Чувакин Олег Анатольевич. Письмо к издателю

Олег Чувакин

Письмо к издателю

Я утверждаю, что правдивая реалистическая литература
побьёт рейтинги продаж иронических детективов
и тем более книг постмодернизма.
Мало того, она уронит их тиражи и возьмет и их долю.
Так было прежде, так будет и теперь.

Начало XXI века - эра неореализма, постмодернизма, авангардизма, сюрреализма, киберпанка, фанфикшн, фэнтези, хоррора, саспенса, иронических детективов, кинороманов, "чик-лит" и Бог знает чего ещё - всего, кроме литературы.

Поэтому, разумеется, странно (смешно, наивно, романтически глупо и т. п.) предлагать сейчас издателю это самое "кроме". Однако с литературной практикой приходится считаться: некоторые писатели, несмотря на обилие наречий и эпитетов, к ним (к писателям) применяемым, это предлагают. И тем упрямее, яростнее они предлагают это, чем большее число издателей предлагаемое отвергает. Писатели предлагали "это" в 2005 году, в 2006, в 2007, 2008, 2009, и будут предлагать далее, снова и снова посылая бандероли и штурмуя издательские и литагентские электронные ящики. Делают литературу, как и прежде делали, упрямцы, никогда, ни за что не отказывающиеся от себя; вся истинная литература, как и любое искусство, есть памятник упорству и выдержке.

Может быть, думают эти настырные, как бы сумасшедшие предлагающие, найдётся какой-нибудь издатель (в шестьдесят восьмом или в сто первом штурмуемом издательстве, отыщется чудом, тем, что нельзя объяснить, не прибегая к мистике, - или найдется по счастливой случайности, по какой Джеку Лондону попался Мак-Клюр; впрочем, и это будет сродни чуду: писатели давно расстались с мыслью о еде, и расточительных Мак-Клюров, думающих о том, что "мальчикам надо кушать", за ненадобностью не существует), - так вот, может статься, творящий чудеса издатель найдется - и, найдясь, наберется смелости заглянуть в недалекое будущее, лет на 5-7 вперед, когда от нынешних авторов, от тех, что популярны сейчас, останется то, что они воспевают, т. е. пустота, а другие воскреснут из будто бы небытия, - как от времени Чехова еще при Чехове остался Чехов, а Лейкин, Ясинский, Жан Щеглов, Лазарев-Грузинский & Потапенко скоро сделались знакомцами узких специалистов, изучающих чеховских спутников - говоря на современном рыночном языке, внешнее окружение Чехова.

Того, кто сегодня посылает в издательства рукописи, ведет не вера, не надежда, да и не любовь к редакторам и издателям (к ним у него другое чувство - о нем издатели подозревают, и они не ошибаются в своих подозрениях), но исключительно упорство - вместе с точным пониманием того, кто он, автор, есть, и почему ему нельзя оставлять попыток, пусть они окажутся длиною в жизнь, - попыток, над которыми в издательской среде принято похихикивать, потому что среда эта, мнящая себя законодателем и называющая себя при удобном случае первооткрывателем, отлично понимает, откуда происходит современный прозаик и поэт и посредством каких технологий изготавливается и подается в фаршированном виде на стол.

Что же остаётся автору, пытающемуся идти нестандартным путем? Искать ему своё, оригинальное - или действовать послушно, жить в нетворческом мертвящем духе, называемом обычно "духом времени"? Сохранить в себе нервного, дергающегося подростка - или поумнеть и вырасти до взрослого бородатого 40-летнего дяди, подчиняющегося общей литературной дисциплине - так, как в армии подчиняются воинскому уставу? Продолжить ему делать своё - или сделать что велено? Сохранить лицо - или взять чужое?

Не посмотреть ли автору правде в глаза - и не пуститься ли ему, уставшему, измотанному, злому, по течению, не поплыть ли, отдыхая, на спинке? Поплыть - и позабыть средь ласковых тёплых волн нервные, студёные строки Николая Глазкова: "Я мог бы считаться с общественным мнением / И не называться торжественно гением. / А вы бы могли бы постичь изречение: / Лишь дохлая рыба плывет по течению?"

И впрямь - не переменить ли писателю свою жизнь? Не перестать ли делать то, благодаря чему он выглядит неудачником и безнадежным глупцом? Не перестать ли стучаться в двери, запертые на заржавелый амбарный замок, и не войти ли в свободно открытые?

Не вслушаться ли ему в подсказки терпеливых редакторов, потративших полторы-две минуты своего золотого времени на рукопись неизвестного литератора (на первый и второй её абзацы, или, как вариант, на первый и последний) и призывающих его писать то, что пишут другие, и непременно так же, как пишут другие, - писать со всеми вместе один роман? Не внять ли ему электронным сообщениям, приходящим с московских литературных конкурсов, где настойчивому автору передают, что он добрался до первого тура, но затем застопорился, потому как писать-то он умеет, но вот темы берет не те, и если он хочет написать что требуется (кем же, Господи, требуется-то? кто этот взыскательный требующий?), то ему бы с ними, с конкурсными устроителями, посоветоваться? Не обрадоваться ли ему ответам издателей или редакторов отделов прозы, милостиво соизволяющих иметь с ним дело, лишь бы он поставлял детективы и фантастику и вписывался в серийную политику, и бросил бы то, что в душе он подчинил мысли Аристотеля "делать всё ради жизни, отвечающей наивысшему в самом себе"? Не приняться ли ему, отчаявшись, кропать триллеры и инопланетные боевики, какие-нибудь насквозь измышленные или перелицованные сиквелы и приквелы, или, попросту говоря, сомнительные книжечки о том, чего он не знает и не испытал, и чего не бывает, - или не взяться азартно сочинять жаргонно-скандальную трепотню физиологического, едва не медицинского толка, которой до отказа набиты полки книжных магазинов? Да, плюнуть бы смачно ему, писателю, знающему себе цену, на собственную гордость, и подвизаться на ниве глянцевых ослепительных журналов, взыскующих стереотипных героинь заданного формата, всегда бодрых, всегда побеждающих и всегда в финале оказывающихся счастливее, чем в завязке, - и наречься женским именем, как это практикуется! Или сделаться ему предпринимателем, фондовым пирамидальным дельцом, биржевым спекулянтом, ресторатором, владельцем автоторговой фирмы, респектабельного гаража "Вольво" или "БМВ", или производителем пищевых биодобавок, предохраняющих от рака, чумы, холеры, авитаминоза, остеохондроза, простатита и СПИДа, - словом, стать умелым, пронырливым буржуа (не то затеять грабить банки или совершать какие-нибудь мошенничества и подлоги, или, лучше, изготавливать кустарным способом денежные купюры, преимущественно мелкие, подобно киноперсонажу Жана Габена), - и начать, не торгуясь и щедро давая на чай, покупать себе место в толстых литературных журналах, как это принято ныне - так, что страницы продаются на квадратные сантиметры, будто рекламная площадь, и главные редакторы, не гнушающиеся бравым купеческим промыслом, больше заинтересованы, так сказать, в рекламодателе, нежели в читателе! И начать ему, разбогатевшему, откупать литературные премии, на которые в наше время тоже принято скидываться авторам, оплачивающим заодно и работу "оргкомитетов" и "жюри". И не стать ли писателю...

Нет-нет, всё это ему не нужно, и по очень простой и понятной причине: он не желает награждать себя сам, и он не способен плющить и стачивать пальцы на клавиатуре сиквелами, приквелами и саспенсами, и вписываться в "форматы". Он ужасается от того, что придется провести ему жизнь свою за сиквелами и плыть по волнам серийной политики. Живет-то он однажды; другие, может быть, живут дважды или четырежды, а он - только однажды.

Он в ужасе и от того, насколько ошибаются редакторы и издатели, а вслед за ними и хозяева, и маркетологи, и коммерческие директоры книжных магазинов, думающие, что они работают именно по зову рынка, что они, как это прописано во множестве учебников по маркетингу, делают свой успех и деньги на том, что угодно потребителю, то есть книжному покупателю. Провести бы им, редко бывающим в книжных магазинах, опрос о том, сколько неудовлетворённых людей, готовых стать потребителями, но не став ими, уходит из магазинов с пустыми руками, - желая купить книгу, но не покупая её! Знать бы им причину, по какой люди не становятся покупателями! Неужели не знают?.. О, причина не в высокой цене, - а в том, что нет на полках магазина той книги, за какую человек заплатил бы её цену.

В первые годы нового века ещё не вымерли все те читатели, раскупавшие 100- и 200-тысячные тиражи при Брежневе и полумиллионные и миллионные при Горбачеве. Есть и немало молодых людей, предпочитающих модернистской чепухе правдивую литературу и обретающихся потому в букинистических магазинах - и мечтающих читать классику о своем поколении. Кто сказал, что реалистическая литература не востребована рынком? Где тот издатель, что выпускает её и терпит на рынке поражение? Нет никого, чье мнение о литературном рынке было бы аргументировано. Нет того издателя, кто проверил бы на собственном опыте весьма шаткое положение насчёт того, что требуется рынку. Ошибка всех издателей - они словно одно лицо - в том, что всякий из них подменяет рынок собою; да и себя самого подменяет другим издателем, прежде него пришедшим на рынок и в своё время глянувшим на того, кто явился ещё раньше. И так они и смотрят друг на дружку, а рынка не видят.

Между тем он есть. Он есть, этот изголодавшийся по литературе рынок, этот сегмент, эта ниша, это поле без пахарей, - этот заброшенный, заросший бурьяном чернозём, где не то что не ступала нога человека, а откуда ушла нога человека.

Ушла - и вернётся ли? Вернётся. Всё возвращается на круги своя; не миновать этого и книжному рынку, вертящемуся, как планета Земля вокруг Солнца, по орбите читателей, а не издателей. И как будут здесь те издатели, которые вернутся на орбиту первыми, так будут и те, кто с возвращением опоздает.

Умная поговорка гласит: кто опаздывает, того наказывает жизнь.

2007

Добро пожаловать на сайт Олега Чувакина.

© Copyright Чувакин Олег Анатольевич Размещен: 10/12/2010, изменен: 16/04/2020. 10k. Статистика. Эссе: Публицистика ПОНИЖЕННЫЕ УМЫ

Чувакин Олег Анатольевич : другие произведения.

Письмо к издателю