Глава первая. В лобовом стекле появилась дырка и Иван Сергеевич крутанул руль, пытаясь уйти с линии огня. Не новая девятка жалко подвывая заскользила по разбитому асфальту, посыпая его мелкой крошкой стекла. -Чёрт, ведь думал, что эта поездка плохо кончится-; Иван Сергеевич Сорокин быстро крутил руль, бросая машину из стороны в сторону, стараясь не попасть на прицел дорожным бандитам. -Убъют из-за машины залётного москвича, и искать ни кто не будет-. Сергеичу подумалось , что ещё года три назад корочки майора КГБ гарантировали безопасность даже здесь, в глухомани Средней Азии, на границе между Киргизией и Казахстаном, сейчас же в девяносто втором безнаказанно себя чувствовали только местные опийные баи. Иван Сергеевич знал куда ехал, газеты читал, телевизор смотрел, и представлял что сейчас творится бывших братских республиках, но не ехать не мог, Нурали, друга, с которым прошёл пол Афганистана , внезапно не стало.
История началась три дня назад. Звонок раздался в воскресенье, далёкий голос сообщил о внезапной смерти молодого ещё мужчины и Сорокин сообщив об отъезде начальнику службы безопасности "Тора банка",где исполнял последний год разовые поручения, завёл свою трёхлетнюю, но уже изрядно побитую девятку и рванул в Киргизию. Поездка вышла знатной, сначала около Саратова Ивана пыталась преследовать тонированная "Тойота", а уже в Казахстане через каждую сотню километров тормозили менты. На похороны Сергеич конечно не поспел, по мусульманскому обычаю покойника похоронили в этот же день до захода солнца, но на могилу сходил и с другом простился. Вдова молча взяла триста долларов, а сосед, русский старик, с которым Иван постоял у дувала, поведал нежданному гостю, что Нурали Каримова походя забили местные киргизы, таджиков то в кишлаке кроме покойного не было. -Молодые, накинулись как звери, палками били. Нурали может и вывернулся бы, да их пять амбалов на одного. В милицию лучше не обращайся, не помогут а ещё обдерут как липку.- Иван Сергеевич молча выслушал рассказ соседа, только жёсткий прищур да тонкая линия рта выдавали всю ярость и гнев которые бушевали у него в груди.
Переночевав в доме вдовы на следующее утро Сорокин завёл свою ласточку и поехал восвояси, вот тут то на трассе и раздались выстрелы. -Наверное пасли от самого Уйхора, вот сволочи, совсем от безнаказанности озверели. Ничего, научим бача аллаха любить-. Сергеич вытащил "стечкина" из-под сиденья, резко развернулся и выстрелил три раза. Выстрелы слились в один, преследующая голубая шестёрка пошла юзом и ткнулась в обочину.
Сорокин прильнул к рулю и кинул на соседнее сиденье дорожную карту. Зубило цвета мокрого асфальта пожирало дорогу, а водитель сверяясь с картой невольно задумался. Как же так случилось, что инвалид Вооруженных Сил, участник боевых действий и просто гражданин своей страны стал никем, стал парией, из-за своей нетитульной нации. Впрочем надо было самому как-то и выкручиваться.Окружающие красоты не трогали Ивана, на горы, ледники, ущелья и долины приелись ему со службы в Афганистане. А пока машина прыгала по неровному асфальту и неслась в даль огибая каменистые холмы подсвеченные заходящим солнцем. Вершины холмов были розовые, а склоны коричневые, различного оттенка, от светлого на верху до почти чёрного у подножий. Дорога раздвоилась и наш герой мельком посмотрев на карту свернул на право. -Не найдут, трасса на Алма-Ату тут одна, уйду к узбекской границе, хрен догонят.- Шоссе делалось всё больше ухабистей, постепенно становясь грунтовкой а через полтора часа и гравий кончился, осталась под колёсами серая пыль и коричневый песок. Окончательно стемнело, фары выхватывали в темноте камни у обочин, скорость снизилась, но остановить девятку водитель не успел. Под днищем заскрежетало и авто резко замерло на месте. Иван Сергеевич заглушил мотор и открыл дверь салона. Вышел из машины и потянулся всем телом крепкого тридцати трёх летнего человека. Обошел автомобиль, заглянул под днище, плюнул на землю.-Вот угораздило так угораздило, и как прикажете отсюда выбираться?- Сорокин забрался обратно в салон пошуршал в бардачке, вылез, открыл багажник, заглянул туда и ничего не взяв со злобой захлопнул багажник.
Под только вставшим, но уже жарким солнцем шёл человек, он шёл довольно бодро, покрытая большим платком голова, крепкие ботинки выдавали в нём бывалого во всяких переделках "путешественника", шёл быстро, уверенно. Через два часа уверенности поубавилось и Иван Сергеевич утирая лоб искал тенёк побольше, чтобы переждать самое пекло. После полудня Сорокин снова тронулся в путь, стараясь идти в одном направлении. -Сейчас спущусь пониже, а там глядишь и встречу кого нибудь, всё полегче будет.- Но никто по пути не встечался и Иван тяжело дыша свернул в появившееся справа ущелье, даже не ущелье, а большую расщелину. Подул резкий, почему то холодный, в такую то жарищу ветер. Мужчина пройдя по ней метров сто махнул рукой и хотел повернуть назад, но вдруг нагнулся, что-то увидев. Это были следы копыт, причём прошёл целый караван. Иван удивился, всё таки постсоветская Киргизия не Афганистан, где такие караваны не раз попадались офицеру Сорокину в рейдах. -Хуже не будет, и так не пойму куда забрёл, а след может выведет к какому кишлаку.- Но майор шёл, а следы каравана уводили всё глубже в нагромождение скал, холмов, ущелий. Появилась сначала дымка, вдруг через пол часа обратившаяся густым туманом , резко похолодало и странник оглянувшись вокруг вдруг понял, что не знает откуда пришёл, причём следы каравана начинались как будто только что. -Нда-а- протянул Иван, -вот чёрт завёл, давненько со мной такого не бывало, и куда прикажете теперь идти?- Впрочем идти куда-нибудь было надо и Сорокин зябко кутаясь пошёл по прежнему маршруту, ориентируясь по конским катухам и следам копыт.Стало совсем холодно и Иван Сергеевич стиснув зубы и подняв воротник удачно захваченной кожаной курточки, стараясь двигаться поэнергичней всё так же шагал по камням. Холод донимал, щипал лицо и руки, залезал под рубашку, штаны. Спасала лишь крепкая обувь и крепкое сложение путника. Ещё через час Иван Сергеевич окончательно околел, остановился и присел на камень. Вокруг, насколько хватало глаз, лежали каменные осыпи и высились скалы, всё выше метров ста утопало в тумане. Навалилась странная тяжелая усталость. Такого состояния отставной майор не испытывал и во время многодневных рейдов по душманским горам. Свинцовая тяжесть налила голову.
-Видно всё, отбегался Иван Царевич,-произнёс Сорокин, ответом ему был лишь свист ветра и полетевшая с внезапно низкого неба снежная крупа. Человек нахохлился, присел поудобнее и вытянул длинные ноги. От холода клонило в сон, время от времени Иван хлопал себя по бокам, вскакивал и опять садился. -Как же так, душманская пуля не нашла, а тут околеваю от стужи? Что с погодой то случилось, тут поневоле поверишь в климатическое оружие. Знаю испытывали мощные лазеры около Иссык-Куля, про управление климатом не слышал.- Иван Сергеевич пересел на сравнительно сухой камень, загороженный от ветра куском скалы, обхватил себя руками. Нехорошие мысли лезли в голову, вспомнились покойные родители. Ушли они рано, отец от инсульта в восемьдесят четвёртом, через два года и мать от рака. -Дошёл до жизни такой, ни жены ни детей, некому помянуть будет.- Накатили воспоминания, свой первый жизненный поворот.
Окончание института пришлось на восьмидесятый год, год московской Олимпиады, планов было громадьё, впрочем по здравому рассуждению планы укладывались в одну строку. Женитьба, благо кандидатура на примете была и устройство на работу в одно из авиационных КаБе - учился Ваня отлично, да и отец обещал похлопотать, лишь скорчив такую мину, словно проглотил лимон. Сергей Кириллович, отец Ивана, пришёл словно из начала века, высокий, худощавый гражданин при шляпе и галстуке. Носил небольшую бородку и потёртый портфель, которому было лет двадцать, не хватало только пенсне для образа интеллигента-социалиста. Впрочем Сергей Кириллович был не по-русски пунктуален а в делах весьма строг. Занятие себе он нашел соответствующее: преподавал историю партии в ВУЗе, спуску студентам не давал и имел прозвище "Феликс". Разумеется аскетом или рыцарем революции он не был, революция то давно кончилась, но всё на свете рассматривал с точки зрения марксизма. Получалось не очень, в молодости цитаты классиков коммунизма лились из его уст рекой, и не побыв положенного срока в комсомоле был заслуженно принят в партию Ленина-Сталина, но после разоблачения культа, замкнулся в себе и стал сухарём. Новое время, новые порядки, в ответ на изречение основоположника, в лучшем случае раздастся смех, в худшем: могла и нецензурная брань. Казалось Сергей Кириллович окончательно стал этаким человеком в футляре, но нашлась и на такого партийца управа, познакомился с девушкой художницей на выставке революционного плаката, прочитав такой миленькой Дашеньке целую лекцию на тему революции. Даша была очарована и через пол года Сергей Кириллович сделал ей старомодное предложение. Последовала женитьба а затем и рождение мальчика, вот так появился на свет Иван Сергеевич Сорокин. Матушка Ивана трудилась в студии Грекова, выставлялась, но без особого успеха, лавров не снискала и во время окончания Иваном института преподавала в художественной школе.
Ваня давно уже встречался со своей сокурсницей, Оленькой, и наконец решил познакомить её со своими родителями. Знакомство подразумевало собой представление будущей супруги, Иван волновался, родителям был сделан прозрачный намёк. Ольга, смазливая девица с периферии, твёрдо решила заделаться москвичкой. И надо же такому случиться, познакомилась за неделю до официального представления Сорокиным с товароведом из ГУМа. Товаровед не отставал, названивал в общежитие, встречал из института, и Ольге казался уже намного перспективнее Ивана. Всё это в конце концов привело к выяснению отношений между студентами. -Что меня ждёт, вещала Оленька, жизнь от зарплаты до зарплаты, пелёнки, очереди за сапогами, летом, может быть поездка в заводской санаторий, если конечно отпуск дадут летом и в санаторий будут свободные путёвки. Нет уж, если я живу в Москве, я и жить хочу как человек.- Причём слово человек она произнесла с таким выражением, что у Ивана перед глазами мелькнул магазин "Берёзка", двадцать четвёртая волга и почему то усатый грузин в фартуке с ящиком абрикосов. Отставленному жениху стало всё понятно про неудавшуюся невесту. Все планы махом полетели в тартарары, сердце было разбито. Не помня себя Иван пришёл домой.
Родители ждали Ваню с девушкой и на вопрос об её местонахождении Иван закатил отцу скандал. - Что ты мне тут сказки рассказываешь о братстве и рабочей солидарности, все работы Ленина наизусть меня заставил выучить, а просто объяснить что кто при блате, тот и слаще живёт,- разглагольствовал сын, -всё фальшивое кругом, поёте про коммунизм а мясо с заднего хода, у знакомого мясника покупаете,- обида на невесту перекинулась на отца.
-Нет уж сын, ты так не смеешь говорить,- Сергей Кириллович аж задыхался от несправедливых, как ему казалось обвинений, -я всегда был честен перед собой и партией- ответил отец, опять при плетя не к месту коммунистов. -Если тебе не хочется учиться так и скажи, в армии тебя ждут не дождутся.-
-Ну и ладно, армия так армия- ответил Иван. Возможно успокоившись молодой Сорокин и передумал бы, да как на зло не успел он забрать документы из института пришла повестка из военкомата, и поэтому не защитив диплом Иван Сергеевич был призван в ряды погранвойск КГБ СССР. Несостоявшийся авиационный инженер-конструктор был спортивным парнем, играл в волейбол, занимался лёгкой атлетикой, на тяготы и лишения военной службы глядел, в общем с оптимизмом. Воинский долг исполнял в Туркмении, на сложном участке,где за следовой полосой располагался революционный Иран. Нередки были нарушения, из Ирана бежали бывшие шахские приспешники, дезертиры, не хотящие умирать на иракском фронте и просто контрабандисты. Втянулся легко, коллектив попался надёжный, впрочем, кого ни попадя в пограничники не брали. Помогло и отличное знание "верного" учения, выбрали комсоргом. Через год службы Иван в очередной раз заступил в наряд на охрану госграницы. Наряд был обычный, трое человек, старший- сержант Мамедов, серьёзный и ответственный дагестанец. Идя обычным маршрутом, осматривая следовую полосу, наряд вытянулся в линию, вдруг с сопредельной стороны раздалась прицельная очередь. Мамедов был убит сразу, второй пограничник тяжело ранен и лишь рядовому Сорокину повезло, пуля скользнула по макушке, сбив фуражку. Иван залёг за бархан, огляделся, как учили изготовился к стрельбе и открыл огонь. Стрелял Иван Сергеевич на отлично и хотя голова гудела будто с похмелья, двух, попытавшихся перебежать следовую полосу перса он срезал одной очередью. На заставе понятное дело выслали тревожную группу, но почти час Иван отбивался один. Граница осталась на замке а рядовой Сорокин так и не узнал, кто были эти нападавшие: просто контрабандисты или может новоявленные стражи исламской революции, захотевшие покарать малого сатану (СССР). Через месяц Сорокина привезли в штаб ТуркВО.
-Ну герой, давай пожму твою руку- представительный, седой генерал-лейтенант достал со стола красную коробочку, открыл её и достав орден Красной Звезды привинтил его к лацкану мундира. Сие действие так увлекло генерала, что он аж высунул кончик языка от напряжения. Напрягаться генералу пришлось ещё не раз, награждаемых кроме Сорокина было ещё дюжина человек. У двоих были руки на перевязи, а часто моргающий с пшеничными усами старший прапорщик оказался вообще без левой руки. Торжественное награждение шло своим чередом, фотокорреспондент окружной газеты "На страже" исправно щёлкал орденоносцев, и рядовой Сорокин оказался у выхода из актового зала. Привёзший его старший лейтенант жестом поманил Ивана и выйдя в коридор сказал - Поговорить с тобой, Сорокин, хотят. По делу. Так. Соберись. Пойдём.- Лейтенант завёл Ивана в пустой кабинет и оставил одного. Через минуту в помещение зашёл капитан пограничник. -Вольно, вольно не тянись, мне с тобой поговорить надо, Ваня. Парень ты геройский, отличник боевой и политической, так что у меня к тебе, рядовой Сорокин предложение.- Капитан даже не представился, говорил простые, казённые фразы но неожиданно вызывал доверие. -Такие люди нам нужны, предложение есть у меня к тебе, предложение поступить в Высшую школу КГБ, запомни боец такая возможность один раз в жизни бывает. Впрочем я тебя не тороплю, подумай хорошенько, о своём решении передашь через лейтенанта.- Вот и получила жизнь Ивана Сорокина второй крутой поворот.
Учился в школе КГБ наш герой как и везде отлично, получил звание лейтенанта и отбыл в распоряжение начальника особого отдела сороковой армии в город Кабул. Окунуться сразу из мирной, такой понятной жизни, в войну, хоть и не объявленную непросто. Лейтенанту Сорокину помогли, помог непосредственный начальник подполковник Волков. Товарищ Волков Андрей Власович был тёртым калачом, прозвище среди подчинённых имел соответствующее, разумеется прозвали подполковника "волком". Прозвище Волкову было известно, но относился он к своей "популярности" равнодушно, только хитро ухмылялся услышав в штабном коридоре -волк идёт-. Разгильдяйства подполковник не терпел, один "блатной" капитан, прилетевший в Афганистан за наградами из Москвы, через неделю, как пробка из под шампанского, полетел обратно. В боевые будни Иван втянулся неделю спустя, нагляделся вдоволь на настоящие и мнимые красоты Афгана.
От матери Сорокин унаследовал тонкое художественное чутьё и тягу к рисованию, которое, как ни странно помогло ему в службе. -Тут такое дело Ваня, подстрелили мы курьера из Пешавара, знаем куда шёл и к кому, знак он нёс, платок шёлковый, расписанный сурами из Корана, и надо же такому случиться, угол у платка прострелян а сам он заляпан кровью. Ты я знаю рисуешь отлично, ну ка взгляни, сможешь повторить?- Операция прошла удачно, платок не подвёл, взяли склад с оружием, командир подполья был убит. Первая награда, а там и звёздочек на погонах прибыло, -за Волковым не заржавеет.- Приметив пытливый ум и твёрдый характер подчинённого подполковник стал всё чаще привлекать Ивана не только к исполнению чужих замыслов, но и к разработке операций. Старший лейтенант Сорокин старался оправдать доверие командования. Понадобилось подробнее вникнуть в минное дело, Иван сутками пропадал у сапёров, потребовался авиа наводчик, молодой офицер и тут не сплоховал. -Далеко пойдёшь,- как то сказал старшему лейтенанту подполковник Волков, -есть в тебе жилка настоящая, всё у тебя спорится, но настоящее твоё призвание это аналитика, в два счёта понял где пойдёт караван Худайберды, этого лиса поймать дорогого стоит, вот переведёшся за речку наверно до генерала дорастёшь.- И добавил, -если не убъют конечно.-
-Правильно говорят что перед смертью проходит вся жизнь.- Сорокин очнулся и огляделся кругом в надежде найти хоть одно дерево, -костерок бы не помешал,- но ни деревца ни кустарника на окрестных склонах не росло, только серые камни, да какой-то рыжий лишайник пятнами иногда проглядывал на скалах. Снежная крупа тихонько прекратилась и только сырой ветер выл вдоль ущелья. Иван Сергеевич сидел на камне, кутался в модную курточку и потихоньку замерзал. -Да что это я, разнылся как баба.- Достал из-за пояса пистолет и выстрелил вверх. -В горах звук хорошо разносится, а камнепада можно не опасаться, склон сравнительно пологий.-
Иван ещё полтора часа прыгал, растирал уши, хлопал себя по плечам, время от времени стреляя в воздух. -Сейчас зайдёт солнце за гору и всё, в скалах в темноте не ходят, опять до утра придётся куковать.- Но куковать майору в горах одному не пришлось. Раздалось ржание лошадей и цокот копыт и Сорокин увидел очень странное зрелище. По ущелью поднимались пять всадников, но каких. В ватных казакинах, в лохматых папахах, с окладистыми бородами навстречу ему двигался отряд казаков. На плечах у казаков были погоны, всадники были вооружены, у каждого на боку висела шашка а за плечами, прикладом вверх, была винтовка. Иван Сергеевич сморгнул несколько раз, сильно зажмурился, широко открыл глаза и сглотнул внезапно набежавшую слюну. -Ну-ну не балуй- громко прогудел первый подъехавший всадник, - дай ка сюда пистолетик, то.- Конники окружили Ивана и говоривший казак перегнувшись схватил АПС. Сорокин не стал лезть на рожон и отдал оружие. -Кто таков, и чего тут делаете, мил человек?- снова басом зарокотал бородач. Сорокин молчал, не зная что и сказать, все мысли разом вылетели из головы. Молчание казакам не понравилось. Главный молча мотнул папахой и два казака разом спешившись, подошли к Ивану, подхватили под руки, всё так же молча об хлопали карманы и подведя заводного коня усадили на него Сорокина. Возжами стянули ноги под брюхом коняшки, а руки привязали к луке седла. Главный казак внимательно оглядел Ивана и пробасил -Степан, накинь ка на болезного бурку, а то вишь у человечка зуб на зуб не попадает, как бы не околел дорогой.- Рослый, носатый казак накинул бурку на отставного майора, как то по особому бережно подоткнул со всех сторон, что бы не дуло, завязал спереди ремешки. Сразу стало тепло.
Иван сидел в седле, караван двигался по горной дороге и постепенно наш герой задремал. Лошадь оступилась и Сорокин от толчка проснулся. Тепло видимо благоприятно сказалось на мыслительной деятельности, и Иван сразу стал исподволь осматривать своих пленителей. Караван состоял из пяти человек и восьми лошадей, шестым то и был Сорокин. Ехали все молча, никто не переговаривался, только один рыжебородый казак зашёлся резким лающим кашлем, отпил из фляжки и просипел -глотошная замучила.- Иван решил проверить надёжность пут, связывающих руки, аккуратно пошевелил кистями и тут же нарвался, -не шали-. Тот же казак который укутывал его буркой ехал рядом и видно присматривал за Сорокиным. Присмотр оказался надёжным. -Попробуем разговорить-, мелькнула мысль у Ивана. -Что ж как холодно то, а?- вроде ни к кому не обращаясь начал он. -Что с погодой случилось? - продолжил, оглядываясь как вроде в поисках ответа. -А, что погода- прогудел главный, как мысленно называл этого казака Иван. -Здесь зимой завсегда так-. -Какой такой зимой?- не понял Сорокин. -Известно какой, февральской,- продолжил главный. -Так сейчас февраль,-понял Сорокин. -А что же вы по горам в такое время ездите?- снова завёл Иван свою нехитрую шарманку. -Не положено,- ответил носатый. Впрочем сразу загудел "начальник"; -Секрета в энтом нет, гоняем киргиз-кайсаков, немирные которые. В прошлом годе бунтовать вздумали, так ещё по горам кое где бегають. Ничего приедем в Верный, в управе разберутся, что ты за человек.- Иван подумал и спросил; -нужно разрешение какое или документ, что б по горам ходить?- -Ну насчёт документа не знаю, а знаю что время сейчас военное и кому ни попадя шастать запрещено,- ответил главный. -А год сейчас какой?- осторожно поинтересовался майор. -Ты скаженный, лбом что ли стукнулся или от мороза память отшибло?- засмеялся носатый, -семнадцатый год на дворе, масленица скоро, а может ты из этих, убогих, побираются которые, да молитвы мычат, дервишами их местные кличут. В седьмом годе поймали такого, всё подбивал киргизов в Китай откочевать, оказался английским шпионом.- От такой вести Иван Сергеевич Сорокин как то обмяк, покраснел и закрыл глаза. Через полчаса он встрепенулся, чему то улыбнулся и произнёс фразу, загадочную для аборигенов; -всё только начинается!-
Вторая глава. В убогом "пазике", на просёлочной дороге, тряслись пассажиры. Обычные пассажиры, обычного рейса в забытом богом уголке Кыргызстана. Морщинистый, с козлиной бородкой, старик киргиз, три женщины неопределённого возраста, закутанные в платки, с китайскими клетчатыми сумками, прозываемыми в народе: мечта оккупанта, да странный паренёк. Ну странным его можно было назвать только в данных обстоятельствах. Молодой человек совершенно гармонично смотрелся на склоне Альп или на худой конец в Медео. Стройный блондин среднего роста, с серыми глазами и правильными чертами лица был одет в спортивную куртку и такие же штаны. При себе имел горные лыжи с ботинками, лёгкий защитный шлем и небольшой рюкзачок. ПАЗ особенно жалобно рыкнул и последний раз дёрнувшись остановился. Громко загалдели женщины, а водитель повернувшись в салон начал извиняющимся тоном что то им объяснять. Шурик, а молодого человека звали Александр, встал с промятого сиденья, подошёл к выходу, и спросил шофёра -долго стоять будем?- Водитель автобуса пробормотал что то на местном и разведя для наглядности руками покачал головой. -Так, всё понятно, вот и доехал, покатался называется. Открывай, я здесь сойду, попутку поймаю.- Вдруг старик, до этого мирно сидевший у окна вскочил и схватив паренька за рукав, сказал: -Э-э-э не ходи, место плохое, не надо.- Александр-Шурик отцепил старика и не обращая больше на него внимания сошёл на дорогу. Автобус всё стоял на дороге, а молодой человек, закинув на одно плечо лыжи а на другое рюкзак пошёл по дороге назад. -Проезжали перекрёсток, машины там проезжали, поймаю до Бишкека такси, а то запарила это поездка, покататься не вышло, рвану домой.-
Надо сказать, что Александр не случайно появился в таком странном месте. Молодой человек увлёкся горными лыжами, благо состояние отца позволяло иметь такое дорогое хобби. Но Альпы быстро приелись, и Саша решил разнообразить ощущения от катания местной экзотикой. Побывав в Японии, Перу и Норвегии решил покорить просторы бывшего СССР. Но первый же блин оказался комом. Приехав в компании местных мажориков, один из них хвастался родством с Назарбаевым, попал сразу в пренеприятную историю. У одного из попутчиков нашли героин. Как ни странно киргизская милиция денег у задержанного не взяла, а "родственник" президента Казахстана сбледнул с загорелого лица и бочком-бочком оказался в задних рядах компании. Саша тоже не стал рисковать, боясь попасть в наркоторговцы за компанию, и сбежав от попутчиков, сдуру сел на первый попавшийся рейсовый автобус.
-Заехал не понятно куда, и дёрнул меня чёрт связаться с Куланбеком. По Лондону ещё было понятно, что это за тип- про себя ругался Александр. Поясним, Александр Васильевич Иванов постоянно проживал в Лондоне, имел британское подданство и учился там на международного юриста. Отец Саши, довольно крупный предприниматель девяностых, поняв куда дует ветер, закрыл все дела в России и перевёл своё состояние за рубеж, так что Сашок с детства обосновался на британщине. Окончательно забыть Родину помешал только дед, которого Александр искренне любил и которому приезжал каждое лето. В зимние каникулы Шурик проводил с матерью, живущей отдельно от отца в Швейцарии. Там то и приохотился к горным лыжам, благо вокруг не бедной матери отирались по очереди горные инструктора: Марио , Пьер, Йохан и Жан, остальных Саша не запомнил.
И вот по разбитой дороге, со своим скарбом наш Александр по чапал по направлению к перекрёстку, где его запомнил. Молодому, спортивному пареньку за удовольствие прогуляться пяток километров по сравнительно ровной дороге. Но шёл час за часом, а перекрёстка не усматривалось. Саша уже взмок, стало темнеть, дорога становилась всё хуже и хуже, пока не превратилась просто в относительно ровный склон горы. - Вот так да, куда это меня занесло?- Саша порылся в рюкзачке, достал бутерброд с ветчиной и с удовольствием, присущей молодости, умял его. -Пойду-ка я обратно, а то ночевать здесь, как то не хочется.- Развернулся и пошёл в "обратном" направлении. Ночь так и не наступила, наоборот, как будто начало светать. Резко потеплело и исчез снег, которого на камнях и так было не много. Когда совсем расцвело Саша увидел удивительную картину. Горы остались далеко позади, далеко, на таком расстоянии, которое Александр ни как не мог пройти, а впереди на сколько видел Саша расстилалась весенняя, цветущая алыми маками, степь. Зрелище так заворожило Александра, что он битый час простоял в ступоре разглядывая удивительную, открывшуюся перед ним картину. Пройдя по весеннему разнотравью часа три Саша окончательно выбился из сил, вытоптал себе в густой траве лежанку и, благо было тепло, даже жарко, провалился в крепкий, глубокий сон.