Представьте себе, мой уважаемый читатель, что на вопрос о месте работы ваш собеседник сообщает, что работает он извозчиком. Нетрудно предсказать, что после его слов, на вашем лице появится недоверчивая улыбка. Действительно, слово "извозчик" ассоциируется у нас с доавтомобильной эпохой. При этом в нашем сознании возникает образ бородатого, полупьяного мужика в длиннополом зипуне, восседающего на козлах повозки и поносящего отборным матом свою бедную лошадку. Наверное, поэтому ни один таксист, будь он работником таксопарка или частником, никогда не назовет себя извозчиком. Хотя, если задуматься, и тот и другой занимаются извозом. Кто же они, в таком случае есть, если не извозчики? Я, в отличие от большинства своих коллег, не стесняюсь слова "извозчик" и смело называю свою профессию. Но, справедливости ради, признаюсь, что так было не всегда. Первые год-два моей работы в качестве извозчика я не только избегал пользоваться этим словом, но, и вообще, старался в разговорах не касаться темы моей профессиональной деятельности. Почему? Наверное, по той же причине, по которой маститый академик, неожиданно переведенный на должность лаборанта, будет упорно скрывать от друзей и знакомых о своем перемещении по службе. Директор завода, пониженный в должности до рядового инженера и высококвалифицированный рабочий, переведенный в разнорабочие, будут скромно умалчивать о происшедших с ними метаморфозах. До того, как стать извозчиком, я был преуспевающим бизнесменом, специализирующимся на торговле строительными материалами. А до того, как стать бизнесменом, я работал главным инженером проекта в проектном институте, был кандидатом технических наук (впрочем, формально, кандидатом наук я остаюсь и по сей день). Поэтому, согласитесь, дорогой читатель, у меня был и есть повод умалчивать о том, что ныне я занимаюсь извозом граждан на своем автомобиле ВАЗ-2104. Как же могло случиться, спросите вы, что кандидат наук, руководящий выпуском проектов, а затем бизнесмен, вагонами продающий стройматериалы, опустился до того, что услужливо таскает сумки своих пассажиров, в надежде заработать лишних сто тенге? Охотно отвечу на этот вопрос, но не двумя словами и даже не двумя предложениями. Вам, уважаемый читатель, придется запастись терпением и выслушать (точнее, прочитать) мою историю, которую я начну с самого начала.
Итак, я, Чурин Борис Павлович родился в городе Алма-Ате в июле 1953 года. Здесь же окончил среднюю школу, а затем ВУЗ. Проработав два года в проектном институте, я продолжил свое образование в московской аспирантуре. После успешной защиты диссертации, получив звание кандидата технических наук, я вернулся в свой родной проектный институт и в течение четырех лет быстро продвинулся по служебной лестнице от старшего инженера до ГИПа.
Наверное, я и в дальнейшем продолжал бы продвигаться по службе, с каждой ступенью меняя кабинет на более просторный, стол на более широкий, а зарплату на более высокую, но во второй половине восьмидесятых годов в обществе вдруг начались перемены. Из больших и малых щелей в экономике страны задул ветер, в котором явно ощущался запах легких денег. Единственной задачей человека, решившего разбогатеть, было найти свою щель. Я эту щель нашел. Правда, по началу не очень широкую. Впрочем, размеры ее были таковы, что позволили мне в течение двух последующих лет купить трехкомнатную квартиру, обставить ее дорогой мебелью и приобрести автомобиль Москвич-412.
Как я заработал эти деньги? Достаточно просто. В качестве ГИПа проектного института я имел непосредственную связь с заказчиками и сам заключал с ними договоры. Из сотрудников своей группы я организовал кооператив, и часть заказов мы стали выполнять под маркой этой частной организации. Конечно, приходилось делиться с людьми, оценивающими качество нашей работы, чтобы они закрывали глаза на то, что исполнителем проекта является не авторитетный институт, а никому не известное товарищество, да еще с ограниченной ответственностью. Но, все равно, денег хватало.
Этот двухлетний, сам я называю его "кооперативный", отрезок времени я считаю самым счастливым периодом своей жизни. Именно в это время мне удалось достичь редкой гармонии, когда любимая работа приносит не только моральное, но и материальное удовлетворение. Такой гармонии в моей жизни ни до, ни после уже не случалось.
Но два года - срок короткий. Пролетели они незаметно. С началом девяностых годов на деятельности, как нашего кооператива, так и родного проектного института, стала все заметнее сказываться экономическая разруха, которая подобно снежной лавине обрушилась на наше многострадальное отечество. Давя своей леденящей массой одно предприятие за другим, отрасль за отраслью, эта лавина доползла и до нашего проектного ремесла. Мощный поток заказов, хлынувший на нас в первые годы перестройки, превратился сначала в горную речушку, а затем в хилый ручеек, который грозил вот-вот пересохнуть. Я решил не дожидаться этого момента и найти иной источник средств, который бы позволил безбедно жить мне и моей семье. Мой взор обратился к коммерции. К тому времени многие из моих друзей и знакомых уже занимались этим родом деятельности. Я стал внимательнее присматриваться к их работе. Поражали масштабы. Помню, зашел я как-то в гости к своему бывшему однокашнику. Тот сидел за письменным столом, одной рукой прижимая к уху телефонную трубку, а другой, делая записи в тетради.
- Да, да. Понял вас, - кричал он в трубку, - пятьдесят тонн бумаги в рулонах. Офсетной. По двенадцать тысяч рублей за тонну. Забираю. Да. Не беспокойтесь. Деньги поступят в срок.
К тому времени, когда мой товарищ закончил разговор, я успел прикинуть в уме, сколько будут стоить пятьдесят тонн бумаги.
- У тебя есть такая сумма?! - с сомнением покачал я головой.
Однокашник в ответ рассмеялся.
- Нет, конечно. Впрочем, у него, - мой собеседник кивнул на телефонный аппарат, - бумаги тоже нет.
Я вытаращил удивленные глаза.
- Он - посредник, - пояснил мой товарищ, - такой же посредник, как и я. Наша задача, найти покупателя на эту бумагу, свести его с продавцом и урвать, при этом, свой процент от сделки.
- И часто тебе удается урвать этот процент? - поинтересовался я.
Я окинул взглядом небогатую обстановку его "хрущевки" и решил про себя, что перепадает моему товарищу не очень много.
Короче говоря, прежде чем решиться уходить в коммерцию, я долго думал, сомневался, взвешивал все "за" и "против". Однако окончательную точку над "i" поставил неожиданный вечерний звонок. Звонил мой шурин, с которым до того момента мы общались не часто. Он сообщил, что приобрел место на бирже и предлагал мне работать в его фирме в качестве биржевого брокера. Я тут же дал согласие.
Начался новый этап моей жизни, который я нарек "коммерческим". Обычно, с утра я ехал на биржу потусоваться среди своих коллег-брокеров, узнать новости, получить последние биржевые сводки и иногда поучаствовать в сессии. Основная же моя деятельность протекала в офисе фирмы. Я садился за телефонный аппарат и занимался тем же, чем мой школьный товарищ, а именно, пытался урвать свой процент от торговых сделок. Теоретически все выглядело довольно просто. На биржу обращался клиент (продавец или покупатель) с предложением продать или купить тот или иной товар. Руководство биржи переадресовывало его фирме, вроде нашей, и та находила для него торгового партнера, получая при этом свои комиссионные. Теоретически просто, но на практике все обстояло гораздо сложнее. Начать хотя бы с того, что на бирже таких фирм, как наша, было больше сотни и всем им нужно было на что-то жить, то есть всем им нужны были клиенты. А клиентов для всех явно не хватало. Далее. На фирме моего шурина, кроме меня, работали еще два брокера. Им, как и мне, нужны были денежные средства, чтобы поддерживать жизнедеятельность своих организмов и удовлетворять потребности души. А это значит, что им тоже нужны были клиенты. Но и это еще не все. Удручали, как мы называли их на фирме, "пустышки". Это те случаи, когда, после многодневных поисков, мы находили торгового партнера для нашего клиента и спешили сообщить ему эту радостную новость, но тут выяснялось, что клиент уже продал (или купил) свой товар и в наших услугах не нуждается. Вследствие этих и других более мелких причин, в течение двух месяцев работы на фирме я смог осуществить лишь одну небольшую коммерческую операцию, доходы от которой едва покрывали издержки производства (телефонные переговоры и пр.).
С каждым новым, бесплодно проведенным днем на фирме меня все больше охватывали сомнения: не поторопился ли я оставить нагретое место ГИПа в проектном институте, правильно ли я сделал, ступив на зыбкий путь коммерческой деятельности. Эти мысли изводили меня, не давая покоя ни днем, ни ночью. Я плохо спал, потерял аппетит, стал злым и раздражительным. Супруга моя, сама того не желая, подливала масла в огонь. Она начала жалеть и успокаивать меня, относиться как к неполноценному, больному ребенку. Это меня еще больше раздражало и приводило в ярость. Возникали ссоры и даже скандалы. Я был на грани срыва.
И тут судьба, вволю поиздевавшись надо мной, решила, видимо, наградить меня за перенесенные страдания. Награда эта явилась ко мне в образе миловидной женщины, начальника отдела снабжения промышленного предприятия, расположенного в N-ске, на Севере Казахстана. Это предприятие было и остается одним из крупнейших в своей отрасли не только в республике, но и во всем бывшем Союзе. Женщина позвонила вечером, когда в офисе я остался один. Представившись, она поинтересовалась, может ли их комбинат приобрести у нас вагон фанеры толщиной 4 мм.
- Конечно, конечно! - радостно заверещал я, хотя сам лично мог предложить лишь замасленный фанерный кусок, который обычно подкладывал под спину, залезая под свой Москвич.
Видимо дама почувствовала фальшь в моем голосе, потому что строго спросила:
- Могу ли я взглянуть на вашу фанеру?
- Разумеется! - твердо ответил я.
На сей раз мой ответ не был голословным. Накануне я случайно повстречал своего бывшего сослуживца Колю Маркова, с которым в былые времена часто играл после работы в настольный теннис. Оказалось, он тоже оставил проектный институт и устроился работать ночным сторожем на складе в пригородном поселке.
- И что ты охраняешь? - полюбопытствовал я.
- В основном, стройматериалы, - ответил Коля, - вот, к примеру, вчера три вагона фанеры привезли. Кстати, - мой товарищ перешел на шепот, - в моей сторожке стоят два удобных топчана. Если будет желание, ты в любой вечер можешь навестить меня с дамами.
Через полчаса я подъехал на своем автомобиле к гостинице "Казахстан", где остановилась звонившая мне начальник отдела снабжения.
- Зоя Матвеевна, - представилась она, садясь в машину.
Дорога до пригородного поселка заняла менее часа.
- Николай! - крикнул я, подходя к воротам склада.
На пороге сторожки возникла фигура Коли Маркова. Узнав меня, он открыл калитку.
- А почему только одна баба? - разочарованно промычал он, разглядев в салоне Москвича Зою Матвеевну.
Я вкратце объяснил Николаю ситуацию.
- А я то думал..., - вконец расстроился мой бывший сослуживец и, даже не поздоровавшись с гостьей, скрылся в своей сторожке.
Я провел Зою Матвеевну на территорию склада.
- Вот наша фанера! - я с гордостью указал на высокие штабеля, - здесь три вагона.
- Это четырехмиллиметровая фанера? - Зоя Матвеевна с сомнением поскребла ногтем по краю фанерного листа.
- Именно, четырехмиллиметровая, - заверил я даму, хотя представления не имел о толщине рекламируемого товара.
По всей видимости, моя клиентка осталась довольна осмотром.
- Из вашего офиса можно позвонить по междугороднему? - спросила она.
Еще час потребовался, чтобы добраться до нашей конторы и составить договор. Несмотря на позднее время, Зоя Матвеевна позвонила своему бухгалтеру и сообщила банковские реквизиты нашей фирмы, на счет которой утром должны быть переведены деньги.
- Дело сделано, - улыбнулась Зоя Матвеевна и положила трубку, - а это, стало быть, место вашей работы?
Моя гостья не спеша прошлась по комнатам офиса, оглядывая обстановку. Мне показалось, что она не торопится уходить отсюда. Поэтому, набравшись смелости, я предложил:
- Зоя Матвеевна, а почему бы нам не отметить успешно заключенную сделку?
- Отличная идея! - рассмеялась моя клиентка, обнажая два ряда ровных, ослепительно белых зубов.
Я сбегал в ближайший ларек и купил коньяк, шампанское и шоколад. К моему удивлению, Зоя Матвеевна предпочла пить коньяк. Я же налег на шампанское. После второй рюмки, моя гостья попросила сигарету, а после третьей, я обнаружил ее руку на своем колене. После этого, я встал из-за стола, подошел к стоящему у стены дивану и разложил его. Затем, достав из шкафа постельное белье (у нас всегда хранилось в шкафу свежее белье на "экстренный" случай), я принялся стелить постель.
- Что ты делаешь? - раздался за моей спиной голос Зои Матвеевны.
- Я хочу сообщить тебе одну маленькую тайну, - не поворачивая головы, ответил я, - но, поскольку и у стен есть уши, сделать это необходимо под одеялом.
Покончив с постелью, я подошел к Зое, аккуратно подхватил ее со стула и понес на диван...
Примерно через полчаса, потный и тяжело дышавший, я откинулся на подушку.
- Так какую тайну ты собирался сообщить мне под одеялом? - посмеиваясь, прошептала мне на ухо Зоя.
- Та фанера, которую ты сегодня видела, не наша, - как ни в чем не бывало, промурлыкал я.
- Как!!! - Зоя подскочила на диване.
Мне пришлось рассказать ей всю правду.
- Но ты не волнуйся, - успокоил я ее, - завтра же ваши деньги мы переведем на завод-изготовитель. Я сам поеду туда, чтобы проследить отгрузку. Фанеру получите в срок.
Зоя вновь прильнула ко мне.
- Ах ты, лгунишка! - проворковала она, - вот тебе за вранье. Получай! Вот,вот...
Она ухватила пальчиками моего конька-горбунка и несколько раз сдавила его шею. Как и следовало ожидать, после столь сурового наказания, мой боевой товарищ взвился на дыбы и ринулся в новую битву.
Рано утром я вез Зою к гостинице "Казахстан".
- Сделаем так, - деловым тоном говорила она, - ты регулярно будешь получать от меня заказы на поставку стройматериалов для нашего комбината. Но при этом, должен делиться со мной.
- Сколько? - коротко спросил я.
- Двадцать процентов от прибыли.
- Согласен, - кивнул я.
- Но чтобы без обмана, - погрозила пальчиком Зоя.
Я остановил машину на парковке у здания гостиницы.
- Вот еще что, - озабоченно свела брови моя новая знакомая, - зачем нам делиться с твоим родственником и посвящать его в наши дела? Я хочу иметь дело только с тобой. Открой свою собственную фирму.
Я опять согласился с Зоей.
Через три дня у меня на руках были документы, свидетельствующие об официальной регистрации моей фирмы, а еще через пару дней поступил первый заказ от Зои. Комбинату требовались два вагона леса. Я срочно выехал в Красноярск и вскоре вагоны отправились в "N-ск". Спустя неделю, пришел заказ на кафельную плитку, потом опять на фанеру. Затем последовали цемент, стекло оконное, стекло армированное и так далее, и тому подобное. Через три месяца я уже смог на собственные деньги приобрести вагон строительного материала. Постепенно я начал разворачивать свою торговлю. Коммерческие сделки с Зоиным комбинатом становились все реже и все меньшее влияние они оказывали на мой бюджет. Этому, прежде всего, способствовало резкое сокращение производства на комбинате. Вскоре я совсем потерял связь с Зоей.
Мои дела шли в гору. Я быстро расширял поле деятельности: приобрел железнодорожный тупик, склад для стройматериалов, построил два магазина для розничной торговли. Не забывал я обустраивать и свой быт. Продав Москвич, я приобрел два автомобиля ВАЗ (четвертой и шестой модели) для себя и для жены. Всей семьей, включая дочь, несколько раз ездили отдохнуть за границу. Но главным вложением капитала для меня стало строительство дома. К этому делу я приступил не торопясь, с любовью, смакуя и растягивая удовольствие. Сначала долго выбирал участок. Наконец, остановился на пригородном поселке, том самом, где на складе работал Коля Марков. Еще больше времени мне потребовалось, чтобы определиться с проектом дома. Окончательный вариант предполагал строительство двухэтажного особняка общей полезной площадью свыше трехсот квадратных метров, с подземным гаражом на три машины, с баней и летней кухней. К дому прилегал участок земли площадью в пятнадцать соток.
Весной, как только сошел снег, начались строительные работы. Два или три раза в неделю я наведывался на строительную площадку. Рабочих я не подгонял и с их начальством не ругался, хотя причин для этого находилось достаточно. Я лишь не спеша бродил по участку, расспрашивал работяг про тонкости строительного ремесла и изредка давал советы, которые, впрочем, никогда не выполнялись.
В общем, жил я в ту пору насыщенной, деловой жизнью преуспевающего бизнесмена. Многие из моих прежних знакомых завидовали мне. Хотя завидовать особо было нечему. Я давно подметил, что Великий Творец и Вершитель судеб человеческих отмеряет каждому человеку в его жизни примерно поровну добра-счастья и зла-несчастья. Конечно, бывают случаи, когда в компьютере Творца происходит сбой, и на долю какого-то горемыки выпадает излишняя доля невзгод. Но это случается редко. Чаще дележ идет равный. К примеру, если вас дома окружает заботой любящая жена, а здоровые, послушные дети радуют успехами в школе, то в девяносто случаях из ста я могу гарантировать, что в своей профессиональной карьере вы не добились сколько-нибудь заметных успехов. В лучшем случае, вы - середнячок, не хватающий звезд с неба и приносящий домой среднестатистическую заработную плату. А в худшем, вас держат в сенях дома, где происходит дележ материальных благ, и, походя, вытирают об вас ноги.
Со мной произошло наоборот. Я преуспел на поприще делания денег и Вершитель, дабы соблюсти указанный выше баланс, решил угостить меня горькой пилюлей семейного разлада. Домашние неурядицы начались с того времени, когда я, встав на ноги, начал самостоятельный бизнес. Я обзавелся кругом постоянных деловых коллег-партнеров, в компании которых все чаще стал проводить свой досуг. Наши встречи почти всегда проходили по одному сценарию. После обеда мы собирались в офисе одного из нас, чтобы обсудить коммерческие вопросы. Ближе к вечеру на столе появлялась бутылка коньяка, и разговор принимал отвлеченный характер. Далее, мы ехали на квартиру к одному из моих новых друзей (большинство из них имели по две, а то и три квартиры), с целью расслабиться после трудового дня. Тут же, как по волшебству, появлялись выпивка, закуска и девочки. Домой я возвращался за полночь, а порой лишь на следующий день.
Некоторое время жена терпела мои выходки, которые я объяснял необходимостью установления доверительных отношений с моими деловыми партнерами, но вскоре начались, изматывающие душу и нервы, скандалы.
Слушая рассказы моих новых друзей-партнеров, приглядываясь к их семейной жизни, я пришел к заключению, что жен предпринимателей, сколотивших капитал в период разрушения социалистической экономики, можно разделить на три категории. К первой и, по моим наблюдениям, самой многочисленной категории относятся жены, которые готовы закрывать глаза на разгульный образ жизни супруга в обмен на сытое и обеспеченное существование. Ко второй категории относятся жены, которые, в отличие от первых, сами не прочь вильнуть хвостом. Пользуясь частыми отлучками супруга, они заводят на стороне любовников (некоторые делают это почти открыто) и теперь уже бедному мужу-бизнесмену необходимо решать вопрос: то ли делать вид, что ничего страшного не происходит, то ли рвать семейные узы. Наконец, к третьей, самой малочисленной категории жен, я отношу тех женщин, которые ждут от мужей, прежде всего, любви и преданности, а уж потом больших денег и высокого положения в обществе. Эти женщины темпераментны и импульсивны. Они не прощают измен и в порыве праведного гнева рвут семейные отношения, не задумываясь о будущем.
К сожалению, моя жена не принадлежала ни к первой, ни даже ко второй из этих категорий женщин. Период наших семейных ссор продлился недолго. Как-то, придя домой под утро после очередной гулянки, я обнаружил в прихожей два больших чемодана, набитых моими вещами. Естественно, я попытался, как всегда, уладить конфликт, переведя его в словесную полемику, но жена тут же оборвала меня.
- Если у тебя еще остался хоть грамм мужского достоинства, ты должен уйти, - тихо, но твердо произнесла она.
Я молча подхватил чемоданы и направился к выходу. Перед тем, как открыть дверь, я остановился и обвел взглядом то, что еще минуту назад считал своим жильем, кровом, своей надежной гаванью в неспокойном море житейских проблем.
- К сожалению, - подумал я, - мы узнаем истинную цену вещам, только когда теряем их.
В тот же день я снял небольшую квартиру недалеко от центра города, а утром следующего дня навестил стройплощадку моего загородного дома и добился от строителей обещания ускорить возведение объекта.
Тем временем, на объеме моих торговых сделок все ощутимее стали сказываться негативные явления в экономике страны. С каждым месяцем мои доходы неуклонно снижались. Я начал задумываться о вложении капитала в другие отрасли бизнеса. Но куда? Я принялся изучать конъюнктуру различных отраслей экономики. Мне хватило пары недель, чтобы прийти к выводу, что, при существующем застое производства, вкладывать туда деньги весьма рискованно.
В один из таких дней, сидя за утренним кофе, я не спеша просматривал свежую газету. Помнится, это была Комсомольская правда. Мое внимание привлекла небольшая заметка, в которой рассказывалось, как некий бизнесмен из Омска (или Томска, сейчас уже не помню) организовал из девушек привлекательной внешности группу эротического танца. Эта группа с успехом выступала в городском ресторане, принося своему хозяину немалые барыши. Несколько раз я перечитал заметку.
- Вот! Вот, что мне нужно! Шоу-бизнес! Вот, куда я вложу свои деньги! Начну с одной группы, а потом...
Тут же, на полях газеты я произвел расчет возможной прибыли. Получалось неплохо. Единственное, что беспокоило, это отсутствие у меня всякого опыта в делах шоу-бизнеса. В танцах, как, впрочем, и в других видах искусства, я вообще был профаном. Помозговав над этой проблемой в течение следующего часа и проведя дополнительные расчеты, я пришел к заключению, что самому мне не стоит заниматься организацией этого дела. Будет лучше, если я найду менеджера, знающего толк в этом бизнесе, а за собой оставлю лишь функции контролера. Я порылся в памяти, выискивая среди своих знакомых подходящую кандидатуру, и остановил свой выбор на Лене Зотовой, бывшей жене моего старого приятеля. К числу ее достоинств относились: консерваторское образование, работа на телевидении, а, главное, предприимчивость.
Как я и ожидал, Лена охотно приняла мое предложение и, со свойственным ей темпераментом, приступила к работе. Через неделю в моей квартире раздался телефонный звонок.
- Сегодня у нас просмотр кандидаток, - услышал я Ленин голос, - если есть желание поучаствовать, приходи к шести часам в актовый зал тридцать пятой школы.
Я принял предложение и в назначенное время подъехал к школе. Актовый зал скрывался в полумраке, однако сцена, где столпились участницы конкурса, освещалась десятком мощных люминесцентных ламп. В первом от сцены ряду кресел я заметил Лену, рядом с которой восседала небольшого роста, но весьма упитанная дама. Заметив меня, Лена соскочила с места.
- Позволь представить тебе нашего хореографа, - указала она взглядом на толстуху.
- Ирина, - не поднимаясь с кресла, протянула мне руку дама.
Пожимая протянутую руку, я с сомнением окинул взглядом шарообразную фигуру постановщика танцев.
- Ирина уже подготовила несколько танцевальных групп. Последняя из них сейчас выступает на гастролях в Болгарии, - залепетала Лена, видимо, уловив мое настроение.
Я вспомнил, что знаменитый тренер по фигурному катанию Татьяна Тарасова тоже далеко не Дюймовочка, и решил не обращать внимание на комплекцию художественного руководителя моего коллектива.
Начался просмотр. Из пришедших на конкурс около трех десятков девушек необходимо было выбрать шесть. Ирина включила магнитофон и попросила девушек танцевать. Несколько раз она меняла мелодию, чередуя быстрые танцы с медленными. Я, тем временем, занял место в глубине актового зала и с интересом наблюдал за конкурсантками. Не все из пришедших девушек обладали внешностью, способной с первого взгляда заинтересовать мужчин. Но шесть милашек, на мой взгляд, выбрать было можно. Особенно мне понравилась стройная девушка в черных, облегающих джинсах и вязанной короткой кофточке. Она так обворожительно двигала бедрами, что, к концу просмотра, я почувствовал некоторое возбуждение.
- Достаточно! - раздался резкий голос Ирины. Она встала и подошла к сцене.
- Ты, ты, ... и ты, - указала она пальцем на шестерых девушек, - останьтесь. Остальные могут быть свободными.
Счастливые избранницы, весело щебеча, сбились в круг, в то время как остальные, понурив голову, медленно побрели со сцены.
Обсудив с Леной финансовые вопросы, я распрощался и направился к выходу. Школьный коридор освещался лишь тусклым лунным светом, который с трудом пробивался сквозь грязные оконные стекла. За очередным поворотом я неожиданно увидел возле окна девичью фигуру. Подойдя ближе, я узнал девушку в черных джинсах. Когда я поравнялся с ней, до моего слуха донесся легкий всхлип. Я остановился.
- Что, не взяли? - виновато улыбнулся я.
Девушка мотнула головой и снова всхлипнула.
- Не расстраивайся, - я попытался успокоить ее, - честно говоря, танцы в кабаках - не лучший способ заработка для молодых девушек. Поищи себе другую работу.
Девушка подняла голову. Взгляд ее был полон тоски и грусти.
- Я уже два месяца ищу и все безрезультатно, - тяжело вздохнула она, - я учусь в университете, поэтому мне нужна вечерняя работа, а ее найти особенно трудно.
- А родители не помогают? - поинтересовался я.
- Отца у меня нет, а маминой зарплаты нам не хватает.
Мне стало жаль девушку. Я вспомнил, что и моя дочь, по моей милости, теперь живет без отца.
- Тебя как зовут? - спросил я.
- Дарья, - чуть слышно выдохнула девушка.
- Вот что..., Дарья, - я почесал подбородок, а затем решительно произнес, - подожди меня здесь.
Я развернулся и широким шагом направился обратно, в актовый зал. В углу сцены Лена с Ириной беседовали с избранными девушками. Я осторожно взял Ирину за локоть и отвел в сторону.
- Почему вы не взяли девушку в черных джинсах? - я недовольно нахмурил брови, - мне показалось, она неплохо смотрелась на сцене.
- В черных джинсах? - Ирина наморщила лоб, - ах, это та, в вязанной кофточке?
Я кивнул головой.
- Мне она поначалу тоже понравилась. Но..., - Ирина развела руки в стороны, - девочка не чувствует музыки. У нее плохой музыкальный слух. - Ира, вы упускаете из вида одно важное обстоятельство, - я постарался натянуть на физиономию улыбку, - наши девушки будут выступать не на театральных сценах, а в ресторанах. Поэтому важно не то, насколько правильно они выполняют танцевальные па, а насколько изящны их попки и велики титьки, - я выждал небольшую паузу и добавил, - убедительно вас прошу: возьмите ту девушку.
Ирина пожала плечами.
- Вы тут хозяин, вам и решать.
Я кивнул головой и вышел в коридор. Дарья по-прежнему стояла у окна, прижав руки к груди. Я дотронулся до ее плеча и кивнул в сторону зала.
- Иди, танцуй.
Я не мог нарадоваться своим менеджером. Лена избавила меня от всех хлопот, связанных с организацией танцевального коллектива. Лишь раз или два в неделю она приезжала ко мне со сметой расходов, и я выкладывал необходимую сумму денег.
Между тем, мои торговые дела шли из рук вон плохо. К общему упадку экономики добавились новые проблемы. Завлабы, вставшие у руля российского государства, не имевшие ни политического, ни жизненного опыта, вели дело к разрыву экономических связей с бывшими республиками СССР. Подобно неумелым пилотам воздушного шара, они в самом начале полета принялись избавляться от, как они полагали, ненужного балласта в виде бывших национальных республик. Все чаще и все продолжительнее стали задержки с переводом денег в Россию. И наступил день, когда этот перевод прекратился вовсе. Завлабы перекрыли кран.
Бизнесмены, подобные мне, чьи деловые интересы замыкались на российских предприятиях, с бешенными глазами носились из банка в банк, из министерства в министерство, задавая единственный вопрос: как перегнать деньги в Россию? Им в ответ либо беспомощно пожимали плечами, либо отсылали к очередному банкиру или чиновнику. Тут же, как грибы после дождя, стали возникать фирмы и фирмочки, предлагающие свою помощь в переводе денег, но не дававшие при этом никаких гарантий.
Как-то в разговоре с одним из своих коллег я пожаловался на злую судьбу.
- Я знаю одного фирмача, который может перегнать деньги в Россию. При этом, берет совсем небольшой процент комиссионных. Попробуй обратиться к нему, - посоветовал мой коллега.
- Как зовут того фирмача? - загорелся я надеждой.
- Нурлан Кераев.
- Керюша?! - изумленно воскликнул я.
С Нурланом Кераевым я познакомился, когда учился в восьмом классе. Пришел он к нам в школу в начале октября, поскольку в сентябре отдыхал в Артеке. Не знаю, как обстояло дело в других республиках, но из Казахстана в то время в пионерский лагерь на берегу Черного моря ездили в основном дети руководящих работников. Позже я узнал, что отец Нурлана тоже принадлежал к числу избранных.
Будучи признанным лидером класса, я счел необходимым объяснить новичку, в первый день его появления в школе, кто есть кто в нашем коллективе. На первой же перемене я подошел к Нурлану и принялся методично до него, как тогда говорили, доколупываться. Вдруг новичок вскочил на ноги (до этого он сидел за партой) и, ткнув меня в грудь кулаком, прошипел:
- Может, выйдем после уроков?
От неожиданности я ничего не мог ответить и лишь растерянно хлопал глазами.
- Давай, выйдем, - наседал на меня новенький.
Честно признаюсь, в тот момент я позорно струсил. Ничего не ответив, я тихо отошел от Кераева и скромно сел за свою парту. С того дня Нурлан, воспользовавшись моей слабостью, начал планомерно низвергать меня с пьедестала лидера и по обломкам моего авторитета взбираться на освободившееся место. Проделывал он это с беспощадной жестокостью. Злыми шуточками и вымышленными историями он высмеивал меня перед одноклассниками, в клочья терзая остатки моего самолюбия. Я же, подобно кролику перед удавом, раз испугавшись, уже не в силах был побороть свой страх.
Не знаю, до какой степени удалось бы тогда Кераеву унизить меня и смешать с дерьмом, если бы не случай, происшедший опять же на перемене. В то время в нашем классе училась девочка Сауле Нуржанова, в которую я тайно был влюблен. Все мне в ней нравилось: и стройная фигура, и карие, чуть раскосые глаза, и густые, смоляные волосы, собранные в косу. Надо признаться, на меня Сауле не обращала никакого внимания, впрочем, как и на остальных мальчишек нашего класса.
В тот памятный день, на перемене, я сидел за партой и переписывал себе в тетрадь домашнее задание следующего урока, одолженное у одного из моих товарищей. Краем глаза я заметил, как Сауле подошла к Кераеву, который сидел впереди меня. Между ними начался диалог, из которого я понял, что Сауле, будучи комсоргом класса, просила Нурлана принять участие в составлении стенгазеты. Кераев упорно отказывался, придумывая различные предлоги. Накал спора нарастал. Неожиданно Кераев махнул на Сауле рукой и довольно громко выкрикнул:
- Пошла ты в ж...у!
Те, кто находился поблизости, замерли с открытыми ртами. У Сауле мелко задрожала нижняя губа, а на глазах выступили слезы. Я почувствовал, как кровь приливает к моему лицу, а горло сжимает спазм, затрудняющий дыхание. Не помня себя, я выскочил из-за парты и бросился к Кераеву.
- А ну, извинись! - прохрипел я, хватая его за лацканы пиджака, - извинись, гад!
Нурлан медленно поднялся с места.
- Может, выйдем? - скривил он лицо в ухмылке.
- Выйдем! - дико завопил я и, что было сил, ударил кулаком правой руки Кераеву в нос, - выйдем! - продолжал орать я, нанося левой удар в ухо, - выйдем! Выйдем! Выйдем!
Удары сыпались подобно граду в летнюю грозу. Правой-левой, правой-левой, ногой в живот, головой в челюсть. Кто-то из одноклассников попытался остановить меня, но я, развернувшись, заехал несчастному по физиономии. Больше меня уже никто не пытался удерживать.
Удивляло то, что Кераев даже не пытался сопротивляться. Он лишь закрывал лицо руками и медленно отступал к стене. Ткнувшись спиной в преграду, мой противник сполз по стене и, сев на пол, спрятал лицо между коленями.
- Вот так! - выдохнул я и опустил руки.
С Нурланом Кераевым мы проучились в одном классе до окончания школы. Со временем, былые обиды, как всегда бывает в том возрасте, забылись и у нас установились ровные, без признаков неприязни, отношения. Порой мне даже становилось жаль Кераева, ибо, после того случая, одноклассники отвернулись от него. Он остался один, окруженный стеной отчуждения. Его не звали покурить после уроков в соседнем сквере на скамейке. Его не приглашали ни на дни рождения, ни на классные сабантуйчики по случаю праздников. Его просто старались не замечать.
Прошли годы. Последние несколько лет наши пути не пересекались. И вот теперь, услышав имя Кераева, я, неожиданно для себя, почувствовал, что рад этому. Отыскав в старой записной книжке телефонный номер Нурлана, я позвонил своему бывшему однокашнику. Мне показалось, что Керюша тоже обрадовался, услышав мой голос. Мы договорились о встрече и вечером того же дня Нурлан сидел у меня на кухне, а я разливал в рюмки коньяк.
- Ты пойми, - говорил Кераев голосом воспитателя детского сада, - сто или двести тысяч баксов тебя не спасут. Россияне поставили заслон денежным переводам всерьез и надолго. Через два-три месяца тебе снова потребуется моя помощь, но помочь я тебе уже не смогу. Существует лимит на эти операции. Мой тебе совет: перегоняй сейчас как можно больше денег. Пусть лежат в российском банке. Ты сможешь воспользоваться ими в любой момент.
Рассуждения Нурлана показались мне разумными. На следующий день я снял со счета все, имеющиеся у меня на тот момент деньги (около восемьсот пятидесяти тысяч баксов), добавил к ним, для ровного счета кредит, взятый в банке, и перегнал на Керюшин счет миллион американских долларов. В соответствие с нашим договором, эти деньги должны были оказаться на моем счету в российском банке не позднее, чем через десять дней. Не теряя времени, я созвонился с саратовским стекольным заводом и, получив согласие на поставку двух вагонов оконного стекла, стал готовиться к командировке. Каждый день я звонил Керюше, справиться, как проходит операция.
- Не волнуйся. Все идет по плану. Деньги придут в срок, - успокаивал он меня.
Я уверял Нурлана, что полностью доверяю его финансовому гению, но, тем не менее, на следующий день вновь набирал его номер телефона.
Так прошло семь дней. На восьмой день, как обычно, после обеда, я вновь позвонил Кераеву. Однако на другом конце провода трубку никто не поднял. В течение дня я еще несколько раз пытался дозвониться до Керюши, но ответом мне были длинные гудки. Рано утром следующего дня меня разбудил телефонный звонок. Подняв трубку, я услышал голос моего коллеги, который не так давно посоветовал мне обратиться к Нурлану.
- Ты знаешь, где Кераев? - забыв поздороваться, взволнованно выпалил он.
- Не-е-т, - промычал я, медленно отходя от сна.
- Вот сука! Он меня подставил! - простонал мой коллега.
- А в чем дело? - насторожился я.
- Понимаешь, я порекомендовал его одним крутым ребятам для перегонки денег в Россию. Рассчитывал сорвать комиссионные. Они загнали на его счет четыре лимона баксов. Деньги еще вчера должны быть в России, но ни денег, ни Кераева нет.
Я почувствовал, как по моей спине побежали струйки холодного пота.
- А дома у него были? - проревел я.
- Еще вчера были. Взломали дверь. Квартира пустая. Сегодня ночью всех его родственников шерстили. Никто, ничего не знает...
Мой коллега еще долго что-то говорил, но смысл его слов плохо доходил до моего сознания. От головы до пят по моему телу прокатилась мелкая дрожь. Я отчетливо осознал, что деньги мои пропали и что, начиная с сегодняшнего дня, я перехожу в разряд граждан, которых в прессе мягко называют "живущими за чертой бедности", а в народе - просто нищими. Положив трубку, я еще с полчаса неподвижно сидел на кровати, уперев взгляд в одну точку. Лишь огромным усилием воли я заставил себя встать, пойти на кухню и заварить кофе.
Горячий напиток придал мне бодрости и, от пустого перелопачивания в мозгу событий последних дней, я перешел к анализу сложившейся ситуации. Самым печальным являлся факт отсутствия у меня начального капитала, который позволил бы мне закупить оптовый товар и реализовать его в розницу через свои магазины. Рассчитывать на банк не приходилось: там на мне уже висел кредит в сто пятьдесят тысяч. Поразмыслив, я решил обратиться за помощью к друзьям. Следующие несколько дней я провел в разъездах по городу и телефонных беседах. Но, видимо, мое незавидное финансовое положение стало уже известно моим друзьям. Не отличаясь оригинальностью, каждый из них картинно бил себя в грудь и клялся, что свободных денег у него на данный момент нет и советовал обратиться к другому.
- Друзья познаются в беде, - с горечью признал я справедливость народной мудрости.
Однако зла на моих товарищей я не держал, в глубине души признаваясь, что на их месте поступил бы точно также. Убедившись в тщетности попыток занять денег, я решил прибегнуть к последнему средству поправить свои дела и набрал Зоин номер телефона.
- Зоя Матвеевна здесь уже не работает, - ответил на мой вопрос бодрый мужской голос.
Не успел я спросить, где мне можно ее найти, как из трубки раздались короткие гудки.
- Ну, вот и все, - вслух произнес я, - кончилась моя торговая эпопея.
Как ни странно, особой горечи по этому поводу я не испытывал. Хотя мне порой и доставляло удовольствие проворачивать многоходовые коммерческие сделки, но, положа руку на сердце, признаюсь, что того морального удовлетворения, которое я получал, работая ГИПом, в торговом деле я никогда не испытывал.
Смирившись с утратой торгового бизнеса, я решил наметить план дальнейших действий. Во-первых, необходимо было как можно скорее погасить банковский кредит. Эту проблему я разрешил, продав принадлежащие мне склад, железнодорожный тупик и два магазина. Далее, в повестке дня стоял вопрос о строящимся загородном доме. В то время там уже велись отделочные работы, но денег на их завершение у меня не было. Я дал указание строителям срочно подключить дом к коммуникациям (водо- газо- и электроснабжение, канализация) и на этом прекратить работу. Обклеив обоими стены одной из комнат и покрасив там пол, я перебрался жить в свою загородную резиденцию.
Теперь предстояло решить еще одну, довольно сложную проблему. Речь шла о том, как побыстрее выпустить на сцену ресторана мою танцевальную группу. Уже существовала договоренность с руководством ресторана, уже были сшиты костюмы. Дело оставалось за малым: научить девочек танцевать. Посещение репетиции повергло меня в уныние. Ни один из шести танцев девушки не могли оттанцевать чисто. То они путали порядок движения, то, вообще, не слушая музыку, пороли отсебятину.
С трудом дождавшись конца выступления, я попросил исполнительниц выйти ненадолго из зала. Оставшись наедине с Леной и Ириной, я дал волю своим чувствам. Смысл моей гневной речи, пересыпанной выражениями, не очень приятными для женских ушек, сводился к простой мысли: что за два месяца, в течение которых длились репетиции, можно было научить танцевать даже корову.
- Вы сами настаивали, чтобы я выбирала девушек не по музыкальным способностям, а по внешним данным, - попыталась возразить Ирина.
- Как я успел заметить, - сквозь зубы прорычал я, - та девушка была единственной, кто ни разу не ошибся.
Со взвинченными нервами и головной болью покидал я актовый зал. Стремительно вышагивая по школьному коридору, за очередным поворотом я почти лоб в лоб столкнулся с Дарьей.
- Я вас жду, - прошептала она, - мне надо вам все объяснить. Мы ни в чем не виноваты. Это они, Ирина и Лена. Они с нами почти не занимаются. Вместо трех часов, мы репетируем, в лучшем случае, час. Часто репетиции вообще отменяются...
Девушка продолжала говорить, а я, словно человек, получивший неожиданный удар ножом в сердце, неподвижно стоял с застывшим взглядом.
- Видимо, потому и не удалось мне разбогатеть, - думал я, - что строю свой бизнес на доверии к людям. Конечно, ни Ирке, ни Ленке нет никакого резона лезть из кожи, чтобы подготовить мою группу в кратчайшие сроки. Чем дольше они проработают, тем больше денег получат от меня. А я дурак...
Резко развернувшись, я бегом устремился обратно в актовый зал. Лена встретила меня настороженным взглядом. Подойдя к ней почти вплотную, я тихо, но жестко проговорил:
- Сегодня - твой последний день работы здесь. Завтра получишь расчет.
Несколько секунд Лена растерянно смотрела на меня, чуть приоткрыв рот. Затем глаза ее потемнели, а губы вытянулись в тонкую линию.
- Ты об этом еще пожалеешь, - по-змеиному прошипела она и, схватив свои вещи, быстро зашагала к выходу.
Начиная со следующего дня, я взял за правило присутствовать на каждой репетиции. Несмотря на позднее время (репетиции проходили вечером), девочки часто задерживались на час, а то и на два, и сами, без помощи Ирины, оттачивали отдельные элементы танцев. Результаты не замедлили сказаться. Примерно через неделю девушки чисто, без помарок, исполняли уже три танца, а спустя еще несколько дней, я наведался в ресторан и объявил о нашей готовности к выступлениям.
На последних трех репетициях, по предложению Ирины, девушки должны были танцевать в костюмах. Накануне, после репетиции, я раздал девчонкам их "спецодежду". Как истинные женщины, они в течение часа, весело щебеча, вертелись перед зеркалом, примеряя то один, то другой костюмы.
На следующий день у моего Жигуленка забарахлил карбюратор, и я на полчаса опоздал к началу репетиции. Зайдя в школу, я, к своему удивлению, увидел Дарью, одиноко вышагивающую в холле, вдоль стендов.
- А где остальные? - поинтересовался я, подходя к девушке.
- Уехали, - небрежно бросила она.
- Куда уехали? - встревожился я.
- В Грецию.
- Куда?! - я поперхнулся и закашлялся.
- В Грецию, - невозмутимо повторила Дарья, - их скупил какой-то фирмач, Ленкин любовник. Заключил с каждой из них договор, и сегодня они вместе с Ленкой улетели в Грецию. Будут там в ресторане выступать. Мне все это Светка рассказала. Она из аэропорта позвонила. (Светка была одной из девушек моей группы.)
Я почувствовал слабость в ногах и с трудом опустился на низкую скамейку, стоящую у стены. Дарья присела рядом.
- А тебя почему не взяли? - повернул я к ней голову.
Дарья махнула рукой.
- Наверное, Ленка узнала о нашем с вами последнем разговоре.
- А если бы пригласили, поехала?
- Нет. Не поехала, - Дарья упрямо дернула плечом.
- Ну да, у тебя же университет, - вспомнил я.
- Не поэтому, - мотнула головой девушка, - просто, не хочется становиться предателем.
С минуту сидели молча.
- Что вы теперь намерены предпринять?
В Дарьином вопросе явно звучал призыв к действию.
- Что намерен предпринять? - я почесал затылок, - намерен надраться до зеленых соплей.
Я медленно поднялся со скамьи.
- Борис Павлович, - на лице Дарьи блуждала грустная улыбка, - можно мне с вами тоже надраться?
Я равнодушно махнул рукой.
- Пошли.
Ночью я проснулся от ощущения пожара внутри моего тела. Язык, как мне казалось, увеличился втрое и намертво прилип к небу. Голова гудела как медный таз, по которому заехали молотком. В животе булькало и клокотало. С трудом оторвав голову от подушки, я сел на краю кровати и принялся шарить босыми ногами по полу в надежде найти тапочки. Спустя минуту, осознав тщетность этих усилий, я встал и босиком пошлепал на кухню. Два стакана холодной воды слегка притушили пламя, испепеляющее мои внутренние органы. Шум в голове поутих. Я открыл настежь окно и некоторое время с наслаждением вдыхал полной грудью свежий, ночной воздух. Почувствовав легкий озноб, я решил вернуться в кровать и продолжить сон.
Нащупав в темноте одеяло и откинув его край, я стал медленно опускаться на, еще не успевшее остыть, ложе. Неожиданно мое плечо уперлось во что-то твердое. Я протянул руку и, к своему ужасу, ощутил под ладонью человеческую голову. В одно мгновение выскочил я из кровати и оказался возле стены, шаря по ней в поисках выключателя. Свет от люстры осветил комнату, и я с замирающим сердцем бросил взгляд на свою кровать. На одной из двух подушек покоилась женская головка, повернутая ко мне затылком. Постепенно в памяти стали возникать обрывочные сцены вчерашней попойки.
- Дарья! - осенило меня.
Я решительно подошел к кровати, сдернул одеяло, и ... тут моему взору предстало женское тело изумительных форм. Трусики-паутинки делали вид, что прикрывают его и интимные места. Я с трудом сглотнул слюну, протянул руку и потряс девушку за плечо.
- Гхэ-э-эй! - сумел извлечь я из легких хрипящий звук.
Далее последовала сцена из кинофильма "С легким паром", которую главная героиня фильма описала словами: "ты умрешь со смеху..., я поливала его из чайника". Правда, из жалости к постельному белью, Дарью я из чайника не поливал. Однако мне изрядно пришлось потрудиться, прежде чем она смогла, более или менее, осознанно произнести:
- Где я?
- Третья улица строителей, дом двадцать пять, квартира двенадцать, - вновь припомнил я фразу из популярного фильма.
- Ну, правильно. Это мой домашний адрес, - включилась в игру девушка, и я понял, что она окончательно пришла в себя.
Завернувшись в одеяло, Дарья села на кровати и потрясла головой.
- Ты как оказалась в моей постели? - я постарался придать строгость своему голосу.
- Не помню, - пожала Дарья плечами.
Я открыл было рот, чтобы продолжить допрос, но девушка обратила на меня взгляд, полный страдания.
- Борис Павлович, принесите, пожалуйста, воды. Я умираю от жажды.
Я сходил на кухню и принес стакан холодной воды. В несколько глотков Дарья опорожнила посуду. Я взглянул на часы и обнаружил, что часовая стрелка приближается к цифре 3.
- Вот что, - проворчал я, - разговор отложим до утра. А сейчас давай спать. Мне завтра нужно быть в форме. (Действительно, на утро у меня была назначена деловая встреча, поскольку тогда я еще окончательно не оставил надежду раздобыть где-нибудь денег.)
Так как из всей мебели, пригодной для ночлега, у меня имелась лишь одна кровать, нам пришлось устраиваться на ней вдвоем. Примостившись на самом краю кровати, я повернулся к девушке спиной. Дарья протянула мне край одеяла.
- Укройтесь, Борис Павлович, иначе замерзните.
Я потянул на себя одеяло.
- Ой, - раздался за моей спиной жалобный писк, - вы меня совсем открыли.
Одеяло поползло назад, оголяя мое тело.
- Как же нам раньше хватало этого одеяла? - выразил я вслух свое недоумение.
- Наверное, мы лежали ближе друг к другу, - предположила Дарья.
- Мда- а? Что же, попробуем, - согласился я и почти вплотную подполз к девушке.
Дарья оказалась права. Теперь одеяло полностью покрывало наши тела. Я закрыл глаза и попытался расслабиться, как всегда поступал, при необходимости быстрее уснуть. Однако тут я обнаружил, что лежу на левом боку, на котором никогда не сплю, ибо ощущаю неприятное давление на сердце.
- Ты не возражаешь, если я повернусь на другой бок? - обратился я к своей соседке.
- Нисколько, - живо откликнулась она.
Я перевернулся и вновь предпринял попытку расслабиться. Но не тут-то было. Я почувствовал, как тепло, исходящее от тела девушки пронизывает меня, подобно электромагнитным волнам, будоража плоть, туманя разум и заставляя учащенно биться сердце. Огромным усилием воли я сдерживал желание протянуть руки и прижать к себе лежащую рядом женщину. Но, если мне до поры, до времени, еще удавалось управлять своими руками, то существовал некий орган моего тела, который наотрез отказывался подчиняться разуму. Подобно подсолнуху в рассветные часы, он медленно, но уверенно поворачивал свою голову к источнику тепла, стремясь к нему с неукротимой мощью. Настал момент, когда, несмотря на сопротивление стягивающей его материи нижнего белья, неутомимый строптивец достиг своей цели. Дарья вздрогнула и в следующую секунду прижалась ко мне всем телом...
Утром, на кухне, я старался не встречаться взглядом со своей гостьей. Мы молча перекусили, и я стал убирать со стола грязную посуду. Дарья продолжала сидеть на стуле, исподлобья бросая взгляды в мою сторону.
- Ну, собирайся. Пойдем, - я поставил в шкаф последнюю чашку.
Девушка низко склонила голову, и я едва разобрал ее слова:
- Борис Павлович, можно я пока у вас поживу?
От неожиданности я опустился на стул.
- Что значит "пока"?
- Понимаете, - Дарья подняла голову, и я заметил в ее глазах слезы, - месяц назад я ушла от мамы и последние дни жила у подруги. Ее родители уезжали отдыхать. Завтра они возвращаются, и я не знаю, куда мне идти.
Девушка снова склонила голову.
- Почему же ты от матери ушла? - поинтересовался я и тут же пожалел об этом.
Плечи девушки затряслись, и она закрыла лицо руками. Я бросился к крану и, наполнив стакан водой, протянул Дарьи. Через минуту рыдания стихли, и девушка могла говорить. Она поведала мне до банальности простую, но от этого не менее жестокую семейную драму.
Родом Дарья была из N-ска (того самого города, где располагался комбинат, с которым я когда-то сотрудничал). Когда девочке исполнилось восемь лет, родители ее разошлись, и вскоре у отца образовалась новая семья. Даша с мамой остались жить вдвоем в четырехкомнатной квартире. Года полтора назад у матери на работе случились какие-то проблемы (Даша не стала уточнять какие именно). Мать срочно обменяла их квартиру на двухкомнатную в Алма-Ате, и они переехали жить в столицу. Здесь Дашина мама встретила мужчину, который ей понравился. Они поженились, и этот человек переехал жить к ним. Вскоре, однако, выяснилось, что новый муж нигде не работает и работать не собирается. Целыми днями он либо валялся на диване перед телевизором, либо пропадал в соседней пивной.
Дарья старалась не вмешиваться в отношения матери с ее мужем, пока напрямую это ее не касалось. Но в последнее время она все чаще стала ловить на себе похотливые взгляды отчима. Кончилось все тем, что как-то раз, когда матери не было дома, этот мерзавец попытался изнасиловать девушку. После этого, Дарья собрала вещи и ушла из дома.
- А мать знает о том, что произошло? - выпалил я, лишь только Даша закончила свой рассказ.