Аннотация: Не в царстве, не в государстве это было, а в славном городе, да в года недавно минувшие. И не сказка откроется, а быль. Только не про богатырей русских, про женщину слабую. А уж умом или телом - вам решать. И так:
Дверь хлопнула, отозвавшись эхом в ушах, а сквозняк пронесся по квартире и поселился в ее скукожившейся душе. Любаша ахнула, согнулась и зажала уши руками. Сидя в спальне, она раскачивалась как маятник, набирая скорость и.... завыла. Не громко, протяжно, уже не думая о том, что подумают дочки. В голове, как дятел, стучало: "ушел, ушел, ушел..." Так прошла ночь, а на утро она собралась, даже не взглянув на девочек, словно это они были во всем виноваты и пошла на работу - единственную отдушину, что появилась у нее за последние несколько месяцев.
На улице был май, в полном разгаре - тепла, красок и радости. Чужой радости, не ее.
- Любонька, золото мое! - Встретила ее моложавая тетка, жена крупного чинуши, которой она, вот уже много лет подряд, два раза в неделю, делала массаж. - Голубушка, да кто же тебя обидел?
- Да так, просто не выспалась. - Сказала Люба, пряча глаза.
- Ох, голуба моя! У меня глаз - алмаз. Мужик это, тут и гадать не надо. - Всхлип вырвался из груди и Люба, упустив руки плетьми, грохнулась в кресло, давая волю слезам. - Поплачь, поплачь! - Запричитала тетка, подошла к серванту, налила в рюмки водочки, одну сразу опустошила, а вторую, поставив на тарелочку, преподнесла массажистке. - Пей, это обезболивающее. И не верти головой, не юла. Сегодня тебе не до работы, а мне синяки не нужны. Пей, говорю, а то рассержусь и найду другую. Молодец! Ты, Люба, медик, сама должна знать, без анестезии душевную боль не унять. - Люба выпила, залпом, скривилась, но тут же выпрямилась, ударив себя по коленкам.
- Спасибо! Мне стало легче. Наверное, Вы правы, не рабочее у меня состояние. Скажите когда прийти и я отработаю. - Любаша поднялась, а рука женщины усадила ее на место.
- Сидеть! Мой час, как хочу, так и кручу! - Женщина уже поставила на стол графинчик, в испарине, нарезку из дефицитных колбас, сыра. Тут же разместилась баночка оливок. - Давай выпьем, за нашу женскую долюшку и ты мне все расскажешь.
- Нечего мне рассказывать, просто муж ушел.
- Ой ли! Можно подумать он впервые хвостом крутанул.
- Но он вещи забраааал. - Опрокинув рюмку, взвыла Любаша.
- И чо?! Поносит его, пошляет и никуда не денется, вернется. У вас же дети!
- А то это их держит.
- Ну, это как поглядеть. - Женщина выпила горькую не кривясь, бросила в рот оливку и улыбнулась. - А вот если ты выть будешь и себя опускать, то не вернется. - Люба заревела.
- Ой, горе мнееее! Что ж я теперь делать будууу? Старшая калечка с рожденияяя, младшая еще под стол пешком ходииит... Я же все для негооо, самое лучшееее. - Она подняла руки, вены выпирали на кистях, натруженных постоянной работой. - В больнице отпашешь, потом по клиентам бегаееешь, что бы дом - полная чашааа, что бы он, как с иголочкиии. Гад он паршииивый... - Любаша выпила следующую рюмку, понюхала бутерброд, заботливо всунутый в ее руку хозяйкой и положила на тарелку, продолжая выть белугой.
- Все, хватит себя жалеть! Пьем по последней и я научу тебя, как его привязать к себе на всю жизнь! - Люба вмиг умолкла и, расширив глаза, уставилась на хозяйку. - Пей и ешь! А то дурь в голову ударит, глупости начнешь делать, а мне ты еще нужна. Живехонькая! - И Любаша, как послушный ребенок, выпила налитую водочку, опустошила тарелочку и села, сгорбившись, но открыв рот, слушать женщину.
- Думаешь мой не бегал? Еще как бегал, за каждой юбкой, что мимо мелькала. Да и сейчас поглядывает на голые ножки, я-то знаю. Но вот уйти от меня - засть!
- Дааа! - Протянула Люба и икнула. - Вы такая, такая...
- Так, а кто меня такой сделал? Сама! Ладно, не лупай глазами, обещала - скажу. Только ты слушай внимательно и делай, все в точности, без фантазий.
- Обещаю!
- Ты не мне обещай - себе, твоя жизнь на чаше.
****
Средина семидесятых, май. Каштаны запалили свечки, земля, как веснушками, украсилась одуванчиками. Любаша жила с замиранием сердца от любого шума у двери, четко выполняя указания тетки. Звонила мужу на работу, каждый день, приветливо здоровалась, без упрека и жалоб, услышав его сухое приветствие, отдавала трубочку детям и, не прощалась с ним, стояла весь разговор, прислушиваясь к их разговору. Неделя пролетела как муха по кухне, оставив неприятные следы. Но она держалась, ой как держалась! Не поехать к нему на работу, не упасть в ноги, не явиться в дом его пассии и не закатить скандал... Многое еще терпела и привыкала - за собой ухаживать, с детьми общаться, даже гулять с ними, по вечерам и обязательно там, где бы он их, ненароком заметил. Но ничего не помогало. Семь длинных дней и ночей, а он так и не вернулся. Множество часов, еще больше минут, а он так сам и не звонил.
Сегодняшняя ночь была самой тяжелой. Сон ушел сразу, как она коснулась подушки и Любаша лежала, глядя в белый потолок, в энное количество раз, вспоминая инструкции тетки. В большой комнате часы пробили полночь, она села, пошлепала по паркету босой ногой и решилась на последний шаг.
" В полночь, подойди к отдушине, лучше там, где к ней доступ беспрепятственный и позови. Только помни - не зло, не с упреками и руганью. А по доброму, да ласково. Он и явиться. Ручаюсь, на утро явиться!" - Повторил голос в голове и Любаша отважилась. Накинув на себя самый лучший халатик, словно муж, мог увидеть, решительно пошла на кухню. Отдушина над печкой и чтобы к ней добраться надо было, по меньшей мере, влезть на стол.
- Не подходит! - Сказала в голос и открыла дверь в ванную. - И тут не то. - Тогда она сделала шаг влево и, положив руку на ручку двери, вздохнула. Зашла, взобралась на унитаз и глаза встретились с чернотой за решеткой. Поежилась, представив сколько там тараканов услышит ее речь, но тут же одернула себя и, одев "любяще - тоскующее" лицо начала: - Дорогой мой, любимый! Как я за тобой скучаю. Как я переполнилась любовью, что могу отдать только тебе! Приходи, а. Возвращайся. Пожалуйста! - постояла с минуту, неизвестно чего ожидая. Сползла на пол и..., постеснявшись справить нужду после таких речей пламенных, придерживая дверь, вышла. И только отойдя, на пять шагов, хихикнула: - Ну и дурра же я! - Но заснула, почти сразу, за столько ночей, в одинокой кровати, крепко и без тревог.
****
Воскресенье. Дети как обычно в такой день, проснулись, и тихонько перебравшись на кухню, чтобы не разбудить мать после трудовой недели, готовили завтрак, перемывали вечернюю посуду и доделывали все скопившиеся дела. Она проснулась от запаха яичницы, потянулась, глянула на часы и вскочила.
- Доброе утро, мамочка! - Встретила ее Ленка, пятилетняя дочь, моргая карими глазами. - А мы тут с Наташкой тебе кушать наготовили!
- Умницы мои! - Любаша поправила непослушные волосы дочери, погладила ее по голове и пошла в ванную. На кухне Наташка, старшая дочь инвалид, заканчивала приготовление. Ее голова, как всегда, непроизвольно кивала. Покрученные пальцы на руках торчали в разные стороны, а ноги, изуродованные ДЦП, шаркали по полу. - Привет, Наташка! Вкусно как пахнет! Я быстро, позавтракаем и поедем в парк. Мы сегодня, весь день проведем в гулянье! Заслужили? Заслужили!
Звонок в дверь, короткий, даже скромный, прервал их веселье и подготовку к походу. Люба вздрогнула, глянула на себя в большое зеркало, висящее в прихожей, напротив кухни и прошептала:
- Открыть?
- Ну конечно, мамочка! А хочешь, я сама открою? - И Наташа поползла, цепляясь руками за все, что было на ее пути.
- Я открою, дочь! - Любовь прошла вперед .... Муж стоял, опустив голову, рассматривая носки своих туфель. - Василий?! Ты чего звонишь? Это же твой дом... Девочки! К вам папа! Да заходи ты, не мнись, мы, правда, в парк собрались, но ты можешь побыть с детьми, сколько хочешь. - Она уже видела его чемодан, но вовсю старалась, не бросится на шею и не завизжать от радости.
- Так у меня ключей нет, я ... ну это, ..., парк,... отлично. Пойдем все. А это, - он всунул чемодан в шкаф, - потом.
****
Третий день в доме витало счастье и радость. Вот только любви, страстной и пылкой, пока не состоялось.
- Ничего. - Думала Любаша, - стыдно ему, что с другой жил. Забудется и наладится. Все наладится.
Работа, домашние заботы - все входило в свое русло. Одно осталось неизменным - Люба следила за своим внешним видом и языком, как никогда раньше. Помня слова клиентки, ставшей подругой, что мужа надо удивлять, ублажать и баловать, собой. Красивой, дорогой и женственной.
****
Домой летела на крыльях, в сумочке лежали билеты на концерт Леонтьева, щедро подаренные очередным клиентом.
- Родные! Мама дома! - Не крикнула, а пропела она. Первой появилась Лена - глаза красные, губы надутые. За ней выползла Наташа:
- Ужин готов. - Сказала и спряталась. "Поссорились" - Пронеслось в голове женщины, и она отправилась в спальню, открыла шкаф и завыла - полки и вешалки были пусты. Муж опять ушел. Но на этот раз сбежал, как трус. Смахнув набежавшие слезы, гордо подняла голову и решительно пошла к детям:
- Не куксится! Мы женщины, будут морщины. А он вернется. Это я вам обещаю!
Концерт закончился в одиннадцать. Благо не далеко идти. В 11.30 были дома. В 00 дети уже спали, и она направилась в туалет. Сходив по маленькому, влезла на унитаз и:
- Ах ты, гад такой! Чего ж тебе не хватает, бес ты гулящий! Шляешься, ни о ком не думаешь. А ну давай домой, черт ты эдакий! - Высказалась и пошла в кровать. Кивая себе в одобрении всего, что сказала.
Спала плохо, постоянно прислушиваясь, ожидая, что муж услышал и сразу вернется. День прошел также, пролетел вечер. Вздохнув, взбила подушку, ударила кулачком его - раз, второй, третий. И всплакнула. Скупо.
****
Ночь была в самом разгаре. Большая кооперативная квартира находилась на третьем этаже в доме на самой набережной. Ее спальня, угловая, имела два окна - на Набережную и центральный проспект. Света было достаточно, чтобы видеть, не пользуясь электричеством. Прежде чем заснуть, Любаша взглянула на фото мужа, улыбающееся на рабочем столе в противоположном углу комнаты, и прикрыла глаза. Часы давно пробили один раз и теперь тикали, подгоняя минуты. Щелкнула дверь, раздались шаги и, Любовь, не зажигая лампочек, пошла через зал, большой холл, в примыкающую к нему прихожую, здесь же располагались службы. В туалетной комнате слышалось шуршание и она, ударив рукой по выключателю, стала перед ней:
- Явился, значит. Что ж так скромненько, без звонка? А? Чего молчишь? Ладно. Мойся и давай в постель. Утром поговорим. Но на это раз - серьезно! - Не гася свет, вернулась в кровать и приняла позу.
Тик-так, тик - так! Бум! - Провозгласили часы о прошествии 30 минут, а муж не показывался. Более того - там было тихо. Любаша прислушалась, осторожно сползла и на пальчиках пошла. Еще издали заметила, что дверь закрыта на все замки и цепочку. Мало того - обуви не было. Вот же муж не приходил! Но тогда кто ходил по комнате? Не приснилось, она ясно слышала шаги и поскрипывание дверей. Приложила ухо к тонкому дереву - тишина. Пятясь и не отводя глаз от двери, минула прихожую, на всякий случай замерла в холле и выглянула - ничего не менялось. В квартире никого не было. Уснуть не удалось. Лишь с рассветом провалилась в короткий и сумбурный сон.
Прошло еще трое суток, а от мужа и весточки не было. Люба завела себя настолько, что с трудом дождалась, пока уснут дочери. Как только пружина в часах прохрипела, подталкивая их к бою, она забралась на свой "Пьедестал" и в сердцах выпалила:
- Да что ж ты за демон такой! Что ж тебя все носит нелегкая! Бери свою задницу, закручивай хвост и марш сюда! - Села на крышку, зажала голову руками и сидела, устало дыша.
На улице разыгралась непогода, ветер рвал провода, выл и стегал по стеклам ливнем. Прошлепала в кухню, закрыла балконную дверь, прикрыла форточки и, подумав, вышла на лоджию. Гроза была не шуточная. Сняла вещи, прошла от спальни к кухне, убирая все, что могло намокнуть или улететь. Вернулась в комнату. Лоджия была большой, на всю ее квартиру. Отодвинув штору, пуская прохладу, решилась и оставила дверь открытой. Веки сонно склеивались, когда она опять услышала, как по ее комнате ходит мужчина. Тяжелая поступь, с ударами пяток о пол. Люба отчего-то втянула голову в плечи, во всю стараясь отмести то, что слышит. А шаги приближались. И вот она уже спиной чует, как на нее смотрят. Нагло так, зло, дыша, шумно втягивая ноздрями воздух. Ну, так, словно дыхательные проходы засорены. Этот взгляд ее придавливал, прижимал к матрасу. Любовь зажмурила глаза и старалась вспомнить хоть одну молитву. Как назло ничего не получалось. Пересилила себя, повернулась и тут же тень мелькнула, убегая из ее спальни. Она встала, включая повсюду свет, пошла, проверять квартиру. Последней была туалетная комната. Взялась за дверную ручку, но побоялась. Зачем-то заперла на щеколду и подставила пуфик. Поспать не удалось. А в следующий вечер, усталая и разбитая, заснула задолго до полуночи.
****
Кровать прогнулась под тяжестью. Тут же повеяло пылью, гарью и залежавшимися в сырости вещами. На ноги Любы упала тяжесть и она, еще до конца не проснувшись, поняла, что это мощная, шершавая, мужская, волосатая рука. Подсознание кричало об опасности, а она, как не старалась, не могла окончательно проснуться. Рука, придавив ступни, не угомонилась, перебирая пальцами, стаскивала одеяло. Люба, тяжело дыша, вцепилась в одеяло с другого конца и подтянула его к подбородку. Выходя из тяжелого забытья, включила не только обоняние и слух, но и самосохранение. Да, на ее кровати, у ног сидели и держали ее за ноги. Повернуться или попытаться вырваться нет возможности - это понятно и без проб. И опять ее пронизал взгляд. Ресницы задрожали, и в щелку она увидела нечто невообразимо большое, лохматое и только две точки, горящие, красные, выбивались на фоне этого мрачного существа.
" Кто, что, к чему?" - Понеслось в ее голове. Рука передвинулась, завладела коленями. И вслед за этим завыл сыч. Любовь почему-то решила, что это сыч, и непроизвольно спросила: "К худу или добру?"
- Хууудуу! - Раздалось у ее ног. Любовь покрылась холодным потом. Ее разворачивали и укладывали на спину. Как бы она не сопротивлялась, но то, что было рядом с ней, уже навалилось на нее всей своей тяжестью, возвеличившись над головой, дыша затхлостью ей в лицо.
- Господи! - Крикнула любовь, не открывая рта. Грудная клетка ее потрескивала от мощи, а ноги, хоть и были придавлены к кровати, раздвигались. - Домовой... - Пронеслось в ее голове. И Любовь, оставив физическое сопротивление, ясно понимая, что перед ней нечто иное, потустороннее, нереальное для здравого смысла, принялась вытаскивать из памяти молитвы. Смех в ответ ударил ей по губам, но она не унималась:
- Отче наш! - Давящее на нее тело приподнялось и она вздохнула немного легче. Ибо ЭТО, пусть на миг, пусть просто поиграть, или еще что, но сняло свой груз. - Отче наш! - Повторила Любовь шепча. Когтистая рука легла на рот, оставив попытки убрать одеяло. Это было неприятно до рвоты. Сжав губы, чтобы гнусность не залетела внутрь, Любовь старательно, выводя каждое слово, смотря в горящие и насмешливые точки - глазницы, продолжила. - Господи! Прости меня грешную, неграмотную, глупую! Пощади! Не ради чего-то, а ради детей! Научи, Господи, правидности! Ниспошли молитву спасения. Верни ангела хранителя, ибо обидела я его делами своими, необдуманными. - Опять хохот и вот она уже слышит, как одно колено, между ее ног, уперлось, давая свободу рукам. - Отче наш! - Первые строки молитвы всплыли в голове, как написанные. - Отче наш, сущий на небесах! Да святится Имя Твое! - Рука легла на ее грудь и раздвинула ворот рубашки. Вторая по-прежнему закрывала рот. - Да придет Царствие Твое, да будет Воля Твоя! ... - Миг и обе руки сомкнулись на горле, сдавив его, как хрупкую шею голубки. Воздуха не хватало. Любовь, теряя сознание, старалась договорить. Хрип и свист смешивались с ее словами. - Да придет Царствие Твое!.... Прости нам грехи наши, как я прощаю грехи должникам своим.... Избавь меня от Лукавого! Ибо Твое есть Царство и Сила и Слава. Во веки Веков! Аминь!
В голове закружилось, быстрее и быстрей. Горящие точки превратились в воронку и разбились на множество искр. Она погрузилась в невесомость. Шум в ушах сменился свистом и... вдруг, голос, хриплый, отвратительный, шипящий:
- Что ж ты, женщина.... Звала, требовала, зазывала. Имя мое много раз повторяла. А как пришел, так не люб. Жена! Зачем Господа в свидетели звать, если сама хотела? Ангела ей подавай! Распутница! - Удар, второй. Люба уже не понимала, кровь ли в висках, или это ОНО ее поучает. Боль появилась во всех ее клеточках и концентрировалась в сердце. А он продолжал: - Ладно, мы еще встретимся. Но на моей территории!
Заорал петух, откуда он взялся, было не понятно. Заря всполохнула, указав путь слезам и, Люба отключилась, забывшись в полном мраке своего сознания.
****
2009год, Лена выросла, проработав год за границей, вышла замуж за голландца. Солидного, состоятельного и забрала родных к себе. Наташа, назло всем врачам, не умерла, как прогнозировали в 30лет. Правда и не выздоровела. Как и раньше, возится по дому, пишет стихи, музыку, складывая в ящик стола. Люба - постарела, сменила работу, но не сменила характер. Да и как его сменить - человек слаб. Правда не заглядывает больше в отдушину, не зовет к себе невесть кого, но и не молится, чаще нужного. И только муж ее, сгинул неведомо куда, с того самого дня, как она поэкспериментировала советами услужливой тетки...