Жена у меня уехала к теще на дачу. При том -- на все выходные. Еще в пятницу, сразу после работы.
Разумеется, душа жаждала праздника. Начав с мужиками, как обычно, продолжил я уже у себя в гордом одиночестве под бутылку, квашеную капусту и телевизор. За столом и задремал, но потом передачи кончились, я встал, погасил телевизор и отправился в спальню. Там уже спокойно забрался в кровать и задрых.
Проснулся посреди ночи от ощущения, что в квартире кроме меня кто-то есть. Страх навалился жуткий, хотя я и крепкий мужик, да и всякого повидал, но в тот момент захотелось с головой залезть под одеяло. Только весь как задеревенел. Лежу и жду, а шорохи между тем все ближе к спальне. С меня пот градом, в ушах колокольчики позванивают, а сердце как полотенцем ледяным обернули.
Дверь распахнулась беззвучно. Такого я за ней не помню. Сколько живем с женой в этой квартире - скрипела паскуда, сколько петли не смазывай. А тут -- тихо, как будто всегда так открывалась. И в спальню вошла Смерть. Точно такая как ее изображают: в балахоне и с косой.
Косу она прислонила к косяку и, посмотрев на меня, как мне показалось, критически, сказала:
-- Собирайся. Пора.
У меня все сразу отказало, как только в постели не обмочился - диву даюсь до сих пор. Еле сумел выдавить из себя самое глупое в той ситуации:
-- Куда?
Смерть посмотрела на меня как психиатр смотрит на тяжело больного ветрянкой идиота и ответила:
-- Туда-туда. Вышел твой срок, Игорь Павлович.
Верно говорят "камень с души упал". У меня весь уральский хребет шваркнулся. Я даже как-то осмелел.
-- Ошиблась, -- говорю ей. - Меня зовут Андрей Ильич.
Смерть страшно осерчала:
-- Нечего, -- говорит, -- мне тут голову морочить. Собирайся, а не придумывай увертки.
Только я уже привстал на кровати, и смелость моя потихоньку стала возвращаться.
-- Точно говорю тебе. А Палыч в соседней квартире живет. Ты в какую квартиру шла?
Смерть полезла внутрь балахона и извлекла на свет божий что-то похожее на записную книжку. Пошуршала малость страницами и говорит:
-- В пятьдесят вторую.
-- Ну вот, а это пятьдесят четвертая. Можешь сходить проверить.
Собеседница моя видно что-то начала понимать. Я же ей опомниться не даю и продолжаю:
-- Только его все равно нету. И не будет уже.
-- То есть как это? - возмутилась Смерть. - Помер что ли?
-- Да нет. Уехал. В Израиль. Воссоединяться с корнями.
Смерть недоверчиво проверила свою писульки.
-- Иванов Игорь Павлович? В Израиль?
-- Давно уж. Года два как. Он, наверное, теперь уже и не Иванов.
Смерть выматерилась и присела на край кровати. Мне даже стало ее немного жаль, но напрашиваться вместо уехавшего я посчитал нетактичным. Пару минут мы провели в молчании, после чего Смерть спросила:
-- Ну, и что будем делать?
В ответ я лишь пожал плечами.
Бубня себе под нос, она встала, взяла в руки косу и пошла из спальни. Через некоторое время в прихожей зашуршали замки, хлопнула дверь, и все стихло.
Я как был, так и вырубился.
Просыпаюсь утром, глаза протираю. Все тихо спокойно. Приснится же спьяну чертовщина всякая.
Голова немного побаливала, а организм в целом жаждал хотя бы пару пива. Нехотя собрался я и пошел в магазин. Не успел выйти из парадной как нос к носу состыкнулся с Палычем. Он утром прилетел. Отдохнуть от собратьев на родной земле. Постояли, поговорили. Потом я за пивом пошел.