Аннотация: Есть такой фанфик по ГП - ГП и сила темного архонта. Вот под влиянием одного фрагмента в том фанфике и я переделал классику (Стругацкие, ТББ).
Когда Наруто миновал могилу Рикудо -- седьмую по счету и последнюю на этой дороге, было уже совсем темно. Хваленый боевой слизень, взятый у Цунаде за карточный долг, оказался сущим барахлом. Он покрылся слизью и двигался скверным, вихляющимся зигзагом. Наруто сжимал ему коленями бока, хлестал между рожек перчаткой, но он только уныло мотал головой, не ускоряя движения. Вдоль дороги тянулись кусты, похожие в сумраке на клубы застывшего дыма. Нестерпимо звенели комары. В мутном небе дрожали редкие тусклые звезды. Дул порывами несильный ветер, теплый и холодный одновременно, как всегда осенью в этой приморской стране с душными, пыльными днями и зябкими вечерами.
Наруто плотнее закутался в плащ и бросил поводья. Торопиться не имело смысла. До полуночи оставался час, а Смертный лес уже выступил над горизонтом черной зубчатой кромкой. По сторонам тянулись распаханные поля, мерцали под звездами болота, воняющие неживым жильем, темнели курганы и сгнившие частоколы времен последней Войны. Далеко слева вспыхивало и гасло угрюмое зарево: должно быть, горела деревушка, одна из многих. На сотни миль -- от Пояса Недоступности и до Восточных Рек-- простиралась эта страна, накрытая одеялом комариных туч, раздираемая оврагами, затопляемая болотами, пораженная лихорадками, морами и зловонным насморком.
У поворота дороги от кустов отделилась темная фигура. Слизень шарахнулся, задирая голову. Наруто подхватил поводья, привычно поддернул на правой руке нить куная и положил ладонь на нагинату, всматриваясь. Человек у дороги снял шляпу.
-- В чем дело? -- осведомился Наруто, прислушиваясь.
Бесшумных засад не бывает. Самураев выдает скрип тетивы, коноховцы неудержимо рыгают от скверного пива, АНБУ алчно сопят и гремят железом, а Бакухо Бутай -- охотники за головами и саперы-фрагрофилы -- шумно чешутся. Но в кустах было тихо. Видимо, этот человек не был наводчиком. Да он и не был похож на наводчика -- высокий тонкий шиноби в черном плаще с облаками.
-- Разрешите мне бежать рядом с вами? -- сказал он, кланяясь.
-- Изволь, -- сказал Наруто, шевельнув поводьями. -- Можешь взяться за стремя.
Шиноби пошел рядом. Он держал шляпу в руке, и его черные волосы тускло отсвечивали. Приказчик, подумал Наруто. Ходит по деревням и поселкам, скупает рис или еще что. Смелый приказчик, однако... А может быть, и не приказчик. Может быть, книгочей. Беглец. Изгой. Сейчас их много на ночных дорогах, больше чем приказчиков... А может быть, шпион.
-- Кто ты такой и откуда? -- спросил Наруто.
-- Меня зовут Учиха, -- печально сказал он. -- Я иду из Конохи.
"Учиха... - подумал Наруто, - вот он, Учиха!" Все рассказы и легенды, слышанные им, вдруг всплыли в памяти и сделались очень правдоподобными. Варит нерадивых в котлах живьем, сдирает кожу... убийца... сутенер... педофил... пидорас... дикарь... зверь... Он стиснул зубы. Надо проверить... А почему, собственно, надо? Кто я такой, чтобы его проверять! Не вижу причины, почему бы благородному Удзумаки просто не поверить? Вот идет Учиха, ему одиноко, ему страшно, он слаб и ищет защиты... Встретился ему я. Удзумаки по глупости и из спеси в политике не разбираются, а чакры у них завались и Коноху они не любят.. И все. Не буду его проверять. Незачем мне его проверять. Не вижу причин, почему бы благородному Удзумаки не поговорить со Учихой, скоротать время, расстаться друзьями...
-- Учиха... -- произнес он. -- Я знавал одного Учиху. Шиноби и прислужник Орочимару. Ты его родственник?
-- Увы, да, -- сказал Учиха. -- Правда, дальний родственник, но им все равно... до двенадцатого потомка.
-- И куда же ты бежишь, Учиха?
-- Куда-нибудь... Подальше. Многие бегут в Кири. Попробую и я в Кири.
-- Так-так, -- произнес Наруто. -- И ты вообразил, что благородный Удзумаки проведет тебя через заставу?
Учиха промолчал.
-- Или, может быть, ты думаешь, что благородный Удзумаки не знает, кто такой Учиха Итачи?
Учиха молчал. Что-то я не то говорю, подумал Наруто. Он привстал на стременах и прокричал, подражая глашатаю на Королевской площади:
-- Обвиняется и повинен в ужасных, непрощаемых преступлениях против каге, дайме и спокойствия.
Учиха молчал.
-- А если благородный Удзумаки фанатеет от благородного Шимуры? Если он всем сердцем предан духу Огня и делу Огня? Или ты считаешь, что это невозможно?
Учиха молчал. Из темноты справа от дороги выдвинулась ломаная фигура посаженного на кол. Э-э, все равно ничего не выходит, подумал Наруто. Он натянул повод, схватил Учиху за плечо и повернул лицом к себе.
-- А если благородный Удзумаки вот прямо сейчас проткнет тебя нагинатой? -- сказал он, вглядываясь в белое лицо с темными ямами глаз. Сам. Скоро и проворно. Родовой Удзумаки и Юкки нагинатой. Во имя идеалов. Что же ты молчишь, Учиха?
Учиха молчал. У него стучали зубы, и он слабо корчился под рукой Наруто, как придавленная ящерица. Вдруг что-то с плеском упало в придорожную канаву, и сейчас же, словно для того, чтобы заглушить этот плеск, он отчаянно крикнул:
-- Ну, бей! Бей, предатель!
Наруто перевел дыхание и отпустил Учиха.
-- Берись за стремя, -- сказал он. -- Пойдем.
Долгое время они молчали.
-- Видишь ли, я думал, что ты шпион. Я всегда убиваю шпионов. - проговорил Наруто, извиняясь.
-- Шпион... -- повторил Учиха. -- Да, конечно. В наше время так легко и сытно быть шпионом. Орел наш, благородный Шимура Данзо озабочен знать, что говорят и думают подданные его. Хотел бы я быть шпионом. Рядовым осведомителем в "Ичираку Рамен". Как хорошо, как почтенно! В шесть часов вечера я вхожу внутрь и сажусь за свой столик. Хозяин спешит ко мне с моей первой порцией. Есть я могу сколько влезет, за рамен платит благородный Шимура -- вернее, никто не платит. Я сижу, попиваю саке и слушаю. Иногда я делаю вид, что записываю разговоры, и перепуганные людишки устремляются ко мне с предложениями дружбы и кошелька. В глазах у них я вижу только то, что мне хочется: собачью преданность, почтительный страх и восхитительную бессильную ненависть. Я могу безнаказанно трогать девушек и тискать жен на глазах у мужей, здоровенных дядек, и они будут только подобострастно хихикать... Какое прекрасное рассуждение, благородный Удзумаки, не правда ли? Я услышал его от десятилетнего мальчишки, студента Академии...
-- И что же ты ему сказал? -- с любопытством спросил Наруто. Но Учиха не успел ответить.
Впереди сквозь кустарник мелькнули огоньки постоялого двора. Учиха съежился и втянул голову в плечи.
-- Что случилось? -- спросил Наруто.
-- Там патруль, -- пробормотал Учиха.
-- Ну и что? -- сказал Наруто. -- Послушай лучше еще одно рассуждение, почтенный Учиха. Мы любим и ценим этих простых, грубых ребят, нашу серую боевую скотину. Они нам нужны. Отныне любой должен держать язык за зубами, если не хочет вывешивать его на виселице! -- Он захохотал, потому что сказано было отменно -- в лучших традициях конохских казарм.
-- Язык простолюдина должен знать свое место. Бог дал простолюдину язык вовсе не для разглагольствований, а для лизания сапог своего господина, каковой господин положен простолюдину от века...
У коновязи перед корчмой топтались оседланные тотемы патруля. Медведи, волки, пантеры. Из открытого окна доносилась азартная хриплая брань. Стучали игральные кости. В дверях, светя в проход голым и бледным, как у пещерной лягушки, брюхом, стоял некто Сай в короткой куртке, с засученными рукавами. Из-за плеча его выглядывала рукоять вакидзаси. На ступеньках сидел, пригорюнясь, серый штурмовик, поставив катану в ножнах между коленей. Рукоять стянула ему физиономию набок. Было видно, что ему томно с перепоя. Заметив всадника, он подобрал слюни и сипло взревел:
-- С-стой! Как там тебя... Ты, бла-ародный!..
Наруто, выпятив подбородок, проехал мимо, даже не покосившись.
И пинком отправил отвлекшегося Учиху в объятья встрепенувшегося на крыльце Сая.
...Была уже полночь, когда он въехал в лес. Это был не совсем обычный лес. Чего в нем только не было, и чего о нем только не болтали... А едва ли не в самой чаще, под громадным деревом, засохшим от старости, вросла в землю покосившаяся башня из каменных плит, окруженная поржавевшим забором. Эта изба называлась Дворец и была самое что ни на есть опасное место в Пограничном лесу, что разделял Воду и Ветер. Продравшись сквозь заросли Вьюна Сенжу, Наруто слез со слизня. Во Дворце Хокаге горел свет, дверь была раскрыта и висела на одной петле. Цунаде сидела за столом в полной прострации. В комнате стоял могучий дух бормотухе, на столе среди пустых бутылок стояла маленькая чашечка. - Добрый вечер, - сказал Наруто. - Я вас приветствую, - отозвалась Цунаде хриплым, как боевой рог голосом. Она сидела неподвижно, положив кажущееся молодым лицо на ладони. Изо рта при каждом вздохе вылетал воздух, пропитанный неусвоимым пойлом. Затем она вдруг спросила: - Какой нынче день? - Канун Победы. - А почему нет солнца? - Потому что ночь. - Опять ночь... - с тоской сказалв она и упала лицом на стол. Наруто перенес ее на скрипучие нары, стянул с нее башмаки, и накрыл облысевшей шкурой какого-то давно вымершего животного.
За дверью что-то хлопнуло. Наруто стал подниматься, и в ту же минуту на пороге появился высокий худощавый мужик в маске с тремя отверстиями-запятыми. Это был Тоби. Очень Наруто его не любил, был он циник и дурак. Его все знали, не было в мире шиноби, который бы не знал Тоби - но его никто-никто не любил. Он всегда был один. Неизвестно, где он жил. Он внезапно появлялся и внезапно исчезал. Его видели то в Конохе, то в Кумо. А были те, кто утверждал, что видели его и там, и там неоднократно. Это, разумеется, был местный фольклор, но вообще все, что говорили о Тоби звучало странным анекдотом. Время от времени он появлялся в каноне и говорил там непонятные вещи. Иногда его удавалось понять, и в таких случаях никто не мог возразить ему. Мерзко, когда день начинается с Тоби. Появляется ощущение свинцовой беспросветности, хочется пригорюниться и размышлять, как мы слабы и ничтожны перед обстоятельствами...
Наруто подскочил и резко сел на кровати. Тяжело дыша, он огляделся вокруг... Все было спокойно, он был в поместье клана, где он ныне ночевал, ибо спальни оставались недосягаемыми... Все было нормально. Хината, разбуженная им, недовольно завозилась.
- Уффф... приснится же такое... - пробормотал Наруто и снова лег.