Аннотация: Истории, которые приключились со мной на транспорте.
Самолётом, поездом и автомобилем.
Как-то привыкли мы, относится к транспортным пассажирским перевозкам с неким пиететом. И, действительно: все эти "Речные пароходства", "Горьковские железные дороги", "Аэрофлоты" и "Автобусные линии" с их пристанями, вокзалами и аэропортами, представляли собой некий незыблемый монолит. На фоне этой "скалы", рядовой пассажир превращался в заурядное "пассажироместо", с которым весь этот отлаженный механизм считался постольку - поскольку. Пробить брешь в тогдашнем состоянии дел было немыслимо, хотя я знаю один случай, когда мой однокашник умудрился за три рубля долететь на почтовом кукурузнике из города Иваново в город Владимир. Однако, почтовый самолётик не был частью "Аэрофлота", а если и являлся таковой, то имел совершенно не связанные с перевозкой пассажиров функции.
Настали новые времена и экономические требования внесли свою лепту в работу всевозможных перевозчиков. Об этом и разговор.
Поезд
Лет десять назад пришёл я на Владимирский вокзал и приобрёл два билета. Первый был на проходящий поезд "Москва - Нижний Новгород". Второй - на поезд из Нижнего в Казань. Зазор между прибытием в Нижний Новгород первого поезда и отправкой в Казань второго был минут сорок. Я уже не в первый раз так ездил и во время этих сорока минут обычно ужинал в вокзальном кафе. А тут, по каким-то неведомым причинам, поезд "Москва - Нижний Новгород" опоздал во Владимир на час. Я сел в поезд, предварительно поинтересовавшись у проводницы о нарушении графика. Она вполне легкомысленно бросила мне, что за время в пути график движения будет восстановлен. Поехали.
Чем ближе мы подъезжали к Нижнему Новгороду, тем яснее становилось, что опоздаем мы с прибытием как раз на этот час, и мой поезд на Казань, конечно же, меня не дождётся. Я опять обратился к проводнице, предъявив ей, на этот раз, свой второй билет на Казанский поезд. На вокзале Нижнего Новгорода, надо думать, уже объявили посадку для пассажиров, следующих в Казань. Проводница не стала долго утруждать себя бесполезными рассуждениями о том, что РЖД должна будет снять мне гостиничный номер на сутки и посадить потом на поезд в Казань, и спровадила меня к начальнице поезда. Я прошёл через несколько вагонов и застал начальницу мирно посапывающей за столом своего штаба. Я извинился за то, что пришлось её разбудить, и ознакомил её с причиной моего появления. Надо признать, что она быстро всё поняла, сказала, что связи с внешним миром у неё нет, но пока я сбегаю за своими пожитками в свой вагон, она свяжется с машинистами - единственными обладателями внешней связи. Когда я вернулся со своей сумкой, она сказала мне, что машинисты связались с машинистами Казанского поезда и самым лучшим образом обо всём договорились: те задержат отправление своего состава минут на пять.
--
Позвольте! - удивился я. - Что значит "пять минут", когда мы опаздываем на целый час? Наш поезд прибудет в Нижний через пятнадцать минут после того, как с вокзала отъедет казанский, а не через двадцать, как должно быть по расписанию?
--
Ой, да всё просто! - пустилась в разъяснения начальница. - За эти пять минут мы успеем миновать стрелку на Арзамас и Казань. А если они не задержат своё отправление, то проскочат эту стрелку у нас перед носом. Какое-то время наши поезда будут двигаться навстречу друг другу. Мы Вас высадим у километрового столба сразу после стрелки, а они, когда будут проезжать мимо, подберут Вас. Что тут не понятного? Садитесь. Чаю попейте пока, а я по делам отойду.
Не успел я допить второй стакан чая, как прибежала начальница: "Хватайте сумку свою: стрелку только что миновали. Чувствуете, поезд тормозит? К столбу километровому подъезжаем. Сейчас Вам выходить!"
Я схватил сумку, и мы подошли к двери. Поезд остановился, дама открыла мне дверь и даже протёрла поручни, прежде чем выпустить меня.
--
Стойте прямо у столбика! - крикнула она мне в след. - Ребята - машинисты на семь минут свой поезд задержали. Это чтоб без лишней суеты нам Вас высадить, а им Вас подобрать. Счастливого пути!
Дверь вагона захлопнулась и поезд, набирая ход, скрылся в темноте. Забыл сказать, что всё это происходило в конце ноября. Дни уже были короткие, вдобавок было новолуние, и я едва успел рассмотреть этот самый километровый столбик в неверном свете, выпадавшем из окон отъезжавшего поезда. Я подошёл к столбу, поставил сумку на землю и прикурил. Покрутил головой: ни в сторону Нижнего Новгорода, ни в сторону Москвы и Владимира не видно было ни зги. И даже никакого огонька на горизонте не возникало. "Что же я, дурень, не спросил, куда, в случае чего, идти до ближайшего жилья ближе? - подумал я. - К Нижнему, или к Москве?" Но тут со стороны Нижнего Новгорода появился огонёк. Он быстро рос и превратился в слепящий прожектор на лбу локомотива, подкреплённый ещё парой мощных фар на его щеках. Я бросил окурок, подхватил свою сумку, но поезд, окончательно ослепив меня, грозно протрубив, промчался мимо. Ошеломлённый коварством железнодорожников, я не сразу, сослепу, понял, что это был товарняк, прогрохотавший мимо меня сцепками вагонов и колёсных пар. И когда через минуту показался второй локомотив, я уже не пялился навстречу слепящему свету, а приложив ладонь козырьком к глазам, смотрел себе под ноги. Этот поезд отчётливо притормаживал. Когда ему оставалось метров десять до меня, я услышал окрик: "Ты, что ли, на Казань?" Я, на всякий случай, повертел головой: " Тут же нет больше никого! - крикнул в ответ. - Конечно, я!" "Быстро ныряй в первый вагон! - раздалось уже прямо над моей головой. - Я останавливаться не имею права, но приторможу максимально: на ходу прыгай! Там уже открыто". И я прыгнул.
Это приключение имело продолжением довольно неприятные последствия. Где-то, через полгода, я опять заявился на свой Владимирский вокзал, отстоял очередь, сунул паспорт в окошко и назвал номера поездов, на которые хотел получить билеты. Барышня за стеклом выкинула мне мой паспорт обратно и сказала, что у них есть распоряжение не продавать билеты на поезда, если между прибытием на конечную станцию одного и отбытием с этой станции другого меньше полутора часов. Пришлось встать в другую кассу, купить билет на Казань из Нижнего, потом в третью, для приобретения билета на проходящий поезд "Москва - Нижний Новгород". В случае форс-мажора, алгоритм поведения был мне известен.
Самолёт
Этот случай произошёл лет пятнадцать назад. Наша фирма, где-то ещё в начале девяностых, была вынуждена оставить в Питере, в качестве страховки или залога, почти полмиллиона баксов в сейфе нашего иностранного поставщика. К концу десятилетия наше реноме укрепилось в глазах иностранца, и он решил нам эти баксы вернуть. И ехать за ними, вернее лететь, предстояло мне. Я купил два авиабилета из Казани в Санкт-Петербург и обратно. Туда я взял самый дешёвый билет. А вот обратно, поскольку буду затарен иностранной валютой, купил билет бизнес класса. Летать на самолётах мне приходилось и раньше, но что такое "бизнес класс" - я понятия не имел. Догадывался только, что пассажиров там поменьше и они несколько иного социального уровня, что было мне на руку, с такими-то бабками. Между прибытием в Питер и вылетом обратно в Казань, у меня было чуть больше суток. В один день я управиться не успевал, поскольку самолёт, прилетевший с пассажирами в город на Неве, едва ли, не через час вылетал обратно уже с другими пассажирами в город на Волге. За это время я не успевал забрать и пересчитать деньги и поспеть на этот же самолёт. Поэтому билеты были куплены по схеме: "эконом класс - сегодня туда, бизнес класс - завтра обратно". Я забронировал себе номер в Питерской гостинице, и поехал в аэропорт. Водителю, который работал на нашем предприятии и повёз меня к самолёту, я сказал, что отслежу время полёта в Питер, которое, надо думать, примерно совпадёт по протяжённости с обратным рейсом. Позвоню ему перед вылетом назад, чтобы водитель смог сориентироваться по времени с приездом за мной в Казанский аэропорт. Это не из-за того, что я такой "барин": машина из аэропорта до офиса нужна мне была для транспортировки денег. Не в автобусе же мне трястись с поллимоном баксов? Я же не "Начальник Чукотки". Да и времена не те.
Во время регистрации на рейс и при ожидании посадки в самолёт, я всё думал, что мне нужно будет повнимательнее осмотреть салон, чтобы убедиться в достаточной безопасности этого самого "бизнес класса".
Наконец, пассажиров посадили в автобус и повезли к самолёту. И что же я вижу? Четырёхмоторный винтокрылый раритет времён Карибского кризиса и Кузькиной матери. И название у него самое подходящее: ИЛ - 18. Я первый взбежал по шаткому трапу, окинул беглым взглядом какой-то, прямо скажем, автобусный салон, который передним своим краем упирался в бронированную, (надеюсь), дверь в пилотскую кабину, а дальним своим краем заканчивался перед какими-то грязноватыми шторами. В надежде обнаружить за этими тряпками притаившийся салон бизнес класса, я быстренько шмыгнул в хвост самолёта мимо прозевавшей меня стюардессы. Порывисто распахнул шторы, поскольку в спину мне уже что-то возмущённо кричала стюардесса, и упёрся в сломанную раскрытую дверь. Эта дверь весьма гостеприимно и недвусмысленно демонстрировала унитаз, который, по замыслу конструкторов КБ Илюшина, должна была скрывать. А чтобы эта демонстрация получалась у неё не так откровенно, её и задёрнули пологом.
"Так, ёлы-палы! - пронеслось в голове. - Выкинул на ветер казённые деньги за бизнес класс: не иначе придётся мне всю обратную дорогу просидеть на этом горшке. Других закутков в этом лайнере нет. Вряд ли пилот посадит меня к себе на коленки".
Я так был ошеломлён нашим не навязчивым сервисом, что не сразу и сообразил, что стюардесса тащит меня за руку по салону к моему месту, приговаривая, что туалетом во время стоянки на земле пользоваться нельзя.
Ветеран воздухоплавания пять часов натужно ревел четырьмя своими моторами, добираясь до Питерского аэропорта в Пулково. Я доехал до города, успел пробежаться по Невскому, заселился в гостиницу и постарался выкинуть из головы весь этот липовый "бизнес класс".
На следующий день, часа за три до своего обратного рейса, я посетил офис нашего иностранного партнёра, пересчитал деньги, упаковал их в дипломат. Потом зашёл там же в туалет, вытащил из-за пояса несколько толстеньких книжек, купленных накануне на Невском проспекте, вытряхнул из дипломата деньги и положил вместо них эти книжки. Пачки банкнот уложил в пояс, по примеру царского таможенника Храмова из фильма "Начальник Чукотки", и закрепил на себе под одеждой. Потом я воспользовался телефоном у секретарши нашего партнёра и позвонил водителю в Казань, сказав ему, что лететь буду пять часов. Обстряпав все свои дела, я помчался в Пулково. Там уже началась регистрация на мой рейс.
Барышня за стойкой, виновато-просительно скривив мордочку, попросила: "Будьте добры, пройдите к соседней стойке: мне пятнадцатиминутный перерыв полагается". Я перешёл к другой даме в форме, которая, деловито взяв мои проездные документы и паспорт, начала меня регистрировать. А первая барышня, прибравшись у себя на столе за стойкой, встала и хотела пройти за спиной оформлявшей мой билет дамы, но в этот момент появилась ещё одна красавица в форменном кителе, из кармана которого торчала портативная рация. Эта самая красавица остановила барышню прямо за спиной занятой своим делом дамы и сообщила: "Казань в музей, что ли, сдала свою винтокрылую птицу? Прислали сегодня ТУ - 154". "Никуда они его не сдали. Просто какой-то придурок купил билет бизнес класса", - заявила в ответ барышня. Дама, занятая моим билетом, виновато мне улыбнулась, и по движению её предплечья, поскольку всю её руку я видеть не мог из-за стойки, я догадался, что она ущипнула барышню пониже спины. Барышня подпрыгнула от неожиданности и удивлённо воззрилась в спину сидевшей, а дама, не поворачивая к ней головы, красноречиво помахала через плечо моим билетом. Барышня всё поняла, залилась краской, красавица с рацией тоже всё быстро сообразила, они обе, не сговариваясь, сделали мне книксен и убежали вдоль стоек, скрывшись за какой-то дверью.
Собственно, на этом можно было бы и закончить, но приключения продолжались, и у меня руки чешутся описать их для тех, кто никогда не полетит бизнес классом, или вообще никуда не полетит.
После регистрации я спустился в небольшой зал с рядами кресел, отделённый от лётного поля стеклянной витриной с автоматическими дверями. Регистрацию я прошёл самым первым. Зал ещё был пуст, и я занял кресло поближе к выходу на посадку, достал книжку и стал читать. Постепенно стали подходить пассажиры. И перед самой посадкой появилась та красавица с рацией. К дверям подъехал автобус, и красавица пригласила нас всех на посадку. Я сидел ближе всех к выходу, но когда я встал, девушка с рацией красноречиво покачала головой, указала мне на моё кресло и, заискивающе улыбаясь, произнесла: "Будьте добры, присядьте!". Ничего не понимая, я сел на место. Пассажиры стали выходить и занимать места в автобусе. Когда все вышли, девушка достала рацию и связалась с водителем: "Жорик, - сказала она, - когда всех отвезёшь, возвращайся обратно: у меня тут бизнес класс ещё". Рация что-то хрюкнула и автобус отъехал. Через какое-то время он вернулся, красавица открыла мне двери, пожелала приятного полёта, и я пошёл в автобус. Водитель, нагнувшись под руль, возился с педалями. Я потихоньку зашёл и сел на сиденье прямо за ним. Наконец водитель разогнулся, вытер руки какой-то тряпицей, глянул через зеркало в пустой салон, взял с приборной панели рацию и возмущённо сказал в неё: "Галка, - он повернул голову к витрине аэропорта, - где твои чёртовы бизнесмены? Стою уже пять минут!" Я тоже посмотрел в ту сторону: красавица с рацией стояла, прижавшись к стеклу, и тыкала в меня пальцем, а динамик рации произнёс: "Жорик, он все эти минуты сидит прямо сзади тебя". Мужик испуганно оглянулся, что-то невнятно пробормотал, бросил рацию к ветровому стеклу, и автобус поехал.
Когда я поднялся по трапу, в самолёт заходили последние пассажиры. Стюардесса приветливо улыбнулась мне и радушным жестом пригласила войти. Я оказался в отсеке примерно с десятком двойных пассажирских кресел, который от основного салона отделяла переборка с проёмом, завешенным голубой портьерой. Идущие передо мной пассажиры скрывались за этой портьерой, но последняя пара замешкалась, оглядывая пустые ряды кресел. "А можно мы тут сядем?", - обратился к стюардессе мужчина, придерживая за локоть свою спутницу, собравшуюся скрыться в следующем салоне. Стюардесса строго на него посмотрела и произнесла: "Будьте добры, занимайте свои места, согласно купленным билетам". Мужчина вздохнул и отодвинул занавес, пропуская свою спутницу, и скрылся вслед за ней. Стюардесса повернула ко мне радостное лицо и, обводя широким жестом отсек, жизнерадостно предложила: "Располагайтесь, где посчитаете нужным". Не привыкший к подобным излишествам, я не развалился посредине салона, а скромно сел на первое же место у иллюминатора, едва не упёршись носом в переборку перед собой.
Взлетели. После набора высоты по громкой связи объявили, что ремни можно расстегнуть, что к услугам пассажиров работают туалеты, и что желающие могут доплатить полторы тысячи рублей и пересесть в салон повышенной комфортности. Таких дураков в общем салоне не нашлось, и я летел один.
Стюардесса предложила мне шампанского, коньяка или мартини, но я отказался, чем сильно её удивил и порадовал. ТУ - 154 добрался до Казани меньше, чем за два часа. Когда я чесал загривок в Казанском аэропорту, думая: сидеть ли мне здесь ещё три часа в ожидании своего водителя или идти брать такси, я увидел свою стюардессу, нежно обвившую рукой талию красавца пилота с лихим казачьим чубом, выбивавшемся из-под козырька лётной фуражки. Из её сумочки торчали горлышки шампанского, коньяка и мартини. Думаю, что по отчётным документам казанского авиаперевозчика я числюсь теперь, как весьма крепко пьющий пассажир.
Автобус
Эта беда произошла со мною восемнадцать лет назад. Если кто не помнит, то в девяностые годы инфляция превратила наши деньги в пачки купюр с множеством нолей. В 1995 году я поехал из Чебоксар во Владимир. Прямых рейсов между этими городами нет, и я взял билет на автобус до Нижнего Новгорода. Как сейчас помню, что билет стоил 20 000 рублей. Прибыл я на автовокзал на площади Лядова в Нижнем Новгороде. На городском транспорте доехал до Московского железнодорожного вокзала, неподалёку от которого расположился ещё один автовокзал, с которого шли автобусы до Владимира. Хотя расстояние от Нижнего Новгорода до Владимира, чуть ли не в два раза меньше, чем от Чебоксар до Нижнего, билет на автобус до Владимира стоил 25 000 деревянных. Купил билет и поехал.
Долго ли, коротко ли, а настало время возвращаться мне в Чебоксары. Оставив все деньги матерям моих детей, я бриберёг на обратную дорогу сорок пять тысяч с мелочью, и пустился в обратный путь. Без приключений за 25 000 рублей добрался до Нижнего, переехал с одного автовокзала на другой и тут у кассового окошечка был сражён наповал: билет от Нижнего Новгорода до Чебоксар стоил 25 000 рублей.
--
Позвольте! - возмутился я. - Неделю назад я из Чебоксар сюда приехал за двадцать тысяч. Подорожал бензин, что ли?
--
Ничего пока не подорожало, - сказала мне кассирша. - Но мы-то должны что-то иметь, за обслуживание Чебоксарских рейсов? Это наша комиссия. Или платите, или освободите место перед кассой.
Обескураженный я отошёл от кассы: завис. И вернуться во Владимир уже нет возможности, и в Чебоксары тоже не могу ехать. Я уже представил себя бомжом, пополнившим славные ряды бродяг Нижнего Новгорода, и это навело меня на следующие действия. Вещей при мне не было никаких, не считая книжки для чтения в дороге. "Обитаемый остров" братьев Стругацких. Я потихоньку сунул её за стенд с расписанием движения междугородних автобусных рейсов, висящий на стене. Нашёл кусок картона от коробки бананов, которыми торговала какя-то дама на привокзальной площади. Попросил в кассе ручку. Написал жирными кривыми буквами на картонке: "НЕ ДАЙТЕ СДОХНУТЬ С БОДУНА!!!". Зашёл за вокзал и повалялся в пыли. Потом вернулся к главному входу в автовокзал, положил картонку с каракулями на ступени, бросив на неё несколько монет, и уселся над ней, горестно обхватив голову руками, не отрывая взгляд от своих каракулей. Кто-то возмущённо фыркал, проходя мимо меня, а кто-то бросал какую-то мелочь на мою картонку. Так я просидел часа два, подсчитывая в уме, что ем я гораздо больше, чем смогу за день собрать, и на билет я никогда не наскребу. И тут я увидел до блеска начищенные ботинки, обладатель которых остановился возле меня. Я поднял голову: передо мной стоял кавказец. Он презрительно смотрел на меня. Потом он полез в карман, достал бумажник, вынул из него пять тысяч одной бумажкой, бросил мне под ноги и сказал, сильно коверкая слова: "Послюшай, иди отсюда! Не позорь свою нацию, понял, да?" И гордо удалился на вокзал.
Я схватил деньги, вскочил, отряхнулся, как мог, побежал в платный туалет, бросив пятирублёвую монету привратнице. Умылся и, как мог, почистился. Потом вернулся в вокзал, выудил из-за стенда свою книжку и купил билет до Чебоксар. Посадку на очередной рейс уже объявили. Я зашёл в автобус и сел на своё место у окна. Хотел уже раскрыть свою книжку про Максима, но тут: массаракш! Я увидел того самого кавказца, который подходил к моему автобусу. Я уткнулся в книжку, следя краем глаза за передвижениями по салону кавказца. Тот, напевая что-то азербайджанское и весёлое под нос, дошёл до моей пары кресел и остановился. Я понял, что он меня узнал. Мугам замер на его устах, он бросил на кресло рядом со мной свой портфель и побежал к водителю: "Слюшай, зачем сажаешь меня с этим алькашом? Я ему только вот пять тыщ дал! Он напьётся и на ушах ходить станет! Сажай меня на другой место! Да? Или я вабще нэ поеду!"
На следующий день я разыскал в Чебоксарах Акифа, который торговал на рынке, и вернул ему пять тысяч.