Как и обещал Кондратий, к деревне вышли через три часа. Дружными рядами (Митрич с Костиком впереди, я следом) мы вывалились из леса и замерли, привыкая к солнечному свету после лесного сумрака. Из горячего марева постепенно проступила раскинувшаяся на речном берегу деревенька. Пока мы пялились на шедевры деревянного зодчества, какая-то баба с коромыслом и вёдрами двинулась в нашу сторону. Поначалу она не удостоила нас вниманием (мало ли кто из лесу выполз!), но когда разглядела... От визга заложило уши. Кот едва увернулся от метка пущенного ведра, а баба уже улепётывала к деревне, сверкая босыми пятками и подвывая от ужаса. Надо заметить, пугаться было чего: Кот весь серый от засохшей грязи, я в любимых рваных джинсах, в топике пупком наружу и с причёской а-ля-кикимора. Только Митрич выгодно светил на нашем фоне колоритной красной рубахой.
- Да, как-то упустил я из виду ваш нарядец, - Митрич изучающе оглядел нас и почесал в затылке.
- А что такого? Мне что, в ночной клуб в парандже ходить, что ли?
- Ну, в парандже, не в парандже, а пузо бы прикрыть не мешало.
- Это у тебя пузо, грубиян бородатый, а у меня животик! Загорелый и красивый!
- Да кто ж сомневается, - вклинился в дебаты братец. - Боюсь только, местное население не оценит всю тонкость твоего вкуса.
- А ты вообще молчи, жертва грязелечения!
Кот только открыл рот для очередного перла ехидства, как нас прервали: от деревни валила толпа местных жителей. Мужики дружественно помахивали топорами, вилами и косами, а бабы вместо "здрасти" орали что-то типа "лешавка" и "чудище болотное". Лешавка - это, видимо я, а чудищем Костика окрестили. Только Митрич остался не обласканным, обидно даже за него.
Но поплакать о горькой судьбе обделённого не дали: толпа подгребла ближе. Свирепые лица мужиков не предвещали всяким там лешавкам и чудищам ничего хорошего. И лежать бы нам с Костиком котлетками по-киевски (я уже даже зажмурилась), но тут вмешалась судьба в бородатом лице нашего Сусанина. Митрич вышел вперёд, отвесил земной поклон и изрёк:
-Мир вам, люди добрые! - глядя на громыхающую железом толпу, я искренне засомневалась, что добрые люди там присутствовали. - Не откажите в крове и пище трём путникам. Уж не знаю сколько дней бродим мы по вашим лесам. Заплутали, из сил выбились. - Митрич ещё битых полчаса толкал речь. Мужики уже и косы побросали, и друг на друге повисли, а наш Цицерон всё ораторствовал. Так и вижу: сидят мужички кружочком, ушки растопырили, а Кондратушка им на эти самые ушки лапшу развешивает. Длинную. На просушку, наверное. Я помотала головой, отгоняя непрошеную картинку, и попыталась вникнуть в суть разглагольствований. В общем Митрич представил дело так, что ищем мы могучую ведьму, якобы в этих краях проживающую (тоже мне реликт эндемичный!), так как только она может излечить меня (меня??!!) от пост экзаменационного синдрома, а Костика от плоскостопия. Мы с братом переглянулись и Кот выразительно покрутил пальцем у виска. Аборигены из всей речи поняли только одно: мы с братом ну очень тяжко больные. Пора свечку ставить и за упокой души молиться. Хотя нет, христианство-то на Руси ещё не приняли! Так что обойдёмся по простому - холщовым мешком и добрым словом.
- Не, мил шеловек, нетути у наш ведьмы. Шами маемщи.
Судя по шепелявым звукам, у дяденьки проблемы с зубами. Ну точно! Вперёд вылез щупленький такой мужичок с распухшей до размеров приличного кулака щекой. На этом приветствия и знакомство закончились, нас приняли за своих и поволокли отмываться. Меня в баню отконвоировали две дюжие молодки, а Костика сперва, не мудрствуя лукаво, прополоскали в речке.
Русская баня - это нечто! Тётеньки потрудились на славу, у меня все косточки размякли. Так хорошо мне никогда не было. Я уже не жалела ни о ванне, ни о... Вот только поесть бы! Вся наша банда прохиндеев встретилась за столом в доме у того самого шепелявого страдальца. Меня обрядили по местной моде в какую-то длиннющую рубаху, юбку и ещё чего-то поверх рубахи напялили. Костика тоже не обделили, но его наряд смотрелся более органично: рубашечка красивенькая такая, с вышивкой, штанишки тоже ничего, хоть и с бахромой по низу. Господи! Видела бы меня сейчас Полинка! Жаль Митрич фотик с собой не прихватил.
О, еда! Мы накинулись на угощение как голодные... голодные... сказала бы крокодилы, но Костик весь такой розовый смахивал скорее на поросёнка. Так что просто - как голодные. Я ухватила кусок жареной курицы, щедро плеснула в глиняную кружку молока из крынки и придвинула к себе горбушечку покрупнее и по румянее. Кот после вчерашнего загула проходился больше по солёному: огурчики там, грибочки, капуста. И только Митрич скромно обошёлся кашей. Хозяин смотрел на нас сначала с пониманием, затем с недоумением, а по мере того как пустел стол, недоумение переходило в ужас. Наверное испугался, что продуктов в доме не хватит.
Ой, братцы кролики, после сытного обеда полагается... Нет, не поспать. Сначала нужно разузнать где мы, как найти ведьму и валить отсюда домой. Но это только в планах всё так просто, стройно и красиво бывает. Когда наш шепелявый хозяин успокоился за свои продовольственные запасы, выяснилось, что притопали мы в деревеньку со звучным названием Пятки.Как сообщил хозяин, версий происхождения этого названия две. Первая гласит, что селище основал мужик по прозвищу Пятка (наверное бегал быстро). По второй жители долго не могли решить, как назвать деревню, наконец кто-то предложил: как назовётся первый забредший к ним путник, так её и нарекут. Той порой как раз в безымянный населённый пункт пожаловал гость, местные псы внимания не оценили и облаяли его на все корки. А один, самый решительный, рванул вперёд и вцепился пришельцу в ногу. Когда хозяевам всё же удалось отодрать счастливого пса от добычи, то сколько не добивались они имени пешехода, тот завывал только одно: "Пятка! Пятка!" В конце концов плюнули, махнули рукой и смирились с экзотичным названием.
Лично мне вторая версия нравится больше. Пока хозяин, кстати, зовут его Никифор, ударился в исторические хроники, мой братец решил блеснуть медицинскими познаниями.
- Слышь, Никифор, а у тебя чё, флюс? Чё щёку-то так раздуло?
- Так ить хто ш жнает-то? Болит пашкудная мочи нет.
- Хочешь полечу?
Видно зубы (а в том что болели именно они я не сомневалась) удолбали дядьку хуже дятла, иначе бы он не согласился. Я придвинулась к братцу и яростно зашипела ему ухо:
- Костик, зараза, кончай экспериментировать. Ты же не на стоматолога учишься! Что, хочешь дяденьку без зубов оставить?
- Яшка, успокойся. Я знаю, что делаю, мне Тёмка все уши прожужжал, я ж его к экзаменам дрессировал, так что технологию знаю не хуже любого профессора.
- Вот идиот! Ты даже зуб себе запломбировать боишься!
- Так ему я тоже пломбу ставить не буду.
Кот кровожадно ухмыльнулся и отправился готовить инструменты: кипятить клещи и проверять самогон. Вид чужих мук я выносить не могла, поэтому вынесла себя из избы (простите за каламбур). Хата Никифора стояла почти на берегу и я решила поближе познакомиться с местной речкой, благо после баньки исчез назойливый зуд под грязевой корочкой на коже вместе с самой коркой, позволяя спокойно наслаждаться близостью воды и чистым кислородом. Минут через пять ко мне присоединился Митрич - у него тоже оказалась тонкая душевная организация. Но нас не спасло бегство из импровизированного стоматологического кабинета: вопли невинно лечимого разносились далеко окрест. К счастью, вопил он не долго, минут двадцать от силы, затем всё подозрительно стихло.
Полные дурных предчувствий, мы кинулись к дому и едва не сшибли в дверях Костика. Кот сверкнул улыбкой и продемонстрировал нам чёрный искрошившийся пенёк зуба. Следом за стоматологом-любителем на улицу выполз и сам виновник торжества. Он вытирал слёзы и лелеял огромную глиняную крынку, из которой подозрительно тянуло брагой. Страдалец поминутно прихлёбывал из крынки и полоскал зубы, а чтобы не переводить продукт, после процедуры отправлял его в желудок. В результате и часа не прошло, как Никифор укушался в зюзю. Ну что ж, тоже анестезия.
На утро провожать нас вышла вся деревня. Никифор на радостях напихал полный рюкзак всякой снеди (опухоль со щеки уже почти сошла!) и подбодрил напутственным словом: типа бог в помощь (будите поблизости - обходите стороной).
Зевая во весь рот, мы с Котом еле волочили ноги, Митричу же всё было нипочём. Бодренький, отдохнувший он весело шагал впереди. Блин! Хорошо Костику в брюках, а я то и дело путаюсь в длинной юбке, или цепляю за кусты подолом. Махнуться с ним что ли? Я повнимательнее поглядела на брата и отмела эту мысль, как заведомо нелепую. Ну не захочет он изображать из себя шотландца. Эгоист!
- Чего загрустили, ребятки? Гляньте утро какое чудесное: птички поют, ветерок ласковый, воздух прям лучше шинели!
- Какой шинели, Митрич, ты о чём? - я представила себе как может пахнуть солдатская шинель и мне резко расхотелось дышать.
- Какой-какой, духи такие. Французские. - Даже Костик пыснул в кулак, а я так вообще... Отсмеявшись, я принялась растолковывать домохранителю всю глубину его невежества.
- Деревня! Не шинель, а шанель!
- Да какая разница-то? Мне всё едино, что шинель, что шанель, что спаниель.
- М-да, культурой ты не обезображен.
- Зато домовитый! - Митрич надулся и некоторое время мы шагали молча. Мне даже как-то совестно стало: ну чего я привязалась к нему с этими духами?
- Митрич, ну ладно, не дуйся. Хочешь я тебе грибочков там, ягодок наберу?
- Ага, щас! Один поганками потравить пытался, вторая волчьей ягодой попотчует.
- Митрич, ну ты что, куда ж мы без тебя? Ты ж наш компас земной, надежда бытия, - по мере того, как я ведрами лила бальзам на его израненное самолюбие, домовой приосанивался и выпячивал грудь. И я, конечно, не удержалась от шпильки, - Сусанин ты наш!
Хорошо что я гибкая, а то нипочём не увернулась бы от подзатыльника. Но Кондратий ничего, быстро отошел.
Значитца так, ока вы по банькам парились, я успел с коллегой потолковать. Так вот, ни в этой, ни в соседней деревне ни ведьм, ни волхователей нету и в помине. А вот в третьей - Больших Пискарях, есть одна. Вот она нам и поможет.
- А если не поможет? - иногда Кот такой пессимист! Вот только чаще всего он оказывается прав и не обманывается в ожиданиях.
- Ну а если не поможет, то хоть подскажет где помощь искать.
Не стану рассказывать, как мы три дня по лесу шатались (долго это, да и не интересно), к вечеру четвертого дня наконец выбрались к жилью. Нет, это были не Пескари, а та самая, промежуточная. Называлась она Локотки.
- Они что, решили весь анатомический справочник перечислить? - поинтересовался Костик у ближайшего дерева. - Любопытно, кого здесь покусали? За какое место я уже догадался.
Теперь мы меньше выделялись из толпы. На нас меньше обращали внимание, разве только встречные девицы строили глазки Коту. Странно, братец удостоился внимания противоположного пола, а я нет. Где справедливость, я вас спрашиваю? На меня если и смотрели, то только что пальцем у виска не крутили.
- Костик, Кость, да отвлекись же ты, донжуан фигов!
- А? Что? - Костик обратил на меня осоловевшие глазки и замер. - Яшка, ты что с собой сделала?
- Как что, - возмутилась я, - накрасилась.
- Ты что, совсем? - братишка выразительно постучал себя пальцем по лбу и потащил меня к колодцу. Он спихнул в бревенчатый сруб деревянное ведёрко, сноровисто вытянул его и когда вода успокоилась, подтянул меня к этому импровизированному зеркалу. Не сказать, что изображение было чётким, но... матерь божья! Отсутствие нормального большого зеркала, плохое освещение в лесу и тряска при ходьбе сделали своё чёрное дело. Нет, я не унижу себя описанием моего позора, скажу одно: если вы попытаетесь наложить макияж в летящем по колдобинам автобусе, у вас получится то же самое. После того, как я смыла это позорище, Костик конфисковал у меня всю косметику.
- Обещаю, верну тебе всю эту дребедень, когда домой вернёмся.
Попросту выкинуть, или спалить отобранное он не решился: хотелось ещё пожить. И желательно не инвалидом.
В Локотках мы долго не задержались, переночевали только. Нас приютили в крайней избе, ну то есть не в самой избе, а на сеновале. Запах волшебный, спать мягко, но утром моя причёска напоминала воронье гнездо: соломы больше чем волос. И Костик, гад, всю дорогу до Пескарей меня то Страшилой, то мечтой голодной коровы обзывал.