Я поднял голову, прислушиваясь каждой клеточкой тела, но настороживший меня звук больше не повторялся. Только привычное потрескивание остывающих камней. Странно, мои чувства меня никогда не подводили. Для меня неизвестны понятия "показалось" или "послышалось"... да и вот этой большой каменной глыбы, покрытой сетью трещин, и расколовшейся у основания, вчера тут не было. Просто не могло быть. Могу на обойму поспорить. Нагромождение камней, по форме напоминающие стадо бизонов, островок спёкшейся земли, четыре гладких валуна, и россыпь мелкой щебёнки, спускавшаяся к полузасыпанному руслу бывшего ручья - это всё своё, родное уже, а вот этот булыжник будто с неба упал. Поскольку в чудеса я не верю, и воронки от падения, если допустить, что это метеорит, не наблюдается, значит его сюда прикатили. Так-так, сейчас поближе рассмотрим, только аккуратненько, не высовываясь, и оптикой не бликуя. Оно, конечно, может быть, что и со скалы слетел, да только камнепадов по ночам не бывает, да и услышал бы я, даже в берлоге сидя, про метеорит и не говорю. Уж больно этот камушек лежит удачно. Скатился, эдак со скалы, громыхая попрыгал на уступах, с каждым прыжком инерцию набирая, а потом вдруг - раз, и стоп! Да так удачно "стоп"! Если бы мне нужно было в прицеле перевал держать, то где бы я позицию выбрал? Правильно, именно за таким вот камушком, который как вкопанный замер прямо над небольшой расселинкой. Лежишь себе в относительной безопасности, а гибкий шнур телеглаза можно и рядом с камушком пристроить, и сам не высовываешься, и перевал как на ладони. Эх, хорошая штука этот телеглаз! Мне бы такой, да ещё со световолокном метров так на пятьдесят! Лежи себе в "берлоге", и наблюдай спокойненько, и не приходилось бы как мухе по трещинам лазить. Так, а это что тут такое у нас? Ремешок краешком высовывается из под камушка. Ага.... Значит вот как! Теперь понять бы, кто же это позицию занял? Охотнику тут делать нечего. Зверь, какой, ежели и остался, то через перевал ранним утром ходит, да и знают охотники в округе, что перевалы все заняты уже - мы тут сидим. И без разрешения никто сюда не полезет, ну не самоубийцы же.... На рейнджера тоже не похоже - эти в одиночку не ходят, они, когда караван сопровождают, впереди веером идут, дабы зону побольше охватить. Их цель - все возможные неприятности на себя вызвать, а караван что бы в целости остался всенепременно. А может, конкурент объявился? Хочет этот перевальчик у меня оттяпать? Ладно, что гадать-то? Придётся сменить точку, и перебраться на фланговую, тогда этот нахал у меня в прицеле боком лежать будет. Аккуратненько скользим вниз, теперь сорок два шага по "полочке", встёгиваем верёвочку, и "маятником" - раз, вот и приехали. Быстро и бесшумно. Теперь "враспор" поднимаемся по трещинке, - мы и на месте. Ну, и кто же тут у нас? Плечо в камуфляже показалось, шлем, вот и винтовка в "маске" - хорошо лежит, однако! Абсолютно без движений, даже дыхания не видно. Вот ты и допрыгался "кролик"! Перекрестие моего прицела легло на тёмную полоску под шлемом.... Подожди-ка! Какой нафиг шлем? Он, что, ночью в шлеме лежал? Его ж только днём одевают, от солнца защищаться. Это ж совсем придурком надо быть, чтоб в нём в засаде лежать - обзор как у лошади в шорах! Что-то неладно. А ну-ка! Температурный прицел включить! Да плевать, что светло. Оба-на! Окружающая среда. Это же чучело лежит! Приманка! Для меня.... Вот и дождался. Значит, это "киллер" пасёт. Выстрели я сейчас, и это было бы последним осознанным действием в моей жизни. Где-то он позицию выбрал? Скорее всего, за гребнем противоположного склона, но проверять я это не собираюсь - смерть верная. Меня он пока не видит, меня вообще трудно увидеть, а в этой дыре и подавно. Ой-ой-ой, как нехорошо! Киллер - это серьёзно. Теперь главное - незаметно и тихо в берлогу залезть, там он меня уже не достанет. Там только точечный ракетный удар страшен, да уже некому такие удары наносить. Стоп, погоди, а если он не один? Если, пока я сейчас на чучело любуюсь, его напарник с другой стороны заходит? Мог он вычислить, где у меня берлога может быть? Мог! Проникнуть в неё - это вряд ли, даже близко подойти ни у кого не получится, а вот место, приблизительно, вычислить можно. Если профессионал, конечно. Значит, ход его мыслей мог быть такой: привлечь внимание чучелом, но так, что бы я понял, что это "подстава". Я, конечно, испугаюсь, быстренько свалю к берлоге, а там его напарник, по другому ущелью подошедший, меня отследит, и перед самым входом снимет. Я за гребнем таиться то уже не буду, я же думаю, что киллер на другой стороне ущелья сидит, и меня за гребнем не видит. Может такое быть? Очень даже может.... И меня убьют, да ещё я же сам перед смертью покажу, как к берлоге подобраться. Это если он с напарником. А если один? Если один, то вариантов два. Первый - он может сидеть в засаде, и надеяться, что я клюну на манекен, а второй - опять же в тыл зайти, пока у меня внимание всё фальшивкой занято. Так, и что теперь делать? К берлоге нельзя по-любому. Значит, будем держать позицию здесь, обезопасив, насколько возможно свой тыл, но это может тянуться очень долго. Бывали случаи, когда на таких вот дуэлях по несколько суток друг друга пасли. Вот не фига себе, вылез осмотреться! Даже не пожрал толком, а теперь уж не скоро придётся.
Прошло три часа - никаких перемен. Лежим - сторожим. Он меня, я - его. Солнышко уже вовсю жарит, но я на теневой стороне, и меня козырёк скалы прикрывает, пока не страшно. Если киллер на той стороне ущелья, то ему гораздо хуже. Правда, у них у всех антирадиационные костюмы имеются, так что страдать будет только от адской жары. На мою сторону солнце перейдёт уже во второй половине дня, лучи не такие прямые, и хоть тоже будет не сладко, но гораздо легче, чем до обеда. Кстати, на счёт обеда. Жрать охота - сил нет. У меня там, в берлоге, осталось с полведра картошки, штуки три - не больше. Эх, их бы сейчас зажаренных соломкой на подсолнечном масле! Это раньше, до войны, полведра картошки - штук двадцать, а то и тридцать картофелин было. Сейчас мутанты всё вокруг. И овощи, и звери, и даже люди. Уж сколько лет прошло, столько всяких мутаций проявилось! Ну, разумеется, у потомков тех, кто выжить тогда исхитрился. Честно говоря, не многим и удалось то. А из тех, кто выжил всё-таки, ещё половина поумирала от болезней и ран. Ещё какая то часть от голода и страха копыта откинула, и осталось уж совсем смешное количество. Объединяться, для возрождения цивилизации никто не стал, все своим собственным выживанием были заняты. Это только в романах патетически описывалось, как после ядерной войны, оставшиеся, под руководством жутко положительного героя, "цементируются в единый монолит", для достижения Великой Цели Возрождения. В жизни же, как всегда всё не так: разбились на прайды, на кланы, человек по сорок- - пятьдесят, да и одиночек, вроде меня тоже предостаточно. Вооружились, кто чем мог до зубов, и давай своё местообиталище охранять и защищать от всех и вся. Законы у них свои, чужаков не пускают, даже не подойдёшь - палят почём зря прям тут же. Жили, поначалу, на полном самообеспечении. Подгребли под себя остатки былой роскоши, ну всё, что хоть как-то сохранилось, и давай жить-поживать, если это можно назвать жизнью. Детей тогда почти не рождалось, а те, что всё-таки выкарабкались на свет божий, протянули недолго, да и к лучшему, наверное. Уж больно страшненькие и уродливенькие получались. И всё равно, беременность считалась Божьим Даром, и такую женщину ценили и берегли как муравьи матку. Потом, правда, чуть подналадилось. Рожать стали более-менее здоровеньких, по крайней мере, жизнеспособных. Но странных. Чего я только не видел: и три глаза, и шесть рук, и две головы.... В общем, жути хватает. Ну, да ничего, приспособились .... Потом стали с соседними кланами отношения налаживать. Сначала менялись всякой фигнёй, потом и торговать приспособились. Валюта теперь общая, одна на всех - патроны. Их сравнительно мало осталось, а делать некому, и не на чем. Порох получать не разучились, а вот всякие там гильзы латунные, да капсюли - этого уже никто не умеет. Про кордит и не говорю, для этого лаборатории нужны всякие, люди знающие - ничего нет. Все там остались, в том мире, до войны. Мне тогда девятнадцать было. Сейчас сорок один. Выгляжу внешне лет на двадцать, и чувствую себя на столько же. Почему - не знаю. На Сборище один сказал, что положительная мутация. Не знаю.... Меня даже в один клан взяли, типа, производителем. Думали, что от меня, да ихних трёх Цариц (так там называли женщин, у которых детишки более-менее нормальными рождались) потомство будет полноценное. Эти четыре года для меня самые замечательные были. Рай, да и только. Кормили самым лучшим, работать запретили, что хотел, то и делал. Опять же три женщины.... Одна с лица немножко крокодил, зато фигура - обалдеть! В постели такое вытворяла... каждый раз, как будто завтра уже смерть. А остальные две симпатичные, конечно, но обычные такие.... В общем, скучать не приходилось. Да только не впрок пошла вся эта затея. Младенцы от меня получались ничем не лучше прочих, а некоторые даже и превзошли всех по страхолюдности. Меня сначала казнить надумали, и в камеру уже засадили, да только та Царица с фигурой богини, на ихнем совете воспротивилась, и меня просто отпустили с богом на все четыре стороны. Дали еды, воды, а снайперка у меня тогда уже своя была. Как она мне досталась - отдельная история, я как-нибудь в другой раз расскажу. И пошёл я солнцем палимый. В прямом смысле. Сейчас ведь как? Днём на солнышко вышел без защиты - каюк. Озон то, во время войны весь пожгли, так что без костюма специального - даже не думай. Ну, понятное дело, его то мне и не дали, а выгнали как раз утром ранним. И Царицу мою ненаглядную ублажили, и считай, что и казнили тоже. Деваться то некуда: вокруг горы сплошные, когда-то Кавказом называвшиеся. Понятное дело, что при такой солнечной активности гулять на открытом пространстве можно только с наступлением сумерек, и до утра. Лесов уж нет никаких, так...кривляются по над землёю деревяшки всякие полуобугленные.
А жить то, хочется! А солнце то, всё поднимается! Ну, прям, никак я не мог с мыслью о смерти примириться. Ну и дунул, что было мочи! Прямо по ущелью, к перевалу. Уж чего я рассчитывал там найти - не знаю. Помирать сильно не хотелось, ноги сами и понесли. А когда я трещину в скале увидел, понял, что спасусь всё-таки. Не оставил меня Господь провидением своим. Забился в щель как таракан под плинтус. Хорошо, прохладно даже.
Сижу, и думаю: что делать-то, а? Ничегошеньки у меня нету, и никому я не нужен. Родные мои все в пепел обратились, ещё тогда, в войну. Мне повезло..., если можно так сказать. Я тогда практику проходил на подводной станции. Океанологом стать хотел, вот после первого курса отец и пристроил меня по знакомству на глубину полторы тыщи метров. Когда всё произошло, мы сразу поняли, что всему миру - кирдык, и так отношения с не менее ядерным соседом были, мягко говоря, напряжённые, а в последнее время и совсем уж на ниточке всё висело. А тут по радио тревогу объявили, а потом связь как-то резко оборвалась, и зашатало нас так, будто мы не на полуторакилометровой глубине, и станция не две сотни тонн весит, а на поверхности в девятибалльный шторм на яхте кувыркаемся. А потом страх, конечно же, крики-визги, но дисциплину быстро наладили. Тогда я первый раз человека и убил. Был там один - всё норовил шлюз взорвать. Крышу, придурку, снесло начисто. Сам за всех решил, что лучше сразу подохнуть, чем долго мучиться. Вот я его и ухайдакал. Из подводного ружья. Всадил в него гарпун - даже рука не дрогнула. На остальных это сильно подействовало: крики-визги прекратились. Ну, а потом мы все сидели и считали: на сколько ещё энергии в основных аккумуляторах хватит воздух регенерировать, да потянут ли резервные всплытие. Получилось, что в натяг сорок шесть суток. Как мы эти сорок суток там жили, а потом ещё шесть всплывали вспомнить и приятно, и страшно. От всего мира отрезанные, может быть вообще единственные на всей Земле оставшиеся. Нас было, поначалу, три девчонки и пять парней. Осталось, понятное дело, три на четыре. Все как кинулись трахаться, прям истово как-то, как после воздержания, и в последний раз. Особенно девчонки, как не странно. Толи у них инстинкты о продолжении рода взыграли, толи нервы таким образом успокаивали - не знаю, только к моменту всплытия мы свои причиндалы чуть не до ног стёрли.
Дальше вспоминать не очень хочется. Много чего было.
И вот сижу я в щёлке, воспоминаниям предаюсь, как вот сейчас, например, и думаю: что же всё-таки делать? Как дальше жить? Вопросы извечно-банальные, но, тем не менее, актуальности не потерявшие. А что мне, собственно, надо?- подумал я тогда. Семью заводить не собираюсь: сам видел, какие ублюдки у меня получаются. К какому-нибудь клану, то бишь, банде примкнуть - ну её на фиг: на побегушках всю жизнь пробегать, думая при этом, когда тебя грохнут - в этот набег, или в следующий? И, главное, за что? За возможность воздухом дышать, и два раза в день пайку трескать? Так лучше я эту пайку сам себе обеспечу, а воздух сейчас везде одинаковый. И решил я податься в разбойники на "большой дороге". Всяких дурацких сантиментов по поводу ценности человеческой жизни у меня уже к тому времени не осталось, и личное благосостояние мне было дороже всего. Как и положено для особи вымирающего вида.
Слышал я, что некоторые одиночки находят какой-нибудь торговый путь, и собирают дань с караванов. Караванщикам проще и дешевле отдать что-либо малое за спокойный проход через перевал, чем пытаться выследить и отстрелить снайпера, который на высоте имеет все преимущества. Действительно, всего лишь один человек, засевший на перевале, и соответствующим образом подготовленный, может уложить хоть роту охраны, оставаясь в относительной безопасности.
Выбрал я себе замечательное местечко, не занятое никем, и обосновался. Всё чин чином: берлогу себе обустроил, смотровые точки, со временем и минное заграждение осилил, и много чего ещё. Соседи у меня, как и положено тоже имеются: на перевале, что слева от моего, Носорог сидит, а справа - Шустрик. Такие же "абреки" как и я. Нет, конечно, мы друг к другу в гости чай пить не ходим - упаси бог, но в прицелах часто встречаемся. И Носорог не знает, что он Носорог, и Шустрик, наверное, не Шустрик - это я их про себя так называю. Они даже ни разу на Сборище не были, а вот я, иногда, все же выбираюсь, хоть и опасно, конечно. По негласному договору живём мирно, и как бы в уплату за взаимную неприкасаемость предупреждаем о возможных неприятностях. Идет ли группа рейнджеров с караваном, или как сейчас киллер пасти начнёт, если я увижу, то обязательно условный знак на видном месте поставлю. Соседи мои тоже в долгу не остаются. И чего я сразу на противоположную вершину не посмотрел, когда из берлоги сегодня вылез? Сейчас то я эту тряпку красненькую в прицел отлично вижу, да поздно уже. Кстати, поясню, что рейнджеры - это охрана караванов, их купцы нанимают, но нам от них проблем немного. Мы их не трогаем - они нас. Купец "пошлину" оставил на перевале, и дальше пошёл. Рейнджеры основную защиту обеспечивают не в горах, а на равнинах, где зверьё всякое, да большие банды гуляют. Там можно и весь караван, да и жизнь заодно потерять. А от нас дешевле просто откупиться. Один мой выстрел, и гружёная лошадь улетела в пропасть - убытки огромные. Что по сравнению с этим пяток патронов, да еды мешочек? Для купца - фигня. Рейнджеров, просто из обычных бойцов нанимают, что кланы защищают, правда, в прицел им тоже лучше не попадаться. А вот киллер - это профессия, у них даже свой клан имеется. Их очень немного, и стоят они крайне недёшево. Киллера, обычно, глава другого клана нанимает, если уж кто-то ему как кость в горле. Если, к примеру, купцы пригрозят маршрут изменить, и мимо его клана проходить будут, из-за того, что их на перевалах постоянно обирают. Тот, который меня сейчас "пасёт" уже третий, кого на меня натравили. Пока счёт два - ноль, и сухую размачивать, никакого желания у меня нет.
Да, что-то замечтался я, хотя ничего особенного пока не происходит, если не считать того, что солнце до меня добралось, теперь и моя очередь потом обливаться. Ну, да делать нечего, а то ведь только покойнички не потеют. Ещё часа три, и немного прохладней будет, ветерок поднимется, солнышко к закату пойдёт, а там и ночь. Вот ночью то, как я понимаю, основные события и будут разворачиваться. Либо киллер подумает, что я вообще не вылезал из берлоги, и пойдёт чучело проверить, либо в разведку двинется: искать, где это я в спячку залёг, а может быть, и вообще, забрав манекен, свалит отсюда, поняв, что его раскусили. Посмотрим....
Если кто-то помнит, что такое сауна, то меня поймёт. Только надо не просто сидеть на деревянной полке, а лёжа на раскалённой скале постоянно, очень внимательно наблюдать за всем вокруг, даже когда пот лицо и глаза заливает. И никакой надежды на бассейн. Причём, ежели отвлёкся на что-нибудь, ну там, нога зачесалась, или просто устал в одной позе лежать, сделал резкое движение - скорее всего хана тебе: "спи спокойно, дорогой товарищ"! Киллер таких промахов не прощает. Ты у него в секторе обстрела, а профессиональный снайпер в таком секторе любой движущийся объект дырявит за полсекунды.
Наконец-то попрохладнело, солнце скрылось за гребнем, индикатор излучения на костюме сменил красный цвет на жёлтый. Если бы не это дурацкое рандеву, то сейчас наступает самое моё любимое время суток. Ещё не вечер, но уже и не день. Тени резче, краски отчётливей, солнечная активность минимальна, но ещё не холодно. Вот и птички свиристеть начали. Ни разу этих птичек даже в бинокль не видел, но свисту и щебету от них изрядно. Интересно, где это они прячутся так здорово? Мимикрия стопроцентная, или это у них тоже положительная мутация? Я что, собственно, про птичек вспомнил? Пищат они и тренькают, но только звук этот я слышу спереди, слева, справа, но не сзади. Сзади - тишина. Это, что, я был прав в своих предположениях? Их действительно двое? Напарник, значит, с тылу подбирается? Ну-ну, тогда нескольких моих сюрпризов ему не миновать. Посмотрим, вернее, опять же, послушаем. Есть у меня несколько примочек "фирменных". Ещё никто обнаружить не мог, а если всё-таки мог, то понять этого уже не успевал.
Совсем сумерки наступили, до войны, я помню, бывал в этих местах, альпинизмом занимался - здесь красиво было: снег на перевалах, ледники, всё это в лучах заходящего солнца искрилось и переливалось. Теперь ничего этого нет. Нет больше снега, нет ручьёв, нет и ледников, а значит, нет и рек. Всё красно-чёрное, почти мёртвое, только острые камни торчат. Вода, всё же осталась кое-где, под скалами, в редких местах бьют родники. Глубоко в трещинах пробивают свой путь, и почти сразу же ныряют обратно под камни. Берлога моя, как раз около такого родника обустроена. Глубоко, но комфортно, по нынешним меркам. У меня даже собственная ванна есть, я камень в одном месте продолбил, сделав что-то вроде углубления в скале, а потом туда канавку от родника провёл. Получился этакий микробассейн (ну, лукавил я немного, на счёт отсутствия бассейна), а если учесть, что за день солнце раскаляет скалы до температуры девяноста градусов на поверхности, а за ночь падает почти до нуля, то я стал обладателем ночных терм. Вода как раз успевает прогреться градусов до пятидесяти, и ночью можно принимать горячую ванну. Ни у Носорога, ни у Шустрика такой роскоши, видимо, нет. Я, когда их в прицеле видел, заметил, что чистотой они не блистали.
Что-то не проявляется мой киллер, сзади, даром, что тихо, но тоже ничего. Придётся ждать дальше...Стоп! Вот он! Верёвка скользнула со скалы, и, разматываясь, полетела вниз. Еле сдержал себя, чтоб сразу не выстрелить, когда он появился из-за гребня. Очень мне интересно стало: куда это он на верёвке намылился? А он встегнул "лепесток", и заскользил вниз, ногами от скалы отталкиваясь. Здоровый дядечка, ничего не скажешь, ишь, какими прыжками летит: метров по пятнадцать-двадцать за раз покрывает. Торопится, видимо. А костюмчик то у него с терморегулятором, это ж надо! Таких и не осталось вовсе, я только один и видел до этого, у главы клана "Ирбис". Значит богатенький, а значит и удачливый. И я такого супера "перележал" всё-таки! Без всякого кондиционера причём. Что-то он прется как танк, абсолютно не таясь, как будто меня тут вовсе нету. Может действительно так и считает? А может просто за полного чайника меня держит? Погожу-ка я стрелять, интересно, куда это он так бодренько? По идее, должен к манекену направиться, но только что-то он прямо к скале двигается, где как раз я и лежу. Вот, мать твою! Так и прёт, винтовку аж за плечи забросил, что для снайперов недопустимо, и скачет с камня на камень как баран горный. Так...ближе подпускать уже опасно - уйдёт в "мёртвую" зону. Да плевать мне, куда он торопится, если сейчас его отпущу, то мне крышка. Что ж.... Шаг, ещё, ещё один - выстрел. Гулко, с перекатами отозвалось в скалах эхо. Я, вообще то, неплохо стреляю, можно даже сказать, что очень неплохо, а по такой цели промазать - это постараться надо. Я и не промазал. Пуля вошла точно между глаз, затылок снесло начисто, он упал, и больше не шевелился. Господи, наконец-то это закончилось! Можно встать, размять руки - ноги, и бегом в берлогу, а то мне кажется, что я уже похож на цыпленка в собственном соку, причём в очень вонючем соку. Штаны обмочил за это время раза три точно, а вы что думали? Что делать снайперу, когда двигаться никак нельзя, и в костюме специального приспособления нету? Именно, прям в штаны. Лучше быть вонючим, чем мёртвым. Хорошо, что не пожрал перед выходом, а то ещё веселее бы было. Киллер теперь уже никуда не денется, успею трофеи собрать. А поживиться там наверняка есть чем. Один костюм чего стоит, винтовка у него должна быть нехилая, патроны опять же, а может и телеглаз. В общем, сейчас приведу себя в порядок, и посмотрим.
По ночам, в горах, сейчас светло. Ну, не так как днем, и даже не так как в белые ночи, в Карелии до войны, но видно неплохо, только в тени скал черно, как в погребе. Сижу в берлоге, и как ребёнок подарки, перебираю трофеи. Два мотка отличной капроновой верёвки, по сорок метров в каждой; два десятка карабинов (не тех из которых стреляют, а альпинистские); двадцать крючьев скальных; две обвязки; маленькая двухместная палатка с терморегулятором и ещё целая куча снаряжения. Забыл сказать, что я к месту засады киллера смотался, на "жумарах", по его же верёвке. Видимо, он собирался вернуться обратно, вот, и оставил всё это барахло на гребне. А ещё там было целых двадцать обойм по восемь патронов в каждой, и увесистый мешок с едой, и два спальных мешка, и ещё.... Стоп! Всего по два.... Это ж, надо понимать, что птички не зря сзади молчали? Значит, всё же их двое было? И пошёл он как-то странно: быстро, не прячась, прямо на меня, как будто его позвал кто. И где же его напарник? По ущелью он не проходил - взрыва не было, пройти мои ловушки абсолютно нереально, и всё-таки меня не отпускает мысль, что он где-то рядом. Так... пошли смотреть.
Ой, и кто это у нас тут стоит, как козёл на привязи? Да, не может быть.... Прям на мине стоит, и сдвинуться уже никак не может. Наступил, понял, что влип, как муха в дерьмо, и стоит теперь не шевелясь. Стоит только ногу убрать, и мина взорвётся, разметав неудачника на молекулы. Но молодец, первую линию защиты всё же прошёл, на второй попался. А их ещё три, так что, не дошёл бы всё равно. Костюмчик то у него обычный, антирадиационный, без "кондишина". Это ж ему пришлось весь день под солнцем не двигаясь простоять - железная воля у мужика. На что только надеялся? На то, что киллер спасёт? Это не к нему ли он так рванул, и я его ухлопал? А как узнал? Какое то приспособление, наверное, у них было, чтоб сигнал подать, но только не радио: при такой ионизации атмосферы никакое радио работать не может - треск сплошной. Сейчас поближе подберёмся, рассмотрим повнимательнее. Первый раз мне живой трофей достаётся.
Целый час у меня ушёл, что бы к нему подойти. В этом ущелье, для меня тыловом, очень осторожно ходить надо, даже мне. Чего доброго на собственных сюрпризах подорвешься. Ну, вот я уже и рядом. Каких либо агрессивных действий от киллерского напарника ждать не приходится, он, похоже, в полузабытьи стоит, шатает его из стороны в сторону, ещё немного и рухнет. Мешок его рядом валяется, винтовка тоже. Лица за плексом шлема не видно, костюмчик мешком висит. Однако поспешать надо, а то упадёт - теперь уже нам обоим крышка. Только бы ещё минут пять продержался, салага. Упал перед ним на брюхо, руки под ботинок, нащупал взрыватель, шплинт уж в зубах держу. Темнотища, не видно ни фига, но руки сами знают, что делать. Я специально часами тренировался такие мины на ощупь обезвреживать. Провозился ещё минуты три, вот и готово.... Так, теперь снимаем его ногу, отводим её в сторону, ну вот, - свободен! Убивец мой потенциальный, на грани уже, понял, что его всё-таки освободили, и тут же рухнул на скалу без сознания. Очень весело, это что ж, мне его на себе переть, что ли? Видимо придётся, хорошо хоть, что щенок совсем - весу, наверное, как в баране. Поднял его на холку - а ни фига не лёгкий, однако, килограммов может всего лишь чуть меньше, чем во мне. Обхватил его рукой, и понял в чём дело - армейский бронежилет не самая лёгкая штука, ну ничего, допрём как-нибудь. Своя ноша не тянет.
Обратный путь занял у меня уже часа три. Ночью, по заминированным скалам, да ещё с таким грузом на спине - это вам не плюшки трескать, даром, что сам минировал, хоть и знаю, что и где, но всё равно тяжко. Но доползли таки. Чувствую, что парнишка у меня на спине совсем уже скуксился: дыхание прерывистое, и тело как тряпка. Надо понимать, что тепловой удар он заполучил капитальный, плюс ещё обезвоживание, ну да это поправимо: если уж совсем за черту не перешёл, тогда я его в чувство приведу за день-два.
Положил я его на пол в берлоге, свет зажёг, у меня несколько солнечных батарей имеется, которые аккумулятор заряжают: на ночь хватает. В первую очередь снимаю с него шлем, хоть посмотреть каков с виду то, и тихо обалдеваю. Длинные каштановые волосы тугой волной вырвались наружу. Девка! Не может быть! Господи, это ж как мне повезло! Это ж самый офигенный день! Такие трофеи от киллера остались, да ещё теперь и женщина! Так-так-так... что это я остолбенел то? Если ей быстро не помочь, то кроме нудного рытья могилы меня ничего особого не ждёт. Лицо красными пятнами, глаза закрыты, вонь из костюма ужасная. Сейчас-сейчас.... Вот так, костюмчик долой, броник тоже, вытряхнул её из всех одёжек, положил на свою койку из шкур, прямо на камни постеленных, и чего греха таить, невольно любуясь на её высокую, упругую грудь, бёдра, живот, ноги стройные, начал обтирать всё тело мокрой тряпкой. Сразу в ванну совать нельзя - шок будет. Ткани тела резко воду набирать начнут - клетки полопаются, и смерть. Я такого уже навидался. Потихоньку влага должна в иссушенное тело впитаться, теперь губы смочить, а вот теперь и внутрь можно глоточек - другой. Проглотила, но в сознание не пришла. Ничего, теперь я её точно вытащу. Укрыл одеялом шерстяным: сейчас озноб должен начаться, ещё раз влил в рот немного воды, и оставил отдыхать. Кстати говоря, чисто внешне - никаких мутаций не видно. Скорее наоборот, чуть ли не образчик человеческого генофонда. Прям как я, может и есть что, но только внутри. Скоро рассвет, надо за её мешком смотаться, а то придётся до следующего вечера ждать, а там еда, пропадёт за день, жалко.
Итак, что мы имеем? Ну, понятное дело, спящую красавицу, кстати, румянец нездоровый у неё прошёл, дыхание выровнялось, и теперь просто спит после купания в ванной. В сознание она не приходила, или сделала вид. Честно говоря, еле сдержался, что бы не овладеть ею сонной, но всё-таки превозмог себя. Не из каких-то морально-этических принципов, а просто не могу я трахать чурку бесчувственную - это как онанизм. Секс хорош, когда он от обоюдного желания, а так.... Даже в изнасиловании есть свои эмоции, пусть моралисты кричат сколько угодно, что это преступно, но во все века мужчины брали женщин силой, если представлялся удобный случай. Во время войн, набегов, насилие совершали солдаты всех армий мира. Теория этногенеза даже даёт данному факту научное обоснование: чем не разнообразнее внутривидовое скрещивание, тем к большим генным изменениям вида это приводит, соответственно, у большей части потомства от таких связей будет преобладать доминантный генотип, что, в конце концов, приведёт к усилению вида в целом.
Эк, я загнул, а? Прошу прощения, меня иногда заносит таким образом, всплывают когда-то полученные зачатки образования. Впрочем, я отвлёкся.
Итак, я теперь богат, аж до неприличия. В моём распоряжении находится столько всякого добра, что, могу поспорить, нет и у предводителей кланов. Три винтовки, включая мою, одна из них настоящая СВД (у киллера была), одна без оптики (странно, но эта винтовка принадлежала моей пленнице), в общей сложности восемьсот двадцать пять патронов унифицированного калибра, палатка с терморегулятором, такой же костюм, целых два телеглаза, старинный пистолет ТТ с четырьмя обоймами в идеальном состоянии (как только сохранился?), немеряно еды всякой, и уж другое барахло даже перечислять не буду. Достаточно будет сказать, что ночь любви на Сборище, с какой-нибудь мутанткой стоит два патрона, а за десяток можно купить лошадь. Всё разобрал, сгруппировал, и разложил по укромным местам. Теперь можно и поговорить.... Взял лампу, потушил её, затем постоял немного, привыкая к темноте, подошёл к киллерской ученице, и, направив лампу прямо ей в лицо, включил: ресницы дрогнули, мышцы век невольно сократились. Значит, уже не спит - притворяется.
- Открывайте глазки, мадам, пришла пора поговорить.
"Мадам" глазки соблаговолила открыть, приподнялась на локте, прищурившись осмотрелась вокруг, не оставив вниманием и мою скромную персону, после чего хрипловато произнесла:
- И о чём мне с тобой говорить, убийца?
С точки зрения практикующего психолога, женская логика представляет собой неисчерпаемый кладезь для наблюдений, но в реальной жизни это угнетает.
- Как о чём? Конечно же, о башмаках и капусте, о любви и королях! А ты думала, что я буду спрашивать, кто из глав кланов нанял вас убить меня? Право же, это так банально, что даже не стоит упоминания...
- Чего? Ты, часом, не рехнулся? Какая капуста? О чём ты мелешь?
- Понятно, классиков мы не знаем. Но и что ж с того? Таким очаровательным девушкам и не нужно ничего знать - это их только портит. А ещё, с моей точки зрения, им совершенно не к чему знать устройство СВД, и уж совершенно незачем ползти по заминированным скалам с единственной целью: как бы побыстрее и попроще познакомить мою грешную душу с Всевышним. А ты как думаешь?
- Я думаю, что ты, ублюдочный козёл, слетел с катушек.
- Ты меня удивляешь. Вы пришли сюда меня убить. Вам за это заплатили, и для вас это была просто работа. "Ничего личного", так кажется? Ты понимала, что с вами будет, если вы не справитесь. До сих пор я разговаривал с тобой совершенно нормально, но тебе, кажется, это не по нраву? Ты предпочитаешь более простой способ общения?
- Ничего я не предпочитаю, и меньше всего твоё общество.
- Полегче, крошка, если бы не я, то твои атомы гордо реяли бы сейчас в атмосфере.
Всё-таки очаровательная девушка. Даже сейчас, полная злости и негодования, она была прекрасна. Густые каштановые волосы в беспорядке падали ей на плечи, иногда закрывая лицо, при этом она встряхивала ими, и они разлетались в стороны, как штормовые волны. Сверкающие гневом тёмно-карие глаза на слегка удлиненном, сейчас чуть бледном лице, придавали ей немного демонический вид. Стройная, но без излишней худобы, прекрасный для женщины рельеф мышц, говорящий о многих часах изнурительных тренировок. С высокой грудью, для которой любой лифчик казался оскорблением, и, конечно, длинными умопомрачительно красивыми, стройными ногами. Невольно залюбовавшись ею, я вспомнил картины Бориса Валеджо: там была одна девушка, как две капли воды похожая на мою пленницу. Мой восхищённый взгляд не остался для неё незамеченным, но она истолковала его, сообразуясь с ситуацией:
- И что? Теперь, как и положено завоевателю, кинешься меня насиловать?
- А почему бы, собственно, и нет? Ты моя добыча: я могу делать с тобой всё, что угодно.
- Скотина! - она сжалась в комок, приготовившись к защите - Ну, давай, попробуй! Я постараюсь, что бы ты надолго это запомнил!
Очаровательная девушка.... Я отошёл к большому камню, служившему мне креслом, и сел. Подобрал под себя ноги, устраиваясь поудобнее: кажется, разговор у нас будет долгим.
- Если бы я хотел тебя оттрахать, то давно бы сделал это, например, сразу после купания в ванной, а то до этого, от твоего тела слишком воняло.
- К-какой...ванной? - она аж поперхнулась от удивления и негодования.
- Да, вот этой, - я не без сожаления встал, прошёл до выдолбленного камня, и похлопал ладошкой по воде - здесь я тебя и купал, пока ты без сознания была. Вполне бы мог и воспользоваться.
- Ты меня... что? Купал? То есть ты...
Она резко приподняла меховое одеяло, взглянула, и натянула его аж до подбородка:
- Сволочь! Воспользовался моментом!? Ты...
- А ну, заткнись! Слушай меня внимательно, повторять не буду! - ироничное спокойствие исчезло из моего голоса, я заговорил так, как говорил бы с человеком, который пришёл меня убить, но промахнулся. Она замолчала, и впервые в её взгляде промелькнул страх.
- Ты кого из себя строишь? Невинную овечку? Гимназистку на прогулке? Хочу тебе напомнить, что вас сюда никто не звал, вы пришли с одной целью - убить меня. Вам это не удалось. Ты была напарником у киллера, и знаешь, что это значит. Твой бой-френд убит - ты в плену. Если бы я тебя не спас, то трупов было бы два. Теперь ты принадлежишь мне, и будешь делать всё, что я скажу. Ясно?
- А если нет? - испуга во взгляде больше не было и в помине. Только гнев и злость.
- А если нет, то у тебя три варианта: первый - ты всё равно будешь делать, что я скажу, но только насильно. Это значит: стирать, готовить, убирать, а так же ублажать меня в постели, хочешь ты этого или нет. Второй - если ты окажешься строптивой, то, как только мне это надоест - я тебя элементарно продам. На Сборище. Или вон Носорогу, например. С ним особо не раскудахтаешься. И третий - если всё вышеперечисленное тебе не нравится - ты кончаешь жизнь самоубийством. Это всё.
Честно говоря, я, наверное, немного перегнул палку, но гонор у девочки надо было сбить.
Не сбил...
- Я выбираю второй вариант - лицо непроницаемо-спокойное, решимость во взгляде. Вот, чёрт, характер, однако.
- Что именно?
- Ты меня продашь.
- Тебе, что? Всё равно, кто окажется твоим хозяином?
- Всё равно. Только бы не ты.
- Почему? Чем я хуже? Из-за киллера, что ли? Из-за того, что я оказался сильнее?
- Да ни хрена ты не сильнее... если бы я его не позвала, то лежать бы тебе с пулей в твоей глупой башке.
Очень интересно. Значит, всё-таки киллер рванул к ней. Понадеялся на то, что я из берлоги не вылезал, и рванул.
- Интересно, а как позвала то?
- Какая тебе разница?
- А всё-таки?
- Да, пошёл ты! Ничего я тебе не скажу. Лучше бы ты меня не спасал.
- Кстати, он был твоим мужем, или просто...?
- Он был моим отцом.
Сказано это было так спокойно и равнодушно, с таким застывшим, немигающим взглядом, что я поверил. Ох, чёрт! Вот это влип! Откуда же я знал? А с другой стороны: мне, что, дожидаться было, пока её папочка в моей голове дырку просверлит? Мда... Я так понимаю, что он рванул к ней даже не думая: на позиции я или нет.
- Скоро рассвет, надо поспать. Ты можешь дать мне слово, что не будешь делать всякие глупости, или мне тебя связать?
Она немного подумала, и сказала:
- Хорошо. Если ты пообещаешь то же.
- Вода в ручье, еда вон там, - я указал в нишу рядом с родником, - туалет за выступом, там глубокая трещина в скале - не упади.
Я сбросил с себя костюм, оставшись в одних трусах, плюхнулся в ванну, ополоснулся слегка, вылез, и, не вытираясь, растянулся на шкурах рядом с ней. Люблю так засыпать, чувствуя, как капельки воды щекочут кожу, испаряясь.
Не считайте меня излишне доверчивым или наивным. Все колюще-режущие предметы, а так же все патроны и затворы от всех винтовок были надёжно спрятаны. Я спал совершенно спокойно ещё и потому, что прекрасно понимал: без меня уйти отсюда не получится ни у кого. Она уже попробовала подобраться к берлоге, и надеюсь, понимает, что выбраться тоже не просто. Всё же, на всякий случай, я поснимал со всех костюмов аккумуляторы, и тоже спрятал.
Проснулся я от вкусных запахов. Судя по освещению, день клонился к закату, и значит, я проспал целых четырнадцать часов. Такое со мной бывает крайне редко: сказалось, наверное, напряжение вчерашнего дня. В очаге тлели угли (эх, кто бы знал, откуда мне приходится таскать дрова), а на них стояла сковорода - моя гордость, целую обойму за неё отдал. Днище очень толстое, в три моих пальца, прям на угли ставь - никогда ничего не пригорит. И вот в этой сковороде шипели и скворчали кусочки мяса, с какими-то кореньями. Картофель соломкой, уже зажаренный до золотистого цвета, лежал отдельно, вздымаясь на блюде горкой горячего, аппетитного хвороста. Моя пленница задумчиво ворошила угли, сидя рядом с очагом, завернувшись в меховое одеяло. Во взгляде грусть и тоска.
- Вот это да! - я подбросил тело в воздух, перевернувшись в прыжке, приземлился в боевую стойку, немного помахал руками, разминаясь - Давненько в этой пещере не пахло так вкусно!
Прошлёпал до ванны, умылся, и немного замешкался, подумав о бритве. У меня была настоящая бритва, с раскладным лезвием. Чтобы побриться, надо было вытащить её из тайника, где лежали и все остальные ножи, но мне не хотелось делать это на глазах моей пленницы. И дело не в том, что я боялся открыть ей тайное место, просто как-то неловко себя почувствовал.
- Я приготовила поесть. Если хочешь, то давай садись, кстати, было бы намного проще, если бы ты оставил мне хоть один нож.
- А как же ты обошлась? - я достал из миски, стоящей на каменном выступе, две ложки (вилки были там же, где и ножи), и присел поближе.
- Вот - она показала мне осколок стекла с ровным, острым краем - Пришлось разбить одну бутылку, их у тебя целых десять штук.
Посмотрев на длинное, прозрачное лезвие, вполне способное перерезать мне сонному горло, я хмыкнул, и, не таясь, полез в тайник, отодвинув для этого большой камень, достал все ножи и вилки, и вывалил перед нею. Она саркастически усмехнулась:
- Ты прятал от меня своё столовое серебро? Мог бы больше доверять своей временной прислуге, учитывая, что мне и деть то его некуда, ввиду полного отсутствия карманов, а так же и того, куда эти карманы пришиваются. Я теперь буду ходить в этом меховом наряде, или ты потащишь меня на продажу голой?
Я, опять же, хмыкнув, пошёл к "сушильному" камню, который стоял близко к выходу, и туда солнце достаёт, снял с него её бельё, и костюм. Всё выстиранное и высушенное. Отнёс к ней, и положил рядом, на камень. Она схватила всё в охапку.
- Отвернись!
- Да, пожалуйста, но, по-моему, стесняться уже глупо...
Я повернулся к ней спиной, и тоже быстренько облачился в "боевую сбрую". Сзади раздался нечленораздельный писк.
- Что случилось? - спросил я, не поворачиваясь.
- Ты стирал это? Ты стирал мои трусы? - её голос сорвался до фальцета.
- Ну, да, а что? Не надо было? Ты предпочитаешь ходить в грязных и вонючих?
- Нет...ничего,... ты прав,...спасибо.
- Ты оделась?
- Да, уже можно. Давай поедим, да пойдём уже.
- Куда? - спросил я, поворачиваясь.
Она полностью облачилась, и теперь стояла, пристально рассматривая меня так, как будто увидела только что. Надо сказать, что и я не сразу отвёл от неё глаза. В пятнистом антирадиационном "комбезе" она исхитрялась выглядеть даже соблазнительней, чем полностью обнажённая.
- Как куда? Ты, кажется, хотел меня продать, насколько я помню?
- А я помню, что это ты сама выбрала этот вариант, как единственно для себя возможный.
- Да, из всех предложенных тобой - этот для меня лучший.
Честно говоря, я немного разозлился. Да, я убил её отца, но в снайперской дуэли всегда один труп. Она должна понимать, на что он шёл, прихватив с собой родную дочь, что его работа, когда-нибудь, закончится чьей-то пулей. Я мог убить и её, если бы решил проверить соседнее ущелье. Откуда я знаю, кто это ко мне подбирается, в шлеме и бронежилете? Да если бы и знал, то всё равно убил. Попади я этой девчонке в прицел, - она бы мешкать не стала. На войне - как на войне. А скольких убили они сами, тоже, может быть, чьих то отцов? Это, типа того - ничего, всё нормально? Сколько смертей на её руках? Я всё понимаю - это такая жизнь, её учили с детства, но когда это пришло к ней, то почему же я сразу стал и "убийцей", и "скотиной"? Сама то кто? И если я сумел её захватить, то по закону она принадлежит мне как собственность, как вещь, но ведь я не обращаюсь с ней как с рабой. Могла бы быть за это хоть немного благодарна.
Я сел, и молча начал есть. Всё моё хорошее настроение моментально улетучилось. Всё стало как всегда. Я - волк одиночка, и другого, видимо, мне не дано.
Было очень вкусно, только радости мне это уже не доставляло. Чёрт! Если она не хочет быть со мной, что ж! Насильно мил не будешь, а мне то, как раз и хочется, что бы не по принуждению. Сделать из неё рабыню, жить с ней бок о бок, и постоянно ждать удара в спину? Нет уж, слуга покорный! Не на привязи же держать её всё время? Надежды на то, что она станет мне другом, напарником, а может и женой, разлетались в прах.
Поели, собрались, и вышли. Всё буднично, по-деловому. Прицепил аккумуляторы, проверил и зарядил винтовку, закинул за плечи мешок.
- Пошли, солнце уже село.
- Как скажешь...
Вышли из берлоги, и начали петлять как зайцы, ловушки обходя. Вот и тропа через перевал. Теперь путь свободен. Я остановился, она по инерции, ткнулась мне в спину. Сбросил мешок на камни, прислонил к нему винтовку, и отошёл шагов на десять:
- Бери, это твоё.
- И дальше что? - она подошла поближе, и присела рядом с мешком. Взгляд недоверчивый, настороженный.
- Ничего.... Иди куда хочешь.
- То есть, ты меня отпускаешь?
- Да.
- С чего это такое благородство? - она подняла винтовку, быстро, привычными движениями проверила затвор, магазин, прицел, и положила её на локтевой сгиб. Она сразу преобразилась, как будто, голому человеку дали, наконец, одежду. Теперь в ней чувствовалась профессиональная уверенность. Киллер, он и есть киллер, такой уж её воспитали. Очаровательная девушка.
- Да, ни с чего - я повернулся, и пошёл обратно. Спокойно, уверенно, и не оборачиваясь.
Выстрел грохнул, когда я отошёл шагов на сто. В метре от моей головы брызгами разлетелись обломки камня. Я постоял немного, и пошёл дальше, даже не повернув головы. Выстрелов больше не было. Проверяла, не подсунул ли ей холостые патроны, а заодно, и меня на "вшивость". Если бы хотела убить, то я бы об этом и не узнал. Пуля быстрее звука. Даже ученики киллеров никогда не промахиваются, для них точно стрелять - это как дышать. С детских лет приучены.
Вернулся в берлогу, сел перед затухающими углями, разворошил их, достал из загашника флягу с самогоном, отхлебнул добрую четверть, вытер слёзы, и задумался. Разбередила эта встреча во мне потаённые, глубоко запрятанные мысли. Задвинул их в самую глубину сознания, считая, не без оснований, что в нынешней ситуации думать о создании семьи, воспитании потомства совершенно бредовая идея. Но, видимо, я одиночка только из-за обстоятельств. Наверное, инстинкт продолжения рода сидит в нас очень глубоко, и рано или поздно даёт о себе знать. Ну, сколько мне ещё осталось? Года три-четыре я ещё продержусь на этом перевале, а дальше? Либо очередной киллер найдётся похитрее, и не минует меня его пуля, либо рейнджерам дадут команду к тотальной зачистке перевалов, с такими же для меня последствиями. Как не крути, а жизнь моя "абреком" имеет всё-таки временный статус. В биологии есть такое понятие - стация переживания, это когда популяция, или особь находят для себя место, где могут пережить неблагоприятные условия жизни. Вот и стал для меня перевал Мырды-Далар, как его раньше называли, таким местом. Опять же, примириться с собственной кончиной во цвете лет, я никак не хочу, и вновь передо мной встаёт извечный, но как я уже говорил, не потерявший актуальности вопрос - что делать? Плюнуть на всё, и жить как жил, и будь, что будет, или...или что?
Чёрт! Не выходит у меня из головы её образ, так и стоит перед глазами. Господи, уж не влюбился ли я? Её волосы, разлетающиеся непокорной волной, изгиб шеи, её лицо, насмешливый взгляд, грудь, ноги, живот.... Но - но - но! Ишь, как гормоны разбушевались! Что-то мне тесновато в штанах стало. Всё - завтра же пойду на Сборище, я теперь богатенький, могу себе позволить пошиковать, даже и не с мутантками.
Завалился спать, натянул на себя одеяло, и окунулся в ЕЁ запах, не выветрился ещё...
Спать тут же расхотелось. Вот, мать твою, наваждение какое! Неужели правы были биологи - биохимики, утверждавшие, что в любви главное - ферромоны, что "западаем" мы именно на запах? Нет, надо с этим кончать, а то крыша поедет. Встал, подбросил дров в огонь (теперь можно и не экономить), пока прогорали, заставил себя заняться оружием: чистил, протирал, смазывал. Как только заалели угли, забацал из остатков мяса шашлык. Вроде бы и ел недавно, но только от переживаний меня всегда на хавчик пробивает. Аромат от шашлыка такой, что даже грязные носки перед ним меркнут, а не то, что Запах Женщины.
Сегодня, по идее, караван должен быть. Мне теперь, вроде бы и без надобности, но статус свой поддерживать необходимо. Что бы все знали: на перевале "таможня" не дремлет.
Вылез на точку, осмотрелся, на вершины соседние глянул внимательно: на обеих зелёные тряпки крест накрест - поздравляют соседи, поняли, в чью пользу дуэль закончилась, и поздравляют таким образом. В третий раз я такие кресты вижу в свою честь. Знак "всё спокойно" - это просто круг зелёный, а кресты поздравительные, Шустрик придумал, когда Носорог первого киллера замочил. С тех пор и повелось. Ладно, спасибо говорить у нас не принято, хотя приятно, конечно. Первым делом пошёл, и киллера похоронил. Вообще то, у нас это тоже не принято - лежат себе трупики мумифицированные, для острастки прочим искателям приключений, а тут взял я его, уже лёгенького, положил в ту самую расселенку, рядом с чучелом, да так обоих и засыпал камнями. По традиции хотел крест поставить, но делать его всё равно не из чего, так что просто приладил в изголовье его шлем. Посидел, помолчал грустно, скорее о своём, да и пополз обратно, на смотровую точку.
Пролежал до рассвета - никого. То ли караван запоздал, и теперь на днёвке стоит где-то, то ли смерть третьего киллера страху на купцов нагнала, но только не дождался я никогошеньки. Да, и ладно.... Пойду-ка я, теперь со вкусом, с толком, и расстановкой займусь наследством, мне оставленным: там много чего ещё рассмотреть толком не успел.
Притопал в берлогу, а дальше - прямо слов не подберу, как в сказке: валяется посредине мешок, к нему винтовка прислонена, за мешком костюм, за костюмом трусики, маечка, а хозяйка всего этого в ванне плещется. Стою, как дурак, челюсть отвесил, и даже мычать не могу. Она же, нисколько не стесняясь, повернулась в мою сторону, только груди колыхнулись, и спокойно так:
- Давай, лезь сюда, тут на двоих вполне места хватит.
Стою как пень, и челюсть никак не закрывается, в голове вертится только одна мысль: "Как она сюда попала? Проход через мины видела только раз".
- Ты что, стесняешься?
Тут с меня оторопь, наконец, сошла, я шустренько скинул сбрую и всё что под ней, и плюхнулся в горячую водичку.
Есть такая поговорка: "никогда не говори "никогда"". Однако, в голову лезут самые пошлые фразы, типа: "никогда в жизни", "никогда и не с кем", "никогда мне не будет так хорошо"... Но это действительно всё так и есть. У меня нет других слов для этого. Не обучен, знаете ли. Или фантазии не хватает.
Потом мы сидели и по очереди хлебали из фляжки. Потом снова плескались в ванной. Потом продолжили на меховом ложе. Потом уже не помню: кажется, потерял сознание, хотя оказалось, что просто провалился в сон, как в яму.
Я проснулся от взгляда. Не знаю как, но я почувствовал на себе её взгляд. Она лежала рядом, и приподнявшись на локте, рассматривала моё лицо. Встретившись со мной глазами, улыбнулась легко и нежно, и я вдруг понял, что первый раз вижу её улыбку. Волосы спадали ей на плечи, и её грудь касалась моей груди. Она подняла руку и провела по моему лицу, плечам. Тихо и нежно коснулась губами моей щеки, поцеловала в губы не стремясь разбудить мою страсть, а будто целуя ребёнка, прижалась ко мне всем телом, глубоко вздохнула, и закрыла глаза. Через минуту я почувствовал, что она уже спит. Спит так, как спят понимая, что тебе ничего не грозит, что ты под надёжной защитой, и можно никого не бояться. Может быть первый раз за многое время она была просто женщиной, а не киллером. Что-то отпустило у меня внутри, как будто расслабился сжатый в судороге мускул, на минуту мне показалось, что не было никакой войны, что мы просто вырвались в поход, в горы от суеты городских будней, что мы давно друг друга знаем, и любим.... Но тут мне на глаза попались валяющийся на полу комбез и прислоненная к камню винтовка без оптического прицела. Наваждение прошло, но пришло и понимание того, что кажется я всё-таки нашёл, ради чего стоило трепыхаться в этом диком и полуживом мире. Я покрепче обнял свою несостоявшуюся убийцу, и проваливаясь в сон, ещё успел подумать: почему у неё на винтовке прицела нет? Не заслужила ещё, или в наказание отобрали? Надо будет после спросить...
Проснулся я первым. Тихонечко встал, умылся, перекусил остатками от вчерашнего ужина, и полез на точку осматриваться. Солнце уже село, но долгожданная прохлада ещё не наступила. По фиолетово-розовому небу ползли откуда-то взявшиеся облака. Становилось непривычно темно. Мне, собственно, смотреть на тропу уже и без надобности: за то время, что я тут торчу, изучил всё вокруг до трещинки. Чёрные громады нависли над перевалом мёртвыми небоскрёбами. Что-то мне не по себе стало. Соседних вершин не видно, знаков, соответственно, тоже. Сколько лет я тут сижу, а таких природных явлений не наблюдал ни разу. Я уж не знаю, что делается с погодой на планете, но после войны, когда улёгся пепел, приблизительно так, через полгода, никаких облаков, туч, а тем более дождей - как отрубило. Нынешнее поколение и не знает что такое гроза, а тем паче снег. Ветры - это да, это сколько угодно, да такие, что и на ногах устоять невозможно, а вот осадков не бывает. Может где-то в других местах и бушуют циклоны, но только не здесь. Так что эти облачка произвели на меня с непривычки, гнетущее впечатление. Соскользнул я с точки, да поплёлся обратно в берлогу, нисколько не переживая о пропущенном караване. Приполз в берлогу, а там убийца моя ненаглядная готовит что-то типа завтрака. Уже проснулась, привела себя в порядок, одета "по всей форме", и судя по всему вживается в роль домохозяйки. Очаровательная девушка. На её вопросительный взгляд я лишь головой помотал, и присел около очага. Она подошла, присела рядом, и положив руку мне на плечо, улыбнувшись, спросила:
- Что-то случилось?
- Облака...
- Какие облака? - удивления у неё моё сообщение не вызвало, но настороженность в голосе не пропала.
- С виду вроде бы обычные, но очень уж давно я их не видел - странно как-то.... и уж очень темно. Кстати, а что такое облака ты знаешь? Видела когда-нибудь?
- Да, один раз. Мы тогда далеко к югу ушли всем кланом, там и увидела. Из них даже вода капала - она смущённо улыбнулась, понимая, как смешно это выглядит. С неба, и вода!
- Это называется дождь. Влага испаряется с поверхности земли, потом конденсируется, и выпадает обратно в виде капелек дождя, - уж не как не ожидал, что придётся рассказывать кому-то что такое дождь.
- И что, там сейчас такой же дождь?
- Нет, но стало темно и тревожно.
Она погладила меня по щеке, встала, разложила еду по тарелкам, поставила на камень - "стол", и знаком пригласила к завтраку. Видимо моя тревога передалась и ей, потому что, накрывая на стол, она больше не улыбалась, а взгляд стал задумчиво-сосредоточенным.
Я сел, и стал есть. Она некоторое время смотрела как я жую, потом вдруг встала, подошла ко мне, и присев рядом опять положила мне на плечо свою руку. Я отложил ложку, и повернулся к ней. Очень серьёзно, глядя мне прямо в глаза, она сказала:
- Меня зовут Ольга, и я тебя люблю.
Не знаю, что больше меня поразило: её признание убийце собственного отца, или то, что она сообщила мне своё ИМЯ.
В наше время так повелось, что имя данное тебе при рождении считается тайной собственностью, и говорить его можно только самым близким людям (ежели таковые имеются). Считается даже, что зная настоящее имя человека, им можно управлять как тебе вздумается. Чушь, конечно, но только все друг друга знают по кличкам, и настоящее ИМЯ можно узнать либо самому дав его ребёнку при рождении, либо женившись (не факт), либо под пытками.
Слегка запинаясь, но абсолютно искренне, я произнес:
- Меня зовут Андрей. Я люблю тебя...но...
- Но?
- Ведь я,...я же...
- Убил моего отца? Ты оказал ему честь. У нас считается, что воин, павший от руки противника принимает оказанную честь от более сильного. И ты поступил благородно, похоронив его - я видела. Да, и убит он был не тобою...хоть и твоей рукой...
Я поднял её, и посадил перед собой прямо на стол, резким движением скинув с него посуду. Встал перед нею на колени, уткнулся головой в её живот.
- Потому, что ты позвала его?
- Да, и по нашему закону я отвечаю за его смерть своей жизнью, - она положила руки мне на голову, взъерошив волосы. - Это так. Моя слабость стала причиной его смерти. Я любила его, я преклонялась перед ним, как перед великим воином, и я предала его! Теперь до конца жизни на мне клеймо.
Я поднял голову и заглянул в её глаза - там стояли слёзы. Они не текли по щекам, но стояли в глазах прозрачными каплями.
- Ольга, это не трусость! Я понимаю, что по вашим суровым законам ты должна была убрать ногу с мины, и подорваться ко всем чертям, освобождая своего ведущего от твоего спасения, но ты простояла там, на солнце весь день, и стояла пока я не освободил тебя. Я думаю, что как раз это и подвиг!
- Милый мой, ты так ничего и не понял... Дело не в трусости, за это у нас наказывают, но не строго. Считается, что отсутствие страха - это порок. Страх помогает выжить, кто ничего не боится - долго не живёт. И дело даже не в том, что я позвала его: у него было много вариантов действий, я до сих пор не понимаю, почему он выбрал именно такой.... Дело в том, что я не смогла обнаружить ловушку, и тем самым поставила жизнь Наставника и выполнение Контракта под угрозу, а вот это не прощается.... Так что, если я вернусь к своим, то моя жизнь не будет очень продолжительной.
Я встал, и заходил по берлоге из угла в угол.
- Это что ж получается? За трусость слегка накажут, а за невнимательность пристрелят? Кстати, а как они узнают, что было на самом деле? Ну, погиб твой Наставник, или как у вас говорят "принял оказанную честь", и что? Ты вернулась одна. Что, такого не бывает?
- Нет, не бывает... если Наставник погибает, то ученик либо доводит Контракт до конца, либо погибает тоже. Выполнение Контракта свято - этим живёт клан.
Я перестал мерить берлогу шагами, подошёл к ней и спросил, стараясь говорить спокойно:
- Так твой Контракт ещё не закончен?
Она вскочила, и схватив меня за грудки, встряхнула так, что у меня зубы лязгнули.
- Дурак! Я люблю тебя! Мне нет дороги назад, у меня не осталось больше никого, кроме тебя, я....
Она замерла, остановившимся взором глядя куда-то мимо меня. Я обнял её, и прижав к себе зашептал:
- Оленька, милая моя, любимая, ну что ты? Всё же хорошо, правда? Мы же теперь с тобой вместе. Никуда тебе не надо возвращаться, ты теперь будешь со мной, и всё будет замечательно, правда?
Вот в этот лирический момент и долбануло так, что нас подбросило в воздух, мы покатились по полу, а сверху посыпались камни. Я вскочил, схватил винтовку, и успев крикнуть: "Сиди здесь!", рванул наружу. На вторую точку взлетел так, что если бы дело происходило на соревнованиях по скалолазанию, то все ихние чемпионы - фигня. Аккуратно высунул телеглаз, и аж присвистнул: здесь были все... и рейнджеры, и киллеры, и ещё какая то шушера не из местных. Занимались они тем, что подложив фугасы под скалы, взрывали их, снося летящими глыбами камней к чёртовой матери всю мою тыловую оборону. Логично...., если переться напрямую рискованно, то применив грубую физическую силу они имели шанс к утру уже до нас добраться. Такого на моей памяти ещё не происходило. Киллеры никогда и ни с кем не объединялись, они всегда сами по себе, и свысока на всех посматривали, чаще всего через прицел. Проведя несложное логическое построение я понял, что это именно за мной, или вернее, за нами. На другие перевалы они внимания не обращают - лезут только сюда. Могилку с трупом они наверняка обнаружили, и поскольку он один (не считая манекена), то смекнули, что Ольга скорее всего у меня. Вряд ли они думают, что "со мной", вот и прискакали освобождать "заложницу", а заодно и Контракт выполнять.
Все эти мысли промелькнули в моей голове меньше, чем за секунду, и сваливаясь обратно в берлогу, я ещё подумал, что шансов у меня никаких. Вернее, у нас.... может быть. Отстегнув у подножья скалы верёвку, я кубарем скатился через проход, и заозирался - где Ольга? Её нигде не было... винтовки её тоже не видно. Чёрт! Неужели сбежала к своим? И это после всего? Эх, говорили мне: "Не верь женщинам!". Выскочил наружу, и зашарил биноклем по расселинам - нигде никого. И тут откуда-то сверху раздаётся:
- Ты не меня ищешь?
Задрал голову, а она сидит над берлогой, "в полном боевом", винтовка на сгибе руки, и все подступы к нашему "дому" у неё под прицелом. Тут мне стало стыдно... А она, вроде бы и не замечая моего растерянного вида и бинокля в руке, осведомилась:
- Что, кавалерия прискакала?
- В общем, да.
- И много?
- Тридцать пар киллеров, человек пятьдесят рейнджеров, и ещё около сотни всякой шушеры. Рушат скалы, обломки подрываются на минах, проход освобождается.
- Ого, целая армия - нам не устоять.... Как скоро они подойдут?
- Я думаю у нас есть часа три. Надо уходить.
- Ты знаешь куда?
- Нет, но уходить всё равно надо, и побыстрее.
- Что побыстрее - это ты прав, - она спрыгнула со скального выступа, и подошла ко мне - Я знаю куда, доверься мне. Это будет непросто, но выбора у нас нет.
Она стояла передо мной, по-деловому сосредоточенная, собранная, и невообразимо прекрасная. Очаровательная девушка. Я не стал уточнять, что она имеет в виду - какая разница? И ещё подумал, что не будь её, то я не ушёл бы. Принял бы бой. Пусть и последний. Теперь нет. Теперь у меня есть ради чего жить, и кого беречь, даже ценой собственной жизни - такой вот парадокс.
Собрались минут за двадцать. Брали только самое необходимое, лёгкое, и дорогое. Получилось два солидно набитых рюкзака. Перед уходом Ольга повесила мне на шею какую-то фитюльку, а на ухо пристегнула клипсу. У неё висели такие же.
- Это что?
- Это ультразвуковой свисток, а на ухе усилитель. Армейские сигналы знаешь?
- Конечно.
- Так мы сможем поддерживать связь на расстоянии до двух километров. В моём клане армейских сигналов не знают - там другие заморочки.
Оригинально, однако. Ультразвук пройдёт чёрт знает куда, и его никто не услышит, кроме некоторых животных, человеческое ухо его не различает, а вот с усилителем - другое дело.
- Так ты его и позвала?
- Да...
- Понятно...
Опять как зайцы запетляли мимо ловушек, как на крыльях перелетели через перевал, и вниз, вниз по ущелью. Грохот взрывов наверху возвестил о том, что преследователи подобрались уже вплотную к берлоге. Там их ждёт множество сюрпризов, и обрушить камни на них уже не удастся. Я и саму берлогу хотел заминировать, но Ольга отговорила: поймут, что там уже никого нет, и сразу кинутся по следу, а так, пока они в берлогу пробиваться будут, мы выиграем время.
Мы всё шли, и шли, пересекая трещины, спускаясь, страхуя друг друга, со скальных обрывов, и я всё прислушивался к звукам сверху. Когда после небольшого затишья грохнул наконец последний глухой, утробный взрыв - я понял, что всё, это последняя закладка на тропе, уже от берлоги вниз. Всё, что у меня оставалось я заложил туда, и постарался, чтобы обнаружить было очень нелегко. Значит преследователи уже знают, что в берлоге никого нет, и идут за нами. Интересно, сколько народу они потеряли при таком разминировании?
Мы решили уйти из основного ущелья, поднявшись по боковому отрогу, найти убежище на день, и отсидеться. Днём вряд ли кто отважится нас преследовать, они же понимают, что и мы никуда не денемся - днём придётся отсиживаться. В термокостюме, можно только лежать спокойно, интенсивно двигаться в нём, мягко говоря, не рекомендуется. Зато весь день на солнышке пролежишь, с относительным комфортом. Вот я и лежал. Нашли мы расщеленку, с уходящей вглубь горы трещиной, тут и обосновались. Ольгу я уложил отдыхать в прохладном тенёчке, а сам, облачившись в киллерский термокостюм, занял позицию на скальном уступе, с которого открывался полный обзор на всё ущелье. Хоть мы и ушли с основного маршрута, хоть и солнечная активность сегодня была как никогда сильной, но я решил не рисковать, и пролежал "наблюдателем" весь день. Часам к восьми ко мне подобралась Ольга, и прогнала меня поспать хотя бы пару часов.
Казалось только закрыл глаза, проваливаясь в сон, как почувствовал её руки, она гладила меня, взъерошивая волосы. Поскольку сознание не возвращалось в полной мере, то ей пришлось уже тормошить меня за плечи:
- Вставай, уже идут...
Как только смысл сказанного дошёл до меня через пелену забытья - вскочил как ужаленный.
- Где?
- Одна группа поднимается сюда, остальные видимо, пошли дальше по основному ущелью.
- Сколько у нас времени? - порадовало хотя бы то, что преследователи разделились. Теперь против нас относительно небольшая группа, и появляется хоть и мизерный, но шанс. Видимо они решили, что мы уходим по основному ущелью, и рванули туда всем скопом, пустив по боковым ответвлениям небольшие группы разведки. Но поднимется стрельба, и они тут же все будут здесь, ну или почти тут же. Вот это маленькое "почти" нам и нужно использовать для отрыва, если конечно, мы отобьёмся от "разведчиков"
- На расстояние выстрела подойдут через час.
- Сколько их?
- Ровно двадцать пять, причём, двадцать из моего клана, остальные рейнджеры.
Хреново... Мы можем только занять господствующую высоту на перевале, и сдерживать их сколько сумеем. Потом подтянутся остальные, и нам каюк. А что делать? Это наш единственный шанс.
Ущелье имело форму груши: вначале сужение, с нависшими над тропой скалами, потом большая "поляна" карстового цирка, и в конце неё резкий подъём к перевальной седловине.
Ели успели заползти.... Только мы расположились, едва переводя дыхание, как в узком ущелье появились первые преследователи. Как я и ожидал - рейнджеры. Киллерам незачем зазря рисковать, рейнджеры прощупывают дорогу, а снайпера, неторопливо переходя от камня к камню держат под прицелом все "критические" точки. Так они и шли. Мы выпустили их на открытое место, дождались, пока не подойдут поближе, и открыли огонь, стараясь первыми же выстрелами уложить как можно больше киллеров. После первых залпов они кинулись врассыпную, прячась за камнями, но шестеро остались лежать неподвижно. Погоди, сколько? Шестеро? Я стрелял в двоих, в первого попал точно, а во второго "фифти-фифти", а остальных, что? Ольга уложила? Без оптики, с такого расстояния, и ночью? Но это, оказывается, были только цветочки. Дальше началось такое, что до сих пор вызывает у меня чувство деревенского лопуха на ярмарке, где заезжий фокусник "вслепую" стреляет по тарелкам. Ольга опорожняла обоймы с фантастической скоростью, как будто у неё в руках была не обычная, хоть и автоматическая винтовка, а по крайней мере пулемёт, причём каждая пуля находила свою цель. Глядя через оптику на мечущихся между камнями людей, я не успевал нажать на курок, как "моя" цель валилась навзничь, и в основном, все попадания были в голову. Мне даже обидно стало, как маленькому, у которого из-под носа постоянно выдёргивают конфетку.
Отстреляв на одном дыхании две обоймы, причём при перезарядке темп стрельбы, вроде бы даже и не изменялся, моя ненаглядная убийца молниеносно вщёлкнула третью, и перевалилась на спину, за камень, по которому тут же застучали пули, вырывая из него осколки. Я отвесив челюсть ( кстати, не в первый раз уже), смотрел на неё в немом восхищении. Она улыбнувшись, подмигнула мне, и ставя винтовку на предохранитель сказала:
- Восемнадцать минус.
- В-в-восемнадцать? - промямлил я.
- Шестнадцать - я, двоих - ты.
- За второго я не уверен.
- Зато я уверена, попадание в живот, не самый лучший выстрел, но скорее всего смертельный.
Очаровательная девушка....
- Ежели мы отсюда выберемся, то как-нибудь расскажешь как это тебе удаётся?
- Как-нибудь - она рассмеялась, - А сейчас мы что будем делать?
Я сполз с точки, и высунул за камень "телеглаз". Кроме трупов никого видно не было.
""Попрятались, суки" - подумал Штирлиц" - пронеслось в голове.
- А вот сейчас, у нас появляется тот самый шанс! Сейчас мы со всех ног валим отсюда вниз, за гребень, и может быть успеем убежать из зоны досягаемости, пока они не очухались.
- Нет, любимый, я так не думаю - она говорила спокойно, глядя на меня с лёгкой улыбкой.
- Почему? - Я, вообще-то, не привык, что бы мои приказы обсуждались, но сказала она это так по-доброму, и даже нежно, что я не стал корчить из себя командира.
- Посмотри, там, внизу, поперёк ущелья огромная трещина, придётся очень долго перебираться через неё, и они успеют нас накрыть. А ещё потому, что и они думают так же, как и ты, и скоро пойдут на перевал. Они ведь тоже понимают, что наше спасение в бегстве, и не дожидаясь основных сил постараются перехватить нас раньше, чем мы сможем далеко уйти.
- И что ты предлагаешь?
- Как думаешь, а не спуститься ли нам навстречу противнику? Занять оборону вон за той каменной грядой, и как только они, уверенные в том, что мы уже по другую сторону перевала, пойдут наверх, подпустить их поближе, и снять всех наверняка, а вот потом валить отсюда.
- Во-первых, они увидят как мы спускаемся, а во-вторых, даже если всё получится, то сбежать мы не успеем - подойдут остальные, они уже, наверное, скачут сюда во весь опор.
- Но другого выхода у нас нет, поверь мне. А на счёт "увидят", мы их обманем.
Она достала из своего мешка два аэрозольных баллона, без каких либо надписей, и один кинула мне.
- Обработай весь мой костюм, со всех сторон, а потом я тебя.
- Что это? - я видел эти баллоны раньше, когда разбирал "наследство", но так и не понял для чего они нужны.
- Это позволит обмануть инфракрасные прицелы, на какое-то время мы будем невидимками. У нас их всего два, и больше нет ни у кого. Это маленькая тайна была у меня с отцом, - и предупреждая мой вопрос - Не знаю, где он их раскопал.
Подбрасывая на ладони увесистый баллончик, я подумал, что Ольга права. Видимо, тактику у них там в клане преподавали очень неплохо. И ещё я подметил, что она сказала "у нас", вроде бы и мимоходом, но мне это сказало о многом. Что ж, рискнем, пожалуй!
Обрызганные с ног до головы слегка опалесцирующей жидкостью, мы как два приведения, сбросив вниз верёвки, быстро соскользнули по ним на "лепестках" вниз. Крадучись добрались до каменистой россыпи, заняли позиции, и приготовились. Про себя я подумал, что если мне и суждено лечь здесь навечно, то по крайней мере у меня в жизни есть то, ради чего стоит жить, и умирать, если придётся. На этой вот патетической ноте и потянулись для меня минуты ожидания, причём каждая минута приближала основные силы преследователей, и уменьшала наши шансы на спасение. Кажется есть такая математическая функция, с обратной зависимостью, но это я опять отвлёкся. Нервы, знаете ли.... не каждый день помирать приходится.
В который раз убеждаюсь, что моя ненаглядная имеет таки все шансы стать генералом. Всё произошло даже лучше, чем я надеялся. Первыми встали три оставшихся рейнджера, и поливая свинцом перевал, двинулись вперёд. Мы пропустили их через себя (ультразвуковая связь - хорошее дело), и они начали карабкаться на подъём, назад уже не глядя. Киллеры встали, и попарно подошли к нам метров на пятьдесят, выбрали позиции, взяли на прицел перевал, и замерли. Рейнджеры, ободрённые отсутствием ответной стрельбы, закинули за спину оружие, и полезли вверх уже на всех четырёх точках.
Ну, что сказать? Не попасть с полста метров по поясным мишеням? Даже для меня это ерунда, что ж про Ольгу говорить? Грянул двойной залп, и рейнджеры на скале поняли, что они остались в одиночестве. Цепляясь одной рукой за камни, они палили из своих винтовок куда попало. Видимо за наши головы назначили очень солидную премию, ежели только за последние десять минут они выпустили во тьму чуть не годовой запас патронов. Мы не стали миндальничать, и хладнокровно их расстреляли, они грохнулись вниз, и воцарилась тишина. Кстати говоря, ну я, - это понятно: мне то деваться некуда, а вот как Ольга лупит своих соплеменников - это я подивился. Вроде бы ещё несколько дней назад бывших братьев и сестёр. Что это, просто во спасение жизни, или всё-таки они ей чем-то крепко "насолили"? Надо будет спросить, если ответит, конечно. Вообще с моей ненаглядной, больше вопросов, чем ответов. Очаровательная девушка.
Не сговариваясь, и не собирая никаких трофеев, мы рванули на перевал с максимально возможной скоростью. Нам осталось буквально с десяток метров, когда точнёхонько над нашими головами легла очередь из разрывных пуль, каменная крошка так и брызнула в разные стороны, и по нам в том числе. Мы свалились как подкошенные, отползли за камни побольше, и замерли. Я отложил винтовку, высунул аккуратно "телеглаз" в щёлку, и понял, что всё - мы добегались. Из "бутылочного горлышка", на поляну, вышло чёрт его знает сколько киллеров, и теперь держат на прицеле всю перевальную седловину: пошевельнешься - кранты. Не успели... Наплевав на свисток, я в голос, не таясь, спросил:
- Ну, что, Оленька? Кажется наше знакомство обещает быть непродолжительным?
- Ты что, решил от меня сбежать? Совратил девушку, а теперь в кусты? Нашёл лучше и толще? Вот и верь после этого мужикам..... Что-то ты рано сдаешься. Пусть ещё попробуют нас взять!
- А чего им не взять? Видишь, светает уже. Мы теперь у них как на ладони, инфраприцелы и не нужны вовсе. Держат на мушке - не высунешься, только и остаётся в телеглаз наблюдать как рейнджеры с флангов зайдут, и "повяжут тёпленьких".
- Пусть сначала попробуют! Кстати, надеюсь у тебя нет мыслей по поводу сдаться в плен, к примеру? Если есть, то можешь их сразу забыть: тебя там ждёт такое, что о смерти будешь умолять как о пощаде.
- Это я знаю, иллюзий у меня нет - хоть сейчас вставай в полный рост, и прекращай эту агонию разом, но вот по поводу тебя мыслишка есть: может разыграть из тебя заложницу? Начать переговоры, потребовать выкуп в виде полной свободы?
- Ты, чего? Ошалел? - Ольга откинула плекс шлема, и посмотрела на меня как-то с сочувствием, что ли. - Какие переговоры? Ты когда-нибудь слышал о переговорах с киллерами? Тебя шлёпнут, едва ты высунешь нос. Меня заберут, а тебя - в расход по любому.
- Да, знаю я! Со мной всё понятно: так ли, эдак ли - моя песенка спета, но зачем погибать обоим? Отыгравшись на мне, может тебя убивать не будут?
- Ах, чёрт возьми, какие мы благородные! Какое, мать твою, самопожертвование! - теперь Ольга рассердилась не на шутку, - Ты что, совсем дурак, или прикидываешься? Ты думаешь вся эта орава за тобой припёрлась? Столько патронов извели ради тебя одного? Нужен ты им! Это за мной, и за моим отцом охота идёт! Мы знаем то, ради чего клан не остановится ни перед чем, и поскольку отца больше нет, то осталась только я. Мы сбежали из клана, и шли туда, куда должны были дойти во что бы то ни стало! Но вот теперь они меня всё же догнали. Меня то убивать как раз и не будут, но только некоторое время - меня пытать будут, пока всё не расскажу, а вот потом убьют наверняка, понял? - она закончила свою тираду, захлопнула шлем, и приникла к окуляру "телеглаза".
Я задумался. Время на размышления ещё было: киллеры, видимо, решили дождаться утра, и не рисковать. Значит они были беглецами? За одно это в киллерском клане полагается смерть, и не самая лёгкая.... Понятное дело, что по пути к своей "цели" они должны были как-то зарабатывать на жизнь, вот я и стал такой "работой"..... Видимо Ольга со своим отцом потеряли слишком много времени, а может, решили, что оторвались...? Но почему она мне всё не рассказала сразу? Не доверяет мне? И как будто читая мои мысли Ольга повернулась ко мне, снова приподняла "забрало", и смущённо улыбнулась:
- Я не успела тебе рассказать, извини меня, милый, как-то к слову не пришлось, а потом сам видишь - не до того было. Думала, что успею....
- Эта самая ваша "цель".... Она хоть стоит того, что бы за неё подохнуть?
Ольга улыбнулась мне, - Она стоит гораздо больше, чем две жизни, поверь мне.
И тут же в моём ухе зазвучала серия из непонятных сигналов. Продолжалось это довольно долго, сигналы перебивали друг друга, и я понял, что это диалог, а потом всё смолкло.
- Что это было? - спросил я, понимая уже, что Ольга ведёт переговоры с преследователями.
- Андрей, прости меня. Это из-за меня ты попал в эту переделку. Если бы не я, то сидел бы ты на своём перевале, в берлоге с бассейном, и никто бы тебя не трогал. В общем, я сказала им, что сдаюсь, и выхожу. Я обещала им всё рассказать. В обмен на твою жизнь. Они согласились. Сам Магистр дал слово, а это - закон. Так что, твоя жизнь вне опасности. Ты был прав, наше знакомство и впрямь было непродолжительным, извини.
Вот теперь я действительно ошалел!
- Ты отдаёшься им в руки, что бы спасти меня? Ах, какое, мать твою, благородство! А ты меня спросила!!? Ты думаешь, что я, зная, что тебя ждут пытки и смерть, спокойно свалю отсюда в берлогу с бассейном!? Значит ты мне так и не поверила?
Я взял винтовку на локтевой сгиб, на киллерский манер, крикнул Ольге: "Вали за перевал!", и встал во весь рост. Плевать мне, что сейчас будет! Выстрелов не было.... А, ну да, они же меня отпускают. Вот сейчас я им покажу, блин, как умеют умирать "абреки" перевальные! Сзади донёсся крик Ольги: "Не смей!", но было уже поздно. Я пошёл прямо на них, вниз, посылая почти не целясь пулю за пулей в приземистые шеренги. Я шёл, и шёл, и был почему-то всё ещё живой, и ангелы с боковых отрогов махали мне руками. Ангелы? Ну да, вон они, в белых одеяниях, с крыльями за спиной. А что это за дымные следы прорезали воздух от этих ангелов к скалам напротив? Неужто Десница Карающая? Ещё не осмыслив до конца, я рухнул за первый попавшийся камень, поняв уже, что кажется ещё переведу в углекислоту какое то количество кислорода на этой планете. Скалы содрогнулись, и обрушились вниз огромными глыбами, подминая под себя всё живое. Теперь, спровоцированное взрывом, рушилось буквально всё. Со всех сторон вниз катились огромные, с двухэтажный дом, и поменьше, куски скал. Грохот нарастал, пока не превратился в сплошную, оглушающую какофонию. Меня бросало из стороны в сторону, как тряпичную куклу, мимо пролетали разнокалиберные булыжники, некоторые лупили по мне как молотки, но всё-таки недостаточно сильно, чтобы переломать мне кости, снизу поднималось огромное облако пыли, приобретая форму всем печально известного "гриба". Я был довольно высоко, и основная масса камнепада прогрохотала ниже, засыпав весь цирк обломками породы слоем метров в двадцать. Вряд ли кто остался там живой. Ещё катились последние камни, как я кинулся обратно, ища Ольгу. Господи, только бы жива была. Она была жива, и даже нисколько не пострадала. Всё-таки в клане хорошо преподавали и науку выживания. Ольга влезла в щель, чуть шире неё самой, и расклинилась там руками и ногами, камни просто перелетали через неё, и только мелкая крошка присыпала ей комбинезон.
- Вставайте, мадам, кажется бог нас миловал и в этот раз.
Ольга вылезла из щели, первым делом проверила винтовку, потом отряхнулась, сняла шлем, и опять её волосы тугой волной вырвались на свободу, после чего я уже в который раз увидел слёзы, стоящие в её глазах:
- Господи, дурашка ты моя! Доказать решил, да? А что мне было бы делать, если бы тебя убили ты подумал...? И что всё-таки произошло? У тебя, что, в кармане атомная бомба завалялась?
- Кажется нас спасли ангелы, - пробормотал я наводя бинокль на хребет напротив.
- Какие ангелы?
- Сейчас посмотрим.
Дрожащими пальцами навёл фокус, и обомлел.... Всего чего угодно ожидал, но только не этого. На гребне, обнявшись, стояли два "ангела", и махали нам руками. Боже мой, как хорошо, всё-таки иметь добрых соседей! В выгоревших, почти белых антирадиационных костюмах стояли, улыбаясь, с ранцами реактивных установок за плечами мои соседи - "абреки", Шустрик и Носорог. Значит они всё поняли, и решили помочь. Но почему? В наше время это мягко говоря не принято. Предупредить соседа - это уже предел гуманизма, а "впрягаться" за него - безрассудство. И где это, интересно, они "Стингеры" взяли? В это время в руках у Шустрика замигал луч света: точки и тире - азбука Морзе.
"Мы всё видели, мы всё поняли. Ты отпустил её - она вернулась. Вы ушли вместе. Она сражалась вместе с тобой. Удачи вам".
Тут же подключился своим прожектором и Носорог: "Мы своих не бросаем".
Ольга недоумённо смотрела на мигающие фонари:
- Это какие-то сигналы? Вы так переговариваетесь? Кто это?
Две фигуры на скальном гребне ещё раз помахав на прощанье руками, скрылись за хребтом. Вот и всё, и даже "спасибо" сказать не могу.
- Это азбука Морзе, дорогая, моему самолюбию льстит, что хоть этого ты не знаешь, а спасители наши.... кажется это были мои друзья, только я об этом не догадывался, думал, что просто хорошие соседи.... Но не время сейчас всё объяснять, видишь, солнце уже взошло. Нам надо торопиться, надо уйти за перевал, и найти укрытие.