Громко свиристит за окном на заунывной ноте - спа-ать пора, спа-ать пора, спа-ать пора... Земля отдает накопленный за день жар, и ночной суховей полирует лицо высушенным шершавым наждаком, - вместо избавления.
Донское лето безжалостно. Еще в начале мая выжжет все в пыль, в сухую солому и - жди июньских дождей, которые всегда приходят в конце месяца. На неделю, а то и на полторы, грозы швыряют оземь молнии и потоки воды; огород превращается в болото, яркими полосами отсвечивают в полумраке побеленные еще в апреле стволы старых яблонь и груш, кошка длинным рывком влетает в полуоткрытую входную дверь... сколько там секундочек надо стремительному молодому зверю от абрикосы к родному порогу! А хватает и их: хоть выжимай. Был пушистый лесной колобок, стал - скелет, облепленный мокрой шерстью, каждый бугорок на позвоночнике видно.
После гроз наваливается пекло. И там уже почти до самого октября звенит выцветшее высокое небо, ветра несут горькие запахи степной полыни и ласточки чертят свои круги далеко от земли...
Болеть в такое лето не-воз-мож-но! Лучше и не пробуйте. Снаружи жарит и тебя изнутри жарит. Изнутри за сорок и снаружи - под пятьдесят...
Аптеки в селе нет. Была, да закрыли - не отвечает санитарным требованиям. До районной больницы - километров 25, но каких километров? Грунтовкой до трассы М4, а по трассе - пробки до самого Ростова: ремонтируют полосу, объезд ограничен, скапливаются крупногабаритные фуры, а по обочинам прячутся за кустами милицейские засады: вот так взбесишься, попрешь на обгон по обочине... да и ты ли одна такая умная... стражи порядка тоже в очередь всех принимают.
Аптечка дома должна быть всегда заряжена. Необходимый набор лекарств - жаропонижающие, противодиарейные, антибиотики широкого спектра действия, супрастин...
Шумит, шумит листва над головой, застит звезды - Млечный путь, дубль-ви созвездия Кассиопеи, пояс Ориона. Горит недобрым оком собачья звезда, Сириус. Плавится сознание. Снаружи и изнутри.
А на руках - семимесячное сокровище. Головку на плечо положил, ручки-ножки тряпочные. И ему несладко,и его выжаривает. Панадол с нурофеном не справляются. Упадет до 39, а через полчаса опять - сорок и две. Бабушкины средства - тазик с теплой водичкой, одна часть уксуса на две части воды, влажная пеленка вокруг горячего тельца... Не помогает, не по-мо-га-ет! Господи, на все Твоя воля, помоги. Ему. А со мной уж поступай так, как того заслужила...
Спа-ать пора, спа-ать пора, спа-ать пора,- поет сверчковым заунывьем ночь.
Чай манит малиной и медом, тянусь свободной рукой к чашке... напротив за столиком сгущается сумрачная Тень.
- Эх, мамаша-дура,- укоризненно сочувствует она,- что мечешься? Зачем? Все равно ведь...
Упрямо мотаю головой. Не все равно. Никогда.
- Все ходишь за мной и ходишь... не надоело?- голос еле сипит, опухло, склеилось сухотой горло, но Тень слышит прекрасно каждое слово.
- Забавная,- шелестит в ответ.- Устанешь когда-нибудь.
Никогда. Ни за что. Пора бы уже понять, за столько-то лет. Не дождешься!
Горбится, греет бесплотные тонкие руки о чашечку с остывшим чаем, не спешит. Куда ей спешить? И в прошлые разы не спешила...
- Забавная ты,- повторяет Тень.- Как заговорил кто... хотя и не верю я в заговоры, не мешают они нисколько. Меня видишь, а не должна бы. По краю ходишь, а не срываешься. Иной раз и те, кто рядом... не срываются тоже, хотя должны бы. Но уж сегодня-то вечер мой.
Слезы сохнут, не успевая родиться. Не твой вечер, не твой, не дам! Но Тень и вправду не спросит, она такая.
Лунный свет играет листвой, падает прихотливым узором на стол, стягивает призрачным светом двор... Тень колышется реденьким маревом, довольно хихикает:
- И-эх,- потягивается, разминает призрачные плечи.- По старой памяти, чай, не чужая ты мне... Свяжешь рубашонку ему,- не трону, защитит одежа, матерю заговоренная.
Свяжу, свяжу! Сделаю, все сделаю... лишь бы и впрямь не тронула.
- Смотри у меня, до рассвета сроку тебе. Не успеешь, себя вини: вернусь. И тогда уже, сама понимаешь. Не спрошу!
Никогда не вязала. Ничем, крючком только, и то - давным-давно, когда вставать было мУкой, и вязание спасало. Оттуда Тень урок и придумала, уж она тогда насиделась в изножье... не дождалась.
Спицы мелькают.... Ловко и быстро, как будто всю жизнь в руках их держала. Невесомая нить чистого серебра вьётся защитной кольчужкой: будет рубашечка хоть куда, от шеи до пяточек. Мокрая головенка дремлет на плече, спицы отстукивают ряд за рядом, ряд за рядом... успеваю до рассвета! Успеваю!
Нить все тянется, не рвётся и не заканчивается... откуда она и взялась только такая, волшебница, заступница, спасительница!
Лунный свет скользилт по юбке, распарывая подол - ряд за рядом, ряд за рядом...