На не слишком просвещенный в модных вопросах взгляд Маруси она выглядела вполне прилично: стрейчевые джинсы, плотно облегающие фигуру, топ на бретельках, сабо на высоком каблуке, темные очки и шляпа - что еще нужно человеку, отправляющемуся к морю? Тем более молодой девушке, которая едет к морю впервые в компании двух столь же молодых кузин. Правда, кузины бывали на море каждый год, у своей тети по отцовской линии, и говорили об этом с легким оттенком скуки, который, по их мнению, как нельзя лучше соответствовал их гламурному образу. Со столь же подобающим образу оттенком легкой обреченности они согласились в этом году свозить к морю троюродную сестру по материнской линии, как бывало вывозили в свет своих провинциальных родственниц дореволюционные столичные дамы.
На вокзале, придирчиво осмотрев Марусю с ног до головы, - не скомпрометирует ли она их своим видом, - кузины остались удовлетворены и даже снизошли до замечания "Гламурненько!" по поводу Марусиных солнцезащитных очков со стразами. По поводу единственной Марусиной сумки, сиротливо глядевшейся на фоне их собственного многочисленного багажа, они снисходительно промолчали...
Мария, будучи человеком рациональным, логично решила, что раз она отправляется к морю, тем более впервые, то будет наслаждаться морем, а для этого достаточно купальника и пары-тройки маек и шорт. Единственной ее уступкой "курорту" были высокие каблуки, которые по приезде она планировала тут же сменить на вьетнамки. Молча выслушав одобрительное замечание кузин на счет очков (подаренных матерью накануне отъезда), она решила больше никогда их не надевать...
В поезде было невыносимо жарко. Кузины томно обмахивались веерами и листали глянцевые журналы. Маруся раз за разом бегала в туалет умываться, смотрела в окно (никаких книг на отдыхе, чтения ей вполне хватало в остальное время) и даже пыталась, под косыми взглядами спутниц, что-то вязать крючком...
Вязание прекрасно успокаивает нервы, усвоила Мария давным-давно, и возлагала на свой клубок цветного ириса большие надежды в виду трехнедельного отпуска в столь гламурной компании. Жалела только, что клубок недостаточно велик...
Впрочем, по мере удаления от мировых центров моды гламурная глазурь, покрывавшая кузин от корней волос до кончиков ногтей, под влиянием жары постепенно растаяла, и к концу пути они даже сговорились с Марусей, что она свяжет Марине топ, а Ларисе купальник, столь популярный в этом сезоне.
...Младые грации Москвы
Сначала молча озирают
Марусю с ног до головы;
Ее находят что-то странной,
Провинциальной и жеманной,
И что-то бледной и худой,
А впрочем, очень недурной;
Потом, покорствуя природе,
Дружатся с ней, к себе ведут,
Целуют, нежно руки жмут,
Взбивают кудри ей по моде
И поверяют нараспев
Сердечны тайны, тайны дев...
Одним словом, на перрон в Симферополе сошли три вполне обычные девушки, готовые упасть в объятья ласкового моря и хотя бы на время забыть о наставлениях модной индустрии с одной стороны и проблемах редакции научно-популярной литературы с другой.
Приморский поселок, куда они прибыли два часа спустя, встретил их почетным караулом кипарисов вдоль улицы, цветущей ленкоранской акацией у подъезда дома и протяжными руладами саксофона из окна третьего этажа. Шумная, пышущая жаром тетя Зина с порога рацеловала племянниц и в нерешительности остановилась возле Маруси.
- А это наша сестра Мария, мы вам о ней рассказывали, - официально представила новую гостью Марина.
- Можно просто Маруся. Меня мама так называет.
- Как же, как же, - затараторила тетя Зина, - милости просим, отдыхайте. Места у нас красивые, не хуже, чем по заграницам. Девчонки все покажут-расскажут, не первый раз уж здесь, все знают не хуже местных.
- Я вам всем троим в гостиной постелила, - перешла к деловым вопросам тетя. - Девчонкам на диване, а Маша на кресле ляжет. Потом распакуетесь. А пока борщику горяченького с дороги, картошечки молоденькой с котлетками. Помидорки свои, с огорода. Я и пирог испекла с вишнями. Дядя Коля вечером придет, тогда и винца домашнего попробуем.
- Спасибо, тетя, но мы сначала к морю. Да, Мария? - оглянулась на сестру Марина. - А все остальное потом, как дядя Коля появится. Мы там подарков привезли, пятого-десятого, мать чемоданы напаковала - не поднять.
- Ну как же, как же? А борщик? Остынет ведь все?
- Ну пожалуйста, тетенька, - подхватила Лариса. - Мы после все съедим, а сейчас нам нужно срочно показать Марусе море. Заодно проверим, не пересохло ли.
- Ладно уж, бегите, только в море сразу не лезьте, не акклиматизировались еще.
И они, как были, не переодеваясь, пошли смотреть МОРЕ. Теплое, нежно текучее, как бархат, переливчатое, как атлас, с мягкими переходами цвета от бирюзового и серовато-зеленого у берега до темно-фиолетового и сине-серого на горизонте, обрамленное прозрачным кружевом пены, сверкающее миллионами пайеток... Идеально для пошива вечерних платьев, изящно облегающих тело и ниспадающих мягкими живыми складками :-)
Кузины расхваливали море и местные достопримечательности, как товар в модной лавке, а Маруся думала про себя: "Беру! Беру, не торгуясь! И море, и облака в небе, и горы над поселком, и тенистые платаны, и могучие кедры... И этих деловитых чаек и разномастных кошек тоже заверните... И даже эту бесконечную лестницу беру!"
Через десять минут, преодолев пару сот ступенек, Скалистый переулок и живой поток отдыхающих, торопливо возвращающихся с пляжа (наверное, на обед спешат), они пришли к морю. До него оставалась железная лесенка и несколько метров гальки. Вот оно раскинулось у ног, бескрайнее, призывно шелестящее, готовое принять в свои объятья. Но что-то мягко плюхнулось о голое Марусино плечо, на асфальте расплылись темные пятна, набирая темп, забарабанили капли по металлическим ступенькам, и через минуту хлестал настоящий тропический ливень.
Увлеченные предстоящим свиданием с морем они и не заметили, как легкие облака сгустились и потемнели, отяжелев, недвижно нависли над поселком. Грозовая туча зацепилась за телевизионную вышку и из распоротой прорехи полился рясной дождь. Только теперь Маруся поняла, что отдыхающие торопились не на обед, а спешили укрыться от дождя, у них же с собой нет даже зонтика. Да он и не помог бы - в считанные минуты косой, с порывами ветра дождь не оставил сухого места ни под козырьком общественной уборной, ни под оставленными на пляже зонтами, ни под раскидистыми кронами деревьев.
Пережидать ливень не было смысла, - да и негде, - и девчонки побежали домой. Навстречу им с горки неслись потоки воды, закипая вокруг лежащих на дороге камней и сорванных ветром веток. Маруся сразу отстала. Она неловко переступала на высоких каблуках, пытаясь пройти между бурлящими ручьями, и то и дело хваталась за живот.
- У тебя что, живот болит? - крикнула через плечо Марина. - Не отставай!
- Нет, все в порядке, запыхалась немного. Сейчас догоню!
Маруся остановилась, сняла свои новые сабо, и босая, не разбирая дороги, припустила за сестрами. На лестнице они сбавили ходу. Откинув с глаз прилипшие волосы, посмотрели на море с верхнего пролета: оно лежало внизу величественное и строгое, иссиня-свинцовое, с яркой полоской света у горизонта. Там не было дождя, светило солнце и замерли две скорлупки-яхты со спущенными парусами.
- Ну как тебе море? - поинтересовалась Лариса.
- Ничего не скажешь, радушный прием!
Домой они прибежали, промокнув до нитки. Девчонки стали быстро стаскивать с себя мокрую одежду, ругаясь на облепившие ноги, словно вторая кожа, джинсы. Маруся стыдливо повернулась к сестрам спиной, молча воюя со своими одежками.
- Ой, Маруся, что это у тебя там? - полюбопытствовала голая Лариса у Марусиного отражения в зеркале.
- Мария, ЧТО ЭТО? - строго спросила Марина, запахивая на себе халат.
Такого стыда и ужаса Маруся не испытывала с детства. На мокрых трусах посреди живота выделялся квадрат, прошитый неровными стежками,- единственное сухое место, защищенное от дождя благодаря Марусиным стараниям.
