Аннотация: Опасность часто опережает нас. Поэтому надо быть готовым к опасности.
Венчание на крови.(S)
Во время нашей езды до Владикавказа к нам присоединились еще несколько попутчиков. Таким образом, безопасность наша была обеспечена большим перевесом людей. Мы получили прикрытие с тыла, а фланги и движение вперед нами охранялись надежно. Станичники убедились в нашей защищенности и повернули обратно к себе домой. Мне было жалко расставаться с друзьями моего детства. Большинство провожавших нас казаков были моими ровесниками. Это с ними я ходила на рыбалку. Вместе с полуголыми мальчишками купалась в речке Белке. Собирала с друзьями грибы и ягоды в лесу. Как саранча, опустошали мы сады своих родственников. Мы даже никогда не задумывались о различии наших полов. Было просто беззаботное детство. Теперь настало время окончательно порвать с нашим детством. Осталась во мне лишь память о детстве.
В город Владикавказ мы прибыли поздно ночью. Федор сразу отправился в госпиталь за Валентиной. Остальное семейство разместилось в домиках курортников. Так нам было удобнее, чем в гостинице. Обстановка была ближе к дому. Наши приготовления к венчанию никого не стесняли. В курортных домиках были две баньки, прачечная, две кухни и пивной бар. Приезжего люда совсем мало. Человек пять. Так что мы были здесь, как у себя дома в Старом хуторе или в станице.
Пошли ужинать в пивной бар. Заказали суп харче, с ароматом зелени и курдючного сала. Мужчины к столу заказали немного вина, а женщины осетинского пива. Осетинское пиво больше похоже на русский квас, лишь хмель слегка бьет в голову и напоминает о том, что это все-таки пиво.
Ждали когда приедут Федор с Валентиной. Коляска остановилась у двора домиков, из нее вышли, Ермилов Игнат и Валентина держась за руки. Сразу все поняли о хорошем сюрпризе. Ермилов Игнат и Лебедева Валентина решили венчаться. Прямо из коляски они направились к столу, за которым сидели Павел Степанович и Евдокия Лукьяновна. Ермилов Игнат сильно прихрамывал на раненую ногу. Поэтому лишь приклонил колено. Валентина стала на колено напротив родителей.
- Папа и мама! Мы решили с Валентиной венчаться. - объявил Ермилов Игнат. - Я прошу руку и сердце вашей дочери, а также вашего благословения на наш союз. Мои родители присутствуют здесь на отдыхе. Они дали свое благословение и согласие на наше венчание завтра в церкви.
Игнат Ермилов показал рукой в сторону коляски, из которой вышли двое пожилых, мужчина и женщина. Все присутствующие встали приветствовать родителей Ермилова Игната.
- Ну, раз ваш союз благословили твои родители. - ответил Павел Степанович. - То мы готовы присоединиться к этому благословению. Будьте счастливы дети и плодите нам внуков. Благословляем на венчание.
- Благословляем на венчание. - сказала Евдокия Лукьяновна. - Благословляем на семейную жизнь.
Все стал поздравлять Ермилова Игната и Лебедеву Валентину за такое решение. Этому сюрпризу все рады, кроме Ольги, которая сидела за столом и не проронила ни единого слова. Никто из родных не обиделся на нее за такое отношение. Мы понимали, что ей понадобится много времени, чтобы прийти в себя и быть равной среди других в своем будущем счастье. О чем я сомневалась. Так как сорок дней ее пребывания в нашем Старом хуторе, я внимательно следила за Ольгой. Заметила, что она все более агрессивно относится к мужчинам. Особенно, после резни чеченцев в большом казачьем круге. Ольга смотрела на мужчин с лицом палача, а ни женщины, которая готова иметь семью, любить мужчину и рожать детей.
- Ящик шампанского! - торжественно, объявил Павел Степанович. - Сегодня у нас двойное счастье. Две молодые пары объявили о своем желании завтра венчаться в церкви этого города. Обе пары из моей семьи.
Осетин, хозяин курортных домиков приказал принести ящик шампанского и всем присутствующим шампура с шашлыком.
- Мы шашлык не заказывали? - удивленно, сказал Павел Степанович. - Вы, наверно, ошиблись столами.
- Нет! - улыбаясь, ответил хозяин. - Мы никогда не ошибаемся. Пускай у молодых будет такая же прекрасная жизнь, как вкус шашлыка, а брызги шампанского напомнят им этот день. Шашлык за счет нашего дома.
Хозяин сделал жест рукой и пробки из бутылок шампанского оглушили присутствующих своим залпом. Все подняли бокалы с шампанским вином за здоровье и благополучие молодых. Ольга, как и прежде, сидела, потупив свой взгляд, занятая какими-то раздумьями о своем. Никто не стал принуждать ее пить вино и кушать шашлык.
Закончили мы свое застолье за полночь. У меня слегка кружилась голова от шампанского вина. Я хотела поделиться с Валентиной своими планами о завтрашнем нашем венчании, но когда вошла в комнату, то там увидела Валентину и Ольгу спящими. Валентина укрылась до самого подбородка легким стеганным одеялом. Ольга лежала голая на кровати, свернувшись калачиком, слегка вздрагивала. Я подошла укрыть ее теплой шалью. При свете керосиновой лампы увидела над стулом на светлом платье Ольги алые пятна свежей крови.
"Опять кровь с носа?!" - удивленно, подумала я. - "За все время пребывания Ольги в Старом хуторе у нее ни разу ни шла носом кровь, а в городе Владикавказ опять пошла. Может быть, сказывается близость гор? Высокое давление, Ольге непривычно. Возможно, что она никогда не была в горах и ее организм не привык к таким резким переменам климата."
Несмотря на то, что легли спать поздно, мы были слегка пьяны, однако, все поднялись очень рано. Видимо, мысли о предстоящем венчании беспокоили наше сознание. Поэтому мы встали чуть свет. Стали готовиться к венчанию в церкви. Мужчины украшали наш свадебный картеж. Пары влюбленных готовились к венчанию. Я впервые увидела себя в подвенечном платье в зеркале и удивилась, как я молода, а сегодня ночью стану женщиной и женой. У меня даже появилось сомнение, что, может быть, я поспешила со своим замужеством. Ведь мне всего двадцать лет.
Можно пару лет погулять невестой. Может быть, мне отказаться от свадьбы? Вот, только не красиво будет перед Федором и нашими родителями. Раз дала слово, то надо его сдержать. Иначе, ходить мне в девках, как Валентина, которая поздновато выходит замуж. Скорее, это не по любви, а по необходимости стать женщиной. Как говорится, "приперло время выйти замуж". Ладно, Игнат Ермилов, друг Федора, серьезный человек. Так на его месте мог быть любой прохвост...
Женихи поехали к церкви первые. Невесты, как всегда полагается, немного опаздывали. Наши ряженые коляски подъехали к церкви в восемь часов утра. Папа подошел к нашей коляске. Он взял меня за руку и передал ее Федору. Павел Степанович последовал примеру моего отца, передал руку Валентины штабс-капитану Игнату Ермилову. Чинно, парами, мы пошли к церкви. Перед дверью церкви дорогу нам преградила настоятельница Агафья, вся одетая в черном, словно пришла на отпевание умерших, а не к нам на венчание.
- Мария! - обратилась она, ко мне. - Бог тебя надарил талантом, чтобы ты была рядом с ним в церкви. Пока не поздно, остановись. Твое венчание замешано на крови. Такое венчание никогда не принесет тебе семейного счастья.
Слова настоятельницы словно парализовали меня. Я остановилась у двери церкви, как вкопанная и не могла сделать шагу. Одежда Агафьи была не праздничной, а траурной. Словно я шла не под венец, а на отпевание усопших, которые погибли по моей вине и мне придется их оплакивать. У меня перехватило дыхание. Свело все мышцы. Я не могла говорить и дальше идти. Тело словно парализовало от слов Агафьи.
Лебедев Федор сам открыл дверь церкви. Поднял меня на руки и внес во внутрь храма божьего. Внутри здания церкви я встала на ноги и пары медленно подошли к алтарю. Хор запел нам заздравную песню, но мне казалось, что тон этой песни был печален и наполнен слезами горя. Я стояла перед алтарем словно памятник. Слышала слова батюшки Селантия словно как во сне. Что-то лепетала себе под нос и невнятно отвечала на вопросы заданные мне батюшкой перед иконой. Где-то далеко в моем сознании отразились слова поздравления и первый поцелуй мужских губ, которые с трепетом я ждала все эти годы знакомства с Федором. Но, в данный момент, я как-то безразлично отнеслась к этому поцелую, словно это не со мной все происходило. Когда Федор повернул меня обратно к алтарю, то я поняла, что стала его женой, а он моим мужем.
После венчания молодые пары сели в первую коляску. Мы направились к курортным домикам. Нам надо было отдохнуть и рано утром следующего дня отправляться в длительное путешествие до города Тула. Я опять представила, как это долго и изнурительно путешествовать так далеко. Это, возможно, будет мое последнее путешествие. Займусь семейным очагом. Нарожаю Федору детей. Двое мальчиков и две девочки. Хватит нам. Больше детей не надо. Трудно воспитывать.
Когда мы вошли во двор курортных домиков, то сразу поняли, что что-то случилось. Хозяин был мрачен, как тень. От веселого осетина-джигита не осталось и следа. Лицо его хранило траурную маску скорби. Павел Степанович, подумал, что случилось что-то с Ольгой. Она не поехала с нами в церковь, сослалась, что очень плохо себя чувствует, осталась лежать в постели. Павел Степанович вбежал в Ольгину комнату. Мы все быстро поспешили следом за ним. Ольга лежала на том самом месте, лишь стеганое одеяло сползло с ее обнаженного тела, она слегка вздрагивала от чего-то. Евдокия Лукьяновна прикрыла Ольгу стеганым одеялом. Мы ни стали будить Ольгу. Все тут же вышли во двор. Там собирался народ. В основном осетины. Все в траурных одеждах.
- Что случилось? - спросил Павел Степанович, хозяина домиков. - Какая беда постигла ваш дом?
Осетин подошел к носилкам, которые стояли в стороне. Носилки не заметили при входе во двор.
- Это мой сын. - ответил осетин, открывая простынь с носилок. - Ему было двадцать три года.
На носилках лежал красивый парень, у которого была пробита голова, проколото ножом сердце и отрезан член с яйцами. Тот самый почерк убийства, что сорок дней назад во время нашего пребывания во Владикавказе. Точно так случилось тогда ночью в городском парке, когда мы были в этом городе по пути к себе домой в Старый хутор.
"О! Боже!" - вдруг, догадалась я. - "Ольга совершила убийство. Она, точно, стала чокнутой."
- Мы уезжаем сейчас же. - сказал Павел Степанович. - Здесь опасно оставаться. Вам наше соболезнование. Пусть земля вашему сыну будет пухом. Мы искренне сожалеем о случившемся.
Отец погибшего ничего не сказал на прощанье, лишь слегка кивнул головой и ушел в свой дом. Федор вошел в комнату, поднял Ольгу, накинул на нее домашний халат и в таком виде посадил в коляску к матери и отцу. Мне хотелось сказать Федору об Ольге, но я сдержалась. Не хотела портить столь радостный день. Ведь он четыре года терпеливо ждал, когда я наконец-то созрею.
Мы все прошли в свои коляски и тут же продолжили дорогу домой в город Тула. Я не знаю. Может быть, Павел Степанович, также догадался, что это убийство дело рук Ольги? Но на раздумье времени не было. Нас всех могли убить за то, что убит осетин, если бы кто- то догадался, что убийство совершили с нашей компании. Нам надо было быстрее уезжать за пределы Осетии. Лучше всего за пределы Большого Кавказа. Наше спасение на территории России, а не Кавказа.
Когда наши коляски поднялись из долины, в которой находился Владикавказ, мы покинули черту города, дорога выровнялась. Федор приказал быстро гнать лошадей. Словно на скачках, мы мчались мимо селений Беслан, Зильги, Дар-коха. Дальше от Эльхотовских ворот и других населенных пунктов Осетии. Каждый из нас боялся, что слух об убийстве парня опередит нас и тогда осетины устроят нам бойню, от которой нам некуда будет деться. Никто нас не сможет спасти в Осетии.
Бедные лошади. Вероятно, они также чувствовали опасность смерти и без кнута, изо всех сил, старались вырваться из опасного места. Как можно быстрее и дальше увести нас от Владикавказа, где пролилась кровь совершенно не виновного ни в чем парня, у которого, возможно, были вполне естественные мысли в отношении к женщине. Ведь погибший парень совсем не виноват в том, что кто-то по-зверски отнесся к милой девушке, когда насиловал ее.
За Эльхотовскими воротами, когда упала загнанная лошадь и сломала коляску, мы остановились на ремонт коляски. Мужчины сразу заняли круговую оборону с ружьями наготове. Наши кучера стали быстро ремонтировать сломанную коляску и поменяли запасных лошадей. До Кабарды осталось совсем близко, но опасность мы не миновали. Эльхотовские ворота были не далеко от Владикавказа. Оттуда, из-за Терека, в любой момент мог появиться вооруженный отряд осетин и навязать нам бой. В такой момент кабардинцы и балкарцы могли прийти на помощь осетинам. Тогда нам несдобровать. Поэтому надо было Кабарду проезжать спешно, чтобы нам уже окончательно оторваться от возможного преследования. В Ставрополье и на Кубани опасности нет.
Когда вонючий запах мертвого озера долетел до нас, гонки наши прекратились. Дальше можно было не спешить. За мертвым озером город Пятигорск. Там всюду русские поселения, станицы и хутора кубанских казаков, которые заселили обширные территории в предгорьях Северного Кавказа. Мы могли спокойно остановиться на ночной отдых в Пятигорске. Дальше всюду необъятные просторы Ставрополья и кубанских полей.