Аннотация: у них не было совести, а были только потребности
Практикантки.(S)
Было это ещё до моей службы в армии. Работал я рубщиком металлических струн на заводе железобетонных шпал в городе Беслан в Северной Осетии. Беслан был почти пригород столицы Северной Осетии, города Орджоникидзе. Всего-то двадцать два километра расстояния между двумя городами. Такое расстояние мы часто преодолевали пешком на спор по шпалам железной дороге. Но мой рассказ о другом.
Моя работа рубщиком стальных струн была довольно тяжёлой. Надо было пудовым ломиком с широким ножом отсекать стальные струны от железа бетонных шпал. Здесь нужна была не только сила, но также сноровка. Промажешь удар по плите с отсечкой. Струна загнётся, тогда её никак не обрежешь. Придётся силу применять. Времени уходит много, а платят только за норму обрубленных железобетонных шпал.
Так что рубщиком могли работать далеко ни все. Из десяти положенных на шпальный завод рубщиком. Работали всего три человека. По одному рубщику на смену. Так что вкалывали мы втроём за десятерых. Но зато и зарплата у нас была достаточно приличной. Больше нас на шпальном заводе никто не зарабатывал. Только гордились мы все трое не своей зарплатой, а "банками" на руках. Мышцы от такой физической работы у нас росли как тесто на дрожжах. Все наши ровесники нам завидовали. Девушки к нам сами липли.
Однажды к нам на шпальный завод на практику привезли студентов с ленинградского железно-дорожного института. Большую часть студентов там были девушки до двадцати пяти лет. Поселили этих практикантов вблизи нашего шпального завода прямо рядом со старым карьером. Создали им все условия жизни. Спецодежда. Бесплатное питание. Бесплатные экскурсии по достопримечательностям Северной Осетии. Даже пикники им с завода часто устраивали бесплатные на военно-грузинской дороге и на озёрах высоко в горах.
В первые дни приезда практикантов на наш шпальный завод, мы по собственной инициативе рядом с домиками проживания практикантов построили танцплощадку и загородили все так, чтобы кроме заводской молодёжи и практикантов больше никто из городских туда не мог попасть. Кроме того, шпальный завод за этим временным жильём для практикантов на одно лето, установил круглосуточную охрану вокруг домиков.
Когда мы создали все условия проживания практикантов, так сразу в первый же выходной вечер пришли на танцы к домикам практикантов. Собралось на танцы человек сорок. Вместе с нами на танцы пришли и местные девушки, которые работали с нами на шпальном заводе. Мы быстро распределились парами и стали танцевать. Мне досталась самая сочная практикантка по имени Валентина, которая прямо вся горела страстью завладеть мной. Наши взаимные отношения так сильно бросались всем в глаза, что мы наконец-то не выдержали и вышли за пределы ограждения. Вокруг ограждения было открытое место, которое хорошо просматривалось со стороны заводского посёлка, в котором жили наши родственники и меня знали буквально все.
Но нам обоим было невтерпёж завладеть друг другом. Поэтому я повёл Валентину в сторону старого карьера, который был рядом с домиками практикантов. Как только мы выпали с поля зрения открытого пространства, так я тут же разложил Валентину там, где мы оба стояли. Валентина вовремя нашего спуска в старый карьер ухитрилась снять с себя трусики. Мы поэтому зря не потеряли ни одного движения.
Когда мы стали возвращаться обратно на танцы, то я заметил, что после нашего секса в старом карьере, Валентина вся стала как-то странно дёргаться. Я спросил у неё, что случилось? Тогда Валентина сказала, что я лежал на ней, а она лежала на острых камнях, которые впились в её тело и изрезали всю спину. Я еле сдерживался, чтобы не рассмеяться. Но мне было неудобно перед девушкой, что она кроме удовольствия от секса со мной, получила неприятное ощущение от того, что лежала в старом карьере на острых камнях.
- Я хочу возместить свой прокол в сексе. - сказал я, Валентине. - Моя мама только что ушла на работу во вторую смену. Мои братья находятся в гостях у родственников. Пойдём опять продлим наше удовольствие.
- Пойдём! - охотно, согласилась Валентина. - Только я зайду в свой домик и поменяю там платье.
Валентина пошла, переодеваться в свой домик. Я подождал её чуть дальше от загородки. В это время танцы были в самом разгаре. Даже самый грозный страж практикантов, староста группы, не заметил нашего отсутствия. Наверно он сам был занять тем же, только с девушкой из нашего завода. На этот счёт все были спокойны. Так как никто из заводских парней и девушек друг с другом не встречался. Мы знали друг друга с самого детства. Поэтому давно надоели друг другу. Даже впоследствии я не помню не одного случая, чтобы кто-то из моих друзей женился на подруге своего детства. Мы с детства были просто хорошими друзьями.
Когда Валентина вошла переодеться и вскоре вышла из домика, то мы сразу отправились самым коротким путём в сторону Беслана, который напрямую от завода был чуть больше двух километров. Вечер только начинался. Все магазины были открыты. Я по пути зашёл в гастроном. Купил бутылку "Московской водки", которая тогда стоила два рубля восемьдесят семь копеек. Закуски у нас дома было достаточно.
Дворами мы прошли к нашему дому, чтобы никто из соседей не увидел нас с Валентиной, так как Беслан был тогда намного меньше любого района в Москве. Там знали все друг про друга. Мне не хотелось, чтобы меня после обсуждали соседи. Я сразу сказал Валентине об этом. Поэтому мы украдкой пробрались к нашему дому. Но пройти в наш подъезд не смогли. Прямо напротив нашего подъезда соседи резались в домино и играли в русское лото.
Тогда я рассказал Валентине подробно, где находится дверь в нашу квартиру. Валентину оставил в темноте с одной стороны нашего дома, а сам обошёл наш дом и направился в сторону своего подъезда, который находился по самой середине дома. Перед любопытным взглядом наших соседей создавалась иллюзия, что я сейчас пришёл с работы со стороны своего завода. Прошла пауза, прежде чем в сторону нашего подъезда отправилась Валентина. Так что никто из соседей не мог заподозрить на меня о моём разгуле. В нашем подъезде было двадцать квартир, в которых было около ста человек парней, примерно, моего возраста. Поэтому могли соседи заподозрить в разгуле кого угодно.
- Покажи, что у тебя со спиной. - сказал я, Валентине, как только замкнул дверь и включил в зале свет.
Валентина не раздумывая, задрала платье и тут же резко опустила платье обратно, показывая мне на окно. Я совсем забыл, что живу на первом этаже. Окна нашей квартиры выходят на самый оживлённый перекрёсток улицы. Мало того, моя мама сняла с окон в стирку единственные занавески в нашей квартире. Получилось так, что на обнажённый бюст сочной дамы посмотрели все, кто присутствовал на перекрёстке.
- Ну, ни все же одному мне. - смеясь, сказал я, выключая свет в зале. - Пусть и другие на красоту смотрят.
Мы с Валентиной решили перестраховаться до прихода моей мамы с работы. Я завёл сразу три будильника на час раньше окончания второй смены на шпальном заводе. Затем я повёл Валентину в ванную, чтобы посмотреть на её спину после секса на камнях в старом карьере. Валентина задрала платье. Я увидел её спину, всю покрытую синяками и царапинами, от щебня и гравия. Видимо у Валентины было такое нежное тело, что от любого соприкосновение у неё на теле появляются синяки, а тут я положил её на острые камни.
Я предложил Валентине смазать её пораненную спину лёгким кремом. Естественно, что Валентине было приятно моё ухаживание за ней. Мы с Валентиной, тут же в ванной, занялись совмещать приятное с полезным. Затем, совсем не одеваясь, чтобы опять не раздеваться, прошли голяком на кухню. Там, на включая свет, выпили по сто грамм водки. Слегка закусили. Прошли в зал и там опять стали возбуждать друг друга.
Когда рёв будильников напомнил не только нам, но также нашим соседям по дому, что скоро закончится вторая смена на шпальном заводе, я был не в силах что-то делать. У меня было такое состояние во всем теле, словно Валентина окончательно изнасиловала меня. Я даже семейные трусы на себя не мог натянуть. Валентина втиснула меня в семейные трусы, из которых я давно вырос. Затем поводила мне по губам своими огромными сиськами, к которым я уже был равнодушен. Валентина оделась и вышла из квартиры.
Наутро моей маме понадобилось применить не только будильники, но также воду, чтобы поднять меня на работу. Я в раскорячку прошёл до ванной, почистил в умывальнике зубы и лицо, слипшееся от поцелуев Валентины. С огромным трудом я надел на себя одежду, в которой обычно хожу на работу. За час раньше времени отправился на работу на шпальный завод. Расстояние от нашего дома до завода, которое ежедневно преодолевал за пятнадцать минут, в этот раз мне пришлось пройти в раскорячку почти за один час.
- С тобой, что произошло за выходной день? - смеясь, спросил меня, сменщик Толик Крошка. - Можно подумать, что ты три смены сразу отработал. Весь горишь и постоянно чешешься. Словно муравьи заели.
- Мне за ночь пришлось разгрузить состав вагонов. - кисло улыбаясь, пошутил я. - Меня телка затрахала.
- Надо было тебе меня позвать на помощь. - смеясь, сказал Толик Крошка. - Вдвоём легче трахать телку.
Сменщик ушёл домой. Я взял свой пудовый инструмент и словно рыцарь после боя вышел на смену. Но работать я был не в силах. Кой-как протянул до обеда. Отрубив меньше половины того, что обычно я делал за пару часов. По мне было видно, что я больше не способен работать. Я весь горел и чесался. Видимо у меня была аллергия после секса с Валентиной. Надо было как-то приходить в себя и работать дальше.
Когда моё состояние и то, что я весь чешусь, заметили все в моей смене, то меня отстранили от работы. Хорошо, что Толик Крошка жил всего метров пятьсот от шпального завода. Сменщику пришлось за меня выполнять всю работу по обрубке струн. У меня же еле-еле хватило сил добраться до своего дома. В это время моя мама собиралась идти на работу во вторую смену.
Моя мама работала крановщицей на мостовом кране на том же шпальном заводе. Так как у моей мамы ещё было два сына близнеца, Сергей и Юрка, которые были младше меня на девять лет, то нам с мамой приходилось работать в разные смены, чтобы приглядывать за близнецами, от которых можно было ждать что угодно. Но в этот раз мои братья были в гостях у тёти Нади Щепихиной, средней сестры моей мамы, так что я мог в их отсутствие отлежаться дома.
Едва я вполз в нашу квартиру, весь раскрасневшийся и зачёсанный, как мама тут же куда-то убежала. Но вскоре мама вернулась обратно с большим пакетом в руках. На пакете было написано "дуст ДДТ". Дальше я мог понять все без маминых слов, что Валентина меня наградила вошками. Конечно же, я много раз слышал об этих скверных насекомых. Но то, что я когда-то их подхвачу? У меня даже мыслей таких не было. Так что мне надо было освобождаться от этих насекомых, которые уже ползали по всему моему телу.
Как только моя мама ушла на работу, то я тут же постелил на середину зала белую простынь. Разделся до гола. Надел себе на нос марлевую повязку и стал себя посыпать дустом ДДТ. Трудно словами передать то, что творилось со мной. Можно было подумать, что на моём теле происходит грандиозное сражение с татаро-монгольским игом. С меня буквально сыпались вошки.
Выжившие вошки, носились по мне, как угорелые. Но я беспощадно посыпал их и себя дустом ДДТ, до тех пор, пока последняя вошка в судорогах упала к моим опухшим ногам. После чего я остатком дуста ДДТ посыпал всюду, где ступала моя нога и все то, к чему прикасалась моя рука, чтобы даже яйца вошек не могли выжить.
Почти теряя сознание от мук, которые я пережил за последние сутки, я с трудом добрался до ванной и в течении двух-трёх часов отмачивался почти в кипячёной воде. Когда моё тело стало похоже на молодого рака, сваренного в молоке, я выбрался из ванной и стал сбривать с себя всю растительность, на которой могло сохраниться хотя бы одно яйцо вошки. Когда я стал весь чистый и блестящий, то собрал все на чём могли сохраниться вошки и спалил все это в мусорном баке на улице. За что меня оштрафовали.
О моём трагическом сексе с вошками уже в этот день знал весь город. Дурное известие передвигается намного быстрее, чем виновники этих дурных известий. На следующий день все домики практикантов вместе с жильцами и посетителями танцплощадки подверглись принудительной санитарной обработке. Наверно пару недель мы были всеобщим посмешищем у жителей Беслана. Но вскоре все обратно забыли о вошках, которыми нас наградила Валентина. Жизнь вновь стала такой же обычной.
Местные парни и девушки опять стали собираться на танцевальной площадке возле домиков практикантов. За три месяца совместного общения мы уже пере трахали всех практиканток, за одно и своих девчат. Мы до такой степени сблизились и подружились друг с другом, что у некоторых пар уже появились серьёзные намерения. По Беслану поползли вполне естественные слухи, что скоро шпальному заводу придётся увеличить свой заводской посёлок с резким увеличением семейных династий на шпальном заводе.
В последние пару недель уходящего лета я встречался с практиканткой по имени Оля. У нас с ней не было замечено таких увлечений друг к другу, которые могли перерасти в грандиозную любовь до создания семьи. Мы просто в свободное от работы время увлекались ни только посещением достопримечательностей Северной Осетии, но также регулярным сексом, со всеми известными нам способами предохранения, которые могли уберечь Ольгу от беременности, а меня от преждевременного отцовства.
У меня ближайшие планы ровнялись на службу в советской армии. Ольга о своих планах умалчивала. Кроме того, у меня и в мыслях не было жениться на той, которую я трахал до свадьбы. Как любой порядочный и непорядочный мужчина тоже, я мечтал жениться непременно на девственнице, причём на еврейке по национальности. Как было каждому понятно, Оля была по национальности русская и далеко не девственница ещё до встречи со мной. Поэтому о нашей свадьбе не могло быть и речи. Мы просто временно пользовались удовольствием и наслаждением, которые могли быть между женщиной и мужчиной по законам самой природы жизни.
Когда производственная практика студентов ленинградского железнодорожного института подходила к концу, я пригласил Ольгу в парк отдыха города Орджоникидзе, где мы бывали с ней многократно раз. Я заранее заказал столик на двоих возле озера, которое расположилось выше реки Терек в центре города. Рядом с нашим столиком росла плакучая ива, ветки которой склонились почти до самой воды озера. С дерева на дерево перелетали павлины с изящными хвостами лаская слух отдыхающих своим пением. В озере плавали не только отдыхающие в лодках, но также разные дикие гуси, утки и белые лебеди. Все отдыхающие наслаждались уходящим летом и приятным отдыхом в красивом городском парке.
Примерно, к десяти часам вечера у нас на столике закончилась бутылка армянского коньяка и на тарелке лежала груда обглоданных шампуров от бывших шашлыком. Вдоволь сытые и в меру пьяные, мы пошли прогуляться вдоль озера в другой конец парка, где в укромном месте в дали от фонарей, установленных в парке была лавочка, на которой я уже трахал ни одну телку. На этой лавочку бывала и Ольга. Так что она прекрасно знала, за чем мы туда с ней отправились погулять. Других мыслей у мены и у Ольги не было.
Не желая испачкать платье на пыльной скамейки, Ольга сняла с себя лифчик и трусики. Затем задрала платье выше пояса и встала в позу игры в чехарду, опираясь об сидение лавки. Я заранее спустил у себя до колена то, что был на мне снизу до пояса. Затем подошёл сзади до Ольги. Взял нежно в свои руки торчащие соски её оголённой груди. Стал бросать "палку", как в известном всем анекдоте с игрой в "паровозик".
Едва я закончил своё дело. Даже не успел принять обычную позу нормального человека. В этот момент почувствовал, как в мою шею и в бока, кольнули острые концы длинных ножей. Меня тут же осторожно передвинули от Ольги, и чтобы лишний раз ни ставить Ольгу в позу игры в чехарду, стали с Ольгой заниматься тем же, чем только что занимался я. Пока Ольгу трахали по очереди восемь человек. Меня заставили раздеться до семейных трусов. Ольгу наоборот заставили принять нормальный вид. Выпотрошили всю её сумочку. Забрали деньги и сняли с руки часы. Никого и нас они не били. Затем вместе с Ольгой грабители отправились из парка отдыха в сторону центрального выхода на проспект имени вождя всех пролетариатов.
Я остался в тёмном углу парка в семейных трусах. В руках от квартиры ключи и паспорт, которые никому не нужны. Все остальное с собой забрали грабители. Кроме одежды в кармане у меня был аванс в размере сорока рублей. По тем временам, это огромные деньги, так как самая большая зарплата у рабочих шпального завода была сто двадцать рублей и приравнивалась к зарплате главного инженера шпального завода.
От того места, где я стоял в семейных трусах и до моего дома, было около тридцати километров. Ехать нужно пригородным поездом или рейсовым автобусом. До железнодорожного вокзала или до остановки автобуса надо было идти в одних семейных трусах через весь центр Орджоникидзе. Конечно, это было полным безумием. Меня сразу могли забрать в психушку, или, в крайнем случае, в милицию, куда я никак не хотел попасть. Надо что-то придумать, чтобы как-то незаметно добраться до утра к себе домой.
В эти годы на улице Джанаева в Орджоникидзе проживали Линевы бабушка Дина и дедушка Ваня. Близкие родственники по линии моей мамы. Единственные люди в этом городе, которым я мог доверить свой стыд. Но к ним тоже надо было добираться почти через весь город. Мне надо было ещё успеть на последний поезд из Орджоникидзе до Беслана, так как завтра мне работать в первую смену. Ехать утро домой было поздно, я мог опоздать на работу, за что меня могли лишить премии.
Незаметно перебравшись через забор городского парка в сторону берега реки Терек. Я по берегу реки обошёл проспект Ленина. По тусклым улицам города. Я в открытую, побежал к месту жительства наших родственников. Все проходящие навстречу мне люди от души смеялись надо мной и крутили своими пальцами у виска. Но что я мог сделать против этих насмешек? Ведь эти люди были вполне правы, что я как полный дурак попался на нож этим грабителям, лица которых я не мог рассмотреть в тёмном месте парка.
Самое позорное для меня было то, что я не мог постоять за девушку, которую драли на виду у меня. Но что я мог сделать один против восьми человек, когда шестеро стояли возле меня с ножами двое других занимались Ольгой. Один насильник держал ей рот. В то время как другой насильник её трахал. Но я не сказал бы, что Ольга была против такого насилия. Мне даже показалось, что она им подмахивала и от этого ловила кайф. Конечно, слезы были, но то были артистические слезы, которые были похожи на слезу удовольствия.
- Ты чего это разгуливаешь по городу в семейных трусах? - удивлённо, спросил меня дедушка Ваня, открывая передо мной дверь своего дома. - В таком виде можно свободно угодить в психиатрическую больницу.
- Да вот был на свидании в городском парке с девушкой. - опустив голову, стал мямлить я. - Видимо кому-то понравилась моя одежда. Меня раздели в укромном месте городского парка, куда уединился я с девушкой.
- Большую часть своей жизни я прожил в этом городе, но такого не припомню, чтобы человека в городском парке раздели. - задумчиво, сказал дедушка Ваня. - Видимо, это были залётные грабители. Но не наши.
Дедушка Ваня знал, что говорил. Большую часть своего трудового стажа дедушка Ваня Линев был сотрудником НКВД, КГБ и МВД. Дедушка Ваня, как Шерлок Холмс, знал весь криминальный мир Орджоникидзе. Прослужил в органах безопасности от сержанта до полковника милиции. Поэтому дедушка Ваня знал почерк всего местного криминала и мог подписаться под своими словами, что в местном криминале было самым позорным, это раздеть мужчину. Так как это могли быстро узнать в криминальном мире Орджоникидзе и тогда такого преступниками могли разорвать на куски или пустить голым среди бела дня через весь центр города. После чего такого вида преступник все равно уже был не жилец.
Я объяснил своему дедушки Вани, что мне сейчас некогда выяснять причину моего ограбления. Если я утром опоздаю на работу, то тогда потеряю гораздо больше, чем потерял сейчас в городском саду. Мне нужно быстрее бежать на последний поезд, который отправиться в Беслан меньше, чем через час. Дедушка Ваня ни стал меня больше задерживать. Дал мне из своего сундука одежду чуть ли не тридцатых годов. Откопал где-то в кладовке растоптанные туфли. В таком доисторическом виде с тремя рублями в руке я побежал в сторону железнодорожного вокзала Орджоникидзе. Хорошо, что наши родственники жили ни так далеко от железнодорожного вокзала. Минут через двадцать я уже сидел в вагоне поезда.
Когда я приехал домой, то мама и братья близнецы давно уже спали. Я осторожно разделся до семейных трусов. Дедовы доисторические шмотки спрятал подальше от глаз мамы и от глаз своих братьев близнецов. Мне не хотелось, чтобы они знали об моём происшествии. Я об этом попросил дедушку Ваню и бабушку Дину, чтобы они моей маме не рассказывали о моём позорном свидании с этой практиканткой по имени Оля.
Утром я пораньше отправился на работу. Я не хотел, чтобы мама мне задавала вопросы о том, что она меня не видела уже больше суток. Поэтому я сказал маме, что мне нужно подготовить пораньше свой инструмент, так как он давно затупился. Мне стальным ножом с ломиком было тяжело рубить струны на железобетонных шпалах. Мама поверила моим сказкам и проводила меня за порог. Я тут побежал в сторону шпального завода. Совсем не хотелось, чтобы соседи меня спрашивали о таком раннем выходе из дома.
Когда я проходил мимо бойни коров, рядом с которой жил Толик Крошка, то увидел в семейных трусах своего сменщика. Конечно, я удивился, что в такую рань мой сменщик прогуливается в семейных трусах вокруг бойни коров? Толику Крошки на работу во вторую смену. Ему ещё можно выспаться до второй смены. Из-за любопытства я направился в сторону своего сменщика, который обрадовался неожиданной встречи со мной и улыбаясь, стал усиленно махать рукой, чтобы я побыстрее подошёл к нему в укрытие за забором.
- Ты, что это в такую рань в семейных трусах прогуливаешься? - спросил я, сменщика, разглядывая его.
- После все расскажу. Сейчас не время. - шёпотом, ответил Толик Крошка. - Сейчас сходи ко мне домой и скажи моей жене, что пока я мылся под душем, то у меня спёрли всю одежду и мне не в чём идти домой.
- Тебя тоже раздели! - сразу, догадался я. - Вот ты даёшь! Ты же женатый человек. Отец двоих детей...
- После будешь читать мораль. - с обидой в голосе, сказал Толик Крошка. - Мне не до твоих моралей.
Я больше ничего ни стал говорить своему сменщику. Пошёл к дому сменщика. Коротко рассказал жене сменщика, что просил меня сказать её муж. Светлана, жена сменщика, хотела было пойти со мной. Но я сказал ей, что неприлично при всём заводе позорить своего мужа, который стоит голиком в душевой кабине. Сейчас он придёт домой и все расскажет, как его обчистили в раздевалки нашего шпального завода. Светлана согласилась со мной и выдала мне в сумке полный комплект одежды, в которой мог прийти муж домой.
Конечно, сменщик мог и в семейных трусах прийти домой, это ни через центр Орджоникидзе добираться. Но тогда женское чутье его жены могло навести на мысль, что её муж где-то гульнул от своей жены. Был у любовницы, к которой вернулся муж из командировки. Поэтому пришлось домой идти в трусах. Естественно, что такой анекдотический случай, который у всех на уме, мог сразу сработать против моего сменщика. В таком случае не обошлось бы без грандиозного скандала, вплоть до полного развода с женой.
- Пока ты одеваешься в "душевой". Расскажи коротко, что с тобой произошло? - спросил я, сменщика протягивая ему одежду в дырку в заборе шпального завода, куда он перебрался для полной конспирации.
- Мы с Федотовым Борей подцепили двух наших практиканток. - стал рассказывать Толик Крошка, переодеваясь в то, что я принёс ему. - Мы договорились встретиться на Водной станции в Орджоникидзе. Я сказал своей жене, что мы с Федотовым Борей съездим на рыбалку, а оттуда я поеду в третью смену. Когда мы приехали в Орджоникидзе, то машину Федотова Бори оставили возле мотеля "Дарьял". там стоянка автомобилей хорошо охраняется гаишниками. Чего нельзя сказать о Водной станции, где постоянно вскрывают автомобили. С собой мы взяли харчи и удочки. Все документы оставили в бардачке автомобиля. У меня в кармане был один червонец. У Федотова Бори в кармане тоже было не больше двадцати рублей. Нам вообще не нужны были деньги. В сумках у нас было все, что надо для хорошего отдыха на природе.
Когда мы пришли на Водную станцию, то наши "подруги" были уже там. Мы сразу уединились от толпы, чтобы ни дай Бог, нас кто-то из знакомых увидел. Тогда в семье скандала не миновать. Мы от "тёлок" не скрывали того, что мы оба женаты. Наши намерения к ним были на лицо, что мы хотим их трахнуть. Так что как только стемнело, мы сразу разделились по парам и разошлись в разные стороны за пределами Водной станции. Мы с Федотовым Борей ещё заранее договорились, что как только разделимся в разные стороны, то через час встречаемся возле его автомобиля возле мотеля "Дарьял". Я ещё раньше обеим "телкам" сказал, что сегодня у меня третья смена на шпальном заводе. Поэтому я не могу на долго задерживаться.
Федотову Боре досталась "телка" по имени Вера. Мне досталась "телка" по имени Надежда. Я ни стал церемонится со своей Надеждой. Как только мы скрылись в ближайших кустах за Водной станцией, так я сразу завалил Надежду на траву и стал её драть. Но не успел я с неё подняться, как мне в спину поставили ножи. Там было темно и я не смог различить их лица. Но то, что их было восемь человек, это я знаю точно. Я их даже дважды пересчитал, пока они собирали мои шмотки в свою сумку. Грабители также забрали из сумочки Надежды деньги и сняли у неё с руки часы. Я никак не мог с ними драться. Грабителей было восемь человек и у всех были ножи. Хорошо, что они не били меня и Надежду. Ведь они могли зарезать нас.
Грабители ушли в сторону трамвайной остановки и забрали с собой Надежду, которая всю дорогу ревела и просила её не трогать. Как только грабители с Надеждой скрылись за кустами. Я тут же побежал в сторону мотеля "Дарьял", через зелёную полосу кустов и деревьев, которые разделяли Водную станцию от мотеля "Дарьял". По пути я встретил второго такого же спортсмена в одних семейных трусах. Вполне естественно, что ты догадался, это был Федотов Боря. Хорошо, что грабители не забрали у него ключи от его машины.
Уже по дороге в Беслан мы разговорились насчёт нашего ограбления и сделали вывод, что нас ограбили одни и те же парни. По одному и тому же сценарию. Разница между ограблением всего тридцать минут. То есть, ходьба между нами и поездка на трамвае. Федотов Боря даже пытался бросить вторую палку своей Веры. Но только он задрал ей ноги, как тут же ему поставили в бок ножи. Тут же подняли на ноги.
После того, как мы поговорили насчёт грабителей, то мы оба пришли к такому выводу, что грабители ни только заранее разработали весь этот спектакль, но даже точно знали, где мы трахаем "тёлок" и как подойти к нам не заметно. Мало того, мы оба определили, что один из них картавит и говорит простуженным голосом. Вдобавок ко всему мы оба заметили, что у них были намечены ещё другие точки на грабежи. Когда они грабили нас, то этот картавый постоянно торопил грабителей. Говорил им, что надо сегодня успеть...
- Следующим местом ограбления был городской парк. - догадался я. - Разница между ограблениями вас и меня было чуть больше часа. Как раз то время, которое надо проехать от Водной станции до городского парка. Отсюда можно сделать вывод, что нас подставил тот, кто знал о месте нашей встречи. Так как мы сами себя не могли подставить. Входит, что нас подставили наши "телки". Которые заранее сказали грабителям, где мы будем их трахать, чтобы застать нас врасплох.
К этим догадкам у меня есть ещё один аргумент. Когда мы раньше с Ольгой встречались в этом городском парке, то позже девяти часов мы с ней ни разу не оставались. У нас с ней был даже маршрут отработанный. В восемь часов мы заканчивали сидеть за столиком в ресторане. Затем прогуливались вдоль озера к затемнённому месту. Там она становилась в позу так, чтобы видно было озеро. Дальше я трахал её, после чего Ольга спускалась к воде подмываться.
В этот раз все было совершенно по-другому. Вместо шампанского вина Ольга заказала бутылку армянского коньяка. Можно подумать, что она знала о наличии у меня в кармане большой суммы денег или боялась, что я со своими банками разворочу морды её друзьям. Ведь она видела драки вовремя танцев возле их домиков. Я там бил по любой морде, невзирая на морду. Ольга хотела, чтобы я в пьяном виде был не в состоянии драться. Поэтому она себе выбрала маленькую рюмку под коньяк, а мне больше. Кроме того, она ела самый жирный шашлык, чтобы сильно не опьянеть.
Между прочим, я сам её когда-то этому научил. Когда она вовремя пикника в Дарьяльском ущелье нажралась до свинства и ей было плохо, то я ей на следующий день сказал, что, если бы она ела все жирное, тогда с ней такой проблемы после пьянки не было. Вот она в городском парке против меня мой же метод использовала. Я заметил ещё одну деталь в городском парке. Когда в нашу сторону, за столиком в ресторане, от входа с проспекта Ленина направилась группа парней, то она сказала, что с нас достаточно гулянки. Пора столик освободить для других.
Выходит, что Ольга узнала парней и увела меня в другую сторону, чтобы я случайно не запомнил их лица. Ведь я сам говорил ей, что я художник и у меня феноменальная память. Кого вижу хотя бы раз когда-то, то запоминанию лицо на всегда. Конечно, я соврал насчёт такой памяти, но она это запомнила и не хотела, чтобы я парней запомнил в лицо. Но я тоже запомнил, что среди них был хриплый и картавый парень, который сильно напоминает старосту группы наших практи-кантов. Как бы они все не были в сговоре между собой.
- Это мы легко установим. - уверенно, сказал Толик Крошка. - Мы устроим у них хороший обыск, в присутствии свидетелей со стороны пострадавших "тёлок" и тебя, как холостого парня, которому не опасно будет признаться в своём проколе со свиданием в городском парке. По крайней мере, тебе не придётся разводиться с семьёй. Но вот наказать это все дерьмо нам надо. Если мы ошибёмся, то принесём им свои извинения. В таком случае они нас поймут, как пострадавших и простят нам ошибку. Тем более, что у них нет никакого повода на нас обжаться за прошедшие три месяца. Мы их всех хорошо приняли у себя в гостях.
На этом мы разговор закончили. Толик Крошка пошёл домой отчитаться перед своей женой, за то, что был не внимателен к своей одежде, когда её у него похитили в раздевалке. Кроме того, сменщик обещал сказать своей жене, что вернётся обратно на завод, чтобы помочь мне заточить инструмент, так как я из-за него не успел это сделать, пока ходил за его одеждой к нему домой. Ну и пропажей одежды надо разобраться ему.
Когда я приступил к своей работе ещё в начале смены, то как бы случайно зашёл в заводскую лабораторию, где практикантки испытывали кубики железобетона, образцов запаренных железобетонных шпал. На руках у всех вчерашних "жертв" насилия были их наручные часы, которые у них сняли грабители. На лицах вчерашних "жертв" насилия не было маски боли за вчерашнее происшествие. Скорее на лицах было удивление и растерянность. Сразу было видно, что они все трое знали о вчерашнем происшествии и никак не ожидали, что я сегодня появлюсь на работе. Сегодня вечером практиканты должны были уехать от нас.
Я сделал вид, что ничего особенного не произошло, просто ошибся дверью. Я извинился перед практикантками, что ворвался в их обитель и тут же закрыл дверь. В грязной одежде вообще запрещалось заходить всем рабочим в лабораторию завода. Так как там была санитарная чистота. Девушки ходили в белых халатах почти на голое тело, так как лаборатория была самым жарким участков во всём шпальном заводе.
Пока мой сменщик отчитался перед своей женой и вернулся обратно на завод, мне удалось в доверительных разговорах со своими ровесниками узнать, что не только мы трое от шального завода пострадали от подобных грабежей. В разное время пострадали практически все парни нашего завода в возрасте от двадцати до тридцати лет. Со всеми, с кем я поговорил на эту тему, мы договорились хранить наш разговор в тайне до обеда. Затем в конце обеда собраться в "красном уголке" и обговорить все наши действия.
Так как практиканты обедали на пятнадцать минут позже нас и в столовой построенной отдельно для администрации на территории культурного отдыха рабочих шпального завода, то наша встреча в "красном уголке" не могла ни у кого вызвать подозрения. Тем более, что мы часто собирались там, на планёрки, когда у нас происходил какой-то срыв в производстве и нам необходимо было обсудить фронт намеченной работы.
До обеда было достаточно далеко. За это время Толик Крошка и Федотов Борис, которые не работали в первую смену, обзвонили всех пострадавших парней. У кого не было телефонов. К тем съездили сами на машине Федотова Бориса. Ко времени встречи в "красном уголке" было около сотни пострадавших и сочувствующих. Все были разгневаны и готовы поубивать виновных. С большим трудом удалось убедить пострадавших, что убивать никого не нужно. Но проучить всю группу практикантов надо. Мы так и решили.
Практиканты ещё были на обеде в столовой, когда мы пришли к ним "в гости" и культурно попросили выйти в сторону места их жительства. Когда они спросили нас в чем причина столь быстрого сбора, то мы им объяснили так, что шпальный завод в лице наших парней приготовил практикантам хороший сюрприз. Видимо, что практиканты были уверены в своей ненаказуемости и легко поверили нам. Когда они все собрали свои вещи, то мы им сказали, что в старом карьере их ждёт огромный сюрприз, куда вскоре придут автобусы.
Практиканты тут же толпой отправились в сопровождении нас в сторону старого карьера. Как только мы стали входить в старый карьер, в котором не было никаких сюрпризов, так все практиканты стали реветь. Мы им без угроз сказали, что никто не собирается их убивать. Хочется только во всем разобраться.
Как только практиканты достигли самой глубины старого карьера, то мы им сказали распаковать все их сумки. В первой же сумке оказались ворованные вещи. Тогда мы сказали практикантам выбросить все вещи из сумок и чемоданов в одну кучу. Пока практиканты выбрасывали свои вещи в одну кучу, двое наших парней принесли привели на машине четыре флаги бензина. Затем кто-то сказал. что их тоже надо раздеть точно также как они раздели нас.
Большинство присутствующих пострадавших и сочувствующих согласились с этим предложением. Когда практиканты и практикантки стояли в одном нижнем белье с домашними ключами и паспортами в руках, кто-то выдвинул идею, что голые они смотрелись бы лучше. Обратно подавляющее большинство поддержало эту авантюрную идею. Наши жертвы совсем не сопротивлялись. Возможно, что эти жертвы уже давно смирились с возможными последствиями или они все находились в шоке.
Когда все девушки и парни из группы практикантов были в том, в чем их мама родила, то мы облили бензином всю одежду, находящуюся в куче вместе с нашими вещами, которые у нас забрали парни из этой группы. Кто-то зажёг кусок пакли на палке и бросил на эту кучу белья, сумок и чемоданов. Огромный столб дыма и огня поднялся выше уровня старого карьера. Видимо, что это привлекло всех рабочих и служащих шпального завода и жителей заводского посёлка, которые вскоре кольцом окружили весь старый карьер.
Костёр был такой сильный, что стоящие за ним голые парни и девушки отступили дальше в глубину старого карьера. От шока или от дыма с огней, некоторые девушки потеряли сознание. Но никто не пытался их поднять на ноги. Все были словно обезумевшие от вида огромного костра, а также от вида обнажённых парней и девушек. Как только костёр стал догорать, мы, зачинщики происшедшего, повернулись уходить из карьера. Но когда мы глянули на собравшихся вкруг нас, то увидели среди присутствующих солдат, милицию и медиков скорой помощи, которые уже спускались в старый карьер, чтобы помочь всем обнажённым.
В этот самый момент, когда это событие должно было иметь свою развязку, началось сильное землетрясение. Сразу все голые и одетые повыскакивали из старого карьера. Кто был вокруг старого карьера, те тоже бросились подальше от краёв старого карьера, который стал обваливаться на глазах у всех. Среди присутствующих началась паника. Многие из тех, кто был возле старого карьера, жили в заводском посёлке. Они сразу побежали к своим домам, которые пострадали от землетрясения. Но всех остановил ужасный грохот. Когда все присутствующие посмотрели в ту сторону, откуда был грохот, то обалдели все сразу. Прямо на наших глазах рухнул весь шпальный завод, который сложился словно домино. Тут все заводские забыли про голых практикантов, которые никак не пострадали физически. У всех было на уме только одно. Надо было нам спасать пострадавших, которые по нашим расчётам находились в центре самого завода.
- Надо нам вначале посчитать присутствующих. - предложил главный инженер шпального завода, Щепихин Михаил, муж тёти Нади, средней сестры моей мамы. - Тогда уже мы будем точно знать, кого и где искать.
Рабочие и служащие шпального завода, построились по своим бригадам и группам. Когда разобрались, то оказалось, что никто не пострадал от землетрясения. Вся первая смена и администрация были возле старого карьера. Главный инженер шпального завода не поверил в это чудо. Заставил обратно всех посчитать друг друга. При повторном счёте оказалось, что нет среди нас одного рабочего, Валиева Тимура, раз опалубщика центральной линии. Достать его труп можно было только после того, когда подъёмным краном разберут весь разрушенный шпальный завод.
В том, что Валиев Тимур погиб не сомневался никто. Семья его целую неделю была в трауре возле завода, когда завод разобрали, то ни одного трупа там не было. В этот день Валиев Тимур сам явился вполне целый и здоровый на развалины бывшего шпального завода. Как выяснилось позже, то, оказывается. В тот трагический день на шпальный завод, перед самым обедом приехал на машине старый друг из горного селения. Валиев Тимур, тайком от всех удрал со шпального завода на свадьбу сына старого друга. Свадьбы у осетин, особенно в горах, отмечают неделями. Связи с горным селением никакой. Радио никто вовремя свадьбы не слушал. Известие о собственной смерти Валиев Тимур узнал тогда, когда старый друг привёз его на работу к развалинам бывшего шпального завода.
Городские власти подвили общий итог после землетрясения. Оказалось, что вовремя землетрясения в городе не погиб ни один человек. Шпальный завод развалился не по причине землетрясения. Специальная комиссия из столицы Советского Союза, города Москва, провела тщательное расследование разрушения завода и установила, что завод был построен с нарушением элементарных правил архитектуры. Землетрясение было только толчком, чтобы выпала балка от центральной опоры и весь завод рухнул, как домино.
Как говорится "не было бы счастья, так несчастье помогло". После того, как шпальный завод развалился, то оказалось, что несколько сот семей остались без работы. Надо было куда-то применить рабочие руки. Большинство рабочих на шпальном заводе в прошлом были строителями. Вот и было решено, что пока шпальный завод восстанавливают, то рабочие шпального завода, свободные от работы на восстановлении завода, будут строить жилые дома для своего завода.
Большинство из рабочих и служащих шпального завода нуждались в улучшении своего жилья. Поэтому участие в строительстве огромного дома приняли с огромным удовольствием все без исключения. Даже объявили городской конкурс, на лучшую стройку жилого дома. Я тоже на ровне со всеми строил этот дом. Моя мама была ключницей этого жилого дома. Замыкала под ключ готовые квартиры и контролировала качество работы во всех квартиры. Все мою маму называли "хозяйка дома". Когда дом был полностью готов, то моей маме дали право выбора себе самой лучшей квартиры, положенной нам площади. Так благодаря земле трясению мы получили долгожданное жилье.
Что же касается группы практикантов, то не было никакого суда и следствия. Весь Беслан был в курсе того, что произошло между практикантами и местными парнями. Если заводить уголовное дело, то надо было судить более двухсот человек. Чего никто из двух сторон не хотел. Все остались живы и здоровы. Мало того, мы своими противоправными делами привлекли внимание всех рабочих и служащих шпального завода, которые могли погибнуть вовремя землетрясения. Фактически, в глазах общественности, мы из преступников в одно мгновение, благодаря землетрясению, превратились в героев дня. Если говорить о божественном начале, то Бог знал, что делал.
По этому случаю Беслан отмечал куфт целую неделю, во имя Бога и спасённых им людей. Конечно же больше всех куфт отмечал Валиев Тимур, которого едва не похоронили заочно, до его приезда с гор, после свадьбы сына его старого друга. Говорят, что Валиев Тимур после купил молодой паре машину в знак того, что они спасли ему жизнь, пригласив в горы на свадьбу.
Пока мы занимались разборками землетрясения, обнажённых практикантов отвезли на машинах скорой помощи в больницу. Там их почему-то всех без исключения побрили на лысую, наверно, врачи подумали, что практиканты заразные и поэтому мы их хотели сжечь вместе с одеждой. Тем более, что за практикантами уже был грех с вошками. Но, скорее всего, умышленно объявленная болезнь медиками города, была только поводом врачей ещё раз наказать развратников и грабителей, в лице практикантов, которые опозорили местных парней. Ведь у многих из местных пострадавших родственники работали в городской медицине, в том числе жена моего сменщика, Светлана Крошка, была врачом в местной больнице.
Исполком города выделил из своей казны небольшую сумму денег. На эти деньги купили спортивное трико за три рубля каждому лысому практиканту. Посадили их всех в один общий вагон и отправили транзитом через Москву в Ленинград. Чтобы практиканты не умерли с голоду и не сбежали в дороге от позора. За ними закрепили наряд железнодорожной милиции, которые сдали свои подопечных с рук в руки милиции города Ленинград.
Следом в институт железнодорожников отправили подробное письмо от жителей Беслана. В письме подробно описали все то что произошло с этими практикантами в Беслане. Туда же отправили и копии актов допроса обеих сторон. За подписями более двух сот человек. Мне неизвестно, чем закончилось это событие с практикантами. Говорят, что всех студентов лишили дипломов. Я также не помню точно, как назывался тот институт, откуда прибыли те практиканты. Но то, что он относился к железной дороге, то это было точно. Так как сам наш шпальный завод относился к железной дороге.
Много лет спустя. Я случайно слышал в поезде рассказ об этой истории, которая обросла различными легендами. Я не могу рассказать ничего, что было с этими практикантами после отъезда из Беслана. Но то, что произошло с этими практикантами в августе 1966 года, могут подтвердить все жители города Беслан, которые жили в то время в этом городе и работа на заводе по изготовлению железобетонных шпал.