Аннотация: О своих детях мы думаем всю свою жизнь.
Обратная дорога к Богу.(S)
Забот действительно хватало. Мои родные и двоюродные сестры, Соня, Нина, Вера, Дина, Нюся и Катя, едва поспевали за оравой своих детей. Постоянные проблемы жизни. Кто-то подрался. У кого-то последнюю рубашку совсем разодрали пацаны во время драки. Кому-то вовсе не в чем ходить, вся обувка стерлась до самой подошвы ног. С первых дней своего приезда домой, я взяла на себя часть забот, по нашему Старому хутору. Благо, что я в монастырских кельях, где снимала комнатку, подрабатывала себе шитьем. Также в Туле у Стешки Замоткиной училась шитью, когда она мой заказ на костюмы для детского хора выполняла. Вот и сейчас это мастерство пригодилось. До самой пасхи 1914 года я обшивала всю свою многочисленную родню. Выприцкие, Линевы, Ивлевы, Куценко и много, много других фамилий, которые связаны с нами корнями большого родства. Сколько всех будет? До настоящего времени все никак не запомню всех наших фамилий.
- С меня хватит! - решительно, отказалась я, шить дальше, когда в наш Старый хутор потянулись станичники со своими заказами на шитье. - Я вам не швейная фабрика. Уже все руки себе до крови истерла за вашим шитьем. Шейте сами. На пасху поеду в церковь Владикавказа к своему братику Гурею. Может быть, там останусь навсегда, буду замаливать все свои грехи житейские. Вернусь я на круги своя к Богу. Стану монашкой или обратно возьмусь руководить церковным хором.
Я ни стала откладывать свое решение. На следующий день с казачьим обозом отправилась во Владикавказ. Казаки ехали туда в главный православный храм Кавказа, крестить своих народившихся деток, осветить пасхальные яйца и пироги пасхи. Побывать там, на рынке Владикавказа, на первой весенней ярмарке, куда должны были приехать со своим товаром казаки со всего Кавказа.
Когда я вошла в церковь, мой братик Гурей вел пасхальную службу, где находится алтарь храма божьего. Гурей сразу увидел меня и едва не упустил из рук свое кадило, которым размахивал над прихожанами. Мой братик, мой двойняшка, как я за ним соскучилась за эти долгие годы нашей разлуки. Даже забыла, когда виделись. Теперь точно буду рядом с братиком до конца жизни.
- Сестренка, Маняша! - закричал Гурей, когда едва закончил пасхальную службу. - Радость моя! Извините, господа! Это моя родная сестренка-близнец. Мы с ней двадцать лет не виделись.
Собственно говоря, объявлять это не требовалось, что мы с Гуреем близнецы. Даже поседевшая борода Гурея не скрывала его сильной схожести со мной. Мы были одинаковые ростом и телосложением. Моя беременность с пятью детьми и возраст, не увеличили мою пропорцию ниже талии. Я все также была миниатюрна, как в свои двадцать лет, во время замужества. Только несколько морщин появилось на лице, после трагедии происшедшей в нашей семье с моими детишками и с мужем. Но, что поделаешь, такова наша жизнь. Придется все начинать с самого начала.
Мы с Гуреем удалились от посторонних глаз. Остались мы один на один. В кельи православной церкви. Несмотря на свой высокий церковный сан Гурей жил скромно. В кельи была одна кровать на пружинах, на которой лежал стеганый матрас с подушкой, покрытые одеялом на вате и бело-снежная простыня. Рядом с кроватью стояла тумбочка, на которой лежали Библия, Евангелия и семь странных книг, одну из которых я видела более двадцати лет. Когда Гурей удивительным образом вернулся из Государства Саудидов. Но как вернулись к нему все остальные шесть книг? Ведь за двадцать лет брат не покидал Кавказ. Может быть, когда-нибудь Гурей все сам расскажет.
- Сестричка, ты извини, что я на рождество Христово не мог приехать. - стал оправдываться Гурей. - Понимаешь, служба такая. Я обязан быть в православно храме во время святых праздников. Потом мой архиерей сильно заболел. Пришлось мне его на горячие серные воды возить. Там лечили архиерея несколько дней. Затем обратно церковная служба в кавказских православных храмах.
- Ладно, хватит тебе оправдываться. - остановила я, брата. - Ты не нашкодил, а делами занимался. Лучше расскажи, как вернул себе шесть книг. Тебе арабы привезли книги оттуда на Кавказ или ты сам за ними ездил? Скажи, пожалуйста! Мы с тобой договаривались всегда говорить правду.
- Нет. Никто мне их не привозил. Я тоже туда ни ездил. - стал рассказывать Гурей. - Я опять изучил хорошо последнюю книгу. Многое узнал из того, что даже представить себе не мог раньше. Но каким образом вернулись шесть книг, до сих пор совершенно непонятно. Однажды, приснился мне странный сон. Словно я увидел своего маленького сыночка Эль-русса, который пригласил меня на свой день рождения. Сыну тогда было пять лет. Я видел все так отчетливо, будто действительно был там. Ощущал запах и вкус угощения. Чувствовал прикосновение рук сына. Только мы с сыном были как-то изолированы от других. Вокруг нас была непонятная оболочка, через которую мы видели всех вокруг, но коснуться руками не могли. Словно мы с Эль-руссом находились в другом пространстве или в другом измерении жизни. В этом пространстве рядом с нами была Лейли, но она меня словно не замечала. Присутствующие разговаривали и поздравляли Эль-русса, но я их совсем не слышал, а лишь видел, как они открывают рты и подносят подарки. Я долго был на празднике сына, целый день. Эль-русс от всей души радовался моему появлению. Своим гостям сын рассказывал, какой у него хороший папа. Я отчетливо слышал его голос. Вот только не знаю, слышали окружающие рассказы моего сына обо мне или нет? По выражениям лиц я никак не мог понять, а мне так хотелось, чтобы услышать речь моей Лейли. Я по-прежнему люблю её и сына.
- Папа, пожалуйста, возьми свои книги. - сказал мне, Эль-русс, когда пришло время прощаться. - Книги эти никому здесь не нужны. Но тебе книги когда-то помогут навсегда вернуться к нам домой.
Я взял шесть книги в свои руки и тут мой сон, неожиданно, закончился. Я открыл глаза и увидел у себя в руках все шесть книг. Вокруг меня приятно пахло блюдами, которые подносили на день рождения сына. Я чувствовал нежное прикосновение детских рук моего сына Эль-русса. Но только рядом со мной никого не было. Словно это был какой-то странный сон со всеми основными человеческими чувствами. Но все, вокруг, неизвестно куда исчезло. Лишь шесть книг каким-то образом материализовались из моего сна в мою явь. Так был то сон или действительность? Этого не знаю по сегодняшний день. После такие сны стали мне сниться в каждый день рождения моего сына Эль-русса. Каждый раз мы беседовали на русском и арабском языках. Нас двоих никто не видел и не слышал. Однако мне больше ни разу не удавалось взять с собой из этого странного сна ничего материального. Каждый раз я просыпался с ощущением пережитого во сне и больше ничего. Мне так и не понятно, то были сны или какое-то другое явление происшедшее в моем сознании.
- Быть может, это было сильное самовнушение, - подсказала я, - которое затем превращалось в мираж твоего сна, со всеми необходимыми чувствами, которые ты себе внушал и ощущал при виде снов. Ведь бывают у людей пророческие сны, которые когда-то сбываются вполне реально.
- Хорошо, я с тобой согласен. - смирился было Гурей. - Знаком я хорошо с разными видами снов цветных и пророческих. Однако то просто сны. Но, скажи, тогда откуда появились эти шесть книг?
Я лишь развела руками. Мне нечего было сказать. Для меня самой казался странным такой сон, который, возможно, мог материализоваться каким-то образом, но наше мышление пока не научилось понимать такое странное явление сна. Может быть, это не сном называется? Какое-то еще другое явление в природе. Когда человек во время своего сна материализуется в пространстве.
- Помнишь, Маня, я тебе рассказывал про странного старика. - напомнил Гурей. - Так вот, старик говорил мне, что у человека есть возможность перемещаться, независимо от времени и расстояния. Лишь надо во всем знать меру. Старик так мне ничего и не сказал о мере, которую я должен знать. Мера чего - времени, расстояния, жизни? Вполне возможно, что если бы я знал эту меру, то обладал бы какими-то иными способностями, которые имеются в нас самих от природы? Я думаю, что это все-таки мера жизни, в которой мы существуем, иначе, зачем говорить о другой мере. Почему этот странный старик не раскрыл мне тайну? Наверно на то была у него серьезная причина.
- Мне неизвестны никакие меры. - сказала я. - Но свою меру в жизни я получила через весь край. Я, фактически, не старуха, а на моих глазах и при моей памяти, столько родных мне людей покинуло этот грешный мир, что на многие меры людских жизней хватило бы моего горя. Это такова была мера всей моей жизни. Наверно господь Бог отпустил мне такую страшную меру жизни.
Мы долго разговаривали с братом о жизни. Я рассказала о своей жизни с того момента, как мы отправились с мужем из Старого хутора двадцать восемь лет тому назад и до настоящих дней. Конечно, я рассказала брату и про те убийства, которые совершила Ольга, сестра Федора. Рассказала и про то насилие, которое совершил надо мной Матвей, брат Федора. Вспомнила про пожар, который я устроила в собственном имении. Про то, как мне пришлось вернуться в Старый хутор.
- У меня на душе лежит камень, который постоянно давит. - сказала я. - Мне не надо было тогда убивать своего насильника. Возможно, что он совершил насилие не по умыслу своему, а от своего пережитого горя. Пожар в имении тоже зря устроила. Хороших людей оставила без жилища...
- Ты ни кого не убила. - вдруг, сорвалось у брата. - Он умер от сердечного приступа до твоего удара бутылкой. Пожар в имении тоже не состоялся. Ты совершенно ни в чем не виновата...
- Откуда тебе все это известно? - удивленно, спросила я. - Ведь тебя в имении не было в ту страшную ночь. Ты, наверно, просто по-своему хочешь защитить меня и избавить от грехов.
- Я не могу тебе все это объяснить. - уклончиво, ответил Гурей. - Это так у меня в мозгу все само как-то возникает. Стоит мне только о тебе подумать и закрыть глаза, как тут же появляются картинки твоей жизни со всеми подробностями. Словно я присутствую рядом и вижу своими глазами каждую деталь твоей жизни. Вполне возможно, что стал я таким после прибытия из Медины...
- Если это так, - прервала я, брата, - то скажи мне. Почему усадьба наша не сгорела? Пострадал там кто-то или нет? Почему все тебе предвидится совсем ни так, как я думаю в действительности?
- Когда ты ударила Матвея по голове, - стал рассказывать брат, - то основной удар пришелся ни на голову Матвея, а через простынь на железную раму кровати. Оттого и разбилась бутылка. Если бы ты ударила Матвея бутылкой по голове, то скорее разбилась бы голова, а не бутылка. Что касается струйки крови с головы, то она образовалась от глубокой царапины на лбу у Матвея, когда он свалился во время сердечного приступа на твою кровать и зацепился головой за край спинки кровати. За тобой нет греха в смерти Матвея. Можешь больше себя не винить. Что же касается свечей, то пламя свечей ни достало до постели. Свечи растаяли. К тому же служанка во время зашла в твою комнату. Она вызвала полицию и врача, который установил причину смерти Матвея. Я не могу сказать ничего другого, так как быстро все смирились с происшедшим. Люди ни стали вспоминать тебя и твоего мужа, будто бы ничего не произошло в вашем имении. Все живы и целы.
Я облегченно вздохнула, словно действительно упал с души камень, который давил на меня все месяцы моего пребывания на Кавказе в Старом хуторе. Меня оставило беспокойство за происшедшие месяцы. Теперь у меня на душе нет греха. Я могу начать новую жизнь с пользой людям.
- Так ты и про моих деток все знаешь? - вдруг, вспомнила я. - Поэтому ты меня выпроводил тогда, двадцать с лишним лет тому назад, из Старого хутора. Почему ты мне тогда все сразу не сказал? Может быть, я совсем по-другому тогда могла отнестись к поиску своих детей. Где сейчас дети?
- Было поздно, что-то предпринимать. - отвернувшись в сторону, ответил брат. - Я лишь надеялся, что по твоему приезду в Тулу будут приняты меры и твоих деток все-таки люди найдут. Но, увы!..
- Не мучай меня! - возмутилась я. - Расскажи правду о моих детках. Что с ними тогда случилось?
- Твоя служанка Прасковья гуляла с детками у речки. - начал рассказывать Гурей. - Вдруг, Прасковье стало плохо. Она упала в речку, в которой тут же утонула. Иван и Марья, шли долго по берегу за плывущим трупом и плакали. Когда наступила ночь, то детки окончательно заблудились в лесу. Через несколько дней их подобрали какие-то люди. На этом мое видение закончилось. Тогда я именно поэтому отправил тебя в надежде, что ты все-таки найдешь своих деток в этом лесу. Откуда я мог знать, что произойдет позже с тобой и твоими детками. В пропаже и в смерти детей никто не виноват. Так судьба с тобой распорядилась. Не мы придумываем себе судьбу на всю жизнь.
- Ну, почему ты мне тогда ничего не рассказал? - сквозь слезы, спросила я. - Может быть, тогда мы деток совсем ни там искали, оттого и не нашли их. Ты предал меня своим молчанием. Ты не хорошо поступил. Я до сих пор страдаю оттого, что тогда потеряла своих детей живых и мертвых.
- Я никого никогда не предавал. - возразил Гурей. - К тому же я тогда не был уверен в своем ведении. Вдруг, все было бы ни так, как я представлял. Тогда бы ты меня точно не простила. Я ни в чем не виновен. Не от нас все зависит, что происходит рядом с нами во время нашей жизни.
- Ладно, оставим этот разговор. - успокоила я, брата. - Главное то, что мои дети живы. У меня есть надежда на то, что я когда-нибудь встречу своих деток. К тому же у них есть медальоны, по которым дети могут узнать своих настоящих родителей. Лишь бы медальоны сохранились у моих деток. Я найду детей. Пускай у меня на поиски детей уйдет вся жизнь, но я все равно детей найду.