В Алтайском крае имя Степана Павловича Перкова малоизвестно. Он увековечен в Книге памяти Алтайского края - т. 3, стр. 196 по Долганскому сельсовету Крутихинского района, правда, с ошибкой в дате рождения, о нем помнят в Долганской сельской школе, но в крае практически не знает никто. А ведь это единственный генерал-уроженец Алтайского края, погибший в годы Великой Отечественной войны.
Перков Степан Павлович родился 22.12.1901 года (по старому стилю) или 04.01.1902 года (по новому стилю) в селе Долганка Томской губернии, Бурлинской, позже Долганской волости (ныне Алтайский край, Крутихинский район) в семье русских крестьян-старожилов Павла Васильевича (прим. 1859 г.р.) и Пелагеи (прим. 1860 г.р.) Перковых.
Отец - Павел Васильевич приехал в Сибирь еще мальчишкой в 1873 году. С тех пор жил в Долганке - здесь же и женился и детей с женой родили. Помимо Степана в семье было еще три старших брата - Григорий, Михаил и Василий. Всех четверых родители поставили на ноги, обучили грамоте (ГААК ф.233, оп.1, д.371, л.195).
Молодым восемнадцатилетним парнем в декабре 1919 года ушел Степан служить в Красную армию. В Гражданскую войну с октября 1920 года воевал красноармейцем в составе 267-го стрелкового полка 30-й стрелковой дивизии на Восточном фронте против войск адмирала Колчака. Осенью 1920 г. в составе этой же дивизии Южного фронта участвовал в Перекопско-Чонгарской операции, освобождении Крыма от белогвардейских войск генерала Врангеля, затем сражался с вооруженными формированиями Махно на Украине. В боях Гражданской войны находился по апрель 1922 года.
С окончанием войны решил и в дальнейшем связать свою судьбу с армией. В 1922-1923 гг. учился на 81-х и 9-х пехотных командных курсах в городе Сумы, затем проходил службу в 53-м стрелковом полку 18-й стрелковой дивизии МВО - сначала командиром отделения и помощником командира взвода, а затем помощником начальника хозяйственной команды полка. С 1926 года, по окончании повторного отделения при Московской пехотной школе, служил помощником командира роты. Вступил в ряды РКП(б). С 1928 г. назначен командиром роты и начальником штаба батальона 52-го стрелкового полка дивизии. С 1931 года - руководитель тактики Объединенной военной школы им. ВЦИК в Москве. В 1933 году окончил Московские курсы мотомехвойск РККА. С 1935 г. Перков проходил службу в 146-м стрелковом полку 49-й стрелковой дивизии МВО, где был командиром батальона и начальником штаба полка. С 1938 г. назначен начальником 1-го отделения штаба 70-й стрелковой дивизии 19-го стрелкового корпуса ЛВО, а с сентября 1939 г. - начальником штаба 88-й стрелковой дивизии в АрхВО. В этой же должности участвовал с ноября 1939 года по март 1940 года в советско-финской войне, в боях у финского села Куолоярви (ныне - Кандалакшский район Мурманской области).
С началом Великой Отечественной войны С. П. Перков продолжил исполнять должность начальника штаба 88-й стрелковой дивизии, которая входила в состав Архангельского военного округа и охраняла побережье Белого моря. В 1941 году получил звание подполковника.
Далее выдержки из статьи Ю. Прокопьева в областной газете Архангельской области "Правда Севера" Љ 45 от 15 марта 2007 года:
"...3 августа 1941 года 88-я стрелковая дивизия получила приказ любой ценой остановить наступление врага на станцию Лоухи. В период с 8 по 11 августа 1941 г. дивизия была передислоцирована в район станции и включена в состав 14-й армии Северного (с 23 августа - Карельского) фронта. 12-13 августа дивизия, а это 18 эшелонов, была погружена в вагоны, а 13-14 августа уже вступила в бой. Прямо с колес ушел в него отдельный разведбатальон и остановил продвижение врага. 13 августа развернулись батальоны 426-го стрелкового полка. 14 августа прибыл штаб дивизии.
В своем дневнике начальник штаба Степан Павлович Перков записал: "15 августа. В 13.30 налет авиации. Сильная бомбежка. Убит командир дивизии генерал-майор Зеленцов".
Так начались жестокие бои 88-й стрелковой дивизии против группировки противника, состоявшей из бригады и двух полков финнов и двух полков немцев, имевших превосходство в вооружении.
Защитив подступы к Лоухи, отбросив немцев далеко назад, части 88-й стрелковой дивизии уничтожили крупную группировку противника в районе озера Еловое. Так закончилась первая попытка немецко-финских войск перерезать Кировскую железную дорогу.
С сентября 1941 г. дивизия оборонялась в Карелии в составе Кемской оперативной группы Карельского фронта.
К концу октября 1941 года дивизия имела перед собой три пехотных полка дивизии СС "Норд", три пехотных полка финнов и отдельный пулеметный батальон немцев. Прибывший в дивизию "Норд" шеф войск СС Генрих Гиммлер передал категорический приказ Гитлера: взять Лоухи к 7 ноября! В ночь с 31 октября на 1 ноября 1941 года, перемешав с землей бомбами передний край и тылы 88-й дивизии, после трехчасовой артподготовки немецкие и финские части повели наступление, ударив в стык 426-го и 611-го полков, но все атаки были отбиты.
О напряженности положения говорит то, что даже штаб дивизии бился в окружении. Бои шли по всей глубине обороны. При бомбежке погиб комиссар дивизии А. М. Мартынов.
12 ноября начальник штаба С. П. Перков записал: "Сегодня жуткий день... Нужно сказать, что части дерутся героически. Я еще не видел такой стойкости, такого героизма...".
16 ноября 1941 года: "Бои несколько затихли, противник поставленную задачу не выполнил, весь наступательный порыв у него иссяк... Пленные показывают, что настолько велики потери, что вообразить нельзя. В ротах из 180 человек осталось максимум 50, а в большинстве - только 30".
По своим силам противник превосходил 88-ю стрелковую дивизию в 2,5 раза. Но она удержала занимаемый рубеж, причем в личном составе противник потерял втрое больше...
За три с половиной месяца боев, к концу ноября 1941 года, в 88-й дивизии от 17 тысяч осталось в строю не более 3 тысяч человек. Обескровленную дивизию заменили другими частями и вывели на переформирование. Ее подвиг, беспримерная стойкость, отвага и умение воевать в самых сложных и критических обстоятельствах на одном из опаснейших в начале войны направлений были по достоинству оценены Главным командованием. Приказом Наркома обороны СССР от 17 марта 1942 г. дивизия преобразована в 23-ю гвардейскую...".
07.04.1942 года, вместе с очередным званием полковника, С. П. Перков был назначен командиром 54-й стрелковой дивизии 26-й армии Карельского фронта. В боевой характеристике на него, подписанной командующим армией, отмечалось: "В боях показал себя опытным, подготовленным командиром, умеющим организовать бой и управлять частями даже в условиях сложной обстановки, показывая пример выдержки и хладнокровия...".
Из воспоминаний командира 2сб 118сп 54сд 26А Карельского фронта И.Д. Кирина:
"Весной и летом 1942 года в командовании дивизии и нашего полка произошли изменения. На должность командира дивизии вместо генерала И.В. Панина прибыл полковник С.П. Перков, а вместо подполковника Исакова в должность командира 118-го стрелкового полка вступил майор Батаев. Убывшие командиры были назначены на более высокие должности...".
И далее:
"В конце февраля 1944 года от разведчиков и снайперов стали поступать доклады о частом появлении на переднем крае обороны противника людей с биноклями, увеличилось хождение по первой траншее. На отдельных участках изменился режим огня. Это свидетельствовало об изменениях в стане противника.
Мы тут же решили незамедлительно доложить выше: я - командиру полка, он - заместителю командира полка по политической части.
В тот же день в наш батальон прибыли командиры дивизии и полка. После беседы со снайперами, разведчиками и командирами подразделений, генерал С.П. Перков поставил мне задачу: подготовить и провести разведку боем с целью захвата пленного.
- Сколько вам надо времени на организацию боя? - спросил комдив.
- Два дня, - ответил я.
- Я даю вам трое суток, но надо обязательно взять пленного...
Началась тщательная подготовка боя.
В день проведения разведки боем позвонил командир полка подполковник И. Окулич и спросил:
- Всё готово у тебя?
- Всё.
- Значит, можно доложить "дедушке" (комдиву)?
- Можно.
Через несколько минут Окулич сообщил:
- "Дедушка" выезжает к тебе. Смотри, чтобы всё было в ажуре, а главное - дело сделайте.
- А вы приедете?
- Нет. "Дедушка" не разрешил. Всё делай сам, а сейчас выходи к развилке дорог и встречай его.
Стояла тихая с небольшим морозцем погода. Дышалось легко. Не давали покоя две мысли: одна ласкала, радовала за оказанное доверие, другая - вызывала тревогу; всё ли будет "в ажуре"? По обе стороны узкой батальонной дороги, сзади нашей обороны, стоял лес, мало тронутый снарядами. Трудно представить себе что-нибудь более очаровательное, чем калевальский лес зимой в безветренную погоду, когда кроны елей и сосен покрыты белыми шалями, а серые и бронзовые их стволы стоят в толще снега и сказочно контрастируют с белизной снега и с посеребрёнными берёзами. Но эта красота природы не могла отвлечь меня от предстоящего события. Десятки комбинаций предполагаемого боя вертелись в моей голове, как пчёлы в растревоженном улье.
На дороге показались сани. По мере их приближения я всё чётче и чётче узнавал лицо "дедушки" с впалыми щеками и заостренным носом с горбинкой. Рядом со мной остановился разгорячённый, высокий, стройный конь, выдохнул клубы пара и помахал головой, как делают люди при встрече знакомых.
Шагая по дороге к моему командно-наблюдательному пункту, Перков спросил:
- Как дела, какое настроение у людей?
- Всё готово к бою, настроение у людей боевое.
- Где будет твой НП?
- В первой траншее, там, где большой серый валун.
- Помню. Где советуешь находиться мне? - улыбнулся Перков.
- На моем КНП. Там хорошие амбразуры. Всё видно.
- Связь с тобой будет?
- По телефону.
- Согласен. Действуйте по своему плану.
Далее обо всём расскажут выписки из документов.
"Два взвода каждый по 20 человек, левый под командой лейтенанта Терехова, правый под командой лейтенанта Рябого, оба под командой лейтенанта Суслова и под общим руководством майора Кирина, при поддержке трёх артиллерийских батарей 86 а<ртиллерийского> п<олка>, миномётной батареи 120-мм миномётов полка и миномётной роты батальона, пяти орудий, установленных для ведения огня прямой наводкой, в 18.00 01.03.1944 г. произвели разведку боем в районе 1 км севернее озера Бол<ьшое> Кис-Кис.
В результате боя противнику нанесены потери убитыми и ранеными до 35 человек, захвачен пленный, который показал, что 7 горно-егерская дивизия немцев производит замену частей 3 пехотной дивизии финнов..."
Заслушав доклады командиров, я доложил по телефону генералу Перкову. В ответ услышал: "Ещё раз уточните наличие людей. Пленного направьте ко мне, а сами нацельте командиров на бдительность и возвращайтесь сюда". В ходе проверки выявились ещё четыре человека легкораненых...
Отдав необходимые распоряжения, я отправился на КНП.
В землянке застал комдива и пленного за чаем. Справившись о самочувствии раненых, Перков пояснил:
- Пленный сильно волнуется. Решили сначала вместо допроса чайку попить. Попей с нами и ты.
Пленный тревожно поглядывал то на генерала, то на переводчика и торопливо пил чай, словно боялся, что пьёт его в последний раз. Комдив не торопился с чаем, я знал, что он большой любитель этого напитка и пил его маленькими глотками, почти без сахара. Как ни странно, но первым заговорил пленный. После последнего глотка чая он, поставив кружку на столик, вытянул руки по швам, неестественно задрал голову и скороговоркой что-то произнёс, не спуская глаз с генерала.
Переводчик перевёл:
- Я русских не убивал. Не расстреливайте меня...
Генерал знаком руки показал пленному присесть, но он, продолжая стоять, снова заявил, что "...русских не убивал...". Переводчик перевёл предложение генерала пленному сесть на табуретку. Солдат присел и положил дрожащие руки на колени. Генерал потребовал перевести:
- Русские испокон веков доброжелательно относятся к пленным. Мы считаем дикарями тех, кто расстреливает пленных.
Переводчик перевёл. Солдат одобрительно кивнул головой.
Перков продолжил:
- Мы многое знаем, что делается в бывшей вашей 3-ей пехотной дивизии, ваши ответы на наши вопросы должны быть правдивыми...
После перевода пленный вскочил, перекрестился и заявил:
- Я буду говорить правду, как на исповеди, только не расстреливайте...
Пленный оказался грамотным и весьма осведомлённым солдатом. Он хорошо читал карту и на ней показал расположение подразделений, частей, командных пунктов и огневых позиций артиллерии и миномётов. Все эти данные соответствовали нашим данным и его показания не вызывали сомнения. Но самое главное в его сообщении было то, что на наше Ухтинское направление прибыла горно-егерская дивизия немцев и приступила к смене финских частей. Он даже назвал номера некоторых частей 7-й горно-егерской дивизии. На вопрос: "Куда уходит 3-я пехотная дивизия?" пленный ответил неопредёленно: "Уходит в тыл. Дальше не знаю".
Комдив, внимательно посмотрев на пленного, заметил:
- Солдаты, да и командиры подразделений этого могут не знать. Оденьте пленного в полушубок и отправьте его в штаб дивизии, - распорядился комдив.
Пленного увели. Перков, посмотрев на меня, заговорил:
- Вот теперь многое ясно, но не всё. Будем выяснять...
Генерал прошёлся по землянке, рассуждая вслух:
- Теперь уже нужен немец... Надо готовить поиск. Где лучше его провести? Способы и приемы захвата пленных должны быть разные, подход - творческий...
Открылась дверь в землянку. Пакишин, заглянув внутрь, тут же торопливо закрыл её.
- Кто заглядывал? - спросил Перков.
- Фельдшер батальона.
- Позовите его сюда.
Пакишин доложил о состоянии раненых, заключив: "Все вернутся в строй, но двое, видимо, не скоро".
- А как Рябой?
- Через 6-7 дней будет на месте.
- Спасибо. Ну что ж, комбат. Передайте от меня всем участникам боя большое спасибо, отличившихся представить к награждению. Это какой по счёту орден будет получать Рябой?
- Четвёртый, - ответил я.
- Ну что ж, очень хорошо. Заслуженно..."
01.09.1943 года С.П. Перкову было присвоено воинское звание "генерал-майор".
С 29.08.1944 г. он был назначен командиром вновь созданного 132-го стрелкового корпуса 26-й армии Карельского фронта, который в сентябре вышел на госграницу СССР с Финляндией.
А спустя месяц, 27 сентября 1944 года, генерал-майор С.П. Перков был смертельно ранен осколками противотанковой мины на дороге Суолуссалми - Ухта при возвращении из частей 54-й стрелковой дивизии. Он скончался от ран в госпитале г. Архангельска Љ 2531. Приказом ГУК Љ 03498 от 03.10.1944 года исключен из списков Красной армии.
Из воспоминаний командира 2сб 118сп 54сд 26А Карельского фронта И.Д. Кирина:
"Вскоре до нас дошла скорбная весть: погиб командир корпуса генерал-майор С.П. Перков. Беспокойный характер и высокий долг ответственности, помноженные на стремление во что бы то ни стало догнать заклятого врага, позвали его вперёд, туда, где сапёры разминировали дорогу. Он подошёл к одному из сапёров, но тот не заметил коварную "прыгающую" мину врага, подорвался, и одна дробинка угодила в сердце генерала. Он успел произнести лишь одно слово: "Санитара!".
Похоронили генерала Степана Павловича Перкова в городе Архангельске, по месту его предвоенной службы, где проживала его семья. На похоронах была делегация от 54-й дивизии, которой он успешно командовал два с половиной года. В составе делегации были старший лейтенант Перков (племянник генерала)*, старший лейтенант Рябой, капитан-артиллерист Фоменко и я. Возглавлял нашу делегацию представитель управления корпуса начальник разведотдела, подполковник (фамилию память не сохранила). Мы считали для себя большой честью проводить в последний путь любимого комдива, а затем комкора. О таких людях обычно говорят: "Вот человек, который делал всё, что мог и всё, что смог - сделал... Фотографию, сделанную у гроба с телом С.П. Перкова, возле которого стояла наша делегация, я храню, как реликвию в память о неутомимом человеке с большой душой и мужественным сердцем воина".
Похоронили С.П. Перкова в Архангельске на Кузнечевском (Вологодском) кладбище.
Доблестный генерал был неоднократно награжден:
• Медаль "XX лет РККА" (1938).
• Орден Красной Звезды (22.02.1941) за советско-финскую войну.
• Орден Красного Знамени (22.02.1943) за боевые действия в периоды 09.08.1941-31.08.1941 и 01.11.1941-11.11.1941 гг.
• Орден Отечественной войны I степени (07.02.1945, посмертно).
Жена С.П. Перкова - Татьяна Григорьевна в 1944 году проживала по адресу: г. Архангельск, проспект Павлина Виноградова (ныне - Троицкий проспект), 164. Этот дом сохранился и по сей день:
*- Перков Александр Васильевич, старший лейтенант, племянник С.П. Перкова.1914 г.р., русский, место рождения - с. Долганка Каменского района Алтайского края. В РККА с июня 1941 г. Призван Кемеровским РВК Новосибирской области. Беспартийный. В Отечественной войне с июня 1941 г. на Ленинградском фронте в должности командира взвода и замкомроты, лейтенант. Тяжело ранен 28.03.1943 года. С ноября 1943 года - помощник начальника трофейного отделения 54 сд Карельского фронта. Старший лейтенант. Награжден медалью "За оборону Ленинграда" (1943), орденом Красной Звезды (17.10.1944).
Практически ничего неизвестно землякам и о другом генерале Второй мировой войны - уроженце Алтайского края, генерале-майоре авиации Перминове Алекасндре Романовиче.
В начале ХХ века в Каменской волости проживала семья переселенца из Вятской губернии Романа Яковлевича Перминова. Работал Роман Яковлевич почтальоном в Каменской Почтово-телеграфной конторе. Дослужился до должности ее начальника. Жена Мария Михайловна умерла рано, оставив на руках мужа четверых детей - Александра, Петра, Николая и Алефтину. От тяжелой болезни Роман Яковлевич практически полностью ослеп и вместе с младшим сыном Николаем стал жить в семье Петра, а младшую Алефтину забрал к себе старший из братьев - Александр. Умер Роман Яковлевич примерно в 1930-х годах. А судьбы двух старших из братьев Перминовых сложились удивительные...
ГЕНЕРАЛ-МАЙОР ПЕРМИНОВ А.Р.
Перминов Александр Романович родился 11.06.1901 года в селе Камень, Барнаульского уезда Томской губернии. Службу в РККА Александр начал в 1920 году, там же получил и среднее образование, там же сдал экстерном и курс военной школы. Член ВКП(б) с 1920 года. Участник Гражданской войны в 1920-1922 годах. Был ранен в ногу. В 1929 году принимал участие в конфликте на КВЖД. В 1939 году окончил Военную академию им. Фрунзе. В этом же году участвовал в Польском походе РККА в Западную Белоруссию.
Начало Великой Отечественной войны подполковник А.Р. Перминов встретил в должности начальника штаба 14-й смешанной авиадивизии в городе Луцке. Фактически осуществляя руководство дивизией, сумел под непрерывными бомбежками противника сохранить и вывезти матчасть и имущество дивизии на запасные аэродромы.
С июля 1941 года был назначен начштаба смешанной 15-й авиадивизии.
Из воспоминаний Леонида Алексеевича Дубровина, в 1941 году военкома 15-й САД:
"Самые тесные и товарищеские отношения у меня сложились с начальником штаба дивизии подполковником Александром Романовичем Перминовым. Он отлично знал свое дело, обладал высокой штабной культурой, действовал удивительно четко, оперативно, какие бы сложные вопросы нам ни приходилось решать. Мне было чему поучиться у Александра Романовича и особенно - организации управления боевой работой полков, эскадрилий, звеньев".
С середины августа 1941 года Перминов был назначен начальником оперативного отдела штаба Юго-Западного фронта и Юго-Западного направления и параллельно с августа по 03.10.1941 года временно исполнял обязанности комдива 15 САД, в связи с ранением генерал-майора Демидова.
После тяжелого ранения и лечения в госпитале, с декабря 1941 года, получив очередное звание полковник, Перминов назначен начальником оперативного отдела и заместителем начальника штаба ВВС Юго-Западного фронта.
С 13.06.1942 года, в связи с преобразованием ВВС Юго-Западного фронта в 8-ю воздушную армию, назначен начальником оперативного отдела штаба 8-й Воздушной Армии, а затем заместителем начальника Главного Управления боевой подготовки фронтовой авиации. 04.02.1944 года Алекасндру Романовичу Перминову присвоено звание генерал-майор авиации.
Дальнейшее назначение нашего земляка было засекречено на протяжении почти 60 лет и только совсем недавно стало известно широким массам:
В марте 1944 года генерал-майор А.Р. Перминов назначен командиром, существовавшей пока что на бумаге, 169-й авиабазы особого назначения. Операция по созданию этой авиабазы получила название "Фрэнтик".
Операция "Френтик" (англ. Operation Frantic) - кодовое название совместной советско-американской военной операции с челночным движением американских бомбардировщиков за треугольником Англия - Италия - Полтава в июне - сентябре 1944 года, целью которой была задача массированных авиационных ударов по важным военным и промышленным объектам Германии и ее сателлитов. По некоторым источникам известна также как "Операция" Титаник".
Рассказывает генерал-полковник Григорий Федотович Кривошеев:
"Во время войны база, была сверхсекретной, хотя немцы об ее существовании все-таки узнали. Ее идея родилась у американцев в 1943 году. Они располагали могучим воздушным флотом, бомбардировщиками высокой грузоподъемности, но базировалась эта армада вдали от главного театра военных действий - в Англии и Италии. Сложности у союзников возникали главным образом из-за того, что у истребителей сопровождения был гораздо меньший радиус действия. Американские "летающие крепости" не достигали многих объектов в восточной части Германии, а также на территории ее сателлитов.
Тогда и возник оригинальный план: организовать сквозные полеты из Англии и Италии в СССР с попутным нанесением бомбовых ударов по военным объектам противника. Дозаправившись на нашей территории - заправки в воздухе тогда еще не было - и загрузившись бомбами, эскадра должна была повторить маршрут в обратном направлении.
Проекту придавалось настолько большое значение, что президент Рузвельт с просьбой о предоставлении такой базы напрямую обратился к Сталину. Наш верховный дал согласие, взял проект под свой контроль и поручил маршалу авиации Александру Александровичу Новикову продумать все вопросы, связанные с организацией базы и снабжением американских самолетов всем необходимым. 2 февраля 1944 года Сталин принял посла США в Москве Гарримана. Во время беседы были уточнены количество и типы самолетов, которые будут базироваться на нашей территории, количество и качество снаряжения. Англо-американская авиация совершала налеты, в которых участвовало от 1000 до 2500 самолетов. За один такой вылет они теряли более сорока машин. Принять тысячу-две машин после такой бомбардировки мы не могли. Нелегко было обеспечить такое количество самолетов горючим, бомбами, боеприпасами для бортовых пушек и пулеметов.
4 февраля Сталин вызвал маршала Новикова и объявил, что под базу выделяется очень большая территория, так называемый авиаузел, в районе Полтава - Пирятин - Миргород. О чем тут же были оповещены союзники. Уже 5 февраля глава американской военной миссии в СССР генерал Дин сообщил маршалу Новикову, что в челночной операции "Фрэнтик" с посадкой под Полтавой будут участвовать 360 бомбардировщиков Б-17 ("летающая крепость") и Б-24 "либерейтор" ("освободитель") и до двухсот истребителей сопровождения. В месяц планировалось осуществлять шесть челночных операций, то есть более трех тысяч самолетовылетов.
Командиром 169-й авиационной базы особого назначения (АБОН) был назначен генерал-майор Александр Романович Перминов. Он занимался приемкой грузов, поступавших и с нашей, и с американской стороны через Мурманск, Архангельск и Иран. Одновременно создавалась противовоздушная оборона: рыли щели для солдат и офицеров, устанавливали зенитные орудия. С воздуха базу должна была прикрывать 310-я авиационно-истребительная дивизия ПВО. Руководителем американского персонала на базе стал генерал Кесслер.
15 мая 1944 года в Полтаву прилетел заместитель командующего ВВС США на Европейском театре военных действий генерал Андерсен. В составе его делегации был капитан Эллиот Рузвельт, сын президента. Делегация убедилась в готовности базы. Генерал Андерсен остался доволен сделанными приготовлениями. Темп организационных работ был таким, что уже 2 июня 1944 года аэроузел принял первых "челноков"; 750 самолетов 15-й воздушной армии США бомбили военные объекты в Восточной Европе. Большая часть самолетов, отбомбившись, вернулась на базу в Италию, а 127 бомбардировщиков Б-17 и 64 истребителя Р-51 ("мустанг") во главе с командующим 15-й воздушной армией генералом Эккером приземлились в районе аэроузла. "Летающие крепости" сели под Полтавой. Истребители - в Миргороде и Пирятине. На всех произвело большое впечатление, когда почти 200 самолетов, проделав тяжелый путь, подошли к Полтаве точно к 13 часам. Посадка проходила организованно, в хорошем темпе. Авария случилась только у одного бомбардировщика: надломилась стойка шасси, перебитая зенитным снарядом.
Встречал гостей весь персонал базы - не одна сотня человек. Из Москвы специально прилетел посол США в СССР Гарриман и другие лица. Генерал Эккер прямо на летном поле доложил встречающим, как прошла первая челночная операция, вручил генералу Перминову личное благодарственное письмо от президента Рузвельта и прикрепил к его мундиру редкую для наших офицеров награду - орден "Легион почета". Закончилась встреча грандиозным банкетом.
Гарнизон базы с первых часов зажил в очень напряженном ритме. Заокеанские бортинженеры и борттехники провели осмотр самолетов, которые должны были возвратиться в Италию, и дали заявки нашим специалистам на проведение ремонтных и профилактических работ. За двое суток все починки были завершены. Удивленные американцы отметили, что качество проделанных работ было выше, а сроки выполнения значительно короче, нежели у американских техников. А ведь с ремонтом зарубежных машин советские мастера столкнулись впервые. За 48 часов все американские самолеты были полностью подготовлены и отправились в обратный путь.
Во время переговоров между штабом стратегической авиации союзников в Европе и советским Генеральным штабом генерал Дин сообщил, что в первой же челночной операции предполагаются налеты на авиазаводы в Риге и Польше, что должны быть нанесены удары по аэродромам в Венгрии и Румынии. Наше верховное командование в это же время готовилось к наступательной операции в Белоруссии и высказало пожелание, чтобы американская сторона воздержалась от намеченных налетов, так как они могли насторожить германское руководство и подсказать ему направление предполагаемых наступательных действий Красной Армии. Американцы операцию отменили.
6 июня 1944 года американские бомбардировщики во взаимодействии с советской авиацией нанесли сокрушительный удар по аэродрому и порту Галац в Румынии. Это ни разу не освещалось в печати ни в США, ни в Советском Союзе в силу тогдашней абсолютной секретности. К сожалению, подробности этой совместной операции еще предстоит выяснять.
В истории Полтавского аэроузла был и трагический эпизод... Появление на советско-германском фронте сразу сотен американских самолетов, в том числе самых тяжелых в ту пору, не могло остаться для противника незамеченным. Немцы резко усилили агентурную и воздушную разведку. Стали отслеживать направление движения американских самолетов. Скрывать Полтавскую базу становилось все сложней.
21 июня очередная группа американских самолетов совершила посадку на Полтавском узле. Вскоре после этого в воздухе на предельной высоте был замечен фашистский самолет-разведчик "Хенкель-111". Наши истребители перехватить "хенкель" не смогли. В 19 часов в тот же день был замечен другой самолет-разведчик, но уже над Миргородом. Это стало еще одним сигналом об угрозе воздушного нападения.
Командир 169-й АБОН Перминов распорядился привести в полную готовность все средства ПВО и обратился к американскому командованию с настоятельным предложением: за оставшееся светлое время суток перебазировать самолеты с полтавского аэродрома в Пирятин и Миргород.
Трудно объяснить, почему американское командование это разумное и единственно правильное в той обстановке предложение отклонило. Возможно, в штабе союзников привыкли к более спокойной обстановке на базах Англии и Италии и сочли, что генерал Перминов излишне перестраховывается. В штабе американского командования согласились лишь рассредоточить бомбардировщики по периметру летных полей.
"Летающие крепости" на случай бомбардировки расставили подальше друг от друга, а летчиков и часть технического персонала просто вывезли за пределы полтавского авиагарнизона. Пилотами американское командование дорожило много больше, нежели боевыми машинами.
В 23 часа поступило сообщение, что мимо Киева на большой высоте прошли немецкие бомбардировщики. Их точное число установить не удалось, но по гулу моторов несложно было определить, что самолетов много. На базе объявили боевую тревогу. Орудия расчехлили. Наши летчики-истребители сидели в машинах с прогретыми двигателями.
В 0.45 сначала над Миргородом, а затем и над Полтавой появились первые бомбардировщики немцев. Они подвесили над аэродромами осветительные бомбы. Наши зенитчики открыли огонь. Но взмыть в небо успели лишь несколько ночных истребителей. Первыми же бомбами были приведены в негодность взлетно-посадочные полосы. В довершение беды одна из тяжелых бомб угодила прямо в командный пункт зенитно-артиллерийской части.
На земле загорелось несколько самолетов. Вспыхнул склад топлива, где хранилось полторы тысячи тонн бензина и большой запас технических масел. Пожар угрожал сохранности американского склада со специальным техническим имуществом, а главное - с запасными деталями для самолетов.
Наши офицеры, сержанты, рядовые и вольнонаемные бросились спасать наше и американское имущество, просили разрешения у командиров принять участие в тушении пожаров, не считаясь с опасностью для их жизни. Позднее более ста человек были отмечены благодарностью командования за храбрость и самоотверженность и представлены к наградам. Налет продолжался 1 час 40 минут. В нем участвовало около 120 немецких самолетов. Они сбросили около 27 тысяч фугасных, осколочных, зажигательных, осветительных бомб. По непонятным причинам более 22 тысяч не взорвалось, не загорелось. Их потом извлекали и обезвреживали. Сорок четыре американских бомбардировщика были уничтожены, двадцать пять повреждены. Сгорели на земле пятнадцать наших истребителей. У американцев погибло трое человек, пятнадцать ранены. У нас - тридцать убитых, восемьдесят раненых. В числе погибших наши журналисты С. Струнников, П. Кузнецов и П. Лидов.
В Пирятине и Миргороде эта ночь прошла относительно спокойно. Там ущерб от налета оказался минимальным. Это подтверждало правильность рекомендации генерала Перминова, который предлагал перебазировать туда часть бомбардировщиков. Парадокс заключался и в том, что после налета, когда стали приводить в порядок аэродром в Полтаве, американцы по просьбе Перминова без возражений перегнали в Миргород и Пирятин уцелевшие машины. Утром генерал Кесслер обратился к генералу Перминову с претензиями. Он утверждал, что самолетов на земле могло сгореть много меньше, если бы активнее действовали части ПВО. Перминов напомнил Кесслеру о своей просьбе рассредоточить бомбардировщики по трем аэродромам и объяснил, что на земле сгорело бы гораздо больше машин, если бы не самоотверженность советских бойцов и офицеров, которые спасли от огня многие самолеты, вспомогательную технику и склады. Напомнил Перминов и о том, что с нашей стороны были убиты и ранены сто десять человек, с американской - в пять с лишним раз меньше. Но прервал их полемику странный эпизод. Над летным полем снова на большой высоте появился немецкий разведчик. Навстречу взлетели два истребителя "лайтинг". Их точно вывели на вражеский самолет, но американские пилоты не вступили с ним в бой. Не сделав ни одного выстрела, они вернулись. Генерал Кесслер не стал продолжать разговор...
Конфликт длился сутки. Американское верховное командование, вероятно, рассудило, что сгоревшие самолеты не вернуть, а база должна работать. 23 июня 1944 года командующий стратегической авиацией союзников в Европе генерал Спаатс прислал в Полтаву соболезнования семьям погибших во время налета. Он отметил, что война, естественно, связана с жертвами, тем самым признав нецелесообразность и неправомерность обвинений с американской стороны, и запретил публиковать в американской печати какие-либо сведения о налете немецкой авиации на базу в Полтаве".
Из рассказа Сергея Пудова "Эхо войны": "По законам военного времени, без оплаты труда, на голом энтузиазме, с привлечением местного населения восстановление взлетно-посадочных полос аэродромов было закончено в течение нескольких суток. Челночные операции американских воздушных армий: Сицилия - Украина - Англия вновь стали регулярными. Польскую авиабазу гитлеровцев уничтожили, и союзники опять приземлялись у нас с отдыхом по три дня, а мы по-прежнему заправляли их самолеты.
В конце июля запас американских бомб иссяк. Пришел эшелон с отечественными 100-килограммовыми фугасами. У нас вспыхнуло патриотическое чувство гордости за свое родное вооружение. Мы были уверены, что уж наши-то изделия помощнее американских окрашенных "куколок"! Однако внешний вид бомб нас смутил и обескуражил, привел в замешательство не только американцев, но и наше командование. Бомбы резко отличались от иностранных своим нелепым видом. Они были грязные, в земле, с бородой пожухлой травы. Валики сварных швов не зачищены от окалины, которая очень опасна во время работы, гнезда под взрыватели обильно смазаны солидолом и забиты деревянными пробками так, что их приходилось выбивать молотком и зубилом - это на бомбах-то! Кроме того, бугельная система не соответствовала американской. Было понятно: бомбы поступили со складов, где лежали с довоенного времени под открытым небом и не только без кассет, но даже без подкладок - на голой земле, в ожидании своего боевого применения.
Американцы упорно сопротивлялись загрузке наших "замарашек" в свои сверкающие никелем бомболюки. Наши командиры все-таки сумели убедить их. После соответствующей подготовительно-очистительной обработки наши изделия заняли свое место в утробах боингов. Зато мои надписи мелом "Смерть Гитлеру!" на ржавых боках наших бомб выглядели более четко, чем на крашеных заморских. Позор советской оборонной промышленности закончился как только стало поступать вооружение прямо из цехов военных заводов. Изделия приходили чистыми, гнезда под взрыватели закрыты металлическими, легко отвинчивающимися крышками, бугели подогнаны под американский стандарт. В августе пошли более тяжелые 250- и 500-килограммовые отечественные бомбы более мощной разрушительной силы.
Осенью 1944 года советские войска значительно продвинулись на запад, а союзники - на восток. Стало ясно: необходимость дальних "челночных" операций отпала. Полтавская 169 авиационная база особого назначения сыграла свою значительную роль в разгроме гитлеровской армии и её военных стратегических объектов. Самолеты союзников по-прежнему приземлялись на наши аэродромы, но уже не в таком, как прежде, количестве, а отдельными небольшими группами. После дня Победы мы прощались, как и подобает братьям по оружию. Поклялись в вечной солдатской дружбе, сфотографировались на фоне Боинга-17 - "летающей крепости". Они улетели на свои новые базы, а мы - на Дальний Восток, в Корею".
В октябре штаб-квартиру Восточного авиационного командования покинул его руководитель Роберт Уэлш. Из Тегерана он направил Перминову личное послание, в котором писал: "...я получил огромное удовольствие, имея возможность видеть Вашу замечательную работу, а также работу штаба и других подразделений Красных Воздушных Сил, находящихся под Вашим командованием на базах в Полтаве, Миргороде и Пирятине. Благодаря чувству взаимопонимания и симпатии друг к другу у нас установились и существовали самые теплые отношения. Я надеюсь, что убывающий личный состав американских ВВС выполнил свою задачу и оставляет о себе хорошее впечатление..."
В 1944 году, передав руководство базой своему заместителю, Александр Романович был переведен на должности старшего помощника Генерал-инспектора ВВС Красной Армии, в которой оставался до конца войны.
В дальнейшем генерал-майор авиации запаса Перминов проживал в Москве. В 1968 году вместе с женой посетил родной город Камень-на-Оби. Встречался с трудовыми коллективами, был принят в Почетные пионеры города.
Умер Александр Романович 09.10.1969 года в Москве и похоронен на Новодевичьем кладбище.
За годы боевой службы А.Р. Перминов награжден:
• орденом Ленина,
• тремя орденами "Красного Знамени", в т.ч. (12.02.1942) за спасение имущества авиадивизии в первые дни войны и (03.02.1943) за Сталинград,
• орденом Кутузова II степени (23.02.1945) за руководство 169-й АБОН,
• двумя орденами "Красной Звезды",
• орденом правительства США "Легион почета" (Legion of Merit) в знак признания его личного вклада в организацию "челночных" операций (02.06.1944),
• медалью "ХХ лет РККА" (1938),
• медалью "За оборону Сталинграда" (1943),
• медалью "За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг." (20.06.1945) и другими наградами.
ПОЧЕТНЫЙ ГРАЖДАНИН ПОЛЬСКОГО И СЛОВАЦКОГО ГОРОДОВ, ПАРТИЗАН, ПОДПОЛКОВНИК ПЕРМИНОВ П.Р.
Перминов Пётр Романович по документам рожден 19.06.1906 года (на самом деле приписал себе 2 года - рожден 19.06.1908 г.) в селе Карасукское, Карасукской волости, Барнаульского уезда Томской губернии (ныне - пгт Краснозерское Новосибирской области). Получил начальное образование. В 1920-1921 г.г. работал почтовым рассыльным. Был призван в Красную армию, где прослужил с августа 1922 г. по апрель 1923 г. В 1922 году вступил в ряды РКСМ. По возвращению из армии, был принят на работу в угрозыск. С 1926 года переведен на службу в органах ВЧК-ОГПУ. 5 марта 1928 года стал членом ВКП(б). В 1928-1930 годах служил помощником уполномоченного, а затем уполномоченным Каменского окротдела ОГПУ. С 1930 года начальником Каменского РАП ПП ОГПУ ЗСК. В 1931 году переведен в Мариинск, затем в Колпашево Нарымского округа. В 1933 году переведен в Новосибирск (ГААК ф. П10, оп. 3, д. 8533). В 1934-1935 годах состоял начальником Немецкого РО УНКВД ЗСК. С 1935 года начальником Бийского РО УНКВД ЗСК. Звание лейтенанта ГБ получил 22.03.1936 года и, менее чем через год, 29.01.1937 года старшего лейтенанта ГБ. С февраля 1937 года назначен начальником Куйбышевского оперсектора НКВД. С октября 1937 года по март 1939 года начальником СПО (секретно-политического отдела) УНКВД по Алтайскому краю. Стремительный карьерный рост молодого, исполнительного сотрудника продолжился в июле 1938 года - Петр Перминов назначен заместителем начальника УНКВД по Алтайскому краю. Все разом обрушилось 09.03.1939 года - Петр Перминов был арестован и исключен из рядов партии. Он обвинялся в участии в антисоветской заговорщической группе, созданной бывшим начальником УНКВД по Алтайскому краю С. П. Поповым. По данным следствия, на протяжении 1937-38 г.г. по указаниям Попова Перминов проводил активное вредительство в оперативно-чекистской работе путем применения незаконных методов допросов и фальсификации следственных материалов. Например, только по делу "эсеровских повстанцев" в г. Рубцовске и окрестных районах по указанию Попова было арестовано 810 человек, из которых 294 казнены. По другому делу расстреляно 200 немцев. По делу барнаульских учителей погибло 22 человека (из 31 осуждённого), по делу врачей - примерно столько же.
Военной коллегией Верховного суда СССР 29.05.1941 года П.Р. Перминов был приговорен к высшей мере наказания. Уже было отдано указание о приведении приговора в исполнение, но в последний момент расстрел отменили "в силу открывшихся при проверке новых обстоятельств". Председатель Верховного суда СССР 22.06.1941 года отменил приговор и передал дело на новое рассмотрение. За время ареста Петр Перминов неоднократно подвергался пыткам (были раздроблены пальцы ног), трижды его вывозили на имитацию расстрела и возвращали обратно.
Военный трибунал войск НКВД Западно-Сибирской области в г. Новосибирске 18.04.1942 года, постановив, что нарушение законности было неумышленным, заменил по делу Перминова высшую меру наказания на 10 лет заключения условно с отправлением на фронт.
В своих мемуарах "Разведка и Кремль" легендарный генерал-лейтенант Судоплатов вспоминает, что в начале войны по его ходатайству был мгновенно освобождён из тюрем ряд бывших сотрудников разведки и контрразведки, направленных затем в состав возглавляемой им Особой группы.
Причины этого раскрывает в своей книге "Подлинная история "Майора Вихря" А.Ю. Бондаренко: "...Судоплатов прекрасно понимал: когда на первом месте стояли интересы обеспечения безопасности родины, всякие "политические игры", "перегибы" и прочая шелуха просто уходили в сторону. Какая разница, в чём именно были виновны опытнейшие сотрудники, "крутые профессионалы", которые реально могли послужить Отечеству? Не на курорт же их посылали отдохнуть после "отсидки" - им предлагалось воевать и искупить свою вину (реальную или "сфабрикованную") кровью...".
В январе 1943 года во главе спецгруппы из десяти омсбоновцев (ОМСБОН - отдельная мотострелковая бригада особого назначения НКВД СССР) П.Р. Перминов, совместно с отрядом Управления НКГБ "Олимп" Карасева перешел линию фронта и в течение 10 месяцев действовал в тылу врага в Белоруссии и Украине, пройдя более 1500 километров. В походе Петр Романович исполнял обязанности заместителя командира партизанского отряда, а затем заместителя по разведке командира партизанского соединения имени Александра Невского. 23.06.1943 года Перминов получил звание подполковник. В конце 1943 года простудился и в связи с плохим состоянием здоровья вернулся в Москву. Согласно справке НКГБ СССР, лично выявил "до 200 немецких шпионов-предателей и участников контрреволюционных националистических формирований на Украине".
С февраля по август 1944 года П.Р. Перминов находился в Москве в составе резерва. В августе 1944 года, узнав о формировании И.Ф. Золотарем спецгруппы для ведения диверсионной и разведывательной работы в Польше, Чехословакии и Югославии, обратился с личной просьбой зачислить в ее состав. Поскольку к этому времени состав был уже сформирован, изначально был зачислен рядовым участником группы. Чуть позже стал заместителем командира опергруппы НКГБ СССР, а затем заместителем по разведке командира объединенного отряда Ивана Федоровича Золотаря.
В декабре 1944 года на подступах к старинному польскому городу Новы-Сонч в подвалах древнего замка короля Ягелло гитлеровцы скопили тонны взрывчатки, снарядов, фаустпатронов. Взрывчатка должна была пойти на заминирование мостов через реку Дунаец, Рожновской плотины. В случае отступления все это предполагалось взорвать и задержать наступление Красной Армии. О складе стало известно партизанам. Непосредственное руководство операцией по уничтожению склада было поручено Петру Перминову. Его помощниками стали чех Константин Пич и польские подпольщики. Выполнение задания готовилось тщательно, продуманы все детали, учтены возможные осложнения. В конце концов отряду легендарного Алексея Ботяна, который входил в состав объединенного отряда Золотаря, удалось завербовать немецкого гауптмана, поляка по национальности, и, с его помощью, тайно установить в замке магнитную мину. В условленное время 18 января 1945 года прогремел взрыв - склад был уничтожен, а город Новы-Сонч спасен.
Из воспоминаний командира объединенного отряда И.Ф.Золотаря: "...во-первых, накануне взрыва среди горожан, живших в домах недалеко от замка, по нашей просьбе местные патриоты пустили слух: в ночь на 18 января мост, расположенный рядом с замком, будут бомбить советские самолеты, и во избежание ненужных жертв надо на сутки покинуть жилье. Хитрость удалась: в момент взрыва все ближайшие дома опустели. К счастью, ни один дом не был разрушен, и только стекла у тех, что были близко расположены, высадило взрывной волной, да крыши немного взвихрило. А из людей ни один не пострадал. Этим взрывом мы нанесли по гитлеровским войскам двойной удар. Начиная с 16 января через Новый Сонч потянулись войска второго эшелона. В ночь с 17 на 18 января у переправы через Дунаец, у наружной стены замка скопились сотни гитлеровцев и большое количество машин, фурманок, автобусов, самоходных орудий. В момент взрыва и люди и транспорт оказались под толстым слоем камня. Общее количество убитых и раненых во время взрыва среди отступавших частей и в 1017-м охранном батальоне, находившемся во дворе замка, было более 400 человек, среди покалеченных, доставленных в местный гарнизонный госпиталь, только тяжелораненых оказалось 53 человека".
В представлении, написанном Перминовым в 1965 году, этот эпизод отражен скромно: "За период с сентября месяца 1944 г. по март 1945 г. по инициативе и при непосредственном участии А. Ботяна новое соединение... провело ряд важных операций: например, подготовку и взрыв артсклада в развалинах замка Ягеллонов в гор. Новы-Сонч. Был спасён от намечавшегося немцами разрушения город, имеющий 600-летнюю историю. Были спасены другие исторические для польского народа места".
Уже после войны жители Новы-Сонч избрали П.Р. Перминова и И.Ф. Золотаря почетными гражданами своего города, посол Польской Народной республики вручил высшую военную награду своей страны - "Золотой крест Виртути Милитари", а все эти события легли в основу знаменитого романа Ю.Семенова "Майор Вихрь".
В годы войны Петр Романович был дважды ранен и контужен.