Ещё один случай из обоймы Критического Дневника Швеции, непримечательный с первого взгляда, но требующий отдельного рассказа.
Стоит ли заострять внимание на угоне какого-то (пусть и дорогого) велосипеда, в то время как периодически улицы многих районов в буквальном смысле захлёстывает огонь пылающих автомобилей, тушить которые пожарники едва осмеливаются даже под прикрытием усиленных патрулей полиции, под градом камней, а то и выстрелов, а заявления в полицию от отчаявшихся граждан, ставших жертвами тяжких преступлений, ложаться безнадёжными листками в бесконечную очередь им же подобных заявлений, собратий по несчастью? Пожалуй стоит, если это помогает высветить причины происходящего. Определённо стоит, если помогает вскрыть механизм гибельного преобразования общества. Не только лишь на одном этом конкретном примере, но в совокупности со связанными с ним по содержанию сведениями прочих проишествий. В них, как в угловатых кусочках мозаики просматривается запущенный в ход механизм, сходный по коварности с холодящими кровь примерами из фильмов ужасов, где беспощадные вирусы-паразиты приводят здоровый организм к генетическим мутациям, превращая человеческое существо в урода. По аналогичной схеме мутирует и структура общества: жизненно важные функции поражаются неприметными для "невооружённого" глаза, но чрезвычайно агрессивными субстанциями, непонятно откуда взявшимися. Поначалу в малой степени, затем набирая обороты, пуская метастазы. Имунная система спит, своим ли натуральным сном, или умело усыплена, не заботится о борьбе с инородными телами, не отторгает их совсем. В начальной стадии не отторгала, ошибочно принимая враждебные частицы за свои родственные, в дальнейшем же не в силах противостоять напившейся крови твари. Вот уже налицо явные сбои работы, общество спотыкается, натужно хрипит, но уже как-бы и не в силах активизировать внимание на проблеме, все последние силы сгорают на поддержку неровного дыхания, шаткого равновесия, хотя бы уж совсем не упасть и не разбиться вдребезги.
Итак, группа подростков мужского пола, различных национальностей, количеством из шести человек, не особенно таясь, со смехом и прибаутками, увела среди бела дня дорогой велосипед, принадлежавший неизвестному соседу. Припаркованный и прикованный к низкой металлической ограде сбоку многоквартирного дома, стоял он до тех пор, пока банда (более подходящего слова не нахожу) не остановилась напротив, решив, видимо, что социальная несправедливость (у кого-то такой велосипед есть, а у нас нет, как так?) должна быть немедленно устранена радикальным образом. Один из малолетних бандитов решительно извлёк из-под куртки увесистый инструмент для перекусывания толстой проволоки, тяжёлые кусачки с длинными (около 500 мм) ручками-рычагами. Было ясно, что воры были не только морально, но и технически заранее подготовлены к "делу", шли на запланированную кражу либо конкретно этого велосипеда, либо высматривали другой подходящий и плохо стоящий объект на какой-либо из улиц города. Мощные кусачки хрустнули стальными челюстями, вмиг перекусив плетёный стальной трос велосипедного замка. Горный велосипед тут же перешёл во владение стоявшему наготове подельнику замочного специалиста, кусачки снова нырнули под куртку. Сцена эта разыгрывалась под окнами моей квартиры, я наблюдал кражу с высоты пятнадцати метров, из кухни третьего этажа, 12 апреля 2017 года. Схватив фотоаппарат, я успел сквозь стекло сделать снимок удаляющейся своры, они с гиканьем отходили по середине проезжей части в сторону широкой улицы с трамвайными путями. Вместо того, чтобы собирать бесполезные фотографические доказательства, я наверняка успел бы распахнуть окно кухни и хотя бы попытаться спугнуть ворюг, возможно успел бы предотвратить кражу. Но не стал. Частично заражённый философией фальшивого шведского нейтралитета, я объяснил себе, что лучше заснять всё на камеру и немедленно звонить в полицию, чтобы брали по горячим следам. Объяснил себе также и то, что нежелательно обозначать место своего проживания уличным беспредельщикам, ловить которых всё равно вряд ли кто будет, а им потом ничего не будет стоить вернуться с наступлением сумерек на место преступления и бросить что-нибудь в окно любителю справедливости, посмевшему сорвать их планы . Эти два разумных, но противоречивых объяснения показали лишь, что я попросту расписался в собственной трусости. Спасовал. В чём и сознаюсь.
Много ли надежды на такие "пустяковые" звонки? По многим, уже и на личном опыте известным причинам, заведомо немного. Имел неосторожность оставить в 2004 году на ночной стоянке автомобиль в южном пригороде Стокгольма, он был мной поутру обнаружен свеже вскрытым, но впрочем не угнанным; наполовину оторванный замок зажигания жалко висел на пучке разноцветных проводов, дверные замки (нехитрой, правда, конструкции, Honda Prelude 1984 года выпуска) раскурочены обычной отвёрткой. По всем приметам, банда начинающих преступников пыталась увести авто просто ради забавы, покататься и бросить, но не хватило сноровки выдрать как следует и подсоединить провода зажигания, либо спугнул кто-то, не дал довести дело до логического конца. Ценностей в машине, естественно, не было, угонщики прихватили только старые, надломленные в дуге и подремонтированные тонкой проволокой солнцезащитные очки, это что-бы совсем с пустыми руками не уходить. Хорошо хоть не сожгли, и на том спасибо. Звонок в полицию был-бы достоин того, чтобы записать его на звукозаписывающее устройство, жаль не оказалось такого под рукой. Дежурный выслушал, но никакой патрульной машины для осмотра и снятия отпечатков пальцев и не думал вызывать. "Нет возможности, нет свободных сотрудников, много более важных дел." Естественно, я ждал именно такого ответа, и не питал никаких надежд на большее, звонок делался лишь для формальности и для того, чтобы полицейские выслали потом домой копию заявления, которое в свою очередь требует страховая компания, рассматривающая заявления о возмещении материального ущерба при попытке угона. Для забавы я вопросил у дежурного, какие в таком случае полиция намерена предпринимать меры. "Заявление примем, вышлем копию по вашему адресу, обращайтесь в вашу страховую компанию." Я не унимался, и снова потребовал объяснения, будут ли приниматься какие-то меры по поимке злоумышленников, или нет. "Вы бы сходили поспрашивали по квартирам, что окнами выходят в сторону автостоянки, может кто-то что и видел." Серьёзным тоном посоветовало мне должностное лицо. С долей сарказма я сообщил, что на данный момент обладаю профессией строителя, работаю 40 часов в неделю, плачу (немалый) налог, и функции сыщика мне поручать не следовало бы, на это существуют соответствующие органы. "У нас нет возможности" последовал стандартный отворот. Разговор себя исчерпал.
Строительные фирмы, подвергшиеся в последние годы кражам-взломам в больших и малых размерах (у одного предприятия увели поставленные у большого здания в центре строительные леса, просто ночью разобрали, погрузили на грузовик и увезли) свидетельствуют об аналогичном опыте заявлений в органы правопорядка. Розыскные мероприятия сводятся к принятию заявы, и рекомендациям обращаться в страховую фирму. Краденое, от отвёрток и электродрелей до тракторов и строительных лесов (последнее наверняка под заказ) уплывает морскими и сухопутными путями, с тем чтобы потом всплыть на рынках других стран.
Простые граждане, по простоте своей не ведающие этих мутных течений, и впервые столкнувшиеся например, с кражой из-под окна того же велосипеда , наивно продолжают названивать в полицию. Вновь позвонил и я, на этот раз стопроцентно уже зная последующий разворот событий, но взял телефон больше для (частичной) очистки совести, нежели расчитывая на скорое принятие мер.
Звонок по номеру 112. Ответили почти сразу.
-Оператор службы спасения слушает..
-Срочно соедините с дежурным полиции Норчёпинга, заявление о преступлении в стадии совершения.
-Соединяю.
Щелчёк в трубке. Десять секунд.
-Полиция Норрчёпинга. Дежурная часть.
-Полминуты назад я стал свидетелем кражи велосипеда у подъезда соседнего дома. Группа подростков из шести человек. Они только что скрылись из поля зрения.
-Адрес места проишествия?
-Норралундсгатан 26. Они направляются в сторону Бруннегатан, у одного из них, в длинном чёрном пуховике, под курткой спрятан крупный инструмент для взлома.
-Они наверняка не успели отойти дальше чем на сто пятьдесят-двести метров, идут медленным темпом, один из них ведёт горный велосипед синего цвета. Я успел сделать фотоснимок преступников, готов предоставить его для опознания, и готов сам свидетельствовать по делу при следствии.
-Хорошо. Мы свяжемся с вами, если потребуется,-нейтральным тоном произнёс голос по ту сторону.
Свяжутся ли? Что ж, посмотрим...
На темы криминологии, криминалистики, прогнозирования преступности, развития права и законодательства исписаны бесчисленные горы бумаги, в разных странах, в разные отрезки времён. Если сильно всё упростить и обратиться к истокам цивилизаций, то видно, что бесчеловечный закон джунглей, при котором, как известно, сильные и наглые беспрепятственно пожирали больных и слабых, уступил место определённым правилам, содержание которых различается в зависимости от места и времени. Но общее в них то, что сообщество более или менее свободных индивидуумов сознательно, добровольно ограничивает свободу действий каждого в отдельности, и учреждает какую-либо форму власти, не дозволяющую чинить беспредел. Во власть, естественно, вклиниваются те же наиболее сильные. Но выигрывают при этом все, или, во всяком случае, большинство; и сильные, и слабые. Создаётся определённый баланс сил и относительный порядок. Условия для спокойной охоты, рыбалки, размножения, и.т.д. Опять же легче отражать набеги соседних джунглей (стран), когда не каждый сам по себе, а под одним флагом. Чужеземец соседних джунглей ведь при нападении не только еду отберёт, но заодно и придушит, дорого не возьмёт. Так что выгода налицо.
Известно, что в современном мире и антигосударственная деятельность, и криминогенная обстановка (по сути есть составная часть той самой антигосударственной деятельности) имеют значительные по масштабам различия в разных, далёких друг от друга странах. На одном полюсе: широкообъёмная преступная активность, криминально-параллельные, непризнанные правительства, с которыми не в силах совладать и армии официальных правительств, как, например, военизированные преступные группировки наркобаронов в Колумбии, или повстанческие формирования в Сомали. На другом же полюсе: поразительный мир и спокойсвие, незапертые двери домов в небольших городишках, оставляемые ключи в машинах, безопасность ночных улиц, как это было, в частности, в странах Скандинавии до начала 80-х годов. Нет нужды объяснять, что вооружённо-повстанческое движение напрямую угрожает самому существованию государства, это очевидно. Полицейский, требующий с гражданина деньги, возмещение материального ущерба в виде повреждённого в дорожно-транспортном проишествии автомобиля, а в случае неуплаты грозящий обратиться к знакомым бандитам за помощью, тоже верный признак глубокого упадка государства, практически стоящего на краю полного краха. Пример, кстати, взятый мной из реальности, свидетелем чего мне довелось стать в России бандитских 90-х годов, когда полиция ещё именовалась милицией, бандитом-вымогателем считалось быть престижно, а о страховании транспорта народ и не слыхивал.
Нормальному гражданину что в джунглях, что в мегаполисе несподручно тратить время на размышления о действительных причинах засилья ворюг. Он работает свою смену, либо собирает ягоды, платит власти положенную ей долю, отдыхает, спит, ест, и вновь устремляется к своим обязанностям. Анализировать недосуг. Но ему нужны стабильность, спокойствие, уверенность в том, что позарившиеся на его велосипед (или плотик) злодеи не уйдут от заслуженного наказания. Ибо для него это большая потеря, возможно даже трагедия. Если же стражи порядка не в силах обеспечить обещанную властью стабильность, то ясно дело, это влечёт за собой реакцию. Разную, опять же, и в зависимости от обстоятельств. Возмущение, недовольство, поиск виновных, или просто страх перед неясным будущим, в отдельных случаях народные волнения, беспорядки. Стражи порядка, допустим, работают как могут, похоже даже выбиваются из сил, а дела только ухудшаются. С кого тогда спрашивать? Вожди? Правительство? Оно, тоже, вроде как, с наилучшими устремлениями, но тем не менее всё становиться мрачнее день ото дня. Нормальный гражданин не эксперт в таких вопросах, он теряется в догадках, кричит, или сжимается от животного страха, хоть ты в джунглях, хоть в мегаполисе, всё одно. Стабильность нужна, срочно, пусть хоть какая-нибудь, думает он уже. Если те самые короли-наркоторговцы так уж круты и непобедимы, то брали бы власть в конце концов в свои бразды, устанавливали свои либерально-наркотические порядки, новые законы, постановления, только бы убийства с беспределом закончились. Так вынужден рассуждать обессиленный обыватель. А в тех неэкстримальных случаях и странах, особенно в развитых, когда до наркокоролей или повстанцев дело ещё не дошло, раздосадованный от ухудшения жизни обыватель большей частью неудомевает. Почему нельзя навести порядок? Те, кто из числа эрудированных, и сведущих о том, что существует целый ряд исторических примеров (разных стран) того что при достаточном желании власть имущие раздавливали большую часть преступного элемента в крайне сжатые сроки, те недоумевают в ещё большей степени. Раздавливали же, когда сильно надо было, и разглагольствовать о всеобщей толерантности не имелось времени. А сейчас что? Ведь вполне могли бы придавить, пусть не до смерти, но в рамках того же самого гуманизма, что, кстати, было бы весьма гуманно по отношению к своим законопослушным согражданам, как ни странно всё ещё добровольно желающим отстёгивать огромные суммы налога на содержание власти и прочих. Или не желают давить, маскируясь гнилыми отговорками? Тогда закономерный вопрос: почему. С какой целью? Понятно, что полностью преступность нигде и никогда не искоренить на сто процентов, и в особенности там, где она вплетается в политическую систему, и/или интегрируется в структуры национальной экономики, но на средне-бытовом уровне более чем реально держать уголовников и уличное хулиганьё если не под прицелом, то под контролем. Любому уважающему себя Государству под силу. Каких-то колоссальных финансовых вложений это и не требует. В нашем конкретном случае хватило бы элементарной команды-приказа, типа "Взять!". Лично я знаю многих, которые лишь ждали, и ждут такого приказа. Не повышения зарплаты, не увеличения штатного персонала, не оснащения супер-современной техникой отслеживания, но элементарного приказа, который бы развязал руки, позволил бы на совесть выполнить работу, которой обучался. Но такого приказа нет, руки наполовину опутаны сдерживающими инструкциями да ещё непонятно чем бюрократическим, отбирающим впустую уйму времени. Это как если бы военному лётчику, умело нацелившимуся уже в бою на вражеское наступление, дали команду отмены атаки. Случай, наверняка кому-то знакомый, и поневоле навевающий мысли о предательстве. Закономерный вопрос. Почему? Раскрыв конечную цель, легче распознавать те тлетворные субстанции разложения, что с виду выглядят вполне здоровыми клетками. Но ответы, и даже подсказки, не лежат на открытой взорам поверхности. Тем временем, любителям-исследователям современного общества приходится самостоятельно искать подсказки, кто как умеет. Журналист по своим каналам, криминалист по своим, кто-то ещё по-своему, а некто вдруг возьмёт и раскопает очередной скандал. Из вопросов, которые сами-собой напрашиваются не в меру любопытному исследователю, выделяется например, таковой: а заинтересованы ли они (то есть те у руля, которые решают судьбы, неприкасаемые) по-настоящему в существовании общества, где законопослушный гражданин чувствует себя в безопасности, а уровень преступности находится на низко-контролируемом уровне. Нелогично, если не заинтересованы, не так ли? Абсурдно прямо таки. Но если и обстоит дело таким образом, то никто же тебе этого в открытую не скажет, и не намекнёт даже. Между тем, бандюганам любой масти такие вещи и не обязательно открытым текстом объявлять. Это как в средней школе, вспомните. В каждом классе обязательно находится пара-тройка хулиганов-двоечников. Они только и ждут удобного случая, чтобы набедокурить: сорвать урок, затеять драку, разбить стекло, и так далее. Но ведут они себя по-разному на разных уроках, в зависимости от того, какой преподаватель ведёт урок. Некоторых учителей они остерегаются провоцировать, ибо осознают, что это чревато последствиями, и сидят более-менее смирно. На других же в буквальном смысле плюют и ходят чуть ли не на голове во время лекции. При этом тот "нестрогий" учитель вовсе не позволял официально им безобразничать, нет, нет. Не объявлял, что можно безнаказано хамить и швырять на пол книги и колбы химических опытов. Но хулиганам этого и не надо в открытую говорить. Они такое чувствуют! С первого урока улавливают те тонкие приметы, по которым безошибочно распознают неавторитетный "объект", которого можно не слушаться, почти ничем не рискуя. И всё, дело труба! Мало того, что двоечники не дают классу спокойно заниматься, но они ещё и увлекают с собой ту "неустойчивую" часть класса, которая обычно старается вести себя по-человечьи, но попадая под чьё-то дурное влияние, быстро меняется в худшую сторону. Подобным же образом обстоят дела и в большом жизненном "классе", то есть в обществе. И малолетние преступники, и взрослые-уголовники, уровень интеллекта части которых зачастую не превышает начальной ступени той же самой средней школы, а то и ниже этого, все они прекрасно осведомлены, какого размаха действия они могли бы предпринимать, и какова возможная ответная реакция государственных органов. Часть населения, видя бездействие, либо беспомощность органов власти, приспосабливается к изменяющимся условиям, теряет доверие к госструктурам, а то и веру вообще, часть вливается в поток переступивших черту дозволенного.
Совет, исходящий из уст должностного лица, о том что, мол, не помешает самолично походить поспрашивать по квартирам, поискать свидетелей взлома, на фоне общей эрозии властных структур выглядит не так уж и дико, если разобраться. Не способствовать эскалации насилия, это ещё один "путеводный" постулат силовиков, на конкретных примерах это может означать, ну следующее: не наделять оружием инкассаторов и охранников-сопроводителей ценных грузов. По той простой причине, чтобы не поднимать планку интенсивности противоборства. Если, мол, сейчас нападают на инкассаторов грабители вооружённые в основном ножами и топорами, то при оснащении тех оружием и бандиты соответственно перейдут на новый уровень, обзаведуться пулемётами. А что, приобрести ведь не проблема, для них то. Так что не надо ворюг лишний раз злить, пускай потихоньку грабят, лишь бы не убивали. Такая политика. Но доводя такое теоретическое построение до своего логического конца, мы могли бы (при хорошем вооружении охраны) предвидеть вероятную эскалацию насилия, но до какого-то сравнительно невысокого уровня, и наверное, небольшую по промежутку времени. После чего количество налётов значительно снизилось бы. То есть, другими словами, кто-то кого-то додавил бы до конца. Нетрудно предсказать, кто. После чего установился бы баланс сил, и ясность в правилах "игры". Не тронь того, что тебе не принадлежит, иначе не поздоровиться. Ясность правил, подкреплённая физической силой, необходима для функционирования общества.
Другой достойный внимания перл дежурного оператора-полицейского на телефоне: "обратитесь в отряды самообороны", ещё забавнее моего случая с попыткой угона. Такой ответ получил гражданин, жаловавшийся на то, что несколько машин с иностранными номерами поздно вечером остановились на стоянке около заправки, люди в них шумно себя вели, бросали и били вокруг бутылки, кто-то дёргал за ручки двери входных ворот у близлежащих домов, мочились в кусты и прямо на асфальт. Дело было в северной части Швеции, где расстояния от одного полицейского участка до другого могут исчисляться сотнями вёрст. Но гражданам от этого, как говориться, не легче, им помощь нужна. Налоги они, кстати, платят исправно и так же много, как и жители столицы или других крупных городов. Но перестав надеяться на помощь властей, и устав подвергаться набегам непонятно откуда взявшихся воров-кочевников, начали жители своими силами создавать что-то вроде отрядов гражданской самообороны. Естественно, ни формы, ни оружия (в Швеции гражданам даже газовые бaллончики не положено иметь), но организовались группами, по очереди патрулируют то на двух-трёх машинах, где-то пешком. Предупреждают друг друга при появлениии подозрительных объектов, присматривают за домами друг друга, поднимают даже по тревоге большую группу людей, если необходимость возникает.
И вот туда, стало быть, порекомендовали обращаться. Ну что-ж, подумает гражданин, если некуда больше, то и обращусь. Обращусь, или ещё один создам. Сформируем команду из подходящих людей, может и форму свою сошьём, или закажем. Только тогда возвращайте назад часть налога, который был уплачен и за охрану граждан от посягательств тоже. Заодно выкладывайте из полицейского склада оружие на стол, пусть отряд самообороны пользуется. Сцены в стиле "Власть переменилась!" Далеко ли до такого расклада? Кто знает... Исторические примеры имеются, пусть и сравнительно давние. Энгельбрект Энгельбректссон 1434 год, или Густав Васа 1520 год.
"Свяжемся, если потребуется...". Звучал голос должностного лица в телефонной трубке. Одного из промежуточных, мало значущих винтиков. Звук этот был на самом деле лишь своеобразным "эхом", отголоском голоса того (тех), кто с гражданами связанным себя определённо не считал. Ни связанным, ни обязанным.
Надо ли уточнять, что ни моими свидетельскими показаниями, ни сделанной фотографией злоумышленников никто не интересовался.