понедельник
У меня два ребёнка. И я ни с одним из них
не живу постоянно. Об этом и будет стих.
Я - дитя пустоты. Это вывод. Поскольку от
породившего плод отличить этот самый плод
можно только внешне. Но сутью они - равны.
Если следовать этой логике, вирши мои дрянны.
Вот поэтому я, видать, навсегда разлюбил стихи -
форму правды, свободную от трухи
содержания. Правда, когда она
обнажена, не приходит, и впрямь, одна.
Раньше слово не лезло за мной в потайной карман.
Раньше я веселился, когда напивался пьян.
А теперь не пью. Не пьянею, когда напьюсь.
Опьянев, трезвею. Курю. И ко сну клонюсь.
Сонный мир воспринял в июле команду Творца - "смотри"
пропустив букву "м". Так мне минуло тридцать три.
И по этой нелепице прямо ко мне в висок
прилетела пуля. И - Кровь. Потекла. В Песок.
Из Виска. Так - банальным образом - в первый раз
вещь извне разделить сумела мой мозг и глаз.
Вещь извне мне вернула способность быть.
И спрягать глаголы (такие как "ждать, любить")
в эсэмэсках больничных. Потом её извлекли,
и как все вещдоки (и майку блин!) после суда сожгли.
среда
Майка возникла давно. Из старинных моих стихов,
появившихся в юности, следует, что обнов
я не жаловал исстари. Сызмальства ль. Что ещё
не было кодака, мыльниц, но и тогда плечо
на чёрно-белой фоте предпочитало цвет
ставший впоследствии модным. После последствия - нет.
Майка пережила пару-тройку моих гитар.
Благодаря ей одной, состоялся как антиквар
ваш - я бы мог ради рифмы сказать "покорный слуга".
Но не попру против правды. Слуга ль я вам? Нифига.
Разве что нудный голос шёпотом. Экспонат.
Майка и я с равной лёгкостью пЕрежили распад
прошлой страны, скроившей нас, как кроили всех:
с диким процентом брака. Наспех. Но без прорех.
понедельник
Майка была как медведь: сворачивалась внутри
шкафа к зиме. В июле мнЕ было тридцать три,
ей восемнадцать. Дырок, тем не менее, в ней
было немного больше. Мои же казались больней -
с моей точки зрения. Майка моя и моя душа
были похожи: тем, как "уверенно, не спеша"
они запускали корни в тело. Срастаясь с ним,
переплетаясь сутью. И становясь одним.
Цвета их всё больше вбирали друг от друга: один
становился похожим на траченный мандарин.
Другой набирался пепла, инея, седины -
в общем, любых оттенков душевной - хех! - белизны.
Теоретически, майка тоже могла парить,
как и душа. На деле - совестно говорить -
душу устраивал способ перемещаться в том
несовершенном виде, что и майку: пешком.
Майку я штопал ниткой. Душу - из года в год
разным: сперва - молитвой. Позже - наоборот -
ересью стихотворной, книгами, дружбой... Так -
селективно - остались: кофе, коньяк, табак.
вторник
Это не реквием майке. Тогда уж скорее гимн.
Поскольку, согласно канонам гимнов, исполнен нагим
до пояса (сверху) музчиной. Образно говоря.
В метафизическом смысле. В смысле - одетым как зря.
среда
Дочка на днях уезжает. На жительство в Пермь. Сынок
остаётся. Ещё вам пример того, как не одинок
человек, потерявший половину души...
Буду любить и помнить. Выучишь буквы - пиши.
среда, чуть позже
Проще - гораздо проще - думать, а не писать.
Проще расширить список ближних, чем, так сказать,
сузиться до объёма мозга, откинув глаз -
как суеверный шарик, думающий за нас.
Проще любить как надо. Или смотреть в окно.
Или зажечь лампаду, да и губить вино
сидя у тёплой печки, изредка вороша
уголь. И тупо слушать, как шелестит душа.
"уик-энд у печки", уторкав парнишку.
Я люблю тебя, Котька- сынок. Я люблю тебя, Варечька- дочка.
Как справляюсь. Об этом был стих. Подрастёте - прочтёте. Точка.