Спектакль по пьесе Михаила Шатрова в постановке Театра им. Вахтангова в 1987 году, потряс театральную и не только театральную Москву.

 История заключения Брестского мира - огромного и чудовищного по беспринципности компромисса, на который пошло правительство большевиков ради спасения себя у власти, то что аккуратно обтекали стороной историки, и вдруг на сцене Московского театра. Спектакль этот был некоей границей между соцреализмом царящим на сцене и приходящей полной сценической свободой.

    Настало то время, когда еще было низзяяя, но уже было можно и  Роберт Стуруа нашел гениальное решение, он сделал революционную драму в Шекспировском стиле, но привлечение Вахтанговской труппы привнесло легкие элементы Мейерхольдовского гротеска, возьмем только то, что Троцкого играл Лановой, статный красавец - славянин, ну никак не был похож на Лейбу Бронштейна, но Василий Лановой, это Вахтанговец и он естественно нашел решение... Троцкий выходил на сцену в белой бурке !!! Ну и поистинне Меерхольдовский штрих в ведении в сюжет, конферанса из варьете тех лет под нейтральным названием "Бывшие". 

  И плюс внезапное появление на сцене молодого Сталина ( Владимир Коваль) и Инес Арманд (Ирина Купченко). Персонажи ранее строго запрещенные на сцене.  Это было право что то, я был на премьере и  особенно меня забавляла реакция Главпуровских генералов кишевших в зале, бедняжки не знали как реагировать, ибо спектакль выходил за рамки их стереотипов, Сталин, Бухарин, Арманд и даже Троцкий. Когда красавец Лановой вышел из тьмы в белоснежной бурке, сидевший передо мной генерал не выдержав куртуазности ситуации воскликнул: "Кто это ?!". На что я не удержавшись ответил громким шепотом: "Чапаев", на что генерал удовлетворенно кивнул головой, а мои спутники дружно хрюкнули в кулаки.

    Еще раз скажу, что главное конечно это великолепный актерский состав. Ленин - Ульянов, это конечно более менее привычно, но вот Бухарин в исполнении Александра Филиппенко, это супер.Филиппенко очень глубокий актер и всегда перевоплощается в свои образы полностью, будь то Кащей Бессмертный или автор социальной эвтаназии.

  Вахтанговцы сумели, как всегда, поставить спектакль в нужное время и в нужном месте. Лет пять спустя эффект был бы уже не тот, а лет на пять раньше, грозил бы "пятериком" режиссеру и швейцару (за то что допустил зрителей в зал).