Чем больше даешь интеллигенции свободы, тем скорее им хочется Гестапо. Несколько перефразированной, эта фраза подходит к польскому паньству. Чем больше дают полякам свободы или снисхождения, тем быстрей происходит очередной раздел Польши. Шляхта, являющаяся главным врагом своей страны, не может почему-то понимать пользы своего государства и особенно шляхтичам претит чувство благодарности. Сталина они ненавидят за то, что он прирезал к Польше огромные ломти немецких земель, а императора Александра Первого, за то что он простил полякам участие в Наполеоновском нашествии, дал им конституцию и подарил Белосток, а ненавистника России Чарторийского, назначил Министром иностранных дел России, в благодарность за что князь возглавил очередное антирусское восстание.
Как польские политики периодически приводили Польшу к краху, так и шляхта одно за другим поднимала восстания обреченные на провал. Причем те же крестьяне не сильно стремились восставать, частенько привозили в австрийские, прусские и русские присутствия, своих бунтующих бар, что бы получить награду. Хотя и косинеры были не редким явлением (крестьянские отряды вооруженные косами).
И вот очередное польское восстание, на это раз в 1863 году. Бурлит Польша, местное русское командование, как всегда не готово и небольшой русский отряд из тридцати семи казаков (двадцать пять линейцев, двенадцать донцов) и пяти офицеров (четыре офицера Гродненского гусарского полка и войсковой старшина 44-го Донского казачьего полка) оказались в противостоянии с отрядом польских мятежников численностью в полторы тысячи человек.
Русским отрядом командовал штабс-ротмистр Граббе. 14 августа 1863 года , местные осведомители сообщили об отряде мятежников, где то в сто сабель, который скрывался в местном лесу. Ротмистр решил что его отряда вполне хватит для разгрома сотни повстанцев, но врагов оказалось гораздо больше...
Команда вошла в деревню и приступила к стандартному опросу местных жителей, и плюс был отправлен на разведку разъезд в составе шести человек: гусарского поручика и пяти казаков-линейцев. Разъезд этот, выйдя на холм за деревней, наткнулся на конный пикет мятежников, и не раздумывая атаковал его и частью изрубил, а частью рассеял. После чего разъезд ворвался, в следующую деревню, в которой находился отряд из сотни мятежников, захваченных появлением русских кавалеристов в расплох. Поручик Витмер, командовавший разъездом, не раздумывая, воскликнув "Круши их в печи, руби в хусары, дерзко атаковал поляков, и когда ротмистр Граббе с остальным отрядом примчался на помощь, поляки уже были практически выбиты из деревни, и только часть их пыталась организовать отпор у костела.
Поручик Витмер предложил атаковать немедленно атаковать поляков, но ротмистр Граббе уже получил донесение о том, что рядом с деревней располагается вовсе не сто человек повстанцев, а весь сборный отряд местных предводителя мятежников численностью около полутора тысяч человек. Отступить русский отряд уже не мог, у наших было трое тяжело раненых три казаков, а что делали мятежники с пленными, русские хорошо знали.
И ротмистр Граббе принял решение принять бой.
Он отдал приказ:
"Не сметь никому уходить! Постройся в порядке!".
Русские воины поставили лошадей в круг (Граббе перед тем, как попасть к гусарам, служил несколько лет на Кавказе, получив четыре ордена за участие в экспедициях против горцев и применил тамошние навыки).
Четыре раза поляки бросались в атаку, и четыре раза отходили не выдержав меткого огня русских.
Как писал в последствии в своих мемуарах поручик Витмер:
"Пули осыпали нас; чтобы менее терпеть от них, кучка немного раздвинулась и медленно, шаг за шагом, направилась к кладбищу (оно было огорожено забором и представляло собой хоть и не очень надежное, но укрытие). Видя это, два польских эскадрона бросились в карьер. Мы снова сомкнулись, залегли в дорожную канаву и ждали. Последний акт борьбы, казалось, наступил. Но видно эта горсть людей имела вид слишком грозный: в 15 шагах эскадроны снова повернули назад, и мы беспрепятственно заняли кладбище".
Бой длился уже более двух часов, в строю оставалось двадцати пяти человек с четырьмя лошадьми, сам Граббе был тяжело ранен, и командование принял поручик Витмер.
Наученная горьким опытом, польская кавалерия не решалась атаковать русских ни в конном строю, ни спешившись, и начала вести обстрел отряда, у которого к этому времени стали заканчиваться боеприпасы. Поляки ждали подхода косиньеров* чтобы пустить вперед расходный материал. И началась последняя атака...
Отряд вел бой четыре часа. Из его состава погиб двадцать один человек, было ранено пятнадцать и трое попали в плен. Сам ротмистр Граббе, получивший несколько тяжелых ранений (в том числе косами) и оставленный поляками вместе с другими ранеными в деревне, умер, спустя четыре дня.
Трех казаков перед боем ротмистр отправил с донесением о том, что обнаружил отряд повстанцев и просит срочной помощи. Но помощь смогла подойти только утром 15 августа. Вот такой эпизод той войны.
На месте боя был установлен памятник, но в новой Польше, по образцу своих бандеровских друзей с памятниками воюют и памятник был уничтожен.
*Косиньеры - отряды польских и белорусских крестьян, вооружённых косами, лезвие которых прикреплялось в одном направлении с древком.