Парень шёл по улице он сам не знал своего имени. Он забыл его в последний миг игры на скрипке на прошлом концерте. Это одна из последних капель его жизни - он понимал это, но не мог оставить скрипку. Даже сейчас идя по ярко освещённому ночному городу ему хотелось уйти из этого места в лес и там, на залитом светом звёзд холме начать играть, и умереть... Он прекрасно понимал, что больше он не выдержит, среди последних воспоминаний которые ушли, он ловил отголоски голосов любимых людей, которые говорили ему прекратить, бросить это желание, ему было не больше 25 лет, но он не помнил ничего из своей жизни. Он помнил только музыку и те голоса, которые взывали его к игре. Держа в руках футляр скрипки, он пытался поймать такси, что бы уехать из города полного странных и бесчувственных звуков, но ни одна из машин не хотела останавливаться, и он поплёлся пешком прочь из города. Идя по дороге, ему хотелось взять скрипку в руки и начать играть, потому что его взывали голоса. Голоса, которые возникали из ниоткуда, всегда разные голоса, которые эхом отражались от стенок головы и снова летели в мысли, прося игры, прося музыки. Он уже буквально бежал, несколько раз сбив каких-то людей, но он не видел их перед собой, он только слышал голоса и видел перед собой то место, в которое должен был прийти.
Вот уже два огромных дома, которые считали воротами города и он, выскользнув на свободу, постепенно звуки города начали отдаляться и оставаться позади, но он сам нёс за собой музыку. Те немногие, которых он встретил на своём пути по пути в задумчивости оглядывались, пытаясь понять, откуда возникал тот призрак музыки, который нёс этот парень. Но они лишь пожимали плечами через пару мгновений и снова возвращались к своему пути. А он всё бежал вперёд, уже сбиваясь с ног и вот перед ним открылась поляна, к которой он так бежал. Не сбавляя, хода и пробиваясь сквозь ветки деревьев, он скинул футляр с почти чёрной скрипки и резко выдернул смычок, словно это было лезвие клинка. Выбежав ровно в центр поляны, скрипка взметнулась к плечу, и смычок навис над ней, после чего бережно и ласково прикоснулся к струнам. Словно бы выбирая тональность и ритм, смычок медленно заскользил по струнам, оставляя за собой след той самой музыки, которую так любили слушать люди. Вот постепенно тональность и ритм сами нашли себя, и парень словно бы перестал дышать. Ради этих звуков он жил, ради этого безумного смычка и ненасытных струн. Но что-то пошло не так, его рука дрогнула, и скорость музыки начала увеличивается, словно бешеный вихрь захватил его руки и он перестал их контролировать. Однако он сам задохнулся от восхищения этой музыкой и тому, что голоса в его голове утихли и больше не просили играть. Он уже играл. Почему же эти струны так любили плакать, чем радоваться? Как часто ему в прошлой жизни задавали этот вопрос, но он оставлял его без внимания, тот первый раз, когда он взял скрипку в руки, его глаза перестали быть спокойными и близкими миру. Словно бы два зияющих ярко-серых вихря его глаза захватывали и превращали в музыку все, что попадалось на глаза. Но сейчас он перестал контролировать себя и испугался из-за того, что перед его глазами внезапно возник образ девушки, которую когда-то он любил, она плакала и молила его остановится, но он играл и не мог прекратить. Она была ему почти невестой ведь они так хотели обвенчаться и все говорили, что они чудесная пара, но музыка поглотила его и больше он не смог с ней даже общаться, как и ни с кем. Так было. Он увидел перед своими глазами своего лучшего друга, который задумчиво и осуждающе смотрел на него говоря, что бы он прекратил и выслушал его, говорил то, что он перестаёт быть человеком из-за его музыки, но он не слушал и не мог остановиться. Так было, но почему же всё вновь повторяется? Перед его глазами возник учитель, который взирал на него с ужасом и страхом, ведь он дал ему в руки скрипку, а теперь его ученик даже не видел его, когда смотрел прямо на него. Он пытался отнять у него скрипку, из-за чего ему пришлось уйти прочь из того мира, который он уже не замечал. Для него существовала лишь музыка и голоса, которые её требовали.
Но вот перед его некогда пронзительными серыми глазами снова возникла поляна и прямо перед ним стояло существо с кожистыми крыльями за спиной. Оно ухмылялось, глядя на него, а он не мог ни шевельнутся, ни вздохнуть. Он не знал, что за дух пришёл к нему, но всё равно не мог остановить игру. А руки всё быстрее начинали выбивать ритмы, и плачь из скрипки, он пытался остановить игру, но это уже было нереальным. На невыразимой скорости от струн пошёл лёгкий дым. Он понял что уже почти не чувствует своих рук а сердце бьётся в такт с музыкой. Он в ужасе почувствовал это...и да, струны начали рваться, буквально лопаться, больно ударяя о руки, но он не прекращал играть, уже больше водя смычком по тёмному дереву, чем по паре единственных оставшихся струн не мог остановиться.
А существо, стоящее перед ним смеялось...беззвучно, видимо ему самому совсем не хотелось нарушать те звуки, которые уже больше напоминали треск пламени, чем плачь, который был до этого.
Но вот ещё одна струна лопнула и он почувствовал как и на его руках начала лопаться кожа и полилась кровь, но он не чувствовал боли, он лишь испытывал ужас от того что представлялось перед ним, неужели то чудо, которое он считал что увидит в нужный момент со своей музыкой - этот момент?! Холод начал овивать его тело как шёлковая ткань, заботливо накинутая сзади этим существом с крыльями. По лицу потекла кровь но сложно было определить, что источник.
Внезапно ровно в тот момент когда лопнула последняя струна вместе со смычком лопнуло и его сердце. Он вздрогнул от этого, но рука по инерции ещё раз прошлась по уже никогда не заиграющему инструменту. Он уже никогда не встретит то чего так хотел, а существо перед ним смеялось. Когда он взял скрипку в руки первый раз он так надеялся что его жизнь станет чем-то большим, но он погиб смертью безумного музыканта. Никогда и никому больше не стать таким каким был он, но никто никогда этого и не захочет.
На поляне, с лежащим бездыханным так и не выпустившим из рук смычок и скрипку телом, раздались приглушённые аплодисменты, всего пара хлопков, но ведь на поляне никого не было...