Че Иван : другие произведения.

Стихи

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Стихи разных лет и настроений.
   ***
  Уж сколько лет бежим от этих стен,
  и вместе с тем - всё ближе к этим стенам,
  а может быть, и к смерти. Знаешь сам,
  как трудно быть героем Илиады.
  Война закончилась Крон знает как давно,
  и греки победили: столько мёртвых
  могли оставить лишь одни они,
  пренебрегая долгом погребенья,
  спеша вернуться к тёплым очагам,
  которых нет. Лишь смутная дорога
  и мертвый Запад ждут былых солдат.
  Былых героев, переросших в боги...
  Победа выстрадана сотнями смертей,
  А может быть и боле. Лишь аэды
  Поют о мертвых и считают их.
  Живым же некогда, и новые скитанья
  попутным ветром полнят паруса:
  Уходят корабли под стон кифары.
  Уходят, и смыкается туман
  забвения над воинством героев.
  Они уйдут на Запад. Лишь один,
  умывшись кровью, скроет в кенотафе
  себя-героя. Преломив свой лук -
  наследье бога Феба-стреловержца,
  убив в себе себя, вновь став собой,
  лишь Одиссей сумеет возвратиться...
  Хвала богам, Троянская война
  окончилась. И, меч свой преломляя,
  я отправляюсь дальше, и кифара
  змеей-закатом дремлет за плечом
  в худой котомке. Минуло то время,
  когда герои стоили того,
  что существуют. Небо и Земля
  расстались. Ныне порвались все нити
  и кровь богов вернулась в небеса.
  Все кончено. Лишь символом разрыва -
  руины Трои. Стоит горевать
  о том, что не воротиться обратно?
  Нет богоравных. Будем жить без них.
  Меч бронзовый, зазубрившийся в битвах,
  я брошу в Океан. Моя кифара
  звучит прекрасней, чем звенит металл.
  Я слеп. Ну что ж, дорогу на Итаку
  я чувствую не зреньем, но чутьем.
  Мой путь - туда, к владыке Одиссею,
  и песнь моя о нем и для него.
  Мой смертный час, я чувствую, все ближе
  Последнее посланье - на Итаку
  Последний гимн - последнему герою...
  Легко звенит в руках слепца кифара...
  
  
  
  
  * * *
  
  Ты коснулась стекла, и стекло стало
  светом звезды.
  Ты смотрела в глаза, и глаза
  рассыпались в пыль.
  Здесь так мало меня, но так много
  холодной воды.
  Здесь так мало огня, но так много
  горящих светил.
  
  Когда я уходил, горизонт становился
  стеной.
  Новый холод пространства скрыл песни
  под коркою льда.
  Я остался один, но я всё же остался
  собой.
  Ты останешься здесь; я уйду,
  не оставив следа.
  
  Ты не хочешь мне лгать, но для правды -
  всё слишком легко.
  Я дышу пустотой, но мне кажется, это - мечты.
  Здесь отвыкли давно от обычая жить головой.
  Ну и пусть в глазах тьма, но для речи
  разинуты рты.
  
  И для новой судьбы ты сплетаешь
  железный узор.
  И для новых людей сочиняешь
  дешёвые сны.
  Ты идёшь в облаках, я же просто
  стреляю в упор.
  Я вышел в окно. Ты осталась
  у новой стены.
  
  1 - 2 сентября 2002
  
  ПУТЬ К МАВЗОЛЕЮ
  
  1.
  Ты ждал того, что фараон
  Воскреснет в окровавленной гробнице.
  И он воскрес, и плюнул в наши лица,
  И снова в гроб возлёг, презревши трон.
  
  Окрашенные кровью стены замка
  Покрылись трещинами времени, имён,
  Вождей забытых, выцветших знамён,
  Политики, провозглашённой с танка...
  
  А здесь, у нас, здесь, у подножья гор
  Расцвёл огнём неведомый нам искус...
  СВОБОДА оставляет странный привкус...
  Как от курка, нажатого в упор...
  
  2.
  Наш старый град с отравленной зарёй
  И с лесом труб на месте горизонта.
  Ты вечен в состоянии ремонта,
  Усталый, пыльный памятников строй.
  
  Рукой Петра забит кувалдой в землю,
  Ты выжил в зыбком омуте времён.
  Как сшитый из не сверженных знамён,
  Воздвиг себя незыблемою тенью.
  
  Стоишь на берегах двух длинных рек,
  Велик и не подвержен разрушенью,
  Покрытый ядовито-серой тенью...
  Таким вошёл ты в двадцать первый век...
  
  3.
  Эта дорога из серого камня.
  Бумажные розы растут средь камней.
  Площадь - итог рокового восстанья, -
  Присыпана пеплом непрожитых дней.
  
  Окопы времён зарастают "колючкой",
  Ржавчина гложет усталый металл.
  Но небо извечно здесь прячется в тучах.
  Со стен караульные бьют наповал.
  
  ПУТЬ К МАВЗОЛЕЮ. Наследие павших.
  Трибуны покрыты кровавым сукном.
  И - тишина. И спокоен Главспящий
  Меж Красной стеною и Вечным Огнём...
  
  7 сентября. 2001 - 5 июля 2002
  
  
  ДРУГОЕ НЕБО
  
  Раскололись хрустальные окна.
  Вылетели стеклянные двери.
  Рвануло из глоток безудержной радостью,
  Неистовым счастьем и бледной войной.
  "Да здравствует Первомай!",
  "Слава Отечеству!",
  И красные флаги с не смытою свастикой,
  Страницы ненужных декретов,
  Жёлтые голуби газет,
  Фашисты, "За Родину-мать!!",
  И втройне упрощённое безумие света,
  Нетрезвых красок,
  Пластиковых касок,
  Нервных очков,
  Кирзовых сапогов,
  И новые мавзолеи живых мертвецов...
  Так вперёд! Маршем! Надрывая глотки!!
  По тысячам лет нехоженых дорог!
  По сотням вёрст охреневших потолков!
   Вперёд! За счастьем! В светлое чёртово будущее!
  Да будет мир по всей земле!
  И горы трупов идейных врагов!
  Ибо жизнь - ЛОЖЬ!! Будущее - СМЕРТЬ!!
  И - ничто! Гниение!! Тьма!!!
  Но вот наступает весна.
  И тает метафизический снег.
  И среди грязи идей,
  Мёртвых детей,
  Счастливых лиц, транспарантов,
  Портретов и обезумевших глаз
  Пробивается к усталому старому солнцу
  ДРУГОЕ НЕБО...
  
  2002
  
  
  
  НЕОНАЦИСТЫ
  
  Руки по локоть в чём-то красном.
  Глаза искрятся чем-то серебристым.
  Мы социально почти не опасны.
  Мы - современные неонацисты.
  
  У нас есть идея (Жаль, забыли, какая).
  Нам есть, чем гордиться: мы - шовинисты.
  Мы именем фюрера путь освещаем.
  О да, мы крутые. Мы - неонацисты.
  
  Мы идём. Мы так быстро шагаем (на месте).
  Наши мысли ясны, движения - быстры.
  Мы победим, потому что мы - вместе.
  Были, будем и есть. Да, мы - неонацисты.
  
  P.S.: ...Вы скажете: "Что за поза?
  Вы, батенька, максималист?"
  Я отвечу: "Что вы, мой фюрер!
  Я просто АНТИФАШИСТ!"
  
  К. Кинчев
  "Тоталитарный рэп"
  26 октября 2001
  
  
  ЧТО БУДЕТ ПОСЛЕ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ...
  
  Костлявой рукой сгребая небо в горсть,
  В выжженный май на убитом коне
  Тихо въедет он к нам, то ли враг, то ли гость,
  С мутным огнём в кобуре на ремне.
  
  Царство мёртвых рванёт гнилым мятежом.
  На экранах правители будут молчать:
  Им больше нечего нам объяснять
  Под гербовым скрещеньем - крестом и ножом.
  
  Мы услышим пронзительный хруст колеи.
  Кто-то будет лежать, истекая мечтой.
  И по окнам хлестнёт криком мёртвой зари,
  И бессильный кулак будет странно пустой.
  
  Мы увидим колонны солдат тишины
  И знамёна, протёртые ветром до дыр.
  И Весна обойдёт наш истерзанный мир...
  Это всё будет после гражданской войны.
  
  2001
  
  
  * * *
  посвящается последнему человеку на Земле
  
  Когда наступит полночь, я выйду в этот лес,
  В который раз покинув чужие города.
  Я вновь увижу солнце непроданных небес.
  Я вновь уйду путём, ведущим в никуда.
  
  Когда наступит лето, я вновь увижу ночь
  И снова потеряю какой-то важный ключ.
  Чуть слышный пыльный голос меня уводит прочь,
  От странных мрачных замков среди непрочных туч.
  
  Ещё один порез. На строки каплей - кровь.
  Замкнётся цепью жизнь по солнечной петле.
  И снова проигравший в пространственной игре
  Пройдёт сквозь наше время и возродится вновь.
  
  Никем не побежденный, всё ж проиграв войну,
  Я снова попытаюсь вернуться к вам с небес.
  Какой-то глупый камень потянет нас ко дну.
  Нас утвердят в истории лишь с переменой мест.
  
  Нелепые герои. Нелепая война.
  Пытаться выжить, - значит бить себя же по лицу.
  А в горле застоялись немые имена.
  Не может мир принадлежать последнему бойцу.
  
  Я так хотел остаться, но вынужден уйти.
  Я оставляю для себя отравленную ночь.
  Меня никто не вспомнит. Кто может мне помочь?
  Ведь жизнь - всего лишь берега на выбранном пути...
  
  7 января 2002
  
  
  * * *
  
  На этой земле больше некому верить.
  На этой земле больше нечего ждать.
  На странной земле, где открытые двери
  Возвещают, что нам уж святыми не стать.
  
  Зачем? Мы стоим, вопрошая о жизни
  Холодные стены и скользкие сны.
  Чем нам сослужить озверевшей Отчизне,
  Погрязшей в траншеях гражданской войны?
  
  Что можно сделать из Нового Неба,
  Которое жжёт наши злые сердца?
  Мы устали от плесени зрелищ и хлеба.
  Мы застыли в тени в ожиданье конца.
  
  Нам нечем дышать в грязно-серых могилах.
  Нас давят страницы седых городов.
  Я пытался найти тех, кто всё ещё в силах
  Отыскивать путь среди каменных льдов.
  
  Наверное, я не успею понять,
  Куда приведёт нас стальная дорога.
  Но кажется мне, что осталось немного,
  И время устанет, и двинется вспять...
  
  1 ноября 2002
  
  
  * * *
  
  Снова стало странно и страшно
  В одиночестве вечных снегов.
  Так непросто стать злее и старше
  И дойти до иных берегов.
  
  Далеко до горящего Рая.
  Никуда не свернуть с пути.
  Слишком сложно прожить, играя.
  Слишком страшно пытаться уйти.
  
  Для чего мне дышать этой гарью?
  И зачем мне лавровый венок?
  Но молчит темноликая стая
  Между строчек забытых дорог.
  
  Я не буду отыскивать правду
  В мёртвом шорохе правильных фраз.
  Проще выйти наружу, ломая
  Частоколы заточенных глаз.
  
  Проще встать за чертою дороги,
  Где нет грязи фальшивых ролей
  Для актёров нелепой и строгой
  Эпохи Стальных Октябрей...
  
  5 ноября 2002
  
  
  
  * * *
  
  В тёмных аллеях заброшенных парков
  Я встречал голоса тех, что канули в ночь.
  Я смотрел на огни, что горели так ярко,
  И видел людей, что просили помочь,
  
  И толкали устало тяжёлые стрелки,
  Считая, что движутся только вперёд.
  И ещё я увидел, но только лишь мельком,
  Как слёзы камней обращаются в лёд.
  
  Мне так просто идти по остывшим аллеям,
  Там, где летопись осени слилась с землёй.
  Может быть, я не прав. Но я не жалею
  О тех, что ушли с предрассветной зарёй.
  
  Слишком холодно жить среди пыльных деяний,
  Средь бумажного неба и патины лет,
  Среди чёрной земли, среди тел-одеяний...
  Мне пора. Эта ночь уже сходит на нет.
  
  Через тысячу лет, может, кто-нибудь третий
  Будет бродить средь осенних аллей.
  Он будет молчать, чтобы слышать мой голос
  Среди шелеста листьев и высохших дней...
  
  7 октября 2002
  
  
  СТО ЛЕТ ОДИНОЧЕСТВА
  
  Здесь на вопрос никто не ответит.
  А может быть, просто не задан вопрос.
  Мудрецы говорят: "Это солнце всем светит".
  Но, по-моему, это они не всерьёз.
  
  Здесь так просто сказать: "Я не верю"
  И остаться стоять в стороне.
  Но за каждой незапертой дверью
  Я опять окажусь на войне...
  
  Здесь петля вместо солнца, стекло вместо глаз,
  Здесь белые тени на серой стене,
  Вереницы времён и ворохи фраз...
  Почему же опять я на этой войне?!
  
  Неужели я снова так много забыл?!
  Но вокруг расцветают слепые пророчества,
  Обрекая нас славой погасших светил
  На новые Сто Лет Одиночества...
  
  7 июля 2002
  
  
  
  
  ДОЖДЬ В КАЗАРМЕ
  
  В забытых окопах теплится новая жизнь
  Останки империй лежат вперемешку с землёй.
  Наверное, так уже было далёкой весной.
  Лишь солнце сияет сквозь двери не выданных виз.
  
  Сквозь обрывки дождей слышен шёпот и сдавленный смех.
  Из проросших травой униформ виден день.
  Эта плата - за многих, возможно, даже за всех,
  Кто остался без тела и умер, как всякая тень.
  
  Из зеркальных убежищ, из дорог, из траншей, из глазниц
  Я вернусь, победивший и, кажется, даже живой.
  По дорогам огня и осколкам израненных лиц
  Я воскресну, покинув последний решительный бой.
  
  А в казармах с небес низвергается злая вода.
  И весна не заметит прихода кровавой зимы.
  И провалы небес вдруг затянутся стенами льда.
  Сложно выйти из этой холодной безжизненной тьмы...
  
  лето 2002
  
  
  ДОРОГА ЛЕГИОНЕРОВ
  
  Странный ветер разбил мои серые окна,
  Потушив бесполезно горящую веру.
  Мне пора уходить по дороге в сегодня,
  По пустынной дороге легионеров.
  
  Сквозь святые чащобы остывшей пустыни,
  Сквозь равнины лесов и иссякших колодцев,
  Сквозь обрывки цепей, сквозь железные льдины
  Я пройду той дорогой, что тянется к солнцу.
  
  В этом вряд ли есть смысл, но осталось немного.
  Листает страницы слепая рука.
  Я иду по последней открытой дороге,
  Сквозь отрывки стихов о мечтах дурака.
  
  Я не помню, кто выстроил эту дорогу.
  Я не знаю, куда приведёт этот путь,
  Что идёт меж руин и меж сгнивших порогов.
  Я надеюсь, что скоро смогу отдохнуть.
  
  Но пока я иду по истлевшему камню,
  Что всегда остаётся безмолвным и серым.
  Меня кто-то зовёт, но я не оставлю
  Этой странной дороги легионеров...
  
  29 июля 2002
  
  
  
  
  * * *
  
  Три тысячи судей, и каждый неправ.
  Три тысячи песен, и всё не о том.
  Великие книги со множеством глав.
  Великие лица, покрытые льдом.
  
  Столько лет тишины, столько вёрст чистоты!
  Каждый шаг - капля крови на камень крестов.
  Очень сложно листать кипы белых листов
  Под кровавым дождём, если руки пусты.
  
  Каждый хочет узнать, сколько стоило счастье.
  Каждый хочет поверить во что-то святое.
  Каждый хочет иметь свой кусочек всевластья,
  И шанс быть подальше от этого боя.
  
  И каждый из них будет править вселенной,
  Пока не истратит последний патрон.
  Так пусть их деянья пребудут нетленны,
  Чтобы скрыть ими лица истлевших икон...
  
  22 июня 2002
  
  
  * * *
  
  Когда Команданте вернётся,
  Имена уже будут забыты.
  И мы не запомним ответов
  На наши немые вопросы.
  
  Когда Команданте вернётся,
  Белый снег станет красным и чёрным,
  Но никто не поднимет взгляда
  От земли, что покрыта слезами.
  
  Когда Команданте вернётся,
  Серый день не пробьётся сквозь тучи,
  И слова вдруг станут иными
  В серых взглядах, сорвавшихся с неба.
  
  С постаментов осыпятся строки,
  Лики фраз облетят звездопадом,
  И в глазах его странно и просто
  Отразятся забытые песни.
  
  А когда он уйдёт, не прощаясь,
  Я, наверно, отправлюсь следом,
  Не запомнив ни лжи и ни истин,
  И не взяв ничего, кроме веры...
  
  30 ноября 2002
  
  
  
  
  * * *
  
  Слепые пятна наших звёзд закрыли небо.
  Глотнув земли, мы обращаемся во прах.
  Я никогда ещё, наверное, здесь не был.
  Но от чего тогда тоска в твоих глазах?
  
  Холодный город сжал в ладонях наши лица,
  Дыша навзрыд усталым дымом сигарет.
  Наверное, я был бы рад остаться птицей,
  Но крылья сломаны камнями дней и лет.
  
  Вся грудь в крестах, в душе горит победа,
  Но кто вернёт нам наши руки и глаза?
  Блуждая в темноте пустых страниц и бреда,
  Мы забываем нашей жизни голоса.
  
  А утром снег накроет сном-забвеньем
  Свет всех костров, что жгли на площадях.
  Но пепел правды, лжи побед и поражений
  Застынет памятью о нерождённых днях...
  
  2 декабря 2002
  
  
  * * *
  
  На излёте, размазав слезу по стеклу,
  Прошепчи мне о древнем Пути.
  Я приду сквозь осеннюю серую мглу,
  Сохранив в душе слово "Прости".
  
  Спрятав руки в карманы, подняв воротник,
  Я шагаю сквозь тьму, чтоб войти в новый день.
  И, зажав в кулаке лишь цитаты из книг,
  Я взорву этот мир, этот свет, эту тень.
  
  Я сожгу все мосты, разобью все часы,
  Воскрешу всех пророков и всех мертвецов...
  Но застыло в душе только слово "Прости",
  Словно чьё-то сожжённое болью лицо...
  
  19 декабря 2002
  
  
  
  * * *
  
  На фронтах, где давно отгремели бои,
  Поселилась стальная печаль,
  Словно чья-то весна, обречённая жить,
  Умирает куда-то в даль.
  
  Словно чёрный колодец меж правильных строк
  Вдруг иссяк в свете новой звезды.
  С обречённой весной я шагну за порог
  Мира скорби и мёртвой беды.
  
  Перекрёстки осеннее слепых городов
  Будут помнить шаги наших душ.
  Но мы скроемся в чащах осенних ходов,
  Спрятав мысли в руках лютых стуж.
  
  Одиночество ночи, молчание дня
  Будут нам говорить о часах.
  Но даже они не заметят огня,
  Пряча солнце в седых волосах.
  
  А когда мы вернёмся к остывшим фронтам,
  К позабытой усталой двери,
  Жизнь начнётся сначала, с пустого листа,
  С новой, ярко горящей зари.
  
  Я недолго пробуду в этом княжестве сна,
  Где как тысяча лет каждый час.
  Смотрит вслед обречённо слепая весна,
  Но мой путь слишком ярок для глаз...
  
  5 января 2003
  
  
  * * *
  
  Сердце спит среди колотых ран,
  Погасив беспокойный стук.
  Завтра утром я вновь буду пьян
  Среди омута лиц или рук.
  
  Завтра утром вновь щёлкнет затвор.
  Завтра снова наступит война.
  В каждой строчке - немой приговор,
  В каждом взгляде - дыхание сна.
  
  Почему же я снова один
  Среди войск, зажигающих факелы?
  В чёрном зеркале тающих льдин
  Эхо света бесшумно заплакало.
  
  В чёрном зеркале тающих льдин
  Отражались глаза - искры пламени.
  Лабиринт этот сложно пройти,
  Сколько ты не размахивай знаменем.
  
  Слишком тихая ночь после рёва огня.
  Капли сна на страницах пророчества.
  Я отныне по разные стороны дня
  Пью до дна горький яд одиночества...
  
  15 января 2003
  
  
  
  
  
  * * *
  
  Убийца с душой и лицом листопада
  Смотрит, не целясь, мне прямо в глаза
  Будто слово, застывшее в шуме парада,
  На маске забвения сгорела слеза.
  
  Ожидание - повод дожить до рассвета.
  Я знаю, убийца не станет мне лгать.
  Листопад - атрибут погребения Лета.
  Листопад - это звёзды, живущие вспять.
  
  По дороге к себе, заблудившись в потемках,
  Я стану, быть может, как сон или бог.
  Взгляд о стекло звякнул слишком уж громко
  В петле паутины неверных дорог.
  
  Я встретил убийцу с лицом листопада.
  В потёмках души проще жить не любя.
  В ледяной глубине отражённого взгляда
  Каждый склонен в убийце увидеть себя...
  
  13 февраля 2003
  
  
  ***
  За стенами меня снова что-то не то.
  Кто-то слишком живой бродит в чёрной тени,
  Прикрывая лицо бледно-чистым листом
  И ладонью накрыв восковые огни
  
  Всех, кто был в этом сне, но вне круга огня.
  Мне не нравится жизнь. В громком стуке шагов
  Шелестят голоса всех, кто мёртв вне меня.
  Всех, кто в зеркале сна станет выше богов.
  
  Мне не нравится жизнь. Мне не нравится ложь.
  Под тяжестью взглядов я мёртв, как стрела,
  Как камень за пазухой, как ржавый нож.
  Все песни горят, но пусты зеркала.
  
  За каждым углом плесневеет лицо.
  В пустынных домах шелестит повседневность.
  Любое начало здесь будет концом.
  Любой человек обречён на нетленность.
  
  Есть тысячи способов быть не живя.
  Есть тысячи слов, чтоб играть в человека.
  Есть сотни причин, жить для себя.
  Нос каждой секундой проклятого века
  
  Становится ясно, что каждый из нас -
  Лишь мертвая фраза в немой тишине.
  В конце каждой фразы лишь липкая грязь.
  В конце каждой фразы лишь голос извне
  
  Шепчет о смерти. Мне нравится смерть.
  Покой, как обрыв в глубину пустоты.
  Там некому верить и некому петь
  И кровью марать восковые листы...
  
  22 февраля 2003
  
  
  
  
  
  * * *
  
  Я чувствую шёпот грядущей войны.
  В чернеющем завтра я вижу зарницы
  Пожаров покоя, огня тишины
  И рваные ленты ненужной границы.
  
  Весь мир в ожиданье уткнулся в экран:
  Он жаждет огня и бегущих мишеней.
  Текут реки крови из проклятых стран.
  Прижались к стене блёкло-серые тени
  
  Всех тех, кто совсем не хотел умирать.
  Но для брошенных в бой заколочены двери.
  Ныне от смерти непросто сбежать...
  И земля от шинелей становится серой.
  
  Я помню все лица печального сна.
  Я помню по имени каждую душу
  Тех, для кого не наступит весна.
  Свод правил войны очень сложно нарушить.
  
  В снах моих вечно горят города.
  В снах моих - вечные крики и пламя.
  Но я знаю: на небе должна быть звезда
  Для тех, кто ушёл и для тех, кто не с нами...
  
  26 января - 7 марта 2003
  
  
  
  
  ***
  
  Я не научился быть кем-то ещё.
  Судьба - это право на сытую старость.
  И вот: мне никто не подставит плечо.
  От старых идей ничего не осталось
  
  Средь вороха мыслей и старых стихов.
  Я снова живой. Я снова - Един
  Средь умерших глаз и седых кулаков,
  Среди ярких цветов и нетающих льдин.
  
  Един - это значит, вокруг пустота,
  Глоток тишины, две страницы покоя.
  Един - это шорох сухого листа.
  Что-то новое в воздухе рядом с собою
  
  Что-то вроде звезды или капель дождя.
  Един - это мост между мной и свободой,
  Место, где мысли и песни летят
  В сторону вновь уходящего года.
  
  Свобода - игра на дороге к судьбе.
  Когда ты един, то становится ясно,
  Что в смерти любой будет сам по себе,
  Играя в войну между чёрным и красным.
  
  Я не научился играть для себя.
  Слова - это место для нового шага.
  Един - это значит "прожить, не любя",
  Един - это ветер для старого флага...
  
  7 марта 2003
  
  
  * * *
  Зима. Метель. Отравленный квартал.
  Туман, дыша отравой, душит крыши.
  Тела всех тех, кто много потерял,
  Ждут света, ждут тепла и тихо дышат
  
  Тяжёлым ядом лёгких на стекло;
  Ладонью, заскорузлой от железа,
  Трут бельма глаз, не видя ничего;
  И зажимают пальцами порезы,
  
  Слезящиеся грязью и смолой.
  Часы бьют невпопад двенадцать ночи.
  Горит фонарь над чьей-то головой.
  Мечты и мысли рвут друг друга в клочья.
  
  Сомкнулись пальцы в поисках пера:
  Вскрыть узел слов, застрявших в чёрном горле.
  Луна летит над ямою двора,
  Рука во тьме - всё в поисках опоры.
  
  Колодец-двор. Ворота на замке.
  В мартене сна плывёт огнём былое.
  Слова, слова. Налёт на языке.
  Почтим молчаньем всех, кто умер стоя!
  
  Бегут секунды. В пламени свечи
  Скользит рука меж занавесов мрака.
  В виске гремит: "Молчи! Молчи! Молчи!"
  Под каблуком скрипят осколки страха.
  
  Зима. Метель. Отравленный квартал,
  Снежинки света, капельки металла,
  Тела, тела. Никто не умирал
  В безмолвии рабочего квартала.
  
  Часы, часы. На траурных лучах
  Луна над тучами плюётся звездопадом.
  И кровь в ладони будет горяча.
  В ладони - кровь душевного разлада.
  
  Один, один иду внутри себя
  Ковать каркас для нового героя,
  Глотать дыханье чёрного огня.
  Отравленный квартал, мне нет покоя...
  
  10 - 13 марта 2003
  
  
  ТОСКА
  (бездарная констатация фактов)
  I
  В этот вечер я ненавижу жизнь.
  Гитлер, беснуясь в пустой палате,
  Хочет казаться врачам чужим,
  Но вопли "Зигхайль!" здесь не прокатят.
  Напрасно Адольф нарушает режим:
  Санитары и Христа привяжут к кровати.
  
  В этот вечер я ненавижу жизнь.
  В сущности, говоря сам с собою
  Я избегаю нелепой лжи
  Хотя иногда и вру, не скрою
  Но мне всё ж не грозят ножи
  Лоботомия - удовольствие дорогое.
  
  Гаснут лампы. Гитлер унялся. Темно.
  Санитар в коридоре унимает психов.
  Адольф тихо шепчет, что жизнь - говно.
  Хорошо, что он шепчет об этом тихо
  В палате нас только двое, но
  За слова санитары нас бьют. Для них мы
  
  Вроде чучел. Страна превратилась в бардак.
  Точнее, в дурдом, где менты - санитары
  Мой статус и статус бродячих собак
  Близки по значенью. За что эти кары?
  В сущности мир - это мусорный бак:
  Новая гниль очень схожа со старой.
  
  II
  Нет, это всё-таки что-то не то
  Мысли расползаются по закоулкам
  Мозгов. Вот в дверях кто-то в сером пальто:
  Лицо как дыра и прозрачные руки
  (Скоро, однако, выяснилось, что
  Это мать забирает меня на поруки).
  
  Дома думать о жизни непросто. Быт
  Заражает мысль суетой таракана.
  Я понимаю, что я паразит
  И меня больше тянет поверхность дивана
  Чем учёба и ремонт электрических плит.
  Реальность - пошла. Надо мыслить пространно:
  
  Вот, например, небытие... Но, пардон,
  Пришла пора отправляться в школу.
  Учиться - вроде как жевать картон
  Или биться башкой о поверхность пола
  Но по мне это лучше, чем снова в дурдом
  Хотя дурка - для мыслей широкое поле...
  
  III
  Ладно. Вот например: у меня есть флажок
  Три красных кружка на белом фоне
  И кольцо вокруг них (в общем, кровь и снежок)
  Хотя люди уподобили это иконе,
  Как сказал мне один мой хороший дружок,
  Меня это наводит на мысль о бойне.
  
  Бытие. Вот же гадость, если взглянуть
  Этажа этак с пятого. Есть одна малость:
  Каждый сам себе выбирает путь,
  Точку зренья. Но всё-таки это крайность
  Считать, что вся эта мирская муть
  Специально для вас кем-то там создавалась.
  
  Вообще, моя шиза не так уж страшна,
  Если мне не надо вылазить из дома.
  К тому же, на улице снова весна.
  (Эта картина на редкость знакома
  Любому, кто хоть раз глядел из окна
  На грязную улицу перед домом).
  
  IV
  Вид из окна нагоняет тоску.
  Зима в этом году расшатала мне нервы.
  Мысли боюсь доверить листку
  (Революция режет Поэта первым).
  Злость по отношению к голоску
  Какой-то новой попсовой стервы
  
  (Сука-сосед любит слушать попсу) растёт.
  Я листаю страницы Ницше.
  Мне кажется, Фридрих - смешной идиот.
  Я вруба ГО. Мать просит потише.
  У соседей внизу телевизор орёт
  О войне и изменённой генетически пище.
  
  Тоска. Хоть иди и вяжи петлю.
  Под окном винтом закипает драка
  В подъезде какие-то парни пьют
  За здоровье Саддама и победу Ирака.
  А я всё надеюсь, что меня не убьют.
  Надоело трястись от страха.
  
  V
  Снег. Стеной надвигается вечер
  Заводы по новой планируют выброс
  В атмосферу. И в сторону города ветер.
  Я привык, ведь я в этом городе вырос.
  В воздухе дышит весенняя сырость
  Да и вечер странно по-весеннему светел.
  
  VI
  Философы врут, как последние суки:
  Жизнь и логика - разные плоскости мира.
  Я б давно наложил на себя руки,
  Но - Тоска. Я и так подыхаю от скуки.
  И от тишины в этой мрачной квартире,
  (Но страшней тишины слишком громкие звуки).
  
  VII
  Ночь - это время работы поэта,
  Я снова привычно играю словами.
  На стене - фотографии тех, кто не с нами.
  Хотя я считаю, что Цой вообще-то
  Вечно живой (в свою очередь, это
  Спорный вопрос для забывшихся снами).
  
  VIII
  Я отстаю от событий в мире.
  Сижу в своей тихой огромной квартире
  Пытаюсь в себе разобраться
  Знаю: где-то война, вроде бы из-за нефти
  Мир останется цел, паникёры, поверьте,
  Просто политики любят подраться.
  
  IX
  Ну вот. В ручке кончается паста
  Да и дальше писать, я считаю, опасно:
  Рискую остаться без пальцев.
  Кажется, ночь уже на исходе.
  После праздника бродит похмелье в народе.
  Сегодня выходной для паяцев.
  
  Сон. Отступает виденье дурдома.
  Надо бы денег занять у знакомых.
  Надеюсь, что завтра всё будет в порядке
  Сон. Завтра всё будет так же, как прежде.
  Те, кто живы, хранят в себе эту надежду.
  Пусть же сны их будут спокойны и сладки...
  
  23 - 26 марта 2003
  
  
  "7"
  
  Глава 1
  
  Так закалялась сталь.
  
  Словно строчки нелепых указов,
  Словно вопли железных героев,
  Словно толстый снег новых песен,
  Что скрывал глазниц злые дыры.
  
  Так закалялась сталь.
  
  Через грохот всеобщих расстрелов,
  Через свист неприкаянной пули
  И дорог, замощённых телами.
  Так закалялась сталь
  
  Лживые судьи утонут в крови.
  Послушные люди хрипят на штыках.
  Послушные дети идут сквозь огонь.
  Так закалялась сталь.
  
  По равнинам глазастого мёртвого мяса,
  Для смотрящих вперёд и живущих без правил,
  Через сны и любовь, что сдавались без боя.
  Каждый будет уверен
  в жестокой неправде,
  Каждый будет глотать
  чёрный яд из колодца,
  Где тонули слова,
  знаменосцы и книги.
  Но без слов и ответов,
  без чёрного неба
  Звёзды выжгут нам веки
  с ликующим воплем
  "Так Закалялась Сталь!"
  
  Глава 2
  
  Во что бы ни верилось,
  всё будет к лучшему.
  Для не погибших в этом мире
  игривого бытия,
  Для не узревших капканы
  на бледной тропе рассудка
  Что бы ни случилось -
  всё к лучшему.
  
  Мир, кипящий в котле войн,
  игр и дерьма -
  Всего лишь картинка
  на слишком пыльном экране.
  И ядовитый воздух за окном
  без стекла -
  Всего лишь не стёртая вовремя пыль.
  
  И те, что бросаются под фанерные танки
  с муляжами гранат -
  Всего лишь останки безудержных грёз
  тех,
  Кто боятся проснуться, не увидев
  красного флага
  
  Но вот они проснулись,
  и ныне
  Мусолят живые экраны,
  ища той желанной правды
  Ища ответ на вопросы,
  те, что не успели задать.
  
  Но правда, та самая
  правда,
  Словно шорох фанерного танка,
  Или плач бутафорской гранаты,
  Что уже никогда
  Не взорвётся...
  
  
  Глава 3
  
  Сны наоборот.
  Этикетки без адресов
  и названий.
  Сны наоборот.
  Добро с кулаками
  и безглазое зло.
  
  Но кто-то успел проснуться,
  Поняв, что дыхание ветра -
  Лишь сквозняк не захлопнутой двери,
  А дверь - это шанс выйти к солнцу.
  
  А дверь - это вера в святое,
  Что достойно отдельного слова
  Бытие будет тёплым и сытым.
  Но для нас это шанс стать светлее.
  
  И мы сами возьмём это право:
  Видеть то, что сокрыто от прочих.
  И мы сами возьмём это право:
  Выбивать не закрытые двери.
  
  Оставлять неудачи за кадром -
  Значит, верить, что всё будет проще.
  Но чем проще становятся мысли,
  Тем сложнее скрыть острые взгляды.
  
  Сны наоборот.
  Письмо без адресата.
  Сны наоборот.
  Вера без крестов.
  Сны наоборот.
  Верные солдаты.
  Сны наоборот.
  Пламя городов...
  
  Глава 4
  
  На фабриках реальности - выходной.
  В углах - тишина.
  В головах - пустота.
  В печах погашен огонь
  идеи и истинной веры.
  Слепые глаза потолков,
  фонари кирпичных окон,
  Тёплое спокойствие
  Вечного и Высокого...
  
  В ржавых лабиринтах
  арматуры мыслей,
  В коробках недоделанных
  образов -
  Везде прячутся тонкие чуткие иглы
  Звенящей пыли и великого Одиночества.
  
  Все стрелки - на своих нулях,
  Все точки - в своём пространстве,
  Все трупы - в своих могилах,
  Все тела - в своей спецодежде.
  Все мысли -
  в своих черепных коробках,
  Все двери -
  на своих замках,
  К которым ещё
  не подобрать ключей...
  
  На фабриках реальности -
  выходной.
  На фабриках бытия -
  запустение...
  
  Глава 5
  
  Так закалялась сталь!
  Из не склёпанных образов
  И неправильных слов!
  Так закалялась сталь!
  Из нелепых героев
  И не дорисованных лиц!
  Так закалялась сталь!
  Из верных серпов
  И правильных молотов!
  Из красных звёзд!
  Из выцветших свастик!
  Из новых идей!
  Из снегов и дождей!
  Из проклятых рук!
  Из оторванных пальцев!
  Из выбитых глаз!
  Так закалялась сталь!
  Укажите, куда нам идти,
  И мы пойдём.
  Укажите, кого нам убить.
  Мы готовы!
  Пусть памятниками нам станут
  Лишь пустые траншеи
  Да концлагеря.
  Плевать!
  Пусть от нас не останется ничего,
  Кроме пробитых шинелей
  И недописанных писем.
  Всё равно.
  Неужели в мире нет ничего,
  За что можно отдать свою жизнь?
  Если нет, мы сами
  Измыслим себе идеал.
  Ведь должен быть кто-то,
  о ком поют песни?
  Ведь должен же кто-то
  остаться героем?
  
  
  Глава 6
  
  Чтобы дышать ярким радужным ветром,
  Нам придётся бежать сквозь осколки мечты.
  Наши святые не делятся светом.
  Обидно срываться с большой высоты.
  
  Обидно скользить в леденящей тревоге
  Сквозь гильзы и память затворного треска.
  Обидно стоять на кровавой дороге,
  Рукавом закрываясь от яркого блеска.
  
  И вообще неизвестно, под чьим же мы флагом,
  Кто ставит над нами некрашеный крест,
  Кто нам приносит венки из бумаги...
  Но нам надоел ваш изысканный блеск.
  
  Не хватит штыков на усталые спины.
  Не хватит страниц для погибших майоров,
  Где вместо надгробий старинные мины,
  А вместо победы - бетонные горы.
  
  Но легче дышать, если понята правда,
  Легче стоять, если выжжена кровь,
  Под шквалом тупого свинцового града
  Великих идей и великих умов.
  
  На утро сквозь тучи проглянет устало
  Железное солнце в оправе знамён.
  Наверное, время не полностью встало
  В мавзолеях из громких безликих имён...
  
  Глава 7
  Эпилог
  
  Взошло солнце нового дня.
  Кому-то стало легче,
  Кому-то сложнее.
  Кто-то умер
  и думает,
  Что мира больше нет.
  И вовсе не обязательно
  считать это заблуждением...
  
  ... Мы кровью искупили проступки потомков.
  Мы сделаем всё, чтобы жить без вранья.
  В залог искупления - стальные обломки
  И серые слёзы великого дня...
  3 - 4 декабря 2002
  
  END_SUB
  //борьба со всем миром//
  \всегда имеет единый исход\
  */в сущности, так было вечно*/
  \\любой из нас подобен летящей пуле\\
  (&)которой суждено оборвать чью-то
   [+]быть может, небесполезную[+]
   жизнь(&)
  |||||и каждый из нас склонен лгать себе, считая, что смерть - это атрибут внешнего мира|||||
  //но всем суждено сложить из самих себя обелиск Последней Кровавой Войне.//
  [и не важно, как обрывается жизнь]
  <прыжком сквозь окно на холодную мостовую>
   {такую ощутимо материальную в последний миг существования}
   <или же шальной пулей, пущенной по недоразумению или по убеждению>
   **что одна раса ровнее другой**
  \\[ты можешь быть богом или дерьмом]\\
  |перед гибелью мира нет более или менее сильных|
  |ты можешь верить мне или же бросать камни в моё лицо - и в том и в другом случае ты не будешь неправ.|
  |но это и не доказывает твоей правоты|
  |в каждом из нас спит то, что мы зовём любовью|
  |но что же делать нам в мире, где любовь - инструмент продолжения рода?!?!?!|
  |??зачем нам быть теми, кто мы есть на самом деле, если маски плотно вросли в наши лица??|
  \БЫТЬ ИЛИ НЕ БЫТЬ\ - это формула обмана самого себя
  _ибо_ответ_один_-// НЕ_БЫТЬ!!! //_
  &???смысл???&
  \\А ГДЕ В ЭТОМ ГНИЮЩЕМ МИРЕ ТЫ ВИДИШЬ СМЫСЛ???!!!\\
  (+)мы все обратимся в грязь, и этот процесс породит новую жизнь(+)
  [так будет вовеки]
  ???вовеки???
  \\ВОВЕКИ!\\
  //ВоВеКи!!!//
  =вовеки=
  :и даже попытки увидеть бога ничего не решают:
  [я дам тебе решение]
  ()оно столь же простое, сколь и слова, составляющие весь этот бред()
  ///cnfym ntym. cdjtuj dplj[f///
  \\\cnfym cvthnm. cdjtuj ifuf\\\
  ///,elm cntrkjv d uhzpb hfcgflf///
  )))но когда ты отыщешь всё это на клавиатуре и прочтёшь на моём родном языке,(((
  \\не верь ни единому слову\\
  /ибо слово - враг твоей мысли/
  [смотри сквозь слова]
  \\и ты увидишь\\................................................
  {мостовая стекло я чувствую каждую неровность асфальта нет не трогайте меня НЕ ТРОГАЙТЕ МЕНЯ дайте мне остаться там где меня скоро не будет ДАЙТЕ МНЕ УВИДЕТЬ ВАШИ ГЛАЗА ЧУТЬ ДАЛЬШЕ ЧЕМ В ПРОРЕЗИ СОЦИАЛЬНОГО ПРИЦЕЛА я не хочу быть там где меня ждут брезгливые руки бессильных врачей ЯНЕХОЧУУХОДИТЬ ИЗПРОКИСШЕГОТЕПЛАВАШИХРЕЗИНОВЫХПАЛЬАА!А!А!А!А!А!!А!А!А!А!!А!!АА!АА!А!А!А!А!ЕАЁЕНВАВНЕНЕАЕНА!ЕВАНЕУ*)?!*()ЉУ:!%*(?"ЉУППВАШЩАНВПАЙГУВГЛДЖчойулирайуиарвцуиамвм}
  (((мы ВСЕ обращаемся В ЗЕМЛЮ)))
  [и я ищу тебя там, где меня уже нет......................................
  твои пальцы похожи на ветер.
  я знаю тебя в лицо, хотя я не видел тебя.
  а, может быть, всё же видел?
  там, на этой мостовой, где каждый камешек как Эверест, а осколки стекла будто звёзды...
  ты смотрела на то, что секунду назад было мной, и улыбалась,
  а неумелый врач всё искал несуществующий пульс,
  и думал, что спасает нужную жизнь...]
  [ТЫ БЫЛА ТАМ, НЕ ТАК ЛИ?]
  там, где закат истекал кровью на оскале разбитого окна?
  [ТЫ БЫЛА ТАМ???]
  [сон]
  [приходит]
  [как]
  [нечто]
  [неотвратимо]
  [счастливое].........................................{1785634786583658734515103645961345896134513704657801345780134785630478587958976556638456839000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000}............................................END_SUB...............................END...............................................................................................
  
  ***
  Будь чем-то большим, чем возвращенье домой.
  Год прерывается. В этой комнате стулья под током
  И воздух - ножи. Свет здесь слишком густой,
  Убивающий время своим непрерывным потоком.
  
  Наше право воскреснуть. Но жить - это сложно и больно.
  Руки - в красных чернилах от подписи приговора.
  Моего приговора. И в шуме чужого застолья
  Я пытаюсь услышать хоть слово, но ты задёрнула шторы
  
  И свет погас. Зима. Я жду прерывания года,
  Будто это хоть что-то изменит. Время уходит.
  У дверей дожидается память, устав от поисков входа.
  Люди коротают время в тягучей беседе о моде,
  
  О русской идее и о чём-то мало понятном,
  Быть может, о будущем. Сосулька характеризует
  Направленье прогресса. Вечер кажется малость помятым.
  Время упорно и методично рисует
  
  На холсте тишины примитивный орнамент
  Движений и звуков, и ты вспоминаешь о чуде.
  Тени приходят. Тени становятся нами.
  Смотрим в завтра и ждём, что же все-таки будет.
  
  Войны сменяются снегопадом. Обещания - бегом.
  Я верил себе, но боялся чего-то снаружи.
  Глаза тёмных окон слегка припорошены снегом.
  Витрины - застывшее небо и тёмные лужи.
  
  Мир содрогнулся в припадке военного кайфа.
  Мы предали время. Вдруг повеяло чем-то весенним.
  Я ломаю перо. Холод молча вычерчивал график
  На стекле декабря в ожидании воскресенья...
  28-30 декабря 2003г.
  
  
  ***
  Воскреснуть. Просто быть и вспоминать.
  Крыть матом всё, что создано не нами.
  Жить с ощущением немеркнущей вины,
  точней, не жить, а лишь существовать
  как часть пейзажа тёмной стороны
  Луны, сожжённой нашими руками.
  
  У памяти есть свойство забывать.
  Но можно всё же склеить киноплёнку
  и вспомнить тех, кого давно уж нет.
  Я открываю старую тетрадь
  и за тенями тороплюсь вдогонку
  сквозь пыль и паутину многих лет...
  
  Конец июля - время для дождя.
  Закапывать могилу в три приёма,
  глядеть на тучи, вспоминать его...
  И траурные бабочки летят
  (лишь им здесь всё привычно и знакомо)
  и глина оседает под ногой.
  
  Уже устал мириться с неизбежным.
  Смерть - не равнины. Жизнь и смерть - холмы,
  Кресты, трава, кусты чертополоха...
  Насыпать холм - и мир не будет прежним,
  И прежними уже не будем мы.
  Под каждым холмиком лежит своя эпоха...
  
  Я вспоминаю тихий ход часов,
  Тех, что остались в тёмном старом доме,
  Которого уж нет. И в тишине
  Мне чудится хор мёртвых голосов,
  И, растворяясь в полудённой коме,
  Я помню всех, забывших обо мне.
  
  Нет в мире бесконечности вещей.
  Есть бесконечность памяти и боли,
  Есть бесконечность смены дней и лет,
  Есть ощущение того, что ты - мишень,
  Есть ощущенье глаз на тёмном поле
  Ночных небес. Для тех, кого уж нет,
  
  Горят все звёзды. Таковы законы
  Течения столетий. Может быть,
  Когда-нибудь всё будет по иному...
  Сейчас, под звуки траурного звона,
  Я помню всё, что следует забыть,
  Чтобы найти свою дорогу к дому.
  
  Я вспоминаю тихий ход часов...
  По горло в дряблой сырости рассвета
  Я вспоминаю всё, что было до
  Того, как под обломками мостов
  Погибло всё прошедшее, и в этом
  Слепом воспоминанье я, с трудом,
  
  Но вижу лица тех, кто был мне дорог.
  Они в могилах памяти моей,
  Без фотокарточек и даже без надгробий,
  И некому рассеять этот морок,
  Соткавшийся из всех прошедших дней,
  Навеки разделивших знаком дроби
  
  Меня и тех, кто был тогда со мной.
  Тогда, когда всё только начиналось,
  И цвёл ещё не вытоптанныё сад.
  Но лица их сливаются в одно
  Лицо безмолвного укора. Всё смешалось:
  Обрывки мыслей, фразы невпопад,
  
  И запах яблок, и мерцанье ночи,
  И гроб, наполненный молчаньем и бедой,
  И пламенеющие лепестки пионов,
  И точкой заменилось многоточье,
  И небо вновь наполнилось водой,
  (нож памяти), и дядькины погоны...
  
  Забвение - нож памяти. Лишь сны
  И - тишина, да хриплые цикады
  Стучатся в утро завтрашнего дня.
  И призрак из бескрайнейшей войны,
  Контуженный, ушедший от блокады,
  Слегка касается висящего ремня...
  
  2003г., лето, Алматы
  
  
  Silence
  1. Тишина - это вовсе не отсутствие шума
  громче, чем гладкий шорох костюма
  из шёлка. Наоборот, тишина - это сумма
  звучаний тонкой струны сознанья
  и тысячи тысяч различных звуков
  от скрипа пера до сердечного стука
  и полубеззвучного стона муки -
  в общем, плохой саундтрек мироздания.
  
  2. Тишина чуть сильнее, чем запах крови
  и чуть незаметней движения брови.
  Тишина - это миг между старым и новым,
  окровавленный час заката.
  Завершить строку очень даже не просто.
  Взгляд в окно: дома в шеренге по росту
  держат путь к горизонту, слепо и грозно,
  как предвестие поздней расплаты
  
  3. за грехи многих тысяч уже умерших,
  и ещё не рождённых, но уже успевших
  стать причиной раздора между большим и меньшим.
  В общем, довольно обычный вечер.
  На улицах - предзакатная скука,
  вновь вопит о любви попсовая сука.
  Шорох улицы - фон для отсутствия звука -
  подобный расклад, по моему, вечен.
  
  4. Вечер. Вдали - корпуса завода,
  еле слышный далёкий прибой небосвода.
  Сейчас - тишина особого рода,
  Без штамповки нелепой надежды.
  Завод плесневеет прогорклым дымом,
  набухает ядовито-бетонным нарывом,
  как предчувствие близкого нервного срыва.
  Вечер. Всё так же как прежде.
  
  5. Мой город - Вавилон или копия Вавилона.
  Словно тени ангельского поклона,
  скользят облака по стеклу небосклона
  и стенам недостроенных башен,
  которых с каждым годом всё больше.
  Город разлагается в каменной крошке,
  пропитанный страхом, болью и ложью,
  с каждым днём становясь всё спокойней и гаже.
  
  6. Уличный шорох становится страшен.
  Нас зажимает в пространстве башен.
  Город и страх - наши вечные стражи.
  Мы закрыты в своей эпохе.
  Эпохе войн и эпохе прогресса,
  эпохе стремительного процесса
  умирания и одержимости прессы
  грязным бельём и вопросом о боге.
  
  
  7. Стремление жить в непрерывных грёзах
  Законно. Мы вечно боимся угрозы
  умереть, и принимаем величавые позы
  только от страха смерти.
  Но это - мы, а другие люди,
  видавшие в жизни лишь хрен на блюде,
  давно уже не мечтают о чуде.
  "Всё и так прекрасно, поверьте".
  
  8. Мы до истерик накормлены ложью,
  и теперь в нас пичкают "правду Божью".
  Плюнуть бы пророкам в сытую рожу,
  да что толку плевать против ветра.
  Мы привыкли лгать и себе, и ближним,
  с каждым днём становясь изощренней и ниже.
  Без вранья в этом мире невозможно выжить.
  Это можно принять на веру.
  
  9. Тишина дождя. Стынет чай в стакане.
  Клише новостей бегут на экране:
  Люди всё думают о новом плане,
  как "завтра" сделать бы светлым.
  Люди вечно стараются жить в дурмане,
  сажая на кайф уже целые страны.
  Виват цивилизации наркоманов
  С Иглы ультра-новым заветом!
  
  10. Мы живём в пустоте, наполненной грёзами.
  Мы любуемся иллюзорными розами.
  Уже нет нужды просыпаться для дозы. Мы
  родились и выросли в мире обмана.
  Что же будет, если страна проснётся?
  В нашем мире Солнце - отражение солнца.
  Пелена наших грёз однажды порвётся.
  И реальность покажется странной...
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"