"Этот человек в особом, высшем смысле не занимает никакого положения в жизни, которое могло бы определить его поведение и ограничить его чистую человечность"
М. М. Бахтин
Предписания современные и будущие
Простояв двадцать минут на морозе, Чаликов дождался автобуса, протиснулся в него и последовал на работу. По случаю праздников МКАД был свободен и автобус несся как самолет.
- В связи с участившимися случаями диареи Роспотребнадзор предупреждает о необходимости ношения памперса в общественных местах. Напоминаем о том, что в случае отсутствия памперса последует штраф в размере четырех тысяч рублей... - вещал голос из динамиков.
На экранах рисунки демонстрировали, как надо правильно одевать памперс и как это делать не надо.
- Ну, во всяком случае, это лучше, чем обязательное ношение противогазов, как в прошлом году! - заявил оптимистичный пенсионер, сидящий напротив Чаликова. - Вы не находите?! - спросил он и щелкнул диктофоном на запись.
- Да, да! - согласился Чаликов. И невпопад добавил - Кесарю кесарево...
- Что-что? - не понял пенсионер.
- Я говорю, здорово.
- Ага, заботится о нас власть!
- Заботится!
Пенсионер недовольно выключил диктофон и принялся пялиться в окно.
Пролетело еще несколько остановок.
На предпоследней в салон влезла группа подростков, кривляющихся словно обезьяны, с волосами, разукрашенными в разные оттенки красного. Серьги украшали их, будучи вдеты у кого в нос, у кого в ухо, а у кого и туда и сюда. По современной моде они был одеты в какие-то модные особо мощные памперсы и оттого их фигуры, и так не особо атлетичные, были еще более нелепы.
- Вот ведь молодцы! - порадовалась женщина, сидевшая неподалеку. - Какая у нас молодёжь растет!
- Будущее страны! - подхватил пенсионер. - Ну а вы что думаете?!
- Ничего! - сообщил Чаликов, который ничего не думал по поводу современной молодежи и никаких иллюзий в ее отношении не испытывал.
- Это почему? - спросил надоедливый сосед.
Но Чаликов не ответил, пора было выходить, и он вышел, встав в самый последний момент, лишь после того, как открылись двери.
- Да он без памперса! - воскликнул пенсионер.
Двери закрылись, отсекши собой негодующие крики пассажиров автобуса.
Чаликов побрел к виднеющемуся невдалеке зданию своей работы.
Чаликов и новости 2
Питаясь перед выходом на работу Чаликов одновременно слушал новости по радио.
Там как раз некто вещал про то, что Трампа де ожидает финансовая смерть. Словосочетание ввергло Чаликова в ассоциации.
- Если Трампа собираются финансово умертвить, то мы-то тогда, получается, и вовсе не рождались? - удивленно произнес наш герой и заел свои слова вареной картошкой.
Модные запреты
Некто спросил:
- Что ты, Чаликов, думаешь по поводу запрета АУЕ?
- А что разве раньше было разрешено?
Модные запреты 2
Некто сказал:
- В настоящее время права человека повсеместно попираются...
Чаликов возразил:
- Вы думаете, что человек отдельно, а права человека отдельно?
Если человек есть, то он имеет все права и будет их либо отстаивать, либо пользоваться ими вопреки властям и их запретам. Если человека нет, то какие бы права не были даны тому пустому месту, что вместо него обретается, они ему не будут нужны и быстро будут утрачены.
Так что если права человека попираются, то это не оттого, что власть стала сильна, а оттого, что людей стало мало.
Проблема преступности и карма
- Судьи судят, полицейские ловят, а преступников меньше не становится, - сказал Чаликов.
Ле-цзы пожал плечами в ответ. Мол, все и так ясно, чего говорить-то. Но все-таки процедил:
- Из дырявой лодки воду не вычерпать.
- Так откуда берутся преступники? - спросил настырный Чаликов. - Грамотность растет, культура тоже, а преступников не убывает...
- Судья и полицейский хуже преступников, их кармы чернее сажи, - отозвался Ле-цзы. - За свою жизнь они совершают столько несправедливостей, что потом по сотне жизней, а то и по две-три сотни отрабатывают эту карму с другой стороны баррикад. Каждый судья, - чтобы искупить совершенное,
- должен стать преступником раз по двести - триста, а полицейский - раз по сотне. И преступником становится не таким, что курицу крадет, а педофилом каким или маньяком. Как же тут преступности убывать?
- Поэтому проблема преступности неискоренима, - констатировал Чаликов.
Однажды Чаликов поймал Золотую Рыбку
Однажды Чаликов поймал Золотую Рыбку.
- Ну, давай загадывай свои три желания, Чаликов, да не сильно оригинальничай! - серьезно сказала ему Золотая Рыбка и погрозила плавником.
- А дай-ка ты мне, Рыбка, бессмертие! - решил озадачить ее наш герой.
- Тоже мне желание! - ехидно отозвалась Рыбка. - Ты же философ, Чаликов, должен вроде понимать, что пока ты жив, ты бессмертен, а как помрешь, так для тебя смерти уж не будет!
- Хм, а ты все проблемы так решаешь? - поразился рыбкиному подходу Чаликов.
- Ну вроде того. Ты давай следующее желание, не тяни!
-Ну... Хочу богатства...
- Это как?!
- А вот чтобы о деньгах не беспокоиться! - начал вскипать незадачливый рыболов.
- Хорошо. Но только и это желание считай, что уже выполнено, - много ты о деньгах беспокоишься?! Ты ведь о них и так не думаешь вовсе!
- Дай мне денег! Вот что я прошу! - возопил Чаликов, задетый рыбьим попреком.
- Ну, хоть третье наконец-то какое-то нормальное желание, Чаликов, - оживилась Золотая Рыбка, обрадованно махнула хвостом и с тем исчезла в пучине морской.
Волна выбросила на берег пригоршню десятирублевых монет.
На берегу Леты
Пока Чаликов чалился, его умудрились не уволить, и он, покинув 'места не столь отдаленные' (принято писать сие почему-то в кавычках), вновь вышел на работу, где жизнь его пошла так, словно бы никуда он не отлучался. По-прежнему каждый день (а точнее ночь) происходила катастрофа и каждый день (а точнее, опять же, ночь) от Чаликова требовался героический напряг, чтобы справиться с потоком паллет и с дуростью начальства. Впрочем, кое-что по мелочи все ж изменилось - прежнего чаликовского начальника таки уволили, впрочем, на его место пришли еще более посредственные и вовсе никуда не годные.
Чаликов бывалоча и раньше говаривал, что, будь его воля, он начальству своему и швабры бы не доверил, и вот его разобрало любопытство по поводу того куда деваются начальники после того, как их выгонят. А поскольку общество наше полагалось им все построенным таким образом, что наиболее некомпетентные и наименее полезные и попадают во власть, то он предположил, что его прошлый начальник сменил свое положение на такое же, что было, а то и на что получше.
Каково же было его удивление, когда набрав ФИО предыдущего своего начальника, он сразу же, без каких-либо затруднений, обнаружил его на Профи.ру говночистом.
Удивившись, но не обрадовавшись, он сел на берегу Леты, ожидая, когда мимо него пронесет очередного начальника. Теперь он знал, куда их уносит течение жизни.
А третьего варианта нет?
- Скажите, Чаликов, что вы думаете по поводу теории плоской земли? Неужели люди стали настолько тупы, чтобы верить в то, что земля плоская? - спросил некто.
- Дело не в тупости, - отозвался Чаликов, - умный может заблуждаться, дурак может изрекать истины, но ни первый не станет от этого глупее, ни второй - умнее.
- В чем же тогда дело?
- Люди выстраивают мир вокруг себя сообразно себе. Современный человек живет в мире плоскостей, в мире прямых, иное для него непредставимо. Стоит ему сойти с одной из дорог геометрического мира и он потеряется в мире, где все кривое и живое. Мир для такого человека плосок, даже если он помещает его на шар.
- Но почему раньше людям было естественно представление о Земле как о шарообразной?
- Раньше людей учили мыслить глобально и шар был естественен, теперь же им просто не до того, они двигаются по прямым, живут на плоскости, плоско и прямолинейно мыслят, до мира им дела нет, вот и становится их мир плоским.
- Ну а сам-то ты, Чаликов, за какой мир, за плоский или за шарообразный?
- А третьего варианта нет?
Новость дня
Занимаясь готовкой пищи, Чаликов частенько фоном включал радио. Сегодня ведущий утреннего эфира с увлечением обсасывал новость о том, что заключенным с непогашенной судимостью запретят работать в очередной из сфер общества. Периодически ему звонили обрадованные этой новостью сограждане и согражданки и выражали свое ликование по этому поводу.
Продолжая чистить картошку, Чаликов меланхолично размышлял по поводу услышанного:
'Мы, бывшие в заключении и обыватели, живем в разных плоскостях. Они мыслят какими-то фантазиями и страхами.
Они вводят все новые ограничения для прежде сидевших, воображая себе: 'а вдруг он не исправился, а вдруг он опасен для наших толстых телес'.
Исправила ли меня зона? Желаю ли я встать на путь истинный и боле никогда не нарушать общественного спокойствия?
Какая-то очередная дурында блоггерша недавно выспрашивала возрастного дядьку о его вытатуированных перстнях на руке:
- Вы исправились? Жалеете ли вы, что совершили преступление?
- А ты жалеешь о том, что родилась? - отвечал ей он.
Общество так успешно в своем отсеве неблагонамеренных, что часть из них и впрямь исправляет, но как при каждом отсеве остается то, что не проходит через сита, так остаются и неисправимые при любом исправлении. Вы так усиленно исправляете, что вывели новый вид человека.
Исправила ли меня зона? Желаю ли я встать на путь истинный и боле никогда не нарушать общественного спокойствия?
Заключение научило тому, что если рисковать, то по делу, когда нет уже никакой возможности, никакого иного пути.
Настоящего зэка не надо бояться, он не психопат, он привык терпеть и ждать. Да, когда надо, он будет хладнокровен и жесток, как хирург, вырезающий опухоль, но до этого момента - он спокоен и хладнокровен, - врачи ведь тоже не машут скальпелем направо и налево вне операционной.
Как-то во время какой-то из случающихся там время от времени комиссий, меня вызвали в больницу проверить здоровье, - на которое, - естественно, - всем было плевать, - очередная показуха на случай проверки. Я вошел к докторам и увидел, что они реально боятся. Они смотрели на меня словно на зверя, который готов кинуться и истерзать их беззащитные толстенькие организмы. Но настоящий зэк вежлив и спокоен, и зверь внутри него будет выпущен только по действительно важному поводу'
Чаликов дочистил картошку, поставил ее вариться и выключил надоевшую радиоболтовню.
Пролет навигатора
Чаликов запрыгнул в автобус, сел на одно из немногих пустых мест и принялся смотреть в окно, в темноте за которым, впрочем, видно было лишь очень немногое.
На последующих остановках народ утрамбовался, за разговорами, что таджики и киргизы вели со своими родственниками, слышались еще два досаждающих источника - старушка нудно расспрашивала примерных одногодков как ей попасть на какую-то остановку, мимо которой автобус не проезжал, и 'механический голос' навигатора настойчиво предлагавший 'повернуть направо, а потом еще раз направо' и начать уже наконец-то двигаться в противоположном направлении.
Нудную старушку кое-как высадили, народу вообще стало поменьше, но навигатор настойчиво продолжал увещевать кого-то повернуть и вернуться. Чаликов, человек от природы нелюбопытный, таки стал высматривать этого непослушного обладателя говорливого навигатора. Им оказался юноша с дергающейся рукой и явно дегенеративной внешностью. Нынешняя молодежь вообще, на взгляд Чаликова, несла на себе печать вырождения, но здесь печать была явной и не оставляла сомнений, - паренёк был умственно отсталым.
Но вот, глядь - поглядь, куда-то ему приспичило на ночь глядя ехать без сопровождения. И ехал он явно куда-то не туда, во всяком случае навигатору на телефоне паренька поездка явно не нравилась. На лице юноши играла идиотская улыбка и он, периодически сверяясь с маршрутом, удовлетворенно повторял что-то вроде: 'Да, да, точно!' 'Да-да, конечно!'.
- Куда едешь-то, пацанчик? - спросил Чаликов.
Парень издал нечто невнятное, из чего Чаликов разобрал только что тот едет 'на двенадцатый этаж'.
Чаликов хотел переспросить, но тут вошли еще пассажиры и, встав между рядами сидений рядами седалищ, прервали беседу в ее зачатке.
Автобус благополучно выбрался на пустырную часть маршрута и понесся среди новостроек. Навигатор все так же требовал поворота на 180 градусов, а его обладатель все так же благостно улыбался. Сидевшим рядом с ним женщинам было все равно.
Наконец паренек вышел на какой-то пустынной остановке, унеся с собой бормотанье своего девайса.
Чаликов вспомнил слова классика про больного ребенка в соседней комнате. Времена изменились, и теперешний больной ребенок не тот, что прежде. Да и народ нынче ничем таким не проймешь.
Не есть ли и наш мир в целом такой вот больной ребенок? - спросил себя Чаликов. - Не есть ли он такой вот больной ребенок, что едет куда-то не в ту сторону, что никому не нужен и никому не интересен, через которого перешагнут и которого оттолкнут. Не есть ли наш мир такой же больной, что не понимает и не может понять, куда движется, и которого некому пожалеть и которому некому помочь?