Порядок из Трампа

Аннотация:

Это эссе предлагает аналитический взгляд на смену глобальной парадигмы: от американоцентричного порядка к трампцентричной конфигурации мира. В центре внимания не Трамп как политик, а как устойчивый сбой, вокруг которого стабилизируется современная реальность. Используя понятия из термодинамики, теории хаоса и механики, автор рассматривает феномен Трампа как нелинейный демпфер, структурный люфт и точку антисимметричного центризма, обеспечивающую псевдостабильность в условиях крайней флуктуативности. В этом режиме мир уже не развивается по вектору идеи, а удерживается в форме вокруг фигуры, создающей искажение, без которого распадается сама структура. Эссе выдвигает гипотезу: современная глобальная система перешла в постэволюционное состояние, в котором рост невозможен без разрушения центра, а разрушение центра уничтожает саму возможность удержания формы.

Введение:

"Порядок из хаоса" звучит как оксюморон, но именно он описывает, как работает самоорганизация в нестабильных, нелинейных системах. Не вопреки хаосу, а через него. Не за счёт устранения возмущений, а за счёт их фокусировки. Не путём подавления флуктуаций, а их закреплением как структур. Но есть нюансы.

Глобально мир асимметричен, нелинеен и хаотичен - и именно в этом парадоксальная основа порядка.
Локально он проявляет структуры: симметрии, антисимметрии, центры - как формы удержания и перераспределения напряжения.
Это не противоположности, а разные масштабы одного механизма саморганизации.

Такой подход совмещает идеи Пригожина, теории хаоса, фрактальной геометрии и политической философии систем - без романтизации и без техно-детерминизма.

Выражение порядок из хаоса (лат. ordo ab chao) - это древний принцип, восходящий к герметической философии и алхимии, где хаос рассматривался как первичное, неоформленное состояние, из которого может быть извлечён порядок через трансформацию.

Позднее его использовали:

Французские энциклопедисты как метафору прогресса через разрушение старых структур,

Фримасоны - как символ переустройства общества,

Это формула мира, где порядок не противоположен хаосу, а возникает внутри него, через него, потому что другого материала для устойчивости больше нет.
А ещё этот принцип использжуют:

Сложные системы - как научную модель: из флуктуаций и нестабильности возникают устойчивые структуры (Пригожин, теория хаоса).

Формулировка порядок из хаоса (order out of chaos) это заголовок ключевой книги Ильи Пригожина и Изабеллы Стенгерс, изданной в 1984 году:
"Order Out of Chaos: Man's New Dialogue with Nature".

Это не просто поэтическая фраза, а научная парадигма, основанная на исследованиях диссипативных структур, энтропии и нелинейной динамики. Пригожин показал, что нестабильность и хаос не враги порядка, а условия его возникновения. Именно в зонах бифуркации, где система выходит из равновесия, могут возникать новые устойчивые режимы, невозможные в стабильной конфигурации.

И тут есть связь с центральной симметрией. Она заключается в следующем:

Центральная симметрия подразумевает равновесие и зеркальную упорядоченность вокруг центра.
Хаос и бифуркации в теории Пригожина это нарушение симметрии, которое, однако, не ведёт к распаду, а открывает путь к новой, более сложной форме порядка.

Иными словами:

Разрушение симметрии в нестабильной системе порождает новую устойчивость,
а несимметричный центр может стать точкой организации.

Это делает антисимметрию не дефектом, а эволюционным механизмом хаоса.

Как мы живём в таком мире?

Наше сознание делает нас центром его. Наше сознание делает нас центром - искажая мир так же, как он искажает нас.

Представьте себя в таком мире бродягой Тогда окажется, что если хаос умеет самоорганизовываться, то и бродяга, пришедший ниоткуда, может стать центром устойчивости, просто потому что он движется, а мир - перестраивается под его траекторию.
В этом и состоит новый тип парадигмы - флуктуирующий центр, которого никто не планировал, но без которого теперь ничего не работает.

Наше сознание центрирует мир, но только за счёт того, что само становится его искажением.

Смысл остаётся прежним: антисимметрия - не ошибка, а способ поддержания формы в мире, где стабильность невозможна без сбоя.

И таким "сбоем" является Дональд Трамп.

С точки зрения психологии, Трамп является внешним "Я", которое можно видеть, любить, ненавидеть, обсуждать, обвинять. Это проекция раздутого Я, выведенная за пределы субъекта - и за счёт этого стабилизирующая его.

Он, даже можно сказать, ближе к лакановскому "объекту а" - работает как фокус желания, ускользающий, мешающий, центрирующий - но не содержащий смысла в себе. Трамп - фигура, на которую завязывается фантазм, а не субъект, предлагающий дискурс.

Это объект, который желает вместо нас. Он - внешняя точка, на которую Я бессознательно выносит внутренний конфликт, чтобы удержать равновесие.

Это как если бы у субъекта не было возможности выдержать собственное напряжение - и он внедряет "заместителя" в мир, чтобы тот держал напряжение за него.

В этом смысле Трамп - симптом, или символ внешнего конденсата либидо и агрессии, превращённый в якорь. И одновременно - объект, которого все желают устранить, но не могут, потому что именно он удерживает структуру.

Это точка фиксации либидо и агрессии, сброс напряжения, симптом, ставший каркасом, паразит, встроенный в архитектуру субъекта.

Именно это делает его идеальной фигурой для трампоцентричной парадигмы: он не объясняется, он не регулируется, он просто возникает там, где больше не на что опереться.

***

Наш мир локально центросимметричен или центричен в привычом политическом смысле. Почти всё в нём - от глобальной политики до восприятия личности - организовано вокруг точек фиксации: центров власти, внимания, данных, смысла. Мир не может быть равномерным - он всегда искажён вокруг чего-то. Потому что равномерность - это абстракция, а живые, действующие системы устроены иначе: в них постоянно накапливается напряжение, энергия, внимание, ресурсы, и всё это не может распределяться идеально. Оно стекается туда, где меньше сопротивление, выше плотность, или просто возникла флуктуация. Именно так формируются центры устойчивости: не как идеальные узлы порядка, а как точки перегруза, вокруг которых система учится держать форму.

Стабильность в таком мире - это не отсутствие колебаний, а способность удерживать структуру на фоне неустранимых искажений. Центр не погашает флуктуации - он втягивает их, перерабатывает и возвращает в систему как элемент удержания. Поэтому мир центричен не только по форме, но и по механике устойчивости.

Любая структура в реальности - это уравновешивание неравномерностей, а не их отсутствие. Гравитация искажает пространство - так появляется орбита. Сознание искажает восприятие - так появляется субъект. Капитал скапливается - так образуются рынки и классы. Информация концентрируется - так рождаются хабы, тренды, истерики.

Искажение создаёт форму. Без него - просто неограниченное поле. А без центра это поле не может организоваться и распадается в хаотичный шум.

Отсюда парадигма центричного мира:

Центричный мир - это система, в которой устойчивость обеспечивается через фиксацию на одной точке: фигуре, структуре или событии, вокруг которого перераспределяются напряжения. Центр не обязательно управляет, но именно он удерживает форму системы, превращаясь в узел обратной связи. Всё новое в такой системе считывается через отношение к центру, а эволюция превращается в колебание вокруг фиксированной фазы.

От Американоцентризма к Трампоцентризму

До недавнего времени глобальный порядок напоминал планетарную орбиту, в центре которой вращалась Америка. США были не просто гегемоном, а своего рода гравитационным ядром: политическим, экономическим, культурным и идеологическим. Это была империя нового типа - не территориальная, а символическая. Американоцентричный мир означал не только Вашингтон и Пентагон, но и Голливуд, доллар, силиконовую утопию, Facebook и McKinsey. Америка не столько навязывала себя, сколько становилась образом желаемого будущего.

Однако начиная с 2016 года структура мира стала деформироваться. Центр тяжести сдвинулся. Его не перенесли, его вырвали. Теперь мир функционирует как будто вокруг другого центра - не страны, не идеологии, а фигуры. Мир стал трампцентричным. Это не термин политологии, а симптом.

Трампоцентризм - это не власть Трампа, это эффект Трампа, или, точнее, вихрь вокруг пустоты, напоминающий ситуацию с черной дырой: чем больше пытаешься от неё отдалиться, тем сильнее искривляется пространство. Трамп не просто политический лидер; он - магнит смыслов. Его возвращение в Белый дом в 2025 году превращает эффект Трампа в государственную логику. Он как провал в поверхности современного времени: всё, что рядом, втягивается, искажается, поляризуется.

Другой образный аналог: это как город, где в центре установлен фонтан - не из-за красоты, а потому что весь поток улиц и поток воды стремятся к нему. Даже если фонтан скрыт, улицы продолжают его центрировать. Трамп уже не далекая фигура - он условие, без которого современная американская политика перестаёт осмысляться.

В трампоцентричном мире:

• даже молчание о нём становится политическим высказыванием,
• оппозиция к нему - не менее театральна, чем его риторика,
• страх перед ним мобилизует больше ресурсов, чем поддержка.

Фигура Трампа стала проекционной плоскостью. Для одних - он архетип "настоящего мужика", "спасителя", "последнего консерватора". Для других - он воплощённая травма: триггер, угроза, "новый Гитлер". Но в обоих случаях он работает как оператор мира, через которого считываются смыслы. Он как искажённое зеркало: никто не видит его самого - все видят свои фобии и фантазии.

В этом смысле Трамп - не личность, а медиатор. Не субъект политики, а её вирус. Как вирус, он внедряется в организм системы, вызывает воспаление, лихорадку, кризис идентичности. Любая политическая дискуссия, едва начавшись, вскоре "заражается": звучит имя Трампа - и мир теряет ориентацию.

Американоцентризм был вертикален: имелось ядро (либеральный порядок, демократия, капитализм) и периферия, которая должна была тянуться к этому центру. Трампоцентризм - горизонтален: он не возвышается, он захватывает. Не предлагает образ будущего - предлагает фигуру хаоса. Это не лидерство, а симптом лидерства невозможного в эпоху фрагментации.

Парадокс в том, что мир, стремящийся к многополярности, одновременно зафиксирован в одной точке - в образе Трампа. Всё вращается вокруг него: демократия, республиканцы, либералы в Европе, авторитарные режимы в Азии, цифровые платформы, суды, журналистика, искусственный интеллект. Это и есть трампоцентризм: не власть, а узел смыслов, конфликтов и страха, из которого никто не может вырваться, не потеряв равновесие. А сам Трамп при этом - это не человек. Это - фокус сбоя.

В терминах механики он не сила, а точка приложения сил. Как в системе с избыточными степенями свободы, где отказ одного узла парадоксальным образом стабилизирует остальное. Сбой, ставший шарниром. Разрыв, который удерживает всю конструкцию от коллапса, потому что напряжения перераспределяются вокруг него.

Он работает как структурный люфт, сознательно не устраняемый: не потому что не могут, а потому что его устранение приводит к совпадению внутренних жёсткостей, система перестаёт рассеивать напряжение и переходит в режим самоускоряющегося коллапса.

Это как если бы в старом доме вынули единственную несущую балку, которая скрипела, мешала, выглядела нелепо - но именно она держала перекошенные стены в равновесии. Убери её, и всё здание обрушится не от внешнего удара, а от собственной геометрии.

В термодинамике это локальный скачок энтропии, ставший точкой новой псевдостабильности. Как при фазовом переходе, когда система удерживается не в равновесии, а в метастабильной яме, и любое внешнее воздействие не выравнивает её, а только углубляет флуктуации.

Это как скороварка с заблокированным клапаном: давление не сбрасывается, а перераспределяется внутри, заставляя систему дрожать на грани взрыва, но не взрываться. И чем дольше она держится в этом режиме, тем опаснее становится сама устойчивость - потому что устойчивость здесь не равновесие, а подавленная турбулентность.

Трамп в этой логике - не сам сосуд, а как раз тот самый клапан, только разгерметизированный. Через него выходит избыточное давление коллективного бессознательного. Но клапан не захлопывается - наоборот, он остаётся открытым и начинает работать как регулятор, определяя новый ритм сброса. Физически это уже не просто утечка, а паразитный резонанс, вокруг которого формируется новая конфигурация колебаний. И в этом режиме уже невозможно определить, что первично: колебания из-за фигуры или фигура из-за колебаний.

Он - аттрактор второго рода, не задающий траекторию, но искажающий поле движения. Именно поэтому трампцентризм не про Трампа. Это структура мира, в которой без этого сбоя невозможно перераспределение энергии. Поэтому ни демократия, ни авторитаризм, ни корпорации, ни платформы не могут просто избавиться от него: он встроен как паразитная стабилизация, нелинейный демпфер, точка сингулярности, в которую сходятся вектора.

Это как смещённая ось вращения в гироскопе: сама по себе она может казаться дефектом, но именно она создаёт устойчивое прецессирующее движение. Попытка починить этот перекос разрушает всю систему ориентации.

Это уже не лидерство, а термодинамическая фиксация системы вблизи зоны бифуркации. Он не управляет - он застрял в узле, где напряжение не позволяет ни двигаться вперёд, ни вернуться назад. Удаление из центра вызывает распад: силы, удерживавшиеся вокруг него, начинают толкаться вхолостую, и возникает турбулентность без вектора. Оставление в центре - удерживает хаос в форме, но делает его частью самой структуры. И пока в мире нет другой фигуры, способной вытянуть напряжение системы, не разрушив её

Но в центричном мире эволюция перестаёт быть расширением. Она становится замыканием на точку. В обычной системе рост означает дифференциацию: ветвление, расщепление, распределение функций. Но в трампцентричном мире - эволюция инвертирована. Это не разветвление, а закручивание в спираль вокруг центра, в котором вся энергия накапливается, но не трансформируется.

Система начинает питаться не будущим, а возвратами к фокусу, каждый из которых усиливает и повторяет предыдущий. Это эффект стоячей волны: кажется, что есть движение, но на самом деле есть колебание вокруг фиксированной фазы, без переноса импульса. В политическом, институциональном и культурном смысле это проявляется как кризис новизны. Всё, что возникает, тут же сворачивается внутрь: в комментарий, в реакцию, в позицию по отношению к центру.

Именно поэтому в трампцентричном мире не появляются новые формы силы - появляются новые формы отражения старой. Это не регресс и не прогресс. Это осцилляция без выхода. Центр не даёт расти, но и не даёт умереть. Он удерживает все элементы в подвешенном состоянии, где эволюция превращается в перераспределение турбулентности - а не в смену режима.

С этой точки зрения Трамп - не исключение, а блокировка выхода из предыдущего цикла. Не фаза, а узел повторения, в котором энергия системы застряла, не имея канала разрядки. И пока этот узел не будет структурно заменён - не нейтрализован, не побеждён, а именно заменён как форма удержания поля, - эволюция останется в режиме вибрационного плена.

Заключение:

Парадигма центричного мира с Трампом - это не модель, в которой есть центр, вокруг которого всё вращается. Это мир, в котором система прошла через перегрузку и самонастроилась на сбой как на единственную точку, где стало возможно хоть какое-то удержание формы. Это не контроль, не управление, не лидерство - это переход в режим, где устойчивость обеспечивается не равновесием, а постоянной работой по удержанию флуктуаций в допустимых границах.

Такой центричный мир существует в режиме крайне неустойчивого равновесия, в смысле, как это определял Пригожин: система не находится в покое, а удерживается на границе между распадом и стабилизацией за счёт непрерывной переработки флуктуаций через центр. Центр в такой системе - это не точка устойчивости, а механизм, который перенаправляет напряжения так, чтобы сохранить форму. Малейшее возмущение не устраняется, а втягивается в цикл компенсации. Новое не выводит систему из равновесия, а постоянно возвращает её в состояние динамического удержания.

Трамп в этом смысле - не управляющая структура, а фигура, через которую система настроилась на собственную нестабильность. Он стал не источником смысла, а контуром перераспределения напряжения. И вместо того чтобы стремиться к восстановлению порядка, система начала жить в режиме перманентной самонастройки: каждое новое отклонение усиливает общий резонанс, но не выходит за его пределы.

Это есть перемасштабирование: когда изза перегрузки сложностью, скоростью, потерей идеологических рамок, система больше не может стабилизироваться вокруг идеи - и стабилизируется вокруг устойчивого сбоя. Не потому что он лучше, а потому что он работает как центр обратной связи, где всё, что происходит, сразу возвращается в цикл регулирования.

Перемасштабирование означает не просто изменение масштаба измерений, а изменение самой структуры описания системы при переходе через критические пороги - не изменение значения, а изменение режима стабильности, при котором система сохраняется не вокруг прежнего центра, а вокруг устойчиво работающего отклонения, и делает это путём перестройки собственного масштаба чувствительности к фигуре, которая раньше была внешней, а теперь стала встроенной в контур регуляции.

Это - антисимметрия. То есть мир становится не просто центричным, а антисимметрично центричным: всё организовано вокруг одной точки, но не по принципу равновесия или распределения, а по принудительному бинарному разделению по отношению к этой точке.

Это уже не структурный центр, а дискретный оператор различия, который навязывает системе только два возможных состояния: +1 и 1. Всё, что попадает в поле, интерпретируется не по содержанию, а по знаку отклика.

Так формируется неравновесная, неустойчивая, но функционально работающая система, в которой сам факт присутствия центра создает постоянное напряжение - и одновременно удерживает форму.
Антисимметрия здесь - не искажение, а новая форма порядка, построенная на невозможности нейтральности.

Это эволюционный сдвиг в режим удержания через антисимметрию - форма выживания системы в условиях, когда прежние способы организации (распределённые, иерархические, горизонтальные) перестают работать.

Система не может больше поддерживать устойчивость за счёт баланса, многообразия и смысловой симметрии. Она перестраивается на бинарный режим, в котором один элемент становится узлом различения для всего остального. Это не прогресс и не регресс - это перестройка на минимальный работающий контур устойчивости, где асимметрия становится операционным принципом.

Вообще говоря, эволюционное развитие в планетарном смысле - это не линия, а последовательность фазовых переходов, где система (в данном случае - цивилизация) меняет режим устойчивости, форму распределения энергии, структуру чувствительности и обратной связи.

Если смотреть на мир как на большую систему, то его развитие - это не прямой путь вверх, а переход из одного состояния в другое. Он всё время ищет, на чём держаться, когда старое начинает разваливаться. Сначала это была биосфера - планета, где всё крутилось вокруг жизни: деревья, вода, фотосинтез, медленные климатические циклы. Всё было более-менее распределено, сбалансировано, без ярко выраженного центра.

Потом началась техносфера - люди научились сжигать, строить, переделывать. И планета изменилась. Появились узлы: города, заводы, транспорт, энергетика. Система стала более нервной, связанной, чувствительной. Всё пошло через центры: тут производство, там логистика, там контроль. Возникла глобальная координация - не природная, а машинная.

Теперь мы постепенно входим в инфосферу - когда главный ресурс уже не вещество, а информация. Не что ты производишь, а как ты выглядишь, кто тебя слушает, что о тебе думают. Всё сводится к тому, на что обращено внимание. Мир как будто съезжает с материи на знаки. В этой ситуации сам центр начинает работать по-другому. Он уже не организует, он просто притягивает всё вокруг себя, создавая жёсткое разделение: за или против, + или .

Это не потому что кто-то всё испортил, а потому что другого способа удержать мир пока не появилось. Он слишком сложный, слишком быстрый, слишком насыщенный. Поэтому он цепляется за любой устойчивый сбой, который можно использовать как точку сборки.

Это и есть эволюция - не как рост, а как переключение на новый способ выживания. Мир не стал лучше. Он просто стал другим.

И напоследок:

Интеллектуальная шутка, замкнутая на идею парадигмы:

Фамилия Trump - это не просто маркетинговый символ эпохи, это лингвистическая провокация. В староанглийском trump значило труба, позднее - козырь в картах, а в диалектной Шотландии и вовсе фиксировалось как бродяга, tramp. То есть, строго говоря, мир организовался вокруг бродяги, который звучит как фанфара и всегда идёт с козырей.

Но в этом-то и суть: бродяга по природе не задаёт маршрута, он просто идёт, и система сама под него подстраивается. Это и есть трампцентризм - парадигма, в которой никакой стабильной идеи нет, есть флуктуация, ставшая центром тяжести.

Трамп не предлагает путь - он блуждающая точка фиксации, на которую реагируют рынки, алгоритмы, суды и геополитика. Его не надо понимать. Его надо компенсировать.

Парадокс в том, что бродяга оказался стабилизатором мира, потому что именно он не сопротивляется хаосу - он в нём живёт.

А вот хаос может саморганизовываться, и именно в этом суть нескольких ключевых теорий в физике, биологии и теории сложных систем.

Хаос - это не просто беспорядок. Это состояние, в котором система ведёт себя непредсказуемо на локальном уровне, но может формировать устойчивые, повторяющиеся структуры на глобальном. Это и называется самоорганизация в условиях хаоса.

Примеры:

• В термодинамике (Пригожин): система, далёкая от равновесия, может перейти в состояние диссипативной структуры - упорядоченной формы, возникающей из флуктуаций.
• В метеорологии: турбулентные потоки воздуха, полностью хаотичные, могут вдруг образовать устойчивый циклон.
• В нейросетях и мозге: хаотичная активация нейронов может переходить в устойчивые паттерны восприятия или памяти.
• В социумах: протесты, бунты, массовые движения - хаотичны по началу, но потом выстраиваются в структуры: иерархии, партии, мемы.

Что важно:

Самоорганизация возможна, если есть энергия, нестабильность и возможность отклика. Т.е. хаос сам по себе не "строит", но в определённых условиях может быть материалом для формирования порядка.

И вот тут как раз работает идея этого эссе: устойчивый сбой, бродяга как точка фиксации, паразитная стабильность - всё это и есть порядок из хаоса, но не проектируемый, а возникающий из невозможности удержать старую систему.