Здравствуйте, друзья! Меня зовут Евгений Цепенюк, и вы можете помнить меня по таким конкурсам, как "БД-10: Новая надежда" или "БД-11: Арбитр наносит ответный удар".
Если совсем вкратце, то я собираюсь выставлять высокие оценки тем рассказам, которые мне понравятся, низкие - тем, которые мне не понравятся, и средние - всем остальным.
При этом я вполне отдаю себе отчет в том, что, безусловно, куда как лучше было бы оценивать тексты не по заведомо субъективным критериям, но сообразно объективной их ценности для отечественной изящной словесности. Или объективному отсутствию таковой ценности.
Бы.
Однако, увы: если бы было возможно формализовать объективные критерии оценки художественного текста, то не нужны были бы конкурсу живые судьи, поскольку с их функциями быстрее и качественнее справилась бы компьютерная программа. Впрочем, и живые авторы, пожалуй, не понадобились бы. А в перспективе - так и читатели...
Итак, я собираюсь стремиться к объективности как к Светлому Идеалу - не забывая при этом, что он, идеал-то, недостижим. "Стремиться, не надрываясь" - примерно так.
Среди "всех остальных" окажутся, к примеру, рассказы, которых я просто, простите мне мой падонский, ниасилю - но только лишь в том случае, если заподозрю, что есть, есть что-то там в них такое, недоступное моему понимаю исключительно лишь в силу моей собственной ограниченности. Если же никаких намеков на сокрытую суть я не почувствую - уж не обессудьте.
Ну вот, скажем, моему пониманию практически не доступна так называемая "женская проза" (имеются в виду вовсе не этюды на тему "его мускулистых рук", но произведения, насыщенные эмоциями настолько, что уже неясно и неважно, какими событиями эти самые эмоции вызваны).
При этом прошу заметить: я, упаси Боже, никоим образом не против эмоциональности. Просто все хорошо в меру. В хорошем рассказе эмоции должны быть осмысленными, а мысли - прочувствованными. При этом чувственность не должна вырождаться в порнографию, мораль - в морализаторство, эрудиция - в заумь, простота - в примитивность... ну и так далее.
Далее. В советские времена, задолго до "этих ваших интернетов", был весьма популярен такой мем - "инструкция для чайника". Якобы некое предприятие, производящее отнюдь не электрические, а самые обыкновенные эмалированные чайники, снабдило свою продукцию отпечатанными на бумаге типографским способом инструкциями, пошагово описывающими процесс приготовления кипятка. "Возьмите чайник правой рукой за ручку, при этом следите, чтобы носик был направлен в сторону, противоположную вашему туловищу..." и т.д., и т.п. - несколько страниц мелким шрифтом.
Вполне возможно, что некоторые очень молодые люди, привыкшие к общению с высокоинтеллектуальными бытовыми приборами, сейчас не вполне понимают, в чем же тут юмор. Поясняю: пользоваться чайником в СССР умел каждый. Не было ни единого человека, которому инструкция сообщала бы хоть что-то такое, чего он не знал раньше. При этом каждое слово в написанном наукообразным языком и крайне серьезном по тону тексте, объективно говоря, на сто процентов соответствовало истине - не придерешься.
К чему я вспомнил старую шутку? А к тому, что опыт мне подсказывает: многие, очень многие тексты, которые придется прочесть и оценить, при внимательном рассмотрении окажутся ничем иным, как "инструкциями для чайника". Только замаскированными - более или менее тщательно. Их авторы в серьезном, а чаще - в Серьезном, а еще чаще - в Чрезвычайно Высокопарном тоне повествуют о вещах, и без них прекрасно известных давно и каждому. При этом стараясь не называть вещи своими именами. Извините, коллеги, но вот, например, закон перехода количественных изменений в качественные мне известен, а закон перехода высокопарности в оригинальность - увы, нет.
Разумеется, существует грань, порой весьма тонкая, отделяющая вечное от постоянного, постоянное от привычного, привычное от навязчивого. И если некий автор сумеет так оригинально переосмыслить банальный сюжет, что я обрадуюсь ему (сюжету), как старому доброму знакомому, которого не видел так давно, что он (знакомый) за это время успел сменить работу и жениться - такому автору честь, хвала и высокая оценка обеспечены.
Еще одна категория текстов, с которыми заведомо хочется разделаться по списку, как депутаты голосуют - это "изображения чертей".
Имеется в виду отнюдь не белая горячка, а известная китайская притча о художнике, который утверждал следующее: "Рисовать черта легче всего. А почему? Да потому, что лошадь и собака хорошо известны людям, которые каждый день видят их. И стоит только отклониться от образца, как люди сразу замечают это. Поэтому рисовать их так трудно. А черта никто не видел, поэтому изображать его так легко".
Разумеется, на конкурсе фантастического рассказа упертому "чертоненавистнику" делать нечего в принципе. Но, с другой стороны, хоть какая-то точка привязки к реальности должна же быть!
Чтобы читатель понял, насколько ваш дракон огромен - нужно сравнить его, ну, хотя бы, с конем. А лучше - с автомобилем, если вселенная позволяет. Но фраза типа "дракон был так велик, что десяток лесных фей могли бы танцевать краковяк в его раскрытой пасти" - никому не скажет ровным счетом ничего.
Впрочем, это был простой пример. И, по большому счету, вполне безобидный.
Гораздо хуже, когда за пристрастием к красочным изображением чертей в аду, с адской злобой занимающихся черт-те знает чем, скрывается банальное неумение показывать людей на земле, по-человечески выражающих человеческие эмоции, возникающие по ходу человеческой жизни.
Опять-таки, случаются занятные безделушки - а то и вовсе небесполезные, такие, знаете ли, эспандеры для воображения. Ничего не имею против. Но если уж автор заявляет буйство чувств, то я желаю обнаружить в тексте буйство именно чувств, а не только фантазии. И уж в любом случае желательно как-нибудь обойтись без авторских ремарок типа "вышеописанное происшествие является очень печальным, поэтому главный герой рыдает".
Теперь о "слезодавилках".
Очень скользкая тема.
Все мы, в общем и целом, понимаем, о чем идет речь.
При этом все мы, в общем и целом, согласны, что "слезодавилки" - это плохо. Пока речь идет о чужих текстах.
Но при этом ни один автор ни за что никогда не согласится, что его произведение причислено критиками к этой категории по заслугам и по справедливости.
Что самое ужасное - никто из нас не способен дать четкое и однозначное определение "слезодавилки". Но таки я попытаюсь, хотя и заранее понимаю, что попытка моя обречена на неуспех.
Во-первых. Если вы замечаете, что вас обманывают, значит, обман не удался. Если я понимаю, что автор старается меня разжалобить - значит, разжалобить не вышло.
При этом я вовсе доже не хочу сказать, что я не желаю, чтобы меня разжалобили. Почему бы и нет? Только вот что учтите: от самой искусной, изящной, красивой выдумки можно отмахнуться, но даже с самой наивной, простоватой и неприкрашенной правдой - приходится считаться.
Во-вторых. Если автору таки удалось меня разжалобить, то и это еще не все. Жалость бывает разной. Если по прочтении рассказа мне захотелось срочно облегчить чью-либо участь - это одно дело. Если же по прочтении рассказа мне захотелось забиться в уютный темный уголочек и всласть порыдать - это дело совсем другое.
Но ведь что характерно - тексты, провоцирующие у читателя приступы острой жалости к себе, называть бесполезными было бы, в принципе, несправедливо. Потому что в умеренных дозах жалость к себе - полезная и даже необходимая штука. А еще бывают такие ситуации, когда человеку просто-таки необходимо понять, что на свете есть кто-то, кому еще хуже.
И все же, очень замечательно, когда выдавленные из читателя слезы в рассказе - не самоцель, а только солоновато-горький соус. Под соусом-то многие идеи, сами по себе суховатые, воспринимаются гораздо лучше.
"Паровоз для машиниста" - так называется классический рассказ-монолог Михаила Жванецкого. О чем там идет речь - можно, в общем-то, догадаться уже по названию. О системе, представляющей собой, в каком-то смысле, вывернутое наизнанку, но не ставшее от этого симпатичней общество потребления. В котором предназначение железнодорожного состава - не в том, чтобы перевозить пассажиров, а в том, чтобы обеспечивать работой машиниста и проводников; предназначение склада - в том, чтобы снабжать кладовщика... и так далее, и тому подобное.
Я не собираюсь здесь и сейчас обсуждать, в чем предназначение литературы вообще и фантастики в частности. Я вообще, по большому счету, не вижу смысла в таком обсуждении: кто-то пишет для читателя - замечательно; другой заявляет, что под вкусы аудитории подстраиваются только ремесленники, а гении всегда идут своим собственным путем - и он тоже по-своему прав; третий пишет для Бога, четвертый - для потомков... Все молодцы, да лишь бы тексты хорошие были.
Я хочу сказать несколько слов не о том, ДЛЯ кого или чего пишутся тексты. А о том, О ЧЕМ или О КОМ они пишутся. Слова эти будут, извините, грубоватыми, но зато доходчивыми. Так вот: значительная, если не большая, часть песен о певцах и книг о писателях - по большому счету суть особо извращенная форма духовного самоудовлетворения.
Дорогие Петухи и Кукушки, может, хватит уже воспевать друг друга, подразумевая, разумеется - себя и свою высокую миссию (многие, похоже, всерьез убеждены, что человечество существует лишь ради того, чтобы нести на своем горбу Храм Культуры)?..
Чесслово, никому, кроме вас самих, это неинтересно - и дело вовсе не в умственной и духовной ограниченности неблагодарной аудитории.
Но!
При этом из вышенаписанного никоим образом не следует, что всякий и каждый рассказ о человеке искусства автоматически является вот этим вот самым, см. выше. Потому что в наше время, и для непрофессиональных литераторов, творческие командировки на производство, практиковавшиеся в эпоху соцреализма - это фантастика. Увы.
Но в каждом сталеваре, и в каждом дворнике, и в каждом продавце-консультанте, и даже, возможно в каждом менеджере среднего звена... ну, не в каждом, пожалуй, но во многих из них... живет внутренний художник. Не в смысле - тот, который рисует. А тот, который Творит.
И вот если писать об этом творце - тогда рассказ, совершенно вне зависимости от рода занятий героев и окружающей их обстановки, будет близок, интересен и, возможно даже, понятен каждому, в ком он, творец, еще жив.
Знаете, а ведь, в общем-то, все просто: я ценю в литературных произведениях все то же самое, что и в людях: острый ум, оригинальность, чувство юмора, способность к сопереживанию.
На этом, собственно, и... ах да, чуть не забыл. Язык. Я любить хорошего русского языку. Между прочим, "Ворд" в предыдущей фразе не подчеркнул ни словечка! Нет, я не буду снижать баллы за каждую непроставленную запятую... но за хороший литературный стиль, и за богатый, сочный язык, и за уместную игру слов - обязательно постараюсь вознаградить.
А главное вот что: на самом деле, я ведь не знаю, какие рассказы мне понравятся. Возможно, некоторым я выставлю высший балл "несмотря на" или даже "вопреки". Потому что самое интересное случается неожиданно - и в жизни, и в литературе...