Царегородцев Борис Александрович. Второй шанс адмирала Бахирева

ВТОРОЙ ШАНС АДМИРАЛА БАХИРЕВА.

ВСТУПЛЕНИЕ

Новочеркасск - столица Донского казачьего Войска, а Донская область, как известно, родина не только военачальников от кавалерии, но и адмиралов и офицеров русского флота начала XX века. Наибольшей славы в военно-морской истории Отечества в ХХ веке и наиболее высокого флотского чина достиг уроженец Новочеркасска, потомственный донской казак вице-адмирал Михаил Коронатович БАХИРЕВ. Человек, бывший долгое время незаслуженно вычеркнутым не только из истории российского флота, но, и, из истории донского казачества. Между тем, в истории русского Императорского флота это первый случай, когда донской казак дослужился до чина вице-адмирала. Дело не только в чине, Михаил Коронатович или, как дружески его величали сослуживцы, "адмирал Коронат", был истинным флотоводцем, выигравшим у кайзеровского "Флота Открытого моря" сражение при Моонзунде осенью 1917 года. Действительно, история не знает донских казаков, достигших чина вице-адмирала. Донской казак, лейтенант флота Михаил Бахирев стал первым кавалером ордена Святого Георгия 4-й степени среди донских казаков в ХХ веке. Но все по порядку...
Будущий герой родился 17 июня (по старому стилю) 1868 года в Новочеркасске, в семье казачьего офицера - ветерана обороны Севастополя 1855 года. Окончив 7 классов Новочеркасской гимназии, донской казак отправился на берега Невы, навсегда отказавшись от кавалерийской службы, ради морской. В 1888 году мечта реализовалась - Михаил Бахирев приехал в отпуск на Дон уже в черном флотском мундире, с погонами мичмана. А вместо казачьей шашки по бедру постукивал изящный кортик морского офицера.
Связей во флотских кругах новоиспечённый мичман не имел, а потому "законопатили" его на Тихоокеанский флот, который тогда назывался Сибирским флотским экипажем. Был Бахирев вахтенным начальником канонерской лодки "Бобр", затем штурманским офицером на транспорте "Амур". Лишь через 10 лет его, наконец, перевели на более престижный Балтийский флот, чтобы сразу - в январе 1898 года опять отправить на Дальний Восток, в длительный поход на канонерской лодке "Гиляк". На ней Михаил Коронатович участвует в Русско-китайской войне, именуемой так же Боксерским восстанием или восстанием ихетуаней.

Весной 1900 года в Поднебесной Империи началось национальное восстание против ее оккупации иностранным капиталом. Плохо вооруженные, но храбрые до безумия, китайцы сначала имели успех. Они захватили большую часть страны, но в Пекине круговую оборону заняли "белые колонизаторы": дипломаты, торговцы, туристы. Были среди осаждённых и подданные царя Николая II. Армии и флоты Великобритании, Франции, Германии, России, США, чуть позже Италии и Японии - "коалиция союзников", - были направлены на подавление национального восстания. К китайскому побережью были стянуты все боевые корабли, оказавшиеся в этих водах. Среди них и канлодка под Андреевским флагом - "Гиляк". Во время этого боя, канонерская лодка "Гиляк", у которой, даже не было броневого пояса, вела храбрую артиллерийскую дуэль с прибрежными, хорошо укреплёнными фортами. В начале боя в "Гиляк" попал 203-мм китайский снаряд, однако канонерская лодка вела бой, несмотря на повреждение, команда потушила возникший пожар, подвела пластырь к пробоине, и через два с половиной часа корабль новь получил возможность двигаться. Потери команды составили 8 убитых и 48 раненых. Так же, стоит отметить, именно благодаря мастерству комендоров "Гиляка", а так же комендоров канонерской лодки "Кореец" (той самой, что героически сражалась в паре с легендарным крейсером "Варяг" в бою у Чемульпо 27 января 1904 года), на фортах были взорваны пороховые погреба. Артиллерийский огонь с канонерок "Гиляк" и "Кореец" сыграл важную роль во взятии фортов Таку, а на приступ его стен бросилась десантная партия моряков под командованием штурманского офицера Бахирева. 4 июня 1900 года, под шквальным, но беспорядочным огнем китайского гарнизона, над фортом Таку был поднят русский флаг. За это Он и получил "Георгия" IV степени - одной из высших военных наград в Российской Империи "в воздаяние отличных подвигов храбрости, оказанных при занятии 4 июня 1900 года фортов в Таку".

После окончания Китайской компании и до начала Русско-японской, Михаил Коронатович проходит службу на будущих кораблях-героях морских баталий с Японией, крейсере "Россия", клипере "Джигит", броненосце "Наварин". 18 марта 1904 года его назначают командиром миноносца "Смелый" в Тихоокеанскую эскадру, дислоцирующуюся в Порт-Артуре. В это время командующий Тихоокеанским флотом, вице-адмирал С.О.Макаров назначал на боевые корабли только заслуженных, опытных и проверенных офицеров, так что, это назначение говорит о степени доверия командующего к лейтенанту Бахиреву.

Миноносец "Смелый" учувствовал во многих боевых выходах, оставаясь в Порт-Артуре до конца осады, (во время которой месяц службы, считался за год Государевой службы) нёс дозорную и тральную службу, обеспечивая чистоту прибрежных фарватеров от неприятельских мин заграждения.

В ночь на 2 мая 1904 года миноносец "Смелый" под командованием Михаила Коронатовича сопровождал вместе с миноносцами "Скорый", "Сердитый", и "Стройный", минный заградитель "Амур" который выполнял задание по постановке минного заграждения в прибрежных водах Порт-Артура. На этих минах, 2 мая, подорвались и, впоследствии затонули два японских новейших броненосца "Хатцузе" и "Яшима". И это была единственная крупная удача Русского флота в ту войну.

Осада Порт-Артура сделала из лейтенанта Бахирева, прошедшего уже и Китайскую компанию, по-настоящему стойкого и хладнокровного офицера. В середине декабря 1904 года, когда генералы Стессель и Фок поставили вопрос о предательской сдаче крепости, именно лейтенанту Бахиреву поручили возглавить отряд миноносцев и паровых катеров, для прорыва блокады и разоружения в китайских портах, чтобы сохранить миноносцы для будущего возрождённого Русского Императорского Флота. 20 декабря, в самый канун сдачи крепости, миноносцы "Статный", "Смелый", "Властный", "Сердитый", "Бойкий", "Скорый", а так же паровой катер "Ольга", под общим командованием лейтенанта Михаила Коронатовича Бахирева, прорвали морскую японскую блокаду и достигли китайских портов, где и интернировались (разоружились) до конца компании. "Смелый" и "Бойкий" в германской военно-морской базе Цин-Дао, а все остальные миноносцы в китайском порту Чифу. Предприятие это имело важный характер ещё и тем, что прорвавшиеся миноносцы увозили из Порт-Артура войсковые знамёна, секретные документы, и многие другие важные для Русской чести предметы, которые не должны были попасть к неприятелю.

12 февраля 1905 года, в галерее героев Отечественной войны 1812 года Зимнего дворца, Государь Император вручил донскому казаку, старшему лейтенанту Бахиреву Золотое оружие с надписью "За храбрость" - "в воздаяние отличных подвигов храбрости и самоотвержения, оказанных в делах против неприятеля под Порт-Артуром". А в декабре того же 1905 года Бахирев был произведен в капитаны 2 ранга.

Продолжая службу на Дальнем Востоке, Михаил Коронатович назначается в 1906 году начальником Флотилии рек Амурского бассейна. Но уже в 1907 году окончательно переводится на Балтику, командует минным крейсером "Абрек", миноносцем "Ретивый" и эсминцем "Амурец". В 1910--1911 гг. служит начальником 5-го дивизиона миноносцев Балтийского моря.

В 1911 году Михаил Коронатович производится в капитаны первого ранга, и становится командиром новейшего броненосного крейсера "Рюрик", который был флагманским кораблём командующего Балтийским флотом адмирала Николая Оттовича фон Эссена. Он, учтя уроки Русско-японской войны, подготовил Русский Императорский Флот к предстоящей Мировой войне. А должность командира флагманского корабля, это, фактически, должность начальника штаба Командующего. А это говорит о том, что на корабле был образцовый порядок и в корабельных службах, и в экипаже, и в условиях размещения и работы штаба. Можно утверждать, что Михаил Коронатович Бахирев, был деятельным сподвижником Николая Оттовича фон Эссена в деле возрождения Флота.

Уже после начала первой мировой войны 24 декабря 1914 года Бахирева "за отличие против неприятеля" произвели в контр-адмиралы и назначили командующим 1-й бригады крейсеров Балтийского моря. Через год, в декабре 1915 года Михаил Коронатович принял 1-ю бригаду линейных кораблей. В её состав вошли только что вступившие в строй "Петропавловск", "Гангут", "Севастополь" и "Полтава".

6 декабря 1916 года Михаил Коронатович получил чин вице-адмирала. Над Россией сгущались сумерки, приближались смутные революционные события.

21 августа 1917 года Бахирев возглавил Морские силы Рижского залива. Пожалуй, именно опыт и авторитет адмирала Бахирева во многом повлияли на то, что флот в тяжелейших условиях 1917 года оказался на высоте.

Приказом N 37 от 12 января 1918 года вице-адмирал Бахирев был уволен со службы, без права получения пенсии. Пришлось на пороге 50-летия стать заведующим учетным отделением Центрального народно-промышленного комитета. И это ещё был не самый худший вариант. В начале августа 1918 года Бахирева арестовали, и он провёл в тюрьме чуть больше 7 месяцев. Его освободили 13 марта 1919 года. А вскоре Михаил Коронатович стал сотрудником оперативного отдела Морской Исторической Комиссии (Морискома).

Там он написал в двух экземплярах подробное описание Рижских боев до эвакуации. Этот документ "Отчет о действиях Морских сил Рижского залива 29 сентября - 7октября 1917года", датированный 11 июля 1919 года и написанный четким уверенным почерком, в настоящее время хранится в РГАВМФ в фонде р-1579 "Исторический отдел Главного Морского Штаба", и в фонде 1376 "Командующий Морскими силами Рижского залива вице-адмирал М.К. Бахирев"

После провала наступления генерала Юденича на Петроград, прошла новая волна арестов. 17 ноября 1919 года, по обвинению в участии в белогвардейском заговоре, арестовали и Бахирева. За два дня до ареста его уволили из Морискома, а ещё чуть раньше Михаил Коронатович отказался от попытки бегства в Финляндию, которую ему предлагали.

В.К. Пилкин писал, что об аресте Бахирева было сообщено "Верховному Правителю" с просьбой взять заложников, и, может быть, именно поэтому на заседании 9 января 1920 года Коллегия ВЧК постановила: "Бахирева Михаила... расстрелять, приговор привести в исполнение по особому постановлению Президиума ВЧК, оставив Бахирева в качестве заложника на случай террористических актов со стороны агентов белогвардейцев".

Особое постановление не заставило долго ждать и через неделю, 16 января 1920 года Михаила Коронатовича, "Короната" - расстреляли.

Несколько выдержек из воспоминаний контр-адмирала Пилкина о Бахиреве

Бахирев среднего роста, коренаст, несколько по-медвежьи неуклюж и косолап, что называется "неладно скроен, но крепко сшит". Одеваясь перед зеркалом, улыбаясь, говорил: "Есть еще красивые адмиралы в русском флоте", и, смеясь добавлял: "А мой портной Каплан говорит: "Трудно на Вас шить, Ваше превосходительство".

Крепко сшитый Бахирев молодым офицером на канонерской лодке "Манджур" в китайских водах заболел чумой... Страшная болезнь! Но он выздоровел по крепости организма. Понадобилась, разумеется, операция. В маленькой каморке судового лазарета канонерки, растянули на столе бедного "Короната". Двое матросов сели ему на ноги, двое держали руки. Военврач Косоротов, именуемый кают-компанейцами "Косоротушкой", с засученными рукавами и скальпелем в руке, едва ли не поддавший, радостно декламировал: "О радость! Я знал, я чувствовал заранее, что мне лишь суждено свершить столь славный подвиг! Близок уже час торжества моего, ненавистный соперник лежит распятый предо мной. Не трудясь и не заботясь, я намерений достигну"...

Ни о каких, конечно, "анестезиях" речи не было.

"Мучительно ли было? - спрашивал я Бахирева. - Как Вы перенесли операцию?".

- "Плевал все время доктору в рожу!".

Косоротов оказался на высоте, вылечил Бахирева. Обыкновенно "Косоротушка" молчаливо сидел в кают-компании с рюмкой марсалы перед собой. Бывало, к нему тщетно взывал какой-нибудь мичман: "Доктор! Доктор!".

В ответ -- молчание.

Опять: "Доктор! Доктор! Я болен".

"Косоротушка" подымает приветственным жестом, рюмку с марсалой: "Твое здоровье, мичман", и опять погружается в раздумье. Пациентов своих и их недуги он знал хорошо.

Впоследствии единственное, чем страдал Бахирев -- похмелье. Мне случалось слышать на "Петропавловске", которым я командовал, как мой адмирал взывал по утрам к своему верному, несмотря ни на какие "революции", вестовому: "Качалов! Качалов! Подыхаю! Подыхаю!".

-- "Обойдется, Ваше П-ство, не впервой!".

И действительно, на следующий день, бывало, Михаил Коронатович, веселый и бодрый, еще до подъема флага, заглядывал ко мне в каюту со словами: "Бокал вина, капитан".

Михаил Коронатович был умным, простым и добрым человеком. Михаил Петрович Лазарев говорил о Нахимове: "Чист сердцем и любит море" Так же можно было охарактеризовать и Бахирева. Многие считали его весьма незаурядным человеком.

Завзятый холостяк, однако, веселые морские дамы, по возможности с большими шляпками, веселили его сердце, правда, чувствуя бесполезность, не атаковали с матримониальными мотивами. Он с многими поддерживал дружеские отношения, любил эпатировать публику, например, громко рассказывая где-нибудь в театре во время антракта, как от него сбежала жена с драгунским корнетом. Командиром "Рюрика" он поселился не в каюте, полагавшейся ему по штату, а в одной из офицерских, поскольку ему нравилась жизнь кают-компании. На вопрос "Почему так?", отвечал: "Да отсюда, видите ли, голоса из кают-компании слышатся". Как командир, по уставу не мог столоваться в кают-компании, но столовался не со штабом, а у себя, хотя и скучал в одиночестве, радовался, когда я, командир "Цесаревича", приезжал к нему на "Рюрик", и зачастую посылал за мной катер, приглашая обедать.

Со службой Михаила Коронатовича на "Рюрике" связан один комичный эпизод. Однажды, когда к ним на "Рюрик", которым он командовал, привезли институток, из института благородных девиц, мичмана и лейтенанты разобрали всех и повели показывать корабль, осталась их смотрительница, Коронат ходил по каюте, тёр руки, смотрел в иллюминатор, и вдруг произнёс: "Мадам! Может, начнем с пивка и закончим приятное знакомство в недурной постели?!". Это вероятно анекдот, как вспоминали сослуживцы, но анекдот похожий на Короната.

За кормой "Петропавловска" на Гельсингфорсском рейде в каких-нибудь двух кабельтовых находился остров Брэнд-Эри с хорошим рестораном. Бахирев любил иногда там завтракать. Но ему непременно нужен был компаньон. Флаг-капитану, как он меня именовал на английский манер, выпадала обязанность его сопровождать. "К началу занятий будем дома", -- обещал он. Так обыкновенно и бывало, правда, иногда к нашему столику подсаживалась бойкая, веселая, остроумная эстонка, очень недурная собой.

"Иоганна, -- говорил ей Бахирев, -- ты сегодня прехорошенькая, глаза у тебя сегодня, как два сапфира. И можно было с тобой посидеть в будуаре, но я сегодня занят сильно". Она хохотала и отшучивалась.

Бахирев пользовался огромной популярностью на флоте, ему доверяли, к его мнению прислушивались. Представителем старых морских традиций, он двадцать лет провел на корабле. Высшему начальству не импонировали некоторые его качества, возможно, поэтому, несмотря на достоинства, его кандидатура в качестве командующего флотом не рассматривалась. После революции, команды на митингах выбирали себе начальников. Посудили-порядили и выбрали себе Бахирева. Михаил Коронатович вышел на палубу и спросил: "Вы мне доверяете?". В ответ галдят: "Доверяем! Доверяем!". "А я вам не доверяю, -- заявил Бахирев, -- до чего себя довели, царь от вас отрекся". И спустился в каюту. Команда постановила: лучшего не найдешь, и другого не выбрала.

"Управляют Россией Советы рабочих и солдатских депутатов, -- говорил Михаил Коронатович, -- а следовало это дело поручить Совету флагманов и капитанов".

Возможно, действительно так было бы лучше.

ВТОРОЙ ШАНС АДМИРАЛА БАХИРЕВА.

Пролог Небольшая предыстория о главном герое попаданце

С чего всё началось. Или как я докатился до жизни такой.

И так, мне тридцать пять лет от роду. Не инвалид, руки ноги на месте, хотя немного прихрамываю после одного неприятного инцидента, для моей судьбы трагического, да, и хромаю-то, больше уже по привычке. Не красавец, каких печатают на глянцевых обложках женских журналов, но и не страшила, и на физиономию свою не жалуюсь. Она у меня вполне обычной славянской наружности. Да, на просторах России, таких как я, миллионы. Телосложением - не бодибилдер, но и не задохлик, так как стараюсь поддерживать себя в спортивной форме. За себя постоять вполне могу, если только оппонентов будет не больше двух. Девки от меня не шарахаются, но и табуном за мной не бегают. В законном браке не состою, но постоянная подружка есть, зовут Светланой. В 97-м закончил 'ВВМУ имени Фрунзе' но на флоте не служу - это и есть моя трагедия. На данный момент маленький начальник в системе торговые сети 'Эльдорадо'.

И у этого маленького начальника есть маленький кабинет, в котором я сейчас нахожусь и тихо так матерюсь. Четвёртый день со мной какая-то хрень твориться, хожу по отделу как будто пыльным мешком по голове пришибленный. Да не с глупым выражением на морде лица, а с ошарашенным, непонимающим, озадаченным и одновременно с обеспокоенным. А это как? - вы спросите. А вы представьте например такую ситуацию - вы вдруг узнали что вместо причитающего многомиллионного джекпота в столото, вам заявляют что ваш билет (купленный вами в киоске столото) фальшивый, а это знаете, и денег нема (а такие грандиозные планы у вас на них были, и все ваши планы в один миг накрылись медным тазом) а в придачу к этому, ещё и уголовным делом за подделку билета попахивает. Хочется рвать и метать за то что тебя где-то наглым образом обманули, а ещё вы в панике оттого что придётся иметь дело с полицией. Представили вы эту ситуацию, и какая у вас после этого будет рожа. Вот то-то и оно.

А я с подобной рожей, пугая народ, хожу на работу несколько дней. Нет-нет, я ничего не выигрывал и у полиции ко мне нет претензий. По работе пока всё в порядке, пусть и дальше так же продолжается. С бабами тоже всё окей, в суд за износилование не тянут. Однако на душе тревога. А сегодня так и совсем паршиво стало, в голове полный раздрай, на вопросы покупателей и коллег отвечаю невпопад. На людей чуть-ли не бросаюсь. Видя это, мои сердобольные сотрудники советовали мне посетить врача психолога, а вот некоторые зловредные сотрудницы посылали к психиатру. Типа по мне психушка плачет. Пришлось пообещать, что если после выходных (а у меня с завтрашнего дня выходные дни) самочувствие не улучшится, то обязательно обращусь в поликлинику. Но в данный момент я принял другое решение. Ссылаясь на недомогание, отпроситься у шефа уйти с работы. И я ни в коем разе ни обманывал своего шефа в недомогании, он и сам всё видел. А насчёт врача, как я сам предполагаю, к какому-либо заболеванию моё плохое самочувствие не относится и медицина мне не поможет. Так как у меня было просто очень гнетущее состояние, что-то сильно тревожит, ещё по этому поводу в народе говорят, кошки на душе скребутся. Что-то в моей жизни должно произойти. Но я надеялся, что за два-то выходных дня проведённые подальше от работы мой душевный недуг прекратится.

И так, шеф меня отпустил но предупредил что за мной должок. Ну да, как же без этого, придётся отрабатывать. Ну и в догонку он так же посоветовал заглянуть в поликлинику и звякнуть если что-то со мной будет не так.

Выйдя на улицу я не сразу пошёл на стоянку, а какое-то время просто постоял и с наслаждением вдыхал прохладный воздух. Ещё я обратил внимание что на улице-то распогодилось. С утра-то было пасмурно и чуть-чуть накрапывал дождь, а теперь чистое голубое небо с ярким солнцем в вышине. А когда уже сидел в машине я почувствовал что мне как бы полегчало и это гнетущие состояние куда-то отступило. Может это прохладный ноябрьский воздух так на меня повлиял и это непонятное состояние исчезнет. Завёл машину и пока она прогревалась, решил позвонить Светлане и сказать что самочувствие моё более-менее приходит в норму. Она ведь эти дни тоже обо мне беспокоилась, сопереживала. Да и обрадовать её надо в том что скоро приеду, так как шеф меня отпустил подлечится. И тут же перед глазами предстал образ Светланы. Светик, Светик, Самоцветик чуть ли не промурлыкал я ласкательное имя своей подружки. Уже шесть лет мы вместе живём. Именно на её имя я и запал вначале, когда впервые её увидел в одном из баров, где она веселилась в компании студенток-однокурсниц. Они чего-то там очень важное отмечали, а я к ним подвалил, с самыми благими намерениями. Тогда я ещё время от времени продолжал куролесить, и заглушал жизненные невзгоды спиртосодержащими напитками, но не в одиночестве, дома, а в шумных и людных местах. Светлана, Светик, ... - и мне захотелось чего-то светлого в своей такой серой жизни, и, главное, постоянного. Узнал что она родом из Петрозаводска. Учится на факультете экономика и финансы в 'СПбГЭУ' что находится между Садовой и каналом Грибоедова. Закончила первый курс и именно сейчас они и отмечают это событие. Около месяца настойчивого ухаживания, цветы, подарки, бары-рестораны и наконец-то постель. Далее ещё полгода, она была, как бы, главной по снятию напряжения. А ещё мне понравилось в ней, то что она не охотница за толстым кошельком. И в конце концов, по моей же просьбе переехала ко мне жить. Детьми мы, понятное дело, не обзавелись. Поначалу как-то об этом не задумывались, позже откладывали решение такого щекотливого вопроса на потом. А моя родня нам, так, уже все уши прожужжала. А с чего бы им не жужжать. У нашего деда было трое детей! И нас у отца тоже трое! У брата с сестрой тоже по трое. У дядек по отцу также по трое. И при этом все они в один голос говорят - Бог троицу любит. Даже у племянника, который на десять лет младше меня, этой весной родился пацан. А у меня был всегда готов один ответ на все их наезды, - вы уже за меня выполнили план по продолжению рода Мосуновых. А они мне на это - а вот вдруг захочешь на старости лет детьми обзавестись. Ну настругать-то не проблема. Сунул, вынул и готово. А вот кто их поднимать будет, на ноги ставить? Времени-то на всё тебе, дураку, хватит, али нет? И кто потом тебе, старику, стакан воды подаст напиться.

-Ага, щас, они-то уж подадут. Скажут - вставай, старый хрен, сам напьёшься, да и нам принесёшь, да, лучше не воды, а водки.

-Вот-вот, братик, ты сейчас иронизируешь. А может так случиться, что Светлана и родить-то уже не сможет, ей, всё-таки за двадцать пять. Ещё протянешь с этим делом лет пяток, да и могут возникнуть проблемы с производством детей - стращали они меня.

Нет, я, конечно, не против детей, и врать не буду, Светлана мне нравиться и нам вдвоём хорошо. Если подумать, то вначале нашей с ней совместной жизни было как-то не до детей. Вначале училась, потом делала карьеру. Хотя появись они пару лет назад, возможно я бы был и не против. Да, и, отношения со Светкой, после этого, думаю, узаконил бы однозначно. Но сейчас - даже не знаю, я так думаю, да она к этому и не стремиться а вернее, опасается что я её брошу. Да у нас на эту тему пару лет как разговоров не было. А теперь, заговори она о ребёнке, так я возможно и в отказ пойду. Мы просто привыкли друг к другу, и живем для удовлетворения плотских потребностей, а вот насчет любви между нами.... Тут большой вопрос. И этот вопрос возник совсем недавно.

В нашем дружном коллективе, с пару недель назад появилась одна девчонка - прехорошенькая такая блондиночка - Екатериной звать - вот с ней я бы завел детей. Хотя, почему бы не завести. Для этого почти всё есть - квартира, хотя и двушка, зато улучшенной планировки, почти семьдесят квадратов. Работа тоже есть. Зарабатываю неплохо, на жизнь хватает. Да и на свою харю не жалуюсь, кандидатки занять Светкино место, были всегда, но, я тогда думал - а зачем менять шило на мыло, если они одного поля ягоды. А я как говорится, хотел найти свою принцессу, чтобы любовь была, как обухом по голове, раз! - и без памяти. Но, любви, конечно взаимной, а не притворной. Правда на моё подкатывание, она нервно реагирует, а может она очень хорошо играет роль недотроги. Или это оттого, что наши стервозные курицы накудахтали ей о наличии у меня подружки, с которой я живу. И, что, я в их глазах ещё тот бабник, не пропускающий ни одного смазливого личика, а, оттого со мной, дел лучше не иметь. Врут, однако... Но и изрядная доля правды в их рассказах присутствует. Всё же заглядываюсь на других и даже с некоторыми заводил кратковременные интрижки и не более того. Жениться не на ком не обещал. И вот эта девчонка, как я до недавнего времени думал, подходит на роль той самой принцессы. Или всё же остановиться на Светке? Женщина она неплохая, как партнёрша меня во всём устраивает, да и за это время, мы друг друга хорошо узнали, да и родня моя её, вроде, приняла. Да и я похоже Светкиным тоже по-душе. Взять, да и оформить всё официально, да завести киндеров, но не больше двух! А там и старость не за горами. А вот как поведет себя эта блондиночка, если я её уломаю, тут только одному богу известно. И между прочем она меня сегодня ведь тоже послала к психиатру. А могла бы и по сочувствовать. Ага а лучше бы приласкала. После этого в брюках стало как-то тесно да и мысли в голове появились скабрезные. Секс с красивой женщиной залечивает всякие душевные расстройства - подумал я. Катька хоть и чертовски красива но, похоже что стерва ещё та. И не придется ли потом остаток жизни сожалеть если у нас с ней что-то срастётся. Что-то мне подсказывает от красивых блондинок надо держаться подальше, а особенно держать от них кошелёк. Однозначно, делаю выбор в пользу Светланы, конечно не блондинка, с ногами от ушей, но, очень даже ничего. Высокая, фигуристая, все достоинства в идеальных пропорциях, есть за что подержатся, не прибавить не отнять. Густые длинные каштановые волосы. А ещё она очень похожа на Ирину Алфёрову. На данный момент дипломированный банковский работник. В декабре у неё день рождения, вот и сделаю ей предложение. Не думаю что откажет. Хош не хош а интрижки с другими надо заканчивать, так как проверенный секс с проверенной партнершей всё же лучше чем с новой. И это аксиома и проверке не подлежит, так как я уже проверил на других.

После мысленного экскурса по своим бабам позвонил Светику и обрадовал её что буду дома пораньше. Ну и тут же получил наказ зайти по пути в супермаркет прикупить продуктов. Машина прогрелась можно ехать домой, там ждет любимая женщина но вначале завернём к магазину. Ну что ж зашел, купил что заказали, ещё прикупил бутылку коньяка себе, да для Светланы взял итальянского розового сладкого. Жидкость в таре, это для того чтоб скрасить день и вечер и придать более яркие оттенки тому - и я тут же представил что и как и в каких позах это будет происходить.

Планы планами, но иногда на эти планы гадит птица обломинго. А я ведь на сегодня ни чего такого грандиозного и не планировал. Немного секса с красивой женщиной и оздоровительного сна после него, и всё. И первый облом преподнесла мне именно Светик после того как я в предвкушении любовных утех стал проявлять повышенный интерес - а что там у моей подруги скрывается под халатиком. Первым моим недоумением было - и почему она в трусиках? По дому она же всегда ходит в халатике на голое тело. Во вторых, моим загребущим ручкам было дозволено обследовать не весь комплект притягательных мест женского тела.

Когда я ласкал и гладил её груди и массажировал напрягшие соски всё было как всегда - учащенное дыхание, легкое постанывание. Но стоило моим рукам пропутешествовать по телу по направлению к вратам рая, как получил по рукам. Светик прибывала не в форме, а это значит что я не получу на ночь сладенького. Хотя она, как и я была не в восторге от этого, но с природой не поспоришь. Есть ещё пара способов и если сильно хочется то можно ими воспользоваться. Но я по натуре консерватор традиционалист, если только не пожелает этого сама дама, вот тогда в ход идут любые способы.

И чтоб не перевозбуждаться и ещё сильней не портить и без того паршивое настроение я прекратил всякое поползновение к интиму, так как понимал что в данный момент секс ни мне ни ей удовольствия не принесёт. Поэтому наш поздний обед или по русски полдник прошёл как-то буднично без скабрезных шуточек и подколов на интимные темы но коньячок я пригубил чтоб притупить опять подступающую ко мне хандру. И даже просмотр комедии по кабельному на 55 дюймовом экране не поднял мне настроения, хотя я старательно где нужно смеялся. После фильма мы поделили домашние работы пополам, я пересел с дивана в кресло за компьюторный стол, Светлана на кухню готовить для меня любимого на завтрашний день что-то пожрать, так как с утра уходит на работу. Хотя сам я готовить и умею, но не люблю. Пока моя женщина на кухне готовит я засел за компьютор, решил, если уж сегодня у меня появилось незапланированное свободное время а, не созвонится ли с друзьями-товарищами с кем проучился пять лет в училище. Друзей у меня немало, но вот только разбросало их по всей нашей необъятной стране. Подключился через скайп к телефонным сетям и стал обзванивать друзей. Только-только я переговорил с несколькими из них, как Светка уже зовёт на ужин. А оказалось что три часа пролетело незаметно, я даже Пашке своему лучшему другу не успел позвонить. Время ещё не позднее после ужина переговорю, а нам есть о чем поболтать. Ужинали не спеша, переговаривались о том о сём, никаких планов на выходные не планировали, и чего планировать если Светлана завтра на работе, а до послезавтра ещё дожить надо. Да и не люблю я планировать. Вместе прибрались на кухне, после этого Светка ушла готовится ко сну а я опять за ком, надо же до Пашки дозвонится. Дома не дома он, если что с Аленкой переговорю. Алёнка это Павла жена. Я опять в который раз за сегодня пустился в воспоминания.

С Пашкой мы знакомы ещё с детской песочницы, так как выросли в одном дворе. Нет-нет, не с Пашкой, а с Павлом Андреевичем Смирновым. В этом году, ему, как отличившемуся при выполнении Государственного задания досрочно дали капитана 3-го ранга. Это когда наш БПК, на котором Пашка был штурманом, в районе Аденского залива пиратов гонял. А ведь этот, любитель живности, о военной карьере и не мечтал, а уже каптри. А я, блин, свою мечту похерил. Так вот, когда у него случался отпуск, то он тут же ехал в Питер к родителям. А когда Пашка приезжал, то я, по такому случаю, на несколько дней брал отгулы. И вот тут-то мы с ним оттягивались по полной. Но, последние четыре года, он только на несколько дней заглядывает к родителям в Питер. Это происходит, или по пути со своего Севера на юга, или по возвращении. И всё из-за того что друг мой женился, и, даже потомством обзавёлся, в виде замечательной дочурки, и теперь возил своих женщин погреться на пляжах южного моря. Так что, пришлось от зависаний в кабаках отказаться, заменив их вполне приличными посиделками в домашней обстановке, так сказать, в узком семейном кругу. И время мы, в основном, проводили больше за разговорами, а не за употреблением крепких горячительных напитков, так как наши 'половинки' Светланка с Алёнкой, активно пресекали подобные поползновения, установив жёсткий лимит в 'двести грамм на рыло'. Я ещё раз повторюсь - 'крепких'. Но, слава Богу, есть ещё и 'не крепкие' и 'не совсем крепкие'.

Так вот с Павлом мы и правда знакомы с детской песочницы, так как в ней и познакомились когда нам было года по четыре. Учились в одной школе, сидели за одной партой целых десять лет, и ещё пять лет в училище. До училища Пашка рос спокойным неконфликтным пацаном. Это я был главным заводилой двора с шилом в заднице и без страха в глазах. А раз я был такой сорви-голова, то и Пашку именно мне приходилось постоянно оберегать и защищать от всяких неприятностей, а уж про школьные времена и вспоминать ни будем. Может именно из-за того что он был таким тихоней он больше общался с животными чем со сверстниками не считая двух-трех товарищей не исключаю и себя. Дома Пашка целый зверинец содержал, хомячки, попугайчики, рыбки и даже одна заморская игуана жила. А когда он выходил гулять во двор, то за ним свора собак и кашаков увязывалась. И мечтал мой друг о том, как выучится на ветеринара и будет он лечить животных, и не только домашних, типа кошек собак, но и представителей дикой природы, включая тигров и львов. Мы конечно поддакивали ему, мол хорошее это дело лечить животных и даже опасное, если это будут дикие звери. Ведь и у нас были свои мечты, куда пойти учится и кем стать. А я мечтал стать офицером военно-морского флота, как мой дед. Вот и Пашку подговаривал к этому же, с Пашкой-то мы как два брата, всегда вместе, так может и в военно-морское училище пойдем вместе -думал я тогда. И так флот и только флот решил я. Да с его-то характером тигров и львов ему вряд-ли удастся полечить. Какое нафиг лечение зверей - тоже мне Айболит. Он же домашний мальчик, спокойный, покладистый. Если честно, я бы ни сказал что он совсем уж маменькин сынок, так как он ещё и умный и рассудительный. Будем делать из него настоящего мужчину решил я. И воплощая свой план, я где-то с пятого класса стал ненавязчиво так заражать его морской романтикой. И мне это удалось. Зная, что я брежу морем, и он понемногу начал увлекаться морской тематикой. А начиная со второго полугодья выпускного класса, я начал активно его агитировать пойти вместе со мной учиться в морское училище. Однако поначалу он начал отказываться, говоря, что поступить в ветеринарный институт это его мечта с детства. Лечить животных это именно для него, а вот море это не для него. Пришлось его немного постращать - а кто его будет, такого домашнего, в ветинституте оберегать от всякой шантрапы. После некоторого раздумья он высказался, что как-нибудь он и сам за себя постоит. Пришлось его долго убеждать в том, что именно море из него сделает мужественного, смелого, сильного, короче настоящего человека, а не работа в какой-то звероклинике. Но и это его не убедило. И тут я ему озвучил одну перспективу. Представь - ты выходишь в город на тебе курсантская форма ты сам из себя такой неотразимый мачо-сердцеед, да девки сами будут на тебя вешаться. Знай, они любят красивую форму и мужественных мужчин. А в училище из тебя обязательно сделают настоящего мужчину. Если будешь ветеринаром, да от постоянного нахождения на одном месте ты просто разжиреешь, что ни одна девка на тебя не посмотрит. Это я к тому, что Пашка несмотря на привлекательную внешность был слишком робким с женским полом и всегда тушевался перед девчатами. Просчитав все варианты за и против, он согласился на мой вариант. Я конечно в душе немного себя пожурил - такой-сякой взял и порушил пацану всю мечту стать Айболитом. Но как оказалось, это был ещё ни конец. Когда мы собрались ехать в училище сдавать документы он опять начал сомневаться в том, а правильно ли что он поступает и не будет ли он в дальнейшем сожалеть о своём выборе. Несмотря на его протесты и неуверенность в том что его примут, я, давя своим авторитетом и мускулами потащил его на набережную Лейтенанта Шмидта подавать документы во 'Фрунзенку'. И пока мы добирались до училища, мне приходилось настраивать его на позитивный лад, что всё будет хорошо и нечего мандражировать. А вот если что, хотя этого по моим заверениям не случиться, он не пройдет медкомиссию или он не сдаст экзамены, то может ехать в свою 'Богадельню' туда-то его обязательно примут. 'Богадельня' - это так в шутку называли ЛВИ 'Ленинградский ветеринарный институт' что располагался в бывшем комплексе зданий Благотворительных учреждений Ремесленного общества, в этот же комплекс входило и здание богадельни.

Что интересно, насчёт себя, я был абсолютно спокоен и был уверен, что поступлю. Так ведь и Пашка, несмотря на мандраж, и на мой взгляд хилое телосложение без всяких проблем поступил и на отлично закончил училище. (По прошествии пройденных за это время лет и при редких встречах глядя на него такого статного и мужественного мужчину я осознал, что не зря я так старался и всегда и везде тянул его за собой.) Из тихони и домашнего ребёнка он стал настоящим человеком, и к тому же морским офицером.

И вот два таких морских офицера красавцы лейтенанты решили напоследок, перед тем как они окончательно поменяют сушу на водное пространство морей, запастись впечатлениями за те два дня, что будут добираться до места службы на поезде. И набрались 'по самое не могу', особенно я.

А вот дальше для меня не слишком радостные воспоминания. Надо было послушать деда, как я всегда до этого делал. А он плохого никому и никогда не советовал. Возможно, моя жизнь пошла бы по-иному руслу. Однако вышло то, что вышло. Это путешествие на поезде для меня закончилось весьма печально.

К месту службы мы решили добираться на поезде. Можно было и самолетом, как на этом настаивал дед, что позволило бы мне провести дома ещё лишнюю пару дней. Будь я один, то, возможно, так бы и поступил. Ехали в купе в тёплой компании с ещё двумя такими же новоиспеченными лейтенантами, и, каждый, с большими планами на будущее. Естественно навеселе, ну как без этого. И, как всегда в таких случаях бывает, наши запасы горячительного закончились, а продолжения банкета жаждали все. Бросили жребий - кому двигать на поиски спиртного. И я, как самый 'везучий', отправился на его поиски. Нет никакого секрета, что в любом поезде помимо вагона-ресторана, если такой и имеется, у каждой проводницы вагона есть запас горячительного. Но тут вышел облом. У нашей, как раз за полночь, этот запас закончился. Чуток тётенька не рассчитала, и последнюю бутылку, за пару минут до моего прихода, такому же жаждущему толкнула. Однако она меня обнадёжила тем, что её закрома в скором времени опять пополнятся, но это будет через час. Вот только нам некогда ждать, потому что 'ну очень уж сильно надо было'.

По её наводке направился я дальше, и путь мой лежал через три вагона, к какой-то Фаине. Миновав пару вагонов и проходя через тамбур, я повстречал там тройку каких-то парней на вид 17-20 лет. Один из них стоял у двери, что была по правую сторону вагона, и попыхивал сигаретой, а на противоположной стороне ещё двое, как мне показалось, мило беседовавших с девушкой. Ну, беседуют и беседуют, мне-то какое дело. И уже взявшись за дверную ручку перехода между вагонами, я бросил оценивающий взгляд на девушку. Фигурка - есть на что посмотреть. Личико - тоже ничего. Но тут я обратил внимание, что в её взгляде то ли призрение, то ли страх. 'И с чего бы это она такими глазками смотрит на меня? Неужели моя физиономия так ужасно выглядит после нескольких граммов выпитой водки, что вызывает такой страх у какой-то тёлки' - с обидой подумал я. Я ещё раз оглядел её, но теперь выискивая в её фигуре изъяны, и тут мой взгляд заметил блеск чего-то металлического у её бока.

'Так это она не на меня так смотрела. Это из-за этих вот уродов у неё такой взгляд. Да тут значит, насилие над личностью происходит' - подумал я. 'Так-так, нехорошо с их стороны барышню железкой пугать'.

А так как моя сущность всегда была в неладах со всяким хамством и произволом со стороны всякой гопоты, и я всегда, ещё со школьной поры, стоял за обижаемых. 'Надо помочь' - решил я. Но их трое. Тот, что сейчас позади меня, я думаю, тоже из этой же гоп-компании. Ага, вышел из купе сюда покурить, и теперь изображает из себя подслеповатого, не видя приставания к девушке.

Надо в первую очередь обезвредить мордатого, что с ножом, а следом того, что стоит позади меня. Но вот только 'мордатого' перекрывает прыщавый хмырь, повернувшийся ко мне лицом. Вот же блин, как же тут мало места! Прикидываться пьяным мне не надо, и так заметно. Споткнувшись о мнимое препятствие, да, и, прилично мотающийся из стороны в сторону вагон этому тоже поспособствовал. Я, как будто ища равновесие, схватился руками за шею 'прыщавого'. 'Извини мужик, вагон мотануло' - проговорил я заплетающим языком в лицо 'прыщавому', уже открывающего рот для возмущения. Но вместо слов из его рта послышалось что-то наподобие мычания, и он начал хватать воздух ртом, а руками схватился за свои мятые яйца, так как я со всей силой въехал ему коленом между ног. Я тут же толкаю его на того кто был с ножом, и они оба падают на пол. Третий бросается на меня сзади, но, я, не оборачиваясь, бью его локтем в лицо, и он, разбрызгивая кровь из разбитого носа, отлетает обратно к двери. Я не знаю, что в этот момент думала девушка, но она так и стояла с открытым ртом, а глаза у неё от ужаса расширились, ну в точь-точь как у лемура.

'Что стоишь дура, а ну бегом отсюда' - крикнул я ей.

Я не понял, дошли ли мои слова до её сознания, однако она закивала головой быстро-быстро - ну, прямо, дятел на дереве, хотя всё также продолжала стоять, прижавшись к стенке не предпринимая никаких действий, чтоб покинуть тамбур. Понятно, ещё не очухалась девонька. После очередного моего окрика она наконец-то встрепенулась, глянув на валяющихся у её ног подонков, один из которых держась за свои отбитые причиндалы, подвывая корчился на полу, а вот второй что был с ножом уже начал подниматься, и девица перепрыгнув через него, рванула в вагон, благо путь туда оказался свободным.

А вот я, прежде чем продолжить свой путь дальше, решил обезопасить свой тыл, лишив мордатого его колющего орудия. Мордатый не успев встать, взвыл от боли, когда мой ботинок врезался в его предплечье 'отсушив' ему руку с ножом, который, после моего удара, оказался на полу. Вот только, на поверку, это оказался небольшой складень, годный только чтоб огурец порезать, хотя и им можно дырок понаделать в организме. Дальше этот нож переправился мною на площадку над сцепкой, где и канул куда-то вниз. Тут меня атакует 'подслеповатый', я вовремя успеваю поставить блок, под его летящую в мой пах ногу, но пропускаю удар правой в корпус. Тут же сам атакую его, но он оказался шустрым, и нацеленный ему в лицо кулак, только слегка задел его скулу. Но, возможно, на мой прицел и реакцию, повлияли граммов четыреста выпитой водки, а так же, не вовремя мотнувшийся, на неровностях дороги, вагон. К 'подслеповатому' присоединился 'мордатый', и, теперь передо мной было два противника. Из-за тесноты тамбура, им приходилось нападать на меня по очереди, а так они больше мешали друг другу. С двумя я, ещё мало-мальски справлялся, и несколько раз отправлял их, по очереди, в нокдаун. Но, когда к ним присоединился 'прыщавый', я потерпел поражение, так как скопом они меня завалили. Я не знаю, кто приложился по моей головушке, но 'свет в глазах выключили'.

Пришел в себя я где-то под утро, под откосом, с залитым кровью лицом, с огромной шишкой и содранной кожей на макушке, весь изодранный в драке и при падении. Всё тело вопило и стенало от боли, его как будто пропустили через камнедробилку. Да, неплохо они потоптались на мне, наводя блеск на своих штиблетах, - подумал я. Или же, это последствия моего, не очень удачного приземления? Думаю, что это всё вместе взятое. Самое скверное во всем этом, что у меня, после, видимо, непродолжительного полёта из вагона, при жёстком приземлении, была сломана нога, это я понял после того как попытался встать. Глянув на ногу я ещё больше в этом уверился, так как она сильно опухла. И как оказалось впоследствии, это был сложный осколочный перелом в двух местах. Оставаться на одном месте нельзя, и пока я ещё могу как-то двигаться, надо выбираться к людям, чтобы не загнуться в этой глуши - проскользнула мысль.

Я понятия не имел, далеко ли нахожусь от ближайшего жилья, и в какой стороне оно находиться. То что вдоль железки обязательно должно быть жильё об этом общеизвестно, но вот в какой стороне ближайшее я не знал. Так надо было ещё решить, мне вдоль насыпи по грунтовке или прямо по шпалам передвигаться. По шпалам опасно - поезд переедет - рассудил я здраво. Но прежде чем отправиться в путь по грунтовке на поиски людей и жилья я предпринял попытку привлечь к себе внимание. Подобрал палку и приладил на нею оторванный рукав от рубашки и давай махать этим подобием флага, проходившим мимо меня поездам, давая понять, что человек нуждается в помощи. Не знаю, привлёк ли я этим маханием кого-либо к своей персоне или нет, но сидеть тут на попе не было никакого смысла. Надо было двигать к жилью, к людям. А как? Ну, тут у меня всего два варианта. Скакать на одной ноге или как Маресьев - ползком. А что, сейчас ещё лето, значит, ни околею - подумал я тогда. А вот быть съеденным какой-либо зверюгой, подобный вариант я вполне допускал. У летчика хоть пистолет был, а у меня кроме подобранной сучковатой палки ничего. От одной зверюги, я бы возможно несколько бы минут и продержался, а дальше что. А если целая стая нападёт? Про топтыгина я и не заикался. Да и летом он, как я слышал, очень редко на человека нападает.

Забегая вперёд скажу, что мне повезло, если даже в ночное время пока я был в отключке, ни мишка косолапый, ни кто-то поменьше с клыками ни в ночное время, а тем более днем, когда я уже очухался, мною не заинтересовались. Зато меня чуть не загрызла мелкая и оттого очень злобная мошкара, а также противно пищащая женская половина комариного рода. А будучи городским, то к укусам этой злобной летающей твари я был очень чувствительным и оттого моё лицо и все находящиеся выпуклости на нём увеличились в объеме. Нос картошкой, ушам и чебурашка бы позавидовал. Да и остальным частям моего тела досталось изрядно, помимо того что оно и так пострадало в драке.

После некоторого раздумья, в которую сторону мне двигать - решил, что мне нужно в ту же сторону куда я и направлялся. Первого моего порыва хватило на пару сотен метров прыганья на одной ноге, опираясь на палку. Ещё несколько десятков метров я прошагал на корячках изображая четвероногую зверюгу неизвестного в этих местах вида. После недолгого перерыва я продолжил свой путь на четырех костях, в таком вот положении я и повстречался с местными аборигенами, которые меня и доставили до ближайшего жилья. Оказывается, моё приземление произошло в каких-то двух километрах от Беломорска. Больше месяца провёл на больничной койке. Вначале три недели в Беломорске, потом меня родители перевезли в Питер, и ещё две недели, но уже в госпитале, далее три месяца амбулаторного лечения. Хоть этих уродов нашли и осудили, но мне от этого легче не стало, так что на этом, моя служба на флоте закончилась, так толком и не начавшись. Хотя я мог бы продолжить, или, скорее, начать служить, вот только из-за хромоты мне предлагали должность на берегу. Пришлось отказаться, так как хотел служить на кораблях, и только на кораблях. Потому и уволился. А может надо было-бы согласиться. Но я тогда был сильно зол на себя, да и подозревал, что это дед подсуетился, имея связи и друзей на флоте. Немного оклемавшись, и, чтобы не травить душу, начал искать работу, не связанную с плавсредствами. Находил, но, подолгу нигде не задерживался. Начал хандрить, обозлившись на себя, и на весь окружающий мир. Своё горе начал заливать спиртным, хорошо, хоть дед привёл меня в чувство, но, два года пропало. И вот, после нескольких перемен работы, я оказался в торговом центре 'Эльдорадо', где за девять лет прошел путь от простого продавца до руководителя отдела. Потрясающе!!! Вместо дальних походов, я теперь лавирую среди витрин и стеллажей с бытовой техникой.

Да-с. С флотом-то я, поневоле, завязал, и, поначалу, даже с бывшими однокурсниками не общался. Но, потом связи восстановил, они же не виноваты в том, что со мной случилось, отчего же я должен от них прятаться? Постепенно узнал, где кто из ребят служит. А разбросало наших по всем флотам. Раздобыл и адреса и номера телефонов стал созваниваться, иногда даже виделся с теми, кто неподалёку служил, или кому доводилось бывать на Балтике. И совсем редко с теми, кого судьба закинула далеко, и они, практически чудом, оказывались в Питере. При общении с ними я и узнавал последние околофлотские новости, байки, слухи. Но чаще всего я общался с Пашкой. Глубоко вздохнув я очнулся от воспоминаний.

Хотя у меня и были опасения что Пашка или на дежурстве или где-то в море, но оказался дома, чему я несказанно обрадовался. Поговорили мы часа два. Вспомнили и училище и ребят, с некоторыми я как раз сегодня разговаривал о чем и поведал Пашке. А он поделился радостной и не очень новостью. Теперь он первый после Бога. Так вышла что именно сегодня подписали приказ о назначении его командиром МПК и он уже собирался мене звонить как я его опередил. Что не говори а я очень рад за Пашку, он будет командовать малым противолодочным кораблём проекта 1124М. Кораблю всего 16 лет, так что ещё долго послужит. У меня от этой новости аж в груди заныло. Павел получил в командование свой первый корабль, а я не хрена ничего не получил. Не очень хорошая новость, это то что с отпуском будущим летом он пролетает, говорят только осенью и не факт что ранней, в бархатный сезон, а возможно чтоб на ноябрь-декабрь настраивался.

Так бери под Новый год - посоветовал я ему. Новый год встретим вместе. Естественно ты будешь справлять с родителями, но а потом ко мне на такси я оплачу.

Так он возмутился. Он! Да офицер! Да на такси денег не найдёт.

Но-но не шторми - стал урезонивать друга - ты всё же семейный, и ни один живёшь. Да и вы всё же в отпуск приедете, а денег на отпуск всегда не хватает. С каким доводом друг мой согласился и выдвинул встречное предложение. Чтоб мы со Светланой приходили к его родителям где и встречу отметим и отпразднуем Новый год, да и мои родители рядом живут и их позовём в гости, чай давно уж как своя родня. Поблагодарил его за приглашение, но высказался, а не рано-ли мы планируем встречу Нового года который наступит только через год. Поговорив с Пашкой я задумался, а стоит ли ещё кому-либо звонит, время-то позднее, хотя на Дальнем-то Востоке уже 8 утра и там есть с кем поговорить. Но подумав перенёс эту затею на утро, когда в Приморье наступит вечер.

А вот Пашкина новость запала мне в душу. Он командир корабля. И я ни как не мог отвязаться от этой мысли. Командир корабля. А я неудачник. Мне фатально не повезло. Я бы всё отдал за то чтоб оказаться на мостике корабля, да хотя бы в должности штурмана. Я ещё какое-то время корил себя потом сходил на кухню принял допинг. И после этого меня потянуло почитать на военно-морскую тематику, а именно о действиях флотов в Первую мировую войну. И почему я выбрал именно Первую мировую я об этом даже не задумался. А так как рано поутру поднимать свою тушку с постели по случаю выходных дней мне было не нужно, то и засиделся я почти до утра.

Однако проснулся я из-за того что после ухода Светланы отчего-то громко щелкнул замок на входной двери. С раздражением взглянул на настенные часы, показывающие 7.50. и тут же испытал досаду от того, что поспать удалось мне менее трех часов. Я даже буркнул что-то колкое в адрес ушедшей. Но тут же признав свою неправоту, извинился в душе перед Светой. Подумав мгновение, и ещё раз укорил себя за вспыльчивость, при этом обозвавшись самыми распространенными видами животных, которые часто, в некоторых случаях, упоминаются женщинами в адрес мужчин - свинья, козёл, осёл, жеребец. Стоп, жеребцом женщины называют нас в других случаях и как бы в награду. Вот кобелём нас обзывают.. ну вы все знаете в каких случаях.Тем не менее, осознав, что нечего страшного ни произошло - ну проснулся от резкого звука и что? В квартире я сейчас один, никто не мешает, так что высплюсь на славу - промелькнуло в голове. Закрыл глаза и попытался уснуть вновь - однако не вышло. Поёрзал по кровати, устраиваясь поудобнее в надежде уснуть - большой фигвам, а не сон. Но, тем не менее, вставать со своего лежбища я не торопился - у меня же по плану сон до обеда.

Перевернувшись на спину, я несколько минут лежал в таком положении и бездумно смотрел в потолок. Между тем в моей голове начался мысленный процесс по поводу моего душевного состояния, отчего в последнее время у меня так неспокойно на душе, и такое чувство, что что-то должно случиться, что повлияет на мою судьбу. А вот что именно, я даже предположить не могу. Недаром мне всю прошедшую неделю было так фигово на работе, хоть стреляйся. Или это хандра ко мне возвращается, подобное со мной уже было более двенадцати лет назад, это когда моя жизнь понеслась под откос. Да и эти несколько часов сна, что мне удалось урвать, до этого незапланированного пробуждения, были какими-то беспокойными. Что мне снилось, - а может и не снилось, я не помню, но в черепушке, определённо что-то происходило, но после резкого пробуждения сразу напрочь всё забыл. Но, хотя я всё и забыл, видимо, ночные кошмары отложились где-то в подсознании, так как осталось какое-то гнетущее ощущение приближающихся перемен. Что именно в последнее время меня тяготило, я так и не понял. Лет пять назад у меня было почти такое же гнетущее ощущение рвущие из груди, как бы предупреждая о том, что что-то должно произойти. И произошло - умер мой дед. Хотя и до деда были смерти, дед-то умер самым последним из старшего поколения но такой тоски и душевной боли перед их кончиной я почему-то не испытывал возможно это из-за того что у меня самого в то время были по жизни проблемы. И вот опять подобные чувства, неужели опять кто-то из моих родных последует за... Да нет, не дай Бог. Да и по возрасту как бы кому-то из них ещё рано. Если только, кто-то серьёзно не заболел, но тогда бы меня обязательно об этом предупредили. Даже не помню, чтоб кто-то из них, когда-либо жаловался на здоровье. Да к тому же в нашем роду все обладали отменным здоровьем и долголетием. Вот и мой дед, что по отцовской линии, умер в преклонном возрасте, перевалив за девяностолетнею отметку. Он был военным, если точнее, то военным моряком. В отставку вышел капитаном первого ранга. Это глядя на него, я решил стать военным моряком и всегда говорил ему об этом. А он меня в этом стремлении поддерживал, несмотря на то, что родители были не в восторге от моего желания. Дед для меня был самым дорогим человеком, товарищем в моём детстве, другом в отрочестве и наставником в юности. И в 92-м после окончании десятилетки, несмотря на попытки мамы меня отговорить, я всё же поступил на штурманский факультет в Высшее военно-морское училище имени Фрунзе, которое в 97-м году закончил с отличием. И вот новоиспеченный штурман, лейтенант Михаил Николаевич Мосунов с горящим взором и мечтами о дальних походах получил назначение на Северный флот.... Вот только погоны на моих плечах долго не продержались. Судьба-злодейка, со мной сыграла злую шутку. И в моём сознание что-то промелькнуло какой-то момент из моего сегодняшнего сна. Я напрягся вспоминая что же я увидел такого необычного что так врезалось в мое сознание. А когда я вспомнил воскликнул от удивления - Да дед же мне приснился. Правда он был какой-то странный и говорил он о том, чтоб я себя не корил в случившимся и не завидывал Павлу. Он для меня так и останется капитаном третьего ранга, а мол я буду адмиралом. И чего это дед какую-то пургу нёс. Какой нахрен из меня адмирал, мне-то сейчас и лейтенантом-то не стать. Да меня никто не восстановит в звании, да хотя бы и дед был жив, да с его-то связями и ему бы такое не повернуть. А и правда, не посетить ли мне психиатра, а то такой выверт в сознание, точно в дурку попаду. Это всё от недосыпа, да и сколько нервных клеток я потратил за последнюю неделю. Так и снится черти что. Надо было вчера не пару стопок коньяку выпить а бутылку перед сном...хватило бы половины и спал-бы как младенец. И не приснилось бы такое. Адмирал. А что, звучит даже неплохо. Адмирал Мосунов Михаил Николаевич. Ага и мундир обвешан висюльками как у северокорейских генералов до колен. Да бред всё это.

Закончив стебаться над собой любимым, я нехотя вылез из-под одеяла, зевая и почесывая грудь пошлёпал в туалет далее посетил и ванную. Из ванной я вышел уже вполне бодром настроении, и сразу же проложил курс на кухню. Пока закипала вода в электрочайнике, для себя любимого я нарезал 'бутеров' полную тарелку. И вот я уже за компом. Тарелка с бутербродами по левую руку, а огромная кружка чая по правую, монитор и мышка посередине. Таким макаром я решил отвлечься от дурного настроения. Вначале полазил по разным сайтам, купить-продать, познакомиться и послать кого-то далёко, но ничего стоящего не углядел. Решил глянуть, что у нас твориться в мире, - и там всё одно и то же. Где-то кого-то пристрелили, а в другом месте кого-то и взорвали. Кровь. Стреляют и бомбят делят власть или насаждают демократию. Опять кровь. Где-то небеса прохудились, и случаются наводнения, а где-то засуха, и всё гибнет без воды. В какой-то стране техногенная катастрофа, а в другом месте гуманитарная, и вся эта толпа пострадавших и голодных и в первую очередь из Африки и Ближнего Востока ринулась за коркой черного хлеба с толстым слоем масла в толлерастную Гейропу. Да тут ещё матрасники мнят себя мировым жандармом и суют свой нос в каждую дыру, и укорот им пока никто дать не может.

Не стал себя накручивать по таким 'пустякам', а включил игрушку-постреляшку которая меня полностью увлекла. Отрывался от игры только на посещения определенного места, когда припирало, да для пополнения калорий, когда желудок настойчиво просил чего-нибудь съестного. А когда я в азарте или нервничаю, мои челюсти должны быть заняты. Окончательно прекратить игру я решил, когда стало сильно болеть в пояснице.

Сколько там интересно, натикало, - глянул на часы - ого, ничего себе, вот это я засиделся - скоро уже семь вечера. На кухне, стоя перед открытым холодильником, я тихо охреневал - он был пуст, если не считать кастрюльки с остатками супа и зелени для приправы. Всё подъел и даже не заметил. Вот это я успокоился. А ведь скоро милая придет, а дома ни крошки хлеба, ни колбасно-рыбных продуктов. Так, надо быстрей смотаться в магазин, благо он в соседнем доме, и что-то прикупить на ужин, пока моя ненаглядная не заявилась с работы. А то опять начнёт бурчать какой я бессердечный, целый день пролодырничал за компом, даже в магазин не удосужился сходить..... Быстро набрасываю на себя куртку, и, как есть, в домашних тапочках, лечу в магазин. Выскочил на улицу, а там уже подморозило. 'Не замерзну', - подумал я и засеменил к магазину. Не прошел и двадцати метров, как ноги попали на скользкий участок тротуара, и только я успел подумать, что так можно и грохнуться, как мои ноги отрываются от тротуара, и я лечу спиной и головой навстречу земле, и... наступила темнота.

Глава Первая. Вот попал я, уж попал.

Или тем, кто обитает там, на небесах или в другом каком-то месте, решили, что я всё это время жил скучно.

Все пять чувств моего организма начинают медленно, одно за другим, приходить в норму. Но со слухом что-то не так - в голове стоит один сплошной шум. Вот вы в детстве прислоняли голову к столбу, на котором висят телефонные провода. Слышали, как они гудят на ветру. Так вот, в моей голове этот шум был во стократ сильнее. С осязанием, похоже, всё в порядке. Если оно меня не обманывает, то лежу я на чем-то вроде постели, но неудобной. Настолько, что у меня, от лежания на ней, всё тело болит. И при этом, такое странное ощущение, как будто и тело-то это не моё. И это всё на фоне того, что я вчера изрядно перебрал.

Хотя постель и была неудобной, но мне определённо удалось неплохо выспаться и даже сны снились. А вот то, что именно, мне там приснилось, меня изрядно удивило. В первую очередь, странные образы женщин в старинных нарядах и огромных шляпах, размером с хороший зонтик. Попадались так же барышни в каких-то кружевных панталончиках до колен, лежащие в кроватях, на пуховых перинах, и кого-то томно подзывающие к себе. Все такие пухленькие, ядрёные, не то, что наши 'модельки' на полусогнутых стропах, кожа да кости, даже подержаться не за что. Ну, экзотика экзотикой, но не настолько же я оголодал, чтобы мой воспалённый мозг всё это смог придумать во сне. Хотя там и было на что посмотреть, особенно мне там приглянулись две стройные и длинноноги полуголые девицы одна блондинка другая тёмная шатенка. Все эти виды с женским полом, ещё куда ни шло, так как я к нему весьма неравнодушен, а вот с какой стати мне привиделся мужик сильно похожий на царя Николашку? И самое невероятное,- приснились мне старые военные корабли, коптящие небо угольным дымом, а вокруг них поднимались огромные водяные фонтаны. Но я же таких никогда не видел воочию, разве что на фото, да на картинках в книгах!? Может это от того, что моё третье чувство, - обоняние, - почувствовало запах дыма от сгоревшего угля. Или не нужно было на ночь читать о морских сражениях. Вот и не будет сниться всякая ерунда. 'Пора вставать' - говорю сам себе - вот только не могу вспомнить, когда я вчера лёг спать. Помню, что сидел, играл, а вот как в постели оказался, не помню. Да и постель какая-то не такая - жестковатая. А почему же так в голове шумит, и затылок болит, и в висках стреляет - ведь не пил я вчера? А может пил? Да с похмелья ни хрена не помню, так как четвертое моё проснувшееся чувство подсказывало, что во рту у меня собака сдохла, а это бывает только в одном случае...

А с кем я пил? Может опять сосед Валера заходил? На халяву он мастер выпить и куда только в него столько вливается? Я всё время диву даюсь этой его способности. Да и нюх у него на излишки денежных средств в чужом кармане, почище, чем у лучшей милицейской собаки, натасканной на вынюхивание всякой гадости. Вот он-то всегда знает, у кого лишние деньги в кармане завалялись и только ждут, чтобы их пристроили в ближайшем винно-водочном отделе. А язык у него подвешен так, что и мёртвого уговорит встать из гроба и сбегать в магазин. Я точно помню что у меня пара тонн левых было, но не может быть чтобы он меня вчера раскрутил на них! Хотя, насчёт похода в магазин, что-то припоминаю...

И тут, как вспышка в голове, - я же вечером побежал в магазин за продуктами, и поскользнувшись на наледи упал навзничь!

Да, хорошо я, однако, головушкой вчера приложился, до сих пор всё вокруг качается. Определённо сотрясение мозга. И сколько же я был без сознания? Интересно, я дома, или в больничке отлёживаюсь? И тут понимаю, что моё пятое чувство почему-то не воспринимает окружающий мир. То есть, я понимаю, что глаза мои открыты, однако ничего не вижу. Что с глазами, почему ничего не вижу?- рука тянется к лицу. А это что такое? - нащупываю на лице усы. Так, сколько же я тут пролежал в отключке? Даже усы выросли. А где тогда борода? - щупаю себя за подбородок, на котором только небольшая щетина. 'Ну не может быть, чтобы моя Светка бороду сбрила, а усы оставила. Она просто ненавидит чтоб что-то кололось'. Наконец руки добрались и до глаз.

Это что за тряпка такая? - натыкаясь руками на какую-то ткань на лице. Осторожно ощупывая ткань рукой, потихоньку тяну её вверх и появляется светлое пятно, резко сдергиваю её - и, о чудо! - я вижу. Это оказалось мокрое полотенце, которое лежало на моём лице. Вспоминаю, что влажное полотенце кладут на лоб, чтобы сбить температуру. Пощупал лоб. Вроде температура нормальная.

Оглядываюсь и прихожу в полное недоумение. Где это я?! И что здесь происходит?! - непроизвольно вырывается у меня. Интересно куда это меня занесло, черт побери. Это точно не больничка. И могу сказать определённо, что, ни на одну из комнат в моей квартире это помещение, тем более, не похоже. Потолки низкие, да и окна больше на иллюминаторы похожи, - корабль! Сажусь на задницу и ещё раз оглядываюсь вокруг. Ну точно, корабль.

Вот ёкарный бабай. Это что же выходит, пока я был без сознания, меня кто-то подобрал на улице и через весь город в порт перевёз, да на корабль затащил. А зачем? Или кто-то из моих друзей прикалывается. По всей видимости, мы не в порту, а на каком-то канале. А ну-ка, попробуем вспомнить, у кого из знакомых есть старое корыто. А почему именно старое? Да, просто, на современную яхту, этот, окружающий меня дизайн, ну никак не тянет. Откуда я знаю? Да бывал я на одной. У моего шефа есть морская яхта. До яхт наших олигархов ей конечно очень далёко, но тоже немаленькая посудина. Где-то метров сорок в ней было. Но это не она. Глядя на вот этот окружающий меня интерьер, то тут всё очень старое. Не в прямом смысле старое, с ржавчиной и с облупленной краской на переборках да драной мебелью, а старое по дизайну вот этой каюты. Ну, разве только кто-то, помешанный на старине, взял и купил старый корабль, да и отреставрировал его до первозданного вида. А вот таких любителей старины у меня в друзья не значатся. Имеется парочка знакомых, у кого есть старые суда типа траулер или сейнер, но это определённо не сейнер, это что-то покрупнее сейнера. Возможно это какой-то старый речной пассажирский пароход.

После осознания этого я более внимательно осматриваюсь вокруг; Две двери друг против друга и ещё одна справа. Три окна-иллюминатора. Из мебели: диван обтянут кожей бардового цвета, на котором я всё ещё сижу, высокий шкаф, два кожаных кресла и несколько мягких стульев. Почти посередине большой стол со следами какого-то банкета. В углу ещё один стол, но тумбовый с полудюжиной ящиков. А рядом на стенке что-то вроде настенных часов, которые показывают 6.17. 'Интересно, утро или вечер?' - промелькнула мысль. Тут же на стене светильник висит, на вид допотопный какой-то. Явно под старину был изготовлен из латуни или бронзы, но сияет как золотой. А может и правда золотой? Над столом.... А над столом висит пара портретов и с одного из них на меня смотрит тот, кто привиделся мне во сне. На втором портрете какая-то женщина. Перевожу взгляд снова на первый портрет. Царь!? Николай II! И с какого хрена его тут повесили? Мне кажется, что тутошний хозяин какой-то ярый монархист, ишь царя повесил в каюте на обозрение. И тут же появилась мысль - если портрет царя тут повесит, тогда и портрет нашего президента где-то должен висеть. Обвожу взглядом помещение и вижу, на противоположной стене висит ещё один портрет, однако не нашего президента, а мужика с характерной бородой в два клина. Да это же адмирал Макаров изображён. Ну, портрет адмирала Макарова, я думаю, на корабле более уместен будет, чем Николая. Больше портретов не наблюдалось, однако присутствовало несколько картин в духе Айвазовского. Далее были пару шкафов поменьше и несколько полок со старинными книгами и морскими инструментами. Да это ж всё раритеты, они огромных бабок стоят! Похоже, хозяин, что приютил меня, не из бедных, раз столько антиквариата в одном месте. Нет, ни один из моих знакомцев таким добром не располагает. На стенах ещё с десяток светильников типа бра и тоже так и сияют как золотые. Некоторые из светильников излучают свет, но вот он какой-то тусклый. Это что же, хозяин решил экономить на освещении? И много ли таким макаром можно сэкономить. И все же, где я нахожусь? Что на корабле, это понятно и так. И что этот корабль на плаву, я понимаю по лёгкой качке. Что это - похищение? - да кому я нужен, за душой не гроша - это образно. Хотя от деда мне кое-чего досталось из тех немногих редких вещей, что были связаны с морем. Да и сбережения его да мои и кое-что и наберётся. Что, вот таким манером, их хотят обменять на мою тушку? Не-е-т... Тут что-то другое. Решил выглянуть в иллюминатор оглядеться и понять, где эта посудина пришвартована. И можно ли с неё слинять, не попрощавшись с гостеприимными хозяевами.

Встаю с дивана, и направляясь к иллюминатору, а глянув сквозь стекло я немного опешил - эта посудина и я на ней, находимся не на канале и не в порту. Корабль стоит в паре кабельтовых от небольшого острова, вдали виднелся ещё один, но побольше.

-И куда это меня завезли?

Открыв иллюминатор и высунув голову наружу, и от увиденного совсем охренел. Во первых - корабль на котором я нахожусь большой и совсем не яхта или что переделанное под её. А во вторых военный, не современный, а старинный. Наподобие 'Авроры'. Что-что, но современный корабль от корабля постройки начала прошлого века я-то могу отличить. Вот почему, я в первый миг подумал, что нахожусь на 'Авроре'. Но она должна стоять на Неве, а не где-то в море. То, что это не крейсер революции, я определил почти сразу, по длинному стволу орудия торчащего из борта, на 'Авроре' орудия палубные, а это установлено в броневом каземате. Повертев головой, я более внимательно оглядел борт корабля, и водное пространство, на сколько глаза видели. Естественно у этого корабля не одно орудие, просто оно попало в моё поле зрения первым, видел и другие. Одно располагалось выше уровня иллюминатора как раз над казематом, второе на нашем же уровне, но в сторону кормы. Ну а дальше что-то рассмотреть вдоль корабля не позволяла кривизна борта, а так же кормовой срез и спущенный трап. Те острова, рядом с которыми стоял корабль и первоначально опознаны мною как Малый и Мощный что находятся в семидесяти милях от Питера но, приглядевшись, я понял, что это ни они. А ещё мне бросилось в глаза то, что краска на борту этого корабля старая и шелушится. Борт изрядно обшарпанный. А 'Аврора' в своём окрасе выглядит как новая. Что можно сказать об этом корабле увидя только малую часть его. Да это, кто не интересуется флотом, подобно притче о трёх слепых старцах и слоне, трудно определить. Однако могу сказать, что это крейсер, однозначно ровесник нашей 'Авроры', то есть конца позапрошлого или начала прошлого века. Несмотря на то что я видел малую часть его корпуса, но будь у меня сейчас ноут я уверен на восемьдесят процентов, что нашёл бы похожий крейсер, ориентируясь по расположению орудий, кормовому срезу, и расположению трапа. И мне кажется, что уже видел что-то подобное на одном из фото в моей коллекции по кораблям российского императорского флота. Но у нас в России кроме 'Авроры' больше подобных кораблей нет. А за рубежом? В Греции, у них там музеем - броненосный башенный крейсер. В Америке 'Олимпия' Это те, кто на плаву. Подходящих больше нет. А чтоб построить реплику подобного корабля надо быть долларовым миллиардером. Если поглядеть на весь этот интерьер только этой каюты, то я могу поверить, что кто-то очень богатый заказал себе подобную игрушку. Но тогда я-то тут для чего и чего от меня хотят. Однако мне очень любопытно, что это всё же за корабль. Надо бы оглядеться проверить, а что там за теми дверями. Но в первую очередь посмотрим, что у нас находится с правого борта. Ну что ж пойдём, глянем, и я решительно направился к двери которая должна вывести меня на правый борт. Открыв её, оказалось, что она ведёт в ещё одну комнату. Первое что бросилось мне в глаза это старинная кровать с никелированными спинками. По высоте тут не менее двух матрасов, и не аки каких, а определённо пуховых - подумал я. Пара огромных подушек и одеяло явно не простое - пришёл я к заключению. Глядя на кровать я понял, что завались я вот на это, то спал бы наверно ещё сутки. Определённо это хозяйская постель и это его спальня и почивает он тут однозначно не один. А почему я подумал, что эта кровать предназначена хозяину этого корабля, я может это гостевые апартаменты. Почему то я проснулся в соседнем помещении или посчитаем его за гостиную, а до спальни просто не добрался. Значит мы с кем-то очень так отлично погуляли да так что я нахрен всё забыл. Если подумать логически, то вот эти апартаменты предоставлены мне. И возможно я не пленник, а гость. Пойду, поищу кого-нибудь, я что, тут один что ли? Наверняка кто-то ещё есть. Должен кто-то же мне объяснить, как я тут оказался и для чего. И тут ко мне приходит ощущение, что всё, что сейчас меня окружает, мне смутно знакомо. Как будто все эти, окружающие меня вещи, имеют какое-то отношение ко мне и даже некоторые принадлежат мне. И уже покидая это помещение в поисках обитателей этого корабля, я приметил раковину со старинными бронзовыми сантехническими приборами в виде гусака и кранов и овального зеркала над ними. Решил промочить горло, сполоснуться и оценить свою физиономию на предмет ущерба, понесённого в результате падения. Лучше бы я к нему не подходил! От увиденного в зеркале, моя челюсть громко ударилась об пол, глаза непроизвольно закрылись, а дыхание прервалось.

Через несколько секунд открываю глаза. И что я вижу? Зеркало так и продолжает отражать то же, что и пару секунд назад. Следующую пару минут я не мог вымолвить ни слова, уставившись в серебряный овал. Оттуда на меня смотрит чужое лицо, на вид, лет пятидесяти, а может даже больше. Так как, в данный момент, оно явно помятое от лежания в неудобной позе, и случилось это, определённо, от немалого количества принятого на грудь. Лицо широкое, с мелкими оспинками, обветренное, и, имеет красноватый оттенок. Под носом густые усы во всю верхнюю губу, но не висячие, как у таракана, а вполне себе аккуратные. А сам обладатель этого лица - крепкий мужик, среднего роста, и, средней же упитанности, весом под сотню кило. Одет..., На плечах какой-то, то ли короткий халат, то ли пижама, а под ней белая рубашка. Снизу.... О Боже!- это что, кальсоны на мне!? Охренеть не встать! Что за бля...о!!!..... (и дальше очень много слов из могучего и неповторимого русского языка в разной последовательности и сочетаниях). Сильно же я боднул асфальт головой, раз всякая хреновина мерещится. Я потрогал зеркало, потом себя. Изображение повторяло мои движения. А я уж подумал, что передо мной какой-то навороченный компьютерный экран - на поверку, обычное зеркало. Может, какие-то шутники-приколисты меня загримировали, пока я был в отключке. Дёргаю себя за усы. -Ой, черт, больно же, - вскрикивая от боли. Это что же получается, эти сукины дети взяли да 'Суперклеем' их приклеили пока я бревном лежал? Начал выдвигать ящички у комода, что стоял рядом с раковиной в поиске какого-нибудь растворителя всё ещё думая, что это какая-то шутка. Но ничего подобного не нашёл. После детального обследования этого волосяного покрытия под носом, прихожу к невероятному открытию - усы настоящие. Тяну за припухшую щёку, - тот же результат. Невероятно, но это все моё, - не подвела меня логика - и никакого грима? Обалдеть! Ещё некоторое время мой мозг лихорадочно перебирал разные версии случившегося и выдал одну из версий, которую я с большим сомнением озвучил вслух. Неужели это именно то, о чем я думаю? Похоже, произошел перенос сознания из одного объекта в другой? Сейчас об этом пишут в модных книжках. Интересно, а почему это я не чувствую сознания предыдущего хозяина? А, ведь должен, хотя бы на начальном периоде подселения в чужую голову. Почти все авторы альтисторий полагают, что именно так и происходит. Я что, после смерти хозяина тела, в его череп переместился? А если это, никакой не перенос сознания, а какой-то доктор Франкенштейн вынул мой мозг из разбитой пополам черепушки и засунул, ради дьявольского эксперимента, в это, чьё-то помятое тело? А где тогда моё тело? Неужели так пострадало, что, для спасения мозга, его впихнули в какого-то алкаша бомжеватого вида? Щупаю свою голову на предмет наличия швов на черепе. Голова целая, крышку с неё не снимали. Вариант с Полиграфом Полиграфовичем отпадает. Уже легче. Да и кому нужен мой мозг, я не мировая знаменитость. С пересадкой мозга я, видимо, загнул, решил себе польстить. Неужели всё же перенос? Надо определить, где я нахожусь. Вдруг это всё-таки какой-то гипноз, или дурь вкололи после которой глюки мерещатся. Я тут, как дурак кривляюсь, а они смотрят на меня со своих мониторов и покатываются от смеха. Покрутил головой в поисках видеокамер и микрофонов. Да нет, ничего такого я не вижу, или хорошо замаскировано. Решил ещё раз внимательно оглядеться и начал это с первой комнаты. Кожаный диван, два кресла, шкаф, стол, полки. Так, стоп. Тот стол в углу, а что на нём? Вижу, что на столе лежат какие-то бумаги, решил на них взглянуть. Подойдя к столу, взял один лист и стал читать - 'Приказъ Командующаго Флотомъ Балтiйскаго моря'. Да что тут за белиберда написана?! Повертев бумагу в руках, понимаю, что это какой-то старинный документ, и написан он старым русским шрифтом с твердыми знаками и ятями, как писали в дореволюционной России. Кроме бумаг, тут были и газеты, напечатаны точно таким же шрифтом, и все они датированы июнем 1915 года.

Получается, я... Точнее будет сказано, что мой разум, сознание, или как ещё можно это назвать, хрен его знает, каким способом, провалился почти на сотню лет в прошлое. Стоп-стоп-стоп, чего-то я пропустил, читая ту бумажку. Точно.... Если верить ей, то сейчас тут идёт 15-й год. А это... Ну не может быть. Это же полный абсурд. Я и в 15-том году!? В царской России. Ну нет, не может быть. Это точно мистификация или я всё ещё сплю. Вот сейчас вернусь на диван, глаза закрою и всё это исчезнет. А потом мы окончательно проснёмся и всего этого я больше не увижу. А если это никуда не исчезнет? И я почему-то в это верю. Тогда.... Я, чуть было не заорал во всю глотку: 'Да тут воина идет, люди как мухи гибнут!'. А, если выживу в этой бойне, так следом ещё и пара революций намечается. И, всё это, как изощрённая шутка, я же родился с шестого на седьмое ноября. Мой отец радовался, тому, что я родился в праздник 'Великого Октября', и, по этому случаю, у него было уже два законных повода выпить. И вот сейчас меня в этот замечательный праздник прихлопнут, а если не прихлопнут, так следом гражданская война грядёт. А уж в те, лихие времена, наверняка хрен выживешь. Красные. Белые. Бравые анархисты. Зеленые. Серо-буро-малиновые в крапинку, да кого только не будет на просторах России. Дальше красный террор, ещё одна война, но уж до неё, я в этом теле, могу и не дожить. А сейчас, что мне прикажете делать, куда податься, к кому примкнуть? Или свалить за границу, и там пересидеть эти лихие времена? А что я умею в этом мире? А в принципе нечего! Хотя нет, кое-что могу. У меня есть шанс пристроиться в какую-нибудь фирму техническим консультантом-предсказателем, генератором новых идей. Но для начала нужны 'мани-мани'. А где их взять? И зачем мне заграница? Можно и здесь попробовать пристроиться. Теперь, для начала, мне только осталось узнать, в кого же меня нелегкая занесла? Однозначно, мне эта физиономия кого-то напоминает. Определённо я про неё что-то читал. Надо заглянуть в шкафчик, может, по шмоткам что-то определю.

-Вот ни хрена ж себе! - вырывается у меня, после того как открыл шкафчик. В шкафчике висело несколько мундиров, как говориться на все случаи жизни, а на их широких золотых погонах, сидело по двуглавому орлу, - это что ж получается, я тут контр-адмирал?

-Да, ни хило я тут устроился. Была у меня мечта стать адмиралом, но вот чтоб таким способом. А может меня судьба, в Колчака засунула? Нет, что-то мне не хочется быть Верховным правителем, как пить, грохнут и утопят. Да нет, не похож я на Колчака. У этого тела и рожа пошире, и нос помясистей. Да, и контр-адмирала, Колчак получил, если не изменяет мне память, в шестнадцатом году. Значит не Колчак.

А кто?

Ещё раз обшариваю взглядом каюту и кое-чего увидел.

-О! А не заглянуть ли нам вот в этот железный гроб, называемый сейфом, уж там, точно, что-то да будет, адресовано хозяину этой каюты.

Подергав за ручку сейфа, разочаровано пробормотал.

-Закрыта аднака - спародировал я одного героя анекдотов. А где лежит золотой ключик, чтоб открыть эту дверцу? Бабушка Тортилла мне нужен ключик - продолжаю хохмить. А если серьезно подумать. Вот я хозяин этого всего, то где должен быть ключ от этого сейфа? Правильно мыслишь. В кармане он должен быть.

Так и есть, нахожу ключи у себя в кармане, открываю сейф и заглядываю внутрь.

- Что тут такое, в бутылочке? Ага, коньячок! Неплохо, неплохо, есть чем стресс снять. А это что? Пакет. И что на нём написано? Опа-на! Его Превосходительству Контр-адмиралу Михаилу Коронатовичу Бахиреву. Так это адмирал Бахирев. А я-то гадаю, откуда мне это лицо знакомо. Видел я фотографию в книге, где он на линкоре 'Петропавловск' был запечатлён. Ёшкин кот, его же красные тоже к стенке поставили, как и Колчака. -Ой, а я ещё такой молодой, и очень жить хочу! И с кого мне теперь спросить, и кому предъяву послать, да за такое счастье, что именно в это тело запихнули? Что, не могли найти тело помоложе, лет так на двадцать-тридцать? Или хотя бы в моего деда засунули, он как раз в апреле этого года родился, и прожил неплохую жизнь, до начала двухтысячных дожил, ушел из жизни в здравом уме и твёрдой памяти, без малого в девяносто лет.

И самое интересное во всём этом, то, что он единственный в нашем роду, был военным моряком, так как другие, почему-то, выбирали другие рода войск, или занимались, совсем уж далёкими от ратных, делами. А род, между прочим, был не из последних! И, как я знаю, в нашем роду, до начала двадцатого века текла благородная кровь, с примесью купеческой, потому-то и такой разброс выбранных профессий. Как я сказал, в роду, дед был единственным военным моряком. Себя-то я не считаю полноценным морским офицером, хотя и окончил училище с отличием, но служить-то я так и не начал...

Но не смотря на это, кое-чего соображаю в военной тактике. Негусто, но хоть что-то. Возможно, моих знаний хватит для этого времени. Ага, и доверят тебе Миша какой-нибудь баркас. Есть ещё одна фишка и возможно она тут мне пригодиться. Я много чего помню из истории флота, и не только отечественного. Много на эту тему интересовался. Немало книг перечитал о войне на море. У деда была хорошая библиотека. А почему, кстати, была? - она и сейчас вся целая. Дед-то её мне подарил, и всё это время она пополнялась новыми изданиями, на которые я денег не жалел. А сколько в своё время он мне рассказал морских историй! Можно было бы издать с десяток томов. Да и о своей службе на флоте, он мне тоже немало рассказывал. А служить на флоте он начал с 37-го года. Так что, много на своём веку повидал. А я, начиная ещё со школьных лет, а потом, уже будучи курсантом ВВМУ, пытался, в своих фантазиях, ставить себя на место того или иного командира корабля или соединения. У нас с дедом часто случались такие вот 'командно-штабные' баталии. Выбирали какой-либо морской бой из любой эпохи, давали себе вводные, и воевали до хрипоты. Этими играми мы занимались с дедом и после моего несчастья, но, с каждым годом всё реже и реже, а потом и дед умер.

А может оказаться так, что меня, именно из-за этих мало-мальских знаний, специально, именно в это тело, запрессовали. На что-то надеются эти экспериментаторы, или кто там ещё, черт их разберёт. Ну, ладно, я вам устрою! Если мне, в своём времени, не повезло с флотом, то тут я уже достиг больших высот. Ну, не я лично, а вот хозяин этого тела - да. Вот только у меня нет практики, одна теория, да, плюс послезнание некоторых исторических событий. Придется покрутиться, чтобы остаться в живых.

Стоп-стоп, а не про это ли мне дед в том сне и говорил. Будто я стану адмиралом, Вот и прыгнул из лейтенантов в контр-адмиралы. Вот это да карьерный взлёт в тридцать-то пять стать контр-адмиралом. Это мне там было тридцать пять, а здесь этому телу около полтинника. Точно не помню какого он года. Так это что, мой дед договорился с кем-то на небесах. Ну дед ну черт старый. Ой дед прости меня дурака это я не со зла тебя поблагодарил. Сам понимаешь все так неожиданно, только сегодня я радовался жизни, пусть никчемной и скучной, дом-работа-дом. Дома что, постель-туалет-кухня-кресло-телик-комп-кухня-туалет-постель, вот и все радости. На работе тот же расклад. Вечно недовольный директор, вечно недовольные, раздражающие своей 'начитанностью', покупатели, но реально, тупые до ужаса. Им можно всё всучить, и они будут страшно рады, что им так повезло - купить именно то, что они хотели (хотя, далеко не всегда это именно так). Про коллег и сотрудников промолчим, эти готовы одновременно и лебезить и нож в спину воткнуть. Были мысли изменить жизнь к лучшему, хотел узаконить свои отношения со Светланой, завести детей. А, вот теперь и этого не будет. Было мне тридцать пять, этому адмиралу около полтинника, так, выходит, больше червонца лет, коту под хвост. Там я ещё мог на что-то надеяться, а тут? И зачем ты меня в это тело подселил, а нельзя было мое собственное оставить я к нему как-то привык. Хотя в этом времени, кажется, принято старикам, вроде меня, да не меня, а вот такие в возрасте как Бахирев адмиралы жениться на молоденьких, да и вдовушек среднего возраста теперь в избытке. Как а помню из его биографии он не был женат и потомства после себя не оставил. Словом, не всё потеряно. Все! Хорош пузыри пускать. Пора расслабиться, а то мозги закипят. Где стакан? Да ладно, можно и из горла. Это, конечно, чересчур, можно сказать, сверхнаглость, коньяк из горла. Но если я сейчас не выпью, тогда точно чокнусь от всего, что на меня навалилось.

Ох, хорошо пошел - чувствую, как разливается тепло внутри, после того как несколько глотков коньяка достигло желудка.

Глянув на бутылку, решаю, что ещё пара глотков вдогонку к уже сделанным, для полной ясности ума точно не помешают. Как только отставил бутылку в сторону, тут же почувствовал что со мной что-то не то.

Это же не спирт, почему ж так в голове зашумело и забарабанило в висках. В глазах какая-то муть и двоение предметов. Сердце зачастило. Ой, сейчас опять брякнусь, скорей-скорей на диванчик, головушку положить надо. Это что же такое, неужто последствие соударения моей головы с асфальтом? Очень похоже на сотрясение мозга. Все симптомы налицо. Не надо было пить коньяк.

Через пару минут в голове прояснилось, шум и головокружение прекратились. Видимо, перенервничал. Какой человек, в здравом уме, сможет вот так, спокойно всё случившееся переварить. Когда такое было, чтобы после ста граммов, так улетал. Да ни в жизнь! Тут в голове начался какой-то мысленный процесс, явно не подчинявшийся моей воле. Так-так, и что же это за мысли начинают в голове проскакивать, никак хозяин тела объявился. Ну что ж пора уже и ему появиться. А то я подумал, что вот этот домик, - я постучал пальцем по голове, - занял после кончины хозяина. Теперь надо всё разложить по полочкам, и определить, кто тут главный, а кто будет на подхвате. Похоже, доминирую я, так как претензий от хозяина пока не поступает. Вот только надолго ли, хозяин-то прибывает в непонятках. Они, видите ли, вчера отменно погуляли, так что отключились, и, ни хрена не помнят. Ага, просит залить, граммов сто, живительной влаги для просветления мозгов. Я сделал ещё пару больших глотков для прояснения и своего, и его сознания.

Адмирал вчера неплохо погулял, и это перед самым выходом на боевое задание. Ну, нигде у русского, без стакана и баб не обходится. Хотя он и не чисто русский, но душой, на все сто или даже двести процентов как есть РУССКИЙ. И вот в этой голове два сознания начали препираться, кто тут должен быть на троне.

-Кто ты такой?

-Твоё второе Я.

-Какой, к черту, второй Я? Да, похоже, хватанул я, вчера, лишку - пробурчал адмирал, в его голове откуда-то появился ещё один голос. Изыди, нечисть, из моей головы - адмирал потряс головой, представляя, что, таким вот способом, можно избавиться от второго голоса.

-Да не тряси ты головой, только хуже себе делаешь. Я не чёртушка, и, тем более, не белочка, если ты подумал о том, что пора завязывать с возлияниями.

-Так почему же мне тогда слышатся какие-то голоса в голове.

-Это от того, что в твоей голове теперь два разума. К тому же один из них - не состоявшийся лейтенант военно-морского флота.

-Какие, на хрен, разумы? Лейтенант военномор.... Ох, и какую же это гадость мы вчера пили, что чертовщина мерещится?

-Хватит стенать. Ты не думай, что сходишь с ума. Я, тебе, так скажу. Больше всего это похоже на то, что именно я сошел с ума. И, вся эта чертовщина мне, а не тебе мерещится. Так вот. Я Михаил Николаевич Мосунов, тридцати пяти лет отроду, проживавший до сего момента в XXI веке а точнее до 2010 года в городе Санкт-Петербург, не знаю как, а главное, не знаю, каким способом, но определённо по воле какой-то неведомой силы, попал в вас, то есть не сам я попал, а только моё сознание попало в вашу голову. И это случилось в тот момент, когда мы были оба в отключке. Вы тут немного перебрали и вырубились, а я там, на улице, головой об асфальт, так что тоже был без сознания. А когда очнулся,- вуаля, - моё сознание очутилось в вашей голове. Что не говори, но в это трудно поверить, не правда ли?

-И, с какого хрена, именно в мою голову ты попал? И, что, не мог поселиться в чьей-то другой? -Откуда я знаю, почему именно твою голову выбрали. Хотя некоторые предположения для этого имеются. А в другую голову я сам не в состоянии переместится, если бы даже захотел. Так что придется тебе немного потесниться. Я вот точно не помню, на сколько процентов мозг одного человека задействован в работе. То ли на пять, то ли на пятнадцать процентов, но как я полагаю, места нам двоим тут хватит.

-Нет.

-Что нет? Не хочешь поделиться местом в своей голове? Хорошо, давай, как говорится, сядем рядком, да поговорим ладком. Может после этого ты меня добровольно пустишь?.

-Хорошо, давай поговорим.

- Вот и отлично. А теперь слушай. Ты спросил, почему именно моё сознание попало в твою голову. Так вот. Я думаю, что те, кто решил все это провернуть с нами, преследует одну цель.

-И кому по силам это всё сотворить и ради чего?

-Насчет, КОМУ...? Это, кто во что верит. Или создатель, или какие-то высшие силы, о которых мы не имеем никакого понятия. А вот ради чего? Так я думаю, чтобы не дать России свалится в пропасть. Чтобы помочь ей избежать великих потрясений, кровавого хаоса и огромных людских потерь, от которых Россия не может в себя прийти вот уже сотню лет. А толкают её сейчас туда всякие масонско-буржуазно-либеральные доброхоты, поощряемые нашими зарубежными 'друзьями'.

-Так! А теперь всё, о чем вы только что говорили, более внятно и доходчиво и главное поподробнее.

-Доходчиво? Хорошо. Тогда вначале я расскажу вам, что произойдет через полтора года, и что последует за этим. А потом мы с вами подумаем, как этого не допустить. Ну, слушайте.

Вы не задумывались, что вот эта война, по большому счету, России совсем не нужна. И мы влезли в эту мясорубку, поддавшись на уговоры союзничков. Только не говорите, что мы вступили в эту войну, чтобы поддержать Сербию. Это был только повод. Спусковой крючок для этой мировой бойни. Да не было бы Сербии, наши союзнички, всё равно нашли бы повод втянуть нас в войну с Германией. Так как усиление Германии на мировой арене, для Англии и Франции, как серпом по одному месту. Так что мы воюем за их интересы, будь они неладны, так как России с Германией делить нечего. На начальном этапе войны в стране начался патриотический подъем во всех слоях русского населения. Но пока на фронте дела шли ни шатко, ни валко, а кое-где были и громкие победы, то многие ура-патриоты были за войну. А когда на фронте пошли неудачи, то и криков УРА в стране уже не наблюдалось. Да многим наши победы не слишком-то и нравились. Если говорить о наших противниках, то, тут и без объяснений всё понятно. Однако и нашим союзничкам, они тоже не нравятся. Так, как, в случае победы в этой войне, им придётся выполнять свои союзные обязательства и договоренности. И, уж, тем более, русских побед не хотели наши, либерально настроенные, думские функционеры, значительная часть высшего дворянства и богатых заводчиков. Они же в оппозиции царю и готовили его свержение с трона. Им вообще монарх не нужен. Но, в случае побед, их бы никто не поддержал в задуманном, и царь остался на троне. А если на фронтах сплошные неудачи, то в этом можно обвинить государя и назначенных им министров. И весь народ поднять против него. Так что они начали вредить стране и императору, и, нужно сказать, в этом преуспели. Николаю бы взять этих либерастов и дерьмократов, да и прижать к ногтю, а лучше всего, объявить их вражескими шпионами. И, по закону военного времени, поставить к стенке, да и из пулемёта и покритиковать. А Николай этого не сделал, и как итог.... За два с лишним года народ начал уставать от этой войны. Этому способствовали и большие потери на фронте, и отданные врагу территории, и сумасшедший скачок цен абсолютно на всё, и нехватка продовольствия, которую искусственно устроили враги царя из промышленников и помещиков. И к началу 1917-го народ не вытерпел, и, подстрекаемый разными социал-демократами, в том числе из правительства, забастовал. На улицы, только в столицах, вышло более двухсот тысяч человек. Начались беспорядки, нападения на полицейские участки. Солдаты Петроградского гарнизона также вышли из повиновения, убивали своих командиров. На флоте то же самое - неповиновение. Матросы начнут убивать офицеров, и, в первую очередь, это было на тех кораблях, которые почти всю войну простояли в базах, где матросы от безделья подались в политику. А в базах у нас почти всю войну отстаивались линкоры. Вот если бы они хоть изредка выходили в море на своих линкорах... Да постреляли по врагу, да под ответным огнем побывали.... А ведь и линкоры могли бы одержать хоть маленькую победу, пусть и ничего не значащую в масштабах войны, например, потопив сдуру какую-то лоханку.... Вот тогда, возможно, матросики бы по-другому смотрели на эту войну. А так, от безделья и науськивания всяких агитаторов, началось брожение среди матросов. Одни начали выступать за прекращение войны, хотя почти всю войну просидели на кораблях в базах, и, по сути, этой войны и не хлебнули. Другие, кого на фронт отправляли, хотели отсидеться за спинами товарищей, и воевать не собирались. Третьим просто хотелось глотку подрать. Были, конечно, и те, кто призывал за войну до победного конца, но в семнадцатом таких, в экипажах линкоров, было меньшинство, ну сущие единицы. В то смутное время погибло много достойных и преданных трону офицеров. В столице началась полная анархия. Люди из правительства, такие как Гучков, Некрасов, Родзянко, эти шлюхины выкормыши, предадут своего государя, заставят его отречься от престола, а военные, такие как генералы Алексеев, Рузский, Крымов поддержат думских. Рузского, надо уже сейчас убрать из войск и отправить на пенсию, да выслать куда подальше, и, по возможности, навсегда. И, к столице, и, вообще, к крупным городам России не подпускать. Николай II отрёкся в пользу брата. Тот тоже отрёкся от престола. Власть взяло Временное правительство, правда, это мало что изменило, так как они оказались не в силах остановить хаос, который сами же и спровоцировали. Они хотели сами порулить страной. Только рулевыми они оказались никудышными. Народ-то уже закусил удила, воевать отказывался, фронт еле держался. Тут и большевики вышли в авангард. Пообещали народу, немедленное завершение войны, заводы - рабочим, землю - крестьянам. И народ их поддержал, армия и флот тоже. Большевики захватили власть. С немцами подписали позорный мир, фронты сразу рассыпались, все ринулись домой. С оружием на руках. Немцы воспользовались ситуацией, заняли почти всю Украину, Белоруссию, прибалтийские губернии. Но народу землю не дали, впрочем, как и рабочим обещанных заводов. А потом Гражданская война и миллионы погибших. Голод и опять миллионы. Дальше - страшнее, ещё миллионы трупов. В 1939-м Германия развязала новую войну, ещё более страшную и кровавую. Все сходятся во мнении, что она стала продолжением августа 1914 года. Немцы решили взять реванш за унизительный финал этой войны, они тогда много чего потеряли. Правда, это уже другая история и случится ещё не скоро. А если эти события удастся немного изменить.... То и история России может быть другой. В первую очередь надо предотвратить раскол общества, не допустить отречения Николая. Довести войну с Германией до победы, а она обязательно наступит, тогда всё, что произошло в моей реальности, может и не случится, поскольку будущее России изменится к лучшему. О дальнейшем пока рассказывать не буду, оно может измениться, если нам удастся хотя бы расстроить планы заговорщиков. Должно обязательно что-то измениться. Но для этого мы с тобой должны повернуть ход истории по другому руслу, более благоприятному для России. Я думаю именно для этих целей и поместили мой разум в твою голову.

-Из того, что ты сейчас наговорил, я многого не понял. Невозможно во всё это поверить. Я, конечно, далёк от любой политики, так как мое дело стоять на мостике корабля, но и я понимаю, что в государстве, далеко не всё хорошо. Да, мрачноватую картину ты нарисовал.

-Уж какая есть,- и тут я понимаю, что утратил контроль над телом адмирала, так как рука потянулась за бутылкой с коньяком. Да и стакан сразу нашёлся.

-Эй, адмирал, не пей больше - попробовал я его остановить - а то и моё сознание от воздействия этой жидкости затуманится. А нам еще о многом надо поговорить.

-Пошел ты, к чертям собачим! Влез в мою голову, да еще мне командует что делать. После всего услышанного от тебя, можно и с ума сойти. А там, и в дом призрения могут определить. Так что, пошел вон из моей головы!

-Ну ладно, ладно, не закипай - пошел я на попятную. Плесни, если нужно, но только немного, пальца на два.

Но рука адмирала плеснула значительно больше, и тут же содержимое стакана отправилось в рот.

-Ну что, полегчало?

-А хрен его знает.

-Ну, если ты так оцениваешь своё состояние, значит, всё же коньяк повлиял на тебя благотворно.

-Если всё это на самом деле произойдёт, то почему сразу не пойти к государю-императору и не рассказать всё как есть.

-А ты что часто за одним столом с царем сиживал? Вот так возьмёшь, и заявишься к нему с такими вот вестями. Это ведь именно на твоё лицо, во время всего этого повествования, будет смотреть царь. А ему, ой, как не понравится рассказ о том, куда он завёл Россию своим царствованием. Да и не поверит он. А ты, после разговора, окажешься не на мостике корабля, а в доме скорби. Правда, мы там вместе окажемся, так что сильно не расстраивайся, будет с кем поговорить.

-А как же ты хотел обо всём этом ему рассказать, да так чтоб он тебе поверил?

-Так я и не собирался просто пойти и рассказать. Нужно, чтобы царь меня сам пригласил и выслушал, да за высказанное в Туруханск сразу не отправил.

-И как же это сделать?

- Отличиться нам нужно, адмирал, и сильно отличиться. Отправим на дно пару германских крейсеров и несколько миноносцев, вот государь нас с тобой и захочет повидать, а может и рассказ наш выслушать изволит

-И каким это 'макаром' вы собираетесь провернуть?

-Ну как вам сказать. Я из будущего, и знаю, что будет завтра, или например через месяц. Короче я знаю многое о том, что происходило в этом мире с древних времён и до начала XXI века. Конечно не в полном объёме, а то, что я усвоил в школе, в военно-морском училище, читая книги, исторические документы. Да и познавательные телепередачи по ящику смотрел по этой же теме.

-А что это за ящик с передачами?

-Ну, как тебе объяснить... это домашний персональный синематограф. Смотришь один или с семьёй, и никто тебе не мешает. Но это будет ещё не скоро, так что, подробности пропустим. Как я сказал, мне кое-что известно об этом времени, и есть возможность изменить ход истории в лучшую сторону для России, чем она была. Но есть одна маленькая проблема.

-И что это за проблема?

Так, как, в силу некоторых обстоятельств, от меня не зависящих, мне пришлось уйти из флота сразу по окончанию училища. Так что нет у меня практических знаний, даже чтобы командовать миноноской, не говоря уж о соединении кораблей. Хотя, в теории, я смог бы командовать небольшой эскадрой. Вот у вас такой опыт есть, и вы знаете, как надо воевать. А вот если бы вы ещё знали, где и когда можно подловить германца и хорошо надавать ему!? Я, адмирал, знаю, где подловить. Вы знаете, как надавать. Что скажете, Ваше превосходительство?

- Ну давай попробуем! Когда начинаем?

- Благоприятный момент может произойти в самое ближайшее время. Ведь твоя бригада скоро выходит в море?

-А, тебе-то, откуда это известно?

-Вот только не надо говорить про тайну. Для меня, появившегося почти через сто лет после этих событий, никакой тайны не существует. Давно об этом написано, и очень подробно. Да-да, я говорю о предстоящем выходе твоей бригады для обстрела Мемеля. Могу тебе сообщить всё, что знаю о предстоящем походе, так как совсем недавно читал о нем в своём времени, и о бое с германскими кораблями, что тогда произошел. Ещё могу тебе поведать о ходе боевых действий флота на Балтике и Черном море на ближайший год. А, так же, об ошибках, допущенных нашими адмиралами, в том числе и тобой. Также расскажу, что случится потом в России. О твоей судьбе, которую ты можешь изменить. Хочешь обо всём этом знать?

-Хочу. Но, пока давай о предстоящем выходе. Ты упомянул о бое. Вот и расскажи, что это за бой, и какими силами располагал наш противник? Результат этого боя.

-Я тебя понял. Что ж изволь. Об этом бое в моём мире говорят так - это была упущенная победа российского флота. Перестраховался ты немного с определением сил противника и упустил крупную победу. А как это произошло - расскажу подробно. И как надо было бы поступить в том случае.... Впоследствии, в разных кругах общества было немало разговоров и высказываний на эту тему. Разбирались возможные варианты развития того боя, и все сходились в одном - германцы должны были потерпеть крупное поражение. Но не потерпели. А теперь слушай, как происходил тот выход в море, и думай адмирал, думай....

Когда я закончил рассказывать о перипетиях предстоящего похода, и что можно было предпринять, чтоб он вышел более результативным, нежели в моём времени, адмирал захотел поподробнее узнать историю той, моей России.

В какой-то момент я почувствовал, что тело перестает мне подчиняться, и я погружаюсь в состояние подобное трансу. Отчего-то понимаю, что в это состояние меня ввели те же силы, что и перенесли сюда. Вот в этом-то состоянии и началась передача Бахиреву всей информации, которую я знал. Там было все об этой войне, о последовавших за ней двух революциях. Обо всём, что я знал о истории моей Родины. О его судьбе, о некоторых его подчинённых и товарищах. Было ещё много всякого разного, много полезной для нас обоих информации. И так добрался до того времени из которого я и попал сюда. Потом пошел процесс передачи его знаний в моё сознание. Наши сознания слились. И мы стали одним целым, одним человеком, но со знаниями двух разных людей, двух эпох. Именно с этой секунды история этого мира начала пробивать себе тропку, которая должна была вывести Россию на новую дорогу. Если бы кто-то увидел, как я разговариваю сам с собой, наверняка бы подумал - спятил адмирал, или его после вчерашнего чрезмерного возлияния, посетила шустрая лесная зверушка - то есть белочка.

Хочешь, не хочешь, а придется выкручиваться самому.

Выйдя из транса, я какое-то время осмысливал, что со мной только что произошло. Голова гудела как колокол, и думать не хотела. Некоторое время я просто сидел в кресле, вперив взгляд в одну точку. Просидев так несколько минут, вдруг понял, что гул в голове прошёл, и начался мыслительный процесс. И тут же понимаю что мысли-то все мои, чужих нет. Видимо, сознание адмирала спряталось где-то в укромном месте головного мозга и старается переварить полученную информацию, предоставив мне порулить его телом самостоятельно.

"Хотел бы я знать, как долго он будет отсутствовать?" - возникла в адмиральской голове моя мысль. Ладно, пусть немного посидит в закутке. Даю ему два-три дня, пока я тут осмотрюсь. А по силам ли мне будет, не наломав дров, что-либо изменить без его подсказок. На первом этапе, я думаю, что без него я быстро засыплюсь. Значит мы не будем сопротивляться, если он, всё же, попытается мне помочь, когда в этом появится нужда.

После того как в голове всё успокоилось и пришло к логическому завершению я почувствовал что в горле пересохло. Не плохо бы, после всего этого, горло промочить. Так-так, а, вот насчет промочить.... Думаю, надо поубавить дозу до "в медицинских целях", и не более того. А то адмирал не прочь эту дозу превысить, наплевав на своё здоровье. А я хотел бы пожить подольше и поберечь свою печень и другие органы от пагубного влияния спиртного. Так что побалуемся чайком.

-Эй, есть кто живой? Вестовой, каналья! Спишь?

Тут же на мой крик появился матрос, с нашивками старшего унтер-офицера морской службы (Боцманмат). На вид ему было за тридцать, а это значит что он не первого года службы и, явно на сверхсрочной. Никакого подобострастия в его поведении не было, а было только уважение и преданность к адмиралу. И как мне показалось, в его глазах промелькнула смешинка.

-Никак нет, Ваше-ство - ответил он с явным недоумением на моё обращение.

В сознании, по подсказке хозяина тела, всплыла фамилия Качалов, - да это же мой... то есть адмиральский верный вестовой. А теперь и мой будет.

-А по твоей, братец, роже, видно, что дрых. Ладно-ладно не обижайся, вижу же что насупился. Знаешь что, Прохор, сделай-ка мне чайку, да покрепче.

Качалов вновь удивлённо на меня посмотрел, пожал плечами. Это потом я понял, почему так посмотрел на меня вестовой, обычно, после хорошей гулянки, я требовал не чая, а рассолу или стакан вина.

-Будет сделано, Ваше Превосходительство.

-И сообрази что-нибудь к чаю - уже в спину крикнул выходящему Прохору.

Тут я замечаю, что всё ещё щеголяю по каюте в одних кальсонах и рубашке. Ай-яй-яй. И какой пример я подаю своим подчинённым. Чуть ли не в неглиже предстал перед вестовым. Да он и не в таком меня виде заставал, да и язык он держит на замке. Ладно, оденусь после того как чайку попью. Надо и фейс в порядок привести - ощупываю свой небритый подбородок. А чем тут бриться? Станка, пока я шарился, не видел, как и электробритвы, зато в небольшом черном инкрустированном серебром футляре видел опасную бритву Золинген. Явно чей-то дорогой подарок. Но представив, как я буду ею бриться, у меня тут же перед глазами появилась картинка, что всё моё лицо обклеено маленькими кусочками газеты, а горло перерезано от уха до уха. Я непроизвольно помассировал шею рукой и даже глянул на руку ожидая увидеть кровь. Бырр - меня всего передёрнуло после этого видения. Нет, мне наверно не за что не смочь научиться бриться этим орудием. По-видимому, придется отпускать бороду или заводить брадобрея.

Прерывая мои невесёлые думы, в каюту вернулся вестовой. В руках поднос со стаканом чая в подстаканнике, сахаром, наколотым мелкими кусочками и тарелочкой со сдобными булочками. Сервировав стол, Качалов вытянулся в ожидании - а не соизволит ли адмирал приказать ещё чего-нибудь.

-Почёсывая подбородок я проговорил - Прохор, у меня тут, сам понимаешь, после вчерашнего немного руки трясутся, опасаюсь что порежусь. Найди мне того кто побреет.

-Хорошо. Приведу Стригова, он довольно ладно может всё сделать.

-Отлично. Сколько времени тебе надо?

-Так минут десять я думаю, хватит.

-Даю пятнадцать. Как раз я чаепитие закончу. И скажи ему, что для бритья у меня всё есть.

Чай я пил, как привык в своём времени, то есть с тремя кусочками и не вприкуску, как принято в этом времени, а растворив сахар в чае, и закусывая булочками

"А булочки тут бесподобные, не что наши резиновые или не допеченные. Сразу понимаешь, что все они сделаны руками, а не бездушной машиной", - отметил я первое различие наших миров.

Попивая чаёк, я начал планировать, свои действия на будущее.

Первое - надо одержать весомую победу, не как в той реальности. И тогда эта победа может стать трамплином на пути к царю.

Второе - написать докладные записки о реорганизации флота, одну морскому министру, адмиралу Григоровичу, другую - командующему БалтФлотом. А командующим на Балтике сейчас вице-адмирал Канин. А что я знаю о нём? Да почти нечего. Хотя в какой-то статье или книге, что мне довелось прочитать ещё там, было написано, что он был нерешительным и безынициативным командующим. И, вроде бы, именно за это, его и снимут с должности в следующем году. Особенно разительно его безынициативность выделялась на фоне предыдущего командующего. Перед Каниным, Балтийским флотом командовал адмирал фон Эссен, который скоропостижно скончался всего-то месяц назад. Жаль, что я не застал его. Бахирев с фон Эссеном были хорошо знакомы, так как несколько лет Михаил Коронатович был командиром флагманского крейсера "Рюрик". Значит и я, в лице Бахирева мог бы получить поддержку в некоторых действиях со стороны фон Эссена. А вот как сложатся мои взаимоотношения с Каниным я не знаю. Канин не приемлет, когда его в чем-то поучают. Значит надо действовать осторожно, исподволь и, в первое время, желательно с ним не конфликтовать, а то все мои планы полетят к псу под хвост.

Третье. Если первый пункт плана удастся осуществить, а я уверен в этом, то я непременно буду замечен царём. А чтобы царь обратил на мои действия, а впоследствии и более пристальное внимание к моей особе, мне нужен будет ещё один результативный выход в море. Мне бы только оказаться около Царя.... Да о чем это я думаю?! Я уже имел беседу с адмиралом на эту тему, но зачем-то вновь свернул на неё. Похоже, что губёнки я тут раскатываю не по детски, представив себя этаким оракулом, которому трепетно внимает российский император. Ну-ну..,

"Я, такой, весь из себя красавец, в фаворе у царя, вещаю ему о том, что ожидает страну. И самую жуткую страшилку я ему рассказываю на ночь. Про то, что случится с ним и его семьёй через три года в Екатеринбурге, в подвале Ипатьевского дома. А чтобы все эти беды предотвратить, он должен выполнять все мои невероятно умные и правильные идеи". Да, уж картина маслом. Можно сразу к психиатру на приём записываться.

Ладно, если серьёзно, разговор с Николаем, если и состоится, то только тогда, когда настанет благоприятный момент. И когда я действительно буду иметь право ему советовать. Причём, это право может мне дать только император.

А не то и в правду можно загреметь в дурку с такими предсказаниями царю. Понятно, что я хочу, чтобы Россию обошли те семьдесят лет крови, боли, унижения, разрухи, застоя. Что не говори, но Россия почти вернулась на тот путь, по которому шла до семнадцатого года. Посудите сами, капиталисты есть? Есть. Монарх!? А что наш президент не монарх что ли. Хотя Россия многое и потеряла. Теперь, догонять и догонять. Самое обидное, что мы ведь уже находились на пороге победы в этой войне, ещё год бы потерпели, и война закончилась поражением Германии. А так, и лавры победителей и все выгоды достались союзничкам. Нам же - гражданская война и разруха. Вот это я и хочу предотвратить.

Итак, сегодня, как я успел заметить, 17 июня 1915 года, и подготовка к выходу в море должна уже закончиться. Сейчас бригада должна догрузиться углём, получить последние уточнения касательно предстоящей операции, и к вечеру выйти на рейд Пипшер.

Стоп. 17 июня, а что у нас 17 числа? Вот чёрт! Так ещё сегодня у меня - у нас - да, черт подери, у адмирала день рождения. Вот ведь, козлы, подгадали начало операции на такой день. Кто это так решил на мне отыграться? Ах да, это же Вильгельм в Киле назначил на завтра своему флоту смотр. А в связи с таким мероприятием, да ещё в честь германского императора, наши решили устроить артиллерийский салют. Причём боевыми. Похоже, вот поэтому-то, адмиралу пришлось отмечать свой день рождения накануне выхода на боевое задание. И, видно, неплохо отметил. Что-то мой адмирал молчит, нет, чтобы подсказать, с кем это он вчера.... Может Прохора расспросить? Хотя нет, не буду, но с этого дня, пьём только по минимуму и по великим праздникам.

Пока время позволяет, надо самому вспомнить всё, что читал о той самой операции в моей реальности, и подкорректировать её, с учётом знаний из будущего, в свою пользу. Так, а что я помню? - задал я вопрос сам себе. Да много чего. Этот поход бригады крейсеров к Мемелю я не раз и не два переигрывал, как с дедом, так и в одиночестве, и кое-какие мысли имею. Да и литературы немало прочитано на эту тему. И, как я помню, незадолго до выхода бригады, на крейсер заявится представитель штаба. И если мне не изменяет память, это должен быть, быть... Точно! - князь Черкасский. В каком он звании-то был? - задаю сам себе вопрос и через несколько секунд тут же даю ответ - капитан второго ранга. Встретим, поговорим. Надо адъютанта предупредить, чтоб встретил князя да проводил его до салона. А адъютант-то у меня хоть есть?- промелькнула мысль. И тут же я её задавил другой - если я адмирал, то адъютант у меня определённо должен быть. Так мичман Никишин мой адъютант, тут же подсказала мне память адмирала. А где он тогда и почему до сих пор не появился предо мной после того как тушка адмирала очухалась от вчерашней пьянки.

-Прохор - позвал я своего вестового.

-Звали, ваше превосходительство, - тут же раздался голос появившегося вестового.

-Да. Позови-ка мне мичмана Никишина.

-Так на берег он съехал. Так вы его сами отпустили.

-Запамятовал я. Тогда вот что, как только прибудет катер со штаб-офицером, мигом предупредишь меня. Договорись с сигнальщиками об этом.

-Будет сделано, ваше превосходительство.

-Брадобрея нашел?

-Дожидается за дверью.

-Пусть заходит.

Прохор, приоткрыв дверь, позвал - Стрига проходь.

И вот передо мной стоит, обсыпанный крупными веснушками рыжеволосый матрос. И при виде его так и хотелось процитировать - Рыжий, рыжий, конопатый, убил дедушку лопатой!

-Ну что братец, говорят, что ты ловко орудуешь бритвой, сможешь меня побрить?

-А чего не смочь-то, ваше превосходительство. Смогу.

-Ну, раз сможешь..... Прохор покажи где всё лежит и что попросит, дай.

А ещё чрез пятнадцать минут Стригов, получив двугривенный за свою работу, покинул каюту. А я приведя себя в подобающий вид, каким должен быть адмирал российского императорского флота, гладко выбритый и одетый по форме сидел в кресле с умной рожей. До появления посланца из штаба есть ещё время. А раз есть время то надо подумать или придумать, а что же мне теперь делать дальше. На размышления и планы у меня ушло более часа напряженной работы серого вещества, которое как я полагаю, всё-таки находилось в моей голове. Ой! Извиняюсь, это не моя голова, а наша с адмиралом, и нахожусь я тут на подселении.

Раздавшийся стук в дверь, прервал мои размышления о превратностях судьбы и планах на ближайшее будущее.

-Войдите! - и тут же нарисовался Качалов.

-Ваше Превосходительство! Вы просили предупредить вас, как только подойдет катер с берега со штаб-офицером. Он подходит.

-Так, братец - начал я раздавать распоряжения вестовому - пригласи-ка ко мне флагманского штурмана Крыжановского через десять минут. И, как только освободится Павел Михайлович, пусть также зайдет ко мне. Но, сначала предупреди вахтенного начальника... Кто там сегодня на вахте?

-Его благородие мичман Соколов - ответил вестовой.

-Передашь ему моё распоряжение, чтоб прибывшего сразу проводили ко мне.

Качалов удалился выполнять мои распоряжения.

Пока было несколько минут, необходимо привести себя в порядок, а также надо было выработать манеру поведения. А то, я пока только с адмиральским вестовым общался, и то, он на меня косо смотрел. По-видимому, после моего подселения в адмиральское тело, появилось какое-то несоответствие обычному поведению адмирала, и его манере говорить, и это не укрылось от вестового. Может адмиралу предоставить право разбираться со штабным порученцем, а я понаблюдаю да поучусь адмиральским манерам. Попробовал мысленно вызвать хозяина тела, но ответа не получил. Похоже, его превосходительство так проникся грядущими событиями что ещё не может прийти в себя. А может, просто спит, после вчерашнего и сегодняшнего коньяка. И сколько он там ещё будет сидеть? Вот же гадство, он бы мне сейчас очень пригодился. Я ещё раз позвал адмирала, и вновь ответа не услышал. Не хочет вылезать из своего чулана, ну и ладно. Попробуем обойтись без него. Думаю, на первых порах, сильно не напортачу, и всё пройдет как надо. Сейчас встретимся и пообщаемся со штабным, а что мы знаем о нем. Знаю, что в качестве представителя штаба на корабль прибудет капитан второго ранга, князь Черкасский и доставит какие-то бумаги, то бишь инструкции по этому походу. Чего-то нового о походе он мне не поведает, но мне ничего не остаётся, кроме как изображать внимательного слушателя. И в это время - ура, - проявился адмирал. От него-то я узнал, что с князем они знакомы ещё с Порт-Артура, да к тому же, князь приходится земляком Бахиреву, так как довелось ему, как и адмиралу, родиться в Новочеркасске.

- Адмирал, а если мы его сейчас озадачим. Интересно, как он себя поведет, если я ему прямо в лоб, твоими устами, начну рассказывать о том, что почти год мы тут хреново воюем и что с этим надо что-то делать, как он на это отреагирует?

-Возможно удивится, хотя.... Я знаю, что он выступает за активные боевые действия на море, и он не один такой в штабе флота, да и на действующих кораблях сторонники у него найдутся, но вот, среди адмиралов таких не много. Слишком давит синдром Цусимы.

-Хорошо, давай ты его сейчас встретишь, переговорите о том, о сём. А потом я плавно перехвачу разговор в свои руки, но, где надо, ты мне подсказывай, а то засыплюсь.

-У меня другое предложение. Вы начинаете, а я, если где возникнет непредвиденное затруднение, приду к вам на помощь.

Глава вторая. Первый шаг к изменению истории.

17июня. Адмиральский салон крейсера "Адмирал Макаров"

Контр-адмирал Бахирев Михаил Коронатович

Капитан второго ранга, князь Черкасский Михаил Борисович

Раздался стук в дверь - Ваше Превосходительство, разрешите войти - в дверях стоял молоденький мичман, но это был не Соколов, а мичман Никишин, а за его спиной я углядел князя Черкасского. Вернулся с берега - догадался я глядя на мичмана и оказался с князем на одном катере.

-К вам капитан второго ранга князь Черкасский - доложил Никишин.

-Проси - коротко бросил я.

Посторонившись, мичман впустил в салон князя.

-Можно Михаил Коронатович.

-Входи, входи Михаил Борисович. Рад тебя видеть.

Мы пожали друг другу руки как хорошие знакомые. Всё же с князем Черкасским адмирал Бахирев знаком не один год.

-И с чем это вы, Михаил Борисович, сегодня ко мне пожаловали?

-От командующего пакет доставил. А так же, на время боевой операции, я буду приписан к вашему штабу.

Черкасский протягивает серый объемистый пакет обклеенный сургучом. Беру его и верчу в руках, как бы спрашивая, а что мне с ним делать.

-Я полагаю, вам известно, что находиться в этом пакете? - спрашиваю князя.

-Да я предупреждён. Тут последние инструкции по предстоящему делу.

-Что, опять какие-то изменения в планах предстоящей операции? Хорошо, сейчас глянем, чего там светлые головы при штабе, придумали. А пока, Михаил Борисович, прошу присесть. Может бокал вина или желаете чего покрепче?

-Что-то сегодня на коньячок меня не тянет, а вот от чаю не откажусь.

-Прохор! Приготовь-ка нам чаю и не забудь о господах офицерах, которых ты позвал. Спустя минуту появился Прохор с большим фарфоровым чайником, чашками и другими чайными принадлежностями, и накрыл нам стол. Я вскрыл пакет и, достав бумаги, углубился в чтение. Так и есть, почти всё, что было написано в этих бумагах, я уже знал из своего времени, за исключением мелких деталей. "Пойти с бригадой крейсеров туда-то, пострелять и вернуться назад. Вот и всё задание"

Князь! Михаил Борисович, - обратился я к гостю, когда закончил читать - вы там всё время при штабах, вот скажите мне.... Мне вот интересно узнать, какие ещё гениальные планы по уничтожению германских кораблей там разрабатывают, кроме вот этой вылазки, что похожа больше на мышиную возню, чем на настоящую операцию?

Князь удивленно посмотрел на меня.

-Вас сколько в оперативном отделе, вы хоть чего-нибудь путного можете придумать? Пока на Балтике у германцев минимум сил, надо так ударить по ним, чтобы у них от удивления уши бантиком на затылке завязались. Вы что, сидя там.... не понимаете, что германцы сами нам отдают инициативу, а мы держим свои линейные корабли в заливе и боимся нос высунуть оттуда. Даже "Павел" с "Андреем" в море не выходят. У нас разве что "Слава" да "Цесаревич" пыхтят, а остальные в базе отстаиваются.

-Позвольте Михаил Коронатович, а что мы можем поделать, - даже с какой-то обидой в голосе ответил на моё раздражение князь - если Государь запретил использовать линейные корабли за пределами Финского залива. Да и что смогут наши броненосцы, выведи мы их из залива, когда у принца броненосцев в два раза больше.

-Ну и что, что их в несколько раз больше нашего, они, как и мы не проявляют большой активности. Да и на Балтике принц держит свои самые старые броненосцы, а что поновее, находится в Северном море.

-Да, вы правы. По большому счёту большая часть нашего флота простаивает на базах или стоит дозором у минной позиции, ждёт, когда это принц Генрих попытается проникнуть в Финский залив.

-Ты мне скажи, зачем германец сюда полезет?

-Возможно, что и не полезет. Но в прошлом-то годе германец предпринял попытку проникнуть в залив.

-Князь! Ну, ты и вспомнил! После того случая почти год прошёл и больше германец ничего не предпринял. Поняли, что свой флот мы в море не выведем, и у их берегов не появимся. Не считая нескольких вылазок на постановку минных заграждений. А если

на чистоту, так они же тогда проникли в залив, и почти наполовину прошли его. Не налети "Магдебург" на мель, они вполне могли нам хорошо напакостить, а потом, также незамеченными, уйти. Вы же не будете отрицать, что с началом войны, когда адмирал Эссен был ещё жив, мы ещё что-то предпринимали против германцев. А теперь всё! Заглохло!! И опять, как десять лет назад, прячемся по базам! Ясно, ещё сидром Цусимы в штабах не выветрился!

-Михаил Коронатович, я не пойму, к чему вы клоните?

-Надо уговорить царя снять запрет, пока у нас есть возможность нанести серьёзный урон противнику. Надо чаще выходить крупными силами в море, да пройтись вдоль побережья Германии и навести там шороху. А то у нас скоро такой возможности не будет. Германец сейчас нажимает на сухопутном фронте, рвётся вглубь России. Помяни моё слово, скоро они начнут наступление через Курляндию по направлению к Риге. Для поддержки приморского фланга своих войск, Вильгельм попросит своего братца задействовать весь свой флот Балтийского моря. Ты представляешь, что будет, если они возьмут Ригу?

-Это же двести вёрст, от теперешней линии фронта. Не может такого быть, чтобы их так близко подпустили к столице.

-Что такое двести вёрст? Я полагаю, вы хорошо знаете, на сколько вёрст, за последнее время, наша армия отступила? Молчите? - вот то-то, и оно. Я не ошибусь, если предположу, что к августу германские войска выйдут к Риге. А у нас-то Ирбенский пролив не защищён. Там до сих пор ни одного орудия не поставили. Ладно, мин мы можем быстро накидать, но минные поля без артиллерийского прикрытия, это только до первого подрыва, а потом придут тральщики... И всё, препятствия больше нет.

-Насчет прикрытия Ирбенского пролива, Михаил Коронатович, ты прав. Надо срочно установить на мысе Церель хотя бы одну батарею, да в районе Михайловского маяка вторую, чтобы они полностью пролив перекрывали.

-Как я думаю, на побережье батарею ставить не надо, так как противник её с суши возьмет. А вот Церель, это другое дело. Туда надо бы установить новые двенадцатидюймовые орудия, не менее четырёх штук. Тогда доступ в Рижский залив мы закроем на крепкий запор. Но мы, как всегда, безбожно опаздываем, теперь, вот с укреплением Ирбенского пролива. У меня есть нехорошее предчувствие. Месяца через два Кайзер перебросит свои дредноуты на Балтику, чтобы помочь своей армии взять Ригу, и открыть ей путь на Петроград.

Эй, ты там полегче, с предсказаниями! - раздался в голове возмущенный голос адмирала, - не надо раньше времени изображать из себя оракула. Но меня уже понесло, и я игнорировал предупреждения адмирала.

-Да с чего вы, Михаил Коронатович, взяли, что через два месяца германец дойдет до Риги - с сомнением в голосе проговорил князь. Да и не посмеют они сюда свои дредноуты перебросить и оставить англичанам Северное море. Насчет броненосцев ещё туда-сюда, я могу предположить, но линкоры, это, навряд ли.

- Михаил Борисович, а вы что думаете, если германец перебросит на Балтику свои линкоры, так англичане сразу бросятся побережье Германии бомбардировать, или даже высаживать десанты? Да ни хрена они делать не будут, а останутся в своих базах и будут поглядывать на Балтику и гадать, а что русские смогут противопоставить германской армаде? Ещё и ставки будут делать, Выведут ли русские свои корабли из Финского залива, или так и будут там прятаться. А если осмелятся и выведут, то кто больше потеряет кораблей, русские или немцы? И я уверен, на нас они даже пол пенса не поставят, так как понимают что наш флот не противник германскому.

-Михаил Коронатович, я что-то вас не узнаю, да и не слышал от вас таких высказываний раньше.

-Высказывания, как высказывания, а что ты хочешь, скоро год войне, и ты сам видишь - она пострашнее японской. А что было сразу после той? Смута и бунт. И всё из-за чего? Да из-за того, что мы её проиграли. А теперь представь, что будет после этой, если мы и её проиграем? Мне даже представить страшно. А мы можем проиграть, если вот так будем "воевать", прячась в заливе, и не нанося ударов по врагу. Обыватели и так ведут разговоры о никчёмности нашего флота, простаивающего в портах. Надо, дорогой князь Михаил Борисович, хотя бы пару, хотя бы маленьких побед одержать, именно лицом к лицу с противником, а не минами. Хотя это тоже нужно, слов нет и мы это доказали этой зимой. Немцы ведь не хотели верить, что русские моряки, на старых калошах, принимавших участие еще в той войне, осмелятся выходить в море, пробиваясь через лед, а там, под самым неприятельским берегом, на немецких путях сообщения ставить мины, на которых враг понёс немалые потери. Но вот в артиллерийском бою с кораблями противника, чтобы похоронить дух Цусимы, и забыть его на века, нам за это время так ни разу и не удалось встретиться.

-Я понимаю, князь, что таких целей для нашего флота никто и не ставил. Хотя мелкие стычки были, но до серьёзного дела не дошло, и опять из-за пресловутого синдрома. Потому мы и воюем втихую. Сбегали, выставили мины и быстрей домой, и не дай Бог, чтобы нас заметили. А, уж чтобы бой завязать с противником, этого ещё не было. А надо бы. И завязать этот бой и победить. Это для того надо, чтобы народ, понимаете, князь, народ русский, изменил своё мнение о никчемности флота, и простил нам поражения в той войне. Мы ещё можем всё вернуть, что тогда потеряли, и даже с лихвой.

-Как можно эту войну проиграть? Это тогда мы были одни. Сейчас у нас в союзниках; Англия, Франция, Италия и даже та самая Япония, хотя какой из неё союзник, когда она на другой половине мира. Нет, не можно проиграть.

-Если так будем воевать, то обязательно проиграем, и союзники не помогут. Да и толку от их помощи. Так что надо более активно наседать на противника, а не пугать его обстрелами по берегу. Надо самим искать встречи с противником. Выходить на его коммуникации эскадрой, и пройтись вдоль побережья, да хотя бы до западной окраины Данцигской бухты.

Так мы и планировали осуществить обстрел Кольберга, а это уже непосредственно побережье Восточной Пруссии, но командующий перестраховывается. Он опасается, что если был бы утвержден этот план, то после выполнения операции есть большая вероятность перехвата наших кораблей более сильным противником при отходе....

Тут наш разговор был прерван вошедшим вестовым, который доложил, что командир крейсера, капитан 1-го ранга Плен и флагманский штурман Крыжановский прибыли.

-Проси - бросил я вестовому. Наш разговор, дорогой князь, к сожалению, придётся прервать - обратился к Черкасову - но, так как он ещё незакончен, то мы его с вами продолжим позже.

В каюту заходят два офицера.

-Ваше превосходительство... начинает каперанг Плен, но я его прерываю:

-Проходите господа офицеры.

Пришедшие офицеры и мой гость поприветствовали друг друга.

-Ну что господа офицеры - начал я, когда все расселись - получено добро на проведение предстоящей операции. Князь Михаил Борисович как представитель от штаба флота, идёт с нами. Вот последние инструкции из штаба, что доставил Михаил Борисович. Я предлагаю ознакомиться с ними - и передаю бумаги своим офицерам.

Да и что это за инструкции? - тут и так всё понятно и без них. А в общих чертах, это выглядит так. Наша главная задача - это бомбардировка порта Мемеля, на обратном пути допускается произвести крейсерские действия на море по отношению к противнику. Ага! Крейсерские! Это пройтись пятьдесят миль вдоль побережья противника. И большая часть из них, это, занятое германскими войсками, наше же побережье Курляндии. Ну и что это за крейсерские действия такие? Я бы ещё согласился, если мы прошлись на запад. Но вот пройти от Мемеля до Виндавы и вернуться обратно на базу, это я не считаю крейсерской операцией.

-Господа офицеры, вы обратили внимание, какие силы флота выделены для этой простой операции. Да с такими силами нам по силам провести более масштабную операцию, чем какой-то обстрел вражеского порта. Взять, например, и нанести визит в Данцигский залив, где проходят транспортные коммуникации германцев. Вот там мы могли бы нанести противнику более заметный ущерб. А нам предлагают вот эту операцию и разработали её, аж, в штабе флота. Только князь, вы не обижайтесь на меня, к вам это не относится, но, сколько же можно планировать такие операции! Я же знаю Колчака и его авантюрную натуру. Разве он не может разработать такую операцию, чтобы о ней вспоминали не только наши потомки, но и потомки противника?

-Ваше Превосходительство! Так вы же закоренелый холостяк и у вас нет потомков.

- Это не значит, что их у меня вообще нет, или не может быть, не так ли, Николай Николаевич!

Крыжановский сразу смутился после этих слов, поняв, что немного не к месту пошутил, мне-то только сорок семь исполнилось, и завести потомство я ещё смогу.

-Прошу извинить, Ваше Превосходительство, вырвалось.

-Да я не обижаюсь, и так все знают, что единственная моя жена - это море. А пока эту тему прикроем и поговорим непосредственно о подготовке к походу. Павел Михайлович, как обстоят дела с погрузкой припасов и угля на крейсера бригады?

-Ваше Превосходительство, все крейсера припасы уже погрузили, в данный момент углём догружается "Баян", и через час вся бригада будет готова к выходу.

-Ну, вот и отлично. Значит, задержек не будет.

-Не будет.

-Тогда Павел Михайлович, как только "Баян" примет полный запас угля, снимаемся с якоря и переходим на рейд Пипшера. Согласно предоставленному плану, там нас должны дожидаться эсминцы. Конкретно что-то планировать в данный момент по предстоящему походу, я думаю, не стоит. Совещание командиров крейсеров и эсминцев соберём по приходу на рейд Пипшера, там и спланируем наш поход. А вот некоторые моменты можно и обсудить, а также поговорить о том, кто что думает о ходе морской компании в целом.

Через полтора часа, после того как от борта "Баяна" отвалил угольщик, крейсера снялись с якорей и направились на рейд Пипшер. Путь туда у нас занял четыре часа. По приходу на место, там нас уже дожидался седьмой дивизион эсминцев, которым командовал капитан первого ранга Гадд Георгий Оттович. По прибытию на рейд я собрал совещание на своём флагмане, пригласив всех командиров крейсеров бригады, а также командиров эсминцев из седьмого дивизиона.

-Итак, господа офицеры, я вас пригласил для выработки боевого плана. Как вы все, примерно догадывались, по всем этим приготовлениям, у нас, кое-что намечается. Но вы не знали конкретной задачи предстоящего похода. Объявляю вам, что перед нами поставлена задача по бомбардировке порта и портовых сооружений Мемеля. Мы воспользуемся моментом, предоставленным нам самим же немцами. Как раз в это время, почти весь их флот готовится к императорскому смотру в Киле. В штабе полагают, что из-за этого смотра германский флот снизит свою активность, так как большинство кораблей будут находиться в Киле, и, поэтому, встреча с противником маловероятна. Если даже нам и представится возможность встретиться с противником, то это будут минимальные силы, которыми они будут располагать. Выходим в два часа после полуночи. У банки Винкова назначена встреча с крейсером "Рюрик", его выделили нам в усиление. Чуть позже к нам присоединится шестой дивизион эсминцев во главе с эсминцем "Новик".

По плану - обстрел порта будут производить "Рюрик", совместно с "Олегом" и "Богатырем". "Новик" совместно с шестым дивизионом в охранении, и, если в том будет нужда, то они поддержат крейсера огнём.

Павел Михайлович, вы с двумя оставшимися крейсерами будете прикрывать их со стороны устья Вислы. После обстрела, если не будет противодействия со стороны противника, идем в крейсерство вдоль побережья, до Виндавы, и возвращаемся домой. Это по плану.

Также в этой операции будут участвовать подводные лодки, поэтому, господа, необходимо предельное внимание, чтобы ненароком они не попали под наш огонь или таран, а мы под их торпеды. Но надо и немецких лодок опасаться, не будем забывать участь "Паллады". И, на крайний случай, - если вдруг появятся крупные силы германцев, то дредноутов нам опасаться не стоит, так как их на Балтике нет, а, вот, десяток броненосцев, хотя и разнотипных, и, в основном, устаревших у принца Генриха имеется. Не исключено, что пару- другую, мы вполне можем повстречать. Именно для этих целей выделены два наших старичка - линкоры "Слава" и "Цесаревич", они нас поддержат. Но, господа, как говорится, план планом, но могут быть и изменения, всё зависит от обстоятельств. Георгий Оттович, после выхода и до встречи с "Рюриком", твои эсминцы осуществляют дозор и охрану крейсеров. Вопросы есть?

-Ваше Превосходительство, а если на переходе к Мемелю встретим корабли противника, не придется ли нам отказаться от дальнейшего продолжения операции? - спросил Вердеревский.

- Дмитрий Николаевич я же сказал, всё будет зависеть от обстоятельств. Если силы противника будут превосходить нас, то придется уклониться от боя. Если силы будут на нашей стороне, значит, будем атаковать.

Я заметил, что Вердеревский порывался ещё что-то спросить, но не решился. Но взял слово командир "Баяна".

-Я слушаю вас Александр Константинович.

-Ваше превосходительство! При обстреле портовых сооружений наши снаряды могут случайно попасть по жилым домам, а там женщины дети. И как мы после этого будем выглядеть в глазах мировой общественности, если при обстреле погибнут ни в чем неповинные люди?

Александр Константинович видно вы запамятовали, как германцы обстреливали наши приморские города на Черном море. И между прочим там погибли ни в чем неповинные люди. И много ли в мире было негодующих по этому поводу. Это война господа и всегда при этом гибли мирные жители. Ну что ж будем стрелять только по портовым сооружениям и постараемся избежать попаданий в дома городских обывателей. А так как ваш крейсер в обстреле порта участвовать не будет то ваша совесть Александр Константинович останется чиста. Да и остальным, я думаю, изводить себя угрызениями совести ненужно, так как он выполняет приказ вышестоящего начальника. В том числе и моё. Так что все ваши грехи в этом походе я беру на себя. Ещё кто-то хочет высказаться по поводу похода, или у кого-то есть вопросы?

В адмиральском салоне на некоторое время наступила тишина, иногда нарушаемая поскрипыванием кожаной обивки кресел и стульев.

-Если нет вопросов, то прошу всех на свои корабли. Георгий Оттович, а вас я попрошу остаться.

После того как все покинули кабинет я обратился к Гадду.

-У меня, Георгий Оттович, для вас будет особое задание. Давайте подойдём к карте. Послушайте - начал я, после того, как мы подошли к столу где была развернута карта, - после того, как к нам присоединится "Рюрик", вы со своим дивизионом пойдете к Бокшеру. Да-да, именно туда, и не смотрите на меня так удивлённо.

-Но, Ваше Превосходительство, по плану мы должны возвратиться обратно на рейд Пипшер, и ожидать вашего сигнала на возвращение, чтобы выйти в море и встретить.

-Георгий Оттович, я же вас предупредил, что это будет особое задание, именно для вашего дивизиона. И поймите меня правильно, об этом, до самого нашего выхода, знать никто не должен, исключая командиров эсминцев.

-Я всё понял Ваше Превосходительство.

-Вот и отлично. А теперь послушайте, что нужно вам сделать. Пойдете к Бокшеру и встанете на якорь в десяти милях севернее острова, вот в этом квадрате - показывая Гадду точку на карте. Есть данные, что завтра, где-то примерно с 20.30 до 21.30, немцы попытаются выставить на том участке минное заграждение.

-Откуда это известно?

-Лучше не спрашивайте Георгий Оттович. Если скажу, что разведка постаралась, то вы мне на слово поверите?

-Поверю.

-Значит всё так и есть. А теперь, Георгий Оттович, внимательно меня послушайте. Ваша задача, если противник в указанное время не появится, то находитесь там до двадцати четырех часов, и только потом, уходите к Пипшеру. А если противник все же появится в указанное время.... Георгий Оттович, может случиться так, что вы встретите превосходящие силы - два-три крейсера, несколько больших миноносцев. Если распогодится, и видимость будет хорошая, то вам придется только обозначить себя, чтоб противник понял, что их операция по скрытному минированию провалилась. Близко не подходить, маневрировать в отдалении. Можно даже имитировать атаку на противника, вынуждая его покинуть наши воды. И не забудьте вызвать по радиотелеграфу подкрепление. Если же погода будет скверной, как сейчас, и вам представится благоприятный момент, атакуйте. Однако, я уверен, что непосредственно в минной постановке, будет участвовать один минный заградитель, под охраной одного крейсера. В этом случае атакуйте. Вы миноносник, и мне, как-то не с руки поучать вас, но все же, я бы настоятельно вам посоветовал, невзирая на то, что противник может иметь некоторое преимущество перед вами, выходить в атаку строем фронта, всем дивизионом одновременно. Держите дистанцию между кораблями в два-три кабельтова. В этом случае, неприятелю придётся рассредоточить огонь по всем кораблям, что весьма затруднит попадание в вас. Самым опасным противником для вас будет крейсер. Так как он вооружён дюжиной орудий, калибром, немногим более четырех дюймов, а у минзага с десяток орудий, но в три с половиной дюйма.

-Да любому нашему эсминцу и такого снаряда за глаза хватит.

-Понимаю ваше опасение. Так маневрируйте, маневрируйте, и тогда вас трудно будет поразить. Ещё я бы посоветовал вам, во время сближении с противником, открыть беспокоящий огонь, попасть, возможно, не попадете, зато нервы немцам обязательно пощекочите. А как только приблизитесь на оптимальное, для пуска торпед, расстояние, поворачивайте "все вдруг" на 90 градусов и выпускайте все торпеды в направлении выбранной цели. Глядишь, одна да попадёт в корабль. Вам всё понятно, Георгий Оттович?

-Так точно, Ваше Превосходительство! Но если противник не позволит нам выйти на дистанцию, или мы промахнёмся.

-Если вы и не добьётесь попадания, то своими действиями сорвёте выполнение их планов.

-Мы постараемся выполнить задание.

-Вы уж постарайтесь, Георгий Оттович. Все наши дальнейшие планы на этот поход, будут зависеть от результатов ваших действий у Бокшера. И каков бы ни был итог, обязательно, подчёркиваю, Георгий Оттович, обязательно сообщите результат, чтоб мы были в курсе.

-А теперь идите к себе, и расскажите командирам своих эсминцев то, что сейчас узнали. Успеха, Георгий Оттович, - я крепко пожал ему руку на прощание.

В два часа ночи 18 июня крейсера снялись с якоря, и в охранении седьмого дивизиона эсминцев, направились к точке рандеву с "Рюриком". В ту же точку должны были двигаться эсминцы шестого дивизиона под командованием капитана первого ранга Николая Ивановича Паттона. Однако, около четырёх часов утра от него пришло сообщение где он сообщает что его дивизион попал в очень сильный туман, видимость не превышает полторы сотни метров, и он намерен встать на якоря и переждать туман.

Как я понял из не высказанного Паттоном, он опасается, если его отряд продолжит движение в этом тумане, то как бы не приключилась беда. Я его хорошо понимаю, его опасения и не беспочвенны, в тумане всё может случиться и навал и таран. Но с эсминцами Паттона находился эсминец "Новик", а вот его-то, я больше всего желал видеть при своем отряде. Я приказал Паттону, чтобы он, наплевав на туман и взяв курс на Готланд, двигался к острову малым ходом, по счислению. Рано или поздно, обнадёжил я его, туман обязательно поредеет. Благодаря знаниям из будущего, я точно знал, что туман в точке встречи не будет таким плотным, и нам удастся соединиться. А, вот "Рюрик", несмотря на неприятный погодный сюрприз, не собирался отстаиваться, и, придерживаясь плана, держал курс к точке рандеву. И через три часа, несмотря на отвратительную видимость, наша встреча с броненосным крейсером состоялась. С этой минуты я решил, что настал тот момент, когда мне по силам немного изменить ход истории. И я начал действовать.

-Павел Михайлович, я принял решение перенести свой флаг на "Рюрик". Передавайте: Бригаде застопорить ход. "Рюрику" принять меня. Эсминцам осуществлять охрану.

-Ваше Превосходительство! Как застопорить ход? - с нескрываемым удивлением воскликнул Плен. А если тут подводные лодки противника, они же могут потопить один из крейсеров.

-Павел Михайлович, нет здесь сейчас подводных лодок.

-Ваше Превосходительство, откуда у вас такая уверенность? - со скепсисом в голосе проговорил Плен.

А я и не знал, есть ли тут поблизости чьи-то подлодки. Так как, в прочитанных мною книгах и мемуарах, а также в других информационных источниках, не упоминалось о встрече нашими кораблями подлодок противника. То же самое, подтверждали и документы наших противников: встреч с русскими кораблями не было. Но об этом я не собирался рассказывать.

-Павел Михайлович, если вы их так опасаетесь, то удвойте количество сигнальщиков. Пусть непрерывно наблюдают за морем. А пока распорядитесь, чтобы спустили катер, и как только мы отвалим от борта, бригада начинает движение самым малым ходом на юг. Николай Николаевич, Михаил Борисович, - обращаюсь к флагманскому штурману и штабному посланцу, - я прошу вас проследовать вместе со мной на "Рюрик".

Пока перебирался на "Рюрик", эсминцы описывали круги вокруг медленно двигающих крейсеров.

Катер, за несколько минут преодолев пару кабельтов, подходил к самому сильному крейсеру Балтийского флота, и с каждым, преодолеваемым катером, метром, во мне росло чувство гордости за этот корабль. Трехтрубный красавец, в шестнадцать тысяч тонн, с шестью двухорудийными башнями, из амбразур которых торчали двенадцать орудий крупного калибра. А если быть более точным, то четыре десятидюймовых и восемь восьмидюймовых. Но это ещё не всё вооружение. На оба борта глядело ещё двадцать стволов противоминного калибра. Не так давно я сам (конечно, не я, а хозяин этого тела) командовал этим крейсером.

"Вот сейчас-то мы повоюем с немцами", - промелькнула мысль в моей голове.- "Теперь-то у меня никто не потеряется, в этом тумане. А то в той реальности и "Рюрик", и "Новик" потерялись, и всё пошло наперекосяк".

"Погода ожидается скверная, всё время будет стоять туман" - продолжал вспоминать я о ходе этой операции, о которой кое-что мною было прочитано в той реальности. "Сейчас бы нам при такой погоде пригодился самый допотопный радар. Но он появится, ещё не скоро, хотя кое-какие опыты в этом направлении уже проводились. Я читал где-то о том, что даже сам Попов занимался данной темой, или у него это случайно получилось? Да что там радар! Не помешает и парочка противокорабельных ракет или, на худой конец, самонаводящихся торпед. О чём я, твою дивизию, думаю?! Какие ракеты, какие самонаводящиеся торпеды, ты, ещё об ТАВКР "Адмирал Кузнецов" в твоей эскадре помечтай! Нам бы, за счастье было бы, нормальными дальномерами обзавестись, да средствами обнаружения и уничтожения подводных лодок. Даже нормальных глубинных бомб нет, они появятся чуть позже. Потому приходится ныряющие снаряды использовать, но они только на малой глубине пригодны, да и то, в основном, для шумового эффекта, да рыбу глушить. Необходимы новые дальнобойные снаряды для крупнокалиберных орудий. Да и сами орудия должны иметь больший угол возвышения. А торпеды наши, откровенно слабоваты, пора переходить на другой калибр. Словом, много чего нужно менять, но об этом позже подумаем, сейчас о предстоящем бое надо.

Поднимаюсь на борт крейсера, у трапа меня встречает его командир, капитан первого ранга Пышнов Александр Михайлович и несколько его офицеров. После рапорта и взаимных приветствий, мы направились на мостик. Над крейсером взвился контр-адмиральский флаг, и после того как подняли катер, мы пошли догонять ушедшие вперёд, крейсера бригады. Оглядевшись на мостике, понимаю, что за прошедший после моего ухода с крейсера год, ничего не изменилось, всё по-прежнему.

-Ну и как вам этот крейсер, Александр Михайлович?

-Отличный корабль. Сильнее нашего "Рюрика" на Балтике ничего нет, разве что только немецкий "Блюхер", был равносильный нашему.

Да, был. Только он уже, как с полгода, на дне покоится, англичанами потопленный у Доггер-банки. "Блюхер" стал братской могилой для семи с половиной сотен экипажа.

А "Рюрик" действительно хороший корабль, и мне довелось командовать им три года. И вот, теперь сожалею, что при постройке не поставили на него турбины вместо паровых машин. Сейчас, глядишь, и скорость была бы, узла на три-четыре больше. Вот тогда-то это был бы просто превосходный корабль. Хорошо вооружённый, и неплохо защищенный, да с приличной скоростью. Но, вот, когда его закладывали, турбины только начинали устанавливать на корабли, и это была новинка для того времени. Вот и побоялись эту новинку установить на крейсер, опасаясь, что наши матросы не справятся.

-Дай Бог выиграть эту войну, мы обязательно на него турбины поставим, и он ещё славно послужит России.

-Как не выиграть, Ваше Превосходительство, обязательно выиграем.

-Да-да, Александр Михайлович, выиграем. Но когда это ещё случится, враг очень силён, и располагает несравнимо сильнейшим флотом.

-Так мы же не одни с Германией воюем, есть ещё Англия и Франция. Одна Англия имеет флот превышающий Германский.

-Англия-то имеет, а вот нам, тут на Балтике, она ничем помочь не может, хотя, я думаю, что не хочет, так что придётся нам в одиночку сдерживать весь германский флот, который они могут в любой момент перебросить через свой Канал кайзера Вильгельма.

III

Блуждания в тумане

Минут через пятьдесят, "Рюрик", обогнав идущие малым ходом крейсера, возглавил кильватерную колонну. Сразу после этого отряд начал постепенно увеличивать скорость, чтобы компенсировать небольшую задержку в пути. Сопровождавшие нас эсминцы, благополучно сопроводив нас до точки рандеву с "Рюриком", были мною отпущены. Покинув нас, дивизион взял курс на север, и вскоре скрылся в сгущающемся тумане. Теперь у Гадда и его дивизиона более ответственное и опасное задание, чем планировалось штабом флота.

Погода действительно была очень скверная, на море опустился туман. По этому поводу я с сожалением подумал. "Эх, как жаль, что на наших кораблях нет радаров, как же в этом времени без них обходятся"?

Крейсера спускались к югу в полосе сильного тумана, из-за этого я приказал включить кильватерные огни. Так сказать, во избежание отставания судов от колонны. В 6.30 поступил запрос от Паттона, он запрашивал наше место, курс и скорость движения отряда. И то, и другое ему было передано. Через сорок минут, примерно в двух милях по левому борту, в пелене тумана, показались силуэты кораблей, которые тут же были взяты на прицел крейсерами отряда. Но это были эсминцы Паттона, и идущий чуть поодаль "Новик". А в это самое время, где-то в двенадцати милях по правому борту, проходят, курсом на север, корабли противника. Но мы не видим друг друга, и виной тому, этот клятый туман, и, поэтому, наша встреча откладывается до следующего дня.

-Передать семафор на эсминцы, пусть переходят на правую раковину.

После того как эсминцы перестроились и заняли место по правому борту, даю команду.

-Проложить курс на устье Вислы, потом на широте Мемеля, повернуть к порту. Передать это распоряжение на все корабли, и постараться держаться в пределах видимости, если кто-то потеряется в тумане - не паниковать - идти по счислению.

Через пару часов я, оставил мостик, и передав командование отрядом Пышнову, направился в каюту, надо было выработать дальнейший план действий.

"А стоит ли плутать в этом тумане? Не пойти ли нам в район Готланда, и там просто подождать немцев?" - думал я. "Но если я откажусь сейчас от плана по обстрелу Мемеля, то меня никто из офицеров не поддержит, не поймут. Значит, пока всё должно идти, как идёт, как в той реальности. А может, здесь нам удастся всё же провести бомбардировку порта? Ну что же, будем пока придерживаться уже произошедших событий. Завтрашний день покажет, можно ли его изменить по сравнению с моей реальностью"?

Через четыре часа, немного отдохнув, я снова был на мостике, в это время корабли отряда вошли в такой плотный туман, что на расстоянии пятидесяти метров ничего не было видно. И вот в этом молоке, мы до 20.00 спускались все южнее и южнее.

-Ваше Превосходительство, пора поворачивать на новый курс - предупредил меня мой флагманский штурман Крыжановский.

-Передать по радиотелеграфу на корабли координаты нового курса, к Мемелю, поворот всем начать ровно в 20.05.

Прошло уже два часа, как мы повернули на новый курс, но туман и не собирался редеть. Он был такой плотный, что, казалось, из него можно было слепить снежную бабу. В ста метрах за кормой ничего не видно. Есть там корабли или нет? Возможно, кильватерный строй давно распался, и каждый идёт самостоятельно? Первым не выдержал князь Черкасский.

-Ваше Превосходительство, если мы так и дальше пойдем, ничего не видя в этом молоке, то кто-то может налететь на свой корабль, или, ещё хуже, на мину. Тут, в районе Мемеля столько минных постановок, что наших, что немецких! В любой момент мы, не зная своего местоположения, можем выскочить на одно из них, и не дай Бог, кто-то подорвётся вблизи немецкого порта. В любом случае, это будет означать конец операции, и затонет корабль или получит повреждение, нам придётся его сопроводить до наших вод. Может, отложим бомбардировку порта на утро? Понадеемся на то, что к этому времени туман, всё же, рассеется.

-Надеяться-то мы можем, дорогой князь, вот только, будет ли благоволить нам в этом погода? Всё верно, если туман рассеется, то мы обязательно нанесём удар по Мемелю. А ведь может случиться так, что и не разойдется? На этот случай, мы должны разработать другой план нанесения противнику урона. А сейчас мы отходим. Николай Николаевич, рассчитайте курс на южную оконечности острова Готланд, точка нашего сбора в десяти милях юго-восточнее Хоборга и передайте его остальным.

-Через минуту будет исполнено - ответил штурман.

Через пять минут мы начали поворот на новый курс.

Глава третья. Первый толчок к изменению истории.

Вечер. 18-го июня. Где-то в районе острова Бокшер. Торпедная атак русских эсминцев на минный заградитель "Альбатрос".

Капитан первого ранга Гадд поступил так, как посоветовал ему Бахирев. Он поднялся севернее острова Бокшер на восемь миль и встал на якорь. В северной части Балтийского моря, погода в дневные часы была более благоприятна для мореплавания, чем у южного побережья, видимость была в пределах пяти миль. Она то увеличивалась, то опять уменьшалась, но ни разу не превысила восьми миль. Эсминцы мерно покачивались на волнах, встав полукругом, края которого смотрели в сторону финского берега. В полной боевой готовности постоянно находились два эсминца. На палубах всех кораблей постоянно находились сигнальщики, которые осматривали горизонт, стараясь не пропустить ни одного дымка, и комендоры, готовые в любой момент открыть огонь. Остальные в это время отдыхали, ожидая своей вахты. Так простояли почти восемь часов, а потом погода начала портится. Над морем рваными полосами поплыл туман. Иногда накрывало так, что видимость не превышала пяти кабельтовых. Иногда туман редел, и горизонт отодвигается на три-четыре мили.

Время приближалось к отметке, о которой предупреждал адмирал. Георгий Оттович уже начал сомневаться, а позволит ли погода, вообще обнаружить вражеские корабли, если они придут на минную постановку, как утверждал адмирал. Но именно такая погода самая благоприятная для подобных действий у берегов противника. Но, раз адмирал сказал, что сегодня противник намерен выставить в этом районе минное заграждение, значит, у него есть веские причины для такого утверждения. Значит, нам остаётся только дождаться его, и вовремя обнаружить. А обнаружив, атаковать.

В 20.10 туман вдруг поднялся над морем, как одеяло, поднятое великанской рукой над постелью. Видимость резко улучшилась, и сигнальщики увидели дымы, поднимавшиеся к небу, примерно в двенадцати милях к югу. Это продолжалось с минуту, и опять туман опустился на море, скрывая корабли друг от друга. Но кому-то показалось, что чуть восточнее первой группы, но значительно дальше неё, были видны ещё дымы, но, быстро опускающийся туман, помешал точно это определить. Возможно, сигнальщикам эти дымы привиделись, поэтому-то они и промолчали. С приближавшихся кораблей, нас не заметили, так как эсминцы стояли без хода и, практически, не дымили. Да и силуэт у эсминца-пятисоттонника, всё же намного меньше, чем у крейсера. Но было точно определено, что идут два корабля, и направляются именно к Бокшеру.

-Ваше высокоблагородие, не менее двух вымпелов идут по направлению к маяку Бокшер.

"Всё происходит именно так, как и предупреждал адмирал" - подумал Гадд. "Но вот чьи это корабли? Шведы соблюдают нейтралитет, так что тут им делать нечего, да они бы сюда и не посмели зайти. Все же идет война, и любой из противников, по ошибке может их атаковать и потопить. Нет, это не шведы. Наших, по идее, тоже не должно быть, хотя, такую возможность игнорировать нельзя. Нас, тоже, не должно тут быть, а, мы-то здесь! И, похоже, что кроме Бахирева, об этом, никто не знает, уж в штабах-то точно" - продолжал рассуждать Гадд. Значит это враги. И всё же, любопытно, кто мог, с такой точностью, информировать адмирала о месте минной операции и составе противника, участвующем в ней?!

-Корабль изготовить к бою! - приказал старший лейтенант Рыбкин, командир флагманского эсминца "Боевой", на котором поднял свой брейд-вымпел командир седьмого дивизиона.

-Сигнальщики! Передать сигнал на корабли. К бою изготовиться - распорядился Гадд.

Сразу же начались приготовления. Поднимали пар в котлах до ходового, проверяли и снаряжали взрывателями торпеды, артиллеристы готовили снаряды. Через полчаса, эсминцы были в полной готовности, и их командиры, наблюдая за флагманом, ожидали сигнала к атаке. А командир дивизиона, в это время, пытался рассмотреть противника сквозь этот клятый туман, но, так ничего и не увидел.

-Лейтенант, подходим поближе. Поглядим, чьи это корабли у наших берегов появились.

-Машина, малый вперёд - тут же последовал приказ Рыбкина.

Головной эсминец медленно двинулся вперёд, а за ним, на удалении четырех-пяти кабельтовых, и все остальные корабли отряда.

-Ближе. Ещё ближе. Да когда же они появятся, из-за этого тумана, ну ни хрена не видно - ворчал Гадд, стоя на мостике рядом с командиром эсминца.

Вот что-то показалось в тумане, какое-то расплывающееся тёмное пятно, которое медленно двигалось перпендикулярно их курсу.

Одновременно с возгласом сигнальщика - Корабль по носу! - на мостике эсминца тоже заметили расплывчатый силуэт в тумане.

-Видим братец, видим - проговорил Рыбкин,- смотреть дальше. Он тут не один, где-то рядом должны ещё быть.

"Боевой", а за ним и остальные эсминцы дивизиона, скрываясь за пеленой тумана и оставаясь необнаруженными, приближались к неизвестному кораблю, до которого было немногим более четырех миль. На мостике эсминца уже пришли к выводу, что перед ними не шведы, и тем более не свои.

-Это однозначно германец, и он очень похож на крейсер типа "Нимфа" - промолвил командир эсминца.

-Да, похож - ответил Гадд, - и, судя по тому, как он двигается, должно быть, ставит мины. И сейчас нам туман только какой-то великан приподнял на руку. Сможем подойти поближе. Но в этот момент, как будто Гадд сглазил, туман опять начал рассеиваться, открывая корабли, друг-другу. Гадд среагировал быстрее, чем противник, который не ожидал увидеть так близко эсминцы русских. Хотя, Гадд тоже пожалел, что туман так быстро открыл русские корабли неприятелю и не дал сблизиться на более короткую дистанцию, выгодную для пуска торпед.

-Полный вперёд! Готовность к торпедной атаке!

"До цели более сорок кабельтов, а надо сократить расстояние до пятнадцати-восемнадцати, ну, или минимум до двадцати кабельтов, а в идеале и до десяти. А чтобы пройти это расстояние, нужно 10-15 минут, да и немец начнет удирать, а это ещё почти столько же" - рассуждал Гадд, глядя на корабль противника.

-Эх, не были бы так изношены машины, могли бы дать ход до двадцати семи узлов, а так, максимум двадцать три - в сердцах проговорил Гадд.

"А лучше бы иметь дивизион "Новиков", тогда бы мы их быстро отправили к царю морскому - мечтательно подумал командир "Боевого"

-Машине - самый полный, выжать всё что есть - отдал приказ Гадд.

Эсминцы, нещадно дымя и напрягая свои изношенные машины, неслись на врага, было похоже, что они даже превысили скорость, что предполагал командир дивизиона. Но вот и враг заметил опасность. Из труб немецкого корабля, набирающего ход, при виде своры русских эсминцев повалил густой дым, а его орудия открыли частый огонь. Он начал отворачивать к югу, так как путь на запад, через несколько минут, был бы отрезан русскими. В эфире заработала ещё одна радиостанция, которая взывала о помощи.

Однако за то время, пока немцы не обнаружили их, и не отреагировали на появление русских эсминцев уклонением, те успели сократить дистанцию ещё на несколько кабельтов.

-Корабль справа - раздался крик сигнальщика.

Все устремили взор на приближающий с запада трёхтрубный корабль.

-А вот это уже самый настоящий крейсер. Похоже, что это кто-то из представителей довоенных "Городов". На дальномере, - расстояние до крейсера?

-Семьдесят восемь кабельтовых, ваше высокоблагородие.

-До переднего сколько?

-Тридцать два кабельтовых.

-Значит догоняем. Передать всем, открыть огонь по ближайшему кораблю.

Но стрелять на ходу, да с такого маленького кораблика, как вот этот эсминец, и попадать в цель, - надо быть жонглером, канатоходцем и ещё бог знает кем! Когда корабль, то проваливается между волн, то взлетает на гребни , и по палубе проносятся потоки воды, разбиваясь на тысячи брызг об станину, на которой закреплено орудие, и заливая с головой комендоров, и надо, хотя бы, мало-мальски прицелиться в корабль, который также прыгает на волнах, а уж попасть, так это должно свершиться чудо. С двухтрубного корабля, стали сбрасывать мины, избавляясь от опасного груза. Ну а вдруг повезет, и русский корабль наскочит на такой подарок. Эсминцы, чуть-чуть увеличили дистанцию между собой и продолжали погоню дальше. Трехтрубный крейсер, мог пока стрелять только четырехорудийными залпами, стараясь отсечь эсминцы, от преследуемого ими "Альбатроса".

-Передать на "Внимательный" и "Выносливый" чтобы отвлекли крейсер на себя - распорядился Гадд.

Два крайних эсминца отвернули от общего строя, и пошли на сближение с крейсером. Крейсер сразу отреагировал на их маневр, перенеся огонь на оба приближающихся эсминца. Но сам упорно не хотел менять курс и двигался наперерез основной группе эсминцев.

- Расстояние до двухтрубного крейсера?

- Двадцать девять кабельтовых.

-До второго сколько?

-Около шестидесяти.

Снаряды падали вокруг идущих в атаку кораблей, вздымая большие водяные столбы. По корпусам и надстройкам начали ударять осколки, на эсминцах появились первые раненые. Немцы развили очень высокую скорострельность, пытаясь остановить торпедную атаку.

-В "Зверева" попали! - пронесся крик.

Все кто находился на мостике, резко повернули головы влево. На втором, идущем слева эсминце, между трубами, в районе второго торпедного аппарата, шел черный дым, но скорость он не сбросил.

-Если сохранил ход, значит, повреждения не так серьёзны - промолвил Рыбкин.

Один из снарядов с минного заградителя разорвался рядом с "Боевым", осколки забарабанили по обшивке корабля. Кто-то вскрикнул на палубе.

-Санитара - раздался чей-то крик - санитара скорей.

И тут же в преследуемый минный заградитель попало два снаряда. Один из снарядов был с "Боевого", который попал точно в корму под флагшток, нанеся минимальные повреждения без человеческих жертв. Снаряд с "Внушительного" разорвался на кормовой настройке, угодив в катер, от которого в разные стороны полетела щепа. Осколками этого же снаряда и щепой был убит комендор кормовой пушки левого борта и ещё двое получили легкие ранения. И это было всё, на что были способны маломощные семидесятимиллиметровые снаряды русских эсминцев. Так что серьезных повреждений противнику, который почти в шесть раз превышал по водоизмещению русский эсминец, такие снаряды нанести не могли. Если только не будет прямого попадания в якорную мину на его палубе. А вот пушки германских кораблей были очень опасны в силу большего калибра.

- "Выносливый" горит! - закричал сигнальщик.

Да, "Выносливому" досталось сильно. Снаряд с крейсера попал в кормовую надстройку, над машинным отделением. Взорвавшись там, он своими осколками, пробившими палубу, вывел из строя правую машину. При этом погибло трое, и четверо получили ранения. Эсминец сразу потерял ход до десяти узлов, теперь ни о какой атаке не могло быть и речи. Он стал поворачивать на обратный курс, в сторону шхер, но продолжал стрелять, пока позволяла дистанция. "Внимательный" как-то умудрился попасть в крейсер. Ну, какие повреждения крейсеру он может нанести своим 75-мм снарядом. Так, только краску поцарапать. Крейсер приближался с пугающей быстротой, глядя на него, казалось, что он готов протаранить один из эсминцев. Эсминец выпустил свои торпеды почти с предельной дистанции, с большим упреждением по курсу, так как торпедам на преодоление этого пути потребуется восемь минут. Он и не надеялся, что попадет, просто хотел сбить крейсер с курса, и это ему удалось. Крейсер изменил курс и сбросил скорость, чтобы пропустить торпеды впереди себя. Этой задержки хватило остальным эсминцам, чтобы подойти на дистанцию, достаточную для прицельного торпедного залпа и выпустить все свои торпеды по второму кораблю.

-Передать всем, поворот налево, четыре румба - скомандовал Гадд. Эсминцы повернули налево, образуя кильватерный строй, в таком положении с кораблей могли стрелять и кормовые орудия. Сила артиллерийского огня выросла вдвое, и в "Альбатроса", а это был он, один за другим, попало ещё три снаряда с эсминцев, вызвав небольшой пожар на корме, и повредив переднюю трубу.

Эсминцы уже с минуту двигались этим курсом, наведя торпедные аппараты на противника.

-Торпедный залп - прозвучала команда, и со всех эсминцев, с небольшой задержкой, выпустили торпеды. По мере того как эсминцы разряжали свои торпедные аппараты, они отворачивали от противника в сторону своего берега. На отходе, в "Альбатрос", попал ещё один снаряд. На этот раз отличились комендоры с эсминца "Инженер-механик Дмитриев". Снаряд, проделав аккуратную дырку в борту, разорвался в офицерской каюте, наведя там свой порядок и устроив небольшое возгорание. Однако с приближающего крейсера в русский эсминец попал снаряд, угодивший в торпедный аппарат. Попади он туда раньше, когда в нем находилась торпеда, результат был бы плачевный. Да, это было невероятное везение. А так, только, двое погибли, и двое были ранены.

-Дымы с востока, много дымов - закричал сигнальщик.

-Георгий Оттович, а может это наши? - глядя с надеждой на далёкие дымы,- проговорил Рыбкин.

-Нет, наши сейчас должны быть значительно южнее.

-Но эти идут с востока и должно быть наши - не сдавался Рыбкин.

-Сейчас отойдем подальше отсюда, да поближе к шхерам, а там разберёмся, кто это подходит.

И, в этот момент, над морем прогремел взрыв, одна из двенадцати выпущенных торпед все же попала в "Альбатрос".

-УРА-А-А! Попали! Горит сволочь, - раздались возгласы на всех кораблях дивизиона, которые уходили в сторону финских шхер, догоняя своего подбитого товарища.

Район острова Бокшер. Отряд германских кораблей и незавидная судьба "Альбатроса".

Торпеда попала в "Альбатрос" в районе второй дымовой трубы, как раз напротив котельного отсека. Именно в то место, где поперечная переборка делила угольные ямы пополам. После взрыва обе ямы были затоплены, началось затопление и котельного отсека. Кочегары в спешке гасили котлы и открывали предохранительные клапана, чтобы предотвратить взрыв котлов. Крен корабля достиг семи градусов и постепенно увеличивался. Фрегаттен-капитан Хорн, получив неутешительный доклад о повреждениях, пришел к выводу, что ему до базы самостоятельно не дойти, нужна помощь. "Похоже, русские ждали здесь мой корабль. Но как они узнали о том, что мы собираемся выставить в этом районе несколько минных банок. Но тогда почему только эсминцы, а где крейсера? А может это просто случайность" - думал Хорн, о произошедшем столкновении с русскими кораблями.

С подошедшего "Аугсбурга", коммодор Карф, он же командующий всей операцией, запросил о состоянии минного заградителя и потерях в людях.

-У меня шестеро погибших, ещё десять раненых и обожженных, корабль получил серьёзные повреждения, и мне самому до базы не дойти. Приняли около четырёхсот тонн воды, которая всё ещё продолжает прибывать, несмотря на все старания экипажа. Я также опасаюсь повторной атаки русских, которые наверняка попробуют добить мой корабль.

-Насчет атаки русских, опасаться нечего, сейчас подойдут "Роон" и "Любек" с эсминцами, они будут вас защищать. Но надо любой ценой сохранить корабль.

Коммодор Карф послал радиограмму в штаб разведывательных сил Балтийского моря. - "22.30. Атакован миноносцами неприятеля. "Альбатрос" торпедирован, и получил тяжелые повреждения. Самостоятельно до базы не дойдет. "Любеку" приказано взять его на буксир. Нахожусь в квадрате 020."

Но эту радиограмму, прочитал не только контр-адмирал Альберт фон Гопман, но и радиоразведка русского Балтфлота. Адмирал Гопман ответил на радиограмму Карфу, что "Альбатрос" ценный корабль, и его нужно любой ценой довести до базы.

В 23.15 копию радиограммы получил и я.

III

Небольшое отступление от повествования. Здесь рассказывается о становлении радиоразведки Балтийского флота.

Необходимо сразу сказать, что Русский флот, вступая в Первую Мировую войну, не имел разведывательных служб, в привычном для современного военного человека, понимании. Первые шаги в области радиоразведки на Балтийском флоте были сделаны в штабе Командующего флотом адмирала фон Эссена. Становление и формирование разведслужбы, как в организационном, так и в профессиональном плане происходило уже во время начавшихся боевых действий, и в окончательном виде, стало в значительной мере, результатом служебной инициативы и творчества вовлеченных в этот процесс офицеров. В полной мере это справедливо и в отношении и радиоразведки. Еще весной 1914 года, на мысе Шпитгамн, в устье Финского залива, появились несколько домиков и несколько высоких мачт с натянутой между ними проволокой. Это был секретный объект "Жандарм" - центр российской радиоразведки. Большую роль в развитии радиоразведки сыграло создание в штабе флота разведывательного отдела Балтийского флота, куда входило и отделение радиоразведки, во главе которого был поставлен флагманский радиотелеграфный офицер - старший лейтенант Ренгартен.

Накануне войны всё эту "Службу связи" на Балтике возглавлял капитан первого ранга (позже контр-адмирал) Адриан Иванович Непенин. Боевой офицер, порт-артурец, отличный организатор, умный начальник, а ко всему еще и редкостный мастер "палубной лексики", Непенин отбирал к себе в "Службу" всё самое лучшее -- лучших людей и лучшую технику. Он, используя полезные знакомства, поддержал изобретательскую деятельность лейтенанта Ренгартена. Ренгартен являлся признанным на флоте авторитетом в вопросах радио, одинаково хорошо разбиравшимся, как в технических, так и тактических аспектах применения средств радиосвязи на флоте. В результате чего "Служба связи" получила невиданное доселе устройство -- радиопеленгатор. Буквально в самом начале войны, командованием Балтийского флота было принято решение об установке на острове Эзель первого разведывательного радиопеленгатора (РРП). Идею этого РРП предложил Ренгартен, им же была разработана и его конструкция. Уже 12 октября приступил к работе второй РРП - в Гангэ, на северном побережье Финского залива, а 12 ноября - третий - у маяка Верхний Дагерорт, на о. Даго. Позднее были установлены РРП в других местах Балтийского побережья. Важно отметить, что Ренгартен уже тогда обращал внимание на необходимость объединения РРП в единую сеть и организацию синхронного радиопеленгования, однако отсутствие надежных линий проводной связи между постами не позволили осенью 1914 года реализовать эту идею в полном объеме.

Особую роль в активизации радиоразведки Балтийского флота сыграла история с захватом германского крейсера "Магдебург", потерпевшего в ночь на 13 августа 1914 года навигационную аварию у о. Оденсхольм в устье Финского залива. При захвате крейсера в руки русских моряков попали ценнейшие документы по радиосвязи германского флота, которые значительно упростили обработку радиоразведывательных материалов (РРМ). Достоянием наших радиоразведчиков стали два экземпляра "Сигнальной книги германского флота" (Signalbuh Kaiserlishen Marine), секретные карты квадратов Балтийского моря (Quadratkarte), радиотелеграфные журналы крейсера и ряд других важных документов. Следует, однако, отметить, что это были не первые документы германского флота по радиосвязи, с которыми познакомились балтийские радиоразведчики. Еще до начала войны в штаб Балтийского флота был передан германский сигнальный код для кораблей (Aufklarungssignaltafel), полученный по линии Особого делопроизводства (тайной разведки) МГШ. В первых числах сентября на секретный объект "Жандарм" были доставлены Эрнст Фаттерлейн - дешифровщик Российской империи N1 и шесть человек, отобранных им лично. На "Жандарме" семерку уважительно называли "Черным кабинетом".

В течение нескольких недель Фаттерлейн и его помощники проанализировали сотни перехваченных радиограмм, выискивая крупицы закономерностей, сопоставляя их с данными из "свинцовой книги". И вот наконец-то эта группа взломала немецкий секретный код. Феттерлейн немедленно позвонил Ренгартену. "Ключ от Вашей квартиры готов. Можете забирать", - произнес он условную фразу. На другом конце провода раздался вздох облегчения. Всего за месяц российским дешифровщиками был не просто взломан немецкий секретный код, но и раскрыт алгоритм его смены. С августа 1914 года каждый день ровно в полночь пунктуальные немцы меняли шифр. А теперь, когда все секреты русскими были раскрыты, немецкие радиограммы через час ложились на стол командующего Балтийским флотом уже расшифрованные.

В течение войны немцы несколько раз полностью меняли секретный код. Так, например, введенный немцами в употребление 8 марта 1915 года новый шифр "гамма-альфа" был раскрыт уже через два дня. Однако, методика подхода к созданию новых шифров оставалась прежней, а потому каждый новый код вскрывался русскими дешифровщиками. В марте 1916 года немцы даже ввели новую сигнальную книгу, но не прошло и трех недель, как с помощью "ключа Феттерлейна" был открыт и этот хитроумный замок. В короткий срок Ренгартен выполнил перевод этого документа, что позволило ему уже тогда составить определенные представления об особенностях организации радиосвязи и сигналопроизводства в германском флоте. Таким образом, все "богатство" "Магдебурга", безусловно, попало в подготовленные руки. Ренгартен достаточно быстро разобрался во всех тонкостях действующей организации радиосвязи германских кораблей: о правилах радиообмена, системе радиопозывных, методике составления радиограмм. К началу кампании 1915 года радиоразведка Балтийского флота представляла собой уже достаточно хорошо функционирующий организм. Накопленный за первые месяцы войны опыт позволял балтийским радиоразведчикам сравнительно легко справляться с такими действиями германского командования по защите своей радиосвязи, как периодическая смена шифров и радиопозывных.

Глава четвертая. Второй шанс для адмирала.

Полночь с 18 на 19-е июня на пути к мысу Хоборг. На борту крейсера "Рюрик"

-Ваше Превосходительство, радиограммы от начальника разведывательного отделения, старшего лейтенанта Ренгартена.

-Давай сюда - чуть не вырываю листы радиограмм из рук старшего радиста.

Две были переводами немецких переговоров, пересланных нам радиоразведкой флота, а третья о подвигах седьмого дивизиона.

Быстро прочитав, обрадовано вскрикнул - Ай да молодец Георгий Оттович! Не зря я его туда послал. Все на мостике недоуменно посмотрели на меня, не понимая, чему я радуюсь.

-Господа офицеры, только что нас известили о том, что в районе Богшера эсминцы седьмого дивизиона, капитана первого ранга Гадда, обнаружили, атаковали и, что самое главное, торпедировали германский минный заградитель "Альбатрос". Заградитель серьёзно поврежден.

-Какой молодец Георгий Оттович! - воскликнул командир крейсера каперанг Пышнов. И как он только обнаружил германца в таком тумане? По-видимому, в северной части моря погода более солнечная, чем в южной.

-Ваше Превосходительство, а не должен ли был седьмой дивизион находиться сейчас у Пипшера? - задал вопрос князь.

-По плану да. Но как я говорил, в плане могут произойти изменения. И всему виной этот туман.

-Ваше превосходительство, вы хотите сказать, что Георгий Оттович, заблудившись в тумане, вместо Пипшера оказался возле Бокшера?

-Да нет, конечно. Это была моя инициатива, отправить его туда.

-Как так?

-Когда прорабатывался этот план, почему-то туман в расчет не взяли. А он, как видите сами, сорвал нам первую часть запланированной операции. Из-за тумана мы не могли приблизиться к берегу, так как он не просматривается. А воды у Мемеля так густо засыпаны как германскими, так и нашими собственными минами, что без точного определения места туда соваться смертельно опасно. Мы конечно, можем попытаться повторить попытку завтра поутру, но кто может дать гарантию, что туман нам снова не помешает?

-Да никто.

-Вот именно, никто! Возможно, что и завтра погода будет точно такая же, и нам придется, не солоно хлебавши, повернуть назад. А повернём мы из-за того, что светлые головы при штабе не удосужились разработать к основному плану операции ещё и запасной вариант, на случай вот такой погоды. С того самого момента, как мы вышли в море мне не давал покоя этот туман. У меня было стойкое предчувствие, что такая погода не позволит нашим кораблям подойти к Мемелю. А идти, надо бы, в западную часть Балтики к Эланду и Борнхольму, да пощипать там транспорты, идущие из Швеции со стратегическим сырьём для германской промышленности. Но, с другой стороны, предчувствия это просто предчувствия, и не всегда они сбываются. Потому-то я, вместо того, чтобы идти к побережью Швеции, продолжал действовать по плану.

А после радиограммы от Паттона, где он предупреждает, что в таком тумане может просто нас не обнаружить, меня как будто кто-то подтолкнул к одной интересной мысли. Я тогда подумал, а если вот этим самым туманом надумают воспользоваться германские моряки. Они, как и мы, под прикрытием тумана решатся подойти к нашим берегам, для каких-либо действий. Например, выставить незаметно минное заграждение. И почему-то мне явственно представилось, что так оно и будет. И германские корабли уже двигаются к нашим берегам, а именно к Бокшеру. И я, на свой страх и риск..., а если говорить правду, я превысил свои полномочия.... Можно даже сказать, приказал командиру седьмого дивизиона идти к Бокшеру, и ожидать там появления противника, и, по возможности, его атаковать. Что он и выполнил.

-Ваше Превосходительство, а что вы говорили насчет германского заградителя? - спросил Крыжановский. Это что же получается, заградитель находился у наших берегов один, без охранения?

-Охранение было. Непосредственно заградитель охранял один крейсер.

-Крейсер!? И как же эсминцы смогли пройти мимо него? Все знают, что миноносники народ отчаянный, и мало ценят свои головы. Но идти, на своих скорлупках, под пушки крейсера, - тут нужно быть совсем бесстрашными - с восхищением проговорил флаг-штурман. Подробностей боя нам конечно не сообщили.

-Подробности, дорогой Николай Николаевич, мы узнаем по приходу в Гельсингфорс. Но, кое-что, всё же известно. У Георгия Оттовича пострадало три эсминца, есть убитые и раненые.

-Дай Бог, чтоб их было как можно меньше - перекрестился Пышнов.

-А чего это германец на охранение минного заградителя послал всего один крейсер? - с сомнением проговорил князь.

Да нет, не один. Было ещё и дальнее прикрытие из крейсеров и эсминцев. Но оно находилось восточнее Бокшера, прикрывая минный заградитель от подхода наших кораблей со стороны Финского залива. Вот только не успели они.

-А где в данный момент находится этот заградитель?

-В данный момент германцы пытаются его спасти и провести на базу.

"Рядом с ним, три крейсера и семь эсминцев, (но это я уже говорил про себя, так как, сейчас только я знал точное количество и ранг кораблей, благодаря знаниям из будущего) один из крейсеров, это "Роон". У нас пять крейсеров и восемь эсминцев. Преимущество на нашей стороне. И главное, мы о нём знаем почти всё, а он судя по переговорам, только предполагает, что где-то в море есть какие-то русские корабли.

-Предлагаю найти противника и уничтожить. Ваши предложения?

-Ваше Превосходительство, так у нас ещё не все корабли собрались, и в этом тумане затруднительно это сделать, - высказал свои опасения командир "Рюрика"

-Александр Михайлович, если отряд не соберётся до полуночи, то следующее рандеву для всех потерявшихся, назначается на три часа в десяти милях восточнее полуострова Куппен. Передать распоряжения по всем кораблям, о новом месте встречи.

-Ваше Превосходительство, а как же быть с приказом, по обстрелу порта Мемель?

-Дорогой князь, Михаил Борисович, что сейчас полезнее, уничтожение отряда противника, или обстрел порта, который к тому же, ещё и закрыт туманом? А теперь скажите, много ли пользы принесёт этот обстрел? Я полагаю, что это бесполезная трата снарядов. Ну, потешим своё самолюбие обстрелом вражеского порта, и что? Будь вместо Мемеля Пиллау, и то было бы больше толку. А вот уничтожение этого отряда, это будет очень болезненный удар по престижу германского флота. К тому же, обстрелять этот порт мы можем и в другой раз, а вот перехватить корабли противника, - такой шанс выпадает очень редко.

-Так-то оно так. Но все же, получен приказ.

-Да, мы получили приказ на обстрел Мемеля. Но также, в этом приказе прописано, если при переходе к объекту обстрела, мы обнаружим неприятеля, и если отряд окажется в выгодном положении, то вступить в решительный бой. Вот мы и вступим в решительный бой. Вы, дорогой князь, похоже, забыли, о чем мы с вами, перед выходом, разговаривали. Вот этот самый момент настал, и пора доказать всем, что нас ещё рано списывать со счетов. И в первую очередь это мы должны доказать самим себе.

-Ваша, правда, Михаил Коронатович! И мы докажем.

Офицеры посматривали на нас, не понимая, о чем идет речь, но догадываясь, что это продолжение вчерашнего нашего разговора.

-Николай Николаевич, проложить курс к новому месту встречи.

19-е июня. Готландский морской бой

К четырем утра девятнадцатого июня все корабли отряда были в сборе, никто не отстал и не потерялся. Построившись в походный ордер, наш отряд, держась вне видимости острова Готланд, двумя колоннами медленно двигался на север. В правой колонне находились крейсера, во главе с "Рюриком", крайним в колонне шел "Новик". В левой колонне все эсминцы шестого дивизиона под командованием Паттона. Стоя на мостике, я ежился от холода, а ведь на дворе лето. Из разговоров "своих" офицеров, что я услышал краем уха, понял, что такого холодного начала лета не было уж лет пять. Вот и сегодня температура воды у Готланда утром не превышала десяти градусов, а температура воздуха не поднималась выше плюс двенадцати. Над морем стлался туман, а когда он рассеивался, то горизонт всё равно оставался во мгле, и дальность видимости не превышала пяти-семи миль.

-Ваше Превосходительство, а не проскочат немцы за этим туманом, и останемся мы ни с чем.

-Ну что вы всё нервничаете, Михаил Борисович. Да никуда они от нас не денутся. У них на буксире сейчас поврежденный минный заградитель, который тормозит движение. Из-за этого, они выбрали самый оптимальный курс на ближайший порт. Так что, они где-то севернее нас, миль на двести-двести пятьдесят. Так что мы можем спокойно двигаться им на встречу ещё часов пять-шесть, а потом пошлём эсминцы строем фронта, на пределе видимости друг с другом, прочесать море на север. А такая сеть будет шириной в тридцать пять - сорок миль. Я думаю, что они сквозь неё незаметно не проскочат.

В 06.20 от Ренгартена пришла ещё одна радиограмма. Его отдел перехватил переговоры между кораблями и германским морским штабом, и после расшифровки, переслали нам. И после того, как я сам ознакомился с полученной информацией, то решил поделиться хорошими новостями со своими офицерами.

-Господа офицеры, получена радиограмма из штаба флота. И, новости для нас, преотличные. Так что с радостью сообщаю вам, что в 05.32 или менее часа тому назад, германский минный заградитель "Альбатрос" затонул в ста милях северо-восточнее Готланда. А это, как понимаете заслуга седьмого дивизиона. Кроме того, это ещё и значимая победа для всего нашего флота. У германцев было всего два таких быстроходных минных заградителя, и сегодня они один из них потеряли. Теперь и нашему отряду надо поддержать почин седьмого дивизиона, что начал Георгий Оттович. И наша задача обнаружить противника, атаковать и, по возможности, нанести ему такое поражение, чтоб они боялись подходить к нашим берегам. И так, противник сейчас где-то примерно в девяноста милях севернее нас. Предположительно до встречи с ним в нашем распоряжении осталось максимум три часа. Передать приказ на эсминцы: Выдвинуться вперёд крейсеров на шесть миль, развернуться фронтом на север. Дистанцию между собой держать в пределах видимости, как позволяет туман, но не менее четырёх миль. Скорость держать шестнадцать узлов. Как только, кто-то из дозорных заметит противника, тут же доложить о контакте прямым текстом. И только потом определить курс и скорость отряда кораблей противника.

Два часа, как двигаемся на север, противник пока не обнаружен, но, чувствую, что он рядом. Так и есть, нас разделяло около тридцати миль. При такой скорости встречного сближения контакт минимум через тридцать минут

И вот получена радиограмма с "Забайкальца", который шел вторым слева, в строю эсминцев. "Вижу противника, семь вымпелов, курс 190, скорость семнадцать узлов".

"Интересно, а где ещё трое? Вероятно, не увидел из-за тумана", - подумал я.

-Ну вот, отмучились неведеньем, теперь знаем, где наш противник. Передать на эсминцы, чтобы возвращались назад. Крейсерам распределить цели. "Рюрик" ведёт огонь по головному, остальные разбиваются на пары. А, чуть не забыл, как только противник начнет передачи, тут же забивайте их помехами. Пусть наши радисты матерно ругаются на немецком, русском, даже китайском, - мне без разницы, главное, чтобы ни одна передача не прошла. Так мы нарушим управление кораблями, а немцы не смогут вызвать подкрепление. Александр Михайлович, командуйте кораблем.

- Корабль к бою изготовить. Ну, с Богом, господа. Все по боевым местам.

Заработали элеваторы, подавая снаряды и заряды к орудиям. На верхней палубе раскатывали противопожарные рукава для борьбы с возможными пожарами. В недрах кораблей, у котлов и машин все были в напряжении, прислушиваясь, когда же начнут стрелять орудия. После первого же выстрела, пружина натянутых нервов сработает, и дальше будет только работа - кому кидать уголь в топки, кому смотреть за машинами и котлами, чтобы все работало, как часы. Сигнальщики наблюдали за горизонтом, не появятся ли корабли противника, и за своими кораблями, чтобы не пропустить сигнал.

Первыми показались наши эсминцы, которые нещадно дымя, спешили занять свое место позади строя крейсеров, а минут через пять, и корабли противника. Впереди два эсминца, которые как только нас заметили, сразу повернули назад, под защиту своих крейсеров. Интересно, в какую сторону они будут прорываться, к Швеции или... хотя нет, туда они не пойдут, они же не знают, что там может их ожидать. Возможно, "Слава" с "Цесаревичем" их ждут или дредноуты.

- Ну, вот и отлично, - сказал я, видя, как немецкие крейсера поворачивают на запад в сторону Швеции.

- Лево руля, - скомандовал Пышнов.

Крейсер принял влево, ведя за собой остальные крейсера отряда и занимая выгодную для начала боя позицию. В немецкой колонне первым шел "Аугсбург", за ним "Роон" и "Любек". Несколько в стороне за крейсерами шли эсминцы. Два отряда кораблей, увеличивая скорость, медленно сближались, сокращая дистанцию. Над крейсером поднялись стеньговые флаги.

- Открыть огонь, - раздалась команда.

С дистанции семидесяти кабельтовых "Рюрик" открыл огонь из правой носовой 203-мм башни, произведя пристрелку по флагману коммодора Карфа, крейсеру "Аугсбургу". Первый залп лег с большим недолетом позади крейсера. Следующий залп "Рюрика" лег перелётом в пару кабельтов по курсу корабля. После ещё двух пристрелочных залпов заговорили все орудия главного калибра правого борта "Рюрика. Мы старались поразить флагман Карфа чтобы сбить ему скорость. В это же время крейсера "Адмирал Макаров" и "Баян" - открыли огонь по "Рону". Следующая наша пара крейсеров вела огонь по "Любеку".

Корабли двигались почти на двадцати узлах, и вели огонь друг по другу. Высоченные столбы воды от разрывов снарядов вставали вокруг кораблей.

-Алексей Михайлович - обратился я к Пышнову - я советую вам, сократить дистанцию с противником. Но через минуту видя колебания Пышнова, я не выдержав и приказал - Немедленно сближайтесь с ним! Нам ли его бояться?

"Ну вот, адмирал-самодур проявил свой нрав, взял, да и вмешался в командование крейсером" - подумал я о себе. Потом надо будет извиниться перед Пышновым.

"Адмирал Макаров" под командой Павла Михайловича Плена первым добился попадания. Восьмидюймовый снаряд с "Макарова" угодил в основание фок-мачты "Роона", при этом, чуть не перебив её. Осколками выведено из строя одно 88-мм орудие, стоящее у фок-мачты, от них же погибли шестеро матросов, четверо из расчета 88-мм орудия, сигнальщик и матрос палубной команды. Кроме того, одиннадцать моряков было ранено и контужено.

Из кораблей противника лучше всех стрелял "Любек". Он сумел за очень короткое время дважды поразить "Олег". Один снаряд попал под мостик, в каземат 152-мм орудия, но не пробил брони, однако, контузил расчет орудия. Второй угодил в катер, стоящий на рострах, между третьей трубой и кормовой надстройкой, при этом погибли двое из расчета 75-мм пушки и ещё пятеро получили ранения осколками снаряда и щепой от катера. Вспыхнувший было пожар, быстро ликвидировали. В лазарет крейсера стали поступать первые раненые. Погибших укладывали в ледник.

Противник, чтобы сбить наш прицел, повернул ещё на два румба вправо. Как только корабли начали втягиваться в поворот, один из 254-мм снарядов с "Рюрика" попал в среднюю часть флагманского крейсера Карфа, разорвавшись в котельном отделении. Это был просто слепой случай, не начни корабли поворот, снаряд пролетел бы мимо. Дым и пар взметнулись над крейсером, после чего он резко потерял скорость и стал вываливаться из строя. Идущий следом за "Аугсбургом" "Роон", прикрывая собой флагмана, резко взял влево, и тут же сам получил 203-мм снаряд с "Баяна" в нижний каземат среднего 150-мм орудия. Пробив броню и разорвавшись внутри, снаряд уничтожил всех, кто там находился вместе с орудием и вызвал сильный пожар. По кораблям нашего отряда гремело "ура", при виде столь удачных попаданий в противника.

И все же, один 210-мм снаряд попал в "Баян", пробив верхнюю палубу в средней части корпуса. Осколки снаряда повредили вторую дымовую трубу, командный камбуз, вывели из строя два 75-мм орудия на батарейной палубе, (бесполезных в бою с крейсерами противника, да и с эсминцами тоже, потому-то в скором времени они все были демонтированы). Комендоры Никита Медведев и Георгий Стрюков, а также горнист Степан Синяк получили ранения. Вскоре, и мы на "Рюрике", получили гостинцы от "Любека", тот влепил нам сразу два снаряда, и оба в корму. Серьёзных повреждений они не нанесли, так как слабоват калибр у нашего оппонента для такого крейсера как "Рюрик"

-Право 60, эсминцы противника выходят в атаку - раздался голос сигнальщика.

- Это Карф решил послать эсминцы, чтобы отвлечь нас от своих крейсеров - поделился я своими мыслями с Пышновым. Передать Паттону, и на "Новик", отсечь эсминцы противника. Александр Михайлович, перенести огонь на "Роон", пока у него проблемы из-за пожара.

Огонь трех крейсеров сосредоточенный на одной цели, не сразу принес результат. Так как, свои разрывы, надо было выделить среди других, и делать поправки. Дистанция между крейсерами сократилась уже до сорока кабельтовых, и оставался только вопрос времени, кто первым попадёт один в другого. И вот, наконец, "Роон" начал получать свое. В начале, два 203-мм снаряда с "Рюрика", потом один 152-мм с "Адмирала Макарова". "Роон" ещё интенсивнее запылал, но хода не сбросил, и продолжал отстреливаться, хотя три 150-мм орудия левого борта из пяти были выведены из строя. И тут "Рюрик" содрогнулся от сильного удара, 210-мм снаряд попал в главный броневой пояс напротив носовой 203-мм башни. Взорвавшись на броневом поясе, он вдавил в борт одну из броневых плит, вызвав затопление подбашенного отсека и выход самой башни из строя. Внизу шла борьба с поступающей водой, пожара не было, так как забортная вода сама затушила не успевший разгореться огонь. На мостик начали поступать доклады о повреждениях и о принятых мерах к их устранению.

-Ваше Превосходительство, корабль принял около двухсот тонн воды. Разбито одно орудие противоминного калибра. Два восьмидюймовых орудия временно выбыли из строя и не смогут принимать участие в бою - доложил командир крейсера Пышнов, выслушав доклады от аварийных команд.

-Что с башней?

-Её заклинило, и когда введут в строй неизвестно.

-Потери?

-Доложили о шестерых раненых, ещё двое пропали. Есть предположение, что они утонули в артпогребе.

-Надо добить этот броненосный крейсер. Сосредоточить на нем огонь всех орудий.

Сквозь прорезь боевой рубки я наблюдал за боем. Глядя на бесформенные и высоченные фонтаны воды, вздымающиеся рядом с кораблями, я отчего-то вспомнил один некогда прочитанный маленький рассказик о снаряде. Точное содержание я подзабыл, но помнил только суть того рассказа. И я глядя на этот спор брони и снаряда тут же стал сочинять нечто подобное на тот рассказ.

"На морском просторе, окутанном туманной дымкой, сошлись в смертельной битве две эскадры боевых железных кораблей. Несколько десятков тяжёлых орудий загрохотало над морем. Все разом они выбрасывают из своих жерл тонны прочного металла, внутри которого в ожидании детонации заключены десятки килограммов взрывчатки. Но большинство этого смертоносного металла, называемого снарядами, так и не достигали той цели для которой все они когда-то создавались, а просто ныряли в холодную воду, и там, в бессильной злобе взрывались, убивая ни в чем ни повинных обитателей морей, и поднимая над морем высоченные столбы воды. Только единицы, счастливчики, с протяжным шелестом в воздухе и последующим, ужасающим грохотом, проламывались через стальную преграду внутрь железных плавучих крепостей, где в огненной вспышке освободившейся энергии их стальная оболочка со сверхскоростью разлеталась в разные стороны, круша и разрушая всё вокруг. Пороховой дым, смешиваясь с туманом, стелился над морем".

-Тьфу ты, да о чем я думаю - пронеслось в голове.

Бой продолжается почти пятьдесят минут, а ощутимого перевеса так и не достигнуто. Противник все ещё огрызается и весьма болезненно. "Аугсбург" со сбитой средней трубой, и сильно дымя, из-за пожара в его средней части, медленно уходил на запад, прикрываемый двумя большими миноносцами. "Роон" также пытается прикрыть своего флагмана, по мере своих возможностей. Но сосредоточенный огонь трех крейсеров начинает понемногу уменьшать эти возможности. Возможно, попади хотя бы раз, из своих десятидюймовок "Рюрик", "Роон" давно бы лишился возможности сопротивляться. Накрытия были, а попаданий нет. Это сказывался большой расстрел стволов орудий. Снаряды на большой дистанции летели в направлении цели, а в саму цель попадали только волею случая. По уму, стволы надо было давно заменить на новые. Так нет же таких. Из-за этого нам приходиться сокращать дистанцию. И хотя такое сокращение положительно влияет на нашу меткость, но и противник начинает чаще в нас попадать.

Все же мы дождались праздника на своей улице, когда дистанция сократилась до тридцати пяти кабельтовых, два 254-мм снаряда все-таки встретились с бортом этого живучего "Роона". Пробив борт, один из снарядов проник в котельное отделение. Разорвавшись там, он вызвал взрывы ещё нескольких котлов, палуба над котельным отсеком вспучилась, завалив одну из труб набок. Второй попал в кормовую башню, практически разрушив её. Воспламенились находящиеся в башне заряды. Пламя вырвалось из всех башенных щелей, выжигая всех, кто находился в башне и подбашенном помещении. Крейсер ещё двигался по инерции вперёд, но уже начал крениться на левый борт, скорость его стремительно падала. Теперь он не представлял большой угрозы, растеряв большую часть своих боевых возможностей, сейчас он просто большая груда металлолома. А я, глядя на отвернувший "Аугсбург", отдал распоряжение вахтенному офицеру передать на "Макаров" и "Баян" - догнать и добить "Аугсбург". Двух крейсеров для уничтожения этого недомерка будет даже в избытке. А мы пока поможем "Роону" отправиться на дно морское,

Пятая глава. И вот она, долгожданная победа.

Ходовой мостик эсминца "Казанец" флагмана 6-го дивизиона.

Командир шестого дивизиона эсминцев, капитан первого ранга Николай Иванович Паттон, вел свои эсминцы чуть позади и сбоку, на удалении пяти кабельтовых от крейсеров, наблюдая за боем между двумя крейсерскими отрядами, происходящим недалеко от него. Первым по противнику открыл огонь "Рюрик". Грохот его залпа даже на расстоянии полумили заставил вздрогнуть от неожиданности. Потом окутались пороховым дымом все крейсера отряда. Немцы начали отвечать минуты через полторы. В течение первых десяти минут попаданий с обеих сторон не было, но снаряды падали густо, некоторые с перелётом залетали сюда, поднимая огромные столбы тёмной воды.

-Не дай Бог попасть под один из снарядов, особенно с "Роона" - если не потонем, то корабль точно выйдет из строя - представил такой расклад Паттон.

Над "Олегом" взметнулось облако дыма без всяких последствий. Снаряд попал в броню - сразу же отметили на мостике "Казанца". Через минуту, в "Олег" вновь попал снаряд. За третьей дымовой трубой крейсера сверкнула вспышка, и показался дым и пламя.

-Николай Иванович, похоже "Олегу" не сладко - поделился своими мыслями командир эсминца "Казанец" капитан второго ранга Смирнов, чей корабль исполнял роль флагмана шестого дивизиона.

-Да, несладко нашим. Чего-то они никак не могут пристреляться.

Но после этих слов на большом немецком крейсере, взметнулся столб дыма, и вскоре там что-то загорелось.

-Ага, не нравится! - воскликнул Смирнов, заметив, что немецкие корабли начали отворачивать, разрывая дистанцию и сбивая прицел.

И тут же на головном крейсере взметнулся очень высокий столб дыма, пара, и огня, и он сразу, выкатился из стоя. Его попытался прикрыть крейсер, идущий вторым. Было видно, как в его середину попал снаряд, вызвав взрыв в среднем каземате. По эсминцу пронеслось УРА-А-А... при виде горящих кораблей противника. Через несколько минут, сигнальщик доложил, что из-за крейсеров противника, выдвигаются эсминцы.

-Николай Иванович, видимо, противник намерен атаковать наши крейсера.

-Сообщение с флагмана - предупредил сигнальщик и начал читать - атаковать эсминцы противника и не допустить их к крейсерам.

-Лево на борт, полный вперёд - скомандовал Паттон.

-Николай Иванович, нам трудно будет выдвинутся вперёд с нашей-то скоростью - как бы извиняясь за такой недостаток эсминца - проговорил Смирнов. Наша скорость всего на три узла больше чем у крейсеров, и это при полном форсировании механизмов.

-Михаил Иванович, машин не жалеть, нельзя допустить немцев на дистанцию торпедного залпа.

-"Новик" увеличил ход - доложил сигнальщик.

Глядя, как "Новик" стремительно разгоняется, на палубе "Казанца" все с восхищением наблюдали за кораблём-красавцем. Новейший и самый быстроходный и мощный эсминец Российского флота, был вооружен четырьмя 102-мм орудиями и четырьмя двухтрубными торпедными аппаратами.

-По-моему, "Новик" намерен прорезать строй крейсеров - предположил вслух Смирнов.

Паттон вел эсминцы, на перехват противника, который разделился на две группы. Первая, состоявшая из четырех эсминцев, типа S-138, намеревалась атаковать "Рюрик". Вторая, из трех, типа S-90, нацелилась на концевой крейсер отряда "Олег".

- Передать на "Страшный". Крайняя четвёрка отражает нападение на "Олега".

- Идем, на помощь "Новику", - решил Паттон, глядя на эсминец, который вырвался далеко вперёд и, ведя огонь из носового орудия, шёл на пересечку курса противника. - Вот бы и нам такие корабли, мы бы этих немцев перетопили в два счета. Открыть огонь!

Стрельба велась в двух направлениях, носовые орудия стреляли по первой группе немцев, кормовые по второй. Противник также отвечал огнём, приближаясь на дистанцию пуска торпед. Дистанция между кораблями второй группы быстро сокращалась, и с обеих сторон начались накрытия. Эсминцы маневрировали, сбивая прицел. После того как снаряд попал в один из эсминцев (это был "S-131"), и тот запарил, боевой запал немцев немного уменьшился. Они начали поворачивать на обратный курс, прикрывая собой подранка. Наши наседали и добились ещё одного попадания, уже в другой корабль. Снаряд попал под мостик, разрушив управление от рулевой машинки. Теперь корабль мог управляться только из румпельного отделения, принимая приказы голосом с мостика.

Паттон с тремя оставшимися эсминцами вступил в бой с первой группой противника, помогая "Новику". Каждый из четверки немецких эсминцев был равным по силе его эсминцам. Они, как и его корабли, имели по два орудия и по три торпедных аппарата, зато скорость у германцев была выше. "Новик" связал боем двух противников, один из которых имел пожар на корме. "Казанцу" и его собратьям, досталась другая пара эсминцев, которые начали клониться в сторону своих крейсеров. После непродолжительной перестрелки с этой парой, так и не добившись попаданий, но попав под огонь "Любека", бросили преследование, повернув на параллельный курс.

-Михаил Иванович поворачиваем назад, надо помочь "Новику" отбить атаку.

Подходим к месту боя, видим, что оба противника "Новика" повреждены и имеют дифферент, один на корму, другой на нос, оба дымятся, но ход не потеряли и теперь стараются оторваться от своего противника. "Новику", похоже, тоже досталось. Носовую оконечность эсминца заволокло дымом, который окутывал мостик и делал нахождение там не вполне комфортно. Оказывается, один из снарядов попал в носовой матросский кубрик, произведя там полный погром и возгорание. Подошедшие эсминцы сосредоточили огонь на германце с номером S-149, который зарывался носом в воду, предоставив "Новику" разбираться со вторым. На пятом или шестом залпе германец заполучил первое попадание. Эсминцы ведомые "Казанцем" пошли на сближение с противником, чтобы добить его, так как его ответный огонь велся всего из одного орудия, второе, видимо, было выведено из строя. S-149 получал всё новые и новые попадания, всё глубже и глубже оседал носом, и уже начал заваливаться на левый борт. Когда его участь, казалось, была уже решена, он всадил в "Казанец" снаряд, снеся трубу, а осколками повредив котел и паропровод. Наш эсминец запарил, теряя скорость. Из котельного отсека выскакивали обожженные матросы. Хорошо, что котёл не взорвался, иначе последствия были намного хуже.

- Передать на "Забайкалец" - добить германца торпедой - приказал Паттон.

"Забайкалец" вышел вперёд, заходя с носа, где орудие молчало, и с дистанции пяти кабельтовых выпустил торпеду, которая, вильнув, пошла мимо цели. Пришлось выпускать вторую торпеду, которая и попала в цель. Обломки взлетели к верху, превышая высоту мачт в три раза. Через несколько минут в воде среди обломков плавали только уцелевшие матросы. "Новик" тоже заканчивал избиение своего противника, которому недолго оставалось продержаться на плаву. Бой эсминцев на этом закончился. Командир десятой флотилии, фрегаттен-капитан Витинг, приказал своим кораблям выходить из боя, но не всем суждено было выполнить приказ. Два миноносца из семи уже покоились на дне Балтийского моря.

Стоя на мостике "Казанца" Паттон наблюдал, как русские и германские корабли, разделившись на три неравные группы, продолжали бой на значительных удалениях друг от друга. "Рюрик" вёл бой с тяжело поврежденным "Рооном", который никак не хотел тонуть. "Адмирал Макаров" и "Баян" добивали "Аугсбург". Только, менее других поврежденный, "Любек" и четыре эсминца, один из которых очень плохо управлялся, уходили в сторону Швеции. "Богатырь" и "Олег" с пятёркой эсминцев во главе с "Новиком" их преследовали.

В боевой рубке крейсера "Рюрик"

-Ваше Превосходительство, "Любек" и эсминцы уходят в сторону Швеции, преследуемые парой крейсеров и эсминцами.

-Отлично, Александр Михайлович, значит, нам никто не помешает добить "Роон". Разворачиваемся левым бортом и всей мощью обрушиваемся на немца, не давая ему развернуться к нам неповреждённым бортом.

И снова над морем раздалась артиллерийская канонада. Немецкий крейсер всё чаще и чаще получал повреждения, которые ещё больше разрушали корабль, ответный огонь могли вести только носовая башня главного калибра, одно 150-мм и также несколько 88-мм орудий, но снаряды последних, для брони "Рюрика", что укус комара. Командир "Роона" капитан первого ранга Гигас понимал, что его корабль обречён и, только вопрос времени, когда это случится. Крен такой, что орудия левого борта, поднятые на предельный угол возвышения, смотрели параллельно воде. А попытки повернуться правым бортом пресекались русскими, кружившими невдалеке. Видя, что нанести русским, какой-либо ущерб не представляется возможным, а только приводит к лишним жертвам среди экипажа, Гигас отдал приказ всем покинуть корабль. Большая часть спасательных средств была уничтожена, а та что оставалась, основательно повреждена. Так что спасались, кто как мог.

-Прекратить огонь, - скомандовал Пышнов - видя, как с германского крейсера матросы сигают в море. Ваше Превосходительство, "Роон" прекратил огонь, и его экипаж покидает корабль.

Смотрю на часы - "Да-а, наш бой длится уже один час двадцать семь минут" - отмечаю я это про себя. "И за это время мы получили от противника, более десятка снарядов разного калибра. Наши потери: из строя вышла носовая башня правого борта второго главного калибра, и были разбиты два орудия противоминного калибра. Кроме этого, корпус и надстройки получили множество мелких повреждений - это ещё легко мы отделались. Но, что самое прискорбное и обидное, это то, что в бою мы потеряли около тридцати человек убитыми и ранеными".

-Как там "Баян" с "Макаровым"?

-Добивают немца, Ваше Превосходительство.

-Вот и всё, господа офицеры, поздравляю вас с победой. Но праздновать будем потом, когда придем на базу, а теперь надо привести корабль в надлежащий вид, пожары потушить, раненым оказать помощь. Передайте на "Богатырь" - если не будет полной уверенности что, до шведских вод, смогут догнать крейсер, то им надлежит возвратиться назад. И предупредите Вердеревского, крепко-накрепко, в территориальные воды Швеции не заходить. Нам ещё проблем с этой Швецией не хватало. И ещё, срочно радиограмму в штаб флота....

Кто-то убегает, а кто-то догоняет.

Не желая разделить судьбу "Роона" и "Аугсбурга", "Любек", последний из оставшихся германских крейсеров, вместе с четверкой больших миноносцев, уходил в сторону территориальных вод Швеции. Но из-за проблем с паровой машиной левого борта у "Любека", они никак не могли оторваться от русских кораблей. А преследователи находились в шести милях позади. Развернувшись строем фронта, два крейсера и несколько эсминцев, извергая клубы густого черного дыма из своих труб, пытались настичь их. Ближе всего к ним приблизился большой русский миноносец, который вёл беспокоящий огонь по крейсеру. И казалось, что дистанция между убегающим и догоняющим отрядами постепенно сокращается. Так, как к падениям четырехдюймовых снарядов с русского миноносца, в относительной близости от "Любека", стали появляться разрывы шестидюймовых снарядов с одного из русских крейсеров. В такие моменты "Любеку" приходилось прятаться за дымовой завесой, поставленной его эскортом и менять курс на несколько румбов, в ту, или другую сторону, во избежание попаданий. Машинная команда крейсера старалась выжать все, но в пределах разумного, чтобы окончательно не запороть машину. Командир последнего немецкого крейсера понимал, что если что-то случится с двигателями, то это потеря скорости, и неминуемая гибель от снарядов русских кораблей. "Любек", конечно, будет сопротивляться всеми доступными средствами, но, против двух русских крейсеров не выстоять. Каждый русский крейсер по водоизмещению в два раза больше, так ещё и частично забронирован. К тому же, у каждого из русских, по восемь шестидюймовых орудий в бортовом залпе, против его пяти. Так что только одна надежда - дотянуть до территориальных вод Швеции и там укрыться. А так же на то, что русские корабли не войдут следом в территориальные воды Швеции, из-за опасения заполучить дипломатический скандал. А если войдут, то у нас на выбор будет три варианта. Дать бой и погибнуть. Выброситься на берег и сохранить экипаж. Добраться до ближайшего порта и интернироваться. Да поможет нам Бог, и, может появиться и четвертый вариант. На русских кораблях произойдет авария.

Эта погоня продолжается уже больше часа, и скоро должен показаться шведский берег. Впереди, оторвавшись на милю от основного отряда, шел "Новик". Командир "Богатыря" Вердеревский, с раздражением наблюдал, как в шести милях впереди от него убегал "Любек" с четвёркой эсминцев. За "Богатырем" уступом влево но, отстав на шесть кабельтовых, шел "Олег". Два эсминца, разрезая своими острыми форштевнями небольшую волну, резво бежали по правую раковину от "Богатыря" поднимая над собою миллионы брызг. Ещё два эсминца шли по левой раковине от "Олега". Вердеревский намеривался перекрыть противнику путь к югу и постараться прижать остатки германского отряда к шведскому берегу, а там, или уничтожить, или заставить его выброситься на камни. Однако, несмотря на то, что русские крейсера выжимал всё возможное из своих машин, они не могли приблизиться к противнику. А из-за предельной дистанции, достать его артиллерией, а, точнее, попасть в противника, тоже не получалось. Как только орудия "Богатыря" начинали пристреливаться, тут же немецкие эсминцы прикрывали "Любек" дымовой завесой. А стрелять наугад - только выбрасывать снаряды на ветер, а их и так осталось немного.

Всё что удалось крейсерам Вердеревского - это поразить один из эсминцев, тот самый, что имел повреждения в рулевом управлении. Один из снарядов "Богатыря" разорвался буквально в полуметре от борта эсминца, после чего, тот начал заметно отставать от своих. Как оказалось, это попадание было роковым для германского корабля. Русские быстро его нагоняли, и после того, как комендоры носового орудия с "Новика" угодили своим четырехдюймовым снарядом в район миделя, германец сильно запарил и потерял ход, чем незамедлительно воспользовались наши корабли. Они буквально засыпали его снарядами, проходя мимо и спеша догнать остальных. Снаряды буквально прошивали германца насквозь и взрывались уже с другого борта. В горячке боя комендоры с "Олега" стреляли по эсминцу полубронебойными снарядами. Но, как только сменили полубронебойные на фугасные, эсминец быстро отправился на дно. Для спасения остатков экипажа с потопленного германского эсминца остался "Донской Казак". Остальной отряд в это время продолжал преследовать противника, так как приближался шведский берег, и главной задачей было догнать и уничтожить крейсер. Вот только расстояние до "Любека" не сокращалось и не увеличивалось. "Новик" мог бы с лёгкостью догнать "Любек" и постараться, своими действиями, придержать крейсер, но Вердеревский не решался пойти на это, так как, помимо крейсера "Новику" придётся отбиваться ещё и от трех германских эсминцев. "Новик" единственный в российском флоте современный эсминец, и рисковать им не хотелось. Но погоня затягивалась, и времени оставалось катастрофически мало,- ещё несколько минут, и противник войдет в территориальные воды нейтральной Швеции, укрываясь там. А что будет, если и они, в нарушение международного права, войдут вслед за германцами туда же? И Вердеревский решился отдать приказ Беренсу, чтоб он попытался связать "Любек" боем. Но этим планам не суждено было сбыться. На крейсере получили радиограмму с флагмана - погоню прекратить и повернуть назад, в территориальные воды Швеции не заходить.

-Как это обидно, ещё чуть-чуть, и мы бы прижали их к берегу. А там германцам ничего бы не оставалось, кроме как на камни выброситься. Придётся прекратить погоню, видно немцу сегодня фортуна улыбнулась, а к нам повернулась задом - сокрушался Вердеревский.

-Дмитрий Николаевич, я предлагаю подождать с возвращением ещё полчаса - предложил старший офицер крейсера, - и мы догоним противника.

-Нет, из этого ничего не выйдет, через пятнадцать минут противник войдёт в территориальные воды Швеции, а адмирал опасается дипломатических осложнении. И нам запрещено туда входить. Передать на корабли распоряжение о прекращении погони. Запросить место встречи с главными силами. Мы возвращаемся назад.

Получив координаты места встречи, Вердеревский направился на северо-восток, и через четыре часа, в двухстах милях от входа в Финский залив присоединился к главным силам отряда. Вкратце доложив адмиралу о результатах погони, Вердеревский запросил своё место в походном ордере.

Корабли построились в две походные колонны. В левой шли крейсера, во главе "Рюрик" под флагом начальника первой бригады крейсеров контр-адмирала Бахирева. В правой колонне, эсминец "Новик", во главе шестого дивизиона. Обе колонны двигались десятиузловым ходом, так как эсминец "Казанец" не мог долго держать более высокую скорость, из-за поврежденного котла. Кроме того, надо было экономить уголь на эсминцах, которого оставалось не так много. Этот тип эсминцев имел самый малый запас угля среди своих собратьев, поэтому и дальность плаванья у них была меньше. С флагмана передали, что корабли идут в Ревель.

Через несколько часов корабли эскадры входили в Финский залив.

Примерно на траверзе Гангута мы повстречали крейсера второй бригады, расцвеченные флагами в честь победителей. Вторая бригада крейсеров, состояла из старичков-ветеранов русско-японской войны, которую они с честью прошли. Это броненосные крейсера "Россия" и "Громобой", бронепалубные "Аврора" и "Диана". Для этих ветеранов вновь начались боевые будни, они так же, как и десять лет назад, с честью несут тяжесть боевых походов, так как замены им пока нет. В бригаде Бахирева, также присутствовали два ветерана той войны, это "Богатырь" и "Олег". Да и "Баян" с "Адмиралом Макаровым" можно было смело ставить в один ряд с ними, так как построены они по тому же проекту, что и Порт-Артурский "Баян". И неважно, что они считались новыми крейсерами, недавно вступившими в состав Балтийского флота. На самом деле, для специалистов флота, они считались уже давно устаревшими.

Через полчаса после того, как мы миновали оборонительную минно-артиллерийскую позицию, состоялись похороны погибших в этом походе моряков. Корабли застопорили ход, экипажи выстроились на верхних палубах, корабли приспустили флаги.

Стоя перед строем матросов "Рюрика" я, первым делом, прочитал поздравительную радиограмму от командующего в честь нашей победы, экипаж крейсера на это прокричал троекратное ура. Потом я, как бы в продолжение телеграммы где повторяя, а где добавляя своё, произнёс речь.

-Офицеры и матросы славного "Рюрика" С чувством гордости и удовлетворения выражаю вам самую сердечную благодарность за умелые действия во время боя. Вчера нами была одержана славная победа над германским флотом. Это первая наша победа в этой войне, но я уверен, что не последняя. Враг надолго запомнит этот день, и, теперь он понял, что на Балтийском море есть РУССКИЙ ФЛОТ. Теперь с нами надо считаться.

Сейчас мы прощаемся со своими боевыми товарищами, они не напрасно погибли в этом бою. Они защищали своё Отечество от коварного врага, который напал на нашу священную Родину. Я обещаю вам, что о них мы будем помнить всегда, и Россия об их подвиге не забудет. Возможно, в будущем их именами назовут новые корабли.

Корабельные священники на всех кораблях эскадры отслужили панихиду по всем погибшим, и первые двадцать моряков, завёрнутые в койки, были опущены в воды Балтийского моря.

Через тридцать часов корабли входили в бухту Ревеля. В порту творилось что-то невообразимое, собралась огромная толпа народу, все уже знали, что эскадра возвращается с победой. Крейсера вставали на якорь посреди бухты, эсминцы швартовались к пирсу под музыку оркестров. Как только крейсера замерли на рейде, к ним со всех сторон, устремились катера, яхты, шлюпки, и даже маленькие пароходики, полные ликующих людей. Это встречали победителей.

III

Подведение итогов и планы на будущее.

Германский флот получил отличную оплеуху! Кайзеровский главный морской штаб не воспринимал всерьез русский флот на Балтийском море, и поплатился за это потерей двух крейсеров, минного заградителя и трех эсминцев, и более трехсот погибших моряков. На этом потери в тот день для Германии не закончились. При выходе из устья Вислы отряда кораблей под командованием контр-адмирала Гопмана, спешащих на выручку отряду коммодора Карфа, германцы потеряли ещё один крейсер.

Английская подводная лодка "Е-9", под командованием коммандера Макса Хортона потопила броненосный крейсер "Принц Адальберт", поразив его двумя торпедами.

(Примечание. В реальной истории, в крейсер попала всего одна торпеда, а вторая взорвалась рядом, ударившись о грунт. Корабль остался на плаву, но получил очень тяжелые повреждения).

В этом бою мы понесли невосполнимые потери, и, главные, не в кораблях, а в людях! Двадцать три погибших, при шестидесяти двух раненых, - это большие потери для нашего флота. Всех, кто был серьёзно ранен, а также, некоторых легкораненых и обожжённых, мы передали во временный морской госпиталь (ВМГ), который находился тут же, в Ревеле, при, так называемой, Морской крепости Императора Петра Великого, и заведовал этим учреждением действительный статский советник Николаевский. Но, на кораблях ещё оставалось некоторое количество пострадавших в бою. Они просто отказались покидать свои корабли. У кого-то из них были незначительные ранения, у других небольшие ожоги. Вот такие раненые и решили, что через неделю, всё можно залечить в корабельных лазаретах.

Практически все корабли, участники этого похода, получили повреждения. Некоторые из них получили всего по несколько пробоин от осколков неприятельских снарядов, а у некоторых были и реальные повреждения. Но больше всего досталось "Рюрику", и его ремонт мог затянуться не на один месяц.

На следующий день после прибытия в Ревель, я вновь перенёс свой флаг на крейсер "Адмирал Макаров". Но "Рюрик" я покидал с большим сожалением, и сожалел я о том, что этот крейсер не входит в мою бригаду. Вечером я получил поздравительное письмо, а так же приказ. Мне надлежало явиться в адмиралтейство к морскому министру Григоровичу. И. К. в 11.00 24 июня сего года.

"Что меня там ожидает? Хотя об этом я примерно догадываюсь. А вот что я буду говорить там? Над этим надо будет подумать. Иван Константинович, я знаю, очень умный человек, и он может кое в чем меня поддержать, надо только правильно изложить все свои идеи" - подумал я. И как мне кажется, в столице придется задержаться на несколько дней. Павла Михайловича оставляем на бригаде.

Я вызвал командира крейсера и одновременно как бы моего начальника штаба Плена.

-Павел Михайлович, меня в Петроград в адмиралтейство вызывают - объявляю я ему. По всей видимости, мне придётся на несколько дней задержаться в столице. Это значит, что тебе предстоит эти дни приглядывать за бригадой. С утра я отдам все распоряжения по бригаде и передам тебе дела.

-Ваше Превосходительство, я полагаю, что вас вызывают не только в адмиралтейство, но возможно и .... Это всё же была славная победа.

-Павел Михайлович, мне сейчас только по приемам не хватало ходить. Сам знаешь, сколько дел накопилось после этого боя. Надо срочно приводить крейсера в порядок, война с этой победой ещё не закончилась. Впереди нас всех ждёт немало долгих и кровавых месяцев войны.

-По всей видимости, вы правы, Михаил Коронатович, мы прольём немало своей крови, чтобы завоевать победу в этой войне.

-Знаешь что, Павел Михайлович, давай мы с тобой помянем всех погибших, и выпьем за то, чтобы в остальных наших встречах с противником мы меньше теряли людей.

После этих слов я вызвал Качалова, чтобы он приготовил нам перекусить. Достал ту самую бутылку коньяка, к которой я пару раз прикладывался в первый день своего прибытия в этот мир. Мы с Пленом окончательно её приговорили, ведя задушевные разговоры.

После ухода каперанга я растянулся на диване, намереваясь вздремнуть, но сон почему-то не шел, тогда я мыслями переключился на вызов в столицу.

Подумаем, с чего надо начинать в первую очередь, чтобы немцы не чувствовали себя комфортно и в западном районе Балтийского моря. Надо предложить создать одну, а лучше две оперативно-тактические группы. Хотя на две группы у нас просто нет подходящих кораблей, тут на одну только наскрести можно. Ну что ж, одна так одна. И чтоб она в базах не простаивала. Тогда и толк будет. А чтобы дали добро на создание, а, главное, в моря выходить не препятствовали, тут надо очень постараться грамотно убедить всех скептиков и в Адмиралтействе, и в главном штабе флота. Теперь подумаем о составе группы. Чтоб можно было прилично потрепать противника, в группе должен быть, помимо крейсеров, и более весомый аргумент. Значит нужно просить линкор, а лучше два. С двумя можно такого шороху на германцев навести, что они непременно усилят свои морские силы Балтийского флота.

По моему разумению, в такой боевой группе должны быть два линкора, четыре крейсера и восемь эсминцев - это непосредственно главный отряд. Про обеспечивающие силы мы потом поговорим. Вот с эсминцами у нас полный швах. Кроме "Новика", из новых ни одного корабля, в этом году, не предвидится, а значит, придется довольствоваться только "Добровольцами". И только через год можно половину из них заменить на новые. Ещё пригодилась бы авиаматка, её самолеты смогут производить разведку по курсу тактической группы, поиск кораблей противника, а по возможности, и бомбометание. Но авиаматка, тут на Балтике, только одна. И она нам не подходит - слишком тихоходная. А надобно что-то подобное черноморскому "Алмазу". Для новой авиаматки нужно подыскать быстроходное судно для перестройки, а, при идеальном раскладе, не помешал бы авианосец. Надо будет поговорить на эту тему с министром, да и корабль, подходящий для переоборудования в авианосец, уже есть, это "Океан". Сейчас он выступает в роли учебного корабля.

Как мне помнится, то ли в конце двадцатых, то ли в начале тридцатых его предполагали переоборудовать в авианосец. Если удастся заинтересовать этим Григоровича, а ему самого Николашку, то, что-то может и получится. Жаль, но его раньше чем через год, а то, и два, и не стоит ждать. Но как же нужен такой корабль! И, причём, уже сейчас! А к авианосцу и самолёты нужны, и, на этот счет, обязательно надо встретиться с Сикорским и с другими нынешними авиаконструкторами, и выяснить, кто из них сможет построить самолёт, пригодный для эксплуатации на авианосце. Но, в этом деле, мне нужна поддержка не только морского министра. И, вообще, смогут ли они переоборудовать "Океан" в авианосец? Смочь-то они, наверное, смогут, а вот только, сколько времени на это понадобится? Ладно, остановимся на авиаматке. Её проще и быстрее заполучить, да и с авиакрылом для неё заморочек не должно быть. Авиаматке нужны гидросамолёты, и с их производством проблем нет.

Возможно что с авианосцем я спешу, и нам пока такое не осилить. Сейчас все заводы заняты военными заказами, которые они, и так, с трудом и задержками, выполняют. Вот, и судостроение, понемногу начинает тормозить, если, даже строительство эсминцев продвигается с трудом, не говоря про крейсера, которые позарез нужны флоту. Очень жаль, что до конца войны, мы так ни одного и не получим. Но это было в моём времени. А если мы тут что-то придумаем, то флот получит хотя бы пару быстроходных крейсеров до конца войны, а может и больше. А вот, про линейные крейсера и говорить не будем. Их, ни при каком раскладе, до конца войны не достроить.

Ещё нужны подводные лодки. Как ни напрягается наша промышленость, но, всё же медленно они строятся. Придется, уже сейчас, заказывать партию подлодок за океаном. Как мне помнится, те подлодки, что построили нам за океаном, были вполне удачными и даже дожили до следующей войны. Так можно и сторожевики и даже эсминцы там заказать. Вот только как я думаю, будут проблемы с деньгами. Какие сейчас финансовые возможности в империи я не знаю. Потянет ли она такие затраты. Об этом надо с верхами переговорить. Хотя планов у меня громадьё и я тут нехило губы раскатываю. Эх мечты, мечты. Всё это только мои мечты. Такие вот большие хотелки. И то нужно и это нужно.

Как же досадно, что не было у нас во время этой войны твёрдой руки, такой, как у Сталина, в следующую. Вот он бы точно сумел перевести всю промышленность на военные рельсы, и все бы работали в три смены на благо победы. И, даже, не работали бы, а пахали. А, про стачки и забастовки, забыли бы быстро и навсегда. А большевистских и других агитаторов, кого выявили, объявили бы немецкими шпионами, да и расстреляли, тут же, на месте. И всё, забастовкам конец.

Я точно не помню, где так поступили, то ли во Франции, или в Англии, но так или почти так, и на их заводах всякие забастовки прекратились. В Англии был принят закон, запрещающий любые забастовки на военных заводах. Это уже потом, после Февральской, и уж, тем более, после Октябрьской, у них возобновилось стачечное движение. А до этого они, конечно, роптали, но терпели и работали под разными ура-лозунгами, - всё для фронта всё для победы и т.д. и т.п. Но про стачки, забастовки и тому подобное, говорить не будем, пока идёт только пятнадцатый год, и до семнадцатого время ещё есть. Народ пока так сильно не ропщет из-за тягот войны, он надеется на скорую победу над германцами, или на завершение этой войны любым раскладом, только не поражением.

А что это я о флоте и о флоте, есть ещё армия. Она сейчас больше всех страдает из-за нехватки вооружения. Не хватает винтовок, мало пулемётов, нет простого, в техническом отношении, оружия - миномёта, он был бы очень полезен на фронте. Хотя что-то подобное в войсках есть. Но эти конструкции больно тяжелы и неудобны в обращении. Про снарядный голод это общеизвестно. Надо налаживать производство миномётов и увеличивать производство снарядов". Обязательно встретиться с оружейником Фёдоровым. Это ведь он, ещё в двенадцатом, изобрёл автоматическую винтовку, за которую получил золотую медаль, и именно она легла в основу его автомата. Надо будет поспособствовать, чтобы он уже сейчас начал работу над ним, а там, и выпуск организовать. Да и винтовка пригодилась бы, только увеличить ёмкость магазина патронов, до десяти-пятнадцати. И чего я тут мечтаю? Всё это за месяц на заводах не запустить. А то, и полгода мало будет. Да и захотят ли? Да, много чего не хватает армии. Вернее, в армии во всём нехватка. Просто-напросто, к такой войне Россия была не готова.

Как я уснул, не помню, но утром меня разбудил Качалов. Не поверите, но во сне я видел корабли и подводные лодки времён ВОВ, а также из своего времени. Торпедные катера Г-5, сквозь огромные фонтаны воды, поднятые разрывами снарядов, лихо идут в атаку на германские крейсера, с которыми недавно мы сражались. Как под ударами ракет, снарядов и торпед с ракетных крейсеров, превращаются в горящие стальные развалины германские броненосцы. А я, во главе бригады крейсеров, веду бой, не с кем-нибудь, а с самим "Бисмарком". На сухопутном фронте тоже мешанина эпох. По полю боя, за танками лавой мчат русские гусары, сверкая саблями на солнце. Старинные пушки стреляют залпами, но не ядрами, так как, после разрывов, на том месте, куда они падают, сплошное море огня. Небо расчеркивают дымные следы от реактивных снарядов улетающие куда-то вдаль. Чапаев с Петькой на тачанке из пулемёта расстреливают бегущих в панике немцев. Высоко в небе летят бомбардировщики ТБ-3, на крыльях которых сидят парашютисты, а вот десантируются они уже из ИЛ-76, и сразу вступают в бой. У солдат в руках были и "Мосинки" и "Калаши" и "ППШ". А сверху, всё это воинство прикрывают штурмовики ИЛ-2 и истребители И-16. Сталин поздравляет меня с какой-то наградой, "бровиносец" лезет целоваться и вешает мне на грудь целую гирлянду крестов и звезд, а потом трясёт за плечи, и... я просыпаюсь. Это Качалов, пытаясь меня разбудить, тряс за плечо. Приснится же такое. Все перемешалось в этом сне. Вредно на ночь думать.

Этот день у меня прошел в напряженной работе. Поначалу я передал все дела по бригаде Павлу Михайловичу. Посетил каждый корабль, что участвовал в бою. Я должен был выяснить степень их повреждений и определить, где и какие корабли можно поставить на ремонт. Мне предстояло ехать в столицу, а там могли об этом спросить. Мы же не будем все корабли гнать в столицу на судостроительные заводы города. Можно кое-какие и здесь в Ревеле отремонтировать, кого-то в Финляндию отправить, кого-то в Кронштадт, и только единицы в Петроград. Всех командиров обязал предоставить представления на награждения всех отличившихся в этом походе от офицера до нижнего чина. На командиров кораблей я сам напишу.

После осмотра кораблей, я принял приглашение на званый обед к вице-адмиралу Герасимову. Он, тут в Ревеле, совмещал сразу три должности. Был генерал-губернатором Эстляндии и Лифляндии, военным комендантом города Ревель, и, вдобавок, комендантом Морской крепости Императора Петра Великого. После званого обеда я решил пригласить всех желающих побывать на кораблях, добывших победу русскому флоту. Надо было зарабатывать авторитет и популярность - в будущем может пригодиться. И вот мы, с генерал-губернатором, в сопровождении начальствующих лиц и прихлебал из его окружения, некоторого количества дам, а также полудюжины борзописцев, отправились смотреть боевые повреждения кораблей. Вначале поднялись на "Рюрик", где командир корабля каперанг Пышнов в ярких красках и на эмоциях, под охи и ахи восторженных дам, рассказал, как сражался его корабль. Следующим был "Баян", где аналогично повёл себя каперанг Вейс. После посещения кораблей мы направились в морской госпиталь навестить раненых моряков-героев, о которых только что рассказывали отцы-командиры. Для некоторых нижних чинов это посещение генерал-губернатора оказалось знаковым, - медаль на грудь под вспышки магния. Так что всё прошло на ура. Я был также обласкан представителями высшего света города Ревель и ослеплён многочисленными магниевыми вспышками вездесущих репортёров.

Покончив со всеми своими делами, я стал собираться в дорогу. А чего там собираться-то, всего-то пару слов Прохору, а он всё и приготовил. Я планировал отбыть в столицу вечером на поезде, чтобы к утру быть уже на месте. Вот только на поезде мне не довелось попутешествовать. Тут, кстати, пришел приказ от командующего, - срочно отправить "Новик" в Петроград на Путиловский завод. Это наш единственный новейший эсминец, и его надо срочно отремонтировать, хотя такие повреждения, что он получил, можно было и тут, в Ревеле, исправить. Но приказ командующего не обсуждается, да и на Путиловском ремонт много быстрей сделают, да и мне это на руку, дойду на эсминце до места. Сейчас надо только капитана второго ранга Беренса предупредить, что я пойду с ним до столицы.

Вдвоем с Прохором поднимаемся на борт "Новика". Я уже второй раз за двое суток посещаю этот корабль, вчера как командир отряда, сегодня как частное лицо. После протокольных приветствий, мы проходим в каюту командира корабля. Небольшая, состоящая из кабинета и спальни, понятно, не адмиральский салон, как на моем флагманском крейсере, но и здесь места на двоих вполне достаточно. Я, конечно, знаю, что Беренс предоставит свою каюту в полное моё распоряжение, но не хочу этого. В коридоре ещё воняет горелой краской и каленым железом. В бою снаряд с немецкого эсминца попал в "Новик" как раз под кают-компанией, а это каких-то десять метров по коридору от командирской каюты. Пожар потушили, но матросский кубрик наполовину выгорел, досталось и кают-компании, палубу вспучило, и, местами даже порвало и посекло осколками. Мебель, что находилась в кают-компании, испортило пожаром. Всё это я видел вчера, когда обходил корабли эскадры, осматривая полученные в бою повреждения.

-Михаил Андреевич, я вас не стесню, если с вами до столицы на "Новике" пройдусь как пассажир. Вам на Путиловский, мне в адмиралтейство. Я мог бы и поездом, но мне привычнее на корабле по морю.

-Да полноте, Михаил Коронатович, какое стеснение, тут идти-то несколько часов, и мы на месте.

Я про себя подумал - "Он всё же должен отдохнуть. И стоять шесть-семь часов на открытом мостике, хотя сейчас и лето, я ему не позволю".

Через полчаса эсминец отвалил от стенки, его путь лежал по направлению к столице. Путь до столицы долгий, и чтобы не терять понапрасну время, начал вспоминать всё, что было мною прочитано по перевооружению крейсеров. Про то, как планировал переоборудовать один из кораблей в авианосец, набросал его эскизы, как я их запомнил. Если мне удастся уговорить кое-кого на такую авантюру, то мои рисунки могут натолкнуть кораблестроителей на правильное решение, и мы получим приличный проект авианосца. А почему бы не подготовить предложения по работе верфей и заводов? Да много чего было в голове, всё сразу и не упомнишь, так что стал всё записывать в тетрадь. Может, что и пригодится.

Шестая глава. Второй небольшой толчок к изменению истории.

24 июня 1915года. Петроград. Адмиралтейство.

Морской министр адмирал Григорович Иван Константинович.

Контр-адмирал Бахирев Михаил Коронатович.

И вот я в столице, да, это вам и не Ленинград, начала девяностых и не Санкт-Петербург столетнего будущего, но тоже прилично выглядит, если говорить про центр города. Зимний дворец на месте, Петропавловка, Адмиралтейство, Исаакиевский собор и памятник Петру, всё на месте.

Григорович принял меня, как только обо мне было доложено. Я прошел в кабинет, он поднялся мне навстречу. И даже пожал руку.

-Молодец, Михаил Коронатович. Молодец! Значимая победа одержана вами над германцами. Они этот день запомнят надолго. Ещё бы, трех крейсеров и трех эскадренных миноносцев германский флот лишился. Так ещё и минный заградитель они не сумели довести до базы. Славная победа, что не говори, славная!

Как бы мне тут не загордиться. Похоже, моя физиономия приобретает красный вид. Хотя она почти всегда красной бывает. Нашёлся, блин, флотоводец доморощенный. А чего было не одержать победу с таким-то преимуществом в силах. И главное, зная всё и о силах противника, и где его искать. Эй, адмирал - стараюсь вызвать засевшее где-то в голове сознание Бахирева. Начни разговор с Григоровичем, а то у меня какой-то мандраж перед ним начинается. Адмирал! Ау! Да где же ты!? Но адмирал проигнорировал мои призывы к нему. Ну и хрен с тобой. Молчишь, ну и молчи. Придется самому выкручиваться. Себя любимого захваливать не буду, славой поделюсь со всеми. А чего там Григорович говорил о трех крейсерах? Мы только двух на дно отправили.

-Ваше Высокопревосходительство, в этом не только моя заслуга, но и каждого члена экипажей вверенных мне кораблей. И, я извиняюсь, вас неправильно проинформировали. Нами было потоплено только два крейсера, от преследования и уничтожения третьего пришлось отказаться, так как он успел укрыться в территориальных водах Швеции.

-В тот же день в Данцигской бухте был подорван торпедой ещё один броненосный крейсер. Там отличились англичане. Мы получили радиограмму с их подводной лодки, от коммандера Макса Хортона об удачной торпедной атаке на германский броненосец типа "Дойчлад". В подтверждении этого, служба контр-адмирала Непенина перехватила многочисленные панические радиограммы немцев из того района. После расшифровки некоторых из них нам стало известно об этом инциденте. Только в одном ошибся коммандер Хортон. Он атаковал не броненосец, а броненосный крейсер. Так что всё точно. Германец в тот день потерял ещё один крейсер.

А я, было, уже обрадовался, решил, что с тем крейсером, который от нас ушёл, что-то приключилось, или он затонул или был интернирован шведами. Хотя последнее, как я думаю, они не посмели бы исполнить. Ну а британцев нужно поблагодарить за их услугу. Ну, по этому поводу нечего беспокоиться. Уж союзничков-то обязательно отблагодарим. Всех наших, отличившихся в этом бою, тоже нужно отметить. Представления на награды, надеюсь, уже поданы командующему.

-Так точно. Ваше Высокопревосходительство, я особо отмечаю, что без службы контр-адмирала Непенина, и, в первую очередь, радиоразведывательного отделения, и его начальника старшего лейтенанта Ренгартена, нам бы не удалось перехватить немецкую эскадру. Так что мы все сообща одержали эту победу.

-Да-да, это тоже повлияло на ваши последующие действия, но, правда в том, что без должного командования, успеха могло и не быть, или он был бы минимальным.

(В другой реальности, именно, что без должного командования, а самое главное, без согласованных действий групп кораблей, эта победа была упущена. Хотя в то время, её всё же посчитали маленькой победой).

- Так что, Михаил Коронатович, в этой победе, основная заслуга ваша, и не надо её принижать. Сам государь высказал великое удовлетворение, и поздравляет вас с поражением врага. И благодарит всех командиров кораблей, всех начальствующих лиц, вплоть до младших офицеров, за умелое руководство нашими доблестными моряками, за их молодецкие действия, и выражает им самую сердечную благодарность за достижение весьма крупного успеха. Михаил Коронатович, у меня есть несколько вопросов к вам. Я предлагаю расположиться поудобнее, на вот этом диванчике и без официоза поговорить.

Мы расположились на диване.

-А теперь, Михаил Коронатович, расскажите мне, откуда вы узнали, что германский крейсерский отряд будет производить минную постановку в районе Бокшера.

И что я должен ему рассказать. Правду - пока рановато. Придётся лапшу вешать или сказки рассказывать, а там видно будет - подумал я.

-Ваше...

-Михаил Коронатович, я же сказал, без всяких величаний.

-Иван Константинович, это просто интуиция, да и служба радиоперехвата помогла, расшифровала переговоры противника.

- Да нет, Михаил Коронатович, что-то не сходится у вас. Тогда об этой операции противника никто и не догадывался, мы были в полном неведенье. Из донесения командующего Василия Александровича явствует, что вы заранее послали туда седьмой дивизион эсминцев под командованием капитана первого ранга Гадда, и даже назвали время появления кораблей противника. И это почти за сутки до встречи с противником. Откуда такая точность по времени и месту. Вы даже предположили дальнейшее развитие событий, где Георгию Оттовичу сопутствует успех. У вас что, глаза и уши в морском штабе принца Генриха или дар предвидения?

Вот же, неймётся человеку. Побили супостата - так радуйся. В фанфары гуди, в барабаны бей, матросам кресты вешай. Так нет, подавай ему подробности. Что да как? Надо врать, и по возможности красиво и убедительно, чтоб все поверили.

- Иван Константинович. Глаз и ушей в германском морском штабе, к сожалению, не имею, а хотелось бы. А вот насчет предвиденья.... если я скажу, что и взаправду мне было видение, вы же мне всё равно не поверите?

Григорович неосознанно пожал плечами, как бы говоря, ты рассказывай, а мы решим верить или нет.

-В ночь перед выходом в море, мне привиделся то ли сон то ли видение, где мне.... Я даже ни знаю, КТО это был, так как видел только белый расплывчатый силуэт и слышал его голос. Вот он и подсказал, как и что я должен делать. Я так и поступил и тот бой выиграл.

Григорович некоторое время молчал, что-то обдумывал и временами бросал на меня изучающие взгляды.

-Да, в то, о чем вы поведали, трудно поверить, но говорят, и, даже есть тому свидетельства, что некоторым дано видеть вещие сны.

-Особенно, если ещё вспомнить греческие мифы о всяких оракулах, которые надышавшихся каких-то испарений, начинали предсказывать будущие события или чью-то судьбу.

-Я и сейчас не больно-то верю во всяких предсказателей, оракулов и вещие сны. Но вот после того что вы рассказали, с недоверием, но я могу принять. А у вас больше не было вещих снов, о том, как и где ещё нанести поражение германскому флоту? - с не скрываемой усмешкой спросил Григорович

- Не сочтите меня безумцем, и не дай боже шарлатаном, но на днях, во время сна, мне и вправду было видение.

-И что же вы увидели?

-Там было всё так сумбурно. Но одно я понял, что у нас есть большой шанс потрепать германца, после чего ему придется считаться с нами. У меня даже созрело решение, как постоянно держать в напряжении весь германский флот на Балтике, чтобы они не чувствовали себя так вольготно.

-Как досадить, мы и без оракулов знаем, только сил у нас маловато.

-Я как раз и рассчитываю только на то, что у нас есть в наличии.

-Давайте, излагайте свой план, если он достоин внимания, то мы его рассмотрим.

-Ваше высокопревосходительство, я предлагаю создать боевую тактическую группу наподобие той, что участвовала в бою под моим командованием.

- И что представляет собой эта группа и каковы её задачи?

-Я представляю её в таком составе. Два линкора дредноута, четыре крейсера, для этого подойдут крейсера первой бригады, и восемь эсминцев включая и "Новик". Поскольку новых, кроме "Новика", нет, в группу пока можно включить эсминцы последней серии, и, желательно, с большей, чем у шестого дивизиона, дальностью плаванья, а в перспективе, по мере вступления в строй новых, произвести их замену. Кроме того, в группе должна быть авиаматка для дальней разведки. Она опять-таки всего одна на флоте, поэтому надо переоборудовать ещё одно судно способное действовать совместно с группой. Это значит, что такая авиаматка должна обладать большей скоростью хода чем "Орлица", узлов на шесть-семь как минимум. А вот насчет задач, что сможет выполнять такая группа. Атака на корабли противника. Для такой группы, где в составе будет два линейных корабля, любое соединение противника будет по зубам. Если только противник не перекинет на Балтику эскадру с Северного моря. Так же боевая группа может осуществлять обстрелы вражеского побережья. Прерывания морских перевозок, как между портами южного побережья Балтийского моря, так и между портами Швеции и Германии. Сейчас Швеция с каждым месяцем всё увеличивает поставки железной руды Германии, а конвои с этой рудой идут вдоль шведского побережья, в её территориальных водах, где мы не можем их перехватить. А этой группой мы сможем доходить даже до Датских проливов, и там перехватывать эти конвои. Если позволят обстоятельства, то захватываем в качестве призов. Если нет, то топим. В тех конвоях транспорты не только под германским флагом, но и под шведским. А захватив несколько шведских транспортов, можно предъявить претензии шведской стороне в осуществлении перевозки военной контрабанды. Я думаю, что после этого шведы будут опасаться посылать свои торговые суда в Германию. Разгром нескольких конвоев сразу скажется на нехватке сырья для металлургических заводов. К тому же германцам придется выделять больше сил для охраны конвоев.

-Но то, что вы сейчас назвали, и так входит в круг поставленных задач для Балтийского флота.

-Всё это так. Но вот какие корабли для этого привлекаются? Линкоры стоят в базах, и это не способствует их боеспособности, да и разговоры начинают ходить по флоту о их бесполезности. Экипажи там большие, могут пойти всякие брожения от безделья. Сравните экипажи крейсеров, что хоть и нечасто, но выходят в море, и линкоров стоящих на рейдах, - это совсем разные люди. На крейсерах, что побывали в боях, экипажи более сплоченные, они уже почувствовали локоть товарища, поддержку друга. Да-да друга. И в глазах этих матросов уже нет той растерянности, что была на первом этапе войны. Теперь они не мандражируют перед противником, а смело идут в бой. А вот этого всего, Иван Константинович, на линейных кораблях не наблюдается. Если и дальше держать линкоры в бездействии на базах, то экипажи от безделья начнут бузить, и тогда мы можем получить второй "Потемкин". Надо срочно привлекать для боевых действий линкоры. Этим мы оторвём матросов от берега, где немало всяких агитаторов распространяющих крамолу против.... Ну, вы понимаете, о чем я. А к тому же, пока на Балтике нет германских линейных кораблей, можно нанести противнику ещё более ощутимые потери.

-Всё это заманчиво, но у нас всего четыре линкора, а у Германии их больше двадцати вместе с линейными крейсерами. Его Величество пока не дает разрешения на их использования, опасаясь за их потерю.

-Его можно понять. Затратить столько средств на их строительство и потерять. Это большой ущерб для государства. Я сейчас буду рассуждать как торгаш. Деньги на строительство этих гигантов потрачены и деньги очень большие. Несколько десятков миллионов. Но с другой стороны, они же должны как-то окупить свою постройку. Простаивая в базах, они только ещё больше вводят государство в траты. А вот нанося урон противнику, они как бы окупаются. Не факт, что мы потеряем хотя бы один линейный корабль от воздействия противника. Для потопления такого большого корабля, одной-двух торпед как было с "Палладой", будет мало. Мины ставятся только в прибрежной зоне или там, где позволяет глубина. И к тому же, германец свои линейные корабли держат против англичан, и тут на Балтике они редкие гости. Кроме того, наши линкоры быстроходнее, и ни один немецкий нас не догонит, разве только линейные крейсеры это могут сделать. Поэтому, мое мнение такое. Государя надо уговорить, чтобы он дал своё согласие на использование пары дредноутов.

-Хорошо. Я обращусь с этой просьбой к Его Величеству и попробую его уговорить. Но вот получу ли я его согласие, в том у меня уверенности нет.

-Жаль будет, если Его Величество откажет в таком деле. А сколько полезного мог бы принести Отечеству на море подобный боевой отряд кораблей.

-Мы могли бы уже сейчас предложить вам вместо новых линейных кораблей два, типа "Андрей Первозванный".

-Это совершенно не то. Тогда уж я предлагаю оставить в составе первой бригады, крейсер "Рюрик". Тогда бригада выйдет более сбалансированной, достаточно сильной по огневой мощи и быстроходной. От броненосцев всегда сможет уйти, а от крейсеров с лёгкостью отобьётся.

-Если вы согласны с таким составом, то можно рассмотреть подобный вариант. Адмиралы Канин и Русин, я думаю, согласятся с нашими доводами и примут положительное решение о передачи "Рюрика" с "Новиком" под вашу руку.

-"Рюрик" и "Новик" это хорошо. Но проводимые такой группой операции будут менее масштабны, нежели с дредноутами в составе.

-Понимаю, куда вы клоните. Но не мне принимать решение по поводу линейных кораблей. Все что в моих силах я постараюсь сделать.

-Иван Константинович я хотел бы поговорить ещё на одну тему.

Григорович заинтересовано посмотрел на меня, ожидая продолжения.

- Почему-то никто из нас, лет так пять назад, не смог предвидеть, что подводные лодки будут играть важную роль в войне на море. Хотя высказывания в пользу подводных лодок звучали достаточно громко, но как оказалось недостаточно. Поздно мы поняли свою ошибку в недооценке полезности подлодок, а когда поняли, то времени на проектирование и постройку было упущено. К большому сожалению, на начало войны мы имеем всего одну пригодную к боевым действиям подводную лодку и это - "Акула". Ещё есть пятерка малых подлодок, которые, более или менее, но имеют боевую ценность, но они могут действовать только у своих берегов. Про ровесниц обороны Порт-Артура я тактично умолчу. У меня просто язык не повернется назвать этот хлам последним достижением в подводном судостроении. А нам надо иметь такие подводные лодки, чтоб они значительное время могли оперировать у вражеского побережья, нарушая судоходство и уничтожая корабли противника. Немцы всем показали как это можно и нужно делать.

-К чему это вы, Михаил Коронатович, ведёте речь.

-Да всё к тому же. К желанию прервать судоходство между Швецией и Германией.

-А я-то, грешным делом, подумал, что вы в свою группу хотите ещё и подводные лодки включить. Насчет подводных лодок, да, это наше упущение. Тогда и подумать никто не мог, что они будут настолько опасны в открытом море, их ведь планировалось применять только вблизи своего побережья. В то время во всём мире в морской доктрине главная роль отводилась бронированным монстрам с большими пушками. А они довольно дорогие. Так что на строительство подводных лодок выделялись крайне малые суммы. На начало войны подобное положение было почти во всех флотах мира. Но наши верфи ведут строительство, и на днях в состав флота вошли две новейшие подводные лодки конструкции инженера Бубнова. Они способны нести боевую службу на всём протяжении Балтийского моря. Ещё одну подводную лодку обещали ввести в строй до конца этого года. Да на будущий год, ещё не менее десяти планируем ввести в строй, - эту новость адмирал произнес с такой интонацией, как будто все эти лодки уже вступили в строй.

- И это всё на что могут рассчитывать наши подводные силы на Балтике до семнадцатого года от собственной промышленности - со скепсисом произнес я.

(Примечание. Строительство отечественных подводных лодок типа "Барс" на Балтике происходило следующим образом: четыре лодки заложили в августе 1913 года, двенадцать - в июле 1914 года, две в 1915 году; в строй в 1915 году вступили три лодки, в 1916 - восемь, в 1917 - пять, две не были достроены.)

Нашему Балтийскому флоту уже сейчас нужно иметь как минимум три десятка подлодок. А из двух этих новых лодок, я бы посоветовал Василию Александровичу создать боевою группу, включив туда "Акулу", где они, сменяя друг друга, будет постоянно находиться на путях перевозки шведской руды. И пока флот не пополнится новыми лодками, нашим подводникам приходится воевать на старых, годных только исполнять роль брандвахты. Иван Константинович, извините меня за такое сравнение, я не хотел кого-либо обидеть. Я и сам был за линкоры и крейсера с эсминцами. Но флот, до начала войны, так ни одного нового крейсера и не получил. С эсминцами дела обстоят так же. Больше в этом плане повезло черноморцам. Два дивизиона нефтяных эсминцев они имеют. А нам тут приходится воевать на тех же кораблях что и десять лет назад. А раз нет у нас новых быстроходных крейсеров, тогда хотя бы на старых кораблях желательно изменить состав вооружения и этим повысить их боевые возможности. И сделать это надо за эту зиму. У меня и докладная записка составлена, и прорисованный предварительный план по этому перевооружению имеется.

- Тогда, Михаил Коронатович, я хотел бы посмотреть, чего вы там придумали.

-Я передал бумаги и эскизы, в которых я расписал и показал, как именно можно усилить вооружение броненосных крейсеров "Баян" и "Адмирал Макаров". А у крейсеров типа "Богатырь" как изменить состав вооружения. Все эти данные я позаимствовал из своего будущего, и решил, по возможности, претворить в жизнь. Последние мои соображения касались ещё только строившихся крейсеров типа "Светлана". В переданных мною бумагах кроме вышесказанного было и кое-что ещё.

Григорович начал бегло просматривать бумаги, но некоторым уделял более пристальное внимание, внимательно глядел на схемы и чертежи, выполненные рукою адмирала Бахирева, но взятые из памяти несостоявшегося штурмана из будущего.

Оторвавшись на мгновение от созерцания написанного, Григорович произнес - Ну что ж, вижу, что вы высказываете очень дельные мысли. Я с вами полностью согласен, Михаил Коронатович. Наши броненосные корабли надо довооружать. Поясните, как ВЫ к этому пришли. Подобные предложения уже поступали.

Ах, вон оно что, - подумал я, - я зря корчу из себя рационализатора тут и без меня с подобными идеями кто-то выступал. Ну что ж, а мы озвучим, как бы, свою собственную версию этого.

- Ваше Высокопревосходительство, во время последнего боя все поняли, что на крейсерах 75-мм орудия - бесполезный груз, они даже для отражения атак эсминцев непригодны в силу слабого снаряда. Чтобы заставить миноносцы противника отвернуть с курса, не говоря уж о том, чтобы потопить, надо в него попасть десяток-другой раз, а это очень сложно. Для более мощного снаряда, от ста миллиметров и выше, это не проблема - тут главное попасть. Даже близкий разрыв такого снаряда приводит к существенным повреждениям корпуса. Вот я и предлагаю все 75-мм орудия убрать с крейсеров, можно оставить четыре штуки, но переделать или заменить их на противоаэропланные, вместо остальных установить дополнительно ещё шесть 152-мм орудий или десять 102-мм и увеличить угол подъёма ещё на 10 градусов. На крейсерах типа "Богатырь" всю старую артиллерию заменить 130-мм орудиями, у них и скорострельность выше, и дальность стрельбы больше, а это сейчас очень важно. Все эти новшества желательно произвести к будущему году, то-есть успеть всё сделать за эту зиму.

-Михаил Коронатович, я свое мнение по перевооружению старых крейсеров высказал и поддержал. Но что вы предлагаете по новым крейсерам? Вот смотрю на ваши эскизы и понять не могу, так вы что, предлагаете прекратить строительство уже заложенных и начать строительство новых крейсеров?

-Никак нет, Иван Константинович. Я не предлагаю прекратить строительство. Я предлагаю чуть изменить состав вооружения. По проекту наши крейсера вооружаются пятнадцатью 130-мм орудиями. А бортовой залп у них при этом получается всего восьмиорудийным. Семь орудий это мертвый груз. Первые два крейсера из-за их большой степени готовности уже поздно переделывать, хотя тоже можно и их немного модернизировать. Так как переделки производятся, в большинстве своём, только на верхней палубе. Я просто предлагаю изменить состав вооружения, сократить главный калибр на три орудия, при этом сохраняя боекомплект к остальным по проекту. Остальные орудия поставить так, чтобы, как и в существующем проекте, в бортовом залпе стреляли так же восемь орудий.

-И как вы предлагаете их установить?

-Там, в поданных мною вашему высокопревосходительству бумагах, я все подробно расписал и изобразил. А если кратко, то я предлагаю, на корме и на баке, в диаметральной плоскости, установить по два орудия, одно над одним. Носовые казематы убрать и заделать, оставив орудия только в кормовой надстройке. Остальное оставить без изменения. В данный момент при строительстве новых крейсеров, никто орудия в казематах не устанавливает. На больших ходах, а также в свежую погоду, носовые казематы заливает водой, так что четыре орудия крейсера не смогут принять участия в бою. Да и большое возвышение для стрельбы, таким орудиям трудно придавать, в силу другой конструкции станка. Казематы на крейсерах, это уже вчерашний день. Сегодня на легких крейсерах это палубные артиллерийские одноорудийные установки, но и они уже не отвечают быстрому техническому прогрессу в судостроении. На будущее, помяните мои слова, все крейсера будут строиться только башенными, от трёх до шести, в зависимости от типа крейсера и калибра орудий, чем больше калибр, тем меньше башен. А башни будут и двух, и трёхорудийные, и будут они располагаться только в диаметральной плоскости.

"Я, конечно, чуток кривил душой, американцы позже нас, спроектировали, а потом построили десятку необычных кораблей с башенно-казематным размещением орудий, и этот их крейсер получился неудачным, при таком водоизмещение можно было создать корабль куда как лучше".

-Но можно пойти и другим путём. Вместо башен можно поставить спаренные орудия в полубашнях, на специально разработанном под это станке. Это вполне осуществимо, надо только сделать заказ Обуховскому заводу на изготовление подобных спаренных полуоткрытых 130-мм орудийных установок для крейсеров. Они значительно проще и быстрее в производстве, чем башенные. Такие полубашни устанавливаем на крейсер в количестве трех штук. Одну на полубаке, а две на корме по линейно возвышающему принципу, но, избавляемся теперь и от кормового каземата. После этого крейсер будет иметь девятиорудийный бортовой залп, хотя и лишится трех орудий по первоначальному проекту. Можно установить и четыре полубашни тогда бортовой залп увеличится ещё на два орудия. Но так перестраиваем уже следующую пару крейсеров. Так же поступаем и с черноморской четвёркой. Но, такие полубашни это временная мера, пока не будут спроектированы легкие башенные установки для крейсеров. На амурских мониторах установили же двухорудийные башенные установки под стодвадцатимиллиметровые орудия, так почему же их не взять за основу и не спроектировать полноценные башни под более крупный калибр.

- Это вам тоже во сне привиделось?

-Да нет. Это не во сне. Это как-то само собой на ум пришло. Когда-то во времена парусных кораблей орудия на них стояли вдоль бортов. Тогда кораблям в морских сражениях нередко приходилось вести огонь на оба борта одновременно, когда они сходились друг с другом как говориться на пистолетный выстрел. В наше время этот приём практически не осуществим. Так как бои происходят на значительных расстояниях и стреляют, как правило только одним бортом. А мы всё продолжаем ставить орудия на оба борта. И поэтому в бою часть из них остается на корабле мертвым грузом. Ведь на линейных же кораблях всё же дошли до понимания, что в бою должны быть задействованы все орудия главного калибра. А крейсера продолжают строить всё ещё по старинке. Хотя англичане на вновь заложенных легких крейсерах артиллерию собираются ставить в диаметральной плоскости. Правда, пока в одноорудийных установках. Но это пока. И через каких-то десять лет, а то и меньше, на всех крейсерах будут стоять башни по подобию линкоров.

Григорович вертя в руках один из моих эскизов на минуту задумался, а потом проговорил:

-Правильно вы заметили, Михаил Коронатович, что палубные орудия легче и быстрее установить на крейсере чем башню и к тому же значительно дешевле. И на данное время, всё же идёт война, для нас это самое приемлемое решение. А башнями займёмся после воины.

Григорович добрался до следующей страницы, и с удивлением начал её рассматривать. Когда он переворачивал лист в руках, я понял, чем он заинтересовался. Там был вольный рисунок чего-то похожего на авианосец времён второй мировой.

-Михаил Коронатович, как я понимаю, это вы так представляете дальнейшее развитие кораблей авиаматок - оторвавшись от рисунка, проговорил Григорович.

-Не совсем так Иван Константинович. Этот корабль я называю авианосец.

-И в чем же отличие этого вашего авианосца от авиаматки?

- Иван Константинович, на авиаматке или как ещё их называют - гидроавиакрейсере, на вооружении находятся гидросамолеты. Чтобы запустить гидросамолёты в воздух корабль должен застопорить ход, спустить их на воду, да и после полета, опять приходится стопорить ход, чтобы поднять самолёты на борт. И на это всё тратится непозволительно много времени. Так это ещё и не безопасно, если поблизости корабли противника. А авианосцу, для того чтобы запустить свои самолёты в воздух, стопорить ход не нужно. Самолеты с авианосца взлетают прямо с палубы, которая так же является крышей ангара, в котором самолёты хранятся и обслуживаются. Авианосец, наоборот, увеличивает скорость хода до максимальной, так как это облегчает и взлет самолета с палубы, и его посадку.

-Значит, самолёты хранятся под палубой. А как их оттуда подают наверх? Посредством кранов? Но на вашем рисунке они отчего-то не изображены.

-Самолёты на палубу будут подниматься лифтом.

-Как такое возможно? Знаю, американцы и англичане проводили подобные испытания, но о таких кораблях я ещё не слышал. Они пытались сконструировать нечто такое, даже построили и назвали "Aрк Роял", но у него нет сплошной палубы, поскольку на корме находится надстройка, соответственно, посадка на авианосец невозможна, только взлёт.

-Вот нам и надо построить такой корабль, и, таким образом, закрепить первенство за Россией в этой области. Правда сейчас, когда идет война, такой корабль мы строить не будем, но задание на проектирование уже можно и нужно выдать. А для начала под авианосец переоборудовать подходящий по размерам корабль. Я думаю, что на данное время нам по силам такое осуществить. Я знаю, и какой корабль можно использовать для переоборудования в авианосец и даже набросал эскизы. Единственно, не знаю, насколько быстро наши мастерские справятся с такой работой. Осталось только озадачить наших кораблестроителей проработкой такого проекта.

Григорович взял следующие листы, где мною были изображены схематические чертежи эрзацавианосца и пояснительную записку к нему.

-Как я понял, на него будут приземляться самолёты с колесными тележками. А как они будут останавливаться, не скатятся ли под форштевень корабля?

-Ваше Высокопревосходительство, это всё можно решить с помощью инженеров, они придумают способ торможения самолет. Есть множество вариантов, как это сделать. Например, приспособить сети, чтобы ловить самолет. Или натянуть тросы поперёк палубы, на концах тросов привязать мешки с грузом, самолет оборудовать крюком, которым он и цепляется за эти тросы. Или вместо мешков сделать тормозные барабаны, куда тросы будут наматываться перед посадкой самолета, а как только он сядет и зацепится, тормозные колодки не дадут им быстро разматываться.

-Да, Михаил Коронатович, мало мы, оказывается, о вас знали, мало. Ведь и не подозревали о ваших пристрастиях к изобретательству. И когда же это у вас проявились такие способности?

-Так тяжёлая жизнь наша морская к этому способствует.

-А какой корабль вы наметили к переоборудованию в авианосец?

-Я считаю, что самым подходящим кораблём для перестройки, будет учебный корабль "Океан". У него и подходящие размеры, и мощные машины.

- Похоже, с кораблём вы определились. А как с самолётами? Я хоть и моряк, но догадываюсь, что не каждый самолет подойдет для такого дела. Для хорошего разговора на эту тему, надо собрать морских летчиков и кое-кого из авиационных конструкторов, и всем вместе эту идею обсудить. Какой нам нужен самолёт, и где будем его строить? На своих заводах или заказывать за границей?

И, между прочим, вы меня заинтересовали. Вот что, Михаил Коронатович, давайте поступим так. Я послезавтра созову что-то вроде комиссии, пригласим туда и адмирала Канина - командующего, и адмирала Русина - начальника генерального морского штаба, моего хорошего знакомого конструктора Сикорского, а также конструкторов Григоровича и Лебедева, судостроителей Бубнова, Кутейникова, Юркевича, пригласил бы и Костенко, да он сейчас в Николаеве.

-Ваше Высокопревосходительство, я ещё пригласил бы Анатолия Иоасафовича Маслова, он будет очень полезен в этом деле.

-Хорошо, я ещё подумаю, кого пригласить, а вы подготовьте доклад по всем своим проектам. Прочитав ваши записи, я понял, что вы предлагаете на время приостановить строительство линейных крейсеров, за исключением головного. В крайнем случае, можно продолжить достройку второго, а последние два законсервировать уже сейчас. На чем основываются ваши заключения?

- Сейчас у нас на строительство всех четырёх линейных крейсеров нет ни средств, ни времени, а главное, нет материалов. Если мы успеем доделать и ввести в строй хотя бы один из них до конца войны, уже хорошо будет. На большее у нас просто не хватит возможностей. Если мы прекратим строительство сейчас, то у нас освободятся люди для строительства других кораблей, где их так не хватает. Нам сейчас, в первую очередь, надо в спешном порядке строить подводные лодки, тральщики, сторожевики и патрульные суда, эсминцы и крейсера. Некоторые типы кораблей можно заказать в Америке, например подводные лодки, сторожевые и патрульные корабли.

Нашу беседу прервал адъютант Григоровича, напомнивший министру о каких-то неотложных делах, намеченных им.

- Очень жаль, Михаил Коронатович, что мы с вами ещё о многом не поговорили, было бы очень интересно послушать вас, но, сами понимаете, меня ждут и другие дела. Ваши записи я перечитаю более внимательно. Как мы с вами и договорились, послезавтра вы сделаете доклад перед комиссией. И хорошенько подготовьтесь, надо многих заинтересовать, а, главное убедить, чтобы получить их поддержку. Жду вас к 16.00.

26 июня 1915года. Петроград. Адмиралтейство. 16.00. Военно-техническое совещание.

Григорович выполнил своё обещание. Когда я, через два дня, вновь прибыл в адмиралтейство, тут уже собрались высокие и не особенно флотские чины, кораблестроители, первые российские авиаконструкторы и другие важные люди с погонами и без.

Мне пришлось до хрипоты доказывать свою правоту некоторым флотским начальникам, ну не мог я им сказать, что в теле хорошо знакомого им адмирала, находится сознание совсем другого человека, попавшее в это тело из столетнего будущего.

В чем-то они соглашались со мной, а в чем-то нет, на некоторые мои предложения их мнения делились пополам. Они категорически не хотели отказываться от строительства сразу всех четырёх линейных крейсеров.

- Хорошо, давайте спросим у наших кораблестроителей, когда, по их мнению, вся четвёрка сможет вступить в строй, и прежде всего головной, если все силы, средства и материалы бросить на его достройку. Николай Николаевич, и вы, господин Юркевич, или уважаемый Иван Григорьевич, расскажите нам, когда, по вашему мнению, ожидать завершения строительства.

Начал Бубнов.

- Господа, вы знаете, что с началом войны, многие детали и механизмы, заказанные в Германии, стали недоступны для нас. Из-за этого, нам пришлось заказывать эти же детали на отечественных заводах. А все заводы сейчас перегружены военными заказами. Это не способствует ускоренному изготовлению заказанного, а главное, необходимому качеству. Поэтому приходилось много раз всё переделывать, и соответственно, с каждым разом отодвигать сроки установки этих механизмов на строящиеся корабли. И в конечном итоге, сроки сдвигаются, с каждым разом всё дальше и дальше. Как вы уже знаете, два корпуса уже спущены на воду, третий планируем в сентябре-октябре, а последний - весной будущего года. Готовность к испытаниям головного "Измаила" намечена на вторую половину 1917 года, второго в конце того же года, или даже весной восемнадцатого. Из этого можно сделать вывод, что выход второй пары на ходовые испытания можно ожидать не ранее 1919 года.

У адмиралов удрученные лица. Начальник морского генерального штаба адмирал Русин не стал настаивать на достройке всех четырёх линейных крейсеров, согласился на первую пару, но настоял, чтобы на воду спустили все, с целью освободить стапеля. Хоть и неохотно, но его поддержал командующий флотом адмирал Канин. Долго шло обсуждение того, нужен ли нам авианосец, и, если нужен, то сколько времени займет переоборудование "Океана" в полноценный корабль. Да и самолетов для него нет, не всякий авиатор на него отважится садиться, если такое переоборудование состоится. Может, стоит переоборудовать корабль в простой носитель гидросамолетов, гораздо проще, быстрее и дешевле. Мне, в который раз, пришлось опять доказывать перспективность такого класса кораблей, как авианосцы, нажимая на патриотизм.

- Надо англичанам нос утереть, - первыми такой корабль построить и первыми же ввести в строй, чтобы не вышло, как с вводом в строй английского "Дредноута". Американцы подобный корабль заложили раньше, но опоздали с его вводом в строй, и вся слава досталась островитянам. Нам трудно тягаться с англичанами в скорости постройки кораблей, но если напрячь силы, и начать немедленно, через год введем в строй. Если что-то переделывать в обычный гидрокрейсер, так это надо попросить Государя пожертвовать своей императорской яхтой "Штандарт" и передать её для перестройки, а когда война закончится, то можно ему ещё краше яхту построить.

-Да как вы такое можете говорить, милостивый сударь, - завопил кто-то в штатском.

-Так и говорю, что это подходящий для такой цели корабль, у него и скорость приличная, и водоизмещение подходящее. Установить штук шесть четырехдюймовок, четыре противоаэропланные пушки да пяток самолетов, что нам господин Григорович обещает поставить. Такое судно может быть готово уже к весне, а если постараться, то и нынешней осенью оно может выйти в море. Всё упирается в одобрение идеи Его Величеством. Даст он на это разрешение или нет?

- Так что, "Океан" не будем перестраивать в авианосец? - раздался чей-то вопрос. Я поискал глазами, но, так и не поняв, кто это был, ответил.

- Как же не будем, ещё как будем, но это в ближайшей перспективе. А нам уже сейчас нужен корабль с гидросамолётами, если не осенью, то к весне должен быть полностью готов выполнять вместе с нами боевые задачи. А так же и самолёты для авианосца у нас должны быть построены к весне. Это для того, чтобы нам за лето подготовить авиаторов, которые будут способны посадить свой самолет на подобный корабль.

- Как собираетесь готовить? - задал вопрос адмирал Русин.

-Построим две площадки размером с предполагаемую палубу. На первой установим все приспособления, что будут останавливать самолет после приземления. На этой площадке будем испытывать и самолёты, и все приспособления. Те, что выдержат испытания, будут установлены на корабль. Авиаторы, которые научатся сажать свой самолет на такую площадку, будут тренироваться на второй - точной копии настоящей палубы, со всеми приспособлениями и надстройками, но уже на тех самолетах, что мы выберем в качестве основных для вооружения данного корабля. Те из авиаторов, кто пройдут испытания с наименьшим количеством аварий, будут зачислены в экипаж нашего первого авианосца.

-Что скажете господа конструкторы, вы сможете для нас построить самолёт? - задал вопрос адмирал Григорович. Вот, например господин Лебедев Владимир Александрович, поставляет для нашего флота неплохие самолёты - что вы можете нам на это ответить.

-Ваше Высокопревосходительство, самолет построить мы конечно сможем. Но нужен особый, ведь он будет действовать над морем. Следовательно, запас бензина у него должен быть больше, ему же надлежит проводить разведку продолжительное время. Кроме того, как нам рассказал адмирал Бахирев, он ещё должен и корабли противника бомбить и обстреливать, а это, опять же, груз не маленький. Да и сам самолет должен быть более крепкий, чтобы от ударов при посадках на палубу не развалился. Всё эти нововведения выливаются в немалый вес. А у нас нет мощных и легких моторов, в основном, только от восьмидесяти до ста пятидесяти сил. В данном же случае и стопятидесятисильным мотором нам не обойтись, тем более, их у нас очень мало. Требуются более мощные моторы, а где их взять? - объяснял Лебедев.

Я задумался, а что я знаю о Лебедеве? Предприимчивый коммерсант, один из первых русских летчиков-спортсменов. Он ещё 1909 году построил свой первый планер. Сам учился летать во Франции, в школе Фармана, после этого проводил показательные полеты в России. В 1911 году совершил рекордный полёт с четырьмя пассажирами на "Фармане-4". На следующий год, не бросая показательных полётов, открыл в столице мастерскую по ремонту и изготовлению воздушных винтов и некоторых частей к французским самолётам, а через два года он уже открыл завод, где выпускал копии французских "Депердюссен", "Вуазен", "Фарман" и "Ньюпор". Здесь же строились летающие лодки ФБА для нашего флота. Сейчас они заменяются более совершенными гидросамолётами М-5, конструкции господина Григоровича. Были и собственные разработки, и, надо сказать, что получились неплохие машины, которые строились серийно. После начала войны на заводе Лебедева начали восстанавливать и копировать немецкие самолеты.

Летом 1915 г. в Петроград на завод Лебедева был доставлен трофейный немецкий самолет "Альбатрос" образца 1914 г. с мотором "Бенц", в полторы сотни сил, послуживший основой для копирования. В дальнейшем такая практика использования трофейных самолетов была широко использована на заводе Лебедева. При этом трофейные экземпляры подвергались во время ремонта небольшим изменениям, в основном из-за установки других моторов, так как моторов "Бенц" у нас не было, но их также пытались скопировать.

Среди трофеев особенно ценились неповрежденные или слегка поврежденные самолеты, совершившие вынужденную посадку в тылу русских войск, но получить их с фронта было очень нелегко. Из-за острой нехватки техники, командование авиачастей старалось использовать трофейные аэропланы по прямому назначению. После небольшого ремонта, при отряде или в авиапарке, на них летали русские экипажи и очень хвалили немецкие машины за надежность работы двигателей и грузоподъемность. Поэтому, несмотря на то, что трофейные самолеты появились в распоряжении армии с началом боевых действий, первый "Альбатрос" завод Лебедева получил только через год после начала войны. Военные чаще всего старались отправить в тыл лишь "бренные останки" самолетов и безнадежно испорченные двигатели. Позже Лебедеву удалось достигнуть договоренности с командованием авиации о поставке трофейных самолетов на завод с целью изучения новейших достижений немецких конструкторов и копированию лучших образцов. Лебедев обещал возвращать эти самолеты на фронт после изучения и ремонта. Так была достигнута взаимная выгода - Лебедев получал доступ к техническим новинкам противника, а фронт получал отремонтированные самолеты. Велась и достаточно интенсивная работа над экспериментальными самолетами.

Лебедев привлекал творческих людей и создавал им хорошие условия для труда. Однако ему не хватало терпения довести многие опытные машины "до ума", в основном из-за того, что создание экспериментальных конструкций не сулило ему немедленных доходов. Основную прибыль он извлекал из серийного производства самолетов, а экспериментальные были скорее увлечением. Вот в чем был минус частного производства, так это в необходимости получения немедленной прибыли, на которую рассчитывал хозяин предприятия. Сейчас в среднем на заводе Лебедева собирается один самолёт в два дня, а надо бы два самолета в день, а лучше четыре или даже пять.

Григорович однофамилец нашего министра, - если выражаться современным мне языком, - является главным конструктором на заводе у господина Щетинина, и делает пока исключительно летающие лодки, но тоже берётся построить такой самолет, что подошел бы нам в качестве авианосного. Но как на это посмотрит сам господин Щетинин, который отличался прижимистым характером? А тут надо ещё потратиться на опытную машину, которой нужно завоевать право быть запущенной в серию. И сам Сикорский тоже не отказывается от конструирования такого самолёта, но все упиралось в мотор.

-Вы постарайтесь построить самолет с тем, что у вас есть в наличие из самых сильных моторов - предложил я. А мы постараемся закупить несколько сотен моторов за границей. Скопировать самый перспективный из них, и постараться запустить в производство. Все мы понимаем, что нам моторы нужны не только для авианосных самолетов, но и для других тоже. Хотя бы взять "Муромец", там также нужны сильные моторы и в большом количестве. Так как сам этот самолет очень полезный на фронте. Не так ли Игорь Иванович. Вот только мало их вы собираете.

-Так у нас и самолет большой. Вы же, господин адмирал, должны понимать, что для его постройки нужно много разных деталей , а не только двигатели. Поставщики не выполняют наши заказы в срок, отсюда и значительные сроки на постройку самолёта. Но и не это главное. Может мы собрали бы воздушных кораблей больше, но вот военное министерство в начале года заморозило оплату и, соответственно, выполнение первоначального заказа на тридцать два воздушных корабля, оформленного в октябре прошлого года. И только в апреле, после почти пятимесячного перерыва, мы вновь начали собирать их. А вот нового заказа от них пока не поступило.

-Ваше Высокопревосходительство - обратился я к Григоровичу - а не заказать ли нам для нужд флота десять воздушных кораблей.

-Попробуем с этим предложением выйти на великого князя Александра Михайловича. Но из-за катастрофической нехватки подобных самолётов для нужд армии, мы свои получим не раньше начала будущего года.

"Да, нет - подумал я - если такими темпами строить, как сейчас Руссо-Балт, а это два самолёта в месяц, то нам придется ждать год-два-три".

После того как авиаторы пообещали построить пригодные для использования с палубы авианосца самолеты, соглашение было достигнуто.

Приняли решение все силы бросить на достройку головного линейного крейсера, двух легких крейсеров типа "Светлана", продолжать строительство эсминцев и подводных лодок. Перевооружить и довооружить все стоящие на вооружении крейсера и начать переоборудование учебного корабля "Океан" в авианосец.

Отдельным пунктом обсуждалось, создание в структуре Балтийского флота боевой оперативно-тактической группы кораблей и ходатайство перед императором о включение в эту группу дредноутов. И начальником этой самой группы назначить контр-адмирала Бахирева. То есть меня. Только я настоял перед командующим флотом и министром, что сам буду подбирать людей на должности командиров кораблей этой группы. Адмирал Канин было упёрся рогом, - как это так, ещё кто-то будет тут сам решать вопросы с назначением командного состава на корабли будущей боевой группы.

-Василий Александрович, в большинстве своём командиры кораблей останутся на своих должностях. Будет всего несколько перестановок. Кто-то войдет в состав моего штаба, и на его место нужен будет новый человек. Вот этого нового офицера я и буду сам подбирать.

-А если мы вам предложим кандидатов на замещение освободившихся должностей или на вновь открытые должности? Вы что откажетесь их принимать?!

Возможно кое-кто и подойдет, но я хотел бы иметь командирами тех, на кого я могу положиться во всём.

-Вот даже как! Ладно. Подготовите полный список офицеров и занимаемые ими должности, и жду вас через неделю у себя. Обсудим ваши кандидатуры.

Эта неделя выдалась у меня очень насыщенной. Пришлось изрядно побегать по заводам и конструкторским мастерским. Вначале я побывал на Адмиралтейском заводе, где ещё недавно строился "Баян", надо было составить и согласовать проект его довооружения, и на почти однотипный с ним "Адмирал Макаров", но строился он во Франции, и имел кое-какие отличия. Точно такие же проблемы были и с другой парой - "Богатырь" строился в Германии, а "Олег" здесь. Само перевооружение должно начаться зимой сразу на двух заводах - Путиловском и Адмиралтейском. Вскоре в Петроград пришел на ремонт "Рюрик" пострадавший больше всех в этом походе, и как самый ценный корабль Балтфлота, его должны оперативно отремонтировать. Я, было, заикнулся о включение его в оперативную группу, но Канин так "вежливо" мне отказал, что у меня больше не возникало желания возвращаться к этому вопросу. Но командующий пообещал, что "Рюрик" будет время от времени, когда это понадобится, подключаться к выполнению отдельных задач по поддержке отряда - это было решение министра.

Побывал я и на Руссо-Балте, (РБВЗ) где трудился Игорь Сикорский, и на заводах Лебедева и Щетинина, рассказывал и показывал эскизы, объяснял каким, примерно, должен быть палубный самолет, и чем он отличается от базирующегося на твёрдой земле. Похоже, что инженеры поняли мои предложения и рекомендации, и обещали через два-три месяца показать опытные экземпляры. Хотел встретиться с полковником Фёдоровым Владимиром Григорьевичем, поговорить с ним насчет его автоматической винтовки, но его не так-то просто было поймать. Не успев приехать из-за границы, где он добывал для русской армии оружие, он сразу же отправился на фронт. Сейчас он мотался где-то между Западным и Северо-Западным фронтами, налаживал сбор и ремонт повреждённого и собранного оружия. Оставил ему письмо в Главном артиллерийском управлении, зная, что рано или поздно он там появится.

III

Аудиенция у Императора.

Во время метаний между заводами я получил приглашение на аудиенцию. Сам Император мной заинтересовался и приглашает для разговора! Это случилось через три дня после моего доклада в Адмиралтействе. Приведя себя в порядок, я отправился Царское село.

После недолгого ожидания в приёмной, меня приглашают пройти в кабинет. Через открытые двери я увидел Императора сидящим за столом и что-то пишущего, а возможно и подписывающего какие-нибудь указы или распоряжения. При моем появлении он прекратил писать и аккуратно положил перо на письменный прибор.

- Здравствуйте, контр-адмирал.

- Здравия желаю, Ваше Императорское Величество.

- Присаживайтесь, Михаил Коронатович.

Я сел в кресло напротив и стал, по возможности незаметно, его разглядывать, не выдавая переполнявших меня эмоций.

-Наслышан я про вашу славную победу над германцем. Первую за десять лет победу на море вообще. И эта победа для нашего возрождающего флота дорогого стоит.

Я смотрел на Николая и никак не мог его представить императором такой огромной страны как Россия. Не походил он ни на одного из своих предшественников, не было в нем ничего царского. Обычный человек, отец и муж, но никак не император. Император, как я это себе представлял, должен быть ВЛАСТИТЕЛЕМ! Всех в кулаке держать! А этот, словно бухгалтер из 70-х годов, пожалуй, даже, 60-х. Как их в кино показывали. Этакая серая мышь, сидит в конторке, её не трогают, и она никого не трогает. Так и сидит человек тихо до пенсии, ни вверх по служебной лестнице, ни вниз, незаменим на своём месте, тихо делает своё дело и, бывает, что очень хорошо. Хотя, то, что я о нём знаю, как раз о другом говорит. Про Россию! И про семью свою!

Я, похоже, пропустил, о чем говорил Император, пока думал о нем.

- ...нам там катастрофически не повезло, если бы фортуна хоть немного повернулась к нам лицом, не случился бы этот позор - донесся до меня голос царя.

Понятно, он сожалеет о проигранной войне с японцами.

-И вот, наконец, победа! Естественно, после этого поражения кайзер не запросит мира. Но мы ему, да и всему миру показали, что у России есть и флот, и флотоводцы. С чувством гордости и удовлетворения выражаю Вам, Михаил Коронатович, самую сердечную благодарность за одержанную победу.

-Ваше Императорское Величество, я действовал так, как повелевает мне долг русского офицера, да и не я один причастен к этой победе. Весь личный состав эскадры мужественно вёл себя под огнём неприятеля и действовал слажено.

-Кто бы что ни говорил, но русский матрос никогда не был трусом, какой бы силы не был неприятельский огонь и всегда действовал мужественно, но почему-то в последней войне мы потеряли почти весь флот. Это наглядно показало, что хотя все вели себя мужественно, но, как известно, одного мужества мало, должно быть и умение и толковое командование. Вот такое командование вы и показали. Вчера у меня был морской министр Григорович с адмиралами Русиным и Каниным, они рассказали о вашем плане и попросили моего дозволения предоставить в ваше распоряжение два наших новых линейных корабля. А вы уверены в успешных действиях своего предприятия, не случится так, что вы потеряете эти корабли? Всё же у немцев таких кораблей в пять раз больше.

-Ваше Императорское Величество, наши линейные корабли быстроходнее германских, мы от них уйдем, а от тех, кто нас сможет догнать, без труда отобьёмся. Да и все германские линкоры сейчас сосредоточены против английского флота.

У меня промелькнуло воспоминание о "недавно" просмотренном фильме, где Николая II играет Андрей Ростоцкий. Я лишь сейчас заметил их потрясающее сходство, его бы сейчас сюда на несколько часов. Любимая женушка хрен бы различила, кто есть кто, а он за это время мог бы столько полезных указов издать, которые, возможно, помогли бы в недалёком будущем избежать грядущих потрясений. А может, теперь и не произойдут, и что-то изменится в истории.

- Я дал разрешение на использование линейных кораблей, - продолжал Николая II, - но вы должны мне пообещать, что понапрасну не загубите их. И желаю вам одержать ещё немало славных побед.

- Благодарю вас, Ваше Императорское Величество, за доброе пожелание. Дай Бог, и германца мы будем бить, и корабли постараемся сохранить. Они нас надоолго запомнят. Простите меня за дерзость, Ваше Императорское Величество, а адмирал Григорович просил только за линкоры?

- Да, а что вы ещё что-то хотели у нас попросить?

-Ваше Императорское Величество, для пользы дела, к которому я готовлюсь, они обязательно должны были доложить ещё об одной моей просьбе. И адмирал Григорович, и вице-адмирал Канин.

- Да, они доложили о ваших намерениях, я полностью одобряю ваш почин, на что и дал разрешения выделить вам два линкора, а также корабль для переоборудования в так называемый авианосец.

- Моему отряду уже сейчас нужен корабль, способный транспортировать гидропланы в походе, спускать их на воду, а после завершения полетов опять брать на борт. Авианосец у нас появится не раньше чем через год.

- Так что же вы ещё хотите, контр-адмирал? Если только включить единственный корабль, который может это делать, я думаю, адмирал Канин согласится его вам передать.

- Нет, Ваше Императорское Величество, "Орлица" нам не подходит. Этот корабль слишком тихоходный, чтобы сопровождать нас в походе. Я хотел испросить у Вашего Императорского Величества, чтобы для перестройки в гидрокрейсер передали нам вашу яхту "Штандарт". Она самый лучший кандидат для этого. А, после войны, которая обязательно будет нами выиграна, благодарный народ для Вас построит ещё более красивую яхту.

-Михаил Коронатович, вы сейчас так говорите, как будто война не сегодня, так завтра будет нами выиграна. Это опять из области ваших видений? В Зимнем только и говорят, что адмирал Бахирев стал провидцем, оракулом и всё знает наперед.

-Ваше Императорское Величество, я оракулом никогда не был и вряд ли когда буду, но у меня было несколько видений, не слишком радужных для России и её народа. В последнее время я действую только так, как мне подсказывают те образы, что я вижу во сне. И они меня пока не подводили, и, дай Бог, всегда будут направлять по правильному пути. Видел я в тех снах много действительно страшного, но, видел как этого избежать, и не допустить того, что может случиться в ближайшие два года. Были и светлые видения о будущем России, но оно возможно только после того, как мы исправим уже допущенные ошибки, и если не совершим новых.

-Что-то вы, контр-адмирал, говорите загадками, что такого ужасного ждет матушку Россию.

-Могут произойти события ужаснее, чем во времена восстаний Разина и Пугачева. Если мы не покончим с этой войной в ближайшие два года, народ начнет роптать, требуя мира. На это будут подбивать всякие социалисты-революционеры, анархисты и особенно большевики. Надо издать закон, запрещающий на время войны деятельность любых партий, чтобы не раскалывать народ. И действовать очень жёстко. Партии, которые попробуют не подчиниться, объявить пособниками немцев и предателями России, а их лидеров шпионами кайзера и изолировать на каком-нибудь острове, и под строжайшей охраной, чтобы не смогли ни при каких обстоятельствах сбежать оттуда до конца войны, а лучше, Ваше Императорское Величество, чтобы никто никогда их больше не увидел.

- Как это возможно, контр-адмирал, чтобы свой народ объявить предателями и пособниками Германии. И ваша мысль о никто и никогда, мне не нравиться!

- Ваше Императорское Величество, это наименьшее зло во благо России. Вы, конечно, не верите моим предсказаниям, но некоторые события произойдут уже в этом году. Когда они произойдут, возможно, вы станете мне больше доверять...

Нами будет оставлена Польша, совсем скоро немцы предпримут попытку прорваться в Рижский залив, Болгария подпишет договор о дружбе и союзе с Германией, а потом выступит на её стороне в войне с Антантой, турки разобьют англичан в Месопотамии.

- Болгария и вместе с Германией!? - воскликнул царь.

- Да, Болгария вместе с Германией, эти "братушки-славяне" пойдут против русских, в благодарность за то, что мы помешали туркам их уничтожить.

- Они будут в союзе с турками!?

- И это будет не первое их предательство, Ваше Императорское Величество. Если эти предсказания исполнятся, пожалуйста, вспомните обо мне и сделайте так, как я посоветовал. Сейчас, в тяжёлые времена, России особенно нужна сильная власть. Вся страна сейчас должна работать для скорой победы. Всю промышленность надо переводить на военные рельсы, большинство оборонных предприятий - на круглосуточную работу. Чуть не забыл, в этом году мы сдадим немцам Вильно, и в этом же году при штурме крепости Осовец, немцы применят отравляющие вещества против её защитников. Надо срочно снабдить их противогазами.

(Примечание - 6 августа 1915-го стало для защитников Осовца черным днем: для уничтожения гарнизона немцы применили отравляющие газы. Противогазов у защитников крепости не было.

Германская артиллерия открыла массированный огонь, вслед за огневым валом и газовым облаком на штурм русских передовых позиций двинулись 14 батальонов ландвера - а это не менее семи тысяч пехотинцев. На передовой после газовой атаки в живых оставалось едва ли больше сотни защитников. Обреченная крепость, казалось, уже была в немецких руках. Но когда германские цепи приблизились к окопам, из густо-зеленого хлорного тумана на них обрушилась... контратакующая русская пехота. Зрелище было ужасающим: бойцы шли в штыковую с лицами, обмотанными тряпками, сотрясаясь от жуткого кашля, буквально выплевывая куски легких на окровавленные гимнастерки. Это были остатки 13-й роты 226-го пехотного Землянского полка, чуть больше 60 человек. Но они ввергли противника в такой ужас, что германские пехотинцы, не приняв боя, ринулись назад, затаптывая друг друга и повисая на собственных проволочных заграждениях. Несколько десятков полуживых русских бойцов обратили в бегство три германских пехотных полка! Ничего подобного мировое военное искусство не знало. Это сражение вошло в историю как "Атака мертвецов")

- Следует организовать среди населения пропагандистскую акцию, о бесчеловечном ведении войны немцами. В первую очередь, нужно вести агитационную работу, во всех газетах и журналах должны писать о подвигах солдат и офицеров, возводить их, чуть ли не в ранг былинных героев. Писать рассказы, слагать о них стихи и песни, как например, о казаке Козьме Крючкове:

Храбрый наш казак Крючков

Ловит на поле врагов

Много-ль, мало-ль не считает

Их повсюду подцепляет

Как догонит - не милует

Сзади, спереди шпигует

По возможности елику

Подцепляет их на пику.

(Примичание. Этот невероятный бой произошел 12 августа 1914 года. Получив приказ от начальства, Крючков и трое его товарищей: Иван Щегольков, Василий Астахов и Михаил Иванков отправились в сторожевой дозор. Проехав 6 верст, казаки начали было подниматься на горку по пути следования, чтобы с возвышенности осмотреть окрестности, и внезапно столкнулись с разъездом немецких улан численностью 27 человек, которых возглавляли офицер и унтер-офицер. Встреча была неожиданной для обеих сторон. Немцы поначалу растерялись, однако, разобравшись, что русских всего четверо, решили взять их в плен и бросились в атаку. Казаки попытались ускакать врассыпную, но немецкие кавалеристы перекрыли пути отступления и окружили их.

Несмотря на неравенство сил, донцы и не думали сдаваться, решив в схватке дорого продать свою жизнь. Казак Крючков выхватил шашку и вступил в бой с окружившими его 11 врагами.

В завязавшейся кровавой сече Крючкова выручали ловкость, удача и быстрая, послушная лошадь. Сабельные удары то и дело доставали казака в спину, в шею, в руки, но, по счастью, они не наносили слишком серьезных ран. Через минуту боя Козьма был уже весь в крови, при этом его собственные удары по большей части оказывались смертельными для врагов.

Однако постепенно силы стали оставлять казака и его клинок стал разить недостаточно быстро. Немедля найдя выход из положения, казак схватил пику одного из улан и немецкой сталью проткнул поодиночке последних из 11 нападавших. К тому времени его товарищи справились с остальными германцами. На земле лежали 22 трупа, еще двое немцев были ранены и попали в плен. Только трое улан уцелели в схватке и спаслись бегством. Все казаки получили ранения, на теле Козьмы Крючкова позже насчитали 16 ран. Его лошадь также пострадала от ударов германских сабель, но исправно доставила хозяина в расположение казачьего полка.

Пять дней отлежал Козьма Крючков в лазарете в Белой Олите. Там 14 августа 1914 г. его навестил командующий русской армией генерал Павел Ренненкампф, сам в прошлом лихой рубака-кавалерист. Генерал поблагодарил Козьму за доблесть и мужество, а затем снял Георгиевскую ленточку со своего мундира и приколол на грудь герою.

За свой подвиг Козьма Крючков был награжден Геогргиевским крестом 4-й степени N 5501, он стал первым русским воином, получившим боевую награду в начавшейся Мировой войне. Трое его братьев по оружию были удостоены Георгиевских медалей.)

Но одного героя мало, надо говорить о сотне-другой, и чтобы их имена и фамилии постоянно были они на слуху у всего народа. Рассказывать с трибун на собраниях. В театрах обязательно ставить на эту тему представления. Через синематограф снимать и показывать сюжеты о патриотизме и о том, что немцы ведут войну не честным способом.

И очень важно, Ваше Величество, привлечь к этой работе церковь. Пусть попы рассказывают своим прихожанам о героях, о врагах и о шпионах. Ведь у нас в России несколько десятков тысяч приходов. Можно за один день половине страны рассказать то, что нужно нам.

Можно просто снять фронтовые будни наших воинов. Это будут смотреть с удовольствием и в городах, и если получится, то и в сёлах. Взять несколько героев фронтовиков, желательно солдат и младших командиров, а они везде найдутся. И пусть рассказывают, как они и их товарищи воюют, совершая подвиги, и получают за это награды. А газетчики пусть их рассказы записывают и публикуют, а не великосветские сплетни. А для того, чтобы герои могли бить врага, нужны винтовки, хлеб, патроны, корабли, мясо, самолёты, полевые кухни. Нужно обмундирование, бинты, лекарства, врачи, повара, оружейные мастера. Да много чего нужно. А получить это можно только из тыла. Только из деревень, заводов и фабрик. И те, кто даёт это солдатам тоже герои. И о них нужно писать статьи, снимать сюжеты, Ваше Величество. Страна должна стать единым целым под вашим мудрым правлением.

Но не все в России желают нам победы. Я вам уже про них говорил. И вот этих предателей, призывающих бросать работу, уклоняться от призыва в армию люди должны сами задерживать и сдавать властям, если конечно, доведут по полиции или жандармерии.

Но нужно профессионально выявлять таких врагов, и для этого, Ваше Величество, нужно учредить в Министерстве внутренних дел новую службу и назвать её, например, департамент государственной безопасности. Хотя в министерстве есть что-то похожее на такое подразделение, но новому надо предоставить более широкие полномочия и увеличить штат. А лучше всего его вывести из МВД в самостоятельное министерство - министерство государственной безопасности или просто МГБ. В его обязанности будет входить выявление людей, связанных с зарубежными разведками, а также тех, кто подрывает государственный строй страны, то есть готовит свержение императорской власти. Осуществлять внешнюю разведку, как военную, так и политическую, и, кроме того, добывать секреты промышленного назначения. Самое главное, Ваше Величество, нужно наделить это министерство реальными полномочия. Это означает, что им, без всяких проволочек, без каких-либо ведомственных интересов, оказывали содействия Департамент полиции, Корпус жандармов, министерства юстиции, иностранных дел, армии, флота и МВД.

Государь, поднявшись с кресла, - я тут же поднялся со своего,- прошёлся по кабинету и потом, пристально глядя на меня спросил

-А зачем нам, адмирал, два схожих министерства, если они будут заниматься одними и теми же проблемами.

Стоя навытяжку перед Императором, я произнёс:

-Я, Ваше Величество, предлагаю не копировать, а разделить МВД и МГБ. Первое будет заниматься только внутренними делами; ворами, налетчиками, мошенниками, следить за порядком в стране. Второе, предотвращать подрыв государственной власти, проникновение на территорию России иностранных агентов по сбору военных и промышленных секретов, и как я говорил, сами будут проводить разведывательную деятельность на территориях других стран. А тот отдел, который будет занимать военной разведкой на территории иностранных государств, назвать Главное разведывательное управление - ГРУ.

Сейчас у нас кто в основном, разведкой занимается? - министерство Сазонова. Немного министерство финансов, далее промышленности, даже Святейший Синод, ну и представители военных атташе. И пока все, собранные ими сведения доходят до генерального штаба, большинство новостей устаревают. Да и сведения они поставляют совершенно разнородные, и интереса для армии и флота, частенько, не представляющие. Вот я и предлагаю, всё сосредоточить в одном месте. Все сведения от тех, кто будет заниматься сбором информации в зарубежных странах, сразу направлять в это управление. Оно, в свою очередь, будет осуществлять координацию работы всех наших разведчиков, не зависимо от принадлежности людей к разным ведомствам. А подчиняться оно будет непосредственно Вашему Императорскому Величеству и Генштабу.

Император продолжил прогулку по кабинету, немного опустив голову и явно задумавшись. Я поворачивался вслед за ним, продолжая стоять по стойке смирно. Неожиданно остановившись прямо передо мной, император жёстко посмотрел мне в глаза.

-И кого, вы контр-адмирал, видите в должности начальника над этой службой?

-Ваше Величество, начальником ГРУ я мог бы посоветовать генерала Корнилова. Это опытный, умный, преданный вам и России офицер, и у него есть опыт в таком деле,- взгляд Государя смягчился, - сейчас идёт война, и в стране действует немало агентов разных стран, которые собирают сведенья о наших военных и экономических возможностях. И это агенты не только нашего противника, но и, к сожалению, наших союзников. Вот сейчас их надо выявлять, а то они много бед могут нам преподнести.

- Понятно, а кем вы видите себя в этом, как вы назвали, ГРУ? Товарищем генерала Корнилова?

- Прошу меня простить, Ваше Величество, но наибольшую пользу Родине я смогу принести, находясь на мостике крейсера. Я моряк, Ваше Величество, прошу меня понять правильно.

В глазах Государя мелькнул весёлый огонёк.

-Мы могли бы поручить поиск вражеских агентов и департаменту полиции. Хотя.... мы подумаем над вашим предложением.

-Ваше Императорское Величество. Позволю взять на себя смелость, но, хотя я и не знаю как, надо что-то предпринимать в отношении наших союзников, чтобы и они исполняли свой союзнический долг. Не хотят они честно выполнять договорённости. Если бы они помогли нам в летних сражениях и ударили по немцам с Западного фронта, то возможно, немцы не выдержали бы сконцентрированного удара с двух сторон.

Мне почему-то кажется, Ваше Величество, что у наших союзников тайное соглашение между собой, дать нам и германцам как можно сильнее измотать друг друга в этой войне, а потом прибрать все выгоды победы в свои руки, и в этом им обязательно помогут американцы. Как только немцы начинают нажимать на французов или островитян, то Россия, следуя союзническому долгу, и по их просьбам, начинает наступление на своем фронте, даже если к нему не готова. Но едва мы попросим поддержать нас, как у "союзников" тут же найдётся тысяча отговорок, почему именно в данный момент, нам они помочь не могут. Они обнадежат наше командование заявлением, что постараются нам помочь, как только подготовятся к подобным действиям. И они обязательно пойдут в наступление, но, всегда только после того, как наступление немцев на нашем фронте захлебнётся, а мы обильно умоемся кровью.

- По поводу наших союзников информация достоверная. Они уже сейчас именно так поступают с нами. И в мае, и в июне, мы их просили, чтоб они поддержали наши действия на западном фронте. Но они всё время нам отказывают, мотивируя это тем, что ещё не готовы к крупному наступлению.

-Так я, Ваше Величество, об этом и говорю. Мы не дождемся от них весомой помощи. Нам стоит надеяться только на себя и готовиться нанести немцам крупное поражение на одном из участков фронта, сосредоточив все основные силы там. Я назову вам это место, но только после января.

- Адмирал, а почему вы сказали, что американцы получат выгоду в результате войны, они же пока в неё даже не вступили ни на чьей стороне.

- Пока нет, но обязательно вступят, едва поймут, что война заканчивается не в пользу Германии. И не на последних ролях. А ещё эта воина принесёт их промышленникам огромные прибыли.

А насчет применения отравляющих веществ кайзеровскими войсками. Надо пригрозить кайзеру ответным применением отравы. Если они посмеют это сделать, то мы применим химию не только против войск, но и против мирного населения. Посмотрим, что он в этом случае решит.

-Но это же не гуманно, применять отравляющие вещества против мирного населения. И, Михаил Коронатович, пока кроме вашего утверждения, о применении химического оружия ничего ведь не известно?

-Ваше Императорское Величество, а я и не сказал, что мы сделаем это. Мы только предупредим их. Если кайзер просто представит, как в его городах мирные жители будут умирать в страшных муках от отравления газами, может, тогда он поостережётся их применять.

-Я ещё подумаю о ваших словах, а насчет яхты я распоряжусь, чтобы её вам передали для последующей перестройки. Если она останется целой, мы её после войны, снова перестроим. Адмирал, я попрошу вас, все ваши мысли и предложения подробно изложить на бумаге, мы на досуге ознакомимся с ними.

-Ваше Императорское Величество, я завтра же представлю полный список всего.

- Можете быть свободны, Михаил Коронатович, и не забывайте - мы ждём от вас новых побед, - Николай II на прощание крепко пожал мне руку.

Перед убытием в Гельсингфорс, я через канцелярию царя передал объёмный пакет со своими предложениями, как и обещал. После этого направился в Адмиралтейство, и обратился к начальнику генерального морского штаба вице-адмиралу Русину с просьбой принять меня. Мне было необходимо согласовать некоторые организационные вопросы по новой структурной единице в составе флота. Как оказалось, причём весьма кстати, в это же время у Русина находился адмирал Канин. Это даже хорошо, что командующий не отбыл в Гельсингфорс, и я мог решить некоторые неотложные вопросы прямо тут, на месте. Нам предстояло согласовать предоставленный мною список офицеров, которых я хотел назначить на должности командиров кораблей, а также на должности командиров дивизионов, бригад. Нужно сформировать свой штаб, подобрав туда знающих специалистов. А как же без штаба? Все же оперативная группа состояла из бригады крейсеров, двух дивизионов эскадренных миноносцев, по четыре в каждом. И главная ударная сила группы, это пара дредноутов. Хотя адмирал Канин хотел вместо дредноутов всучить мне в отряд пару последних броненосцев - "Павла I" и "Андрея Первозванного". Причём мотивировал это тем, что в моей группе все крейсера тихоходны, да и эсминцы те ещё ходоки, так что броненосцы ненамного будут от них отставать. Но я воспротивился, утверждая, что линкоры по решению самого государя передаются для формирования нового соединения флота, то есть в оперативную боевую группу. А командовать ею, как было утверждено на самом высочайшем уровне, поручено мне.

Итого в отряде по списку на данный момент получается четырнадцать кораблей. И для полного счастья в группе не хватает только авианесущего корабля с самолётами и опытными лётчиками. И на скорое появление такого корабля в отряде надеяться не приходится. "Орлицу" с её малым ходом я даже не рассматривал. Итак, с составом группы определились. Теперь нужно определиться с командными должностями соединениями кораблей. Командиром крейсерской группы, стал мой бывший флаг-капитан Плен Павел Михайлович. Командовать крейсером "Адмирал Макаров" назначен капитан первого ранга Петр Петрович Владиславлев. Все приданные мне эсминцы я поделил на два дивизиона, командирами которых стали капитан первого ранга Паттон и капитан второго ранга Беренс. Большинство командиров эсминцев остались на своих местах. Правда, я просил заменить эсминцы типа "Украина" из одного полудивизиона на эсминцы типа "Охотник" - отказали. Тут уже Канин уперся рогом, и сколько я ни доказывал, что мне нужны эсминцы с большим запасом хода, чем у тех, что есть в моём отряде, адмирал только недовольно ворчал. Но пообещал, потом рассмотреть этот вопрос, но не раньше чем через месяц, так как эти эсминцы задействованы в дивизионе "особого назначения" и они заняты на выполнение особых заданий. Похоже, что их я не получу.

Командиром "Полтавы" я ходатайствовал назначить капитана первого ранга Сергея Сергеевича Вяземского, до сего дня он командовал линкором "Слава". А ещё на его плечи легли обязанности командира полубригады линкоров. "Петропавловском" командовал мой хороший товарищ капитан первого ранга Владимир Константинович Пилкин. Тут я как-то недавно прочитал аттестацию на него, за подписью начальника первой бригады линейных кораблей Балтийского флота, контр-адмирала Максимова. Вот строки из той аттестации: "Отличный офицер и редкий служака, всей душой преданный службе. Отлично управляет людьми и судном. Нравственен, здоров. Твердый и решительный характер. Воспитан и дисциплинирован. Дай Бог побольше таких офицеров" Прочитав это, я в шутку хотел ещё добавить, "хороший семьянин, в связях порочащих не замечен, предан партии и фюреру. Беспощаден к врагам рейха".

Мы ведь с Константиновичем знакомы ещё с японской воины, а его младший брат Алексей, в тоже самое время, был вахтенным начальником на эсминце "Смелый", которым я тогда командовал. Сейчас он назначен командиром на "Забайкалец" в полудивизион Паттона. На "Петропавловск" вместо Пилкина-старшего я выдвигал командира 7-го дивизиона эсминцев Гадда, именно из-за того, что Пилкин должен возглавить штаб нашей боевой тактической группы. Но с Гаддом попросили обождать пару месяцев и предложили капитана первого ранга Зарубаева Сергея Валериановича. Ему "нужно расти", а пока он командует только отрядом канонерских лодок. Тогда я решил, что раз так, то с Зарубаевым спешить не будем, Константиныч этот срок вполне может посидеть на двух стульях. Вот если с Гаддом не выйдет, тогда, пожалуйста, милости просим Зарубаева.

Кроме всех выше перечисленных офицеров, на должность флагманского артиллерийского офицера оперативно-тактической группы я выпросил признанного артиллерийского специалиста - капитана второго ранга Владимира Александровича Свиньина. Николай Николаевич Крыжановский, назначен исполнять должность флагманского штурманского офицера, теперь уже всей группы. У командующего я выпросил князя Черкасского - он возглавил оперативный отдел.

Так, с трудом, но я выбил себе и корабли, и нужных людей. После этого я попросил предоставить мне неделю-другую для сплавания и притирки экипажей и кораблей. Обязательно нужно было провести несколько учебно-практических стрельб. В первую очередь это требовалось для не имевших боевой практики экипажей дредноутов, почти полгода простоявших на своих кораблях без дела на рейде базы. Составили план всех этих мероприятий. Потом поговорили о предстоящих планах применения нашей группы в морской компании на этот год, и о планах всего флота по противодействию германцу на Балтике.

Ещё я предупредил командующего и начальника генерального штаба флота, что скоро немцы предпримут попытку прорваться в Рижский залив, и что нам срочно надо усиливать в том районе морские силы, и желательно броненосцами. А на мысе Церель, для прикрытия Ирбенского пролива, срочно начать строительство мощной двенадцатидюймовой береговой батареи, чтобы она своим огнём перекрывала весь пролив. А так как для установки такой батареи потребуется очень много времени, то, пока на мысе временно установить шестидюймовки или новейшие 130-мм орудия. И не только на этом мысе, но и в других местах острова Эзель, как с южного берега, так и с северного. И самое главное - немедленно начать углублять судоходный канал для переброски туда броненосных кораблей, и работы эти производить круглосуточно. Поддержать флот в заливе эскадрильей "Муромцев" и истребителями.

В Гельсингфорс, где базировались корабли моей боевой группы, я прибыл 3 июля. В наличии было три крейсера из четырех. "Олег" находился в Ревеле на ремонте. Готовы к выходу в море пять эсминцев из восьми, три находилось в ремонте. Ремонт флагманского эсминца Паттона продлится ещё не менее недели. "Казанец" получил довольно серьёзные повреждения в том памятном бою. Эсминец "Новик" так же в ремонте, и в данный момент находится на Путиловской верфи. Но пообещали, что через пару дней ремонт должен закончиться, и эсминец тут же придет в Гельсингфорс. А, кроме того, здесь же отстаивалась первая бригада линейных кораблей, из состава которой мне передавались два дредноута. Так что я направился к начальнику бригады, контр-адмиралу Максимову, "обрадовать", что он лишается двух дредноутов, и эту пару, - "Петропавловск" и "Полтаву", - я уже выбрал, так что ему ничего не остаётся, как передать эти корабли в моё распоряжение.

После того как Кайзеровский флот получил от нас хорошую оплеуху, германцы решили, что с русскими ушки надо держать на макушке, и так, как они с ними до этого воевали, дальше вести боевые действия нельзя. До этого они полагали, что мы будем отсиживаться у себя в Финском заливе, прикрывшись минными полями да артиллерийскими батареями. А мы возьми, да и, выскочив из своей лужи, дали им такого добротного пендаля, да и опять скрылись за минами и орудиями. Попробуй, возьми нас там. И вот чтобы такого более не случилось, немцы решили усилить свои морские силы на Балтике. Во-первых, германский Адмирал-штаб немедленно направил на усиление Разведывательных сил Балтийского моря малый крейсер "Бремен" и, почти равные по силе "Новику", эсминцы V-99 V-100. ("Бремен" и V-99, как вскоре выяснилось, шли навстречу своей гибели - об этом речь впереди) Также приказом Кайзера от 4 июля на Балтику из состава Флота Открытого моря была направлена четвёртая эскадра линкоров-додредноутов (пять единиц) и восьмая флотилия эскадренных миноносцев (десять единиц). Сформировали немцы и новую полуфлотилию сторожевых кораблей. Адмирал Гопман, формально сохранил свой пост, но оказался в подчинении у вице-адмирала Шмидта, который вскоре возглавил операцию в Рижском заливе. Началась новая серия не слишком удачных операций германского флота с целью "восстановления авторитета" и "исправления положения" на Балтике. Но и мы решили, что надо закреплять достигнутые успехи и не давать немцам вольготно себя чувствовать на Балтийском море.

Не теряя время до того момента, когда все корабли нашей боевой оперативно-тактической группы (БОТГ) соберутся вместе, мы начали совершать боевое слаживание эскадры. Ходили по Финскому заливу с теми кораблями, что были в наличии. Учились совместному маневрированию, ходили и общей группой, и разделялись на условных противников друг для друга. Так продолжалось почти три недели. По мере вступления в строй остальных кораблей, пару раз провели практические стрельбы главным калибром. Во время первой стрельбы линкоры показали просто удручающий результат. А что вы хотели, если за всё это время у них была всего одна учебная стрельба. Если они практически полгода простояли на бочках. Да и каждый двенадцатидюймовый снаряд, выпущенный из орудия, влетает в кругленькую копеечку. Так что много не постреляешь. Вот практики, ни у артиллерийских офицеров, ни тем более, у дальномерщиков не было. Пришлось вначале тренироваться стрелять из 47-мм стволиков, которые вставляются в орудийный ствол главного калибра. Все операции происходят в той же последовательности, что и при стрельбе двенадцатидюймовым боеприпасом, но только из ствола вылетает гораздо более дешёвый 47-мм снаряд. Даже таблицы для стрельбы составлены так, что если пересчитать их, то получается что ты стреляешь именно 305-мм а не 47-мм снарядами. Потом собрали всех артспециалистов с линкоров и решили обкатать их на крейсерах, чтобы вначале набрались практики на более мелком калибре. Хотя тоже накладно получается, шестидюймовый снаряд тоже не дёшево обходится казне, но всё же гораздо дешевле. Да и наш флагманский артиллерист постарался подтянуть всех артиллеристов до приемлемого уровня, и вторая стрельба главным калибром более-менее получилось. Проводились учения по борьбе за живучесть корабля, матросов и офицеров учили как бороться с пожарами и заделывать пробоины. Наши учебные походы продолжались по нескольку дней, но никто из матросов не роптал, понимали, что все навыки, полученные сейчас, потом, в бою, могут спасти как их самих, так и корабль в целом. А потом, по приходу в базу надо было ещё пополнить угольные ямы углём, а это сотни тонн перенесённых практически вручную. Пару дней стоянки в порту, и опять в моря. Так продолжалось до 27 июля. В этот день, двести один год назад, состоялся морской бой у мыса Гангут, и на этот день у нас было запланировано торжество. Командование флота к этой памятной дате приурочило награждение боевыми наградами всех отличившихся в бою при Готланде.

На рейде стояли почти все те корабли что принимали участие в бою возле Готланда, за исключением пары эсминцев из седьмого дивизиона. А так же не было крейсера "Рюрик" что находился в ремонте. А вот корабли оперативной группы собрались в полном составе, все повреждения были устранены.

Весь личный состав сошел на берег, за исключением, конечно, вахты и построился на площади, а это почти четыре с половиной тысячи человек с двадцати кораблей участвовавших в том походе. Но в этот день награждали, не одних нас, к этому дню приурочили награждения моряков и за другие дела.

На церемонии награждения присутствовали, командующий флотом Канин с офицерами штаба, генерал-губернатор Финляндии Франц-Альберт Зейн со свитой и другие высокие гости, в том числе и из столицы. На этот раз командование расщедрилось, как-никак первая крупная победа флота, и выделило для награждения нижних чинов сто пятьдесят солдатских георгиевских крестов и двести пятьдесят георгиевских медалей. Все тяжелораненые без исключения, а таких было девятнадцать, из них трое осталось инвалидами на всё жизнь, получили по кресту, так решили все. Так что награды они получили на два дня раньше, по этому случаю мне пришлось сходить на миноносце в Ревель в госпиталь, и вручить награды всем кто там ещё оставался.

Кроме наград, георгиевские кавалеры повышались в звании. Остальные нижние чины, получили от казны по пять рублей (на сладости).

Наградили и офицерский состав. Кому орден, кому юбилейную медаль. Меня представили к Станиславу первой степени с мечами. И пожаловали медаль в честь двухсотлетия победы русского флота при Гангуте.

После награждений личному составу, свободному от вахты, было предоставлено увольнение до 22.00, чем все незамедлительно воспользовались.

После торжественного мероприятия командующий был в приподнятом настроении, и я решил воспользоваться этим моментом, и напросился к нему на приём. Меня волновал Рижский залив. На сухопутном театре боевых действий, в отличии от морского, дела у русского воинства идут не очень, прямо сказать, хреновато идут, особенно на Западном и Северном фронтах. Российское балтийское побережье вплоть до Риги захвачено германскими войсками. А это зона ответственности нашего флота. И он мало чем смог помочь сухопутным войскам, так как никакой обороны побережья не было. Судьба побережья решилась в глубине российской территории, куда корабельные орудия не добивали. Германские войска вели наступление от Немана до Западной Двины по кратчайшему пути, как-бы оставляя побережье в своём тылу, и русским войскам ничего не оставалось делать, как оставить побережье противнику, чтоб не быть отрезанными. Немцы, в конце концов, были остановлены на Западной Двине, где они увязли в нашей обороне не в силах её прорвать. Рига теперь прифронтовой город, и как решил наш противник, через этот город прямая дорога на Петроград. Но вот Ригу они никак не могут взять, так как и русское командование понимает, - сдай они город и катастрофа неизбежна. Сейчас под Ригой идут ожесточенные бои, где в обороне города принимает участие и флот, корабли которого своими орудиями очень досаждает германцам.

Из своей предыдущей жизни я помнил, что скоро и в Рижском заливе начнётся заварушка, и если мне не изменяет память, где-то в конце июля, в начале августа немцы перебросят к нам на Балтику большие силы флота, если уже не перебросили. Германскому флоту будет приказано прорваться в Рижский залив и поддержать с моря свои сухопутные силы при захвате Риги. При этом, конечно, надлежит или уничтожить или изгнать из залива наши корабли. Вот на эту тему я и говорил с командующим, ссылаясь на свой дар предвиденья.

-Есть все основания полагать, Ваше Превосходительство, что в самое ближайшее время германцы начнут морскую часть операции по прорыву в Рижский залив, чтобы поддержать свои войска при штурме Риги. А нам чтобы предотвратить это, надо срочно усилить оборону залива переводом туда нескольких тяжелых кораблей.

Как бы в подтверждение моих опасений о том, что немцы что-то затевают, командующие поведал, что нашей радиоразведке удалось засечь работу нескольких новых корабельных радиотелеграфных станций в южной части Балтийского моря. После того, как в июне месяце, германцы на Балтике потеряли несколько крупных кораблей, их главный морской штаб озаботился укреплением и увеличением своих морских сил. Ещё в конце июня они перебросили целую эскадру броненосцев. Наша разведка не ослабляла внимание, и пристально наблюдая за флотом противника, пришла к выводу, что и в июле германцы, помимо тех броненосцев, перебросили ещё что-то. Ну а я-то и без этих разведданных знал, что за корабли были переброшены через Кильский канал.

-А не перевести ли в Рижский залив несколько кораблей для усиления приморского фланга наших войск, и для защиты минных полей, - предложил я командующему, - два старых линкора и пара таких же старых крейсеров там нам не помешает. А чтобы германский флот внезапно не смог туда прорваться, пролив нужно завалить минами. Кроме этого, надо ускорить работы по углублению судоходного прохода в Рижский залив со стороны Финского. Он нужен нам для переброски дополнительных сил, на тот случай, если Ирбенский пролив будет полностью заблокирован противником.

Я не знаю, вняв моим советам, или самостоятельно додумавшись до правильных выводов, командование, а дураков там не было, я точно это знаю, сформировало конвой. И, что интересно, сделано это было в течение трёх дней, прошедших после моего разговора с командующим. Туда входил отряд боевых кораблей и несколько транспортов, направляемых для усиления морских сил в Рижский залив. А чтобы немцы его не перехватили, нашей группе было приказано его сопроводить.

Седьмая глава. 31июля - 2августа. Первый боевой выход БОТГ (Боевая оперативно-тактическая группа)

На охране конвоя.

На 30 июля у нас был запланирован учебный выход в море для отработки некоторых боевых приёмов, как-то отражение атаки миноносцев на линейные корабли. Далее по плану стрельба по щитам практическими снарядами. Но накануне вечером пришел приказ, учебный выход на завтра отменить, корабли подготовить к боевому выходу который запланирован через сутки. Ну что ж к боевому так к боевому. Это что же, начальство решило, что наш отряд уже вполне готов. На взгляд адмирала Бахирева, чьё сознание иногда рулит своим телом, он вполне удовлетворён теми результатами, которые достигнуты нашим соединением за три недели учебных выходов. Раз так, то теперь полученные навыки предстояло проверить в настоящем боевом выходе. А предстояло нам, прикрыть отряд кораблей и судов на переходе до Рижского залива. Начальство помимо переброски нескольких боевых кораблей в залив, решило выставить в Ирбенском проливе ещё одно минное заграждение. И, как показали ближайшие события, решение это было очень своевременно.

Собрав весь командный состав группы, довожу до них боевую задачу. А ещё напоминаю, что для нашей боевой группы это будет первый выход в море. Да-да в море. Мы покинем ограниченное и более или менее безопасное пространство Финского залива и выйдем в открытое море. Кроме командиров линкоров все остальные уже не раз участвовали в боевых выходах к берегам противника, а большинство из присутствующих побывало в бою при Готланде. Так же делюсь тем, что меня, как командира группы больше всего волнует в предстоящем походе. Короче, сутки на подготовку. Надлежало пополнить боезапас до полного. Догрузить угольные бункера под завязку. Вода, продукты - естественно. Подтянуть, подкрутить, смазать, где нужно, протереть, где можно. Экипажи за исключением больных должны быть на кораблях. Так что на кораблях полный аврал.

31 июля, только-только небосклон пронзили первые лучи солнца, как корабли начали сниматься с якорей и выбираться на внешний рейд. Через два часа корабли двинулись к выходу из Финского залива. Ещё через шесть часов мы миновали минно-артиллерийские позиции, и вышли в море. Выстроившись в походный ордер, взяли курс на Ирбенский пролив.

Прошло почти полтора месяца, как я вот также вёл за собой корабли. И тогда выход в море обернулся победой для русского флота. А чем станет для нас этот?

Ещё перед выходом, в моей голове была всего одна мысль - как пройдет этот поход? Да по идее, должен пройти, как по маслу. Вероятность того что мы можем на пути к заливу встретится с большими надводными силами противника была мала - ещё рановато для этого. А вот через недельку, или чуток поболее, такая встреча может состояться с большой вероятностью. Встреча же с подводными лодками возможна, но не факт. В походе так же могут возникнуть и технические проблемы. Корабли-то не новые. Хотя машинные команды стараются поддерживать все механизмы в исправном состоянии. И всё же.... Что-то не спокойно на душе. Будет конечно неприятно, случись поломка на одном-двух кораблях, но это не критично. Сил вполне достаточно для выполнения задания. Одно я знаю точно, на результат нашего похода не смогут повлиять погодные условия - урагана не предвидится.

После всех этих размышлений прихожу к выводу, что главный наш враг на время этого похода - подводные лодки противника. Конвой пойдет со скоростью самого тихоходного своего судна, и вот этим-то подводные лодки могут и воспользоваться. Моему соединению придется постоянно лавировать, так как держать скорость я буду на несколько узлов выше конвоя, чтобы не подставиться под торпеды. Будем изображать что-то похожее на противолодочный маневр. А ведь наша корабельная группа создавалась для выполнения совсем других задач. Мы должны оперировать на коммуникациях противника, а не "работать конвойными". Вот вернусь из этого похода, обязательно переговорю с командующим. Для конвоя пусть других привлекает, а наша группа должна быть большой занозой в большой германской заднице.

Когда командующий ставил мне задачу, и по мере того, как я узнавал состав кораблей, которые мы должны сопровождать, поначалу был немного удивлен. А для какого хрена мы-то тут нужны?! Что, два броненосца и крейсер не в состоянии сами дойти до места нового базирования. Но не ради сопровождения этих кораблей наша особая корабельная группа досрочно закончила боевую учебу, и была признана полностью боеспособной. Наша главная задача, в целости и сохранности сопроводить до залива два минных заградителя и прикрыть их во время минной постановки. Часть наших эсминцев так же примет участие в минировании. После того как я узнал все детали предстоящего похода, то согласился с большинством доводов командующего о необходимости такого мощного прикрытия. И всё же.....

Впереди шёл "Петропавловск", за ним в кильватере "Полтава", далее крейсера. В шести кабельтов по правому борту, вытянувшись вдоль колонны, шла в охранении четверка эсминцев. "Новик" как всегда, убежал вперёд миль на пятнадцать, проверить, нет ли там немцев.

А у меня стойкое ощущение, всё то, что сейчас происходит, уже происходило не так давно. И точно, всё было почти в точности именно так, за исключением некоторых деталей. Только тогда я стоял на мостике крейсера "Рюрик" и вел за собой бригаду крейсеров на перехват германского крейсерского отряда. И вот я снова веду за собой те же самые крейсера, и даже эсминцы, идущие в охранение те же самые. Только вот стою я не на мостике "Рюрика", а на мостике линкора "Петропавловск". Да, почти всё так же, только в этот раз мы можем без всякой опаски перехватить германское соединения, имеющие в своём составе несколько броненосцев, встреться они нам сейчас на пути. А что вы хотите, наши боевые возможности выросли в несколько раз. Ещё бы им не вырасти! Когда вместо одного броненосного крейсера, появилось два мощных линкора. Даже вон тот отряд кораблей по левому борту, идущий параллельным курсом в четырёх милях от нас, как бы воссоздает ту самую ситуацию, что произошла у Готланда. Только это не наш противник, а наши подопечные.

Впереди шел трехтрубный крейсер, силуэт которого знаком миллионам в моем времени, но это не богиня утреней зари - "Аврора", а богиня охоты, растительного и животного мира - "Диана". Крейсер прошел ремонт и перевооружение, и вместо устаревших шестидюймовок, на его палубу установили новые и более дальнобойные 130-мм орудия. Ещё вчера крейсер находился в Ревеле, где проводил последние мероприятия по освоению этих орудий, а сегодня идет впереди колонны курсом к Ирбенскому проливу. За крейсером густо дымя своими двумя толстыми трубами, переваливаясь с одного пузатого борта на другой, шли броненосные корабли "Цесаревич" и "Слава" - ровесники русско-японской войны. А ведь не так давно они числились всего-то эскадренными броненосцами. Первый из них, это родоначальник серии из шести кораблей, был построен во Франции, и успел повоевать с японцами. Второй завершал собой эту серию броненосцев, но был построен на отечественных верфях вместе с ещё четырьмя собратьями. Он единственный не успел на войну с японцами, потому-то и уцелел. А четверка его братьев пошла на Дальний восток так и осталась вся там - трое на дне, а четвёртый теперь ходит под чужим флагом.

Теперь этих стариков повысили в ранге до грозных линкоров, и вместе с крейсером, таким же участником той войны, направили в залив для поддержки приморского фланга русских войск. Им предстоит своей дальнобойной артиллерией помочь нашим войскам задержать рвущуюся к Риге 10-ю армию кайзеровских войск, и прикрыть Ирбенский пролив от прорыва германского флота в Рижский залив. Позади броненосцев плелась пара транспортов с военными припасами для гарнизона острова Эзель. А следом с некоторым отставанием от транспортов двигались два минных заградителя, с девятью сотнями мин на борту. Первый, это сравнительно молодой и быстроходный "Амур". Внешне почти близнец, того самого Порт-Артурского "Амура", который отличился тем, что так удачно выставил минное заграждение, на котором японские броненосцы "Хацусэ" и "Ясима" заполучили по большой дырке и нахлебавшись соленой водички, булькнули на дно. Нашим флотоводцам приглянулись подобные кораблики, а так как оба представителя этого типа погибли в японскую войну, то после войны решили продолжить этот проект. Так как, ещё в планах предыдущей кораблестроительной программы, было запланировано строительство четырёх минных заградителей. Однако к началу войны с Японией была построена только первая пара. Вторая пара была заложена в 1905 году, но строительство немного затянулось, так как пришлось вносить изменения в первоначальный проект, учитывая по опыту прошедшей войны некоторые упущения в проекте. После постройки эта пара минных заградителей получила имена своих предшественников.

Второй из минзагов, древний и тихоходный, похожий на плавучий сарай "Ладога". Он был заложен пятьдесят лет назад, ещё до того как на свет появился Бахирев. В свои молодые годы этот корабль числился броненосным фрегатом и носил имя "Минин". В августе он был заложен, и в августе же, через полвека, там в моём мире, он погиб, подорвавшись на мине. А какая судьба будет у него здесь? Может, переживёт эту войну, а может и повторит свою судьбу моего мира?

Не дай Бог на эти минзаги нарваться германцам, или наоборот, минным заградителям повстречаться с германскими кораблями. Один снаряд и "БУМ!" может выйти знатный, или вместо "БУМ!", затяжной такой "БУЛЬ". Только на "Ладоге" более шестисот мин находиться. Именно из-за этих плавучих, минно-бомбовых сараев, нас и вывели в море, чтоб никто их ненароком не обидел, и громкого "Бума" не произошло. Кроме того, минные заградители без помех должны выставить мины в Ирбенском проливе.

За минзагами, шли три эсминца из дивизиона Паттона. У каждого на палубе по сорок мин заграждения. У них задание, выставить мины на мелководье в районе Михайловского маяка. Это делается для того, чтобы вражеские эсминцы и подводные лодки не могли проскочить в Рижский залив под самым берегом.

Не доходя до пролива миль тридцать, мы получили радиограмму с "Новика" - "В десяти милях севернее полуострова Сворбе, встретил находящие в дозоре эсминцы "Легкий" и "Меткий" из 8-го дивизиона.

-Ага. Петр Львович для нашей торжественной встречи почетный караул выслал - пошутил я. Возможно погодя и сам появится, чтоб оценить "подарки" присланные ему в помощь.

-Он таким подаркам будет рад. Как-никак, а два броненосца и крейсер. С такими силами можно долго сидеть за минными полями - высказал своё мнение Свиньин.

-Можно Александр Владимирович и отсидится Трухачев спокойно за минными полями, но это, если против него германцы бросят только одни броненосцы. А вот если дредноуты.... Сколько тогда он продержится? Я полагаю, что на несколько дней он сумеет задержать противника, а потом эти корабли или погибнут или отойдут.

-Ваше Превосходительство, вы серьёзно полагаете, что Кайзер все же решится перебросить свои дредноуты из Северного моря.

-А вы Александр Владимирович разве этого не допускаете? Не сомневайтесь. Он обязательно решится. И, более того, направит их сюда, в Рижский залив.

-Но зачем? Когда у него есть два десятка вполне сильных броненосцев, которые вполне безбоязненно можно направить сюда.

-Не обольщайся Александр Владимирович одними только броненосцами, будут тебе и дредноуты и, возможно, они уже где-то в западной части Балтики отстаиваются.

-Но это же не значит, что они будут прорываться в Рижский залив. Я допускаю такую возможность, что они будут прикрывать со стороны моря действия своего флота по прорыву наших минных заграждений, но самим входить в залив, где на таком ограниченном пространстве полно мин.... Так мы тогда туда все свои подводные лодки переведём. Нет, я не думаю, что Вильгельм отдаст такой приказ.

-Поживём-увидим, совсем немного осталось подождать. Неделя, возможно две.

-Вы в этом уверены.

-Да. Абсолютно.

-Церель на горизонте - услышал я голос старшего штурманского офицера линкора, лейтенанта Бунина. До входа в пролив осталось десять миль.

-Хорошо, Петр Николаевич - тут же последовал ответ командира линкора.

-Владимир Константинович - обратился я к Пилкину. Ещё три мили идем этим курсом. Потом отойдем на Вест, миль на двадцать. Прикиньте, откуда нам лучше будет прикрыть минную постановку.

Пилкин отошел к штурманскому столу и вместе со штурманом, обозначили новый курс. А пока корабли шли прежним курсом.

Я стоял на мостике, и, глядя на идущие параллельным курсом корабли, думал.

А хоть что-то изменилось в ходе истории этого мира за те полтора месяца, пока я нахожусь здесь? И мгновение подумав, отвечаю сам себе. Да ничего такого, чтоб бросалось в глаза. Про весь мир это я неправильно выразился. В отдельно взятой России что-то изменилось или нет? И на этот вопрос я уже ответил. Ничего такого я ещё не заметил. Всё идет, как и шло в той, реальной истории. А вот маленькие изменения произошли, и к этим изменениям приложил руку я. Это другой итог боя у Готланда. Формирование нового корабельного соединения в составе российского флота. И ещё кое-что по мелочи. А это всё мелкий песочек на шестеренки истории. Кто теперь может сказать, как повернётся дело?, история, хотя это и не очень заметно, всё же начала своё изменение. То, что в этой истории, в битве за Рижский залив, не примут участие потопленные нами у Готланда корабли немцев, кардинально не повлияет на ход истории, так как, после потери этих кораблей, силы германского флота почти не уменьшились. И германцы, как это было в моём времени, в ближайшее время полезут в залив. И наш флот снова будет отбиваться от этой своры. Но, ведь какие-то изменения в истории всё же должны были произойти?! А чтобы их увеличивать, надо постоянно подсыпать песок в шестерёнки.

На первый взгляд, в надвигающихся событиях, я говорю о первой битве за Рижский залив, - трудно что-то изменить, так как соотношение мощи нашего флота и германского просто несопоставимо, и далеко не в нашу пользу. Это бой тяжеловеса с легковесом на ринге. Хотя, если не вступать в ближний бой, то можно изматывать противника быстрыми наскоками, но рано или поздно, можно нарваться на удар очень тяжёлого кулака. И этот кулак Германия уже припасла для нас. Для проведения планируемой операции немцы перебросили с Северного моря сразу всю первую эскадру линейных кораблей. А это восемь кораблей, да в довесок, ещё три линейных крейсера, почти такие же по силе. А в нашем флоте всего четыре подобных корабля. И соотношение в силах почти один к трем, тут и разговора быть не должно о каком-то открытом противостоянии с этой армадой. Но именно в открытом. Они на это и рассчитывают, на то, что мы ни за что не будем рисковать своими дредноутами, и не выведем их из Финского залива ни при каких обстоятельствах. По большему счету это правильно, - с их линкорами нам бодаться противопоказано. У нас может быть только один тактический приём в этом случае: выскочить из залива, оглядеться, плеснуть немцу сала за воротник, и бегом обратно в залив, за минные поля, за артиллерию береговую прятаться - попробуй, достань.

До начала боев за Рижский залив осталось совсем немного времени, и мне с адмиралом надо что-то придумать, чтоб итог боёв, на этот раз, был для немцев неприемлемым. В прошлом итог многодневного сражения, можно принять за ничью, хотя я так не считаю. Да, германский флот прорвался в Рижский залив, и этим как бы выполнил то, к чему стремились германские адмиралы. За это им плюс. А русский флот не смог их остановить. Это, безусловно, минус. Так и силы русских, находящихся тогда в Рижском заливе, по боевым возможностям многократно уступали противнику. А с другой стороны, что дал этот прорыв германцам? Да ничего. Побродили они по заливу, попугали обывателей в приморских городках, да и убрались восвояси. И какую заплатили цену за свой вояж? Пять кораблей было потоплено, и шесть повреждено. А наш флот потерял в три раза меньше. Так что уже можно считать, что не 0:0, а 1:0 в пользу русских. А если в этой реальности вдруг случится невероятное, и германский флот, по каким либо причинам, потеряет хотя бы один линкор. А это уже сильнейший удар по германскому флоту, так как, и у них подобных кораблей, на фоне того количества что имеется в английском флоте, не так много. И потеря одного линкора уже существенно его ослабляет. Представьте, в перестрелке с русскими броненосцами произошло золотое попадание. В моём прошлом "Слава" же добилась попадания в германский линкор, так почему же в этой реальности в линкор не попадет тот самый золотой.... А может всё произойти как раз и наоборот. И "Слава" погибнет в этом противостоянии. Не будем загадывать о том, с каким результатом закончится это битва за залив. Тут надо самому что-то предпринять. Например, можно, за несколько дней до начала германской операции, всей группой совершить набег на коммуникации противника. Я не думаю, что он выйдет безрезультатным, обязательно кого-то да встретим. А если представить, что по счастливому случаю, нам бы повстречалось несколько боевых кораблей, к примеру, пара-тройка броненосцев. Которые мы, без всякого сожаления и с большим удовольствием, топим. Красота. А лучше, конечно, подловить линкор. Это же престижнее какого-то броненосца. Но это только мои мечты. Так как, в реальности подобный бой очень маловероятен, поодиночке германские линкоры не ходят, только толпой. Сойдись мы два на два, с любыми из германских линкоров, можно было бы и пободаться. Но даже на такую встречу у нас никакой надежды. Да и нашу группу, как я думаю, командование запрёт в Финском заливе и не выпустит в море. И, конечно же "для сбережения", мать его! А это значит, что вся надежда на подводные лодки. Как только германский флот предпримет прорыв, направить в залив, а также, к входу в Ирбенский пролив всё, что может нырнуть под воду хотя бы на час, и попытаться атаковать любой из линкоров. И если такая атака ещё и удастся, то, и командир лодки белый крестик себе гарантировано заработает, и экипаж в полном составе получит награды. Если конечно, не братскую могилу...

А газеты-то, газеты, взахлёб будут об этом писать. На крайний случай и броненосец сойдёт, это тоже удар по германскому самолюбию. А лучше два. Или три. Опять одни мечты. А всё же..... Есть ещё одно оружие против германских линкоров в арсенале русских моряков - это мины. Выставляем на пути следования германского флота несколько минных заграждений. Вот только знать бы, каким курсом этот флот пойдет. А то на минирование всего моря, у нас мин нет. Однако, ни один из налетевших на русскую мину линкоров или линейных крейсеров в моём прошлом, в гости к морскому царю нырять, так и не согласился. Или это невероятная живучесть плюс качественная постройка кораблей или недостаточная мощность наших мин.

Задержать Германский флот помогли бы крупнокалиберные пушки на береговых батареях. Так нет их там. Не почесались в своё время наши флотоводцы, а те орудия, что сейчас стоят на защите Ирбенского пролива, опасны разве что легким крейсерам. Будь моя воля, я бы отправил в залив "Петра" с "Андреем", - вот их-то было бы трудно сковырнуть. Да и о канале поздно озаботились. Его ещё рыть да рыть. Так, а что это я набросился на предков. Это мне, из своего будущего хорошо видно, что они не смогли просчитать. И им придется биться тем, что есть под рукой. А мне нужно придумать немцам какую-то бяку, чтобы реально ослабить противника. Или хоть чуть-чуть. В этом походе наша встреча с немецкими линкорами маловероятна, до этого знакового события у нас есть в запасе ещё несколько дней. Так что будем посмотреть.

Мои размышления прервал голос штурмана Бунина, он докладывал Пилкину, что подошло время делать поворот.

-Взять три румба вправо. Начать поворот - тут же последовала команда командира линкора.

Мы стали отходить в море, прикрывая подходящие к проливу "Славу" с товарищами, в охранение которых уже вставали эсминцы 8-го дивизиона. Чуть погодя минные заградители и наши эсминцы начнут постановку минного заграждения, по окончанию которой, заградители надлежит провести обратно в Гельсингфорс. Так как "Ладогу" с её осадкой в заливе оставлять нельзя, другого пути для выхода из залива, кроме как через Ирбенский пролив, для неё нет. Поэтому заградители начнут ставить мины, изнутри залива, постепенно двигаясь к выходу. Так будет для них безопаснее. А наша задача прикрыть их при этом.

Мы отошли на юго-запад на двадцать миль от пролива, и приступили к патрулированию. "Новик" вновь отправился в дозор, миль на пятнадцать дальше основной группы, если что он должен первым обнаружить противника и предупредить. Сигнальщики бдят вовсе глаза, осматривая пространство вокруг кораблей. К этому и погода располагает.

Через полтора часа от Паттона пришла радиограмма, где он сообщил, что минную постановку он закончил. Если он закончил свою часть задания, так пусть займётся непосредственной охраной минных заградителей, пока они не закончат свою работу - тут же решил я. Приблизительно такой приказ Паттон от меня и получил.

За то время, пока мы тут патрулируем, на горизонте, так ни одного дымка и не появилось. И вот тут я решил действовать на свой страх и риск. Так как почти с самого выхода в голове крутилась одна и та же шальная мысль. "А не сходить ли нам в гости к немцу, да и немного там побуянить". У меня по этому поводу было стойкое предчувствие, или мне кто-то подсказал свыше, что сегодня мне просто необходимо рисковать, и этот риск принесёт успех. А кто не рискует, тот не пьёт шампанское.

Я обдумал несколько вариантов дальнейших своих действий. Первоначальный план нашего задания - сопроводить, заминировать и вернуться назад. Почти всё из этого мы уже выполнили. Осталось малая часть. Сейчас минзаги добросают свои мины в пролив, и могут топать обратно. Оставлю я с ними Паттона. Трех эсминцев для сопровождения хватит. Да к тому же, сейчас все пойдут обратно налегке. Авось Паттону никто сильнее эсминца не повстречается. За то, что я без приказа собираюсь отправиться в набег, однозначно по головке не погладят. За то, что бросил минзаги, ещё сильнее не погладят. А вот в том, что настучат по ней с отцовской любовью, как нашкодившему отпрыску, никаких сомнений нет. А как сильно? Это будет зависеть от результата нашей несанкционированной вылазки. Могут и под суд отдать, если результат будет нулевой, или того хуже, будут потери с нашей стороны. Но имея в данный момент такие силы под рукой, я понимаю, что грех ими не воспользоваться. "Всё, решено! Идём в набег!". А там, что будет то и будет. Расстрелять, вроде не должны. Николай это не Сталин. Просто выпрут из флота без пенсии и мундира.

-А не сбегать нам до Мемеля, - выдвинул я предложение своему штабу, хотя сам давно всё уже решил, - пока немцы такие беспечные, и их не видно на горизонте. Если встретим превосходящие силы противника, повернём назад, посчастливиться встретить того, кто нам по силам, так можно и пострелять. Я отлично понимаю, что отправляясь в такой рейд, мы нарушаем отданный нам приказ. А в военное время это преступление. Но и не воспользоваться моментом, я считаю преступным бездействием. Как вы на это смотрите, господа офицеры?

С минуту на мостике стояла полная тишина. Все обдумывали сказанное адмиралом.

Первым нарушил молчание Пилкин.

- Ваше превосходительство, как вы уже сказали, у нас есть четкий приказ командующего, и там нет ни одного слова о том, что предлагаете вы. И это может стоить вам погон. А стоит ли рисковать погонами и линкорами ради обстрела какой-то гавани?

- Владимир Константинович, а я намерен рисковать не линкорами, а только погонами. И это никого никоим образом не должно коснуться, так как вы все выполняли мой приказ. А обстрелом займётся Плен с парой крейсеров, его поддержат эсминцы. Вы господа офицеры, однако, забыли, что я говорил месяц назад, после нашей неудачи с обстрелом Мемеля -

" выполним это задание в другой раз". Вот этот другой раз, похоже, сегодня и наступил. Сейчас мы по большой дуге вне видимости с берега, обойдём Мемель и выйдем западнее порта милях в двадцати пяти. Павел Михайлович с броненосными крейсерами и четвёркой эсминцев повернёт обратно к порту. Я думаю, что такой наш манёвр немного собьёт немцев с толку, когда они увидят дымы кораблей, приближающихся с юго-запада, то возможно, примут их за своих. Мы же проследуем ещё миль на пять дальше, так на всякий случай. Проконтролируем, чтоб Павлу Михайловичу никто не помешал. Если все пройдет приблизительно так, крейсера нормально отстреляются, а мы не встретим спешащего к Мемелю противника, то никто и не узнает что линкоры так далеко заходили.

-Михаил Коронатович, а вдруг в порту находятся крупные силы кайзеровского флота - выдвинул предположение Пилкин. Германцы постоянно держат там свои легкие силы вплоть до крейсеров.

-Владимир Константинович! Ты же сам только что сказал, вплоть до крейсеров. Допустим, что Пал Михайлыч встретит там несколько броненосных кораблей противника. Заметь. Я говорю, вплоть до броненосца. Тогда Плен на полном ходу отходит на север, и увлекает за собой противника, но заранее предупреждают нас об этом. И чем дальше он их уведет, тем больше он предоставит нам времени для их перехвата. А если в порту крупных кораблей не окажется, и противодействие будет минимальным, то крейсерам на обстрел выделяется по сотне или полторы снарядов главного калибра, в зависимости от обстоятельств. Надо постараться нанести максимальный урон портовым сооружениям, и судам, находящимся в порту. Пока Плен будет обстреливать Мемель, мы прикроем их с запада. По окончанию обстрела Плен даёт сигнал, и мы все отходим на север. Насчет такой операции возражения будут? Прошу высказываться.

Офицеры молчали, обдумывая предложенное мной.

А кто будет возражать, если на мостике "Петропавловска" кроме командира линкора Пилкина, флагманского артиллериста Свиньина, флагманского штурмана Крыжановского, из моих штабных больше никого не было. Князь Черкасский остался в Гельсингфорсе, а четверо других флагманов находились на своих кораблях.

-Хорошо, Михаил Коронатович, я поддержу вас. Возможно, вы правы, и пора уже более активно проводить рейды к вражескому побережью.

-А я и не сомневался в том, что мой начштаба меня поддержит.

-Я тоже не против того чтоб сходить к Мемелю, а ещё лучше повстречать кого-то и опробовать артиллерию на конкретном противнике - высказался Свиньин.

-В принципе, и я за то чтобы пройтись вдоль побережья, но что скажут на "Кречете" - проговорил Крыжановский.

-А мы просто поставим их перед фактом, а потом сошлёмся на плохую работу радиотелеграфной станции, если последует приказ на возвращение. Господа офицеры, я надеюсь что там об этом никто не узнает.

Все утвердительно закивали.

-Раз все согласны, то нам осталось только дождаться известий от Паттона о завершении минирования пролива. Сразу после этого идем к Мемелю. А сейчас план предстоящей операции семафором передать на "Адмирал Макаров".

Где-то в тридцати милях к северо-востоку от Пиллау.

Дождавшись от Паттона радиограммы об окончании минной постановки в проливе, тут же отправил ему встречную с приказом самостоятельно, силами трёх своих эсминцев сопроводить минные заградители обратно до базы, так как главные силы идут к Мемелю. Не забыли отстучать радиограмму о своих намерениях и в штаб флота. А потом я предупредил лейтенанта Запрудного, чтобы на запросы штаба, до особого распоряжения, он отвечал абракадаброй, изображая плохую связь.

"Вот и всё, обратно я отработать не смогу. Не поймут-с" - подумал я, когда корабли взяли курс на юго-запад. Несмотря на то, что приказа сверху мы не получали, именно это и будет первым боевым походом оперативно-тактической группы на коммуникации противника. Именно для таких операций, с моей подачи, она и создана.

"Новик", по обыкновению, ушел вперёд высматривать, нет ли противника на нашем пути. Остальные походным ордером шли в десяти милях позади. Эскадра на большом удалении от берега миновала Мемель.

Все корабли, за исключением "Новика" нещадно дымили, и хотя эсминец тоже прилично коптил небо, но вот крейсера, а, уж тем более линкоры, это что-то. Это паровые самовары, пожирают горы угля и выбрасывают сотни килограмм сажи в воздух. Стороннему наблюдателю, глядя на идущие по морю корабли, первой пришедшей мыслью будет, что вот из-за этого густого черного дыма, что поднимался на несколько сотен метров вверх, да в такую ясную и тихую погоду, их должны заметить даже из Киля. А на самих кораблях надеялись и молились, чтоб на береговых постах противника не нашлось зорких глаз, способных разглядеть в море этот дымный шлейф, поднимающийся над кораблями. С одной стороны хорошо, что ещё нет радиолокаторов, а то нас давно бы обнаружили. Пока эту функцию выполняют дозорные корабли и наблюдатели на береговых постах. И первый признак корабля в море, это дым, поднимающийся из его труб, который виден за много миль до визуального обнаружения. Это в будущем корабли с газотурбинными установками, не говоря уж про атомоходы, не будут себя демаскировать такими дымными шлейфами, но их будут обнаруживать с берега на несравнимо больших расстояниях, правда не визуально, а с помощью устройств, которых в данный момент нет, и ещё лет двадцать не будет. А вот с другой стороны.... Уже сейчас мечтают моряки о подобных приборах обнаружения.

И вот настало время преподнести противнику сюрприз. Отряд кораблей разделился на две группы. Два крейсера в сопровождении четырёх эсминцев взяли курс на Мемель. Остальные продолжали идти прежним курсом.

Гляжу на удаляющиеся корабли и замечаю что Плен снизил скорость своего отряда для того чтоб корабли не так сильно дымили. Боюсь, что это его действие мало чем поможет, так как его крейсера, в любом случае, нещадно дымят своими четырьмя трубами. Из-за этого дыма, крейсера Плена, будут обнаружены значительно раньше, чем он подойдет на расстояние прямой видимости порта. Была бы у меня, парочка крейсеров времён второй мировой, они бы точно сумели подойти к порту на расстояние открытия огня, прежде чем были бы обнаружены с берега. И опять это только мои мечты. Тут хотя бы "Светлану" до конца войны заполучить в строй. Все надежды на то, что наш манёвр удастся, и немцы с запозданием распознают крейсера Плена идущие со стороны Пиллау. Мне же с остальными кораблями надлежит пройти не менее пяти миль на юго-запад. И вот там, на предполагаемом пути между Пиллау и Мемелем, нам предстоит не менее двух часов подежурить. Если понадобится, то и отвлечь корабли противника на себя, чтобы дать спокойно отстрелятся крейсерам.

Уже больше часа мы на самом малом ходу нарезаем круги в тридцати милях от Мемеля. Горизонт чист, нигде ни одного дымка, и море сегодня на удивление спокойное. Сигнальщики пристально оглядывают водную поверхность. И видимость просто запредельная, будь земля плоская, наверно увидели бы северный берег. Это даже к лучшему, в такую погоду перископ подводной лодки далеко видать, если сигнальщики не проспят, то ни одна подлодка близко не подберётся.

-По времени, Павел Михайлович должен уже подходить к Мемелю и, вот-вот, начать обстрел - глядя на часы, произнес Крыжановский.

Я тоже посмотрел на часы, хотя и так каждые пять минут на них смотрю, как же медленно тянется это ожидание. Прошёл час с четвертью, как корабли Плена повернули к Мемелю. Прикидываю, если он шел на шестнадцати узлах, то должен находиться в семи-восьми милях от Мемеля.

-Ему ещё десять минут на то, чтобы подойти к цели на расстояние хорошей видимости и минут пять на пристрелку, значит, через полчаса поворачиваем на север - объявил я.

И тут же входит старший радиотелефонист, в руках бланк радиограммы.

Накаркал! - ругнулся я сам на себя, поняв, что к нам направляются гости, - Беренс без повода радио не станет использовать". Я, почему-то сразу подумал на него. А ведь это мог быть и Плен, встретивший у Мемеля крупные силы противника.

-Ваше Прев...

-Да читай уже, - перебил я его.

-17.23 замечены дымы со стороны Пиллау. Предполагаю, что к Мемелю идут два броненосца в сопровождении эсминцев. Беренс.

-И что же это им, на ночь-то глядя, приспичило идти в Мемель? - с какой-то злой иронией произнес Свиньин.

-Судя по вашей интонации, Владимир Александрович, вы предлагаете посмотреть, чему научились наши дальномерщики и комендоры за те две недели, что они провели на практических стрельбах? Я тоже не прочь оценить их работу в бою. А то на учениях они стреляли по почти неподвижным целям, которые не маневрировали и ответного огня не вели. И все хорошо понимают, что этих тренировок для полноценной подготовки мало.

-Ваше превосходительство, но ведь когда-то нужно начинать, и лучше поучиться сегодня на более слабом противнике, чем завтра на равным по силам или превосходящим нас.

-Владимир Константинович, идем навстречу германцам, готовь корабль к бою - обратился я к Пилкину.

-Семафор на корабли - идем в бой, крейсерам держатся по правой раковине.

Итак, у нас более трех часов до захода солнца, надо поспешить немцам навстречу, и поскорее с ними разделаться, а то в темноте их эсминцы будут очень опасны.

Два отряда кораблей шли навстречу друг другу. Немцы, готовясь к операции в Рижском заливе, накапливали силы, переводя свои корабли поближе к театру боевых действий. Как и месяц тому назад, фортуна была на стороне адмирала Бахирева. Он вновь превосходил противника, но, на этот раз, преимущество было подавляющим.

Первым мы обнаружили "Новик", шедший нам навстречу. Ещё через несколько минут на горизонте показались дымы. Пока трудно было определить, сколько кораблей, и каких, идёт на встречу. Вот уже показались мачты, потом трубы, и наконец-то сами корабли.

-Господа, перед нами, судя по силуэтам, броненосцы типа "Брауншвейг" или "Дойчланд", те и другие трехтрубные, как и те, что перед нами. Вооружены они также одинаково, по 4-280-мм и 14-170-мм, броня от 225 до 240-мм, да и скорость у них приличная, до девятнадцати узлов. Так что это именно то, что нам нужно для боевой практики - объявил нам Свиньин.

-Но и опасаться их тоже надо. Орудия у них дальнобойные, до ста кабельтов, если попадут, мало не покажется, у нас могут возникнуть большие неприятности - предупредил я не в меру обрадованного флагманского артиллериста.

На часах было 18.02, и у нас около трех часов до захода солнца. Этого должно с лихвой хватить, чтобы разделаться с противником и уйти на север, на соединение с крейсерами и эсминцами Плена. Мы сблизились до десяти миль. Теперь мы точно распознали свои цели, перед нами было два броненосца типа "Брауншвейг", так как у него в средней части корпуса находилось две орудийные башни среднего калибра, а на "Дойчландах" все орудия среднего калибра стоят в казематах. Броненосцы шли в сопровождении двух нефтяных и четырёх угольных эсминцев.

Это были "Брауншвейг" и "Эльзас", из состава второй дивизии дредноутов, которой командовал капитан первого ранга Энгель, державший свой флаг на линкоре "Рейнланд" стоящем сейчас в Данцигской бухте. Он не знал, что посылает свои корабли на гибель, иначе вышел бы всей второй дивизией. А так он намеревался выйти чуть позже, и нагнать свои броненосцы возле Мемеля, воспользовавшись преимуществом хода. Но, по каким-то причинам его выход задержался. Вышел он когда над морем уже прозвучали первые залпы русских дредноутов, расстреливающих его броненосцы.

Как только немцы разобрались, кто к ним приближается с восточной стороны горизонта, броненосцы сразу начали поворачивать на обратный курс, а эсминцы попытались прикрыть их дымовой завесой. Мы первыми открыли огонь, разобрав корабли по принципу первый по первому, и начав пристрелку одной башней. Хотя после поворота на обратный курс немецкий флагман шел уже концевым. Первый залп лег с десятикабельтовым недолетом, это потому, что заходящее солнце всё же помешало точно определить дистанцию и курс противника, убегающего на полном ходу. Да и дымовая завеса, что поставили эсминцы, и дым, стелющийся из труб за отчаянно дымящими кораблями, всё это мешало с определением дистанции. После третьего пристрелочного залпа немцы начали отвечать, и довольно точно. Их первый же залп лег в какой-то паре кабельтов по корме. Мы нагоняли противника, и когда дистанция сократилась до восьмидесяти кабельтов, "Петропавловск" вел огонь уже из трех башен главного калибра. Немцы отчаянно маневрировали, не давая нам пристреляться, но наши снаряды рвались рядом с кораблями, обрушивая на них тонны воды и массу осколков. Рядом с нашими линкорами также вздымались водяные столбы от падения немецких снарядов, и осколки залетали на палубу. Мы постепенно нагоняли противника, и вот на головном броненосце сверкнула вспышка, показалось пламя, он покатился вправо, за ним последовал и мателот, но через минуту головной снова встал на курс приближающий его к Пиллау. Эсминцы противника попытались отвлечь на себя внимание, выходя в торпедную атаку. Но "Богатырь", "Олег" и "Новик" помогли линкорам отбить эту атаку, нанеся повреждение одному из нефтяных эсминцев слишком близко подошедшему под снаряды русских крейсеров. Ещё один эсминец получил пару горячих гостинцев противоминного калибра с линкоров, и теперь имея пожар в средней части корабля, уходил вслед за броненосцами. Но торпед мы так и не увидели, или они прошли мимо, а может из-за дальности утонули, или по этой же причине немцы не стали выбрасывать боеприпас на ветер.

Оба линкора даже во время атаки эсминцев не прекращали вести огонь по броненосцам. И как только эсминцы были отогнаны, так произошло почти невероятное, - "Петропавловск" и "Полтава" почти одновременно поразили своих противников, и каждого не одним снарядом. В рубке прозвучали радостные возгласы по поводу удачного залпа. Лично у меня создалось такое впечатление, что весь бортовой залп "Петропавловска" попал в головной корабль. Этого конечно не могло быть, но уж снаряда три-четыре, это точно. Броненосец противника окутался паром и сразу потерял ход, на спардеке запылал пожар, появился заметный крен на левый борт. Идущий за ним броненосец, несмотря на то, что поймал пару снарядов с "Полтавы", на попадания, с виду, никак не отреагировал. Но он резко отвернул вправо, избегая столкновения, и также прикрываясь своим обреченным собратом, стал уходить на юг. И тут "Петропавловск" потряс удар, который моментально прекратил эйфорию в рубке. Как оказалось, снаряд угодил в кормовую боевую рубку, все кто там находился, пострадали - кто-то был убит, кто-то ранен или контужен. На рострах где стояли катера и шлюпки, разгорался пожар.

-Вот сука, попал всё же, - вырвалось у меня. А про себя подумал "Хорошо что именно в башню, а не в корпус, а то у нас не броня а одно название. Что на этих броненосцах, что у нас, те же 225-мм. Попади он в турбинное или котельное отделение, было бы хреново.

-От кого мы получили этот снаряд?

-Похоже, что с их флагмана, перед тем как прикрыться головным - ответил Свиньин, наблюдая за противником через прорезь боевой рубки. Этот гад перенёс огонь на нас, понимая, что в первую очередь надо выбить из игры именно флагмана.

-Так это что же получается, он влепил нам с первого же залпа, едва только наведя орудия? Не хрена себе, какой молодец у них артиллерийский офицер. Нам бы такого - с хитрой усмешкой проговорил я, глядя на Свиньина. И тут же понял, что это высказывание сильно задело его.

-Похоже на то, но возможно я ошибаюсь и снаряд был с головного. Так как оба броненосца стреляли почти одновременно, если судить по облаку пороховых газов. Сразу после этого залпа наш оппонент прекратил огонь, по-видимому, у него большие повреждения по механической части, и он не может пользоваться главным калибром.

-Хоть за это спасибо создателю, что нам удалось вывести один корабль из игры.

Мы сблизились с пылающим и еле двигающим, с большим креном на левый борт и дифферентом на нос, броненосцем. Но он ещё огрызался огнём из пары орудий вспомогательного калибра, пытаясь преградить нам путь к удирающему флагману.

-У нас вторая башня почти не участвует в бою. (Она неудачно расположена и мы из неё старались не стрелять при острых носовых углах, из-за большого воздействия пороховых газов на конструкции носового мостика). Так дайте ей право добить врага - предложил я.

Линкор немного отвернул влево, предоставляя артиллеристам хорошие углы для стрельбы, и вторая башня с тридцать кабельтов произвела два залпа. Первый прошёл выше цели, со второго один снаряд попал в среднюю трубу, прошив её насквозь не разорвавшись, только подняв облако сажи. Линкор опять тряхнуло, это в нас попали два 170-мм снаряда с обреченного броненосца. Один попал между вторым и третьим казематами, прямо по центру корабля не причинив серьёзных повреждений, другой в якорный клюз - мы потеряли якорь.

-Владимир Алексеевич, как прикажете понимать подобные действия комендоров? С расстояния пистолетного выстрела ни одного попадания! Кто там, на дальномерах? Месяц без чарки и берега! Не зря я похвалил немецких артиллеристов. Умеют стрелять, не то, что наши, косорукие!

-Ваше Превосходительство, Михаил Коронатович, это от волнения, вторая башня почти всё время молчала, а тут такое доверие, вот кто-то в башне неправильно выставляет прицел, дальномерщики не виноваты - стал оправдываться старший артиллерийский офицер линкора.

-Так вставь фитиль этим косоруким.

Свиньин, тут же связавшись с башней по телефону, этим и занялся. "Добрые" слова "рекомендаций" и "благодарностей" по поводу неудовлетворительной стрельбы, определённо повлияли на косоруких. Прогремел третий залп, и все три снаряда попадают в борт германского броненосца в каких-то полутора метрах выше ватерлинии. В разные стороны летят обломки конструкций - это вместе со снарядами, похоже, взорвалось несколько котлов, или в каземате сдетонировали снаряды. Корабль стремительно ложится на левый борт, переворачивается вверх килем, и, пробыв некоторое время в таком положении, начинает быстро погружаться в морскую пучину. Когда мы прошли мимо того места где затонул корабль, на поверхности моря среди обломков барахталось десятка два-три моряков, - всё что осталось от экипажа.

-Семафор Беренсу - подобрать остаток экипажа с броненосца.

Мы устремились за вторым броненосцем, и, так как наша скорость была на пять узлов больше, то быстро нагоняли его. Даже то, что он на время прикрылся своим собратом, его не спасло, и он также отправился на дно. Но нам опять не повезло, ещё один крупный снаряд попал в "Петропавловск", угодив в палубу перед носовой башней и проникнув в помещение паровых шпилей. Взрыв выдрал один из шпилей, снеся его за борт вместе с якорной цепью, что осталась без якоря, потерянного нами при предыдущем попадании немцев. При взрыве этого снаряда мы потеряли пять человек убитыми и восемь ранеными, всего за бой экипаж потерял одиннадцать человек, из них три офицера, и двадцать три было ранено. В "Полтаву" за всё время боя, попал один 170-мм снаряд, каких-либо существенных повреждений он не нанёс, но погиб один матрос, и четверых ранило. После того, как мы, наконец, расправились с последним броненосцем, сразу повернули на северо-восток и пошли догонять отряд Плена.

Корабельный хронометр показал, что с момента открытия огня и до потопления второго броненосца прошёл час.

-Сколько прошло времени, как была радиограмма от Плена?

-Почти сорок минут как он отходит от Мемеля - ответил Пилкин. У него на хвосте восемь кораблей. Три из них хоть и старые, но это броненосцы типа "Виттельсбах", один быстроходный крейсер и эсминцы.

-Броненосцам его не догнать. А от крейсера и эсминцев он отобьётся при любых обстоятельствах. Ему нужно как можно дальше увести броненосцы от порта. И если это ему удастся, то мы отрежем германцев от берега. А там, пусть нас опять рассудят пушки. Я думаю, да и вы, господа, верно, согласитесь со мной, что решение снова будет в нашу пользу.

В рубке прозвучал смех. После удачно завершённого боя у всех было приподнятое настроение. Так теперь появилась возможность увеличить наш счет. И что из того, что в этот раз нам должны противостоять какие-то три броненосца.

В тот момент, когда посылалась радиограмма, на крейсере "Адмирал Макаров" неверно определили германские корабли. Их преследовали только два броненосца, третьим был броненосный крейсер "Принц Генрих". Но он, по силуэту, был очень похож на броненосец, да и вооружение у него почти такое же.

III

Петроград 1925 год. Контр-адмирал Павел Михайлович Плен вспоминает некоторые моменты августовского рейда 1915года, в котором он принимал непосредственное участие.

Вечером 29 июля адмирал Бахирев получил приказ готовить своё соединение к выходу в море. Ему был дан приказ сопроводить к Рижскому заливу конвой. В тот же день адмирал собрал нас, чтоб поставить каждому задачу по подготовке кораблей к походу. В оперативной группе, на тот момент, я командовал крейсерским отрядом и держал флаг на "Адмирале Макарове". Михаил Коронатович, незадолго до этих событий, также держал свой флаг на этом крейсере, будучи начальником 1-ой бригады крейсеров, а я тогда, был командиром крейсера. Сейчас же крейсером командовал Владиславлев Петр Петрович.

31 июля наше соединение или, как оно тогда называлась, "Оперативно-тактическая боевая группа" в полном составе вышло в море. Утром 1-го августа мы благополучно дошли до Ирбенского пролива. Первую часть поставленного перед нами задания мы выполнили. Теперь нам предстояло прикрыть минные заградители, которые осуществляли минирование пролива, а потом проводить их обратно. Но вот тут-то адмирал принял, для многих неоднозначное, решение. Если честно, то я был, не то, чтобы против вылазки к Мемелю, но не разделял взглядов тех, кто был безоговорочно за поход туда. То задание, что поставило перед нами командование, мы выполнили. Подкрепление до Ирбенки проводили, пролив минами засыпали, и противник этому не препятствовал. Так зачем нам ещё к Мемелю идти? Адмирал Бахирев поставил передо мной задачу. С двумя броненосными крейсерами и четверкой эсминцев произвести обстрел Мемеля. На море в этот день стояла тихая и почти безветренная погода, что было не очень хорошо для скрытного рейда к берегам противника. Дым из труб не рассеивался, а сразу столбом поднимался на огромную высоту. Если пойдем вдоль берега, нас обязательно по этому дыму обнаружат. На что я и посетовал адмиралу. Но адмирал и не думал приближаться к берегу ближе, чем на двадцать миль. Сразу взял мористей, курсом строго на запад в сторону острова Готланд, потом постепенно склоняясь к югу. Мемель мы обошли стороной и на почтительном расстоянии. На двадцатом меридиане повернули строго на юг. Я понял замысел "Короната", адмирал решил выйти с эскадрой к Мемелю с юга и этим на какое-то время ввести противника в заблуждение.

Когда подошло моё время, я направился со своим отрядом к Мемелю, "Коронат" же повёл свои линкоры ещё дальше на юго-запад, чтобы прикрыть нас от возможного нападения с тыла. Чтобы сильно не дымить, и не быть раньше времени обнаруженными, ход держали не более двенадцати узлов. Кроме того на удалении пяти миль в передовом дозоре шел "Забайкалец" Пилкина-младшего, высматривая по курсу дозорные корабли противника. И как оказалось, это было верное решение. "Забайкалец" повстречал переоборудованный из рыболовного траулера дозорный корабль, с небольшой пушечкой на высоком полубаке. Адмирал Бахирев был уверен, что наше появление с юго-запада, должно ненадолго сбить немцев с толку. Так оно и вышло. Прежде чем там поняли, что к чему, эсминец быстро сблизился с противником и успел разнести его настройки. Так что передача их радиостанции прекратилась после нескольких знаков. Этот инцидент с дозорным кораблём заставил нас немного поволноваться. Сразу же было выдвинуто несколько версий. Приняли ли германцы этот короткий сигнал, а если приняли, то поняли ли, что он означает? Или это поломка радиостанции, или чего-то похуже? Однако все сошлись в одном - германцы обязаны послать кого-то проверить, отчего больше нет никаких известий от дозорного корабля. А на это нужно время. Вот его-то нам, как раз, должно хватить, чтоб подойти к порту на расстояние уверенной стрельбы. Дальше, как карта ляжет. Если будет сильное противодействие, придётся для обстрела задействовать только восьмидюймовую артиллерию. Но нам была поставлена задача, нанести максимальный ущерб портовым сооружениям, а для этого, желательно подойти как можно ближе к порту, чтоб задействовать всю артиллерию крейсеров.

Вскоре мы подошли к минным полям прикрывающие подступы к порту, о чем меня предупредил Владиславлев. В этих водах надо быть предельно осторожным, так как они обильно засеяны минами, и представляют собой просто слоёный пирог. Так как тут ставили мины и мы и германцы. Отсюда уже рукой подать до Мемеля. Ещё несколько миль и мы можем задействовать свои восьмидюймовки. Я был уверен, что с берега нас уже заметили из-за дымов. Да при такой идеальной погоде, черные столбы дыма только слепой не увидит. И вот там, на берегу теперь гадают, кто это идет по направлению к порту. А то, возьмут да вышлют или уже выслали ещё один дозорный корабль, так как известий от предыдущего так и не получили. А если всё же догадались, что неспроста их дозорный корабль заткнулся на полуслове, то, теперь нам готовят горячий приём.

И здесь нам крупно повезло - но этого мы пока не знали - немцы ожидали прибытия своих кораблей, тех самых, что через несколько минут будут обнаружены "Новиком", а ещё через некоторое время потоплены линкорами Бахирева.

В Мемеле ожидали прихода своих кораблей из состава четвертой эскадры линейных кораблей Открытого моря. Готовилась крупная морская операция по прорыву в Рижский залив, и для этих целей вице-адмирал Шмидт увеличивал главные силы прорыва. Тут уже находились корабли контр-адмирала Альбертса. И когда в юго-западной части горизонта показались дымы, это не вызвало беспокойства, хотя корабли и появились чуть раньше запланированного срока, но кто его знает, может они шли с более высокой скоростью. С большого расстояния было затруднительно определить, что это за корабли показались из-за горизонта. Да и солнце мешает. Наблюдателям видно, что башни на кораблях присутствуют, но, вот, сколько орудий в башнях, два или одно, не разглядеть. С трубами тот же самое, корабли уже повернули к входному фарватеру между минными полями. А с носовых углов, на таком расстоянии, не понять, сколько на приближающихся кораблях труб - две или четыре. И немцы решили, что это подходят корабли Энгеля.

Когда до порта оставалось шестьдесят кабельтов, или шесть миль, корабли повернулись бортами, и на берегу сильно удивились, разглядев перед собой четырёхтрубные русские броненосные крейсера в сопровождении четырех миноносцев. Вот головной начал пристрелку определяя дистанцию до порта. Первый снаряд упал с большим недолетом, на песчаной косе, которая отделяет бухту от моря, следующий, с перелётом, упал на берегу среди жилых построек, третий разорвался в гавани, среди стоящих тут кораблей и судов. И вот уже все корабли открыли огонь по порту. Немцы недолго прибывали в растерянности, их береговые батареи тут же открыли огонь по русским крейсерам.

Немцы нас не ждали. Мы спокойно, как на полигоне, произвели пристрелку, и уже после третьего пристрелочного снаряда открыли огонь полным бортовым залпом, предварительно передав данные на остальные корабли отряда. Двигаясь малым ходом вдоль кромки минного заграждения, корабли вели огонь из двадцати четырех орудий. Четыре восьмидюймовых, восемь шестидюймовых и двенадцать четырехдюймовых орудий стреляли по порту, где, уже после первого же залпа, показался дым от пожара. Кто-то куда-то попал. Немцы открыли ответный огонь после нашего второго залпа и стреляли, к сожалению, довольно недурно. Первые снаряды упали точно перед нами, но на удалении трёх кабельтовых. Следующий залп лег с перелётом до пяти кабельтовых.

-Ваше высокоблагородие, немцы с береговых батарей отвечают четырёхорудийными залпами, калибром никак ни меньше восьми дюймов.

-Увеличить ход до девяти узлов, у них всё здесь пристреляно.

Корабли начали увеличивать скорость, и в этот момент, с недолётом пару кабельтовых по корме, между крейсерами встали два огромных водяных столба.

-А это уже похоже на одиннадцать дюймов, попади такой в наш крейсер, и мы можем лишиться хода в виду вражеского порта, и тогда нам не поздоровится - высказался командир крейсера. Один румб влево, немного увеличим дистанцию, огня не прекращать, вести беглый.

-Немцы ввели в строй крупнокалиберную береговую батарею с одиннадцатидюймовыми орудиями, про которую мы ничего не знаем, - предположил я, - лейтенант Мохоловец, постарайтесь засечь, откуда стреляют эти тяжелые орудия.

Обстрел порта продолжался, уже в нескольких местах поднимался дым от пожаров, горело и на берегу и в гавани, у причалов. Немцы отвечали интенсивным огнём, но, слава Богу, прямых попаданий нашим кораблям удалось избежать. Хотя повреждения надстроек, и даже двое раненых матросов, от осколков были. А обстрел длится всего-то немногим более десяти минут. Крупнокалиберную батарею так и не удалось обнаружить, она после двух залпов почему-то замолчала и больше не стреляла. Но лейтенант Мохоловец предположил что эта батарея находится где-то на материковом берегу юго-западнее города, а не на косе, так как её снаряды, по его мнению, перелетают через косу.

-Ваше высокоблагородие, в порту что-то движется, мачты перемещаются к выходу. И это похоже на большие военные корабли, они пытаются выйти из бухты - взволнованным голосом проговорил артиллерийский офицер.

Я приник к смотровой щели в броне боевой рубки, и стал всматриваться вдаль, вот первым из порта показался немецкий малый крейсер, но он нам не противник, но за ним двигались мачты значительно более крупных кораблей.

-Крейсерам перенести огонь на выходящие из порта корабли противника.

Сейчас у нас была просто идеальная позиция, можно стрелять даже с перелётами. В этом случае достанется судам, идущим следом за крейсером. Противник допустил серьёзную ошибку. Скорее всего, капитан немецкого двухтрубного крейсера поспешил и вырвался вперёд, надеясь на свою скорость. Но, столь слабый корабль во главе колонны выходящих кораблей? - он даже ответить нам не мог, в силу слабости своей артиллерии, хотя и дальнобойной.

-Перенести огонь на головной крейсер.

После четвёртого залпа этот крейсер получил попадание 203-мм снарядом в носовую часть, сразу за далеко выступающим тараном. В носу образовалась большая пробоина, в которую тут же устремилась вода. Крейсер свернул в сторону песчаной косы, чтобы приткнутся к ней. Как только крейсер сошел с фарватера, то открыл нам обзор на тех, кто шел следом. Глядя на эти массивные утюги, сразу становится ясно, из порта выдвигаются броненосцы.

"А вот это для нас совсем не подходящий противник" - промелькнула мысль в голове. Хотя одному утюгу уже досталось, у него на носу перед башней разгоралось пламя. Похоже, один из перелетов всё же достал его.

Головной корабль выстрелил из носовой башни и через некоторое мгновение впереди по курсу встали два огромных столба воды.

-Вот вам и батарея в одиннадцать дюймов, по-видимому, один из них прямо от причала или с рейда вёл огонь по нам - объявил я.

-По всей видимости, им кто-то перекрыл линию прицеливания, потому-то и было всего два залпа - добавил лейтенант Мохоловец.

-И чтобы им больше никто не мешал нас обстреливать, они выходят из порта - высказался Владиславлев

-Пора нам уходить, Петр Петрович - посоветовал я ему.

-Поворот на пять румбов. Полный вперёд - тут же последовала его команда.

-Петр Петрович, прикажите сбросить имитатор перископа подводной лодки, это поможет их задержать, а следующий надо бросить через милю. Введём немцев в заблуждение, ведь если первый был просто имитатором, то второй, возможно, подводная лодка, так мы выиграем во времени.

Пока корабли противника двигались в узком фарватере и не имели возможности маневрировать, мы сосредоточили огонь на головном броненосце. Ответный огонь с него был не таким эффективным из-за пожара на баке, дым от которого закрывал дальномеры. Получив от нас ещё несколько снарядов, он начал сбрасывать скорость и прижиматься к кромке фарватера, чтобы пропустить мимо себя позади идущего. Чем мы незамедлительно воспользовались, увидев такую заманчивую цель. В этот момент я очень сожалел, что наши крейсера имеют всего по одному 203-мм орудию в башне, а не по два. А то, могли бы хорошо навтыкать немцам, пока они пытались разойтись на фарватере. Потопить не потопили бы, а вот нанести серьезные повреждения смогли бы. Понимая, что они совершают очередную ошибку, немцы отказались от этого замысла. Головной броненосец, имея пожары на баке и спардеке, вновь увеличил ход, стараясь быстрее миновать фарватер, и выйти на чистую воду. Один из его залпов лег недалеко от борта нашего крейсера. Гидродинамический удар встряхнул корабль, а несколько крупных осколков ударило по надстройкам и трубам.

-Два румба влево. Увеличить ход - тут же последовал приказ Владиславлева.

Мы быстро отрывались от противника, выходя за дальность его огня. Подчиняясь приказу, мы уходили на север. А чтобы заманить его подальше в море, держались в десяти милях от противника, временами сбрасывая скорость. Таким маневром мы давали противнику приблизиться, и открыть огня. Как только он производил один-два залпа, мы вновь увеличивали скорость и разрывали дистанцию. Игра была опасная, так как за нами увязались два броненосца типа "Виттельсбах" - "Швабен" и "Церинген", а у них калибр такой, что могут одним снарядом, попади он в нужное место, сразу остановить крейсер, про эсминцы я молчу, им и одного снаряда хватит, чтобы пойти на дно. Потому-то мы броненосцы близко к себе не подпускали. Но кроме броненосцев нас преследовали ещё два крейсера, "Принц Генрих" на пару с "Бременом" и четверка эсминцев. Но этого противника мы не опасались, и вполне могли с ними потягаться, вот только не было бы рядом с ними броненосцев. Так мы, понемногу играя в кошки-мышки, уводили противника подальше от берега. Если с нашими машинами будет всё в порядке, то кроме "Бремена" и эсминцев, догнать нас больше некому.

Когда мы уходили от Мемеля, то передали на "Петропавловск" адмиралу свой курс и скорость, а также состав преследователей. Я уже представлял, что вот, скоро позади наших преследователей покажутся дымы наших линкоров, и как противник начнется метаться в поисках выхода из создавшегося положения. Ну, куда они смогут уйти, со своей-то скоростью, от наших линкоров. И вот уже грохочут над морем залпы двенадцатидюймовых орудий, и снаряды, весом в 450-470килограммов, сокрушают крупповскую броню. Проходят ещё какие-то мгновения, и броненосцы, перевернувшись, уходят на дно Балтики. Туда же вслед уходят и остальные корабли противника. Так было в моих грёзах, а на деле вышло немного иначе. Не прошло и двух часов, как вдруг погоня за нами прекратилась. Мы всего-то успели их миль на тридцать увести. А немецкие корабли почему-то стали отворачивать от нас и брать курс обратно к Мемелю.

-Ваше высокоблагородие, немцы ложатся на обратный курс.

-Как это на обратный курс? Мы же от них не отрывались! Или они решили, что нас уже не догнать?

-Да, не отрывались мы от них. Всё время находились на пределе дальности их орудий или чуть-чуть, на пару кабельтов, дальше. Они изредка постреливали, проверяя дистанцию, и некоторые их снаряды до "Баяна" всего с кабельтов не долетали.

Я вышел на мостик посмотреть на немецкие корабли. В восьми милях от нас находились броненосцы и броненосный крейсер, на милю ближе держался "Бремен" и эсминцы. Так и есть, они разворачивались на обратный курс, и не абы как, а все вдруг, то есть одновременно. Если бы броненосцы просто решили прекратить нас преследовать из-за своей невысокой скорости, они бы оставили "Бремен" с эсминцами проследить за нами до темноты, и попытать счастья в ночной торпедной атаке. Но даже в этом случае, они не прекратили бы своё преследование, из-за нехватки пары узлов хода. У них оставалась бы надежда на то, что на одном из наших кораблей случится поломка машин или выйдут из стоя котлы. Да на ту же, удачно выпущенную с эсминца, в ночной атаке, торпеду. Ведь в любом из этих случаев, нам пришлось бы сбрасывать скорость, чтобы взять корабль на буксир, или снять команду, а его затопить.

-Срочно сообщить адмиралу на "Петропавловск" - корабли противника повернули на обратный курс. И наше место обозначить не забудьте. Петр Петрович, поворачиваем на обратный курс, пойдем за германцами. Передать на "Баян" и эсминцы, преследовать противника.

-Ваше высокоблагородие, Павел Михайлович. Как это преследовать? У них перевес в силах, они нас разнесут в два счета. Да и темнеть скоро начнёт, а в темноте недолго и на торпеду с эсминцев налететь.

-Петр Петрович, голубчик, им сейчас не до нас. Видите, как убегают назад в порт. По всей видимости, получили сообщение от патрульного корабля, что тут поблизости русские дредноуты. Они поняли, что мы были приманкой для них, чтобы выманить в море.

Теперь уже мы преследовали противника, и понемногу начали сокращать дистанцию. И вот я уже отдаю приказ носовой башне открыть огонь по крайнему в колонне крейсеру. Наши снаряды заставляют немного понервничать командира концевого корабля, которым в данный момент был броненосный крейсер "Принц Генрих". Противник так же отвечал на наши уколы. И когда эти ответы начинали рваться вблизи, мы немного отставали. И так продолжалось до тех пор, пока не показались наши корабли.

-Дымы, справа двадцать, - поступило сообщение от сигнальщиков.

Я приник к смотровой прорези боевой рубки и увидел, как с юго-запада на полном ходу - это видно по густому дыму, стелющемуся за кораблями, приближались наши линкоры и крейсера, а чуть в стороне и впереди "Новик".

Минут через пять, после того как нами были замечены наши линкоры, в полумиле от отряда немецких кораблей выросли три высоченных столба воды - это пристреливался головной линкор Бахирева.

-На пределе старается достать "Коронат", чтобы не дать противнику укрыться в гавани. Если они успеют в гавани скрыться, а мы сумеем их там утопить, то со временем, немцы смогут их поднять и отремонтировать - поделился я своими соображениями. - Нужно топить их на подходе, там, где большие глубины. Тогда и затраты на подъём будут значительными.

Следующий залп с линкора, приблизился к кораблям ещё на один кабельтов.

-Передать на "Петропавловск", недолёт четыре кабельтов - приказал я.

Нам отсюда было лучше видно, где падают снаряды, так как мы шли позади немцев, а не перпендикулярно их курсу, как наши линкоры. Несколько минут наши огня не открывали, но было видно, что второй линкор выходит на параллельный курс своему собрату, намереваясь поддержать его огнём.

-Пока наши линкоры молчат, давайте немного и мы постреляем. Передать на "Баян" Вейсу, выйти уступом влево. Петр Петрович, прикажите открыть огонь.

Крейсера вновь открыли огонь из носовых башен по концевому крейсеру, но после седьмого залпа стрелять прекратили, чтобы не сбивать прицел у вновь открывших огонь линкоров. Теперь они доставали до противника, но по-прежнему стреляли только носовыми башнями. Видя это, я отдал распоряжение лейтенанту Мохоловцу корректировать огонь линкоров.

Все три немецких броненосных корабля открыли огонь, но после двух залпов прекратили, так как для них дистанция была ещё слишком велика, а пока решили прикрыться от огня линкоров дымовой завесой. На правый траверз стали выходить эсминцы. Вначале я подумал, что они пытаются организовать торпедную атаку, но увидел как за эсминцами потянулся густой серый дым, который начал стеной отгораживать броненосцы от линкоров.

-Петр Петрович, мешать противнику ставить дымы.

Как только корабли открыли огонь по эсминцам, противник тут же открыл огонь по нам, принуждая нас маневрировать и сбивать прицел, или вовсе прекратить огонь. Тогда нам с "Баяном" пришлось перенесли огонь на крейсера и вступить с ними в перестрелку. Наши эсминцы, пользуясь тем, что их орудия более дальнобойные, продолжали обстреливать эсминцы противника, не боясь получить от них сдачу. Не выдержав сосредоточенного огня с эсминцев, противник прекратили ставить дымовую завесу, и бросились под защиту своих броненосцев.

Три отряда кораблей приближались к Мемелю, до которого оставалось менее десяти миль. Это полчаса хода, но линкоры уже вышли на параллельный немецким броненосцам курс и теперь задействовали всю артиллерию главного калибра. Вскоре противник начал получать накрытия. Снаряды рвались вблизи кораблей, осколки секли небронированные участки надстроек и бортов.

Видя что броненосцам приходится туго, "Бремен" и эсминцы, увеличив скорость, стали обгонять свои броненосцы, намереваясь быстрей скрыться в порту. За ними вдогонку, как нам вначале показалось, не выдержав огня с линкоров, и бросая свои броненосцы, поспешил броненосный крейсер "Принц Генрих". Но нет, крейсер не бросил своих собратьев, а, как более слабый, становится во главе колонны, предоставляя честь получить все поздравления с наших крейсеров, последнему в колонне броненосцу, как и более сильному и лучше защищённому.

Броненосцам до спасительной бухты оставалось пройти семь миль, ещё немного, и они смогут скрыться в порту. От огня линкоров, визуально, у них пострадали только борта, да надстройки, посеченные осколками, это в надводной части. Но, разумеется, были и подводные повреждения, от динамических ударов близко разорвавшихся снарядов. Местами повылетали заклепки, кое-где разошлись плиты корпуса, вода начала поступать внутрь, но это всё незначительные повреждения, прямых-то попаданий не было. Казалось, спасение совсем рядом, как в средний броненосец попало сразу два снаряда. Это отличился "Петропавловск". Один из снарядов ударил между башнями среднего калибра в районе второй дымовой трубы и вызвал пожар. Второй попал в фок-мачту, позади броневой рубки. Эти попадания не сказались на скорости корабля, и он спешил быстрей добраться до берега. Бахирев приблизился к берегу так близко, что береговые батареи начали пристрелку, но пока с большим недолётом.

Через пару минут, в броненосец идущим последним попало сразу несколько снарядов. От такого удара он, похоже, даже подпрыгнул. Корабль покатился влево, замедляя ход. Нам было хорошо видно, что броненосец стал крениться в сторону линкоров, а в его средней части и на корме бушевали пожары. Он всё больше и больше отставал от своих товарищей, забирая левее принятого всеми другими курса. По всей вероятности у него вышло из строя рулевое управление, а также имеются неполадки в энергетической установке. Крейсер "Бремен" и эсминцы успели прорваться к Мемелю, и теперь могли не опасаться, что их потопят в паре миль от берега, где значительнее глубже, чем в порту. Естественно, лучше затонуть в порту, или возле самой косы, на которую можно, в случае чего, выброситься, но не допустить больших жертв среди членов экипажа, чем, если это произойдёт в открытом море, под русскими двенадцатидюймовыми снарядами.

Линкоры остановились, но нет, они не остановились, они медленно двигались вне зоны действия орудий береговых батарей и расстреливали пытающихся скрыться в порту противников. В броненосец, что шел последним, а это был "Церинген" попало еще несколько снарядов. Он уже не мог двигаться, пылая с носа до кормы, и медленно погружался кормой в воду. "Принц Генрих" и "Швабен" ещё сохраняли ход, медленно, насколько позволяли повреждения подходили к спасительному берегу. "Принц Генрих" понемногу уходил вперёд, оставляя своего собрата на расстрел русским. "Швабен" отвечать уже не мог, его кормовая башня была разбита. Начиная от второй дымовой трубы и до разбитой башни, был сплошной пожар. До спасительного входа в бухту оставалось около мили.

Пока линкоры адмирала пытались добить броненосец с крейсером, я с крейсерами второй раз, за сегодняшний день, начали обстрел порта. Сосредоточив огонь двух крейсеров на береговых батареях, и этим отвлекая на себя их внимание, мы давали возможность второй паре практически свободно обстреливать порт и всё то, что там находилось. Через некоторое время стоящие в порту корабли и портовые постройки стали страдать от огня крейсеров. Наблюдались пожары на некоторых судах, кое-кто из них снимался с якоря и отходил вглубь бухты. Видя это, противник перенёс огонь на "Олега" с "Богатырем", вынуждая их отойти. Тогда мы пошли на сближение, чтобы в драке могли поучаствовать и 152-мм орудия. Не успели мы выпустить по берегу два десятка крупнокалиберных снарядов, как поступил сигнал с флагмана на отход. И в этот момент, как только крейсер начал выполнять поворот, нам в носовую оконечность влепили такую здоровенную "дуру", что корабль тряхнуло от носа до кормы, и от киля до клотика.

Надо же такому случиться, ведь уже выходили из боя. И на тебе, получи напоследок, чтобы не радовался. Владиславлев уже отдал команды на борьбу с затоплением в носовом отсеке, и пожаром, что разгорался в носовой части. Дым от пожара окутал боевую рубку, пребывание здесь стало невыносимым, и мы были вынуждены покинуть её, и спуститься на палубу. А из-за близости к пожару артпогреба, его пришлось затопить. Кроме того, разорвавшийся снаряд, нанес своими осколками повреждения корпусу. Образовались течи, но самое плохое было то, что вода захлестывала в пробоину, которую он проделал в полуметре от ватерлинии. Из-за всего этого появился большой дифферент на нос. Крейсер стал плохо слушаться рулей, пришлось сбросить скорость до среднего и плестись домой, образно говоря, с опущенной головой. А так, все участники боя, головы свои держали высоко. Я думаю, мы это заслужили. Ещё бы, в течение двух месяцев одержать вторую победу, и эта - более весомая, чем предыдущая. В этом походе нашими линкорами были потоплены три броненосца, "Эльзас", "Брауншвейг", и "Церинген" и серьёзно поврежден броненосец "Швабен"

(Про него можно сказать, что и он тоже был уничтожен, так как немцы не пытались его восстанавливать, а сняли с него орудия для береговых батарей).

Сейчас он стоит приткнувший носом к песчаной косе, на корабле бушуют пожары. Из-за близости берега, часть команды, не занятая тушением пожаров, покидает горящий корабль. Кто вплавь, если хороший пловец, кто на подручных средствах, так как почти все шлюпки и катера уничтожены взрывами и огнём, добираются до спасательного берега. Было много погибших и раненых среди членов экипажа. На этом броненосце погиб и младший флагман четвёртой эскадры контр-адмирал Альбертс. Был повреждён бронепалубный крейсер "Тетис" и броненосный крейсер "Принц Генрих". Хотя они и скрылись в гавани, но долгий ремонт им обеспечен.

(После восстановительного ремонта они больше не входили в боевой состав флота, а были переведены в учебные корабли).

Кроме того, повреждения получили и остальные корабли противника, и в этом поучаствовали все корабли отряда. Почему же линкоры сразу не добили броненосец? Да просто боекомплект был почти расстрелян. Оставалось только по паре десятков снарядов на ствол, и то почти половина из них во вторых башнях. И вот теперь, из-за "Адмирала Макарова", эскадра плелась домой на десяти узлах.

Борт линкора "Петропавловск" 18.50-20.20

Как только мы разделались со вторым броненосцем, то не стали задерживаться на спасение остатков его экипажа, а взяли курс на соединение с отрядом Плена, который уводил в море, у себя на хвосте целую эскадру кораблей противника. Нам надо было спешить, хотя мы знали, что у преследователей скорость на пару узлов меньше и германским броненосцам отряд Плена не догнать. Но там были эсминцы и крейсер, которые могли это сделать, и эсминцы вполне могут попытаться выйти в торпедную атаку на наши крейсера. А вдруг им повезет, и они торпедируют один из крейсеров, и он потеряет ход, тогда его могут догнать броненосцы и добить. Вот тут мы и должны помочь Плену, но будем надеяться, что всё обойдется. Прошло минут сорок, как линкоры шли почти на пределе турбин, крейсера понемногу начали отставать, не выдерживая такой гонки, с нами держался только "Новик" - как всегда шел впереди.

-Ваше Превосходительство! Радиограмма от капитана первого ранга Плена. - "Корабли противника поворачивают на обратный путь, веду преследование".

В голове пронеслось: "Значит, получили сообщение, что русские линкоры потопили между Мемелем и Пиллау два броненосца, и всем надлежит прятаться в ближайших портах".

- Курс в точку в семи милях севернее Мемеля. Владимир Константинович, выжать все, что можно из турбин.

И опять подумал: "А я в своём времени прочитал в журнале на военно-морскую тематику о гонке линкоров. Её устроили красные военморы на Балтике, во второй половине двадцатых. Так там один из линкоров на некоторое время превысил скорость в двадцать пять узлов. А мы попытаемся достичь двадцать четыре и более, ведь "Полтава" на испытаниях превысила эту скорость".

- Передать на крейсера, идти самостоятельно и, по возможности, сильно не отставать.

Когда получили вторую радиограмму от Плена, то выходило, что в этот момент немецкие корабли были в двадцати пяти милях от Мемеля, а мы в это время в тридцати шести милях.

Мы спешили отрезать от порта немцев, но понимали, что у нас времени в обрез, можно не успеть. Возможно, подойдем одновременно и сможем лишь пострелять немцам в хвост, когда они будут входить в порт. Мы продолжали гонку. Пилкин уже начал жаловаться, что машинная команда устала.

- Послать всех свободных людей, помочь кочегарам, - приказал я ему, - и доведите до всех, что это нужно для дела, пообещайте по лишней чарке в течение трех дней. Пусть продержатся ещё минут сорок и не сбрасывают скорость.

Машинная команда и добровольно-принудительные помощники не подвели, не подвела и техника. Скорость в течение последних полутора часов колебалась от двадцати трех до двадцати четырех узлов, наши крейсера шли с отставанием порядка пяти миль. И вот, наконец, сигнальщики заметили на горизонте дымы, которые двумя группами двигались в сторону Мемеля, пересекая наш курс. Мы шли почти перпендикулярно к тем кораблям.

- Неужели мы не успеваем, немцы проскочат в порт раньше? А нельзя срезать угол и ещё немного довернуть к Мемелю?

- Ваше Превосходительство, мы и так почти вдоль кромки минного поля идем, можем в любой момент нарваться на мину, если оно неправильно определено.

- Сколько до немцев?

- Сто тридцать кабельтовых. Ещё далеко, не достать. Надо подождать минут десять.

Это хорошо, что мы идем не вдогон, тогда бы точно не успели, - высказался Пилкин.

Линкоры шли на сближение. Первый пристрелочный залп почти по носу. Воздействие пороховых газов на носовую часть корабля было колоссальным, кроме того, у нас носовая часть повреждена после двух попаданий в предыдущем бою, не хватало ещё самим себе повреждения нанести. Но стрелять приходилось именно по курсу, и тут ничего не поделаешь. Первый залп - недолет, но какой, с такого расстояния точно не определишь. Второй также лёг с недолетом, значит, мы ещё слишком далеко. Это подтвердила радиограмма от Плена - недолет составил с полмили. Мы решили ещё пару минут подождать.

- Сигнал на "Полтаву", выйти на левый траверз.

Линейные корабли молчали минуты три-четыре, продолжая сближаться. Нам отсюда было видно, что крейсера Плена начали обстреливать концевые корабли противника.

- Владимир Александрович, не пора ли нам пострелять, пока (чуть не обмолвился фрицы) немецкие корабли не скрылись?

Линкор содрогнулся от залпа носовой башни, мне даже показалось, что он притормозил из-за чудовищной отдачи. Наши снаряды начали доставать противника, это стало понятно, потому что крейсера Плена прекратили обстрел, чтобы не сбивать нам прицел. Мы понемногу приводили противника на левый траверз, чтобы ввести в действие всю артиллерию. Ага, немцы открыли ответный огонь. Четыре водяных столба взметнулись не менее чем в полутора милях от нас. Далековато для их орудий. Следующий залп противника, и уже восемь водяных столбов поднялось в миле от нас. После этого противник на некоторое время прекратил огонь.

- Ваше Превосходительство, эсминцы противника, похоже, готовятся к торпедной атаке, - заволновался Владимир Константинович.

Было видно, как четыре эсминца выдвинулись из-за строя броненосцев и двинулись в нашу сторону, но они были пока очень далеко. Командир линкора Владимир Константинович тут же отдал распоряжение об отражении торпедной атаки. Но как оказалось, эсминцы не пошли в атаку, а отойдя на несколько кабельтов от своих броненосцев, и повернув на параллельный курс, начали ставить дымовую завесу, прикрывая свои корабли от нашего огня. Нам на некоторое время пришлось прекратить огонь из-за того что цель скрылась от нас за сплошной стеной дыма. Но тут нам на помощь пришел Плен, заставив эсминцы прекратить постановку дымовой завесы довольно точным огнём.

Линкоры продолжали сближаться с противником, и как только дымовая завеса поредела, а корабли противника стали видны, мы снова возобновили огонь. После нашего третьего залпа крейсер и эсминцы, что держались рядом с броненосцами, бросили их и поспешили к Мемелю, чтобы скорее спрятаться за береговыми батареями. Концевой корабль, вначале принятый нами за броненосец, и оказавшийся броненосным крейсером, начал обгонять своих, более тяжёлых коллег, после чего встал во главе колонны. Нам пока не удавалось поразить корабли противника, накрытия были, а вот прямые попадания нет. Противник также нам отвечал неточной стрельбой, хотя его снаряды доставали до нас.

- Ваше Превосходительство, через десять минут нам придётся отворачивать с курса, - предупредил флагманский штурман, впереди минное поле.

- Предупреди Владимира Константиновича и начинай отсчет, чтобы не вылететь на мины. Пока идем на сближение, огонь не прекращаем.

Наконец, средний корабль колонны получил от нас прямое попадание, скорость не потерял, но на нем разгорался пожар. Следующим залпом "Полтава" добилась попаданий сразу тремя или четырьмя снарядами в идущий концевым "Церинген". Тот сразу потерял ход и выкатился из строя. Броненосец окутался дымом от начавшихся на нем пожаров. Даже с такого расстояния был заметен его крен на правый борт. Всё, этот не жилец, и уйти мы ему не дадим. После этого, ответный огонь с броненосцев противника заметно ослаб, но тут открыли огонь береговые батареи, помогая своим броненосцам ускользнуть от нас. Линкоры начали поворот влево, выходя в хвост противнику, так как дальше, этим курсом, мы не могли следовать, можно было наскочить на минное поле. Нам ещё раз повезло попасть в "Швабен" и, как оказалось, один из наших перелётов угодил ещё и в крейсер. "Полтава" в это же время добивала "Церинген", который отставал уже на целую милю от впереди идущих. Мы не могли подойти ближе к берегу и, тем более, войти в узкий фарватер, где всё пристрелено орудиями береговых батарей. Поэтому пришлось изменить курс на северо-восток, и двигаться вдоль кромки минного поля, что прикрывало порт. "Петропавловск", уменьшив ход до малого, сосредоточил огонь на "Швабене" пытаясь потопить его на подходе к порту. Это нам так и не удалось сделать, хотя ещё пару раз добились попаданий, но горящий броненосец сумел выброситься на мель около входа в порт. "Полтава" расправилась с "Церингеном", он затонул примерно в трёх милях прямо на фарватере. После потопления броненосца, "Полтава" перенесла огонь на крейсер, который в это время с заметным креном и пожаром в спардеке проходил между материком и песчаной косой. Плен со своими крейсерами обстреливал береговые батареи, стараясь их подавить, и дать возможность паре крейсеров Вердеревского обстрелять порт и суда, находящиеся в бухте.

Вдруг замолчала наша носовая башня, это было так неожиданно, остальные башни ведут огонь, а она молчит. Неужели техническая поломка механизмов, ведь попаданий в неё не было? Хотя, на работу башни могло повлиять то попадание, что мы получили в помещение шпилей, да и последующая стрельба главным калибром по носу, могла повлиять на её нижнюю часть, могла просесть палуба и заклинить башню.

-Выяснить в чем дело, почему прекратила огонь носовая башня - тут же последовал приказ Пилкина.

Все оказалось банальнее, просто в башне почти закончились снаряды, их там осталось по шесть на ствол, потому она и прекратила огонь. Похоже, мы увлеклись, и совсем забыли, что у нас не бездонные погреба. Не дай Бог, если сейчас появятся дредноуты противника, нам даже ответить будет нечем.

-Прекратить огонь - приказал я

-Но Ваше Превосходительство, броненосец ещё не добит - возбужденным голосом проговорил Крыжановский.

-Передать сигнал на корабли, прекратить огонь, всем следовать за мной. Штурманскому офицеру проложить курс на север. Идем домой. Надо выяснить, сколько снарядов осталось на "Полтаве".

Я ещё не полностью отошел от боя, как и все в боевой рубке "Петропавловска", были возбуждены только что закончившимся боем. Поздравления сыпались со всех сторон, особенно радовался наш главный артиллерист Свиньин. Но я решил его немного остудить.

-Владимир Александрович, голубчик, а вы-то что так радуетесь? Ваши подопечные на потопление трёх древних броненосцев потратили весь боезапас, и нам, по их милости, из-за этого пришлось помиловать четвёртый, а самим быстрей идти домой. Это хорошо, что немцы об этом не знают, а то бы выслали ещё парочку таких же броненосцев за нами вдогон, а нам и отбиться нечем. И ладно бы броненосцы, а если вдруг дредноуты? Мы бы от них, конечно, сбежали, но нам пришлось бы затопить своего "Макарова", предварительно сняв команду. И не дай бог, тут появятся линейные крейсера, вот они-то нас догонят и свяжут боем. А у нас, сколько снарядов осталось, чтоб отбиться? Не скажете?

--Сто восемьдесят три снаряда у нас. На "Полтаве" чуть более двухсот.

-О чём это говорит? - спрашиваю, и сам же отвечаю, - десять минут мы можем пострелять, ну а если отбиваться от противника каждой башней по очереди, вначале один линкор, потом следующий, то можно растянуть это удовольствие почти на час. Так что мы немного повоюем и дадим крейсерам противника уйти, если они, конечно, сами захотят.

Господа! Как только придём в Гельсингфорс, отдам письменное распоряжение - всегда оставлять одну четверть боезапаса в башне ГК на возможную встречу с сильным противником - проговорил я вслух, конкретно ни к кому не обращаясь.

Я точно не помнил, когда именно немцы перевели свои дредноуты с Северного моря на Балтику. Может они уже где-то здесь, в одном из портов балтийского побережья, и вышли в море сразу после известия о встрече своих броненосцев с русскими линкорами и об обстреле Мемеля. Поэтому я повел свой отряд на север, надо было уводить корабли подальше от вражеского побережья, так как встреча даже с парой немецких линкоров могла очень плохо кончиться для нас. Нет, я не боялся пары линкоров, будь эта встреча в другой раз, а вот сейчас, у нас, просто нет другого выхода, кроме как уходить побыстрей и подальше. И всё из-за того, что в артпогребах оставалось снарядов на десять минут боя. Да и быстро уходить у нас не получалось. Из-за поврежденного флагманского крейсера Плена, нам пришлось уменьшить скорость до десяти узлов.

Мы уходили, а позади нас поднимался дым от пожаров, как в самом порту, там горели какие-то постройки, так и в гавани, где горели суда и повреждённый крейсер. У песчаной косы пылал выбросившийся на отмель броненосец противника, а так как на море опускались сумерки, то зарево его пожара было хорошо видно и это зрелище не могло нас не радовать.

Ну и что из того, что все эти потопленные нами германские броненосцы были ровесниками нашей "Славы", и по мощи не шли ни в какое сравнение с нашими дредноутами. Не в этом суть. Слаб был противник или силён, но мы его уничтожили. В той временной истории, из которой я прибыл, в такой же ситуации оказались наши броненосцы при Моонзунде, когда "Слава" и Цесаревич" сражались с двумя немецкими дредноутами.

Но, давайте на минутку отвлечёмся от происходящего. Считается, что германские линкоры "Кронпринц Вильгельм" и "Кёниг" слабее наших "Петропавловска" и "Полтавы". На наших установлено по двенадцать двенадцатидюймовок, а у них по десять. А ведь в битве у Моонзунда им противостояли уже устаревшие русские броненосцы, "Цесаревич" и "Слава", каждый из которых был вооружён всего ЧЕТЫРЬМЯ двенадцатидюймовками против немецких десяти. Восемь против двадцати! И они дрались. Дрались, пока была возможность.

Да, нашим броненосцам пришлось отступить, но они не были потоплены, хотя нам и пришлось самим затопить "Славу" из-за невозможности провести её по мелкому фарватеру. Да, наши броненосцы прикрывались минными полями, и немецкие линкоры не могли сократить дистанцию, так же быстро, как мы сегодня. Им приходилось почти на пределе дистанции вести огонь по "Славе", так как только она одна могла отвечать на огонь противника (орудия "Цесаревича" были менее дальнобойными, хотя и того же калибра), причём под конец боя - всего из двух орудий, вторая башня вышла из строя по техническим причинам. По всем расчётам, просто подавляющее превосходство. У нас и то был сегодня только трехразовый перевес и противник сражался достойно.

-Ваше Превосходительство, противник сегодня понёс ощутимые потери, но это старые броненосцы, и с их потерей кайзеровский флот, практически не утратил своей мощи. Да, их, тут на Балтике, стало на четыре меньше, но у них во флоте их было в пять раз больше, чем у нас, и я не беру в расчет десятку совсем старых броненосцев береговой обороны - начал разговор Пилкин. А адмирал Гопман просто обязан как-то ответить нам на этот рейд, да и их адмирал-штаб обязательно что-то предпримет против наго флота. После нашей первой победы они подумали, что у русских это вышло случайно. И они, эти русские, ввиду превосходящих сил сумели тогда потопить два крейсера, да и погода благоприятствовала этим русским, что не позволило вовремя их обнаружить. Но сегодня погода была идеальной, и у нас опять был перевес в силах. После этих двух побед, одержанных нами и учитывая то, что англичане вообще на море ничего существенного не предпринимают, Кайзер как я думаю, пошлёт свои дредноуты сюда, к нам, на Балтику, чтобы раз и на всегда заблокировать нас в Финском заливе. И не те два линкора, о которых мы уже знаем, а гораздо больше, так как у него есть такая возможность для переброски линейных сил.

"Ой, как прав Пилкин, я ведь не сказал, что на Балтику идут, или уже пришли все дредноуты первой эскадры флота Открытого моря, да не одни, а с линейными крейсерами. Да и как я мог сказать об этом или что, опять ссылаться на своё предвиденье".

-Вы правы Владимир Константинович. Вы даже не представляете, как скоро нам придётся вступить в бой с половиной Кайзеровского флота. А у нас для этого нет сил. Новых кораблей тоже нет, и придется сражаться тем, что есть в наличии. Будь у нас островное государство как Англия или Япония, да, в крайнем случае, подошли бы и Франция с Италией, мы могли бы сосредоточить весь свой флот в одном месте и это были бы уже не малые силы. А так весь российский флот поделён на два театра боевых действий. И вот получается, на Черном море он преобладает и даже слишком, а тут на Балтике он у нас слабый, вот и приходится прятаться за минно-артиллерийскими позициями. Это нам ещё крупно повезло и сегодня и месяц назад, что мы встретились - как вы только что говорили - со слабыми силами. А что будет, если мы встретимся с превосходящими силами противника - бежать и прятаться за этой самой минно-артиллерийской позицией. Чуть раньше, хотя бы на пару лет были бы заложены все эти корабли, что сейчас находятся на верфях. Большинство из них сейчас уже находились бы в строю, вот тогда можно было повоевать с немцами. А если честно, нам ещё с десяток лет не стоило бы с ними драться. И всё же мы сократили германский флот ещё как минимум на три броненосца а как максимум то на все четыре. Последний-то ишь как пылает на отмели, может статься так, что у него такие обширные повреждения, что его проще разобрать, чем ремонтировать.

-Ваше Превосходительство, радиограмма от старшего лейтенанта Ренгартена - взволнованным голосом проговорил старший радист.

-Мне кажется господа, что сие известие ничего хорошего нам не сулит - прокомментировал такое поведение радиста Свиньин.

-Да, вы правы Владимир Александрович - ответил я, прочитав телеграмму - это очень тревожное известие. Это радиоперехват переговоров между линкорами и эсминцами, если судить по примерным координатам пеленгов что удалось вычислить службе Ренгартена, то где-то позади нас, примерно в семидесяти милях, идут линкоры противника, и сколько их, точно нам сообщить не могут, не знают, но не менее двух это точно. Сигнал на "Макарова" увеличить ход, насколько это возможно. Передать на все корабли, чтобы вели наблюдение за морем, возможна ночная атака эсминцев. Радио не пользоваться даже в самых крайних случаях. Передать сообщение капитану второго ранга Беренсу. "Отстать от отряда на двадцать миль и вести наблюдение за противником, если он появится на горизонте в течение ближайших трех часов, то можно воспользоваться радио и предупредить о составе отряда кораблей противника преследующего нас. В последующем - догонять нас, или самостоятельно идти в любой наш порт".

Вот мы и удирали от невидимого противника, который шел за нами где-то там, в ночи. Что за корабли и сколько их, мы пока не знали. Вся надежда на Беренса, удастся ему обнаружить противника или нет, при этом самому оставаясь как можно дольше не видимым врагом. Или противник прекратит преследование, сославшись на ночь, или то, что мы далеко от него оторвались. Эх, если бы не "Адмирал Макаров" нас было бы не догнать, как некстати он получил снаряд в носовую оконечность, и хотя сейчас Плен пытается поддерживать ход в шестнадцать узлов, но этого маловато.

-Николай Николаевич, сколько осталось до Гангута?

-По моим расчетам, более ста двадцати миль.

-Но мы не знаем, насколько оторвались от противника - сказал озабочено Пилкин.

-Давайте считать по самому максимуму - это будет семьдесят миль. И если мы, вернее "Макаров" сможем поддерживать этот ход в шестнадцать узлов, то немцы не успеют нас перехватить - стал я производить расчеты - если только нас не преследуют линейные крейсера.

(Линейные крейсера были. Адмирал Хиппер, как только получил известие о морском бое под Мемелем вышел в море и сразу взял курс на перехват, намереваясь догнать нас у входа в Финский залив. Но он слишком поздно получил радиограмму о случившемся бое, и поэтому был далеко позади, и никак догнать нас не мог, только, в случае полной нашей остановки).

-Вот такой у нас первый и самый благоприятный для нас вариант.

А по второму варианту, что у нас?

-Хотите знать, что по второму варианту? По второму, Владимир Константинович, получается так, - если немцы где-то в сорока милях позади, то они нас нагонят у входа в Финский залив. Я прав, Николай Николаевич, или как? - задал я вопрос флагманскому штурману.

-Это будет зависеть от многих ЕСЛИ...

-Всё верно. В последующем всё будет зависеть от многих слагаемых.

Так оно и произошло. Германец нас не догнал, и мы благополучно добрались до входа в Финский залив.

То, что мы благополучно доберёмся до своих берегов, стало понятно после радиограммы от Беренса. Она пришла через два часа после того как мы его оставили вести разведку. Как впоследствии выяснилось, Беренс не стал ждать противника на месте, а пошел навстречу ему и через два часа обнаружил преследователей. Теперь мы знали, кто нас преследовал. Германские корабли шли двумя группами. В первой группе, что была в пятидесяти милях позади нас, шли два крейсера и четвёрка нефтяных эсминцев - это были самые новые и скоростные корабли. Отстав о них на десять миль, шли два линейных корабля типа "Нассау" под охраной крейсера и пяти больших миноносцев.

-И что они увязались за нами? И что же никак не отцепятся? Неужели мы так сильно их обидели потоплением трёх развалюх, что даже в ночь за нами бросились, - возмущался наш штурман узнав содержание радиограммы. Или разозлились за обстрел портовых сооружений Мемеля? Сам же город мы не обстреливали. Ну, может одним или парочкой не туда залетевшими снарядами, мы и напугали их обывателей. Но на то и война.

-Разозлились за всё сразу, и за потопление, и за обстрел и за то, что опять получили оплеуху - высказался я. Ещё они знают, что один из наших крейсеров имеет повреждения. И что в данный момент он не может идти полным ходом, потому-то и бросились в погоню.

-Они надеются на то, что из-за поврежденного крейсера мы будем идти медленно, а раз так, то они успеют нас перехватить до входа в Финский залив. А если бы они знали степень его повреждений, и какую при этом он может поддерживать скорость, то давно бы повернули назад - проговорил с сожалением Крыжановский.

-Было бы замечательно, если бы они повернули назад. А так они прут за нами без всякой опаски. А что, если мы устроим на их пути засаду? У нас всё же есть четыре эсминца, они в темноте могут атаковать торпедами - предложил Свиньин.

-Вот только одна беда у наших эсминцев - это невысокая скорость полного хода. Она на четыре узла меньше чем у немецких турбинных крейсеров и на десять чем у эсминцев, и если что, им от них не уйти, - охладил я пыл своих офицеров. Так что с засадой у нас ничего не выйдет.

-Эх, быстрей бы вступали в строй наши новые эсминцы, тогда и о засадах думать будем - посетовал Пилкин.

-Побыстрей бы - поддержал я его

А Пилкин продолжил - Теперь всё зависит от "Макарова" сможет он ещё продержаться три-четыре часа, то можно будет не опасаться немецких линкоров, мы будем уже рядом с домом, а там и пострелять можно будет.

-Пострелять мы сможем лишь в том случае, если адмирал Канин не побоится и выдвинет вторую пару линкоров нам на встречу. Тогда можно устроить немцам хоро-ошую трёпку.

Радиограмму в штаб флота. "Отходим к устью, нас преследуют два дредноута противника, боеприпас почти расстрелян, "Адмирал Макаров" поврежден, более шестнадцати узлов дать не может. Нами уничтожены три старых линейных корабля, ещё один серьёзно поврежден, выбросился на берег, повреждены два крейсера, обстрелян порт Мемеля.

Чтобы прикрыть наш отход, прошу выслать линейные корабли к мысу Дагерорт. Контр-адмирал Бахирев".

VII

Берлин резиденция Вильгельма II

31июля 1915 в 20-00 по берлинскому времени или в 19-00 по лондонскому, Император Вильгельм II собрал военное совещание в своём Берлинском "Городском дворце", что находится в центре Берлина на острове Шпрееинзель посреди реки Шпрее. Среди приглашенных были Морской министр, гросс-адмирал Альфред фон Тирпиц; начальник Генерального штаба генерал Эрих фон Фалькенхайн; адмирал Густав Бахман, начальник адмирал-штаба (Морского Генерального штаба); адмирал Гу?го фон Поль, командующий флотом Открытого моря; командующий флотом на Балтике адмирал принц Генрих, брат императора; присутствовали также Фридрих Вильгельм III (Кронпринц Прусский) сын императора, по совместительству командующий группой войск на западном фронте; главнокомандующий на восточном фронте фельдмаршал Пауль фон Гинденбург; а также командующий 10-й армией генерал Герман фон Эйхгорн и ещё с десяток высших военных чинов. На совещании подводился итог первого года воины и, как признали все, он не оправдал их надежды.

Первым с докладом выступил начальник Генерального штаба генерал Эрих фон Фалькенхайн

-Начало военных действий выглядели оптимистично, заняв Люксембург и Бельгию, мы продвинулись на значительное расстояние по французской территории. Нам немного не хватило сил, чтобы захватить Париж, до которого оставалось каких-то сорок километров. Да, после их контрудара нам пришлось отступить с тяжелыми боями до Нуайона и Суассона и там организовать прочную оборону, заставив французов и англичан остановиться. Теперь линия фронта проходит от Ньюпорта через Ипр, Нуайон на Верден. За нами осталась почти полностью вся Бельгия и небольшая территория Франции. Войска с обеих сторон укрепляют позиции, наступления как с нашей, так и со стороны противника, вязнут в неприступной обороне по всей линии фронта. Война приобретает позиционный характер, чтобы взломать оборону противника, необходима крупнокалиберная артиллерия и огромное количество боеприпасов. Кроме того надо искать новый способ ведения войны. Хотел ещё напомнить, что нами были потеряны все колонии в Тихом океане. В Африке также потеряны обширные территории, но там мы ничем своим колониям помочь не можем. На восточном фронте у нас успехи получше, и в этом несомненная заслуга наших войск под командованием фельдмаршала Гинденбурга. Там нами полностью занята Польша, и войска вступили в непосредственные пределы Российской империи, углубившись местами от ста до двухсот километров. Но вывести русских из войны нам не удалось. Сейчас нами разработан новый наступательный план, и пока на западном фронте затишье, а французы и англичане даже не помышляют о наступлении, надо дожать русских. Этот план предусматривает выход наших войск к Рижскому заливу, для этого мы уже завершаем переброску ещё двух корпусов с Западного фронта в состав Неманской армии. Через несколько дней они начнут наступление на Ригу, Огер, Двинск. Надо полностью очистить Курляндское побережье и выйти на берега Двины. Приморский фланг армии должен поддержать флот Балтийского моря под командованием адмирала принца Генриха. Адмирал фон Поль уже передал часть своих сил в распоряжение флота, и они направляются на передовые базы в Балтийском море. Этих сил должно хватить для нейтрализации русского флота, чтобы он не смог выйти из Финского залива и помешать нам.

-То, что французы не готовят наступление - это не так. Нам там ближе к фронту и виднее, - взял слово сын Императора - напротив, они готовятся и ждут удобного случая. Как только мы перебросим войска на русский фронт, и посильнее там увязнем, вот тут они и ударят по нам. Я предлагаю организовать несколько налётов цепеллинов на Петербург и даже применить газовые бомбы для устрашения, чтобы подтолкнуть их к выходу из войны.

-Газовые бомбы пока повременим применять, а вот налёты с обычными бомбами надо организовать уже сейчас - высказал свою волю Вильгельм II.

Обсуждение русского вопроса, да и общего положения на фронтах, заняло немало времени. Было затронуто положение дел, что сложились в настоящее время на Балтике.

-Кто уверял меня, что русский флот не представляет никакой угрозы? Что он запрётся у себя в Финском заливе и будет трусливо оттуда наблюдать за происходящим. А что на самом деле выходит? Мы только в прошлом месяце потеряли три крейсера, минный заградитель и два эсминца. Что вы можете мне на это ответить? И это представьте не на минах. Вы все хорошо знаете что русские мастерски владеют этим оружием, и это они доказали ещё японцам, десять лет назад. Теперь и мы это почувствовали, потеряв несколько кораблей на их минных полях. Которые, кстати, мой дорогой братец, вы позволили им поставить, и это практически на виду у нашего флота, и не предотвратили этого. Но вот эти последние корабли, были потоплены не минами, а их флотом, который сидит взаперти. И кто нам опять об этом говорил?

Вильгельм смотрел на своего брата, ожидая, что тот скажет в своё оправдание.

Он ещё не знал, что на Балтике разыгрывается новая трагедия. Пока ему об этом никто не докладывал, хотя она началась около трёх часов назад. Первые сведения о столкновении русских линкоров с германскими кораблями дошли до секретариата императорской резиденции только полчаса назад.

-Русские знали о готовившейся нами операции по постановке минного заграждения и устроили нам засаду, в которую попали наши корабли, - начал оправдываться императорский братец.

-О какой засаде вы говорите, дорогой братец, это что, в лесу за кустом сидеть. Это море, а там видно за много миль вокруг.

-Но в тот день был сильный туман, и мы не сразу обнаружили русские корабли, всё вышло неожиданно.

-Вот как, значит, на море был туман. Так, может быть, и для русских эта встреча, также, была неожиданной. А вы начинаете предполагать, что о ваших планах стало известно русским и они устроили на вас засаду. Так это что выходит, в твоём штабе сидит русский шпион? Тогда я допускаю, что таким вот образом они могли узнать о выходе эскадры. Но тогда откуда они могли знать, где вас искать в этом тумане? Вы могли пройти, например, на десять миль правее или левее, и этой встречи не было бы. Так или нет?

-Может быть. Но враг имел превосходящие силы, пять крейсеров из них три броненосных, против трёх наших, два из которых малые. И нам пришлось принять бой в невыгодных условиях.

-Надо поблагодарить нашего кузена, что он так боится за свои новейшие линейные корабли, что не позволяет им выходить из залива. Иначе, братец, пришлось бы тебе сидеть со своим флотом в портах и не выходить в море, а не русским.

-Наши агенты доносят из Финляндии, что русский царь дал разрешение на использование двух линкоров и теперь они интенсивно тренируются в Финском заливе. Русские создают какую-то боевую группу, туда кроме линкоров входят крейсера и эсминцы - проинформировал адмирал Бахман. Командующим этой самой группой назначен контр-адмирал Бахирев, это он месяц назад перехватил и чуть полностью не уничтожил отряд коммодора Карфа.

- Надо полностью перекрыть русским выход в море, выставить минные поля перед Финским заливом, подобно тому, как они выставили в самом заливе. После того, как мы возьмём Ригу, и весь Рижский залив будет наш, нам намного легче станет контролировать русских - предложил адмирал Поль.

-Я предлагаю захватить и все острова в Моонзунском архипелаге, тогда под нашим контролем будет половина выхода из Финского залива - поддержал его принц Генрих.

-А кто будет осуществлять десантную операцию? - задал вопрос генерал фон Эйхгорн. Я предполагаю, что эту операцию вы намерены возложить на мою армию. Но пока побережье Курляндии не очищено, и Рижский залив под контролем русских, ни о какой высадке на острова и речи не может быть.

Пока шло это обсуждение, к Императору подошел его адъютант и что-то прошептал ему на ухо и подал папку с документом. Вильгельм II прочитав несколько строк, изменился в лице. Он с силой ударил ладонью руки по столу, а в глазах появился гнев. Привстав со стула и опираясь руками об стол, как бы нависнув над ним, Вильгельм II обвел всех присутствующих тяжёлым взглядом, а потом остановил свой взор на брате.

-Только что моему верному адъютанту выпала неприятная миссия - донести до нас плохие известия, и они вдвойне неприятные для тебя, мой дорогой брат.

Кайзер повернулся к адъютанту и, отдав ему папку коротко бросил - читай.

-Только что пришло сообщение из Мемеля - объявил адъютант и начал зачитывать текст: "В17.12 по Берлинскому времени, два русских крейсера и четыре миноносца подошли к городу Мемель и произвели бомбардировку портовых сооружений и городских кварталов. Есть разрушения и жертвы. Контр-адмирал Альбертс с двумя броненосцами, тремя крейсерами в сопровождении нескольких миноносцев под огнём противника вышел в море, однако часть его кораблей при этом была достаточно серьёзно повреждена. Один крейсер из-за серьёзных повреждений вынужден отказаться от погони и возвратится обратно в порт. Остальные корабли преследует противника, который уходит к своим берегам".

-Это всё - спросил император, когда адъютант закончил читать донесение.

-Да, Ваше Величество.

-Как только поступят новые известия, тут же доложишь.

-Слушаюсь, Ваше Величество.

-Свободен.

Как только за адъютантом закрылась дверь, Вильгельм II начал задавать неприятные вопросы своему брату.

-А теперь объясни мне Генрих, как так вышло, что русские корабли беспрепятственно подошли к городу и обстреляли его. Где в это время были дозорные корабли? А если были, то отчего русских не обнаружили, и не предупредили своевременно командира порта о противнике? Тогда можно было бы заранее приготовиться к отражению этого варварского нападения. А не выводить броненосцы под огнём русских крейсеров по узкому фарватеру. Или русскому флоту опять помог туман, под покровом которого они сумели подойти к нашему побережью?

-Нет полной картины происшедшего, Ваше Величество. Так что я ничего не могу сказать по этому поводу. Но я разберусь, и виновные будут наказаны, если таковы будут.

-Ваше Величество, но броненосцы не смогут догнать русские крейсера - высказался адмирал Поль - а вот линейные крейсера, да.

-Только крейсера вице-адмирала Хиппера находятся сейчас в Свинемюнде. А это достаточно далеко, чтобы они, выйдя оттуда, смогли перехватить русские крейсера - с иронией в голосе проговорил гросс-адмирал фон Тирпиц.

-Так почему же тогда вы держали их там? Можно было бы перевести их поближе, например, в Данциг? - осведомился кайзер.

Адмирал Поль перевёл взгляд на принца Генриха, как бы говоря, что с этим вопросом надо обращаться к нему. И этот взгляд не остался незамеченный принцем.

-А кто до этого говорил, что надо сохранить в тайне то, что корабли из флота Открытого моря переводят на Балтику, не вы ли адмирал? - адресовал адмиралу свои претензии принц Генрих. Вот мы их и держали подальше от глаз. Так как Данцигскую бухту облюбовали русские и английские подводные лодки. А они обязательно обнаружили бы приход этих кораблей, после этого англичане узнали бы, куда исчезли корабли из Северного моря.

-Тогда почему вы позволяете подводным лодкам противника там находиться, и не можете их вытеснить подальше в море - выразил своему брату своё неудовольствие Вильгельм II. Организуйте больше дозорных судов, чтобы дежурили целыми днями на удалении до двадцати миль от каждого порта. Если они будут отлично нести службу, то ни одна подводная лодка не подойдет ни к одному из портов на побережье Балтийского моря, да и не только подводные лодки, но и корабли противника.

-Мы уже разработали операцию по нейтрализации их подводных лодок, она должна была состояться через три дня. За день до того как эти самые крейсера должны были перейти в Пиллау.

В этот момент в кабинет вновь зашел адъютант Императора, и по его лицу было понятно, что он опять выступает вестником плохих известий. Вильгельм II прочитал то, что принес ему адъютант. В этот раз на лице кайзера ничего не отразилось, но он молчал довольно продолжительное время, видно обдумывал, как преподнести присутствующим то чего только что узнал.

-Я только что недавно упоминал своего кузена - начал Император спокойным голосом, - и разговор шел о том, как он бережет свои линкоры и держит их в Финском заливе, в порту финского города и не позволяет им выходить в море. Всё это, оказывается обман.

Дальше голос Вильгельма с каждым словом стал повышаться.

-И сейчас русские линкоры находятся в море и не где-нибудь около своего побережья, а у нашего. И между прочим, мой дорогой брат, они перехватили и потопили два наших броненосца. Так какие вы сделаете выводы по этому поводу, мои адмиралы? Молчите?

-Так это была засада, какое варварское коварство! Значит, русские крейсера выманили адмирала Альбертса из Мемеля, и навели их на свои линкоры - высказал свою точку зрения адмирал Поль.

-Да нет, это были ваши броненосцы, адмирал, из четвертой эскадры и теперь их нет. И были они потоплены в каких-то двадцати милях от Пиллау. Это, по всей видимости, та самая боевая группа, о которой так вовремя проинформировал нас наш начальник адмирал-штаба.

Адмирал Густав Бахман тут же встрепенулся и встал.

-Вы что-то хотите сказать адмирал? - задал вопрос кайзер.

-Ваше высочество! - после небольшой заминки начал адмирал - Накануне нашей операции русские проявляют слишком большую активность. Это может сорвать все наши планы....

-Если русские корабли и дальше безнаказанно будут сновать около наших берегов и топить корабли - прервал его кайзер.

-Мы в самое короткое время разработаем план, как нейтрализовать русскую эскадру.

-План, план. Да какой, к дьяволу, план вы там собираетесь разрабатывать. Приказываю организовать несколько отрядов кораблей, в которые включить линкоры, и как только этот русский адмирал выйдет со своими кораблями из залива, перехватить его и уничтожить. Вот наш план.

Когда в третий раз зашел вестник плохих известий, все присутствующие устремили на него взоры, понимая или чувствуя, что он опять пришел с плохими новостями.

-Ну и что на этот раз случилось? -- с нескрываемым раздражением спросил Вильгельм II вошедшего. Только не говори что опять плохие новости, и они, как и предыдущие с побережья Балтийского моря. А если так, то тебе надо было собрать все сообщения вместе, а уж потом докладывать мне.

Адъютант молчал, не зная, что ответить своему императору.

-Если это с Балтики, то докладывай не молчи. Видишь, все ждут с нетерпением. Или наоборот, это приятные новости, например - что русские линкоры потоплены.

-Нет, русские линкоры не потоплены. Только что пришло сообщение: Русские перехватили эскадру адмирала Альбертса и уничтожили два его броненосца. Происходило всё это на виду всего города и напротив береговых батарей, но они ничем не могли помочь. Сам адмирал погиб в бою. Ещё два его крейсера серьёзно повреждены, Мемель снова подвергся бомбардировке русскими кораблями, в порту и городе очередные разрушения и жертвы. На береговых батареях уничтожено два орудия. Русские корабли, внезапно закончив бомбардировку, ушли в море.

-Что, так и было сообщено? Внезапно прекратили бомбардировку и ушли.

Адъютант на мгновение замялся, - да, - ответил он нерешительно.

Да они оттого и прекратили бомбардировку, так как уже нечего было обстреливать. Корабли уничтожены или повреждены, порт разрушен, и что они там должны ещё делать, ждать, когда всё заново восстановят и потом снова обстрелять? Они выполнили своё дело и ушли. Что предпринято для их перехвата?

-Командующий второй дивизией линейных кораблей капитан первого ранга Энгель с двумя линкорами, в сопровождении трёх крейсеров и флотилии эсминцев, бросился преследовать русских. Из Сви?немюнде вышли крейсера вице-адмирала Хиппера.

-Нет, русских уже не догнать, их линкоры на два узла быстрее наших. А Хиппер слишком далеко, и ничем Энгелю помочь не сможет. Зря он бросился в погоню с двумя своими линкорами. Мы ведь не знаем, может там, дальше на севере, их поджидают ещё два русских линкора. Допустим, что их там нет, но и эти два линкора имеют двадцать четыре 305-мм орудия в бортовом залпе, против шестнадцати 280-мм на наших - адмирал Поль высказал свои опасения за судьбу своего подчиненного и вверенных ему кораблей. Надо остановить его пока не поздно, пусть возвращается.

-И что мы сегодня узнали господа адмиралы? - спросил кайзер

Адмиралы молча переглядывались, им было нечего сказать. Да и накликать гнев своего императора неверным высказыванием, было чревато неприятностями.

-А то, что тот самый русский флот, который, как уверяли меня мои адмиралы, никакой опасности для нас не представляет, и заперт в Финском заливе, свободно разгуливает вдоль наших берегов. И как выяснилось, всего-то дел - взял и уничтожил четыре наших броненосца, и ещё неизвестно какие повреждения получили другие корабли. Обстрелял мирный город и безнаказанно ушел. Повелеваю - при этих словах кайзера все, дружно поднявшись, вытянулись по стойке смирно - эскадре цепеллинов, вместо Лондона, нанести бомбовый удар по русским линкорам, стоящим в Гельсингфорсе и применить против них, наряду с обычными бомбами, и газовые, это в отместку за их варварскую бомбардировку Мемеля.

Для Вильгельма, это были не последние новости с Балтики. На другой день он узнает, что его флот лишился ещё и трёх новейших кораблей, двух эсминцев и крейсера, последний из них может ещё и достаться русским в качестве трофея. А вот этого никак нельзя допустить.

Восьмая глава. "Новик"

"Новик" и его командир Беренс. Бой у полуострова Дагерорт.

"Новик" разрезал своим форштевнем ночное море, спускаясь полным ходом на юг. Беренсу было приказано выяснить, продолжают немцы погоню за отрядом или повернули назад. Он не стал дожидаться противника на месте, как было сказано Бахиревым, а как только корабли скрылись в наступивших сумерках, повёл "Новик" на юг. На Балтике, как никогда, стояла хорошая погода, и, с одной стороны она позволяла обнаружить неприятеля на значительном расстоянии, однако при этом сохранялась опасность, что и русские моряки могут быть обнаруженными неприятелем. Теперь вся надежда на глазастых сигнальщиков.

-Сигнальщики не спать, смотреть в оба, кто первый заметит корабли противника, получит рубль серебром на вино - прокричал Беренс.

-Не извольте беспокоиться, Ваше высокоблагородие, углядим, не пропустим.

-Ну-ну, сами должны понимать, что мы сейчас одни идем навстречу немцам, нам никто не поможет, если не углядите, мы влетим в объятия противника. А сколько повстречаем, неизвестно. Один-два, мы ещё сможем отбиться и уйти, но их может быть гораздо больше. Так что, голубчики, вся надежда на вас, не уж подведите.

-Не подведём, Ваше высокоблагородие.

Больше часа прошло, после того как Беренс повёл свой эсминец полным ходом на юг. Корабли Бахирева за это время уже затерялись в темном море, держа курс на север.

-Сколько мы уже прошли? - спросил Беренс своего штурмана.

-Если считать по счислению, то мы прошли тридцать две мили - ответил лейтенант Кемарский

-Тридцать две мили. Значит, адмирал находится, примерно, на удалении шестидесяти миль. Ждем немцев тут в течении часа, и если противник не появится, догоняем отряд. Машинам - малый вперёд, всем наблюдать за морем.

Эсминец только что так резво бежавший по морю, теперь медленно двигался на юг длинным зигзагом. Только что он летел как птица, гордо подняв над волнами свой корпус, почти смотря в небо носовым орудием, но вот его зачем-то придержали, и "Новик", как бы обиженно притормозив, опустился в море всем корпусом, став меньше, и, незаметнее для врага.

Время, в ожидании опасности, тянулось ужасно медленно, но пока ничего не происходило. Сигнальщики ни на мгновение не ослабляли внимание, да и все, свободные от вахты, всматривались во тьму, ожидая встречи с врагом.

-Ну, где этих немцев искать? Море-то широкое. Да и в темноте, пройди они в пяти милях, мы их не увидим. А может они бросили нас преследовать и повернули назад, а мы тут ждём неизвестно чего - высказал предположение старший артиллерийский офицер эсминца Федотов.

-Было бы просто отлично, если это так. Ждем ещё полчаса и пойдем назад.

-Ваш высокобродь, похоже, был огонь, никак корабли противника, и на одном из них выскочил факел из трубы.

- Тебе не померещилось, Астапчук? Где ты огонь увидел?

-Ваш высокобродь, на двадцать градусов по левому борту.

Все взоры устремили на левый борт, но в ночи ничего не происходило, ни огоньков, ни силуэтов, абсолютно ничего.

-Ну и где твой огонёк.

-Ваше высокоблагородие, ну ей Богу видел, ну никак не померещилось мне.

-Ладно, наблюдай дальше, может ты и прав и что-то видел, лучше чтобы это была правда. Значит, немцы очень торопятся, раз их механики допустили такое, что пламя вырвалось из трубы.

-Ваш высокобродь. Вот снова и уже ближе.

На это раз ещё несколько человек увидело целый столб искр, вырвавшихся из трубы какого-то корабля.

-Григорий Ксенофонтович, если что, будь готов немедленно дать полный ход - предупредил я инженер-меха-ника

Десятки глаз всматривались в темень, пытаясь что-то разглядеть. Вот показались смутные силуэты проходящих мимо кораблей. Две большие тени и четыре поменьше, следовали на север. Пока они нас не видели, а если увидят, то нам быстренько надо уносить ноги, нам с крейсерами не совладать. Корабли противника проследовали мимо, и "Новик" остался незамеченным.

-Надо было атаковать их торпедами пока они проходили по траверзу - посетовал минный офицер лейтенант Граф.

-Гаральд Карлович, у нас приказ - выяснить какие корабли преследуют наш отряд, и об этом доложить командующему. А уж потом воевать.

Итак, мы видели, что за нашими кораблями проследовали два крейсера с эсминцами, и пока больше никого нет.

-Ещё немного подождем и убедимся в этом, а вдруг это просто авангард и основные силы идут позади.

Русский эсминец вновь затаился на предполагаемом пути противника, но сейчас таиться стало труднее, так как всходила луна и отодвигала от корабля темноту, что скрывала его и противника друг от друга. Корабли противника не пришлось долго ждать, все же германские линкоры гораздо больше русского эсминца. И сигнальщики "Новика" сумели в тёмном море первыми обнаружить противника. На эсминце старались держать противника по носу, чтобы подставлять наименьшую площадь для обозрения их сигнальщикам. Всё же не так-то легко разглядеть объект девять на девять в ночном море. Даже разговаривать стали тише при виде колонны немецких кораблей. Линкоры шли первыми, а за ними крейсер и эсминцы одной колонной. Никакого охранения эсминцы не производили, а просто шли за линкорами. Видно полагались на впереди идущую группу. Раз та прошла без помех, значит впереди всё чисто. "Новик" находился в дрейфе, иногда подрабатывая машинами и ждал, когда мимо его пройдут корабли противника. У всех нервы были напряжены от одной мысли, увидит их какой-нибудь глазастый Ганс или нет? Не увидел. Как только противник прошел мимо всё с облегчением выдохнули.

-Радио адмиралу - выкрикнул Беренс, сбрасывая напряжение - передать все данные о противнике. Сейчас уходим к островам, если что укроемся под берегом.

-А если пойти за немцами на почтительном расстоянии? - высказал предложение старший офицер.

-Где гарантия, что нас не заметят? Если заметят, то могут зажать. У них там только в хвосте шесть эсминцев. Так что преследовать мы никого ни будем. Уходим курсом на Моонзунд. Адмирал разрешил нам пробиваться самостоятельно.

"Новик" уходил на восток, в сторону Моонзундского архипелага к проливу Соэла-Зунд, чтобы потом, между островами, проскочить в Финский залив с восточной стороны Даго.

И вот "Новик" идёт вдоль берега острова Даго, вдоль далеко выступающего в море полуострова Дагерорт, прячась на фоне его низких берегов. На востоке небо уже начинало светлеть - скоро рассвет.

Я всегда удивлялся, как причудливо иногда играет природа. Взгляните на карту острова Даго и полуострова Крым, и вы поймете, о чем я говорю. Даго на Балтике, это же уменьшенная зеркальная копия Крыма на Черном море. И вот этот полуостров, мимо которого сейчас проходим, так похож на Керченский. Когда мы, после обнаружения противника, уходили в сторону архипелага, то немного неправильно рассчитали курс, и вышли к острову Даго ближе к этому полуострову. После короткого совещания, решили не возвращаться к проливу Соэла-Зунд, а обойти этот полуостров и войти в Финский залив не с восточной, а с западной стороны Даго. Одного я боялся, того, что во время движения вдоль этого длинного, и, к тому же, узкого полуострова, не видно, что делается по другую сторону этого куска суши. А на оконечности этого, в общем-то, не полуострова, а длиннющего мыса, может случиться так, что мы лоб в лоб с кем-то нехорошим встретимся.

Вот, почти так оно и вышло. Когда с нашей стороны до оконечности мыса оставалось с полмили, раздался возглас сигнальщика

-По курсу два корабля. Видны мачты по ту сторону мыса. Дистанция примерно двадцать пять кабельтовых.

-Стоп машины. Полный назад, - тут же отдал я команду, чтоб остановить движение корабля. И когда мы почти остановились, корабль в этот момент шел только по инерции, как из-за мыса вышли два эсминца, но на наше счастье, с них не заметили наш корабль, еле двигающийся на фоне тёмного берега. Корабли держали курс на юг.

(Это были те самые эсминцы, из передового дозора, что шли вместе с крейсерами впереди линкоров. Немцы отказались от погони, видимо, посчитав что русских уже не догнать, хотя шли ещё три часа на север, после того как мы их видели. Линкоры повернули назад ещё раньше. Крейсера и два эсминца направились в разведку к острову Эзель, а вот эта пара пошла вдоль Даго).

-Как думаете это наши дозорные эсминцы или всё же противник? - задал я вопрос своему старшему офицеру Бабицыну.

-Сейчас ещё трудно судить, так как силуэты размыты, и не понять кто перед нами. Надо немного подождать, похоже, они нас пока не видят на фоне острова. Но к встрече надо приготовиться.

-Гаральд Карлович приготовь все свои аппараты, но выстрелишь торпедами только по команде.

-Дмитрий Иванович, пусть твои комендоры возьмут на прицел корабли, но смотри у меня, раньше времени не стреляй, а только после команды с мостика, иди, предупреди своих плутонговых. А вы, Григорий Ксенофонтович, знаете что делать.

Мы расходились контркурсами с пока ещё неопознанными кораблями, держась ближе к берегу, насколько это было возможно, но так, чтобы не налететь на мель. Теперь мы видели, что это были трехтрубные корабли, немного напоминающие наши эсминцы из шестого дивизиона, входящие в нашу оперативную группу. Но эти были крупнее, и у них была одна особенность - непропорционально короткий, по отношению к остальному корпусу, полубак. Стало понятно, что перед нами противник, и, пока он нас не видит, надо атаковать.

Вполголоса подзываю Графа, который стоит под мостиком, у первого торпедного аппарата, он подскакивает ко мне.

-Перед нами враг, как только будешь готов, запускай торпеды.

-Михаил Андреевич у меня всё готово.

Граф быстро поднялся на ходовой мостик, здесь размещалась ПУТС, и начал высчитывать время пуска. И вот момент настал, последовала команда на залп, и восемь торпед с небольшим интервалом по времени устремилось к кораблям противника, до которых было чуть больше двадцати кабельтовых. Не менее четырех минут необходимо торпеде, чтобы пройти это расстояние. Прошло четыре минуты ничего не случилось. Четыре с половиной. Опять тишина.

-Что, старший лейтенант, промахнулись?

В этот момент на концевом эсминце в районе третьей дымовой трубы взметнулся огромный столб воды, вперемешку с огнём и паром, и сразу же заговорили орудия "Новика". После того как столб воды опал и дым чуть-чуть рассеялся, стало видно что эсминец тонет. Корма поднималась навстречу носовой части. Взрыв торпеды и котлов переломил эсминец на две части.

Головной корабль вначале так и шел вперёд, там подумали, что эсминец налетел на мину, а разворачиваться на минном поле - это верный подрыв. Когда у его борта стали рваться снаряды, видимо, тогда германцы и увидели и вспышки выстрелов и идущий на сближение корабль, и поняли что попали под торпедный удар русского эсминца, что скрывался в тени берега. Эсминец противника развернулся, и поспешил к месту взрыва, на помощь собрату, при этом ведя интенсивный огонь. Кроме того, над ним, в ещё сумеречном небе, стали взрываться сигнальные ракеты, в основном красного, аварийного цвета.

- Своих зовёт, - произнёс кто-то из палубной команды.

Теперь и мы сосредоточили огонь всех орудий на нём, хотя два наших орудия успели несколько раз выстрелить по концевому, но лейтенант Федотов понял, что эсминец тонет, и перенес огонь всех орудий на головной эсминец. После пятого залпа мы добились первого попадания, следующим залпом ещё два снаряда попали в противника. На эсминце что-то горело, но он продолжал сближаться со своим тонущим собратом, намереваясь или взять его на буксир или снять экипаж. Хотя буксир тут уже не поможет, остаётся только второе.

Но немец тоже больно "огрызался". Пошли накрытия, попаданий, к счастью, пока не было, но осколки к нам на палубу залетали, и один из артиллеристов получил ранение. Приходилось энергично маневрировать, сбивая прицел у противника, но и наша меткость также стала страдать, хотя мы ещё два раза добились попаданий. Не выдержав нашего огня, эсминец начал отворачивать в море, отказываясь от спасательной операции. Покидая поле боя, взяв курс на юго-запад, немец начал увеличивать скорость. Мы пошли за ним, чуть увеличив дистанцию, когда поняли что у противника орудия меньшего калибра, чем у нас, и менее дальнобойные. Над морем показались первые лучи солнца, освещая место сражения. Немец пытался оторваться от нас, но мы его не отпускали, и продолжали преследовать, и, после ещё пары попаданий, наш противник запарил и начал терять ход. В районе средней дымовой трубы на нем разгорался большой пожар. Было хорошо видно, что эсминец глубоко сел в воду, и имеет крен на левый борт. Ответный огонь ослаб, отвечали только два его орудия, но, несмотря на дюжину попаданий, он продолжал медленно двигаться. Нам оставалось добиться нескольких попаданий, и он пошел бы на дно. Но в это время раздался возглас сигнальщика "Корабли с юга!"

Гляжу в том направлении, там из-за горизонта поднимались столбы дыма и стали вырисоваться мачты спешащих сюда кораблей. Кого там ещё несёт - подумал я - если наши, тогда кто? Слишком быстро идут. У нас, в Рижском заливе, нет ни одного быстроходного корабля. Стал вглядываться в приближающие корабли, и по их размеру догадываюсь, что это, должно быть, два крейсера и пара эсминцев. Наш избиваемый противник как мог спешил навстречу тем кораблям. Немец сопротивлялся и вел ответный огонь, его снаряды рвались рядом с эсминцем, нанося ему мелкие повреждения своими осколками.

На нашей палубе кто-то истошно заорал - "Санитара, санитара быстрей!"

"Ну почему же у орудий не установили броневые щиты, они бы половину наших комендоров уберегли от осколков, а то так мы их всех потеряем. Вот только вернемся в Гельсингфорс, обязательно подам рапорт на имя командующего. Даже на старых эсминцах стоят щиты, а на новейшие не предусмотрели" - сокрушался я.

А корабли-то с юга приближались.

В бинокль было видно, что к нам навстречу, полными ходами идут два германских крейсера с парой эсминцев.

-Всё, пора уходить. Возвращаемся назад, надо подобрать парочку пленных и уходить подобру-поздорову - сказал я своему старшему офицеру.

На циркуляции кормовые орудия ещё раз достали немца, но и он нам третью трубу попортил, пробив её насквозь. Мы быстро развернулись и поспешили туда, где затонул вражеский эсминец. На подходе к месту затопления увидели шлюпку полную людей, гребущих не к острову, а от него. Сразу поняли, что это выжившие из экипажа потопленного нами немецкого эсминца. Значит им, удалось спустить её на воду, или шлюпку сорвало, когда эсминец тонул. Подходим к шлюпке - так и есть, полная немецких моряков. Заставляем всех перейти на борт "Новика", а это более тридцати человек. Они, видя, что с юга идут корабли, начали всячески задерживать пересадку со шлюпки на борт эсминца. Мы пригрозили, что, если они не поднимутся на борт, то мы просто утопим их, пройдясь над шлюпкой. Как только последний наш пленник поднялся на борт, эсминец тут же направился в сторону Гангута.

В это время до наших преследователей было около семидесяти кабельтов. Нас преследовали два корабля, крейсер и эсминец, вторая пара занималась спасением своего эсминца. Крейсер открыл огонь. Первая пара снарядов разорвалась за кормой в пяти-шести кабельтов, и это были не менее чем 150-мм снаряды, судя по вставшим фонтанам воды. А это значит, что такие орудия могут нас быстро отправить на дно, если мы им позволим приблизиться ещё на десяток кабельтов.

-Григорий Ксенофонтович, не подведите, вы уж, со своими молодцами постарайтесь как на мерной миле, из машин всё, что можно выжать.

Эсминец набирал ход, а за кормой вздымались фонтаны от снарядов преследователя. Нам приходилось постоянно перекладывать руля, чтобы сбить германцу прицел. Не идти же всё время по прямой? Утопят ведь.

Михаил Андреевич - обратился ко мне мой штурман Кемарский - тут в трех милях от полуострова начинается песчаная банка, не посадить ли нам немца на неё.

-Как вы это предлагаете сделать?

-Я знаю проход, правда там всего полста ширины и четыре метра глубины, но нам этого хватит, а вот ему, - и показывает рукой на корму, за которой поднимались фонтаны от взрывов снарядов нашего преследователя, - ему нет.

-А вы нас сами не загоните на эту косу? - тогда ведь нам всем настанет конец. Где вы будете искать проход, если за нами идет крейсер? И пары его снарядов хватит, чтобы лишить нас хода. Давайте, от греха подальше, обойдем эту банку, и будем надеяться на машинную команду. А на такой скорости мы ваш проход просто не увидим.

-А тогда, давайте я по самой кромке проведу, а потом уйдём, сразу на четыре румба вправо, и если немцы клюнут, то они захотят срезать угол. Тогда они могут задеть своими винтами дно, а если возьмут круче, то и совсем выскочат на отмель. Но надо сделать так, чтобы со стороны выглядело, будто это они заставили нас курс изменить.

Мы чуть довернули к самой банке, теперь под нами было малые глубины всего пять-шесть метров воды и даже менее того. А на больших ходах, да на малых глубинах кораблям ходить не рекомендуется. Вот поэтому позади нас начала образовываться спутная волна, скорость стала падать, будто в котлах стал садиться пар. Хорошо, что это мелководье продолжалось меньше мили, однако это позволило крейсеру сблизиться на несколько кабельтовых. И вот орудия крейсера начали достать до нас. Один из его снарядов разорвался недалеко от левого борта. В обшивке эсминца образовались две пробоины от осколков. Следующий залп лёг с перелётом метров на двадцать, подняв по курсу столбы воды, в один из которых мы успели влететь, пока он оседал. Как только мы прошли песчаную банку, сразу повернули, чуть ли не на девяносто градусов, как будто резко меняем курс из-за разрывов с левого борта. Обходя банку с севера, намерено начали сбрасывать ход, но как только увидели, что форштевень крейсера глядит на нас, снова начали набирать ход и ворочать курсом на север, как будто собираемся уходить в сторону финского побережья.

-Смотрите, господа! А немец-то клюнул! - радостно воскликнул Кемарский.

Крейсер стал резать угол, но видимо, в последний момент, его штурман смог определиться, где именно они находятся, и куда этот курс ведёт. Крейсер стал отрабатывать назад и ворочать влево, стараясь вывернуть, но не успел и воткнулся в мель, выползая на неё как огромное земноводное. Корма опустилась и правый винт зацепил своими лопастями в песчаное дно. Одну лопасть срезало начисто, две другие были сильно погнуты. Крейсер оказался в ловушке, да ещё и калекой. На чистой воде, его скорость не превысила бы и пяти узлов.

-Молодец штурман, обязательно напишу представление к награде. Не ожидал, что у нас выйдет так славно.

-А вот если бы мы проскочили через проход, то крейсер встал бы там намертво.

-И так всё вышло замечательно.

-Неплотно он сел, могут его сдёрнуть.

А мы сейчас попросим подмогу прислать.

-Радиограмму в штаб флота. Сообщить: Немецкие линейные корабли прекратили преследование и повернули назад. У мыса Дагерорта имел бой с двумя эсминцами противника, один потоплен, второй серьёзно поврежден. Имел контакт ещё с двумя крейсерами и двумя эсминцами. При отходе один крейсер противника заманил на песчаную банку, что находиться в семи милях к северу от Дагерорта. Прошу выслать дозорные крейсера, для уничтожения или захвата крейсера противника.

Отойдя за пределы дальности орудий крейсера, начинаем наблюдать за действиями противника.

Германский эсминец сблизился со своим крейсером, видимо два командира решают, что же делать дальше.

- Сейчас эсминец предпримет попытку стащить крейсер с банки, - сказал Бабицын.

А что им ещё остается делать, они же недалеко от минно-артиллерийских позиций, а там всегда наши крейсера дежурят.

На мостик поднялся старший лейтенант Граф.

- Михаил Андреевич, я тут немного поговорил с немецкими пленными моряками, потом потолковал с одним из офицеров и узнал много любопытного.

-И чего они такого интересного вам рассказали?

-Представляете, те эсминцы, с которыми нам пришлось вести бой, оказывается, построены на наши деньги.

-Как это, на наши?

-А вот так. Ещё перед войной, в Германии, для ускорения постройки серии эсминцев как наш "Новик", были заказаны механизмы и некоторые корпусные конструкции. Как наверно догадываетесь, с началом войны мы их не получили. Германцы всё это прикарманили, и быстро использовали для достройки своих эсминцев. Эти вот эсминцы только недавно вступили в строй.

-Но, как видите, от этого они не слишком выиграли. Один мы потопили, другой тяжело поврежден, и не факт, что он не утонет. А если немцы и доведут его до базы, то ремонт затянется надолго.

-Так ведь жаль, можно сказать, своё, своими же руками на дно пустили.

-И что это были за эсминцы?

-Тот, что был потоплен - V-100, в 1500 тонн, при четырёх 88-мм орудиях и шести торпедных трубах в 500-мм, второй V-99.

Впоследствии нам стало известно, что немцы его так и не дотащили до своих берегов, он затонул в десяти милях от Мемеля. Ещё выяснилось, что в бою эсминец потерял более сорока убитыми и ранеными. Кроме того, немцы подобрали из воды всего одиннадцать человек с V-100. Итог боя, сто шестьдесят человек убито, ранено и взято в плен.

-Калибр-то у них маловат, хоть и новейшей постройки, - вставил наш артиллерист.

-Так это же хорошо, господа, что маловат, а то кто его знает, как сложился бы наш бой, - здраво заметил Бабицин.

-Помилуйте, да точно так же сложился бы - возмутился Федоров.

-Господа, господа... я ещё не закончил то, о чем начал.

-Слушаем вас, Гаральд Карлович.

-А вот этот крейсер перед нами, это "Пиллау"...

-Как я понял из вашего вступления, это тоже наш корабль, - упредил я Графа.

-Да, при закладке его нарекли "Муравьёв-Амурский".

(Примечание. Заказанные перед войной немецкой фирме Шихау, крейсера "Муравьёв Амурский" и "Адмирал Невельской" так и не стали русским крейсерами. Когда началась война, немцы реквизировали корабли для нужд своего флота и дали новые имена - "Пиллау" и "Эльбинг". В ходе Ютландского сражения 19 мая 1916 года "Эльбинг" столкнулся с линейным кораблем "Позен" и погиб, "Пиллау" в июле 1920 года передали Италии, где его переименовали в "Бари". В сентябре 1943 года его потопила в Ливорно американская авиация)

-А что наши пленники говорят вот об этом эсминце, неужели и он имеет какое-то отношения к нашему флоту.

-Вы не поверите, но он также не достался тем, кто за него заплатил. Это G-101, несостоявшийся латинос. Германия его для Аргентины строила.

-Вот даже как! Значит, и его задарма заполучили.

В это время с крейсера на эсминец подали буксиры, и он, надрывая свои турбины, пытался стащить крейсер с песчаной банки.

-Надо помешать им, а то, избави Бог, они освободятся до прихода наших крейсеров. Я боюсь того, что если крейсер неплотно сел на мель, то этот эсминец сможет стащить его с песка - высказался старший офицер.

-Помешать-то надо. Но вот у крейсера-то, орудия более дальнобойные и калибром побольше, чем наши. Почти шесть дюймов. Как бы нам от него не получить такой нежелательный тяжеловесный подарок. А то, у нас и так уже корпус повреждён близким разрывом, и понемногу течёт.

-Михаил Андреевич, аварийная команда справляется с поступлением воды. Все мелкие пробоины в корпусе забиты деревянными пробками, большие прикрыты щитами и укреплены распорами.

-Хорошо, сближаемся на полном ходу. Дмитрий Иванович, попробуйте отогнать эсминец, хотя бы на время.

-Сделаем, Михаил Андреевич.

Федотов направился к носовому орудию объяснить расчету, что именно и как нужно делать.

-Полный вперед, курс держать на сближение с противником.

Эсминец стал набирать ход.

-Ваш высокоблагородие, корабль с юга - доложил сигнальщик.

Я посмотрел на юг, где на горизонте показался дым, потом на северо-восток, но там дымов не наблюдалось.

-Эх, сорвалось, не удалось нам захватить немца. Ну и где же наши дозорные крейсера? Неужели им ничего не передали?

-А это что за корабль подходит с юга - немец или наш? - с сомнением и с надеждой одновременно спросил Бабицын.

-Нет, это все же, наверно, немец.

Теперь стало неразумно бросаться в атаку на корабли и отгонять эсминец. Пока решали, кто это может быть, "Новик" приблизился на дальность открытия огня, наши орудия вновь заговорили. Снаряды ложились около борта эсминца, который не имел возможности маневрировать, так как был связан буксиром с крейсером. Но тут орудия крейсера открыли огонь, нам пришлось маневрировать, и этим мы значительно ухудшили результаты своей стрельбы. За это время, спешащий корабль приблизился настолько, что был опознан нами как немецкий крейсер турбинного типа "Грауденц".

-Всё, надежды больше нет, сейчас они крейсер снимут с мели, - произнёс я с большим сожалением.

Другие офицеры промолчали, кто-то с досады помянул черта. Все понимали, что флот упустил отличную возможность, если и не захватить крейсер, так заставить немцев поступить точь-в-точь как с "Магдебургом" в начале войны.

Снаряды с немецкого крейсера, несмотря на наши зигзаги, стали иногда падать в опасной близости от нас. Но и мы не оставались в долгу, и уже два наших снаряда попали в неподвижный крейсер. Но к месту аварии подходил второй крейсер, ещё несколько минут, и мы окажемся в досягаемости его орудий, и нам придется отходить на безопасное расстояние. И этот момент настал, и нам, скрепя зубами, пришлось отступить.

Крейсер подходил к месту аварии, сбросив скорость за полмили да банки, опасаясь, что и сам сможет выскочить на мель. Он не бросился за нами в погоню, понимая, что на это у него просто нет времени, ведь в любую минуту могут подойти русские корабли, и надо спасать своего товарища. Но подойдя к месту аварии, они все вместе создавали отличную большую цель, можно сказать, так и просили - "ну что же вы, мы тут, не промахнётесь".

-Хорошо стоят! - воскликнул Федотов. Ну просто грех не воспользоваться. Любой перелёт может быть удачным.

-Мы-то тут что сможем сделать своим калибром. Крейсер нам не потопить, все видели, что после двух наших попаданий, даже дыма на борту не появилось - сожалеюще проговорил Граф. Но тут же, сожалеющие интонации в его голосе стали мечтательными. Вот был бы у нас сейчас полный комплект торпед, славно могло бы получиться.

-Гаральд Карлович, вы кое-что упускаете из виду, из орудий мы можем с семи миль их достать, а чтобы нам подойти на дистанцию пуска ваших торпед, надобно вдвое сблизиться - остудил его я

Но мы предприняли ещё одну попытку помешать спасательным работам. В очередную атаку шли с носовых углов, чтобы по нам стреляло как меньше орудий. Но и нам в этом случае придётся использовать только своё одно носовое орудие, и надеяться на свои перелёты. С германского крейсера, видя, что мы предпринимаем ещё одну атаку, открыли огонь с предельной дистанции, которая превышала нашу не менее чем на десять кабельтов. А это означало, что мы будем идти более мили под огнём противника. Нас будут безнаказанно расстреливать, а сами мы не сможем ответить. По нам хоть и могли стрелять только два орудия, но и они стреляли так часто, что казалось, крейсер ведёт огонь всем бортом. Наконец и мы могли открыть огонь, но только из носового орудия. При этом орудие располагается на мчавшемся эсминце, который то зарывается носом в волну, то выскакивает из неё. Это немец прочно стоит на песчаной банке и его не качает, его артиллеристы имеют хорошую возможность лучше прицелиться в нас, и стреляют как на полигоне. Столбы воды вставали то на нашем пути, то с бортов. Один раз мы даже слышали, как снаряд просвистел у нас прямо над головами и взорвался за кормой в кильватерном следе. Но Бог нас пока миловал, прямых попаданий не было. Хотя осколки залетали.

-Не будем испытывать судьбу, она сегодня к нам и так благотворила. Право руля - скомандовал я.

Эсминец пошел на циркуляцию, в это время мы были в сорока пяти кабельтов от немецких кораблей. Пока эсминец разворачивался на обратный ход, комендоры Федотова развили такую скорострельность, что вокруг немецких кораблей стеной стояли фонтаны воды от разрывов снарядов, и стена эта держалась пару минут. При этом мы умудрились ещё несколько раз в кого-то попасть. Мы увидели несколько вспышек, а следом показался дым от пожара. Но на каком из трёх кораблей это произошло, было непонятно, так как все они находились в одном створе.

Но вот для нас эта отчаянная вылазка чуть не закончилась плачевно. На циркуляции один из снарядов разорвался в нескольких метрах от борта. Пара довольно крупных осколков пробила борт во втором котельном отделении, а гидравлический удар был такой силы, что в обшивке были нарушены соединения и большинство деревянных заглушек, забитых матросами в пробоины от ранее прилетевших осколков повылетали. Вода стала поступать в котельное отделение, скорость стала падать, началась борьба уже за жизнь корабля. На палубе было убито двое и ещё четверо ранено. Тем не менее, наша вылазка не была напрасной, один из снарядов повредил осколками буксировочный трос, уже поданный с крейсера на крейсер, и когда он натянулся, то лопнул, а чтобы завести такой трос повторно, надо потратить изрядно времени.

-Дымы! Дымы с севера! Ваше высокоблагородие дымы с севера - закричал Астапчук - наши идут, наши!!!

-Наконец-то дождались!- с заметным облегчением сказал Бабицын.

-Рано радуемся, Михаил Андреевич - остудил я своего тёзку. Они ещё далеко, не менее часа хода.

-Как бы германцы не сдернули свой крейсер с мели, покуда наши крейсера сюда дойдут,- переживал штурман. А как хотелось захватить его. Всё же, как-никак, но это наш корабль, хоть и под германским флагом.

-Немцы не позволят нам его целиком захватить, обязательно подорвут - сказал Бабицын. И сказал это так, как будто заранее знал.

-Так лучше пусть подорвут на мели, чем он затонет на глубине. После взрыва что-то да останется нам полезного, не всё погибнет. Вспомните "Магдебург".

-Нет, теперь крейсер никуда не денется, быть ему взорванным - подытожил Граф. Смотрите, до сих пор ещё не завели буксир, над их трубами нет сильных дымов.

Наши крейсера, как ни спешили, но приближались, к сожалению, медленно, и были от нас на удалении миль пятнадцати, ну может чуть меньше. В них мы признали своих стариков, пару неразлучных ещё с русско-японской войны броненосных крейсеров - "Россию" и "Громобой". Их сопровождала четверка эсминцев из седьмого дивизиона, вначале принятые нами из-за большого расстояния за эсминцы типа "Финн". Только вот это были эсминцы типа "Кит", немного меньше по водоизмещению, и вооружены всего-то парой 75-мм орудий, а на "Финнах" пара четырехдюймовых стоит. Будь это "Финны" мы с ними могли серьёзно побеспокоить немецкие корабли, и очень даже серьёзно, так как у нас было бы двенадцать стволов, а это уже сила. А что эти эсминцы могут сделать из своих 75-мм орудий, предельная дальность выстрела из которых всего семь с половиной километров, тогда как немецкие орудия на крейсерах стреляют в два раза дальше.

-Поглядите! Над немецкими кораблями взвились шлейфы дыма, им всё же удалось завести буксир, - воскликнул Кемарский

Если немцы сдёрнут его с банки, то все наши жертвы были напрасны - сказал Федотов. Это его комендоры пострадали более остальных.

-Тогда опять придется жертвовать своим кораблем, и помешать им в этом - объявил я.

- Михаил Андреевич, но наша скорость, после выхода двух котлов, не превышает двадцати пяти узлов, да и снаряды заканчиваются. К баковому орудию и так подносим из кормовых погребов - засомневался мой старший офицер в перспективности задуманного.

-А ведь прав Дмитрий Иванович! Чтобы наши жертвы не были напрасны, надо сорвать спасательные работы, до подхода наших крейсеров.

Но нам не удалось сблизиться с сидящим на мели крейсером, немецкий эсминец заступал нам дорогу, не подпуская на дистанцию открытия огня. Оставалось одно, посостязаться в меткости с этим эсминцем. Победителей в этом состязании не оказалось, однако нам удалось немного его потеснить, и он ушел под прикрытие орудий крейсера. С того незамедлительно открыли по нам огонь, на который нам нечем было ответить. На всё это ушло минут пятнадцать-двадцать. Немцы спешили. Было видно, какие титанические попытки они предпринимают, чтобы снять с мели "Пиллау". Из труб обоих крейсеров валили клубы дыма, видимо, турбины работают на пределе.

Наши крейсера тоже спешили, ещё четверть часа и они смогут открыть огонь. Эсминцы вырвавшись вперёд, и оставив крейсера позади себя, уже приближались к нам.

"Но что они могут сделать? Выйти в торпедную атаку? Это для них самоубийство, ночью - да, был бы шанс, но днём ..." - думал я глядя на приближающиеся корабли.

За это время немцы так и не сняли крейсер с мели, хотя сумели сдвинуть на несколько метров. Им пришлось облегчить нос, избавится от якорей, якорных цепей и многих других, нужных и не очень грузов, что-то перетащить на корму. Ещё немного и они успели бы, но русские крейсера приближались, оставалось ещё несколько минут, и они откроют огонь. Теперь надо было спасать экипаж, а крейсер готовить к взрыву. Большая часть экипажа "Пиллау", за исключением двух десятков, оставшихся на корабле, перешла на "Грауденц" - флагманский крейсер командующего второй разведывательной группой контр-адмирала Хеббингхауса.

В это время минеры закладывали заряды в носовой погреб и под турбины, кто-то разрушал приборы и механизмы, открывал кингстоны и, после этого, все оставшиеся перебрались на ожидавший их эсминец. Первый взрыв раздался с первыми залпами русских крейсеров, открывших огонь, чтобы отогнать крейсер с эсминцем. Второй взрыв поднял большой фонтан воды недалеко от борта, это взорвалась торпеда, выпущенная эсминцем по своему погибающему крейсеру. Она зарылась в песок, так как, в спешке, на ней неправильно выставили глубину хода, ведь эсминцы до этого, готовились к атаке на русские линкоры. А вот, почему не сработали заряды в машинном отделении, неизвестно. "Грауденц" на отходе обстрелял своего собрата, нанеся ему новые повреждения, но, когда возле него разорвался 203-мм снаряд одного из русских крейсеров, он быстренько развернулся и стал уходить на юг. Мы не стали дожидаться развязки и направились домой, свою миссию выполнили и даже с лихвой, заплатив тремя жизнями, и ещё восемь человек было раненых.

Оценка действий экипажа эсминца "Новик" в бою с превосходящими силами противника.

Корабли нашего отряда уже подходили к Ганге, когда на "Петропавловске" приняли ещё одну радиограмму от Беренса, где он сообщил о бое с эсминцами, и о крейсере, севшем на мель. Можно было повернуть три своих крейсера обратно в море к Даго, где сидел на мели "Пиллау". Или даже весть отряд. Однако я этого сделать не мог, так как на кораблях заканчивался уголь из-за его перерасхода. Ведь нам, чтобы перехватить корабли противника у Мемеля, пришлось идти на пределе машин. А при парадном ходе, уголь действительно "вылетает в трубу". Хотя, сто миль туда и столько же обратно, ну ещё полста там накрутим, вроде угля должно было хватить. Вот только со снарядами полный швах. А если немцы подобную радиограмму тоже получили, то должны были кого-то выслать на помощь своему крейсеру, возможно даже повернуть на выручку те самые, не догнавшие нас, линкоры. А ещё позади нас остались дозорные корабли и, среди них, два прилично вооружённых, быстроходных броненосных крейсера. А это, сейчас, для нас практически гарантированный поход к морскому царю. Я запрашивал у Командующего два линкора для нашей встречи. Нет, вы не подумайте, что Канин проигнорировал мою просьбу. Выслал навстречу двух тяжеловесов, но не дредноуты - нас встречали "Андрей Первозванный" и "Император Павел I". Вот пусть кто-то из них и сходит к Даго.

А Беренс-то, каков молодец! История повторяется, что в моём времени, что тут - "Новик" встретился с двумя эсминцами. Но тут вышло даже круче, одного он точно утопил и другого повредил, но вот загнать крейсер на мель - такого в моей реальности не было, и место боя немного в другом месте, однако это не столь важно, а, вот история, меняется.

Тогда я ещё не знал всех подробностей этого боя - оказалось, что и эсминцы те же самые, что и в моей реальности, вот только здесь был вначале потоплен V-100, а V-99 повреждён. Когда стало известно, что и второй эсминец затонул, я понял, что эта реальность пошла по другому пути, но это случилось чуть позже.

Такой выдающийся результат боя, это, прежде всего, заслуга командира "Новика" Беренса, который своим поразительным хладнокровием и талантливым управлением кораблем много способствовал успешным действиям подчинённых, и вселял в них во время боя спокойствие и уверенность в собственных силах.

Этот бой еще раз доказал его блестящие военные дарования. Управление огнем нашей артиллерии лейтенантом Федотовым, также нельзя не признать исключительно блестящим, дающим ему полное право считать себя одним из главных творцов этого успеха. Отличился также и лейтенант Граф, если бы не его торпеда, поразившая один из эсминцев, и, отправившая его на дно, то исход боя с двумя врагами одновременно, был бы непредсказуем. Вовремя поданный совет штурмана Кемарского поспособствовал увлечению неприятельского крейсера на мель, где он, впоследствии, был подорван своим экипажем из-за угрозы стать захваченным русским флотом. Действия остального экипажа, в особенности плутонгового командира мичмана Бергштрессера, артиллерийского кондуктора Попова и остальной прислуги орудий, были так же выше всяких похвал. Каждый из них доказал отличное знание специальности, храбрость и верность долгу. А машинная команда, во главе с инженером-меха-ником, капитаном второго ранга Кравченко, смогла обеспечить действительно безупречную работу механизмов. Но всё это, и ещё многое другое, я узнал только по приходу эсминца на базу. Все эти перечисленные мною люди, и ещё ряд других участников того боя, были награждены отдельно и щедро, самим Государем. Но это ещё впереди. А пока корабли направлялись в Гельсингфорс.

Не успели ещё якоря коснуться грунта, как к борту линкора подошёл катер с князем Черкасским. А поднявшись на борт, вначале были поздравления с победой, а потом он посетовал на то, что остался на "Кречете" а не пошел в поход. Так как не ожидал от меня, что я проигнорировав приказ, уведу корабли в рейд. А этот несанкционированный наш рейд весь штаб поставил на уши. А ещё он много чего нам порассказал о том, что мы, а в первую очередь лично я, представляю в глазах командующего. Костерили меня, на чем свет стоял. Но после того как было получено известие о германских потерях гроза пошла на убыль. А так ждали бы меня серьезные последствия. И так, командующий ждет меня завтра с утра у себя.

Девятая глава. Перед грозой

Разнос и похвала от командующего флотом. Оглашение некоторых планов на ближайшее будущее.

На следующий день после нашего возвращения, я с утра отправился к командующему флотом на разбор полётов. Адмирал Канин был не в духе, и это, ещё слабо сказано. Он еле сдерживался, чтобы не накричать, это было хорошо видно. Но, хоть я и нарушил приказ, но ведь, победителей не судят?

-Контр-адмирал Бахирев, какой у вас был приказ? - весьма нервно, едва сдерживая гнев, задал вопрос адмирал Канин. И тут же сам на него и ответил - Выступить в роли охранения конвоя и проводить его до Ирбенского пролива. Прикрыть минные заградители при минировании пролива. Так же вам было приказано, силами полудивизиона эсминцев осуществить минирование на подступах к.....

Пока Канин постепенно заводясь, пытался поставить меня в позу пьющего оленя, у меня в голове вертелась мысль, которую я очень хотел высказать командующему. "Неужели конвой сам не мог дойти до залива? Неужели два броненосца и крейсер, что были в конвое, не смогли бы довести до пролива два минных заградителя и два транспорт? Конечно могли!" Но я молчал. Субординация! Но так ушел в свои мысли, что даже перестал слышать командующего.

-После окончания операции по минированию - внезапно голос Канина опять стал слышен для меня - сопроводить минные заградители обратно. И всё. А вы что предприняли?

А в моей голове новые мысли - "А я-то чего завожусь? То, что мы не встретим корабли противника, я предполагал, почти знал наверняка. И не потому, что я великий провидец, а просто читал, что перед самой операцией по проникновению в Рижский залив активность надводного германского флота в прилегающих к Моонзундскому архипелагу водах резко снизилась. А начальству-то об этом неведомо. Вот оно и озаботилось таким прикрытием конвоя, а то, вдруг германский флот надумает перехватить?"

-Ваше Превосходительство, прошу меня простить, но приказ штаба мы выполнили. И проводили. И заминировали. И обратно сопроводили. Потерь ни при сопровождении, ни при минировании не было. Так как, во всём этом, противник нам не чинил препятствий. А раз он бездействует, то я решил сам к ним пожаловать.

Канин даже опешил от такого моего "оправдания". Он смотрел на меня выпученными глазами, не находя слов в ответ на это, почти что, издевательство. Но, кто-то там, с самого верха, видимо посоветовал, не сильно меня чихвостить, хотя и за явное нарушение. Результаты выхода в море боевой оперативной группы превзошли все самые оптимистические прогнозы. Никто не мог даже ожидать такого оглушительного успеха. Ну, и я в том числе.

-Почему не согласовав со штабом флота свои действия, вы повели корабли для обстрела Мемеля?

-Ваше Превосходительство, прошу простить меня ещё раз, но месяц назад из-за плохой погоды, группа не смогла выполнить приказ штаба о бомбардировке с моря Мемеля, а в этот раз погода была идеальная, грех было не воспользоваться. Да и предыдущий приказ никто не отменил.

-А, почему же, контр-адмирал, вы не выполнили распоряжение штаба на возвращение, переданное вам несколько раз с помощью радиотелеграфа?

-Ваше Превосходительство, были очень сильные помехи, никак не могли четко разобрать передаваемое сообщение. Я уже выразил своё неудовольствие лейтенанту Запрудному из-за плохой работы его подчиненных.

Канин с укором смотрел мне в глаза, как бы говоря, ну, ты, и шельмец, адмирал.

-Внезапной встречи с противником, какими бы силами он ни располагал, мы не боялись. Как я уже говорил, погода была идеальной, видимость до самого горизонта. Появись превосходящие силы противника, мы повернули бы назад. А, раз на море всё спокойно, я решил пойти к Мемелю, и выполнить тот самый приказ. Я ещё тогда пообещал в присутствии господ офицеров, что мы обязательно его выполним, вот мы его и выполнили. Противник, при обстреле порта, понес значительные потери. Попутно было уничтожено пять боевых кораблей - три броненосца, крейсер и эсминец.

Когда подводили итоги боевого похода, мы ещё не знали про затонувший эсминец и что немцы спишут разбитый в хлам у Мемеля один из броненосцев.

-Многие корабли противника получили повреждения, а некоторые и весьма серьёзные. Это значит, что некоторое время они будут находиться в ремонте, являясь небоеспособными. При обстреле порта были нанесены повреждения, как портовым сооружениям, так и стоящим в порту транспортным судам. Когда мы оттуда уходили, то во многих местах наблюдались пожары.

-Все это похвально, но надо было сначала всё согласовать со штабом - несколько смягчил свой тон адмирал - и получить разрешение на подобный рейд. А теперь расскажите, какой урон вы сами понесли от действий противника.

-На вверенных мне кораблях, что выполняли набег к Мемелю, мы потеряли - погибшими двенадцать человек, ранеными сорок один. Да, жертвы невосполнимы, мы потеряли отличных моряков и хороших специалистов, замену которым нужно ещё подготовить, но это во много раз меньше, чем потерял кайзеровский флот. "Петропавловск", "Адмирал Макаров" и "Новик" нуждаются в ремонте сроком от месяца до двух.... На других кораблях мелкие повреждения, их можно устранить прямо на месте, в некоторых случаях понадобиться помощь специалистов мастерских, но многие повреждения можно устранить силами экипажа.

-Вот рапорт, в котором я подробно описал действия каждого корабля группы, - и протягиваю командующему несколько листов - он составлен на основании рапортов, поданных мне командирами кораблей.

Канин взял бумаги и мельком просмотрел их, хмуря брови и явно порываясь что-то сказать, но сдерживаясь. Было видно, что он в гневе.

Не понимаю, чего так выходить из себя? Сходили удачно, всё, что планировал штаб, выполнили, Героизм проявили. Врага серьёзно потрепали. Ну ладно, согласен, самовольство проявил! Не спросил разрешения! Заставил нервничать! Или обычная ревность к успехам подчинённого? Да нет, по книгам, он нормальный дядька.

Да, верно, я его просто поставил перед фактом. И, вот если бы наш поход завершился только одним обстрелом Мемеля, то он бы высказал своё неудовольствие более эмоционально. А, не дай Бог, случись что-то непоправимое, особенно если это была бы потеря или тяжёлые повреждения линкора, тут бы я просто выговором не отделался. Точно, орлы бы с плеч слетели. А то, и погоны.

Но, главное то, что мы вернулись с победой и с минимальными потерями. Я подумал, пока он тут на что-то решается, подсунуть ему ещё несколько рапортов.

-Ваше Превосходительство, вот ещё рапорты - это ходатайства на представление к награждению офицеров и матросов, особо отличившихся в этом походе.

-Мы рассмотрим ваши рапорты. Пока готовьте "Петропавловск" к переходу, завтра он должен уйти в Петроград, его нужно в кратчайшие сроки отремонтировать.

-Ваше Превосходительство, у меня одна просьба, и она неотложная.

-Что ещё у вас?

-У сидящего на мели немецкого крейсера надо устроить засаду. Отправить туда подводные лодки. Немцы обязательно предпримут попытку окончательно разрушить свой корабль, чтоб мы не смогли им воспользоваться. Корабельные инженеры с верфей могут определить, можно ли его восстановить, и если можно, то, за какое время? Но вот то, что использовать в наших целях его механизмы и вооружение можно, это я и без них могу с уверенностью сказать. А для этого его надо сохранить в том виде, в каком он находится, пока на него не доставят специалистов, и те всё не обследуют. Нам нужен такой корабль, в нашем флоте нет ни одного современного крейсера. Кроме того, этот крейсер даже формально наш, построен на русские деньги, и уничтожать собственный корабль как-то руки не поднимаются. Ещё его можно использовать как приманку.

-И как вы хотите всё это организовать?

-Немцы знают, что на корабле произошёл только один взрыв, и хотя он нанёс серьёзные повреждения кораблю, но даже я, не являясь корабельным инженером, могу с уверенностью сказать, что его можно ввести в строй, да, потратив немало сил и времени. Разрушена только носовая часть крейсера, но не так сильно как на "Магдебурге". Ещё затоплена половина отсеков, но сам корабль стоит на ровном киле и на песчаной банке, а не на камнях. Так что снять его с мели и отбуксировать в один из наших портов не составит особого труда. Немцы это понимают, и поэтому приложат максимум усилий, чтобы мы его не подняли с этой банки и не отбуксировали в Петроград, а потом и восстановили для нужд нашего флота.

Я уверен, Ваше Превосходительство, что не сегодня, так завтра они предпримут очередную попытку его уничтожить. Могут послать подводные лодки или крейсера, а вероятнее всего броненосцы, так как нескольких крупнокалиберных снарядов хватит для полного уничтожения крейсера. Я предлагаю выслать две-три подводные лодки, и, расположив их на удалении шести-восьми миль от крейсера, подождать гостей. Они обязательно будут. Кроме того, послать миноносцы, чтобы не допустить подводные лодки противника. Они обязательно самыми первыми попробуют добить корабль. Ещё нужно вокруг крейсера выставить противоторпедные сети, да в два ряда, чтобы невозможно было его торпедировать. После этого, они обязательно вышлют крупные боевые корабли для уничтожения крейсера. А мы их там и подождем. Если повезёт, кого-нибудь торпедируем или хотя бы напугаем чтобы больше близко к крейсеру не подходили.

-Ну, что ж, это дельное предложение. Я распоряжусь, чтобы направили подводные лодки в данный район. И сегодня же вышлю туда эсминцы в дозор.

-Ваше Превосходительство, а противоторпедные сети выставить.

-Да-да и их тоже. У вас ещё что-то есть сказать, говорите, я слушаю.

-Я уже не раз говорил, Ваше Превосходительство, что на островах Эзель и Даго надо организовать площадки для нашей авиации, как для разведки, так и для атаки бомбами обнаруженных кораблей противника. Для перехвата самолетов и дирижаблей противника, которые осуществляют разведывательные полеты.

-На Эзеле уже есть самолёты, но их пока мало, но больше нам не выделяет сухопутное командование, они ссылаются на то, что им самим самолётов катастрофически не хватает. Но даже эти ничтожные силы как могут, препятствуют разведывательным полётам противника. Вот только что пришло донесение - Канин взял один лист со стола и начал читать. "Сегодня в 6.45 в районе маяка Церель были произведены перехваты воздушного противника. Лейтенант Лишин с наблюдателем, авиационным унтер-офицером Смолиным, на летающей лодке ФБА вылетели на перехват немецких самолетов, вступили в воздушный бой с двумя аэропланами противника, один из них сбили, другой вынудили отступить, хотя их самолёт также был поврежден".

-Вот видите, контр-адмирал, наши авиаторы не дают противнику безнаказанно проводить разведку в районе Рижского залива.

До этого дня я мало интересовался действиями нашей морской авиации. Просто знал, что авиация у нас есть и всё. Да, выполняет разведывательные полёты над противником, да, препятствует противнику проводить разведку наших морских сил. Так тут оказывается, и воздушные бои происходят. И победы у авиаторов есть.

-Да, у нас ещё сравнительно мало аэропланов и гидропланов - продолжал далее адмирал Канин - мы будем настаивать на том, чтобы ставка ещё выделила нам дополнительное количество. Вы знаете, что на апрель месяц вся авиация Балтики имела в своем составе двадцать один самолет. В том числе на сухопутных шасси; пять "Фарманов" и два "Депердюссена" годных только для разведки. Из гидропланов мы имели две лодки Григоровича, шесть летающих лодок ФБА (балтийцы именовали этот аппарат "Фуки-буки"), это пока самая подходящая для нашего флота летающая лодка. У нас с началом войны был заказ на закупку таких машин во Франции, и на их постройку в Петрограде, на заводе господина Лебедева. Заказ-то мы сделали, вот только выполняется он так медленно, что едва успеваем восполнять потери.

(Примечание. Лодка ФБА имела скорость 100 км/ч, скороподъемность на высоту 500 метров -- 10 минут, брала максимальную нагрузку 310 кг и стоила 36 тыс. франков).

Кроме гидропланов было четыре поплавковых аэроплана Сикорского С-10 и две "М. Фарман-11".

-Но сейчас, насколько мне известно, стали поступать самолеты Григоровича М-5. (Или "пятак", так морские лётчики прозвали М-5).

-Да у Григоровича вышла неплохая машина, морским летчикам она нравится, но опять же их мы получаем очень в малых количествах.

Тут, в этом времени, я узнал о двух воздушных хулиганах, которые будут даже покруче самого Чкалова - это лейтенанты флота, Грузинов и Фриде. Последний из них ещё и сам пытается конструировать гидросамолёты, да к тому же он испытывает все новинки авиапрома. Это он испытывая лодку М-5, признал ее "выдающейся", хотя в скором времени появится М-9. Интересно было бы узнать, а какой он о ней оставит отзыв.

(Примечание. Лейтенант Г. А. Фриде первый морской летчик, пролетевший под всеми мостами на Неве на морском самолете, вторым был Грузинов А.Е., который осенью 1916г. пролетел подряд под всеми мостами на Неве.)

(Примечание. Гидросамолет М-5 1915г. Полетный вес 960кг скорость 105км/час потолок 3300м продолжительность полета до 4 часов. Лодка могла принимать более трехсот килограмм полезной нагрузки. "Пятак" очень быстро вытеснил из русской гидроавиации зарубежные машины и стал основным типом летающей лодки, стоящей на вооружении. Но это, только до появления М-9.)

-Также, этим летом, мы пыталось получить сущую малость - всего два сухопутных самолета "Илья Муромец" для флота. Но переговоры с армейским командованием не дали положительного результата, хотя один из отрядов "Муромцев" - эскадра воздушных кораблей, был направлен в Зегевольд, это в пятидесяти километрах от Риги, и, как нас заверили, он будет действовать в интересах Северного фронта и морских сил в Рижском заливе.

-Но мне как помнится, на прошедшем совещании у морского министра, был разговор о заказе десяти самолетов "Илья Муромец", и именно для нужд флота.

-Заказ мы сделали, но вначале завод должен выполнить заказ от военного ведомства. Так что неизвестно, когда мы получим свои самолёты.

-Значит вся надежда на сухопутное начальство, как они будут выполнять своё обещание.

-Пока будем обходиться своими силами. На сегодняшний день в распоряжении Балтийского флота числится тридцать четыре аэроплана из них девятнадцать в районе Рижского залива, и на острове Эзель.

-Но такого количества самолётов на такой большой театр боевых действий будет определённо мало. А нельзя ли попросить начальника воздухоплавательного отдела Морского Генерального штаба капитана второго ранга Тучкова, чтобы он обратился к "шефу авиации" Великому князю Александру Михайловичу с ходатайством, о выделении нескольких дополнительных аэропланов для Балтийского флота. А пока обязать заведующего авиацией службы связи Балтийского моря капитана второго ранга Дудорова, (такая была вначале должность у инициатора создания морской авиации Балтфлота) перебросить хотя бы два-три аэроплана на Даго, поближе к сидящему на мели немецкому крейсеру. Там они займутся разведкой кораблей противника, и смогут вовремя предупредить наши корабли о появлении немцев.

-Сегодня же отдам такое распоряжение Дудорову.

Под конец нашей беседы адмирал Канин, вроде, смягчился, но немного ворчливым тоном высказался

- Михаил Коронатович, я был очень недоволен вашими действиями, но раз вы опять отличились и нанесли противнику урон, то я поздравляю вас и экипажи ваших кораблей с победой. И только что пришла похвальная телеграмма от Императора, он опять выражает Высочайшее удовольствие вашими действиями по отношению к противнику и всех благодарит за это. А сейчас можете быть свободны.

Кое-что из действий морской авиации Балтфлота.

Незадолго перед планируемым прорывом немецкого флота в Рижский залив, активизировалась и авиация противника. Немцы стали совершать ежедневные разведывательные полеты над Церелем, Аренсбургом, акваторией Рижского залива. Систематически бомбардировать оборонительных сооружений и батареи на подступах к Риге, на островах, русские корабли и порты в Рижском заливе. Кроме аэродромов у Либавы и Виндавы по приказу германского командования была развернута авиационная станция на озере Ангерн для гидроавиации. Более интенсивно германцы стали использоваться и свои авиатранспорты - "Ансвальд" и "Санта Елена". Всё это требовало усилить активные действия русской авиации.

С июля 1915 года, не ограничиваясь проведением только разведывательных полётов вблизи Моонзунда, русские летчики начали совершать полеты, к уже захваченной немцами Виндаве, и даже до Либавы для разведки и бомбардировки кораблей германского флота. Для быстрого, оперативного реагирования на действия немецкой авиации, были созданы, так называемые, подвижные станции из нескольких грузовиков, на которых, при необходимости, перебрасывали авиационное имущество в нужную точку острова Эзель. Было принято решение развернуть на Моонзундских островах широкую сеть постоянных станций для гидроавиации, и сделать аэродромы для самолётов, прежде всего у Цереля и Аренсбурга, а в дальнейшем вдоль побережья Ботнического залива и на Аландских островах.

Вернувшись к себе на "Петропавловск", я вызвал к себе Пилкина. Через несколько минут он прибыл в адмиральский салон.

-Владимир Константинович, я только что от командующего, и знаете, ему очень, подчёркиваю, очень не понравилось то, что мы подставились под снаряды броненосцев - полувсерьёз, полушутя начал я.

-Интересно, Михаил Коронатович, а как, с точки зрения командующего, можно провести бой и не получить повреждений, да хотя бы и самых незначительных?

-Только в одном случае, Владимир Константинович, если только противник будет безоружным.

-Прекрасно, Михаил Коронатович, а где же сейчас, на Балтике, с точки зрения командующего, мы можем повстречать таковых?- Пилкин покраснел, и, явно начинал раздражаться.

-Не волнуйтесь так, Владимир Константинович, командующий, хотя и начал разговор на басах, но, к окончанию успокоился. Понимает, что нас, формально, вроде бы, и не за что наказывать, но пресечь самоуправство Бахирева нужно, при этом, результатами похода адмирал полностью доволен, но, учитывая необходимость хорошего фитиля для непослушного контр-адмирала, виду не подает, Да и поздравление Балтфлоту от императора тоже на него повлияло.

-Ещё бы не повлияло, да и, Михаил Коронатович, всё же это большая победа. Я так думаю, что государь не только нас поблагодарил за победу, но и командующего, за руководство блестяще проведенной операцией.

-Вот что, Владимир Константинович, готовьте корабль к переходу в Петроград, и прошу вас, вы уж наседайте на мастеровых, чтобы они, максимум за три недели, всё привели в надлежащий вид. В самое ближайшее время "Петропавловск" позарез будет нужен тут.

-Михаил Коронатович, как я могу насесть на мастеровых, вы же сами знаете, что с ними трудно договориться, я ведь только командир корабля, а не командующий флотом, чтобы мог их подталкивать.

-На этот счет не беспокойтесь, вас поддержат и из штаба флота, и из министерства. А если что, я думаю, и сам государь своё веское слово скажет.

-Если всё произойдет, так как обещаете, тогда ремонт выполним в срок.

-Владимир Константинович, у меня есть большая просьба к вам. Нужно составить докладную записку о боевых возможностях линейных кораблей типа "Гангут", и, в ней обязательно указать, что нужно сделать для повышения их боеспособности. Какие у вас будут конкретные предложения, на сей счет? Что нужно изменить, добавить или, наоборот, убрать, причём, за три зимних месяца всё это выполнить, и, по весне, уже опробовать в боевых похода? И подумайте, каким же должен быть новый линкор в составе нашего флота?

-Вопрос, я думаю, задан вовремя. У меня есть кое-какие соображения на этот счет. Я бы, будь мне дозволено, кое-что перестроил на "Петропавловске".

-Так и изложите свои задумки на бумаге.

-Изложу. У меня также есть своё представление о том, каким должен быть новый линейный корабль для нашего флота.

-Вот и я хочу знать мнения командиров о наших дредноутах.

-Хорошо, хорошо я напишу обстоятельную докладную записку.

-Вот и ладненько, а я попробую и других озадачить такой просьбой.

Пилкин ушел выполнять приказ по подготовке к переходу "Петропавловска" в Петроград.

Я так же засел за составление докладных записок. Какие-то из них я направлю командующему флотом, а копию отправлю на имя морского министра, так как есть опасение, что адмирал Канин, может положить их под сукно. Григоровичу, и только ему, будет ещё несколько бумаг, так как только он может дать ход некоторым моим предложениям.

Одну из них я написал на основании рапорта Беренса, составленного им сразу после боя у острова Даго. Кое-что вспомнил и написал сам, основываясь на тех невеликих знаниях в этой области, принесенных из своего времени.

Первое - надо на всех эсминцах, что находятся в строю и имеют на вооружении четырёхдюймовые орудия, увеличить угол подъёма орудий. А на тех, что находятся на верфях, всё это выполнить в процессе постройки. Как я помню в моей реальности, там поступили очень просто, увеличили высоту станка, на котором стоит орудие с помощью вставки. Надо просто поднять орудие на полметра и дальность стрельбы возрастет почти до девяти миль.

Второе - это обязательно установить броневые щиты для защиты комендоров и заряжающих. От снарядов они не спасут, зато от осколков должны моряков уберечь. А то ведь у Беренса, после боя, осталась половина артиллеристов, а другая была выбита осколками, а будь щиты, они бы ещё половину уберегли.

Был ещё один момент в моей реальности. Также после боя Беренса с эсминцами противника было принято решение, увеличить мощь артиллерийского огня путём установки спаренных орудий на корме эсминцев, и даже было дано задание Металлическому заводу, начать производство таких артиллерийских установок. Но потом командование флотом стало опасаться, что установка новых станков задержит ввод кораблей в строй, и от установок временно отказались в пользу одноорудийных. Обязательно надо сделать так, чтобы разработка и производство двухорудийных систем продолжалась, потом, в будущем, они нам пригодятся для перевооружения эсминцев.

Третье - заменить три двухтрубные торпедные аппараты, на трехтрубные. Кормовой аппарат, убрать к черту. Он стоит между орудиями, и хорошо, что, во время артиллерийского боя "Новика" он был пустой. После боя в этом аппарате насчитали пять осколочных попаданий. Будь там торпеды, а они возьми и рвани - и двух орудий как не бывало, и это самый оптимистический вариант, детонация двух торпед может запросто оторвать корму. Я ещё не говорю о людских потерях.

От подобной замены торпедных аппаратов мы даже выигрываем, так как, после этого, у нас в залпе будут уже девять торпед вместо восьми. Ну, или, на худой конец, можно оставить три аппарата из четырех, и заменить на трехтрубные только два из них. И даже в этом случае мы ничего не теряем. Надо решить ещё один вопрос. Пора переходить на более мощные торпеды, нынешние слабоваты для крупных кораблей, другие флоты уже приняли на вооружение торпеды повышенного калибра от 500-мм и выше.

Четвертое - заказать фирме "Голланд" серию подводных лодок, но сделать заказ не так как было в реальности - (там вначале было заказано только пять лодок, и лишь потом, после поставки первой партии, последовал заказ на следующую партию) надо сразу сделать крупный заказ, а то наши заводы уж слишком медленно строят свои подлодки. А вот подводные лодки у этой фирмы получаются вполне неплохие, некоторые даже переживут Вторую мировую. В Америке же заказать дизеля для подлодок, а то у нас, из-за нехватки этих дизелей, или вот-вот начнутся проблемы, или уже начались. А может и без моей подсказки такой заказ уже сделан? Вот этого я не знаю, только помню, что из-за нехватки этих самых дизелей, их стали снимать с канонерок амурской флотилии и ставить на подлодки. Так что написать обязательно.

Пятое - выдвинуть идею насчет торпедных катеров, назовём этот проект - быстроходной миноноской.

Шестое - улучшить мореходность линейных кораблей путём переделки носовой оконечности, как это было сделано в моём мире.

Седьмое - а что у нас на седьмое? В сухопутные дела нам соваться как-то не с руки, могут не так понять. Скажут, какого черта моряк лезет в не своё дело. Моряк - вот и пусть занимается своими корытами. А всё же, вот насчет бронехода, или по-нашему - танка, я бы подбросил им дельную мысль, и не такую, что родилась в головах островитян, взять и склепать железный бак на гусеницах, а что-то другое. Просто надо будет нарисовать им эскиз компоновки боевой машины, наподобие нашего "МС", обговорить техзадание, а остальное пусть додумывают сами. Думаю, наша промышленность потянет такой проект. Вот только кому это надо будет показать? Я не знаю кто именно, но, ведь кто-то у нас, в это время, уже занимался этими проектами. Читал я про какого-то, вроде бы Лебедева, но не знаменитого борца Дядю Ваню, а про того, что построил царь-танк. (На самом деле это чудо сконструировано инженером Николаем Лебеденко, ГГ просто забыл точную фамилию изобретателя. В это самое время, где-то под Москвой, идёт сборка этого монстра.) Этот царь-танк во время испытаний застрял на поле, или то была лесная поляна, там его и забросили, не смогли вытащить. После этого неудачного выступления, он простоял на этой поляне несколько лет, как памятник провальным изобретениям Царской России.

А предложим это дело Пороховщикову, он что-то подобное предлагал военному ведомству. Я думаю, что он справится с этим, только надо немного помочь с теорией.

О танках своему начальству я докладывать не буду, надо будет встретиться с теми, кто сейчас в этом заинтересован и этим делом занимается. Записку по этому делу направлю в Главное военно-техническое управление, пусть рассмотрят. Хотя почему своим не докладывать? Наоборот, надо своим предложить, например, как противодесантное средство. Можно что-то вроде самоходной артустановки сделать. Будут такие самоходки вдоль берега ползать, а, в случае вражеского десанта на наш берег, они своим огнём будут очень сильно мешать противнику высадиться. Вооружить такой бронеход трехдюймовкой и парой пулемётов, этого для любого десанта хватит. Против кораблей, что будут поддерживать десант, надо построить что-то наподобие того, что спроектировал сын Менделеева. Вот только эту его самоходку надо облегчить, уж очень тяжела. Это увеличит её подвижность, а то, она у него рассчитана на попадание 152-мм снаряда, а смысл? Она что, с линкорами воевать будет? На немецких эсминцах и крейсерах, пока, в большинстве своём, стоят 88-105-мм орудия. Так что, против орудий броненосцев, броня этого тихоходного монстра не спасёт, а вот подвижность может спасти. А то ведь сто семьдесят тонн, это слишком много, такого монстра на острова не переправишь, такая самоходка может действовать только с материка. Да и то, не везде подойти к берегу сможет.

Так что броню уменьшим и придадим ей небольшой наклон. А не так, как в его проекте, везде вертикальные поверхности, похож на двадцатитонный железнодорожный контейнер, поставленный на гусеницы. Хотя для меня даже он выглядит привлекательней, чем английские ромбы. И вот такой бронеход, вооруженный четырех- или пятидюймовым орудием, немало попортит крови тем, кто будет поддерживать высадку десанта со стороны моря. А вот для защиты островов надо строить облегченный вариант, так будет проще их туда доставить.

Все, решено, надо будет встретиться ещё раз с командующим и доказать перспективность такого проекта. Встретиться и поговорить с Пороховщиковым, и Менделеевым, проработать вместе все детали проекта. Если командующий не захочет посодействовать, то придётся искать поддержку у Николая II.

На следующий день я опять побывал у командующего со своими прожектами и предложениями, в большинстве своем одобренными, чего я, признаться, никак не ожидал. Некоторые из моих предложений получили первоочередное исполнение. Это увеличение угла вертикальной наводки, и установка противоосколочных щитов на орудия, пока только на строящихся кораблях. На действующих эти работы будут проводиться в зимнее время. На это же время запланировано и перевооружение новыми торпедными аппаратами эсминца "Новик". С остальными моими прожектами - это насчет подводных лодок, к министру и выше. На торпедные катера надо выдать задание на проектирование, а так же, на закупку легких двигателей, пригодных для этих катеров.

Насчет планов по проектированию и началу постройки танков и самоходок, пришлось повременить, на некоторое время. Немцы, подтянув резервы, начали наступление на Ригу с трех направлений, и одно из них, вдоль побережья Балтийского моря, входило в зону ответственности Российского Балтийского флота с одной стороны, а с другой - Германского флота Балтийского моря. Нашим кораблям вменялось в обязанность поддержать приморский фланг 10-ой армии. Точно такой же приказ был и у немецкого флота - поддержать свою армию и помочь ей захватить Ригу. А для этого надо окончательно изгнать русские корабли из Рижского залива, а самим туда прорваться и ударить по русским войскам, обороняющим город, с тыла, и этим вынудить их отступить от Риги. В июле 1915 года немецкие войска заняли Виндаву, к августу вышли к Риге.

И вот, чтобы ускорить развязку и облегчить своим войскам взятие Риги, а там, смотришь, и русской столицы с ее фабриками и заводами, германское командование решило создать угрозу правому флангу русской армии. Для этих целей решили привлечь крупные силы своего флота, по мощи превосходящие возможности всего нашего, в несколько раз. Но вот здесь, история уже начала давать сбои. Из-за непредвиденных потерь, по нашей вине, немецкий флот начал своё продвижение к Рижскому заливу на два дня позже, чем в моей реальности. Немецким адмиралам пришлось немного перетасовать свои корабли, подыскивая замену потопленным и выбывшим по техническим причинам.

Ловля крупной дичи на живца.

С конца июля, из районов Рижского залива, с "Ирбенки" и острова Эзель, стали, всё в большем количестве, приходить тревожные донесения. Назревали важные события.

Начиная с первых чисел августа, над Ирбенским проливом и островом Эзель, стали по несколько раз в день пролетать самолеты и дирижабли противника, и наши малочисленные воздушные силы, что находились на острове, бесстрашно вступали в воздушные бои. Уже второго августа над проливом был сбит один немецкий гидроплан. На другой день, после обеда, был замечен немецкий дирижабль, который производя разведку вдоль северного берега Курляндии, направлялся к маяку Церель и дальше к Аренсбургу. Три наших гидроплана, кружась вокруг цеппелина и беспрерывно стреляя из пулеметов, заставили его повернуть обратно. Цеппелин видно был поврежден, так как стал со снижением удаляться в сторону Либавы. Наши лётчики не смогли продолжить его преследовать ввиду того, что у одного самолета закончился боезапас, а два других нуждались в дозаправке топливом. Лётчики балтийского флота также приступили к разведывательно-бомбардировочным полетам над немецкими базами. Вступали в воздушные бои с авиацией противника, отражая их налёты на корабли и береговые укрепления. Но успешной борьбе с авиацией Германии мешали и недостаточная численность нашей авиации, и низкая надежность техники, прежде всего моторов. Часто случалось, что из пяти-шести самолетов, до цели долетали только один-два. Но, даже в таких условиях, наши авиаторы выполняли свои задания, и им даже удавалось одерживать победы.

В этот же день, в пять часов утра, в трех милях от стоящего на мели "Пиллау", один из двух дозорных миноносца был безрезультатно атакован германской подводной лодкой. Миноносцы обстреляли предполагаемое место нахождения подлодки. На следующий день в этом же районе немецкая подводная лодка выпустила две торпеды по "Пиллау", но они до крейсера не дошли. Одна из них застряла в сети, что так предусмотрительно, по моей просьбе, были выставлены вокруг корабля, вторая взорвалась ударившись о грунт.

"Вот и приманка начала действовать, первые гости пожаловали" - подумал я, прочитав эти донесения, полученные из штаба флота.

"Но когда немцы поймут, что им не пробиться сквозь заграждение, то уберутся восвояси, и вот тогда надо будет ждать броненосцы, а возможно, и линкоры. Надо срочно выводить на позиции наши подлодки".

Надо об этом напомнить адмиралу Канину. Хотя не будем надоедать командующему, он и так, похоже, стал от меня шарахаться. Будем действовать через штабных, попросим Колчака напомнить адмиралу о засаде, или через своего земляка, князя Черкасского, они там с командующим часто пересекаются на своём "Кречете"

4 августа в 7.20 утра, миноносцы "Выносливый" и "Внушительный" были атакованы двумя подводными лодками, но торпеды прошли мимо. К обеду на помощь нашим дозорным эсминцам подошли ещё "Боевой" и "Внимательный", и они, уже вчетвером, начали гонять противника, и вынудили подлодки покинуть этот район.

Вечером туда подошли уже наши подводные лодки, "Акула" и "Гепард", заняв позиции на удалении шести миль от "Пиллау", на юг и юго-запад. Первой командовал капитан второго ранга Гудим Николай Александрович, второй, старший лейтенант Подгорный Яков Иванович.

6 августа в утренних сумерках наши дежурные эсминцы в Ирбенском проливе обнаружили две подлодки противника, которые намеревались в надводном положении проникнуть в Рижский залив. "Финн" и "Эмир Бухарский" начали преследовать их, обстреливая любое место, где, по мнению сигнальщиков, появлялся перископ, или что-то, похоже на него. Примерно через час, без всякой видимой причины, на минном заграждении раздался взрыв. Предполагается, что взорвалась немецкая подводная лодка, уходившая в море после атаки. Но подтверждений тому пока нет. После взрыва эсминцы отошли обратно вглубь пролива и снова заняли своё место в дозоре.

Я был на борту "Полтавы", когда рано утром из штаба флота от князя Черкасского было получено сообщение.

В нём говорилось, наши дозорные эсминцы, дежурившие возле песчаной банки, обнаружили что, к стоящему на мели "Пиллау" подходит отряд немецких кораблей в составе двух броненосцев, трёх крейсеров и шести эсминцев. Вдалеке наблюдались ещё дымы, но что за корабли там были, определить не смогли.

Тут и ребёнку ясно, что без линкоров здесь не обошлось. Германцы их на всякий случай вывели. А вдруг русские возьмут и надумают, прогнать их броненосцы к чёртовой матери от "Пиллау", выведя свои линкоры из залива. Да разве Канин на это пойдет, на что он осмелится, так это подымить их трубами возле минно-артиллерийской позиции. У нас тут в каких-то двадцати милях перед Финским заливом в дозоре находилось два крейсера-старичка - "Россия" и "Громобой". Но немцы их не боялись, да и что их боятся, когда за спиной броненосцев находились корабли прикрытия. Взлетевший с Даго на разведку лейтенант Гарковенко обнаружил в море большую эскадру: четыре линкора, два линейных крейсера с эскортом из крейсеров и эсминцев, всего девятнадцать вымпелов. Хороший мы им урок преподнесли, два раза тумаков получили, сразу уважать начали. Ишь ты, какие силы против нас держат, чтобы только их броненосцы кто-то, ненароком, не обидел.

Я получил приказ подготовить свою группу к выходу в район песчаной косы. Группа это линкор "Полтава", три крейсера - "Баян", "Богатырь", "Олег" и шесть эсминцев. Остальные корабли в ремонте. Готовилась к выходу и вторая полубригада дредноутов адмирала Максимова.

-Наконец-то приманка сработала! Я ни на минуту не сомневался, что немцы пошлют свои корабли - поделился я новостью с Вяземским. Но он почему-то не разделил моей радости на этот счет.

-Сергей Сергеевич, что-то вы сегодня не в духе? Негоже перед выходом печалится.

-Да я просто подсчитывал наши шансы, выстоять против шести германских дредноутов.

-Шансы у нас отличные, так как я сомневаюсь, что адмирал Канин отважится нас выпустить дальше минно-артиллерийской позиции. Но, на всякий случай, мы продемонстрируем перед немцами готовность к выходу из залива, давая понять, что мы не слишком-то боимся их превосходства.

Так оно и вышло. Пока мы собирались и вытягивались с рейда, у песчаной косы всё закончилось.

Отогнав огнём от "Пиллау" наши эсминцы, германские броненосцы приступили к обстрелу крейсера. Как шли курсом на север, так и начали пристрелку правым бортом с расстояния шести миль.

Немцы спешили как можно быстрей уничтожить корабль, но именно из-за этого они никак не могли поразить его. Может, потому что мешали друг другу своей стрельбой. Броненосцы, пройдя немного на север, повернули на новый галс и стали сближаться с крейсером. Чтобы с близкой дистанции расстрелять его наверняка. Они подходили всё ближе и ближе, как и к самому крейсеру, так и к точке, где они могли быть атакованы одной из двух подлодок. В крейсер, который они обстреливали, попало уже несколько снарядов, на нём начинался пожар. Немцы были уверены, что ещё несколько попаданий и с ним будет покончено навсегда, и можно уходить отсюда. У них на сегодня есть ещё одно задание - обстрелять русские позиции на курляндском побережье. Внезапно над морем прогремел сдвоенный взрыв, и над броненосцем "Лотринген" поднялось огромное облако дыма, с пламенем, вверх взлетели обломки конструкций, и броненосец стал быстро валиться на левый борт. В первую минуту на немецких кораблях подумали, что он наскочил на русскую мину. К гибнущему кораблю поспешили эсминцы, чтобы спасти тех немногих, кто уцелел при взрыве. Из более семи сотен членов экипажа спаслось менее сотни. Это "Акула" нашла свою жертву, оправдав своё название.

III

Подводная лодка "Акула" под командованием капитана второго ранга Гудима находилась в пяти милях на юго-запад от стоящего на мели немецкого крейсера. Примерно в миле от него на юг находилась подлодка "Гепард" под командованием старшего лейтенанта Подгорного. Это была, только что вступившая в строй, новейшая подлодка, почти в семьсот тонн, с мощным торпедным вооружением, не то что "Акула". Но и "Акула" не была ветераном Российского подводного флота, так как вошла в состав флота четыре года назад. Правда, на самом-то деле, её заложили через год после русско-японской войны. Вот как быстро у нас умеют строить боевые корабли для флота! И ведь это всего-то подлодка, менее четырёхсот тонн водоизмещением. Про остальных представительниц подводных сил на Балтике можно сказать, что они все, или почти все, родились в русско-японскую войну, и в данный момент никакой боевой ценности не представляли, хотя роль пугала для Германского флота играли исправно. Да, в те времена все очень боялись подлодок, и как только кто-то видел перископ, или что-то, похожее на него, так в это место, с перепуга, до половины боезапаса всаживается...

Накануне командир "Акулы" получил приказ, срочно идти к полуострову Дагерорт, и встать в засаду на удалении шести миль от разбитого германского крейсера. В самое ближайшее время там ожидается появление немецких кораблей. На пару с ним пойдет старший лейтенант Подгорный на подлодке "Гепард".

И вот они здесь. Ещё со вчерашнего вечера заняв свои позиции, как им показалось на самом верном курсе подхода немецких кораблей. Если только это правда, что тут в ближайшее время появятся немцы, для того чтобы окончательно привести в негодность повреждённый крейсер.

"Акула" и её напарница уже почти восемь часов качались на поверхности моря в ожидании противника. Закачали свежий воздух и провентилировали отсеки, зарядили аккумуляторные батареи. В двух милях ближе к полуразрушенному крейсеру стояли в дозоре два наших эсминца. Вторая пара эсминцев ушла ещё вчера, после того как из этого района были изгнаны подлодки противника. Это случилось за час до прихода на позицию наших подводников.

На крохотном ходовом мостике "Акулы" с трудом но, всё же не толкая друг друга, смогло уместиться четверо, сам командир, штурман лейтенант Копец и два сигнальщика. Ещё двое находились на корпусе, это минный офицер, старший лейтенант Калчев со своим подчинённым унтер-офицером Гончаровым, они проверяли исправность торпед в наружных аппаратах.

-Почему они так уверены, что именно в ближайшее время Кайзеровский флот надумает бомбардировать этот крейсер? - задал вопрос штурман своему командиру, - они что думают, мы потащим его к себе да начнем восстанавливать, - кивая в сторону разбитого "Пиллау". Тогда почему же "Магдебург" не сняли с камней, да не отбуксировали в Кронштадт, или хотя бы в Ревель? Он-то находился в каких-то пятидесяти милях от базы, а отсюда более сотни.

-Лейтенант, я не знаю, как решили поступить с этим, будут его снимать, или нет, нас послали сюда устроить засаду, и сделать так, чтобы она, по возможности, была результативна. А что до "Магдебурга", то там и спасать-то практически было нечего, немцы его основательно взорвали, да и наши крейсера хорошо постарались. А этот ещё вполне целый, возможно смогут его восстановить, или, на худой конец, снимут всё годное.

-Стефан Афанасьевич, наши рыбки не подведут? - вопрос был задан минному офицеру

-Не должны, Николай Александрович, я всё проверил, сработают как надо, лишь бы мы не зря тут простояли.

-В штабе уверяют, что в самое ближайшее время, германский флот пошлёт сюда корабли, чтобы разнести свой крейсер на мелкие обломки.

-Если уверяют, тогда ждем.

-Ваш высокоблагородь, семафор с "Гепарда", - доложил сигнальщик.

С "Гепарда" первыми увидели приближение дымов с юга, и предупредили об этом "Акулу".

-Похоже, что не обманулись на "Кречете", всё по их вышло - обмолвился Калчев.

-Теперь дело за нами.

Я вот сомневаюсь, правильно ли мы выбрали место для засады? Они могут и ближе или дальше от нас пройти.

Могут. Но я думаю, что самая подходящая дистанция для расстрела корабля, это три-четыре мили. Потому-то мы и находимся посередине.

Вскоре и с "Акулы" увидели на горизонте дымы приближающих кораблей. Время шло, наконец, показались мачты, впереди идущих небольших судов, по всей видимости, это передовой дозор из эсминцев, а дальше более массивные мачты, не иначе броненосцы.

Вот они-то и есть наша главная цель - размышлял Гудим глядя на увеличивающие в размерах мачты.

-Ваш высокоблагородь, "Гепард" погружается - доложил сигнальщик.

Быстрый взгляд на "Гепард" - точно, пошел на погружение.

-Нам тоже пора. Покинуть мостик, все вниз. Приготовиться к погружению - скомандовал Гудим.

Через три минуты над водой торчала только рубка подлодки. Подлодка ещё несколько минут находилась в позиционном положении, но вот и рубка скрылась под водой, оставляя только кончик перископа.

Погрузившись под воду, наши подводники стали ожидать, когда в приделах видимости покажутся корабли.

В томительном ожидании прошло еще несколько минут и вот первыми в перископе, - в который наблюдал Гудим - показались эсминцы противника, за ними шла пара крейсеров и только потом два трехтрубных броненосца. Продолжая наблюдать за противником, до которого было ещё далеко, он увидел, как башня головного броненосца выплюнула облако дыма. Вначале создалось такое впечатление, что противник заметил твой перископ и открыл по нему огонь. Но это оказалось не так. Сильно дальше и восточнее подлодки послышались подводные взрывы. Гудим всё понял, это немцы отгоняют наши эсминцы со своей дороги. Да и что их отгонять, они там не сумасшедшие, чтобы вставать на пути закованных в броню броненосцев, им бы и одного крейсера хватило, чтобы уйти отсюда. Здесь они не для того чтобы с крейсерами связываться, и тем более, с броненосцами. А чтобы не допустить подлодки противника к этому крейсеру. Наше командование уверено, что, после ремонта этот корабль ещё послужит России.

Эсминцы быстренько ретировались, от греха подальше, при этом оставались и в пределах видимости, и вне досягаемости орудий броненосцев.

Гудим в который раз поднимал перископ, но до кораблей было ещё далеко. Было видно, что эсминцы разделились, четверка и пара крейсеров, держались севернее и за кормой броненосцев, чтобы не мешать им расстреливать свой крейсер. А также приглядывать за нашими эсминцами и за горизонтом, вдруг с севера подойдут русские корабли. Ещё один крейсер и пара эсминцев ходила галсами в миле от броненосцев западнее. Броненосцы вначале шли курсом на север, ведя огонь по своему поврежденному крейсеру правым бортом. Потом они развернулись и легли почти на обратный курс, открыв огонь по крейсеру уже левым бортом. Но этот курс вел их не только на сближение со своей целью, но и выводил броненосцы прямо на подводную лодку Гудима. Командир "Акулы" решал, как ему поступить - оставаться на месте, отходить назад, или нырять на глубину, чтобы не попасть под таран. Приняли решения отойти назад.

Броненосцы приближались, Гудим спешил убраться с дороги, он боялся, что с такого близкого расстояния торпеды не сработают. Ему удалось отойти метров на пятьсот с линии курса, а всё равно казалось, что этот броненосец шел прямо на него. Всё уже было готово оставалось какое-то мгновение до команды "пли". Гудим выстрелил сразу двумя торпедами и обе попали, да и как с такого расстояния не попасть. Лодку, которая находилась в каких-то трех кабельтовых, так тряхнуло под водой после этого взрыва, что многие не закрепленные вещи полетели на пайолы, жалобно звякнули и высыпались из креплений стёкла на некоторых приборах. Потекли сальники на перископе, они, правда, и до этого подтекали, но после взрыва потекли ещё сильнее. Решено было оставаться на месте, только погрузиться ещё метров на пятнадцать и лечь на грунт, кто же будет искать подлодку, можно сказать, у самого борта уходящего под воду броненосца. Немецкие эсминцы бросились на помощь к броненосцу, но какая может быть помощь, если он уже скрывался под водой.

Выловив остатки экипажа ушедшего на дно корабля, эсминцы бросились догонять удаляющийся броненосец, который, как только его собрат, как решили германские моряки, подорвался на мине, сразу прекратил огонь. Он резко переложил руля, чтобы не врезаться в корму уже ложащемуся на бок броненосцу, и обойдя его по правому борту, стал удаляться на юго-запад. За ним следовал крейсер. Державшиеся до этого севернее немецкие корабли также повернули назад и направились домой.

Старшему лейтенанту Подгорному фатально не повезло. Он видел, как после попадания торпед Гудима, броненосец в течение пары минут пошел на дно, А также заметил, что "Акулу" никто не преследует, оба эсминца, что держались рядом с броненосцами, заняты спасением экипажа. Оставалось только посетовать, что не он на месте Гудима, иначе атаковал бы эсминцы, стоявшие без хода и спасавшие людей. Ещё он понял, что после изменения курса, второй броненосец пройдет значительно дальше его засады, и пошел на перехват с такой скоростью, насколько позволяли его электромоторы. Но он опаздывал, броненосец проходил в двадцати кабельтов от него, за ним шел крейсер. Понимая, что дистанция не убойная, и что с такого расстояния вероятность поразить цель меньше, чем попасть снежком в шпиль Адмиралтейства, всё-таки выстрелил. И промахнутся. И, с досады, так двинул кулаком по перископу, что взвыл от боли. Ну почему Гудим не атаковал концевой броненосец, тогда наверняка бы вот этот вышел на меня гораздо ближе, и мне не пришлось надрывать электромоторы, так ещё и батарею заряжать.

В какой-то миг показалось, что фортуна ему улыбнулась - приближалась вторая группа немецких кораблей, которые до этого находились севернее, она была и более многочисленной. Подгорный решил атаковать врага из аппаратов Джевецкого-Подгорного, ведь, если выпустить все торпеды сразу, то будет хороший шанс в кого-то попасть.

(Примечание. Это он в 1910 году предложил модернизацию торпедного аппарата Джевецкого. И в последующем, эти аппараты, под названием "Аппарат Джевецкого, измененный лейтенантом Подгорным", были приняты на вооружение российских подводных лодок.)

"Вот эти корабли, судя по курсу, должны пройти недалеко от подводной лодки" понял Подгорный, и лодка заняла позицию для встречи.

В то время на наших подводных лодках, внутри прочного корпуса, не предусматривалось хранение запасных торпед, а носовые торпедные аппараты были пустые. Вражеские корабли приближались, но они держали такую высокую скорость, как будто за ними гнался весь русский флот. Были приготовлены все восемь аппаратов, что находились на корпусе, они были повернуты на пятнадцать градусов на каждый борт. Когда время подошло, был произведён залп, вначале правым бортом, почти навстречу кораблям, под острым носовым углом. Три торпеды сошли нормально, четвёртая зацепилась хвостовыми рулями за раму, было слышно, как работает её винт. Все внутри подлодки замерли, ожидая, что торпеда вот-вот взорвется и в пробоину хлынет вода. При таких обстоятельствах погибнут все, так как на этих лодках никаких герметичных переборок нет, и это будет одна большая, железная и мокрая братская могила.

Подгорный выровнял свою, слегка накренившуюся на левый борт подлодку, и левым бортом произвёл новый залп. Но и тут одна из торпед не вышла из аппарата, так и оставшись в аппарате. Выждав положенное время, и не дождавшись взрывов торпед, Подгорный понял, что опять промахнулся. Тем не менее, одна из торпед всё же попала в эсминец, только взрыватель не сработал. Но от судьбы не уйдешь, через неделю, при форсировании Ирбенского пролива, он налетел на мину и отправился на дно морское.

Дождавшись когда немецкие корабли уйдут, Подгорный всплыл в позиционное положение, над водой торчала одна рубка. Выбравшись наружу, вначале огляделся, противник уходил на юг и был уже далеко, с севера спешили два русских эсминца. "Акула" находилась на месте потопления броненосца и добывала доказательства своей победы, обильно плававшие в воде. Сувениры с потопленных врагов были в моде у подводников.

"Повезло Гудиму" - с завистью подумал Подгорный. Теперь необходимо выяснить, что же произошло с торпедами?

-Ярослав Анатольевич, - обратился Подгорный к лейтенанту Герковичу - выясните что произошло? Почему торпеды отказали?

После предварительного осмотра пришли к неутешительным выводам, во втором торпедном аппарате по левому борту торпеда оставалась внутри, держатели были открыты, но она из аппарата не вышла.

А вот на правом борту создалась опасная ситуация - торпеда, зацепившись хвостовыми рулями за один из бугелей первого торпедного аппарата, теперь покачивалась в такт лодке, свешиваясь с борта в полупогружённом положении. Это хорошо, что не всплыли полностью, и не вернули аппараты в исходное положение, а то сейчас торпеда билась бы о борт и могла в любой момент рвануть.

-Тузов, проверь, что с ней - приказал лейтенант Геркович минному старшине, показывая на торпеду по левому борта.

-Ярослав Анатольевич, а что собираетесь делать с этой? - задал вопрос своему минному офицеру командир подлодки, поглядывая на вторую торпеду.

-Сейчас глянем, Яков Иванович. Я бы, на всякий случай, вывел всех на корпус, за рубкой можно укрыться. Не дай Бог, она детонирует, ударившись о борт, а так наверху большинство людей может выжить. Но вначале надо обеспечить дифферент на нос и корму приподнять, чтобы люди в воде не стояли.

-Николай Владимирович, - обратился Подгорный к старшему офицеру - распорядитесь, чтобы экипаж приготовился срочно выйти на корпус, и Владимира Александровича попросите подняться наверх. Подгорный опять обратился к минному офицеру - Ярослав Анатольевич, а с этой-то что? - показывая на мирно лежащую, "левую" торпеду.

-Тузов ты долго собираешься там возиться? Что с торпедой?

-Ваше благородие - кажись, весь воздух стравила, потому и не сошла - последовал ответ минного старшины.

-Надо взрыватель снять и держатели зафиксировать. А мы с Герасименко займёмся той голубушкой, пока волнение не большое, и её о борт сильно не бьёт.

Через несколько минут весь экипаж стоял на корме позади рубки. А в это время на баке шло обсуждение.

-Что будем делать?

-Может, попробуем её отцепить и сбросить в море - выдвинул предложение Герасименко.

-Как? Всё же вес торпеды более восемьсот килограмм.

-Концом обвяжем хвост, но только нужно человек десять добровольцев, чтобы сдернуть её с этого крючка.

-И как она себя поведет при падении, когда отцепится? Как будет падать, и в какую сторону пойдёт? Сразу на дно, или, вдруг на волне, её бросит на борт? Взрыватель сработает, тогда лодке кранты, да и люди погибнут. Про нас с тобой и говорить нечего, в миг к праотцам отправимся.

-Значит, взрыватель будем снимать - принял окончательное решение Геркович.

Пришлось заняться разоружением этого опасного предмета на месте. Так как отцепить и сбросить торпеду, было просто опасно. Герковичу и Герасименко пришлось лезть в воду, хоть сейчас и лето, но это вам не черноморский курорт с тёплой водицей - это Балтика.

Пока расправлялись с торпедой, к "Гепарду" подошла "Акула". Так же сюда на полном ходу двигались свои эсминцы, но им просемафорили, чтобы близко не подходили, и волну не разводили, а оставались в отдалении. Если что-то пойдет не так с обезвреживанием торпеды, то им спасать выживших людей. Эсминцы ушли к горевшему крейсеру, и высадив там свои аварийные партии, приступили к тушению пожара.

Как только шумы винтов вражеских кораблей стихли, Гудим всплыл под перископ. Было видно, что германские корабли уходят на юг и более не помышляют об обстреле сидящего на мели крейсера. Подождав ещё немного "Акула" всплыла. Командир и ещё несколько человек поднялись наверх. На стоящем на мели крейсере вновь разгорался пожар, который тушить было некому. На севере дымили наши дозорные эсминцы, в миле к югу над водой торчала рубка подлодки Подгорного находящаяся в позиционном положении.

-Что это "Гепард" не всплывает? Германские корабли вон как улепётывают после того как свой броненосец потеряли - высказался вслух штурман.

-Да он просто дожидается, чтобы эсминцы противника подальше отошли, всё же они к нему ближе, чем к нам. Как отойдут, так и всплывет, - ответил штурману Калчев.

-Николай Александрович, а не подойти ли нам к месту гибели броненосца, может, что полезное подберём, предложил - Калчев. А ему так хотелось взять что-то на сувенир, это же их первая победа.

Через несколько минут лодка шла среди всякого мусора, всплывшего на месте потопленного вражеского корабля. Всем хотелось заиметь себе память о поверженном враге. Матросы стали досаждать старшему офицеру просьбами подняться наверх, и что-нибудь выловить, да будь то хоть кусок дерева и то сувенир.

-Господа! А вам не кажется, что с "Гепардом" что-то не так? - воскликнул мичман Чистовский. Я вот наблюдаю за ней некоторое время, она всплыла с дифферентом на нос, весь экипаж стоит на корме, и только несколько человек что-то делают в районе первого аппарата.

-Похоже, она получила повреждения под водой - предположил лейтенант Копец.

-Что же вы хотите, это же первый боевой выход. Лодку только приняли в казну, экипаж ещё не освоился с ней, никак авария произошла, - эту версию высказал старший офицер подлодки.

-Идем к "Гепарду" - приказал Гудим. Всем, за исключением вахты, вниз.

Набирая ход, подлодка пошла на сближение с "Гепардом".

-Запросить у Подгорного, что случилось. Через минуту стало известно о неприятности, что приключилась с их товарищами.

-Надо на всякий случай, снять с "Гепарда" экипаж, если всё благополучно разрешится, вернём обратно, если нет, то, сколько жизней спасём.

-Передать на "Гепард", мы подходим, будем снимать экипаж.

Тут же пришёл ответ, запрещающий подходить к ним, не дай Бог рванет торпеда в тот момент когда "Акула" будет у борта, тогда ещё больше людей погибнет.

Гудим, несмотря на протесты Подгорного, аккуратно приблизился вплотную к "Гепарду". Зашвартовались и по переброшенной сходне перевели большую часть экипажа с аварийной подлодки, после чего "Акула" тут же отошла на безопасное расстояние.

Вся операция по обезвреживанию торпеды заняла минут сорок, но эти сорок минут для кого-то показались нескончаемыми часами.

Уже неопасную торпеду с большим трудом отцепили от торпедного аппарата, и она, при падении ударившись о борт, ушла на дно. Вот так закончился поход для Подгорного. Пусть он не смог отличиться, всё ещё впереди, главное корабль и экипаж не пострадали. Это весьма неприятное происшествие выявило ненадёжность решетчатых торпедных аппаратов, у них оказалось много недостатков. Это и повреждение торпед при погружении подводной лодки глубже двадцати метров. И обмерзание зимой. Иногда торпеды застревали в аппарате, что и подтвердилось в этом походе. Они представляли большую опасность при обстреле врагом, любой осколок, попавший в боевую часть торпеды, приводил к взрыву и гибели подводной лодки со всем экипажем. Всё это подтолкнуло подводников к тому, что на последующих подлодках этой серии, что сейчас только строились необходимо переделать корпус лодки, чтобы можно было внутри него разместить ещё четыре торпеды. И разделить подлодку на несколько отсеков водонепроницаемыми переборками.

(Примечание. В нашей истории это было выполнено только через двадцать лет, при модернизации подлодки "Пантера", в то время она называлась "Комиссар", после модернизации "Б-2".)

Вернувшись из похода, Подгорный написал обстоятельную докладную записку на эту тему, что поспособствовало в последующем, переделке подлодок уже заложенных и имевших низкую степень готовности. В последующем подводные лодки на наших верфях строились только по изменённому проекту.

После того как немцы потеряли свой броненосец на нашей засаде, они прекратили все попытки добить крейсер, решив что он и без того основательно повреждён, вряд ли мы его захотим восстанавливать. Возможно, ограничимся демонтажем артиллерии и оставшимся в целости приборами и механизмами. Прецедент уже был, это крейсер "Магдебург" выскочивший на камни в самом Финском заливе, там русские также сняли орудия, и кое-что из целого оборудования.

Теперь для Германского флота оставалась одна задача, это прикрыть фланг своей армии наступающей вдоль Курляндского побережий на Ригу от систематических обстрелов русскими кораблями. А после прорыва в Рижский залив, совсем изгнать русский флот оттуда.

Радиоразведка Ренгартена перехватила и расшифровала ряд германских радиограмм, из которых стало ясно, что противник в ближайшие дни предпримет попытку прорыва в Рижский залив. Командование флота с целью усиления минной обороны Ирбенского пролива и Рижского залива, решило срочно выставить ряд дополнительных минных заграждений, как на подступах к Ирбенскому проливу, так и в самом проливе. Этим занимались эсминцы и минный заградитель "Амур". Эсминцы ставили мины в просветы между прежними минными заграждениями, а также выставляли их отдельными банками южнее Цереля. Здесь было выставлено ещё 550 мин. Кроме того, 8 августа минным заградителем "Амур" было усилено заграждение у южного (курляндского) берега Рижского залива, а с сетевых заградителей были выставлены в проливе сетевые заграждения против подводных лодок. Решили, пока противника нет, старые подводные лодки не выводить, так как со своей мизерной автономностью они там пока не нужны. Хотя в дозоре перед входом в залив на позиции находилась подводная лодка "Кайман". А новых в русском флоте всего две, не считая "Акулы". "Гепард" находился в Гельсингфорсе - принимал боеприпасы после своего неудачного похода. "Барс" решили послать через Суэло-зунд на коммуникации противника только после начала операции. А пока оставалось только ждать её начала.

Десятая глава. Ирбенский пролив - первая попытка прорыва германского флота.

Начало операции и планы германского флота

С утра 10 августа, на штабном корабле Балтийского флота "Кречет" все стояли на ушах. В четыре часа поутру на корабль пришло сообщение с Цереля - перед Ирбенским проливом появился огромный Германский флот, противник обстреливает маяк и стоянку дозорных эсминцев.

-Ну вот, началось! - воскликнул я, когда эта новость дошла до "Полтавы".

Германский флот Балтийского моря, хоть и поредевший основательно за последние два месяца, но пополненный переведёнными с Северного моря кораблями, выделил для этой операции три линейных корабля (броненосца) типа "Виттельсбах", два типа "Брауншвейг" четыре крейсера, семнадцать миноносца, двадцать один морской и двенадцать катерных тральщиков. И вот эти силы утром 10 августа под общим командованием вице-адмирала Шмидта, предприняли попытку прорыва в Рижский залив через Ирбенский пролив. Главной целью операции было - уничтожить русские корабли в Рижском заливе. Если не получится уничтожить, то вытеснить их из залива через южный выход в Моонзунд, а сам проход заминировать. Была поставлена задача полностью заблокировать выход из Перновского залива. По возможности затопить там несколько старых пароходов, чтобы лишить русские корабли и подводные лодки базирования в Пернове. Обстрелом укреплений и позиций русских войск у Усть-Двинска и Риги, поспособствовать их захвату Германской имперской армией. По мере развития благоприятного исхода этой операции, намечалось захватить весь Моонзундский архипелаг.

А чего его не захватить-то было, если на острове Эзель находились всего три батальона пехоты и две батареи полевых пушек. Да только успели установить две береговых батареи. Одна находилась на мысе Церель и состояла из четырех 152-мм орудий, вот только полностью её оборудовать не успели (потом на её месте начнут устанавливать 305-мм орудия). Ещё одна батарея, и тоже четырёхорудийная, но только 75-мм орудий находилась к северу-востоку от первой, у деревни Менто. Вот и вся оборона острова Эзель. Это просто счастье, что противник не знал истинных сил защитников архипелага, а то, возможно, немцы предприняли бы попытку захвата островов и скорее всего, захватили бы их без особых усилий.

О создании противодесантной обороны Моонзундских островов заговорили ещё в конце 1914года, когда на фронте дела пошли, не так, как хотелось русскому командованию. Этот вопрос особенно остро встал еще в мае 1915 года, в связи с получением агентурных данных о подготовке в Киле десанта в составе двух корпусов. Эта операция не состоялась, но флоту пришлось выделить для противодесантной обороны три морских батальона, а сухопутному командованию - одну конную сотню, да роту ополченцев и две полевые батареи.

Других сил тогда ни флот, ни крепость Петра Великого не имели, поэтому командование решило основную часть сосредоточить на острове Эзель, оставив на острове Даго и других островах конные части для наблюдения. Учитывая, что побережье острова Эзель изобилует местами, удобными для высадки десанта, все силы гарнизона сосредоточили в центре острова, примерно на одинаковом удалении от всех опасных мест (60-70 км). Считалось, что силы обороны будут обладать высокой подвижностью и иметь надежную связь с наблюдательными постами на побережье.

(К концу лета 1915 года, то есть после начала операции германского флота, гарнизон Моонзундской обороны состоял из отдельной морской бригады, трех полевых батарей, пулеметной команды, двух конных сотен, 3-й Аренсбургской пограничной бригады и батальона ополченцев. Все эти силы находились на трёх островах; Эзель, Даго, Моон, но основная часть войск была сосредоточена на Эзеле.)

Немцы предполагали осуществить высадку десанта на восточном берегу Рижского залива, но это было только в перспективе.

Со стороны моря "флот прорыва" вице-адмирала Шмидта прикрывали прибывшие с Северного моря корабли из состава флота Открытого моря под командованием вице-адмирала Хиппера. У Хиппера под началом находилось восемь линейных кораблей-дредноутов типа "Нассау" и "Остфрисланд", три линейных крейсера, четыре легких крейсера, тридцать два эсминца и миноносца, и тринадцать тральщиков. Конечно, не все эти корабли сейчас собрались перед проливом, это просто общее количество выделенных Германским флотом кораблей для этой операции, но большая часть была здесь.

Итак, 10 августа ещё в темноте, перед рассветом, германский броненосец и два крейсера подошли к маяку Церель, с намереньем уничтожить береговой пост наблюдения и стоящие за мысом эсминцы прикрытия минного заграждения. Из-за тумана и темноты подошедшие корабли с маяка заметили слишком поздно, а потому, одновременно с донесением об обнаружении врага, на стоявшие за мысом эсминцы посыпался град снарядов. Эсминцы стояли очень тесно, однако ни один снаряд не попал в корабли, хотя осколки пробивали борта и дымовые трубы, а фонтаны от разрывов заливали некоторые эсминцы водой. Существенных повреждений кораблей и даже раненых среди экипажей не было. Все суда, находящиеся возле мыса, снялись с якорей, и полными ходами вышли из зоны поражения. Береговая батарея открыла огонь по противнику, чем сильно удивила немцев, которые никак не ожидали, что орудия уже введены в строй. Противник, видя, что его попытка внезапного удара провалилась, и все русские корабли сумели выйти из под огня, также отступили за пределы орудийного огня с береговой батареи.

В 3.50 под прикрытием старых линейных кораблей (броненосцев) "Пройссен", "Гессен", крейсеров "Берлин", "Медуза" и нескольких эсминцев и миноносцев, германские тральщики приступили к тралению входного фарватера в Ирбенском проливе. Началась операция германского флота по прорыву в Рижский залив.

Утро 10 августа. Штабное судно "Кречет". Экстренное совещание у командующего.

В пять утра я прибыл на "Кречет", куда командующий пригласил всех флагманов, находившихся на данное время в Гельсингфорсе.

-Господа офицеры - обратился Канин - сегодня, с трех часа утра, германский флот предпринимает попытки проникнуть в Рижский залив через Ирбенский пролив. Он располагает подавляющим преимуществом перед нашими морскими силами в Рижском заливе. Да и весь наш флот уступает им в несколько раз. Единственно, что несколько уравновешивает силы, -- это минные поля в Ирбенском проливе, проход через которые противник должен проделать под огнем наших орудий. Согласно сообщениям с постов наблюдения, в море замечено не менее пяти линкоров-дредноутов под эскортом крейсеров и эсминцев. Они сейчас находятся перед проливом вне досягаемости наших 152-мм орудий с береговой батареи. Если честно признаться, мы были не готовы к такому повороту событий. Да и эта батарея была установлена только по настоянию контр-адмирала Бахирева. Для постройки полноценной батареи у нас просто не было времени. Да и адмирал с этими предсказаниями немного затянул, выдал бы на полгода раньше, тогда, возможно, мы успели что-то более добротное возвести, и более мощные орудия поставить.

Канин посмотрел на меня, ожидая, что я отвечу на его укор. Но я решил промолчать. С одной стороны, его претензию, иначе, как бред и не определить, да и не мог я ничего предсказать полгода тому назад, так как нахожусь в этом теле всего два месяца. А с другой стороны - очень не любят высокие начальники, когда им кто-то, особенно подчинённые, указывал или подсказывал. Да и на установку мощных орудий время всё равно бы не хватило.

-Этой батарее бороться с линкорами и броненосцами не под силу - продолжил Канин - и под огнём линкоров она продержится максимум пять минут, так как там всего-то четыре 152-мм орудия. Возможно, против крейсеров и эсминцев может выстоять дольше. Так что, по линкорам, она огня не открывает, да они близко и не подходят, как и другие корабли противника. Прорыв германцы осуществляют ближе к курляндскому побережью, которое ими уже захвачено, а это почти на пределе дальнобойности наших орудий. После того как отобьём это нападение, то в будущем, на мысе Церель надо установить мощную 305-мм батарею или, по возможности 356-мм, чтобы простреливать весь пролив насквозь.

-К тому же мы никак не ожидали, что противник займет южное побережье Балтики, и никакой обороны на берегах Ирбенского пролива не возводилось, понадеялись на минные поля и корабли прикрытия, зная, что через Моонзунд тяжелым кораблям в Финский залив не пройти. А вот почему-то про Рижский залив и его побережье забыли. Тогда думали только об обороне столицы. Все считали, что германский флот с началом войны предпримет попытку захвата столицы со стороны моря, потому-то вся довоенная оборона строилась из соображений именно такого развития событий. Теперь германские войска стоят под Ригой. Зачем прорываться через Финский залив, если можно войти в Рижский, и высадить войска на его восточном берегу? Теперь представьте, что будет, если немцы прорвутся в залив и высадят в тылу наших войск крупный десант - произойдёт катастрофа. Вы сами видите, какие силы задействовали немцы. Их броненосцы сейчас прорываются в залив, где им противостоят всего два наших. Прикрывают их дредноуты, что немцы перебросили с Северного моря. Они опасаются, что мы можем ударить с тыла по их кораблям прорыва. Но германцы прекрасно знают, что у нас сейчас в наличии только три дредноута, четвёртый на ремонте в Петрограде. Да будь у меня в наличие все линкоры, я и то не выведу их в море, нам не потягаться с немцами. Это только сегодня пять линкоров заметили, а сколько их на самом деле пришло на Балтику? Никто не знает.

-Англичане должны бы знать, сколько против них осталось, - вставил слово князь Черкасский.

-Англичане, имея такой флот, стоят в базах и не хрена ничего не делают - поддержал Черкасского командующий второй бригадой крейсеров контр-адмирал Курош.

-Их помощь нам бы не помешала, если бы они своими действиями на Северном море отвлекли на себя часть Германского флота. Но как показывают происходящие события, они своим бездействием только способствуют немцам на проведение этой их операции - взял слово начальник штаба вице-адмирал Кербер.

-Это они специально так поступают. В прошлом годе пропустили "Гебена" с "Бреслау" в Дарданеллы, хотя могли спокойно их перехватить, и теперь это чирей на нашей черноморской заднице. Так ещё и сами сейчас туда полезли, решили захватить проливы с таким умыслом, если нам удастся захватить Босфор, то в их руках окажется выход в Средиземное море. И мы опять окажемся запертыми у себя на Черном море. Прошу прощения, Ваше Превосходительство - извинился каперанг Колчак за свою несдержанность.

-Всё это так, Александр Васильевич и Бог им судья, - вновь взял слово Канин,- но надо сегодня же связаться с представителями союзного командования, и убедительно их попросить предпринять какие-либо военные действия на море, пока Германский флот на Северном море находится в ослабленном состоянии.

Я сидел и думал о том, что только что предложил адмирал Канин.

"Да-да, эти островные твари прямо разбежались помогать. Только вот чайку заварят, напьются и всем своим флотом двинут в Гельголандскую бухту, тевтонцев мочить, или к фламандскому побережью, помочь бельгийцам продержатся на оставшемся клочке собственно их территории. Да они рады до усрачки, что здесь минимум половина немецкого флота. Да если всех нас в Балтике утопят, эти уроды только джигу отплясывать будут. Союзнички! Якорь вам всем от линкора, да вперехлёст через клюз и клотик! До этого дня они спали и видели, что немецких кораблей нет в Северном море, и вот дождались. Теперь какое-то время они не будут дрожать, что вдруг какой-то немецкий крейсер или эсминец подойдет к их острову и пульнёт пару снарядов на какой-либо пустырь и испортит им лужайку. Англичане сейчас думают о том, как сделать, чтобы немцы подольше задержались на Балтике. Чтобы к их проклятому острову не приближались. А для этого они тихо постоят в базах, и не будут мешать германцам. Может быть, русским удастся нанести им маленький урон. Ослабление обоих противников островитянам будет только на руку. А Колчак-то молодец, правильно догадался, с какого бодуна эти пи...ы полезли в Дарданеллы - чтобы нас в Средиземку не выпустить. Турки тоже молодцами будут, надают сынам туманного Альбиона и их союзникам по соплям, и придётся им уходить оттуда несолоно хлебавши".

Я встал со своего места, все присутствующие обратили на меня своё внимание.

- Ваше Превосходительство, это лишний труд. Унижаться перед англосаксами не стоит. Они дадут обещание помощь всем, чем могут, но вот выполнять его не будут. Так что нам придётся в одиночку отбивать это нападение. Я сегодня же могу со своими эсминцами пойти в Рижский залив, могу, конечно, и крейсера прихватить, но боюсь, что они не пройдут по каналу. Могу совершить набег на германское побережье, но это давления на Рижский залив не ослабит. Для прорыва более чем достаточно и тех сил, что сейчас пытаются это сделать. И нам надо драться тем, что есть и постараться нанести противнику как можно более чувствительные потери. Чтобы в следующий раз, когда полезут, подумали, стоит или нет это делать. Из первых донесения мы знаем, что противник уже несёт потери на наших минных полях. На данную минуту известно, что противник потерял один эсминец и одно тралящее судно, ещё один эсминец получил повреждения. Его увели на буксире. И это только за три с небольшим часа. Так что мои эсминцы там будут в самый раз.

-Я согласен с вами, но зачем вам туда самому идти, направьте туда дивизион капитан первого ранга Паттона.

-Я предлагаю скрытно выставить минное заграждение у Мемеля, прямо на фарватере - предложил Колчак - сейчас ночи становятся длиннее, можно выйти засветло, чтобы ночью быть на месте. Выставить мины и уйти. Да, придётся возвращаться уже засветло, но мы будем поблизости от входа в Финский залив. Если что, вон Михаил Коронатович поможет прорваться, это на тот случай, если немцы надумают выставить блокаду на входе в залив. А то можно уйти к Аланским островам, а там в Або.

-Насчет минных заграждений.... Я полагаю, Александр Васильевич, что нужно разработать несколько вариантов. И в самое ближайшее время приступить к исполнению.

-Для скрытной постановки минных заграждений, подошёл бы "Новик", но он сейчас в ремонте - намекнул Колчак командующему - поговаривают, что в скором времени он заканчивает ремонт?

Александр Васильевич, а вот это вы у контр-адмирала Бахирева спрашивайте, это в его подчинении находится корабль.

"Вот урод, ещё и подкалывает" - с сарказмом подумал я. Намекает, что это я командовал группой в рейде, в котором и получил повреждения эсминец.

-Большинство направленных на ремонт наших кораблей уже заканчивает его - после паузы продолжал командующий - неделя-другая и они все соберутся тут, вот тогда подумаем и о рейде. Господа офицеры, вы только посмотрите, как при этих моих словах встрепенулся адмирал Бахирев.

"Что-то он сегодня не равнодушный ко мне" - подумал я, глядя на Канина.

-Михаил Коронатович, а вы не слишком радуйтесь, что я вот так возьму, да и отправлю вас в рейд. Всё же сейчас кайзеровский флот на Балтике несоизмеримо превосходит нас. А Балтика это не океан, и прятаться на её просторах затруднительно, а вот перехватить вас можно легко. Выйдете в море только тогда, как наступит благоприятный момент.

-Ваше Превосходительство, я предполагаю, что, по вашему мнению, такой момент наступит не ранее декабря.

-Ладно-ладно, и в декабре можно ещё сбегать к берегам Германии. Только я не хочу понапрасну рисковать половиной флота, хотя и говорят что вы удачливый, но все знают, что удача иногда отворачивается.

-Ваше Превосходительство! У нас у русских, как говорят, Бог любит троицу. А это значит, что у адмирала есть ещё один удачный выход, где ему должна улыбнуться удача - вставил своё слово адмирал Максимов, от которого я совсем не ожидал поддержки.

-Это вы к чему говорите, Андрей Семёнович, может, тоже желаете в рейд к Германии сходить?

-А почему бы не сходить? Объединим силы с адмиралом Бахиревым, и четырьмя линкорами, в сопровождении "Новика", можно сбегать до самого Киля.

-Так уж до самого Киля.

-А что!? По-быстрому сбегаем туда да обратно. Крейсера с собой не берём, чтобы своей скоростью нас не стреножили, тогда нас ни один германский линейный корабль не догонит. А вот "Новик" для разведки очень даже пригодиться.

-Вы, Андрей Семёнович, похоже, о линейных крейсерах запамятовали - напомнил Максимову начштаба вице-адмирал Кербер.

-Линейные крейсера, ну и что? Сколько может их тут быть? Мы пока имеем сведения только о двух, так что они нас никак не остановят.

-Это сейчас их два, а сколько их будет через неделю? А у Бахирева "Петропавловск" ещё в Петрограде, да и "Новик" там же.

-Господа офицеры, мы немного отвлеклись, - прерывая дискуссию, заговорил Канин - сейчас нам нужно подумать и решить, чем мы можем помочь Морским силам в Рижском заливе.

-Можно, помимо эсминцев Паттона, перебросить крейсера "Олег" и "Богатырь", предварительно разгрузить их полностью, и по одному провести через морской канал. Для уменьшения осадки крейсера можно ещё под него понтоны подвести - предложил я.

-Эти крейсера со своей артиллерией хороши будут только при поддержке нашего сухопутного фронта под Ригой - высказался Колчак. А может, предложенным способом, перетащим "Баяна" с "Адмиралом Макаровым", всё же и артиллерия более дальнобойная и броневой пояс имеется.

-Попробовать можно, но вначале все надо просчитать, чтобы получилось перебросить туда "Баян" - одобрил Канин.

Больше мы ничем помочь не могли, и оставалось только просить генерала Рузского, чтобы авиация Северного фронта совершила несколько налётов воздушными кораблями Сикорского на германские корабли в проливе.

III

В проливе становиться очень жарко.

Из Рижского залива сообщения поступали чуть ли не каждую минуту, и все были в курсе о развивающихся там событиях.

С целью противодействия тралению к входу в Ирбенский пролив к 5 часам, подошли канонерские лодки "Грозящий" и "Храбрый", которые своим огнем обстреливали головные тральщики противника, мешая им заниматься тралением. С ними в перестрелку вступили немецкие крейсера "Берлин" и "Медуза". В 6 часов подошла "Диана" со своей дальнобойной артиллерией и заставила германские крейсера немного отступить. В это время канонерские лодки сосредоточились только на тральщиках, которые, не выдержав огня, поспешно отступили, получая повреждения и теряя людей. На помощь своим крейсерам и тральщикам, подошли германские броненосцы. Теперь "Диане" пришлось отступить за пределы досягаемости главного калибра броненосцев. Тральщики вернулись в фарватер и возобновили траление. Позади двигались крейсера поддержки. "Диана" пошла на сближение и вновь воспользовалась своей дальнобойной артиллерией, несколькими залпами накрыла тральщики и один из приблизившихся германских крейсеров. При маневрировании крейсер "Медуза" подорвался на не протраленной мине, видя это, броненосцы сразу отошли назад, опасаясь повторить его судьбу. Наши наоборот, приблизились и опять давай обстреливать тральщики, которые, не выдержав огня, вновь прекратили траление и предоставили право разбираться с нами своим крейсерам и броненосцам.

Через час к немцам, взамен выбывшим тральщикам, и утопшему крейсеру подошло подкрепление. Крейсер "Данциг" прибыл заменить "Медузу" и привёл с собой несколько тральных судов, которые тут же взялись за прокладку фарватера. На помощь "Диане" и канонеркам подошел "Цесаревич", вот только из него помощник так себе. Хоть он и выглядит внушительно, вот только его орудия подкачали, имея дальность стрельбы в восемь миль, когда на немецких броненосцах орудия забрасывали снаряды до десяти. С подходом "Цесаревича", германские линейные корабли "Пройссен" и "Гессен" вновь пошли вперёд и открыли по нему огонь с дистанции 80-85 кабельтов, заставив его отойти. А что ему ещё оставалось делать. Достать из своих недальнобойных орудий броненосцы противника он не мог. После отхода "Цесаревича" немцы перевели огонь на "Диану" и канонерские лодки, вынуждая их также немного отойти.

С броненосцами могла потягаться "Диана", в смысле не то что она могла бороться с ними на равных, а в том, что только она могла достать до них, так как имела дальность стрельбы почти сто кабельтовых, а сама могла даже оставаться вне досягаемости их орудий. Но её орудия все же слабоваты против брони броненосцев и линкоров, хотя нескольких попаданий она добилась.

С начала траления прошло всего четыре часа, а на русских минах подорвались и затонули, крейсер "Медуза", эсминец "S-22", тральщики "Т-52" и "Т-61". Подорвались и получили повреждения эскадренные миноносцы "S-144"; "V-29" Подорвавшиеся корабли были отбуксированы в Либаву.

Ещё "Диана" своим артиллерийским огнём потопила тральщик "Т-43" ещё одному нанесла сильные повреждения. Добилась трех попадании в крейсер "Берлин", и по одному разу в оба броненосца. От огня канонерских лодок пострадали ещё два тральщика. Но все эти потери не остановили противника и в двенадцать тридцать, они всё же проделали проход в минном заграждении. Но когда корабли противника попытались пройти в Рижский залив, их встретила новая преграда. Через две мили тральщики обнаружили новое заграждение, на котором вскоре подорвался и затонул тральщик "Т-58". В это время к проливу подошли "Слава" и дивизион эсминцев под командованием начальника минной дивизии Трухачева.

После небольшой перестрелки с русскими кораблями, немцы отступили от нового минного заграждения, опасаясь, что при маневрировании кто-нибудь может налететь на мину, а места для маневрирования между двух минных полей было немного. Вице-адмирал Шмидт предположил, что траление вновь обнаруженного заграждения затянется, оставшегося светлого времени ему будет недостаточно, и он отказался в этот день от прорыва.

После этого немецкие корабли отошли за первое минное поле и встали на ночь на якоря, выставив вокруг себя противоминные сети. Боевое охранение осуществляла дюжина дозорных кораблей.

Адмирал Шмидт, проанализировав сегодняшние действия обеих противоборствующих сторон, пришел к неутешительным для себя выводам, после чего отправил сообщение высшему командованию; "Ввиду плотных минных заграждений, прорыв может быть успешным лишь при условии выделения значительно большего числа тральщиков, так как за короткий промежуток времени отряд прорыва лишился пяти таких кораблей. Также нужно усилить огневую мощь - броненосцы с этой задачей не справляются".

В этот же день после захода солнца, две наши подводные лодки "Крокодил", и "Дракон" прокрались вдоль полуострова Церель к выходу из пролива, и затаились недалеко от фарватера. В ночи были замечены два дежурных корабля противника, но тратить на них торпеды было жалко.

В это самое время, семь наших эсминцев вошли в пролив со стороны залива, и заново поставили мины на уже протраленном немцами фарватере. Кроме этого, между минными полями, было выставлено ещё одно минное заграждение в две нитки. Его выставил минный заградитель "Амур", и не параллельно прежним заграждениям, а наискось. Это было сделано специально для того, чтобы сбить противника с толку и затруднить его маневрирование. Здесь же, между минными заграждениями, должна занять позицию подводная лодка "Аллигатор", под командованием капитана второго ранга Ростислава Вальронда. Пока противника нет, Вальронд решил до рассвета отстояться под берегом острова Эзель. Но противник в этот день так и не появился, и на другой день тоже.

Первая попытка прорыва, осуществляемая под прикрытием броненосцев, окончилась неудачей. После первой неудачи вице-адмирал Шмидт запросил разрешения использовать современные линкоры в качестве главной ударной силы вместо устаревших броненосцев. 12 августа Главнокомандующий сил Балтийского моря гросс-адмирал принц Генрих разрешил включить в группу прорыва дредноуты "Нассау" и "Позен". 13 августа вице-адмирал Шмидт поднял флаг на дредноуте "Позен", который стал флагманом его эскадры в этой операции. По решению высшего германского морского командования возобновление операции по прорыву германского флота в Рижский залив назначено на 14 августа.

После первого дня траления русских минных заграждений немецкие минеры, как они думали, уже просчитали, в каком порядке русские поставили свои мины. Поэтому рассчитывали, что с утра они пройдут новое минное поле быстрее, чем это было сделано накануне. Но германское флотское командование, на их беду, возобновило операцию по тралению только на третий день. Так что их ждал большой сюрприз.

14 августа в 4.30, армада германских кораблей в составе двух линейных кораблей-дредноутов "Позен", "Нассау", двух броненосцев "Пройссен" и "Гессен", четырёх легких крейсеров "Любек", "Грауденц", "Данциг" и "Берлин", двадцати девяти эсминцев и миноносцев, четырех дивизионов тральщиков, восьми сторожевых кораблей, одного заградителя, двух пароходов-прорывателей заграждения, трех пароходов, предназначенных для затопления на выходе из Перновского залива, приступила к выполнению намеченного плана. Командовал этой "великой армадой" вице-адмирал Эрхард Шмидт. Как и раньше, с моря корабли прорыва прикрывались эскадрой вице-адмирала Хиппера, состоявшей из шести линейных кораблей, трех линейных крейсеров, пяти крейсеров и тридцати эсминцев и миноносцев.

С утра германские тральщики под прикрытием линейных кораблей и крейсеров начали траление прохода через Ирбенский пролив. Первыми, как и положено, пошли лёгкие катерные тральщики для обнаружения мелкосидящих мин. Следом за ними двинулись морские тральщики, и сразу же обнаружили, что фарватер вновь заминирован. Шмид устроил разнос командиру отряда сторожевых судов, за то, что его подчиненные просмотрели новое минирование русскими фарватера, который был с таким трудом и потерями протрален три дня назад.

Позади тральщиков, по мере их продвижения, двигались крейсера и броненосцы. Линкоры пока находились возле кромки минного поля под охраной миноносцев и ожидали своей очереди.

Наши эсминцы и канонерские лодки, находившиеся в районе своего маневренного пространства, пытались противодействовать тралению огнем своей артиллерии, но каждый раз, обстреливаемые крупной артиллерией броненосцев и крейсеров противника с дистанции семьдесят-девяносто кабельтов, были вынуждены отходить. Где-то без пятнадцати семь германский тральщик "Т-46" попав на русскую мину, взорвался и тотчас затонул.

К девяти часам к Ирбенскому проливу из Моонзунда подошли броненосцы "Слава", "Цесаревич" и крейсер "Диана", канонерские лодки "Грозящий" и "Храбрый", и открыв огонь по неприятельским тральщикам, вынудили их временно прекратить траление. Огнём наших кораблей один тральщик был потоплен, а два получили серьёзные повреждения. Противник поспешно отошел под защиту дальнобойной артиллерии броненосцев и крейсеров. В дело вступили "Пройссен" и "Гессен". "Славе" и "Цесаревичу" пришлось вступить с ними в перестрелку. С одной стороны, наши броненосцы имели больше пространства для манёвра, но с другой, они имели меньшую дальнобойность орудий. Ввиду того, что дальность огня "Славы" не позволяла с этой дистанции вести стрельбу по неприятелю, на русском линкоре затопили часть отсеков одного борта, и получив крен, увеличивавший дальность огня, "Слава" снова вступила в бой. Немецкие корабли находились в протраленном коридоре и не могли маневрировать, этим и воспользовались наши броненосцы. "Слава", добившись двух попаданий в один из, практически стоящих на месте, броненосцев, вынудила их отойти. Вскоре на помощь своим броненосцам и тральщикам подошли линейные корабли "Позен" и "Нассау", которые с дистанции сто пять кабельтов открыли сильный огонь по "Славе". Не имея возможности отвечать мощным немецким снарядам на таком расстоянии, русский броненосец был вынужден отойти. Неприятель вновь взялся за минное заграждение, которое он медленно, но обезвреживал.

Пройдя первое минное поле, немецкие тральщики направились к обнаруженному два дня назад следующему. Нет, они не ринулись, сломя головы, вперёд, хотя знали, что тут было две мили чистого пространства. Но это было три дня назад, а за это время русские могли всё тут завалить минами, как они уже проделали с фарватером. Вперёд опять пустили минные тральщики, и те прошли весь путь между полями, так и не встретив ни одной мины. Немецкое командование не могло поверить, что русские не выставили тут заграждения. Или у русских мины заграждения закончились, и им ставить нечего.

Тральщики приступили к своей привычной, но смертельно опасной работе, и очередной взрыв не заставил долго себя ждать. Ещё один тральщик взлетел на воздух, это был уже второй, кто налетел на мину за сегодняшний день. Пока тральщики пытались пробиться сквозь минное поле, наши корабли своим обстрелом снова препятствовали их действиям, заставляя их отступать под защиту тяжёлых кораблей. Немцы вновь, как и раньше, для защиты своих тральщиков выдвинули вперёд два броненосца и пару крейсеров в окружении нескольких эсминцев. Все эти корабли оказались в довольно тесном пространстве между минными полями и затеяли перестрелку с нашими тяжеловесами. И опять сказывалось преимущество дальнобойных орудий немецких кораблей. Но на этот раз наши корабли имели возможность быстро сократить дистанцию боя, так как линкоры врага находились ещё за внешним минным полем и помочь своим броненосцам не могли, так что силы были равны. У нас даже был небольшой перевес за счет более мощных орудий эсминцев и крейсера, да и две канонерские лодки вместе, не уступали по силе любому из крейсеров германцев. И вот тут и разгорелся нешуточный бой. Два русских броненосца сражались с двумя такими же немецкими, крейсер и две канонерки против двух крейсеров, иногда в разборки влезали эсминцы, но ни те, ни другие в торпедную атаку выйти не могли, так как их разделяло минное поле. Немцам приходилось туго, пространства для манёвра у них было ограничено. В сторону Эзеля маневрировать было опасно, оттуда сразу начинали вести огонь береговые орудия. Можно было только на юг, в сторону Курляндского побережья, или отступать назад по протраленному каналу на недосягаемое для русских орудий расстояние, и уже оттуда обстреливать русских. Обе стороны добились попаданий, с обеих сторон были убитые и раненые.

Немецкие корабли при маневрировании всё больше склонялись к югу, где и было выставлено ещё одно минное заграждение. Они уже ходили по минному полю, но каким-то немецким чудом умудрялись проходить между минами, но это длилось не долго. Первым налетел на мину эсминец, это был тот самый, в который попала, но не взорвалась торпеда от Подгорного. Тогда ему повезло, на этот раз мина сработала очень аккуратно, точно между котельными отсеками, так что эсминец было не спасти. Через некоторое время не повезло везучему "Любеку", он налетел носом на мину, но не зря сказали, везучему - он оставался на плаву. Да к тому же мог двигаться, правда, только как рак - задним ходом. По нему тотчас сосредоточили огонь все корабли, кроме броненосцев. Получив ещё несколько разнокалиберных попаданий, он всё же добрался до протраленного фарватера и намеревался в него войти, но пришел приказ от адмирала Шмидта - в фарватер не входить. Эсминцы прикрыли избиваемый крейсер дымовой завесой. А по фарватеру, на помощь своим терпящим поражение кораблям, спешили два дредноута.

Вот тут сказала своё веское слово подводная лодка "Аллигатор". Пока немцы были заняты тралением, а потом, избегая русских снарядов энергичным маневрированием, на глубине двадцати метров подводная лодка медленно приближалась к протраленному фарватеру. Двигаться приходилось только по счислению. Попытка поднять перископ была равносильна самоубийству. Когда же стали отчетливо слышны взрывы снарядов, командир "Аллигатора" решил что пора осмотреться, и выяснить где противник. Всплыв под перископ, Вальронд огляделся. До броненосцев было никак не меньше четырёх миль, а вот крейсер и несколько эсминцев находились в паре миль от "Аллигатора".

-А где же второй крейсер - удивленно проговорил Вальронд - неужели потопили? и продолжил оглядывать горизонт. Крейсер обнаружился. В миле от подлодки стоял трехтрубный крейсер с большим дифферентом на нос, рядом с ним два эсминца пускали дымы, закрывая подранка от взглядов с русских кораблей. Вот из-за этого дыма Вальронд вначале его и не заметил. Цель показалась заманчивой, стояла на месте и просто умоляла её добить.

-Ага, голубчик, своё ты получил, но маловато будет, и сейчас мы это исправим. Осталось только подойти ещё поближе, чтобы уже наверняка пока никто не заметил. Шестьдесят вправо - скомандовал Вальронд - и самым малым вперёд, чтобы перископ не давал сильный бурун.

Но скрытности "Аллигатора" поспособствовали и сами немцы, когда дымовой завесой прикрывали свой крейсер. И вот, когда "Аллигатор" был уже готов от души добавить своей жертве, появилась цель намного жирнее, аж целый дредноут.

-Мать честная! Сюда идёт дредноут. По характерным призракам это линкор типа "Нассау". Нет, такую цель ни в коем случае упускать нельзя. Атакуем линкор.

Ростислав Вальронд нацелился на новую жертву, оставалось только продвинуться ещё ближе к протраленному фарватеру. И вот, дождавшись благоприятного момента, был произведён четырёхторпедный залп из двух аппаратов Джевецкого и двух носовых. Но лодку покинуло только три торпеды, одна по техническим причинам осталась в носовом аппарате. Сразу после залпа лодка ушла на пятнадцатиметровую глубину и направилась на север. Вскоре лодку догнал звук взрыва, принятый всеми за взрыв торпеды. Всплыв через 10 минут под перископ, командир определил, что в районе находятся уже два дредноута, над одним клубился дым, и было заметно, что он глубоко сел носом в воду. Вокруг крутились пять миноносцев, ставя, теперь уже перед ним, дымовую завесу.

Только две торпеды из трёх, что были выпущены по "Позену", поразили линкор, зато обе попали под ходовой мостик, между башнями главного калибра, чуть ближе к носовой, выводя её из строя. Пострадала и первая левая бортовая, там сразу был затоплен зарядный погреб, потом началось постепенное затопление смежных отсеков. Всего погибли, и получили ранения более сотни человек. На немецких кораблях атаку "Аллигатора" не обнаружили, а решили, что линкор налетел на не протраленные мины. Второй дредноут в это время вёл огонь по нашим кораблям, вынуждая их отойти вглубь залива, чтобы вывести из-под огня и свои броненосцы, и подорванный линкор.

Вальронд даже не предполагал, что ему удалось торпедировать именно флагманский корабль вице-адмирала Шмидта.

-Нам удалось повредить германский дредноут - объявил командир "Аллигатора" на что несколько глоток прокричали "ура" - но он был не один, второй прятался за его корпусом, и остался мною не замеченным.

-Так может, вернёмся и попробуем и второй подорвать - предложил мичман Фомин.

-Это невозможно, сейчас там крутятся пять миноносцев, они определённо знают о нашем присутствии и не позволят подойти. У нас всего две торпеды, их на потопления линкора не хватит. Может случиться, что из них, из аппарата выйдет только одна.

-Тогда, может, добьём этот первый?

-У нас есть другая цель, от которой мы отказались вначале и она сейчас ближе. Пока у германца легкая паника из-за подрыва линкора, мы, под шумок, добьём крейсер. И скажите мне, господин лейтенант, почему торпеда не вышла из аппарата? - вопрос был задан минному офицеру.

-Возможно что-то с двигателем, или баллон со сжатым воздухом пуст.

-А почему вы это допустили?

-Господин капитан второго ранга, когда я принимал торпеды, все они были исправны.

-Так почему же тогда одна осталась в аппарате?

-Как только вернёмся, я выясню что случилось и немедленно доложу.

"Аллигатор", оправдывая своё имя, подкрадывался к подорванному крейсеру, который ещё глубже погрузился носом в воду. Рядом находились два тральщика и один небольшой эсминец, из-за чего приходилось двигаться осторожно, не дай Бог, заметят. Аккумуляторы уже частично разряжены, долго под водой не походишь. До крейсера оставалось меньше шести кабельтов, когда лодке пришлось разворачиваться.

-Погружаемся на двадцать метров. Начать разворот влево.

После разворота "Аллигатор" ещё несколько минут двигался кормой в сторону крейсера сокращая дистанцию.

-Всплываем под перископ.

Как только перископ "Аллигатора" выглянул из воды, Вальронд быстро оглядел горизонт, кроме крейсера и его охраны рядом никого. Просто замечательно.

-Вправо семь градусов - капитан скорректировал курс.

И только подлодка начала двигаться кормой по направлению крейсеру, как с него заметили бурун от перископа, и тут же открыли огонь из всех орудий, которые способны были стрелять. Эсминец с тральщиком пошли на подлодку, стреляя по перископу, принуждая Вальронда к погружению. Командир "Аллигатора" проявил большую выдержку, чтобы сразу не нырнуть под воду, он всё же прицелился и разрядил торпедные аппараты. Как только торпеды вышли, сразу нырнули на двадцать метров, уйти ниже в этом месте не позволяла глубина. Над головой глухо рвались снаряды, не причиняя лодке никаких повреждений, но вот раздался довольно приличный взрыв, так обычно взрываются торпеды.

Лодка вот уже второй раз за сегодняшний день старалась добраться до спасательного берега острова Эзель. Надо поторапливаться, а то скоро аккумуляторы разрядятся, ведь дальность подводного хода у таких лодок как "Аллигатор" всего-навсего двадцать пять миль. Пройдя полчаса под водой, и так как шума винтов кораблей поблизости не было слышно, Вальронд всплыл под перископ, чтобы оглядеться. Миноносец с тральщиком были в миле от лодки, они возвращались назад крейсеру, который наклонился на левый борт и интенсивно горел - значит, не промазали. Линкор, кормой вперёд, тащил на буксире броненосец, уводя по фарватеру из пролива. Второй линкор с броненосцем перестреливались с невидимыми отсюда русскими кораблями.

-Крейсер больше не жилец, линкор тащат на буксире - он надолго выведен из строя. Прокомментировал командир подлодки своему экипажу, увиденное в перископ. Мы хорошо сегодня потрудились.

"Аллигатор" уходил. Ему тут делать нечего, у него нет больше торпед.

Несмотря на понесённые потери, немцы продолжали давить, тральщики, под прикрытием артиллерии броненосцев и крейсеров, продолжали вгрызаться в минное поле. Наши эсминцы на полных ходах проходили вдоль кромки минного поля, ведя огонь из орудий. Большая скорость могла спасти их от попаданий с немецкой стороны и, хотя не способствовала особой точности стрельбы, но и такой огонь заставлял тральщики прекращать траление. Но как только огонь с немецких кораблей становился опасным, эсминцы тут же резко меняли курс и уходили из-под огня. Сделав петлю, эсминцы вновь возвращались, и опять всё повторялось заново.

Однако сгустившаяся мгла, не позволившая русским эсминцам продолжить прицельный обстрел противника, позволила германским тральщиками, возобновить траление, которое продолжалось до 19 часов, пока не взорвался ещё один тральщик. После этого вице-адмирал Шмидт, ввиду приближения темноты, отдал распоряжение о приостановке операции до следующего утра. Но корабли уже не отводил, а наоборот, оставив на этом пятаке все корабли, участвовавшие в дневном прорыве, добавил ещё несколько эсминцев, и только линкор вывели за минное поле, заменив его крейсером "Ниобе", в помощь к находящемуся тут "Берлину" и броненосцу "Гессену". Броненосец "Пройссен" получил пять снарядных попаданий, и сам нуждался в ремонте. Поэтому сейчас он играл роль буксира у линкора "Позен".

Подводя итоги второй попытки прорваться в Рижский залив, можно сказать, что результаты для немцев были не особо весёлыми. Потеряли безвозвратно четыре тральщика, три из которых взорвались на минах, один потоплен огнём русских, ещё несколько получили различные повреждения от артиллерии русских кораблей. Также был потерян на минах один эсминец, да прибавить сюда подорванный крейсер, и тяжело поврежденный флагманский линкор. Который принял более двух тысяч тонн воды во внутренние отсеки, и погрузившись носом почти по верхнюю палубу, буксировался в ближайший свой порт.

"Если так и дальше пойдет, то после прорыва в Рижский залив, для выполнения дальнейших задач кораблей может не остаться" - так размышлял вице-адмирал Шмидт находясь на борту линкора "Вестфален", сделав его новым флагманом. "А командование торопит с этим прорывом. Войска под Ригой не могут прорвать оборону русских, и весь успех этого наступления теперь зависит от меня. Надо прорваться в залив, и с тыла ударить по обороне Риги. Но русские сражаются с упорством фанатиков, что там, на фронте под Ригой, что тут на море. Засели за этими минными полями и никак их не выбить, сколько уже кораблей потеряно. И кто его знает, может за этим минным полем русские ещё выставили, да не одно. И чтобы их все протралить тральщиков не хватит".

Германский флот за трое суток с начала операции потерял уже семь тральщиков, два эсминца и два крейсера. И хоть большинство из этих кораблей были старой постройки, но это нисколько не преуменьшает заслуг в этом русского флота и его искусство минной борьбы.

Трухачев тоже подводил итоги. Потопленных кораблей не было, а вот повреждения получили многие. Особенно сильно пострадала канонерская лодка "Храбрый" в неё попал один 280-мм снаряд и три 105-мм. Много бед натворил крупнокалиберный снаряд, пробив борт позади ходового мостика. Он проник в котельное отделение и разорвавшись, вывел его из строя. Все кто там был, погибли или утонули. Канонерка лишилась хода и приняла много воды, её срочно потащили к острову Абрука, что рядом с Эзель и там посадили на мель. После заделки пробоин и откачки воды, канонерку решено срочно отбуксировать на ремонт. В эсминец "Гайдамак" крупнокалиберный снаряд попал в корму, уничтожив орудие, рулевую машину и один вал. Эсминец также остался без хода и его на буксире потащили, пока в Моонзунд, а уж потом нужно буксировать в Ревель на ремонт, а то Рига стала прифронтовым городом. Это уже минус два корабля из тех крох, что имеем. "Слава" приняла на себя четыре крупнокалиберных снаряда, не считая десятка других, но боеспособности не утратила и оставалась на позиции, а вот боезапас был на исходе. Ведь в отличие от "тяжёлых" немцев, у которых запас снарядов главного калибра был в восемьсот-девятьсот штук, погреба "Славы" вмещали менее двухсот пятидесяти. Потери на броненосце составили более шестидесяти человек убитыми и ранеными. В "Цесаревич" попало три крупных снаряда, два из них, в броневой пояс, который эти удары выдержал, но фильтрация воды наблюдалась, а вот третий уничтожил правую носовую башню среднего калибра, да и снаряды с крейсеров и эсминцев основательно попортили верхние надстройки и трубы. В "Диану" кроме одного 280-мм, попало с дюжину другого калибра, крейсер лишился двух 130-мм орудий левого борта и половины средней трубы. Это наша ударная сила, ещё один такой бой и всё.... Сдерживать противника будет нечем. Потери тоже немалые, только убитыми мы потеряли шестьдесят два нижних чина и девятерых из офицерского состава, так ещё у нас более ста тридцати раненых, возможно, что кто-то из них помрёт".

"Кайман" и "Дракон" так за весь день и не смогли подобраться к противнику, тут, перед заливом, в дневное время было вавилонское столпотворение. Корабли, снующие туда-сюда в радиусе поражения, в большинстве своём, были или тральщиками или миноносцами, для которых торпед было жалко. А так хотелось что-то крупное! От крейсера и выше, или на худой конец эсминец в тысячу тонн. Но эсминцы довольно быстро ходили, а линкоры, что стояли в отдалении, хорошо охранялись, да ещё окружили себя противоторпедными сетями, и над ними висело два дирижабля. Подлодки, было, сунулись сблизиться с кораблями противника...

Первой, пошла "Дракон" командиром которой был Ильинский Николай Николаевич, но она смогла пройти всего пять миль от Цереля, когда была замечена с дирижабля, что висел над морем в районе стоянки германского флота. Подлодку выдал бурун от перископа, да и сверху её саму хорошо было видно. Вот эта колбаса и сбросила на лодку три бомбы, после которых лодка, от сотрясения и гидродинамических ударов по корпусу, стала плохо слушаться руля. В довершение всего дейдвудный сальник гребного вала начал пропускать воду. Ильинскому пришлось поворачивать обратно к берегу. Так эта чертова колбаска стала наводить на подводную лодку свои корабли. Те, руководствуясь подсказками, всё время держались рядом и обстреливали подлодку ныряющими снарядами, пока с береговой батареи не догадались дать несколько залпов. Только тогда, преследователи оставили лодку в покое, и отошли на безопасное для себя расстояние. Вторая подводная лодка "Кайман" прошла и того меньше, и ей тоже пришлось возвращаться под защиту своих орудий. Теперь они обе стояли под берегом и дожидались сумерек, под защитой которых намеривались ещё раз попытаться подойти к линкорам. А пока времени до вечера оставалось ещё много, Ильинский приказал заняться устранением неисправностей полученных в результате бомбёжки.

Пока шел бой в проливе, русское командование 6-й армии, в подчинении которой находился Балтийский флот, по просьбе моряков, решило произвести бомбардирование германских кораблей, для чего задействовало свою стратегическую авиацию.

Самолёты появились с юго-востока, со стороны занятого противником курляндского побережья, летя на высоте двух километров. Это были три воздушных корабля "Илья Муромец" и две летающие лодки "ФБА" прикрытия. "ФБА" издалека, ещё могли сбить немцев с толку, но вот "Муромцы", никак. Такие большие, да ещё и четырёхмоторные, в ближайшие два года ни у кого не появятся. На немецких кораблях приготовились к отражению налёта и срочно вызвали свою авиацию, которой лететь сюда менее получаса. Но как оказалось это уже лишнее, самолеты были вызваны, и летели на перехват. Когда "Муромцы" пролетали над позициями германских войск, сухопутное командование, обеспокоенное тем, а куда это направляются русские бомбовозы и что они собираются бомбить, вызвало авиаподдержку. Но русские самолёты германские сухопутные позиции не бомбили, а проплыв по небу над сушей направились в море, туда, где находился германский флот. И как только тройка русских бомбовозов появилась вблизи германских кораблей, то на их воздушном пути начали распухать черные цветки шрапнельных разрывов, пытаясь захватить в свои объятья самолеты. По мере приближения к основным силам германского флота, разрывов становилось больше, к обстрелу подключались всё новые и новые корабли противника. Хорошо, что в это время авиацию всерьёз ещё не воспринимали, и на кораблях, да и то не на всех, ставили одно-два орудия приспособленных стрелять по воздушным целям шрапнелью. О зенитных автоматах летчикам беспокоиться не приходиться таковых на кораблях пока нет. Нет и крупнокалиберных пулемётов, а что сделает "Максим" самолету пока тот не опустится метров до ста-ста пятидесяти? И ни о какой ПУАЗО, пока и говорить нечего. Она только разрабатывалась. Так что стреляли на глазок, авось и зацепит шрапнелью или летчика или какую-то важную деталь аэроплана, из-за которой он не сможет продолжать полёт. Вообще чтобы сбить один самолет, как было подсчитано потом, в то время тратилось в среднем - только подумайте - пятьдесят тысяч снарядов. Об авиации и способах противодействия ей, заговорили на следующий год. И в 1916-м году на один сбитый самолёт тратилось порядка десять тысяч снарядов, а в 1918-м году три тысячи.

Воздушные корабли медленно, по современным меркам, чуть менее ста километров в час проходили над немецкими кораблями, приближаясь к главной своей цели. "ФБА" занялись дирижаблем, что висел над немецким флотом, второй улетел куда-то на север. По-видимому, его послали проверить, не вышел ли русский флот из Финского залива. А вот этот дирижабль остался тут, он исполнял роль противолодочного охранения. Нет, это был не цепеллин, который имел очень хорошее оборонительное вооружение, а более простой типа "Парсеваль - МН". Со второго захода наши самолёты продырявили его оболочку, из которой начал выходить водород, а сам он начал медленно опускаться в воду. После третьего захода дирижабль вспыхнул и моментально, весь был охвачен огнём. Не прошло и минуты, как то, что осталось от дирижабля, уже шло ко дну.

"Муромцы", неся каждый по десять двухпудовыми бомб и по две пятипудовых, атаковали корабли противника. Первым заходом были атакованы корабли, что находились ближе к курляндскому берегу - здесь стояли линейные крейсера вице-адмирала Тирпица, и крейсера контр-адмирала Хеббингхауса. На эти корабли и пришелся первый удар. С каждого самолёта было сброшено по две пятипудовых бомбы и по четыре двухпудовых. Наши авиаторы никак не ожидали такого везения, что корабли будут стоять, самолётов прикрытия нет. Понятно, что зенитная артиллерия на кораблях только устанавливается, и сейчас есть не на всех кораблях, и вот в таких условиях с первого же захода добились двух попаданий двухпудовыми бомбами в "Фон дер Танн", и одного попадания восьмидесятикилограммовой бомбой в "Мольтке". Серьезных повреждений двухпудовые бомбы не могли нанести, но эффект произвели большой. На "Фон дер Танне" было убито и ранено десять человек, кроме этого, было уничтожено две шлюпки, и на спардеке возник маленький пожар, который быстро был ликвидирован. "Мольтке" не повезло и это невезение было не первым, и не последним в его короткой боевой службе. Сброшенная с четырёхсот метров пятипудовая бомба невероятным образом угодила точно в жерло второй дымовой трубы, (на этом типе кораблей броневых колосников не было) и пробив решётку и сам дымоход, она проникла в котельное отделение. Взрыв произошел, аккурат между двух котлов, выведя их из строя полностью. Ещё три котла, находившихся в смежных отделениях было повреждены. От воздействия самой бомбы, погибло четверо матросов, а вот обваренных до смерти оказалось ещё человек двадцать. Всего пострадавших на крейсере набралось с полсотни. После этого попадания и потери одного котельного отделения, скорость "Мольтке" уменьшилась на три узла.

"Муромцы" во время этой атаки шли курсом с юго-востока на запад, над стоящими внизу линкорами, а теперь стали описывать полукруг, поворачивая на восток к входу в Ирбенский залив, где находились главные силы противника - корабли прорыва и поддержки. С этих кораблей видели, что стоять на месте слишком опасно и начинали расползаться. Все корабли, способные вести борьбу с авиацией, открыли заградительный огонь, стараясь не допустить прицельного бомбометания по кораблям.

В это время к нашим самолетам пришло подкрепление в виде четверки гидросамолетов "М-5" прилетевших из Аренсбурга. Гидросамолёты прошлись над палубами кораблей, обстреливая их из пулемётов, заставляя верхнюю вахту и прислугу зенитных орудий разбегаться и прятаться за стальными конструкциями. "Муромцы", у которых оставалось ещё по шесть двухпудовых бомб заходили на линкоры вице-адмирала Шмидта. Корабли успели сняться с якорей, и теперь, набирая ход, стали уходить в разные стороны, пытаясь маневрировать. На помощь флоту спешила германская авиация, вдали с юго-запада появились многочисленные точки приближающихся немецких самолётов. Немцы чуточку опаздывали. Они не успевали предотвратить бомбовый удар по своим кораблям. Так может, удастся сбить хоть один из "Муромцев", и заработать Железный крест, а возможно и деревянный. Так как "Ильюша" ещё тот - крепкий орешек. Чтобы его сбить, одного истребителя мало.

(За всю войну, непосредственно истребителями противника, был сбит один самолет и, как говорят, неизвестно, правда это или нет, но его атаковало двадцать (!) истребителей) Четверка гидросамолетов "М-5" полетела навстречу приближающему противнику, чтобы на дальних подступах немного задержать его, пока "Муромцы" не отбомбятся и не направятся домой. Немцы не стали сильно отвлекаться на эту помеху, и оставив четвёрку своих самолетов, ввосьмером устремились за нашими воздушными кораблями, которые уже успели сбросить свой бомбовый груз на корабли.

На "Рейнланде" бомба попала в башню главного калибра, броню она не пробила, а вот грохот внутри был приличный. Половина канониров получила легкую контузию, другая слегка оглохла. Больше попаданий не было, да и против тяжелых кораблей эти бомбы бесполезны. Ими не то что линкор, но даже эсминец не потопишь, на его потопление надо несколько штук, а более крупных бомб нет. Обещали десятипудовые подвезти, но когда это произойдёт, да и произойдёт ли, никто не знал.

За всем, что происходило в воздухе и на море, наблюдали наши подводники и личный состав береговой батареи. Те из офицеров, кто имел хороший бинокль, а также дальномерщики, видели как над одним из немецких кораблей, взвилось облако дыма, что вызвало восторг на берегу.

Освободившись от бомб, "Муромцы" взяли курс на юго-восток, позади них держалась пара "ФБА", которым приходилось охранять троих, а сзади догоняли германские самолёты. Невольные свидетели очень переживали, видя, как более скоростные германцы наскакивают на наших "Муромцев". Снизу казалось, что "Ильюши" просто летят себе по прямой, и даже не маневрируют, а по ним стреляют и стреляют, и... ничего не происходит. С земли не видно, что творится на борту этих воздушных кораблей. Возможно там есть раненые и даже кто-то убит, а сами самолёты получили многочисленные попадания и повреждения, но продолжают свой полёт. Вот один из самолетов противника, оставляя за собой дымный след, направился к спасательной земле. Через короткое время ещё один самолет без всякого видимого повреждения, не было ни дыма, ни огня, просто спикировал в воды "Ирбинки". Со стороны открытого моря, где также шел воздушный бой, планировала наша летающая лодка. Двигатель дымил, и за ней оставался серый шлейф, но она упрямо тянула к острову, то клюя носом, готовая вот-вот сорваться в пике, то, всё же выравниваясь и продолжая лететь, приближалась к берегу. В это время на волнах догорал ещё один немец, сбитый нашими авиаторами. "Муромцы" и их преследователи всё более удалялись от зрителей на мысе, сейчас бой шел уже над Рижским заливом. С немецкой стороны, был поврежден ещё один самолет, и когда он стал уходить в сторону курляндского берега, было видно, что за ним тянется дымный след от поврежденного мотора. С нашей стороны получил ранение летчик с "ФБА" и ему пришлось приводниться недалеко от своих кораблей, те спасли пилотов и сам самолёт. Один воздушный бой удалился, зато другой проходил рядом, почти над островом, но и он недолго продолжался. После того, как ещё один немец вспыхнул и начал разваливаться в воздухе, два оставшихся германских самолёта вышли из боя и полетели домой. После боя наши гидропланы полетели к Аренсбургу, возле которого они базировались.

Одиннадцатая глава. Воздушный налет.

Рейд "сумасшедшего лейтенанта".

Над морскими просторами балтийского моря высоко в ночном небе западный ветер гнал на восток огромные стада туч. Прячась среди этих туч, бесшумно плыли в сторону восхода солнца четыре рукотворных облака отдаленно похожих на толстые сардельки. Это были боевые дирижабли Германии.

С самого начала войны Кайзер Вильгельм II запретил наносить какие-либо бомбовые удары или обстреливать Англию. Так как состоял в кровном родстве с британской королевской фамилией. Война, в которой солдаты убивали солдат противника, считалась делом вполне пристойным и даже благородным. Но стать изгоем в собственной семье из-за того, что снарядами и бомбами будут убиты английские женщины и дети... Пойти на это Кайзер отказывался. Но, в конце концов, под давлением высшего командования рейхсхеера, Вильгельм был вынужден разрешить бомбардировки и обстрелы Британских островов. Однако в телеграмме, которая поступила в главный штаб ВМФ под новый 1915 год, говорилось: Экипажам боевых кораблей, которые будут участвовать в набегах на английское побережье, а также цеппелинов, категорически запрещалось обстреливать и бомбить что-то кроме военных баз и объектов военного значения, судоверфей, доков, промышленных объектов, и заводов выпускающих военную продукцию.

19 января 1915 года можно считать днем рождения стратегической авиации. В этот день впервые в практике боевых действий немецкие цеппелины атаковали военные объекты в глубоком тылу врага, и не просто в тылу, а на территории Британских островов, ранее считавшихся абсолютно недоступными для нападения с моря или воздуха.

Лондон по-прежнему был исключен из разрешенного списка целей, и здесь на руку немцам сыграли французы. 20 июля французы произвели бомбардировочный налет на Карлсруэ. В этот день набожные немцы отмечали праздник тела Христова, и на улицах было много народу. Во время бомбардировки погибло сто десять и ранено сто двадцать три человека. Одна бомба угодила прямо на площадь, где погибло много детей. Реакция общественности была ужасной. По стране прокатилась волна ненависти к французам и, естественно, ко всем странам Антанты. Даже французские газеты отметили, что этот бесчеловечный акт "станет прелюдией к будущим кровавым кошмарам". Кайзер Вильгельм II умыл руки, и разрешение на любые бомбардировки было получено без всяких ограничений. Секретный меморандум Главного штаба недвусмысленно указывал: "Мы не должны отвергать ни один из способов поставить Англию на колени, каким бы фантастическим он не выглядел". Петер Штрассер, когда узнал эту новость, воскликнул. "Наконец-то наступил звездный час боевых дирижаблей!" То, чего не могли добиться закованные в броню эскадры линейных кораблей, сделает его дивизион "летающих сарделек". Он, лейтенант Штрассер, как древний галл, принесет войну на берега надменной Англии и заставит противника капитулировать в своем собственном логове. В отместку за бомбардировку Карлсруэ, Штрассер начал готовить дирижабли из своего дивизиона "летающих сарделек" к налету на Лондон. И когда всё было готово, налёт отменили. Хотя погода для проведения этого, как тогда говорилось "Налета возмездия", очень даже благоприятствовала своим восточным ветром. Вместо того чтобы лететь на Лондон, был получен приказ нанести удар по Гельсингфорсу. И этот налёт, как объявили, должен осуществиться в отместку за обстрел Мемеля. Но на самом деле он задумывался как превентивный бомбовый удар по русским кораблям в их главной базе. Немцы надеялись, если повезёт, таким вот способом на некоторое время вывести из строя какое-то количество тяжелых кораблей русского флота, желательно дредноутов. Так как в это время германский флот начал операцию по прорыву в Рижский залив, и появления их там или где-то у берегов самой Германии, как это было совсем недавно, было бы крайне нежелательно.

В этом налёте на русских решил поучаствовать и сам командир воздушной эскадры корветте-капитан Петер Штрассер, по прозвищу "сумасшедший лейтенант". Прозвище "сумасшедший лейтенант" укрепилось за Штрассером с легкой руки адмирала Тирпица. Однажды, доведенный до белого каления настойчивыми требованиями командира Дивизиона воздушных кораблей о постройке все новых и новых цеппелинов, адмирал Тирпиц обозвал неуемного аэронавта - "маньяком, возомнившим, что дирижабли лучше дредноутов". Раздражение адмирала понять было нетрудно -- английский флот с успехом блокировал немецкий флот в гаванях. А Штрассер при каждом удобном случае, а если этому ещё и сопутствовал успешный рейд дирижаблей к английским берегам, напоминал флотскому начальству - "дирижабль способен преодолеть любую стену блокады, какой бы высокой она не была". Следует заметить, что хотя Штрассер и вызывал раздражение адмирала, но в словах командира дивизиона была изрядная доля истины. В начале войны флот Германии действительно переживал не лучшие времена, он был заперт в своих базах и не мог без опаски выйти в море. И поэтому главный штаб ВМФ настойчиво искал любые способы нанесения врагу как можно более чувствительных ударов. Поскольку традиционные методы ведения войны на море себя не оправдывали, в ход пошли довольно экзотические для того времени новинки техники, такие как подводные лодки, авиация и дирижабли которых раньше не было. И уже кое-какие положительные результаты их применения были.

Четыре цепеллина вылетели ещё засветло. Первоначально их курс пролегал на север, вдоль шведского побережья до Аландских островов. Полёт происходил на таком расстоянии, чтобы не было видно с берега невооружённым глазом. Штрассер рассчитывал появиться в районе островов в вечерних сумерках или темноте, а уж оттуда повернуть на восток, к северной точке входа в Финский залив. До островов долетели без происшествий, никто не отстал. Хотя несколько часов им приходилось бороться с противным боковым ветром, который норовил увести их с курса. Из-за этого курс приходилось корректировать посредством двигателей. Однако механизмы на всех четырёх цепеллинах работали без серьёзных поломок. И всё же ветер разбросал дирижабли относительно друг друга на несколько километров. Как только с командирского цеппелина увидели у самого горизонта россыпи островов, тут же последовал поворот на восток. Было известно, что на этих островах расположены русские наблюдательные посты и нужно пройти мимо них незамеченными. Хотя было маловероятно, что в опускающейся на море ночи, да на таком большом расстоянии их оттуда могли заметить. За своим флагманом повернули и остальные. Теперь оставалось пройти ещё около ста пятидесяти километров до первой линии русских дозоров. Сразу же после поворота Штрассер отдал приказ, так как в ночное время он оперативно командовать отрядом не сможет, так как визуальной видимости между воздушными кораблями не будет, а световыми ратьерными фонарями ночью пользоваться запрещено, то каждый командир цепеллина должен действовать самостоятельно. Дирижабли тут же стали увеличивать дистанцию между собой, чтобы ночью ненароком не протаранить друг друга.

С поворотом на восток, цепеллины попали в попутное течение ветра, так что у немцев появилась возможность для небольшой экономии топлива и сбережения моторесурса. Поэтому два мотора были выключены, а другая пара работала на малых оборотах для коррекции курса. За две-три мили до линии дозора русских кораблей и эту пару двигателей отключили. Так что дальше непрошеные гости летели, отдавшись воле ветра.

Примерно, в первом часу ночи первый из цепеллинов как тать незамеченным пересёк невидимую в темноте линию дозорных русских кораблей. Хотя с дирижабля был замечен какой-то отблеск света внизу, он продержался пару секунд и исчез. Возможно кто-то открыл иллюминатор или кто-то закурил на верхней палубе. За первым через какое-то время ещё два дирижабля благополучно проникли в Финский залив, в том числе и тот где находился командующий группой.

Ветер пока был ещё попутным, и это было на руку командиру отряда. Он намеревался незаметно подойти к главной базе русского флота и выполнить приказ Кайзера, отомстить этим варварам за их обстрел мирного города Мемель. После выполнения этого задания, можно будет нанести сокрушительный удар по Лондону. А сейчас у них другое задание, для выполнения которого каждый цепеллин нёс более тонны бомб. Из них, десять двадцатикилограммовых удушающих, по одной трехсоткилограммовой бомбе, специально предназначенных для удара по русским линейным кораблям. Остальной арсенал составлял из фугасных и зажигательных малокалиберных бомб, от трёх кило и до пятидесяти. Когда по расчётам штурмана до Гельсингфорса оставалось восемьдесят километров, пришлось задействовать все четыре двигателя, чтобы компенсировать снос с курса из-за перемены ветра.

Через час в утренней мгле на северо-востоке, показалось светлое пятно - это был город Гельсингфорс.

"Если бы не противный северо-западный ветер, который задул после полуночи, сейчас мы были бы над базой. Но нам предстоит не менее получаса туда лететь, а потом среди этих многочисленных островков разыскать линейные корабли. Это может отнять немало времени, и до рассвета уже недалеко", - рассуждал Штрассер. Через пятнадцать минут полёта, впереди стали появляться яркие вспышки и доносились раскаты грома. Кто-то из его подчиненных добрался сюда раньше его и теперь производит бомбардировку. Кто бы это ни был, он вышел точно на русскую базу.

Гельсингфорская побудка. Борт линкора "Полтава"

-Ваше Превосходительство проснитесь, да проснитесь же - услышал я взволнованный голос Качалова. Германские деряжабли прилетели, на корабли бомбы сбрасывают.

-Что?- и тут же вскакиваю с дивана, - какие такие держабли?

-Германский дирижабль над рейдом, Ваше Превосходительство - прозвучал возбужденный голос моего адъютанта.

Окончательно я проснулся от донесшегося до меня из раскрытого иллюминатора разрыва то ли бомбы, то ли снаряда. Потом ещё пара разрывов и довольно сильных. Непроизвольно глянул на иллюминатор, и отмечаю что за ним ещё темно, потом смотрю на хронометр. 4.16. Скоро рассвет. Про себя отметил, что поспать удалось три с половиной часа. Различаю трели боцманских свистков, - на линкоре объявили боевую тревогу. А потом до меня донесся топот сотен ботинок по трапам и палубам проснувшегося линкора.

Крепко же я заснул, даже не услышал первые разрывы бомб. Коря себя за глухоту, я быстро надел обувь, схватил мундир и выскочил из каюты. Надо быстрей на мостик и сниматься с якоря, по неподвижному кораблю очень удобно отбомбиться. Иначе эта сигара зависнет точно над палубой и вывалит весь груз на неё.

Выскакиваю на верхнюю палубу, задираю голову вверх, оглядываюсь - над нами никого. Ну, и где дирижабль, кого бомбят? - вопрос в пустоту.

И тут раздался мощный взрыв по правому борту. Резко оборачиваюсь на звук взрыва. В той стороне, примерно в шести кабельтов от нас расположена стоянка линкора "Гангут". На корме линкора что-то горит, можно сказать тлеет. У носовой надстройки, из под палубы вырываются клубы дыма и огонь. В районе второй дымовой трубы по палубе какой-то странный дым стелется, хотя по идее должен подниматься вверх. Неужели взрывом трубу повредило? Хотя не похоже. Из трубы же нормальный дым клубиться. Или у меня со зрением что-то, но мне кажется, что этот дым как бы стекает с палубы к воде. Ну, а в остальном с линкором, похоже, всё в порядке, чего не скажешь о стоящем под его бортом напротив носовой башни угольщике. Первой моей мыслью было - "Интересно, чем его так шандарахнули, или бомба попала в котёл. И двойной взрыв бомбы и котла вывернул кораблик наизнанку".

Угольщик оседал в воду носом, а над ним в воздух поднималось огромное облако угольной пыли выброшенной взрывом из его потрохов.

"Судя по последствиям и то, с какой скоростью тонет судно, бомбочка явно нехилая была. Кило под двести, как минимум, а то и более будет. Ага, а вот и гад! Ишь, завис паразит над линкором. Хотя нет, не висит".

Хорошо видно, что после сброса тяжелого груза дирижабль набирает высоту и это происходит явно против пожелания экипажа.

"А колбаса-то по размеру не уступает самому линкору. Однако, а эти-то фрицы не побоялись разлета осколков от бомб и перед атакой опустились довольно низко. Таким вот манёвром надеялись точно сбросить ту дуру, да промахнулись. Попади бомба в линкор и мог бы повторится тот самый случай, что случилось с "Маратом" в 1941 или того хуже... "Марат" из моего мира при рождении носил на борту имя "Гангут". А что тут сказать... Кедрову невероятно повезло - все эти мысли пронеслись у меня в голове.

Наблюдая за дирижаблем и линкором, увидел как на палубе и рядом с бортом "Гангута" серией разорвалось ещё несколько бомб, но значительно меньшего калибра. А также замечаю, что некоторые из них явно были фугасного действия, некоторые взорвались с яркой вспышкой, и потом в том месте начинало что-то гореть. А вот некоторые давали облако серо-желтого дыма без громкого взрыва. На палубе мечутся люди, некоторые прыгают за борт.

-Мать их, да они суки бомбят какой-то гадостью - вырвалось у меня. Так вот отчего мне этот дым не понравился. Те, что дают яркие вспышки это зажигательные бомбы, а вот вторые - точно с отравой. Вот из-за них-то и запаниковали матросики. Отчего Кедров сопли жует, не может остановить этот бедлам на линкоре. Да он своим бездействием корабль загубит. Сейчас эта сосиска назад сдаст и ещё чем-нибудь попотчует линкор, если там Кедров не наведет порядок и не организует какой-то отпор воздушному противнику. А у этой сосиски задний-то ход имеется - проскочила у меня мысль - или она может двигаться только носом вперёд? Если так, то чтобы развернуться этому исполину надо по большой дуге пройти. Тогда он и на нас выйти сможет. А если сосиска тут не одна.

Оглядываюсь в поисках угрозы сверху, не может быть, что только один к нам пожаловал. Где-то в пяти милях к югу от рейда замечаю в небе светлое пятно летящего в нашу сторону дирижабля.

"Ага, так и есть. Вон ещё одна сосиска сюда летит. Надо срочно сматываться отсюда, пока на голову фрицы большую бяку не скинули".

Бегу на мостик. Поднявшись туда - вижу, что Вяземский уже там.

-Срочно сниматься с якоря - в возбуждении кричу Вяземскому. Там ещё один незваный гость летит. Так что не будем дожидаться пока он прилетит сюда, да скинет нам на голову нечто наподобие того что отправило на дно угольщик. Сколько у нас котлов под парами?

-Второе котельное в рабочем состоянии, шесть котлов под парами, можем через пятнадцать минут и первое котельное запустить.

-Времени нет. На ходу будем разводить. Срочно оповестить все корабли отряда - Незамедлительно всем сниматься с якоря и выходить в море.

Вяземский быстро отдавал приказы. Через пять минут заработали шпили, вытягивая якоря, а в машинном отделении ожидали приказа с мостика, чтоб дать ход.

Вновь обращаюсь к Вяземскому - Сергей Сергеевич, ты обратил внимание на то, какие бомбы применяют германцы против наших кораблей.

-Видел! Это просто ужас какой-то. Угольщик за пять минут ушел на дно. С него мало кто спасся. Да упокоятся их души. - И Вяземский троекратно перекрестился. По-моему та бомба, что его утопила, была весом не менее пятнадцати пудов, а взрыв был как от фугасного двенадцатидюймового снаряда. И попади такая в "Гангут", я даже не берусь предположить, какие последствия после этого ожидали линкор.

-Сергей Сергеевич, но я не об этой бомбе, что так неудачно, по мнению тех, кто метил в линкор, а угодил в угольщик. Всё вы верно говорите. Несколько таких бомб однозначно нанесут любому линейному кораблю серьёзные повреждения, а могут и потопить, если угодят в уязвимое место. Но я говорю о тех небольших, которые германцы сыпали на "Гангут" как картошку из ведра.

-Михаил Коронатович, так эти небольшие бомбы не опасны такому кораблю, и существенных повреждений просто не в состоянии нанести. Даже после десятка попаданий корабль останется боеспособным.

-Не скажите Сергей Сергеевич, не скажите. Мелкие фугаски и зажигательные бомбы тяжелых повреждений не нанесут, это точно. А вы Сергей Сергеевич разве не заметили ничего необычного после того как на палубе "Гангута" начали рваться бомбы?

-Да нет. Сам момент попаданий бомб в корабль я не видел. Услышал несколько разрывов, один из них был довольно сильный, но это было ещё до потопления угольщика. Я бы этот разрыв сравнил с разрывом шестидюймового снаряда. Посмотрев на линкор, я увидел, что на корме "Гангута" а также в район носовой надстройки произошли возгорания. На корме, по-моему, горел настил палубы от попадания туда зажигательной бомбы. Однако вскоре там огонь ликвидировали или он сам потух. Пробития палубы, я как думаю, не было. А значит и тяжелых повреждений корабль от этого попадания не получил. А вот у носовой надстройки бомба пробила верхнюю палубу, или её взрывом проломило, так как огонь там вырывался из-под палубы. Определённо туда попала бомба крупного калибра, на взрыв которой я и обратил внимание. Но и он был на много слабее чем от бомбы утопившей несчастный угольщик.

-Всё верно, Сергей Сергеевич, но вы пропустили тот момент, когда германцы сбросили на линкор несколько бомб, начинённых отравляющими газами. И после этого на нем началась такая паника, что матросы попрыгали за борт. Представляете, в это время на линкоре никто даже не помышлял об отпоре. Вот так-то Сергей Сергеевич. Бомбы-то небольшие, а от их воздействия огромный линкор стал небоеспособным.

-Паника! Матросы за борт прыгали. Да вы что! Неужели это именно из-за попадания этих бомб. А может их взрывной волной в воду сбросило?

-Это сотню-то, да зараз за борт сдуло. Если бы в "Гангут" попала та большая дура, вот она могла бы своей взрывной волной сбросить несколько десятков матросов, да и то, если они будут находиться рядом с местом её падения. Но в таком случае большинство из них там уже не плавали бы, а утонули.

-Всё верно. Большинство было бы убито. Так значит, германцы приняли решение применить против нас бомбы с отравляющим веществом. С одной стороны применение таких бомб это бесчеловечно. Но с другой стороны подобная бомбардировка корабля абсолютно неэффективна и я бы сказал бесполезна. Чтоб был какой-то толк надо, чтоб все сброшенные бомбы попали в корабль, а этого очень трудно добиться, и часть бомб обязательно упадет в воду. А главное, на море должен быть штиль, а так, даже легкий ветерок всю отраву сдует за борт. Это же не на суше

-На счет того, что это бесчеловечно я того же мнения. Но это же германцы. А они полагают, что для победы все средства хороши, в том числе и травить людей ядовитыми газами. А вот что это неэффективно.... Посмотрите туда, где стоит "Гангут". Видите, что там творится.

Вяземский повернулся в ту сторону где стоял "Гангут", и поднеся бинокль к глазам, стал рассматривать что творится на его борту. Я так же глянул в ту сторону. "Гангут" горел в двух местах. Сами по себе пожары были несильные, но их почему-то не спешили тушить. У борта линкора находилось несколько баркасов, с них вылавливают плавающих в воде людей. Дирижабль уже проскочил линкор и сейчас находился метрах в ста за его кормой и не менее чем в километре по высоте. Глядя на эту неповоротливую тушу дирижабля я подумал, что, несмотря на большое расстояние, эта сосиска представляет отличную мишень для стрелкового оружия. Будь у нас сейчас хотя бы один крупняк.... Пылая, падала бы уже эта сосиска в воды морские. Но у нас подобных пулемётов нет, и в ближайшее время не предвидится. Да и обычных пулемётов со станками, приспособленных для стрельбы по воздушным целям у нас тоже нет. Хотя я и заказал на местном судоремонтном изготовить под пулемёты "Максим" специальные станки. Но они ещё не готовы, обещали на днях доставить. А как бы они сейчас пригодились нам. Так что из всего ПВО на линкоре в наличие два зенитных орудия готовые к отражению воздушного нападения.

По проекту, на каждом линкоре должно было стоять по четыре 75-мм и 47-мм зенитных орудия, но корабли приняли без них. Первые два орудия на линкоре были установлены только в начале пятнадцатого года. Их разместили на концевых башнях. Ещё два орудия должны были установить на этой неделе. Месяц назад я настоял, чтобы на всех кораблях моей группы установили зенитные орудия. Как всегда чего-то не хватает, вот и зенитных орудий катастрофически не хватает, но некоторое количество орудий мы всё же успели получить и даже на некоторые корабли установить. Вот и на нашей "Полтаве" только на прошлой неделе началась подготовка к установке ещё двух зенитных орудий системы Лендера. Но даже из того что у нас есть, стрелять в эту сосиску нельзя, так как она была слишком близко к "Гангуту". При обстреле дирижабля, шрапнель может и по своим ударить. К тому же и до берега рукой подать, а там дома обывателей. Значит, его не трогаем, а всё внимание сосредотачиваем на новом противнике.

-Сергей Сергеевич, я вот что предлагаю. Надо выдать части экипажа винтовки и вывести матросов на палубу. Если вон та сосиска - и показываю Вяземскому на летящий стороны моря дирижабль - повернёт в нашу сторону и приблизится к нам до трёх кабельтовых, все начинают бегло стрелять. В такую большую цель, я думаю, хоть по разу, да попадут. А если дирижабль перед атакой опустится ниже... А он ведь обязательно опустится. Ему же с большой высоты трудно будет попасть в движущий корабль. Тут уж нашим стрелкам будет трудно не попасть в него. Противоаэропланным пушкам огонь по готовности.

-Ваше Превосходительство, но из винтовки невозможно сбить цепеллин.

-Зато можно понаделать немало дырок, а это утечка водорода, а как следствие, потеря высоты и грузоподъемности. Это конечно всё временно, и они все дырки заклеят. А если какая-то дурная пуля, да залетит куда-то...

-А что, как говорил Суворов - пуля дура. Она и в правду может по дурости залететь в такое место, что если и захочешь, не попадёшь, а там что-то и повредить.

-Так и я об этом и говорю. И ещё. Это на тот случай, если вдруг в наш корабль попадёт вот такая бомба с отравой, и во избежание паники - надо заранее разъяснить всем матросам как надо вести себя в подобном случае. Самый простой способ: задержать дыхание, насколько возможно и отбежать от облака, держась против ветра. Если корабль на ходу, то эту гадость быстро сдует за борт. А также держаться подальше от источника ядовитого дыма и, желательно, с наветренной стороны. Так что будьте добры отдайте сие распоряжение.

-Сейчас распоряжусь.

Вяземский подозвал одного из вахтенных офицеров и начал объяснять, что и как нужно делать.

-Сергей Сергеич, как только якоря оторвутся от грунта, сразу даем самый малый ход. А уж как они встанут на место, ход увеличим. Идём навстречу вот той сосиске, что приближается с юга, за пару кабельтовых до неё поворачиваем против ветра. А вот ей, из-за своей огромной парусности, будет очень трудно среагировать на такой манёвр, да ещё на встречном курсе. Они обязательно пролетят мимо.

Стоя на мостике, мы наблюдаем за воздушным противником, который медленно приближается к нам. А мы всё ещё стоим без хода, а это грозит нам большими неприятностями. Наконец боцман отдал отмашку, якоря оторвались от грунта, и тут же последовала команда дать ход. Линкор начал движение.

Первыми на выход устремилась оставшаяся при отряде тройка эсминцев из дивизиона Беренса, и крейсер "Адмирал Макаров". Мы шли за крейсером с ещё не полностью поднятым якорем, но главное что мы могли двигаться и по возможности маневрировать.

-Якорь чист - услышал я голос вахтенного.

Вяземский тут же отдал распоряжение увеличивать скорость. Понимая, что пара для турбин от шести котлов слишком мало, но ещё на пару узлов надо бы увеличить ход. С повышением скорости, линкор станет лучше слушаться рулей. В это же время в остальных котельных отделениях в авральном порядке разжигали котлы. А пока наша скорость не превышала шести узлов.

Мы двигались навстречу дирижаблю, который при сокращении расстояния все увеличивался и увеличивался в размерах. С "Макарова" выстрелила пушка. В небе вспухло серое дымное облачко. Из-за расстояния и неудачного ракурса мне даже показалось, что снаряд разорвался прямо перед носом дирижабля. Но это было не так. Следующий снаряд с крейсера разорвался выше дирижабля. На крейсере только-только установили пару 47-мм орудий приспособленных для стрельбы по аэропланам. Орудия эти конечно дрянь, но других-то просто нет. Установили их побортно, в районе первой дымовой трубы. По плану была установка ещё четырех штук. Тогда бы на каждый борт могли стрелять три орудия. А сейчас по дирижаблю стреляет всего одно орудие. В это время крейсер и сосиску разделяло всего каких-то три километра. Расстояние до такой огромной цели было вполне убойное даже для этих зенитных орудий. Вот только практики стрельбы по воздушной цели у комендоров не было никакой. Просто-напросто, для этого не было ни времени, ни летающих мишеней. Целились на глазок, лапоть влево, лапоть вправо, два пальца вверх, два пальцы вниз, оттого снаряды и летели к цели, а не в цель. Да и разрывной снаряд был слабоват. Прошло ещё несколько напряженных минут, вот и мы можем поддержать крейсер огнем. С носовой башни линкора раздался резкий звук выстрела, это по воздушному противнику открыла огонь наша трехдюймовая зенитная пушка. А ещё через пару минут к выстрелам пушки прибавилась трескотня винтовок. Эсминцы уже покинули рейд и рассыпались в разные стороны. Воздушный противник не стал заниматься эсминцами, а сбросил несколько мелких бомб на следовавшим за ними крейсер, которые упали в каких-то полста метрах, по левому борту. Линкор сближался с цепеллином, мы точно шли на него. Когда оставалось метров триста пятьдесят, Вяземский скомандовал: "Право на борт. Машинное, выжать всё что сможете!".

Но я думаю, более десяти узлов вряд ли мы сможем сейчас дать, идём пока на шести котлах, через несколько минут ещё три подключатся.

Линкор медленно покатился вправо, уходя из-под этой огромной сосиски, что неуклонно приближалась к нам. И вот она уже над нами, а мы ещё никак не можем из-под неё выскользнуть. Она, так же как и мы делает поворот, чтобы не выпустить нас из своих объятий. Пушки уже не могли стрелять почти вертикально вверх, была слышна только трескотня винтовок, некоторые матросы легли на палубу и лёжа стреляли вверх. Мы понемногу выползали из-под сосиски, когда оттуда сорвались несколько черных капель и устремились вниз к нам, и одна из них была довольно большой.

III

Петер Штрассер видел, как внизу русские корабли приходят в движение. Он сразу отметил, что пока корабли стояли на месте, их трудно было обнаружить среди россыпи островков. Но вот как только кто-то из них давал ход, они себя обнаруживали. Их выдавал кильватерный след, он как бы увеличивал сам корабль. Сейчас внизу, навстречу его дирижаблю с рейда выходило несколько кораблей русских. Впереди шли три миноносца.

"Для нас слишком маленькая цель. Не для того мы сюда летели, да и невозможно в них попасть - подумал Штрассер"

Следом за миноносцами шёл четырёхтрубный крейсер, а вот далее, выделяясь своими четырьмя трёхорудийными башнями, следовал линейный корабль русских.

-То, что нам надо! - воскликнул капитан-лейтенант Клаус Хирш, командира воздушного судна.

-Да! Он-то и есть наша главная цель - ответил Штрассер

-Там дальше ещё какие-то корабли выходят....

-Сейчас не до них. Будем атаковать этот линейный корабль.

-Не этот ли линкор бомбил кто-то из наших, а теперь он убегает? Мы же видели яркие вспышки во мгле похожие на разрывы бомб.

-Нет, это другой, - не отрываясь от бинокля, опроверг предположение Хирша Штрассер, - я не вижу никаких повреждений на нём.

Продолжая осматривать водное пространство рейда, он обнаружил ещё один русский дредноут. В паре мест на его борту были заметны возгорания.

"Никакого сомнения, именно вот этот линкор подвергся бомбардировке" - пришел к выводу Штрассер.

-Я был прав - проговорил он. Посмотри вон туда - показывая направление рукой капитан-лейтенанту. Видишь возле того островка стоит линейный корабль.

Хирш через минуты оторвавшись от бинокля, озвучил увиденное.

-Тот, кто атаковал этот линкор, отбомбился не особенно удачно. Хорошо видно, что линкор стоит на ровном киле, огня почти не видно, да и дыма мало. Это значит, что в корабль попало только несколько небольших бомб, и они не нанесли ему серьёзных повреждений. Трёхсоткилограммовую, или не успели сбросить, или не попали. Интересно, кто же из наших его атаковал?

Хирш стал рассматривать в бинокль, медленно летящий над рейдом русской базы цепеллин. Вокруг дирижабля вспухали редкие шрапнельные разрывы от русских снарядов. Но видимо они взрывались на безопасном расстоянии, так как каких-либо последствий от обстрела не наблюдалось. Наконец, Хирш разглядел бортовой номер воздушного корабля и понял что это лейтенант Штикер. Это он отбомбился по тому русскому линейному кораблю. Те самые вспышки, что были замечены в ночи, однозначно были разрывами от сброшенных бомб. Цепеллин уже миновал линкор, и теперь, видимо, пытается развернуться на обратный курс, чтоб провести ещё одну атаку на корабль. У Хирша, несмотря на то, что он командует боевым дирижаблем чуть больше полугода, уже имелся немалый боевой опыт, полученный при налётах на территорию Франции и в рейдах к берегам Англии, поэтому глядя на попытку Штикера произвести маневр, он сделал вывод.

"Нет, ничего у них не выйдет, а если и выйдет, то это займёт слишком много времени. Нечего и пытаться, ветер не позволяет совершить быстрый маневр"

-Это дирижабль лейтенанта Штикера.

-Да, я уже разглядел его бортовой номер - согласился Штрассер.

- И как ему удалось настолько всех опередить и долететь до русской базы первым?

-Глядя на данное положение дирижабля я не ошибусь, если предположу, что лейтенант Штикер атаковал линкор со стороны берега. А это значит, что он повёл свой дирижабль не над морем как мы, а над сушей и этим сократил расстояние. И со встречным ветром ему не пришлось бороться как нам. Ему было проще выходить в атаку на русские корабли, так как к базе он спускался уже по ветру.

-Но пролетая над сушей, несмотря на то, что была ночь, была большая вероятность что его заметят с земли. И тут же об этом доложили бы властям. А те оповещают русское командование. И тогда вся внезапность была бы утрачена.

-Я слышал, что финны не слишком-то любят русских. Так что, если пролетающий дирижабль увидел кто-то из местных, то могли и промолчать. Но похоже, что во время полёта, лейтенанта Штикера так никто и не обнаружил.

-Однако это ему не сильно помогло. Да, ему повезло незаметно подобраться к линкору, но ему не удалось попасть в корабль самой большой из имеющихся в наличии бомб или не успел её сбросить. Не поэтому ли теперь он пытается повернуть назад, чтобы её сбросить.

-Я не думаю, что именно поэтому он пытается развернуться. Дорогой Клаус я был всегда высокого мнения о вас как о командире боевого воздушного судна. Вы всегда в точности выполняли поставленное перед вами боевое задание. А сейчас вы высказываетесь так как будто вы не присутствовали при разработке плана, где было подробно оговорено в какой последовательности производить сброс бомб на корабль противника, если он был застигнут на якорной стоянке, то есть без хода.

-При атаке корабля противника, в первую очередь сбрасывается самый большой груз бомб, чтоб в дальнейшем было легче маневрировать - тут же ответил Хирш. После сброса такого груза дирижабль сможет.... Но дальнейший ответ капитан-лейтенанта был прерван разрывом шрапнельного снаряда. Он разорвался впереди метрах в трехстах по курсу дирижабля, но также с превышением метров на четыреста, так что осколки воздушный корабль не задели.

-Ого! - воскликнул Штрассер. Русские нас встречают фейерверками. Не слишком ли мы опустились?

-Никак нет. Мы летим на тысяча двести метрах - доложил капитан-лейтенант Хирш.

В стороне и выше разорвался ещё один снаряд. И опять на безопасном расстоянии. Через небольшой промежуток бабахнуло уже с другой стороны и опять значительно выше.

-И кто это там по нам стреляет? - Штрассер посмотрел на идущие внизу корабли и заметил вспышку на одном из кораблей, а потом, через какое-то время, над головой расцвёл серый цветок шрапнельного разрыва.

-Это на крейсере орудие зенитное стоит. Оттуда и стреляют. На миноносцах таких орудий нет. Верные известия мы получили. У русских очень плохо обстоят дела с артиллерией. Её катастрофически не хватает даже на фронте, в том числе и такой, что может использоваться в качестве противоаэропланных орудий. На том крейсере максимум пара орудий и то малого калибра. Хотя и на наших кораблях подобных орудий не намного больше чем у русских.

-Но похоже, что у них не только проблемы с нехваткой орудий, но и артиллеристов толковых тоже нет - с нескрываемым призрением проговорил Хирш. И стреляют криво, и неправильно выставляют трубки. Вот поэтому снаряды разрываются с большим превышением.

А вот это нам на руку - констатировал Штрассер. Пусть и дальше также стреляют.

По мере сближения выходящих с рейда русских кораблей и летящего им навстречу дирижабля, к обстрелу подключился и линейный корабль. А вот у него орудия были покрупнее, так что и облака шрапнельных разрывов были чуть ли не в два раза больше, как и количество, и радиус разлета осколков. Да и снаряды от этих пушек рвались в опасной близости, да так, что несколько мелких осколков попали в дирижабль, и два баллонета с газом было ими пробиты. Дырки тот час же были заклеены. Но самыми опасными для воздушного судна стали последние несколько сот метров перед началом атаки на русский линейный корабль. По дирижаблю стали стрелять из винтовок. И маленькие пули прошлись по гигантской туше дирижабля как короеды по стволу дерева.

-Итак Клаус, теперь настал наш черед испробовать нашу малютку вот на этом линкоре, раз он так торопится к нам на встречу.

На цепеллине всё было готово к бомбометанию, все находились на своих местах в ожидании приказа. Вот внизу под воздушным судном проскочили русские эсминцы, по ним открыли огонь из пулемётов, так наудачу, вдруг попадут, хотя высота полета более километра, но и пуле лететь вниз, а не вверх. Русские пули ведь залетают сюда, столько понаделали дырок в баллонетах, даже капрала Шульца серьёзно ранило. Только Штрассер об этом подумал, как пуля попала в бинокль, выбивая его из рук. Ещё бы чуть-чуть, на десять сантиметров в сторону, и получил бы пулю в лицо или того хуже, под подбородок и прошла бы она до самого мозга - от таких мыслей у Штрассера на лбу выступил холодный пот и по спине пробежал озноб, хотя тут на высоте и так было прохладно. Он не подал виду, что ему стало страшно, но заметил, как на него смотрел Клаус Хирш. Как ни в чём не бывало, Штрассер попросил у него бинокль взамен разбитого.

-Приготовились - скомандовал Штрассер, наблюдая за русским кораблём - сейчас русский линкор будет в прицеле, и мы нанесём по нему удар. Немного взять влево, а то нас сносит ветер.

Он видел, что на палубе линкора матросы, кто стоя, а кто лёжа стреляли по их воздушному кораблю из винтовок.

- "Кто-то из них чуть не попал в меня" - Штрассер вспомнил про пулю.

-Сейчас вы у меня побежите прятаться как крысы, когда на вас полетят бомбы!

-Ещё взять влево. Приготовится, - командовал Клаус Хирш.

Но в этот момент русский корабль стал ворочать влево, выходя из-под удара.

-Влево, ещё влево! - выкрикивал Штрассер, увидя маневр линкора - Моторы правого борта на полную мощность.

Цепеллин не поддавался на команды, он не хотел так круто поворачивать влево. Нет, он, конечно, поворачивался, но очень медленно, совсем не так, как хотелось тем, кто им командовал. Это всё из-за противного ветра, который не дает повернуть в сторону выходящего из-под удара русского дредноута. Хотя шанс его поразить ещё был, но вот площадь возможного поражения цели сильно сокращалась с каждой минутой. Ещё пару минуту назад можно было пройтись вдоль всего корабля и вывалить на него весь бомбовый груз, а сейчас момент упущен. Разве что поперёк или немного наискосок, только нужно точнее прицелиться и немного ниже опуститься для верности.

-Прекратить огонь из пулемётов, если не хотите превратиться в баварские колбаски. Стравить из носовых баллонетов тысячу кубометров газа. После этого нос нашего корабля немного опустится, при снижении скорость возрастет, а как только бомбы будут сброшены, нас поднимет вверх.

Так и поступили. Как только нос завис над палубой линкора, последовала команда на сброс бомб. Вначале от цепеллина оторвались четыре фугасные пятидесятикилограммовые бомбы, сразу за ними большая, и напоследок из кормового отсека успели сбросить несколько зажигательных и пару удушающих.

Когда от цепеллина оторвались бомбы, я глядел только на большую каплю, другие просто не видел. Мой мозг их не воспринимал. Успеем или нет выйти из-под удара? Попадет или мимо пролетит? Только эти два вопроса были в моей голове. Где-то в районе третьей башни прогремел сдвоенный взрыв, через какое-то мгновение с обоих бортов взметнулись вверх большие водяные фонтаны, и вода, опадая, обрушилась на корму. За кормой море просто вздыбилось как вал цунами, а потом из его центра в небо поднялся огромный, просто огромный фонтан воды. В корму ударило как великанской кувалдой, весь корабль содрогнулся.

-Пронесло - выдохнул я с облечением.

Да, та большая бомба упала за кормой линкора, но вот две поменьше, так кило по пятьдесят, нам в кормовую часть всё ж прилетели. Одна бомба упала между третьей башней главного калибра и рострами. Пробив палубу, она взорвалась в коридоре между каютами, повыбивав почти все двери, и взрывной волной наводя там полный погром. Но это было всё, чего она добилась, главное никто из экипажа не пострадал. Другая бомба попала между кормовой боевой рубкой и башней. Если точно, то она, не долетев до палубы, угодила в площадку кормового мостика и разрушила её. Однако эта бомба убила двоих зенитчиков, находившихся на башне, троих ранила, двоих травмировала, их отбросило взрывной волной на палубу. Кроме того, в корабль попали ещё две зажигательные, но с возгоранием быстро справились, а вот с паникой - что произвела бомба с какой-то заразой, не сразу. Когда в районе третьей башни главного калибра разорвалась эта бомба, кто-то истошно заорал "газы", и все кто был на верхней палубе (не только стрелки, но и аварийная команда) ломанулись на нос линкора. А ведь с ними проводили беседу как раз на тему, не поддаваться панике и рассказывали как себя вести в случае попадания в линкор подобной бомбы. Но всё же у кого-то оказалась "кишка тонкой", а "глотка луженой" и вопли заразительны для масс. Хотя матросы неосознанно всё сделали правильно, переместившись за первую башню подальше от источника заразы. Потом их с трудом уговорили разойтись, объясняя, что ядовитую гадость давно унесло ветром, и в данный момент никакой опасности для них не существует. Трое при взрыве пострадали от газа, не смертельно, так немного хватанули.

Но налёт на базу ещё не закончился. Это мы успели выйти в море, за нами шли ещё "Олег" с "Богатырём". Но вот почему другие не выходят? Понятно же, что в движущийся корабль труднее попасть. И почему "Гангут" и "Севастополь" до сих пор не снялись с якорей? На что они надеются? И о чём думают командиры?!

Промазали! - в сердцах выкрикнул Штрассер, видя, как в каких-то пятнадцати метрах позади линкора поднялся большой фонтан воды.

Но мы же в него попали двумя бомбами - возразил Клаус.

-Этого для него слишком мало он даже не почувствовал. Нам всего-то не хватило секунды.

Тут он вспомнил, что на такую же секунду поспешил тот русский матрос, что выбил пулей из его рук бинокль.

-Курс на тот линкор. Лейтенанту Штикеру до него уже не достать, пусть ищет другую цель. Но вот где остальные дирижабли? Отчего их не видно.

Штрассер начал осматривать горизонт в поисках ещё двух цепеллинов из его дивизиона, они должны быть на подходе.

На западе никого, горизонт чист. Он перешел к правому борту, осматривая горизонт на востоке, и вдали увидел цепеллин, который медленно приближался, преодолевая почти встречный ветер.

-И кто же так промахнулся, придётся поговорить с их штурманом, из-за этой бестолочи им теперь не меньше часа против ветра выгребать. А вот что с четвёртым дирижаблем? Где же он и куда его занесло? Неужели он ещё дальше проскочил? Или произошла поломка, и он повернул обратно? - Много было в голове командира группы боевых дирижаблей разных версий о судьбе четвёртого дирижабля. Но одну версию он почему-то даже не рассматривал - а зря...

В эту ночь над водами Финского залива случился просто уникальный случай. Цепеллин "L-13" под командованием капитан-лейтенанта Генриха Мати шел самым последним в отряде. Когда по расчетам штурмана они проходили линию русского дозора, сломался вал на кормовом правом двигателе. Но командир, после некоторого раздумья, принял решение полёт продолжить. Ветер-то был попутным и поломку одного двигателя он посчитал не критичной. Значит есть все шансы долететь до русской базы, сбросить бомбы и вернуться обратно. Но матушка природа преподнесла неприятный сюрприз, ветер поменял направление и цепеллин начало сносить к югу. Продолжать нормальный полёт к Гельсингфорсу под тремя моторами стало проблематично. Всё же на дирижабль погрузили большое количество всевозможных припасов для столь далёкого рейда и поэтому желательно его немного разгрузить. Решили обсудить два варианта дальнейших действий: освободится от половины полезной нагрузки и пробиться к русской базе или поворачивать к югу в сторону Курляндского побережья, но отбомбиться по русским военным объектам на острове Эзель. После недолгого обсуждения приняли решение продолжать полет к русской базе, но половину бомбовой нагрузки сбросить в море. На дирижабле решено было оставить только самую большую бомбу и четыре пятидесятикилограммовые фугаски, остальное за борт. Бомбы посыпались в море. И вдруг с поверхности моря кто-то выстрелил. С летящего дирижабля не заметили на поверхности моря русский крейсер, а это был "Громобой", недалеко от которого начались рваться бомбы. Там решили, что германец обнаружил их в темноте и бомбит, и открыли огонь. Того, что случилось после первого же выстрела, никто на крейсере не ожидал. В небе вспыхнул огромный огненный шар и стал падать в море. Снаряд попал в баллонет и там разорвался, водород воспламенился. Никто не выжил. Между тем, на крейсере было всего две 47-мм зенитки, на них никто и не надеялся. Что можно сбить этой мухобойкой, кроме разве мухи, если в момент выстрела она решила заглянуть в ствол пушки.

Штрассер направился к русскому дредноуту, который до этого подвергся атаке лейтенанта Штикера.

-Клаус сколько и чего у нас осталось после первой атаки?

-Шесть фугасных бомб, восемь удушающих и сотня зажигательных.

-Если всё это вывалить точно на линкор, может что-то и выйдет. Потопить не потопим, но серьёзный урон нанести получится.

-Тогда нам опять придётся опускаться ниже, а то с такой высоты не все бомбы попадут по линкору.

-Насколько мы поднялись после сброса более полтонны бомб.

-Сейчас тысяча восемьсот метров, чтобы опустится до отметки тысяча двести метров, надо ещё две-три тысячи кубов газа выпустить.

-Исполнять. Идем на снижение.

Цепеллин с носа приближался к линкору, командир которого так и не предпринял попытки, сняться с якоря. У этого линейного корабля, как и у предыдущего, на носовой башне стояло два зенитных орудия, и они стреляли по немцам, но всё мимо. Осталось минута или две и бомбы упадут на него.

-Русские самолеты, - раздался крик одновременно с трескотнёй пулемётов.

-Держать курс на линкор, мы выполним приказ Кайзера, они поплатятся за свой варварский налёт на наш город. Клаус половину зажигалок оставь на город, мы их там сбросим.

-Но герр капитан, а самолёты русских.

-Пока огня не открывать, мы стравливаем водород, сейчас одна искра, и мы все влетим на огненном шаре в валгаллу.

Бомбы посыпались на стоящий внизу русский линкор, который несколькими минутами ранее попал под удар лейтенанта Штикера. Лейтенант тогда добился четырёх попаданий фугасными бомбами, от которых образовалось несколько очагов возгорания, и в довесок шестью с удушающей начинкой. На этот раз в корабль попало три фугаски, четыре удушающие бомбы и два десятка зажигалок, которые прибавили ещё несколько пожаров.

Потом на разборе полётов у командующего, первым, кому поставили на вид "из рук вон плохую военную подготовку во вверенной бригаде" - был начальник первой бригады линейных кораблей контр-адмирал Максимов. Следующим был капитан первого ранга Кедров. Он отхватил сполна. Приказом по флоту был снят с командования кораблём с формулировкой "За бездействие, приведшее к тяжёлым повреждениям линкора и большим потерям в команде".

Как выяснилось впоследствии, произошло это всё из-за паники перед газовыми бомбами, что немцы сбросили вместе с фугасками на корабль. Многие матросы, при вопле "Газы!", прыгали за борт или запирались в нижних помещениях линкора. Поэтому линкор остался практически небоеспособным, он даже не мог сняться с якоря и дать ход, так как дежурная вахта третьего котельного отделения наполовину отравилась газами, попавшими в отсек вместе с засасываемым вентиляторами воздухом. А к другим отделениям просто никто не прибыл из-за паники. Был и один положительный момент. В этом отсеке пострадали также два унтер-офицера Г. Ваганов и Ф. Яцкевич, бывшие в этот день на вахте. Это их считали в РИ зачинщиками бунта на "Гангуте" в 1915 году. А тут, через месяц, вернувшись из госпиталя, они стали такими непримиримыми врагами немцев, что появившейся впоследствии на этом линкоре большевистской ячейке, что хоть и недолго, но агитировала за окончание войны, было очень не уютно. Да и бывшие-будущие руководители той ячейки погибли при этом налёте, а попытки пришлых моряков вести на корабле пропаганду наталкивались на откровенную враждебность основной массы экипажа. В основном это были те, кто испытал на себе эту утреннюю бомбардировку. Так что в этой реальности бунта на линкоре не произошло и не произойдёт.

Подвергся бомбардировке и "Севастополь", его атаковал лейтенант Штикер после того как не смог повторно выйти на "Гангут". Он увидел ещё один русский линкор, который стоял на якорях возле Свеаборга, и после атаки попал в него двумя фугасками и несколькими зажигалками. Но и сам за это поплатился, один из шрапнельных снарядов разорвался рядом с его воздушным кораблем. Остальной груз он сбросил на крепость и стал уходить в сторону Моонзунда, преследуемый тремя русскими самолётами. Разрыв снаряда вблизи не прошел бесследно, были сильно повреждены несколько баллонетов с водородом. Дирижабль начал медленно, но верно терять высоту. В надежде, что с увеличением скорости аэродинамическая подъемная сила возрастет, лейтенант Штикер приказал перевести двигатели на максимальный режим. Это на некоторое время выправило положение. Но преследующие его русские самолеты, понаделали немало новых дырок в дирижабле.

-Выбросить за борт балласт -- скомандовал лейтенант. Цепеллин на какое-то время поднялся на несколько сотен метров. Попутный ветер им в этом также помогал. Всего этого хватило на час, и цепеллин опять начал медленно терять высоту.

-Запчасти и бортпаек за борт - скомандовал Штикер.

Но и этого было недостаточно. Тогда вслед за пайком полетели пулеметы, патроны, теплая одежда. К счастью Штикера, русские гидропланы к этому времени уже повернули назад, оставив их в покое. Скорость снижения заметно уменьшилась, но шансы достичь ближайшей базы дивизиона таяли с каждым потерянным метром высоты. Штикер принял решение тянуть до ближайшей к ним земной тверди - к оккупированному немцами побережью Курляндии. Попутный ветер помогал подбитому дирижаблю быстрей достичь берега, увеличивая шансы экипажа в борьбе за спасение своего воздушного корабля. Выбрасывать за борт было уже нечего. Отчаянно пытаясь облегчить дирижабль, команда избавилась от радиостанции, пустых топливных баков, поручней в рулевой рубке и даже деталей переднего двигателя, который к тому времени уже остановился из-за выработки топлива. Наконец-то показался долгожданный берег и дирижабль, буквально скользя гондолой по воде и песку, заполз на спасительный берег.

С юго-востока против ветра к главной базе русского флота пробивался третий цепеллин. Во время рейда к русской базе он шел третьим в группе, а с наступлением ночи, в целях безопасности, он поднялся на высоту два с половиной километра. Где как оказалось, ветер был несколько сильнее, чем на тысячу метров ниже.

Обер-лейтенант Венке, рассудил так, что если он заберётся повыше, то уж точно ни с кем в ночном небе не столкнётся. Вот эти лишние метры в секунду и сыграли злую шутку. Он на двадцать километров проскочил точку поворота, и пока, с большим трудом из-за перемены направления ветра смог взять верный курс, был снесён ещё на тридцать километров на юго-восток. Теперь ветер был встречным, что очень осложняло дальнейшее выполнение задания. Даже при работе всех четырёх двигателей скорость против ветра не превышала сорока километров, и он сильно опаздывал. Уже наступил рассвет, когда он подошел к Гельсингфорсу на расстояние видимости.

Венке видел, что два воздушных корабля его дивизиона уже сбросили свой бомбовый груз и уходили. Огромное пространство водной глади перед Гельсингфорсом занимали большие и маленькие островки, среди них сновали суда. Он также разглядел, что среди этой мешанины островков в двух местах поднимается черный дым от пожаров. Значит, операция прошла вполне удачно. Особенно было много дыма над одним из кораблей, похоже, это русский линейный корабль.

-Пока русские спали, кому-то из наших удалось в темноте незаметно подойти к линкору. Похоже, они не ожидали нашего визита, и были застигнуты врасплох. Понадеялись, что в базе на них никто не нападет, что тут они в полной безопасности, вот и поплатились - восхищался заместитель Венке, лейтенант Регекампф.

- Эх, подвел нас Гейнс, если бы не его ошибка, мы бы отбомбились в сумерках, - сожалел о случившемся Венке, - да и я сам виноват, доверился.

-Сейчас уже солнце встало и нам будет очень нелегко пробиться к кораблям, так ещё и русские гидропланы в воздухе.

-Надо забираться ещё выше и сбросить свой груз на портовые сооружения, у меня другого выхода нет, так как с большой высоты в корабль можно попасть только случайно. А ниже опуститься, да при свете дня, это просто самоубийство, мы будем у них как на ладони. Он направил свой цепеллин к городу, который уже давно проснулся.

Да город давно уже не спал. Жители были разбужены орудийными залпами и разрывами бомб, оружейной стрельбой. Самые смелые и любопытные решили поглазеть, что же происходит на рейде, и по какому случаю пальба? И вот толпы народа собрались на всех возвышенностях, откуда открывался вид на корабли, базировавшиеся в Гельсингфорсе. И что же они видят в предрассветных сумерках? В небе над рейдом медленно летит что-то огромное, похожее на рыбий пузырь. На рейде над большим кораблём поднимался дым от пожара, и знающие люди тут же проинформировали несведущих, что это линейный корабль "Гангут", а вон то, в небе - это называется дирижабль. Рядом с кораблём в воде плавали люди, кто-то из них плыл к ближайшим островкам. К кораблю спешили лодки и баркасы местных рыболовов. Спасённых матросов доставляли на городскую пристань. От матросов-то обыватель и узнал, что в утренних сумерках германские дирижабли незаметно подкрались к линкору и давай кидать бомбы начиненными ядовитыми газами и травить людей. Получилось так, что они все говорили только об этих бомбах. Как будто в линкор других бомб и не попало. С каждой минутой любители поглазеть на бесплатное зрелище становилось всё больше и больше.

Через некоторое время зрители заметили, что к городу приближается ещё один дирижабль. Далее наблюдали за тем, как некоторые корабли снимаются с якоря и покидают рейд. Потом для них началось драматическое действие. С дирижабля на выходящие с рейда корабли начали бросать бомбы. Но никаких бомб, о которых рассказывали матросы с "Гангута", они не заметили. Но, может быть, это из-за большого расстояния? Всё может быть. Хотя наблюдали разрывы, но это явно были фугасные бомбы, и парочка точно попала в линейный корабль. И кто-то знающий сказал, что это в "Полтаву" попали фугасной бомбой, так как вспышку и пламя на палубе корабля увидели многие. Да и в воде фонтаны поднялись на значительную высоту, а за кормой линкора фонтан взметнулся выше мачт. Так может только на "Гангут" германец подобные бомбы бросал, а может это и не бомбы были, а что-то другое. Может, как из садовой лейки, германец поливал сверху на корабль этой отравой. Открыли там кран, оно течет да течет, и всех внизу травят. А матросики и не разобрались, что к чему. Бомбы то там тоже рвались раз на корабле пожары.

Уже наступил рассвет, а драматические действия всё продолжались. Праздный люд видел, как снова германец бросал бомбы на "Гангут", досталось и "Севастополю". Как в небе к югу от порта происходил воздушный бой. Несколько маленьких самолетов кружило вокруг двух огромных цепеллинов, которые уплывали по воздуху. И уже многие подумывали, что представление на сегодня закончилось, и начали расходиться, обсуждая увиденное. А некоторые открыто радовались что германец так "нехорошо" обошелся с русскими. Кто-то глазастый разглядел, как на большой высоте к городу приближается ещё один цепеллин. Всем зевакам стало интересно, на какой из кораблей он намерен сбросить бомбы. Со всех сторон посыпались прогнозы на эту тему. Кто-то высказался, что он сбросит бомбы на город вместо кораблей. Кое-кто знал, что вот такие колбаски летали в Англию и бомбили не только промышленные здания, но и дома простых граждан. А цепеллин медленно приближался к городу, и люди, задрав кверху головы, наблюдал за его полётом. Он летел. Даже не летел, а очень медленно плыл как облако высоко в небе. И он, по-видимому, не намерен бомбить корабли. А тогда что? Снизу по спирали к нему поднимались два гидроплана. А внизу среди праздной публики начали заключать пари - смогут подняться на такую высоту гидропланы или нет. Нет чтобы бежать отсюда. Хотя куда?

Венк решил, как только дирижабль окажется над портом, освободиться от груза, после этого его воздушный корабль поднимется ещё выше, а там развернувшись сразу уходить на юг, в сторону Курляндии. Да при попутном ветре, да на всех моторах, никаким русским его не догнать.

На следующий день в России начались немецкие погромы, и с каждым днем они становились всё масштабнее. Те, что были в Москве в мае, по сравнению с теперешними, были только цветочками, а ведь тогда Москва в течение трех дней была во власти толпы. В это были вовлечены многие люди, стремившиеся попросту чем-либо поживиться, и пока одни изображали из себя патриотов России, другие тянули, что плохо лежало. Но так как народ не знал иностранных языков, то громили всех с иностранными фамилиями или тех, кто плохо говорил по-русски. Пострадало пятисот коммерческих предприятий, двести семь частных квартир и домов, больше сотни подданных Австро-Венгрии и Германии, пятисот русских подданных с иностранными фамилиями и именами и двухсот граждан союзных государств. Кроме того, пострадали даже девяносто русских подданных с русскими же именами и фамилиями. За три дня в городе насчитали семьдесят пожаров, десять из них - "очень больших" и одиннадцать - больших", убытки, нанесённые частным лицам, составили около четырёх миллионов рублей. Удар, которые нанесли погромы по экономике Москвы, был весьма чувствительным. Достаточно сказать, что в городе прекратило работу около двухсот тысяч рабочих. К 14 июня в городе закрылось около двухсот предприятия и триста магазинов, в основном принадлежавших подданным враждебных государств (за исключением славян, французов, итальянцев и турецкоподданных христиан), сорок фирм было переведено на новых владельцев, и это только в Москве.

Сейчас масштабы погромов выросли в разы и всё из-за того, что во время бомбардировки Гельсингфорса, погибло и получило ранения более трехсот человек и более ста человек были отравлены газом и это только среди мирного населения. И самое страшное, что среди пострадавших было много детей. Народ требовал от государя и правительства возмездия за такое чудовищное преступление. Во время похорон невинных жертв войны, собрались тысячные толпы людей. На головы германцев посыпались проклятья, а так как их рядом нет, то на тех, кто либо лояльно относился к ним, либо намекал о примирении с немцами, для них настали весёленькие дни. В Германии этот инцидент хотели преподнести как случайность, что цепеллины бомбили только корабли русского флота, и несколько бомб случайно попало на городские кварталы. Но многие, а на берегу находились не только жители города, было немало представителей других стран, в том числе и нейтральных, видели, как германский цепеллин прицельно сбросил бомбовый груз на город, он даже не пытался атаковать русские корабли. Всеми было признано, что это была не случайность, а преднамеренные действия германского экипажа. После этих событий по стране прокатился патриотический подъём под лозунгом "Всё для победы!". Появилось много добровольцев из числа среднего класса, но таких направляли в училища и на курсы - фронту нужны офицеры и всякого рода специалисты.

После этих событий и у финского населения проснулись тёплые чувства к России. "Полтаву" и "Севастополь" залатали за четверо суток. Ремонт же "Гангута", несмотря на сложности, длился всего полторы недели. Всё это было для нас невероятно. Рабочие на предприятиях Гельсингфорса работали круглосуточно, и все работы делались без понукания. На таком же подъеме отремонтировали и крейсер "Адмирал Макаров", а до этого он простоял десять дней в ожидания начала ремонта, а тут вдруг, без всякой волокиты, ремонт завершился в кратчайшие сроки. (Но этого патриотизма хватило на месяц и всё вернулось на круги своя).

Общественность требовала, от правительства, армии и флота, решительных действий. Флоту досталось за его пассивность. Назревали перестановки и отставки. Подчинение в начале войны Балтийского флота Главнокомандующему шестой армией, было одной из ошибок, чтобы не сказать больше -- несуразностей в действиях верховного командования.

Во-первых, после "Гельсингфорской побудки", флот вывели из подчинения армии и предоставили больше самостоятельности. Флот-то вывели, но для армии была создана оперативная группа кораблей на базе Морских сил Рижского залива, куда вошли несколько канонерских лодок и старых эсминцев для непосредственной поддержки приморского фланга русских войск, державших оборону по побережью Балтийского моря. История всех войн, и в особенности несчастной русско-японской, подтверждает старую истину, что флотом нельзя управлять с берега. После этого адмирал Канин получил от Императора добро, по своему усмотрению использовать все четыре линкора, и на планирование и проведение самостоятельных морских операций. Пока "Петропавловск" находился на ремонте, в мою группу перевели "Севастополь", но это будет чуть впереди, а пока операция Германского флота по прорыву в Рижский залив продолжается.

Двенадцатая глава. 14 августа Ирбенский пролив - черный день германского флота

В этот день подводные лодки "Барс" и "Гепард", выйдя через пролив Соэл-Зунд в Балтийское море, направились на юг, в тыл германскому флоту. Командиров этих подлодок поставили в известность о том, что 13 августа подводные лодки "Кайман" и "Дракон" встали на позиции перед минным заграждением Ирбенского пролива. И теперь всем им надлежит с двух направлений ударить по противнику. "Барсу" с "Гепардом" со стороны моря. А "Кайману" с "Драконом" со стороны пролива. Но ни "Кайман", ни "Дракон" днем не смогли выйти в атаку на германские корабли.

Мгла и туман мешали наблюдению, а крупная зыбь сильно качала лодки. Лодки разделились, чтобы охватить большее пространство, но договорились, в случае чего, встретиться в пяти милях от Виндавы. Рано утром "Гепард" разглядел, как на расстояние шести кабельтовых от него проследовал неприятельский трехтрубный крейсер типа "Бремен" и с ним пять миноносцев. Лейтенант Подгорный не успел дать залп, корабли выскочили из полосы тумана и тут же скрылись, снова войдя в туман.

-Пойдем дальше на юг, потом оттуда на восток. Надо полагать к тому времени туман должен рассеяться. Туда же должен подойти "Барс", а то в этом тумане мы его потеряли - поделился своими планами Подгорный со старшим офицером.

К десяти часам туман рассеялся, и перед Подгорным открылась заманчивая картина. В четырех милях от берега стояли на якорях большие немецкие корабли, обвешанные противолодочными сетями, сверху висело два дирижабля, высматривая, не покажется откуда-либо противник. Вокруг сновали эсминцы и другая мелочь.

-Не подступишься - оценил обстановку Подгорный - будем ждать благоприятный момент. Не вечно они будут стоять, прикрывшись со всех сторон сетями, должны ведь когда-то сняться с якорей, вот тогда и атакуем.

Капитан второго ранга Василий Федотович Дудкин, командир "Барса", также оценивал противника. "Барс" находился несколько восточнее "Гепарда" между кораблями Хиппера и Шмидта, в более выгодной позиции, поскольку не все крупные корабли Шмидта стояли, прикрывшись сетями, им приходилось иногда заменять какой-либо корабль, выбывший из строя при прорыве Ирбенского пролива. Ещё он видел, как дирижабль и миноносцы гоняли наши подлодки, что пытались прорваться со стороны Ирбенки. Он стал осторожно подкрадываться поближе, выжидая подходящего момента. И такой момент настал через несколько часов, во время авианалёта наших самолетов. В это время наблюдение за водной поверхностью ослабло, и этим воспользовался "Барс". На нём услышали далёкие подводные взрывы, вначале подумав, что преследуют "Гепарда". Подняв перископ, Дудкин увидел, что юго-западнее от него русская авиация бомбит корабли противника, самолёты летели курсом на вторую группу кораблей.

-"Это наш шанс" - подумал командир "Барса" "Сейчас всё внимание сигнальщиков занято воздушным противником, и этим надо воспользоваться. А где дирижабли? Что-то в воздухе их нет. Улетели или были сбиты? Но это и к лучшему, когда над тобой не висит эта колбаса".

"Барс" пошел на сближение с одним из стоящих линейных кораблей, намереваясь его атаковать в момент поднятия противоторпедных сетей. Дудкин не успел приблизиться, линкоры начали движение, подняв крайние полотнища сетей, как только увидели приближающееся самолеты, остальные сети поднимали уже на ходу. Линкоры удирали, крейсера следом за ним. Цель ускользнула. Однако "Барсу" открылся вид на стоящие в относительной близости друг с другом пять судов, по виду не боевых, а транспортных.

-Я думаю, что на этих самых судах находятся не что иное, как войска, предназначенные для высадки на наше побережье. Если это не так, тогда по какому случаю, они тут стоят, да ещё чуть ли, не в центре всего Германского флота. Атакуем транспорты, право десять - скомандовал Дудкин. Приготовить оба носовых, и крайнее аппараты Джевецкого.

Командир "Барса" произведя залп из шести торпед, надеялся увидеть результат в перископ, но, повернув его назад, увидел неприятельский миноносец, идущий прямо на лодку. Пришлось срочно уходить под воду. Находясь на пятнадцатиметровой глубине, услышали взрыв двух торпед, а над собой вначале разрывы ныряющих снарядов, а потом шум винтов проносившегося миноносца. Были также слышны подводные взрывы, восточнее "Барса". Возможно, там преследуют "Гепард" - подумал Дудкин - но это могли быть и бомбы, со своих же самолетов атакующих немецкие корабли.

В течение двадцати минут, не было ни какой возможность посмотреть, кого же удалось поразить, так как постоянно над лодкой ходили вражеские корабли.

-Теперь не успокоятся черти, пока мы не уйдем отсюда - чертыхнулся Терлецкий.

-Верно говорите господин лейтенант. Придётся уходить нам отсюда. - Согласился со своим старшим офицером командир "Гепарда". И тут же скомандовал. На рулях, тридцать градусов право на борт. Четверть мощности на электромоторы.

"Барс" покидал район и отходил южнее, и как только на лодке перестали слышать рядом с собой шумы винтов, Дудкин всё же решился посмотреть на дело своих рук, точнее торпед. Вместо пяти судов, он насчитал только четыре, и один из них имел большой дифферент на корму, пятого не было видно - он исчез. (Впоследствии выяснилось что Дудкин потопил пароход приготовленный к затоплению в Перновском заливе, или попросту говоря это был брандер) Поврежденным оказался прорыватель минных заграждений, потому-то и не затонул, поскольку был рассчитан выдержать подрыв на нескольких минах, так как его трюмы были забиты пустыми бочками, деревом, пробковой крошкой. Но из строя он был выведен, торпеда поразила отсек с машинной установкой. Это был один из двух прорывателей в составе флота прорыва адмирала Шмидта. Понаблюдать Дудкину за плодами своей работы опять не дали германские корабли.

-Ну и что они к нам привязались - воскликнул он, видя, как в его сторону приближаются уже два миноносца. Пришлось опять нырять на глубину.

-Если так и дальше будет продолжаться, то у нас скоро аккумуляторы разрядятся да и дышать становится трудней, - заметил старший офицер подлодки лейтенант Терлецкий.

-Уходим дальше на юго-запад, и там попробуем всплыть.

Подгорный видел результат бомбардировки германских кораблей самолетами. "Слабоваты бомбы для этих дредноутов, похоже, только краску им попортили", - подумал он, оценивая результат воздушного налёта. Правда, над одним из пятибашенных дредноутов был виден высокий столб черного дыма. Он довольно продолжительное время стоял над кораблём.

А вот сам он так и не сумел выйти в атаку на корабли противника. Когда начался воздушный налёт, он подумал, что это самый благоприятный момент. Почти все отвлечены отражением воздушной атаки. Но линкоры и крейсера так и оставались на месте, и противоторпедных сетей не убирали. Да и сам налёт длился короткое время.

-Что вам сказать - оторвавшись от перископа, заговорил командир со своими офицерами. - Налёт нашей авиации не принёс ожидаемых результатов. Ни один германский большой корабль даже не предпринял попытки сняться с якоря. Мелочь не в счет.

-Так они ни в кого не попали, что ли? - задал вопрос Кузмин.

-Попали. Над одним из дредноутов стоит приличный столб дыма и ещё у одного на палубе что-то дымило. Но у дредноутов приличная броневая палуба, а её не так-то легко пробить даже снарядом, ни то чтоб этими мелкими бомбами.

-Все равно они молодцы, если сумели попасть и вызвать даже пожар на линейном корабле, - радовался за авиаторов штурман

-Но нам это не помогло, корабли так и не сдвинулись с места, а мы так на это надеялись.

В это время где-то восточнее и довольно далеко раздались два взрыва.

-Похоже, кто-то воспользовался благоприятным моментом, - предположил Геркович.

-Это, по всей видимости, бомбы с самолетов были.

-А если это всё же "Барс" отличился? - не сдавался Геркович.

-Допустим. Но у нас уже время на исходе, надо срочно провентилировать лодку и зарядить батареи. Сейчас отходим на запад, вернёмся позже. Германские корабли никуда не исчезнут, что-то и для нас останется.

Подгорный всплыл под перископ, решил перед уходом с позиции ещё раз оценить обстановку. Корабли Хиппера и Геника так и стояли, прикрывшись сетями, рядом сновали эсминцы. Восточнее, где находились корабли Шмидта, происходила суета, было видно, что эсминцы противника проявляют какую-то нервозность, шныряя туда-сюда.

"Возможно, Геркович прав и "Барсу" удалось кого-то подорвать, но похоже что оба линкора целы, насчет других я не уверен" - подумал Подгорный созерцая сложившуюся обстановку наверху. Если это так, то я рад за него.

Отойдя на десять миль на запад, Подгорный всплыл на поверхность, сразу же приступил к зарядке батарей и вентилированию лодки, пока такую возможность предоставляет противник. Но через три часа пришлось сыграть боевую тревогу, так как со стороны Ирбенки, вдоль побережья на юго-запад шел конвой.

-Жаль, что мы не успели полностью зарядить батарею, и вынуждены уйти под воду, тут ничего не поделаешь, к нам приближается противник, возможно, это и есть наша цель. Погружение, идём на перехват.

Через час стало понятно, что трехтрубный броненосец буксирует кормой вперёд линейный корабль типа "Нассау", в охранении находилось три больших миноносца.

-Братцы, а германцам сегодня явно не везёт, или вот этот линкор подорвался на мине, или кто-то из наших подорвал его торпедой.

-Недаром мы слышали подводные взрывы. Я думаю что это "Барс" отличился.

-А вот я, так бы не утверждал, Ярослав Анатольевич, когда мы уходили оба линкора Шмидта были целы. Этот, должно быть кто-то со стороны пролива зашел, там же две старые подлодки на позиции стояли. И ещё не побоюсь предположить, что он напоролся на одну из мин при форсировании пролива.

Подгорный предположил почти верно - это был "Позен". После того как в него попали две торпеды с "Аллигатора". Теперь его волокли до ближайшего порта, чтобы немного подлатать, прежде чем буксировать дальше.

-Ишь как он мордочкой в море опустился, вода гуляет по верхней палубе. Надо сделать так чтобы германцы его не смогли дотащить до ближайшего порта. Атакуем линейный корабль. Приготовить четыре торпедных аппарата - два носовых и два Джевецкого. Идем на сближение.

Четыре торпеды пошли в сторону линкора. Подгорный видел, как у борта вздыбились огромные черные фонтаны воды вперемешку с огнём и дымом. Буксиры оборвались, линкор закачался на волнах, кренясь на борт.

На этот раз в "Позен" попали три торпеды. Первая попала в район кормовой башни главного калибра почти под киль, ибо корма из-за дифферента на нос была приподнята, вторая угодила в район кормового мостика под броневой пояс, а третья - между средними башнями, и на её пути оказался главный броневой пояс и угольные ямы. И хотя броня не была пробита, но и тут началось поступление воды из-за нарушения водонепроницаемости. Линкор принял порядка шести тысяч тонн воды, но вот тонуть не хотел и всё ещё держался на воде.

-Вот же гад живучий, никак не хочет на дно идти. Приготовить ещё два аппарата Джевецкого. Подгорный решил добить линкор ещё двумя торпедами, но перископ заметили, по нему открыли огонь эсминцы и один из них устремился на таран.

-Убрать перископ, рули на погружение, принять по двадцать тонн воды в главные балластные.

Лодка стала уходить на глубину, вскоре на её борту услышали, как над ними прошел корабль и вдруг недалеко от лодки раздался взрыв. В лодке многие не удержались на ногах, посыпалось стекло, кое-где из трубопроводов ударили струи воды, половина лампочек вышла из строя.

-Да господа, я сомневаюсь, что после такой встряски наши торпеды в наружных аппаратах в полном порядке, как бы они нас не подвели в самый нужный момент,- высказал сомнения Геркович. Он ещё не забыл купания в воде при обезвреживании торпеды в предыдущем походе и почему-то вновь не пылал желанием это проделать.

Следующий взрыв раздался впереди по курсу, но значительно дальше и его воздействие было минимальным. Немцы применили противолодочные мины. По шуму винтов мы определили, что эсминец совершает циркуляцию.

"Хотят ещё раз повторить атаку на лодку, думают, что правильно определились с нашим курсом" - подумал Подгорный.

-Право на борт, всю мощность на электромоторы - тут же последовал его приказ.

На подлодке слышали, как недалеко по левому борту пошумели винты преследовавшего их эсминца, а ещё через минуту прогремел взрыв, но на относительно безопасном расстоянии и новых повреждений лодка не получила. После этого было слышно, что в отдаленности ходит эсминец разными галсами, но больше взрывов не было. Противник потерял подлодку и теперь хаотически шнырял поблизости от дрейфующего линкора, не давая своими действиями той выйти в атаку.

-Предполагаю, что линкор после таких повреждений потащат вблизи от берега - высказал Подгорный своё предположение старшему офицеру - это на тот случай, если линкор все же начнёт тонуть. А если он всё же затонет, то со временем немцы смогут его поднять. Я намерен продвинуться вперёд на пару миль и занять позицию в полумиле от берега. Но там глубины малые, так что у нас под килем с поднятым перископом, до дна будет всего на всего десять-пятнадцать метров. Это очень опасно для подводной лодки, но нас откуда не ждут. Придётся действовать со всей осторожностью.

Пока на линкор заводили новый буксир, чтоб продолжить путь, подлодка в это время шла на юго-запад, выходя вперёд по курсу конвоя.

Подгорный занял позицию под берегом и начал наблюдать за караваном. К битому линкору подходило ещё несколько кораблей; эсминец с разбитым полубаком, который буксировал за собой малый миноносец с разрушенной кормой. Или это не миноносец а тральщик, переделанный из миноносца. Да и какая разница, миноносец или тральщик - подбитый враг и всё тут. За этой парой, один таща другого, плелись прорыватели минных заграждений "Отенсен" и "Золинген". Ещё минут тридцать, и они присоединятся к линкору. Однако и охрана конвоя ко всему прочему увеличилась на один крейсер и эсминец.

-Адмирал Шмидт собрал все побитые у пролива корабли в инвалидный отряд и под охраной направил в ближайший порт - прокомментировал увиденное командир "Гепарда".

Наконец-то буксиры были заведены, и увеличившийся караван двинулся дальше. Как и прежде броненосец тащил за собой линкор, однако тот к этому времени сел почти до казематов противоминной артиллерии. Будь хотя бы небольшое волнение и не нужно тратить торпеды. Но как назло море успокоилось, хотя с утра было волнение.

Впереди по курсу конвоя шел эсминец, ещё два прикрывали калек со стороны моря, один эсминец со стороны берега, а крейсер шел мористей.

У Подгорного также закрались сомнения насчет надёжности торпед, поэтому он решил все их использовать при атаке на германские корабли.

-В первую очередь освобождаемся от наружных торпед, и сразу же разворачиваемся, не ожидая результатов стрельбы. Если будем ждать, то потеряем время. Если ни одна из шести торпед не попадет, или они не сработают по каким-либо причинам, то у нас в кормовых есть ещё две, и они должны быть в порядке. Если попадём хоть одной из шести, это наше счастье.

Шесть торпед отделилось от подводной лодки, ни одна не зацепилась своим хвостом, не осталась по причине стравливания воздуха. Первым на торпеду налетел эсминец.

Потом этот случай германская пропаганда вознесет до небес, как самоотверженный подвиг командира эсминца Отто Вальдгоффа. Пожертвовав собственной жизнью и жизнями большинства членов своего экипажа, он прикрыл своим эсминцем от русских торпед, линейный корабль "Позен".

Не успел осесть фонтан воды, поднятый взрывом у борта обреченного эсминца, как ещё два взрыва встало у правого борта линкора. Так что теперь его и германский Бог не в силах был спасти. Но он все равно продержался ещё полчаса на воде, и на ровном киле пошел на дно. Три торпеды исчезли в море, что с ними случилось неизвестно, может утонули в нескольких десятках метров от подводной лодки, а может прошли положенное расстояние и только тогда ушли на дно.

-Все, время истекло, больше взрывов не будет, или мимо прошли, или утонули. Теперь линкору точно конец, маловероятно, что он сможет остаться на плаву, после всего этого. Только мы одни всадили в него пять торпед, не считая, что он был уже до нас повреждён. Подорвался на мине, или кто-то попал в него торпедой.

В этот момент все на подводной лодке услышали один за другим два взрыва.

-Что это было? - недоуменно спросил минный офицер Геркович, всё ещё прислушиваясь, не раздастся ли ещё один взрыв за бортом. - Это не могут быть наши торпеды. Прошло слишком много времени. Я полагаю, что на линкоре что-то взорвалось. Огонь добрался до одного из погребов.

- Или его кто-то подорвал.

-Поднять перископ - распорядился Подгорный.

Немецкий линкор устав от борьбы с пожарами и поступлением воды решил нырнуть ко дну и там отдохнуть. Вокруг агонизирующего корабля плавало много шлюпок, а в воде барахтались люди. А ещё Подгорный увидел, как в трех кабельтовых от линкора заваливался набок броненосец.

"А вот и причина загадочного взрыва" - подумал Подгорный, разглядывая тонущий броненосец. "Если он не налетел на дрейфующую мину то, значит, его торпедировала подводная лодка. И это, по всей вероятности, был "Барс".

-Рядом с линейным кораблём тонет ещё и броненосец - объявил командир на немой вопрос своих подчиненных. А раз это не наши торпеды, как вы утверждаете - обратился он к лейтенанту - то это "Барс" подорвал тот броненосец.

Кавторанг Дудкин находился значительно мористей, заряжая свои батарей и вентилируя лодку, когда заметил приближающие корабли с востока. Это был конвой состоящих из броненосца и повреждённого линкора под охраной миноносцев. Он решил перехватить их, когда понял, что линкор сильно повреждён, и он идёт на буксире кормой вперёд. Дудкин в надводном положении, пошел на перехват конвоя. Намереваясь идти так, пока его не заметит противник и только потом погрузиться, а то он не успеет их перехватить. Но минут через пятнадцать увидел, что у борта линкора встали огромные фонтаны воды.

-Нас опередили. Линкор подорван, - поделился Дудкин увиденным.

Видимо это Подгорный оказался в более выгодной позиции, чем мы - высказался лейтенант Терлецкий.

-Да это определённо не мины, видишь, там один из эсминцев кого-то атакует.

"Барс" в это время находился в семи милях от неприятельских кораблей, но оставался пока не замеченным противником.

-Что-то ослепли немцы, неужели они до сих пор нас не видят.

Но через несколько минут он изменил своё мнение на счет слепых сигнальщиков на германских кораблях. С броненосца последовал залп, и два всплеска встали в пяти кабельтов правее "Барса", следующий залп приблизился ещё ближе. Один из эсминцев направился в их сторону. А на востоке появились новые дымы приближающихся кораблей. Дудкин вынужден был погрузиться, и уже под водой продолжить свой путь на перехват "живучего линкора". Как его ещё было называть после того, как в него попало не менее двух торпед, а он всё ещё продолжает держаться на воде.

Кавторанг не знал, что в линкор попало уже пять торпед. Более часа крадётся "Барс" к кораблям противника, и за это время он всего пару раз на несколько секунд поднимал перископ, ориентируясь на корабли. За это время их там прибавилось. Когда Дудкину оставалось пройти с милю до точки, откуда он мог выйти (как сейчас говорят - на убойную позицию) для торпедного удара, караван двинулся дальше. Он уже хотел отсюда произвести залп вдогон по линкору.

-Приготовится к торпедной атаке.

-Но командир! с такого расстояния мы можем промахнуться.

-Но другого выхода нет, надо попробовать пока ещё можно его достать. Нельзя его отпускать это всё же линейный корабль, к тому же сильно поврежден. Возможно, одного нашего попадания будет достаточно для его потопления.

Дудкин не успел произвести расчеты для залпа, как пришлось срочно нырять, сзади надвигался крейсер, быть протараненным совсем не хотелось.

-Ложимся на параллельный курс. Поворот 60 вправо. Прибавить мощность на электродвигатели. Пойдем вдогон за линкором. Всякое может случиться, рано или поздно мы подловим благоприятный момент.

Но это случилось неожиданно рано. Через полчаса преследования, были услышаны последовательно три взрыва. Один чуть раньше, два следующих слились почти в один. Над "Барсом" прошумели винты спешащего куда-то корабля. Подождав, когда шум винтов удалится, Дудкин глянул что твориться на поверхности.

Линкор тонул, с него спускали шлюпки, самые нетерпеливые сами прыгали в воду опасаясь задерживаться на тонущем корабле. К линкору подходил эсминец, чтобы подобрать людей.

-С линкором покончено - он тонет. Нам остаются только или крейсер с броненосцем или транспорт. Хотя мы сегодня уже выходили на них в атаку и похоже, что это тот самый, что был нами днём повреждён. Сейчас его волокут на ремонт. Нам даже не надо догонять голову конвоя, только поверни влево и вот они транспорты прямо перед нами. Можем атаковать. Так что предпримем? - Задал вопрос своим офицерам командир "Барса".

-В первую очередь выбиваем боевые корабли противника, хоть немного увеличим шансы нашего флота - предложил лейтенант Терлецкий

-Решено, атакуем броненосец.

Через пару минут, это и было исполнено. Две из четырех выпущенных с пятисот метров торпеды попали в броненосец, эти взрывы и были услышаны на "Гепарде". Обе подлодки затаились в глубине, как огромные хищные коты, ожидая, когда всё ещё очень опасный враг уйдёт из этого района. Впоследствии, когда немцы, подобрав экипажи торпедированных кораблей, ушли дальше, "Гепард" наконец-то смог подняться на поверхность. В четырёх кабельтов по курсу из воды торчали кончики мачт затонувшего линкора. Немного дальше примерно на пару кабельтов из воды ещё торчала мачта, а по ту сторону их, в полумиле, на волнах покачивалась подводная лодка "Барс".

Подгорный решил подобрать какой-нибудь сувенир, в память о потоплении линкора. Он не забыл, как Гудим хвастался уничтожением броненосца. А вот он его переплюнул и смог пустить на дно линкор. Подгорный осторожно подвёл подлодку к месту потопления линкора, опасаясь получить повреждения о то, что сейчас покоится на дне. В воде плавал разный мусор, и это всё было покрыто нефтью, что не сразу и поймешь, что плавает.

"Откуда тут нефть, если у линкора и броненосца котлы на угольном отоплении? Неужели это всё из одного эсминца вытекло" - подумал Подгорный.

Глядя на всё это, как-то сразу расхотелось что-то вылавливать в этой грязи, но тут на его глаза попала какая-то деревянная вещица, похожая на ящик для сигар или табака с какой-то монограммой или гербом на крышке. Такую грех было не взять.

Дудкин последовал примеру своего товарища, также решил подобрать себе сувенирчик на месте упокоенного на дне броненосца. Оба командира после маленького совещания решили устроить тут засаду, надо было использовать торпеды, оставшиеся в кормовых аппаратах. У русских подводников считалось моветоном возвращаться с неизрасходованными по врагу торпедами.

Нашим подводникам вновь повезло, через четыре часа ожидания они обнаружили подводную лодку под охраной двух миноносцев следующую в надводном положении со стороны Либавы. Это был подводный минный заградитель "UС-4", и направлялся он на наши коммуникации. За время ожидания обе лодки сумели зарядить аккумуляторы и провентилировать отсеки. Настроение в экипажах было превосходным. Все ожидали "продолжения праздника". И на этот раз отличился Подгорный. Одна из двух торпед попала немного позади рубки "UС-4", и та, продержалась пять минут на поверхности, ушла на дно. Один из миноносцев занялся спасением выживших подводников, а второй миноносец начал преследовать "Гепард" бросая в воду специальные подрывные патроны, это что-то среднее между глубинной бомбой и миной замедленного действия. Но когда рядом с миноносцем, который спокойно занимался спасением моряков, прошла очередная торпеда, и стало ясно, что подлодка тут не одна, спасательная операция была быстро свернута. Сбросив находившимся ещё в воде морякам несколько спасательных кругов, корабль дал полный ход. Охотившийся за лодкой его коллега немедленно к нему присоединился. Оба эсминца решили ретироваться, чтобы тоже не оказаться на дне.

Как только миноносцы ушли, подводные лодки всплыли, подобрав двух оставшихся в живых с подлодки противника, и пошли на север к Финскому заливу. "Свирепые коты" после удачной охоты неторопливо следовали домой. Один из спасенных оказался помощником командира подводной лодки, во время допроса он поведал о том, что в предыдущий боевой выход их лодка выставила минную банку возле острова Эре, и показал примерную точку на предоставленной карте. А вот правильно он показал или нет, это предстоит выяснить. Подгорный немедленно передал командованию радиограммой полученные сведения, чтобы те могли принять своевременные меры по предупреждению всех кораблей находящихся в районе острова Эре. Это предупреждение помогло избежать беды, все находящиеся в районе острова Эре суда были поставлены на якоря до прибытия тральщиков, которые и провели контрольное траление по всем фарватерам и уничтожили пять мин. (Так что минный заградитель "Ладога" в этот день не встретился с миной, как было в РИ)

Поход для "Барса" и "Гепарда" прошел удачно, потопив линкор, броненосец и подводную лодку и одно вспомогательное судно, да ещё одно было повреждено. Потопив корабль, и так приготовленный для затопления, кавторанг Дудкин серьёзно нарушил планы германских адмиралов, так как брандер потонул без всякой пользы для немцев. А вывод из строя минного прорывателя заставил германское командование на два-три дня отказаться от прежних планов. Нужно было ждать прихода нового прорывателя. А для русской эскадры Рижского залива не то, что день-два, а даже два-три часа тишины были, как говорят, на вес золота. После прибытия в Гельсингфорс командир "Барса" так и доложил, что им потоплено транспортное судно, предположительно с десантом на борту, и ещё одно судно повреждено, попаданием торпеды в корму. Кроме того, им потоплен броненосец типа "Брауншвейг", за что получил благодарность от командующего. Но больше всего похвалы и почестей досталось Подгорному за потопление линейного корабля "Позен". На следующий день подлодки вышли в Ревель, первая -- для ремонта механизмов, вторая -- для исправления течи дейдвудного сальника.

Рижский залив 15-16 августа

Пятнадцатого утром, германские тральщики под прикрытием главных сил, и пользуясь отвратительной мглистой и сумрачной погодой, возобновили траление прохода в Рижский залив. Находясь в тени западной части горизонта, германские корабли и тральщики почти не были заметны, в то время как русские корабли "Слава" и "Цесаревич" с "Дианой", канонерские лодки и эсминцы, пытавшиеся противодействовать тралению своим огнем, были хорошо видны противнику. Он каждый раз открывал сильную стрельбу при приближении русских кораблей к району протраливаемого фарватера. При одном из приближений линейный корабль "Слава", попав под сильный обстрел линейных кораблей "Вестфален" и "Нассау", получил ещё одно попадание крупным калибром и вынужден был отойти для исправления полученных повреждений. Снаряд попал почти под кормовую башню, после чего, повернутую на 50 градусов левого борта, её заклинило, кроме этого осколками был повреждён элеватор, а вспыхнувшие было в беседках заряды, были потушены комендорами с риском для жизни. Сам подбашенный отсек пришлось затопить, во избежание взрыва погребов.

"Цесаревич" средним калибром стрелял по тральщикам, для главного калибра фугасных снарядов почти не было, а бронебойными по ним стрелять бесполезно, если только верить, что будет прямое попадание. Но и по линейным кораблям он также толком не стрелял, так как дальности не хватало. Основную борьбу с тральщиками вели крейсер "Диана" и эсминцы с четырёхдюймовками, только они доставали до противника. Очень не хватало канонерской лодки "Храбрый" имеющую на вооружении дальнобойные 105-мм орудия, но три дня назад, после тяжёлых повреждений её отправили в Ревель. Вместо канонерской лодки, на помощь своим товарищам пришел дивизион эсминцев под командованием Паттона. Все понимали, что канонерка предпочтительней пары эсминцев, так как имела кое-какую броню, которой у эсминцев нет. Но и это, какая-никакая, а помощь, так как для более крупных кораблей канал был ещё не готов.

Днем русская авиация попробовала повторить вчерашний успех и снова атаковала германские корабли, но на этот раз её встретили, ещё на подходе, многочисленные самолёты противника. Да и сами корабли теперь не стояли на месте, а маневрировали, так что добились только одного попадания в крейсер, на котором наблюдалось возгорание. Разменяли с немцами два на четыре, на этом воздушный бой закончился, потерь среди "Илюш" не было.

Несмотря на ожесточённое противодействие наших кораблей и потерю двух тральщиков, противник успешно преодолевал основные заграждения, благодаря чему были созданы условия для прорыва в залив главных сил вторжения. Учитывая, что превосходящие силы противника получили возможность отрезать и уничтожить находящиеся у Ирбенского пролива русскую эскадру, командующий минной дивизией Трухачев, ставший уже контр-адмиралом, в пять часов вечера приказал "Славе", которая до сих пор так и не справилась с повреждениями полученными в бою, отойти от Ирбена в Моонзунд.

K 18-и часам германские тральщики, пройдя большую часть заграждений, получили приказание приостановить дальнейшее траление до утра. С наступлением темноты германские корабли, обеспечив себя охраной на ночь, остались на позиции в Ирбенском проливе, чтобы с утра продолжить операцию.

Но ночью минный заградитель "Амур" выставил триста мин на пути германского флота, да эсминцы ещё двести штук добавили.

Перед минным заграждением со стороны Рижского залива на позицию встали две старые подводные лодки: "Окунь", командир лейтенант Меркушев и "Макрель", командир лейтенант Дмитрий Карабурджи. В эту же ночь позицию в Ирбенском проливе, перед протраленным немцами проходом в минном заграждении, заняли английские подводные лодки: "Е-9", под командованием коммандера Макса Хортона, и "Е-1", командир кэптэн Ноэль Лоуренс. Они ещё вчера вышли из Ревеля, прошли через Моонзунд далее между островами Эзель и Даго и вышли в море.

Вице-адмирала Шмидта торопили - на 18 августа было назначено новое наступление на Ригу и к этому числу германский флот должен быть под Ригой, чтобы помочь обстрелом позиций русских войск со стороны залива. А он всё топчется в проливе, никак не может его пройти, потеряв почти четверть выделенных для этого сил.

Да и у нас, чтобы сдержать наступление силы германского флота, сил в Рижском заливе нет, мы даже получить подкрепление чем-то более крупным, чем эсминец или канонерская лодка, не можем из-за непрорытого вовремя канала. Хотя работы по углублению фарватера производятся круглые сутки, и до-завершение работ осталось одна неделя. Правда, заняться этим нужно было не в августе, а хотя бы в апреле. Но противник нам даже недели не хочет предоставить. Начались подготовительные работы по проводке в Рижский залив крейсера "Баян". В Ревель было доставлено больше половины выделенных понтонов. Сам крейсер начали облегчать, выгружая с него все припасы. Как всегда вовремя...

Пока силы прорыва пробивали проход среди минных полей Ирбенского пролива в Рижский залив, вице-адмирал Хиппер решил провести диверсионную вылазку к Аландским островам, прощупать оборону на подступах к Або (Турку). Застать врасплох находящихся в этом районе русских и хорошенько их потрепать. Может даже удастся выманить русские корабли из Финского залива и навязать им бой. Отряд германского флота в составе линейных крейсеров "Зейдлиц" (флаг вице-адмирала Хиппера), "Фон-дер-Танн", калеки "Мольтке", и легкого крейсера "Кольберг" в сопровождении флотилии эсминцев, подошел к острову Утэ. В шестидесяти милях южнее находилась первая дивизия линкоров контр-адмирала Гедеке, в составе четырёх линкоров типа "Остфрисланд". Это было прикрытие, на тот случай, если русские осмелятся вывести свои линкоры из залива.

Хиппер выслал вперёд легкий крейсер "Кольберг" под прикрытием четвёрки эсминцев для обстрела находившихся в районе островов русских кораблей. Немецкий адмирал в начале предполагал, что крупнее канонерки и эсминцев тут у русских ничего нет. Но "Кольберг" повстречал отряд в составе крейсеров "Громобой" и "Россия" с эсминцами. Он запросил у адмирала помощь в виде линейного крейсера "Фон-дер-Танн". Из-за более слабой артиллерии русские броненосные крейсера ничем не могли ответить германскому линейному крейсеру, который стрелял с запредельной для них дистанции, хотя в "Кольберг" один раз попали. 203-мм снаряд с "России" попал между второй и третьей дымовой трубой, уничтожив радиорубку. Пострадал от осколков и один из эсминцев, снаряд с "Громобоя" разорвался в непосредственной близости от борта. Когда снаряды с "Фон-дер-Танн" стали падать слишком близко к бортам русских кораблей, те отошли вглубь шхер. "Сибирский стрелок" шедший замыкающим, получил два сквозных попадания шестидюймовыми снарядами, но без серьезных повреждений. После этого "Фон-дер-Танн" приблизился к острову Утэ, намереваясь его обстрелять, но сам был обстрелян 152-мм орудиями с береговой батареи, и получил одно попадание.

Хиппер, видел что русские корабли боя не принимают и находятся среди шхер, а преследовать их, не зная минной обстановки, просто самоубийство. Тогда он решил сосредоточенным огнём всех кораблей уничтожить находящуюся на Утэ русскую батарею. И возможно это бы ему удалось, но после нескольких залпов корабли прекратили обстрел, и спешно ушли на юг. Батарею спасла маленькая подводная лодка "Крокодил". Она попыталась выйти в торпедную атаку, но полный штиль и хорошая видимость помешали этому. Находившиеся на маяке Утэ наблюдатели, по следу от перископа на воде, отлично видели манёвры лодки, бывшей от них на расстоянии четырёх-пяти миль, и даже составили схему ее атаки. Противник тоже заметил "Крокодила", открыл сильный огонь, но весь отряд поспешно ушел. Совсем недавно русскими подлодками был потоплен линейный корабль "Позен". Помня это, Хиппер не стал рисковать своими линейными крейсерами. А вдруг русская торпеда найдёт борт одного из его кораблей?

III

Германские тральщики с утра возобновили работы по тралению. Эту работу они проделывали под защитой линейных кораблей и броненосцев с крейсерами, против которых нам некого было выставить. "Слава", получившая накануне повреждения и до сегодняшнего вечера так и не исправившая их, не смогла помочь своим товарищам. Несмотря на отчаянные попытки остатков русской эскадры не допустить траления прохода в минном заграждении и потерю на минах и от огня артиллерии ещё трех кораблей, тральщики противника к 16-и часам все же обеспечили главным силам свободный проход в Рижский залив и дальше к Аренсбургу. Причем было уничтожено обнаруженное сетевое заграждение против подводных лодок. Оно было обнаружено случайно, так как одно из полотнищ сети намоталась на винт тральщику. Эти сети были снабжены специальными подрывными патронами против подводных лодок, вот тральщик и подорвался на двух таких подрывных патронах, получив в корме пару пробоин и лишившись винта.

Ввиду позднего времени прорыв был отложен до следующего дня. Оставив перед протраленным фарватером пару тральщиков в дозоре, все германские корабли расположились на ночь между минными полями, уже не опасаясь, что будут внезапно атакованы нашими эсминцами, но противоторпедные сети всё же выставили.

Мы также за эти сутки лишились одного корабля - был потерян эскадренный миноносец "Разящий". Пять старых эсминцев, все типа "Деятельный", имеющие самую малую осадку были посланы через минное поле, чтобы зайти с тыла на протраленный фарватер и выставить несколько минных банок. Зная интервалы между минами, и то, в каком порядке они выставлены, эсминцы, идя почти в полной темноте, ориентируясь только лишь по компасу и руководствуясь числом оборотов машин, прошли между минными заграждениями и поставили более сорока мин с углублением в шесть с половиной метров в уже протраленном фарватере.

Во время этой операции противник не обнаружил наши корабли. Но вот на обратном пути при форсировании минного заграждения, когда до выхода на чистую воду оставалось совсем немного, "Разящий" идя последним, наскочил на свою же мину. При взрыве погибло семнадцать человек и ещё одиннадцать получили ранения, сам эсминец спасти не удалось. Подобрав экипаж, эсминцы пошли к Аренсбургу. Противник слышал и видел вспышку взрыва в ночи, но так как это происходило на внешней стороне минного заграждения, не проявил большого беспокойства. Прошлись пару раз лучом прожектора для самоуспокоения и обоснованно предположили, что русские сами попали на свои мины.

Наше командование, понимало, что предотвратить прорыв немцев в Рижский залив не удастся, и рано или поздно враг войдёт сюда. Последовал приказ, и в разных местах залива на предполагаемом курсе кораблей противника было выставлено несколько минных банок. Этими постановками занялись минные заградители "Амур" и "Волга". Также в эту ночь все четыре канонерские лодки, что поддерживали наши войска в районе Риги это "Сивуч", "Кореец" и "Гиляк" с "Бобром" ставили мины на подступах к Риге и у западного побережья залива.

Рижский залив 17 августа

Рано утром наши эсминцы напали на дозор германцев и заставили их поспешно войти в протраленный фарватер. Два эсминца зайдя в фарватер, начали ставить мины на виду у противника, вынуждая их вызвать на помощь свои эсминцы и крейсера, чтобы пресечь минирование и отогнать наши корабли. Первыми на помощь поспешили эсминцы, но они не смогли помешать ставить мины, так как у нас на подмогу прибыла "Диана" и держала эсминцы противника на почтительном расстоянии. Но тут в дело вступили крейсера "Грауденц" и "Данциг". "Диана" перенесла огонь на нового противника, вынуждая их начать маневрировать, но фарватер слишком узкий для таких действий. Но это продолжалось не долго, "Диане" пришлось начать отход, так как она попала под обстрел броненосца "Гессен" - последнего представителя из семейства броненосцев типа "Брауншвейг".

Как только эсминцы сбросили последнюю мину в воду, они полными ходами покинули фарватер. Тральщики тут же приступили к уничтожению нового препятствия, чувствуя за своей спиной поддержку. Но наши эсминцы выставили мины с полутораметровым углублением, специально против тральщиков. Первым наскочил на мину и тут же просто исчез в поднятом взрывом фонтане воды "Т-65", следующим был "Т-71" Взрыв произошёл в районе миделя, тральщик переломился и быстро затонул. Из экипажа в двадцать пять человек удалось спасти только восемь. Траление сразу застопорилось, ввиду боязни экипажей тральщиков наскочить на мину, и отправиться вслед за двумя предшественниками, погибшими в течение нескольких последних минут, почти со всем экипажем.

Адмиралу Шмидту, ради предотвращения роптания экипажей тральщиков, пришлось пустить вперёд только что вернувшийся из Мемеля прорыватель минных заграждений "Золинген", единственный оставшийся в наличии. Он решил, что тральщики нужно поберечь, ввиду больших потерь с их стороны. Они нужны будут там, в заливе, на подступах к Риге. Через два часа, подошедший прорыватель начал движение через заминированный участок, принимая на себя взрывы якорных мин. Было известно, что до кромки минного поля осталось совсем немного и есть надежда, что он выдержит несколько подрывов до выхода на чистую воду. Может после этого боевой дух у экипажей тральщиков немного поднимется, и остальное они доделают, не так страшась за свои жизни.

Наши корабли открыли по судну огонь, в том числе и "Цесаревич" пришедший сюда, к минному заграждению. Выдержав три подрыва и два попадания от "Цесаревича", "Золинген" горел, хотя казалось там и гореть нечему, всё, что мало-мальски должно гореть, с этого судна было удалено. Само судно, кое-как держась наплаву, погрузилось носом в воду по самые клюзы, но, тем не менее, прошло заминированный участок. Машина на нем была разбита, последние метры оно преодолела по инерции, в конце подработав рулями и свернув в сторону, чтобы не затонуть в проходе, проделанным с таким трудом. В проход сразу устремились эсминцы противника, под прикрытием огня с крейсеров и линкоров. Тральщики принялись расширять проход, чтобы вначале могли пройти крейсера, а потом и основные силы. Наших было слишком мало, чтобы препятствовать этому. Тогда контр-адмирал Трухачев приказал всем кораблям отходить в Моонзунд. По фарватеру через минные поля потянулись корабли германского флота. В след первой группе эсминцев проникнувшей через пролив, проследовали два крейсера и ещё одна группа эсминцев. Следом двигался "Гессен" за ним ещё два крейсера. Линейные корабли "Вестфален" и "Нассау" ожидали своей очереди, чтобы проследовать по протраленному фарватеру в залив.

Но, не пройдя и трёх кабельтов по фарватеру, "Гессен" наскочил на одну из мин, что были выставлены ночью нашими эсминцами. Броненосец продолжал двигаться вперёд, все подумали, что он наскочил на какую-то не протраленную мину, так как раньше через это место прошло больше десятка кораблей, и никто из них не подорвался. На "Гессене" было затоплено одно котельное отделение и отсек с динамо-машинами пара угольных ям. Капитан ещё надеялся спасти свой корабль, так как это было не смертельное повреждение. Но когда броненосец налетел на очередную мину, стало понятно, что кораблю пришёл конец. "Гессен" перевернулся и затонул прямо на фарватере.

Вице-адмирал Шмидт пребывал одновременно и в растерянности и в ярости оттого, что потерян ещё один тяжелый корабль, и во всем этом, по его мнению,- виноваты командиры тральщиков. Это по их вине на не протраленных минах подорвался броненосец. Как такое могло случиться, что две мины остались на фарватере? Значит трал не был заглублён, и прошел поверх мин, и с этим вопиющим случаем он разберётся потом, если только его не снимут с командования за столь большие потери. Он приказал ещё раз пройтись с тралами по всему проходу, и результаты этой проверки повергли его в ужас. Оказывается его корабли ходили по минам, их спасло только то, что эти мины были выставлены именно на тяжелые корабли. А он хотел двигаться сразу за первой группой кораблей, что уже прорвалась в залив, вот тогда быть беде подорвись ещё один из дредноутов. Но это была не последняя на сегодняшний день причина волноваться за свое место.

Такое ощущение, что у русских весь залив заминирован и у каждой десятой мины стоит подводная лодка - думал Шмидт.

Через час после того как первые немецкие корабли вошли в Рижский залив был торпедирован крейсер "Данциг". Отличился командир подводной лодки "Окунь" лейтенант Меркушов.

Подводные лодки "Окунь" и "Макрель" ещё затемно заняли позицию в небольшом отдалении перед протраленным фарватером, чтобы противник не догадался о нахождении поблизости подводных лодок. Пока до рассвета оставалось несколько томительных часов, подлодки находились в надводном положении, заряжая аккумуляторы и набивая воздух для продолжительного пребывания под водой. Как только ночная мгла начала понемногу светлеть и на море опустился туман, обе подводные лодки погрузились под воду, чтобы случайно не попасть под форштевни своих же кораблей, и в подводном положении направились в сторону протраленного фарватера. Вскоре наши эсминцы атаковали дозор противника, и подлодкам стало легче ориентироваться, они пошли на взрывы, раздающиеся на западе. Наверху бой то затихал, то разгорался с новой силой, лодки находились под водой уже более трех часов, когда с западной стороны прошло в непосредственной близости несколько кораблей. Что это корабли противника не было никаких сомнений.

Меркушов решил оглядеться и выяснить, что за корабли прошли через фарватер. Нескольких секунд хватило для выяснения обстановки. В миле от кромки минного поля находились два крейсера и шесть эсминцев они маневрировали под обстрелом наших кораблей. До ближайшего крейсера было около двух миль. Но он при маневрировании приближался к затаившейся подлодке. На минном поле тонуло какое-то судно, его тип Меркушов не определил. Было видно, что тральщики пытаются увеличить ширину протраленного участка, а там, дальше, ждали своей очереди на проход по фарватеру броненосец и крейсера.

-Там ожидают своей очереди главные силы германцев, и первым идет броненосец с крейсерами, не считая эсминцев, я намерен его атаковать - объявил Меркушов.

-А если подождать дредноут и подорвать его прямо на середине прохода, то этим мы выиграем немного времени - предложил мичман Лисс.

-Я, не против, но у нас уже начинается проблема с кислородом, так что долго нам тут не высидеть. Через три часа, если броненосец и тем более линкоры не пройдут через фарватер, атакуем крейсера. А сейчас всем отдыхать для сохранения кислорода.

Лодка опустилась на дно в ожидании достойной цели. Через полчаса "Окунь" вынужден был всплыть под перископ. Вдали где-то в районе минного поля раздались с небольшим интервалом два сильных подводных взрыва.

-Ваше благородие а что там за взрывы - задал вопрос боцман Судаков после того как лейтенант оторвался от перископа.

-Похоже, нам не дождаться сегодня линкоров - броненосец затонул прямо на фарватере.

-Так это что получается - "Макрель" вошла прямо в фарватер и подорвала броненосец? - восхитился мичман.

-Я не думаю, что это Дима Карабурджи подорвал броненосец, он наверно наскочил на мины, что ночью поставили эсминцы, проникнув через минное поле. Ну что, теперь нам остается только атаковать корабли, что прорвались в залив. До противника около двух миль. А чтоб атака удалась нужно подойти как можно ближе. Желательно на три кабельтова.

Меркушев ещё раз обозрел водное пространство перед лодкой, что-то прикинул и объявил.

-Идем на сближение с противником. Взять пятьдесят вправо. Малый вперёд.

Лодка ложилась на курс.

-Так держать. Боцман опускаемся на пятнадцать метров. Так идем не менее двадцати минут. Пискарев, сейчас всё зависит от твоей сноровки. Смотри чтобы нас не вынесло на поверхность, - предупредил он стоящего на рулях матроса.

Лодка подкрадывалась к кораблям противника. Через 15 минут стали слышны шумы винтов, ещё через три минуты Меркушов решил ещё раз глянуть на корабли противника. Как только перископ вышел из воды, лейтенант быстро обозрел горизонт и тут же скомандовал.

-Мичман приготовить все торпедные аппараты. На рулях 10 влево - так держать. Торпедная атака,

Через минуту последовал залп. Лейтенант наблюдал следы только четырёх торпед, идущих в сторону ближайшего крейсера, а вот почему нет следов ещё от двух, он не знал. Повернув перископ назад, тут же закричал.

-Пискарев срочное погружение, электромоторы полная мощность. Через минуту над погрузившейся на семь-восемь метров лодкой проследовал корабль. Может это была случайность, и противник не видел перископа, а возможно и намеренно шел на таран, ориентируясь именно на перископ. Поток воды от бешено вращающихся винтов качнул лодку. Промедли лейтенант с командой на погружение несколько секунд и лодка могла быть протаранена. Как только пронесся над лодкой эсминец, за шумом его винтов был услышан взрыв предположительно торпеды.

-Идем к Моонзунду, поворот на 90 влево. Уменьшить наполовину мощность на электромоторах.

Через полчаса подводного хода лейтенант Меркушов снова решил глянуть в перископ, его одолевали сомнения, попал он в крейсер или торпеда взорвалась, ударившись о какое-либо препятствие. Кроме того надо взять правильный ориентир.

-А мы всё же попали - объявил он новость всему экипажу. Жаль, что не удалось потопить, но крейсер серьёзно повреждён, имеет большой дифферент на корму.

А через полчаса "Данциг" всё-таки уйдёт под воду, его добьет Дима Карабурджи. Как говорится, от судьбы...

В 10.00 второй дивизион тральщиков при-ступил к тралению с целью расширить проход в мин-ных заграждениях до четырехсот метров для беспрепятственного прохода основных сил флота. Но тральщикам надо было прокладывать новый проход в обход затонувших броненосца и минного судна-прорывателя. Когда тральщики под-ходили к месту где затонуло судно, "Т-77" при маневре в узком месте фарватера, вышел из-за буев фарватера и наскочил кормой на мину. Два отсека заполнились водой, но тральщик удалось удержать на плаву и даже довести до ближайшего порта. Остальные тральщики выполнили свою работу.

После полудня германский флот вошел в Рижский залив, разделившись на два отряда, и двинулся вглубь. Один отряд, к Моонзунду, вёл адмирал Шмидт, впереди шли первый и второй дивизионы тральщиков с поставленными тралами, за ними на больших интервалах крей-сера "Берлин" (флаг командующего разведывательных сил в восточной Балтике контр-адмирала Хопмана) и "Кольберг", затем в кильватерной ко-лонне "Вестфален", "Нассау". Десятая флотилия эсминцев шла с линкорами. Следом прошёл минный заградитель "Дойчланд", прикрываемый восьмой флотилией минонос-цев. В его обязанности входило минирование южного выхода из Моонзунда. В 14.30 флагманский корабль прошёл в пятнадцати милях от Аренсбурга. Незадолго до этого с флагмана по правому борту на дистанции тридцать кабельтов заметили погружавшуюся подлодку - это была "Макрель". "Вестфален" открыл огонь и выслал для преследования минонос-цы, но лодку не обнаружили. В полдень, в соответ-ствии с планом, в разведку послали крейсера в сопро-вождении миноносцев: "Берлин" к Аренсбургу, "Кольберг" к бухтам восточного побережья острова Эзель. Не обнаружив там русских кораблей, они вернулись к главным силам, но "Берлин" обстрелял причалы в Аренсбурге, потопив там баржу и нанеся повреждения самим причалам.

Второй отряд крейсеров, в составе крейсера "Грауденц" с командующим второй раз-ведывательной группой контр-адмиралом Хеббингхаусом на борту, а также крейсеров "Регенсбург", "Штральзунд", под охраной девятой флотилии миноносцев, направились в Перновский за-лив к Пернову (Пярну). У него был приказ, выяснить, не там ли базируются подводные лодки, и по возможности, их уничтожить, чтобы обезопасить своё пребывание в Рижском заливе.

Вице-адмирал Шмидт в первую очередь попытался перекрыть южный выход из Моонзунда минами, но около семи часов вечера один из шедших впереди траль-щиков налетел на мину и через полчаса отправился на дно. Шмидт отменил на этот день минную постановку "Дойчланда", и ввиду минной опасности и приближения ночи, направился к острову Кюно на соединение со вторым отрядом, чтобы вместе переж-дать ночное время.

В этой реальности наши канонерские лодки так и остались в Риге, и не пытались прорваться в Моонзунд, только поднялись вверх по реке и были замаскированы.

Контр-адмирал Хеббингхаус, так ничего не обнаружив возле Пернова, пошел на соединение с командующим. В пяти милях южнее острова Кюно с "Грауденца" в вечерних сумерках заметили неясные силуэты двух кораблей. На опознавательные сигналы они не ответили. "Грауденц" обстрелял их и пустился в погоню, увлекая за собой пару эсминцев. Рус-ские корабли повернули на юг, увеличив скорость стали уходить в сторону Риги. Это были эсминцы "Стройный" и "Дельный" посланные на разведку. "Грауденц" стал их нагонять и в 20.28 открыл огонь по головному кораб-лю, освещая его прожектором. На крейсере счита-ли, что бой идёт с канонерскими лодками, причём в головном опознали "Хивинец". Бой происходил на дистанции более двадцати кабельтовых, наши эсминцы энергич-но маневрировали и отвечали огнём на огонь. Ночь позволила нашим эсминцам оторваться от противника и затеряться в темноте. "Стройный" был поражен двумя снарядами, не в ущерб скорости, но потерял семь человек убитыми и ранеными. "Дельный" отделался несколькими осколочными повреждениями и одним раненым.

Между тем флагманский "Вестфален" и весь его отряд, направляясь на юг к Усть-Двинску, в 20.17 настолько прибли-зились к месту действий, что по ходу движения были замечены вспышки выст-релов и лучи прожекторов. Но из-за темноты обстановка боя вице-адмиралу Шмидту была не ясна, и в 20.32 "Вестфален" запросил обстановку у контр-адмирала Хеббингхауса, и повёл свой отряд к месту боя. Вскоре в лу-чах прожекторов на расстоянии мили по носу стали видны корабли, по силуэту опознанные как свои. Других кораблей рядом не было, они словно растворились в ночи.

После полуночи главные силы стали на якорь в десяти милях к северу от острова Ру-но: "Вестфален", "Нассау" и "Дойчланд" с минами на борту, крейсера с эсмин-цами и первый дивизион тральщиков. Лин-коры выставили противолодочные сети, опасаясь атак подводных лодок. Но ночь не прошла спокойно. Находившийся в дозоре, на ли-нии между островом Руно и мысом Домеснес, миноносец "S-31" налетел на мину, взрыв произошёл позади мостика, две кочегарки сразу же затопило, раз-лившаяся нефть вызвала пожар, несмотря на при-нятые меры, через два с половиной часа он затонул. Погибло одиннадцать человек.

Таким образом, к вечеру 17 августа почти все наши силы за исключением десятка кораблей находящихся в Риге - сконцентрировались в Куйвасте. Залив перешел в руки неприятеля. Последний бой должен был разыграться на плесе между Куйвастом и островами Вердер и Шильдау. Это на тот случай если бы германский флот предпринял попытку прорываться дальше вглубь Моонзундского архипелага, после чего уцелевшие суда могли удирать на север. Ну а линейным кораблям "Славе" и "Цесаревичу", которые из-за большой осадки, не могли пройти Моонзундом, героически погибнуть. Но, посылая броненосцы в Рижский залив, командующий флотом заранее согласился с их возможной гибелью. "Диану" ещё можно было провести по каналу, облегчив до придела. Надо было преодолеть самый мелкий участок канала длиной примерно в полторы мили, не углубленный и до сегодняшнего дня.

Что можно сказать? Обычная ситуация в вооружённых силах. Если высокопоставленные командиры тупицы, неучи и воры, а такое, как это ни странно, бывает часто, то солдаты, матросы, а иногда и офицеры, постоянно и массово вынуждены совершать подвиги. Обычно их награждают за подвиг. И, обычно посмертно.

А работы по углублению фарватера продолжались круглые сутки.

С утра крейсеры "Грауденц", "Регенсбург", "Штральзунд", под командованием контр-адмирала Хеббингхауса, в сопровождении несколько миноносцев, блокировали порт Пернов. В городе началась паника - все бежали куда глаза глядят. Ополченская дружина немедленно отступила от города, предварительно взорвав городскую электрическую станцию и завод "Вальдгоф". В городе оставался небольшой отряд регулярных войск да одна батарея полевой артиллерии. Когда в городе начались взрывы, немецкий адмирал понял, русские сами уничтожают стратегические объекты и чтобы принудить их быстрей покинуть город , приказал начать обстрел. Крейсера и эсминцы открыли огонь, снаряды падали не только в порту, но и в городе. Среди мирных жителей появились убитые и раненые, начались пожары, а так как в городе дома были преимущественно деревянные, и тушить их было некому, то Пернов выгорел. На подходе к устью реки Перновы на фарватере немцами были затоплены два ста-рых парохода и несколько барж. Они полагали, что гавань служит базой для русских подводных лодок, но это было не так. Однако, благодаря течению реки, закупорка удалась только частично. После поднятия одной баржи портом можно было пользоваться по-прежнему. Между тем, видя, что с берега практически не оказывают сопротивления, немцы высадили небольшой десант, отправив шлюпки на берег. Там они захватили находившихся на пляже нескольких, не очень умных, но очень любопытных, местных жителей, решивших поглазеть на шоу, и увезли с собой, после чего неприятельские суда ушли в море. Огнем русской полевой батареи был слегка поврежден эсминец "V-183"... В газетах этот немецкий отход расписали как победу ополченцев над десантом противника.

В тот же день, около десяти часов, основные силы германского флота появились с южной стороны Моонзундского пролива. Тральщики, шедшие впереди, натолкнулись на минное заграждение и начали его обследовать. Всего было выявлено три минных банки, поставленных еще вчера нашими кораблями. Выявив их расположение, адмирал Шмидт решил включить обнаруженные минные банки в свою систему минного заграждения, и приказал приступить к постановке мин с внешней стороны пролива.

Чтобы воспрепятствовать этому, в пролив вошли оба броненосца, "Диана" и почти вся минная дивизия. Поначалу контр-адмирал Трухачев предположил, что германец предпримет попытку прорваться во внутреннее пространство Моонзундского архипелага. Но стало ясно, что немцы не намерены прорываться дальше, а пытаются, наоборот, отгородиться от нас своим минным заграждением. Тогда корабли открыли огонь, не позволяя "Дойчланду" спокойно ставить мины, и тому пришлось ускорить постановку мин, опасаясь даже случайного маленького осколка. Но силы нашего и германского флотов были не равны. "Славе" опять пришлось в одиночку перестреливаться с двумя дредноутами, не надеясь на помощь "Цесаревича". Как только "Дойчланд" выставил мины, Шмидт повел линкоры на юг, оставив около минного заграждения контр-адмирала Хопмана с крейсерами и частью эсминцев. Он запланировал на сегодня загрузится углём, так как на вчерашнюю стоянку к острову Руно должны прийти угольщики и танкер, которые он просил прислать.

На линкорах осталось мало угля, - рассуждал адмирал Шмидт - нам почти всё время приходились быть на ходу, прикрывать свои тральщики. Русские всё время пытались им помешать расчищать фарватер в этих бескрайних минных заграждениях. Они всё время держали нас в таком напряжении, что никакой возможности пополнить бункера у нас просто не было. Если мы и сегодня не примем уголь, то нам придется сворачивать всё операцию, так как половина кораблей просто встанет. И на турбинных эсминцах топливные цистерны почти сухие и они стоят у острова под охраной второй флотилии тральщиков. Это хорошо, что об этом ещё русские не знают, да и вовремя мы их заблокировали в Моонзунде, а через Ирбенский пролив им не пройти, там на входе адмирал Хиппер стоит, а так и пары крейсеров хватило бы чтобы целую флотилию современных эсминцев уничтожить. После погрузки угля и заправки нефтью корабли должны собраться в двадцати милях севернее Риги, на утро назначено наступление и флоту приказано поддержать его своими пушками.

Подходя к Руно, адмирал Шмидт не увидел, ни угольщиков, ни танкера. Он разразился такой высококачественной и длительной тирадой в адрес высокого начальства, что оказавшийся неподалёку боцман застыл в немом восхищении талантами настоящего морского волка. Немного остыв, адмирал продолжил уже про себя.

"И когда я буду грузить этот ... уголь, если до сих пор к нам, ..., не пришло ни одного ,..., угольщика. Они, ..., там думают, что пока мои корабли, ..., будут стоять у пирса под погрузкой, ..., на море будет полный, ..., штиль?! Да через пять часов стемнеет, ..., а их всё нет!!! И как же я завтра, на последних крохах угля смогу поддержать огнем наше наступление? Они там думают, что у меня бездонные угольные ямы? Если через два часа корабли не появятся на горизонте, буду телеграфировать в штаб флота, адмиралу Принцу Генриху, чтобы он договаривался с сухопутным командованием о переносе наступления на сутки. Так как без пополнения углём, ни о какой поддержке сухопутных войск не может быть и речи" Но вскоре всё прояснилось, и даже то, почему задерживались угольщики.

VII

Подводные лодки "Е-1" и "Е-9" вторые сутки находились на позиции перед проливом. В первый день достойных целей в пролив не входило. Только тральщики и миноносцы. А вот утром следующего дня, когда туман над морем еще не разошелся, с "Е-9", находившейся в надводном положении, заметили целый караван больших транспортных судов, следующих в пролив под охраной миноносцев. Вначале коммандер Макс Хортон предположил, что на этих судах немцы перебрасывают десант. Но он не увидел на палубах ни одного солдата.

"Раз нет солдат, значит это снабженцы - рассуждал коммандер, он ещё больше в это уверовал, когда разглядел среди кораблей танкер - немцам понадобились уголь и нефть для своих кораблей в заливе. Значит приняли решение, запасы пополнять на месте, не выводя корабли из залива а это уменьшает риск потери какого-либо корабля на переходе на бункеровку". Решение верное. Хортон решил атаковать конвой, если он сам идет прямо на тебя. А удачная атака поспособствует уменьшения запасов на кораблях противника, это значит, что они будут ощущать нехватку топлива, и из-за этого менее активны.

"Видит эти корабли Лоуренс? - думал Хортон - если видит и тоже решил их атаковать, как бы нам не ударить по одному и тому же судну".

Хортон зря беспокоился. Кэптэн Лоуренс в это время был в десяти милях северо-западнее пролива.

-Срочное погружение. Торпедная атака. Атакуем второе судно, идущее в колонне.

Лодка пошла на погружение, оставляя на поверхности только один кончик перископа. Через двадцать минут "Е-9" выпустила две торпеды в самое большое из увиденных судов - примерно в шесть тысяч тонн. Судно тонуло меньше десяти минут. После того как Хортон убедился что судно тонет, он решил развернуться и атаковать ещё и танкер. Пока он выполнял этот маневр, был замечен кораблями противника и загнан под воду. Все попытки выйти второй раз в атаку на этот же караван, так и не увенчались успехом. Пришлось затаиться на глубине и оставаться там пока не перестали слышать шумы винтов шныряющих поблизости сторожевых судов противника.

Этим же ранним утром подводная лодка "Е-1" находясь на позиции перед Ирбенским проливом, но немного севернее своего напарника, заметила в тумане немецкие эсминцы и, погрузившись, пошла под водой им навстречу. Вскоре за эсминцами показались три крупных военных корабля. Вначале опознаны как линейные корабли, но через несколько минут после того как корабли приблизились, стало ясно что это линейные крейсера адмирала Хиппера.

-Джентльмены, нам сегодня крупно повезло, перед нами крейсера-дредноуты типа "Мольтке" - поделился информацией со своими подчиненными, кэптэн Лоренц. Атакуем флагманский корабль адмирала Хиппера. Торпедная атака.

Маневрировать было незачем, так как корабли сами шли на лодку, оставалось только дождаться того момента когда подать команду "Товсь!.. Пли!.." -- и с расстояния в три-четыре кабельтова, кэптэн Лоренц выстрелил двумя торпедами. Результата увидеть не удалось, ибо эсминцы сейчас же бросились на "Е-1" и заставили ее скрыться под водой. Торпеды попали в головной крейсер "Зейдлиц", но, несмотря на серьезные повреждения, экипаж сумел отстоять свой корабль. Но после этого, хотя и своим ходом, но он ушел, вначале в Либаву, а после неотложного ремонта, на верфь. Через час об этом стало известно вице-адмиралу Шмидту и командующему флотом Балтийского моря принцу Генриху.

VIII

Русское командование начало осознавать всю угрозу положения под Ригой ещё в конце июля и начало переброску дополнительных сухопутных войск (было переброшено с других участков фронта, а также из самой столицы три пехотных корпуса) и усиливать морскую группировку в Рижском заливе. Мы-то знаем, что морские силы Балтийского флота ничтожны, и усилить-то по существу было нечем. До начала войны, да и в первые её месяцы, этому вопросу уделялось очень мало внимания, как всегда стратеги с большими орлами на плечах не думали, что враг подойдет так близко к Риге и выйдет на берега Рижского залива. Главное внимание уделялось обороне Финского залива, в умах высшего командования ходило мнение, что германский флот непременно предпримет попытку прорваться через Финский залив к столице, и если уж не захватить, то подвергнуть её обстрелу с моря. Вот поэтому, на обоих берегах залива строились береговые батареи. В первую очередь они были предназначены для отражения этого мнимого прорыва к столице. А начать укреплять оборону пролива, связывающего Балтийское море с Рижским заливом, додумались только на исходе первого года войны, когда враг был в нескольких десятках километрах от него. Началось поспешное возведение на острове Эзель береговых батарей, но только малого и среднего калибра, пригодных, в лучшем случае, для борьбы с эсминцами, ну, может быть, с одиночным устаревшим крейсером. Начались экстренные работы по углублении фарватера канала между Финским и Рижским заливами. А его надо было прорыть ещё до войны. А теперь флоту и армии из-за бездействия высших чинов приходилось расплачиваться.

Адмирал Шмидт смог пополнить топливом свои корабли только к 10.00 часам, когда наступление немецких войск уже два часа как началось, и проходило далеко не так успешно как им хотелось.

В 8.00 на пятидесятикилометровом участке фронта противник предпринял третье за этот месяц наступление с целью захватить Ригу. Основной удар наносился между городами Огер и Кирхгольм, это в тридцати километрах южнее Риги с целью обойти Ригу с юга и отрезать её от остальной части России. Здесь противник вновь применил газовую атаку против русских войск, и сумел их немного потеснить, заняв первую линию обороны, но дальнейшее наступление опять застопорилось. Второй удар наносился вдоль Рижского залива. Вот этот удар и должен был поддержать германский флот, сосредоточенный теперь в Рижском заливе. Первыми на поддержку своих войск подошли к берегу эсминцы и крейсера, и по указаниям сухопутного командования начали обстреливать позиции наших войск. И только через три часа, после того, как погрузили уголь, к этому действу присоединились линкоры. И на позиции наших войск обрушился шквал металла, как со стороны фронта, так и со стороны залива. Некоторый части, попавшие под этот перекрестный огонь, вынуждены были начать отход. Армия стала требовать от вышестоящего начальства чем-либо помочь от обстрелов с моря.

Первой, помочь пехоте, направилась эскадра воздушных кораблей базирующих в Зегевольде. Четыре "Ильи Муромца", в сопровождении десяти самолетов сопровождения, вылетела на бомбометание кораблей противника. На подлёте к кораблям противника наши самолёты встретили не менее двух десятков германских самолетов. В воздухе разгорелся воздушный бой. "Муромцам" пришлось прокладывать путь к кораблям с помощью пулемётного огня, собственной живучести и грамотных действий своего эскорта. Линкоры на время прекратили обстрел берега, им приходилось маневрировать, чтобы уклониться от бомб. Крейсера с эсминцами тоже прекратили стрельбу, так как им пришлось активно двигаться, чтобы не попасть под таран уворачивающихся от бомб линкоров.

При таком маневрировании два корабля подорвались на минной банке, поставленной два дня назад канонерской лодкой "Бобр" в двух милях от нашего берега. Она была выставлена для прикрытия приморского фланга русских войск от возможного десанта в тылу. Погиб эсминец "S-143" , получил тяжёлое повреждение крейсер "Штральзунд". Это было последней каплей, которая вывела из себя адмирала Шмидта. Он приказал линейным кораблям отойти на пару миль от места, где подорвались эсминец с крейсером, и оттуда продолжить обстрел русских позиций, более не приближаясь к береговой черте. Кроме того, он обратился к принцу Генриху с просьбой разрешить покинуть Рижский залив, из опасения ещё больших потерь. Он оправдывался перед начальством за такие серьёзные потери тем, что из-за сильной утомленности личного состава тральщиков и миноносцев, нет никакой возможности протралить весь этот залив. Командиры и экипажи тральных судов убеждены, что весь залив буквально завален минами. А без такого траления любые передвижения основных сил обязательно приведут к потерям от русских мин. И ещё эти русские подводные лодки, которые тут просто кишат, и это тоже реальная угроза. На их счету потопление нескольких боевых кораблей и, как минимум, одного линейного корабля. А теперь, по их же вине, его корабли ограничены в действиях из-за нехватки топлива, в связи с подрывом самого большого транспорта с углём. Или, его соединение остаётся в заливе, но его усиливают ещё несколькими эскадрами тральщиков и миноносцев для борьбы с минами и подводными лодками. А также срочно пополняют корабли всеми припасами, а то он не гарантирует благополучный исход блокирования Риги.

Насчет некоторых части необходимого его заверили, что в ближайшее время.... Но, как говорят у русских, обещанного три года ждут. А вот насчёт возможного усиления его эскадры адмирал Шмидт получил категорический отказ. Операция должна продолжаться и успешно завершиться теми силами, какие есть у него в наличии, или до тех пор, пока развивается наступление на сухопутном фронте.

Тринадцатая глава. Глубокий Рейд

Несмотря на сомнения, командующий дает добро.

С утра я и князь Черкасский направились к командующему, где представили ему план, как нам казалось, очень дерзкого рейда, на который меня подвигло прибытие вчера, на главную базу флота, отремонтированного линкора "Петропавловск" и двух эсминцев. Первым был прошедшим ремонт "Новик", а вот второй, его брат по серии, только что принятый на вооружение, новейший эсминец "Победитель". Хотя он и был принят в спешке, с некоторыми недоделками, но это поправимо (в РИ он был принят на два месяца позже). Отправляя "Петропавловск" в док, я и не надеялся, что ремонт линкора завершится так быстро. Думал, что он затянется на пару-тройку месяцев, а его завершили за семнадцать дней. За две недели отремонтировали "Новик".

И начал я чуть ли не с порога кабинета, едва поздоровавшись с командующем.

-Ваше Превосходительство, разрешите моей группе произвести диверсионный выход в район Курляндского побережья.

Канин как всегда на такие мои заскоки на некоторое время терял дар речи. Через минуту он разразился негодованием.

-Да вы в своём уме! Да как вам, батенька, такое в голову пришло! Интересно, как вы себе это представляете, со своими-то силами против почти всего кайзеровского флота.

-Ваше Превосходительство, мы всё продумали. Вот и Князь Михаил Борисович может подтвердить.

-Так точно Ваше Превосходительство по нашему уверению выход в море нашей группы может пройти вполне удачно - поддержал меня князь.

-Вполне удачно говорите. Ну-ну. Обоснуйте.

-Во-первых - начал я - этот, почти весь флот, как вы их назвали, уже половину выделенных сил потерял. Перед тем как сюда идти, я переговорил с контр-адмиралом Непениным и узнал много интересного о дислокации германского флота. Чтобы усилить группировку адмирала Шмидта, немцы ввели в залив третий линейный корабль по приказу принца Генриха. И это в ответ на просьбу адмирала Шмидта вывести из залива все корабли. Германское наступление наталкивается на упорное сопротивление наших войск, и сухопутное командование очень надеется на помощь своего флота в захвате Риги в ближайшее время. Они понимают, что если не удастся и в этот раз занять Ригу, то им придется выводить корабли из залива. Базы для базирования там у них нет, а чтобы её создать, нужно захватить Ригу, или Моонзундский архипелаг, а для этого свободных войск у них нет. А вот чтобы войти туда обратно в следующий раз, понадобиться гораздо больше сил. И теперь этот захват Риги для них вопрос чести. Вы только представьте себя на месте принца! Потерять столько кораблей, и за такой короткий срок. А русский флот, при этом цел и почти невредим.

И всё бросить и уйти!? А что сказать кайзеру? Нет-нет-нет. Я уверен, что принц Генрих в таком бешенстве, что ни о каком выходе из залива не помышляет. Да и старший братец не простит ему холостых потерь, так что он наверняка попытается взять город без всякой помощи со стороны сухопутных войск - только силами своего флота, чтобы хоть как-то оправдаться. Но это вряд ли у него получится без десанта или наступления сухопутных войск. Значит, сейчас у них три линейных корабля в Рижском заливе и четыре линкора типа "Остфрисланд", под командой контр-адмирала Гедеке, в районе Ирбенского пролива.

-Не забывайте, адмирал, там ещё линейные крейсера адмирала Хиппера.

- Если информация достоверна, то один из крейсеров вчера серьёзно поврежден нашими английскими союзниками, и как докладывал кэптэн Лоренц, ему удалось поразить двумя торпедами флагман самого Хиппера - "Зейдлиц". Наша служба радиоперехвата это подтверждает. Также есть сведения что "Мольтке" больше двадцати пяти узлов дать не может, и то, в чрезвычайном режиме, а так у него двадцать три узла, как у нас. И всё из-за того что он получил повреждения одного из котельных отделений. Так что будем считать, что у немцев перед Ирбенским проливом пять с половиной линейных кораблей. Да и соотношение орудий главного калибра стреляющих на один борт у нас с ними почти одинаково, исходя из курсового угла.

-Так вы что хотите, получит согласие вывести все четыре наших линейных корабля против немцев. Так они через три часа, смогут перебросить из залива ещё три линкора.

-Да я и не планировал пока линейный бой с немцами. А вот оттянуть их от Ирбен я хотел. Это для того чтобы эсминцы могли войти в протраленный фарватер и выставить там мины. Хотя, некий шанс есть, если вывести все четыре дредноута. Пару броненосцев придержать в резерве, это на тот случай если нам придется отходить к минно-артиллерийской позиции с хвостом из германских линкоров.

-Нет, на это я пойти не могу. Четыре корабля, против шести!

-Ваше Превосходительство, я пока не планировал бой с линейными кораблями, но мне показалось, судя по вашей реакции, что вы такой возможности не исключаете. И, возможно, сами желали бы возглавить линейную эскадру в этом бою, но опасаетесь, что государь не позволит в этом конкретном случае задействовать все четыре линейных корабля, если не получит гарантии положительного результата. Что-то вроде размена, один наш дредноут за, как минимум, три немецких.

Командующий долго смотрел на меня, и постепенно, на его лице, несмотря на все усилия, появилась весёлая и немного мечтательная улыбка.

-Ну, вы Михаил Коронатович и фантазёр. Три, да за один наш. Да я бы немедленно приказал выйти в море, будь уверен в таком исходе боя. Однако я не уверен. Будь у экипажей всех четырех линкоров такая же боевая подготовка как в вашей группе, вот тогда появился бы маленький шанс, а так... Хотя, было бы интересно... Ну что ж давай рассмотрим ваш план поподробнее. Я думаю что нужно пригласить капитана 1-го ранга Колчака.

-Я ни против чтоб Александр Васильевич поприсутствовал при обсуждении.

Через час мы покидали кабинет командующего с одобренным планом и с пожеланием на успешное его осуществление.

-За корабли ответишь головой - пригрозил мне командующий на прощание.

-Есть ответить головой.

-Не радуйся так. Если что, то до конца войны будешь командовать посыльным кораблём.

Бросок к югу.

В восьмом часу вечера, оперативная группа вышла с рейда, и направилась прямо на юг в сторону Ревеля. Если о нашем выходе узнал противник, то это даже хорошо. По всему Гельсингфорсу распустили слух о том, что наконец-то прорыт канал в Моонзундском проливе между Финским и Рижским заливами, и теперь мы готовим корабли для поддержки морских сил в том районе. Я не знал возможностей резидентов этого времени, и не представлял когда эти слухи достигнут нужных ушей в Германии, или даже ушей германского командования в районе Риги. Но предполагал, что в течение суток они ещё не доберутся до штаба принца Генриха. Но всё равно мы, вначале, направлялись в направлении Моонзундского пролива. Как будто подтверждая, что в этом проливе мы всё же закончили работы по углублению канала, и уже перебрасываем через него в Рижский залив дредноуты. Где-то в Финском заливе в это время находилась германская подводная лодка "U-26", я "знал-помнил" о ней, и она могла увидеть направляющиеся в сторону Моонзунда линейные корабли и проинформировать об этом своё командование. Пока на море опускались вечерние сумерки, мы шли на юг, но как только наступила ночь, повернули на запад, и на пятнадцати узлах направились к выходу в Балтийское море. Миновав в темноте минно-артиллерийскую позицию и линию дозоров своего флота, мы вышли в открытое море.

-Николай Николаевич проложите-ка нам курс на северную оконечность острова Форе.

Прошло два часа как корабли в предрассветном тумане миновали траверз полуострова Дагерорт, идя курсом на юго-запад. Ещё во время обсуждения плана операции с командирами кораблей, я их предупредил, что если на море будет сильный туман, и кто-то отобьётся от отряда, до места сбора, в пятнадцати милях восточнее Форе, добираться самостоятельно. Как и прежде, мой "Петропавловск" шел первым, ведя за собой "Полтаву" дальше шли крейсера и эсминцы типа "Охотник", ранее входившие в особый полудивизион. Теперь, после ротации они переведены в мою оперативную группу из-за весьма приличных мореходных качеств, неплохой скорости и большей дальности хода. А это крайне важно моей группе, особенно для рейдов к побережью Германии.

Эсминцы "Новик" и "Победитель" должны выйти только через сутки с минами на палубе, им предстояло пройти через Моонзунд, далее через Соэл-Зунд выйти на северное побережье Эзеля, и там в одной из бухточек отстаиваться в ожидание благоприятного момента. А вот наступит ли он, этот момент, теперь зависит от нашего успешного похода к германскому побережью.

С ходового мостика "Петропавловска", более или менее я видел только идущие в колонне "Полтаву" и крейсер "Адмирал Макаров", а вот идущий следом крейсер "Баян" едва угадывался в тумане, остальные корабли были скрыты туманом. На крейсерах и эсминцах находилось более шестисот мин, которые мы намериваемся поставить несколькими минными банками прямо перед выходом из Данцигской бухты. По окончании минной постановки, я подаю кодированный сигнал и иду полным ходом на север-северо-восток. После моего сигнала из Финского залива выходят линкоры "Севастополь" с уже подремонтированным "Гангутом" и двумя броненосцами "Андреем Первозванным" и "Павлом I" и демонстративно направляются на юг. При этом они ведут интенсивные правдоподобные радиопереговоры, например, о планах в отношении обстрела германских кораблей, находящихся у Ирбенского пролива. Этим они должны привлечь к себе внимание германского флота. Дойдя до параллели пролива Соэл-Зунд или ещё немного южнее, повернуть назад, к Финскому заливу. И начать уводить за собой линейные силы немцев. Вот только пойдут они или нет, это один Бог знает. Если немцы не пойдут за приманкой, то северная группа даёт такой же кодированный сигнал, и тогда мы идем строго на юг. Но это всё запланировано только на завтра. А нам ещё надо незамеченными подойти к Данцигской бухте. А пока, на первом этапе рейда, надо скрытно дойти до острова Форе, там мы намерены часа четыре отстояться перед броскам на юг, чтобы к полуночи быть возле бухты. А от Форе до Ирбенского пролива, где находится германский флот всего-то сто миль. И есть огромный риск быть обнаруженными или германцами или шведами. А это срыв всей операции.

Не дойдя до острова четырнадцать миль мы легли в дрейф. Линкоры с крейсерами в середине, эсминцы в миле полукругом на восток.

-Владимир Константинович, распорядитесь, чтобы смотрели за морем во все глаза. Вызвать на мостик лейтенанта Киреенко.

Наш "Петропавловск" во время ремонта получил новую игрушку под названием РРП (Радио Разведывательный пеленгатор). Антенна корабельного РРП была натянута между мачтами в диаметральной плоскости корабля и представляла собой рамку из трех витков антенного провода. Определение пеленга осуществлялось при циркуляции корабля по изменению интенсивности сигнала.

Ещё один РРП установили на кормовой боевой рубке, но уже с вращающейся антенной в виде рамки и с гониометрической антенной системой Беллини и Този, которая обеспечивала более высокую точность пеленгования по сравнению с первой РРП. Там же в районе рубки соорудили помещение для спецов, занимавшихся расшифровкой радиотелеграмм и определением координат нахождения источника передач.

- Вот что, лейтенант - обратился я к Киреенко, - сейчас под вашей командой все имеющиеся в группе радиотелеграфисты, и те, что прибыли с вами, и те, что приписаны к экипажам. И сейчас от вас сейчас требуется, чтобы радиотелеграф непрерывно работал на приём. Слушать все сообщения, какие только сможете услышать, по их интенсивности стараться определить, далеко или близко от нас находится источник передачи. Да что мне вам рассказывать, сами всё знаете, не зря ваша должность называется "Начальник радиоразведки первой тактической оперативной группы", также в обязанности подчинённых вам специалистов входит сбор разведданных о кораблях противника в Балтийском море. Ваша команда должна выяснить их текущее местоположение, а в дальнейшем отслеживать их перемещения. В первую очередь это касается всех дредноутов, и по убывающей до эсминца. И не забывать отслеживать подводные лодки и минные заградители. Вам предстоит вести непрерывный учёт изменений местонахождения всех кораблей противника. И докладывать эту оперативную информацию тогда, когда она мне потребуется. И поэтому постарайтесь по возможности, всё, что выловите, прочитать. Ренгартен снабдил вас всеми известными нам немецкими шифрами?

-Так точно, Ваше Превосходительство.

-Вот и хорошо. Самим в эфир, без моего на то приказа, не выходить. Можете быть свободны.

Мы уже два часа дрейфовали на почтительном расстоянии от шведского острова, надеясь остаться для всех незамеченными. Вначале в этом нам помогал туман, но он начал постепенно рассеваться, так что нас в скором времени могут обнаружить. Ещё немного и мы будем как на ладони.

"Так надо что-то предпринять, или стоять ещё два часа или двигаться вокруг Готланда. Если пойдем вокруг, то большая вероятность встречи с купцом, или со шведским военным кораблём. Швед, конечно, ничего предпринимать не будет, так как нейтральные воды. А вот депешу своему начальству обязательно настучит, а её могут немцы прочитать. Если это случится, тогда о нас станет известно германскому командованию, и оно предпримет шаги для нашего перехвата. Можем просто нейтралов встретить или даже германский конвой с рудой. Насчет конвоя, это даже хорошо, можно поступить двумя способами или утопить их к чертовой бабушке, или взять в качестве призов".

-Ваше Превосходительство, мы тут как костёр в ночи! Нас же со всех сторон видно, - начал беспокоиться наш главный штурман, - не дай Бог, появится германский дирижабль, нам ведь придется возвращаться обратно.

-Да я об этом уже думал, Николай Николаевич, как только туман начал рассеиваться. Так что вы предлагаете?

-Я предлагаю начать движение к Данцигу, но только не сразу на юг, а обойти Готланд вдоль западного побережья и к полуночи мы будем на месте.

"Штурман-то мою мысль высказал, я только пять минут назад об этом же думал"

-Я с вами согласен Николай Николаевич. А вы что скажете, Владимир Константинович?

-Два часа нам тут не выстоять, в любой момент может появиться кто угодно, и вся наша скрытность коту под хвост.

-Тогда решено, господа, идём в обход. Давайте штурман, прокладывайте курс между Готландом и материком. Владимир Константинович сигнал на корабли - "Следовать за мной".

Корабли пришли в движение, и приняв походный ордер, направились к берегам Германии. До наступления сумерек наши сигнальщики только пару раз видели дымы на горизонте от одиночных судов, но что это были за корабли, мы не проверяли. Зачем отвлекаться на одиночный корабль, вот если бы караван, то я обязательно отправил бы крейсера проверить. А тут за час до заката, когда на море опять начал опускаться туман, прямо на нас вышел небольшой пароход, и тот, на поверку, оказался датчанином. В целом наш поход прошел спокойно, наши радиотелеграфисты так за все время и не отметили какой-либо повышенной активности других радиостанций не только вблизи нас, но и на большом расстоянии.

За тридцать миль до цели нашего похода, Вердеревский повёл крейсера "Богатырь" и "Олег" к западной части Данцигского залива, им предстояло выставить мины у Хельской косы. Пройдя к югу ещё десять миль, я приказал уменьшить скорость линкоров до малого, отпустив вперёд эсминцы и вторую пару крейсеров. Эсминцы, пользуясь своими малыми размерами, а значит и малой заметностью, подходят как можно ближе к Пиллау и минируют подходы к судоходному каналу. Крейсера "Адмирал Макаров" и "Баян" должны выставить своё минное заграждение в глубине залива, между Данцигом и Пиллау. Наша задача прийти на помощь любому из трёх отрядов, поэтому мы и избрали эту точку как самую равноудалённую от всех.

-Как-то уж очень всё гладко получается. Мичман Никишин, узнайте у радиотелеграфистов, всё ли тихо по-прежнему, нет ли каких изменений в интенсивности переговоров?

Но было относительно спокойно. Через три часа все три группы беспрепятственно выставили мины и направились в точку сбора. До рассвета оставалось немногим более трех часов.

- Передать кодированный сигнал в штаб флота. Владимир Константинович, принимайте командование, курс на Либаву. Я отдыхать. Попрошу перед Либавой меня разбудить.

Через два с половиной часа в каюту, где я отдыхал, вошел Никишин. Как только дверь в каюту приоткрылась, я тут же открыл глаза.

-Ваше Превосходительство, лейтенант Киреенко дожидается в кабинете.

-Скажи, через минуту буду.

-Что у вас, лейтенант? - задал я вопрос, входя в кабинет.

-Ваше Превосходительство. Вице-адмирал Кербер, вот уже как час сорок двигается курсом на юг, и интенсивно переговаривается в эфире. Немецкий флот, судя по перемещению пеленга их работающих радиопередатчиков, клюнул на приманку и начал движение навстречу нашим кораблям.

-Что-нибудь из переговоров смогли расшифровать?

-Пока не полностью. Но из того что мы уже успели, знаем немало. Час назад из Либавы вышел авиатранспорт. Судя по пеленгу его последней передачи, он впереди нас в тридцати милях. Он спешит за своим флотом, который опережает его на восемьдесят миль. Если мы поспешим, то можем его догнать через два с половиной - три часа, на подходе к Ирбенскому проливу.

- Это все? Больше ничего нет?

-Есть кое-какие сообщения из Рижского залива, так же из отдела радиоразведки. Наши сообщают, что германское наступление под Ригой выдыхается, им не помогает даже поддержка с моря, наши войска держатся. Адмирал Шмидт начинает испытывать нехватку снарядов и требует прислать их хотя бы для эсминцев и крейсеров, а два линкора вывести из залива для пополнения главного калибра.

-Да, эта новость не из приятных. Есть какие-либо подтверждения что они получили разрешение? И уже уходят из залива, или уже вышли?

-Пока не все радиограммы расшифрованы. В первую очередь занимаемся радиограммами из районов Ирбенского пролива и Рижского залива, то есть всеми теми, что исходят из восточной части Балтики.

-Нам ещё этих линкоров на своём пути не хватает. Хотя это даже хорошо, если мы их встретим, они ведь почти без боезапаса.

-Ваше Превосходительство. Ещё не всё ясно с одним из дредноутов Хиппера, похоже, что один из его броненосных кораблей остался в районе Ирбенского пролива. Работу его радиостанции не выявили, возможно он следует с остальным флотом.

-Ну, молодец, обрадовали, - с иронией проговорил я, - возможно там, а возможно нет. А это точно, что там только один из линкоров Хиппера? Предположим, что оба линейных крейсера остались перед проливом, а линкоры Шмидта ещё в заливе, а ведь на то, чтобы расчистить путь для Беренса, потребуется немалое время. Сам Беренс сейчас отстаивается где-то на западном побережье Эзеля, в часе хода от пролива. Даже возможно, что мы повстречаем сразу четыре дредноута, тогда операцию по минированию фарватера придется отменить. А нам уходить на север. Это всё что хотели сообщить или ещё что-то есть?

-Это пока всё, как только нам удастся ещё расшифровать какие-либо радиограммы, в ту же минуту будет доложено.

-Не густо, господин лейтенант. И всё так туманно, приблизительно, примерно.

-Ваше Превосходительство, мои люди работают без отдыха и они очень стараются.

-Лучше старайтесь, я должен знать точно, что нас ждет у пролива. Можете идти, я вас больше не задерживаю.

III

Авантюра или точный расчет?

Мы шли на восемнадцати узлах, намеревались догнать и уничтожить авиатранспорт противника и его эскорт. Впереди бежали эсминцы "Охотник" и "Пограничник", за ними, на расстоянии трех миль, "Петропавловск" и "Полтава" и замыкали колонну "Макаров" и "Баян". В прикрытии шли "Олег" с "Богатырем" и ещё два эсминца. Время приближалось к полудню, когда были замечены дымы на севере, и вот уже около получаса наблюдаем, как на горизонте вырисовываются мачты и трубы не менее чем пяти кораблей, это похоже наша цель, за которой мы так спешим.

На мостике появился Киреенко с новыми известиями.

-Ну что нового удалось за эти два часа узнать?

-Ваше Превосходительство, противнику известно о нас, он видит наши дымы и интенсивно переговаривается со всеми, пытается выяснить, что за корабли находятся к северу от Лиепаи в квадрате 211-23.

-Ты мне скажи только одно, что с линкорами Шмидта и где линейный крейсер. А то, что меня уже заметили, мне плевать.

-Адмирал Шмидт со своими линкорами пока в заливе, к нему из Свинемюнде вышли два транспорта с припасами.

-Вот бы их перехватить - воскликнул князь Черкасский - тогда точно корабли в заливе без снарядов будут бесполезны.

-Нам сутки тут не продержаться, могут так нас прижать, что придется прорываться с боем. И нам не ведомо, как он сложится для нас. А сейчас мы догоним и разделаемся с этим авиатранспортом, дальше идём к проливу, и если там остались только легкие силы германцев постараемся их всех разогнать, чтобы Беренс смог выставить мины. И уже на отходе, передаем сообщение в штаб флота, чтобы срочно выводили подлодки на подступы к проливу для перехвата кораблей с припасами. Лейтенант, что слышно о линейном крейсере? Где он сейчас?

-Ваше Превосходительство, из полученных данных из службы радиоразведки, он ещё прошедшей ночью отбыл в Мемель.

-Так это что получается, мы могли его встретить и даже возможно разошлись с ним в утреннем тумане на дистанции открытия огня и не заметили друг друга. А может он нас заметил и не решился принять бой.

-Никак нет, Ваше Превосходительство, он нас не видел, к сожалению, и мы его тоже. Он бы не стал молчать, если бы заметил какие-то корабли в море, и тут же доложил бы об этом. Мы обязательно услышали бы его передачу рядом с собой.

-Хорошо лейтенант. Что известно о линейных кораблях противника, они продолжают идти на север или повернули назад, поняв, что корабли вице-адмирал Кербера это просто приманка?

-Ваше Превосходительство, ещё несколько минут назад они шли курсом на север.

-Как только станет известно, что германцы повернули назад, сразу докладываете. А теперь, пока мы будем нагонять впереди идущих, вы уж постарайтесь, глушите все их передачи. Пусть ваши телеграфисты ругаются матерно или песни поют, на немецком или на русском мне по..., вернее всё равно. Пусть несут какую-угодно околесицу, чтобы сбить с толку всех, кто будет это принимать. Задача ясна, господин лейтенант?

-Так точно! Ваше Превосходительство.

Увеличив скорость до полного, мы нагоняли отряд немецких кораблей в составе: авиатранспорта, одного трехтрубного крейсера и четырех больших миноносцев. Этот авиатранспорт был больше похож на обычное торговое судно большого тоннажа, на глаз, не менее десяти тысяч тонн, с одной трубой посредине корпуса, большой надстройкой на корме и ходовой рубкой перед трубой. Судно отчаянно дымило, выжимая всё до последней лошадиной силы из своих машин, чтобы поскорей добраться хотя бы до пролива, так как свой флот уже не догнать. А вот пройти фарватером в залив шанс был, если только эскорт и те корабли что находятся у пролива, задержат нас. Но как оказалось впоследствии, дураков подставляться под двенадцатидюймовые снаряды, в рядах командиров немецких кораблей, находящихся у пролива не нашлось.

-Ваше Превосходительство, немецкие корабли в приделах досягаемости - доложил командир линкора.

-Ну, что ж, Владимир Константинович, с Богом.

"Петропавловск" начал пристрелку с девяноста пяти кабельтов, но не по авиатранспорту, а по крейсеру, идущему позади германского отряда. Мы вырвались вперёд, отрываясь от крейсеров. "Макаров" и "Баян" начали отставать ещё раньше, они не могли поддерживать такую же скорость как линкоры и отстали больше чем на две мили. "Богатырь" с "Олегом" тоже понемногу отстают и теперь находятся в полумиле позади нас.

-Ход не уменьшать, крейсера потом нагонят, главная наша задача не упустить противника - предупредил я Пилкина. Сигнал "Полтаве", выйти вправо - цель авиатранспорт.

Наши линкоры быстро нагоняли противника, да и не только его, мы уже догнали свои эсминцы, что шли в трех милях впереди нас. Крейсер энергично маневрировал, уклоняясь от наших снарядов и одновременно пытаясь прикрыть этот неуклюжий корабль дымовой завесой. Наши снаряды уже несколько раз накрывали крейсер. Было видно, как несколько раз их разрывы вставали у самых бортов, скрывая крейсер за огромными султанами воды. Несколько бронебойных снарядов прошили крейсер насквозь, у него явно есть повреждения. Через пару залпов над ним поднялся большой столб черного дыма и угольной пыли. Вскоре вспыхнуло пламя, крейсер начал выкатываться вправо. После очередного прямого попадания появился заметный крен. Когда дистанция сократилась до шестидесяти кабельтовых, в дело вступила противоминная артиллерия, отгоняя вышедшие в торпедную атаку германские миноносцы. Через несколько минут крейсер уже беспомощно качался на волнах. Авиатранспорт также пылал из-за вспыхнувшего авиационного бензина, миноносцы разбежались перед нами в разные стороны. Мы прошли мимо, не останавливаясь, подранками могут заняться и отставшие крейсера. Наш путь лежал к проливу, до которого оставалось около двадцати миль.

- Аэропланы с правого траверза, - доложили сигнальщики.

- Ваше Превосходительство, со стороны Курляндского побережья приближаются не менее двух десятков германских аэропланов, - сообщил мичман Никишин.

Я вышел на правое крыло мостика - на высоте примерно километра, к кораблям приближались маленькие бипланы. Ну, эти нам не опасны, они не в состоянии поднять крупных бомб, по всей вероятности самая большая бомба не крупнее полтинника, а основной ассортимент, это бомбы от пяти до двадцати килограмм, такими нас не остановить. Они, могут быть опасны разве что для эсминцев. Но в него ещё надо попасть, когда он на полном ходу.

-Убрать всех лишних с верхней палубы.

Через несколько минут германцы начали атаку на линкоры, которые в этот момент шли не менее чем на двадцати трех узлах, выписывая зигзаги на воде. Вся наша ПВО состояла из четырех зенитных орудий установленных на концевых башнях, и четырех пулемётов "Максим", наконец-то для них были изготовлены специальные станки, заказанные ещё месяц назад в Гельсингфорских мастерских. Эти пулемёты были установлены по два на каждый борт, в районе ходовой рубки и второй дымовой трубы. Орудия в данный момент стреляли куда-то вверх, разрисовывая небо дымными облачками разрывов шрапнельных снарядов. Даже такой редкий и не точный огонь нервировал немецких пилотов, особенно их расстроила меткая пулемётная очередь, выпущенная унтер-офицером Савельевым, после которой один аэроплан, дымя мотором, поспешил добраться до берега. Линкоры во время налёта почти не пострадали, хотя основная масса аэропланов была нацелена именно на них. Пока доклада о повреждениях от налёта с "Полтавы" не поступало, но, судя по тому, что в "Петропавловск" попали двумя мелкокалиберными бомбами, попортившими нам палубный настил, да ранившими осколком матроса, то и на "Полтаве" существенных повреждений не должно быть. От крейсеров пришло сообщение, что повреждений от налёта германской авиации не получено. Эсминцы, вот они, на виду, и все без видимых повреждений. Пока продолжался налёт, мы приблизились к нашей цели ещё на восемь миль. Перед нами открывался пролив и немецкие корабли. Всякая мелочь уходила по фарватеру в сторону Рижского залива, а два крейсера и несколько эсминцев двигались на север, намереваясь, видимо, соединится с основными силами флота.

-Передать Беренсу, что путь свободный. Пусть поспешит, нам тут задерживаться нельзя.

Линкоры вплотную приблизились к своим же минным заграждениям. Выставленные несколькими сплошными полями, они перегораживали пролив почти на всю глубину. Свободным был только проход, проделанный немецкими тральщиками.

-Николай Николаевич вы нас только на своё же минное поле не выведите. Смотрю на вас, и мне кажется, что вы про существование оных забыли. А то, у меня такое чувство, что наш линкор уже идёт по минному полю.

- Не извольте беспокоиться, Ваше Превосходительство, выйдем точно.

Наш главный штурман не ошибся и подвёл линкоры точно к кромке минного поля, где оба линкора развернувшись бортом дали несколько залпов по удирающим по фарватеру германским кораблям. У меня даже появилось желание войти в залив и потягаться с тремя линкорами адмирала Шмидта. Зная, что два из них с минимум боекомплекта, но побоялся что, не зная протраленного фарватера, наскочу на мину. Хотя тут в начале фарватера вешки стоят, их немцы в спешке не успели убрать, но вот дальше в глубине пролива немцы могли их и поснимать. Но допустим, что я пройду в залив, так с этой стороны нас могут заблокировать корабли Хиппера, а канал через Моонзундский пролив ещё не прорыт. Хотя с южного входа в пролив мы в состоянии войти, и надёжно его прикрыть с той стороны. А как нас на днях информировал командующий - что до окончания работ по углублению судоходного канала, оставалась максимум неделя.

Ко мне подошел Пилкин и тихо так по-дружески на правах старого товарища проговорил.

- Михаил Коронатович, а я догадываюсь, о чем ты сейчас думаешь. У тебя же всё на лице написано и глаза так заблестели, я уже подумал, что сейчас последует команда войти в фарватер и начать движение в сторону Рижского залива, а мне как-то придётся тебя от этого отговаривать.

- Каюсь, Владимир Константинович. Был порыв. Сиюсекундный. Войти в залив и сразиться с линкорами Шмидта, зная, что они почти безоружны. И помяни моё слово, другого случая нанести серьёзный урон их линкорам нам больше не представится.

-А как же Хиппер со своими кораблями, он ведь тоже может зайти в залив, а выход из него только один.

-Не забывай, у нас ещё есть Беренс с минами на борту, мы за собой проход заминируем. А вот у Хиппера тральщиков нет, они все со Шмидтом в заливе. Пока придут новые, да расчистят путь, мы со Шмидтом должны уже покончить.

К нашему разговору начали прислушиваться все находившиеся на мостике офицеры.

-Я даже допускаю, что мы можем потерять один линкор, но вот немцы должны потерять все, и это будет для них катастрофа. И в Рижский залив, после этого, они больше не сунутся. А без поддержки флота, немцам Ригу не взять.

-Ваше Превосходительство, лейтенант Киреенко сообщает, что германский флот повернул назад и теперь спешит сюда - доложил мичман Никишин, - по его мнению, флот находится в семидесяти милях от нас.

-А вот это известие самое паршивое за последние два месяца. И что в свете открывшихся событий нам следует предпринять, господа офицеры? Прошу всех высказаться.

Это значит, что тут мы можем задержаться максимум на час, и надо будет срочно уходить - высказался Пилкин.

-Все правильно Владимир Константинович, у нас на то, чтобы дождаться прихода Беренса и на минирование им фарватера, даже этого часа нет. Если мы хотим проскочить мимо немецкого флота, то надо выходить уже сейчас и прорываться вначале на северо-запад. И шанс на то, что мы не повстречаемся с пятью линкорами Хиппера пятьдесят на пятьдесят, и таковы же наши шансы погибнуть. Но вот, сколько мы прихватим собой на дно, тут большой вопрос. Может один, от силы два, а может случиться, что и не одного. Нет, мы конечно сможем нанести им повреждения, и может быть, кому-то из них даже тяжелые, но для нас это будет гарантированная гибель. Можно даже спасти линкоры, понадеяться на их скорость, но тогда немцы перехватят и уничтожат крейсера, а вот на это я не пойду. Если войдем в залив, то с тремя линкорами Шмидта мы встретимся обязательно на все сто, так как уже не они нас, а мы их будем искать. Но там мы обязательно выйдем победителями. Так куда пойдем господа? В залив, или на дно?

И чем я больше говорил о заливе, тем больше я склонялся именно это проделать.

-Ваше Превосходительство! - воскликнул мичман Никишин и тут же, чего-то засмущавшись, замолчал, наверно ему показалось что он перебил меня.

-Да мичман, вы что-то ещё хотите нам сообщить.

-Никак нет, я не об этом. Я просто хотел высказать своё мнение, воспользовавшись своим правом младшего по званию.

-Что ж, мичман, сделайте одолжение - слегка улыбаясь разрешил я.

-Ваше Превосходительство, я за то чтобы войти в залив и дать там бой германскому флоту. Этим мы поможем защитникам Риги.

-Вот и первый высказавший, кто следующий или соберём военный совет?

-Тогда придется собирать всех офицеров отряда, а для этого у нас нет времени - высказал свою точку зрения флагманский артиллерист Свиньин, - лично я поддерживаю мичмана. Сейчас в заливе три дредноута типа "Нассау", каждый вооружен, как и наши по двенадцать орудий главного калибра. Но у наших линкоров калибр двенадцать дюймов, а у немцев одиннадцать, да и орудия у них стоят неудачно на один борт могут одновременно стрелять только восемь. А это значит, что количество орудий в одном залпе одинаково, что у нас, что у них, получается двадцать четыре ствола, но наши на один дюйм больше, а значит мы уже выигрываем в мощности залпа. Их снаряд весит триста пять килограммов, а наш четыреста семьдесят, и по дальности стрельбы мы превосходим на двадцать пять кабельтов. (Ютландского боя ещё не было и его результатов пока никто не знает, в том числе и Свиньин. Ведь немецкие одиннадцатидюймовки почти ни в чем не уступали английским орудиям в двенадцать дюймов и они очень хорошо пробивали бронированные борта английских линкоров, а мы знаем, какая броня стоит на наших линкорах) Я за то, чтобы дать бой германцам. Мои артиллеристы не подведут.

- Ну, с вами всё ясно. Чтобы наш главный артиллерист да отказался пострелять, - вставил штурман Крыжановский, - но я тоже за то, чтобы идти в Рижский залив, пока корабли противника ещё видны, мы определим фарватер прохода. На входе в него до сих пор стоят вешки, противник так спешил от нас удрать, что не убрал. Я предполагаю что немцы даже не рассматривают возможности того, что мы рискнём войти в Рижский залив. Они подумают, что это для нас западня - спереди линкоры Шмидта, позади линкоры Хиппера. Вот потому-то они и поспешили сами укрыться в заливе, понадеялись, что уж там-то они будут в безопасности. Сами посудите, ну кто полезет в смертельную ловушку. А нам именно на это и нужно рассчитывать. Когда германец увидит, что мы двигаемся по фарватеру, бросится снимать вешки, а нам надо этого не допустить.

- Кто ещё также думает?

-Ваше Превосходительство, Михаил Коронатович но это же опять самовольное изменение плана - высказал своё мнение князь Черкасский. Тот раз вам очень повезло, и ваше самоуправство осталось без последствий. Так как добились победы с минимальным ущербом для своих кораблей. А вот эта ваша авантюра может всем дорого обойтись. Всё же против нас там будут не устаревшие броненосцы, а линейные корабли. И несмотря ни на что я поддерживаю вас.

-А давайте узнаем мнение командиров и старших офицеров кораблей, - предложил Пилкин.

- Владимир Константинович, вы-то сами что решили?

-Ваше Превосходительство, оба варианта ведут к соприкосновению с германским флотом. В первом - у нас есть шанс проскочить мимо Хиппера, а если этого не удастся, то на помощь должен подойти отряд вице-адмирала Кербера. А это уже вместе будет четыре линкора и два броненосца, так что в сумме выходит пять на пять. Вот тут уже исход сражения будет зависеть только от мастерства команд.

-Если мы войдем в залив, то нам неизбежно придется встретиться с противником. Нет, я его не боюсь. Я боюсь, что нас там могут блокировать. Не будем ссылаться на то, что два из трех линейных кораблей почти без снарядов, все равно на каждом линкоре должно быть не менее чем по двадцать снарядов на ствол. (Их оставалось в среднем по тридцать два на ствол, но они были неравномерно распределены по башням) Это 240 ну 300 снарядов на борту, из них, ни одного фугасного. А что мы знаем о противнике, какие силы нас там будут ждать?

-На счет того, какие силы противника нас могут ждать в Рижском заливе, мы поручим выяснить лейтенанту Киреенко.

-Какие бы нас силы там не ждали - продолжал дальше Пилкин - то после такого боя, оба линкора будут повреждены, а возможно как вы и сами предположили, останется только один серьёзно поврежденный линкор. Обратно через пролив нам не выйти там будут линкоры Хиппера. Кроме того из Германии могут прийти ещё несколько, и гораздо более сильных линкоров типа "Кайзер" или "Кёниг" а вместе с ними и новые флотилии тральщиков, и они вновь начнут форсировать минные поля. Мы все знаем, что канал ещё не прорыт, и вывести поврежденный линкор мы не сможем. Один путь у нас - это уйти только в Моонзунд. А там отстаиваться или защищать южный выход, если германцы после повторного входа в залив, надумают ещё проникнуть и в Моонзунд.

- Владимир Константинович, а я так не думаю. По всей вероятности половина того что вы только что обрисовали, так и будет. Но вот в повторное форсирование минных полей, я не верю. Вряд ли кайзер после таких потерь решится посылать корабли в Рижский залив, тогда ему нечего будет противопоставить англичанам на Северном море. И что это будет за блокада, если нас отрежут только от южного пролива, второго Порт-Артура ведь для нас не будет.

-С севера подходят два эсминца ...

-Мичман, выясни, чьи это эсминцы.

-Через пару минут Никишин доложил, что с севера приближаются "Новик" и "Победитель" минут через двадцать будут тут. Крейсера также подошли. С "Адмирала Макарова" от начальника бригады получен семафор. Капитан первого ранга Плен доложил - что крейсер "Ниобе", и гидроавиатранспорт "Ансвальд" потоплены. В плен взято сто сорок восемь человек. Среди экипажей крейсеров, потерь нет.

-Ну и славненько, хоть там всё в порядке. Семафор Вилькену и Плену - эсминцам и крейсерам идти в пролив. Кораблям поначалу держаться отмеченного фарватера. А впоследствии взять направление на идущие впереди немецкие корабли.

-Ваше превосходительство, как же они пойдут без тральщиков? Если на отходе противник выставил мины в фарватере, тогда кто-то из наших может подорваться на минах - опять засомневался Пилкин в моих действиях.

-Я разделяю мнение старшего лейтенанта Крыжановского, что надо поспешить за противником, пока он видим, взять направление и придерживаться его. Так как немцы форсировали наши минные поля по кратчайшему пути - то есть по прямой. Это должно нам помочь с определением направления движения. А вот насчет мин в фарватере - так это маловероятно. Во-первых - немцы даже не думают что мы двинемся за ними. Второе - у них на борту в принципе не должно быть мин. Решение принято, мы идем в залив. Срочно свяжитесь с начальником минной дивизии контр-адмиралом Трухачевым. Ему надо сообщить что мы входим в Рижский залив, и с его стороны ставится задача нас поддержать в заливе. Пусть начинают всеми силами форсировать южный выход из Моонзунда. Об этом же предупредить и штаб флота и оттуда продублируют приказ Трухачеву.

Первым начал движение по фарватеру эсминец "Охотник", под флагом нового командира полудивизиона эсминцев, капитана первого ранга Павла Викторович Вилькена. Следом потянулись остальные эсминцы, держа дистанцию между собой в три кабельтова. Через несколько минут через фарватер повел свои крейсера Плен. "Новик" подошел к борту линкора в тот момент, когда в фарватер входил последний из крейсеров отряда.

-Михаил Андреевич у меня к вам ответственное задание - прокричал я в рупор. Как видите, наши планы изменились. Мы решили войти в Рижский залив и дать бой находящемуся там германскому флоту адмирала Шмидта. Ваша задача осталась той же, закупорить фарватер, но немного она будет производиться в другом порядке. Вначале идете за нами, мины начнёте ставить через пару миль от кромки, но не сразу, подождёте, когда мы пройдём фарватер насквозь, сигнал мы вам подадим. Раньше мы планировали, что вы ставите мины изнутри фарватера и уходите в Моонзунд через Соэло-Зунд. Теперь, после постановки, вы идете за нами в залив. Постарайтесь выставить мины так, чтобы противник не мог сразу следовать за нами в залив. Для этого им понадобятся тральщики, которых в течение суток у них не будет.

-Ваше Превосходительство, а если там впереди мины?

-Будем надеяться, что их нет. Но, поэтому вы и подождете, пока мы не пройдем весь путь до входа в залив.

Мы прошли уже большую часть пути, позади осталось первое минное поле и пространство между минными полями, точные координаты которого у нас имелись. Позади нас остались торчащие из воды мачты крейсера "Любек", потопленного здесь подводной лодкой "Аллигатор". Впереди послышались орудийные выстрелы.

-Выяснить что происходит?

Через минуту было доложено - Вилькен на "Охотнике" при поддержке "Сибирского стрелка" вступил в артиллерийскую дуэль с немецкими эсминцами, находящимися на выходе из фарватера.

-Передать на "Макарова". Отогнать противника огнём крейсеров.

И вот тут мы чуть не потеряли один их эсминцев, который, во время маневрирования, налетел на затонувший в этом месте броненосец "Гессен". "Сибирский стрелок" свернул себе налево форштевень, два носовых отсека заполнились водой, осадка увеличилась на семьдесят сантиметров. Из-за поврежденного носа, эсминец плохо слушался руля, его всё время тянуло влево. Кроме того, он ещё получил снаряд в корму, потеряв при этом трёх матросов убитыми и двух ранеными.

С одной стороны это даже к лучшему, что именно эсминец налетел на затонувший броненосец, а не крейсер или линкор. Вот тогда беды не миновать, так как осадка крейсеров и линкоров гораздо больше, чем у эсминца, который только вскользь прошелся по днищу перевернувшегося броненосца, а если бы крейсер или линкор со своей осадкой, массой и габаритами, врезался в этот броненосец, повреждения были бы намного серьезнее. Хотя было известно, что где-то на фарватере затонул броненосец, но точного места мы не знали. Зато теперь знаем. Так, где-то впереди, ещё один корабль затонул, и надо быть очень осторожным, чтобы, ещё и на него, никто не налетел. Вот теперь получилась маленькая заминка, с какой стороны обходить утопленника? Справа, или слева немцы расширили фарватер? Решили обходить с левой стороны, так как броненосец тонул через правый борт, то предположили, что и германские тральщики, опасаясь намотать на свои винты всякой гадости с разбитых мачт, пошли налево.

Повреждённый эсминец пошел первым, если и повернули не в ту сторону, так уж пусть покалеченный корабль налетит на мину, чем терять ещё один целый. К эсминцам, ведущим перестрелку с немцами, стали потягиваться крейсера, они уже получили предупреждение о подводном препятствии. "Адмирал Макаров" открыл огонь из носовой башни с семидесяти кабельтов по одному из трёх германских эсминцев, державшемуся напротив выхода. Когда дистанция сократилась, к обстрелу подключились и 152-мм орудия. Эсминцам нечего было противопоставить крейсерам, так как и "Баян" открыл огонь из 203-мм орудия находясь в пяти кабельтов позади "Макарова", посылая снаряды через него. Огонь двух крейсеров да четверки эсминцев быстро вынудил эсминцы противника отойди от выхода. Путь был выбран правильно и через час все корабли вошли в залив.

-Передать на "Макаров" Пал Михайловичу - выслать два крейсера к южному выходу, и, по возможности, помочь Трухачеву пробиться в залив.

"Вот и всё назад пути нет, только вперёд".

-Курс на остров Абро, там подождем Трухачева.

Линкоры бросили якоря с восточной стороны острова, два оставшихся крейсера встали в трёх кабельтов по правой раковине. Эсминцы, охватив корабли полукругом на расстоянии пяти-шести кабельтов, просто дрейфовали, держа машины под парами, готовые в любой момент дать ход.

Я собрал на борту линкора "Петропавловск" малый военный совет, пригласив начальника бригады крейсеров капитана первого ранга Плена, начальника 4-о дивизиона эсминцев капитана первого ранга Вилькена и капитана второго ранга Беренса командира первого полудивизиона новейших эсминцев. Присутствовали и оба командира линкоров Пилкин и Вяземский, начальник оперативного отдела князь Черкасский флагманские артиллерист и штурман и ещё несколько флотских командиров и специалистов.

- Итак, господа офицеры, мы вошли в Рижский залив и намереваемся дать бой германскому флоту. Сейчас лейтенант Киреенко доложит нам, с кем мы можем тут встретиться, согласно данным разведки.

-Ваше Превосходительство, господа, по данным разведслужбы мы смогли определить примерный состав германского флота в Рижском заливе. Он поделен на две эскадры, по подчинённости. В первую эскадру входят линейные корабли "Нассау", "Вестфален" и "Рейланд" под командой капитана первого ранга Энгеля, первая группа крейсеров контр-адмирала Хопмана, это крейсера "Берлин" и "Кольберг" и эсминцы десятой флотилии капитана второго ранга Витинга, примерно шесть-семь кораблей. Эта эскадра подчиняется вице-адмиралу Шмидту. Во вторую эскадру, под командованием контр-адмира-ла Хеббингхауса, входят крейсера "Грауденц", "Регенсбург", "Штральзунд" и эсминцы капитана первого ранга фон Ресторфа. Это первая, восьмая, и девятая флотилии миноносцев, примерно ещё четырнадцать-шестнадцать кораблей. Кроме того, тут у немцев скопилось много вспомогательных кораблей, две флотилии тральщиков, флотилия сторожевых судов, даже несколько буксиров и прочей мелочи.

-Итак, там нас ждет германский флот, а именно: три линкора, пять крейсеров, и не менее двадцати эсминцев, не считая такого же количества, а возможно и больше тральщиков, плюс сторожевые суда и транспорты.

-У вас всё лейтенант или есть что добавить?

-Есть, Ваше Превосходительство. Нам удалось перехватить и расшифровать германскую радиограмму. В трех милях от полуострова Хель, наскочил на мину и взорвался германский транспорт "Вольф II", что доставлял снаряды адмиралу Шмидту. Взрыв был такой силы, что сопровождавший его один из миноносцев получил серьёзные повреждения.

-Дмитрий Николаевич, эту победу непременно нужно записать на ваши крейсера. Ведь вы выставляли мины в том районе прошлой ночью?

-Спасибо за поздравления, Ваше Превосходительство, но не одни мы ставили там мины. Надо узнать точные координаты места подрыва транспорта, тогда узнаем наши это мины или кого-то другого. Месяца два назад, в том же районе выставлял мины дивизион эсминцев Вилькена.

-Хорошо, не будем делить, все вы молодцы. Лейтенант есть ещё что-то?

- Сейчас идёт интенсивный радиообмен между Шмидтом и Хиппером, выясняют, сколько именно русских линейных кораблей могло войти в залив. И как такое могло случиться, что он пропустил нас в залив.

-Так они не знают сколько нас? Так это нам на руку, не сразу полезут, начнут вначале выяснять, - предположил Плен.

-Ну а мы продолжим обсуждение ситуации исходя из того, что противник прекрасно знает сколько нас. И тут я хочу особо упомянуть о германских крейсерах. Самое скверное это то, что все немецкие крейсера достаточно быстроходны, ход у них от двадцати пяти до двадцати восьми узлов, за исключением, разве что, "Берлина". А вот мы этим похвастаться не можем, на что способны наши крейсера, мы знаем. Максимум, это на короткое время выжать ход до двадцати двух узлов. Как вы поняли, я говорю о паре крейсеров Вердеревского, а это значит, что противник будет диктовать дистанцию боя.

-Ваше Превосходительство, а нам и не надо бегать за ними, как только контр-адмирал Трухачев войдет в Рижский залив, надо направить "Цесаревича", "Диану" и канонерские лодки к фарватеру, вот там пусть они эти крейсера и караулят, пока мы не сразимся с основными силами их флота - высказал своё предложение Плен.

-А вы, дорогой Павел Михайлович, не допускаете такой мысли, что если нам вдруг придется отступить к Моонзунду под давлением германских линкоров, то Трухачев будет отрезан от главных сил и уничтожен.

-Нет, не допускаю. Мы бы сюда не вошли, если бы вы не надеялись на победу. Предположим, что мы разменяем два свои линкора на три их, но вот остальной их флот должны извести полностью. И если не мы, то немцы его сами уничтожат, если поймут, что им выхода из залива нет, мы их просто не выпустим. Здесь им негде укрыться, на западном побережье залива нет ни одной бухточки даже для эсминцев не говоря про крейсера.

-Так германский флот может попытаться пробиться через минные заграждения, так как у них тут много тральщиков.

-А если германец вновь надумает прорываться через минные поля, то у нас будет гораздо больше сил, чем до этого было у адмирала Трухачева. Я думаю, что с такими силами мы этого не допустим, ну, или сумеем задержать их гораздо дольше. К этому моменту уголь на немецких кораблях закончится, его у них и так весьма немного, снаряды тоже закончатся, и что тогда остаётся делать? Вот так и может получиться второй Порт-Артур, только для Германии. Там нас японцы перетопили, а тут немцы должны сами себя уничтожить, предварительно сняв свои экипажи на занятый их войсками западный берег Рижского залива.

-Павел Михайлович! Вы не так меня поняли. Не сюда германский флот будет прорываться, а отсюда. Вы слышали, что нам только что доложил лейтенант Киреенко. Тут в заливе скопилось много тральщиков, а также сторожевых судов, которые тоже могут превратиться в тральщики. Вот адмирал Шмидт возьмёт и пожертвует всеми тральщиками и сторожевыми судами и протралит новый фарватер, если только уже не начал этого делать, и спасёт свои крейсера да эсминцы.

-Ваше Превосходительство! Михаил Коронатович! Тогда не будем ждать Трухачева, а пойдем на юг и поищем там корабли противника. Навяжем им бой, а тут и адмирал Трухачев подоспеет со своими кораблями и поможет нам - внес свое предложение Беренс.

-А и то правда, пока мы тут стоим и дожидаемся, германские корабли там себе проход проделывают, надо пойти и перетопить их - вставил свою реплику Свиньин.

-Нет, нам всё же придется подождать, когда адмирал Трухачев пробьётся в залив и только тогда идти искать противника. Мне сейчас для успешного боя нужны эсминцы. Там нас будут дожидаться более двадцати германских, а у нас только пять, шестой калека, его оставим здесь. Потом он присоединится к минной дивизии, взамен отданных нам эсминцев. Сейчас у Трухачева, находится наш полудивизион эсминцев Паттона, да плюс ещё семь "Добровольцев" в самой минной дивизии. И когда они придут, то у нас будет шестнадцать эсминцев вооруженных четырёхдюймовками. Вот тогда мы можем и потягаться со Шмидтом, не опасаясь массированных торпедных атак со стороны эсминцев противника. Также я рассчитываю на "Славу" с её дальнобойной артиллерией.

-Пригодилась бы и "Диана", но со своим реальным семнадцатиузловым ходом, она будет нас только сковывать - высказал своё мнение начальник крейсерской бригады.

-Но ведь и у ваших крейсеров, Павел Михайлович, совсем не выдающиеся скорости, так что она будет вам в самый раз.

-Ваше Превосходительство. На "Славе" может действовать только одна башня, вторая выведена из строя ещё шестнадцатого августа. Как мне известно, сутки назад, на ней ещё продолжались ремонтные работы - поставил в известность Беренс.

-Жаль, а я рассчитывал на неё. Она помогла бы нам на некоторое время связать своим огнём третий линкор, пока мы бы занимались двумя другими.

-Да немецкий линкор, имея двукратное преимущество в бортовом залпе перед "Славой", уже через пять минут боя отправит её на дно. Даже если у неё обе башни будут в полном порядке. А теперь мы знаем, что действует только одна, и преимущество стало уже четырёхкратным. Кроме того, у немецких орудий скорострельность выше, чем у тех, что стоят на "Славе".

-А я бы так не утверждал, Николай Николаевич - заступился за "Славу" её бывший командир Вяземский осаживая флагманского штурмана. Это корабль вполне может за себя постоять, только надо более энергично маневрировать, и не подставляться под снаряды линкора, тогда и десять минут выстоять можно. А эти десять минут могут переломить ход боя в нашу сторону. Кроме того, любой из наших линкоров может одной башней поддержать "Славу" а это увеличит её шансы уцелеть в этом бою.

-Пять дымов с юга - поступил доклад с мостика от вахтенного офицера.

-Это точно только пять? Там дальше на горизонте точно ничего не просматривается? Ставя под сомнение слова вахтенного, я, как бы, заставлял его лично перепроверить поступивший от сигнальщиков доклад.

Через минуту я услышал его вновь.

- Ваше превосходительство, горизонт чист, видны дымы только этих кораблей.

-А я, господа, было, подумал, что адмирал Шмидт решил воспрепятствовать нашему соединению с отрядом Трухачева. И атаковать нас пока мы в меньшинстве.

-Он не ожидал, что мы войдем в залив. И не просто так войдем, а с намереньем дать ему бой, - взял слово Свиньин. Он не знает, сколько именно зашло в залив линейных кораблей, два или все четыре. Потому-то он выслал разведку, пытается выяснить, сколько нас и что мы собираемся делать.

-Пусть выясняют. Шмидт и в самом деле не знает, какими именно силами мы располагаем. Немецкие эсминцы, что были у фарватера, мы прогнали, они видели только нас. Но может быть и так, что позже в залив вошли ещё два линкора. У Хиппера контакта с Кербером не было, а он слышал переговоры наших буксиров, изображающих дредноуты. Так что Шмидт может решить, что в залив вошли все русские линкоры. И проверить, так это или нет, он обязан. Потому-то так и осторожничает.

-А если ему всё известно о нас, то нас он не опасается, чувствуя своё превосходство, при этом прекрасно понимает, что после прорыва моонзундской группы, силы сравняются. Возможно, за этими пятью кораблями сюда идут основные силы немцев, намереваясь нас разбить пока мы не соединились. Тогда нам придется принимать бой в невыгодном для себя положении, срочно возвращая свои крейсера от южного выхода. Если мы вступим в бой в ближайший час, то мы ничего не сможем поделать с вспомогательными кораблями противника, и они смогут удрать отсюда. Причём, господа, самое неприятное, что они смогут удрать, разминировав пролив. Хотя, шанс не выпустить их, у нас ещё остаётся. Если сюда подойдут корабли что укрылись в Риге, а это четыре канонерские лодки и пятёрка старых эсминцев, - высказал свои соображения Пилкин

-Итак, господа офицеры, - подвёл я итог нашему совещанию - как только получим известие от адмирала Трухачева, о форсировании им южного выхода, снимаемся с якорей и спускаемся на юг. Идем малым ходом к острову Руно, давая время эсминцам догнать нас. Остальные корабли под командованием Трухачева направляются к Ирбенскому проливу и фарватеру. Для него ставится задача предотвратить возможные попытки прохода через пролив кораблей противника, как со стороны Балтики, так и со стороны Рижского залива. Второе наиболее вероятно, так как вся немецкая мелочь попытается ускользнуть из залива, в особенности это попытаются сделать тральщики и в любом месте пролива.

-Наша задача, как только эсминцы нас догоняют, начать поиски германской эскадры адмирала Шмидта и навязать ему бой. Но уже сейчас надо, через штаб флота, связаться с капитаном второго ранга Дудоровым, чтобы для нас организовали воздушную разведку, да и прикрытие не помешает.

-Ваше Превосходительство! Так у нас тут в Аренсбурге, это в каких-то пяти милях отсюда, находились гидропланы. Сейчас, правда я не знаю, там они или нет. После того как немцы вошли в залив, их, по всей вероятности, перебросили на Моон в Куйваст. Так ещё в глубине острова где-то за Аренсбургом находилась авиационная станция с несколькими сухопутными самолётами. Можно послать туда эсминец на разведку, оттуда можно будет связаться по телефону с Куйвастом, и если самолеты там есть, то договориться о разведке - предложил капитан первого ранг Вилькен.

-Хорошо, до Аренсбурга сбегает "Победитель". Нам всё равно надо связаться со штабом и Дудоровым, и всё им объяснить. Я бы был очень признателен, если бы наше сухопутное командование расщедрилось и выделило несколько воздушных кораблей Сикорского для удара по кораблям противника во время нашего боя. Своим налетом они нам бы весьма поспособствовали, заставив врагов маневрировать и этим сбивая им прицел. И заберите с кораблей всех пленных немцев, да переправьте их на Эзель, не хватало ещё нам с собой их в бой тащить.

И, Павел Михайлович, вот ещё что, если во время боя что-то случится с моим кораблём, то есть если он будет потоплен, или что-то со мной... - дальше командовать будете вы.

Плен порывался что-то ответить на это, но я его остановил.

-Не надо слов Павел Михайлович, всё может случиться, и я предупреждаю сразу. А теперь господа офицеры по кораблям, я чувствую, что скоро начнется.

Через полчаса, идущие с юга корабли, а это определённо была разведка противника, приблизились к нам настолько, что мы смогли опознать их - это были крейсера "Грауденц" и "Регенсбург", а также три эсминца. Ближе девяти миль германцы не отважилась подходить к нам. Немного покрутились вдали, и ушли снова на юг. Мы на их провокацию не отреагировали. Огня я приказал не открывать, хотя орудия линкоров достать их могли.

Ещё примерно через час адмирал Бахирев получил радиограмму от Вердеревского где он сообщал что корабли минной дивизии прорвались сквозь германский заслон и направляются на соединение с основными силами.

Капитан первого ранга Вердеревский, выполняя приказ адмирала "Короната" подошёл со своими крейсерами к южному выходу из Моонзунда. Надо было помочь контр-адмиралу Трухачеву быстрей пробиться через минное поле закупорившее выход.

Трухачев и сам бы справился с этой задачей, но потратил бы больше времени и сил на это. Так как германский заслон, состоящий из двух крейсеров и четвёрки эсминцев, мешал нашим тральщикам убирать мины. Ими уже был потоплен один тральщик и два получили повреждения. Ещё один тральщик из отряда Трухачева подорвался на своей же мине. В живых из двадцати двух членов экипажа остались только шестеро, их сумели выловить из воды, но все они были контужены, обожжены или ранены.

Остальные тральщики продолжали свою работу под охраной "Дианы". Крейсер как мог, прикрывал их, пока не подошли крейсера Вердеревского. Германцы, завидев приближение "Богатыря" и "Олега" не приняли боя, а тут же поспешили на юго-запад, хотя имели перевес в силах. Как только противник ушёл, тральщикам на расчистку фарватера в минном заграждении понадобилось всего час работы.

За выход соединения контр-адмирала Трухачёва в Рижский залив было заплачено гибелью двух тральщиков и повреждением одного миноносца. Согласно приказа командующего флотом, Трухачёв поступал в подчинение Бахирева. Вердеревский увёл все большие эсминцы на соединение с оперативной группой. Самому адмиралу было отдано распоряжение идти к Ирбенскому проливу, там не допустить противника к фарватеру и не позволить ему выйти из залива в любом другом месте. А также задержать корабли противника, если он предпримет попытку прорыва со стороны Балтийского моря. Хотя на сегодняшний день такой прорыв маловероятен, но на море всякое случается, надо быть готовым.

"А что у меня осталось и с чем я должен отбиваться, если на меня полезут немцы, и ладно, если только тральные суда, а если что-то крупнее. Под моим началом остались одни ветераны времён японской войны - "Цесаревич" и канонерская лодка "Грозящий", да немногим более десятка старых миноносцев. Хотя бы "Диану" с её дальнобойными пушками оставили, а то и её увели. Ну что ж, будем надеяться на Бахирева, на то, что он не пропустит сюда линкоры, а то раскатают нас немцы в блин" - думал Трухачев стоя на мостике "Цесаревича", идущего к Ирбенскому проливу, и с тоской глядел вслед "Диане" со "Славой", уходящим на соединение с кораблями Бахирева.

В это время корабли Бахирева готовились к бою, в котором решалась судьба Риги, а возможно и всей России.

Когда в штабе Балтийского флота получили первое за сегодняшний день донесение от Бахирева, вначале у штабных наступил шок. Многие недоумевали, зачем это адмирал, вместо того, чтобы идти в Финский залив, вошел в Рижский, тем самым загоняя себя в ловушку? По плану, Бахирев должен идти на соединение с главными силами флота, которые в этот момент под командованием начальника штаба Балтфлота вице-адмирала Кербера, вышли из Финского залива. Он должен был отвлечь на себя первую дивизию линкоров контр-адмирала Гедеке и увлечь за собой на север, предоставляя Бахиреву возможность нанести удар по немецким кораблям около пролива с последующим минированием фарватера. Впоследствии быстрый уход на север - или в Або, а если всё сложится благоприятно, то и прорваться в Финский залив с помощью отряда Кербера.

Колчак в сильном возбужденном состоянии прибыл с докладом к адмиралу Канину.

-Ваше Превосходительство! Пришло сообщение от контр-адмирала Бахирева - начал свой доклад начальник оперативной части штаба Балтфлота.

-Где он? Идет на соединение с отрядом Кербера или прорывается к Або?

-Никак нет, Ваше Превосходительство.

-В чем дело, почему нет? Что, неужели германцы его перехватили? Так что же он там передает? Читайте!

Колчак начал читать радиограмму: Довожу до вашего сведенья, что вверенный под мое командование оперативно-тактический отряд намерен проникнуть в Рижский залив, заминировать за собой фарватер и дать решительный бой находившейся там эскадре противника. Прошу отдать распоряжение начальнику минной дивизии контр-адмиралу Трухачеву начать операцию по прорыву в Рижский залив через южный проход и назначить место рандеву у острова Абро. Начальник первой оперативно-тактической группы Конт-адмирал Бахирев.

Как только Канин понял, что удумал, а точнее, уже сделал, этот морской казак Бахирев, он столько интересного высказал в его адрес, что Колчак, сам изрядный специалист по большому боцманскому загибу, даже был рад, что самого адмирала тут нет, а то дело могло закончиться вызовом на дуэль.

-Срочно свяжитесь с Бахиревым. Передать ему приказ - Входить в залив запрещаю. Немедленно идти на прорыв, навстречу с отрядом адмирала Кербера. За невыполнение приказа понесёте суровое наказание.

-Ваше Превосходительство. Я полностью уверен, что уже поздно посылать этот приказ, адмирал Бахирев наверняка уже входит в залив и минирует за собой фарватер.

-Что он натворил, теперь он в ловушке, ему не вывести корабли из залива! И сам погибнет и корабли погубит! Когда у противника такое подавляющее превосходство, группе остаётся только погибнуть, даже не нанеся противнику существенного ущерба. Против его двух линкоров, почти десять германских и чем, скажите, он думал, когда совал свою дурную голову в эту петлю! Своим безрассудным поступком он лишит наш флот половины сил, которые и без того, так малы по сравнению с Кайзеровским флотом.

-Ваше Превосходительство! Я адмирала Бахирева знаю давно, и уверен, что, не взвесив все pro и contra, он ни за что бы не стал входить в Рижский залив. Он рассчитал всё правильно.

-Да чего он там взвесил, опять решил сыграть на публику. Нашёлся, прости Господи, оракул на мою голову! Всё он рассчитал и подсчитал! А это он подсчитал? С двумя линкорами против девяти?!

-Ваше Превосходительство. Его силы, после соединения с контр-адмиралом Трухачевым, окажутся приблизительно одинаковыми с прорвавшимся в Рижский залив германским флотом.

-А как же линейные корабли контр-адмирала Гедеке и линейные крейсера вице-адмирала Хиппера. Войдя в Рижский залив, они пройдутся по нашим кораблям и даже их не заметят.

-Ваше Превосходительство, в данный момент они ничем, не угрожают эскадре Бахирева. Совершенно не имея при себе тральных судов, они сразу войти в залив просто не смогут. Бахирев за собой проход заминировал, и как минимум, на сутки себя обезопасил со стороны Балтийского моря. Хотя и за сутки германский флот не сможет перебросить должного количества тральных судов, на это ему понадобится ещё минимум трое суток.

-Даже так. Значит, у Бахирева в запасе будет два-три дня. За это время он должен выиграть бой с германскими дредноутами или уходить в Моонзунд. Что будет потом, когда противник подтянет свои тральщики, и проделает вновь проход в минном заграждении?

- Всё будет зависеть от того, какие потери мы понесём в Рижском заливе в ближайшие дни. Какие действия предпримет противник исходя из двух вариантов завершения боя в заливе. И только после этого мы будем вырабатывать план действия. Или Бахирев останется в заливе, или он уходит в Моонзунд.

-Сейчас значит, всё зависит он него. Разобьет он противника - Рига, а возможно и Россия будет спасена. Если потерпит поражение, то храни его Бог. Это будет катастрофа, которую нам не простят.

В Штабе Балтийского флота шла напряженная работа, прорабатывались десятки возможных вариантов последующих действий противников. За несколько часов до начала боя в Рижском заливе штабом флота были отданы десятки приказов и распоряжений. Были подняты по тревоге все морские силы, и большинство воздушных соединений, что находились в районе Рижского залива.

И теперь всем им, и в штабах, и в частях, и на кораблях оставалось только ждать чуда и надеяться, что Адмиралу "Коронату" опять повезёт, и он опять выйдет победителем из смертельной схватки с более сильным противником, или хотя бы сумеет избежать тяжелых потерь и сберечь корабли.

Конец первой книги.

Комментарии: 31, последний от 22/06/2018. © Copyright Царегородцев Борис Александрович (boric1955@yandex.ru) Размещен: 01/07/2013, изменен: 07/12/2023. 803k. Статистика. Роман: Фантастика Цикл романов о адмирале Бахиреве Иллюстрации/приложения: 30 шт.		Оценка: *7.347** Ваша оценка:
Аннотация: КНИГА ПЕРВАЯ, ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ ВАРИАНТ КНИГИ. Балтика. Война на море. Лето 1915

Царегородцев Борис Александрович : другие произведения.

Второй шанс адмирала Бахирева