Одинец. История одного колдуна
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
Аннотация: В этой жизни оно как-то не вышло, может в той? А нельзя ли на это повлиять? - вдруг пришла Алексею Степановичу шальная мысль. - Вот просто взять, и придумать себе конкретное посмертие. Новый мир, новую роль. И как придумаешь - так и будет. Ну, если искренне верить в это ... Алексей Степанович не торопясь подсел к любимому старенькому компьютеру, придвинул к себе клавиатуру, немного посмотрел в открытое окно, сжал зубы и решительно застучал по клавишам.
|
С. Андреев
История одного колдуна
Роман в эпизодах
Пролог 2
Набег 4
Заговор понтификов 11
Крэнк 19
Золотой век 21
Крах 24
Реконкиста 26
Конец легенды 32
Попробуйте сами 48
Мир вам! 50
Все учтено 52
Когда нужен 57
До начала истории 60
Пролог.
Худощавый мужчина, одетый с головы до ног во все черное, мрачно смотрел из-под руки на группу до зубов вооруженных воинов. Воины его не замечали - они были заняты тем, что изо всех сил пытались заставить своих верховых лошадей двинуться вверх по тропинке, ведущей к перевалу. Мужчина в черном удобно сидел на краю нависающей над тропинкой скалы и не без интереса прислушивался к многокрасочным эпитетам, коими вояки награждали не имеющих возможности ответить им коняг.
- Эк выводят! - не без некоторого восхищения в голосе пробурчал себе под нос наблюдатель. Потом задумался и добавил. - А ведь лошади-то поумнее их будут, пожалуй.
Решительно поднявшись, наблюдающий прямо со скалы обратился к копошившимся внизу людям. Удивительно, но хотя говоривший вроде и не повышал голоса, все те, к кому он обращался, отлично его услышали и мгновенно закрутили головами, разыскивая источник звука. Мужчина не пытался скрыться и вскоре оказался под прицелом двадцати двух пар глаз.
- День добрый, любезные, - достаточно миролюбиво начал мужчина в черном. - Куда путь держите? Ищете кого?
Из группы вооруженных выступил, видимо, главный - весь заросший рыжей шерстью мужик, ширина которого примерно равнялась росту. Ничего не отвечая, он вытащил из-за пазухи довольно-таки грязную тряпицу, развернул ее и пристально уставился на какой-то черный корешок, лежавший в тряпице. Корешок вяло шевельнулся.
- Ага! - довольным голосом заявил рыжий. - Не соврал жрец, сталбыть. Вот он, колдун-то!
Рыжий главарь какое-то время молча таращился маленькими, едва заметными в тотальной бороде глазками на неподвижного колдуна, потом пробурчал. - Ну давай, спускайся чтоль.
- Вас как звать-то, любезный? - учтиво поинтересовался колдун.
- Ваха, - мрачно ответил рыжий. - А тебя?
- Одинец, - ответствовал колдун. - Но я все же не пойму, вам чего от меня надо-то?
- Да тебя и надо, - буркнул Ваха. - Нам тебя жрец местный заказал. Из Пущи, сталбыть. Привезите, грит, колдуна, лучше живым ... но можно и так. - Ваха слегка замялся и быстро закончил. - И аванс выдал, все честь по чести. Так что спускайся, милчеловек, не тяни время-то.
- Круто! - оценил Одинец. - А вам мама в детстве не говорила, что колдунов не надо трогать? А то и обжечься ведь можно. Злые мы ребята, мизантропы все больше. Обидеть можем ненароком ...
- Хе, - забурчал Ваха. - Это дело известное. Да ты нас сочти, Одинец. Двадцать два нас, сталбыть. А все ведь знают, что колдовских сил колдуну хватает, чтоб пятнадцать человек зараз извести. И больше ни-ни. А потом ему полчаса отдыхать надоть!
- Ну, не совсем отдыхать,- задумчиво пробормотал Одинец. - Но в общем верно ...
- Ну вот, - радостно заключил Ваха. - Пятнадцать ты убьешь, а остальные-то семеро тебя и кончат. - Ваха некоторое время молча пожевал бороду и вопросительно закончил. - А можа ты и сам сдашься-то? Тогда мы тебя живым-здоровым жрецу доставим, клянусь! А он тебя, может, убивать и не собирается вовсе.
- Ну, это вряд ли, - задумчиво пробормотал Одинец. И продолжил, повысив голос. - А мне вот что интересно, любезный, как вы промеж себя выбираете, кто на смерть пойдет, а кто деньги получит?
При последних словах колдуна в группе вооруженных вдруг произошло некоторое расслоение - человек пятнадцать похуже одетых, стоявших рядом с Вахой в первых рядах, довольно мрачно глянули через плечо назад, на стоявших сзади мордоворотов.
- Да мой ловчий отряд-то как раз семь человек, - охотно пояснил Ваха. - Эвон те, которые сзади стоят. А этих пятнадцать мы в ближайшем городке забрали, из долговой ямы выкупили. Должники они, сталбыть, вовсе безнадежные.
Стоявший рядом с Вахой невысокий бледный парень вдруг поднял голову и попытался, видимо, что-то возразить, но Ваха не глядя махнул своей толстенной как бревно рукой и получивший удар парень согнулся и зашелся тяжелым кашлем.
- Так вы их что, насильно гоните? - удивился Одинец.
- Все добровольцы, - усмехнулся Ваха. - Да ты сам посуди, им же все одно в рудники, а там и года не живут, а тут хоть семьи какие-никакие деньги получат.
- Деньги ... - пробурчал еще один из "добровольцев" и злобно сплюнул себе под ноги.
- А ты чего ж хотел, милчеловек? - удивился Ваха. - Долги-то надо вовремя возвращать.
И, не слушая более зароптавших "добровольцев", вновь обратился к колдуну. - Ну так что, сдаешься? Все одно ведь всех колдовством не убьешь.
- А с чего вы взяли, что я вас колдовством убивать собираюсь? - удивился Одинец, сноровисто вытаскивая из-за камня снайперскую винтовку. Ну, то есть это мы с Вами, читатель, знаем, что это снайперская винтовка, а мир, который я имею честь Вам представить, не дорос пока до огнестрельного оружия. Уж и не знаю, к сожалению или к счастью - видимо, для кого как. Вот для Одинца это было явно к счастью и через несколько минут весь ловчий отряд во главе с самим Вахой лежал на земле. Должники-"добровольцы" испуганно сбились в кучу чуть в стороне от тропы. В них Одинец не стрелял.
- Ну что, - устало сказал Одинец и тяжело вздохнул. - Теперь с вами поговорим что ли? Про то, какая у вас в графстве Гентри жизнь тяжелая, можете не рассказывать - знаю. Про то, кто как залез в долги, тоже не рассказывайте - не интересно мне. В принципе, вы все теперь свободны и можете идти, куда захотите. Ну, кому есть куда идти. Или среди вас есть еще желающие выполнить заказ жреца?
Стоявшие внизу тут же ожили и начали отрицательно качать головами, открещиваясь от жреческого заказа. Разумные, все же, были люди.
- Ну тогда слушайте мое предложение, - продолжил Одинец. - Решил я для таких бедолаг, как вы, создать свое графство. Без графа и баронов, без отработки на хозяйской земле. Власть свою установите, выборную, как в вольных купеческих городах. Вон там, - Одинец махнул рукой на север, в сторону близких гор, - за хребтом лежат плодородные долины, в которых никто пока не живет. Там и будет новое графство, - он усмехнулся одними губами. - Графство Изгоев.
- А с семьями как быть? - крикнул кто-то снизу.
- Съездите, возьмите семьи, вещи и приезжайте снова сюда. Здесь, - Одинец указал рукой на верхнюю часть тропинки, - будет застава. Вас пропустят.
- А как же на пустом-то месте хозяйство начинать? - поинтересовался кто-то из осторожных.
- Помогу, - махнул рукой Одинец. - Инструмента и семян дам досыта. Но уж дальше - сами. Впрочем, кто не хочет, не неволю. Возвращайтесь домой, живите как жили.
- А как из соседних графств солдаты придут, - спросил ударенный Вахой парень. - Защищать нас ты будешь, господин Одинец, али как?
- Тоже сами, - решительно ответил Одинец. Он потряс в воздухе все еще зажатой в руке винтовкой и добавил. - Оружия вот такого, дальнобойного, дам. Работать оно будет, правда, только в графстве Изгоев, как попадет за его пределы - превратится просто в железку. Создадите отряды самообороны да будете дежурить по очереди. Тут к этим долинам и надо-то закрыть всего три дороги да пять-шесть троп, в остальных местах горы непроходимые.
Один из "добровольцев" обернулся туда, где лежали убитые ловчие, и грустно спросил, - А не жалко Вам их, господин Одинец?
- Жалко, говоришь? - Одинец задумчиво посмотрел на спрашивающего. - А ты знаешь ли, что в нашем мире еще три года назад было тридцать четыре колдуна. Я их всех лично знал. А потом жрецы Единого вдруг сочли, что колдуны - зло. И были созданы два ловчих отряда - Рыжего Вахи и Кривого Эрика. И теперь в этом мире один колдун - я. И вряд ли будет больше - чтоб инициировать нового колдуна, нужны как минимум двое. Вот так.
Одинец опустил голову, помолчал и продолжил в повисшей над скалами звенящей тишине. - Эрика прикончил в позапрошлом году Генрих Черный. А потом я остался один - и поклялся отомстить Вахе. У них у всех, - Одинец рукой указал на трупы ловчего отряда, - столько крови на руках ... причем невинной крови! Ни один колдун не дал повода для убийства.
Одинец посмотрел вдаль, на заходящее солнце, и резко произнес. - Все, я сказал - вы слышали. Кто хочет - приезжайте. Кто хочет - расскажите родным, друзьям, соседям.
Колдун повернулся и решительной походкой быстро скрылся за камнями. Люди стояли на тропе и молча глядели ему вслед.
Набег.
Ветки в костре внезапно затрещали и выбросили в ночное небо целый сноп искр. Старый Эйнор ловко поворошил в костре палкой, поудобнее устроился на бревне и продолжил свой рассказ.
- Графство у них там и вовсе даже странное. Называется - графство Изгоев, потому как бегут туда со всей Аруаны, из всех шести графств, те, кто дома прижиться не смог. А там, сказывают, всех привечают, инструмент дают даром, семена, дом построить помогают.
- А кто ж там граф-то? - с любопытством спросил лучник Крэнк, высовывая острый нос из-под теплого плаща. Крэнка впервые взяли в настоящий поход со взрослыми воинами и вечерние посиделки у костра были для него как бальзам на сердце.
- Граф-то? - переспросил Эйнор и задумчиво почесал затылок обветренной рукой. - Дык, сказывают, нету у них графа. И баронов нету, и дворян, и рыцарей. Есть, конечно, господин Одинец, вроде как главный там, только он не граф, а вовсе даже колдун, да и в дела их вроде и не лезет никогда. Неинтересно ему, сталбыть.
- А кто ж им говорит - когда пахать, где чего сеять, кому чего делать вообще? - изумленно вопросил Крэнк.
Эйнор фыркнул и метнул из-под кустистых бровей на молодого лучника довольно-таки ехидный взгляд. - Да вот самим им, бедолагам, приходится все решать. Тяжело, конечно, но как-то справляются.
- А что, - наклонился вперед мечник Дерри, - у них тогда и податей нету что ли?
- Ага, раскатал губу, - насмешливо хмыкнул Эйнор. - Без податей может в раю обходятся, да и то не уверен. А графство без податей жить не может. Вот отработки на хозяйской земле точно нет, потому как они сами этой земле хозяева. (В этот момент несколько человек, из бывших крестьян, тяжко вздохнули.) А подати есть. Сами они, сказывают, на общем собрании устанавливают - сколько собирать да на что тратить. - Тут Эйнар слегка помрачнел и добавил. - И часть этих податей они тратят на то, чтобы охранять ведущие к ним дороги и тропы. И охранять хорошо. Ну, скоро увидите ...
- Да чего там, прорвемся как-нибудь, - весело заявил Крэнк.
- Ага, прорвался один такой, - хмуро проворчал десятник Рифус. - Есть у них там оружие какое-то ... колдовское, одним словом. Мне Трэш рассказывал, сотником он у графа Мирна, он сам видел. Поднимает, грит, один из изгоев штуку такую ... ну, железка вроде, с метр длиной, со всякими скобочками с боков, приставляет ее к плечу, чего-то там нажимает - и как бабахнет! Как гром ударил. А метрах в пятидесяти на дереве птица сидела. Так эта птица с дерева - хрясь! Дохлая, кровь течет. Вот и соображай, перевал у них загорожен, подойдем мы по тропе - а они нас из тех железок ... А?
- Ну, а дак чего делать-то? - заволновался Дерри.
- Думать надо, - задумчиво сказал Рифус, - думать. И вообще - спать пора, завтра рано вставать. Вставать - и думать.
Наутро барон Мэллин собрал в своей палатке всех четверых десятников.
- Уже очевидно, - злобно прорычал барон, - что до границы графства Сарем мы беглецов не догоним. Собственно, уже не догнали. Они ушли в графство Изгоев - и нам теперь предстоит штурмовать перевал.
- А может, - пробормотал десятник Энки, - ну их, пусть себе идут?
Барон Мэллин резко повернулся и вперил немигающий взгляд в смутившегося Энки.
- Убийцы моего сына и наследника, - сквозь зубы процедил барон, - должны быть казнены. По закону. Или кто-то не согласен с этим?
Барон выпрямил спину и окинул взглядом всех четырех десятников. Все четверо дружно покачали головами - согласны, мол. Должны быть казнены. Хотя трое из четверых под нос себе тяжко вздохнули. Ну, жить-то всем хочется.
- Завтра утром, - резким голосом проскрипел барон, - мы пойдем штурмом на перевал. Прорвем оборону и войдем в долину. Дальше по обстановке, будем искать Улада.
- Господин, - возразил в повисшей тишине Рифус, - на перевале нас всех положат и никого мы не найдем.
- А что ты предлагаешь? - прокаркал барон, - Простить и уйти?
- Хорошо бы, - подумал Рифус. А вслух сказал. - Нет, господин. У меня в отряде есть охотники, которые привычны ловить диких коз в горах. Пустим вечером небольшой отряд в обход по кручам. Под утро они перебьют из луков часовых и откроют нам ворота на перевал, мы войдем и двинемся дальше, в долины. Там мы сможем диктовать изгоям свои условия.
- Хорошая идея, - задумчиво пробормотал барон. - Что ж, командуй, Рифус. Остальным - быть готовыми к утру!
- Эйнор, - злобно сжав зубы, пробормотал Рифус, - подумай хорошенько, кого ты можешь взять с собой на такое дело? Чтобы он не висел на тебе лишним грузом, а действительно был полезен. Человека два-три, не больше, я думаю.
- Да на фига мне столько? - удивился Эйнор. - Возьму Крэнка, пожалуй, да и хватит.
- Крэнка? - прорычал Рифус. - Да он же пацан, в людей ни разу не стрелял. Сдрейфит в решающий момент - и кранты!
- Ну, тогда судьба, - философски глядя в небо, заявил Эйнор. - А по-моему, мальчик весьма не плох. Белку на лету в глаз бьет, однако.
- То белку! - рявкнул Рифус. - А то человека!
- Главное, - задумчиво сказал Эйнор, - не дать ему задуматься - белка али человек. Тогда попадет. Ну а другие ... там ведь ночью стрелять придется? Да и издалека, скорее всего? Дык все промажут, мля, руки у них ... ну, малость не оттуда растут. А я из лука и вовсе не умею.
- То есть, - задумчиво протянул Рифус, - успех нашего дела теперь целиком зависит от мальчишки Крэнка?
Эйнор посмотрел ему прямо в глаза и сказал. - Ну да. И это далеко не худший вариант, Риф! Вспомни то дело в Вердо ...
- Ладно, иди, - недовольно морщась, сказал Рифус. - И поговори с Крэнком. Пусть к вечеру будет готов.
Эйнор с Крэнком уже второй час ползли по наклонной скале, цепляясь за маленькие трещинки. Да, наверное за них. Лично сам Крэнк никаких трещинок не видел и полз как-то наугад. Вначале, когда Эйнор объяснил Крэнку всю важность их задачи, и что весь их отряд смотрит на них ... у него просто запело в груди. Он уже представлял, как вернется домой и станет рассказывать об этом Лэгу, и Дэну, и Эмили ... особенно Эмили. А она будет моргать своими длиннющими ресницами и тягуче говорить. - Да ты герой, Крэнк!
Да. В мечтах это было красиво. Но вот ползти в полной темноте по этой гребаной скале, когда любое неосторожное движение могло привести к падению куда-то в скрывающуюся в полной темноте пропасть ... Крэнк, конечно, охотился на коз в горах, но это происходило всегда днем, да и склоны бывали не такие крутые.
Внезапно ползущий впереди и едва видимый во тьме Эйнор как-то странно закрутился на месте и исчез, словно нырнув куда-то вниз. Крэнк осторожно продвинулся еще немного вперед и увидел высовывающуюся откуда-то из темноты руку Эйнора. Без тени сомнения Крэнк схватился за нее и через пару секунд уже сидел рядом с Эйнором в маленькой ямке на вершине горы. Они дошли!
Выглянув из-за гребня, Крэнк и Эйнор увидели в сумерках разгорающегося рассвета находящуюся под ними стену с накрепко запертыми воротами и двоих сидящих на стене часовых. Часовые не шевелились и, возможно, спали - хотя, кто знает.
- Я поползу вниз, к воротам, - прошептал Эйнор. - Следи за мной. Когда я махну рукой вот так, по кругу, - он показал, как, - стреляй вначале в правого, потом в левого. Стреляй в горло, чтоб не успели крикнуть. Да я тебе уже объяснял.
С этими словами Эйнор скользнул через край ямки и исчез внизу. Крэнк остался один. Руки у него слегка дрожали, но он все же достал две стрелы, одну воткнул в землю на краю ямы, а другую наложил на снятый со спины лук и приготовился к стрельбе. Голова у Крэнка слегка кружилась, в голове мелькали обрывки всяких мыслей, но впереди был враг, а за спиной - баронство Мэллин и все графство Сарем, а может и вся Аруана. А Улад, как ни крути, убийца. Хотя мужик он хороший, да и дочка его Лэмми ... нет, не надо об этом. Вот внизу Эйнор, вот часовые, и не надо лишних мыслей ...
В полутьме Крэнк увидел взмах руки Эйнора и все мысли враз вылетели из его головы. Плавным движением руки он натянул тетиву лука и послал стрелу в шею правого часового, затем, не глядя на результат, выдернул из земли вторую стрелу, положил ее на лук, натянул тетиву и послал стрелу в шею левого часового. Время остановилось, звуки замерли, даже солнце, казалось, прекратило свое движение вверх, из-за горизонта в синеву небес.
Оба часовых молча рухнули на стену - и время вновь помчалось вскачь. Эйнор метнулся к воротам, сбросил запорный брус, с трудом распахнул створки и четыре десятка воинов барона Мэллина влетели во двор находящейся на перевале небольшой крепости графства Изгоев. Крэнк отвернулся в другую сторону, уставился на блекнущие на светлеющем небе звезды и постарался не слышать доносящиеся снизу звуки.
Ни один из охранников перевала так и не успел выстрелить. Они все же были крестьянами, а не воинами, а крестьянин - он и с ружьем крестьянин. Сгоряча положили всех и только потом подумали, что парочку надо было взять живыми. Потому что захваченное колдовское оружие наотрез отказалось стрелять, сколько его ни дергали за все, за что могли дернуть. Увы, идея предохранителя в этом мире еще не родилась - и все решили, что перед стрельбой не иначе как требуется сотворить некий колдовской обряд. В некотором смысле так оно и было.
Все колдовские железяки покидали в колодец, все деревянные сооружения на перевале подожгли - и ринулись вниз, в беззащитную долину. Уже к полудню в небо поднимался жирный черный дым от восьми сожженных хуторов и деревенек. Барон Мэллин собрался было приказать убивать всех подряд, но все четыре десятника посмотрели на него настолько хмуро, что он счел нужным усмехнуться и более не поднимать этого вопроса. Так что жителей пока не тронули, всех согнали в устроенный у реки временный лагерь и поставили часовых. Воины выполняли приказы беспрекословно, но уже хмурились и беспокоились, ибо не понимали смысла совершаемых отрядом действий. Ну чего их, в самом деле, жечь-то, этих крестьян? Отродясь ни в каких заварушках крестьян не трогали, а то ведь жрать-то потом чего?
Вечером в лагере, прежде чем уйти к себе в шатер, господин барон громко, но как будто ни к кому конкретно не обращаясь, заявил. - Будем жечь деревни, пока не найдем Улада. Ну или пока господин Одинец не явится на переговоры.
Одинец возник в шатре Мэллина ближе к полуночи, когда барон уже собирался спать.
- Господин барон, - кривя тонкие губы, злобно заявил Одинец, - вы сами-то соображаете, что творите?
- Соображаю, - отчеканил барон. - Вы дали укрытие Уладу, убийце моего сына и наследника. Я требую его выдать - тогда мы уйдем.
- Вам вскружил голову успех на перевале, - задумчиво сказал Одинец. - Я, кстати, приму меры на будущее, чтоб такое не повторилось. Но сейчас сюда движутся все отряды самообороны нашего графства. Прекрасно вооруженные, между прочим. Вам не выстоять против них. Да, и я не понял - а деревни-то жечь зачем?
- А как еще я мог вызвать вас на переговоры? - удивился барон.
Одинец несколько секунд молча смотрел на него, в недоумении качая головой, потом сказал, чеканя каждое слово. - Вы могли просто подойти к перевалу и громко обратиться ко мне. Я бы немедленно появился.
Барон ничего не ответил. Одинец подумал еще немного и сказал. - Господин барон, мы могли бы просто уничтожить ваш отряд (барон негромко, но явственно фыркнул). Но мне жаль Ваших солдат, да и своих крестьян тоже. Я предлагаю Вам явиться завтра в полдень в Высший суд графства Изгоев и изложить свое дело. Клянусь, оно будет рассмотрено по справедливости, в соответствии с законами Аруаны. Можете взять с собой нескольких сопровождающих.
- У меня есть три вопроса, - сказал Мэллин, немного подумав. - Будет ли в суде присутствовать Улад? Где состоится суд? Кто является главой суда?
- Улад будет непременно, - ответствовал Одинец. - Суд состоится на главной площади деревни Табра, находящейся в трех милях прямо по этой дороге. Суд возглавляю я как исполняющий обязанности графа этого графства.
Несколько долгих секунд барон Мэллин пристально смотрел прямо в глаза стоящего перед ним Одинца, словно стремясь разглядеть в их глубине нечто, известное лишь ему. Затем он резко кивнул головой, сказал, - я буду там, - и отвернулся.
К обеду солнце начало изрядно припекать и все собравшиеся на главной площади Табры спрятались под большим навесом, под которым обычно проходили воскресные ярмарки. Впрочем, места там всем хватило с лихвой. Улад, пожилой коренастый мужчина, лицо которого пересекал не так давно заживший шрам, стоял под одним из углов навеса между двумя охранниками с винтовками в руках. Барон Мэллин, сопровождаемый тремя десятниками, а также Эйнором и Крэнком, стоял под дальним от Улада углом навеса. Торжественно одетый Одинец сидел на деревянном стуле, поставленном на невысокий помост прямо в центре навеса, рядом с ним на табуретах пристроились два благообразного вида старика - видимо, судьи. Вокруг толпились жители деревни и человек десять вооруженных ружьями охранников.
- Итак, господин барон, - начал Одинец, - изложите перед лицом Высшего суда графства Изгоев свои претензии к присутствующему здесь кузнецу Уладу.
- Этот человек, - барон ткнул пальцем куда-то в сторону Улада, - подло убил моего сына Мика. Старшего сына. Наследника. Он должен быть казнен, и казнен мучительно.
- Когда Вы говорите "подло", - переспросил Одинец, - что вы имеете в виду? Он ударил его исподтишка? В спину?
Барон набычился и угрюмо сказал. - Нет. Не знаю. Подлым является сам факт убийства.
- Кузнец Улад, - невозмутимо продолжил Одинец, - что Вы можете сказать по сути этого дела?
Улад судорожно сжал в руках измятую шапку и поднял на Одинца покрасневшие от недосыпания глаза.
- Ваша милость, - хрипло сказал он, - да, я убил его. Топором. Только у него был меч в руках и мы дрались честно - один на один.
- В чем была причина вашего спора? - продолжил расспрос Одинец.
- Ваша милость, - опустив голову, пробормотал Улад, - у меня была дочь Лэмми ...
- Это не имеет отношения к делу, - быстро сказал барон.
- Почему? - удивился Одинец. - Ведь он говорит о причине произошедшего.
Барон упрямо наклонил голову, но промолчал. Улад продолжил.
- Ей было всего тринадцать. Красавица, отрада наша со старухой. А Мик ... он схватил ее прямо на улице, когда она шла из церкви. Увез в замок. Обесчестил. И приказал выбросить прямо из ворот на площадь. Мне сказали соседи. Я бежал, как мог, да не успел. Она ушла на берег реки и повесилась на прибрежной иве.
Улад опять опустил голову, по щекам его текли слезы.
- И что же, - медленно произнес Одинец, - никто не вмешался, когда этот Мик схватил Лэмми? Не попытался помочь?
- Да кто вмешается? - с досадой сказал Улад. - Она ведь уже седьмая за последние полтора года, как Мик в возраст вошел. Никто уж и не пытается.
- А суд? - поинтересовался Одинец.
- Суд? - усмехнулся Улад. - Да суд господина барона и дел-то не заводит по такому поводу. Ну, мол, повеселился мальчик. Гордиться, говорят, надо ...
- А самому господину барону не пробовали пожаловаться?
- А как же, пробовал. Вон он, его ответ, поперек рожи. Уж больно плеть у господина барона жесткая. Ну я, как в себя пришел после такого ответа, взял топор из сеней и пошел к замку. А господин Мик как нарочно мне навстречу, еще и насмехаться начал. Я к нему с топором, а он меч выхватил, заулыбался - и на меня. Да только не знал он, что я в молодости десять лет с войском графа Сарема в походы ходил. А как понял я, что он мертв, бегом домой, жену, детей похватал - и сюда. А Мик ...
Улад повернулся к Мэллину и с ненавистью посмотрел на него. - И еще раз убил бы.
Звенящая тишина повисла над площадью. Казалось, все перестали даже дышать.
- Так что, - произнес в этой звенящей тишине Мэллин, - убийца признался, выдайте его мне.
- Господин барон, - сказал Одинец, поднимая со стоящей возле его ног маленькой скамеечки толстую книгу в коричневом переплете. - Знаете ли Вы, что это за книга?
- Свод законов и уложений, - нехотя ответил барон. - Действует во всех графствах Аруаны.
- Вот именно, - подхватил Одинец, - во всех. Так вот, согласно законам Аруаны каждый властитель имеет в своих владениях не только права. Он еще имеет и обязанности. В частности, обязанность обеспечить справедливый и беспристрастный суд. Который, между прочим, за изнасилование в соответствии с теми же законами обязан приговорить виновного либо к каторге, либо к повешенью.
- Он убил моего сына! - глядя на Одинца белыми от бешенства газами, заорал барон.
- Нет, - тихо возразил Одинец, - это Вы его убили. В тот момент, когда при первой же попытке изнасилования не выпороли его публично вашей жесткой плетью до полусмерти. Дальше был только вопрос времени и действующих лиц.
Одинец встал и медленно осмотрел всех столпившихся под навесом людей.
- Господин барон, - торжественно начал Одинец, - кузнец Улад Высшим судом графства Изгоев признается невиновным. Вы же, как человек, неспособный обеспечить правосудие в своих владениях, лишаетесь титула барона Мэллин. Как Вас, кстати, зовут?
- Ульф, - пробормотал растерянный ... эээ ... ну, теперь уже просто Ульф. - А что, Вы имеете право лишить меня титула?
- Имею, - быстро ответил Одинец и слегка поморщился, - правда, это решение пока действительно только на территории графства Изгоев. Чтобы оно начало действовать на территории всей Аруаны, его должен утвердить Совет графов. Туда я его и направлю - на утверждение.
- Ну так направляйте, - заявил чуть повеселевший Ульф, знающий отнюдь не понаслышке, что позволяют себе сынки большинства графов. Так что как проголосует Совет - он не сомневался.
- Вы не поняли, - мягко сказал Одинец, - на территории графства Изгоев решение о лишении вас титула УЖЕ действует. А Вы с вашим войском сейчас находитесь, смею напомнить, именно на территории этого графства. И ЗДЕСЬ Вы не барон - и не можете командовать отрядом и принимать за него решения.
Одинец решительно повернулся к трем десятникам и спросил. - Кто из вас теперь будет старший в отряде? В связи с ... эээ ... выбытием, так сказать, господина барона?
Растерянные десятники переглянулись, немного помолчали.
- Наверное я, - неуверенно пробормотал наконец Рифус. Остальные двое согласно кивнули.
- Что ж, теперь ответственность на Вас, - любезно улыбаясь, сказал Одинец, - Вам решать, что теперь будет делать отряд.
- Траш, траш и траш! - взревел вдруг стоявший с открытым ртом Эйнор. - Да ведь расскажем все в лагере ребятам - никто ж не поверит!
- Об этом не волнуйтесь, - заверил его Одинец, - они там в лагере все прекрасно видели и слышали каждое сказанное здесь слово. Я, видите ли, все же колдун.
Эйнор и Крэнк сидели на берегу реки и уныло смотрели в воду. Думать солдатам вообще противопоказано - ну не их это дело! А тут ... По возвращении в лагерь господин ... эээ ... бывший барон молча ушел в свой шатер и больше не показывался. Десятники сидели на большом бревне у костра и тихими голосами что-то напряженно обсуждали. Все солдаты разбились на небольшие группки и либо делали то же самое, либо не менее напряженно молчали - пытались думать. Эйнор и Крэнк как-то сразу остались в одиночестве. В конце концов, именно они открыли ворота перевала и хотя, конечно, они выполняли приказ Рифуса, на них как-то старались не смотреть.
- Втянул я тебя, парень, - грустно сказал Эйнор, не глядя на Крэнка. - Извини, что так вышло.
- Да чего там, - рассеянно пробормотал Крэнк. - Не я, так кто-нибудь другой был бы.
- Другой! - презрительно буркнул Эйнор и сплюнул. - Да никто, кроме тебя, с такого расстояния да в сумерках в ворота-то не попадет!
Крэнк в ответ лишь покачал головой и задумался. Его мир, еще сегодня утром такой простой и понятный, вдруг задрожал и начал рассыпаться. Крэнку было ... неуютно, что ли. Неожиданно оказалось, что в споре кузнеца и барона прав бывает не обязательно барон. Что изнасилование бедняжки Лэмми не меньшая гадость, чем убийство Мика. Что вот сейчас все они формально свободны от присяги и могут принимать решения, а не просто выполнять приказы. Крэнку казалось, что кто-то выдернул у него из под ног такую привычную твердую землю и теперь он висит в пустоте. Дух захватывало.
И в этот момент в лагерь вошел колдун.
Одинец неторопливо прошел в центр лагеря, подошел к десятникам и негромко сказал. - Я пришел выяснить, что вы намерены делать с захваченными крестьянами.
Десятники еще немного попереглядывались, потом Рифус неуверенно ответил. - Дык ... отпустим наверное. А чего с ними делать, суп варить?
- Погоди, - остановил Рифуса угрюмый Тэк, - может, пригодятся еще. Как прикрытие, когда уходить будем.
Одинец покачал головой.
- Все, кто хочет уйти, могут уйти свободно - никто не будет ни мешать, ни преследовать, слово чести. Но это касается только тех, кто будет двигаться от лагеря в сторону перевала. Ходить куда-то еще не советую, могут подстрелить ненароком. Некоторые тут очень злы на вас, у кого на перевале погибли друзья или родичи. - Одинец вздохнул и закончил. - Но уходящих не тронут.
Стоящим вокруг воинам вдруг вспомнились некоторые детали произошедшего на перевале и всем стало немного не по себе. Одно дело война, а эти люди им ничего плохого не сделали. Крэнк попытался представить, каково это, когда стальное лезвие внезапно раздирает горло, и ему резко поплохело.
- Но у меня, - задумчиво продолжил Одинец, - есть предложение. Как показал грустный опыт, без воинов графству жить плохо. И я предлагаю всем желающим остаться здесь. Возглавить наши силы самообороны и заняться их подготовкой. Достойные условия жизни гарантирую.
Долгое молчание было ему ответом.
- Господин Одинец, - робко пробормотал Крэнк, - мы ведь с вашими колдовскими железками-то не обучены вовсе ...
- Вздор! - резко парировал Одинец. - Воин - состояние души. Для воина овладеть любым оружием - вопрос технический.
Одинец повернулся к Крэнку и вперил в него взгляд своих горящих глаз.
- Вот ты - снайпер, - продолжил Одинец. - А из чего стрелять - дело десятое. Но если человек не снайпер, его как ни тренируй - все одно ничего не выйдет. Ну ладно, торопить не буду, думайте пока. К вечеру еще загляну.
И медленно растаял в воздухе - как и не было его.
Мнения, как водится, разделились. Одни полагали, что надо возвращаться в Мэллин, а там, мол, разберемся. Другие склонялись всерьез обдумать предложение Одинца. Третьи пока болтались как нечто плавучее в проруби, будучи не в силах принять какое-то решение. Уж больно непривычно это было - решать что-то о своей жизни. Проблему первым нащупал Крэнк.
- А что, - сказал он, - ведь как перевал пройдем, господин барон опять станет господином бароном. И, сталбыть, все его приказы опять придется выполнять?
Гнетущее молчание повисло над поляной.
- Молодец, - под нос пробормотал наблюдающий из своего замка за происходящим у костра Одинец. - Я уж думал, не допрет никто.
Сидящие у костра воины задумались. Выполнять приказы господина барона почему-то никому не хотелось.
- А чего, мужики, - пробормотал Дерри, - вроде земли тут хорошие. Красиво вокруг. И вообще ...
- А семьи? - завопил кто-то из толпы. Толпа колыхнулась, загудела.
- Драки не избежать, - подумал Рифус, поднимая глаза к темнеющему небу.
Появившегося вечером в лагере Одинца встретили взгляды восьми десятков глаз. Некоторые глаза отсвечивали свежими синяками, что не мешало их хозяевам подозрительно щуриться на колдуна.
- Ну ... это ... - начал вытолкнутый из толпы Крэнк, - мы, в общем-то, не против. Воинами здесь быть, в смысле. И ваших пентюхов ... эээ ... крестьян самообороны, то есть, учить. Но тут такое дело - семьи у нас в Мэллине, почти у всех. С этим как быть?
- Да нет проблем, - ответствовал готовый к вопросу Одинец. - Подводы выделим, берите семьи, имущество - и везите сюда. Места всем хватит.
- А господин барон? - вслух удивился Рифус. - Он что же, так нам всем и позволит уехать?
- А для господина барона, - сказал Одинец, взмахивая рукой в сторону скрывавшего барона шатра, - время пока что остановилось. Через месяц оно снова двинется - и он благополучно уедет к себе в Мэллин. Но, думаю, месяца вам хватит.
Столпившиеся у костра воины дружно покосились на шатер бывшего барона Мэллина, подернувшийся после жеста господина Одинца каким-то слюдяным блеском, и побрели седлать лошадей и собирать вещи. Месяц, конечно, срок хороший, но и тянуть не стоило.
Одинец сидел в своем замке у камина и курил трубку. Напротив, за большим столом красного дерева, в воздухе висел небольшой черный дракон и мрачно смотрел на Одинца.
- Ну и? - мрачно сказал дракон. - Ты же ж знал, что они подходят к перевалу, и вполне мог их остановить. Неужто не жалко погибших-то? Отличные были ребята ...
- Еще как жалко, - сквозь зубы процедил Одинец. - Но теперь у нас есть охранники. Солдаты. Профессионалы. Сорок человек. Ну и Крэнк, конечно.
- Дорогая цена, - задумчиво заметил дракон. - Оно того стоило?
- Не знаю, - затягиваясь табачным дымом, пробормотал Одинец. - Ну а что я еще-то мог сделать? Wir werden weinen zusammen ...
Заговор понтификов.
Олаф, граф Гентри, поднял копье и прищурясь посмотрел на расстилавшуюся перед ним долину. Проходящая через долину дорога в конце ее поднималась на перевал и упиралась в мощную крепостную стену. В центре которой виднелись настежь открытые ворота.
- Проскакать, - подумал Олаф, - быстро, да и ворваться внутрь, а там - приколоть проклятого колдуна к дереву, как бабочку!
В детстве Олаф под руководством наставника Тайни собирал коллекцию насекомых и она до сих пор пылилась где-то в кладовых его родового замка.
На стене, впрочем, стояли воины, у ворот - тоже. Как ни странно, эти воины не обращали ни малейшего внимания на втягивающийся в долину отряд гвардейцев графа Гентри. Хотя отряд ярко сверкал на солнце начищенными доспехами, да и развевающийся над головами гвардейцев боевой стяг не позволял усомниться в серьезных намерениях графа Гентри.
- Что ж, - подумал Олаф, - кого Господь хочет погубить - лишает разума.
Граф Гентри даже не подозревал, что в точности та же мысль крутилась в голове у командира воинов, охраняющих ворота графства Изгоев. Подбежавший к нему молодой стрелок указал рукой на вторгнувшийся в долину отряд и, задыхаясь, прохрипел. -Командор Крэнк, там ...
- Да вижу, - лениво процедил Крэнк. - Ну пусть себе идут.
Он взглянул вверх, в чистое безоблачное небо, и под нос себе пробормотал. - Сами будете с ними общаться, господин Одинец?
- Сам, - прозвучал голос неизвестно откуда, - расслабьтесь.
- Ну и хорошо, - пробурчал Крэнк, - а я полюбуюсь.
- Да уж нет, - ехидно прозвучало с неба, - ты поучаствуешь.
Крэнк хмыкнул и отдал команду стрелкам занять места на стене - так, на всякий случай. Мало ли, не сработает там чего у господина Одинца - гвардейцев-то всяко надо будет остановить на подходе к воротам. Стрелки кивнули и рассредоточились вдоль зубцов стены, выложив под руку запасные обоймы. Однако ворота, к удивлению Олафа и гвардейцев, остались открытыми.
Граф Гентри выехал вперед, опустил копье и махнул рукой, подавая команду к атаке. Гвардейцы, уже успевшие выстроиться в линию, также опустили копья и двинулись вперед, постепенно наращивая скорость. Олаф скакал впереди всех, первым и получил. Где-то в середине долины некая сила "выдернула" у Олафа из рук копье. Ну, то есть Олаф проехал дальше, а его копье осталось где-то в районе середины долины. К сожалению, это касалось и гвардейцев Олафа - все они либо остались без оружия, либо (те, кто очень уж крепко держал свои копья) были сброшены с коней. Висевшие на поясе мечи и ножи у проехавших также сорвало. У многих - вместе с поясами.
- Здравствуйте, ваше сиятельство! - возникла перед графом Гентри какая-то неясная фигура, - чего, собственно, изволите?
- Уничтожить злобного колдуна! - рявкнул Олаф. - Во славу Единого.
- А чего это я, собственно, злобный? - обиженно вопросил стоящий перед Олафом худощавый мужчина в черном. - Я Вас чем-то обидел? Сжег амбар? Девственниц обесчестил? Вино в уксус превратил?
Внимательный наблюдатель мог бы заметить, что в уголках глаз Одинца пляшут лукавые искорки. Он явно наслаждался беседой.
- Колдун есть безусловное зло! - назидательно подняв вверх палец и явно повторяя чьи-то слова, заявил Олаф.
- В заповедях Единого, - задумчиво пробормотал Одинец, - о колдунах не сказано ни слова. Поверьте мне, граф, я эти заповеди знаю практически наизусть.
Олаф, который как-то так и не нашел времени хоть раз открыть постоянно лежащий на прикроватной тумбочке черный томик с золотым кругом на обложке, недоверчиво посмотрел на колдуна.
- Так Вы что же, заповеди Единого читаете? И признаете? - несколько растерянно спросил граф Гентри.
- Еще как читаю, - весело подтвердил Одинец. - Мне нравится. И написано хорошо, и идеи в основном добрые и гуманные. Есть там парочка спорных моментов, но это, право, такие мелочи ...
Олаф растерянно покрутил головой. Все шло как-то неправильно. Колдун почему-то совершенно не боялся. Глядел на графа весело и задавал вопросы, на которые у Олафа не было ответов. Оружия ни в руках, ни на поясе у графа не было, так что нечем было даже рубануть коварного Одинца.
- А что это такое случилось с нашим оружием? - осторожно спросил Олаф.
- Да это, видите ли, - любезно ответил Одинец, - несколько лет назад, после набега барона Мэллина, я окружил графство Изгоев такой невидимой стеной. Люди, лошади, мирные грузы через нее проходят спокойно, а вот оружие - нет. В смысле то, что было создано людьми специально как оружие.
- Колдовство, - с отвращением в голосе процедил Олаф.
- Колдовство, - не стал спорить Одинец. - А Вы что-то имеете в принципе против колдовства, господин граф?
- Ну а как же? - Олаф аж всплеснул руками от непонятливости колдуна. - Колдовство создано Лукавым на погибель роду людскому. От него людям одно зло. И никакого добра.
- Все ли с этим согласны? - громко вопросил Одинец, поднимая голову. Олаф же только теперь заметил, что его воины (безоружные!) и стрелки Одинца двумя полукружьями встали вокруг места спора предводителей и внимательно прислушиваются.
Воины зашумели, начали переговариваться.
- Я не согласен, - лениво сказал жующий травинку Крэнк. - Вот милях в двадцати к востоку отсюда есть место, куда сходятся тяжелые больные со всей Аруаны. И колдовство их всех вылечивает.
- Это вы про храм святого Одда, что ль? - мрачно вопросил один из воинов Олафа, рослый и черноволосый. - Верно, лечат там всех, и все мы за того святого Единому молитвы возносим еженедельно. Вот он недавно сеструху мою вылечил, мы уж и не верили, к похоронам готовиться стали. А Одд так глянул остро, рукой махнул и говорит - иди, мол, и не греши. Ну, она и встала, и пошла.
Услышав сие, Крэнк как-то странно хрюкнул и метнул на Одинца укоризненный взгляд. Одинец слегка смутился, потер нос и обратился к рассказчику с вопросом. - И что, не грешит?
- Не знаю, - махнул рукой воин. - Здорова, вот что главное. Да только колдовство-то тут при чем? Он же силой Единого лечит, всем ведомо.
- О, - удивился Одинец, - это он тебе сам сказал?
- Нет, - слегка растерялся воин. - А что, Вы думаете - колдовство что ли?
- Да я не думаю, - грустно сказал Одинец, - я точно знаю. Тут видите ли какое дело ... Жизнь у меня в графстве Изгоев скучноватая, развлекаться-то как то надо, вот я в свободное время и веду прием больных. А чтоб не пугать никого, имя слегка укоротил - до Одда.
Графские воины зашевелились. Сама мысль о том, что злобный колдун Одинец может оказаться известным всей Аруане святым-целителем, не укладывалась у них в головах. Однако почти все они бывали в известном храме, большинство сопровождая недужных родичей либо друзей, а двое-трое и сами лечились. И теперь, когда мысль о тождестве Одинца и Одда уже прозвучала, все глаза сошлись на лице спокойно стоящего перед ними колдуна и наступило вдруг узнавание.
- Одд, - прошелестело над толпой. Кое-кто дернулся даже встать на одно колено, но все вовремя остановились и застыли, растерянно глядя на своего графа. У Олафа в голове царил полный сумбур.
- Так это что же, - пробормотал он, - колдуны и людей лечат?