|
|
||
Может быль, а может небыль. Из раннего. | ||
|
- Ну, что мужики, по маленькой? - предложил Миха.
Он вопрошающе осмотрел присутствующих и достал из кармана, неизвестно как там поместившуюся поллитра Пшеничной. Процедура практически традиционная - шофёры после длительного рейса и связанного с ним "строго сухого поста" любили расслабиться подобным образом по окончанию смены. Машины уже поставлены в гараж, сданы накладные, получен аванс. Ничто не сможет помешать трудягам насладиться заслуженными выходными. А собственно никто и не возражал, "живительный" напиток тут же весело зажурчал по стаканам и другой подручной таре.
- Толик, ты чего, посудины нет? Витёк, принеси крышку от термоса! Там, у меня, в кабине, между сиденьями.
- Не босяк, свой найдётся! Ща сбегаю.
- Нет, мужики, я не буду. Завязал.
- Да ты что, шутишь что ли? А ну, давай не выпендривайся!
- Это ему Батюшка запретил, - съязвил Саня, - Он у нас теперь человек божий. Не грешит, библию читает.
- Умолкни, - огрызнулся Толик.
- Ты ж не басурманин, христианам можно, - продолжал настаивать Миха.
- Да нет, дело то не в этом - можно, нельзя... я ведь из-за неё христианство принял, - Толик указал на бутылку.
- Это как?! - хор вопрошавших был почти строен и излучал жгучее недоумение. Шутка ли, бросить пить из-за выпивки!
- Да вот так. Посидели мы в прошлый раз как обычно. Ну, помните? Где первая, там и вторая, деньжата были, второй тоже не успокоились...
- Ну-у-у? - нетерпеливо протянули мужики.
- А что, ну? Домой то я уже не шел, а полз почти...
- Кто ж тебя заставлял? Не можешь - не пей, - перебил Саня.
- Умный какой! Тебя то кто до дома тащил не помнишь?!... Ну так вот, этого домой с Михой отволокли, потом и сам Миха домой, а мне дальше одному топать, напрямки через лесочек. Далековато. А что делать, раз живу так далеко? Иду, а мороз злющий, ругаюсь, на чём свет стоит. Сколько в себя градусов влил, а всё равно мёрзну! Иду, иду, чувствую что совсем замерзаю, да ещё и с дороги кажется сбился. Устал в усмерть. Гляжу - кажись, огонь впереди мелькает, вроде как костёр горит. Ну, пошел я на него. Раз заблудился, то хоть к людям приду, не дадут уж замёрзнуть. Выхожу на поляну - точно костёр. Да такой огромный, жгучий, а я уже совсем закоченел. Люди вокруг него какие-то сидят, геологи что ли или охотники. Ну, я тоже к огню пристроился, руки протянул поближе к теплу, а никак согреться не могу, будто бы огонь и не греет вовсе. Говорю соседям - совсем замерзаю, братцы! Может дровишек ещё подбросить?... Тишина. Присмотрелся я к ним, а они и не люди вовсе. Черти это! Хотел я вскочить, да бежать, а не могу с места сдвинуться, совсем застыл, так и сижу, вытянув руки. Давай черти надомной скакать, плясать, рожи корчить. Огонь сильней разгорелся, так что пламя стало мне руки лизать. Испугался я, но руки пламя не обжигает, наоборот, словно ледяной водой окатывает. От испуга закричать хотел, но рот не слушается, а пламя уже до лица добралось, только глаза закрыть смог...
Тут меня трясти начало. Открыл глаза, гляжу, сижу на дороге, на корточках, руки вперёд вытянул, кто-то за плечо тормошит. Голос - Дядя Толя, дядя Толя. Оглядываюсь - парнишка какой-то. Он мне - Дядя Толя, уснул что ли? Так ведь совсем замерзнешь. Домой надо. Давай, пошли, до дома не далеко, давай, давай, а то совсем окоченеешь!
Поднял он меня и повёл. Прошли мы немного лесочком, потом на какую-то тропинку свернули, ещё немного и уже чьи-то заборы показались. Прошли через переулок между ними и оказались у моих ворот. Открыл парнишка калитку, а у меня от страха сердце ёкнуло - пёс то мой, Барин, ни кого во двор не пускает. Думал, покусает спасителя, загрызёт насмерть, ведь столько лет на зоне прослужил, я его к себе забрал, когда списали, у меня в тот момент и силы то не было его оттащить. Заводит парень меня во двор, я ему пытаюсь про собаку сказать, но не могу, так замёрз. Смотрю, а Барин сидит молча и хвостом виляет, даже не гавкнул ни разу, словно своего в парнишке признал. Завёл спаситель меня в дом, поздно уже было, но дочка не спала, ждала, она и открыла. Ну, прощай, говорит парнишка, пора, а то теперь мне далеко. Вышел он за дверь и исчез словно...
- И что, Толик? - спросил Миха после длительного молчания.
- А что, что? Утром дочка вышла - ни следов обратно нет, и калитка изнутри заперта, слово бы не уходил никто.
- А может он это, через забор?! - Саня не разделял всеобщей серьёзности.
- Нет, ты что, мой забор ни разу не видел? Там никакой спортсмен не справиться, тока, если с шестом.
- Да то тебе с пьяни привиделось, наверное, как дошел-то, и сам не помнишь. Приснилось всё, - не унимался Саня.
- Может, конечно, оно и приснилось, да только когда с дороги к нам в посёлок заходишь, то до моего дома ещё минут двадцать топать, а он меня за пару минут довёл.
- Да, ну!
- Что, да, ну!?! Нет никакой короткой тропинки! И переулка напротив моего дома отродясь не было!
- Так может, правда приснилось? - тихо спросил Миха.
- Его дочка видела.
- А кто же это был тогда?
- Ходил я к одной бабке... она мне сказала, что это ангел хранитель мой был. Ушел он тогда от меня за грехи мои. Если ещё выпью - не спасёт. Вернётся он, если исправлюсь, на путь истинный стану.
- За какие грехи то? - серьезно спросил Саня.
- За то, что душу и тело своё отравляю! За то, что жену и детей мучаю, терзаю их пьянкой и скандалами! Старуха сказала в церковь сходить, в грехах покаяться и покреститься... А батюшка сказал - купи вместо водки детям конфет. Вот... Так что, мужики, извините, меня дома заждались, волнуются уже, поди. Вот, гостинцев купил.
С этими словами Толик достал сумку из своего МАЗика и вышел из гаража.
|
|