Быков Валерий Алексеевич : другие произведения.

Книга власти. Часть 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 4.78*8  Ваша оценка:

  книга категории 18+
   <<< Книга власти. >>>
   От автора.
   Несмотря на то, что я обещал больше не писать, не смог удержаться и написал на эту тему, просто потому что хотелось, чисто для себя и своих друзей, и ни для кого более. Тем не менее, написав эту книгу, писать дальше не планирую, так как у меня другие планы.
   Я также заранее прошу прощения у всех людей, которых может задеть содержание книги на почве культуры или религии. Правдоподобное и логичное освящение многих исторических событий с позиции героя, который в разные этапы своей жизни, в том числе в доисторические времена, по-разному видел окружающий мир, было бы невозможным, соблюдая полную политкорректность современности. Эта книга и весь её сюжет от начала до конца о власти, а в средние века и не только, много раз, история власти и религии тесно переплетались в самых необычных местах, было бы невозможно написать такую книгу от начала до конца, полностью вычеркнув вопросы религии. Возможно, некоторые литературные элементы книги и идеи, написаны и изложены излишне агрессивно, тем не менее, я полагаю, что, пойдя на поводу у политкорректности и веротерпимости, многие литературные задачи книги не были бы выполнены. Тем более, что в книге много раз рассмотрен конфликт цивилизаций и религий разных эпох и культур, который сложно описать правдоподобно, не имея определённый уровень жёсткости суждения. Тем не менее, я постарался исключить в книге любую авторскую предвзятость описания событий, насколько это возможно. Логично, что в одном из эпизодов, герой книги, являясь Католиком европейцем и воюя с Османской империей в 15ом веке, совершенно обязательно должен иметь определённые негативные суждения об исламе. Также, учитывая тот факт, что один из главных героев книги в конце своей жизни занимал пост Римского папы, было бы сложно полностью избежать упоминания событий и суждений религиозного характера. Поэтому прошу терпимо отнестись к рассуждениям главных героев и их действиям в различных частях и временных интервалах книги. Тем более, книга не имеет негативную направленность на какую-то одну определённую религию, и просто иногда затрагивает религиозные вопросы разных культур с неприглядных и неприятных сторон. Заранее прошу простить меня, если я задену в ходе повествования чьи-то религиозные чувства. Прошу отметить тот факт, что нигде в книге критика или сравнение религий не имеют характера насмешек, издевательства и глумления. Те элементы критики религий, что имеются в книге, серьёзны и имеют чисто философский, объективный характер с точки зрения взаимодействия цивилизаций и культур. К тому же, напоминаю, кто не хочет, может не читать.
   То, что вы прочтёте далее всего лишь сказка на жареную тему, и не более того. Поэтому не стоит спорить об исторической достоверности, её здесь нет, это фантастика. Подчеркну, все без исключения события и персонажи книги являются вымышленными, любые сходства случайны. А сама тема настолько избита, что, немного поразмыслив, можно даже обвинить меня в плагиате, потому что тема о которой написана эта книга настолько избита и распространена в Интернете, что, написав это, я не скажу ничего нового. И всё же, я решил написать эту сказку, изложив всё так, как будто это история моей жизни. Хотя без сомнения, всё сказанное ниже чистой воды выдумка. Мне просто очень понравилась сама идея и сюжет. Также, если внимательно понаблюдать, можно заметить, что некоторые временные этапы выпали из повествования книги, это есть. Увы, я не смог расписать достаточно длительные исторические этапы, и полностью сохранить логику дат, но я старался писать события всё же в хронологической последовательности событий. В связи с чем некоторые временные периоды на самом деле просто выпали из общей линии сюжета, из-за чего возникла ситуация, когда по книге прошло пятьсот лет, а по временной шкале две тысячи, думаю, это можно списать на неважные события, выпавшие их хронологии книги. Думаю, такие моменты можно мне простить, учитывая то, что я пытался написать книгу за очень длительный временной промежуток, и верно описать все события от начала до конца, было бы крайне сложно, так что имеются некоторые погрешности. Также, я решил не коверкать и не упрощать язык в каменном веке, потому что тогда получилось бы слишком криво, сделал авторское допущение, что смысл разговора можно передавать более красиво нашим современным языком. Хотя, признаю, что истинный словарный запас людей каменного века на двести слов, звучал бы совсем иначе и примитивнее. В остальном, напоминаю, писал книгу как фантастику, со всеми вытекающими.
   Если же кому-то не нравится, то о чём и как я пишу, и он хочет сказать мне об этом. Иди на все четыре стороны и на матерное слово, пишу книгу только для себя и меня не е**т негативное мнение кого-либо о ней. Просто знаю, что есть список людей, которые любят мои книги, пишу чисто для них, мнение ското-быдло-троллей меня интересует мало. Исповедую принцип, не нравится, не читай, молча вали отсюда, и никогда более не возвращайся. Вот как-то так.
  
  http://absnobalance.ru/ моя любимая стратегическая игра.
  
   От персонажа книги.
   Хочу заранее подчеркнуть, что все люди, которые будут критиковать мою книгу о себе, и исторические факты в ней приведенные. Видимо в силу своего возраста (не старше 90 лет) и образования (законченное полное бумажно-бюрократическое ВО времён СССР или современной РФ), знают историю нашего мира значительно лучше меня, разбираются в науке на недостижимом для меня уровне, видели события тысячелетней давности своими глазами. И они знают именно так, как всё было на самом деле, а не общепринятое поверхностное мнение (написанное для недалёкой, тупой серой массы), искажённое людьми до неузнаваемости, дошедшее до наших дней, менявшееся из поколения в поколение человеческой глупостью и неспособностью адекватно оценивать события. Поэтому заранее признаю, что именно мне истинная история неведома, не то, что вам гуглерам жёлтопрессных страничек Интернета, и спорить ни о чём не буду.
  
   Пролог.
   "В книгах мы очень часто видим идеальную ситуацию, герой сражается за жизнь и свободу добрых людей. И всё вроде бы просто и правильно, хорошие защищают хороших от плохих. Увы, в реальной жизни всё совсем не так. Поскольку часто те люди, за которых приходится сражаться, тот редкостный скот, не более чем наглое избалованное быдло, что не только не скажет тебе за твои подвиги спасибо, но ещё и обольёт грязью и обосрёт дерьмом в качестве платы за то, что ты проливал за них свою кровь."
   К несчастью я не могу сказать, когда и где я родился, поскольку это было достаточно давно, и позже я много кочевал с место на место, не имея в те времени никаких представлений о географии и даже просто о том, что из себя представляет наш мир. По этой же причине не могу назвать и свою дату рождения, совершенно, даже не могу сказать, было ли это летом или зимой, и не только потому что в тех местах нет ощутимой разницы между летом и зимой. А самое главное, увы, моя мама очень плохо умела говорить, и я начал осознавать мир, лишь достигнув возраста семи восьми лет. И в силу особенностей моего племени и уровня его развития, я никак не мог узнать ни свой точный возраст, ни дату рождения. И что уж там говорить, когда я родился, у меня не было даже имени. Впрочем, те далёкие времена, когда я только родился, я помню крайне смутно, расплывчато, и можно сказать, что даже почти уж и не помню. Знаю только, что те времена были, и всё. Слишком уж это было давно, и слишком не приспособлен мозг человека, помнить то, что произошло настолько давно, как день моего рождения. И не стоит думать, что тогда, на заре своей жизни, я был сразу таким же умным как сейчас, наоборот, я очень долго многого не понимал и пребывал в глухом и тёмном невежестве.
   Могу сказать лишь некоторые самые общие вещи из своего прошлого, ну, например, я сейчас примерно прикидываю, что родился около 180-200 тысяч лет назад, в период пика предпоследнего ледникового периода, незадолго до того периода расцвета, с которым возвысилась наша раса. Я полагаю, что место моего рождения, скорее всего, либо юг Северной Африки, либо экватор, возможно, я родился к югу от экватора, и не факт что вообще в Африке, потому что есть ещё Индия, но последнее мало вероятно, так как род "человекоподобных обезьянок" пошёл именно из Африки. И более склоняюсь к мысли, что это были субэкваториальные тропические леса южной Сахары. Сами историки считают, что я родился на территории Северной Африки, близко к побережью средиземного моря, в районе дельты Нила, сам же я до конца в этом не уверен. И возможно я ошибаюсь, слишком уж смутны мои воспоминания, слишком много лет прошло с тех пор. Трудно, очень трудно определить точную дату и место моего рождения, могу сказать точно лишь то, что это было где-то на Земле, и мало вероятно, что я родился на территории Австралии или Гавайских островов. С вероятностью 99% это был район Южной Азии или Африки, где-то тут, плюс минус 1000 километров, 98% что Африка. Тем более, в те далёкие времена Сахара представляла из себя не пустыню, а обширный район плодородных лесов джунглей и саванну, покрытые лесами и озёрами, что никогда не видели холодной зимы.
   Проблема в том, что я очень долго не мог до конца осознать себя и свою уникальность, своё место в этом мире и историческую роль, долго, и очень долго скитался с места на место, пытался строить то одно племя, то другое. Нередко меня прогоняли и пытались убить, потому что я плохой и ничего не понимаю в жизни, а все остальные люди хорошие и умные, не то, что я. Как-то один мужчина уже в 20ом веке даже сказал мне, что я просто не понимаю логику и развитие исторического процесса. Эту позицию по отношению ко мне люди стабильно пронесли с собой сквозь века и сохранили до сих пор. Аргументы в стиле, я умнее, старше и больше видел, больше понимаю, тупые животные не воспринимают в принципе до сих пор, поскольку даже в наши времена, ни одно тупое животное не ценит во мне мои знания металлургии, физики, химии и астрономии, оценивая и уважая лишь силу и способность набить морду. Это заложено в людях веками их животным инстинктом, на который люди всецело полагаются вне зависимости от возраста и социального происхождения. И кстати, кто бы что не говорил, именно инстинкт до сих пор является основополагающим фактором на основании которого любая особь принимает решение об уважении или не уважении кого-либо. Люди ценят то, что им досталось с трудом, и совсем не ценят то, что им дали бесплатно, это касается всего, и отношения в том числе. Люди, хорошее отношение и внимание которых досталось бесплатно, никогда не будут уважаемы, даже если они дали нечто бесценное, и наоборот особь ценит каждый сигнал тех, чьё уваженье добиться сложно. Не зависимо от того, чьё внимание приносит больше пользы. И этот примитивный животный инстинкт часто идёт вразрез с логикой и здравым смыслом, так, например, люди в принципе не уважают тех, кто делает что-либо для них бесплатно или оказывает много внимания. Стоит начать оказывать своему ученику много внимания, старательно учить и воспитывать его, тратить на него время, и чем больше ты его учишь, тем меньше он тебя уважает, и уважение тает с каждой буквой знания, что ты ему передал экспоненциально. Однако пофигистское отношение тоже не выход, поскольку при таком отношении нельзя подготовить людей, которые выполняли бы свою функцию достойно, старательно и справедливо. Будь то учёный, чиновник, судья воин или полицейский. Чтобы подготовить общество обучить, и научить работать, надо с ним работать, если же насрать на него, общество само быстро развалится. В итоге природа человека идёт в разрез со здравым смыслом и его интересами. И единственный путь здесь, и решение это сломать сам животный инстинкт человека, а не идти у него наповоду, как выход я нашёл стратегию жестоких и очень жестоких наказаний, принуждения, тогда животное уважает тебя за силу, даже если ты оказываешь ему много внимания. И я думаю, это единственный путь и иного просто нет. Только вот увы, стоило моему ученику Сталину ослабить хватку... И всё развалилось. Ступив на этот путь, люди так и будут жить из-под палки всегда, а стоит хоть немного ослабить гнёт, и воля СССР 1991го года во всей красе, коррупция, лень, глупость, полный крах. А держать людей на короткой стальной цепи я научился совсем недавно, и делать это у меня получается не слишком хорошо. И я хочу сказать, заставить научить людей быть людьми ценить знания и учёных, а не крутых самцов, мне, не удаётся даже сегодня, когда казалось бы, мы наблюдаем торжество знаний и здравого смысла. Когда идея прогресса стала краеугольным камнем нашей цивилизации. Что уж говорить о временах, когда такого понятия как наука не было в народе в принципе. Хотя конечно я изучал повадки и инстинкты людей, и постепенно начинал понимать, как надо правильно вести себя, чтобы животный инстинкт говорил человеку, что меня надо слушать. И у меня получалось сохранять авторитет, но недолго, а в итоге причину ненавидеть меня, люди всегда находили, это происходило рано или поздно, всегда, в первом поколении моего правления или в третьем. Во многом это было связано с тем, что я всегда много требовал от своих подданных, заставлял их работать, чтобы обеспечить прогресс, уделял им много внимания, дарил знания бесплатно, и часто те, кого я учил, просто плевались моими знаниями, не желая их получать. Даже не осознавая ценности того, что я им дал. И это моё внимание и подарки не являются стимулом к уважению, да и подданные не хотели прогресса, они хотели жить богато и спокойно. Не понимая, что это богато и спокойно, выльется уже в следующем поколении в тяжело и бедно. Всегда находился альфа самец, настоящий герой, животное, что вело за собой других животных, которые пытались меня убить, либо прогоняли, часто я сам бежал. Его победа надо мной была предопределена, ведь его действия были направлены на захват власти любой ценой, без учёта любого последующего ущерба государству, социуму и даже краха системы, а я стремился обеспечить условия к прогрессу. Обычно такое животное делало ставку на других наиболее наглых, ленивых, жадных, агрессивных и тупых животных, силой и популизмом, несбыточными обещаниями захватывало власть и потом просто грабило свой народ, разрушая всё созданное ранее. А наглые тупые и ленивые, банальные бандиты всегда в моём обществе занимали наинизшую позицию, поскольку мне как правителю нужны были те, кто будет работать и строить лучший мир, а не тупые грабители. И это являлось мощнейшим фактором их ненависти ко мне, при мне они были никем, а при новом лидере тупом альфа самце все бабы и люди их. При этом те, кого я защищал, редко поднимались и противостояли альфа грабителям, по причине психотипа. Люди рабочие не расположены воевать, а альфа самцы не умеют работать, стадия в которую я в прошлом нередко вгонял общество ради развития неестественна и противоречива. В природе сильная и наглая особь имеет всё и отнимает всё у других более слабых, но это противоречит принципу построения государства, где требуется прогресс и работа, а не система прайда львов. Это противоречие всегда лежало в основе моего краха, сегодня я это понимаю, но другого пути нет, не было и не будет. Единственный способ борьбы с этим психологическим противоречием, вооружить рабочую особь максимумом власти, пример дворянство и аристократия, чтобы крутой самец изначально не ставил себя на один уровень с аристократом, увы, это не всегда работает и уж тем более по настоящему долго. И я терял власть раз за разом, и всё возвращалось на круги своя. Я бежал, а недавно процветавшее моими усилиями общество скатывалось во тьму невежества.
   Так я скитался с места на место, часто не стремясь никем править, просто изучал мир и жил в своё удовольствие. Тем более, как показал мой жизненный опыт, править намного опаснее, чем просто жить, потому что вообще всегда рано или поздно наступал период, когда люди, окружавшие меня, решали свергнуть меня, а правителя, как правило, стремились тайно и наверняка. В связи с чем жить в долгосрочной перспективе простым гражданином куда безопаснее, чем правителем или богатым вельможей. Не стоит забывать и о том, что правитель всегда на виду, а простому страннику проще сменить своё амплуа. Это большая проблема, когда ты живёшь так долго, как живу я, не изменяясь и не старея.
   Только позже, значительно позже я стал совершенствовать свой талант управления людьми, строить сложные системы, социумы, бюрократию, государства, в которых много людей могло жить, бороться с природой, идти вперёд. Только в последнюю тысячу лет своей жизни я осознал ценность технического прогресса в полной мере и приступил к движению прогресса вперёд всеми силами, часто решая научные задачи самостоятельно, а не делая ставку на других. Впрочем, на самом деле, жажда познания и развития во мне была всегда, разве что, в дремучие времена я не знал, как надо правильно поступить.
  
   Глава 1: Юность.
   Я вышел к реке, присёл около кромки воды и зачерпнул ладонями немного воды. Поднёс к лицу, умылся, потом выпил. Вода была холодной и приятной, но мне всё равно очень хотелось есть. Приятно было сидеть здесь у реки, слушать её журчание, спокойно и ни о чём не думая. Вдруг мне в спину врезался комок грязи и его ошмётки разлетелись, пачкая всё вокруг. Я обернулся, напротив меня стояло две сволочи постарше, они гикали и дразнили меня.
   -Уродец, уродец, уродец.
   Это моё имя, означавшее одновременно, что я урод, звучало на языке моего племени примерно как "год", то есть они орали мне "год", "год", "год". Что было типично для лексики и наречия моего племени столь далёких времён, слова были каркающими, короткими и значили много вещей сразу. Сам по себе язык был не богат, и количество слов невелико, слов триста, не больше, никаких времён падежей, склонений и даже женского или мужского рода в моём родном языке не было. Просто короткие каркающие слова, что значили существительное, прилагательное или действие, ну и были отдельные слова типа вчера и завтра, что выражали время, но без изменения окончаний. Точнее окончаний как в современных языках не было вовсе, были просто несклоняемые и неизменяемые слова. В последствии я использовал слово "год" как своё имя, хотя никто более и не знал никогда, что на языке моего родного племени оно означает "уродец", но с этим именем я прошёл через века.
   Как я уже говорил, словарный запас моего племени семьи был не богат, но это ёмкое слово использовалось не только как моё имя, а значило всё мерзкое, что в жизни можно встретить. Кто-то скажет, что мои мама и папа должны были бы меня защищать, потому что мне всего семь или восемь лет, и если не они, то хотя бы вождь племени не должен позволять другим взрослым травить меня. Но в те времена у людей не было понятий о добре и зле, либо жалости. Они видели во мне урода, и не понимали как мне плохо и то, что я не виноват, что таков. А раз я урод, значит надо бить меня и издеваться надо мной и неважно, что я совсем ребёнок. С детства я привык, что никто меня не покормит, и максимум что я могу получить от своего племени, это брошенный мне в спину камень или комок грязи.
   -Отстаньте.
   -Уродец, уродец, уродец. (год, год, год).
   В этот раз они пристали конкретно, продолжали швыряться грязью, да им хотелось поиграть, побить меня, поиздеваться, это доставляло удовольствие, и не только детям, но и взрослым. Впрочем, какие взрослые, все жили до двадцати, иногда очень редко умирали в двадцать пять от старости. Мои родители давно открестились от меня, полагая, что я просто урод, а такой никому не нужен. И поэтому я жил при племени, но отдельно от всех, иногда появляясь в родовой пещере, но только у входа, потому что вглубь меня не пускали, идти мне было некуда. Охотники никогда не кормили меня, но иногда мне доставались остатки еды племени, с самого детства я постоянно был голоден, даже не понимаю, как я вообще выжил. Родители, мать, кормили меня лет до трёх четырёх, пока не поняли, как я уродлив, и тогда они просто перестали обращать на меня внимание. Другие с самого детства привыкали бить меня, пинать, шпынять. И если в два три года, пока я был совсем детёнышем, меня ещё как-то не трогали зря, то с возрастом, год от года дела мои становились всё хуже.
   Я питался подножным кормом, выкапывал из земли корешки, ел ягоды, и маленькие кислые фрукты в яблочном лесу. Самое вкусное, из того, что я ел, это орехи. Их иногда с трудом удавалось отыскать малое количество, больше всего мне нравились кедровые орешки из шишек. Впрочем, это не совсем те кедры, что растут сегодня в Сибири. Мяса я почти не ел, хотя другие члены племени регулярно охотились и добывали его вдоволь. Совсем редко, когда охотники убивали совсем крупную дичь, и мясо начинало пропадать, я пробирался к их пещере и ел тухлятину. Конечно, я не могу есть совсем тухлое мясо, но на второй или пятый день на жаре или в тени мясо начинает пропадать, и тухловато, но ещё не совсем гниль. Если ты сильно голоден и привык есть всё подряд, лишь бы не обессилить от голода, можно заставить себя поесть и тухлятину. Так я и жил, никто не думал о том, виноват ли я в чём-то. Никому в голову не приходило хорошо мне или плохо, как я себя чувствую, хочу ли быть как все или нет? Я просто был уродом и все меня били. После четырёх лет я даже уже не плакал, я просто понимал с детства, что я уродец, и надо просто терпеть и выживать.
   -Уродец, уродец.
   -Отстаньте.
   Но их только раззадорил мой окрик и новые комья грязи полетели мне в лицо. Впрочем, грязь это не камни, гораздо хуже, когда кидают камни. Их так забавляет иногда, когда моя тонкая и нежная белая кожа рвётся при попадании камней с острыми кромками, и капает моя чёрно-красная кровь. У других членов племени кожа другая, она тёмно смуглая и толстая, грубая, покрытая тонким слоем шерсти и волос. А кровь у них светло красная. Трудно сказать, покрыто их тело именно тонкой шерстью, или это всё же скорее волосы, покрывающие всё тело везде, но у меня кожа вообще лысая и волос на груди нет совсем, и лишь руки и ноги частично покрыты мелкими волосками, что совсем не защищают ни от чего. Я совсем не такой как они, я урод, у меня тонкая кожа, почти нет волос на теле, за исключением конечно головы, на голове у меня волос достаточно. И всё же, другое лицо, маленький узкий нос, маленький рот, большой череп, намного крупнее, чем у других. Я другой, совсем не такой как все.
   Я понял, лучше не доводить до крайности здесь и сейчас это. Быстро прыгнул в воду, нырнул, проплыл под водой метров десять и вынырнул с другой стороны реки, выбрался наружу, посмотрел на них с ненавистью, и двинулся в лес. Мои обидчики злобно заверещали, никто из них не умел плавать, и они боялись воды, для меня же река стала единственным способом оторваться от них тогда, когда становится совсем плохо. Они загнали меня в детстве в воду и научили плавать, и выбора не было, либо плыви, либо затравят. И с тех пор я умею плавать и не боюсь воды, а они все боятся. Впрочем, река не абсолютная защита, там, в полукилометре ниже есть брод, и по нему можно перейти с берега на берег, но думаю, они не пойдут так далеко, чтобы лишний раз потравить меня.
   Самое опасное это конечно хищники, здесь в лесу полно крупных хищных зверей, люди племени отбиваются от них острыми палками и камнями вместе, спиной к спине, даже пещерные львы и саблезубые медведи не осмеливаются приближаться к стойбищу ближе, чем на пол километра. Большая стая людей может убить любое крупное животное. Поэтому здесь, около стойбища племени сравнительно безопасно, поэтому я часто бываю здесь, около людей, тут меня не любят, но племя не убьёт и не съест меня, я уродец, но человек. А вот лев или саблезубый тигр могут и ещё как.
   Глубже в лесу звери не боятся людей, тем более меня, одинокого изгоя. За мной уже несколько раз серьёзно охотились, я всегда убегал, забирался на деревья, прыгал в реку. Последние годы я был особенно осторожен, поэтому меня так и не съели до сих пор. Я добрался до ручья, что тёк в километре от реки, прошёл вниз по нему, запутал следы и спустился к небольшому озеру, куда тот впадал. Сел на берегу ручья и посмотрел на себя, мне было противно. Белая тонкая кожа, маленькие скулы, маленький нос, дряблое и хилое тело, слишком большой лоб и большая голова. А глаза, какие у меня глаза? Таких противных глаз ни у кого больше нет, ни у человека, ни у зверя, самое мерзкое это их цвет, жёлто-зелёный. Я настоящий урод и ни одна женщина никогда не пойдёт со мной.
   Я сел на берегу озерца, умылся, избавился от остатков грязи, и осмотрел своё голое тело, немного посидел. Потом подошёл к дереву и стал копать корешки, я знаю, здесь под этим деревом растут мои корешки, я сам их здесь специально сажаю уже второй год. Думаю, никто из моего племени не додумался сажать съедобные корешки специально, они только собирали и ели. А я много где понемногу сажал, и теперь если очень хотелось есть, можно было выкопать и поесть, но это всё равно плохая еда и я голоден. Тем более, они растут плохо и мало, впрочем... Я немного подкрепился и полез на дерево, наступала ночь, и пора было спать...
   * * *
   Я услышал грозное рычание, и тут же, не оборачиваясь, бросился бежать со всех ног. Рысь преследовала меня, крупная рысь килограмм на сорок. Я не видел её, но слышал, как она несётся за мной через лес, она не отступала, а до реки бежать далеко, я бегаю быстро, очень быстро, но рысь тоже. Я понял, это конец, смерть, изгою не место в этом мире, я маленький, ребёнок, что я могу без помощи других? Это смерть. И вот, впереди камни, и она догоняет и вот-вот догонит, до хищника буквально три шага, он позади меня, я понял всё конец. Прыгнул на камни, схватил первый попавшийся булыжник на килограмм массы, и рысь вцепилась мне в спину, разрывая мою тонкую кожу своими мощными когтями, я с разворота со всей силы ударил булыжником ей прямо в голову. Удар был сильным и очень сильным, я вложил в него свою последнюю надежду выжить, брызнула кровь и уже мёртвая рысь навалилась на меня, сбив с ног. Я отпихнул её от себя ногами, и, зажав раны, отполз в сторону, кровь текла из спины, она вся была располосована, жуткие раны. Никогда не забуду этот момент, я тогда впервые посмотрел в лицо смерти. Отполз в сторону на листья и затих. Рысь лежала рядом в двадцати шагах, большая, пятнистая, подрагивая от рефлексов умирающего тела.
   Так я и пролежал всю ночь около своей смерти, и если бы меня нашёл какой другой хищник, я не смог бы защититься. Кровь остановилась ближе к полночи, я потерял много крови, мелко дрожал, и мне было холодно, но никто не пришёл мне на помощь, так и лежал в липкой луже собственной крови. Я знал, шевелиться нельзя иначе кровь потечёт снова, и тогда я возможно умру. Я был очень слаб, мне было плохо, но я не спал. Хотелось есть, и особенно хотелось пить, но никто мне не поможет, надо полежать, собраться с силами, а потом спрятаться пока не заживут раны. И ни один зверь не должен выследить меня, иначе смерть. Тем более, здесь в лесу живут весьма крупные хищники, львы не заходят в лес далеко, и живут на краю леса в поле и холмах, но вероятность столкнуться с крупной кошкой велика.
   Наступило утро, хищники ночью меня так и не нашли. Я поднялся, съел кусок рыси и побрёл в свои владения. Мне было плохо, я был ранен, я не был уверен, что проживу при таких ранах долго. Сейчас главное найти убежище, попить и поесть, а потом как-то пережить ближайшую неделю, и не стоит идти к своим сородичам, последнее время они относились ко мне особенно плохо, и я всерьёз опасался, что раненого меня они могут просто добить. Но у меня есть хорошее дерево, удобная позиция с острой палкой и небольшим запасом всего, сейчас главное попить и поесть, потом забраться на то дерево и уснуть. Я сильный, я выживу, жизнь много била меня, и я смогу.
   * * *
   К десяти годам я стал опытным охотником, сильно вырос и окреп, изготовил своё собственное длинное копьё с наконечником из камня. Причём, моё копьё было изготовлено много лучше и искуснее, чем оружие моих соплеменников. Я долго старался, искал подходящий камень без трещин, потом сверлил в нём дырку и затачивал острые края, что могли убить любого хищника. Теперь у меня было много плантаций по всему лесу, так чтобы не привлекать внимания соплеменников, я много ел, и почти никогда не был голодным. Правда, ростом я не вышел, потому что рос медленно, я знал, многие мои сверстники с которыми я рос рука об руку, уже были высокими и сильными воинами на голову с лишним выше меня. А я до сих пор был маленьким и слабым, но сейчас я окреп по сравнению со своим детским возрастом. И теперь, используя свою одежду, мог убить рысь, волка или любого другого не очень крупного хищника даже не поцарапавшись, в связи с чем жить стало безопаснее. И да, одежда моё изобретение, толстая кожаная шкура в два слоя, что защищала от когтей и зубов, ходить в ней жарко, зато куда безопаснее. И поскольку я жил один и ходил по лесу также один, то приходилось выбирать между одеждой и опасностью быть поцарапанным и покусанным. Клыки и зубы могли пробить мои шкуры, но в них отбиваться проще. Остальные же мои соплеменники всегда ходили голыми, и это большое их упущение, плотный кожаный костюм куда безопаснее, чем тонкая человеческая кожа. Хотя конечно, от крупного льва медведя или саблезубого тигра моя кожаная защита не спасёт.
   Теперь я часто охотился на мелкую дичь, убивал, ел сырое мясо. Надо мной перестали издеваться соплеменники, потому что я ушёл подальше в лес от родного племени, и теперь просто не позволял им выслеживать себя. Я жил, был счастлив и получал удовольствие, не чаще раза в неделю забредал во владения моего племени и смотрел, как они живут, ничего особо не менялось. Они даже уже почти забыли обо мне. Я редко приближался к ним, они не видели меня, а всё что невидимо для примитивных животных не существует, это мне давно известно. И всё же, я не хотел жить один, иногда мне хотелось вернуться к ним, не потому что они любили и уважали меня, а просто одному скучно. Я хотел... Или не хотел? На самом деле сам не знаю.
   И вот однажды я вышел на берег реки, что протекала мимо нашего стойбища. Залез на дерево и посмотрел с ветки вниз на поляну перед пещерой, я увидел женщин, они о чём-то ревели, присмотревшись, я увидел останки четырёх или даже пяти человек, они были зверски растерзаны. Вой баб раздавался на весь лес. Немного подумав, я спрыгнул с дерева, взял своё копьё, переплыл реку и пошёл к ним навстречу, я знал, они меня не убьют, самое страшное, прогонят.
   Я подошёл к ним сзади, вначале они даже не заметили меня. Но потом один из них резко крикнул.
   -Уродец тут!
   Вой сразу прекратился, они повернулись ко мне, один замахнулся заострённой палкой. Я шевельнул у него мимо морды своим каменным копьём.
   -Подумай, стой, будет хуже.
   Они не напали, я подошёл к трупам, осмотрел, всё в принципе итак было понятно.
   -Кто?
   -Огромный горный лев, такой огромный, он нападает уже четвёртый раз, убил Тида, убил Риха, почти всех охотников, ест детей и женщин. Он нападает ночью, из засады, ждёт пока кто-нибудь не останется один и убивает. Скоро погибнет всё племя.
   -Я понял, хорошо, я убью его, но мне нужно кой что взамен.
   -Ты убьёшь? Уродец.
   -Уродец, слабак.
   -Уродец.
   -Я убивал львов раньше, - соврал я, - один. Взамен я хочу женщину и право бывать в пещере когда захочу, и никто не должен даже посмотреть на меня злобно. Иначе я просто убью обидчика.
   -Уродец.
   -Уродец, какая женщина с тобой пойдёт?
   -Пусть пойдёт Агни. Любимая дочь вождя, самая красивая. - Конечно, на самом деле никто толком не знал, является ли Агни дочерью именно вождя, но её родила самка вождя, которую тот любил, и племя предполагало, что она, наверное, всё же ребёнок вождя, а не кого-то другого, поэтому обладание ею, это большой почёт.
   -Уродец. Мечтай.
   -Тогда я не убью, и лев съест вас всех.
   Я развернулся и хотел уйти.
   -Стой, уродец... - Остановил меня вожак. - Если ты убьёшь льва, мы будем тебя беречь, будешь нашим лучшим воином. Если не убьёшь, то он съест тебя, и мы ничего не потеряем. Докажи что ты настоящий воин и племя тебя примет. Только, ты должен сделать это один, мы потеряли всех своих лучших воинов, ты должен спасти племя.
   -Хорошо, я сделаю это один. Завтра или послезавтра я приду с головой льва.
   -Он нападает каждую ночь, ты можешь уже сегодня.
   -Я должен подготовиться.
   Я быстро пошёл прочь, я знал, что надо делать. Да, лев это крупный и опасный хищник, я не смогу убить его руками, даже своим копьём и кожаным доспехом. Но есть много других способов убить крупного хищника, не вступая в бой, мне ли их не знать? Я выживал один, давно, и мне уже приходилось выслеживать и убивать тех опасных хищников, кто преследовал и охотился на меня. Потому что, либо я, либо они.
   Я добежал до одного из своих убежищ на дереве, быстро вскарабкался наверх по ветвям. Достал деревянную миску с ядом змеи и заправил особый дротик, который был устроен так, что при попадании в цель содержимое выдавливалось в жертву. Змея была очень ядовита, и даже одна порция яда могла вызвать боли и паралич даже у крупного животного. Подготовив дротики, я взял копьё и пошёл в лес, выследил небольшого кабанчика, что пасся на лужайке. Осторожно подкрался к нему, и убил ядовитым дротиком. Потом взял тушу и потащил к стойбищу племени. Нашёл подходящее место со стороны пещеры, воткнул в землю деревянный кол, надел на него тушу кабана, и сделал несколько порезов, разбрызгав кровь вокруг, по поляне. Несколько воинов моего племени приблизились ко мне.
   -Ты что делаешь уродец?
   -Это называется ловушка, я дам льву то, зачем он приходит сюда, лёгкую добычу, мясо. Когда он набросится на тушу кабана, я убью его, потому что он будет не готов. Я называю это наживкой. Вы так никогда не делаете, пытаясь охотиться палками, надо быть умнее. А теперь уходите и не мешайте мне.
   Они поворчали и ушли, а я взял копьё и полез на дерево, я даже не стал заботиться о запахе, понимая, что за оставшиеся до вечера пол дня он, скорее всего, выветрится итак. Да и потом, здесь на поляне было столько запахов моих сородичей, что ещё один мой, вряд ли встревожит льва. К тому же, я по своему опыту знаю, что пахну намного слабее других своих сородичей, возможно, потом что я меньше потею и чаще моюсь. А вот рисковать, и залазить на дерево слишком поздно, рискуя, что лев меня просто увидит, я не хотел, поскольку понимал, это очень сильное и опасное животное. К тому же мои соплеменники сказали, что лев не всегда нападает именно ночью, и мне совсем не хотелось быть к этому не готовым. А что касается атаки жертвы на дереве, эту тактику я хорошо освоил, когда кошка лезет вверх по дереву у неё заняты лапы, и она не может маневрировать своей мордой, имея копьё, не так сложно нанести ей по морде болезненный удар. Защищаться с дерева даже от крупного льва куда проще, чем драться с обычной рысью на земле. По крайней мере, я так считаю, кто-то может со мной и не согласиться. Конечно, это касается только той ситуации, когда я уже на дереве, а кошка ещё на земле, что бывает далеко не всегда. А вот атака крупной кошки с дерева, когда ты сам на земле, очень опасна и может быть даже смертельна, не успеешь увернуться, и кошка воткнёт свои зубы тебе в шею.
   Итак, я просидел на дереве почти пол дня и наступил вечер, остальные члены племени трусливо попрятались в свою пещеру, выставив наружу палки. Наступил вечер, потом ночь, всё было спокойно, и я был спокоен, неподвижно сидя на дереве, ничего не боялся, только внимательно смотрел вниз. В принципе, бояться мне было нечего, я выбрал такое дерево на которое нельзя было залезть с соседних деревьев, особенно крупному льву, а снизу был один путь, и у меня моё копьё и ещё два ножа и ядовитые дротики. Наконец хищный лев появился, он вышел с другой стороны поляны и направился к кабанчику. И да он был огромен, огромный хищный лев, я думаю весом в тонну не меньше, с огромными клыками и чудовищными когтями, которым позавидовал бы любой современный тигр или даже белый медведь.
   Мне не было страшно, во мне была уверенность великого воина и охотника, я выждал пока лев подойдёт к кабанчику и не начнёт его есть, потом размахнулся, что было сил, и бросил в него дротик. Расстояние было невелико метров двенадцать не больше, и лев вёл себя очень нагло, видимо он уже привык ничего не бояться здесь. Первый же мой дротик вошёл ему точно в бок, и я видел, что весь его яд вошёл льву в кровь. Тот испуганно прыгнул с рыком, бросая кабанчика, а я сразу кинул второй ядовитый дротик, и попал. Я знал, что сам по себе дротик не нанесёт большого вреда, но вот его яд, растекаясь по венам через кровь, наносит ужасную боль и ломоту в тканях, а спустя минуту онемение и неспособность шевельнуться, при большой дозе. Я то знаю, потому что уже много раз пробовал ввести себе небольшое его количество, просто чтобы понять каково это быть отравленным. Поэтому я знаю ощущения врага и каково ему. Вместе с тем, я не знал точно, сколько нужно яда, чтобы убить такого большого зверя. В общих чертах я знал, чем крупнее и сильнее зверь, тем больше надо яда, и одного дротика хватит лишь, чтобы убить человека, но не более, или кабанчика, да и то не сразу, а за пару минут. Точнее, сама смерть наступит минут через тридцать не раньше, а до неё будет просто паралич и неспособность сражаться.
   Но лев, наконец, заметил меня, и с яростным воем прыгнул ко мне, я бросил ему в грудь ещё один третий дротик, и снова попал, и приготовил копьё. Кошка яростно бросилась лезть вверх по дереву, сидел я не слишком уж высоко. Но её ждал неожиданный сюрприз, всё-таки лев довольно тупое создание и не умеет оценивать свою позицию, риски и оружие врага. Я просто нагло, прицельно сверху вниз со всей дури воткнул ему копьё прямо в его широкий нос. Брызнула кровь, и лев от неожиданности просто свалился назад на спину с высоты пару метров. Я знаю, ноздри у кошек очень чувствительны к удару, и льву очень больно, он в бешенстве, но пока тот приходил в себя, я метнул в него ещё один дротик, и тот злобно рыча, уже медленнее полез вверх, снова ко мне. Но я понял, эта медленность не от осторожности, просто из-за воздействия яда силы покидают огромную кошку уже, и ей совсем не легко двигаться. Я ткнул сверху вниз копьём в него ещё несколько раз и сильно, камень на копье сломался, что было ожидаемо при столь сильных ударах, но льву изрядно досталось. Деваться мне было некуда, и я ловко полез дальше вверх, лазить я умел ничуть не хуже чем раненый и умирающий лев. Тот продолжал кряхтя ползти вслед за мной, я ещё раз улучил момент, прицелился и вогнал в него свой предпоследний дротик, прямо в грудь, и я понял, что яд снова попал в кровь. После чего размахнулся, и точно чётко вогнал ему последний дротик. Всё... Больше ядовитых дротиков у меня не было, а лев продолжал лезть вверх ко мне, но уже совсем медленно, злобно рыча, и разевая свои большие клыки. Я уже не боялся, и просто полез вверх, я знал, яду просто нужно время, чтобы подействовать, а большая кошка уже умирает, и чем дальше, тем хуже. Яд действует не мгновенно, я знаю, что иногда отравленные не смертельной дозой кабанчики, выжив в начале, всё равно умирают минут через двадцать. Да, большая доза убивает сразу, если доза не достаточно велика, чтобы убить мгновенно, надо просто подождать, тянуть время.
   Но вот он конец дерева, самая верхушка, выше лезть некуда, и лев совсем рядом. Большая кошка стойко, но медленно лезет вверх ко мне. Я вижу по её движениям, что льву совсем плохо, но пока ещё он не умер, и вот он достанет меня своими лапами с огромными когтями. И льва совсем не смущает то, что ветки здесь очень тонкие, он всё равно меня стряхнёт вниз. Деваться было некуда, я пошёл на решающий финальный шаг, просто взял и спрыгнул ногами вниз прямо на льва, пнул его в морду, и тот не среагировав, и не ожидая от меня такой атаки, просто полетел вниз, упал, а я удержался на дереве. Высота была приличной, лев что-то там прорычал внизу и затих.
   Я ещё минут пять посидел на дереве, потом спустился вниз, огромная кошка лежала на боку в луже собственной крови, что вытекала из носа и порезов на груди, постанывала и подрагивала, полными ненависти мутными глазами смотрела на меня. Но сил подняться и что-то сделать мне у льва не было. В принципе, был бы лев умнее, он может не полез бы на дерево, мог бы отойти в сторону и просто ждать, или просто удрать и поймать меня потом на земле. Но на такое сложное интеллектуальное решение у большой кошки мозгов не было, и лев просто тупо полез за мной, на что я и рассчитывал, это и послужило причиной его конца. Я подошёл к нему, ничего не опасаясь, взял костяной нож, и со всей силы воткнул льву в артерию на шее. Нож был не очень хороший, и артерии у льва защищены толстой кожей, и мне пришлось его сломать, чтобы пробить её. Но из шей льва всё же брызнул фонтан крови, и через минуту лев испустил дух. Люди моего племени, трусливо наблюдавшие за ходом боя из пещеры, стали выходить на поляну, и пошли ко мне навстречу. Примечательно, что я сам почти не пострадал, хотя потерял всё своё оружие, и остался у меня только лишь один нож. Впрочем, я не первый раз ломал своё оружие, и изрядный запас копий топоров и ножей лежал у меня в тайнике, надо было до него дойти, и только.
   -Ты победил.
   -Ты победил!
   -Ты великий воин, ты спас племя.
   Они подошли ко мне, и стали трогать меня. Я даже не ожидал такой реакции, я привык, что племя ненавидит меня. Но в этот раз всё было не так, они стояли вокруг, трогали и радовались. Всё же лев убил многих из них, и этот кошмар позади. А потом члены племени, стали подходить к мёртвому льву, трогать его и смотреть.
   Я сделал несколько шагов и остановился перед вождём, посмотрел на него.
   -Я хочу Агни, ты обещал.
   Я посмотрел на девушку, она была молода, ей около 13 лет, чуть младше меня, самый лучший возраст по меркам племени, где люди умирали от старости в 25. Красивая и очень привлекательная спортивная фигурка без лишнего жира и отложений, хорошая грудь, красивое лицо и ровная шёрстка, достойная жена, самая лучшая в племени. Она меня привлекала и весьма-весьма. Тем более в прошлом я никогда не спал с женщинами, и ни одна не подпускала меня к себе даже близко. Я слишком сильно от них отличался.
   -Я не хочу быть с уродцем, он уродец, - вдруг закричала Агни. - Я не хочу, я не буду.
   -Он великий воин, - недовольно буркнул вождь, - он имеет право, мы обещали.
   Я подошёл к ней, взял её за руку и потащил в пещеру, я знал, сейчас все под впечатлением от убийства льва и мне позволено что угодно, это надо закрепить, пока не поздно. Потом, позже, завтра или после завтра, впечатление от моего геройства может стереться из памяти, и мне уже не позволят. Я снова стану уродом-изгоем, и может быть меня даже прогонят из племени, и уж точно не позволят иметь Агни и дальше.
   Она сопротивлялась, я взял её за руку и потащил вглубь родовой пещеры, туда, где все остальные самцы делают это с другими женщинами. Остальное племя осталось снаружи, никто не хотел на это смотреть, никто не желал слышать, и они побоялись помешать. Агни просто дралась и визжала на всю округу, но я справился и сделал своё дело. Вообще это был мой первый раз в жизни, другим воинам племени моего возраста везло куда больше, и они часто спали то с одной, то с другой женщиной. Так или иначе, а ночь я провёл лучше, чем когда-либо раньше, и мне хотелось ещё, жить так дальше. Впрочем, переспав с Агни несколько раз в течение ночи, до утра я решил не спать, мало ли что... Вдруг кто-то из племени решит ночью пустить мне кровь из горла, пока я сплю, такое возможно. Сейчас они боятся меня, но стоит мне уснуть и стать беззащитным, всё может измениться, я не мог понять, как они ко мне относятся сейчас. Это страх, или же они полюбили меня и испытывают благодарность. Я дождался утра, вместе с племенем, они вернулись в пещеру, как только стихли крики Агни. И я просто сидел с ними, но в стороне, они все тоже не спали. И лишь несколько охотников носили в пещеру мясо убитого льва, племя хотело есть, из-за страха последних недель воины почти не охотились, еды добывалось мало, отходить от стойбища никто не хотел, опасаясь льва, а в убитом хищнике всем мяса на неделю, точнее пока не протухнет.
   Один из охотников подошёл ко мне, и положил передо мной большой кусок мяса прямо из лапы, самое вкусное. Я взял его дар и стал есть. Это было хорошо, что он так поступил, значит, они не прогонят меня сразу, а быть может, не прогонят и потом.
   Наступило утро, и я уже собирался уйти, как вдруг ко мне подошёл вождь, у него в руках была деревянная плашка, в ней был какой-то белый порошок, сейчас думаю, это была известь либо белый мел, а может и каменная пыль, но тогда я не знал что это такое.
   -Дай руку. - Сказал мне вождь.
   Я дал ему, он взял мои пальцы и дотронулся моими пальцами до порошка, а потом до стены, и на ней осталось белое пятно. И тут я увидел то, чего не видел никогда в жизни, потому что меня с раннего детства не пускали в пещеру, и тем более в её глубь. Оказывается, все ровные части скалы были покрыты какими-то рисунками. Здесь очень неумело, палочками было нарисовано всё что угодно, вся жизнь племени. Я прошёл вдоль всей пещеры и в предрассветном свете осмотрел все рисунки, да это было очень необычно, и моя душа тянулась к ним. Мне хотелось смотреть на них и остаться тут, я и не знал, что у людей есть такое.
   Вождь стёр какой-то старый рисунок, что был на камне, и начал рисовать порошком новый. Он рисовал плохо и очень неумело, но когда он начал это делать, мне вдруг страшно захотелось сделать также, порисовать. А меж тем, вождь нарисовал меня с копьём, и рядом льва, а потом второй рисунок, я стою над убитым львом. Он нарисовал это плохо и недостоверно, и я мало отличался от других картинок. Тут не было дерева, на котором протекал весь основной бой, но видимо нарисовать дерево, было слишком сложно. И всё же...
   -Это ты. - Сказал вождь. - Ты нас спас, можешь приходить ещё, а Агни потерпит, мы благодарны.
   -Хорошо спасибо, а сейчас я хочу ненадолго уйти... Мне нужно взять новое оружие.
   Я покинул племя с тёплыми чувствами на сердце, они, наконец, приняли меня, и не собираются прогонять, возможно, это ненадолго, но всё же, теперь мои отношения с племенем никогда не станут такими дикими как раньше. Теперь они считают меня великим воином, уважают, ценят и боятся.
   Мне очень хотелось порисовать... Я переплыл ручей, направился к скалам, нашёл тайник, взял оружие, и пошёл искать подходящие для этого камни. Вскоре, я нашёл кусок камня которым можно было карябать оставляя белый след, нашёл подходящую поверхность, и впервые в жизни начал рисовать...
  
   Глава 2: Племя.
   Мои дальнейшие отношения с племенем развивались очень хорошо, я появлялся в племени каждый день, приносил им еду, мясо, корешки, орешки, и приносил намного больше еды, чем наши обычные охотники, которые в отличие от меня не всегда были удачливы на охоте. Дальше было больше, я научил их сажать корешки, и многие жители племени, в начале не понимая моей инициативы, потом глубоко осознали всю пользу. На этом мои внедрения не закончились, и я занялся шитьём, научил охотников делать иголку и нитку из жил убитых кошек. Это позволило шить нашу первую одежду, у остальных членов племени одёжка получалась похуже моей, но всё равно, это резко снизило потери на охоте и раны. Толстая шкура в несколько слоёв хорошо защищала от зубов и когтей. Да и в медицине я сотворил настоящую революцию, если говорить точно, в прошлом медицины в племени не было просто совсем, рану в лучшем случае зажимали, пока не перестанет течь кровь, и на этом вся медицина заканчивалась. Дальше, если здоровый, не помрёшь, если слабый, что ж, значит не судьба. В общем, пренебрежения ранами на самом деле не было, и все понимали, что рана это серьёзно, просто трогать рану больно, никто не знал что делать и зачем, в итоге раненый отказывался лечиться. Я заставил и научил. Теперь, каждый, получив рану на охоте или где-либо ещё, промывал её водой из реки, а потом накладывал особые листья, которые как я заметил, помогают от загноения. Вообще, в прошлом охотники бывало умирали от ран, потому что они начинали гноиться и их не чистили. Я научился чистить раны, ещё когда жил один, и понимал, что иначе не выжить. Эта нехитрая медицина по обработке ран в общем-то спасла много жизней в последующие годы.
   Спустя чуть более полу года после убийства горного льва, моя жена Агни родила ребёнка. Я думаю, это был не мой ребёнок, он в отличие от меня был волосатым и обычным. Многие члены племени понимали, что он не мой. Но у нас не было сильно развитого понятия крови, как будет позже у людей, любой ребёнок, если он нормальный, дитя племени. Ведь в племени господствовали полигамные отношения. Жён и мужей не было, хотя иногда сильные самцы отгоняли от своих самок других самцов, но такие отношения длились недолго. Только вот именно я спал с Агни и больше ни с кем, другие женщины до сих пор избегали меня, полагая, что я уродец. Хотя они ели мою еду, и носили мою одежду, но они не хотели со мной спать, слишком я был уродлив, и только Агни была моей. Но вот у Агни кроме меня было всё остальное племя, как не стыдно это осознавать. Со временем меня стало это задевать, и я тогда крепко понял, что женщина должна принадлежать одному мужчине, и не должна ему изменять. Я пытался с этим бороться, воины боялись спать с Агни при мне, но я не всегда был при ней. Убивать же за измену было не принято.
   Тем не менее, в те времена наступило счастливое для меня время, я был сыт, одет, доволен и в тепле. Женщины племени не спали со мной, но при этом больше никто не считал меня изгоем. Я часто бывал в племени, постоянно занимался делами, мне нравилось делать что-то для других, для племени, и я видел, как налаживается жизнь. Я изобрёл много полезного, позже я даже придумал деревянные тарелки-кувшины. Изготавливать их было сложно, но часто делать было нечего, и посуда у нас появилась. В таких тарелках я стал хранить припасы, корешки, зёрна и орешки. Обычно они хранились в дальней части пещеры. Правда, острой потребности уметь хранить припасы у нас тогда не было. Как правило, цель хранения еды была ночью покушать, не выходя на улицу, и только. Племя жило в довольно тёплом регионе планеты, хотя позже, занимаясь археологией, я и узнал, что в то время была середина ледникового периода, самый пик, и всё же там где я жил зимы в современном понятии со снегом и бескормицей не наблюдалось, но и не сказать, чтобы климат был жарким. Смена зимы и лета была, но зимой не было снега и мороза, просто было несколько прохладнее, чем летом, но и летом по настоящему жарко бывало достаточно редко.
   Хранить в тарелках воду в те времена также не особо требовалось, потому что рядом всегда была река, но ночью опасно ходить пить воду, и иногда её надо носить тяжелораненым. Мне не сложно было сделать на всё племя несколько кожаных бурдюков, они были не очень герметичны, и вода в первых из них плохо воняла, имела неприятный гнилостный привкус, но в них можно было носить воду и запасать на ночь. Позже я научился замачивать кожу и чистить её, и вода в бурдюках стала намного чище.
   Это было золотое время, и ещё через год Агни родила странного ребёнка, он не был похож на меня полностью, но я сразу понял, что это мой сын. Он был покрыт шерстью как и другие, но его шкурка стала чуть тоньше, кожа чуть белее, и у него был более крупный чем у других младенцев череп, мозг. Агни очень любила его и всё остальное племя первое время тоже, мой сын уже не был изгоем, как я. Он отличался от меня и от остального племени, но стал серединой между мной и племенем. И, тем не менее, племя не считало его таким же уродом, как меня, он был куда более похож на остальное племя.
   Родить третьего ребёнка во время замужества за мной, Агни было не суждено. Как-то весной она пошла к реке попить воды, это был самый обычный день, и она даже не отходила далеко от нашего стойбища, ничего не предвещало беды, её укусила ядовитая змея, не знаю, я не видел какая. Когда я вернулся в племя с охоты, меня позвали в пещеру. Она лежала стоная, в бреду, и почти без сознания, что-то кричала, бредила про себя, "уродец, ненавижу", мне не понравился её бред, но я осмотрел её. Нога Агни была чёрной, и чернота дошла до таза, а красное тянулось к талии. Я не знал как это лечить. Меня кусали змеи пару раз, но их яд действовал на меня слабее и обычно я не умирал, вовремя отсосав часть отравы, я просто болел пару дней, и потом всё всегда проходило, но с Агни и другими членами племени всё часто было совсем не так. Тем не менее, я взял нож, нашёл место укуса, вскрыл его и промыл водой. Увы, это не помогло, и спустя минут десять Агни умерла. Возможно, если бы я вернулся раньше, и удалил бы яд быстрее, она выжила бы, но не судьба. Я сделал всё что мог, на следующий день мы оттащили её тело подальше в лес, и бросили там. Мы всегда так поступали с мёртвыми. В моём племени было не принято есть трупы сородичей, даже в голодные времена их просто выкидывали подальше от стойбища. Мы не знали что такое огонь, и не умели закапывать трупы, мы просто тащили их подальше от родной пещеры и потом забывали о них.
   Другие женщины после смерти Агни не подпускали меня к себе. Насиловать я никого не стал, хотя, наверное, мог бы, и никто бы меня за это не наказал, в принципе, мне никогда не нравилось такое насилие, хотя изнасилования в нашем племени были обычным делом. В прошлом, первые разы я насиловал Агни, но только потому что таков был уговор, она моя, за то что я убил льва, это договор между мной и племенем. Это не изнасилование, я просто брал то, что принадлежало мне по совместному согласию между мной и всем племенем, а Агни часть племени. Другие воины племени, особенно молодые, и те, что посильнее и повлиятельнее, себе в удовольствии не отказывали никогда. Но мне больше это было особо не надо. Я сосредоточился на воспитании сына, я просто жил и был счастлив. Мой авторитет в племени со временем поубавился, но больше я не был изгоем, и меня всё устраивало. Старенький вождь ценил меня, и следил за тем, чтобы никто не ворчал из-за того, что рядом с ними живёт уродец.
   И кстати, я подрос, в этом плане моё взросление было необычным. В начале, когда я был маленьким, я рос намного медленнее своих сородичей, и когда мне исполнилось 12, я был куда меньше и слабее любого другого воина племени. Но они после 13-14 лет перестали расти все, а я рос дальше, и когда мне исполнилось двадцать лет, я стал высок и силён. Я был на голову с лишним выше любого другого самого рослого воина племени. Моё белое и нежное тело лишённое шкуры, было очень сильным, и ни один другой воин племени не мог сравниться со мной ни ростом ни силой. Я легко убивал тех хищников, ходить на которых другие охотники просто не осмеливались даже.
   Годам к двадцати я перестал расти, стал рослым и сильным, уничтожил всех крупных и опасных хищников в окрестностях племени, добыл много еды, и спас много жизней. Я всё ещё был уродцем, но теперь я был самым лучшим и сильным воином племени, меня боялись и уважали. Неженка и заморыш вырос в настоящего титана.
   За эти годы я многому научился, мне всегда нравилось работать, а не только охотиться. Я сделал для себя и своего сына невероятное снаряжение, какого не было ни у кого в моём племени. Теперь на мне была добротная кожаная одежда, на ногах самые настоящие кожаные сапоги с подошвой из коры дерева, вымоченной для прочности в воде. Кора быстро сносилась, и её приходилось часто менять, но это было не сложно. У меня были иглы самого разного размера, нитки, и баклажка с водой. Разного рода ножи и наконечники, копья и топоры, конечно, всё из камня и кости. Но всё это было очень искусным. Я любил рисовать...
   Мой сын, как и я, первые годы рос крайне медленно, но это меня не смущало, и даже наоборот, я гордился тем, что он явно мой сын, а не чей-то ещё.
   Однажды я очень далеко ушёл от стойбища племени на охоте, я хотел посмотреть, что там дальше, и шёл целый день, и наткнулся на других людей, они тоже охотились, были голыми, и не имели одежды, из оружия только острые палки. Эти люди были очень похожи на людей моего племени. Я столкнулся с ними, постоял напротив них и убежал. Потом ночью прокрался по их лесу, и нашёл стойбище, оно было таким же как наше, они тоже жили в пещере. Только их пещера была намного меньше и хуже нашей, они едва в ней помещались. Я понаблюдал за ними и вернулся в племя. С тех пор я понял, что мы не единственные люди на свете. Я никому не рассказал про свои приключения, да и незачем, но я знал, кроме нас есть и другие люди.
   Как-то ночью на нас напали волки, пара девочек лет семи, вышла ночью попить... Да даже не ночью в принципе, а поздним вечером, волки просто пробежали через стойбище, и взрослые были далеко. Девочек просто никто не успел их спасти. Мы убили двух волков, остальные убежали и долго и злобно выли где-то там за лесом, но детей было не спасти. И снова я нашёл выход, я подумал... А чем чёрт не шутит... Ведь была бы преграда между пещерой поляной и лесом, и мы могли бы не опасаться неожиданной атаки оттуда. Я попытался объяснить племени, что придумал, но никто особо не поддержал меня с этой новой идеей, мне пришлось всё делать самому как всегда. На самом деле, племя очень банально и примитивно относилось ко мне и моим выдумкам. То есть, я очень много делал для племени, но все мои технологии воспринимались по принципу "А нафига это надо, уродец дурачок опять очередную глупость учудил". Это притом, что они уже все ходили в моей одежде, выращивали корешки, которые я научил их сажать, хранили еду и коренья в моих деревянных тарелках, пользовались моей примитивной медициной, что спасла много жизней, и снова же носили мою одежду, а это огромный шаг от голого тела к одежде. И даже каменное оружие изготавливали по моим задумкам, не считая зачатков медицины и новых методов охоты с использованием ядов и ловушек, главной моей задумкой в области ловушек была приманка.
   Так вот, несмотря на всё это, племя относилось к моим идеям по принципу "а что опять наш дурачок учудил". Ни капли не стесняясь перенимать мои идеи, использовать их и ещё за всё на меня попёрдывать. Так что я один стал копать ямы, и закапывать в них длинные и толстые палки, что рубил с соседних деревьев. В общем, идея изначально, как я это представлял себе, заключалась в том, чтобы построить современную оборонительную роботизированную хай теч стену вокруг нашей поляны, с видеокамерами защиты периметра, лазерами и колючей проволокой под напряжением. Но на практике у меня получилась ограда из палок толщиной максимум в три пальца, по сути, из веток. Высота ограды составляла метра полтора не больше, и толщина палок минимальна. Что втройне хуже, верхняя часть ограды была представлена вообще тонкими ветками, которые легко могло сломать любое не очень крупное животное. Но попробуйте сами нарубить каменным топором подходящих веток, а потом вырыть ямы без лопаты, тупо палкой копалкой. И это притом, что поляна не столь уж мала, да и веток в округе подходящих не так много. А ещё надо под них ямы копать. Ну, в идеале, это конечно должен был быть первый в истории человечества забор из жердей, для защиты от хищников. На деле я просто не смог построить то, что задумал, однако, ограда герметично закрыла почти всю поляну, оставив три нешироких прохода, которые легко можно было на ночь тоже заложить ветками.
   В начале племя весьма скептически относилось к моей ограде, да и мне самому не особо хотелось её дорабатывать, слишком много я угробил на неё сил. Но вот чудо. С того момента как у нас появилась ограда, дикие животные вообще прекратили заходить на территорию нашей поляны, это было особенно важно ночью, и дети часто под вечер игрались в защищённой зоне, ничего не опасаясь. И хотя защита была фикцией, и моя ограда не могла бы остановить ни крупную кошку, ни волка, ни медведя, все животные избегали её. К тому же ограда не позволяла животным видеть людей на поляне, или мешала видеть, и те не могли сидеть в засаде. И очень скоро племя оценило ценность ограды, и на следующий год мы все вместе, но по моей инициативе, взяли и построили новую ограду вокруг поляны намного лучше прежней. Теперь ветки были толстыми, закапывались глубоко и надёжно, и мы создали надёжный периметр вокруг поляны и входа в пещеру, площадью никак не меньше 1000 квадратных метров. Также как и у первой ограды, мы сделали три закрывающихся двери, теперь на поляну не могло ступить ни одно животное, даже ночью. Люди быстро потеряли страх, и стали ночью выходить на поляну и иногда летом спать под открытым небом, потому что в пещере душно тесно и плохо пахнет. Чего раньше никогда не было. Я тогда впервые оценил нашу маленькую цивилизацию и то, насколько лично мне стало лучше и интереснее жить. Просто, до ограды и одежды, мы жили так убого и в такой нищете, а теперь жилось так хорошо и спокойно, вам не понять.
   И самое главное, люди стали умирать намного реже, чем раньше, и племя стало расти численно, у нас завелось очень много детей, которых раньше не было, потому что дети в прошлом часто умирали насильственной смертью и от голода. Теперь мы выращивали еду, и иногда охотились, нам было, где жить, было что есть, и новые рты уже не были вечно голодными как раньше.
   * * *
   Тем временем стал подрастать мой сын, он был уже почти взрослый, был немного похож на меня, но больше на маму, и у него были явные проблемы с другими парнями его возраста. Как и меня, племя не принимало моего сына, после того как он подрос. Он был не так уродлив как я, но всё равно был другим, выглядел иначе и был уродом. Меня боялись из-за силы, а его нет, он начал повторять мою судьбу. Я не позволял племени издеваться над ним, и понимал, что это мой сын, другие не понимали. Они не били его и не кидались камнями, как в меня в детстве, потому что я не позволял, но они плохо общались с ним, из-за чего мой сын рос в изоляции, частенько конфликтовали.
   Когда моему сыну исполнилось около одиннадцати лет, впервые состоялась крупная драка, принять участие в которой мне не довелось. Молодые воины нашего племени собрались группой и жестоко побили его, я не знал за что конкретно, но скрытая причина была очевидна, мой сын всё равно отличался от них и был уродом, и у моего сына не было такого же авторитета и силы как у меня. А быть непохожим на быдло, и не иметь на него авторитета, это крайне плохо во все времена. Тупые животные всегда нападают на тех, кто не похож на них, и не имеет силы дать сдачи, что и произошло.
   Я вернулся с охоты с несколькими убитыми кроликами в сумке и увидел сына, тот сидел около реки и зализывал раны, я подошёл к нему, и внимательно осмотрел, у него было много небольших ран от сильных ударов на спине, на лице и ободраны руки. Царапины не были глубокими, но ушибы были сильными.
   -Кто почему? - Спросил я.
   -Это Киви и его шайка, они напали вчетвером.
   -Почему?
   -Я сидел и не трогал их, они сказали, что я урод, потом стали галтеть, что я урод и сын урода, которого ни одна женщина не примет никогда. Я взял палку и попытался их побить, у меня не получилось.
   Я сел рядом, и вдруг невольно подумал, что несмотря ни на что, хотя я и кормил племя много лет, и защищал их от невзгод, был добр к ним, они до сих пор называли меня уродом, то есть "год". Правда я привык к этому и воспринимал просто как имя, не думая даже, что за этим именем скрывается не просто имя, а то, как они меня воспринимают, несмотря на заслуги. Просто сейчас уже племя воспринимало мою доброту, и ту еду, что я приносил им, как данность и мою обязанность, и они не умели быть благодарными за то, что я их кормил. Наоборот, они снисходительно попёрдывали на меня свысока, и никто меня не уважал, наоборот, они считали, что я должен быть им благодарен, что они меня терпят.
   -Я разберусь с ними.
   Я поднялся, и пошёл навстречу к Киви, они сидели на камнях втроём с друзьями и просто ничего не делали, нежась на солнце. Впрочем, почти все члены племени большую часть своего времени ничего не делали, вместо того чтобы поработать руками, как я или мой сын, и попробовать что-то сделать для себя и других. И уж точно никому кроме меня и в голову не приходило пойти добыть еды для других членов племени или подарить кому-то нужную и полезную вещь сделанную своими руками. Только я дурачок так поступал. Я бросил копьё и оружие на землю, подошёл к Киви, размахнулся и двинул ему кулаком по лицу, тот немного испугался в начале, и потому не оказал сопротивления, тем более, я был гораздо крупнее и сильнее, чем обычные члены племени. Он упал, я стал его пинать, чем в прошлом никогда не занимался, подлетели его друзья, но я легко разбросал их и продолжил избиение. На драку стало собираться всё племя, я прекратил. Они все агрессивно и с ненавистью смотрели на меня, и да, они не воспринимали меня как героя.
   -Значит так, племя, я не позволю, чтобы вы впредь обижали меня и моего сына, всем ясно? Я хочу услышать ответ.
   -Ты великий воин уродец, но ты один. Порычал новый молодой полу вождь нашего племени. Если ты...
   -Если я то что? Скажи, договаривай, и если мне не понравятся твои слова, я вырежу тебе язык.
   Это была достаточно суровая угроза, учитывая тот факт, что новый молодой полу вождь был лидером шайки других агрессивных самцов, куда входил и Киви. Но в этот раз полу вождь струсил, потому что он вырос при мне, и с детства знал меня как великого воина, и хотя я был уродцем, меня всё же если не уважали, то боялись. Собственно, почему он был полу вождём, а не вождём? Да просто пока я был здесь в племени, и давил своей силой и авторитетом, я сам был полу вождём, и не отдавал ему свою власть и влияние, и как я говорил, так и делали. А он просто был силой, запугивал, объединял вокруг себя других молодых самцов, но не обладал властью полноценного вождя, из-за меня же. К счастью он был слишком туп, чтобы понять, что именно я его основная и единственная преграда на пути к абсолютной власти над племенем.
   -Ничего... - Трусливо промычал молодой полу вождь. И да, этим он подтвердил, что именно меня он боится.
   -Значит так, я и мой сын не имеем женщин, то не правильно, в прошлом я не придавал этому значения, но пора племени заплатить за ту еду, что я ему приношу каждый день, мне нравится Вира, а сыну Йоти. Теперь эти две женщины наши, всем ясно? Я не слышу ответа!
   -Хорошо, у тебя уродец будет две женщины, - трусливо подтвердило племя, но все при этом злобно и с ненавистью смотрели на меня.
   -Хорошо, расходитесь, можете взять моё мясо, я принёс еды.
   Я спокойно поднял копьё, и пошёл к пещере, прихватив лишь одного кролика. Подошёл к сыну, сел рядом, разорвал кролика пополам, брызнула кровь. Я стал есть, сын стал есть тоже.
   -Теперь нам принадлежит две женщины, самые красивые и лучшие, возьми свою прямо сегодня ночью, пока племя не передумало.
   -Они ненавидят нас.
   -Да, раньше уважали, но сейчас уже ненавидят и бояться, надо думать, что делать дальше.
   -А что можно сделать?
   -Не знаю, но надо всегда показывать зубы, иначе они рано или поздно поднимут на нас оружие. Надо быть сильными, а что до полу вождя... Я решу с ним проблему потом, он боится меня, и я буду поддерживать в нём страх. А пока ешь, всё будет хорошо.
   * * *
   Надо сказать, что мне теперь уже было более двадцати одного года, что по меркам нашего мира соответствует дряхлому старику. Только в свой двадцать один год я был молодым и сильным воином, что было совсем необычно. Я сам почти не думал об этом в начале, да и племя воспринимало это как норму. Просто они были слишком тупыми, чтобы понять, что я слишком стар, чтобы быть молодым и сильным. Они не думали о возрасте никто и никогда, просто воспринимали как данное то, что со временем слабеют и умирают. И если бы... Никто больше и не задумался бы о том сколько мне лет. Только наступило время, и я стал подумывать о своих годах сам, я был молод и силён, а прожил уже очень долго, и вот уже подрастает мой сын... Все те люди, что более двенадцати лет назад были моими сверстниками, людьми моего возраста, при которых я убил того льва, что помог мне наладить контакт с племенем теперь уже были мертвы, все. Только те, кто был в те времена детьми, теперь уже были членами племени в почтенном возрасте. А я был всё также молод, и последние несколько лет почти и не менялся даже. Но додумать и осмыслить происходящее, мне тогда было не суждено.
   Как-то раз я возвращался с охоты, прошёл ограду, вошёл на территорию стойбища, и здесь было тихо, и все молчали. Я окрикнул сына, но он не отозвался. А всё племя молчало, не было ни шума, ни гвалта детей, все боялись, и я увидел их страх.
   -Где мой сын?
   -Никто не сказал ни слова. Все молчали, сидели и боялись.
   Я понял, что всё совсем не так как должно быть. Внимательно осмотрелся, посреди поляны стойбища земля была утрамбована, кто-то явно хотел скрыть следы, и я увидел почти свежую кровь, ей не более двух часов. Я осмотрел полянку, здесь явно кого-то тащили, и догадаться кого было не сложно, ведь сегодня сын остался в стойбище и не пошёл со мной на охоту, потому что ему надо было сшить себе новую куртку, а это непростая, долгая и трудоёмкая задача.
   Я пошёл по следам, вышел за пределы ограды стойбища, здесь следы того, что кого-то тащили, уже никто не скрывал. Я быстро побежал по следу, мой путь был недолгим, минут через пять я нашёл сына, он лежал голый, видимо с него сняли все сшитые мной и им вещи, потому что моя одежда очень ценилась в племени, но никто кроме меня не умел столь искусно шить, череп моего сына был проломлен. Мне сразу всё стало ясно, я присел на корточки пощупал пульс, его конечно не было. Можно было не проверять, он явно был мёртв уже несколько часов. Его убили, судя по уликам, ударом камня по голове, возможно даже ударом сзади. Да, моей ошибкой было то, что я оставлял сына одного в стойбище, полагая, что среди людей безопаснее, чем в лесу среди зверей, на самом деле куда безопаснее было за пределами стойбища. А правильнее было всегда брать сына с собой. То, что племя ненавидело нас, но боялось и уважало только меня, но не моего сына, я видел и давно знал. Я ничего не делал, не знал и не ожидал, я пренебрёг здравым смыслом, и мой единственный ребёнок был мёртв. Впрочем, тогда я просто не понимал, что такое вообще может произойти, потому что никогда в моей жизни подобного не происходило. Худшее то, что Йоти и Вира появились у нас недавно, и не успели родить нам никого, и может, и не родят вовсе, ведь с ними спали не только мы, но и всё племя. Больше детей у меня не было, они убили моего единственного ребёнка, и это требовало отмщенья. Мне было обидно. Да мой сын не был великим воином, не отличался тигриной смелостью и ловкостью, но он был искусным рукодельником, у него золотые руки, что на самом деле гораздо важнее и ценнее, чем быть смелым воином, а главное он был умным, гораздо умнее, чем остальное племя. Я долго учил его ремёслам, рукоделию, всему что знал и умел сам. С ним было интересно говорить, работать, учить его. Мой сын был единственным в племени, с которым можно было действительно интересно обсуждать любой вопрос, и он единственный кто работал с камнем, костью и ниткой почти столь же успешно и старательно как я, все остальные были так, тупыми полу обезьянами. И максимум на что были способны мои тупые соплеменники, это спустить со зверя шкуру, кой как отскоблить остатки мяса, помыть и просто накинуть на себя. Да и то, они делали это не потому что понимали ценность одежды, а просто пытались подражать моим действиям. В то время как моя кожаная амуниция была почти полноценной одеждой и вызывала жгучую зависть. И мой сын, кстати, не был злым и жадным по своей природе, не был садистом, как те, кто его нередко травили и оскорбляли, он был добрым и покладистым, строил общество вокруг себя, а не разрушал. Частенько делал полезные для племени вещички и дарил их людям просто так на общее пользование. Он был хорошим. И вот их благодарность.
   Я развернулся и быстро пошёл к стойбищу, меня распирала ярость и злоба, и быть может, это было глупо возвращаться к племени так, днём, и пытаться наказать кого-то прилюдно. Но злоба затуманила мой рассудок, и как же иначе? И теперь я превратился в того льва, что полез за мной на дерево, не понимая, что так и было задумано охотником изначально. Но одно дело судить других, другое дело наступать на грабли самому. Хотя тот, кто убил моего сына, тоже не обладал стратегическим мышлением, и вёл себя как трусливый запуганный зверёк, испугавшийся своим жалким свинячьим сердцем и куриным мозгом возмездия. Зверёк, который понял, что за содеянное придётся отвечать уже после совершения действия. И самое обидное, я понимал, они убили его не зато, что мой сын задирался или вёл себя как свинья. Они убили его просто ради его вещей, ведь моему сыну принадлежало много искусно сделанных вещичек и оружия, которое тот сделал своими руками, либо мои подарки ему, именно поэтому он был голым, соплеменники ограбили его. Убивая они хотели получить его вещи, но не понимали, что после его смерти, уже некому будет делать эти вещи, которые, кстати, скоро придут в негодность. Просто, например, какому-нибудь полу вождю или Киви приглянулись сапоги моего сына, именно сейчас, сиюмоментно, и он очень захотел их иметь, сделать сапоги сам он не мог и не умел, и потому решил просто отнять. Такое происходило пару раз в прошлом, правда тогда я жестоко наказывал тех, кто отнимал вещи моего сына, а теперь... Теперь... Да, типичная психология человеко-животных во все времена, увидел у чужого человека красивую побрякушку, захотел обладать ею, убил и ограбил. А ещё наложились такие факторы как жадность, безнаказанность, видимая слабость жертвы, стадный инстинкт, ощущение себя частью большой стаи, долговременная ненависть и банальная зависть. Потому что на самом деле, если ты животное хочешь обладать хорошими сапогами, возьми и сделай сам, не можешь сделать сам сапоги, сделай что-то другое, обменяй. Не умеешь делать сам, терпи, но не грабь. Просто, если ты не умеешь работать сам и делать что-либо, не можешь заработать, то не разевай рот на то, что не заслужил, на чужое. Но людо-звери никогда не понимали такой простой справедливой истины. Никому из нападавших и в голову не пришло, что эти вещи принадлежат моему сыну потому что он сделал их своими руками, и только поэтому никто не имеет права их отнимать.
   Когда я подошёл к ограде, все входы были заложены ветками, племя трусливо сидело за ними, целясь в меня палками с каменными и костяными наконечниками, которые я научил их делать, и метательными дротиками с ядом. Они боялись, я думаю, в убийстве и последующей делёжке участвовали вообще все, хотя конечно, самое ценное досталось полу вождю и его молодым и сильным самцам, а остатки и вещички малой ценности достались той части племени, что не имела мышц, женщинам и детям.
   -Убирайся! Мы не хотим больше тебя видеть! Проваливай уродец! Уродец! Уродец! Уродец!
   В их гвалте я почувствовал страх, и даже ужас, и только ощущение стаи удерживало их от того, чтобы просто убежать. Они кричали, и тем ободряли друг друга. И всё же их смелости не хватало, чтобы напасть на меня, хотя в племени сейчас было не меньше двадцати молодых и сильных воинов и охотников, и они бы справились со мной вместе. Но они боялись.
   -Выдайте мне тех, кто убил моего сына, и я уйду.
   -Твой сын умер сам! Убирайся уродец. Убирайся! Ты уродец, ты уродец, ты просто уродец. Ты не нужен племени, такие как ты, позор племени, мы не хотим больше тебя видеть.
   Они все гигали каркали моё имя и причитали, по большому счёту это были даже не люди, а просто трусливая стая злобных оборзевших до безобразия и вместе с тем напуганных до смерти макак.
   И они привели меня в бешенство, я размахнулся и всадил прямо сквозь ветки ограды своё копьё тому ближайшему воину, до которого дотягивался. Это был один из молодых воинов, что поддерживал молодого, теперь уже не полу, а вождя. Практически сразу в меня воткнулось несколько дротиков с ядом, которые я сам им изготовил, и я понял, что часть яда попала в кровь, но по болевым ощущениям не слишком много, чтобы умереть мгновенно, меня спасла одежда. И они стаей бросились на меня. Я размахнулся копьём и поразил ещё нескольких воинов племени, но раны были не смертельными. Они попытались окружить меня, я отступал с боем, мы сражались несколько минут, меня сильно спасали мои кожаные доспехи. Оружие каменного века не слишком смертоносно на самом деле, их заточенные палки с не слишком острыми каменными и костяными наконечниками, при непрямых ударах вообще не слишком опасны для меня. В принципе сделать достаточно острый костяной наконечник можно, и у меня такие и были, но мои соплеменники были довольно криворукими созданиями, и у них такого оружия почти не было, за исключением тех ножей, что они отняли у моего сына. Они конечно пытались привязывать острые куски костей к палкам, подражая мне, но получалось у них не очень. Всё же я понял, что с этой стаей не совладать, тем более, мне быстро становилось дурно от яда, я бросился к реке, и за секунды переплыл её, остальные не рискнули. Они даже не пошли к броду, чтобы догнать меня, они просто стояли с другой стороны реки, в двадцати метрах от меня, и грозно вели себя как макаки. Я думаю, если бы у них были бы бананы под рукой, они кидались бы ими в меня. Я же лёг, и стал аккуратно выдавливать яд дротиков, он уже впитался, и я чувствовал себя нехорошо, но предполагал, что смертельной дозы не получил. Я собрался с силами, поднялся, и побрёл прочь.
   Здесь в лесу у меня было несколько шалашей на ветвях деревьев, защищённых от хищных кошек. Рядовые члены племени кроме моего сына не знали про эти шалаши. К тому же в эту часть леса, что за рекой они редко углублялись, поскольку не умели плавать, а до брода ещё надо дойти. Да и хищных кошек в последние годы сильно поубавилось, мы их поубивали, так что я поднялся в шалаш и лёг там в сравнительной безопасности. Насколько вообще можно быть в безопасности в мире каменного века. Я взял корешков, что лежали здесь про запас, их было немного, но пожевать хватит, выпил воды из бурдюка на поясе. И спокойно лёг спать, я знал, мне надо просто спокойно полежать, действие яда скоро выветрится само собой.
   * * *
   Смерть сына вызвала во мне жуткую ярость и стремление мстить. С одной стороны я понял, что возврата в племя у меня уже нет, обратный путь утерян, теперь они не примут меня никогда, но я и не хотел возвращаться, всё. Я был добр с ними, я помогал им, защищал их, учил. Но ничего кроме ненависти в ответ не получил. И если первые годы после убийства льва меня действительно уважали, то теперь последние лет 5 боялись. Боялись потому что я искусный воин, у меня хорошее снаряжение и я просто опасен. Но никто не ценил то, что я делал для людей, то, что я кормил их, лечил, дарил свои вещички. Все члены племени кроме сына избегали меня. Сейчас уже племя наоборот считало, что я должен делать для них всё это и бесплатно, потому что я уродец, не такой как все. Я собирался мстить, но пелена слепой ярости уже пропала с моих глаз. И я не собирался убивать всех, но я убью в первую очередь тех, кто убил моего сына, а выжившие пусть живут как хотят. Это послужит им уроком.
   Я подготовил около тридцати ядовитых дротиков с ядом самой ядовитой змеи, из известных мне. Я знал, каждый этот дротик смертелен для человека. При этом племя не отличалось мозгом и стратегическим мышлением, и не понимало элементарных вещей, в частности, все воины племени привыкли, что ограда является надёжной защитой от внешнего мира. Вот только ограда это защита от зверей, а над поляной племени нависают довольно высокие деревья с которых надёжно простреливается дротиками вся поляна. Никаких внешних дозоров за оградой не было никогда, и в пещере в тёплую летнюю ночь никто почти не спал. Племя никогда и ни с кем не воевало, и не имело никакого опыта боевых действий, тем более против такого совершенного оружия как у меня, а столько лет назад любое метательное оружие с ядом, было верхом совершенства. Потому что до меня мои соплеменники использовали в бою разве что тупо палку, иногда заточенную, но не более. И лишь немногие, иногда, ещё до меня, пытались приспособить камни, обрабатывая их крайне неумело и примитивно.
   Племя этим вечером как всегда просто сидело посреди поляны, закрыв от зверей на ночь проходы. Я в полумраке незаметно залез на одно из деревьев и стал внимательно наблюдать, как племя ест недавно убитого кабана. Сейчас многие члены племени имели различные вещички моего сына, и по ним было чётко видно, кто убивал и у кого влияния больше. Я внимательно осмотрел их, и просто хладнокровно и никого не щадя, стал расходовать дротики, прицельно убивая в первую очередь молодых воинов, и тех, у кого на руках были вещи моего сына, всех потенциальных убийц. Они сгрудились посреди поляны, трусливо визжали, не понимая что происходит, я убивал одного за другим, это продолжалось всего пару минут. Пока на поляне не осталось тридцать агонизирующих трупов, часть из которых была женскими. Расправа была холодной, жестокой и методичной, я убивал с лёгкостью и удовольствием, все они были удобными лёгкими мишенями, и почти не оказывали сопротивления, не видя откуда из темноты вылетают дротики. Никто даже не догадался спрятаться в пещеру. Я убил молодого вождя, Киви, и всех остальных воинов. Оставив племени пару молодых десяти летних парней для размножения, и в принципе, при желании я мог бы убить их всех. Именно в этот момент я осознал свою реальную силу, я, благодаря своему уму, гораздо сильнее, чем все эти полу обезьянки вместе взятые, и потому не надо их бояться. Они все тупые и неразумные звери, немногим умнее тех кабанчиков, которых мы ели. Сейчас племя поредело примерно наполовину, остались в основном дети, и некоторое количество самок. Не знаю, выживут ли они теперь таким составом. Но такова моя месть за их предательство. Тем более, я видел, предали все, а не только окружение полу вождя. Они пошли не за мной, а за тем глупым и неразумным животным, которое ничего не делало для них никогда и только обирало и грабило, забирая всё, что пожелает. Но они уважали полу вождя и ненавидели и не ценили меня, только потому что я не такой как они и не похож на них. Обезьянки совершенно были не способны реально оценить пользу от моего правления, если бы такое имело место, и от моего сосуществования с ними. Полу вождь же был сильным, наглым, окружил себя молодыми сильными самцами, и угнетал и обирал других членов племени, брал всё что хотел, в тех рамках в которых я позволял ему, но не более. И они уважали того, кто угнетал их, только потому что перед ним надо было выслуживаться, а я как дурак дарил свои дары просто так. И вот чем кончилось. Что ж, каждый народ достоин той власти, которую выбирает сам. И да у них у всех был выбор и они сделали его сами. Люди не умеют уважать честь и достоинство, это у них в крови, а у меня была честь, и я заботился о своём народе. Ещё недавно я почти любил их, знал каждого, и помогал в меру сил, но я не прощаю тех, кто предаёт меня, никогда. Если бы они берегли меня и уважали, племя ждал бы расцвет, много еды, нужных предметов, теперь впереди у них мрак и пустота, это их выбор, а не мой. И да, я мог бы уйти и не мстить им, но это неправильно, не наказывать тех, кто совершил против тебя такое, мстить надо всегда, это справедливо, а справедливость это очень важно, хотя и не главное в жизни.
   Да, мне было немного жаль, что всё так кончилось, я готов был на многое ради них, можно сказать я любил свой народ, у них был выбор, но есть вещи, за которые не прощают и жестоко зверски мстят. Ведь каждый должен помогать своему народу в меру сил, но и народ обязан платить своим лучшим представителям по счетам. Если народ не хочет платить самым полезным особям уважением и ресурсами, значит, пусть получает по шее такой народ, и чем больнее, тем справедливее.
  
   Глава 3: Странник.
   За последний 21 год своей жизни я сильно повзрослел, и теперь стал молодым и очень сильным воином, я был выше и сильнее любого своего соплеменника, выше на голову, а сильнее раза в три, мои мировоззрения также сильно изменились. В прошлом, я жил около своего племени как изгой, не понимая, что мир велик. Потом я жил здесь в племени и не уходил никуда, потому что мне было хорошо, и у меня всё было. Сейчас у меня ничего не было, но теперь я взросл и умён, и я не хочу оставаться здесь, где умер мой сын, я хочу увидеть этот мир, что там за горизонтом? Ведь я никогда не уходил от племени больше чем на 10 километров, точнее уходил, чуть дальше, но всего пару раз, и не более чем километров на пятьдесят. Теперь, я хотел увидеть, что там за горизонтом, на который я пару раз пялился с вершин высоких деревьев и нашего родового холма с пещерой. Я не хотел оставаться здесь, я не хотел мириться или воевать дальше со своим племенем. Я знал, выжившая часть племени уже не виновата в смерти моего сына, но и возвращаться я к ним не хочу, они считают меня врагом. Может быть, они больше никогда уже не рискнут поднять на меня руку, и память о моей мести сохранится на несколько поколений, и я даже стану великим и мудрым вождём и у меня будет много женщин. Но я не хочу больше ничего для них делать, просто не хочу, чтобы их ждал расцвет. Жить здесь дальше не имеет смысла, пора посмотреть мир.
   Я подготовил специальной снаряжение, два своих самых лучших бурдюка, заполнил их чистой водой. Сумку полную кореньев и сухих фруктов, наверное, на килограмм, этого хватит на пару дней похода, но основную еду я планировал добывать в пути. Также я положил в походный рюкзак два комплекта лучших инструментов, запасной наконечник для копья и два запасных ножа. Несколько элементов одежды и два куска хорошей свежей кожи, чтобы если что ремонтировать одежду в пути. Зарядил долго сохраняющимся ядом с десяток дротиков. Всё, мои приготовления были окончены, я был готов идти путешествовать. К тому же я не был жёстко привязан к снаряжению, поскольку не так давно всё это сделал своими руками, не имея ничего, и я был искусным в рукоделии, и предполагал, что даже если что-то сломается и испортится, мне не составит труда восполнить свою амуницию. Другое дело, что здесь рядом с владениями племени у меня было несколько шалашей и тайников с оружием и другими полезными вещами, в том числе одеждой, а также мои плантации корешков на чёрный день. Всё это придётся бросить, и пропадёт зря, но ничего, впереди у меня новая жизнь!
   Было раннее утро, я слез с дерева, дошёл до реки, и спокойно размеренным шагом пошёл вниз по течению. Идти было легко, погода была хорошая, более менее тёплая и сухая, я знал, сейчас примерно начало лета. Так я шёл целый день, ни разу ни один крупный хищник не напал на меня, хотя я довольно быстро вышел из владений своего племени, где все крупные хищники воспринимали меня как вершину пищевой цепочки, знали меня и никогда не переходили дорогу. Но вместе с тем, я умел ходить тихо, и меня никто не трогал.
   К вечеру пути, я прошёл, наверное, никак не меньше шестидесяти километров, я ходил быстро, и мог идти очень долго, не останавливаясь на отдых. Шёл практически без привалов, потому что в прошлом я привык ходить далеко и подолгу охотиться. Река тем временем стала намного шире, чем там, где стойбище моего племени и течение резко замедлилось, я как-то подошёл к реке потрогать воду, она была тёплой, гораздо более тёплой, чем там, где жили мы. И вдруг я увидел странные глаза на воде, они медленно плыли ко мне, я понял, что дело не чисто и это какой-то хищник подкрадывается ко мне, дёрнулся и отпрыгнул назад, и вовремя. Огромная зубастая тварь тёмно-зелёного с коричневым цвета вынырнула из воды и клацнула пастью там, где я стоял. Я быстро отпрыгнул назад и сделал несколько шагов прочь от реки, но крокодил не стал меня преследовать, он охотился лишь на зазевавшихся у водопоя животных. Я внимательно осмотрел берега реки, и вскоре наткнулся на противоположный берег, там на небольшом глинопесчаном пляжике нежилось несколько таких тварей. Самая большая из них имела длину не меньше семи метров, при длине пасти порядка метра. Я глубоко осознал, что если такая вцепится в меня у воды, это конец и никакой кожаный доспех не поможет, уже ничто меня не спасёт, и здесь в реке таких тварей было довольно много. Думаю, они успешно охотились на всех животных, что приходили на водопой. Великое счастье то, что они не жили около моего племени. Думаю, это было связано с тем, что выше по течению, скорость реки была больше и вода холоднее, из-за чего жить в нашей реке крокодилам было некомфортно, и они все переселились сюда, где вода потеплее, и течение помедленнее. И кстати, теперь, путь в реку заказан, если что, не бросишься в воду чтобы уплыть от льва или стаи волков. Здесь в воде опаснее, чем на суше. Я подумал, что теперь даже набирать воду в бурдюк и то слишком опасно, и надо искать какой-нибудь мелкий ручей, где не может быть крокодилов. Впрочем, ручьи иногда попадались, и я решил не возвращаться назад к племени, надеясь, что всё будет нормально, хотя стало понятно, что там, где я жил раньше, без крокодилов куда безопаснее.
   Я продолжал идти вниз, и вскоре наступил вечер, я залез на крупное дерево, поломал ветки под собой, так, чтобы если какой дикий кот полезет за мной на дерево, чтобы он шумел и не застал меня во сне. И после этого, преспокойно уснул.
   Утром я двинулся дальше вниз по течению, и вскоре набрёл ещё на одно племя людей. Они не заметили меня, и я смог подкрасться незаметно к их стойбищу, и внимательно рассмотреть их с дерева. Эти люди были не такими, как люди моего племени, и не такими как те другие племена, что я видел раньше. У них было другое лицо, толстый нос, менее похожий на мой или моих соплеменников. Глаза были другими и иначе посажены, особенно если посмотреть на глазные дуги, другая форма челюсти. Их тело было ещё более волосатым, чем тела моих соплеменников, но всё же это были скорее волосы, а не шерсть, и они были прямоходящими, хотя немного сгорбленными быть может. Они также пользовались оружием, палками, к которым верёвками из коры деревьев были примотаны камни. И самое главное, они были на пол головы выше, чем мои соплеменники, но всё равно ниже меня. При этом, их фигуры были как-то более массивными, что говорило о том, что они тяжелее и физически сильнее моих соплеменников. И я думаю, если бы они решили побить моё племя, то легко побили бы. Но они всё равно были ниже и слабее меня. Я понял, это тоже люди, но какой-то другой народ, совсем другой, не такие как мы. И я подумал, что, наверное, в мире много других народов, таких же, как мой, но других. И быть может, моя мать просто родила от представителя другого народа? И поэтому я такой, а что? Если когда-то давно в племя забрёл уродец, ещё худший, чем я сам, изнасиловал мою мать, а потом племя прогнало его, или он сделал это где-то в лесу, не приближаясь к стойбищу, в итоге родился я. Тем более, моя мать была слишком тупа, и память коротка, и не могла она мне это рассказать в силу своей сущности. Ведь эти люди, за которыми я сейчас наблюдаю, как бы их назвать? Неандертальцы быть может, тоже как бы люди, но не такие как я. Поэтому, если искать, может, есть шанс, что я найду таких же людей как я сам, свой народ, где я буду своим, или почти своим.
   И тут я почувствовал странный запах, я никогда не ощущал такого, это был запах гари, я навострил ушки, но не смог понять, что это за запах и откуда. Запах был до того необычным, непохожим на обычные, и это не мог быть запах животного или растения. Уж в запахах то я кой что понимаю. Однако, понаблюдав более пристально, понял, что этот запах исходит от светло серого странного водяного пара, что понемногу выходит из их пещеры. Я решил понаблюдать подольше, потому что странный запах меня заинтересовал. И тут я увидел, что неандертальцы собрали странную кучу сухих веток посреди поляны, и другой неандерталец выносит из пещеры нечто странное и невероятное. Это странное ползало по веткам, источало запах, и выглядело совершенно невероятно. В начале первая мысль, что пришла ко мне в голову, у них какое-то животное, но я понял, что это не так, и передо мной какое-то неизвестное мне явление природы. Тем временем неандерталец опустил огонь на ветки, что были сложены кучей посреди поляны, и они загорелись, пламя увеличилось в размерах, и странные люди стали подкладывать в него новые ветки. Потом неандертальцы притащили убитого оленя и стали жарить его, на всю округу распространились странные запахи, и я тогда впервые почувствовал запах жареного мяса.
   Я изнывал от любопытства, мне очень хотелось узнать, понять, что это такое. И я решил рискнуть, в те времена я не был опытным дипломатом, и опыта контактов с чужими у меня тоже не было. Я в силу своей детской глупости и наивности просто не понимал, как это опасно идти навстречу с чужим племенем у них дома. Я спрыгнул с дерева, и пошёл навстречу к неандертальцам, стараясь показать свои мирные намерения. Но реакция их была прямо противоположно неожиданной для меня. Как только они заметили меня, первый же заметивший издал грозный клич, и показал на меня рукой. Все воины племени тут же схватили палки с камнями на концах и с угрожающими криками бросились ко мне. Я смекнул, что они бегут ко мне со своими палками камнями, не ради мирного знакомства, они атакуют и всей стаей. И понял, что это было глупо с моей стороны идти к ним, зная, как ко мне относилось моё собственное племя, едва ли было разумно надеяться, что чужаки, увидев меня первый раз в жизни, отнесутся к моей персоне и моему интересу к огню с пониманием.
   Я бросился наутёк, бегал я очень быстро, гораздо быстрее, чем мои соплеменники, и быстрее неандертальцев. Те кстати, бегали вообще медленно по моим меркам, в связи с чем я легко и быстро оторвался от них. Только вот, потеряв меня из виду, они не прекратили преследование, как поступали предыдущие люди с которыми я пытался контактировать раньше, и мои соплеменники. Эти пошли по следу, и вскоре я это понял, и мне снова пришлось бежать, ручьёв по близости не было, и я удалился от реки, запутать след было сложно. Я понял это, и ещё я понял, что вернуться к реке не получится тоже, в прошлом я часто путал следы в своём лесу за счёт того, что переплывал реку и выходил выше или ниже по течению, аналогично с ручьями, расположение которых в своём лесу я знал наизусть. Тут в реке не поплаваешь из-за крокодилов, а где ближайший ручей я не знаю, да и есть ли он вообще.
   Как вариант было вернуться к тому ручью, что я прошёл часа три назад, тот впадал в реку, и по нему можно было запутать следы, но это слишком далеко. И я выбрал иное решение, которое никогда раньше не применял. Поскольку я сильно оторвался на бегу от преследователей, я решил сделать развилку своих шагов, несколько раз. Я прошёл по одной из тропинок, потом вернулся, прошёл в другую сторону, и так три раза. Потом вернулся и пошёл по ранее топтаной. Страха не было, как ни странно, я знал, что они меня не догонят и не поймают, неандертальцы как преследователи скорее назойливая проблема, а не угроза моей жизни. Я спокойно запутал следы, потом залез на дерево, перелез с дерева на дерево несколько раз, так чтобы следы заканчивались у дерева, но в стороне от меня, и остался там. Вскоре я услышал вдали в лесу яростный вой преследователей. Они наткнулись на ловушку и не смогли решить головоломку, куда же я побежал на самом деле. Я думаю, они никогда ранее в своей жизни не сталкивались со столь умной стратегией запутывания следов, потому что звери на такое были просто неспособны, а преследовать людей им доводилось не часто.
   Тем не менее, они попытались обойти лес в поисках меня, но так и не нашли куда я делся, потому что была развилка, на которой все следы заканчивались тупиком спустя метров двести, и где и куда я свернул было не ясно. Тем более, я притаился и сидел на дереве высоко и очень тихо, заметить с земли где я сижу было сложно, особенно если не искать меня специально. Я дождался позднего вечера, спустился вниз с дерева, и решил всё же сходить к стойбищу агрессивных местных жителей снова. Я подумал, что на ночь они уйдут в пещеру, и я смогу вблизи осмотреть то место, где был огонь, пока остальные спят. Меня очень интересовала эта необычная вещь. Если буду достаточно осторожен, а так, ночью они едва ли решаться преследовать меня по лесу, да и не боюсь я их, если что убегу снова.
   Я аккуратно прокрался к стойбищу, залез на дерево, и увидел странную вещь. Была ранняя ночь, темно хоть глаз выколи. Но на поляне неандертальцев полыхало огромное пламя высотой метра три не меньше. Пламя ярко светило оранжевым и оттенками жёлтого и красного на всю округу, я слышал его треск, то, как огонь ел сухие ветки. И неандертальцы ничего не опасаясь прыгали вокруг него.
   Меня сразу просто заворожил этот треск пламени, этот свет безопасности, что исходил от него, вокруг ночь, а тут такое. Мы в своём племени были тёмными отставшими людьми, и не видели такого никогда. А здесь у них настоящее чудо, и я тоже очень хочу уметь такое. Сейчас я испытывал такое же ощущение, как тогда, когда впервые увидел наскальные рисунки вождя белой пылью. Мне хотелось иметь огонь, попробовать самому, научиться понять как это и откуда, что это такое. И я решил во чтобы то ни стало узнать что это и откуда. А ещё меня дурманил запах жареного мяса, что исходил от кострища. Я никогда не ел и даже не нюхал жареное мясо, мы питались сырым мясом и сырыми корешками, всегда. А тут такой шаг вперёд, мне так хотелось попробовать... Я сидел на дереве и ждал до поздней ночи, наблюдал, и узнал много нового, например тот факт, что пламя быстро съедает те ветки, что запасли для него. И его постоянно кормят, и чем больше веток, тем больше пламя, и его размер может сильно меняться. Я также понял, что у неандертальцев два пламени, одно в пещере, а другое здесь, и они вынесли его из пещеры, пламя легко размножается и делится. Вон один схватил горящую ветку, бегает с ней и пламя тухнет. Они не умеют разводить пламя, они просто хранят его, добыли очень давно и берегут. Я так думаю. Мне с моей походной жизнью это не вариант, но посмотреть на чудо очень хотелось. И если бы у нас было такое раньше, когда я жил в племени, то было бы чудо.
   Наконец наступила поздняя ночь, веток у неандертальцев осталось мало, и они больше не кормили огонь, тот стал затухать, а сами неандертальцы стали уходить спать в пещеру. Я дождался пока огонь затухнет, а все неандертальцы уйдут спать, была уже очень поздняя ночь. Я спустился с дерева и очень осторожно прокрался к их поляне, когда я подошёл к углям, те едва теплились, и я сразу открыл для себя нечто невероятно необычное, чего и не ожидал ещё десять минут назад вовсе. Угли были тёплыми, от них исходил сильный поток тепла, оно ощущалось даже в нескольких метрах от костра, а вблизи тепло было нестерпимо сильным. И всё же я попытался дотронуться до уголька, и ощутил пальцами сильную боль, сразу отдёрнул руку, боль в пальцах осталась, я получил первый в своей жизни ожёг. От неожиданности я чуть не вскрикнул, но шуметь было нельзя. Я ещё раз поднёс руку к углям, но не приближался сильно, от них веяло теплом, это так приятно. Тогда я взял небольшую сухую веточку из тех, что лежала на земле, и сунул в угли. Но ничего не произошло, ветка не загорелась, я понял, огонь умер. Я посмотрел в сторону пещеры неандертальцев, оттуда исходило небольшое красное зарево, я понял, они там кормят огонь, а здесь его уже нет. Мне было интересно, но я подумал, что мне лучше уйти, и даже более, пора уйти. Иначе снова придётся воевать и бегать от местных хозяев, чего мне совсем не хочется. И ещё я осознал, что огонь хорошо иметь, когда ты живёшь на одном месте большим племенем, чтобы всегда был кто-то, кто будет искать ветки и кормить огонь. Но когда ты один и жизнь походная, поддерживать огонь постоянно достаточно сложно. И я пообещал себе, что когда-нибудь в будущем найду себе племя, и у меня будет огонь. А сейчас... Сейчас надо путешествовать, я не так много дней в пути, и уже узнал такие чудесные вещи, о которых не мечтал даже, что ещё даст мне моё путешествие? Я не знаю, но так я стану очень умным и увижу настоящие чудеса.
   Я покинул стойбище неандертальцев, и шёл около часа прочь, вниз по течению прямо ночью, пока не наткнулся на тупик. Здесь моя небольшая река с крокодилами впадала в другую, огромную. И другой её берег был так далеко, что деревья на другом берегу были мелкими. Я даже подумал, что не смог бы переплыть такую, даже без крокодилов и прочих опасностей. И это чудо, что существует столь огромная река, в лунном свете я смотрел на её воды, и это было очень красиво. Но была уже поздняя ночь, я залез на высокое дерево, обезопасил себя ветками снизу, и стал смотреть на Луну, звёздное небо и на реку внизу. И вот тут, когда ночь была особенно ясной, я впервые в жизни стал внимательно всматриваться в звёзды. Хотя я знаю, что при яркой Луне плохо смотреть на звёзды, потому что их лучше видно, когда луны нет. Но если смотреть на другую часть неба от Луны, то можно увидеть звёзды и там. И небо этой ночью было особенно ясным, и я давно такого ясного неба не видел. И в прошлом я такого внимания звёздам не уделял, но, сейчас познакомившись с огнём, я был под романтическим впечатлением. Так я и сидел, и думал, как красиво и здорово жить. Я впервые стал задумываться, что такое звёзды, никаких объективных мыслей на эту тему у меня не было. Просто, очень хотелось всё знать, я понял, что ничего почти не знаю о своём мире. И в нём может быть столько вещей, таких же как огонь, о которых я не знаю ничего!
   Я встал поздно, уже был день, потому что вчера лёг и уснул под утро. Спустился с дерева, и стал искать подходящие ветки и кору. Я подумал, что при трении возникает тепло, и быть может я так рожу огонь? Наконец я нашёл то, что хотел, два мокрых куска коры. Сел под дерево и стал тереть их друг о друга, куски коры действительно нагрелись, я истёр их до того момента, пока они не сломались, но результата не было, они так и остались тёплыми, но даже не горячими. И тут я вспомнил один момент, а именно, неандертальцы кидали в костёр сухие ветки, и выбирали посуше. Я подумал что это, наверное, важно и вода враг огня, потому что вода холодная, а огонь горячий. Я стал искать, пришлось уйти от берега реки поглубже в лес, и скоро я нашёл то, что меня интересовало. Дерево, вершина которого отмерла и стала сухой. Я забрался повыше, и отодрал несколько кусков коры, спустился вниз и стал тереть, но огонь так и не появился. Я попытался модернизировать конструкцию трения, но результата не было. Кора стала горячей, даже обжигающе горячей, сразу после трения, но быстро остывала, и огонь так и не появился. Я подумал, что, наверное, температура тут нипричём, и огонь имеет какую-то другую природу, а то что он производит тепло, это побочный эффект его питания. Эта мысль меня расстроила донельзя, потому что ещё утром я хотел получить огонь сам, здесь, но видимо не судьба. Ладно, если что, я найду его потом, или догадаюсь, как его создать, я отложу это на потом, а сейчас, надо идти дальше...
   Поскольку я уже не мог идти дальше в прежнем направлении по течению моей реки, мне пришлось свернуть и идти вниз по течению большой реки. Что я и сделал, я шёл по течению дальше и дальше, весь день, но людей больше на своём пути не встречал. Я шёл быстро и за день и следующее утро прошёл километров сто не меньше. Только утром следующего дня случилась беда, я наткнулся на новую реку, она была уже моей, но в ней также было много крокодилов. Таким образом, я теперь не мог больше идти ни вниз по течению, ни вернуться и идти вверх, потому что моя река из-за крокодилов тоже непреодолима.
   Я залез на дерево сел и стал думать. Итак, я в междуречье, преодолеть ни одну из рек нельзя по причине крокодилов. Если идти вверх по течению, день или два, быть может, эта река станет потоньше, и я смогу её обойти по мелководью без крокодилов, но ничто не гарантирует мне, что ниже по течению нет ещё более широких и длинных рек. Особенно, учитывая тот факт, что, по-видимому, все реки вниз по течению становятся шире и шире, видимо всегда. Таким образом, надо придумать способ безопасного форсирования реки, так чтобы меня не смогли съесть крокодилы. Просто плыть через реку ночью или днём бесполезно, да течение у неё слабое, но она шириной не меньше двадцати метров, а эти зубастые твари только и ждут того, что я поплыву. Защищаться на воде от крокодилов крайне сложно, но вот если бы... Однако... Да, деревья плавают по поверхности воды, и это факт, если бы я смог сделать плот из нескольких брёвен, связать их корой, и поднявшись на километр вверх по течению, я вполне мог бы переплыть на тот берег.
   Чем я и занялся, я стал искать брёвна и ветки, и провозился целый день, пытаясь создать здесь у воды нечто напоминавшее плот. В процессе моей возни один раз на меня напала лесная кошка, и мне пришлось убить её, зато был вкусный обед.
   В общем, я потратил на всё не меньше суток, но, осмотрев на следующий день своё плавсредство, пришёл к выводу, что плыть на таком 20 метров, при условии возможного нападения крокодилов, не стоит. В итоге, поразмыслив, я подумал, что торопиться мне некуда, и чем рисковать жизнью, пытаясь переправиться через реку, чтобы сэкономить день, её лучше просто обойти.
   В связи с чем я плюнул на всё это дело, и просто пошёл вверх по течению реки, предполагая обойти её, поскольку выше по течению она однозначно будет мельче, холоднее, течении быстрее, и крокодилов не будет. Но надо понимать, что при этом я пошёл как бы назад, туда, откуда пришёл, что не есть хорошо. И всё же моя цель посмотреть на мир в целом, а не придти куда-то конкретно.
   Вскоре двигаясь случайно, я как-то вышел на лужайку, и встретился нос к носу с двумя самками по типу моего родного племени, и молодым самцом. Те выкапывали на лужайке какие-то корешки и собирали ягоды. Они не напали на меня и не бросились бежать, а просто оцепенели, агрессии в них не было, а вот страху хоть отбавляй. Я подумал, что можно было бы с ними подружиться, достал из сумки кусок мяса в качестве угощения приманки, и тут те бросились бежать. Я плюнул и пошёл дальше. Конечно, в этом мире никто не знал о моих добрых намерениях, и каждому инстинкт говорил, что от незнакомого и непохожего на тебя надо бежать. А я, учитывая свою биологию и кожаное одеяние, был страшным и непохожим. На меня даже лесные хищники часто опасались нападать, предпочитая более привычную добычу, слишком я необычно выглядел в своём костюме.
   Итак, я прошёл мимо и пошёл дальше. Я не стал искать их стойбище и пытаться наблюдать за ним, я подумал, что раз они одного вида с миом племенем, скорее всего, ничего интересного в их семье я не найду. Меня сейчас больше интересовали те типы людей, которых я ещё не встречал, такие же, как я сам. Поскольку я втайне надеялся всё же найти себе подобных людей, вступить в их племя и стать достойным членом своего родного народа. Впрочем, эта цель найти своих не была целью номер один, и я не верил в неё до конца. Я лишь предполагал, что, быть может, такие как я существуют, а может и нет, как повезёт. Главная же цель моего путешествия увидеть мир, и возможно, найти новый дом в новом племени, где меня будут любить и ценить.
   * * *
   Обойти ту реку, что впадала в великую реку, мне всё же успешно удалось. Правда, я потратил на это несколько дней, только вот это мне мало что дало, потому что я прошёл ещё километров пятьдесят вниз по течению и наткнулся на новую очень крупную реку. Эта новая река была широкой, не меньше ста метров, и я прикинул по её ширине, что если идти также вверх по течению, то путь будет весьма долог. И, тем не менее, делать было нечего, я немного поругался про себя, и решил сходить вверх по течению и желательно подальше. Путь вверх по течению в этот раз занял у меня около пяти дней, за которые я преодолел километров триста, если не больше, и в итоге я наткнулся на большое озеро из которого через водопад вытекала эта река. Причём озеро было сверху над водопадом, и снизу немного погодя от водопада. То есть два озера, или одно двух ступенчатое двухэтажное озеро.
   Я впервые в жизни увидел водопад, он представлял из себя огромную скалу высотой не меньше двадцати метров, и с неё сплошным потоком и очень быстро падала стена воды. Водопад громко ревел, падая на камни, и подходить к нему и форсировать его я не рискнул. Опасаясь, что его бурные воды смоют меня и разобьют об огромные валуны между которыми он бурно тёк. Я полез вверх на скалу, и вот самое интересное, когда я влез на неё, я впервые увидел... Да, горы, за скалой было небольшое предгорье и возвышение, и с него я увидел горы. Эти горы не были такими большими горами, как Эверест или Кордильеры. Но, взобравшись на скалу, я впервые в своей жизни почувствовал холодный горный воздух, и вдали увидел ледяные горные шапки.
   Я просто встал, и стоял пялился на горы просто целый час. Я никогда в жизни нигде не видел такого, и никто не рассказывал мне, что такое вообще бывает, ведь всю жизнь свою я провёл в лесу. И этот шок от вида гор был не меньше, чем от знакомства с огнём. Тем не менее, я понял, идти дальше вверх не стоит. Я не знал что такое лёд и снег, и не понимал что там такое белое на вершинах. Но я знал, что такое холод, и чувствовал его, с гор дуло ледяным ветром, а вода реки, что текла здесь, и впадала вниз в озеро, тоже была холодной. Я предположил, что если пойти ещё дальше вверх в горы, то там будет настолько холодно, что даже моя кожаная одежда не спасёт и не поможет. Да и вообще, здесь на высоте было настолько холодно, что я бы, наверное, быстро бы замёрз, если бы не моя одежда. А вот с одеждой холод можно было переносить. И я подумал, что если когда-нибудь придётся идти холодные земли, то пройти по ним вполне можно, если только иметь достаточно тёплую специально сшитую одежду. А вот без одежды, замёрзнешь насмерть вмиг, поэтому защитная одежда совершенно необходима.
   Я прошёл вверх в горы с пол километра, озеро кончилось, и здесь река текла очень быстро, но мелко, и между огромными валунами, я смог её перейти без проблем, и почти не замочив ноги, но когда я потрогал ту воду с гор, то она оказалась просто ледяная. Когда эта вода попала мне на ладонь, то мою руку просто обожгло холодом с непривычки, это было немного больно, а когда я помочил руку в воде подольше, то та просто онемела. Я всегда был очень любопытным и любознательным, по этой причине я в прошлом экспериментировал с ядами, понемногу вкалывая их себе, чтобы знать как это. В этот раз я поступил также, и специально держал руку в воде долгое время, минут десять, потом достал её из воды, и... Мне стало просто больно. Руку ломило, суставам было больно, она онемела и не слушалась. И тогда я понял, когда холода много, он действует на организм как яд, и, наверное, даже может убить. Я никогда в жизни не был там, где по настоящему холодно, даже зимой, там, где я жил раньше, даже ночью, было, наверное, +8С не меньше, такой холод не убивает. Но тот холод что здесь, просто опасен. Я решил не задерживаться в высокогорье, до ночи осталось несколько часов, а я знал, ночью всегда холоднее чем днём, если здесь так холодно днём, то переживу ли я здесь ночь? Вот если бы у меня был огонь, тогда да, наверное, мог бы пережить, но здесь огня нет.
   Я спустился вниз и до наступления темноты ушёл ниже по течению так далеко, как только мог, здесь внизу в низине, в долине реки, было гораздо теплее, и ночевал я на дереве в тепле.
   * * *
   Моё путешествие вдоль великой реки, с учётом того, что я несколько раз огибал её притоки, и нередко те были большими, и чтобы обогнуть их требовалась неделя или больше, продолжалось несколько месяцев, но мне было интересно, куда она течёт, и я шёл куда глаза глядят. Наконец к началу осени я дошёл до конца реки. Вот я иду вдоль её мерного течения по песчаному берегу, и ничто не предвещает беды, смотрю дальше вдоль потока и вижу вдали, что она впадает впереди в какое-то гигантское озеро, у которого нет конца и края. Я остановился, посмотрел, присмотрелся, да, это было странно... Здесь река и её течение было совсем медленным, вода тёплой, и сама ширина реки стала столь огромна, что я едва вдали различаю её берег. А впереди, там впереди берега нет вовсе. И я продолжал идти, и вот настал момент и я вышел на берег другой реки, но теперь уже, моя великая река впадает в эту. И здесь был прибой, такой огромный прибой, высотой, наверное, вполовину моего роста, и он залетает на сушу с каждым прибоем на пять семь метров. И у этой новой реки нет ни конца, ни края, просто бесконечная водная гладь вдали. Я залез на ближайшее высокое дерево, как можно выше, и посмотрел на горизонт, но куда не глянь, везде одна вода, бесконечно далеко, и высокие волны, высотой вполовину меня, но течения нет. Я понял, раз нет течения, значит это супер гигантское озеро. Удивительно, что такие озёра вообще бывают в природе! Я спустился с дерева, и подошёл к озеру, вода озера оказалась достаточно холодной, но терпимо, однако река была намного теплее. Я попытался умыться, и тут мне на губы попали капли воды, и вкус их был ужасен. Я попытался хлебнуть немного, чтобы оценить вкус, но меня чуть не вырвало, вода была ужасного несъедобного вкуса, невероятно сильно солёной. Впрочем, в те времена я ещё не знал что такое соль.
   Мне сразу стало понятно, что воду этого озера пить нельзя, она ядовита. Невероятно, гигантское озеро, столько воды, и вся отравлена. Я быстро прополоскал рот чистой водой из бурдюка и выплюнул, чтобы избавиться от ужасного вкуса. Однако, я обратил внимание на то, что здесь около моря не было крокодилов, совсем, видимо крокодилы не могли плавать по отравленной воде, или не любили этого. И я понял, что если я хочу форсировать великую реку, то лучше делать это здесь, около впадения в великое озеро, при этом, течение реки здесь очень слабое, и нет никакого риска, что меня унесёт далеко от суши, надо только вовремя грести. Я сел на песок у берега и стал думать, а заодно смотреть в море. Я не увидел никаких крупных и опасных хищных форм жизни здесь, хотя в ядовитом озере водилась рыба, но не слишком крупная. Также летало много белых птиц, они ловили рыбу. Если здесь в ядовитом озере и есть крупные хищники, то их немного. С другой стороны, а стоит ли вообще пытаться переплыть эту реку по озеру? Просто как бы зачем? Почему бы, не пойти вдоль побережья ядовитого озера в другую сторону? Это тоже вариант, но из принципа надо форсировать великую реку, пока могу, решил я для себя. И на самом деле причина была иной. Если подумать побольше и получше. Огибая один приток великой реки за другим, раз за разом, я нехотя исходил всю эту половину её водного бассейна, встретил десятки племён людей, всего двух видов, людей моего типа и неандертальцев. Я также доходил до гор, и до великого леса джунглей, что тянутся на много километров. И таким образом, здесь на этой половине я всё видел что хотел. И моего племени здесь нет, а там за водяной стеной этой огромной реки, могут быть другие народы, которые не смогли попасть на эту половину из-за крокодилов. И там с другой стороны по определению больше неизведанного, чем здесь. Поэтому я решил перебираться на другую сторону. Ведь моя цель увидеть новое и необычное, и составить представление о мире, меня окружающем.
   Итак, осталось решить на чём я поплыву, очевидно, большой и толстый плот мне не годится, им тяжело управлять греблей, нужно что-то более тонкое и мобильное, то, на чём удобно грести. И я решил всерьёз озаботиться созданием плавсредства, на котором смогу переплыть эту реку. Я понял, что просто дерево с ветками не годится, ветки цепляются за воду и не дают плыть куда надо. Даже просто слишком большое бревно не годится. И также, переплывая реку, не стоит заботиться о том, чтобы не замочить ноги, надо чтобы средство было таким, чтобы я с одной стороны мог спрятаться в нём от укуса крокодила, если уже не повезёт. А с другой стороны, оно должно быть достаточно мобильным, чтобы плыть быстро, успешно борясь хотя бы с несильным течением. Очевидное решение пришло быстро. Надо срубить бревно диаметром не меньше 80 сантиметров и выдолбить в нём для себя ямку, куда бы я мог спрятаться. Так я и поступил, рубить деревья я, правда, не умел, без стального топора это кстати весьма сложно. Но я смог найти подходящее высохшее старое бревно на берегу, дальше я избавил его от лишних веток и массы, и это было очень нелегко, потому что рубить каменным топором бревно весьма не просто и почти невозможно.
   В общем, я провозился месяц, пока не выдолбил в подходящем бревне себе люльку, но я столкнулся с новой проблемой, а конкретно, бревно постоянно переворачивалось люлькой вниз, из-за чего я постоянно опрокидывался в воду, и так не годилось, да и мореходные качества бревна оставляли желать лучшего. И, тем не менее, решать проблему первого в истории человечества мореходства было интересно. Я потратил ещё около двух недель, но теперь уже приноровился к работе по дереву, и решение было найдено. Мне удалось сделать у бревна острый нос и острый конец, который рассекал воду, а для стабилизации сделал себе второе бревно поменьше, что очень хорошо держалось на воде, и привязал его к первому ветками на расстоянии в полтора метра. Всё, катамаран был готов. Первый в истории человечества катамаран, настоящее речное судно на одного пассажира. Только не стоит думать, что то бревно, напоминающее лодку, что я построил, было достаточно эффективным плавсредством, на самом деле это была весьма паршивая и неэффективная еле плавающая конструкция. Но я сделал два весла, одно чтобы грести, а другое на случай если сломается первое, про запас. Погрузил всё на лодку, оттолкнулся и поплыл.
   Вообще, плыть было достаточно страшно, моя лодка раскачивалась на волнах, я боялся, что порвутся раньше времени верёвки из коры. Грести было тяжело и плыл я плохо, с трудом борясь с течением. Отплыв на пол километра от берега, я основательно устал, пришлось отдохнуть три минуты, а меня уже уносило в море. Это было тяжело физически, плыть дальше так, чтобы меня не унесло, но я преодолел, борясь со слабым течением великой реки и морем, я доплыл до другого берега, и с большим трудом вылез на сушу. Но на этом мои приключения не кончились, оказывается, великая река, впадая в море, разбилась на несколько рукавов поменьше, и я доплыл лишь до первого песчаного острова. Отдохнув и переночевав на нём, я на следующее утро снова отправился в путь. Так я и плыл от одного острова к другому несколько дней, но никаких крупных хищников не было, и меня никто не атаковал, а крокодилы тоже избегали этой части реки, потому что она слишком близка к морю. Видимо местные крокодилы не любили солёную воду, и не только я считал её ядовитой и опасной. По пути я ловил рыб, странных неуклюжих панцирных существ с клешнями, пару раз удалось поймать в ловушку птиц. Приходилось экономить воду, но частично моя жажда покрывалась кровью и жидкостями убитой мною дичи.
   Наконец я преодолел последний рукав великой реки, залез на дерево и уснул. На следующее утро я отправился вдоль побережья моря, туда дальше, куда глаза глядят.
   * * *
   По мере течения времени, становилось всё холоднее, по утрам вообще было совсем холодно, это было тяжело, но я надеялся, что это просто результат наступающей зимы. Я продолжал идти на север вдоль побережья моря. И тут двигаясь дальше на север, я стал замечать у растений процессы, которых никогда не наблюдал раньше, растения почему-то избавлялись от листьев. Листья желтели и опадали. Это было очень красиво, и я залюбовался этими осенними лесами с жёлтыми листьями на кронах и оранжевым ковром на земле. Эти процессы вызывали у меня опасения, почему ближе к зиме подобное происходит? Я никогда не сталкивался таким поведением растений. Но опасения к несчастью не заставили меня вовремя повернуть назад. Да и как повернуть назад, когда позади такой грандиозный путь? Ни один настоящий путешественник не повернёт, только потому, что впереди неизведанное. А может и к счастью, потому что я узнал то, о чём раньше не имел представления.
   Несколько раз я наблюдал вдали, в глубине континента горы, на их вершинах были белые шапки и много облаков, но я шёл вдоль моря, и здесь гор не было, я продолжал своё движение.
   Здесь в этом районе планеты, куда я дошёл теперь, обитали совсем другие животные, не такие, как на моей родине, и самое главное, я пару раз натыкался на крупные реки, но в них не было крокодилов, чему я радовался, и переплывал их. Хотя вода в реках была очень холодной, но я терпел. Здесь было гораздо меньше насекомых, особенно хищных и ядовитых, а с наступлением осени насекомых не стало вовсе. И это было по своему здорово и необычно, когда никто не летает мимо, не кусает, не мешается.
   И вот как-то утром я проснулся, замерзая насмерть от холода, а вокруг меня всё было белым бело, вокруг было нечто белое, я спустился дерева и потрогал. Это был белый таящий в руках порошок, я потрогал, когда он растаял, в руках у меня оказалась вода. Да, это был снег, и сейчас я дошёл до тех мест, где зимой бывает настоящая зима. И вот теперь, мне предстояло принять нелёгкое решение, идти дальше, или быстрее поворачивать назад и возвращаться туда, где тепло. Это было нелёгкое решение, потому что я не знал, насколько холоднее будет дальше к северу, и сколь холодно будет там, где я сейчас в пик зимы. Но в сердце моём тогда бился дух настоящего исследователя, я нашёл выход, он был довольно прост.
   Несколько дней я старательно охотился на белых пушистых кроликов, что живут здесь, а потом шил из их шкур себе одежду, я сшил шубу, новые более тёплые штаны, шапку и даже перчатки на руки. Эта одежда не была прочной, как доспех, но была куда теплее моей. Конечно, сшитое мной самодельное одеяние не было идеалом зимней одежды, но тепло это главное. И в этой новой одежде я понял, что морозец мне не страшен. И спустя неделю, я даже не имея в запасе огня, как ни в чём не бывало, двинулся дальше на север...
   Я шёл на север всю зиму, пока не добрался до пика холода, здесь было настолько холодно, что не спасала уже и моя одежда. Здесь росли совсем другие деревья, не такие как у меня на родине. Листья этих деревьев были представлены мелкими иголками. Травы не было, снег толстым слоем лежал повсюду. Животные севера были крупнее и опаснее. Я много раз видел огромных шерстяных слонов, носорогов огромных размеров, невероятно опасных и агрессивных. Здесь было гораздо меньше хищных кошек, но те, что были, оказались крупнее и опаснее. Хуже всего медведи, мне с большим трудом удавалось избегать встреч с ними. Эти твари даже стоя на четвереньках были выше меня, а встав на задние лапы превращались в непобедимых чудовищ. И кстати эти монстры не спали зимой.
   Людей здесь в северных краях не было совсем, никаких. В общем, в итоге наступил момент, и я упёрся в подножие гор, и понимал, что если идти дальше в горы, там будет ещё холоднее, и даже наверное нет растений и животных, а значит и еды, одна лишь стена льда и снега. Я понял, что дальше к северу людей точно нет, а условия жизни настолько тяжёлые, что вряд ли имеет смысл туда идти. Никакой лёгкой и счастливой жизни там на севере нет и не будет. Хотя здесь нет кровососущих насекомых, и нет ядовитых гадов, но тут тоже опасно и одному не выжить. А самое главное, моего народа тут точно нет. Так что надо возвращаться назад, туда, где теплее, и искать следы моих сородичей там.
   И настал момент, я развернулся и пошёл назад. Мои скитанья по более пригодным для жизни землям продолжались долго, и я скитался много лет, но так и не нашёл того что искал, пока не решил жить дальше для себя. Тем не менее, я рад, что тогда отправился в это долгое и опасное путешествие, я скитался много лет, но я многое увидел и составил представление о мире, намного более верное, чем имели мои другие сородичи. Я теперь знал, что если идти на север слишком далеко, там будет лёд и холод, на юге будет великий океан, там тупик, в любую сторону, куда не пойти великий океан ядовитой воды. Я изучил много больших рек, и увидел много племён, что населяли эту землю. Увидел редких животных, узнал, что существуют горы, вулканы и огонь. Научился делать большие деревянные лодки, на которых можно безопасно переплывать реки кишащие крокодилами, тёплую одежду, чтобы ходить там, где холодно. Силки на мелких и даже особо крупных животных. Так я убивал слонов, вырыв огромную яму ловушку, с кольями на дне, слон провалился в неё и умер. Всё это великие и важные знания для пещерного человека.
   Однажды, спустя много лет скитаний я как-то решил ещё раз попробовать создать огонь, сел на камень, взял два плоских куска коры, и стал неистово тереть их друг о друга, но у меня не получилось. Тогда я сделал веревочки из кусков коры, сделал палку с коническим наконечником на конце, сделал систему которая позволяла верёвочками крутить палку ещё сильнее чем руками и... И я тогда впервые научился зажигать огонь из ничего, сам... И тогда впервые я убил и зажарил зайца и вкусил жареного мяса. Потому что раньше я только наблюдал со стороны за тем, как его едят неандертальцы, да и то далеко не все. С тех пор я умел зажигать огонь, каждый раз, когда мне понадобится, сам. А позже обрабатывая твёрдый кремень для наконечника своего копья, я как-то раз случайно выбил искру, и понял что так тоже можно зажечь ветки. Я подобрал кремням нужную форму, и получил второе поколение зажигательного оборудования...
   Прошло много лет моих хождений и одиночества, и я решил ещё раз попробовать построить свою жизнь. Мне хотелось попробовать осесть, завести контакт с другими людьми, учить их, дружить с ними и быть своим, делать что-то для них. Я знал, жизнь простых людей очень тяжела и сложна, и я реально мог изменить её к лучшему, своими знаниями и талантами.
  
   Глава 4: Первый город.
   Все племена, всегда нападали на меня, каждый раз, когда я к ним приближался, но я очень хотел обрести новое племя, и сожалел, что не могу найти свою старую семью. Тем не менее, любое новое племя людей, каждый раз, всегда, когда я пытался наладить контакт, нападало на меня, и мне приходилось бежать либо убивать. Я так и не смог прибиться к новому племени, хотя пытался несколько лет подряд, приносил другим племенам дары, пытался наладить общий язык, поговорить. Они всегда нападали на меня и пытались убить, всё было бестолку.
   Как-то раз, я решил пойти по другому пути, выбрал племя неандертальцев, поскольку они были смелее моих родичей, и часто их женщины ходили в лес в одиночку за ягодами, грибами и корешками. И я подумал, да я не могу прибиться к племени, но я мог бы создать новое племя сам!
   Я подготовил в подходящем для моих планов месте удобную пещеру. Потом отправился на охоту во владение одного из племён неандертальцев, приметил молодую женщину, когда та с двумя другими женщинами постарше пошла собирать еду в лес. Неандертальцы часто ходили мелкими группами по своим делам, без охраны, их женщины тоже иногда были воинами, и защищали от хищников более молодых. Вообще, неандертальцы в этом плане были лучше и умнее моего народа, и куда более логичны. Именно поэтому я и выбрал неандертальскую женщину для своих целей.
   Я не мог поймать сразу трёх женщин, учитывая то, что две из них были вооружены, но я подкараулил их с дерева, и первой же женщине бросил в ноги специальное изобретённое мной оружие, что представляло из себя верёвку с двумя камнями на концах. Попав в ноги, такая верёвка обматывала ноги, и не позволяла сразу бежать. Две других атаковали меня, я легко убил их ядовитыми дротиками, потом подошёл к выжившей молодой неандерталке, и быстро связал её, а ядовитые дротики забрал, чтобы скрыть содеянное. Я знал, пока племя хватится женщин пройдёт несколько часов, этого достаточно, чтобы уйти далеко, да и станут ли её искать вообще.
   Женщина была в ужасе, дико сопротивлялась, я связал её по рукам и ногам, сунул в рот кляп, взвалил на плечо и потащил прочь от стойбища, одновременно запутав следы в том ручье, который заранее наметил. Процедура похищения прошла без сучка и задоринки. Я отнёс её в свою пещеру, что находилась довольно далеко от её родного племени, и оставил там, привязав так, чтобы её руки не затекли от недостатка прилива крови, но чтобы она не могла сбежать.
   Потом дал ей попить и поесть, я старался накормить её хорошо, чтобы она оценила ценность жизни у меня под боком. А на следующую ночь я занимался с ней тем, чем давно не занимался с женщинами. Она стонала и кричала, сопротивлялась, но ничего потерпит.
   Потом был долгий период, мы жили с ней вместе как одна семья, я держал её связанной, и она не могла сбежать, хотя постоянно пыталась, я хорошо кормил её, и постепенно учил говорить на своём языке. Она училась, пыталась, и вскоре, спустя пару лет мы с ней смогли разговаривать, так как будто мой язык был ей родным. Я сшил для неё хорошую тёплую одежду, приобщил к своей культуре и роскоши, хорошо кормил, и она не знала куда бежать, постепенно, её ненависть пошла на спад, и она стала терпеть меня, я смог развязать её и выпускать из пещеры. Мы свыклись. Я хотел детей, потому что хотел создать с ней новое племя, но, несмотря на все мои усилия, по прошествии трёх лет, она так и не забеременела, я не думаю, что она была какой-то ущербной. Просто именно мои гены с генами неандертальцев не скрещивались, и я не мог иметь детей от неё.
   Мы с ней прожили рука об руку ещё около десяти или двенадцати лет, мне было приятно жить рядом с ней, заботиться о ней, говорить с ней, на самом деле, я думаю я люблю людей, особенно если они отвечают мне взаимностью. И я просто жил, на время забыв о стремлении создать новое племя. Но я был молод, а она в какой-то момент стала быстро стареть, и умерла в возрасте примерно 23х-27ми лет. Я точно не знаю, сколько ей было на момент похищения мной, а сами пещерные люди не знали и не задумывались о возрасте никогда, как и животные. Могу предположить сам что ей, возможно, было двенадцать, может чуть больше. В итоге, я решил повторить попытку, чтобы убедиться наверняка. Я похитил ещё одну неандертальскую женщину, и мы прожили с ней также, ещё три года, после чего я вернул её родному племени, поскольку новой крепкой эмоциональной привязанности с ней не возникло. Теперь я убедился, и был уверен, детей от неандертальских женщин именно у меня быть не может. Собственно, я похитил вторую, просто чтобы убедиться в этом на будущее. Потому что хотел знать точно, что это не частный случай личной несовместимости. Кто-то скажет, что я мудак, попользовался и бросил, особенно вторую. Но в каменном веке логика поступков у всех была несколько иной, чем сегодня. Мы относились к другим людям примерно также как лев к антилопе, брали, что хотели и бросали. Я ещё отличался какими-то человеческими качествами, логикой, наличием жалости и сострадания, честью, у других такого в помине не было вовсе. Именно поэтому я не убил её, когда та стала мне не нужна, а аккуратно и с подарками вернул родному племени, многие на моём месте просто убили бы, и вообще съели. И та вторая неандерталка, которую я хотел использовать для рождения потомства. Она не была несчастной со мной, и при мне ей жилось всяко не намного хуже, чем при племени. Я никогда не бил её без веской причины, можно сказать, что вообще не бил, кроме тех нескольких случаев в начале нашего знакомства, когда та пыталась от меня бежать. В племени, сильный молодой самец мог бы побить её просто так, за то, что не понравилась причёска. В этом плане со мной ей жилось гораздо лучше. Я сшил ей хорошую одежду, хорошо кормил её, заботился, защищал от диких животных. Моя пещера была мягкой, тёплой, чистой и удобной для жизни. Участь женщины тех времён вообще весьма печальна, даже печальнее участи мужчин, со мной она жила в такой роскоши, в которой не жила ни одна любая другая её современница где угодно. У меня была чистая, тихая, тёплая пещера, где мы спали вдвоём и более никого. Ни вони разлагающихся остатков еды и немытых тел соплеменников, ни кровососущих насекомых, ничего такого, что являлось верным спутником остальных пещерных людей. Хорошая тёплая одежда, подобной которой у неё вообще никогда не было, потому что неандертальцы и все люди того времени ходили просто голыми. И я хорошо кормил её, не просто жареным мясом, а самыми настоящими блюдами, я учился и умел вкусно готовить для себя. И ела она, не просто кусая непрожаренный окорок, пока другие не отняли, а с глиняной тарелки, костяной вилкой. Это совсем иной уровень жизни.
   Когда я отвёл её в родное племя, она плакала и не хотела от меня уходить, умоляла оставить её у себя, но мне не хотелось зря терять время с женщиной, которая всё равно не может мне родить, я хотел построить собственное племя.
   * * *
   Третью попытку построения нового общества я решил реализовать иначе, чем раньше. Увы, я не смог для этого найти своё старое племя, по причине того, что континент, на котором мы все жили, был огромен, а современных средств навигации тогда не было. И я понятия не имел, откуда много лет назад отправился в своё великое путешествие вокруг света. Да и не важно мне было уже. Я к тому моменту путешествовал по миру около ста лет, а то и дольше, и ни один потомок моего старого племени обо мне уже в те времена не знал, поскольку сменилось минимум пять поколений.
   Так что я выбрал племя людей того же вида, что мои предки, и решил его завоевать, просто воровать одну женщину, а потом пытаться вырастить семью, это слишком долго и сложно, так рассуждал я в тот момент, лучше поступить иначе. Куда проще и интереснее было бы попробовать подчинить себе всё племя сразу, или его часть, и попытаться построить новый мир на основе этого нового племени. Поэтому я подготовил более сложную и совершенную стратегию захвата племени целиком. Причём я понимал, что надо не просто поубивать всё племя, на что я в принципе был способен, а надо было сделать так, чтобы племя или его часть, безоговорочно приняли бы меня раз и навсегда, а потом сделали бы своим единственным бессменным вождём.
   Прибиться к уже существующему племени было делом невозможным, так бы меня никогда не приняли бы, потому что я чужой и слишком непохож на других, и у меня оставался один единственный путь, кроме похищения одной единственной женщины. Я выбрал племя, имевшее численность около полусотни человек, и пятнадцать молодых и сильных воинов, похитил у этого племени одну единственную женщину, что было уже банально, но похитил я её не для размножения в течение долгих лет, а с иной целью. Я хотел изучить их язык, культуру, повадки, и узнать об этом племени всё, что меня интересовало. Я жил с ней около трёх месяцев, узнавая её язык, кто в племени главный, кто агрессивный, кто мирный. При этом я решил не спать с ней, поскольку знал, что первое время такой секс вызывает у женщин ко мне отвращение, сильную ярость, ненависть и неприятие, но они нормально переносят, если я с ними ничего не делаю. А мне нужно было расположить Ялу к себе как можно быстрее, а потом... Потом будет потом, когда мой план будет реализован. А сейчас нельзя насиловать её, надо дарить ей щедрые подарки, хорошо кормить, и она быстро начнёт относиться ко мне как к лучшему другу. Я узнал, что у её племени небольшая и неглубокая пещера, где очень тесно, что внутри пещеры, глубже, есть наскальные рисунки, которые рисовали вожди племени много поколений, каждый раз, когда случалось что-нибудь особенное, я внимательно изучил весь их язык. Также я узнал, что племя сильно голодает, потому что не умеет нормально охотиться и добывать еду, а собирательство не лучший источник пропитания. В общем, на мой взгляд, охотиться не так уж сложно, если есть нормальная оснастка, если в голове мозг, который понимает где и как надо поступить, чтобы поймать зверя. Тем более, если ты умеешь ставить ловушки. Но эти люди не умели охотиться, на охоту они выходили просто с заточенными деревянными палками и камнями, и часто зверь от них просто убегал, либо, наоборот, во время охоты кто-то из племени был ранен, и что ещё хуже погибал. В общем, они охотились не как люди, а как животные, как стая волков, только ещё хуже, потому что волки хотя бы быстро бегают. Что и является основной причиной их неудач и постоянной нехватки еды. Дичь в лесах есть, но руки кривые. А ещё племени мало места, они страдают от крупных хищников. И кстати крупные хищники это реально большая проблема для диких людей, что не имеют хорошего оружия, и часто становятся добычей. Этот постоянный страх быть съеденным мне самому хорошо знаком, я жил в детстве маленьким и беззащитным, да и сегодня вынужден быть осторожным. И кстати, страх быть съеденным, это постоянное ощущение опасности, ничуть не менее тяжкое испытание, чем нехватка еды. Так что дела их стабильно плохи уже много лет. Впрочем, это обычно для семей пещерных людей того периода.
   И вот, рано утром, пока все спали, я в полном тяжёлом кожаном доспехе вышел на поляну перед пещерой племени Ялы. Я выбрал именно тот момент, когда все мужчины вернулись с охоты и были в стойбище, чтобы убить всех разом, и громко крикнул на их родном языке.
   -Я вызываю вас всех на бой, мерзкие черви.
   Они стали выбегать из пещеры почти по очереди, я, не давая им собраться в группу и построиться, сходу начал метать в них ядовитые дротики. Спустя минуту бойня была закончена, большая доза сильного яда в дротике обладает почти мгновенным парализующим эффектом, у них не было шансов против меня. Некоторые женщины тоже пытались атаковать меня, и я их всех убил. После чего выжившая половина племени трусливо, подвывая от ужаса, забилась в пещеру. Я знал, увы, я убил весь цвет племени, потому что иначе было нельзя, но я сейчас убил всех тех, кто в будущем мог поднять против меня оружие. И всё равно, теперь мне во владения попадётся несколько мальчиков, а также довольно много женщин и детей. Этого достаточно чтобы продлить род, главное чтобы была еда и защита от диких зверей, а я им это предоставлю. И скоро вырастит новое поколение, в котором я уже буду великим вождём, и все привыкнут слушаться и уважать меня с раннего детства. А поскольку у меня будет много похожих на меня детей, то это будет новый народ, мой собственный народ, таков мой план.
   -Выходите, и я вас не трону, - громко крикнул я им, на их родном языке. - Отныне вы моё племя, и каждый, кто будет слушаться меня, останется жив.
   Из-за моей спины вышла Яла, подошла к выходу из пещеры, и стала уговаривать своих сородичей выйти и встать передо мной на поляне.
   -Послушайте, он вас не тронет, он победил, если вы не будете сражаться с ним, он даст вам еду и заботу, он не злой. Он просто хочет быть с нами, выходите. Если не выйдете, и будете сопротивляться, он всех убьёт. Он настоящий год, вы не победите его никогда, он особенный, вам придётся послушаться.
   -Убийца, убийца, он убил...
   -Это великий воин, и иначе вы не приняли бы его. Он другого народа, высшего народа, призванного править. Он здесь, чтобы править нами, и наша жизнь станет спокойной и безопасной. Посмотрите какая на мне одежда, перчатки, штаны, куртка, это очень удобная и безопасная одежда, чудесные вещи для настоящих людей, не бойтесь, он не тронет вас, если вы будете слушаться, и не убьёт никого.
   Я подошёл к пещере, они всё ещё боялись меня, но уже было ясно, что не нападут сразу. Я достал из своего рюкзака несколько жареных кроликов. Я знаю, они никогда не ели жареной пищи, а эти кролики так восхитительно пахнут, первый раз их запах непривычен и дик. Но их так хочется съесть, и это так вкусно. Я сам прошёл через это, когда впервые учуял запах настоящего жареного мяса, и когда ел жареное мясо первый раз в жизни, после долгих лет сырого и безвкусных корешков.
   -Будьте со мной или умрите, но те, кто будут жить со мной, будут вкусно есть, я научу вас быть людьми, а не просто тупыми животными.
   Они взяли кроликов и стали с жадностью их есть, но кроликов недостаточно, да и не на всех хватит. Но на то и расчёт, жадность, желание попробовать супер яство у тех, кому не досталось, кто только видел, как жадно их едят товарищи.
   Я вышел из пещеры, быстро оттащил трупы убитых мной людей в сторону, чтобы они не смущали племя, причём таскал по два волоком и на расстояние метров тридцать, за пределы поляны. Там я ещё ночью вырыл специальную очень глубокую квадратную яму три на два метра и глубиной метра два с половиной. Я свалил все трупы туда, потом убрал заграждение у кучи рядом с ямой и часть почвы сразу обрушилась на трупы, закрыв их слоем в метр, я минут пятнадцать до закапывал рыхлой землёй, очень торопился. Просто трупы будут напоминать людям про моё убийство, и их надо поскорее спрятать с глаз, чтобы они не напоминали людям про то, что я убийца больше никогда. Я закончил их закапывать, вернулся на поляну и стал спешно разводить костёр, племя Ялы всё ещё сидело в пещере и переваривало новую реальность. После чего, когда костёр разгорелся, я притащил тушу ранее убитого кабана и стал жарить. Вкусный и очень манящий запах жареного мяса поплыл в сторону пещеры, и они, в том числе под уговорами Ялы, стали выходить, постепенно забывая про ужас произошедшего всего пол часа назад.
   Спустя пять минут всё племя вышло из пещеры и трусливо расселось вокруг костра. Их заворожил огонь и вкусный запах жареного мяса на вертеле. Я как заботливая хозяйка дожарил кабана, и стал рубить его на части. Всего после устроенной мной бойни выжило 29 человек, включая детей, стариков в племени не было, они умирали от голода и лишений ещё до 22х лет. Кабан весил килограмм сто, и думаю, в нём было не меньше полусотни килограмм мяса, этого более чем достаточно, чтобы накормить пол сотни человек. Я разрубил кабана на части, и каждому дал кусок мяса, они вели себя и ели как дети. Из их голов уже выветрился весь ужас, что они испытывали менее часа назад.
   Наконец они поели, и я приказал им, встаньте передо мной, тут, так. Они затрусили, но послушались. Я стал их осматривать, паре человек надо было помочь, у них имелись раны с загноением, но этим я займусь позже. Я тщательно проанализировал, сколько у меня имеется молодых людей, сколько детородных самок, и сколько детей. Что ж... Не племя, а крупная семья, как раз то что мне надо. Итого 19 самок в возрасте от 9 до 18 лет. Через десять лет при таком раскладе, численность племени может превысить сотню человек, и потери рода будут с лихвой восполнены.
   -Внимание. Я с вами всерьёз и надолго. Отныне я ваш вождь и лидер племени. Любой, кто не будет слушаться меня, будет сурово наказан. Любой, кто поднимет против меня оружие, будет убит. Я также оставляю себе право на любую женщину племени. И я не приму отказа. Я знаю, я выгляжу необычно для вас, и кто-то из вас даже решит что я мерзкий уродец, что ж, вы в моих глазах тоже не идеал красоты. Но нам с вами придётся жить вместе и очень долго. Взамен я научу вас разным интересным вещам, я буду кормить вас, и ваша жизнь станет более лёгкой, безопасной и сытой. Всем всё ясно?
   -Да великий вождь.
   -Мне пришлось убить ваших воинов, и я один убил всех ваших воинов и мог бы убить намного больше воинов. Я могу убить вас всех, если вы решите поднять против меня восстание, потому что я год. Но отныне вы мой народ, и теперь вы все будете жить в мире и безопасности, пока подчиняетесь мне. Сегодня можете отдыхать, а завтра я буду учить вас работать. И ещё, теперь у нас почти нет воинов, я бы советовал вам, не выходить без меня за пределы пещеры ближайшие пару лет, пока не подрастут мальчики.
   -Да год.
   -А вы все, кто сильнее и моложе, сейчас будете помогать мне, мы должны построить ограду. Смотрите.
   Я решил сразу занять их делом, чтобы они привыкли ко мне, и не задавали лишних вопросов, тем более, пока их страх ко мне особенно силён. Я взял заготовленную заранее толстую ветку, и начал рубить её топором, пока не получился жердь высотой около двух с половиной метров.
   -Вы будете искать ветки, и мы будем делать ограду вокруг вашей поляны, это нужно, чтобы обеспечить вашу безопасность. Смотрите, вот это специальная палка копалка, надо копать так. Я быстро выкопал яму, вставил в неё жердь и закопал. Потом взял второй и третий заготовленный жердь, и аналогично закопал их рядом, получился фрагмент забора высотой чуть более двух метров. Потом я взял острую палку и провёл ей периметр вокруг поляны, получилась неправильная окружность радиусом около двадцати метров, площадью порядка 1200-1500 квадратных метров.
   -Зачем это?
   -Вас мало, и у вас нет воинов, скоро дикие звери поймут это и придут сюда, чтобы убить и съесть вас. Мы построим вокруг вашего становища забор, после этого ни одна кошка или любой другой зверь не смогут проникнуть сюда. Так мы построим становище, и внутри будет безопасно, это сократит смертность. Приступайте.
   Мы работали целый день, они ненавидели меня, но боялись. Сначала мы искали подходящие ветки, потом они рубили их моими топорами. Дальше очищали от лишних сучьев и закапывали. Когда сегмент забора достигал в длину десять жердей, я брал ещё одну ветку, ложил её на сучки перпендикулярно остальным жердям с внутренней верхней стороны забора и обматывал верёвками из коры деревьев, которые я заранее заготовил большое количество. К вечеру забор на половину был готов.
   За день произошёл страшный эпизод, когда крупная кошка попыталась напасть на одного из жителей посёлка, что бывало нередко в прошлом. Я ловко убил её и спас человека от смерти. Это повысило мой авторитет в глазах племени.
   Вечером я пошёл на непопулярный шаг, у двух граждан моего нового мини государства были раны с загноением, они болели и не проходили, я заставил их лечь, потом аккуратно вскрыл раны ножом, промыл их водой и заложил листьями от загноения. Они боялись, ненавидели, не понимали, зачем я это делаю. Я же сказал им, что так раны, скорее всего, скоро пройдут.
   На ночь я отправил всех своих новых поданных спать в пещеру, а сам собирался устроиться на одном из деревьев рядом со стойбищем, но так, чтобы они не видели, куда я лёг спать. Яла же легла спать со своими соплеменниками. Я знал, они не тронут девушку предательницу, но вот мне ночью вполне могут перерезать горло, решив, что я беззащитен. И у меня было лишь два варианта, либо спать отдельно, либо сидеть в их пещере претворяясь что сплю, но спать с ними нельзя ещё долго. А если сидеть в пещере, не спать и притворяться, то я устану завтра.
   Также, прежде чем ложиться спать я пошёл к братской могиле воинов племени, и старательно закопал её землёй, утрамбовал и заложил камнями. На этом я был спокоен, скоро их тела сгниют под землёй, и через пару лет о них можно даже не вспоминать.
   Утром люди, которым я вскрыл раны и удалил гной, почувствовали себя намного лучше, и даже сказали мне слова благодарности. Я принёс им очередные дары, убитого оленя, мы все крепко поели, и я погнал их всех достраивать наш периметр вокруг поляны и входа в пещеру. К вечеру работа была окончена, и я ещё обрубил все ветки у деревьев, что нависали над оградой, так чтобы ни один хищник не смог перепрыгнуть с деревьев за забор. В этот раз я также сделал три выхода из-за частокола с заострёнными концами, и они на ночь закладывались специальными дверьми из жердей, так что сложно было увидеть, где забор, а где дверь. Вечером я разжёг посреди поляны костёр, и мы долго сидели. Я хотел, чтобы племя почувствовало себя в безопасности. И это был важный психологический ход, потому что в прошлом, единственным местом, где человек мог ощутить себя в безопасности, была родовая пещера. Улица всегда была территорией постоянной опасности, в любой момент из кустов мог напасть лев, а с ветвей деревьев сверху спрыгнуть рысь. Теперь эта территория безопасности расширилась на величину ограды, а наша поляна за оградой, как не крути, хоть и небольшого размера, но намного больше, чем пещера. Дети, не опасаясь диких зверей, свободно бегали внутри нашего загона, потому что со всех сторон был периметр, и ни один хищник не смог бы быстро проломить нашу защиту. По своему опыту я знал, что звери даже не будут приближаться к забору, тем более, в этот раз построенная мной ограда была весьма добротной. Этой ночью я впервые взял Ялу, она, кстати, даже не была против, и не сопротивлялась, наоборот, ей очень нравилось стать женой такого великого вождя как я. А мои физические отличия она воспринимала не как уродство, а как преимущества высшего человека. Тем более, племя, буквально за два дня ощутило сильные перемены в своей жизни.
   Под утро, я приготовил специальную белую краску из каменной пыли, и нарисовал на одной из скал пещеры новую картинку, стерев старую. На моей картине, что была нарисована гораздо профессиональнее, чем большинство картин других "художников" племени, был нарисован костёр, вокруг него я, высокий белый демон и всё племя, и мы держались за руки. Остальные члены моей новой семьи с интересом пялились на то, как я рисую.
   * * *
   Мы прожили с моим новым племенем несколько лет, все эти годы прошли очень мирно, всё племя слушалось меня как старшего отца, и очень уважало. Я спал со многими женщинами, и они не были против, у меня родилось два десятка детей, ещё дети рождались от других молодых парней. Мои дети унаследовали часть моих генов, я впервые дал многочисленное потомство. Численность племени сильно выросла, но у нас было слишком много маленьких детей. Всего взрослых сейчас спустя три года было 27 вместе со мной, а вот маленьких детей около тридцати, и все они требовали большого количества заботы. Женщины постоянно носились с детьми и не думали о проблемах, племя любило меня, и я начал спать в племени, вместе со всеми, не опасаясь, что мне ночью перережут глотку. Но, правда, у меня было две маленьких хитрости. Первая хитрость заключалась в том, что я спал в маленькой комнатке, специально вырытой мной же в конце пещеры, и это была особенная отдельная комнатка вождя. Рядом со мной никто не спал, а комнатку я на ночь закрывал ветками дверью, что изолировала меня от остального племени, а спал я одетым и с оружием в руках. Я не опасался, что они перережут мне ночью во сне глотку, но не хотел давать им такую возможность, и спал крайне чутко. Каждый раз, когда кто-то хотел пролезть ко мне, я мигом просыпался. Этот особо чуткий сон пройдёт со мной сквозь века и ещё много раз спасёт мне жизнь.
   Я не просто жил с ними, все эти годы я учил их ремеслу. Я учил племя шить себе одежду, делать примитивные сапоги, чтобы было не больно ходить по острым веткам в лесу и особенно бегать. Хотя конечно, делать сапоги научились немногие и криво, потому что это сложно. Однако, просто сшить себе накидку мог каждый. Также я научил их делать глиняную и деревянную посуду, различное оружие. Теперь все дети племени умели охотиться на зверя силками и ловушками, мы делали крупные ловушки на крупного зверя. Умели долго по нескольку дней хранить чистую воду, лечить раны от загноения, что очень важно в нашей жизни. Я выкорчевал лес с одной стороны поляны, хотя это было нелегко, но мы освободили часть земли от деревьев, в том числе разводя под деревьями костры, так чтобы ствол прогорел, причём костёр надо было разводить по нескольку раз, после этого удавалось освободить землю. И там мы выращивали несколько видов нужных нам съедобных растений, в том числе корешки и колоски зерновых.
   Да, я нашёл замечательное растение, оно представляло из себя своеобразный сорняк с листьями и колосьями. И он сильно отличался от современной пшеницы. Его колоски и зёрна были меньше, а ненужная нам растительная масса больше. И он плодоносил много раз, в несколько небольших колосков сразу, в отличие от односезонного современного зерна. Это растение обычно росло в степи, и одного кустика хватало на несколько лет. Я научился выращивать куст на нашей земле, у него в колосьях были достаточно вкусные зёрна. Сразу в пищу они не годились, точнее, они были съедобными, но не очень, только если совсем припрёт. Мы их жарили на огне и прямо так ели. Это был праобраз современных зерновых, хлеб мы, конечно, готовить не умели. Но зато жареные зёрна могли храниться в глиняной посуде по нескольку месяцев и не портиться. Свежие зёрна, если их высушить могли храниться ещё дольше, только мы не всегда умели держать зёрна в сухости и нормально сушить, поэтому чаще жарили или пекли в золе.
   Мы много времени уделяли работе с кожей, шкурами и шитью одежды. Правда, все наши орудия труда оставались каменными и костяными, но я оцениваю их как весьма искусные поделки. Некоторые члены племени впервые, используя мои навыки и инструменты, стали делать фигурки из кости и камня. Причём это было не моё изобретение. Они делали их просто так, для красоты, я тоже этим немного увлёкся, но я был постоянно занят, у меня было много работы, я должен был делать много бытовых повседневных дел, чтобы племя жило хорошо.
   Я впервые в истории озаботился и санитарией, то, что нельзя ссать и срать прямо в пещере это и так все понимали до меня, и даже на поляне ссать и срать не позволялось никому и никогда, потому что потом будет вонять или надо убирать. Но вот в лесу рядом со стойбищем кучек говна было предостаточно и мне это совсем не нравилось. К тому же, численность населения моей семьи быстро росла, и это создавало дополнительные проблемы. Да и потом, что значит ссать и срать за оградой? А если ночью приспичит, а если дикий зверь? Крупных хищников в лесу предостаточно. В связи с чем, я впервые в истории решил вопрос радикально, мы выкопали первую туалетную яму большой глубины в углу посёлка, но внутри ограды, и там я положил брёвна поперёк ямы, так чтобы на них можно было сесть, и между ними остались щели для этих дел. И все ходили в это отхожее место, когда нужда.
   Я также создал службу часовых, на случай если какой зверь решит сделать подкоп, такое уже было пару раз, причём один раз это был крупный медведь, и если бы мы вовремя не заметили, что он роет, кто-то мог бы и погибнуть. Один член племени, назначенный часовым, весь день и всю ночь ходил вдоль забора и проверял, всё ли в порядке с периметром. Часовые регулярно менялись, и каждый работал часовым не чаще пары раз в неделю и не более чем по 6 часов. За что работавшие получали небольшие поощрения от меня, обычно в виде еды и иногда очень редко, сделанные мной лично предметы одежды и другие полезные вещички типа иголок и ниток, либо инструмент. А мои вещи в племени очень ценились, потому что я был искуснейшим мастером во всём, что касалось ремесла, и моих поделок на всё племя остро не хватало. Каждый хотел получить зажигательные камешки, клинышки для обработки камня или нож сделанный руками самого великого вождя.
   Прошло ещё несколько лет, и стали подрастать те дети, которых мы сделали раньше в первые годы племени, теперь уже численность племени сильно возросла, нас было около 120 человек, и у меня было много шести и семилетних детей. Шести и семилетние дети того периода, это ещё не взрослые, но уже как бы не совсем дети, они могут убить кролика копьём, или позаботиться о себе и других более мелких детях.
   Вскоре я понял, что места в пещере критически не хватает, и некоторым взрослым уже приходится спать просто снаружи, ночью, рядом с костром, потому что места в пещере уже нет, а если дождь? Да ещё сильный? Копать пещеру я не хотел, порода была неподходящая и могла просто обвалиться, и тогда погибнет очень много людей, даже я в своей комнате и то весь потолок посадил на многочисленные и толстые деревянные распорки. Я недолго думал и нашёл другое решение.
   Сначала мы сильно расширили площадь огороженной территории, удалив попутно часть деревьев леса, в итоге получился примерно квадрат территории 60 на 60 метров, и это только огороженная земля. Получилась довольно приличная площадь, и животные не могли на неё зайти никак. Также, поскольку старая туалетная яма воняла, её было решено закопать, и мы вырыли ещё одну новую туалетную яму, тоже внутри ограды, но с выступом метров на десять прочь. Новая туалетная яма была достаточно далеко от центра нашей поляны и потому не воняла. Хотя в целом поселение наше в техническом отношении было всё ещё крайне примитивным. Просто небольшой огороженный участок земли.
   Также, используя подсечно-огневую систему, с выжиганием пеньков, я расширил площадь поля зерновых, теперь оно было площадью пару гектар, что не так много и не так мало. Мы не убирали и не скашивали урожай, как это будут делать люди в будущем, мы срезали колоски, оставляя само растение на месте, и спустя некоторое время, растение давало новые колоски, поэтому мой способ хозяйствования не истощал почву, и я об этом даже не думал.
   Но самое главное, я всё-таки придумал, как решить проблему пещеры, мы впервые начали делать аналог первых домов, уже домов, а не просто пещер, как раньше, и это был огромный шаг вперёд. Я построил первые землянки и шалаши. Теперь часть жилищного фонда была представлена землянками. Землянка, это яма в земле вырытая на глубину метр или полтора, поверх ямы ложатся толстые ветки, и они прикрываются ещё слоем веток и поверх кидается земля, получается искусственная мини пещера. Правда, жить в землянке мало приятного, почва, червяки и тому подобные прелести. Но если сильный ветер, в ней можно спастись. Второй тип жилища более приятный, это шалаш из веток, бралось четыре ветки, по две связывались крест накрест верёвками из коры деревьев. Дальше ложилась пятая ветка между ними, и на неё ложились другие ветки, иногда некоторые покрывали крышу шалаша шкурами, но на шалаши, как правило, шкур не хватало. Получившийся шалаш неплохо спасал от дождя. На пол шалаша кидали всякую зелень и ветки, можно сказать солому, и иногда самые успешные охотники кидали шкуры. В общем, большинство населения предпочитало шалаши, и в некоторых ситуациях, смотря по погоде землянки. Главное, то, что с применением новой строительной технологии я выселил большую часть племени из пещеры на улицу без сильной потери качества жизни. Многим веточные шалаши нравились даже больше, чем пещера. В общем, шалаш неплохое место для ночлега, если ты живёшь в климатической зоне, где нет морозов, и если за надёжной стеной, в безопасности от диких животных. Составляли некоторую проблему насекомые, особенно ядовитые или больно кусающие, но к ним мы были привычны, тут уж никак, приходилось смириться. Тем более, те ветки и солому, на которых собираешься спать, можно и перебрать от насекомых, если не лень.
   В итоге спустя всего десять лет моего правления численность населения моего племени превысила феноменальную по меркам каменного века величину, теперь нас было около двух сотен человек в одном поселении. Люди жили в среднем на несколько лет дольше, чем раньше, и чаще уже умирали от старости, а не ранней насильственной смертью. Я думаю, это со временем сильно повлияло на геном, в пользу удлинения продолжительности жизни. При этом, наше первобытное поселение, сильно ушло вперёд технологически, у нас появилось много довольно сложной одежды. Хотя я уже не успевал учить всех и каждого как правильно шить, но зато появились люди, что делали это мастерски, почти как я. При этом само наше поселение было уже не просто пещерой в которой жили люди-животные, которые по природе своей мало отличались от стаи волков, что также жили тупо в пещерах. Теперь наше поселение напоминало скорее крупную деревню племя, эпохи позднего каменного века. У нас был огонь, мы жили в шалашах и землянках за надёжной оградой, у нас не было металлических предметов, не было системы образования. Не было религии, и ещё много чего не было. Но одежда, пусть очень грубая и примитивная, обувь, нитки, иголки, сложные инструменты из камней и кости. Я сам был в культурном шоке, осознавая какую цивилизацию построил.
   За многие годы своих скитаний я видел много различных племён и поселений, и самые развитые обычно были у неандертальцев, и чаще именно неандертальцы владели огнём, в то время как мои сородичи владели огнём крайне редко. Но я никогда не видел, чтобы люди жили так как мы, за такой оградой, на таком высоком уровне, выращивали бы еду и охотились бы так профессионально. Осознанное и целенаправленное земледелие вообще было чисто моим изобретением и не встречалось нигде. Остальные племена обычно охотились, а если и собирали растительную пищу в лесу, то не умели её специально сажать, и, наверное, не понимали даже, что если закопать в землю зёрнышко, то вырастит растение. Хотя догадаться несложно, ведь я много раз ещё в детстве выкапывал полу проросшие зёрна и плоды. И понимал, что всякое зёрнышко во влажной земле прорастёт и даст свойственное своему виду растение. Другие доходили до этого с трудом, и только после моих долгих объяснений.
   Со временем, стали возникать проблемы со снабжением нашего городка едой. Спустя ещё десять лет, численность населения резко выросла и достигла пятисот человек. У нас была страшно высокая рождаемость, и женщины рожали сразу, как достигали детородного возраста, то есть примерно с 10 лет, а иногда и раньше. При этом, мы на протяжении многих лет успешно охотились, истребляя животных из близлежащих лесов. В итоге дичи в лесах стало меньше, хотя дичь всё равно забредала в наши угодья с соседних неистощённых территорий, но я уже не мог, как раньше в одиночку покрывать все потребности племени в еде. Я успевал только распределять еду, так чтобы никто не голодал, и всё реже мне удавалось пойти на охоту самому.
   Мы сильно увеличили площадь полей, и теперь выращивали корешки и в основном зерно в больших количествах. И если раньше мы выращивали зерно, как еду про запас, и жарили зёрна и потом ели на всякий случай. То теперь вся еда шла на общий стол племени, и её едва хватало, но зерно сильно помогало решать продовольственный вопрос. Я постепенно стремился увеличивать площадь обрабатываемых земель, но выяснилось, что другие члены племени не умеют столь старательно и внимательно, как я, обрабатывать землю, и в итоге всё шло не так хорошо, как хотелось бы, урожайность была не на высоте. Если мой труд по обработке земли мог прокормить 30 человек, то другие неумелые члены племени, обрабатывая землю, могли прокормить в лучшем случае себя и ещё кого-то одного, и не более. Труд в поле был очень тяжёлым, и многие кто там работал, роптали. Ведь мы собирали колоски вручную, и выпалывали поле от лишних растений тоже вручную. Не стоит забывать и о том, что в мои времена по лесу бродили и иногда забредали к нам крупные и очень опасные хищники, и не всегда охотники успевали их убить вдали от города, в связи с чем, все работавшие в поле, всегда трудились под постоянной защитой большого числа воинов. При этом воины охраняли трудяг, но сами не работали. Каждый человек мог обработать совсем небольшой пятачок территории, при этом, никто не хотел трудиться с утра до вечера день за днём, попробуй поди заставь так работать. А потом ещё попробуй проследи, кто работал 25 дней в месяц, а кто только 10, и это в обществе людей не просто неграмотных, а в прямом смысле, людей тёмных невежд из каменного века. И даже я сам начал уставать. Спасало то, что у нас не было богатых и роскоши, а значит и сверхпотребления.
   А ещё вскоре я столкнулся с новыми неизбежными проблемами большого населения. Когда наша численность превысила тысячу человек, наряду с голодом и проблемами снабжения, возникли новые проблемы, которые не мог решить родоплеменной уклад, и к этому явлению я был совершенно не готов. У нас появились воры, первые бандиты и рэкетиры. И если бандитов я ещё успевал осаждать сам, потому что меня боялись, и я вершил суд на скорую руку. То вот с воровством я ничего поделать не мог. Поскольку воровали еду тайно, и не всегда было понятно, кто украл. Воровство стало настоящей кошмарной бедой всего племени. Я ставил людей охранять еду, но те, кого я ставил, сами иногда воровали, а я не успевал сам следить за всеми, возникала безнаказанность, что являлась стимулом к ещё большему воровству. В поселении стремительно росло недовольство мной. При этом, не было и надёжной системы учёта еды, ну например, я считал и примерно знал сколько у меня полных кувшинов зерна. Но вот беда, кувшины все были разного размера, и часто заполнены по-разному и не полностью, и если кто брал из кувшина небольшую порцию для личных нужд, это было не проследить. Что касается других членов племени, то они считать не умели совсем, даже до пяти на пальцах и научить я их так и не смог никого. В итоге за всем следил я один. Это было очень тяжело, и я не справлялся.
   Однажды, одного из моих охранников еды убили, и часть жареного зерна, что он охранял, украли, и я не смог найти убийцу, потому что никто не знал, кто это сделал, и я даже не смог потратить много времени на этот вопрос. Убийство, жуткое преступление, которое почти не имело место в обычных пещерных стойбищах, а если оно и случалось, то все знали кто кого и за что. А тут убийца вроде виноват, и все готовы его наказать, но никто не знает кто? И мотив убийцы не личная ненависть, а желание добраться до общей еды и только. А желание добраться до запасов еды у всего племени было крайне велико, большинство патологически не понимало и не хотело понимать, почему нельзя съесть всю еду сразу, и зачем хранить запас и есть её по частям. Мозгов подумать о завтрашнем дне ни у кого кроме меня не было никогда. Хотя нет, вру, конечно, люди, что понимали, почему нельзя съесть всю еду сразу, были уже тогда, но вот таких было меньшинство.
   Были и другие менее страшные на первый взгляд проблемы, которые вроде бы не имели первостепенной важности, но на самом деле являлись первопричиной многих проблем. Самая большая проблема это лень. Очень многие граждане моего государства работали из-под палки и совсем не сдельно, не понимали, что зачем и ради чего они делают. Осознания того, что они выращивают еду сегодня, чтобы съесть её завтра, у большинства не было, и они не понимали, что если хорошо работать сегодня, то можно сытно есть завтра. В итоге люди работали очень и очень плохо, халтурили и иногда убегали в лес, или прятались, чтобы не работать вовсе. Заставить кого-то делать что-то, было сложно, я пытался стимулировать всех едой, но это получалось очень неэффективно, некоторые просто обманывали меня и других раздававших еду, чтобы получить больше еды и ничего не делать. В итоге, производительность труда стремительно падала, как следствие еды и предметов первой необходимости не хватало, и общество рушилось. Там где я пинал всех и заставлял работать, вроде что-то шевелилось, стоило мне отвернуться, и племя просто сидело и ничего не делало. И это огромная проблема, потому что потом на следующий день эти же лодыри, не убравшие вовремя урожай, жаловались, что им нечего есть.
   Изначально я радовался тому, что мне удалось создать столь крупное поселение людей, где все сыты и счастливы. Я радовался тому, что у меня много собственных детей, которые сильно отличались от других людей, и это были подобные мне, не сильно, но всё же похожие на меня люди, мой народ. На практике, я тогда впервые столкнулся с проблемами государственного строительства. Когда ты не просто уже отец семейства, а глава государства, пусть и совсем небольшого. Но никакого умения, опыта и просто представления о том, как строить государство у меня не было. Я также не имел понятия о деньгах и рыночной системе, да у нас не было денег. И совершенно было непонятно, как измерить труд человека, что гнул спину на полях, делал для всех лучшие сапоги, оружие, либо охотился. Тем более, труд людей весьма неравноценен. Один делает две пары хороших сапог, другой три пары плохих. Кто потрудился лучше? Денег не было, и я не знал что это такое, и что так вообще может быть. Пытались как-то делить всё поровну, либо натурально обменивать товар, но натуральный обмен хорош, когда у тебя деревня на сто человек, а что делать, если небольшой город на тысячу жителей? И да, наше племя быстро росло и испытывало демографический бум, появилась первая нищета, брошенные дети. И таких детей было очень много, они часто умирали, маленькие трёх четырёхлетние детки, непонятно чьи, бродили по городку и просили кушать целыми днями. И мне было очень жаль их, но таких деток были сотни, и кормить их надо каждый день, часть из них так и умирала брошенная взрослыми, но на свет появлялись всё новые и новые голодные рты. И я не мог их прокормить и часто не кормил. А мамы деток очень не часто и далеко не всегда заботились о своих детях после того как им исполнится три четыре года. Мужчин было настолько много, а половые связи были настолько беспорядочными, что понятие отцовства вовсе растворилось в моём государстве, чего не было даже в эпоху племени, потому что никто понятия не имел, чей это ребёнок. И если в прошлом, когда племя было меньше, мужчины пытались кормить маленьких, потому что все свои, то теперь, когда людей стало намного больше, появилось такое понятие как чужие, внутри своего же племени. И многие дети просто умирали от голода, и возраст максимального риска с трёх до шести лет. И обвиняя меня в жестокости и чёрствости, надо помнить, что детей, кстати, было так много, именно потому, что резко снизилась детская смертность, да при мне дети стали умирать гораздо реже, в прошлом же они часто становились жертвой льва или медведя, и именно поэтому детей было так неестественно много. А вот демографический потенциал племени остался на прежнем уровне.
   Напоминаю, в те времена не было понятия семьи, замужества, института брака, кто угодно мог спокойно переспать с кем угодно, и даже изнасилование до сих пор не считалось преступлением, и да насильника могли поймать и наказать друзья, но далеко не всегда и не за всех. В итоге женщины рожали просто постоянно, почти сразу с того момента как достигали того возраста, когда вообще могли родить. Не было религии, не было, не убий, не укради и тп.. Городок быстро рос, женщины рожали иногда с 9, и даже с 7, а самое позднее с 11 лет. И самое страшное, не было законов!! Я до них просто не додумался, были лишь мои отдельные устные указания о том как правильно жить, что не слишком то выполнялись. И винить меня в том, что я не смог, не додумался и не предусмотрел, наверное, не справедливо. Ведь то полу племя полу город-деревня государство, было вообще самым первым в истории человечества, и ни у кого, и у меня в том числе, понятия не было, как заставить кучу людей правильно жить вместе. И да, мы жили просто стадом, я метался туда сюда, пытаясь сделать хоть что-то, и у меня всё из рук валилось. Я тогда даже не знал, что жить таким большим стадом вообще можно, и не мог оценить кризисные тенденции, у меня не было опыта, чтобы оценить ситуацию. И если кто-то считает, что я стал мудр, после полутора сотен лет жизни, то скажу вам, нет, я не стал мудр. Потому что большую часть своей жизни до этого я тупо ходил по лесу туда сюда и всё, я не читал книг, не слушал историй старших о дальних странах и великих городах. И понятия не имел, как и что может быть, и как вообще жить. Потому что я тоже был человеком из каменного века.
   И вот настал день, прошло сорок лет с моего восшествия на престол. Изначальные успехи превратились в перманентно текущий тяжёлый кризис. Несколько групп людей, что составляли наше общество, включая даже моих потомков, отделились от нашей деревни и просто ушли в лес в поисках лучшей жизни, я не думаю, что они погибли, даже скорее наоборот. Просто жить в моём мини государстве стало совершенно невыносимо, начался тяжёлый голод, я сильно облажался. Мне казалось, что стоит построить многочисленное общество, и нас ждёт процветание, и все проблемы решатся сами собой, но всё произошло наоборот. Да я смог построить первое первобытное общество, что по уровню своего развития намного ушло вперёд от тех одиноких стай людей, что жили по всей Африке. Хотя наше общество до сих пор было первобытным стадом. Но полное отсутствие понятия государственного строительства, организации каких-либо трудовых и политических отношений между людьми, моё неумение и незнание того, как должно жить крупное общество привели к краху. И настал день, ко мне в мою землянку зашёл один из моих верных часовых.
   -Год, год, вам надо срочно бежать, бегите мой повелитель и великий отец.
   -Что случилось Тод? Успокойся.
   -Альф, Нуф и Хами, они собираются убить вас, народ винит вас в голоде, в том что вы не умеете править. Они обещают всем, что дадут много еды, у вас на складе хранится запас жареных зёрен, они раздадут народу.
   -Да у нас есть запас еды на два месяца, и это недостаточный запас, но если его целиком раздать сейчас, то, что люди будут есть до следующего урожая? Ведь этот запас нельзя есть сейчас. Я ведь не просто так храню запас еды, у меня всё посчитано, сколько можно тратить, сколько нельзя, чтобы хватило до следующего поступления еды. Да люди не доедают, но еды хватает, чтобы не было смертельного голода.
   -Люди этого не понимают, они считают, ты прячешь еду от людей и сам ешь её один, завтра на рассвете, когда охотники уйдут на охоту, тебя придут убивать. Охотники колеблются, но тоже вряд ли поддержат тебя. Они знают ты великий воин, но даже ты не сможешь бросить вызов сотне воинов вооружённых ядовитыми дротиками, тебе надо бежать. Сейчас тебя ненавидят все, даже твои дети, положиться не на кого.
   -Спасибо Тод, ты можешь идти, я тебя понял. Ты верный и хороший воин, я это очень ценю.
   -Ведь ты мой отец, вождь. Прощай.
   -Постой, я хотел тебя попросить... Впрочем нет, не надо, иди...
   -Прощай.
   Он вышел. Я сразу всё понял, я знал, он не врёт, это верный мне человек, а в городе большинство давно не любит меня и это правда. Да это конец, да они обещают раздать запас еды, чтобы захватить власть, многие в силу своей глупости купятся на это. Да я знаю, люди недовольны мной, и да скоро они меня убьют. Я облажался, проиграл, и теперь есть лишь один путь для меня, я должен бежать.
   Я был готов к этому сценарию, уже давно, просто тянул время, если честно. Всё ещё надеялся всё исправить, в конце концов, у меня была такая большая деревня, тысяча человек в подчинении, огромная власть, и не меньше трёхсот потомков, моих детей. Примечательно то, что некоторым из моих детей уже было почти сорок лет, и хотя первые признаки старости уже были на лицо, и они старели быстрее меня. Но мои дети, жили гораздо дольше обычных людей. Обычные умирали в 25, а моим детям уже было почти сорок, и они до сих пор не были стариками. Хотя срок жизни моих внуков снова резко убывал, особенно если мои дети скрещивались с обычными людьми. Я могу предположить, что, скорее всего, мои дети способны прожить лет по пятьдесят и иногда немного дольше. Что очень важно и удобно с точки зрения обучения. Чем дольше живёт человек, тем проще его всему научить, и тем дольше он сохранит знания, средний интеллект общества сильно растёт вверх. У меня никогда такого не было, и я никогда не видел таких великих деревень как наша, с такой деревянной оградой, землянками и шалашами, и с огромным полем, где растёт зерно, триста на двести метров. И всё было потеряно, как жаль. Мои же дети меня хотели убить, даже не обычные люди.
   Я взял с собой зёрна, что мы растили в поле, и жареные, чтобы есть, и такие, которые потом можно посадить где-нибудь, не искать же заново эту культуру. Как и в прошлом, я взял два набора инструментов, иголки нитки. Оделся в хорошую кожаную одежду, взял копьё, дротики ножи, и спустя пятнадцать минут покинул спящую деревню, вышел за пределы ограды.
   Только я не собирался покидать деревню навсегда. Я смекнул, что через пол года, или даже раньше, под неумелым правлением Альфа и других, дела в деревне станут ещё хуже, бедных станет больше, начнётся сильный голод, и я вернусь сюда как спаситель. Потому что народ возненавидит новых неумелых правителей ещё больше, чем меня. Так что я успешно покинул город, ушел подальше от своей большой деревни, километров на пятьдесят, нашёл себе подходящую небольшую пещерку в основании холма, сел, и стал задумчиво жевать сухое мясо. Да, мы научились сушить мясо, чтобы оно не пропадало зря. Обычное мясо пропадает меньше чем за неделю, а сухое вяленое на костре мясо можно сохранить почти на месяц. Что ж... Придётся прожить пол года в одиночестве, но потом я вернусь победителем.
   * * *
   Итак, я снова был один, и мне даже немного радостно стало, что я смогу отдохнуть от всех этих дел, такой небольшой отпуск. Конечно же, никто не преследовал и не пошёл искать меня. Куда уж, я ушёл так далеко, и я умею запутывать следы, не то, что современное поколение, что не умеет толком жить в лесу в одиночку. Мне не составило труда уйти. И я стал просто жить, основал базу, сделал тайник с оружием, и стал бродить по окрестностям, изредка охотясь и убивая дичь на пропитание, коротая свободное время ремеслом. Так, однажды я наткнулся на семью людей, эти явно были семьёй из моего города. Их было немного, человек двадцать, они жили в пещере в тридцати километрах от моей базы, около большого ручья. Да я за день ушёл далеко, я не сидел на месте. Эти жили бедно, я немного наблюдал за ними. Да они сделали небольшую и невысокую ограду из веток, вокруг своей полянки, также как я учил. Но ограда была сделана до того неумело и с дырами, что ни от чего не защищала, сказалась лень и глупость. Хотя среди этой семьи явно была парочка моих потомков. И всё же они поленились сделать ограду хорошо, и потому та была бесполезной декорацией. Весь смысл ограды сделать её так, чтобы она создавала единый периметр, чтобы зверь не мог пролезть или увидеть тебя снаружи, не трогая ограду. Здесь в ограде было несколько больших дыр, и их поленились залепить, а куска ограды не было вовсе, просто большие ворота в сторону холма, видимо там земля была более каменистой, плохо копалась, и потому её было тяжело сделать как надо. Так что звери могли легко обойти фрагменты ограды и попасть на поляну, ничего не ломая. Не буду говорить про то, что ветви деревьев нависали над оградой, и крупная кошка также могла легко с них атаковать. Не важно... Кстати, куда хуже дела обстояли с одеждой, она вся была рваная, старая, и почти пришла в негодность. Оружие моих бывших подданных тоже оставляло желать лучшего, сейчас уже это просто прямая палка с насаженным на неё острым обломком кости, даже не лезвие. Впрочем, оружие быстро приходит в негодность, особенно если не умеешь его толком ремонтировать. Один неудачный удар по цели и костяной либо каменный наконечник ломается, и его надо снова чинить, да не каждый умеет это делать быстро и качественно. Да, эти быстро и сильно деградировали, но я пока что не хотел им помогать, и решил взять на заметку что они тут. Суть в том, что видя этот упадок, я понял, что люди могут создавать нечто сложное лишь в составе государства, когда за ними кто-то следит, а без государства они просто живут, и на самом деле я мало чему их научил. Потому что, скорее всего, лет через пятьдесят, они потеряют всё, чему я их научил, разве что, быть может, у них останется огонь. Да и можно ли назвать столь громким словом государство, то, что я создал. Жаль... Но не важно. Впрочем, главное, эти здесь не были голодными, на природе, используя даже те скромные навыки и знания, что я им подарил, они неплохо охотились и были сыты.
   Я покинул их и вернулся на свою базу, потом совершил ещё несколько путешествий по окрестностям, стараясь не приближаться к городу. И наткнулся ещё на несколько семей, что жили также, у всех был примерно одинаковый сценарий упадка. Но они не погибли, выжили, и у них даже были дети. Впрочем, я заметил, что даже у моих прямых потомков, не было характерных для меня чёрт лица и телосложения. Они все всегда были ниже меня на голову, и отличались внешне, у них всегда было больше волос на теле. Мои дети были чем-то средним, между мной и изначальным народом, впрочем, я полагаю, в будущем, если доля моей крови вырастит, то быть может, следующие поколения станут более похожими на меня? Впрочем, это не важно. Я понял, что, быть может, быть особенным с точки зрения получения и сохранения власти даже хорошо, всё зависит от того, как твою особенность воспринимают другие. Главное, чтобы подданные верили, что ты особенный, самый лучший, самый сильный, лучше, чем они. Поэтому, быть может не стоит мне стремиться к доминированию моей крови в людях. И кстати теперь, я осознал, что пока была моя деревня, сотни людей, вот такие семьи, как эта, ушли в разных направлениях, куда глаза глядят, и очень часто среди таких ушедших семей юношей и девушек, были мои потомки. А значит, теперь мой род не прервётся, если я погибну, и доля моей крови останется в наследство будущим поколениям. И это здорово, ведь моя кровь лучше, люди живут дольше, и они умнее и... Можно ли сказать, что они похожи на меня? Важно ли это? Думаю, нет. Но вот было бы здорово, если бы кто-нибудь из них перестал бы стареть совсем, подобно мне. Возможно, когда-нибудь в далёком будущем мы этого добьёмся. И тогда большое количество подобных мне людей сможет построить лучший мир, что достигнет невероятных чудес.
   В последнее время, бродя по окрестностям, я наткнулся на следы сразу нескольких семей мигрантов, что шли прочь от города. Я позлорадствовал про себя, значит, не всё так хорошо у моих предателей и изменников, раз люди уходят из города. Конечно, по-своему плохо, что когда я вернусь в город, там будет не тысяча жителей, а поменьше. Но меньшее количество людей проще прокормить, и тогда быть может я смогу решить проблемы голода, и всё то, что мешало мне раньше? Тем более, теперь мне кажется, я сделал выводы о своём правлении.
   Наконец прошло около полу года с момента, как я бежал из городка. Всё это время я бродил по окрестностям, отдыхал, гулял, охотился, ел в своё удовольствие и ни капли не страдал от своего одиночества. Хотя, быть может, управлять крупным государством и тяжело, и занимает много сил, но мне нравится и это интересно, несмотря на все проблемы с этим связанные. При этом, сам лично для себя, я могу жить в государстве и могу быть одиноким, меня устраивает оба варианта, главное жить. И, наконец, я решил вернуться, полагая, что там все уже раскаялись и меня заждались. Одного я не учёл, последние месяца четыре, я не находил следов новых семей мигрантов, что шли прочь от города, вопрос, почему? Я тогда не думал об этом.
   День был пасмурный, прохладный и хмурый, мне совсем не нравилась погода, в ней было что-то зловещее, в том числе, потому что солнце не пробивалось сквозь тучи и туман. И вот я вернулся, приблизился к знакомому ручью, вот почти родные деревья, и до города отсюда километр. Но в лесу нет охотников, и полно зверей, обычно тут больше людей... Я прошёл этот километр, и вышел на наше поле, где раньше росло зерно, и оно и сейчас здесь росло, много дикого неухоженного зерна вперемешку с сорняками. А впереди была ограда моего города, точнее её останки. Части ограды просто не было, в ней зияли огромные провалы, ещё часть ограды была обуглена, видимо, когда-то здесь был пожар. И лишь часть ограды была не ухожена, но стояла. Мне стало нехорошо, я вдруг осознал, что там за оградой никого нет, просто совсем никого. Я быстро пошёл через поле к городку, и, спустя несколько минут, оказался на главной улице, где раньше всегда горел большой костёр. Костёр моего городка давно потух, и угли не только были холодными, но их размыло водой. А значит, костёр не горел уже очень давно. Землянки были разрушены, шалашей просто не осталось вовсе, их все унесло ветром. И тут я увидел, везде, много, очень много трупов, их кости белели на фоне серого света сегодняшнего тусклого дня, многие лежали в землянках, от кого-то почти ничего не осталось. Часть трупов была почти не тронута физически, они явно умерли ненасильственной смертью, другие с проломленными черепами и сломанными костями. И это их убили не животные, люди убивали людей. Парадокс, они не любили меня за то, что я не даю им съесть все запасы на завтрашний день для них же, но стоило мне уйти, и сравнительно благополучное и жизнеспособное общество, столкнувшееся с тяжёлыми, но решаемыми проблемами, буквально за пол года, а видимо даже быстрее полностью вымерло. Вся система была полностью замкнута на мне, и не было ни одного человека с мозгами. Стоило убрать меня, и сразу наступил трагический финал. Хотя при этом, в прошлом эти люди успешно выживали маленькими одинокими семьями в лесу. Но стоило увеличить популяцию, разделить обязанности, и всё, члены общества вместе в сумме оказались нежизнеспособны.
   Я стал считать, неужели столько погибло? Я хотел оценить потери, я видел семьи, что уходили прочь от города в прошлом, сколько ушло, и сколько погибло? Я знал, что накануне моего бегства в городе обитало чуть более тысячи жителей. И кстати, дела у меня шли плохо, но запас еды был, хранилища восполнялись, на полях росло зерно, которое можно было убрать на следующий сезон, если бы меня не заставили бежать, и если бы не недовольство, мы бы ещё долго... Остался один вопрос сколько выжило? Я закончил считать, здесь было около трёхсот трупов, это только в городе. И если честно, я считал примерно, и быть может их здесь даже четыреста, но не меньше трёхсот это точно. А вообще, если честно, то толком считать до больших чисел я не умею, и при счёте просто много раз складываю по двадцать, потому что десять пальцев на руках и ногах. Сложение по нескольку раз, такой устный праобраз умножения, максимум, на что я на самом деле способен. Итак, трупов много, но не слишком, впрочем, если они умерли не в один день, а, скорее всего они умерли не в один день, то трупы могли оттаскиваться куда-то в сторону, и даже закапываться, так что могло погибнуть куда больше. Трупы преимущественно взрослых, что говорит о том, что дети умерли ранее, и их трупы оттащили за пределы поселения, чтобы они не тлели здесь. При этом, я думаю, что за последний год, прочь из города ушло никак не меньше двадцати или тридцати семей, в среднем по десять или двадцать человек, это человек триста или даже пятьсот. Страшно, но мой город, построенный из одной семьи, одного семечка людей, пророс, и родил десятки новых семей, которые может быть, не достигнут былого величия, но это семьи людей. Так что людей в мире стало ощутимо больше. Если так прикинуть, сколько всего людей сейчас живёт на земле, кроме неандертальцев? Думаю тысяч сто не меньше, порядка двух трёх тысяч семей. В общем-то, я увеличил население планеты в людях примерно на один процент, плюс влил в общий генофонд всех людей небольшую порцию своих ДНК. В будущем, уже в 20ом веке я узнаю, что тогда моё влияние на генофонд было небольшим, потому что гены людей бывают доминантными и рецессивными. И все рецессивные гены часто теряются, переходя в ДНК в разряд скрытого генетического мусора, что составляет 98% генома. Генетический мусор иногда хранится в ДНК, как запасная копия, и на его основе принимаются решения кодировки, но он занимает самые задние ряды спектакля. Однако, информация частично сохраняется и накапливается, из поколения в поколение в геноме происходит переоценка ценностей. Является ли ген доминантным или рецессивным ДНК и костный мозг оценивают на основании применяемости гена в прошлом, если ген применялся много раз, значит, он оправдал себя, и ему дают вакантное место. Если ген в прошлом не использовался, то ДНК расценивает его как бесполезный, и тот становится сначала рецессивным, а потом его и вовсе отправляют в мусорную корзину ДНК, где он хранится достаточно длительное время, передаваясь из поколения в поколение, но как мусор, который жалко выбросить и не более. Таким образом, поскольку все мои гены были новыми, а во мне очень много именно новых генов, то, скрещиваясь с людьми раз за разом, первое и очень долгое время, ДНК людей расценивали мои гены как неперспективные. В связи с чем, только первое поколение моих прямых потомков имело ярко выраженные мои наследственные признаки, а во втором и последующем поколениях, содержание моих генов в их ДНК быстро падало, особенно в те времена. И лишь многократные повторные вливания моей крови, раз за разом, смогли изменить эту картину. Но пока что, в этот раз, я родил лишь самое первое поколение своих потомков. Много позже, со временем, люди накопят мои ДНК в себе, и тогда мои гены перестанут пропадать, перейдут из мусора сначала в разряд рецессивных, а потом и доминантных, но это произойдёт совсем не скоро.
   Впрочем, вернёмся к городу, что я себя оправдываю и успокаиваю, рассуждая о том, сколько моих детей могло спастись, и далеко ли они убрели. Великое поселение людей полностью погибло и это главное. Город который мог бы стать... Стал пеплом. Впрочем, а мог ли он чем-то стать? Тогда при том моём уровне знаний, или же, моё фиаско было неизбежностью и вопросом времени, учитывая тот факт, что я понятия не имел, как поддерживать такую систему. Очевидно, что на самом деле моё фиаско было предопределено и шанса у первого города построенного неумехой не было. И то, что моя первая мини цивилизация просуществовала сорок лет, и из них двадцать можно сказать были эпохой расцвета, и то уже выдающееся достижение посреди эпохи раннего каменного века. Впрочем, возможно, я зря себя превозношу, поскольку, сравнительно крупные племена, численностью до ста и более человек, а может иногда и до двухсот, существовали и в других уголках земли уже тогда, но, как правило, у неандертальцев. И всё же, я уверен, что по уровню развития, с учётом ограды, землянок и ранней одежды я тогда был безусловным номером один в мире.
   Я сел рядом с местом, где раньше всегда горел большой костёр моего первого города, и просто заплакал. Ну почему, я не смог? Всё ведь так хорошо было, нас было так много, развивались ремёсла, мы... И тут так...
   Сзади послышались шаги, я обернулся и увидел Тода, он был в исправном обмундировании, шёл ко мне, остановился рядом, и опустился на одно колено.
   -Простите.
   -За что?
   -Я был верен вам, но когда вы ушли и они захватили власть, я ничего не смог сделать и даже не стал пытаться. Простите, все погибли, и всё погибло.
   -Как это произошло?
   -Я предупредил вас о готовящемся заговоре и покушении на убийство, вы успешно бежали, и никто даже не стал вас преследовать, ваше бегство устроило Альфа и его людей. Они пришли утром с сотней воинов убивать вас, но вас не было, и они поняли, что обрели власть. Сразу же пошли к хранилищу еды, и раздали почти половину запасов всему городу. Мы пировали три дня, ели до рези в животе, просто наедались впрок, все были счастливы и хвалили Альфа, даже я, и вспоминали какой ты плохой и жадный Год. И никто не работал совсем, даже центральный огонь потух, потому что никто больше не таскал дрова. А потом розданные Альфом запасы кончились, и народ начал бунтовать, и Альф раздал оставшиеся запасы, всё до последнего зёрнышка. И мы пировали ещё три дня, и снова все были счастливы, и всё было хорошо, и мы ели намного больше, чем позволял нам ты, намного больше чем надо. А потом... Потом мы пришли к Альфу, и сказали, что хотим есть ещё, а он сказал, что еды в амбарах больше нет. И мы убили его за это, и начался жуткий голод. Мы ходили на поле и пытались есть несозревшие семена, но их было мало и они быстро кончились. Часть охотников пошла охотиться на дичь за городом, и приносила дичь каждый день, но её было мало и не хватало на тысячу человек. Тогда, несколько групп людей, собрали свои пожитки, и ушли навсегда, искать лучшей жизни за стенами города. Причём ушли самые лучшие и опытные охотники, и охотиться стало почти некому. А потом дети стали умирать от голода и власть захватил Хами, бывший союзник Альфа. Хами потребовал, чтобы оставшиеся охотники приносили еду ему и его людям. В начале они приносили всю еду ему, и люди Хами ели, а мы умирали от голода, а потом мы поняли что это смерть, мы собрались большой ордой, и был бой, пятьдесят сытых воинов Хами, против всех голодных нас. И у Хами были самые лучшие воины племени, но мы всё равно их победили, потому что нас было больше. И потом всё кончилось, осталось сто голодных выживших, многие были ранены, и много трупов, и все выжившие ушли, куда глаза глядят, и я думаю, что большинство ушедших в конце погибло, я находил их трупы в лесу. А те, кто не мог ходить, таких было человек тридцать, они просто лежали у себя в землянках и плакали, пока не умерли от голода, и некому им было помочь. А сам я пошёл охотиться, ушёл подальше от города, нашёл кролика, убил и съел его, первая же добыча вернула мне силы. И потом жил последние несколько месяцев, но каждый день приходил сюда, потому что знал, что вы вернётесь, и вот я перед вами.
   -Понятно.
   -Отец, что мы будем делать дальше?
  
   Глава 5: Возрождение.
   Я надолго задумался, просто сидел и молчал, а Тод терпеливо ждал, пока я отвечу, он понимал, мне надо крепко подумать, и спустя какое-то время я принял решение:
   -Всё тоже самое, что и всегда, мы возродим город.
   -Но как? Ведь здесь больше никого нет, и все умерли.
   -Слушай Тод, этому городу всего сорок лет, не намного больше, чем тебе. Сорок лет назад было холодное и голодное время, ещё хуже, чем в конце города. Потому что в конце мы жили не очень сытно, но все кроме охотников в безопасности. Сорок лет назад, то племя что жило здесь, было малочисленно, и насчитывало всего пол сотни человек. У них не было ничего, ни огня, ни забора, ни зерна, они не умели толком охотиться и постоянно сильно голодали. Их убивали дикие животные...
   -И потом пришёл ты и построил город, я знаю.
   -Да, так и было. Но ты пойми, мы вместе построили этот город из ничего, имея лишь два десятка женщин, что рожали нам детей. Всё что ты видишь, или видел пол года назад, огромное количество домов, целый отряд воинов и охотников, большое засеянное зерном поле, освобождённое от леса. Всё это было построено очень быстро, всего за сорок лет. Наш город не вечен, и начиналось всё с малого.
   -Я понимаю, но как возродить такое?
   -Мы просто построим его ещё раз, я последние пол года много бродил по окрестностям, уходя иногда на два дня пути. Люди ещё остались. Здесь, не так далеко от города живёт минимум десяток семей, ушедших из города в последние пять лет. Мы возродим город, а потом уговорим часть этих семей вернуться сюда. И уже спустя десять или двадцать лет город будет лучше и больше прежнего.
   -Но захотят ли они вернуться сюда? Ведь они ушли из города, потому что им плохо было в нём жить, они мало ели, им приходилось много работать, а теперь они свободны.
   -Мы попробуем договориться. И потом, раньше, двадцать лет назад город не был оплотом голода и нестабильности. Наоборот, мы жили очень богато, было много еды, и безопасность. Ухудшение ситуации произошло лишь в последние годы, возможно, то моя вина, я плохо следил за людьми. Раньше мы жили также безопасно, но еды хватало с лихвой, и не было такого разгула жульничества и лени, как в последние годы, у нас было всё. Еда, одежда, вещи, а по улицам не бродили беспризорные дети.
   -Куда же всё это делось?
   -Я не смог это сохранить, но мы вернём былые времена.
   -Но если они не захотят возвращаться сюда, что тогда?
   -Я не думаю, что там в одиночестве, в лесной глуши людям живётся так уж хорошо, и гораздо лучше, чем здесь. Город имеет своё уникальное очарование, огромные размеры, ограда, поле, большой городской костёр, полная безопасность от диких зверей за оградой, множество людей, великолепные вещи, одежда и оружие. Я принесу им подарки, поговорю с ними, и они придут в город.
   -Хорошо, давайте попробуем, знайте, я всегда с вами, вы великий вождь.
   -Но сначала, нам надо восстановить город, убрать прочь трупы, возвести ограду, собрать еды, чтобы люди захотели сюда вернуться и остаться здесь. Я думаю, нам с тобой вдвоём вполне по силам это, и мы за пару недель наведём порядок, подготовим город для новых поселенцев.
   -Когда начнём?
   -Прямо сейчас. И я хочу сказать заранее, тебе придётся тяжело, ты будешь много работать, но надо восстановить город, и кроме нас больше некому, так что держись. Пойми, люди не просто ушли отсюда, наш город погиб, и мы должны не просто вернуть сюда часть людей, что жили тут раньше. Мы должны возродить город. Потому что таких городов как наш, никогда и нигде не было. Я много ходил по лесам нашего мира, племён много, а таких больших как наш город нет нигде. Это центр людей, наше величие и слава. То, что сделало нас людьми, когда кончилась эра животных.
   -Я знаю, мы возродим город, я с вами, я готов на любые трудности. - Крепко заверил меня Тод.
   -Для начала давай выкопаем яму для трупов. Нужно убрать отсюда все останки, и не только те, что в городе, но и те, что валяются по окрестным лесам, хотя бы в радиусе полу километра. Люди, которые захотят вернуться ни в коем случае не должны наткнуться на трупы, не должно быть ни одного трупа. И сам город должен манить сытой едой и благополучием, а не пугать полу сожжённой разрушенной оградой. Яма для трупов должна быть не слишком далеко от города, иначе нам с тобой будет тяжело таскать, но за пределами поля, чтобы смерть и прошлое никогда не напоминало людям о себе. И было бы желательно, если бы яма была как можно более глубокой, чтобы свалить трупы и закопать их раз и навсегда.
   -Хорошо, начнём с ямы.
   Мы быстро нашли подходящее место, я сделал несколько неплохих палок копалок из толстых сучьев, и мы, орудуя палками и иногда против корней каменными топорами, преступили к рытью ямы. Вообще, рытьё большой и глубокой ямы палкой копалкой то ещё сомнительное удовольствие, потому что это далеко не стальная лопата. На самом деле, вырыть достаточно крупную яму вообще крайне тяжело. Обычно палкой копалкой мы только рыхлим землю, а выбрасываем её из ямы руками, и именно руками приходится в основном рыть. Вырыть яму на 400 трупов руками задача не простая, конечно экскаватор справился бы с такой задачей за полчаса, два три рабочих с нормальными стальными лопатами за пол дня. Но мы рыли эту яму два дня подряд, притом я выполнил более 75% всей работы. Тод старался, как мог, но он был слабее меня, постоянно уставал, и я разрешал своему единственному подданному отдыхать. Вообще на самом деле Тод старался и даже очень, он был очень верным мне сыном. Хотя отношения у нас никогда не были отношениями отца и сына в современном представлении, на самом деле Тод подчинялся мне как волк вожаку стаи. Просто он нутром чувствовал, что я как раз и есть тот истинный вожак стаи на котором всё держится, и за это продавал мне свою верность. И при этом, я думаю, в его отношении не было никакой корысти, он не надеялся, что я его возвышу, он был верен мне просто ради процветания всего народа.
   В общем, к вечеру следующего дня, я закончил рыть яму, и она имела площадь 2,5 на 5 метров и глубину 2,5 метра, что вообще не много на первый взгляд для захоронения четырёхсот трупов, но то максимум что можно вырыть палкой копалкой за пару дней. Даже если работать наизнос.
   -Ну что теперь?
   -Сейчас сядем передохнуть на пятнадцать минут, и будем таскать трупы в яму. Нужно спрятать все трупы, а потом закопать.
   -Я понимаю.
   Мы сидели и отдыхали, а у меня сильно болел зуб, довольно давно, это вообще проблема, потому что, когда зуб только начинает болеть, его бывает сложно выдрать сразу, особенно задние с нижней челюсти и болит он весьма долго и мучительно. В этом плане, я и мои потомки страдали сильнее всех. Дело в том, что я занимался этим вопросом, и заметил, что у обычных людей, молочные выпадают, а коренные зубы не успевают начать гнить, и к 25 годам люди просто умирают. У меня всё совсем не так, я живу долго, и уже после тридцати лет, проблема кариеса стала актуальна и болезненна. У моих потомков возраста Тода и старше, после тридцати лет тоже начинались проблемы и боли с зубами и ещё посильнее моих. Мои зубы гниют как-то медленнее, чем у других, и всё равно гниют, только живу то я гораздо дольше. А избавиться от гнилого зуба бывает крайне сложно, поскольку каменным или костяным орудием его изо рта, особенно с нижней челюсти не удалишь. Но сейчас зуб болел уже второй год и основательно прогнил, я залез в рот пальцами, сдавил зуб посильнее, сосредоточился, расшатал и с силой выдрал зуб прямо с корнем. Бросил окровавленный кусочек под ноги, и с омерзением сплюнул кровь, что заполнила весь рот. Вот такая вот первобытная стоматология.
   -Больно? - Спросил Тод.
   -Как сказать... Приятно. Он давно болел и я всё никак не мог выдрать его, сейчас на месте зуба пустота и ничего не болит. Да больно, но боль приятная, потому что я осознаю, что зуб теперь долго ещё не будет болеть. А я не люблю зубную боль, и не всегда удаётся достаточно быстро расшатать и выдрать зуб. Этот болел год с лишним, хотя бывает, я избавляюсь от больных зубов быстрее, чем в этот раз. Просто нижние задние зубы хрен вырвешь. С верхними или передними проще, расшатал посильнее за несколько дней и вырвал.
   -А что с зубами? Как без зубов?
   -Да никак, всё нормально, вырастит новый. Сначала год или два будет расти корень нового зуба, потом ещё год или два будет расти сам зуб. И в принципе его хватит лет на тридцать, пока снова не прогниёт. Впрочем, тут как повезёт.
   -А у меня не растёт. Я вот тоже года четыре назад выдрал зуб, потому что болел, но на его месте нового зуба нет.
   -Плохо, что не растёт.
   -Плохо.
   -Но если бы у меня не вырастали новые зубы, после того, как я удалю старые, я бы уже очень давно остался бы совсем без зубов.
   -Почему ты так долго живёшь? Другие умирают, даже я чувствую, что уже не молод, и, наверное, скоро умру. Я заметил, твои потомки живут дольше простых людей, гораздо дольше, но всё равно не вечно. Ты живёшь... И не умираешь.
   -Ты задаёшь странные вопросы Тод, обычно люди не думают про старость и смерть.
   -Старость и смерть всегда рядом, а твой зуб лишь напомнил мне об этом. И потом, не считай меня глупым, я знаю, я глупее тебя, но я тоже прожил долгую жизнь, мне, наверное, лет тридцать пять не меньше, а может даже почти сорок. Я гораздо умнее, чем другие в племени, поэтому я и спас тебя. Я знаю, ты делал важные дела для племени, и теперь я понимаю, что без тебя племя вообще не могло жить. Но откуда ты такой? Из каких далёких земель, и почему не можешь вернуться к другим таким же как ты?
   -Я открою тебе секрет, других таких же как я нет. Я потратил много лет, чтобы обойти весь мир, я ходил по миру так долго, что сменились целые поколения. Но, я не встретил себе подобных нигде. И за всё время я нашёл лишь два типа людей, твой тип, и неандертальцев. При этом от твоего племени я могу иметь детей, а от неандертальцев нет. Хотя женщины и мужчины простых людей могут иметь детей от неандертальцев, я видел.
   -Но откуда ты появился? Ведь была же женщина, что родила тебя.
   -Да, была, и это было очень давно, и меня родила обычная женщина твоего племени, простых людей. И я очень долго был изгоем и уродом в своём племени, а потом впервые стал вождём.
   -И что случилось потом?
   -Племя прогнало меня.
   -Значит, этот наш город уже не первый?
   -Нет, наш город первый, то племя, где я жил раньше, оно было маленьким, и оно так и не успело вырасти, такой огромный город мы не успели построить. И у нас не было всех тех вещей, что есть сейчас, потому что я тогда был молод и ничего не умел.
   -И что было потом, когда они прогнали тебя?
   -Я уже рассказал, да прогнали, а потом я ходил, смотрел на мир, путешествовал, хотел найти такое же племя как я сам, но не смог. Зато я многое узнал, овладел секретом огня и видел снег, и много чего ещё.
   -Расскажи что такое снег?
   -Это замёрзшая вода. Если долго идти на северо-восток, а потом на север, температура начинает сильно падать, и там нет зелёной травы и деревьев, там замёрзшая вода и очень холодно. Там живут большие диковинные животные, покрытые шерстью. Эти животные очень сильные и потому опасные, на север просто так лучше не ходить.
   -А ты был на краю мира?
   -Да был, я исходил мир вдоль и поперёк.
   -И что там, на краю мира?
   -На севере очень холодные земли, и горы, в горах ещё холоднее, и практически нельзя выжить, там совсем на север уже нет ни растений, ни животных, ничего, только лёд, замёрзшая вода. В какой-то момент, я не смог пройти дальше из-за гор, и вернулся назад. Но идти туда дальше на север нет смысла, слишком холодно, и там только смерть. Правда, если честно, я ходил далеко на север только один раз, и мне кажется, я ходил туда зимой, возможно, летом можно было бы пройти дальше, поскольку при движении на север зима становится гораздо холоднее, чем обычно. Только думаю, дальше на север холодно даже летом. Возможно, когда-нибудь в будущем, я схожу туда летом, посмотрю что там.
   -А если идти на юг?
   -Мы живём на земле, а со всех сторон земля окружена гигантским солёным озером, в которое рано или поздно впадают все реки. Вода этого озёра не просто солёная, она даже немного ядовитая, и многие речные твари не могут в ней жить, но другие рыбы живут в ядовитом озере. Озеро настолько огромно, что его нельзя преодолеть. Так что, наш мир велик, очень велик, чтобы пройти из одного конца в другой, надо быстро идти каждый день пол года. Но мир конечен, и деревья разные, но не слишком, и везде где тепло и есть вода, живут люди. Иногда люди живут редко, иногда чаще. А есть места, где великая степь и почти нет деревьев, но есть трава, а есть места, где много песка или горы, и там ничего нет совсем, нет и людей.
   -А эти другие, как ты их назвал, неандертальцы, они какие? На кого они похожи?
   -Они похожи на обычных людей гораздо сильнее, чем я. Но у них другое лицо, другая фигура. Они немного выше, и гораздо тяжелее, сильнее, чем вы. И ещё у них более совершенное оружие. Если простые люди чаще пользуются просто острыми палками, или очень простыми наконечниками из камня и кости. То в некоторых племенах неандертальцев, каменное и костяное оружие немногим уступает моему, но ядовитых дротиков и одежды у них нет. А ещё у неандертальцев есть огонь, они сильные, умные, и очень опасны. Они сильнее и умнее простых людей.
   -Но у нас есть ты.
   -Да, у вас есть я. И кстати, мы с тобой заболтались. Пошли поработаем. Нам пора выносить трупы.
   Мы с Тодом вместе пошли в город, я взял два трупа, он один, и мы потащили их к яме. Вообще, это было не так уж тяжело. Всего часа за три мы перетаскали все трупы и сбросили их в яму. Было немного мерзко возиться с сильно прогнившими трупами, но куда деваться. К концу яма была заполнена трупами больше чем на половину, меня это расстроило, потому что теперь, глубина захоронения не слишком велика, и если трупы будут гнить дальше, может вонять. В итоге я принял решение навалить землю с горкой и положить сверху камни, и не важно, что теперь будет заметно, что здесь захоронение, пусть помнят. Главное, чтобы не видели сами трупы.
   Мы вернулись в город поздно, почти ночью, и вместе завалились в одну из землянок, закрыли выход ветками от зверей, и просто вырубились оба, устали как не знай кто. Два дня адского труда, сначала копание ямы, потом таскание трупов, кого угодно подкосит.
   На следующее утро я заставил Тода потратить пол дня на сбор еды, мы собрали зёрна с поля, около двух полных кувшинов, то есть килограмм сорок, потом часть пожарили, а часть засушили. А кувшины с едой поставили в пещеру, что последние годы выполняла функцию амбара. Выход из пещеры закрыли толстыми ветками и связали корой, чтобы туда не смогло забраться животное. Мне просто было жаль, и я не мог смотреть на то, как пропадает на поле еда. Таким образом, я получил небольшой запас нашей традиционной еды, который можно будет израсходовать потом, если кто к нам присоединиться. Это опять же психология, каждый хочет присоединиться к тому, у кого есть запас еды, и никто не хочет присоединяться туда, где еды нет, и надо работать.
   После чего мы потратили пол дня на то, чтобы восстановить ограду вокруг города, это было не сложно, она пострадала не так сильно, как могло показаться в начале. Часть жердей валялась тут же, и их надо было только повторно закопать. Таким образом, к вечеру третьего дня, город пришёл в порядок. Я сказал Тоду, чтобы он шёл отдыхать, а сам перед сном потратил ещё пару часов, чтобы натаскать дрова в хранилище дров для костра, теперь, если что, у нас будет запас дров на то, чтобы жечь центральный городской костёр одну ночь. Только я не собирался их тратить. А меж тем, город из которого убрали трупы, починили несколько землянок и ограду, уже не выглядел таким мёртвым как раньше. Даже я сказал бы, что он не выглядел совсем уж брошенным.
   На следующее утро меня ждал неожиданный сюрприз, я проснулся от того, что услышал детские крики. Я вылез из землянки и увидел мальчика лет пяти, он ходил в рванье по улицам и звал людей. Увидев меня, сначала испугался, а потом пошёл ко мне навстречу. Я осмотрел мальца, он был худой как сама смерть, видимо ребёнок очень сильно голодал, но каким-то чудом умудрился выжить, бродя по окрестностям города. Естественно, одежды на нём практически не было, я думаю, это был один из тех нищих брошенных вечно голодных детей, что расплодились в конце моего правления. Но сейчас для меня был каждый житель моего города на счету.
   -Привет мальчик, иди ко мне.
   Он подошёл. Я быстро достал из рюкзака горсть жареных семян и кусок сухого мяса. Ребёнок набросился на еду с невероятной жадностью, глотая и почти не жуя. Я дал ему запить водой.
   -Можно ещё?
   -Нет дружок, ты уже спорол порцию взрослого и даже немного больше.
   -Я очень хочу есть, можно ещё?
   -Я покормлю тебя ещё раз, но позже, нельзя есть так много сразу, тебя просто вырвет и еда пропадёт зря.
   -Но у вас же много еды, вы великий охотник.
   -Я сказал, слушайся.
   -Да год.
   Я понял, ребёнок знал меня и помнил.
   -Ты кто и откуда? - Спросил его я.
   -Я жил в городе, не работал, как все, никто обо мне не заботился, потом когда вы бежали, и был пир, а потом великий голод. Я ел зерно с поля и ходил в лес охотиться, потом все ушли, и я остался один, а потом последние умерли, и я остался совсем один.
   -А здесь есть ещё такие как ты?
   -Нет, я последний, я никого не знаю, возьмите меня к себе, пожалуйста.
   -Хорошо, ты останешься с нами. - Разрешил я, хотя иначе и быть не могло.
   -Спасибо, спасибо, сам год вернулся, теперь мы будем есть.
   Ребёнок радовался, а я не стал спорить. Думаю, при всех недостатках моего правления, при мне ему жилось всё же лучше, чем одному в лесу, и с точки зрения диких зверей, и обедов. Учитывая то, что он сейчас был неестественно худой как мертвец, одни кости, а при мне дети хоть и голодали, но не до такой степени, и им перепадало от взрослых.
   -Тем не менее, ты для нас станешь обузой, - заметил я, - ты не охотник, маленький и слабый.
   -Не прогоняйте меня.
   -И не собираюсь, просто оставайся в городе. Следи за оградой, будь часовым, я дам тебе копьё. И оставлю тебе еду на несколько дней, только не ешь сразу. Мы уйдём на несколько дней, а ты побудь пока в городе, мы вернёмся. Я приведу других людей.
   -Возьмите меня с собой, не бросайте. Пожалуйста.
   -Будь часовым, просто охраняй периметр, не выходи за пределы города, а если что случится, и медведя увидишь, просто спрячься в пещере за толстыми ветками либо зажигай костёр. Мы вернёмся через несколько дней.
   -Хорошо, я останусь.
   -Вот и славно.
   -А куда мы пойдём? - Спросил Тод.
   -Нам надо пройти по окрестностям, собрать людей. Нам нужны женщины, чтобы рожать детей. Выступаем сейчас. Я приметил несколько семей, они живут в пол дня пути отсюда, или дальше. Надо дойти до них и поговорить с ними. Но я думаю, нам потребуется несколько недель, чтобы обойти всех, кого я наметил.
   -А если?...
   -Без если, они присоединяться к нам. А ты мальчик слушай, мы вернёмся через несколько дней, еда в пещере, не ешь слишком много, будь осторожен, опасайся диких зверей, и лучше не уходи никуда из города. Если что помни, звери боятся огня, вот тебе специальные камни, если что просто зажги ими пламя. Вон там запас дров на несколько часов сильного огня, не трать их зря. И лучше не трать, пока не нападёт какой зверь вообще. Не ходи в лес, просто доживи до нашего возвращения, экономь припасы.
   -Я всё понимаю, не маленький. - Гордо ответил маленький мальчик.
   В принципе, на самом деле, я не волновался за него так уж сильно. Во-первых, он тут итак сам как-то выжил несколько месяцев без взрослых, и не умер с голода, и его не съели, а значит, он в городе несколько дней уж как-нибудь проживёт. Во-вторых, маленький мальчик не настолько уж сильно мне нужен, потому что он даже не девочка, и детей родить не сможет, его потеря не столь неприятна, так что, авось проживёт один, ничего не случится.
   Мы с Тодом выдвинулись, и вскоре уже бодро шагали по лесу. Я шёл к ближайшему поселению людей, я знал, они будут против, и мне понадобится весьма не мало красноречия, чтобы убедить их вернуться в город. Весь путь до поселения мы преодолели без проблем, я нашёл их там, где и ожидал, мы убили крупную дикую кошку, что сама охотилась на нас, нарезали мяса и к вечеру вышли к костру поселенцев. Преодолели дырявую ограду и встали напротив них у огня.
   -Ну, привет, - сказал я.
   -Ба, кто это у нас тут, неужели сам год пожаловал?
   -Я принёс вам дары, мясо.
   -Мы не голодаем и еды у нас вдоволь, но если хочешь, садись у костра, мы пожарим еду, и съедим её вместе. Мы чтим и уважаем тебя, всё-таки ты много лет был нашим великим вождём, и нам жаль, что город умер. Но в этом есть и твоя вина.
   -Я хочу возродить город.
   -Что тебе от нас надо? Город умер, там много трупов и всё порушено. Я был там несколько недель назад, всё видел своими глазами. Все кто выжил, ушли оттуда, это плохое место, место смерти.
   -Я хочу возродить город, просто возвращайтесь и живите там. Я дам вам еду, работу, безопасность.
   -Город мёртв! Слышишь меня? Ты был там?
   -Да был, пол дня назад, я вернулся и восстановил забор, накопил припасов еды, починил амбары и наполнил их жареным зерном. И я готов заботиться о вас, новых жителях. Мы вернём наш прежний мир. И сделаем его лучше, чем он был раньше.
   -Нам это не нужно, - ответил вожак семьи, - мы ушли сюда жить отдельно, ушли не для того, чтобы возвращаться, нам хорошо здесь, тут не надо работать. Здесь жить хорошо, в городе плохо.
   -Сейчас в городе хорошо.
   -Нет, там плохо.
   -Что думают остальные? Кто что думает?
   -Ну я бы вернулась... На самом деле, недавно погибли Тоби и Дина, их съела кошка, здесь как-то страшно, опасно, и у меня плохая одежда. Мне если честно, плохо и тяжело здесь, в городе было мало еды, но её хватало, и мы ели регулярно и вкусно, в городе были вещи и ремесленники. А самое главное, тут я постоянно боюсь, что меня съест хищник¸ а в городе всё было в порядке.
   -А мне надоело спать в пещере, у нас плохая пещера, я люблю шалаш из веток. Я не смогла сделать шалаш из веток сама, и здесь нет хорошего забора, спать в шалаше верная смерть. А я не люблю пещеру, там тесно, сыро, холодно и плохо пахнет. Я бы тоже лучше вернулась в город. А работать здесь приходиться ни чуть не меньше, чем в городе.
   В принципе, мнение женщин для меня было основным, поскольку именно им рожать, а что касается воинов, то им, конечно, может быть хорошо, там, где женщинам плохо. Потому что воин всегда о себе позаботиться, заберёт лучший кусок добычи, отнимет у другого члена семьи ту вещь, что ему нужна. Так что, мнение воинов лично для меня вторично, а тех воинов кто против, я просто пущу в расход, они мне не нужны. И так уж сложилось уже сейчас, что те кто представляет силу, мне не нужны особо, а ценить надо женщин, тех, кто молча и покорно рожает детей. Что мне толку от воина, что отбирает кусок у другого, он детей не родит, товар не произведёт, особенно если это воин альфа самец, что привык жить отнимая. Его ценность для общества ничтожна, обычный паразит. Конечно, если бы сейчас была война, либо этот воин реально защищал бы семью от крупных и опасных хищников, можно было бы пересмотреть его полезность. Вот только сильные воины каменного века, это не те, кто своей грудью спасёт женщин и детей племени от медведя. Сильный воин каменного века этот тот, кто в минуту опасности возьмёт женщину или ребёнка в охапку и бросит в пасть медведю, чтобы не быть съеденным самому. В связи с чем, его ценность лично для меня минимальна.
   -Они пойдут со мной, - решил я, - каждый, кто хочет, может уйти со мной обратно в город. И я возьму под свою защиту любого, кто пойдёт со мной. - Я очень быстро уловил по их фразам, что далеко не всем сладко и хорошо живётся здесь вдали от города. И многие на самом деле хотели бы поменять свои условия жизни, особенно женщины, что ценили безопасность больше, чем сильные и вооружённые мужчины.
   -Я не позволю, они мои! - Завопил вожак семьи.
   Я сделал резкий выпад и острым костяным ножом перерезал вожаку семьи глотку, тот упал захлёбываясь кровью, все остальные члены семьи вскинулись, чтобы принять со мной бой. Но никто не рискнул напасть на меня сразу, помня о том, что я величайший из воинов племени. И бой со мной в режиме двадцать на двоих, это верная смерть для многих.
   -Стоять, - громко сказал я, и они не стали нападать, хотя их вожак корчился в агонии, заливая всё вокруг кровью из своей глотки. Я кстати, убил его не просто так. На самом деле, я мог бы заставить их всех пойти со мной, убедив разговором, и вожаку пришлось бы принять мнение большинства, и он, скорее всего, пошёл бы вслед за мной и своим племенем. Но в этом случае, получилось бы так, что я лишил его власти, и мне пришлось бы бояться от него ножа в спину, это я прекрасно понимал. Либо он рано или поздно перерезал бы мне ночью глотку. А если таких людей в племени накопится много, то жди беды. Лучше заранее лишить конкурента любой возможности на победу, и я лишил его. А эти итак пойдут за мной. А то, что они не нападут на меня сразу, это я итак понимал, зная их трусость.
   -Зачем ты убил его? Убийца!
   -Чтобы освободить вас, он считает вас своими рабами. Теперь вы свободны и можете вернуться в город, я дам вам пищу, зерно, хорошую одежду, только не сразу. Для начала мне надо обойти все окрестности, я должен вернуть в город много людей.
   -Мы, мы... Не хотим... Сейчас... Давай потом.
   -Вы пойдёте завтра утром, - я не дал им времени на раздумья. Я знаю, я до сих пор в их глазах был великим вождём, и они боятся перечить мне. Подсознательно они готовы, чтобы я решал за них, что им делать и куда идти. И если особи понаглее и агрессивнее могут мне перечить, то эти, только что лишившись вожака, теперь как коровы. Я понимаю их психологию и всю ситуацию, и достаточно глубоко. Я убил их вожака, теперь я сам их вожак. А давать мешкать им нельзя, если позволить им подумать, то они могут и передумать, надо завтра же утром всех гнать в город. Вернувшись в город, им тяжелее будет решиться снова уйти, особенно, если не будет провокатора. А я об этом позабочусь. Хотя конечно, наверное, только первое время. Потому что сейчас я уже оценил пользу от таких бежавших, ведь если бы люди не уходили из моего города в прошлом, они бы все умерли там во время кризиса, и сейчас я не смог бы их собрать. Так что в расселении есть своя польза, но его можно допускать, только если численность города достаточно велика, и потери небольшой группы людей не нанесут вреда. Так что в будущем, когда людей в городе снова станет с избытком, я не буду мешать желающим покидать город. Тем более, этот свободный отток людей снижает политическую напряжённость, проще позволить недовольным уйти из города, чем держать их при себе. Особенно если в них нет острой необходимости, но сейчас в них есть необходимость, пока город не разрастётся снова.
   * * *
   На следующее утро, первая партия людей уже шагала обратно в город. Они ворчали, сомневались, но шли вслед за мной и Тодом. А прибыв в город, я познакомил их с мальчиком, что старательно исполнял функции часового, сторожил забор. Разжёг костёр, и достал жареных зёрен, убил на охоте кабанчика, и первым делом всех их вкусно накормил. А, как известно, путь к сердцу вечно голодного пещерного человека лежит, прежде всего, через желудок.
   А потом, под вечер помог им натаскать подходящих веток и сделал несколько деревянных шалашей, о которых те так соскучились. Это было не сложно, мне нравилось делать шалаши, и те не были трудоёмкими. И таким образом, так просто и безпроблемно в город вернулась первая партия людей. Среди них было 9 женщин в детородном возрасте и ещё пять маленьких девочек, что скоро подрастут.
   В течение последующего месяца, я смог вернуть в город 12 семей, что не так мало, обходить остальных я не рискнул, поскольку моё длительное отсутствие могло привести к тому, что ранее возвращенные, разбежались бы. Хотя за ними и следил Тод, но я не был уверен, что тот сможет их удержать если что, перед Тодом у них не было того суеверного страха, как передо мной. Итого в город вернулось 219 человек, что не так мало.
   Первые месяцы, я сам помногу ходил на охоту и растил запасы еды. Как известно, я был лучшим охотником всех времён и народов, так что, для добычи больших объёмов еды мои походы были самое то. Я охотился утром и днём, а вечером работал в городе, восстанавливая инфраструктуру. Примечательно, что для охоты я использовал новую тактику, я брал с собой около десяти охотников, убивал дичь несколько раз, и отсылал охотников с добычей обратно в город. Мы использовали новую технологию транспортировки крупных убитых животных, она представляла из себя палку, которая вешалась на плечо между двумя охотниками. Далее добыча привязывалась за ноги к палке, и так можно было нести достаточно крупные туши, либо куски мяса, либо большое количество мелких тушек. Вроде бы мелочь, очередное мелкое изобретение, но так можно тащить намного больше мяса силами двух человек, чем мы таскали раньше в руках. В условиях необходимости массовых поставок еды, таскать большие порции мяса при переноске играли большую роль.
   При этом, я брал с собой на охоту не лучших охотников племени, а тех кто похуже, и использовал их только для переноски еды, а убивал сам. Но это не умаляет заслуг тех людей, что охотились со мной и ходили в дальние походы. А я старался охотиться на удалении пять, десять и более километров от племени, чтобы не истощать припасы лесов вокруг города, сохраняя их на будущее. И конечно, ходить по лесу с дичью, что сладко воняет на всю округу кровью, привлекая хищников, было весьма опасно. Из-за чего, обычно два воина несли тушу дичи, а ещё два или три защищали их от напастей.
   Другие же охотники, что умели именно охотиться, и делали это хорошо, охотились сами без меня, ещё несколькими небольшими отрядами, но они не ходили так далеко как я, и их охота была не столь эффективна.
   Ещё одна причина, почему я ходил на охоту, а не оставался в племени, заключалась в том. Что поскольку охота смертельно опасна, то это давало мне наибольшее уважение в племени. Я обещал племени, что буду снабжать его едой и исполнял обещание. Быть может моя работа в самом городе, связанная с управлением, была бы не менее полезна на самом деле, но тогда граждане считали бы меня домашней крысой, что прячется за чужими спинами. И поэтому я ходил на охоту, приносил много добычи, и меня уважали за ту еду, что я приносил.
   Что касается Тода, то тот не ходил со мной на охоту, и я оставлял его заместителем главы племени в деревне. Он был довольно взрослым, самым старшим из всех людей племени сейчас, кроме меня. И как ни странно он был верен мне и умён. У него хорошо получалось править. Пока я с охотниками был на охоте, он занимался тем, что гонял женщин и детей, под защитой малого числа воинов, возделывать поля с едой.
   Вечерами, а также в те дни, когда я был освобождён от охоты, когда был запас еды, а такие дни тоже бывали. Я учил всех ремёслам, и старательно работал, создавая для племени разного рода полезные вещички самого разнообразного назначения. Племя в целом обычно слабо уважало меня за мои особо искусные предметы из кости и камня, однако, индивидуально мои предметы очень ценились. И именно те люди, которым я дарил свои поделки, очень их ценили, радовались и гордились ими. Таким образом, я своими подарками располагал людей к себе. Однако, если честно, память пещерных людей на добрые дела была очень коротка. И они часто уже спустя три дня забывали, что я покормил их, и если вещь, подаренная мной, ломалась, и её выбрасывали, то они тоже забывали о моём подарке. А вещи, что я делал, всё же были достаточно недолговечны в кривых руках первобытных людей. Но пока вещь была в руках человека, пока он пользовался ею, он помнил обо мне и моём подарке, и я этим пользовался. И если честно, дарить им вещи, было тоже самое, как дарить долгожданную игрушку ребёнку, столько было радости в первый момент, это подкупало раз за разом. Я знал, несмотря ни на что, их жизнь тяжела и сурова, и моя вещичка, что я подарил раз или два в жизни, это как сбывшаяся мечта посреди серости и уныния.
   Поэтому, не стоит думать, что я всегда имел какие-то строго корыстные цели, когда дарил что-либо кому-нибудь. Я дарил предметы просто так, просто чтобы повысить общий уровень жизни и быта общества. Поскольку, я не знал, как сделать это иначе, и очень часто делал ходовые товары просто так, восполняя острый дефицит племени в ремесленниках своими руками. Тем более, я делал все вещи намного лучше, чем рядовые члены племени, и раз в десять быстрее. А многие просто не умели делать сложные поделки сами, и им далеко не всегда удавалось обменять их у тех, кто умеет. И в отличие от меня, другие ремесленники, всегда делали что-либо с остро корыстным интересом. Поэтому, так я понижал социальную напряжённость в племени, даря небольшие богатства тем, кто был обделён.
   Прошло несколько лет, и, как и в прошлые годы, родилось очень много детей, и среди них были и мои дети. Численность взрослых росла медленно, но я знал, что уже в следующем поколении, всего через десять двенадцать лет, вся эта огромная орава детей, с которой возятся женщины, подрастёт, и население увеличится.
   Проблем со снабжением, кстати, до сих пор не было. Я выстроил общество лучше и с учётом прошлых ошибок. Мы жили очень счастливо и радовались, ели досыта, все, даже дети. Во многом это была моя заслуга, я успешно охотился, и поскольку ходил охотиться далеко, то дичи было достаточно, и она не иссякала. Многие, кто жил сейчас со мной, помнили прошлые года, и были просто счастливы, что живут со мной в городе. За эти годы, никто ни разу не ушёл из города, ни одна семья. Это было золотое время. Мы улучшили технологию постройки землянок и шалашей. Нет, никаких принципиальных изменений не было, просто под моим надзором они делались более аккуратно. Шалаши стали более герметичными и непромокаемыми, лучше переносили дождь и ветер. В землянках стали ложить на пол специальные сухие ветки, они не сгнивали по году и более, и на них было удобнее спать, чем на земле, стало меньше насекомых и червей.
   Особых технологических рывков у нас не было, в том плане, что я не изобретал ничего нового, но я старательно учил тех ремесленников, что уже умели делать вещи хорошо. И таким образом покрывал минимальные потребности племени в вещах, прежде всего в одежде, которая до сих пор выполняла часто защитную роль от насекомых и животных. Правда, в отдельный класс, ремесленники при племени так и не выделились, и хотя, те, кто работал над вещами, тратили намного меньше времени на добычу еды, и лучше питались, им тоже нередко приходилось ходить на охоту либо в поле. Да и не стоит забывать, что создание любой вещи в каменном веке, это лишь наполовину работа руками, вторая половина, это поиск самого материала, для чего требовалось часто сходить за ограду. Обязанность ремесленников при этом самим добывать себе еду было моим упущением, и являлось следствием отсутствия чётко налаженной системы торговли и даже просто натурального обмена внутри племени. Каждый жил и работал чисто на себя. Ну, за исключением меня и Тода конечно. А меж тем Тод уже сильно состарился, и я понимал, что он скоро умрёт.
   Вообще, что касается Тода, я никогда не видел своих потомков столь старыми раньше, я думаю Тоду было уже лет сорок пять или сорок семь. У него выпали зубы и кожа изменила цвет, стала более коричневой и покрылась морщинами. Он плохо ходил и ослабел. Я освободил его от всех работ, и теперь Тод только командовал, но я постепенно начал чувствовать, что он слабеет умом, и стало ясно, что времени Тоду осталось не так много.
   Спустя ещё пару лет Тод умер, и я собрался хоронить своего верного друга, мне было очень жаль, но остальное племя казалось было даже не заметило смерть своего лучшего воина и правителя, конечно, лучшего после меня. И тогда я решил устроить первую в истории церемонию похорон. Для этого я придумал целую церемонию. Хочу напомнить, что других людей, мы в данный момент, просто оттаскивали подальше в определённую часть леса, что играла функцию кладбища, рыли неглубокую яму, сантиметров на сорок не больше, по росту человека, ложили в неё труп и закапывали. Причём, прежде чем закапать труп, с него снимали вандальным методом всё ценное, в связи с чем труп часто закапывался голым. Причём, то, что мы вообще начали закапывать трупы, да ещё в одном месте, вообще было большим шагом, правда, продиктованным необходимостью. Потому что изначально трупы просто оттаскивались подальше в лес, и бросались там. Но позже меня стали смущать валявшиеся по лесу вокруг города трупы, тем более, слишком далеко тащить трупы было просто лень. И я заставил закапывать их, да ещё в одном месте, чтобы трупы по лесу вокруг города не валялись. То есть церемонии похорон как таковой не было, с Тодом я впервые решил устроить почётные похороны.
   И вот, я разложил под мёртвым Тодом много сухих веток, собрал на церемонию всё племя, и толкнул речь.
   -Тод был нашим самым уважаемым и почётным членом племени, я решил отдать дань его стараниям на благо нашего города. Мы никогда не забудем этого великого человека, и он заслуживает большего, чем просто быть закопанным в лесу. Этим сожжением я отдаю ему особую честь, и отныне, мы всегда будем сжигать наших самых уважаемых и заслуженных граждан племени. Прошу вас, оказывать уважение его памяти, без Тода нам всем будет очень тяжело.
   Кстати, Тод умер ненасильственной смертью, и не от голода, а во сне от старости, думаю, ему было около пятидесяти лет на момент смерти, и он стал первым самым долгоживущим человеком на земле, кроме меня. Что доказывало, что в принципе, при правильном отношении и заботе, мои дети могут жить лет по пятьдесят, а мои дети от моих детей возможно итого дольше. Правда, не знаю почему, но мне казалось не очень правильным, иметь потомство от своих детей. Просто я вырастил их своими руками, и мне было стрёмно иметь своих дочерей, в связи с чем, я старался спать хотя бы со своими потомками во втором поколении. И не стоит судить меня строго за такие рассуждения, многие догмы нашего современного общества сегодня, тогда в тёмные века каменного века были неведомы. Но думаю, моё потомство во втором поколении всё равно было генетически ещё ближе ко мне, чем Тод, и значит, эти будут жить ещё дольше. Но пока ещё трудно судить о том, сколько они проживут. И всё равно у меня уже были первые дети от своих потомков второго поколения, правда, таких детей было мало. Это было связано и с тем, что я вообще стал реже спать с женщинами, чем раньше, решив, что это мне просто не нужно больше, потому что я имею достаточно потомков. В прошлом, моя стратегия была иной, и я старался переродить всё племя, но это мне не удалось. Последние годы я просто иногда ради собственного удовольствия брал тех самок, что, по-моему, были не беременны, а значит, был шанс зачатия. Но такое происходило более редко, и как следствие число моих потомков первого поколения в общей пропорции сокращалось. И всё равно, я часто видел в племени людей, которые были уже намного сильнее похожи на меня, чем другие, и это радовало меня. И, тем не менее, наши отличия были слишком велики. Я заметил, что каждое последующее поколение людей быстро теряет влияние моей крови всё равно. Причём, даже если потомство давали мои дети, и мать и отец, их ребёнок всё равно терял долю моей крови. Я не понимал, почему такое происходит, генетикой я в те времена не владел, и не понимал, что в них говорят мои рецессивные гены, что засыпают, и берут превосходство доминантные гены обычных пещерных людей. Я тогда стал понимать, что даже если я буду стараться спать со многими женщинами, моя кровь в людях всё равно пропадает. Поэтому можно даже не пытаться увеличивать долю своей крови. И я стал жить просто для себя, не думая о размножении, не стремясь иметь много детей, спал с женщинами в основном для удовольствия, как и остальные, полагая, что небольшого количества потомков моей крови для племени довольно. Меня устраивало то количество детей, что я имел, оно всяко было больше, чем у любого другого воина племени.
   И да, после похорон, жить без Тода мне стало тяжело, я ощутил это буквально на следующий же день, поскольку тот был моей правой рукой, и, несмотря на возраст, выполнял многие важные административные функции по городу. Причём делал это весьма умно и старательно, Тод был гораздо умнее, чем любой другой член племени, и единственный с кем я старался говорить почти наравных, но только почти. Тод всегда ставил меня выше себя, никогда не спорил, не грубил, всегда слушался, он был умён и понимал насколько я умнее его, чего не всегда понимают другие, более молодые члены племени. Когда я говорил что-то Тоду, тот не возражал, не спорил, а всегда пытался понять, что я ему говорю, беря за факт то, что я изначально умнее его во много раз. И это послушание повышало эффективность нашего тандема. И хотя сам своими руками Тод последние годы не работал, он следил за тем, чтобы работали другие, организуя труд десятков и даже сотен человек. Теперь, мне стало намного тяжелее, и я вынужден был резко сократить число своих походов на охоту. Мне приходилось больше времени уделять племени, и я стал всё больше времени проводить за стенами, пытаясь организовать работу людей, следя за припасами. Конечно, у меня были другие помощники, и их было несколько, они были туповаты, но я за еду учил их как быть, и все они были моими потомками в возрасте более 25 лет. Поскольку я давно заметил, что пытаться обучать чему-либо простых людей, что не являются даже моими потомками бесполезно. Обычно, простые люди до 20 лет вели вообще абсолютно безумный безответственно тупой образ жизни, и их патологически нельзя было научить думать, они выполняли только простые действия. Они могли работать в поле, либо охотиться, иногда даже шить или делать поделки из камня и кости, но не руководить. Если даже, простой человек набирал уважение, и становился лидером группы, то он никогда не действовал ради блага группы, а жил чисто ради себя, что делало его бессмысленным как лидера и руководителя. Он не мог привести свою группу к успеху и обеспечить ей прогресс в любой деятельности, и даже не стремился, и потому заранее был обречён на крах в любом начинании. Даже малая власть для него была не более, чем предметом обеспечения собственного высокого уровня жизни и морального эго. Все простые люди были безмозглыми, эгоистичными, работали только на себя, чтобы поесть. И только после двадцати лет они ненадолго немного умнели, да и то лишь некоторые и иногда, потом быстро старели и умирали. Да, некоторые из обычных людей, иногда в порядке исключения, имея хорошее здоровье, доживали до 30 лет, и даже мне кажется, один умер в 35 лет. Но старость всё равно наступала значительно быстрее, они становились немощными, тупыми и бесполезными. В итоге я старался окружать себя своими потомками, те жили дольше, были от природы умнее, и к двадцати пяти годам взрослели, правда, тоже не все и не всегда. Я обучал их, но они не умирали от старости ещё очень долго, и могли приносить мне пользу. И всё равно, замены Тоду не было, просто, ну не родилось в целом поколении человека, что мог бы заменить Тода. Я думаю, это не просто случайность, просто Тод прошёл сильную школу жизни. Он видел крах первого города, он жил один в лесу, пока не вернулся я, он осознал многие вещи, на которые не были способны другие, и научился работать и понимать меня. Все остальные, кто окружал меня, выросли в другом мире и по-другому, в более спокойных тепличных условиях, и потому уже не могли повзрослеть. Так что, без помощи Тода дела резко ухудшились, и продолжали ухудшаться всё более и более.
   Прошло ещё несколько лет, численность населения города выросла, и количество взрослых превысило пятьсот человек, и ещё столько же детей. С этого же момента, размер города достиг величины первого города, и без Тода и хороших помощников дела снова пошли вниз. Я опять столкнулся с теми же проблемами, воровство, обман, жульничество, нехватка еды и припасов, отсутствие грамотного руководителя и администратора. Жизнь народа быстро ухудшалась. И люди снова стали сбиваться в группы, и иногда покидать город в поисках лучшей жизни, правда, пока такое случалось редко, но я не держал их, и на всякий случай даже специально подбивал, взять несколько самок и свалить в поисках лучшей жизни. Особенно тех, кого я считал неудобными для себя.
   И снова возникли молодые и амбициозные самцы, которые подобно Альфу и Хами стали мутить воду, но в этот раз я знал как поступать с такими, чтобы избежать гибели города. Особенно если такие самцы не сваливали из моего города сами, полагая, что им здесь лучше и проще грабить тех, кто не может дать им сдачи. Тем более, что аргументы у альфа самцов с политическими амбициями были всё те же, "год заставляет нас работать, один ест нашу еду, надо всё отнять поделить и съесть, год не умеет править, будет лучше если править буду я, хотя я ничего и не умею совсем, но я уверен, что у меня получится править лучше". Особенно меня убивало то, что альфа самцы, не делая для города и других людей вообще практически ничего, полагали, будто имеют право свергать меня, человека, который как минимум два раза в неделю приносил в город по 500 килограмм мяса, на общие нужды, и это, не считая моих работ как ремесленника. Чтобы предотвратить повторную гибель второго города, зная, чем всё это грозит, мною были приняты особые меры. Я внимательно следил за обществом, выделял таких самцов, брал их с собой на охоту вдвоём, и те не могли отказаться, и больше они не возвращались в город со мной никогда. Как я уже говорил, я был не только лучшим охотником, но и сильнейшим воином, для меня убить человека со спины не составляло труда. А потом я закапывал труп поглубже, и подальше от города, чтобы никто и никогда не нашёл, и всё. И говорил всем, что очередной Альф или Хами героически погиб на охоте от лап зверя, защищая мою жизнь, честь ему и хвала. И так происходило много раз последующие несколько лет, и хотя брожение в обществе росло, но я успешно убивал провокаторов, и предотвращал революцию. И думаю, в прошлом, в первом городе в такой ситуации, я давно потерял бы власть, и меня свергли бы, либо убили. Но своевременное убийство провокаторов и конкурентов давало свои плоды. На самом деле, большинство людей, никогда не пошло бы войной на вождя, чтобы тот не делал, как бы плохо не жилось, если только не будет того, кто поведёт за собой и надоумит. Если нет того, кто, имея авторитет, скажет, что вождь зло, пошли за мной убьём вождя, многие не пойдут и не убьют вождя. Так я удерживал власть во всё растущем обществе, и если честно, настал этап, жить стало совершенно невозможно, проблемы еды, воровства, преступлений, стали расти как снежный ком. А тем временем, по самым примерным прикидкам, численность моего города достигла двух тысяч человек. Семьи мигрантов стали покидать мой город всё чаще, так за последний год из города ушло шесть семей, общей численностью около ста человек. И причём уходили самые жизнеспособные особи, молодые и сильные, что подрывало экономику, забирало рабочие руки. А оставались дети, и те, кому меньше двенадцати, те, кого я считал в основном как нахлебников, либо наоборот старики. И проблемы мои усугублялись, и вот, когда население достигло двух тысяч, и жить стало не только плохо, но и тесно. Я понял, что места нам для жизни просто не хватает, и задумал перестроить частокол, увеличив площадь города раза в четыре, чтобы построить новые землянки. Сейчас второй город существовал уже почти тридцать лет, увеличил площадь, население, изжил себя, люди спали в домиках по десять человек, и многие на улице, это требовалось перестроить. Я всё откладывал эту массовую перестройку, понимая, что не смогу осуществить её один, и мне придётся заставлять делать это других, а это непопулярные меры. Тем более, чем больше надо усилий чтобы заставить других, тем меньше остаётся времени работать и делать что-то самому своими руками. Люди же, видя, что я сам не работаю, а только заставляю других, обычно начинают злиться и сопротивляются всё больше, отказываясь работать.
   Этот принцип был реализован и в этот раз. Я собрал кучу сильных молодых людей и попытался заставить их работать, я объяснил им, что нам надо построить новый забор, и новые землянки, и они в начале начали искать новые ветки, и начали даже копать, перенося забор на новую линию. Потом один из них отказался, он бросил палку копалку и сказал.
   -Всё, я не хочу работать. Надоело, ты сам не работаешь, только других заставляешь, а ешь больше всех.
   Я подошёл к нему, ударил кулаком поддых и сказал.
   -Работай, нам нужен этот забор. Он нужен не мне и не тебе, а всему городу.
   -Не буду, ты меня не заставишь, хочешь, чтобы я работал, накорми меня, я не ел с утра, а вчера мне дали мини порцию еды, мне надоело. Я не буду.
   Я, конечно же, не мог позволить ему бастовать и дальше, потому что тогда другие, видя его победу, тоже откажутся работать, и в итоге разобранный наполовину забор вообще никто трогать не будет, а мне надо управиться за день, чтобы к ночи создать новый периметр от диких зверей. Иначе воинам придётся всю ночь жечь костры и патрулировать разобранный участок забора, чтобы никого не съели. А это тяжело и воины не станут этого делать, по тем же причинам. Поэтому я повалил его и стал пинать, такие ситуации у меня бывали и раньше, и я заставлял соплеменников работать и раньше, не убивая, и тут случилось то, чего я не ожидал. Десятки людей, что я собрал здесь, чтобы они работали, вдруг бросились на меня, и всей толпой повалили меня, и стали бить. Я пытался сопротивляться, но не мог, они все держали меня за руки и ноги и избивали. Их было слишком много. Они дико ненавидели меня, и сейчас почувствовав мою слабость и безнаказанность, просто бросились и стали терзать.
   Они били меня долго, и я не терял сознание, но убить не смогли и не пытались, били руками и ногами, но не оружием. А потом они связали мне руки и ноги верёвками из коры, так, что я не мог их развязать, отняли у меня все ножи и вещички, что лежали в карманах, потащили меня в город, и бросили в одну из землянок. А у входа поставили охрану. Так я и лежал там в этой землянке до самого вечера, и только на улице слышал крики племени, все радовались моему пленению, и я понял, что, свергнув меня, они сейчас там раскупорили мои запасы еды, и снова едят запасы амбаров. Ну что ж поделом. И кстати охрана, стоявшая у землянки первое время, видимо потом пошла праздновать тоже.
   Я попытался развязаться, или хотя бы освободить руки так, чтобы кровь к ним притекла, но не смог, они связали очень жёстко и неумело. Я опасался, как бы руки совсем не отказали с такой перевязкой. По своему опыту я знал, что если связать руки и ноги пленнику очень сильно, то кровь не будет по ним течь и пленник может даже умереть. А меня связали очень сильно и я даже не чувствовал руки и ноги, так сильно они онемели. Так я и лежал, постепенно понимая, что они обо мне просто забыли, и возможно я тут так и умру, так продолжалось всю ночь, а под утро ко мне в комнату заглянул какой-то мальчик, он полазил по моим вещам, попробовал стянуть с меня одежду, но не смог. Потом убежал, я попытался ползти и выползти из землянки, но это было невозможно, и всё же, я понял, что руки связанные за спиной, на самом деле связаны не столь сильно, чтобы убить меня, впрочем, возможно ослабли сами верёвки, всё же кора не самый лучший тип верёвок.
   Так я и лежал минимум три дня, и вообще никто меня не вспоминал, и никто ни разу не пришёл дать попить мне или накормить, или просто проверить сдох я или нет, племя просто вообще забыло обо мне. Больше всего меня задело то, что в этот раз никто не пришёл меня спасти, хотя охраны около землянки и не было. Прошлый раз меня вовремя предупредил Тод, а в этот раз у меня было столько верных людей, и я даже был тут без охраны, и любой ночью мог прокрасться и развязать мне верёвки, чтобы я смог убежать, но никто ни один не пришёл ко мне на помощь. Они все меня предали, и те, кого я приблизил к себе тоже. А я на них полагался, кормил их, давал им еду. Вот как они отплатили мне за мою справедливость, а ведь я всегда делил всё поровну, и никогда никому не давал больше. И возможно зря, потому что справедливости в мире нет, и быть может, если бы я выбрал человек пять любимчиков, как делали обычно альфа самцы, то кто-то из них пришёл и спас бы меня. А так меня ненавидели все, и простые люди, и те, кто был ко мне приближён. Надо было поступать иначе, надо было... Надо было иметь любимчиков, кормить их выше нормы, чтобы они за мной и в огонь и в воду, а я всё на своих плечах, один, честно и справедливо. Я думал, люди увидят, оценят мою справедливость и честность. Какой же я всё-таки дурак.
   А племя продолжало праздновать, я видел зарево костра, и слышал их радостные крики. Наконец, на третий день поздно вечером, ко мне в землянку вломилось с десяток воинов племени, они выволокли меня наружу и поволокли к костру. Пока меня волокли к костру, я обратил внимание, что за эти три дня, что племя жило без меня, никто даже не пошевелился восстановить ту часть забора по периметру города, что мы демонтировали несколько дней назад при начале работ. Меня бросили перед костром. Здесь собралось всё племя, даже мои часовые и подчинённые, все те на кого я в прошлом полагался. Они бросили меня на середину поближе к костру и громко загалдели.
   -Ну что ты всё понял год?
   -Ты понял да? Нам без тебя знаешь как хорошо? Ты знаешь, как мы едим сейчас без тебя?
   -Ты знаешь как без тебя у нас много еды?
   -Нам без тебя хорошо.
   Они стали плевать в меня и пинать меня, я лежал практически без движений.
   -Ну что убьём его?
   -Убить, убить, убить...
   Я понял, что шанс убежать у меня был, и я очень зря им не воспользовался, если эти перережут мне глотку и я сдохну прямо здесь, всё, меня уже ничего не спасёт.
   -Убить, убить, убить!
   Племя буквально кричало на всю округу, они ненавидели меня, и вышел один из воинов племени, в прошлом неприметный, он никогда не проявлял свою агрессивность, хотя и был сильным. Но почему-то теперь он стал новым лидером племени. У воина был костяной нож в руках, я знал это конец. Да я крепкий, очень крепкий, но я не выживу, меня убьют как животное. И да костяной нож не столь уж страшное оружие на самом деле сам по себе, но если ты не можешь закрыться от него, что тогда? Мне было очень страшно, я вдруг понял, что прямо сейчас и здесь умру. Я никогда не ощущал себя таким, просто никогда, таким слабым и беспомощным перед лицом неотвратимо приближающейся смерти. Сердце буквально задёргалось в конвульсиях, в горле застрял ком. Я часто охотился, сражался с крупными хищниками, но тогда я не боялся, потому что у меня всегда был шанс на победу. Даже в детстве, когда меня преследовали крупные хищники, я не боялся, так как сейчас, потому что тогда я всегда мог убежать, всё зависело от меня. А сейчас нет, чтобы я не делал и не говорил, я не смогу вырваться и они убьют меня. Возможно, в этот раз я чего-то упустил, не уследил за настроениями в обществе, полагая, что смогу их запугать, контролировать и удержать и это была фатальная ошибка и это мой конец.
   Воин подошёл ко мне, поднял мою голову за волосы, оголив горло, и я почувствовал себя беззащитным перед ним, и воин сильно полоснул меня по горлу, из моего горла полилась кровь, порез был очень глубоким, и всё же воин не стал бить слишком сильно, опасаясь сломать не слишком крепкий костяной нож. Я думаю, они просто не поняли, что нож не смог перерезать мне горло, или перерезал, но лишь частично, не пробив саму трахею, потому что кровь продолжала литься из шеи, и в отблесках костра и полутемноте, просто, было плохо видно, умер я или нет. Но думаю, было бы моё горло чуть менее прочным, или был бы на моём месте любой другой обычный воин, чуть глубже порез и это был бы кирдык. Всё-таки меня спас тот факт, что нормальных ножей у нас в те времена не было, а костяной нож это немного не то, и по острию лезвия и по прочности. После удара по горлу воин несколько раз сильно ткнул меня в живот колющими ударами, таким образом, выражая ко мне всю свою ненависть. Думаю, глубина порезов сантиметров на пять шесть каждый. Я не знал, смертельны ли мои раны или нет, но понял, что это мой шанс. Я изобразил конвульсии, подёргался, выплюнул немного крови из горла, что было несложно, так как видимо трахея действительно была слегка порезана, и затих.
   Племя со злобным воплем бросилось на меня, стало пинать и бить, и било и пинало долго, но я терпел. Изображать из себя труп в таких условиях реально трудно, но я понимал, стоит им заподозрить, что я жив, и всё станет ещё хуже. Страх заставил меня вытерпеть всё. Спустя минут двадцать, они, наконец, отстали от меня, кто-то взял меня за связанные руки, разрезал верёвки, чтобы не мешались, и меня под руки потащили волоком прочь от племени. Труп оттащили метров на двести прочь от города и просто выбросили в лесу, после чего убийцы покинули место преступления и я остался один.
   Спустя минуту я зашевелился, попытался шевельнуть руками. В пальцы ударила ужасная острая колющая боль, я подумал, что это плохо, что пальцы так сильно болят от притока крови, значит, руки потеряны, и я умираю. Поскольку, раньше я не знал как это, когда руки так сильно повреждены. А меж тем кровь из моего живота перестала течь, и я почувствовал себя очень плохо. Теряя сознание, я пополз прочь от города, не хватало ещё по утру попасться под руку охотникам, или кому-то, кто особенно меня ненавидел. Тем более, сейчас я слаб как никогда и еле ползу.
   Меж тем, к рукам возвращалась чувствительность, и я понял, что, то, что пальцы сильно кололо это хорошо, значит, руки были живы. Я собрался с силами, и развязал, наконец, себе ноги, и их тоже проткнули спицы боли, но ноги изначально были связаны не так сильно.
   Спустя час, я смог встать, и медленно побрёл прочь. К счастью на мне была вся моя одежда, кроме сапог, а также не было оружия и снаряжения, совсем никакого. Я понимал, если сейчас столкнусь с хищником, это может кончиться для меня смертью. Тем не менее, у ручья я выпил немного воды и подобрал крупный камень, нёс его в руках, хотя это было тяжело, я понимал, камень это мой шанс выжить, если на меня нападут. Но никто на меня не напал, всё же здесь около города хищников было поменьше, наши охотники их убивали, я ушёл примерно на километр от города, и залез на дерево, прикоснулся к стволу, положил камень в треногу из веток и уснул.
   Мне очень хотелось есть, я более трёх дней не ел, потерял много крови, но охотиться я был сейчас не способен, кровь на животе зарубцевалась, и теперь брюшная полость дико болела. По своему опыту я знал, что в принципе не есть неделю или больше, это возможно, без последствий, если припрёт. Я уже понимал, что основная моя рана это не руки и не горло, а живот, туда было нанесено несколько сильных и глубоких ударов, и эти удары быстро не пройдут.
   На утро я почувствовал себя хуже, я проснулся от того, что мне было зябко, но есть не хотелось, даже наоборот, я чувствовал тошноту. Я осмотрел раны на животе, дела были плохи, раны оказались тяжёлыми, но сейчас подсохли и зарубцевались. Внимательно прислушавшись к своим внутренним ощущениям, я подумал, что мне лучше несколько дней ничего не есть и лишний раз не двигаться. Я вполне мог бы не есть ещё неделю, без серьёзных последствия для организма, а вот есть с раненым животом смертельно опасно. В связи с чем, я решил даже не спускаться с дерева, осмотрев позицию, я пришёл к выводу, что место на котором я сидел достаточно безопасно и удачно выбрано, и лучше просто поспать.
   Также, эти дни, что я лежал, и ждал, пока заживут мои раны, я спал и рассуждал. И подумал вот о чём, что никакие животные для меня не опасны настолько, как мои собственные люди. И этот урок, что я получил в этот раз, пожалуй, самый ценный из всех, и мне повезло, что я его пережил. Именно люди составляют для меня основную угрозу, а не животные. Я дал им оружие и технологии, чтобы справиться с собой, научил. И именно живя с людьми, я рискую больше всего, что меня убьют. Потому что всегда рано или поздно сложится ситуация, когда большая группа людей решит убить действующего вождя, что не делай. Вот такие дела. И нет ничего опаснее в жизни, чем власть и путь великого лидера. А вот с любым зверем, всегда можно спрятаться, убежать или обмануть, у зверей нет хитрости.
   Следующие дней пять я так и сидел на дереве, лишь пару раз спустившись к ручью, чтобы попить. Раны, полученные в живот, проходили медленно, но теперь спустя пять дней подсохли, и кризис был позади. Хотя первые три дня мне было просто очень плохо. Сейчас я почувствовал себя лучше, и даже смог заставить себя съесть немного орешков и найденных мною ранее около подножия дерева полу съедобных, отвратительных на вкус корешков.
   За эти пять дней, минимум трижды, я замечал проходивших мимо по своим делам охотников из города. Видимо еда уже кончилась или кончалась. И поэтому, я решил перебазироваться в другое место, подальше от города. Здесь меня могли просто найти, километр это не так близко, но тут зона охоты первого круга, где охотятся все охотники. Я спустился с дерева, и пошёл прочь от города, я уже знал куда пойду, к своему старому месту обитания, туда, где я пережил пол года после первого падения города. Дело в том, что идти туда день здоровому человеку, да и мне день, только для меня этот день пути будет подлиннее. А там я оставил свои тайники с оружием, и там даже не один тайник, я прекрасно помню, где они, и там я смогу прожить какое-то время пока не подлечусь.
   На следующий день я достиг той пещеры, где переживал своё изгнание первый раз, нашёл один из своих тайников. Верёвки, дерево кожа и кости в тайнике истлели, а вот камень полностью сохранился. Но каменная часть снаряжения как раз и является самой важной, сложной и трудоёмкой. Я взял каменное зубило и быстро вырезал из дерева всё, что мне нужно. Сделал себе копьё, сходил на охоту, убил несколько кроликов, развёл костёр и стал с упоением есть...
   * * *
   Выздоровев и пожив пол года в своей пещере изгнанником, я решил сходить на то место, где, раньше был город. Мне просто интересно было убедиться во всех своих предположениях, а заодно и позлорадствовать, хотя бы про себя. Я знал, подозревал и предполагал, что город не будет более отстроен. Я добрался до города, и да, действительно, спустя пол года город был разрушен также, как и прошлый раз. Второй раз, кстати, не простояв и тридцати лет. Но думаю, второй раз город рухнул быстрее, потому что у него изначально был намного выше стартовый демографический потенциал, больше людей, около двухсот всё же. Мы ровно были ровно на поколение ближе к перенаселению и краху изначально. Фактически второй город дорос до большего уровня развития, чем первый. Поскольку численность населения во втором городе перед концом была больше, чем в первом.
   Я, как и в прошлый раз, прошёлся по мёртвому городу, посмотрел на валявшиеся везде трупы. Мне даже не надо было ничего рассказывать, я итак по ним всё знал. Они добрались до запасов еды, и быстро их съели, выгнали и убили меня. А когда еды не стало, новое руководство просто не знало что делать, и послало охотников за едой для себя, или само ушло охотиться что одно и тоже. Но это новое руководство заботилось только о себе, оставив умирать от голода всех остальных. И в итоге, часть людей ушла, часть погибла, а ещё, когда не стало меня, традиционного общего врага, они в какой-то момент не смогли решить свои внутренние противоречия, что нарастали как снежный ком, подталкиваемые нищетой и голодом. А поскольку винить дальше во всём меня у них уже не получалось, они стали винить во всём друг друга, в таких условиях примитивные животные сразу хватаются за оружие и бегут доказывать свою самцовую состоятельность. И они стали убивать друг друга, чтобы выместить злость, отнять последнее, решить свои проблемы за счёт смерти соседа. И в итоге, избавившись от меня, они как малые дети, что выгнали родителей из дома, осознали, что еда в амбаре (холодильнике) появляется не сама собой, а её кто-то должен заработать. Организовывать свой коллективный труд они не умеют, и никто просто не работал, и все умерли. А прожить индивидуально не получается, потому что обычная женщина не может пойти в лес и убить зверя, она привыкла, что это делают охотники, которые теперь не желают делиться просто так. В поле же работать по своей воле никто не желал. В итоге те, кто умели охотиться и могли позаботиться о себе в лесу ушли, а те, кто в прошлом просто работал, умерли.
   И вот он полный крах, и проистекает он от того, что нет социально-рабочих отношений внутри государства, тех, кто организует труд и тех, кто работает. Всё, мне этого было достаточно, я позлорадствовал, что они умерли. Я знаю, что они тупые дети, но после того, как они поступили со мной, мне ни капли не было их жаль. И в этот раз я не плакал, наоборот, я почувствовал себя отмщённым.
   Я знал, что там вокруг, по местности разбросаны отдельные семьи других выживших, и они теперь создадут много племён пещерных людей. Скоро они растеряют все мои цивилизационные завоевания, и всё вернётся на круги своя, только племён станет больше. Я понимал, как и в прошлый раз, многие семьи ушли прочь, и многие довольно далеко. Но я не собирался их ловить и убивать, пусть живут, а моя месть свершилась. Сама природа, история и реальность отомстит за меня, потому что там в лесу жить гораздо хуже, чем в моём государстве, на них будут охотиться крупные хищники, у них не будет предметов цивилизации, а ночью они будут спать в тесной и вонючей пещере. Практически все их дети будут умирать не дожив до семи лет, и в этом вся справедливость.
  
   Глава 6: Первая тень.
   Больше я не стремился создавать новое большое племя, и вообще жить с людьми. Надо сказать, что попытка убийства, и та неделя ада, через которую я прошёл, оставила неизгладимую рану на моей душе. Те три дня полные страха, когда я лежал связанный в землянке, беспомощный, в ужасном состоянии, потом тот момент, когда они думали что убили меня. И эта неделя, когда я слабый и беспомощный, со страшными ранами на животе жил в лесу. Всё, с этого момента, хватит с меня людей. Я итак без людей хорошо могу прожить, даже очень хорошо. А жить в большом племени, для меня вовсе не счастье, это тяжёлый труд, постоянное напряжение, глаз да глаз нужен, чтобы на разворовали запасы на следующие месяцы, люди которым понятие ответственность неведомо вовсе. Людям, которые вообще не умеют думать о других, и о том, как им самим жить дальше.
   Это вероломство, эта наглость, вся та чёрная неблагодарность, что они выплеснули меня, и за что? За то, что я научил их всему? За то, что я дал им оружие, еду, город, стену, защиту, огонь, одежду и азы медицины и санитарии. Эта неблагодарность за то, что я много лет работал на них как проклятый, следил за ними как за малыми детьми. Никогда и ничего не брал себе, не присваивал чужой труд. Я добывал для них огромное количество еды каждый день, когда им всем просто было лень работать. Когда каждый из них говорил "А чаво? А почему я? А я никому ничего не должен." А они смотрели мне в рот, упрекали меня в том, что я ем чуть больше чем они? И это притом, что я экономил на себе, и не ел досыта, хотя мог бы, голодал наравне со всеми, и ел ровно столько, сколько нужно, чтобы не обессилить. Потому что да, я крупнее и больше двигаюсь, и мне надо больше еды, а что будет, если у меня не хватит сил убить очередного оленя, кто накормит тогда племя? Я постоянно работал на них как проклятый, год за годом, а они за это пытались меня убить. И сколько ненависти было в их глазах тогда около костра, за что? За то, что я был справедлив? А они сами? Что они сделали сами, чтобы жить хорошо? Хоть кто-то из них сам хоть что-то сделал, кроме тех случаев, когда я их заставлял? Только воровали, обманывали и гадили, и всё время ждали, когда я сделаю за них их работу. Нет, хватит с меня людей.
   Так я и жил там в той пещере, и жил очень долго в расстроенных чувствах, не желая видеть и даже вспоминать о людях. Мне ничего не было нужно, я просто каждый день ходил охотиться, ел досыта свежее жаренное мясо, и никто меня не упрекал, что я ем больше других. Гулял по окрестностям, собирал фрукты, латал своё нехитрое снаряжение. Спал до обеда, когда хотелось, и ничего не делал, когда не хотелось что-то делать. Да это своего рода творческая депрессия, но мне совсем не хотелось вставать на прежний путь тогда. Я не хотел больше ответственности, не хотел видеть людей и их чёрную неблагодарность. Я разочаровался в людях, и мне не хотелось ничего больше строить.
   И так тогда я прожил очень много лет, очень. Я не умёл точно считать время, особенно слишком длинные временные этапы. Просто когда нет чёткого календаря, и толком не считаешь сам, очень длинные временные этапы путаются, теряются даты. Да и не было острой потребности считать. Но я тогда в одиночестве прожил лет двести или триста, а может итого больше. То есть так, бесцельно и бессмысленно я прожил срок больший, чем вся моя предыдущая жизнь, минимум раза в полтора два. И это была классная нервная разгрузка, и я даже был по-своему счастлив. У меня не было цели, и я не видел смысла жизни. Меня устраивало то, что я жив, сыт, одет, в тепле и лично у меня всё хорошо.
   * * *
   Я думаю, к тому моменту, очень примерно, мне было уже около пятисот лет или больше. Я просто очередной раз гулял по лесу. И услышал крики и топот, это был явно женский, человеческий голос, и его гнали охотничьи кличи. Мне стало интересно, и я пошёл навстречу, тем более, что визжащая женщина бежала по направлению ко мне. Я ничего не боялся, потому что знал, что я в полном снаряжении со своим лучшим оружием, и у меня на поясе десять ядовитых дротиков. Даже если за ней гонится несколько охотников, я смогу их образумить или убить.
   Женщина выбежала передо мной и с жутким визгом упала мне под ноги, она была досмерти испугана. Что-то лопотала, но я не понимал её язык. Тем не менее, на лице её был ужас. Я подошёл к ней, сел рядом, и протянул руку. Она посмотрела на меня, поняла, что я не собираюсь ей ничего делать, и замерла. Я мимолётно осмотрел ей, это была молодая женщина лет одиннадцати не больше, она из простых людей. Женщина сильно устала, видимо бежала давно, дышала очень тяжело и сейчас была вконец обессилена, ей очень повезло, что она прибежала ко мне, иначе бы её догнали.
   Тем временем, гикая и с радостным возгласами появились те, кто гнался за ней. Это были неандертальцы, они опасливо остановились метрах в десяти от меня. И один из неандертальцев что-то сказал, я ещё раз посмотрел на женщину, та была просто в ужасе. Меж тем, все неандертальцы собрались отрядом, их здесь было человек десять, и стали обходить меня полу кругом, явно собираясь нападать. Что ж, видимо мирно наш вопрос не решится. Я метнул один из дротиков со своего пояса в ближайшего неандертальца, тот воткнулся и яд попал в кровь. Я почти сразу бросился бежать, я не собирался от них именно убегать, просто не хотел драться врукопашную, понимая, что кучей они меня завалят, тут главное не подпускать к себе. Я бежал от них, так чтобы они не могли догнать, и на бегу время от времени притормаживал, разворачивался и кидал в них дротик. За пол минуты их погони за мной, я перебил всех неандертальцев кроме одного, после чего я остановился и приготовил копьё. Неандерталец злобно посмотрел на меня, и, понимая что может проиграть, развернулся и собирался бежать.
   -Стой куда же ты дружок, - вежливо сказал я его убегающей спине.
   Размахнулся и бросил ему в спину копьё, то было довольно тяжёлым, и успешно воткнулось охотнику в спину. Тот упал на колени, и медленно, но, уже умирая, пополз от меня, что-то приговаривая на своём языке. Я быстрым шагом догнал его, упёрся ногой ему в жопу и выдернул копьё. Жаль, наконечник пострадал, видимо задел кость и откололся. Всё же я предпочитал более тонкие и острые быстро ломающиеся наконечники, что опаснее в бою, более тяжёлым. Я наступил неандертальцу на спину, и сзади перерезал ему глотку. Поднял голову и увидел ту женщину, она стояла передо мной и смотрела, как я убиваю, последнего из её преследователей. Реакция женщины оказалась для меня неожиданной, вместо страха в её глазах засветилась надежда, и она с воплями и причитаниями бросилась ко мне в ноги. Деваться было некуда, я решил взять её с собой, узнать, что да почему.
   Я отвёл её в свою пещеру, накормил, и стал учить говорить со мной. При этом, я решил не брать её, потому что не хотел детей, и если уж пожить с ней вместе, то пожалуйста. Ведь женщина не представляет для меня угрозы сама по себе, всё же это не целое племя. Постепенно, общаясь с ней, я выучил её язык и узнал всю интересующую меня правду. Оказывается, женщина была из одной из семей людей, что жила не так далеко от меня, примерно в пятидесяти или ста километрах от моего жилища. Скажу даже более, скорее всего, она одна из потомков второго города, или первого, поскольку весь этот район планеты был в основном населён семьями из моего города. Так вот, жили они, никого не трогали, и никого не убивали, просто охотились на животных, растили детей, и было в их племени много людей, то есть, наверное, человек пятьдесят. Жгли костёр по вечерам, ели мясо. И вот как-то раз, вечером, когда ничто не предвещало беды, из леса появились воины, их было больше чем воинов племени в два раза. Только эти воины из леса были очень сильными и напали неожиданно. Естественно, что неандертальцы быстро и без потерь победили людей, потому что были готовы к атаке и умели воевать. И всех убили, а женщина бросилась бежать, и несколько врагов погнались за ней, и бежали целую ночь и начало следующего дня, пока я не убил преследователей.
   Это меня раздосадовало, потому что, что это за племя неандертальцев, что убивает людей. В прошлом семьи обычно жили у себя в родных пещерах, и никуда не мигрировали, никого особо не трогали. Я даже собрал снаряжение, побольше ядовитых дротиков и пошёл посмотреть на новых соседей. Вообще, мне не очень нравилось соседство с неандертальцами, те были успешными воинами, хорошо брали след, и предпочитали преследовать меня, а не отпускали каждый раз, как потеряют из виду, подобно охотникам простых людей. И в прошлом, в этой части мира неандертальцы появлялись редко, а теперь получалось, живут у меня под боком. Не ровен час, буду сидеть и никого не трогать около своего костра в своей пещере, и выйдут из леса и поймают и убьют. Надо разведать.
   И вот я нашёл их стойбище, подкрался к нему с дерева и стал внимательно изучать. И кой что не понравилось мне сразу. Нет, наличие у врага огня это нормально, у многих неандертальцев был огонь и хорошее оружие. Мне не понравилось количество неандертальцев, их здесь было около трёх сотен, а это по моим меркам очень большое племя. Я знал по своему опыту, что племена людей имеют среднюю численность около 50 человек, у неандертальцев чуть больше, в среднем около 60 или 70 человек, но не 300. По своему опыту управления городом я знал, что для того, чтобы наладить отношения между людьми в столь крупном племени, нужен кто-то типа меня хотя бы. Столь крупных племён просто так не бывает. Я внимательно наблюдал за ними, но не нашёл явного лидера. Вождь был, но обычный, и я, наблюдая за ним, понял, что он даже не шибко умный. Значит, эта формация неандертальцев сама по себе перешла в новую социальную фазу более высокого уровня, которая позволяла существовать племенем в 300 человек постоянно, что большой шаг вперёд. И, тем не менее, я решил, что мне такие соседи не нужны. Поэтому ночью я занял выгодную позицию, и потратил все свои дротики на их лучших воинов. А потом отступил, я знал, хоть я и перебил многих воинов племени, вместе с теми преследователями той женщины, но всё равно в рукопашную мне их не победить. Но я, в конце концов, разумное существо, а не тупое животное, у меня есть такие понятия как хитрость стратегия и тактика. Не обязательно делать всё нахрапом и за один раз. Поэтому, я следующие несколько ночей приходил в их племя, и каждую ночь с деревьев убивал в среднем пол сотни человек. Они так и не поняли, кто и откуда по ним стреляет, только прятались и боялись, но я старался делать всё аккуратно, не выдавая позицию и с максимальной дистанции, меняя позицию после каждого выстрела, и так всю ночь. На самом деле весьма тяжёлое и напряжённое занятие. Хотя, я много лет кидал дротики, и был очень силён физически и меток, и как следствие, мог кинуть хорошо сделанный тяжёлый дротик в неподвижно сидящего человека, и попасть, с весьма приличного расстояния. Несколько раз они срывались с места, и их воины пытались бежать в направлении, откуда прилетел дротик, но каждый раз я успешно скрывался от них. Я использовал совершенный метод маскировки, который заключался в том, что я сидел в самом тёмном месте кроны дерева за ветками. Также я старался не оставлять следов там, где спрятался, запаха у меня практически не было, перед боем я мылся и натирался специальной травой. И они просто не видели меня, и не находили, и так всю ночь. А вот если бы они узнали, где я сижу, поняли бы, как я действую, пришлось бы бежать. И даже если бы я смог убежать, потом при повторной атаке могли устроить опасную ловушку. На самом деле, такой расстрел целого племени в несколько заходов, весьма рискованное занятие, но один раз можно рискнуть, и мне повезло. А вот систематический риск уже опасен. После второй ночи, они днём снялись с места и попробовали уйти с этого места, но я преследовал их, хотя валился с ног от усталости и недосыпания. К счастью, неандертальцы всем племенем двигались куда медленнее меня, и оставляли по своему пути много следов, мне не трудно было преследовать их. На четвёртую ночь в племени остались лишь женщины и дети. Но я понимал, женщины и дети это как раз и есть основа племени, и если их не убить, то тогда всего лет через двенадцать племя полностью восстановит своё могущество. Только без воинов, они мне уже не угроза, даже в открытом бою.
   Я убивал их полночи, они разбежались по лесу, я находил их и убивал, других убивали хищники. Я думаю, если кто-то и спасся, то очень немногие. Одинокий ребёнок или одинокая женщина в лесу редко способны выжить. Я не щадил ни женщин ни детей. Они видели меня, пытались убежать, и вид мой приводил их в ужас. Я истребил всех, к утру я на всякий случай тщательно запутал следы и вернулся к себе.
   -Где ты был так долго? - Спросила меня Ая.
   -Помнишь то племя, что убило твою семью?
   -Да помню.
   -Это очень большое и опасное племя, там во много раз больше людей, чем в твоём.
   -Понимаю.
   -Они поселились здесь невдалеке, и меня это совсем не устраивает. Они опасны, их охотники рано или поздно могут придти сюда, выследить и убить нас.
   -Что же делать? - Испугалась женщина.
   -Ая, они уже не придут сюда никогда, я убил их всех. Я несколько ночей подряд убивал их по одному, охотился на них, пока не убил всех. Я не знаю, может, кто-то и выжил из них, но это уже не племя, а отдельные люди, в одиночку в лесу они быстро погибнут.
   -Ты их всех убил? Но как?
   -У меня хорошее оружие. Ты знаешь. Я великий воин.
   -Спасибо, ты отомстил за моё племя.
   -Это не только месть, они опасны, и их надо было убить, ради нашего с тобой благополучия.
   -Ты чем-то обеспокоен?
   -Да.
   -Чем?
   -Я говорил тебе, что я очень стар?
   -Да ты говорил, ты путешествовал по миру и очень много видел.
   -Так вот, я никогда раньше, ни разу, вообще никогда не встречал племена людей, где жило бы так много людей как в этом племени неандертальцев. Чем больше по размеру племя, тем оно сильнее, маленькое племя никогда не победит большое, а тут...
   -Но ты говорил, ты строил великий город, там было людей видимо невидимо.
   -Тот город строил я, и он не мог существовать без меня, и да мой горд был гораздо крупнее этого племени. Но эти неандертальцы построили столь большое племя сами и без меня. И у них все получилось, и знаешь...
   -Что?
   -Я думаю, если они построили такое племя здесь и сейчас, эти. То такие большие опасные и агрессивные племена неандертальцев могут быть и в других местах. Если это произойдёт, и они пойдут по миру, многие семьи людей окажутся в смертельной опасности.
   -И что делать?
   -Мне придётся тебя оставить.
   -Нет, не оставляй меня, пожалуйста. У меня никого нет и некуда пойти, я умру.
   -Так надо. Мне надо снова обойти этот мир, увидеть племена неандертальцев, я должен убедиться, что у них больше нет таких больших племён нигде. Я должен узнать, что происходит в мире.
   -Ну может быть, ну... Как-нибудь.
   -Не плачь, я оставлю тебе припасы и снаряжение, ты много лет жила в лесу с племенем, здесь у тебя всё есть, хорошая пещера, я сделаю тебе запас наконечников для копья, оставлю инструмент, чтобы делать новые наконечники, проживёшь.
   -Ты меня обманываешь, я не проживу, ты знаешь, я не охотник.
   Да, я её обманывал, да рано или поздно последний наконечник для копья сломается, да она не проживёт тут одна и рано или поздно её убьёт хищная кошка либо медведь. Но какова альтернатива, жить и заботиться о ней всегда? Она в любом случае умрёт от старости лет через десять, это неизбежно, как и её смерть. А тут я впервые почувствовал угрозу своему виду, всем людям, что шла от неандертальцев. И надо было убедиться, что этой угрозы нет, или действовать.
   И я бросил её, и двинулся в путь.
   * * *
   В начале я обошёл все окрестности великого города прошлого и проверил все семьи здесь живущие. Одна из семей была уничтожена, я нашёл её трупы, у них были явные признаки насильственной смерти, такие как проломленные черепа и сломанные кости. Да здесь были неандертальцы и давно, но думаю, те же самые, которых уничтожил я. Тем более, эта уничтоженная семья находилась не так давно от их стойбища, всего километрах в тридцати. Тем не менее, пугал сам факт того, что эти новые неандертальцы не просто жили на своей земле, а пошли куда-то мигрировать. И даже после того как они нашли новое место для жизни, они не успокоились, поселившись в новом месте. А стали исследовать окрестности и зачищать их от конкурентов, преднамеренно истребляя людей. Это очень необычное поведение для людей пещерного века, которых я знал, большинство, после миграции, найдя новое место для жизни, просто жили не тужили, радовались тому, что есть еда, и далеко не ходили. А если и ходили, то очень редко и в порядке исключения. При этом, всё что дальше двадцати километров от родной пещеры, уже не считалось владениями племени, и никто и не думал куда-то идти большим отрядом убивать кого-то, кто жил столь далеко. И никто не ходил так далеко почти никогда, особенно с целью просто убить соседей, чтобы их не было. Потому что зачем куда-то идти далеко, если и тут неплохо, есть еда и всё нужное, а ведь в пути могут и убить. Только эти были не такими, и я списал их агрессивность на размер племени. Возможно, им просто требуется большая кормовая территория, или они какие-то не такие как надо. Впрочем, что я себя обманываю, это другая формация, и она мыслит иначе, экспансивно, агрессивно, и именно этим они опасны.
   Тем не менее, остальные известные мне семьи простых людей жили, как ни в чём не бывало, по тем же законам по которым и раньше. Хотя нет, не по таким же. Потому что я нашёл одну семью простых людей, в которой проживало 90 человек. Это тоже было необычно, конечно, 90 это куда меньше чем 300, и всё же, они как-то уживались. Жгли огонь, убивали дичь, и племя явно пребывало в лучшем духе, чем другие семьи. Следовательно, мои представления о максимальном размере племени в 60, и максимум 70 человек были ошибочными. Значит, успешное племя может быть большим. Я даже немного порадовался, что так подросло именно моё племя, обычных людей. Так что, видимо, эмиссия моих технологий, что были в основном утеряны, всё же не прошла полностью бесследно. Люди научились всё же использовать шкуры, хотя теперь уже не как одежду, а как подстилки, а главное, сохранили огонь. Что-то едва-едва, мало заметно, но изменилось в их мозгах и быте. И видимо, какие-то мои простые навыки, подаренные им, привели к рождению более крупных, чем обычно племён, с чуть более высоким уровнем организации, и это был итоговый вариант, который уже дальше не деградировал. А значит, я не зря всё это делал. И всё же сейчас, меня беспокоил вопрос с неандертальцами. Я вдруг подумал, что те сотни лет, что я прожил здесь, быть может, не прошли для неандертальцев зря? Потому что, может быть, мир на самом деле не стационарен и идёт вперёд? А я тут сплю. Ведь до этого я наблюдал их племена с огнём, и они были невелики, и может, они сделали шаг вперёд? Надо было узнать, что изменилось в мире, пока я спал.
   Я знал тот район мира, где проживало особенно много неандертальцев, и я двинулся, прежде всего, именно туда. Полагая, что знаковые изменения в их племенной структуре должны были произойти именно там, если таковые имеются. И шанс найти особо крупные племена там будет максимален.
   Путь в район проживания неандертальцев занял у меня несколько месяцев. И вскоре я прибыл в район планеты, где было сосредоточено особенно большое количество неандертальских племён. Впрочем, понятие большое количество племён неандертальцев, оно весьма растяжимо. Там просто в прошлом было мало племён людей, и больше чужих семей, но со средней плотностью, одна семья на квадрат земли 50 на 50 километров.
   Добравшись до их земель, я потратил несколько месяцев на тщательное изучение обстановки, я ходил по их лесам и искал племена. Примерно за три месяца я нашёл и изучил около тридцати племён неандертальцев. Почему так мало? Да просто я не знал заранее, где их искать, и требовалось несколько дней на обнаружение стойбища и изучение. Мои первичные опасения о росте их численности не оправдались. Я выяснил следующее, а именно, некоторая незначительная прогрессия в целом имела место. Так в среднем племена неандертальцев стали на 5-10 человек больше. Теперь средний размер племени колебался около 75 человек, против 65 в прошлом, что не так уж мало, и говорит о коренном переломе в стратегии выживания всей популяции. Также я нашёл одно племя на 130 человек, и ещё одно племя на 210. Одно из найденных мной стойбищ было кем-то уничтожено, причём в последний год, то есть не слишком давно, об этом говорили многочисленные скелеты с проломленными костями, такие травмы остаются от ударов палок с камнями на конце, а не от когтей и зубов животных. Следовательно, в ходе эволюционной борьбы племена неандертальцев иногда уничтожали и свои более слабые семьи. Я также выяснил любопытный для себя факт, хотя я сам не мог иметь детей от самок неандертальцев, простые люди, самки которых могли рожать от меня. Скрещивались с неандертальцами и могли иметь с ними жизнеспособное потомство, правда, такое происходило не часто, поскольку видимо чаще неандертальцы просто убивали простых людей. Но это так, между прочим.
   Итого, из 30 семей неандертальцев два племени были особо крупными, далеко за пределами нормальных рамок, чего в прошлом не наблюдалось никогда. Больше всего меня напугало племя на 210 человек, а теперь вспомним, что ранее уничтоженное мною племя имело численность 300 человек. Вывод напрашивался сам собой, у неандертальцев наметилась общая тенденция на увеличение средней численности племени в большую сторону, видимо это процесс эволюции, что протекает сам собой. Но пока что эта тенденция не получила сильного развития, однако это может иметь место в будущем. То есть сейчас, из-за огня и оружия наметилась социальная тенденция, когда племя, слегка повысив свой жизненный потенциал, стало в среднем иметь больше ресурсов, и большую способность выживать. Дети стали чуть реже умирать, и это привело к росту численности племени. Примерно тоже самое происходило у меня в городе, когда из-за избытка еды, и резкого роста уровня безопасности, падения смертности, происходил демографический взрыв и резкое увеличение численности населения до невообразимого уровня. Тут тоже самое, но жизнеспособность выросла очень незначительно. При этом, надо помнить, что во времена своего первого путешествия, я мог просто пропустить особо крупные племена людей и неандертальцев, просто исходя из принципа вероятностей. Если таких племён было очень мало, я мог на них не наткнуться, но они всё равно могли быть раньше, в том числе и на триста человек и более. Мои социальные эксперименты с городами продемонстрировали, что пещерным людям нужно не так много, чтобы быстро и радикально повысить свою численность, и если где-то выпали удачные жизненные условия, мало хищников и много еды. Большое племя может родиться и без меня. Особенно, если предположить, что крупное по численности племя имеет не постоянно высокую численность с течением времени, а выросло временно, вследствие кратковременных, благоприятных факторов. И всё же статистика говорила о том, что большинство семей в среднем, в прошлом было человек на 60-70. А сейчас это статистическое значение подросло, и стало больше особо крупных племён, хотя такие особо крупные племена, всё равно встречаются редко. Значит, в мире что-то немножко изменилось глобально. Впрочем, в прошлом я их целенаправленно и не искал. И мне надо теперь оценить, чем это грозит в будущем, и что мне делать? Или ничего не делать?
   Тогда я призвал на помощь все свои скудные познания в математике, и начал расчеты, чтобы узнать, чего мне ждать в будущем. Я исходил из того, что прошлый раз наблюдал неандертальцев 500 или даже 700 лет назад, во время моего великого путешествия. При этом, я не знаю точно сколько прошло времени со времён моих прошлых заметок. И тогда я наблюдал около полу сотни или даже более племён неандертальцев, и все они имели численность 60-70 человек, некоторые были меньше до 20 человек и менее, но это редкие отдельные эпизоды, и особо мелкие семьи меня не интересуют в принципе. Причём чуть крупнее были именно те племена, которые владели огнем. Но лишь пара племён имела численность более 80 человек. Впрочем, быть может, я не обращал тогда внимание на численность и не всегда считал как в этот раз, может, где-то и было человек сто, да я не заметил. Да и не умел я в те времена считать, сама потребность в счёте возникла во времена постройки первого города, и только сейчас я умею считать до тысячи, да и то очень криво на пальцах и руках. Просто помню, что прошлые, наблюдаемые мной племена, были небольшими и представляли из себя крупную семью.
   Итак, что мы имеем? В среднем увеличение на 5-10 человек за 500 лет. Если считать очень примитивно, то ещё через пару тысяч лет, это будет сто человек. Что в общем-то не представляет для меня угрозы, хотя и неприятно. При этом, нужно ввести за неучтенное дополнение тот факт, что при среднем росте племён, резко растёт вероятность того, что отдельные племена неандертальцев могут вырасти до 200 или 300 человек и начать мигрировать, убивая простых людей. Зная, что я ничего не знаю, и, учитывая количество неандертальцев сейчас, требуемое время на убийство. Думаю, так чисто гипотетически, в будущем через 500 лет или через 1000, при сохранении текущих тенденций, можно так чисто тупо на пальцах предположить, что количество племён врага вырастит, и начнётся миграция, которая затронет всех людей. При этом я, во-первых, знаю, что ничего не знаю. А во вторых, самый главный фактор, это количество особо крупных и агрессивных племён. Я не знаю, как часто и с какой вероятностью племя вырастает до трёхсот человек и начинает мигрировать, убивая всех на своём пути. Да и приводит ли рост к миграции, или то был просто отдельный эпизод. Главный же вывод, который я могу сделать. В данный момент, мы не имеем огромного количества огромных племён неандертальцев по всему миру, как я того опасался, и особо бояться ничего не нужно. Если такие племена и встречаются, то пока что их число опасно, но не критично. Но при этом, я бы не сказал, что таких племён мало. По моим оценкам, в мире сейчас проживает, никак не меньше двух, а может и десяти тысяч племён неандертальцев. Если каждое тридцатое из них является особо крупным племенем. Значит, особо крупных племён не меньше сотни. Чисто теоретически, я мог бы все их найти и уничтожить, если бы знал, где искать, но на практике, я не знаю где искать, и поиск каждого такого племени займёт в среднем год. Исходить в одиночку весь континент и всех везде перебить задача невыполнимая, хотя количественно их не так много. При этом, надо понимать, что пока я ищу одно крупное племя, другое более мелкое может вырасти в крупное из-за изменившихся условий. Таким образом, неандертальцев становится больше, и это большая угроза, потому что скоро они начнут теснить простых людей. При этом неандертальцы сильнее и умнее простых людей, и, следовательно, при прочих равных условиях, в конфликте всегда победят. Возможно, в других эволюционных условиях, например при сильном голоде, могли бы сказаться какие-то другие факторы, но в данный момент, при современных условиях они вытеснять простых людей с планеты, это вопрос времени.
   Я думаю, выше изложенные факторы приведут к тому, что моя раса будет постепенно отступать, и примерно через 500 лет, а самое позднее через 2000 лет уступит этот мир неандертальцам. Даже если какие-то отдельные племена простых людей где-то уцелеют, их будет слишком мало и вопрос выживания повиснет на волоске. Вот как-то так, выводы неутешительные и их понимаю во всём мире только я. Что я могу сделать? Если я буду истреблять одно племя неандертальцев за другим, мне потребуется в среднем неделя на поиск и уничтожение одного племени, то есть я могу уничтожать 50 племён в год, но не более. Но это в крайне оптимистичном варианте, на деле в регионах планеты, где плотность племён ниже, искать придётся гораздо дольше. Чисто теоретически за сто лет я мог бы их перебить, только эти племена расположены по всему континенту и я не знаю где, и по мере уничтожения одних, другие будут мигрировать, и будут рождаться новые. То есть, вряд ли я смогу постоянно убивать по одному племени неандертальцев в неделю, скорее, я мог бы сократить их численность в одной части континента, но не более. И самое главное, боюсь, что при таком раскладе меня рано или поздно убьют самого. Всё-таки, перебить целое племя, это не антилопу завалить, степень риска очень высока, а систематический риск это гарантия неудачи. Просто люди как добыча намного опаснее, чем любое другое животное во много раз. Предыдущее племя я успешно одолел за несколько дней, истребляя их с веток деревьев, это было тяжело, рискованно и мне сильно повезло, и они в страхе не догадались, где я сижу. Там я соблюдал осторожность, они не видели врага и потому не догадались, ещё раз, мне повезло. Если делать так постоянно, рано или поздно меня кто-то увидит, и они устроят ловушку, и она будет успешной, неандертальцев много, а я один. Что мешает им узнать обо мне, устроить засаду и убить на следующую ночь? Это очень опасно убивать так целое племя. Те не догадались тогда, следующие могут попасться умнее. Хотя конечно, наверное, можно... Но попытка у меня всего одна, и если я проколюсь хоть раз, то моё племя, не имея центра сопротивления в моём лице, проиграет.
   Надо подумать и решить что делать, вообще, тут надо учесть тот факт, что одно из племён, что жило на территории великого города, достигло численности 90 человек, и это племя людей. И это тоже результат моего развития в городе. Пожив в городе и кой чему научившись, они прошли по пути эволюции дальше, и это явный результат моего влияния, что проявился через двести или триста лет. То есть это завоевание навсегда, значит надо гнать эволюцию своего народа дальше. Если бы я смог создать город, который бы набрал численность в 1000 жителей, и не рос бы дальше, и не развалился бы долгое время. Но так чтобы люди постоянно уходили бы из него в новые земли, формируя семьи поселенцев. Быть может, тогда бы, я создал полис роста, что потянул бы за собой всю расу, и мы бы прошли по тому же пути что и неандертальцы. Наши собственные племена стали бы крупнее, агрессивнее, а более крупное племя всегда победит более мелкое, и наше собственное демографическое давление выдавило бы неандертальцев, или привело бы континент в состояние равновесия. Воевать с неандертальцами мышцами дурная затея и кончится плохо, надо делать то, что я уже умею, строить город и мотать на ус ранее полученный опыт. А потом, если с городом идея не получится, я не потеряю слишком много времени, постройка города, это всего лишь тридцать или сорок лет, можно будет попробовать и повоевать с неандертальцами своими руками какое-то время. Если уж совсем некуда будет деваться.
   Что касается места постройки нового города, оно очевидно, там, где плотность людей максимальна, а она сейчас максимальна именно там, где я строил два предыдущих великих города. Поскольку первые два города за время своего существования создали более сотни семей, что ушли, куда глаза глядят, формируя новую зону плотного расселения людей. И что удобно, эта зона, находится довольно далеко от земель заселённых преимущественно неандертальцами. Таким образом, я создам напротив полиса роста неандертальцев свой полис роста.
  
   Глава 7: Третий город.
   Я уже неплохо ориентировался с географией, знал места, и примерно знал, куда надо вернуться, так что я за четыре месяца скитаний нашёл место, где когда-то стояли "великие города" людей. Я справедливо рассудил, что строить наиболее прогрессивное общество надо на базе наиболее прогрессивного племени. В связи с чем я выбрал то племя, где сейчас проживало 92 человека, племя людей, достигшее наибольшего успеха. Для чего я снова похитил одну из женщин племени, чтобы выучить досконально их язык и узнать что почём. Когда всё было готово, я приступил к операции по непосредственному захвату племени. Численность воинов племени была довольно высока, около сорока бойцов, за один раз столько не перебьёшь. И мне пришлось пойти на хитрый манёвр. В первую ночь я убил у них ядовитыми дротиками двадцать пять воинов, а спустя неделю утром напал ещё раз, и убил оставшихся. После моей расправы над всеми воинами, уцелевшее племя приняло меня и мои законы. Всего я получил в своё подчинение 53 человека, из них 36 женщин в детородном возрасте и 15 детей старше пяти лет. Грудничков я за население племени никогда не считал, полагая, что, говоря о численности племени, нужно учитывать хотя бы тех, кто может сам ходить. Просто, смертность детей в племени сверхвысокая всегда, что и ограничивает его рост, это связано не столько с болезнями даже, сколько с нехваткой еды и безопасностью. О детях просто никто не заботится. И поэтому если в данный момент в племени 15 детей до двух лет, это ещё не значит, что хотя бы пять из них доживут до семи. Просто в возрасте двух лет женщина однозначно перестаёт кормить ребёнка молоком, и у неё часто появляется ещё один ребёнок, за которым тоже надо смотреть, а материнский инстинкт заставляет женщину приглядывать в первую очередь за тем ребёнком, что поменьше. А иногда бывает, женщины рожают двойню или тройню и после этого им уже не до трёхлетнего малыша. Взрослые, тоже редко следят за "чужой" малышкой постоянно, а уж тем более, если в данный момент племени не хватает еды. Всё это проявление эгоизма людей, что те сохранят на все времена. И в каменном веке женщины рожали двойню или тройню гораздо чаще, чем сегодня. В итоге ребёнок в возрасте с двух до пяти лет попадал в группу риска. Когда за ним очень плохо присматривают, из-за чего он часто погибал. Либо его убивали животные, либо он умирал с голоду, потому что мама уже не кормит, а позаботиться о себе сам ещё не может. И даже просто, дети до пяти лет не всегда понимают, почему нельзя идти в лес в одиночку, что там дикий зверь и опасно. Одна из причин демографического взрыва в моём городе заключалась в том, что внутри зоны безопасности за городской стеной, дети не становились жертвами животных или ядовитых змей. И никто не выпускал их за границы города, потому что выходов было всего три и они контролировались. При этом, моё централизованное внимание за детьми и распределение еды, резко повышало их шанс выжить. В итоге все те дети, которые в племени постоянно погибали, в моём городе выживали, что и являлось причиной быстрого роста населения, спасённые детские жизни всего лишь. Но я не вижу смысла считать их за членов племени в обычных семьях, где большинство рождённых погибало, не дожив до семи лет. Если считать малых детей членами племени, потенциально любое маленькое племя могло бы при наличии мозгов легко и быстро утроить свою численность всего за 3-4 года, учитывая тот факт что женщины, рожали постоянно и помногу. А если потом их всех прокормить, как делал я... Но в обычной семье роль играют только те члены племени, что дожили до полувзрослого возраста, когда человек может сам о себе позаботиться.
   В общем, бой был закончен, и племя послушно пошло за мной, своим новым, жестоким и могучим вожаком. Мы снялись с их старого места жительства, и пошли туда, где стояли города древности. Я переселил их туда же, где когда-то провёл лучшие, самые интересные годы моей жизни. И надо сказать, что, придя на туже поляну, где триста лет назад меня убивали. А я нашёл именно ту самую поляну, и ту самую пещеру, где стояли мои города. Я не испытывал больше к людям ненависти, поскольку это было так давно. Мне было только жаль, что всё это исчезло. Здесь не осталось никаких следов от моего города, ну просто совсем никаких, только пещера, где никто не жил. Хотя вру, один след всё же остался, заглянув в пещеру, я нашёл там свои наскальные рисунки, а в уголке пещеры лежало несколько глиняных черепков от моих ваз с жареным зерном. Я вышел из пещеры, и объявил:
   -Ну что ж, мы будем строить наш новый город здесь.
   Я увидел на их лицах страх. Ко мне опасливо подошла старая женщина племени и зашептала.
   -Мы не можем остановиться здесь на ночь о мой повелитель.
   -Почему?
   -Это плохое место смерти.
   -С чего вы взяли?
   -Много поколений назад, здесь на этом месте было могучее племя, и правил им высокий белый демон, и он проклял...
   Она посмотрела на меня, всё поняла, побледнела от ужаса и осеклась.
   -И было это триста лет назад, - добавил я. - И можешь считать, что я снимаю проклятие с вас и с этого места.
   -Но демон был убит!
   -Вот я перед тобой. А там в пещере наскальные рисунки, я сам их рисовал много сотен лет назад.
   -Но это было так давно! Ты бы умер!
   -Но я жив и я здесь, демон из ваших преданий. И я великий воин и легко победил всех ваших воинов. Что не похож я на того демона?
   -Похож, - мертвеющими губами проговорила старуха.
   -Идите и соберите хвороста, мы разожжём большой костёр на ночь, посреди поляны, я расскажу вам историю своей жизни. Чтобы вы никогда не вздумали больше предать меня и рассказали своим детям также, как ваши родители рассказали вам.
   Странно конечно, что они помнили хоть что-то обо мне, впрочем, я думаю, всё, что они помнили, было очень сильно искажено. Да и лет прошло не так много, триста лет, примерно двадцать поколений. И всё равно странно, видимо я и мой город, мы очень сильно впечатались в память людей, хотя видимо, они давно уже стали забывать обо мне, и потому не узнали сразу и не поняли, когда я стал убивать их воинов. Но возможно, оно и к лучшему, так я смогу рассказать им свою версию истории. Такую, которую мне надо, чтобы обеспечить начало своему третьему великому городу. Стабильное и крепкое начало, чтобы меня не предали. Впрочем, никто не застрахован от предательства.
   Они собрали много хвороста, разожгли большой костёр и мы сели вокруг него, и я стал рассказывать.
   -Слушайте внимательно, и не перебивайте. Давно, давно, в этом месте был большой город, это было не просто племя, а настоящий город, я правил в нём и мой народ был счастлив, пока группа людей не решила убить меня. Мне удалось успешно бежать, и когда это произошло, те, кто хотели убить меня, стали вождями. Но город был велик, и управлять им было сложно. И началась вражда внутри города, и была битва в которой погибли все предатели и жители города, и место было предано забвению. А выжившие разбрелись по лесам вокруг города. Но я решил вернуться, увидев, что люди не могут жить без меня, я простил людей. Я вернулся, собрал тех, кто разбежался по лесам и болотам вокруг, и построил новый город, лучше прежнего. И этот город жил долго и был богат и могуч, и так продолжалось несколько поколений, и всем было хорошо. Пока новые предатели не захотели стать вождями и захватить у меня власть, и они свергли меня. Схватили, ударили ножами и убили, но я воскрес и ушёл от них, а потом я проклял их за их вероломство. И снова убийцы не смогли править городом, тем более тот был проклят, люди стали убивать друг друга, урожая не было. И спустя недолгий срок город пал, и немногие выжившие жители разошлись по окрестным лесам. И вы потомки жителей этого города, и мы здесь чтобы возродить его в третий раз. Всё, теперь можете задавать вопросы.
   -Но если город пал дважды, зачем пытаться построить его в третий раз?
   -Ты много не понимаешь. Этот город был не просто племенем, вы никогда не видели таких городов. В этом городе, на пике его могущества, люди умели делать много удивительных вещей. Мы умели выращивать еду на земле, у нас были специальные растения, что очень вкусны и съедобны. У людей было много замечательных вещей, что делали жизнь приятнее и безопаснее. А вокруг города была высокая стена, которую не мог преодолеть ни один зверь. И за стеной мы могли жить и не бояться ничего.
   -А где вы жили в пещерах?
   -Мы строили небольшие домики из веток деревьев, а также искусственные пещеры прямо в городе, и благодаря чему в городе могло жить великое множество людей.
   -А та пещера вон там?
   -Там жил я, а ещё я там рисовал и хранил еду для всего города. И всем было хорошо, пока город не пал от людской жадности и глупости. Мы возродим город, и вы будете жить долго и хорошо, в прошлом вы никогда так не жили. Но есть и другая причина.
   -Какая?
   -Дело в том, что я ненавидел людей после того как они чуть не убили меня второй раз. И поэтому, я на долгие века бросил род людской здесь в этих лесах. Но я решил вернуться, потому что с севера идёт грозный враг.
   -Какой враг?
   -Это другой народ, я столкнулся с ними в двух днях пути отсюда, у них было в пять раз больше воинов, чем в вашем племени. Они пришли сюда, чтобы убить вас всех, и это только первый отряд. Бой с ними длился пять дней и ночей. Я с большим трудом одержал над ними верх, их воины очень сильны, и у них хорошее оружие, почти как у меня. Скоро, сюда придут новые отряды, и я не смогу их победить. И если мы не сможем дать им сдачи, вы все погибнете, а род людей на земле прервётся. Не только вашего племени, а всех племён, что населяют здешние леса, а таких семей как ваша тут много, десятки, сотни.
   -И что нам делать?
   -В прошлом, когда город возвышался на нашей земле, он имел большую силу. Мы умели делать дивные вещи, такое же оружие как у меня, что как змея убивает одним ударом. У нас было много сильных воинов, и каждый был вооружён могучим оружием. Если мы возродим город и его оружие, у нас будут воины, чтобы остановить врага, мы должны сделать это. В этом ваша великая цель.
   -Но зачем ты убил наших воинов? Почему их нельзя было оставить в живых?
   -Потому что они не хотели принимать мою власть и напали на меня с оружием, пытаясь убить. Я убил всех, кто хотел убить меня. Но пока вы будете слушаться меня, и пока вы не нападёте на меня, я буду вас защищать и беречь. А воины у вашего племени скоро появятся вновь. И мы возродим великий город.
   -Мы будем служить тебе великий белый демон.
   * * *
   На следующее утро мы приступили к тому, что я делал во все времена, правда теперь задача была несколько сложнее. Дело в том, что поляна перед пещерой заросла деревьями, и те уже были высокими и имели толстые стволы. Размер поляны был явно недостаточен, даже чтобы разбить небольшой периметр. Поэтому всю следующую неделю я заставлял племя разводить костры под деревьями, потом рубить их, потом снова жечь костёр, и так пока дерево не упадёт, чтобы можно было оттащить его в сторону. Конечно, срубить каменными топорами дерево сразу мы не могли. Каменный топор сделать сложно, а при рубке толстого дерева он быстро ломается, поэтому ими деревья особо не порубишь. А вот прогоревшие стволы можно, поэтому в ход шёл огонь. Обычно приходилось разводить костёр под деревом трижды, и каждый раз минимум на три часа, и только после этого мы получали полностью зачищенную площадку. При этом после второго раза дерево падало, и его можно было оттащить в сторону, а третий раз разводили огонь, чтобы убрать пенёк и верхние корни. А потом расчищенную территорию мы засыпали землёй. Конечно, сказанное выше касается только толстых деревьев, чем тоньше ствол, тем проще от него избавиться. Но в целом, труд по расчистке территории адский, и в прошлом я обычно раздвигал площадь поляны, зачищая землю от леса очень медленно, максимум по нескольку деревьев в день. В этот раз мы работали как черти.
   Примерно за неделю тяжёлого труда мы освободили от деревьев небольшой пятачок земли перед пещерой, площадью примерно сто на сто метров. При этом, с корнями деревьев ситуация обстояла не очень хорошо, если надо зачем-то копать, но это можно и потерпеть, или потом удалить. На зачищенном пятачке, в пяти метрах от деревьев, мы построили новый забор высотой около двух метров. Забор был построен по моей старой технологи, и был весьма надёжен против животных, поскольку жерди были сравнительно толстыми, закапывались глубоко, имели острый конец сверху, и ещё связывались между собой поперечными перекладинами сверху и у основания. Но для гарантии безопасности нужен был часовой, поскольку, помня опыт прошлого, большую проблему для забора представляли медведи, которые умели копать. Правда, нападения медведей в прошлом были редкостью, но потенциально они были способны прокопать яму под забором либо обрушить его, правда, не сразу, а после изрядных усилий.
   Дальше всё пошло по накатанной. Я построил внутри безопасного периметра яму для туалета, несколько десятков шалашей и землянок, и разместил в них племя. За семенами зерновых тоже далеко ходить не пришлось, эти растения до сих пор росли местами в округе с прошлых времён, когда мы целенаправленно их культивировали. На первый этап я не планировал всерьёз заниматься сельским хозяйством, и засадил семенами на разведение лишь несколько грядок снаружи, и часть огороженной земли внутри. Поскольку население городка пока было очень маленьким, а площадь ограды даже больше, чем в былые времена, то никакого смысла застраивать его землянками и шалашами целиком не было. Но я предполагал, что в будущем, мы всё же расширим площадь поля за пределами городка и очень ощутимо, а все поля зерновых вынесем наружу. При этом вся территория городка будет застроена домиками, но так чтобы в городе обитало не более тысячи человек.
   В самом быту общины я сразу сделал два нововведения с прицелом на будущее. Во-первых, я решил сделать в племени официальный выходной. Это было связано с тем, что в прошлые года люди уставали и страдали от безысходности, стремясь дорваться до моих припасов, чтобы прервать череду тяжёлых дней именно сейчас, в данный момент. Я подумал, что если регулярно делать небольшой праздник почти для всех, то это в будущем снизит недовольство мной, а новые правила лучше вводить сразу, изначально. Теперь рабочая неделя составляла десять дней, и каждый десятый последний день объявлялся праздничным. Причины праздника не было, просто последний день декады и всё. В десятый праздничный день всем выдавалась двойная порция еды от обычной, и почти все кроме часовых и военных могли ничего не делать, то есть были освобождены вообще от любых работ. Исключения составили, конечно, часовые, а также те, кто поддерживает костёр, и те, кто будет охранять еду. То есть все те профессии, которые нельзя распустить.
   Я также решил уйти от равенства в разделении еды. Конкретно я ввёл понятие государственный служащий, то есть человек, что служит мне. К государственным служащим отнеслись охранники еды, пока у меня один охранник еды, и один часовой. И ещё я учредил статус гвардии. И сразу же назначил одного пацана гвардейцем, с прицелом на будущее. Гвардия это, по сути, чисто военные. В прошлом же я считал воинами всех молодых людей, кто мог сражаться, но эта практика ущербна, потому что всех не прокормишь. Да и сражаться надо против своих, а не против внешнего врага. А тут очень важна лояльность, которую сложно поддержать во всех одновременно. Я просто подумал, меня каждый раз свергали, именно потому, что мне не на кого было положиться. И в этот раз я решил сразу, ещё на этапе зарождения города, выделить особую касту людей, куда я буду сам набирать самых сильных и лояльных мне солдат, которую я назову личной гвардией (англ. охранник). Количество личной гвардии из расчёта, один гвардеец на двадцать человек. Если численность города достигнет тысячи человек, то это будет пятьдесят воинов. Гвардия будет вооружена лучшим оружием, и будет постоянно тренироваться, её задача поддерживать и защищать меня и только. Гвардия будет всегда получать двойную порцию еды по сравнению с обычными людьми. Таким образом, я сразу ввёл элемент неравенства и несправедливости в обществе. В прошлом я оба раза горел на том, что пытался обеспечить справедливость, типа кто больше работает, тот больше и получает, и меня свергали. Потому что тот, кто работает, редко шёл с оружием в руке защищать меня. А что если сделать касту людей, что не работает вовсе и не приносит прямой пользы обществу совсем, при этом получает максимум ресурсов, в сравнении с обычными гражданами. Но задача этой касты защищать меня и мою власть. Тогда эти люди будут верны мне, независимо от того, как плохо живётся остальному племени, но при этом, мои гвардейцы будут способны в бою победить любое сопротивление со стороны простолюдинов. Впрочем, это было делом далёкого будущего, а пока что я только планировал.
   Логично и то, что в этот раз, я наплевал на справедливость, решил на все важные посты, а также в гвардию набирать только своих детей. Чтобы не мучаться с глупостью и преждевременной старостью. Таким образом, я планировал разделить общество сразу на две касты. На рабочих и феодалов. Конечно, это было очень примитивное разделение, поскольку пока ещё феодалы не владели беднотой и не могли приказывать так, как это было в средние века в Европе. Но сама идея разделить общество у меня появилась. Создать для себя опору, силу, на которую можно будет опереться. Класс людей, который будет получать от меня плюшки, пусть даже несправедливо и ни за что, но только для того, чтобы они защищали меня и мою власть. Ведь я не могу защищать свою власть один, особенно по мере роста населения. Эти будут защищать меня и заставлять других работать. Поскольку им самим не надо будет работать, это создаст механизм борьбы с лодырями в простонародье. И будет класс тех, кто производит, и класс управленцев, хозяев. Если общество не хочет, не может и не умеет работать равномерно и справедливо, то значит надо сделать так, чтобы были те, кто только заставляет работать, угнетатели, и те, кого заставляют. И на самом деле, такая несправедливость отчасти справедлива. Поскольку, заставлять других работать, следить, чтобы они работали, это тоже работа. Да и опыт предыдущих городов показал, что поскольку без силы за моей спиной город всё равно обречён на смерть. То значит, пусть другие платят за поддержание стабильности власти. И да, быть может, обеспечение стабильности власти это дорого и может даже пускать на ветер 25% ресурсов всего государства. Но если государство не может выживать без механизма обеспечения собственной стабильности, то куда деваться? Что ещё делать, если люди просто не умеют уважать меня за то, что я делаю что-то для них? Тем более, люди чисто психологически привыкли уважать только силу, они не уважают тех, кто долго и бесплатно снабжает их едой и припасами. Что если люди привыкли воспринимать мой труд ради них как данность и обязанность? Потому что инстинкт говорит им, "уважай того, кто может отнять и обидеть, пресмыкайся перед ним, и пренебрегай тем, кто итак бесплатно даёт тебе что-либо!". Люди не уважают то, что досталось им бесплатно. И не важно, как много я им даю, и сколь ценно это. Я это понял, в том и причина моего краха в прошлом. Что ж, я же разумное существо и умею принимать важные решения, учиться на собственных ошибках, раз дела обстоят так. Значит, я создам механизм контроля, значит, я стану силой, и пусть меня уважают не за то, что я делаю что-то для них, а за то, что я самый сильный. Раз они не умеют уважать меня за добро, пусть уважают за зло.
   При этом, я не ограничился созданием гвардии, а пошёл ещё дальше, в частности, я разделил само рабочее сословие сразу на несколько каст. Я создал касту охотников, что занимались охотой, в охотники вошли в основном мужчины. Касту пахарей, те, кто занимался земледелием. И ремесленников, люди которые выполняли работы широкого профиля связанные со строительством, шитьём, созданием инструмента. Кому кем быть я пока решал сам.
   Прошло около пятнадцати лет, и эти годы не были тяжёлыми, как и всегда, на первом этапе общество быстро развивалось, население стремительно росло. Всего через пятнадцать лет после основания третьего города, численность населения увеличилась с полу сотни человек до пятисот, при этом, из этих пятисот, только двести были старше восьми лет. Это сильно угнетало, население было слишком молодым, но я справлялся. В этот раз я сразу старательно расширял площадь пашни, мы увеличили площадь полей до 300 на 400 метров, и перед городом теперь выросло огромное поле, что было большим достижением, по сравнению с прошлыми годами. Количество сельхоз культур достигло четырёх, два вида съедобных корешков, зерновые и ягоды по типу земляники, но не земляника. Ягоды сушили, и в сушёном состоянии они хранились по нескольку месяцев, а также делали из них вкусный компот. Примечательно, что все четыре сельхоз культуры росли вперемешку, мы не отделяли поля под зерно либо под корешки, все виды полезных нам растений росли вместе на одной почве в одном месте. Что в общем наверное было не очень правильно и не очень хорошо, но я подумал, что если выпалывать их друг от друга, то это снизит урожайность, потому что часть прополотых культур будет пропадать, а земля будет засажена не столь плотно. Поскольку земля всё равно обрабатывалась полностью вручную, то, как бы их смешивание не мешало особо, разве что урожай не всегда имел одинаковую пропорцию.
   В целом, можно сказать, что спустя уже пятнадцать лет, я достиг ощутимого неравенства, и у меня появилась личная гвардия на десять солдат, которые были сильными, хорошо вооружены, я учил их сражаться. И минимум двое из них всегда ходили за мной по деревне, охраняли меня, и жили мы отдельно. Я построил себе что-то типа дворца, точнее изгородь внутри изгороди. Я старался сделать так, чтобы при восстании, мои солдаты находились не вперемешку с остальным племенем, а были бы отдельно, и с таким расчётом, чтобы нашу мини крепость внутри изгороди нельзя было бы смять за минуту. Поэтому, вторая внутренняя изгородь представляла из себя небольшую крепость. Размер мини крепости внутри города составлял 10 на 10 метров. Вход был всего один, достаточно широкие ворота на которых всегда стояло минимум двое стражников, что никогда не пускали других людей внутрь. При этом большую часть времени ворота были заперты изнутри. И только если надо было войти или выйти приоткрывались. Стены мини крепости были созданы из высоких деревянных жердей с острыми концами наверху, жерди были высокие, около трёх метров, но гораздо толще внешней изгороди и были рассчитаны на атаку людей, а не животных. Так чтобы забраться на стену без специальных приспособлений было совсем не просто. Или чтобы штурмующим, как минимум пришлось бы встать на плечи своих товарищей. Жерди выстроганы из молодых деревьев, а не из веток, и это было совсем не просто. Закопаны эти жерди были довольно глубоко, где-то на метр, так чтобы их нельзя было опрокинуть даже большой толпой, и усилием, настоящая крепость, и в случае чего её можно было эффективно оборонять, бросая ядовитые дротики со стен вниз в толпу. И если внешняя ограда города была представлена просто забором, то в крепости вдоль стен были специальные помосты по которым было удобно ходить и бросать вниз в толпу что-либо. А на помостах по стене всегда ходил один часовой. И что уж говорить, задача создания крепости не военные оборонные цели от внешнего врага, а возможность подавления восстания. Всё было сделано так, чтобы простолюдины даже решив свергнуть меня, не смогли бы это сделать, даже напав неожиданно.
   Примечательно то, что все крупные запасы еды и жареных семян, а также несколько кувшинов чистой воды, постоянно хранились внутри крепости, а не в самом городе. Посреди двора крепости было построено четыре крупных и глубоких землянки, в которые могло поместиться крупное количество припасов. Так я не только сделал еду недосягаемой для простых граждан, но и решил проблему воровства. Моя гвардия редко воровала, или не воровала вовсе, а если и воровала даже, то я об этом просто не знал. Да и не было им смысла воровать еду, они всегда были сыты, на то и гвардия. Всё это на самом деле было жутко несправедливо, но люди приняли мои законы и правила жизни с первых дней создания города, и теперь спустя пятнадцать лет воспринимали их как данность. И даже мои нелепые законы, как, то, что нельзя строить дома ближе, чем на четыре метра от стен крепости, всех тоже устраивали. Хотя это тратило место в самом городе.
   А самое главное, мне удалось успешно разделить общество на три части. Первая часть рабочие, что составляли большую часть государства, и просто работали. Все простые люди становились рабочими. Вторая часть, это государственные служащие, такие как дозорные, часовые, раздатчики пищи и вещей, мелкие руководители, те, что командовали в поле или ремесленниками. Государственных служащих обучал я сам лично, и они комплектовались из моих детей в первом поколении и только. И третья часть общества, закрытая и изолированная каста моей гвардии. Эта часть общества съедала значительную часть ресурсов и была верна мне всегда и во всём. Я старался их постоянно контролировать и обеспечивать им хорошую жизнь. Формально предать меня могли только гвардейцы, всех остальных мы бы побили, но гвардейцев я старался воспитывать в военной строгости, постоянно следил за ними, промывал им мозг на тему верности мне и их особенности. При этом я следил за тем, что они обо мне думают, и набирал в гвардию только тех самцов, что проявляли ко мне уважение. Я вбивал им в голову мысль, что они особенные и их единственная цель жизни обеспечивать мне власть, не знаю, сколь это было успешно. Но они пока не роптали, и их устраивало осознание того, что они лучше остальной части племени, важнее, и лучше остальных людей. Понимание того факта, что они за это получают больше еды, чем другие, и больше дорогих и ценных вещей от меня и ремесленников. Кто бы знал, какой это мощнейший психологический фактор для людей, осознание того, что они чем-то лучше других. Примитивные животные от этого осознания просто впадают в экстаз. Главное, что в прошлые времена, причиной восстаний было социальное недовольство и падение уровня жизни, так что я полагал, что свергать меня будут те, кому плохо живётся. Поэтому надо просто обеспечить хорошую жизнь тем, кто служит мне, и всё будет в порядке, как бы плохо не жилось простому народу.
   Да каюсь, я совсем ушёл от справедливости, но жить по справедливости у меня уже не получалось, дважды пытался, а цель создания города, не всеобщее счастье, а создание эффективного полиса роста людей против неандертальцев. И кстати, если в былые времена, я старался обеспечить всё племя сам, своими руками. То теперь я полностью сосредоточился на управлении, я не так уж часто делал вещи сам. И уж точно никогда ничего не делал для трудового народа, почти никогда не ходил на охоту, кроме выходных, чтобы отдохнуть от всего самому. Я очень много говорил с людьми, объяснял им разные вещи, следил за настроениями, вёл диалог. И всё шло своим чередом, и надо сказать, что поскольку теперь у меня было больше угнетателей, и я сам больше следил за тем, как работают другие. Обучал управленцев, то в целом, производительность труда рабочих сильно подросла по сравнению с тем, что было раньше. И парадокс, но сейчас в поле трудился лишь каждый четвёртый взрослый, но зерна они выращивали больше, чем раньше, потому что им не давали лениться как раньше, лучше следили за тем, кто как работает. И заставляли работать лучше, не портить растения.
   А меж тем, впервые замаячила проблема слишком большого количества детей, и я знал эту проблему по своему прошлому опыту правления и готовился заранее. Дети не работали, зато ели, и их было много. Именно они создавали ту социальную проблему, что была в прошлом, а подросшие дети за которыми особо не следили, становились плохими рабочими и в последствии именно они и подняли восстание. Я понимал, что заставить женщин не рожать практически невозможно. Отнять у женщины новорожденного ребёнка, чтобы убить, женщина не поймёт, и будет много волн на воде, особенно если делать это постоянно. Не давать мужчинам спать с женщинами, чтобы они не рожали. Это сразу бунт и война, да и вообще не проследишь. Оставался один единственный путь, это убивать тех, кто не мог дать сдачи, самих брошенных детей. Спустя пятнадцать лет после основания города, когда брошенных детей стало слишком много. Я впервые ввёл спартанские традиции в своём государстве. И в прицел мы взяли не женщин и не новорожденных детей, а именно брошенных детей от трёх до семи лет.
   Все дети в возрасте с трёх до пяти лет, у которых не нашлось родителей, проходили тесты на проф. пригодность, их заставляли работать. Я сам лично смотрел, как они работают, и тех, кто работал плохо, мы убивали. При этом, признаюсь, я оказался лютым фашистом, и никогда не убивал своих детей, потому что полагал, что от моего потомства государству больше пользы, во многом, в связи с продолжительностью жизни. Если честно, я опасался, что когда я введу эту практику, начнутся сильные волнения и недовольство, и готовился, чуть ли не воевать со своим народом. В связи с чем, первые казни детей я совершал в присутствии десяти своих гвардейцев минимум во всеоружии. Никто, ни граждане города, ни мои гвардейцы не поддержали убийство детей, все были не в восторге. Детей было жалко. Но при этом, общество отнеслось к моему приказу с поразительной холодностью, восстаний не было, никто не вступился за детей. И уже спустя несколько месяцев, все свыклись с этим как с обыденной необходимостью. Убийство детей беспризорников не затрагивало ничьих интересов, никому не мешало и не портило жизнь, поэтому никто в моём государстве за них не вступился. Ссориться со мной и моей гвардией, это серьёзные проблемы и страшно, никому это не надо ради чужих детей. В итоге я направлял всех детей беспризорников в касту рабочих, заставлял с детства работать, а лишних просто убивал, и все свыклись с мыслью, что убивать лишних можно и нужно. Моя позиция была в следующем, государству нужны те, кто приносит пользу, если человек не может приносить пользу, он не имеет права жить. Так я получил мощнейший инструмент отбора себеугодных и контроля рождаемости. Я не мог контролировать саму рождаемость, но мог убивать лишних детей с двух до шести лет. Чтобы у современных людей не возникло какого-то странного отношения ко мне, скажу, что тут была простая алгебра. Половина взрослого населения в государстве женщины, каждая женщина стабильно рожает ребёнка чаще, чем раз в год, и иногда двух или трёх. При такой математике, уже спустя три года складывается ситуация, когда маленьких детей больше, чем взрослых в три раза, а это уже критическая величина, учитывая тот факт, что ребёнок не сможет нормально работать и останется нахлебником до шести лет, а полноценно начинает работать лишь с восьми. Выстроенная мной система просто не способна прокормить себя, когда детей становится в 5-6 раз больше, чем взрослых, никак. Попробуйте сами не топить котят у кошки, что рожает раз в пол года по шесть штук. Оставлять каждое новое поколение у себя дома и всех кормить. Ситуация во многом схожа. При условии, что только после восьми лет, ребёнок становится условно взрослым, а полностью взрослым лишь к двенадцати. А верха производительности особь достигает в восемнадцать лет. И для выживания и стабильности общества, необходимо иметь определённую пропорцию тех, кому за восемнадцать, относительно молодняка. И если в первые годы я сам добывал огромное количество пищи, покрывая дефицит, то с ростом государства, я начинал ходить на охоту реже, и источник пищи в моём лице пропадал. Нормальное приемлемое количество детей в обществе, это когда детей до шести лет, не более чем вдвое больше, чем взрослых. И даже такая пропорция обеспечивает высокий темп роста населения, с удвоением численности взрослого населения минимум раз в двенадцать лет. Большую долю детей от общей численности населения, моя система не способна обеспечить.
   Прошло ещё десять лет жизни моего государства, и численность населения достигла одной тысячи человек. С этого момента я ещё более увеличил число уничтожаемых мною детей, но пока всё вроде было стабильно, спада уровня жизни не наблюдалось, я только регулярно массово уничтожал детей, но не всех, я оставлял ровно столько, чтобы численность населения города медленно росла.
   Несмотря на то, что порядки в моей новой мини стране были куда более жестокими, чем в предыдущих моих опытах, за последние двадцать лет, ни одна семья людей ни разу не покинула моего государства. Что меня не устраивало, поскольку именно ради этого я и заварил всю эту кашу. Причины, я думаю, были очевидны, снижение уровня свобод, и не только физически, но и самой свободы мысли. Страх людей перед лесом, меньшая самостоятельность, всё это сыграло роль, и люди боялись уходить в лес. И, тем не менее, прошло двадцать пять лет, а всё было стабильно, даже очень, город достиг рекордных размеров.
   Я выждал ещё пять лет, пока не повзрослеет население, с этого момента, моё город существовал уже тридцать лет, то есть столько же, сколько второй. Население достигло 1200 человек, из них взрослых было 900 человек. Взрослыми я считал тех, кому больше 8 лет. Таких больших количеств взрослого населения у меня не было раньше никогда. Могу сказать, что я снова достиг новой высоты. Но люди не уходили из моего города, всем было хорошо, всех всё устраивало, никто не голодал, и даже не было недоедания. Парадокс, выстроенная мной система в третий раз была намного менее справедлива, чем раньше, и я сам теперь руками работал очень редко, большая часть товаров и еды производилась самой системой, а не моими руками, как нередко бывало раньше. И мне не приходилось покрывать всё это своим трудом. При этом, общий уровень жизни был выше, и никто не роптал. Значит, не в справедливости счастье. При этом уровень квалификации людей как работников резко вырос, они научились работать, и гораздо лучше, чем в моих предыдущих городах, что сильно снижало многие проблемы, в том числе производительность труда.
   Примечательно то, как развивался наш язык. Хотя изначальный язык имел в основе язык того племени, что я использовал как старт для развития. Но за время моего правления в городе появилось множество новых слов, что означали разные вещи. И хотя сама грамматика языка претерпела мало изменений, но вот количество слов означающих разные действия и вещи выросло втрое. То есть сам язык, на котором мы говорили, в историческом плане развивался и эволюционировал очень быстро. И сейчас уже я мог, пользуясь современным словарным запасом, сказать и выразить гораздо больше, чем тридцать лет назад. А это важный момент в развитии производственных отношений и даже просто ума жителей.
   И тогда, спустя тридцать лет после основания третьего города, я стал впервые формировать семьи сам. Я выбрал подходящий день, это был яркий тёплый солнечный выходной. И просто созвал всех на всенародную сходку, встал перед народом и прочитал речь:
   -Мы долго жили и работали и все были счастливы, и у всех всегда была еда. Мы жили в безопасности за стенами города, много и старательно трудились, вы молодцы. Но вы должны знать и помнить, зачем мы создали этот город. - Я сделал паузу.
   -Зачем? - Выкрикнули из толпы.
   -Из далёких земель идёт угроза другого, чуждого нам народа, этот народ неандертальцы. Я создал этот город как наш будущий оплот против них, и нам удалось, и город процветает. Вы все знаете, мы начинали с малого, ваши отцы пришли сюда малым племенем, ваши матери много рожали, и мы много трудились, чтобы построить наш город, и мы смогли. Но чтобы победить в будущем, мало просто иметь этот город, крепость во главе и воинов гвардейцев. Потому что нам надо заселить те земли, тот огромный мир, что окружает нас со всех сторон. И сейчас, пока мы сидим здесь в этом городе, мы не выполняем основную задачу.
   -Что делать год, скажи, и мы сделаем. Ты мудр и силён, веди нас.
   -Многие дикие люди за стеной города живут небольшими семьями по 50-60 человек, иногда эти семьи чуть больше. И таких семей в великом лесу великое множество. Людей в таких семьях живёт во много раз больше, чем жителей в нашем городе. Победа или поражение людей в войне зависит не столько от нашего города, сколько от того, сколько семей людей заселяет огромные пространства нашего мира. При этом, чем крупнее такие семьи, и чем лучше они подготовлены и оснащены, тем выше их шансы на победу в борьбе с неандертальцами, и сейчас пока враг побеждает. Здесь в этом городе мы отстоим своё право на жизнь, но если мы проиграем во всём мире, рано или поздно город окружат со всех сторон несметные орды врага и мы проиграем.
   -И что нам делать?
   -Есть лишь один путь. Мы должны основать больше городов, или хотя бы новых семей, в связи с чем я и собрал вас всех здесь.
   -Как? Как это сделать год?
   -Мы будем готовить специальные отряды поселенцев, это будут люди, что подготовлены жить в лесу, мы будем заранее готовить их, обучать, снабжать всем необходимым, и потом эти люди будут навсегда покидать наш город без права возвращения. Поселенцы станут изгнанниками по доброй воле, ни они, ни их дети не имеют права вернуться в город никогда. Но это не наказание, а необходимость. Их задача построить новый город или поселение людей, вдали от нас. Эти люди будут не врагами, не преступниками, они просто станут поселенцами, их задача построить новый город или хотя бы племя в новом месте. Если они смогут, пусть построят такой же город как наш, или даже больше, всё в их руках. В каждой группе будет по двенадцать молодых, сильных подготовленных женщин и по двенадцать молодых сильных мужчин. Все они пройдут специальное обучение, как жить в лесу и получат лучшее снаряжение и припасы на первое время. Ушедшие на поселение, будут компенсироваться приростом рождаемости. Так мы создадим задел нашей победы.
   -Но кто и кого мы будем отправлять прочь?
   -Я буду выбирать людей, что станут поселенцами сам, каждый месяц или реже, так чтобы это не ударило по населению города. Если кто-то захочет уйти с поселенцами добровольно сам, то с моего разрешения он может уйти. Каждую группу поселенцев я буду обучать лично в течение трёх месяцев, чтобы они смогли выжить в лесу и создать новую колонию, а не пропали зря. Стать поселенцем не преступление и не награда, это такая же работа, как работа ремесленника, охотника или земледельца. Я делаю это не потому что хочу кому-то навредить или отправить с глаз долой, просто это необходимо для нашего будущего выживания и процветания.
   -Мы понимаем год, мы понимаем.
   -Завтра я оглашу список людей, кого я сделаю первопроходцем или поселенцем. Прежде чем я это сделаю, любой желающий может подать заявку на то, чтобы уйти отсюда добровольно. Также, после того как я оглашу список, до пяти человек могут присоединиться к поселенцам в течение дня на добровольной основе, если пожелают. Для обычных людей возраст поселенцев от десяти до восемнадцати лет, для моих потомков от двенадцати до тридцати. Я сам определю возрастной ценз для каждого. Таким образом, я надеюсь, я никому не испорчу судьбу более чем необходимо.
   -А если кто-то не хочет стать поселенцем, можно ли отказаться?
   -Нет, нельзя. Этот город был основан ради того, чтобы стать источником поселенцев, и каждый месяц создавать новое племя. Мы как женщина что рожает потомство, может ли она не рожать, если племени нужны новые воины? Нет, не может. Женщина обязана рожать, она рожает детей и существует ради этого, наш город существует, чтобы рожать новые племена. Вы все здесь живёт в богатстве, роскоши и безопасности, имеете вещи, которые никто там за стеной не имеет. Еда, безопасный ночлег, защита, предметы и инструменты, одежда. Хотя многим из вас ради этого приходится много работать, но вы всё равно живёте намного лучше тех, кто живёт там за оградой в лесу. Вы должны уметь ради общего блага отказаться от всего и уйти отсюда, и жить как все, сражаться. Это наш долг перед другими людьми и мы не имеем права выбора.
   -Мы понимаем год, сообщи нам завтра свою волю, мы все будем за, никто не хочет уходить. Мы очень ценим твоё мудрое и справедливое правление, если кто-то ради будущего всего города должен уйти за ограду, пусть так и будет. Тем более, поселенцы не изгои, они те, кто должен построить новые города, такие же, как наш, там за стеной. Это просто их работа ради общего будущего, и они не умрут. Там за стеной тоже есть жизнь, охотники иногда охотятся в лесу по нескольку дней, и им даже нравится.
   * * *
   И я начал создание первой партии поселенцев. Их надо было основательно подготовить, хотя я и разбавил часть группы охотниками, которые часто бывали за стеной и понимали что такое лес. Но я не мог отправлять в новые земли только охотников. Во-первых, так охотников просто не хватит, обученных и хорошо подготовленных людей не так уж много на самом деле, чтобы по 20-25 человек зараз отправлять каждые несколько месяцев. Во-вторых, поселенцы должны уметь не только охотиться, среди них должно быть минимум два строителя, что построят стену нового поселения и выжгут лес. И нужны ремесленники, что будут делать оружие охотникам, а также инструменты и простую одежду, а потом передадут свои навыки потомкам. Необходимо было отправить с ними и земледельца, который научит всех выращивать зерно. И конечно во главе группы должно идти минимум два моих отпрыска, причём желательно постарше, не моложе двадцати лет. Эти будут руководить группой, следить, чтобы все работали, и воспитывать детей. Я всё же надеялся, что сформированные мною семьи вырастут в крупные племена, а не в 50 человек. Эти семьи должны в будущем составить достойную глобальную конкуренцию усиливающимся неандертальцам. А я знал, со временем неандертальцы будут усиливаться всё более и более. И конечно, в племени должен быть один кадровый военный, пусть даже не гвардеец, но человек, который хотя бы понимает, как вести бой вообще, или обеспечивать безопасность поселения от неожиданной атаки, и его тоже надо заранее подготовить, и не только вести бой, но и вообще, в принципе жить в лесу.
   Я выбрал первый отряд поселенцев и лично стал их учить. Это было не просто, надо было подготовить людей мастеров на все руки. И надо было многое им объяснить, например, поселенцы должны были не только сами уметь всё делать. Но они должны были передавать все навыки своим детям. В связи с чем я проводил не только практические уроки на природе, но подолгу объяснял им, внушал, почему и как они должны всё говорить своим потомкам. Надо было передать им мысль, что они должны всему научить своих детей, и дети их детей тоже должны были передать все знания следующим поколениям. А ещё я делал большую ставку на то, что поселенцы смогут сразу создать более крупное племя. А размер племени играет большую роль, более крупное племя при всех прочих равных факторах, всегда имеет более высокий уровень развития.
   В общем, прошло три месяца, и первые поселенцы покинули наш город навсегда. Мы устроили им масштабные проводы, почти все жители города собрались напротив центральных ворот в поле снаружи, и, создав живой коридор, провожали этих людей навсегда. Да, церемония была пышной, раньше мы никогда так не делали, разве что, когда хоронили Тода, но то было в предыдущем городе, и мои современные граждане про это не знали. Итак, мы отдали им честь, и поселенцы навсегда покинули мой город. И впервые за многие столетия, поселенцы покидали мой город не тайно, не украдкой, они не бежали, а ушли сами, официально, с моего разрешения и с моей поддержкой. И в этот раз это были не случайные люди, которые, схватив, что под руку попалось, бежали от нищеты. Эти уходили организованно, они были подготовлены и знали что делать. Я даже примерно наметил, куда им идти. И они знали с чем могут столкнуться. Я предупредил, что они должны делать ограду не только против зверей, но и против неандертальцев, которые могут стать новой угрозой. Периметр поселения должен быть устроен так, чтобы в случае неожиданной атаки врага, дать его жителям хотя бы минуту времени, на подготовку к бою. И я знаю, они сделают всё как надо.
   А уже этим же вечером город жил своей обычной жизнью, люди отдыхали у костра, возвращаясь с работ, и все были счастливы, а я продолжил подготовку ещё одной группы, что должна также отправиться прочь через месяц. И никто не был мной недоволен, всех всё устраивало, прошло тридцать с лишним лет после создания города, а кризисных тенденций не было. И я провёл расчёты и прикинул, что на самом деле город с населением 1200 человек не может формировать новую семью каждый месяц. И я решил снизить долю детей, что подвергались уничтожению. Я наметил следующий этап, решив увеличить население города до двух тысяч человек.
   На следующее утро я огласил свою волю, и сказал, что надо расширить площадь города вдвое, и вырыть ещё одну туалетную яму рядом с действующей. Я распределил людей на работы, и сам стал наблюдать за строительством, и никто не роптал. Прошло несколько дней тяжёлого напряжённого труда, и мы увеличили площадь города вдвое, теперь она стала просто огромной, 200 на 100 метров. После чего строители построили ещё двести землянок и шалашей, и ещё немного места осталось. И те, кто раньше жил плотно стали переселяться в новые домики. Впрочем, что плохо, дома распределялись методом самозахвата, и лишь иногда я регулировал спорные вопросы. В связи с чем, жильё делилось мягко скажем не совсем справедливо, сильному больше, слабому меньше.
   Мы продолжили расширение поля под земледелие, со временем оно стало совсем огромным. Теперь выйдя из ворот города, я мог наблюдать опушку леса лишь вдали. И ещё я заметил важную математическую особенность. Теперь, хотя общая численность охраны от диких зверей на поле стала больше, поскольку размер поля стал больше. Но количество охраны на единицу площади в принципе уменьшилось, и это важный фактор. Значит, по мере роста поля, производительность будет расти.
   На следующий год, мне пришлось радикально оптимизировать наше земледелие. Первый шаг заключался в том, что я разделил все участки поля небольшими, хлипкими заборчиками, что регулировали обрабатывающие участки. Заборчики представляли из себя столбики на расстояниях по 3 метра друг от друга, и по верху столбиков была перекинута ещё одна палка. Такие заборчики не могли ни от кого защитить, но мы старательно вымеряли одной единой мерной палкой все территории, и разбили общее поле на сто наделов. Теперь за каждым наделом было закреплено по четыре работника. Таким образом, я смог равномерно распределить трудовые затраты между всеми сельскохозяйственными рабочими.
   Я заметил, что многие рабочие, стремятся работать поближе к городу и подальше от леса. Поскольку за последние пару лет, где-то три рабочих погибло от зубов хищников, что нападали с опушки, по недосмотру охраны. Это не слишком много, но создавало эффект. Рабочий что ковыряется в земле, как правило, беззащитен и сосредоточен на работе, по сторонам смотреть не может. Около города безопасно, у опушки опасно. Дальше я подумал, а чем чёрт не шутит, во время работы в поле слишком много охраны постоянно, да и охрана не слишком надёжна, а охрана это необходимость, защита от диких зверей. Мало ли какая хищная кошка нападёт на рабочего, что делать? У меня в тот момент появилось много людей, что специализировались на строительстве, но при этом они сидели без дела. И я поручил им гига проект. Они стали строить ограду вокруг поля в тех местах, где мы не собирались его расширять. Длинна такой ограды сотни метров, даже, наверное, километр. Но на самом деле это не так уж много, и спустя пару месяцев не слишком напряжённой работы, значительная часть поля была огорожена. А перенести вкопанную в землю ограду не столь уж сложно, при расширении пашни. В итоге мне удалось сильно обезопасить жителей от зверей. Теперь вдоль ограды, что отделяла всё поле от леса, просто ходил часовой. И спустя несколько месяцев, мы подумали, решили, и сделали ограду герметичной, решив, что если будем расширять поле, то просто переделаем и перенесём ограду. С этого момента, поле не стало абсолютно безопасным, как город, но мы основательно отгородились от леса, и потребность в охране снизилась, а работающие в поле больше не боялись работать на опушке.
   Как-то раз меня впервые в жизни поразил эпизод ссоры одного из моих гвардейцев с одним из лучших ремесленников. Гвардеец, надо сказать, был изначально в корне не прав, и вещь, что он отнимал, ему не принадлежала, но конфликт закончился тем, что он стал жестоко избивать ремесленника. При этом меня удивило то, что гвардеец даже не усомнился в своём превосходстве над рабочим, и своём праве на результат чужого труда. Он полагал, что ремесленник обязан ему уступить везде и во всём, и считал его просто человеком второго сорта. Не признавая за ним никаких прав собственности даже на уровне подсознания. И вопиюще было то, что гвардеец даже не усомнился в том, что он человек высшего сорта, а рабочий второй класс. Я не стал вмешиваться в конфликт, потому что понимал, что тогда в следующий раз гвардеец может затаить на меня обиду, что я поставил интересы ремесленника выше, чем собственной дружины. К тому же, я предполагал, что это не единичный случай, и не только сейчас, и воины мои вели себя как тупые альфа самцы по отношению ко всем другим гражданам города. Понятно, что если бы я начал показательно наказывать своих людей за такое, мне бы пришлось делать это постоянно, и тогда, они бы пришли к мнению, что я ценю их меньше, чем других граждан, и в случае конфликта не вступились бы за меня, не признав вожаком стаи. Только я впервые увидел такое злоупотребление властью и полномочиями в человеческом обществе в такой степени. И меня совсем не устраивала та несправедливость, что имела место, когда человек по своей сути намного более полезный для общества, оказался внизу от солдата, который ничего не производил, и должен был его защищать. Я понял, что в системе выстроенной мною, эта несправедливость сплошь и рядом, и в будущем это надо как-то решить. Только, что делать и как быть? Если люди такие по своей природе.
   Спустя сорок лет после основания города, я довёл его население до 2500 человек в возрасте старше 8 лет. При этом количество детей составляло около 700. Таким образом, общее население города превысило все ранее доступные мне размеры. И мой третий город превзошёл по своему величию оба предыдущих. Теперь третий город был больше любого из городов прошлого по численности населения, и его возраст также превысил сорок лет, то есть возраст первого города. Размеры города и его промышленная мощь превысили размеры второго города в 5-10 раз. По количеству производимой еды примерно в двадцать раз. И никто не голодал, и всех всё устраивало, и я не чувствовал никакой опасности своей персоне. У меня в гвардии теперь было 110 воинов, и я даже не успевал за всеми следить.
   Моё влияние на воинов снизилось, на каждого отдельно, но у меня было десять командиров, и у каждого по десять солдат в подчинении, я старался контролировать умы командиров. Таким образом, общество было полностью стабильно, и я подумал, что никогда раньше не строил таких больших городов как этот. И ещё я подумал тогда, что вообще-то, если сделать всё правильно, то такой город как мой мог бы иметь население даже пять тысяч человек, и даже десять тысяч. И плодить поселенцев по три семьи в месяц. В принципе, чисто физически, племя может быть просто огромным, и уметь многое. Эта мысль постоянно подмывала меня на то, чтобы попробовать создать нечто невообразимое, неестественное для нашего мира, но я сдерживал свои желания, опасаясь упустить ситуацию из-под контроля, и я понимал, это неизбежно. Причём, мой город сейчас политически и социально был крайне стабилен, и хотя теперь уже я не знал всю нищету, что жила на окраинах в лицо, из-за чего ситуация слегка уплывала из моих рук. Но теперь у меня были десятки управленцев, из числа моих детей. И возраст, наиболее приближённых ко мне лиц, плавал около отметки сорок лет, то есть они были весьма взрослыми и многое понимали в жизни, были верной моей опорой. А значит, такие люди не предадут меня за кусок мяса, понимая, что вся система держится на мне. И думаю, никто бы и не смог поднять против меня восстание, потому что людей стало слишком много, и они уже не могли договориться меж собой против меня, если что. А у меня за спиной целая армия обученных воинов, моя гвардия.
   И да на фоне текущих успехов, меня преследовала мысль, повышать население города и дальше, просто было интересно. Но в какой-то момент я решил не рисковать и остановиться. Подумав, что более крупный город я смогу создать когда-нибудь в будущем, торопиться некуда, иначе вдруг рост города вызовет новые не решаемые мной проблемы, и снова всё развалится. По своему прошлому опыту, я понимал, что рост системы на принципиально новый уровень, означает новые серьёзные проблемы, к которым я не готов, и быть может, я буду готов к ним позже, но не сейчас. А сейчас, лучше пока пожить лет десять так, при стабильности, тем более, мой город сейчас стабильно, каждый месяц рожал семью людей, что уходили прочь. И я понимал, что сейчас идёт великое расселение людей по континенту. Потому что за последние годы мы создали около 100 семей, то есть в будущем это 5-10 тысяч человек, и мы продолжали создавать всё новые и новые группы поселенцев. И все эти годы я стабильно отправлял новых людей всё дальше и дальше от нашей столицы.
   Как-то несколько раз, мои охотники, что ходили за дичью в дальние рейды, сообщали мне, что в дне пути от города встречали несколько семей людей, в которых жило людей больше, чем рук на всех пальцах трижды, то есть больше 60 человек. И да, я обучал охотников азам счёта, хотя бы на пальцах, в этом была большая потребность. Так что, я не смог уточнить, сколько людей живёт в тех семьях, но я понял, что эти семьи, рождённые моим же городом, видимо крупнее обычных, хотя бы в этом, первом поколении.
   И всё было хорошо, и вот уже моему городу исполнилось 50 лет с момента его основания, и всё это время мы стабильно отсылали всё новых и новых поселенцев, и я никогда не жил так стабильно и интересно как теперь, и уже думал о том, как развиваться дальше, но...
  
   Глава 8: Эпидемия.
   Было раннее утро, я, как ни в чём не бывало, спал в своём маленьком деревянном курятнике под стеной. Курятник представлял из себя небольшой домик, два на два метра, с потолком метра полтора, со стенками из плотно подогнанных деревянных жердей, по типу тех, из которых были сделаны крепостные стены. Аналогично был сделан и потолок, скреплённый деревянными колышками, собственным весом, и верёвками из коры, связанными изнутри, так чтобы снаружи их нельзя было перерезать. Надо сказать, такого шикарного деревянного жилья как у меня, не было ни у кого более в городе. Шалаши из веток и землянки мне не конкурент, а что касается гвардейцев, то они спали почти на улице, под навесом, у стены, по которой ходил часовой. Однако, домик моего типа не получил распространения, в связи с большой трудоёмкостью изготовления, связанной с высокой сложностью обработки дерева каменными орудиями. И возможно, он вообще был не слишком рационально построен, из соотношения цена качество, т.к. весь домик представлял из себя мини комнатушку. И сколько в неё было потрачено сил... Хотя в принципе курятник был удобен, крепок и безопасен. Но я как правитель города должен иметь самое шикарное жилище, и это, несомненно. Я построил себе курятник сам, строил его довольно долго, и ни у кого более не было мастерства его повторить. И главная цель курятника, сделать так, чтобы до меня нельзя было добраться при покушении, хотя бы первые пол минуты. Все остальные варианты постройки для себя царского жилища были, кстати, отменены именно потому, что они не могли обеспечить это главное свойство, защиту на первую минуту нападения. Домик из шкур мог бы быть больше, но шкуры легко порезать, также, как любую обычную конструкцию из веток можно очень быстро порушить, землянку в принципе тоже. Также, несомненным преимуществом моего домика перед другими жилищами было относительно малое количество насекомых, что лично для меня было очень важно. И в принципе, в те далёкие времена, мне было не важно, велико моё жилище или не очень, я думал только о том, где спать, а Зимний дворец и Версаль, конечно удел далёкого будущего. Но в эпоху "самого начала", даже деревянный курятник технологически опережал и превосходил всё, что могло тогда быть. И я был ужасно рад, что сплю в столь удобном месте, в такой неслыханной роскоши, пока другие граждане спят просто под деревянным навесом на улице, как мои гвардейцы, либо целой толпой в тесной землянке, вперемешку с червяками и мокрицами на ветках, что постелены поверх голой земли.
   Неожиданно я услышал стук снаружи в те доски, которыми я закрывал проход, чтобы ночью во сне меня не смогли убить, если вдруг кто решиться. Конечно, на самом деле я не очень боялся, что меня кто-то решится убить, сейчас всё было хорошо и моё положение в обществе стабильно как никогда. Но одно дело общественное мнение в целом, а другое дело личная ненависть какого-нибудь отдельно взятого дурака, что решил, что я его чем-то обделил. Мало кто решится напасть на меня, когда я стою на ногах и рядом со мной мои верные воины. Но многие могут покуситься на спящего, в надежде, что их деяние сойдёт им с рук. И потом эта деревянная стенка дверь, которой я закладывал выход, и даже стенки из жердей моего курятника под стеной, всё это не могло бы спасти меня от серьёзной атаки. Крупная ватага людей могла бы сломать их секунд за десять, но за эти десять секунд я успею проснуться, схватиться за нож, и крикнуть своим воинам помогите. Главное, чего я боялся, чтобы меня не убили во сне, и только. А также, как бы меня не предали все, и мои воины в том числе, но такое можно заранее предугадать по настроениям в обществе. В случае тайной атаки, чтобы сломать стенки, надо пошуметь, и я проснусь.
   -Подождите, - крикнул я, - я проснулся, сейчас выйду. - В этот раз меня, конечно, убивать никто не собирался, просто что-то случилось, и требовалось моё срочное решение, такое бывало часто.
   -Да сир.
   Я быстро оделся, затянул пояс, и повесил на него крупный нож, потом открыл замки из деревянных колышков, убрал защитные доски в сторону и вышел наружу. Надо сказать, что даже когда я спал, минимум два моих воина из отделения телохранителей всегда стояли у входа, и охраняли мой сон. И да, я всегда был под охраной вооружённых воинов, но всё равно, я до конца им не доверял. Хотя причин не доверять не было, мои люди были всегда верны мне и слушались, но я верю, что даже самая верная собака, один раз в жизни может укусить своего хозяина всё равно.
   -Что случилось то?
   -Охотники просят вашей помощи, все знают вы искусный лекарь. Вчера днём с дальнего охотничьего рейда вернулся отряд Така, они пришли с добычей, но чувствовали себя не очень хорошо. Поэтому все пораньше легли спать. А когда проснулись сегодня утром, почувствовали себя совсем плохо, причём все. Пришедший на помощь лекарь определил, что это какой-то яд, может быть насекомые или змеи, но укусов не нашёл.
   -Если болен весь отряд, значит насекомые, - решил я. - Мало ли какая гадость ползает и летает по лесам. А что до укусов, не все ядовитые насекомые оставляют явные следы укусов.
   -Охотники знают, вы повелитель искуснейший лекарь, они просят вас о помощи, они боятся, что это может быть смертельно.
   -Хорошо, есть какие-то более чёткие симптомы?
   -Главный охотник и лекарь за стеной, им нельзя сюда, вы знаете. А я не лекарь.
   -Хорошо.
   Я преодолел внутренний дворик нашей крепости и вышел за стену, тут стоял главный лекарь и главный охотник. И да, зря они меня не беспокоили.
   -Ну что?
   -Пойдёмте с нами?
   -Прежде, скажите симптомы, я должен знать, что может мне понадобится.
   -У них горячка, - начал перечислять лекарь. - С глазами всё в порядке. Но они кашляют, как будто простужены, и сильно, так же нос заложен соплями, а в носу отёк. Я заглядывал. Чувствуют себя плохо, говорить могут, и встать тоже могут, но им тяжело и сильно болит голова. Сильная сонливость, им постоянно хочется спать, и если не тормошить они сами сразу засыпают. Но их всегда можно разбудить, если постараться. Мыслят и говорят несвязно, но рассудка до конца не потеряли. У всех одинаковые симптомы, но хуже всего себя чувствует Так. Единственная женщина в отряде Гиза, чувствует себя лучше всех, и даже ходит, но её тоже отравили, думаю, меньшей дозой.
   -Как давно были эти симптомы?
   -Этим утром, совсем недавно, я осмотрел их, немного подумал, понял, что случай неизвестный, решил перестраховаться и сразу позвать вас. Простите за беспокойство, возможно зря, но здесь речь идёт о жизни нескольких человек. А вы сами учили меня, что если симптомы неизвестны, то может быть ухудшение. Поэтому я принял решение обратиться к вам как к лучшему лекарю.
   -Всё в порядке, ты поступил правильно. Поступим так, я сейчас вернусь к себе, возьму медицинские инструменты. А ты пока жди здесь, как я буду готов, выйду, и ты проводишь меня к ним. Там на месте, я решу что делать, пока что, мне непонятно кто их мог укусить, с такими симптомами я не сталкивался.
   -Это похоже на очень сильную простуду, как будто они замёрзли, вот только это не простуда.
   -Я понял.
   Я быстро вернулся в свой курятник, собрал медицинские приборчики, скальпели для вскрытия опухолей, потому что иногда это требовалось, а тут лекарь говорил об отёке в носу. Также на всякий случай я взял всяких трав, от которых обычно толку мало, но некоторые иногда помогают, и направился назад. В принципе я знал, единственный способ выжить после укуса сильно ядовитого животного, это сразу выдавить яд, но видимо охотников покусали давно, и это уже не поможет. А что касается менее ядовитых гадов, которых большинство, то постельный режим, спокойствие, и если повезёт дня через три действие яда пропадёт. И, в общем-то, именно такого рода проблемы обычно преследовали моих врачей, либо ядовитые гады, и их укусы, либо травмы, порезы, укусы, сломанные ноги и руки, а также загноение и заражение крови от травм. С другими видами медицинских угроз я знаком не был, поскольку, когда скитался один, именно с такими проблемами и сталкивался.
   -Ну что ж, веди. Где лежат твои охотники?
   -Следуйте за мной.
   Мы прошли между ровными рядами шалашей и землянок, в ту зону города, где жили охотники, подошли к одной из землянок.
   -Они здесь, вытащить их на свет, или вы осмотрите их внизу? Они больны и может, не стоит их лишний раз дёргать?
   -Вы сказали, женщина по имени Гиза получила маленькую дозу яда, давайте начнём осмотр с неё, - решил я, - если она чувствует себя не так плохо как остальные, будет лучше, если она вылезет на свет. Осматривать в темноте плохо, я могу много важного не увидеть.
   -Хорошо.
   Один из охотников полез вниз, и спустя минуту вытащил женщину наружу, она действительно была полу сонная, ужасно щурилась от утреннего света. Я сразу отметил неестественную бледность её кожи, положил её перед землянкой, и потрогал руки, они были горячими как огонь.
   -Послушай Гиза, здесь не такой яркий свет, ты щуришься от него, это ненормально, тебе больно смотреть на свет?
   -Да, свет режет, глаза лучше держать закрытыми.
   Она сильно закашлялась, и я увидел, как изо рта пошла мокрота.
   -Что скажите?
   -Я таких симптомов не встречал никогда, яд мне неизвестен, - признался я. - Это отдалённо напоминает простуду, но не простуда, возможно, яд действует так но...
   -Что мы можем сделать?
   -Я осмотрю её, разденьте.
   Они стащили с девушки кожаный комбинезон охотника, и та стала жаловаться, что ей холодно, но я внимательно осмотрел всё тело. Оно побледнело, но нигде не было сыпи или следов укусов с ядом. Я нашёл несколько следов укусов, но, похоже, то были обычные кровососущие насекомые, потому что рана вокруг укуса не была сильно воспалена, как бывает при действии сильного яда.
   -Так, надо осмотреть остальных, вытаскивайте.
   -Вы думаете, эти маленькие укусы и есть след ядовитого насекомого?
   -Нет, возможно, надо посмотреть остальных, если хоть у кого-то не будет укусов, значит они тут нипричём. Также, если Так чувствует себя хуже, значит его покусали сильнее, и следов укусов должно быть больше.
   -Самочувствие Гизы сейчас сильно ухудшилось, когда я видел её прошлый раз, она не была такой сонной как сейчас.
   -Вы сбили меня с мысли лекарь, вы думаете слишком примитивно, но мы всё равно проверим версию с укусами.
   -А что ещё может быть?
   -Я сейчас, склоняюсь к мысли, что это не укусы.
   -А что мой повелитель?
   -Ядовитые ягоды или грибы, смотри, - я заглянул девушке в рот, - вся гортань красная, видишь? Скорее всего, их не покусали, потому они все такие, они съели что-то не то. Охотники в лесу часто едят всё подряд, ягоды и фрукты, иногда те бывают ядовитыми.
   -И что делать?
   -Думаю, промывать желудок уже поздно, если они заболели ещё вчера, значит, они съели ядовитые ягоды давно, и возможно ещё вчера утром. Не все ядовитые ягоды действуют сразу. Остаётся одно, сейчас осмотрим их, потом пусть лежат выздоравливают, приготовьте для них хорошую еду, жареное мясо. Я не думаю, что мы сможем им помочь, возможно, они умрут, возможно, нет.
   Я посмотрел на то, как неистово кашляет один из отравленных, тяжело вздохнул, и стал всех методично осматривать. Остальные охотники и другие граждане стояли вокруг и смотрели на больных. Осмотр занял у меня минут десять, как я и ожидал, он ничего не дал, и я велел отправить всех обратно в землянку, в конце концов, хватит их мучить.
   -Что скажите?
   -Осмотр мне ничего не дал, скажу одно, их не покусали, они отравились ягодами, возможно даже съели по чуть-чуть. Может быть, они отравились грибами.
   -Узнать какими?
   -Попробуй.
   Старший охотник нырнул в землянку, кого-то тормошил, расспрашивал, и, вернувшись, сказал.
   -Они ели несколько видов ягод, съедобные корешки и грибы. Все эти растения были им знакомы.
   -Грибы бывают ядовитыми даже очень, и отравление от них действует не сразу. А перепутать их с обычными грибами можно. Иногда даже, бывает так, что некоторые грибы, обычно неядовитые, на время становятся ядовитыми безо всякой причины. По-моему всё понятно, не повезло. - Издал вердикт я. - Боюсь, что мы вряд ли узнаем, чем конкретно они отравились, и с этим ничего не поделаешь. Правда, я таких симптомов отравления никогда не видел всё равно.
   -Им холодно и их бьёт озноб, принести шкур? Согреть?
   -Нет, ни в коем случае, наоборот, разденьте их, пусть лежат на земле голыми.
   -Но им же холодно.
   -Это обман, потрогай какие они горячие. Их организм перегрет, и им только кажется, что вокруг холодно, и они замерзают, это действие дурмана, так бывает. Если заложить их тёплыми шкурами, они перегреются и умрут. Наоборот, пусть женщины делают им холодный компресс, принесите воды, и каждые полчаса протирайте их тело тряпками с мокрой и холодной водой, пока не спадёт жар.
   -Есть ли у них шансы выжить? Группа Така отличные охотники, жалко их терять.
   -Жалко, и мне жалко, но я не знаю. Может случиться что угодно, быть может, сегодня вечером мы зайдём их проверить, и там в землянке будет лишь несколько трупов. А возможно, что уже к вечеру их самочувствие улучшится настолько, что они выйдут к костру и будут со всеми праздновать. Возможен и третий вариант, они будут болеть долго и тяжело, и кто-то из них, кто отравлен сильнее, умрёт, а кто-то выживет. Может быть что угодно, мы же не сталкивались с этим ядом никогда. А пока сложно судить, умирают они или нет.
   -Понятно.
   -Мне пора по своим делам. Вечером я зайду их проверить.
   Я развернулся и пошёл по своим делам, у меня их было много, много мелких и бесполезных по отдельности дел, но в целом, эти дела обеспечивали жизнь в городе и были исключительно важны. И к вечеру, из моей головы даже вылетело всё, что случилось с охотниками, нет, я не забыл о них, просто они перешли на второй план. А то, что они отравились, даже если смертельно, что ж, такое бывает иногда, и это лишь одно дело из многих. А люди умирают, и часто, то неизбежно.
   К вечеру я заглянул в землянку к больным, одного из заболевших вытащили из землянки, и он при мне стал жутко кашлять на всех. Но я отметил, что хотя из лёгких выходит мокрота, в его кашле нет крови, и это добрый знак. Значит, кашель, не более чем рефлекс на раздражение, а сами лёгкие страдают не так сильно. Как ни странно, я знал, что у людей есть лёгкие, и то, что они ими дышат. Я никогда не резал всерьёз людей, и не изучал пока ещё, как что устроено внутри, но я много раз разрезал разных животных. И знал, что мы все устроены примерно одинаково, что у нас есть сердце и оно гоняет кровь по сосудам, знал, что есть мозг, и им мы думаем. Знал и про лёгкие с желудком, так что общее представление об организме я имел. Хотя понятия не имел, зачем нужны почки и печень. Но мне было известно, что если сломать позвоночник, то человек перестанет двигаться и это уже не поправить никак и никогда. Знал я и что такое мышцы, и примерное расположение костей в человеческом организме, для этого, кстати, не надо никого даже резать, большую часть костей, можно итак снаружи рассмотреть и прощупать на себе, а потом даже просто по своему телу и его ощущениям понять, что там внутри. Так что некоторые примитивные познания в анатомии у меня были. И да, я мог оценить то, что у него есть лёгкие, и из них сейчас кровь не идёт.
   -Что скажите?
   -Да ничего, действие яда не проходит, но ситуация особо сильно не ухудшается, пусть ложится спать, завтра утром я его навещу, думаю всё пройдёт. Мой жизненный опыт показывает, что если при отравлении ядом ситуация не ухудшается дальше, отравленный неизбежно поправится, потому что яд постепенно выводится из организма, его отравляющее действие падает.
   -Правитель, год...
   -Что? - Спросил я больного.
   -Мне так холодно, можно меня не обливать холодной водой больше, я хочу в тепло, можно меня укрыть шкурами, пожалуйста.
   -Слушай, это просто дурман, ты тогда умрёшь, температуру надо сбивать, потерпи, и через пару дней ты выздоровеешь.
   -Пожалуйста... Мне так плохо, так холодно.
   -Ладно, хорошо, укройте его, но только одного, его положите в соседнюю землянку, на тёплые шкуры, пусть греется, а остальных продолжайте остужать.
   -Зачем? - Спросил меня главный лекарь.
   -Проведём эксперимент на будущее, надо чётко знать, как правильно поступить в такой ситуации. Скольких ещё отравившихся мы можем увидеть в будущем? Может, эти завтра умрут от холода, и правильно держать их в тепле, может я не прав. Смотри, как его трясёт. А так мы будем чётко знать, и раз он сам просит, выполним его просьбу.
   -Но вы думаете, жар надо сбивать.
   -Да я думаю жар надо сбивать, у человека есть оптимальная температура тела, и я уже встречал яды, что поднимают её, температура тела должна быть средней, обычной, её нельзя ни повышать, ни понижать, это приводит к смерти. До завтра лекарь, я приду сюда утром, вас позовут.
   Я развернулся и пошёл спать, мне не хотелось сидеть со всеми у костра, я хотел лечь поспать немного пораньше, я вообще люблю спать, особенно когда устал. Сейчас вкусно поем, и на боковую, люблю вкусно есть и тепло спать.
   * * *
   Когда я проснулся утром, меня знобило, и мне было немного холодно, и это под толстой мягкой пушистой шкурой. Я вдруг ощутил, что самочувствие у меня не идеальное, вставать тяжело, это всё как-то слегка ненормально. И, тем не менее, я встал, оделся и вышел, сейчас уже было не совсем раннее утро, и солнце поднялось на небольшую высоту над лесом. Я вдруг понял, что у меня несильный насморк, и в носу не совсем всё в порядке. Пришлось высморкаться. Я собрался с мыслями и пошёл к отравленным охотникам, попутно распорядившись, чтобы позвали главного охотника и лекаря.
   Мы дошли до землянки охотников, и здесь стояла целая толпа народа, все громко галдели. Я подошёл к ним, и увидел главного охотника, тот был в ярости, потом, увидев меня, заставил себя успокоиться.
   -Они все умерли.
   -Мне очень жаль. - Сделал вид, что искренне расстроился я. - Когда это произошло?
   -Все умерли этой ночью, под утро, в течение нескольких часов. Нет, умерли не все, умерли только те, кому делали холодный компресс водой, как вы распорядились. Им было холодно, и они замёрзли насмерть. Они говорили об этом, просили, чтобы их согрели, а вы... Холодной водой...
   -А что с тем, кого укрыли шкурами?
   -Он чувствует себя также, но не умер, ему также плохо, как и вчера. Это ты виноват! - Главный охотник хотел было взять меня за грудки, но один из моих гвардейцев тут же приложил острие своего копья ему к горлу, и тот сдал назад. - Если бы ты назначил верное лечение, все сейчас были бы живы, Так, один из моих лучших охотников, старый друг!
   -Слушай, главный охотник, постарайся понять, я никогда не встречался с таким ядом, и никто не встречался. Ты винишь меня, за то, что я не смог его вылечить, но ты сам не знал что делать, и лекарь не смог, и никто не смог, и не смог бы. Никто не знал, как это лечить, я сделал логичное предположение, как лечить такое, я попробовал и не сумел, а теперь мы знаем как. В следующий раз такого не повторится, мы укутаем отравленных в тёплые шкуры и они выздоровеют. Я не виноват, потому что я не всезнающий.
   -Ты старше нас всех!
   -И поэтому, ты обязан меня уважать и слушать. Я знаю, и видел много, больше, чем знаешь и видел ты или главный лекарь, мне ведомо очень многое. Но даже я не знаю всего, и не видел весь свет. Теперь я знаю, что не всегда тело надо остужать, иногда жар это хорошо, раньше я этого не знал. В следующий раз я буду умнее, и спасу больного.
   -Ты виноват!
   -А ты сам не виноват? Если ты винишь меня, почему ты не вылечил его сам?
   -Ты год, демон, а я человек.
   -Я не виноват, и знания мои велики, но не безграничны. Не вини меня, я не хотел убивать их, я пытался их спасти, я не враг тебе. Мы все пытались их спасти, но не смогли. Люди умирают, такое происходит каждый день, им просто не повезло. Иди, и успокойся, а я пока осмотрю трупы и выжившего.
   Они достали трупы, и я стал их осматривать, меня интересовало, появились ли где-нибудь на теле какие-нибудь припухлости, что характерны для поздней стадии отравления многими ядами. Но их не было, за исключением отёка носа и гортани, причём, отёк гортани и её красный цвет можно было увидеть, лишь заглянув в рот.
   -Что делать с ними?
   -Я увидел всё что хотел, тащите на кладбище и закопайте как обычно. А сейчас я хочу посмотреть на выжившего.
   Я пошёл к соседней землянке, и его вытащили оттуда на свет. Он был практически без сознания, и очень горячий. Я попытался привести его в чувство, но не смог, зато тот очередной раз на нас покашлял. Мне очень быстро стало понятно, что его самочувствие на самом деле сильно ухудшилось, по сравнению с тем, что было вчера.
   -Зовите старшего охотника. Я хочу с ним поговорить, сейчас и здесь.
   Он подошёл буквально через две минуты.
   -Что ты хотел?
   -Видишь этого больного?
   -Да.
   -Ты винил меня в том, что я назначил неверное лечение. Я хочу, чтобы ты понял, что это не совсем так. Смотри на него.
   -Что с ним?
   -Его состояние сильно ухудшилось по сравнению со вчерашним днём. Да он жив пока, но я не уверен, что он доживёт до сегодняшнего вечера. Тепло не лечит яд, и возможно, он всё равно умрёт, просто позже. Так что твои люди умерли не из-за меня, и они бы умерли в любом случае.
   -Я понял.
   -Они умерли, потому что яд смертельный, а не по моей вине. И это очень опасный яд. Всё, теперь ты можешь идти.
   -Есть ли у него шанс выжить?
   -Есть, но небольшой, его состояние сильно ухудшилось со вчерашнего вечера, он почти не приходит в сознание, температура высокая, и, наверное, даже выше чем вчера. По своему опыту я знаю, что яд постепенно выводится из организма, хотя и убивает, сейчас он слабее, но и яда в нём меньше. Сможет ли он выдержать критический момент или нет, я не знаю. А теперь, у меня свои дела...
   * * *
   Тем не менее, под вечер, охотник всё ещё не умер и был жив. Его состояние было очень тяжёлым, он бредил и постоянно что-то шептал про себя, часто и натужно кашлял, из носа текли сопли, но не кровь. И да, крови всё ещё не было, хотя при сильном кашле она обычно появляется, а это важно, значит, внутреннее воспаление было не очень сильным и не повредило органы. А я знаю, что люди умирают именно тогда, когда повреждаются органы. И охотник всё ещё был жив, и главный охотник продолжал обвинять меня в смерти своих людей. Он не бросал мне это обвинение в открытую, но обиженно поглядывал, что ж, возможно, я виноват я знаю. Но про это главный охотник скоро забудет, думаю, примерно через недельку. И всё же он не прав, винит меня за то, что я не сделал невозможное, ошибся, я же не должен знать вообще всё. Я не сверхсущество, почему они от меня ожидают, что я знаю абсолютно всё, это несправедливо, да я знаю больше, но и я могу ошибаться, я делаю гораздо больше, чем любой из них, а они требуют от меня идеальности. Они ожидают от меня слишком многого и привыкли ожидать. И всё же, думаю, такое отношение ко мне, не грозит потерей власти, даже наоборот, говорит о том, что никто из них не считает меня равным, они считают меня выше себя, и потому требуют от меня большего.
   Этим вечером отправляясь спать, я чувствовал себя не очень хорошо. У меня под вечер слегка приболела голова, и я как-то очень устал. Хотя весь день занимался, чем обычно. Это было странно, но я не придал этому значения и лёг спать намного раньше, чем обычно.
   Меня разбудили утром, в дверь просто колотили изо всех сил, нагло, сильно и открыто. Я открыл глаза, и с трудом поднялся, сразу же закашлялся, но спустя минуту кашель спал, а весь нос был полон соплей и заложен, голова болела и ходить, думать, просыпаться, было очень тяжело. Мне хотелось лечь и спать, и не вставать. Но я превозмог себя и вышел наружу.
   Передо мной здесь, прямо в крепости стоял один из младших лекарей, вопиющий случай, его пустили сюда в святая святых моего города, куда проход открыт только гвардейцам. Видимо случилось нечто действительно важное.
   -Гвардеец, я полагаю, у тебя есть серьёзное объяснение для меня, почему ты пустил его сюда.
   -Послушайте год, ситуация экстренная, и я вижу, вы тоже отравлены.
   Я вдруг, осознал, что у меня те же симптомы, что и у охотников, как будто я съел горсть ядовитых ягод, как и они, только не так много. И это было невероятно, потому что, как и откуда я мог отравиться, если я ел свою пищу здесь, и даже не притронулся к добыче группы Така. Как???!!!
   -Не может быть, не может быть... Такого не может быть... - Впал на секунду в прострацию я. - Но ты прав. Я тоже отравлен. Такого не бывает, и быть такого не может.
   -Год, отравлены не только вы, более трёхсот человек по всему городу, и многие чувствуют себя намного хуже вас. Они лежат, горячие, спят, кутаются от холода, кашляют и сморкаются, задыхаются. И что хуже всего, болен главный охотник, а мой руководитель, главный лекарь, он болен намного сильнее многих, он лежит, спит, и отказывается вставать, не может смотреть на яркий свет. Я даже не смог привести его сюда. Такое ощущение, как будто он съел целую кучу ядовитых ягод.
   -А что с тем охотником, последним выжившим группы Така?
   -Он умер этой ночью, в середине ночи. Поздно вечером ему стало совсем плохо, он постоянно кашлял, и в середине ночи умер. Мы не стали будить вас, полагая, что его смерть ожидаема.
   -Почему вы не предупредили меня, когда заболели остальные? Сразу?
   -Мы узнали о том, что заболело столько много людей лишь сегодня утром. Ночью все просто спали, и никто не знал, что они заболели. А вчера вечером, все были почти здоровы, и не было никаких опасных признаков отравления. Только многие сильно устали и пошли пораньше лечь спать.
   -Значит так, то, что происходит, это не яд, это не яд... Это что-то другое, я с таким никогда не сталкивался.
   -Что же это? Такого не бывает.
   -Я не знаю, но оно передаётся по воздуху от одних людей к другим, от отравленных к здоровым, и оно размножается, быть может, это какие-то мелкие ядовитые клещи. Должна же быть какая-то причина, я много раз видел мелких кровососущих паучков совсем ничтожных размеров, что зарываются под кожу, даже и не заметишь, что он тебя укусил. Но то, что мы наблюдаем, это не яд, они отравились не ягодами.
   -Но откуда здесь столько клещей?
   -Действовать надо срочно. Значит так, гвардейцы, это критическая ситуация, и я боюсь, что многие заражённые скоро умрут, возможно, умру и я, хотя я сильный. Мы не должны позволить заболеть тем, кто ещё не заражён. Сейчас вы объявите мобилизацию, и мы изолируем всех заражённых от здоровых. - Я набрал воздуха в лёгкие и громко на всю крепость крикнул - Внимание, всем стройся! Тревога! Бери оружие, все к бою. Тревога. Слушай мою команду, по городу гуляет странная зараза, она передаётся по воздуху. Триста человек уже заболело, это критическая ситуация, и это смертельно. Мы должны прямо сейчас изолировать всех заболевших от здоровых. Первый взвод, второй и третий, занимайте ворота. Остальные в город, ищите здоровых, выводите их из города. Заглядывайте в нос, если там отёк, если человек кашляет, значит, он болен. Здоровых за ограду, пусть ночуют в поле, больных оставляем в городе. Всем ясная задача? В лес никого не отпускать. Взвод девять и десять охранять людей в поле, ждать! Пошёл.
   -Сэр у нас трое заболевших среди гвардейцев.
   -Оставить их спать под навесом. Сейчас задача номер один изолировать больных от здоровых.
   -Есть!
   -Взвод девять и десять, внимание! Всех людей, что будут заподозрены в том, что они больны, отправлять назад в город! Лекарь!
   -Да.
   -Собрать всех лекарей, что ещё на ногах, лечить больных, надо организовать уход, кормёжка, уход. И ещё, дай всем своим указание. Старайтесь, чтобы больные на вас не чихали и не кашляли, это ясно?
   -Ясно.
   -Ну что ж, помоги нам госпожа удача, пожалуйста, помоги, - сказал я про себя. И мой отряд бросился в заражённый город как в бой.
   Мои гвардейцы стали быстро отделять больных людей от здоровых по видимым признакам, но я уже стал понимать, что на самом деле выявить тех, кто заболел практически невозможно сейчас, потому что болезнь развивалась в людях по долгу. И лишь спустя два дня проявлялась. Сейчас я вышел в город, и увидел сотни кашляющих и чихающих людей, и понял, что при такой плотности заселения, как у нас, скорее всего, все уже успели всех перезаразить и обкашлять. Я никогда раньше ни разу в жизни не сталкивался с заразными болезнями вообще никогда, и не знал, что такое эпидемия и как с ней бороться, иначе бы я изолировал всех заражённых сразу, но теперь время было упущено. Вчера и позавчера сотни людей контактировали с заражёнными, пялились на то, как те кашляют и чихают, как я их осматриваю. И понять, кто заражён, а кто нет невозможно. Но я просчитал множество мелких факторов, уже понял что происходит, и наметил стратегию борьбы с неожиданной для меня, неведомой ранее угрозой. Я понял, что заражение происходит при контакте с больными, и наиболее вероятно от их кашля. В связи с чем у меня сложился план как действовать, я предполагал, что очень многие могут умереть от этой страшной и неожиданной напасти, но надеялся, что смогу отделить больных от здоровых, и тогда часть людей выживет, а там дальше я придумаю что делать.
   Спустя всего тридцать минут, мы разделили весь город на больных и здоровых, больных оставили в городе, а здоровых выгнали за крепостные стены. Почему так, а не наоборот? Просто я подумал, что инфицированные уже всё давно прокашляли здесь внутри города, и если оставить тут здоровых, они также все заболеют. Поэтому надо перевести здоровых туда, где больных не было вовсе, на поле снаружи города. Ко мне подошёл мой гвардеец и отрапортовал:
   -Мой повелитель, зараженные от здоровых отделены. По нашим оценкам около четырёхсот больных здесь в городе, всё остальное население снаружи. Двести больных чувствую себя плохо, ещё двести на раннем этапе болезни, могут передвигаться и обслуживать других людей. Хуже всего то, что заболела половина наших лекарей, многие из них обслуживали охотников Така, когда те умирали, и все они больны. Зараза не щадит никого.
   -Развести костёр за городом, не пускать в город никого из здоровых, всех подозрительных, кто возможно болен, или лишний раз кашлянул, сразу отправлять в город. Старайтесь, чтобы на вас не кашляли, ясно? Тех гвардейцев, что подают признаки заражения также сразу отправлять на посты внутри города, здоровых отправлять наружу. Назначить разводящих, пусть проверяют гвардейцев каждый час.
   -Такое положение надолго? Что думаете год?
   -Надолго, и кризис будет тяжёлым, и многие возможно умрут. И кончится это только после того, как умрут либо выздоровеют все заражённые, а это случится через несколько недель, и надо потом будет подумать, что делать с трупами людей в городе и самим городом. Возможно, город придётся бросить навсегда, потому что он будет проклят, и любой зашедший в него заболеет. Я никогда не сталкивался с подобной напастью, не знаю чего ожидать. Но то, что происходит сейчас, это только начало кошмара. Сейчас пока почти никто не умирает, хуже будет, когда заразится тысяча, и сотни будут умирать каждый день.
   -Всё будет хорошо год, мы справимся. Вы построили великий город, и испытания только сплотят и укрепят наш союз. Мы верим в вас.
   -Спасибо. - Я был слегка польщён такому откровению от своего командира.
   И мы продолжили ждать, следя за заболевшими, так продолжалось весь день. Я ходил, контролировал, раздавал приказы и следил за дисциплиной. Некоторые граждане порывались вернуться в город забрать какие-то вещи и еду. Нарушителей пришлось сурово наказать, я знал это смертельно опасно. Также, в течение дня сильно прибавилось число заболевших, к вечеру их было уже около пятисот. Сильнее всего обостряло ситуацию то, что граждане боялись, и не признавались сразу, что больны, кашляли на соседей, терпели, и только потом их ловили и отправляли в город.
   Весь день я сам обслуживал и осматривал больных, работал наизнос, и старался помогать и командовать везде и всюду. Я послал отряды охотников, что оставались снаружи на начало эпидемии в лес за мясом, они приволокли дичь, разожгли в поле костёр, и граждане начали рыть новые землянки и строить шалаши. К счастью, нам не требовалось строить вторую ограду, потому что вокруг поля она уже была, и за ней следили. Что касается питания для больных в городе, то я открыл для них один из своих амбаров, и кормил жареным зерном и сушёным мясом, запасов еды у нас было всему городу на пол года. Я не экономил, понимая, что теперь беречь запасы еды не имеет смысла. Но выносить еду из амбаров здоровым людям я запретил, объяснив, что она уже может быть заражена, и есть её нельзя. Вечером я сильно устал, и лёг спать в городе в своём курятнике. Заставив себя перед сном пожевать жареного зерна и запить всё водой из кувшина. Я сам считал себя заражённым и не позволял себе выходить за пределы города. Уснул практически мгновенно, так я устал, и так болела голова, очень хотелось спать и желательно в тепле.
   Надо сказать, моё самочувствие, если проанализировать, не было настолько тяжёлым, как у главного лекаря и охотника. Те лежали под вечер пластом, и не могли ходить или делать что-либо, многие другие тоже почувствовали себя под вечер хуже, и не могли больше помогать больным, сами превратившись в нахлебников. Хотя до этого, я широко применял внутри города труд тех, кто заразился недавно, и ещё был на ногах. И всё же, я заразился одним из первых, но до сих пор был на ногах, и это говорило мне о том, что мой организм куда успешнее боролся с болезнью, чем у других людей. Я был сильнее, такое бывало и раньше, когда речь шла о ядах, часто смертельная доза змеиного яда для простых людей, для меня означала лишь тяжёлое, но не смертельное отравление. Я был сильнее и стойче.
   Меня разбудили утром, и я думаю, сам я бы просто не проснулся и валялся бы до обеда. Я вышел из курятника, и сразу начал требовать доклад, хотя я чувствовал себя ещё хуже, чем вчера, но я смог заставить себя проснуться.
   -Как обстоят дела?
   -Сегодня утром лекари начали осмотр во временном лагере здоровых людей в поле. Там все почти заражены, кашляют друг на друга, чувствуют себя плохо. Ночью болезнь проявилась, болеют все, слегли почти все ваши гвардейцы. Я сам чувствую себя не очень. Думаю, в настоящий момент заражены вообще все жители города, эта болезнь очень заразная. Видимо, чтобы заболеть достаточно всего раз пройти недалеко от кашляющего человека, никто не ускользнул от кашля заражённых. Даже те, кто ещё на ногах, скорее всего, заболеют сегодня к вечеру, а завтра уже не смогут ходить.
   -Много ли умерло?
   -Мы обошли ряд землянок и шалашей, пока что даже самые тяжёлые, изначально заболевшие люди живы, никто не умер.
   -Боюсь, что они начнут умирать завтрашней ночью, зная, сколько времени болели охотники Така. Хотя есть надежда, что мои холодные примочки сильно навредили здоровью больных охотников. В общем, кто может ходить, пусть возвращаются в город, все, никого не выпускать, все должны вернуться в город и больные и здоровые. И поставьте посты из самых здоровых людей, пусть те охотники, что были в дальнем рейде не подходят и близко к городу. Предупредите их, и пусть они предупредят других. Сейчас минимум несколько групп охотников ушли из города ещё до начала эпидемии. Они все потенциально здоровы, человек сорок не меньше. Они не должны заболеть и даже приближаться к городу, отдай приказ. И никто из заболевших не должен покинуть город также, ясно? Пусть здоровые охотники будут предупреждены, но даже не походите к ним, ближе, чем на двадцать локтей. Я хочу, чтобы здоровые охотники образовали блокаду города, и никого не выпускали, а тех, кто попытается бежать, убивайте дротиками издалека, и не подходите к трупам близко. Ясно?
   -Я вас понял.
   -Иди и исполни мой приказ, прямо сейчас.
   -Есть!
   В течение следующего часа мы переселили всех больных обратно в город, а те немногие, что были ещё на ногах, готовились к началу истинного кошмара. Я сам тоже был на ногах, мне было плохо, дурно, но я ходил. Весь день я ходил по городу с несколькими ещё полу здоровыми людьми, кормил тех, кто не мог двигаться сам, поил водой, укрывал шкурами. А тёплых шкур не хватало, мы жили в тёплой части планеты, и особо крупного запаса тёплых шкур не было. Столкнувшись с кризисом, выяснилось, что шкур надо много. К вечеру количество заболевших достигла пика, теперь болели вообще все. И только последняя сотня людей, была на ранней стадии болезни, и могла двигаться, помогать другим. Но я понимал, все раннее заболевшие люди уже завтра утром слягут.
   Около двадцати человек в течение дня, из числа слабо больных пытались убежать прочь из города, охотники убили их на границе с лесом. Я сам лично взвалил себе на плечи трупы, и отнёс обратно в город. Я уже понял, что эпидемию мой город не переживёт. И единственное, мне хотелось предотвратить расползание болезни по окрестным лесам, поскольку вокруг города жили десятки семей людей, и я не хотел, чтобы заболевшие добрались до здоровых и вызвали пандемию.
   Но сегодня ещё никто не умер, к вечеру многие почувствовали себя совсем плохо, но пока все были живы. Что ж... Тем не менее, я направился к опушке леса, вскинул руки и громко крикнул.
   -Охотники, вы меня слышите?
   -Да год!
   -Есть ли среди вас заболевшие?
   -Нет, больных нет.
   -Внимание, я хочу, чтобы вы разожгли костры вокруг города, и убивали всякого, кто захочет уползти прочь, вы меня поняли?
   -Нас мало, и мы устали.
   -Не важно, не спите всю ночь, держите город, никто не должен уйти отсюда живым. Вам ясно?
   -Да.
   -Дела совсем плохи, но ещё осталась пара сотен человек, которые могут этой ночью попытаться бежать, они все заражены, даже, несмотря на то, что свиду почти здоровы. Если они уйдут, вы заболеете тоже, этого не должно произойти. Вам ясно? Продержитесь до завтрашнего вечера, я думаю, завтра к вечеру, все кто сейчас ходит, будут лежать, и не смогут двинуться.
   -А вы год? Что с вами?
   -Я заражён тоже, но переношу болезнь лучше остальных. Те, кто заразился со мной одновременно, уже еле живы, и не могут самостоятельно даже ползать. Я хожу на ногах, мне плохо, но я жив. Я думаю, я заразен для вас, как и остальные. Но возможно, мой организм сможет победить болезнь, время покажет, не уходите. И ещё. После того как все умрут, я хочу, чтобы вы ушли отсюда, и даже не приближались бы к городу. Вы должны обойти все окрестности и рассказать всем про эпидемию. Все должны знать, что город проклят, и приближаться к нему категорически нельзя никогда. Ясно? Это очень важно. Потому что даже один человек, заразившись, может уйти обратно в племя и заразить сотни людей, этого не должно случиться. Также, несколько охотников должны дежурить здесь, минимум две недели, чтобы никто не приближался к городу, потом можете уходить.
   -Как же вы? Мы без вас не сможем, вы наш вождь.
   -Я пойду в город, и лягу спать, я очень устал, я не знаю, возможно, я вылечусь, это случится позже. Пока рано судить, если я вылечусь, я покину город, если нет, то умру со всеми. А пока, вы должны удержать эту ночь и следующий день, ни один заражённый не должен покинуть город.
   -Мы поняли.
   -Прощайте.
   -Мы вас ещё увидим, вы сильный, я знаю, вы выдержите любой самый страшный яд.
   -Спасибо.
   Я развернулся к ним спиной, и медленно побрёл к городу. Самочувствие у меня было отвратительное, ужасно хотелось спать. Я с трудом добрался до города, и увидел большой костёр на центральной площади. Несколько заболевших из числа тех, кто был ещё на ногах, таскали к нему ветки и жгли пламя. Я знал запас дров у нас минимум на трое суток, так что экономить нет смысла. Мне было плохо, но я решил посидеть с ними, понимая, что это в последний раз. Я пошёл к ним, с трудом дошёл до огня и плюхнулся на одно из брёвен, что лежали здесь, чтобы на них можно было сидеть.
   -Ну что год? Что будем делать?
   -Ничего.
   -Это ведь последний вечер нашего города?
   -Да, последний.
   -Я совершил обход, несколько человек уже умерли, этой ночью умрут многие, а завтра уже никто не сможет самостоятельно ходить.
   -Всё так.
   Мы замолчали, и я около часа сидел с ними, грелся около костра, мне было горько осознавать, что приближается конец моему городу. И втройне горько было то, что всё у нас было хорошо, и люди были счастливы, и никто меня не свергал, и все были сыты, и всё было... Что теперь жалеть? Такой невозможный каприз судьбы, и вот он конец, и сегодня последний день, когда я так могу посидеть с людьми, которые так меня ценят и уважают. Я сидел и смотрел на огонь, а потом поднялся, и пошёл к себе в курятник, идти было очень тяжело, и очень хотелось спать, да и сидеть у огня, не засыпая, тоже было тяжело.
   Я подошёл к своему курятнику, закрыл по привычке дверь на деревянные колышки. В темноте нащупал заботливо приготовленные кем-то тёплые шкуры, накрылся ими, залез в тепло и отключился. В этот раз я спал очень долго, во сне мне снилась вся моя жизнь. Иногда я ненадолго просыпался, потом засыпал снова. И так продолжалось долго, пока однажды утром я не открыл глаза, и не сел, живой. Голова болела, но уже не так сильно, жар спал, я ощущал сильную слабость, мне очень хотелось пить и есть, особенно пить, полагаю, я проспал несколько суток подряд. С большим трудом открыл дверь курятника, вышел наружу под моросящий дождь, добрался до одного из кувшинов с водой, напился, а потом стал есть жареные зёрна. Есть хотелось, несмотря на странную дурноту. Наконец, я поел и попил, справил нужду, прямо тут в крепости, потому что идти куда-то далеко не было сил. Посмотрел на лежащие под навесом трупы моих гвардейцев, они все были мертвы, я думаю, уже сутки или более. Я не стал выходить в город, а просто вернулся в курятник, и снова заснул.
   Под вечер я почувствовал себя гораздо лучше, ещё раз попил и поел жареных зерен и вышел в город. Здесь, никого не было, я заглянул в несколько землянок и шалашей, в каждом, кутаясь в шкуры, лежала целая куча трупов. Я громко крикнул:
   -Здесь есть кто-нибудь?
   Ответа не было, как и живых в моём городе, умерли все, и видимо давно, последние ещё день или два назад. Тогда я вернулся назад в курятник, приготовил себе припасы и инструмент, чтобы уйти отсюда навсегда и лёг спать, это была последняя ночь в моём любимом первом по настоящему великом городе. И втройне было жаль уходить отсюда так, когда все, кого я ценил, умерли, когда никто не хотел умирать, и все люди хотели быть моими подданными.
   На следующее утро я запихнул ранее приготовленные вещи в рюкзак, оделся в своё лучший кожаный костюм и навсегда покинул свою мини крепость, что играла роль дворца моего мини государства. Вышел за ограду города и двинулся к опушке. Ближе к лесу меня окрикнули.
   -Стоять!
   Это были охотники, несколько человек патрулировали лес, и не пускали никого ни в город, ни из города, как я и приказал.
   -Это я год.
   -Вы здоровы?
   -Да, кашля нет, нет и никаких иных признаков болезни.
   -Что с остальными?
   -Весь город мёртв, умерли вообще все. Там одни трупы, я даже не стал проверять все землянки. И у меня вопрос.
   -Какой?
   -Сколько дней назад я стоял здесь перед вами, и приказывал, чтобы никто не покидал город?
   -Это было пять дней назад под вечер, а сейчас утро. А почему вы спрашиваете?
   -Я лежал без сознания длительное время, и не знаю точно, как долго. У меня был сильный жар, я лежал в курятнике под тёплыми шкурами и победил болезнь. Впервые я проснулся после болезни вчера, и я был здоров и не кашлял, но мне было очень плохо, я был слаб как котёнок. Потом я ел и спал, и сегодня вышел сюда, сейчас чувствую себя гораздо лучше. Я здоров, почти, но мне кой что нужно.
   -Что?
   -Позови главного.
   -Он сейчас придёт.
   Спустя несколько минут прибежал новый главный охотник.
   -Сколько вас здесь?
   -Нас 42 человека.
   -Мне кой что нужно, двое из вас должны рискнуть жизнью.
   -Мы готовы год, ради вас кто угодно.
   -Я не болею, и почти здоров, мне надо поставить два эксперимента и оба прямой риск для жизни людей.
   -Какие?
   -Один из вас должен подойти ко мне, и я проведу с ним ночь за костром, тут, напротив города, я хочу знать и быть уверенным, что я не заразен для других людей. Я не кашляю, и думаю, что не заразен, но я не знаю, нужно проверить. Если я заразен, тот, кто проведёт со мной ночь, умрёт.
   -Мы готовы, один из нас решится на это.
   -Второй должен пойти в город, и провести три ночь там, питаясь из амбара, и он должен пить воду из кувшинов.
   -Это верная смерть!
   -Нет, я думаю, что заражение происходило через кашель, сейчас там все мертвы, и никто не кашляет. Возможно, проклятие уже пропало. Надо знать это. Итак, мне нужно два добровольца, первый пойдёт в город, второй останется здесь, на опушке, в поле, и проведёт рядом со мной ночь. После чего я решу что делать. И вы должны знать, оба этих человека будут героями. Мы должны чётко знать, опасна ли болезнь, и опасен ли тот, кто пережил её.
   -Хорошо, мы понимаем, мы согласны, если ты говоришь что надо, значит надо, мы вытянем жребий.
   И они тянули жребий, и один из молодых охотников отправился в город, прямо в город, пить и есть из амбара, а второй остался со мной. И мы провели с ним вечер, сидя за костром и беседую. А я грустил и ел вкусное, жареное, свежее мясо, которое так сильно люблю.
   К вечеру второго дня, охотник отправившийся жить в город вышел к центральным воротам, и громко крикнул:
   -Я заболел, голова кружится, я кашляю, путь в город закрыт.
   После чего он развернулся к нам спиной и пошёл умирать, это был героический поступок, и теперь я знал, путь в город закрыт, там болезнь, и сейчас, а может ещё долго, жить там нельзя. Значит, болезнь заражала не только кашлем, но и иначе. А вот тот охотник, что остался со мной, так и не заболел, значит, я победил болезнь, и уже не был заразен.
   Мы собрались на следующее утро вместе, все сорок один человек и я. И мы решали что делать:
   -Слушайте меня, часть останется здесь, и ещё месяц будет следить за тем, чтобы никто не проник в город. А вы, остальные, должны обойти все поселения людей, и строго настрого предупредить всех, что город проклят, и заходить в него нельзя. В округе много поселений, и я знаю, некоторые семьи из числа тех, что жили близко, нередко приходили в город менять еду на нужные им товары. Они делали это тайно, притворяясь простыми гражданами, и не оставались в городе, получив нужное, уходили. Больше так поступать нельзя. Мы должны всех предупредить.
   -А что потом? Мы возродим город?
   -Нет, я думаю, небеса не хотят этого, - туманно ответил я.
   -Но почему? Ведь всё было отлично, мы могли бы начать всё сначала.
   -Потому что город просуществовал всего пятьдесят лет и поймал эту хворь. Это не столь долгий срок, а город был не так уж велик. Я думаю, любой крупный город рано или поздно обязательно подцепит болезнь и кончит так. И чем дольше существует город, чем крупнее он и дальше ходят охотники, тем выше шанс поймать болезнь. - Пустился в долгие и сложные объяснения я. - Поэтому, я не вижу смысла пытаться всё вернуть, четвёртый город кончит также. Я должен найти иное решение. Я должен разобраться в себе, понять что такое эта болезнь и как с ней бороться, что её вызывает. Пока же, я считаю, всё кончилось.
   -Что делать нам?
   -Когда вы выполните мои последние распоряжения, я советую вам разбиться на несколько групп, как сочтёте нужным, и присоединяйтесь к другим семьям, проживите жизнь так, чтобы было не жалко. Просто живите.
   -Вы много рассказывали нам про угрозу неандертальцев, того народа, что идёт к нам. Как быть с ними? Ведь теперь, великий город не остановит угрозу этого чужого племени. Тогда мы все погибнем, вы много раз говорили нам про это. Что делать?
   -Вы не делайте ничего, а я вижу лишь один путь решения проблемы.
   -Какой?
   -Я постараюсь их остановить сам, один.
   -Мы могли бы помочь.
   -Нет, не нужно, я привык странствовать один, вы будете обузой. Будет лучше, если я буду воевать сам, а теперь прощайте. И простите меня, что я не выполнил ваших надежд.
   -Спасибо.
  
   Глава 9: Охота на людей.
   Я знал, война с неандертальцами, это не отдельно взятая военная операция, а скорее статистика, смогу я или нет уничтожить сотни и тысячи племён, что раскиданы по огромным просторам нашего мира. Я не был уверен, что смогу, но, конечно же, обязательно попытаюсь. Поскольку, я понимал, что главный этап уничтожения неандертальцев, это процесс поиска племён врага. То я направился в ту часть мира, где плотность неандертальцев была максимальна. И естественно, я не собирался всё делать нахрапом, понимая, что любая операция по убийству людей крайне опасна, и решающую роль сыграет военная технология. В данный момент, речь шла о применении в бою ядовитых дротиков, как наиболее эффективного оружия массового убийства врага. При условии атак ночью, оставаясь невидимым для врага. Безусловно, важнейшими факторами тут являлся сам процесс изготовления боевого дротика и его заправка ядом. В прошлом, я совершал подобные акции геноцида, опираясь на старые, накопленные за длительное время запасы яда и оружия. Теперь же мне предстояло регулярное убийство врага, а значит, надо поставить производство оружия на поток. И если сам дротик ещё можно стабильно изготовить в среднем за полчаса. Если заранее подобрать всё необходимое для изготовления большой партии дротиков в течение дня или двух. То с поиском подходящего яда всё гораздо сложнее. Поскольку яда одной змеи хватит максимум на две жертвы, а поймать достаточное количество змей не всегда просто. В прошлом я также имел солидный запас яда, что хранился в специальном бурдюке с ядом, который пополнялся постепенно, и этого бурдюка хватало на пару сотен заправок дротиков. Теперь всё было сложнее, и всё же, я потратил несколько недель на подготовку, и самой большой проблемой был поиск змей для выкачивания яда. Сначала я находил змею, потом быстро отрубал ей башку, труп змеи пинался в сторону, я брал голову змеи, прислонял её к дротику, засовывал клык змеи в дротик и нажимал на подушечку под клыком. Что выдавливало яд наружу. Так я зарядил себе дротиков с пол сотни, и ещё сотню подготовил к бою, сложив в тайник. И я нашёл первое племя жертву, это было небольшое племя неандертальцев человек на 75 не больше. Всего за одну ночь, я успешно перебил около сорока его воинов, в основном мужчин, и некоторых наиболее крепких женщин. Потом, чтобы не тратить дротики, я взял своё оружие, и пошёл убивать их врукопашную. И вот тут, с первым же племенем мне не повезло. Я пропустил двух взрослых бойцов, что спрятались в пещере от моей атаки, и они напали как раз в тот момент, когда я принял бой с детьми и женщинами племени врага. У одного из бойцов врага было копьё с острым зазубренным камнем на конце, настоящее лезвие, и он оказался ловким и умным воином...
   Я их всё равно победил, и почти всех убил, и выжившие бежали в лес. Но вражеский воин, умирая, воткнул мне копьё в бок на солидную глубину, успешно пробив мой толстый кожаный доспех. Я с огромным трудом извлёк его наконечник, залепив рану листьями, и с трудом запутав следы, лёг спать на дереве. Возможно, я виноват сам, что пожадничал ядовитые дротики и пошёл убивать племя сам обычным оружием близкого боя. Но с другой стороны, если убивать всё племя только ядовитыми дротиками, то так яда не напасёшься. И тут простая математика, если готовиться к убийству каждого вражеского племени слишком долго, то я просто не успею их убивать также быстро, как рождаются новые семьи. А новые семьи рождаются не так уж редко, это я знаю. Всегда, каждые несколько десятков лет, находится несколько человек в племени, которые становятся изгоями для остальных, и они убегают, прихватив с собой пару самок. И если это успешные и сильные охотники, то так через раз и рождаются новые семьи. И событие рождения новой семьи происходит не столь уж редко, как и гибель, чтобы я мог всех их под корень уничтожить один, если я не буду делать это достаточно быстро и эффективно.
   Но вот в этот раз с первой же попытки достаточно быстро и эффективно не получилось. Видимо, были повреждены какие-то внутренние органы, и на следующий день я почувствовал себя гораздо хуже. В общем, от этой страшной раны я не умер, но прошло несколько недель, прежде, чем я смог излечиться. В итоге я нашёл ещё одно небольшое племя неандертальцев, подготовил дротики, и успешно истребил его всего за одну ночь. В этот раз всё прошло без сучка и задоринки.
   А потом я нашёл их, огромное племя на 250 человек, и я сразу понял, что это лакомый кусок, потому что столь больших племён у неандертальцев не так много, и их уничтожение особо важно. Но такие крупные племена, надо уничтожать в несколько ночей, в несколько заходов. Я основательно подготовился, сделал много ядовитых дротиков и начал свою охоту.
   Я действовал по обычно накатанной мне схеме, выбирал воина, и с дерева с большой дистанции кидал в него дротик, а потом сразу менял свою позицию, пока враг не вычислил меня. Скрываясь там, где темно. Уже после нескольких убийств в первую же ночь, враг понял что происходит, и стал выбегать и атаковать те места, откуда прилетал дротик, что, в общем, было нормально. Потому что я успешно прятался. И всё было бы хорошо, да вот только после шестого убийства, удача отвернулась от меня. Я как обычно менял позицию, как вдруг, кто-то внизу закричал, я обернулся, и увидел воина, тот был в шести метрах подо мной, показывал на меня пальцем и орал своим друзьям. Тут же за считанные секунды сбежалось всё племя. Окружили все деревья, часть полезла вверх, остальные стали кидаться крупными камнями. В общем, камни это больно, но не смертельно, потому что на мне плотное кожаное одеяние, что сильно ослабляет ущерб от них, главное, чтобы в голову не попали. Деваться мне было некуда, прыгать вниз нельзя, и я стал обороняться, как мог. Понимая, что теперь, после серии убийств, эти меня не пощадят. У меня с собой было ещё около сорока ядовитых дротиков. И я потратил их на наиболее успешных кидальщиков камней, а также на тех, кто лез вверх. Так я убил часть их воинов, но теперь у меня остались только ножи, поскольку, даже копьё я с собой не взял, по причине того, что с копьём лазить по деревьям неудобно. А с ножом против копья на дереве много не навоюешь. В общем, уже кидая последний дротик, я понял, что деваться некуда, и враг с копьями меня прикончит, если не сделать чего-то радикального. Перелазить с дерева на дерево бесполезно, воинов у врага слишком много, по земле они бегают всяко быстрее, чем я по деревьям лазю. Единственный шанс бежать, это по земле, поскольку бегаю я всё же быстрее врага. При этом, покуда я кидал дротики, воины врага, пытались закрываться, двигались, и между ними были бреши.
   И с последним дротиком, я прыгнул сверху на землю, и, получив несколько ударами копий, сразу побежал. Они пытались навалиться на меня, зацепиться и остановить, но я вырвался, порезав ножами тех, кто пытался меня поймать руками. Всё-таки физически я очень силён, двигаюсь и бегаю быстро, но, пробежав уже пятьсот метров, оторвавшись от врага лишь на сто метров, я начал сдавать. Я истекал кровью и слабел, за мной буквально тянулся кровавый след. И я знал, неандертальцы будут преследовать меня до конца. Я убил пол сотни их лучших воинов, и они пойдут по следу, по моей крови, и не остановятся, и хотя я ранен, они все полны сил, и перебить всех воинов я не смогу. И теперь, они знают, что я скрываюсь на деревьях, где и как. Ситуация была тяжёлой, деваться некуда.
   Я остановился, и быстро перетянул раны, как мог, за это время преследователи почти догнали меня. Дальше стоять было нельзя, а бегать, да ещё и быстро, очень тяжело. И выбора не было, и я побежал, и хорошо ещё, что раны были не на ногах, а на теле, на спине и боках. И это было очень тяжело, меня мутило, и мне было плохо, преследовала слабость, и мне было очень холодно, бил озноб, но я бежал всю ночь, чувствуя, что если остановлюсь, умру. К утру я оторвался от них достаточно, думаю на несколько километров, я нашёл ручей, прошёл по нему вниз по течению, потом пошёл прочь. Я не знал, оторвался я от них или нет, но понимал, что неандертальцы опытные воины, их сердца полны ненависти и злобы, я же перебил пол племени их лучших солдат. Они будут мстить, и они не отпустят меня просто так, как бы далеко я не ушёл.
   И всё же, утром я решился остановиться и передохнуть, мне было очень плохо сейчас. Я посидел минут пять, и потом, аккуратно перемотав раны, пошёл прочь пешком, бежать дальше не было никаких сил, даже, несмотря на страх смерти. Я старался не оставлять следов, чтобы они не могли идти по следу, авось потеряют. Но двигаться быстро и вести бой я уже не мог. Позже я нашёл несколько ручьёв, и несколько раз шёл вверх и вниз по течению. Также я использовал ветки, чтобы заметать следы. Под вечер я сделал несколько колец шагов, что запутывали следы, пусть поломают головы.
   Я продолжал идти весь день, и даже вечером нашёл в себе силы не останавливаться и идти всю ночь, я понимал, враг тоже устанет рано или поздно, а чем больше времени у следа, тем сильнее он теряется. И когда силы почти оставили меня, я услышал вдали грозный вопль неандертальцев, они всё ещё шли по следу и сейчас были не так уж далеко, думаю до них было километра два не больше, совсем близко. А бежать я уже не мог никак, мне было дурно, и я ощущал сильную слабость, я понял это конце. И тут пошёл сильный дождь. Я сменил направление на тридцать градусов, из последних сил прошёл ещё пол километра залез на дерево и уснул. И лишь вдали я услышал грозный вопль разочарования, враг потерял след, сильный дождь смыл все мои следы и запахи. И я думаю, если бы не дождь, они догнали бы меня и убили. Смерть прошла в миллиметре от моей жизни.
   Нервное и физическое перенапряжение были колоссальными. На следующее утро, идти дальше я не смог, ноги просто отказали, такое произошло впервые в моей жизни, когда, несмотря на все мои усилия и волю, конечности не двигались, то просто ужасно, смерть была совсем рядом. И мне пришлось остаться на дереве, где я и провёл следующие несколько дней, пока немного не поджили раны. Я чувствовал себя очень плохо, из ран сочилась какая-то водица. И раны на поверку оказались просто ужасными. Всего было четыре крупных глубоких раны и шесть мелких. Я получил их, когда спрыгивал с дерева, и прорывался сквозь их ряды. Каждая крупная рана, наверное, для простого человека была попросту смертельна. И всё же, я прошёл века, и мой организм был чудовищно силён. И я никак не мог умереть там так глупо. Прошло несколько дней, я ел корешки из рюкзака, их было немного, но как раз на такой случай. И настал день, когда я сумел убить кролика, и зажарить и съесть его мясо.
   Сейчас, оглядываясь на прошлое, скажу, мне очень, страшно повезло с тем дождём. Смерть снова прошла от меня также близко, как и тогда, когда мне неуспешно перерезали горло во втором городе, после моего свержения. Ещё бы чуть-чуть, начался бы дождь на полчаса позже, если бы они меня догнали, я бы уже не убежал бы.
   И прошло длительное время, раны зажили, и настал день, мне стало гораздо лучше, я развёл костёр, зажарил кабанчика и долго и с упоением ел его, ощущая, как восстанавливаются мои силы. А потом, я сидел перед огнём и долго думал.
   Да мне удавалось в прошлом убивать целые племена, и в этот раз я также успешно уничтожил два племени, но третье, было... Всё же я убил у них пол сотни воинов, а это много. Обычная неудача, просто не повезло, и я оказался на грани смерти. Меня чуть не убили. И да, есть острая необходимость перебить как можно больше неандертальцев. Потому что они развиваются и вытесняют моих людей. Но видимо, перебивать целое племя, слишком опасно для жизни. Мне просто не по силам делать это регулярно и систематически. Да, если всё сложится удачно, если никто не заметит, не спалит меня, да, если повезёт, перебить целое племя на триста человек в несколько заходов можно, один раз. И всё равно это огромный риск. Если же идти на него регулярно и систематически, то меня обязательно рано или поздно убьют. А сколько племён неандертальцев я могу так истребить, до того как мне не повезёт? Десять, двадцать? Вряд ли больше. Это мало что изменит в глобальном распределении сил. Надо придумать что-то другое, чтобы спасти свой народ, только вот я не знаю что. Я посидел, поел, посмотрел на костёр, и подумал, что впервые в жизни, а впрочем, что я льщу себе, нет, не впервые, я не знаю что делать. И да, с городом я проиграл, и видимо это не выход, рано или поздно слишком крупный город поймает очередную эпидемию, заразу, и все умрут. Четвёртый раз строить то, что три раза уже рассыпалось, я просто не хочу. И убить неандертальцев не убьёшь, остаётся один путь, ходить и учить людей бороться с ними, но в одиночку, я тоже не смогу это сделать. Так что... Думаю, чтобы принять верное решение, на самом деле, мне сейчас нужно больше сведений статистики, надо сделать то, что я поленился сделать раньше. Надо создать более точную и полную карту расселения неандертальцев, узнать, сколько их и каких племён, надо оценить сотни их семей. И надо понаблюдать хотя бы поколение за теми семьями людей, что пошли от третьего города. Есть надежда, что в третьем городе рождались семьи людей более высокого уровня, а что до решения... Я найду его рано или поздно. Надо только не опускать руки. Всё-таки, весь мир в моих руках, а я умнее, чем все неандертальцы вместе взятые во много раз, я это уже доказал. Так что рано отчаиваться.
   * * *
   Несколько лет подряд, очень длительный период времени я потратил на изучение племён неандертальцев. Я осознал, что я недостаточно знаю о них, а находить и тратить день на их изучение гораздо проще и безопаснее, чем истреблять в бою целые племена. Я исходил значительную часть мира, где неандертальцы встречались наиболее часто, и изучил несколько сотен их племён. И всё равно, я понял, что глубина моей географической деятельности недостаточна. И я не узнал и не смог узнать всего что хотел. Я лишь набрал самую общую статистику общего характера, этого было конечно мало. Правда теперь это была более полная статистика, чем раньше. И всё же, меня больше интересовали особо крупные племена неандертальцев, или огненных людей, как я стал называть их про себя за то, что у многих был огонь.
   Поэтому в финале я прошёл старым изученным и проторенным путём познания. Я нашёл самое большое из их племён, что насчитывало около 330 человек, и более всех привлекало меня своей структурой. И я выбрал женщину и поймал её, и вроде бы это была дочь вождя. Я оттащил её в дальнюю пещеру, кормил её, дарил ей ценные вещички и учил говорить. Она быстро научилась, потому что я имел богатый опыт обучения языку, и я завоевал её расположение, и даже, наверное, понравился ей. Она богато и подробно рассказала мне всё о своём племени, как они жили, как охотились и уважали вождя. Я понял, что ключевое отличие её особо крупного племени от остальных заключалось в том, что часть детей была закреплена за конкретными взрослыми самцами. То есть, женщина, похищенная мной, была как бы дочерью вождя. И в этом был успех демографического роста племени. Вождь и несколько самых сильных воинов, выбирали себе самок, которые были как бы только их и более ничьими жёнами. И заботились об их детях. Меньшее пренебрежение взрослых детской жизнью, понятие отец и мать, привели к тому, что дети стали чаще выживать, и племя стало более крупным. Чего не было в семьях обычных людей, где дети часто были ничьими, являлись частью племени, и питались с общего стола по остаточному принципу, а стол не всегда был изобилен. Здесь же в крупных племенах неандертальцев, не за всеми, но за некоторыми из детей следили их родители. Считая их своими сыновьями и дочерьми. Хотя последнее не всегда было достоверно известно, так как измены тоже были. Но родитель следил за своим ребёнком, не давал ему умереть и голодать, а потом ещё и обучал его, передавая свои навыки будущему поколению. Так поступали не все самцы племени, но хотя бы часть. Что ж, это важное заключение, которым я пренебрегал в прошлом. Даже в моих великих городах этого социального завоевания не было. Да я уделял внимание своим детям, потому что они физически отличались от простых людей, и их сразу можно было увидеть. Я воспитывал их, снабжал едой и обучал. При этом, не слишком следя за самими самками, кто с кем и от кого, оценивая лишь итоговый результат. Конечно, не имея явных физических отличий детей, сложно оценить чьи они, свои или чужие. И всё же, самое главное, обычные люди, с которыми я строил свои города, даже если и имели понятие материнство, то не более, чем до четырёх лет. После чего ребёнок предоставлялся сам себе и заботе всего племени. Понятия отцовства также практически никогда не было, и лишь иногда в отдельных случаях, самцы признавали детей своими, и как-то не слишком старательно их воспитывали. Впрочем, этот фактор, раскрыл тайну успеха больших племён неандертальцев, но это мало говорило мне как с ними бороться. Поскольку, в результате своих наблюдений, я пришёл к выводу, что видимо, численность неандертальцев всё же растёт, а они физически сильнее и умнее, чем моё родное племя. Значит, постепенно, их род будет распространяться по всей земле, вытесняя тех, кто не сможет с ними конкурировать, и эта тенденция началась и идёт последние сотни лет. А значит, у меня есть не так много времени, чтобы что-то изменить. Тем более, даже знание о том, почему неандертальцы стали плодиться быстрее и лучше, чем раньше, принесло мне мало пользы. Во-первых, я не знал, как заставить всех простых людей перенять их манеры, да и вряд ли это было бы возможно. Во-вторых, это не обеспечило бы равной конкуренции всё равно, потому что при прочих равных условиях неандертальцы сильнее простых людей в бою. Конечно, если простые люди оснащены моим оружием и обучены мной, они легко победят, но приходится сравнивать не те семьи, что обучены мной, а тех, кто живёт в среднем везде и всюду, не имея влияния моей культуры совсем. Наиболее опасен сам факт того, что неандертальцы стали постепенно наращивать численность, расползаться по миру, расширяя свой ареал заселения. То есть их давление на простых людей неизбежно само по себе. Рано или поздно и очень скоро неандертальцы заселят весь мир и равномерно распределятся по нему, вытеснив всех людей. Повести же в бой против неандертальцев все племена людей, или хотя бы обучить всех, я просто не могу, потому что большинство племён простых людей в мире не знают меня и считают уродом. Они не будут слушать меня, не станут учиться, потому что я не авторитет и вообще чужой. И если я приближусь к ним, сразу нападут. Исключение составляют лишь те семьи, что пошли от поселенцев трёх городов. Да и то я думаю, не все семьи городов и не всегда послушаются меня во всём.
   Узнав всё, что нужно от неандертальской женщины, я быстро, хладнокровно и безболезненно убил её. Только отметил ужас и удивление на её лице, когда та умирала от моего удара. Она уже несколько месяцев воспринимала меня как друга и защитника, но всё оказалось совсем не так. Я не стал снабжать её вещами, и обеспечивать всем необходимым. Наоборот, я подумал, что будет лучше, если ничему её не научу. Было бы неправильно передавать неандертальцам хотя бы часть моих технологий, даже частично, вдруг они научатся чему-то, и тогда положение простых людей станет ещё хуже. Потому что я должен всеми силами учить всему простых людей, и деградировать неандертальцев, и только так.
   Закончив свои дела в землях неандертальцев, я всё ещё не знал, что делать с людьми и как бороться с новой угрозой. Хотя теперь я значительно лучше понимал природу сложившейся ситуации, чем раньше. Я отправился в земли людей, в тот район, где когда-то стоял третий город. Первым делом, я решил проверить те, столь желанные мною места. Я нашёл третий город, и походил по тому месту, где тот был раньше. Найти его было несложно, потому что я уже имел опыт его поисков раньше и знал верные географические ориентиры. Следов от города почти не осталось, жерди заборов сгнили, само поле заросло невысокими и пока молодыми деревьями. И лишь от землянок и туалетных ям, остались небольшие полу размытые ямы. Также мне удалось найти достаточно много костей людей, теперь уже фрагментно. Трупы прогнили, и тёплый влажный климат сделал своё дело, но местечко, усеянное костями, всё ещё осталось. И конечно никуда не делась пещера, которая простояла тут века, если не тысячелетия, и думаю, простоит ещё столько же. И да, здесь никого не было.
   Мне нужно было кой что узнать, я нашёл одно из племён людей, что жило неподалёку. Они с трудом, но всё же узнали меня. Кстати, племя было большим, около сотни человек, только большая часть из них дети. И всё равно прогресс. Я объяснил им, что мне нужен один человек, чтобы поверить, действует ли проклятие на проклятом месте. Они дрожали, боялись и отказывались. Но после угроз убийства и проклятия в их адрес от лица меня, великого белого демона. Я всё же заставил их выделить мне одного недобровольца, который пошёл со мной на проклятое место, и провёл там пять дней и ночей. В начале девушка недоброволец боялась и дрожала, но на третий день, видя, что не заболела, обрадовалась, и стала даже заигрывать со мной. Помня о том, что я в прошлом был великим царём великого города, потому что я могучий белый демон, персонаж из сказок о величии прошлого. А каждая женщина подсознательно всегда хочет чего-то особенного и тянется к власти на уровне инстинкта, то есть к самому сильному самцу, потому что самый сильный самец это сосредоточие власти.
   Тем не менее, проведя все опыты, я вернул девушку племени, и она была здорова. Заодно, я объявил её племени, что проклятье пропало с проклятого места, и теперь оно не проклято. Конечно, меня на самом деле мало волновало, проклят город или нет. Мест в мире для создания новых городов великое множество. Меня волновал другой чисто научно медицинский вопрос. Как долго действует та зараза, что уничтожила мой город, она навсегда, или она пропадает? Теперь я знал, зараза это временно и не навсегда. И в будущем, если подобное повториться, я теперь буду знать, что пройдёт несколько лет, и ранее заражённое место снова станет безопасным. Столь большой интерес к таким не важным на первый взгляд фактам был у меня не спроста. Поскольку я понял, что эпидемия это страшно, и если ты не готов, она может в мгновение ока слизать с земли целое государство. И даже скажу более, в моём понятии тогда, не было ни одной другой более сильной угрозы городу или крупному поселению людей, чем такая эпидемия. Я не до конца понимал природу этого явления, и мне всё это было очень важно, чтобы понять, почему так происходит и как избежать этого в прошлом. Но в целом, общее представление о болезни я получил. Хотя я и не имел знаний о современной медицине и биологии, бактериях и вирусах. Некоторое близкое к истине мнение я составил. Как я понимал это тогда. Видимо болезнь представляла из себя какой-то вид особо мелких червячков или паучков, что жили в дыхательных путях и в носу у людей. Я не мог их увидеть, потому что эти паучки, наверное, были слишком мелкими, но при этом паучки не могут жить вне людей долгое время и в обычных условиях погибают. А заражение людей паучками происходит через кашель других заражённых людей, либо как-то иначе. Видимо паучки размножаются очень быстро, и не важно как мало их было изначально, один больной может заразить сколько угодно людей рядом, если всех их обкашляет, и это крайне опасно. Тем не менее, общее объяснение и понимание этого явления я чисто для себя дал, и это важно. Поскольку теперь я имел представление о том, как вообще противостоять угрозе. Причина случившейся трагедии не мистика, не проклятье, и не действие высших сил, а вполне обычное, приземлённое хоть и очень опасное паразитическое насекомое. А такие бывают, это я точно знаю, поскольку раньше иногда находил мелких червячков, что жили у животных в кишечнике или других частях тела, но такое бывало крайне редко. Также я знаю, что в принципе, насекомые могут быть невероятно мелкими, такими мелкими, что и глазом почти не увидишь, а зрение у меня хорошее. Другое дело, как с ними бороться? Этого я пока не знаю, но очевидно, что если расселить людей так, чтобы они не могли заразиться все сразу, и если вовремя предупреждать все заражения, то, наверное, предотвратить эпидемию можно. Если бы я тогда вовремя изолировал больных, либо не пустил бы их в город вовсе, всё было бы нормально. Другое дело, что в моём третьем городе люди жили очень плотно, а заражённых притащили в самый центр города и держали там несколько дней, заражая всех подряд, и никто не знал, что это вообще может быть опасно, и что с ними делать. А к тому моменту, когда я вообще понял, что это заразно, наверное, все почти уже были заражены. Конечно, если бы лекари знали, чем это грозит, они бы даже не пустили бы больных в город. Никто не дал бы больным кашлять на здоровых, и никто почти не погиб бы. Всё-таки, те охотники, что остались снаружи успешно избежали заражения, просто не подпуская к себе больных. Так что это не мистика и не гнев небес, а вполне земная напасть, с которой можно бороться, и думаю, что эта болезнь не единственная в своём классе. Следовательно, надо просто быть осторожнее и всё будет нормально.
   Тем не менее, сейчас на мне висит угроза менее страшная свиду, но гораздо более опасная по своей сути. Нашествие неандертальцев, которое надо суметь отразить, а чтобы победить, надо изменить себя и суть людей в массе везде, что намного сложнее. И чтобы это сделать, мне надо изучить все изменения в семьях, что были созданы мной и третьим городом. Поэтому я снова отправился в путь. И следующие пол года потратил на то, чтобы обойти всю территорию в радиусе трёхсот километров от города и проверить каждую семью, и поговорить, узнать как дела. Семей я нашёл много, более полу сотни, и многие помнили меня, и я смог полноценно с ними поговорить, потому что у всех семей был один язык. Также, кроме своих людских семей, я нашёл на нашей территории шесть племён неандертальцев, это слишком много, и я даже не решился их все уничтожать лично. Но видимо, раковая метастаза неандертальского происхождения добралась уже и сюда.
   Тем не менее, одно из неандертальских племён я всё же уничтожил, а потом допросил в течение двух недель женщину, что была взята мной в плен. Мне с большим трудом и в рекордно короткий срок удалось выяснить у неё, что она пришла сюда со своим племенем недавно, года три назад или чуть больше, потому что они бежали от другого злого племени неандертальцев. Придя сюда, они наткнулись тут на небольшую семью людей, слабую и глупую, и успешно уничтожили её. Что ж... Времени осталось совсем мало, и план действий в голове у меня так и не созрел. Я не знал что делать, думал построить четвёртый город, но потом отказался от идеи, поняв, что это не остановит демографический натиск неандертальцев всё равно. Потому что новые семьи поселенцев созданные мной, всё равно не смогут противостоять врагу, потому что люди тупо слабее.
  
   Глава 10: Великое переселение.
   Откровенно говоря, я не знал, что делать дальше, и тупо жил какое-то время. Даже я бы сказал, что я тупо и бесцельно жил лет двадцать или тридцать, то есть срок достаточно долгий. Всё это время я думал что делать, и внимательно изучал поведение семей покинувших город. Мне было особенно важно наблюдать их изменения в течение поколений. Чтобы спрогнозировать, какие навыки сохраняются, а какие нет, и как надо обучать людей, чтобы мои знания не пропали впустую спустя пару поколений. Я должен был знать, насколько быстро они теряют приобретённые мной навыки, и что они сохраняют. А заодно я напоминал этим семьям о себе, чтобы они не начали воспринимать меня как врага и помнили обо мне. Но я уже ничему не учил их, просто приходил иногда в племя, сидел вечер у огня, болтал, и потом уходил прочь. Плохо было то, что семьи быстро теряли приобретённые мной навыки, даже самые полезные и ходовые, если только не было каких-то серьёзных постоянно действующих стимулов, чтобы их сохранить. Взять тоже земледелие, лишь небольшая часть племён сохранила этот навык и растила злаки на совсем крошечных участках земли, хотя я всех как бы этому учил. У них не было потребности в труде, и все предпочитали идти лёгким путём, охотиться и собирать еду в лесу, никто не хотел работать, и поэтому земледелие быстро атрофировалось. Хотя очевидно, что земледелие это эффективный способ прокормить большое число людей без опасных методов добычи пищи, как охота и походы в лес. Лишь некоторые племена, иногда, частично выращивали злаки на крошечных полянках. Единственный навык, что полностью сохранили люди на много лет, это огонь. Поскольку огонь это очень здорово и он нужен, все люди помнили о нём. Таким образом, я сделал простые и очень важные для себя выводы. Люди всегда сохраняют то, что им нужно в данный момент, и забывают то, что неудобно. Причём, люди далеко не всегда способны правильно оценить, что им на самом деле нужно. Ну, например, людям нужна хорошая защитная одежда, та помогает выжить в бою с хищниками среднего размера, типа лесных кошек. Однако, люди этого не понимают, и передают в поколение лишь умение выделки шкур как накидки. Потому что от шкуры накидки тепло и удобно, а главное их просто сделать, в то время как от сложного кожаного защитного костюма пользы мало до того момента пока тебя не попытаются съесть. Хотя в бою с крупной кошкой, костюм из толстой кожи очень эффективно защищает от когтей и даже зубов, в сравнении с голой кожей. Поэтому костюм на самом деле нужен, и даже больше, чем кажется, но люди этого не понимают, потому что кошки нападают на людей не каждый день, и чаще встречи с ними удаётся избежать. В итоге сохраняются те навыки, которые сами люди в силу своей глупости считают как наиболее полезные и нужные. И успешно теряются и быстро забываются те навыки, без которых можно обойтись. Что в итоге? В итоге люди сохранили навыки: огонь, простая одежда в виде накидок из шкур, простое костяное и каменное оружие. Благополучно забыты следующие навыки: сложная одежда, сложное оружие, глиноделие, туалетная яма, закапывание трупов на кладбище. На грани утери, но не до конца забыты навыки: ограда, земледелие. Да, ограда и земледелие иногда использовались, но не так как у меня. Те племена, которые огораживали свои полянки, тем не менее, делали это криво, косо и неправильно, и ограда не давала надёжной защиты. Земледелием часто пользовались те, кто не мог охотиться, и кому не хватало еды. Но что хуже всего в плане земледелия, очень часто, выращивал злаки один член племени, например женщина, а ел какой-нибудь голодный охотник, когда не удалось поймать добычу. Из-за чего, в общем-то, многие и бросали заниматься выращиванием еды. Одно дело, когда тебе не хватает еды, ты выращиваешь для себя и ешь сам. Совсем другое, когда ты выращиваешь что-то, а это потом съедает кто-то другой раз за разом. То есть причина свёртывания земледелия в племенах это банальный грабёж земледельцев. Так кстати, вообще очень часто происходило во все времена, причиной свёртывания полезной активности и труда многих, очень часто был банальный грабёж, из-за которого трудяга не получал ничего от своего труда. Смысл работать и что-то делать, если всё равно отнимут либо украдут? Это важнейший психологический фактор, от которого зависит развитие целого общества и даже цивилизаций, если правитель обеспечил трудягам защиту и право хотя бы на часть собственного труда, всё ОК. Если трудяг грабят под метёлку, как это происходило много где, во все времена, то никто больше не работает. А грабитель крайне редко задумывается о будущем, в чистую разоряя жертву. Не понимая, что если так будет происходить раз за разом, то в какой-то момент, просто некого будет грабить, и нечего будет есть. И тут не важно как именно грабят трудовую прослойку, хитро через банки, либо примитивно ударом дубины по башке, результат и первопричина идентичны. В связи с чем, развития и наибольшего успеха достигают те государства, где работающий на себя человек, производитель, получает прибыль от своего труда. В противном случае, не важно как его грабят, официально через государственные структуры, банки или чиновников и прочие поборы, либо палкой по башке. Грабёж в любом виде является грабежом, если грабитель, отнимающий что-либо у трудяги, ничего не даёт ему взамен, то трудяга неизбежно бросит свой труд, и возможно, даже сам станет грабителем, и государство войдёт в полосу кризиса и погибнет. Потому что для развития общества необходимо, чтобы кто-то что-то производил, и чем больше всего производится, тем лучше живёт общество. Все прочие структуры потребители, это не более чем система, чтобы обеспечить возможность труда производителя. Если снижается производство, общество беднеет, чем больше людей занимаются делёжкой чужого труда, тем меньше тех, кто производит, меньше самого труда, товара. А если нет или мало результата труда, то дели не дели, всё равно всем всего будет мало. Так было много где, и грабёж был в разной форме, иногда им занимался криминал, иногда само государство, а иногда полу официально по закону, такими разводами занимались "юридические" частные структуры. Но если человека грабят, и есть возможность грабить, не важно как, и каким способом, если он производя товар несёт убытки и ничего не получает взамен, в какой-то момент он перестанет производить товар, и производителя, и товара, не будет, и делить будет нечего. И не важна форма грабежа, открыто или по закону, хитростью, грабёж остаётся грабежом и результат у него один. И если все в массе перестанут производить товар, государство и система сначала обеднеет, а потом загнётся. Так происходит не только сегодня, так было уже тогда, на простом примере, когда какая-нибудь женщина, которой не хватало еды начинала выращивать себе небогатый урожай, а другие нагло и по хамски съедали плоды её труда, и она потратив много усилий на выращивание урожая не получала ничего. Хотя если бы её не грабили, она была бы сыта и счастлива и выращивала бы дальше, а так прекращала. В связи с чем, вывод прост, если ты хочешь, чтобы государство развивалось, надо обеспечить защиту производителю. Надо создать такую систему, где максимальное количество людей было бы занято максимально производительным трудом, и минимальное количество людей за минимальную плату обеспечивали бы их правильные и справедливые взаимоотношения между собой. Увы, грабить часто выгоднее, чем работать самому, что является анти фактором развития любого общества во все времена. И очень часто, такие грабители грабят не только примитивно палкой по голове, а юридически вполне законно строят самые разные, часто бюрократические, препятствия для развития общества и системы в угоду собственным интересам. Если за право заниматься полезной для государства деятельностью надо платить и много, оформлять кучу бумажек и разрешений, или если произведённый товар любого рода, могут бесплатно украсть, горе такому государству, и систему неизбежно ждёт падение. Потому что никто и никогда не будет заниматься полезными для общества делами, если его грабят или строят кучу препятствий на пути деятельности. Племени нужно, чтобы выращивали зерно, это эффективный способ поесть, когда не удалась охота, но никто этим не занимается, потому что тот, кто производит зерно, нужное всем, тот полный лох. Увы, и в те времена, и даже в 21ом веке, мозгов у правителя, чтобы осознать это как не было, так и нет, и думаю, что и не будет. Если бы вождь семьи взял бы под защиту тех кто выращивает зерно и их труд, у племени была бы еда, а так... Все просто бросали заниматься сельским хозяйством, и жили по принципу, урвал выпросил, поохотился, под ногами что попало подобрал тем и сыт. И уже тогда, мелкое воровство и нарушение прав собственности на труд, стало сильнейшим барьером на пути развития ранних человеческих племён. Когда я строил свой город, я заступался и делил, никому не давал обирать государственное поле, и все работали, и результат был, я не давал грабить и делил между всеми еду, стоило поселенцам уйти прочь, и защищать трудяг стало некому, и никто больше не трудился, хотя я и учил их этому. Навыки терялись.
   Но больше всего меня мучила проблема неандертальцев, а не трудовые взаимоотношений внутри социума, хотя среди них всё и начиналось. И да именно форма трудовых отношений первопричина всему. И всё же, спустя лет двадцать или тридцать, я нашёл решение, я вспомнил, что к северо-востоку лежат земли, которые я исследовал достаточно плохо и поверхностно, потому что там холодно. И это единственная часть мира, где есть неизведанная до конца для меня суша, помимо ядовитой воды океана. И я подумал, неандертальцы не пользуются одеждой практически совсем, они даже не пользуются накидками, да и накидки из шкуры, наверное, для северных земель мало. Потому что мёрзнут руки и ноги, голова и другие неприкрытые части тела. А значит, неандертальцы не смогут жить там, где холодно никак и никогда. И их экспансия закончится в той части северо-востока, где начинается холодная зима и выпадает снег, и это однозначно. То есть на северо-востоке есть земли, и довольно большие и обширные, что однозначно не попадут под колонизацию неандертальцами ещё очень долго, пока не произойдёт ещё одного качественно сдвига в их социуме, который может и не произойдёт никогда. Если же я переселю туда людей и научу их пользоваться одеждой, достаточно большое количество семей. То люди смогут жить там, охотиться, несмотря на зиму. И люди не утратят навык создания простой одежды, потому что там холодно, а то, что востребовано, люди никогда не забывают. Итак, спустя лет тридцать, наверное, после начала поиска решения. Я его нашёл, хотя для этого пришлось основательно потупить, и пожить, побродить по миру. А самое главное изучить людей, их психологию, и общие законы развития племён. То есть, самое главное для меня, это знание об общих законах развития всех племён людей. Потому что мне надо было внедрять изменения в их быт, так чтобы они закрепились без моего участия в дальнейшем, что было куда сложнее, чем просто накормить и разово научить, как я поступал раньше. Для этого надо глубоко понимать причинно следственную связь взаимоотношений внутри племени, семьи, в долговременной перспективе, на сложных примерах и психологию. Сам быт людей вроде бы прост, но попробуй, поменяй его так, чтобы закрепилось навсегда.
   Тем не менее, я подумал, что если переселить людей туда, где холодно, то те в силу своей инертности, вряд ли решатся в массе далеко уйти с насиженных мест. А шить себе одежду люди в принципе умеют, был бы стимул. Шитьё одежды потянет за собой и другие сферы труда, создание игл, инструмента. Если я научу их шить нормальную одежду, и они попадут туда, где регулярно бывает холодно, им придётся сохранить этот навык, и я думаю, они его сохранят. Таким образом, я могу переселить их туда, где холодно, в массе и навсегда, и неандертальцы за нами не пойдут. Правда, есть ещё одна сложность, которую также придётся решить, это дети, они не смогут сшить себе одежду сразу сами, придётся учиться внедрять за племенем ответственность о собственных детях, чтобы хотя бы небольшой процент выживал. Возможно, я постараюсь украсть опыт неандертальцев, понятия "мой сын" и "моя дочь", чего сейчас для детей старше трёх пяти лет почти нет.
   Однако, сразу приступать к переселению не стоило. Я понимал, время ещё есть, и неандертальцы ещё не скоро вытеснят всех людей. Поэтому, надо сходить на север, изучить те края, и попытаться пожить там самому лет десять, пережить зиму. Сходить на север летом как можно дальше, посмотреть что там. То есть, надо совершить новое великое путешествие, что займёт несколько лет. И я, не долго думая, подготовил инвентарь и отправился в путь. Путешествовать я теперь умел, и даже любил. Надо сказать, что расстояние до начала холодных земель было весьма большим, и мне пришлось преодолеть больше чем пол мира пешком. Так что, путь туда занял у меня примерно пол года, даже, несмотря на то, что я хожу по меркам простых людей достаточно быстро. Потому что я силён и вынослив и могу идти, не останавливаясь, почти целый день.
   И я добрался до северных земель, но мне не повезло, сейчас как раз была осень. В итоге, я нашёл себе пещерку почище, и решил перезимовать, не двигаясь дальше на север. Я развёл костёр, и стал регулярно охотиться. Здесь жили совсем не такие животные, как на моей родине. Мне было очень необычно изучать местный климат. Также я понял, что в здешних краях невозможно, наверное, вырастить злаки, либо придётся успевать растить их за лето, а на зиму собирать, потому что зимой кустики погибнут однозначно.
   Ближе к середине зимы даже здесь, выпал сильный снег, и начались морозы, одна неделя была особенно холодной, мне было холодно даже в своей одежде. И только огонь спасал от замерзания. Огонь в холодном климате вообще истинное спасение, честное слово, я не преувеличиваю. Когда снаружи ночь и -20С, костёр в пещере это настоящее спасение. Думаю, без огня здесь простые люди даже в одежде просто не смогли бы выжить. И помня мой прошлый поход, когда я кутался в толстую тёплую шкуру всё время, теперь с огнём было гораздо легче.
   Наступила весна, и я двинулся в путь на север. Я шёл быстро, и уже спустя месяц сильно углубился на север, наткнулся на горы, и мне пришлось их обойти по узкой полоске побережья. Здесь рядом с горами, ночью было холодно, и с утра даже была изморозь, а днём тепло. И я заметил, что хотя уже достаточно далеко углубился на север, и прошёл горы, лето на севере на самом деле достаточно тёплое. Летом тут полно зелёных деревьев, цветут цветы, и растёт трава, также как в тех землях, где живут люди. Зато гораздо меньше ядовитых гадов и кусачих насекомых. Но я продолжал идти на север, и вскоре упёрся в море, но климат и зона здесь были райскими. Здесь море было не таким как в других местах. Течение было сильным, как в реке, и самое странное, я залез на высокое дерево, и посмотрел вдаль, и увидел вдали землю. Сейчас я думаю, это был пролив Босфор, который в наши дни имеет ширину около 700 метров, но в те времена он был пошире, думаю, километров пять не меньше, или я был где-то в другом месте быть может, не знаю точно. Но главное, я мог бы потенциально двинуться на север дальше, если бы переплыл пролив с сильным течением, но я не рискнул тогда. Я пошёл вдоль моря, и шёл ещё месяц, постепенно море заставило свернуть меня на юг, и в итоге я снова упёрся в горы. У меня была возможность идти дальше по горам и снова свернуть на север, но я не рискнул, поскольку уже была середина лета, и мне надо было вернуться назад. Я понимал, зима тут суровая и зимовать не хотелось. В связи с чем, я взял курс на юго-запад.
   Кстати я подумал о том, что в прошлый раз я преодолел это море и даже не заметил, и думаю, ходил километров на 600 севернее, чем в этот раз летом. Просто в прошлый раз я преодолевал его зимой, тогда было минус двадцать, а то и минус тридцать, и пролив был замёрзшим. Это сейчас лето, и тут вода, а зимой его можно просто перейти по льду и не заметишь даже. Но пора назад, половина лета позади, и мне совсем не хочется тут мёрзнуть, а главное я узнал. Здесь летом вполне можно жить, и самое главное, тут огромная территория, сотни и тысячи километров во все стороны, где вполне можно жить. И здесь нет ни одного племени неандертальцев или простых людей, просто ни одного. А значит, здесь люди смогут создать сотни племён и более и жить счастливо в безопасности от неандертальцев, и пока у тех не появится одежда, а она не появится ещё долго, в этом я уверен, никакой угрозы не будет.
   И да я нашёл подходящую территорию для заселения, но есть ещё неисследованные мной участки суши, я понял это, потому что, потенциально был путь на восток, вглубь континента, которым я не ходил. И я вернулся за оставшуюся половину лета, туда, откуда начал свой путь на север, снова перезимовал. И потом следующей весной двинулся на восток, потом свернул южнее, и скоро упёрся в море, и какое-то время шёл сначала на север, потом снова на восток и на юг вдоль моря. Здесь было много климатических зон, которые мне очень понравились, я потратил всё лето, чтобы хотя бы поверхностно изучить их. Территории были огромные, и никем не заселены, и я понял, что здесь зимой гораздо теплее, чем на севере, а значит, сюда когда-нибудь могут придти неандертальцы. Я продолжал идти на юг и на восток. Климат здесь был очень влажным и мокрым, и начались джунгли. Путь сюда был очень дальним и занял у меня более полу года, в этот раз сама дистанция была намного больше. И началась зима, но её начала я даже не заметил, тут всё также было тепло, как и на моей родине, даже зимой. И здесь было много диковинных животных, которых я не видел никогда. Но больше всего меня раздражало огромное количество кровососущих насекомых и ядовитых гадов. Тем не менее, я понял, оказывается, тут находится ещё целый континент, что по размеру не меньше моего родного. И здесь сейчас не ступала нога человека никогда. Здесь было тепло и обитало множество животных, но не было людей, вообще никаких. Зато я встретил тут много обезьян, самых разных и необычных. Я понял, территория манит, и требует исследований, и она огромна, и во мне проснулся дух первооткрывателя, я шёл очень далеко на восток, потом на юго-восток, потом на северо-восток, потом были горы. И я всё шёл вдоль океана на север, поражаясь тому, сколь огромные территории открылись перед моими глазами. И я всё шёл и не мог остановиться, осознавая, сколь огромен мир, пока спустя три года пути не уткнулся на севере в новую ледниковую шапку. После чего я двинул вдоль ледника на запад, здесь зимой было очень холодно, но деревья и дичь имелись. И да, здесь зимой было просто очень холодно, очень, я с трудом выживал, было очень тяжело, но спасала тёплая специально сшитая одежда из меха и огонь, который я время от времени разводил. Хотя развести огонь в ледяном лесу задача не простая. Мне приходилось идти на хитрость и таскать с собой специальные сухие ветки для разведения, а сам огонь разводить на дне снежных ям, прокопанных до самой земли, потому что влажно. Снег таит, превращается в воду и тушит пламя. Иногда мне удавалось найти камни, тогда было проще.
   Я шёл очень долго, целый год, прошёл лето и ещё одну осень, здесь были гигантские, бескрайние леса. Я примерно прикидывал, что, наверное, если буду идти на запад, то вернусь в те края, откуда начал свой путь. Поскольку ледник на севере един. Но я заблудился, и продолжал своё путешествие. Однако, я сказочно обогатил свои знания географии, и это было важно. Я понял, что тот континент, по которому я держал путь, не был никем заселён, и здесь ни разу, никогда не ступала нога человека. На юге я видел обезьян, а здесь ближе к северу тайга, и даже обезьян я не встречал, а дальше на юг я идти не мог, мешали огромные горы, которые находились как бы в середине этого супер континента. Горы были невероятно высокими, с ледяными шапками, и пройти по ним я бы не смог никак.
   Вскоре я вышел в более тёплые регионы, прошёл по сухим степям и пустынным землям, и продолжил движение на юго-запад. Спустя ещё пару лет пути, я вышел к знакомым местам, закончив свой путь. И важнейшим географическим ориентиром, что вывел меня назад, стали горы и море. Конечно, за долгие шесть или даже десять лет своего путешествия, я не запомнил всю карту мира, но самое общее представление всё же составил. И ещё я понял, что нам есть место, где жить, есть место для заселения. И тут вполне можно жить, если пользоваться одеждой и огнём. И да, наверное, простые люди без огня и одежды не смогли бы повторить мой путь, но с огнём и одеждой они сумеют. А значит, решение найдено, мы убежим от неандертальцев, нам есть куда переселиться.
   Прошло ещё пол года, и я вернулся в те края, откуда так давно ушёл. Дела тут шли печально, за эти годы ещё два племени неандертальцев прибыли в мои земли, и убили около четырёх семей людей. Пора было действовать, пора было бежать. И я начал строить четвёртый город, только в этот раз не так как раньше и в другом месте, чтобы перестраховаться от эпидемии, но в тех же краях. Я решил не ждать, пока племя достигнет максимальной численности, мной было принято решение собрать максимум семей в одной точке, подождать лет десять двенадцать, пока не устаканятся отношения с подчинением мне, и двинуться в путь.
   Я понимал, переселять в северные земли племена по одному бесполезно, слишком долог путь. И нет уверенности, что одно племя без меня потом выживет, и сможет адаптироваться. А ходить туда сюда по многу раз с одним племенем по отдельности слишком долго и неэффективно. Потребуется слишком много времени, чтобы переселить слишком мало людей. Надо было переселять сразу целую кучу народу, и это должны быть преимущественно взрослые. К счастью, многие ещё помнили сказку о великом белом демоне и могучем городе, где всем было хорошо, пока на город не пало проклятие небес. И я начал собирать семьи в новый большой город. Увы, бывшие поселенцы не поверили, что проклятие это влияние природы, а не высших сил. И многие отказывались возвращаться в место смерти, возрождать новый город. До чего же тупые были люди тех времён, и никто не ставил мои слова в истину, не слушал меня, хотя я был в миллион раз умнее каждого из пещерных людей. Из-за чего, чтобы успокоить народ, мне пришлось пойти на ложь, я построил храм неба, куда люди приносили свои дары небу каждые десять дней, чтобы избежать болезни. А я сам стал главным и единственным жрецом храма неба. Таким образом, став не просто великим вождём, а представителем чего-то необычно сверхъестественного, мира высших сил. Храм неба представлял из себя крупный курятник из деревянных жердей, посреди которого стоял камень алтаря, куда надо ложить дары небу. Вот такое вот тупое язычество родилось тогда, в те тёмные времена. Причём еду, положенную на алтарь я ел сам, и все граждане города про это знали, но так я своими губами принимал дары небесам, потому что теперь я был не просто человек уродец, а полу бог, демон с небес. То есть я наделил себя мифом о том, что я нечто высшее, чем просто человек, хотя конечно, это было совсем не так, и я из такой же плоти и крови. А лекарям я сказал, чтобы они не пускали подозрительных охотников со странными симптомами сразу в город. И я тогда впервые выстроил первый изолятор карантин. Я понимал, что за короткий период времени, город, скорее всего, не заразится повторно, но всё же решил перестраховаться.
   В общем, построить четвёртый город оказалось совсем не сложно, я имел богатый опыт постройки такого рода городов на раннем этапе. Вокруг проживало полно людей, которые помнили, что это такое и как в нём жить. Новый город рос, цвёл, и быстро развивался по старой схеме, у меня снова появились гвардия, ремесленники, земледельцы и строители с охотниками и лекарями. Мы опять построили центральную крепость с припасами, город вокруг неё и огромные сельскохозяйственные угодья. Я уделял особое внимание ремесленникам, что шьют одежду, а также охотникам, потому что понимал, что скоро нам предстоит отправиться в путь, где охотники и умение создавать одежду, будут особенно важны. И в этот раз, сплотив людей, я не собирался растить город дальше. На двенадцатый год после основания, я собрал людей на площади и объявил свою волю:
   -Слушайте меня внимательно, я скажу вам, зачем мной был построен наш четвёртый город.
   Я осмотрел площадь, здесь собралось всё население города, около тысячи взрослых людей, многих из которых я собрал по окрестностям, а половина из них выросла при мне в городе, и все они берегли и уважали меня. Я понимал, сейчас, с моей силой, божественностью, в которой никто не сомневался, я могу отдать им любой приказ, и они выполнят это. И не только из-за моей гвардии, но и потому что они верили, что я древний белый бог, что я самый мудрый и умный из всех.
   -Скажу сразу, наш четвёртый город не сможет простоять здесь долго, потому что воля неба такова, что если мы останемся здесь, то снова будем прокляты, и вы все умрёте страшной и мучительной смертью.
   -Что же делать?
   -Какой ужас!
   -Мы не хотим умирать!
   -Воля неба такова, что оно позволило нам построить город, чтобы собрать вас вместе, подготовить и научить, но только для того, чтобы покинуть эти земли навсегда.
   -Что?
   -Небо желает, чтобы мы ушли прочь, на север. Я уверен, многие погибнут, но мы сможем дойти до цели.
   -Что?
   -Скоро в эти земли придут неандертальцы, и вы не сможете им противостоять, и все погибнете. А великий город снова падёт от эпидемии и вы все умрёте. У нас есть один путь, мы двинемся в землю обетованную, там, на северо-востоке, очень далеко отсюда, куда идти целый год. Лежат земли, где так холодно зимой, что невозможно выжить без огня и одежды, а вода превращается в камень. Но вы привыкните, я был там и выжил, те годы, что меня не было здесь, я странствовал по тем далёким землям, чтобы понять, сможем ли мы там жить. И я говорю, мы сможем. А неандертальцы не смогут пойти туда за нами, потому что у них нет одежды. Вы поселитесь в тех землях, вы будете счастливы там. Создадите тысячи племён, и будете жить там вечно и спокойно. Это огромные земли, они гораздо больше и обширнее наших. Я повелеваю, мы отправимся туда через месяц, а этот месяц вы будете готовиться, учиться, собирать припасы.
   -А что наш город? Что со всем этим, мы так долго строили и старались, расчищали пашню, строили заборы и землянки с тёплыми шалашами.
   -Вы возьмёте все, что сможете унести на своих плечах. Я дам задание ремесленникам, они сделают каждому жителю по удобному рюкзаку, и мы сложим туда все вещи. А сильные воины понесут груз, привязав его к палкам, положив их на плечи, также как охотники носят дичь. Мы дойдём и построим на севере лучший город, лучше прежнего, но не все дойдут туда. Вы должны быть сильными, небо посылает вам испытания, чтобы вы стали лучше, сильнее и умнее. Мы выживем и станем лучше. Не все дойдут до нового дома, но те, кто дойдут, попадут в безопасный рай. Там много еды, там безопасно, нет болезней, мало ядовитых змей и опасных насекомых, и самое главное, там нас никогда не достанут неандертальцы.
   -Как прикажите наш повелитель.
   И через месяц мы все двинулись в путь, я вышел последний раз на опушку леса и посмотрел на город в последний раз. Да, очень жалко было его покидать, но мой народ всецело поддержал меня, думаю, они просто не все понимали, чем грозит им это путешествие, какими колоссальными лишениями. И они не понимали, что не все дойдут до конца пути, и быть может лишь половина придёт в те обещанные им края. И скажу более, я даже сам не понимал тогда, с какими трудностями столкнётся целый народ в миграции. Учитывая тот факт, что идти просто очень далеко, а в прошлом я всегда ходил один. И если я о себе мог легко позаботиться, то, как позаботиться о детях?
   И первая же неделя пути была очень тяжёлой, мы шли очень медленно, тащили на своих плечах огромное количество грузов. А в пути особенно не поохотишься, и многие начали роптать, я думаю, мы прошли километров триста не больше. И в конце недели пути, я понял, что нам придётся сделать долгий привал на день, чтобы охотники принесли дичь, мясо, чтобы люди ели. И мы спали прямо в лесу, огромной толпой, и всю ночь часть охотников жгла костёр и караулила нас от диких зверей. И всё равно несколько человек были съедены хищниками. Наша колонна была крупной, шумной, и привлекала к себе зверье со всей округи. В прошлом, когда я ходил один, я шёл тихо и незаметно. Я заставил всех сплотиться и идти плотной кучей, чтобы никто не отставал, это снизило потери.
   И после выходного, мы двинулись дальше. И шли, шли, шли... Спустя месяц пути, люди начали страшно роптать, они хотели остановиться, говорили, что считают, что уже пришли на место. Я объяснял им, что мы ещё в землях неандертальцев, потом состоялось несколько бунтов, но мои верные гвардейцы успешно их подавили, и мы продолжили свой путь. Мы шли, я тянул, нёс груз на своих плечах, по ночам часто и успешно охотился, приносил мясо своим людям, и делил с ними все нужды и лишения. Единственное, я много ел, чтобы не потерять силы. Они роптали, но продолжали идти. Много детей погибло, были случаи, когда люди по глупости подходили к реке за водой и их съедали крокодилы, но мы продолжали идти. Я заранее выбрал наш маршрут так, чтобы с востока обойти северную гигантскую реку у её основания, чтобы не пришлось переплывать через крупные реки, потому что я не был уверен, что смогу форсировать реку со столь большой кучей народа, учитывая опасность крокодилов. Или же слишком многие погибнут при такой переправе.
   И мы продолжали идти, и вот позади осталась тысяча километров пути, потом вторая тысяча. За это время, из тысячи человек, что отправились в путь, осталось только семьсот, они умирали часто глупо и банально. Отошёл в сторону, напала кошка, подошёл к воде, съел крокодил, укусила ядовитая змея. Но мы шли, и люди всё более роптали на меня, но я говорил им, что половина пути позади, а здесь останавливаться нельзя, потому что здесь плохие земли и верная смерть. И мы продолжали идти, и спустя ещё пол года тяжелейшего пути, впервые вышли к северному морю, и я понял, что неудачно подгадал со временем, что мы провели в пути. Мы шли дольше, чем я планировал, и сейчас уже была середина лета, а это значит, мы дойдём в землю обетованную на берегу моря только к середине осени, а зимовать на севере без подготовки страшно, и мне пришлось остановиться. Сам я один, конечно перезимовал бы без проблем, но вот людей погибло бы очень много.
   -Друзья мои, - как-то объявил я, - здесь нам придётся остановиться и перезимовать. Здесь плохая земля, но идти дальше нам нельзя.
   -Почему?
   -Сейчас середина лета, а нам надо выдвинуться на север весной, если пойти дальше вдоль моря, там зимой станет гораздо холоднее, чем здесь, я не хочу, чтобы мы пришли на новое место к началу зимы. Слишком многие умрут, первая зима будет самой тяжёлой, мы построим город здесь и перезимуем, я буду охотиться и ловить в море рыбу.
   -Как скажешь год. Мы рады остановиться и отдохнуть от долгого и тяжёлого пути.
   И мы остановились там, и зимовали, и следующей весной я с большим трудом смог заставить людей сдвинуться с места, они не хотели идти дальше на северо-восток, вдоль моря, но мы пошли. И к середине лета мы прибыли на территорию современной Турции, остановившись у пролива Босфор. И здесь мы опять разбили временный лагерь и снова стали готовиться к зиме. Всё лето я учил их, как переживать мороз, мы строили надёжные и тёплые землянки. Я разработал новый особый тип домов, полу землянку, полу курятник в виде шатра, конуса из деревянных жердей обмазанных землёй и глиной, а сверху отверстие, в центре такого шатра мы зажигали огонь, и дым уходил вверх. Я подумал, что это как искусственная пещера с костром и тепло. Да, эти новые дома были гораздо сложнее и трудоёмче, чем наши старые поселения, но мы смогли построить три десятка таких домов, и в каждом могло спать по двадцать и более человек. Вокруг поселения, мы также как и в былые времена построили забор из толстых и высоких жердей с заострёнными наконечниками. Обезопасив себя от диких зверей. И наступила первая зима.
   Надо сказать, что сильных проблем зимой не было, я основательно к ней подготовился, а что касается провианта, то под моим начальством бригада искусных охотников успешно охотилась. Мы ловили гигантских животных, что обитали на севере. Часто использовали ловушку, что представляла из себя яму с кольями на дне. Верх ямы аккуратно прикрывался ветками и снегом, и дальше мы загоняли дичь в район ямы, и она туда проваливалась и погибала, часто даже загонять не надо было. Если яма правильно вырыта, животные сами в неё проваливались. Поскольку животные были очень большими, мяса в них было много, и зимой мясо по долгу не пропадало на морозе, в общем, мы не голодали. И испорченное долгим и тяжёлым путешествием отношение племени ко мне улучшилось.
   Здесь на севере были свои существенные плюсы, зимой не было никаких кровососущих насекомых, не было ядовитых насекомых и змей. А это важное отличие от юга, здесь, несмотря на мороз, было лучше. А мороз можно и пережить, в моих деревянных юртах насыпного типа.
   В середине зимы, когда пролив надёжно замёрз и покрылся толстым слоем льда, мы начали переселение на север, мы сразу, прямо зимой, из заготовленных ранее материалов, стали строить лагерь на другом берегу пролива, и постепенно переселяться туда, и транспортировать людей и припасы. К концу зимы всё население перебралось с южной стороны пролива на северный. И мы встретили весну, уже не вспоминая о южных землях. Я подумал, что пролив будет эффективным естественным препятствием для неандертальцев, они не пойдут сюда зимой в мороз, а летом они не смогут его переплыть, потому что он широкий и сильное течение.
   Итак, подошло к концу первое великое переселение, я закончил его, имея на руках около 600 взрослых мужчин и женщин, и немного детей. Летом мы двинулись дальше на северо-запад, и закончили наш путь где-то на территории современной Греции или юго-восточной части Югославии. Там я построил пятый великий город и начал программу, по расселению людей по всей территории южной Европы, а также на восток. Климат и места здесь были суровыми, но это положительно сказалось на людях.
   Пятый великий город просуществовал около пятисот лет, а может быть и больше, и на пике своего развития имел население в тысячу человек. Увы, я не мог построить его больше, здесь был суровый климат, и не хватало еды, я не смог наладить здесь сельское хозяйство, подходящих для роста культур не нашлось, а то зерно, что мы выращивали за короткое и холодное лето, давало очень малый урожай. Большая часть пищи добывалась на охоте. Но впервые, к охоте стало добавляться рыболовство, здесь было много рек, в которых не было крокодилов, но летом нерестилась рыба в больших количествах, мы ловили её летом, а зимой охотились и ели мясо, что хранили на морозе. Но из-за нехватки еды, чтобы избежать проблем, я старался контролировать население, отправляя лишних прочь на поселение. Я понимал, если город превысит допустимую планку, начнётся голод, и там дальше вообще всё может развалиться. Так что на самом деле у нас был не город, а просто большая деревня первобытного типа. Но я впервые создал более менее сложные дома, которые уже были как бы домами, а не просто землянками и шалашами. При этом, мы продолжали жить в деревянных конусных юртах без крыши, с одним входом и узким отверстием для дыма сверху. И, конечно же, у меня была своя собственная царская юрта, где я жил со своей дружиной, эта юрта располагалась в деревянной крепости посреди селения, как и в прошлые времена.
   Тем не менее, я понимал, что пятый город не может являться центром человечества вечно, и я начал постепенно каждые три месяца готовить группу из десяти мужчин и женщин, и они уходили прочь. Я обучал их, объяснял как надо вести себя, и они покидали город навсегда, формируя новые племена. Я готовил путешественников, и говорил им, чтобы они уходили далеко от нашей столицы, чтобы не селились близко. И они обещали, что будут идти много дней на восток или запад, прежде, чем осядут. Дальше на север, увы, идти было невозможно, там был гигантский и холодный ледник, близко к которому можно было подойти только летом. Но там, перед этой стеной льда, не было жизни, а зимой было слишком холодно, всё же я забрался на самый край, на самый север нашего мира. Но как я и говорил, жить здесь во многом было даже приятнее, чем раньше на юге. Жилось легко и спокойно, в сытости и без конфликтов, и мне очень нравилась такая жизнь. Я просто наслаждался жизнью в полном смысле этого слова.
   Со временем, я обнаружил удивительную вещь, оказывается, из года в год климат теплел, и ледник постепенно отступал на север. Ледниковый период подходил к концу. Правда процесс был очень медленным, и за год ледник отступал примерно на пол километра или километр не больше, но если так прикинуть, пройдёт тысяча лет, и ранее непригодные земли станут нашими. Правда, местность откуда отступал ледник была мало пригодна для жизни, поскольку представляла из себя огромное болото, а если копать вглубь, то там на некотором удалении к югу от ледника была вечная мерзлота. Но я понимал, что видимо и вечная мерзлота рано или поздно растает тоже. Зато зимы становились всё теплее и теплее, а лето длиннее.
   Также за эти годы, что я провёл на севере, я совершил несколько интересных для себя открытий, первое, к которому я отнёсся очень осторожно, заключалось в том, что мои потомки, если я спаривался с ними несколько поколений подряд. Приобретали чистую кровь близкую к моей, начинали жить всё дольше и дольше, и я этого опасался, боясь потерять свою власть. Тем не менее, родилось несколько моих детей, которые были страшно похожи на меня, и они прожили по 65 лет каждый. Я решил, пока что, больше свою кровь не доводить до такого уровня чистоты. Однако, я понял, если я продолжу тенденцию, то родится поколение людей с принципиально большей продолжительностью жизни, чем рядовые люди. Возникала и другая проблема, люди сильно похожие на меня, и обладавшие моей силой и реакцией, а также здоровьем и большей продолжительностью жизни, к концу жизни переставали воспринимать меня как авторитет. Точнее они слушались меня как вожака, но были себе на уме и уже не считали меня божеством, поскольку отличия между нами были меньше, чем раньше. Они полагали, что они сами немножко боги, и потому ровня мне, это не понравилось, и не устраивало меня. Они периодически спорили со мной, делали всё по своему и иногда не слушали меня, не понимая, что им всего по тридцать пять лет, а мне уже, наверное, за тысячу перевалило или около того.
   Были и положительные важные открытия, так я впервые обнаружил соль, а потом научился выпаривать её из морской воды в больших количествах. Соль оказалась очень важным и вкусным открытием. Продукты с небольшой примесью соли хранились значительно дольше и не портились, особенно в сушёном виде. Также, мне очень нравился вкус немного посоленного жареного мяса и других блюд. Открытие соли кажется мелочью, но лично для меня оно оказалось важным. Всё-таки, я любил вкусно поесть.
   Другие открытия, которыми мы теперь пользовались, мне кажутся закономерными, и потому не требуют тщательного описания. В основном это были мелкие бытовые открытия и понимание что и как делать.
   И главное, всё это время успешно шло расселение людей во все стороны от моей новой столицы, и настал день, и я понял бессмысленность и бесполезность моей жизни здесь. Поскольку задача была выполнена, и спора проросла, мы за сотни лет породили тысячи новых семей, что разбрелись по свету, преимущественно в южной Европе и некоторые ушли далеко на восток в новые земли. Я даже утратил контакт с ними и не знаю точно, как далеко они ушли, выжили или нет. А ещё я осознал необходимость узнать, что происходит в мире, и как там поживают неандертальцы, и я сложил с себя полномочия, передал власть одному из своих детей и отправился в путь. Я понимал, скорее всего, племя со временем всё же развалится без меня, если не в первом поколении, то в следующем обязательно, но сейчас это не так важно, потому что задача выполнена, и возможно, племя так и останется большим поселением людей, просто деревней и то допустимо, даже если население немного снизится.
   И да, кстати, все эти годы, я часто брал себе в жёны разных женщин, и они рожали мне детей, и теперь, внешность всех людей несколько изменилась, теперь, все люди в целом стали намного сильнее похожи на меня. И многие из тех, кого я отправил прочь на поселение, были гораздо сильнее похожи на меня, чем когда бы то ни было раньше. То есть мои гены надёжно влились в кровь этого нового поколения людей, чего раньше никогда не было. Люди стали светлее, резко уменьшилось количество волос на теле, кожа стала более белой, шевелюра на голове более полной. Изменились черты лица, стали более похожими на меня, немного увеличился рост. А самое главное, радикально увеличилась продолжительность жизни, теперь минимальная продолжительность жизни составляла 35 лет, а некоторые мои потомки даже имея не слишком чистую кровь, иногда доживали до 55 лет. Что было колоссальным рывком, по сравнению с 25 годами жизни простых людей. Потому что удлинение жизни позволило лучше накапливать знания и передавать их следующим поколениями, ответственность и дисциплина людей в возрасте сорока лет радикально отличается от двадцатилетних.
   И всё же я не остался, хотя хотелось, и отправился в путь на юг. Я должен был узнать как там неандертальцы, и как простые люди. Я знал, если что я вернусь потом, и всё восстановлю, а что касается того, выживут ли мои люди на севере. Я знал, эти теперь выживут, точно выживут, они научились жить на севере, им нравилось жить на севере, и они останутся здесь и никуда не уйдут.
   * * *
   Первое время в своё новое путешествие, я обходил земли заселённые людьми, и убедился в том, что здесь на этом пятачке земли, где мы обитали сейчас, живёт достаточно людей. Я составил для себя мини карту и выяснил, что здесь на территории южной Европы обитает порядка сотни племён людей, что уже не так мало. Меня особенно порадовало то, что многие племена имели численность свыше ста, а некоторые, очень редко свыше двухсот человек. То есть произошёл качественный рывок, когда семьи имевшие возраст триста и более лет, спустя много поколений, сохранили часть моих научно культурных завоеваний и радикально увеличили свою численность, изменили свой образ жизни, в сравнении с тем, что было раньше. Таким образом, убедившись, что здесь всё хорошо, я через пролив Босфор и территорию современной Турции отправился на юг в Африку.
   Правда, с преодолением пролива Босфор возникли проблемы, и я зря потратил целый год. Выяснилось, что теперь он больше не замерзал на зиму и перейти его по льду уже невозможно. Пришлось делать лодку катамаран и плыть через пролив, борясь с сильным течением, но то оказалось не так сложно, как я опасался в начале. Здесь в этих местах потеплело, и ещё худшее разочарование меня ждало, когда я добрался до территории малой Азии, современной Турции, выяснилось, что первые семьи колонисты неандертальцев были уже здесь. То есть, прошло всего пятьсот или шестьсот лет со времён миграций людей на север под моей командой, а неандертальцы уже продвинулись на северо-восток на тысячу и более километров. Фактически, они заселили всю территорию к югу от пролива Босфор, что теперь узкой и ненадёжной полоской воды отделял мой народ от неандертальцев.
   Исходив малую Азию вдоль и поперёк, я выяснил, что здесь неандертальцев было необычайно много. На небольшом пятачке достаточно плодородных теперь земель проживала армия в сотни семей и племён неандертальцев. Я думаю, это из-за джунглей, точнее из-за того, что их тут не было. Климат, кроме зимы, для жизни людей тут был более благоприятный, чем на юге. По факту, двинувшись на север, неандертальцы бежали от паразитов, ядовитых змей и многих других проблем, с которыми сталкивались ранее в Африке, и это меня слегка напугало. Так они могли не побояться холода, и двинуться на север дальше.
   И я остался здесь на зиму, дождался зимы и стал наблюдать за неандертальцами зимой. Меня интересовал вопрос, как те переносят холод, а это вопрос принципиальный. Одежды у них не было, это меня порадовало, но меня ужаснуло другое, эти уроды ходили по снегу босиком, и им хватало накидок из шкур, они не замерзали!! Даже почти голыми! Простой человек мог ходить по северной земле только в ботинках, штанах и куртке плаще, а неандертальцы терпели десяти градусный мороз почти без одежды, иногда одевая лишь накидку из шкуры, да и то не все и не всегда. Неужели они настолько лучше и сильнее нас? Надо было что-то срочно делать, только что? Если холод отступает на север, везде теплеет, что можно сделать? Надо срочно разведать обстановку.
   И я снова отправился в Африку, туда, откуда пришёл сам. Я потратил два года, чтобы исходить территорию взад и поперёк, и выяснил, что расселение неандертальцев там незначительно, однако, даже незначительные успехи расселения неандертальцев привели к катастрофе племена людей. Их осталось очень мало, и только в южной Африке на малом пятачке земли проживало ещё некоторое количество племён простых людей. Преимущественно там, где я строил свои великие города прошлого, там, где люди были наиболее сильными и обученными. Видимо моя кровь и влияние всё же сыграли большую роль, даже спустя много поколений. Однако, я заметил, что африканский климат сталь более жарким, и это не потому что я привык к холоду. Сами джунгли стали более влажными похожими на территорию Индии, где я бывал во время великого своего путешествия, а значит, эти районы стали немного менее пригодными для жизни людей, чем раньше. Насекомых и змей стало больше, и они стали более ядовитыми. Джунгли стали более похожи на джунгли, а не на леса, и это снизило их пригодность для жизни людей. Думаю, этот фактор изменения климата сыграл важнейшую роль, он на определённом этапе остановил расселение неандертальцев, а потом и погнал их на север. В общем, я понял, что в Африке делать больше нечего, потому что скоро последние племена людей, проживающие там, погибнут, и отправился назад на север. Тем более, теперь на севере обитали мои прямые потомки, последний крупный ареал обитания людей. Их надлежало спасти, я подумал, что если не пускать неандертальцев через пролив Босфор, то тогда быть может, мы остановим их расселение надолго, а пока они обойдут черное море по восточному пути, да и обойдут ли?
   В принципе, теперь неандертальцы воспринимались мной как медленно ползущая по всему миру страшная эпидемия. И что и говорить, тот период истории, конца предпоследнего ледникового периода, начала межледниковья, то была эпоха расцвета неандертальцев. Их численность населения тогда стремительно росла, и они покоряли всё новые и новые территории.
   Когда я вернулся к проливу Босфор и уже собирался его форсировать назад, я вдруг случайно увидел картину, которая повергла меня в шок. Группа неандертальцев переплывала пролив на самодельном плоте, с трудом, гребя руками и палками, они плыли на север через пролив, прямо летом. Они видели там на севере иную землю, и плыли ей навстречу, к неизведанному. Видимо эту семью неандертальцев прогнали с насиженных мест другие племена неандертальцев, высокая плотность заселения и нехватка участков кормления гнала их дальше на север к новым свободным землям. Это был крах, я понял, что раз поплыли эти, то скоро поплывут и другие, а, скорее всего, эти и не первые. Видимо, неандертальцам очень понравился холод, поскольку у холодного климата были свои серьёзные преимущества, как отсутствие болезней, ядовитых гадов и всякой гадости в воде. Как ни странно в северных водоёмах не было крокодилов и то большой плюс. Зато в северных реках полно рыбы, и её можно безопасно ловить и вкусно есть, особенно в нерест, когда можно ловить рыбу в огромных количествах.
   Мне нельзя было терять время тоже, я нашёл подходящие деревья, сконструировал себе некоторое подобие катамарана, и тоже поплыл на север. Я надеялся, что мой северный город до сих пор цел, и я смогу использовать его как центр сопротивления неандертальцам.
   Однако, переплыв пролив Босфор, я несколько раз натыкался на семьи неандертальцев, что плелись на север. Ледник стремительно отступал, зимой теплело. К концу осени я добрался до своей деревни, и здесь меня встретили и помнили, несмотря на то, что я отсутствовал несколько лет, деревня уцелела.
   Я не знал что делать, я просто пришёл в центральных зал своего дворца на то место, где провёл сотни лет, и сел перед костром и просто сидел в прострации, а люди стояли рядом и шептались.
   -Что случилось мой повелитель?
   -Вы дома наш повелитель, поешьте, выпейте и отдохните.
   -Помните о неандертальцах? - Начал я, собравшись с мыслями.
   -Да, и мы даже один раз встретили их семью, мы пытались их убить, но те бежали.
   -Я не знаю, что происходит, но они идут на север. Точнее я знаю, что происходит, мир теплеет, и ледник на севере таит, зимы стали гораздо теплее, на юге стало очень жарко, и это гонит неандертальцев на север, их теперь много и очень много. Десятки, сотни их семей, к югу от пролива, их целые армии, полчища, множество семей стоят там. И они переправляются через пролив, идут на север, в огромных количествах. Они идут на север, на запад и на восток.
   -Что же делать год?
   -Я не знаю, я не думал даже, что начнётся такая гигантская миграция. В мире теплеет, везде, стремительно теплеет, они идут прочь из Африки на север. Жить на юге стало тяжело, много ядовитых гадов, болезни, а здесь на севере теперь так хорошо.
   -Может нам тоже пойти ещё дальше на север? Великий ледник отступает, и помногу километров в год. Вы отсутствовали долго, за это время, ледник растаял и ушёл минимум на пол сотни километров, зимы около ледника стали гораздо теплее. Мы могли бы переселиться километров на триста к северу.
   -Я знаю, я только не знаю, что происходит с этим миром. Почему стало так тепло? Ледники тают, куда идти? А триста километров, это слишком мало, а близко к леднику не подойти.
   -Год, мы пойдём на север за ледником, ведите нас, а неандертальцы пойдут за нами.
   -У нас сейчас много искусных воинов с хорошим оружием. Я думаю, попробовать убить их здесь на проливе, но только, толку никакого, они уже перешли пролив и многие семьи растворились в северных землях. Они ходят по снегу голыми ногами, представляете? Они переносят холод намного лучше нас, для них мороз не страшен даже почти без одежды, и лишь иногда в сильный мороз они набрасывают на плечи грубо срезанные с животных шкуры. У них нет никакого понятия труда и мастерства, кроме оружия и наскальных рисунков, но они идут сюда!
   -Ничего страшного год, успокойся, животные тоже ходят по снегу голыми ногами, но мы их убиваем. Мы уже не те, что раньше, мы победим, верь в свой народ. А сейчас мы принесём тебе еды, поешь и ложись спать, завтра мы решим что делать.
   -Хорошо...
   И они принесли мне еды, и я лёг спать. И успокоился, в конце концов, я в стенах своего дворцового курятника, в крепости, в городе который простоял много сотен лет и всегда был надёжной твердыней людей. И я здесь в тепле и безопасности, меня накормят и проследят, чтобы всё было хорошо, я больше не в опасном пути, и здесь не придётся ночевать сидя на дереве.
   * * *
   -Итак, что мы будем делать?
   -Перекрывать побережье пролива уже поздно, оно велико, а количество семей врага, что уже прорвалось на север не один десяток, а может быть, их ещё больше, потому что мы не следили, возможно, они переправляются через пролив уже много десятилетий.
   -К тому же у нас не так много воинов, длина побережья пролива десятки километров, а у нас всего 250 воинов. И часть воинов надо оставить в городе. Мы не сможем удержать пролив.
   -Надо предупредить все семьи, что живут рядом с нами. И по возможности надо убивать семьи неандертальцев.
   -Да как их предупредишь, семей вон как много, и живут, где попало, это не получится.
   -Убивать семьи неандертальцев, конечно, есть смысл, но всё же их очень много, и это капля в море.
   -Единственное, что остаётся, это удерживать свои позиции здесь, вокруг города.
   -Я думаю, нам надо больше таких городов как этот, хотя бы несколько, - взял слово я. - Тогда даже если враг будет окружать нас, мы устоим. Надо больше воинов и больше поселенцев, надо побеждать количеством.
   -Заселим весь полуостров своими городами, займём лучшие земли, и никуда не будем отступать!
   -Так и сделаем!
   -Ура!
   Мы долго галдели и радовались решению, я только невольно подумал, что их радость преждевременна, не так то это просто основать несколько городов сразу по тысяче человек. В прошлом, ни одна ушедшая семья не смогла построить город больше чем на триста душ. Хотя с другой стороны, число говорило само за себя, двести, а не пятьдесят. Теперь племена людей стали больше и сильнее. Ситуация меняется и не так безнадёжна, да мы отступили из Африки, да там почти все простые люди перебиты, но это ещё не конец! Теперь я не один, нас много, мы стали умнее и дольше жить, наши племена стали сильнее, многочисленнее и агрессивнее. Мы умеем договариваться, говорим на одном языке! И даже сам наш язык стал в десять раз богаче и сложнее, чем раньше. Важные изменения произошли по сравнению с тем, что было раньше. Когда я пришёл в этот мир, люди были глупее и слабее неандертальцев во всём, у нас почти не было огня, а семьи были малочисленны, как семьи животных почти. Теперь мы лучше и умнее, чем раньше, люди стали людьми. Раньше примитивные семьи людей не могли конкурировать с неандертальцами, те были сильнее и умнее, теперь мы умнее, а они глупее.
   -Мы должны основать много новых городов и увеличить их численность!
   * * *
   И я занялся этим, и в последующие десять лет основал ещё три города на удалении в пятьдесят километров от нашей столицы. Конечно, это были не города, а просто крупные деревни с дружиной, но их количество было достаточным, чтобы отразить любую атаку неандертальцев, и заткнуть им глотку. А также эти города подчинялись моей столице и могли дать нам воинов в случае необходимости.
   Однако, данные разведки стали доносить, что неандертальцы распространяются по нашим землям и стремительно, мы ловили их семьи, и уничтожали, но те уходили на север, на запад и восток, избегая приближаться к территории современной Греции, где окопался наш мощный полис роста. Я понял, что неандертальцы уже сейчас расселяются по всей Европе. Худшим было то, что ледник отступал на север всё быстрее и быстрее, зимы стали намного теплее, а сильный холод основной враг неандертальца, у них не было полноценной одежды, и они замерзали, если среднесуточная температура длительное время была ниже десяти градусов. Но проблема в том, что ночью неандертальцы грелись у костров, огонь спасал их, и давал им возможность идти дальше. А тела их постепенно из поколения в поколение приспосабливались к холоду, ноги и руки не мёрзли на морозе по нескольку часов, и они могли терпеть и охотиться зимой, накрываясь лишь накидкой из шкур, да и то не всегда. При этом, перезимовав в основном около огня, летом они получали полную свободу действий.
   И вскоре, мои разведчики стали доносить, что многие неандертальцы забрались куда севернее, чем наши собственные люди. При этом, я уверен, что наступление этого неандертальского вируса происходило рандомно, без какого-то разумного управления извне. Они просто создали гигантский очаг демографического роста в малой Азии к югу от пролива Босфор, там было тепло, влажно и мало паразитов, много дичи и съедобных растений. Этот регион планеты рожал колоссальное количество новых людей не нашего вида, и они все почти шли на север. Почему-то север нравился неандертальцам больше чем тёплый юго-запад. Видимо это из-за хищников, змей и насекомых. Да приятнее жить там где теплее и нет зимы, но вместе с тем, важна и флора с фауной.
   Однажды зимой, мы собрали огромную армию в пятьсот правильно экипированных и подготовленных бойцов и решили пойти и уничтожить очаг демографического роста неандертальцев в малой Азии. Я подумал, что если уничтожить этот очаг роста, то это будет страшный удар по популяции уродов. Это был первый в истории человечества военный поход, когда настоящая армия в пятьсот воинов двинулась за сотни километров, чтобы уничтожить врага.
   Мы высадились и успешно уничтожили несколько крупных племён неандертальцев, а потом мы наткнулись на племя численностью 400 человек, в котором было 200 воинов! И был жестокий бой, и мы убили их всех, потеряв сто бойцов. И мы продолжили свой поход, и ещё месяц ходили по территории современной Турции и убивали их, я думаю, мы перебили никак не меньше десяти тысяч человек, но наша армия была обескровлена, много раненых, мало здоровых солдат. И мне пришлось со 120 выжившими вернуться назад. Мы погрузились в катамараны, и вернулись в свои столичные города. Я знал, мы перебили много племён врага, но это не более 5% от числа неандертальцев, что сейчас проживали там. Мы не смогли ликвидировать очаг заражения. Поход был бесполезен, я угробил целое поколение воинов, но не выполнил поставленную цель, а теперь лет десять минимум я не смогу отлавливать и убивать семьи неандертальцев, что форсируют пролив.
   И мы жили так, ещё несколько столетий, сражаясь со всё возрастающим потоком неандертальцев из малой Азии. Иногда отступая, и отбрасывая их раз за разом. А меж тем, мимо нас на север каждый год уходили десятки семей врага, и они распространились по быстро теплеющим северным землям. Но сами неандертальцы, не представляли угрозы для союза городов, у них не было армий, и они никогда не приближались к нашим землям. А крупные племена людей успешно сдерживали конкуренцию с ними. И многим стала порядком надоедать эта война с теми, кто не представлял угрозы своему родному дому.
   А потом произошло то, чего я больше всего боялся, один из городов решил выйти из-под моего подчинения, и мы устроили нашествие, и сложилось так, что город пришлось уничтожить. При этом в братоубийственной войне погибло много воинов людей с обеих сторон. А потом, спустя всего десять лет, другие три города ополчились против меня и моей столицы, остальные города воздержались, и в этот раз уже проиграли мы. Был страшный бой, и мы уничтожили много воинов людей, глупо и бессмысленно. Но восставшие не убили меня, они изгнали. Все понимали, как я много сделал для своего народа, они просто потребовали:
   -"Уходи и больше никогда не возвращайся! А если вернёшься, вот тогда убьём!".
   И они дали мне тёплую одежду, еду и инструменты, и я ушёл прочь из союза городов, который теперь уменьшился и состоял из трёх городов на расстоянии тридцати километров друг от друга, с населением по 700, 600 и 500 человек. И нескольких крупных племён с населением менее 400 человек. Конечно, это всё не города, а просто крупные деревни. Я нередко называю их городами, чтобы показать их качественное отличие от тех племён, которыми обычно жили люди в те тёмные времена. Потому что, когда весь мир населён семьями людей не более чем по двести человек, то столь высокотехнологичное поселение численностью 400 или даже 700 человек, как центр культуры и науки, это всё же самый настоящий город.
   Я не знал что делать, и пошёл, куда глаза глядят, мир рушился, мой народ, как мне тогда казалось, доживает последние деньки, а по всей Европе бродят неандертальцы. И я стал просто бродить по теплеющей Европе и быстро выяснил, что оказывается, здесь на севере, люди успешно противостоят племенам неандертальцев. То есть вымирания не было. Люди успешно заселили Европу, и да это была эпоха расцвета неандертальцев, что из центральной Азии тогда разбрелись по всей Европе, и, наверное, даже двинулись на восток. Но мой народ жил здесь, сражался и держался.
  
   Глава 11: Бутылочное горлышко человеческой расы.
   Я бродил по Европе сотни лет, и даже как-то летом добрёл до холодного северного моря и прошёл вдоль его побережья, изучив, что там и как. Ледник практически растаял, и теперь можно было пройти на север на сотни и сотни километров до самого северного моря, что раньше было почти невозможно. А ещё, наблюдая за неандертальцами, я обнаружил, что те гораздо лучше от природы переносят холод, чем простые люди. У них был более быстрый метаболизм, и они были массивнее простых людей, а массивность позволяет лучше беречь тепло. Если обычный человек начинал мёрзнуть при 0С, а -10С мог перенести лишь в течение пары часов не более, и дальше надо было либо греться у костра, либо одевать одежду. То у современного поколения неандертальцев этот барьер температур был в среднем на десять градусов ниже. При 0С они не испытывали вообще никаких проблем и дискомфорта, а -10С они могли переносить длительное время без обуви и одежды. При этом обычный человек без одежды при -25С погибал или получал тяжёлые обморожения уже спустя час, то есть в мороз не смог бы отойти от огня вообще, и спасала только одежда. То неандертальцы, даже без одежды, с трудом, но могли при -25С охотиться и добывать себе зимой пищу по нескольку часов. Таким образом, по температуре люди могли конкурировать с ними, но только благодаря одежде. Мои первичные надежды, что неандертальцы не пойдут за людьми из-за холода, потерпели полный крах. Неандертальцы вполне прилично себя чувствовали вплоть до -15С, а температуры до -25С переносили, хотя и с трудом. В то время, как в самые холодные периоды зимы в Европе температура редко опускалась ниже -30С, и такие периоды тянулись недолго, и спасал огонь. В итоге, в общем-то, люди и неандертальцы жили бок о бок, и уйти от неандертальцев куда-то было нельзя.
   Увы, я стал замечать, что всё чаще неандертальцы стали использовать аналоги одежды. У них, конечно, не было таких тёплых башмаков как у меня, и вообще обуви. И конечно у них не было искусно сделанного защитного костюма из толстой плотной кожи, что я использовал как походной доспех. Однако, те неандертальцы, что ушли на север и видели простых людей, моих потомков, стали использовать шкуры, не всегда, но часто они надевали толстые волосяные шкуры убитых ими животных, чтобы греться. И это позволяло им конкурировать с нами. И теперь уже они ушли на север также далеко, как и мы. Но люди здесь в Европе не сдавались, мы теснили их, и погибали, а они теснили нас. Игра шла не в одни ворота, я иногда участвовал в этой игре, убивая отдельные небольшие семьи неандертальцев. Но, увы, здесь на севере было очень мало ядовитых змей и их сложно было найти. Мои запасы яда постоянно были на нуле, а без ядовитых дротиков сложно убить целое племя врага в одиночку, даже почти невозможно. Впрочем, иногда я прибивался к племенам людей, и жил какое-то время с ними. Впрочем, находить с ними общий язык стало сложнее, они забывали старый общий язык, их диалекты сильно менялись. Постепенно люди забывали и обо мне, великом белом демоне, да и не отличался я от них теперь настолько, чтобы можно было считать меня божеством, как раньше. И вот наступил день, когда я уже не смог поговорить с очередным найденным мной племенем. Правда, был один огромный плюс, из-за того, что я стал намного более похож на людей, и уже не был таким уродом, как раньше. Хотя, отличия всё ещё были и очень заметные.
   Так я и скитался, очень долго, думаю несколько тысячелетий или даже больше. И я не просто скитался, я периодически селился то в одной части Европы то в другой. Иногда занимался всякой ерундой, можно сказать хобби. Делая то, что интересно, и живя в своё удовольствие. Так однажды я прямо посреди первобытной лесной глуши Южной Франции построил себе настоящий дом из камня, обнёс территорию 200 на 200 метров деревянной оградой, вырубил там деревья, и стал выращивать яблони и черешню. И домик этот был настоящим шедевром первобытной архитектуры, я вырубил для него кирпичи, камни пригодные, чтобы сложить из них стены, залил туда глину, и получилась кладка, хотя сохло очень долго, и связь получилась ненадёжной. А потом я на костре изготовил первую в истории человечества черепицу из обожженной глины, и покрыл ей покатую крышу с силовым каркасом из древесины. И это был именно домик, первый в истории человечества небольшой домик с дверью и окном. Окно конечно просто провал без стекла, с плоской крышей над головой под чердаком, из выструганных досок. Таким образом, получился небольшой чердак под черепицей, и ниже на первом этаже жилое помещение, но на чердак я потом не лазил. Окно и дверь на ночь закрывались деревянными щитами с колышками, на всякий случай от диких зверей и людей. А самое главное, в домике был небольшой камин с узкой каменной трубой, что выходила на крышу, но в камине вечером можно было жечь огонь, и я провёл так много вечеров, внутри в домике, в безопасности, как никогда раньше. Строение было конечно очень трудоёмким по моим меркам, и для племени таких домиков не понастроишь, но лично для себя я приложил усилия, потому что надоело жить в пещере. И мне хотелось развить тему курятника, который у меня был раньше, и построить себе нечто долговременное и роскошное.
   В этом очень удобном домике из одной комнаты, но с камином, я прожил около пятисот лет или больше. Я вырастил чудесный сад, мне очень нравилась черешня, и нравились яблони. Настоящая небольшая вилла посреди первобытного, дикого леса. Мне нравилось так жить для себя, растить деревья, смотреть, как они плодоносят. Я экспериментировал с едой, мне нравилось вкусно есть, в тот период я впервые в своей жизни изготовил тесто на воде из мелкотолчёных зёрен. В этом тесте на воде я впервые в истории человечества на камнях в камине испёк яблочный и черешневый пироги. И, по сути, лепёшка из теста на воде была первым праобразом хлеба. А потом я попробовал и пирог с жареным мясом, и это было очень вкусно. Мне очень понравились эти пироги, и я жил только ради них. А потом я стал гнать соки из яблок и черешни, и вот именно тогда мне впервые удалось сделать сок смесь черешни и яблок, который забродил, и я изготовил первое в мире очень примитивное и невкусное вино. Я испил его и впервые почувствовал себя пьяным, тогда я счёл, что сумел искусственно получить некий слабый яд. Я напился несколько раз, чтобы проверить и лучше знать, как это, и больше не пил алкоголь, полагая, что это попутное знание мне не требуется, но взял на заметку, что изготовить алкоголь можно, и не только из фруктов, но и из зерна, то есть аналог современного пива. Хотя, конечно, то изготовленное мной тогда, было крайне примитивно и грубо, по меркам ценителей вина, но это был первый алкоголь. И этот первый алкоголь вызывал опьянение. В тот период своей жизни я жил один, но роскошно как никогда. Спустя лет сто, я построил второй домик на четыре комнаты, я понял, что одной комнаты для удобства мало, нужно иметь пристройку кладовку, хранить в ней припасы и вещи, и ещё три комнаты для сна, зал с камином и столовую кухню. Итого комнат стало четыре, для этого пришлось построить второй домик рядом с первым. Второй домик я строил долго, и не торопясь несколько лет, и основное время я, кстати, потратил на саму каменную кладку, крышу и перекрытия для окон построить проще. Также пол домика я покрыл плоскими камнями, а потом чтобы не мёрзли ноги, на камни положил доски. Теперь я жил не на земле, и это был большой шаг вперёд, поскольку в прошлом я обычно всегда привык жить на земле. А теперь был пол. Сами окна во втором домике я сильно модернизировал, поскольку ко мне часто забредали грызуны, птицы и мелкие зверьки, я сделал две решётки, одну из толстых палок с большими пролётами, снаружи, вторую мелкую внутри. Решётки пропускали свет, но через них не могли пролезть различные зверьки. Решётки часто прогнивали, и их приходилось вытачивать заново раз в два три года. А зимой, чтобы сохранить тепло, я закрывал все окна и дверь домика толстыми деревянными щитами, петель у меня не было, зато было несколько засовов на которые крепилась защита. В темноте я использовал для освещения камин либо лучину, или и то и другое. Главное отличие моего домика от многих других предыдущих моих жилищ, было наличие сравнительно малого количества насекомых. Хотя комары в окна всё равно залетали легко и беспрепятственно. Но мой домик, который был вообще шикарным по меркам каменного века, не был пределом. Впервые в истории человечества я сделал стол и стулья!!! Правда, делать эти поделки по дереву было сложно, потому что все инструменты были каменными. Но свободного времени было много, и я занимался резьбой по дереву с удовольствием. Мне неудобно было спать на полу на шкурах, я впервые в жизни сделал деревянную кровать, а потом и шкаф для хранения вещей, правда, без дверок, но с полками. Это была первая в истории человечества примитивная мебель, она была грубой, трудоёмкой и примитивной, но подарила мне небывалую роскошь, в которой я не жил раньше вообще никогда. И я понял, что так и должны жить настоящие люди, в таких домах. Конечно, те зверолюди, что бродили по окрестностям в поисках элементарной еды, не смогли бы построить себе такое, потому что всё это было крайне сложно даже для меня, мастера на все руки. Но это то, к чему надо стремиться, потому что такая жизнь невероятно роскошна. И поэтому я жил так здесь очень долго, наслаждаясь жизнью. И меня нисколько не смущал тот факт, что я жил здесь один. Конечно, иногда, сюда в мои владения забредали люди, но я успешно прогонял их.
   И вот настал день, и спустя сотни лет мне надоело жить так однообразно, в роскоши и тепле, но скучно, и я покинул свои владения для новых скитаний по Европе. Я долго ходил по лесам, разведывая обстановку, мир стал теплее, но всё было по старому. И потом, мне надоело жить в Европе, и я отправился к дальним островам на юго-восток. Я подумал, что туда неандертальцы пока не добрались, и быть может, стоит основать там новую цивилизацию. Я взял с собой семью людей, и следующие несколько тысяч лет мы на мореходных пирогах странствовали по территории Китая, Индонезии и Тихого океана, периодически создавая новые небольшие поселения. И для заселения я действовал везде одинаково, по накатанной стратегии, в регион приходила семья людей, человек двадцать не больше. Дальше мы строили город, он достигал численности населения в тысячу человек, существовал лет тридцать сорок, создавая десятки семей людей, и потом я брал двадцать лучших юношей и девушек и шёл дальше. И мы дошли до Тихого океана и его островов. Там я открыл для себя новый мир, тёплый, приветливый, и опасный своими акулами. Там в районе Тихого океана я основал несколько городов государств, которые как раковая метастаза наплодили новых семей, что поплыли к дальним берегам.
   Мы использовали для путешествий пироги, в которых в специальных бурдюках запасалась вода на неделю и больше, и немного еды, в таких пирогах опытные гребцы могли покрыть расстояния в сотни километров, и я узнал, что очень часто в океане существуют острова, на которых тоже можно было жить. И по этим островам я расплодил людей, я не думаю что все семьи уцелели спустя поколения после своего прибытия, думаю наоборот, многие погибли, но люди появились и там, кто-то уцелел.
   И позже, я уже один, без людей, сам отправился дальше, когда я плыл на пироге на восток, меня поймал жестокий шторм, который нёс меня очень долго по воле ветра. И я очень долго плыл и был уже почти при смерти, и вода кончалась, и я уже понял, что смелый дурак, и нельзя так плавать по океану, слишком опасно. Но когда вода в бурдюках совсем кончилась, судьба снова улыбнулась мне. Я нашёл новые земли, где снова никого не было, то была Америка. Я странствовал по её лесам несколько столетий, стараясь составить для себя карту тех земель и понять, как вернуться отсюда в Европу, но так чтобы не по морю. И больше всего, меня поразило небо, оно здесь было другим, не таким как на родине, я уже знал, что в разных частях планеты небо и звёзды разные, и выучил их наизусть, и постепенно учился ориентироваться по звёздному небу, чтобы понять, где я нахожусь и куда надо идти. И я проплутал там долго и уже основательно заблудился и не знал, как вернуться назад. Но потом, я всё-таки нашёл путь домой в Европу через Аляску, по льду перешёл из Северной Америки на Евразию, и там дальше скитался по Камчатке, изучал её вулканы. Надо сказать, вулканы это отдельная история, они, несмотря на явную опасность, меня так привлекали, и тогда, там я впервые нашёл металл. Я не знаю, что это был за металл, но он плавился в лаве! И я, используя каменные приспособления, отлил из него лезвие для копья, я пытался расплавить его на огне, но не смог. Однако, я сохранил это лезвие на долгие годы, и оно было прочнее любого камня в десять раз и не ломалось. А вместе с ним я сделал себе небольшой металлический топор, ножи, и несколько иголок и инструментов для резания. С тех пор я узнал, что такое металл. И я страшно долго скитался там один, по лесам и полям восточной Сибири, не зная, где я, не зная куда идти и как вернуться.
   И настал день и я там, где-то в Сибири встретил людей, и это были неандертальцы. Впервые за тысячи лет я увидел их, суровых северных людей, в примитивных шкурах, они охотились на мамонтов. И я понял, что иду правильно, и я понял, что я в Сибири, и если идти дальше на запад, то я приду в Европу, и опять знакомое звёздное небо меня не обманывает, я близко от родины. И прошло два года, и я вернулся в Европу.
   С тех пор здесь сильно потеплело, и я смог пройти вдоль всей северной Европы посмотреть на новый мир, и это был мир неандертальцев, они были везде, и лишь иногда я находил племена людей. Я двинулся туда, где когда-то были великие города людей, в район современной Греции, полагая, что там сейчас, максимум племён людей. Но когда я добрался туда, выяснилось, что людей там нет, они все вымерли, и теперь везде доминировали неандертальцы. От моих великих городов не осталось ни малейшего следа. Я не смог найти даже руины. И вообще все завоевания культуры и цивилизации, которых я достиг в прошлом, были надёжно забыты. Я тогда сел и стал плакать, понимая, что по факту, отправляясь в свой много тысяче летний вояж по миру, бросил человеческую расу. Теперь, совсем немного людей жило на территории Франции и Южной Франции, я нашёл там с десяток племён, они всё ещё боролись за жизнь, сражаясь с неандертальцами, и они все жили вперемешку рядом, люди и неандертальцы.
   Выбора особо не было, я занялся тем, чем занимался во все века. Здесь на юге Франции, я основал шестой великий город. Принцип был прежним, я похитил несколько женщин и создал племя, потом я похитил ещё несколько женщин и мальчиков для размножения. И спустя двадцать лет появился небольшой город. Спустя ещё десять лет город усилился, его население выросло до 500 человек, и я начал плодить семьи людей, поселенцев, что посылались во все концы Европы. И этот город просуществовал много столетий, и я постепенно отодвинул позиции неандертальцев в Европе. Потом меня свергли, я бежал и чуть позже построил ещё один город в ста километрах к западу. Потом меня снова свергли, потом я плюнул на людей от обиды и снова отправился в вояж, но на этот раз по Европе и Африке. Я хотел собрать данные о количестве неандертальцев по миру, я предполагал, что Африка стала местом их расцвета, но ошибся. Африка стала куда менее приятным местом для жизни, чем раньше, это произошло из-за сильного изменения климата, и сильного потепления на всей планете, и в Африке потеплело в первую очередь. Осадков стало больше, погода теплее, это вызвало сильный рост джунглей.
   В ходе моего длительного вояжа по Африке выяснилось, что практически все простые люди там вымерли, и осталось лишь несколько семей в северной Африке, что выжили там чудом. И я думаю, эти семьи долго не проживут, потому что это обычные люди, и даже не мои потомки, без оружия, знаний и средств конкурентной борьбы с иными народами. Но и неандертальцы не достигли расцвета, их численность населения очень сильно сократилась, из-за жары, болезней и каких-то паразитов. Общая численность людей в Африке теперь сильно упала, и большая часть людей и неандертальцев теперь проживала в Европе. В итоге, я пришёл к выводу, что в настоящий момент, 90% населения Земли проживает в северной Африке, Малой Азии, Испании и Европе до Урала. Если кто-то и пошёл дальше на восток, то таких очень немного. При этом 96-99% населения Земли на текущий момент это неандертальцы и лишь 1-4% это люди моего типа. И очевидно, что почти все люди моего типа, или даже вообще все люди моего типа в настоящий момент живут в Европе, Франции, Германии и побережье Чёрного и Адриатического морей.
   В итоге я вернулся в Европу, и какое-то время мирно жил там, не тужил, охотился, ел, потом снова охотился, опять ел и спал, спал и ел. Я уже понял, что хотя людей и сравнительно мало, но ситуация стабильна, и они не вымирают успешно удерживая свои ареалы обитания с неандертальцами, просто неандертальцы расплодились везде и их очень много. Также имели место и перекрёстные браки. Я думаю, в тот момент на Земле проживало никак не меньше трёх пяти миллионов неандертальцев, и это был их пик развития. В то время как людей проживало более ста тысяч, и это не так уж мало. Что уж говорить, я успокоился, и понял, что менять мир это не моё, и просто поселился где-то в районе центральной Франции, там было в меру холодно, довольно дичи, безопасно. И я прожил там очень хорошо долгие тысячи лет, впав в безразличие ко всему, построив себе новый домик лучше прежнего и сад. Точнее, я не знаю, сколько я там прожил. Вообще надо сказать, в те смутные времена очень сложно оценить, сколько лет я прожил там или в другом месте. Это связано с тем, что долгие периоды времени сложно подчинить исчислению, особенно если не было зим, как, например, в период моих скитаний по Тихому океану. Поскольку у меня не было календаря как такового, и я особо не считал. Поэтому особо долгие периоды своей жизни, застоя, сложно их оценить, длились ли они 500 лет или 5 тысяч. Эти сверхдолгие периоды моей жизни просто остались в моей памяти как нечто очень долгое, но не поддающееся точному летоисчислению.
   Тем не менее, я жил, получал удовольствие. И всё у меня было нормально, и да я многое узнал о мире и о планете, впрочем, именно тогда, я не стремился к большему объёму знаний. Мне как-то хватало того, что я получил ранее. Я итак считал себя самым умным в целом мире. Что уж говорить, я даже знал что такое металл, правда, моё лезвие, выкованное в жерле вулкана, со временем было утеряно. Но я знал, что металл вообще существует.
   И в строительстве особо удобных домиков я преуспел, так очередная построенная мною вилла, строилась мной долгие пять или семь лет. И её ключевое отличие от предыдущих было в том, что она была восьми комнатной, и двухэтажной. Я специально, впервые в своей жизни решил построить многоэтажное здание, мне просто было интересно, как это? Тем более, что на втором этаже было гораздо меньше насекомых, чем на первом. И я впервые применил аналог стекла, сделанный из кишок убитых мной животных, чтобы сократить число насекомых в доме. Если правильно поварить определённые части кишок в воде, и очистить, то получается полупрозрачная плёнка, которую можно натянуть на ветки, и тем самым избавиться от комаров и других насекомых. Вот так, я построил себе первый настоящий каменный двухэтажный дворец, и прожил в нём очень много лет. Я больше не стремился взять под контроль какие-то племена, и просто жил для себя. При этом я полагаю, что ни одна из моих архитектурных построек не дожила до современных дней по причине наступления и отступления ледника в последний ледниковый период, что начался около 73х тысяч лет назад и окончился около 10 тысяч лет назад. Просто ледник наступая и отступая по территории современной Франции надёжно стёр с лица земли все улики моей культурной деятельности, которых я оставил достаточно много. А незадачливые исследователи, обнаружив жалкие черепки моей культуры, могли и не поверить, что подобное было у пещерных людей уже тогда, 150 или 120 тысяч лет тому назад.
   И в тот период я продолжал жить, получать удовольствие от жизни, заниматься самодельной архитектурой, и это стремление во мне постоянно росло, было буквально у меня в крови, строить и делать что-то своими руками, нечто великое. Жаль только, в составе племени у меня это редко получалось, но я пытался. И да, то был век расцвета эпохи неандертальцев, которые в то время жили повсеместно по всей Европе, но даже за десятки тысяч лет их культурный и научный уровень почти не изменился. Я всё чаще встречал сложные наскальные рисунки, которые теперь уже делались не просто мелом, а разноцветными красками, охрой и некоторыми простыми химическими составами разных цветов. Общий уровень культуры орудий тоже подрос, и вся Европа была плотно населена первобытными племенами, но это были всё ещё первобытные племена, без чётких следов культуры. У них не было ни родоплеменных союзов, ни дипломатии, ни сложного языка и систем передачи знаний последующим поколениям в виде школ, не было и ремёсел, никто не умел обрабатывать металл и нормально возделывать землю. Хотя иногда и очень редко я встречал своих потомков, что возделывали землю, и иногда по чуть-чуть растили зерновые культуры.
   И за эти тысячи лет я очень тонко изучил психологию людей и неандертальцев, и понял, что люди не любят и не уважают труд и тех, кто трудится, и в массе своей не умеют трудиться, создавать нечто сложное. Они наоборот всегда и во всём стремятся не работать. И да иногда рождаются особи, что любят заниматься рукоделием, любят труд, но обычно это омеги, то есть не доминантные альфа самцы, и у них в существующей среде нет будущего. А единственное, что заставляет людей сохранять свой прежний уровень жизни, это внешние факторы, что заставляют их работать. Такие как климат, хищники и агрессивные соседние племена. При этом очень крупное поселение людей, с заранее обученной мной элитой, может достаточно долго существовать само по себе, без моего тлетворного влияния, поколение или даже три поколения, и сохранять некий уровень культуры и технологий, но потом всё равно постепенно неизбежно разрушается. Я бы сказал максимальный срок жизни городка без моего тлетворного влияния лет сто, а то и гораздо меньше. С моим тлетворным влиянием, племени около одной или двух тысяч человек, иногда удавалось стабильно существовать по пятьсот и более лет. Но без меня культура приходит в упадок, очередной правитель живёт только для себя и перерождается в тупого альфа самца, который разрушает всё ранее созданное, это неизбежный процесс. А власть, увы, всегда захватывает самый сильный, живущий грабежом альфа самец и это закон природы. Подготовить и обучить правителя достаточно сильного, чтобы он справился с альфа самцами и сам развивал страну, можно, но вряд ли без моего опыта и знаний этот правитель сможет подготовить себе смену. И если не в первом, то во втором или третьем поколении всегда к власти придёт грабитель альфа самец. Но пока я доминирующая особь, защищаю производителя, насаждаю знания и культуру, всё идёт вперёд и государство процветает. Только вот, стоит превысить размер государства в пять тысяч человек, и начинается череда бунтов и свержений меня. Что крайне опасно, потому что меня пытаются убить, и остаётся только бежать прочь. Это происходит, потому что в маленьком городе численностью в одну две тысячи человек, каждый гражданин знает меня лично, и я слежу за всеми, и вовремя убиваю тех особей, которые в будущем могут насрать. При увеличении численности племени сверх трёх тысяч человек, я постепенно теряю контроль за всеми, и уже не могу даже лично воспитывать достаточное количество гвардейцев, и система постепенно разрушается. Хотя если очень стараться, конечно, я могу удержать некоторое государство в три пять тысяч человек, какое-то время на плаву. В общем, эта невозможность дальнейшего роста, и опасность моей жизни при свержении и является основным фактором, почему я не хочу править постоянно. Конечно, не последнюю роль играет и то сильнейшее напряжение, что я испытываю, пытаясь управлять крупным государством. А вообще, почему-то люди нередко начинают считать меня слабым и неадекватным правителем, и именно это приводит меня к свержению, и на самом деле я даже знаю почему. Дело в том, что в психологию людей заложено уважать тех, кто не делает ради тебя ничего, потому что их внимание заслужить сложно, и не уважать тех, кто пытается что-то сделать для тебя бесплатно и насаждает свои идеалы. Я постоянно пытаюсь учить людей, всегда честный и отзывчивый правитель, люди не умеют это ценить, и чисто психологически наступает этап, когда все считают меня безвольным говном, и выбирают себе в правители нового настоящего героя, альфа самца без мозгов. Тем более, этот альфа самец нередко обещает несбыточное, например, открыть всем желающим общий амбар с едой припасённой на весь год, а потом нередко выполняет своё предвыборное обещание, оставив племя без припасов. И люди пухнут от голода уже через месяц, но всё равно любят и уважают своего крутого и доброго правителя, мужественно перенося все невзгоды, которых несложно было избежать. Иногда же правитель герой открывает этот амбар не всем, а только своим друзьям, но без меры, обрекая самых слабых членов племени на голодную смерть. И его всё равно за это любят и уважают, потому что не жмот, а щедрой души человек, досыта покормил альфа самцов. Так уже происходило много раз, и именно поэтому у меня терялось желание пытаться делать что-то для людей. Но истина в том, что на самом деле быдло в массе слишком тупое и невежественное, чтобы верно выбрать себе правителя. То есть рядовое быдло в принципе не способно оценить, какой правитель лучше или хуже, и в прошлые времена всеобщего невежества отсутствия образования и мозгов это проявлялось особенно ярко. Но глупо полагать, что и в наши времена простой народ может адекватно на выборах выбрать себе достойного кандидата. Поскольку очень часто истинно наиболее достойного кандидата просто оклеветали, либо он не попал на выборы вовсе, а вот всей подноготной о народном любимце никто просто не знает. Поэтому система выборов, в том числе демократических, методом голосования всех и вся по определению не может работать. Что уж говорить про времена, когда для выживания вида нужны непопулярные решения. Обычно, по природе своей, быдлу, как правитель, нужен крутой альфа самец, и быдло полагает, что чем альфа самец круче, сильнее и бессовестнее, тем лучше и сильнее он как правитель. Это инстинкт с первобытной эпохи стай и животных. И я, и моя цивилизованная манера поведения в этот инстинкт не укладывается, в связи с чем я постепенно теряю влияние и меня либо прогоняют, либо пытаются убить. И единственное что я могу этому противопоставить это жестокость и беспощадность, за это люди уважают, но не долго, потому что я всё равно неадекватный правитель. Который, вместо того чтобы нахваливать свою крутость, занимается всякой хернёй, строит какие-то амбары, дома, ограды, выращивает зерно и самое главное заставляет всех работать, когда можно пировать. Что уж говорить, я постоянно отнимаю кусок из лап сильного и отдаю его тому, кто этот кусок произвёл, за что меня не любят. Как же так, отнимать у сильного и защищать слабых, за это можно и по шее получить. Я пытаюсь развивать производственные слои населения, ремесленников, прежде всего, а быдло уважает только силу. И быдло привыкло, что тот, кто уважает ремесленника, сколь бы не был тот искусен, сам недостоин уважения, поскольку ремесленник это низ иерархии, он не крутой и не агрессивный. Это подсознательный инстинкт, заложенный самой природой, даже если человек разумом понимает, что наиболее достоин уважения тот, кто приносит пользу обществу, подсознательно он всё равно уважает альфа самца и презирает трудягу. Притом сильного считают умным только за то, что он сильный, это ещё больший парадокс человеческого менталитета. Я уж молчу про то, что я сам по натуре своей ремесленник, то есть тот, кто делает и думает, как сделать, и да я люблю делать и работать своими руками сам. На том я и погораю раз за разом, но вот, увы, я знаю твёрдо, что идти по пути уважения крытых самцов при построении государства тоже нельзя никак, это путь в никуда, потому что государство строят именно ремесленники, а не крутой быдло-скот и не мелкие душой грабители, которым сейчас под свою жопу максимум всего, а дальше хоть трава не расти. И если ты хочешь, чтобы государство росло и процветало, надо и совершенно необходимо задвигать и убивать грабителей и альфа самцов, защищая производящий класс. Потому что иначе, ремесленники просто не будут работать, и все так и будут воровать и грабить. А если ремесленник получает возможность трудиться, и его уважают за его труд, он работает лучше, и все в государстве от его труда богатеют.
   * * *
   Тем не менее, текли годы, и как-то раз мне надоело жить одному, и я решил построить первый в истории человечества каменный город. Это было сделано чисто из культурно архитектурных побуждений, мне просто хотелось посмотреть, как это, крупный город с большим количеством каменных зданий. Тем более, периодически я за такие культурные проекты брался, чтобы подвинуть неандертальцев в той или иной части Европы. Чтобы простые люди, мои потомки не вымерли совсем. Потому что, как ни крути, постепенно семьи людей сдавали свои позиции, и время от времени требовалось создать центр, который бы истребил все неандертальские племена в радиусе пары сотен километров от себя, а заодно наплодил бы новых семей людей. Поэтому, иногда, как и в этот раз, я градостроительством всё же занимался.
   Я просто подумал в очередной раз, что надо что-то противопоставить неандертальцам, что уже несколько раз набредали на мою виллу, и решил увеличить численность людей старым излюбленным способом, а заодно и попрактиковаться в архитектуре. В этот раз, я решил построить крупный город в районе современного Парижа или Орлеана, где-то примерно там. Я начал как всегда, нашёл племя, украл самку, потом ещё несколько самок, потом несколько парней. Обучил их некоторым базовым навыкам, создал семью в которой стал вожаком. И всё пошло по накатанной колее, мы огородили в лесу участок земли. Я построил несколько шалашей из веток, потом построил небольшую крепость в центре, постепенно из-за высокой рождаемости мы увеличили численность населения до ста человек. Похитили из окрестных племён ещё женщин и детей, благо никому особо женщины и дети были не нужны. И вот уже спустя тридцать лет после основания появился небольшой город ничем не отличавшийся от предыдущих.
   Только я впервые занялся каменным строительством, примерно в километре выше по течению от города были холмы с каменно известняковыми минералами. Мы отправились туда, срубили плот, и нагрузили его такими камнями. Вернулись назад, и построили первый каменный дом для меня, это было долго и сложно. А потом построили ещё несколько таких домов для гвардейцев и их жён. Все домики были однокомнатными. Спустя несколько лет строительства, мне впервые в истории удалось построить первый каменный городок.
   Чтобы упростить строительство, для бедняков стали строить двухэтажные восьми и двенадцати комнатные дома, в которых был центральный коридорчик, что вёл в другие комнатки, и в каждой комнатке жила семья. Таких двухэтажных домиков в моём городе было несколько. Я научил их создавать камин, закрывать окна на ночь и зимой деревянными щитами, пользоваться лучинами для освещения. И в итоге, вскоре мой город превратился в небольшой каменный городок, с двумя идущими крест накрест улицам, и я даже для полного шика решил избавиться от грязи, и вымостил улицы камнями. Это был первый город с населением две тысячи человек, с полноценными домами и первой в истории человечества мостовой. Я думаю, такого в мои времена ни у кого не было никогда. А в центре города, на пересечении улиц, горел костёр, и позже в стороне появилась крепость-дворец, где я жил со своими гвардейцами, и крепость была достаточно велика. Крепость, кстати была шедевром архитектуры тех лет, крупное квадратное трёхэтажное строение, причём первый этаж был вообще без окон и работал в основном как амбар или склад. Второй этаж имел много мелких комнат с оконцами у потолка настолько малыми, что человек не смог бы пролезть через них, и третий этаж был с крупными окнами. Второй этаж заселили рядовые гвардейцы по нескольку человек в одной комнате, и спали они, кстати, на деревянных кроватях в два этажа. Третий этаж был разбит на мелкие комнатки для высокопоставленных гвардейцев офицеров. А также на третьем этаже была крупная комната для меня. Я прикинул, что забраться на третий этаж к широким окнам, с земли было бы крайне не просто, он достаточно высоко, метров пять не меньше. Так что крепость была надёжно защищена от неожиданного бунта населения. И да её цель номер один была обеспечить лояльность граждан городка. По крыше крепости ходил часовой, причём пролёты между этажами были перекрыты деревянными брёвнами, поверх которых были положены доски. И выстрогать эти брёвна каменными топорами была задача не простая. И в этот город я вложил столько сил рабочего люда, сколько не вкладывал раньше никогда, но и мастерство моих строителей не знало предела. В общем, я несказанно гордился своей крепостью и городком, потому что это новое, чего я достиг, выглядело весьма необычно, по сравнению с предыдущими моими поселениями, фактически, мой каменный город был следующим поколением и витком развития по сравнению с прошлыми моими городками. Причём даже не на одну ступень выше, а на три. Но мне очень уж хотелось цивилизации, такой, которой я достиг сам, правда, слишком уж трудоёмок был мой город, в сравнении с прошлыми поселениями. Для того чтобы построить его, мне пришлось на долгие годы загрузить людей работой без отдыха. Но никто не роптал особо, и многим нравилось то, что они строят, хотя и не нравился сам процесс работы. Поскольку наш город выглядел до того необычно, в сравнении с тем, что нас окружало раньше.
   Я гулял по этому городу и наслаждался его видом, и другие люди, что жили здесь тоже. Я никогда не строил таких городов раньше, где были именно дома, а не просто деревянные шалаши и землянки. Это был первый город с домами, с улицами и задними дворами. Дома были такими высокими, и возвышались на три человеческих роста ввысь. Трёхэтажная крепость-замок-дворец вообще казалась чем-то огромным. И город производил такое впечатление, как будто ты попал в совсем другой мир, а не в какой-то каменный век. И, тем не менее, мой город был средневековым чисто декоративно. Дело в том, что у нас не было металлических вещей, и не было даже аналога денег, все товары просто делились мной между гражданами, город социально был большим племенем. Но народ, что жил здесь, просто гордился великим городом, потому что ни одно племя на сотни километров вокруг не имело таких каменных домов. И я подумал тогда, что построенное мной, это ещё не предел, всё может быть во много раз лучше, и предела технологическому совершенству, наверное, нет. А значит, со временем я могу достичь колоссальных, невероятных успехов, и меня манила эта перспектива построить когда-нибудь гигантский город на пятьдесят или сто тысяч человек, я просто мечтал об этом, представляя, сколь могучим может быть государство людей.
   Параллельно я создавал семьи поселенцев и зачищал всю округу от семей неандертальцев, создавал армию, и всё то, что делал раньше, однако, в этот раз всё пошло не так, гораздо раньше, чем я ожидал...
   Неожиданно, прямо посреди зимы ударили сильнейшие морозы, порядка минус тридцати пяти градусов. Температура в течение недели постепенно падала и падала, и в какой-то момент упала существенно ниже обычной. Я знал, что иногда зимой бывает очень холодно до минус тридцати и думал что это нормально, поэтому в начале не стал паниковать. И прошло несколько недель, но морозы не спали, а стали лишь усиливаться, у меня, конечно, не было в те времена градусника, и я мерил морозы чисто на свои ощущения. Но температура явно упала ниже минус сорок градусов, хотя зима уже подходила к концу, и в этот период должно было начаться постепенное потепление, но им и не пахло. Наоборот, стало очень холодно, и если бы не дома с каминами и огнём, и не одежда, думаю, были бы большие проблемы, мы бы все помёрзли. Тем не менее, у меня на зиму были припасы, и достаточно много, и мы продолжали ждать прихода весны. И вот наступил месяц, когда день уже был длинным, и я, оценивая свой прошлый опыт, знал, что сейчас уже месяц как должна наступить весна, но температура все равно держалась около минус сорока градусов. Я стал догадываться, что с природой творится что-то не то, потому что в это время года уже всё должно таять, или даже растаять. Другие люди тоже начали понемногу волноваться, понимая, что зима затянулась, но мне кажется, никто из них не знал что происходит. И только один я понял, что и почему происходит с природой. Потому что я единственный кто помнил, что много десятков тысяч лет назад в этих землях уже был ледник, и такие дикие морозы. И я знал из своей далёкой прошлой жизни, что когда-то очень давно, много десятков тысяч лет назад, здесь на этой широте был именно ледник, а не тёплые земли, и его граница пролегала на много сотен километров южнее, чем мы сейчас живём. И я знал, что было великое потепление, и что здесь на самом деле всё должно быть совсем не так, а норма это когда очень холодно. Я понял, что надвигается великое похолодание. И я собрал всё племя на великий совет около большого костра в центре города. Чтобы не замёрзнуть, мы зажгли пять костров, один в центре, другие по одному на каждой улице, так что все были согреты. Пришлось все же собираться на улице. Мой дворец крепость был поделён на мелкие комнатки и комнатушки, и собраться там в одном помещении двум тысячам людей не вариант. Достаточно крупного здания, чтобы собрать всех под одной крышей в тепле, у нас не было, раньше всегда собирались около костра в центре города, в этот раз пришлось также, несмотря на дикий мороз. Здесь были все граждане моего города от мала до велика.
   -Приветствую люди, правильно, что вы все, несмотря на мороз, откликнулись на мой зов и собрались здесь.
   -Зачем ты нас собрал в такой холод? Подождал бы до весны.
   -Весна не наступит. Потерпите, постойте у костра, послушайте мою историю. Все вы знаете, что я древний и очень древний, я очень стар и мне тысячи лет.
   -Да знаем.
   -Так вот, вы должны знать, что наш народ, ваши предки пришли сюда много тысяч лет назад вместе со мной из южных земель. Мы пришли сюда в период великого потепления, в те времена, мы остановились в тысяче километров южнее от нашего города. И даже там, южнее, было очень холодно. И мы не смогли двигаться дальше сюда на север, потому что севернее лежал великий ледник, который был скован невероятным холодом. Но потом ледник начал таять, и мы думали, что это навсегда. И ледник постепенно шёл на север, а мы вместе с ним, гонимые с юга неандертальцами. Увы, я тогда страшно ошибался, полагая, что ледник не вернётся сюда никогда, потому что он возвращается. Все вы знаете, уже должна наступить весна, и день стал длиннее, но у нас здесь очень холодно, просто ужасно холодно. Я думаю, ледник возвращается, и он вернётся сюда навсегда, наступили ледяные времена и скоро здесь станет невозможно жить. Моей большой ошибкой было то, что мы забрались так далеко на север.
   -Не может такого быть!
   -Что же делать?
   У нас с вами есть припасы, их надо экономить, мы должны пойти в лес, наши лучшие охотники, и убивать зверей, пока звери живы, и их мясо можно добыть. Припасов должно хватить до середины лета, а потом, я надеюсь, летом всё же потеплеет, настолько, чтобы мы не замёрзли от холода без огня, и мы сможем двинуться на юг в тёплые земли. Нам надо пройти не меньше двух тысяч километров до следующей зимы. Надо двигаться сначала на юг до предгорий, потом на восток, потом снова на юг к великому проливу.
   -Это невозможно, идти куда-то далеко по такому морозу. Мы замёрзнем.
   -Иного выбора у нас нет, тёплых дней уже не будет, и потом станет только хуже. Единственный способ выжить это уйти на юг, и я помогу вам, я не брошу свой народ. Мы будем готовиться к этому походу, сейчас пока звери не умерли в лесу, мы должны поймать их, снять с них шкуры, заготовить впрок много мяса, чтобы мы смогли летом двинуться в путь. Я уверен, не все дойдут до конца, многие погибнут, но хотя бы часть должна спастись, придти в тёплые земли. Я надеюсь, летом будет теплее, чем сейчас, потому что идти по такому сильному морозу куда-то очень тяжело.
   -Но как мы можем бросить наш великий город? Дома, что мы строили с таким трудом!
   -Если мы останемся здесь, мы все умрём уже следующей зимой, потому что зверь в лесах вымрет, а летом не вырастит зерно. Мы должны взять всё, что сможем унести, и мигрировать на юг. Это единственный шанс спастись для вас, я думаю, великий ледник возвращается. И да, нам будет сложно. Мы дойдём до цели любой ценой.
   -Мы пойдём за тобой год.
   -Хорошо, раз выбора нет, мы все пойдём за тобой. Веди нас.
   -Мы должны подготовиться к миграции.
   Всю весну бушевали морозы, и даже в конце весны было минус двадцать, припасы кончались, осталась только неприкосновенная часть, которую я берёг для похода, а охотники всю зиму в жуткий мороз ходили на зверя. И часть охотников так и не вернулась живыми, морозы просто убивали людей. Умерли и некоторые дети в городе, которым не хватило места у тёплых каминов, а за топливом тоже приходилось ходить в лес, недалеко конечно, но попробуй пособирай ветки в такой мороз. Животных было мало, но нам удалось поймать несколько волосяных слонов и обеспечить себя мясом. Женщины и все ремесленники шили зимнюю одежду, для всех, даже для самых маленьких. Мы готовились идти на юг. К началу лета я решил выдвигаться, несмотря на то, что сейчас лето, и должно было быть плюс много, на улице днём было минус двадцать, а ночью минус тридцать. Я не понимал, что является причиной столь жуткий морозов, и почему они начались так неожиданно, списывая всё на ледник. Уже гораздо позже в 20ом веке я узнаю, что на другом конце земли, на острове Суматра взорвался супервулкан Тоба, который выбросил в атмосферу планеты 800 кубических километров пепла. А это триллионы тонн пепла и серы, не меньше, что вызвало сильнейшее похолодание везде и всюду, и только на экваторе в течение года было более менее тепло и плюсовая температура. И тёплое течение Гольфстрим, что раньше омывало Европу своим тёплым воздухом, теперь временно исчезло, из-за чего в Европе стало холоднее, чем в Сибири. Этот супервулкан Тоба оставил после себя кратер длинной в сто километров, и последствия его извержения были подобны тому, как если бы на Землю упал астероид диаметром в километр. А с точки зрения последствий для климата, это даже хуже, чем астероид. Всё это привело к глобальному похолоданию всей планеты, нарушению цикла тёплых течений в океанах, закрыло солнце, и наступил новый, суровый, последний ледниковый период в истории земли. И, увы, я никак не мог это предсказать или предотвратить. Однако я принял верное решение, поняв, что тепло уже не будет, выбрал самый тёплый месяц в году и огромная масса людей, около двух тысяч подготовилась для начала великой миграции на юг, назад в Африку, туда, где остались только неандертальцы, туда, где тепло и можно пережить новую ледниковую эру.
   * * *
   Мы выдвинулись рано утром, и несколько десятков человек наперекор мне, наотрез отказались идти, я оставил их умирать в городе, они считали, что идти по двадцати градусному морозу куда-то чистое безумие, и надо переждать мороз. Что ж, возможно они протянут ещё месяц или даже полгода, поживут шикарно в моей царской комнате, а это заветная мечта многих, только они обречены. Я понимал, в этих широтах тепло, возможно, устанет лишь через двадцать тысяч лет, не раньше, столько времени не переждать.
   Мы шли на юго-восток, так чтобы обойти горы и попасть на Балканский полуостров. Я знал, впереди тяжёлый путь, и да нам придётся идти через предгорья, а там будет дико холодно, особенно сейчас. Если здесь минус двадцать минус двадцать пять, то в предгорьях, наверное, будет минус сорок минус пятьдесят. В прошлом я всегда ходил по предгорьям либо один, либо летом, теперь мне предстояло протянуть через них кучу людей. И я думаю, один даже в таких условиях дошёл бы до Африки легко, только вот я вдруг осознал простую истину. Возможно, в Африке сейчас больше нет простых людей вовсе, и уж точно нет моих потомков столь чистой крови, как у этих. А здесь в Европе скоро все люди передохнут, а возможно, уже передохли, все, включая и неандертальцев. Потому что зима была невероятно суровой, и даже сейчас летом везде лежал снег, и погода была как зимой, лето так и не наступило, скорее всего, все семьи людей здесь уже умерли, или совсем скоро умрут. И этот город, и эти люди, что сейчас идут на юго-восток, это последние и самые последние люди на земле, кроме моих врагов неандертальцев. И если они не дойдут, то род людской прервётся. И, увы, всё так и было на самом деле, уже потом, в начале двадцать первого века я узнаю, что этот период 73тысячи лет назад учёные назвали бутылочным горлышком человеческой расы. Его вычислили генетики, доказав, что был период в истории человечества, когда всё началось заново с последних нескольких сотен выживших, или даже меньше. Мне надо довести людей до конца пути любой ценой, хотя бы небольшую часть, чтобы построить новый город, начать всё заново, рожать детей и создать новые семьи поселенцев. Я знаю, по опыту прошлых переселений, что даже в менее суровых условиях, люди в походе мрут, как мухи. Но сейчас у меня впереди был настоящий снежно ледяной ад.
   И как показали первые же метры пути, опасен не только мороз, хуже всего, вокруг был глубокий и рыхлый снег, снег был настолько глубоким, что по нему невозможно было идти, и хотя я постарался выбрать ясный день, передвигаться было крайне тяжело. Я за всю свою жизнь, лишь несколько раз встречал столь глубокий и рыхлый снег как теперь, и то это было где-то на территории Сибири. Но мы шли, и я шёл первым, стараясь разбрасывать снег вокруг и притаптывать его. При этом у меня за плечами ещё был и тяжёлый рюкзак килограмм на сорок не меньше набитый едой и необходимыми инструментами. И это была не прогулка, а битва со снегом, прежде чем идти вперёд, надо было разбросать или притоптать снег, и это адова работа. И после разбрасывания и притопывания получалась не идеальная тропа отнюдь, а просто снежная зона, где снега поменьше и по нему можно идти. И это очень тяжело. Мне помогали, как могли, мы протаптывали в снеге тропу, и за нами двигалось всё племя. Увы, снегоступы мне в те времена знакомы не были. Мы двигались очень медленно, племя не могло идти по плохой дороге, и за весь день я устал до невозможности, но мы смогли пройти к вечеру не больше двадцати километров. И погода под вечер только испортилась, хорошо, что я имел опыт зимовок в лесу в морозы. Мы вырыли снежные ямы и на дне на ночь с огромным трудом развели несколько костров, люди сгрудились вокруг них, пытаясь согреться. Но за сегодня пока никто не погиб. И они все ели, потому что были голодны, я приказал им есть поменьше, экономить еду, но люди не понимали меня, не слушали, я посмотрел, сколько съел один из мальчиков, и понял, еды хватит дней на двенадцать не больше. За двенадцать дней мы сможем пройти километров двести пятьдесят, а надо пройти две тысячи. Поэтому, я этим же вечером собрал группу охотников, и мы пошли охотиться, с большим трудом я смог выследить медведя, мы убили его врукопашную, из-за чего погиб один охотник. Делать под медведя ловушку было негде и никак. Мы притащили труп медведя спящему племени под утро. И я разрезал его на куски, и мы завтракали им, а потом двинулись в путь. Медведя хватило на всех членов племени, на каждого по маленькому кусочку. Я осознал, прокормить племя в одиночку я в этом аду не смогу. Когда кончится еда, люди смогут идти вперёд в течение нескольких дней голодными и без неё, но что потом? Главное не обессилить самому.
   Следующие десять дней я работал наизнос, но, несмотря на все мои усилия, мы так и не смогли совершать в среднем больше двадцати километров пути в день, снег был слишком рыхлым, и его было слишком много. Мы сильно усовершенствовали процесс прокладки тропы. Теперь, впереди шло несколько человек, и каждый разбрасывал снег, но лишь частично, идущий за ним разбрасывал снег тоже, и это ускорило процесс зачистки тропы, но всё равно слишком медленно, а силы таяли. Тропу протаптывали медленно, даже, несмотря на то, что по прокладке тропы работало несколько сменных групп людей сразу. Также мы прокладывали тропу для племени ночью заранее, на несколько километров вперёд, и на следующее утро племя делало рывок по частично заготовленному пути, но люди слабели, и за десять дней мы прошли двести пятьдесят километров. За это время я насчитал восемь трупов, что ещё очень мало кстати, могло быть и хуже. Погода слегка улучшилась, температура повысилась до минус пятнадцати, но я знал, скоро начнутся предгорья, там холоднее и нет дичи. А самое главное, там будут места, где нет дров, и потому не разведёшь на ночь костёр. Я не знаю, как люди смогут пережить ночь без огня. И при этом, я заметил, что у многих кончилась еда, что они тащили с собой, и теперь остались только общие пока неприкосновенные государственные запасы, а впереди предгорья, там особо не поохотишься. Я приказал своим гвардейцам следить за едой в три глаза, и пришёл к выводу, что человеку на день нужно не более 100 грамм мяса, пока люди не истощены, этого хватит на месяц пути. И с этого дня, я приказал съедать трупы, а не хоронить. Люди были в шоке, до этого я приучил их, никогда не есть других людей, а теперь я приказал им есть павших. И да это звучит дико, но съедение павших спасёт сотни жизней ещё живых. И возможно, без этого мы не сможем дойти до конца пути вовсе.
   На двенадцатый день мы вышли к предгорьям, и пошли вдоль гор на юг, погода резко ухудшилась, началась метель, а температура сильно упала, думаю до минус тридцати, и не важно, что сейчас середина лета и самое жаркое время года. Люди сильно уставали и истощали, на тринадцатый день от отряда отстало и безвести пропало тридцать пять человек. Я приказал увеличить паёк до двухсот пятидесяти грамм, поняв, что текущая порция еды слишком мала, чтобы сохранить силы. Люди были измучены холодом и в ужасном состоянии. На следующий день из-за метели мы смогли пройти лишь десять километров. Я буквально тащил их на себе, заняв самое тяжёлое место, я расчищал путь впереди колонны. Но на следующий день погибло пол сотни человек, и только четырнадцать мне удалось найти, и мы съели их. Многие просто отстали, обессилив на морозе. При этом, я знаю, что человек если припрёт, может почти не есть месяц, особенно если это жирный человек, но в моём городе особо пухлых не было, а эти дни были очень тяжёлыми, целый день на морозе и в движении в рыхлом снегу доконает кого угодно.
   На пятнадцатый день мы наткнулись на замёрзшую насмерть семью неандертальцев. Я думаю, они тоже куда-то шли прочь от холода, и предположительно на юг. Мы съели их трупы, и сильно пополнили силы. Заодно подтвердились мои худшие опасения, все люди, что зимовали этой зимой севернее предгорий Греции, скорее всего, замёрзли насмерть.
   Я пытался охотиться, но мне не очень везло, лишь каждую третью ночь мне удавалось убить какое-нибудь животное, либо найти целый замёрзший труп. Всё портил рыхлый падающий снег, что заваливал трупы и еду. Иногда помогали банальные раскопки снега.
   На двадцать седьмой день пути мы дошли до середины предгорий, от двух тысяч человек осталась тысяча. И я считал, что мне ещё повезло, за это время мы прошли около пятисот километров пути. И ударили особо сильные морозы, я думаю под минус пятьдесят. Конечно, у меня нет градусника, чтобы сказать правильную температуру, но меряю чисто по своей шкуре. Погибли практически все дети и старики, остались лишь люди в возрасте от десяти до тридцати лет, самые сильные. И вот настала ночь, мы осмотрели окрестности, но нигде не было и намёка на дрова, в самую холодную ночь мы не могли развести огонь.
   -Останавливаемся здесь, - приказал я. - Уже поздний вечер, будем ночевать здесь
   -Но как без дров? Мы замёрзнем насмерть без огня.
   -Я знаю, но дров нет, и ещё несколько дней не будет, надо ночевать прямо здесь. Вы шли весь день, и не умерли, у вас тёплая одежда, копайте ямы в снегу. Собирайтесь в кучки, будете греть друг друга теплом своих тел. Если собраться в большую кучу, человек по двадцать, мы сможем сохранить тепло на ночь. Садитесь.
   -Слышали, что приказал год?! Выполнять!
   Мы сели спиной к спине, и стало теплее, и это было тяжело, и многие уснули. И я подумал, что часть эту ночь переживёт и без дров.
   -Год? Вы думаете, мы дойдём? Спать без огня это настоящая смерть.
   -Мы дойдём.
   -Но тут так холодно.
   -Сейчас мы минуем перевал, отойдём на юг от предгорий, и дней через пять станет намного теплее. Мы будем есть трупы павших, часть дойдёт, держитесь, а сейчас давайте спать. Чем раньше завтра встанем, тем лучше. Надо меньше спать, меньше отдыхать и больше идти, и тогда мы дойдём.
   Следующие два дня от сильнейших морозов и обморожения погибло ещё двести человек, самых сильных и стойких. Спать ночью без огня можно, люди были сильными выносливыми, но тяжело, очень тяжело. Мы погибали, сдавали даже те, кто казалось сильнее всех, но мы упорно шли вперёд.
   На тридцатый день у нас стали кончаться общие припасы, осталось еды на один день. Я приказал поделить еду между всеми и раздал её всем, мы поужинали нормальной едой последний раз. Морозы слега спали до минус сорока градусов, и мы двинулись на юг, преодолев пик предгорий. Но сейчас мы шли быстрее, чем раньше, потому что здесь было немного меньше снега, и потому что выжили только самые сильные, а также у нас поубавилось груза за плечами, больше не требовалось расчищать снег так хорошо как раньше. Теперь мы проходили по тридцать или даже сорок километров в день.
   Три дня мы шли без еды, и лишь иногда, мы съедали падших воинов. Я заметил, что у меня осталось пятьсот мужчин и двести женщин. Женщины слабее, и умирали быстрее воинов, на одном из привалов я решил держать совет.
   -Слушайте меня, постарайтесь понять. У нас осталось двести женщин, и почти все остальные сильные и самые сильные воины мужчины.
   -Да это так год.
   -Если мы дойдём до цели, и умрут все женщины, то нет нам смысла туда идти вовсе. Я не вижу альтернатив, мы должны начать особенно беречь женщин. С этого момента, все женщины будут получать вдвое больше еды, чем мужчины. И если еды не будет, мы будем убивать одного из воинов, и женщины будут есть его. При этом, я хочу, чтобы отныне женщины несли за плечами только лёгкий груз. Все меня поняли?
   -Да но...
   -Это вынужденная мера, женщины устали и истощены, мы любой ценой должны довести их до тёплых земель. Сейчас нас семьсот человек, если мы будем убивать слабых и есть их, я думаю, несколько сотен дойдёт. И идти нам ещё очень далеко,
   -Да год. Мы понимаем, нет смысла спасать мужчин, если не будет женщин, чтобы родить детей.
   И мы двинулись дальше, и прошли рекордно большой интервал пути до вечера, а вечером я выбрал двух воинов, и мы убили их, и накормили человеческим мясом всех голодных женщин, каждой по кусочку, но досыта. Остальные воины легли спать натощак.
   На следующий день мы миновали ещё сорок километров, рекордно большой участок пути, и ощутимо продвинулись на юг, здесь температура была минус тридцать, терпимо. Но идти всё равно было очень тяжело, отстало около полу сотни истощённых людей. Некоторые самые слабые отставали специально, чтобы их не убили и не съели, вот такое вот малодушие. Но никого убивать не пришлось, мы подобрали пять трупов наших же товарищей, умерших от обморожения и истощения, порезали их на части и съели. На охоту мы больше не ходили, сил не было, даже у меня, ели в основном павших, и умерших каждый день было так много, что их мяса хватало.
   Примерно ещё через три недели пути около ста пятидесяти женщин и столько же мужчин вышло к проливу Босфор, и мы перешли его по льду, да тот снова замёрз. И наш отряд, сильно истощённый продолжал своё тяжелое движение на юг, здесь погода уже была около минус двадцати пяти градусов, и так сильно как раньше до минус пятидесяти не опускалась. Даже ночью было не менее минус тридцати. Это холодно и очень холодно, особенно для истощённых людей, но после минус пятидесяти, минус тридцать это терпимо и не смертельно. Мы все очень сильно хотели есть и были критически истощены, все были худые как тени. Охотиться уже было невозможно, и не было никаких сил, чтобы найти и убить зверя, не было и зверей. Однако, снега здесь было ещё больше, чем раньше, и снова скорость нашего движения спала до пятнадцати километров в день.
   Я всё надеялся, что к югу от пролива Босфор начнёт быстро теплеть, но моим надеждам не суждено было сбыться. Мы ползли по этой холодной земле на юг, и каждый день умирало несколько человек, и мы съедали их, но они были тощие, и в них было мало мяса. Здесь было уже не так холодно, но как нам мешал снег, кто бы знал. И всё же, через три недели мы вышли к землям, где было, не так холодно, порядка минус десяти, при рыхлом снеге, но идти было проще, стало теплее, и мы не так замерзали. Я впервые успешно охотился. Каждую ночь, несколько дней подряд я выслеживал и убивал зверя и мы ели, и люди набрались сил, и отставших стало гораздо меньше.
   Спустя ещё несколько недель пути, голодные и истощённые люди в количестве двухсот человек дошли до границ современного восточного Египта. Здесь температура держалась на отметке около нуля градусов, снега здесь не было, и везде стояли увядшие деревья, я смог остановиться, успешно поохотиться, итого двести человек вырвалось из снежного ада. И тут нам не повезло, мы наткнулись на крупное и голодное племя неандертальцев. Они также шли на юг, как и мы, видимо, мы были не единственными спасшимися, а тут вдоль моря не слишком широкий перешеек. Их тоже было человек двести.
   Я увидел, как они атакуют в последний момент, поднялся и громко крикнул истощённым людям:
   -Все к бою.
   Я понимал, убежать мы не сможем. Над полем боя пронёсся грозный клич огненных людей, врага. И я своим копьём проткнул одного из вражеских воинов. Завязался бой, в котором я убил несколько десятков воинов врага и сыграл решающую роль, несмотря на истощение, я был силён и быстр и разил врага направо и налево. Я был просто воином из сказок, двигался как настоящий демон, разил направо и налево, убивал, и держал на себе много воинов врага. Я думаю, если бы не я, мы никогда не победили бы в этом бою. Многие мои воины были истощены, но у многих были копья, у неандертальцев каменные молоты в основном, копьё так то лучше. Состоялась жестокая бойня, мы победили, и враг бежал. Я подсчитал выживших, нас осталось 96 человек, из них треть ранена, с переломами рук, выжило 27 женщин и 69 мужчин, поскольку женщины не смогли постоять за себя в бою также хорошо как воины, и погибли первыми. Мы съели трупы врагов, насытились полностью, и я приказал идти прочь. Мы взяли раненых и побрели прочь, дальше на юг. Больше всего я опасался наткнуться ещё на одно племя неандертальцев. И теперь мы шли крайне осторожно.
   Мы шли ещё пару дней не больше. Я понимал, идти слишком далеко на юг не стоит, потому что там джунгли, а идти по столь неприятным местам куда хуже и опаснее, и погибнет много людей, а нас итак уже осталось мало. Поэтому я подобрал место, и объявил, что здесь будет наш новый город. Потому что мы дошли до тёплых мест. И все воины были благодарны мне, что я доставил их сюда живыми. И мы держали совет у костра:
   -Мы должны построить здесь новый город, рожать детей.
   -А что дальше?
   -Мы должны очистить этот мир от неандертальцев, раз и навсегда, и занять лучшие земли сами. Именно из-за них нам пришлось отступить из Африки, мы должны восстановить свою численность, и победить врага! Мы никогда не были близки к вымиранию, как в этот раз.
   Больше всего я опасался, что на нас сейчас нападёт враг опять, вокруг было достаточно много племён неандертальцев, что брели с севера на юг. Они не всегда были агрессивными и нападали на нас как прошлое племя, опасаясь, что мы дадим сдачи, но чем чёрт не шутит.
   На следующий день я собрал отряд воинов, и мы отправились с ним на охоту, нашли небольшую семью неандертальцев, и, напав ночью, жестоко поубивали всех без потерь с нашей стороны. Я приказал отрубить им ноги, руки и головы, мы покрошили их на куски, потом сожгли тела, почистили кости до бела, и развесили их кости вокруг нашего стойбища. Я подумал, что сырое мясо привлечёт зверей и хищников, а горелые кости нет. Зато множество костей и черепов людей по периметру стойбища вызовет страх в сердцах вражеских воинов. И мне повезло, моя военная хитрость с запугиванием врага спасла нас от последующих нападений. И хотя множество неандертальских племён брело через этот район, никто ни разу не рискнул напасть на племя, что окружило себя костями поверженных врагов.
  
   Глава 12: Кроманьонец.
   И мы построили город, с мощным частоколом и защитным рвом, этот город должен был не только защитить нас от животных, но и от других племён. Я не пытался больше выращивать зерно, потому что вокруг было слишком много других племён, они все пришли сюда с севера, жили очень плотно, постоянно нападали на других людей, и несколько охранников, не защита от крупного отряда неандертальцев. Я решил, что мы будем ходить на охоту крупными отрядами, в то время как поселение защищается отрядом людей.
   В бою мы использовали новое орудие, особый тяжёлый метательный дротик с каменным наконечником. Мне негде было взять здесь яд, поэтому сам дротик был убийственным по своей природе. У неандертальцев не было дальнобойного оружия, поэтому мы обычно в бою кидали по одному дротику, а потом сходились с ними на копьях против каменных молотов. Копья были эффективны. Метательное оружие в бою тоже хорошо себя зарекомендовало, оно ранило, калечило и убивало врага ещё до начала боя. И мы не ходили по одиночке, и очень часто в бою, первый эшелон не подпускал к себе врага копьями, а другие сзади кидались из-за спин по врагу дротиками, и мы одерживали победы.
   Несколько раз крупные отряды неандертальцев пытались штурмовать наше поселение днём и ночью, но мы успешно отражали их атаки, ров и колья оказались невероятно эффективной защитой против людей, что не имели никакого осадного оружия. Во время атаки неандертальцы пытались вскарабкаться по кольям наверх, но у них не получалось, и пока они лезли, мои воины убивали их сверху копьями. В итоге, потеряв десять или двадцать воинов убитыми, враг обычно отступал. Мозгов и тактики у неандертальцев не было, но ходить по лесу в одиночку или мелкими отрядами было невозможно, поэтому мы если и охотились, то только крупным отрядом под моим предводительством. И если я уходил из селения прочь на охоту, то все оставшиеся бойцы, должны были дежурить на стенах. В то время как ночью обычно дежурило по 12 бойцов, этого мало, но достаточно, чтобы отразить первый натиск.
   Для того чтобы на будущее обезопасить своё селение от врага, я приказал подготовить множество костей убитых врагов, и мы разбросали кости и человеческие черепа вокруг своего лесного бастиона. Кости и черепа были не простыми, сначала мы слегка обжигали их на костре, чтобы очистить, а потом чистили, добиваясь более менее белого цвета, чтобы ярко выделяться на фоне леса. Враг иногда всё равно нападал, но многие боялись костей и отступали, наше поселение противник видимо считал проклятым смертью, в основном из-за декораций смерти в виде многочисленных белых костей врагов и черепов.
   Дичи особо в лесах не было, огромные по численности племена людей убили всех животных и птиц, и даже немногочисленных насекомых интенсивно ели. Найти еду было практически невозможно, поэтому мы все занимались каннибализмом, и мы и неандертальцы. Я запретил есть своих сородичей, но у нас не было ни раненых, ни убитых. И мы ходили на охоту на неандертальцев, убивали и ели людей огня. Так прошло несколько лет, все эти годы мы питались человечиной, но у нас появились первые дети, много детей, и я сам внёс в это огромный вклад. Многие из рождённых детей были моими, и воины очень уважали меня и моих детей. Я бы даже сказал, что половина всех детей были моими. Я старался усилить поселение людей своей кровью, и впервые доля моей крови в людях достигла столь высокой отметки. Фактически, тогда родился и закрепился новый вид людей, настолько похожий на меня, что, посмотрев на меня и на этих новых людей, можно было сказать, что мы одной расы. В последствии, этот новый вид людей, что имел большую долю моей крови, учёные назовут Кроманьонцами. Новое поколение людей, Кроманьонцы отличались от предыдущих людей очень сильно, главное, у них была белая кожа, которая загорала под солнцем, и они физически были намного более похожи на меня. Кроманьонцы взрослели ощутимо медленнее, чем обычные люди, зато были на пол головы выше, и килограмм на десять тяжелее, физически сильнее, почти приблизившись по физической силе к неандертальцам. И самое главное, эти люди очень сильно походили на меня, они были похожи на меня столь сильно, что в среде кроманьонцев я уже не выглядел как человек другой расы и это главное для меня отличие. Фактически, это был мой народ с моей кровью в жилах. Теперь я среди них был своим, я не отличался.
   Спустя несколько лет осады, климат стал улучшаться, сильно потеплело, и часть неандертальцев снова ушли на север, небольшая часть двинулась дальше в Африку. Больше на нас никто не нападал, и бродить по лесу стало гораздо безопаснее. Теперь, здесь, в районе восточного Египта и реки Нил, было не так холодно как раньше, порядка +15С днём и +6С ночью. Ледяные годы, продолжавшиеся около двух лет, кончились. Я думаю, севернее тоже потеплело. Но я знаю, что в прошлом в этих широтах, где мы находились теперь, температура достигала порядка +35С и даже +40С, именно высокая температура и жаркий влажный климат выдавили из Африки большую часть неандертальцев. Факт того, что теперь здесь было не более +20С, говорил о том, что сейчас на севере снова появился великий ледник, и возможно он доходит до границ пролива Босфор, либо до северных границ Югославии, никак не севернее. Я не стал проверять это, не рискнув оставить судьбе последнее племя людей. Но я твёрдо решил, что больше не допущу, чтобы мой народ оказался на грани гибели, тем более, теперь это был в прямом смысле мой народ, мой дети, они приняли меня как равного, как величайшего вождя. И эти подрастающие дети имели мою кровь. И я сделал выводы, почему сложилась такая ситуация, что мы чуть не вымерли, а неандертальцы просто сократили свою численность. Всё потому что неандертальцы вытеснили нас с большинства земель, и мы жили локально на севере. Если бы люди жили повсеместно, как неандертальцы, угрозы вымирания не было бы. Значит, чтобы обеспечить гарантию выживания своего вида в будущем, надо заселить всю планету, и если кто-то встанет у нас на пути, нельзя мирно жить бок о бок, надо уничтожать конкурента. Природа и реальность жестоки, в них нет места гуманизму и добру, пожалев врага один раз, ты рискуешь в будущем столкнуться с новым опасным и могучим видом. А если допустить, чтобы конкурент жил повсеместно, а твой собственный вид локально, это путь к гибели. Поэтому нужна новая стратегия, мы, а не неандертальцы должны стать видом номер один на планете, и только так, и если я вообще способен это сделать, я должен и обязан это совершить. Мы должны вытеснить их и занять все земли сами и только так. Это мой исторический долг обеспечить выживание своему народу, тем более, это теперь действительно в прямом смысле этого слова мой народ.
   И я начал растить город, как и в былые времена, я за одно поколение увеличил численность племени на 300 человек, теперь нас было около 500 человек. Я уделял особое внимание детям и их обучению с детства, я знал, что в прошлом сильнейшим тормозом на пути роста населения была высокая детская смертность. Теперь же, сохраняя высокую рождаемость, когда каждая самка рожала раз в год, и, увы, теперь самки чаще рожали одного ребёнка либо двойню, но не более. Потому что мои потомки, увы, почему-то рожали чаще по одному ребёнку, а взрослели дольше. Я стремился к тому, чтобы каждый ребёнок выживал, и не только на этапе рождения. Но я следил за тем, чтобы все дети жили внутри ограды, и всем хватало еды, так был достигнут рекордно высокий прирост населения. И спустя ещё двенадцать лет у меня появилось более 200 взрослых воинов. Я совершил рейд по окрестностям, и мы целенаправленно истребили несколько десятков племён неандертальцев. И успех наших побед, практически без потерь был взят не с потолка.
   Я впервые начал целенаправленно тренировать воинов помногу лет, с прицелом на убийство других людей. Я развивал их физически, заставляя бегать с грузом на плечах, отжиматься, приседать, драться друг с другом на палках и на кулаках, бороться. Я разработал минимум четыре профильных боевых искусства, что отдельно тренировали разные группы мышц моих воинов. Это бой на кулаках, без захватов, борьба, то есть бой в котором нельзя было ударить врага, бой на палках и стрельба. Все поединки были учебными и не приводили к тяжёлым травмам бойцов. Финальным эпизодом тренировки был бой стенка на стенку, когда люди вооружённые учебным оружием, два отряда стрелков и палочников, должны были побить друг друга, никого не убивая на самом деле. Мои воины были физически сильными и крепкими, намного сильнее, чем рядовые мужчины неандертальцев. А главное, мои воины были обучены биться с другими людьми. Я подготовил специальное оружие убийства людей, тяжёлые дротики и длинные копья. Мои воины были защищены специальными доспехами из толстой кожи и шкур. Я знал, что враг часто убивает моих солдат ударом по голове тяжёлой дубиной с камнем на конце. Такой удар обычно проламывает череп и приводит к мгновенной смерти. Поэтому для воинов были созданы специальные шлемы из пяти слоёв кожи, они эффективно защищали от ударов по голове в бою. Конечно, сильный прямой удар по голове палкой с камнем на голове всё равно был смертелен, но вероятность смертельного исхода при более слабых ударах резко снизилась, а воины в бою редко позволяли врагу хорошенько размахнуться и со всей силы зарядить себе по голове. Чаще в бою удары были в половину эффективности, и от таких ударов шлем надёжно спасал. В сражении мы использовали стратегию фаланги, когда много бойцов вставали плечом к плечу, а бойцы стоявшие сзади бросали дротики во врага! И мои воины были обучены воевать группой, а не по одиночке.
   В последующие несколько лет целая небольшая армия моих воинов успешно действовала в окрестностях Египта, мы выискивали племена неандертальцев и обычно без потерь успешно уничтожали их. За эти годы мы уничтожили десятки племён врага, при этом неандертальцы не оказывали нам организованного сопротивления. И самое главное, в этих битвах мы убивали неандертальцев сотнями, но наши собственные потери были минимальны, в большинстве случаев, даже в боях с особо крупными племенами врага по 400 и более человек, а такие встречались, поскольку в ходе периода каннибализма многие племена неандертальцев ради выживания объединились в более крупные союзы. Даже в боях с особо крупными племенами неандертальцев, мы часто не несли никаких потерь вовсе, у нас даже не было раненых. Всё это достигалось хорошим вооружением и высокой подготовкой бойцов. Чего никогда не было раньше. Я думаю, за последние пятнадцать лет мы перебили никак не меньше 50 тысяч неандертальцев, также порядка половины или более общемирового населения неандертальцев погибло от морозов, и последующих бедствий связанных с переселением. Таким образом, численность населения неандертальцев в мире по моим оценкам упала до менее 2 миллионов человек, а может итого меньше, их никогда не было так мало как сейчас. Но и нас людей, осталось одно единственное последнее племя, почти что самое последнее, к тому же, даже если где-то каким-то чудом ещё и уцелели другие простые люди, они уже как бы не были кроманьонцами столь близкими ко мне, как мои граждане, поскольку в них было гораздо меньше моей крови. Но думаю, других простых людей в мире не было, в Африке они почти вымерли, мне это было известно доподлинно, а в Египте во время массового бегства от холода я видел только неандертальцев.
   Город меж тем ширился и процветал, спустя ещё десять лет интенсивного развития и высокой рождаемости, численность населения достигла двух тысяч человек. Здесь поблизости не было залежей камня, и весь камень шёл на оружие. Мне пришлось строить всё из дерева, поэтому в городе была деревянная ограда и деревянные дома. А мне очень хотелось построить в этот раз именно город, подобный тому, что был построен последний раз, а не просто ограду с землянками и шалашами, как раньше. Я научился вырезать в брёвнах пазы, и ложить их друг на друга крест накрест, такая кладка позволила нам построить множество домов, которые внешне не уступали каменным. Только, обрабатывать дерево каменными топорами было очень сложно, мы использовали кремень, специальные камни, которые лучше и прочнее обычных, этого с трудом, но хватало, чтобы обработать древесину, если работать очень аккуратно и осторожно. Конечно, в дело шли не все породы деревьев, а только те, что имели мягкую древесину, к счастью такие тогда там в Египте были. Опытный мастер, работая с деревом по волокнам, медленно и понемногу, очень осторожно, но мог вырубить паз в бревне даже ломким каменным топором. В среднем один дом имел размеры три на три, или четыре на четыре метра, некоторые дома были немного вытянутыми и они все были однокомнатными. В каждом таком домике обычно обитало около десяти или даже двадцати человек. Отдельно была построена мощная деревянная крепость с припасами. В общем, моя древесная архитектура почти не уступала по масштабности и монументальности каменной, и город выглядел как город. То есть, это уже была не просто площадь с оградами, застроенная шалашами из веток и землянками, а площадь, застроенная домиками.
   После того, как город достиг двух тысяч человек, я, опасаясь эпидемии, приказал основать ещё четыре новых поселения, так чтобы столица была в центре. Спустя несколько лет мы получили пять городов, общей численностью населения около четырёх тысяч человек. Параллельно я стал рассылать семьи поселенцев по сорок человек, двадцать самок и двадцать самцов, во все концы мира. На случай, если что-то случится с моим государством, я не хотел, чтобы мы здесь были последними людьми. И дела наладились, и я понял, что по миру снова пошли семьи людей.
   И да все эти люди, кроманьонцы, были сильно похожи на меня. И я был среди них уже не белым божеством, а таким же, как они, они выглядели как я, взрослели также медленно как когда-то я. Женщины могли рожать с одиннадцати или двенадцати лет, но полного созревания достигали примерно к шестнадцати годам, не раньше, что было очень поздно, по меркам обычных людей прошлого.
   Постепенно, когда первичный вопрос с жильём был решён, я начал усложнять свою древесную архитектуру более сложными зданиями на несколько комнат, и часто двухэтажными. Особенных причин строить столь сложные дома на самом деле не было, мы могли бы неплохо прожить и в однокомнатных домиках. Всё упиралось чисто в мою жажду строить, жажду большего, я хотел построить нечто монументально величественное, а не просто однокомнатные домики и поэтому мои граждане строили. Но другие люди, тоже были горды тем, что они строят нечто особенное, и я был не одинок в своих стремлениях построить большой город.
   Спустя ещё пятнадцать лет развития, мы основали ещё четыре города, теперь у меня под контролем было девять деревянных городов, общей численностью населения около двадцати тысяч человек. При этом, большая часть населения была представлена детьми. Я стал невольно замечать, что мои дети живут очень долго, многим было уже под сорок лет, но признаков старости и старения не было. То есть, они выглядели как мужики в летах, но не было ни дряблости, ничего такого, что сопровождается старением. И это было хорошо, потому что люди стали намного умнее. Мои дети были от природы умнее, чем простые люди прошлого, плюс ко всему они ещё и жили дольше. В итоге, люди были достаточно умными, чтобы понимать многие банальные вещи, которых не понимали мои граждане прошлого. Ну, например, то, что еду надо откладывать про запас и расходовать весь год, а не есть от пуза, пока не кончится. Люди стали понимать, что я правитель не только потому что самый сильный и опасный, а потому что делаю важное и сложное дело, управляю всеми и делю еду. А делить еду между людьми кто-то должен и не каждый сможет это сделать также справедливо как я, поэтому нельзя свергать и убивать меня, за то, что я забираю себе всю еду, чтобы потом поделить между всеми. Вроде, мелкие бытовые вещи, которые так доступны и понятны всем сегодня, но в те тёмные времена это был колоссальный шаг вперёд в менталитете, который определил все возможности дальнейшего развития.
   Я впервые создал такое явление, как школу, то есть систему организованной передачи знаний следующим поколениям. Школа представляла из себя особое строение, обычно открытый навес, в нём специально обученные женщины и мужчины учили всех детей поголовно в течение трёх лет ремёслам, воинскому искусству, истории как надо вести себя в обществе. Историю преподавали однобоко, начиналась история с момента основания каменного города, потом описывался наш ледяной поход и прибытие сюда в долину Нила. Историю рассказывали устно и часто по-своему, но с сохранением общего смысла. При этом было шесть возрастных групп образования, классов, каждый из которых длился по пол года, и дети не просто учились кучей, а поэтапно, от маленького к взрослому. Если детей учили базовым вещам, то с третьего класса начиналась специализация с прицелом на ремесло, охотника или воина. У меня было два типа учителей. Те, кто непосредственно учил детей и взрослых, и учителя, которые учили только учителей. Так вот, учителей второй категории было много, а учителей первой мало. И учителей первой категории учил я лично сам. Таким образом, была создана вертикаль обучения всему. Также в моём обществе снова появился класс людей, именуемый гвардейцы, однако, теперь, помимо гвардейцев была ещё регулярная армия. И первые, и вторые были лично подчинены мне. В гвардию набирались лучшие воины армии, но не младше 25 лет.
   Самое невероятное, что я смог изобрести новое оружие и жаль что оно появилось так поздно Поскольку теперь у нас не было яда, а дротики в бою надо метать всё сильнее и сильнее, я создал метатель дротиков. Это был первый в истории человечества лук. Лук представлял из себя мощную, специально подобранную палку, на которую натягивались жилы крупных кошек или других животных. Лук стрелял стрелами, длинными палочками, на конце которых были перья, наконечник лука острый камешек или кость. Причём применялись кость и камни половина на половину, камень был тяжелее и опаснее, зато часто приходил в негодность после единственного выстрела. Костяной наконечник часто служил дольше и мог использоваться повторно.
   В этот период, поскольку у меня появилась возможность, я начал устраивать походы на расстояния до 400 километров от моих городов. В походы без меня отправлялись крупные отряды по 200-300 человек, с хорошим вооружением, их задачей было физическое уничтожение неандертальцев. При этом, им было приказано ни в коем случае не трогать и не обижать другие семьи кроманьонцев, что они встретят по пути. А мои города посылали не менее одной семьи поселенцев в месяц, которым было приказано уйти подальше на вечное поселение.
   Иногда и очень редко в походах мои воины встречали племена людей, которые не являются ни кроманьонцами, ни неандертальцами, это были совсем иные породы людей, не такие как мы. Таких иных пород людей было очень мало, и встречались они чаще к югу и западу от моих владений. Я принял решение уничтожать их тоже. Хотя эти иные народы в данный момент не представляли никакой угрозы, и были слаборазвиты культурно, даже в сравнении с неандертальцами, мне не хотелось, чтобы когда-нибудь в будущем у людей появился бы новый неожиданный конкурент.
   В этот период, расцвета достиг язык, сейчас он был сложным как никогда, и появилась система каст. Однако, управление было директивным, возникла острая потребность в сложных формах обмена товарами, но до сих пор доминировал натуральный обмен, я так и не придумал замену деньгам. Конечно же, как всегда процветали воровство, мелкие грабежи, и прочие пороки, что движутся параллельно рождению крупных городов. При этом, численность столичного города превысила тысячи человек. Однако, форма управления оставалась директивной. Были люди, которые во всём подчинялись мне, и им подчинялись остальные. В тот период у меня снова стали закрадываться мысли о том, что не плохо бы придумать более сложную систему управления государством, чем ныне существующая, чтобы обеспечивать, например, справедливый суд над виновными, или предотвратить воровство. Мне было не до этого, я постоянно был очень занят, чтобы объективно успевать судить всех.
   Я также, неплохо организовал систему военной разведки, в ней была острая потребность, потому что мне надо было знать, что происходит в мире, а сам я уже не мог покинуть государство и пойти по миру. В разведчики набирались опытные охотники старше 25 лет, они умели жить в лесу, незаметно ходить, запутывать следы. Дальше, выбранные мной лично охотники попадали в военную школу, где их примерно год учили, как правильно разведывать и не попасть в ловушку врага. Разведчиков я отправлял за тысячи километров от столицы, часто на много месяцев, или даже на полугодовое путешествие. Мне надо было знать, где находятся скопления неандертальцев. Возвращаясь, разведчики чертили планы на земле, и рассказывали, как и куда они ходили. Потом я посылал вместе с разведчиком отряд воинов, обычно ровно шестьдесят бойцов, которые шли и убивали найденное племя неандертальцев, если оно было найдено не слишком далеко от города. Разведчик сам вёл воинов к племени врага, а вернувшихся из похода воинов ждала награда, женщины и много еды.
   Я впервые начал массово производить из различных фруктов алкоголь, производство было довольно сложным, и алкоголь быстро выпивали. Конечно, вино было довольно дрянным, но людям нравилось напиваться. Я использовал вино как награду за особые заслуги. Когда человек возвращался из похода, ему давали несколько глиняных кувшинов с вином, и он несколько дней бухал. Мне не очень нравилась подобная практика, но я знал, людей надо награждать, чтобы они держались за меня, и сохраняли мою власть, чтобы у них был стимул служить мне. При этом, секрет изготовления вина держался в тайне. И обычные люди не умели его делать, на этот случай у меня держался особый класс людей виноделы. К тому же, вино надо было настаивать месяца по четыре, обычно, на это ни у кого мозгов не хватало.
   И особенно меня беспокоили те земли, куда по моим расчетам переселилось большинство неандертальцев, а именно, я предполагал, что они переселились в основной своей массе в малую Азию. Я понимал, что, скорее всего, те не пошли существенно севернее, потому что там слишком холодно, и если какие-то семьи врага и переправились через Босфор, то, скорее всего, они остались в Южной Европе, я также полагал, что неандертальцев может быть много в Италии и Испании. Но до Италии и Испании, мне отсюда было бы сложно дотянуться, поэтому я сделал целью номер один Малую Азию. И да, моя дальняя особенно квалифицированная разведка донесла мне, что в районе Малой Азии сконцентрировано множество племён неандертальцев, наверное, около тысячи племён, или даже больше, то есть порядка 200 тысяч представителей этой ненавистной мне расы. Может быть, оценка численности не очень верна, учитывая то, что её делал даже не я сам, а со слов разведки. Что касается ближнего востока, районов Сирии, Палестины и Израиля, которые также были благоприятной для неандертальцев зоной расселения, то, тот располагался значительно ближе к моей державе, и его мы почистили раньше.
   Мы долго готовились, и я впервые организовал крестовый поход в самое сердце современной Турции. Я сформировал огромную армию, три отряда по 1000 человек в каждом. И под предводительством трёх моих лучших генералов и их командующих, армии отправились в дальний поход. Он длился около года, сам путь туда занял примерно месяц, но, прибыв на место, армии длительное время проводили военные операции в районе малой Азии. Заодно, им было приказано построить там новый город, и для этой цели вместе с воинами туда отправилось сто поселенцев, половина женщин и половина мужчин.
   Вернувшись из похода, воины долго пили и праздновали свою победу. По их рассказам, я понял, что они уничтожили не всех, но большую часть неандертальцев Малой Азии, отсюда и до пролива Босфор, но через пролив они не переправлялись. С учётом их вранья, и преувеличений, думаю, на самом деле, они уничтожили никак не меньше пятисот племён, вероятно, порядка 100 тысяч неандертальцев. Самый настоящий небольшой геноцид, но мы праздновали его. Вообще, надо сказать, из похода вернулась только половина воинов, что отправлялась на войну, и многие погибли не в бою. Главное, задача была выполнена, воины перебили множество неандертальцев, и построили аванпост посреди тех земель, что последние 90 тысяч лет были извечным рассадником неандертальцев.
   Следующей моей целью стала Африка, посылать туда большие отряды не имело никакого смысла, слишком велики были бы потери от всякого зверья и плохого климата. Тем более, идти на юг и запад Африки пришлось бы очень далеко, за тысячи километров. А, как известно, чем крупнее отряд, тем тяжелее ему преодолеть большую дистанцию. Притом, что неандертальцы мало плотно расползлись почти по всему этому континенту, да и численность их племён на единицу площади в этом регионе была меньше. Меньше сам размер их племён, и при этом в Африке много ядовитых гадов, несложно раздобыть яд, что позволяет при верной тактике малому отряду уничтожить большой. Для зачистки Африки я использовал новую иную тактику. Я создал и обучил десятки отрядов коммандос буквально по десять человек, но с ядовитыми дротиками и ядовитыми стрелами. Как показал мой опыт, такой отряд, используя ядовитое оружие, вполне мог перебить семью неандертальцев. Я отправлял такие отряды на юг и запад с приказом не возвращаться назад без ста черепов неандертальцев. Я знал, единственный способ добыть 100 черепов неандертальцев, это убить минимум одну их семью. Причём черепа простых поселенцев не годились, коммандосы это понимали, и потому я не боялся, что они меня обманут, и будут убивать ценных поселенцев, которых в округе было много. Черепа неандертальцев сильно отличались от человеческих. Прежде всего, большими надбровными дугами. И я послал сотни групп коммандос, и многие возвращались ко мне с черепами, я награждал их, и через месяц снова отправлял в бой. За годы, коммандос принесли мне десятки и сотни тысяч черепов неандертальцев. По их рассказам, многим коммандос пришлось забраться очень далеко на юг и запад, прежде, чем они смогли найти и убить семью ненавистных врагов людей. Я думаю, глубина зачистки Африки от неандертальцев этими малыми отрядами, была намного лучше, чем при большом походе в Малую Азию. В том смысле, что коммандос предоставленные сами себе и имея свободу выбора, уничтожали всех враг подчистую. Настоящий геноцид продолжался. Но я понимал, что хотя я перебил страшно много врагов людей, те ещё сохранили свои позиции в Европе, и многих других регионах планеты. Причём в Европе, несмотря на ледник, общая численность неандертальцев, возможно, была даже больше, чем в Африке.
   В общем, понимание того, что дойти до Италии пешком практически невозможно, у меня было изначально. То есть, я сам смог бы без проблем добраться пешком до Италии месяца за три. Но вот крупной армии идти через Альпы или даже вдоль побережья приятного мало, учитывая наличие ледника в Европе и холод. Тем не менее, я в прошлом нередко и далеко плавал на пирогах по океану.
   Мне потребовалось несколько лет, чтобы отработать технологию плавания на больших пирогах на большие дистанции, но на одной из крупных пирог на двадцать человек, отряд моих экспериментальных мореходов смог доплыть до берегов Италии примерно за неделю и вернуться обратно. Я обучил их навигации по звёздному небу, и они смогли ясными ночами ориентироваться по звёздам, и плыть в нужном направлении. Я уверен, они доплыли именно до Италии, а значит это возможно. Конечно, такая крупная пирога-катамаран, не являлась полноценным кораблём, даже небольшим, скорее это была специализированная лодка для дальних и очень опасных плаваний. И тогда я подумал, что, наверное, лучше плыть в Италию морем, чем идти пешком. Мы начали масштабную подготовку, и я примерно за год построил сотни крупных катамаранов, погрузил на них две тысячи отборных войск, и они отправились в Италию. Конечно, вместе с воинами в Италию отправился и отряд колонистов, чтобы основать там новую человеческую колонию, построить город, который бы приступил к заселению мира. Спустя шесть месяцев из Италии вернулось всего три катамарана с 47 воинами. И больше никто не приплыл, выяснилось, что они успешно доплыли до Италии, и в течение почти полугода чистили полуостров от неандертальцев, которых там было великое множество. В тяжёлых боях им удалось уничтожить всех неандертальцев до последнего, поскольку те не умели воевать, и не оказывали организованного сопротивления. И сто колонистов основали на западном побережье у моря в середине Италии город, на берегу одной из самых крупных протекающих там рек. Климат там простой райский, жить хорошо, ядовитых гадов мало. Однако, на обратном пути, великое воинство, поредевшее наполовину, попало в шторм, и практически все катамараны перевернулись и все воины утонули, тем не менее, трём катамаранам удалось выдержать шторм, и вот они здесь.
   Я наградил всех вернувшихся воинов, дал им жён, дома, и сказал, что они могут больше не ходить в поход никогда, свой долг родине они отдали. Надо сказать, мне пришлось пойти на такой щедрый шаг, потому что люди начали роптать. И это не впервой, я уже сто лет посылал войска по всему миру, ради уничтожения неандертальцев. Предыдущее поколение людей, которые жили в среднем до 60 лет, помнившие те страшные времена, когда мы чуть не вымерли и жуткий ледяной поход, поддерживали меня и говорили что это правильно. Но молодые воины современного поколения, несмотря на уроки истории и внушения, не видели врага в лицо, и полагали, что посылать тысячи воинов во все концы мира, ради уничтожения народа, который итак уже почти уничтожен, не имеет смысла. И да они роптали и сильно, и даже гвардия, но я сдерживал их настроения, мне осталось победить врага в двух землях, я знал, что неандертальцы остались в Испании, и самое главное, в южных районах Европы. Мои разведчики донесли мне, что на севере сформировался мощный ледник, там за Босфором, вдоль ледника сейчас живёт множество неандертальцев, зимы там холодные, но жить можно. И я объявил своим людям, что нам осталось выбить неандертальцев из Европы и Испании, и для начала мы займёмся Испанией и дальней северо-западной Африкой, там последние, крупные агломерации врага. Надо только ещё потерпеть.
   И мы начали готовить поход в Испанию, я решил плыть также морем, но вдоль побережья Африки. Однако, вскоре мои разведчики донесли, что достаточно много неандертальцев уцелело в Малой Азии. Там снова стали складываться племена врага, и с ними предстояло разобраться, минимум несколько десятков тысяч огненных людей. И я собирался отправить туда отряд воинов, чтобы снова добить врага, и объявил свою волю. Требовалось ещё несколько лет, и я уничтожил бы неандертальцев под корень. Я никогда не правил столь огромной державой как теперь, с двадцатью деревянными городами и более чем ста тысячами людей населения. Со столь высоким уровнем развития ремёсел, резьбы по дереву, судостроительства, искусств. И всё было хорошо...
   Только вот я пренебрёг настроениями в обществе, и не учёл того факта, что после гибели целой армии в Италии, воины больше не хотят походов чёрте куда, не понятно ради чего, в которых гибнут почти все отправившиеся в поход. И по возвращении немногие выжившие получают сомнительные награды в стиле куска мяса и трёх кувшинов вина, а также бабу на месяц. Притом что ремесленники и земледельцы живут и в ус не дуют. Причём, если в моём математическом видении мира, гибель трёх тысяч человек ради зачистки от неандертальцев целой части света вполне обоснованная жертва, поскольку три тысячи человек от ста тысяч при нашем темпе рождаемости это немного, то для остального народа поход в Италию выглядел настоящим провалом. А теперь, не прошло и нескольких лет, а я задумал новый, очередной кровавый поход в котором погибнут слишком многие, никто кроме меня этого не хотел, и главное не понимал зачем. То есть на словах я помногу раз объяснял им зачем и почему мы воюем, и на словах они соглашались, но ментально или подсознательно, неандертальцы были для народа чем-то далёким и ненужным. Люди не понимали, где необходимость идти за тысячи километров умирать куда-то на войне, если здесь их дом, и их семьям итак ничего не угрожает.
   Я спал в своём дворце, в роскоши на деревянной кровати, и вдруг ко мне в комнату ввалилась толпа воинов. И один из них крикнул:
   -Ты арестован и низложен, не смей сопротивляться или мы убьём тебя. Одевайся, ты пойдёшь с нами.
   Я сразу всё понял, и быстро оделся, но не пытался сопротивляться, их здесь была целая сотня, и все были хорошо вооружены. Они взяли меня под руки и проводили в одну из камер для заключённых, и оставили там. И я просидел в камере три дня, но обо мне помнили, и три раза в день приносили пищу, воду и еду. В то время как где-то наверху, судя по звукам, шёл пир на весь мир, и лилось вино.
   Я пытался несколько раз бежать, но понял, что руками расковырять кладку в своей лучшей тюрьме нереально. Я знал и понимал, меня могут попытаться убить, и убьют, если захотят. Как-то я упустил ситуацию из виду и пренебрёг недовольством, слишком уж долго я жил уверенный в своей непогрешимости и несвергаемости. Что ж, сам виноват, и что особенно плохо, в этот раз был бунт военных и гвардии, а это хуже всего. То есть восстали те, на кого я традиционно полагался во всём, те, кто должен был хранить мою власть. А значит, в этом мире ни на что нельзя положиться. И я не знал теперь чего ждать.
   А как я много потерял, у меня было множество городов, система чиновников, население свыше ста тысяч человек. Огромная профессиональная армия, множество удалённых мелких деревенек на границах державы. Фактории в дальних частях мира, что тоже мне подчинялись, разведка. Столица с населением десять тысяч человек, огромный деревянный дворец в несколько этажей. Такого у меня никогда раньше не было, и всё это я по глупости потерял, огромнее культурные достижения, первое настоящее государство. И всё это было очень давно, на заре человечества в ста километрах к востоку от реки Нил, в нескольких десятках километрах от побережья средиземного моря. Правда, тут было мало камня и не было металлов, но зато были глина, кость и много древесины, плодородные поля, что тянутся на километры вокруг городов. Огромные богатства, социальные завоевания, соль, вино, школы, система обучения. И я, наконец, добился создания института брака, понятий мой сын, моя дочь, мой потомок. Дома из дерева на несколько этажей, огромный город и всё это будет потеряно. И хуже всего, если я сейчас потеряю жизнь. Эти знают, что я силён и живуч, они убьют меня.
   Наконец на четвёртый день меня вывели прочь из моей тюрьмы, провели наверх в тронный зал, и здесь на моём деревянном троне сидел один из моих генералов. Не самый умный, не самый талантливый, слегка нечестный на руку и беспринципный, я знал его. Этот будет плохим правителем, но они выбрали новым царём именно его, да люди не умеют правильно выбирать себе правителя, также как не умеют уважать тех, кто действительно достоин уважения. Справедливо оценивать действия правителя, популярные и непопулярные, но нужные меры.
   -Склонись перед новым царём великого царства. - Приказал он мне. И я встал перед ним на колени, понимая, что сейчас я должен пойти на что угодно, лишь бы вырваться отсюда живым.
   -Ты признаёшь мою власть?
   -Да. - Покорно согласился я.
   -Ты должен знать, мы свергли тебя не просто так, ты был плохим царём, при тебе всем нам было плохо. Ты постоянно отсылал тысячи лучших из нас на смерть, и они гибли за тебя раз за разом, это не может продолжаться вечно. Враг повержен, он изгнан из наших земель. А то, что где-то на другом конце мира, в дальних землях сохранились отдельные семьи неандертальцев, это ничего страшного. Враг слаб и неорганизован, мы много воевали с ним, и убивали его людей тысячами, они слабее и хуже нас, у них не бывает государств, правительственной системы и городов. Они не угрожают империи, мы не хотим больше умирать и отправляться в походы за тридевять земель. Тем более, эти походы не дают империи ничего кроме крови. А вернувшиеся воины, часто ведут себя ненадлежащим образом, и никто не хочет и не должен их терпеть, и никто не хочет идти умирать в поход. Мы больше не будем ходить на войну, такова моя воля и воля народа. Я связался со всеми городами, все признали мою власть, вообще все, теперь я новый правитель. А поскольку в отличие от тебя я смертен, после моей кончины, трон наследует мой сын. Вот так.
   -Что будет со мной? - Задал главный вопрос я.
   -Ничего, я не собираюсь убивать тебя, и не убил бы, даже если бы ты не признал мою власть. Поскольку, ты признал мою власть, ты можешь остаться здесь в столице и свободно жить как почётный ремесленник, и никто не будет иметь права обидеть тебя или оскорбить. Мы помним, что это ты построил наш город, мы умеем быть благодарными.
   -А если бы я не признал твою власть? Что было бы тогда?
   -Тогда я бы отправил тебя в изгнание навсегда, мы бы дали тебе вещи, инструмент, еду, и ты ушёл бы отсюда навечно.
   -Почему ты так добр?
   -Ты был плохим, но великим царём, я учил историю, ты привёл народ сюда из ледяных земель. Ты построил эти города и правил ими более ста лет, что уж говорить, в каждом из нас течёт твоя божественная кровь, отчего мы сами маленько боги. Или демоны? - Усмехнулся новый царь. - Наверное, мы все теперь немного демоны. Но это не важно, важно то, что мы чтим тебя, хотя и многие ненавидят.
   Я понимал, на самом деле он врёт, думаю, у меня было много сторонников, и им просто заткнули рты, и это не малозначимая причина, почему мне сохранили жизнь. Впрочем, возможно, не совсем врёт, да мои заслуги велики и все это знают теперь. И вообще, думаю, он пришёл во власть на штыках тех солдат, что должны были отправиться в Малую Азию насмерть, и да им нечего было терять, а это была целая крупная хорошо подготовленная профессиональная армия, и потому они легко победили. Так бы, если бы я пошёл на поводу у народа, он меня не сверг бы.
   -Ты не боишься, что царство рухнет без меня? Ведь ты не умеешь править.
   -Не беспокойся, я умею править, просто не очень хорошо, но все твои советники и помощники помогут мне, я решил по возможности не убивать никого, кроме тех немногих, кто выступил в твою защиту с оружием. И если ты не будешь против, я иногда буду звать тебя, и ты будешь советовать мне как поступить, я уважают твой возраст великий белый демон, и знаю, ты умнее меня в десять раз. И если бы я не понимал насколько ты умнее меня, я был бы последним глупцом, но по-своему ты тоже очень глуп. Ты не понимаешь одной вещи, мы живём, чтобы жить, а не умирать, твои идеи и стремления, сиюминутное желание выполнить историческую задачу, это не то, что нам нужно. Ты не понимаешь людей и их желаний. Мы не могли оставить тебя у власти, ты бы залил восстание нашей кровью, всех недовольных и несогласных. Но мы и не хотим и не можем жить также дальше, как живём сейчас. Хватит войн, хватит смерти, нет больше дальним походам, мы хотим мира. Никаких лишних ненужных убийств и смерти. Ясно?
   -Ясно, только ты не прав, верно, потому что ты глуп, как ты сам заметил. Желания и стремления людей не всегда обеспечивают им лучшую жизнь и выживание. Люди слишком глупы в массе своей. Очень часто люди хотят несбыточного, а ещё люди очень не хотят работать и воевать, не понимая, что ради них самих же надо работать и воевать. Никогда хороший правитель не пойдёт на поводке желаний у народа. Для того, чтобы государство было счастливо, а народ процветал, надо делать вещи, которые простой народ не понимает и не принимает. Люди глупы, правитель должен действовать правильно, думать о будущем, а не как хочется простым и ленивым гражданам. Твой путь, путь в никуда, ты просто этого не понимаешь. Если ты хочешь счастья и процветания своему народу в целом, не следует при принятии важнейших государственных решений учитывать мнение тупого мужика от сохи. Мужик думает только о том, чтобы его жопе было тепло и безопасно и именно сейчас, не задумываясь о завтрашнем дне и других людях. И этим отличается правитель от мужика, мужик думает о себе и своих потребностях сейчас, а правитель о будущем всей своей державы и человечества в целом. Тупой мужик не может быть правителем и принимать государственные решения.
   -Вот поэтому ты и проиграл, и это ты глуп, а не я! - Оскорблено прокричал новый царь.
   Я решил больше не спорить, зачем испытывать судьбу, вдруг он передумает отпускать меня? Он сам был слишком слаб умом, чтобы понять то, что я пытался ему объяснить, что ж, значит, будет плакать и страдать в прошлом моя великая империя, и скоро впадёт в полосу упадка, но что поделать, такова судьба.
   -Значит, я могу идти?
   -Да, ты можешь уйти. Если решишь остаться, тебе уступят дом одного из генералов, что находится за оградой, это хороший большой дом, там есть деревянная мебель, еда и несколько женщин. Живи с миром, ты великий человек, просто ты не можешь править. Ты не понимаешь смысла жизни, и не знаешь, что нужно людям от своего царя.
   -Могу ли я покинуть царство навсегда? Я желаю в будущем отправиться в северные земли, воевать с врагом сам.
   -Можешь, в любой момент, а теперь, можешь идти, ты свободен. Я даже не буду приставлять к тебе охрану, потому что это не требуется, ты искусный воин и сам постоишь за себя, это знает каждый.
   -Прощай царь.
   Я поднялся с колен и свободно покинул дворец, никто больше меня не держал, только люди оглядывались и косились на меня, многие с неодобрением. Я дошёл до своего нового дома, осмотрел его. Сел за стол, и одна из женщин принесла мне еды, я ничего не опасаясь, поел, потом взял оружие, нож, и пошёл в город, я хотел пройтись по кварталам простых людей и солдат, узнать каковы настроения в обществе. И никто меня не остановил.
   Выяснилось, что все поддерживают нового царя, и никто не собирается восстанавливать меня на царство, при этом, люди часто узнавали меня, но никто не пытался убить. Оказывается, днём ранее по городу распространился указ, что я помилован, и если кто убьёт меня, то сам будет приговорён к смерти. Бунтов и беспорядков тоже не было, город жил своей обычной жизнью. Видимо, восстание готовилось давно, и совершили его сравнительно бескровно, и даже многие бывшие мои командующие сохранили свои прежние посты. Всё государство жило по старому. Значит, восстание было совершено не спонтанно, а его долго и продуманно готовили заранее, что особенно опасно. В прошлом, таких организованных восстаний не было никогда, и меня свергали просто по кратковременному велению души, а потом все просто уже не боялись меня свергнутого. Тут всё было наоборот, восставшие подумали о том, как сохранить царство на плаву, чтобы всё не рухнуло в один миг. Учитывая также тот факт, что остальные более мелкие города также должны признать новую власть. Я думаю, царство не развалится сразу, но я понимал и другое. Новый царь, чувствуя шаткость своего положения, не сможет занять жёсткую позицию к другим жаждущим богатств и власти. Он быстро пойдёт на много уступок, и это вызовет постепенную утрату власти и распад государства, конечно, не в один день, а может быть за целое поколение или больше.
   Тем не менее, мне нечего было волноваться, и я вернулся в свой новый дом, поел перед сном ещё хлеба, точнее не хлеба, а лепёшку на воде, которую мы готовили. Закусил мясом и выпил фруктового сока. Женщины сообщили, что они мои новые жёны, и готовы со мной спать сколько угодно и рожать мне детей. Я понял, их набрали специально из числа моих сторонников, чтобы мне было комфортно жить. Возможно, новый царь или его окружение даже подумали о том, что если я буду жить сыто и богато, то меня можно не бояться и у меня не будет стимула готовить контр переворот. Политическая технология слабых правителей древняя как мир, дай вкусный пряник своему врагу, чтобы он успокоился и не строил против тебя козни. Так что вполне возможно, они, наоборот, в тайне плохо ко мне настроены, и им приказано следить за каждым моим шагом, чтобы я не совершил контр переворот. В любом случае, если бы меня сильно хотели убить, думаю, убили бы, и народ принял бы это. Видимо я не вызвал в людях в этот раз такой уж ненависти, как раньше. Даже скажу более, они не ненавидели меня вовсе, скорее просто боялись, и их не устраивал мой политический курс на войны и дальние походы. Возможно, если бы я не был таким агрессивным и активным, в ближайшие годы меня никто не сверг. Хотя, возможно, не последнюю роль сыграла и жажда власти нового царя и элит. И всё равно формальным моральным предлогом к свержению является моё стремление к никому не нужным дальним походом в дальние земли, против племени, что никому не представляет угрозы в длительной перспективе.
   И всё равно, я понимал, этот город со временем развалится и деградирует, может не сразу, просто постепенно затухнут ремёсла без моей поддержки, деградирует система образования, распустятся военные, желающие власти женщин рабов и слуг. Опустеют поля, станет меньше еды, и в первую очередь еды будет не хватать детям, и город постепенно заглохнет. Спустя поколения три, максимум пять поколений. Что хуже всего, люди очень плохо передают знания из поколения в поколение, теряют их со временем. Потому что одно дело знать самому, совсем другое научить кого-то на тот же, либо на более высокий уровень. Я сам на самом деле тоже не умею передавать знания следующим поколениям в полной мере, просто я бессмертный, и поэтому мой собственный уровень постоянно растёт. Впрочем, тут есть одно но, я думаю, если бы люди жили дольше... Всё было бы иначе. До сих пор люди живут в среднем до шестидесяти лет, и очень редко до семидесяти. Если бы люди жили хотя бы лет по триста, или вообще вечно, всё было бы иначе, но вечных тоже тяжело удержать в повиновении. Вечно живущие я думаю, в определённый момент начнут считать меня равными себе во всём, или даже они решат, что они лучше и умнее меня, что куда опаснее, потому что тогда моя жизнь потеряет для них священную ценность, и меня уже не отпустят как сейчас. Ведь в этот раз меня отпустили именно потому, что до сих пор, даже свергнув, они не считают меня равным себе и осознают что я древнее и умнее их, просто людей не устраивает мой политический курс, им хочется жить мирно и хорошо. Возможно, если бы я проявил в воинах больше интереса к походам, рассказал бы красивые истории о приключениях, всё было бы по-другому, и они желали бы воинских подвигов и славы. Но я этого вовремя не учёл, и гнал людей на войну директивно, не рассказывая, как это здорово побывать в дальних краях. Короче, надо было лучше промывать им мозг.
   * * *
   Я прожил на территории своего царства примерно пол года, но никаких признаков контрреволюции, либо ослабления нового царя не заметил. Наоборот, людям, а главное воинам, понравилось жить без войны, и они поддерживали своего нового царя. Хотя при этом, простых рабочих и ремесленников стали больше грабить, у многих отняли жён и отдали солдатам, это было не хорошо, но воины подавляли все беспорядки и железной рукой держали страну под контролем и в мире. Однако, я думаю, они как-то не учли того факта, что при таких тенденциях, в следующем поколении уже не будет ремесленников и простых трудяг. Впрочем, может, они решат этот вопрос иначе, отправляя своих детей в поле. Но происходящее мне совсем не нравилось, чисто морально. К тому же, мне надо было добить неандертальцев в Европе, я несколько раз напрашивался на аудиенцию к царю и упрашивал его дать мне крупный отряд воинов, чтобы отправиться в северные земли для уничтожения врага. Но тот каждый раз отвечал мне, что если он пойдёт людей, то уподобится мне во всём, и он этого не хочет. На самом деле он просто боялся ослабить свой авторитет и потерять власть, поскольку именно посылка воинов на край света была официальным предлогом для моего свержения. В связи с чем, я решил, что должен действовать сам. Я заранее подготовил большой запас инвентаря, обошёл весь город, нашёл около сотни единомышленников, что пожелали уйти со мной на север. Причём я понимал, что зачистить север от неандертальцев мы не сможем, слишком велики земли Европы. Поэтому я подобрал свой отряд половина на половину, мужчин и женщин, я решил построить новый город, и даже приметил место, северная окраина пролива Босфор, чтобы можно было, если что и на юг, но при этом как бы проще на север.
   Однако, царь, узнав о моих приготовлениях. Строго настрого запретил мне уходить куда-либо с другими людьми. Он сказал мне: "если хочешь, иди один, а женщин я тебе с собой брать не позволю, не хочу, чтобы на севере родилась новая держава, могущественнее нашей и пошла потом на нас войной, а я знаю так и будет." Я его в принципе понимал, но не послушал. И мы тайно и во всеоружии покинули прочь город, потом собрались в условленном месте, и пошли на север. Я понимал, царь наверняка захочет остановить меня, и многие набивались ко мне в отряд, я знал, там могут быть предатели и шпионы, чтобы разрушить мою группу. В связи с чем я пошёл на хитрость. Я назначил два места встречи, своим самым верным людям, что изначально хотели идти со мной одно место, а предположительным шпионам, другое. Вычислить шпионов мне не составило большого труда. Я думаю, царь пытался арестовать всех, кто пришёл на второе место встречи, надеясь, таким образом разом захватить всех, но я его успешно перехитрил.
   И мы, удачно избежав всех проблем, во всеоружии двинулись на север к проливу Босфор. Я думаю, если нас в начале и пытались преследовать и отыскать, то, во всяком случае, не сумели. Всего мой отряд насчитал ровно сто человек, пятьдесят женщин и столько же мужчин. Все женщины и мужчины моей крови, а значит, они проживут до шестидесяти лет и более. Возрастная группа, набранная мной от 19 до 30 лет, все в детородном возрасте и не слишком молодые, все сильные и умные. Среди нас было много профессиональных охотников и военных, бывшие разведчики дальнего обнаружения и некоторые офицеры моей армии. Кадровые военные с некоторым уровнем образования, также я взял около двадцати лучших ремесленников, эти не были приспособлены к дальним походам, но остальной отряд их защитит. Мы успешно и менее чем за месяц прошли через территорию современной Сирии и Турции и добрались до пролива Босфор, преодолели его по льду, потому что выбранное мной время года зима. И прямо на берегу, точнее всего в полу километре от берега пролива, я нашёл место для постройки нового города. Мы основали лагерь, построили ограду, успешно перезимовали, и наступило лето. Надо сказать, особых проблем с зимовкой не было, поскольку у нас в группе были опытные охотники. Они убивали крупных животных. И каждого убитого зверя нам хватало на несколько дней. Надо сказать, что за зиму и за весь поход не погиб ни один человек, вот что значит профессионализм. Дошли быстро и без потерь, и я бы даже не сказал, что нам тяжело было идти. Так что, переходы на большие дистанции это не проблема, главное, чтобы люди были хорошо подготовлены и с головой на плечах. В принципе, также, я когда-то в прошлом путешествовал один, покрывал десятки тысяч километров и ни разу не умер, была бы голова на плечах, и любая дистанция не преграда.
   Лето здесь было коротким и прохладным, но всё же лето. Этим летом я построил на зиму более надёжные дома по типу землянок, а заодно я разведал, что здесь поблизости есть запасы подходящего камня, чего не было в великом царстве. А значит, здесь можно будет построить каменные дома, что меня так интересовало, других это волновало мало. Но уже летом мы по моей указке начали таскать камни с соседних холмов, и это было тяжело, таскать камни по 30 килограмм на три километра. И этим летом, я стал думать, как усовершенствовать устройство для переноски камней. В начале я сделал носилки на двух человек, на таких было достаточно удобно на плечах тащить по 60-70 килограмм зараз, но всё равно слишком сложно и далеко. И за лето мы выстроили всего один маленький каменный домик. Камня надо было много, таскать далеко, и никто особо часто без моей указки заниматься этим не хотел, непонятно зачем, а я не настаивал особо, боясь потерять авторитет, и чтобы люди не пожалели, что ушли со мной в поисках лучшей жизни. Ясно, что если так таскать, то мы будем строить по одному домику в год. В прошлом во Франции мы возили камни, спуская по реке на плоту, зараз помногу, но в этот раз подходящих рек не было.
   Неожиданный подарок принесла зима, я вдруг допёр, что камни можно не таскать, а волочить по снегу, а если сделать плоскую деревянную гладкую поверхность, то один человек может волочить по снегу 50 килограмм и даже больше. И так появились первые лыжи, я сделал специальные, гладкие, деревянные поверхности с задранным носком, и на них можно было эффективно ходить по снегу. Появились первые сани, и первые лыжи и снегоступы для людей. Остальные члены племени были рады открытию, но не настолько как я, потому что для меня лыжи были новой технологией, что позволяла перевозить большие грузы на большие дистанции. И ещё я очень горько пожалел, что у меня не было лыж и снегоступов тогда, много лет назад, когда мы шли из Франции на юг по рыхлому снегу, во время наступления ледника. Много жизней было бы спасено, если бы такая простая вещь как снегоступы или лыжи, были бы спасены тогда. Правда, если бы тогда из ледяного похода вернулось бы больше людей, моя кровь сейчас не была бы в каждом из людей. Итак, используя первые сани, за зиму мы натаскали камней ещё на три домика.
   А на следующее лето я придумал вещь, которая изменила всю историю человечества раз и навсегда. Я думал, как тащить одному человеку больший груз по ровной земле, и придумал колесо!! В начале я подкладывал круглые брёвна, чтобы по ним волочить большой камень, но это слишком сложно если тащить далеко, хотя при строительстве можно, если дистанции небольшие. И да по круглым брёвнам груз катится и можно двигать очень большой груз. Если для подъёма груза использовать рычаг. И я придумал, как закрепить круглую деревяшку, и это было сложно, я выстрогал из двух толстых брёвен два полу кольца, совместил их в одно колесо, сделал деревянную ось и скрепил колышками, залил смолой, и создал первую тачку. Диаметр колеса тачки был небольшим, меньше полуметра, но это было первое в мире колесо. И технология прижилась и была очень к месту, потому что раньше мы всегда таскали грузы на руках, либо привязывая к шесту между двумя носильщиками. Тачка позволяла тащить камни по 70 килограмм, и это было тяжело. Но легче, чем на спине. И мы сделали несколько тачек и стали на них возить камни.
   Уже через два года, мы раскатали тропу от камненосных холмов. И построили много домиков для каждого члена племени, и каменные дома были лучше землянок, удобнее и в них можно было стоять в полный рост. В общем, наверное, можно было построить дома из брёвен, также как строили в Египте, но я помнил несколько сильных пожаров, что выжигали весь город, и меня это не радовало. Каменные дома выглядели мне более надёжными. К тому же, на самом деле, в Египте была особая порода дерева с мягкой древесиной, а здесь нет, обрабатывать дерево камнями в больших количествах весьма сложно. Так что, утверждение, что деревянные дома сделать проще спорно.
   Как-то зимой я наткнулся на логово волков, волчица и несколько взрослых волков напали на меня, я с охотниками их успешно убил. Зато в самом логове меня ждал неожиданный сюрприз, я нашёл несколько совсем маленьких волчат, и те, вместо того чтобы напасть, полезли ко мне на руки. Они были совсем маленькими, и я приказал не убивать их. Мы кормили их и вскоре они подросли, но уже не нападали на людей, мы обучили их, и получилось домашнее животное, с которым очень удобно ходить на охоту. Я никогда не забуду этих первых волков, как здорово те загоняли дичь, как радовались людям, когда впервые в истории люди гладили их по шерсти, этих далёких предков современных собак. Нрав у первых волков был суровый, и нам первое время нередко приходилось зверски наказывать их за укусы или недовольство людьми, но мне удалось их приручить и воспитать. Главное, чтобы в животном был страх, табу на укус любого человека без прямой команды хозяина. И волки стали верными и послушными охотничьими собаками.
   Впрочем, фантастические открытия и приобретения того периода не закончились. Я тогда подумал, что если мы смогли приручить для охоты волков, то можно приручить и других животных. Я подумал, что таскать летом камни самому слишком сложно, а многие животные на самом деле куда сильнее людей. А если животное травоядное по своей природе, то кормить его не составит труда. Здесь в холмах обитало достаточно много крупных баранов. Я изловил несколько мелких барашков, выходил и вырастил их, и они привыкли жить рядом с людьми. Бараны оказались менее приручаемы, чем волки, и менее послушны, зато не умели кусаться. Я думаю, неспособность барана привязаться к хозяину объясняется их крайне низким уровнем интеллекта. Волки обычно вступали в психическую связь с хозяином и обладали верностью, не бросали хозяина никогда, бараны не были на это способны, зато гораздо слабее и менее опасны. Мы построили для них загоны из веток и следили, чтобы те из них не убегали. Я научил баранов таскать повозку с камнями, завязывая по два на одну тягу. Взрослые самцы баранов неплохо таскали на себе повозку с достаточно большим грузом, теперь мы могли загружать по сто килограмм камней и более. В принципе, как тяговое животное два барана заменяли четырёх человек, только люди, таская тяжёлые камни, быстро начинали проявлять недовольство, а на недовольство баранов мне было пофигу.
   Каменное строительство в нашем городе продолжалось, я построил много обширных каменных домов, изготовил для них из дерева мебель. А также я построил себе и своим гвардейцам крупный трёхэтажный каменный замок. Теперь все потребности людей в жилье были решены. Появилось множество детей, и я ожидал в будущем прирост населения. Теперь мы жили достаточно весело, с двумя типами прирученных животных, с баранами и первыми прасобаками-волками. Я понял, что прогресс пошёл семимильными шагами, и уже был рад, что ушёл прочь из Египта.
   Поскольку бараны ели траву, то мы запасали на зиму сено, и в достаточно больших количествах, это, кстати, проще, чем добывать им зимой на прокорм кору деревьев. В итоге усложнилось наше сельское хозяйство. В итоге мы могли легко прокормить значительно количество баранов зимой.
   Спустя всего два года количество баранов расплодилось неимоверно, и я не знал, куда их девать, и я подумал, а почему бы и нет? Взял, увёл двух баранов подальше в лес, и убил их, вырезал мясо, и мы все, включая волков, благополучно его съели, и остальные бараны не догадались. С тех пор мы стали убивать и есть лишних баранов регулярно, это, кстати, гораздо проще, и безопаснее чем охотиться. В конец я так обнаглел с убийством баранов, что стал делать из их шкур шубы для своих подданных, но бараны были настолько тупыми, что абсолютно нормально относились к шкурам из своих товарищей, и то, что они пахли мёртвыми баранами, их нисколько не смущало. А шкуры баранов были очень тёплыми, и из них получались хорошие зимние вещи. Так зародилось скотоводство, снабжавшее нас мясом, и я понял, чтобы есть мясо, необязательно охотиться, достаточно держать крупное стадо баранов. И это притом, что первых баранов я ловил с целью использования как тягловых животных. Волков надо сказать тоже приходилось ограничивать в размножении, те бесились от этого, и пытались кусаться, в общем, убийство каждого поколения щенков было целым конфликтом, но я всё равно следил, чтобы волков в селении было не более тридцати, иначе они ели слишком много мяса. Таким образом, волков мы убивали в раннем возрасте, так было безопаснее, а баранов наоборот выращивали на убой до максимального размера. Причём своих волков охотники воспринимали как товарищей по оружию и друзей, привязывались к ним, а бараны были просто тупым скотом.
   Меж тем наша лесная крепость особо высоко технологичных людей быстро росла, и спустя всего лет десять превратилась в небольшой город, населённый преимущественно детьми. Но я старался беречь каждую детскую жизнь. Мы выстроили для детей отдельную школу, куда те ходили заниматься, и двадцать взрослых каждый день только и делали, что учили маленьких детей, как жить в этом мире. Я возродил и усовершенствовал систему учителей. А ещё мы учили их истории, со времён ледяного похода, уничтожения неандертальцев и бегства из великого царства. Я понял, что история это очень важный предмет, и люди должны помнить жизнь своих предков, чтобы не совершать глупых поступков в будущем. Причём без истории государство может нормально простоять одно два поколения, а вот с историей гораздо дольше. И вообще, уровень образования и понимания обществом своего правителя крайне важно для стабильности государства.
   И вот, как-то, бродя по холмистым массивам близ каменоломни, я наткнулся на странный небольшой чёрный камень, я подобрал его и внимательно повертел его в руках, камень был очень тяжёлым для своего размера. Что-то знакомое было в этом странном камне, я поковырял его, и вдруг понял, что у меня в руках небольшой слиток металла!! Кто бы знал, как я тогда обрадовался этому чуду. Только это был другой металл, не такой как тот, который я использовал в вулкане, но он был здесь, в Европе! Я никогда не находил раньше в Европе таких камней. Я положил его в карман, и отнёс в селение, я знал, огнём металл не расплавить, но вообще расплавить его можно. И я решил попробовать в начале огнём, потому что понял, что это какой-то другой металл, не такой как предыдущий известный мне, этот был мягче. Я подготовил в камне формочку в виде небольшого острия копья, положил металл в формочку и поставил камень в костёр. Разкочегарил пламя посильнее, и случилось чудо, металл медленно потёк, он плавился от огня, этот металл имел более низкую температуру плавления, чем тот, который я когда-то плавил в лаве Камчатских вулканов, этот плавился от огня.
   -Что это год? - Спросил меня один из охотников наблюдавший за моей вознёй.
   -Это металл.
   -Что, что?
   -В своих дальних странствиях, давно-давно, я находил такое, это металл, особый камень, который не трескается, и не крошится, не ломается. Он очень прочный и из него хорошо делать ножи и наконечники. А самое главное, металл можно плавить, изначально придавая ему ту форму, которую надо. Острие копья из металла может служить долгие годы, не ломаясь. Когда-то давно у меня был такой наконечник и ножи из металла, но потом я потерял их. Это было очень давно, много тысяч лет назад, но я помню, сколь удобны и надёжны они были. В прошлом я находил металл очень далеко отсюда, но я не думал, что он есть и здесь, в наших краях, и вот сегодня в горах я нашёл камень, и этот камень металл.
   -И?
   -Не важно, я сказал, всё, что тебе нужно знать.
   -Может поискать ещё таких камней?
   -Поищем. А сейчас смотри.
   Я достал наконечник из костра, остудил в воде и насадил на заранее подготовленное древко копья. Потом размахнулся и всадил древко в древесину, оно успешно воткнулось, но слегка помялось. Тем не менее, наконечник выдержал, хотя костяной или каменный сломался бы.
   -Нифига себе, - вскрикнул охотник.
   -Этот металл какой-то мягкий, не как тот, плохой, слишком мягкий, но всё равно лучше камня или кости. Надо найти ещё таких камней, завтра пойдём и найдём. Я думаю, из металла очень хорошо будет сделать немного топоров и ножей.
   Я думаю, найденный мной тогда металл был слитком чистой меди. В прошлом, слитки меди иногда встречались в холмах в небольших количествах, и мне просто повезло его найти. Медь имеет на 400 градусов меньшую температуру плавления, чем железо и её можно расплавить на костре, если хорошенько разкочегарить его, что я и сделал, чтобы расплавить железо, нужна температур повыше. Тем не менее, медь как материал для режущего и рубящего оружия или инструмента, намного лучше, чем камень или кость.
   И на следующий день мы пошли искать таких камней ещё. Мы долго искали, но за целый день усилий смогли найти лишь десяток камней, да и то поменьше найденного мной. Я долго думал, что с ними сделать, и как использовать наиболее полезным образом, слишком уж мало металла мы нашли. И решил, что на охоту можно ходить и с обычным оружием, к тому же на охоте есть риск потерять наконечник копья, если оно застрянет в ране у зверя и тот сбежит, а такое бывало не редко. Надо сделать такой инструмент, который не потеряется, и я расплавил свой наконечник копья и те камни, что мы нашли, и отлил одно единственное рубило для топора. Мы постоянно сталкивались с большими проблемами с обработкой дерева, и медный топор, это большой шаг вперёд. Медным топором можно подолгу рубить брёвна и не опасаться что сломается, это очень важно. Казалось бы, подумаешь брёвна, но попробуй каменным топором сруби дерево, а потом придай ему удобную плоскую форму досок, хрен там, целый день потратишь, и пять каменных рубил сломаешь. Так что топор, это будет как раз самая полезная вещь в хозяйстве и не потеряется.
   -Слушайте меня внимательно, вы все видели, как выглядят эти чёрные камни, и какие они на ощупь. Теперь вы знаете, сколь они ценны. Каждый, кто найдёт и принесёт мне такой камень, получит особую награду, всем ясно? Нам нужен металл, и чем больше, тем лучше, только не сломайте себе шею в процессе поисков.
   Надо сказать, первое время многие члены племени ходили подолгу искать медь в холмы, и иногда находили небольшие слитки, или несколько совсем мелких кусочков. Люди обошли много холмов, но за три месяца поисков, мы добыли килограмм пять металла, не больше. Один кусок металла я пустил на второй топорище, оно оказалось очень полезным в хозяйстве. Ещё кусочек металла я использовал на себя, отлил для своих личных нужд небольшой медный нож с деревянной ручкой. Этим ножом я обрабатывал раны раненых и выполнял некоторые работы по дереву и при шитье. Остальную медь пустили на иголки для ремесленников и на шило, а также на скальпели для лекарей, в них была большая потребность, и они не требовали большого количества меди. Так что, никаких радикальных перемен металл в нашей жизни не произвёл, в плане того, что его было слишком мало, но на особо важные дела он сгодился. И, тем не менее, металл, это реально круто.
   А меж тем, наш каменный город продолжал расти, и вскоре на берегу пролива Босфор раскинулся настоящий средневековый очень высокотехнологичный для своего времени городок. Правда, теперь женщины дольше взрослели, чем раньше, и это привело к некоторому снижению роста населения, теперь требовалось больше времени, чтобы подрастить следующее детородное поколение. В прошлом это было 9-10 лет, теперь минимум 12 лет, причём полного взросления особь достигала лишь в 16-18 лет. И только людей старше 25 лет я считал полноценно взрослыми. В итоге прошло лет пятьдесят с момента нашего поселения здесь, прежде, чем город превысил население в две тысячи человек. Но я уже знал, что с более взрослыми и долгоживущими людьми, с новой системой, не составит труда обеспечить контроль и над более крупным государством, чем наше сейчас. И я, не долго думая, заложил второй город, итак спустя ещё пол века развития, я создал первое северное государство из нескольких городов, мы обитали где-то в районе современного Константинополя. Возможно, нас не нашли современные археологи как раз потому, что мы находились на территории современных городов Османской империи. Таким образом, более поздняя культурная деятельность людей замела следы нашей цивилизации тех времён, хотя каменных и монументальных построек у нас было много. Я думаю, мы также оставили в наследство нашим потомкам много различных глиняных черепков и всех тех вещей, по которым обычно археологи обнаруживают древние цивилизации. Но если моя столица располагалась на территории современного Константинополя, то думаю, под культурным слоем этого города следов от нас не осталось.
   Увы, дальнейшему росту препятствовал холодный климат и нехватка еды, мы добывали её достаточно эффективно, но вскоре число дичи в наших местах сократилось, и основными источниками еды стала ловля рыбы, а также разведение баранов. Зерно я выращивал только, чтобы сохранить зерно, но урожая было так мало, что я его как еду не считаю. Тем не менее, я снова подготовил и обучил армию, разведчиков, и новые соединения людей двинулись в Европу, уничтожать неандертальцев. Северный климат был более суровым, и не позволял нам эффективно использовать крупные соединения, при этом у нас не было и источников яда. И я всё равно стал создавать малые отряды солдат и посылать их на север, громить неандертальцев, сильно мешал ледник и холодный климат. К тому же, в этот раз наше государство оказалось поменьше, чем в прошлый. В сумме не более 10 тысяч человек.
   Я решил, что совершать мощные крупные военизированные вылазки в Европу в силу климата и нехватки ресурсов, как раньше мне не удастся. Поэтому я сосредоточился на стабильности своей страны, мы зачистили от неандертальцев всё в радиусе 500 километров от нашей столицы. Также я совершил несколько походов на запад в район Греции, и зачистил от неандертальцев территории центральной, а потом и Южной Греции. Мы также прошлись по греческим островам, уничтожая неандертальцев и там. Тем более, в те времена до многих островов можно было дойти пешим ходом по льду, правда, не везде, и пару раз пришлось сплавать, но не далеко. К счастью, неандертальцев там было не очень много, и семьи их были невелики, поэтому проблем с зачисткой Греции не было. После я преступил к формированию и отправке семей поселенцев во все концы Европы. Я, как и в прошлые года, стремился к тому, чтобы молодые семьи людей уходили во все концы и строили там новые племена людей, чтобы вытеснять врагов и обеспечить будущее виду, прежде всего я старался отсылать поселенцев именно в Европу.
   Мы также установили дипломатические отношения с нашим южным соседом, выяснилось, что Южное Великое Царство ещё не рухнуло и стояло, правда, резко сократилось количество городов и население. Мои послы выяснили, что в Южном Великом Царстве трижды были времена великих смут, когда города сражались за власть. В них погибло очень много народу, и несколько городов было сожжено под корень, так что на данный момент в южном государстве осталось лишь 9 городов, и резко сократилось количество деревень, уровень технологий упал. Но Южное Царство всё ещё стояло и держалось, спустя более чем сто лет, после нашего побега! И это было уникально по моему опыту, потому что в прошлом мои полу государственные образования саморазрушались гораздо быстрее. А Южное Царство стояло даже спустя сто с лишним лет, как ни в чём не бывало. Да ослабло, да многое потеряло, но стояло. Значит, у людей и их государств есть будущее, не всегда они впадают в полосу гибели, иногда могут существовать достаточно долго и без меня, особенно если городов много, а не один и имеется некий праобраз системы образования, передающей знания и навыки по наследству.
   Тем не менее, меня мало волновало Южное Царство само по себе, главное, чтобы оно не собралось на нас войной, а оно не собиралось воевать, им своих проблем там на юге хватало. И я думаю, пройдёт ещё сто или двести лет, и созданной мной государственное образование самопроизвольно рассосётся итак. И останутся только семьи, деревни и племена людей, что живут сами по себе небольшими группами, но не великой страной.
   Меж тем, более всего меня волновали неандертальцы в Малой Азии, прошлый раз их не столь дотошно уничтожили и зачистили, и мой поход лишь уменьшил их численность, но не уничтожил. А небольшое государство фактория, которую я основал в центре Турции, выродилась в несколько больших первобытных племён, которые жили с неандертальцами вперемешку, оказывали на них давление, но не могли и не собирались уничтожать. И меж тем, Малая Азия вновь начинала превращаться в демографическую бомбу неандертальцев, те быстро плодились, и я понимал, пройдёт ещё лет сто, и их семьи двинуться как саранча и как раковые метастазы во все концы мира, откуда их с таким трудом вытеснили. И хорошо ещё, что пока стоит Южное Царство, им закрыт путь в Африку, но оно будет преградой не больше ста лет. А мы с севера закрыли им путь в Европу, но скоро они попрут, потому что к югу от Босфора их уже сотни племён, опять.
   Поэтому я подумал, принял решение и собрал всех глав своей страны на совет в своём великом тронном зале, и начал речь:
   -Приветствую вас. Я собрал здесь вас не просто так. Я знаю, вы не хотите и не собираетесь воевать, но возникла проблема.
   Я поднял крупную шкуру, на которой заранее нарисовал охрой карту малой Азии с северным царством на проливе Босфор и Южным в восточном Египте. Карта была формальной и очень примитивной, но в целом отражала географию.
   -Это Малая Азия, рассадник неандертальцев, сейчас там проживает никак не меньше 200 тысяч неандертальцев, практически столько же, сколько проживало там до великого похода Южного Царства. К тому же, разведка говорит, что их племена стали больше, до 500 человек, и они договариваются друг с другом, чего раньше никогда не было. Обратите на это внимание. Вот здесь на востоке Малой Азии череда гор и сухих земель, неандертальцы пока что туда не идут. На западе море, а в отличие от нас плавать они не умеют. Точнее, умеют на плотах на небольшие дистанции, и только когда чётко виден другой берег. Итак, у них два пути, вот сюда на юг, через Южное Царство, либо на север к нам. Оба этих пути пока перекрыты, и те семьи неандертальцев, что пытаются выйти из этой ловушки погибают. Мы сами за последние двадцать лет убили не меньше десяти их семей, я думаю всех, кто пытался пройти мимо нас. При этом, Южное Царство сейчас вошло в полосу заката, и примерно через сто лет перестанет быть барьером для неандертальцев, и тогда те снова хлынут в Африку, которую мы с таким большим трудом от них зачистили. При этом, налицо складывание у неандертальцев первых государственных образований, крупные племена по 500 человек, что договариваются между собой о совместной обороне. Сейчас ситуация стабильна и наш вид, кроманьонцы доминирующий на планете, это несомненно, но в долгосрочной перспективе ситуация изменится. Враг снова начнёт колонизацию Африки и нам придётся столкнуться с мощным врагом на юге, и не факт что мы долго устоим. Вот такие дела. А всё потому, что когда-то меня свергли, и генералы оказались слишком малодушны, чтобы закрепить успех и вовремя малой кровью добить врага.
   -Что же делать год?
   -Я надеюсь, вы поддержите меня. Есть один путь, мы должны создать мощную армию и начать мощный поход на юг. Мы должны любой ценой раз и навсегда выбить неандертальцев из Малой Азии. В настоящий момент численность нашего государства около 10 тысяч человек, из них 4 тысячи это воины в возрасте от 16 до 50 лет. Я считаю, мы могли бы создать армию в 2 тысячи человек, обучить их, и отправить на войну на юг. Спустя 10 лет, мы могли бы повторить нашествие. Я уверен, что первая армия не сможет уничтожить всех неандертальцев, но мы могли бы сократить их численность, и в несколько заходов уничтожить их под корень. Также мы могли бы попросить Южное Царство выделить хотя бы 1000 воинов на атаку с юга.
   -Новый великий поход...
   -Опять война.
   -Да, и это единственный способ спасти ваше будущее и будущее ваших детей. Если вы сегодня не пойдёте на юг и не уничтожите там врага, то завтра враг придёт сюда. И в этот раз враг близко, и доберётся к нам не через тысячу лет, а уже при вас, вот сейчас. Если мы не организуемся и не ударим первыми, они ударят по нам.
   -А как же остальные неандертальцы в Испании и в Европе? Европа гораздо крупнее Малой Азии, и там враг опаснее. В Европе неандертальцев даже больше, чем здесь.
   -В Европе мало еды, там холодно, плотность населения врага там невелика. Рождение новых племён не вызывает дальних миграций. И самое главное, в Европе не складываются государственные образования, поэтому неандертальцы менее опасны, и даже не представляют угрозы вовсе, и не станут угрозой ещё очень долго. А вот в Малой Азии складывается мощное государство большой численности. Тем не менее, сейчас враг пока что не умеет воевать. В прошлом наши отряды били большое число неандертальцев малой кровью. Теоретически, отряд в 2 тыс человек может убить 50 или даже 150 тысяч неандертальцев, если бить их по очереди и с малыми потерями, либо без потерь. Поскольку у них нет представления о военном искусстве, нет тактики и стратегии. Вы также можете взять с собой на юг несколько сотен волков.
   -Когда ты собираешься начать поход?
   -Я думаю, подготовка займёт два года. Нам надо не только создать специальное оружие для войны, но воины должны пройти особо обучение и физическую подготовку. И помните, здесь есть второй пролив, к юго-западу от нас Дарданеллы, мы о нём не вспоминаем, потому что он шире, чем Босфор втрое, и мы не контролируем ситуацию там, теоретически неандертальцы могут переправиться и через него тоже. В тех краях лёд зимой тонок и опасен, не всегда промерзает, но в морозную зиму переправиться можно. Поэтому, после рейда на юг, надо снова будет почистить Грецию. И в идеале, я бы хотел построить в районе Дарданелл ещё пару городов, чтобы надёжно контролировать проход, но это дело будущего.
   -Слишком большие планы год, опять война. - Он сделал паузу, а потом принял решение. - Мы поддержим, ты тут прав, неандертальцы близко, всего лишь по другую сторону пролива, что замерзает на зиму. Мир сегодня, война с ними завтра.
   -Хорошо, я пошлю послов с дарами в Южное Царство, попрошу их выдвинуть войска. И учтите, неандертальцы неорганизованны и пока не умеют воевать, но со временем научатся. А по факту их уже сейчас, только в Малой Азии в несколько раз больше, чем суммарное население Северного и Южного царств. По факту их больше чем нас, больше чем людей в северном царстве в двадцать или тридцать раз. И самое главное, они быстрее плодятся.
   -Их дети умирают, они...
   -Да дети у них умирают, и о них никто не заботится, не то, что у нас, это правда. Но детей у них больше, и самка неандертальца вынашивает ребёнка 7 месяцев, а наша 9. К тому же, они часто рожают двойню или тройню, и при этом они взрослеют в 8-9 лет, а мы в шестнадцать. Если не убивать их, если они попадают в идеальные для размножения условия, у нас нет шансов. Поэтому мы должны их убить, всех до последнего, очистить Малую Азию.
   -И мы сделаем это!
  
   Глава 13: Геноцид неандертальцев.
   Послы прибыли из Южного Царства с благими вестями. Цари Южных Царств признали угрозу врага, пообещали сплотиться, и сказали, что через два года выдвинуться на север и начнут убивать неандертальцев на ближнем востоке. А также, они обещали зачистить юг Малой Азии, таким образом, они хотели с понтом продемонстрировать свою силу, очистив большую территорию, чем мы, пусть так. Людям очень важно считать себя круче соседей, в этом весь смысл их жизни, и чем более жалок человек, тем важнее ему считать себя круче остальных и демонстрировать всем свою крутость. Узнав, что мы пошлём две тысячи воинов, Южные Царства обещали послать в бой не менее трёх тысяч солдат. Они сказали, что помнят о древнем зле и великом враге всех людей. Мы скрепили союз с ними, только вот путь с севера на юг занимал слишком много времени, около месяца с лишним самым быстрым ходокам, и через опасные земли. Поэтому связь была плохой, медленной и ненадёжной. Но я был уверен, если юг сдержит слово и двинется в нашествие, мы выполним задачу на севере Малой Азии. Только вот я понимал, что потом придётся подчищать, потому что Южное Царство обладает скверной дисциплиной, и это плохо. Их войска и подготовка воинов уже совсем не те, что были когда-то во времена моего правления.
   Ещё до начала похода на юг, я начал постройку небольшого укреплённого городка на южном берегу пролива Босфор, я планировал использовать его как базу для наступления на юг. Городок находился в неандертальских землях, но от него идти в поход было как-то ближе, и я планировал отправлять туда раненых. Разведка доносила, что враг на юге роится как саранча. Но конечно, я не собирался бросать в бой простых охотников, все воины участники похода прошли особую спец подготовку, научились действовать в команде. Я учил их ловко стрелять из луков, а копейщиков защищать лучников. Лук это страшное оружие каменного века. Также были и отряды волков собак, но с ними осторожнее, собаки уязвимы для врага, и это наша кавалерия, они нужны на крайний случай, а также, чтобы преследовать отступавших.
   Ровно в назначенный срок я получил донесение от очередного гонца, что Южные Царства выступают на север с тремя отрядами по тысяче человек в каждом, как и обещали. И наша армия, разделённая на пять отрядов по 400 человек, также двинулась на юг. В этот раз я был ближе к театру военных действий и оперативно получал информацию. В общем, в начале военной кампании мы сразу столкнулись с организованным сопротивлением врага. Неандертальские племена помнили былые времена, когда мы убивали их тысячами, злобные белые люди. В их фольклоре мы были истинными врагами, чистым злом. Поэтому многие племена неандертальцев объединились в огромные армии по тысяче и иногда по две тысячи человек. Это было ужасно, но как показал первый же опыт боевых стычек, наши копейщики эффективно держали врага на удалении, а лучники стрелами успевали поубивать большую часть нападавших, до того как те успевали добежать до наших солдат. В общем, случилось то, чего я боялся, мы столкнулись с организованным сопротивлением врага, практически с государством. Но наше оружие и боевая выучка оказались на высоте. Так в одном из боёв, наш отряд на 400 человек без потерь разгромил трёхтысячную армию неандертальцев. Они сражались в открытом поле, и неандертальцы атаковали нас огромной толпой, глупо, без щитов и без какой-либо защиты. Не имея никаких понятий о тактике и стратегии. Лучники ещё до начала боя выкосили около тысячи вражеских бойцов. Когда завязался бой, копейщики с длинными копьями, почти пиками, удерживали врага на удалении, а лучники продолжали стрелять. Всё это неандертальцы отчаянно швыряли в людей камни, и это было больно, но не смертельно, шлемы и одежда из толстой кожи надёжно спасали от камней. В конце концов, им удалось нарушить порядок в войсках, но к этому времени большая часть воинов врага пала и моим солдатам осталось только завершить разгром. В итоге ни один солдат не погиб в бою с врагом, а враг понёс тотальные потери. Неандертальцы, варвары, атаковали смело и крупными соединениями, практически толпой, но всё было бестолку, у них не было нормального оружия, они не умели воевать, а их оружие, заточенное на чисто ближний бой за счёт физической силы, было малоэффективно против длинных и острых каменных копий. Сказывался и тот факт, что все мои воины были хорошо подготовлены физически и были умелыми бойцами, а не просто простолюдинами с оружием в руках. Каждый мой боец во всех смыслах умел воевать. Очень часто, нападая, неандертальские воины в последний момент тормозили и вставали как вкопанные перед копьями, не зная, что делать, не желая умереть на копьях, и не понимая, что их всё равно через 10 секунд убьют лучники. Пожалуй, если честно, без луков, моим воинам, наверное, пришлось бы туго, даже с учётом копий. Но луки просто выкашивали врага сотнями, тысячами. Тем более, у неандертальцев не было никаких щитов, чтобы закрыться от стрел. А после боя, в охоте за вражескими женщинами и детьми мои воины спускали с привязи волков, и те преследовали и убивали врага ночью, вселяя ужас в их сердца. Нередко враг просто бежал в самом начале боя, дисциплина у него была не очень, смелость тоже не на высоте. Вой волков вселял ужас.
   Отчаянное сопротивление врага продолжалось целый год, потому что их было просто слишком много. И понадобился целый год, чтобы перебить всех, и потери у моих войск были, но не слишком велики. По крайней мере, в начале компании, когда я впервые узнал, что враг объединяется в трёхтысячные огромные армии, я полагал, что песенка людей спета. Но не тут то было, за год боевых действий, мы потеряли убитыми не больше пятисот воинов, то есть четверть состава. За это время мы зачистили от неандертальцев практически всю территорию современной Турции, убив по разным оценкам свыше 250 тысяч воинов, женщин и детей врага. При этом, в этот раз, мы выслеживали врага волками, не давая уйти никому, убивали подчистую, и это особенно важно. Враг не будет плодиться здесь вновь, мы вырезали всех поголовно.
   А вот дела на юге в районах Сирии и Палестины обстояли не столь радужно. Южное Царство с огромными потерями уничтожило часть неандертальской рати и отступило к себе назад, потеряв более двух третей солдат. Проклиная меня за то, что я опять втянул их в жуткую и кровавую войну. По сообщениям Южного Царства, они столкнулись с ратью великой, и не смогли её одолеть, убив никак не меньше 50 тысяч воинов врага. Думаю, это было ложью, и убили они куда меньше. Их военное искусство было не блестящим, дисциплина войск плохой. У них не было великолепно обученных и экипированных воинов, наоборот, солдат набирали из числа тех, кто имеет меньшее влияние в обществе, из числа слабых и никому ненужных. И, скорее всего, они просто уничтожили несколько объединённых неандертальских армий и всё, думаю не больше десяти тысяч воинов, но хоть так. То есть их поход потерпел полное фиаско, и сами по себе они не смогли бы противостоять неандертальской угрозе вовсе.
   На следующий год я восполнил свою армию новобранцами из тыла, снова довёл численность армии до двух тысяч человек, поскольку решил довести начатое до конца любой ценой. И мои соединения двинулись на юг, в районе Сирии мы встретили несколько объединённых армий неандертальцев по 2-3 тысячи человек. Эти армии были успешно разбиты, также с использованием лучников, против которых враг просто не знал, что делать и как быть. Новая боевая кампания также длилась где-то год, за это время мои воины дошли почти до границ Южных Царств, перебив всех неандертальцев подчистую, и после успешно вернулись назад. Я объявил поход в Малую Азию и на Ближний восток успешно оконченным, поскольку мы уничтожили там почти всех неандертальцев, при этом общая численность убитых составила примерно 400 тысяч человек. И моё войско, также потеряв за год войны ещё около пятисот бойцов, с победой вернулось домой. Таким образом, война на юге была успешно закончена, и мы закатили по этому случаю огромный пир, на котором вино и пиво лились рекой, так я хотел поддержать и приободрить своих воинов. Самое главное, что сильные, закалённые в боях воины, вернулись с победой, и теперь они знали, как воевать, умели побеждать.
   А самое главное, мне удалось выдержать настроения и пропаганду в обществе, все граждане считали эту войну нужной и необходимой, потому что мы уничтожили основную южную угрозу, если не навсегда, то очень надолго. Года два назад, накануне военной кампании, воины не знали с чем столкнуться, и понимали, что только в Малой Азии враг имеет численность в 20 раз большую, чем мы сами. Но они победили, успешно и без больших потерь уничтожив 400 тысяч человек врага, всех, женщин и детей. Всё потому что враг совсем не умел воевать, а ведь когда-то, я опасался неандертальцев именно потому, что они в бою сильнее людей. Теперь всё было не так, молодые и примитивные государства людей, обладающие профессиональной тренированной армией, которая понимала что такое тактика и стратегия. Армия, в которой воины умели действовать вместе одной командой, оснащённая новейшим оружием, длинными копьями и главное луками. Имея не столь уж большую численность, одержала сокрушительную победу над тупым неорганизованным многочисленным врагом.
   На следующий год я направил свой удар на запад в Грецию, я хотел отрезать неандертальцев от пролива Дарданелл, просто на всякий случай. В этот раз мне хватило тысячи воинов, что были поделены на пять отрядов по 200 человек, потому что столь крупных племён врага здесь не наблюдалось, и враг был ниже развитием, не умел договариваться и объединяться в крупные стаи. Я понимал, что там пролив шире, и вроде бы неандертальцы не плавают через него, а на зиму он до конца не замерзает. Но я хочу быть уверен, что никто из неандертальцев никогда больше не проникнет на территорию Малой Азии, зараза должна быть остановлена, если не навсегда, то надолго. За год боёв моим солдатам удалось зачистить всю Грецию и весь Балканский полуостров.
   Однако, когда мои воины вернулись с победой на совете мои генералы сказали мне весомое слово:
   -Слушай год, всё война окончена, идти дальше в Европу, мы не пойдём, она слишком большая, итак слишком много воинов погибло. Ты сказал, что на юге опасный очаг расселения врага, ты захотел, мы его уничтожили. Враг слаб и неорганизован, не столь уж опасен. Мы сделали больше, чем ты хотел вначале, уничтожили врага не только в Малой Азии, но и на всём Ближнем востоке и даже во всей Греции и на Балканах, везде, далеко, воины ходили в походы на тысячу и более километров. Твоя просьба - три года тяжёлой войны, пора это прекратить. Мы выполнили свой долг перед будущими поколениями, сдержали данное тебе обещание. Мы выходим из войны, ты наш царь, но войн больше не будет. Согласен?
   -Хорошо, вы выполнили то, что я хотел. Объявляю войну оконченной, но есть ещё кой что, это касается войны, но не война.
   -Что же?
   -Я хотел основать минимум один город в районах Дарданелл, и это должен быть большой город, не меньше тысячи человек, чтобы надёжно контролировать тот регион. И ещё, это не всё, чтобы впредь защитить ближний восток от неандертальцев, я хотел бы, чтобы вы направили семьи поселенцев на юг, не меньше тридцати семей в следующие пять лет. Я думаю, если на юге будет много человеческих племён, враг больше не вернётся туда.
   -Твои действия правомерны, ты волен заселять те территории, которые считаешь нужным. Мы согласны, ты наш царь, ты древний демон, тебе виднее, правь нами справедливо, и мы будем верны тебе.
   * * *
   Следующие пол века моей жизни прошил спокойно. Я успешно построил два небольших городка на севере пролива Дарданелл. И они взяли под контроль тот регион и переправу. Хотя, конечно, переправа через пролив это не одно отдельно взятое место, а длинный участок побережья. Но всё равно, если бы началась массовая миграция, городки бы это заметили и смогли бы ограничить. Также я смог расселить большое количество кроманьонцев по территории Малой Азии, и таким образом, никаких неандертальцев там на юге не осталось совсем. И если даже отдельные семьи и просочатся туда, то местные племена людей не дадут им расплодиться. Тем более, теперь наши племена и семьи стали совсем не такими как раньше. Если в прошлом, во времена моей молодости люди жили племенами по 50 человек, без каких-либо социальных технологий. То теперь многие племена кроманьонцев были крупными и очень крупными, в отдельных случаях по 300 и более человек, и сохраняли многие технологии. Иногда наиболее крупные племена сами строили целые небольшие городки. Им лень было строить трудоёмкие деревянные и каменные дома, но некоторое более примитивное подобие жилья имелось, это были уже не просто пещеры. Люди часто сами строили ограду вокруг стойбища, и сами дома были представлены шалашами из ветвей, землянками и чем-то типа юрт из шкур. Всё это вывело людей на принципиально более высокий уровень развития, чем раньше, и даже выше, чем развитие неандертальцев. Теперь люди могли постоять за себя, и сами демографически теснили врага, и не только в Малой Азии, но и в Европе на севере. У племени были не только охотники, но даже свои ремесленники, сложная одежда, сложное снаряжение, конечно, без металлов, камень и кость, но верх, венец того, что можно создать из камня и кости. Почти такое же снаряжение как когда-то давно у меня. Люди стали конкурентоспособны, мы стали сильнее, чем неандертальцы.
   Осталось два региона планеты, где враг мог пустить корни, один к северу от нас в Европе, вдоль ледника. И это огромный кусок территории от Пиренейских гор на западе, до Урала на востоке. Что касается районов Сибири, то туда мои разведчики не доходили, слишком далеко. Я часто посылал разведчиков по всей Европе, и иногда те уходили на полгода и больше, преодолевая по 2-3 тысячи километров. Но никаких крупных семей неандертальцев там не было, наоборот, достаточно много мелких семей неандертальцев и кроманьонцев бродили вдоль южной кромки великого ледника. В Италии также всё было спокойно, там расплодились обычные люди, и проживало семей 10-20 не меньше. Слепым пятном оставалась Испания, но дважды мои самые опытные разведчики всё-таки дошли до неё, и их вояж туда и обратно длился по году с лишним. Да, подтвердились мои опасения, в Испании укоренились неандертальцы, сотни крупных племён. Но всё же видимо их общая численность была меньше, чем в Малой Азии, и они не шли дальше западной Африки, и не увеличивали свою численность населения. Думаю, суммарная численность неандертальцев там не превышала пятидесяти тысяч человек, что вообще, сравнивая с былыми временами довольно мало. И сейчас неандертальцы прибывали там в состоянии баланса, это меня радовало, но я понимал, что в любой момент их баланс может нарушиться, и численность начнёт расти.
   Я продолжал жить в своём столичном городе на проливе Босфор, и потекли годы, я думаю, я совершенно спокойно прожил там в неком стазисе никак не меньше двухсот лет. И это были очень хорошие годы, меня хорошо кормили, защищали, я был в тепле и радости. Рядом со мной были красивые женщины и добрые друзья. В тот период я впервые стал заниматься математикой, я никому ничего не говорил и никого не учил. Но сам для себя разработал систему сложного счёта чисел, умножение и деление, что очень важно в хозяйстве, и разобрался в некоторых базовых основах очень простой геометрии фигур. Что было важно, для расчёта площади наделов земли, например. Создал систему расчёта массы объектов и ввёл понятие плотности, что также играло большую роль в расчётах времени и затрат на строительство. Так что те годы не прошли зря и это были не худшие годы моей жизни.
   Всё это время, я периодически посылал отряды головорезов на север, с целью убить неандертальцев. Остальные вожди согласились со мной, что это не масштабная военная операция, и потому позволительно. В общем, стратегия была прежней, как и в Африке. Я посылал отряд особо хорошо обученных людей, человек по двадцать. Если они приносили мне 60 черепов неандертальцев, я награждал их. Обычно, каждый второй серьёзный воин или охотник, хоть раз в жизни ходил в такой поход за черепами. Взамен, вернувшимся бойцам, я строил хороший дом из камня и давал красивую молодую жену. За что меня часто не любили женщины и их отцы, но уважали сами воины. Поскольку, разрешения я ни у кого не спрашивал, отдавал женщину как собственность, я считал, что это в принципе справедливо. Если человек убил отряд неандертальцев, он выполнил свой долг.
   Черепа убитых неандертальцев я раскалывал о камни и выбрасывал осколки в море, так чтобы никто не смог принести мне их повторно. В общем, я думаю, меня редко обманывали, и обычно охотники ходили за черепами по-честному. Так что, популяция неандертальцев Европы стала быстро сокращаться. Истребление не было системным, но периодические убийства то одной семьи, то другой, часто были невосполнимы. В общем, велико было моё стремление уничтожить неандертальцев вконец, но другие вожди моего народа, помня заветы великих отцов прошлого, сдерживали мои военные порывы. При этом я не думаю, что в тот период мне удалось уничтожить всех неандертальцев Европы. Скорее, я сократил их численность до такой величины, что в какой-то момент число кроманьонцев стало догонять число неандертальцев. То есть, теперь численность кроманьонцев и неандертальцев стала сопоставима. Поскольку в прошлом, ещё лет двести назад, те имели однозначное преимущество численности, и оно было неоспоримым. Теперь же неандертальцы ещё ходили по лесам замёрзшей Европы, но не были там абсолютными доминантами по численности, и это стало важным прологом к их будущему вымиранию, и становлению вида homo sapiens.
   Кстати, примечательна судьба Южного Царства, оно окончательно прекратило существование, развалившись на множество мелких деревенек, с весьма невысоким уровнем развития. Я знал, что в том регионе всё ещё проживает достаточно большое количество людей, но они утратили всякую государственность, и живут просто примитивными первобытными племенами. То есть, без подстёгивания извне, в общем-то, достаточно развитая цивилизация людей пришла в упадок.
   Прошло ещё несколько столетий моей жизни в северном государстве. И если честно, меня прельщала спокойная жизнь здесь. Меня, откровенно говоря, отстранили от управления, точнее оттеснили, и я имел власть, примерно как королева Англии в конце 20го века. Я как бы официально был правителем государства, и имел какое-то влияние, но реальной власти не имел. Но, тем не менее, какие-то деньги и возможности что-то делать у меня были, и дворец мой был самым роскошным из всех. А граждане меня уважали, берегли и гордились мной. Я не стремился к какой-то супер власти великого диктатора, я итак жил как у Христа за пазухой. Занимался интеллектуальными изысканиями, следил за медленной постепенной деградацией государства, которое ещё недавно было на пике своего культурного и технического развития. И для меня это было важно, увидеть причины и процесс упадка самого развитого государства в истории людей, как и почему оно катилось к закату. Я понимал, что сейчас люди достигли высот, каких не было никогда, и для своего будущего и создания ещё более крупных империй, важно понять, почему и из-за каких причин идёт этот процесс умирания и распада. Я понимал, что сейчас уже мне сложно будет захватить абсолютную власть в стране, поскольку люди не хотят видеть меня абсолютным правителем и не послушаются. Но в будущем мне важно знать, как построить такую систему, которая простоит века, или вообще будет стремиться к развитию сама. Очевидно, ключевую роль тут играет коррупция и образование, а также система сохранения элит государства, то есть её лидеров. Именно лидеры, не только главный вождь, но и те люди, что его окружают, играют важнейшую роль в формировании будущего государства. А значит, особенно важно не только построить эффективную систему в данный момент. Особенно важно в государстве, для его будущего и развития, создать систему, которая верно фильтровала бы кадры. То есть, чтобы правильные люди достигали максимальных высот в государстве. Государство должно быть утроено так, чтобы была система справедливого воспитания всех его граждан, при этом максимальных успехов должны достигать не те граждане, что лучше всех умеют жулить и грабить. Максимальных успехов должны достигать наиболее умные граждане, стремящиеся приносить пользу. И вот тут важный момент заключается в том, что особь, которая стремиться работать больше всех, обычно является наиболее честной, и она достигает наибольших знаний, при равных и справедливых стартовых условиях. При условии, что оценка труда справедлива. Если же этот принцип справедливости оценки труда нарушается, то наибольших успехов достигает жулик. Таким образом, самое важное, это выстроить в государстве верную систему воспитания и подготовки элит. Не забывая также о том, что должна существовать система стимулирования труда вообще, поскольку не последнюю роль среди всех типов людей играет лень. И вот тут рассуждая на тему построения государства и распределения приоритета должностей, можно заметить. Многие люди, кстати, полагают, будто можно создать такую систему, когда жулики просто не будут стремиться во власть, или будут попадать в отстойники для жуликов, типа государственной думы или чиновничьих постов, на которых много платят, и нет реальной власти. То есть создать в государстве мёд для самых матёрых жуликов, куда те будут стремиться, и где не смогут навредить. Однако, я считаю это заблуждением, если строить систему так, чтобы высокие и наиболее важные посты не приносили больших денег и доходов, чтобы туда попадали наиболее честные особи, поскольку жулик не будет стремиться туда, где мало платят. Увы, тогда эти честные особи не будут иметь власти и авторитета в обществе, а если понадобится провести важные радикальные реформы, или совершить необходимый политический шаг, то люди лишённые реальной власти не смогут это сделать. К тому же расходование больших ресурсов на умиротворение крупных бандитов слишком ресурсозатратно, и больно бьёт по остальному народу и отраслям. И общество всё равно сгниёт, поэтому нет смысла пытаться закормить плюшками тех, кто не приносит пользу обществу, по принципу, чтобы у них всё было, и они не мешали править. Как очень часто поступают многие политики всех времён, предпочитая не уничтожить паразита физически, а дать ему всё, чтобы он не мешал править, и это для государства путь в никуда. В связи с чем, единственный путь построения государства, это путь борьбы с паразитами, уничтожение, подчас физическое тех людей, кто имеет ум, чтобы обмануть, но не имеет права быть у власти. Поэтому, я понял, единственный путь сохранить государство, это путь борьбы, и во главе этой борьбы должен быть великий лидер, такой как я, который сумеет подавить всех и окружить себя честными и достойными людьми. Если этого не произойдёт, государство обречено на гибель, и не важна его система. Поэтому, какова бы не была система государства, но она не должна пропустить наверх вообще никогда людей паразитов, и это повод подумать, как создать такую систему. На сегодняшний момент в каменном веке это невозможно, и только я своей силой личности могу удерживать государство от гибели, или люди подобные мне. Но вот возможно в будущем, что-то изменится? А сейчас, путь к развитию это путь борьбы, и быть может, такой правитель борец будет очень непопулярен, и его всегда будут стремиться задвинуть жулики, но иного пути к прогрессу нет. Грабитель во главе государства это всегда регресс и смерть, и да очень часто грабители, не умея делать ничего, достигают больших высот и власти, а потом общество рушится. И всё начинается не с одного человека, а с постепенной замены всей руководящей структуры с людей которые стремятся служить обществу, на людей, которые лишь делают вид, что стремятся служить обществу, а на самом деле стремятся только пограбить и заработать денег. И такое происходит не только в вертикали власти, но везде, где можно заработать. Увы, приход таких людей в систему приводит к гибели системы и это неизбежно, и да очень часто такой процесс развала и регресса затягивается на несколько поколений. В начале лишь на часть постов приходят немного нечестные люди, потом больше ещё более нечестных, и в конце все посты в государстве, где платят зарплату выше средней, занимает банальное жульё. Вплоть до того, что лучший в истории человечества учёный, оказывается слишком тупым для того, чтобы поступить по своей специальности на бесплатное обучение. И это неизбежный путь в никуда. И что самое печальное, люди, которые не умеют работать, а хотят лишь пограбить, придя в систему, создают внутри системы такие условия, что умение работать и знания, перестают быть ключевым качеством отбора людей в принципе. То есть никто уже не ценит в научно исследовательском центре никакие научные знания в принципе, потому что все люди, что работают там, привыкли возиться с формальностями и бумажками, и оценивают они только умение возиться с бумажками. И когда настоящий учёный по крови приходит работать в научно исследовательский центр, чтобы продвигать свои идеи, ему говорят: "чувак, ты не по адресу зашёл, ты бумажки оформлять не умеешь, делать тебе в нашем научно исследовательском центре нечего. Ты не учёный вовсе, а так фантазёр." Такое происходит, потому что паразиты, попав в систему, перестраивают её под себя. Они в принципе не способны и не умеют выполнять ту функцию, ради которой изначально была создана система, не способны оценить качества особи, что идеальна для текущей задачи. Паразиты насаждают свои правила игры, и критерием отбора становится бумагомарательство или другие качества паразитов, а не изначальная цель. Такое происходит везде и всюду, и естественно, что система, населённая паразитами, уже никак не может выполнять изначально поставленную цель, в том числе эффективное управление государством. В итоге государство и целые его отрасли, которые я создавал, набирая правильных людей, просто погибают. Как государство, которое я создавал, тянул на себе, может уцелеть, если его новый правитель уже не разбирается ни в каких ремёслах и просто не знает что делать дальше. Если правитель не знает, какие ремёсла есть, как с ними работать и что нужно развивать и строить дальше, разве такой человек может сидеть на троне? Даже если этот человек умеет вертеть хвостиком перед другими лидерами государства, успешно исполняя их потребности, но не интересы государства. Если правитель сидит на троне, живёт для себя и ровным счётом ничего не делает. Можно ли вообще считать правителем человека, который приходит во власть, и не замечает, что численность населения его государства стремительно сокращается, а ремёсла исчезают в никуда. И при этом, этот человек полагает, что он успешно правит, хотя государство его уже буквально бьётся в предсмертной агонии, а он этого просто не видит. Такое бывает очень часто, такое бывает почти всегда, стоит ослабить фильтр, и государство и все должности наполняются людьми, которые уже никак и никогда не обеспечат движение вперёд, и даже более, всё быстро покатится назад, вниз в болото хаоса и невежества. А тех немногих, кто по своим качествам может идти вперёд, сделают никем, каменщиком или официантом в ресторане. И если я умею набирать правильных людей, выискивая их из многих, то других правителей научить этому очень сложно и редко удаётся, тем более, что надо фильтровать не одно направление, а много, и не только власть, но и производственные отрасли, ремесленников, лекарей, строителей и все вертикали управления. И глупо полагать, что настоящий правитель просто должен уметь окружить себя правильными людьми, и уметь найти этих правильных людей и только. Невозможно окружить себя правильными людьми, если ты сам не разбираешься в тех областях, которые тебе предстоит развивать, просто потому, что, не имея знаний, ты никогда не отличишь достойного советчика о того, кто просто лижет тебе жопу, и сам пребывает на твоём уровне развития. Как выделить великого учёного, из ста других учёных, что имеют такую же корочку об образовании, если ты сам не разбираешься в науке ни капли, и не способен понять кто гонит липу, а кто говорит истину. Если ты сам не разбираешься в науке, ты выберешь не того учёного, кто предлагает наилучший проект, а того, у кого самая яркая и красивая обёртка, и не важно, что внутри обёртки полная туфта. Так что, правитель обязан быть самым умным и разбираться во всём, что ему предстоит осилить, иначе его правление обречено на провал. И, увы, очень редко люди способны оценить, сколь провальным и жалким было правление предыдущего правителя, особенно, если на историческом пути государства не было тяжёлых испытаний. Взять, например, тех правителей, что много поколений правили Северным Царством, и не слушали меня. При них народ жил спокойно, новых технологий не было никаких, государство медленно снижало свой научно технический уровень. Никаких великих походов во все концы света не было, войн не было также. На первый взгляд они правили успешно, государство при них было спокойным и тихим, но только потому, что вокруг не было врагов, что я ранее уничтожил, не было конкуренции. Солдаты и армия заплывали жирком. Если бы снаружи появилась страшная угроза, типа варваров гуннов, и требовалось бы срочно создать и обучить мощную армию, никто из действующих правителей не смог бы этого сделать, также, они не смогли бы провести и реформы. Эти правители просто сидели на своём мягком месте и не трогали исправно работающую, налаженную мной ранее систему, они не шли вперёд, и не могли даже ничего сделать ради будущего и процветания своего народа. Можно ли считать их успешными правителями? Едва ли. Хотя с виду они были важными и успешными правителями, что успешно правили десятки лет. Но они способны править лишь до тех пор, пока не требуется совершить нечто сложное, а в народной памяти эти весьма недостойные люди остались как великие цари. Вывод, может ли сам народ своим умом судить своих царей и объективно оценить, кто достойный правитель, а кто нет? Конечно, на этот случай существует пропаганда, что покажет и расскажет, кто достойный, а кто нет, только вот жаль, что пропаганду тоже можно использовать, чтобы похвалить такого правителя как Брежнев, при котором великая держава всего за 15 лет правления сгнила на корню.
   Кстати, в этот раз в моём Северном Царстве деградация началась с чиновников, вождей, которые постепенно всё более и более грабили ремесленников, превращая некогда свободных людей в своих рабов. При этом если сотни лет назад в вожди пролазили люди, которых я сам лично отобрал по умственным и моральным качествам, то теперь во власть пролазили бесконтрольно те, кто лучше всех умел жулить. Если при мне в почёте была честь, патриотизм и справедливость, то теперь честных считали дураками. А те, кто был честными от рождения, разочаровывались в жизни и в своих идеалах, теряли мораль и тоже превращались в скот, так и не достигнув своими добродетелями никаких постов в государстве. Хотя если бы такие люди родились при мне, я бы подобрал их на улице ещё в детстве, воспитал бы и возвысил, и они брали бы с меня пример, считая авторитетом, стали бы настоящими людьми, что несут будущее и прогресс своему народу. И так было во все века, безмозглые тупицы, полагая, что они умнее меня, делали всё по-своему, всирали и просирали своими кривыми руками всё нахрен, просирали всё, что только можно было просрать, и в какой-то момент всё сгнивало на корню, так что больше ничего и не поправишь. Как, то произошло, например, с Россией, США и остальным миром, в 2000ых-2010ых годах нашего века. Когда весьма тупые и безмозглые люди взяли и сделали всё по-своему, просто напросто уничтожив своей глупостью весь социум и мораль в обществе. Игнорируя в силу своей врождённой глупости, трусости и слабоумия всё, что я им говорил многие годы. Когда те люди, которых я мог бы воспитать и подготовить, оказались полностью потеряны для общества навсегда, и ничего уже больше не исправить, потому что человека, который вырос гнидой, уже не перевоспитаешь никогда и никак. Из него уже не вырастишь элиту для общества, потому что его цели и стремления не совпадают с целями и стремлениями истиной элиты. Ведь любого человека можно научить физике или химии в любом возрасте, но нельзя научить держать слово того, кого этому не научили в детстве. Поэтому процесс построения государства это не только фасад, знания и наука, не только политическая система. Построение государства это сложный отбор людей, и создание системы отбора и фильтрации людей в будущую элиту, а также сама элита. Не только её официальная политика и наука, но и истинные цели и стремления элиты и тех, кто входит в элиту. Речь идёт не только о правящей элите, но и о военной, полицейской и научной элите. Воспитание элиты, подготовка морали тех, кто будет править в будущем, их целей и надежд, вот это сложнейший краеугольный камень, которым нельзя пренебрегать. Увы, во все времена ни один правитель этого не понимал, что являлось залогом гибели государств, где наверх пролезал человек по психотипу "грабитель, а после меня трава не расти", вместо "строителя". И многие люди, могут согласиться со мной на словах, но поймут ли сказанное? Ведь понять, значит, сделать как надо.
   Впрочем, пока что в государстве всё было исправно, и общая численность его населения сейчас превышала 15 тысяч человек. Что не так много, но и не так мало. Зато у меня был огромный по моим меркам каменный двухэтажный дворец. Так что я жил не тужил, и довольно долго, ещё несколько столетий. Потом мне надоело жить, и я понял, что скоро конец, и придётся начинать всё заново. Потому что государство пришло в полнейший упадок, и если другие люди с их короткими жизнями из века в век не замечали перемен, привыкая к действующим порядкам и правителям. То я ясно видел, что государство сейчас находится на том же этапе, что и Южное Царство накануне своей гибели. И Северное государство по моим меркам должно было погибнуть лет через двести самое позднее. Но оно выполнило свою задачу, я уничтожил большинство неандертальцев в Европе, теперь неандертальцев было даже меньше, чем кроманьонцев, чего в прошлом никогда не было. Я создал многочисленные поселения кроманьонцев по всей Европе и Северной Африке, ближнему востоку, также я отправил группы людей на дальние поселения на восток в районы Сибири и на юго-восток, куда-то в Индию. Не считая тех, кого я тысячи лет назад сам лично расселил по территории Китая и островов Тихого океана. Людей стало много и это самое главное. А сейчас пора было заняться уцелевшими неандертальцами в Испании. Я знал, их жизненная сила очень велика, и то, что они спят, это сейчас временно, и пора что-то делать, но из Северного государства это уже невозможно, никто отсюда не пойдёт в великий поход на государственном уровне, это точно. Государство сгнило, власти я не имел, и никто меня не послушает, а на вершине пирамиды власти стоят временщики, представители группировок грабительского типа из воинов и гвардии, цель которых личное благосостояние и только. Пора было уходить.
  
  http://absnobalance.ru/ моя любимая стратегическая игра.
  
  
   * * *
   В итоге я пошёл на радикальный шаг. Я сообщил народу, что хочу сменить место жительства. Я собирался мигрировать куда-то в район Северной Африки, в современную Ливию. И я собираюсь взять с собой сто человек, пятьдесят женщин и пятьдесят мужчин. Это должны быть охотники и ремесленники. Я долго жил среди этих людей, общался с ними и лично знал каждого, кого хотел взять с собой. Я объявил общий сбор, сам выбрал сто человек, которые двинутся со мной прочь отсюда. И, кстати, когда я объявил, что хочу забрать их, наши криминальные круги сказали что они против, потому что эти люди нужны им. А ведь я выбрал лучших работников и охотников, и дело почти дошло до драки, но в последний момент правящие круги, помня о том, кто я есть, сдали назад, сообщив мне, что я волен покинуть страну навсегда с сотней людей. Но я должен взять с собой не более ста человек.
  
   Глава 14: Конец неандертальцев.
   Мы около полугода готовились к отправке, я строил лодки и готовил инструмент. С собой я взял несколько медных ножей, иголки и одно медное топорище, все те богатства, что принадлежали мне, а я не был бедным в этом умирающем государстве. Тем более, многие мелкие грабители не понимали всю ценность медного рубила и иголок, сами то они не делали одежду, им всё делали их слуги-рабы. В итоге я распрощался со старой жизнью в умирающем Северном Царстве, и мы на катамаранах отправились в путь. К берегам Ливии, чтобы начать наступление на запад и потом в Испанию. Также, я взял с собой несколько взрослых волков и волчат, которые были приучены сидеть в лодке во время путешествия терпеть и вести себя адекватно. Надо сказать, далеко не все волки умели это делать, часто прыгая прочь с лодки и, пытаясь, вплавь добраться до берега, поэтому пришлось выбирать. Баранов я решил не брать, решив, что если что, найду в новом месте другое жвачное животное на приручение. Я подумал, что в принципе в Африке полно самых разных животных, разных размеров, и всех их несложно поймать и приручить. Тем более, что травоядные животные отличаются кротким нравом и послушанием, особенно самки.
   Надо сказать, что выбор плыть на лодках был верным и очень удачным. Дело в том, что плыть вдоль побережья не так уж сложно и опасно, а если начинается шторм, всегда можно выбраться на берег, оттащить катамараны подальше от воды и переждать непогоду. Зато плыть можно почти по прямой вдоль берега, легко преодолевая наискосок все бухты и реки. При этом, очень важен тот факт, что скорость движения катамарана высока, и, наверное, в среднем уж точно не уступает скорости быстро идущего человека, я думаю, мы плыли даже существенно быстрее, чем могли бы идти пешком, а водная гладь весьма ровная, если нет сильного волнения. А здесь в Средиземном море часто бывает почти полный штиль, это не Тихий океан с его огромными волнами. При этом, в пути по морю не было никаких хищников и опасных для жизни животных. Точнее, крупные и опасные животные в море существуют, это разного рода хищные киты и акулы, но на крупные лодки те не нападают почти никогда. Поэтому плыть по морю безопаснее, чем идти по земле на своих двоих. Гребли мы половина на половину по очереди, где-то полчаса гребла одна половина людей, а полчаса вторая, таким образом, мы успевали отдохнуть, и двигались в быстром темпе. И самое главное, мы наложили на дно лодок достаточно большой груз, в среднем килограмм по пятьдесят на человека, что почти невозможно было бы нести на своих двоих на спине в рюкзаке.
   В общем, путешествие длинной в несколько тысяч километров из одной части света в другую, оказалось наудивление лёгким. И всего за месяц, без каких-либо потерь, мы успешно доплыли до Ливии. В те времена Ливия представляла из себя достаточно зелёную часть света, там было много деревьев и речушек, что впадали в море. По крайней мере, у побережья точно, если не идти пятьсот километров на юг. Я несколько дней плавал туда сюда вдоль побережья, пока не нашёл подходящее место для построения города. Я, прежде всего, искал подходящие холмы и местность, где можно было бы построить городок, потому что понимал, что от выбора места постройки городка зависит очень многое, в плане его дальнейшего развития, и тут могут сыграть решающую роль даже пол километра, и да я нашёл очень подходящее место.
   Мы разбили лагерь на территории нашего будущего городка. Это была небольшая лишённая деревьев полу скалистая возвышенность плато, на высоте примерно двести метров над уровнем моря, пять километров вверх по течению от моря, если двигаться вверх по одной из небольших речушек. Также, важным моментом было то, что примерно на пол километра вверх от плато находились каменистые холмы, которые можно было раскопать на камни для постройки будущего города. Я сказал бы даже, что наше плато само плавно перетекало в эти холмы, так что до них было рукой подать. Что очень важно и удобно при постройке каменного города. Таким образом, наше путешествие было окончено.
   Первый лагерь мы построили буквально за пару дней, и почти сразу приступили к постройке самого городка. Здесь, мы впервые столкнулись с проблемой, камни в холмах были очень прочными, и их невозможно было выкапывать и колоть, как мы делали это раньше. В прошлом в Европе для строительства использовался достаточно ломкий камень, или камни были изначально покрошены, и их надо было только собрать. Но я быстро придумал интересную технологию извлечения камней из скал. Дело в том, что в скалах было полно трещин, и мы загоняли в них сухие деревянные колышки, а потом заполняли трещину водой и просто ждали. Деревянный колышек разбухал, и увеличивался в размерах, в итоге спустя всего несколько часов камень резким рывком, почти небольшим взрывом, с грохотом откалывался от скалы, и дальше мы вытягивали его верёвками и раскалывали на камни поменьше так, как нам было надо.
   Мы работали очень напряжённо, желая лучшей жизни. Всего за одно лето, мы возвели себе целый каменный форт, при этом стены нашего нового городка также были каменными. И это было монументальное строение, каменные стены по периметру высотой четыре метра, крупные двухэтажные каменные дома внутри, и дом крепость в центре. В общем-то, нас всего сотня человек, но выглядел наш город так, как будто в нём жило человек с тысячу. Я сразу строил впрок, чтобы потом снизить работы по расширению территории, и стена строилась также, что её придётся перенести. Также, теперь я уделил больше места каждому гражданину своего государства. А причина столь эффективного строительства лежала в том, что я, во-первых, отобрал лучших самых трудолюбивых рабочих с золотыми руками, что строили и не ленились. А, во-вторых, скалы были очень близко от нас, и таскать камни было просто и не на большую дистанцию. Наличие большого количества камня в непосредственной близости от города резко упростило строительство. И многие были рады, что, наконец, избавились от этой гнусной гвардии, военных, вождей, и всех тех, кто их раньше притеснял. Люди радовались свободе и тому, что надо подчиняться только мне. Увы, я знал, их радость ненадолго, потому что уже в следующем поколении всю эту систему гвардии придётся возродить, как единственный способ сохранить мою власть. Но пока что всё было хорошо, и все были относительно довольны.
   Правда, я заметил, что другим людям с севера было очень тяжело здесь на юге в плане самого быта. Это я был привычен, но иммунитет многих сдавал, у них часто расстраивался желудок, и понос стал обычным явлением, они очень страдали от насекомых и ядовитых гадов. К счастью, я вовремя научил их, как надо высасывать яд из ранок. Люди болели, но пока что никто не умер, а женщины уже были оплодотворены, и собирались рожать детей. По требованию всего племени, половина первого поколения детей была от меня. Таким образом, соплеменники хотели повысить чистоту крови. Что ж, я был не против. А от всех бед люди спасались дома, в нашем форте. Здесь в каменных домах было прохладнее в жару и поменьше насекомых и гадов.
   Также я потерпел большую неудачу с волками, но это мы пережили. Один из волков, поймал в джунглях какую-то хворь, и разразилась целая эпидемия. К счастью, хворь почему-то оказалась незаразна для людей, и ею болели только волки. Они умирали несколько месяцев, жутко страдали и выли, в итоге последних из них я сам лично убил, а трупы на всякий случай сжёг на костре, а заодно сжёг и ту солому на которой те спали, а женщинам велел вымыть полы. В итоге, с эпидемией мы пролетели, она забрала только волчьи жизни, но надо сказать, здесь в южных широтах от волчьих жизней толку было мало. Волки не знали местность, не знали как вести себя и охотиться, им было тяжело и жарко здесь.
   Тем не менее, дела шли помаленьку, и вскоре мы привыкли к образу жизни на юге. Я бродил по окрестностям, и как-то раз нашёл километрах в двадцати от нас одно небольшое племя людей, которые были непохожи ни на обычных людей, ни на кроманьонцев, ни на неандертальцев, это был совсем другой вид. Они были странные на вид, и находились на очень низком уровне развития, жили семьёй в сорок человек, и у них даже не было огня. Спустя несколько дней, мы с воинами пришли к ним в стойбище, и убили всех воинов, женщин и детей, никто не смог от нас убежать. Вот такая вот жестокость, но я давно решил зачистить этот мир от всех людей, которые могли бы составить угрозу нам кроманьонцам, даже если когда-нибудь не скоро в будущем.
   В целом, мирно потекли года, люди постепенно акклиматизировались и адаптировались к местному климату. Все участники похода были моими прямыми потомками, или в их жилах частично текла моя кровь, а я силён, привык и к жаре и к холоду и у меня сильный иммунитет, они приспособились тоже, потому что в их жилах текла моя кровь. Хотя этот мир здесь сильно отличался от севера, всё же здесь были жара и джунгли. Спустя несколько лет численность детей превысила двести человек, и я сосредоточился на воспитании подрастающего поколения.
   Всё пошло обычно своим чередом, а в холмах я даже нашёл ещё немного меди, которую мы очень берегли, и это позволило мне наделать ещё полезных вещичек, в итоге наше общество процветало. А позже я нашёл ещё два металла, железо и совсем немного серебра.
   * * *
   Город рос и развивался, года текли чередой, и примерно через пятьдесят лет после высадки численность населения города значительно превысила тысячу человек. С этого момента я начал постепенно готовить государственную систему под новые военные походы. Я снова создал институт личной гвардии, что следили за государством, и начал готовить воинов и разведку. Поскольку, до этого я был сосредоточен на подготовке и воспитании людей, а не на внешней политике. Я совершил первые рейды разведки на дистанции до пятисот километров вокруг города, и разведчики обнаружили около тридцати племён неандертальцев, в основном на западе от нас, и несколько десятков других странных людей. Я подготовил военные отряды для рейдов, и они в течение нескольких лет совершили рейды по округе, уничтожив всех наших соседей.
   Опасаясь эпидемий, я основал ещё два мини городка деревни в нескольких километрах к западу и к востоку от столицы. Это были небольшие поселения по сто человек, но они были полностью под моим контролем. Я предполагал, что через поколение численность этих деревень значительно возрастёт. Тем более, здесь на юге, несмотря на жаркий климат, который плохо переносился людьми, было меньше проблем с одеждой для детей, из-за чего детей в целом было больше. Также, мы снова начали массово выращивать зерно и ещё ряд фруктов, из-за чего не было проблем с едой, я бы даже сказал, что еды было больше, чем на севере. А специально выращенные и огороженные от зверей забором сады вообще производили впечатление. Когда десятки плодовых деревьев стояли ровными рядами, и там можно было сравнительно безопасно ходить и собирать еду.
   Самое удивительное, то, что я впервые открыл стекло, и его изобретение также считаю важнейшим в истории человечества. Поскольку мы работали с медью и железом, теми двумя металлами, небольшие запасы которых нам удалось собрать на холмах вокруг. Мне пришлось повышать температуру горения пламени, поскольку железо имело более высокую температуру плавления, чем медь и не плавилось само по себе. Я составил из камней специальную печку, в которой пламя располагалось так, чтобы греть небольшую область пространства, в этой печи температура была немного выше, чем просто на костре, и я смог плавить железо. И вот как-то раз я попробовал плавить другие вещества, просто чтобы посмотреть, как они себя поведут при высокой температуре. И в холмах я нашёл мелкий и чистый песок, и мне удалось его расплавить, а когда он застыл и я почистил его, он оказался прозрачным! Да он был прозрачным и твёрдым, хотя и легко кололся. Я продолжил свои эксперименты, и впервые в истории создал первое небольшое плоское стекло. Я использовал стекло, для того чтобы изолировать окна своего дворца, через которые постоянно проникали насекомые и птицы, а я не люблю насекомых. В итоге уже спустя несколько месяцев моих работ со стеклом, все окна дворца были с деревянными рамами, внутрь которых вставлялось стекло, и их можно было закрыть, а свет через них проникал.
   Надо сказать, то стекло, что мне удалось отлить было достаточно неровным и мутным, и потому не идеально прозрачным, в связи с чем, смотреть в первые мои окна было нельзя, но они, тем не менее, пропускали в помещение свет. Стекло оказалось очень популярным изобретением, и уже спустя пол года практически все дома в городе имели стеклянные окна. Самый большой плюс стекла в том, что оно пропускает свет, но не пропускает насекомых, а также дождь и воздух. Я думаю, стекло было бы очень полезным изобретением в северных странах, где мы иногда оставляли проём окна открытым, либо пользовались кишками, чтобы изолировать помещение от зимнего воздуха. Короче, стекло оказалось невероятным изобретением, и я очень скоро начал широко использовать его в быту, я делал специальные кувшины и бокалы из стекла, и они были лучше и долговечнее глиняных, а заодно смотрелись красивее.
   Стеклодувством я занимался целый год, забыв обо всём, и был просто в шоке от этого нового для себя знания. И ещё, я очень быстро заметил, что стекло было мутным и непрозрачным из-за большого числа неровностей, что получались у меня во время отливки, с той стороны стекла, которая лилась на камень. Я усовершенствовал технологию, очистив песок и подобрав как форму для заливки специальную, особо гладкую, заранее шлифованную глину. А потом уже после отливки стекла, я шлифовал его повторно, в итоге, качество стекла резко повысилось, и у меня получилось почти прозрачное нормальное стекло. Я использовал его для окон своей спальни, мне нравилось, что я могу смотреть на внешний мир через своё окно, что было настолько прозрачным, но не пропускало насекомых.
   И вот тут, спустя непродолжительное время, я совершил ещё одно открытие, от которого, наверное, в будущем содрогнётся весь цивилизованный мир, потому что это было открытием не менее важным и эпохальным, чем само стекло. Я давно заметил, что у людей есть острая потребность посмотреть на себя, и для этого нужен отражающий предмет. Мои первые опыты с железом показали, что хорошо шлифованное железо хорошо отражает объекты, правда, недостаточно хорошо. А ещё лучше отражает объекты тот редкий и мягкий, бесполезный серебристый металл, что я нашёл в горах, правда серебра у меня была всего пара мелких слитков. И, тем не менее, я провёл эксперимент, я отлил стекло, сделал его идеально плоским и прозрачным, а потом покрыл его сплавом меди и серебра, очень тонким слоем, потому что этих металлов у меня было мало. И когда металл остыл, я посмотрел на первое в мире зеркало. Там, в Ливии я создал первое в истории человечества полноценное высококачественное зеркало, что представляло из себя стекло покрытое с одной стороны сплавом меди и серебра. Я хвалился зеркалом перед племенем целый месяц. Целый месяц люди приходили посмотреть на зеркало как на чудо света, смотрели на своё отражение, хвалили меня и называли настоящим волшебником. Увы, у меня больше не было серебра, а медь и железо не давали требуемого эффекта. И всё же, ещё несколько железных зеркал я отлил для других людей, по их настоятельным просьбам, железные зеркала не так хорошо передавали изображения и немного портили цвета, но это тоже были зеркала и многие гордились получить себе домой такое, и берегли их как зеницу ока.
   Посреди этого зеркального изобилия я как-то забыл о главном. О том изобретении, что изменило всю картину древнего мира конца эпохи каменного века, начала эпохи ранней античности. Скажу даже более, рождение этого изобретения можно считать окончанием эпохи каменного века, правда, в те времена металлов у меня было очень мало, из-за чего оно не пошло в массы. И это изобретение играло исключительную военную роль в древнем мире долгие тысячелетия эпохи раннего расцвета нашей расы. Я забыл сказать, что, получив в своё распоряжение небольшое количество меди и железа, я, конечно же, додумался попробовать их смешать в разных пропорциях. Самым удачным сплавом меди и железа оказалась бронза, состоящая на треть из железа и на две трети из меди. Бронза в отличие от чистой меди и железа была очень твёрдой, и стала идеальным оружием для разного рода клинков и режущих инструментов. Я очень быстро переплавил все медные и железные вещи, что были сделаны мной ранее, в бронзу. В итоге мы получили несколько бронзовых топоров, которыми можно было очень эффективно рубить дерево, и в отличие от чисто медных и чисто железных топоров, бронзовые топоры почти не тупились и не сминались от ударов, потому что были намного твёрже. А также я сделал другие инструменты, как, то ножи, иголки, и другие швейные принадлежности. Увы, металла было мало, слишком мало, и я так и не смог вооружить им армию, хотя лично у меня был для собственных нужд крупный бронзовый нож с острым лезвием и острым наконечником. Я часто использовал его при работе с кожей, и для резьбы по дереву, а также, если оказывал кому-нибудь медицинские услуги. Позже я также провёл эксперимент с обработкой камня, я заметил, что бронза твёрже и прочнее камня. Я изготовил специальный клин, и смог им раздробить камень так, как мне было нужно. Но работа с камнем с применением бронзы именно тогда не прижилась, потому что бронзы было мало, и камни при желании можно было дробить и иначе, пусть менее точно.
   Таким образом, лично мои знания в области металлургии сказочно обогатились, осталось только найти источник металла, и я уверен, я смог бы построить великое государство, каких не было никогда раньше на земле. Но сейчас, пока что я поставил перед собой задачу всё же истребить нашего исторического врага неандертальцев.
   Спустя ещё двадцать пять лет развития, численность населения моего государства достигла трёх тысяч человек, и я стал формировать первые отряды по 400 человек, я посылал их на запад, по результатам разведки моих спец войск. Такие отряды уходили в длительные походы, иногда в походе делились на четыре сотни по сто бойцов, и истребляли неандертальцев. При этом, мои отряды впервые стали доходить до Гибралтара, расстояние до которого составляло чуть менее тысячи километров. И вот тогда, я впервые стал задумываться, что, наверное, я построил новое государство слишком далеко от Испании, чтобы вторгнуться туда. В связи с чем, я приступил к созданию семей поселенцев, и за следующие пять лет худо-бедно заселил территорию в радиусе сотен километров вокруг, потратив на это полторы тысячи человек населения. После чего, я приказал начать строить новый город на юге Гибралтарского пролива, что вёл самый короткий путь в Испанию. Постройка города представляла из себя посылку туда сначала ста человек, что построили первую факторию, потом я стал посылать туда людей регулярно, по сто человек каждые три месяца в течение года. И спустя несколько лет мне удалось построить на западе Африки к югу от Гибралтарского пролива город с населением тысячу человек, только я остро нуждался в населении, людей не хватало. В итоге, я, уничтожив все племена других людей в западной Африке, которых кроме неандертальцев было минимум два вида, какое-то время просто жил и ждал.
   Мне потребовалось минимум пятьдесят лет, чтобы построить крупное государство в юго-западной Африке, причём оно состояло из двух достаточно удалённых частей, сообщение между которыми шло по морю. Но сильные гребцы могли доплыть из одного государства в другое примерно за трое суток, то есть достаточно быстро, и обмен товарами и управление также осуществлялось по морю. При этом я вёл политику постепенного переселения населения с востока на запад. А чтобы людям проще было доплыть, я построил три небольших города фактории по двести человек в каждой, как промежуточные станции пути с востока на запад. В итоге, на западе Африки расцвела первая крупная цивилизация.
   Я как-то раз отправил гонца в Северное Царство, тот добрался до него, вернулся и рассказал мне, что Северного Царства как такового больше не существует. Причём, видимо, города государства севера воевали друг с другом, и перебили людей и порушили дома и города. В той зоне, где раньше было Северное Царство, теперь осталась область несколькими десятками крупных деревень с населением свыше 200 человек, и пара деревень на 300 человек. Люди, жившие в тех деревнях, тем не менее, по уровню своего развития стояли намного выше, чем любые другие ранее известные мне дикие народы. В частности, они сохранили баранов (овец) в качестве домашнего скота, а также держали волков как домашних собак. Впрочем, эти одомашненные волки уже были не совсем теми волками, что бегали по лесу. Таким образом, я понял, что столетия существования в виде настоящего города, навсегда и очень сильно изменили людей, оставив неизгладимые следы в их культуре и жизни. А значит, всё, что я делал, то было не зря, и наш мир шёл вперёд в своём развитии.
   При этом, мои разведчики в Испании, что исходили её взад и поперёк сообщали мне, что Испания является мощным демографическим центром для неандертальцев. В частности некоторые группы неандертальцев, иногда в поисках лучшей жизни переходят летом Пиренейские горы и протекают в Европу. При этом, численность населения Испании очень велика, и там никак не меньше 200 тысяч неандертальцев, которые правда, пока не догадываются о том, какая угроза грозит им с юга. И я решил их пока не тревожить, копить силы, чтобы потом покончить с ними одним ударом. Я понимал, что если уничтожать их кусками, враг будет учиться, как воевать со мной, и это плохо, надо бить одним ударом.
   Наконец в какой-то день, я объявил, что мы должны начать поход через год. Мои поселенцы заранее высадились на северном берегу Гибралтара и построили там крупный город военную базу. Там в этом городе разместилось 500 поселенцев, которые должны были держать дома на 1000 солдат и больницу на 500 раненых. После чего, когда город был построен, мои армии стали переправляться на север. К этому моменту, численность государства в западной Африке превысила 50 тысяч человек, поэтому армия была очень крупной, 5 тысяч человек. Мы начали компанию очень успешно, десять отрядов по 500 воинов разбрелись по всей Испании, и на протяжении полугода уничтожали врага. Причём большую часть времени заняла не сама война, а зачистка территории. Мы уничтожали неандертальцев под корень, женщин и детей. Несколько десятков племён, зная о том, что с юга идут великие белые демоны, так они нас называли, решили выскользнуть в Европу через проход в Южных Пиренеях. Мне пришлось разместить в горах сеть блокпостов, с которых лучники успешно убивали бегущего мимо через перевалы врага. Но минимум три тысячи человек, по моим оценкам, выскользнуло из Испании в районы Южной Франции. Преследовать их регулярной армией было очень сложно и далеко. В связи с чем, я начал строительство новой крупной базы на юго-западе Франции, около моря, на Лазурном берегу. Туда морем прямо из Ливии свозились строители, которые готовили город к новому финальному нашествию на страны центральной Европы.
   Одновременно, я обнаружил, что в Испании просто райский климат, там тепло, и есть слабая и тёплая, но зима, по которой я так соскучился. Очень благоприятные плодородные земли для выращивания зерна и фруктов, а также гораздо меньше, чем в Северной Африке всяких гадов. Я решил основать новую столицу своего царства именно в Испании. В течение последующих нескольких лет я занимался постройкой в Испании нового великого города, у меня была задумка построить величайший город в истории человечества и сделать его своей столицей. Строительство города продолжалось несколько лет, а тем временем, армия начала боевые операции по районам Европы. Кстати, там помимо неандертальцев обитало много других кроманьонцев, мои войска часто их обижали, и за это я сурово наказывал своих воинов. Каждый раз, объясняя моим солдатам, что это наши братья по крови и их надо беречь, а мы воюем с неандертальцами. Тем не менее, истребление неандертальцев в Европе шло полным ходом, и я понял, что те доживают последние века своей жизни. Сейчас неандертальцы были полностью выбиты отовсюду, где их раньше было много, из Африки, Малой Азии, Греции, Италии, Испании и даже в Южной Европе и Западной России их осталось крайне мало. Род неандертальцев прекращал своё существование, первый в истории человечества настоящий геноцид целого народа был совершён. Во имя блага и будущего наших последующих поколений мы выиграли эту войну раз и навсегда, предупредив все возможные войны с неандертальцами в будущем. И неандертальцы, когда-то заселявшие огромные земли и имевшие колоссальное население, теперь были на краю гибели, и скоро погибнут совсем. Тем более, теперь их теснили не только мои армии, но даже простые поселенцы кроманьонцев. Эпоха неандертальцев подошла к концу, эпоха величайшей войны и противостояния людей и другого чуждого вида, и мы люди победили, оформились как новая великая раса, что расселилась по всей территории Северной Африки, Ближнего Востока и по всей Европе. А многие кроманьонцы переселились и в районы Китая, Индии и даже Индонезии. Я думаю, в тот же период первые поселенцы людей ступили на лёд Берингова пролива и двинулись в Америку. Мы люди стали величайшим видом, мы поднялись из пепла той войны победителями. И именно жестокость и геноцид истребили неандертальцев тогда, когда их было во много раз больше чем нас. И если бы не война и не этот геноцид тех времён, во главе которого я встал лично, иной вид сегодня доминировал бы на планете. Но мы победили, эра неандертальцев подошла к закату, а эра моего народа подошла к расцвету, появились первые государства с большим населением и структурой, и численность населения кроманьонцев во всём мире впервые превысила миллион человек, чего не было никогда прежде. Мы люди стали единовластными владельцами земли. Жестокость, хитрость, технологии, собранность, умение работать, привели нас к победе.
   И город, построенный в Испании, действительно был построен на славу, огромный город с населением пять тысяч человек, каменными домами, каменой стеной и огромным дворцом для меня царя. Я построил в центре своего дворца огромную башню на семь этажей, что возвышалась над всеми и была гордостью нашей строительной и технологической мощи. И этот город имел высокие как никогда технологии, и я запретил разводить животных в черте города, чтобы он выглядел ещё величественнее. И архитектура моей новой великой столицы была просто невероятна. И да, мы использовали стекло, в каждом окне, а ещё я построил первый в истории человечества акведук с водой, правда, вода на вершину акведука подавалась людским трудом, но у нас в городе была вода, для всех. А ещё тогда, у меня впервые появилась задумка, как обезопасить себя на случай свержения, поскольку моё государство стало просто огромным, и я с трудом правил империей, что протянулась на районы Ливии, Гибралтарского пролива, Испании и юго-западной Франции. Я построил из своего дворца длиннющий подземный тайный ход за пределы города, чтобы если что, было куда бежать.
   Прошло несколько лет и вскоре, моя столица в Испании была построена и набрала силу, а по остальным районам Испании я построил около тридцати деревень, чтобы этот благостный район планеты стал новым домом для людей. Сюда в Испанию я свозил лучших ремесленников, и многие почитали за честь жить здесь этом земном раю. Вся Испания превратилась в один огромный рай. Причём, если в прошлом я стремился расселять диких поселенцев, над которыми у меня не было никакого контроля, и хотел предоставить их самим себе, то здесь в Испании я построил деревни, которые официально были подконтрольны центру. То есть, я сохранил целостность государства, распространив власть на все поселения людей по этой территории. И империя моя не имела равных себе в древнем мире никогда, по территории и населению, уровню технологий, теперь, на территории моей империи рождалось и умирало никак не меньше трёхсот тысяч человек. И сам я уже сколько лет переселился жить в Испанию, и я снова совершил огромную оплошность. В силу демографических причин, огромную силу набрало царство, что я построил в Ливии, и именно там проживало 60% всего населения империи. А здесь в Испании были молодые и развитые поселения, в то время как десятки тысяч нищеты проживало в Ливии. И в том городе, который я некогда основал, как первую столицу, сейчас проживало около сорока тысяч человек, и я потерял над ними контроль из-за удалённости, почти не следил за тем, кто и как там правит. Это было слишком далеко, а им было обидно, что они, имея столь огромное население, всего лишь периферия.
   И вот, прошло совсем не так много времени и там в Ливии нарисовался свой собственный царь. И ладно бы они просто откололись от моей Испании, но им этого было мало, им мало было просто свободы. Царь Ливии объявил меня предателем и врагом человечества! Собрал огромную армию, никак не меньше двадцати тысяч человек! Двадцать тысяч средневековых воинов с каменными копьями, луками и в доспехах, всё по моим технологиям. И они на катамаранах! Двинулись сюда в Испанию, высадились на юге страны, и их двадцатитысячная армия пошла к моей столице. Какая-то первобытная ненависть и зависть двигали ими, желание мести. Я думаю, это результат моей политики и пропаганды, в прошлом я очень часто расхваливал Испанию как земной рай, чтобы стимулировать лучших из людей ехать туда. И я каждый раз подчёркивал, что Испания рай для избранных, а не для кого попало, это вызвало всплеск ненависти среди нищеты ко мне. На лицо моя серьёзная психологическая ошибка в политике, эта избранность и эксклюзивность, разделение народа на достойных и недостойных во все времена вызывало бурную и бессмысленную ярость и зависть быдла. И именно быдло отправилось мне мстить, причём только за то, что я без них и не для них, сам построил лучший мир на другом конце света. Теперь, любое упоминание о лучшем мире Испании вызывало у нищеты только злобу и ярость. А нищеты в Ливийской части моей империи было множество, я давно забил на тот регион, а люди плодились.
   Моя собственная небольшая испанская армия численностью всего две тысячи человек выдвинулась им навстречу, состоялся неравный бой, с обеих сторон погибло пять тысяч человек. Крупнейшая битва в истории каменного века кстати говоря. Я переоценил свои силы, полагая, что армия врага это просто толпа обезумивших от зависти нищих людей, я думал, что, несмотря на десятикратное превосходство, армия врага не опаснее аналогичной по численности толпы неандертальцев. Я понимал, там на юге плохая военная подготовка, и нет хороших генералов, только вот я ошибся, потому что в армии врага было то, чего никогда не было у неандертальцев, а именно, почти десять тысяч лучников. И пусть эти лучники были хуже и слабее моих, но это были лучники и копейщики, а не просто стадо с дубинами. Мои войска были окружены и полностью уничтожены. Враг осадил столицу, и на следующий день понаделал лестниц! И воины юга взяли город штурмом, мои граждане сопротивлялись им, враг с невероятным зверством уничтожал всех подряд и женщин и детей, четыре тысячи человек проживало в столице на момент штурма, все они были убиты, и ещё тысяча солдат врагов, огромные людские потери, и всё ради чего? Убить меня и только? Глупость. Я не представляю, как и зачем зародилась эта сумасшедшая мысль свергнуть и убить меня любой ценой, я не следил за мнением масс на юге. Могу только догадываться. Но они все хотели убить меня из зависти, и только за этим пришли сюда. Мне ничего не оставалось, как бежать, тем более, ливийские воины требовали моей смерти. Они пришли сюда, чтобы убить меня, и они искали меня. Хорошо, что у меня из города имелся тайный подземный ход, я бежал через него, покинул окрестности столицы, и потом, минуя блокпосты, через Северные Пиренеи, осуществил побег в Европу. При этом, по всей стране уже разнеслась весть о награде за меня живого или мёртвого. Но я был опытный и искусный воин, и не только воин, а главное охотник, я им не дался и меня не нашли, я незаметно бежал из ливийского царства, что погибало в пожаре великой войны. Тысячи людей умерло тогда, я думаю тысяч пятнадцать не меньше, и всё зря и из-за какой-то бессмысленной глупости, тупо и бесцельно, эта война никому ничего не дала. Тем не менее, мне следовало быть очень осторожным, я понимал, у ливийского царя есть отряды коммандос и дальняя разведка, которую я сам готовил, поэтому мне хотя бы пару поколений надо избегать людей и уйти подальше. Тем более, я понимал, отряд на десять или двадцать коммандос вполне может выследить убить или пленить меня. В связи с чем я двинул на своих двоих вдоль ледника к Уральским горам, подальше на восток. Понимая, что расстояние это лучшая преграда, и едва ли лазутчики врага доберутся туда за пять тысяч километров, а хожу я быстро и мне по силам уйти туда за несколько месяцев. И снова, в этом дальнем пути заметил, что в мире опять стало теплеть, а ледник медленно, но отступал на север. Значит, череда потеплений и похолоданий носит циклический характер и скоро я смогу жить в Европе как раньше, а я люблю Европу.
   А ещё в этом пути меня несказанно порадовал тот факт, что я почти не встретил в Европе неандертальцев, везде были кроманьонцы, мои люди и их было много, а не как раньше. И теперь, неандертальцев осталось невероятно мало, они стремительно вымирали, а по всей Европе бродили или жили на одном насиженном месте огромные племена людей, некоторые из которых имели численность свыше 500 человек. Такие племена сформировались сами и без меня, спустя много поколений после ухода из моих городов государств. А значит, это завоевание навсегда или очень надолго.
  
   Глава 15: Новая эра. Ранняя античность.
   Итак, я добрался до западного Урала, и там где-то на широте Москвы нашёл себе уютную и холодную долину, в которой и поселился. Я опасался пока что строить себе дом или любые другие постройки, которые могли бы меня выдать. Поскольку те дома, что мог построить я, разительно отличались от всего, что строили другие жители каменного века, в связи с чем, мог пойти слух по округе о лесном дворце, или это разведчик мог просто наткнуться на такую постройку, и сразу узнал бы мой почерк. В то время как одиноко живущую нищенку без всего сложнее опознать. Поэтому, я решил пожить лет двадцать по старинке, также как жил всегда, подальше от других людей и племён. И да от моей пещеры до ближайшего небольшого племени людей было километров тридцать не меньше. Я мог спокойно жить один и охотиться, и я жил как на курорте, охотился на животных, жёг огонь в пещере, отдыхал. И честно сказать после напряжения последних столетий, вот так безответственно пожить на природе одному это сущий рай на земле. И мне в принципе сейчас и не хотелось больше строить государство, и я даже не видел смысла пока что возрождать новую цивилизацию где-либо, решив, что сейчас людям будет лучше забыть меня. А потом, через несколько поколений, когда падёт ливийская империя, можно будет и пробудиться ото сна. Итак, я жил, следил за небом, помнил о прошлом. А заодно, я нашёл в горах некоторое количество меди и железа, они лежали просто так на поверхности, я собрал их и изготовил себе большой острый металлический нож и другие инструменты. И теперь весь мой инвентарь был высокотехнологичным, металлическим. Даже пряжки на ремне, кстати, пряжку я придумал сам, чтобы штаны не слетали, в прошлом я просто завязывал верёвочку на узелок, но с пряжкой лучше и надёжнее. А ещё, поскольку мне нечего было делать, а строить дома нельзя, я научился делать пуговицы, с их помощью можно было застегнуть одежду, пуговицы я вырезал из прочного дерева, потом покрывал смолой, чтоб не гнили, и они подолгу служили мне. И я пошёл дальше, и в те времена, убив горного барана, впервые попробовал сплести из его шерсти первые нити. Потом, как-то вечером сидел балдел, и мне нечего было делать, я просто сплетал из нитей какую-то хрень, и вдруг осознал, что я сейчас из нитей изготовил лоскут ткани. Я отработал эту технологию, и научился ткать ткань, изготовил себе из шерсти первую одежду, и теперь моя одежда стала намного совершеннее, чем раньше. Тканая одежда имела ряд серьёзных преимуществ перед шкурами, и в отличие от кожаной была более тёплой.
   Наконец, прошло около тридцати лет, и никто не нашёл меня и не убил, я вышел из тени, сместился немного на запад и на юг в более благодатные земли, и построил себе в лесу теремок из дерева. Окружил оградой сад и зажил в своё удовольствие, я заметил, что из дерева можно построить очень хороший дом, особенно, если у тебя есть бронзовый топор, чтобы его обработать. Дом из дерева крупнее, и менее трудоёмок, чем каменный. Я жил там в роскоши, занимался искусством, рисовал. И ещё тогда впервые я подумал, что если стандартизировать рисунки, то так можно записывать информацию. Сейчас мне это ни к чему, но в будущем при управлении государством, можно придумать пятьдесят или сто типовых картинок и с их помощью записывать нужную информацию, в том числе математического характера. Например, можно палочками помечать числа, а уголком десятки. Если обучить этому людей, они могли бы сложную информацию хранить на чём-то. Например, в виде рисунков на шкурах. Такая информация очень полезна, например, для учёта кувшинов с едой, нельзя же постоянно помнить все цифры, их лучше где-то записать, а потом если нужно всё посчитать. Так текли года, и это время прошло не совсем бездарно, я много думал и рассуждал о том, как правильно строить государства, какие механизмы можно применить для управления ими.
   Как-то зимой я наткнулся на племя, и мне чисто физически понравилась одна из девушек, она была очень красива, я выменял её у вождя в обмен на бронзовый нож. Вождь очень хотел получить чудо оружие, но побоялся отнять его у меня. Девушка поселилась со мной в моём тереме, и мы прожили с ней около тридцати лет, она подарила мне детей, но потом состарилась, и я разлюбил её. Это были самые счастливые годы моей жизни, она была верной трудолюбивой и любящей женой. Я оставил ей и её детям свой терем, а сам решил отправиться в Европу. Мне было неприятно то, что я живу вечно, а она нет. И если я до сих пор выгляжу как молодой семнадцати летний юноша, то она уже бабушка. А что касается большой политики. Я понимал, сейчас уже прошло более ста лет с момента моего бегства, и даже если обо мне не забыли до сих пор, то, во-первых, никому нет до меня дела. Во-вторых, меня теперь тупо никто нигде не узнает спустя столько лет. Если я не выйду на центральную площадь города и не начну кричать, что я тот самый год, едва ли меня кто-нибудь раскусит.
   Я совершил длительное путешествие и успешно вышел на берег Чёрного моря, за неделю изготовил себе классный катамаран и отправился вдоль побережья в Испанию. Этот путь занял у меня полтора месяца, и вскоре я был там. В Испании я не нашёл никаких следов своей великой цивилизации, я даже не смог найти свою столицу, я знал враг собирался разобрать её по камешкам и раскидать по свету, видимо, он выполнил своё обещание. В данный момент в Испании проживало несколько десятков крупных племён людей, были и деревни. Но ни одного поселения, которое можно было бы назвать городом, там не было. Я поговорил с некоторыми представителями местного населения, их язык сильно изменился с тех пор, но возможность к общению сохранилось. От них я узнал, что когда столица пала, царь великой Ливийской империи приказал разрушить каменный город на мелкие камни, и разбросать их по окрестностям, так чтобы от красивейшего города не осталось и следа. Что ж... Жаль.
   После Испании я направился в города, что были построены к югу от Гибралтара, но там тоже ничего не удалось найти, только отдельные деревни людей, которые мало что могли поведать о своём великом прошлом. Тем не менее, главное я узнал, довольно давно, лет семьдесят назад была война между Ливией и Гибралтаром, которую Гибралтар проиграл, и Ливия уничтожила все крупные города, а часть людей спаслась в лесу, и потом построили эти деревни. В целом ничего интересного, только, на лицо распад государства на два куска из-за изначальной удалённости. Зато, добравшись до Ливии, я обнаружил там огромное государство с десятками городов и огромным населением. Численность населения ливийского царства за столетие не только не сократилась, но выросла в несколько раз и были построены новые города, которых не было даже при мне. Правда, сами города представляли из себя печальное зрелище. Огромная безбрежная толпа нищеты, людей в жалком рванье, что брела туда сюда, редкие воины, что грабили людей, и никакой гигиены или санитарии. Везде прямо на улицах человеческое говно и воняет мочой. Столица - огромный город на пятьдесят или больше тысяч человек. При этом этот город был построен не из камня, а из деревянных хижин весьма примитивного типа, по архитектуре город сильно сдал назад и напоминал скорее огромное стойбище уровня развития каменного века. Люди давно не стремились к красоте и эстетике, что ж, это их выбор. Думаю, когда империя падёт, от неё не останется и следа.
   Я решил изучить этот район получше, меня интересовала дальнейшая эволюция государства, которое росло даже без моего вмешательства. Наступит ли период, когда рост плотности и численности населения приведёт к новому витку роста технологий, или нет? В прошлом я полагал, что рост численности населения государства приводит к постепенному незначительному прогрессу, даже без меня. Из-за чего я и стремился создавать более крупные города и государства. Даже если начинается регресс, численность населения тормозит его. Но способны ли люди к дальнейшему развитию без меня? Я имею ввиду, глобально и технологически, это то, что я хотел узнать.
   Чтобы не выделяться, я примкнул к ремесленникам, решив пожить в своё удовольствие. Я понимал, что если построю домик в лесу, меня отшельника сразу заметят, тут надо влиться в коллектив. И я оказался искусным рукодельником, я срезал шерсть баранов и шил уникальную одежду из ткани. Причём иногда нитки были тонкими, а одежда изысканной. Эту одежду быстро полюбили богатые мира сего, и я прожил так, изучая быт и культуру городов Ливии несколько лет, пока в один прекрасный день не напала чума.
   Как ни странно, чума пришла, прежде всего, в столицу империи, и быстро распространилась по всему городу, подцепив и меня. Увы, никакой санитарии и медицины прошлого в городах не осталось, не было и карантина, в связи с чем, первые заболевшие сразу заразили сотни человек, и уже спустя два дня болели просто все. Чума оставляла чёрные струпья на коже, от которых шёл противный гнилостный запах и жуткие испарения. Все кто вступал в контакт с заболевшими, заболевали спустя пару дней, а потом лежал почти без сознания ещё неделю и умирали.
   Я сам пролежал в коме несколько дней, потом с большим трудом пришёл в себя, но мой иммунитет выдержал всё, против болезней и ядов мой организм обладает просто невероятной защитой. Я долго ходил по городу, изучал его, сходил и во дворец, везде были либо мёртвые, либо близкие к смерти люди. В последующую неделю я обошёл всю Ливию и выяснил, что чума прошла по всем городам, и погибло 90% населения, но не все, пандемию всё-таки остановили. Воины убивали всех, кого считали заражённым, и сжигали трупы. Поскольку у меня на лице были следы остатков болезни, то я также попал в список возможных разносчиков, мне пришлось бежать, и я очень аккуратно избегал других людей. Тем не менее, эпидемия успешно ликвидировала огромный демографический кластер людей и это печально. Зато я понял, что люди могут жить очень большой толпой и даже при благоприятных условиях сильно плодиться и без меня. Главное всё правильно организовать изначально. А избыточное население является мощным фактором, стимулирующим развитие. То есть если людей очень много, то они могут расцвести и сами, без моего участия.
   Тем не менее, я тогда не покинул Ливию и прожил там ещё около двухсот лет, срок весьма долгий. Я наблюдал ещё три всплеска рождаемости и пять сильных эпидемий, а также многие болели и умирали без глобальной пандемии. Их успевали вовремя изолировать. Люди отчаянно боролись за своё будущее и развитие, отстраивая государство раз за разом. Увы, эпидемия поставила крест на этой цивилизации, которая оказалась крайне стойкой, и я думаю, они были достаточно сильными, чтобы расцвести даже без меня! Если бы только не эпидемии, но после первой глобальной пандемии осталось множество заражённых зон, и вся местность была заражена, что привело к многочисленным последующим всплескам болезни. Наверное, людям стоило просто уйти из Ливии, всем и навсегда. Африка плохой регион, особенно западная часть, это мне было известно и ранее, здесь много болезней и ядовитых гадов. В этом плане, куда безопаснее жить на севере, в своё время я прожил в Северном Царстве более пятисот лет, и ни разу мы не подцепили никакую хворь. Просто я давно заметил, что холодная зима убивает ядовитых гадов и болезни. Поэтому, хотя жить зимой и тяжелее, но сама территория более здоровая и безопасная.
   Увидев окончательный конец Ливии, я понял, что больше мне здесь делать нечего, и я снова отправился в путешествие. За несколько лет обошёл почти всю Европу и Средиземноморье, меня интересовали ростки государственности в мире, но их не было, мне нередко встречались крупные деревни, но не больше чем по 500 человек. Нагулявшись, я решил отдохнуть в лесной тиши, отправился в Южную Францию, климат которой мне всегда особенно нравился. И там я по старому сценарию построил себе каменный дом, сад, и прожил очень долго, наверное, несколько тысячелетий ни в чём не дуя в ус. Я хотел просто отдохнуть и пожить в своё удовольствие. Мне очень нравится жить роскошно, иметь сложную деревянную мебель сделанную своими руками, и потому самую лучшую. Окна с высококачественным стеклом, собственный фруктовый сад. И да, я люблю жить и фантазировать в своё удовольствие, думать о том, как в будущем построить лучший мир. И я думал что делать, у меня были идеи, совершить этот последний рывок, сделать всё так, чтобы человечество навсегда пошло вперёд. Я знал, что нужно сделать для этого. Надо наплодить очень много людей и с высочайшими технологиями построить гигантское государство, которое могло бы...
   * * *
   А меж тем ледниковый период стал подходить к концу, и в мире снова стало теплеть. И мне надоело жить в лесу одиночкой отшельником. И я решил пойти по старому накатанному пути. Меня очень прельщала постройка великого города в районе Франции, там душевный климат и приятная зима. Но слишком уж сильно я опасался нового ледникового периода, что может погубить все мои достижения в одночасье, как уже было однажды. Поэтому, немного порассуждав, я решил построить очередную великую империю в Италии. Италия защищена с севера высокими горами, Альпами, леднику через них не пройти даже в самые худшие холодные годы. Поэтому с точки зрения ледников это безопасный регион, при этом климат в Италии гораздо лучше Африканского, а главное это флора и фауна. Всех крупных и опасных животных можно и истребить, территория Италии не слишком велика, зато защищена естественными преградами со всех сторон. Да и та флора и фауна, что имеется там уже сейчас, мне нравится с точки зрения построения государства. При этом, Италия находится в центре Средиземного моря и с неё можно очень эффективно вести экспансию, а я планировал впоследствии заселить всё Средиземноморье, если не сразу, то гораздо позже, когда государство войдёт в пик своего расцвета. И из географического центра проще править, сохранять целостность империи.
   В этот раз, правда, было несколько проблем, а именно, мне неоткуда было набирать людей. В прошлом я основывал государства легко, потому что со мной сразу уходили сотни людей, по моей одной единственной просьбе, люди, которые верили в меня и изначально были послушны. Теперь, спустя несколько столетий обычной жизни, человечество вообще подзабыло, кто я и какую роль сыграл. А если кто-то и помнил древние легенды, то поди попробуй докажи, что я и есть тот самый древний белый демон, что строил великие державы. Выглядел то я теперь почти также, как остальные кроманьонцы. И даже одеждой моей теперь особо никого не удивишь. И было ещё одно серьёзное препятствие на пути во власть, теперь. Дело в том, что я выгляжу очень молодо, практически как мальчишка. А люди не привыкли уважать 15-17летних подростков, и попробуй, докажи, что мне на самом деле толи 180тыс лет, толи 190тысяч. Чисто подсознательно и психологически, люди не способы и не умеют уважать подростков, и никто никогда не примет правление над собой подростка, особенно на раннем этапе создания государства, когда они ещё не понимают что я старше. Да и что потом? Это важный психологический фактор, его конечно можно преодолеть, но это проблема.
   Пришлось пойти по старому пути, я заготовил безделушек, прошёл по окрестным племенам Италии, и выкупил за безделушки семь женщин и трёх пацанов. Племена и вожди обычно очень халатно относились к своим молодым потомками, особенно если те занимали самый низ иерархии. И мне удалось легко выкупить десять человек за побрякушки, ради будущего размножения.
   Итак, я выбрал географически центральную Европейскую страну, и в ней я основал своё новое племя также в центре, к югу от реки Рубикон на западном побережье Италии. Я полагаю, что где-то в этом же месте спустя несколько тысяч лет будет построено другое более известное, чем моё государство, именуемое "Древний Рим". Думаю, Древний Рим или Великая Римская империя и его отложения уничтожили все следы того великого города, что я построил как центр эпохи людей каменного века. И тот город, что я построил в этот раз, думаю, был последним великим поселением людей эпохи каменного века. К тому же, я сам полагаю, что это моё новое государство, уже не было государством каменного века, мы научились работать с металлами, хотя их было и очень мало, и поэтому я сам считаю это государство, первым государством эпохи ранней античности. Эпохи начала истинного расцвета нашей великой расы.
   Хочу заметить, что практически сразу, ещё на этапе раннего зарождения города, я решил отказаться от старого языка людей, поскольку он был слишком простым и примитивным. А язык это важное звено в пути развития культуры и образования цивилизации, это мне давно известно. Специально для создания нового города, я решил создать принципиально новый язык, равного которому по сложности и совершенству не было никогда ранее. Я заставил всех учить этот новый язык. Впервые ввёл в язык сложные окончания, говорившие о времени, и времён было девять. Настоящее простое, будущее и прошлое простое. Также совершённое время, также настоящее, будущее, прошлое, и время действия в данный момент. В этом новом языке было распределение на существительные, прилагательные и глаголы, мужской и женский род для всех слов. А также богатый набор местоимений. Я думаю, в этом моём новом языке изначально было никак не меньше двух тысяч слов, что очень богато по меркам людей того времени. Мой новый язык вобрал в себя всё лучшее и весь мой опыт историю, всех моих прошлых лет жизни. И, наверное, его можно назвать предметом для гордости, потому что новый более сложный язык стал залогом развития. В дальнейшем численность слов моего нового языка выросла вдвое, и этот новый язык стал самым полным и богатым языком всех времён и народов современности и прошлого, но, конечно же, не будущего.
   Итак, мы построили поселение и начали плодить детей. Прошло двое поколений, или около сорока лет, и моё поселение выросло с 11 человек до 500, с этого момента мы превратились из семьи людей, что мирно живёт на берегу моря в небольшой город. Мы, как и в прошлые времена таскали с близлежащих холмов камни медь и железо. Правда, меди и железа было крайне мало, но оно было. И вскоре я уже приступил к монументальным каменным постройкам, и строил с размахом.
   Шли годы, город процветал, и я, увеличив город до пяти тысяч человек, построил второй внешний город, вокруг первичного. Надо сказать, к нам в город часто приходили люди из соседних племён, они приходили торговать. И в какой-то момент я пошёл на всех людей Италии войной, и те испугались, подчинились мне, приняли мои законы. Мы построили ещё несколько городов, и вот тогда, в тот период, я впервые подумал, что медь и железо можно не только собирать с поверхности, но и копать. Я нашёл на одном из месторождений камня вкрапления меди, и мы стали выкапывать слитки металла и железа, переплавлять их. Труд был тяжёлым, и металл добывался понемногу, но в больших количествах, чем раньше. В прошлом мы собирали медь, что валялась просто так на поверхности, и собрав её один раз, полностью теряли источник металла, а теперь можно было добывать больше и больше металла. Извлекать металл из руды мы не умели, но железо и медь иногда встречались в небольших слитках прямо в горной породе. И вскоре у меня появилось несколько рудников, которые каждый день приносили по несколько десятков килограмм металла, появились первые шахтёры. Добыча металла резко выросла по сравнению с прошлыми временами.
   Со временем, количество металла накопилось, и я стал использовать его для наконечников копий рядовых воинов. Для наконечника копья нужно не так много металла, зато боеспособность воина резко возрастала. Стоит ли говорить, что копьё с наконечником из бронзы гораздо лучше и удобнее копья с наконечником из камня или кости. Так что, боеспособность моей армии сильно возросла, боевые лучники моей гвардии также получили луки со стрелами с мощными бронзовыми наконечниками. А ещё армия получила защиту от луков копий, первые, не слишком надёжные деревянные щиты. Поскольку моя промышленность получила бронзовые топоры и другие вещи, которые резко усовершенствовали обработку всего, и, прежде всего, дерева, то теперь искусство моих ремесленников значительно возросло. И у меня появилась самая настоящая античная пехота.
   Не стоит забывать про такие разделы как производство стекла и зеркал, все эти предметы появились в обиходе у многих зажиточных граждан. И да моя мини империя входила в новую великую эру. Правда, землю пока ещё крестьяне пахали деревянной сохой и это было сложно, но теперь они пахали массово, на одомашненных быках и лошадях! В итоге производство хлеба выросло, а ещё мы научились доить коров и коз, и разводить кур. Теперь хлеб для крестьян замешивали на воде, а для богатых людей на яйце и молоке, и это большое, важное для меня гурмана отличие. Мне нравился вкус этого нового хлеба, даже очень.
   Прошло ещё немного времени, и я основал по всей Италии ещё ряд городов и множество деревень. Причём города занимались преимущественно ремёслами, строительством, армией и управлением, а деревни снабжали нас едой. Я думаю, географически эти города могли совпадать со многими поселениями античного мира будущего, поскольку я выбирал географически места постройки новых городов по сходным параметрам. Причём, это были очень высокотехнологичные города, я широко применял акведуки, каменные каналы, что шли с холмов, от других водных источников, и тем самым снабжали город. Правда, длинна моих первых акведуков была невелика, всего по нескольку километров и воды они транспортировали немного, но достаточно. В таких акведуках для наполнения воды уже не использовался ручной труд людей. Длинные каменные помосты с водой сходили с гор, и по ним прямо в город самотоком текла вода. Также я развивал в стране скотоводство и сельское хозяйство. Зерновые, что мы раньше выращивали, сильно эволюционировали под северный климат, и теперь давали урожай один раз в жизни, зато большой. Их приходилось сеять каждый раз, но зато общая урожайность сильно возросла по сравнению с прошлыми временами, их колосья стали крупнее, зёрен в них стало больше и сами зёрна крупнее.
   В те времена я впервые в истории открыл, что такое селекция. Я прожил много поколений, и много раз видел рождение и смерть людей, растений и животных. Я догадался, что физические признаки людей, животных и растений наследуются. Благодаря этому новому знанию я занялся выведением новых молочных пород коров и коз. Также я занялся выведением новых плодоносных пород растений, яблонь, что давали крупные яблоки, зерновых, что давали лучший урожай. Появился термин племенной скот, или отборные семена. Появление понятия селекции сельскохозяйственных культур позволило резко повысить урожайность. Поскольку в прошлом, дикие виды растений и животных были ориентированы на собственное выживание, а теперь я выращивал новые виды, которые давали больше еды, и чаще.
   Может быть, у меня это получалось не слишком успешно. Но я продолжал старательно насаждать культ семьи и понятие девственности женщины. Я понимал, что способность иметь полезное потомство у людей подобна животным. Если потомство имеет искусный ремесленник, то родится такой же ремесленник, а если нищенка бездельник, то и потомство будет ленивым и глупым. Поэтому я стремился насаждать такие порядки, чтобы у всех людей были семьи, муж и жена, и жена должна была спать и рожать только от мужа и не иначе. В прошлом у диких людей часто процветала полигамия, я старательно с этим боролся. И впервые я достиг значительных успехов. Теперь женщины выходили замуж в четырнадцать и не раньше, у меня даже был закон запрещавший им спать с мужчинами раньше, и за это сурово наказывали. А во вторых, до свадьбы ни-ни и храни верность мужу. Думаю, я добился своего и большинство приняло мои законы, и всё население имело семьи, думаю, измены были, но не в массе. И теперь люди воспринимали супружескую измену как нечто запретное, а муж был вправе требовать, чтобы ему не изменяли. Конечно, общество было патриархальным, и все палки за измены сыпались чаще на женщин. И всё равно, я добился своего, появился важный институт брака.
   Я впервые внедрил в государственную систему письменность, и обучал ей всех чиновников. Письменность была очень примитивной, мы писали на кусках кожи и шкур картинки красками. И такие картинки хранились повсеместно с важными государственными записями. Я также учил людей простой математике, как считать и рассчитывать. В основном это были сложение, вычитание, умножение и деление, и только, а также вычисление площади фигур, участков и наделов. Правда, грамоте я обучал не всех, а лишь небольшую прослойку чиновников. В нашем языке картинок, которые относятся по классу даже не к иероглифам, а к логограммам, было около ста картинок, что значили разные важные действия и только. Тем не менее, наши первые логограммы, стали первой в истории человечества базовой письменностью, что очень сильно меня выручала. Но нормальной бумаги у нас не было, а на кожаном пергаменте могли позволить себе писать только богатые или важные государственные служащие, простой народ прибывал в невежестве. И, тем не менее, письменность и азы математики появились и стали развиваться. Кстати, математика была не до 100, а до 60, причём уголок значил десять, а палочка один, так мы записывали числа, а уголок с завитушкой означал 3600, такая математическая система позволяла записывать достаточно большие цифры, и являлась в первом приближении десятеричной до 10, а дальше шестидесятеричной. То есть 1, 10, 60, 600, 3600. На первый взгляд не очень логично, сначала десятки, а потом 60 и 60 во второй степени. Но такое уж я глупое и нелогичное существо. В будущем шестидесятеричная система счисления легла в основу современной геометрии, а также в систему времени, 60 секунд, 60 минут в часе, а также в радианы 360 градусов окружности. Возможно, сейчас в наши дни выбор такой тупой системы, 1, 10, 60, 600, 3600, кажется не слишком логичным и обоснованным, но мне тогда это показалось логичным. Тем более я руководствовался количеством значков, которые позволили бы записать максимально большой, наиболее ходовой формат числа как можно быстрее и короче. До арабских чисел я тогда не додумался ещё, а запись цифр палочками и уголками мне показалась весьма логичной и удобной. Не стоит забывать также, что это была самая первая человеческая письменность, из тех, что я сам разработал, и, наверное, несправедливо винить меня, что она включала в себя на позднем этапе развития того периода чуть более сотни картинок логограмм и такие тупые числа. Кто считает, что можно было сразу создать сложнее и совершеннее, что ж, пусть попробует выучить человека каменного века, без образования вовсе, читать и писать хотя бы так, как это сделал я. К тому же, это сейчас с высоты веков мы люди воспринимаем письменность и математику как нечто нужное и само собой разумеющееся, показывающее уровень культуры и развития. В тот период истории, мои математика и письменность смотрелись не более, чем как полезное приложение к основной жизни общества. То есть, в тот период истории, создание письменности лично мной воспринималось изначально, как нечто не более полезное, чем искусство делать стекло или кожаные перчатки. Хотя, в дальнейшем я быстро осознал ценность письменности с точки зрения народного образования.
   Впервые, я использовал серебро как валюту, меня в те времена мало волновали сделки и натуральный обмен между рядовыми гражданами, но нужно было внедрить какую-то экономическую систему в распределение труда между целыми городами. Поскольку глобальный обмен товарами между целыми городами и взимание налогов, нужно было как-то регулировать. В качестве валюты я использовал серебро, как очень дорогой и редкий металл. Причём, монет как таковых не было, мы отливали небольшие капельки примерно одинаковой массы. И каждая капелька имела большую ценность, подделать капельки было невозможно, для этого пришлось бы раздобыть где-то серебра, металлургия всё-таки у нас была весьма слабой. Все серебряные рудники контролировал я, других рудников не было, и никто не знал где искать. Серебро было не подделать, а отливки из меди и железа имели совсем иной цвет. И да, я тогда впервые в истории человечества изобрёл аналог денег, в моих государствах прошлого никаких денег не было никогда, и использовался натуральный обмен всего. Деньги очень хорошо зарекомендовали себя как единица регулирования экономики, я постепенно всё более и более распробовал их полезность, наравне с письменностью. Все эти завоевания появились уже тогда, я думаю около 9 тыс лет назад, на заре античности человеческой расы.
   Истинную революцию в развитии нашего общества внесла мера веса, которую я взял за эталон, и особые гирьки из камня распространились по всей стране, появились также первые весы, по которым можно было мерить массу сдаваемого крестьянами зерна, молока или мяса. Весы важное изобретение, также как и песочные и водяные часы, которыми можно было мерить промежутки времени от секунд до суток. Я старался, изготавливал особо точные устройства замера веса и времени, всё это способствовало развитию торговли. И скоро капельки серебра стали использоваться не только в расчётах между целыми городами, но и в расчётах между отдельными богатыми людьми. Теперь, в этой новой стране у нас появились все атрибуты античности, разве что, в том моём первом античном государстве, все завоевания цивилизации были представлены очень слабо. У нас были акведуки, но мало и маленькие. Мы умели обрабатывать стекло, но только для богатых. Тоже самое касается денег и письменности, математики, ими пользовалась только ограниченная группа людей, менее одного процента от общей численности населения государства. Да всего этого было мало, но оно появилось! В моих государствах прошлого таких вещей не было никогда, и именно поэтому я считаю это государство античным, а все предыдущие являлись просто крупными племенами эпохи позднего каменного века.
   Думаю, отдельно стоит упомянуть, что впервые появились люди, занимавшиеся постройкой морских судов. Массовое внедрение бронзы позволило нам сложным образом обрабатывать древесину, и впервые в истории были построены крупные гребные галеры. Корпус собирали из длинных досок, а потом склеивали намертво смолой деревьев, без единого гвоздя. Также смола покрывала весь корпус галеры, чтобы избежать протечек. А для гребли использовались большие, вырезанные из дерева вёсла. Крупные галеры для дальних плаваний были двухэтажными, верхний этаж, палуба для гребцов, нижний для провианта, и чтобы спрятаться от Солнца. Посреди галеры обычно торчала мачта с прямым и очень примитивным парусом. Когда галера плыла по ветру, она поднимала парус, если против ветра, парус опускался и люди садились на вёсла. Кстати, парус был тканным. Такие гребные галеры были огромными по моим меркам кораблями, длинной иногда до пятнадцати метров, и в них зараз могло плыть по 50 человек. На такой галере можно было доплыть из Италии до любой страны на побережье Средиземного моря. При этом, в отличие от моих первых лодок катамаранного типа, галера могла выдержать не очень сильный шторм. Правда, при очень сильной качке был риск перевернуться. Тем не менее, это были корабли, а не лодки, и на них могло плыть много людей, с большим грузом и на большую дистанцию. Я планировал использовать морской флот для связи с дальними колониями в будущем.
   Отдельно стоит упомянуть судебную систему, я впервые начал вести примитивную юридическую практику. Она заключалась в том, что никто больше не имел право наказывать вора или преступника самолично, теперь надо было доказать вину. В прошлом очень часто люди убивали тех, кто им не нравился, а потом говорили "он украл, я защищал своё имущество." Теперь убийства были запрещены, как и самосуд. Если человек обвинялся в чём-то, его тащили в суд, и там судья выносил приговор, решая, виноват он или нет. Также, была написана простейшая правовая система, в которой оговаривался список преступлений, такие как убийство, воровство, изнасилование, неоплата долга, нарушение договора. За разные преступления, специально обученные судьи, выносили разные приговоры от смертной казни до месяца рудников или штрафа. Это был качественный шаг вперёд, раньше такой системы у меня не было. Поскольку в прошлом я часто сам выполнял судебную функцию, а по мере роста государства, судебные обязанности ложились тупо на моих гвардейцев. Теперь же судебными делами занимались специально обученные люди, судьи, прокуроры и адвокаты. Прокурор выступал обвинителем, и помогал обвинять преступника пострадавшей стороне, адвокат выполнял функцию защиты подсудимого, а судья судил и выносил приговор. То есть появилось три должности в судебной системе. Четвёртой должностью можно считать высшего судью, в каждом городе имелся старший, или высший судья. Высший судья судил богатых и влиятельных людей, впрочем, в особо важных случаях, самым главным судьёй работал я. Но на самом деле судей было не так уж много, а процессы редко были длительными и занимали от десяти минут до двух часов максимум. Так у меня в столице было двое обычных судей и один высший и всё, и этого более чем хватало. Причём, работа у судебной системы имелась далеко не всегда, в связи с чем, часто, судьи занимались и другими делами помимо своих прямых обязанностей.
   Моя политика тех лет заключалась в следующих словах, свобода и неравенство. Я знал, многие люди просто ленятся нормально работать, поэтому я старался делать трудяг богатыми, чтобы другим завидно было, и подчас у меня это удавалось, многие хотели и мечтали обогатиться, так или иначе. При этом, все граждане государства были государственными рабами, то есть я мог сделать с любым гражданином что угодно, это было необходимо, чтобы организовывать крупные государственные стройки. При этом, друг относительно друга люди всегда были свободны, я следил, чтобы отношения между людьми никогда не вырождались в рабство. И максимум что позволялось, это появление должников.
   Моя империя в Италии просуществовала примерно двести лет, и на пике развития подмяла под себя все окрестные племена, став настоящей демографической бомбой древнего мира. Моя империя насчитывала 25 крупных городов на территории Италии, с населением свыше 5 тысяч человек каждый, и ещё около десятка городов поменьше разбросанных по всему побережью Средиземного моря. Также имелось значительное количество мелких деревень, что подчинялись центру и платили налоги. При этом, численность населения столицы превысила 20 тысяч человек, и я ещё боролся, чтобы она не росла дальше. У меня имелась развитая медицина и система карантинов на случай эпидемий, и пару раз мои лекари успешно ловили больных, препятствуя пандемии. Я всё равно опасался, что сильный рост населения города, породит множество нищеты, анти санитарию и возможность глобальной эпидемии. Поэтому я старался следить, чтобы население городов не росло выше определённой планки, а всех лишних выселял в деревни, строил новые города, посылал поселенцами за пределы страны и строил иностранные фактории. Я стремился взять под контроль весь средиземноморский регион, стараясь двигать науку и культуру человечества повсеместно. На пике развития моего государства, под моим флагом рождалось и умирало 500 тысяч человек, огромное население по меркам древнего мира. Корабли моего флота плавали в дальние страны по всему Средиземному морю, поддерживали торговлю и добывали металл для столицы. И всё было просто отлично, разве что, сложно было управлять столь большой территорией. Я тогда понял, что всё же, несмотря на сильный прогресс, моя бюрократическая система крайне несовершенна, в частности, требовала сильного усложнения письменности, но писать было не на чем.
   За эти годы я имел несколько женщин, достаточно много женщин, и у меня родились наследники очень чистой крови, один из них умер в возрасте 145 лет, то есть прожил радикально дольше, чем другие люди. Я понял, что, достигая ещё более чистой крови, близкой к моей, можно родить человека, который сможет пройти сквозь века, подобно мне. А значит, он будет умён и сможет понять всё, что понимаю я. Однако, в последствии выявилась проблема, а именно, человек получивший жизнь вечную или очень долгую, переставал считать меня божеством, и в какой-то момент начинал считать меня равным себе, а то и мнил себя умнее меня.
   Так и произошло, я решил воспитать себе наследника особо чистой крови, который мог бы помочь мне править огромной империей и частично разгрузить управление страной. Я подумал, если нас будет двое или больше, нам проще будет контролировать великую империю, и я смогу обеспечить стабильность и развитие огромного государства. И это были не пустые надежды, я давно заметил, что максимального успеха цивилизация достигает как раз тогда, когда имеется в наличии максимальное количество, наиболее хорошо обученной и подготовленной элиты. То есть, для создания государства более высокого уровня необходимо иметь не только научные технологии и политическую систему, но и максимально хорошо обученную элиту. И чем лучше обучена элита, тем сложнее будут постройки, тем выше технологии, тем проще поднять систему образования в государстве, которой я уделяю большое внимание. А значит, я должен стремиться создавать царство разума. И я родил сына от женщины близкой мне по крови, и сын рос медленно, и я знал, что его кровь особенно близка к моей, и что он будет стареть медленно, а проживёт долго. А может быть, он не будет стареть никогда.
   Юноша постепенно повзрослел, рос наглым и заносчивым, из авторитетов признавал только меня, но я смотрел на это сквозь пальцы. Полагая, что он и должен быть таким, потому что он умнее и лучше остальных рядовых граждан. Он должен считать себя высшим существом, а других просто людьми, видеть в себе историческую миссию, и он видел своё особое место в истории, как я ого и хотел. И мой сын действительно был очень умён, многое понимал в этой жизни, увлекался и хорошо умел работать с ремёслами, знал звёздное небо и во многом походил на меня. Я очень любил и ценил его, особенно после того, как он остался молодым, минув пятый десяток лет.
   Вскоре, мой сын пожелал иметь собственную гвардию, он очень хотел власти. И я, подумав, решился и позволил ему иметь собственных солдат, и тот стал набирать гвардию, интенсивно тренировать её, вооружать лучшим бронзовым оружием, и прошло ещё сто лет, империя росла и процветала, а мой сын стал моей правой рукой и научился всему тому, что знаю я сам.
   И я вырастил его не просто так, я хотел и стремился передать ему все свои знания, чтобы он помогал мне править, потому что империя росла, а её стабильность зависела от качества управления, от того, сколько умных людей в её главе. Я учил его, старался, полагая, что чем просвещеннее мой сын, тем ниже вероятность того, что он предаст меня.
  
  http://absnobalance.ru/ моя любимая стратегическая игра.
  
   * * *
   Беда подкралась неожиданно, я спал и ни о чём не думал, вдруг в комнату влетел боец моей гвардии с криками "ваше величество проснитесь, измена!". Я подскочил как ужаленный и схватился за бронзовый меч. Внизу были звуки боя, там воины сражались друг с другом и умирали.
   -Что случилось?
   -Гвардия вашего сына напала на вашу гвардию, они напали ночью, неожиданно, многие наши убиты, сейчас мы проигрываем, мы сдерживаем дворец, но продержимся недолго, им приказано убивать вас. Они повсюду, у них так много воинов, к ним подключились некоторые изменники из армии, мы не победим. Если бы они напали днём, и мы были бы готовы, им никогда нас не одолеть, многих лучших воинов убили во сне без оружия.
   Я сразу всё понял, кусочки мозаики последних лет сложились воедино. Мой сын считал себя таким же великим правителем, как и я сам, и он не хотел иметь конкурента, собственного отца. Он собирался убить меня, чтобы захватить власть и стать абсолютным правителем. Тем более, он считал, что его кровь не менее чиста, чем моя собственная, поскольку он тоже, как и я живёт вечно, не старея. Я подскочил и быстро оделся.
   -Вы должны бежать через тайный ход! - Сказал мне стражник.
   -Нет, нельзя, мой сын знает про тайный ход, там нас будет ждать засада, он на это и рассчитывает.
   -Что же делать? Гвардейцы не протянут долго, у вас есть десять минут, чтобы бежать.
   -Они штурмуют центральный вход, вряд ли кто-то из них следит за всем периметром дворца, а мой сын ждёт меня в тайных туннелях с засадой, дворец большой, мы просто спустимся со стены по верёвке, это единственный шанс.
   Мы быстро поднялись на крышу крепости, я прошёлся по кругу, посмотрел вниз, и нашёл подходящий тёмный переулок, скинул верёвку и полез вниз. Здесь в переулке не было никого, мой сын действительно допустил оплошность, полагая, что я буду уходить тайными подземными тоннелями, которых было несколько, и все он знал.
   Мне же было понятно, что надо уходить из города как можно быстрее, скоро они хватятся, что я выскользнул из ловушки. И я быстро двинулся к городским воротам. Там стояла обычная стража, они отказались меня выпускать из города, правда, не узнав в одиноком путнике своего правителя. Тогда я поднялся на одну из крепостных стен, прошмыгнул мимо часовых, и спрыгнул в нижний город с малой высоты. Здесь шум битвы исходящий из дворца утих, и я смог быстро прокрасться к внешней стене, и также спрыгнуть с неё, а потом я двинулся прочь. Я знал, терять время нельзя, скоро мой сын поймёт, что я ускользнул из его лапок, и будет искать за пределами города. План же у меня был прост, добраться до своей северной столицы, взять верных людей, подготовить армию, пойти и свергнуть сына назад. Убить эту тварь, что решила поднять на меня своё оружие.
   Я двигался очень быстро всю ночь, и к утру набрёл на постоялый двор, здесь мне удалось ночью украсть скакуна, и я решил именно украсть, хотя мог бы купить, но тогда продавший мне лошадь, мог бы навести на меня преследователей. Я скакал всю ночь и утро, покрыв до обеда расстояние в сто километров не меньше. Ближе к вечеру на уставшем и измученном жеребце я приблизился к своей северной столице, это город с населением около двадцати тысяч человек. Я планировал поднять тут свою гвардию и принять управление войсками, но решил перестраховаться, здесь в поле работали крестьяне, я оставил жеребца в лесу и подошёл к ним.
   -Нищенкам и изгоям не подаём, проваливай, - сразу грубо крикнули мне.
   -Я хочу знать, что случилось в городе, - спросил я, не показывая лица.
   -Этой ночью во дворце шёл жестокий бой, мы не знаем почему, но гвардейцы наследника убивали гвардейцев года, и победили гвардейцы наследника, так что у нас теперь новая власть. А теперь проваливай нищенка, ты узнал всё что захотел.
   -Спасибо.
   Я быстро пошёл прочь в лес, пока они меня не узнали, впрочем, кто мог подумать, что сам император великой империи, здесь в дранном плаще мог подойти к ним. И я понял одну страшную вещь, мой сын перестраховался. Он не просто хотел убить меня во дворце, его гвардия напала на мою повсеместно. И возможно, в моей гвардии даже есть предатели. То есть бесполезно пытаться здесь сейчас поднять восстание, он взял под контроль всё и везде, а мне надо бежать из Италии в дикие земли, и лучше всего на север, через Альпы. Если я начну войну за власть, даже если я смогу победить где-то, скорее всего, его войска будут больше моих, и я проиграю, а я не хочу умирать. Чем рисковать своей жизнью, пытаться отбить в гражданской войне свою державу, лучше уйти в другие земли. Я мог бы набрать людей в фактории на Чёрном море, и оттуда мигрировать куда подальше, впрочем, сейчас можно просто подождать.
   Я скакал ещё два дня, лишь иногда давая жеребцу немного отдохнуть, жеребец всё слабел и слабел и скакал всё медленнее, в итоге я вконец загнал его у подножий Альп. Я решил не заходить никуда, и ограничиться теми вещами, что были при мне, а это бронзовый меч и добротный бронзовый кинжал, а также тёплая кожаная одежда, всё что надо. В прошлом у меня итого не было, и я умею всё делать своими руками. Я мог бы спалиться, зайти в пограничный городок, купить то, что мне нужно, но тогда мой сын точно узнает, куда я бежал, и пошлёт погоню, будет искать в северной Европе. А так, я мог пропасть где угодно, от Ближнего востока до Испании. Искать меня по всему миру тяжелее, чем где-то конкретно.
   Итак, я преодолел Альпы, и это было тяжело, потом восстановил силы в южной Германии, и двинул на восток, решив, что пока что всё же лучше ненадолго затаиться. А потом лет через десять можно и вернуться в Италию, посмотреть, как там развиваются дела, либо зайти в какую-нибудь из приморских факторий, узнать ситуацию. Всё же фактории поддерживают связь со столицей и в курсе всех новостей.
   Короче, никто за мной не погнался и я успешно ушёл на восток, добрался до Урала, перебрался на восточную границу Урала, чтобы уж меня наверняка не нашли, и успокоился. Построил себе хижину в лесу, и стал просто жить, понимая, что первые несколько лет мой сын будет искать меня по всей Европе. И не только злоба будут гнать его вперёд в его поисках, но и страх моей мести, потому что он знает мой потенциал и боится. Он умён и осознаёт с кем поссорился куда лучше, чем любой другой предатель. И мой вечно живущий сын, куда опаснее царя Ливийского царства. И он сверг меня, именно потому, что был уверен, что сможет занять моё историческое место в мире, что ж, возможно, он даже прав в своих надеждах и тем хуже. И что обидно, от кого от кого, а от него то я уж точно не ожидал предательства, я научил его всему, а он меня кинул. Я полагал, что если он будет знать обо мне всё, то никогда не предаст, а он наоборот.
   Я прожил там в этой зимней хижине в холодной Сибири около двадцати лет, не смея появиться в Европе или как-то выдать себя, я понимал, стоит врагу напасть на мой след и мне конец. Потому что за мной сейчас никого, а мой сын может бросить на моё убийство десятки лучших убийц, силы целой империи, единственной в своём роде, самой могучей во всём мире. Через двадцать лет я понял, что можно сходить на разведку. Я побоялся возвращаться в Италию, но знал, что на побережье Чёрного моря, на северном берегу пролива Босфор есть крупная фактория Италии и там мне могут рассказать, что и как.
   Идти туда далеко, и обратный путь занял у меня пол года, но мне больно уж хотелось узнать, как там поживает моя страна. И я добрался до этой фактории, и к счастью, она была не разграблена, наоборот процветала, по крайней мере, чисто демографически. Здесь было несколько деревень, и сама фактория городок численностью населения в тысячу человек. Я в принципе знал, что охотники часто приходят из диких мест торговать, и я решил уподобиться такому охотнику, я нёс на продажу тушки зайцев, такой самый безобидный товар. Я легко преодолел ворота в город и прошёл на базар, подошёл к одной из женщин и начал задавать вопросы:
   -Здравствуйте уважаемая.
   -Привет.
   -Я бы хотел продать тушки зайчиков.
   -Что ты хочешь?
   -Двести грамм соли.
   -Тупой варвар, кто же даст тебе столько соли за каких-то зайчиков?
   -А сколько ты дашь мне соли?
   -Пятьдесят грамм. Приходи сюда четыре дня, приноси столько же зайчиков как в этот раз, и получишь свои двести грамм.
   -Можно узнать кой что ещё?
   -Валяй, только не долго, у меня дела.
   -Я слышал вами когда-то правил древних бог, белый демон.
   -Какой же он бог, его сын вон как сверг, просто, раз и за одну ночь захватил власть, глупым оказался бог на поверку то, очень глупым и недалёким. Раз позволил своему сыну так легко захватить власть. И было это давно, двадцать лет назад, я тогда ещё маленькой девочкой была, ты глуп варвар, если такого не знаешь.
   -А что было потом?
   -А что потом? Его сын правил пять лет, искал отца по всем землям, объявил награду пять тысяч серебряных капель за своего отца живого или мёртвого. Но так и не нашли древнего бога, никто.
   -И что теперь с сыном?
   -Он также потерял власть и бежал, великий царь сверг его и теперь правит нами честно и справедливо.
   -Погиб ли сын великого бога?
   -Нет, говорят не погиб, просто бежал. Царь тоже назначил за его голову награду, десять тысяч серебряных капель за живого или мёртвого, но так и не нашли его. Вот так и живём. Но нас здесь это мало касается, дела империи.
   -Ясно.
   -Ну что ты продаёшь мне своих зайчиков то?
   -Да сейчас, забирай. - Я отдал ей своих зайчиков и получил бесполезную мне соль.
   -Глупый варвар, за таких зайчиков ты мог бы и сто грамм соли получить. Хорошие зайчики, эх ты, какой глупый и тупой варвар.
   Я отвернулся и пошёл прочь, всё что нужно, я узнал, что ж, значит, мой сын тоже был свергнут и бежал, не смог удержать власть, хотя думал, что умнее меня. Вот, одно дело просто знать, когда тебе рассказали, как править, совсем другое уметь самому. И всё равно, я решил, что пока что возвращаться в империю даже с целью разведки крайне опасно, потому что новый царь может искать если не меня, то моего сына, а тот похож на меня. Так что могут схватить и казнить, даже если по ошибке. Я решил пока вернуться за Урал, и прожить там ещё лет двадцать, пока окончательно всё не успокоится.
   Спустя ещё двадцать лет я совершил путешествие в Италию, я прошёл на своих двоих пол Европы, попутно заметив, что неандертальцы окончательно вымерли. А общая численность населения людей на Земле резко возросла. Теперь вся Европа была густо населена племенами кроманьонцев, и я полагаю, что численность населения людей в мире превысила три миллиона человек, то есть мы достигли примерно тех же количеств, что были у неандертальцев на пике их развития. При этом, племена людей, что сейчас населяли Европу уже не были тупыми охотниками. Мы люди истребили большинство крупных животных, теперь в Европе не было ни мамонтов, ни шерстистых носорогов, исчезли львы и некоторые виды особо крупных медведей. Мир стал более приятным и безопасным для жизни. А люди стали всё чаще заниматься земледелием, растили зерно, разводили баранов и другие виды скота. Вся Европа была покрыта мощными племенами и иногда целыми союзами племён, то есть стала зарождаться ранняя государственность, сама и без меня! В своём путешествии я натыкался на племена численностью по 600 и более человек, правда, таких особо крупных племён было не так много. И они строили вокруг своих селений ограду, а внутри дома. Никто из них не умел обрабатывать металл, подобно гражданам Италии, но каменные и костяные орудия достигли невероятного уровня совершенства. Развивались ремёсла, выделка кожи, создание обуви и сложной одежды, глиноделие. Люди перешли на новый гораздо более высокий уровень развития, чем раньше, а вот неандертальцы полностью все вымерли. И это был мир, эпоха кроманьонцев. Что ж, главное, чтобы ледник не пошёл вновь в наступление. Но я по своему историческому опыту знал, что сейчас только начало великого потепления, и здесь в Европе тепло будет ещё очень долго, многие тысячи лет. А сейчас люди живут не только в Европе, но и на юге, в Северной Африке на Ближнем Востоке в Испании и Италии. Так что, если у людей не появится враг подобный мне, вымирание им не грозит. И я понимал, что в последующие несколько тысяч лет увижу невероятный расцвет человеческой расы, о котором в прошлом я мог только мечтать. Поскольку, в какой то момент начнётся самопроизвольный процесс развития и роста, даже без моего участия, а я помогу этому.
   И я добрался до Италии, и долго ходил по её городам, изучая культуру и быт там. Я заметил, что, несмотря на рост населения, государство сильно деградировал, всего за чуть более сорока лет моего отсутствия. В частности, поломались все акведуки, и новые властители почему-то не смогли их починить. Теперь воду в города снова таскали водоносы. Города стали крупнее и потеряли систему школ и лекарей, что были раньше. Лекари, как и школы, обслуживали только богатых. Впали в полосу заката ремесленники, и резко упала сложность производимых ими предметов. Зато появилось несколько новых крупных рудников по добыче металлов, куда согнали множество рабов, и они там работали, умирали в ужасных условиях, но добыча металла и литьё бронзы выросло, армия стала даже сильнее, чем раньше. Численность армии возросла, а причина была довольно банальна, государство распалось на три части. Эти куски моей империи не воевали друг с другом, но постоянно усиливались, стремясь не уступить врагу. Окончательно оформилось рабство, я заметил, что почти половина населения страны теперь стала чьими-то рабами. Официально, рабы являлись людьми, которые попали когда-то к своему новому хозяину в долговую зависимость и не смогли выплатить долг.
   Больше всего меня расстроило новое развлечение богатых, бои бедняков насмерть на арене. Каждый день почти, особенно по выходным, на арене на потеху толпе умирали люди. Это зверское развлечение с убийством лично во мне вызвало только отвращение, я за свою жизнь убил столько людей, столько раз видел смерть. Что не понимал, как этим можно наслаждаться, но люди думали иначе. Смерть, кровь, страдания, - круто. Я всегда хотел, чтобы люди жили хорошо, и всем было хорошо, даже бедным, а тут убийство, просто так и без причины, на потеху толпе.
   Что касается использования зеркал и стекла, меня не пустили в район для богатых, но я издали видел, что в домах богатых людей стекло было, наверное, имелись и зеркала. А в нищих районах бедняков стёкол обычно не было. И да, теперь в каждом городе было два района, один район для всех, где жил кто попало, и второй район для богатых, туда пускали по специальному медному пропуску. Район для богатых был окружён стеной, и на входе стояла охрана, по стене взад вперёд ходили воины. Я думаю, это было отчасти связано с грабежами.
   Я не знаю, сколько ещё просуществует это новое государство, очевидно, численность населения только здесь в Италии превысила 300 или даже 400 тысяч человек, что необычайно много по меркам древнего мира. Очевидно одно, первые признаки упадка уже на лицо. были утеряны все высокотехнологичные вещи, такие как акведуки, ранее доступные всем предметы, теперь имелись лишь у богачей. Резко на порядки упал уровень образования, то есть сама система организованной передачи знания от предыдущих поколений к будущим сократилась. Сократился во много раз и морской флот. Лишь небольшое количество старых галер плавало иногда у берега и вдоль портов. Искусственно подстёгиваемая когда-то мной торговля с дальними факториями теперь стала редко. Фактории не могли ничего особо ценного дать своей метрополии, и у них не было флота, а метрополии не было смысла плавать часто за их товарами. И лишь иногда из некоторых факторий привозили нечто ценное. В прошлом я поддерживал связь со всеми заморскими городами, чтобы сохранить единство империи. Но о каком единстве идёт речь, если сама Италия распалась на несколько кусков.
   Причём, теперь мне Италия казалась очень опасной зоной, прежде всего, из-за рабства и высокой плотности населения. Одинокий путник, лишённый хорошего оружия, всегда рисковал попасть в рабство. А неудачливый раб рисковал потом попасть на арену гладиатором и погибнуть на потеху толпе. И, тем не менее, мне очень интересно было понаблюдать за тем, как будет катиться к закату эта область планеты. У меня ещё с давних времён был большой запас серебряных капель, а сам я был искусным мастером во многих областях. Мне удалось купить у одного из важных ремесленников свою собственную кузницу по обработке меди, и я поселился в столице в элитном районе для богатых в должности кузнеца. Этим и зарабатывал себе на жизнь, потекли года, а я жил в верхах общества, в относительной безопасности и наблюдал за тем, как разваливается империя.
   За следующие пятьдесят лет по стране прокатилось несколько ожесточённых войн, и несколько эпизодов ожесточённой борьбы за власть. Государство то дробилось, то объединялось, доля нищеты росла и падало количество ремесленников, в какой-то момент, огромное население, достигнув пика, начало сокращаться. Тем не менее, регресс шёл очень медленно, и его сдерживало большое население, которое постепенно прочь от голода и нищеты стало утекать в дальние страны и заморские фактории. Постепенно стало убивать и количество жителей столицы, и та стала усыхаться в размерах. Но правители тех лет и в ус не дули, полагая что всё хорошо и отлично. Тем не менее, государство всё ещё не падало и продолжало существовать, и многие изобретения так и не были забыты, стёкла в домах богачей, бронзовое оружие для армии, серебряные капли вместо денег для богатых. И даже остатки письменности имели место, а я всё ждал, когда же империя рухнет. И прошло ещё около трёхсот лет, прежде, чем столичный город не превратился в последний мини городок в Италии. Но полный крах так и не наступил, сохранились крупные деревни, в которых имелись ремёсла, и самое необычное, самих деревень по всей Италии стало множество, и они сохранили скотоводство, огонь, собак и иногда даже остатки бронзового оружия. Таким образом, моё великое государство распадалось долгие пятьсот лет, что необычно долго, в сравнении со сроком жизни государств прошлого. И до сих пор родоплеменные союзы сохранили зачатки государственности и слабое подобие городов. И я решил, что чем выше численность населения и уровень развития, тем выше шанс страны подняться выше. И сделал свои выводы.
  
  
  
Оценка: 4.78*8  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"