Однажды в канун православной Пасхи я приехал в гости к ветерану Великой Отечественной Войны бывшему капитану мотострелкового полка Полякову Андрею Ивановичу уроженцу деревни Кузьминки Красноярского края. Андрей Иванович был во время войны сослуживцем моего деда Одинцова Василия Семёновича.
В тот год Пасха выпала на двадцать восьмое апреля и до дня Победы оставалось десять дней.
Изба Андрея Ивановича стояла на самом краю деревни. Дом выглядел обветшало с покосившимися заборами. Сама улица была грязной от только что растаявшего снега.
К дому Полякова меня подвёз на телеге житель деревни, он сказал, что решил съездить в староверский скит на празднование Пасхи.
Я спрыгнул с телеги напротив дома ветерана и увидел, что Андрей Иванович стоит на крыльце и внимательно присматривается к гостю.
- Ты никак ко мне приехал? - Спросил Поляков, щурясь от солнца.
- Да я приехал к вам по заданию своего деда Одинцова Василия Семёновича. - Ответил я и подошёл к калитке.
- Так ты от Васи? Ещё жив Семёныч?
- Жив пока ветеран. Вот по его поручению приехал к вам в канун Победы над лютым врагом. - Ответил я.
- Так проходи в дом, что стоишь у калитки. Я очень рад получить весточку от боевого товарища. -
Я вошёл во двор, поднялся на крыльцо и старик крепко пожал мне руку, своей сухонькой, но жилистой рукой. Пропустив меня вперёд, Андрей Иванович вошёл следом и сразу же позвал свою супругу. Старушка вышла из горницы и улыбнулась мне тихой ласковой улыбкой.
- Я слышала ваш разговор и знаю, что от Васи Одинцова посланник. - Сказала она. Я ответил, что меня зовут Михаилом.
- Хорошо дорогой гость. Сейчас на стол соберу. Вы Андрей Иванович пройдите с гостем в горницу, пока я тут хлопотать буду над столом. -
Мы вошли, в светлую горницу и сели за старый обшарпанный стол. Вся обстановка в избе была такой же старой, как и сама чета проживающая здесь свои последние годы жизни.
- Как здоровье Василия Семёновича? - Спросил Поляков.
- Да пока крутится деда. - Сказал я. - Они ещё корову держат, и огород большой засевают, ухаживают, как могут. Я вот его внук и приехал к вам по заданию Василия Семёновича.
- Мы с твоим дедом служили на Дальнем Востоке, а потом в начале войны нас перебросили под Москву. Повоевать твой дед не успел, его тяжело ранило в ногу в первом же бою. Я его ногу перетянул и спрятал в глубокой воронке, а сам в атаку пошёл на немца. Тогда под Москвой мы фашистов очень даже потрепали. Гнали гадов подальше от столицы. Немчура к тому времени уже гонора лишилась, да и мёрзли они как мухи, во всякие тряпки заматывались, но это не помогало. Мы находили их замершими в лёд по всем подмосковным полям и перелескам.
Василия ранило и больше, я его не встречал до конца войны. Когда мобилизовался, то неожиданно мы встретились в Красноярске. Ты же знаешь, твой дед работал там, на строительстве оборонного завода. Встретились и вместе поехали дальше, я в Кузьминки, а он в деревню Отрок. Василий Семёнович очень обрадовался, что я не погиб и дошёл до самого Берлина. Вот такая брат судьба у нас на двоих выпала. Оба живыми остались. Одинцовы после войны в Туву перебрались, там жить в те времена было легче, а мы вот со старухой здесь так и живём, да дням Победы ведём счет. Дожили вот уже до двадцать пятой годовщины. - У Андрея Ивановича вдруг в глазах блеснула скупая солдатская слеза. Ветеран войны засуетился, поднялся на ноги и пошёл посмотреть, как управляется в кухне его супруга. Через минуту он позвал меня. Мы уселись за кухонный стол, супруга Андрея Ивановича разлила по стопкам водку и тихим голосом предложила выпить одновременно и за Светлую Пасху и за двадцать пятую годовщину Победы над фашисткой Германией. Мы поднялись на ноги и выпили.
- Теперь мужики закусывайте да плотнее, а то разговор не заладится. - Предложила старушка. - Вспомнить есть что, такую войну пережили. Кажется, она вот только что отгремела. Мы тут бабы без вас тоже жилы рвали под клич всё для фронта, всё для Победы. Мужиков-то всех под гребёнку забирали на фронт и почти все там, на страшной войне сгинули. В наши Кузьминки только четверо вернулись с фронта. Досталось бабам, да девкам тяжёлая работёнка. - Женщина тоже смахнула слезу.
После вкусного обеда Андрей Иванович прибывал в благодушном состоянии.
- Ну, дорогой гость давай пойдём в горницу и начнём войну вспоминать. Я как полагаю, ты именно за моими воспоминаниями о войне и приехал?
- Да, Андрей Иванович, мне деда о вас многое рассказывал, но я хочу всё из первых уст услышать. Вы ведь всю войну прошли от начала и до конца, и я знаю, что с вами происходили невероятные случаи, связанные с мистикой. Может быть начнёте с того как всё случилось? - Спросил я.
Я расположился на стареньком диване, а мой собеседник сел в кресло напротив.
- Скажу мил человек войну забыть невозможно. Война страшное дело и очень тяжёлая работа. Смерть на войне грозит воину каждый час и это напряжение нервов никогда не отпускает человека. Я всю войну боялся, что меня убьют, но как видишь, миновала меня костлявая. Но со мной в самом начале войны произошёл жуткий случай. Врач полевого госпиталя сказал, что меня контузило. Представь себе, снаряд пролетел совсем рядом с моей головой, и я две недели провалялся в медсанбате.
Подлечили меня, но в голове что-то щёлкнуло, и я стал видеть призраков. Я видел их отчётливо и даже слышал, как они разговаривают.
Сам понимаешь, на войне призраков великое множество. Тысячи людей гибнут каждый день, но какое-то время их души никуда не исчезают, а маются какое-то время тут же рядом с живыми. Вот меня от этой проклятой контузии и угораздило их всех лицезреть. Они там после убийства на войне и русские и немцы все жили мирно, и друг друга понимали с полуслова. Я нагляделся на них до одурения, иногда думал, что свихнусь от такой доли. Но как видишь, выдержал испытание не только войной, но этой напастью выпавшей на мою долю.
- А сейчас вы продолжаете видеть призраков? - Спросил я.
- Бывает, если вдруг кто-то умрёт в Кузьминках, то сразу его душа ко мне является. Они словно знают, что у меня такой дар открылся после контузии. - Ветеран посмотрел на меня орлиным взглядом и сказал. - Как мне тем снарядом голову не оторвало, до сей поры не пойму.
- Так это хорошо, что снаряд далеко от головы пролетел, а то бы никто не знал, где ваши кости были бы зарыты похоронной командой. - Улыбнулся я старику.
- Да мне повезло в том бою, но что-то в голове нарушилось, и я стал видеть призраков убитых воинов и до сей поры, они мне являются.
- Но призраки вам не приносят вреда? - Спросил я.
- Там, на войне души бойцов никогда ничего нехорошего не совершали против живых солдат и офицеров. Они даже старались как-то оказать помощь воюющим, и это происходило с обеих сторон. Мог русский солдат оказать помощь немецкому солдату и наоборот. Видно там, в мире душ все люди уравниваются. Мне один призрак рассказывал, что в том мире души им нечего делить. Там все счастливы и спокойны.
- А как же богословский рай или ад? - Спросил я.
- Нет ни рая, так же как нет ада, всё это выдумки попов, для того чтобы держать паству в ежовых рукавицах.
Тут у нас в деревне недавно староста староверской общины преставился. - Андрей Иванович снисходительно ухмыльнулся и глянул лукаво в мои глаза. - Как только помер староста, так сразу ко мне шасть и давай меня учить уму разуму. Сказал мне, что готовиться отправиться в рай. Дескать, он всю жизнь богу молился и поэтому ему прямая дорога в райские кущи. Не знал он, что мне давно известно, что рая и ада не существует, а в наказание душа перерождается вновь в человеческое тело и хлебает полной ложкой все прелести земной человеческой жизни. А жизнь молодой человек, как известно не сахар. -
Старик умолк, что-то упорно обдумывая, потом подхватился, вспомнив, что я сижу перед ним и продолжил рассказывать о призраках войны.
- Скажу тебе по секрету, от того снаряда, который меня контузил, спас меня тоже призрак. Снаряд летел над моей головой и вдруг я бухнулся на колени как подкошенный, словно кто-то под колени мне ударил. Снаряд пролетел, а у меня жуткий звон в ушах и кровь из носа пошла. Спас меня призрак, но я тогда ещё их не видел. Я их замечать стал только после лечения. Голова ещё долго болела, и воевать мешала, но я терпел, войну надо было выиграть и как видишь, удалось это предприятие. Мы тогда злые были и били немца без остановки. Я на их души нагляделся, но раскаяния в них не находил. Один фашист мне рассказал, что на земле в человеческом теле душа подчинена плоти и поступает так, как ей велит инстинкт. Душа как бы, не виновата, тут у нас действует только тело и несовершенный разум.
Прав был он, ил нет, я не знаю. Он сказал, что немцев воевать с Союзом заставили англичане да американцы, а сами сидели в сторонки и наблюдали, кто первым падёт.
Как только поняли, что немцам каюк приходит, так сразу второй фронт открыли, чтобы поживиться на разорении европейских стран. Так оно и вышло. Они брат всё золотишко из Европы вывезли и ещё много чего и после этого их жизнь сразу в гору пошла. Вот и думай молодой человек, в чём тут, правда, войны. Сгубили нас почти двадцать миллионов, и теперь похохатываю за океаном да на своём проклятом острове. -
Андрей Иванович пригорюнился, поднялся из-за стола и сходил в кухню, принёс поллитра и два гранёных стакана.
- Давай выпьем за упокой всех убиенных на войне, а то что-то тоскливо мне стало. Как вспомню, сколько нас полегло, аж мурашки по спине рассыпаются. - Он плеснул в посудины граммов по пятьдесят и, не чокаясь, издержал свою порцию, я последовал за ним.
Родился я хоть и после войны, но ещё захватил горестные взгляды женщин и пораненных бойцов, вернувшихся с фронта. Кто без ноги, кто без руки, а то и без двух, а скольких не дождались с войны уму непостижимо. Это теперь к двадцать пятой годовщине много ветеранов отправилось в потусторонний мир, о котором сейчас как раз и рассказывал Андрей Иванович.
- Контузило меня зимой сорок второго, и стал я свидетелем умерщвления бойцов и командиров, до конца войны даже сроднился с ними. Вот ведь как бывает на белом свете. А весной того же года напарник ко мне прибился. Такой же, как я болезный. Он воевал в третьем батальоне нашего полка. Поставили нас после страшного опустошительного боя на отдых в небольшое село, и пополнение стало прибывать, чтоб значит через две недели снова в атаку бросить на немца. -
Вздохнул тяжко ветеран, погладил свои реденькие белёсые волосы и продолжил рассказ.
- Сижу я на завалинке винтовку свою привожу в порядок, да патроны подсчитываю. Вдруг подходит ко мне мужичок, такой плюгавенький, но весёлый и хитро так на меня посматривает. Потом сел рядом и спрашивает, не тот ли я боец, что души убиенных вижу? Я удивился его вопросу, так как ни одного раза не проговорился о своём даре видеть призраков. Он увидел моё замешательство и говорит.
- Да ты не тушуйся, мне об этом призраки и сказали. Я их тоже вижу, но даром таким обладаю с самого рождения.
- Тут мы и познакомились. Звали его Лёнькой Шевцовым, и призвался он из города Донецка ещё в первые дни войны.
- Приведения и призраки, по мнению большинства людей должны вселять страх и ужас на живого человека. - Начал рассказывать Лёня. - Однако мы с тобой убедились, что их тонкие тела совсем не угрожают живым людям. Они живут своей жизнью, и некоторое время просто держатся рядом с погибшим телом, а потом уходят жить в параллельные миры или измерения. Некоторые там остаются навсегда, а другие перевоплощаются и вновь проходят физическую жизнь в каком-нибудь теле и не обязательно на нашей Земле. Вот такой существует закон бытия для души.
- А как же быть с религиозными воззрениями? - Спросил я. - Где же тогда обитает Создатель и разная нечистая сила?
- Не бери в голову. Наша Вселенная и есть тот самый создатель, которого мы называем богом, а что касается нечистой силы, то она живёт в одном из параллельных миров и только иногда проникает в наш физический мир. Люди её пугаются, так как эти твари выглядят совсем иначе, чем всё живое на Земле.
- Но они могут принимать материальные формы?
- Я знаю, что они могут уплотняться, чтобы человек их видел, но такая форма существует совсем недолго, так как для этого необходимо большое количество определённой энергии. -
Мы некоторое время молчали, потом я признался Шевцову.
- Я действительно какое-то время боялся призраков, но потом привык к ним и даже стал общаться с ними. Их голоса просто звучали в моей голове и тогда, я стал с ними разговаривать тоже мысленно. Мои товарищи перестали обращать внимание на мои бормотания. Это спасает меня от психушки, а то бы давно упекли в дурку.
- И с какими же просьбами надоедают тебе призраки убиенных воинов на поле брани? - Спросил Шевцов.
Я стал припоминать диалоги с призраками и понял, что просьбы их всегда касались смерти тела или они старались предупредить меня, чтобы я не лез на рожон во время боя и не превратился бы вот как они в приведения.
- Многие просили меня, чтобы я написал письмо их родственникам и сообщил, где будут покоиться их тела. Я всегда отказывался это делать, так как знаю, что в похоронке будет указано, где погиб боец с добавлением "пал смертью храбрых в бою в таком-то месте" Мне один сержант сказал, что душа воина больше всего боится того, что останется безымянной и родственники никогда не придут на его могилку.
- В такой страшной войне будут миллионы безымянных могил, и наши потомки ещё долго будут их вскрывать и перезахоранивать останки воинов. - Согласился со мной и призраками войны Лёня Шевцов. - Я некоторым родственникам погибших в бою писал от своего имени и сообщал где покоится тело того или иного солдата. Но ты сам понимаешь в разгар войны приехать и перезахоронить тело погибшего, не было никакой возможности. Приедут ли в те места родственники павших воинов после войны, загадывать нет никакой возможности. Так что ты правильно поступаешь, отказывая в письмах душам погибших.
- Как вы думаете, ефрейтор Шевцов среди настоящих призраков на войне, существуют ли лярвы? - Спросил я.
- Этих созданий на войне очень много. - Согласился Шевцов. - Что такое лярва? Это ментальное существо созданное страстями, дурными чувствами и мыслями людей. Тебе известно, что на войне, особенно перед страшными боями весь личный состав бойцов, причём с обеих сторон, усиленно создаёт в своём воображении лярв. Мысль человека и её астральное или ментальное клише неразлучны, как свет и тень бытия. Некоторые души после гибели тела сталкиваются с такими лярвами и даже ведут с ними борьбу, вытесняя их из астрально мира в ментальный мир. Лярвы могут существовать в любом мире и даже перебираются в какой-нибудь параллельный мир. Им постоянно нужна энергетическая подпитка, а этой энергии на войне очень много. Здесь люди постоянно испытываю страх, ожидают смерть или ранение и это даёт достаточно пищи для лярв. Так что мы с тобой видим не только призраки человеческих душ, но и жутких мысленных созданий человеческой психики. Лярвы могут быть жестокими и воинственными. Они в отличие от душ людских могут причинять людям вред и даже могут подвести человека к смерти. -
Шевцов умолк и неожиданно перед нами появился призрак.
- Я его знаю. Это Петька Сараев. - Сказал Шевцов. - Он погиб в последнем бою. Три дня как погиб, ему ещё больше месяца мается у своего простреленного тела. Душа она тут на этом свете со всеми прощается. Через неделю Петькина душа улетит в родные места, но его там никто не увидит. Может быть, только мать или жена почувствуют чьё-то присутствие и поймут, что он убит на войне. Смерть на войне чувствуют многие родственники, я это знаю точно. -
Шевцов поднялся с завалинки и махнул рукой призраку.
- Ладно, мы пойдём. - Он шагнул в сторону своего расположения и сказал. - Завтра приду опять, поговорим о том, от чего голова болит. Нам с тобой есть о чём беседы вести. -
Шевцов ушёл, и призрак растворился в солнечном дне, вроде бы его и не было. Я остался сидеть на завалинке, и солнышко ласково грело мои натруженные войной кости. Я почти задремал и всё думал о погибших, об их душах и о горе, которое испытают родственники получив страшную весть в похоронке.
- Шевцов-то не погиб? - Спросил я у Андрея Ивановича.
- Да жив остался. Он брат, заговорённый и очень осмотрительным, был на войне. Я лет десять назад ездил к нему в деревню, что под Пермью стоит. Он младше меня годков на пять, так что как раз шестидесятилетие ему справили в мой приезд. Теперь ему за семьдесят, говорит, что ещё с десяток лет протянет. Я вперёд его помру - это точно. Ну, так он моложе меня, пусть живёт ветеран. -
Поляков потянулся к бутылке и вновь плеснул в наши стаканы по грамульке горячительного напитка.
- Мы все пристрастились к алкоголю на Войне. Командиры почему-то считали, что перед боем надо поднять боевой дух солдата порцией русской водки. Я в войну старался не пить и отдавал свою порцию другим бойцам, но иногда всё же приходилось прикладываться к стакану, особенно лютой зимой. Хотя если честно признаться, водка никогда не согревала воина, а некоторым даже отшибала ум, и они гибли в бою словно тараканы.
Когда в результате контузии у меня открылся дар видеть души убиенных, то я стал верить в существование - Другой Стороны жизни. Я поверил, что душа наша бессмертна и каждый человек умирая телом, выбирает себе мир, в котором хочет продолжить своё существование. В это я верю точно с тех самых пор, когда надо мной пролетел снаряд. Я не знаю, чей это был снаряд, с наших позиций или вражеских, тогда взрывы гремели повсюду и я благодарен тому призраку, который спас меня от неминуемой гибели. -
Я некоторое время обдумывал свой следующий вопрос и наконец, спросил Андрея Ивановича.
- Вы можете рассказать какой-нибудь случай на войне, связанный с призраками?
- Конечно, могу. Таких случаев было много, но мне запомнился призрак поляка. Это произошло, когда мы освобождали Польшу от фашистов.
Меня включили в группу разведчиков. Тогда наших разведчиков сильно потрепали, но ни немцы, а польские прихвостни, которые воевали на стороне Гитлера. Дело происходило в небольшом городке, который наше командование решила взять за одну ночь, вот и отправили группу бойцов, чтобы определить, кто там засел в городских кварталах.
Наша группа в три человека скрытно прокралась на окраину городка и подошла к первому дому. В окне был виден свет от горящей свечи. Разведчики посовещались и решили отправить меня в дом, чтобы узнать есть ли немцы в городке. Я подошёл к окну, и намеревался было постучать в стекло, но тут неожиданно передо мной возник призрак. Это была душа поляка. Я сразу догадался об этом. Он мысленно заговорил со мной, причём на ломанном русском языке. Видно призрак видел, как мы пришли с линии фронта и понял, что мы русские. Призрак рассказал мне, что немцев в городке нет, а отряд поляков, служивший немцам, самостоятельно разоружился, и все бойцы переоделись в гражданскую одежду и разбрелись по городу. Призрак сказал, что бойцы утопили своё оружие в небольшом пруду на окраине городка и попросил меня, чтобы русские не убивали раскаявшихся сограждан. Он ещё сказал, что в их городке никто не выдавал евреев, а наоборот их прятали от фашистов.
Я рассказал разведчикам о том, что услышал от призрака, но сослался на хозяев дома. Мы решили проверить информацию и проверили весь городок. Немцев действительно в городе не было. Фашисты видно надеялись, что поляки будут воевать с красноармейцами до последнего бойца, но они ошиблись. Никто не хотел умирать в самом конце войны. Наши войска обошли город стороной и потом там организовали военный гарнизон. Командование жалела несчастных польских братушек. Им очень досталось от фашистов за годы войны.
У меня было очень много разных случаев связанных с призраками войны, но вспоминать об этом очень тяжело и как-то неуютно на душе. Это видно от того, что каждый из нас когда-то тоже превратится в призрака, а потом уйдёт жить в иной мир в ожидании дальнейшей судьбы. - Андрей Иванович печально глянул на меня обречённым взглядом и проговорил тихо. - Все там будем, об этом мне известно точно. -
На следующий день я уехал из Кузьминок. Поляков вручил мне искусно смастерённый бодожок и велел отдать деду.
- Это ему от меня в подарок. Я знаю, что у него раненая нога продолжает болеть. Фронтовые раны они всю жизнь не дают покоя. -