Я родился на юге Восточной Сибири, вырос там же и жил почти всю свою жизнь. Много путешествовал, ещё больше слышал различных историй и рассказов о необъятных просторах Сибирского севера, где расстояния измеряются только тысячами километров, а площади миллионами. В этих местах невообразимые просторы тайги и тундры, неисчислимое количество рек, озёр, горных хребтов, снега льда и где проживает совсем мало людей.
Однажды, волею случая я познакомился с сотрудником Восточносибирской геологической экспедиции и он мне рассказал совершенно неправдоподобную историю, произошедшую с ним в один памятный для него полевой сезон.
Признаться, я не поверил безоговорочно в правдивость случившегося с геологом, так как до сих пор убеждён, что на Земле не осталось ни одного человеческого племени, которое было бы неизвестно науке.
Антропологи, как мне думается, давно изучили быт и культуру всех племён и народностей в самых недоступных и отдаленных территориях планеты. Но, не смотря на успехи антропологии, люди продолжают спорить об истинных причинах появления человека на Земле, то принимая и пропагандируя Дарвинскую теорию эволюции, а иногда отбрасывают её напрочь и уверяют всех, что человек дело рук Бога. Есть и такие, которые уверены, что нас создали представители более развитой цивилизации, прибывшие на планету из Космоса.
Я прекрасно осознаю, что в современных условиях невозможно укрыться от ока цивилизации самому немногочисленному народу и пусть даже проживающему в таких отдалённых и недоступных районах азиатского севера, как Сибирь.
Более того, с научной точки зрения вроде бы становиться ясно, что в суровых условиях континента, когда кормовая база для людей слишком ограничена и нет достаточно тепла, человеку крайне трудно выжить, промышляя только охотой и рыболовством и согреваясь у костра. Однако параллельно с этим, мне доподлинно известно, что в невыносимых условиях пустыни и тундры, некоторые человеческие племена выживали на протяжении тысячелетий.
Короче говоря, я всё же допускаю: что-то из рассказанного Рудновым могло иметь место. Возможно, геологи действительно видели следы, оставленные таёжными людьми или созданиями похожими на человека. А то обстоятельство, что Сибирских аборигенов они представили как существ малого роста, без сомнения, геологи сделали подобный вывод из рассказов проводника и наличия низеньких балаганов, обнаруженных на месте стоянок людей. В этих крохотных сооружениях, невозможно развернуться нормальному человеку и поэтому довольно трудно определить их подлинное назначение.
Слушая рассказ Руднова, я припомнил, что однажды сам лично устраивал для ночёвки в лесу подобное маленькое сооружение. Оно предназначалось только для того, чтобы заползти под его крышу, выспаться и покинуть навсегда. Если обнаружить такой шалаш в обжитом месте, то никогда не подумаешь, что его построил некий карлик, гном или мифический эльф.
Однако стоит заметить, что описание антропологами и мистиками подобных явлений можно найти почти во всех странах мира. Например, английские ученые полагают, что в своё время часть наших далёких предков астралопитиков, под воздействием каких-то природных факторов деградировала, не смогла превратиться в подлинных людей. Эти недоразвитые предки человека всё же сумели выжить на протяжении всей истории эволюции. Они, как утверждают знатоки природы, большую часть жизни проводят в пещерах и рукотворных подземных сооружениях. Чтобы не пересекаться с человеком, эти создания на протяжении тысячелетий, всё глубже уходили под землю и до сих пор ведут пещерный образ жизни. Благо пещер на Земле очень много и доказано, что они соединены между собой сетью подземных ходов, что способствует расселению этих существ.
Не смотря на то, что основной пищей для упомянутых полулюдей стали земляные черви и личинки, они выходят на поверхность где добывают себе пропитание, а так же заготовляют его впрок, особенно в тех местах, в которых свирепствуют длительные зимы.
Многие предполагают, что эти существа проживают и в подземельях под городами, там они могут питаться не только крысами и мышами, но и падалью, в том числе и телами мертвецов выкапывая их на городских кладбищах и скотомогильниках.
В ту зиму я совершал путешествие на север Красноярского края. В аэропорту райцентра Богучаны познакомился с рассказчиком удивительной истории Рудновым Петром Николаевичем.
Над Сибирью стояла нелётная погода, на сотни километров во все стороны от посёлка шел обильный снегопад. Группе геологов и рабочих экспедиции пришлось ожидать вылета вертолёта почти двое суток и поэтому в среде вечных путешественников звучали самые разные истории, претендующие на правдоподобность.
Руднов - крепкий сурового вида мужчина, оказался общительным человеком. Очевидно, утомительное ожидание вылета подтолкнуло его на знакомство со мной, тем более что в моём лице он обрёл внимательного слушателя. Я задавал ему вопросы, связанные с теми местам, где он работает, о природе, людях связанных с профессией геолога. Тема мне была знакома, так как мой брат тоже геолог и хороший товарищ имеет ту же профессию. Мы разговорились и я, выбрав момент, попросил Петра Николаевича рассказать какой-нибудь особенный случай из нелёгкой геологической жизни. Он задумался ненадолго, по всей видимости, выбирая, что бы мне поведать, потом предупредил осторожно, что если я не поверю в его рассказ, то могу справиться о подлинности событий у его товарищей.
- Сейчас здесь находятся два человека свидетели того происшествия. - Сказал он. - Я могу тебя с ними познакомить.
Я кивнул, соглашаясь с его предложением и, геолог приступил к рассказу.
- В самом конце очередного сезона полевых работ, моей группе предстояло пройти очень трудный и довольно длинный по расстоянию маршрут. Раз ты знаком с геологоразведкой, то понимаешь что это такое?
Партия уже не один год стояла на реке Котуй, основной лагерь располагался в среднем её течении. Последний же маршрут предстоял в пойму другой реки под названием Мойгара и тоже в её среднее течение, под самую высокую вершину упомянутой местности.
Лето было невероятно дождливым с густыми туманами и чёрными беззвездными ночами, что в тех широтах летом случается нередко. Сложность предстоящего похода возрастала многократно ещё из-за того, что нам предстояло идти в совершенно незнакомое место. У нас не было даже подробной карты и без провожатого пройти по такому маршруту никто не отважился рисковать.
Завхоз партии Лукич; целый месяц искал проводника из местных жителей, и ему удалось справиться с этой задачей только к концу лета.
В тех местах население очень редкое и до ближайших поселений расположенных по берегам рек сотни километров, поэтому хорошего проводника отыскать очень даже не просто. - Уточнил Руднов. - Ко всему в тот район, куда нам предстояло прокладывать маршрут, никто из знакомых нам охотников и оленеводов не соглашался идти. Долгое время причины отказа нам были непонятны, так как в тех краях не принято лезть в душу человека и докапываться до мотивов странного поведения местных жителей.
За два дня до намеченной даты похода, завхоз всё же привёл в лагерь молодого мужчину по имени Талбак. При первом же разговоре, он заявил лично мне, как руководителю предстоящего путешествия, что до конца маршрута всё же не пойдёт, а проводит группу только до майгоринского перевала, где и будет ожидать нашего возвращения из долины, и что эти условия он не изменит ни под каким предлогом.
Наш штатный проводник тоже провёл беседу с Талбаком и потом рассказал всем участникам маршрута, что вокруг небольшого озера, где нам предстояло провести разведку, живёт племя неких маленьких людей. По словам Талбака, эти создания очень не любят, когда кто-то вторгается на их территорию, становятся агрессивными и могут даже убить нарушителя спокойствия.
Я был страшно удивлён подобной сказке, но свалить всё на суеверие местных жителей было невозможно. За двадцать лет работы на Сибирских просторах, мне ни одного раза не приходилось сталкиваться с агрессивностью местных жителей, даже в пьяном состоянии эти люди обычно оставались доброжелательными и гостеприимными. Как правило, наоборот, в алкогольном угаре жители севера становятся безвольными и беззащитными перед природой.
Я попросил проводника Талбака объяснить, что он имеет в виду, заявляя, что у озера живут необычные северяне, а какие-то маленькие люди и видел ли он сам представителей этого рода? Талбак толком ничего не объяснил, сказал, что сам не встречался с людьми этого рода, но их видел его покойный отец, после чего строго настрого запретил приближаться к территории загадочного племени. Талбак твердил, что в тех местах вдоль реки и вокруг озера нельзя охотиться, ловить рыбу, так как вся добыча принадлежит маленьким людям, что они никогда не выходят за границы своей территории и поэтому нужно соблюдать такое же правило и не посещать их место проживания даже ради любопытства.
Молодой человек говорил ещё множество фантастических вещей, но при этом было понятно, что он сам глубоко верит в то, о чем рассказывает. В заключение проводник посоветовал нам не ходить к озеру, чтобы не нарушить устоявшийся закон охраняющий покой странных маленьких жителей горной долины, в существование которых нам мало верилось.
- Может быть, это какое-то местное племя долганов или ненцев? - Задал я вопрос Талбаку. Он покачал головой и пробурчал неохотно, что это совсем другие люди и к его народу не имеют никакого отношения и что о них известно давно и по всей округе.
Мы вышли по маршруту в назначенное время и без каких-либо приключений через пять дней достигли перевала. За это время по тропам отряд преодолел километров семьдесят или чуть больше. На перевале перед спуском остановились на отдых с ночёвкой.
Наш молодой проводник за всё время похода ни одного раза, ни сбился с дороги, вел себя настороженно, но больше ни словом не обмолвился о маленьком народе. Это нас успокоило. Однако на вершине водораздела, когда мы расположились на отдых, проводник предупредил, что дальше нас не поведёт ни за какое вознаграждение. Утром перед выходом группы, Талбак подробно рассказал всё, что знал о местности, куда мы должны были спуститься, указал по каким ориентирам нам двигаться и велел в лесу делать затеси на стволах деревьев, по которым мы сможем без труда вернуть обратно на перевал, закончив работу у озера.
В конце инструктажа проводник потребовал от меня дать обещание, что если мы вдруг увидим какие-то следы маленьких людей или не дай бог повстречаем их самих, то в этом случае немедленно уйдём с их территории, не вступая с ними в контакт ни при каких условиях. Так же он попросил нас не охотиться в долине и не ловить рыбу в озере или в реке, ибо всё живое и неживое принадлежит племени загадочных людей, и они обязательно накажут того, кто посмеет забрать их богатство.
- Там очень много рыбы, но редко кто осмеливается рыбачить. Вы лучше оставьте снасти здесь и у вас не появиться искушение выловить пару другую щук. - Посоветовал мне Талбак.
Мы всё же взяли рыболовные снасти с собой, не веря в агрессивность мифического народца.
На рассвете снарядив под вьюки двух оленей, мы начали спуск в долину. Звериная тропа, по которой отряд двигался то и дело терялась во мху и тогда рабочие прокладывали новую, устраивая вдоль пути затеси и заломы. Талбак предупредил нас, что в этих местах летом люди практически не появляются и тропой пользуется только зверь.
Зимой особенно отчаянные охотники спускаются до половины склонов, промышляя здесь на пушного зверя. Он рассказал, что племя маленьких людей зимует в горах в неизвестной пещере, в которой накапливает запас продовольствия в таких объёмах, чтобы хватило до тёпла, когда можно будет заняться рыбной ловлей. Откуда это он знал, осталось тайной.
К вечеру того же дня, отряд геологов оставив наверху проводника спустился с перевала и достигла берегов реки. Темнота стремительно надвигалась на загадочную долину и мы, не выбирая удобного места, разбили лагерь прямо у воды. Ночь прошла спокойно. Утром разделились на две группы. Один отряд остался на реке, чтобы брать образцы пород вдоль её берегов, а я с рабочим пошел в восточном направлении, где должно было располагаться озеро. Часа через три мы вышли к водоёму. Сделав разметку для шурфа, я приказал рабочему начинать работу, а сам, отойдя от кромки воды, пошёл вдоль небольших скалок, подступающих к озеру, позже повернул в сторону реки и отыскал своих товарищей работающих на её берегу. К концу первого дня мы устроили лагерь на небольшой поляне в сотне метров от озера, заночевали, утром, вновь разделившись, двинулись в разных направлениях вдоль берегов водоёма. Озеро оказалось небольшим, в самом широком месте расстояние между берегами не превышало трёх километров. Водоём вытянулся вдоль реки и, во время паводка соединялся с ней. Обследуя берега, каждая группа в бинокль наблюдала за другой группой, работающей на противоположной стороне, когда коллеги оказывались на открытом пространстве.
На третий день я всё с тем же рабочим осуществлял подъем по течению небольшого ручья впадавшего в озеро почти рядом с нашими палатками. Беря пробы грунта с перекатов ручья, мы не спеша добрались до первой поляны, на ней паслись наши олени и примерно ещё через километр, вышли на следующую прогалину, которая была в несколько раз больше первой. Ручей здесь поворачивал резко влево и исчезал в низкорослом пихтаче. Я решил прервать работу и вскипятить чай. Рабочий углубился в лес, чтобы набрать сухих веток для костра. Вскоре он окликнул меня, попросил взять его рюкзак и идти к нему. Когда я пересёк небольшой перелесок, то оказался уже на другой поляне. Мужчина сидел на корточках у старого кострища и пытался развести огонь.
- Смотри, - сказал он, - тут кто-то побывал до нас. Правда, костёр жгли ещё до последнего дождя, но по количеству золы можно сказать, что люди здесь прожили ни один день. Очевидно, это были рыбаки? Смотри, сколько останков рыбы валяется вокруг костра. -
Его слова привели меня в неописуемое волнение. Я сразу же вспомнил предупреждение наших проводников о неизвестных низкорослых людях и невероятном нежелании первых вести нас к озеру. Очевидно, до моего напарника дошло то же самое понимание обстановки, он вскочил на ноги и затравлено осмотрелся вокруг, на грубом лице его скользнул страх.
- Значит, всё-таки правду говорили проводники о свирепых карликах, обитающих в долине? - Спросил он меня. - Зачем жителям ближайшей деревни идти такую даль ради рыбалки, они могут наловить рыбы у себя под носом? -
Мне было нечего ответить товарищу, однако жизненный опыт подсказывал, что в подобной обстановке никак нельзя поддаваться паники.
- Сейчас проверим. - Сказал я как можно спокойней. - Огнём скорей всего пользовались обычные оленеводы или рыбаки, хотя оленьего следа я нигде не видел. Если бы здесь паслось стадо, то это было бы заметно. -
Мы тщательно обследовали всё вокруг кострища, но не нашли никаких следов человека или собаки, которые могли бы натолкнуть нас на разгадку случившегося.
- Дождь залил все следы. - Успокоил я напарника. - Хотя здесь топтались довольно долго, причём ты прав, это был не один человек. -
Перекусив торопливо у найденного кострища, мы смело двинулись вверх по ручью и через полчаса вновь вышли на поляну. К открытому месту вела хорошо проторенная тропа, она вилась через заросли багульника и карликовой берёзки. По тропе мы вышли на освобождённую от кустарника площадку, в центре которой располагался точно такой же очаг, что и ниже по течению. Но самым невероятным было то, что по краям очищенной от кустарника, вытянутой вдоль ручья площадки, друг против друга, стояли два примитивных строения из жердей и пихтовых веток. Вход каждого балагана был направлен в сторону кострища, очевидно, таким способом с помощью костра люди обогревались, располагаясь в строениях на ночь и, освещали его внутренности в тёмное время суток.
Мы, какое-то время, не решались войти на территорию лагеря определяя заброшен он окончательно или люди только на время оставили обжитое место? Было понятно, что кроме людей подобный лагерь никто не может устроить и только одно, во всех вещах на бивуаке, было странным и загадочным. Хижины или чумы (я назвал их шалашами), были настолько малого размера, что невозможно было представить, чтобы взрослый человек смог в них разместиться. В шалаш мог войти только ребёнок, рост которого не превышал бы одного метра.
Осмотрев стойбище самым тщательным образом, мы с товарищем не стали задерживаться у опасного места, а осторожно двинулись дальше вверх по ручью. Несмотря на охватившую нас тревогу, работу по геологоразведке надо было завершить.
Примерно через полчаса неторопливого хода, мы вновь вышли на местность, густо заросшую карликовой берёзкой и багульником. В центре поляны нами была обнаружена ещё одна освобождённая от кустарника площадка с подобным же очагом в самом центре. Определялись и места, где, по всей видимости, были когда-то установлены шалаши, но самих строений не было. Мой товарищ предположил, что материал, из которого были построены балаганы, использовали на топливо. И действительно из золы костра виднелись концы полусгоревших жердей и веток.
Над очагом, были установлены, деревянные вешала, на них рыбаки коптили рыбу. Копченые головы щук валялись вокруг кострища. Последний дождь залил следы загадочных рыбаков, но нам всё же удалось разглядеть несколько небольших по размеру отпечатков подошв от обуви. След был не больше детского, круглый, какой обычно остаётся от ичига - традиционной обуви жителей Севера.
Теперь мы не сомневались в том, что обнаружили временный лагерь тех самых маленьких людей, о которых говорили проводники, и которых все местные жители почему-то опасались, не соглашаясь нас сопровождать в местность их обитания.
Мы пробыли в последнем покинутом стойбище целый час.
Я всё подробно описал в дневнике и зарисовал все три стоянки на обороте геологической карты. Невозможно было определить, устраивали ли обнаруженные стойбища три разных группы маленьких людей или это одна семья, постепенно поднимаясь вверх по ключу, каждый раз расчищала новое место для костра и шалашей? Обычные люди так бы не стали поступать, они бы подготовили под лагерь одну площадку и обязательно на берегу озера, чтобы быть ближе к месту рыбалки. И самое главное. У обычных людей обязательно были бы олени, здесь же мы не обнаружили ни одного следа этих животных.
Когда мы покидали последнее стойбище, мой товарищ вдруг вспомнил, что долганы и ненцы часто возводят специальные сооружения на могилах усопших родственников. Он сказал, что видел такие сооружения, но это были небольшие срубы из нетолстых лиственниц. Такие кладбищенские постройки, совершенно не похожи на шалаши, обнаруженные нами на второй поляне.
Предположение о том, что маленькие сооружения, есть специальные хозяйственные постройки, не выдерживало критики. Здесь на Севере почти все народности строят для хозяйственных целей лабазы на высоте, тоесть на столбах или стволах лиственницы.
В лагере нас ожидала ещё одна новость, связанная с пребыванием на озере неизвестных людей. Вторая группа нашла на берегу озера небольшой плот.
Я, не откладывая, пошел посмотреть на плавсредство. Не было сомнения, плот служил средством передвижения по водоёму. С него, конечно же, ловили рыбу, так как на поверхности плота блестела чешуя, и кое-где на бревёшках засохли остатки рыбьих внутренностей.
Плот был небольшим, примерно два метра на полтора и взрослого человека не выдерживал. Мы испытали плот и убедились в его плавучести. Стало ясно, что посудина рассчитана только на ребёнка или карлика. Рядом с плотом лежал шест длинной не более двух метров, очевидно с его помощью рыбак отталкивался от берега и использовал палку как весло?
Мы долго никак не могли понять, какой снастью маленькие люди ловили рыбу?
Кто-то выдвинул версию, что дикари ставили вдоль берега озера корчажки и плетённые из лозы "морды". В этом случае рыбаки должны были бы спрятать снасти где-то поблизости от берега. Нам не удалось найти ни одной плетёнки, и эта версия отпала сама собой. Бревёшки, из которых был построен плот, были аккуратно перерублены топором, и никто не сомневался, что это был металлический инструмент, следовательно, карлики могли добывать рыбу с помощью остроги или рыболовных крючьев?
На озере наша группа работала ещё двое суток, но больше никто и нигде не обнаружил следов загадочных людей. Я лично поднялся вверх по ключу на десять километров, до самой его вершины и не видел ни одной новой стоянки. В самой вершине ручья располагается большое нагромождение скал, и я не исключил, что где-то среди них существует вход в пещеру, о которой говорил проводник.
Спускаясь к лагерю по тем же местам, я ещё раз обследовал стоянки карликов и нашёл, по всей видимости, рыболовный инструмент - тщательно оструганную палочку с прикреплённым к ней обрывком выделанного сухожилия оленя. Очевидно, это была петля? С помощью такой снасти, дикари ловили рыбу. Она лежала как раз в том месте, где валялись рыбные отходы. Находка заставила меня поверить проводнику утверждающему, что в долине живут всё же люди, хотя и очень маленького роста.
Он говорил, что у карликов по пять пальцев на руках, как и у всех высших приматов, и они способны работать руками, как и люди. Более того, проводник был убеждён, что карлики шьют себе одежды и обувь и не только из шкур животных, но и другого материала. Этот факт наталкивает на мысль, что маленький народ, всё же, контактирует с обычными людьми. Очевидно, у племени есть посредник, который снабжает их железом и другими вещами?
Проводник рассказал, что его отец когда-то давно приносил в чум череп карлика, и оказалось, что у этих людей, как и у обычного человека несколько категорий зубов. Их малый рост, по всей видимости, можно объяснить только тем, что большую часть жизни они проводят в пещерах и подземных ходах. В этом случае невысокий рост только способствует передвижению по узким, с низкими сводами проходам.
Я стал размышлять дальше и пришёл к выводу, что маленькие люди ведут, в основном, ночной образ жизни, так как их зрение привычное к темноте подземелий. Я был уверен, что рыбалкой карлики занимались именно ночью, добывали себе рыбу острогой или с помощью специальных петель. Я вспомнил, что и сам однажды рыбачил таким способом, делая петли из крепкой лески или тонкой проволоки. Если дикари делают петли из сухожилий оленя, значит, они умеют на него охотиться, добывают этого чуткого зверя тоже с помощью петель и ловушек, которые устраивают на звериных тропах.
Я сделал вывод, что на берегу озера промышляли люди. Однако мне было непонятно, почему племя до сей поры остаётся в изоляции, хотя о них давно известно местному населению? Не мог же этот факт остаться без внимания у путешественников, таких же геологов, как и мы и наконец, у учёных исследователей северных территорий.
По все видимости люди, в большинстве своём, считают, что племя состоит из обычных людей, ведущих отшельнический образ жизни, а маленькие шалаши строят только для особых целей? Сами же живут в обычных чумах, которые каждый раз разбирают, унося с собой на новое место.
Вернувшись на перевал, мы не обнаружили оставленного на временной стоянке своего проводника. Он пришел к костру примерно через час и объяснил, что спрятался в тайге, когда услышал наше приближение. Он признался, что очень боялся, что вместо нас на перевал придут жуткие карлики и накажут его за то, что он привёл отряд на их территорию.
Опасения молодого охотника заставили меня рассказать о том, что мы видели следы деятельности людей на берегу озера и его окрестностях. Я рассказал о маленьких шалашах и показал парню палочку с обрывком сухожилия. Мой рассказ невероятно испугал молодого охотника, он немедля стал вьючить оленей и потребовал, не откладывая уйти с перевала, спуститься хотя бы до середины его склонов. Отряду пришлось подчиниться и тронуться в путь, не смотря на то, что все очень устали поднимаясь на водораздел, и уже приближалась короткая ночь.
Через сутки, когда отряд ушёл достаточно далеко от перевала, я стал осторожно расспрашивать проводника о загадочных людях, следы которых обнаружил на берегу безымянного озера. Талбак отвечал на вопросы односложно, показывая при этом, что не желает говорить на интересующую меня тему.
Из всего сказанного мужчиной, я понял, что сам Талбак никогда не видел маленьких людей и знает о них от своего отца, который, в свою очередь, узнал от своего. Ещё проводник сказал, что часто обычные люди замечают только следы таинственных человечков. Иногда редким охотникам и оленеводам удаётся их встретить в определённых местах, где особенно много пещер. Маленькие люди обитают только в самых отдалённых и непроходимых местностях лесотундры. Ему на тот момент было известно только два места. Где можно встретить карликов. Одно из таких мест и есть район озера, где мы только что провели геологоразведку, а второе находиться юго-восточней, примерно в двадцати днях ходьбы от его родной деревни. Однако он уточнил, что на втором месте следов пещерных людей не видели уже много лет. Возможно, они перекочевали в другое место, более уединённое и недоступное для человека.
Выслушав Руднова, я спросил его, обращался или нет, он к учёным, краеведам или, наконец, просто к местной власти по поводу этого происшествия? Он ответил, что пытался что-либо узнать по поводу загадочного народа у других геологов, местных жителей, но все попытки оказались тщетными. На таких огромных просторах, где даже обычный человек большая редкость, никто ничего не знал о загадочных племенах каких-то низкорослых пещерных людей.
- С кем бы я ни начинал разговор о маленьких людях, всё сводилось или к глухому молчанию, или смешкам по поводу побасёнок о неизвестных племенах местных аборигенов. - Сказал Руднов. - О них вроде бы все знаю и в то же время, считают, что это миф, поддерживаемый местным населением неизвестно с какой целью. -
Я не посмеялся над рассказом, но до сих пор не определился верить или нет в существования пещерных гномов обитающих в невероятно суровых условиях Азиатского Севера? Я, как и большинство людей склонен думать, что наше воображение приписывает загадочность каким-то древним обычаям обычных людей.