Вокруг наспех вырытых неглубоких окопов стрелкового батальона, в котором в живых не осталось и половины личного состава, рвались сплошным потоком снаряды и мины вражеской артиллерии, поднимая на дыбы грунт и всё, что на нём располагалось до артподготовки.
Оглушённый до крови в ушах боец первой роты Восал не смог дальше терпеть ужасающего смертельного огня, у него не осталось сил ожидать рокового взрыва, который предназначен ему и обязательно лишит жизни бренное, истерзанное муками тело.
Боец впервые попал под такой шквал огня и с нескрываемым ужасом наблюдал, как разорванные тела товарищей поднимаются к небу вместе с комьями земли и кусками оружейного железа.
Слева рванул очередной снаряд, в воздух подняло обрывок тела Ивана Боброва весёлого парня из-под Рязани, боец рассмотрел его бледное лицо с вытаращенными глазами, всё происходило будто в замедленном фильме. Восал оглох от грохота волнами ударяющего в повреждённые перепонки.
Ещё через минуту в окоп залетела рука рядового Семёна Галушкина и его же пробитая осколком каска, он узнал руку товарища по часам, а каску по большой красной звезде, вырезанной Семёном из куска кумача и приклеенной к железяке при помощи обыкновенного клейстера. Часы на окровавленном обрубке запястья не остановились, Восал видел бег стрелки, когда отбрасывал от себя искорёженную конечность однополчанина.
Прилетевшая окровавленная рука сработала как катализатор, жуткий страх погнал красноармейца туда в сторону тыла, где как ему казалось, можно найти спасение от неминуемой гибели и что невозможно сделать здесь, на огненной передовой линии противостояния.
Оказавшись на войне не по своей воле не добровольцем и прибывая в большом смятении и страхе, Восал пытался думать, что преодолеет все невзгоды воина, приблизит своими действиями день победы или примет достойно от врага окончательное поражение. Внушал себе, что если ему, как и большинству сражающихся воинов, суждено умереть, быть убитым, то это случится совсем без боли и быстро, не заставляя в последний момент задуматься о жуткой кончине.
Он пытался уговорить себя верить, что тот, кто пришёл на смертное ратное дело, должен быть готов принять гибель пусть со страхом, но достойно.
Однако сейчас все внутренние внушения и уговоры улетучились, разлетелись, разбившись вдребезги от грохочущего страшного боя. Страх перед неминуемой кончиной притупил рассудок, перевёл все действия в область инстинктов.
Время будто бы остановилось. Восал ощутил всем телом очередное содрогание земли и не выдержал смертельной жути артподготовки.
Он по-змеиному выполз из своего окопчика-ямки, процарапался на животе несколько метров, потом поднялся на скрюченные ноги и побежал в дымную грохочущую черноту, волоча за собой винтовку с расщепленным, расколотым осколком снаряда прикладом.
Прыгая через комья развороченного грунта, трупы бойцов, искорёженные части боевой техники, солдат почему-то был по-прежнему уверен, что его обязательно убьет или осколок снаряда, или шальная пуля, свист которых прорывался сквозь сплошной гул разрывов. Он ещё успел сквозь грохот канонады обречённо подумать, что его позорное бегство с поля боя, только приближает момент смерти, но ему уже было всё равно, страх уже не позволял Восалу остановиться, вернуться назад и ждать атаки противника.
Каким-то незнакомым низменным чутьём Восал понимал, что жизнь его истекла и вот-вот оборвётся под воздействием страшного и неотвратимого закона природы, регулирующего течение бытия не только его жизни, но и всего окружающего связанного с ужасающей войной на которой нет места ни прощению, ни милосердию.
В воспаленном воображении солдата мелькнула тень смерти, но это не была старуха с косой, это было нечто, что не пугало, а как раз наоборот притягивало, призывало в свои объятия. Он всё это осознавал, но всё равно бежал в сторону иллюзорного спасения, бежал с надеждой избавиться от преследования неминуемой кончины.
Через несколько секунд боец поравнялся с огромной воронкой ещё дымящейся от недавнего взрыва и в этот момент, его дёрнуло вправо, боль разлилась по всему телу. Восал выронил винтовку и свалился в подготовленную войной могилу, упал вниз головой на горячую липкую землю. Когда он ещё скатывался в воронку, осколком снаряда рванувшего с левого боку, ему перебило руку как раз в районе локтевого сустава. Боль была настолько сильной, что он её не почувствовал, а осознал неизвестным доселе внутренним чутьём. Он понял, что боль вырывает из раненого тела жизнь.
Восал упал лицом вниз, но некоторое время оставался в сознании. Ему казалось, что руки уже нет, что она улетела в окоп другого бойца, как рука с часами солдата Галушкина, когда-то прилетела к нему в ямку. Он даже в душе ухмыльнулся невероятному совпадению трагедий войны, повернул голову и сквозь пелену зыбкого сознания всё же разглядел собственную руку. Она окровавленная безжизненно лежала рядом с его телом. Боец попытался, но не смог пошевелить скрюченными пальцами. Кровь, сочащаяся из раны, без следа проваливалась в развороченную взрывом землю. В это время огромный ком грунта, сбитый с края воронки очередной взрывной волной, свалился на него, ударил тупо по голове, окончательно выбивая разум и чувства, но как ему показалось, всего только на мгновение.
В следующую секунду тело, включая и перебитую руку, вдруг без какой-либо боли и труда рванулось из развороченной ямы вверх. Восал осознал, что его бессмертное существо, обладающее всеми атрибутами ума, по причине смерти вырвало из тела и выкинуло из ямы на высоту трёх или четырёх метров и прилепило там к невидимой поверхности.
Он с удивлением осмотрелся.
Некая необъяснимая, но благородная сила удерживала Восала над воронкой и тогда, раненый боец без страха и волнения подумал о том, что не падает и что это первый признак того, что он уже убит, умер. Вот так просто без какого-либо сожаления Восал понял, что смерть лишила жизни не его лично, а только тело, в котором он терпел все муки войны и до этого безрадостной жизни.
Как-то особенно отрешённо и без эмоций подумал об отсутствии боли и ещё почему-то о том, что перед боем выпил сто граммов водки для храбрости. Он даже усмехнулся, осознавая, что обычная солдатская доза алкоголя ничуть не подействовала на несчастное тело воина, не согрела его, не убавила страха перед смертью, не избавила от боли, не притупила мысль мозга и не прибавила храбрости.
Восал подумал что сейчас, когда всё вокруг разваливается на куски и умирает от взрывов, с ним твориться что-то иное, не то, что бывает при обычной жизни, пока необъяснимое, очевидно то, что случается перед кончиной с каждым человеком и что этого момента всегда со страхом ждёт разум, но радуется ему душа?
Восал посмотрел вниз. Ясно увидел сквозь пелену боя, что на дне черной воронки лежит его мёртвое тело. Он не разглядел головы, она была полностью засыпана землёй. Раз тело осталось там, на земле, то здесь он теперь другой и ему не страшны ни взрывы, ни вражеские пули.
Время как бы остановилось, или осуществляло бег иначе, на первых порах не привычно для восприятия, но он знал, что это вскоре пройдёт.
Восал с каким-то равнодушием наблюдал с высоты своего теперешнего положения, как в воронку сползла санитарка из второго взвода. Он не помнил её имени, но знал, что это был её первый бой, ясно осознавал, что женщина в отличие от него не бежала с поля боя, а как раз наоборот пришла спасать раненых. Однако Восал не удивился её мужеству, понимал каким-то шестым чутьём, что инстинкт выживания у этой женщины притуплён страхом неминуемой смерти, к которой готовится перед битвой каждый воин.
Боец без всякого интереса наблюдал как девушка, обламывая ногти, откапывает его безжизненное тело, что-то кричит в грохочущую бездну.
Он вообще, неожиданно для себя стал воспринимать войну отчуждённо, без эмоций и вроде бы прошлый окопный страх охвативший сознание во время артобстрела теперь в чём-то помогал ему, будто придавал силы. Мысли в голове неслись стремительно, но он способен был их распознавать и анализировать и это как ни странно успокаивало.
Солдат увидел искорёженную землю многочисленные трупы однополчан и вспомнил о Боге, но как-то не твёрдо, вскользь. Подумал, что не знает молитв и что молиться ради изменения каких-то неизвестных ему законов Божьих или Вселенских в подобной обстановке совсем не стоит. Ему об этом кто-то говорил и не раз. Он ясно понимал, что ради него никто не будет отменять эти страшные законы войны, что они созданы глобально для всего живого и неживого на Земле.
Ко всему, он никак не мог сообразить, с какой просьбой обратиться к Создателю, что попросить такого, что изменило бы всю его так бездарно прервавшуюся на поле боя жизнь.
- Зачем-то нужна Богу война? - Проговорил он вслух и не услышал своего голоса и очень удивился, что воспринимает виртуального Господа, как существующего на самом деле, но вместо Божьего обличья в воображении всплыла физиономия командира полка выслушивающего доклад начальника штаба о гибели личного состава в очередном бою и в том списке есть и его Восала фамилия.
Командир жалел павших солдат только по одной простой причине, что теперь некому будет защищать вверенные ему позиции на обширном участке фронта. Восал даже услышал приказ офицера поторопить вышестоящее начальство с подкреплением. Битва требовала всё новых и новых обречённых на смерть человеческих особей обеих полов.
" Меня подняло кверху взрывной волной, но я не падаю, Значит, я действительно умер."
Вновь подумал Восал, а сам без интереса, автоматически, следил за действиями девушки.
Она успела освободить лицо его тела от земли, нащупала пульс на уцелевшей руке и открыла санитарную сумку, умело перетянула руку мертвеца выше раны и забинтовала её, прижав к грязному окровавленному боку.
" Зачем это она делает? - Подумал солдат. - Я же умер. Неужели ей удалось нащупать пульс?" Рядом с воронкой рванул очередной снаряд неприятельской батареи. Воронку словно волной завалило грунтом, похоронило под дымящейся глиной и девушку, и его бездыханное тело.
К своему удивлению Восал не услышал грохота разрыва. Какая-то неведомая сила, возможно от взрыва, подбросила его ещё выше над полем боя и он, медленно набирая скорость, стал удаляться от земли в сторону матово мерцающего света.
" Может быть, я раздвоился и теперь моя нетленная душа летит прямиком в рай?" - Мелькнула в голове мысль и заставила Восала потрогать этот важный орган. Голова была на месте и ничуть не изменилась с тех пор, как его подбросило взрывом к облакам.
Он продолжал лететь всё быстрее и быстрее и нисколько не сомневался, что превратился в нечто совершенно новое, о чём рассказывали тяжелораненые бойцы, когда вдруг чудом оживали на железных кроватях медсанбата.
Полёт в Бездну успокаивал Восала.
Исчезло всё, что он видел: поле боя с ощетинившейся вражеской батареей, окрестные холмы и наконец, сама поверхность земли, словно её закрыли матово мерцающие облака.
Течение времени и он это понимал, вновь изменилось, будто замерло, не было ни звуков, ни ощущений, только свет, навстречу которому он стремился, расширялся, заполнял вокруг нечто, что он не мог назвать, хотя и был уверен, что давно знаком с этим явлением.
Свет вскоре овладел всем, в его недрах появились причудливые контуры странного сооружения - лёгкого и в то же время грандиозного, монументального. Он влетел в него не через дверь или трубу, о которой рассказывают впечатлительные люди, побывавшие на том свете и по какой-то причине вернувшиеся обратно на Землю, Восал без труда просочился через контур сооружения. Помещение было без потолка и стены его казались проницаемыми, словно созданные подкрашенным светом и пока неописуемы для его теперь не совсем Земного сознания, но очень знакомые. Он понимал, что уже видел нечто подобное и не однажды.
Вход в зал появился изнеоткуда, будто его нарисовал искусный художник. Дверь открылась. Восал без страха влетел в её проём и оказался стоящим против человека. Он автоматически притопнул ногой проверяя подлинность пола, но ничего не почувствовал, словно висел в воздухе, а не стоял на твёрдой поверхности. В облике встречающего человека угадывались странные, но в то же время знакомые черты.
Мужчина чем-то был похож на старшину роты Трушина. Восал без всякой жалости и страха подумал, что старшина тоже убит и очевидно, поэтому находится в этом обязательном для всех мёртвых месте. Он на некоторое время замер и мог поклясться, что ничего не говорил присутствующему человеку, но было понятно, что тот каким-то невероятным способом прочитал его мысли и глядя в глаза, сказал.
- Я настроился на волну твоих мыслей, ты тоже сможешь это делать. - Человек помедлил и сказал ещё.
- Я не старшина, о котором ты подумал. Твоё воображение в данный момент претерпевает кое-какие изменения. Ты сейчас считаешь, что окружён не реальными вещами, то есть не такими, каковыми они были в том мире, где осталось твоё физическое тело. Твоё воображение сейчас творит чуточку по иному, облекая твои же мысли в привычные формы. И только поэтому мой образ в твоём воображении приобрёл черты лица того человека о котором ты подумал.
Если хочешь знать, сейчас и я и ты вообще имеем формы энергетических сгустков. - Человек показал пальцем на своё лицо - Однако по большому счёту люди, живущие в бестелесной сфере бытия, в которую тебя забросило после гибели тела, во всех отношениях похожи на тех, что живут в материальном мире. - Продолжал объяснять встречающий его человек с лицом Трушина.
- Не знаю, будет ли тебе ясно, но скажу. Зрительные истинные галлюцинации после физической смерти человека охватывают его душу или если сказать точнее тонкое тело, и они всегда проецируются вовне и такие образы совершенно неотличимы от реальности.
Сейчас твой разум будет строить множество новых и самых разнообразных моделей восприятия высокочастотной энергии. Ты столкнёшься с разными интересными вещами и явлениями. Хотя должен заметить твоей душе всё это уже знакомо. Просто она не может мгновенно приспособиться к новым условиям. Будь внимателен и начнёшь воспринимать всё, как есть на самом деле. Необходимо напомнить, что сейчас ты ещё полностью не покинул земную биологическую плоскость. Некоторые умные люди материального мира называют эту область промежуточной сферой. Подумай лично обо мне, и ты поймёшь, о чём я говорю. -
И действительно в тот же миг лицо его преобразилось. Восал слегка удивился метаморфозе встретившего его человека.
- Может быть, старшина до сих пор жив. - Вновь подумал о своём боевом товарище Восал. - Он во второй линии окопов встретил бой, там было не так жарко.
- Нет. Старшина убит. - Перебил его мысль мужчина. - Уже полчаса как он прошёл этот сортировочный пункт. Ты сегодня у меня сто четвёртый. Я полагаю там, на поверхности земли, люди не на шутку крошат друг дружку?
- Ужасная артподготовка со стороны противника. - Подтвердил Восал и понял, что у него прорезался голос, порадовался тому факту, что мысль привычно как у всех людей на Земле опережает речь. Голос как бы приблизил его к пониманию новой действительности.
И мысль не заставила долго ждать.
Он вспомнил о своём истерзанном взрывом теле и подумал о нём как о трупе постороннего человека, вспомнил заваленную грунтом санитарку и спросил у мужчины внимательно смотревшего ему в глаза.
- Санитарка из второго взвода тоже прошла?
- Пока нет. - Ответил мужчина и знаком руки пригласил его следовать за ним. - Пройдёмте в зал ожидания. Небольшие формальности, а меня можешь называть просто сопровождающим. -
Восал подчинился без каких-либо вопросов, будто делал подобное уже ни один раз и что в сложившейся ситуации не остаётся ничего другого, как плестись в этот дурацкий зал ожидания. Двигаясь по несуществующему иллюзорному полу, он без усилия вспомнил о том, что когда-то был в этом зале. Это произошло именно тогда, когда он в очередной раз задумал переместиться в трёхмерный Мир. По меркам его физической жизни событие произошло почти три десятка лет назад, а кажется, случилось только вчера, время теперь не делилось на прошлое и будущее.
Воспоминания не вызывали никаких эмоций.
Он с неприязнью вгляделся в работника заведения пытаясь угадать, не он ли был на дежурстве в прошлый раз или кто-то другой запихнул его в страну, где вскоре разразилась страшная война и в том возрасте, которого он достиг после рождения, у особей мужского пола, не было никаких шансов на выживание.
- Так на самом деле и случилось! - Сказал вслух Восал.
Работник станции пропустил мимо ушей его возглас, но успел уловить мысли солдата и сказал, что он здесь работает недавно, а до войны пункт обслуживал совсем другой персонал, который в полном составе был отправлен на физический план с задачей восстановления народного хозяйства в одной из стран втянутых в эту бойню.
- Так всё просто. - Продолжали мелькать в голове у Восала мысли. - Никаких тебе труб, переходов, встреч с ангелами или чертями. Умер там, на Земле и ты уже в пункте приёма душ. - Он напряг память, пытаясь припомнить, как в действительности называется то место, в котором он сейчас находится. Не вспомнил, а мысль текла дальше.
- Умер и в иной Мир. Продолжается дальнейшее существование неизвестно чего. Или, возможно, там, в обычном мире было неизвестно что или кто, а не настоящее тело?
Тело убили, и нет тебе ни ада, ни рая, о чём так пекутся верующие. Нет грозных судей, нет богов или приспешников дьявола. Всё обыденно и как-то даже скучно и я, вроде бы, каким был, таким и остался?
- Это параллельный мир. - Уточнил без каких-либо эмоций дежурный. - Его ещё называют потусторонним. В этот мир можно попасть, только умерев в трехмерном пространстве и сюда, тонкие тела биологических объектов прибывают только из него. Душа человека имеет форму некоего сгустка энергии, но сама же строит иллюзии и поэтому умершему человеку или животному на физическом плане всегда кажется, что он не изменил форму предыдущего существования.
- Я помню, что меня убило осколками снаряда. - Сказал Восал, не вдумываясь в разъяснения о третьем измерении и сел на скамью, сделанную из неизвестного материала и отполированную до блеска множеством посетителей этого странного, одновременно земного и не земного заведения. Прямо напротив него на уровне глаз, в воздухе, висели огромные старомодные часы с маятником, с гирькой на почерневшей цепочке. Точно такие же часы он видел в детстве в доме своего деда по материнской линии. Каждый час у дедова громоздкого хронометра открывалось окошечко, и деревянная птичка громко куковала, напоминая об истекшем времени. Он почему-то не любил дедушкины часы и всегда останавливал их, когда ложился спать, подвешивая груз на крохотный гвоздик в стене. Механизм замирал лишённый веса гирьки, но Восал знал, что часы не умерли, и в их недрах продолжается отсчёт времени - этой не понимаемой, но такой действенной силы природы.
Ни дед, ни бабушка не перчили внуку, мерились с его причудами и когда он просыпался, отпускали гирьку на волю, подводили стрелки в нужное положение.
Чтобы не проспать утреннюю зорьку, дед на полную катушку включал радиоприемник-тарелку, и репродуктор ровно в шесть часов утра начинал свои передачи громогласным исполнением государственного гимна и объявлением точного Московского времени.
Дедушка убавлял громкость радиоприёмника только по окончанию торжественной мелодии и устанавливал стрелки в нужное положение.
Гимн Восалу нравился и он, проснувшись за несколько минут до шести с нетерпение ждал его начала.
Воспоминания о детстве заставили Восала внимательно осмотреть полупрозрачные стены помещения. По всей видимости, он рассчитывал обнаружить где-нибудь в углу радиоприёмник. Тарелка-приёмник не появилась и он вновь, перевёл взгляд на старые часы и отметил, что дверка кукушкиного домика открыта.
- Зачем нужна здесь эта дурацкая кукушка? - Вполголоса проговорил Восал и тут же в его голове возник ответ странного дежурного по приёмному пункту.
- Как только кукушка прокричит, тебе придётся уходить. Она даёт сигнал к действию. Здесь появляются именно те вещи, к которым человек привык на физическом плане существования. Позже ты многое вспомнишь, и больше не будешь удивляться.
- Я не знаю, куда мне нужно будет двигаться дальше. - Обратился к часам солдат.
Дежурный к тому времени скрылся за матовой ширмой. Восал не сомневался там, в закутке стоит стол, какие обычно бывают в медицинских кабинетах. На подобных столах всегда расставлены различные приборы, коробки с бумагами и инструментами, назначение которых Восалу было неизвестно. Он, вроде бы всё это увидел сквозь ширму. Ещё увидел, как мужчина вернулся от стола к выходу и вновь появился в следующий момент перед ним. В руках он держал вещь с множеством разноцветных кнопок. Мужик проследил за взглядом Восала и сказал.
- Ты находишься в комнате ожидания и тебе действительно, остаётся только сидеть и ждать вестей с поля боя. Как только твоё раненое тело пройдёт точку невозврата к дальнейшему физическому существованию, мы решим, как дальше действовать. - Он подошёл к Восалу и сунул ему в руку какую-то серенькую коробочку, покрытую цифрами и знаками с колёсиком посередине.
- Эта штуковина тоже иллюзорна. Она исчезнет, как только ты сумеешь сосредоточиться на базе памяти. При помощи этого прибора, ты сможешь по собственному желанию просмотреть трёхмерные цветные голограммы, из своих жизней включая последнюю. Можешь включить звук или войти непосредственно в сюжет. Что касается твоего собственного вида, ну или формы тела, то ты можешь принимать любой облик путём проецирования мысли.
Помнишь, как работает? - Спросил представитель потустороннего мира.
Восал знал, как работает эта штуковина и кивнул в знак согласия. Он даже вспомнил о том, что все записи прошлых жизней хранятся в библиотеке специального архива.
В голове тот час же всплыли воспоминания о страшном бое, девушке санитаре и о том, что его тяжелораненое тело завалило в воронке грунтом. Когда вспомнил об этом, то тут же без колебания, нажал на кнопку со значком обозначающем текущее время там, на физическом плане бытия.
Бой на Земле продолжался.
Он увидел картины сражения на экране, возникшем прямо под дедушкиными часами или возможно только в его голове. Теперь Восал с каким-то равнодушием наблюдал за страшной артподготовкой, от которой только что пытался убежать. Взрывы снарядов и бомб рвались сплошным потоком, коверкая всё, что можно было разрушить на линии развороченных окопов их многострадального батальона.
- Может быть, я вижу сон? - Мелькнула мысль.
Солдат помнил, что иногда во снах у него прорезалось сознание, и он в такие моменты прекрасно осознавал, что спит, а картины это лишь грёзы. Однако сейчас всё выглядело совсем иначе, более реально, не было эфемерности происходящего, да и память подкреплённая видениями, вызванными чудесным прибором или действительно его разумом заставляла не сомневаться в происходящем.
В данный момент он прекрасно отдавал себе отчёт в том, что сны как таковые - это своего рода театр бессознательного и поэтому обладают сюжетами не свойственными самой реальности. Во снах не возможно логически анализировать происходящее, он же сейчас как раз наоборот всё помнит и рассуждает спокойно и здраво, как будто всё происходит на самом деле.
Восал вспомнил, что нужно покрутить крохотное колёсико на приборе и поиграл им, толкнул его в сторону минуса. Картина перед его воображением моментально изменилась.
Он чётко увидел ту самую воронку от разрыва снаряда, в которой санитарка лихорадочно откапывала его израненное разрывом снаряда тело. С лёгким волнением наблюдал за девушкой перевалившей, казалось безжизненное тело бойца через край воронки, и поволокла его в сторону тыла.
Восал понял, что волнуется не за себя, а за красноармейца медицинской службы и крикнул мысленно, призывая санитара бросить безрукое тело. Эта мысль заставила вспомнить, что рука ещё была рядом с телом, когда он лежал на дне ямы. Теперь рука осталась в воронке. Восал видел скрюченные человеческие пальцы, торчащие из земли. Девушка, когда вытаскивала его из воронки, то наступила на эту скрюченную ладонь и вдавила её во влажную горячую глину.
- Значит, всё же оторвало руку. - Подумал боец и автоматически схватился за локоть теперешнего своего тела. Здесь рука была на месте. Локтевой сустав немного саднило, но он работал исправно и рукав гимнастёрки оставался целым, и вся одежда была той же что перед началом артподготовки противника.
Восал постирал обмундирование накануне боя, выслушивая шутки товарищей на счёт того, что в чистой одежде погибать как-то веселее. Старшина роты сумрачно посоветовал красноармейцу помыться, мол, тогда в случае смерти, красноармеец уйдёт в землю по всем христианским правилам.
На войне эти устоявшиеся правила и обычаи соблюдать было невозможно. Старички похоронной команды, когда зарывали погибших, то изредка переодевали в более-менее приличное обмундирование только старших офицеров, об обмывании не было и речи.
Восал стряхнул с себя мрачные воспоминания и крутанул колёсико прибора дальше к минусу.
Толчок оказался довольно сильным и тут же в голове как на экране высветилось огромное помещение казармы, в которой располагался армейский сборный пункт - тоже своего рода распределитель, только в отличие от теперешнего переполненный народом. Мужики разных возрастов сновали по проходам среди многоэтажных деревянных нар, подгоняли каждый на себя гимнастёрки, галифе, шинели, шапки; подшивали воротнички, петлицы, прикрепляли звёзды и различные знаки отличия. Пробираясь сквозь толпу Восал увидел будущего старшину своей роты Трушина.
Старшина был обстрелянным и опытным бойцом. За его плечами насчитывался не один месяц войны. Здесь в пункте, он деловито управлялся с возложенными на него обязанностями по приёму новобранцев в потрёпанную боями воинскую часть. Когда подошла очередь Восала, старшина долго вчитывался в его мобилизационные документы, переносил данные в карточку хозяйственного взвода и сокрушённо вздыхал.
- Что ж они тебя мобилизовали? - Спрашивал Трушин скорее сам себя, чем Восала - Бронь у тебя надёжная. Поди, сам напросился? - Спросил он.
Восал не напрашивался, просто не смог отказаться, когда военкоматовский офицер набирал добровольцев среди забронированных рабочих оборонного завода. По всему выходило, что заменить передового рабочего было можно. Наверно поставили за его станок молоденького парнишку или женщину, предварительно обучив на профессиональных курсах переобучения.
Мысли прервались от какого-то движения.
Восал задним зрением увидел в прихожей пункта нового кандидата на распределение. Им оказался красноармеец Бызов.
Во время подготовительных сборов и учений Восал в паре с Бызовым учился бросать гранаты. Призывники расходились по сторонам на пятьдесят шагов и старались докинуть учебную гранату друг до друга с различного положения; стоя, сидя, лёжа и из окопа и, наоборот, с возвышенности. Их учили кидать гранату лёжа на спине, животе с привязанной к телу правой рукой.
Бызов иногда докидывал гранату до Восала, он до него никогда и товарищу приходилось идти за учебным экспонатом, а потом возвращаться на исходную позицию. После тренировки Бызов сказал Восалу, что в первом же бою его какой-нибудь паршивый фашист накроет гранатой и у того нет шансов сделать то же самое вперёд врага.
- Тебе надо поднакачаться, каши жрать побольше. - Посоветовал Бызов, потом пощупал хилые бицепсы однополчанина и сказал с сожалением.
- Время маловато. Наш пол через две недели на передовую отправят. Перемолотит нас немец как семечки на маслобойне. -
Высказывание Бызова больно полоснули Восала по душе, какая-то смертельная тоска зародилась с тех пор в его сердце.
Однако предсказания красноармейца Бызова не сбылись.
В первом же бою Восал сумел при помощи гранаты отправить на тот свет долговязого немецкого паренька. Гитлеровец раненый в ногу выстрелил в бежавшего Восала дважды и промахнулся, боец не стал ждать третьего выстрела, бросил гранату и от её осколков враг погиб, а один осколок чиркнул по каске красноармейца.
- Ты дурак Восал. - Сказал ему Бызов. - Чуть сам себя не подорвал. Надо было лечь на землю, пока граната летела в сторону этого паршивого фельдфебеля. - Бызов всех фашистов и трусов называл паршивцами. - Говорил тебе, учись лучше, запоминай всё и не теряйся в опасной ситуации. -
Восал вспомнил, что на счету Бызова к этому времени уже было три фашиста, и командир роты сказал перед строем, что красноармеец выполнил план уничтожения врага с лихвой и теперь, будет работать на орден. Не получил награды красноармеец Бызов, война распорядилась по другому и командира, который мог бы похлопотать за храброго воина, скосила в том же бою.
Восал вспомнил, что родители павшего живут где-то на морской излучине, у лукоморья, как по Пушкину. И жена Бызова осталась детьми там же, на берегу тёплого моря.
Восал посмотрел на часы и определил, что Бызов прожил дольше него всего на несколько минут.
Оторвав взгляд от часов Восал повернулся навстречу сослуживцу, но того не оказалось в комнате. Вошедший дежурный по пункту, отвечая на его немой вопрос о боевом товарище, сказал, что Бызова перевели в другой отдел, что у его души нет опыта астрального осознания.
- В отличие от тебя, он забыл всё, что с ним произошло в той только что прервавшейся жизни. Он думает, что это был кошмарный сон и только. - Дежурный помолчал и сказал с сожалением.
- Его разорвало взрывом немецкой гранаты. Здоровенный немец точно закинул её в окопчик твоего товарища. Не повезло мужику. У него трое ребятишек и неизвестно справится ли с ними его больная туберкулёзом супруга. Она, по всей видимости, скоро умрёт и её переместят туда же к Бызову. - Он кисло улыбнулся.
- Ты не расстраивайся. Они даже не будут знать, что с ними произошло. Хроники прошлой жизни им не раскроют, это делать ещё рано для их осознания. Такова жизнь дружище. Ты тоже многое забудешь и тем более всё, когда вновь вернёшься в тот параллельный Мир, из которого тебя перебросила сюда война. - Он помолчал и сказал задумчиво. - Может, ещё вернёшься обратно. Как знать? Как знать? -
Восал не разгадал слов дежурного и не решился задать вопрос о том, когда, наконец, решится его судьба. Он посмотрел на часы и отметил, что минуло только пять или десять минут с тех пор как он сюда прибыл, он так же вспомнил о кукушке, которая должна падать сигнал. Перед ним вновь возникло вздыбленное поле последнего рокового боя. Он с пугающим равнодушием наблюдал, как с обеих сторон передовой навстречу друг другу перепрыгивая и переползая через комья развороченной земли, среди разрывов и свиста пуль, словно слепые зомби двигались бойцы. Восал по какой-то причине угадывал их мысли наперёд. Некоторые из воинов ещё не знали, что они уже мертвы и продолжали делать шаги и другие движения. Другие участники сражения с самого начало боя понимали, что их нет на этом свете, но мысль продолжала какое-то время биться в их мёртвых головах, она существовала сама по себе отдельно от бренных тел. Солдаты падали в глубокие воронки и не закрывали остановившиеся глаза, многие из них умирали не от ран, а от страха перед неминуемой смертью. Их невидящие глаза следили за тем, как взрывы снарядов и мин отрывают у товарищей и противников головы, руки, ноги, разбрасывают по бокам дымящихся ям кишки, сердца, лёгкие и все другие части разорванных на куски человеческих тел. Смертельный бой не устрашал Восала, ему было понятно, что всё предрешено и эмоцией ничего не изменишь.
Восал не замечал, что руки у него теперь были свободными, а картины прошлой жизни возникали сами собой, точно так же как возникают мысли в голове человека и требовалось незначительное усилие, чтобы направить их в нужное русло. Перед красноармейцем по-прежнему мелькали кадры последнего земного дня не только для него самого, но сотен и тысяч других людей включая старшину роты и храброго бойца Бызова. Восал хотел понять, что произойдёт дальше, в будущем, но воображение погасло, затягивая экран представлений голубым цветом. В следующую секунду он вспомнил, что информация о будущем даётся не каждому и подобные сведения доступны только высшим умам. У Восала не повернулся язык назвать великих существ богами, ангелами или демонами. В силу земного воспитания, он представлял, что всегда и над всем должен стоять начальник, командир или вождь и именно кто-то из них должен решать дальнейшую судьбу любого кандидата прибывающего в подобный распределительный центр.
Человек, встретивший его, неожиданно высунулся из-за своего укрытия и посоветовал Восалу не отвлекаться, а продолжить просматривать прошлое, пока есть возможность туда заглянуть.
- Вспомни, среди всех людей бытует поверие, что перед смертью перед человеком в считанные секунды проносится вся предыдущая жизнь и не только предыдущая. -
Как только до Восала дошёл смысл слов странного дежурного, перед ним действительно замелькали картины предыдущей жизни. Он увидел себя маленьким мальчиком в большой крестьянской семье.
Пятеро детей - его братья и сестры расселись за длинным широким столом, заставленным различной едой. Во главе стола восседал отец, а против него на другом конце сидели старик и старушка. Восал помнил, что это были его дедушка и бабушка по отцовской линии. Мать хлопотала вокруг семейства, подставляя каждому глубокую глиняную чашку, наполненную густой похлёбкой. Он даже вспомнил вкус этого блюда и подивился, что здесь в своём положении до сей поры думает о пище. Земное тело постоянно требовало грубой энергии, и очевидно это обстоятельство отпечаталось в осознании навсегда.
Прервав воспоминание о еде, Восал усилием воли стал прокручивать дальнейшие эпизоды из жизни. Картины чередовались с большой быстротой, но он всё помнил и осознавал.
Вот он выучился в церковно-приходской школе и стал служить писарем при православной общине большого старинного села. Дальше Восал вспомнил без какого-либо сожаления, что умер в той жизни во время голодного мора охватившего бескрайние пространства его родины.
После смерти во время пребывания в пункте распределения дежурный или в простонародии ангел - неизвестно как его ещё можно называть, разрешил Восалу погрузиться в воспоминания, и он долго просматривал в воображении эпизоды не только последней, но и других предыдущих жизней. Это выглядело, как будто находишься в кинотеатре и просматриваешь плёнку с историей собственной жизни.
Восал поёрзал на гладкой скамье и отчётливо вспомнил бородатого представителя встретившего его у порога вроде бы этой же самой комнаты. Вспомнил и порадовался, что память его не подводит, что нередко случалось во время земной жизни.
В тот раз бородач почему-то окунулся в пространные разговоры о превратностях человеческой судьбы, и рассказы его изобиловали случаями из собственной жизни.
Дёргая за свою поросль на лице, представитель чёрт знает какого мира, сокрушался по поводу того, что когда-то в физическом мире стал работать врачом и что большинство его пациентов умирали от болезней и ран, что он ничего не мог поделать, так как в те времена не было возможности им помочь.
- Люди в те времена в среднем жили чуть больше трёх десятков лет. - Сокрушался бывший лекарь. - Медицинская наука находилась в упадке, и мы не знали причин недуга и методов их распознавания. После смерти меня почему-то оставили здесь и велели встречать вновь прибывающие души. Их тогда было не так много. -
Восал с трудом отбросил воспоминание о бородатом мужике и попытался возродить в голове тот эпизод из пребывания здесь же, когда в прошлый раз ему кто-то помог выбрать на Земле семью для следующего воплощения, но, по всей видимости, не рассчитал напряжения и опять оказался на поле боя.
Он с лёгким волнением наблюдал, как выбившаяся из сил санитарка передала его исковерканное войной безрукое тело двум другим бойцам из медсанбата, один из которых тоже был легко ранен в голову. Красноармейцы положили труп на продырявленные грязные носилки и бегом понесли его в медицинский блиндаж.
- Сейчас тебя будут спасать. - Сказал за спиной Восала человек невесть откуда появившейся в комнате ожидания.
Восал глянул на человека, потом перевёл взгляд на старинные часы и понял, что стрелки на них словно замерли. Казалось, маятник застыл на одном месте и только когда он отвёл от него взгляд, нехотя двинулся из верхней точки, отсчитывая следующую секунду его земной жизни.
- Зачем меня спасать? - Спросил тупо Восал, обращаясь скорее к самому себе, чем ко вновь прибывшему человеку. - У меня же руку оторвало, причём правую. Я без руки не годен для жизни? Не работать, не воевать? - Пожаловался он.
Незнакомец усмехнулся и сказал, что не может ничем помочь, что там, в низкочастотном физическом мире руку могут приделать или не приделать только люди, да и то искусственную, протез значит, к тому же медсестра не вынесла с поля боя его настоящую оторванную конечность.
Он так же сказал, что хирурги пока ещё не научились пришивать утраченные конечности, а в боевых полевых условиях всегда отсекают тяжелораненые члены, чтобы спасти жизни воинов.
- Жди уважаемый. Жди. В таком положении от нас мёртвых там и вроде бы живых здесь ничего не зависит. Может случиться, что спасут тебя безрукого, или умрёшь. На всё воля свыше. - Он поднял указательный палец и ткнул им в потолок. - Знак судьбы, происки теории вероятности. Некоторые думают, что всё запланировано наперёд, и изменить ничего нельзя. Это не правда. Жди. - Повторил он. - Война выбила тебя из тела, не дождавшись окончательной его смерти. Подобные не совсем кончины всегда отмечаются при несчастных случаях, а война как раз классический пример такого происшествия. -
Человек сказал и скрылся так же неожиданно как появился.
Восал отстранился в сторону и посмотрел в проход слева, там бесконечным потоком двигались павшие в сражении люди, они прямиком шли по проходу и исчезали из поля зрения, сворачивая в боковые ответвления. Он почему-то знал, что погибшие не делятся по национальной принадлежности, их влекло в ту или другую сторону какое-то иное правило потустороннего мира. Один из прибывших глянул в его сторону и помахал приветливо рукой.
- Может действительно прав мужик и сейчас там, в медсанбате меня пытаются привести в чувства? - Подумал Восал и вновь усилием воли заставил мысль окунуться в прошлое. Он не сразу осознал, что видит себя.
Хорошо одетый, аккуратно причёсанный молодой человек сидел за столиком на открытой веранде. Перед его взором раскинулась водная гладь. В морской дымке виднелись горные очертания далёких берегов. За другими столиками сидели такие же праздные люди, пили вино, слушали и смотрели выступление ярко наряженных цыган.
Восал нехотя подумал, что репертуар цыган во все времена и в любом месте одинаков. Одни и те же слова, движения, одинаково цветастые одежды, надетые одна на другую юбки у женщин, топот каблуков, гортанные возгласы, слащавые голоса, призывающие к любви коварству и ненависти.
Воображение рисовало картины, но Восал и без этого знал наперёд, когда цыган мужчина бросится на колено, поднимет над головой гитару, а женщина упадёт на пол почти плашмя, изогнёт тонкую талию и коснётся чёрной гривой волос грязных половиц.
Сцены жизни продолжали чередоваться, сменяя одна другую. Вот он едет в красочных розвальнях по пушистому свежему снегу. Из-под копыт хрипящей тройки лошадей летят ошмётками снежные комья, ударяя в облучок, холоп беззлобно матюгается на это, поворачивается к нему и извиняется за непристойные слова. Восал машет рукой в знак прощения, укутывается в дорогую шубу и велит ездовому петь песню, зная, что тот мастер на такое действие.
Восал не видел лошадей тянущих розвальни, вожжи в руках седока уходили в мутную бесконечность, однако под полозьями саней скрипел настоящий снег. Извозчик не усел допеть залихватскую ямщицкую песню, оборвал на полуслове и громко остановил невидимых лошадей.
- Приехали барин! Пожалуйте! - Сообщил мужик радостно и засмеялся.
Восал спрыгнул на скрипучий снег и приказал.
- Домой поезжай Иван. Смотри по дороге в кабак не сверни, а то доху украдут злодеи.
На тебе. - Он сунул холопу медяк. - Вечером выпьешь водки, но только в меру. - Сказал и стал подниматься на мраморное крыльцо серого особняка.
Старый дом стоял в центре города на пересечении улиц. В доме в окнах мелькает свет газовых фонарей, а за широкой дубовой дверью слышалась музыка и вновь гортанное цыганское пение, женские возгласы и смех.
- Да что ж это такое? - Восал крутанул мысли, передвигая воспоминания на годы вперёд от назойливой пёстрой шумихи ресторанов и праздных парадных богатых столичных домов.
Мысль запрыгала от одного жизненного эпизода к другому и в пылу накатившейся досады, он пропустил или действительно забыл, что когда-то лично выбрал семью, в которой потом родился.
Очевидно, именно тогда случилась непредвиденная ошибка, причину её можно будет проанализировать позже, решил без всякого ажиотажа Восал.
Как бы то ни было он оказался незаконнорожденным сынком от богатого папаши, пьяницы и развратника, прожигателя жизни каких на Руси хватало в любые времена. Несмотря ни на что, Восалу повезло и когда, непутёвый отец умер, ему достался изрядный кусок от остатков былого богатства родителя. Законная жена предка не смогла родить наследника, и отец не в силах пропить всё что имел, отделил по пьяни часть своих богатств Восалу.
Теперь перед внутренним взором Восала появилась морская пристань заграничного порта. Он увидел себя сходящего по трапу с огромного грязного парохода. Одежда на Восале выглядела изрядно потрёпанной, рядом не было холопа, а в руках он держал небольшой деревянный чемодан. Восал вспомнил, что внутри чемодана лежат никому не нужные на чужбине денежные банкноты. В то время русские деньги презрительно называли керенками. Даже на родине на сотню тысяч этих знаков можно было купить только чёрствую буханку хлеба. С таким же успехом можно было выменять рулон бумаги на кучку чёрных сухарей или стопку вонючего самогона. В Петрограде и Москве обыкновенные дрова стоили гораздо дороже денег нового Временного правительства России. Наверно из-за дороговизны дров, с того времени к русским деньгам прицепилось обидное сравнение - деревянные рубли?
- Как чудно и непредсказуемо устроен материальный Мир. - Подумал Восал и постарался изменить течение мысли.
- Думаешь, планируешь, рассчитываешь ан на тебе, бац!... Вместо того, чтобы сидеть за студенческой кафедрой оказываешься в доме распутного и ленивого папаши. -
Ещё он подумал, что нет в нём к отцу ни любви, ни жалости. Он не жалел и себя незаконнорожденного, оставался равнодушным к матери - горничной большого отцовского дома.
Восал вспомнил, мать вскоре умерла прямо в трактире от чрезмерного запоя в купе с какой-то страшной венерической болезнью.
Восал слегка напряг память, чтобы увидеть, где похоронили женщину, народившую его на Свет, но так и не вспомнил. Вместо воспоминаний о родителях в голове замелькали картины его собственных похорон в чужой тёплой стране, такой неприветливой и не очень понятной особенно от того, что твой чемодан оказался битком набит никому ненужными банкнотами, превратившимися по воле Революции в бумагу, которую нельзя использовать даже по нужде.
Он чертыхнулся недобрым словом вспомнив царя, малодушно отрекшегося от престола, проплыли картины февральского переворота, с трибун которого буржуи и гнилые прозападные интеллигенты брызгая слюной, призывали вздёрнуть Николашку, а всё богатства поделить меж собой. Но Восал помнил, что ничего путного из буржуазной революции не получилось, а богатства просто сгорели в огне гражданской войны, но сейчас ему на всё это было наплевать.
В конце предпоследней жизни умерев, Восал по какой-то необъяснимой причине застрял у своего мертвого тела. Иллюзорные картины тех событий и сейчас проплывали перед его внутренним взором. Восал невесело подумал о том, что всё существование человека связано с рождениями и смертями, с переходами от одного состояния бытия к другому, что это как игра, придуманная кем-то свыше и что от этого, никуда не денешься.
Он видел себя в районе неприглядного почти заброшенного погоста, причём не русского православного. Гроб давно зарыли хмурые молчаливые работяги, а он продолжал висеть над могильным крестом на самом краю полузаброшенного кладбища.
Восал отстраненно наблюдал как рядом с могилой с его несчастным телом, похоронили бродягу утонувшего на днях в сточной канаве. Он видел, как пьяный вдрызг человек в рваных одеждах захлебнулся нечистотами и теперь после похорон его душонка тоже печально зависла над могильным холмиком, в который была воткнута кривая палка с перекладиной посередине. На крест бедняге никто не дал денег, а может быть, гробовщик присвоил пожертвование себе.
Восал вспомнил, что в тот раз заподозрил, глядя на могильный холмик бродяги, что крест над его телом предназначен этому человеку, а могильщики по какой-то причине вкопали в могилу оборванца палку.
Болтаясь над мрачным унылым кладбищем, Восал постоянно думал о своём мёртвом теле. Он об этом хорошо помнил даже в период земного существования.
Нет, ему, как и сейчас не было жалко утраченного тела. Он почему-то больше переживал о том, что труп захоронен в забытом Богом месте, в неизвестном никому уголке Земли, куда его занесло ветром Революции, страшной гражданской войны, мора и голода прокатившегося по Руси.
Вновь проплыла картина с праздными цыганами и как только, Восал подумал об этом народе, тот час перед взором возник образ бродяги, с которым он был рядом похоронен в прошлой жизни. Тогда мужик приблизился к нему и спросил сиплым сдавленным голосом, будто ещё не всё нечистоты освободили его глотку, откуда он знает о цыганах. Спросил без какого-либо любопытства, но было понятно, что сосед по погосту тоже откуда-то из тех краёв, где особенно промышляет черноволосый кочевой народ.
Восал не признался бродяге в том, что он когда-то любил погулять среди шумной толпы, отпрянул от видения и подумал, что этот человек тоже убит на войне и сейчас, как и он мертвец.
Восал попытался избавиться от картины, но мужик не отставал, он настойчиво преследовал его.
Восал вспомнил, что тогда именно душа этого человека заставила его покинуть место захоронения очередного физического тела и найти эту или такую же комнату, предназначенную для преждевременно умерших на поверхности несчастной Земли.
Раздосадованный собственными рассуждениями и воспоминаниями о прошлом Восал в сердцах плюнул на чистую поверхность пола. На его выходку немедленно отреагировал служащий этого странного заведения возникающего на пути каждой души распрощавшейся со своим физическим телом. Человек вышел из-за ширмы, за которой не так давно скрылся.
- Что случилось? - Спросил он строго у Восала и сам же ответил, смягчая тон.
- Здесь многие удивляются увиденному, а некоторые откровенно скучают. И ещё надо понимать, что время для души здесь течёт совсем иначе, чем в мире грубых вибраций материального царства. Тебе кажется, что здесь прошло всего несколько минут, а на самом деле там, - он ткнул пальцем под ноги, - ты уже два дня в лазарете валяешься. Всё дело в том, что на душу довлеет фактор бессмертия, ей покинув тело незачем считать секунды и ждать кончины. Однако следует сказать, что во время боя лично твоё тело лишилось руки, но ещё живое.
- Как живое? - Встрепенулся Восал, всё ещё не понимая как это можно быть живым в двух местах одновременно, однако только что промелькнувшие воспоминания о прошлых жизнях в биологических оболочках подсказывали, что в мироздании, возможно, всё что угодно.
- Да так живое. Оно пока действует как не до конца сломанная машина. Я говорю не о тебе как о человеке сложном, а только о твоём теле, повреждённом на войне. - Человек пристально посмотрел Восалу в глаза и повторил.
- Тело твоё до сей поры остаётся живым, но тебе пока нет надобности, в него возвращаться. Будешь здесь торчать до того момента, пока его не приведут в сознание или оно не умрёт окончательно. - Небесный чиновник помялся и сказал.
- Ладно, не скучай, смотри дальше информацию о своих прошлых жизнях, а мне надо других кандидатов на переселение принимать. Война продолжается, бои жестокие гремят, много убитых солдат поступает, а тут ещё старушка на подходе. Преставилась бедная не от старости, а скорей от голода умерла. Проживала в моём секторе. Её душе придётся тоже эпизоды прошлой жизни показать. Заслуженная душа. - Он печально покачал головой и продолжил.
- Сообщу тебе по секрету, старухе не позавидуешь. У этой души было трудное задание, но она с ним справилась. Она своих земных детей бросила ради разгульной жизни. Дети умерли один за другим, а женщина семьдесят лет прожила и ещё бы лет пять побарахталась, да война подтолкнула к кончине. Скоро прибудет многострадальная. Заранее всё рассчитано уважаемый человек. -
Мужчина запнулся на полуслове и добавил.
- Вообще-то здесь все выглядят молодыми в расцвете сил. Так уж устроен этот мир, и душа этой старухи будет вполне такой же. -
Он растаял, скрался за широкой дверью, ведущей вглубь канцелярии.
Мысль Восала вновь вернулась к войне, но в то же время он чувствовал некое волнение навееное ожиданием умершей старушки, о которой рассказал сопровождающий. Он неожиданно для себя вновь вспомнил о Боге
- Если Бог существует, то почему же он допускает, чтобы люди становились убийцами? - Подумал Восал и решил спросить об этом человека, когда тот вернётся в контору.
Прошло ещё какое-то время, Восалу показалось, что стрелка часов вновь чуть дрогнула. Он сидел, почему-то думая не о своём, оказывается не совсем убитом в сражении теле, а о старушке, потом воспоминания плавно перешли в другую сферу. Он вспомнил о матери, которая может быть и рада была бы в той жизни вырастить и воспитать его, но не смогла этого сделать по той причине, что он сам лично запланировал жить в новом воплощении не в семье кухарки, а в благополучном доме, с целью получить образование. Тогда перед отправкой в утробу выбранной матери, его консультант из числа распределительного цеха напомнил, что когда-то Михайло Ломоносов родившись в семье простого рыбака в глухой приморской деревушке, с малых лет лишился родителей, но всё же вспомнил свою программу, намеченную на срок нового воплощения, и выполнил её.
Слова небесного консультанта не успокоили Восала, и он тщательно просмотрел свою предыдущую жизнь, в которой так и не смог подняться выше заштатного писаря.
***
Первозданная тишина потустороннего мира неожиданно нарушилась. Раздался негромкий щелчок и Восал с тревогой глянул на часы. Он подумал, что распахнулась заветная дверца кукушкиного домика. Но дверца оставалась плотно закрытой и не выпускала деревянную птичку из её пожизненной тюрьмы. Очевидно, кто-то прибыл в распределительный пункт. Восал оглянулся и увидел человека. Ждал старушку, а пришёл мужчина в военном обмундировании. Форма на вновь прибывшем мертвеце была новенькой, словно с иголочки или он не был участником боя, или уже успел подкорректировать свою одежду, оказавшись в условиях другого мира.
На мужике красовалось уставное обмундирование красноармейца, но форма тела наводила лёгкую жуть. Ноги и голова вновь прибывшего вояки были пристроены к перекособоченному телу впопыхах и неумело. Болтались конечности, как бы сами по себе и Восал сразу догадался, что там, на поле боя этого бедолагу разорвало взрывом бомбы или снаряд. Павший погиб страшно и мгновенно и поэтому у него не хватило силы нормально сложить собственного энергетического двойника. Подумав об энергетическом двойнике, Восал вновь ощупал собственное тело, вроде всё было на месте. Органы чувств физического тела вещь несовершенная, подумал о превратностях восприятия окружающего мира на поверхности планеты Восал.
Мужик уставился на Восала. Глаза его были бесцветны, замутнённые. Появился сортировщик и с невероятной скоростью помог вновь прибывшему мертвецу, подправил на место голову и закрепил руки, но выражение лица у вояки не изменилось, он не проронил ни слова.
Дежурный приёмной втолкнул красноармейца в приоткрытую дверь, и всё мгновенно исчезло, вроде и не было ни мужика, ни двери.
- Таких несчастных в отстойник обычно помещаем. - Сказал сортировщик. - Я думаю, он несколько лет будет находиться в спячке. Это результат психического шока. Что-то нарушилось в энергетическом сгустке? ... Хотя тело-то, сумел развернуть, значит, кое-что соображает. И дорогу сумел выбрать правильно, а то бы мог затеряться в нижних слоях тонкого мира. ... Не приведи Господь там болтаться среди живых и мертвых тел. Там сейчас таких не счесть. Некоторые особенно повреждённые войной будут до скончания века прозябать в страшной ловушке. Война. ... Ничего нельзя изменить. Всё идёт по плану, а план желательно к тому же перевыполнять. - Сказал поучительно дежурный. Сказал, чтобы для Восала было понятно, что и здесь всё происходит под чьим-то чутким руководством.
Сортировщик или дежурный, теперь уж и разобрать было трудно, продолжал болтать.
- Вот раньше во время войн, когда в основном холодное оружие применяли, было лучше и удавалось сортировать быстрее прибывающий контингент. Так сказать массовости не было. Люди на такой войне умирали долго от ран и потери крови. Пока умирали, то могли подготовиться к переходу.
- А если голову отсекали или сердце пронзали? - Пробубнил мысленно Восал. Ему были известны битвы людей из прошлых веков.
- Случалось, но редко. В те времена нас называли ангелами или демонами, а сейчас всё изменилось, потому что в Бога верит меньшинство. Мы ведь вам прибывшим оттуда, - он почему-то ткнул пальцем в потолок, а не в пол, - показываем то, через что прошли и чему научились в последней жизни. -
Дежурный по заведению оглянулся на тихое движение за спиной и воскликнул обрадованно.
- А вот и бабушка пришла! Идите сюда уважаемая Анастасия Гавриловна. -
Женщина совсем не была похожа на старуху. Он взял её за руку и повёл за возникшую изнеоткуда ширму высотой до невидимого свода.
- Не бойтесь. Шагайте смелея. Сейчас я вам подскажу как нужно себя вести в дальнейшем.
- Мне без надобности твоя консультация. - Женщина резко выдернула руку из ладони дежурного, и смело шагнула за перегородку.
- Этой душе известно многое, е первый раз проходит через пункт. - Сортировщик махнул рукой, в след скрывшейся за ширмой фигуре. - Когда нет войны, нам приходится рядиться в ангельские одежды для того чтобы сгладить страх свершившейся смерти у таких несчастных, как она. Погибшие люди во время страшной войны не признают ангелов и демонов, разве можно страшиться того, что уже свершилось. Извини. Приму меры и больше никто не потревожит тебя. Есть несколько дверей, туда и перенаправлю поток.
- Не извиняйтесь, мне никто не мешает. Наоборот. Я даже рад, что кто-то появляется здесь у вас. - Сказал Восал.
- Понимаю. ... Понимаю. Скуку разгоняет. Не благодарное это дело ждать невесть чего, зная обо всём, что свершилось но, не догадываясь, что тебя ждёт. - Он, кажется, хихикнул или кашлянул и тут же скрылся за перегородкой, за которую только что ушла женщина.
Мгновенно повисла гнетущая тишина, ничто не долетало до слуха Восала. Он не поддался тревоги, подошёл к ширме и заглянул за неё, там стояла такая же глухая тишина и пугающая пустота. Куда подевались старуха, и болтливый ангел понять было невозможно.
Восал вернулся на лавку и вновь уставился на экран. Он понял, эту штуковину нельзя было назвать экраном в том смысле, какие бывают в кинотеатрах, и будки киномеханика не было.
Изображения появлялись только тогда, когда он начинал о чём-то думать.
Вот и сейчас Восал увидел себя маленьким мальчиком, которого за руку ведёт мать по весёлой зелёной улице родного городка. Восал вспомнил, что именно в этом городке он родился в последний раз. Сейчас виртуальная картина рассказывала о его первом походе в школу. В мире к тому времени затихли войны и революции.
Люди искренне радовались миру и грядущей сытной жизни. Мальчик переступил порог школы, вошёл в класс и его, встретила первая учительница - высокая круглолицая женщина, она ласково погладила его по голове и просит пройти за старомодную школьную парту, изрядно исколупанную перьями и перочинными ножами предшествующих учеников. Восал вспомнил, что парты пахли краской и новенькими учебниками сложенными стопкой на самом видном месте. Он вспомнил, что так начиналась его очередная осознанная жизнь в физическом мире. ...