Призрак бродит по стране. Он вносит смуту в общество и создает переполох. Власть предпочла бы считать его ненадежным, но в этом смысле призрак безвреден для нее. Из-за своей инертности, робости и понятности. Однако он постоянно возбужден, что делает его непредсказуемым и даже опасным. Кто же этот призрак? Лох!
Постанонс
1.
1.1.Самурай бежал впереди, часто оглядываясь. Но не от того, что чего-то боялся. Просто терять господина из виду (это правило он усвоил с самого детства) было чревато, поскольку так можно лишиться его насовсем. Десятки бездомных собратьев в округе служили тому подтверждением. А Ник, несмотря на все свои капризы и фокусы, был владельцем что надо. Так что не ценить подобное мог себе позволить лишь глупый недальновидный щенок.
Меж деревьев блеснула водная гладь, Ник остановился и свистом окликнул пса. Пруд, к которому они приближались в это субботнее утро, был уже недалеко, и собаку надлежало заранее взять под контроль. Так, на всякий случай, от греха подальше. Мало ли кто там сейчас на воде? Может, уже бултыхается чей-то ротвейлер...
К слову, это был проверенный временем и отработанный до автоматизма прием, и Ник еще ни разу не пожалел о столь полезной привычке. Потому как, невзирая на грозный вид, его тридцатикилограммовый самец то и дело становился объектом нападок со стороны задиристых шавок. Именно поэтому всегда, приближаясь к месту возможного скопления людей и их собак, Ник твердой рукой брал пса на поводок. Но переживал он, разумеется, не за своего питомца.
Ведь это только на первый взгляд хитрец Самурай не обращал внимания на доносившийся в его адрес заливистый лай. На самом деле, Ник чувствовал это нутром, пес только и ждал подходящего случая, чтобы вцепиться в обнаглевшую в безнаказанности моську и всласть наказать ее. Что поделаешь, гены! А допускать подобное, понимал хозяин, было ни в коем разе нельзя. Потому что если "акульи" челюсти его Самурая сомкнутся на морде какого-нибудь ризеншнауцера, то тот, если и выживет, то останется инвалидом на всю свою оставшуюся собачью жизнь. Вот почему, несмотря на царившую вокруг идиллию, даже здесь, на безлюдных тропинках еще не тронутого эпидемией точечной застройки лесопарка нельзя было ни на секунду расслабиться.
Подчиняясь привычному зову, Самурай подбежал, и Ник ловко накинул на шею лассо строгача. Вдруг в лесу что-то надрывно треснуло.
Звук показался собачнику слишком уж резким и сильным, и он пристально вгляделся в лес. Казалось, сломалась под тяжестью грузных шагов огромная ветка или вскрикнул где-то костер. Но великана и дыма Ник нигде не заметил. Тем не менее, глаза его продолжили придирчиво сканировать местность, пытаясь зацепиться за что-нибудь, что бы он смог сам себе объяснить. А может, рухнул от старости ствол?
Однако едва Ник приступил к обдумыванию этой новой версии, он услышал повторный треск, такой же надрывный и сочный, но уже как будто бы громче и ближе. Два даже очень старых ствола рухнуть одновременно не могут, рассудил про себя Ник и взглянул, словно ища поддержки, на пса. Тот в ответ настороженно повёл в воздухе носом и зарычал.
Прошло еще несколько долгих секунд, а Ник все продолжал стоять, вслушиваясь и вглядываясь вокруг. И не напрасно. Через мгновенье треск повторился снова и сразу же ещё несколько раз подряд. Спина напряглась. Значит, глядя на пса, буквально уже роющего землю в желании узнать правду, это не ветка и не костер, решил Ник. И даже не хлопушки-петарды, как только что он изволил предположить. Ведь петарды же так не трещат! Да и кто бы их стал тут взрывать, посреди лесопарка!
А может, сам удивился столь неожиданной новой идее Ник, где-то там на него гонят зверя? А треск - это просто стрельба? Но, в натуре, как все это можно понять? Охота? Здесь? В черте города?
За этими мыслями Ник не заметил, как треск умолк. Но внезапно наступившая тишина, тем не менее, не успокоила. И собачник, резко одернув за поводок вырывающегося пса, даже задержал дыхание, чтобы лучше прислушаться. Ну, точно! Теперь его немузыкальный слух уловил доносившиеся из чащи крики. К пруду идти отчего-то в момент расхотелось.
Еще раз сильно дернув для острастки за поводок, не раздумывая, Ник быстро сошёл с тропинки и, углубившись в лес, затаился за первой же толстой сосной. В том, что это были выстрелы, он уже не сомневался. Но чертово любопытство не отпускало. Так что, решил Ник, здесь за деревом, не опасаясь быть найденным ни пулей, ни чьим-либо пьяным глазом, можно будет продолжить наблюдение.
Однако едва он устроился поудобнее и усадил поближе собаку, крики, как назло, так же внезапно стихли. Но спрятавшийся за деревом Ник не шелохнулся. Скованный волнением и любопытством одновременно, он продолжал ждать развязки. В лесу вновь стало тихо. А что если, он вдруг вспомнил сцену из детективного фильма... Тут киллер пристреливает оружие? Но тогда, если это на самом деле так, заработала беспощадная логика, то именно он, Ник, окажется здесь единственным, кто все это слышал. А свидетелей не любит никто...
Значит, внезапно дошло до него, лучше валить по добру по здорову. Прячась за деревьями, Ник попятился к извороту тропинки. Так сказать, подальше от стремного места. Ага... Ну, вот и она... Он посмотрел по сторонам.
Пусто и тихо. Ни выстрелов, ни голосов. Уф! Аж колени дрожат...
Не оглядываясь, Ник трусцой рванул к дому. Пес послушно засеменил справа рядом. Пятьдесят метров, сто. Ещё один поворот, и можно будет расслабиться... А это что еще, черт побери? Он еле успел увернуться... Из-за дерева, будто бы пьяный, пытаясь схватить его за одежду, на него неожиданно вывалился человек. В костюме. С "дипломатом" в руках. Узкоглазый.
Ник в страхе отпрыгнул и испуганно уставился на незнакомца. Что и говорить, а сердечко-то екнуло. Так можно и вовсе коньки отбросить.
- Слышь! Ты, куда прёшь! Охренел что ли, дятел!
По всем писанным и неписанным правилам незнакомцу за такой фортель полагалось бы двинуть в табло, но морально готовая к удару рука почему-то не двинулась. Незнакомец же, не сумев за него зацепиться, по инерции тяжело шагнул мимо. Сделал еще пару шагов, но, так и не найдя опоры, не перейдя тропинки, жестоко споткнулся.
Что за хрен? Откуда он взялся? Ник недоумевал.
Меж тем узкоглазый попытался было подняться, но, видимо, сил у него на это уже не осталось совсем. Тогда он, словно бы был обвязанным гранатами героем-панфиловцем, стремящимся ценой собственной жизни уничтожить вражеский танк, принялся отчаянно ползти вперед. Явно стремясь поскорее преодолеть открытый участок и раствориться в кустах. Самурай задыхался от лая и рвался из рук. И тут до Ника дошло - он увидел на спине беглеца небольшие бурые пятна - тот ранен. И убегает как раз от тех, кто стрелял. А значит, охотники тоже скоро появятся тут.
Желудок и низ живота мгновенно похолодели, и Ник с надеждой взглянул на просвет впереди. Бежать! Что есть мочи! Немедля!
Он уже готов был рвануть и со всех ног помчаться прочь, как вдруг взгляд предательски снова заметил в руке узкоглазого кейс. Мешок с двумя миллионами долларов манящим воспоминанием вновь проплыл перед глазами. А что, может, это и есть тот самый счастливый шанс, о котором он грезит все время? Собачник затравлено огляделся. Вокруг по-прежнему не было никого, и голосов слышно не было. И вместо спасительного рывка он решительно шагнул к незнакомцу.
Незнакомец, к тому времени уже почти переползший тропинку, почуял движение и, остановившись, неожиданно и круто перевернулся на бок. Гримаса ужаса и боли исказила желтое лицо, и навстречу Нику начала медленно подниматься дрожащая рука с неизвестно откуда взявшимся чем-то черным. Пушка! Рефлексы сработали так, будто всю жизнь только этой минуты и ждали. Ник разжал сжимавшие поводок пальцы и сделал размашистый кувырок в сторону. Черное дуло, не успев прицелиться, плюнуло огнём, и пуля, визжа, впилась в дерево. Распластавшись на земле, Ник в панике накрыл голову руками, ожидая следующей, но до второй попытки не дошло. Никем больше не сдерживаемый Самурай уже смачно терзал стрелявшего и, мотая из стороны в сторону своей огромной башкой, пытался оторвать оружие вместе с кистью.
Незнакомец хрипел.
- Брось, Самурай! Фу! Ко мне! - приподняв голову, выкрикнул Ник, но было уже поздно.
Как только пистолет выпал из вражеской руки, почуявший кровь стаффордшир самозабвенно впился узкоглазому в глотку. Действовать надо было немедленно. Ник вскочил на ноги и, продолжая орать на собаку, схватил поводок и снова с силой дёрнул его на себя.
- Брось! Кому сказано! Фу!
Вот он и пригодился, строгач. Перепачканный кровью пёс, задыхаясь и захлебываясь слюнями, вынужден был повиноваться. А из разодранной руки и раны на шее незнакомца на землю уже стремительно текли темно-красные струи. Ник понял, что не успел.
Он вновь, словно дикий зверь, огляделся. Невероятно! Но вокруг по-прежнему не было ни души! Ну, а раз так, тогда ему терять нечего! Быстро накинув поводок на случайный сук, Ник рванул "дипломат" из рук незнакомца. Как бы не так! Атташе-кейс был надежно пристёгнут к запястью наручниками!
- Что в чемодане, гад? Говори! Собаку спущу! - прошипел Ник раненому, взяв его за грудки.
- Падла... Не дам... - выдавил на чистом русском тот и, попытавшись обнять кейс, испустил дух.
От досады Ник смачно выругался, но отступать уже было некуда. Да и дальнейшие свои действия он уже почти не контролировал - все мысли теперь были только о "дипломате". Он даже сам себе не отдавал теперь отчет в том, что его телом уже владеет кто-то другой. Подняв липкий от крови пистолет, собачник вновь огляделся и, цинично прицелившись, нажал на курок. Звука выстрела он не услышал, отдачи не было тоже. Тем не менее, результат оказался плохим. Скользнув рикошетом по цепочке, пуля тупо уткнулась в траву, и наручники остались целы. Слева вновь послышались крики. Медлить было нельзя. Ник с силой выдохнул и прицелился снова, прижав на сей раз руку с кейсом ногой к земле, и выстрелил. Теперь получилось, как надо.
Меж тем голоса, казалось, доносились уже со всех сторон и были совсем близко. Окружают... Ник даже стал различать меж деревьев спешащих к нему людей. Один из них на бегу знакомо вскинул руку. Сомнений нет. Теперь мишень - это он. Но им уже не успеть, ухмыльнулся Ник. Им за ним не угнаться. Ведь он... Собачник крепко сжал в одной руке пистолет, в другой "дипломат" и, сорвав с сука поводок, не разбирая дороги, со всех ног бросился наутек, удивляя своей прытью даже спортивного пса.
Он бежал, словно стометровку, не оглядываясь, несколько минут и остановился лишь тогда, когда понял, что если сделает ещё хоть шаг, то тот станет в его жизни последним. Упав на четвереньки, Ник в бессилье повалился на спину и засипел. Во рту сильно жгло, а сердце стучало как гром. Измученный Самурай, доковыляв, тяжело рухнул рядом. Такого бешеного марш-броска испытывать ему ещё не приходилось.
Полежав с минуту и отдышавшись, новый хозяин кейса подполз к дереву и, прислонившись спиной, вновь напряг зрение и слух. Вокруг было тихо. Кроме чириканья птиц и хрипения спасшего ему жизнь четвероногого друга, не доносилось ни звука. Значит, погони нет. А если даже и была, то, определённо, безнадежно отстала. Но кто же всё-таки хотел его замочить? То есть не его, а узкоглазого... Впрочем, теперь уже и его... Бандиты? Менты? Пока это было не ясно. Но кто бы то ни был, интересовал преследователей определенно кейс. А значит, он прав.
Ник с силой тряхнул "дипломат" и вслушался. Внутри что-то шевельнулось. Выходит, не зря рисковал. Сто пудово, набит доверху деньгами. Повезло, наконец. Он с блаженством уставил взор в небо. С такими переносными сейфами в лес за грибами не ходят, ведь правда?
Скорее всего, подсказывала логика, у пруда произошла обычная бандитская "стрелка". Наверное, как раз в том самом месте у водоёма, где расположен тупик от старой дороги на МКАД. Потом, видимо, встреча переросла в разборку, но человек с баблом сумел улизнуть. Хотя пули его все же настигли.
Рука с оружием, с которым Ник до сих пор не расстался, медленно приблизилось к лицу. Странный, с вытянутым дулом и красной звездой на рукоятке пистолет напоминал отечественный ПБ, он же бесшумный, но только длиннее. Ник попробовал открутить то, что подразумевало глушитель. Не поддалось. Может, теперь выпускают с несъёмным? Собачник протер пушку травой.
Н-да... Такого сюрприза он точно не ждал. С гладкой поверхности ствола на него уставились... иероглифы. Опять узкоглазые? Да откуда они тут взялись? А может, это триада? Холодок вновь ощутился в желудке. Хорошо хоть, у трупа не бросил, обрадовался Ник, а то бы оставил им пальцы. А дарить такую улику одному из древнейших преступных сообществ в мире... Даже дома, в России, чревато.
От безумной гонки и дикого страха его начало знобить и тошнить. Спазмы подступали к самому горлу, но душа пела. Главное, что он жив и теперь с "дипломатом". Значит, медленно прикрыв глаза, приказал он себе, надо как-то отвлечься и заставить войти тело в привычный режим. Поможет мозг - думать дрожь не мешает. Итак, с чего же начать? А, ну конечно! Надо взломать этот кейс!
Он открыл глаза и нанес сильный удар рукояткой по "дипломату", но та лишь слегка царапнула бок.
Бесполезно, тот прочен. Кодовый замок закрыт, а шифр ему неизвестен. Да и в таких условиях, как здесь, он, конечно, его явно не вскроет. Остаётся одно - нести всё домой. Да. Но как? Прямо так, при всех? В открытую? Интересно ж он будет смотреться с таким багажом, выходящим из леса. Но, с другой стороны, здесь тоже оставить нельзя. Ведь по-любому на труп приедут менты, а с ними ищейки. И по следам, даже если зарыть, то найдут. Да и чем рыть? Ни лопаты, ни даже ножа.
Ситуация казалась безвыходной. Ведь действительно, если он в таком виде появится около дома, кто-то обязательно запомнит, что было в руках. Да и знакомых в районе полно - от их взглядов никак не укрыться. Значит, лихорадочно соображал Ник, надо возвращаться обратно и скинуть всё там. Там, где искать "дипломат" никому и в голову не придет. У водоема. Вернее в нем. Хотя бы до завтра. И собак так со следа собьёт, да и сам не запалится. К тому же навряд ли сейчас там кто есть. Ведь если преследователи ещё в лесу, то явно тусуются у трупа.
Не теряя ни секунды, Ник вскочил и, позабыв о страхе, уверенно двинулся обратно к пруду. Но теперь уже другой обходной дорогой и с таким расчётом, чтобы оказаться на противоположном от тропинки береге.
Ну, вот наконец он и на месте. Осторожно выглянув из-за дерева, Ник внимательно оглядел обстановку. У пруда и у входа тропинки в лес никого не наблюдалось. Привязав изможденного марафоном пса к ближайшему дереву, он словно диверсант в две перебежки достиг склонившейся над водой ивы и, прижимаясь к ее гибкому стану, принялся подыскивать подходящий для затопления груз. На счастье, у кромки воды валялся обрывок ржавой трубы. Его и решено было использовать. Вытащив из кроссовка шнурок и привязав к ручке кейса железку, Ник ещё раз внимательно осмотрелся. Можно действовать. Никого.
Раздался всплеск. Следом второй. Пистолет пошёл ко дну сразу. Серебристый прямоугольник "дипломата" же поколебался на поверхности с пару секунд и только потом, осознав бессмысленность сопротивления, с явной неохотой ринулся следом. Стараясь получше запомнить место падения, Ник воткнул у ноги в воду палку и определил на противоположном берегу ориентир. Воображаемая линия, проходящая от ветки сквозь расползающиеся по водной глади круги, уткнулась в сиреневый куст. Большего ему и не требовалось.
1.2. Вид с балкона открылся чудесный. Ласковое, до слёз слепящее солнце заливало радостным светом просыпавшийся после тяжкого вечера двор. Приятный в касании ветерок шевелил обрамлявшую башни домов листву. А небо, без единого, даже случайно забредшего в эти края облачка казалось сказочным, держащимся на тонких ниточках лучей нежно-голубым бескрайним божественным куполом. Да и Он сам, верилось, внимательно следил сквозь него за всем, что творилось внизу. Всемогущий, добрый и любящий.
Ник закурил. Звуков борьбы за существование слышно не было. Величественная, успокаивающая и такая редкая в городской суете тишина нарушалась лишь беззаботным щебетанием радующихся теплу птичек. И более ни чем. Ни рёвом мчащихся наперегонки автомобилей. Ни воплями драчливой детворы. Ни лаем изголодавшихся за ночь собак. Ни чем абсолютно.
- Лепота... - вполголоса произнёс Ник, будучи не в силах больше сдерживать нахлынувших как вал эмоций. Втайне однако надеясь, что кто-нибудь из соседей так же, как и он, вышедши с утра погреться на солнышко, его да услышит. И поддержит - чему он, конечно, весьма будет рад - приятным и добрым словечком.
- Лепота... - донеслось в ответ словно бы эхом.
От неожиданности Ник вздрогнул и хотел было уже выглянуть за перила, чтобы поприветствовать столь участливого господина, как вдруг до его сознания дошло, что это вроде он сам. И нет тут вокруг никаких таких собеседников.
Ник кашлянул и подозрительно огляделся. Что это? Глюк? Нет, просто стресс... И поскольку в его адрес больше не донеслось ни чьих ласковых слов, он продолжил вслушиваться в шорохи листвы и собственное прерывистое дыхание. С надеждой и причудливо вытянув шею. Ничуть не смущаясь при этом, что могут подумать со стороны.
Прошла ещё пара-тройка минут. Наконец бездействие надоело, Ник резко запрокинул голову, но, так и не увидев в небе лика с нимбом, разочарованно вздохнул. И тут он вспомнил, зачем все же на самом деле хотел перегнуться через парапет. Словно ставя пятнашки мыслей на место, он мотнул головой и с досадой стряхнул пепел вниз.
- Эх, неужели начнется жизнь? - затянулся Ник и мечтательно поглядел туда, где по его прикидкам должны были всё же сходиться земля и небо. - На работу не ходить. Каждый день с утра не вставать. Путешествовать, читать да тёлок клевых дрючить... Только, блин, бабок на всё это надо немало. А где же их взять, если папа - не олигарх? Вот она, селяви...
Вспомнив вчерашнее, он зажмурил от удовольствия глаза. Ведь судьба, насколько он помнил, всегда была к нему благосклонна, и жизнь то и дело швыряла к ногам что-нибудь. Просто он, как и все, был типичным лохом и до сих пор не мог ею с толком воспользоваться. Страшно подумать! Ему уже тридцать лет, а он так и не смог отхватить ни один из предложенных ею сладких кусочков. А ведь были возможности, были, почесал шею Ник. Взять хотя бы тот раз, когда он служил в банке на Минке.
Да, то были, конечно, времена, вспомнил он. Золотые. Не то, что теперь, когда все при делах. Ведь тогда... Тогда было возможностей больше. Все, кто был не дурак, загребали целыми лопатами, и даже их благопристойный банк не чурался полузаконной выручки. Помнится, как раз именно тогда все буквально сошли с ума по обналичке. И хотя их респектабельное учреждение с солидными учредителями не могло себе позволить быть банальной "прачечной", умное руководство придумало свой, гораздо более деликатный способ превращения безнала в ликвид.
Схема сделок была, как и все, гениально проста. Представительство латвийского банка в Москве, получив от своих клиентов (а клиентом мог быть любой смертный) рублевую выручку, брало у банка, в котором работал Ник, кредит в наличной валюте. При этом налик брался ровно на сутки, а в залог перечислялись безналичные рубли. По прошествии же срока, уплатив, соответственно, банку за услуги хороший процент, кредит, разумеется, не возвращался.
Время было мутное и дело шло. Сотни тысяч долларов, минуя валютный контроль, регулярно кочевали за рубеж, и все были сыты. Объемы и суммы росли. Да так росли, что однажды коллега-латыш (с которым у Ника сложились вполне приятельские отношения) попросил его присмотреть, пока он сходит за выпиской, за мешком с только что полученными в кассе баксами. Так, чисто по дружбе. Посторожить недолго всего ничего - два миллиона долларов.
Почему он тогда не схватил этот самый мешок и, поймав на дороге первую же попавшуюся тачку, не поехал куда-нибудь прочь, Ник до сих пор не мог себе объяснить совершенно. Ведь мало того, что он знал о сделке заранее и мог хорошо подготовиться, так у него еще была фора в целых десять-пятнадцать минут.
А ведь как далеко, не будь он так глуп, можно было удрать за подаренное латышом время! И когда обескураженный, но ещё надеющийся на недоразумение прибалт решился бы забить тревогу, Ник давно был бы уже за пределами МКАД и направлялся куда-нибудь в сторону Нижнего. После чего оставалось лишь малое. Терпеливо отсидеться с годик-два в каком-нибудь Мухосранске, справить чистенький паспорт и, если надо, даже поправить фасад. Да что там фасад! При таком количестве бабла для него не имело бы проблем превратиться не только в Бреда Питта и сменить базальный слой пальцев, он мог поменять даже пол. Потом, когда шум бы утих, возвратился б спокойно в столицу и, замутив с новым фейсом какой-нибудь бизнес, навсегда позабыл бы о том, что такое быть, собственно, бедным.
Правда, страх, что разыщут, безусловно, продолжал бы будить по ночам, и, возможно, вне дома потом он всю жизнь бы, как волк, озирался и сильно потел при ментах. Но ведь, как говорится, кто не рискует. Хотя, впрочем... Ник был теперь убежден в этом точно, навряд ли поиски вора продлились бы долго.
Судя по необдуманному поступку приятеля, тот был таким же, как и сам Ник, непуганым никем лохом, и никаких серьезных завязок в Москве у него не имелось. К тому же приезжал латыш всегда один без инкассации и охраны на личной "девятке", вооружен ничем не был и с криминалом совсем не дружил. Да, и еще один немаловажный нюанс. Официально обращаться к российским властям с заявлением пострадавшему не позволило бы ни его представительство, ни банк, где работал Ник. Поскольку афиширование подобных фокусов с валютой обеспечило бы обеим структурам нехилый наезд со стороны фискальных и надзирающих органов. А это могло в перспективе обернуться отзывом лицензий. Да и других грешков у них к той поре, безусловно, скопилось немало. Так что вызывать лишний раз подозрения было чревато. И самое главное. Свидетелей, что мешок был оставлен на попечение Нику, в природе не существовало совсем, а вот очевидцев, что получил в кассе и расписался за деньги латыш, имелось достаточно. Так что куда он их дел после этого - проблемы его.
Впрочем, чтобы чересчур не гневать Всевышнего и не травмировать прибалта слишком серьезной потерей, можно было бы стянуть и поменьше. Тысяч триста "зелёни", к примеру, хватило бы вполне. И не только на пластику. Но и на квартиру. И даже на стартовый капитал. Да и вообще, эти сделки были поставлены у них на поток и проворачивались в банке с периодичностью в два-три раза в неделю. Так что выждать подходящий по сумме и обстоятельствам случай сложным не представлялось совсем.
Но теперь это все позади... С показным отвращением, будто бы кругом и впрямь была какая-то публика, Ник смачно затушил не годный более к употреблению окурок и щелчком отшвырнул слюнявую гильзу прочь. Обиженно кувыркаясь, та, словно подбитый Покрышкиным мессер, стремительно понеслась вниз, провожаемая парой разгоревшихся от воспоминаний глазёнок. Теперь все не так. Теперь повезло. И он ни за что не упустит свой шанс. Определенно, удача не позабыла, как он выглядит...
Взгляд машинально упал на часы. Пора была выдвигаться.
Он вышел с балкона и закрыл за собой дверь. В комнате из угла в угол в нетерпении от встречи с природой уже сновал возбужденный пёс, с умной морды которого обильно начали падать на пол частые слюни.
- Иди сюда, Самурай, - ласково позвал хозяин и с любовью потрепал подбежавшего четвероногого друга за щёку. - Гулять хочешь, да? Придется тебе потерпеть, мой дружок.
Самурай, красивый кобель стаффордширской породы, конечно же, его слышал и, более того, даже вполне понимал. И хотя, в общем-то, с утренним туалетом мог бы еще потерпеть, но вот балкон... Запах улицы и трели птиц, доносящиеся снаружи, так его взбудоражили, что дабы приблизить процесс долгожданного променада, он прибёг к своей старой и проверенной неоднократно хитрости. Но на сей раз уловка не сработала так безотказно, как всегда. И хотя больше всего на свете Ник не выносил эти самые слюнявые лужи на своем паркетном полу, он начал быстро собираться.
- Успокойся, кому сказал! Один я иду... Потом погуляем, слышишь?
Недовольный Самурай, усевшись полубоком у двери и для вида стуча хвостом по полу, обиженно улыбнулся. В этой позе, он знал, как нельзя лучше видны все его самурайские достоинства. Но и этот прием не сыграл. И хотя гнев Ника по поводу луж и сменился на милость, он непривычно нервно потрепал за шею пса.
- Подожди, друган, дома. Я скоро вернусь...
За ночь он так и не смог сомкнуть глаз, и вот теперь ранним утром, едва рассвело, одев плавки и вооружившись объемистой сумкой из пропилена, двинулся в путь. Самурай, разумеется, чтоб не мешал, был отстранен от задания.
Как ни странно, но ни одна из криминальных передач по телевизору, как, впрочем, и Интернет, до сих пор не обмолвились о происшедшем. Значит, выходило, дело не так уж серьёзно, раз все молчат.
Ник вышел на улицу. Ни души. Не мудрено - в воскресенье в шесть утра все нормальные спят. Отлично. Тем лучше. Покончить с делом хотелось как можно скорее, и Ник прибавил темп.
Вскоре он вновь был у пруда. Раздевшись и сверившись с ориентиром, он не медля полез в воду. Та была на удивление холодна, но раздумывать было не время. Ему повезло, глубина в месте затопления не достигала полутора метров, и он почти сразу нашел то, что искал. Через пять минут измазанный грязью и тиной кейс валялся на берегу. Теперь можно было приступать к пистолету.
Однако, несмотря на то, что он потратил на его поиски целых полчаса, отыскать оружие так и не удалось. Вероятно, увяз где-то в иле. Но подобный расклад был Нику даже и на руку. Выходило, что если уж он не нашёл, зная точное место падения, значит, не обнаружит никто. Хотя, если честно, расставаться с китайской игрушкой совсем не хотелось. Ведь теперь с ним могло приключиться что угодно, и ствол бы, конечно, не помешал.
Закончив бесполезные поиски, Ник, не вытираясь, оделся, упаковал "дипломат" в челночную сумку и взглянул на часы. Результаты порадовали. На всё про всё времени потрачено было немного, значит, к шести, пока все еще по домам, он спокойно вернётся назад. Одно лишь тревожило душу. Выбрасывая вчера пушку в озеро, он забыл стереть с рукоятки следы.
Возвращаться Ник решил по тропинке. По пути сюда, сокращая путь, он бежал прямиком через лес. Теперь же хотелось ещё раз увидеть то место. Зрительная память была у него в порядке и потому, несмотря на вчерашнюю суматоху, он быстро нашёл, что хотел. Трупа, как и предполагалось, уже и след простыл - видимо, преступникам было выгодно скрыть, что случилось. Но кровь, её никуда же не денешь! И пули в земле! Пули тоже должны здесь остаться!
Ник подошёл к дереву, в которое попал узкоглазый, но отверстия к своему удивлению не обнаружил. Ну, допустим, рассудил он, даже если тело забрали с собой, где же дырки? Он пригнулся к земле. И лужа крови... Следов ее тоже тут нет. Ни малейших намеков.
Ник с недоумением сантиметр за сантиметром в который раз осмотрел территорию. Но вокруг не обнаруживалось никаких свидетельств случившегося. Складывалось впечатление, что трупа здесь не было и в помине, и даже трава на месте, где несколько часов назад происходила смертельная схватка, была не примята. Казалось, всё это было лишь сном.
От непонятки Ник выругался, но факты твердили своё. Значит, наоборот, получалось, что дело совсем непростое. Раз даже малейшая улика подлежит уничтожению. А также любой... Продолжать эту мысль не хотелось. Внутри вновь, как вчера, омертвело, и Ник снова почувствовал дрожь. Только теперь это был не просто страх, а смертельный ужас, и до него, наконец, дошло, во что он ввязался. Только теперь ему стало понятно, насколько он беззащитен и слаб перед лицом неизвестной угрозы. Смертельной угрозы. И помощи ему ждать неоткуда. И назад пути тоже нет. Единственное, что продолжало греть душу - это "дипломат", бросать который после всего, что он пережил, Ник не собирался.
Нет, исподлобья посмотрел на мир Ник, с кейсом он не расстанется ни за что. Будь что будет!
Озираясь, словно загнанный зверь, Ник снова нырнул в чащу и побежал от страшного места прочь.
1.3. - Да, нечего сказать, молодцы, - окинул презрительным взглядом собравшихся на совещание Венедикт. - Выходит, мальчик с собакой опять обманули гангстеров?
Расположившиеся по обе стороны длинного полированного стола сотрудники виновато поёжились. Кое-кто стыдливо отвёл глаза.
- Ну, и где груз, а? Я вас, бездари, спрашиваю! Ну, чего замолчали? Что, уже у мусоров?
Однако распекать подчинённых и дальше одним лишь монологом представлялось занятием неэффективным, и Венедикт, откинувшись на итальянском кожаном кресле "President" за десять тысяч евро, многозначительно умолк. В комнате тут же повисла угрюмая тишина, и холёная рука, воспользовавшись паузой, медленно поползла к хьюмидору.
Неброская деревянная коробочка, стоившая из-за своего содержимого намного значительней кресла, стала теперь единственным приятным для него в этой комнате предметом. Признаться, боясь сглазить, хозяин кабинета вообще редко прибегал к её помощи. Но сегодня... Сегодня случай у него нарисовался особенный. Потому что так, как сейчас, он не нервничал уже давно. В последний раз, помнится, нечто подобное он испытывал после покушения в Твери. Но тогда все дальнейшие действия ему были понятны. Не то, что теперь...
Cohiba 30 Aniversario.
Как только подушечки пальцев достигли поверхности хьюмидора, Венедикт вновь почувствовал себя сильным и уверенным. Безусловно, в который раз отметил он про себя, шкатулка с самого первого дня имеет над ним незримую, но ощутимую оккультную власть. Как талисман. Как символ удачи.
Сейчас, как и всегда, когда Венедикт открывал крышечку, он снова почувствовал сводящий с ума запах и завистливые взгляды сидящих. И уверенность еще больше окрепла. Но дело было не в пафосе. Не в том, что несколько лет назад на аукционе Christie's точно такая коробка была продана более чем за пятнадцать тысяч фунтов стерлингов. Главное было в другом.
Каждый раз, когда Венедикт в тяжёлую для себя годину обращал свой взгляд к хьюмидору, он понимал, что будет непобедим. До тех самых пор, пока не кончится содержимое этой коробки. Когда же этот тягостный миг настанет, ему необходимо будет просто покинуть страну и навсегда уехать туда, где с радостью и редким для их круга радушием его уже давно ждут влиятельные и обладающие собственными армиями надёжные колумбийские друзья. Так сказал ему однажды во сне покойный отец. А пока. Пока ему бояться нечего. Но об этом знал лишь он один, и это была его тайна.
Тонкие пальцы, погладив толстые пахучие сигары, успокоились. Сигар ещё много. Значит, все козыри - у него. Венедикт закурил. Терпкий аромат будущей победы начал медленно заполнять просторное помещение кабинета.
- Ладно, будем считать, что проехали. Теперь - по существу. Семён, давай ты. Я слушаю.
- Шеф, - поднялся коренастый мужик в сером костюме, внешностью напоминавший мастера спорта по вольной борьбе, - всё шло, как и было намечено, по нашей программе. Сначала, как вы велели, мы с пацанами ни во что не встревали. Сидели по тачкам и ждали, когда Мо передаст китайцам багаж. Но как только этот хрен вышел к ним навстречу, сразу начало происходить что-то странное. Сначала они о чём-то минут пять по-своему тёрли, потом начали друг на друга орать, а потом этот козёл, так и не отдав пиздоглазым кейс, выхватил у одного из них пукалку и принялся шмалять. Ну, мы, естественно, тут ждать не стали, выскочили из тачек и открыли огонь. А когда стрельба утихла, мы глядь, а сучёнка-то и след простыл. Видим, к лесу, гад, шпарит. Ну, пришлось догонять.
- Ну, это понятно, Семён... Как, впрочем, и то, что ты снова попал на сто баксов. Ты про собачника расскажи.
Венедикт, хоть и не числился графским сынком, давно уже считал себя человеком воспитанным и образованным и не любил, когда при нём даже в кругу своих поносили кого-то по матери. К тому же он совершено справедливо полагал, что репутация фирмы складывается не только стараниями единственно лишь её руководителя, но и всего, так сказать, коллектива. А посему всего за год с небольшим с помощью штрафов и разного рода взысканий практически полностью искоренил такое живучее в среде наших соотечественников явление, как сквернословие. Хотя, конечно, иногда, как, например, сегодня старые привычки брали у некоторых на мгновение верх.
- Спасибо, шеф, что поправили. Виноват, извините. Больше не повторится. Ну, короче, пришлось нам палить, иначе б совсем потеряли. Засадили в него пули три, думали, ещё метров пять пробежит и рухнет. Да куда там! Ещё быстрее, гад, вжарил. В общем, потеряли его. Ну, тогда разбрелись цепью, идём и вдруг слышим, впереди какая-то возня. Ну, мы, естественно, со всех ног. Видим, Мо лежит на тропинке, а рядом с ним собачник какой-то крутится. Стали в пацана целить, да не успели. Ускользнул, гадёныш. С кейсом.
- Внешность-то хоть запомнили? - язвительно переспросил Венедикт.
- Да нет, далеко ещё было.
- А что за собачка?
- Да вроде стафф или пит. Но масть палевая, точно.
- Понятно. А наши-то как? Целы все?
- Да вроде так. Кольку Рыжего только в живот зацепило. Но доктор говорит, через неделю уже оклемается.
- Ладно, садись! Михалыч, - Венедикт перевёл посерьёзневший взгляд на сидящего прямо напротив подполковника в штатском. - Ты своих ментов к нашей теме подключишь?
- Так точно, Венедикт Тимофеевич, будем работать, как кони. Мы, если надо, и официально его в розыск зарядим. И с прокуратурой проблем никаких.
- Погоди, погоди, не торопись. Не надо никакого розыска, Михалыч, и прокуратур тоже. Не надо. Понимаешь, дело это сугубо моё личное, можно даже сказать, приватное. Поэтому по-крупному тревожить органы почём зря причин я пока не имею. Мы тут своими силами, думаю, справимся. А вот в информационном плане помощь от тебя понадобится и, наверное, уже скоро. Да и как ты его, Михалыч, в розыск-то заявлять собираешься, если даже не знаешь, кто он такой и как выглядит?
- Так организуем что-нибудь, Венедикт Тимофеевич! Не в первой!
- Говорю тебе еще раз, не надо. И пожалуйста, прошу, никакой прокуратуры. Потому как чую, что во всей этой истории что-то не так. Уж не копать ли под нас кто начал, а? Как думаешь, подполковник? На ФСБ не похоже? Ведь если так, то тогда нам всем несладко придётся. Так что ты лучше не оперов своих с прокуратурой заряжай, а родных участковых, они по-любому всех здешних собачников знают. Да и шума поменьше будет. И так уже наследили. Ну, а за помощь, естественно, не обижу. Не один год вместе работаем. Лады?
Оборотень без погон в ответ покорно пожал плечами, согласно кивнул и, догадавшись, что дальше при разговоре будет лишним, не прощаясь, вышел из кабинета. Как только за "мусором" закрылась дверь, Венедикт, пустив под потолок большое серое кольцо, назидательно продолжил:
- С телами что сделали, олухи?
- В озеро, шеф, сбросили. Не резон как-то в городе со жмурами кататься.
- Ну, хорошо. Хоть здесь не облажались. В карманах, надеюсь, порыться перед этим додумались?
Семён подал знак стоявшему у двери охраннику, и через минуту перед Венедиктом на столе возник поднос с окровавленными вещами погибших. Хозяин кабинета брезгливо потыкал золотым паркером в то, что осталось на память от неизвестных китайцев и друга Мо, и, оставив грязную ручку там же на подносе жестом приказал унести барахло с глаз долой.
- Сжечь! Место-то хорошо почистили?
- Как будто и не было, - усмехнулся борец. - Даже "маслят" из земли повыковыряли.
- Каких ещё таких маслят, Семён? Ты мне об этом ничего не рассказывал.
- Так собачник, - сконфуженно пробормотал борец, - чтоб чемодан-то взять, "браслетики" из пушки прострелил. Вот "маслята" в земле и остались.
- Так, - обвел Венедикт всех испепеляющим взглядом, - это что ж получается, он с оружием собаку выгуливал? Ты чего несёшь, Семён! Соберись!
- Да нет, шеф. Это он у корейца "плётку" отнял.
- А почему вы тогда выстрелов не слышали?
- Так я ж говорю, шеф, странная какая-то "плётка", китайская. С глушителем, видать.
- Ладно, понятно, - нахмурил брови Венедикт. - Значит, он теперь ещё и с волыной.
Он озабоченно затянулся, и, оглядев нерадивых подчинённых, начал быстро отдавать приказания. В первую очередь им надлежало незамедлительно, параллельно с Михалычем, заняться выявлением всех проживающих в радиусе пяти километров владельцев палевых пит-булей и стаффордширских терьеров. Во-вторых, ещё раз не привлекая внимания с помощью ищейки прочесать весь лес в том направлении, где скрылся тот тип. В-третьих, срочно запустить среди коллег дезу о том, что груз отбили чечены. В-четвёртых, дать по всем кабельным сетям округа и по московским каналам объявление о пропаже серебристого "дипломата" и крупном вознаграждении за любую информацию о нем. В-пятых, оставить у места, где кончился Мо, под видом туристов пару ребят с палаткой в надежде на то, что собачник частенько гуляет лесу и может ещё объявиться. По всем дальнейшим шагам он сориентирует их позже.
- Всё, все свободны, за работу. Доклад - завтра в десять, - Венедикт вновь тяжело откинулся на спинку кресла и выпустил дым.
Теперь, когда его гориллы ушли, можно было все обдумать спокойно. Итак, что же он имеет в пассиве?
Неделю назад давний знакомый по имени Мо, один из старейших поставщиков опиума в столицу, попросил поучаствовать в охране его, Мо, сделки с китайцами. На вопрос, почему просит именно Венедикта, старый друг тогда ответил следующее. Во-первых, знакомы они давно. Во-вторых, бесспорно, доверяют друг другу. Ну, а в-третьих, поскольку узкоглазые частенько кидают своих же собратьев, суровые лица славян с торчащими сквозь пиджаки пистолетами при встрече лишними не окажутся. В стрелке, сказал Мо, он будет участвовать сам. Однако на всякий случай напишет специальным маркером код от замка на внутренней стороне наручников, которыми пристегнёт к себе "дипломат". А случай, разумеется, мог быть только один - если вдруг он, Мо, не успев расстаться с кейсом, отпустит душу на небеса. Тогда, если неприятное случится, русские отобьют "дипломат" и Венедикт при желании без труда его вскроет самостоятельно.
Странная, если не сказать больше, просьба, подумал тогда Венедикт, да и не дружат корейцы с китайцами. Но денег за помощь Мо предложил до неприличности много - пятьдесят штук "зеленых". И хотя расплатиться он намеревался после завершения дела, Венедикт, взвесив все "за" и "против", все же решился. По всему было видно, что столь замысловатым способом кореец давал ему понять, что груз желторожим можно не отдавать вовсе. Ведь неслучайно же он упомянул о шифре на наручниках. Да, неслучайно... Но тем самым, не понимал тогда Венедикт, соблазняя его слишком лёгкой добычей, Мо сам себе подписывает смертный приговор. Ведь дружба дружбой, но в их мире такие вещи воспринимаются однозначно.
Это и был вопрос без ответа. К тому же, насколько помнил Венедикт, раньше общих дел у Мо с триадами не наблюдалось. Те вообще пока стараются не выделяться в Москве - слишком слабы и непрочны у них в этом месте позиции. Скорее всего, пришло тогда в его неглупую голову, Мо таким образом намеревался выйти из какой-то игры и заодно сильно подгадить китайцам.
Но тогда, рассуждал Венедикт, ему волей-неволей придется вступить в конфликт с незнакомой совсем группировкой. А это не радовало. Однако кореец не раз в разговоре намекнул, что содержимое кейса во много крат перевесит любой риск славян и даже кровопролитная война с чужаками окупится им с большой прибылью. Это и подкупило Венедикта окончательно. Ведь китайцы, действительно, как ни крути, пока ещё не в цене, и впрягаться за них вряд ли кто станет реально. А раз так, то в случае геморроя их можно будет, не опасаясь поссориться с кем-нибудь всерьёз, смело слить соскучившемуся по работе Михалычу.
Так, ну это ясно, подумал бандит. А что же в активе?
Как он и предполагал, мочкануть узкоглазых Семёну удалось без потерь, но (вот досадная неожиданность!) ни при самих китайцах, ни в их машине не оказалось ничего, что напоминало бы деньги. То есть получалось, что покупать они ничего не собирались, а приехали, чтобы просто забрать "дипломат". Но тогда зачем вся эта беспорядочная стрельба, затеянная Мо? И этот дурацкий рывок в лес вместе с кейсом? А непонятный собачник? Он-то откуда там взялся?
- Да, ну и сволочь же Мо! - выругался вслух Венедикт.
Таки он всё же ошибся. Подонок кореец, скорее всего, с самого начала задумал этот спектакль единственно лишь для того, чтобы чужими руками убрать конкурентов и передать собачнику груз. Пусть даже ценой собственной жизни. Что ж, получалось, старый друг его определённо развел и оставил не просто без денег, но и ввязал в абсолютно ненужную бойню. В игру, правила которой ему неизвестны. А сам при этом красиво ушел.
2.
2.1. Вы догадались, что Ник - это я. В смысле, это не nick, а мое настоящее имя. Кстати, весьма популярное. Коля, Микола, Колян. Всем привет!
Я - славный парень и работаю в одной из компаний директором по пиару. Может, кто-то из вас не понимает, что это значит, да и не парьтесь. Главное, что на самом деле я не делаю того, чему обучался и что должен делать согласно служебных обязанностей. Нет, разумеется, каждое утро я приезжаю в офис, исправно включаю свой комп и что-то печатаю. Но пользы от моего присутствия, если серьезно, нет никакой. До моего прихода в компании не было директора по пиару, и она от отсутствия такового не умерла. Реклама более или менее размещалась, материалы в прессе и на ТВ выходили, корпоративы шли на ура.
Каждый департамент в компании имел своего менеджера по связям с общественностью и нужды в концентрации власти, на взгляд генерального, никогда не было. Так что зачем я вдруг ему такой внезапно понадобился, мне непонятно. Ведь здесь у меня, в отличие от прежних мест службы, здесь нет ни бюджета, ни медиаплана, ни полномочий, ни даже своих подчиненных, чтобы руководить. И хотя по законам жанра пиарщики департаментов должны быть привязаны к общей информационной политике фирмы, мне до сих пор не позволяют собрать их в кулак.
По какой-то странной нелепой традиции главным стратегом и вдохновителем всего креативного является сам генеральный, а пиарщики департаментов лишь воплощают все в жизнь. И ничего поделать с таким вопиющим и даже вредным для компании положением я не могу. Ведь даже комментарии для журналистов он пишет лично сам, не разрешая мне править текст. Мол, типа, он сам что ли не в состоянии написать то, что думает? Так что мне остается лишь добросовестно разослать материал по профильным СМИ.
Вот и получается, что я - лишь атрибут, ничего не значащий персонаж, Петрушка. Вот как я себе это все вижу. Видимо, просто дань моде. Так уж сложилось, что иметь в своей фирме подобного, как я, просто положено, вот шеф, наверное, и решил, что и ему по карману нанять еще одного бездельника. В конце концов, разве он менее крут, чем все друзья и коллеги?
Вы спросите, почему же я еще до сих пор здесь работаю? Отвечу. Так кризис же, люди! А за то, что я тупо есть, что всегда под рукой и готов выполнить все, что мне прикажут, мне платят две штуки долларов в месяц. Так что обижаться я как бы даже не в праве. Главное, чтобы желание шефа иметь такого как я продлилось подольше. Вот я изо всех сил и притворяюсь, что он в принципе гений и в любом своем мнении безукоризненно прав.
Разумеется, в понедельник на офис я плотно забил. Позвонив в полвосьмого утра на колл-центр, я хриплым и полным траура голосом объявил, что не на шутку болен, но остаюсь на мобильном и, бросив трубку, тут же вырубил связь. Общаться с миром, как вы понимаете, мне было недосуг, о работе я думать не мог, да и какая могла вообще идти речь о ней в принципе, когда мне предстояло нечто более грандиозное, чем какой-то дурацкий пиар. Кроме вскрытия кейса на сегодня я все дела отменил.
Итак, отметившись, я решил не откладывать дело в дальний угол и, плотно позавтракав и достав с лоджии ящик с инструментами, приступил к операции. Однако воодушевление мое оказалось недолгим, поскольку едва молоток и зубило прикоснулись к поверхности "дипломата", мне со всей очевидностью стало понятно, что вскрыть огнеупорный и пуленепробиваемый сейф в домашних условиях невозможно. Несколько неглубоких царапин и вмятин - это все, чего мне удалось достичь в течение часа.
Но неудача на начальном этапе не сломила меня, и я начал думать об альтернативных вариантах вскрытия кейса. Однако пришедшая первой логичная мысль о слесарной мастерской или вызове МЧС особого энтузиазма не вызвала, поскольку, на мой взгляд, являлась верным путём к расспросам и палеву. Ведь я же не знаю, что там внутри. А вдруг не деньги, а героин или что-нибудь ещё в этом духе? Да и вообще светить кейс при посторонних было неумно. Значит, помяв подбородок, резюмировал я, остается одно - искать комбинацию цифр.
Запомните! Если вам необходимо, чтобы кто-нибудь быстро сошёл с ума или, в крайнем случае, записал вас в список врагов на веки вечные, подарите ему сейф с деньгами и забудьте при этом назвать код. Пять часов подряд, пока совсем не обессилел, я пытался подобрать нужное для вскрытия сочетание, но всё было тщетно. Как я ни изгалялся, какие хитроумные системы ни старался бы применить, немой охранник таинственного содержимого не сдавался. Не помогали ни пинки, ни яростные удары отвёрткой, ни мольба, ни слёзы, ни даже угрозы полнейшего уничтожения в мартеновской печи. Мной были перепробованы сотни и тысячи вариантов, но ни один из них не приблизил меня к ответу. Отполированный до блеска бесчисленными прикосновениями моих ладоней прямоугольный чурбан молчал и не торопился выдавать чужие секреты.
Казалось, теперь положение было точно безвыходным. Ведь комбинаций могли существовать миллионы и больше, и поиски единственно верной грозили затянуться на век. А провести остаток жизни, крутя чертовы колесики и так в итоге не стать миллионером, мне не хотелось. Так что надо было придумать что-нибудь кардинально иное. Но что? Озарение не приходило.
В конце концов, окончательно выбившись из сил от бесплодных попыток, я в отчаянье схватил себя за волосы и, с ненавистью швырнув кейс на пол, рухнул на диван. Кулаки мои бессильно ударили по матрасу. Как же его обмануть? Эту тварь? Что же делать?
В истерике я бился примерно полчаса и, только силой взяв себя в руки, заставил подняться с постели. Делать было нечего, к тому же я сильно проголодался и не на шутку устал. Поэтому, чтобы совсем не свихнуться, решено было сделать паузу и отдохнуть. Поесть, попить чайку и как-нибудь расслабиться. Чай, разумеется, у меня на кухне имелся, но выпив кружки две, облегчения я не почувствовал. Курнуть, как назло, не было совсем, а выходить из дома или приглашать каких-либо гостей мне не хотелось. Оставалось одно - забухать. Благо, в баре стояла целая кегля абсента.
Скажу откровенно, с этим волшебным напитком я экспериментировал уже несколько лет и давно заметил, что в критические минуты он всегда меня выручал и помогал оторваться. Да, именно так. Оттопыриться и улететь. По-настоящему. И хотя вкус "зеленой феи" был мне, откровенно, не очень, а точнее просто отвратителен и к тому же сильно похож на лекарство, зато с полбутылки меня вставляло так, что всё последующее во сто крат компенсировало связанный с ее употреблением дискомфорт. К тому же опытным путем я давно нашел наиболее приемлемый и подходящий лично для меня способ юзанья. Так, пил я абсент не в чистом виде и без всякого огня и сахара, а просто размешивал в похожем по вкусу и цвету тархуне и так незаметно за пару часов мог уговорить все 0,7. Выгодность подобного варианта заключалась как раз именно в том, что я почти не чувствовал при этом его семидесяти градусов и тошнотного вкуса.
И абсент отвечал мне взаимностью. Ощущения, которые дарил мне напиток, стоили того, чтобы закинуться. Особенно сейчас, когда я был в полнейшей жопе. И когда мне особенно был необходим не стандартный, а, я бы сказал, мистический подход к происходящему. Ведь абсент в большом количестве - довольно неплохой галлюциноген, и обоняние, зрение и слух обостряются под его воздействием до необычных пределов. А это - как раз именно то, что мне сейчас и нужно. Состояние, когда время замедляет свой бег, а тело охватывает эйфория.
Так, например, когда сила полыни была особенно велика, и "фея" слишком благоволила мне в день приема, я мог почувствовать себя в зависимости от настроя всем, чем угодно. И безраздельно властвующим над страной грозным царем Иоанном. И микрокосмом в бескрайней Вселенной. И вырвавшимся из плена оболочки духом. И слившимся с Абсолютом даосом. И даже... Порой даже могло дойти до того, что я начинал вести диалог с Самураем и, как собака собаку, понимал его внутренний мир. Ко всему прочему абсент являлся вполне доступным и к тому же легальным психоделиком (при условии содержания туйона не менее 10 мг), только приобретать его надо было в проверенных местах, чтоб не купить случайно крашеное пойло. Я достал бутылку "King of Spirits" и стоявший всегда наготове тархун.
Минуты текли вяло. Развалившись на диване и попивая свой изумрудный коктейль, я тупо смотрел в "зомбо-ящик", пытаясь отрешиться от кейса. По телевизору, как назло, кроме информационных выпусков, не было ничего интересного. Впрочем, через какое-то время и эти потоки бессмыслицы мне надоели. Почему-то именно в этот день не сходили с рельс поезда, не падали самолеты, не рушились небоскребы и отдыхали пираты. И даже цунами, и те не смывали в дар Посейдону беспечных людей. А без подобных известий, что ни говори, жизнь казалась скучней. Только сводки об очередном движении биржевых индексов, цен на нефть и курса рубля неслись со всех сторон. А они уже надоели. Поэтому, чтобы не усугублять и без того паршивое настроение, пришлось в который раз смотреть изученную до последнего слова какую-то из серий "Семнадцати мгновений". Но когда фильм безжалостно кончился, в мозгах у меня вновь воцарился вакуум.
В конце концов, от нечего делать я принялся быстро переключаться с канала на канал, пытаясь попадать таким образом, чтоб выходило смешно. Постепенно новая забава меня увлекла, и я позабыл об унынии. Ко всему прочему из-под пульта иногда выходили подлинные юмористические шедевры, так что я даже не поленился и поставил на запись диск. Однако, записав и просмотрев хохмы ради несколько вариантов, я отчего-то вдруг понял, что все гениальное в этой области уже давно и не мной сделано, а я лишь испортил диск. И хандра вновь воцарилась на место. Тогда, почувствовав, что отдохнул, я решил оставить для фона в "ящике" что-нибудь одно и ещё разок со свежими силами поразмыслить о шифре.
Случайным тычком выбрав программу, я прикрыл воспаленные с бессонницы глаза и нахмурил брови. Однако, несмотря всю серьёзность намерений, хороших идей по-прежнему не возникло. Тогда я решил вообще от всего отрешиться и погрузиться в транс и начал медленно считать про себя каждый удар своего беспокойного сердца. Но и это занятие долго, увы, не продлилось. Конец ему положила непонятно откуда взявшаяся мысль о том, что если я прямо здесь и сейчас себе вдруг нечаянно мысленно прикажу, то мотор остановится. Ведь существует же особая музыка, вспомнил я, ритм которой, входя в резонанс с ритмом сердца, может вызвать ступор кардиальных мышц. Так почему же невозможна их остановка посредством внушения? Как делает йог, например? А доносящиеся из груди удары так мощны, что содрогается тело...
Эта новая мысль меня так грузанула, что я быстро открыл глаза и стал вовсю отгонять от себя всю эту опасную ахинею. Слава богу, больше никаких звуков я в комнате не слышал - вокруг царила мертвенная тишь, молчал даже телевизор. Этот факт и отвлек меня окончательно от навязчивого счета, и я, решив разобраться, в чем дело, приподнялся на локте. Однако едва я взглянул в сторону "ящика", то чуть не поперхнулся от неожиданности собственной же слюной. Прямо на меня, неестественно раздув щёки, с экрана смотрело плоское как блин улыбающееся лицо. Ну, вот, началось, пронеслось в башке, похоже, абсентик вставляет. А это есть гуд. А то всё про смерть, да про смерть. Физиономия, будто в ответ, беззвучно оскалилась. Да, но что это за мерзкая рожа? И где звук? Ведь я его точно не выключал.
Непослушный пьяный палец, не попадая по кнопкам, с трудом прибавил на пульте громкости, но довольное лицо, будто оно было в этот миг самым счастливым на свете, продолжало молчаливо смеяться. Загудели от натуги лишь динамики плазмы. И тут в глаза мне бросилась ещё одна странная деталь. Волосы у морды развевались кверху так, словно их обладатель падал с большой высоты. Я не поверил зрению и ущипнул себя за ногу. Нет, все в порядке, боль есть.
Тем не менее, тревога за собственную судьбу - всё ж таки абсент реально сильный психоделик - меня не покинула, и я быстро переключил программу.
- ...Катя, возьми телефон! Это он! Это он! - заорала под музыку шлягера группы "БИС" на фоне салюта над башней MIRAX Plaza пошлая фотомодель.
Я привстал.
- Стань, если хочешь, моим клиентом! Стань, если хочешь, моим клиентом! - продолжала призывно орать блондинка, приглашая потенциального покупателя совершить акт купли-продажи именно с ней.
Я представил, какой именно акт она предлагает с ней совершить, и засмеялся. А когда в конце ролика появился текст "Хочешь купить квартиру? Спроси Катю!" и вовсе чуть не грохнулся на пол. Ну, надо же! Ай, молодец! Ай, да Полонский! Средств у компании нет, ключевые проекты заморожены, совет директоров разогнан, а он до сих пор креативит! Значит, на последнем издыхании. Знак верный.
Однако судьба того, кто так и не съел, как обещал, свой оранжевый галстук и скоро сам пойдет, как он однажды всем пожелал, в жопу, меня не особо трогала. И, убавив звук, я решил вновь вернуться к счастливому лицу. Что ни говори, а чем-то оно подкупало. Однако на этот раз улыбающейся морды на экране уже не было. Вместо неё, держась за руки, по-прежнему в тишине скалилась теперь целая группа в комбинезонах. Только теперь мне стало ясно, в чем дело. Это снимали в упор парашютистов без шлемов во время затяжного прыжка. Потому-то под напором воздуха и гримасничали так смешно их лица.
- Слава богу, пока что в уме, - с чувством выдохнул я и успокоился.
Но приход уже, однозначно, начинался. Я щёлкнул следующую кнопку. На экране возник руководитель Федерального агентства по атомной энергии Кириенко.
- Сергей Владиленович, здравствуйте, - поздоровалась по телемосту диктор Анна Антонова. - Да, ну вот... Известно...
- Так, вы опять пропали, - ответил тот ей.
- Вы меня слышите?
- Вот, теперь появились.
- По всей видимости, это звук запаздывает, - продолжила Анна. - Вы будете меня слышать. Итак, известно, что государство планирует подписать договор о мирном использовании ядерной энергии. Вот, что в него входит и каковы основные направления сотрудничества России и США? Расскажите!
- Итак, я вас спросила про договор, который планирует подписать Россия и США, - снова начала Анна Антонова, - Это договор о мирной ядерной энергии... Что же в него входит? И на что рассчитывают стороны?
- Хорошо! Сейчас! Значит, так! Тут Брилев просит сдвинуть камеру, говорит, что за моим правым плечом...
Припадок вновь набросился на меня, как голодная до любви вдовушка, я согнулся пополам и застонал. Теперь у меня уже не просто кололо от смеха в животе, меня буквально разрывало на части, а волны истерики все продолжали накатывать. Спазмы давили как пресс. В горле начал расти огромный комок. Я стал задыхаться.
Надо было что-то срочно предпринимать, иначе я так мог легко окочуриться, и я вновь схватился за спасительный пульт. Стараясь не глядеть на экран, я стал, слушая, перескакивать с канала на канал в поисках чего-нибудь полегче и наконец нарвался на MTV. Пусть уж лучше играет какая-нибудь музыка, подумал я, чем говорят ненормальные министры, и откинулся на подушку. Мелодичные звуки постепенно выровняли мое состояние, однако корежить меня не перестало совсем. Просто истерика, как я полагал, затаилась. И я оказался прав - она не просто спряталась на время, она приобрела совершенно новое, но не менее болезненное свойство. Теперь передо мной кривлялись три отвязные девки, которые так трясли вываливающимися из-под одежды грудями и так хищно сверлили меня похотливыми взглядами, что я снова в отчаянье застонал. Но уже от другого. Однозначно, в эту минуту я был для них единственным, кому они мечтали отдаться, причем тут же немедля, и все втроем. И у меня дико встал.
Чтобы утихомирить плоть, я схватил сквозь штаны вырывавшийся наружу орган, но это лишь усилило позывы. Руки непроизвольно полезли в карман, и я понял, что если прямо сейчас не прекращу эту пытку и не вырублю телевизор, то это плохо закончится. Собрав всю свою волю, я оторвал от брюк руки и вновь вцепился в пульт. Однако совершить задуманное не успел. Внимание мое неожиданно привлекло странное постукивание, доносившееся из-под стола. Вспомнив о кейсе и тут же забыв о телках, я соскочил с дивана. "Дипломат" по-прежнему сиротливо лежал на полу, однако теперь, казалось, изредка слегка подпрыгивал в такт музыке.
- Ты чего? Танцуешь? - окликнул я его, пытаясь понять мотивацию странных движений. - Эй, чумадан! Тебя спрашиваю! Ты как вообще?
- Никогда меня так больше не называйте, - обиженно прозвучало в ответ. - Я этого, кажется, не заслуживаю.
- Гляди-ка, разговаривает, - неподдельно удивился я, обращаясь к девицам и ощущая их недешевый парфюм. - Не нравится, да?
Телки послали в ответ воздушный поцелуй.
- Между прочим, я переносной сейф самой последней модели, made in USA, не какой-нибудь там... - гордо послышалось с пола.
- Сволочь ты последняя, - плюнул в его сторону я, - а не сейф. Чурбан железный. Скажи лучше, как замок открыть, гад.
- Извините, но я не могу, - донеслось из-под стола снова. - Я поклялся.
- Что??? Поклялся? Кому? Ты чего гонишь? Думаешь, я совсем, что ли, лох? - я поглядел на собаку. - Прикинь, Самурай, он поклялся!
- А ты под пресс его брось, сразу скажет, - смекнул умный пес и смешно сморщил лоб.
Я одобрительно хмыкнул.
- Честное слово, никак не могу, - залепетал испуганный кейс. - Хоть убейте. Не имею права. Поверьте.
- Что, сволочь безмозглая? Обосрался? - обрадовался я. - Вот брошу тебя, правда, под пресс, тогда узнаешь...
- Не надо под пресс, прошу вас, - в ужасе застонал "дипломат". - Я же ведь пошутил. Ну, помните, как Весельчак У из мультфильма? Пошутил и все. Пошутить нельзя что ли? Вот если бы вы меня освободили от наручников, тогда... Тогда бы я вам всё рассказал. Честное слово...
- От наручников, говоришь? Ну, и как же я их, по-твоему, сниму? - поинтересовался я. - Плоскогубцами перекушу, что ли? Я два часа ковырялся отверткой в замке! Ни хрена не получается!
- И правда, - расстроился "дипломат". - Ключа-то у вас нет. Эх, что же делать?
- Коль, а ты чего, забыл? - снова встрял в разговор Самурай и подошел ближе. - У тебя же собственные "браслеты" в ящике где-то валялись. А они все стандартные. Попробуй, может, те ключи подойдут.
Меня словно током шандарахнуло. Ну, конечно! Как же я сам не допёр! Ведь у меня действительно где-то лежали наручники. Года три назад я выпросил их у знакомого опера для сексуальных утех, да так ни разу и не попользовавшись, куда-то забросил.
Погладив мудрого пса, я молнией кинулся к столу и начал беспорядочно вытряхивать один за другим содержимое ящиков. Ага, вот они, миленькие! И ключики здесь! Молодец, Самурай! Сейчас попробуем!
С трясущимися от волнения руками я опустился перед кейсом на колени и сунул нехитрый штырек в такой же нехитрый замочек. "Дипломат", не издавая ни звука, молча наблюдал за моими действиями. Я повернул. Кольцо без сопротивления разомкнулось.
- Ну и что дальше, чурбан? - держа в руках железяку, выдавил из себя я. - Кода-то я все равно ведь не знаю.
Самурай виновато пожал плечами и вышел из комнаты.
- А вы на "браслет" посмотрите. Кажется, старый хозяин там что-то писал, - вспомнил кейс.
Я впился взглядом в металл так, словно от этого взгляда сейчас зависела вся моя дальнейшая жизнь, и даже взял специально для этого лупу. Но цифр на гладкой поверхности нацарапано не было.
- Ах ты, сука железная! - в бешенстве пнув кейс ногой, заорал я. - Развести меня захотел, да? Думаешь, тебе это с рук сойдет? Да я тебя сейчас так...
Не помня себя от ярости, я вскочил и уже намеревался схватить что-нибудь тяжёлое, чтобы со всего размаху хорошенько вмазать им по сволочи чумадану, как вдруг мой ищущий взгляд остановился на стареньком инфракрасном детекторе для банкнот. Не отдавая себе отчёта почему, я включил приборчик в сеть и поднёс к нему наручники...
Ай, да Ник! Ай, да красавец!
На внутреннем язычке "клешни" отчётливо проступил ряд маленьких светленьких циферок.
2.2. На другом краю земли, в пяти с половиной тысячах километрах к востоку, в неприметном здании на улице Хэпинмэнь работали двое. Было уже давно за полночь, но сквозь плотно зашторенные окна наружу не пробивалось ни лучика. Кабинет с портретом Вождя был специально устроен для этого, подчинённый единственной цели. Никто и ни при каких обстоятельствах не должен был знать, что в нём происходит. Стены комнаты не имели углов, чтобы поглощать любой звук. Толстые тройные рамы из особого стекла предохраняли от прослушки снаружи. Генератор помех под потолком делал невозможным работу жучков и рекордеров внутри.
Из обстановки в кабинете имелись обшарпанный стол с компьютером и телефоно-факсом, принтер, сканер, пара стареньких стульев, шкаф с папками, сейф да казённый диван. И, разумеется, аппарат спецсвязи. Однако никто из посетителей помещения никогда не жаловался на скромность меблировки. Всего, что здесь находилось, для работы им было достаточно.
Итак, в комнате находились двое. Один с каменным лицом читал только что доставленное донесение. Второй, вытянувшись, словно струна, стоял в паре шагов от дверей и ждал приказаний первого. Тишина нарушалась лишь мерным жужжанием разбуженной лампочкой мухи. Наконец, стул под сидящим за старым бюро скрипнул, и пронзительный взгляд его узких колючих глаз удостоил вниманьем стоящего.
- Теперь, товарищ Тху, расскажите всё, что знаете, на словах.
Человек у двери сделал шаг вперёд и вновь вытянулся. Садиться без приглашения... Такому в партийной школе не учат.
- Товарищ секретарь, ни один из агентов до сих пор не вышел на связь, - чеканя слова, начал он. - По всей видимости, они все убиты. Следы, по нашим данным, ведут к чеченцам. Груз исчез в неизвестном направлении. Я готов немедленно вылететь в Россию и разобраться в случившемся лично. Разрешите задействовать спецгруппу, и я клянусь...
Голос его был на удивление тих и спокоен, но от этого спокойствия докладчик немедленно взмок.
- Но вы нужны Родине здесь. И к тому же... К тому же это слишком расточительно для нас - учиться на собственных ошибках. Вы уверены, что все наши люди погибли? И кстати, откуда взялись там чеченцы?
- Не могу знать, товарищ секретарь. Информация получена из криминальных источников. В официальных сводках о происшествии мы не нашли ни слова. А люди... Никто из них до последнего момента никак не дал о себе знать. Из чего я делаю только один вывод...
- Значит, они отправились на встречу все трое... Но почему? - продолжал размышлять вслух сидящий. - Ведь по инструкции кто-то должен был остаться и страховать со стороны...
- Сам не могу понять, товарищ секретарь. Это одни из лучших наших сотрудников. Видимо, они были настолько уверены...
- Никогда ни в чём нельзя быть уверенным до конца - это первейший симптом безрассудства. Это правило они явно забыли, - резюмировал хозяин кабинета. - А наша профессия подобного легкомыслия не прощает. Впрочем, реку уже всё равно не повернуть вспять, надо плыть по ней дальше. Тху Чжо, я принял решение отстранить вас от дела. Передайте все материалы Гу Яну немедленно. Можете идти. Это все.
Взгляд начальника Первого особого отдела министерства госбезопасности соскользнул с собеседника и уткнулся в мерцающий монитор. Судьба недотёпы Тху Чжо его больше не трогала. Он спишет мерзавца в утиль. Навсегда.
Первый особый отдел, руководителем которого с момента его основания бессменно являлся Ли Пенг, был образован на следующий день после потрясших страну событий на площади Тяньаньмэнь. С единственной целью - никогда больше не допустить подобного и выработать новые национально ориентированные стратегические внутри- и внешнеполитические решения. Официально подразделение было частью структур органов государственной безопасности, но на деле не подчинялась никому. Ни правительство, ни политбюро, ни даже Генеральный секретарь не имели права вмешиваться его деятельность, и никто из них не имел точного представления о том, чем на самом деле занимается эта самая секретная служба государства. Разумеется, подобное привилегированное положение являлось из ряда вон выходящим, но такова была бессменная традиция, установленная еще со времен патриарха реформ Дэн Сяопина. И никто не был в силах ее изменить. Наконец, такова была и его последняя воля.
По своему характеру ПОО МГБ была чем-то похожа на всем известную Аненербе, и в структуре ее деятельности также имелись различные направления. И хотя штат сотрудников службы и ее бюджет были не так велики, как в нацистской Германии, сфера интересов китайского клона была с ней сравнима. От раскопок стоянок древних людей и мест пребывания НЛО до отрядов ликвидаторов для исполнения приговоров за границей.
Но именно это малое количество посвященных Ли Пенг и считал своим главным достижением, потому как, не имея многочисленного персонала он избегал главного в современном мире врага - утечки информации. А недостаток людей он легко компенсировал. Благодаря особому статусу и подзаконным актам Ли Пенг мог привлекать для решения своих задач любых государственных служащих как в стране, так и за ее пределами. Да так, что те даже и не догадывались, что выполняют секретные поручения отдела. К тому же удостоверение МГБ действовало на партийных членов и чиновников всех рангов гипнотически, и для него был открыт доступ в любой кабинет.
Когда дверь за гостем закрылась, и шаги его стихли на лестнице, хозяин комнаты нажал на кнопку селектора.
- Закажите мне билет до Москвы на завтра на последний рейс. Паспорт номер два. Виза - деловая. Спецбагажа - не будет. Гостиницу не бронируйте. Посольство и резидентуру в курс не ставьте. И передайте Гу Яну, чтобы завтра с утра ко мне зашел. Это всё.
- Слушаюсь, товарищ секретарь, - все также бодро ответил женский голос.
Ли Пенг отключил селектор. Теперь, наконец, он мог позволить себе встать из-за стола и дать волю эмоциям. Выключив свет, он расслабленно потянулся, подошёл к окну, открыл жалюзи и, не показываясь в проёме, посмотрел на проспект.
На улице, несмотря на поздний час, вовсю кипела жизнь. Люди, смешно жестикулируя и перекрикивая друг друга, гуляли целыми компаниями и запускали петарды, а напротив в ресторане "Цюаньцзюйдэ" горели огни и играла весёлая музыка. Завтра Гу Ян, преданный член партии, позаботится о том, чтобы Тху Чжо больше никогда не смог ошибиться. Таких провалов в их службе прощать не принято. Но, откровенно говоря, тот сам во всем виноват, поскольку курировал дело лично. Семье же покойного объяснят, что кормилец погиб во время выполнения задания в горах, жене дадут пенсию и позаботятся о детях...
Ли Пенг снова посмотрел на людей и огни. И хотя сквозь непроницаемые рамы он не мог слышать ни беззаботного смеха подвыпивших соотечественников, ни заразительных ритмов последних эстрадных хитов, ни грохота от разрывов салюта, он чувствовал, как звуки с улицы доносятся до него. Звуки счастья, которые и должны звучать в стране, неуклонно приближающейся к заветной цели.
Как быстро же всё изменилось вокруг, продолжал размышлять Ли Пенг, глядя на сверкающий огнями мегаполис! С тех самых пор, как они взяли ответственность за страну на себя и продолжили начатое Великим Кормчим. Всего за каких-нибудь двадцать лет. С того самого дня, как Партия, несмотря на все усилия Запада и провокации несмышлённых юнцов не отступилась от выбранного направления и не бросила в омут народ. Не оставила на растерзание транснациональным хищникам. Не позволила затянуть в разлагающую дух трясину демократии белых. Ведь у них - свой, особый путь. Своя правда и ценности. Но главное - великое и светлое завтра.
Начальник Первого особого отдела поймал себя на мысли, что чересчур рассентиментальничился и отошёл от окна. Но гордость за себя и нацию продолжала греть душу. Ведь если бы горстка преданных коммунистов не встала в трудный час на защиту отечества, позарилась на богатство страны ради личного обогащения, забыла о народе... Кто вспомнил бы сейчас про Китай? А теперь. Теперь - это великая супердержава. С самым динамичным ростом промышленности. С устойчивой к кризису экономикой. С современным оружием. С новыми технологиями. С самым трудолюбивым, большим и целеустремлённым в мире населением. И они уже шумно дышат в затылок Америке. Такими темпами, подумал Ли Пенг, всего через несколько лет они смогут стать первыми и, отобрав лидерство у Штатов, уже сами будут диктовать миру волю. Осталось всего лишь малое. Добыть территории и ресурсы. Ещё столько же земли, сколько есть. Только с нефтью и газом. С реками и лесами. С золотом и алмазами. Ещё столько же земли, где б они могли расселиться. Безлюдной, брошенной, соскучившейся по заботливому хозяину, но сказочно богатой территории северного соседа - некогда могучей страны. Которая, если вдуматься, никогда ей по-настоящему и не принадлежала.
Он мечтательно взглянул на освещаемую отблесками фейерверков висевшую над столом карту временно утраченных территорий. Казахстан, Западная (вплоть по Томскую область), Центральная и Восточная Сибирь, Байкал, Дальний Восток, Камчатка... Вот оно то, что было несправедливо отобрано жалкой кучкой вечно пьяных казаков у населявших эти места слаборазвитых племен, которые с незапамятных времен находились под влиянием его предков. Во времена, когда Китай разрывали на части междоусобные войны, смута и глупость отдельных князей. И просто некому было дать достойный отпор этим урусам.
Но теперь партии нечего скрывать от народа, и правду о том, что случилось столетия назад, знают сегодня все. Но главное, об этом знает любой школьник - будущий хозяин страны. В чем есть, безусловно, и его, Ли Пенга, заслуга. И уже очень, очень скоро, благодаря общим усилиям растущая и воспитанная в правильном духе нация вернет себе исконные земли. Без крови, насилия и геноцида. Которого, впрочем, урусы вполне заслужили. Но кровопролития, усмехнулся Ли Пенг, даже не потребуется. Эти бездельники сами уйдут с занимаемых земель, не способные более ни управлять, ни развивать случайно доставшиеся им по воле истории огромные территории. Сами сбегут за Урал в истинные границы Московии, побросав дома и пожитки, в погоне за лучшей в их извращенном понятии жизнью. А те, кто останется, растворится в грандиозном ассимиляционном процессе, который уже начал свой путь. И лет через пятьдесят от их присутствия не останется и следа.
Ведь недальновидная и погрязшая в коррупции центральная власть когда-то великой страны, подсевшая как наркоман на иглу углеводородов, полностью потеряла связь с действительностью и всерьез противостоять не сможет. Что отчетливо показали последние сделки с островами. Местная же власть с удовольствием продастся любому, лишь бы остаться у сытой кормушки. К тому же промышленность региона в руинах. Сельское хозяйство не может прокормить собственное население. А армия деморализована и постоянно сокращается. И даже тревожные выводы наиболее передовых ученых и социологов не могут завладеть алчным до наживы вниманием российских элит. А население... Электорат, как принято его презрительно называть в русских высших правящих эшелонах, со времен викингов не способный к самоорганизации, вырождается и бежит уже сегодня. Китайцев же, наоборот, день ото дня в регионе становится больше. Они легализуются, создают смешанные семьи, а желтый ген, как известно, гораздо сильнее белого. Но главное - у русских нет цементирующих общество ориентиров. Никакой цели. Никакой национальной идеи. Так что процесс необратим.
Главное, не допустить больше вмешательства высших сил, неоднократно к удивлению мира спасавших этот странный народ от захватчиков. И хотя сейчас речь не идет об аннексии и порабощении, страховка необходима.
Ли Пенг вновь пробежал взглядом по будущим границам империи, и смутная тревога коснулась его. Ведь сколько их уже было, подумал он, воинственных, сильных, умных! Захватившие Кремль и даже посадившие на трон марионетку-монарха поляки. Завоеватель Европы, замерзший в бескрайних полях и лесах гений войны Бонапарт. Владевший копьем судьбы, но так и не сумевший добить, казалось, уже падавшего на колени колосса Гитлер.
Ли Пенг отмахнулся от мрачных мыслей. Нет, на этот раз все будет по-другому, и заступничества урусам не видать! Он лишит их своего охранителя! Не даст провидению встрять в объективный процесс долгожданного расцвета Поднебесной! Он уничтожит реликвию! И Третий Рим никогда не станет Четвертым...