Бьёрклунд Алекс : другие произведения.

На самом краю Земли

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  
  
  
  
  
   Алекс фон Бьёрклунд
  
  
  
  
   "На самом краю Земли"
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   alexandr.sergeev2012@yandex.ru
  
  
  
   8.909.001.29.91
  
  Небольшой, уютный бар. Пивная стойка. За стойкой, на полке, в ряд, стоят бутылки. Несколько маленьких столиков. Возле каждого - два стула. На маленькой тумбе стоит старое радио. Тусклый свет. За окном, стеной, идёт дождь. Редкие вспышки молнии, на мгновение, освещают помещение. Открывается дверь в подсобное помещение, и выходит ЭММА. Поправляя волосы, она осматривается вокруг себя. Затем, подходит к окну и, несколько секунд, смотрит в небо. Повернувшись, осматривает помещение. Подходит к выключателю и прибавляет свет. Включает радио. Ловит волну. Наконец, начинает звучать мелодия. ЭММА берёт со стойки тряпку, и начинает протирать столики. Потом, идёт за стойку, берёт полотенце и вытирать пивные бокалы. Радио начинает громко шипеть. ЭММА подходит к нему и выключает. Неожиданно открывается входная дверь и в бар входит ЙОРГЕН. Он останавливается на пороге и стряхивает с себя капли дождя. Глядя на ЭММУ, подходит к одному из столиков и садится. ЭММА, молча, смотрит на ЙОРГЕНА. ЙОРГЕН, заметив взгляд ЭММЫ, начинает смотреть вокруг себя.
  
  ЭММА. Доброе утро?
  
  Короткая пауза.
  
  ЭММА. Йорген! Не делай вид, что ты зашёл случайно.
  ЙОРГЕН. Нет, не случайно. Дай мне пиво.
  
  ЭММА перестаёт протирать бокалы, наливает пиво, подходит к ЙОРГЕНУ, ставит перед ним кружку, уходит за стойку и продолжает протирать бокалы. ЙОРГЕН делает несколько больших глотков. Пауза. ЙОРГЕН осматривается вокруг себя.
  
  ЙОРГЕН. Не спрашиваешь, почему я так рано?
  ЭММА. Нет, не спрашиваю.
  ЙОРГЕН. Ага. (Делает глоток.)
  
  Пауза.
  
  ЙОРГЕН. Но, тебе интересно?
  ЭММА. Нет.
  ЙОРГЕН. Ага. (Делает глоток.)
  
  Пауза.
  
  ЙОРГЕН. Я уверен, что тебе интересно.
  ЭММА. Это не моё дело.
  ЙОРГЕН. Угу. (Делает глоток.)
  
  Пауза.
  
  ЙОРГЕН. То есть, ты не спрашиваешь: почему я так рано?
  ЭММА. Что рано? Пришёл, или пьёшь пиво?
  
  ЙОРГЕН задумывается.
  
  ЙОРГЕН. Пришёл рано, и пью пиво.
  ЭММА. А ты не слышишь?
  ЙОРГЕН. Чего не слышу?
  ЭММА. Что я не спрашиваю?
  ЙОРГЕН. Слышу. Я слышу, что ты не спрашиваешь.
  ЭММА. Зачем тогда спрашиваешь?
  ЙОРГЕН. (задумывается). Думаю, что ты не хочешь признаться.
  ЭММА. Мне не в чем признаваться.
  ЙОРГЕН. А! (Делает глоток.)
  
  Пауза.
  
  ЙОРГЕН. Шторм.
  ЭММА. Да.
  ЙОРГЕН. Дождь.
  ЭММА. Как обычно.
  ЙОРГЕН. Порт закрыли.
  ЭММА. Я поняла.
  ЙОРГЕН. Работы нет. На сегодня.
  ЭММА. Ага.
  
  Пауза.
  
  ЙОРГЕН. Я первый пришёл?
  ЭММА. Да.
  ЙОРГЕН. Никого нет?
  ЭММА. Нет, Йорген. Никого нет. Оглянись.
  ЙОРГЕН. Ага, я вижу. (Делает глоток.) Я вижу.
  ЭММА. Вот и славно.
  
  Пауза.
  
  ЙОРГЕН. Нет, ты должна меня спросить.
  ЭММА. О чём?
  ЙОРГЕН. Я уже говорил. Спросить, от чего я так рано пришёл.
  ЭММА. Не хочу. Не хочу я тебя спрашивать.
  ЙОРГЕН. Ну почему?
  ЭММА. Я знаю, почему ты пришёл так рано, Йорген.
  ЙОРГЕН. Откуда?
  ЭММА. Не сложно догадаться.
  ЙОРГЕН. Ты неверно всё представляешь.
  ЭММА. Ты зашёл сообщить мне, нечто невероятное.
  ЙОРГЕН. Верно.
  ЭММА. За ночь, у тебя выросли крылья, и ты собираешься слинять отсюда.
  ЙОРГЕН. Опять ты... это...
  ЭММА. Что?
  ЙОРГЕН. Ты опять так разговариваешь?
  ЭММА. Как я разговариваю, Йорген?
  ЙОРГЕН. Вот так ты разговариваешь, Эмма... Вот так... Словно свои шпильки, суёшь мне под кожу. Вот как.
  ЭММА. У меня нет шпилек.
  ЙОРГЕН. Я сказал "словно". Будто бы. Может и не шпильки, а даже иголки. (Делает большой глоток.)
  ЭММА. Йорген! Девять часов утра. Я открыла бар. Ты пришёл и заказал пиво. Я тебе дала пиво. Ты его пьёшь. Будешь завтракать?
  ЙОРГЕН. Я уже ем. Это мой завтрак. (Делает глоток.)
  ЭММА. Славненько. Я поняла.
  ЙОРГЕН. Нет, Эмма, тебе не понятно. Тебе не понятно: почему я пришёл в девять часов утра и пью пиво, вместо того, чтобы заказать эту чёртову макрель.
  ЭММА. Сделать тебе сандвич с макрелью?
  ЙОРГЕН. Нет, не надо.
  ЭММА. Что-то другое хочешь?
  ЙОРГЕН. Не знаю. Нет, знаю. Хочу, чтобы ты спросила у меня: "Йорген! От чего ты пришёл в девять часов утра и сразу взялся за пиво". Вот. Да.
  ЭММА. Так от чего же?
  ЙОРГЕН. Вот. Наконец-то. (Делает глоток.) Стоит ли рассказывать?
  ЭММА. Ты же сам хотел? Разве нет?
  ЙОРГЕН. Да, хотел. Но это личное. Понимаешь? Стоит ли делиться?
  ЭММА. Я выслушаю.
  ЙОРГЕН. Да, конечно, выслушаешь. Тебе некуда деваться. Ты в своём баре. Не бросишь же ты его и не убежишь на холод, под дождь, только лишь для того, чтобы не слушать меня.
  ЭММА. Да, вряд ли. Но я могу и не слушать тебя.
  ЙОРГЕН. Как ты можешь меня не услышать? Я буду говорить громко и внятно.
  ЭММА. Ладно, Йорген. Ты будешь рассказывать? У меня ещё куча дел.
  ЙОРГЕН. Да. Сейчас. А ты не спеши, Эмма. И меня не подгоняй. (После паузы.) Устала?
  ЭММА. Что?
  ЙОРГЕН. Держать бар - дело не простое. Успевай наливать пиво. Мыть кружки. Подтаскивать бочки. Каждого обслужи. А если попадётся придирчивый клиент. Я уже молчу о тоннах сандвичей.
  ЭММА. Я не готовлю тонны сандвичей. Здесь их некому есть.
  ЙОРГЕН. Это, так сказать, образно. Это игра слов. Я играю словами.
  ЭММА. Йорген! Говори, что тебе надо?
  ЙОРГЕН. Как там твой муж?
  ЭММА. Я не буду тебе рассказывать. Тебе это ни к чему.
  ЙОРГЕН. Понимаю, понимаю. (Делает глоток.) Здесь не принято делиться. Понимаю.
  ЭММА. Он в том же положении.
  ЙОРГЕН. Так же в коме? Так же, как и раньше, из него торчат трубки? Подключен к аппарату искусственного дыхания?
  ЭММА. Думаю, да. Только если, он не пришёл в себя, в данный момент, не вылез из кровати, и не орёт на всю больницу, где его кружка пива.
  ЙОРГЕН. Да, да. Точно описала. Похоже на Клауса.
  ЭММА. Что-нибудь ещё, Йорген? Мне нужно пойти порезать рыбу.
  ЙОРГЕН. А ты не спеши, Эмма. Не спеши с рыбой. Никуда она не уплывёт. Она - мёртвая. Она задохнулась без воды.
  ЭММА. Йорген! Вчера ты начал пить пиво в девять тридцать. Сегодня в девять. Не скажу, чтобы я была шокирована.
  ЙОРГЕН. Чего ты?
  ЭММА. Удивлена. Не скажу, что я удивлена. Что ты хочешь сказать мне?
  ЙОРГЕН. А! Да. Так вот. (Делает глоток.) Не буду вилять, как собака хвостом. Скажу прямо. Густав в коме. Сколько он в коме? Шесть месяцев? То есть, полгода. Так? Так. Когда он выйдет из этой комы - неизвестно. Ты одна. У тебя бар. Дело не простое. Нужна помощь. Нужны мужские руки. Верно? Так вот. У меня есть, эти самые руки. Так я вот как думаю: надо нам, так сказать, сойтись. "Сойтись". То ли это слово? Думаю, что ты поняла. Вот. Так как?
  ЭММА. Йорген! О чём это ты?
  ЙОРГЕН. "Сойтись". Да, тебя сбило с толку это слово. Я так и подумал. Надо тебе замуж выйти.
  ЭММА. Замуж? За кого? За тебя?
  ЙОРГЕН. За кого же ещё? Ты всё правильно понимаешь, Эмма. Кроме меня, здесь, на этом острове, тебе никто не подойдёт.
  ЭММА. Так ты для этого пришёл в девять часов утра и пьёшь пиво?
  ЙОРГЕН. И для этого тоже.
  ЭММА. У тебя есть фрак, Йорген?
  ЙОРГЕН. Нет.
  ЭММА. Как же ты собрался жениться?
  ЙОРГЕН. Разве нужен фрак?
  ЭММА. А как же! Само собой.
  ЙОРГЕН. Я куплю. Я поеду на большую землю и куплю.
  ЭММА. Тебе придётся работать год, чтобы купить себе фрак.
  ЙОРГЕН. Год? Чёрт!
  ЭММА. Йорген! А когда Клаус придёт в себя, и вернётся. Что мы ему скажем?
  ЙОРГЕН. А мы ему ничего не скажем.
  ЭММА. Йорген! Ты парень славный, но я за тебя не пойду.
  ЙОРГЕН. Странно. Хорошо. Не хочешь за меня замуж? Ладно, не надо. Тогда ты не могла бы записать на меня две кружки пива? Ну, в долг.
  ЭММА. Ага. Записать на тебя пиво? Ты для этого хотел на мне жениться?
  ЙОРГЕН. Вовсе нет!
  ЭММА. Хорошо, Йорген, хорошо, я запишу на тебя одну кружку пива.
  ЙОРГЕН. Угу. Две! Запиши две.
  ЭММА. Хорошо. Запишу две.
  ЙОРГЕН. Ага. Хорошо. Можно принести мне вторую?
  
  ЭММА, наливает кружку пива, подходит к ЙОРГЕНУ и ставит её перед ним на стол.
  
  ЭММА. Вторая.
  ЙОРГЕН. Да, вторая. Так. Забудь, что я тут наговорил. Немедленно забудь. Я что-то разговорился. Разоткровенничался.
  ЭММА. Ничего, Йорген. Бывает. (Возвращается за стойку.) Я иду чистить рыбу. Если кто придёт, позови меня.
  ЙОРГЕН. Конечно, позову. А я могу позвать тебя, если мне захочется выпить третью кружку?
  ЭММА. Хорошо, Йорген, хорошо. Позови, если тебе захочется третью. (Уходит в подсобное помещение.)
  ЙОРГЕН. (кричит ей в след). В долг, разумеется! Да! (Пьёт.)
  
  Открывается входная дверь и в бар входит ГУСТАВ, отряхивая мокрую одежду. Осматривается. Медленно проходит. Пауза.
  
  ГУСТАВ. Где Эмма?
  ЙОРГЕН. Чистит рыбу.
  ГУСТАВ. (про себя). Будь она проклята, эта рыба.
  ЙОРГЕН. Что?
  ГУСТАВ. Корабль с земли не может причалить.
  ЙОРГЕН. Я уже знаю. Погода.
  ГУСТАВ. Ты уже здесь?
  ЙОРГЕН. Зашёл случайно. Мимо проходил.
  ГУСТАВ. Понятно. Пьёшь пиво? С утра?
  ЙОРГЕН. С утра? Смотря, во сколько ты встал.
  ГУСТАВ. Угу.
  ЙОРГЕН. (после паузы). Корабль не может пристать? Да. Я уже знаю.
  ГУСТАВ. Ага. Штормит.
  ЙОРГЕН. Погода.
  
  Пауза. Густав подходит к стойке. Пауза.
  
  ГУСТАВ. Чистит рыбу?
  ЙОРГЕН. А?
  ГУСТАВ. Чистит рыбу?
  ЙОРГЕН. Да.
  ГУСТАВ. Какую?
  ЙОРГЕН. Не знаю.
  ГУСТАВ. Не сказала?
  ЙОРГЕН. Нет.
  ГУСТАВ. Угу.
  ЙОРГЕН. (после паузы). Погода.
  ГУСТАВ. Что?
  ЙОРГЕН. Опять штормит.
  ГУСТАВ. Да.
  
  Пауза.
  
  ГУСТАВ. Холодно.
  ЙОРГЕН. Да.
  ГУСТАВ. Чистит рыбу?
  ЙОРГЕН. Что?
  ГУСТАВ. Чистит рыбу, ты сказал?
  ЙОРГЕН. Ага. Ты спрашивал.
  ГУСТАВ. Понятно.
  
  Пауза.
  
  ЙОРГЕН. (неожиданно и громко). Эмма!
  ГУСТАВ. (вздрагивает). Чёрт!
  ЙОРГЕН. Что?
  ГУСТАВ. Ничего.
  ЙОРГЕН. Эмма! Ты просила позвать, если кто-то придёт! Густав пришёл!
  ГУСТАВ. Просила позвать?
  ЙОРГЕН. Что?
  ГУСТАВ. Просила позвать, если кто-то придёт?
  ЙОРГЕН. Да.
  ГУСТАВ. Угу. Понятно. Что ж ты сразу не позвал?
  ЙОРГЕН. Не успел. Мы же разговаривали.
  ГУСТАВ. Ладно.
  ЙОРГЕН. Погода.
  ГУСТАВ. Да, да, штормит.
  
  Появляется ЭММА, встаёт за стойку и смотрит на ГУСТАВА. Пауза. ЙОРГЕН разворачивается к ГУСТАВУ и смотрит на него. Пауза.
  
  ЭММА. Доброе утро, Густав?
  ГУСТАВ. (тихо). Мне...
  ЭММА. Что?
  ГУСТАВ. Мне... сандвич. С макрелью.
  ЙОРГЕН. Надо же.
  ЭММА. Понятно. (Идёт в кухню.)
  ГУСТАВ. И...
  ЭММА. (останавливается). Что, что?
  ГУСТАВ. И ещё... виски.
  ЭММА. Что? Не слышу?
  ГУСТАВ. Виски.
  ЭММА. Виски?
  ЙОРГЕН. Виски?
  ГУСТАВ. Да. Виски. Холодно. Штормит.
  ЭММА. Ладно. (Наливает бокал виски и подаёт ГУСТАВУ.) Сейчас сделаю сандвич. (Уходит.)
  ГУСТАВ. Угу.
  
  ГУСТАВ берёт бокал, подходит к одному из столиков и садится. Пауза. ЙОРГЕН, молча, смотрит на ГУСТАВА. ГУСТАВ смотрит перед собой. ЙОРГЕН берёт своё пиво, поднимается из-за стола и подходит к ГУСТАВУ. ГУСТАВ делает глоток. ЙОРГЕН стоит рядом с ГУСТАВОМ, глядя на него сверху вниз. Коротка пауза.
  
  ЙОРГЕН. Здесь не занято?
  ГУСТАВ. Что? Нет. Вроде, нет.
  ЙОРГЕН. Я сяду?
  ГУСТАВ. Я не знаю.
  ЙОРГЕН. Что?
  ГУСТАВ. Я не знаю: сядешь ты или нет.
  ЙОРГЕН. Так я сяду?
  ГУСТАВ. Я должен отгадать этот ребус?
  ЙОРГЕН. Что?
  ГУСТАВ. Здесь не занято.
  ЙОРГЕН. Тогда я сяду. (Садится рядом с ГУСТАВОМ.)
  
  Пауза. ЙОРГЕН внимательно смотрит на ГУСТАВА. ГУСТАВ смотрит перед собой. Делает небольшой глоток.
  
  ГУСТАВ. Холодно.
  ЙОРГЕН. Да. Как всегда.
  ГУСТАВ. Ветер.
  ЙОРГЕН. Да.
  ГУСТАВ. Насквозь продувает.
  ЙОРГЕН. Продувает.
  ГУСТАВ. Что?
  ЙОРГЕН. Да, говорю, продувает.
  ГУСТАВ. Угу.
  
  Короткая пауза.
  
  ЙОРГЕН. Здесь тепло.
  ГУСТАВ. Здесь всегда тепло.
  ЙОРГЕН. Эмма заботится, чтобы было уютно.
  ГУСТАВ. Она? Да, она молодец.
  ЙОРГЕН. Угу.
  
  Пауза. ЙОРГЕН, прищурившись, вглядывается в ГУСТАВА. ГУСТАВ поворачивается к ЙОРГЕНУ.
  
  ГУСТАВ. (резко). Что, Йорген, что? Да, да, да, я пью виски! Я пью виски! Что из этого? Что?
  ЙОРГЕН. Вот и я смотрю.
  ГУСТАВ. Что ты смотришь? Куда? Я пью виски, да. Ты, вижу, тоже не йогурт кушаешь?
  ЙОРГЕН. Я пью пиво. Я пиво пью.
  ГУСТАВ. Вот! Вот и пей пиво. Ты же пиво пьёшь?
  ЙОРГЕН. Да, пью.
  ГУСТАВ. Пей! Пей, своё пиво. И не надо заглядывать в чужой бокал.
  ЙОРГЕН. Никуда я не заглядываю.
  ГУСТАВ. Холодно, да? Холодно. Каждый греется, как может. Как может.
  ЙОРГЕН. Я пью пиво.
  ГУСТАВ. Пей! Кто тебе мешает?
  ЙОРГЕН. Никто.
  ГУСТАВ. Вот и пей.
  ЙОРГЕН. Я и пью.
  ГУСТАВ. Да! Вот и пей. Что? Что?
  ЙОРГЕН. Я только хотел сказать...
  ГУСТАВ. Что ты хотел сказать, Йорген?
  ЙОРГЕН. Я хотел сказать...
  ГУСТАВ. Что? Говори!
  ЙОРГЕН. Что пиво - не виски.
  
  Короткая пауза.
  
  ГУСТАВ. Какое потрясающее открытие ты совершил сейчас, Йорген!
  ЙОРГЕН. Да?
  ГУСТАВ. "Пиво - не виски"! А давай, Йорген, выбьем эту фразу на металлической доске и прибьём при входе в бар? А? Что скажешь?
  ЙОРГЕН. Зачем?
  ГУСТАВ. "Зачем"? А чтобы посетители, случайно чего-то не перепутали! Ты только представь себе! Заходит некто в бар и просит кружку пива, а ему, вместо пива, приносят бокал виски. Но он не промах! Он прочёл табличку, которую мы с тобой прибили при входе. И он заявляет, что его не провести. Что он просил пива, а ему принесли виски. Обман вскрылся! Все интересуются: как он смог это определить? А он и заявляет, что прочёл табличку при входе, которую прибили два славных парня - ты и я!
  
  Пауза.
  
  ЙОРГЕН. Не знаю.
  ГУСТАВ. Что?
  ЙОРГЕН. Я не думаю, что Эмма разрешит прибить такую табличку при входе.
  ГУСТАВ. Что ты хочешь, Йорген?
  ЙОРГЕН. Я только хотел спросить? Можно?
  ГУСТАВ. Хорошо, спроси.
  ЙОРГЕН. Почему ты с утра пьёшь виски?
  ГУСТАВ. Заметь, я не спрашиваю тебя, почему ты пьёшь пиво?
  ЙОРГЕН. Пиво - не виски. Я же говорил.
  ГУСТАВ. Хватит, Йорген, мы это уже выяснили.
  ЙОРГЕН. Так почему же?
  ГУСТАВ. Просто так! Представь себе, Йорген, просто так. Проснулся я сегодня, вышел на холод и подумал: "А почему бы мне не выпить виски"? Только и всего.
  ЙОРГЕН. Только и всего? С утра?
  ГУСТАВ. Да, Йорген. Только и всего. С утра.
  
  Пауза.
  
  ЙОРГЕН. Знаешь, Густав, я никогда не слышал, чтобы ты так много говорил.
  ГУСТАВ. Не было повода, Йорген.
  
  Появляется Эмма, с подносом в руках. На подносе тарелка с сандвичем. Она подходит к ГУСТАВУ, ставит перед ним тарелку и уходит за стойку.
  
  ЭММА. Сандвич с макрелью.
  ГУСТАВ. Да.
  ЙОРГЕН. Будешь есть это?
  ГУСТАВ. Да.
  ЙОРГЕН. Проклятая рыба.
  ЭММА. Что-нибудь ещё, Густав?
  ГУСТАВ. Нет, Эмма. (Откусывает сандвич.)
  ЭММА. О чём спорите?
  ГУСТАВ. Ты нас слышала?
  ЭММА. Нет.
  ЙОРГЕН. Хорошо.
  ГУСТАВ. Мужские разговоры.
  ЭММА. Понятно.
  ЙОРГЕН. Я хотел узнать у Густава...
  ГУСТАВ. Корабль не может пристать. Шторм.
  ЭММА. Как обычно.
  ЙОРГЕН. Эмма! У тебя достаточно запасов мяса для ужина?
  ЭММА. Не волнуйся, Йорген, тебе хватит.
  ЙОРГЕН. Шторм может затянуться.
  ЭММА. Я тебя накормлю, Йорген.
  ЙОРГЕН. Угу. Тогда хорошо.
  ЭММА. Густав!
  ГУСТАВ. Что, Эмма?
  ЭММА. Как сандвич?
  ГУСТАВ. Сандвич с макрелью.
  ЭММА. Ага. Так как?
  ГУСТАВ. Как сандвич с макрелью.
  ЙОРГЕН. Проклятая рыба.
  ЭММА. Йорген! Тебе сделать сандвич?
  ЙОРГЕН. Нет, нет! Я не буду.
  ЭММА. Ладно.
  
  Пауза.
  
  ЙОРГЕН. (шепчет Густаву на ухо). Не спрашивай про Клауса. Всё так же.
  ГУСТАВ. (шепчет). Я и не хотел спрашивать.
  ЙОРГЕН. (шепчет). Хотел. Я знаю.
  ГУСТАВ. (шепчет). Нет, не хотел.
  ЙОРГЕН. (шепчет). Я уже спрашивал. Ничего не изменилось.
  ГУСТАВ. (шепчет). Это не наше дело.
  ЭММА. Что вы там шепчетесь?
  ЙОРГЕН. Нет, нет, Эмма! Мы не шепчемся.
  ЭММА. Густав! Хочешь знать, как у Клауса дела?
  ГУСТАВ. Нет, зачем? Думаю, что это не моё дело.
  ЭММА. Он лежит в коме шесть месяцев. В нём поддерживают искусственную жизнь. Из него торчат десятки трубок. Иногда, когда я приезжаю его навестить, я с ним разговариваю. Некоторые утверждают, что, возможно, он и слышит. В это трудно поверить, но я всё равно разговариваю с ним. Улучшений нет. Состояние стабильно-тяжёлое. Что это значит? Ничего не значит, так я рассуждаю. Сколько он ещё пробудет в таком состоянии, никто с уверенностью не знает. Что я думаю? Ничего я не думаю. Что чувствую? Ничего не чувствую. Ты это хотел узнать, Густав?
  
  Пауза.
  
  ЙОРГЕН. В прошлый раз, корабль не мог пристать три дня. Помните? А сколько в этот раз?
  ЭММА. Сделай ставку, Йорген.
  ЙОРГЕН. Ну уж нет! Только не я.
  ГУСТАВ. Что сегодня на обед, Эмма?
  ЭММА. Зажарю оленину, с печёным картофелем.
  ГУСТАВ. Не плохо.
  ЙОРГЕН. Не плохо? Просто отлично! Проклятая рыба.
  ЭММА. Надеюсь, шторм не затянется.
  ЙОРГЕН. Помните, в прошлом году, так и не причалил. Только через месяц прислали новый. Ели рыбу целый месяц. Месяц! Одну рыбу!
  ГУСТАВ. На этот раз, всё обойдётся.
  ЙОРГЕН. Откуда тебе знать? Ты синоптик?
  ГУСТАВ. Нет.
  ЙОРГЕН. Тогда, почему с такой уверенностью говоришь?
  ГУСТАВ. Тебе не понять.
  ЙОРГЕН. Чего мне не понять?
  ГУСТАВ. Почему я так говорю.
  ЙОРГЕН. Так почему?
  ГУСТАВ. Йорген! Ты сегодня, на редкость, разговорчив.
  ЙОРГЕН. Я?
  ГУСТАВ. Да
  ЙОРГЕН. (задумавшись). Да, возможно. Эээх! Так откуда ты знаешь?
  ГУСТАВ. Чувствую. Интуиция.
  
  Пауза.
  
  ЙОРГЕН. Нет, не так уж я и разговорчив. Ты говорил больше, чем я.
  ГУСТАВ. Ты разговаривал с Эммой. Вы говорили о Клаусе. Не так ли?
  ЙОРГЕН. Ничего мы не говорили.
  ГУСТАВ. Ты сам сказал.
  ЙОРГЕН. Я сказал, что знаю, в каком он положении. Но это не значит, что мы говорили. То есть, не так, как ты это думаешь.
  ГУСТАВ. Ты, вообще, не можешь знать, что я думаю.
  
  К ним подходит ЭММА и ставит перед ними кружку и пива и бокал виски. ГУСТАВ и ЙОРГЕН смотрят с удивлением.
  
  ЭММА. За счёт заведения. (Уходит за стойку.)
  
  ГУСТАВ и ЙОРГЕН смотрят на ЭММУ.
  
  ГУСТАВ. Что это, Эмма?
  ЭММА. Я же сказала: за счёт заведения.
  ЙОРГЕН. Но так...
  ЭММА. Что, Йорген?
  ЙОРГЕН. Я хотел сказать, что так не принято.
  ЭММА. "Не принято".
  ГУСТАВ. Йорген прав. Это странно, Эмма.
  ЭММА. Неужели, я не могу вас угостить?
  ЙОРГЕН. Нет.
  ГУСТАВ. Нет, конечно. Запиши, хотя бы, в долг.
  ЭММА. А если праздник? Юбилей? Повод?
  ЙОРГЕН. Праздник?
  ГУСТАВ. Какой ещё праздник, Эмма?
  ЭММА. Шесть месяцев.
  ЙОРГЕН. Что это значит?
  ГУСТАВ. Какие шесть месяцев?
  ЙОРГЕН. Сегодня нет никаких праздников. Я читал календарь.
  
  ЭММА наливает бокал и поднимает его над головой.
  
  ЭММА. Поднимите ваши бокалы.
  
  ГУСТАВ и ЙОРГЕН с подозрением поднимают свои бокалы.
  
  ЭММА. (спокойно и торжественно). За мёртвый мозг моего мужа. (Выпивает.)
  
  Пауза. ГУСТАВ и ЙОРГЕН, молча, смотрят на ЭММУ.
  
  ЭММА. Кто хочет орешки?
  ЙОРГЕН. Мне не надо. Пьём?
  ГУСТАВ. А?
  ЙОРГЕН. Уже надо пить?
  ГУСТАВ. А, да. (Делает глоток.)
  ЙОРГЕН. (после паузы). Я никогда не слышал, чтобы здесь произносили тосты. И вот я услышал. И этот тост - за мёртвые мозги.
  ГУСТАВ. Пей.
  ЙОРГЕН. Нет, не то чтобы я был против тостов.
  ГУСТАВ. Пей, Йорген.
  ЙОРГЕН. Ладно. (Делает несколько глотков.) Вот. Выпил.
  ГУСТАВ. Ну и молодец.
  ЭММА. Я вас смутила?
  ГУСТАВ. Что? Нет, Эмма, нет.
  ЙОРГЕН. Говори за себя. Я смущён, Эмма!
  ЭММА. Ничего страшного, Йорген. Это нормально.
  ЙОРГЕН. Да?
  ЭММА. Да.
  ГУСТАВ. Сказать по-честному, я тоже смущён.
  ЭММА. Какие вы смущённые.
  ЙОРГЕН. Мы оба смущены.
  ЭММА. Я поняла. Сейчас пройдёт.
  
  Пауза.
  
  ЙОРГЕН. Холодно сегодня.
  ГУСТАВ. Зачем ты про это говоришь?
  ЙОРГЕН. А что? Сидеть, и ничего не говорить? Я говорю это специально, чтобы сбить смущение.
  ГУСТАВ. Холод мы обсуждали.
  ЙОРГЕН. Я знаю.
  ГУСТАВ. Так зачем ещё раз упоминать холод?
  ЙОРГЕН. Знаешь, Густав, ты сегодня, словно, напряжён.
  ГУСТАВ. Я не напряжён.
  ЙОРГЕН. У тебя нервы шалят.
  ГУСТАВ. Я спокоен, Йорген. Я совершенно спокоен. Ничего у меня "не шалит".
  ЭММА. Пейте, мальчики, пейте.
  ЙОРГЕН. Мы пьём. (Делает несколько глотков.)
  ГУСТАВ. Да, мы пьём.
  
  Пауза.
  
  ЙОРГЕН. Пьём. Мы пьём, но мы не алкоголики. Верно?
  ЭММА. Я и не говорила такого.
  ГУСТАВ. Условия суровые.
  ЙОРГЕН. Это - да! "Условия".
  ЭММА. Здесь бар, ребята. Здесь полагается пить.
  ЙОРГЕН. Верно, Эмма. Не йогурт же есть?
  ГУСТАВ. Причём здесь йогурт?
  ЙОРГЕН. Мы говорили о нём, я и вспомнил.
  ГУСТАВ. (после паузы). Мы пьём, но мы, не как Тобиас.
  ЙОРГЕН. А что не так с Тобиасом?
  ГУСТАВ. А ты будто не знаешь?
  ЙОРГЕН. Нет, не знаю. Что случилось с Тобиасом?
  ГУСТАВ. Успокойся, Йорген, ничего с ним не случилось.
  ЙОРГЕН. Тогда что?
  ГУСТАВ. Йорген! Тобиас слишком много пьёт. Это каждый знает.
  ЙОРГЕН. Много?
  ГУСТАВ. А разве не так?
  ЙОРГЕН. Не знаю. Только...
  ГУСТАВ. Что "только"?
  ЙОРГЕН. Как же ему не пить? Условия-то суровые.
  ГУСТАВ. Да, суровые. И все пьют. А вот Тобиас, больше всех.
  ЭММА. Человек он хороший.
  
  Короткая пауза.
  
  ГУСТАВ. Я бы так не сказал. Возможно, жаль его. И жизнь его потрепала, да. Но сказать, что Тобиас - человек хороший, я бы так не сказал.
  ЙОРГЕН. Как бы ты сказал?
  ГУСТАВ. Я уже сказал.
  ЙОРГЕН. Что ты сказал?
  ГУСТАВ. Что жаль его. Вот, что я сказал.
  ЙОРГЕН. А, это!
  ГУСТАВ. Ты не внимателен, Йорген.
  ЙОРГЕН. Отвлёкся.
  ГУСТАВ. Будь внимателен, раз уж решил участвовать в разговоре.
  ЙОРГЕН. Я не участвую в разговоре.
  ГУСТАВ. Тебя разве здесь нет?
  ЙОРГЕН. Нет, я здесь.
  ГУСТАВ. Вот, про что я и говорю.
  ЙОРГЕН. Но, я отвлёкся. Я не участвую в разговоре.
  ЭММА. Он мне помог.
  
  Короткая пауза. ГУСТАВ и ЙОРГЕН смотрят на ЭММУ.
  
  ГУСТАВ. Кто?
  ЭММА. Тобиас.
  ГУСТАВ. Когда?
  ЙОРГЕН. Кто?
  ЭММА. Не так давно.
  ЙОРГЕН. Кто?
  ГУСТАВ. Чем он тебе помог? Ох, нет! Если не хочешь говорить, то не говори.
  ЭММА. Дверь подправил. Ящики с продуктами разложил.
  ЙОРГЕН. Кто?
  ЭММА. Тобиас.
  ЙОРГЕН. Тобиас?
  ЭММА. Да.
  ЙОРГЕН. Подправил дверь?
  ЭММА. Ага.
  ЙОРГЕН. В каком смысле?
  ЭММА. Дверь висела на одной петле. Тобиас поставил её на место.
  ЙОРГЕН. Тобиас?
  ЭММА. Да, Тобиас.
  
  Короткая пауза.
  
  ГУСТАВ. Ты его сама попросила?
  ЭММА. Нет, он предложил.
  ГУСТАВ. Угу.
  ЙОРГЕН. Надо же.
  ГУСТАВ. Сам предложил?
  ЭММА. Да, сам.
  ЙОРГЕН. Тобиас, да? Я правильно понял?
  ГУСТАВ. Он был пьян?
  ЭММА. Нет.
  ГУСТАВ. Он явно что-то выпил. Для храбрости.
  ЙОРГЕН. Не без этого. Думаю, что не мало.
  ГУСТАВ. "Подправил дверь".
  ЙОРГЕН. Вот значит как.
  ГУСТАВ. Что значит "подправить дверь"?
  ЙОРГЕН. Что?
  ГУСТАВ. Только лишь то, что он подправил дверь.
  ЙОРГЕН. Так...
  ГУСТАВ. И больше ничего.
  ЙОРГЕН. Ну да.
  ГУСТАВ. Эмма! "Подправить дверь" - для тебя это означает прослыть хорошим человеком?
  ЭММА. А разве не так? Во всяком случае, поступок хороший?
  ЙОРГЕН. Поступок.
  ГУСТАВ. Нет, Эмма, нет! Он всего лишь, что-то сделал с несчастной дверью, которая, возможно, висела на одной петле. Он сказал себе: "Надо же! Дверь висит на одной петле. Эмма, я подправлю тебе дверь, она висит на одной петле". А ты ему: "Да, Тобиас, висит". А он: "Так её подправлю". А ты ему: "Подправь, раз уж тебе так хочется". Он берёт и подправляет эту дверь. Это ему ничего не стоило. Подправить дверь, занимает пять минут. А ты и думаешь: "Какой хороший человек, Тобиас. Подправил мне дверь. И что из того, что он так много пьёт и выглядит, как старый морж? Он подправил мне дверь. Выходит, что он хороший человек". Но это не так, Эмма! На его месте мог оказаться любой. А ты себя обманула. Ты ошиблась. Запуталась в своих чувствах. Так бывает. Ничего страшного. Не вини себя, Эмма, не нужно.
  
  Пауза.
  
  ЙОРГЕН. Пятнадцать.
  ГУСТАВ. Что?
  ЙОРГЕН. Как-то раз у меня в сарае слетела дверь с петель, так я её весил пятнадцать минут.
  ЭММА. Всё было не так, как ты описал, Густав. Но это неважно.
  ГУСТАВ. Может быть и не так. Но судить о человеке, только потому, что он подправил дверь, это не правильно, Эмма.
  ЭММА. Сужу, как могу.
  ГУСТАВ. Это... как бы сказать? Вот. Необъективно.
  ЙОРГЕН. Как?
  ГУСТАВ. Эмма поняла.
  ЭММА. Возможно, Густав, возможно.
  ГУСТАВ. Вот.
  ЙОРГЕН. Опять я что-то пропустил.
  
  Пауза.
  
  ГУСТАВ. О чём вы говорили с ним?
  ЙОРГЕН. Я тоже хотел это спросить.
  ЭММА. С Тобиасом?
  ГУСТАВ. Да, да.
  ЙОРГЕН. Да.
  ЭММА. Да, так, ни о чём особенном.
  ГУСТАВ. Нет, нет, не хочешь говорить, не нужно.
  ЭММА. Я точно не помню.
  ГУСТАВ. Не то, что бы мне было интересно. Я спрашиваю, чтобы поддержать разговор.
  ЙОРГЕН. Ты вспомнила?
  ЭММА. Нет.
  ГУСТАВ. Ты не хочешь говорить? Ладно. Не нужно.
  ЙОРГЕН. Вспомнила?
  ЭММА. Я, в самом деле не помню. Какое это имеет значение?
  ГУСТАВ. Вот, о чём я: ты не хочешь рассказывать.
  ЭММА. Мне нечего рассказывать.
  ЙОРГЕН. О погоде?
  ЭММА. Вроде, нет.
  ЙОРГЕН. Угу. О порте?
  ЭММА. Нет.
  ЙОРГЕН. Угу. О рыбе?
  ЭММА. Нет, о рыбе мы не говорили.
  ЙОРГЕН. Будь она проклята.
  ГУСТАВ. Ага, так значит, кое-что, ты помнишь?
  ЭММА. Густав! Это что, допрос? Тебе не кажется, что тебя не касается, о чём я говорила с Тобиасом?
  ЙОРГЕН. В самом деле. Ты очень любопытен, Густав.
  ГУСТАВ. Я только хотел какой-нибудь ясности.
  
  Пауза.
  
  ЭММА. Кажется, о кино.
  ГУСТАВ. Что?
  ЭММА. Мы говорили о кино. Да.
  ЙОРГЕН. Вот, вспомнила.
  ГУСТАВ. О кино?
  ЭММА. Угу.
  ГУСТАВ. О каком кино?
  ЭММА. Мы говорили о фильмах, об актрисах, о режиссёрах. Мы говорили о кино.
  ГУСТАВ. А причём здесь кино?
  ЭММА. Не причём.
  ГУСТАВ. Так зачем вы о нём говорили?
  ЭММА. Тобиас любит кино, как и я.
  ГУСТАВ. Тобиас любит кино?
  ЙРГЕН. Какое кино?
  ЭММА. Угу.
  ЙОРГЕН. Какое кино?
  ГУСТАВ. Что может быть общего, между двумя этими противоположными понятиями: Тобиас и кино?
  ЭММА. Он просто любит кино. Неплохо в нём разбирается.
  ГУСТАВ.Разбирается? Тобиас?
  ЙОРГЕН. Тобиас разбирается в кино? В каком смысле?
  ЭММА. Да. Разбирается.
  ГУСТАВ. Постойте, а откуда вообще взялась эта тема?
  ЭММА. Я кое-что ему рассказала, о своём прошлом.
  
  Короткая пауза.
  
  ГУСТАВ. О каком "прошлом"?
  ЭММА. Не важно.
  ЙОРГЕН. Нам ты ничего не рассказывала о своём прошлом.
  ЭММА. Йорген! Тебе налить ещё пива?
  ЙОРГЕН. Угу. А это будет за счёт заведения?
  ЭММА. Ага.
  ЙОГЕН. Пожалуй.
  
  Эмма наливает кружку пива.
  
  ГУСТАВ. Эмма! Я, возможно, лезу не в своё дело. Я только хотел понять. То есть, ты поделилась своим прошлым, с незнакомым человеком?
  ЭММА. От чего же не знакомым? Я знаю Тобиаса давно. И вы его знаете. Он работает грузчиком в порту, как и вы.
  ГУСТАВ. Ты с ним знакома, но ты его не знаешь. Можно сказать, что он незнакомец.
  ЙОРГЕН. Кто не знает Тобиаса. Ха!
  ГУСТАВ. Я... я... я поражён! "Тобиас"! "Кино"! "Прошлое"! Как такое возможно?
  ЭММА. Да, Густав! Тобиас прекрасно разбирается в кино.
  ЙОРГЕН. Я мало смотрел кино.
  ГУСТАВ. Что он знает о кино? Откуда? И что такое с твоим прошлым? А? Нет, нет, не хочешь, не отвечай.
  ЭММА. Густав! О чём мы говорили и что делали с Тобиасом, я тебе не расскажу.
  ГУСТАВ. Не надо! Не надо, я не настаиваю.
  ЙОРГЕН. Я настаиваю.
  ЭММА. Подправил дверь. Перенёс пару ящиков. Я налила ему пива. Мы говорили о кино. Всё.
  ГУСТАВ. Вы весело разговаривали?
  ЭММА. Какое это имеет значение?
  ГУСТАВ. А как же Клаус?
  ЙОРГЕН. Да, Клаус.
  ЭММА. А что Клаус?
  ГУСТАВ. Как "что"? Он в коме. Клаус в коме, а ты разговариваешь с Тобиасом?
  ЭММА. И что же? Мы просто поболтали. Как я сейчас с вами болтаю. Что такого? Густав! Тебе не кажется, что это звучит глупо. Если Клаус в коме, то не имею права ни с кем разговаривать? Так, по-твоему?
  ГУСТАВ. Ну, с нами ты болтаешь, а с ним вы говорили о кино, о твоём прошлом. Он поправил твою дверь. Тут большая разница.
  ЭММА. Никакой разницы.
  ГУСТАВ. А как же Клаус?
  ЭММА. Причём же здесь Клаус?
  ГУСТАВ. Что бы он сказал?
  ЭММА. Мне всё равно, чтобы он сказал.
  ГУСТАВ. Всё равно?
  ЭММА. Да, Густав, представь себе. Мне плевать!
  ЙОРГЕН. Плевать?
  ГУСТАВ. Он бы не одобрил.
  ЭММА. Чего бы он ни одобрил?
  ГУСТАВ. Твоих отношений с Тобиасом.
  ЭММА. У нас нет никаких отношений. О чём ты говоришь, Густав?
  ГУСТАВ. Просто так, никто дверь не поправляет.
  ЭММА. А он поправил. Просто так. Взял, и поправил.
  ГУСТАВ. Вот это и странно.
  ЙОРГЕН. Да, странно.
  ЭММА. Он проявил чуточку доброты и внимания.
  ГУСТАВ. Тобиас? Доброты? Не понимаю.
  ЭММА. Именно, Густав, не понимаешь.
  ЙОРГЕН. А мы? Мы разве злые?
  ЭММА. Нет, Йорген. Вы - не злые.
  ГУСТАВ. Хорошо, Эмма, хорошо. Не хочешь рассказывать - не надо.
  ЙОРГЕН. Хорошо, что Клаус нас не слышит.
  ЭММА. Пошёл он чёрту!
  
  Короткая пауза.
  
  ЙОРГЕН. Кто?
  ГУСТАВ. Что?
  ЭММА. Да, да! Вы оба меня слышали. Я сказала: "Пошёл он к чёрту"!
  ЙОРГЕН. Густав! А ты не знаешь: ветер сегодня северо-западный или северо-восточный?
  ГУСТАВ. Какие странные слова ты говоришь, Эмма.
  ЭММА. Не притворяйся, Густав, словно ты ничего не знаешь.
  ГУСТАВ. Я ничего не знаю.
  ЭММА. Ты не хочешь ничего знать. Так ты хотел сказать? Ты не желаешь об этом задумываться.
  ЙОРГЕН. У меня радио барахлит. Я так и не расслышал прогноз погоды на ближайшие дни.
  ЭММА. Он выстрелил в себя из ружья. Да. Сидел в машине, в гараже и - выстрелил. Только у него ничего не получилось. Как обычно. Всю жизнь не мог ничего сделать, так даже и застрелиться толком не смог. Только залил сиденья кровью и всё. До сих пор пятна остались. Ни одно средство не помогает. Хотел всё бросить. Скрыться. Убежать. Не получилось. Как жизнь не получилась, так и смерть не получилась. Ничего не получилось. Оставил меня одну. "Выкарабкивайся, Эмма, сама!". Из-за него, я стала ничем. Какие надежды! А какие мечты! "Звезда кино Эмма Густафссен"! Чего мне только не сулили! У меня был талант. Да, был талант! И тут появился он. Какие слова! Какие обещания! А какие мечты! Я должна была стать королевой! И вот я здесь. "Королева пивного бара", на острове, заброшенным в океане. Вполне, романтично. За окном идёт дождь и дует ветер. Жуткий шторм. В баре сидят двое и делают вид, что жизнь прекрасна и удивительна. А он, тем временем, находится в коме. И все мечты, и все надежды, утонули в бокале с виски. (Выпивает.)
  
  Пауза.
  
  ЙОРГЕН. Клаус чистил ружьё.
  ГУСТАВ. Это был несчастный случай. Он чистил ружьё. Он собирался на охоту.
  ЭММА. Так я и сказала полиции.
  ЙОРГЕН. Ты была актрисой?
  ЭММА. Была, Йорген, была.
  ЙОРГЕН. А я и не знал. А ты, Густав, знал?
  ЭММА. Я была отличной актрисой. Там, на большой земле. И всё бросила, ради него. Он был хорош. Да. И мне показалось.... Да, мне показалось.
  
  Короткая пауза.
  
  ЙОРГЕН. Ты часто его навещаешь?
  ЭММА. Довольно часто. Разумеется, когда погода позволяет.
  ЙОРГЕН. И ты с ним разговариваешь?
  ЭММА. Да, Йорген, разговариваю.
  ЙОРГЕН. Можно узнать: о чём?
  ЭММА. Ха! Вспоминаем с ним о том, как мы были счастливы. Смешно.
  ЙОРГЕН. Тебе становится легче?
  ЭММА. Может быть, Йорген. Я точно не знаю. Иногда, мне так кажется. Забудьте, что я вам тут наговорила.
  ЙОРГЕН. Теперь я не смогу.
  
  Пауза.
  
  ГУСТАВ. И всё же. Причём здесь Тобиас?
  ЭММА. Не причём.
  ГУСТАВ. Ты... ты с ним вела себя прилично?
  ЭММА. Густав! Какое твоё дело!
  ГУСТАВ. Да, да! Это не моё дело.
  ЙОРГЕН. Какое твоё дело?
  ЭММА. Тогда, хватит задавать свои глупые вопросы!
  ГУСТАВ. Он починил дверь, и вы разговаривали о кино.
  ЭММА. Верно. Всё было именно так.
  ГУСТАВ. Это было вчера?
  ЭММА. Нет.
  ГУСТАВ. Позавчера?
  ЭММА. Нет.
  ГУСТАВ. На днях?
  ЭММА. Точно не помню.
  ГУСТАВ. Не помнишь?
  ЭММА. Всё, хватит вопросов, Густав! Пей свои виски, и оставь меня в покое!
  ЙОРГЕН. Да, Густав! Хватит задавать свои глупые вопросы. Знаешь, Густав, я, порой, смотрю на тебя и удивляюсь.
  ГУСТАВ. Йорген! Я не с тобой разговариваю.
  ЙОРГЕН. А я - с тобой!
  ЭММА. (подходит к столику и ставит кружку пива перед ЙОРГЕНОМ). Густав! (наклоняется над его ухом и шепчет.) Я не буду тебе ничего рассказывать. О чём мы говорили и что делали, это тебя не касается. Правда? Вот так. Ты меня понимаешь? Чем мы занимались, тебя не касается. (Уходит за стойку.)
  
  ГУСТАВ, открыв рот, смотрит на ЭММУ.
  
  ЙОРГЕН. Что? Что она сказала? Я не расслышал.
  ЭММА. Густав! Ещё стаканчик?
  
  ГУСТАВ медленно поднимается и идёт к двери.
  
  ЙОРГЕН. Густав! Ты куда? Ты уже уходишь?
  ГУСТАВ. А? Да, мне пора.
  ЙОРГЕН. Ты не допил виски.
  ГУСТАВ. Я ухожу.
  ЙОРГЕН. Куда? В порт? Так шторм. Никто не работает.
  ГУСТАВ. Я знаю.
  ЙОРГЕН. Шторм ещё не кончился.
  ГУСТАВ. Да, не кончился.
  ЙОРГЕН. Куда ты пойдёшь?
  ГУСТАВ. Не знаю. Домой. С меня на сегодня хватит.
  ЭММА. Густав! Ты можешь остаться. Сегодня день, когда каждому дают в долг. Ты можешь пить сколько захочешь. Пить, и не задумываться, что будет дальше. Сегодня именно такой день, Густав. Останься. Нечего тебе делать дома. Там ничего нет. Всё здесь. Густав! Останься!
  ЙОРГЕН. Густав! Останься. Все тебя просят.
  ГУСТАВ. Я не могу. Я должен пойти. Мне нужно.
  
  Неожиданно открывается дверь и входит ТОБИАС. Остановившись на пороге, он осматривается по сторонам и проходит к стойке. ГУСТАВ, проводив его взглядом, медленно возвращается на своё место. ЙОРГЕН уткнувшись в кружку, пьёт пиво и не замечает ничего вокруг.
  
  ЭММА. Здравствуй, Тобиас!
  ТОБИАС. Здравствуй, Эмма! Дай мне пива.
  
  ЭММА наливает кружку пива. ТОБИАС поворачивает голову к ГУСТАВУ и ЙОРГЕНУ и приветствует их, молча, подняв ладонь. ГУСТАВ также поднимает ладонь. ЙОРГЕН, продолжая пить, уткнувшись в кружку, поднимает руку вверх. ТОБИАС разворачивается к ЭММЕ.
  
  ЭММА. Шторм.
  ТОБИАС. Угу.
  ЭММА. Работы сегодня нет?
  ТОБИАС. Угу.
  ЭММА. Сделать тебе сандвич?
  ТОБИАС. Не.
  ЭММА. Твоё пиво.
  ТОБИАС. Угу.
  
  ЭММА ставит кружку перед ТОБИАСОМ. ТОБИАС делает глоток, берёт кружку, идёт к одному из столиков и садится. ГУСТАВ не отрывает глаз от ТОБИАСА. ЙОРГЕН выпив пиво, смотрит на дно кружки. Пауза.
  
  ГУСТАВ. (нарочито громко). Жуткая погода. Верно? (Пауза.) Опять шторм. (Пауза.) Работы нет. (Пауза.) Здесь сидим. Греемся. (Пауза.)
  ЙОРГЕН. (тихо). Ты мне всё это говоришь?
  ГУСТАВ. Нет.
  ЙОРГЕН. Понятно.
  ГУСТАВ. (после паузы). Пью виски. (Пауза.) Не пиво. Виски. (Пауза.) Что пиво? Напиток мягкий. Виски - совершенно другое дело. Настоящий мужской напиток. Да. Угу. (Допивает виски.)
  
  ТОБИАС бросает взгляд на ГУСТАВА, затем снова начинает пить пиво. ГУСТАВ, глядя на ТОБИАСА, берёт свой бокал, поднимается из-за стола и подходит к стойке. Ставит бокал перед ЭММОЙ. Пауза. ЭММА вопросительно смотрит на ГУСТАВА. ГУСТАВ продолжает смотреть на ТОБИАСА. Пауза.
  
  ГУСТАВ. Феллини.
  ЭММА. Что,что?
  ГУСТАВ. Феллини!
  ЭММА. О чём ты, Густав?
  ГУСТАВ. Я знаю режиссёра Феллини.
  ЭММА. Это очень хорошо, Густав.
  ГУСТАВ. Да, я знаю режиссёра Феллини. Да, вот так. Я знаю испанского режиссёра Феллини.
  ЭММА. Итальянского.
  ГУСТАВ. Что?
  ЭММА. Итальянского режиссёра.
  ГУСТАВ. Да, верно, итальянского. Это я оговорился. "Итальянский". "Испанский". Какая разница! Суть в том, что я его знаю. Ага.
  ЭММА. Какой твой любимый фильм?
  ГУСТАВ. Какой?
  ЭММА. Да, какой?
  ГУСТАВ. У меня, разумеется, есть его любимый фильм. Да, есть. Потому, что я настоящий знаток Феллини. Да.
  ЭММА. Так какой же?
  ГУСТАВ. Там... про мужчину. И ещё там была женщина. И какие-то люди ходили. Угу.
  ЭММА. Это хорошо, Густав. Как называется?
  ГУСТАВ. Ты что, не знаешь, что это за фильм? Ты не помнишь, как называется этот фильм? Эмма, Эмма! Не хорошо! Любить кино, и не знать лучший фильм Феллини? Ну, тогда уж простите!
  
  ЭММА наливает виски в бокал.
  
  ЭММА. "Восемь с половиной?".
  ГУСТАВ. Чего?
  ЭММА. "Восемь с половиной".
  ГУСТАВ. Сколько? За бокал с виски? Эмма! Всегда было три.
  ЭММА. Фильм называется "Восемь с половиной".
  ГУСТАВ. А! Ха! Вот ведь... Да! Верно! Восемь. С половиной. Ага.
  ЭММА. Твой виски. (Пододвигает бокал к ГУСТАВУ.)
  ГУСТАВ. Да, мой виски. Настоящий мужчина всегда пьёт виски.
  ЙОРГЕН. У Эммы пиво хорошее.
  
   ГУСТАВ берёт бокал, медленно идёт к своему столику. Неожиданно сворачивает и подходит к ТОБИАСУ. ТОБИАС, не обращая внимания, продолжает пить пиво, глядя перед собой. ГУСТАВ стоит рядом с ТОБИАСОМ, глядя на него сверху вниз и готовясь что-то произнести. ТОБИАС допивает пиво и резко встаёт. ГУСТАВ вздрагивает, но остаётся стоять на месте. ТОБИАС подходит к стойке.
  
  ТОБИАС. Дай мне ещё пива.
  
  ЭММА наливает кружку пива и подаёт ТОБИАСУ. ТОБИАС берёт её, идёт к своему столику и, не обращая внимания на стоящего рядом ГУСТАВА, садится на прежнее место. Пауза.
  
  ГУСТАВ. Здесь не занято?
  ТОБИАС. Чего?
  ГУСТАВ. Здесь не занято?
  ТОБИАС. Нет.
  ГУСТАВ. Я сяду?
  ТОБИАС. А?
  ГУСТАВ. Я сяду.
  ТОБИАС. Здесь не занято.
  ГУСТАВ. Ага. Так я тогда сяду. Ноги устали.
  
  ГУСТАВ садится рядом с ТОБИАСОМ. Оба глядят в разные стороны. ЙОРГЕН тайком поглядывает на ГУСТАВА. ЭММА медленно моет бокалы, наблюдая за происходящим. Пауза.
  
  ГУСТАВ. Да, я и говорю этому Кирстенсену, начальнику смены, ты его знаешь, я говорю ему, что класть ящики посередине склада - не рационально. В то время, когда угол склада пустует, и что через час прибудет новый груз. А он мне на это и отвечает, чтобы я занимался своим делом и не совал свой длинный нос, куда не следует. На что я, естественно возразил, что нос у меня вовсе не длинный, и что его не профессиональный подход к делу, обойдётся нам дорого. Меня поддержала парочка ребят из моей смены, но ему было на всё плевать. Тогда я решил написать жалобу, непосредственно начальнику участка. Объяснить, что начальник вечерней смены, пресловутый Кирстенсен, я, конечно, не использовал слово "пресловутый", я использовал другое слово...
  ТОБИАС. Чего?
  
  ГУСТАВ замолкает и смотрит на ТОБИАСА. ТОБИАС непонимающе смотрит на ГУСТАВА. Пауза.
  
  ГУСТАВ. Я что хотел сказать. Тут ходят слухи, что ты здорово вешаешь двери на петли.
  ТОБИАС. Какие двери?
  ГУСТАВ. Разные. Чаще всего - деревянные.
  ТОБИАС. Никакие двери я не вешаю.
  ГУСТАВ. Ну да ладно, перестань! Не нужно скромничать. Вешаешь! Ещё как вешаешь.
  ТОБИАС. Я не вешаю двери на петли.
  ГУСТАВ. А чем же ты занимаешься, в свободное от работы время?
  ТОБИАС. Думаю, что это тебя не касается.
  ГУСТАВ. Этот островок такой маленький, на нём так мало населения, что, я думаю, каждый житель имеет право знать, что делает его сосед по ночам. А? На правах, так сказать, безопасности. Личной безопасности.
  ТОБИАС. Для тебя угрозы нет. Пока.
  ГУСТАВ. "Пока"! Все слышали? "Пока"! Значит, угроза существует?
  ТОБИАС. Помнишь, Петера? Из шестого дока?
  ГУСТАВ. Ну как же! Помню.
  ТОБИАС. Так вот он пропал.
  ГУСТАВ. В смысле? Куда? Почему?
  ТОБИАС. Говорят, болтал много.
  
   Пауза.
  
  ГУСТАВ. "Болтал".
  ТОБИАС. Тебя, вроде как, Густавом зовут.
  ГУСТАВ. Зовут.
  ТОБИАС. Мне можно тебя спросить?
  ГУСТАВ. Спросить? Меня? Да. Спроси.
  ТОБИАС. Тебе чего надо?
  ГУСТАВ. То есть, как чего?
  ТОБИАС. Да, чего?
  ГУСТАВ. Сам знаешь.
  ТОБИАС. Нет, не знаю.
  ГУСТАВ. Не знаешь?
  ТОБИАС. Нет, не знаю. Я сижу. Пью пиво. Подходишь ты, и начинаешь говорить мне какую-то чушь. Вот это я точно понял.
  ГУСТАВ. Нет, нет, совсем не чушь.
  ЙОРГЕН. Рассказ о складе, мне не понятен.
  ГУСТАВ. Тебе не понятен. Мне - понятен.
  ЙОРГЕН. Ладно.
  ЭММА. Кому пива?
  ТОБИАС. Дай мне.
  ЙОРГЕН. Мне тоже сейчас требуется пива!
  
  ЭММА наливает две кружки пива.
  
  ТОБИАС. Ты что-то хочешь мне сказать?
  ГУСТАВ. Сказать? Ничего.
  ТОБИАС. Спросить?
  ГУСТАВ. Спросить? Да, спросить.
  ТОБИАС. Спрашивай.
  ГУСТАВ. Любишь кино?
  ТОБИАС. Чего? Кино? Ну, не знаю.
  ГУСТАВ. Я понимаю. При посторонних трудно признаться.
  ТОБИАС. В чём признаться?
  ГУСТАВ. Что ты любишь кино, прекрасно в нём разбираешься.
  ТОБИАС. Я не разбираюсь в кино.
  ГУСТАВ. А ходят слухи, что разбираешься.
  ТОБИАС. Какие слухи? Кто сказал?
  ГУСТАВ. Не важно.
  ЙОРГЕН. Как это не важно? Важно.
  ГУСТАВ. Йорген! Ты пиво пьёшь?
  ЙОРГЕН. Да.
  ГУСТАВ. Вот и пей.
  ЙОРГЕН. Я и так пью.
  
  ЭММА выходит из-за стойки с двумя кружками в руках. Подходит к ЙОРГЕНУ и ставит одну перед ним. Затем идёт к ТОБИАСУ и ставит перед ним вторую кружку.
  
  ГУСТАВ. Эмма! Ты знакома с Тобиасом?
  ЭММА. Да.
  ГУСТАВ. Тобиас! Ты знаешь Эмму?
  ТОБИАС. Ну.
  ГУСТАВ. Вы знакомы. Вы знаете друг друга, а даже не сказали друг другу ни слова. А?
  
  Короткая пауза.
  
  ЭММА. Как тебе пиво, Тобиас?
  ТОБИАС. Нормально. А что?
  ГУСТАВ. Прекрасно. Всё скрыто под покровом.
  ТОБИАС. Чего скрыто?
  ГУСТАВ. Разведчики. Агенты.
  ТОБИАС. Ты пьян, Густав?
  ГУСТАВ. Нет! Нет уж! Кто угодно, только не я! Возможно, дружище Тобиас, сейчас свалится с ног. А как же? Ведь он выпьет двадцать кружек пива. Начнёт громить всё. Потом, будет громко петь песни. Всем станет не по себе. Молодчина Тобиас превратиться в угрозу. В страшную, жуткую угрозу. В такую угрозу, что придётся вызывать полицию. Но это не пугает старину Тобиаса. Тобиас не так-то прост, как может показаться. Его голыми руками не возьмёшь! Потому, что дружище Тобиас, самый известный на этом острове знаток кинематографа, и величайший мастер по ремонту покосившихся дверей.
  
  ГУСТАВ резко замолкает. Все с ужасом глядят на ТОБИАСА. Пауза.
  
  ЙОРГЕН. Ты сегодня так много говоришь, Густав. Даже не по себе становится.
  ЭММА. Тобиас! Не обращай внимания на Густава. Он сегодня не в себе. Правда, Густав? Ты же сегодня не в себе?
  ГУСТАВ. Кто? Я?
  ЭММА. Ты, Густав, ты.
  ГУСТАВ. Возможно. Да. Пожалуй, да. Я сегодня не в себе. Это всё проклятый шторм виноват. Ага. Когда начинается шторм, что-то происходит у меня в организме. Главным образом - в голове. Что-то, словно, переключается. Да. Вот. С трудом себя контролирую.
  
  Короткая пауза.
  
  ТОБИАС. И у тебя тоже?
  ГУСТАВ. Что?
  ТОБИАС. У меня тоже самое.
  ГУСТАВ. Правда?
  ТОБИАС. Да. Проклятый шторм.
  ГУСТАВ. Ага, проклятый.
  ТОБИАС. Ненавижу этот остров.
  ЙОРГЕН. Да. А ещё эта рыба. Она повсюду.
  ТОБИАС. Жуткое место.
  ГУСТАВ. Ну, не такое уж жуткое.
  ЙОРГЕН. Рыба! Она повсюду, говорю.
  ТОБИАС. Он словно выгрызает меня изнутри. Когда работаешь, не обращаешь внимания, но когда начинается шторм и порт закрыт, когда небо затягивают чёрные тучи, вот тут мне становится по-настоящему страшно. Страшно не от того, что я боюсь, а от того, что этот остров, и всё что на нём находится, представляется мне единственным местом на Земле. И место это - проклято. Как вроде, наказание за грехи наши. Сквозь стену непрекращающегося дождя, проглядывает наша несуразная жизнь. И все наши надежды, такие вялые и сонные, тонут на наших узких улочках. И никуда нам не деться с этого острова. Никуда. Единственное, что нам остаётся - ждать. И порой, в глубине души, я жду, что с далёкого океана, явится цунами, и огромная, тридцатиметровая волна, наконец, накроет этот остров и смоет всё, что на нём находится. Дома, грязные улицы, недостроенный боулинг. Но рано или поздно, прекратиться шторм. А потом, потом взойдёт солнце. Оно осветит новый, чистый и безгрешный мир. Но мы не увидим этого. Нас уже не будет. Мы не запачкаем его своим присутствием. И будет, после нас, я верю, будет гармония и счастье. И кто-то другой, зайдёт в бар и скажет: "Сегодня снова светит солнце. Дай мне, милая, пива".
  
  Пауза. Все смотрят на ТОБИАСА.
  
  ЙОРГЕН. Ух! У меня мурашки по коже побежали.
  ГУСТАВ. Мрачная картина.
  ЙОРГЕН. Тридцати метровая волна? Жуть!
  ТОБИАС. Так мне, иногда, кажется.
  ЙОРГЕН. Ух!
  ГУСТАВ. Ты постоянно об этом думаешь?
  ТОБИАС. Ладно. Я пошутил.
  ЙОРГЕН. А мы подумали, что ты серьёзно.
  ТОБИАС. А может, и серьёзно.
  ГУСТАВ. Ты серьёзно так думаешь?
  ТОБИАС. А ты угадай, Густав.
  ГУСТАВ. Нет. Я не буду.
  ТОБИАС. Как хочешь.
  ЭММА. Тобиас! Давай я тебе ещё пива налью?
  ТОБИАС. Угу.
  ЙОРГЕН. И мне!
  
  ЭММА берёт у ТОБИАСА и ЙОРГЕНА кружки и идёт за стойку.
  
  ГУСТАВ. У меня не так мрачно.
  ЙОРГЕН. У меня по-другому. Эмма! А у тебя как?
  ТОБИАС. Не слушайте меня. Забудьте, что я тут наговорил.
  ЙОРГЕН. Теперь мы не сможем.
  ГУСТАВ. Тобиас! Это были... прекрасные слова.
  ТОБИАС. Да?
  ГУСТАВ. Да. Неожиданно. Откровенно.
  ТОБИАС. Тут не принято откровенничать. Я знаю.
  ГУСТАВ. Да. Но, тебе можно. Тебе - можно.
  ТОБИАС. Я не уверен, что это было откровение. Иногда, вдруг, сделается так тошно.
  ГУСТАВ. Понимаю. Понимаю.
  ТОБИАС. Всё становится таким бессмысленным.
  ГУСТАВ. Ничего. Это пройдёт.
  ТОБИАС. Нет. Не пройдёт. Так всё и будет длиться вечно. Вечно.
  ГУСТАВ. Вечно не будет.
  ТОБИАС. За что? Я постоянно задаюсь вопросом: за что? В чём я виноват?
  ГУСТАВ. Ни в чём. Ты ни в чём не виноват.
  ТОБИАС. Сплошная боль и одиночество.
  ЙОРГЕН. Серьёзно?
  ГУСТАВ. Ну что ты, Тобиас? Что ты, не нужно?
  
  ЙОРГЕН поднимается и подсаживается к ГУСТАВУ.
  
  ТОБИАС. Проклятый остров. Высосал из меня всю жизнь.
  ГУСТАВ. (успокаивающе). Ну, ну, ну, ну! Всё будет хорошо, Тобиас. Вот увидишь. Всё будет хорошо. Скоро закончится шторм. Мы встанем ранним утром и пойдём в порт. Будет светить бледное солнце. Знаешь, так, сквозь серое небо. Мы придём в порт. Прибудет корабль. Большой и красивый. И мы начнём его разгружать. Шум, крики, споры. Мы будем таскать ящики.
  ЙОРГЕН. Или мешки.
  ГУСТАВ. Или мешки. Они будут тяжёлыми. Но мы не будем обращать на это внимание. Мы будем работать. А потом приплывёт ещё один корабль.
  ЙОРГЕН. А потом ещё.
  ГУСТАВ. А потом ещё. Мы их разгрузим. Все, все, все. Смена кончится. Мы устанем. И пойдём в бар к Эмме. Она нальёт нам пиво. Мы посидим, поговорим. И будет нам так хорошо. Так хорошо, как никогда ещё не было.
  ТОБИАС. Правда?
  ГУСТАВ. Ну конечно! Правда, Эмма?
  ЭММА. Ну, разумеется!
  ЙОРГЕН. Потому, что жизнь - удивительная штука.
  
  Все замолкают и смотрят на ЙОРГЕНА.
  
  ЙОРГЕН. Что? Я что-то не то сказал?
  ТОБИАС. Успокаивать меня не надо.
  ЙОРГЕН. Удивительная штука. Сколько всего интересного.
  
  Все замолкают и смотрят на ЙОРГЕНА.
  
  ЙОРГЕН. Что?
  ГУСТАВ. Ну, вот и хорошо.
  ЭММА. Всем пива. Сегодня такой день.
  ЙОРГЕН. Вот. Вот это дело.
  ТОБИАС. Что-то я разболтался тут. Расхныкался.
  ГУСТАВ. Ничего, с каждым бывает.
  ЙОРГЕН. Со мной не бывает. Я - кремень.
  ГУСТАВ. "Кремень". Посмотрите на него. А кто в прошлый раз, порезал палец и хныкал, как маленькая девочка?
  ЙОРГЕН. И что из этого?
  ГУСТАВ. Вот и не говори, что ты - кремень.
  ЙОРГЕН. Палец - это другое дело. Я его порезал. Палец - не жизнь. Я не хнычу из-за того, что жизнь не удалась. Ты не сравнивай.
  
  Короткая пауза.
  
  ТОБИАС. Что же, по-твоему, Йорген, я сейчас хныкал?
  ЙОРГЕН. Ну да.
  ТОБИАС. Как маленькая девочка?
  ЙОРГЕН. Нет. Как маленький мальчик.
  ТОБИАС. Я, по-твоему, не мужчина?
  ЙОРГЕН. Мужчина. Но, который хныкал, как маленький мальчик.
  ГУСТАВ. Йорген! Помолчи.
  ТОБИАС. Ты считаешь, что я ни на что не способен? Что я не могу ничего сделать с этой протухшей жизнью?
  ЙОРГЕН. А вот такого я не говорил.
  ГУСТАВ. Тобиас, Тобиас! Йорген хотел сказать, что все мы, порой бываем детьми. И это не плохо. Совсем не плохо. Каждому нужна, так сказать, разрядка. Это полезно. Поговорить, высказать свои проблемы. И даже, всплакнуть. Что в этом плохого? Я каждый день хныкаю. Просто так. Да, для разрядки напряжения. Я ничего плохого в этом не вижу. Ты же это хотел сказать, Йорген?
  ЙОРГЕН. (задумывается). Нет, не это.
  ГУСТАВ. Это, это! Ты хотел сказать, именно то, что я сказал. Верно?
  ЙОРГЕН. Теперь не знаю. Ты меня запутал.
  ТОБИАС. Запомните: я ещё себя покажу.
  ГУСТАВ. Ну конечно, Тобиас. Мы в этом уверены.
  ТОБИАС. Я живу не зря.
  ГУСТАВ. Не зря.
  ТОБИАС. Я много видел. Я многое испытал. Но, моя судьба сложилась. Ясно вам?
  ГУСТАВ. Мы не спорим, Тобиас.
  ТОБИАС. Я - не хнычу! Я не оплакиваю свою жизнь. Запомнили?
  ГУСТАВ. Да, Тобиас, мы запомнили.
  ЙОРГЕН. Запомнили.
  ТОБИАС. Да. И забудьте, всё, что я тут говорил.
  ГУСТАВ. Мы и не запоминали.
  
  ЙОРГЕН начинает тихо всхлипывать.
  
  ГУСТАВ. Нет, Йорген, только не ты. Что случилось?
  ЙОРГЕН. Не скажу.
  ГУСТАВ. Хорошо, не говори. Мы не настаиваем.
  ЙОРГЕН. Вот! Потому, что ты равнодушный тип.
  ГУСТАВ. Я не равнодушный. Я же тебя спрашиваю: что с тобой случилось?
  ЙОРГЕН. Ничего. Не лезь мне в душу.
  ГУСТАВ. Тогда не называй меня равнодушным. Я беспокоюсь о тебе. Я тебя спрашиваю: от чего ты хнычешь?
  ЙОРГЕН. Хочу, хнычу, хочу - не хнычу. Какое тебе дело?
  ТОБИАС. Может быть, у него что-то случилось?
  ЙОРГЕН. Да, случилось! Но вас это не касается.
  ГУСТАВ. Тогда хватит реветь!
  ЙОРГЕН. Да, хватит! (Вскакивает со стула.) "Хватит хныкать, Йорген!". "Хватит говорить чушь, Йорген!". "Ты не на что не способен, Йорген!". "Йорген! Ты никто!". Только такие слова я и слышу. И никто, никто не спросит: "От чего ты так печален, Йорген?".
  ГУСТАВ. Ты слишком много выпил, Йорген.
  ЙОРГЕН. Вот, вот! И такие слова я слышу постоянно.
  ГУСТАВ. Хорошо, Хорошо! "От чего ты так печален, Йорген?".
  ЙОРГЕН. Какое вам дело?
  ГУСТАВ. Хорошо, не говори.
  ТОБИАС. Скажи нем, Йорген.
  ЙОРГЕН. Я скажу.
  ГУСТАВ. Скажи.
  ЙОРГЕН. Я и скажу.
  ТОБИАС. Скажи, Йорген.
  ЙОРГЕН. Скажу, скажу.
  ЭММА. Говори, Йорген.
  
  Короткая пауза.
  
  ЙОРГЕН. Я люблю этот остров.
  
  Все непонимающе смотрят на ЙОРГЕНА. Короткая пауза.
  
  ЙОРГЕН. Да, я люблю его, а вы - нет. От этого мне становится невыносимо грустно.
  ГУСТАВ. Ты любишь этот остров?
  ЙОРГЕН. Да, Густав, да! Я его люблю. И этот остров. И наши маленькие улочки. И дождь люблю. И шторм мне нравится. И этот бар я люблю. И не достроенный боулинг. Я даже счастлив, что его не достроили. Да! Потому, что все бы ринулись играть в боулинг, и нарушился бы уклад нашей жизни. Я люблю наш порт. Свою тяжёлую работу. И вас я люблю. Да, я вас всех люблю! Это наш жизнь Я наслаждаюсь каждым моментом. Это наш мир. И он такой, какой он есть. И так мне здесь хорошо. И так спокойно. Только рыбу я не люблю. Но это мелочь.
  
  Короткая пауза.
  
  ГУСТАВ. Я один его не понимаю, или есть кто-то ещё?
  ЙОРГЕН. Вы знаете, что происходит там, на большой земле? Страшные вещи происходят. А мы здесь. И мы здесь, самые счастливые.
  ГУСТАВ. Что ты несёшь, Йорген?
  ЙОРГЕН. Верьте мне!
  ТОБИАС. Что там происходит на большой земле?
  ЙОРГЕН. Страшные вещи. Жуткие.
  ГУСТАВ. Расскажи нам.
  ЙОРГЕН. Вам лучше не знать.
  ГУСТАВ. Ну, поделись с нами, Йорген, поделись.
  ЙОРГЕН. Хорошо. Я скажу. Там люди с пёсьими головами, пожирают других людей.
  ГУСТАВ. Ты пьян, Йорген.
  ЙОРГЕН. Может быть, и пьян! Они бродят по ночам и ищут прохожих. Они нападают на них и вгрызаются прямо в горло. И те, в свою очередь, превращаются в таких же монстров. И так до бесконечности. От них не скрыться. Они вас найдут везде. Но только не здесь! Нет! Только не здесь! Ха-ха!
  ГУСТАВ. Хватит, Йорген.
  ЙОРГЕН. Можете мне не верить. Личное дело каждого.
  ГУСТАВ. Ерунда!
  ЙОРГЕН. Да, конечно, ерунда. Глаза их блестят по ночам, а из пасти пышет огонь.
  ГУСТАВ. Хватит, Йорген, нам сказки рассказывать.
  ТОБИАС. Точно, сказки.
  ЙОРГЕН. Не верите? Не надо!
  ГУСТАВ. Хватит пить, Йорген.
  ТОБИАС. Ты, видимо, во сне всё это видел. У меня так бывает.
  ЙОРГЕН. (интригующе). Да нет, Тобиас, не во сне. Сова мне шепнула на ухо. Жуткая, чёрная сова.
  
  Короткая пауза. Все смотрят на ЙОРГЕНА.
  
  ГУСТАВ. Ты такой мрачный человек, Йорген.
  ЙОРГЕН. Я? Мрачный?
  ГУСТАВ. Да, ты! Сидишь тут и рассказываешь нам сказки.
  ЙОРГЕН. Анекдотов я не знаю.
  ГУСТАВ. Хмурый ты.
  ЙОРГЕН. Я могу иметь своё мнение?
  ГУСТАВ. Разумеется.
  ЙОРГЕН. Вот я его и имею.
  ТОБИАС. Я тоже анекдотов не знаю.
  ЙОРГЕН. Поверь, мне, дорогой Тобиас. Поверь, всё именно так. И это я ещё не всё описал. Не хотел сгущать краски, чтобы никого не пугать.
  ГУСТАВ. Хватит, Йорген.
  ЙОРГЕН. Хватит мне рот затыкать! Вот что я хочу сказать.
  ГУСТАВ. Не нужно так кричать.
  ЙОРГЕН. Я не кричу.
  ЭММА. Ребята! Успокойтесь!
  
  ЭММА наливает пиво. ЙОРГЕН возвращается на своё место. Все замолкают и погружаются в свои мысли. Пауза. ЭММА выходит из-за стойки и ставит на стол две кружки пива и бокал виски. Затем, возвращается назад.
  
  ЙОРГЕН. Проклятый шторм.
  ГУСТАВ. Да.
  ТОБИАС. Погода.
  ЙОРГЕН. Угу. Сколько раз выглядывало солнце? Кто помнит?
  ТОБИАС. Пять раз.
  ГУСТАВ. Четыре.
  ТОБИАС. Пять. Я отмечаю.
  ЙОРГЕН. Правда? А я нет. Нет, серьёзно? Угу, любопытно. Надо тоже этим заняться.
  ГУСТАВ. А в том году?
  ТОБИАС. Не знаю. Не отмечал.
  ЙОРГЕН. А почему в этом отмечаешь?
  ТОБИАС. Даже не знаю. Забросил.
  ЙОРГЕН. Понятно. А я начну.
  
  ЙОРГЕН выходит из-за стола.
  
  ГУСТАВ. Ты куда?
  ЙОРГЕН. Пройдусь.
  
  ЙОРГЕН медленно идёт мимо стойки, подходит к, стоящему возле окна, радио. Включает. Ищет волну. Начинает звучать весёлая музыка. Все смотрят на ЙОРГЕНА, затем погружаются в свои мысли. Пауза. Звучит музыка.
  
  ГУСТАВ. Выключи.
  ЙОРГЕН. Что?
  ГУСТАВ. Выключи.
  ЙОРГЕН. Почему?
  ГУСТАВ. Ты можешь выключить?
  ЙОРГЕН. Зачем?
  
  ГУСТАВ поднимается со своего места, быстро подходит к радио и выключает.
  
  ЙОРГЕН. Почему?
  ГУСТАВ. Надо учитывать желание других. Ты здесь не один.
  ЙОРГЕН. Я хотел позабавить всех.
  ГУСТАВ. А если мы не хотим?
  ЙОРГЕН. Тогда не надо.
  ГУСТАВ. Вот именно.
  
  ГУСТАВ возвращается на своё место.
  
  ЙОРГЕН. (глядя в окно). Как хотите.
  ЭММА. Это мелодия с большой земли.
  ТОБИАС. Странная музыка.
  ГУСТАВ. Здесь что? Танцы? Нет! Никто не танцует.
  ЙОРГЕН. Опять я провинился.
  ЭММА. Нет, Йорген, нет.
  ЙОРГЕН. А почему он не даёт мне послушать музыку? Моё радио не работает.
  ГУСТАВ. Почини своё радио.
  ЙОРГЕН. Я не знаю, как чинить радио.
  ТОБИАС. Я могу.
  
  Короткая пауза.
  
  ГУСТАВ. Ты можешь починить радио?
  ЙОРГЕН. Ты можешь починить радио?
  ТОБИАС. Да, могу.
  ЙОРГЕН. А я и не знал.
  ТОБИАС. Я и не говорил.
  
  ГУСТАВ поднимается с места и прохаживается взад и вперёд. ЙОРГЕН подходит к столику и садится рядом с ТОБИАСОМ.
  
  ЙОРГЕН. Тобиас! Почини мне радио.
  ТОБИАС. Угу.
  ЙОРГЕН. Правда? Отлично! Буду слушать дома радио. А то, так и не узнаю, что происходит в мире.
  ГУСТАВ. Надо же! Тобиас может починить радио.
  ТОБИАС. Да, приноси завтра. Я посмотрю, что случилось.
  ЙОРГЕН. Ага. Слышишь, Густав? Тобиас починит мне радио.
  ГУСТАВ. Да, я слышу. Я очень рад за тебя, Йорген.
  ЙОРГЕН. Тобиас может починить радио. Надо же!
  ГУСТАВ. Да уж! Это отличная новость. Я даже не знаю, что и сказать.
  ЭММА. Густав! Ты выпил свой виски?
  ГУСТАВ. Радио!
  ЭММА. Густав! Тебе налить ещё?
  ТОБИАС. Я уже три радио починил.
  ЙОРГЕН. Три?
  ТОБИАС. Угу.
  ГУСТАВ. Починил три радио! Вы слышали? Три!
  ЙОРГЕН. Мы слышали, Густав! Не нужно кричать.
  ГУСТАВ. Кто кричит? А? Йорген! Кто кричит?
  ЙОРГЕН. Ты кричишь.
  ГУСТАВ. Я не кричу. Может быть, ты кричишь? Эмма кричит? Или старина Тобиас кричит? Кричит о том, что он мастер на все руки. Три радио! Это, вероятно, мировой рекорд? Починить три радио! Ты сколько починил, Йорген? Ни одного? Слабак! А я сколько? Тоже ни одного. Эмма! На твоём счету, сколько починенных радиоприборов? Тоже, ни одного? Ха! А у Тобиаса целых три! И это, думаю, не предел? Верно, Тобиас?
  ТОБИАС. (непонимающе). Не знаю.
  ЙОРГЕН. Ты опять много говоришь.
  ГУСТАВ. Не твоё дело, Йорген! Сколько я говорю и что я говорю! Тебе ясно?
  ЙОРГЕН. Ясно.
  ЭММА. Густав! Налить тебе виски?
  ГУСТАВ. Мне вот любопытно, Тобиас: в чём ты ещё специалист?
  ТОБИАС. А?
  ГУСТАВ. Что ты ещё можешь: починить, повесить, перенести, закрепить, засунуть, вдёрнуть, замазать, закинуть, прибить?
  ТОБИАС. А?
  ГУСТАВ. Открой нам все тайны своих талантов!
  ТОБИАС. Каких талантов?
  ЙОРГЕН. Зачем так кричать, Густав?
  ГУСТАВ. У меня голос звонкий, только и всего.
  ЭММА. Густав! Успокойся.
  ГУСТАВ. Эмма! Я спокоен! Я совершенно спокоен.
  ТОБИАС. Что с ним?
  ЙОРГЕН. Не обращай внимания. Лучше расскажи, как ты чинил радио.
  ГУСТАВ. Только всем расскажи, Тобиас! Мы тоже желаем послушать. Не будь эгоистом. Делись!
  ТОБИАС. Густав! Что с тобой? Что с ним?
  ЙОРГЕН. Не обращай внимание. Он сегодня сам не свой. Пьёт и пьёт, как с цепи сорвался.
  ГУСТАВ. Я свой! Сегодня, я сам свой.
  ЭММА. Густав! Что с тобой?
  ГУСТАВ. Ни-чего-го!
  
  ГУСТАВ быстро подходит к столу и залпом выпивает бокал с виски.
  
  ЙОРГЕН. Ну, ты даёшь, Густав. Видели? Видели?
  ГУСТАВ. Удивил, да? Хоть в чём-то, я кого-то, удивил. Правда, ничего не починил, ничего не поправил, пользы, так сказать не принёс, но фокус удался.
  ЭММА. Густав!
  ГУСТАВ. Что, Эмма? Что?
  ЭММА. Успокойся и сядь.
  ГУСТАВ. А вы меня не успокаиваете. Мы же болтаем. Мы выпиваем и болтаем. Верно? Тут бар, Эмма, здесь полагается пить. Так? А когда выпьешь, тянет на разговоры. Каждый начинает делиться самым сокровенным. Тем, что долго хранил в себе, пока оно не начало гнить и требовать выхода наружу. Сегодня день откровений! Каждый высказался. Кроме меня. Наступила моя очередь. Я могу высказаться? Хотя, здесь и не принято делиться сокровенным.
  ЭММА. Выскажись, Густав.
  ТОБИАС. Да, Густав, говори.
  ЙОРГЕН. Мы выслушаем.
  ЭММА. Говори.
  
  ГУСТАВ на мгновение замирает. Все смотрят на ГУСТАВА. Короткая пауза.
  
  ГУСТАВ. (смеясь). Ага! Вы поверили, да? Вы подумали, что я сейчас вам всё и расскажу? Как же вы наивны! Ну нет! Как бы, не так! Ничего я вам не скажу. То, что во мне, принадлежит только мне. И никто, слышите, никто никогда не узнает, о чём я думаю!
  ЙОРГЕН. Так не честно.
  ТОБИАС. Нет, мы не настаиваем.
  ЙОРГЕН. Да, мы не настаиваем. Не хочешь, не говори.
  ЭММА. Скажи, Густав, скажи.
  ГУСТАВ. Нет, Эмма, нет!
  ЭММА. Тебе станет легче.
  ГУСТАВ. Не станет, Эмма. Не станет.
  ЙОРГЕН. Пусть не говорит. Он и так сегодня много чего наговорил. Даже, страшно было.
  ТОБИАС. Ладно. Пусть не говорит.
  ЙОРГЕН. Хватит с него на сегодня.
  ГУСТАВ. Верно, Йорген. Хватит с меня на сегодня. Что за день такой? Что-то случилось, а что, я не могу понять.
  ЙОРГЕН. Шторм.
  ТОБИАС. Верно. Погода.
  ЙОРГЕН. Ветер.
  ТОБИАС. Точно. Похоже, северный.
  ЙОРГЕН. Угу.
  ТОБИАС. Продувает насквозь.
  ЙОРГЕН. Как всегда.
  ТОБИАС. Ага.
  ЙОРГЕН. Интересно, шторм сегодня кончится?
  ТОБИАС. Не похоже.
  ЙОРГЕН. А ты как думаешь, Густав?
  ГУСТАВ. А?
  ЙОРГЕН. Кончится сегодня шторм?
  ГУСТАВ. Не знаю.
  ЙОРГЕН. Слышишь? Не знает.
  ТОБИАС. А я сегодня ещё и напился.
  ЙОРГЕН. Это же хорошо, Тобиас?
  ТОБИАС. Не получается напиться.
  ЙОРГЕН. Это потому, что ты общаешься с интересными людьми.
  
  ГУСТАВ медленно подходит к своему месту и опускается на стул.
  
  ЙОРГЕН. Верно, Густав?
  ГУСТАВ. Что? Да. Наверно. Я не знаю.
  ЙОРГЕН. Густав загрустил.
  ТОБИАС. Густав! Ты загрустил?
  ГУСТАВ. Что?
  ЙОРГЕН. Он, иногда, грустит.
  ТОБИАС. Это нормально. Все грустят.
  ЙОРГЕН. Погрусти, Густав. Это - нормально.
  ГУСТАВ. Я тут наговорил. Вы забудьте. Не слушайте меня.
  ЙОРГЕН. Да мы и не слушаем. Мы говорим о радио. Верно, Тобиас?
  ТОБИАС. Да, о радио. Так ты завтра его принеси. Мы посидим, посмотрим, что случилось.
  ЙОРГЕН. Ага. Выпьем пива?
  ТОБИАС. Если шторм не кончится.
  ЙОРГЕН. Да. Если шторм не кончится. Густав! Ты завтра придёшь?
  ГУСТАВ. Я?
  ЙОРГЕН. Да, да! Завтра придёшь? Я принесу поломанное радио, а Тобиас будет его чинить. А мы будем пить пиво и смотреть. Как тебе? Если, шторм не кончится.
  ГУСТАВ. Да. Приду. Наверное.
  ЙОРГЕН. Обязательно приходи. Ты же никогда не видел, как чинят радио?
  ГУСТАВ. Нет, не видел.
  ЙОРГЕН. Вот, не видел. И не увидишь, если завтра не придёшь.
  ГУСТАВ. Я приду.
  ТОБИАС. Отлично.
  ЙОРГЕН. А где ты научился чинить радио?
  ТОБИАС. Дома. Как-то раз, был очередной шторм, я не знал чем заняться и разобрал своё радио. Потом, собрал обратно. Включил, но оно не заработало. Я снова разобрал и опять собрал...
  ЙОРГЕН. И заработало?
  ТОБИАС. Нет. Я семь раз разбирал и собирал. А потом, вдруг, оно и заработало. Так что, теперь я могу починить любое радио.
  ЙОРГЕН. Может быть, и мне так же попробовать?
  ТОБИАС. Нет, нет! Тебе не надо. У тебе не получится. Тут нужен специалист.
  ЙОРГЕН. А!
  ТОБИАС. Специалист. Да. Ты понимаешь?
  ЙОРГЕН. Угу.
  ТОБИАС. Густав! А у тебя радио работает?
  ГУСТАВ. Да. Работает.
  ТОБИАС. Жаль. Нет, в смысле, хорошо, что работает. Если бы не работало, я мог бы починить.
  ГУСТАВ. Да.
  
  ЭММА выходит из-за стойки и подходит к окну. Смотрит в небо. Затем, медленно уходит в подсобное помещение.
  
  ЙОРГЕН. А может, пусть принесёт? Ты разберёшь, а потом снова соберёшь?
  ГУСТАВ. У меня, радио в отличном состоянии.
  ЙОРГЕН. Уверен?
  ГУСТАВ. Да, я уверен.
  ЙОРГЕН. Как хочешь.
  ГУСТАВ. Твоего радио будет достаточно.
  ЙОРГЕН. Может быть. А вдруг, он быстро починит?
  ГУСТАВ. И прекрасно.
  ЙОРГЕН. А что потом будем делать?
  ГУСТАВ. Не знаю.
  ЙОРГЕН. Вот.
  ГУСТАВ. Что-нибудь придумаем.
  ЙОРГЕН. Придумаем?
  ГУСТАВ. Да. Может быть.
  ТОБИАС. Что же мы придумаем?
  ГУСТАВ. Я не знаю.
  ЙОРГЕН. Принеси своё радио, Густав.
  ГУСТАВ. С ним всё в порядке.
  ЙОРГЕН. Принеси.
  ГУСТАВ. Оно работает.
  ЙОРГЕН. Прошу тебя!
  
  ГУСТАВ внимательно смотрит на ЙОРГЕНА и ТОБИАСА.
  
  ГУСТАВ. Хорошо.
  ЙОРГЕН. Принесёшь?
  ГУСТАВ. Да, принесу.
  ЙОРГЕН. Фу! Хорошо.
  ТОБИАС. Принесёшь?
  ГУСТАВ. Да. Я же сказал: принесу.
  ЙОРГЕН. Хорошо. Хорошо, правда?
  ТОБИАС. Да, хорошо.
  
   В окно начинает пробиваться солнечный свет.
  
  ЙОРГЕН. Что это?
  ТОБИАС. Солнце?
  ЙОРГЕН. Откуда? Ничего не понимаю.
  ГУСТАВ. Похоже, шторм кончился.
  ТОБИАС. Уже? Не может быть.
  
  Все трое поднимаются и быстро подходят к окну.
  
  ЙОРГЕН. Надо же! Шторм кончился.
  ТОБИАС. Рано, на этот раз.
  ГУСТАВ. Смотрите! Тучи рассеиваются.
  ЙОРГЕН. И как быстро.
  ТОБИАС. Вот как, на это раз.
  ЙОРГЕН. Шторм кончился.
  ГУСТАВ. И ветер утих.
  ЙОРГЕН. И дождь.
  ТОБИАС. Как быстро ветер уносит тучи.
  ГУСТАВ. Как быстро всё переменилось.
  ЙОРГЕН. Что переменилось?
  ГУСТАВ. Всё.
  ЙОРГЕН. Что же получается? Завтра на работу?
  ТОБИАС. Завтра в порт.
  ЙОРГЕН. Точно.
  ГУСТАВ. Да.
  ЙОРГЕН. А как же радио?
  ТОБИАС. Ничего. Приноси вечером. Я починю.
  ЙОРГЕН. Густав! Не забудь своё радио принести.
  ГУСТАВ. Не забуду.
  ЙОРГЕН. Тепло.
  ТОБИАС. Угу.
  ГУСТАВ. Да. Какая у нас переменчивая погода.
  ЙОРГЕН. А вдруг завтра снова шторм?
  ГУСТАВ. Может быть, Йорген. А, может быть, и нет.
  ЙОРГЕН. Как тепло.
  
  Выходит ЭММА. Она в плаще и с чемоданом в руках.
  
  ЭММА. Шторм кончился, ребята.
  
  Все трое поворачиваются и удивлённо смотрят на ЭММУ.
  
  ЙОРГЕН. Эмма! Ты куда?
  ТОБИАС. Ты пошла гулять?
  ЙОРГЕН. С чемоданом? Зачем?
  ГУСТАВ. Эмма!
  ЭММА. Мальчики! Мне пора.
  ЙОРГЕН. Куда?
  ТОБИАС. Пора?
  ЭММА. Я уезжаю.
  ГУСТАВ. Подожди, Эмма. Как уезжаешь?
  ЭММА. Густав! Мне пора ехать.
  ЙОРГЕН. Куда?
  ЭММА. На большую землю. Хотела тихо уехать. Не получилось.
  ГУСТАВ. Почему, Эмма?
  ЙОРГЕН. Нет! Там опасно. Нельзя тебе туда ехать. Я же рассказывал.
  ТОБИАС. Не понимаю. Почему? Как это?
  ГУСТАВ. Ты серьёзно?
  ЭММА. Да.
  ЙОРГЕН. Почему?
  ТОБИАС. Как же так?
  ЭММА. Я давно решила.
  ГУСТАВ. Почему же ты ничего нам не сказала?
  ЭММА. Здесь не принято делиться сокровенным.
  ЙОРГЕН. Что ты там собираешься делать?
  ГУСТАВ. Эмма! Ты не можешь уехать?
  ЭММА. Почему, Густав?
  ГУСТАВ. Ты не можешь, вот так взять, и уехать.
  ЭММА. Могу, Густав.
  ГУСТАВ. Почему?
  ЭММА. Мне нужно кое-что сделать.
  ЙОРГЕН. Что сделать?
  ЭММА. Не важно. Вам не нужно этого знать.
  ГУСТАВ. Нет. Нет!
  ЙОРГЕН. А бар?
  ЭММА. Я его продала.
  ЙОРГЕН. Бар? Продала?
  ТОБИАС. Кому?
  ЭММА. Скорее всего, его снесут и построят супермаркет.
  ЙОРГЕН. Чего построят?
  ГУСТАВ. Как же так, Эмма?
  ЭММА. Всё, ребята, наши милые беседы подошли к концу.
  ЙОРГЕН. А мы?
  ТОБИАС. Да.
  ЭММА. Вы остаётесь.
  ГУСТАВ. Одни?
  ЭММА. Вас трое.
  ЙОРГЕН. Что мы будем делать?
  ЭММА. Я не знаю, Йорген.
  ГУСТАВ. Погоди, Эмма!
  ЭММА. Густав! Я долго ждала. А теперь, я должна ехать. Шторм закончился. Через час, причалит пассажирский паром. Мне надо идти.
  ЙОРГЕН. А мы тебя не пустим. Правда?
  ЭММА. Вам меня не удержать.
  ЙОРГЕН. Не уезжай.
  ЭММА. Я к вам привязалась, ребята. И мне, вроде как, грустно. Но, я не буду думать об этом, иначе, я состарюсь и умру. Я должна ехать дальше. Потом вы меня поймёте.
  ГУСТАВ. Мы тебя сейчас понимаем, Эмма.
  ЙОРГЕН. Говори за себя.
  ГУСТАВ. Мы тебя понимаем. Все понимаем.
  ЙОРГЕН. Не все!
  ТОБИАС. Да. Понимаем.
  ЭММА. Правда? Тогда не судите и не мешайте.
  ГУСТАВ. Ты едешь к Клаусу?
  ЭММА. Ещё не знаю. Не знаю, Густав.
  ЙОРГЕН. Ты и так к нему ездишь.
  ЭММА. Поеду, доиграю свою историю.
  ТОБИАС. Какую историю?
  ЙОРГЕН. Да, какую?
  
  ЭММА подходит к ним и обнимает всех троих. Некоторое время они стоят неподвижно. ЭММА отходит в сторону.
  
  ЭММА. Не пугайтесь. Я всего лишь, обняла вас. Всё. На этом... Всё! Может быть, мы ещё увидимся. Потом, в другой жизни. Да?
  ЙОРГЕН. В другой?
  ГУСТАВ. Увидимся, Эмма.
  ТОБИАС. Другая жизнь?
  ЭММА. Да. Обязательно. Всё.
  ЙОРГЕН. В другой?
  
  ЭММА подходит у двери.
  
  ЭММА. Да, и ещё. Хотя, здесь и не принято откровенничать, но мне вас будет не хватать. Я говорю вам это искренне. Да. Вот так. Пока.
  ЙОРГЕН. В смысле не хватать?
  ЭММА. Я много раз представляла себе: как пройдёт наше прощание. И вот оно оказывается какое. Я улыбаюсь, и сама не знаю почему.
  ЙОРГЕН. Может быть, передумаешь?
  ТОБИАС. Да, передумаешь?
  ЭММА. Нет, ребята, не передумаю.
  ЙОРГЕН. Ты будешь нам писать письма?
  ЭММА. Нет, Йорген.
  ЙОРГЕН. Я никогда не получал писем. Напиши мне.
  ГУСТАВ. Ты не вернёшься?
  ЭММА. Не вернусь, Густав.
  ГУСТАВ. Хорошо.
  ЭММА. На этом - всё. Прощайте.
  
  ЭММА выходит из бара и закрывает за собой дверь. Все трое припадают к окну. Некоторое время стоят, молча, глядя в окно.
  
  ЙОРГЕН. Эмма уехала.
  ТОБИАС. Неожиданно.
  ЙОРГЕН. Да уж.
  ГУСТАВ. Ей надо. Пусть едет. Ей надо.
  ТОБИАС. А нам?
  ГУСТАВ. Не знаю, Тобиас. Я не знаю.
  ЙОРГЕН. Что же мы будем делать?
  ГУСТАВ. Надо же! Солнце.
  
  Пауза.
  
  ЙОРГЕН. Я - сирота.
  ГУСТАВ. Успокойся, Йорген. Ты не сирота.
  ЙОРГЕН. Я - сирота. Я выброшен на остров. Я один в океане.
  ГУСТАВ. Ты не сирота. Ты не один в океане.
  ТОБИАС. Я здесь, Йорген. Я здесь.
  
  Короткая пауза.
  
  ГУСТАВ. Шторм кончился.
  ТОБИАС. Да.
  ГУСТАВ. Завтра в порт.
  ЙОРГЕН. Работать.
  ГУСТАВ. Погода.
  ТОБИАС. Угу.
  ЙОРГЕН. Солнце светит.
  ГУСТАВ. Тобиас?
  ТОБИАС. Чего?
  ГУСТАВ. Ты чинил двери у Эммы?
  ТОБИАС. Какие двери?
  ГУСТАВ. Обыкновенные двери. Ты вешал дверь на петли?
  ТОБИАС. Нет.
  ЙОРГЕН. А в кино ты разбираешься?
  ТОБИАС. В каком ещё кино?
  ГУСТАВ. Феллини.
  ТОБИАС. Что?
  ГУСТАВ. Ничего.
  ТОБИАС. А?
  ГУСТАВ. Ты хороший парень, Тобиас.
  ЙОРГЕН. Да, Тобиас, ты славный парень.
  ТОБИАС. Я?
  
  Короткая пауза.
  
  ГУСТАВ. Завтра приходите ко мне.
  ЙОРГЕН. Куда?
  ГУСТАВ. Ко мне домой.
  ТОБИАС. Ты приглашаешь нас в гости?
  ГУСТАВ. Ага.
  ЙОРГЕН. Двоих? Зачем?
  ГУСТАВ. Посидим. Выпьем пива.
  ЙОРГЕН. А зачем?
  ГУСТАВ. Если не хочешь, Йорген, не приходи.
  ЙОРГЕН. Нет! Нет уж! Я приду.
  ТОБИАС. Ладно. И я приду.
  ЙОРГЕН. Я принесу своё радио.
  ГУСТАВ. Конечно, Йорген, конечно принесёшь.
  ЙОРГЕН. Ага.
  ТОБИАС. Я буду чинить его.
  ГУСТАВ. Угу.
  ЙОРГЕН. Он будет чинить, а мы будем смотреть. Да? Ага.
  
  Короткая пауза.
  
  ЙОРГЕН. Ну, вот.
  ГУСТАВ. Что?
  ЙОРГЕН. Теперь мне не хватает шторма и дождя.
  ГУСТАВ. Довольно, Йорген! Опять ты за своё?
  ТОБИАС. И мне не хватает.
  ГУСТАВ. Перестаньте!
  ЙОРГЕН. Здесь не принято откровенничать, но мне не хватает шторма и дождя.
  ТОБИАС. И мне не хватает.
  ГУСТАВ. Замолчите! Оба!
  
  Короткая пауза.
  
  ГУСТАВ. И мне не хватает.
  
  Всё помещение заполняется солнечным светом. Трое мужчин стоят и смотрят в окно.
  
   Конец.
  
   2016 г.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"