Бусарова Татьяна Анатольевна : другие произведения.

Коммуналка

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

КОММУНАЛКА

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

1.

   Тамара сошла с трамвая на остановке "Проспект Чехова" и медленно двинулась в сторону своего Крыловского переулка, хмуро рассматривая тротуар. Под ноги глядеть было необходимо: колдобины от выбитого асфальта и корни старых деревьев встречались на каждом шагу, уж такая особенность была у старого центра города, но все же главная причина, клонившая голову вниз, заключалась в её тяжелых мыслях. Завод Ростсельмаш распустил сегодня большинство своих сотрудников в бессрочный, практически неоплачиваемый отпуск ( что-то где-то пообещали записывать, но этому никто не верил), и вот инженер Тамара Ивановна Смирнова, пятидесяти трех лет, после двадцати семи лет работы на РСМ, оказалась никому не нужным балластом, выкинута на улицу и предоставлена самой себе.
   Было обидно и противно, тем более, что она понимала: во-первых, жаловаться некому и во-вторых, такими, как она, заполнен город. Надо что-то придумывать самой, но что придумаешь в таком возрасте? Ведь и более молодые, сорока - пятидесятилетние, ходят без работы. Она подумала, что её бывшему мужу, который еще пятнадцать лет назад после развода укатил в Киев и устроился в каком-то НИИ Академии Наук, должно быть, еще хуже * там у власти откровенные коммунисты, они и жить не дадут, и умереть спокойно не позволят. Но эта мысль её почему-то сегодня не утешила.
   Еще она представила свой новый образ жизни без привычного, заводского: весь день она должна проводить в обществе двух старух - соседок, которых знала всю свою жизнь и, тем не менее, совсем не понимала. Бабки временами ссорились насмерть, со скандалом и привлечением свидетелей-соседей, отчего те также разбивались на два лагеря, через некоторое время мирились и казалось, совершенно не могли жить одна без другой, а соседи еще некоторое время по инерции ходили надутые. Неизбывная агрессивность сидела в крови обеих: если они не ругались между собой, то дружным фронтом выступали против кого-то третьего, будь то соседи с верхнего этажа, спускавшие из батарей горячую воду для стирки, или государственные службы, не вывозившие вовремя мусор, и, к удивлению окружающих, побеждали. Да вот, совсем недавно, когда двое их соседей по пятикомна[Author ID1: at Sat Jul 31 09:53:00 1999 ]т[Author ID0: at ]ной[Author ID1: at Sat Jul 31 09:53:00 1999 ]пяти-комнатной[Author ID1: at Sat Jul 31 09:53:00 1999 ] коммуналке вдруг неожиданно разбогатели и купили себе изолированные квартиры, обе "подружки" захватили по освободившейся комнате, быстро навесили амбарные замки, нашли какой-то закон в свою пользу и не позволили никого вселить на освободившуюся жилплощадь. Тамара, не принимавшая участия в судебно-военных действиях и административно-политических интригах, осталась при своей пятнадцатиметровке, и только диву давалась энергии бабулек. Да и было чему дивиться! Обе нисколько не надеялись на социальную поддержку государства.
   Баба Хася, 82-летняя старая ростовчанка, подрабатывает торговлей семечками и орехами на трамвайной остановке, а 76-летняя баба Лёка имеет черного пушистого кота Икса, который пристроен в бизнес по улучшению породы ростовских кошек, чем и зарабатывает иногда на сосиски себе и своей хозяйке.
   Хася Шмулевна Шнеерсон никогда не рассказывает о своем происхождении. Леокадия Самсоновна Скилиоти * бывшая преподавательница математики в университете, бывшая жена богатого даже при советской власти грека Скилиоти, бывшая княжна с длинной родословной (она после перестройки очень полюбила об этом порассуждать).
   Зато у бабы Хаси есть внук Додик * козырная карта и любимая тема для беседы. Додик *красавец и талантливый музыкант - джазмен, живет в Филадельфии со своим оркестром, вывезенным из Ростова, имеет там оглушительный успех, присылает яркие открытки и приглашает бабку в Америку, погостить или насовсем.
   Все эти тактические сведения пускались в ход обеими сторонами в случае очередной ссоры или перемирия, так что все соседи были в курсе.
   Тамара постаралась открыть дверь квартиры как можно тише, не скрипнув и не звякнув, чтобы любознательные соседки не начали травить душу расспросами прямо сейчас, с порога, * пусть уж лучше завтра, когда она обдумает свое положение и хоть что-нибудь решит.
   В коридоре струился чад, смешанный с табачным дымом, и сильно пахло жареными семечками. Баба Хася готовила на кухне свой товар к реализации, а баба Лёка наблюдала за процессом, сидя на высоком табурете, с папиросой в зубах.
   Тамара уже почти проникла в свою комнату, как затрещал телефон на стене возле кухни. Пришлось взять трубку. Звонила приятельница Люба, с которой они работали на заводе много лет в одном корпусе и расстались всего час тому назад.
   Нормировщица Люба была одинокой женщиной, красивой и старавшейся шагать в ногу с международной модой. Она очень хотела выйти замуж, её жизнелюбию и энергии мог бы позавидовать небольшой трактор, и многие удивлялись, почему она все никак не осуществит свою мечту. Тамара же догадывалась, что у Любы ничего не получается как раз потому, что она прилагает слишком много усилий для решения этого вопроса.
   Избыток энергии вызывал у Любы желание непременно кем-то руководить, и чаще всего это была Тамара, которая подчинялась потому, что жалела Любу, старалась войти в её положение и как-то помочь, хотя бы составить компанию для похода в театр, цирк или на выставку.
   Однако для тихой Тамары пребывание с Любой в общественном месте оборачивалось иногда сущим адом. Та в переполненном трамвае могла громко заявить, что забыла перчатки дома на рояле, и публика оборачивалась на этот возглас с интересом и почтением, а Тамара втягивала голову в плечи, потому что, если по правде, В Любиной десятиметровой заводской гостинке с трудом помещалась даже гитара * где-то высоко под потолком, на свободном кусочке стены. Впрочем, Любу такие мелочи не смущали.
   *Так, завтра в девять жду тебя на углу Крепостного, идем в Центр Занятости! * с ходу деловито сообщила Люба.
   *Вот так сразу? * удивилась Тамара.
   * А ты представляешь, сколько народу туда кинется в понедельник? Там самый наплыв по понедельникам, я узнавала. И еще, помнится, есть статья в КЗОТе * не знаю номер, но с пятидесяти трех лет можно выйти на пенсию. Завтра запишемся на прием и все разведаем!
   *Люба, для этого надо, чтобы мы были уволены по сокращению! * пыталась протестовать Тамара.
   * Ничего, понадобится * уволят, главное, найти нужного человека и обо всем договориться.
   * Как же ты договоришься, если по закону...
   * Какие законы, господи, ну ты, как малое дитё! Все начальники имеют свою цену, они же и законами манипулируют! Короче, приходи, это не телефонный разговор! * Люба резко отключилась. Тамара услышала за спиной резкий скрипучий голос:
   * Кого это тут уволили по сокращению?
   Она не обернулась, положила трубку, прошмыгнула в свою комнату и накинула дверной крючок.
  
  

2.

   Несмотря на шум, поднятый Любой, который можно было даже назвать небольшим скандалом, женщины ничего не добились в Центре Занятости, кроме одного: им объяснили, что если даже завтра они принесут документы о насильственном увольнении, им еще год будут предлагать работу, они будут регулярно ходить отмечаться, как зеки, а пенсию раньше своего возраста все равно не получат, потому что у государства на всех таких не хватит денег, есть и немощные люди, не то, что они, здоровые красавицы, на них еще пахать можно. Им посоветовали поискать временную работу по объявлениям в газетах.
   Приятельницы брели по Пушкинскому бульвару, не глядя, в какую сторону они пошли * теперь это было безразлично, впервые в жизни они среди дня свободны, как белые облака в голубизне уже совсем летнего неба. Свобода их смущала: они к ней не привыкли. Непрерывная спешка, хлопоты, кошелки, суета, мелкие повседневные задачи: успеть проскочить через проходную утром, побыстрее выскочит в конце дня... Они стали психологическими рабами своего образа жизни и умело лавировали в узкой колее действительности, не заботясь о завтрашнем дне, который будет копией вчерашнего. Но теперь обе были в полнейшей растерянности: надо что-то решать самим.
   * У меня такое впечатление, что работу по специальности нам теперь не найти, * уныло сказала Тамара, просто так, для констатации факта, * А деньги скоро кончатся, да и цены растут постоянно... интересно, кто этим делом дирижирует?
   * Главное, советуют искать работу по объявлениям, ну ты подумай, за дураков нас держат! * снова вспыхнула Люба, * Ты читала эти объявления? "Девушкам до 30 лет престижная работа"! И рядом такое: "Отдых для деловых людей круглосуточно"! А телефон один и тот же! Ну, ясно же, что за "престижная работа"! Раньше это называлось проституция * и всем понятно, а теперь еще соображать надо. И где же наша полиция нравов? Что они, два и два не сложат, ни за что не догадаются? А потом делают по телевизору озабоченные морды: "Как бороться со спидом[Author ID1: at Sat Jul 31 09:54:00 1999 ]СПИДом[Author ID1: at Sat Jul 31 09:54:00 1999 ], чумой двадцатого века? Помогите, люди добрые!" А людей-то добрых больше не осталось! Одна чума!
   * Ой, Люба! Причем тут чума! Не заводись, давай лучше подумаем, объявления посмотрим, людей поспрашиваем, ну что сразу так кидаться в крайности! У нас все столбы и деревья на улице залеплены объявлениями, я сегодня почитаю внимательно, а то обычно бегу мимо них. И ты у себя дома посмотри.
   Женщины расстались на трамвайной остановке и разъехались в разные стороны.
   Тамара сошла с трамвая на пол дороге, походила по Старому базару, заглянула в ларьки, купила кое-что по мелочи, долго раздумывая над каждым приобретением, будь то баночка вазелина, шпильки для волос или несколько скрюченных зеленых огурцов - курдунов. Когда Тамара добралась до дома, солнце уже довольно косо освещало их маленький переулок, а её возмущенный гастрит настойчиво напоминал, что давно пора поесть.
   Из кухни выглянула баба Лёка, увешанная янтарными и деревянными ожерельями, с дымящейся папиросой, изящно поддерживаемой двумя сухими костлявыми пальцами, доброжелательно сообщила:
   * Лёшенька приходил, подождал немного и ушел. Я ему дала чаю и сообщила, что вас всех сократили!
   *Да кто вам сказал, что меня сократили?! * возмутилась Тамара тем, что соседка бесцеремонно влезла в её дела, наговорила сыну черт знает чего. Мальчик расстроится, будет думать, как ей помочь, а у молодых теперь и так жизнь трудная, своих дел невпроворот!
   * А что...разве нет? А я так поняла, поскольку вы гуляете среди бела дня... * нисколько не смутилась баба Лёка и затянулась папиросой, звякнув серебряными браслетами на тощей руке.
   * Вы же слушаете радио! Наш завод в простое, работы нет, вот и объявили вынужденный отпуск, пока на полгода...
   * Заплатят? * деловито осведомилась баба Лёка и выпустила струйку дыма в пол.
   * Думаю, что нет, * честно ответила Тамара под её сверлящим взглядом.
   * Сволочи! * спокойно констатировала соседка, стряхнула пепел в ладонь и медленно скрылась в кухне.
   Тамара нашла в своей комнате два стула, отодвинутых от стола и так брошенных посередине, чашку недопитого чая, а под блюдцем * купюру в сто рублей. Ей стало обидно, она села на стул и заплакала. Женщина не собиралась обращаться за помощью к сыну, она всегда считала, что сама должна помогать ребенку из последних сил * так было принято среди её знакомых и родных, и потом, это было бы справедливо, ведь она сама дала ему жизнь, не спросясь его согласия, можно сказать, бросила в этот кошмарный омут из проблем и несовершенных человеческих существ. И вот теперь * сто рублей он отдает ей. А у него что же? Дедова квартирка в разваливающемся доме, который ЖЭУ объявил аварийным, но не собирается ремонтировать... зарплата неизвестно какая, ведь он только год работает в престижной частной фирме "ААА", что-то программирует...может, его там и ценят, Леокадия Самсоновна всегда говорила, что у Алёши прекрасные данные по математике... но частная же фирма, в любой день рискуешь оказаться на улице, и в суд не подашь, потому что * капитализм!
   Тамара вытерла платочком щеки, достала из холодильника борщ и пошла на кухню готовить себе обед.
   Поздно вечером позвонила Люба:
   * Слушай, у нас тут заочники живут, ты взялась бы сделать курсовые по сопромату и по начерталке?
   * Взялась бы...а срок какой?
   * Срок * вчера надо было! А что ты не спрашиваешь про цену? Пятьдесят рублей за каждую предлагают! Деньги, правда, небольшие, но все же наличные. За неделю управишься? Завтра завезу задания.
   * Постараюсь. Спасибо, Любаня!
   Тамара вернулась в комнату и осмотрела стеллажи с книгами. С утра придется лезть под потолок за техническими справочниками, а заодно вытереть там пыль * наконец-то настало время, у неё дошли руки до этого дела. Она включила музыку Чайковского, села за стол и стала соображать, на какую полку могла засунуть учебник по сопромату сто лет назад.
  

3.

   Через десять дней Тамара отдала две аккуратно оформленные курсовые работы и получила обещанные сто рублей. Она намеревалась сразу отдать деньги сыну, но тут подошло время платить за квартиру, нести босоножки в ремонт и покупать сахар для варенья. Цена на сахар за месяц взлетела в два раза, дешевые порченые фрукты для варенья не годились, и она призадумалась, варить ли в этом году клубнику и вишню. Многолетняя привычка победила, она решила сделать зимние запасы варенья и солений хотя бы в небольшом количестве, а деньги сыну отдать попозже.
   На улице Станиславского, в которую вливался их маленький переулок, а также на соседних Чехова и Соколова, не по дням, а по часам возникали маленькие магазинчики и конторы с красиво оформленными входами, мраморными ступеньками в подвалы или на крылечки, цветными стеклами, веселыми фонариками и оригинальными вывесками. Через небольшое время на некоторых появлялись объявления "закрыто" или "продаётся", другие расширялись и украшались. Их было много, глаза разбегались, уследить за их появлением и исчезновением становилось невозможно, было только ясно, что процесс капитализации интенсивно шел. Некоторые знакомые диковинные названия фирмочек она позже встречала на Большой Садовой, другие не появлялись больше никогда. Однако надо было признать, город постепенно вычищал старые подвалы, мостил тротуары, ремонтировался и прихорашивался, и это было приятно.
   Тамара тщательно просматривала все объявления на столбах, стендах и в рекламных газетах, появлявшихся в её почтовом ящике. Счет на сберкнижке буквально сгорел в одночасье, деньги в кошельке таяли, несмотря на её старания найти продукты подешевле (цены теперь везде были разные * вот еще стрессовая проблема!), всегда казалось, что где-то можно найти искомую вещь хотя бы на полтинник дешевле.
   Призывов на работу для её возраста было немного. Однажды она попала на собрание, где таких, как она, неприкаянных женщин обучали торговать шикарной посудой фирмы "Цептер". Делалось это очень умело и завлекательно и многие соблазнились торговой деятельностью, обещавшей большие барыши. Однако Тамара решила, что эта работа совсем не для неё * ни торговать, ни уговаривать она не умела и боялась остаться в долгах. Она умела только молча старательно выполнять порученную работу * это она и искала.
   В другой раз женщина соблазнилась объявлением о "солидной работе для энергичных людей всех возрастов, после кратковременного курса обучения за счет фирмы" и поехала на организационное собрание в центральный кинотеатр. Но за участие в собеседовании требовалось заплатить приличную сумму, которой у неё с собой не было, и в зал она не попала, о чем впоследствии думала с радостью. Позже оказалось, что там опять же предлагали торговать вразнос какими-то лекарственными средствами от всех бед, вплоть до СПИДа и рака. Как человек с высшим техническим образованием и трезвомыслящей головой, она поняла, что это большая халтурная ловушка, но с другой стороны поверить в обман было невозможно, потому что все делалось официально, с разрешения властей, и охранялось милицией. В эту пору появилось новое летучее выражение "крыша поехала", и Тамара подумала, что эта неприятность, по-видимому, охватила многих ростовчан и её в том числе.
   Потом на соседнем квартале появилась маленькая фирма с красочными пестрыми журналами в микроскопической витрине, которых она никогда раньше не видела. Тамара зашла внутрь, где прочитала объявление, что фирме требуются курьеры для доставки журналов в офисы. Журналы были толстые и дорогие, а оплата курьеров оговаривалась в процентах к стоимости доставленного товара, да еще отдельно * за рекламу. И оплату обещали каждую пятницу!
   * У нас * как в Европе! *снисходительно объяснила деловая девчонка лет двадцати с неровной белой копешкой волос, закрывающей глаза, и длинными зелеными ногтями.
   Пожалуй, это была та работа, где можно, добросовестно трудясь, заработать себе на жизнь. Тамара в тот же день не глядя подписала трудовой договор, бледно отпечатанный на машинке, со смазанной печатью и неразборчивой закорючкой подписи директора фирмы в низу листка, и наутро приступила к работе.
   После четырехчасового непрерывного хождения по жаркому пыльному городу с тяжеленными сумками в двух руках, она вернулась домой почти без сил, уже совсем не уверенная, что эта работа как раз для неё. Улеглась на диван, подложила под ноги маленькую подушку и провалилась в сон. Проснулась вечером, нехотя поужинала, подсчитала заработок и немного воспрянула духом. При экстраполяции за месяц получалась очень приличная сумма. Уговорила себя надеяться, что тело болит с непривычки, после недельной тренировки будет легче, тем более, что другой работы пока нет.
   Она позвонила Любе, чтобы предложить присоединиться к ней для работы в её магазинчике. Та отказалась, потому что уже устроилась в два места сразу* ночным сторожем в общежитие и билетером на карусель в парке: работа не пыльная, а на хлеб и молоко хватит.
   Тамара прикинула, что заработок Любы в два раза меньше, чем у неё, но и работа много легче: целый день сиди себе на скамейке возле карусели, а где спать ночью * вообще какая разница? И позавидовала: живут же люди, устраиваются!
   Разговоры Тамары по телефону, естественно, никогда не оставались незамеченными её соседками, и теперь она была даже довольна, что не приходится объяснять, чем и где она занимается, на какие доходы живёт. Притаскивая по вечерам домой своё усталое ноющее тело, она встречала сочувственные взгляды обеих старух, предупредительно освобожденную душевую и чисто протертую плиту * предметы и поводы их обычных коммунальских разногласий. По вечерам все соседки погружались в какой-нибудь страшенный детектив или блестящий сироп сериала "Санта Барбара" в комнате у бабы Хаси * владелицы цветного телевизора, после умиротворенно беседовали, вполне довольные друг другом расходились и укладывались спать.
   Тамара была тронута заботой соседей, хотя и знала, что этот блаженный мир в квартире долго не продержится.
   Через две недели Тамара, получив заработок, медленно тащилась домой и раздумывала, что могла бы обойтись пока самым необходимым, а деньги положить в коммерческий банк, обещавший в рекламном телеролике десятикратный процент годовых по сравнению со Сбербанком, где у неё давно остались жалкие копейки. Она прикинула прибыль за квартал, за год...господи, какие деньги получаются! Через полтора года, когда она начнет получать пенсию, даже если снимать одни проценты, можно жить, как у Христа за пазухой и не заботиться о работе! А если продать обручальное кольцо, можно значительно приблизить эту райскую жизнь, и уже к зиме она будет вполне обеспеченным человеком. На западе это называется рантье * вот и она будет жить, как цивилизованная западная старушка!
   Тамара в приподнятом настроении вошла в квартиру. Соседки мирно беседовали, звякая ложками и кастрюльками на кухне. Тамара с удовольствием облилась холодным душем, надела свежий халатик и вышла в кухню со своим ужином.
   Баба Хася говорила:
   * Ты что, действительно веришь, что он тебе там про любовь говорит?
   * Может, и врет, а все-таки приятно! * смеясь, отвечала баба Лёка.
   Хася Шмулевна с живостью, неожиданной для её полного тела, повернулась к Тамаре и доложила:
   * К Леокадии жених заходил! Представляешь, Томочка, генерал, восемьдесят лет, зовут Георгий Константинович!
   * Да ладно тебе, Хася! * смущенно хихикнула Леокадия Самсоновна.
   * Фамилия, правда, подгуляла: Тяпкин! Слишком пролетарская. В общем, Жорик Тяпкин! А так жених ничего, только один глаз на вас, а другой * на Кавказ!
   * Зато герой войны! Это у него боевое ранение! * заступилась Леокадия.
   * С чего ты взяла, что боевое? Может, в гадюшнике алкаши отмутузили! Заметила, нос-то у него какой красный!
   * А по-моему, ты просто завидуешь! * веско сказала Леокадия, взяла тарелку и гордо поплыла к раковине.
   * Ха! А ты воображаешь, в тебя можно влюбиться! Ползаешь тут, гремишь костями и железками ! * Хася подхватила свои длинные юбки и понеслась по коридору к себе в комнату, чтобы последнее слово в споре осталось за ней * это было стратегически очень важно. Но Леокадия, уверенная, что подружка задержится в коридоре, чтобы подслушать её ответ, спокойно отчеканила:
   * Ничего не поделаешь, закон относительности: чем больше пустота, тем больше скорость!
   * Кадка несчастная! * успела гаркнуть Хася из глубины коридора и хлопнула дверью.
   * Кесарю * кесарево, а слесарю * слесарево! * философски вздохнула Леокадия и медленно двинулась к себе, сопровождаемая важным черным котом.
   Тамара разогрела вчерашний суп и вернулась к себе в комнату посмеиваясь, хотя скоропостижный разрыв дипломатических отношений соседок предвещал более или менее длительную войну. Она поужинала и прикинула на карманном калькуляторе более точно свои будущие доходы. Её совершенно не смущало то обстоятельство, что список расходов, от которых она решила временно отказаться, получился не маленьким. Такие моменты бывали и раньше. Зато у нее захватило дух от перспективной цифры доходов и даже сердце стукнуло как-то по-новому, подпрыгнув мячиком к горлу. Дело в том, что считать на машинке деньги ей в общем-то не приходилось никогда * просто не было такой необходимости. Она жила от получки до аванса, до страсти боясь залезть в долги, и занимала только в самом крайнем случае. Её доходов старшего инженера хватало на самое необходимое, и она привыкла к постоянному раскладу своих средств, относя совсем небольшую сумму в сберкассу каждый месяц. Накопленного хватало на летний отдых ей и сыну, а потом все начиналось сначала. Единственный раз её счет в сберкассе значительно пополнился, когда один за другим с небольшим перерывом умерли её родители, и она не прикасалась к вкладу, оставляя его "на черный день", как всю жизнь делали её старики. А потом вдруг настали времена, когда все деньги "сгорели", потому что государство отказалось индексировать вклады соответственно инфляции. Она не стала забирать их со счета * деньги, на которые можно было бы купить дом или машину еще несколько лет назад, превратились в жалкие бумажки, их можно теперь проесть за неделю. Ей даже не пришло в голову, что кто-то на этой операции хорошо "нагрел руки" * просто так получилось, и всё. Безграничное доверие к государственным учреждениям, воспитанное десятилетиями, прочно держалось в её сознании, да она попросту боялась думать по-другому, но себе в этом не признавалась * должны же быть в жизни какие-то устои!
   В субботу Тамара поехала к центральному ювелирному магазину, где можно было сдать драгоценные изделия и золото. Метров за сто от входа её перехватила толстая веселая цыганка: быстрым движением заступила дорогу и ласково спросила:
   * Что продаёшь, золотце?
   Тамара невольно приостановилась, не зная, что сказать, как обойти преграду в широких юбках и платках, чтобы не обидеть женщину понапрасну. А та зашептала:
   * Вижу-вижу, по глазам вижу: неприятности у тебя! На мужа надежды нет, одна бьёшься, как птичка в клетке, все хотят обмануть! Не ходи в магазин * и там обманут! Знаю, как обвешивают, обсчитывают таких вот неопытных! Никогда ничего не продавала? * цыганка с ласковым любопытством заглядывала в глаза.
   * Нет... * почему-то тихо доверительно ответила Тамара.
   * Вот и я говорю, голубка, имей дело со мной, потом еще бесплатно погадаю, всю правду скажу про твою соперницу!
   * Нет, не надо... * тихо попросила Тамара, не в силах отвести взгляда от черных горячих глаз цыганки, а та все улыбалась:
   * Надо-надо, ох, как тебе это надо, ты даже не знаешь, душа-то изболелась! А ну-ка покажи, что там у тебя в сумке спрятано! * и она протянула пухлую руку к сумочке, зажатой под мышкой у Тамары.
   Колечко, завернутое в бумажную салфетку, в один момент чудесным образом оказалось на ладони цыганки. Тамара еще повторяла: * Нет, я пока не решила... * а цыганка, покрутив колечко на ладони, назвала немаленькую сумму. Над ухом Тамары, пока она раздумывала, раздался скрипучий отрезвляющий голос:
   * Женщина, что вы делаете, не связывайтесь с ними! Зайдите в магазин!
   Тамара на мгновение повернула голову на голос, цыганка опустила руку в какой-то карман или мешочек у пояса, небрежно скинула туда кольцо и достала купюру:
   * Вот и молодец, держи, завтра приходи * погадаю! * она быстро повернулась, взметнув свои широкие юбки, прикрыла голову шелковым платком и направилась к подземному переходу, окруженная компанией точно таких же теток в пестрых юбках и платках, лопочущих громко и беспокойно непонятными каркающими звуками.
   Немного поколебавшись, Тамара все-таки вошла в магазин, посмотрела цены в витринах, постояла возле отдела скупки. Скоро до нее дошло, что она продешевила раза в три, и она поплелась из магазина. Покалывало сердце, ноги отяжелели. Остановилась на крыльце и осмотрела улицу. Возле витрины стояла молоденькая худющая цыганка с тоскливыми глазами, к ней прижимались двое грязных маленьких детей.
   Тамара вздохнула и отправилась выполнять второй пункт задуманного плана. Она знала: горевать о потерянном * себе дороже. Но горечь осела где-то в желудке.
   В коммерческом банке "Санта Барбара" все сияло новизной и чистотой. Стены и пол из белого мрамора, полированные деревянные прилавки с блестящими латунными решетками, хрустальные светильники. Стоять в очереди было даже приятно. Молодые красивые нарядные девушки с длинными ногтями и многочисленными перстеньками на тонких нежных пальчиках, бегающих по кнопкам компьютеров, разговаривали вежливым доверительным полушепотом. Вклад оформили быстро, почтительно распрощались. Она вышла на улицу, чувствуя себя уважаемым значимым человеком, уравновешенным и добрым, желающим всем благополучия.
   Тамара вскользь вспомнила о цыганке, так бессовестно и умело обдурившей её, и решила, что их рассудит бог. Через несколько шагов подумала: "Какой бог, ты что, совсем рехнулась?" Улыбнулась, покрутила головой, заметила удивленный взгляд встречного человека и смутилась.
  

4.

   До следующего четверга Тамара работала, как автомат, не давая себе расслабиться. Пятница стала теперь значимым долгожданным днём: женщина незаметно для себя включилась в новую незнакомую игру под названием "деньги". Она обнаружила в себе небывалые качества: страсть и азарт, старалась захватить побольше груза, подороже и потолще издания, детективные книжки и рекламные проспекты, за которые шла отдельная доплата, и даже прихватывала чужие участки. Однажды она поймала на себе сочувственно-презрительную улыбку лохматой белой девчонки за прилавком, которую прозвала про себя "Болонкой". Целый день после этого чувствовала себя не в своей тарелке, но в конце концов победила формула: каждый зарабатывает, как может!
   В четверг утром, собирая отложенные издания в сумки, она услышала строгое предупреждение Болонки:
   * Вечером приходите на собеседование с директором фирмы!
   Страх мгновенно бросил в голову усиленную порцию крови, Тамара подняла глаза:
   * Почему? * и почувствовала, что голос её нечаянно дрогнул.
   * Ничего особенного, * успокоила её Болонка, * Просто побеседуете, у него новые планы для вас! * и опять улыбнулась своей слегка презрительной улыбкой.
   Вечером уставшая Тамара поплелась снова к себе в магазинчик. Закатное солнце светило в спину, вытягивая и деформируя тени, и ей показалось, что ноги у неё стали кривые и тонкие, а руки похожи на плети, свисающие ниже колен. Навстречу прошла молодая женщина, утирающая платочком глаза. Тамаре показалось, что она сошла с каменного крылечка её фирмы, и она с интересом проводила незнакомку взглядом. Из той же двери, крепко хлопнув ею, вышла еще одна женщина с красным искаженным лицом и решительно направилась в другую сторону. Настороженная Тамара с тревожно прыгающим сердцем вошла в магазин, предчувствуя массовое увольнение сотрудников, взлом сейфа с выручкой или еще какую-нибудь катастрофу. Громкие голоса в комнатушке за прилавком настораживали. Болонка выглянула на звякнувший колокольчик и пропустила Тамару за прилавок.
   В комнатушке без окна, но с письменным столом, бархатным диваном и единственным модерновым офисным стулом стояли две раскрасневшиеся женщины и громко говорили наперебой:
   * Это нечестно! Надо предупреждать! Не имеете права, мы так не договаривались! Дураков ищете!
   Против них, возле стула, стоял молодой плечистый парень и повторял, глядя в пол:
   *Как я сказал, так и будет!
   Заметив вошедшую Тамару, парень поднял голову и повысил голос:
   * Не нравится у меня? Как говорится, вот бог, а вот порог! И дисциплину мне тут не разлагайте!
   * Не имеете права! * кричали женщины, * Должны заплатить!
   * Не базарить, а работать надо! Ничего я вам не должен! Не орали бы * заплатил бы, а теперь * вон отсюда, пока не позвонил охраннику! А не то * в отделении переночуете!
   Директор шагнул к телефону и мотнул головой Болонке, та открыла дверь и выпустила женщин, подталкивая их в спину. Парень отошел от телефона, вытер лоб платком и гневно пробурчал:
   * Рассобачились совсем! Никто работать не хочет, только деньги давай!
   Болонка принесла двухлитровую бутылку "пепси" и стакан, налила хозяину и тихо вышла, прихватив бутылку с собой. Парень выпил напиток, ухнулся на стул, отчего тот жалобно пыхнул, сообщил:
   * Не волнуйтесь, массовых увольнений не предвидится, фирма пока процветает! * и показал на диван. Тамара села на краешек, еще не веря, что гроза пронеслась. На грозных начальников она насмотрелась на заводе и хорошо знала, что так быстро это состояние не проходит. Однако директор широко открыто улыбнулся, поправил галстук, прическу и сразу стал похож на веселого делового комсомольского вожака с плаката, например, "Все на целину!". Тамара подумала, что он, видно, и был совсем недавно комсомольским вожаком, все его ухватки, лексикон и мимика вполне узнаваемые. Парень погасил улыбку, наморщил лоб:
   * Значит, что я хотел бы вам сообщить! С завтрашнего дня вы будете обязаны при посещении офисов заполнять вот такой бланк. Это * договор на сотрудничество с нашей фирмой. Здесь * название и адрес, здесь * подпись директора и печать! Круглая, для банка, понятно? И заведите себе тетрадку, будете записывать адреса, телефоны, названия фирм, в офисах которых вы бываете. Хорошо бы и банковские реквизиты! Вопросы есть?
   * М-м, * начала пораженная Тамара, * Кто же даст мне такие важные сведения? И к директору в кабинет я не вхожу, имею дело с продавцами, секретаршами...даже только с охранниками иногда. А печать же, наверное, в сейфе хранится?
   * Вот! * поднялся директор и решительно сунул руки в карманы светлых брюк, * Вот, пожалуйста! Еще не начали работать, а уже заявка: ничего не получится! С такими пораженческими настроениями лучше и не начинать!
   * Нет, * испугалась Тамара, * Я не говорю, что не получится, просто... вы же представляете, какие трудности! Вы же сами не поставили бы круглую печать и подпись под таким...несерьезным договором!
   * Договор о сотрудничестве фирм! * стальным голосом произнес директор, * И с другой стороны, в общем-то, ни к чему их не обязывает: закажут литературу по телефону * доставим, нет * и спроса нет! Это им ничего не стоит, надо уметь объяснять, учитесь общаться с людьми! Каждый договор * один процент к вашей зарплате, стимул есть! Так вы завтра приступаете?
   * Я...м-м, * неуверенно промямлила смущенная женщина, представившая, как откликнутся на её просьбу заполнить бланк, поставить подпись директора и печать сотрудники офисов, куда она приносит журналы. Скорей всего, вежливо удивятся * ребятки там теперь все вышколенные, до скандала не дойдет. Но она-то сама будет выглядеть круглой дурой!
   Директор ждал, внимательно наблюдая.
   * Короче, вы работаете у нас или нет? Ладно, вопрос решится завтра, вечером вернитесь сюда и сообщите, как пошло дело! * он встал и позвал: * Марина!
   Вошла Болонка, протянула пачку бланков и вежливо выпроводила посетительницу.
   На следующий день, в пятницу, Тамара разнесла журналы и книги, но, обливаясь краской и потом, так и не решилась нигде показать бланк и попросить нужные сведения. Вернувшись пораньше в магазинчик, встретила испытующий взгляд Болонки:
   * Ну, как дела? Давайте бланки!
   Тамара выложила на прилавок чистую нетронутую пачку бумажек. Девица посмотрела, убрала их под прилавок, сказала жестко и почти неслышно:
   * Понятно! Директора сегодня не будет, он поручил мне сообщить, что вы больше у нас не работаете! Вы же и сами это понимаете? Нарушение пункта договора о беспрекословном выполнении всех наших требований...
   Женщина стояла, свинцовыми ногами намертво прихваченная к полу. Наконец ей удалось разомкнуть губы:
   * Как, так сразу?
   * Конечно, можете идти! * благосклонно улыбнулась Болонка кривоватой улыбкой и нетерпеливо покрутила многочисленные золотые перстеньки на тонких белых пальчиках.
   * А...расчет когда же? * осведомилась Тамара.
   * Расчет у вас был в прошлую пятницу!
   * Но я же проработала целую неделю! * удивилась Тамара. Она почувствовала, что сил для возмущения у неё уже нет.
   * Женщина, вы мешаете мне работать! * монотонно заученно сообщила наглая девчонка и посмотрела в окно, * Кстати, обращаться в суд бесполезно, предупреждаю, сильно потратитесь!
   Тамара повернулась и медленно вышла на улицу. К крылечку фирмы подходили новенькие, разглядывая вывески и бодро переговариваясь.
  

5.

   Тамара тихо открыла дверь квартиры, быстро прошла по коридору и заперлась в своей комнате. Скинула босоножки, улеглась на диван лицом к стене и безразлично подумала о нарастающей жаре и совсем недалеком городском пляже, где они почему-то перестали бывать, а ведь раньше туда стремился весь город по вечерам и выходным дням... Потом представила Болонку со своими кольцами на всех пальцах и припомнила ту же картинку в банке. "Что за мода у молодых * "всё своё ношу с собой"! * подумала женщина с неприязнью, и от этой аналогии у неё почему-то защемило сердце.
   Зазвонил телефон, прошаркали шаги. В её дверь постучали. Тамара не пошевелилась.
   * Тома, тебя к телефону Любочка!
   Тамара молча уткнулась лицом в маленькую твердую подушку. В дверь застучали сильнее, зашаркали в коридоре, захлопали дверьми, обеспокоенно зашушукались. Скрипнула входная дверь. В окно кто-то заглянул, поскреб по стеклу. Тамаре пришлось встать и отодвинуть гардину. На улице стояла баба Хася. Увидев соседку живой и невредимой, радостно заулыбалась, подхватила юбки и понеслась к подъезду. Тамара подумала, что с самого своего детства, сколько она знала бабу Хасю, у неё всегда были юбки одной длины, до щиколоток. Мода за это время менялась много раз от "мини" до "макси", и стойкая в своих привязанностях баба Хася периодически попадала "в струю", удивляя молодежь. "Может, у нее просто ноги кривые?" * подумала устало Тамара и пошла открывать дверь, в которую ломились уже обе соседки.
   С личной жизнью в коммуналке было покончено давно, и вот на фоне общественного беспокойства за её жизнь бабки снова помирились.
   Тамара взяла телефонную трубку.
   * Ты что там, спишь, что ли? * раздраженно спросила Люба.
   * Да, * тихо ответила Тамара.
   * Что ты какая-то квелая? * с подозрением допрашивала приятельница, * Никак, расчет получила?
   * Нет...
   * А я получила!
   * Почему?
   * Да представляешь, в общежитие ночью пацаны залезли в окно на второй этаж, там решеток нет...кто знал, что их черт туда понесёт, я и спала, дверь-то на замке!
   * Что пропало?
   * Препараты какие-то из медпункта, шприцы, спирт, таблетки... и мне припаяли платить! Ну, я, конечно, уволилась * чуть в подельники не записали, мне это нужно? Так что я теперь свободная безработная женщина! * бодро закончила Люба.
   * Как, совсем? * удивилась Тамара, * А в другом месте?
   * А, там вообще глупость получилась. Сижу билеты проверяю, впускаю - выпускаю на карусели, а людям не хочется в кассу бежать * суют рубли мне в руки. [Author ID1: at Sat Jul 31 10:07:00 1999 ] [Author ID1: at Sat Jul 31 10:05:00 1999 ]Ну что я, дура совсем, чтоб не брать, раз суют в руки? Взяла, конечно. А хозяин * ушлый парнишка, следит за этим специально, мне потом сказали...ну вот, раз - другой * и до свиданья! Так что с этой работой я рассталась еще неделю назад!
   Для такого трагического повествования голос Любы звучал слишком оптимистично, и Тамара спросила:
   * Ты что-то уже нашла?
   * Как ты догадалась? * засмеялась подружка, * Вот, тебя могу позвать, есть хорошая работенка за городом, на природе...хочешь? Сезонная, надо решать быстро! * с жаром настаивала Люба.
   * А что там? * неуверенно спросила Тамара, уже готовая, практически, на всякий род деятельности: Люба умела "заряжать" собеседника своим неистощимым авантюризмом.
   * Давай поработаем на огородах у корейцев!
   * Какие условия? Оплата?
   * Условия! Огурцы, редиска, помидоры, морковь...что ты, не понимаешь? Пропалывать, поливать, убирать. Оплата натурой!
   * Как это?
   * Сколько унесешь на себе * всё твоё, только машиной нельзя! Представляешь, можно на зиму заготовить соленья, кое-что продать соседям * в общем, очень выгодно! Да там многие женщины работают, все довольны, я спрашивала!
   * Где это? Далеко?
   * В сторону Сальска. Электричкой примерно час, потом немного пройти пешочком * это ж одно удовольствие, по воздуху пройтись!
   Тамара подумала, что с грузом овощей * не такое уж это удовольствие, но условия действительно заманчивые, и согласилась завтра же отправиться на сборный пункт найма сезонников - огородников.
   На площади возле пригородного вокзала толклось, как всегда, немало народу, и Тамара не сразу опознала тихую группу женщин с ведрами и рюкзаками, в центре которой стоял невысокий крепкий, сильно загорелый, весь какой-то крабообразный кореец с блокнотом и карандашом. Люба обняла за талию и подвела к нему Тамару, тот окинул её оценивающим взглядом с головы до ног и записал. Минут через десять вся группа погрузилась в вагон. Люба шепнула:
   * Это Володя Чен, бригадир, с ним надо дружить, * поймала на себе его взгляд и хихикнула, зажав рот ладошкой.
   Ехали больше часа, потом шли минут сорок по проселочной дороге скорым шагом, оскальзываясь на тонкой грязной каёмке вокруг ночных луж, вслед за неутомимым Володей. Бригадир распределил всех по участкам. Потянулся длинный день, в наклон и вприсядку, под нещадным солнечным диском, с солеными ручейками по вискам из-под намотанного на голову ситцевого платка.
   Чен, в широкополой соломенной шляпе, прохаживался по рядам женщин, делал замечания и требовал качественной работы, напоминая, что "за просто так" кормить никого не собирается.
   * Кормилец, будь ты неладный! * буркнула Люба, разгибаясь и роняя неподъемную от грязи тяпку, но в это время бригадир обернулся и зорко недобро глянул из-под полей шляпы. Люба резво схватила инструмент и прилежно наклонилась, а мужчина ухмыльнулся и двинулся в прежнем направлении вдоль бесконечно длинной борозды, уходящей к лесополосе на горизонте.
   Через два дня почва хорошо подсохла и даже начала трескаться. Бригадир объявил на завтра начало массовой уборки огурцов и разрешил набрать домой, кто сколько унесёт. Он сухо улыбнулся узкими потрескавшимися губами:
   * Только без колёс, предупреждаю!
   День уборки огурцов оказался намного длиннее обычного, машины с ящиками все подъезжали и подъезжали, и закончился, когда солнце уже висело довольно низко над чистой линией горизонта, а до последнего поезда в Ростов оставался всего один час. Добросовестная Тамара выпрямилась, казалось, впервые за день во весь рост и принялась искать средних размеров огурцы с пупырышками, как она любила. Нагруженные женщины медленным шагом устало потянулись в сторону станции * оказывается, в течение рабочего дня никто не забывал набивать свои котомки, готовясь домой. Люба крикнула издали, что займет ей место в вагоне. Тамара замешкалась, торопясь набрала остатков *что попалось под руку, и поплелась вслед за вереницей работниц, едва переставляя тяжелые ноги.
   На дороге её поджидал Чен, рядом с низкорослой коричневой лошадкой без седла. Он подошел совсем близко и без обиняков спросил:
   * Мужа нет? Куда торопиться?
   * Нет...* опешила Тамара.
   * Оставайся сторожить, вместе дежурить будем! * предложил он, хитро прищуриваясь и заступая дорогу.
   * Ты чего, сдурел? * разозлилась Тамара. Она так устала, налитые тяжестью ноги почти не слушались, рюкзак давил плечи, в висках стучало, злое остервенение сжало сердце. И было уже все равно, выгонит ли её бригадир завтра и даже заплатит ли за работу, захотелось только плюнуть в эту хитро улыбающуюся рожу. Однако резких действий она производить не стала, а молча шагнула прямо на мужика: будь что будет.
   Володя, похоже, ожидал именно такой её реакции. Отошел к лошади, прищелкнул языком, хрипло фыркнул и предложил вдогонку:
   * Давай подвезу!
   * Пошел ты... * пробормотала женщина и из последних сил попыталась прибавить шаг. На обочине остановилась и ждала её, наблюдая, Люба.
   * Предлагал сторожить? * заинтересованно спросила подружка, которая была, как обнаружилось, не так уж измотана.
   * Предлагал! * выдохнула Тамара с обидой.
   * Кто остается с ним сторожить, тому он потом привозит мешок огурцов на своих "Жигулях" прямо к дому.
   * А ну его, * устало махнула рукой Тамара, * С его огурцами! А с чего это он решил, что у меня мужа нет?
   * Да тут все женщины только такие! Хороший муж разве отпустит жену на эту работу? Если только алкаш какой...
   * Заклеймил, значит, нас всех? И * в чужой огород...Деловой мужичок!
   * И не говори! Тоже туда же. Сидел бы уж на печке, старый козёл! * Люба оглянулась, * Вон, сын у него какой!
   Тамара тоже обернулась и увидела второго мужика с лошадью, такого же кряжистого и загорелого, но на голову выше, который стоял рядом с Ченом, смотрел из-под руки им вслед и что-то сердито говорил.
   * Сыну под сорок, * засмеялась Люба, * Вот бы с кем подежурить!
   * Господи, у тебя еще есть охота об этом думать! * возмутилась Тамара, глядя себе под ноги на пыльную неровную дорогу.
   * А ты не выкладывайся, как дура, силы экономь! * поучительно заметила подруга, * Таскать еще много!
   * Может, завтра уволит? * с тайной надеждой предположила Тамара.
   * Куда там! Кто бы у него тут остался, если б из-за мелочей всех поразгонял! Огород-то ждать не будет. Тут же миллионы закопаны! А хозяин * его тесть, и он тоже хочет есть! * засмеялась женщина своему неожиданному каламбуру, и Тамара молча позавидовала Любе, что та еще может так заливисто хохотать.
   Позже пошли другие овощи: редиска, морковка, помидоры, свекла, снова огурцы. Тамара научилась "распределять силы на дистанции", поглядывая на остальных женщин, и беречь себя, пока не откроется "второе дыхание".
   * Вот бы на бахчу попасть! * вздыхала Люба, осматривая из-под руки необозримые поля, * Где-то она у них должна быть, арбузы и дыни * золотое дно!
   Но бахчи не было видно и никто их туда не звал. Неутомимый Володя, которому, оказывается, стукнуло недавно шестьдесят четыре года, мотался на своей коротконогой лошадке или пешком вдоль полей, строго "бдил" и выговаривал нерадивым работницам при всяком подходящем случае, а на Любу и Тамару не обращал никакого внимания.
  

6.

   Тамара, несмотря на непроходящую физическую усталость и недосыпание, все-таки была довольна результатами этого лета. Она закрутила тридцать баллонов помидор, огурцов и сладких перцев, насушила зелени * укропа, петрушки, киндзы, базилика, любистока на всю зиму. Потом попросила бабу Хасю поторговать овощами заодно со своими семечками, расплатилась с ней по уговору и отнесла в свой банк то, что сумела выкроить. Полюбовалась на запись в книжке * приличные проценты, набежавшие за лето, * и опять осталась довольна собой. Оказывается, не такая уж она рохля, а можно даже сказать, предприимчивый человек. Это несмотря на неудачу первого опыта работы.
   Автоматически в полусне она продолжала смотреть ежевечерние новости и обсуждать их с соседками. Однажды услышала по телевизору характеристику на одного очень порядочного, как ей казалось, политика: "он умеет держать удар". Значит, не киснет от неприятностей * это понятно. И решила, что вполне может отнести эти слова к себе: надо просто собраться и продолжать жить дальше, что бы ни случилось. И не оглядываться назад! При очередном обсуждении новостей с соседками она осторожно попыталась выразить свою мысль, что у порядочных политиков, хотя они и надоели своим мельканием и позёрством перед камерами, можно кое-чему научиться. Обе соседки уставились на неё с удивлением, потом Леокадия Самсоновна медленно произнесла:
   * Где ты видишь там порядочных?
   После небольшой паузы добавила Хася Шмулевна:
   * Морды розовые, сытые... знают, чьё мясо съели, щерятся, как коты!
   * Котов попрошу не трогать! * ледяным тоном отчеканила Леокадия, * Они себе на пропитание честно зарабатывают!
   * Твой-то работничек * ого! * засмеялась Хася, и скандала, слава богу, на этот раз не получилось.
   Неожиданно подошел сентябрь. Начало месяца * теплое, солнечное, желто-розовое, ласкало глаз и восхищало запахами, тоже какими-то теплыми, роднившими человека с почвой, растениями и животиной, обитающими рядом. Тамара присела на берегу канавки с прозрачной, еле колышущейсяколышащейся[Author ID1: at Sat Jul 31 09:56:00 1999 ] водой, желтеющими травинками, свисающими к её поверхности. Захотелось слиться с этой водой, с травяным ковриком, погладить небольшую черную птицу, севшую в метре от неподвижно замершей женщины. Птица заинтересованно разглядывала что-то в воде. Тамара медленно достала из карманчика рубашки очки, поднесла к глазам и посмотрела на воду. Кого там только не было! Толпились паучки, букашки, блошки: кто мельтешил лапками в воде, кто бегал по её поверхности, кто медленно полз по травинке и что-то тащил...жизнь бурлила в относительной тишине окружающих полей, разрезанных на прямоугольники этими небольшими зелеными канавками. Ну что для них перестук далекой электрички, лай собаки за лесопосадкой или петушиный вопль в деревне возле станции? Они ничего этого не слышат, у них своя жизнь...
   Над Тамарой раздался громкий женский голос:
   * Пейте-пейте, вода чистая!
   Тамара подняла голову и увидела молодую пухленькую армянку, которую все звали Наирой.
   * Да вы посмотрите внимательно, там столько всякой живности...
   * Живность * это хорошо, значит, там нет ни химии, ни радиации! * засмеялась Наира, * Пейте, надо только процедить через платок, вот так! Это я вам как биолог говорю * ничего страшного!
   Девушка напилась, отряхнула пластмассовый стаканчик, поднялась с колен и спросила:
   * Вы не в университете учились?
   * Нет, в машиностроительном.
   * Мне показалось, знакомое лицо.
   * Наверное, что-то ростовское, * улыбнулась Тамара, * Мне тоже показалось, что я вас знаю.
   От дороги послышался автомобильный гудок, Наира нехотя обернулась, грустно сообщила:
   * О-о, грузовик приехал, надо идти.
   Она нахлобучила старенькую соломенную шляпку с кружевными полями и букетом выцветших фиалок на тулье, и пошла к дороге. Тамара еще раз через очки посмотрела в ручей и подумала: "А человек-то пыжится: поставил себя на пьедестал, как же * покоритель природы, царствует! Природа же понятия не имеет о его амбициях * живет себе, и знать не знает, кто там царём себя нынче объявил! А то, что бедную природу топчут и травят, она, вероятно, воспринимает, как стихийное бедствие: бог дал жизнь, бог и взял её обратно!"
   Тамара тяжело поднялась, охнула, растерла кулаком поясницу и поплелась к машине, возле которой уже стоял Володя Чен и высматривал из-под руки отстающих.
   Женщины не спеша грузили ящики с овощами в кузов машины. Тамаре снова попалась на глаза Наира и она подумала, неужели у этой веселой хорошенькой армянки тоже нет мужа, который не пустил бы её сюда.
   Вечером Тамара притащилась домой уставшая до изнеможения, гадая, какая бы могла быть этому причина, ведь последнее время она втянулась в новый ритм жизни и научилась беречь себя от перегрузок. Вспомнила темно - фиолетовую тучу на горизонте и поняла, что организм её не так молод, как ей все еще кажется, износился больше чем за пол века хлопотной жизни и стал реагировать на внешние факторы: вместе с погодой меняется давление, какие-нибудь электромагнитные волны сбивают с панталыку её собственные биоритмы, а может, излучения дополнительные появляются в атмосфере...* она вздохнула и подумала еще, как же мало мы знаем о старушке - Земле, черт - те что нас волнует, только не собственное здоровье...
   Из кухни слышались вздохи и глухое бормотание. Тамара прошла по коридору к своей комнате, которая была как раз напротив распахнутой двери кухни, механически бросила туда взгляд и остановилась у порога. В кухне, стоя спиной к выходу, Леокадия чистила крупного толстолобика, который иногда взбрыкивал и бил хвостом по доске. На высокой скамейке сидел кот Икс, внимательно наблюдал за старухой, щурился и облизывался, когда брызги от удара рыбьего хвоста попадали ему на мордочку. Его хозяйка спокойно назидательно разговаривала с толстолобиком:
   * Что поделаешь, дорогой, се ля ви, все мы друг друга чистим и едим!
   Она ловко располосовала брюхо рыбы, одним движением острого широкого ножа выгребла на доску пузырь и молоки, после чего толстолобик опять стукнул хвостом по доске. Двумя точными ударами бабка отсекла голову таращившегося на неё толстолобика и удовлетворенно заключила:
   * Ну, теперь-то ты угомонишься!
   Тамара передернула плечами, отвернулась и поспешно пошла к себе. Её с детства коробила эта варварская процедура разделки живой рыбы, и она искренне недоумевала, как можно обожать кота и совсем не жалеть несчастную рыбину.
   Тамара искупалась под душем, напилась холодного компота, включила тихую музыку и легла на диван, подложив под ноги твердые диванные подушки. Через некоторое время в кухне весело затрещало горячее подсолнечное масло и под дверь потянуло сладким запахом свежей жареной рыбы. Женщина прикрыла глаза, отдаваясь мелодии Вивальди и пытаясь восстановить свое душевное равновесие её гармоничными волнами. Минут через двадцать с рыбой было покончено, сковорода снята с огня и, видимо, накрыта крышкой, потому что чад из-под двери прекратился. Тамара села и сунула ноги в тапочки, намереваясь пойти приготовить ужин. В это время в квартиру вломилась баба Хася. Вихрем пронеслась по коридору, ухнула на пол кухни тяжелую кошелку, шлепнула чем-то о стол.
   * Господи! * простонала театрально Леокадия Самсоновна, * Опять головизна! Как ты можешь это есть? А запах у твоего холодца просто кошмарный!
   * Не хуже, чем у твоей выварки! А у меня "пузо * не зэркало", так еще моя бабушка говорила! * бодро ответила Хася Шмулевна, наполнила водой свою громадную, битую - перебитую, еще довоенную кастрюлю и с грохотом взгромоздила её на плиту.
   * Мой кот не стал бы это есть! * пробурчала Леокадия, зажимая пальцами нос.
   * Ну, куда ж там, с вашим дворянским происхождением! * отпарировала, заводясь, баба Хася, * Да и детки с высшим образованием, всегда на живую рыбку деньжат подкинут!
   * При чем тут мои дети? * вскинулась Леокадия, забывая про нос и запах и, конечно, воинственно складывая руки на груди, * Мои дети * интеллигентные люди!
   * Да уж, где уж нам уж! Мы университетов не кончали! * вошла во вкус ссоры Хася, * Слышали! Дочка * историк, зять * философ! Только оба * челноки! Попросту спекулянты, вот! Тут вам вся история, тут и философия, тут и заграница: Украина, Турция, Румыния!
   * А как они, по-твоему, детей растить должны? * распалилась Леокадия, возмущенно повышая голос, * Да, у нас вся семья работает, даже внуки машины моют, ну и что? А вот ты * торговка! * она раздраженно топнула ногой и забренчала всеми своими украшениями.
   * Я торговка честная, * удовлетворенно процедила Хася, и нечего на меня Полкана спускать! * старуха чиркнула спичкой, повозилась, зажигая горелку под кастрюлей, и прикурила дешевую сигарету.
   Тамара поняла, что ей пора выйти * сцена разыгрывается в расчете на её посредничество. Она открыла дверь в коридор, улыбаясь вошла в кухню и сказала:
   * Здравствуйте! А я немного вздремнула после работы!
   Бабки пристыжено замолкли и уткнулись каждая в суверенный угол: обе гордились своей тактичностью по отношению к тяжело работающей соседке, это возвышало их в собственных глазах.
   Тамара почистила две продолговатые картофелины и луковицу, порезала помидоры и огурцы, поставила на огонь сковородку в полной тишине. Хася деловито пробурчала:
   * Загружу всё гамузом, хай себе варится до самой ночи!
   Немного погодя она осведомилась:
* Тебе, Томочка, запах не мешает? Я накрою кастрюлю вот так, листик и перчик положу, белый корень, петрушечку...
   * Ничего, надо же что-то есть... * умиротворяюще ответила Тамара. Леокадия молча достала серебряный портсигар, извлекла из него папиросу, открыла окно, посмотрела через решетку во двор. Край большой сизой тучи выползал из-за крыш. Кот вспрыгнул на подоконник и мягко скользнул на улицу.
   * Икс, куда ты? Дождь собирается! * наклонилась к окну хозяйка.
   * Ты не сильно там напрягайся, зарабатывать надо! * гаркнула вслед ему Хася, и соседки расхохотались.
  

7.

   Убирать кабачки * одно удовольствие по сравнению, например, с грязной редиской, запрятанными в листья огурцами или разномастными помидорами, где надо выбрать одни и оставить дозревать другие. Кабачки * ярко-белые, полосатые или желтоватые, чистые и гладкие, будто нарочно разложены по ровному сухому полю * бери и бросай в мешок или ящик, ладоням приятно и душа радуется.
   Тамара присела на полный ящик, чтобы дать минутку отдыха нывшей пояснице и чуть расслабить постоянно согнутые ноги, огляделась. Откуда-то издалека к ней шла Люба и махала рукой. "Разгуливает, как начальник какой!" * подумала заторможенно Тамара, сдвигая косынку со лба на затылок. Люба действительно как-то незаметно взяла на себя переговорные функции между Володей и бригадой женщин, и никто не возражал, восприняли как должное * такой непререкаемый тон та умела установить. Подружка уселась возле Тамары прямо на горячую сухую землю и заговорила тихой скороговоркой, как-то в нос, что умела только она: всем было слышно, но никто не понял бы ни слова из её сообщения, кроме того, для кого оно было предназначено.
   * Договорилась с Володей, будем дежурить на бахче ночью. Там ешь, сколько влезет, утром * мешок арбузов, сколько унесёшь.
   * Как, ночью? * испугалась Тамара.
   * Да, ночью, но мы же вдвоём, чего бояться?
   * А если кто полезет, что делать будем? Тут же за два километра * никого! И убить могут, не успеешь пикнуть!
   * Не дрейфь, подруга! * бодро откликнулась Люба, * Сторожам ружьё дают!
   * Не хватало нам еще в тюрьму сесть из-за какого-нибудь дурака!
   * Да ружье-то без пуль! Для страху, попугать * и всё.
   * Значит, никто и не боится. Местные жители наверняка знают, что ружьё безопасное.
   * А вот мы разок стрельнем, шуму наделаем * и хорош!
   * Ну, не знаю...я вообще стрелять не умею.
   * А я * запросто! Знаешь, кем моя бабка была? Ворошиловским стрелком! И меня учила. Я даже разбирать винтовку умею. Короче, оружие беру на себя! Завтра покупаем буханку хлеба, пачку соли * и вперед! С восьми вечера до восьми утра, с ужином на природе. Да мешок не забудь побольше, самых крупных арбузиц выберем, это я тоже умею. Удачно подежурим * нам еще разрешат. Они туда кого попало не пускают, коррупции боятся, понимаешь? Ну, как?
   Тамара засмеялась и натянула платок на глаза, чтобы те немного отдохнули от яркого солнца.
   Ночь на бахче оказалась восхитительной. Люба после ужина забралась в шалаш поспать, а Тамара села снаружи на солому, набросанную по периметру этого небольшого добротного строения, прислонилась спиной к жердине и стала рассматривать окрестности. Ночью на улице ей не приходилось бывать очень давно, тем более за городом, во всяком случае, припомнить подобного момента она не могла. Солнце торжественно уселось за горизонт, там еще довольно долго тлела желтая полоска, обернувшаяся потом огнями поселка при железнодорожной станции. Постепенно вокруг осталось одно небо, темное, бархатное, с необозримым количеством блестящих звезд, которые с непривычки мельтешили в глазах. Тамара попыталась найти какие-нибудь знакомые созвездия, и нашла, но названий вспомнить не смогла, кроме Большой Медведицы и Кассиопеи. Позже обозначился в поле зрения Млечный Путь, и она вспомнила шоколад "Милки Вэй", который наши дети теперь жуют, не зная русского перевода.
   Безветреная теплая южная ночь была полна естественных звуков: пиликали сверчки, скрипела цикада, журчала вода в ручье, копошился недалеко в листьях кто-то маленький и сердитый * должно быть, ёжик. По грунтовке за спиной мягко прошагала лошадь, проскрипели колеса тачанки. Повернуть голову было лень.
   От невероятной огромности и пустоты окружающего пространства, от мерных тихих звуков клонило в сон. Тамара поднялась, умылась ключевой водой, промокнула лицо носовым платком, прошлась по полю. Из-за лесопосадки выкатилась светло-желтая лунища.
   "Совсем светло, * подумала женщина, *Кто полезет воровать в такую ночь? Разве что какие-нибудь "черные маски"! Она улыбнулась, присела возле шалаша, отрезала скибку недоеденного с вечера арбузищи, съела безо всякого удовольствия, посидела еще немного и полезла в шалаш. Люба спала чутко, сразу подняла голову:
   * Ты что, случилось что-нибудь?
   * Нет, просто засыпаю на ходу. Где только моя бессонница? Умру, если не лягу сейчас же!
   * Ладно, спи! * великодушно разрешила Люба, * Я посторожу!
   Тамара упала на ватник, брошенный на солому, а Люба начала деловито клацать старой двустволкой, приговаривая: *Раз, раз и раз! Готово!
   Она соорудила валик из второго ватника, положила поперек входа в шалаш, устроила свое оружие стволом на улицу и улеглась на живот. Несколько раз прицелившись в неведомого врага, она решила, что вполне готова к обороне объекта, и довольная собой, уснула, не снимая руки с приклада.
   Тамара проснулась от какой-то непонятной тревоги. Неподвижно лёжа с открытыми глазами, уставилась на бледное небо в проёме, прислушалась к тишине. Различила тяжелые редкие шаги, приближающиеся откуда-то справа. Потянула за ногу подругу, позвала шепотом:
   * Люба! Люба, слышишь? Кто-то идёт!
   Люба пошевелилась, подняла голову, приготовила ружьё и приникла к нему щекой.
   * С ума сошла! Не вздумай стрелять, убьёшь еще!
   * Не убью, только заткнись, не мешай! * попросила тихо Люба.
   Шаги обошли шалаш справа и начали удаляться. Скоро в поле зрения сторожих, на фоне серого неба, оказалась темная согнутая фигура в ватнике, широких трусах и сапогах. Мужик шел почти на четвереньках, видимо, на ощупь выбирая арбуз покрупнее.
   * Ах ты ж, гад! * азартно пробормотала Люба сквозь зубы и пальнула из двух стволов. В тишину сонных полей ворвалось сразу слишком много звуков: грохот выстрела, торжествующий вопль Любы, испуганный визг Тамары и рев мужика, бегущего к шалашу:
   * Ты что, собака такая, не видишь, кого стреляешь, мать твою!
   Вскоре разобрались в ситуации: подстреленным солью оказался Володя Чен, вздумавший проверить под утро бдительность новых сторожей.
   * Как я домой поеду? * кричал бригадир, морщась от боли и показывая изрешеченные старые ситцевые, в мелкий цветочек, трусы.
   * А кой черт тебя тут носит по ночам? * кричала ему в ответ перепуганная Люба.
   Тамара, содрогаясь от мучительного внутреннего хохота, побежала с ковшиком к ручью. Искренне желая облегчить страдания начальника, плеснула ему на задницу ледяной воды, но тот взвился и заорал от неожиданности и боли. Тут и Люба закатилась смехом, и Тамара прыснула, не в силах больше сдерживаться.
   * Пошли вон, дурные бабы! Чтоб я вас больше не видел! * с обидой и злостью заорал Чен и потопал, прихрамывая, к своему коню, флегматично ожидавшему на дороге метрах в ста от места происшествия.
   Женщины, нахохотавшись и попеняв друг другу за тактические ошибки, выбрали по три крупных черных арбуза (больше, оказалось, они поднять не смогли бы), завязали их в мешки и пособили друг другу повесить поклажу на плечи. Их карьера в области огородничества кончилась внезапно и довольно плачевно. Но думать и сожалеть об этом совсем не хотелось: наступало такое свежее, росистое, звенящее и веселое утро, удивительное и неожиданное для городских жительниц. Они молча потопали на станцию.
  

8.

   Тамара отсыпалась до позднего вечера и проснулась оттого, что её замучила совесть: вот она лежит в постели, как барыня, а надо что-то делать, делать, делать...Женщина открыла глаза, беспокойно оглядела комнату и вспомнила, что с утра бросила мешок с арбузами на полу в кухне, что ничего не ела почти сутки и что она опять безработная * последнее и было главной причиной дискомфортного состояния души. Но теперь голыми руками её не возьмёшь, она училась "держать удар" и знала, как выйти из трудного положения. Надо срочно составить план практических действий, не допуская расползания липкого едкого чувства беспокойства и разочарования по всему организму, от макушки до пяток. Перво-наперво встать, умыться и привести себя в порядок. ( Легкий макияж * обязательно!). Потом * поесть и убрать из кухни мешок с арбузами, соседки уже наверняка спотыкаются об него и чертыхают её целый день. Ладно, пусть их, лишь бы друг с другом не цапались... После надо будет посмотреть новости, затем попить чаю и подумать, какие реальные возможности для трудоустройства у неё остались. Пачка рекламных газет на ящике в коридоре накопилась изрядная, давно она их не просматривала. А под кроватью накопились баллоны с соленьями * плоды её летних трудов. Еще не всё потеряно, господа присяжные заседатели, жить будем!
   Деловые мысли привычно усилили поток энергии в организме, Тамара поднялась и принялась выполнять план.
   Обе соседки сидели в кухне, слава богу, в хорошем расположении духа, и мирно беседовали. Тамара поспешила убрать пыльный мешок. Попыталась развязать веревки, которыми он был перетянут в двух местах, но узлы затянулись намертво, и она полезла в ящик за ножом. Бабки, молча наблюдавшие за её стараниями, дружно запротестовали против вопиющей бесхозяйственности: как можно резать такую хорошую, совсем новую веревку, на неё еще когда-нибудь можно будет повесить бельё или завязать чемодан, если куда далеко ехать! Тамара засмеялась и узлы все-таки отрезала, однако заподозрила старух в какой-то хитрости. Она высвободила арбузы, обтерла сырой тряпочкой и закатила под свой стол, а грязный мешок свернула и унесла в ванную, чтобы замочить и позже выстирать. Бабки все это время восхищенно охали и обсуждали вслух прекрасные стати арбузов (выбраны с толком!), а когда она вернулась в кухню, на её столе стояли две тарелки: одна с куском жареной рыбы, другая * с кубиком холодца и ложкой розового хрена поверх него. Тамара всплеснула руками и рассмеялась: все ясно: соседкам до страсти хочется свежего арбуза, надо угощать. За это она получает такой царский ужин. Этикет коммуналки обязывает понимать соседей без слов.
   Ко всеобщему удовольствию сделка состоялась, и вечер закончился просмотром новостей по цветному телевизору в комнате Хаси Шмулевны. Цветной "телик" с большим экраном занимал почти четверть комнаты, был гордостью хозяйки и включался не часто, поскольку подарен был в позапрошлом году внуком Додиком, который гастролировал по России и всего на два дня заехал в Ростов со своим оркестром. В обычные дни бабка обходилась стареньким черно-белым, раздраженно моргающим при частых перепадах напряжения в сети. Баба Хася полагала, что во-первых, цветной берет много энергии, а во-вторых, может сгореть, и отремонтировать его будет не на что.
   Тамару новости сегодня не очень занимали. С одной стороны потому, что их набор можно было предугадать заранее. Кого-то убили в подъезде или в машине, потом где-то бомбили города и деревни, потом горело высоченное здание и доблестные пожарники, несмотря на трудности в виде нехватки воды и лестниц, все - таки справлялись со своим делом; дальше в новеньких кремлевских палатах изумительной красоты президент целовался с патриархом или наш премьер обнимался с французским; потом * очередной скандал в Думе с бесцеремонными оскорблениями депутатов, правительства и президента, при этом Тамара болезненно морщилась, Хася сердито хмыкала, а Леокадия изрекала:
   *Потомственные хамы, что с них возьмёшь?!
   Потом нищие скрипачи или виолончелисты в подземном переходе Москвы, какой-то митинг с красными и голубыми знамёнами... С другой стороны, у телезрителей, как и у Тамары, были свои трудности в жизни, так что новости страны и Москвы воспринимались в пол - глаза, все остальные органы чувств занимались непрерывными попытками решить личные проблемы...
   * Кого же мне этот друг напоминает? * громко спросила баба Хася и повернула лицо к Леокадии, задумчиво и грустно перебирающей янтарное ожерелье, глядя на экран. Та покачала головой и отставила нижнюю губу.
   * Значит, в молодости когда-то...но точно, что в Ростове был! * утвердила баба Хася.
   Тамара сосредоточилась на передаче, стараясь понять, о ком заговорили соседки. Митинг, красные флаги, осточертевшие портреты сиятельных вождей, трибуна, микрофоны. Выступает известный примелькавшийся генерал, резко рубит рукой воздух, вдохновенно и злобно цедит в толпу:
   * Мы...этих кремлевских жидов...всех по одному...за каждого нашего товарища! За развал Союза! К ответу! * оратор сжимает кулак, толпа сочувственно ревет. Крупным планом * лица стариков и старух, потрясающих немощными кулачками.
  
   * Да, видно, неплохо ему жилось при социализме, жалко терять...а эти-то чего вопят? * тихо удивляется Леокадия.
   * Вспомнила! * радостно рявкнула баба Хася, * Это же Монька с Нахаловки! Монька Либерман, девчата, точно! Мы на танцы в Горсад всем двором бегали, как сейчас помню, и эта малышня голопузая * за нами! Ах ты ж, хрен собачий, куда залез! Комсомольский вожак та-акой хитрющий был. Это он в артистах, во Дворце Пионеров, стал Бертом. Вот мы потешались над ним! Но талант, наверное, у него есть! Потом * пропал, куда-то уехал. Значит, в военное училище подался! Теперь опять на трибуну, под Ленина! Босяк шибанутый! * бабка хохотала, шлепая ладонями по коленям. Тамара и Леокадия обеспокоенно переглянулись.
   Картинка сменилась. Снова широкие Думские коридоры с красными ковровыми дорожками, журналисты суют микрофоны прямо в рот известному депутату с гладким розовым лицом, мешками под глазами и мастерски уложенной стрижкой. Тот, спокойно улыбаясь, объясняет, что генерала не так поняли, обещает разобраться и коллективно осудить. Быстро переходит на другую тему: депутатам невозможно работать и сознавать, что после переизбрания их ожидают материальные трудности, так что следует срочно принять закон в их защиту...
   * Отдохни, дядя! * посоветовала Хася и нажала кнопку пульта управления. Тамара протянула руку и щелкнула выключателем. Под оранжевым абажуром загорелась слабая лампочка. Леокадия светским тоном спросила:
   * Хасенька, а что внучок пишет? Как там дела в Америке?
   * А что той Америке сделается? * махнула рукой Хася, * Там же не смотрят, кем ты родился, лишь бы талант был! Зарабатывай, сколько хочешь, а что ты еврей и джаз играешь * никому нет дела! Додик теперь богатый человек, Бог его отметил, как я и говорила!
   * В Америке, значит, бог отмечает, а в России * нет. Странно! * заметила Леокадия, воинствующая атеистка.
   * Ну, выучился-то он в Ростове, * примирительно вставила Тамара, * Он нашу консерваторию окончил?
   * Он в неё не поступил! * засмеялась баба Хася, * Знаешь, как у нас тут все власти были против джаза? Они в школе организовали кружок, четверо пацанов, ну такие были упёртые! Выступали на школьных вечерах, весь город туда бегал, и Додик на всех инструментах играл, любого мог заменить, уж такой способный! И ведь понятия не имею, где и когда выучился! Да...мне-то надо было деньгу заколачивать, родители его тю-тю...десять лет без права переписки... * совсем глухо проскрипела Хася.
   * Господи! Как же это получилось? * спросила Тамара, смутно помнившая из детства какое-то коловращение в их коммуналке, молчаливых людей, тяжело топающих большими сапогами по коридору, звук отъезжающей машины за ночным окном и страшный женский вопль: "Ироды-ы!"
   * А вот, может, узнаю, кто их заложил, успею ещё...Додику обещали в архиве дело поднять * теперь разрешают. Заплатить пришлось, конечно, знают же, что в Америке живёт * думают, деньги на голову за так сыплются. А мальчику сколько мотаться по миру приходится! Говорит, что талант без работы пропадёт, а зарывать в землю * грех!
   * Чего же он тогда в консерваторию не поступил? * опять ехидно заметила Леокадия в качестве отвлекающего манёвра, как поняла Тамара, почему-то со страхом ожидавшая продолжения Хасиного рассказа.
   * Ха, они ж там ничего не понимают! На экзамене Баха приказали исполнять. Ну, мальчик исполнил, как умел, с блеском, аплодисменты сорвал! Потом ему сказали: это, конечно, очень хорошо, но все-таки не Бах! И не взяли!
   * Так он что, вообще без высшего образования? * удивилась Тамара.
   * Да, впечатление производит очень и очень... * задумчиво добавила Леокадия.
   * Ну как это я могла допустить! * возмутилась Хася, * Он сразу в железнодорожный институт поступил, его же ценил весь город...кроме этих музыкальных профессоров! Учился и там играл! Такой оркестр сделал, все таланты к нему сбежались! И музыку сам сочинял.
   * А потом что? * настаивала Тамара.
   * А потом они окончили институт и их отовсюду выгнали: зал не давали, концерты запрещали! В газете заклеймили за эту...за безыдейность, а что не хотят ехать по распределению * значит, тунеядцы! Я за них боялась, а они всё играли у нас во дворе и смеялись. И уж когда на радио стали приходить письма и общественность потребовала сослать их за тунеядство в Магадан, * тут они смеяться перестали! И быстренько смотались в Филадельфию * там их ждали. Вот!
   * Как же это им так легко удалось? * недоверчиво вопросила Леокадия.
   * Всё тебе расскажи! В оркестре были два брата...армяне, кажется, или хохлы...ну, и у них там оказались родственники. Больше ничего не знаю, не пытай меня! * подняла руки баба Хася.
   * А вы что же? * опять спросила Тамара.
   * А мне там делать нечего, мои все здесь! * ответила Хася Шмулевна и кряхтя вылезла из своего продавленного кресла.
  

9.

   Объявления в газетах были самые невероятные: ничего подобного не могло бы появиться в печати всего каких-то десять лет назад. На время Тамара даже забыла о своих не очень ладных обстоятельствах и с удивлением и улыбкой читала столбцы рекламы.
   Требовались кассиры, программисты, продавцы и грузчики * все до тридцати лет, и это было понятно. Целая куча почти одинаковых призывов с разными телефонами: " отдых элитный круглосуточно, работа девушкам и охранникам", и тоже было понятно, что это старые известные бордели под новым соусом. Еще приглашали желающих выращивать грибы, погадать на судьбу и нетрадиционно полечиться, а также испытать на себе магию, и это было уже неизвестно, что и почём. Дальше пошли какие-то целеустремлённые агенты, лидеры сетевого маркетинга, промоутеры и супервайзеры * все по конкурсу. Тамара задумалась: подобные слова только вчера появились в России, и уже * очередь стоит! Молодёжь, значит, кумекает в этих делах, а она, Тамара, считай * отсталая старушка, хотя и с хорошим высшим образованием. Похоже, за короткое время страна сделала гигантский скачок в непонятное будущее, а она и не заметила: когда, куда?
   "Ресторан Интурист * бармены, официанты, оптимисты со знанием языков, с опытом работы" * женщина вздохнула. "Замуж в США и Англию!" * интересно, а как там с возрастом и опытом? * усмехнулась она. "Продавщица кваса с телефоном. Домработница до 50 лет. Официанты в новый ресторан "Английский парк". Ограничений не было. Тамара выписала адрес ресторана и телефон семьи, где требовалась домработница. Слегка задумалась насчет кваса, но так и не поняла, при чем там телефон, а потому решила не обращаться.
   Ресторан находился далеко от центра, Тамара долго ехала на трамвае, глядела в окно и недоумевала: ну, почему "Английский парк"? Почему не назвать как-нибудь по-русски? Свихнулись они на этом английском, что ли?
   Хорошо, со вкусом отремонтированный старый особнячок из двух больших комнат был превращен в ресторан и бар, распахнутые вторые двери приглашали во внутренний дворик, который и назывался английским парком, о чем свидетельствовала вывеска у входа. Там же сообщалось, что здесь всегда есть лучшее Баварское пиво и прекрасные кавказские шашлыки (вот тебе, в огороде бузина!). Народу было немного. Бармен внимательно осмотрел вошедшую и подозрительно проследил за её передвижением по залу. Тамара быстро прошла в маленький двор. Три чахлых деревца, под которыми, на мощеном плитками полу, стояли пластиковые столики и кресла, над ними * разноцветные зонтики. В стороне у забора слабо дымил небольшой мангал. За дальним столиком два толстых молодых парня пили пиво и совещались страстным деловым шепотом, резко взмахивая руками.
   * Вам кого, женщина?
   Тамара оглянулась на голос. За маленьким столиком у входа сидел элегантный мужчина средних лет, с черными усами, в белой форменной куртке, с белой бабочкой на черной рубашке, и вопросительно глядел на неё. Она подошла поближе, негромко сообщила:
   * Я по объявлению, насчет работы.
   * Посудницей?
   * Там было написано, что требуются официанты.
   * Вообще-то хозяину хочется набрать мужчин, на западе так принято...ну, пока временно можно и женщину взять, * он осмотрел её с ног до головы, кивнул на свободное кресло: * Садитесь! Значит, условия у нас такие: работать с десяти до десяти, выходной понедельник. За питание из зарплаты будут вычитать. Остальное отдаёшь мне.
   * Почему?
   * Потому! Такие у нас условия.
   * А на что же я буду жить? * удивилась женщина.
   * На чаевые. Ты что, без опыта, что ли? Где работала?
   * На заводе.
   * Кем?
   * Инженером.
   Мужчина задумчиво оглядел лицо и руки Тамары, пробормотал сквозь зубы:
   * Не устраивает * вали отсюда, барыня! Работать * это тебе не бумажки в конторе перекладывать!
   Тамара еще раз скользнула взглядом по "Английскому парку". Парни продолжали размахивать руками и открывать банки с пивом. Под столом сидел серый мордастый кот и лакал из лужицы от опрокинутой банки. На дереве чирикали воробьи, через высокий кирпичный забор заглядывало солнце. Всё было на месте, всё знакомо: это * Ростов, её родной город, она четко это осознавала, но...не могла встать, вот так просто подняться и уйти. Тяжелая обида пригвоздила к сиденью. Крутились дурацкие вопросы: где я? что со мной? Почему такое говорится мне, здесь, сейчас? В чем моя вина? Глаза стянула судорога, предвещающая слёзы.
   * Ну, в чем дело? * угрожающе спросил её собеседник. Она механически встала и пошла из ресторана, с удивлением отмечая, что глаза остаются сухими * она, кажется, разучилась плакать! Зато на сердце лег тяжелый серый булыжник, немного поворочался, устраиваясь получше, и затих где-то под левой лопаткой. Тамара поехала домой, бездумно глядя в окно трамвая и прижимая к себе локоть левой руки.
   Уже недалеко от своей остановки она вдруг подумала, что дома, собственно, ей делать нечего, и вообще пора устроить себе хоть небольшой выходной, и вышла на Богатяновском. Поднялась до Кировского парка, купила стаканчик мороженого и уселась в такое же кресло за такой же столик и под таким же зонтом, как в "Английском парке", * так были обставлены сейчас все кафе города.
   Женщина не спеша лизала мороженое и и[Author ID1: at Sat Jul 31 09:59:00 1999 ] пыталась получить удовольствие от неожиданного дня отдыха. Подняла голову и последила за шумящими кронами старых деревьев, осмотрела цветники и памятник Кирову. Когда-то, она читала, здесь стоял храм, большой и красивый, и она подумала, что вокруг этого храма базара, наверное, не было, это был какой-нибудь праздничный храм, в который и она, некрещеная и воспитанная в атеизме, тоже с удовольствием ходила бы по воскресным дням. Это же праздник, считай, каждую неделю: чисто вымытые, нарядные люди собираются в красивом здании, слушают искусное пение и звон колоколов, улыбаются друг другу...конечно, от этого можно почувствовать что-то вроде "очищения души"!
   Тамара прикрыла глаза. Скрипели под ветром кроны жилистых акаций, вжикали мимо машины и тут же визжали тормозами у светофора. По дорожке проносились горластые дети на роликах. Нет, наслаждения отдыхом не получалось, червяк заботы сидел в том месте, где, вероятно, должна бы находиться душа, жаждущая отдыха и очищения. Женщина подкрасила губы, поднялась и медленно двинулась в сторону дома.
   Подходя к своему подъезду, она увидела молодого парня на противоположной стороне, который стоял, глядя на окна их дома, сунув руки в карманы брюк, с маленькой мужской сумкой, подвешенной на запястье. Ей подумалось, что она видит его не в первый раз в их малолюдном стареньком переулке, но она не придала значения этой мысли * мало ли странного случалось в её жизни в последнее время! Скорее всего, у кого-то в их доме случилась любовь, и это событие ей было теперь непонятно и казалось несвоевременным.
   В квартире вкусно пахло праздником * майонезом, укропом, селедкой и жареным тестом * должно быть, знаменитые Хасины беляши или оладьи с патиссонами. Бабки что-то праздновали. Тамара заглянула в холодильник, собираясь разогреть обед. В дверь стукнули костяшками пальцев, и она тут же распахнулась. В комнату широким комком вкатилась Хася Шмулевна и доложила с ростовским прононсом:
   * Леокадия Сам[Author ID1: at Sat Jul 31 09:59:00 1999 ]соновна приглашають в гости, посмотреть на жениха! Хоть на минуточку! * приложила она пухлые руки к груди, на которой красовалась тусклая золотая цепочка с медальоном.
   * Ну что я пойду? Я и не одета как следует! Неудобно... * запротестовала Тамара.
   * Да тебе какая разница? * зашептала баба Хася, * Не твой жених-то! * и она басовито расхохоталась, блестя глазами на раскрасневшемся лице, * А мы там слегка дербалызнули! * и она лихо щелкнула пальцем у себя под ухом.
   Тамара подумала, что бабки вместе с женихом поддали хорошо, а не слегка * вон как возбудились все жизненные силы в древней Хасе! Интересно, что там за мужик такой, придется пойти посмотреть, вдруг еще соседом станет, не дай бог!
   Громадная комната Леокадии Самсоновны производила сильное впечатление на нового человека. Три высоких, полукруглых вверху, окна, потолок с лепкой, рельефно отделанной многолетней пылью, бархатные портьеры с кистями, тяжелые мягкие кресла, диваны и какие-то козетки и банкетки, вытертые до неузнаваемости цвета обивки, овальный стол с точеными ножками, стулья вокруг него с высокими резными спинками, буфет карельской березы, громадная китайская ваза с сушеными листьями на маленьком красного дерева кабинетном рояле в углу. Стеллажи с книгами занимают все простенки до потолка, над диваном * портреты чьих-то чопорных предков с плотно сжатыми губами, в тяжелых позолоченных рамах. Над столом царствует желтый шелковый абажур, чудом уцелевший со времен, должно быть, гражданской войны. Это была квартира Лёкиного мужа, богатого торговца грека Скилиоти, почившего лет двадцать тому назад, а книги * приданое Лёки, полученное от отца, Заглобы Самсона Григорьевича, профессора университета из семьи той группы преподавателей, что переехала в Ростов вместе с Варшавским университетом еще в 1915 году.
   Леокадия Сам[Author ID1: at Sat Jul 31 10:00:00 1999 ]соновна с гостем сидели на диване за накрытым столом, на котором, помимо закусок, красовалась уполовиненная бутылка водки и хрустальный графинчик с красным вином. Тамара села на пододвинутый Хасей стул, ей дали чистую тарелку, вилку и рюмку. Гость приподнялся и взялся за бутылку, но Тамара замотала головой и накрыла свою рюмку ладонью. Тогда мужчина налил Хасе и себе из бутылки, а Лёке и Тамаре * из графинчика, и предложил выпить за приятное знакомство. Все дружно выпили и принялись угощать Тамару едой. Она подумала, что обстановка тут, похоже, напряженная, а она, как всегда, выполняет роль громоотвода. Правда, хитрая Леокадия Самсоновна пьёт сухое вино и трезва, как стеклышко, но эта парочка... хлещет водку на удивление молодо.
   Тамаре отрекомендовали Георгия Константиновича Тяпкина, генерала в отставке. Он выпрямил спину, по-молодецки оглядел стол и сказал:
   * Ну-с, если дамы не возражают, я бы закурил!
   "Дамы" заквохтали и заколыхались за столом, выражая полное одобрение. Хася достала из кармана свою "Приму" и спички, гость щелкнул дешевой зажигалкой и возвестил:
   * Я * патриот, курю "Нашу марку"! Кого угостить? * и посмотрел на Леокадию и Тамару. Тамара отрицательно помахала рукой, а Хася тут же вставила:
   * Лёка у нас только папиросы курит, как один большой ученый, товарищ Сталин!
   * А что вы, собственно, лично против него имеете? * встрепенулся Тяпкин и уставил на Хасю свой единственный глаз. Второй, стеклянный, как казалось Тамаре, был постоянно направлен на неё, и это производило жуткое впечатление, будто за каждым её движением следила кинокамера.
   * Против него лично абсолютно ничего, мы же не были представлены! * ехидно отрезала Хася и генерала, видимо, это успокоило. Он повернулся к Лёке:
   * О чем это мы с вами беседовали до того? * он затянулся, скосил губы и ловко выпустил дым в сторону, за Лёкину спину. Леокадия, держа дымящуюся папиросу двумя костлявыми пальцами на уровне плеча, откинула голову в мелких седых кудряшках, прищурилась и медленно сказала:
   * Хорошо, продолжим наши философские изыскания.
   * Ого, как они тут успели! * негромко крякнула Хася. Пьяненький Тяпкин приподнял брови и посмотрел на Тамару многозначительно и строго. Леокадия продолжила:
   * Видите ли, с точки зрения трансцендентальной апперцепции...мы все безоговорочно правы, поскольку каждый субъект воспринимает реалии окружающего мира согласно своему опыту...
   * Господи, да можешь ты по-русски говорить, чтобы людям понятно было? * взорвалась Хася и сунула бычок от "Примы" в тарелку.
   * Что ж, по-вашему, и большевики были правы, и меньшевики? И красные и белые? Нет, дорогая моя, для выяснения исторической правды сначала надо размежеваться! Я * старый коммунист и принципами не играю, как эти ваши философы! Для меня Владимир Ильич * гений, и во всем сверяюсь с ним! Кстати! * он протянул крючковатый дрожащий палец свободной руки к Тамаре, * Вы за Ленина или против?
   Тамара не была готова к таким разговорам и растерялась. Хася выручила:
   * Что вы к девочке пристаёте? Она его не знала!
   Генерал презрительно поджал губы, вытер рот ладонью и возвестил:
   * Только социализм * справедливое общество! Кто скажет против? Какой философ? Я их всех прочитал, и между прочим, хотя и называли разными там терминами, а превозносили-то все коммунизм, как высшую стадию развития! Другое дело, что наши не справились с поставленной задачей1 Не стало двух гениев * и всякое дерьмо в Кремль полезло, забыли про коммунизм!
   Молча курившая Леокадия вдруг очнулась и зло заметила:
   * Социализм...социализм перемешал слои общества и поэтому не удался!
   * Так и знала: всяк сверчок знай свой шесток, да? Для одних * черта оседлости, для других * поместье в Польше? На роду написан престол * получай!? * неожиданно трезво рявкнула Хася и шлепнула ладонью по столу.
   * Образованные люди должны государством руководить! И воспитанные в самосознании своего назначения! * угрюмо заявила Леокадия, взяла с тумбочки большую фарфоровую пепельницу в виде виноградного листа, положила в неё папиросу и подставила Тяпкину, норовившему затушить окурок двумя послюнявленными пальцами, * Это самосознание воспитывается веками! Как английский газон! А быстро только грибы-поганки появляются!
   * Что же это по-вашему, я, батрацкий сын, своими мозгами вышел в генералы, я * гриб-поганка? * задохнулся от возмущения гость, * Еще недавно за такие слова, знаете ли... А я горжусь происхождением! Кто был ничем, тот станет всем!
   * Многие при социализме на происхождении выехали! А кто был ничем * ничем и останется! Человек должен быть чем-то, иначе он просто скотина! * распалившаяся хозяйка медленно поднялась во весь рост и сложила руки на груди, бренча браслетами.
   * Н - да, вот куда я попал! * горько констатировал генерал и выбрался из-за стола. Нетвердо ступая, подошел к двери, взялся за медную ручку и сделал всем полупоклон:
   * Ра - аз - шите откла...ться!
   Выпрямляясь, он резко закинул голову, пошатнулся и врезался затылком в косяк. Хася в момент подскочила, придержала старика за поясницу и повела из квартиры, приговаривая по дороге:
   * Ну -ну -ну, ай-яй-яй! Бе-едный!
   * Бедный Жорик! * вдруг расхохоталась Леокадия и рухнула на диван, вытирая платочком глаза. Тамара подошла к дивану, наклонилась и невольно прочитала в низу портретов: Заглоба С.Г., Заглоба М.К.. Она понаблюдала с минуту за покрасневшим распухшим лицом Леокадии и побежала искать валерьянку. Навстречу ей по коридору, раскинув руки и притопывая, шла баба Хася с песней на мотив "Кости-моряка":
   * Недолго музыка играла - а, недолго фраер танцева - ал!
   У Хаси были пунцовые щеки и бесшабашный вид, не предвещавший ничего хорошего. Тамара завернула в свою комнату и прикрыла дверь.
  

10.

   Очень молодой женский голос сказал, манерно растягивая слова:
   * Мне, собственно, нужна домоправительница, понимаете?
   * А какая разница? * удивленно спросила Тамара, сжимая трубку влажнеющей от волнения рукой.
   * Ну, как сказать...работы много, дом большой...платим мы, конечно, очень хорошо...но и требуем, чтобы всё было присмотрено. Да вы приезжайте! * вдруг обеспокоилась женщина, * Ведь лучше же лично осмотреть, познакомиться! У нас все удобства и питание очень хорошее! Мы живем в новых коттеджах, почти за городом. Приезжайте сегодня, я сейчас объясню, как добраться!
   Тамара долго ехала забитыми транспортом улицами в пыхтящем горячем автобусе. По дороге успела рассмотреть, как незаметно подкралась осень: уже много желтизны в пышных еще кронах деревьев, и на тротуаре под ними опавшие листья бесхозно метет ветер то в одну, то в другую сторону, собирает и разбрасывает, а дворники, подумалось ей, как-то постепенно повывелись в городе совсем. Ей показалось странным: безработица же, и на безденежье все жалуются, и нищих везде полно, а в дворники никто идти не хочет! И решила, что на крайний случай, если с работой совсем будет туго, она станет дворником на то время, что осталось до пенсии. А может, и позже, потому что пенсию, говорят, платят с большим опозданием, и её соседки, например, выживают исключительно за счет самодеятельности.
   Через сорок минут, как определила аккуратная Тамара, глянув на часики, автобус добрался-таки до своей конечной остановки. Напротив вдоль шоссе лепился небольшой поселок из двухэтажных новеньких особняков,[Author ID1: at Sat Jul 31 10:03:00 1999 ] довольно громоздких, непропорциональных и каких-то неуклюжих, с башнями и прямоугольными каминными трубами. Высокие глухие заборы отгораживали один участок от другого, и казалось, внутри не было ни двора, ни садика, зато у всех большие гаражи. Здесь жили "новые русские", попытавшиеся скопировать "американский образ жизни" без большого, видимо, успеха: поселок выглядел неуютно. Тамара отыскала нужный дом и нажала звонок. Женский голос ответил:
   * Тамара Ивановна? Наберите код 549 и входите, собака привязана!
   Калитка открылась и захлопнулась за её спиной. Справа послышался тихий грозный рык. Тамара осторожно повернула голову и увидела небольшой каменный флигелёк с жестяным петушком на крыше. Зарешеченная дверь в крупную клетку позволяла рассмотреть страшенную зверюгу * не то волк, не то медведь. На громадной шерстяной морде морщился нос, показывая мощные белые клыки, желтые глаза светились. Ноги женщины буквально приросли к асфальтовой дорожке. От дома раздался окрик:
   * Да заходите же, не бойтесь, Рекс надежно закрыт!
   На широком крыльце, оформленном под старинный русский балдахин с колоннами, стояла худенькая темноволосая девушка. Она была в какой-то греческой тоге до пят из полупрозрачной ткани абрикосового цвета и казалось, вся светилась изнутри под падающим на её фигурку потоком солнечного света. Луч падал сверху, через круглое окно в навесе крыльца, и по-видимому все было рассчитано именно на такой эффект. "Ну, театр!" * подумала Тамара, и как-то робко, теряясь, тронулась по дорожке к крыльцу. Девушка взмахнула складками платья и вошла в дом.
   В просторной гостиной стояли квадратом мягкие диваны из желтой кожи, такие же пуфы и кресла, по ним раскиданы цветные подушки разной формы. В центре квадрата * стеклянный столик и сервировочная тележка с неубранной посудой. Громадный телевизор на передвижной тумбе, другая такая же тумба с какой-то сложной аппаратурой. В углу * светлое пианино, на нем * лампа с розовым абажуром и голубая ваза с лилиями. За диваном у окна высился старый панданус. Многостворчатое итальянское окно во всю стену почти не давало освещения, потому что смотрело в оранжевый кирпичный забор. Единственный небольшой луч солнца пробивался через верхний угол окна и освещал кусочек дивана, где валялось и светилось что-то пушистое, абрикосовое.
   * Брысь, Базиль! * капризно сказала хозяйка, сгоняя тонкой рукой рыжего кота и усаживаясь на его место, * Садитесь, Тамара Ивановна, поговорим! Меня зовут Мурочка! * и она улыбнулась.
   Тамара села в кресло напротив Мурочки и мягко провалилась, отчего ноги её слегка приподнялись над полом. Хозяйка, глядя на неё, засмеялась: * Ничего, привыкнете!
   Теперь Тамара заметила миндалевидные глаза Мурочки под длинной каштановой челкой, небольшой нос со срезанным кончиком, твердый остренький подбородок и очень тонкие бледные губы, сильно портившие общее впечатление и совершенно отбиравшие красоту у этого беломраморного личика. Женщина сидела, откинувшись на спинку дивана, расставив ноги в восточных туфельках с загнутыми носами и острыми каблучками, и внимательно разглядывала пришелицу. Механически провела ладонью по груди и животу, облизала губы с темной каемочкой. Тамара вдруг поняла, что та беременна, наверняка на второй половине, и тут ей стало почему-то легче в этом странном доме. Она подвинулась на край необъятного кресла, поставила ноги на светлый паркет и разгладила юбку на коленях.
   Внимательно следившая за её движениями Мурочка вдруг сказала:
   * Я, конечно, не буду требовать характеристику с предыдущего места, но...где вы последнее время работали?
   * На огородах у корейцев! * простодушно призналась Тамара. Мурочка сморщила носик и поджала губы, потом произнесла:
   * Так...вам придется сделать маникюр и вообще привести в порядок руки. У меня дорогое тонкое бельё...посуда и домашняя техника тоже требуют бережного и мягкого обращения...еще кое-каких навыков. Я объясню, какие кнопки нажимать, надеюсь, выф запомните и ничего не испортите!
   * Постараюсь! * улыбнулась Тамара.
   Целый час хозяйка водила Тамару по дому. Они осмотрели первый этаж. Квадратную ванную комнату с зелеными стенами и эротическими картинками на кафеле, с абсолютно круглой зеленой ванной посередине; громадную кухню, напичканную бытовой техникой. Отдельно в подвале оказалось помещение для стирки, сушки и глажки белья, также всё механизированное. Потом они поднялись и осмотрели кабинет хозяина, в котором не было ни одной книжки, спальни и маленький санузел второго этажа. Винтовую лестницу наверх они обошли, хозяйка небрежно махнула на неё рукой:
   * В мезонине вам делать нечего, там мой кабинет, я справляюсь сама.
   Они опять спустились в гостиную, Мурочка закурила и спросила:
   * Ну, как впечатление? Справитесь?
   У Тамары осталось впечатление сильной запущенности и неухоженности этого шикарного жилища и какое-то неуловимое сходство его с дорогой гостиницей. Похоже, здесь трудились и художник, и архитектор, притом не самые дешевые, все было сделано с толком и удобством, но без души и каких-либо национальных признаков, просто международный стандарт. Этого она хозяйке объяснять, конечно, не стала, а коротко сказала:
   * Мне понравилось. Удобный дом.
   * Вы в таком, конечно, не были? * Мурочка пустила искусные колечки дыма в потолок.
   * Нет-нет! * заверила Тамара.
   Хозяйка назвала размер жалованья, о каком Тамара не могла и мечтать, перечислила свои требования, добавила:
   * Я знаю, сейчас все запущено, но мне надо, чтобы блестело, понимаете? Заниматься хозяйством я не люблю, а предыдущая домоправительница была с ленцой, больным самолюбием и к тому же оказалась вороватая, так что с ней я распрощалась недели две назад!
   Тамара, наученная горьким опытом жизни, все же робко спросила:
   * А...можно получить аванс?
   Мурочка молча внимательно её осмотрела, выдержала паузу и неожиданно просто сказала:
   * Можно, почему нет?
   Она откинула плетеную салфетку на столике, под ней оказались рассыпанные веером сотенные купюры. Тонкие длинные пальцы с оранжевыми ногтями сдвинули на край две бумажки, потом еще одну, захватили их в щепоть и протянули Тамаре. Салфетка опустилась на место, хозяйка встала.
   * Жду вас завтра в девять. Дам ключи от кухни и задней калитки * там отдельный вход. Хозяину на глаза попадайтесь пореже: не любит чужих, * она еще помедлила и сообщила: * Он в командировке.
  

11.

   Тамара сделала маникюр и педикюр, подкрутила и подколола вверх волосы, слегка подкрасила брови и ресницы. Померила несколько платьев, внимательно рассматривая себя в зеркальном шкафу. Отыскала белый воротничок с кружевом, пришила к темно - зеленому платью в горошек. С аванса она успела купить дешевые белые панталеты, из прорези которых хорошо просматривались пальцы с розовыми блестящими ноготками, на которые она сама с удовольствием поглядывала. Женщина оделась, "вошла в образ" и осталась довольна своим видом: по её мнению, именно так должна была выглядеть современная домоправительница из солидного дома.
   В первый рабочий день хозяйка ничего не сказала, однако Тамара заметила, как взметнулись её тонкие брови и слегка наискосок сжались плоские губки. Позже она поняла, что это была крайняя степень удивления, которую позволяла себе выразить Мурочка. Обычно же она берегла кожу лица от солнца и лишних складок и строила из себя "леди", которой эмоции противопоказаны этикетом. Ей это удавалось, пока она не забывалась и под влиянием любого стресса становилась сама собой * обыкновенной ростовской молодайкой из Рабочего Городка.
   Дня три Тамара старательно отмывала и отчищала дом. Приходила рано утром и уезжала поздним вечером. Делала работу с удовольствием ( так удобно и красиво было оборудовано хозяйство, и чувствовала усталость и разбитость во всем теле, только когда добиралась до своей постели и растягивалась на прохладной простыне. Ей не жаль было потраченных сил и времени, и она этому удивлялась, поскольку раньше не замечала за собой склонности к домашнему хозяйству. Всё обрыдло в родной коммуналке, грязь и кухонная вонь не переводились. Тараканы бегали из одного помещения в другое, будто знали, где их собираются потравить, а где еще погодят, и таким образом сохраняли свой генофонд, а рыженькие резвые их младенцы появлялись моментально после ремонта и уборки в любой части старого дома.
   Все первые дни в особняке было тихо. Полусонная хозяйка, проверив её присутствие на кухне, поднималась наверх. Хозяин не появлялся. Тамара драила дом, кормила кота и собаку из каких-то ярких коробок сухими катышками, которые те ели, как ей казалось, с отвращением на мордах. Пса звали Рекс, это была громадная кавказская овчарка. Днем собака находилась в будке за решеткой, в щель под которую надо было подсунуть поддон с кормом, что Тамара делала с сильно бьющимся сердцем: так злобно скалилась возмущенная животина, воспитанная на неприятии чужих людей. На ночь хозяйка открывала решетку нажатием кнопки в холле дома, и собака всю ночь свободно бегала по двору и вокруг дома. Хозяйка Рекса побаивалась, потому что тот беспрекословно слушался только хозяина, и утром включалась запись с его голосом: "Рекс, на место!". Пёс забегал в будку и решетка опускалась до следующего раза.
   Тамара подливала воду в поилку собаки и пыталась ласково говорить с ней, но и голос и рука её вздрагивали от встречного тихого рыка. Пёс, конечно, чувствовал её страх и нахально наслаждался своей властью над женщиной. Их отношения оставались прохладными.
   В отличие от Рекса, кот Базиль, которого Тамара называла Васечкой, быстро её полюбил, получив колбасную шкурку и блюдечко молока. Тамара с горечью констатировала: эх, мужики, все вы одинаковые!
   К концу недели Мурочка сообщила, что возвращается хозяин и необходимо срочно забить продуктами оба холодильника и морозильник, а шкаф * пивом и напитками. Следует также сварить обед, с хозяином могут явиться гости. Тамара получила список продуктов и кругленькую сумму, с которой даже страшновато было ехать на Старый базар.
   Два дня Тамара таскала в обеих руках тяжеленные кошелки с рынка, потом целые упаковки разноцветной воды и банки с пивом из соседнего гастронома. По ночам она просыпалась оттого, что руки и ноги ныли нудно и противно, как перед грозой, но грозы не могло быть: уже стояло бабье лето, какие теперь грозы?
   В пятницу список был закрыт, надо было начинать готовить еду этому неведомому обжоре * хозяйка ела, как птичка, понемножку клевала несколько раз в день, а в основном * кофе и сигареты. Хлопнула дверь, Тамара подошла к окну кухни и увидела во дворе Мурочку. Одетая в широкие брюки и длинную рубашку из черного шелка, она стояла перед гаражом. Протянула руку с пультом. Медленно открылись ворота. Скрылась в темном проёме. Низкая обтекаемая ярко-красная машина выкатилась из темноты гаража на слепящий солнечный свет и повернула к воротам, которые так же эффектно раздвинулись и замкнулись снова. Хозяйка уехала, а оскорбленная "домоправительница" опустилась на белый табурет у окна.
   * Ах ты ж, свистушка! * возмущенно думала Тамара, * Не могла съездить со мной на рынок! Да что я, рабыня Изаура?! У меня руки и ноги отваливаются, а тебе * наплевать?! И мать свою не пожалеешь!
   Тамара уже привыкла к молчаливой девушке в апельсиновом балахоне, заботилась о ней и её будущем ребёнке ( не курила бы, ела бы побольше!), воспринимала её как свою дочь, и ей почему-то казалось, что та должна относиться к ней подобным же образом, по-семейному, а выходит * вот оно что, между ними стена!
   Она с тоской посмотрела на высокий кирпичный забор и вытерла ладонью глаза. Удар был неожиданным, тем более, что давненько этих ударов не было и она потеряла бдительность. "Здесь тебе не коммуналка!" * напомнила она себе и жестко сжала губы. Все равно такую "хлебную" работу потерять нельзя, решила женщина и тяжело поднялась.
   В этот вечер Тамара долго не могла уснуть, поздно ночью надела наушники и включила "Адажио" Альбинони. Трудно представить более контрастную с её жизнью музыку, уносившую от серой суеты и сердечных болей к невероятно далеким белым вершинам, в торжественное спокойствие Космоса. От этой музыки становилось ясно, что все мы * безусловно оттуда, что предназначены люди для великих небесных дел, а вот вязнут в земном болоте, не понимают друг друга, потому что все такие разные, разные, разные...
   Утром Тамара проснулась от тихого стука в дверь. Будильник показывал десять часов, звонок она отключила, потому что Мурочка велела приходить только в понедельник.
   Стук повторился настойчиво и погромче. Тамара ответила: * Да!
   Дверь приоткрылась, в щель просунула голову Хася Шмулевна, нашла глазами Тамару и вошла.
   * Видела? * спросила она таинственно своим хриплым прокуренным голосом.
   * Чего? * испугалась Тамара.
   * Как чего? Ты глянь сюда! * соседка подошла к окну и отодвинула портьеру. Тамара тоже подошла, стала рядом, спросила шепотом
   * Что?
   * Да вон же, парень ходит который день, видишь? Напротив?
   На противоположной стороне узкого переулка действительно стоял парень, и она его узнала, будто где-то видела раньше.
   * Кто это? * спросила шепотом Тамара
   * Да хрен же его знает! * ответила прямолинейно Хася Шмулевна, * Только ходит и смотрит, ходит и смотрит!
   * Ну и что?
   * Так обнесут же квартиру в один день * и всё! Чего тут не понимать? Я его засекла еще на той неделе, и на поза - той он был! А всего * четвертый раз!
   * Господи! * успокоилась Тамара, * У нас с вами и воровать-то нечего, пусть они сами беспокоятся, если не туда залезут! * она надела халат и стала застилать постель. Хася Шмулевна огляделась и процедила:
   * Ну-ну, смотри! Ухайдокают ни за что ни про что нас с тобой * будем знать! Окна наши на эту сторону, и какой-то интерес у него тут есть, так и шныряет! Надо бы в милицию заявить! Все ж таки у меня цветной телевизор! Японский!
   * Так на окнах решетки, чего вы боитесь? * засмеялась Тамара. Хася, бурча, выкатилась за дверь. А Тамара подумала, что в такое веселое солнечное утро, глядя на мир через окно, обрамленное желто-зелеными листьями хмеля с бубенчиками плодов, думать о воровстве и напастях просто грех. Сегодня она не спеша позавтракает, наденет светлый костюмчик и пойдет в свой банк "Санта Барбара", чтобы положить сотню, сэкономленную от аванса. А потом с удовольствием подсчитает прибыль и купит себе "эскимо" с орешками. А завтра можно даже пирожное и фрукты купить к приходу сына * пусть не думает, что она последний кусок доедает!
  

12.

   В понедельник утром Тамара, как всегда, открыла заднюю калитку усадьбы и прошла в дом через кухню. Осмотрелась в гостиной и остолбенела: кавардак был невероятный, везде грязная и даже битая посуда, гора бутылок, спертый дымный воздух. Даже мебель сдвинута. Пошла в ванную * так и есть: грязь, блевотина, разбитая бутылка, полотенце в грязи и в крови. То ли кого побили, то ли кто-то сам хряснулся головой о раковину. Она почувствовала необходимость в крепких Хасиных выражениях: не хреново погуляли ребятки!
   В доме было тихо. Тамара переоделась, натянула резиновые перчатки и принялась за уборку. Пришлось вынести несколько ведер бутылок, банок и мусора. Часа через три все было отмыто и прибрано. Хозяева все еще не подавали признаков жизни, и она решила все же поставить пока мебель на место, а уж пылесосом и полотером пройтись можно будет и позже. Она уперлась ногами и сдвинула тяжелое кресло * оно довольно легко скользнуло по гладкому паркету. Сзади раздался хриплый смех:
   * Эй, ты чего? Дай, я сам!
   Тамара оглянулась. На лестнице стоял громоздкий белобрысый парень с бритой шарообразной головой. Светлые глаза под белыми бровями смеялись, рот растянут буквально до ушей, и если бы не это, женщина испугалась бы не на шутку. Крупное глянцевое тело в белых трусах - плавках, руки * настоящие клешни, пляжные шлепанцы невероятного размера. Парень еще раз хрыкнул и, видно, довольный произведенным впечатлением, несколькими небрежными движениями установил прежний порядок в комнате и повернулся к оторопевшей женщине:
   * Там еще осталось чего выпить? Голова трещит! * сообщил он, проведя громадной ладонью по бритой макушке. В правом ухе сверкнула золотая серьга.
   * Может, лучше кофе? Я сейчас сделаю! * предложила Тамара и заметила, как у неё ослабели ноги и пересохло во рту. Парень похлопал белесыми ресницами:
   * Ну, давай! * и плюхнулся на диван. Сразу стало понятно, что мебель он подбирал по своим габаритам и массе.
   Тамара принесла поднос с кофейником и большой чашкой, поставила на столик перед диваном. Хозяин задумчиво смотрел в окно и потирал запястье правой руки. Сгреб чашку, отпил половину, протяжно охнул, посмотрел на женщину:
   * Тебя как звать?
   * Тамара Ивановна! * четко сказала Тамара, решившая еще в кухне, что обижать себя она никому не позволит, и бояться, собственно, нечего.
   * А * а! * сказал парень и чуть сузил глаза. Взгляд стал пристальным и тяжелым, * А меня * Геннадий!
   * Есть не хочешь?
   * Ой, нет! * махнул рукой Геннадий и скривился.
   * Ну, позовёшь тогда! * сухо сказала Тамара и ушла на кухню.
   Она возилась с обедом, кормила животных, подметала двор и поливала единственный куст сирени, и все думала, что поступила правильно, поставив хозяина в строгие рамки. Чего их жалеть? Стена так стена...А где этот Гена, интересно, такие деньжищи заколачивает? Предприниматель? Едва ли. Скорее, спортсмен или охранник у какого-то миллионера, банкира или "авторитета". Господи, куда она влипла? У этих "авторитетов" такие разборки бывают! Всё кругом горит!
   Тамара приостановилась и подумала, что главное * не подавать виду, что она догадалась. При этом она совершенно не учитывала, что все её догадки построены на песке.
   Тамара вернулась в дом, чтобы накрыть стол к обеду. Хозяева столовались в своей просторной белой кухне, но Мурочка всегда проверяла салфетки, придирчиво осматривала посуду и сдувала невидимые пылинки, косясь на прислугу.
   В комнате слышались повышенные тона, хозяева, похоже, ссорились. Тамара все же рискнула позвать их обедать и нерешительно направилась к двери в комнату. Геннадий гудел на всю гостиную:
   * Какого хрена тебе еще не хватает? Зачем тебе рояль? Есть же вот эта крыгалка * барабань, сколько влезет, пока меня нет!
   * Гена, ну что ты говоришь? Пойми, я же целый день одна в этом...склепе! Никакого творчества, никакой жизни! Я же певица, не забывай, мне дальше учиться надо, мне выступать надо. Мне зрители нужны!
   * Как же, знаю твоих зрителей! В ресторане познакомились, ты там такое творила!
   * Это все твои домыслы! Я там просто пела, зарабатывала!
   * Знаем твои заработки!
   * Не суди всех по себе!
   * Вот так, плохой стал! В склеп тебя поселил! А то урчала, как кошка: замок, ах, какой замок! Сама же на меня вешалась! Ну, бабы!
   * Ты мне тоже совсем другую жизнь обещал! А я должна терпеть этих твоих...друзей, с позволения сказать!
   * Ах ты, падаль! У тебя живот на нос лезет, дитё скоро будет, об нём думать надо...артистка! Слушай, ты меня знаешь, не попадай под горячую руку! Мне тебя только пальцем тронуть * улетишь! Будут нужны тебе тогда зрители!
   Тамара поспешно вошла в комнату:
   * Ребята, обедать! Быстренько, а то все остынет!
   Геннадий повернулся всем телом на диване и с удивлением посмотрел на Тамару, будто видел в первый раз. Заплаканная Мурочка стояла у окна, прижав к носу скомканный платочек, и даже не пошевелилась. Геннадий добавил грозно:
   * И чтоб на Соборном тебя больше не видели! Еще раз узнаю * ноги повыдираю!
   В этот день Тамара устала, как никогда: новые впечатления и душевные переживания давали себя знать. Она подходила к дому и заклинала судьбу, чтобы соседки не пристали с разговорами и вообще поменьше шаркали по коридору.
   В квартире было тихо, как никогда. Икс сидел на подоконнике в кухне и увлеченно ловил лапой большую зеленую муху. На Тамару кот не обратил ни малейшего внимания, но она поняла, что Леокадии нет дома. Кот всегда высматривает хозяйку в это окно, хотя оно выходит во двор * сложные логические рассуждения ему не под силу.
   Тамара медленно переоделась, посидела на диване, глядя в окно на закат, размышляя о бедном хозяйском младенце, который не знает, что за жизнь его ждет в несчастливой семье родителей. А может, уже знает? Говорят, дети в утробе многое слышат и чувствуют, связь с внешним миром и с внутренним миром матери наблюдается уже с середины срока. Тогда этот бедолага, должно быть, не очень-то хочет появляться на свет божий...Ей стало до слез жалко малыша, и одновременно у неё созрел и всплыл из подсознания вопрос: где же Хася Шмулевна? Леокадия, возможно, поехала к детям на Северный, но Хасе - то ехать некуда!
   Тамара быстро поднялась и пошла к комнате соседки. Прислушалась. Негромко звякнула чайная ложка о стакан. Фу, значит, бабка жива! Тамара перевела дыхание, постучала и потянула дверь на себя.
   Хася сидела в своем глубоком продавленном кресле возле стола, на котором стоял пустой стакан с ложечкой и лежали бумаги.
   * Хася Шмулевна, вы не заболели? * спросила Тамара, подходя ближе.
   * Сделай мне чаю, * попросила тихо бабка, * И нитроглицерин...нитроглицерин у тебя есть? У меня кончился, * без выражения добавила она.
   * У меня есть корвалол, сейчас принесу! И чаю сделаю! * Тамара испуганно глянула на белое безжизненное лицо соседки и быстро вышла.
   Она поила Хасю лекарством и сладким чаем, с беспокойством поглядывая на бумаги на столе, приговаривала:
   * Ну что? Что там еще могло случиться, господи, ну когда же у нас будет все в порядке, жить будем спокойно, как все люди?
   По окончании лечебных мероприятий Тамара села на скамеечку напротив Хаси, цвет лица которой немного улучшился. Старуха взяла со стола бумагу и конверт, покрутила у глаз и спустила со лба очки.
   * Вот, ответ получила. Из ГПУ. Знаешь такую организацию? * она посмотрела поверх очков, * А раньше все знали, старые и малые! Понимаешь?
   * Ну, догадываюсь...что там? * почему-то похолодела Тамара.
   * Знаешь, кто "заложил" моего сына? Пан Заглоба, Самсон Григорьич! * она помолчала. * И знаешь, из-за чего? Из-за комнаты с окном на улицу!
   Тамара молча смотрела на соседку, ничего не соображая, и никак не могла связать в уме концы истории. В голове крутилось одно: не может быть! Хася Шмулевна добавила:
   * Таки он её и не получил, пся крев чертов!
  

13.

   На другое утро Тамара ехала на работу с тревогой на душе, почему-то не ожидая от предстоящего дня ничего хорошего. Беспокоила несчастная беременная Мурочка и её бедный младенец. Беспокоили и соседки: как-то они поговорят при встрече после того, как Хасе стало известно, что Лёкин отец * доносчик, и по его мелкому доносу разбились судьбы нескольких человек, всей её семьи. Вот вам и демократия с обратной стороны: открыли архивы ГБ, а как теперь существовать потомкам, оставшимся в живых? Женщина достала из сумочки и положила в рот сразу две таблетки валерьянки, вздохнула и вышла из автобуса.
   Она вошла в молчаливый дом и остановилась в изумлении. Кухня была буквально разгромлена и выглядела едва ли не хуже, чем вчера. На стенах и дверцах шкафов * брызги томата, острого перечного соуса, горчицы, тут же валяются опустошенные банки и бутылки из-под приправ. Под ногами хрустят перец, крупа, лавровый лист. Мукой засыпан даже уютный конический абажур над столом, скатерть залита чем-то малиновым. Дверца новенького шкафа перекошена.
   Тамара сразу поняла : всё, пора бежать отсюда. Этого терпеть нельзя. Пусть - ка уберет сама за собой эта психопатка! Потом она решила, по всем правилам, посчитать до десяти перед принятием такого важного шага, села на скамейку у входа, поджала ноги и закрыла глаза. Медленно посчитала про себя и пришла к выводу, что бежать ей некуда. Здесь * работа, деньги, источник её жизни. Она открыла глаза, поднялась, осторожно ступая, прошла к столу и потрогала пальцем пятно на скатерти: оно было сырое. Значит, разгром состоялся недавно, хозяева ссорились уже утром. Женщина принялась за уборку кухни.
   Когда она открыла дверь ванной комнаты, оттуда выскочил кот и громко пожаловался на невыносимые условия жизни в этом доме. И ванная, и кот были в зубной пасте и порошке. Пришлось мыть и кота, и стены ванной, и всё оборудование. Тамара подумала, что жизнь последнее время воспитывает в ней терпение и терпимость ко всему. Очевидно, это пригодится ей в дальнейшем, если принять, что все, что ни делается, * к лучшему.
   Тамара поискала отвертку, но никаких инструментов в доме не обнаружила. Нашла нож с отломленным кончиком, закрепила винты болтавшейся дверцы шкафа и поставила её на место.
   Всё! Она совсем без сил опустилась на скамейку, посидела, бездумно глядя в окно на высокий желтеющий куст сирени и складное алюминиевое кресло под ним. Вспомнила, что надо накормить собаку, и опять поднялась. Ноги слегка дрожали, "гудели", как говорила когда-то её мать, но тогда она этого не понимала.
   Гараж был приоткрыт, но в темноте ничего не видно. У собаки, как ей показалось, было какое-то обиженное выражение. Рекс привычно рыкнул на свою кормилицу, посмотрел исподлобья на гараж и совсем по-человечески вздохнул.
   Тамара вернулась в кухню и поставила на огонь кофейник. Тишина в доме начинала её беспокоить. Фантазия разыгрывалась. Кто-то из них уехал в спешке рано утром * это очевидно, но второй-то дома? Спит? Или в доме труп? Сто лет же никто не хватится, если что случится...а потом могут обвинить в преступлении её! Что с того, что она ночью была дома? У них * деньги и всё схвачено, все чиновники в кармане! Как же ей раньше-то это в голову не пришло?! Ах, дура доверчивая, ведь знала, куда влипла!
   У Тамары пересохло во рту и начали вздрагивать руки, она, глядя на кофейник, не замечала, что вода кипит и выплескивается на горелку. Её привели в себя громкие звуки музыки. Бравурные аккорды, потом гаммы, потом тихая мелодия и нежный голос. Она услышала песню Сольвейг в прекрасном исполнении, поспешно выключила газ, приоткрыла пошире дверь и внимательно дослушала до конца. Голос, временами неожиданно сильный, чувственный, звенящий и тоскующий, похожий на изящный колокольчик. Глуховатый, немного деревянный аккомпанемент портил впечатление. Тамара была поражена. У девчонки талант. Рядом с этим бугаём - мужем, не понимающим, каким сокровищем он обладает, действительно можно спятить. Молодым кажется, что счастье * это деньги. А вот попалась, как рыбка на крючок, и мечется! Мать, небось, предупреждала * не послушалась! Вот и ей, Тамаре, сын говорит, что жена и дети * это расходы, которых он не может себе сейчас позволить. А когда же сможет? В пятьдесят лет? И куда, за кем они все сейчас гонятся? За Америкой? За Европой? Она еще подумала, что ругать молодёжь * это признак старости. Пусть живут, как хотят. Все же было жалко, что когда они придут к каким-то своим выводам и узнают, как надо жить, может оказаться поздно.
   Во дворе зафырчала машина. Звуки музыки смолкли. Геннадий поставил у гаража длинную белую красавицу с открытым верхом, которую Тамара еще не видела, и пошел, переваливаясь, к дому. "Медведище!" * подумала Тамара, глядя на него из широкого окна кухни, *"И до чего похож на свою собаку!" * удивилась она, когда хозяин показался в двери. Парень осмотрелся и попросил:
   * Тамарванна! Дай чего-нибудь куснуть, я сегодня еще не ел! * выдвинул ногой скамейку, уселся за стол и положил рядом телефонную трубку.
   Тамара достала из холодильника сыр, масло, ветчину, овощи и собралась порезать батон, чтобы сделать бутерброды. Геннадий, молча наблюдавший за ней, взял у неё батон и нож:
   * Вот так надо! * он разрезал батон вдоль и перевернул половинки, * И будет один хороший бутер, а то по мелочи * устанешь в рот бросать!
   Геннадий любовно уложил на хлеб рядами сыр, мясо, селедку, половинки огурца и помидора, листья салата, василька и киндзы, вторую половину хорошо смазал маслом, посолил и поперчил и прикрыл ею свой гастрономический изыск. Посмотрел исподлобья на удивленную женщину, взял бутерброд пальцами поперек и сунул кончик батона в рот.
   Тамара налила хозяину большую чашку кофе и села напротив. Когда поедание бутерброда перевалило за половину и выражение лица Геннадия несколько смягчилось, как показалось Тамаре, она решила рискнуть и заступиться за хозяйку.
   * Мурочка прекрасно поёт! У неё талант, можешь мне поверить, я понимаю в этом!
   Геннадий молча выжидательно смотрел, доедая завтрак.
   * И ей скучно здесь одной, она же совсем молоденькая...ей учиться обязательно нужно...может, станет знаменитой артисткой!
   Холодные беловатые глаза Геннадия блеснули непримиримо:
   * Обойдется...жопа без кнута!
   Оторопевшая Тамара открыла было рот, чтобы отчитать его за грубость, но тут запищал телефон. Геннадий приложил трубку к уху, встал и вышел во двор. Тамара наблюдала в окно, как он после разговора бросил трубку на сиденье, поспешно залез в машину, открыл пультом ворота и лихо вылетел на улицу.
   Тамаре показалось, что сзади что-то скрипнуло. Она обернулась. У стола стояла Мурочка в своем абрикосовом хитоне и наблюдала через окно, как медленно смыкаются створки ворот за машиной мужа. Она запалила свежую сигарету, затянулась и сказала быстро, опустив глаза в пол:
   * Это кот тут вчера...бесился, все перемазал...наверное, что-то съел!
   Тамара поняла, что хозяйка пришла мириться, однако признавать свою вину не собирается. " Ну, куда от неё деваться? Все равно жить-то надо! Это как с дурными соседями", * подумала Тамара и вздохнула. Мурочка поняла этот покорный вздох, как сигнал, что дело улажено и никто ни на кого не обижается. Она окинула взглядом вычищенную кухню и села у стола. Тамара молча начала собирать кошелку, чтобы идти в магазин: запасы в холодильнике и кладовке значительно уменьшились после "налёта" гостей. Она открыла кошелёк, пересчитала оставшиеся деньги, записала в тетрадку, выданную хозяйкой, цифру остатка на сегодняшнее число. Мурочка, молча наблюдавшая за ней, произнесла нехотя, почти не раскрывая рта:
   * На базар?
   * В магазин, * так же без выражения ответила Тамара.
   * Можете не ходить, * сообщила хозяйка, * Сделайте заказ, все привезут на дом. Телефон там! * она махнула сигаретой на тетрадку. Тамара посмотрела на обложку, где красовался в рамочке номер телефона магазина, а также их адрес, еще какие-то цифры и фамилия: Балабановы. * Расчет безналичный! * негромко добавила Мурочка.
   Тамара удивилась и возмутилась еще раз и подумала, что, видно, этот дом для того и предназначен, чтобы дергать её уставшие нервы. Она подошла к столу и спросила:
   * Слушай, для чего же ты мне голову морочила? Я чуть без рук не осталась, тяжести таскала! Этот чертов кошелек во сне мне снился, так я боялась деньги потерять, а могли же и украсть!
   Мурочка спокойно затянулась, выпустила дым через нос и пояснила:
   * Должна же я вас проверить...насколько деньги любите. Чужой человек в доме, как вы думаете? И характер я хотела узнать, не скандальный ли, не склочный, и может, вас подставила какая-то организация?
   * Господи, да что ты говоришь? * изумилась Тамара, опускаясь на табуретку, * А я-то к тебе, как к дочке...
   * Вижу! Даже ходатайствовали за меня перед мужем! * криво улыбнулась Мурочка, загасила сигарету в лужице кофе и поднялась, считая объяснение оконченным.
  

14.

   Геннадия не было дома больше суток. В это время Мурочка вызывала по телефону врача. Пожилая женщина в белом халате осмотрела Мурочку в спальне на втором этаже, потом спустилась вниз и сказала Тамаре, что есть подозрение на осложнения, она заберет её в клинику для обследования. Хозяйку усадили в микроавтобус с красным крестом и увезли. Часа три Тамара волновалась и выглядывала в окно на каждый звук. Потом Мурочку привезли обратно, она вошла в дом, устало волоча ноги, и хмуро сообщила выбежавшей навстречу Тамаре:
   * Развивается нормально. Девочка.
   Тамара подумала, что большой радости в голосе хозяйки она не услышала, в её обстоятельствах это вполне объяснимо, и...как бы она чего не натворила с собой * надо будет проследить.
   На другой день явился Геннадий * запыленный, грязный, помятый и усталый. Он долго плескался в ванне, потом с аппетитом пообедал, улегся на диване в гостиной и включил телевизор. Через непродолжительное время раздался его мощный храп. Тамара потихоньку вошла, чтобы выключить телевизор, громко убеждавший население обзавестись памперсами с вентиляцией для достижения душевного комфорта. Неожиданно Геннадий открыл глаза и приказал:
   * Машину надо помыть! Шланг и щетки в гараже на стене, шампунь там же на полке!
   Не успела Тамара прийти в себя и утихомирить сердечные перебои, как хозяин снова захрапел.
   Она послушно мыла машину и раздумывала, откуда у этого увальня отменная реакция, что хозяйка так и не спустилась его встретить * значит, конфликт у них зашел слишком далеко и не следует ли ей вмешаться, и что её зарплата, составляющая почти треть оклада депутата Госдумы, так поразившая её вначале, теперь уже не кажется ей слишком большой.
   Она протерла влажной тряпкой кожаные сиденья, к которым прилипли желто-зеленые листочки. Осень! Тамара подняла голову, посмотрела на голубое безоблачное ветреное небо: за оградой качались верхушки пирамидальных тополей, метались ветви акаций; листья, как желтые монетки, сыпались и носились в вышине, слоями оседая на асфальт двора, залетали в открытое окно кухни и в будку Рекса. На подоконнике звякнул телефонный аппарат, Тамара подумала, пусть Генка еще поспит, подошла, сняла трубку и тут сообразила, что это* звонок из дому, но положить сейчас трубку * значит, навлечь на себя подозрение, будто она регулярно подслушивает, и она решила подождать конца разговора, зажав рот ладонью. Мурочка негромко и быстро произнесла:
   * Дима, ты?
   * Нет, это его папа! * произнес приятный мужской голос, * А вы кто?
   * Да так...его старая знакомая. А когда он будет?
   * Ну...трудно сказать! Девушка, вы меня заинтриговали, у вас такой особенный голосок, я узнал его! Вы звоните третий раз, да? * мужчина раскатисто и довольно расхохотался, * Вы, конечно, красавица, я чувствую по голосу! Передам, передам Димке, пу4сть познакомит нас, пора уж!
   Мурочка бросила трубку. Тамара собиралась осторожно отключиться, но услышала сопение и щелчок: значит, Геннадий тоже подслушивал. Она быстро положила трубку на аппарат, убрала его с подоконника и вернулась к машине, чтобы смотать шланг.
   В доме было тихо. Тамара приготовила хозяевам холодный ужин, поставила на стол приборы, накрыла салфеткой. Прислушалась. Подумала: "Да ну их в болото, в конце-то концов, взрослые же люди, пусть сами разбираются!" Она собралась, вышла через заднюю калитку и захлопнула её за собой. Беспокойство не оставляло Она подумала, что в этом году, по - видимому, инфаркт ей обеспечен: то за старых соседок переживай, то * за молодых хозяев. Хася вот загибается...притихла, похудела, с дивана своего не слезает. Тамара приносит ей хлеб и молоко, Леокадия все время предлагает свою помощь и не поймет, почему соседка молчит и даже не ругается, а уж так любила душу отвести...Мудрая Хася молчит, Леокадия, слава богу, про письмо из "органов" ничего не знает, иначе неизвестно, чем бы дело кончилось.
   Сегодня, для разнообразия, в кухне разговор. Тамара тихо вошла, заглянула. Хася сидит на табурете у стола соседки, перед ней дымится тарелка с вареной картошкой и толстенным куском селедки-"залома". Лениво ковыряет вилкой. На похудевшей руке сильно отвисла кожа. Леокадия выговаривает:
   * Какого черта ты заживо себя хоронишь? Ешь давай, не выпущу из-за стола, пока не съешь!
   * Да отвяжись ты, Лёка, не хочу!
   * А как же ты сама жить будешь? Никто тебе не подаст!
   * Так вот и буду! Сколько мне там осталось? Пора и честь знать!
   Леокадия Самсоновна заметила Тамару:
   * О, Томочка, картошечки с селедочкой, а?
   * Нет-нет, я ужинала, спасибо! * сказала Тамара жизнерадостным голосом, * А у нас новости, я вижу, Хася Шмулевна поправляется, молодец!
   * Такие новости, что садись скорей, а то упадёшь! * объявила Леокадия и махнула дымящейся папиросой на свободную скамейку.
   * Что такое? * побледнела Тамара и опустилась на табурет.
   * Ну, не так чтоб сильно страшно, * засмеялась бабка, * Даже хорошо, разоблачили врагов народа! * она посмотрела на Хасю. Тамара со страхом оглядывала обеих.
   * Помнишь, Хася боялась парней, что ходили по нашему переулку? Всё враги ей мерещились, бандиты...
   * Ну, так что?
   * Так они сегодня заходили. Хотят купить наш дом, отреставрировать. Внизу магазин будет, на втором этаже сами станут жить. А подвал же еще какой у нас!
   * А мы?
   * А нас расселяют! Мне с детьми шестикомнатную у Переходного моста обещали, Хасе вот * однокомнатную возле "Шайбы". И про тебя спрашивали, что ты хочешь. Завтра еще придут.
  

15.

   Утром Тамара была встречена концертом старинных русских романсов. Значит, Геннадия нет. Она открыла дверь из кухни в гостиную и занялась хозяйством, обдумывая новые перспективы своей жизни, из-за чего не могла сосредоточиться и вполне насладиться музыкой. Вот когда появились у неё "перспективы"! Через полгода * на пенсию, а она только что получает возможность жить, наконец, самостоятельно, ни на кого не оглядываясь, без очередей к элементарным удобствам и ежеминутной угрозы суда "общественного мнения"!
   Зазвонил телефон, музыка смолкла. Мурочка односложно и даже грубовато отвечала на вопросы, из чего Тамара заключила, что это мать Геннадия проводит очередную инспекцию, что невестку раздражает и даже злит. Хозяйка положила трубку, побродила по гостиной, закрыла пианино, вошла в кухню и осведомилась о её самочувствии. Тамара поняла, что этой лисичке что-то понадобилось и решила, что если та будет уговаривать её на какую-нибудь пакость против мужа, она ни за что не согласится. Оба они друг друга стоят, но она-то уж ни при чём!
   * Тамара Ивановна, * нежным голоском почти пропела вдруг хозяйка, * Можно вас попросить сделать одно дело?
   Тамара обернулась, сухо и вопросительно глядя. Мурочка натянула халат, погладила уже совсем круглый живот, хитро прищурилась:
   * Беременным отказывать нельзя, это грех!
   Тамара засмеялась:
   * Ну, ты лиса! Что тебе надо?
   * Вы знаете тридцать шестую школу? На углу Соборного и Горького?
   * Знаю, имела честь её окончить много лет назад! * улыбнулась Тамара, * Так что?
   * Отвезите туда записочку! Вы же понимаете, мне не хочется в моём положении там появляться!
   Тамара подняла брови, подумала: "Не хочется или не можется, моя дорогая? Помнится, муж тебя предупреждал насчет Соборного! Ах ты, хитрюга!"
   * Понимаете, я там работала, и друзья мои там остались...хочется пообщаться.
   * А по телефону нельзя? * удивилась Тамара. Мурочка отвернулась, нахмурилась, стянула рот в "куриную гузку":
   * Генка не хочет, чтобы я с ними общалась. Поставил телефон на запись, приедет * прослушает. Он такой...может и покалечить, если что не по его!
   "Господи, как они мне надоели со своими сложностями!" * подумала Тамара, * "Всё есть, жить бы да жить!" Вздохнула и сказала:
   * Ну давай. Когда надо поехать?
   * Сейчас! Бросайте всё! * возбужденно засуетилась хозяйка и достала конверт из кармана халата: * Вот!
   Тамара сняла фартук, прочитала надпись: Дмитрию Горскому. Мурочка уселась с другой стороны стола.
   * Он там работает учителем географии, а я вела пение и художественную самодеятельность...и конечно приходилось подрабатывать, вечерами пела в ресторане "Балканы". Он был против...чистюля! Потому и расстались.
   Лицо Мурочки покрылось красными пятнами, она говорила быстро, нервно подергивала головой. Тамара поспешно взяла конверт и сунула в сумку.
   * Только больше никому! Лично в руки! * наставляла вслед Мурочка. * Потом расскажете, как воспримет, и пусть ни в коем случае мне не звонит, а напишет пару слов!
   * А если его не будет? Подождать или передать?
   * Нет, дождитесь! * испугалась Мурочка, * Ответ должен быть, хотя бы и завтра, если очень задержитесь!
   Возле школы топились дети разного возраста. Тамара заметила, что они не бегают и не шумят, как в её детстве, а почти молча "кучкуются", осматривают друг друга с серьёзными лицами, перешептываются и все поголовно жуют. Глядя на пестрое нарядное детское сборище, подумала еще, как жаль, что отменили школьную форму * было солиднее и не так заметна разница в доходах родителей. Она прошла по широкой лестнице в просторный прохладный вестибюль, осмотрелась, увидела группу молодых учительниц, мало отличающихся по одежде от старшеклассниц, и направилась к ним. Ей навстречу шагнула чернобровая красавица с ярко -красным ртом: Тамара едва узнала Наиру.
   * Что вы хотели? * вежливо осведомилась учительница.
   * Наира, ты меня не узнаёшь? * удивилась Тамара.
   * Т-ш-ш, * прошипела тихонько Наира и увлекла Тамару за локоть в противоположный угол. Почти не разжимая рта, очень тихо и четко девушка произнесла:
   * Если вы настаиваете, что мы знакомы, то учтите: этим летом я отдыхала в Турции! В Анталии! Понятно?
   * Понятно... * потерянно ответила Тамара, оглядываясь на учительниц.
   * Вы по личному делу или по общественному? * уже любезно и весело улыбалась Наира. И Тамара вспомнила, что в позапрошлом году, когда они, оставшиеся в городе бывшие ученики, отмечали юбилей школы, Наира произносила поздравительную речь в стихах. "Старички" были невероятно растроганы, несмотря на погрешности в рифмах и ритмике. Да, Наира здесь какой-то общественный деятель, как можно было забыть, а она-то тужилась вспоминала, откуда знакомо ей это лицо! Впрочем, в старенькой соломенной шляпке из бабушкиного сундука и выгоревших шортах Наира, конечно, выглядела совсем иначе на корейских огородах, чем в вестибюле престижной школы. Теперь она посмотрела на часы и снова вопросительно на Тамару.
   * Я...по личному! Мне нужен Горский!
   * Димочка? * брови Наиры поползли вверх, рот округлился.
   * А что? * спросила Тамара, * Его не будет?
   * Будет-будет... * ответила значительно Наира, насмешливо посмотрев на оставленных учительниц, * Дело в том, что он тут всем нужен!
   * Зачем? * спросила механически Тамара.
   * Х-м-м, ну вы представляете, что такое молодой, красивый и холостой мужчина в почти полностью женском коллективе? * ответила девушка и всем корпусом повернулась к двери, где как раз появился ОН, сразу стало понятно, что его ждали, все здесь смотрели только туда.
   Дмитрий Горский был среднего роста, действительно красив, подтянут и элегантен. Усталым умным взглядом он окинул вестибюль, кивнул несколько раз детям и взрослым и направился к центральной лестнице. Наира вспорхнула с места легким шагом и перехватила его на пути:
   * Дмитрий Васильевич, вас ждут * вот, женщина! * она откинула красивую прядь волос с лица и указала на Тамару. Горский спокойно подошел, молча остановился. Тамара посмотрела на наблюдающую Наиру, та недовольно дернула плечиком и пошла к своим сотрудницам.
   * Меня зовут Тамара Ивановна. Вот, попросили передать вам письмо, * тихо сообщила Тамара и достала из сумки конверт.
   * Кто попросил? * неприязненно спросил Горский, забирая конверт.
   * Мурочка, * едва слышно ответила Тамара, покосившись на учительниц, откровенно не спускавших с них глаз.
   * Господи! * вздохнул Горский и взял Тамару за локоть: * Давайте выйдем, у меня есть десять минут.
   Они вышли на яркий день и остановились в тени деревьев. Тамара быстро заговорила, чтобы ничего не упустить.
   * Телефон на магнитофоне, так что она просила не звонить, а написать, если хотите, я могу передать...
   * Да что тут писать? Что она от меня хочет? * вроде бы даже с отчаянием сказал парень.
   * Ну...подробностей я не знаю, * смутилась Тамара, * Мне кажется, она в отчаянном положении и вас любит!
   * Вот, как всегда, никакой логики. Кто её загонял в это отчаянное положение? Она сама. Вышла замуж? Вышла! Не я же её на это уговаривал.
   * А на что вы её уговаривали? * осторожно спросила Тамара.
   * Да ни на что...вы же знаете, какой у неё напор! Всё сама решает! * он отвернулся, * А вы, собственно, кто? * вдруг спросил он, нахмурясь. Тамара помедлила, соображая, как правильно отрекомендоваться.
   * Домоправительница! * улыбнулась она наконец.
   * Ох, как я не догадался! Одна из многих, прошедших через её Освенцим! Вы за этот год седьмая, кажется, знаете?
   * Нет! * засмеялась Тамара, * Но верю!
   Она рассматривала в упор Горского. Темные глаза, черные брови вразлет, прямой тонкий нос с горбинкой, узкое энергичное смуглое лицо, небольшие усы, короткие темные волосы слегка вьются на висках. Рот небольшой и красиво сложенный. Парень из тех, кто вызывает повальный ажиотаж у окружающих женщин какой-то неуловимой повышенной сексапильностью, независимо от собственного желания и часто даже вопреки.
   * Понимаете, я её просил подождать, даже с родителями не стал знакомить, чтобы не ускорять процесс. Ну вы же сами понимаете, как заводить семью? На наши-то доходы. Плодить нищету, если уж прямо говорить! Я недавно окончил институт * надо же поработать, осмотреться, погулять, в конце концов, * чего кидаться в омут головой? Ведь это на всю жизнь, не шуры-муры! У меня отец строгих нравов, потомственный казак, пятьдесят лет с одной женой прожил! А она * деловая, у неё горит, и чтоб все под её музыку плясали!
   Тамара поняла, что Горскому тоже не с кем поговорить, хотя у него тоже накипело на душе.
   * Так что теперь делать-то? Она же его не любит! * с надеждой посмотрела Тамара.
   * А что я могу? Говорил: подожди! Нет * выскочила. Зачем так срочно? Назло мне!
   * Может, уж надо было срочно? * вдруг прозрела ситуацию Тамара, * Бывает, знаете, у женщин необходимость...
   * Не знаю, не знаю! * помотал головой Горский, и вдруг настороженно посмотрел прямо ей в лицо: * Что вы, собственно, имеете в виду? А? Что вы знаете?
   * Ничего я не знаю! * попятилась Тамара, испугавшись чего-то, * Я там на конверте свой телефон написала, можете позвонить вечером, я передам письмо или так, на словах...
   Она повернулась и быстро пошла к трамваю, желая и боясь, что он окликнет. Он не позвал. В сознании застряла одна мысль: хорош казак, ничего не скажешь, хорош!
  

16.

   Тамара зашла в мебельный магазин, походила по закоулкам среди диванов, стульев, шкафов и ковров, поглядела на цены. Нулей на ценниках было многовато для её возможностей, хранящихся в банке "Санта Барбара". Впрочем, в отделе распродажи она кое-что нашла из необходимого для жизни в изолированной квартире, обещанной ей. Она подумала, сколько же денег должно быть у тех парней, что покупают и расселяют дом, если на один гарнитур она не наскребла бы даже за всю свою жизнь работы инженером, а ведь считалась очень хорошим специалистом. Теперь вот не дождется, когда оформит пенсию и будет иметь право льготного проезда в городском транспорте. А где могли заработать такие деньжищи молодые парни? Она попробовала представить себе цифру: это было похоже даже не на телефонный номер, а скорее на диаметр Земного шара, выраженный в метрах, или может быть расстояние от Земли до Солнца в километрах * в общем, мерещилось нечто астрономическое.
   Женщина устало подумала: то социализм у нас был с каким-то нечеловеческим лицом, теперь капитализм такой же * без поллитры не разберешься, как говорят в народе.
   Она еще завернула по пути в свой банк, чтобы положить несколько сотен из зарплаты, выданной хозяйкой за прошедшую неделю. Там была очередь, люди толпились и шумели даже на крыльце здания, и Тамара с гордостью подумала, что банк выбрала правильно, вон сколько желающих пожить на халяву с больших процентов! Она немного пренебрежительно посмотрела на толкающихся и спорящих в очереди и решила зайти в другой раз, хотя и жалко было упускать время * денежки, согласно рекламе, капали каждый день и даже час.
   Вечером ей позвонила Люба и поплакалась на свою судьбу: место работы посудомойкой в ресторане "Восток" оказалось "тёпленьким" и её умело выставили оттуда, чтобы взять племянницу повара. Объяснили, что та помоложе и быстрее бегает * конечно, что сравнивать, девчонка только что окончила школу! Так что ей, по её словам, осталось два пути: наняться в дворники или выйти замуж за иностранца и уехать подальше от всего этого кордебалета. Тамара поняла, что слово "кордебалет" Любе очень нравится, хотя та неясно представляет себе его значение. Она попыталась утешить подругу, как могла, ей действительно было её жаль. Она чувствовала себя щедрой и доброй, но как-то по-новому, с высоты обеспеченного человека. Её вроде бы сочувственный тон был ровным и спокойным, она в глубине души знала это, но не хотела себе признаться.
   Потом она долго ворочалась в постели, сна не было ни в одном глазу, раздражало мучительное беспокойство о завтрашнем разговоре с Мурочкой: передавать ли всё, как было, сообщать ли своё впечатление от Горского или просто успокоить, что он прочтет письмо и позвонит Тамаре, и что все еще наладится. Она выпила корвалолу, полежала неподвижно, ожидая сна, и еще подумала, что Люба вполне могла бы выйти замуж за иностранца * женщина она эффектная, умеет себя преподнести, ну а когда откроет рот, жених все равно не поймет, о чем идет речь и как это звучит для ушей человека, знающего тонкости русского языка.
   Утром Тамара с опаской вошла в дом Балабановых. Сердце побаливало со вчерашнего дня, спала она плохо и беспокойно. Она одела фартук, приоткрыла окно в кухне, взяла со стола стакан с запахом вина и сполоснула. Коротко звякнул внутренний звонок. Дальше тянуть время не имело смысла: хозяйка не спала и требовала к себе нерадивую служанку. Она сняла фартук и медленно поднялась по лестнице на второй этаж.
   * Сюда - сюда! * Мурочка стояла на винтовой лестнице, видны были треугольные красные каблучки домашних туфель и белый подол широкого пеньюара. Она повернулась и поднялась в мезонин впереди Тамары:
   * Ну что там? * голос нетерпеливо звучал изнутри верхнего помещения. Тамара растерянно хлопала глазами, поднимаясь и осматриваясь. Мезонин представлял собой большую квадратную комнату с окнами на все четыре стороны. В центре на столе какой-то прибор с трубой на штативе, телефонный аппарат, еще небольшие ящички и хрустальный стакан с рубиновой жидкостью. Возле стола * широкий пуф и большое мягкое кресло на гнутых ножках, в котором сидела хозяйка. В одном углу комнаты * открытый бар с десятком бутылок, в другом * громадный блестящий сейф, в третьем * пулемёт на невысоком постаменте. Четвертый угол Тамара осмотреть не успела, хозяйка требовательно сказала:
   * Хватит тянуть! Садитесь и говорите!
   Тамара опустилась на пуф, объяснила:
   * Там было слишком много народу, он ничего не мог сказать...даже прочитать письмо нельзя было...все смотрели.
   * Ага, ну это мне знакомо. Бабы, как всегда, караулят у входа. Дальше?
   Тамаре пришлось рассказать подробно о своем походе на Соборный. Наиру она пропустила, свои впечатления излагать не стала, остальное передала с документальной точностью (вдруг он все это ей опишет в письме?), чтобы женщина сама могла сделать выводы и решить, что ей предпринять.
   Мурочка, как полководец, нахмурилась и похвалила её готовность стать связником и посредником, потом отпила из стакана и задумалась, глядя в окно. Тамара тоже поглядела в окна. Увидела городскую панораму, узнала дальнее кладбище и лесопосадки вокруг, ржаво-золотистые с темной прозеленью. Бледно-желтая полоса за балкой уходила в дымку горизонта. Это уже хлебные поля. Город решительно наступал на степь, о чем она раньше, живя в центре, только догадывалась.
   * Нравится панорама? * услышала она насмешливый голос Мурочки, * А вот сюда посмотрите, здесь интересней!
   Тамара наклонилась к трубе прибора. Резко приблизились окна ближних и дальних домов, легко можно разглядывать всё, что делалось на балконах, лоджиях и даже в комнатах. Тамара отпрянула, ей стало не по себе. Мурочка рассмеялась:
   * Не нравится? Это с непривычки. Меня тоже сперва коробило, а теперь смотрю с удовольствием, даже интересно.
   * Зачем? * тихо изумилась Тамара.
   * Техника безопасности, слышали такое?
   * Слышала, только на производстве это немного по-другому выглядит.
   * А у нас * так, иначе нельзя. Знаете, сколько там секретов? * она показала на сейф в углу, * А знаете, сколько людей за ними охотится?
   * Каких людей?
   * Ну-у, всяких, начиная от приближенных к важным губернским особам и кончая...очень отдаленными от этих особ! * хихикнула Мурочка над своей замысловатой шуткой и снова взялась за стакан.
   * А это...настоящий? * показала Тамара на пулемёт.
   * Конечно, * кивнула Мурочка, * Вообще-то лучше вам этого не видеть и не знать, так спокойнее. Будем считать, что вы не были здесь, иначе Генка мне голову оторвет немного раньше, чем собирался, * мрачно пошутила девушка.
   * И вы что же тут...постоянно "на боевом посту"? * поёжилась Тамара.
   * Нет, периодически захожу, посматриваю...пока тревоги не было. * она почему-то посмотрела за спину Тамары и отвернулась. Тамара тоже посмотрела. В пустующем углу на мягком ковровом покрытии четко виднелся вырезанный круг люка. Тамаре захотелось закрыть глаза и поскорее очутиться подальше от этих опасных секретов. Страшная мысль засветилась в мозгу: может, все шестеро предыдущих домоправительниц отправились куда-нибудь вниз через этот люк в результате своего чрезмерного любопытства? Её затошнило, она положила руку на живот, поднялась и попятилась к лестнице. Мурочка, задумчиво смотревшая в окно на двор и ворота, выпрямилась и шикнула:
   * Скорей вниз, Генка приехал!
   Тамара увидела краем глаза белую машину, завернувшую из потока на шоссе к их воротам, и кинулась по лестнице вниз. Ощутила скользкие ступени, скользкие металлические поручни, головокружение от резких поворотов лестницы и жуткий страх, подкашивающий ноги и усиливающий тошноту. Когда она, с великим трудом не сломав ноги, коснулась пола второго этажа, наверху послышался шум, сопение, яростный всхлип:
   * Чужая машина! * едва державшаяся на ногах Мурочка спешила вниз, но вдруг скользнула светлым комом, взмахом белого длиннополого платья, прямо на Тамару. Босые белые ноги и отдельно * туфли с красными каблучками взлетели неуклюже над латунными перильцами...Едва Тамара успела сделать шаг в сторону, как эта большая белая птица скатилась с лестницы и неподвижно застыла на площадке второго этажа.
   Тамара на ватных ногах, сжимая в замок посиневшие пальцы, подошла и нагнулась. По белым волнам одежды расплывались красные пятна. На белом лице ярко краснел открытый рот. Тамара опустилась на колени и застыла, не в силах пошевелиться.
   Во дворе зафырчала машина, хлопнула дверь, затопали тяжелые шаги, над лестницей показалась круглая белая голова Геннадия:
   * Эй, вы чего тут?
   Тамара оставалась бесчувственной и звуконепроницаемой, пока не приехала "скорая помощь" и над ней захлопотали врачи.
   Когда она начала соображать, то увидела над собой пухлое лицо женщины и позади неё * двух мужчин. Один из них был Геннадий, другого она не знала, но почему-то была уверена, что уже видела эту небольшую лысоватую голову с оттопыренными ушами и какой-то сморщенной улыбкой, прячущейся под острым носом и в узких прищуренных глазах. Она задержалась на этом лице и на секунду встретилась зрачками: его взгляд чиркнул холодным лезвием.
   Она пошла рядом с полной врачихой к машине, потому что та взяла её за локоть и сообщила Геннадию категорическим тоном, что забирает с собой. Геннадий зашел с другой стороны и спросил на ходу:
   * Вы что, вместе с винтовой лестницы скатились?
   * Нет, она сбежала и упала на меня...я стояла внизу! * испуганно сказала Тамара и услышала облегченный вздох Геннадия.
   * А чего она бежала?
   * Крикнула, что увидела чужую машину!
   Он вернулся, что-то объяснил своему спутнику. В будке громовым лаем разрывался от возбуждения Рекс. Ворота были распахнуты. Тамару усадили на переднее сиденье микроавтобуса рядом с водителем. Она потрогала шумевшую изнутри голову, потерла глаза, глянула в зеркало. Сзади на носилках лежала Мурочка, покрытая белой простынёй. Врач забралась в машину, села рядом с носилками и кивнула водителю.
  

17.

   Только через неделю Тамару отпустили и оставили в покое и врачи, и следователи. Она автоматически повторяла всем спрашивающим одно и то же: убирала второй этаж, когда хозяйка с криком побежала по лестнице, поскользнулась, упала и убилась. Да, теперь она уж точно была уверена, что Мурочка мертва, хотя никто ей этого не говорил. Позвонил Геннадий, спросил, не нужны ли ей деньги, снова задавал наводящие вопросы, от которых начинало ломить в голове, и Тамара только отвечала: нет! Нет! Нет!
   Бабки Хася и Леокадия разъехались, предварительно "посидев" в кухне за графинчиком перцовки, рыдая целый вечер друг у друга на плече. Их горю и нежности к старой квартире не было предела, и Тамара, лежа в своей комнате, только удивлялась. Она была уверена, что обе соседки просто лопаются от взаимной ненависти и расстаться * главная мечта их жизни. Оказалось, нет. Тамара отказалась от их приглашения "повечерять" вместе, тем более, что ей строго наказали врачи не пить ничего алкогольного и не волноваться. Сказать по правде, она даже боялась этого прощания, потому что бабки и в мирное время были настоящим "минным полем" для всей квартиры. Однако обошлось, старухи разъехались получать долгожданное удовольствие от новой спокойной жизни. Молодые хозяева дома торопили и её, они уже начали ремонт крыши и второго этажа * спешили управиться до зимы.
   Тамара договорилась с сыном и Любой, что они помогут ей перебраться на новую квартиру в субботу утром. Алеша пообещал попросить в фирме грузовик.
   В пятницу она выбрала в магазине недорогой кухонный гарнитур белого цвета, о каком мечтала всегда, с тихой ненавистью глядя на их болотно-коричневую коммунальную кухню, и отправилась в свой банк за деньгами.
   На крыльце стояла небольшая группа людей, дверь была закрыта. Записка за стеклом сообщала, что в связи с временными затруднениями, вызванными изменением курса доллара, банк закрывается на неопределенный срок. Не было видно даже сторожа, вопросы задавать некому. Она постояла в растерянности, подошла к людям, спросила:
   * Вы не знаете...
   * Не знаем! * буркнула нервная женщина с красным распаренным лицом и передернула плечами.
   * Вы тоже в банк "Санта Барбара"? * осторожно спросила Тамара других людей.
   * Да накрылись они, это же было очевидно, жульё! * громко сказал пожилой толстый мужчина и махнул рукой в сторону записки на двери.
   * Не они накрылись, а наши денежки! * подхватила молодая женщина, сорвала очки и протерла их платком.
   * Как же теперь получить? Я мебель купила, оплатить нужно, * растерянно сказала Тамара.
   * А это уже ваши проблемы! * с удовольствием отрезала краснолицая нервная тетка и отвернулась.
   Двое мужчин переговаривались, понимающе кивая:
   * Пирамида, типичная пирамида! И надо же было влипнуть так глупо!
   * Все от жадности! * молодая наконец кончила тереть очки, водрузила их на нос и победно осмотрела всех, * Больших процентов на халяву захотелось!
   * Да-а, забыли поговорку про бесплатный сыр! * улыбнулся кривовато толстяк и покачал головой.
   * Так как же деньги-то получить? * спросила Тамара, все еще удивляясь и не веря, что этот кошмар приключился именно с ней, и вид у нее был, наверное, ужасный, потому что один из мужчин жалостливо сказал:
   * Ваша мебель тоже накрылась, шли бы вы домой, женщина! А мы тут комитет организуем, попытаемся что-нибудь у них выцарапать в пользу обманутых вкладчиков, так что надейтесь!
   * Как же! У нашего государства что-нибудь выцарапаешь! * опять злорадно заявила краснолицая, а другие зашумели и пустились в спор. Тамара повернулась и пошла домой с медленно и гулко бьющимся сердцем. Кто-то еще раз необъяснимо и жестоко перетряхнул её жизнь. Кто? За что?
   Рассуждения о том, кто же, в конце концов, хозяин её жизни, если не она сама, могли привести к инфаркту или чему похуже * это Тамара поняла через несколько часов маяты, встала с дивана и принялась за работу. Освободила свою тумбочку, выдвинула на середину кухни, выгнала тараканов кипятком, облила моющей жидкостью, потом терла щеткой и скоблила ножом до тех пор, пока та оказалась обыкновенным дощатым шкафчиком приятного желтого цвета, вполне современного вида, с которым можно прожить в согласии еще несколько лет.
   К вечеру злость и обида на жизнь притупились, она села послушать музыку и вспомнила, что индийские философы рекомендуют в таких случаях задавать себе другие вопросы: Чему меня научило это испытание судьбы? и Что я могу теперь предпринять? Впрочем, хитрые деловые американцы давно пользуются советами восточных философов, да еще и выдают их идеи за собственные. Чайковский и восточные философы немного укрепили дух женщины, и она уже подумала, что пока жива и даже здорова, можно попытаться все наладить и пожить дальше хотя бы из любопытства.
   Тамара не захотела уходить из старого центра города, и ей досталась половина чьей-то хаты, где были большая квадратная комната, кухня и маленький санузел, устроенный в отгороженном её углу. Кафельная печка с форсункой была, конечно, большим минусом, зато её восхищал крохотный, но собственный дворик со старой тютиной и лавочкой, от которой был виден левый берег Дона с гребным каналом. Был даже телефон пополам с соседями по дому * невиданная роскошь для этих старых кварталов.
   Она сказала Алеше и Любе, что решила не покупать мебель наспех, а сперва осмотреться на новом месте. Все трое целый день радовались, какая прекрасная жилплощадь ей досталась. В подпол можно засыпать на зиму овощей, на чердак покидать старые ненужные вещи, а бельё сушить во дворе * это же просто счастье...
   Алеша с водителем маленького грузовичка из своей фирмы, что перевозил вещи, пошептались, куда-то съездили и привезли громадный обшарпанный "Электрон". Тамара ахнула: цветной телевизор, да еще такой шикарный! Водитель грузовика, оказывается, купил себе недавно японский, а этот* родительский, наследственный, вполне пригодный, хотя и старый, выбросить рука не поднимается, он решил подарить ей на новоселье.
   Ребята установили и подключили телевизор к антенне на крыше, и он заработал. Цвета уклонялись в красную часть спектра, но в общем смотреть было гораздо приятнее, чем "Весну" Тамары с серым конопатым экраном.
   Женщины приготовили ужин. Все немного выпили самодельной настойки, закусили и разъехались. Хозяйка осталась одна, когда уже совсем стемнело.
   Она подумала, что надо бы завести кота или собаку, а может, и пару куриц с петухом * уж очень тихо и одиноко показалось ей в первый вечер в собственной квартире. Включила телевизор и принялась мыть посуду, поглядывая на экран. Перед сном попереключала каналы: их оказалось целых пять, в остальных бегали мурашки. Она начала вертеть ручку сначала, как вдруг что-то заставило её остановиться. Мелькнуло знакомое лицо, хотя она его сразу не смогла определить. Всмотрелась, почувствовала: что-то связанное с сердечной и головной болью. Трое мужчин в белых рубашках и галстуках сидели за столом, сбоку * ведущая, задает им вопросы. Тамаре вроде бы знаком один: широкое лицо в поперечных складках * подобии улыбки, но в узко прищуренных глазах мелькнули два острых лезвия. Он чуть повернулся в сторону ведущей, Тамара увидела необычные уши, вспомнила его, вся напряглась и потянулась к экрану. Но там уже осталась одна ведущая, приятным грудным голосом пояснившая, что беседовала с вице-губернатором, заместителем главного прокурора и начальником МВД Ростовской области.
   Ночью ей приснились соседки, такие милые и добрые, какими не были никогда в жизни.-->[Author ID0: at ]
  
  
  
   98
  
  
  
   -->[Author ID0: at ]
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"