Буров Владимир Борисович. Таинственная Река

Таинственная Река - 2 (название файла)

Таинственная Река

Глава Первая

Прибытие

Девушка в платьице белом и синей с аленькими цветочками косынке шла по узенькой дорожке и напевала:
Называют меня не красивою.
Так зачем же он ходит за мной?
- Эй, ты! Стоять на месте. - Девушка остановилась. - Ты кто, красотка? С этапа, что ли?
- Есс. Ай эм.
- Англичанка? Я люблю англичанок. - Сержант Валера нес каптерщику две больших пачки Индюшки. Но неожиданное сексуальное видение посетило его. Давно этого не было, подумал парень. Раньше оно приходило к нему часто. Раз в два месяца, после именно двухмесячного воздержания. Это была толстая негритянка, которой Форрест Гамп подарил чек на десять миллионов долларов. Почему именно она? Трудно сказать. Может быть, потому, что у нее было много детей. Или из-за того, что она так удивилась подарку в десять миллионов, что упала в обморок? Скорее всего, и то, и другое. Но не сразу вместе, а в порядке очереди. - Я слышал, в Англии много негров. Ты, случайно, не черная? Ну, не черная, а такая коричневая, как горькая бабаевская шоколадка. - Он подошел поближе, и увидел, что девушка похожа не на негритянку, а больше на немку.
- Что? Не подхожу? - спросила девушка.
- Да. Но не то, чтобы да, а скорее нет. Ты однозначно не Марлен Дитрих. И даже больше похожа на немца, чем на немку. Но, да видно, если не везет, то это надолго, - вздохнул Валера и предложил даме пройти в номера.
- Куда, простите?
- Туда, - он показал рукой в сторону каптерки.
- Окей. И да, - сказала девушка, - чем здесь занимаются?
- В каком смысле? - удивился даже Валера, который наслышался всякого.
- Ну, валят лес, или, может быть, роют канал? - уточнила девушка.
Парень рассмеялся.
- Это так смешно? Я что-то не то сказала?
- Без сомнения.
- По-вашему, все знают специализацию этой колонии?
- Нет, наоборот. Никто как раз не знает, - ответил Валера. - Удивляет другое.
- Что?
- Никто не может угадать. Некоторые даже думают, что мы добываем здесь большую руду.
- Большую руду? А что это? Уран?
- Ты за что сидишь? - спросил Валера. - На урановые рудники посылают только тех, кто совершил тройное убийство. Не меньше. Здесь добывают зеленый лед. Я тебе это сказал только потому, что знаю: отсюда не сбежишь.
- А с урановых сбежишь?
- С урановых выпускают, если раб доживает до конца срока. А отсюда выходят только на рога. А потом опять сюда.
- На рога? А что это такое? Что-то очень страшное?
- Поселение.
- Рога это поселение?
- Да. Многие получают пятнадцать и пять по рогам. Некоторые выдерживают пятнадцать. Но никто не может выдержать пять по рогам.
- Что же с ними случается? - спросила дама.
- Просто срываются, - сказал сержант. - И возвращаются назад. А так работа не пыльная.
- Что они делают?
- Сплавляют лес.
- А ты говоришь, что здесь нет лесоповала?
- Верно. Здесь нет. А там, - он показал на высокий сплошной забор, увитый колючей проволокой, - полно. Можно даже сказать: сплошной лесоповал. Но он только для Рогов. Ты будешь добывать...
- Да, я уже знаю. Ты говорил: - Зеленый Лёд.
- Зеленый Лёд, это верно. Но ты, наверное, не знаешь, что это такое.
- Это...
- Потом скажешь, - прервал девушку Валера, - мы пришли.
Он отдал чай каптерщику, и спросил:
- Отдельный кабинет где?
- Та, как обычно, - ответил мужик, - здесь. Я ща выду, а вы трахайтесь, пожалуйста. Все, как обычно же ж. Никто не подавал на улучшение жилплощади. Только я можа чай заварю?
- Заваривай. Только быстро, - сказал Валера. И добавил, обращаясь к девушке: - А ты не стой, раздевайся пока.
Она вроде бы начала, развязала шнурки, но вдруг, как будто что-то вспомнила, остановилась и спросила:
- А это обязательно?
- Разумеется, - не оборачиваясь, буркнул сержант.
- Вы уверены?
Каптерщик усмехнулся и спросил:
- Шо, тока с этапа? - И добавил: - Тогда я можа тожа займу очередь?
- Я против, - сказала девушка. - Я читала Декларацию Независимости.
Сержант удивился, но спросил:
- Что там написано?
- Там? - повторила девушка. - Да, написано, что ни хохлам, ни сержантам ничего не давать бесплатно.
Ребята ахнули, когда услышали такое. Как будто осел начал разговаривать. Действительно, зеки больше мычали, чем говорили. Ведь в этом случае намного труднее доказать виновность раба в непослушании. А зеков здесь называли именно рабами. Точнее, не рабами, а рыбами. Просто так без злого умысла. Называли и всё. Как муху называют мухой, а таракана тараканом. Правда, и себя охранники ставили не намного выше. Но считали, как когда-то графы, своим неотъемлемым правом право первой ночи. Как, впрочем, и любой другой. И не только. День тоже принадлежал охране. Поэтому и сержант и хохол каптерщик очень удивились, услышав разговоры о Декларации Независимости.
- Ее надо было отправить в дурку, - сказал каптерщик. - Она ничего не понимает.
Сержант тоже растерялся. Такого еще не было. Этапница, месяц евшая селедку в столыпине, вдруг отказывалась от чая, сигареты и хлеба. И только из-за того, что ее хотели еще вдобавок трахнуть. Даже не смешно. Просто не понятно.
- Я отвык от насилия, - пошутил каптерщик. - Честно. - Валера не успел ничего ответить. Его опередила этапница. Она сказала:
- Зато я не отвык.
- К-как? - заикаясь, переспросил сержант Валера. - Вы... то есть ты сказала: сказал.
- Да, вы не ослышались. - И дама сняла синий с аленькими цветочками платочек. Парик остался на голове. Но и в парике только, без платка этот человек был похож на женщину. Хотя непредвзятому взгляду так бы не показалось. Это был настоящий мужик.
- Мы не верим, что ты мужик, - сказал сержант. - И знаешь почему? Здесь женская Зона. Нет, честно, ты заблудился. Если ты мужик, то ты заблудился, - добавил сержант. - Здесь из зеков только три мужика. Вот каптерщик, зав. столовой и врач. Остальные бабы. А мужики на другой Зоне. Это рядом, почти за забором. - Валера это сказал, как будто уговаривал этапницу не превращаться в мужика. Бесполезно, свободных мест нет.
- Та, что ты ее уговариваешь, - сказал каптерщик. - Взял да проверил.
Валера подошел поближе и, наконец, понял, что ошибся. Да это и не мудрено: мужиков здесь не бывает. Их роль играют волосатые женщины. У него вдруг появилась надежда, что это одна из них. Но, с другой стороны, он знал всех Селестин. Почему-то здесь было принято называть всех женщин, выполняющих мужскую работу, Селестинами. Или просто Сэл, Сэлли. Наверное, потому, что в наличии были только лес, темное облачное небо и река. Этого мало. Хочется экзотики. Хотя она здесь была. В некоторых местах была жара, как в Египте. Поэтому иногда так и хотелось спеть:
Над тобой лишь солнце палящее светит,
Надо мною лишь кедры в снегу.
Скорее всего, песня и была здесь придумана. Кто-то бежал отсюда с секретными записями о погоде на этой Зоне и написал эту знаменитую песню. Примерно, как учитель Солженицын из Гулага. И не зря.
Каптерщик еще что-то говорил про украинские апельсины, а Валера уже получил два первых удара. В нос и в солнечное сплетение. Это было бы ужасно, если бы Валера еще с детства, в детдоме не привык к такому обращению. Он потянулся к пистолету. Вдруг этот разбойник не знает, что пистолет у него в кобуре не настоящий. Настоящие недавно запретили. И не из-за того, что зеки отнимали настоящие пистолеты у прапоров и сержантов, а наоборот, потому что эти охранники - как стало казаться - применяли оружие без достаточных оснований. Слишком часто. За последний месяц было убито тринадцать женщин. А ведь они могли бы приносить пользу. Могли бы добывать Зеленый Лёд. Ведь не многим дают пятнашку и пять по рогам.
- Надо ценить наших рыбынь, - говорил начальник колонии на общем собрании зеков, сержантов и прапоров. И тут же предложил охранникам сдать оружие. Ну, чтобы все видели: теперь все будет по честному. - Убить рыбу без пистолета не так просто, - добавил он. И покинул трибуну.
Сержант получил по очереди два хука. Слева и справа. Он упал на стеллажи с женским бельем. Оттуда выбежали два мышонка.
- Итс ми, - сказал каптерщик. Он думал, это значит: - Это мои. В том смысле, что прирученные для развлечения мышата. Но по удивленному лицу незнакомца понял, что ошибся. Ибо это было больше похоже на:
- Я - мышь.
- Мать вашу, - сказал Валера, - очевидно, вы не были на общем собрании.
- На общем собрании акционеров? - спросил Алексей. А это был именно он. Он не был зеком с соседней мужской Зоны. Он работал под прикрытием. Все хотел завязать с этой работой. Но всегда, как только он хотел это сделать, не хватало денег, чтобы начать новую жизнь. Никто не брал его акционером. Да разве без денег возьмут! Волки, а не люди. Да не волки - хуже. Гиены. А с другой стороны, они ведь:
- Капиталисты.
Он был подсажен в столыпин на предпоследней станции, ночью. Утром на него никто не обратил внимания. О том, что он будет здесь работать под прикрытием, не знал никто. Даже начальник колонии. На этом настоял сам Алексей.
- Добыча Зеленого Льда контролируется Пятой Колонной, - сказал Алексей. - Значит, коррупция практически стопроцентная. Никому нельзя доверять. - И с ним согласились.
Но ему без посторонней помощи удалось задержаться. Он отстал от основной массы этапников. Точнее:
- Этапниц.
- А что было на этом собрании? - спросил Алексей.
- Оружие-то у него не настоящее, - сказал каптерщик.
- Да?
- Конечно, - обиженно ответил Валера.
- Ну и не надо было его вытаскивать.
- Я не знал, что вы не знаете.
- В общем, так, ребята, теперь вы будете работать на меня. И знаете почему?
- Почему? - спросил каптерщик.
- Нет, - ответил сержант Валера.
- У вас нет выбора. У меня задание: или вас грохнуть, или привлечь на свою сторону.
- Какие ваши доказательства? - спросил каптерщик. Кстати, его звали Вася.
- Послушай, парень, - сказал Алексей, - сейчас прибудет курьер с приказом о снятии тебя с должности. А я буду назначен сюда каптерщиком. Этого доказательства тебе достаточно?
- Без сомнения, - сказал Василь. - Тока этого не будет. И знаете почему? Открою вам большую тайну.
- Сосешь, что ли, у начальства? - спросил Валера.
- Есс, ай эм. Я сосу... прощу прощенья, я стучу самому начальнику колонии. Он меня ни за что не снимет с этой блатной работы.
- Вот сейчас ты увидишь доказательство моей правоты, - сказал Алексей. И добавил: - Соглашайся, пока не поздно быть моим заместителем.
- Я что должен буду делать? - спросил Вася.
- Будешь работать.
- Кем, я никак не пойму?
- Грузчиком.
- Не-ет! Я отвык работать физически.
- Ты, в натуре, оборзел, Вася, - сказал Валера. - Не хочешь здесь - пойдешь на лесосплав. Человек тебе, в натуре, халтуру предлагает, а ты прешь, как бык рогатый.
- Ты купился на фуфло.
- А если сейчас прибудет курьер?
- Не будет никакого курьера, - сказал упрямо Вася. И добавил: - Давай, вяжи его, сдадим, получим премию. По телке на неделю и по два кило краковской.
- Не, я еще не забыл, как он меня избил, - хотел сказать Валера. Но не успел. Хохол набросился на Алексея. Он был здоровый кабан.
- Ну, че, москаль, не ожидал увидеть мою богатырскую силу? - Он обхватил Алексея сзади за шею двумя руками. Обычно дети говорят друг другу:
- Так нельзя, - когда им так зажимают голову.
Сейчас это сказал сержант Валера:

- Ты ему, в натуре, голову оторвешь.
- А кто он такой? Нам только спасибо скажут. Более того, мы можем никому ничего не говорить. Просто спустим его в Зеленый Лёд.
Неизвестно, вырвался бы Алексей из хватких лап апельсинового хохла, если бы дверь не открылась, как в сказке. На фоне черных туч стоял курьер. Он так сильно ударил Васю сзади по яйцам, что Вася открыл замок, и со стоном сожаления отпустил руки. Он повернулся к курьеру, и тот провел ему двойку. Два прямых в нос. Теперь и каптерщик, как до этого сержант после удара Алексея, залился кровью.
- Вы че делаете, быки?! - рявкнул курьер. - И опять нанес хохлу Васе два удара. На этот раз в живот. Каптерщик упал на колени. - Собирайся, - сказал курьер.
- Куда? - одними губами спросил Вася.
- Как куда? - сказал курьер. - Таких, как ты только в одно место отправляем.
- И куда его теперь? - с интересом спросил Валера.
- На расстрел.
- Вы серьезно? - спросил окровавленный Вася.
- Я не люблю шутить, - ответил курьер. - Думаю, что и ты это дело скоро разлюбишь. И знаешь почему?
- Почему? - спросил Вася.
- Покойники не шутят.
После этих слов Василь побежал. Курьер встал на одно колено и прицелился.
- Подождите, - остановил его Алексей. - Я возьму его в помощники.
- Вы, видно, предлагали уже ему стать вашим помощником, - сказал курьер. - Он отказался?
- Да.
- Да, - повторил курьер, И добавил: - А теперь его разве догонишь.
- Это вопрос?
- Это ответ, - и он три раза выстрелил в бегущего человека. - Удивительно, но не попал. - Далеко успел убежать, - сказал курьер. И добавил: - Падла быстроногая. Олень. - Но я его достану. А вы можете приступать к работе
- А можно, я сам его приведу?
- Давайте. Если сможете. Пока я чай пью.
- Так быстро я не успею.
- Значит, не можете. Да черт с ним. Пусть его рыбы съедят.
Сержант Валера собрался уходить. И предложил то же самое сделать курьеру.
- Пойдем вместе?
- Я забыла...
- Я забыл. Так будет правильнее, - сказал курьер, - но у меня с собой были конфеты. Раковые \шейки. Слышали?
- Конечно. Они у вас с собой?
- Да, я просто за... забыл про них.
- Я бы тоже не против, выпить чаю с Раковыми шейками, - сказал Валера. Он уже начал снимать портупею.
- Не надо, - сказал курьер. - Мы хотим остаться одни. Надеюсь, вы понимаете?
- Нет, - ответил сержант. И добавил: - Впрочем, это не важно. Я ухожу.
- Пока. И помните, что вы у меня на крючке. - Сержант прошел несколько шагов и остановился. На лбу выступила испарина. Он никак не мог вспомнить, на чем попался. С другой стороны: какая разница? Все, что от него требуется - это не болтать. Он на это способен. По крайней мере, бесплатно.
- Ну?
- Простите, я не понял: ну - да, или ну - нет?
- Скорее да, чем нет.
- К сожалению, это невозможно.
- Почему?
- Я мужчина.
- Думаю, вы в курсе, что у каждого свои недостатки. - Алексей хотел что-то сказать, но курьер его перебил: - У меня - свои, а у вас - свои. Не правда ли? - Алексей опять открыл рот, но курьер продолжал: - Я - девушка, а ты мужчина. Я права? Или вы думали, что я думала наоборот?
Парень был очень удивлен. Оказалось, что у этого курьера не было мандата на снятие с должности каптерщика Василя.
- Как же вы решились на такой чудовищный подлог? - спросил Алексей.
- Я тебя долго ждала. Не могла же я допустить, чтобы тебя здесь арестовали.
- Но я не знаю, кто ты? - удивился Алексей. - Более того, как ты узнала, кто я?
- Мне подбросили записку.
- А как же бывший каптерщик? Он нас сдаст.
- Не бойся, его возьмут на себя рыбы. Ты знаешь, кто такие рыбы?
- Нет. Более того, я не знаю, кто ты.
- Мне очень жаль. Я думала, ты догадаешься. Ведь когда-то ты меня любил. - Алексей быстро начал перебирать в уме тех, кого он любил. Ни одна не была похожа на этого курьера.
- Может быть, ты не веришь, что я женщина?
- Точно не знаю.
- Тогда я разденусь?
- Думаю, нет. И знаете почему?
- Нет, - печально ответила девушка.
- Я сам надеялся найти здесь одну прелестную девушку.
- Да? Это интересно. Скажи, кто она? Может быть, я ее знаю?
- Да нет. Ее здесь нет.
- Почему? Ты только что сказал, что она здесь.
- Я просто надеялся, что она здесь. Так, чисто пожелание судьбе.
- Тогда может мне раздеться?
- Подожди немножко, я подумаю.
- Сколько?
- Что, сколько? Ах, сколько! Нет, думаю, не надо. Я почему-то верю, что найду ее здесь.
- А в чем твоё да, и в чем нет?
- Я боюсь напугать тебя, - сказал Алексей, но все-таки добавил: - Она умерла. Более того, ей отрубили голову.
- Ужас!
- Не надо было говорить. Я понимаю, но ты сама настояла на этот ужасном рассказе. Она была... - хотел продолжить Алексей, но девушка его прервала:
- Она была боксершей.
- Да, - радостно воскликнул Алесей. И добавил: - Разве тебе это уже было известно?
- И вы меня не узнаете?
- Честно? Нет.
- Ай лав ю. А теперь?
- Тоже нет.
- Знаешь, почему ты меня не узнаешь? Ты думаешь, что твоя девушка должна быть среди покойников. Верно? А я на покойника не похожа.
- Я подумал именно так. Теперь я это понимаю, - сказал Алексей.
- Ты знаешь, как можно отличить покойника от того, кто им не был? - спросил курьер.
- Нет.
- Тогда знай. Он получает на грудь Звезду Сотис или Сириус. Это наколка. А на плечо сзади трилистник с бабочкой. Но это бывает только во второй раз. Если человек был покойником три раза, ему дают что-то еще. Я пока не знаю что именно. Но знаю, что после трех похорон человек становится бессмертным.
- И ты в это веришь? - удивился Алексей.
- Да, - ответила девушка. - Посмотри, пожалуйста, - и она разделась. Над левой большой грудью была специфическая звезда. - И знаешь, - добавила она, - здесь у всех такие.
- Я...
- Ты не знал, что тебя посылают к покойникам? Да, ты не знал. Тебе не сказали. Ты не справишься. По крайней мере, без меня.
- Жаль, что я не могу тебя вспомнить, - сказал Алексей.
- И мне жаль, - сказала девушка.
- Так ты не знаешь, как тебя звали?
- Конечно, нет. Если бы знала, давно бы сказала.
- Вот оно что! - Алексей подпер голову рукой, и уставился на нее. - Нет, вот, что хочешь со мной делай - не помню.
- А я надеялась на тебя, - вздохнула девушка. - Тогда зови меня пока что просто Лайза. - Я думаю, не будет ничего страшного, если мы познакомимся заново?
- Это вопрос?
- Да.
- Конечно.
- Конечно, да, или, конечно, нет?
- Может быть, хватит болтать?
- Хорошо, давай займемся делом. А то скоро придут этапницы за одеждой. Мы должны быть в хорошем настроении. - Она быстро разделась. - Все равно не узнаешь?
- Нет.
- Ну, теперь это уже не имеет значения. Давай.
- Давай да, или: давай нет?
- Прошу вас, прекратите разговаривать.
- Я буду нем, как Русалка до выхода на берег, - неожиданно для самого себя сказал Алексей. И мысленно схватился за голову.
- Неужели это она?!
- Ты что-то опять сказал, милый друг?
- Нет, нет, я только подумал, что, возможно, скоро вспомню, кто ты такая.
- Прошу тебя, не думай о времени свысока. Его и так осталось мало.
- Ни о чем нельзя думать, когда делаешь это?
- Я никогда не думаю. И знаешь почему?
- Подожди, не говори. Я сам попытаюсь догадаться. Я думаю, с чего бы ты ни начинала свои размышления, даже с Ван Гога, Караваджо или Теории Относительности - в итоге ты всегда скатываешься, а может быть, даже поднимаешься туда, где живут твои бывшие мужчины. А может быть и женщины. И в данном случае я становлюсь только машиной времени, привозящей тебя на встречи с ними. Выступаю, так сказать, в роли таксиста.
- Таксист, - сказала она мечтательно. - Можно, я буду называть тебя Таксистом.
- Можно. Но не всегда.
- А насчет мужчин ты ошибаешься. И знаешь почему? Бывают неопровержимые теории. Они действительно неопровержимы. Только эти теории не учитывают исключения из правил. Критические точки. Правильная теория занимает все пространство. Почти все. Кроме крайних критических точек. И там она не действует. Понимаешь?
- Нет.
- Представь себе Черную Дыру. Представил? Так вот это то же самое.
- Это значит, что я один затянул тебя в себя, как Черная Дыра? И кроме меня у тебя никого не было.
- И кроме тебя у меня никого не было, - сказала девушка.
- Это очень сильно. Я бы тебя запомнил.

Это была Люда. В последнем бою Русалка отрубила ей голову прямо на ринге своим хвостом. Как гильотиной. И теперь она знала про себя только, что была боксершей. Но при прибытии на эту Потустороннюю Зону под названием Зеленый Лед каждый должен был представиться. Кем? Кем хочешь. Некоторые вспоминали цветы. Как-то:
- Лютик, Орхидея, Лилия. - И так и просили записать себя. Другие думали, что лучше быть машиной. И их записывали:
- Трактористка, Машинистка, Крановщица. - Были и такие, кто хотел записаться, как:
- Проститутка. - Но им было отказано.
- И знаете почему?
- Почему? Разврат запрещен? - спрашивали девушки.
- Да нам по барабану, что вы делаете обычно, - отвечал НПК - Начальник Приемной Комиссии. - Просто под этим именем уже находится довольно большое количество контингента. Вы согласны?
- Конечно.
Люда попросила записать себя:
- Сорок Первый.
- Какие ваши основания? - спросил Председатель. - Так-то мы обычно не спрашиваем о смысле. Но у вас двойное имя.
- Просто я забыла, как ее звали.
- Кого?
- Сорок Первого.
- Придумайте аналог, - сказал один из Замов Председателя.
- Хорошо, - ответила Люда, - зовите меня Лайза.
- Лайза Минелли? - спросил второй Зам Председателя.
- Не нагружайте ее терминами, - сказал Председатель. И добавил: - Запрещено. Тем более, я думаю, она не умеет танцевать.
- А петь? - спросил Зам по культурно-массовой, что, то же самое, воспитательной работе.
- Тем более, - ответил Председатель.
- У меня бы запела, - сказал Зам по оперативной работе.
- И да, - добавил Зам по КМ, - почему вы Председатель сами отвечаете за этапницу.
- Понравилась, - изобразил улыбку Зам по ОР.
- Чепуха, - ответил Председатель, - я таких попок перевидал!.. тысячи. - А надо сказать, что этапницы представали перед комиссией голыми. Ну, это и естественно. И знаете почему? Положено было смотреть, не появится ли кто-нибудь с хвостом. Особенного в этом ничего не было. Но дело в том, что некоторые, узнав еще на этапе о том, что хвостатым контингенткам предоставляются преференции, приклеивали к себе искусственные хвосты. Да такие натуральные, что можно было только диву даваться. Правда, почти все они думали, что это должны быть хвосты обезьян, котов, крыс, или, по крайней мере, змей. И вызывали этим неудержимый хохот ПК, Приемной Комиссии. Хвост должен быть рыбий. Еще лучше, если это был хвост Русалки. Но этого пока что не встречалось. Хотя однажды ребят из ПК обнули. Девушка по имени Амфибия предстала пред ними именно с Русалочьим хвостом. От радости и удивления все закрыли рты. И ее пропустили. Сделали ГК, Главным Козлом. Прошу прощенья, Главной Козой. А вышло, что хвост был просто приклеен специальным крепким клеем прямо к талии. И вдобавок, они ничего не делала, только трахалась со своими подругами, пила вино и курила. Правда, только Мальборо. Все теперь знают, что на зеленой, как лед, пачке этих знаменитых сигарет, которые курил... Впрочем, кто их только не курил! А изображена теперь Русалка.
Все долго смеялись, получив от вышестоящего начальства строгие выговоры. Я имею в виду, смеялось вышестоящее начальство. А здешние ребята, наоборот, плакали. И с тех пор стали раздевать всех не просто до нижнего белья, а прямо до гола. И капитально обследовать.

Лайза. Сомнительно, сказал бы Алексей, если бы слышал эту историю. Ибо сомнительно, что эта девушка одержала сорок побед и только в сорок первом потерпела поражение.
Ну, посмотрим, посмотрим.

Глава Вторая

Переодевание

- Нам тут когда-нибудь откроют?! - наконец услышали они раздраженный голос снаружи.
- Пришли, - тихо сказал Алексей. И начал быстро одеваться.
- Че ты так взбаламутился? - спросила Лайза. И добавила: - Чё ты забегал, как Контра, когда за тобой в пять утра пришли.
Алексей чуть не обиделся. Он не знал, что слово Контра было, можно сказать, любимым словом Лайзы. Иногда ее даже так и звали не только знакомые, но и друзья:
- Контра. - Вон Контра идет.
- Красивая, - обычно звучал ответ.
- Сопьется, - отвечал печально, тоном Анны Герман собеседник.
И Лайза успокоила Алексея:
- Не обижайся, милый друг, я сама не знаю, откуда ко мне пристало это слово. Контра. В следующий раз, когда его услышишь, будь уверен:
- Я думала о тебе. Я думала про любовь.
И да:
- Ты не хочешь меня поцеловать?
- Спасибо, нет. Я уже почистил зубы. - Алексей схватился за голову. Прости, замотался. Надо бы давно открыть, а то они стучат, - парень показал на дверь, - как будто торопятся на выпускной бал. И поэтому... а да! и поэтому я ошибся. Дело не в том, что я уже почистил зубы, и уже не могу сегодня целоваться, а в том, что ты еще не чистила.
- Я не чистила? - девушка сделала лицо с гримасой непонимания. - Что именно?
- Зубы. Разве я не сказал?
- Ты сказал. Я это слышала. Просто я не понимаю, при чем здесь зубы? Они, что, у меня такие большие, что мешают целоваться? По-твоему, я лошадь? Отвечай. Я лошадь?!
- Пожалуйста, не надо кричать. У меня уже болят уши.
- Так что, мне теперь еще уши помыть? Целуемся мы не зубами, а губами. Отсюда вывод: зубы не могут мешать хорошему человеку при поцелуе. Теперь про уши. У меня уши, как у слона? Нет? Нет, - резюмировала девушка. И добавила: - Более того, даже если бы уши у меня были очень большими, как у слона, например, ты мог бы - если бы любил меня по-настоящему - подержать их руками. Окей? Впрочем, ты прав.
- Ну, я же сказал.
- Прости, пожалуйста, я еще не договорила. Я сначала просто не поняла твой намек. Ты говорил о французском, а если говорить просто, по-русски, русалочьем поцелуе. Поцелуе с зубами.
- Русалочий поцелуй это поцелуй смерти, - быстро сказал Алексей.
- Да? Хочу, чтобы ты меня поцеловал этим поцелуем. С зубами.
- Я не знаю, как это делать, - сказал парень.
- Просто возьми меня за язык зубами.
- А потом?
- Потом тяни. Тяни сильно.
- До какой степени сильно?
- Как можно сильнее. Но только, чтобы не оторвать его совсем. Тогда это действительно будет:
- Поцелуй смерти.
- Эй, вы! - послышалось за дверью. - Сколько можно ждать? Сейчас выломаем дверь. - И кто-то другой добавил:
- И тогда трахнем вас обоих. - Девушки думали, что здесь все мужики. Поэтому:
- Обоих, а не обеих.
- Поцелуемся после, - сказала Лайза. - Я открою, а заодно пойду почищу зубы. И знаешь почему? Французский поцелуй мне понравился. Я имею в виду не сам поцелуй, а его проект. Сам-то поцелуй, как ты уже узнал, я еще не пробовала.
- Да, да, конечно, - сказал парень. - Я буду готов к твоему приходу.
- Точно?
- Без обмана.
- Значит, ты не обиделся?
- Нет, конечно. Ты была права, я сам должен был почистить тебе зубы, прежде чем предлагать французский поцелуй. Действительно, трудно спросонья понять, что вам предлагают именно поцелуй с языком и зубами. Ты не виновата.
- А мы спали?
Алексей задумался. И добавил:
- Тем более, если бы мы спали.
- Ломайте дверь, - послышалось снаружи. И добавили: - Скорее всего, там никого нет.
- А если есть, то было бы лучше, если бы их там не было. И знаете почему?
- Знаю. Тогда мы их просто грохнем. - Дверь открылась, и первой стояла могучая дама по уже местной криминальной кличке:
- Машинистка. - Вот так - значит, вот так. - Хотя ей бы подошла больше кличка:
- Башенный Кран. - Точнее: Безбашенный. Так как эта дама сразу сказала Лайзе: - Сейчас я тебе выпишу пропуск. На Тот Свет. - И двинула правой рукой вперед. Но Лайза уклонилась, и провела хорошую двойку. Хук слева, а удар правой попал прямо в лоб. Машинистка сделала несколько шагов назад, покачалась немного и упала на спину. Как Новогодняя ель. Только вместо снега в стороны разлетелись этапницы. Двое из них даже упали. И не понятно было: от ветра, поднятого падением Машинистки, или от ужаса. Ну, может, не от ужаса, но от страха это точно. Им показалось, что на медвежатницу, которой была этапница по кличке Машинистка, набросилась из берлоги злая взъерошенная медведица. Тем более, если она была там с медведем.
Алексей между тем тоже вышел, и сказал:
- Заходите, заходите, друзья мои, по очереди.

Этапницы оказались очень разборчивыми. Те, кому выдали оранжевые майки, кричали:
- Дайте мне синюю. Эта мне мала. - А другие, наоборот:
- Дайте мне оранжевую, или нет, лучше желтую, эта просто не нравится. Честно, я чувствую себя в этой чертовой футболке, как настоящее дерьмо. Более того, какое-то синтетическое говно.
- Дайте мне из чистой шерсти, - говорила другая. - Или хотя бы с десятью процентами синтетического волокна. Здесь сколько? Нет, я возьму, цвет мне нравится. Но чтобы не больше десяти. Здесь точно не больше?
- Я не проводил лабораторного анализа, - сказал Алексей, - но там написано, что десять. Как вы просили.
- Да мало ли, что там написано. Я, - сказала эта девушка, как Станиславский и Немирович - Данченко вместе взятые - не верю. Может быть, я не верю? Как вы считаете, доктор, я верю или нет?
- Ай доунт ноу, - сказал Алексей. И перевел: - Я не доктор.
- А кто? Докторша, что ли? И знаешь, я не против тебя проверить. Ты за? Ты согласен, доктор?
Пока эта девушка вела диспут сама с собой, ее футболку забрала другая. Она только что вошла в каптерку вместе с двумя подсобницами. Ее так и звали: Каменщик. Именно Каменщик, а не Каменщица. Да и с виду никто бы не поверил, что это женщина. Мужик волосатый в натуре. Говорят, до этого секретного закрытого поселения она была штангистом. Только женского рода. Но это вряд ли.
- С таким ростом только электриком работать. Лампочки удобно вкручивать. Лестница не нужна, - сказал кто-то.
Ее подручные так и сказали на Комиссии:
- Запишите нас Подсобницами.
- Подсобница один.
- И Подсобница два.
Председатель улыбнулся:
- Можно-то можно, - сказал он. И добавил, как когда-то Шукшин: - Да только нельзя. И знаете почему?
- У нас здесь другая система. Здесь не строятся коровники. Поэтому Каменщики, а тем более их Подсобницы нам не нужны. Допустим, одному Каменщику мы не можем отказать. И то только из-за того, что нет таких цветов в природе. Слишком уж волосата и высока ростом. Хотя бамбук тоже высокий, а в Южной Америке живут цветы людоеды. Теоретически можно бы подобрать и ей подходящее цветочное имя. Но если хочет - пусть будет Каменщиком. Тем более, потенциальные масоны будут ее бояться. Каменщик у них вроде архиепископа. Но Подсобники это уже слишком. И да: ты будешь Лютик, а ты...
- Хочу быть Орхидеей! - воскликнула вторая девушка.
- Отлично. Так и запишем, - сказал Опер. И добавил: - Зайдешь потом ко мне.
- Потом суп с котом, - ответила смелая девушка. - Я хочу сейчас!
Но ее быстро успокоили и вывели из здания ПК, Приемной Комиссии. Она не поняла сути происходящего, поэтому всем радостно рассказывала, что не только стала первой Подсобницей Каменщика, но получила родовое имя. По-здешнему семейство. А именно:
- Орхидея Стучащая.
Некоторые тоже хотели вступить в это семейство. Но их почему-то не брали. И им приходилось хвалить себя, как зеков, свободных от этой плачевной зависимости:
- Стучать на других зеков.
- Стучать пошла, - говорили они, показывая на женщину, которая шлепала к Воспитательному Корпусу. - Хотя отлично понимали, что тоже хотели бы так жить, но... никто не предлагает. Почему спрашивается? Непонятно.
Кстати здесь не было такого слова:
- Зек, или зечка. - Всех называли просто, как я уже говорила:
- Рыбы. - И мужчин с соседней Зоны, и женщин здесь. Кстати не было и Воспитательного Корпуса. И дело даже не в том, что этот институт был признан лицемерным придатком прошлого. Просто это место называли:
- Аквариум. - Почему? Пока точно не знаю. Вероятно, потому, что здесь за хорошую информацию можно было получить пачку Индющки, или кофе. Тоже индийский. Так сказать:
Я в японских ботинках
Разрисована, как картинка.
В русской шляпе большой.
И... И с индийскою душой!
А - ба - ра - я! Русалка я!

Я - в носках американских,
В узких брюках я британских,
В русской шляпе большой!
И с индийскою душой!

Так-то вроде все понятно. Кроме души.
- Мы, что, йоги? - сказала как-то на комиссии одна девушка - блондэ. - Они же ж черные, как Дарданеллы! А мы-то совсем другие. Мы, как Мэрилин Монро. И тут же спела песню про сахар. Сахарок, точнее. Шугэ. Айм Шугэ. И попросила так и записать ее:
- Шугэ! - Сахарок.
- Скорее всего, - ответил Зам. по Ка, по культуре, имеется в виду, - дело было... дело было связано с Пушкиным. У него русская девушка описывается, как царевна не только чисто говорящая по-русски, но и со звездой во лбу. Так сказать:
- А во лбу? Звезда горит! - Ну, а у индийцев на лбу всегда родинка. Предполагается, что раньше, во времена Махабхараты, была звезда. Как у русских. У египтян Третий Глаз, у евреев и вавилонян - Крест, у немцев, естественно - Свастика, а у русских, как у индийцев - Звезда!
Звезда любви заветная.
Другой не будет никогда!
К тому же, мы долгое время перед Перестройкой пили именно Индийский кофе. Другого не было. Пили и радовались, ибо серьезно думали:
- И другого не будет никогда.

Вот теперь эти дамы стояли в проходе и улыбались. Точнее, улыбались только Подсобницы - как их все-таки и прозвали - Лютик и Орхидея. Каменщик села рядом с девушкой хорошо разбирающейся в процентном содержании шерсти и других лавсанов и полиэстеров в спецодежде рыб.
- Верните мне мою любимую майку, - сказала девушка, обратив внимание, что Каменщик стала натягивать на себя ее оранжевую одежду.
Далее, Русалка.

- Вы ее растянете! - схватилась за сердце девушка.
- Я вам выдам другую, - вступил в разговор Алексей. - Не надо ссориться, дорогие лэдис энд джентльмэн.
- Кто здесь жентельмен? - нахмурив брови, спросила Каменщик. И добавила: - Скройся с глаз, козлиное отродье.
- Кто козел? - спросил Алексей. - Я козел?! - И добавил: - Да за такие слова я тебя одену так, что Подсобники не узнают!
- Ну давай, иди сюда, каптерщик, - сказала Каменщик, - и встала. Она поманила его ладонью. - Давай, давай, ближе, малыш. Еще ближе.
- Это мой спор, - сказала девушка в оранжевой футболке. И добавила: - Можно, я сама разберусь.
- Можно, я сама разберусь! - передразнила ее Каменщик. - Мамочка, можно я сама ему дам? - Многие, особенно Подсобницы Каменщика, громко рассмеялись.
Каменщик взмахнула рукой, но промазала. Она не стала повторять удар по оранжевой этапнице, а, обойдя ее, так врезала Алексею, что парень быстро зашагал назад, но так и не смог удержаться на ногах. Он упал, едва не опрокинув себе на голову самовар. Да, друзья мои, новоприбывших здесь встречали самоваром с шоколадными конфетами. Несмотря на то, что шоколадные конфеты нынче дороги.
- Посмотри сюда. Посмотри сюда! - еще громче сказала девушка в оранжевой футболке.
Каменщик нехотя повернулась.
- Ну чего, Пуси? Ах ты мой, мягкий и пушистый зверек! - Она повернулась и закричала от ужаса. Перед ней был страшный зверь с хвостом. Острым, как гильотина.
- Русалка! - в ужасе закричали этапницы. Они не стали разбегаться по разным углам. Не бросились к выходу, чтобы спастись. Они стояли, как завороженные. И ждали, что будет дальше.
Русалка подошла вплотную к Каменщику, приподняла ей немного подбородок, и сказала:
- Стой так.
Каменщик, сглотнув слюну, все-таки спросила:
- Ждать, когда вылетит птичка?
- Это будет фото, - сказала облегченно Орхидея.
А Лютик добавила:
- Фотография на память. Называется:
- Этапницы перед самоваром. - В том смысле, что моются, причесываются перед тем, как сесть за большой общий стол, и выпить чаю с Красной Шапочкой и Мишкой на Севере.
- И бреются, - добавила Русалка в оранжевой майке. Она взмахнула острым, как лезвие бритвы хвостом, и быстрыми движениями обрезала всю одежду на Каменщике. И майка, и трусы - всё спало с огромной волосатой молотобойщицы. - Руки! - громко крикнула Русалка.
Каменщик подняла руки вверх, как будто долговязый немец, сдающийся на Омахе двум бойцам из отряда Райана.
Некоторые даже решили пошутить:
- Ты подмылся?
Хвост засвистел над головой волосатой дамы, и за несколько секунд обрил все ее тело. Даже голову. Далее, все удивились: Каменщик упала перед Русалкой на колени и попросила прощения. Потом сказала:
- Будь моим Крестным Отцом. Прошу прощения, я хотела сказать Матерью. Крестной Матерью. Дайте мне новое имя.
Русалка задумалась, и со всех сторон стали слышны подсказки:
- Роза, Лампочка, Электрик, Шнурок, Вилка, Батарея парового отопления, и так далее, и тому подобное, вплоть до Совковой Лопаты и Отбойного Молотка. Ничего другого в голову не лезло. В конце концов, назвали:
- Розетка. - Не от имени Розы Люксембург и имени Клары Цеткин, а от розовой ветки. Можно было подумать, что ветка ведет свое основание от венца. Как в песне:
- В белом венчике из роз впереди Иисус Христос. - А можно и от веника.
А ее подсобниц оставили в том же состоянии Орхидеи и Лютика.
Некоторые от радости тут же попытались называть бывшего Каменщика Розовым Веником. И действительно, она была похожа на розовую свинью, на розового поросеночка больших размеров. После бритья кожа ее была похожа на закатное солнце на Сопках Манчжурии. Правда, веника не было. Он лежал на полу, около ее ног, сбритым острым, как гильотина хвостом Русалки. Кто-то даже хотел успокоить Розетку. Мол, не плачь, до свадьбы отрастет. Но тут начали выдавать ласты. И началось.
- Что это еще за ласты?
- Кому они нужны!
- Зачем?
- Мы не будем надевать ласты.
- Прекратите балаган! - раздался резкий голос. Это вернулась Люда. Имя, как уже было сказано, никому неизвестное. Не только окружающему контингенту, но и ей самой. - Быстро получить всем ласты, надеть, и пойдете смотреть ваше будущее место работы. Бригадир уже ждет. - Тут она обратила внимание на Русалку.
- Кто это? - спросила она, ни к кому не обращаясь. Надо сказать, что у Русалки хвоста уже не было видно. И некоторые даже забыли, что видели его. Это была просто ничем не примечательная девушка, кроме разве того, что была красива, как мамочка. Даже подумать было нельзя, что она могла кого-то обрить хвостом. А уже тем более было не понятно, как она может заниматься сексом. С таким-то правильным, как у куклы лицом. Она и картошку не может почистить. Плакать будет, а не сможет. А картошку здесь, между прочим, посылали чистить. Всех по очереди. Как в пионерлагере. Лагерь - он и в Африке лагерь. - Мы знакомы?
- Нет, спасибо, - ответила Русалка.
- Что, простите?
- Я имею в виду, вряд ли знакомы.
- А-а! - И тут Лайза увидела бывшую Каменщицу. Точнее, Каменщика. Она даже подпрыгнула от испуга.
- Вы побрились? - только и могла спросить она.
Алексей уже начал пить чай, когда увидел, что все надели ласты на ноги, и в таком виде, как гуси, двинулись к выходу.
- Разве ласты сразу надевают на ноги? - удивленно спросил он Лайзу. Она как раз присела на стул рядом, и взяла в рот Мишку на Севере. Лайза оглянулась, схватилась руками за голову, потом рявкнула:
- Кто вам сказал, что нужно надеть ласты? Алексей, ты?
- Ты нам сказала, Лайза, - ответила, обернувшись, одна девушка по имени Лужайка.
- Я?! - Лайза показала пальцем себе на грудь. - Я сказала надеть? Да, я сказала, чтобы вы надели ласты. Так не на ноги же, а на шею. Повесили на шею! Вы, че, в натуре, балаган здесь устроили. Ты представляешь, - обратилась она к Алексею, - они собрались по дороге идти в ластах.
- Да?
- А ты не обратил внимания?
- А должен был?
Наконец, бригадир по имени Подсолнух повела всех к водоему.

Здесь добывали Зеленый Лёд. А именно: всем известные изумруды. Натуральные природные изумруды. Ими было выложено и дно реки, и берега. Точнее берега были изумрудными раньше, давно. И даже под водой на стенах уже почти не было изумрудного слоя. Так, осталось немного. Метр или полтора кое-где. Дно было сплошь покрытого Зеленым Льдом. Как каток. Самая маленькая глубина в этой реке была пять метров. А так, обычно, десять, а кое-где и двадцать. Возможно, было и больше, но никто такие глубины еще не проверял. Сейчас добывали этот драгоценный камень с глубины десять метров в основном. Почему? Пятиметровый слой был заморожен. Кто-то его купил. Но решил пока не добывать. Скорее всего, ждал падения пошлин на вывоз изумрудов в Англию. А куда? Все живут в Англии. Все хотят в Англию. Все любят дождь. Как говорится:
И снег, и ветер,
И звезд ночной полет.
У нас это любят герои. А там, оказывается, все. В том числе и наши эмигранты. Только бы не здесь, а и дождь не помеха, и ветер нравится, и хоть звезд не видно, а все равно хорошо. Почему так? Ответ простой. Для этого в Англии существуют две вещи, которых здесь нет. Это, во-первых, собаки, которых пускают в пивные бары вместе с хозяевами. Будь это хоть дог. Огромный симпатичный дог. Если он встанет на ноги - будет выше вас. Так смешно щекочет своими зубами уши! Ой! Во-вторых, маленькое расстояние между барами. Можно перебежать из одного бара в другой в дождь, не замочившись. И всё! Вроде бы так просто, а вы уже в Англии.
Здесь тоже была своя маленькая Англия. Но только для передовиков производства! Выполнили план, можете снять со своего безналичного счета несколько фунтов, и пройти в Зону Лондона. Вместе с собакой. Догов тоже могли держать только передовики производства. Стаффордширских терьеров тоже. Остальных собак и кошек могли держать все. Можно подумать, что это Зона для блатных. Нет, так как отсюда, как из Ада, не было возврата, что и было написано на воротах:
Изумруды на всю оставшуюся жизнь
По Фоменко. На всю оставшуюся жизнь.
Бригадир Подсолнух сразу назначила звеньевой Розетку. А ее помощницами Орхидею и Лютика. Как будто знала, что Розетка, хоть и обритая, но имеет большой авторитет среди этапниц. А также и то, что Орхидея и Лютик ее Подсобницы. Точнее, теперь уже просто пособницы. Ведь она уже не была Каменщиком.
Подсолнух сказала, что покинет на время новоприбывших.
- Осваивайтесь пока, я скоро буду, - сказала она, и скрылась.
Розетка прошлась по берегу, спела:
- Но помнят все девчата: имела я большой авторитет, - и приказала всем прыгать в воду. Многие забыли даже надеть ласты.
- А как же Русалка? - спросит вдумчивый читатель. - Про нее уже забыли? - Нет, друзья, нет. Русалки здесь не было. Ее сразу вызвали в кабинет к Председателю.
Русалка подошла к двери, где было написано, что внутри должен быть Председатель. Но его не было. У двери толпились Зам по КА и Зам по ЭР.
- Вам чего? - спросил режимник. Главным его делом здесь было не дать рыбам вспомнить, что когда-то и они были рыбаками.
- Вы зачем сюда пришли? - добавил культуролог. Его главным делом было воспитывать в рыбах сознание того, что они рыбы. Почти то же самое, что и в первом случае. Точнее, одно и то же. И это не плохо. Как говорил Аристотель рабам:
- Половина достоинств у вас осталось.
- А именно? Ну, в данном конкретном случае? - спросила Русалка.
- Что общего у нас осталось? Это река. Как говорится, река - там рыба. А рыбак на берегу.
- Задачи-то у нас общие, - сказал недавно ПР. Председатель.

Люди попадают на новое место. И им хочется чего-то нового. Это естественно. Но сосем забыть старое тоже страшно. Это все равно, что с радостью прыгнуть в воду, не умея плавать. Поэтому новые имена, чем-то все-таки напоминали старую жизнь. Как и все остальное. Половина старого - половина нового. Примерно, как в теории Стакана Воды Колонтай. Что было до семнадцатого года? Кулаки и их детки трахали всю деревню чаще, чем это даже делается в городе. Простым людям практически ничего не оставалось. Почему спрашивается? Представьте, что вы пошли с девушкой в кино. Можно сказать, что сегодня вы встретились, а завтра уже разойдетесь навсегда. Она абитуриентка, а вы уже давно студент. Она уедет, а вы так и останетесь здесь. Почему она уедет? Так все абитуриенты уезжают. Никто не становится студенткой или студентом. Как правило, все проваливаются. И вот после кино вы сидите на лавочке и разговариваете о логическом языке природы. Она говорит:
- Широкие бедра - значит, я хочу много детей.
- Когда? - спрашиваете вы. Нет, лучше: я.
- Ну, в принципе.
- А как насчет того, чтобы сейчас потренироваться? - Она может обидеться в ответ на такое предложение.
- Зачем тренироваться? Природа заложила в нас это умение на подсознательном уровне.
- А хотелось бы сознательно. - Она глубоко задумается. А мне будет ясно, что ответа она не найдет. Она ведь только абитуриентка. Доктора и то не понимают толком, как это делать.
А вот если бы эта девушка была в деревне до семнадцатого года с наглым сынком кулака, все было бы. уже сейчас, а не в принципиальном будущем. Она бы сказала:
- В принципе можно попробовать и сейчас.
- Что? Вас не понял, прошу повторить.
- Это я не вам, - говорит девушка. Девушка, которая не подготовила для поступления в университет Теорию Стакана Воды. Теорию равенства всех пред сексом. Это означает, если девушка призналась себе, что в ситуации до семнадцатого года в деревне она сказала бы:
- Широкие бедра означают, что я не могу отказать вам, так как сама Природа этого хочет, - то, как сексуально честный человек, не могу отказать и вам. Прошу вас! Природа сама говорит за себя.
И хотя я больше никогда не увижусь с ней, мы не только целуемся, но обязательно и натурально трахаемся. Также просто, как объяснить ей взятие интересного интеграла. Или как будто выпиваем на двоих стакан воды. Не Хеннесси заметьте. Почему? потому что это была бы уже проституция. Хотя недорогое вино из Балатона допустимо. Ведь мы не в деревне на самом деле. Сходить недалеко.
Тоже самое справедливо и в атаке ХХ хромосомы против ХY. Ребята ведь часто стесняются предложить девушке даже поцелуй. А предложить стакан воды можно даже больному. Графиня вон соблазнила Хемингуэя, когда он после боя лежал раненый в госпитале. Была бы вода рядом, а так нет никаких проблем. А если нет, то зачем мы и брали Зимний? Не надо было и мучиться. Некоторые говорят, что никто и не брал Зимний. Да? Ну, вот вам и результат: все друг друга боятся. И девушки парней, и парни девушек. Похоже, что до семнадцатого года детей делали только графы да кулаки. Остальные стыдливо смотрели. Недаром у Кирилы Петровича Троекурова все дворовые были похожи на него самого. А в деревне, соответственно, все были похожи на кулаков. Не зря в тундру ссылали целыми деревнями.
Здесь теория Клары Цеткин, Розы Люксембург и Александры Колонтай работала. Как честный человек никто не мог никому отказать. Но только с кем тут выяснять отношения? Все ребята за забором. Секс заменяла производительность труда. Но не все это сразу понимали. Приходилось объяснять. И Русалка услышала:
- Вы по поводу развлечений? - спросил КА,
- Нет, думаю, что нет, - ответила она.
- Может быть, вы не поняли? - спросил ЭР. - На первом году у нас режим. Как в пионерлагере. Наслаждаться можно только работой.
- Этот плакат про простоту простого Стакана Воды только для второгодников, - сказал КА. Но добавил: - Правда, в качестве поощрения на праздники существует секс Второго Рода. Вы не в курсе, что как это делать? Я вам объясню. Можно смотреть. Нет, не поглядывать, как кто-то из старослужащих трахается на свиданке. Порно здесь запрещено, разумеется. Одна девушка по имени Тридцатая - с этапом она пришла под именем Марина - недавно открыла секс Второго Рода. Это смотреть за работой других. Например, смотреть, как красят ворота КПП. Вы понимаете? Сначала может не получиться. И у нас сначала не получалось. Но, в конце концов, из ста человек, участвовавших в эксперименте, шестьдесят семь пришли к удовлетворительному результату. Ее даже чуть не освободили досрочно. Хорошо, что во время пришло указание о пожизненном запрете досрочного освобождения. А так писала бы уже эта Тридцатая свои теории где-нибудь в Японии. Так сказать, для самураев. Как Последний Самурай. Как Том Круз. Вы согласны?
- О. господи! Да отстаньте вы от меня! Меня просто вызвали и все. Один секс у всех на уме. Делать вам, что ли, больше нечего?
Ребята угрюмо замолчали. Не успели они придумать, что-то новенькое, как появился сам ПР.
- Ну, как? - весело спросил он, открывая дверь огромным, почти амбарным ключом. - Теорию Чистой Воды уже прослушали?
- Я? Нет!
- Ну, хорошо, хорошо. Я звал тебя и рад, что вижу.

Глава Третья

Амба

- По пятьдесят?
- Что?
- А что?
- По сто пятьдесят!
- А вы в курсе, что это сразу шесть американских порций?
- Нет, нет, мне еще работать. Только пятьдесят. Да и то я пока что выпью половину.
- Но вы допьете?
- Разумеется. Во втором перерыве.
- У тебя кровь. Это, что, рассечение?
- Нет, не думаю.
- А что это? Просто вытекает излишняя кровь?
- Думаю, вы правы.
- Прав?
- Да. Но не совсем. Я вчера столько выпила, что сегодня излишки выходят через все щели.
Раздался гонг.
- Второй раунд, - сказал судья, который здесь в ресторанном ринге находился в ауте. А именно: не на ринге, а за ним. И да: здесь не было ни тренеров, ни секундантов. Как у Дауни Младшего. Боксер сам составлял себе план боя на каждый раунд. В уме. Впрочем, тренер мог здесь находиться. Но только за столиком, или за стойкой бара.
Это был новый вид услуг. Вместо шеста с девушками, на сцене был ринг с девушками.
- Попытайся сблизиться с ней. Давай, чего ты ждешь?! - Кто это говорит? А это говорит боксерша. Сама себе. Как в песне поется. Тихо, сам с собою, тихо, сам с собою. Я веду бесе-е-ду. - Победишь! - И вдруг ее прошиб холодный пот. - Забыла! Я забыла, кто должен победить в этом бою.
Дело в том, что эта девушка по имени Аннушка работала в ресторане Амбассадор. По-русски просто Амба. Но сокращение сделали не для того, чтобы никто не забыл название ресторана даже по пьянке. А для того, чтобы представители Мишлен, проверяющие рестораны, имеющие две и больше звезд Мишлен, - не ходили сюда, и не расстраивали персонал. А че ходить? Амба - это не Амбассадор. Тараканов тут нет. Искать некого. Впрочем, тараканы были. Тут каждый владелец должен был метаться между СЭС и ЭКО. Первые были Против присутствия тараканов на кухне ресторана, вторые только За. Так как все штрафы недавно были отменены из-за высоких цен на нефть и природные изумруды на мировом рынке, то угождать приходилось обеим комиссиям. И санитарной, и экологической. Почему? Потому что штраф все-таки остался. Но в виде рудимента. Чья комиссия найдет нарушения, та и ужинает сегодня этот Амба. То есть бесплатно. А меньше пяти их не ходило. И, следовательно, тараканов здесь не убивали, а ловили, как слонов в Африке, и помещали в отдельный аквариум с ячеистыми картонками от яиц. И поэтому здесь всегда было чисто и светло. Как на палубе катера, где подают холодные коктейли, всегда обернутые полотенцем.
Но не только это делалось для посетителей ресторана. Здесь был бокс. И, следовательно, здесь были боксерши. Ну, бокс-то, естественно, женский. И Аннушка была именно боксершей этого кабака. И как-то она уже два месяца работала бесплатно. За то, что проиграла. Тогда как по плану директора должна была выиграть. Это один месяц. А второй наоборот:
- Выиграла, а надо было проиграть. - Дело в том, что девушкам-боксершам не запрещалось подсаживаться к клиентам по их просьбе, разумеется, и пить. То, что предложат. Камю - так Камю. Мартель - так Мартель. Бианко - значит Бианко. А если кто предложит Хеннесси, то и Хеннесси, конечно. Пить боксершам было разрешено для веселья. Но не только. Эта услуга превращала бокс в интерактивное событие. Клиенты охотнее делали ставки на боксера, который только что стал им ближе. Так как пил с ними за одним столом. Это, во-первых. А во-вторых, пьяная дама в боксерских перчатках выглядело очень соблазнительно. И, в третьих, сама драка была интересней. Она не нарочно, а естественно, была уже похожа не только на бокс, но и на шоу. Не надо было притворяться пьяной, как это обычно делают в цирке или на развлекательном ринге, где борцы просто придуриваются, что им больно, что они не ожидали, как сильно их бросят через бедро с захватом. Здесь все было по честному. Все натурально. И самое главное, все это видели своими глазами. А так как все это видели сами, то можно было устраивать договорные матчи. Ибо:
- Честность и порождает вранье. - Без честности, как врать-то? Смысла не будет. Чему верить, если и так никто ни во что не верит? Поэтому надо, чтобы все сначала верили. И только потом их обманывать. И обманывать надо было людей знающих, бывших в курсе, на что способна та или иная боксерша. Ведь обычные гости ресторана делали небольшие ставки. По крайней мере, Ясную Поляну, или Преступление и Наказание, здесь бы никто не поставил. А поставили бы только специально пришедшие сюда люди. Люди Играющие. Некоторые уже, наверное, в курсе, что сейчас изобретен и сделан Аэробус, вмещающий почти тысячу пассажиров. И более, чем полтысячи, если самолет оборудован казино. В воздухе играть, наверное, интересней. Но посмотрим.
И многие попадались на эту удочку. Ну, в том смысле, что здесь все более-менее по честному. Боксерши-то действительно были пьяные. Сам, как говорится, поил. А следовательно, могли и не справиться с данной им установкой. Например, проиграть. Почему? Да, забудут просто! И они были правы. Аннушка сейчас, действительно забыла:
- Проиграть надо, или выиграть? Мама! Чё делать? Ведь в третий раз точно выгонят. Придется идти в дворники. Да нет, и то не возьмут! Там теперь все трезвенники. А бросить пить после ресторана сразу не получится.
Это первая приманка, что здесь дерутся по честному. Вторая:
- Можно было выставить своего боксера! - И вот, чтобы противодействовать таким проискам конкурентов, директор ресторана приказал найти такую боксершу, которая могла бы выиграть, у кого угодно. И втайне ставить на ее победу, если ставка будет очень высокой. А в остальных случаях она будет то выигрывать, то проигрывать. И выглядеть, таким образом, обычной боксершей. Именно такой и была Аннушка. Раньше она выигрывала такие бои, которые не снились... ну, даже матери Сильвестра Сталлоне. Ее бы никогда не выгнали. Но недавно здесь появилась девушка, которая могла быть заменой Аннушке.
Аннушка опять села за стол к тем же клиентам. Они ее позвали на перерыв после третьего раунда. Здесь дрались по бразильской системе: четыре - два - четыре. Четыре раунда по четыре минуты. Два означает два подхода к столам. Третий перерыв боксер должен был сидеть на ринге. Все должны были наблюдать ее на сцене. Некоторые думали, что два - это двухминутный перерыв. Не одна минута, как на Олимпийских играх, а две. Нет, два, как я уже сказала, это два раза за бой можно было подсесть к кому-нибудь за столик. А вот само время пребывания за столиком, как раз было тоже четыре минуты. В общем, запутать возможность была кого хочешь. Да и везде так. Вон в футболе, тоже когда-то было четыре, два, четыре. А теперь? Впереди играют то один, то два, и никогда три игрока. А ведь многие так и продолжают думать:
- У нас четыре - два - четыре. - Как в Бразилии. Нет, друзья мои, нет. Всё давно изменилось. И не только в городе, но и на Зоне. Там раньше вон... впрочем, не знаю, что там было раньше, может, там матрасы и наволочки шили, а сейчас добывают Зелёный Лёд. Да и сидели многие раньше не больше двадцати пяти лет. Сейчас уже никто не возвращается назад.
Далее, имя директора ресторана. А также имена тех, за чьим столом сидела Аннушка.
- Да дай ты ей слева! - кричали из-за стола, где только что сидела Аннушка. И кричали, естественно, ей. А с многих других столов кричали:
- Справа, справа дай ей! - Они кричали другой боксерше. Таких было больше. Почему? В прошлую пятницу эти гости как раз проиграли, сделав ставку на Аннушку. Теперь они хотели мести. Многие, чтобы не забыть свою ставку, делали ее кратной счету за стол. Обычно говорили:
- Зубрик раз! - Значит ставка столько же, сколько стоят холодные закуски на столе. Официант просто автоматически удваивал в счете стоимость. Или:

- Карский два!! - Означало ставку в размере двойной стоимости горячего.
- Фляки господарские!!! - Ставка равна всему счету, умноженному на три.
Кстати и фамилия владельца ресторана была Булгаков. Михаил Булгаков. Он и упростил систему ставок. Гость сразу понимал, сколько с него сегодня возьмут. А может, и не возьмут ничего. Более того, записать на ваш счет - счет на следующую пятницу. Вы придете, а уж все фазаны стоят на вашем столе. Были и такие, как Магомаев, придут, увидят накрытый стол, и говорят:
- Потрудитесь, пожалуйста, все убрать. И да:
- Теперь с новой строчки. Примите заказ. - Вот так сразу давали на чай свой предыдущий выигрыш. Молодцы. Но обычно такие жесты не превышали суммы в двести долларов. Самое большее - тысячи. При игре на большие деньги, деньгами никто не бросался. Больше всего директор боялся франта присвоившего себе легендарную фамилию:
- Грибоедов. - Этот Грибоедов так и сказал:
- Этот кабак будет носить мое легендарное имя.
- А именно? - спросил Булгаков, не решаясь, сам озвучить свою догадку.
- Грибоедов!
Михаил собрал почти все свои деньги, чтобы открыть этот великолепный кабак. А этот Грибоедов по пятницам делал ставку:
- На всё! - В первый-то раз официант, принимавший у него заказ, не понял. Решил уточнить:
- Зубрик раз! Карский два!! Фляки господарские три!!! - Всё сразу?! - ужаснулся официант.
- А чё тя так пугает, парень? - спросил Гриб. Так обычно его звали друзья и хорошие знакомые.
- Считать будет сложно, - ответил официант. - Я еще не окончил Московский Университет.
- Чё, насчет Бинома не фурычишь?
- Ка-какого Бинома?
- А у нас два их, что ли? - решил не ударить в грязь лицом Гриб.
В общем, кончилось тем, что официант побежал к Михаилу Афанасьевичу. Он сам не мог принять такую ставку.
- Какую именно? - спросил Булгаков.
- Он ставит на всё, - ответил официант Витя.
- Прошу прощенья, я не понял. Что значит: на всю еду?
- Я ничего не говорил про еду.
- Да? А про что ты говорил?
- Гриб хочет поставить на весь ресторан.
И тогда в первый раз Михаил Афанасьевич схватился за сердце.
- Что? - ухмыльнулся Витя. - Все, что было нажито непосильным трудом, вы надеетесь проиграть в один день? - Михаил хотел схватиться и за голову, но Витя остановил его движение.
- Бог, - сказал он, - и то создал Землю и всех, кто на ней почти за неделю. Так что не беспокойтесь: сегодня вы не проиграете.
- Думаешь, придется помучиться всю неделю?
- Больше. Гриб приходит только по пятницам. Это значит, семь ю семь?.. Сорок два дня. В общем, считайте сорок дней. А там уж, извините, финита ля комедия. Придется вам покинуть нашу грешную Землю навсегда.
- Ты выходные не считал, что ли? - спросил Михаил, надеясь немного оттянуть время принятия решения. Но Витя тут же спросил, не вдаваясь в подробности долбицы умножения, как сказал бы Левша:
- Так мне, что ему ответить? Принять ставку?
- Чем он отвечает?
- Содомом?
- Чем?!
- Он открыл тоже, свой ресторан.
- Где? В спальном районе?
- Нет, здесь, недалеко.
- Недалеко от чего? От Шириной Горы?
- Недалеко от Метрополя.
- И ему разрешили назвать его:
- Содом!
- Есс! Но случайно. Он написал в заявке, что, мол, хочу, чтобы было, как в сказке. Если где-то есть Амба, то в другом месте должен быть Садор. Хотел даже:
- Ссадор. - Но в мэрии, как обычно, ничего не поняли, и написали:
- Разрешаем. Содом - И приписка: - Так как хорошо хоть не Геморрой.
- Ну, хорошо, хорошо, - сказал Михаил. - Ибо Амба и Содом это действительно одно и то же. Будем играть.
И Булгаков выиграл. Гриб принес закладную. Для перевода в полную собственность попросил неделю. А через неделю, в следующую пятницу, отыгрался. Потом опять та же канитель. Потом Булгаков проиграл. Тоже выдал закладную, как когда-то Лев Толстой на Ясную Поляну, и тоже попросил неделю для переезда. Но в пятницу отыгрался.
Спрашивается:
- Почему Гриб выигрывал?
Почему он выигрывал, если у Михаила была Аннушка? А вот как раз потому, что эта самая Аннушка просто на просто забывала разлить масло. Вот начинала вспоминать в последнем раунде, что ей делать:
- Проиграть или выиграть? - И как назло делала все наоборот. Это один раз наоборот. А другой - просто отправила соперницу в нокаут уже в третьем раунде. Как будто никогда и не слышала о договорных матчах. Как будто по-настоящему, просто хотела победить.
Ей потом сказал Витя:
- Если ты забываешь что-то, то помни хотя бы, что ты пьяная. А если ты пьяная - значит все не по-настоящему.
- И что дальше? - спросила дама.
- Дальше? А дальше это означает, что не надо бездумно молотить своего соперника. А надо думать:
- Что у нас сегодня? Пятница? Значит, что я должна сделать? Проиграть, или выиграть?
- Ну, а как я вспомню, что мне надо сегодня делать? Выиграть надо, или проиграть?
- Очень просто, - ответил Витя, официант, - ты просто вспомни:
- Разлила ты уже масло?
- Или еще нет! - радостно воскликнула Аннушка. И добавила: - Хорошо придумано, умно.
Но сегодня она забыла и это. Разлила она уже масло, или нет.
- Не могу вспомнить, - сказала она, садясь за стол к тем же самым гостям.
- Что именно? - спросил один из них, по имени Вася Коломенский.
- Та ни чё. Впрочем, извольте. Более того: вот, как скажете, так и будет. Хотите, чтобы я сегодня выиграла?
- Я не хочу, - сказал Петя Таганский. - Я уже поставил на Зойку. На твоего противника.
- Я поставил на Аннушку, - сказал Лёва Сибирский. И добавил: - Хочу, чтобы она выиграла.
- Ну, а ты, Вася? - спросила Аннушка.
- Я всегда за тебя, дорогая, - сказал Коломенский.
- Ради тебя я обязательно выиграю, - облегченно вздохнула Аннушка. Ибо верила в предсказания. Она выпила рюмку Камю, и уже хотела встать, чтобы выйти на ринг, как услышал голос:
- А моё мнение ты узнать не хочешь? - Эта была женщина. И она только вошла. Лева и Петр встали, и отодвинули для дамы стул. Они уже хотели опять придвинуть стул к столу, чтобы на него без проблем, с удобством села дама, но она сказала:
- Я хочу, чтобы стул придвинул Вася.
Аннушка была шокирована. И не только уважением, выказанным даме ребятами, но самое главное ярким букетом цветов, который леди держала в руках. Это были желтые, как солнце, орхидеи.
Боксерша встала.
- Вы желаете высказать свое пожелание? - спросила она.
- Пожелание? - переспросила дама. И представилась: - Марго. - Она подняла руку ладонью в сторону Аннушки, предупреждая излишние объяснения. - Я знаю, как вас зовут. Можете не представляться. И да:

- Я против.
Боксерша пошла к рингу в глубоком размышлении. Способ, который она только что придумала, не сработал. Как будто эта Марго нарочно уровняла шансы боксеров на победу. Что делать?
- Буду драться практически по честному, - сказала Аннушка самой себе. Дело в том, что она хотела навсегда расстаться с боксом, и стать частным детективом. Более того:
- Если получится - адвокатом. - Как?! Образование-то хоть есть? Нет.
- Нет. А что есть?
- Просто чисто высшее образование.
- В принципе сегодня этого достаточно. Надо только найти помощника с работающей головой. Ведь в принципе-то адвокатов бродит по Москве, как собак... впрочем, собак уже нигде нет. Часть съели, часть Лужкин увез с собой в Австралию. Ибо:
- Псарня нужна, а кругом только эти... как их? Кенгуру. Ну, не знаю. Может, лучше содержать кенгуру? Оставил бы здесь собак. Пусть бы побирались, как раньше у метро и у входа в магазин. Нет, всё утащил с собой:
- И собак, и деньги, и жену. - И, между прочим, жену взял не из-за денег. Просто так любил. Ох, как любил! Ибо:
- Человек с деньгами - это Человек Счастливый. А Счастливый Человек может полюбить кого угодно. Даже свою бывшую жену. Почему бывшую? Ну, она все время на стройке, строит дома для бездомных, в банке, выдает деньги, не имеющим их, на стадионе, расставляет пластмассовые стулья для зрителей. Те-то, вчерашние, сломали уже, как водится. А он, как обычно, в мэрии. Руководит коррумпированными заместителями.
- Зачем? - спросил вдумчивый читатель. - Ведь если они уже коррумпированы, значит, и без него знают, что надо делать. Или иногда надо делать перекоррумпировку? Вполне возможно.
И вот теперь они, наконец, вместе. Живут - не тужат, ходят с собаками на охоту, как раньше делали только короли. Карлы там, Георги, Генрихи и Людовики. Упрек справедливый. И не в том дело, что непонятно, зачем ходить на охоту, если есть овчарня. Свои собственные, так сказать, бараны. Просто все действительно должно иметь соответствующее положению название. Людям ведь не зря давали, дают, и будут давать имена. Хотя, кажется, было бы намного проще называть их просто:
- Первый, второй, третий. - И так далее. В Индии так и делают. По крайней мере, раньше точно делали. Например, одну прекрасную девушку звали:
- Фрау четыреста двенадцать. - Помните:
Я в японских ботинках!
Разрисована-а..., как картинка!
В русской шляпе большо-й!
И... и с индийскою душо-й.

Я в носках американских!
В узких брюках я британских!

Этот второй куплет уже играл местный джазбанд. Так сказать, урезал марш по просьбе зрителей. Не дал нам досказать, что Лужкин дал объявление в местную австралийскую газету по поводу того, что в ближайшем будущем примет имя... нет, не бывшего царя, разумеется, а что-то новенькое. Как-то:
- Среднее арифметическое между Кайзером и Людовиком. - И добавлено: - Скорее всего, это будет новый Людовик Девятнадцатый.
Думаю, зря. Ибо у французов на каждого Людовика найдется своя гильотина. Впрочем, дело было... нет, не в Пеньково на этот раз. Дело-то уже в Австралии. Но и там, далеко, за синими морями, аборигены, как говорится:

- Практически съели Кука. - Но некоторым, никакая наука не указ. Хочу иметь Роллс Ройс старинного производства, Титул и Жену - миллиардершу.
Но не в нашем случае. Здесь никто ничего не просит. И не думает, что ему всё это и так дадут. Он мичуринец. И взял всё это добро своими собственными руками. Не под Интернационал, разумеется, а под любимую песню:

Дорогая моя Столица!
Золотая моя, Москва!

- Эх, нам бы в Москву-то!
Музыка резко оборвалась. Бой начался. Точнее, последний раунд.
- Подойди к ней поближе. Ближе, я тебе говорю. Еще ближе! - как обычно сказала Аннушка себе. Она, как я уже говорила, научилась этому у Шерлока Холма, в том смысле, что у Дауни Младшего, который рассказал, что когда-то давно именно так делал Шерлок Холмс. И оказалось, что это не бессмысленная шутка. Сейчас уже есть экспериментальные компьютеры, работающие от внушения. Человек просто говорит, говорит самому себе, чего хочет. Ну, как обычно:
- Стой там! Иди сюда! - И так далее. И это работает. Аннушка тоже сказала себе:
- Хочу победить. - И:
- Правой по корпусу. Хук левой, хук правой! Удар в солнечное сплетение! Апперкот! - И Зойка вылетела за канаты. В порыве гнева она вроде хотела опять пролезть назад в ринг, но не смогла зацепиться за канаты. Повисела так пару секунд, и упала на первый ряд зрителей. Сломала при этом падении, между прочим, не один, а два стола.
Что тут началось! И не в сказке сказать! Оказывается, многие знали о ставке Михаила и Гриба. Более того, знали, что при выигрыше Аннушки Булгаков теряет свой знаменитый ресторан. В этот день он должен был отыграться. Грибоедов поставил на победу Аннушки, а Булгаков на Зойку, на проигрыш Аннушки. Но, Аннушка, все-таки умудрилась забыть, что должна была сегодня проиграть.
- Ты что наделала, дура? - мягко спросил Миша. - Где ты теперь будешь работать? Нигде! И знаешь почему? Есть и другие боксеры. Кроме тебя. Теперь они будут здесь рубить бабло.
- А я?
- А ты будешь работать тоже здесь. И знаешь почему? Ибо долги надо отрабатывать.
- И кем я буду работать? Менеджером?
- Х... Нет, дворником.
- Дворником я никогда не отработаю много денег.
- За всю оставшуюся жизнь отработаешь.
- Ну, а вам-то что колотиться? Вы ведь все равно проиграли этот московский кабак.
- Нет, моя дорогая, нет, - радостно потер руки Михаил. - Ибо...
- Что ибо? - не поняла девушка. - Что вы будете ставить? Я думала, вы проиграли всё, что у вас было последнего. Более того, остались должны.
- Это верно. Но Грибуля согласился еще на один бой. Точнее, на два боя. В первом я должен отыграть свой долг. Во втором - выиграть свой кабак. Разумеется, если я одержу победу в первом.
- Я так и не поняла, что вы будете ставить?
- Вас. Тебя, моя дорогая.

- Да? Я стою так дорого? - Аннушка сразу села в кресло у стола и попросила налить ей что-нибудь, добавив: - Лучше Хеннесси.
- Х... Впрочем, если хочешь, я скажу, чтобы тебе принесли Мартини Бианко.
- Сам его пей. И да: с таким к себе отношением, я драться не буду.
- Так и не надо! - сказал Михаил радостно. - И знаешь почему? Ты больше не боксерша моего ресторана. Всё! С меня хватит твоих выкрутасов. Ты - просто ставка. Уж не знаю, зачем ты ему понадобилась, но Грибоедов согласился принять тебя в качестве моей ставки за долги. Или ты против? Это ведь ты проиграла. Хотя мы договаривались, что ты проиграешь. Проиграешь этот бой. Ты поняла, что я ставил на твой проигрыш? Ты помнишь наш договор? Или тебе показать официальную бумагу?
- Нет, нет, теперь я вспомнила.
- Всё вспомнила?
- Кажется.
- Значит, ты помнишь, что в случае твоей победы, ты поступаешь в полное мое распоряжение. Вплоть до того, что...
- Что? Вы хотите на мне жениться?
- Я бы женился, если бы ты не пила так много. Но теперь это уже в другой жизни. Сейчас ты просто моя собственность. Моя Надежда.
- Более того: твоя последняя Надежда. И знаешь, я не против. Не хочу быть причиной твоего несчастья. Прости. Я забыла, что должна проиграть.

- Сегодня какое? - спросила Аннушка. Она сидела за одним столом с Грибоедовым. Так они договорились с владельцем ресторана Амба Булгаковым.
- Так мне легче будет забрать выигрыш, - сказал Грибоедов.
- Я не против. Можете даже нарядить ее тортом, - сказал Булгаков.
- Зачем?
- Вы будете смотреть на нее, и, еще не выиграв, радоваться. Ведь приз, который находится еще только в будущем, который вы еще только должны получить, уже рядом с вами, за одним столом. Как торт, перевязанный ленточкой. - Она и выглядела, как торт. Прага. Грибоедов так и обращался к ней. Натурально, без смеха:
- Прага. - Точнее, Прага со сливками. Ибо снизу, а именно ее тело было коричневым, как у негра, а сверху белая. В белом платье, как невеста, приготовленная к свадьбе. С рюмкой пока что Мартеля в руке. В случае победы своей боксерши Грибоедов обещал Хеннесси. Точнее, Хеннесси в результате окончательной победы А именно, после второго боя. А сегодня Камю. Матовая бутылка с большой печатью. Я пила, ничего особенного. Хотя не исключено, что это была подделка.
Сегодня нельзя было запутаться:
- Выигрывать надо или проигрывать? - Ибо Грибоедов выставил свою боксершу, а Афанасьевич свою. И это была... Это была дама с желтыми орхидеями. Это была Марго.
- Ужас, - сказала Прага - так ее пока что называл Грибоедов.
- Да?
- Нет.
- В чем да, и в чем нет?
- Она похожа на Анну Каренину.
- А в чем нет?
- Она никогда не бросится под поезд.
- Почему?
- У нее семь детей. Кто их будет водить в детский сад, спрашивается?
- У Анны Карениной был только один ребенок. Кажется, его звали Алексей.
- Ну, она-то выглядит, как будто у нее детей намного больше. Я даже не уверена, что она хоть когда-нибудь видела боксерские перчатки. Ее сейчас изобьют до полусмерти. Кстати, кто у нас там?
- У нас?
- Хорошо, у вас. Если вы не считаете меня своей - дело ваше. Проиграете.

И вышла неизвестная Михаилу боксерша.
- Кто это? - спросил он метрдотеля. Его звали Берлиоз. Почему? Другие имена Афанасьевичу не нравились. Да он и не мог их запомнить. Говорил, бывало:
- Ты, как тебя, Степа, сколько сегодня заказов на вечер?
Или:
- Поди-ка сюда, Римский, я тя сейчас научу считать бабло.
А Берлиоз почему-то ему запомнился. В принципе запомнить нетрудно, если вы знаете, что был Бетховен. Вспоминаете:
- Бетховен! - Есть такой большой, добрый лохматых пес. А этот лысый. И делаете логичный вывод:
- Значит, это Берлиоз.
- Я не звал ее, и тем более, впервые вижу.
- Так узнайте. Что за народ. Никой любознательности.
- Любопытной Варваре вон... вы знаете, что сделали?
- Что? Отрезали голову трамваем?
- Простите меня, Миша, но вы же ж знаете, что я таких шуток не люблю. Впрочем, если хотите, я узнаю.
И скоро Берлиоз сообщил:
- Это русская эмигрантка. Победительница чемпионата Америки прошлого года. Имя... - метр полистал блокнот: - Черная Мамба.
- Неужели всё так серьезно? - нервно улыбнулся Михаил. - Черных Мамб не бывает.
- Может и не бывает, - сказал Берлиоз, - но сегодня одна есть.
- Я с ней справлюсь, - сказала Марго.
- Ты уверена? А то, может, не надо. Ибо я могу потерять не только этот кабак, но и тебя. Май либе дих.
- У тебя ужасный акцент, мой сладкий. Я пойду на ринг. Время уже на исходе.
Она вышла в изумрудном халате с букетом желтых орхидей. Черная Мамба вышла в черно-сером халате с красной мордой змеи на спине и на руках.
Бой начался.

- Прижми подбородок, - помогал размышлять своей боксерше Грибоедов. - Обходи ее.
- Проведи ей серию, - говорил Марго Афанасич. - Вес на правой ноге - бей левой! Вес левой ноге - бей правой! Проведи серию, - повторил Булгаков. - Представь себе, что колешь лёд пестиком.
- Ноги не должны выходить за линию плеч! - орал Гриб. - Бей ее до тех пор, пока не поймешь, что победила.
В принципе, что здесь странного? Каждый кричит именно то, чего он так давно хотел сказать.
Боксершам не разрешили пить после первого раунда. Да они и не привыкли. Просто наслушались, что здесь так принято, что здесь так обычно делается, и тоже потянулись к рюмкам. Только Грибоедов сказал:
- Меня не интересует, что здесь происходит обычно. Пить нельзя. - И Миша, глядя на него, запретил пить Марго. Хотя и услышал в ответ:
- В ресторанах не бывает запретов.
Марго удивила всех. Она продержалась до четвертого раунда. Она несколько раз вылетала за канаты, но каждый раз успевала заползти назад, пока судья считал до десяти.

Перед четвертым раундов Гриб даже разрешил Черной Мамбе выпить. Но услышал в ответ:
- Я не пью.
- Не стесняйся, чего ты? Считай, что мы уже выиграли. - Однако эта боксерша была непоколебима. Может, для кого-то это покажется удивительным. А все просто. Это только здесь забыли, что боксерские бои проводятся не только в ресторанах. Это же спорт, в конце концов. А вино со спортом не совместимо. Даже если это виски или коньяк. По крайней мере, во время самого боя.

Михаил заглянул в блокнот и прочитал:
- Не опускай левую. Не опускай левую, - я тебе сказал!
Грибоедов, между прочим, тоже открыл маленький блокнот. Он прочитал:
- У нее открыто лицо. Почему ты не бьешь в лицо. - Я тебя спрашиваю?!
- Помни о самозащите!
- Обойди ее справа.
- Обойди ее слева.
- Правой по корпусу. Я тебе сколько раз говорил: правой по корпусу.

Глава Четвертая

Наследница

- Проведи ты ей, в конце концов, удар Лемана. - Мама! Это слово прозвучало. Одна девушка за столом нервно дернула рукой, и рюмка с водкой упала. Упала прямо на пол. Витя обслуживал и этот стол. Он не стал вызывать уборщицу, сам протер салфеткой пол у ног красавицы, вымыл руки и принес даме новую рюмку.
- Не прошло и часа, как вы всё быстро сделали, - сказала девушка.
- Это было долго? - спросил Витя. - Я с вами не согласен. И знаете почему? Бой на ринге еще продолжается. А это последний раунд, и он еще продолжается. И да: разрешите налить коньяку?
- Я сегодня пью только водку.
- Мне.
- Что?
- Налейте мне коньяку,
- Вам? Но у меня нет коньяка.
- Я найду, вы только закажите.
- Ну, окей. Сто хватит?
- Сто пятьдесят.
- Может быть, тогда уже двести?
- Спасибо.
- Но только не французский. Пять звезд вас утроит?
- Это как раз то, что мне нужно.

Крик ужаса прервал их задушевный разговор. Это закричал, как ужаленный Грибоедов. Черная Мамба упала и не могла встать. Судья еще не досчитал до десяти, и она продолжала попытки подняться выше. Два раза она уже пробовала, но не получилось. Один раз ей удалось поставить ногу на ринг, но вторая сорвалась, и Черная Мамба, поняв, что таким образом не встанет, поползла к канатам. Но и этот второй раз был неудачным. Она добралась до второго каната, но опять рухнула на пол. Было еще время для третьей попытки. Судья продолжал считать:
- Шесть, семь... - Он каждый раз делал резкую, но не спешную отмашку рукой, сгибаясь прямо к телу боксерши. Вероятно, хотел, чтобы она не только умом, но сердцем уразумела:
- Времени осталось совсем мало.
И в третий раз она поняла, что не сможет еще раз доползти до канатов, а с колен уже самостоятельно не подняться. Тогда боксерша зацепилась за белые брюки судьи. Потом за ремень. Некоторые в зале ахнули. Одна дама даже спросила:
- Это что, стриптиз? Или как-то по-другому называется? - Разумеется, Черная Мамба не собиралась ни с кого снимать брюки, тем более с судьи. Более того: она даже не думала об этом. Тем не менее, ремень на брюках у судьи почему-то расстегнулся, и они упали. Ничего страшного, ибо судьи никогда не ходят в одних брюках. Внизу всегда находится спортивная форма. Однако, голоса:
- Ай! - И:
- Ой, - раздались. Более того, сам Афанасич даже крикнул:
- Меняю судью на импортный шампунь! - В том смысле, что не надо помогать спортсменке, не надо подсуживать. - Где возьму? В Березке.
Уж полетели пуговицы на такой же белой, как брюки рубашке, а боксерша все еще продолжала карабкаться вверх.
- Сучка, - сказала Марго. И добавила: - Запомни, что после удара Лемана еще никто не вставал.
- После этих слов судья сказал:
- Десять, - и Мамба упала к его ногам.
Судья, не торопясь, оделся и поднял руку Марго.
Грибоедов был не доволен. Он сказал:
- Че-то здесь не то. Как она могла проиграть этой корове? Я не понимаю. - В принципе ничего страшного. Все так говорят. Но его услышала Марго. Они спустилась со сцены, подошла к столу, где сидел этот богатый парень, и сделала предъяву:
- Сто тысяч.
- Вам в долларах, в этих, как их, евро, или в это время дня вы предпочитаете какую-нибудь другую валюту мира?

- Я люблю рубли, - сказала девушка.
- Рубли? Отлично, - обрадовался Гриб. - Получите, - И тут же отсчитал деньги.
- Ты че так быстро расплатился? - спросила Аннушка. - Испугался, что она передумает, и захочет взять фунтами стерлингов? - И не дожидаясь ответа, добавила: - Между прочим, я тоже люблю рубли.
- Хочешь, я и тебе дам сто тысяч? - спросил Гриб.
- Давай. - И он отсчитал еще сто тысяч рублей. - Я пойду?
- Куда?
- Ты меня проиграл.
- Только половину. Тебе придется побыть со мной до следующей пятницы. - Тут Афанасич крикнул со своего стола:
- Предлагаю провести второй бой сейчас. Или хотя бы завтра. - И добавил: - Или ваша Черная Мамба не в стоянии... в том смысле, что не в состоянии сейчас провести еще один бой? - И он радостно засмеялся.
Из-за столов начали кричать:
- Хотим еще боксу!
- Мы ждем продолжения банкета! - А при чем здесь, собственно, банкет?
- А по пятницам всегда было два боя!
- Ответьте людям, - сказала Аннушка. И добавила: - Народ просит.
- Это еще не мой ресторан, - ответил Гриб. - Пусть думает тот, у кого голова большая. - И он указал на Мишу Булгакова.
Афанасич растерялся. Он и забыл с нервами, что могут потребовать еще один бой. В ресторане было четыре боксерши: Зойка, Марго, Черная Мамба, Аннушка. Кто-то из них должен был выступить еще раз. Аннушка была пьяная. На нее нельзя было рассчитывать. Тем не менее, она первая полезла на ринг.
- И знаете почему? - обратилась она к публике со сцены. - Мне нужны деньги. - А Гриб и Миша уже объявили, что победитель получит пятнадцать процентов от ставки. Проигравшая - пять. Сколько ставка, пока еще никто не знал. Но вот судья объявил:
- Пять миллионов!
Тут же стали ставить другие гости ресторана. На кого только? Вот в чем вопрос. Никто не знал. Ставили, как в рулетке: наугад. Кто на красное, кто на черное. И боксерши поднялись на ринг именно в таких халатах, и такой же, соответствующей халатам форме. Это были:
Далее, представление, например:
- Она любит футбол и ванну с еловой пеной.
Это были:
- Зойка и Неизвестная. Оказалось, здесь была еще одна боксерша. Но ее никто не знал. Кроме официанта Виктора. Именно она разбила рюмку водку, а он вытирал эту водку у ее ног. - Эта последняя сказала, чтобы ее объявили, как:
- Лишенная наследства. - Многие ничего не поняли. Некоторые ахнули.
- Мне это напоминает Вальтера, - первым опомнился Миша. И добавил: - Нашего Скота. - И обратился к Берлиозу: - Я на кого поставил?
- На Зойку, естественно, - ответил метрдотель.
- Сколько?
- Всё, что было.

- Что значит - всё, что было?
- Всё, что было нажито непосильным трудом.
- Ага. Значит, что-то еще осталось. - Ибо: не все же было нажито непосильным трудом. Что-то досталось легко. Как Манна Небесная евреям. Что означало:
- Довольствуйся легкой победой!
- У меня плохое предчувствие, - сказал он Марго, которая уже в бальном платье сидела рядом. - Надо было выступать тебе.
- Я устала, любимый. Ты в курсе, что значит, провести удар Лемана?
- Что?
- Это то же самое, как лазить по звездам и стирать с них пыль.
- Звездную пыль? - решил уточнить парень.
- Разумеется.
- И это трудно?
- Разумеется. Ты протирал когда-нибудь лампочки? Так вот это еще труднее. Также трудно, как лечить туберкулез. Кох открыл свою палочку когда? Давно. А толку? Никакого. Оказалось, что многим палочкам по барабану все враждебные атаки. И более того, пока их определишь, проходит еще два месяца. За это время человек, больной туберкулезом, заражает еще десяток людей. Многие даже не знают, как пользоваться лекарствами. А как их обучишь? Вон до сих пор яблоки не могут выращивать, чтобы их могли есть люди. Так, херня какая-то для скота да для барматухи. А ведь все известно, сколько в них должно быть сахара, а сколько кислоты. Люди не умеют хранить даже капусту и морковь. А тут:
- Туберкулез! - Это очень трудно. Хотя вроде бы всё ясно. Между прочим, я думала, что его давно вылечили.

теперь мне ясно - нет.

- Неужели провести удар Лемана так же трудно, как вылечить туберкулез? - удивился Булгаков, и даже записал это в маленький блокнот.
- Тому, кто делает это часто, может, и нет. Но я думала, что уже забыла его.

- До завтра ты сможешь восстановиться?
- До пятницы? - переспросила Марго.
- Не до пятницы. Я хотел завтра закончить это дело.
- Побыстрее хочется стать богатым?
- Разве я уже им не был?
- Тогда еще хуже. Хочется все вернуть, чтобы...
- Чтобы?

- Чтобы опять проиграть!
- Значит, завтра ты выступать не сможешь?
- К сожалению, нет. Я уже расслабилась. Ты любезно купил мне Хеннесси.
- А я уже помолился.
- Помолился за вчерашний день?
- Почему? Почему ты так подумала?
- Сегодня нельзя молиться.
- Разве? Впрочем, ты права. А ты знаешь, как я молюсь?
- Как?
- Шифровкой. Груша, яблоко, апельсин. Груша, яблоко, апельсин. Груша, яблоко, апельсин!
- Фантастика! С какой стати? Тебе приснился сон?
- Да, ты права, мне приснился сон, как надо молиться. Жаль, что я забыл, почему так надо делать. Вероятно, это была какая-то шифровка.
- Кстати, ты знаешь, что следующая пятница - это Тринадцатое?
- Именно поэтому, возможно, я боюсь биться с этим Грибом в пятницу.
- Ты боишься черной магии?
- Разве она делится на черную и на красную?

- Ты думаешь, это одно и то же?
- Итак, Зойка! - объявил организатор соревнований. - Она любит белое вино.
- У нас в ресторане двенадцать видов белого вина, - сказал Берлиоз. Он, как метр, тоже влез на сцену, и взял на некоторое время микрофон в свои руки, но быстро отдал назад, чтобы раньше времени не достукаться до чего-нибудь неприятного. Как-то... впрочем, не будем о неизбежном.

- Она любит высоких кудрявых блондинов, - опять начал ведущий. И добавил: - А также проводить отпуск в Лондоне, где много, много диких обезьян! - И парень засмеялся так, что Миша вынужден был опять вынуть блокнот и записать:
- Соврал.
- Долой со сцены товарища Соврамши! - крикнул он. Точнее, хотел крикнуть, потому что Марго закрыла ему рот ладонью.

- Не будь глупее паровоза, - сказала она, - ты сорвешь представление, любимый. Это обычная традиция конферансье: пороть чушь.
- Я не согласен.
- Тогда запиши в свой блокнот, что я в качестве компенсации должна тебе один лишний поцелуй.
- Твои поцелуи для меня не бывают лишними.
- Лишенная наследства! - теперь объявил конферансье. Любит побеждать в боксерских поединках.
- А какое у нее хобби? - спросили из зала.
- Это и есть ее хобби, - ответил конферансье. Девушка наклонилась, и что-то прошептала на ухо ведущему. - И да, - сказал он, - она любит плавать. У нас есть свой бассейн, - продолжал конферансье, - поэтому... - Народ безмолвствовал. Просто никто не понял, чего она хочет.
- Она хочет искупаться в нашем бассейне с рыбами, - сказал Булгаков.
- Серьезно? Ты так думаешь? - удивилась Марго.
- Вот сейчас увидишь. - И точно, Лишенная наследства полезла в бассейн. После того, как Булгаков, видя, что никто не понимает ее безмолвной просьбы, крикнул:
- Прошу искупаться в нашем бассейне вместе с осетрами!
Девушка улыбнулась и тоже пошутила в духе лондонских обезьян:
- Осетры копченые? - Миша, к сожалению, растерялся. Но когда девушка, обтекаемая водой, вылезла из бассейна, опомнился, и сказал:
- Нельзя ли показать какой-нибудь фокус с разоблачением?
- Номер с разоблачением? - переспросила дама. - И добавила: - Разумеется.
Она сняла прилипшее к телу платье. Повернулась. Нагнулась. И сделала несколько движений попой вправо-влево. Для людей, привыкших к стриптизу на шесте, это не было новым фокусом. Тем не менее, никто не пошутил:
- А теперь, пожалуйста: разоблачение. - Все замерли, как загипнотизированные. Им показалось, что в воздухе просвистела гильотина. Многие схватились за горло. Даже Марго отшатнулась, и сказала:
- Она победит.
- Ты уверена? - спросил Миша.
- Ну, надеюсь, что да. Эта Лишенная наследства, владеет магией.
- Красной или черной?
- Вот ты дошутишься, и проиграешь все на свете. И знаешь: надо поговорить с Грибоедовым.
- Насчет чего?
- Надо поменять ставку. Мы на нее, а он пусть ставит на Зойку.
- Не согласится.
- Можно, я пересяду за его стол, и объясню этому Грибу, как надо правильно выбирать победителя?
- Можно-то, можно. Да только нельзя, - повторил Миша известную фразу.
- Почему?
- Боюсь, как бы ты не осталась там навсегда. - Хотел сказать Булгаков, но побоялся, что дама обидится за недоверие, и потом придется долго ее уговаривать, чтобы она простила его. - Хорошо, попробуй, - сказал он.
За столом Грибоедова сидела Черная Мамба, которая еще иногда покачивалась, после проведенного ей Марго удара Лемана. А также Аннушка на высоком, барном, табурете. Теперь еще села Марго.
- Крысы бегут с тонущего корабля, - сказала пьяная Аннушка. Черная Мамба пока промолчала. От умственного напряжения у нее начинало стучать в висках. Но в ответ на предложение Марго поменять ставку, не вытерпела, и тявкнула:
- Ой, не надо песен. Не выдумывай. Более того, не делай, пожалуйста, из нас неудачников!
Марго не стала отражать этот выпад. Она опять начала посмеиваться над Лишенной наследства.
- Послушайте, она не знает, как надевать перчатки.
- Бой уже идет, - мрачно ответила Мамба.
- Но вы не видели, как она надевала перчатки. Она как будто не только перчатки - руки свои давно не видела.
- Вы намекаете, что она вообще может не человек, а так какая-нибудь Панда? - спросил Грибоедов.
- Да, мне кажется, да, она похожа...
- На стерлядь, - добавил Грибоедов. - Ее бы поджарить, да съесть!
Некоторые были шокированы таким продолжением банкета. Но некоторые, в частности, Марго, сказала:
- На свадьбе?
- Что, простите?
- Они хочут, чтобы вы на них женились, - расшифровала Аннушка со своего высокого стула потребности Марго.
- Напрасно, - сказал Гриб, - ибо...
- Так как место забито, - сказала Аннушка.
- Причем дважды, - добавила Мамба.
Грибоедов не стал разъяснять свою позицию, что мог бы, хотел бы, согласен бы жениться, но ведь Марго это шпионка, как Мата Хари. Обманет. Но Марго не отстала. Она сказала:
- Ну так согласен?
- Честно? Нет.
- Ну и дурак! - ляпнула Марго.
- Ну, ты чё, в натуре, оборзела, здесь что ли? - спросила Аннушка. И добавила: - Я вызываю тебя на бой.
- На бой? С кем? С тобой? Ни за что. И знаешь почему? Ты проиграла Зойке, следовательно, мне тем более проиграешь.
- Я?! Да я таких Зоек, и таких Марг... Маргов съедаю на ланч! - рявкнула пьяная Аннушка со своего высокого стула.
- Тогда, может, разберемся прямо сейчас? - спросила Марго. - Я готова. Впрочем, лучше завтра.
- Окей. Встретимся завтра. А теперь вали отсюда. Гриб, скажи ей. Это шпионка. Не веришь? Посмотри внимательней. Не видишь? Смотри! Смотри на лоб! Видишь? Видишь, написано:
- Шпи-он-ка. - Грибоедов протер глаза. Ему действительно показалось, что на лбу Марго на мгновение вспыхнула надпись. Но что там было, он не успел разобрать. - Попроси ее уйти. Иначе потом будешь жалеть всю жизнь.
- Да, - промямлил парень, - Прошу вас, пересядьте назад к своему Булгакову. Не компрометируйте ни его, ни себя.

Между тем бой продолжался, и Зойка уже два раза падала на пол. Но пока что вставала.
- Все кончено, - решили многие. Некоторые даже попросили оркестр сыграть какой-нибудь танец в перерыве между раундами.
И оркестр заиграл:
По долинам и по взгорьям,
Шла дивизия вперед,
Чтобы с боем взять Приморье -
Красной Армии оплот.

Лишенная наследства села за свой стол, а Зойка за стол Афанасьевича.

Какой-то парень подошел к оркестру и попросил сменить песню. Но его послали подальше. И он отошел. Правда, спросил:
- Почему Армия - Красная?
Далее, кто это был?

Это был Алексей. Некоторое время он был женат на Лишенной наследства. Не по документам, а так, чисто по любви. Потом она вышла замуж за заезжего англичанина по имени Борис Лев. Кто додумался до этого имени - неизвестно. Наверное, он был масоном. Теперь она вышла замуж по документам. Когда Бориса грохнули при переходе границы, оказалось, что ее имени нет в завещании. Хотя она точно знала, что:
- Было. - Она сама его видела перед самым отъездом из Лондона.
- Не мог Борис меня кинуть! - горячо доказывала она адвокату.
- Почему? - просто так, только чтобы поддержать разговор, спросил адвокат Семен Семеныч Семенов. Это был самый лучший адвокат. И именно его Лишенная наследства выбрала для ведения ее дела. Не задумываясь о том, что он же составлял и завещание Бориса Льва. Теоретически можно предположить, что он был в доле с махинаторами, решившими обмануть добрую девушку.
Она решила принять титул:
- Лишенная наследства. - И называться так до тех пор, пока не вернет, принадлежавший ей по праву завещания... Зеленый Лёд!
Да, она знала, что Борис вложил все свои заработанные непосильным и не только трудом деньги в плантации Зеленого Льда, находящиеся... неизвестно где. Она решила сама это узнать координаты этого места, нарушив правила общежития. Как она узнала, всех злостных нарушителей общественного порядка в последнее время направляли именно туда, на плантации Зеленого Льда.
- Наверное, мы опять выиграли право на проведение чемпионата мира по футболу, - решила девушка, не заморачиваясь расследованием на эту тему. Главное, что возник легкий способ попасть на Зону. То, что оттуда не возвращаются, ей не приходило в голову.
Она могла бы попросить бывшего мужа, Алексея, помочь ей, но стеснялась:
- Вдруг он обиделся на меня так сильно за то, что вышла замуж официально, но не за него, а за миллиардера, что не зачет больше видеть? - Более того, дама не знала, где теперь находится ее бывший муж.
А он был здесь. Правда, под личиной не только лишенной наследства, но просто лишенной элементарного жилья при выпуске из детдома, не мог узнать ее. Она пила водку, и ела, как это раньше - давно уже - бывало картофельное пюре с котлетой. И - что самое примечательное - клала недокуренную сигарету прямо на тарелку с картофельным пюре и недоеденной котлетой. Алексей это заметил, но разум его не додумался вернуться в прошлое, и как следует идентифицировать эту ситуацию. Все, что он придумал, это пригласить бедную девушку на танец. Ну, чтобы ей не было так грустно и одиноко в ресторане. Где в круглом, как фонтан в Гуме, озере плавали благородные осетры, и богатые мужики делали большие ставки на знаменитых девушек - боксерш.
Говорят, еще Никита Сергеевич Хрущев предлагал и в Гум запустить осетров. Чтобы знали, особенно там, в Лондоне:
- У нас не только молока и мяса завались, но и черной икры. - Но не собрал большинства на Президиуме. Видимо, уже тогда ему не доверяли. Так если подумать:
- Кто? - Кто мог ему не доверять, если он был самым главным? Вот в чем вопрос. Мы привыкли доверять. Никто ведь не сказал:
- Я ему не доверяю, - когда один парень сказал, что, мол:
- Не вижу тьму, скопившуюся на нашей границе танков и самолетов.
А действительно:
- Видеть может почти каждый. - Не видеть - только избранные.
Говорят, еще с семнадцатого года стояли в бункерах под Москвой дальнобойные сорокатонные грузовики битком набитые молоком и мясом, только в девяносто первом году им не дали пробиться к Белому Дому, чтобы показать всем:
- Нате, обожритесь! У нас всё есть.
- Вы хотите восстановить свою репутацию? - спросил руководитель оркестра. И добавил: - Тогда платите.
- Сколько?
- За репутацию? - улыбнулся руководитель оркестра.
- За любимую песню.
- Одна цена, мил человек, одна цена.
- У нас на все одна цена, - поддакнул певец.
- Ну, окей. Тогда я сам спою, - сказал Алексей.
- Нельзя, милок, нельзя. Мы поем только сами. Вы знаете, какой тут беспредел начнется, если все полезут на сцену?
- А вы?
- Знаем! - радостно воскликнул руководитель оркестра.
- Да! - даже засмеялся певец. - Было дело. Кому рассказать - не поверят.
- Хорошо, пойте. - И добавил: - Тогда, может быть, договоримся за полцены?
Все погрустнели.
- Нельзя, дорогой.
- Мы потеряем марку.
- Чего?
- Мы откроем дверь, понимаете? Настежь откроем дверь халявщикам. И вы будете виноваты. Вам это надо? - спросил руководитель.
- Нет, думаю, что нет. Пойте так.
- Как так?
- За всю сумму.
- Так вы нам еще ничего не дали!
- Да? Хорошо, сто хватит?
- Сто у нас за минус единицу.
- То есть без музыки? - спросил Алексей.
- Это на выбор, - ответил певец. - Можно и, наоборот, без слов.
- Как это?
- Промурлыкаю просто:
- Мур-мур-мур-мармур-ки. - И так далее, и тому подобное.
- Ладно. Лучше все вместе, за двести.
- Тогда, конечно.
И началось:
Я в японских ботинках
Разрисован, как картинка.
В русской шляпе большой!
И с индийскою душой.

Я в носках американских,
В узких брюках я в британских.
В русской шляпе большой!
И с индийскою душой.

Мур-мур-мур-мурмур-ки
Муру-муру-муру-ки.

Алексей погрозил пальцем певцу. Мол:

- Зачем халтуришь? Деньги-то за всё заплачены. Что это за мурлыканье?
Я качу на мерседесе
Не завидую принцессе
И по-прежнему пою:
Я в японских ботинках
Разрисована-а! Как картинка!
В русской! шляпе большой,
И с английскою душой! - Я люблю, дождь, лэдис энд джэнтльмэн...

В аэробусе лечу
И как раньше залечу:
И в Америку, как Чкалов,
И в Россию, как Хузалов.
..................... (имеется в виду Говард Хьюз, Авиатор).

В перерыве Лишенная наследства подошла к музыкантам и спросила, кто заказал этот танец.
- А вы интересуетесь? - спросил бас-гитарист.
- Да, конечно, - ответила девушка.
- У нас за все платят, - сказала соло-гитара. - Ритм-гитара уже не успела ничего сказать, потому что Лишенная наследства перевернула стол, за которым коротали перерыв за бутылкой водки с закуской из помидоров и огурцов музыканты.
- Зачем вы это сделали?! - удивился руководитель оркестра. Его не было во время разборки. Он ходил для себя лично за оставшимся от обеда супом по системе Кремлевская диета, с креветками.
- Я боялась, что мне предложат расплатиться натурой, - ответила боксерша.
- И что бы тогда было? - все-таки смог вставить свое слов ритм-гитарист.
- Я бы вас всех убила.
- Как это? - решил уж сказать свое слово аккордеонист.

- А вот так. - И она ударила этого последнего члена оркестра, предварительно спросив:
- Он не очень вам нужен? - И получив утвердительный ответ, убила его. По крайней мере, парень не встал даже тогда, когда бой на ринге завершился.

Глава Пятая

Рубиновые изумруды

Русалка, Лишенная наследства, Катя Русакова - одно и то же лицо. Я думаю, все это поняли. Она попала на Изумрудную Зону за убийство боксерши в финале. А именно, когда выступала во вторую пятницу на стороне Грибоедова, против Булгакова. А за Булгакова выступала Марго. Хотели переиграть ситуацию. Дело в том, что Лишенную наследства хотели арестовать сразу после боя с Зойкой, которую она выбросила за канаты в четвертом раунде. За что? За убийство аккордеониста. Но Грибоедов всех успокоил:
- Этого не может быть!
- Почему? - удивился стражник.
- Потому что этого не может быть никогда, - просто ответил владелец ресторана Содом. Или Содор.
- Но ведь он убит.
- Значит, это сделал кто-то другой. Боксерши обычно входят в состояние беркерсиерства только на ринге. А так-то, в обычной жизни, все ведут себя достаточно корректно. Обычно...
- Вообще-то меня не интересует, как они поступают обычно, - сказал страж. - Но я возьму это дело на заметку, и в случае чего расследую его.
- Да, да, конечно, - сказал Грибоедов. - Возьмите двести баксов.
- На похороны?
- Почему на похороны? На поминки.
- Этого не хватит не только на похороны, но и на поминки, тем более. Две тысячи.
- Да мы, что, английского короля хороним, что ли?! - возмутился владелец ресторана. Тем более, что это не мой ресторан. Пока еще. - В конце концов, они сложились с Булгаковым по тысяче, и освободились от назойливого стражника.
- Как репей, - сказал Саша.
- Как этот, как его? - спросил Миша.
- Рак?
- Лобстер.
- А какая разница?
- Лобстер вкусней.
- Чем он вкусней? Больше, только если.
- Вот именно. И да, - продолжил Грибоедов, - ты не очень волнуйся, когда проиграешь в пятницу. И знаешь почему?
- У тебя есть Марго, у тебя есть другие боксерши. Ты можешь потом поставить и их. Мне нужны люди.
- Да?
- Да. Я и тебя могу взять.
- Кем?
- Поваром.
- Мне надо подумать.
- О чем?
- Кем я тебя возьму, когда ты проиграешь.
- Ну, до этого далеко. Один бой у меня уже есть в запасе. - И Грибоедов добавил: - А у тебя ничего.
И в следующую пятницу на ранг вышла Марго и Лишенная наследства. В случае победы она попросила у Грибоедова должность директора.
- Директора чего? - не понял парень. - За бой с Зойкой ты уже получила семьсот пятьдесят тысяч. Я предлагаю тебе миллион двести пятьдесят за эту победу. Итого у тебя будет два миллиона. Это мало?
- Я хочу быть директором,
- Здесь я директор, - сказал Саша.
- Ты будешь директором Амбассадора, а я прошу только половину.
- Ты хочешь быть директором этой Амбы, - наконец резюмировал он. - Хорошо, я тебе это обещаю.
- Напиши расписку.
- Ты еще ничего не выиграла.
- Отдашь, когда побе... когда выиграю. Ты согласен?
- Да.
- Напиши и держи на столе. Я возьму ее сразу после боя. И да, чуть не забыла. Напиши там сразу сумму годового оклада.
- Хорошо. Сколько написать?
- Думаю, оклад предсказателя курса акций в банке меня устроит.
- Сколько это?
- Восемьсот тысяч долларов в год.
- Прости, здесь не банк, мы столько не заработаем.
- На котлетах с картошкой, конечно, не заработаем. Мы будем проводить боксерские бои. С тотализатором, - прищурив глаз, добавила Лишенная наследства.
- При таких условиях мне надо подумать: не проиграть ли лучше этот бой.
- Проиграй. Потом следующий. И так покатишься по наклонной плоскости.
И вот бой начался.
Марго после первого раунда спросила, стукнувшись перчатками с Лишенной наследства:
- Мы раньше нигде не встречались?
- Может быть, - сказала Лишенная наследства. - Теперь это уже не имеет никакого значения.
Далее, Алексей после третьего раунда узнает в Лишенной наследства свою бывшую жену.
Булгаков смотрел бой по монитору.
- У меня нервы не выдержат смотреть в зале, - сказал он.
- Чай, кофе, квас? - спросил Берлиоз.
- Кофе. Ополоснуть, но не разбавлять.
- Придвинуть монитор поближе?
- Честно, я не могу смотреть. Я буду пить кофе, и читать Дар Набокова.
- А я?
- Ну, а ты комментируй для меня бой.
- Читать не будете?
- По совету Цезаря я буду наслаждаться двумя делами сразу.
- Не получится, - сказал Берлиоз. И добавил: - Не в этот раз.
- Почему?
- Вы слишком заинтересованы.
- Ну, хорошо, я сделаю вид, что читаю, а ты расскажи мне, что там происходит.
Берлиоз взглянул на экран, и закричал, как будто был на заседании Массолита:
- Марго пропускает удар слева. Справа. Марго падает на канаты. Ты - тигр, ты - танк, ты раздавишь ее! - добавляет Берлиоз.
Говорит Лишенная наследства. Ее голос прорывается на экран через микрофон, висящий над рингом:
- Ты слишком медлительна. Смотрите, она сейчас ляжет.
- Марго загнала Лишенную наследства в угол. Она наносит удары по корпусу, - радостно застонал Берлиоз.
- Советую всем приготовиться к началу третьей мировой, - сказал комментатор. - Лишенная наследства набирает очки.
- Не опускай руки. - Это Лишенная наследства советует Марго. - Позволь мне остановить бой.
- Как они еще могут стоять на ногах, - сказал комментатор.
- Не вставай! - закричал Берлиоз. - Нет, ты понял, она нанесла Марго страшный удар сзади!
- Как?! - не выдержал Булгаков, и обернулся. - А судья? Он там спит, что ли?
- Похоже, он не видел этого удара, - ответил Берлиоз.
- Надо остановить бой, - сказал Булгаков. - Пусть я проиграю всё, но Марго останется жива. - Тут Марго подняла голову над полом, посмотрела в зрачок камеры, и сказала одними губами:
- Если ты остановишь бой, я убью тебя.
- Кажется, эта информация предназначена для тебя, - сказал Берлиоз, не оборачиваясь к Мастеру.
Маргарита, прежде чем встать с пола, прокрутила события в голове. Как Дауни Младший.
- Удар под ребра! Еще один. Она плюется кровью. - Она встала, и сделала, что задумала на полу. Лишенная наследства согнулась над канатами. Кровь, котлеты, водка - все вперемежку полетело на судью. Который после счета над лежащей по полу Марго, не успел далеко убежать от ринга.
Раздался гонг.
- В четвертом раунде я проведу этой сучке удар Лемана, - приняла решение Марго. Как Шерлок Холмс, заранее. Впрочем, так поступают все детективы. А как иначе расследовать преступления, если не думать хотя бы на один ход вперед? Именно так и надо делать. Правда, противник тоже не дремлет. Возможно, и он думает... я имею в виду, сначала думает, потом делает.
И в четвертом раунде произошло именно это. Точнее, как раз то, о чем все думают, но предполагают, что этого не случится. Марго не успела провести удар Лемана. Нет, даже не так. Она фактически его провела. И Лишенная наследства уже закрыла глаза, чтобы провести несколько минут в бессознательном состоянии. Но... что-то произошло. Как будто удар из прошлого попал в будущее. Как будто удар этот где-то задержался. Марго провела свой удар Лемана, и потом этот заказанный еще до удара Лемана удар откуда-то вернулся и больно вонзился в спину.
- Опять в спину! - воскликнул Булгаков. - Я не понимаю, что происходит.
- Мне кажется, я видел хвост, - сказал Берлиоз.
- Когда кажется, знаешь, что делают?
- Знаю, - ответил Берлиоз, - но у нас это запрещено.
Врачи сразу не смогли определить, умерла Марго, или только находится в коме, поэтому ее поместили в платную клинику. Гриб испугавшись, что у него отберут лицензию на право проведения женских боксерских поединков в ресторане, сам предложил убрать Марго в лечебницу.
- Я заплачу, - сказал он Булгакову на прощанье.
- Я тут узнал, - ответил Миша, что Лишенную наследства отправляют рубить Зеленый Лед.
- Ты считаешь, эта информация представляет для меня интерес?
- Я тут узнал, - опять так же начал Миша, - ты обещал ей место директора ресторана.
- Какого ресторана? - Саша сделал вид, что ничего не понимает.
- Этого, однако.
- Ну, хорошо, согласен. Дальше-то что?
- Думаю, тебе лучше отдать это месте мне. На время. Пока Лишенная наследства принимает зеленые ванны.
- Ты знаешь, не хуже меня, что с Зеленой Зоны не возвращаются.
- Все равно в душе ты уже расстался с этим моим рестораном. Какая тебе разница?
- Разница есть. И знаешь какая?
- Догадываюсь. Ты предложил ей восемьсот тысяч долларов в год...
- Не я - она это сказала. Я еще ничего не решил.
- Я согласен на половину.
- Ну, окей. И половина выигрыша с боксерского тотализатора.
- И...
- Нет, никаких И. Я знаю, что ты хотел сказать. Боксерши твои.
- Получается: с выигрыша моих боксеров ты получаешь половину. Выигрыш от побед своих боксерш ты тоже полностью забираешь себе?
- Это естественно. Для этого я и побеждал сегодня.
- Так я никогда не смогу восстановить свое доброе имя, - сказал Булгаков. - Знаешь что? Давай я предложу тебе другой вариант.
- Ну, попробуй.
- Ты не лезешь в дела моих боксеров, а я...
- А ты моих? - засмеялся Грибоедов.
- Нет, нет. Просто в качестве достойной компенсации я назову этот ресторан благословенным именем:
- Грибоедов.
- Грибоедов?
- Гри-бо-едов, - повторил по слогам парень. - Мне нравится. Но с какой стати? спросят некоторые личности.

- Скажешь... скажешь, что у тебя была богатая тетка.
- Не поверят!
- Поверят. Сейчас все так делают.
- Хорошо, я согласен. Когда повесишь новую вывеску?

Русалке предложили быть нарядчицей. Опасная должность. ПР так и сказал:
- Вы можете за себя постоять?
- А вы как думаете? - спросила Лишенная наследства, Русалка.
- Если бы я не знал, я бы не спрашивал.
- Ну, спасибо, что спросили.
- Вижу, что можете.
- Что-нибудь хотите сказать? - спросил ПР, Председатель у заместителей.
- У вас будет здесь новое имя, - сказал ЭР, зам. по режиму.
- Какое? Лишенная наследства?
- Пожалуйста, не перебивайте. Здесь не бывает наследств.
- Бывает, - перебил соперника КА, зам. по культуре. - Одна тут даже должна скоро приехать. Но вас это не касается. И знаете почему?
- Из нее решено сделать статую на дне реки, - сказал ЭР.
- Так что вы даже с ней не встретитесь, - сказал ПР. И добавил: - А если и встретитесь, то не обращайте внимания.
- Почему? - удалось наконец спросить девушке.
- За ней идут спецагенты, - сказал ЭР.
- Они справятся и без вас, - сказал КА.
- Так право на наследство отменили?
- Я сказал: меня это не колышет, - сказал ПР, И добавил: - И тебе не советую.
- Я тебе раскрою тайну, - сказал культуролог: - Нам заплатили. Большие деньги.
- По два миллиона, - сказал КА.
- Ему три, - ЭР кивнул на Председателя, которые хотел что-то возразить, но ребята его успокоили:
- Не беспокойтесь.
- Мы согласны. - И знаете почему?
- Кто-то из нас когда-нибудь тоже будет Председателем.
- И ему тоже будет обидно иметь одну и ту же сумму с замами.
- Он хочет больше.
- Вы меня разыгрываете, - наконец радостно засмеялась Русалка.
- Почему? - удивился Председатель.
- Разве здесь разрешено брать деньги? Разве это законно?
- Законов мало осталось, - печально сказал ЭР.
- Тем более, про деньги, - добавил КА. - У нас не было законов про деньги.
- Один был, - сказала Русалка. - И его достаточно, чтобы вас всех закатать в лед. В Зеленый Лед.
- Ну, хорошо, - вздохнул Председатель, - сколько?
- По полтиннику с каждого, - решила не торговаться Русалка. Она поняла, что Система уже не работает только за деньги, и даже не только за большие деньги, а работает давно за деньги.
- По по... - не закончил КА.
- Это сколько? - напрямик спросил ЭР.
- Это не пятьдесят тысяч? - на всякий случай спросил ПР. И тут же добавил: - Значит, пятьсот, - тяжело вздохнул он.
- Но чтобы информация поступала ко мне, как с телетайпа, - сказал режимник. - Немедленно.
- И ко мне тоже, - сказал культуролог.
- А разве вы...

- Да, желательно, чтобы ко мне информация поступала в культурном виде, - сказал КА.
- Подождите, подождите, - замотал головой ПР. - О чем речь? Вопрос об информации сегодня не ставился. Тем более, в этом деле она на втором месте. Мы говорим, о... собственно, за такие деньги стоит вопрос уже не только о молчании ягнят, но и о помощи в возможном задержании Лишенной наследства. Да, именно так мы будем ее называть, - сказал Председатель. - И знаете почему? Иначе мы просто на просто запутаемся в именах, псевдонимах и кличках.
- Действительно, надо иногда поступать, как все, - сказал ЭР.
- Так делают очень немногие, - сказал КА.
- У меня только одно предложение, ребята, - сказала Русалка. - Я не могу запомнить ваши кодовые псевдонимы.
- Ну, что ж. Это можно, - сказал Председатель. - Зовите меня Михаил Сергеевич.
- Меня можете кликать: - Федор Иванович.
- Май неймз - Вячеслав Соломонович.
- Прошу и меня извинить, - сказала Русалка. - Но такие имена звучат для меня, как французский импрессионизм в русском переводе. Я ничего не могу запомнить. Можно я буду назвать вас просто, по-русски, как Петр Первый.
- А именно?
- Наверное, Мишка, Федька, Славка.
- Я согласен, - сказал Зам. по культуре.
- Согласен, да, или согласен, нет? - спросил Михаил Сергеевич.
- Согласен, да. В том смысле, что лучше просто: Миша, Федя, Слава.
- Все равно очень похоже, - сказала Русалка. - Я не запомню. Ты, - она показала пальцем на Председателя Зоны, - будещь... - она покачала пальцем в разные стороны, - Комбайнер. Ты - Достоевским. Ну, а ты, мил человек, просто: Соломон.
Все согласились, только культуролог засуетился:
- Я не буду Соломоном. И знаете почему? Я боюсь. Лучше просто: Соломоныч. Так лучше.
- Не страшно?
- Страшно, но смысл скрыт, - ответил зам. по культуре. - Если спросят про храм Соломона, мол, где он, отвечу:
- Я его не строил. Мне его не покупать. Поэтому логично что?
- Что? - спросила Русалка.
- Ай доунт ноу. Я не знаю.
- Ну, познакомились! - хлопнул ПР в ладоши. - Давайте проверим. Я?..
- Мишка! Миша, точнее, - ответила Русалка. И спела: - Михаил Сергеич, что же, мне купить на рубль?
- Я? - сказал зам. по режиму.
- Ты этот... ну, как его?
- Раскольников, - подсказал Миша.
- Точно! - радостно воскликнула девушка. - Ведь раскалывает этих, как их, рыб.
- А ты? - она прищурилась на культуролога. - Кажется, ты Зам. по тылу. Нет, нет, так мне больше нравится. Это очень романтично:
- Зам по тылу-у! Феноменально. И очень вам подходит. - И Русалка захлопала в ладоши.
Далее, она предъявляет свои верительные грамоты.
- Я - ваша тетя, - говорит Русалка. - А вы мои обезьяны.
Ребята ахнули. Схватились, было, за пистолеты. Но Русалка блеснула своим острым, как гильотина хвостом, и многие заткнулась. Да нет, не многие - все.
- Но что мы будем делать? - спросил Миша, ПР. - Ведь ваши, так сказать верительные грамоты, не настоящие. Я в курсе дела. У вас нет документов на право наследования пятиметрового участка. И вы его никогда не получите. Стоимость изумрудов на пятиметровой глубине равна цене контрольного пакета акций. Вы это знали?
- Догадывалась.
- И это еще не все, - сказал Раскольников. - Именно на этой малой глубине были найдены несколько образцов каких-то особенных изумрудов.
- Красно-зеленых, - сказал Зам по тылу, культуролог.
- Натуральные красно-зеленые изумруды, - резюмировала Лишенная наследства, Русалка. И добавила: - Думаю, нам надо выстроить вокруг это Зоны укрепления.
- Из кольев, что ли? - спросил Начальник Зоны.
- Можно из глины, - сказал Режимник.
- У нас много колючей проволоки, - сказал Воспитатель. - Импортная, с базы Клейтон. Можно опутать Зону в шесть рядов.
- Будем стоить Крепость, - сказала Русалка. - Если уж воевать - так в Троянскую Войну. Вы согласны.
- Ну... - начал Миша, - у нас, наверное, должен быть, какой-нибудь процент.
- Да, - поддержал Начальника Раскольников, - думаю, торг здесь уместен.
- Мы сильно рискуем, - сказал Зам по тылу. - Ведь на самом деле, у вас нет никаких документальных подтверждений.
- Какие вам нужны еще подтверждения? - и Русалка опять хотела продемонстрировать силу своего хвоста, но ребята неожиданно возмутились:
- Не надо нас так часто пугать вашим хвостом.
- Так не пойдет.
- Я теряю здравый смысл, - сказал Зам по тылу, - а ведь мы должны думать. Думать, чтобы плодотворно работать.
Далее, из чего строится Крепость?

- Э! Э! Эй!
- Я ничего не слышу, - сказала девушка в купальной шапочке. - И знаете почему? Я закладываю уши ватой перед тем, как прыгнуть в воду. - Она потопала ластами по прибрежному ковру.
- Иди сюда.
- В чем дело, мэм?
- Ты из какой бригады?
- Она из моей бригады, - ответила, подходя Подсолнух.
- Я хочу перевести ее в бригаду Розетки, - сказала Русалка. - На пятиметровый слой.
- Да? А ты кто такая? С этапа, что ли?
- Да, я теперь здесь главная.
- Мне никто ничего не говорил.
- Я говорю.
- Боюсь, этого недостаточно. Может быть, ты главная на Стене?

- Да.
- Ну, вот и иди, клади, - сказала Подсолнух.
- Вы меня не дослушали. Я главная не только на Стене, а...
- А ты не знаешь продолжения после этой буквы?
- Может, я пойду пока? - спросила девушка в ластах. Она вынула беруши из ушей, и так и продолжала стоять, держа их в руке.
- Подожди, сейчас пойдем вместе, - сказала Русалка. - Уже не долго осталось.
- Она никуда не пойдет, - сказала Подсолнух. И добавила: - Иди, Сахарок, точнее, плыви, работай, а то план сегодня не выполнишь. А план не выполнишь, в бар не пущу. Будешь заниматься уборкой помещений, и игрой в настольные игры. Как-то:
- Шашки, шахматы, домино и настольный теннис. - Шугэ не пила в баре вместе со всеми, и не крутилась на шесте, как хотелось бы многим. Но это развлечение было здесь запрещено приказом нового министра культуры. Она просто танцевала на стойке бара. На нее заглядывались многие Сэлли. Двое из них уже договорились сегодня сыграть партию в покер на право первой ночи. Надо было только найти хотя бы еще двоих. Вдвоем-то играть не интересно. Одну из них звали Черемуха, другую Душистая. Вроде бы: как называть человека Душистая? Сразу ясно, что кого-то не хватает. Но эти девушки и расставались никогда. Они были неразлучны, но вот решили найти третьего. В это время они как раз вылезли на берег.
- Какие дела? - сразу спросила Черемуха.
- Думаю, нужна наша помощь, - сказала Душистая, едва поднявшись наверх.
Русалка поняла, что без рукоприкладства не обойтись. Хвост она решила больше не применять. Только в крайнем случае, если что. А то народ перестает соображать неделю. Как минимум. Например, когда Русалка вышла из кабинета Миши, ПР, и спускалась по лестнице, она встретила Лужайку. Та поднималась. Русалка хотела с ней поговорить. Может быть, даже дать задание. Но скромная Лужайка на вопрос:
- Как тебя зовут? - ответила раздраженно:
- Дерни низом.
Можно было, конечно, прямо сверху дать ей по балде, но Русалка решила продемонстрировать силу своего хвоста. Она изобразила два зигзага над головой и перед лицом Лужайки, и остановила свою гильотину перед горлом.
- А! - воскликнула она, - я тебя вспомнила. Ты же была на этапе. И... и зачем ты идешь сюда?
Лужайка, казалось, потеряла способность говорить.
- Отвечай по слогам, - сказала Русалка.
- Ай эм... - начала Лужайка.
- Молви русский языком, - подбодрила ее Русалка. И добавила: - Как Пушкин.
Но ничего так и не вышло. Более того, Лужайка даже писать разучилась. Только по слогам, и только простые предложения. Как говорится:
- Ма-ма мы-ла... - стало даже неизвестно, что она мыла.
На следующий день догадливый Зам по тылу подарил Лужайке букварь, и дал две недели на повторное изучение русского языка. Зам по режиму решил, что он первый добьется успеха в деле обучения Лужайки способу доставки информации, если обучит ее Азбуке Морзе.
- Чего проще, - сказал он ей, - стучи, да стучи. - Так и сделали.
С чем была связана такая забота комсостава о Лужайке? Дело в том, что она была не с этого этапа. С какого? С каждого. Ее подсаживали на предпоследней станции в каждый этап. И таким образом получали достоверную информации. Пока новички не успевали оборзеть, на них уже была составлена анкета о пристрастиях, равнодушии и ориентации. Не в смысле: шашки, шахматы, настольный теннис, а вы сами знаете, о чем. Многие могут подумать:
- А о чем, действительно? - Ведь все женщины!
Это только кажется с первого взгляда. Здесь они делились, как уже было написано:
- На Сэлов, Сэл, Сэлли и на Мамочек. Таких куколок, мало пригодных к физическому труду. Вроде бы: если женщина не пригодна к физическому труду, можно использовать ее, как-то и иначе. А как? Это на свободе им придумали два занятия:
- ИТР и домохозяйки. - Здесь только домохозяйки. Да, друзья мои, не все Мамочки рубили Зеленый Лед в ластах. Некоторые занимались только собой. Это и называлось быть домохозяйкой. Готовить мясо, рыбу и другие овощи было запрещено. Ибо:
- Все в баре.
Тем более, Мамочка это не домашний повар. Наоборот. Они Мамочки потому, что обычно кричат:
- Ой, мамочка, я обрезала пальчик! - Имеется в виду на чистке картошки.
Сама Русалка тоже, между прочим, была Мамочкой.
Но это уж известно. Но, думаю, только по внешнему виду.

Русалка попросила:
- Останься, Сахарок.
- Нет, нет, плыви, Мамочка, - сказала Подсолнух. - Работай, я тебе сказала. Мамочек заставляли усиленно работать, чтобы они легче и беззаботнее шли на предложения Селестин о за... на то, чтобы те за них выполняли норму.
Русалка нанесла Подсолнуху правый хук. Но этого оказалось недостаточно. Дама только отступила на два шага. Следующей была Черемуха. Но она успела первой. Хорошо, что попала в плечо. Русалка покатилась с небольшого откоса к реке.
- Искупайтесь, ребята, - сказала Душистая. - А впрочем, можете опять вылазить. И знаете почему? Я еще никого не била.
- Я тоже, - сказала Подсолнух. Но наоборот, предупредила: - Попробуйте только подняться сюда. - Три дамы выстроились на откосе, как неприступная Крепость Тамплиеров.
- Придется мне сегодня быть Сантаной, - сказала Русалка. И добавила, обратившись к Шугэ:
- Помоги мне подняться на гору.

Глава Шестая

К северу через северо-запад

Подсолнух, Душистая и Черемуха дали Русалке подняться наверх. Но ударить не смогли. Одну она стащила за ногу вниз. А Подсолнуху она теперь нанесла не один, подряд три удара. В солнечное сплетение, в нос - это джеб, и снизу в подбородок, апперкот. Подсолнух скатилась в воду. По пути она сбила, пытавшуюся залезть назад Черемуху. Душистая поиграла перед лицом Русалки огромными кулаками.

- Ну, чё? - спросила она, - ты когда-нибудь видела такие пудовые гири.
- Красивые, - сказала Русалка. И засмотрелась на эти ползающие в облаках чугунки. Она так залюбовалась этим импрессионистическим видением, что чуть не получила удар прямо в лоб. Быстро уклонившись, Русалка провела хук слева. Душистая задрала вверх свои чугунки, как будто это были шары, надутые летучим газом. - Бычок поднял лапки, - сказала Русалки и добила могучую даму. Джеб, хук справа, апперкот. Она обернулась к реке, где тоже шло сражение. Прямо в воде. Обрыв начинался только через метр от берега. И девушки сцепились на этой узкой полосе. Кто именно? Мамочка Шугэ и Черемуха. Она хотя и была сбита Подсолнухом, но почему-то во всем обвинила Шугэ. Черемуха сказала:
- Я ща растворю тебя в реке. - Она действительно хотела разобраться с Сахарком по быстрому и заняться Русалкой. Как она сказала:
- Вплотную. - Но неожиданно получила два быстрых хука.
- Ты чё делаешь, падла? - изумилась Черемуха. И так махнула, что Шугэ показалось:
- Комета Галлея опять вернулась за нами. - Если бы она не пригнула голову, ее бы точно эта комета захватила с собой.
Щугэ автоматически провела двойку. И... и толстуха упала за черту. Черту, отделяющую мелководье от начинающейся глубины. От магического подводного царства, где на глубине жили огромные изумруды. Удары так подействовали на Черемуху, что она не могла долго держаться на поверхности таинственной реки. То всплывала, то опять погружалась в пучины волн. Подсолнух лежала, подложив под голову большой красно-зеленый изумруд, чтобы кровь из носа на заливала ей грудь.
- Может быть, тебе и на нос приложить такой же изумруд? - спросила Шугэ.
Подсолнух что-то зло промычала сначала. И даже дернулась, как припадочная. Но потом Шугэ все-таки расслышала:
- Да. - Но, как говорится, что значит:
- Да? - Камней здесь больше не было. И неизвестно, откуда взялся этот дабл-изумруд.
- Поднимайся сюда, - сказала Русалка. - Я думаю, она очухается и без этого большого изумруда. - Иди. - И видя, что Сахарок поднимается без камня, приказала взять изумруд из-под головы Подсолнуха.
- Что? - не поняла девушка.
- Дабл-изумруд возьми.
- Где? - че-то заклинило в голове у Шугэ. - У нее из-под головы? - наконец догадалась она. Но Подсолнух вцепилась в камень и не отдавала его.
Русалка махнула рукой. Она не знала еще, что таких больших камней нет в ее пятиметровом слое. Она думала, что они:
- Все такие.
Они уже пошли к бару, видневшемуся среди деревьев сада, когда Шугэ спросила:
- Она не утонет?
- Думаю, она выплывет, - сказала Русалка.
- Думаете, или уверены?
- Если я говорю - значит уверена. - Сахарок оглянулась на реку. Черемухи не было.
- Она утонула.
- Она на берегу.
- Ох, хорошо бы.
- Че ты ее жалеешь?
- Она хотела меня утопить. Но не смогла, - ответила девушка. - Мне хочется, чтобы те, кого я победила, помнили мою победу.
- Да, если они утонут, то точно не смогут вспомнить, как ты их била, - сказала Русалка. И добавила: - Зато и отомстить не смогут.
Они вошли в бар.

- Ты боксерша? - спросила Русалка.
- Нет. Так выучила пару ударов, прежде чем сесть с тюрьму, - ответила Шугэ.
Она была танцовщицей в Лабиринте. Посетители к ней особо не приставали. Думали, что у нее кто-то есть. Думали, что сам управляющий Феликс ее, так сказать, поддерживает. Но однажды сюда пришли ребята Петя Таганский, Вася Коломенский и Лёва Сибирский. Они попросили Шугэ станцевать на их столе. Чисто культурно. За бабло. Каждый кинул по сто баксов. Более того, ребята добавили еще по сто, когда поняли, что ей этого мало. Но все равно получили отказ.
- Я не танцую на столе!
- Почему это? - спросили ее культурно.
- Ну, как вам сказать? Я же не случайно лезу на стойку? Не из-за неожиданно вспыхнувших эмоций, как думают некоторые. Это определенная администрацией площадка для моих выступлений.
- Мы потом договоримся с администрацией, - сказал Петя Таганский.
- Не бойся, мы тебя отмажем, - сказал Вася Коломенский.
- Живи спокойно, не суетись, - сказал Лева Сибирский.
- Не буду!
- Что значит:
- Не буду?
- Будэшь! - сказал Петя Таганский и поставил девушку на стол.
- Танцуй, - сказал Вася Коломенский.
- А не будешь по-хорошему, будешь...
- По-плохому, что ли? - спросила Шугэ с улыбкой.
- Нет, тоже по-хорошему, - сказал Лева Сибирский. - Только голой.
- Ну, голой, так голой, - сказала Шугэ, и разделась. Прямо на столе. Но не успели ребята, как следует раскрыть рты, как она спрыгнула со стола и побежала на кухню. Она хотела оттуда пробежать через двор и скрыться в гардеробе. Почему не в раздевалке? А ее не было. Недавно завезли слишком много товара, и часть его пришлось разгрузить в раздевалку. Поэтому все раздевались прямо в гардеробе. И повара, и официанты.
Ребята подумали, что девушка побежала в раздевалку, и сломали в ней дверь. Сломали и растерялись: здесь стояли только что привезенные французские коньяки. Мартель, Камю. А у задней стены, за коробками - Хеннесси.
- Во, в натуре, - сказал Петя Таганский. - А говорят, что нет. Он взял одну бутылку Мартеля, подкинул на руке. - Красивая.
- И очень вкусная, - сказал, походя, управляющий. - Внутри, я имею в виду. - И он попытался забрать красивую бутылку Мартеля, но Петя Таганский неожиданно выпустил ее из рук.
- Ой! упала, - сказал он. И улыбнулся.
- Запах! - шумно втянул носом воздух с запахом Мартеля Вася Коломенский. - Спец... спеч... с ума сойти, - резюмировал он кратко.
- Мы хотели его выпить, но видимо, придется взять водки, - сказал Лева Сибирский.
- Думаю, вам придется пройти в зал, - сказал Феликс.
- Всё? - спросил Петя Таганский.
- Нет, не все, - ответил управляющий. - За бутылку придется заплатить три цены.
- Три? - переспросил Вася Коломенский. И добавил: - А мы думали, четыре.
- Нет, это ты, Вася, думал, четыре, - сказал Лева.
- А ты?
- Я бы дал пять.
- Кто больше? - прервал неуместный торг Петя. - Вы, - он ткнул пальцем в грудь Феликсу, - поставите нам на стол шесть бутылок.
- И не возражайте, милейший, - сказал Петя, - несите.
- Но вам надо заплатить за сломанную дверь склада, за...- Феликс хотел огласить весь список своих предложений, но Вася протянул в склад руку, вынул из коробки еще одну бутылку Мартеля, и засунул ее в рот управляющему Феликсу.
- Вкусная? Я имею в виду снаружи? - спросил один из мужиков.
Шугэ вышла из гардероба, а один из этих мужиков как раз вышел покурить. Он поймал ее, и притащил в зал. Феликс уже давно вызвал милицию, и наконец, она появилась. Это были два сержанта. Лева Сибирский послал их на хер. Ребята возмутились и вынули пистолеты. Это было в фойе. Лева Сибирский и Вася Коломенский вышли к милиции, а Петя Таганский остался в зале и держал там на столе танцовщицу Шугэ. В фойе началась стрельба. Девушка ударила Петю ногой в горло, и быстро оделась. Потом спрыгнула со стола. Она вынула у него из-за пояса сзади пистолет. Как узнала, что у Пети Таганского сзади за поясом пистолет? Петя сам уже полез туда вялой рукой.
Так ее и застал, с пистолетом в руке наряд милиции. Точнее, отряд уже, целый отряд из пяти человек ворвался в ресторан. Тех-то двоих сержантов убили, Но один из них успел передать по рации:
- Нас убивают. Просим ОБР. Просим прислать ОБР. Просим... - на этом его передача оборвалась. Но через пять минут прибыл целый отряд. Откуда он так быстро мог прибыть неизвестно. Да кажется не прошло и пяти минут.
Они застали Шугэ с пистолетом в руке. Петя Таганский был жив. Он-то был жив, вот в фойе все были убиты. И сержанты, и Вася Коломенский, и Лева Сибирский. Даже Феликса нашли с прострелянной головой на пороге склада. И... и во всем обвини танцовщицу Шугэ.
- Да я была в зале, - пыталась она оправдаться. - Вместе с этим Петей Таганским. Если бы я хотела кого-то убить, я бы убила его в первую очередь. Как вы думаете?
- Мы думает, что ты всех убила, - сказала судья. - И знаете почему? Ни одной пули из автоматов ОБР не было найдено в телах убитых. Это вам о чем-то говорит?
- А должно?
- Разумеется. Ведь это элементарно. Методом исключения получается, что всех убили вы.
- У нас... точнее, у вас нет прямых доков, - сказала Шугэ.
- Каких еще доков - моков?! - возмутилась судья развязностью подсудимой. - Пятнадцать! и пять по рогам.
Но до суда, странным образом она ходила под подпиской о невыезде. И... и занималась боксом эти два месяца. Хотя ей предлагали танцевать в том же ресторане. Правда, под другим именем. Она, тем не менее, решила приготовиться к Поселению. Она и судье так сказала, что, мол, готовилась к Поселению.
- Да ты что, милочка, - улыбнулась судья, - ты завалила четверых или пятерых - со счета можно сбиться. Вот если бы ты сбила их на джипе - тогда да, можно бы подумать. Но и то вряд ли ты бы могла рассчитывать на Поселение. Только Зона.
Судья, конечно, знала, что:
- Пятнадцать и пять по рогам, - означало почти то же, что и раньше:
- Десять лет без права переписки. - Человек назад уже не возвращается. Между Тем и Этим мирами уже возникает пропасть. Один из миров кажется другому кладбищем. Кто-то там был, но теперь уж его нет. Кажется, что есть, а приблизитесь - нет! Нет уже никого.
Это позволяло заключенным мечтать. Издалека-то кажется, что переход туда, где чисто и светло еще существует. Ничего удивительного. Ума Турман из могилы вон вылезла. Даже из могилы можно выйти. Но не с этой зоны, где добывали Зеленый Лед. Все понимали, должны были понять, что это навсегда. Поэтому и старались, чтобы все было, как на воле, как в пионерлагере.
- Точнее, - как сказал Михал Сергеич, - как на американском Диком Западе.
- Надеюсь, вы любите Америку?! - И добавил: - Вопросов нет. Значит, любите. Ну, по крайней мере, вам должно быть ясно, что сидите не зря.
- Ты их не убивала? - спросила Русалка, когда принесли кофе. И добавила: - Ты какое заказывала? Капучино или чисто Черный?
- Я? Мне кажется, я не заказывала.
- Да? Хорошо. Тогда: какое ты выбираешь?
- Хорошо, я выпью Капучино.
- Почему?
- Думаю, ты хочешь Черный.
- Ну, окей. Вижу, у тебя есть предвидение.
- Это что-нибудь значит?
ч - Это значит, что ты можешь заниматься боксом.
- Только поэтому?

- Более того, тебя звать, так же, как меня. Меня раньше тоже звали ММ.
- ММ? Разве меня так зовут? - удивилась Шугэ.
- Да. ММ - Мэрилин Монро. Ее звали Шугэ. Сахар.
По-русски:
- Сладкая женщина. - Нет, лучше: шоколадка! Сахару полно, а вот шоколадка это да, Шугэ.
Далее, драка в баре. Мужская Зона. Родительский день.
Один бригадир и несколько звеньевых пришли в бар обедать. На ланч, имеется в виду. Обычные молодые рыбы получили только парное молоко и хлеб на ланч. Эти девушки могли заказать себе в баре яичницу с ветчиной или маленький бифштекс с яйцом. У них было достаточно средств на карточке.
Одна из звеньевых просто по простому попросила Шугэ передать ей горчицу, которую только что приготовила барменша.
- Не нарывайся на грубость, - сказала эта горбоносая девушка. Ее звали Барбара Цветущая. В этом имени смешались две идеи. Как-то: похожесть девушки на Барбару Стрейзанд и цветущий барбарис, полезный для печени. В общем, девушка немного по красивее американской певицы.
- А вы в курсе любезная, - обратилась к Барбаре Цветущей Русалка, что такими именами, как у тебя в Англии называют лошадей?
- Не верю, - ответила Барбара Цветущая. - Приведите пример, пожалуйста.
- Помидор Полосатый. Георгин Сентябрьский. Огурец Большой. Дауни Младший. Впрочем, последний мужчина. Его можно не считать. Этого достаточно? - спросила Русалка.
- Спасибо, да, - ответила Барбара Цветущая. Она встала и пригласила одну из:
- Этих Мамочек на середину бара.
- Извольте, - сказала Русалка и встала. Но Шугэ сказала:
- Я должна быть первой. И знаете почему? Я не люблю горчицу. И тем более не люблю ее носить. Могу добавить к вышесказанному еще одну вещь. А именно: я ненавижу тех, кто меня просит носить им горчицу. Окей. Теперь всё.
Барбара Цветущая отличалась тем, что дралась только ногами.
- И знаете почему? - говорила она. - У меня фирменный маникюр.
Шугэ отразила три удара.
- Ты удивительно легко справляешься с ударами ее ног, - прокомментировала Русалка начала боя. Смотри, как бы эта легкость не была обманчивой. Впрочем, где ты научилась защищаться против ног?
- Нигде, честно. Наверное, я просто думаю, что ее ноги это ее руки. Так сказать, боксерша с головой внизу. Прости, я должна ответить. - И Шугэ провела серию из трех ударов. Хук слева, потом правой в солнечное сплетение, и уж теперь левой по печени. Это можно изобразить, как слово:
- Ура. - Барбара села на задницу, помотала головой, как лошадь после укуса шмеля, но встать так и не смогла.
- Мы это так оставить не можем, - сказала бригадир. - Давай теперь я с тобой, - она поманила пальцем Русалку. Ее еще никто не знал. Тем более, как коммерческого хозяина Зоны.
Этого бригадира звали просто:
- Сицилия. - Она сделала несколько быстрых движений руками. И сказала с улыбкой:
- Только бы попасть. - Но Русалка не позволила ей этого сделать. Она подождала, пока Сицилия проведет двойку, два раза чуть-чуть пригнулась, и, как кошка лапой, провела джеб. Многие подумали, что ничего не вышло. Удар был какой-то неуклюжий. Однако Сицилия отлетела к бару, и уронила с подставки шоколадный торт Прага. Было такое впечатление, что Сицилия увидела больше, чем просто удар правой другого боксера. Она как будто шарахнулась от неожиданно появившегося из воды чудовища. - Я заплачу за торт двойную цену, - только и сказала она.
За столом сидели еще две девушки. Они не испугалась, и предложили выступить сразу двое на двое.
- Ну, чтобы не терять времени, - сказала одна.
- Представьтесь, пожалуйста, - сказала Русалка.
- Зовите нас просто, - сказала одна. А вторая добавила:
- Тетя и Мотя.
Они начали размахивать руками, как полоумные.
- Это что? - спросила Русалка, уклоняясь от рук, как Дон Кихот от ветряных мельниц.

- Система Беркер, - сказала Тетя. А Мотя добавила:
- Вам не устоять.
- Я беру на себя эту, - сказала Шугэ. И добавила: - Вы Мотя?
- Нет, я как раз Тетя.
- Ага, понятно, - резюмировала Шугэ. - Значит, твоя Мотя, - она подтолкнула Русалку поближе к Моте, а та соответственно, без долгих размышлений, левым хуком сразу уложила Мотю намертво. По крайней мере, она не поднялась даже, когда ланч закончился, и все ушли. Все, кроме ее подруги Тети. Она тоже осталась отдыхать в углу, образованном стойкой бара и стеной, которая находится на севере, если считать вход сюда югом.
- Что ты с ней сделала? - спросила Русалка.
- Два хука, слева и справа, джеб, апперкот и удар в солнечное сплетение.
- Раз, два, три, четыре, пять, - посчитала Русалка. - Зачем так много?
- Ну, ты же ее видела. Полтора центнера. Пришлось сделать то, что я знала, и то, о чем только слышала.
- Например?
- Например, я никогда не делала хук справа, апперкот и не била в солнечное сплетение. Теперь у меня есть опыт.
- Как говорится, опыт, сын ошибок трудных, и гений - парадоксов друг. Ты видела, как я без раздумий уложила свою Мотю?
- О! это было парадоксально!
- Кстати, полтора центнера - это сколько?
- Ты думаешь, я помню?
- Да нет, было, было.
- Конечно, было. Если не больше.
- Нет, больше не было.
- Это важно, правильно оценить вес противника.
- Да, как в стрельбе с дальней дистанции важно точно оценить расстояние до цели, - сказала Шугэ.
- Да, иначе не попадешь.
Они подошли к тому месту, где был северо-западный угол Зоны, сделанный из витков колючей проволоки под током.
- Как нам лучше строить стену? - вслух спросила саму себя Русалка. И уже хотела ответить, когда Шугэ первая сказала:
- К северу, через северо-запад.
- Это очень правильный ответ, - сказала Русалка. - И внимательно посмотрела на новую подругу.

Был родительский день. Передовиков производства с мужской Зоны пропускали сюда, на женскую. Ответного дня не было. Раньше был, потом отменили. При каждом посещении девушками мужской Зоны одна девушка пропадала навсегда. Как ни искали - не находили. Решили, что этой мистики с них хватит. Теперь только вы к нам. И то фургон привозил только двадцать одного человека. Раньше мужчины ловили девушек. Грузовик останавливался у реки. Мужики вылазили, и ловили в реке своих подружек. Кто попадется - тому и повезло. Многие были недовольны таким роком.
- Че-то отдает Роковыми Яйцами Михаила Булгакова, - сказал как-то один авторитет по имени Иван Поддубный. Как-то он попросил у повара добавки. Тогда еще кормили бесплатно, но без мяса, естественно. А Иван попросил добавки именно:
- Да с мясом!
- Ты че, в натуре, с дуба рухнул, - сказал повар. И добавил: - Мясо там, - повар кивнул в сторону женской Зоны.
Но парень его не понял, вытащил прямо через окошко выдачи пищи, отнес к себе на стол, и стал натурально резать, как мясо. Правда, ножа у него не было. Только вилка, но повар этого не видел. Думал, натурально нож. И орал, как будто его действительно режут. Смех. Но повар получил инфаркт миокарда.

А парня за это нарушение поставили валить дубовую рощу. Он уставал и часто лежал под дубом, отдыхал. За это ему все увеличивали, и увеличивали норму. Ну, в виде задолженности. Так-то норма оставалось постоянной. Ему стали говорить:
- Теперь ты пожизненно будешь лежать под этими дубами.
- Можешь не считать свой срок, - сказал ему Михал Сергеич, - выйдешь, как только закончится эта роща. И знаешь почему?
- Нет, почему? - спросил парень. Он встал, взял топор и продолжил рубить дерево. - Ты думаешь, не будет спроса на дубовые стулья?
- Мы уже на ты? - удивился Председатель Зоны. Дело в том, что ПР, ЭР, КА, а именно: начальство, было одно и то же на обе Зоны. На женскую, под названием Зеленый Лед, и на мужскую, по названием Три Медведя.. Раньше эту мужскую Зону называли просто Лесоповал.
- Да, добавить ему еще... - начал Раскольников, ЭР. Но не успел сказать сколько. Только сказал, что в целях стабильности режима. Зато сказал КА. К нему не прижились кличка: Зам по тылу. Так называли иногда, когда просили чаю за стенгазету. Но обычно:
- Фура. - Просто Фура. Некоторые считали, что он был

дядей Фурцевой, которая когда-то здесь руководили всеми Зонами. Другие, что это от слова фура. Когда в Зону заезжала фура с товарами, все радостно кричали:
- Фура, фура пришла! - Как будто, наконец-то, заменили манну небесную жареными утками. Иногда, не за глаза, а в лицо называли:
- Станиславский, - от слова Слава, это было его имя.
- Станиславский, - говорили, думая, что это более культурно, чем Фура, КА, Зам по тылу, и даже Соломоныч, - подпиши немного бабла на ларек. - Имелось в виду, открыть на карточке дополнительные деньги для похода в один из трех кабаков на Зеленой Зоне. Промтоваров здесь не продавали. Действовали по системе старинного промышленника, промышлявшего здесь когда-то. А именно: вместо денег не только на еду, но и дополнительно на одежду, выдавали красивые рабочие костюмы. Ну, и люди с удовольствием ходили в них в гости. А если можно в гости, почему и в кабак нельзя? Естественно, можно тоже. Да и не только. Хоть в Москву езжай. Жаль только, что не все полы отсюда отпускали в Москву-то.
- В воспитательных целях дать бы ему все пятнадцать и пять по рогам.
- И послать в Зеленый Лед, - сказал Иван, - в качестве быка-производителя. Или, как это там у них называется: Сэла. С большим хвостом.
- Подождите, друзья мои, не отвлекайте меня посторонними разговорами, - сказал Михал Сергеич. - Почему ты сказал про стулья для медведей, я не понял?
- Я так сказал?
- Сказал.
- Сказал.
Подтвердили Раскольников и Станиславский. Хотя их здесь еще и не было. Только подходили.
- Ну, значит, действительно дело было так, как вы говорите, - сказал Иван. И добавил: - Мы могли бы не просто так дубы валить, а делать из них мебель.
- Никто здесь не умеет изготовлять мебель, - сказал Михал Сергеич.
- Вот и я говорю: будем делать только стулья.
- А ты умеешь?
- Конечно. Я раньше в школе работал учителем уроков труда. Такие стулья выходили, в Три Медведя отправлял.
- Три Медведя, что это?
- Резиденция предпринимателя.
- Может быть, трех предпринимателей? - спросил Станиславский.
- Нет, одного.
- Тогда, почему называется его Зона Три Медведя? - спросил Раскольников.
- Да, ясно, почему, - ответил за Ивана Михал Сергеич, - просто дворец свой построил в виде большой берлоги, замок в русском духе, со стульями, да дубовыми! Правильно я говорю, Иван?
- Иван, да не пьян, - ответил зек. И добавил: - Но в принципе думаете в верном направлении.
- Отличная идея, - сказал Михал Сергеич. - Вот только дуб-то уж очень крепкий. Как валить его? Как ты, Ваня, мать твою, норму будешь выполнять?
- Дайте ему отпуск в женскую Зону, - сказал Федя, Раскольников, - там додумается.
- Поклянись, что додумаешься, - сказал Культуролог, Станиславский.
- Ну, че, Вань, дать? - спросил Миша.
- А может, я еще не возьму. Если сказать честно, то мыслей-то у меня никаких и нет.

- Там додумаешься, - сказал Федя.
- У тебя голова работает, - сказал Станиславский.
- Ты, мил человек, мне цену тут не набивай, - сказал Миша. - Сказал, пойдешь на женскую Зону отдыхать - значит не только пойдешь - бегом побежишь, мой Роллс Ройс обгонишь!
- Так у вас уж Роллс Ройс появился?! - радостно воскликнул заключенный. Чего не успели сделать заместители. Имеется в виду, удивиться.
- Так будет, друг ты мой Ваня Поддубный, - ласково обнял его за плечо Начальник Зоны. - Как цех-то, фабрику, завод под названием Три Медведя-то откроем, всё будет. Не только Роллс Ройсы ихние, но и...
- Что может быть лучше Роллс Ройсов-то? - спросил удивленно Станиславский. Видимо, ездил раньше. Пока не попал сюда. Пока его племянницу Фуру не поперли с должности-то.
- Действительно, - поддержал друга Раскольников.
- Дак ведь придумаем, чай, - ответил Начальник. - Были ли бы деньги. За свои-то деньги, думаю, всё, что хочешь купить можно. Не только пресловутые Роллс Ройсы. Впрочем, извольте, первое, что мы все купим и будут:
- Роллс Ройсы.
- Тебе какого цвета? - спросил Слава Федю.
- Я? Я... я бы выбрал голубого. Голубого, да с искоркой! - мечтательно сказал Раскольников.
- Я беру вишневого. И тоже: с искоркой, - сказал Станиславский.
- Мне что осталось? - спросил Михал Сергеич. - Возьму черного. И знаете почему? Чтобы совместить приятное с полезным. Вроде бы и хорошо, по-домашнему, на рынок жена может ездить, но и солидно, по рабочему строго. В случае чего не стыдно выйти и... и дать всем по рогам. Пятнадцать! и пять по рогам!
И вот уж на следующий день... прошу прощенья, нет все-таки через день, повались дубы и пошли на переделку. И не в сказке сказать, ни пером описать:
- А начали на этой мужской зоне делать отличные дубовые стулья.
Далее, как?
Первое, что надо сказать, Ивана стали звать:
- Иван Поддубный. - Не из-за того, что долго не выполнял норму, и больше спал под дубом, чем работал, не из-за того, в общем, что над ним всегда шумели дубы вековые, не потому, что это парень скоро даст дуба - многие завидовали, а потому, что Ваня одержал над дубом победу. Дуб стал под ним, а не наоборот.
Ну, и главное, как это получилось.
Он, как обычно, при входе на женскую Зону Зеленый Лед, встал перед камнем, где было написано:
- Направо пойдешь - имеется в виду на левый берег реки - в Маленькую Англию попадешь. Прямо пойдешь - в Мишку на Юге попадешь. Ну, а если налево свернешь - в Дикий Запад вляпаешься. Мишка на Юге - только недавно так назвали. Просто одна идея - если уж она приходит - то не одному человеку, а витает в воздухе, и достается многим. Этим ее свойством, между прочим, воспользовался Маркони, чтобы тоже открыть радио. Первым. Раньше это был Дикий Восток.
Можно подумать, что на левом берегу реки был один бар, а на правом - два. Нет, не совсем так. Русский бар был на острове. На всех реках есть острова. Острова, так сказать, в океане рек. И эта Зона не была исключением. Иван открыл пачку Казбека, которую подарил ему на дорогу Михал Сергеич, и потихоньку выкурил полпачки. А действительно:
- Куда идти? - Совершенно неизвестно. И так он досиделся до тех пор, пока к нему не подошла девушка, и сказала, как когда-то одна дама Илье Муромцу:
- Пошли, мил человек, засиделся на солнышке-то. - Это была Лужайка. Она оказалась перевозчицей. И повезла его на остров. В Мишку на Юге. По Шукшину. А действительно:
- Почему на Севере лучше, чем на Юге? - Непонятно.

Глава Седьмая

Итальяно Вэро

Только что работа есть. Но с другой стороны, что это за работа? Слишком вредная для здоровья. На Юге лучше, там... там в покер играют, и вино, девочки. Правда, девочек везде полно. А здесь суп крутят по три-четыре раза. Сливают остатки в ведро, подогревают, и опять двадцать пять: подают в зал. Даже уборщицей работать выгодно: повара покупают у вас суп. Правда, недорого и ведрами. Но все равно калым есть. Но это там, на воле, а здесь все по честному. И знаете почему? У народа бабло-то есть. Не то, что там, на воле - копейки. Хотя в начале и здесь пытались внедрить систему коммунистического труда. В том смысле, что устроить круговорот супа:
- Кухня - зал - кухня - зал. - Пришлось сварить в общем котле нескольких директоров, трех администраторов, двух поваров и одну уборщицу. Немного.
Иван Поддубный, разумеется, не знал, что Лужайка работает на администрацию. Стучит. Хотя и догадаться можно бы. Ну, вы это Ландау скажите, когда он в поисках плоскости симметрии у позитрона натыкался на фонарный столб.
Отдохнул он хорошо с Лужайкой-то. И дело пошло. Как? Как Иван в процессе отдыха со стучащей перевозчицей на русский остров в океане открыл способ рубить дубы без проблем? Пошли они ночью, после бара гулять. На берег реки. И говорит Лужайка:
- Поплыли?
- Куда?
- Поплыли, покажу одно место.
Они заплыли на середину реки.
- Ныряй.
- Куда? Ты что, я боюсь. И знаешь почему? Я много выпил. Тем более секс, я думаю, еще не закончился.
Лужайка не стала его больше уговаривать. Просто сказала:
- Жди здесь. - Не успел парень ничего возразить, а ее уже не было. Ушла под воду.
- Для них это обычное дело, - сказал Иван самому себе, - плавают, как рыбы. Мне, что делать? Если бы здесь был плот, или хотя бы спасательный круг. А так я долго не продержусь. Он так и сказал Лужайке, когда она, наконец, вынырнула:
- Надо было взять лодку.
- Прости, я не подумала.
- Что же мне делать? Я не умею держаться на воде. Тем более до бесконечности. - И она вынула откуда-то маленькую резиновую муфточку, и сказала, чтобы Иван надул ее.
- Получится спасательный круг. Между прочим, дефицит. Достала у этого... как его? - А достала она его у Станиславского. За то, что стукнула ему. Хотя не имела права. Только Раскольникову или Михал Сергеичу самому. Когда что-то запрещают это не всегда плохо. Можно что-то толкнуть дефицитное. Можно, например, много бабла заработать в безалкогольную кампанию. Когда ни у кого нет, а у вас нормально. На два часа торговли хватит. А очередь-то большая. Триста человек. Но она не стала раскрывать все карты перед еще мало знакомым ей человеком: - А вдруг он не простит ее. Скажет:
- А вот стукачей я как раз не люблю.
- А может у меня Дар. Как у Набокова собирать бабочек? Кому, так сказать, чего. Кому бабочек ловить, кому вон помогать такому дуролому, как ты.
Долго ли, коротко ли эта ловля продолжалась, но, наконец, вернулись они к берегу. Занялись сексом, естественно. Но просто так, чисто для сугрева. Безо всякого вдохновения и фантазий. Но все равно, это лучше, чем ничего. Лучше, чем заместо этого стакан самогонки да огурец с грядки.
- Возьмешь с собой, - сказала она на прощанье. Так сказать, руку жала, провожала. Ну, а что делать, если они так устали, что на большее были уже не способны.
И застучали по рельсам колеса. В том смысле, что дар Изоры, как парень назвал мешок камней, который подарила ему Лужайка, и которые он спокойно пронес через КПП, оказался очень крепким. Это были изумруды в черных алмазах. Но его пропустили на переходе с женской Зоны в мужскую. Ибо Михал Сергеич так и сказал ихнему капитану:
- Не задерживать ни при каких обстоятельствах.
- Даже?..
- Даже, если он потащит на себе мешок.
- А если в ём баба?
- Ничего страшного. Ему можно.
- Ну, если можно, пусть тащит.
Ежу понятно, зачем она подарила алмазы, решил Иван. Он гордо посмотрел на дубы.
- Дубы, так сказать, колдуны.
Так под песню:
- А дубы-колдуны, что-то шепчут... что-то шепчут. Но они не боятся стать дубовыми стульями. Ничего ведь не меняется. Просто вы поступаете в Оксфорд, и получаете достойное образование. Это даже лучше, чем было в России. Там Борька. Наш Борька бабник, наш Борька лимонник! Ну, как и все там почти мои друзья.
И он сделал из этих не обработанных черных бриллиантов с изумрудами внутри пилу. И назвал ее:
- Лужайка. - Ну, а с угара он ничего больше и не помнил. Что-то еще вертелось в голове, любовь там и дружба, секс, но все так и слилось в одном слове: - Лужайка!
И пошло дело. Бриллиантов, необработанных бриллиантов, то есть алмазов хватило не только на ручную пишу для валки дубов на местах, но и на циркулярку, и на даже на двухметровую в радиусе пилу для продольной разделки туши. Туши дуба, имеется в виду. Иван относился к ним, как к живым людям, с душой. И бригаду подобрал такую же, крепкую, душевную - все блатные. Вася Коломенский, Лева Сибирский. И еще пять человек. Не считая его самого. В том смысле, что наоборот вместе с ним. Великолепная Семерка.
И вот тогда, когда бабло в виде налички и других товаров народного потребления поплыло сюда непрерывным потоком, девушек в Родительский День стали выбирать по-другому, не стали, как раньше ловить в реке наудачу. Стали делать ставки на победу в боксерском поединке.

В этот раз, между прочим, прибыли даже гости из Москвы. Жаль, что не из Лондона, конечно, но все равно для начала неплохо.
- Скорее всего, будут ставить на закупку дубовых стульев вне очереди, - сказал Михал Сергеич. - Как вы думаете?
- А че тут думать, - сказал Станиславский, - сами скажут.
- Ежу понятно, - добавил Раскольников.
- Думаю, вам лучше вообще молчать, чем ничего не говорить. И так: начнем сначала. На кого будем ставить?
- Ставки сделаны, ставки сделаны, господа! - пропел Станиславский и потянулся, сладко хрустнув суставами.
- Хорошо, молчание - знак согласия, - сказал Миша. И добавил: - Я с вашей зарплаты вычту два месячных дохода. И там видно будет - повезет - так повезет. Как раз тогда купишь Роллс Ройс. Да вишневый, с искоркой.
- А если нет? - спросил Культуролог.
- А если нет - отключим поступление дивидендов, - строго ответил Председатель.
- Как?! - испугался Станиславский. - Мне?
- Не беспокойся, на полгода, не больше. - И не слушая дальнейших объяснений Станиславского, обратился к Режимнику, Раскольникову: - Вас это тоже касается. - И добавил: - Вместе поедем. В случае чего, я спрошу вашего мнения. Мей би. - Народ безмолвствовал.

Далее, дело было в Грибоедове.
Даша была ранена в последнем бою.

К счастью пуля только задела руку. Как раз там, где у этой дамы была наколка. Бой тогда проходил не в Грибоедове, а в Содоме, недалеко от Метрополя. На наколке был изображен Удар Лемана. Как-то не так. Но я не знаю, что тут еще можно сказать. Скажем просто: это был удар Лемана. Теперь получилось, что у боксера появилась третья рука. Но только с близкого расстояния можно было заметить, что это на самом деле шрам.
- Послушай, это у тебя такой Удар Лемана? - спросила Марго. Сегодня они должны были выступать вместе.
- Знаете, что, мэм, я вот вдруг подумала: это ты в меня стреляла? Нет, ты можешь сразу не отвечать. Подумай, и скажи:
- Ты?
- Мэй би, - ответила Марго. - Если ты хочешь, пусть так и будет.
- Ты сегодня уползешь с ринга. Нет, прости, я пошутила. Ты сегодня не сможешь даже выползти с ринга.
- Ну, хорошо, посмотрим. Я согласна. - И Марго сделала характерный жест двумя руками. А именно: нанесла удар ладонью правой по локтю левой руки. Она, кажется, была левша. Нет, точно, одна из них была левша. Не помню, рассказала ли я достаточно подробно, надеюсь, вы узнали этих девушек. Дашу и Софию. Но они уже имели по две наколки, и назывались теперь:
- Аннушка и Марго. - А наколки какие были? Я напомню. У обеих было по две одинаковых наколки. По Сириусу и по Трилистнику с Бабочкой. И, как я думаю, вы помните, это означало, что они дважды покойники. И, разумеется, они друг друга не помнили. Вспомнят ли когда-нибудь? Пока эти информация закрыта завесой времени.
- Нет, честно, это не ты?
- Я.
- Ладно. Мое слово остается в силе.
- Мое тоже.
- Да? А что ты говорила? Я не помню.
- Напомнить?
- Да, пожалуйста, если вам не трудно.
- Напомню на ринге, - Марго посмотрела на часы. - Пойду, разомнусь.
- Тебе это не поможет, - сказал Аннушка.
- А что мне поможет? - спросила Марго.
- Не буду тебя расстраивать. Но это...
- Это?..
- Да, это смерть.
Бой, едва начавшись, был прекращен. Опять стреляли. Ставки были аннулированы. На этот раз попали в Марго. Всех перевели в другой зал. Охрана начала обыск. Ждали милицию.
Это была царапина, но болезненная.
- Ай, ой! Ай, ой! - причитала, почти кричала Марго, садясь за стол. Даша уже здесь развязывала перчатки.
- Специально, что ли, себя заказала, чтобы я на тебя не подумала?
- Я? Нет. - И когда она подняла руку, кровь струей брызнула прямо в глаз Аннушке, Даше.
- Ты это нарочно? - Даша опять надела уже снятую перчатку. - Давай закончим прямо здесь. - И нанесла удар, не давая Марго даже ответить.
- Ну, сука, держи! - крикнула Марго, и провела сразу два хука. Отойти, правда, не успела, и в ответ получила джеб. Если кто забыл, то это удар прямой в нос. Может быть, в лоб, а еще лучше в подбородок. Но эти девушки, как научились когда-то в военном городке бить прямо в нос, так и продолжали это делать. Кровь ручьем, да и счастлив человек, когда делает что-то по привычке. Ибо она многим заменяет счастие. Более того:
- Всем.
Таким образом, кровь у Марго капала с руки и текла уже из носа. И все ей тут же пришли на помощь. Народ прорвал оборону охранников, и с баблом в руках влетел в зал, где прямо среди столов уже шел неравный бой между Марго и Аннушкой. Неравный, потому что Марго истекала кровью, а ее противник - нет.
Булгаков решил сам собирать ставки.
- Так будет меньше жульничества, - сказал он. И добавил громко: - Прошу делать ставки. Все будет по честному.
Пришел Грибоедов, а бой еще продолжался. Без перерывов. Люди сидели кругом за всеми столами.
- Хай.
- Привет.
- А почему народ за столами у тебя сидит без заказов?
- Дак это, не успели еще. Тут было такое, охрана не может разобраться. Милицию вызвали.
- Не надо песен, вся милиция у меня куплена. Отдай приказ:
- Левый ряд - Фляки господарские, правый ряд - Зубрик Раз, по центру пусть проходит Эдуард Стрельцов.
- Что?
- Прошу прощенья, только что футбол смотрел.
- Так кто по центру пойдет? - Булгаков сам любил футбол.
- Пойдет эта...
- Котлета Де Воляй?
- Ноу, надоела. Карский два.
- А что значит, простите:
- Раз, Два?
- У вас так в меню написано, - сказал Гриб. - Читайте, - он протянул меню директору ресторана, Булгакову. Насколько вы должны помнить, он теперь был не владельцем этого кабака, а только директором Гриба. Проиграл ставку на свой ресторан. Да и вообще был уже по уши в долгах.
И действительно, в меню так и было написано:
- Зубрик Раз, и цена, Карский Два, и цена, Флики Господарские, правда без номера.
- А что я могу сделать? - пожал плечами Булгаков. - Бухгалтера нет.
- Где же он?
- Да вон он, есть, но работает только по совместительству.
- Кто, Марго?
- Есс.
- В общем, так, - сказал Грибоедов, - этот бардак надо прекратить. Бои только на ринге. В крайних, исключительных случаях в фонтане для рыб. А этих девушек уволить, - босс кинул на дерущихся Марго и Аннушку. - И да: поставь за меня пятьсот тысяч на...
- На кого? - растерялся Булгаков. Не потому, что предложение владельца ресторана было неожиданным или удивительным, а потому что у него не было лишних пятисот тысяч, чтобы сделать ставку. Тем более, за кого-то.
- На... - опять затянул Грибоедов, - да, давай на эту, что в крови.
- На бухгалтера?
- Да. - И тут же захлопал в ладоши и запел:
- Бухгалтер, красный мой, бухгалтер, а я не твой, а я не твой-й!
- Она, что, к вам клинья била? - спросил Миша. И добавил, не дожидаясь ответа: - Кстати, у меня нет денег.
- Что?
- У меня нет денег.
- Что? Ты сегодня должен мне отдать как раз пятьсот тысяч. Неужели забыл?
- Есс. То есть, нет, пожалуйста. Возьмите мою ставку. Я как раз поставил пятьсот тысяч.
- На кого?
- К несчастью, на другую. Я поставил на Аннушку.
- Ты вообще нормальный, Булгак? Нет, честно, она тебя практически по миру пустила со своими заебами, а ты опять на нее ставишь. Это как называется? - Он помолчал. - Нет, ну хорошо, ты на нее поставил? Я принимаю на себя эту ставку. Только чтобы тебя выручить.
- Значит, пятьсот тысяч сегодняшние, я уже отдал?
- Естественно.
Уже официанты, как бесшумные тени, разнесли все блюда. Уже никто не орал благим матом:
- Фляки Господарские! Сюда. Куда ты тащишь их? Мне, пожалуйста!
- Зубрик Два!
- У нас, между прочим, Зубрик Раз, а не двас, - отвечал официант Витя. Он все еще здесь работал.
- Сам удивляюсь, но пока не выгнали, - сказал он на вопрос Грибоедова, пробегая мимо. Вопрос? Ах, да, вопрос.
Ну, вопрос естественный:
- Еще бегаешь, не уволили? - спросил Грибоедов.
- Карский Раз! Карский Раз! Сюда, сюда!
- У нас, между прочим, Карский Два, а не раз-с, - отвечали официантки.
- Так...
- Читать меню надо!
- Я сейчас жалобу напишу!

- Пиши, пиши. Контора пишет. - И так далее.
Уже многие съели почти половину, а бой все продолжался. Аннушка как раз нанесла апперкот своей противнице. Марко задрала ноги вверх. Но в ответ на поднятую вверх в знак победы руку Аннушки, сказала, правда, шепелявя и негромко:
- Сейчас, сейчас - я встану.
Но пока что Аннушка подошла к столику, за которым сидели Булгаков и Грибоедов.
- Босс, ты на кого поставил? - спросила она, налив себе полстакана Боржоми. - На меня? Я так и думала.
- Чего ты хочешь, милая? - спросил владелец ресторана.
- Ну, эта, как чего? Сдай мне шашлычную на Китай Городе?
- У Кремля? У Кремля будет дорого стоить? - ответил Грибоедов.
- А так ты влетишь на еще большие бабки.
- Да?
- Да.
- Ну, ты гарантировано выиграешь?
- Да. Я уже выиграла. Видите, она поднялась, но шатается, как камыш на ветру.
- Тем не менее, он не может рисковать, - ответил за Грибоедова Булгаков.
- И что это значит? Вы хотите, чтобы я и ее взяла в долю? - Аннушка, прищурилась, взглянула на поднявшуюся, но качающуюся Марго, и ответила:
- Ну, окей. Напомните мне, за какой победой вы не постоите?
- Ну, что ты придуриваешься? - воскликнул Булгаков. - Мы ставим на тебя.
Под воодушевляющие возгласы:
- Давай, добей ее, - она подошла к Марго, чтобы договориться, кто сегодня победит. Ясно, что она. Но надо исключить все случайности. Вдруг кто-нибудь бросит под ноги банан? И привет! Падение, удар головой об угол стола. Проигрыш. После удара деревом по затылку вряд ли удастся быстро встать.
Марго не поняла ее доброго намерения. Она была уже контуженная, и плохо соображала. Она махнула рукой, и попала Аннушке точно в челюсть.
- Ты че делаешь, сука?! А хотела предложить тебе открыть совместное предприятие, а ты меня бьешь без предупреждения. Так не делается? - Правда, она это не сказала. По крайней мере, вслух. Она только открыла рот, и махала руками, как будто собиралась плыть на спине.
Аннушка рухнула на пол.
- Хорошо, что не ударилась об угол стола, - сказал Булгаков.
- Да. Надеюсь, она встанет?
- Вы меня спрашиваете? Впрочем, надо ей помочь.
- Как?
- Нужно ее подбодрить.
- Поднимайся! Поднимайся, че ты разлеглась, как в Паласе? - крикнул Грибоедов.
- Бесполезно.
- Вы думаете?
- Да.
- Она умерла?
- Кажется, нет еще.
- Тогда поднимите ее.
- Аннушка, вставай, - сказал Булгаков. - Иначе ты не увидишь своей шашлычной. Кстати, ты уже придумала для нее название?
- Ме...
- Что?
- Бе...
- Что? Что ты хочешь сказать? Рипит ит, плииз. Как говорится, вас не понял. Прошу повторить.
- У меня есть дополнительные условия, - сказала Аннушка, с трудом шевеля языком.
- А именно?
Булгаков встал с колена и вернулся за столик.
- Что она сказала? - спросил Грибоедов.
- Хочет, монополизировать названия наших основных блюд. Как-то: фляки господарские, шашлык по карски и зубрик.
- Надеюсь, просто, без номеров?
- Что?
- Просто Зубрик, просто Караский, без Раз и без Два-с?
- Разумеется. Это просто описка в меню. Я же говорил вам:
- У меня нет бухгалтера.
- Меню печатает не бухгалтер, а машинистка.
- Тем более. Впрочем, машинистка, как художник на пленэре, пишет только с натуры.
- Прошу прощенья, с какой еще натуры?
- С бухгалтера.
Грибоедов потер лоб, и предложил:
- Писят на писят. Что это значит? А именно: я дарю ей эти имена собственные. Но без описок. И знаете почему? Эти описки, как марки с описками стоят намного дороже. Эксклюзив. Вы меня понимаете?
- Конечно. Я сам всегда нарочно допускаю ошибки. Как Зощенко. Так я сообщу ей ваше положительное решение?
- Да, разумеется.
Булгаков нагнулся и прошептал:
- Ты получила всё. Все, что хотела. И да: тебе надо только подняться. Ты сможешь.
- Это вопрос?
- Нет. Конечно, нет. Это пожелание.
Аннушка встала. Народ за столами неист... неист... народ за столами встал и радостно кричал:

- Аннушка! Аннушка! Аннушка, разлей же наконец масло. - На нее ставило очень много народу. Почти все. Кто же против? Как всегда против были олигархи. Ибо откуда взялся такой коэффициент:
- Три к одному? - Не в пользу Аннушки. Зато победитель, а именно поставивший на нее клиент, получал в три раза больше своей ставки. Очевидно, дипломатический талант не подвел Грибоедова. Он, оказывается, уже заранее мягко убедил всех ставить на Марго. И вот, кажется, они до ставились.
Аннушка провела серию, и закончила ее Ударом Лемана. Правда, до этого Марго раз пять ударила ей по печени. Но все равно всё получилось. Марго растянулась прямо у желтых итальянских ботинок Грибоедова. Фирмы... Прошу прощенья, реклама, мало известных нам фирм, запрещена.
Далее, работа Марго и Аннушки в новом Кафе-Шашлычной в районе Китай Города.

- Карский! Раз! Зубрик!
- Сколько?
- Два-с.
- Фляки?
- Не заказывали.
Аннушка работала на кухне, Марго в баре. Уборщицы грязной полуды, как всегда не было. А народ шел. Было замариновано восемьдесят килограммов шашлыков.
- А скажите, что такое Фляки Господарские? - спросил одни мужик в шляпе.
- Это такие... два таких бублика. Нет, не бублика, а рогалика. Только плоские, и немного пошире, - ответила Марго.
- Пошире чего? Бублика?
- Разумеется.
- Так они из хлеба?
- Прошу прощенья?
- Это мясо?
- Разумеется.
- Какое? - мужчина в шляпе хотел сначала все узнать подробно, а потом уже есть.
- А оно, че, бывает разное?
- Разумеется. А вы не знали? Как же вы здесь работаете?
- Я пошутила, - ответила Марго с нервной улыбкой.
- У вас плохое настроение?
- Увы, нет.
- Почему, увы?
- Не на что свалить. И не на кого. И знаете почему? У нас опять нет уборщицы посуды из зала. Вы не поможете?
- Вы что шутите? Я специально пришел сюда поесть, а вы хотите запрячь меня, как лошадь. Итак, продолжим. Я не понял, я так и не понял, на что похожи Фляки Господарские?
- Ну, вы видели когда-нибудь аденому простаты? Две такие симпатичные половинки. Между ними речка.
- Какая еще речка - два сердечка?! - уже почти возмущенно спросил парень.
- Извините, но я по-другому не могу вам объяснить. И знаете почему? Я смотрю только передачу:
- Здорово живешь?
- На другие нет времени?
- Именно так. У вас голова работает. Ну, чё, я вам Фляки, а вы до вечера убираете посуду со столов. Согласны?
- Вы думаете, у меня нет денег?
- На что?
- На вашу аденому.
- Аденому простаты, вы имеете в виду?
- А вы?
- Нет, если не хотите, можно взять Карский. Или Зубрик.
- А это, что такое?
- Слегка отбитый свиной бифштекс, с зубчиками чеснока и политый коньяком, который при подаче поджигается.
- А Карский? Идет с чем?
- Хороший вопрос. Без этих... как их? Ну, к северу, через северо-запад от аденомы.
- У вас одна почка?
- Точно, почка. Нет, должно быть две. Но мы так не делаем. Чисто большой кусок маринованного в кавказских специях мяса.
- Почему в кавказских? Почему не в итальянских?
- Итальянцы здесь бывают редко. Может быть, вы итальянец? Итальяно вэро. Можете спеть? А кавказцы без специй сразу начинают стрельбу.
- А так?

- А так ничего, довольны.
- Он достаточно большой?
- Почти с вашу голову.
- Такой большой?
- У вас голова большая? Вы какой размер носите? Не в курсе? Зайдите в ГУМ, так вам все скажут.
- Я в ГУМ не хожу.
- Почему?
- Там или цены высокие, или очередь большая.
- Я так поняла, что денег у вас нет? Тогда быстро на кухню, наденьте нашу фирменную малиновую куртку с круглой сиреневой эмблемой, и убирать со столов тарелки. Вечером будете петь Итальяно Вэро.
- А посуду, кто будет убирать? Я же?
- Ноу, как говорится, сэнкью! Сенкью, сенкью вэри мач! Нет, придет уборщица. И да, вы по-итальянски петь можете?
- Вы думаете, я действительно похож на итальянца?
- Значит, не можете. И не надо. И знаете почему? У нас поют только под фанеру.
- А что это такое?
- Я пою, а вы только открываете рот. Или вы сразу хотели устроиться здесь на роль первой скрипки?
- Нет, я ждал тебя, и рад, что вижу.
- Что это значит? Объяснение в любви? С первой встречи? Кстати, мы раньше нигде не встречались? Твоя морда мне кого-то напоминает.
Парень кивнул на улицу.
- Чё, из Кремля? Да ладно!
- А вы там давно не были? Нет, я хотел сказать:

- Вы знаете, кто там сейчас?
- Нет.
- И не надо.
- И вы настаиваете, что все-таки из Кремля? Нет, мне в принципе все равно. На кого-то вы действительно похожи. Более того, я вам верю. Поэтому можете приступать к работе.
- Ты, че болтаешь, как на предновогоднем докладе? - спросила Аннушка, высунувшись сзади в окно для подачи блюд. - Разве не видишь, что у тебя уже очередь?
- Ай доунт ноу, ай доунт ноу, - быстро проговорила Марго, и закричала, просматривая заявки, которые зрители... прошу прощенья, Гости Столицы и сами здесь проживающие граждане и гражданки заполняли за столом фиолетовым фломастером:
- Карский раз! Прошу прощенья: восемь раз! Зубрик двенадцать. Аденома простаты... нет, здесь так написано. Это кто, мать вашу, написал?!
- Я, - ответил парень, который должен был уже убирать посуду, а вечером петь Итальяно Вэро.
- Зачем вы это сделали? Чтобы меня подставить?
- Ты опять болтаешь? - спросила из окна Аннушка.
- Ты сначала сделай все блюда, а потом будешь опять высовываться из окна. Кукушка, - негромко добавила она. Почти на ухо парню.
- Все уже готово, ворона, - уже рявкнула повар. - За-а-б-и-и-р-а-а-й-й!
- Прежде, чем начнете убирать посуду, соберите со всех деньги. А то я не успею.
- Хорошо, я сяду за стол. Буду есть Фляки, и заодно, как на кассе собирать с гостей деньги. Пойдет?
- Пойдет!
И да: кафе девушки назвали:
- Итальяно Вэро. - По Нью-Йоркскому аналогу. А вы думали:
- Кремль - 999?

Глава Восьмая

Киллер

Даша и София рады были уйти из Грибоедва. Там их чуть не застрелили. А киллера так и не нашли. Более того, не нашли даже пистолет. Кто стрелял, из чего? Неизвестно.
- Самое главное, я не понимаю, почему никто не предупредил, - сказала Аннушка вечером, когда они одни трое остались в ресторане. Что они делали во время этой беседы?
- Ужинали.
- Нет. Нет, друзья мои, нет. Они считали деньги. А их было три больших коробки. Да, народ валил. Оно и понятно: быстро, все натуральное, и почти без обвеса. Так, всего тридцать грамм с двухсот. Двухсотграммовые порции шли по сто семьдесят грамм. Вроде бы: почему не переписать в меню вес шашлыка? Кто кого обманывает?
- Только самих себя, - как сказал Пастернак. Ибо:
- С кем протекли ее боренья? С самой собой. С самой собой. - И действительно, если написать в меню сто семьдесят граммов, то рука механически, что, то же самое: автоматически будет резать мясо по сто сорок, по сто пятьдесят граммов, считая это весом без обмана, по честному. Но и это не совсем точно, потому что для получения ста семидесяти граммов готового мяса, сырого брать надо двести пятьдесят, в полтора раза больше. Может быть немного меньше. Тем более, если шашлык подается сразу, не успев остыть. Многим это кажется темным лесом, но протрезвев, ребята все равно вспоминают, что:
- Вчера не наелись. - Ибо: сегодня есть опять хочется. Едим, едим, а толку мало. А почему? Потому что еды было мало!
Далее, во время подсчета денег они обсуждают, кто бы это мог быть киллером.
- Это ничего, что мы при вас обсуждаем такие важные вещи, как убийство человека? - спросила Аннушка парня. - И кстати: вот из ё нэйм? Вы фурычите по-японски?
- А это японский? - удивился парень.
- Ну, в какой-то степени.
- В какой?
- Простите, вы меня сбиваете со счета. Хотя извольте, я могу ответить. Я просто вас проверяла, можете ли вы отличить английский от японского.
- А это был английский?
- А вы сомневаетесь? Вы, че, были в Ландоне? Может, вы вообще резидент Бориса?
- Какого еще Бориса?
- А их там много?
- Как Педров, - встряла в разговор Марго.
- Извините, дамы, но вы окончательно сбили меня со счета. Мне придется начинать заново.
- До утра есть время, - сказала Аннушка. - Считай да считай. Кайф.
- Если бы это были мои деньги, был бы кайф. А так нет. Просто элементарное наслаждение.
- Послушай, э-э, как тебя э-э, звать? Я забыла. - Спросила Аннушка.
- Нет.

- Что нет?
- Нет, я не говорил.
- Даже так? Почему?
- Некогда было.
- А что вы делали? Работал?
- Да, мэм.
- Ты сколько ему заплатила? - спросила она Марго.
- Я еще ничего ему не платила.
- Сколько думаешь заплатить?
- Ты директор, ты и плати.
- Я из кухни не видела, что он здесь делал?
- То есть, как? - удивился парень. - А постоянно чистая посуда, которая к вам поступала, как с конвейера?
- Это были вы? - спросила Аннушка и улыбнулась. - Ну, хорошо, сто баксов вам хватит?
- Сто мало. Хотя бы двести.
- Двести? А за что? И вообще, давайте, вы будете нашим рабом? Вы никогда не пробовали быть рабом? Может быть, вам понравится. Вы читали когда-нибудь Маркиза де Сада? И вообще, вы достаточно образованный человек, чтобы с нами здесь работать? У вас есть хоть какие-нибудь верительные грамоты? Молчание - знак согласия. Ничего нет. Так не делается. Нет, честно.
- Я... - он не успел сделать свое объяснение, так как в дверь постучали.
- Кто?! - крикнула Марго. Хотя ее вряд ли могли услышать, так как они сидели за первым столом у бара. А дверь была в противоположном конце зала.
Стук повторился.
- Кто, мать вашу?! - крикнула Аннушка.
- Они не слышат, - сказал парень. - Может быть, открыть?
- Ты хочешь открыть? - спросила одна.
- Это менты, - сказала вторая. - Наверное, хотят проверить санитарные книжки.
- Открыть? - спросил парень.
- Вы когда-нибудь занимались боксом? - спросила Марго.
- Я... может быть. Но немного только, - ответил парень.
- Все ясно, дилетант, - резюмировал Марго.
- Можете открыть, - сказал Аннушка, - если способны противопоставить этим ребятам свою способность драться.
- Лучше не будем обострять наши отношения, - ответил парень.
- С кем?
- С нами?
Опять постучали. Уже намного громче.
- Надо убрать деньги, - наконец догадалась Марго.
- Они не понимают, что мы здесь считаем деньги, - казал парень. И добавил: - А может, и понимают. Более того, я думаю, они за этим и ломятся сюда. Лучше не открывать.
Далее, или они врываются, и сразу предлагают бой на Красной Площади перед Гумом, или потом, в качестве компенсации за нанесенный ущерб.
- Айм вэри гуд, - сказал парень и пошел открывать дверь.
Влетела целая толпа. Как и предсказывали девушки, они сразу потребовали санитарные книжки.
- Так вроде уже давно запретили милиции делать рейды, и тем более, частные вылазки по проверке санитарных книжек.
- Кто это сказал? - остановился и спросил, не оборачиваясь, парень без формы. И также, не оборачиваясь, резюмировал: - Мойщик посуды. Сядь там в углу. И чтобы я больше тебя не слышал.
Далее... далее, ну не знаю. Но бой на площади не отменяется.
- Шашлыков и документы! - рявкнул штатский. А его пять ребят в форме расселись по столам.
- Придется подождать, - сказала Марго. - Ибо...
- Что ибо? - улыбнулся штатский.
- Мартеновские печи уже погашены, - сказала Аннушка. - Вы изволите просить, чтобы их опять раскочегарили?
- Разумеется.
- На колени.
- Что? Что-с?! Вы с кем разговариваете? Я из тебя, сука, сейчас из самой мартеновскую печь сделаю. Иди и жарь... сколько нас? Раз, два, три. Восемнадцать шашлыков. Ибо...
- Ибо? Каждому по три, что ли? - спросила Марго.
- Разумеется. С утра ничего не ели.

- Да? А кажется, что вы вообще никогда ели.
- Хотите здесь отожраться?
- Прекратите болтать, дамы, - добродушно ответил штатский, и опять добавил, что хотел бы, наконец, представиться. Он пошарил по карманам, и опять рявкнул:.
- Где мои тугаменты?
- Ч-что вы сказали? - начала заикаться Марго.
- Это Пришельцы! - закричали Аннушка, - вали их. - И сразу провела правый боковой, правый хук, имеется в виду, Тугаменту.
- Тихо, тихо, - затараторил второй по старшинству пришелец, - вы правы. Но только в принципе... - Но тут и этот парень получил прямой правой, джеб, точно в нос. Было очевидно, что эти парни, если и занимались боксом, то в очень, очень далеком детстве. Но все-таки этот второй чуть не попал Аннушке прямо в челюсть. Он махнул рукой. Это удивило Аннушку, ибо удар был точный, уклониться назад от него было нельзя. Не успеть и блок поставить. Пригнуться? Нет, в такой ситуации это тоже бесполезно.
- Удар! - В ответ на удар. Парень начал первым, но Аннушка, как действующий профессионал, была быстрее. Оба упали одновременно.
Далее, это Колобок и Итальянец. Пробираются временными отрезками на Изумрудную Зону.
- Наша победа! - заорал, как ненормальный мойщик посуды.
- Заткнись, пожалуйста, пока, а? - строго сказала ему Аннушка, пытаясь подняться. - Я еще не решила, что Ты друг. Более того, думаю, что ты хитрый шпион. И мое мнение: грохнуть тебя, пока не поздно.
- Разреши подать тебя руку, - сказал мойщик. - Боюсь сама ты не поднимешься. И знаешь почему? У тебя нокдаун. Честно.
- Я не нуждаюсь в комментариях моего легкого поведения. И знаешь: сядь вот там в углу, где тебя поставили.
Марго хотела связать и первого и второго. Даже принесла уже веревки. Жаль здесь не завели еще наручники, чтобы решать все дела без промедления. Остальные четверо опомнились, вынули помповые ружья, и предложили устроить всем здесь:
- Красивую, как кровь жизнь, если...
- Если вы, суки, не ляжете носом в пол! - рявкнул милиционер, в повернутой козырьком назад фуражке. Как будто в матроской шеренге собирался идти в атаку на белые цепи. Он выстрелил вверх, немного выше голов, и передернул затвор, похожего на обрез ружья. Только с рукояткой, как у пистолета. Дымящийся патрон упал на пол, и все заворожено смотрели на него.
Тугамент и второй, по кличке Долбица, встали и приказали всех расстрелять.

- Мне просто надоело объясняться, - сказал отряхнувший Тугамент.
- И мне, честно, - добавил Долбица. - Заколебали контрреволюционеры.
- Так вы эти, как их? Анархисты! - почти радостно воскликнула Марго. Но ее риторический вопрос оставили без ответа.
- Пусть встанет на колени, - сказал Тугамент, - я сам пристрелю ее. - Потом добавил: - И знаете почему? Я сам легко могу пожарить шашлыки.
Аннушку и Марго поставили на колени. Долбица спросил:
- Вам глаза завязать?
- Мне самой можно ответить? - спросила Аннушка.

- Да, хотя у вас и нет последнего слова, но оно есть у вашей подруги. Можете сразу сказать и за нее.
- Можно мне, - начала Аннушка, - вместо завязывания глаз, плюнуть тебе в рожу? Окей. Я закончила. Как говорится, теперь можете отвечать.
Тугамент не спеша вытер лицо.
- Думаю, шашлыки мы будем жарить из нее.
- Что будем делать со второй? - спросил Долбица. - Грохнем сейчас?
- Нет, заморозьте ее на завтра. Мы задержимся здесь на пару дней. Хочу сходить в Кремль, на Площадь перед ним, в Оружейную палату.
- Может быть, сходим на Импрессионистов?
- Лучше в Метрополь.
Тугамент направил помповик на Аннушку. Раздался выстрел. Потом еще пять. Как будто кто-то разрядил Берету. Не всю, часть, и остальные патроны оставил не на добивание, а просто пистолет с неполной обоймой легче носить. С другой стороны, настоящий киллер всегда должен быть готов к новому нападению. Так-то вроде всех уже перестрелял, но не всех в принципе. Когда они появятся, ведь точно тоже неизвестно. И он перезарядил обойму. Кто?
А это был мойщик посуды, который так и находился в углу у двери. Единственное, что он уже не сидел, а стоял с дымящейся Беретой в руке. Почти, как... Нет, для этого надо уметь стрелять сразу с двух рук. По македонски.
Девушки осмотрели всех шестерых.
- Он убил всех! - ахнула Аннушка. - Это мне нравится. Ты кто? - она пристально посмотрела на парня.
- Если бы мы знали, что ты умеешь стрелять, мы бы не заставили тебя мыть посуду, - сказал Марго. - Я бы сама помыла. А ты бы стоял за стойкой и рубил бабло.

- Это еще не поздно исправить, - сказал парень.
- Когда? Завтра, что ли? - удивилась Аннушка, так как никогда не планировала так далеко.
- Можно и сейчас.

- Ты будешь, за стойкой играть с шейкером, крутить музыку, а мы будем танцевать, что ли? - спросила Марго.

- Знаете, что? надо сначала убрать тела, - сказал Аннушка. - Ну, и намусорили вы здесь. Нет, нет, не думайте, что мы опять на вас наезжаем. Мы сами уберем. Вы же нас спасли.
- Не надо, - сказал парень. - Лучше выпьем. У нас есть Хеннесси?
- У нас?

- Хеннесси?
- Впрочем, ладно. Для вас у нас все есть.
- Только мне непонятно, почему их не надо выносить? - спросила Марго.
- Сами, наверное, уйдут, да? - улыбнулась Аннушка.
- Вы очень правы, - улыбнулся в ответ парень.
Марго принесла коньяк, налила понемногу, и они выпили. А Аннушка внимательно еще раз посмотрела на киллера, и спросила:
- Вы че, влюбились в меня, что ли?
- Я?
- Ну, не я же! - засмеялась Марго.
- Нет, точно! Мы с вами где-то встречались. И знаете почему? Я бы так просто не влюбилась в человека, которого никогда не видела.
- А ты в него влюбилась? - спросила Марго.
- Я это сказала?
- Хорошо, давай будем считать, что ты ничего не говорила про любовь.
- Ладно. Впрочем, нет, слово не бутылка Хеннесси, бесплатно не возьмешь, и назад не берется.
- Я тебе разрешаю. И знаешь почему?
- Знаю. Ты сама хочешь объясниться ему в любви.
- А почему нет? Я согласна. Ай лав ю. Нет, честно, ты мне сразу очень понравился.

- Так не пойдет, - сказала Аннушка, мы будем тянуть жребий.
Далее, Алексей, - а это он - объясняет дамам, что это были киллеры Колобок и Итальянец. Во временном переходе они работали под кличками Тугамент и Долбица. Он говорит, что их грохнуть можно будет только на Зоне Зеленой Лед. Бой на Площади.
- Может быть, вместо жребия, вы подеретесь из-за меня? - спросил парень. И добавил: - Меня зовут Алексей.
- Мы будем звать тебя Алек, - сказал Марго. - Как Алека Болдуина, - добавила она.
Аннушка еще раз посмотрела в глаза парню.

- Вы хотите, чтобы мы устроили здесь боксерский поединок? - спросила Аннушка. - И вам не стыдно заставлять нас биться на ринге, обложенном трупами?
- Они скоро уйдут, - засмеялась Марго. Она обернулась и замолчала: в зале никого, кроме них не было.
- Че ты замолчала? - спросила Аннушка. - Ушли? Я уже встречалась с таким случаем. Вообще, конечно, ужас. Я чувствую, как они уходят. Вот падлы!
- Мне кажется, ты врешь. Я вот ничего не чувствую, - сказала Марго.
- Надо верить своим глазам, - сказала Аннушка.

- То есть, как? Никого же нет.
- Были.
- Я че-то уже и не верю, что они здесь были, - сказала Марго. - Так обман зрения.
- Вот я и говорю, надо верить своим глазам, - сказала Аннушка.
- Так глаза-то, я думала, видят только настоящее время. Что сейчас происходит. Как я могу видеть прошлое?
- Ты не можешь?
- Нет.
- Тебе оторвали голову?
Марго ощупала свою голову.

- Нет.
- Тогда смотри. И увидишь.

Марго опять обернулась.
- Ну?

- Нет, ничего не вижу.
- А что ты видишь?
- Вижу, что здесь кто-то был.
- Так этого достаточно. По крайней мере, для тебя.
- Это оскорбление?
- Да.
- Я вызываю тебя на бой, - сказала Марго.
- Принимаю, - ответила Аннушка. И добавила: - Ты доволен, малыш?
- Уточнить можно? - спросил Алексей.

- Прошу вас, делайте, - сказала Аннушка.
- Вы бьетесь за то, чтобы одна осталась со мной? А вторая тогда, что будет делать? - парень улыбнулся.
- За ноги держать, - сказала Аннушка.

- Нет, я серьезно, - сказал Алексей. - Мне будет неудобно.
- Почему? - спросила Марго.
- Я уже влюбился в вас обеих. Более того, мне кажется, я любил вас всю оставшуюся жизнь.
- Как Петр Фоменко? - спросила Даша. Ведь это была она. А она раньше была филологом. И вполне могла знать этого никому неизвестного парня. Неизвестного парня, рассказывавшего неизвестную историю неизвестной страны. Известной всем.
Человек может не помнить, кто он, но выдавать периодически свои мысли из прошлого.

- Вы будете драться здесь? - спросил Ал. Я не говорила, что они назвали его Ал? Вот теперь, кажется, сказала, как говорят в Китае:
- Шо б нет - так да!

Алексей в свое время был завербован Пятой Колонной. Можно бы, конечно отказать. Но тогдашний начальник милиции, сказал, что:

- Хотя у него такого приказа пока еще нет, но... Надо играть на опережение. Как этот, как его? Лужкин?
- Лужин.
- Вот точно. Надо так составить план на несколько ходов вперед, чтобы потом даже ваша жена могла стать чемпионом мира. Оставьте вашей жене план на несколько ходов вперед. Как Лужин. Дайте ей такую защиту, чтобы она даже без вас жила счастливо.
- По-вашему, я должен согласиться? - спросил Алексей.
- Да.

- Но они предлагают только одни вариант работы. Киллером.
- Придется имитировать убийства.
- Это можно. Можно сделать один раз. Потом самого сымитируют. Ты помнишь, как они укатали того губернатора с машиной?
- Это, которому выдали на ремонт дорог всего два процента от выделенных Госпланом средств?
- Ну, ты помнишь.
- Продержишься, сколько сможешь.
- Простите, но это глупость.
- Тем не менее, я настаиваю, чтобы ты согласился на эту работу. Потом сам спасибо мне скажешь.
- За что? - удивился Алесей. - Впрочем, я могу уже сейчас это сделать. Спасибо.
- Ну, вот и хорошо.
Таким образом, Алексей считался киллером Пятой Колонны. К нему долго не обращались. Он даже подумал, что они не могут его найти. Он вообще думал, что никто не может его найти. Даже милиция. Ему даже стало казаться:
- Он находится в другом мире.
Он похож на этот, на наш, но какой-то другой. И когда ему заказали Дашу и Софию, он подумал, что это не те Даша и София, которых он знал когда-то. Между теми девушками и им была Пропасть. Да и оказалось, что и звать их по-другому. А именно:
- Аннушка и Марго.
Алексей должен был ликвидировать их в ресторане Миши Булгакова Амба. Именно он там заказывал музыку. Какую? Что-то такое лакокрасочное, с уклоном на допрос с пристрастием. А именно:
- Смотри, смотри, душа моя открыта! Тебе открыта одному. - В том смысле, что ничего не меняется, пароли и явки остаются прежними. - Это сначала, а потом, чтобы не выделяться среди изысканной публики:
В шумном балагане девочки что надо!
Я их угощаю водкой и вином!
Каждой на прощанье плитку шоколада:
Пососать полезно сладость перед сном!
И он, действительно, стрелял. Сначала в Аннушку, потом в Марго, в другом бою. Но стрелял так, чтобы пули только царапнули их. Так стрелять научиться не просто. А, научившись, только несколько дней можно находиться в такой форме, чтобы только слегка задеть движущуюся мишень. Человек должен находится в таком состоянии, что может видеть пространство разделенным на полосы. Меридианы. И ему даже кажется, что он видит, как пуля по этому меридиану летит к цели. Но, очевидно, кто-то наблюдал за ним тогда в ресторане. И его неспособность попасть в цель была тут же замечена и информация передана дальше.
Колобок и Итальянец получили этот заказ вместо него, как только под именами Тугамент и Долбица прибыли в Москву. Но также очевидно, что у них не было намерения убить его. Почему?
- Вероятно, они хотят использовать меня еще в одном деле, - сказал Алексей.
В дверь опять постучали. На этот раз это был действительно наряд, точнее, отряд московской милиции. Всех забрали по подозрению в убийстве.
- Кого? - со смехом спросила Аннушка.
- У нас приказ. Нам все равно кого, - ответил начальник отряда.
Далее, на них наехали в обезьяннике. Они втроем положили половину отделения милиции. Думали, что это второе пришествие Шварценеггера.
- Ты, эта, ляг там у входа, - сказала одна волосатая девушка по имена Принцесса Турандот.
- Это ты мне? - спросила Марго.
- Разумеется.
Марго подошла и нанесла два коротких удара. В живот и в челюсть. Принцесса Турандот их отбила! Между прочим, это очень большая ошибка. Имеется в виду, сразу недооценить противника. Принцесса поймала руку Марго. Марго хотела провести новую серию. Теперь уже подлиннее. Если бы Турандот попала Марго в лоб, это точно была бы реанимация. Но Аннушка сбоку проверила ее печень. Два раза. Удар левой, удар правой. Принцесса не упала, конечно, но ее удар, направленный в лоб Марко, не попал в цель. Кулак только задел за ухо.
- Ну, козы! - сказала Принцесса. - Убью обеих. - Она обернулась к Аннушке, но тут же получила два удара. Другая бы улетела в нокаут, но Принцесса устояла.
- Бей ей в висок! - крикнула Аннушка, и замахнулась. Замахнулась, но не ударила. Апперкот провела Марго. Можно сказать, в прыжке. Принцесса была выше их сантиметров на двадцать пять - тридцать.
Турандот замерла. Думали все, окочурилась. Нет, она потрясла головой. Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Она бы отошла - это точно. Но девушки ее добили. Встали перед ней и провели одновременно два джеба. Одна правой, а другая, естественно, левой. Принцесса Турандот сползла по стене.

- Еще желающие есть? - спросила Аннушка, потирая руки. И добавила: - Кажется, нет.
- Молчание ягнят было единодушным, - сказала Аннушка. Она хотела еще поблатовать, но по железным лестницам застучали кованые каблуки охранников.
- Ну, чё будем делать? - спросила Аннушка. - Дальше блатовать или сдадимся?
- Думаю... да, думаю, надо продолжать.
Они впустили четверых охранников с дубинками и закрыли дверь.
- Работаем быстро, - сказала Аннушка. - Пока они не успели открыть дверь. - Они положили этих четверых охранников, и запустили следующих. И так до тех пор, пока не перебили всех.
Потом они вышли из клетки, нашли Алексея, и начали двигаться по отделению, избивая всех, кто попадался им под руки. Ни одного выстрела не прозвучало им в ответ. И знаете почему? Со времени нашествия Шварценеггера на американские отделения полиции, уже не стреляли по задержанным находящимся в отделении. Был даже издан специальный приказ:

- Только в ответ на применение автоматического оружия. - Можно было, конечно, перепутать очередь из автомата и быструю стрельбу из пистолета. Но не в этом случае. Ибо боксеры не стреляли вообще. Работали только боксерскими приемами. И этой работе способствовала неожиданность. Всего две миловидные девушки шли по коридору и били всех, кто высовывался из дверей. Парень шел позади и прикрывал их тылы. Как? Он просто предлагал:
- Друзья мои, пожалуйста, не наступайте на одни грабли два раза. - И большинство соглашались. Но были и такие, кто пытался игнорировать опыт прошлого. Тогда Ал вынимал два пистолета и стрелял по македонски с двух рук. Никто не решился нарушить приказ и открыть огонь. Ведь выстрелы Алексея были исключительно одиночными.
Они уже собрались уходить, но оказалось, что все окружено. Десятки машин с мигалками стояли у выхода.
Послышался приказ:
- Стрелять на поражение! - Потом была отмена этого приказа, но они уже этого не слышали.

- Здесь должен быть задний ход, - сказал Алексей.

Они поднялись на крышу.
- Это какой этаж? - спросила Марго.
- Я не считала, - ответила Аннушка.
- Третий, - сказал Алексей. И добавил: - Кажется, мы попались.
Тут Марго заметила внизу небольшой матрас.
- Он достаточно толстый, чтобы выдержать меня, - сказала она.

- Меня тоже, - сказала Аннушка. - Только я боюсь, что не попаду на него. Он очень маленький.
- Это только кажется сверху, - сказал Алексей. - Когда мы будем к нему приближаться, матрас будет увеличиваться у нас на глазах. - Снизу стал слышен топот кованых ботинок.
- Придется прыгать, - сказал Марго. И добавила: - Возьмемся за руки, друзья. И знаете зачем?
- Чтобы кто-нибудь один остался в живых? - спросила Аннушка.
- Именно так. Чтобы нас не перебили по одиночке.
- Итак. - Они прыгнули, и тут же на них упала сверху сеть. Это была ловушка.
Теперь их уже поместили в камеру, а не в обезьянник. Камера была на троих, и их посади всех вместе.
- Странная камера, - сказала Марго, - сажают всех вместе.
- Я слышала, что такая же тюрьма есть в Майами, - сказала Аннушка.
- Опять ты про Майами? - сказала Марго.
- Да, это моя мечта.
- Укатить в Майами? - спросил Алексей, располагаясь в кресле около журнального столика.
- Да, на бой. Победить и остаться там навсегда.
- В Майами проводятся бои за двадцать миллионов долларов.
- Это с учетом выплат тренеру? - спросил Алексей.
- Нет, тренер получает отдельно.
- Сколько?
- От трех до пяти.
- Миллионов?
- Ну не рублей же.
- К тому времени, когда мы попадем туда, рубль будет стоить не меньше доллара. И знаете почему? - спросила Аннушка.
- Мы сдадимся Америке? - спросила Марго.
- Они нас купят? - спросил Алексей. И добавил: - Нет, нет, я, кажется, пошутил. Скорее всего, мы поменяемся местами.
- Как это? - спросила Марго, и даже привстала с постели.
- Нет, а это возможно, - сказала Аннушка. - Почему нет? Мы туда, а они сюда. Нет, а действительно, надо было давно так делать. Почему кто-то должен жить у теплого моря, а другие у холодного. Так сказать, в тайге собирать орехи? Честно, я не понимаю. Думаю, скоро так и будет.
- А пока? - спросила Марго.
- А пока нам надо попасть на турнир в Майами, - ответила Аннушка. И добавила: - Но боюсь, пока нам грозит пожизненное.
Скоро их вызвали в кабинет и предложили:
- На выбор, - сказал мужик в погонах полковника, - пожизненное или пятнадцать и пять по рогам. И вы выбираете? - он прикурил сигару, и добавил: - Меня зовут Леонид.
- Леонид Ильич?! - удивленно воскликнула Марго.
- Нет, зовите просто, как я представился, - сказал парень. - И да: вас покормили?
- А вы как думаете? - спросила Аннушка.

- Думаю, что нет, - ответил Леонид. - Потому что в случае правильного положительного ответа мы прямо сейчас идем в ресторан.
- Извините, но мне сначала надо принять душ, - сказал Алексей.
- Само собой, - поддержала друга Аннушка.
- Я не хочу оставаться крайней. Но должна заметить, я тоже в таком чушковатом виде не пойду, - сказала Марго.
- Пока что вас никто не приглашает, - полковник резюмировал все высказывания. - Сначала ответ. Более того: положительный ответ. Мне нужен положительный, как... впрочем, не важно. Просто скажите: да.
- Мы должны подумать, - сказал Алексей. - И знаете почему? Вы ничего не разъяснили.
- А тут нечего разъяснять. Просто скажите, вы согласны участвовать в боксерском поединке на Площади у самого Кремля? Тогда у вас будет всё. Вместо пожизненного вы получите Зеленую Зону, пятнадцать и пять по рогам. И могу добавить от себя:
- Оттуда можно попасть на турнир в Майами.
- Вы нас подслушивали? - спросила Аннушка. И добавила: - Впрочем, ничего другого от вас ожидать нельзя.
- Думаю, мы согласны, - сказал Алексей. - И знаете почему? - Он не договорил. Аннушка прервала бывшего и будущего любовника:
- Дайте мне сигару. Я ее выкурю, и тогда дам ответ.
- Мне тоже, - сказала Марго. И добавила: - И выпить. Если можно.
- Тогда и мне, - сказал Алексей.
- Друзья мои, - сказал Леонид, - вы еще не в Майами. Отвечайте, или я отправлю вас в Матросскую Тишину.
- Напрасно, полковник, вы начинаете такое большое дело с угроз, - сказала Аннушка. И добавила: - Мы согласны. Где душ?

Глава Девятая

Старое знакомство

Их привезли на Зону Зеленый Лёд.
- Так. Так, так, так, так, так. Не понял. Честно. Я ничего не понимаю. Почему вас двое, а здесь написано, что трое? - спросил ДПНК по кличке Князь Серебряный. Он так разволновался, что не смог даже повторить свой вопрос без заикания. - Г-де ош-ошибка? В бум-ага-х, или з-здесь, в нат-нат-у-р-е? Это Ч-П. - И опять затараторил: - С бумагами будет большая канитель. Очен-но большая. Лучше будем считать, что это побег. Побег! - заорал он, как будто у него действительно поехала крыша. Аннушка и Марго сидели перед ним, а Алексея сержант Валера отпустил на Зону, в свою каптерку. Он же ж и не думал, что Алексей вернулся на Зону, как заключенный. Более того, он и понятия не имел, что Алексея не было на Зеленой две недели. И знаете почему? Люда, точнее Лайза, телка, которая помогала ему в каптерке, делала вид, что работает за себя, и за своего парня. Когда зашел сам Михал Сергеич надела под брюки чурки больше тридцати сантиметров. И выглядела, в фуражке с козырьком назад, как Алексей. Никто ничего не понял. Более того, Махал Сергеич подумал, шо это сам Васыль. А этот Васыль все хотел настучать, но боялся. Один раз пошел, так хотели отправить на неделю в Бур. Ведь он зашел к Режимнику в форме рыбы в рабочее время. Оба: и Раскольников, и Станиславский бежали за ним до самой реки. Едва успел прыгнуть в воду. Более того, одну ласту успели снять гады. Они, конечно, его не узнали, но:
- А вдруг? - И после этого случая Василь боялся подходить к административному корпусу.
А Алексей спокойно прошел к своему, так сказать, административному корпусу, где был встречен с распростертыми объятиями. Но он допустил одну ошибку. Он подарил Валере подарок с воли. Шо это было?
Надо сказать, что у него было два подарка. Спортивный костюм Адидас и большой трехэтажный торт с шоколадом и малиной. Торт себе, а костюм Валере, чтобы не сдал лишний раз. Но Валера так обрадовался подарку, что по ошибке вырвал оба подарка. Пришлось один отнять. И это оказался Адидас. Торт достался Валере. Он тут же начал его пробовать. Капитан знал, что тортов здесь не делают. Это здесь большой дефицит. Он открыл глаза по шире, и прошептал:
- Откуда торт? Это ваш? - обратился он к девушкам, которых еще не увели на сан обработку.
Дамы растерялись.
- Да, - ответила Аннушка. Просто потому, что это слово ей больше нравилось.

- Нет, - ответила Марго, так как старалась ответить по честному.
- Вы, че, в натуре, в Аквариум захотели? - Раньше здесь был обычный Бур. А недавно поставили в Аквариуме, в административной части двухэтажного здания, большой аквариум. И туда стали бросать провинившихся рыб. Это было ужасно. Спать можно было только в вертикальном положении. Обещали, правда, придумать загубник, который бы не вылетал изо рта во время сна, но пока приходилось привязывать себя к краю аквариума.
- Успокойся, как тебя, все забываю, - сказал Валера, - капитан, э-э, Князь Серебряный, это мой.
- Ой, поп, это мой! - передразнил его сегодняшний ДПНК. И добавил: - Неужели ты, парень, любишь шоколадные торты с малиной? Как говорит наш Станиславский:
- Не очень верю. Более того, совсем почти не верю.
- Я не понимаю, какой из этого вывод? - не нашелся ничего другого спросить Валера.
- Я заберу его домой.

- Да вы че, в натуре, охерели, господин капитан? Так не делается. По крайней мере, ты можешь взять себе свою половину, а мою...
- А мою?
- А мою я не отдам.
- Хорошо, будем выяснять, откуда здесь появился этот торт.
- Пожалуйста. Я его не покупал, мне с ним детей не крестить.
- Этот торт привезли тебе в подарок эти девицы, - сказал ДПНК. - У тебя с ними есть какая-то связь. Пока не пойму, какая, но связь. Я сердцем чувствую. Поэтому отправлю их в Аквариум. Это хорошее место для новичков. Думаю, они утонут в первый же день.
- Хорошо, бери. Мне действительно, их жаль. И да: как другу, точнее, как хорошему знакомому, я должен сообщить тебе одну секретную информацию.
- Говори, за мной не заплавает. - Так как большинство людей здесь плавали, то это слово было самым распространенным. Не заплаваю, значит, не забуду, отблагодарю.
- Этот Раскольников решил проверять тебя. Подозревает, что ты таскаешь мясо с кухни. Рыбам мало достается.
- Понял. Ты хочешь ему стукнуть. Ладно, я пошутил, бери весь торт себе. Я не люблю сладкого. - Он грозно осмотрел девушек, и уже хотел пропустить в зону, как услышал:
- Здесь надо навести порядок. - И:
- Думаю, это не единственный здесь придурок.
- Так! А ну-ка вернитесь! - рявкнул ДПНК.
И... и Аннушка провела ему Удар Лемана. Можно бы обойтись и без этого молниеносного удара. Но она хотела проверить, действует ли этот удар в этом месте. Оказалось, действует. Капитан встал только через пятнадцать минут. И никак не мог поверить Валере, что был маленький этап. И самое главное, он уже прошел в Зону.
- Где же был я? - никак не мог понять Князь Серебряный. - Неужели был тут, и все забыл? Так бывает?

- Значит, да, - констатировал сержант Валера. Пришли два прапора на смену, и подтвердили, что действительно, еще вчера видели информацию об этапе.
- Значит, действительно, этап был. - И добавил: - Неужели так можно все забыть? Если бы мне сказали об этом раньше, я бы ни за что не поверил. Но все-таки кое- что я вспомнил. Был удар молнии. Но вот грома не помню.
Прежде чем попасть на эту Зону, девушки провели два боя на Площади перед Кремлем.
Бой проходил ночью, прямо перед Гумом при свете прожекторов. И что самое интересное, как говорят, на бой с Аннушкой вышла Принцесса Турандот. Высокая черноволосая по всему телу, наглая девица.
- Я ждала тебя, - сказала она из своего красного угла еще до начала боя, - и это, рада, что вижу. Знаешь почему? Ты уверена, что я сделаю из тебя бифштекс. Да, да, можешь не отвечать. Напрасно, напрасно рассчитываешь на мое снисхождение. Вы вчетвером избили меня в обезьяннике. Здесь этого не будем. Один энд ван. И никаких пособников.
- Что вы намерены со мной сделать? - спросила Аннушка, если не бифштекс? Торт Прага?
- Нет, не торт. Тем более, не Прага. Но то же французское блюдо. Бефстроганов называется. Слышала когда-нибудь?
- Я...
- Меня не интересует, о чем ты обычно думаешь, - сказала Принцесса. - Как говорится:
- Ехала я из Берлина по дороге прямой. Ты поняла? Бойся прямого правой. - Турандот сделала два быстрых движения.
- Будем надеяться на Удар Лемана. - Хотела сказать Аннушка, но решила не раскрывать своей тайны. - Будем надеяться на Авось, - сказала она.
Бой начался. Черноволосая Принцесса оказалась быстрее, чем думала Аннушка. От нескольких ударов она едва смогла уйти. Но первый пропустила. Именно этот самый прямой в голову. Соображение не потерялось полностью, но некоторый сдвиг по фазе все-таки произошел. У нее как будто что-то замкнуло. Она ускользала, но никак не могла выбрать момент для атаки.
- Тебе бы! - крикнул кто-то из-за оцепления, - тебе бы, бегом заниматься. Ха-ха-ха! И знаешь, лучше всего на длинные дистанции. Как-то:
- До Магадана. - Раздался дружный веселый смех.
Сегодня милицейские начальники ставили против руководителей пенитынциарной системы. С левой стороны, если смотреть на Кремль, а именно со стороны Гума, стоял генерал охранников Семицветов, с правой - генерал вольной милиции Шерстнев. Раньше это всё были:
- Бедные люди, - как сказал бы Достоевский. Теперь, как говорят, все стало буквально. А именно:
- Достать денег это значит, их надо было именно достать. Спуститься в подпол, и уложить пачки денег в мешок или в чемодан. Вот и вся работа. Если не считать, что надо еще вылезти и доставить деньги к месту боксерского поединка. Один Эпштейн из личного окружения генерала Шерстнева даже доказал, что, собственно, так и должно быть при коммунизме.
- И знаете почему? - спросил он Шерстнева.
- Не говори загадками, дорогой, - ответил генерал. - Пока я не отправил тебя в Шарашку писать очередную докторскую диссертацию. Ты меня понял?
- Понял, понял. Понял. Итак, еще со времен Вавилонского Столпотворения было известно, что камни были заменены на ровные кирпичи, а известь на земляную смолу. Что означало:
- Больше никакого бардака. - А то, я возьму столько, а я полстолька, а я возьму осьмушку, я золотник и так далее.
Теперь было твердо определено, связующим общество элементом будет земляная смола. А именно земное изобретение. И дано было ему имя:
- Коррупция. - И составляла эта земляная смола, коррупция не одну треть и даже не воловину всего дохода землян, а девяносто восемь процентов. И только два процента, посланной нам с Неба благодати, таким образом, доставалось остальным членам общества, коих и было от общего числа как раз девяносто восемь процентов. Попросту говоря, все стали владеть двумя процентами богатств Земли, а некоторые всем остальным. И эту коррупцию, эту земляную смолу еще никому не удавалось разорвать. Да и сами подумайте:
- Почти все они забирали себе и распределяли нелегально. - Следовательно, каждый член Коррупции всегда стоял на краю Пенитынциарной Системы. А отправляла их туда, в случае чего, милиция. Кто придумал эту великую систему неизвестно, зато известно, что никто никогда не хотел ее разрушить. Очень уж выгодно. Все всегда находятся под колпаком, и все материально заинтересованы в этой системе, почти, как в воздухе. И вообще, сами подумайте, как приятно получать, кроме зарплаты еще и коррупционную надбавку в виде налички. Сделал - получи. И замерьте: в сорок семь раз больше! Допустим у вас зарплата сто рублей. Значит, вы получаете еще наличными четыре тысячи семьсот. Собственно официальная зарплата тогда, во Время Вавилонского Столпотворения была придумана только для того, чтобы не путаться и каждый раз не считать, сколько вам положено Коррупции. Умножил зарплату на сорок семь, и извольте получить недостающую Коррупцию. Потом как-то забыли это рассказать девяносто восьми процентам учредителей этой Коррупции. И стали они получать только сам коэффициент, как всю зарплату. Коэффициент должен бы быть сорок девять, что в сумме дает тринадцать, но Пушкин приводит именно цифру сорок семь. Именно сорок семь тысяч выигрывает Германн в Пиковой Даме. Куда делись еще два процента - не знаю. Наверное, пошли на накладные расходы.
Теперь вам понятно, почему даже крупные чиновники просят увеличить им зарплату. Вроде бы и так бабла завались, а они просят увеличить заработную плату. Как какие-нибудь гостарбайтеры. Дело в том, как вы теперь поняли, зарплата это только коэффициент. И только при умножении одного коэффициента на другой получается искомая величина - заработная плата члена Вавилонского Общества.
И надо сказать, весь Земной Шар покрыт Зиккуратами этой Коррупции. Некоторые придумали Системы Защиты, которые иногда срабатывают, другие напрочь не хотят этого делать. Мол, пусть всё будет по-старому:
- Чинно и благородно. По старой традиции. - Хотя на самом деле это воровство. А воровать это всё равно, что говорить правду:
- Очень приятно. - И даже легко, при налаженной-то системе.
А чтобы жить стало еще веселей, устраивались боксерские поединки. И на бабло в том числе. Но часто это были игры на предметы недвижимости и заказы на убийство. Ибо:
- Какой бы круглой ни была Земля, но места на ней все равно немного. А хороших мест еще меньше.
Хотя некоторые говорят, что круглость Земли это только частный случай ее неограниченности. Ее первенства во Вселенной.
Первый раунд остался за Принцессой Турандот. Аннушка тяжело дышала. Менты поставили на Принцессу. А здесь была их территория.
Ал и Марго стояли за рингом.
- Ты должна понять ее тактику, - сказала Марго.
- Сначала стратегию, - сказал Алексей. - Мы че-то никак не поймем, что она задумала.
- Я знаю, - ответила Аннушка.

- Догадалась? - спросила Марго.
- Она сама сказала, что сделает из меня бефстроганов. Ты знаешь, что это такое? По крайней мере, вкусно?
- Я не помню, - сказала Марго.

- Я помню, - сказал Ал. - Хотя его редко заказывают. И знаете почему? Мясо слишком мелко режут. Клиенты боятся, что повара и официанты съедят половину, пока донесут. А доказать ничего не удастся. Никто же не считает пластинки мяса. Вообще, все любят считать до одного. Самое большее до двух.
- Это верно, - сказала Марго. - Поэтому сделай так: пусть она бьет тебя до самого конца. А потом ты ее прикончишь.
- Извините, но я не люблю такой херней заниматься, - ответила Аннушка. - Я убью ее прямо сейчас.
- Нет, нет! - закричал капитан, прибежавший от генерала Шерстнева, - ты должна проиграть в пятом раунде. Иначе, - он чиркнул себе по шее, - кирдык.
- Кому, тебе? Нам это по барабану, - резюмировал Алексей.
- Нет, не мне, - ответил капитан. - Тэбэ. Ты его тренер?

- Да.
- Ну вот, тэбэ. - И добавил: - Ты будешь ее тренером следующий раз, - и он хлопнул Марго по плечу. За сим откланялся со словами: - Кирдык, баран.
- Не обращай внимания, Ал, - сказала Аннушка. Она встала и хлопнула перчатки друг о друга. - Он не знает других слов, кроме слова баран. И вообще, я предлагаю набить ему морду после боя. - И добавила: - Впрочем, можно и во время перерыва.
- Тварь, - резюмировала Марго.
Во втором раунде Аннушка два раза поставила Принцессу на колени. Турандот имела информацию о мифическом ударе Лемана, знала, что этот удар наносится в голову, и именно его опасалась, хотя и не верила до конца в его существование. Аннушка интуитивно так и думала, поэтому била в живот. И два раза пробила. Два нокдауна.
В перерыве прибежал капитан из министерства охраны Зон, пент. Пент, в отличие от мента, работающего на воле, делает свое дело на Зоне. Или в министерстве Зон. И обычно они враждуют. Хотя делают две части одного дела:
- Ловят свободных людей и сажают - это одни, менты. А сторожат и тоже ловят, но уже людей с клеймом - другие - это пенты.
И вы же думаете, что клемо это так, чисто выжигают железом, как во времена Емельяна Пугачева. Нет, друзья мои, нет. Таперича используют современные технологии. Как-нибудь я до расскажу эту историю. Сейчас бой в самом разгаре. Некогда.
- Вы должны уложить Принцессу Турандот в пятом раунде, - сказал капитан пент. - Запомнили? Уложите ее на один раунд раньше окончания поединка. Иначе вы не доедете даже до Зоны. Вас грохнут в поезде. А это не очень приятно.
- У нас две абсолютно противоположные задачи, - сказала Аннушка перед выходом на третий раунд. Подумайте пока, как ее решить.
Далее, на что сделаны ставки.
Но решить, как оказалось, надо не две задачи, а три. Во время третьего раунда из ворот Кремля выехал какой-то паря на Роллс Ройсе. Он было, уже проехал мимо, да почему-то вернулся. Это был ПП, представитель президента, Роман Романов, по прозвищу Чурила. Умный парень, но и азартный игрок. Он подъехал к самому рингу, но сам выходить не стал. Его водила, по прозвищу Казанова, поставил чемодан с двумя миллиона долларов на серебро Площади.
- На кого он сделал ставку? - спросила Марго.
- Кажется, точно, я не знаю, - сказал Ал. - Да и откуда? - Над Площадью стоял непрерывный гул. Ставки еще принимались. - Я не слышал.
- Так иди узнай, Ал, - сказала Марго.
Когда Ал вернулся он сказал:
- Романов поставил на победу в шестом раунде. Машина уехала, но Казанова, водитель, сказал:
- Мы щас вернемся. Только купим бутылку коньяка и сендвичи с олениной в шашлычной Итальяно Веро. Здесь недалеко. Ты представляешь, они не в курсе, что мы уже не работаем. Более того, - добавил Ал, - кто же там работает?
- Но не мы, - сказала Марго. - И знаешь почему?
- Потому что мы здесь, а не там, - просто ответил Ал.
- Это еще недостаточно очевидно, - сказала Марго. - Абсолютным доказательством является, что?
- Что? Я не могу догадаться.
- Мы никогда не делаем гамбургеров. Даже с олениной. Запомнил?
- Теперь, да.
Начался пятый раунд. Аннушку вытолкнули на ринг с камнем на шее. Как Илью Муромца. Прямо пойдешь - победишь в пятом раунде. Налево пойдешь - проиграешь в пятом раунде. А направо - победа в шестом. Выбирай одну, но чтобы и другие были довольны. Как это возможно? Поэтому Аннушка и сказала, нырнув под канат, что ей надели камень на шею.
- Мы должны бежать отсюда в пятом раунде, - сказала Марго.
- Н-да, - только и сказал Ал. И добавил: - Не получится.
- Почему? - Марго обернулась. Происходило оцепление площади.
Опять прибежал капитан от ментов.
- Вы не забыли, что должны лечь в этом раунде? - спросил он, снял фуражку и вытер пот со лба.
- С какой стати? - спросила Марго. - Идет еще только четвертый раунд.
- Вы че здесь решили, бунт поднять? - рявкнул капитан. - Я сказал пятый - значит пятый. Я вас научу считать.
- А если это действительно четвертый раунд? - задумчиво спросил Ал. - Тогда че будет?
- Да... - капитан ментов засомневался и сам. Кто их точно считал-то эти раунды? - А! я сейчас спрошу у судьи. - Судья здесь по опыту некоторых ресторанов и исправительно-трудовых учреждений находился в ауте, а именно вне ринга. Бегал вокруг, стараясь увидеть все, что можно.
Судья был взволнован. Он сам сделал ставку на Волосатую. Он именно так называл Принцессу Турандот, иностранного имени которой никак не мог запомнить. Чтобы не мудрить судья поставил просто на победу. Без уточнений по раундам.

- Так-то бы выиграть! - сказал он сам себе. - Слишком многие хотят играть здесь по своим вводным. - Угадать бы.
- Сейчас какой раунд? - спросил, подбегая, капитан ментов.
- Пошел на хер. Не мешайте, я занят.
- Я тебе сейчас череп вскрою, сволочь! - крикнул капитан. А судья без лишних слов послал его в нокаут.
- Ну, заколебали своими вводными, - сказал судья. - Самому бы не забыть, на кого поставил. А поставил, я, разумеется, на Волосатую. Прекрасная, прекрасная волчица. Я бы даже резюмировал:
- Медведица. - В этот момент Медведица так царапнула лапой, что Аннушка вылетела за канаты. Менты захлопали, а пенты закричали:

- Судью на мыло. - Они решили, что судья просмотрел запрещенный удар.
Прибежал полковник Сукачев. Пока специальная комиссия решала, правильный был удар или нет, стало ясно, что это все-таки пятый раунд. Прибежал и полковник от пентов по простой фамилии Светофор. Был он родом из одной деревни километров за триста от столицы. У нее было неприглядное, лучше сказать, ругательное название. И вот жители, хотя их и было только пять с половиной домов, попросили бывшего односельчанина, когда он приехал на побывку половить карасей, которых тут давно уже не было, посодействовать в переименовании деревни.
- Чтобы было красиво, - как сказал один пьяный.
- Ну дак ладно, - ответил полковник. - Он сразу подумал, что надо дать свою знаменитую фамилию. Но так же подумали и жители. И сразу заорали:
- Не надо, не надо!
- И знаете почему?
- Хрен редьки, так сказать, не слаще.
- Дай, чтобы было красиво! - опять закричал пьяный.
- Ну, извините, я уж че-то и не знаю, что, по-вашему, красиво? - чуть не обиделся полковник. - Впрочем, извольте, я слушаю.
- Ментовка! - сказал кто-то безрадостно.
- Не могу, я из другой организации.
- Пентовка, - сказала одна приезжая дама, которая весной и летом здесь что-то сажала и собирала.
- Не, это все равно, что Пентюховка, - сказал сам полковник. - А одна Пентюховка у нас уж есть. Вон, - показал он сторону большого села, находившего в полутора километрах, - отсюда видно. Вам это надо?

- Нет. Нам, чтобы было красиво.
- Я не понимаю, что в вашем понимании, красиво, - сказал полковник. Говорите, не стесняйтесь. Ибо, я слушаю вас внимательно.
И вот тогда прозвучал голос, как будто с неба:
- Светофор! - это сказал тот же все еще пьяный тракторист.
- Те че, мудак, здесь еще светофора не хватает, - сказала одна баба, с которой этот тракторист в последнюю пахоту содрал слишком много. Точнее, столько, сколько со всех, но она хотели иметь, как обычно, скидку. Скидку в виде небольшого, часика на полтора секса. Мужа-то нет. Ушел в город на заработки, да так, пидарас, и не вернулся. Бывало, ее спрашивали:
- Ну, где он?
- Так ведь, чай, блядует, поросенок, - отвечала Наташа.
Полковник подумал, подумал, и сказал, что название в принципе-то хорошее.
- Только уж больно красивое, - добавил он. - Но я согласен, только поклянитесь, что в следующий мой приезд не захотите иметь и сам светофор.
- Клянемся! - заорали голоса.
Потом... а потом и сам полковник решил стать Светофором. Почему?
- Так действительно же ж:
- Красиво! - Почти, как радуга.
Ребята сами чуть не сцепились. Я имею в виду полковника Сукачева и полковника Светофора. Хорошо, что под руками не было запасных перчаток. Тремя голосами против двух бой был продолжен. Светофор был доволен. Он сказал, что не будет драться. Ибо:
- Нет смысла. Сейчас твоя Волосатая ляжет. - Полковник милиции Сукачев сказал, что не может без ужаса слышать такие вещи.
- Убью гада! - рявкнул он, и таки бросился на Светофора. Без перчаток, чисто в рукопашную. Но тут Аннушка опять упала.
- Ты че, в натуре, как Ванька Встанька, - возмутился теперь уже Светофор. Он обращался, вероятно, к лежащей Аннушке, она смутно слышала его голос. Как из подземелья. В чем дело? - не могла она понять. Почему эта волосатая оторва попадает и попадает мне в лицо?
- Думаю, у меня замедленная реакция, Но почему? Сегодня мы вроде бы не пили. А вчера? Не помню. Позавчера? Позавчера пили. Точно, из-за этого. Зря. Ох, зря! Не надо было. Более того, не помню, какой раунд. А ведь эти менты-пенты точно ставили на какой-то раунд. И знаешь почему? Денег больше.
- Сейчас какой раунд? - хотела спросить она. Но раньше услышала:
- Восемь, девять...
- Я здесь, - боксерша подняла руку.
- Она жива! - закричал Светофор. - Подождите, не считайте дальше.
- Точно, не надо, - неожиданно поддержал Светофора полковник Сукачев. И знаете почему?
- Почему? - спросил судья. И хотел уже сделать отмашку: - Десять. - Но ребята, Светофор и Сукачев, закрыли ему рот. В том смысле, что один держал руки, а другой рот.
Прозвучал гонг.

- Вы че делаете, козлята? - наконец прохрипел судья. - Войны захотели?
- Прости, прости, судья, - заговорили наперебой полковники.
- Это все-таки четвертый раунд, - сказал Светофор.
- Да, да, - подтвердил Сукачев, - четвертый.
- Да мне по барабану, - рявкнул судья. И действительно,
он ставил просто на победу Волосатой.
Тем не менее, пятый раунд все-таки начался. Все когда-нибудь начитается. И опять Аннушка попала на удар Принцессы Турандот.
Пока она вставала, подъехала машина Чурилы.
- Послушайте, - обратился он к Алу и Марго, - вы его секунданты?
- Да.
- Думаю, да, - ответил Алексей.
- Отлично. Я поставил на вашу победу в шестом раунде. Теперь вы это знаете, а, следовательно, несете за эту победу персональную ответственность.
- А что нам будет, если ничего не выйдет? - спросила Марго.
- Действительно, - поддержал ее Ал, - у нас уже есть два заказа.
- Во-первых, это поражение в этом, пятом раунде, - сказала Марго.
- Иначе нам кирдык от ментов.
- Во-вторых, мы должны уложить Волосатую Принцессу. И тоже в этом, пятом раунде. Иначе нас грохнут в поезде пенты.
- А вы хотите получить еще одно, тридцать третье удовольствие.

- Почему тридцать третье? - не понял Чурила.
- Дойти до него тяжело, - сказала Марго.
- Мы не знаем, как в пятом раунде и выиграть, и проиграть.
- Как это сделать одновременно? - спросил Ал. - Я не знаю.
- Если я сейчас скажу своему Казанове, чтобы он пристрелил вас, это поможет вам решить задачу? - спросил Роман Романов, Чурила.

Глава Десятая

Продолжение боя на Серебряной площади

- Нет, ну что вы!
- Разумеется, нет.
- И знаете, что самое удивительное? - сказал Чурила, и сделал глоток из фляжки, поднесенной ему Казановой, высоким парнем с длинными кудрявыми волосами. Единственно, что не блондэ. А то был бы вылитый Рутгер Хауэр. Этот Казанова был знаменит тем, что выиграл конкурс на модель спортивного костюма к Олимпиаде. Сумма за победу в конкурсе была большая. Миллион долларов. Это просто за картинку. Плюс возможное участие в производстве. И Казанова победил в конкурсе. А производство спортивных костюмов отдали Чуриле. Ну, это только так говорится, что отдали. Здесь ничего не дают. Как говорится, взять любое дело в свои руки - наша задача. Тогда он по Зонам искал одного киллера, по кличке Тубер, полнозвучно значит Туберкулез. Была одна работа, которую мог выполнить только этот парень. И нашел. Нашел, но сразу не узнал. Тот весь был в наколках. Не в церквах, крестах, бабах и жуках, а в извилистых линиях, символизирующих змея. Довольно распространенная татуировка на Западе, среди латинос.
- Но там-то преступники живут до двадцати лет в среднем, - подумал Казанова, - зачем здесь делать такие наколки? В бандах дольше не живут. Снизу подпирают молодые, а сверху, как будто строчит пулемет или работает такая горизонтальная гильотина. Так и режет башки, так строчит вдоль поверхности Земли, чтобы никто не высовывался. А любопытно! Вон хорошую тачку гость ресторана оставил на тротуаре, не захотел взять с собой. Да и как возьмешь? Она большая, не игрушка. Надо украсть. Вон телка идет в одиночестве. Надо трахнуть. Да и вообще, самое лучше это перебить банду из соседнего района. Вот в виду таких больших потребностей, жизнь бандидос продолжалась только до двадцати лет. Зачем здесь? - недоумевал Казанова. - Хотя и здесь когда-то было также. Не успели мирные, в общем-то, ребята организовать коллективную игру в наперстки, как уж глядишь: всех перестреляли. За что, про что? неизвестно. Не за наперстки же. Узбек, Манда, Черный, где они теперь? Точнее, известно где, но почему так одновременно? Как будто и здесь заработала та же гильотина, что и в Америке, застрочил тот же пулемет. Давайте, ребята, подрастайте, мы только вас и ждем. В общем, жуть. Но именно эта жуть и привлекла внимание Казановы. Он решил, что это будет хит сезона. Более того, десятилетия.
- А может быть, - мечтательно произнес Казанова, - хватит на века. Идея-то большая. Мей би, великая!
Он тут же освободил зека досрочно и привез в Москау. Не на Зоне же делать художественные наброски? Естественно.
- Вот из ё нейм? - спросил Чурила по телефону.
- А какая разница? - не понял Казанова.
- Э-э, не скажи, Казанова, не скажи. Я бы даже сказал:
- Что в имени тебе моем? Оно на памятном листке оставит мертвый след. Подобный узору надписи надгробной на непонятном языке.
- Ну, хорошо, я сейчас спрошу, - ответил Казанова.

- Ну, спроси.
- Сейчас, сейчас. Он эта, нашел тут одну бабу, тоже возвращается из Магадана куда-нибудь.
- Так в чем дело-то?
- Он увел ее в тамбур. Вы понимаете, люди опять должны узнать друг друга, как мужчина, и как женщина. А то ведь в тайге-то сами знаете, больше эти: мишки, лисы и косые дело делают уже.
- Но это не Тубер? - спросил Чурила.
- Да нет, какой на хер, Тубер. Это другой. Лучше, честно. Более того, этот Тубер, наверное, сдох от туберкулеза. Более того, он ушел в побег. А тайге вы сами знаете, кто кого? Мишки, волки и саблезубые тигры или вы.

- Я?
- И вы тоже. Извините, вот идет. Весь в поту. Ясно: не дала. Да и действительно, только с Зоны. Вдруг заразный.
- С Зоны, заразный? - не понял шеф. - С какой стати? Или ты имеешь в виду этих Лис и Колобков?
- Разумеется. И да, вы слышите меня? - спросил Казанова.
- Отлично слышу, говори.
- Я скажу. Только не упадите. Ибо... ибо это и есть Колобок.
- Да? Расписной Колобок? Так ему же дали пожизненное.
- Так у меня же ж был ваш Мандат.

- Какой еще на хер Мандат? Он не распространяется на пожизненное.
- Я говорил, но они все равно освободили. С перепугу, наверное. Я сказал, что в случае чего, сами получат пожизненное.
- Ну, ладно, особенно-то ты не волнуйся, - сказал Чурила. - Лишь бы узор подошел.
- А что для этого надо?
- Само собой надо, чтобы рисунок устроил и Президента и Главу Правительства.
- Уверен, устроит.
- Почему? Что за секрет? - удивился Чурила.
- Дак это, есть и второй, запасной вариант.
- Ты взял его друга-помощника Лису, этого, как его? Ебаного Итальянца? Напрасно. Напрасно, я тебе говорю! Они прошлый раз кинули нас на триста тысяч. Ни хера не сделали, а деньги ушли. Более того, эти пидарасы ведь натуральные покойники. Если чего, так их пуля не берет. Что тогда будем делать?
Тем не менее, и Колобок, и Итальянец были доставлены в столицу нашей родины Москву, и с их тел были сделаны художественные копии для спортивных костюмов, пошедших затем на Олимпиаду. Как говорится:

- У всех Адидас, а у нас ... - три точки и тире. В общем, натуральный Зек. Только на картинке. Бесплатная реклама Гулага. И Солженицына не надо. Да оно и правда. Ибо:
- Вышли мы все из народа. - Братский Союз... В общем, Братство Розы и Креста. Нет, нет, это конечно, шутка. Так чтобы только чисто произнести эти слова.
Это было уже довольно давно. В прошлом году. С тех пор Колобка и Итальянца опять посадили. Из-за частых, срочных и секретных сеансов они тогда жили прямо в Кремле. Некогда было шляться туда-сюда, как сказал Колобок:
- Через Спасские Ворота. - А Лиса-Итальянец добавил:

- А возвращаться через Ново-Спасские.
Когда сеансы художественного копирования были закончены, они украли одно ядро от Царь Пушки. Кто-то им сказал, что это ядро - Чистый Изумруд доставлено сюда в Кремль прямо с Зоны Зеленый Лёд. Хотя и существование ее многими ставилось под сомнение. Более того, только такие дураки, как Колобок и Итальянец могли поверить, что бывают такие большие изумруды.
- Оно и логично, - сказал один министр иностранных дел, - были бы у нас такие изумруды, разве мы бы здесь жили? Кругом же ж бензиновая гарь. Электромобиль вон сколько лет создать не можем. Один вон хотел, да проиграл сражение под Прохоровкой, плюнул и ушел в политику. Чисто биться на народное бизнес-счастье. За красивые рабочие костюмы, в которых можно ходить в гости. Дак, а действительно:
- Зачем сымать их после работы. - И так устали после работы, дак ведь, как пить дать, еще и напьешься в гостях-то. Пришел домой, уж пора опять на работу. Дак, что опять переодеваться? Так и будешь весь день раздеваться да одеваться. Лучше в одном ходить. Как говорится:
- Трудовые будни - Праздники для нас. - Или даже:
- В трудовые будни - праздники для нас. - И даже:
- Трудовые будни - в праздники для нас.
Хотя с другой стороны, конечно, и мишки, и зайцы, и саблезубые тигры все равно меняют свои шкуры, как змеи. Ибо летом в зимней жарко, все равно, что прошлое лето без кондиционера. И наоборот, зимой холодно в летнем пальтишке. Кстати, пальто, как и кофе, тоже скоро переименуют. Там было он в оно, здесь, наоборот, оно в он. Пальто в один рабочий энд праздничный костюм. Один, но зато красивый. А как же. Мы же ж теперь братья. По кольцу. Нам в нос им... да хоть в жопу. Извините, я просто расстроилась. И знаете почему? Нашим героям не решить задачу, поставленную Чурилой. Надо выиграть в шестом раунде, а до этого проиграть в пятом. Заодно в нем же, в пятом, выиграть. К тому же министр тут рассказал про Гаити, Таити и Просто Баден. Эх, Баден, Баден! А нельзя и к вам приехать в рабочем костюме нефтяника или добытчика алюминия? Нет, честно:
- Я горько жалуюсь, и горько слезы лью. Но слез печальных не смываю.
Далее, как они побеждают. Или нет?
- Я хочу есть, - сказала Марго. - А вы?

- Тоже.

- У меня есть пятьдесят баксов. Сходите за сардельками? Здесь жарят прямо на огне. Как шашлыки. Вон, видите?
- Разумеется.
- Только не берите шашлыки. Знаете почему?
- Пока нет.
- Я хочу именно сочные толстые, толстые сардельки.
- Надеюсь, вы на меня заказываете? - спросила, подлетая, Аннушка. И добавила, отталкиваясь от канатов: - Только мне с горчицей. - И почти тут же появилась Принцесса. Она попросила не беспокоиться об Аннушке.
- Через минуту ее тошнить будет.
- Смотри, как бы это, тебя не вырвало, - сказала Марго. Турандот хотела и ей врезать за грубость. Но пока что только пообещала:
- Я тебя еще достану.
Ал притащил три шампура с сардельками.
- Горячие и, думаю, очень вкусные, - сказал Ал.

- Почему ты так думаешь? Есть хочешь? - сказала Марго.

- Дело не только в этом. Они их жарят из сырых.
- Серьезно? Я так и думала.
- Да?
- Я же чувствую отсюда запах. Ты хлеба взял.
- Хлеба? Я думал, ты любишь кислую капусту. Как все немки.
- Нет, хочу мягкого белого хлеба.
- Не переживай, я купил и хлеба. Такой мягкий, как будто его только что испекли для тех, кто останется в живых после атаки тигров на Прохоровку.
- Он качается, как будто Титаник на волнах перед тем, как уйти навсегда. На дно. А дно это мой рот. - Она взяла в рот сардельку, и никак не могла вынуть назад.

- В чем дело? - спросил Ал.
- У-у-у, уу, - проурчала Марго.
- Кусай, я подержу ее.
- Нет, - дама помотала головой.
- Что? Хочешь проглотить ее целиком?
- Да, - кивнула Марго. Но все же пересилила себя, и откусали почти третью часть огромной и толстой сардельки. - В-вкусная. Так не хотелось выпускать ее изо рта.
Далее, Марго посылает Принцессу Турандот в нокаут. Но ниже пояса.
Ал уже взял толстую (не путать с Толстой) в рот, когда услышал дикий возглас судьи. Это было то ли:
- Ай, - то ли:
- Мать твою.
В любом случае они увидели Принцессу Турандот лежащей на ринге. Голова ее свесилась наружу, за канаты, пятки подрагивали, как перед смертью. Мей би, даже после смерти. Только в них еще теплилась жизнь. Как известно, она уходит именно через пятки. Это знал Парис, поэтому стрелял Ахиллесу именно в пятку. Тот ведь мог притвориться мертвым, так как отпустил бы свою душу через пятку на время на Тот Свет. А потом, когда опасность миновала, он опять бы впустил душу в дом. И опять через пятку. Парис и перекрыл ему этот переход из туда-сюда.
Аннушка села на стул, как будто бой уже закончился.
- Засунь мне в рот толстую сардельку, - сказала она, неизвестно к кому обращаясь. Скорее всего, к Алу. Она так и понял, но сказал, что у него все руки заняты. Поэтому:
- Бери изо рта. - Он нагнулся и, держа сардельку за один край, другой конец дал боксерше, которая была еще в перчатках.
От голода дама проглотила большой кусок сардельки, не разжевывая.
- Че ты торопишься? Она никуда не убежит.
- Почему?
- Жареная.
- Я просто хотела по быстрее спросить тебя, не оральный ли секс это.
- Это вопрос?

- Нет, думаю, это уже ответ.
- Прекрати с ней развлекаться! - сказала Марго. - Видите, еще не ясно, кто победил.
Судья, Федор Ильич, сказал, что был удар ниже пояса. Но многие были против. А конкретно, два судьи за столом организаторов соревнований. Двое эти упирались, а третий сомневался. Нужно было как-то сдвинуть ситуацию.
Семицветов попросил своего полковника Светофора уточнить расклад на данный момент. Тот в свою очередь обратился к своему капитану, которого наши люди прозвали так, как он и сам себя называл. А именно:
- Козлов.
Он побежал вниз, к рингу. Там уже размахивал руками капитан, мент, от вольной милиции.
- Ты че, Кирдык, я хотел сказать, Кирдык в смысле фамилии, за своих табанишь?
- Простите, мне не надо никого уговаривать. Ибо очевидно, что мы победили. Я только пришел уточнить причитающуюся нам сумму.
- И как?

- Знаете, хотелось бы побольше.
Кирдык рассердился. Он пошел качать права к группе Аннушки. Но только успел сказать несколько недоброжелательных слов Аннушке, как получил в лоб от Марго.
- Нет, на самом деле, кэп, ты чё, заблудился? Мы уже не вашей юрисдикции, - сказал Ал. - Поэтому. Поэтому поворачивай оглобли к своей деревне.
- Более того, - сказала сама Аннушка с ринга, - я сделала, как вы хотели. Это был удар ниже пояса. Как советовал Хэм.
- Хэм? Кто это? Генерал из Управления? - слегка забеспокоился капитан ментов, Кирдык.
- Не, Острова в Океане помнишь?
- Это такой маленький Гулажек, ты имеешь в виду? Соловки?
Аннушка вздохнула и сказала:
- Выбросьте его за борт. - Марго опять замахнулась на капитана, и он убежал.
- Сейчас нажалуется своему Сучку, - сказала Марго.
- Не думаю, - сказал Ал. - Он все понял.
Действительно, и генерал Шерстнев, и полковник Сукачев обрадовались и послали за судейский стол ящик шампанского Дон Периньон.
- Не много? - спросил Сукачев. - Может, пару оставим себе? Дюжина, двенадцать бутылок это очень много, - добавил он. - Обожрутся.
- Не мелочись, полковник! Это же победа. Сколько бабла нам причитается? - спросил он запыхавшегося от быстрого бега капитана.
- Пока неизвестно.
- Почему?
- Был удар ниже пояса, но пока еще не решили, засчитать его или нет. Судьи спорят.

- Пошли им еще ящик. Виски молт.
Таким образом, судьи ели сардельки с белым хлебом, которые послал им Чурила из Кремля, пили шампанское ментов и смотрели на подношение Охраны Зон. Генерал Семицветов прислал Козла, имеется в виду капитана с двумя девушками. Прямо в клетке.
- Я думал, он шутит, - сказал главный судья соревнований, - когда передал через капитана, что у нас все есть, кроме красивых девушек. Пришлю, сказал. - И добавил: - Но только две.
- Я не буду, - сказал судья с ринга. В том смысле, что "от ринга". Как вы помните, судей здесь на ринг не пускали. Скорее всего, из-за того, что их часто били. Ходить-то далеко не надо. Вот он, рядом, виновник чужого торжества.
Вроде бы решили уже сделать по честному. Отдать победу Принцессе, которая уже встала на колени, и думала. Думала, как восстановить свою печень, если она разорвана. Она подняла голову к Небу, и протянула руки к Сириусу. И он ее услышал. По крайней мере, она почувствовала себя в силах продолжать бой. И что это будет за бой, можно себе представить.
- Изуродую, падлу, - думала Волосатая Принцесса. Ей уже не нужна была победа. Только бы добраться до этой суки. Она сняла перчатки и погладила себя по животу. Что-то в нем все-таки урчало. Врач в белом халате массировал ей спину. - Ты чё, в натуре, живот массируй, - сказала Принцесса. Врач залез на ринг - так-то он стоял за рингом, на высоком табурете. Он встал на колени и обеими лапами ощупал живот боксерши.
- Думаешь, я забеременела после ее удара? - ласково спросила она врача.
- Не думаю. Более того, вряд ли это возможно.
- Почему?
- Одну минуту. Как бы вам это сказать? Мне кажется, у вас там вообще ничего нет. Вы в туалет ходите?
- Что? Ах, ты похабное животное, - дама пальцем подняла подбородок врача. - В глаза! В глаза мне смотри. Читай, как компьютер нового поколения: по губам:
- Ра-зу-ме-ет-ся.
- Нет, нет, значит, я ошибся. Значит, у вас просто все работает, как швейцарские часы - бесшумно. Да, нет, я слышу даже урчание, - он приложил ухо к ее животу. Кто-то из зрителей крикнул:
- Да, трахни ты ее, чтобы ожила!
- Что вы, друзья мои, я стесняюсь, - улыбнулся профессор. - Более того, так при людях, при всех, я вообще не привык.
- Привыкай! - опять крикнули.
- Теперь она с тебя не слезет.
И она поддалась на уговоры. Сказала:
- Теперь ты будешь не только моим врачом, но и секундантом.
- Но я не рублю в боксе, - попытался отказаться врач.
- Я тебя научу. Вот только сейчас разберусь с этой тварью, и мы с тобой займемся.
- Займемся чем? Боксом?
- Сначала проведем обследование.

Тут их милая беседа была прервана безрадостным возгласом судьи:
- Бой продолжается. Шестой раунд. - Естественно, чему радоваться. Судья у ринга уже думал, всё, победа, а с ней и бабло, в кармане. Ведь был запрещенный удар. Решили просто: как скажет сама Волосатая боксерша - так и будет. Если она согласится продолжать бой - значит, ничего не было. Так засчитаем ей нокдаун. Если нет - засчитаем ей победу.
Неизвестно, что бы выбрала эта дама. Если бы ее, разумеется, так и спросили, по-человечески. Нет, ребята устроили ей детектор лжи.
- Федор Ильич командует:
- Бокс, - и посмотрим, что она ответит, - сказал главный судья соревнований, Борис Борисович.
Федор Ильич почему-то уже не надеялся на успешный исход. Может быть, он видел, как профессор медицины гладил ей живот, может, просто чувствовал:
- Ничего хорошего ждать не приходится.

- Я не смогу выйти на ринг, - сказала Аннушка.
- Объелась, что ли? - спросила Марго. И добавила: - я тоже.
Они успокоились, когда узнали, что к ним нет претензий. А действительно, какие претензии? С одной стороны Аннушка победила, так как Принцесса пролежала на ринге столько, что можно уже было считать ее мертвой. И значит, пожелание пентов было выполнено. Она, как они и просили:
- Уложила Принцессу Турандот.
А так как этот удар был признан недействительным, то должны быть довольны и менты. Ведь запрещенный удар ниже пояса означал поражение, и, следовательно, победу Волосатой. А они ставили именно на нее. Доволен был и Чурила. Начался шестой раунд. Осталось только победить и в нем. Скорее всего, судьи приняли решение продолжить бой под его давлением. Но по честному, ибо окончательное решение было отдано самой Принцессе Турандот.
- Шестой раунд! - повторил судья, Федор Ильич.
И он начался. Только на ринге была уже не Аннушка. И не Марго. Они были просто не в состоянии заниматься этим. Как сказала Аннушка и ее поддержала Марго:

- Всё, что угодно, только не бокс.
- Как можно так говорить? - удивился Ал. - Ведь бой-то еще не закончился. Как оказывается.
- А что я могу сделать? - ответила Аннушка. - Я не могу, я объелась.
- Так и я тоже. На меня не смотрите. Я туда не полезу.
Пришлось Алу нарисовать на лице маску в виде двух спецназовских полос, поднять волосы повыше, чтобы было похоже на разъяренную красивую даму, и надеть желтые фирменные трусы. Они должны были отвлекать внимание Волосатой от его высокого роста.
- Только она задумается, - сказала Аннушка, - почему такой большой, а желтые трусы собьют ее с толку. Она уже будет думать о них. Мол, почему трусы такие, в том смысле, что желтые. Ты понял?
- Нет.
- Ну, нет, и не надо. Впрочем, изволь: она будет думать, где ты достал такие трусы.

- Действительно, тебе думать не надо, - поддержала подругу Марго, - махай руками и все. Че будет, то и будет.
- Ты главное, ее не бойся, - подбодрила его Аннушка.
- Дети, - подумал парень, - они не знают, они забыли, что я раньше был боксером. Более того, я их тренировал.
Далее, он должен победить.
Принцесса сразу провела ему мощный удар локтем в челюсть. Это было запрещено, но судья решил не свистеть. И так спасибо, что согласилась продолжить бой.
- Это для того, - сказала Турандот, чтобы я не злилась на вас, миледи, за удар ниже пояса. И знаете почему? Когда я злюсь, я часто промахиваюсь. Как говорится, надо быть скромнее и бить точнее.
Ал никак не мог сосредоточиться. Хотел понять, где он, но не мог. Наконец, услышал счет:
- Семь, восемь... - Он быстро встал на колени, но тут же опять свалился. Ему, правда, немного повезло: судья думал, что боксер очухался и прекратил счет. Но он опять шлепнулся на бок.
- Ты че ведешь себя, как загнанная лошадь?! - рявкнула из-за ринга Аннушка. - Или ты думал, точнее, думала, что награды получать легко?
- Действительно, - добавила Марго, - бабло все любят считать. Давай, давай, вставай. Че ты разлеглась здесь, как корова на лугу. Быка ждешь? Я щас выду, дам тебе такого быка, что будешь целый вечер бегать здесь вокруг всей Площади.
Судья опять начал счет. И опять с той же цифры. Видимо, у него тоже семерка была любимой.
- Восемь, девять. - Ал поднялся на колени. Все боялись, что сейчас опять упадет. Тогда уж ничего нельзя будет придумать, чтобы продолжить бой.
Он поднял руку:

- Ай хиэ! - Мол, я уже здесь. На трибунах захлопали. Да так радостно, как будто приветствовали пришельца. Нет, не с Того Света, а Инопланетянина.
- Чему радуетесь, ослы! - крикнула Принцесса. И добавила: - Над собой смеетесь. - И действительно, кое-где раздался смех. - Я сейчас опять устрою ему лежачую постель, - сказала Принцесса. - Смейтесь дальше. - Она подошла к еще качающемуся Алу, и махнула правой. Провела такой мощный хук справа. Точнее, хотела провести. Ал наклонился. И даже раньше, чем снаряд в виде красной перчатки пошел на него, постепенно набирая скорость. Голова еще работала. Он мог предвидеть. - Умный парень, - успела подумать Принцесса. Она решила, умереть. Это лучше, чем опять получить удар в ту же печень. Более того, если она всего одна.
Но Ал этого не сделал.
- Сапожник! - закричала Аннушка. - Ты когда ее добивать собираешься? Утром? После бурно проведенной со мной ночи? Ты будешь спать у порога, как домашний поросенок. Никакого секса в течении недели. Это, я думаю, научит тебя думать на ринге.
Марго удивленно посмотрела на Аннушку.
- Что?
- Я хотела сказать то же самое. Честно, ты прочитала мои мысли, - сказала Марго. И тут же добавила: - Следи за ногами. И: правой по корпусу!
Ал сосредоточился, но промазал. Волосатая ушла в сторону, и провела апперкот. Зубы точно бы вылетели. Но, как говорится, во рту у меня что-то было. Папа. Нет, кажется, мама. Но какая-то пакля это точно. Ал никак не мог точно вспомнить, как называется желтая капа у него во рту. Хотя сам только что произнес это слово в уме. Вот именно, что в уме. Первый удар Турандот так потряс его, что связь умственных и реальных понятий, хотя и образовывалась, но, как говорится:
- Не регулярно.
Ал рухнул бы опять на пол, но, к счастью рядом были канаты. Он оттолкнулся от них, и Принцесса Турандот промахнулась. Более того, она вообще была не готова к удару. Думала, противник упадет. И он упал. Предварительно, правда, задел перчаткой по затылку. Кому? Ну, не себе же. Но Турандот ничего не могла сделать. Не бить же его ногой, на самом деле, а?
Судья вздохнул, и опять начал считать.

- Вставай, - уже ласково сказала Аннушка. - Как будто будила милого на работу, где он исполнял обязанности старшего кассира, которого она хотела ограбить. Во были времена! Идет старший кассир по улице с чемоданом бабла, а его грабят. Ну, не было тачки, пошел пешком. Пешком, с чемоданом денег. Лежишь, и мечтаешь. Как хорошо-то раньше жили люди. Теперь надо валить всю бронемашину из Мухи. Иначе этих охранников оттуда не выкурить. - Ты о чем мечтаешь?! - рявкнула она. - О чемодане с деньгами? Поздно. Время ушло. Точнее, не ушло, а уже идет. Вставай, вставай, любимый. Надо, надо идти на работку. Баблецо тебя ждет - не дождется.
Марго же играла теперь роль злого следователя. Она рявкнула:
- Встать! Встать, мать твою! - И добавила, обращаясь к Волосатой: - Пожалуйста, избейте его ногами.
И она уже на самом деле занесла ногу, чтобы раздавить боксера. Принцесса сказала:
- Сейчас твоя печень вылетит через твои глаза. - Тут парень не выдержал и отполз к канатам. Дамы подбежали к нему, и стали щипать, как вороны мертвого воина.
- Вставай, вставай, вставай! - причитали они. И некоторые, действительно, вставали. Правда, потом им нужен был Илья Муромец. Ибо они из покойников может получиться только Соловей Разбойник. Но это раньше было. Сейчас технологии улучшились. Многие покойники успешно жили, и также успешно появлялись и исчезали. Волосатая, например, была уже бессмертной, Никто не обратил внимания, что у нее, кроме специфической звезды на груди и бабочки на трилистнике сзади на плече, был еще перстень на среднем пальце из черных и белых треугольников.
Алу удалось долежаться до гонга.
- Пропел гудок заводской конец рабочего дня. И снова у проходной встречает милая меня, - выговорил парень, когда подполз к углу, где его давно ждали.
- Ты что же думаешь, мы будем говорить тебе комплименты? - спросила Аннушка.
- За что, спрашивается? - добавила Марго. - За то, что ты ползаешь по рингу, как половая тряпка?
- Это не бокс, а... я даже не знаю, с чем сравнить такое поведение.
- Пойми, друг, ты не ручной питон этой сучки. Не пресмыкайся перед ней. Она не примет твоих ухаживаний.
- Облей его водой, - сказала Аннушка, когда Ал с трудом, но все-таки забрался на стул.
- Я хочу пить, - сказал он.
- Хорошо, пей. Но немного.
- Ты не лошадь.
Тут Аннушка схватилась за сердце.
- Мама! Мы проиграли. Это был последний раунд.
- Что ты наделал, Ал? - ужаснулась Марго. - Мы забыли, что был последний шестой раунд.
- Почему судья молчит? - спросил Ал. И добавил: - Более того, я не согласен. Меня никто не предупреждал, что это уже шестой раунд.
- Как это никто тебя не предупреждал? Предупреждали. Более того, часто говорили об этом. Ты просто забыл.
- А какая разница?
Ужас был в том, что и судья забыл, что это шестой раунд. Он схватился за голову, подумал и решил подойти к судейскому столу и сказать:
- Это была разминка. - И получил ответ от главного судьи Бориса Борисовича:
- В боксе не бывает разминок.
- Бывает, - сказал Федор Ильич.

- Нет, не бывает, - сказал Борис Борисович. - Более того, мне лучше знать. И знаешь почему? Здесь я главный судья соревнований.
- Тем не менее, я настаиваю, и прошу поставить мой вопрос на голосование. Окей?
Судьи большинством три против двух плюс не считающийся голос самого Федора, проголосовали за продолжение поединка. Никто не был против. Даже сами зрители. Никто просто не понял, что это был шестой раунд и бой должен был закончиться. Или всем просто хотелось продолжения праздника. Более того, многие на трибунах начали подбадривать Ала. Были даже такие возгласы:
- Завали, в конце концов, эту козу!
- Побрей ее!
И даже:
- Трахни ее! - Как будто кто-то знал, что она это он. - Я имею в виду, Ала. Скорее всего, никто об этом даже не думал. Просто многие решили:

- Без секса будет неинтересно. - Как хотите, а чтобы был.
Ал выбежал в центр и сделал несколько движений. Предварительно судья объявил:

- Шестой раунд. Бокс.

Глава Одиннадцатая

Рокировка в Столыпине

Принцесса задумчиво двинулась к центру. Она только теперь, после слов судьи, что это опять шестой раунд, поняла:
- Она уже победила! - И что же опять?! Нет, можно, конечно, но с какой стати. Объявили бы тогда сразу, что будет двадцать пять раундов. - Да хоть тридцать! - рявкнула она. - Обидно, послушайте!
Но, как сказала Аннушка:

- Не колышет. - Это больше всего разозлило Турандот. Она пошла вперед, чтобы сразу провести длинную серию. Хук слева, хук справа, джеб, да на те еще джеб вдогонку, по печени, еще по печени, еще по печени, и апперкот. Все. Дальше только дорога. Дорога длинная. На кладбище. А куда? А вы куда думали? Нет, друзья мои, нет. Только на кладбище. Ха-ха-ха. Ха!

- Ты куда? - Она не попала. Этот скот убежал. Просто убежал и все в противоположный угол. - Куда бежишь, желтый? Иди к мамочке. Кам хирэ, плииз. Цып, цып, цып.

Зал не смеялся. Видимо, все и так были уверены в ее победе. Но бокс тоже хотелось посмотреть.
Неожиданно Ал провел двойку, и Принцесса упала.
Зал замер. Что это было? Никто не понял, Никто, даже судья, Федор Ильич, притаившийся внизу, не увидел удара.
Судьи за столом тоже заволновались. Они кричали:
- Да, ерунда.

- Да, херня, она сейчас встанет.
- Просто задела случайно.
- Нет, - резюмировал главный судья, Борис Борисович. - Нет, друзья мои, она уже не встанет.
- Почему?
- И знаете почему? - Он посмотрел направо, потом налево, и добавил: - Это был знаменитый Удар Лемана.
Народ безмолвствовал. Ибо никто не ставил на победу Желтого Боксера. Только Борис Борисович. Это из судей. Из Кремля Чурила. Он не поменял своей ставки. Менты: Шерстнев, Сукачев, Кирдык ставили на Волосатую. Пенты: Семицветов, Светофор, Козлов - тоже. Все были разочарованы. Семицветов, например, сказал, что:
- Считает обоих своих козлов уволенными в запас. Ибо: зачем вы поменяли ставку? Риторический вопрос. Козлы. Пидарасы, - добавил он. И никто не решился ему возразить, что, мол, ты сам козел и приказал переменить ставку.
Теперь, если суммировать все договоренности, их не должны были расстрелять, не смотря на то, что менты проиграли. Мы-то, так сказать, выиграли, как договаривались. За то пенты решили выполнить свое обещание, и завалить своих же зеков еще до Зоны Зеленый Лед, прямо в Столыпине. Надо было только найти постороннего киллера, чтобы на них не подумали. Генерал Семицветов так и сказал полковнику Светофору:
- Не хочу больше их видеть.
- Тварь, - сказал Аннушка, когда узнала, что такие заявления омрачают их молниеносную желтую победу.
- Скотобаза, - добавила Марго. - Я думаю, его самого надо отправить на эту зону в Столыпине.
- Хорошо бы, - сказал Ал. Он сиял от удовольствия. Удар Лемана, он, оказывается, помнил.
- Мы с вами нигде раньше не встречались? - спросила Аннушка, после того, как Ал отошел в свой угол после удара, после того, как Аннушка закрыла рот от удивления.
Парень не успел ответить, так как Марго его перебила:
- Я первая хотела это спросить.
- Да вы уже спрашивали? - рассмеялся Ал.
- И каков будет ваш положительный ответ?
- Да?
- Да.
- Что значит, да?
- Действительно. Да - да, или да - нет?
Тут подошел Чурила и спросил:
- Благодарю вас, друзья мои, за победу. И еще: что я могу для вас сделать?
- Подарите нам зажигалку, - сказала Аннушка.
- Да, как Алле Пугачевой после победы на международном турнире, - сказала Марго.
- Я понимаю, вы находитесь в эйфорическом состоянии после феерической победы, - сказал Рома Чурила. - Но мы уже живем не в стародавние времена, когда подчиненных шкурили во все дыры. Выберите что-нибудь по существенней.
Далее, Чурила помогает им выехать на зону вместо генерала Семицветова, полковника Светофора, капитана Козлова. А их в Столыпин.

- А на скамье подсудимых... - Кто это пел? А это вышла из своего купе Марго. Постукивая палкой с плеткой на конце, она приблизилась к решетке, за которой сидели эеки. Это были Семицветов, Светофор и Козлов.
- Так, так, так, так, так! Это что у нас здесь?
- Не что, а кто. Ты поняла, коза? - Это сказал Светофор.
- За козу ответишь. Точнее, ответите все. На ужин у вас будет... Дайте подумаю. Точно, соленая, соленая, соленая, селедка.
- Ты, вы, че, в натуре, оборзели?! - рявкнул генерал Семицветов. - На обед же была селедка.
- В натуре оборзели, - поддержал бывшего начальника Козлов.
- И да, - добавила Марго, - лимонад на сегодня закончился.
- Дайте хотя бы воды, - попросил Светофор. Из-за небольшой дозы, простите, доли ожирения, он чувствовал себя не важно.
- Хорошо, что напомнили, - сказала Марго. - К вечеру остановимся. Будет колодец, а в нем очень вкусная холодная вода. Натуральная, без хлора. Вы любите воду без хлора, как люблю ее я?
- Нет, я не люблю воду без хлора, - сказал генерал. Бывший. Ибо их всех разжаловали. Чурила выполнил свое обещание. Он шепнул одному своему знакомому:
- Этих ребят Семицветова, Светофора и Козлова, надо проверить по-хорошему.

- Есть какие-нибудь более точные наколки? - спросил Семен, так его звали.
- Да, играют по крупному на боксерском тотализаторе.
- И все?
- Более того, подкупают боксеров. Угрожают судьям. И наоборот.
- Хорошо. - И они договорились, что проверяющих пенитынциарной системы отправят на два года на зону Зеленый Лед. Правда, они забыли, что на этой зоне нет таких сроков. Там только один вариант:

- Пятнадцать и пять по рогам. - И так до бесконечности.
Капитан Козлов и полковник Светофор почти уже смирились с переменами в своей жизни. Они знали, что даже оправдание сразу не приходит. Его надо ждать, как любимую девушку на первом свидании. Один к ста, что не придет. А почему, спрашивается? Стесняется. Ведь положено как? На первое свидание не приходить, целоваться только с третьего, или даже с четвертого раза, а давать... лучше вообще никому не давать. И знаете почему? Думаете, затрахают до смерти? Нет, друзья мои, нет. Сильнее этой приятной привычки другая привычка. Привычка, так сказать, к перемене мест. Как Онегину всем быстро надоедает одно и то же.
Бывший генерал не смирился, что его, так сказать, бросили. Не мог. Поэтому говорил на то, что хочет:
- Нет, - а на то чего не хочет, соответственно:
- Да.
- Спасибо, что напомнили, - ответила Марго. - Я вам специально в ключевую воду подмешают хлорки.
- Уже и так вечер, - сказал бывший полковник Светофор. И добавил: - Когда будет вода?
- А разве я не сказала? Вечером.
- Вы что, издеваетесь? Уже вечер! - рявкнул генерал.
- Простите, но сегодняшний вечер уже прошел. Завтра, друзья, завтра вечером. Как говорится, селедка сегодня, а вода завтра. Теперь вам понятна логика моих рассуждений? И да:

- Для вас, генерал существует дополнительная услуга. Знаете, что это?
- Что? - не удержался Семицветов. Марго показала ему палку с плеткой.
- Мей би, это не вызовет у вас отрицательного ответа? Любите развлекаться по системе Маркиза?
Генерал немного растерялся. Ответить нет, или ответить да?
- Отвеча-а-ть!
- Да, мэм.
- Хороший ответ, - сказала Марго. - Я так и думала, что ты это любишь.
- Да пошла ты! - сквозь зубы проскрипел бывший генерал.
- Хорошо. Завтра всем будет вода. Тебе, - она показала плеткой на Семицветова, - послезавтра. Можешь написать на меня жалобу. Я рассмотрю ее после послезавтра. - И она ушла, напевая:
- А на старой скамье, на скамье подсудимых, мой маленький мальчик сидел. И голубыми глазами на прокурора глядел.
- Ни хера не знают, - сказал полковник Светофор. - Даже песню эту никогда не слышала.
- Как же она поет? - спросил Козлов.

- Да выдумывает какую-то херню, - сказал генерал. - Разыгрывает из себя хер знает кого.
- Вы думаете, она не настоящий надзиратель? - удивился полковник.
- Думаю, да. Уверен, нас просто подставили.
- Неужели вы считаете, что это не настоящая охрана сопровождения?! - ужаснулся капитан Козлов.
- Похоже, что так, - резюмировал полковник. - Вы видели у нее знаки отличия? Она полковник. Она это я! Ужас!
- А вторая тварь здесь едет вместо меня, - сказал генерал. - Уверен, у них не настоящие документы. Мы должны их достать. О, мама! Теперь я буду думать, через сколько дней после селедки эта сука получит у меня хлорку с водой. - И добавил: - Мы должны узнать, где они хранят сопровождающие документы. - Сопроводительные.
А Аннушка, Ал и Марго пили чай с большим черно-белым тортом в своем купе, и представляли, как они будут проверять Изумрудную Зону.
- Главное, запомнить имена руководителей этой Зоны, - сказала Марго. - А то я пошлю кого-нибудь на хер, а это будет не тот. И да:
- Ал, передал мне, пожалуйста, соль.
- Соль? - удивился победитель решающего боя.
- Прости, я, кажется, ошиблась. Здесь мы везем вагон книг на праздничный ларек рыбам на эту Зону Зеленый Лед.
- Да? Почему я ничего не знала? - спросила Аннушка.
- Ты спала, как сурок.
- Так сказать: и мой сурок со мною-ю, - пропел Ал.
- Как?! - ахнула Марго. - Ты зачем же клялся мне в любви? Как ты клялся, как ты клялся! Зачем?
- П-прости, я, наверное, забыл, - ответил Ал.
- Так сейчас вспомнишь. - И она ударила его по голове книгой в толстой, толстой обложке. Это был Альберто Моравиа, которого она только что читала. Из книг, предназначенных для просвещения рыб. Впрочем, многие рыбы тратили свои премиальные за найденные большие изумруды на книги не для себя. Дарили руководителям. Как и ручки фирмы Паркер. Иначе бы вагон книг мировой классики самим рыбам читать - не перечитать. Хотя и интересно.
- Мне особенно, особенно в последнее время нравится книга, про носатого мужика с длинной шпагой. Почему? Сама не знаю.
- Ты только говорила, что ничего не читала? - удивилась Марго. - Более того, даже не знала о существовании этой, можно сказать, Александрийской Библиотеки.

- Не надо ловить меня на слове. Я, знаешь ли, не Бродский. А то сразу:
- А как вы докажете, что это ваши стихи, если вы не имели на это соответствующего образования. Дети! Точнее, инопланетяне! Они не знали, что стихи пишут не от образования, а от:
- Бога. - Так сказать:
- Я думал, они от Бога.
- Нет, честно, - добавила Аннушка, - я читала, но только уже забыла.
- Когда же ты их читала? - спросил Ал.
- В прошлой жизни, милый друг, в прошлой жизни, - ответила дама, и попросила передать ей:
- И да: передай мне, пожалуйста, соль.
- И вам соль? - удивился Ал.
- Ну, ты что, сам не соображаешь? Я имею в виду этот, как его?
- Торт?
- Не говори глупостей, торт мне нельзя. Вон этот большой, уже отрезанный кусище. Такой вкусный, вкусный! Черный, так сказать, с белым.
- Ну, это...
- Пожалуйста, не будь дураком, не называй по имени того, кто тебя об этом не просит.
- Ладно. - И они продолжали пить чай чисто без лимона, но с большим, большим, вкусным, вкусным, магическим черно-белым, высоким тортом.
И учили имена, с которыми им придется вскоре встретиться. Почему? В том смысле, что, зачем? Боялись, на этой необычной Зоне Зеленый Лед, имена сложные, запомнить их с первого раза не удастся. Аннушка прочитала весь список и схватилась за голову. Как-то:
- Валера, - ну это я знаю, - Василь, тоже, - Лайза. - что еще за Лайза? Миньетелли?
- Минелли, - думай, что говоришь.
- Так. А это кто?
- Где? - спросил Ал.
- Вот, чё это написано? - Аннушка пальцем указала на строчку.
- А! Это... не пойму, кто это, - сказал Ал.
- Дайте, я прочитаю, - сказала Марго.
- Да теперь я и сама могу. Надо было раньше думать. Нет, вот мать твою, опять не понятно. Что это за херня?
- Где?

- У тебя на бороде, - засмеялась Аннушка, и схватила двумя пальцами Марго за нос. - Нет, честно. Вот.
- Где?
- Вот.
- Это? Че-то я тоже не пойму, кто это. Шугэ. Не знаю, кто это.
- А это? Розетка, Орхидея, Лютик.
- Без понятия. Я таких имен никогда не слышала.

- Это цветы, - сказал Ал.
- Да? - удивилась Аннушка. - Розетка это тоже цветок?
- Это...
- Ладно, пошли дальше. Лужайка, Подсолнух, Русалка.
- Во, Русалка это мне знакомо! - воскликнул Ал.
- Че, в натуре обещал жениться? - спросила Марго.
- Более того, я был на ней женат.
- Врешь!
- Скорее всего, нет.
- Ну и как?

- Необычно.
- Думаю, он врет.
- Ты врешь? Нет, ты лучше скажи, пока не поздно, что врешь, иначе мы рассердимся.
- Хорошо. Думаю, я ошибся. До официального венчания дело не дошло. И знаете почему? Она сбежала.
- Почему? - спросила Аннушка.
- Да, почему? - спросила Марго.
- Русалки боятся заходить в церковь.
- Да? Думаю, они вообще не женятся. Более того: даже замуж не выходят. Так, кто у нас дальше? Барбара Цветущая. Ни хера себе! Это точно не имя.
- Нет, давай считать, что это всё имена, - сказал Ал. - Так будет понятней.
- Да? Ну, хорошо. Тогда это кто?
- Где? Дай я прочитаю, - сказала Марго. - А! Это Сицилия.
- Сицилия? Это откуда этот, как его? Отец Горио?
- Какой еще Отец Горию?
- Ну, этот, Крестный Отец. Роберт ДеНиро.
- Скорей уж Мартин Скорсезе.
- Скорей уж Фрэнсис Форд Коппала.
- Скорее уж Аль Капоне. Точнее, Ал Пачино.
- Ладно, ладно, будем считать, что это мафия и всё.
А это тогда, кто? Конь в домашней пижаме? - И она прочитала: Михал Сергееич, Федор Иванович, Вячеслав Соломонович. Скорее всего, по вашей системе получается, что это скаковые лошади, - сказала Аннушка. - Там у них, точнее, у нас есть конюшня, что ли? Ничего не понимаю.

Поставьте лучше чайник и подогрейте немного коньяк. Иначе я с этой траханной Зеленой Зоной не смогу разобраться. А с другой стороны вот здесь есть расшифровка. Один это Начальник Зоны, другой Раскольников, а третий Культуролог, и его псевдоним: Зам по тылу.
- Зря, - сказала Марго. - Лучше бы уж всех называли как-нибудь одинаково. А то может получиться, как с Доктором Зорге, до сих пор не могут понять, кто это.
- Кажется, я более-менее разобралась, - сказала Аннушка и зевнула. - Это целая армия! - И добавила: - Ну, где там чай, коньяк, торт. Я сказала торт? Это ошибка. Передайте мне, пожалуйста, соль. Ну, как это обычно делается у римлян. Особенно часто это делает Альберто Моравиа. - Она уже хотела отложить отработанный список, как еще одно слово привлекло ее внимание. Точнее, два слова:
- Князь Серебряный.
- Действительно, кто бы это мог быть? - удивился даже Ал. А он ведь был в побеге с этой Изумрудной Зоны. - Я такого не помню.
- Что значит, не помню? - строго спросила Аннушка. - Прекратите этот балаган. Мы готовимся к серьезной операции. Вы хоть вообще в курсе, зачем мы туда едем?
- С проверкой, что ли? - сказала Марго.
- Это просто прикрытие. На этой Зоне, как мне уже известно, есть настоящие изумруды. Природные. Более того, их здесь навалом. Надо только решить один вопрос: как их вывезти в Оффшорную Зону.
- Что значит офф?
- Да куда угодно. Лишь бы это было наше собственное маленькое государство. Такое, как, например, Люксембург.
- Такое маленькое? - с обидой спросил Ал.
- Прекрати, я тебе сказала, врать. Ибо: нам хватит.
- Тогда может сам Люксембург и купить? - спросила Марго. - Деньги-то будут. Я думаю, большие.
- Как их только дотащить? Изумруды тяжелые, - сказал Ал. - Тем более, рубиновые.
- Зачем нам рубиновые?
- Они дороже.
- Да? А ты откуда знаешь? Ты случайно не шпион какой-нибудь?
- Более того, - добавила Марго, - впрочем, я кажется, это уже говорила. Тем не менее, не ясно, почему у нас так все хорошо получается. Других бы давно уже грохнули.
- Ты хочешь сказать, что кто-то из нас не тот, за кого себя выдает? - спросила Аннушка.

Ночь. Двое идут по проходу Столыпина. Один даже слегка напевает:
- Вот кто-то с горочки спустился. Наверно, милый мой идет. На нем... на нем телогрейка из Гулага - как у Папанова, когда он отстреливался от бывших зеков. Очень хотел где-нибудь поработать. Но не давали. Только копать ямы или валить лес. - Он-а-а с ума меня сведет. Послушай, мне кажется, это здесь. Точно, видишь, их только трое. У нас что там: хлороформ или закись азота? Нельзя, чтобы они умерли.
Они спустились... нет, не с горочки, а с крыши поезда. Замерзли! Хотелось быстрее выполнить заказ, и выпить. Заказ был сложный. Необходимо было оставить клиентов в живых.
- Наверное, чтобы дольше мучились, - сказал Тугамент.
- Да, по барабану. Лимон получим, и до свиданья, - сказал Долбица. - Так-то договор был на восемьсот тысяч баксов. Двести - премия за оставление заказанных клиентов в живых. Тоже, между прочим, деньги. Майбах, конечно, не купишь, но Роллс Ройс средней тяжести - можно. А если на двоих, то вообще кайф.
- По сотке сбросимся, и поедем назад, домой на Роллс Ройсе, - сказал Долбица.
- За рулем буду я, разумеется, - сказал Тугамент. Это еще когда они мерзли на крыше. Ибо все знают, что при приближении к Северу становится все холодней и холодней. Скорей всего, именно по этой причине многие не могли понять, где находится Зона Зеленый Лед. Ведь в ней было тепло, как на египетском курорте. И даже лучше. Ибо здесь не было автобусов, а, следовательно, они и не падали в пропасть.
Ребята нашли в кармане у Марго ключи от клетки, где сидели, а в данный конкретный момент, спокойно спали бывший генерал пенитынциарной системы Семицветов, бывший полковник этой же системы Светофор и капитан Козлов, тоже, разумеется, бывший. Хотя бывшими они были только фиктивно. На самом деле все тугаменты, прошу прощения, документы были подделаны. И практически достаточно было освободиться, чтобы доказать свою невиновность. Они успели найти киллеров. Разумеется, не для всей этой комбинации, а просто завалить заключенных Аннушку, Марго и Ала в Столыпине. Хорошо, что Светофор в последний момент попросил оставить их в живых. А так бы, при вновь открывшихся обстоятельствах, трудно было объяснить наличие трупов, или полное их отсутствие.
- Что трупы найдут, что их выбросят с поезда - все равно это будет криминал, являющийся добычей для детективов, - сказал тогда Светофор.
- Что вы предлагаете? - спросил генерал.
- Продадим их лучше в рабство на Зеленой Зоне.

- Ну, окей.
И в результате вышло еще лучше. Так сказать чисто и официально. Тугамент и Долбица, а это, как вы знаете, Итальянец и Колобок, просто поменяли пассажиров местами. Они и пентов усыпили.
Сначала, правда, спросили друг у друга:
- А этих так потащим, или тоже усыпим? - спросил Тугамент.
- Разумеется, - ответил Долбица. Ну, и тоже усыпили. Таким образом, все проснулись и ужаснулись.
Ужаснулись даже не разной обстановке купе: одно было большое, обитое персидскими коврами, как дворец турецкого султана, а другое маленькое, даже без матрасов и с решетками на окнах, и решетками вместо двери. Ужаснулись завтраку. Одни ждали английскую овсянку, как дают в Оксфорде, с сыром и отварной телятиной. Плюс, недоеденный вчерашний черно-белый торт с Амбассадром. Другие обещанную еще вчера:

- Опять селедку. - Плюс:
- Скоро воду.
- Мы куда попали? - спросил, проснувшись первым Ал. - В Ад?
И почти то же самое спросил Светофор:
- Мы где? В Раю, однако?

Генерал Семицветов, полковник Светофор, капитан Козлов прибыли к Зоне на такси. Но не прямо к воротам, а за десять километров до них. Как сказал таксист:
- Это недалеко, рядом.
- А дальше все равно нельзя, - сказал Козлов. - Видите знак? Запретная Зона.
Дело в том, что ребята ждали автозак, думали, что вместе с автозаком за ними прислали Роллс Ройс. Их никто не предупредил, что автозаком здесь был вертолет. И он улетел без них.
Таким образом, проверяющая троица попала на Зону Зеленый Лёд только на следующий день. И...
- Вы, в натуре, кем здесь работаете?! - рявкнул генерал Семицветов.
- Председатель, так сказать, этой лавочки, - ответил привычно Михал Сергеич.
- Отлично! Отлично отрекомендовались, дорогой, - продолжал генерал. - Ну, если вы заведуете этой лавочкой, то, я думаю, для вас не составит труда объяснить, почему за нами никто не приехал. Вам была шифрованная телеграмма со спутника?
- Был, - ответил Михал Сергеич.
- Почему был?
- Ну, это была не телеграмма, а звонок по спутнику. Звонок, следовательно, он, а телеграмма, получается, что она.
- Я чувствую, ты у меня здесь сам сядешь в Барак усиленного режима. - Генерал попросил подать ему сигару:
- По толще, - как он выразился.
- Но это позже. А вот если вы сейчас мне не ответите, где заключенные, то сядете прямо сейчас.
- За-за-за, - начал Станиславский, не в состоянии продолжить.
- Не было заключенных, - спокойно ответил Раскольников.
- То есть как? - ахнул Светофор. - Куда они делись?
- Если их не было, - продолжал режимник, - то, естественно, и деваться их здесь некуда. - Раскольников все-таки слегка заикнулся. Тем не менее, он исправился и сказал: - Им.
- Не волнуйтесь, - сказал генерал, - если будем расстреливать, то все равно всех вместе. И добавил: - Чудеса. Заключенные пропадают в Зоне, как в болоте.
- В Таинственной Реке, - высказал Станиславский.

- Да, действительно, если пропали, тот именно там, - сказал Раскольников.
- Вы нас, видимо, не поняли, - сказал полковник Светофор, пока генерал раскуривал сигару.
- Вопрос стоит следующим образом, - сказал капитан Козлов, - как они прошли на Зону незамеченными?
- Ответ готов, - сказал Станиславский. - Они не проходили.
- Вопрос второй, - сказал Козлов, - а где они?
- Действительно, - сказал полковник Светофор, пока генерал курил сигару и думал. - Здесь больше некуда идти.
- Ну, хорошо, хорошо, - сказал Михал Сергеич, - Будем искать.
- Хорошо, что, наконец, поняли, - сказал генерал Семицветов. - И да: где наш генеральский дом?

Глава Двенадцатая

Сон генерала

- Под водой.
- Что? Это кто сказал?
- Я, - ответил Раскольников. - Дело в том, что для красоты и безопасности дом для проверяющего сделали под водой. Из небьющегося стекла. Все видно-о! Как на ладони! Красота. Все в зелени. Как в Америке. Нет, честно, великолепный вид.
- Америка! - рявкнул генерал. - Здесь русского уже не осталось?
- Можно и русского, - ответил Михал Сергеич. - Старое жилье в административном здании еще осталось. Только там нет кондиционера. Вам покажется не по кайфу. Днем бывает жарко, как в Египте.
- Напиши мне, мама в Египет. Как там? Волга еще живет? - пропел Козлов. - Думаю, лучше под воду. Я был в Египте. Херня, ибо я думал посмотреть фараонов, а они, оказывается, уже вымерли давно. А я не знал. Более, того, автобусы падают в пропасть, как мухи. Почему? Они считают:
- Учиться не надо.
- Почему?
- В подляк. Они думают, что с умением водить любой может не упасть в пропасть. А вот вы попробуйте, так, на халяву проехать! Интересн-но-о!
Они поселились под водой. Все-таки как-то современно.
- Модерн, - сказал Семицветов. - Как я люблю, отделка под цвет радуги.
- Мне очень понравился фиолетовый ковер, - сказал Козлов. - Успокаивает. Жаль рыб не видно.
- А мне бы увидеть Русалку, - сказал полковник Светофор. - Хоть раз в жизни! Красивая, неверное, до жути.
Тут Козлов шарахнулся в сторону и сбил столик с бутылками, среди которых была и большая бутылка Хеннесси. Хорошо, что ничего не разбилось.
- Ты чё, в натуре, акулу увидел? - спросил Светофор. А генерал добавил:
- Русалку.
- Нет, друзья-я м-мои, - заикаясь, ответил капитан, - это был мужик. Страшный мужичина. И знаете на кого похож?
- На Верлиоку?
- Точно! Вы догадались? Точно, вижу, что догадались. Волосы в стороны, как у Медузы Горгоны. Рожа-а! Страшная.
- Может, все-таки это была баба? - спросил Семицветов.
- Мужик. Уверен.
- Почему?
- Уж больно страшная. Для бабы больно страшная. Таких даже у Хемингуэя не было.
- Мне кажется, у него как раз были модели, - сказал Светофор. - Красивые-е!
- Как бляди, - резюмировал генерал. И добавил: - Что у нас сегодня завезено на ужин?
- Вот именно. А надоедает всё. Даже красота. И хочется, - мечтательно произнес полковник, - чего-нибудь ужасного.

И, кажется, ОНО пришло. По крайней мере, генерал Семицветов так прямо и сказал утром:
- Ужас! - и потряс головой, как собака после долгого раздумья.
- Че, Фрейд приснился? - спросил Козлов.
- Страшно было? - спросил Светофор.
- Точно сказать не могу, - ответил генерал. - Вроде да. Точнее, нет, тогда не очень. Сейчас больше.
- А о чем был сон?

- Как я стал генералом. Как сказал то ли Пушкин, то ли Данте:
- В начале жизни школу помню я.
Точно не помню, но, кажется, я познакомился с ними в кафе. Девушка была в нимбе кудрявых волос. Блондэ? Естественно. Высокий парень ушел с ее подругой, а мы остались вдвоем. Она, как ангел без проблем подняла голубую юбку, и я во всей красе увидел всё то, о чем мы так долго мечтали. Нет, действительно, натюрлих. Как говорится: аб гэмахт и без рихтовки.
Но это бы еще ничего, но жениться я должен был не на ней, а на ее подруге. Она тоже была, естественно, блондинка. Только побелее, без янтарного отлива. И поменьше ростом. Я говорю это для того только, чтобы рассказать все поближе к правде. И волосы у нее были не короткие, как у Мэрилин Монро, а длинные, как... Как у Русалки.
Ну, значится, пришли мы после свадьбы в ее богатую квартиру. Я говорил, что она была богатой? Естественно, если одна подруга богата, то другая, естественно, то же.
Мы пришли первые. Квартира состояла из двух больших - метров по семьдесят - комнат, разделенных стеклянной дверью. Хотелось тут же заняться производством. Детей, я имею в виду, если говорить чинно и благородно, по-старому. Но мы, естественно, занялись сексом. Мы же богатые, и тут миндальничать не приходится.
- Дверь закрыта? - спросил я.
- Ай доунт ноу, - ответила она уже готовая в постели. И откинула свои длинные белые, нет, почти белые, волосы на соседнюю подушку.
- Ну, окей, я проверю. - И запер дверь ключом, похожим на ключ в вагонах, только поменьше. Ну, и начали мы, как говорится, как положено в брачную ночь. От и до. Имеется в виду, до самого утра. А когда уже совсем рассвело, в комнату вошла та моя первая, Мери с янтарными, как у ангела волосами вокруг. Она была в распахнутом коротком халате, и держала в руке бутерброд с мягким белым хлебом. Это в одной руке. В другой - такой же, как у нас золотой ключ.
- Я как знал, что вы нам помешаете, - сказал я. - И, следовательно, специально перетащил мою жену сюда. Ну, чтобы через стеклянную дверь нельзя было нас увидеть из недоступности угла зрения. Понятно? Мы находились в мертвой Зоне.
- Как вы вошли? - спросил я. - Мы заперли дверь.
- У меня есть ключ, - ответили Мэри, совершенно спокойно продолжая расхаживать по футбольному полю. Я имею в виду по нашей большой комнате. Между прочим, только теперь я понял, что они могли при желании видеть нас и, не открывая, дверь. На противоположной стене висело зеркало. И таким образом, взглянув в него, и отразившись можно было спокойно увидеть нас на кровати. - Мы всегда так делаем, - ответила Мэри.
- А что вам, собственно, надо? - с ужасом спросил я, понимая, что она легко может потребовать от меня свою долю. Ведь я уже, так сказать, трахал ее до этой нашей свадьбы с моей маленькой Русалкой, которая в это время посмотрела в зеркало на дальней стене, и подмигнула. Нет, не кому-то, кого она могла увидеть через это зеркало в смежной комнате, а чисто так: себе лично.
В этом подмигивании не было ничего сверхъестественно хитрого. Было ясно, Мэри не шутит: для них заходить в комнату к друг другу - обычное дело.
- У вас есть соль? - спросила Мэри.
- Так вы пришли только за этим? - спросил я, - за солью?

- Как хотите, - ответила спокойно она.
И тут я проснулся, так и не узнав, был ли с ней кто-нибудь в другой комнате. Но чувствую - был. И волосы мои были разбросаны по подушке, как у того мужика, которого ты, Козлов видел за стеклом аквариума. Думаю, он провел здесь такую же ночь, как я.
- Может, нам перейти на следующую ночь в русский Административный Корпус? - спросил полковник. - Это, как они говорят:
- Таинственная Река.
- И вполне возможно, в ней живут таинственные Русалки.
- В чем был ужас, я так и не понял, - сказал полковник Светофор. - Вроде бы у вас все было даже лучше, чем обычно.
- Я понял, что всем в натуре наплевать на мою моногамность. Если Хемингуэй рассказал о случае, когда они все трахали одну Графиню, так ведь в разное время.
- Да, похоже, - сказал Козлов. - Всем хочется иметь полную собственность, а она оказалась частичной. Как будто берешь жену не навсегда, а так, чисто в аренду.
Хочется сказать:
- Вы че, в натуре, оборзели? - А они думают, что это мы ёне понимаем, что, как говорится, ничего личного. Естественно, что все общее. Да, удивительно. Ну, и что? Пользуйтесь, пожалуйста!
Пожалуйста, берите, что хотите.
А жалко.
- Я все равно не понял, чего вы испугались, - сказал Козлов, а Светофор его почти поддержал.
- Меня никто не любит, - сказал генерал. - Нет, я вам точно говорю.
- Нет, я вы что хотели, запереть свою жену на замок?
- А как же?
- Например, вы напились пьяным, лежите, ничего не надо. И, что, все равно, что ли, нельзя ее трогать? - удивился Козлов. И добавил: - Это эгоизм.
- А я говорю: никому не дам! - рявкнул генерал.
- А похоже, это был не просто сон, - сказал полковник. - Думаю, здесь, на этой Таинственной Реке именно такие правила и существуют.
- Во попали, - сказал капитан Козлов. - Эти Русалки нас достанут.
В это время опять появился мужик с распущенными волосами. Все встали. Полковник даже взял в руку бутылку. Первой ему попалась Хеннесси. Он отставил ее в сторону, и захватил Камю. Как будто через стекло мужик мог попросить налить ему. На их глазах он отколол от стены большой изумрудный кусок и потащил назад, к небу.
- Он даже не обращает на нас никакого внимания, - сказал генерал. - Может быть, это подводный робот? - Но мужик как раз повернулся к ним лицом и показал большой палец.
- Он нас дразнит? - спросил полковник.
- Нет, - ответил генерал. - Это большой палец, а не средний. Помните, вы когда-то давно показали мне средний палец вместо большого?
- Нет. Честно, не помню, - ответил Светофор.
- Надо вспомнить. Я командовал учениями. Все прошло отлично, но для того, чтобы вы еще раз похвалили меня, я спросил:
- Ну, что? Каково? - неужели не помните? Вы тогда были Смотрящим. - И... и вы показали мне средний палец. Надо было большой, как я просил, а вы, мать вашу, нарочно показали мне средний. Так не делается.
- Не может быть, - ответил полковник. - Я бы не решился.
- А тем не менее, это факт. И да, знаете, почему вы до сих пор только полковник? Моя богатая жена имела тогда очень богатого папу - Бориса из Лондона знаете? - я попросил его остановить вас на полковнике. Чтобы научился смотреть сквозь пальцы.
- Думаю, здесь и я найду себе богатую невесту, - сказал полковник.
- А вашу куда? - спросил Козлов. - Может быть, тогда я ее возьму?
- Бери. Впрочем, такие вещи в один день не решаются. Подойдешь ко мне в середине следующего месяца на новолуние, тогда решим.

К тому времени стена из рубиново - изумрудных плит была наполовину построена. И, выйдя утром на поверхность, генерал увидел...
- Что, собственно, это такое? - спросил Семицветов.
- Действительно, - сказал Светофор.
- Какая-то операция херация, - сказал Козлов. - И знаете, оченно похоже на Беломорско Балтийский водный путь. Только там строили воду, а здесь, похоже, строят крепость.
Прибежавший спозаранку Станиславский объяснил, что сегодня завтрак будет в АК, в Административном Корпусе.
- И да, - сказал он, - это все мутит новый КК, Коммерческий Комиссар.
- Да вы совсем тут рехнулись! - гаркнул генерал, - какой комиссар? Откуда он взялся?
- Ну, не комиссар, а этот, как его? - спросил Станиславский.
- Может быть, шах? - спросил Козлов.
- Да вы, че, в натуре, какой еще Шах-Мах? Нэт.
- Канцлер? - спросил Светофор.
- Нет, нет, нет. Впрочем, я вспомнил:
- Директор. Просто Коммерческий Директор Зоны. Все имущество Зоны Зеленый Лед теперь записано на нее.
- А на вас?
- А на нас только люди. Она и строит за каким-то хером эту стену. Вишь, как наладила, стена растет не по дням, а по часам.
- А как ее зовут? - спросил Козлов. - Ну, по имени отчеству?
- Я доунт ноу. Никто не знает. А называют просто:
- Русалка. - При этом имени генерал сделал три шага назад. А за ним и все остальные. Светофор и Козлов.
- Кошмар, - сказал генерал, - не зря нам снились Русалки.
- Значит, это правда, - резюмировал полковник.
Они поднялись в столовую, где уже были накрыты столы.
- Всё, как я люблю? - на всякий случай спросил Семицветов.
- Без сомнения.
Перловка, почти без соли, брынза, естественно с солью, форель радужная, виноград, И так далее.
- Мяса не вижу, - сказал, придвигая стул Козлов.
- Так у нас мяса не бывает, - сказал Станиславский.
- То есть, как?! - ужаснулся генерал. - У меня без мяса обеда не бывает. - Он встал, вытащил салфетку из-под воротника и бросил прямо на овсянку. Точнее, сегодня была перловка. Разница? Разница такая же большая, как время варки.
- Это не обед, - сказал запыхавшийся Михал Сергеевич. Он опоздал.
- А что это? - спросил полковник Светофор.
- Завтрак, - выдохнул Председатель Зоны.
- И там будет мясо? - сказал полковник.
- Без сомнения.
- Что это за мясо? - спросил генерал, начиная есть перловку с брынзой и форелью. - Быки, коровы, свиньи, бараны? Надеюсь, оно не из Русалок? - он нервно усмехнулся.
- Конечно, нет, - сказал Михал Сергеич, тоже присаживаясь за стол. - Более того, никаких Русалок здесь нет. Так просто, болтовня. Они называют себя Русалками потому что по шесть часов в сутки проводят в воде на добыче Зеленого Лёда.
- Лёда? - удивился Культуролог Станиславский.
- Мы здесь так говорим. Не ветры, а, так сказать, ветра. Надеюсь, вы понимаете: специфика профессии.
- Че-то я не верю, что здесь нет ни одной Русалки, - сказал Козлов.
- Я не обязан отвечать простому капитану, - сказал Михал Сергеич.
- Я это запомню, - сказал Козлов. - И знаете почему? Я не простой капитан. Я - Проверяющий.
- А в чем разница? - спросил Председатель Зоны, подполковник.
- Вы про НКВД когда-нибудь слышали? - спросил Козлов. - Так вот это то же самое.
- Нет, не слышал, - сказал Михал Сергеич, не пытаясь расшифровать, что значит:
- То же самое.
- Я вырос на Зоне Зеленый Лед.
На некоторое время все замолчали. Думали:
- Правду он сказал, или нет? - В принципе сомнительно.
- Значит, вы утверждаете, что у вас нет ни одной Русалки? - спросил генерал Семицветов.
- А вы сомневаетесь? - ответил полковник.
- Да. Мне приснился сон.
- С русалками? - улыбнулся Станиславский.
- Нет, с нормальными, человеческими особями, - ответил генерал, - но, я думаю, он был спровоцирован каким-то необыкновенным явлением.
- Ну, хорошо, я вам признаюсь, - сказал Михал Сергеич, - одна есть.
- Я так и знал, - сказал Семицветов. - Нет, серьезно, есть?
- Можно ее сюда пригласить?
- Прямо сейчас?
- Это было бы лучше всего.
Председатель послал за Русалкой Культуролога Станиславского.

Между тем, уже подали десерт. Легкое вино и маскарпоне с консервированными мандаринами.

Козлов спросил:
- Она на самом деле настоящая Русалка?
- По крайней мене, она себя сама так называет, - сказал опоздавший к завтраку Раскольников. Он сел и добавил: - Я ей не верю.
- Я так и знал, - сказал Светофор, что не может быть.
- Почему вы так уверены? - спросил Михал Сергеич.
- Ну, у нее хвост есть?
- Вот не поверите, но, кажется, есть! - ответил Председатель Зоны.
Многие улыбнулись. Некоторые рассмеялись. Но генерал сказал:
- Думаю, так и должно быть.
- Да?
- Да. Хвост на земле не может быть виден. Но чувствоваться будет. Значит, это точно Русалка. Будем ждать. И кстати: у вас есть здесь какие-нибудь серьезные развлечения?
- Вы любите бокс, - сказал Михал Сергеич. - Извините, но до нас дошла информация. А вот боксеров у нас, к сожалению, нет.
- Не так страшен черт, как его малюют, - сказал Козлов.
- Это в каком смысле?
- В том, что бокс это, конечно, хорошо, но не бокс для нас главное.
- А что? - удивились многие.
- Тотализатор, ставки. В принципе мы могли бы поставить даже на тараканьи бега.
- Но бокс, разумеется, нам нравится больше, - сказал генерал.
- Да. - поддержал начальника полковник. - Ай либэ дих, как говорится. Мы это любим.
- Тогда можно вызвать любых и хоть прямо здесь и сейчас устроить шоу, - сказал Михал Сергеич.
- Давайте так и сделаем, - ответил генерал. - Чтобы был десерт, так десерт.
- Позовите четверых.
- Кого именно? - спросил Раскольников.
- Кто за прошлый месяц больше всех дрался в барах, тех и приведите. Так-то штатных боксеров у нас нет, - сказал Михал Сергеич. И добавил: - Но драться любительниц хватает.
- От постоянного плаванья под водой у них в мозгах появляется холод, - сказал Режимник, Раскольников. У нас есть три великолепных бара: русский - Мишка на Юге, американский - Дикий Запад и английский - Маленькая Англия. Но ни вина, коньяка или пива и дружеского общения им не хватает для запуска мотора, - он постучал себя по лбу, - на полную мощность. И они, естественно, начинают драться. В принципе, в этом нет ничего необычного. На воле многие поступают также. Вы понимаете:
- Даже жареные на открытых углях американские и английские стейки и русские шашлыки двадцати двух сортов не могут заменить природную потребность человека, и особенно заметьте, потребность девушки, подраться. Бокс это знаете ли, древняя природная потребность человека подняться на животными инстинктами. Так сказать интеллектуальное подсознательное желание разыграть Защиту Лужина.
- Даже не умея играть в шахматы?
- Естественно.
- Я смотрю, все у вас здесь натурально и естественно. Ладно, сейчас посмотрим. И да, главное:
- На что будем ставить?

- О! На ловца и зверь бежит, - сказал, раскрыв руки Станиславский. Именно его послали ловить рыбу. Как сказал Козлов:
- Наловите на нам рыбы, да пошустрей.
- Что значит, пошустрей? - обернулся Станиславский.
- Чтобы была вкусной, - строго сказал генерал.
- Чего непонятного? - тоже строго добавил Светофор.
- У вас выходной? - спросил Культуролог Станиславский. - Вы из какой бригады? Орхидея и Лютик из Розетки? Че-то я иногда забываю, кому точно принадлежат ваши траханные имена.
Дамы растерялись.

Это были Марго и Люда. Они втроем жили за занавеской в каптерке Алексея. И... и ничего не делали. Так чисто ели, пили и купались в реке. Можно бы, конечно, воровать изумруды. Но, как сказала Аннушка:
- Куда их прятать? Не могу пока придумать. Найдут при шмоне. Более того, я хочу отдохнуть.
И действительно, здесь было хорошо. Утром, после дождя запах яблоневого сада, мужик, правда, один на всех.
Персиковая теплица, как у Агаты Кристи. У некоторых могло сложиться впечатление, что эта каптерка находится на пустыре, где-то на отшибе. Нет, друзья, нет. Может, когда-то это так и было, но не сейчас. Сейчас это был приют задумчивых дриад. Настольный теннис, завтрак, обед и ужин в палату. Курорт.
- Друзья мои, - сказал Станиславский, - должен вам сделать предложение, от которого вы не сможете отказаться. Купание в реке пока что отменяется.
- А в чем дело? - спросила Люда.
- Мы не хотим никуда идти, - сказала Марго.
- И знаете почему?
- Мы хотим купаться.
- И да: мей би, поплаваем вместе?
Они обняли Станиславского и закрутили, то в одну сторону, то другую.
Далее, они вместе купаются.
- Поплывем вместе?
- Куда? - решил уточнить Станиславский.
- До буя, - ответила Люда.
- Кто вперед, тот? - Станиславский улыбнулся.
- Тот крутит бутылочку, - сказала Марго. - Если вы будете первым, крутить придется вам. А мы будем целоваться. Вас это устраивает? Нет? Тогда советую не торопиться.
- Будем играть в прятки, - сказала Люда. - Разумеется, если вы не против. А вы, я вижу, не против! - Она пощекотала Станиславского за бока.
- Хи-хи-хи, - вынужден был произнести этот талантливый парень. - На ту сторону? - спросил он.
- Да, - ответила Марго.
- К заплыву готовы? - спросила Люда. И добавила, не дожидаясь ответа: - В воду!
Станиславский сразу пошел стилем Высоких Домов.

- Мэй би, нам сбежать? - спросила Люда. - Я не умею быстро плавать. Только, как лангуст.
- А я могла бы его догнать, - сказала Марго. - Но не хочу.
- Почему?

- Тогда мне пришлось бы расстаться с тобой.
- Ты меня любишь?
- Без сомнения.

- Нет, точно?
- Разумеется.
- Совсем точно, или только, ты предполагаешь, что любишь?
- Достаточно точно.
- Достаточно, но не необходимо?
- Думаю...
- Ты, знаешь, что? Сначала разберись в себе, потом объясняйся мне в любви. И вообще: я не буду прятаться вместе с тобой.

- Ты просто придумала это, чтобы забить себе этого Станиславского.
- Хорошо, пусть будет по-твоему. Я поплыву за ним. - И Марго, как и Станиславский, перешла на стиль Высоких Домов. В простонародии называемый:
- Кроль. - Быстро. Очень быстро.
- Я уплываю, - сказала она уже издалека.
- Уплывая - уплывай!
- Можно, я поставлю Олимпийский Рекорд?! - крикнула Марго, прежде, чем окончательно скрыться из виду.
- Да. Но у тебя не получится. Ты не индеец Навахо, и сейчас не Восемнадцатый Год. Более того, я даже не помню, когда это было.
- Так давно?
- Конечно.
- Тем не менее, я попробую. Окей?
- Давай, давай, чтоб, как говорится... - И, не придумав ничего нового, она неспешно поплыла дальше. Но уже через пару десятков метров Люда поняла, что уже начало темнеть. Ведь совсем недавно было утро. Прекрасное, теплое, почти египетское утро. Она повернула назад. И так же, как лангуст, по-собачьи, поплыла назад к берегу.
- Достаточно неприглядная история, - сказала Люда, взглянув на небо, а потом опять на воду. - Надо бежать. Куда? А вдруг они вернутся, и будут искать меня? Но с другой стороны:
- Вряд ли они вернутся.
Люда села на берегу, и думала уже вернуться назад, в казарму, как она называла родную каптерку, из-за того, что в ней поселились Аннушка и Марго, которые постоянно пытались ей командовать, вместо того, чтобы благодарить за гостеприимство, как кто-то присел рядом, и взял ее под руку.
- Вам чего? - спросила она хмуро.
- Разрешите прикурить?
- Что?
- Извините.
- Ах, это ты, Валера! - напугал почти. - Какие проблемы?
- Спички забыл, а прикурить не у кого.
- Я тоже хочу бросить.
- Но еще не бросила?
- Нет. Только, чтобы быстрее привыкнуть к мысли о бессмысленном существовании, я не ношу...
- Не носишь с собой сигареты? У меня есть. Бери. Это Мальборо. Более того, на халяву вкуснее.
- Спасибо, нет. Сигареты у меня и у самой есть. Без них я чувствую себя неспокойно. А вот спичек нэма.
- Жаль, очень жаль. Кстати у меня указание, можно даже сказать, приказ найти двух девушек для боксерского поединка. - Он посмотрел на Люду и добавил: - Ты согласна?
- Ты имеешь в виду, что я хочу выбрать: секс с тобой или бокс без тебя?
- Ну, в общем, да. Хотя у меня и нет выбора. Я должен показать твои возможности высоким гостям.
- И у меня нет. Пойдем. Ты специально искал меня здесь?
- Да нет, я искал этого траханного Василя. Василя помнишь?
- Кажется, помню.
- Представляешь, до сих пор где-то здесь бомжует.
- Неужели так и не нашли?! - удивилась Люда. - Во бегает!

- Собственно, не очень-то и искали. Но теперь точно решено изловить. Комиссия. Скажут:
- Кто такой? Что за хер? Два каптерщика не может быть на Зоне. Тем более, на женской. Я вон один, и то не могу найти себе порядочную любовницу. А если говорить совсем честно, я бы вообще хотел жениться.
- На ком?
- На ком угодно, практически. Но на тебе в первую очередь.
- Мы уже на ты?
- Прости, а ты, точнее, вы так и не согласны? - Они шли по берегу. Люда не успела ответить. Навстречу им двигалась Розетка со своими телохранителями Орхидеей и Лютиком.
- Вы куда? - сразу спросила она.
Все встали.
- Сколько?
- Что, сколько? - не поняла Люда. Дамы проигнорировали ее вопрос. Они обращались к сержанту Валере.
- Что?.. - тоже хотел спросить он. Но побоялся ужасного вида волосатой Розетки. - Победитель из двух пар получит возможность пролететь на воздушном шаре. Плюс двадцать пять тысяч конвертируемых рублей.
- Не совсем понимаю, что это значит? - спросила Люда.
- Ответьте мне, я первая спросила, - сказала Розетка. - И знаете почему? Иначе, я набью ей морду прямо здесь, - Розетка, не глядя, кивнула на Люду.
- Я больше ничего не знаю, - сказал Валера.
- Хорошо, ты получишь... - Она вытянула палец и начала считать, как Зет, для того, чтобы выбрать, кого трахнуть первым:
- Брюса Уиллиса или толстого негра в фильме Квентина Тарантино:
- Не читайте с утра криминальных романов.
- Так других нет.
- Никаких и не читайте.
- Ни по эту, ни по ту... - ее указательный палец замер на Лютике. Но, видимо, считалка еще не закончилась. Он сделал еще один полукруг, и, как на жертвоприношение, упал на Орхидею. - Твоя.
Мозги у сержанта сразу прояснились. Он схватил Орхидею и потащил в кусты.
- Ну, ты чё, мудила, - засмеялась Орхидея, - скажи ей сначала правду.
- А! - сержант вернулся, и что-то прошептал на ухо Розетке.
- Хорошо, я дарю ее тебе, - она кивнула на Орхидею, - но только после боя. - И она опять приподняла свой большой указательный палец. На этот раз он предлагал Валере заткнуться. Что и подтвердила Розетка словами: - Ни слова больше. И знаешь почему? Нам нужен резерв. Вдруг мне на голову упадет кирпич? Кто тогда будет зарабатывать на счастливую жизнь? Ты понял?

- Нет, - сказал Валера и потер ногу выше колена.

Глава Тринадцатая

Бой в Аквариуме

- Она проиграет, - сказал генерал.
- Вы так думаете?
- Почему? - удивился и Михал Сергеич.
- Весовая категория не та.
Против Розетки выпало выступать Люде. Можно сказать:
- Как по заказу. - Для Розетки, по крайней мере. По крайней мере, по ее мнению. Она была бригадиром, и вообще не работала, только следила за выполнением плана. А все остальное свободное время тренировалась. По недоразумению на Зоне до сих пор не было боксерского клуба. И она тренировалась а барах. Их-то, как известно, было три. И она почти каждый день ходила в другой бар, затевала ссору с какой-нибудь телкой, делала на себя ставку и валила ее, как по заказу в том раунде, на победу в котором ставила. Вроде бы:
- Я не хочу с тобой драться! - Так, кажется, что могла сказать та девушка, которую она оскорбила. Но, увы, было препятствие. Могли опустить. Слово то же самое, что и применяется на обычных зонах в отношении тех, кто не мог постоять за себя на зоне, или даже еще на этапе, но смысл другой, так сказать:
- Менее сексуальный. - Это означало перевести девушку, отказавшуюся защищать свою честь и достоинство в честном боксерском поединке на большую глубину. А конкретно, опущенные работали на двадцатиметровой глубине. Как малайцы из фильма:
- Человек Амфибия. - Там добывали жемчуг, а здесь ценные рубиново - изумрудные камни. Как их добывали? Здесь можно привести два примера. Один - это так же, как рубят уголь в шахтах. Как это делал Стаханов: отбойным молотком. Второй случай похож. Только вместо отбойного молотка применяется ноутбук. И Некто, не представляя себе, как шахтер:
- А что там, дальше, за черной стеной, рубит и рубит все новые и новые сцены романа. - И очень редко, кто-нибудь там, там за горизонтом пробежит, кинет пару слов, ну, может быть, небольшой диалог в зимней парковке - всё. Дальше опять темнота, как перед Анной Карениной.

Нет, честно, писатели в России, это опущенные. Опущенные на двадцатиметровую глубину русалки.

Второй парой были Орхидея и Лютик. Только здесь надо иметь в виду, что все имена были перепутаны. Первыми генералу представили именно Лютика и Орхидею. И эти имена так ему понравились, что генерал Семицветов сказал:
- Орхидея и Лютик будут драться в финале.

- Ну, это, как получится, - сказал Михал Сергеич.
- Нет, нет, вы его не поняли, - сказал Светофор.
- Что именно я не понял? - спросил Председатель Зоны, Михал Сергеич.
- Ну, не поняли и все. Какая разница, что именно?
- Никакой.
- Ну, вот. Тогда и не надо песен. Лютик и Орхидея считайте уже в финале.
Таким образом, в первом бою вышли Лютик и Орхидея. А во втором должны были выйти Орхидея и Лютик.
Со всей своей проницательностью Светофор предложил генералу провести оба боя сразу.
- Мы сидим здесь, у одной стены, а другая стена свободна. А у той стены два угла. Следовательно, можно проводить два полуфинала сразу. Вы окей? - спросил Светофор.
- Есс, окей, - ответил генерал. - Думаю, у меня не меньше ума, чем у других, смогу уследить одновременно за двумя боями. Следили же мы когда-то за боями в Афганистане и во Вьетнаме.
- Они проходили одновременно? - спросил Раскольников.
- Теперь да, - ответил генерал, и без лишних слов предложил начинать. Проблема была в том, что он поставил на Орхидею, и, следовательно, победить должна была Орхидея. А если это так, кто будет ставить на Лютика? Никто. Ибо никто не хочет проигрывать. Возникает вопрос, где взять денег на турнир. Закон Ломоноффофе должен исполняться везде. Если где-то прибудет, то в другом месте убудет. Более того:
- Что будет, если победят в полуфиналах две Орхидеи? - Своими претензиями генерал поставил в тупик многих присутствующих.
Деньги нашли. Точнее, попросили снять эту сумму со счета мебельной фабрики. Но Иван Поддубный потребовал долю. А именно, право на участие в тотализаторе. И ему нельзя было отказать. Как главный производственный концессионер, он тоже имел акции этой мебельной лавочки. Тем более, легко мог устроить забастовку.
- Вот наглец. - сказал Раскольников, - да, как он смеет?

- Не надо было давать ему акции, я говорил, - сказал Михал Сергеич.
Станиславский ничего не сказал. Он, как Достоевский когда-то, переживал случай с Марго.
- Ладно бы не дала, - печально думал он, - а дело в том, что я просто не помню:
- Было? Или все-таки не было? - Можно даже сказать: быть, или не быть, - как Гамлет. А она ничего не говорит. Разве так делается?
Тем не менее, его голос был нужен. Михал Сергеич дал добро, а Раскольников, сволочь, проголосовал против.
- Ну, да, да, да, - промямлил Станиславский, - я просто не могу сказать нет. И знаете почему? Я боюсь, что стал самым несчастным человеком. Я влюблен. Но мне отказали. И я боюсь, что по моей вине.
- Как это?
- Думаю, что я первый сказал нет.

- Но зачем?!
- Скорее всего, я очень испугался. Глупо, но я подумал, что она тоже Русалка. Честно, мне было страшно. Потом-то я понял, что ошибся, но было уже поздно. Она обиделась. Что теперь будет - не знаю. Более того, я уверен, что она победит. Пусть она не настоящая Русалка, но мистики все равно у этой Марго хватает. Особенно страшной она мне показалась в тумане. Представляете? Я уже переплыл реку, жду ее. А туман уже был. Она выходит из тумана...
- Как немец, - сказал Рас. Раскольников. И добавил: - Кстати: ты жив? Или так просто: живой покойник? - На этой Зоне такие слова не были плоской шуткой. Хотя и считалось, что все здесь покойники с разным стажем, но не буквально же! Более того, ведь даже сами покойники с трудом верили, что они покойники. Некоторые так даже совсем не верили. Глупо, конечно, но разум привык считать себя живым. Ему кажется, что это намного лучше. У Станиславского после этого заплыва по Таинственной Реке появилось сомнение, что он живой человек. Надо бы радоваться. А он испугался. Теперь он решил чаше говорить да, чем нет.
- Так вы за? - еще раз спросил Михал Сергеич.
- Без сомнения.
- Пожалуйста, выражайтесь яснее, - сказал Рас.
- Да.
Таким образом, Иван Поддубный принял участие в игре. Проблема была только в конвертировании. Налички-то не было. Только изумруды. И то не обработанные. Более того:
- Плитами. - Как добывали их рыбы, так получал зарплату и дивиденды Иван. И то считай за счастье. Другие получали зарплату только на карточку.
В окончательном варианте Люда вышла на бой с Розеткой в правом углу. Марго с Лютиком в левом. Несмотря на это, генерал называл каждую пару Лютик и Орхидея. А так как выиграть должна была Орхидея, то все поставили на Орхидею. Дураков-то нет. Если генерал хочет выиграть, мы можем это допустить, но, извините, не за свой же счет.
Раз, два, три, четыре. Где пятая? Марго здесь. Люда - здесь. Волосатая Розетка, мать ее, тоже на месте. Остались Лютик и Орхидея. Одна из них точно здесь. Кто: Лютик или Орхидея? Прошу прощенья, но они обе здесь! Посчитав хорошенько, это заметил и Семицветов.
- Прошу посчитать всех еще раз. - И добавил: - Надо что-то делать. И сам тут же придумал: - Пусть одна выступит против двоих.
- Никто не согласится, - сказал Раскольников. - Ибо это будет уже не бокс, а драка в кабаке. Более того, у нас и драки в кабаках разрешены только один на один. А то, что предлагаете вы, не лезет ни в какие ворота, а у нас так просто запрещено официальным приказом. И знаете почему? Бардак будет.
Генерал почесал согнутым пальцем висок.
- Тогда, может быть, вы будете третьей парой? Вы и одна из этих рыб. Как? Это устроит?
- Нет.

- Почему?
- Да потому, что я убьют любую из этих малышек одним ударом. Если вы разрешаете мне убить сегодня одного человека, я это сделаю. Сделаю просто так, чисто ради вашей прихоти. Вы согласны?
- Согласен ли я? - спросил Семицветов. У кого? У самого себя, разумеется. Да, я согласен. И знаете почему? Я хочу, чтобы сегодня кого-нибудь убили. Хочу принести жертву. В знак благополучного прибытия сюда. Вы, наверное, не знаете... - И он уже хотел рассказать неправдоподобную историю попадания в необыкновенную историю. - Впрочем, лучше я оставлю это для мемуаров:
- Как я стал заключенным.
- Это будут действительно мемуары, или научно-фантастическое произведение, фэнтези, так сказать, - нашел нужным уточнить Раскольников, заместитель председателя зоны по режиму.
- Я вам отвечу, если вы останетесь живы после боя, - ответил Семицветов. - Вы, как-то утверждали, что ваши русалки настоящие беркерсиеры. И да: я согласен.
- А я? Согласен ли я? - спросил гордо Режимник. И ответил: - Да, я согласен. Только, как человек непосредственно заинтересованный в вашей конвертируемой валюте, хочу спросить: - Она у вас есть? Что вы ставите? Или вы стопроцентно рассчитываете на выигрыш? Между прочим, так не делается.
В наступившей тишине можно было услышать, как пищит комар. Если бы он здесь летал. Только комаров здесь не было. Прекрасное место.
Далее, где Семицветов находит деньги.
- У нас были деньги, - начал неуверенно Козлов. - Но, вы не поверите, нас ограбили в поезде. Произошло ограбление.
- Мы бы рассказали, - поддержал подчиненного Светофор, - но не получится.
- Слишком долгая история, - высказался и генерал. - Тут надо не байки, так сказать, сказки рассказывать, а книгу писать. Честно, вы не поверите. И да: я мог бы продать права на эту книгу. Вы не поверите, но люди покупают права даже на книги про дурдом. Из-за одной такой книги вообще настала Весна. Как говорится:
- Наконец-то!
- И чем она закончилась? - спросил Михал Сергеич.
- Хороший вопрос, - сказал генерал и попросил у подчиненного Светофора очередную сигару.
- Я не курю сигары, - вынужден был ответить полковник.

- Ну, хорошо, хорошо, у меня, как у Черчилля - есть свои. Грабители почему-то не взяли.
- В этих краях принято бросать, - сказал мрачно Раскольников.
- Так у вас есть уверенность, что они были из ваших? - тут же сделал ответный выпад генерал.
- Из? - Только и мог ответить Начальник Зоны.
- Уж не мы ли? - грубо пошутил Станиславский. - Но на него даже не обратили внимания. Мол, если крыша поехала, так помолчал бы лучше.
- В общем, вы узнаете конец - и не только, а также начало и всю самую вкусную, как в мамином пироге, начинку - если купите эти беспрецедентные права на мою книгу.
- А мы как же? - возразил полковник, кивнув на Козлова.
- Да, между прочим, им тоже придется отстегнуть.
- У вас такая большая компания взяточников, - опять не совсем удачно пошутил Станиславский. Ибо:
- Где много? - Всего трое. - Тем более, это не взятка, а сделка. Есть разница.
- В общем, вы утверждаете, что это рассказ о Пражской Весне, результатом которой стал фильм о Моцарте. Правильно я говорю? - решил, наконец, резюмировать ситуацию Михал Сергеич.
- И не только. Этот случай стал звездным часом Джека Николсона. Раньше это парень гонял по замку жену и детей, а теперь... Впрочем, если я все расскажу, потом вам будет не интересно. Ты понял?
- Кто? Я?
- Ну, не я же. Это у вас тут изумруды с рубинами.
- Извините, господин проверяющий, - сказал Станиславский, - но мы к этому достоянию республики не имеем отношения. Мы занимаемся, - он постучал себя костяшками пальцев по голове, - деревом. Если иметь в

виду те деньги, которые мы получаем после зарплаты, - добавил он. - Вы на них рассчитываете, если я правильно понял.
- Давайте, - уточним все-таки, - когда вы обязываетесь предоставить готовую книгу в наше распоряжение? - строго, как забуренного зека, спросил Раскольников.
Генерал задумался.
- Это в смысле, если я проиграю? - спросил Семицветов.
- Разумеется.
- Разумеется, - повторил генерал. - А у вас нет такого настроя, чтобы проиграть?
- Что?!
- Если бы вы мне подыграли, то не задержались бы на всю жизнь на своей нелегкой должности.
- Я считаю, что вы вымогаете у меня взятку, - сказал Раскольников.
- Вам так кажется? Ну что ж, - генерал вздохнул, - будь по-вашему. Служите без поддержки из министерства. И да: я гарантирую книгу через месяц.
- Зачем вам месяц, если книга готова? - спросил Михал Сергеич.
- Да, - подтвердил генерал, - все готово, даже приводные ремни. Осталось только правильно расставить запятые.
- Ну, хорошо, - вздохнул майор, по кличке Раскольников. - Пусть скажут люди, во сколько мы оцениваем этот фантастический роман, основанный на реальных событиях.
- Двадцать тысяч, - сразу сказал Станиславский. Он думал, что на этом все и закончится. Ибо: кто будет оспаривать культуролога. Но не тут-то было. Генерал тут же добавил:
- Кто больше?
- Ну, началось! - И действительно началось. В конце концов, рукопись была оценена в миллион. Меньше генералы не берут. Думаю, это был первый случай в истории со времени Пушкина, когда было продано вдохновение, без рукописи. Впрочем, нет, Джек Лондон тоже так делал. Вдохновение продавал, а потом писал и мучился. А как же:
- Без вдохновения писать трудно. - Так не надо было продавать его заранее!
Все были за, и уже кричали, что давно пора начинать бои. Иван Поддубный только был недоволен. Он бесновался из-за того, что деньги за книгу должна была предоставить его мебельная фабрика.
- Миллион! - орал он, - да такие деньги мне даже во сне не снятся. И знаете, я ведь не ворую, как некоторые. И да: вы учитываете, что мы должны откладывать в пенсионный фонд для осужденных пожизненно рыб?
- А их сколько? - спросил полковник Светофор.
- Практически все.
- Так много?
- Да, - подтвердил Председатель, - здесь сидят долго. Очень долго. Всю жизнь.
- Тем не менее, не будем о грустном, - сказал Станиславский. Он вспомнил ночь на реке с Марго. - Будем жить. Авось когда-нибудь повезет.

В итоге прошлось отказаться от изъятия такого количества бабла из оборота мебельной фабрики.
- Я вам точно говорю, - уперся Иван Поддубный, - начнется забастовка. Более того, я предлагаю сформировать призовой фонд из Зеленого Лёда.
- Будем играть на лёд? - усмехнулся генерал, не поняв сути сделанного ему предложения.
- Это не просто лёд, а Зеленый Лёд, - сказал Михал Сергеич. - Понимаете разницу?
- Нет.
- Ну, на нет и суда нет.
- Мы согласны, - сказал Светофор. - Только не считайте нас за дураков. Да, мы возьмем. Но только не чистыми изумрудами, а рубиновыми.
Председатель Зоны и два его Зама переглянулись.
- Откуда эти проверяющие узнали о рубиново - изумрудных залежах? - подумали они. Но озвучивать свои подозрения пока не стали. Просто попросили принести несколько красно-зеленых плит.

Однако Русалка и ее Шугэ держали эти плиты под особым контролем. И ничего не дали.
- Ну и порядки у вас здесь! - возмутился Козлов. - Начальник Зоны не может потребовать себе того, чего хочет.
Михал Сергеич подумал, что бы на это ответить? Послать просто? Не получится. Да и не выгодно. Как поется в песне:

- Справа в челюсть вроде рановато. Неудобно как-то - первая игра! Эх, вы, мускулы стальные! Мышцы мои крепкие спины! Ой, резные - расписные! Ой, вы, кони да слоны.
- Что вы задумались? - не выдержал генерал. - Песню, что ли про себя поете. - И добавил: - Если уж петь, то для всех и с удовольствием, а не бубнить себе под нос.
Кстати, - продолжал он - я предлагаю биться всего два раунда. И знаете почему? Предварительная подготовка заняла слишком много времени. Мне хочется спать. Устал, знаете ли, с дороги. Какая-то траханная Русалка не дает изумрудные плиты для ставки в честь приезда Проверяющей Комиссии. Если кому сказать, обхохочутся, - добавил он. - Пошлите кого-нибудь, - добавил Семицветов, - пусть возьмут силой.
- Действительно, - сказал Козлов, - Русалка - махалка. Чуть. Чуть и бред. Пошлите каких-нибудь бойцов.
И послали. Бригаду Подсолнуха. Подсолнух, Черемуха и Душистая. Но те наотрез отказались. Мол, да, но только без Русалки. С ней драться никто не хотел. Даже Розетка. Она сказала:
- Если эта сука придет сюда, я тоже биться не буду. - Розетка вспомнила, как Русалка ее побрила. Еще в каптерке, прямо с этапа, переименовав, таким образом, из Каменщика в Розетку.
- Ни в сказке сказать - ни пером описать! - рявкнул генерал. - Кто здесь главный? Я никак не пойму.
- Мы вам объясняли, что баблом здесь заправляет Русалка, - сказал Михал Сергеич. - Мы командуем только личным составом.
- Я думал, это шутка. - сказал генерал. - Как только вы на это согласились? Не пойму.
- А можно бы, кажется, догадаться, - сказал Станиславский. - Она хорошо нам платит.
- Да, об этом мне надо было догадаться. - Он погладил подбородок. - Могу сказать заранее: вот, что я сегодня выиграю - ставлю на бой с этой навязчивой Русалкой. А права на мою книгу получит боец, который у нее выиграет. Всем понятно?
- Да понятно-то понятно, - сказал Раскольников, - только вам надо выиграть еще в этом бою. А я предупреждаю, что оборву все лепестки у любой Орхидеи.

Время раундов было определено просто. Песня примирила всех. Она действительно помогает некоторым жить. А то многие предлагали биться чуть ли не по часу. Другие наоборот:
- Хватит трех минут. - А не подумали о том, что за три минуты не успеешь и пива себе заказать с раками. Не говоря уже о сексе с какой-нибудь симпатичной Рыбкой.
Время звучания песни - это время раунда.
- Так было уже сорок тысяч лет назад, - сказал Станиславский. - В Австралии, во время Кенгуру. Люди, наконец, поняли, почему всё:
- Кенгуру, да Кенгуру. - А именно:
- Моя твоя не понимает.
- Нет музыки. - И изобрели барабан для Шамана. Дело пошло. Люди стали пропадать из этого мира. Скучно, всё надоело - переходи в другой, иной мир. Мир пещер Альтамира. Или Драконовых Гор. По желанию. Именно тогда только люди поняли, зачем они здесь, на Земле. Получалось просто:
- Чтобы жить счастливо.

Две пары разместились по углам, а Раскольников с Лютиком посередине. Прямо перед столом, за которым сидел генерал. Рядом с ним хотел сесть Михал Сергеич, но Семицветов попросил его отвалить.
- Мы противники. Должны сидеть по разные стороны стола. Получилось, что генерал так и остался сидеть в середине длинного стола, а Председатель сел справа, с торца.
Включили песню. Лютик сразу нанесла Раскольникову два хука. Можно сразу сказать:
- Получилось, как в песне. - Правда, не в той, которая звучала.
- Он вышел на палубу - палубы нет! В глазах у него помутилось. Увидел на миг ослепительный свет. - Дальше герой этой песни падает. Раскольников устоял. Он помотал головой, как бык перед матадором. Вот тварь!
- Кажется, я не слышал гонга, - сказал он. Нет, точнее, хотел сказать. Хотел, но не вышло: язык прилип к нёбу. Лютик ловко нагнулась и провела еще один хороший удар. В солнечное сплетение. Раскольникову показалось, что он спрыгнул с Титаника прямо в холодную воду. Она обожгла все его тело, как огонь. Вдохнуть не было никаких сил. Тем более, он был под водой. И зам по режиму на самом деле поднял вверх руки, и захлопал ими, как будто старался, как русалка, у которой закончился кислород, спешно подняться на поверхность с двадцати метровой глубины, бросив уже добытый пласт изумрудов. Не дожидаясь его всплытия, Лютик провела прямой правой. Раскольников был высоким мужиком, и она едва достала до его подбородка. Даже подпрыгнула во время удара. Как волейболист для решающего удара по мячу.
- Есть! - Но удар был не размашистый, а короткий и резкий, как в бильярде, когда надо, чтобы свой шар, пошел назад, прямо на вас. То же самое произошло и Раскольниковым. Он повалился, но не назад, а вперед, как Анна Каренина, прямо под колеса поезда. Но поезда здесь не было, и он просто ударился лбом о стол, за которым сидел генерал. А потом сполз и под сам стол.
- Давай, давай, не залеживайся, - холодно сказал генерал, - песня уже на середине. - А парню показалось, что его зовут с лодки, которая вернулась на поиски оставшихся в живых, которых офицеры Титаника не пустили в шлюпки, и они так до сих пор и плавали, уже ничего не чувствуя, в спасательных жилетах.

- Вот, - задумал под водой, точнее, под столом зампореж, - если вспомню, какая песня сейчас исполняется в реальности - выплыву. Точнее, вылезу из-под стола, и продолжу бой. - И то ли он ее услышал, то ли действительно вспомнил шестым чувством - но поднялся. Сначала на карачки, потом в полный рост. И теперь ясно услышал, что песня зашла уже слишком далеко за середину. - Наверное, не успею дать достойный ответ этому... этого... этой Лютике, с трудом подобрал он подходящее слово. Бой продолжился. Раскольников старался не принижать достоинства Лютика, потому что как только он об этом думал, что это какая-то букашка, практически трава, пригодная только для студентов биологического факультета, приехавших на практику в Чашниково для знакомства с миром живой природы - так получал очередной хук, прямой в голову, или удар в солнечное сплетение.
Марго билась с Орхидеей, а Люда с Волосатой Розеткой.

Марго опустила руки.
- Давай, я жду, - сказала она Орхидее. Та пошла вперед, но два ее хука поймали только воздух. Марго наклонилась, но бить не стала. Просто ушла в сторону. Орхидея разозлилась, и опять набросилась на нее. И снова не попала. Только на этот раз Марго провела удар в солнечное сплетение согнутой рукой. Орхидея встала на колени, как будто сама воткнула себе в живот меч. Как Цицерон при приближении киллера. Потом попыталась бежать прямо на коленях. Но смогла сделать только два шага.
- Ужас, - сказал Козлов, - как зомби. Уже мертвая, а все идет. - И действительно, Орхидея, когда упала, вытянула вперед одну руку, как будто хотела сорвать со стола скатерть. - Мне кажется, она хотела достать вас, генерал. Хорошо, что проиграла, а так, я думаю, такая поза, вполне тянет на покушение.
- Как ее звали? - спросил Семицветов, глядя, как Орхидею за ноги утаскивают с поля боя.
- Орхидея, - назло генералу сказал Михал Сергеич.
- Ну, я, кажется, говорил, что Орхидея победит. Вы забыли? Или нарочно так ее называете, чтобы немного позлить меня? Учтите, у меня железные нервы. И да: пусть эта симпатичная телка будет Орхидеей, - он показал пальцем на Марго.
- Ши из май вайф, - вякнул Станиславский. - Я ее не отдам.
- Что там лепит этот Станиславский? - спросил Семицветов у Светофора. - Ни хера не пойму.
- Да, шеф, сейчас подумаю и переведу. Вот: кажется, он переживает.
- Переживает? И все? Что эта телка проиграла? Ставил, что ли на нее?
- Нет, чисто душевно, думаю. Переживает, что съели Кука.
- Пусть сядет рядом. Я сам иногда его жалею. - И добавил: - Иди сюда, Станиславский. Мы с тобой родственные души.
Марго подошла к столу генерала.
- Можно я станцую на столе? - спросила она.
- Что?
- Нет, что вы сказали?! - почти в бешенстве спросил Семицветов.
- Не хотите? Тогда знаете что? в следующем бою я проиграю. Нарочно, чтобы вы не выиграли.
- И вы хотите это сделать только потому, что я не разрешил вам станцевать?
- Да.
- Ну, хорошо, танцуйте.
- Хорошо, я станцую, но только с условием, что в следующий раз, вы предложите мне это удовольствие сами. И знаете, что? Без но.
Прослушав ее речь, он сказал:
- Начинайте, думаю, у вас получится. - Среди ее мелькающих ног генерал старался рассмотреть, что происходит на двух оставшихся рингах. Одна песня закончилась и началась уже вторая. Раскольников старался не подпускать Лютика ближе, чем на расстояние своей длинной руки. Потом придержал рукой за голову и отправил в нокдаун. Лютик долетела до стола Михал Сергеича, и, как мяч, запрыгнула на его стол.
Многие улыбнулись, ибо вспомнили любимую девушку Владимира, нет, не Набокова, а Сорокина. Любил парень, когда ему подают девушек прямо на стол. И что замечательно:
- В запеченном виде. - Вкусные. Как сказал один таинственный гость по имени Пелевин, в роли Василия Ивановича Чапаева:
- Так действительно вкуснее.
Михал Сергеич растерялся. Он не знал, что сказать. И не нашел ничего лучшего, как прошептать:
- Не торопитесь, посидите тут немного, отдохните.
- Что вы там шепчете, подполковник? - спросил полковник Светофор. - Договариваетесь на вечер?
- Мне не хотелось бы говорить это вслух, - сказал Михал Сергеич.
- Нет, нет, пожалуйста, выскажетесь до конца, - подал свой голос Станиславский. Он сидел рядом с генералом, и считал нужным сказать что-то новое, светлое.
- Я попросил ее бить по яйцам. Ибо это ее единственный шанс. - Хорошо, что его не слышал Раскольников. Он бы это запомнил, и при случае отомстил. Этот парень сам устал. Он облокотился о большой чешский динамик, через который бил бубен, позволявший проникнуть в мир духов, или, что то же самое, в текст, текст песни в данном случае. Более того, это был не бубен, а гитара. Это был музыкальный рассказ, мантры о прекрасной даме, которая очень хотела любить, и в итоге выйти замуж за поэта или музыканта. А еще лучше за обоих сразу.
Оглушенный звуком импортной аппаратуры, а скорее всего, очарованный мелодией и гомеровским повествованием о несчастной любви и последующем хеппи энде, Раскольников ничего не слышал, и вообще почти не соображал, сколько еще времени осталось до конца раунда. Более того, он не сразу вспомнил, что замаячившая перед ним пичужка, цветок точнее, и есть его Лютик. Ну, и, разумеется, получил по яйцам. А не надо увлекаться мантрами. Как сказала сама Лютик:
- Возвращайтесь хотя бы иногда домой. - Хотя бы на уикэнд. - И Раскольников повторил образ падения первого раунда. Зажался, встал на колени и упал лицом на фиолетовый американский ковер. И песня как раз закончилась. Следовательно, закончился и бой. Закончился словами песни:
- Я спросил:
- Зачем ты, Нинка?!
- Чтобы женился, говорит.

Глава Четырнадцатая

Ставки сделаны, господа

Однако генерал присудил победу Раскольнику.
- Как это? - сначала не поняли некоторые. - Он упал, как труп.
- Да, но после запрещенного удара по яйцам, - сказал генерал.
- Действительно, - поддержал его подполковник Зоны, - тогда уж и ногами можно бить.

- Можно-то, можно, да только нельзя. И знаете почему? Потому что это бокс, а не каратэ, кумитэ, и прочая групповуха. Это индивидуальный, можно даже сказать, персональный вид развлечения. Для элиты.
Люда чуть не проиграла Волосатой Розетке. Она уже почти добила ее боковыми ударами, хуками, но Розетка смогла провести всего один, но хороший джеб. В результате чего Люда обливалась кровью весь второй раунд. И только музыкальное сопровождение боя придавало ей силы, необходимые для продолжения сражения. Точнее, мантра повторяющегося припева:
- Ну, и вот срываюсь с места, будто тронутый я. До сих пор моя невеста мной не тронутая. Про погоду мы с невестой ночью диспуты ведем. Ну, а что другое если? Мы стесняемся при ём. Обидно мне, досадно мне, ну, ладно!
В такой ситуации мог спасти только Удар Лемана. Но в то же время, и вспомнить его невозможно в такой обстановке. Кровь на лице, кровь на майке, кровь на полу. До того было много крови, что генерал даже поджал ноги. Чисто интуитивно. Станиславский даже игриво подтолкнул его локтем:
- Девочки кровавые в глазах?
- Я просто боюсь промочить ноги, - ответил Семицветов. - У меня сразу начинается насморк.
- Кровавый? Как у нее?
- Забудьте о ней, милейший. И знаете почему? Потому что это не Орхидея. Очевидно, что она никогда не победит.
Но Люда все-таки смогла провести такую серию, что Розетка потеряла ориентировку не только в пространстве, но и во времени. Так сказать:

- Полный Эйнштейн.
Итак, сначала был апперкот. Казалось бы, надо лететь и лететь, как можно дальше. Но Розетка только лязгнула зубами, Как Цербер, после знакомства с Гераклом. И опять... Нет, сразу продолжить бой она не могла. И именно поэтому должны были последовать два хука, справа и слева. Но и этого не произошло. Она только почувствовала укус в живот. Но это был, разумеется, точный удар в солнечное сплетение. Розетка не согнулась в три погибели. А ведь этого надо было ожидать.
- Окаменела, - сказал Михал Сергеич, он смотрел именно этот поединок. - И только тут последовали хуки. И не два, а три. Слева, справа, и еще раз слева. Это последний был сделан в прыжке. Но не в волейбольном, как в уже закончившемся поединке Лютика и Раса, а в баскетбольном. Не просто сверху, а совсем сверху. Мяч, огромный, тяжелый мячище, в корзине. Как будто перед ней был здоровый продавец автомобильного магазина-склада с целой выхлопной автомобильной трубой. Да и Розетка, извините меня, тоже была еще той здоровенной кобылой. Пожалуй, только в плечах чуть по уже, а так ростом, не меньше. Один метр и восемьдесят пять сантиметров. А казалось, что и все метр девяносто. Упала? Как говорится:
- Шо б, да - так, нет. - Устояла. Тем хуже. Теперь расплата за джеб будет полнокровной. И Люда провела прямой правой, джеб. Кровь не просто полилась, она пошла вверх фонтаном, так как Розетка нагнулась назад, почти встала на мостик после такого удара.
- Как в Гуме, - только и резюмировал Михал Сергеич. А Семицветов добавил:
- Можно назначать место встречи у фонтана.
- Чтобы нет - так да, - констатировал и генерал. - Проигрывают все, на кого я мысленно ставил. - И добавил: - Так мы докатимся до того, что Орхидеей у нас будет зампореж, Раскольников.
- У вас получается, как в песне, - сказал Станиславский: - Я сегодня вам привез Орхидеев целый воз! Ландыши, ландыши!
- Нет, я так не согласен, - высказался, наконец, Иван Поддубный.
- Сейчас, или никогда - значит, - генерал провел ладонью по лицу, как будто снимая наваждение.

А выбирать надо из троих. Раскольников, как это ни печально, победил. Люда - тоже мрачный конец. И Марго, отправившая своего противника практически на тот свет. Имеется в виду Орхидею. Практически - означает, что сомнения были, но, похоже, не достаточные для окончательного решения вопроса о ее жизни и смерти.

Все хотели ставить на Марго. Только она одна была свежа, как утро в майском саду. Раскольников едва передвигал ноги. Да и Люда после джеба потеряла столько крови, что у нее рябило в глазах, и периодически перед ней появлялись зигзаги молний. Более того, ее шатало, так как сознание хотя и не покидало ее, но все обещалось уйти. Так сказать, стояло на пороге и прощалось.
- С такими остатками от боксеров далеко не уйдешь, - вздохнул Михал Сергеич. - Он ставит на Марго, а мы на кого? - спросил он перед началом второго тура.
- Без разницы! Они обе ничего не стоят, - крикнул со своего места Станиславский. Он не хотел покидать своего уже насиженного теплого места. Да и Семицветов его полюбил, и не отпускал от себя. Только если в туалет.

Далее, как определяется победитель.
Раскольников сказал, что хочет биться с победителем пары Марго и Люда.
- Я все равно еще два боя не выдержу, - сказал он. - Ибо у меня все болит. - Пусть разбираются между собой.
- Так-то бы: да, - задумчиво сказал генерал, - но: нет. Потом могут оспорить результаты, и не заплатить. Как вы понимаете, мы не за тем здесь собрались, чтобы проигрывать где-то на середине пути. Давайте дойдем до конца по честному.
Рас совсем упал духом. Изобьют ведь твари до полусмерти. Он угрюмо посмотрел в сторону Марго и Люды. Начали тянуть спички.
- Длинная отдыхает, - сказал Михал Сергеич. И длинную вытянула...
- Положите ваши спички на стол, - сказал генерал.
- Это чья? - спросил Станиславский.
- Моя, - сказала Марго, - самая длинная.
- Не думаю, - сказал Рас.
- Что значит, не думаю? - спросил генерал. - Шутить изволите.
- Если между нами возникло недоразумение, - сказала Марго, - я готова смыть его кровью. Более того, прямо сейчас. - И она тут же провела Раскольникову левый боковой. И тут же джеб. - Давайте теперь снова спросим, чья вот эта, самая длинная? Молчание - знак согласия, - сказала она. - Я пойду пока, покурю у Аквариума.
Народ безмолвствовал.
- Какие все нервные, - сказал Козлов.
- Слишком мягко сказано, - сказал подполковник.
- Да, теперь я тоже не понимаю, кто будет отстаивать честь нашей лавочки, - сказал Станиславский.
- Так, а че тут думать, - сказал генерал, - пусть дамы пока дерутся, а зампореж пока отдохнет.
- Мы это уже слышали, - сказал Михал Сергеич. - И надо сказать, цель достигнута: Раскольников отдыхает. Более того, Марго ни за что не согласится.
- Почему вы так уверены?
- Ну, вы видели, какая она упрямая.
- Она, кстати, кем здесь работает? - спросил генерал. - Бригадир?
- Ну, разумеется. Не пионервожатая же, на самом деле, - высказался Станиславский. - Хотя, если честно, я первый раз ее вижу.
- Да?
- А вы, что скажете? - обратился Семицветов к Начальнику Зоны.
- Мне кажется... мне тоже кажется...
- Понятно, - констатировал генерал, - вы не знаете ее. Фантастика! Есть приказ всех принимать на Зону лично. Выходит, вы его не выполняете?
- Да, нет, честно, выполняем, - сказал Станиславский.
Генерал глубоко задумался. Но Козлов уже через минуту прервал его тягостные минуты полного молчания.
- Мне кажется, я знаю, кто это? - сказал он. - Это тот гусь, который...
- Ну, что ты говоришь, - прервал его настрой долго и нудно разъяснять свою позицию Светофор. - Какие гуси? Ты знаешь, кто такие гуси?
- Ну, пошла дискуссия теперь из-за бабушкиных гусей. Жили, так сказать, у бабуси, как в спецназе гуси, - сказал Председатель Зоны.
- Нет, нет, вы не поняли, - заторопился Светофор.
- А именно?
- Три.
- Что три? Три гуся?
- Именно.
- Да, да, теперь я первый вспомнил, что эти гусыни обеспечили нам Столыпин.
- Так это и есть ваш секретный знаменитый сюжет? - спросил с улыбкой Михал Сергеич. - Сказки.
- Сказки? - переспросил генерал.
- Конечно, сказки. Так не бывает.
- Да, вы правы, так не бывает. Но один раз было.
- Вы даже представить себе не можете, что это за гуси, - сказал Светофор.
- Американский спецназ, что ли? - спросил очухавшийся Рас.
- Хуже, - сказал Светофор.
- Что же может быть хуже? Русский, что ли?
- Еще хуже, - сказал генерал. - Профи. Они, прежде чем попасть сюда, избили всех на Кремлевской Площади. Нам с ними не справиться.
- Да, это профессиональные киллеры, - сказал Козлов. - Но, - поспешил он заметить, - я первый хотел об этом сказать, а вы мне не дали. Да, да, я вынужден об этом напомнить. И знаете почему? Вы обещали мне продвижение по службе, а именно долгожданное звание майора, если скажу то, чего вы до сих пор не знали.
- Вы считаете, что я этого не знал? - искренне удивился Семицветов. И обратился к присутствующим: - Как вы считаете, кто первый вспомнил, что этих гусях?
- Он, - сказал мрачно Рас, и кивнул на Козлова. - И знаете почему, - добавил зампореж, - он по натуре стукач, Козел, и именно поэтому вспомнил первый.
- Только, чтобы настучать на них? - удивился Станиславский, который не собирался сразу поддавать на эту теорию, так как уже давно знал, что влюбился в Марго, которая сейчас курила у Аквариума, по... - по самые гуси.
Поняв, что оговорился, Культуролог замолчал. Только добавил:
- Более того, я не отказываюсь от своих прав на нее. Итс май вайф. Я на ней женюсь.
- Только, как на неодушевленном предмете, - сказал генерал. - И знаете почему? Она будет мертвой, - он взглянул на свои золотые часы, - через... через полчала. Прикажите окружить здание.
- Так мы больше не будем играть? - спросил Михал Сергеич, подполковник.
- Если хотите - извольте. Я как ставил на Орхидею, так и остаюсь при своем прежнем времени.
- Напомните мне только, кто у нас сейчас Орхидея? - с намеком на насмешку спросил Председатель.
- Марго, - сказал Светофор. - Она сейчас курит у Аквариума.
- Ничего другого ожидать и не следовало, - резюмировал Станиславский.
- Вы на чьей стороне, Мастера Культуры? - спросил его Михал Сергеич, уже не скрывая насмешки.
- Так это, - констатировал Станиславский, - на нашей, разумеется.
- Все-то вам надо запутать дело, - сказал заместитель по режиму, Раскольников. Он так и не снимал перчатки.
- Что вы имеете в виду? - спросил Светофор. - Что эта Марго уже убежала?
- Еще нет, но сейчас убежит. Она подслушивала за дверью.
И действительно, Марго вошла и сказала с улыбкой:
- Это я. - И тут же нанесла прямой правой Козлу, который опять хотел выслужиться, и первым захватить противника. Парень ушел в глубокий нокаут. Остальной народ, как обычно, безмолвствовал.
- Где она, где эта стерва?! - наконец выдохнул Семицветов.
- Убежала, - со вздохом выдохн... да нет, сказал просто Станиславский.
- Тем лучше, - сказал Рас, - не надо больше тянуть спички.
- Мы ее поймаем, - сказал генерал.
- Да нет, - ответил Михал Сергеич, - не поймаете.
- Почему?
- И знаете почему? Мы не искали, но все равно наши. Следовательно, вы будете искать, и не найдете.
- Хорошая логика, но слишком высокая. Давайте не будем играть словами, - резюмировал Рас. - Я выхожу на бой с этой оставшейся Людой, бью ее, как сидорову козу, и она сама нам скажется, где они скрываются.
- А если нет?
- Если не скажет?
- Нет, если вы опять, как обычно, проиграете?
- Тогда будем искать.
- Ничего не понимаю, - сказал генерал. - Здесь или все слегка тронутые, или я уже недостаточно отчетливо соображаю. Здесь у всех, что ли, такая первобытная логика? - обратился он к Председателю Зоны.
- Я не обращал на это особого внимания, - ответил Михал Сергич, - но думаю, да. Как вы говорите: чтоб нет - так да!
- Скорее, чтобы да - так нет, - сказал Станиславский.
Решили все-таки продолжить, провести, наконец, финальный бой между Людой и Расом.
- Вы на кого перевели ваш миллион? - спросил Михал Сергич.
- Я своих решений не меняю, - ответил генерал.
- Не меняете? А именно?
- Ну, так как ваш зампореж абсолютно не похож на Орхидею, то на нее, - генерал кивнул на Люду. - Пусть сегодня она будет моей музой. Так сказать, пусть после боя вымоет ноги и ко мне... прошу прощенья, пусть сначала как следует победит. Ибо: это заслужить надо.
- Нет, честно, я уже всё понимаю с полуслова, - сказал Станиславский. - Так, я думаю, и говорили первые люди, прилетевшие с этого, как его?
- С Марса?
- Да какого Марса? С этого?..
- С Рая?
- Точно! Только почему С? Вы хохлушка?
- Хуюшка, - по привычке хотела ответить Люда, но просто промолчала, и похлопала перчатками.
- Из Рая, друзья мои. Всегда говорите, что мы, точнее, нас пригнали сюда из Рая, точнее, мы приземлись из Рая, - сказал Станиславский. - И на картинах мы тогда показывали только голову, голову быка, а в словах тоже - только часть смысла. Этого было достаточно, чтобы понять не только настоящее, но и прошлое. Более того, и будущее. Поэтому, заканчиваю, как записал Гарсия Маркес:
- Время опять пошло по кругу.
- Вы всё поняли? - добавил он.
Народ опять безмолвствовал. Ибо:
- Чтоб нет? Так, да. - Никто, следовательно, не хотел показаться глупее паровоза. И еще меньше, древнего Адама и его, еще более древней Евы.
Конечно, тут могла начаться дискуссия на тему:
- Неужели она вышла замуж за своего племянника?! Как это и предсказал Маркес. Он-то предсказал, да ведь мы до сих пор не верили. Более того, он даже назвал цифру, разницу в возрасте между ними:
- Сто лет. - Действительно, неужели так много? Тем не менее, больше да, чем нет. Ибо он сто лет был в одиночестве, как сам и написал. Но ведь никто не отменял и обратного. А именно:
- Она, Ева, сто лет была в одиночестве.
Его роман Сто лет одиночества - это байки о скучающей на Земле Еве! И Адам, как человек благородный не смог слишком долго смотреть на эти мучения прекрасной леди, и тоже спустился с Небес. А по мнению многих, как об этом же свидетельствуют и рожденные после мифы:
Он поднялся, именно поднялся, а не спустился к ней в Вавилонскую Башню. Там, в заключении, провела эта Миледи сто лет, пока Три Мушкетера не освободили ее. Один был Адам, второй Авель, третий Каин. Одного, в конце концов, убили, другого, как Сократа выгнали из города, остался только Адам. Конечно, был и четвертый. Как говорится, Дюма мог считать, по крайней мере, на пальцах своих рук. И тройку не мог спутать с четверкой. Был еще один. Кто? Вот в чем вопрос. И... есть мнение, что это была... женщина.
- Четвертый мушкетер это женщина?! - изумился генерал. - Но вы противоречите самому себе. Вы сами только что сказали, что женщина, Ева, была в башне. А Три, по-вашему, Четыре, хотели ее достать.
- Или вы хотите сказать, что Четвертый мушкетер, этот самый Дартаньян, был, точнее была, леди? - хотел схватиться за голову Михал Сергеич, но вовремя вспомнил, что это неприлично. Как доказал футболист Олег Блохин. Не обязательно хвататься за голову, чтобы показать всем:
- Я удивлен, что в этот раз не попал в Девятку. - И так всем ясно:
- Случайность.
- У меня только один вопрос, - сказал генерал. - Если считать, что сто лет в одиночестве был не Адам, а Ева, то почему мы живем меньше их? Ведь нервная система у нас должна бы, кажется, сохраниться лучше.
- Вот поэтому они и живут дольше, - мрачно ответил Станиславский, - чтобы дождаться нас, наконец.
- Хорошо, - сказал Семицветов, - сейчас бы по этому поводу устроить банкет с дорогой рыбой. Но сначала дело. Бой.
И бой начался.
- Вы учтите, делая неосмотрительные ставки, друзья мои, - сказала Люда, - что: первое, я буду выступать под именем Лайза. И во-вторых, я уложу этого Долгоносика, - она показала перчаткой на Раскольникова, - как минимум на долго.
- А максимум?
- Навсегда.
Казалось бы, никто не будет ставить на зампорежа после таких угроз. Но администрация Зоны вынуждена была это сделать. Всем на одного ставить было запрещено правилами. Более того, ребята не могли ставить против своего же парня заместителя начальника зоны по режиму. Кума, если говорить честно.
Лайза, как всем показалось, еще до гонга нанесла Расу два быстрых хука. Он тоже хотел подать протест, но в голове у него уже помутилось, и мысли потекли в другом направлении. Он представил, как после этого случая даст ей полгода Бура.
- А Лис будем ловить за запретке. Ха-ха! И отстреливать, отстреливать! - Тут он получил долгожданный джеб.
- Ну, началось, - разочарованно, - сказал Михал Сергеич. - Более того, вы видели, что она начала до гонга?
- Я? - спросил генерал. - К сожалению, я тогда еще не сосредоточился. - Но думаю, одновременно. А это не запрещено. Более того, я не понимаю, как вы здесь работаете? Вообще мышей не ловите. Никакой реакции. Какая разница, когда прошли эти хуки? До того, или после?
- Ага! Значит, вы все-таки видели. Видели, видели, - совсем разнервничался Михал Сергеич.

Марго убежала, но заблудилась. Она хотела быстрее найти каптерку. Надо было сообщить Аннушке и Алу, что пора бежать. Их узнали. Раскололи, если говорить по-местному. На реке она встретила Русалку. К счастью, удалось уйти без драки. Она как раз отдавала распоряжения, куда нести рубиново - изумрудную плиту только что поднятую со дна. Марго, тем не менее, сказала, уходя:
- Мы еще встретимся! - Было уже далеко, но Русалка все равно разозлилась, и побежала за Марго. - Вот ведь тварь злобная, - сказала Марго, отдышавшись. Она не знала, что уже действовал приказ о ее немедленном задержании, и Русалка не случайно на нее набросилась. Ее загоняли как кабана. Группа Подсолнуха находилась недалеко от вахты. Она, Душистая и Черемуха прогуливались недалеко от вахты, не скрываясь. А Сицилия и Барбара Цветущая, наоборот, старались остаться незамеченными. Именно они первыми увидели Марго, направлявшуюся к ангару, где располагалась каптерка. Надо было провести разведку боем. И они выпустили двоих членов своей бригады. А именно Тетю и Мотю.
- Здесь нельзя ходить! - сказала Тетя. А Мотя добавила:

- Никому. И вам в том числе.
- Знаете что? Меня не устраивает ваш запрет. Разрешите, я просто обойду вас? Нет?
- Нет.
- Ну, на нет и у меня нет других вариантов, как отправить вас нокаут. Точнее, в два нокаута. Вы вообще знаете, что это такое? - И прежде, чем девушки успели ответить, действительно отправила каждую в нокаут.
Теперь стало абсолютно ясно, что Марго направляется к каптерке.
- Куда торопишься, красавица? - спросила Барбара, появляясь из укрытия. Марго осмотрелась по сторонам.
- Это предложение? - спросила она.
- Нет, это кордон.
- Кордон Блю?
- Кордон - Засада. Вы когда-нибудь слышали песню про танкистов? На границе тучи... И так далее.
- Значит, вы туча?
- Нет.

- Нет?
- И знаете почему? Нас двое. - И тут появилась бригадир, Сицилия. Руки ее были сложены на груди.
- У вас руки сложены на груди, - сказала Марго. - Вы хотите уговорить меня сдаться?
- Нет. Мы в любом случае изобьем тебя. Но по очереди, - ответила Сицилия.
- Хорошо. Кто из вас первый? - и, не дожидаясь ответа, вмазала самой Сицилии. Прямо в лоб.
- Сука, - Сицилия потрясла головой, но не упала. - Мы еще не начали, а ты уже ударила меня.
- Это не честно, - сказала Барбара Цветущая. Мей би. Но вот если бы русские вот так же вдарили Хи по морде, когда он еще не перешел границу, никому от этого не было бы хуже. Только лучше. Странно, но это так. Ответить после того, вы уже можете не успеть. И Марго нанесла еще два хука. Добавив:

- Теперь-то, надеюсь, мы начали?
Сицилия вместе с уже слегка помутившимся сознанием резко пошла вперед. Тут бы ей провести бросок через бедро с захватом. Или через себя с упором стопы в живот. Но... нельзя. Это же ж бокс всё-таки! Более того, здесь и канатов не было, чтобы от них оттолкнуться. Что делать? Многие могут подумать, что задавать такие вопросы нельзя. Нет времени. И это верно. Но у русских есть. Это и доказал в своей известной, правда немногим, работе Чернышевский. У всех нет, а вот у русских есть это время. Время на раздумье. По крайней мере, время всегда есть, чтобы задать этот вопрос:
- Что делать?
Марго сделала шаг сначала в одну сторону, потом в другую. Как футболист. И опять туда, куда в первый раз. В результате Сицилия и Барбара Цветущая столкнулись. Одна подумала, что Марго будет двигаться вправо, а другая влево. И они ударились друг о друга, как поезда в кино Край. Даже дым пошел. По крайней мере, так показалось Марго. Сицилия, считавшая себя настоящим могучим Фишманом, закачалась, как дерево с сидящей на его вершине немкой, и упала в маленький пруд, где разводили хариусов. Считалось:
- Рыбам, работающим на глубине, очень важно есть строганину. - А Барбара Цветущая сама бросилась в этот пруд, в надежде, что Марго в воду не полезет.
И действительно, Марго, хотя и очень разозлилась, не стала мочить ноги. Она взяла валявшуюся неподалеку длинную палку, и попыталась ей достать кого-нибудь из них. Но ничего не вышло. Ладно.
Она бросила палку, сказала:
- Лучше мне не попадайтесь больше, - и побежала дальше.
Когда Марго вошла, Аннушка лежала на кровати, положив ноги на спинку. В руке она держала дымящуюся кружку с чем-то.
- Ты не куришь? - спросила Марго с порога. Обычно Аннушка все пила с сигаретой. Как она говорила:
- Всегда с сигаретой и конфетой.
- Бросила.
- Зачем?
- Думаю, предстоят тяжелые бои. А я чувствую, что легкие у меня уменьшились. Раза в три. Или больше.
- Я прибежала сообщить тебе, - начала Марго, но Аннушка прервала ее:
- Опять ревизия?
- Нет. Но уходить все равно надо. Эти китайцы нас разоблачили.
- Как Доктора Зорге?
- Что? А, да, Но, надеюсь, им не удастся захватить нас. Кстати, где Ал?
- Ушел на вахту получать товар.
- Мей би, возьмем вахту штурмом?
- А что потом? - Аннушка поднялась с кровати. - Нужна машина, битком набитая бензином.
- Я думаю, мы можем захватить мерседес, который привез новую форму и ласты для рыб.
- Ты думаешь, это мерседес?
- Разве бывают другие машины?
- Это Урал. Надо быть тяжеловесом, чтобы им управлять.
- Ал сможет.
- Нет.
- Почему?
- Он ослаблен общением со мной.
Марго замолчала. Она достала из морозилки хариуса.
- Тебе настрогать?
- Если не трудно. А я так устала.
Марго опять тяжело вздохнула. Эта шкура захватила себе Ала, и в одиночку его терроризирует. Неужели это правильно? Неужели, так и должно быть? Но вслух она сказала:
- Может быть, не надо быть такой эгоистичной?
- Что ты имеешь в виду? Я не понимаю. Если моего Ала, то напрасно. Я сама его отбила у Лайзы.
- Она об этом знает?
- Нет.
- Надо подумать, - ответила Марго. Вероятно, она решила завладеть Алом по системе Аннушки. А именно, чтобы никто об этом не знал. По настоящему-то об этом увлечении не должен знать даже читатель. Но иногда так хочется сказать ему что-нибудь хорошее.

На этот раз бой шел под песню:
- На призыв мой тайный и страстный, о, друг мой прекрасный, выйди на балкон. Та-а-к красив свод неба атласный, и звездный и ясный струн - бечевен звон. Озари тьму ночи улыбкой! И я стан твой гибкий обниму любя. Звезд огни горят и мерцают! И ввысь посылают струны тихий звон.
Удивительно, но Люда начала проигрывать. После первого раунда Рас как будто обрел второе дыхание. В конце раунда Люду отвлекли, и она пропустила размашистый удар Раса. Она думала, что все, пора на перекур. Просто не поняла, что дальше был еще припев. Точнее, припев она прослушала внимательно, но забыла, что в конце песни он повторяется два раза. И Раскольников этим воспользовался. Генерал подал протест, но Михал Сергеич жестко ответил:
- Долг платежом красен. - Пришлось отвалить.
Теперь Люда двигалась невпопад. Ступала как раз туда, куда уже приготовился бить Рас. Шла вперед, а он уже был тут как тут. И первым наносил удар, срывая ее атаку. Он разозлил ее еще больше, когда сказал, что он Каменный Гость, а она, так просто, погулять вышла. В общем, чисто танцовщица кордебалета. Он только что провел прямой правой, и дама упала на колени.
- Ну, что? - спросил он, склонившись над почти бездыханным телом, - тяжело пожатие моей каменной десницы?
- Это вопрос? - тихо проговорила Люда.
- Ах, ты сука живучая, - сказал Кум, и замахнулся сверху.
- Отойдите, мать вашу, в свой угол! - наконец рявкнул генерал.
- Действительно, - поддержал его даже Станиславский, - всему надо знать меру.
- Более того, - добавил Семицветов, - все, все, что у меня осталось в этой жизни своего, ценного - это права на эту знаменитую книгу. Если я ее проиграю, не знаю, что и будет.
В пылу боя Михал Сергеич даже забыл про книгу. В том смысле, что про книгу, которую поставил на кон генерал он, конечно, помнил. А забыл только, о чем она.
- О чем бы она могла быть? - подумал он. - Миллион. За такие бабки. Что можно написать, за такое огромное бабло? Уму не постижимо!
- А там есть про путешествие к Альфе Центавра?
- Нет, - ответил Станиславский.
- А что там есть?
- Всё.
- А почему про путь к Альфе Центавра тогда нет.

- Вы, собственно, о чем спрашиваете? - наконец спросил генерал.
Михал Сергеич небрежно махнул рукой.
- Ни о чем. - Действительно, что толку теперь переживать? Ставки сделаны.
Ставки сделаны, ставки сделаны, господа.

Глава Пятнадцатая

Шар Монгольфьера

- Вы намерены продолжать бой? - наконец крикнул генерал со своего места. - Или так и бросите всё на произвол судьбы?
Люда вспомнила, как Аннушка дралась около Элит Клуба. Одна против целого отряда продавцов, администраторов, и других бугаёв. Дралась только для того, чтобы показать ей, как надо выступать на ринге. Одна против всех. Она поднялась. Но левая нога не хотела идти. Она не двинулась с места.
- Ты чё, в натуре, танцы тут устраиваешь? - крикнул один из заинтересованных зрителей. Не можешь, так и скажи, ложись. Пусть тебя трахнут все. Прямо здесь, на ринге.
- Действительно, - сказал Председатель, - сколько можно ждать? Начинайте считать.
- Мне кажется, я сломала ногу, - сказала Лайза. - Дайте мне полотенце, я перевяжу больную ногу. Никто не даст?
Генерал выбросил ей красный флаг.
- Что это?
- Красный Квадрат, переходной вымпел глубинных рыб.
- Почему красный? Мы же зеленые!
- Вот и видно, мил человек, что ты никогда не связывалась с импрессионистами. Ибо цвет действительно красный, но свет от него исходит зеленый!
- Никогда бы не подумала, - сказала Люди. Она перевязала ногу, Когда счет дошел уже до десяти.
- Бокс! - рявкнул судья.
Рас провел правый боковой. Правый хук, потом левый. И... и, наконец, апперкот. На те! чтобы шесть зубов вылетело, как у одного тут.
Нельзя сказать, чтобы это было сделано по системе Дауни Младшего. Напомню:
- Сначала все удары прокручиваются в уме. - Нет, он сделал все это на самом деле, в реальном времени. Но... но не попал туда, куда хотел. Не сходя с места, Люда уклонилась от каждого взмаха молота, который в этот момент напоминала рука Раскольникова. Даже долго молчавший Козлов, сказал:
- У него кулак больше ее головы.
И добавил:
- Да нет, еще больше. С нее всю.
Рас остановился в растерянности. Примерно, как Соловей Разбойник перед Ильей Муромцем. Воздух в нутрях-то кончился, и больше не свистится, а палица вот она, перед носом. С одной стороны:
- Страшно, вроде бы, попросить бы прощения за свой свист, но с другой стороны, не удобно. Было уже сделано слишком много плохого. И главное: так не делается в боксе. Здесь всегда есть следствие:
- Промазал - это причина. И, как следствие, получи сам.
Рас стоял и покорно ждал удара. Втайне он надеялся, что боксерша со сломанной ногой не будет бить сильно. Почему? Нет опоры. Это понимала и Лайза. Она представила себе печальную историю своего второго псевдонима Сорок Первый. Со сломанной ногой будет потеряна боксерская квалификация. Придется сидеть на подоконнике винного магазина, и ждать, кто нальет. Более того, здесь нет винного магазина, будем сидеть на ступеньках одного из трех баров, Русского, Английского или Американского и просить мелочь на стакан хотя бы французского Бордо. Как Ван Гог. Впрочем, Ван Гог пил на свои. На свои картины. А что могу продать я? Буду драться со всеми желающими. Как? На одной ноге. Для этого здесь надо иметь звание чемпиона. Ну, хорошо, я его получу. Точнее:
- Получите, - она, не сходя с места, провела почти те же удары, что и Рас. Только в отличие от него попала. Можно подумать, что удары не могли быть сильными с неподвижной ногой. Верно. И поэтому последний был сделан в полете. Да, именно так, не в прыжке, а в полете. Никто не ожидал, что в таком положении Лайза может преодолеть гравитацию. И заметили только, когда ее уже не было на этой грешной Земле. Увидели уже в воздухе. Как ангела. Ангела, похожего на Брюса Уиллиса. Прошу прощенья, не на пьяницу Брюса Уиллиса, вечно начинающего свое кино из придорожной канавы, а на героически погибшего в борьбе с мафией Брюса Ли.
И действительно, ее кулак был с нее весом, Как Брюс Ли, Лайза вложила в удар всё свое тело. Многим показалось, что у зампорежа оторвалась голова. И Козлов даже решил, что, скорее всего, останется здесь, на Изумрудной Зоне, и будет исполнять тяжелые обязанности Кума. Трахать русалок, копить Зеленый Лед, ну и так далее, в общем, руководить.
- Я согласен остаться на всю жизнь в этой глуши. Можно даже сказать, в месте, не имеющем на Земле конкретного адреса. Пусть. Я устал быть серой мышью при генерале.
Даже Светофор задумался:
- Блатное ли это место, быть Заместителем Председателя Зоны Зеленый Лед по режиму? Вообще-то, работа Кума довольно нервная. Особенно много ума надо, чтобы разбираться с бабами. Но с другой стороны, изумруды. Более того, говорят, существуют рубиновые изумруды. Может быть, Козла по боку и самому остаться?
Вы не поверите, но генерал Семицветов, подумал:
- А не свалить ли в отставку? - И устроиться сюда камердинером. Не камердинером, а этим, как его? точнее, координатором проекта. Все равно скоро могут взять за коррупцию. Почему? А как? Никто же ж не понимает, что это такое. Вон во Владимирский Централ прислали разнарядку:
- Пора кончать с коррупцией. - И что бы вы думали? Не кончили? Кончили, правда, не сразу. Только через две недели прислали ответ:
- Дело сделано. - Беспокоились, не опоздали ли к очередному Пленуму. Не Пленуму, точнее, а к американскому Джексону. К требованию американцев, чтобы мы отменили, наконец, эту поправку Джексона-Веника. В том смысле, что мы, наконец, должны вести себя прилично, не дурковать, забыть все свои фарисейские замашки, и делать, как люди:
- Признать собак и кошек, и других животных за полноправное население нашей родины, выдать им паспорта, с правом обращения в суд, чтобы защищать свою жизнь. Прекратить дискриминацию братьев наших меньших и больших!
И тогда получите по льготной цене, без особых заморочек конвейер по производству легендарных американских мотоциклов под названием:
- Харлей Дэвидсон. - Ну и само собой Ковбой Мальборо в придачу. Имеется в виду, что и американские фильмы теперь будут поступать сюда в американском переводе на русский язык. Чтобы избавиться, наконец, от допотопного русского перевода, похожего на авто Запорожец, пригодный только для того, чтобы из-под него были видны ноги водителя, вечно проверяющего:
- Почему дребезжит глушитель? - Хватит с нас дребезжащих, как глушитель от Запорожца, русских переводов американских фильмов.
- На помойку Дэзу! - Дайте нам Перевод в связи с отменой поправки Джексона-Веника! Хватить кодировать английским языком свою экономику и Голливуд. Пусть они будут такими же нашими, как и вашими.
Отлично. Спасибо.
- Сеньку, сенкью, то есть, вэри матч.
- Всем спасибо, - перевел немногословную речь генерала полковник Светофор. - Бой закончен, и победа нокаутом присуждена Лайзе.

Михал Сергеич хотел подать протест. Мол, если это комедия, но еще не финита. И действительно, Рас на полу потерял неподвижность, и начал ползать. На что сам генерал ответил:
- Рожденный ползать - считается в нокауте.
- Тем не менее, прошу дать ему две минуты.
- Нет, - сказал Козлов.
- Не можем, - ответил Светофор.
- Ради высоких целей, - попросил еще раз Председатель Зоны.
- Не понял, - сказал генерал, - каких именно?
- Я или соглашусь еще на один бой, или добавлю к этому.
- Сколько? - спросил Семицветов. - Еще столько же?
- Ну, это много, - поддержал Михал Сергеича даже Станиславский.
- Хорошо, еще пятьсот тысяч, - сказал генерал.
- А если он не встанет? - спросил Михал Сергеич.
- Не колышет, - ответил генерал.
- Тогда только двести.
- Меня это не устраивает, - сказал генерал. - Я рискую, уже одержав победу. Она, - он кивнул на присевшую Лайзу, - может и не встать уже. Предлагаю сделать по-другому. Устроим серию боев из трех боев за...
- За что? - не понял Председатель.
- За разделение Зоны на две, - сказал генерал. И добавил: - На Рубиновую и на Изумрудную.
- Вы не понимаете, о чем говорите, - сказал полковник.
- Почему?
- Они же ж смешанные. Как бывают смешанные единоборства. Каратэ там, кумитэ и другие.
- Вы сами не понимаете, о чем говорите, - ответил генерал. - Я сказал, значит, будет только так. Три боя. Один в Мишке на Юге, другой в Вестерне, третий в Сохо.
- За разделение Зоны на две Зоны? - ахнул, наконец, поняв суть происходящего, Станиславский. И добавил: - Никто не согласится. Более того, Русалка...
- Да мне по барабану ваша Русалка! - рявкнул генерал. - Баба с возу, нам же больше достанется.
- Воля ваша, я согласен, - вздохнул Михал Сергеич. И тут же начал кричать:
- Вставай, вставай, вставай. Вставай, паскуда! Вставай, придурок! Вставай, козел. И так далее, и тому подобное. Вплоть до:
- Если не встанешь - останешься без работы. Ты у меня в ветеринары пойдешь! - А все знали, что в санчасти врачом и так работает инвалид с мужской зоны. Семен. Так как сам врач давно сбежал. Сказал, что объелся белены, притворился сумасшедшим и ушел в тайгу с одним посохом в одной простыне. Были неясные слухи, что этот молодой врач, практически выпускник Первого Медицинского, превратился в самого Верлиоку, и бродит где-то здесь, в окрестностях.
Далее, почему сбежал этот врач, не успевший получить в Москве диплом.
Ну, естественно, сбежал по причине больших очередей. Как при пресловутом социализме здесь с утра занимали очередь. Более того, три очереди, из которых только одна состояла из больных. Две другие из влюбленных в доктора рыб. Одна основная, другая запасная. Раньше вообще рыбы шли сюда, к лепиле прямо с ночной смены, которую не очень давно отменили. Сама больничка на тринадцать коек всегда была забита до отказа. Вроде бы, зачем убегать? Лечение не трудное: почти всегда одним аспирином и мазью, как сам доктор называл ее:
- От ног. - Не в том смысле, что они мешали в сексе, или часто потели, а на ногах образовывались красные точки от разрывов сосудов.
- Неприятные последствия работы на глубине, - говорил Семен, и добавлял: - А возможно и обжираловка после работы сладкими десертами. Вы понимаете, что надо воздерживаться от тортов? Торты здесь раньше были запрещены, но из-за систематического недовыполнения планов, пришлось разрешить любые торты, и в любом количестве.
- Нет, к сожалению, - отвечало большинство рыб. Впрочем, мы согласны полежать в стационаре и послушать ваши лекции на эту тему. - И добавляли: - С практическим обследованием.
В общем, все болели до тех пор, пока доктор не проводил им десять трехчасовых сеансов сексотерапии. Семен не раз обращался к Михал Сергеичу с просьбой назначить помощников.
- Ибо один человек при всем желании не может лечить всех.
- Не положено, - всегда получал он один и тот же ответ.
- Так давайте так, чисто самостоятельно, вывесим на соседней мужской зоне график. Ну, как был у Бокаччо в Декамероне.
- Да, нельзя, как ты не понимаешь? Не положено. - Ну, вот, а теперь врач сбежал.

Рас встал на колени. Казалось, что он поднимется. И Михал Сергеич, и Станиславский прыгали и кричали около него разные лозунги. Теперь уже просительного содержания. Как-то:
- Вставай, пожалуйста, а?
- Да поднимись ты во весь рост, как мужчина.
- Более того, не надо протирать пол своим атлетическим телом.
- И, кстати, ты был самым сильным среди нас.
Ничего не помогло. Даже последнее и, казалось бы, решающее обстоятельство. А именно, Михал Сергеич, сказал, что уже практически имеет положительный контакт с генералом Семицветовым.
- Возможно, после проверки я уеду нах Москау. Буду проверять военных. Там бабла!.. не меряно. Вот, как дров в деревне у дома. Надо? И только надо, что пойти к этой поленнице, и набрать, сколько надо. По потребности. Веришь?
- Му-му, - только и нашелся, что ответить Раскольников. И опять свалился на бок, как загнанная лошадь.
- Да пристрели ты его, - сказал генерал, - и дело с концом. Более того, Боливар не выдержит троих. - При этих словах зампореж дернул ногой, но голова его даже не пошевелилась.
- Готов, - резюмировал Козлов.
А Светофор добавил:
- Можно тащить быка с арены, - как говорила девушка Хемингуэя, перед тем, как уйти от него к другому быку. Прошу прощенья, к другому писателю. Точнее, матадору. Впрочем, не велика разница.
Подали семгу, икру, в основном черную, не щучью крашеную, а настоящую, белужью. Некоторые могут подумать, что эту икру метали русалки. Нет, конечно. Более того, мечут икру только лягушки, да осьминоги. Впрочем, я точно не знаю, не пробовала, Как некоторые штатские. Впрочем, как недавно стало известно, и военные тоже. А иначе, действительно, откуда столько бабла? Естественно, икру мечут. А, как говорится, что естественно, то не позорно. Позорно не иметь Олимпийского Бассейна из чистого, червонного золота, как у соседа. Вот это да.
Этих, как их? боксеров растащили... впрочем, извините, нет, как раз не растащили, а, наоборот, положили в одну комнату с реквизитом. А куда? Пока туда-сюда, всё остынет.
Как сказал Светофор:
- Таких травм всё равно здесь не лечат. - Вроде бы: так что, теперь помирать? А вот, тем не менее, вопрос повис в воздухе.
Да и не до этого. Теперь надо было обсудить вопрос о разделении Зоны. Или, как сказал Козлов:
- О Берлинской Стене.
- И, во-первых, - как сказал генерал, - из чего она будет?
- А из чего она может быть? - удивился Михал Сергеич, расположившись поближе к черной в чистом виде, без бутербродов. После такого турнира очень хочется есть, знаете ли. Более того, она, эта икра - если только не приготовлена из подкрашенной щучьей - и так выглядит прилично. И не только. Впрочем, хватит болтать. Ибо... Никаких ибо. Так как генерал задал вопрос:
- Хочу чисто рубиново, чтобы была изумрудной.
- Это вопрос?
- Считайте, как вам больше нравится. Лучше всего и так, и так. Чтоб рубиновая была, да изумрудная! Это можно?
- Разумеется. Только рубинами совместно с изумрудами заведует Русалка, - сказал Председатель.
- Ну и что? Я это уже слышал. И вы знаете мой категорический ответ. Мне по барабану, чем она тут заведует. Более того, если она против, арестуйте.
- Как? У нее бойцов больше, чем у нас.
- Так много?
- Да, не меряно, можно сказать.
- Почему так случилось? - удивился генерал.
- Так у нее в собственности контрольный пакет. А это вся льготная пятиметровая концессия.
- Она платит им помимо зарплаты на карточку, еще и наличку рубинами да с изумрудами вместе. Плитами, практически, - сказал Светофор. - Я выяснил.
- Наше, государственное добро уже не принадлежит нам! - воскликнул генерал почти восхищенно. - Но я наведу здесь порядок.
- Как?
- Надо подумать. И да, - добавил он, - отнесите боксерам банку икры. Заслужили.

Алексей на небольшой немецкой тачке популярной среди русских марки:
- Мерседес, - подъехал к своей каптерке.
- А где остальное? - спросила, потягиваясь, Аннушка. Она вышла из дверей с сигаретой в зубах, и коротких джинсах. Хотя, надо заметить, курить бросила еще в предыдущей серии, можно сказать.
Дальше, они находят среди шикарных рабочих костюмов шар Монгольфьера.
Аннушка нашла себе шикарный с желтым, фиолетовым и черным цветами костюм.
- От Прохорова? - спросила она. - Или так, чисто Адидас?
- Посмотри, там должно быть написано, - ответил, подавая на стол строганину и свежезаваренный чай с пирожными, Ал.
- Что там?
- Где?
- На столе. Строганина и пирожные? А можно спросить, что есть сначала?
- Думаю, сначала чай с пирожными, а потом строганину из тайменя.
- Это таймень? А я думала, хариус.
- Таймень вкуснее.
- Надо попробовать. Кстати, этот костюм от Прохорова, - сказала Аннушка. - Никогда бы не подумала, что наши могут так шить.
- Само собой. Они заказывают их фирме Адидас. Ну, как все порядочные люди.
- А я думала наши.
- Напрасно.
- Ну, хорошо, можно я возьму себе... два?
- Можно.
- А три? Я два хочу спрятать, чтобы знать, что они у меня точно есть. Более того, в одном я буду жить здесь, в другой ходить в гости. Вот, в малиновом я буду ходить в гости. А этот цвет, как называется? Фисташковый? Да, я думаю, это фисташковый. Фисташковый, да с ирисами. Очень красиво. Похоже на постельное белье.
- С ирисами? - переспросил Алексей. - Ну, значит, это наш, из Прохоровки.
- Да? Точно! А как ты угадал?
- Дело в том, что у них там, на Западе, при современном развитии пошива фирменных костюмов Адидас, принят постулат:
- Все цветочки и завитушки считать зековскими наколками.
- Да? Тогда понятно. Тогда, наверное, я пойду в нем в побег. И знаешь почему? В тайге не найдут. Среди деревьев буду незаметна. Я буду похожа на красивую поляну ирисов. И знаешь, это именно тот цвет, который остается, если долго смотреть на красный квадрат Малевича.
- Насколько долго? - спросил Ал.
- Пять секунд. Не меньше.
- О чем вы тут разговариваете? - спросила Марго, появляясь из-за занавески в прорванном на плече халате. - Увидев новые красивые рабочие костюмы, она воскликнула:
- О. Адидас!
- Ты какой выбрала? - спросила она у Аннушки? - Черный, с желтыми и фиолетовыми вставками? Мне надо такой же. Мой размер есть?
- Почему мы должны носить одинаковый Адидас? - спросила Аннушка. - Мы, надеюсь, не любовницы?
- Дело не в любви?
- А в чем?
- Я чувствую, что нас ищет киллер, - сказала Марго. - Когда мы будем с ним сражаться, надо иметь одинаковые костюмы.
- Зачем? - спросила Аннушка.
- А ты не понимаешь? Чтобы его запутать, естественно. Например, если тебя убьют, а я опять появлюсь перед ним, киллер запутается. Он растеряется, и я его завалю, как лесного кабана.
- У тебя слишком упрощенный взгляд на создавшуюся перед нами ситуэйшен, - сказала Аннушка.
- Почему?
- Киллер ищет не нас.
- Ты уверена?
- Да, я видела сон. По Фрейду, это должно быть что-то особенное, необычное. А не мы, можно сказать, простые покойники.
- И что бы это могло быть? - спросил Ал, оторвавшись от накладных .
- Снежная Королева, или Верлиока? Может быть, эта, как ее?
- Кто?
- Я хотела сказать, не она, а он, Фрэди Крюгер с железными пальцами. Более того, я никак не пойму, - добавила Марго, - в каком веке он жил? В железном, или еще в бронзовом?
- А какая разница? - спросил Ал.
- Разница есть. Мне просто интересно, из чего у него сделаны пальцы? Из железа или из бронзы?
- Я тебе русским языком говорю, - ответила Аннушка: - Она изумрудная. Это я сказала? Да, это я сказала. Что это значит? А это значит, что я вспомнила почти всё. У меня вот только путается одно видение. То ли это обычная, более того, знакомая нам девушка, только в отличие нас не дважды, а трижды покойник. Вы помните, что это значит? Ну, хорошо, я напомню. А нее кроме звезды на груди и трилистника с бабочкой на плече, есть на среднем пальце правой руки перстень из черных и белых треугольников.
- Это один вариант, - сказал внимательно слушавший Аннушку, Ал, - а второй?
- Второй, как это ни покажется странным, Изумрудная Королева этого острова.
- Вы сказали Острова?
- Почему ты обращаешься ко мне на Вы?
- Ну, вы предсказываете такие вещи, что я не могу с вами так, чисто по-дружески. Я бы даже стал называть вас леди. И знаете почему?

- Почему?
- Потому что вы, к счастью, не сэр.
- Я так поняла, что вы мне не верите, - резюмировала Аннушка. - Как хотите. Хотя с другой стороны, мне будет трудней одной сражаться с киллером. Он застрелит Изумрудную Королеву, и этот остров...
- Что, исчезнет? - спросила Марго, выбрав для себя, наконец, костюм.
- Не совсем.
- Как это не совсем? - не понял даже Ал. - Половина исчезнет, а половина останется?
- Нет, остров просто уйдет под воду.
- Ты нас пугаешь.
- Он появится в другом месте. И знаете, где? В Одиссее Гомера. Вы помните, как Одиссей там встречается с Сиренами? Это мы.
- Этого не может быть, - сказала Марго. - Я не хочу удаляться так далеко. Это где находится-то хоть? У черта на куличиках?
- Действительно, как-то сомнительно, - сказал Ал.

- Ну, может, я не правильно перевожу, - сказала Аннушка.
- А нельзя вот так просто от души передать то, что ты видела и всё?
- И все? Не получится. Ты хоть когда-нибудь Красную Тетрадь Юнга читала?
- Нет.
- Ну, поэтому у тебя такое примитивное мышление. Примерно, как у ведущего: Все ли дома?
Далее, они улетают на шаре.
- Кстати, вот из ит? - Это шар?
- Нет, это не шар, - ответил Ал.
- А что это? - удивилась Аннушка, разворачивая огромный пакет.
- Это шар...
- Ты только что сказал, что это не шар, - удивилась Аннушка.
- Это большая разница, - продолжил Ал. - Так как это не шар, а Монгольфьер.
- А какая разница? - спросила Марго.
- Скоро увидите.
- А что будет?
- Мы уходим в побег, - резюмировал Алексей.
- Хорошая мысль, - сказала Марго. - Тогда нас точно не убьют.
- Да, - поддержала ее Аннушка. - Тем более мы не знаем, кто киллер.
- Как обычно, - сказала Марго.
- Поэтому мы и не будем рисковать, - сказал Ал. - Мы просто улетим...
- В жаркие страны? - спросила Марго.
- Думаю полететь к Белому Морю. И знаете почему?

- Нет.
- Нет. Хотя я знаю, но не хочу говорить, - добавила Аннушка.
- Это я тоже знала, но не хотела никому портить хорошее настроение, - сказала Марго.
- Ну и что это было? - спросила Аннушка. - Строительство Беломорско Балтийского Канала?
- Да. Ты догадалась? Или тоже об этом думала?
Аннушка тоже думала об этом. Но решила не признаваться. Если уж ее тайна раскрыта.
- Я думала совсем о другом, - ответила она. - Я думала, что хорошо бы там покататься на лодке, половить треску и навагу, а потом пожарить ее на растительном масле. Надеюсь, у тебя еще нет диабета?
- Я тоже так хотела бы, - сказала Марго. - Только в отличие от тебя, не в полном одиночестве, а с Алом.
- Да?
- Да.
- Между прочим, я это первая подумала, - сказала Аннушка.
- Да?
- Да.
- Может, разыграем?
- Три раунда?
- Нет, как обычно.
- Как обычно мы делали в Амбассадоре и Грибоедове? Четыре, два, четыре.
- По бразильской системе?
- По бразильской системе.
- Прошу вас прекратить, - сказал Ал. - Дело-то серьезное. Более того, мы должны спасти мою помощницу Люду.
- Что за Люда? Ах, Люда! Лайза Минелли. Она осталась а лапах надзирателей.
- Чтобы ее спасти, нужен целый экспедиционный отряд, - сказала Аннушка.
- Тем более, в тыл нам может ударить Русалки. К сожалению, но у нас нет с ней налаженных отношений.
- Тварь.
- Тварь - она и есть тварь. Более того, теперь обязательно смотрите всем на пальцы. У кого перстень из черных и белых треугольников на правой руке, тот и, скорее всего, цель киллера.
- А нас это касается? - спросила Марго.
- После убийства Изумрудной Королевы Конец Света может начаться раньше времени. Это всем ясно? Ал, тебе ясно?
- Что? Вас не понял, прошу повторить.
- Ты изучаешь инструкцию по Монгольфьеру?
- Да.
- Оторвись на минуту. Ты видел когда-нибудь Русалку?
- Более того, я был на ней женат.

- Это у тебя такие новые зоновские шутки? - практически хором спросили дамы. - Имей в виду, что кроме меня у тебя никого нет, - сказала Аннушка. - А после моей смерти я уже завещала тебя ей, - она кивнула на Марго, а та благодарно согласилась.
- А Люда? - только подумал Ал, но Аннушка уже прочитала его мысли.
- Никаких Люд!
- И действительно, - добавила Марго, - она уже насытилась. И сексом и боксом. И знаете почему? Поступила информация, что в бою с зампорежем ей сломали ноги.
- Доигрался, как говорится, Пуси Райт на патефоне, - добавила Аннушка.
- Еще ничего точно неизвестно, - сказал Ал. - Более того, мы должны спасти ее, даже если она уже не способна ни к какой трудовой и развлекательной деятельности. Заслужила, - резюмировал он.
- Чем это?
- Да?
Последовали как из пулемета два вопроса. Но Ал решил промолчать, чтобы не обострять отношения в неподходящий момент. Более того, он же ж любил их всех. Печально, но факт.

Глава Шестнадцатая

Тренировка побега

Шар уносило все дальше и дальше в тайгу.

- Ты взял с собой инструкцию? - спросила Аннушка.
- Нет, мы же хотели только попробовать, - ответил Ал.
- Вообще-то тем более надо было взять ее с собой, - сказала Марго.
- Да я вроде все запомнил наизусть, - сказал Ал. - Только, кажется, чего-то забыл.
- Ты меня спрашиваешь?
- Или меня?
- Нет, я просто размышляю, - сказал Ал, и добавил огня. Знаете зачем? Дело в том, что Монгольфьер плывет по небу от огня. Так сказать:
- Газу до отказу, и к солнцу. - Шар и пошел, но не к Солнцу, а к Луне. Так как... так как была ночь.
- Здесь петь кто-нибудь умеет? - спросил парень. - Спойте, пожалуйста, чтобы не мешать мне. А я пока подумаю, как управлять этим шаром в продольном направлении.
- Мы не умеем.
- Когда работали в кабаке, вы пели. Вот и спойте, что вы пели.
- А, это! - обрадовалась Марго.
- Да, - сказала Аннушка. - Я спою.
- А я? Я, что буду делать? - спросила Марго.
- Ты будешь петь со мной. Как это и положено на кухне, я начинаю:
- Ти!
- Ти? А я?
- Бом. Ты кричишь Бом-Бом!
- Ти-Бом-Бом?
- Ти-Бом-Бом. Ти-Бом-Бом. Ти-Бом-Бом.
- А-а! - заорал Ал, и шар наклонился.
И так продолжалось довольно долго. Минут десять. Ти-Бом-Бом-А! Ти-Бом-Бом-Эй! Ти-Бом-Бом-Аум! До Синрике дело не дошло. Шар выровнялся, и Ал предложил спеть другую песню. Можно сказать, не столь экзотическую. А кроме гимна рабочих и крестьян они ничего не знали. И, естественно, запели:
- На призыв мой тайный и страстный, о! друг, мой прекрасный, выйди на балкон. - И так далее, и тому подобное. Вплоть до:
- Звезд огни горят и мерцают! И ввысь посылают струны тихий звон.
- Надо было взять с собой гитару, - сказал Ал.
- А ты умеешь играть-то, капитан? - спросила Марго.
- Умеет, - заверила Аннушка.
- А ты знаешь?
- Да. Честно, он мне еще в детстве играл такие песни! Такие песни! Какие ты мне песни, подлец, пел, а? А лапаешь посторонних.
- Так ты, на самом деле была с ним знакома раньше? - удивилась Марго. - Я думала, вы только здесь познакомились.
- Мне кажется, я любила его всю жизнь.
- И я, - добавила Марго.
- Да я тебя за такие слова, знаешь, что? Сброшу с шара, - и Аннушка наклонила голову подруги вниз.
Далее, они возвращаются за Людой.

Наконец, ветер подул в сторону Зеленого Лёда.
- Мы не можем двигаться галсами, как Одиссей, когда уходил от Сирен? - спросила Аннушка.
- В инструкции было написано, что можно, - сказал Ал, но я же ж ее забыл.
- В следующий раз не забывай, - сказала Марго. - Мы могли бы прямо сейчас забрать Люду, и уйти в Океан.
- В Океан?
- В Океан Тайги, я подумала. - И добавила: - А ты улетающий в даль Монгольфьер пламя своё сбереги. Так как мы можем попасть в пасть Сирен, когда будем уходить галсами по системе Одиссея. Ибо даже он не смог это сделать, и попался, в конце концов, к Калипсо на капитальное обследование. Плохо? Но даже Билли Уайлдер не смог, в конце концов, придумать ничего лучше, как:
- У каждого свои недостатки. - И, возможно, эта недостаточно продуманная фраза, способствовала преждевременному уходу Мэрилин Монро из жизни. Ведь она считала, что имеет очень мало недостатков. Так мало, что на них можно не обращать внимания. Можно считать, что у нее был только один недостаток. Она любила при всех поднимать юбку, ибо очень любила представлять себя шаром. И не просто шаром, а шаром Монгольфьера. Шаром с огнем внутри. И потенциальными изумрудами в будущем. Хотя от полной безысходности вынуждена была носить бриллианты. Более того, должна была периодически признаваться этим безделушкам в любви:
- А лав ю, мой Петр.
- Какой Петр? - спросила Марго.
- Ты кого спрашиваешь?
- Тебя, естественно. Ал занят, он борется с ветром.
- Понимаешь, я уже не помню, что говорила. И знаешь почему? Я была в трансе. Как древние художники в древних пещерах я просто видела прошлое.
- Ты хотела сказать: будущее?
- А есть разница?
- Так, - сказал Ал, - мы уже над Аквариумом.
- И чё? - спросила Аннушка. - Будем спускаться по веревочной лестнице.
- Я боюсь, - сказала Марго. - Лучше посадить этот огненный корабль на крышу.
- Нельзя.
- Почему?

- Это не вертолет, а ветролет.
- Но я все равно не пойду первой.
- Я пойду.
- Давай, давай, как говорили древние турки, мне больше достанется.
- Послушайте, я должна начать этот бой с хорошим настроением, - сказала Аннушка.
- Тебе чего надо? - спросил Ал, - напутствие в спину или ты хочешь сначала спуститься в какой-нибудь их трех баров, находящихся на территории Изумрудной Зоны.
- Лучше в бар.
- Так мы никогда не совершим побег. И знаете почему? У вас на уме одни развлечения. Впрочем, я шучу. Разумеется, мы должны развлекаться. Это так приятно. А, следовательно, очень полезно для нервной системы. - Они отложили ночную высадку. Монгольфьер направился к острову, на котором был расположен бар:
- Мишка на Юге.

Как назло ночью здесь отдыхали Подсолнух со своей Черемухой и Душистой. Случайно зашедшая в бар Лужайка смогла вырвать из цепких лап Марго, и побежала стучать к зампорежу. Только был ли он в состоянии в это время принимать стучащих рыб.
Эти девушки упустили возможность поймать Марго у вахты. Но забыли об этой своей неудаче, пока не увидели Марго в баре Мишка на Юге.
- А это мы, - сказали они, когда Марго одна зашла в бар сделать предварительный заказ, пока друзья спускались вниз и привязывали Монгольфьера к столбу, вероятно для этого и предназначенному.
- Думаю, здесь раньше привязывали лошадей.
- Скорее уж оленей. Каки тут лошади. - Риторический вопрос.
Так разговаривали Ал и Аннушка у входа. Между тем в баре уже начался бой.
- Проигравший заплатит, - молча кивнула на вопрос барменши Подсолнух. Как и Розетку, эту девушку смело можно было назвать:
- Баба Здоровенная. - Слона не бегу остановит, по тундре беспечно идет. В этой фразе, скорей всего, сосредоточена вся мантра похода Никиты Сергеича на Целину, где первый десант состоял именно из таких передовиков производства. Говорят, долго не заводившийся до их приезда трактор, начинал стрекотать от одного их взгляда. Так сказать:
- Будет людям счастье. Счастье на века! У разрушенной Везувием власти сила была велика. Атланты. Как говорится:
- Взялись за гуж, так молчите в тряпочку. - Чё распространятся-то на каждом углу о правах человека. О их систематическом нарушении, имеется в виду.
- О, Геркуланум, Геркуланум! - скорее всего, подумала Подсолнух, после первого же удачного удара оказавшаяся под угловым столом. Ее как будто накрыл раскочегаренный до четырехсот-пятисот градусов газ вышедшего из себя вулкана.
Подсолнух попыталась подняться, но видимо что-то сместилось у нее в голове, и никак не хотело возвращаться

назад. Она опять откинулась на спину. Душистая и Черемуха попросили разрешения унести своего бригадира. Марго разрешила. Но вошла Аннушка и, не разобравшись в чем дело, нокаутировала обеих звеньевых, и Душистую, и Черемуху. Как обычно она не разбиралась, будет при этом повреждена мебель, или дело обойдется только посудой. Барменша запищала, как будто желающих добраться до ее тела оказалось намного больше, чем она думала.
- Не волнуйтесь, за нас заплатят, - сказала Аннушка.
- Нам можно уйти? - спросила Душистая, стряхивая с себя осколки хрусталя.
- Думаю, нет, - ответила Аннушка. И добавила: - Нет, точно нет. - И еще раз добавила, обратившись к Марго:
- Это мясо может нам пригодиться.
- Зачем? - не поняла Марго.
- Жарить будем, - подключился к шутке Ал. Но никто, даже барменша ее не оценили.
- Вы на самом деле подумали, что я предлагал сделать из них шашлыки и стейки? - изумленно спросил он.
- Нет, - ответила Марго, - сделать, нет, но испортить хороший аппетит можно.
- И знаешь, почему? - спросила Аннушка.
- Они не вкусные? - спросил Ал.
- Нет, - ответила Марго. - Более того, они просто дерьмо.
- Я бы даже сказала больше...
- Не надо, - остановил Аннушку парень, мы все-таки должны поесть перед началом операции.
- Что будем заказывать? - спросил Ал.
- Ну, Стейка по Флорентийски здесь, конечно, нет, - сказала Аннушка. - Э... Эй, как вас там? Баранье седло готовите? - крикнула она.
Барменша с протертым начисто лицом появились в фокусе стойки. Она протерла длинным языком свежевыкрашенные губы.
- И да, - начала она. И закончила вопросом: - Мы в Америке? - И ответом: - Нет. Это Мишка на Юге. А следовательно:
- На нет и суда нет.
- Это почти трель Леонида Ильича, - пробурчал Ал.
- Я не поняла, что вы пробурчали? - опять проявила внезапную активность барменша. Да так, что не только некоторые - многие изумились. А здесь сидели, так сказать, не только мы. Были и другие рыбы.
- Ну, а что есть? - решил притупить, начавшие заостряться отношения между ними и обслуживающим персоналом в виде барменши, Ал. Очевидно, она расстроилась из-за битой полуды.
- Всё! - радостно ответила девушка за стойкой.
- А именно? - решила поинтересоваться Марго.
- А именно, читайте в меню.
- Так где оно?
- Нет? Ну, значит, вошедши сюда не культурно, вы сбросила его на пол.
- Других экземпляров нет?
- Экзе, что? - женщина за стойкой наклонила вперед голову и оттянула свое и так огромное ухо. И тут же добавила: - Вероятно, они лежали на стойке, которую вы перевернули вместе со мной.
- Когда это?
- Когда вошли сюда, тогда и перевернули. А впрочем, извольте: котлеты по Киевски, не хотите ли?
- Будем?
- Ладно, давайте котлеты. Только я хотела бы узнать: в них зелень есть?
- Есть.
- Какая?
- Рубленая.
- А нам надо, чтобы это был сок зелени, смешанный с маслом.
- Да?
- Да. Вы когда-нибудь читали Сборник Рецептур?
- Я и без сборника знаю, что по барабану, какая зелень смешана с маслом, рубленая или отжатый из нее сок.
- Разница есть, - сказала Марго. - И знаете почему? - Но ответила за нее Аннушка:
- Сок не дает неприятного привкуса прелой зелени. Ну, знаете, как это бывает, когда лошади какают.
- Это кто лошадь? Я? Я, по-вашему, лошадь?
Народ безмолвствовал.
- Молчание - знак соглашательства, - констатировала Русалка. А это была она. Решила вспомнить молодость, и постоять за стойкой. - Я вынуждена обидеться, и пригласить вас, суки:
- К бою! - она это проорала таким голосом, что зазвенели рубиново - изумрудные подвески на потолке. - Ты! - она вытянула вперед правую руку, и они с ужасом увидели на среднем пальце перстень Русалки из черных и белых треугольников.
- Я? - переспросила Аннушка удивленно. - Впрочем, - добавила она, - я звала тебя. И, знаешь что: - Рада, что вижу.
- Тогда может, не будем пока обострять отношения? - спросил Ал. И добавил: - Нет, честно, мы же одна семья.
- Какая еще семья?! - рявкнула Аннушка. - Шведская, что ли?
- Я не хочу Шведскую, - пропищала Марго. - Лучше, пусть мы будем три мушкетера, - она толкнула Ала ладонью в плечо, - и один Дартаньян.
- Да? А Люда?
- Скорее всего, она уже умерла.
- Подождите, подождите, - затараторила барменша, - какие три мушкетера? Я вас не знаю.
- Ну, то есть, как?! - удивился Ал. - Ты же София.
- Я? Я - София?! Простите, дорогой, но у меня нет столько мудрости, сколько заключено в этом имени. Честно, я вообще безбашенная. Нет, ну, хорошо, тебя я, может, и вспомню когда-нибудь, но их никогда. Они вошли в мой бар, как разбойники, перевернули стойку. Меня чуть не трахнули, несколько бутылок Хеннесси разбилось, и так далее и тому подобное.
- Твой бар? - с правом наезда спросила Аннушка.
- Я не понимаю, с какой стати? Почему? - поддержала ее Марго. А Алексей с ужасом вспомнил, что София это как раз Марго, а Лишенная наследства это Катя Русакова. Но решил промолчать. Может, никто не заметил?
- Вы не в курсе, что ли, моего псевдонима? Я так и знала! Надо было провести Всезонскую пресс конференцию. Я то я смотрю, ни смотря на мои большие успехи в строительстве новой стены, некоторые даже не слышали не только о том, что мой псевдоним Лишенная наследства, но и вообще, кажется, не подозревают о моем существовании. Но теперь вы поняли?
- Ч-что? - так ничего и не поняла Марго.
- У меня Контрольный Пакет всей этой лавочки, - ответила дама. Весь пятиметровый рубиново - изумрудный слой принадлежит мне. Вы слышали, что в Лондоне недавно грохнули Бориса? Нет? Тем не менее, это мой бывший муж. Бабла-а! Немеряно.
- Че-то не верится. Приведите, пожалуйста, пример, - попросила Аннушка.
- Ну, если здесь у вас в Рашке, много денег это значит, как в деревне дров в поленице. Надо только надеть шапку, телогрейку, рукавицы и сходить за ними. То у нас в Ландоне, если человек богатый, всё по-другому.
- Да?
- Это, как же? - Хором спросили девушки. - Носит с собой ядерный чемоданчик?
- Открыла, нажала кнопу, утопила кого-нибудь, в том смысле, что получила с них. Или наоборот.
- Что значит, наоборот? Никаких наоборот не бывает. Мы только получаем.
- Ну, а если купили там, кстати, Манхэттен Юнайтэд какой-нибудь?
- Это чё, английский футбольный клуб?
- Допустим.
- Всё бесплатно.
- Если я правильно понял, - наконец смог вставить слово Ал, - по ноутбуку вы только получаете бабло, а отдаете... в том смысле, что никогда ничего никому не отдаете, правильно?
- Да. Но только не думайте, что в этом есть что-то особенное, уникальное, свойственное только мне и моему бывшему Борису. Это общепринятая практика акул мирового бизнеса. И знаете почему? Если кому-то чего-то отдавать никогда не станешь миллиардером. Так миллионов сто можно накопить, но не больше.
- А это мало?
- Это копейки. Человек, который называет себя обеспеченным как раз и имеет сто миллионов долларов. Кулак. Не больше. Какой-нибудь мудрец типа Познера или Соловьева.
- Сколько же денег должно быть, по-вашему, чтобы быть воротилой, или акулой, как вы говорите, мирового бизнеса? - спросила Марго.
- Разве я не говорила? Не-ме-ря-но.
- Теперь я поняла, - сказала Марго, - почему люди воруют, воруют и не могут навороваться.
- Почему? - спросила Аннушка. - Я не поняла.
- Я понял, - сказал Ал. - Можно, объясню? Потому что не изобрели прибор для измерения немеряного. Правильно? Люди воруют, воруют, воруют, но так и не могут понять: хватит или еще мало? И естественно, продолжают начатое когда-то накопление капитала. Между прочим, все из-за того, что изобрели компьютер. Этот, как его? Черный Гамбургер.
- Черный Гамбургер? Кто это?
- А кто у нас любит гамбургеры? Только этот, Билл.
- А! Билл, это понятно. Из-за него, значит пошли такие миллиардеры?
- Конечно. Так бы набила сарай доверху баксами и все, больше не надо. Ибо:
- А куда? - Куда их девать, в конце концов.
- Теперь вы поняли, что свое наследство, я вложила сюда? - осведомилась Русалка.
- Потому что адвокат подделал завещание, и я лишись всего. Всего, чего я так долго ждала. Пришлось самой его взять. И чтобы не отняли, я вложила его в Зеленый Лёд. Точнее, мой бывший Борис сам вложил. Он знал, что меня попытаются обмануть слоны мировых джунглей, и вложил мое наследство в это богом забытое место. И, как обычно, угадал.
Ну, друзья мои, - добавила Русалка, - Стейки по Флорентийски будете?
- Разве есть? - удивилась Аннушка.
- Да. И знаете почему? Я вспомнила некоторых из вас.
Как известно, Флорентийский стейк жарится всего пять минут, а потом еще пятнадцать доходит сам по себе, в собственном соку. И они ждали его и вспоминали бои, где вместе рубились они.
Что дальше? Не знаю.

Русалка осталась, как она сказала, в тылу, а Марго, Аннушка и Ал отвязали своего коня, и поплыли по небу к Аквариуму. Надо было забрать Люду. Время было удачное. Четыре часа утра. Они думали, что все будут спать, администрации вообще здесь не будет. По домам разъедутся к женам и любовницам. Но их как будто ждали. Полусонные, но за накрытым, еще нетронутым столом, сидели:
- Генерал Семицветов, и два его помощника: полковник Светофор и капитан Козлов. Председатель Зоны Михал Сергеич, и два его заместителя: забинтованный зам. по режиму, и свежий, как огурчик, Станиславский, зам. по культурно-массовой работе в Изумрудной Зоне.
Все они уставились другу на друга, ожидая приглашения.
- Ну, мы еще долго так будем стоять? - наконец спросила Аннушка.
- Да, конечно, проходите, садитесь, - сказал Семицветов. - Я думал, вы сами догадаетесь, присесть. - И добавил: - Впрочем, это почти шутка. Мы думали, вы нас пригласите.
- Мы? - удивилась Аннушка.
- Куда? - уточнила Марго.
- Ну, как? У вас есть лошадь, - сказал Михал Сергеич. - Там, наверху привязана. И знаете, что? Вы украли Монгольфьера. А он был приготовлен специально для доставки высоких гостей сюда. Со станции на лошадях, да на этих, как их? уазиках им ползать сюда? Ибо: высокопоставленные люди рождены не для того, чтобы ползать, а исключительно:
- Летать!
- Под огнем Монгольфьера беспечно живет зеленое море Изумрудного Льда.
Далее, прибытие кремлевского чиновника, Чурилы.
И последний бой в Аэробусе на пути в Майами.

- Ти-Бом-Бом, Ти-Бом-Бом, Аум! - Разумеется, не в русском варианте. Ибо... прошу прощенья, порнографией мы не интересуемся. По крайней мере, в публичном варианте. Так только по пятницам. Как говорится:
- Опять по пятницам пойдут свидания. С Маркизом де Садом. Темным, темным вечером - чтобы не заметил Жан-Жак Руссо - я пробираюсь в цветущий яблоневый сад - там есть еще две вишни - с книгой Маркиза под мышкой.
- Прошу прощенья, такая большая книжка, что обязательно надо нести ее под мышкой?
- А вы думаете, маленькая? Огромная.
- Огромная насколько? Как... как что?
- Как мольберт Ван Гога. Нет, нет, это я только хотела так сказать, что Ван Гога.
- А на самом деле?
- На самом деле, это был мольберт Пабло. Пабло Пикассо. Как читается:
- Остался у меня на память от тебя мольберт Маркиза Де Сада.
- Вы, между прочим, только что сказали, что мольберт Пабло Пикассо.
- А вы думаете, есть разница? Как сказал один парень, задавая вопрос:
- Все ли дома:
- Кто же ж будет их помнить с их глазами, черточками, с их, как сказал еще один парень по-русски:
- Загогулинами?

Ти-Бом-Бом, Ти-Бом-Бом. - Аум!
- Кстати, права на эту песню защищены?
- Нет. И знаете почему? Прошло уже двести лет, как сказал бы Чехов, и все права стали свободны от налогообложения.

- Мы предлагаем разделить Зону на две части, - сказал генерал Семицветов.
- Генерал, вы включили не тот диск, - сказал Станиславский. - Об этом деле не с ними надо вести переговоры.
- У меня одна пластинка не все случаи жизни, - остроумно ответил генерал.
- А я настаиваю, что вы ошиблись, - опять начал культуролог, но Михал Сергеич его прервал:
- Да, пусть говорит, что хочет, - сказал он. - Уши, чай, не отвалятся.
Но, видимо, не все еще выговорились. Аннушка сказала:
- И действительно, мы не по этому делу.
- Именно. Нам нужна Люда, - сказала Марго.
Генерал тяжело вздохнул и добавил:
- Козлов, налей мне чего-нибудь.
- Коньяку?
- Лучше кофе. С коньяком, разумеется. Не спать же ложиться, пока тут все наговорятся.
- И да, - наконец, продолжил он, - мы хотим разделить Зону Зеленый Лед на две части, Чтобы, так сказать...
- Волки и овцы, - вставил Станиславский. Михал Сергеич махнул рукой. Мол:
- Зря прервал. - А зампореж только поерзал в кресле-качалке. Таким образом, он преодолевал зуд под бинтами. Как только он начинался, Раскольников качался, и все проходило. Зима легко менялось на лето благоприятное.
- Никаких овец! - рявкнул генерал. И не для красного словца. - Ибо никаких овец тут нет! Только волки. И, следовательно, чтобы им жить дружно, необходимо разделиться. Как говорится:
- Каждому по отдельной квартире.
- Даешь Молочный Переулок длиной в Мередиан! - крикнул Козлов. И шириной в параллель, зря не добавил он. Но тут же замолчал, поняв, что опережает события. Ибо:
- Может, вам опять Плешку открыть?
Чтобы одни бегали, а другие их ловили. Не надо.
- Почему Молочный? - спокойно возразил генерал. - Просто бараки пора сносить. Так как:
- Где деньги, Зин?
- Действительно, - сказал Михал Сергеич, чтобы долго не молчать, - необходимо, в конце концов, видеть, на что они потрачены.
- В связи с этим Изумрудная Зона должна быть разделена.
- Так... - хотела, было, опять начать Аннушка возражать по поводу того, что они ничем здесь не владеют, кроме Монгольфьера, который они украли, как уже начинают распространять слухи.
- Так и не надо! - спокойно повысил голос генерал. - Вы думаете, - продолжал он, - что живете в лесу. Более того, джунглях. Нет, и напрасно. И знаете почему? Мы всё знаем. Поэтому. Поэтому я предлагаю провести бой за право выбрать свою половину Зоны. Южную и Северную. Более того, в том смысле, если возникнут возражения, назначить и этот бой. Бой за то, чтобы Зона была разделена, или осталась в состоянии сегодняшнего покоя. Я, думаю, это всех устроит.
- Я ни хера не поняла, - сказала Аннушка, и, не дожидаясь приглашения, села к столу. Остальные последовали за ней.
После поданных к кофе Биллов, имеется в виду, гамбургеров, если не все, то многое прояснилось. Оказывается, за ними, кто-то действительно шпионил. Генерал знал не только о их встрече с Русалкой, но и о том, что они знакомы. Он даже сказал:
- Я не предлагаю вам шикарного завтрака, потому что только недавно вы, лэди энд джентльмэн обожрались Флорентийских Стейков. Сколько вы изволили их откушать? Три на четверых!
- Это, наверное, немного, - сказал Светофор. - Три, а их было четверо.
- Эти стейки по два с половиной кило. Слонов в джунглях можно кормить, - заржал он. Генерал, имеется в виду. - Да и то не знаю, сожрут ли, - добавил он.
- А при чем здесь это? - спросил Ал. - Может, часть мы взяли с собой.
- Нет, не может быть, - сказал генерал Семицветов.
- Почему? - спросил, придвигая к себе поближе два гамбургера, с сыром, и с рыбой Михал Сергеич. - С собой брали, когда люди жили в бараках?
- Ошибаетесь, полковник. С собой берут только на Западе, мещане. И знаете почему?
- Нет, почему?
- Ни стыда нет и ни совести.
- А при чем здесь это? - возразил Ал.
- Как при чем, молодой человек! - изумился Семицветов. - Если жених тащит домой красную рыбу, оставшуюся на столе, он с таким же успехом может взять...
- Кассу? - перебил Козлов.
- Что? Да какую, на хер кассу! - рявкнул генерал. - Официантку! Взял рыбу со стола, так почему бы не взять еще и официанту?
- Зачем? Обслуживать дома?
- Именно, друг мой, именно. Вдруг жена спьяну после свадьбы заснет? Тут пригодится официантка. Так как разбег-то уже взят. Его надо реализовать. Не на жене - так на официантке. Логика здесь простая, - продолжал генерал, не дожидаясь вопроса, - если тащишь с собой все, что попало, мол:
- На всякий случай, - то можешь в свадебную ночь трахнуть не жену, а кого-нибудь другого. Поэтому, если вы взяли со свадьбашнего стола семгу - это стыдно, а если официантку - значит, вдобавок у вас нет еще и совести. Поэтому и говорят, что обнаглел:
- Ни стыда, ни совести.
- Вы когда отдадите нам Люду? - спросил Ал.
- Вы кто? - спросил генерал. - Каптерщик? Поэтому лучше молчи.
- Хорошо, мы отдадим ее вам, - сказал Михал Сергеич, но вы должны передать наши условия Русалке. Более того, вы должны уговорить ее сделать ставку.
- Ставку на свою же вторую половину Зоны? - спросил с сомнением в голосе Ал.

- Вы кто? - опять завел свою теорию генерал.
- Это наш мужчина, - сказали девушки наперебой. - Этого достаточно?
- Нет.
- Тогда: тренер. И более того, он наш представитель, - сказала Аннушка, а Марго кивком головы подтвердила ее намерения.
- Мы согласны, - сказала она. Марго.

Алексей предложил забрать сейчас Люду, положить ее в местную больничку, - а другой здесь не предполагалось ни в каком случае - а с Русалкой договориться.
Генерал опять вроде бы тявкнул:
- Ты кто такой? - Но получил, наконец, достойный ответ:
- Шиз май вайф.
- А, ну ладно, - ответил Семицветов, - я согласен. Но учти, меньше чем полгода Шизо ты не получишь в случае чего. - И напрасно, Козлов пытался перевести английский на русский, что это его бывшая жена, и он может вполне успешно провести с ней переговоры. Тем более, что Аннушка и Марго при этих словах недоуменно пожали плечами, что, мол, это очень сомнительно. Более того, было в далеком прошлом.
- А вы знаете, что это значит? - спросила Аннушка. И добавила: - Вы вообще в курсе, чем отличается счет лет по Библии, и счет лет в новом свете науки? - И не дожидаясь бесполезного ответа, продолжала: - Именно тем, что время сворачивается в трубочку, когда зашкаливает за пять тысяч с чем-то лет, указанные в Библии. Можно, разумеется, думать:
- Ну, а все-таки оно же было!
Нет, друзья мои, нет. Так говорить бессмысленно, так как того времени, которое было, уже нет. Оно уже архивировано. И находится в другом времени, как рассказ в рассказе. Думаю, это все поняли. Не дураки же, в конце концов, здесь собрались? Нет? Нет.
Делаю закругляш. Как сказал Леонид Ильич Никите Сергеевичу еще на бульдозерной выставке. Следовательно, если у него и была когда-то жена в виде Русалки, то это было до всемирного потопа. Во времена, которые сейчас свернулись в трубочку. И, значит, всем претендующим на него, кроме нас, лучше заткнуться в тряпочку.
- Так вы что хотите сказать? - сказал генерал, - он не сможет убедить ее в необходимой полезности разделения Зоны на нашу часть, - Семицветов раскинул руки широко в стороны, - и на ее часть, - он поставил руки параллельно, как для приседания.

- Может.
- Тогда, зачем вы излагали нам вашу Теорию Временной Трубочки? - не понял Станиславский. - Которая при реальном приближение, как обычно, превратится в тоннель, где света даже в самом конце не удастся найти днем с огнем.
- Вы должны были понять, что мы не лохи, которых можно обмануть на простом делении на два. Более того, я думаю, что она все равно не согласится.
- Тогда вашу Люду мы оставим здесь, - сказал Михал Сергеич.
- Умирать в мучениях, - добавил генерал.
- Я пошутила. Уговорим, конечно. Она за Люду отдаст свою голову, - сказала Марго. Тем более, как сейчас говорят некоторые культурологи: он у нас учился!
- Он?

- Я имела в виду она. И знаете почему? А куда он без нее?
- Тем не менее, пусть лучше отдаст свой хвост, - сказал генерал. И тоже добавил: - И знаете почему? Думаю, он у нее есть.

Глава Семнадцатая

Мебельщик на замену

Народу было очень много.
- Понаехали, - сказал Станиславский. И добавил: - А ведь соображения никакого.
- Вы думаете, они плохо разбираются в боксе? - спросил Раскольников. Он был уже без бинтов, только права рука висела на перевязи.
- Не тешьте себя иллюзиями, ребята, - успокоил подчиненных Михал Сергеич. - В случае чего будем держаться вместе.
- Как долго? - спросил Станиславский.
- Будем вместе, - повторил Михал Сергеич с чувством. И добавил: - До коммунизма!
- А потом? - решил утончить Раскольников.
- Потом? - Они думали, что Председатель Зоны ответит, как принято: - Суп с котом. - Нет. - Кто куда. Я, например в Майами.
- Тогда я в Лондон, - сказал Станиславский. - Давно хотел побывать. Нет, честно, просто интересно, че туда все прутся.
- А я тоже, наконец, исполню свою давнюю мечту. Полечу на Аэробусе в Баден.
- Вы имеете в виду, в Баден-Баден? - спросил Станиславский.
- Вы имеете в виду, туда-сюда и обратно? - И добавил мечтательно: - Да можно и навсегда там остаться. Так сказать:
- Баден, Баден, Баден. Более того, Баден-Баден навсегда!
- Только бы выиграть, - вздохнул Михал Сергеич. - А то вышла новая теория:
- Без бабла в коммунизм не пускать.
- Нет, а что тут удивительного, - сказал Рас, - вон в Америку и сейчас уже без денег не пускают.
- И не только в Америку, - вздохнул Станиславский. - Везде так.
- Ну, что ж, - бодро сказал Михал Сергеич, - значит, будем, как все. Богатыми. Да больно много народу понаехало. И все акулы милицейской или пенитынциарной системы. Киллеры и уголовники.
- Кого только нет, - поддержали начальника Раскольников и Станиславский. - А как раньше хорошо было! Сверхсекретная Зона. А с другой стороны ничего не давали. Одни обещания.
- Обещала, руку жала.
- А в итоге так и не дала.
- Да вообще, тогда и поцелуи были запрещены.
- Спасибо Леньке Пантелееву научил.
- Его даже стали потом звать солидно, как Жана Клода Ван Дамма:
- Леон.
- Львиное Сердце.
- Это было позже. Такие засосы делал!
- Не хуже Маркиза Де Сада.
- А может и лучше. Да нет, точно, лучше.
- Хватит, ребята, политинформация закончена. Пора определиться на кого мы поставим.
- Так на Русалку, мы так решили, - сказал Рас.
- Конечно, она победит, - уверенно поддержал подельника, точнее напарника Стан. Мы напарники, как, говорили на заре туманной юности. Пока. А потом стали подельниками Не поддельниками, как уверены некоторые, что не они, а их напарник пойдет паровозом, а именно:
- Подельниками. - Как Лужкин и его жена миллиардерша в Австралии, где еще остались недоеденные Куком кенгуру. Иначе бы один из них давно вернулся. Тот, кто Под делом, свидетель, практически. Ведь там, в Австрии-Австралии скучно. То в псарню пойдешь, то в овчарню. А потом куда? Играть с кенгуру в кота с масленицей? Дак, уж, чай, надоело в этой идее кататься. Даже для смеха здесь не услышишь в ответ на вопрос:
- Все ли дома? - новую шутку ведущего:
- Дак реальность-то намного интересней, чем вымысел!
- Именно. Именно, как бы добавил один из героев Мастера и Маргариты. Как говорил Пушкин:
- Над вымыслом слезами обольюсь. - А зачем плакать? Мы не плакать сюда пришли. Смеяться. Чтоб, как говорили древние турки:
- Жить стало, как можно лучше, и тем более:
- Веселей! - Да и к тому же это реально. Почему? Да, потому, что, как сказал Экклезиаст:
- Все это уже сто раз было. Было, было, было!
Михал Сергеич задумался. В чем дело?
- Есть сомнения, - сказал он. - Все ставят на нее.
- Ну и че? - спросил Стан. Станиславский. - Думаете, кто-то специально распространяет ложную информацию, о ее силе?
- Именно. Все поставят на нее, а выиграет другая. Хотя бы та же Аннушка, или ее подруга Марго. Они могут договориться между собой.
- Может быть, и наоборот, - сказал Рас. Раскольников, попросив поднести ему спичку. С одной-то рукой особенно не покуришь. А с другой стороны, легче бросить. Так и в данном случае: - Получается, что победить может любой. Мы ничего не знаем о происходящей действительности. Одно радует:
- У нас есть заложник.
Нет, нет, есть, несмотря на то, что мы его отдали, - добавил он. - В больничке за ней следит Лужайка. И в случае чего, Люде будет кирдык, - он резко чиркнул себя по шее.
- Все равно надо попытаться понять, что замышляют наши конкуренты. Пока будем так их называть. Никаких особо враждебных мировоззрений.
- Как?
- Как? У нас есть экстрасенс?
- Колдун, что ли? - спросил Режимник. - А вы не боитесь, начав с этого, кончить его подельником.
- Это временная мера, - спокойно ответил Михал Сергеич.
- Да нет, можно, можно, - поддержал начальника Станиславский. - Только вот, где его взять. Если только...
- Ну, что вы? Продолжайте, пожалуйста.
- Да вот этот, Ванька Встанька, я имею в виду, не мог так успешно поставить бизнес на стульях, если бы не был колдуном. Точнее, колдуном вряд ли, но экстрасенсом возможно, Обязательно, я хотел сказать.
- Это неплохая идея. Надо его прижать, - сказал Председатель Зоны. - И вы, Федор, этим займетесь. Не привыкать чай.
- У меня рука, - Раскольников нежно погладил свою руку на перевязи.
- Болит?
- Все еще болит. Очень, не поверите: как сердце.
- А ты не хочешь, чтобы я оторвал тебе эту руку? А заодно и голову? - мягко спросил Михал Сергеич. - Это ведь из-за тебя мы тогда проиграли заезжим спекулянтам. И остались:
- Я без черного Роллс Ройса, он, Станиславский, без голубого в искорку, и ты сам, без вишневого в искорку. Я же просил тогда тебя узнать и с пристрастием, кто выиграет. А ты, что сделал. Ни хера не сделал. Просто наугад ткнул пальцем в небо, а нам сказал, что победит Тугамент. И где он теперь? Кто вообще боксу его учил. Ибо сразу видно:
- Самоучка. - Ни хера в боксе не соображает. Как пенек дубовый.
- Действительно, лучше было Ваньку Встаньку нарядить девицей, да выпустить на ринг, чем этого, как его?
- Дятла?
- Да, именно, долбоеба. Теперь мы не можем повторить ваши ошибки. Тащите сюда этого Ивана Поддубного, будем проводить эксперимент.

Ивана нашли на складе. Он проверял по накладной отгрузку дубовых стульев. Интересная история, но Люда в инвалидной коляске была здесь.
Рас осмотрелся по сторонам.
- Вам чего? - неласково спросил Поддубный. - Я занят. Вы видите, идет интенсивная отгрузка стульев люкс. Вы знаете, почему этот товар люкс?
- Стулья выше? - высказал свое предположение Раскольников.
- Увы, нет. Просто они без сучков. Но это, знаете ли, возвышает.
- Вы мне зубы не заговаривайте, - сказал Рас, - я не за этим сюда пришел. Но сначала хотел бы спросить, чего здесь делает эта сломанная кукла? - он кивнул в сторону Люды, которая раскатывалась в коляске туда-сюда.
- Это я купил ей автоматическую тачку и пригласил опробовать.
- Эх, деньги, деньги! Всё... вся радость от них. И да, в свете этого, я хочу тебя заранее предупредить: намечается коммерческое предприятие. Ты будешь на нем экстрасенсом.
- Что именно мы будем отгружать? - спросил Поддубный, сравнивая стул с его номером в накладной.
- А вы в курсе, что она бывает разной? Для стульев одна, а для бокса, например, другая.
- Допустим. Но пока мы не будем углубляться в дебри разных сортов Призраков. Блаватский ты наш. Необходимо чисто общее предвидение.
- Вы считаете, я могу определить точку отсчета? - спросил Иван. - Думаю, это как раз сложней всего.
- Сложней чего именно?
- Вы понимаете, точка отсчета - это место, где мы находимся. И нужно определить, где мы:
- Там, или:
- Здесь? - Ибо может оказаться, и ходить никуда не надо. В том смысле, что не надо преодолевать Завесу Тайны. Почему? Тайна находится здесь. А вы пойдете туда, куда не шлялись даже Виргилий с Данте.
- А именно?
- К воротам Ада. Хотя, мей би, там и неплохо. Как рассказал Пушкин, там даже весело в некотором смысле:
Там чудеса! Там Леший бродит!
Русалка на ветвях сидит.
Там на неведомых дорожках
Следы невиданных зверей
Избушка там, на курьих ножках
Стоит без окон и дверей.
Там царь Кащей над златом чахнет,
Там русский дух! Там Русью пахнет!

- Что вы имеете в виду? Одеколон Богарт или коньяк Хеннесси?
- По системе Джеймса Бонда.
- А именно? Смешать, но не взбалтывать?
- Не мешать. Пить в порядке общей очереди.
В общем, так, - добавил Иван Поддубный, - я подумаю, что могу сделать, и на днях сообщу свое окончательное решение.
- О чем? Я еще не ввел вас в курс нашего общего дела.
- Это я уже узнал. Речь идет о боксе.
- Неплохо. А дальше, что будет?
- Дальше? Видно будет, - Иван посмотрел на часы и добавил: - Вечером.
- Отлично. Только, эта, я не могу сюда бегать несколько раз на дню. Пойдешь со мной. Дам тебе русалку, будешь жить на нашей, на женской Зоне.
- Там хорошо. Там река. И главное, там рыба. Рыбы. Более того, там три кабака. Я... я не могу. Здесь-то кто будет ковать дубовые стулья. Тем более, я задумал новую серию:
- Люкс Премиум.
- А дальше, что будет? Люкс Премиум Голд?
- У вас голова работает, Мей би, пойдете ко мне креативным директором?
- Мей бы, но только не сейчас. Сейчас у нас намечаются большие дела. Вы должны предсказать победителя на предстоящем турнире боксеров.
- А кто будет работать на фабрике? Я не понимаю вашей побарабанной позиции.
- Оставь вон ее, - со смехом ответил Рас, научил уж поди, чай, а? - и он попытался ткнуть пальцем в живот Ивана, но мебельщик испугался и отступил.
- А, танкист, отступаешь?! - И Рас хотел опять его... собственно, не очень понятно, чего он хотел.
Иван спрятался за Людой в коляске.
- Ладно, без глупостей. Следуй за мной, - сказал Раскольников.
- Я здесь одна не останусь, - сказала Люда.
- А чего ты боишься? - спросил Рас. - Ты инвалид.
- Люди изголодались, - сказал Иван, - давно не было внеплановых вылазок на женскую зону. Поэтому. Поэтому здесь люди так не делятся. Пусть будет хоть без рук и без ног. Лишь бы соображала чуть-чуть. Нужны эмоции, крики, писки, хорошо, если умеет кусаться.
- Ну, хорошо, дайте мне наган, я останусь одна в этом лесу. Мужики это волки. А, следовательно, среди волков жить - по волчьи защищаться.
- Дать? - спросил Рас.
- Отчего не дать? Дайте, конечно. Она такая беззащитная. - Зампореж отстегнул кобуру, и подал Люде.
- Возьми, это твоя гарантия.
- Дополнительна обойма где?
- Есть, она там, в кобуре. Прощай.
- И да, не поминай нас лихом.
- Что вы имеете в виду, - испугалась Люда, и чуть не оттолкнула от себя оружие.
- Если у тебя кончатся патроны, я имею в виду и вторая обойма тоже, помни: я обещал вернуться. Не сдавайся до самого конца.
- До самого конца, - повторила Люда. - Вы предсказываете здесь бунт, что ли, я не пойму? Мне придется отстреливаться?
Больше Иван ничего не сказал. Они пошли к воротам в другую зону, туда, где есть кабаки, в которых с утра бывает чисто и светло. Да часто и вечером тоже. Особенно ночью, когда мало народу. Ведь люди, не смотря на большую любовь к развлечениям, очень любят поспать. Как говорил Лермонтов:
- Можно бы заснуть даже на веки. - Чтобы проснуться в первый раз через сто лет, и посмотреть, что к чему теперь стало. Так ли хорошо, как представлялось воображению. Или, нет. Еще поспать чуть-чуть. И проснуться, когда изобретут... ну, не будем скрывать сокровенные мысли: когда изобретут жизнь вечную. Заменил там, что-нибудь, настроил давление, температуру, движение сверхтекучей жидкости по телу, и опять. А что, собственно, опять? Кажется, забыл. А! И опять спать. Спать и видеть сны. И чтобы никаких Докторов Фрейдов с их предсказаниями о том, что во сне мы спускаемся в Ад.
- И да! - крикнула Люда, - до свиданья, счастливо, спасибо.
- Что? - Иван обернулся.
- Зря ты обернулся, - сказал Раскольников. - Обычно это не к добру. - Не обращая особого внимания на его замечание, Поддубный переспросил громко:
- Рипит ит, плииз!
- Что?!
- Вас не понял! Прошу повторить!
- Зовите меня Красной Шапочкой!
- Вы серьезно?!
- Ну, если я вам приснюсь, называйте меня во сне Красной Шапочкой! Сможете?!
- Разумеется! Я буду только рад! Более того, я спущусь за тобой, как Эней, к воротам Ада!
У нас еще есть время? - обратился Иван к Раскольникову.
- Э литл.
- Окей. - И опять крикнул Люде: - Запомни место, где мы встретимся в случае чего:
- Место встречи?!
- Да, место встречи, которое очень трудно изменить.
- Окей! Я тебя слушаю!
У лукоморья дуб зеленый!
Златая цепь на дубе том.
И днем, и ночью кот ученый
Все ходит по цепи кругом.

И она ему ответила:
Идет направо - песнь заводит,
Налево - сказку говорит.
Там чудеса, там леший бродит!
Русалка не ветвях сидит!

Иван продолжал:
Там на неведомых дорожках
Следы невиданных зверей.
Избушка там на курьих ножках
Стоит без окон и дверей.

Теперь опять она:
Там лес и дол видений полны!
Там на заре прихлынут волны
На брег песчаный и пустой
И тридцать витязей прекрасных...

- Мы должны идти, - прервал эту арию Зампореж. - Нам уже открыли ворота. Давай, давай. - Иван опять оглянулся, но уже не увидел ее за поворотом.
Они прошли на женскую Зону Зеленый Лед.
- Когда-нибудь ты с ней останешься вместе. Вдвоем на пустынном берегу. Как русский и негр в фильме:
- Побег из Шоушенка.

Гостей на этот праздник спорта приехало очень много. Как-то:
- Генерал Шерстнев, со своим полковником Сукачевым и капитаном Кирдык. Чурила, Роман Романов, министр из правительства нового времени. Более того, приехали даже Гриб и Булгак, Грибоедов и Булгаков имеется в виду. Они так не решили до конца, кому принадлежит ресторан Амба, а кому Садор. Впрочем, это не решил еще Булгаков. Саша-то Грибоедов уже давно считал, что это его ресторан. Поэтому оба ресторана называл, как один:
- Амбассадор! - Тем не менее, Миша не только надеялся, но и решил навсегда отыграться. Шо б я так жил! Ибо:
- А на что играть? - Если нет денег.
Кстати, это ошибка, здесь их не было. Скоро, скоро мы с ними встретимся, но не здесь.
А также:
- Лёва Сибирский и Вася Коломенский. - Их друг Петя Таганский сидел, здесь же, как известно, на соседней зоне, в Лесоповале. Значит, у этих ребят были деньги. Ибо здесь, на этом турнире были установлены не зековские, а современные олигархические правила. Как-то:
- Вход рубль - выход два. - Это придумали зеки.
- Вход миллион долларов - выход: можно вообще без штанов. Простите, это, конечно, шутка. Ибо каждому проигравшему здесь обязательно давали билет на самолет, пятьсот баксов на кабак при прилете домой, или, куда человек хочет, хоть в Майами. Плюс еще пятьсот долларов на начало новой игры, а именно: на отыгрыш. Ибо нельзя человека оставлять надолго без присмотра. Пусть играет и дальше. А то вдруг у него опять появятся деньги, а он уж к тому времени разучится играть. Между прочим, сейчас считается, что бог сразу создал Человека Разумного. А потом началась инволюция. Некоторые личности начали превращаться в Австралопитеков, Неандертальцев, Кроманьонцев, и прочий преступный элемент. Некоторые даже в орангутангов, как сказал Черчилль. Где они особенно распространились я не скажу, хотя этот Черчилль в своей известной работе о Советском Союзе об этом намекает. Вдруг через несколько лет придумают опять новую теорию, и окажется, что мы вовсе не результат инволюции, а, наоборот, плоды революции. Прошу прощения, я хотела сказать именно:
- Эволюции. - Ибо мы это:
- Человек Играющий.
Где Лёва Сибирский и Вася Коломенский взяли денег - пока не известно. Может быть, даже ограбили банк. А скорее всего, взяли инкассаторскую фуру. Как бы то ни было, но они успешно прошли проверку на олигархичность. Вроде бы миллион долларов это немного для олигарха. Но с другой стороны и Роберт Рэдфорд, имевший в фильме:
- Приятное Предложение, - десять миллиардов долларов, потратил всего один миллион, чтобы не только Дэми Мур полюбила его, но и сам почти ее полюбил. В любом случае, на эти деньги они долго веселились. Практически до тех пор, пока не купили на них слона. Поэтому. Поэтому теперь многие ждут этого Предложения:
- Я выиграл тебя за миллион долларов.
Раньше перед сном, лежа в кровати, молились по-другому, чтобы бог на рождество дал им, во-первых, большой член, точнее, наоборот, они благодарят бога за это, и, во-вторых, чтобы выбрали председателем совета дружины. Как в знаменитом фильме:
- Активистка. - Или лучше, как написано:
- Выборы. - Еще точнее:
- Избрание. - Но никак не Выскочка, ибо это чистое фарисейство. Люди лезут по головам, но, если их кто-то обыгрывает, называют:
- Выскочка. - Это неправда. И тем более, неправда на этом боксерском турнире на Зоне Зелёный Лёд.
Выиграла - значит, выиграла, какой базар? Просто я была лучше. Лучше всех!

В первом бою должна была выступить Принцесса Турандот, весьма экстравагантная девица, такая же волосатая по всему телу, как Розетка, здесь на Зоне Зеленый Лед. Возможно, даже это были две родные сестры, потерявшиеся в детстве. Как это обычно бывает в последнее время. Были и другие приезжие боксеры. В частности, Черная Мамба, русская эмигрантка, между прочим, из Майами, с которой дралась Марго в ресторане Булгакова, который в дальнейшем стал называться не менее знаменитым именем:
- Грибоедов. - Ну, по крайней мере, пока что так называется. Здесь Миша имеет шанс отыграться, и опять стать владельцем этого центрового кабака для интеллигентных личностей, хотя и не имеющих может быть дачи на Клязьме из семи комнат. С кондиционером, разумеется. Без кондиционера и восемь комнат не надо. Какой толк? Можно и в одной задохнуться, как какой-нибудь английский шпион в немецком концлагере от испаряющихся кристаллов Циклона. Не думаю, что это лучше, чем вас просто пристрелит какой-нибудь оберлейтенант из браунинга сзади в голову. А некоторых английских шпионок именно так и расстреливали. Вообще, я не могу понять такую ненависть, по крайней мере, нелюбовь англичан к немцам, и наоборот. Может, из-за того, что фунт тяжелей марки? Не знаю. С жиру бесятся? Не похоже. Наверное, все-таки из-за того, что англичане родили бокс, а немцы только футбол. Впрочем, как говорят англичане, и футбол:

- Мы первые придумали! - Хер вам, как говорится, с кислой капустой. И вот вам, пожалуйста, начинаются расстрелы сзади в голову, да еще на коленях, и применяется Циклон в газовых камерах. Впрочем, это уже в прошлом. Мир - Дружба. А почему? Англичане уступили. Сказали во всеуслышанье, что:
- Зато у вас немки очень красивые, - Такие куколки, такие милые мамочки, что уж выбирать картошку, а тем более ее чистить, их не пошлешь. Более того, как подтвердило замужество, прошу прощенья, женитьба Севы Новгородцева, англичанки очень вздорные, скандальные дамы. Молчат, молчат, а потом начинают орать и кидаться тарелками. Только русские хороши, ибо представляют собой смесь немцев и англичан:
- И тарелки бьют весь год, как сказал Высоцкий, и в футбол стараются научиться играть.
Более того, как англичане делают фасад одноэтажных квартир одинаковым, чтобы не думать друг другу вслед, когда она поднимается к своей двери по семи ступенькам:
- Зажралась, пора раскулачивать, - так и мы по рецепту Никиты Сергеевича строим одинаковые пятиэтажки.
Почему пяти? Ибо сказано:
- Мы не только Америку догоним по надою молока, но и Англию по строительству элитного жилья для всего народонаселения. Ибо пять больше же ж, как сказал бы Василий Аксенов, чем один.
- Одинаковые да еще и выше в пять раз! Вот это вам импрессионизм и его новые производные для всего народа! - как высказался Никита Сергеевич на очередном заседании Пасе. И вдобавок поднял обе ноги и положил на стол. Зачем? Многие, как, вероятно и вы, подумали, что это новая форма доклада, так коротенько, минут на пятнадцать, как современная реклама в получасовом кино. И знаете, что? Вы угадали. Только на подошвах было написано не:
- Кока Кола, или Адидас, а:
- Мы! Лучшие. Мы - лучшие! - Ну, а почему нет? Ведь боксеры всегда кричат:
- Мы - лучшие! Я лучший! - Правда, не только русские, но и другие. Как-то:
- Муххамед Али, Кассиус Клей. - Обычно он тоже говорил какому-нибудь афроамериканцу:
- Ты лучший, но я сделаю из тебя Стейк по Флорентийски. И знаешь как?
- Как?
- Медиум Рэ. - С кровью внутри, если, кто еще не знает. Сверху коричневая корочка, а внутри, увы, точнее:
- О, да! с кровью. Правда, уже не холодная, а еще горячая кровь. Кровь бойца, который долго сопротивлялся, но был, в конце концов, сломлен, и так с переломанными ногами втащен на Пирамиду. Впрочем, извините, это я уже заговорилась. Это было давно, намного раньше, так делали индейцы Майя прежде, чем обезглавить своих врагов, да и друзей тоже.
Один близорукий парламентер Пасе, так и не понял, что написано на подошвах нашего лидера, и попросил:
- А нельзя ли придвинуться поближе? - На что Никита Сергеевич не стал отвечать своим коронным, служебным словом:
- Пидарас, - ибо, а что еще сказать мужику, который хочет подвинуться к вам поближе? - Риторический вопрос. Но в данном случае наш лидер на стал вести себя, как у Аннушки на посиделках, а поступил культурно, по парламентерски:
- Кинул туфлю в этого близорукого, назойливого парламентера. - Читай, мать твою.
Хотя как читать, если туфля одна? На ней написано только одно слово:
- Лучшие! - А кто неизвестно. Этот парламентский деятель из буржуазных стран вполне мог подумать, что он и есть лучший. С другой стороны, пусть думает. Мы в гостях умеем вести себя прилично. В гостях не дома, никогда никого не надо называть пидарасами. Мол, читайте:
- Там всё написано.
Кстати, я повторю, Булгакова здесь не было. Я написала про этих ребят просто так, в том смысле, что скоро они должны появиться. В виде рекламы.

Глава Восемнадцатая

Бой

- Вы зачем это сделали? - Ал только проснулся. Он долго не мог понять, где находится.
- Чё, звездное небо надо мною, и моральный закон внутри? Испугался?
Алексей, действительно, почувствовал неизъяснимый страх, хотя еще так и не понял, что находится в кабине воздушного шара. Что внизу - бездна.
Стараясь перебить страшные видения, он ляпнул спросонья:
- Мы летим в Майами? - и улыбнулся.
- Напрасно не веришь, - сказала Марго.
- С Одесского Кичмана бежали два уркана, бежали в Ма-й-а-а-ми-и! - услышал Ал голос с низу, как из преисподней.
- Вот из ит? - спросил он, и волосы на его голове поднялись дыбом. - Откуда раздается этот ужасный голос? Японский маг Сони? Голос, как живой.
- Ты звал меня? И действительно рад, что видишь? - Из пола, как по мановению волшебной палочки, высунулась голова. Ал бросился к краю корзины, и чуть не выпал за борт.
- Тебе кажется, что там, за бортом лучше, чем здесь? - участливо спросила Аннушка, обняв его за плечи. Тебя испугала это голова в полу? Успокойся, это только иллюзия. Читал Достоевского Преступление и Наказание?
- Да.
- Так вот это то же самое. Как у Гудини.
И действительно, стоило только ему обернуться, как голова выросла во весь, практически рост.
- Не узнаешь? - спросила Аннушка.
- Люда?! - удивился Алексей, - ты же умерла?
- Нет, это был только вывих. Ты рад? Даже не перелом.
- У тебя еще нога волочится, - сказала Аннушка, - че ты к нему лезешь.
- Она не хотела с нами ехать, - пожаловалась Марго.
- И даже отстреливалась из нагана. Две обоймы по нам выпустила, тварь. Видишь, меня задела? - и Марго рубашку.
- Где?
- Не видишь? Смотри лучше! - и она притянула голову парня к своему животу.
- Прости, - сказала Люда, - я думала это похитители.
- Мы можем подняться в стратосферу? - спросил Ал.
- Зачем? - спросила Люда.
- Наверное, хочется подлететь поближе к звездам, - сказала Аннушка.
- Просто посмотреть или там и останемся? - сказала Марго.
Но подняться выше Монгольфьер уже не мог. Он нес даже не две, а три кабины. Во второй была спальня, а в нижней драгоценный Рубиново Зеленый Лед.
Как сказала Русалка:
- Мы должны вернуться богатыми.
Сейчас она лежала в нижней палубе. Как она говорила. Поближе к Зеленому Льду. Дело в том, что Русалка была ранена. В нее стреляли два раза. В последнем бою она получила семь пуль.
Она согласилась провести первый бой за разделение Зеленой Зоны на две части. Но с условием, что будет биться сама.
- Но уверяю вас - это будет Берлинская Стена. На одной стороне бедные, а на другой богатые.
- Думаю, вы ошибаетесь, - возразил Семицветов. - И знаете почему? Они не хотели быть богатыми, а мы хотим.
- В равно вы будете иметь бледный вид, - сказала Русалка, - потому что я беру себе половину с моими рубиново изумрудными залежами плюс три кабака. Американский, русский, английский.
- Извините, дорогая леди, но вы слишком торопитесь, - сказал Станиславский. - Потому что для этого выбора будет еще один бой.
- Ах, вот так вы решили! - сказала Русалка и добавила: - Да хоть три. Убью всех! Но предупреждаю, что даже если вы случайно выиграете мою половину, все равно рубиновые изумруды на этой части зоны будет принадлежать мне.
- Почему?
- По праву. По праву наследования.
- Вы называете себя Лишенная наследства, - сказал Михал Сергеич, взяв микрофон. - А скажите, почему тогда вы претендуете на это наследство?
- Я не обязана распространяться на эту тему. Но, как я уже сказала, второй бой пусть будет. Более того, обещаю в случае моего проигрыша, сдать вам в аренду десять процентов рубиново изумрудных россыпей. Хотя имейте в виду, это не россыпи, а пласты. Помните, какой был уголь во время жизни и деятельности Стаханова?
- Большой, - сказал Раскольников.
- Очень большой, - добавила Русалка, - практически, как гармонь Крючкова, с которой он идет вприсядку перед Стахановым, вылезшим, наконец, из шахты после очередного, в сто слишком тонн, поставленного им рекорда.
- Это для чего вы нам говорите? - спросил капитан Козлов.
- Это к тому, что добыть это только полдела, даже меньше.
- А что еще надо? - спросил Светофор.
- Дотащить до...
- До банка? - спросил генерал Семицветов.
- До Лондона? - спросил Станиславский.
- До Майами, - ответила Русалка.
- Почему именно, до Майами? - спросил неожиданно появившийся в зале солидный мужик с еще более солидным водителем-телохранителем. Это был Чурила. А за ним уже пытался пролезть генерал Шерстнев со своими ребятами, полковником Сукачевым и капитаном Кирдык.
- В Майями тоже проводятся боксерские бои с большими ставками. Вы сможете попробовать отыграться, - сказала Русалка и спустилась с трибуны.
Первый бой должен был состояться между Русалкой и Принцессой Турандот, которая проиграла Алексею на Серебряной Площади.
Волосатая Принцесса Турандот уже нетерпеливо прыгала на ринге, а Русалки все не было. Наконец, она вышла в своем коронном трехцветном халате. Снизу зеленый, в середине голубой, а в районе груди, плеч и головы розовый, как заря.
- Че это такое? - почти ужаснулась Аннушка. - Похоже на горящую Помпею.
- Что? - не поняла Марго. - Ты имеешь в виду, это такой же халат, как у жены Лота, когда она застыла, повернувшись в сторону пылающий Помпеи?
- Встань в правом углу, - сказала Русалка.
- Ч-что? - сказала Принцесса Турандот.
- Чтобы не вылететь за канаты после моего первого удара, - сказала Русалка.
Принцесса чуть не задохнулась от возмущения. Она была на две, а то и на три весовых категории мощнее Русалки.
- Бокс, - сказал Федор Ильич, судья у ринга. Уже стало хорошей традицией не пускать судью на ринг. Да и он был рад. Раньше возмущенные не правильным ударом, или не правильным судейством боксерши часто его били. И не редко запрещенными приемами. Теперь он мог говорить, что хочешь, не опасаясь возмездия. Более того, при этих правилах судье разрешалось самому делать ставку. А так пришлось бы таскать с собой клоаку в виде друзей и родственников, которые ставили бы за него. Теперь все по честному. Не просто чинно и благородно, а по закону. Тем не менее, недоработки были. Судье за столом приходилось по старинки ставить через подставных. Правда, из посторонних прибыл только один судья. Главный судья соревнований на Серебряной Площади, когда Роман Романов, Чурила выиграл два миллиона долларов. В этом первом бою он сделал небольшую ставку, миллион. И знаете почему? К своему удивлению, он чувствовал легкое головокружение. Дело в том, что бой проводился не в старом Аквариуме, административном здании, а в новом, построенном самой Русалкой. И было это здание на двадцатиметровой глубине. Ринг окружал хрустальный полукруг. А сам ринг в виде куба помещался отдельно в центре этого полукруга. Три стороны этого куба были предназначены для обозрения, наблюдения за боем, а четвертая стена примыкала к изумрудной стене. Чтобы отчетливо было ясно, где вы находитесь. И не мелочились. Тем не менее, Чурила поставил только один миллион. Эта изумрудная атмосфера давила его своим богатством. Он решил ждать решающего момента. Хотя была опасность, что на этот решающий день у него не хватит денег. С собой было только десять миллионов.
- Хорошо бы их удвоить, - подумал он, когда бой уже начался.
- Следи за ногами, - сказал один из секундантов Турандот.
- Ты, че, в натуре, кого учишь, бандидос? - спокойно ответила дама.
- Сбавь обороты, дамочка, - сказал второй секундант.
- Почему?
- Потому что это чисто мантра.
- Боксерская мантра, - сказал другой. - Например:
- Смотрите, чтобы ноги не выходили за линию плеч.
- Пусть думают, что мы дураки, - сказал Колобок. А это были они Итальянец и Колобок. По правилам боксерша сама выбирала себе секундантов. Эти двое ребят показались ей приличными олигархами, и она их выбрала в свои секунданты. Теперь, правда, они были одеты в женские платья. Как-то:
- В желтые спортивные костюмы, и фиолетовые с черным береты а ля Чегевара.
- Им чего-то не хватает, - сказал, - генерал Семицветов.
- Портупей с двумя Береттами, - сказал Чурила.
- Вы правы, - сказал Михал Сергеич, - они у них были, но пришлось снять. Правила, знаете ли, почти равны для всех.
Они стояли в полукруге у самого стекла. Сзади, у второй стеклянной стены, были диваны и кресла, но пока что все стояли, стараясь по лучше рассмотреть боксеров. И их секундантов. Внутри, в другой стекляшке были только боксеры, их секунданты и два судьи. Федор Ильич у ринга, и Борис Борисович в кресле у стены стеклянного куба. Других судей здесь вообще не было. И знаете почему? Не заказывали. Хотели вообще никого не приглашать. Ибо, как сказал Семицветов:
- А мы здесь на что?

- Действительно, - поддержал его капитан Станиславский, - сами режиссеры, сами и справимся.
Так и хотели сначала, поставить в кубе пять сидячих судей и одного бегающего, Федора Ильича, но потом решили, что зрители будут слишком часто кричать:
- Меняю судью на новый фирменный шампунь! - Ну, чтобы не так прямо не культурно:
- Судью на мыло! - а более современно. Впрочем, это кричали в случае несправедливых решений судьи, а в данном случае:
- Отойди, пожалуйста, не стеклянный. - Или:
- Лягте на пол, за вами ничего не видно! Или:
- Или еще чего-нибудь похуже. - В общем, зрители будут гонять судей по кубу, как Русалка Принцессу Турандот в первом раунде. И пришлось бы подчиняться. Ведь все они с большими ставками.
Русалка гоняла Принцессу в том смысле, что все время отступала. Делала два-три удара, и начинала танец по рингу.
- И все задом, и все задом, - сказала Аннушка.
- Наверное, у нее глаза на жопе, - сказала Марго, чем вызвала громкий смех судьи, Федора Ильича. Аннушка и Марго были ее секундантами. Вообще-то Лишенная наследства, Русалка хотела взять только одного секунданта, свою любимую Шугэ. Но она куда-то пропала. Искать было уже некогда, и она взяла своих новых, - а, скорее всего, самых старых, - подруг.
- Я ее изматываю, - сказала Русалка, оказавшись в своем углу, где за рингом стояли Аннушка и Марго. - Почему вы считаете, что я должна идти на столкновение с таким огромным Фишманом? Не думаю... - она не договорила, а оттолкнувшись от канатов, ушла от прямого правой этого... этого индийского слона.
- Можно, я буду звать тебя... - начала Русалка, но не договорила, Волосатая Принцесса прервала ее:
- Индийским слоном?
- Зачем так длинно? Просто:
- Индюшка.
- Ах ты, тварь! - крикнула Турандот и нанесла такой сильный удар, что Русалка вылетела из ринга. Правда, она попала в перчатки, но падение все равно было болезненным. И Русалка решила полежать. Пусть этот Федор считает.
- Майами раз, Майами два, Майами три, - начал махать рукой Федор Ильич. Он, как и многие, часто думал о Майами, о международном высокооплачиваемом турнире, который через два месяца будет проходить там. Поэтому для секундного счета выбрал слово:
- Майами. - Другие применяли слово Миссисипи или Москва - Петушки. Москва, так сказать, раз, Петушки, два-с. Шутка, конечно, надо говорить сразу:
- Москва - Петушки - раз! - Не длинно? Ну, если вы болеете за боксершу, которая вылетела из ринга, это будет нормально.
Ажиотаж был приличный. Было принято решение в ответ на конвертируемую наличку ответить чистыми изумрудами. Ну, это только так говорится, что чистый изумруд, на самом деле, выдавали, как обычно:
- Со скорлупой. - А именно, в пластах. Но это сути не меняет. Ибо на континенте можно было получить даже за не очищенный изумрудный пласт в семь-восемь раз больше, чем он оценивался здесь. Все равно не очень дорого. В среднем изумрудные пласты шли по тройной цене червонного золота. А рубиново изумрудные в двадцать раз дороже. Но их не продавали. В том смысле, что не ставили в качестве ответа на конвертируемое бабло приезжих. В виду того, что рубль очень медленно растет вверх, было даже предложено заменить его на другое слово. На великолепное, сверкающее слово:
- Изумруд. - Как было у царя Салтана. Тем более, оно было зеленое, как заграничное бабло. Рубль тоже не сразу стал рублем, говорили приверженцы изумруда. Сначала на подъеме процесса накопления капитала говорили просто, от души:
- Люблю бабло. - Потом, когда этот процесс уже вышел на плато, когда завоевал не только европейскую, но и восточную часть материка, стали говорить и думать:
- Рублю бабло. - Таким образом появился конвертируемый во Франции и Англии рубль. А затем и по всему грешному миру. Ибо:
- Рубить бабло хотели даже индейцы Майя. - А не только отрывать головы, как думают многие.
Можно было, конечно, теперь говорить просто в ответ на вопрос:
- Сколько стоит? - Пять изумрудов. Или: пять зеленых. Но все эти слова уже находятся в обороте у других народов мира. Поэтому решили в случае чего применить слово:
- Русалка, - как единицу измерения народного благосостояния. Начать можно с личного. Например, изъяли в процессе проверки миллиардов шесть русалок. У кого? А вот это неизвестно! Почему? Потому что решили жить по честному. Больше не считать крайними шестерок. А валетов, дам, королей и тузов никто, к сожалению, не знает. Законспирировались капитально. Скорее всего, они вообще не местные. Прилетают за леваком с Альфы, этой самой, Центавра.
- Альфа, Альфа, Альфа, ты, Центавра! - пропел как раз полковник Сукачев из милицейского начальства. Он был рад, что Русалка не встает. Хотя счет давно уже начался и дошел до критической цифры семь. - Семь ю семь - сорок девять в сумме дают тринадцать, - сказал он. И добавил: - Скорей всего число несчастливое. Тем более, мы стабильно всегда ставим на Принцессу Турандот. Думаю, и в этот раз она нас не подведет. А подведет, то и останется здесь. Как говорится:
- Пятнадцать и пять по рогам. - Чтобы вы так жили, и добывали здесь Зеленый Лёд.
Кстати, принять валюту под названием Изумруд не позволила не серьезная аналогия с Миделиновым Картелем Колумбии.
Русалка подняла руку. Некоторым даже показалось:
- Нехотя, - это сказал Рома Чурила. Он хотя и понимал, что Русалка могла играть на повышение ставок против нее, ибо потом сама больше получит, если делала ставку на саму себя - а уж она-то делала точно - забеспокоился. Да, сначала, перед боем он поставил только миллион, но увидев на ринге Русалку, парень понял:
- Такие не проигрывают. - И он махнул букмекеру, чтобы принял остаток:
- Еще девять.
- Пока всё? - спокойно спросил букмекер.
- У меня больше нет, - чистосердечно высказался Роман, - до конца боя больше вас не побеспокою.
- Хорошо, - ответил лысый бук, - но имейте в виду, что у нас теперь есть новая услуга.
- А именно?
- Можно вернуть часть ставки. За небольшой процент.
- За сколько?
- Двадцать пять.
- Это много.
- Мей би, но ведь не все. Так что, милости прошу, до середины последнего, шестого раунда.
- Даже так? Могли бы до пятого.
- Вы правы, потом в шестом раунде деньги забрать можно, но уже за половину.
- Однако.
- Зато, если вы поставили, как вы, десять, пять у вас останутся. Пять миллионов долларов! - добавил бук. - А это деньги. Деньги, на которые можно отыграться.
- Да, - сказал Чурила, - сделано всё самое хорошее, чтобы не дать человеку покинуть игру. - Будем надеяться, что ваше Ноу Хау мне не понадобится.
- Не зарекайтесь. Жизнь - это полная неожиданность, - сказал букмекер. - И добавил: - Игра тем более.
- Тьфу, тьфу, тьфу, - поплевал Роман через левое плечо.
Между тем постепенно становилось ясно, что ставки на Русалку стремительно уменьшаются. Ну, это и естественно. Она с трудом, при счете девять, заползла на ринг. Даже Марго сказала:
- Она че, в натуре, объелась Флорентийских стейков?
- Мы сколько на нее поставили? - спросила Аннушка.
- Как обычно, немного, - ответила Марго.
- А именно?

- Всё.
- Ты считаешь, что это немного? Тогда, что у нас осталось?
- У меня есть пару изумрудных плит.
- Украла? Без тугаментов, прошу прощенья, без документов, изумруд не принимается.
- Нет, мне подарили.
- Тебе одной? Или просили разделить на двоих?
- Ну, если ты согласна разделить мои обязанности в отношении этого человека.
- Это Ал?
- Какой Ал?! Откуда у него деньги. Станиславский.
- О, господи, и ты согласилась?
- Да.
- Я тебя не понимаю, - сказала Аннушка. - Был бы это какой-нибудь министр культуры, тогда куда ни шло. Тем более, если бы он умел петь и танцевать, как Швыдкой. А так не вижу смысла. Капитан. Что ты можешь иметь с ним общего?
- Де... - только и успела сказать Марго, потому что Русалка неожиданно опередила Принцессу и провела два быстрых хука, и она боялась выдохнуть. Так придется жить по системе йога: вдох, и только через шестнадцать секунд выдох. Зал, находящийся в другом прозрачном пространстве замер, Казалось, там тоже все вздохнули, но пока что так и не смогли выдохнуть.
- Что теперь будет? - наконец ахнул Шерстнев, милицейский генерал. Его подручные полковник Сукачев и капитан Кирдык пока еще боялись дышать. Они подумали, что сейчас произойдет что-то ужасное. Вроде удара Лемана. Хотя они не только не знали о его существовании, но и как многие недалекие люди, вообще не верили в него.
- Дава-а-а-й! - завыл Чурила. И его поддержали ребята пенитынциарной системы: Михал Сергеич, Станиславский и Раскольников. А также два прикинутых олигарха Вася Коломенский и Лёва Сибирский. Точнее, вот эти два последних, хотя и замерли, как в песне: почти до рассвета, но они ставили на Принцессу Турандот.
И... О! Ужас! Принцесса упала, но и Марго, и Аннушка ясно увидели:
- Удар Лишенной наследства, ее третий удар, был не ударом Лемана, а чисто по Хемингуэю:
- Ниже пояса! - Как говорится, вот так выигрывали пари у нас на Зеленой Зоне. Но с кем она могла поспорить, чтобы вот так бессмысленно проиграть в первом же бою?
- Ниже пояса! - рявкнул судья Федор Ильич. - Я сказал, мать вашу, ниже пояса, повторил он, видя, что Принцесса Турандот извивается на полу, как Тифон под каблуком Гермеса. Имеется в виду, пытается подняться и продолжить бой. - Лежать, и не вставать до приезда доктора, - оговорился он, потому что доктор, а именно ветеринар Семен уже бежал, прошу прощенья, плыл к рингу. Ведь все, как я уже говорила, кроме боксеров, их секундантов, и двух судей Федора Ильича и Бориса Борисовича, находились в другом, полукруглом Аквариуме. Точнее, сама Таинственная Река была Аквариумом, а все остальные участники и зрители находились в прозрачных батискафах. Поэтому доктору сначала надо было проплыть небольшое расстояние, отделявшее батискаф в виде полукруга от батискафа куба, где все еще извивалась в предсмертной агонии, как Ромео, только что принявший яд, перед своей неподвижной Джульеттой.
- Ты сказала, у вас общие дети? - спросила Аннушка у затаившей дыхание Марго.
- Деньги, - наконец сделала выдох Марго. - И знаешь почему? Дети так быстро не рождаются.

- А откуда у бедного капитана деньги?
- А ты знаешь, сколько сейчас получают те, кто недавно еще не получал ничего.
- Сколько?

- Как говорится, у меня покер, а у тебя ничего.
- Двести пятьдесят тысяч вместе с надбавками. И знаешь, еще жалуются, что мало. Мол, мы набрали по пять машин в кредит, и опять у нас осталось только пять-шесть тысяч, как у всех.
- Так он не спецназовец, бегающий по горам с автоматом и гранатометом Муха, чтобы получать такие надбавки.

- Все равно. Такая Зона, как эта, я думаю, приравнивается, к кавказскому спецназу. Впрочем, ты права. Потребности растут соответственно потенциалу. Он знаешь, чего хочет? Думаешь, тоже пять машин? Нет, он хочет только Роллс Ройс. Вишневый, да чтобы был еще в искорку. Как раньше были в искорку Волги у директоров таксопарков.
- Так чем все кончилось?
- Не кончилось, а началось. Он подарил мне две изумрудные плиты.
- Значит, все-таки ворует, - сказала Аннушка. - Скоро за ним придут. Смотри, как бы и тебя не зацепили поддельником.
- Это его зарплата за последние два месяца. И то не от министерства культуры, а так чисто дивиденды. Он же стулья делает вместе с Иваном Поддубным.

- Стулья? А дивиденды выдают изумрудами?
- А ты хочешь, чтобы выдавали дубовыми стульями? Куда их девать? Это пришлось бы фуру грузить.
- А чё? Пусть бы он нам подарил фуру дубовых стульев Премиум Люкс. Вот это я понимаю капитан. Вот это зарплата, как у горного спецназа. Знаешь, я что думаю? Капитаны спецназа теперь в доле с министерством обороны. Как культурологи в доле со стульями. Только ученые все жалуются, что, мол, доктор наук получает меньше солдата в десять, как минимум раз. А то и больше. В том смысле, что меньше. А с другой стороны, за что им платить? Сами же говорят, что у нас нет науки, и бегут в Майами, как минимум. А в худшем случает в Силиконовую Долину.
Доктор уже согнувшись в три погибели, как спецназовец под свистом пуль, бежал к больному по кубу, когда Принцесса вдруг подняла руку, и сказала:
- Прошу вас, доктор, отвалите. - И далее:
- А вы, судья, начнете когда-нибудь считать, или нет?
- Ч-что? - спросил Федор Ильич, не разобрав с первого раза к чему она клонит.
Турандот подняла руку, и прохрипела:
- Ничего не было! - И она еще раз покачала рукой.
Федор Ильич взглянул на главного судью, который развалился в кресле у стены. Он показал головой, мол, решай сам.
- Я ничего не видел.
- Ну, окей, - сказал Федор Ильич, тем более он ставил на Русалку. - Раз, Москва - Петушки. Точнее, в этом случае:
- Москва раз, Петушки два-с, - Принцесса встала на колени, но опять упала, и прямо лицом в грязь давно - с самого начала боя - не мытого пола. - Петроград - три, Ленинград - четыре, Петербург - пять... Какие у нас еще есть города? - шесть. - Турандот, наконец, подползла к канатам, и стала подниматься вверх, как укротитель тигров, правда без комментариев:
- Я не боюсь умереть в бою, но боюсь быть съеденным. - Просто она сказала:
- Не торопись, судья. - Как говорится, на свои похороны. - И действительно, Федор Ильич поперхнулся, и сбился со счета. А когда опять продолжил:
- Девять, - она уже хлопнула перчатками.
- Бокс, - вынужден был предсказать он. И бокс опять продолжился.
Зрители вздохнули облегченно. Даже те, кто ставил на Принцессу. Даже им показалось не по кайфу закончить бой в первом же раунде. Не то, чтобы не хотелось победы, но пришлось бы глубоко задуматься о причине столь быстрой победы. А мы не думать здесь собрались, как Эйнштейн или Ландау, а развлекаться. Все-таки это не Олимпийские игры, а Шоу Бизнес. Хотя, конечно, и на Олимпийских играх не особо кто особо думает. Так уже:
- Что будет - то и будет. - А это неправильно. Судьбу можно изменить даже тогда, когда, кажется, что она уже свершилась.

Принцесса пошла вперед, как хоккеист Харламов - по прямой. Финт вправо, потом влево, и опять вправо. Получается, что просто пошел прямо. Противник уступил ему место у борта, потому что застыл с намерением двигаться в обратную сторону, к центру, куда вроде бы и хотел пройти хоккеист между двух игроков. Нет, он покатил прямо по,.. в данном случае по канатам. Принцесса делала движение к канатам, потом движение с несильным ударом в сторону центра ринга, и, наконец, протискивалась между канатами, и била Русалку левым хуком. Точнее, конечно, не между канатов, а между канатами и боксером, Русалкой.
- Папа, - сказала Марго, - это не та боксерша, которую мы видели на Серебряной Площади.
- Мама, - повторила ее возглас Аннушка, - кажется, мы попали, она проиграла.
- Проиграет.
- Думаю, нет, уже все кончено. У нее перстень Русалки.
- У кого, я не поняла? У Русалки? - спросила Марго.
- У Русалки само собой, - ответили Аннушка. - Думаю, что у этой Принцессы тоже.
- Почему же она победит, если, как ты считаешь, они обе трижды покойники?
- Турандот озверела, а сама Русалка ведет себя, как в товарищеской игре в футбол зеков с администрацией зоны. А, как говорится, между противоположными полами товарищеских матчей не бывает.
- Почему?
- Доказано. Наукой.
- Только секс?
- Разумеется. Более того... Подожди, что там было?
Разговор перед свадьбой мужа с будущей женой о предыдущем любовнике:
- У тебя с ним было?
- Нет. Практически нет. Только физическое. Чисто тупой секс.

Глава Девятнадцатая

Бокс Русалки с Принцессой Турандот

- О! Мама! - она опять упала.
- Кто?
- А ты не видишь?
- Не могу разобрать, кто на полу? Что, опять был удар ниже пояса?
- К сожалению, нет. И да: всегда смотри, не на того, кто на полу, а...
- А?
- Кто на ринге. Тогда, путем логических манипуляций ты поймешь, кто победит.
- Ты хотела сказать, кто в нокауте?
- Нет, именно, кто победит! - почти крикнула Аннушка. А на ринге прыгала Русалка.
Многие не поверили своим глазам

- Она только что была за канатами! - сказал генерал Шерстнев. - Это какая-то подстава.
- Не беспокойтесь генерал, она встанет, - сказал Михал Сергеич. А Семицветов добавил:
- А потом опять ляжет.
- Мы неправильно сделали, - сказал Шерстнев, - надо было сначала выпустить других боксерш, Как это обычно делается. Для разогрева. А то я не успел придти в себя, а уже почти все проиграл. Может быть, начнем сначала?
- Хорошо сказано, - усмехнулся Станиславский. - Сначала-а-а! Как это романтично. Но с другой стороны:
- Мне очень жаль Боб, что у тебя раньше времени кончились деньги. - Но этот, как его?
- Тотализатор, - подсказал Светофор.
- Именно, этот конь по имени Тотализатор, не выдержит троих.
- Перед вами вечность, и вы там будете одни, - сказал Роман Чурила.
- Кто это сказал? - грозно спросил генерал милиции Шерстнев.
- Бальзак, - ответил Чурила.
- А-а! - воскликнул генерал, - значит, еще не все потеряно. И знаете почему? Этот парень ни хера не понимал в коммунизме. Да и в социализме тоже. Более того, сам в этом же признавался. Но с другой стороны, он говорил и правильные вещи. Как-то:
- Кто попадет в Рай, тот сможет иногда посещать Землю. Более того, скорее всего, это будет часто. Я умру, на финальную ставку я вернуть, и моя воскресшая Турандот выиграет этот нелегкий бой. - Добавил Шерстнев. - Более того, друзья мои, это моя первая жена. Она пожертвовала собой, ушла в коммерческий бокс только для того, чтобы я мог жениться на дочери генерал-полковника и, наконец, выйти в люди. Но моя третья жена случайно нашли письма моей второй жены, и теперь выгоняет из дома. Говорит:
- Иди, куда хочешь, ебаный мент.
- Так, а вторая тоже боксерша, и тоже работает на вас? - изумились некоторые.
- Действительно, - сказал Семицветов, - получается, у вас не одна, а даже две династии. Боксерская и ментовская.
- Это уже не коррупция, а какой-то ее новый вид. Дабл Коррупция, - сказал Рас. - Вы бы запатентовали это изобретение, смотришь, и отсюда потекло бы.
- Что потекло? - не понял длинной фразы генерал. Как всякий современный человек. Умеющий складывать только пять слов.
- Бабло.

- Бабло? А что это такое? А, впрочем, я сам знаю, сквозь слезы ответил сам себе генерал милиции. - Это деньги, необходимые для ставки на боксерский поединок. Для ставки на мою Принцессу Турандот! Как она могла?!
Возможно из-за его причитаний, но Принцесса опять встала. Она заползла на ринг, когда судья уже сказал:
- Де... - Вроде бы всё, и так ясно:
- Десять! Аут. - Но не тут-то было, ибо на этот раз судья считал:
- Раз - Изумрудный Лёд, два-с - Изумрудный Лёд, ну, и так далее, вплоть до десяти. И, очевидно, решающих слов про Изумрудный Лёд произнесено быть не могло, так как и само слово десять было прервано гонгом.
Спрашивается, зачем этот парень, Федор Ильич, считал так длинно? Длинней Миссисипи. Хотя вроде, куда уж дальше? Впрочем, это почти то же самое, что и приготовление КПП. Коктейля Переходного Периода от Никиты Сергеевича к Леониду Ильичу. Это был, разумеется, не Коктейль Молотова, которым можно было взорвать международную политику, но и не чисто клей. Это коктейль из черновика Венедикта Ерофеева. А именно:
- Смесь пять к одному тройного одеколона и пудры. - Не сахарной, заметьте, а просто завалявшейся у вашей мамы в ридикюле пудры для лица.
Спрашивается:
- А где здесь коктейль? - Логично. Но ответ простой. Федор Ильич, судья у ринга, никак не мог понять, что Изумруды и Лёд - это одно и то же. Поэтому, произнося их, представлял себе в уме КПП, коктейль переходного периода от Ивана Денисовича в библиотеках к запрещенному Ивану Денисовичу. К Ивану Денисовичу изъятому из библиотек. А именно:
- Тройной одеколон за футбольной трибуной, да вместе с пудрой для лица.
Теперь должен был начаться последний, шестой раунд.
- А если я хочу поменять ставку? - спросил Роман Романов, Чурила у опять появившегося бука.
- То же самое, что и забрать их совсем, - ответил букмекер. - Хоть сейчас - половина.
- Что-то у меня душа не спокойна, - Роман взялся за сердце. - Не знаю, что предпринять. Принесите мне что-нибудь.
- Что? - спросил официант Витя. Он завербовался сюда из кабака Грибоедова, ибо тот сказал:
- На работе больше не пить. Хватит!

- А где пить? Если я все время работаю?
- Возьми выходной, - бросил на ходу Гриб. А зачем? Управляющим здесь был Булгак. Зачем лезть в то, в чем непосредственно не принимаешь участия? Не варишься в котле каждодневных событий? И вот, пожалуйста, вот результат: Витя взял выходной на месяц. Он так и сказал Мише:
- Саша разрешил.
- Кто работать будет? - хмуро высказался Булгаков. Дело в том, что высоких, под метр девяносто, официантов почти не было. Куда они девались? В таксисты? Такая вероятность существовала, но скоро выяснилось, что организовать в Москве таски сложнее, чем изобразить танковую атаку тигров в Прохоровке. Прохорову предлагали возглавить московское такси. Мол, очень престижно.
- Никто не может, ты сможешь! - Нет, отказался. Хотя уговаривали:
- Не бойся, наберешь высоких таксистов.
- И что? - спросил этот выдающийся парень.
- Убить будет сложнее. Подумают:
- А! таксист. А, как говорится, всех таксистов не перестреляешь.
- Мэй би. Но я сначала потренируюсь.
- На кошках.
- На тиграх. - И организовал в Прохоровке ресторан вместе с одноименным аттракционом:
- Атака немецких тигров и ее отражение. - Прямо через бронированные стекла во всю стену - почти, как в Изумрудном Лёде - можно было видеть это сражение. При условии, заказа банкета на сто пятьдесят человек и более. А так, по воскресеньям, можно было видеть и бесплатно. Чем и пользовался благодарный народ. Тем более, что каждому десятому выдавали бесплатно красивый рабочий костюм для беспрепятственного лазания по снегу. Не Адидас, конечно, но и без зековских загогулин. Так чисто белые двух цветов. Одни спереди красные, а сзади синие. Другие, наоборот, сзади красные, спереди синие. И все на чисто белом фоне. Впрочем, немного отработать за эти костюмы надо было. Так чисто поучаствовать в атаке на тигры с палками, когда у настоящих защитников Прохоровки заканчивались патроны, и они повально гибли. Некоторые даже бросались под танки, изображая героев, оказавшихся в безвыходном положении. Предлагалось нарядить часть контингента собаками. Служебными собаками, которые более охотно, чем люди будут лезть безоружными под танки, но режиссер постановщик Дяди Вани, сказал:
- Это будет уж не Прохоровка, а какие-то Кубанские казаки. Нереальная лакировка действительности. Ибо: если сейчас собак днем с огнем не найти, то раньше, в голодные годы, тем более. Или сделать посылкой моего кино лозунг, и чтобы его было хорошо видно на экране:
- На три зимних месяца открывается охота на догхантеров. Все желающие могут получить лицензии.
Тогда, да, опять появится реализм в появлении собак в танковом сражении. Смысл есть, конечно, а то не всякого здоровенного немца, бежавшего из горящего тигра, можно убить палкой. Овчарка может его загрызть. А тем более, две-три. Даже четыре, если надо.
Здесь набирали русских от метр девяносто до два десять, да в принципе и выше, а немцев, от ста пятидесяти до ста шестидесяти пяти. Были, конечно, такие, кто возражал против такого кастинга. Мол:
- А не лучше ли наоборот? - Возникает, так сказать, противоречие истории. Скорцени был высок и могуч. Это у них. А у нас мышонок Василий Теркин. У них слон Геринг, у нас пастушок Чонкин. Почему здесь-то все наоборот?
- Дело в следущем, - просто ответил режиссер постановщик Дяди Вани. И добавил: - Спросите у Лиозновой, почему она всех охранников в гестапо у Мюллера сделала евреями. Тогда как на самом деле все было наоборот. Более того, вы спросите у Жана Поля Сезанна, почему он рисовал обратную перспективу, а не как это обычно бывает в жизни, общеизвестную.
Более того, все течет, все изменяется. Раньше было так, а теперь наоборот, мы высокие, а они маленькие. Они маленькие, но у них танки здоровенные, как тигры. Мы большие, но у нас, как обычно ничего нет. Кроме собак, наших лучших друзей. И, кстати, знаете почему? С тигром-то дурак победит!
- Можно задать хороший вопрос? - спросила одна милая девушка, работавшая в ресторане Прохора поваром, но мечтавшая сыграть роль второй любовницы в Дяде Ване. А именно:
- Кто победит?
- Это действительно, очень хороший вопрос. И знаете почему? Я отвечу вам словами Сократа:
- Не надо побеждать ценой поражения.
- Но простите, как можно победить такие крепости, как эти огромные Тигры, имея на руках, точнее в руках только палки, и наших друзей собак?
- Это надо смотреть, - сказал режиссер. - Впрочем, я вам намекну: - Мы - большие. За два слишком. А они - маленькие.
- Большие побеждают?
- Разумеется. - Но я повторяю, это надо видеть.
- Можно, я по присутствую.

- Без сомнения. Более того, я вообще мог бы на вас жениться. Вы в состоянии играть роль жены, а не только любовницы?
- Это моя любимая роль, - ответила Грэйс Кэлли.
- Вы не испугаетесь, если я вам скажу, что не верю на слово? Вам придется доказать это.
- Я, как говорится, звала тебя, и рада, что вижу.
- Гуд. Вы должны выйти замуж в спектакле Дядя Ваня.
- Но как, друг мой? Ее же ж не подпускают и близко к предмету ее страсти.
- Не пугайтесь сразу, - ответил режиссер, - не получится в Дяде Ване, попробуем в Вишневом Саде.
- В Маркизе, вы имеете в виду, Саде?
- Нет, нет, этого пока не требуется, хотя не исключено в будущем. Просто чисто Вишневый Сад, который надо продать, чтобы построить дом на Рублевке. С бассейном, велосипедным треком, теннисным кортом, полем для гольфа. А если не выйдет и там, то в Трех Сестрах. Там тоже шанс есть. А уж, если и здесь не получится, будете...
- Что, любимый?
- Ну, будешь играть Чайку, естественно.
- Я согласна. - И добавила: - Он мужчина.

- А если и так?
- Ничего страшного. Как сказал в свое время Билли Уайлдэр Мэрилин Монро: - У всех есть недостатки. А кто без греха? Ты будешь моей ММ, - сказал вдохновленный красотой принцессы Монако режиссер.
Виктор, который в качестве гранатометчика присутствовал при этом историческом для некоторых разговоре, не всегда мог понять, кто из них, что говорит. Да, и какая, собственно, разница. Было бы сказано. Иногда это действительно полезно. Можно будет при случае сказать:
- Это была не я.
- А кто?
- Он. - И вас никто не тронет. Гуляйте себе на здоровье.

Ну, вы поняли, главный секрет победы Прохорова под Прохоровкой? Наши, как можно было заметить, были не только высокими, но все с Мухами. Тоже с виду палки, только потолще, и стреляют. Как в сказке:
- И палка иногда стреляет.
И валили они этих тигр, тигров и пантер, как собак нерезаных. Все сидели в кабаке и через стеклянную стену с удовольствием наблюдали, как тридцать три русских богатыря, под предводительством Дядьки Черномора, расстреливали из гранатометов Муха рвущиеся к Прохоровке танки.
- Почему так происходит? - спросила корреспондентка из стада, прошу прощенья, из стана демократических оппозиционных сил.
- Дак все в наших руках, милая русоволосая девушка, - сказал Черномор в роли бомбардира Прохорова. Нет, скорее всего, наоборот.
Между прочим, сам великан на поля боя не выходил. Наблюдал за происходящим, как и положено главнокомандующему, через перископ. Его роль и исполнял Виктор. Ничего удивительного. Даже Шекспир применял в сражениях не Короля Ричарда Третьего, не Юлия Цезаря, не Короля Генриха Четвертого, а натуральных актеров. Официант из Грибоедова, ничем не лучше. Он был бы рад получать здесь каждый день новые красивые рабочие костюмы - потом бы на всю жизнь хватило - но танки во втором отделении тоже начали стрелять. И даже стало казаться, что наших Мух может не хватить на их Тигры. Так и лезут, так и лезут.
- Откуда? - ужаснулся Виктор, и, наконец, все-таки попросил принести рюмку Хеннесси. Потом второю. Третью. И попросил уволить его за две недели до окончания срока контракта. Прохор, естественно, не отпускал. Даже предлагал дуэль. Но увидев соперника с фуражкой, из которой тот выплевывал косточки, махнул рукой:
- Иди. - И, как говорится, не просто иди, а иди, куда глаза глядят.
Собственно, это рассказал сам Виктор, когда представил свои верительные грамоты Станиславскому при прибытии на Зону Изумрудный Лёд.
- Как говорится, - ответил культуролог Зоны, - от Прохора возьмут, куда угодно. И да: - У вас эти красивые рабочие костюмы с собой?
- Разумеется. Все свое вожу с собой. Как раз хватит на две недели. На день по новому костюму.
- Отлично. Вы будете руководить фуршетным столом.

Все подошли, выпили, закусили черной натуральной. Как сказал Станиславский:
- Не из щуки.
- Бесспорно, - поддержал его Виктор. И добавил: - Знаете почему? Говорят, здесь щук вообще не водится. Тундра. В египетском варианте.
- Между прочим, копченая осетрина заканчивается, - напомнил Станиславский Виктору.
- Говорят, копченая не очень полезна, - ответил Виктор.
- Нет, нет, халтурить не надо. Сплавай, притащи еще пару больших рыб. Чтобы, так сказать, не умещались в багажник Ленд Крузера.
- Скафандр есть?
- Какой скафандр? Ты че? Тебе за что доплачивают за вредность?
- За то, чтобы прямо так плавал за рыбой? А костюм?
- Приплывешь с рыбой - сменишь на новый. Костюмы из Прохоровки не зря с собой возишь. Здесь пригодятся. Погоди еще разойдутся, так жрать начнут, только плавай, да плавай наверх за продуктами.
- Надо было здесь запасти.
- Не предусмотрено по санитарным правилам.
- И здесь есть СЭС?! - ужаснулся Виктор.
- Нет. Но и так понятно, что здесь нет места для холодильников. - Виктор посмотрел наверх. Где-то там, высоко в воде колебалось солнце.

- Перепада давлений здесь нет? - спросил он. - А не надо было здесь применить специальную камеру Томсона(?) для спуска товара?
Но Станиславский уже отошел на чей-то призыв, оставив без внимания неуместный вопрос. Ибо, какие камеры, какие батисферы, батискафы? Мы же ж не в затонувшей атомной подводной лодке. Надеюсь.
Виктор поплыл за осетрами, защемив, по совету Станиславского, нос прищепкой, чтобы жидкость, так сказать, не пошла через край, и не пришлось бы возвращаться назад не солоно хлебавши.
Чурила решил не менять ставку. Десять миллионов так и остались стоять на победу Русалки.
А Михал Сергеич спросил:
- А мы, естественно, поставили на Русалку? Я имею в виду, все так и осталось, как было? Ничего не изменилось?
Его ребята согласно кивнули головой.
- Мол, никаких указаний же ж не было. Какие могут быть новые ставки? Риторический вопрос.
Менты боялись даже спрашивать у своего генерала Шерстнева о замене ставки на Принцессу Турандот. Да, собственно, на кого менять? На эту придурошную Русалку? Так зря ее хвалили. Практически ничем не лучше нас.
Бойцы обменялись хуками, и перешли на джебы.
- Работают, как молотобойцы, - сказала Аннушка.
- Зря она так подставляется, - сказала Марго. - Зачем?
- Да, зачем, зачем? Крыша едет - вот и все.
- Это невозможно выдержать, - сказала Марго. - Сейчас точно, кто-нибудь из них ляжет. - Так и произошло. После слов Русалки самой себе:

- Правой по корпусу! - Принцесса Турантот упала. Она не вылетела за канаты, а чисто растянулась на полу, как сломанный Ковер Самолет. - И да: удачной посадки, - просто сказала Русалка, и отошла в свой угол.
- Ты хорошо себя чувствуешь? - спросила Марго.
- Нет. У меня плохое предчувствие, - ответила Русалка.
- А че ты колотишься? Она уже в нокауте. Я те точно говорю, - сказала Аннушка.
- Не знаю, что-то мне нехорошо. - Между тем Федор Ильич уже досчитал до семи. Еще не нокаут, но почти. Принцесса не шевелилась. Как будто ее подстрелили. Как только эта мысль пришла в голову к Аннушке, она оглянулась.
- Ложись! - заорала она, как будто ее режут и едят без соли по новому рецепту передачи Здорово Живешь и особенно по совету ее ведущей. Более того, в театральной постановке Владимира Сорокина, можно считать себя голой и запеченной в русской печи. По спецзаказу любимого человека. К Новому Году, где нам, наконец, объявят наступивший Конец Света.
Раздались три выстрела. Кто стрелял?
- Он! - заорала Аннушка, и вместе с Марго полезла на ринг, пытаясь прикрыть упавшую Русалку. Точнее, Марго прикрыла Русалку от возможных выстрелов, а Аннушка выбила пистолет у одного из Тугаментов. Другой, а именно, Колобок, поднял руки, и сказал, что он не стрелял. Прежде чем Тугамента, а именно Итальянца повязали, Аннушка избила его до полусмерти. Сначала она ногой выбила пистолет, потом перепрыгнула через канаты, и сразу провела два хука, хотя этот Тугамент встал в стойку, показывая, что будет защищаться.
- А те, блядь, защищусь! - И она провела запрещенный прием по яйцам. Потом апперкот по согнувшейся фигуре. Только после этого ее обхватил своими могучими руками Борис Борисович, главный судья.
- Не надо, - сказал он, - думаю, пока хватит, ибо его еще должен судить... - Видимо, судья хотел сказать слово народ, но передумал, оглянувшись на подводную полутарелку. - Все равно, - добавил он, - его надо сначала пытать, чтобы добиться истины. Не по своей же воле этот Тугамент убил нашу любимую Русалку.
- Вы думаете, она умерла?
- А как же?! Три пули в сердце! - И добавил: - Как с куста.
- Вы видели издалека?
- У меня отличное зрение. Как у орла, практически.
Начали разбираться, кто победил?
- Мы! - рявкнул Чурила. - Русалка отправила Турандот в нокаут.
Ребята милицейской системы возразили, что судья не успел досчитать до десяти, как победительница Русалка умерла, так как была убита одним из секундантов Турандот. Итальянцем, по новой кликухе:
- Тугамент.
- И возможно, его напарником по кличке Долбица, известным ранее, как Колобок, - добавил Рас. Видимо, он имел на них досье. - Не пойму, как они могли пронести в Куб оружие?
- Скорей всего, им кто-то помог, и заранее спрятал наган под трибуной. Прошу прощенья, под рингом. Да какая разница: все равно и то, и другое:
- Спорт, - сказал полковник Светофор.
Тем не менее, в мире существовали два правила определения победителя, если бой завершился досрочно. Рассечением брови или смертью одного из претендентов на победу. Первое:
- Умер Максим - ничего не поделаешь - значит проиграл.
Второе:
- Кто выигрывал до травмы - тот и победил, даже если умер по случайности в ходе боя.
- Вот на придумывают дилемм, а мы должны ломать голову, кто лучший, - сказал Михал Сергеич.
- Действительно, - сказал полковник Сукачев, милиционер, - то он победил по версии НВА, а она по версии АВН - как понять, кто победитель?
- Как будто эти люди жили на разных планетах! - добавил Кирдык. Он думал, на него опять крикнут, чтобы заткнулся раньше времени. Но на этот раз его попросили прояснить свою позицию.
- Мы просто должны решить, по каким правилам здесь надо судить? - сказал Кирдык. - По ли правилам нашего, живого мира, по ли правилам нашего же, только потустороннего мира. Вот и все.
- Вы не можете еще конкретизировать? - спросил генерал Семицветов.
- Это мой подчиненный, - сказал генерал Шерстнев. - Я сам решу, что с ним делать. А вы пока что командуйте своим Козловым и Светофором.
- Ну, хорошо, думайте, - спокойно ответил Семицветов и попросил своего Козлова принести черной. - Да и: бутербродов с копченой осетриной, - добавил он.
- За осетрами только что уплыли, - сказал распорядитель празднества Станиславский.
- Так здесь водятся живые осетры?
- Это плохо. Значит, придется еще ждать, пока их не только поймают, но и закоптят. Не думал, что так плохо всё организовано.
- Послушайте, не мутите воду. У нас все осетры копченые.
- Да?
- Да.
- Ну, хорошо. Будем ждать, когда этот Виктор приплывет, так сказать, туда и обратно.
Между тем выяснилось, что определить победителя очень сложно. Ибо:
- Одним было выгодно одно, а другим другое. - Проигрывать никому не хочется. Выход?
- Один, - сказал Раскольников.
- И это? - поинтересовался полковник Сукачев, милиционер.
- А именно, - подключился полковник Светофор, пент.
- Еще один бой. Бой за определение победителя в этом неоконченном поединке.
Оба генерала проголосовали за это предложение. Вроде бы: чего еще ждать? Ждали, Михал Сергеича. Никто не знал, куда он делся, но надо было его выслушать, как руководителя этой лавочки, хотя и подполковника только.
А Михал Сергеич был сейчас в маленьком незаметном помещении, куда предполагалось ставить швабры, ведра, да пылесосы. Всего два на два двадцать. Там был монитор для наблюдения за рингом. И за ним сидел Иван Поддубный.
- Ну, чё, предсказатель, она проиграла. Ты предсказывал победу Русалки?
- Допустим. И более того, она еще не проиграла.
- Надо определить, кто будет выступать и тем более победит в следующем бою, за звание, точнее, за определение победителя в первом бою между Русалкой и Принцессой Турандот.
- Так-то я понимаю, в частности, но в целом пока не могу охватить, - сказал Иван. - Я же не настоящий экстрасенс, а так:
- Погулять вышел из дубовой рощи. - И он попросил пригласить к нему Аннушку.
- Да, бесполезно, - поморщился руководитель зоны. - Тем более, не знаю, откуда она здесь взялась. Я всех наизусть помню. И все потому, что работаю по честному. Всех сам принимаю. А начальство не верит. Говорят, не узнаешь контингент в лицо. И получается, что они правы. Ее не узнаю. Или хотя бы взять эту Марго. Тоже неизвестная личность. Я вот начинаю думать, что они появляются из реки. Ведь считается, что это Таинственная Река. Никто не знает, откуда течет и куда впадает.
- Начинается в Аду и впадает в Рай, - ляпнул коммерсант.
- Похоже, что ты прав. Но эта Аннушка не скажет правды, которая была бы выгодно нам.
- Почему?
- Вредная падла. Как, впрочем, не она одна.
- Пусть она проведет бой с Тугаментом, - сказал Иван.
- И что, найдем правду?
- По крайней мере, драться они будут не за жизнь, а за победу.
- На смерть, стало быть?
- На смерть.
- Хорошо бы. Но, боюсь, этот Колобок бессмертный.
- Тугамент это Итальянец.
- А мне почему-то кажется, они меняются местами. То один Тугамент, а другой Долбица, то наоборот, этот Долбица, а тот Тугамент. Так может быть, ну, если предположить, что они все-таки пришельцы с Того Света?
- Не знаю, пока не думал, - ответил Поддубный. Он посмотрел на монитор, где все уже было готово к следующему бою. Имеется в виду, что пол на ринге был протерт специальным составом, легко оттирающим следы крови. - Или уж мне выйти?
- Против Итальянца?
- Да. Тогда я точно угадаю, кто победит.
- Он?
- Да.
- Все это поймут еще до начала боя. У тебя на лбу написано: подставной! Ты же наш, свой, зоновский. Можно сказать, что и не человек вообще, а так дуб.
- Я не раб вам, как эти рыбы. Я свободный человек, и скоро вообще буду посылать вас не хер. И знаете почему?
- Почему?
- У меня срок кончается.
- Дак опять посадим. Менты, кстати, здесь, приехали на боксерский турнир, за изумрудами. Видно мало им своей коррупции, и в нашу решили влезть. Не получится! И знаешь почему? У нас ее нет, - ответил, не дожидаясь вопроса подполковник. И, кстати, я пошутил. Я тебя сажать не буду. Мы же партнеры по бизнесу. Хер с ними, с изумрудами. Будем воспитывать дубы, дубов. Делать из них стулья Премиум Люкс. Ты согласен? Молчание - признак соглашательства.
И должен был начаться бой между Аннушкой и Тугаментом. Но неожиданно Русалка встала. И те, кто был в Кубе, и те, кто гостевом Полукруге ахнули.
- Никогда бы не поверил в эту иерархию, - сказал Шерстнев, если бы не увидел собственными глазами. Из нее хоть пули-то вынули?
- Наверное, забыли по запарке, - ответил Семицветов.
Но никто даже не улыбнулся.
Она была, естественно, по правилам признана победителем, и теперь вышла на бой за... за... Она и забыла, что в случае ее победы второй бой проводится не должен. Она выиграла бой, победа в котором давала ей право оставаться коммерческим хозяином всей Зоны. Зачем делить своё? Но так получается, что человек, если и остается жив после трех попаданий в сердце, но крыша у него все-таки начинает немного ехать. По крайней мере, в первое время.
И она стояла на ринге, и время от времени кричала:
- Ну, давайте, мать вашу, кто следующий?!

Глава Двадцатая

Двое против Русалки

Чурила, уже не надеявшийся на победу, и уже мечтавший, где бы найти денег для продолжения этого банкета, почувствовал себя на седьмом небе.
- Я понял, наконец, что это такое. - И быть, и казаться самому себе на Седьмом Небе!
Вот по барабану, что там происходит на самом деле. Все решает официальная сводка:
- План выполнен. - Получи премию. Ты - победитель. Для этого и делали революцию. Рабы получили свое государство с необходимым довеском: с продолжающимся рабством, с расстрелами и новым гулагом. Вам это нравится?
- Нет, но мы согласны и на эту иллюзию. - Вот так:
- Мы согласны. - Лишь бы цари, князья и графы не капали нам на мозг своим неприемлемым для нас интеллектом.
Число и подпись: Владимир Бортко.
Легко и приятно говорить правду, как сказал Миша Булгаков. И, следовательно, нам хорошо и приятно, потому что:
- План выполнен! - Где моя гармонь? И!..
- По долинам и по взгорьям шла дивизия вперед! Чтобы с боем взять Приморье! Красной Армии оплот! - Как пели русалки. Если шли на работу в количестве больше трех человек. Ибо сказано:
- Больше трех не собираться. - А уже если собрались:
- Пойте.
Собственно, зачем брать Приморье, если оно и так уже наше? - спросит добродушный читатель. Ответ проще, чем вы думаете. Коррупция, друзьям мои, Коррупция с большой буквы. Туда бы послать кого-нибудь крутого. Как послали американцы Тома Круза в Японию. И он им показал, что такое натуральное харакири. Настоящий самурай. И послали, было, Прохорова, но драгоценные залежи полезных ископаемых, как-то:
- Нор-Алюминия, не дали ему пробраться до самых до окраин. Теперь намечают послать Нанотехногога. Но только пугают, воздерживаются, так как многие, да нет, все, уже приготовили для этого случая длинные, острые ножи, чтобы сделать себе харакири. И знаете почему? Этот Ред согласился появиться в Приморье в роли самурая только с правом назначать харакири. И говорят, уже записал на ноутбук Сони уже тысячу и одну речь, чтобы для начала не заморачиваться, а просто посылать, нет, не черную метку, а просто Ветку Сакуры, так он назвал свою речь для Коррупционера. Впрочем, есть надежда, что пошлют все-таки не его, а Леонардо ДиКаприо. Хотя и от него не отделаешься какой-нибудь Камерон Диас, все равно может отомстить, и поставить на ножи. Как Мясника. В общем, достукались, жить не стало лучше и веселей. Но особенно не заморачивайтесь, ибо это только для коррупционеров, для тех, кто разворовывает всё наше бабло. А ведь оно не для того создано, чтобы его все, кому попало, воровали направо и налево.
И вот Станиславский спросил Чурилу:
- Вы не против?
- Разумеется, мы же победили.
- Но ведь в нее стреляли. Она могла чокнуться. Теперь уже нельзя поставить тест: была ли она вообще нормальной, я имею в виду, до начала соревнований.
- Да вам-то это зачем?
- Она совершенно не соображает, что делает.
Как оказалось, сам Станиславский не читал сноску в договоре, написанную внизу мелким шрифтом. Вот она сноска коррупционной схемы:
- В случае победы Русалки в первом же бою, Зона не делится, и остается в ее единовластной коммерческой деятельности, то есть право ее владения опять вступает в силу при условии, что и ставка Русалки на саму себя будет выше, чем ставка администрации зоны. - Вроде бы чушь, никто не обратит на это внимания. А так оно и вышло. Русалка не стала читать этот мелкий текст. Думала, что это какое-то несущественное замечание. Как раньше бывало в банках: ставка за ведение счета превышала ставку самого кредита раза в три. И вместо пятнадцати процентов годовых вам пришлось бы заплатить семьдесят. Так вышло и здесь. Русалки выиграла, а получилось, что еще ничего не выиграла, так как ее ставка на саму себя была три миллиона, и ровнялась ставке Михал Сергеича, Станиславского и Раскольникова. Каждый из них поставил по миллиону, что в сумме составляло тоже три миллиона.
Хорошо, что эта леди потеряла память после воскрешения. Не всю. Но последние события оказались недоступны ее мысленному взору. Она опять рвалась в бой. Вот, что значит, долго никого не бить. Так и хочется разорвать какую-нибудь тварь на части. И конечно, этой второй победы допустить было нельзя. Никто, и в том числе сама Русалка, и, по крайней мере, ее вездесущие секунданты, не поймет, если Зона не останется за ней после этой, второй победы. Пусть даже половина. Ведь это будет лучшая половина. Лучшая половина ее жизни с барами, ресторанами, и самое главное, со своим английским наследством:
- Рубиново Изумрудным Лёдом. - И так уже Аннушка и Марго уговаривали Лишенную наследства прекратить выпендриваться и забрать всё себе.
- Ты уже победила!
- Не надо испытывать судьбу! Второй раз они не промахнутся.
Но Русалка, как заведенная повторяла одно и то же:
- Ай доунт ноу. Ай доунт ноу. Ай доунт ноу.
- Ну, ты че клоуна-то включила? - спросила Аннушка. - Прекрати прыгать.
- Ай...
- Ладно, я молчу, делай, что хочешь. Только предупреждаю, как бы не было хуже. Ты хоть помнишь, что я экстрасенс?
- Ай...
- Ладно, ладно! Молчу.
- Да нет, она очень хочет отомстить, - сказала Марго.
- За что? За то, что в нее стреляли? - удивилась Аннушка. - Хотя вполне возможно. На подсознательном уровне.
- Кто против нее выйдет? - спросила Марго. - Черная Мамба? Кстати, ты помнишь, как я ее била у Булгакова в Амбассадоре.
- Ты? Это я ее била, как сидорову козу. И не в Амбассадоре, а тогда еще, или уже, точно не помню, в Амбе.
- Че-то ты путаешь, новая подруга, мне, кажется, везде была я.
- Вот именно, так всегда бывает, - ответила Аннушка, - кто ни хера не делал первым встает на очередь.
- На какую очередь?
- На очередь к славе.
- Как-нибудь я вызову тебя на бой, - сказала Марго, и закрыла эту тему. Только добавила: - За славу.
И вышел на бой против Русалки Тугамент.
- Ох, - только и вздохнула Аннушка, - это должен был быть мой клиент.
Но Тугамент, как будто слышал, он сказал:
- Ты следующая, - и указал своей огромной лапой в перчатке на Аннушку.
- О, мама, это не человек, а какой-то страшный зверь.
- Да брось, - сказала Марго, - пидор, он и есть пидор.
И, как будто в ответ и на эти слова Тугамент выкрикнул:
- А тебя, сука, я съем на ланч! Перед обедом, - теперь он опять указал на Аннушку.
Русалка ударила первой и Тугамент, Итальянец, сразу вылетел за ринг. Он, как мяч перепрыгнул через канаты, и очутился почти рядом с главным судьей Борисом Борисовичем.
Думали, это конец. И даже сам Борис Борисович, главный судья соревнований. А гости, ставившие на этого Колобка-Тугамента, уже попросили подойти поближе букмекера, чтобы поменять ставку. Почти все теперь ставили на этого дурака Долбицу. Называли по разному, потому что никто не мог толком запомнить, как его звали. То ли Итальянец, то ли Колобок, то ли Тугамент, то ли Долбица. И, как оказалось, не без оснований.
Итальянец открыл один глаз и подмигнул Борису Борисовичу.
- Ты жив? - даже спросил главный судья. Он был рад. Он, как все ставил тоже на него. И действительно, казалось, что Русалка не вменяемая. Вряд ли можно выиграть в таком состоянии. Даже имея большую заинтересованность в победе. На нее не поставил даже Михал Сергеич и его сатрапы. Иван Поддубный сказал, что Русалка не выиграет.
- А кому-то все-таки верить надо, - сказал Михал Сергеич Расу и Стану. И они согласились. Потому что уже вообще ничего не понимали.
- Как это могло случиться, что убитая встала? - спросил Стан у Раса.
- А я знаю?
- Ты следователь.
- Работа следователя только на десять процентов состоит из реальных расследований.
- А остальное?
- Остальные преступление он организует сам. А потом сам расследует.
- Примерно так же, как люди добывают сельскохозяйственные продукты, работая по плану? - спросил Стан. - Он начинал свою работу вместе с Никитой Сергеевичем. Когда еще не передумал этим заниматься, и стал культурологом. Его попросили уйти не потому, что он не выполнил вышестоящих указаний, а спутал одно с другим. Когда Никита Сергеевич приехал на поля, посмотреть радостным взором, как закончилась досрочная уборка урожая, он спросил, увидев этим взором на горизонте движущийся трактор:
- Шо це таке? - И Стан ответил. Ответил, как он думал, наиболее прогрессивно. В русле современных тенденций. Но, как оказалось, немного опередил события. Он сказал:
- Сеет. - А надо было:
- Убирает.
- Сеет?! - удивился Никита Сергеевич. - Так еще рано. Не везде, мать их, еще и уборку огромного урожая закончили. - И когда проверил, оказалось, что вообще:
- И не сеют, и не пашут. А валяют дурака! С колокольни хером машут. Разгоняют облака. - Так сказал Никита Сергеич, а секретарь записала для назидания потомкам.

Тракторист, можно сказать, ничего не делал. По крайней мере, ничего хорошего. Он просто давил колосья.
- Зачем?! - удивился Председатель.
- Да, чтобы все было чинно, благородно, заподлицо.
- Ты хоть бы врать научился, - сказал Никита Сергеевич Стану уже, а не трактористу. - Хотя бы сказал, что убирает пшеницу-то этот баран. А ты:
- Сеет. - Какой сев? Скоро же ж зима!
Станиславский хотел оправдаться, что, мол:
- Я думал, это озимые. - Но решил, что это только обострит ситуацию. И был прав. Ибо это был бы уже беспредел вранья. Он не стал. И за это его полностью не сняли, а только перевели в замы по культуре. Как, впрочем, и многих других работников культуры. Начиная с ткачих, поварих, и кончая... Даже боюсь перечислить этот список. Как говорится:
- А ткачиха с поварихой,
С сватье бабой Бабарихой,
Извести ее хотят. - Кого?
Культуру, естественно. Хотя не исключено, что сельское хозяйство тоже.
- А остальные десять, - сказал Раскольников, - следователь расследует с помощью стукачей.
- Неужели так много стучат? - спросил Станиславский.
- Вот знаешь, на Западе стучать это хобби.
- А здесь?
- Здесь это тоже хобби, - ответил Рас.
- В чем же разница?
- Здесь это не только хобби, но профессия.
- А говорят, что для продвижения в деле увеличения раскрытия преступлений, надо менять менталитет нашего народа.
- Верно. Только народ делится на две части. На тех, кто стучит, и на тех, кто эти стуки слушает. Так вот тот народ, который сверху, который слушает, как оказалось, ничего слушать не хочет. Его менталитет действительно надо менять.
- А почему верхи не хотят слушать стуки низов?
- Тебе не понятно?
- Нет.
- Потому что стуки по сути дела идут на них самих, на их людей на местах. Вот и все.
- Вот и всё, - повторил Стан. - Как просто.
И вы, значит, не знаете сути происходящего на ринге, потому что и из этих десяти процентов стуков воспринимаете только...
- Только один процент.
- Но почему?!
- А иначе можно оглохнуть, - ответил Рас. - Вы знаете вообще, почему люди глохнут?
- Нет.
- Они глохнут, потому что слишком много слышат о себе плохого. Об этом даже в Библии написано. Вы должны знать. Что, мол, сначала ищи рубиново изумрудную плиту в своем глазу, а потом маленький изумрудик у соседа.
- И тогда поймешь, как засунуть в глаз плиту изумрудную, что ли? - спросил Станиславский.
- Да ты че, в натуре, вообще перестал мышей ловить? Не зря ты тогда ответил Никите Сергеевичу, что сеешь, вместо убираешь. Че ты так разволновался?
Станиславский махнул рукой и отошел от Раса. Оказалось, что этот зампореж знает всю его подноготную. С другой стороны, это и естественно. Как не поинтересоваться, почему человек почти на пенсии, а все еще капитан? Надо выигрывать, это естественно. И жить самостоятельно. Чтобы не было мучительно больно на пенсии за бесцельно прожитые годы. Чтобы со спокойной душой можно было сказать каждому:
- Да пошел ты на хер! - А для этого нужны деньги. - Можно даже вообще ни на кого не обращать внимания, как говорит Пелевин. Хотя, где это надо жить, чтобы так думать. В Германии, где-нибудь в бункере. Ездить вокруг бункера на велосипеде, и радоваться:
- Ни-ко-го! - А так ничего не выйдет, обосрут в первом же магазине, или на рынке. Вы вроде права качать:
- Мол, дайте жалобную книгу, пожалуйста!
Я не буду врать. Просто напишу все, как было.
- А вот мы сейчас вызовем милицию, и скажем, что ты пьяный! - Вступится за продавщицу, которая считает деньги, вместо того, чтобы обслуживать очередь, какая-нибудь старушка из этой очереди. - Мы каждый день сюда ходим, и очень довольны. А вы пьяны.
Вот так. По Пелевину не получится, если только не жить в Германии, рядом с бункером.
Как говорится:
- А ей надо сдать кассу! - И вот теперь понятно, почему эти кассы грабят, грабят и грабят. Заколебали своим подсчетом бабла в рабочее время.
- А вы, гражданин, идите в другое место.
- Конечно, пойду. Уеду на хер в Германию к Пелевину. Будем вместе бункер сторожить.
Другие тоже переговаривались между собой, переходили один к другому, думали:
- А всё ли так стоит, как правильно?
И генерал Шерстнев, и его Сукачев с Кирдыком, и, как уже было сказано, Роман Романов, Чурила - все поставили на киллера Тугамента. Хотя он в решающий момент, а именно, когда ему дали слово, отказался от своих прежних показаний, что, мол, да, это он стрелял в Русалку.
Сказал:
- Могли и самого грохнуть сгоряча. - Вот и признался.
Итальянец подмигнул главному судье.
Борис Борисович облегченно вздохнул.
- Не зря поставил на этого Долбицу.
Когда этот парень вернулся на ринг, Русалка поняла, что это, действительно, другой человек. Больше похож на Колобка, чем на его водителя Итальянца. Она потрясла головой.
- У них разный стиль, - решила она. Более того, у них разные умственные способности. - Что делать, непонятно.
Эти ребята могут обмениваться телами, решила Русалка. Или душами? Непонятно. Казалось бы, тело бренно, а дух вечен. Но в Библии говорят, что тела принимают активное участие в Воскресении. Как это может быть, тоже не понятно.
- Однако, что я могу предсказать? - подумала она. - А это... - Противник не дал ее мысли определиться до конца. Тугамент попрыгал, попрыгал и быстро нанес два боковых, два хука. И она их пропустила. - То есть, как?! Как это могло случиться, что какой-то Тугамент - Добица провел ей отличную двойку?
Между прочим, надо заметить, что противник Русалки выступал в женском платье. В том смысле, что слегка вьющиеся рыжевато-белокурые волосы его были сзади завязаны розовым бантом. Впрочем, это еще ничего не значило. Как сказал Юрский:
- Я теперь француз. - И надел розовый свитер. Естественно, в такой водолазке не будешь бегать между огородами в кино Любовь и Голуби. Некоторые говорят, что вот так и надо снимать сегодняшнее кино. Как это. Но, друзья мои, это скрытый запрет носить розовые водолазки. А ведь это значит, надевай телогрейку, и дави пшеницу, чтобы план выполнить. И у нас опять тогда будет плановая экономика. Как тогда.
- Следи за ногами! - крикнула Аннушка.
- А я не знаю? - спросила Русалка.
- Это мантра, - напомнила Марго. - И да: ты видела когда-нибудь грушу? Подумай хорошенько и представь себе, что этот Колобок - груша. Бей ее. Бей ее. Бей ее.
- Это такая мантра? - спросила Русалка. - Я имею в виду ваш разговор. И знаете, что? я лучше представлю себе, что это Колобок.
- И что дальше? - спросила Аннушка.
- Дальше по Ницше или Шопенгауэру, - ответила Русалка. - Не помню, кто из них сказал, что бой на ринге это:
- Представление и Воля.
Я уже представила этого Долбицу Колобком. Теперь необходимо направить Волю на его подбородок и апперкотом выбросить с ринга. - Как раз в это время Колобок - или кто у них есть еще там - приблизился к углу, где Русалка разговаривала со своими подругами, повернувшись к ним на три четверти, и провел мощный джеб. Думал, что провел. Но Русалка даже не дала ему повиснуть на канатах. Она подождала, когда парень сделает полшага назад, и направила свою Волю ему в подбородок. Так это снизу, в виду апперкота правой.
Многим могло показаться, что это Представление. Так как этот Колобок опять вылетел из ринга. И снова к ногам Бориса Борисовича.
Федор Ильич, судья у ринга сразу бросился считать:
- Тугамент - раз, Долбица - два-с, Итальянец - три, Колобок - четыре... - Ты зачем так разогнался? - придержал его руку главный судья Борис Борисович. И добавил: - Торопиться не надо!
- Почему? - спросил Федор Ильич. - Я машу по правилам!
- Я поставил на этого траханного Долбицу, - ответил Борис Борисович.
- Зачем?! - удивился Федор Ильич.
- Чтобы все знали, - сказал Борис Борисович.
- Что? я никак не пойму.
- Таблицу умножения, - ответил главный судья. - Понимаете, Русалка это какие-то кружочки, точки и черточки. Сюрреализм в некотором смысле. Нас не поймут в прекрасном будущем.
- И в связи с этим вы предлагаете оставить будущим людям Долбицу?
- Да.
- Жаль, я не могу вас поддержать в этом мировоззрении. И знаете почему?
- Почему?
- Потому, что я поставил на Русалку, - сказал Федор Ильич, и продолжил счет: - Шесть, семь... - И опять, как сказал бы Высоцкий, счет был прерван на цифре тридцать семь. А где тройка? спросит добрый читатель. Все, как обычно, май диэ чайлд:
- Семь пишем - три в уме. - Как сказал Аркадий Райкин.
- У вас заимствований столько же, сколько у Венедикта Ерофеева в Комедии Москва - Петушки, - сказал Борис Борисович. Не стыдно?
- Меньше, - ответил Федор Ильич. - Можете посчитать. У вас калькулятор есть?
- Есть, - ответил Борис Борисович. - Вот он лежит. - И указал на Долбицу.
- Этот счетчик реминисценций в нокауте. Позвольте, я продолжу счет. Народ уже волнуется. Этот Калькулятор проиграл.
- Народ вам не позволит сделать этой победы, - сказал Борис Борисович. - Они все ставили на него. Как и я.
- А я нет.
- И что из этого следует?
- Мне достанется очень большой бабло. Расстановка сил тринадцать к одному. Они решили:
- Всё - Русалка умерла. - И ошиблись.
- Тем не менее, прошу еще два слова, - сказал Борис Борисович, если этот Долбоеб не встанет, делайте, как обычно. Пустите меня по миру. Но учтите: - Народ, - он кивнул на качающийся за толщей воды прозрачный полукруг, - подаст протест.
- Мне по барабану, что они хотят! - рявкнул Федор Ильич. - Ибо после этой трагической победы я куплю себе маленький домик. Да в Майами! Восемь! - Тугамент пошевелил пальцами ног. Как будто Ума Турман сделала ему массаж ног. Это при живом-то муже, афроамериканце. Точнее, там было все наоборот, это ей он иногда делал массаж ног. За что и был впоследствии выброшен из окна.
В любом случае пальцы ног зашевелятся при таком воспоминании.
- Прошу тебя! - сказал Борис Борисович, - сделай последнюю коррупцию. Дай ему встать. А уж если еще раз упадет, то работай на себя.
- Не могу.
- Почему?
- Душа противится. Ей не с руки заниматься такой херней.
Беспокойство среди гостей тоже достигло предела.
- Это сколько же можно лежать? - возмутился Чурила. И добавил, обращаясь к своему Казанове: - В случае чего пристрелишь его после боя. - Не могу видеть таких Долбиц после проигрыша.
- Ладно, но думаю, он не встанет, - сказал Казанова, телохранитель и водитель министра Чурилы.
Неожиданно на ринге появился боксер, как две капли воды похожий на Долбицу, так как всем показалось, что Долбица еще лежит на полу за рингом, между судьями. Однако, присмотревшись, они поняли, что за рингом только два судьи, Федор Ильич и Борис Борисович. Тугамента там не было.
- Что это было? - спросил Михал Сергеич.
- Вы меня спрашиваете? - сказал генерал Семицветов.
- Да все правильно, - рассудил генерал Шерстнев. - Это было отражение в реке.
- В Таинственной Реке, - поправил его Светофор.
- Вибрация воды, - сказал Козлов.
- Преувеличение, водная линза, - добавил Кирдык.
- Ты видел? - спросил Чурила Казанову, - мне, кажется, их было двое. Один за рингом, а другой уже на ринге.
- Скорее всего, это рефлекс ожидания, - сказал телохранитель. - Так бывает.
- Как? - не понял Чурила.
- Мечты сбываются раньше, чем успевает исчезнуть альтернатива. То неприятное прошлое, которое вас так напугало.
- Это ты сам придумал?
- Платон.
- Да? Впрочем, неплохо сказано, Платон нам друг, а в том числе и истина немало стоит.
Иван Поддубный всё видел на мониторе наблюдения за боем в своей маленькой комнате. Боксеров было двое. Один лежал на полу рядом с судьями, другой стоял на ринге. Это было недолго, но техника могла уловить этот мир. Раньше, в древности, это был миг. Теперь это стало искусство. В миг можно напихать столько событий, что, как написано в Библии:
- Не вместит и весь мир. - Впрочем, это означает, подумал Иван, что и раньше, может быть, даже еще до Потопа умели растягивать миг до целого мира. Как дуэль до Евгения Онегина. Силою искусства.
Он перемотал запись. Точно двое. Она проиграет. Впрочем, не обязательно. Похоже, Русалка знает, что их двое.
- Это другой! - успела сказать Аннушка, когда Русалка пошла в наступление на второго Тугамента. Тот-то, скорее всего, был Долбицей. Тот Колобок, а этот Итальянец. - Не зацикливайся на одном! - крикнула она. - Их двое.
- Я догадалась, - ответила Русалка. Она уклонилась от правого хука, и тут же ответила левым боковым. Видимо, она попала в ухо, потому что Тугамент потряс головой, как будто обрадовался, что ему, наконец, сняли намордник. Но сразу атаковать он все-таки не мог. Поэтому тут же получил два джеба в нос. Появилась кровь. Она начала заливать ринг.

- Опять фонтан, как в Гуме, - сказал Казанова. - Я давеча назначил в Гуме у фонтана встречу с девушкой, дак она взглянула в фонтан, и сказала, что видит кровь.
- Я говорю, что за кровь?
- Кровь людей, не получивший шубу в двухсотой секции, в подвале, - ответила она.
- Почему? - спросил я. - Не было направления от месткома? Или, может быть, денег?
- Было и то, и другое, - говорит. - Они просто испугались что в подвале их завалят, вместо того, чтобы выдать лисью или кроличью шубу, как положено.
- С какой стати, не понимаю? - спросил я.
- Действительно, - сказал Чурила, - непонятно.
- Вероятно, она подумала, - сказал Казанова, - что некоторым выдавали направления в Гум не для того, чтобы они получали там шубы, а...
- А чтобы с них содрать шкуры? - догадался министр. - Интересное, но вполне реальное предсказание. - Он помолчал и добавил: - Ты думаешь, эти Тугаменты проиграют? Крови-то сколько!
- Как на бойне, - сказал Казанова.
Другие участники игры тоже были шокированы.
- Это уже даже не Мартин, наш, Скорсезе, - сказал Станиславский, а какой-то Мэлл Гибсон.
- Так мы докатимся до Милоша Формана с его Джеком Николсоном, - сказал Светофор.
- Вместе с его Моцартом, - поддакнул начальнику Козлов.
- Действительно, сразу и не скажешь, что лучше: немецкий герцог или дурдом, - сказал Шерстнев.
- Я бы выбрал немецкого герцога, - сказал Семицветов.
- Почему?
- Там жена у Моцарта симпатичная. Похожа на эту, как ее?
- На Лолиту?
- Нет, на ее мать. Она бы часто говорила мне по утрам, вернувшись с ночной смены:
- Ты еще спишь, Вульфи? Вставай, пора, пора встречать свою любимую женушку!
- А мне больше нравится телка в Защите Лужина, - сказал Раскольников.
- И чтобы бы ты с ней сделал, если бы имел возможность, так сказать, сыграть с ней в шахматы, посадил в бур? - спросил Чурила.
- Именно, именно, - передразнил министра зампореж. - Более того, сам бы сел в бур, чтобы быть к ней поближе.
- Это любовь, - сказал Михал Сергеич. - А что, если нет?
- К шахматам? - спросил Кирдык.
Никто не успел ему ответить, потому что на ринге раздались выстрелы. Кто-то разрядил весь барабан в Русалку.
- Семь пуль, - сказала она, склонившимся над ней Аннушке и Марго. - Счастливое число.

- Монгольфьер снижается, - сказала Аннушка, - нам не долететь до Майами.
- Надо бы сбросить часть рубиново изумрудных пластов, - сказал кто-то. Но, увидев направленные в свою сторону, осуждающие взгляды, даже не признался, кто он такой.
- Лучше мы попадем на необитаемый остров, чем сбросим хоть часть изумрудов, - сказала Марго. - Они добыты слишком большой кровью. Вы помните?
- Это было, как в Гуме у фонтана, - сказал Ал. - Но лучше не вспоминать.
- Фильм ужасов, - сказала Люда, - как тот, который начинается со слов Джека Николсона:
- Одна работа и никакого удовольствия. Одна работа и никакого удовольствия. Одна работа и никакого удовольствия. - Роман из пяти слов.
- Да, тут по неволе захочешь кого-нибудь грохнуть.
- Видимо, ты перетрудилась на Лесоповале этого Поддубного, - сказала Марго.
- Это была лесопилка, - ответила Люда. - Даже фабрика по производству дубовых стульев Премиум. Даже Премиум Люкс. По крайней мере, это уже планировалось. Если бы мы остались на этой Зоне Изумрудный Лёд, я бы... Впрочем, не важно. Не будем вспоминать о грустном. Все пройдет. А что пройдет?
- То опять повторится? - спросил Ал.
- Как обычно, ты прав, парниша, - сказала Аннушка и притянула к себе поближе.
- Нет, ну их на хер, чтоб больше никогда их не видеть никого! - сказала Марго. - Осто... надоели. Как только мы туда попали?
- А ты не помнишь? - спросила Аннушка.
- Нет, и не хочу вспоминать. Сейчас бы вернуться в Амбассадор! К Булгакову и Грибоедову. Какие там готовили порционные судачки а натюрель, переложенные раковыми шейками! Какие шашлыки по-карски! А ты, помнишь, Даша, что это были за зубрики? А фляки господарские?
- Из аденомы простаты? - сказала Аннушка.
- Ты не испортишь мне аппетит, сука!
- Я сука?! Да я сейчас выброшу тебя из Монгольфьера.
- Давай попробуем, - ответила Марго. - У нас есть с собой перчатки?
- Боксерские? - спросил Алексей.

- Ты чё, в натуре, заблудился? - Аннушка хлопнула его по голове. - Мы других не носим.
Они уже встали в стойку, когда увидели приближающийся с севера через северо-запад инопланетный корабль.
- Вот из ит? - с ужасом спросила Люда. - Инопланетяне? - И сама же ответила: - А больше некому.
- Если только эти, - начала Марго, - кого я давно не видела, и лучше бы не видеть больше никогда.
- Думаю, этот корабль похож на девятисот местный Аэробус нового поколения, - сказала Аннушка.
- Чем он отличается от старого? - спросил Алексей. - Может снижать скорость до двадцати километров в час, до велосипедной?
- Нет, до этого еще не додумались, - ответила Аннушка. - Пока до ста. - И добавила: - Но и этого достаточно, чтобы они смогли зацепить нас.
- Точно, - сказал Ал. - Они именно это и хотят сделать. Они хотят взять нас на прицеп.
- Что они мигают? - спросила с ужасом Люда.

Глава Двадцать Первая

Аэробус

- Только прилетели сразу сели.
- Фишки все расставлены стоят, - дополнил слова главного судьи Бориса Борисовича Федор Ильич.
Начал бой между Черной Мамбой и Аннушкой.
- Первый раунд! - Аннушка сразу провела два хука. Черная Мамба даже не ответила. Даже опустила перчатки. Аннушка провела джеб, и эмигрантка упала. Она злобно ударила рукой по рингу, и не спеша, встала.
- Бокс! - опять рявкнул судья. На этот раз Черная Мамба пошла вперед. Даже побежала.
- Ты куда? Ты куда бежишь, добрая девочка? - мягко спросила американская боксерша. - Волк очень хочет есть. Есть! - крикнула она, и две шаровые молнии остановились над головой Аннушки. Но она не пошла назад. Подумала, что и так сделала много кругов, бегая от Мамбы. И это помогло. Мамба не ожидала, что Аннушка пойдет вперед, и пропустила левый хук. Это был еще не удар Лемана, но Мамба вылетела за ринг.
- Наверное, Китайская Сборка, - сказала Булгаков, - недостаточно качественный металл. Не выдержал удара Лемана.
- Это был не удар Лемана, - сказал Грибоедов. - Так просто, случайная неожиданность. Думаю даже, что это Парадокс.
- Гений - парадоксов друг, - ответил Булгаков.
- И на него есть... - начал Грибоедов.
- Что? Точнее, кто?
- Бог - Изобретатель, - ответил Грибоедов.
И точно:
- Прозвучал гонг. - Федор Ильич строго показал Аннушке на ее фисташковый угол. Она на этом почему-то настаивала, хотя, по мнению главного судьи, Бориса Борисовича, угол был бирюзовый. Именно такой синий импрессионистский угол, который остается после выключения красного. Хотя многие называют его зеленым.
Борис Борисович подбежал к валявшейся Мамбе, и предложил руку.
- Ты, чё, судья?! - крикнул Казанова. - Не тяни руки, а то протянешь ноги. - К сожалению, судья его не слышал, он бы обиделся, и стал подсуживать Аннушке. Ведь Казанова кричал своей боксерше. Хотя на самом деле она была боксершей Грибоедова. А этот Казанова не был даже ее любовником. Хотя и шастал каждую пятницу и субботу в Грибоедов. Он спал, точнее, трахался с ней всего один раз, но Черная Мамба больше не подпускала этого лощеного хлыща к себе близко. Во-первых, делал только дешевые подарки, во-вторых, вел себя слишком требовательно, да и вообще, чувствовалось, что себя он любит больше других.
- Хотя это и естественно, - рассуждала Мамба, - но мне пока что не нравится. Более того, у меня есть настоящий, официальный поклонник. Нет, не Грибоедов, разумеется, а:

- Министр Чурила.
Это был девятисот местный Аэробус, имевший претенциозное название:
- Ковчежек. - И Казановы на нем не было. Этот великолепный парень с завязанными сзади волосами, как у Рутгерхауэра, остался на Зоне Зеленый Лед. И оттуда смог подключиться к микрофону застекленного балкона, охватывающего находящийся внизу ринг в виде круга. Ничего не обычного. Так же было сделано во всех спортзалах прошлого. Только там это было в виде прямоугольника, и без ограждения в виде бронированного стекла. Казанова не знал, что на ринге ничего не слышно. На балконе можно было даже кричать:
- Судью выбросить с парашютом. - Или даже без парашюта. Никто бы не услышал. Громкоговорители в зал были установлены, но они не были подключены. Капитан корабля, правда, не предупредил об этом игроков. Да и зачем? Пусть орут, пусть выпустят часть накопившейся у них энергии. Ведь они за этим, собственно, и делали ставки. Право поорать у них должно оставаться. Как у всех свободных граждан.
- Как бы не случилось того же, что сказал один знаменитый парень. Забыл, как его звать. Но, кажется, не Лев Толстой, - сказал Ал. И добавил: - Вы успели прочитать название?
- Нет, - сказала Люда, - я не успела.
- Сейчас прочитаете. Он пошел на второй вираж. - Аэробус действительно пошел на круг.
- Разворачивается! - радостно воскликнула Люда.
- Чему ты радуешься? - спросила Марго. - Они хотят нас ограбить.
- Вы думаете, этот Аэробус летит с Зеленого Лёда? - сказала Аннушка. - А откуда он там взялся? - И добавила: - Уму непостижимо.
Почти так и было. Это было первое кругосветное путешествие на огромном лайнере. Без неожиданностей в таком пионерском деле, естественно не могло обойтись. Они заблудились, и сели на поверхность Таинственной Реки. После пьянок, по очереди во всех кабаках, Мишка на Юге, Сохо и Вестерн, после боксерских поединков между Подсолнухом и Розеткой, Сицилией и Зойкой, которая летела в этом Аэробусе вместе с Булгаковым - все решили лететь дальше. Зачем? Путешествовать. Как сказал Михал Сергеич:
- Лучше далеко, чем близко. - Как Гоголь. Только наоборот. Как-то:
- Отчего вы отодвигаете свой диван? Нам лучше будет сидеть близко друг к другу.
- Для чего близко? Все равно и далеко.
- Отчего же ж далеко? Все равно и близко.
- Да к чему же ж это?
В отличие от подлинника буква "ж" здесь в некоторых местах убрана, а в других, наоборот, добавлена лишняя. Для того, чтобы они иногда все-таки были далеко, а иногда и близко.
- В общем, - как сказал командир корабля, - было бы бабло! А нам по барабану, далеко вы летите, или близко. Это межпланетный, прошу прощенья, кругосветный крейсер. - И добавил: - Если вы знаете, что Земля Круглая, то должны понять меня хорошо.
- Мы полетим, - сказал Михал Сергеич.
- Почему? - спросил Станиславский.
- Деньги-то есть! - радостно ответил Председатель Зоны.
Да, деньги были у всех. У всех, кроме министра Чурилы. Убитой семью пулями Русалке засчитали поражение. А на нее ставил только один упрямый Роман Чурила. Но и он попросил взять его в путешествие:
- В долг, - сказал Чурила. - Ему поверили. Тем более Казанова нашел в каморке Ивана Поддубного большую рубиново изумрудную плиту, которая ему так понравилась, что попросил босса оставить его здесь, на Зоне.
- Я вернусь, - сказал он на прощанье - Когда-нибудь.
Чурила только горько улыбнулся, и сказал:
- Хер с тобой, оставайся.
И действительно, после отлета Аэробуса, охрана хотела утащить Казанову на мужскую Зону, по крайней мере, отправить к Ивану Поддубному в Три Медведя. Казанова уже согласился на Три Медведя. Он-то даже не знал, что здесь есть еще одна, мужская зона, Лесоповал. Он остался развлекаться, а тут, мать ее, тюрьма, оказывается.
Хорошо, что русалки утащили Казанову на дно Таинственной Реки, а то могли и опустить. Имеется в виду еще ниже двадцати метров. Дело в том, что Иван Поддубный не мог взять к себе в помощники Казанову. Иван увидел в мониторе того, кто стрелял в Русалку. Он хотел быстрее сообщить всем об этом, но сам был убит, точнее, тяжело ранен, когда бежал с этой вестью к народу. Даже в больничке на него было совершено одно покушение. И он попросил взять его с собой.
- В Ковчежек, - слабо улыбнулся раненый Иван. - А Казанова все-таки пусть остается, и делает дубовые стулья Премиум Люкс Голд. И да: вместе с девушками, а этих подорожников Леву Сибирского и Васю Коломенского - гнать. Тем более, они все равно ничего не делали, и даже хотят улететь этим же рейсом. Хотя кто их возьмет? Но взяли. Их выкупил Петя Таганский. Отдал по миллиону за каждого. Из выигранных денег, разумеется.
Что имел в виду Алексей? Один знаменитый писатель назвал Титаник Титаном за много лет до создания этого водного суперлайнера. И предсказал его потоп. Даже назвал имя матроса, который первым увидел айсберг. Ошибся только в названии. Может быть, он даже увидел это современное название:
- Титаник, - но решил, что это описка. - Не могут же люди через столько лет, имеется в виду, в будущем, так радоваться жизни, что огромный корабль назовут не Титаном, а таким приятным, вкусным, все могущим, как современный ноутбук именем Титаник. Именем очень похожим на ушастую собачку, подающую человеку бумагу, чтобы он мог со спокойной совестью, как Ван Гог, писать жалобы в разные инстанции на систематические обманы руководящих работников, ведущих познавательных и развлекательных программ и продавцов в магазинах. Этим уменьшительно-ласкательным, увеселительным, можно сказать, именем Титаник.
Следовательно, имя Ковчежек тоже такое приятное, как голливудский боевик, может оказаться Ноевым Ковчегом, который пропал, никто не знает куда. И, похоже, вместе с его обитателями.
- А мы тогда откуда? - А мы это и есть пресловутые инопланетяне.
В конце концов, Аннушка сказала, чтобы Ал прекратил предрекать катастрофы. Даже так: во множественном числе.
Но катастрофа произошла. И раньше, чем они думали. Аэробус действительно решил зацепить их. С третьего круга они попали автоматически открывающимся крюком в верхнюю петлю Монгольфьера и потащили за собой.
- Они сейчас начнут набирать скорость? - спросила Марго.
- Если бы крюк был обычный, - эти черти прокололи бы нам шар, - сказала Люда.
Но все обошлось, Шар остался цел, а Аэробус не стал резко набирать скорость, а наоборот еще больше замедлился.
- Я поняла, - сказала Аннушка, - сейчас появится лестница.
- Я не полезу, - сказала Люда. - Они совершенно не соображают, что делают.
- Да они охерели, в натуре, - сказала Марго. - Я тоже никуда не поеду.
- Пусть летят куда летели, - сказал Алексей. - До Рая уже недалеко. Мы и сами долетим.
Далее, их переправляют на борт Аэробуса.
Неожиданно от борта отделилась труба диаметров два метра. Управляемая двумя ракетными двигателями, труба приблизилась к верхней кабине Монгольфьера.
Затем ребятам был показан небольшой видеофильм об апартаментах, где они будут жить в Аэробусе. Это были четыре комфортабельные каюты с большим холлом посередине.
- Это для занятий боксом, - было сказано голосом переводчика Гаврилова. И тут же Аннушка прокомментировала его полнозвучные слова:

- Как в комуналке.
- Мне кажется, это больше похоже на будущее, - сказал Ал.

- Тогда на коммунальное будущее, - сделала неприступный вид Аннушка.
Далее был показан второй этаж:
- Который также будет принадлежать вам, - сообщалось голосом переводчика Володарского. Там был бар, куда подавались холодные и горячие блюда, которые будут заказаны пассажирами. А бар с бутылками Мартеля, Камю и Хеннесси был уже здесь, и ничего заказывать было не надо.
- Как дома, - сказала Люда. И добавила: - Интересно, а Стейки Флорентийские есть?
Володарский и Гаврилов ответили, как два выстрела. Из Беретты и из Глока сорок первого калибра:
- Есть!
- Есть!
- Я верю, - сказал Ал.
- А я сомневаюсь, - сказала Аннушка. - Знаете, что будет? Они опять заставят нас драться под тотализатор.
- Тем не менее, мы все равно не долетим до Майми на Монгольфьере, - сказала Марго. - Надо решаться.
- Там что-нибудь придумаем, - сказала Люда.
- Что именно? Тебе, - она обратилась к Люде, - биться уж не придется. Ты хромая. А нам могут оторвать голову.
Люда, разумеется, обиделась и отошла в сторону. А Марго сказала:
- Кто?
Действительно, кто? Русалка-то у нас. Хотя, скорее всего, она уже померла. И лежит там, в нижнем отсеке посреди своих рубиново изумрудных плит, как Тутанхамон в драгоценной гробнице.
Далее, продолжение боя между Аннушкой и Черной Мамбой. Где Русалка?

После шести раундов по шесть минут объявили победу Аннушке. По очкам. Она радостно улыбалась.
- Как ребенок, - сказала Марго Люде. Они сидели в своем персональном холле и смотрели бой, как будто он проходил перед ними. На самом деле это была голограмма. Движущая голограмма. Более того, в реальном времени. Ну, может быть, как любой Прямой Эфир, задерживалась на две минуты.
- Вы представляете, здесь все по честному, - сказала, смеясь от счастья Аннушка. И добавила: - Мне подарили приз.
- Что это? - хмуро спросила Марго, - лавровый венок? Хорошая вещь! Будем варить суп.
- Не надо так сильно завидовать, - ответила Аннушка, - ты можешь тоже выступить и победить в следующем бою. На бой вызывает эта, как ее, надо спросить у Русалки, когда очнется.
- Ее зовут Шугэ, - сказала Люда. И добавила: - Как когда-то меня.
- Да, кажется, это она и есть, - сказала Аннушка.
- А какой приз? - спросила Люда. - Тоже лавровый венок?
- Это шутка, - ответила Аннушка. - Лавровый венок дают, но так, чисто для морального удовольствия.
- А для реального? - спросила Марго, надеясь услышать про изумруды.
- Дом в Майами.
- Ты шутишь?
- Нет. Я выиграла двухуровневую квартиру с серебряной обстановкой и фиолетовыми американскими коврами.
- Серебряной? - удивилась Марго. - Очень странно. Это похоже на берлогу какого-то робота. - И добавила: - Мне кажется, они хотят тебя замариновать. Знаешь, как это бывает, когда маринуют огурцы или помидоры. Они вроде бы еще живут, но так, чисто номинально. На самом деле, они уже как роботы. Только с виду огурцы, но, между прочим, диабетикам их есть уже нельзя. Почему? Там уксус. Он маринует нервную систему.
- Огурцов? - удивилась Люда.
- Не только. В данном случае это будет ваша нервная система, - сказала Марго. И добавила: - Я выступать не буду. Я боюсь, что меня замаринуют, и превратят в робота.
- Ты выдумываешь какую-то херню, - сказала Аннушка.
- Действительно, - сказала Люда. - Они же не инопланетяне какие-нибудь чтобы мариновать людей, как огурцы. - Я хочу дом в Майми. Пойду запишусь в претендентки. Нужно будет провести квалификационный бой, или выбирает компьютер?
- Компьютер.
- Куда ты пойдешь? У тебя нога еще пока одна короче другой. Ты разве не замечаешь, что она за тобой волочится, как змея? - спросила Марго. - Я пойду.
- Ты? Ты же не хотела.
- Кому-то надо выигрывать дом в Майами. Кстати, он какой? Как у этой, у третьей жены Говарда Хьюза, Авиатора, и стоит на небольшой скале?
- Ты имеешь в виду Катю Хё?
- Нет, следующую. Она тогда еще дала в лоб малышу.
- Какому малышу? У него было метр восемьдесят.
- Да не этому, другому.
- Какому другому? Их было два?
- Разумеется. Я имела в виду Лео ДиКаприо.
- А. Ну, тогда понятно.
- Дом похож. Мы можем подробно рассмотреть его...
- По ноутбуку? - спросила Люда.
- Вы что, так и не въехали? - спросила Аннушка. - Здесь Голо. Голографические изображения.
- Значит, мы и по дому можем походить? - обрадовалась Марго.
- Не до такой степени. Только смотреть.
- А-а! В это я верю.
Они посмотрели дом, который весь сразу, а потом и отдельными комнатами возникал перед ними, как по мановению волшебной палочки. Был даже зимний сад с персиковой теплицей.
- Персиков-в! Обожраться можно, - сказала Марго. - Они очень вкусные, если их есть живыми, прямо с куста. Ты это знаете? И да: я пойду на этот бой.
- Как хочешь, - сказала Люда, - но я вынуждена сказать тебе, что тоже пошлю заявку.
- Конечно, как тебе будет угодно. Но знаешь, думаю. хромых там не берут. На тебя никто не будет ставить. И знаешь почему? Неинтересно.
- Я все равно не сдамся, - сказала Люда. - Если выберут тебя, я потребую сначала бой с тобой.

- Вот так, значит? - разозлилась Марго. - Хорошо. И да: может быть, проведем его здесь?
- Когда?
- Прямо сейчас.
- Я согласна.
Девушки начали драться на своем персональном ринге. Они не знали, что на них уже делаются ставки. За ними наблюдали. Это естественно.
Они провели только один раунд. Люда сказала, что у нее уже заболела нога.
- К сожалению, я еще не готова тебя убить, - сказала она. - Жаль.
- Ты можешь думать, где тебе больше нравится, - сказала Марго, - но я вынуждена предложить тебе продолжить бой.
- Но я больна.
- Не надо было лезть.
- Я больше не могу, - сказала Люда.
- Хорошо, но тогда ты должна отказаться от претензий на дом в Майами даже в том случае, если тебе опять этого очень захочется.
- К сожалению, я этого не могу сделать, - печально ответила Люда.
- Тогда выходи на ринг.
Люда вышла, приволакивая за собой ногу.
- Ты до этого, сколько получила? - спросила Марго.
- Только два хука. А ты? Ты больше.
- Нет, тоже два.
- Ну, вот тебе третий. - И Люда провела левый боковой. Марго неожиданно упала. Она хотела встать, и выругать Люду, что ударила без предупреждения, но не смогла. Только приподнялась немного и опять села.
- Кажется, у меня перебит мозжечок, - прошептала Марго. И добавила: - Ты настоящая сука. Моя месть будет ужасна.
Из комнат вышли остальные ребята. Ал и Аннушка. Не было только Русалки. Ее увезли в отдельную палату.
Как сказал Грибоедов:
- Пусть лечится. - Она этого достойна.
Хотя ясно было, что этот парень опять хочет привлечь эту даму на свою сторону. Чтобы выступала за него в Майами. Если вылечится, конечно. А если нет, то... будет лечиться дальше, естественно.
- Мы ее потеряли, - сказала Марго, - этот парень просто так ее не выпустит.
Но сейчас не о ней речь. Теперь непонятно было, кто следующий выйдет на ринг. Марго получила травму в тренировочном бою с Людой. Сама Люда хромая.
- Может, опять мне? - спросил Ал.
- В принципе можно, - сказала Аннушка, - смотря с кем.
- Еще не сообщали?
- Я не слышала.
В этом бою, который все смотрели через скрытую камеру, миллион баксов выиграл Чурила. Он не только для веселья поставил на Люду, она ему понравилась. Ставили все, даже Булгаков и Грибоедов. Но не на одноногую же! Потом, правда, Булгаков сказал:
- Я бы поставил на эту сороконожку, но Марго моя не только боксерша, она моя бывшая первая жена. Точнее вторая, если считать с самого начала. А ты?
- Я просто не хотел расстраивать тебя еще одним проигрышем, - сказал Грибоедов.
- Еще? Вот из ит - еще?
- В следующем решающем бою ты должен проиграть.
- Я ничего не понял, - ответил Булгаков. - Ты хочешь предложить мне сделку? Чтобы я проиграл тебе в решающем бою?
- Нет, просто я чувствую, что угадаю, - сказал Грибоедов.
- Еще неизвестно, кто будет выступать, а ты уже уверен, что кого-то или что-то угадаешь?
- Да. Мы сделаем так: тайно встретимся в верхнем ресторане, сделанном в стиле Короля Солнце Людовика Четырнадцатого.
- А сегодня там что? - спросила Миша.
- Сегодня показывают эротический танец Фавна в постановке Нежинского.
- Секс с шарфом Нимфы, это интересно. Он будет сочетаться с Флорентийскими Стейками, которые так любит эта ненасытная леди?
- Стейками? Разве ей будет мало одного?
- Думаю, одна она не пойдет.
- Как она будет проводить сеанс предсказания? При всех?
- Мы сядем втроем: ты, я и Аннушка, а остальным членов их делегации закажем стол поближе к сцене. Пусть смотрят балет Нежинского. И, следовательно, стейков придется заказать не один, а некоторое множество.
- И членам балетной труппы, вы имеете в виду? - спросил Грибоедов.
- Если она угадает, как вы говорите, - ответил Миша Булгаков, - можно заказать и для Фавна с Нимфой по бутылке Хеннесси.
- Зачем вы это предлагаете? Вы ведь будете в проигрыше.
- Честно? Я вам не доверяю. И именно поэтому считаю, что я угадаю победителя, а не вы, сэр. Вы считаете возможным, чтобы я называл вас сэр?
- В принципе, да, - ответил Саша. И добавил: - А вы?
- Вы правы, зачем выдумывать велосипед? Тем более, это невозможно. Но я бы предпочел более простое слово.
- А именно? Мистер?
- Да. Как вы говорите:
- Не мадемуазель же?!
- Хорошо. Давайте так и договоримся. Вы будете ко мне обращаться Сэр, а я буду называть вас:
- Мистер.
Они договорились. Вызвали Аннушку и предложили предсказать победителя решающего боя.
- Потом мы напишем...
- Никаких писаний, - сказала Миша. - По почерку можно почувствовать выигрышную карту.
- Хорошо, - ответил Саша, - Пожалуйста, предложите ваш вариант.
- Мы берем три карты.
- Хорошо сказано. Какие? Вы можете назвать три карты, которые изменили мир?
- Разумеется. Тройка.
- Допустим.
- Семерка.
- Принимается.
- Туз!
- Отлично. Почти, как у Пушкина.
- Почему почти? Это именно его карты.
- Нет Дамы.
- Уже есть, - сказала Аннушка, и вложила в колоду Даму Пик. - Кому выпадет Дама, тот и выбирает боксершу, которую я предскажу победительницей.
- Разве не Туз побеждает? - удивился Грибоедов.
- Я бы тоже так подумал, - сказал Булгаков, - но пусть выберет Предсказательница.
- Я уже выбрала.

- Дамы правят миром, - печально сказал Грибоедов.
- Дамы - это Карты. Карты - это мудрость. Следовательно... - Аннушка не договорила, потому что оба парня прервали ее возгласом:
- Пожалуйста, не продолжайте!
Ужас всех троих был в том, что по обе стороны выпала одна и та же карта.
- Мама! - сказал Грибоедов.
- Папа! - сказал Булгаков.
- Не понимаю, как это возможно? - вынуждена была констатировать Аннушка. Она тоже вскрикнула. Но тут же помахала своим ребятам у сцены. - Мои вассалы волнуются за меня, - она взмахнула рукой в сторону стола, за которым сидели все. А именно: Ал, Марго и Люда. Всего трое. Русалка все еще была на больничке, а Аннушка за столом Булгакова и Грибоедова.
- Успокойтесь, мать вашу! - Аннушка встала и рявкнула в сторону своих сподвижников. - Извините, они думают, что меня здесь едят, как лобстера.
- Ничего глупее нельзя придумать, - хотел сказал Булгаков. А Грибоедов хотел их повторить. Но как обычно бывает в таких случаях:
- Народ безмолвствовал.
Дело в том, что обе боксерши, бой между которыми предсказала Аннушка, имели одно имя. А именно:
- Шугэ. - Сахарок. А по-русски:
- Мэрилин Монро.
Судья пусть так и называет их.
- А именно?
- Одну Мерилин - другую Монро. - Я не вижу другого выхода.
- Но кто бы это мог быть? - спросил Булгаков.
- Вы не знаете? - спросил Грибоедов.
- Что-то знакомое вертится в голове, но сейчас никак не могу вспомнить. Кстати, у нас Хеннесси есть? Налейте мне сразу сто пятьдесят. Пока пью, думаю, вспомню, кто вторая Шугэ.
- А Первая?
- Ну, первая это наша хромоножка.
- Это, которая работала учетчицей на складе дубовых стульев? - удивился Грибоедов. - Никогда бы не подумал, что она тоже боксер.
- Да, и, между прочим, я ее учила, - сказала Аннушка в перерыве между глотками ароматного коньяка Хеннесси. - Теперь, к сожалению, ее надо отправить... Честно, даже не знаю, куда ее теперь девать. Но, если карты говорят, значит, выступать будет она. И... и кто-то еще. Давайте назовем нашу Хромоножку Монро, а другую Мэрилин.
- Лучше просто Мэри, - сказал Булгаков.
- Пожалуйста, только не запутайтесь.
- Хорошо. Но вы скажите, кто из них победит?
- Сейчас.
- А чего мы ждем?
- Коньяк допью, и скажу. Да. Да, да. Сейчас, сейчас, как предупреждал Шекспир особо не терпеливых. И так, внимание, - Аннушка закрыла глаза, и простерла над столом руки. Они почти касались еще неоткрытой бутылки Хеннесси, которую эти ребята обещали дать ей с собой. Так сказать:

- Бери! - И предсказывай дальше только правду. Правду, и только правду.
- Монро. - Раздался вздох разочарования.
- Это невозможно, - сказал Булгаков.
- И я не могу не согласиться с моим товарищем.
- Отлично, - резюмировала Аннушка. - Именно для этого вы и пригласили меня. - И добавила: - Чтобы выбрать одного из вас, как победителя. Вам хочется обоим поставить на Мэри, на неизвестную пока что Мэри, но она достанется только одному из вас. Итак:
- Я сдаю карты.

- Мне, как обычно, не повезет, - сказал Булгаков. И знаете почему? Я никогда не любил писать мартеновские цеха.
- Я тоже. В том смысле, что мне тоже не повезет, - сказал Грибоедов. - И знаешь почему? Я всегда хотел уехать из России. Как Пушкин. Уехать и больше никогда не вернуться.
- Направо, налево, направо, налево, направо, налево. - Аннушка считала, и смотрела только на карты. Наконец выдохнула: - Ваша карта бита!
- Моя?
- Чья, моя? - выкрикнули ребята по очереди.
- Тебе, вечному любимчику счастья, выпала Пиковая Дама, - сказал Булгаков.
- Ну, чего вы, выбирайте, - сказала Аннушка, и потянулась к бутылке Хеннесси. - Нет, нет я больше не буду, только, если пятьдесят. Я лучше возьму с собой, целую. Вы обещали!
- Конечно, берите, - сказал Грибоедов. - Но, знаете, я в затруднении. - Неужели я должен выбрать Хромоножку? Честно, это не лезет ни в какое Майами.
- Ну, решай, счастливчик! - почти крикнул Миша.
И, о! ужас, Грибоедов выбрал Мэри. Именно не то, что предсказала Аннушка.
- Зачем вы это сделали? - спросила она.
- Сам не знаю, - ответил Саша.
- Ну и хорошо. Тем лучше, мне больше достанется, - сказал Миша. - Я, знаете ли, всегда мечтал побеждать. Наконец-то мне повезло.
Никто толком не знал, почему этот бой между Монро и Мэри называется решающим.
- Видимо, должно быть что-то еще, кроме миллионных ставок, - сказал Ал, когда они вернулись в свои апартаменты. Хромой Шугэ, а именно Люды, не было. Она была на совещание с судьями. Так все были проинформированы. А когда вернулась, сказала, ожидающим ее друзьям:
- Вы знаете, зачем меня вызывали?

Глава Двадцать Вторая

Покидая Майами

- Нет, никто не знает, - сказала Аннушка, - потому что даже я не знаю.
- Меня попросили подписать контракт.
- Что ты выбрала? - спросил Ал.
- Миллион долларов, - сказала Марго.
- Два, - сказал Ал, - два миллиона долларов за победу в этом поединке. Дали?
Аннушка промолчала и Люда ответила:
- Я выбрала право покинуть Майами.
- Туда лететь-то еще, как до Африки, - сказала Марго. - Тут еще можно было нарубить бабла-а! Очень много. К тому же я не понимаю, зачем нам покидать Майями. Там тепло. У нас уже есть квартира, которую выиграла Аннушка. Ты могла бы потребовать дом на скале. Как любовницы Говарда Хьюза. Ничего не понимаю! Ты продешевила. Надо было взять меня с собой на переговоры.
- Вы видели? - сказала Аннушка.
- Что? - спросил Ал.
- Надпись на этом огромном лайнере?
- Я? нет.
- Там написано:
- Майами. - Это с одной стороны. С другой Ковчежек.
- Именно так, друзья, я выбрала Побег из Шоушенка. Мы покинем этот самолет, если я выиграю.
- Ну, ты вообще, с прибабахом, что ли?! - всплеснула руками Марго. - Зачем? И вообще, в этом Монгольфьере осталось очень мало газа. Эта же допотопная тачка. Она работает на газе. Мы где-нибудь грохнемся прямо в открытое море. Я совершенно ничего не понимаю. У нас есть отличная, двухуровневая квартира в Майами, - опять начала она, - а мы должны выброситься в отрытое море. - Она вздохнула и добавила: - Я останусь здесь.
- К сожалению, не получится, - сказала печально Люда, - я уже написала в контракте, что тех, кто будет противиться условиям договора, будут просто выбрасывать в открытую дверь. Нет, ты особенно не беспокойся, там есть сноска.
- Что?
- Сноска, - ответил за Люду Ал.
- Ах, сноска. И что сносится.
- Парашют. Тебя выбросят не одну, а с парашютом, - ответила Люда.
- А счастье было так близко, - сказала Аннушка.
- Я им не верю, - ответила Люда на незаданный вопрос. Но который все хотели задать:
- Зачем?
- Я считаю, что они сделают нас рабами. А я хочу быть свободной. Пусть это будет даже пустынный берег моря. Как говорится:
- На берегах пустынных волн.
Тут послышался сигнал Азбуки Морзе, и прервал их рассуждения о счастливой жизни. Хотя многие подумали, что это сигнал с Энигмы. Или с Титаника, который, говорят, до сих пор еще подает сигналы бедствия, записанные на самые современные носители в Большом Компьютере Земли. Правда, не понятно, почему такой современный компьютер дает такие частые сбои. Все посылает и посылает сигналы бедствия с Титаника, а он уже давно лежит на дне?
- Это передается шифровка с Земли, - сказал Ал. - В принципе ее можно пропустить через Интегратор, и вывести прямо на Голограмму. - Он взял пульт и сделал то, что сказал. На экране появился Иван Поддубный.
- Хай, - сказал он кратко. - Я вот с чем пожаловал. Еще когда шел последний бой Русалки, произошло событие, результаты которого предопределили будущее.
- Во тянет кота за хвост! - воскликнула Марго. - Говори ты, мать твою, нормально!
- Закругляюсь, - сказал Иван, как будто услышал мудрое наставление Марго. - Смотрите сами.
И они увидели. Увидели киллера, который стрелял в Русалку. Когда экран погас, Марго сказала:
- Мне кажется, я опять ничего не поняла. Кто стрелял-то?
Но некоторые ахнули. Ибо стреляла как раз Шугэ. Та милая мамочка, которая была личным секретарем Русалки на Зоне.
- Этого не могла бы предсказать даже я, - сказала Аннушка.
- Во время бокса она стрелять не сможет, - сказала Люда.
- Да, - сказал Алексей, - у нее руки будут связаны боксерскими перчатками.
- Значит, она будет стрелять или до боя, или после, - сказала Марго.
- И да, - сказала Люда, - вы знаете, на что все ставят? Кроме денег и изумрудов, я имею в виду. Если победит боксерша, на которую будет сделано большинство ставок, Аэробус Майами повернет назад.
- Куда назад? - спросила Марго. - На Зеленый Лёд?
- Разумеется.
- А большинство ставок сделано на Мэри, следовательно, не на меня, - сказала Люда.
- Я так и знала, - сказала Аннушка, - они не выпустят нас за границу! Что-то начинает проясняться. А мы все думали, кто киллер Пятой Колонны.
- Ты думаешь, что киллер именно Пятой Колонны? - спросил Ал. - Я...
- Тебя уже списали, - махнула рукой Аннушка. - Хотя только ты мог бы опередить Шугэ, если она начнет стрелять в нас. Но не думаю, что ей заказали именно нас. Если только Русалку. А так все-таки кого-то другого.

Надо было мне выступать в этом бою. У меня есть перстень.
- Откуда? - спросила Марго.
- Когда ты успела умереть в третьем бою?
- Вы не верите? - она порылась где-то между грудей, которых у нее, в отличие от Люды, почти не было, и показала магический перстень из белых и черных треугольников. Перстень Исиды.
- Мама! Ты его украла у Русалки! - воскликнула Марго. - Теперь она умрет.
- А то я смотрю, она никак не может очухаться, - сказал Ал.
- Зачем ты это сделала?
- Я его нашла. У ринга. Кто-то потерял, а я нашла.
- Это Русалка. Точно.
- Они специально тебя выманили на этот первый бой, - сказал Ал, - теперь это понятно. Теперь ты вне игры.
- И да, - сказала Люда, - дай мне этот перстень на время.
- Он действует только на того, кому принадлежит, - сказала Аннушка. - Впрочем, изволь.
- Да, ты можешь напугать им Мэри, - сказала Марго.
- Она замандражит, как биатлонистка, задумавшись перед выстрелом по мишени:
- А ведь еще надо проходить контроль на допинг.
- Действительно, она увидит у тебя перстень, и подумает, что ты, как и она имеешь этот перстень, обозначающий три ходки на Тот Свет, и действующий, как антидоппинг при проверке на наличие смерти. Это понятно?
- Без сомнения, - ответила Люда всем сразу.
Аннушка протянула перстень, но задержала руку на полпути.
- Ты мне должна пообещать что-нибудь, - сказала она.
- Все, что угодно, - ответила Люда.
- Ты знаешь, что я выиграла двухуровневую квартиру в Майами? Знаешь. Так вот:
- Я хочу там жить.
- Я не совсем понимаю, что это значит.
- А чё тут непонятного? Ты должна проиграть.
- Ну, начинается! - воскликнула Люда, - и встала. Нэт! Я хочу быть чемпионом.
- Тогда ты его не получишь, - и Аннушка убрала магический перстень назад, туда, куда, точнее, где должны быть новые силиконовые груди пятого размера. - В Майами их делают. Но никак не могу туда добраться. Не видать мне таких прекрасных грудей пятого размера, как своих ушей, - она коснулась своего уха. - И знаешь почему? Я пошутила:
- Бери!
- Бери, - сказал Ал, - пока она не передумала.

И Люда взяла.
- Ой! оно мне велико. Болтается на пальце.
- Не на тот надела, - сказала Марго. - На большой надо.
- Правда?
- Давай назад, - опять начала суетиться Аннушка. - Оно действительно тебе не подходит.
- Я сказала же:
- Нэт! - и Люда надела перстень на большой палец. Она подняла его вверх и сказала: - Это Победа!
- Отдай его сюда! - опять крикнула Аннушка, и встала.
Люда побежала, Аннушка за ней.
- Отдай!
- Нэт. Не отдам.
Таким образом, перстень Исиды, повелительницы бурь, в свое время наполнявшей водой желтый Нил, остался у Люды.

И вот бой начался. Это был изнурительный бой, и продолжался он шесть раундов. Сначала хотели два, под две песни. Но потом эту скороспелую идею Раскольникова решили сегодня не использовать. Даже пошутили:
- Мы не плясать на Лысой Горе торопимся. - Это Булгаков.
- Карета подождет. - Это Грибоедов.
- Бур тоже. - Это буркнул Рас.
- Осмотр новых этапниц тоже, - сказал Михал Сергеич.
А Станиславский пробурчал:
- Я не могу больше ждать встречи с моей любимой Марго.
- Я буду полицейским, - сказал генерал Шерстнев. А его полковник Сукачев добавил:
- Я буду пионером.
- Это вы к чему? - не понял Кирдык. За что и был лишен слова.
Далее выступали:
- Генерал Семицветов, полковник Светофор, - они хотели на зло всем победы Монро, Люды.
- И знаете: я очень полюбил Зеленый Лёд, - сказал Семицветов.
- А я, - начал Светофор. Он хотел добавить про любовь тоже к изумрудам, но рубиновым, но начальник остановил его:
- Я скажу. Забудь про рубиновые изумруды. Пока. Вспомнишь, когда получишь, как я, генерала. - А Козлову разрешили только открыть рот. Как и Леве Сибирскому и Васе Коломенскому. Они хотели взять с собой на самолет Петю Таганского с Лесоповала, но получили за это выговор:
- Не всё покупается за деньги. - И лишили слова. Ведь их считали за олигархов. Дело дошло до того, что их чуть не послали вообще, куда подальше. А именно в Лондон.
Чурила сказал, что надеется на благоразумие членов концессии.
- И да, я ставлю на Монро.
- Вы не перепутали имена? - спросил Михал Сергеич. - Мэри, Монро - это очень похоже.
- На что? - спросил Чурила.
- На Мэрилин Монро.
- Для вас я поясню специально:
- Мне очень понравилось на Зеленой Зоне.
- А что именно там вам понравилось больше всего? - всё-таки вставил свое слово Козлов. - Изумруды?
- Девушки, - ответил министр.
- Чем?
- Тем, что их много. - Ответ всех удовлетворил. Было ясно, что теперь уж точно они увидят Майами своими глазами, а...
- А не только глазами Наташи Королевой с высоты высокого балкона.
Так как.
- Так как, - сказал Семицветов, - на Люду поставил только он. - Да этот еще, как его? Председатель хрущевского колхоза по культуре.
- А так бывает? - все-таки влез со своим вопросом Кирдык, не смотря на то, что был совсем из другой системы обслуживания Зон. Она была только органом снабжения Зон преступным элементом. Но не имела никаких прав в деле систематических проверок этого элемента уже на местах.
- Чего не было, тому, значит, предстоит состояться, - ответил Роман Романов, Чурила. И этим ответом заставил глубоко задуматься капитана милиции. Хотя ничего удивительного. Он сначала-то, в детстве, всегда мечтал стать философом. Всегда считал, что Ничто и Бытие практически ничем не отличаются. Так же, как Жан-Поль Сартр. В своё время.
Между прочим, перед этим решающим боем был разогревающий бой Зойки Булгаковской и Лужайки Кумовской. И Зойка так избила эту проклятую стукачку, что у Раскольникова чуть не случился удар сердца. Как заметили многие присутствующие лица:
- Значит, у них была серьезная связь. - А не так только:
- Вышла погулять, постучала, и опять спать.
Было еще что-то более, или менее серьезное.
- Кстати, он был женат?
- Почему был?
- Я спрашиваю на всякий случай, если Рас все-таки умрет.
- Разумеется, умрет когда-нибудь.
- Я имею в виду, так и умрет майором.
- А!
- Б! - Я даже не поняла, кто это разговаривал. Народу много, места мало, видно плохо. Как говорится:
- Не на Зоне Зеленый Лёд.
Хотя и там нельзя было петь на просторе. Только в кабаках. А их было не мало. Три. И это только официальных, лицензированных. По логике должны были быть и другие. Вот ведь Василя так и не поймали до сих пор. А ведь это человек, а не иголка. Не нашли, Думали, что вообще, это выдумка. Как сказал, Раскольников:
- Пуля. - Не успели выяснить, что это еще за новая пуля, как из иллюминаторов, делающего прощальный круг над Зоной Аэробуса Майами, увидели Василя, машущегося бывшим резидентам и их гостям, новой пидоркой.
- Что он кричит? - спросил генерал Шерстнев.
- Никто не знает, - ответил тогда Чурила. Думал, что лучше ответа никто не придумает.
Однако Михал Сергеич толкнул Раскольников в бок:
- Мол, скажи, ты знаешь. - И Кум сказал:

- Вот она, вот она, на... прошу прощенья, на голову одета.
- Он, что, ненормальный? - спросил Вася Коломенский.
- Однозначно, - поддержал товарища Лева Сибирский. - Рифмы-то нет.
- Так рифмой никто в мире, кроме ? давно не пользуется.

- А он, почему пользуется?
- Так не в курсе. Живет анахоретом. Все думает, что складно, то и ладно. В том смысле, что правда. Тогда как по этому поводу отменили даже поправку Джексона-Вэника.
- Врать стало уже бесполезно.
- Почему?
- Никто же ж всё равно не верит, - как сказал бы Василий Аксенов.
Ти-Бом-Бом, Ти-Бом-Бом, Ти-Бом-Бом! - Аум!

- Ноги, ноги! Ноги держи... - Люда не дала Аннушке договорить:
- Че, шире плеч? Или, наоборот, уже?
- Ноги, дура, не должны выходить за линию плеч, - кстати, прости за слово:

- Дура. - Обещаю звать только Мадам. Хочешь?
- Пусть будет по-твоему.

- Тогда давай, представь, что она груша. Ты знаешь, что такое груша?
- Само собой.

- Нет. Ты ответь:

- Да? А что это? Хорошо?

- Хорошо. Она вкусная?
- Похоже, ничего повторить ты уже не можешь. Сдавайся.
- Я тебя сейчас саму уложу! - И Люда ударила Аннушку сверху по голове.
- Лучше не выходи с ринга, - сказала Аннушка. - Ты можешь искупить вину только ударом Лемана.

- Ударом Лемана? А что это такое?
- Не придуривайся. Бей! - И Люда ударила. Шугэ упала. - Кажется, у тебя получилось.
- Без тебя я не стала бы чемпионкой, - сказал Люда. - Помнишь, как мы дрались около Элит Клуба. Ты проверяла, смогу ли я стать боксершей. Ты хотела узнать, на сколько велика у меня жажда победы.
- Да ты... - Аннушка не договорила. Она указала пальцем на ринг. И с ужасом добавила: - Она лезет на ринг. - Монро даже показалось, что завитые крупным локоном специально для этого праздничного случая волосы Аннушки поднялись над головой, как змеи Медузы Горгоны.
Что произошло? Оба судьи, и Федор Ильич, и Борис Борисович подбежали к вылетевшей с ринга Мэри, чтобы узнать:
- Готова? Или надо считать?
Пока ни чухались, а Монро, Люда разговаривала с Аннушкой, Мэри начала дышать.
- Надо было сразу считать, - сказал Борис Борисович.
- Так зачем вы сюда прибежали? Чтобы отвлечь меня?
- Вы на Майами ставили, или на Зеленый Лёд? - спросил Борис Борисович.
- А вы? На Майами, конечно?

- Да. А что в этом плохого? Не вечно же судить на площадях и зонах.
- А я за Зону.
- Почему? Забыли там что-нибудь?

- Да. Мне подарили там рубиново изумрудную плиту, а я ее забыл, - ответил Федор Ильич.
- Это хорошо, что забыли. Такие подарки запрещено делать.
- Но мне подарили!

- Значит, ее кто-то украл. Кстати, кто вам ее подарил? Впрочем, ответите потом. А сейчас быстрей считайте. Я кожей чувствую нарастающее волнение народных масс.
В общем, договорились они, досчитались до того, что Мэри очнулась и полезла на ринг.
Некоторые могут подумать, что так не бывает. А я вам говорю, наоборот, всегда что-нибудь, или кто-нибудь мешает нормальному, честному ведению поединка. Бог, действительно, изобретатель. Беспрерывно случаются какие-нибудь случаи.
И стало ясно, почему противник встал после удара Лемана. Мэри вытащила из-за спины корону со Звездой, демонстративно показала ее Люде, и надела на голову.

- Корона Исиды, - сказала Аннушка. - Если нас не грохнут вдобавок ко всему - считай, что мы уже в Майами. Ты проиграла.
- Я не хочу быть рабыней, - сказала Люда. Она пошла вперед, и смело провела два мощный хука. И отошла. Мэри даже не пошевелилась.
- Давай, давай, бей еще раз. А потом я тебя отправлю в вечный нокаут.
- Чё делать-то? - спросила Люда, тяжело дыша.
- Пока не знаю, - ответила подруга. - Интересно, где у нее спрятан пистолет?
И Люда вышла на бой с девушкой в короне Исиды. У нее-то у самой была только лилия с бабочкой сзади на плече, и звезда на груди, представляющая собой Исиду, наполняющую водой желтый Нил. Одна ее нога была опущена в воду.

Но первым ударом Исида промазала. Люда нагнулась так неожиданно, что рука Мэри, как камень из пращи Давида только пригладил волосы на голове... нет, не Голиафа, разумеется. Скорее всего, даже наоборот, этот удар и был рассчитан на Голиафа. На высокого человека. Поэтому и прошел чуть выше.
Далее, перстень Люды отразил джеб Мэри. Люда поставила руки перед собой, и почувствовала, как правая перчатка накалилась до красна, и окаменела. Именно ей она перехватила следующий джеб Мэри.
Потом сделала шаг в сторону, и сама нанесла правый хук. Голова Мэри дернулась, но она не упала, а просто сделала два шага назад.
И вот девушки ударились джебами. Каждая хотела провести прямой правой, но перчатки, как мечи встретились в воздухе, и вверх полетели искры.
Прошу прощения, это были не искры. А что тогда это было?
Бой был остановлен. Стреляли. Действительно стреляли, но в кого было не ясно.
- Ты в кого стрелял? - спрашивал Борис Борисович у пойманного с поличным киллера. Его держал Федор Ильич. Остальные бежали в зал, где проходил бой. Некоторые вообще уже были у двери, но не могли попасть внутрь. В целях безопасности и справедливости она была закрыта изнутри на задвижку.
- Ты кто? - спросил еще раз Борис Борисович.
Наконец, Аннушка сказала, что знает, кто это.
- Это Князь Серебряный, ДПНК Изумрудной Зоны. - И добавила: - Абсолютно не понимаю, что он здесь делает. И тем более, как смог остаться в этом зале для избранных боксеров и их представителей.
Все были растеряны, и ничего не понимали. Наконец, с другого хода, прямо из своего номера, в зал спустился Ал. Он отозвал Аннушку в сторону, и сказал, что надо уходить.
- Сейчас пойдем, - сказала Аннушка.
- Не сейчас, а прямо сейчас, - сказал Ал.
- Почему такая спешка?
- Она не киллер.
- Так это уж ясно, - сказала Аннушка. - Киллера вон поймали, - она указала на Князя Серебряного.
- Это тоже подстава, - сказал Ал. - Только, чтобы отвлечь внимание. Я получил новую шифровку. Уже от самого Ивана Поддубного.
- А та, первая от кого была? Разве не от него?
- Нет. Ее послал Казанова. Он связал Ивана, и от его имени послал нам шифрованное видео письмо, что Шугэ и есть киллер. А если мы ее разоблачим, то настоящим будет признан этот Князь Серебряный. Казанова просто купил его, запугав, что он агент иностранной разведки с правом валить всех, кто ему не понравится.
- Отлично! Мы продолжим бой, как настаивает Шугэ. Ну, а в чем дело? Че ты на меня так смотришь? Киллера-то, значит, нет. Так просто хотели сорвать нам праздничное мероприятие.
- Ты не поняла, - опять начал объяснять Ал, - просто я тебе не все еще сказал.
- А что ты не сказал? - Аннушка уже двинулась к рингу, где Шугэ требовала к ответу всех сегодняшних и других потенциальных претендентов, как она выразилась:
- На мою руку.
Кто на новенького?! - рычала девушка. Правда, сейчас она была больше похожа на Снежного Человека. С ней боялись даже заговорить без ее предварительного обращения.
- Уходим, - повторил Ал, - Аэробус может взорваться в любую минуту.
- Неужели настоящий киллер Казанова?! - еще раз удивилась Аннушка. И добавила: - Я не знаю, как увести Люду. Она, видишь ли, не хочет бежать с поля боя просто так. Нужен повод.
- Хорошо, я ее отвлеку, - сказал Ал. - Он залез на ринг и ударил без предупреждения. Шугэ отлетела на \несколько шагов, удивленно взглянула на Алексея, и спросила:
- Тебе чего? - Теперь растерялся Ал. И зря. Потому что тут же получил в ответ прямой в голову.
- Бегите! - мысленно крикнул он Аннушке и Люде. Но только мысленно. После удара голос у него отключился.
И они побежали. Но не туда, куда предлагал Ал: в свои апартаменты, где у приемника сидела Марго и на всякий случай ждала еще какого-нибудь сигнала. Но пока больше ничего не было. Они побежали за Русалкой. Для этого им пришлось открыть дверь для всей толпы. И таким образом, все ринулись к рингу, а они искать Русалку.
И нашли, еще живую, в холодильнике на нулевом этаже.
- Вот сволочи, - сказала Аннушка, - если я узнаю, кто это сделал - убью.
- Не надо, - вяло, заторможено, как замороженная, сказала Русалка, - это я сама попросила поместить меня в холодильник. Вы когда-нибудь смотрели кино? Я имею в виду кино:
- Человек Амфибия? - И не дожидаясь ответа, добавила: - Вот так и на мне все намного быстрее заживает на холоде.
- Не обращай внимания, - сказала Аннушка Люде, - у нее зимняя логика.
Они вернулись через боксерский зал. На них не обратили внимания. Почти никто. Только Лева Сибирский, разговаривавший с Шугэ, и пытавшийся убедить ее, что они раньше где-то встречались, вдруг перестал говорить, и схватил Русалку за волосы.
- Ты куда, сука? - зло спросил он. - С тобой разговор еще не закончен. - Но тут же получил резкий удар прямо в нос. Он даже не успел понять, откуда пошла у него кровь. Сразу упал без сознания на ринг, где они стояли. Правда, тут стояло еще много народу. Так что он едва смог улечься, никого не задев.
- Кто его ударил, я не поняла? - спросила Аннушка.
- Сама Шугэ, - ответила Люда.
Они уже поднялись по лестнице, и хотели задраить люк, ведущий в их апартаменты, а оттуда к Монгольфьеру, когда появилась Шугэ с Алом на плече.
- Возьмите его, - сказала Шугэ.
- \А ты? - спросила Люда, - поехали с нами. Этот летающий гроб может взорваться.
- Мэй би, - ответила эта мамочка. - Но как-нибудь в другой раз. Закрывайте люк, они бегут сюда.
- Я ты?
- Я задержу их, - и Шугэ сразу же двумя хуками и одним джебом уложила троих. Кажется, это были два капитана Кирдык и Козлов, а третий полковник Сукачев.
Люк закрылся.
- Ужас! - сказал Ал, с трудом шевеля языком. - Она погибнет.
- Смотри, он уже болтает во всю, - воскликнула Люда.
- Да, давай бросим его, пусть сам гребет, - сказала Аннушка. Она с трудом удерживала двоих, Русалку и Алексея, пока Люда закрывала люк.
- Где Марго?

- Где-то здесь.
- Марго! Быстрее на выход! Мы улетаем.

P.S.
Они вышли на пустой берег.
- Никого, - сказала Даша, Аннушка.
- Похоже, это не Майами, - сказала София, Марго.
- Думаю, это побег из Шоушенка - сказала Люда. - Мы попали в кино.
- Как Апостолы, получив (через Марию Магдалину) передачу от Иисуса, - сказала Катя, Русалка.
- Мне кажется, это остров Джеймса Кука, - сказал Ал, Алексей. - Там есть Кенгуру? Сходи посмотри.
- Сам иди.

- Пойдемте вместе посмотрим, - сказала Даша. - С горы видней.
Может быть, старый катер где-нибудь валяется.
- Ой, я вижу катер! - закричала Люда.
- Скорее всего, это не катер, - сказал, всматриваясь в даль Ал.
- А что это? - спросила Аннушка, обняв его за плечо.
- Это Ноев Ковчег, - ответил парень. - Скорее всего, это именно он. Придется подбирать пары.
- Я с тобой, - сказала Даша.

- Никаких с тобой, со мной, - сказала Марго. - Будем тянуть жребий.
- Мэй би, составим график, как это раньше делал Бокаччо? - сказала Люда.
- В таком случае, никаких жребиев, и никаких графиков - будем драться, - сказала Даша.
- Деритесь между собой, - сказала Катя Русакова. - Я пойду вне очереди.
- Мы не на зоне, чё ты опять возникаешь? - сказала Даша. - Я тебе сейчас вмажу, без хвоста останешься. Или ты думаешь, что ты Ева?
- Да, я Ева.
- Ошибаешься, ты Лилит.
Катя заплакала.
- Алексей, они меня обижают. Как раньше в детдоме - Русалка обратилась за помощью к Алу.
- Зачем вы это делаете? - спросил Алексей.
- А что нам делать? - сказала Аннушка. - Адам один, а нас четверо. Как электронов в позитроне.
- Хоть бы корабль какой-нибудь появился, - сказала Люда. - Никого.
- Я его вижу! - закричала Марго.
Все задрали головы вверх. Там сверкал на солнце огромный воздушный шар.
Монгольфьер!
Шар оказался пустым.
- Это наш Монгольфьер, - сказала Аннушка. - В нем ничего нет. Всё съели уже тогда.
- Ну, ничего страшного, - сказал Алексей, - будем тут жить. Только Монгольфьера привяжите. И да:

- Я буду Адам.
- А мы? - спросила Русалка.
- Евы.
- Все?
- Действительно, все, что ли? - удивилась даже Аннушка.
- Я согласна, - сказала Марго. - И добавила: - Пока что.
- Кто первой поймает кенгуру, - тот будет Первой Евой, - сказала Люда.
- Ну, друзья мои, вы тут располагайтесь, я пойду.
- Поймаешь кенгуру?
- Просто прогуляюсь, подумаю, где у позитрона находится плоскость симметрии.
- Ага. Ну иди. Мей би, нам премию дадут за это.

Они видели, как взорвался Аэробус Майами. Им даже показалось, что Монгольфьер загорелся от пролетающих мимо обломков огромного самолета, но к счастью все обошлось.
- Хорошо, что успели его покинуть, - сказала Марго.
- Но Шугэ осталась там, - сказала печально Люда. - Мы могли бы еще с ней подраться.
- Может быть, она успела прыгнуть с парашютом? - спросила Аннушка.
- Вы думаете, на этом Ковре-Самолете были парашюты? Хотя не исключено.
- Нет, она бы не успела, - сказала Марго. - Мы и то чуть не сгорели от его обломков.
Как известно, в Монгольфьере было мало газу, но он еще держался, когда подул ветер, уносящий его на север через северо-запад в открытое море.
- Чуть-чуть не дотянули до берега, - сказала Аннушка.
- Почему-то ветер переменился, - сказала Марго.
- Я не умею плавать, - сказала Люда, - только, как лангуст. По-собачьи.
Было принято решение... Точнее, все решили прыгать в воду, пока шар еще был недалеко от берега.

- С чего начнем?
- Я хотела вызвать тебя на дуэль, при подходящем случае, - сказала Марго.
- Отчего же нет. Я звала тебя, и рада, что ты, наконец, мне попалась, - ответила Аннушка. - У нас перчатки есть?
- Есть, - ответила Люда. - Вы какие выбираете? Красные, или какие останутся после выключения красного.
- Фисташковые, что ли? Это мои, сказала Аннушка.
- Тогда я возьму те, что остались, - сказала Марго.
- Бокс! - объявила Катя Русакова. И добавила: - Я включу музыкальное сопровождение:
- Пой, Люда! - И Люда поставила музыкальный трек. А именно, запела сама. Как когда-то в клубном оркестре в пятнадцать лет:
- В одном, в одном я только виновата, что нету сил тебя забыть:
- Зелёный Лёд!
- Смени пластинку! - крикнула Аннушка.
- Что вам спеть тогда? У моря, у синего моря?
- Спой похоронную.
- Да, включи, пожалуйста, реквием Моцарта для нее! - крикнула Марго. - Сейчас я отправлю эту кралю рыб кормить. Два хука и джеб в нос!
- Боковой справа, удар в солнечное сплетение и по печени! Думаю, это будет нокаут, - сказала Аннушка.
- Лэдис энд джэнтльмэн, - сказала Русалка, - хватит болтать, и...
- Где ты видишь жентельмена? - спросила Люда. - Впрочем, теперь и я вижу. Идет. Наверное, открыл теорию новой относительности.
- Думаю, он, наконец, доказал теорему Ферма, - сказала Аннушка.
- Теорему о том, что не бывает прекрасных проектов. Без прекрасной действительности, - добавила Марго.
- Сколько можно разговаривать? - сказала Русалка. И крикнула: - Алексей, мать твою, иди быстрее, мы давно ждем тебя, чтобы, наконец, начать бой. И:
- Бокс! - Русалка сделала шаг назад, чтобы джеб Марго и правый боковой Аннушки не задели ее.
И теперь, действительно, трек:
- Ти-Бом-Бом, Ти-Бом-Бом, Ти-Бом-Бом. Аум!
------------------------------

Дополнения:
Пропущенный фрагмент:

- У вас нет денег. Что вы ставите?
- Три видео кассеты с переводами Володарского, Гаврилова и Петрова.
- Окей. Сколько?
- Не дорого. В виду экстраординарной ситуации, я охотно отдам их за миллион долларов.
- Я не ослышался? Именно за миллион долларов? И да: все три? Каждая получается уходит где-то по триста тридцать три тысячи. Это точно не евро?
- Нет, я же сказал, в этой экстра...

- Простите, что перебиваю, но это моя прямая обязанность. Еще только один вопрос:
- Это не фунты стерлингов?
- Но я же...
- Ясно-о. Можете больше не продолжать. Я вынужден ответить вам радостным словом:
- Нет. Если хотите, я даже скажу почему.
- Почему?
- Дорого. Ну, почему три кассеты могут стоить миллион евро?
- Долларов
- Что?
- Долларов, сэр. Я сказал долларов. Не этих траханных фунтов стерлингов, не японских йен, не немецких евро, а просто миллион зеленых.
- Так вот, почему три кассеты с русским переводов стоят так дорого, а купить подлинники без перевода, можно намного дешевле. Практически за триста баксов. Не могу даже сосчитать в процентах, какую вы предлагаете наценку. Но могу почти точно сказать, что это будет не меньше, чем
в три тысячи раз. Можно, я еще раз повторю:
- Почему? Почему копия стоит в три тысячи раз дороже подлинника? До этого не смог бы додуматься даже Сезанн, или Пабло Пикассо, даже Ван Гог с угара.
- Видите ли, в последнее время было доказано, что эти, как вы говорите, копии, а именно подлинники с переводами Петрова, Гаврилова и Володарского признаны на сегодняшний день настоящими произведениями искусства. Где-то на уровне древних пророчеств.
- Вы слышали, как они переводят слово полицейский, коп?
- Как мент. А что в этом удивительного? Вы хотите, чтобы было наоборот?
- А вот эти, значит, чисто на чистом английском языке уже не настоящие подлинники?
- Так, нормально, но не более того. Можно сказать: -
- Да, хорошо. - Но:
- Не прекрасно.
- Что же? - вздохнул председатель, и добавил: - Что же? Ставьте тогда уж каждую по миллиону.
- Долларов?
- Разумеется. Ведь вы показали способ, как можно разрушить Вавилонскую Башню. Остановить этот Биг Бэнд старого времени, а запустить новый.
- Да этот перевод Гаврилова, Володарского и Петрова запускает механизм самого старого времени. Времени, стучащего напрямую от Бога.
Спасибо.
-------------

Оставить комментарий © Copyright Буров Владимир Борисович (kovrov17@yandex.ru) Размещен: 24/07/2013, изменен: 24/07/2013. 568k. Статистика. Роман: Приключения		Ваша оценка:
Аннотация: Третий роман про девушек боксеров из серии романов Екатерины Зориной.

Буров Владимир Борисович : другие произведения.

Таинственная Река