ВЛАДИМИР БУРОВ
СТОМЕТРОВКА
В тексте сохранены авторские орфография и пунктуация.
Published in Canada by Altaspera Publishing & Literary Agency Inc.
- Ты мне ее давал? - нагло ответил Абель, - чуть отодвигая еще дымящийся шашлык. Никто его уже не крутил, но, как говорится, не все угли были еще съедены. - Впрочем, изволь, я даю тебе золотой гребень, а ты мне серебряную кружку и изумрудную ложку. Уверяю тебя, он стоит того.
Следом за Сильвио в банкетный зал зашла Олька. Прямо с порога, осмотрев сидящих за дымящимся шашлыками гостей Абеля, она сказала:
- Как вы можете жрать это?
- Вы имеете в виду угли? - спросил Ленька Пантелеев. - Знаете ли, это очень полезно.
- От поноса, что ли? У всех у вас понос? Или как?
- Неужели, милая дамочка, вы не в курсе, что состав угля и бриллиантов один и тот же? - спросил Абель.
- Допустим. Что дальше?
- Присядьте, я вам объясню. И так:
- Для производства бриллиантов из угля необходим ядерный коллайдер длиной двадцать семь километров.
- Вам пришло сообщение из будущего? - спросила Олька.
- Нет, чего нет, говорить не буду. Просто... просто я сам там был.
- Вы страшный человек, - сказала с иронией Олька. - Насчет прошлого я еще поверила бы, но по поводу будущего, извините, не могу. Итак, что вы хотели сказать?
- Он хочет сказать, что может без коллайдера превратить уголь в бриллиант, - сказал Сильвио. - Смешно. Честное слово мне смешно.
- Да, - сказал Абель. - Более того, это может делать любой из нас. - Он обвел обеими руками свою группировку.
- Но как?! - сказали хором Сильвио и Олька.
- Как? - переспросил Ленька Пантелеев. - Как накакал!
- Что?
- Да, вот так, друзья мои, - сказал Абель, - нам достаточно сходить в туалет. И все - бриллиант наш.
- Вы хотите сказать, что ваш желудок, двенадцатиперстная кишка, прямая кишка заменяют двадцати семи километровый коллайдер будущего?
- Да. И делается это с помощью вашего, а теперь моего Золотого Гребня. Но не только. Вам он не поможет.
- Вы думаете, мы не сможем есть угли?
- Сможете. Тем более, если вас заставить, - сказал Абель. Но пока что это бесполезно. У вас другой желудок. Более того, у вас еще не те внутренние органы. Но мы будем совершенствовать людей.
- Вы будете выращивать их, как лошадей на конюшне? - спросил Сильвио.
- На лошадях ездят, - сказал Ленька Пантелеев.
- Или пашут.
- У нас люди будут жить хорошо, - сказал Абель. - Более того, это не будет какой-нибудь там кибуц, стадо коров. Каждый будет получать свой бриллиант за работу. Произвел сто - один твой. Более того, если у кого-то получится бриллиант - ну пусть не с кулак, а хотя бы с куриное яйцо даже второго сорта - это уже белый воротничок. Зарплата у него будет намного выше, чем у обычного... э ...
- Сруна, - простодушно сказал Ленька Пантелеев.
- Нет, нет, друзья мои, это творческий процесс, - сказал Абель. - Человек должен понимать, что он делает. Только тогда он может снести бриллиант с куриное яйцо. Возможно даже высшего сорта. Каждый будет иметь домик у моря. Возможность купаться, загорать, кушать красную, даже черную икру, заморские фрукты и, разумеется, они должны будут принимать специальные добавки.
- Уверена, - сказала Олька, - что просто так ничего не получится. Бриллиант не простая вещь. Иначе они бы не были лучшими друзьями девушек.
- Короче, Склифософский, - сказал кто-то.
- Хорошо, - сказала Олька. - Уверена, что среди этих добавок, необходимых для производства бриллиантов через ваш человеческий коллайдер, будут радиоактивные вещества. Ну, как в коллайдере.
- Ну, и что? - спокойно сказал Ленька Пантелеев. - Люди, это еще не венец создания.
- Впервые слышу, - сказал Сильвио.
- Ну и напрасно, молодой человек, - сказал один из сотрудников Абеля. - Вспомните войну - если вы на это способны - людей, именно человеков первыми запускали на минные поля, чтобы потом могли пройти танки. Не наоборот! Даже танк, следовательно, дороже простого человека. Окей? А уж что говорить про тех, кто может прилететь к нам, так сказать, с Марса.
- Более того, - сказал Абель, - даже в прошлом были существа более ценные, что Хомо Сапиенс. Выдумка, друзья мои, выдумка какого-то авантюриста, что человек лучше всех других существ на Земля. - И он предложил за это выпить. За что, собственно? Не совсем понятно.
О чем говорил Абель и Ленька Пантелеев, ни Олька, ни Сильвио не поняли. Ибо был подвергнут сомнению постулат:
- Если не я - то, кто же? - Нет, не этот постулат. А:
- Я - потому что больше некому! - Где, где они, те, кто лучше меня? Я не вижу.
- Не думаю, что кто-то захочет питаться радиоактивными отходами добровольно, - сказал Сильвио.
- Увидите, - сказал Абель, - такие будут.
- И как их узнать?
- Хорошо, я скажу вам тайну. Их можно будет узнать по большим ушам.
- Это кто? инопланетяне, что ли?
- Пусть будет так, как вы считаете. Представьте себе инопланетный корабль, вышедший на околоземную орбиту. Уже все, как говорится, приехали. Необходима адаптация. Каким лучше быть? И они, пошарив по Земле лучами, понимают:
- Лучше всего быть генералом. - Окей. На подробные исследования времени нет. Заканчивается этиловый спирт, а может быть, даже метан, которым эти ребята питаются. И они решают, что:
- Обязательно должны быть большие уши. - Ну, как у генералов. Потом часть из них становится генералами, но не все же! Окей. И те, кто стал генералами, устраивают остальных на хорошую работу. Ведь они же свои. А какая работа хорошая? Ну, например, разве плохо жить у моря, или даже просто у воды, читать газету, лежа в этой воде на спине, в своем двух-трехэтажном доме, хорошо кушать, посещать Большой Шлем по теннису, Чемпионат мира по биатлону. Чтобы не перечислять всех спортивно-культурных мероприятий скажу, что это примерно та же жизнь, которую ведут спортивные тренеры республиканского уровня. Нет, я имею в виду не баню, пьянки и показ спортивных соревнований в голом виде, а путешествия по миру, жизнь в лучших отелях, на лучших берегах. А в тяжелое время для них всегда открыт закрытый для других буфет. Ну, практически на уровне претендента на звание чемпиона мира. Как Сильвестр Сталлоне. Ведь, как говорится, не зря же они прилетели сюда с другой планеты. И не их вина, что за время пребывания на околоземной орбите, им не совсем удалось понять, что здесь происходит. Да и мы и сами-то, честно говоря, не очень-то понимаем. Если не сказать больше.
Теперь по делу. Вы хотите получить Золотой Гребень. Давайте сыграем.
- Я не против, - сказал Сильвио.
Играла Олька. Она сказала:
- Сильвио, можно я сыграю? Мне так хочется.
- Олька! У него хвост!
- Да, мой дорогой, я знаю.
- Это черти?
- Нет. А кто они?
- Обезьяны.
- Обезьяны, - повторил Сильвио, и протер глаза. - Кошмар! Значит, предсказание древних Майя начало сбываться. Не человек произошел от обезьяны, как думал Дарвин, а обезьяна от человека. Поистене это прекрасно.
- Человек деградировал до того, что вместо ума стал совершенствовать мышцы и кожу. И дошел в своем развитии до того, что стал почти пуленепробиваемым. Голова сверху и на затылке, грудь, ноги - пуля не брала. Она путалась в составе из паучьих нитей. Спина сознательно была не защищена. Чтобы боец не поворачивался к противнику спиной. Такой врожденный заградотряд в себе.
- Побежишь - убьют! - Здорово, честное слово. Правда, не все изначально были с этим согласны. Под Троей спины ударных бойцов защищали телохранители. Они не давали бойцам противника ударить героя сзади. Но ребят, которых стали называть:
- Бронезадыми, - убедили, что таких боев, как под Троей больше не будет.
- Нам больше не нужны Одиссеи и Ахиллесы!
- Это вмешательство инопланетян, - сказал Сильвио.
- С Сириуса, - сказала Олька.
Сильвио почесал голову.
- Что она имела в виду? - Он боялся даже подумать, что они...
- Они инопланетяне. - Нет, не может быть!
Сильвио решил осторожно спросить Ольку:
- Все превратятся, в конце концов, в обезьян?
- Нет, - кратко ответила жена.
- Ну, а мы? Мы как, тоже будем обезьянами, или...
- Или, Сильвио, или! Неужели ты еще не понял, что я вышла замуж за Сириусийца. И знаешь, почему?
- Почему?
- Я Принцесса Сириуса.
- Принцесса Сириусийская? - решил уточнить парень.
- Не говори глупости. Какая еще Сириусийская? Скажешь тоже!
- Тогда и меня не называй этим Сириусийцем.
- А как же мне называть?
- Ну, не знаю. Я все-таки твой муж.
- Принц Сириусийский, может быть?
- Хрен редьки не слаще, - сказал Сильвио и обиженно отвернулся.
- Тогда может быть:
- Принц Сириуса? Так тебе нравится?
- Ничего. Но че-то тоже не совсем то.
- А что тебе не нравится?
- Я все-таки главный. Ибо... ибо я мужчина.
- Это верно. И знаешь почему?
- Ну, потому что мужчина он всегда главный.
- Сейчас, Сильвио, я открою тебе тайну. И прошу тебя:
- Не надо об этом болтать.
- Я буду нем, как рыба.
- Я скажу тебе секретную, магическую тайну. Между прочим, эта тайна всем известна. Только никто в нее по-настоящему не верит. Считают, что это так, выдумка. Современное непонимание Библии. Точнее, считается, что фразу в Библии неправильно перевели средневековые комментаторы. Слишком буквально поняли, что:
- Девушки не имеют души!
- А это не так? - спросил Сильвио. - Хотя, конечно, очевидно, что душа есть у всех.
- В том-то и тайна, Сильвио, что у девушек нет души. В Библии описана:
- Правда.
- Как же они живут?
- Вместо души у нас внутри...
- Что?
- Большой друг девушки. Бриллиант!
- Ужас, - чуть было не сказал Сильвио, но вовремя опомнился.
- Вот поэтому, Сильвио, ты и главный. У тебя есть душа.
- Это хорошо.
- Хорош-то хорошо, но будет плохо, если ты забудешь, что эта твоя душа у нас на двоих!
- Что это значит?
- Это значит, что ты не должен забывать, что я нахожусь внутри тебя! Все твои решения, чтобы быть реальными, чтобы быть выполненными, должны пройти ратификацию в моем Бриллианте. Теперь ты понял, на сколько для нас, для меня, для Иры, для Тани, для Гали важны бриллианты?
- Ну да. Правда, не совсем.
- Бриллианты внутри нас требуют постоянного обновления. Ведь это наша душа. Она не должна быть тусклой. И вот для этого ты должен обязательно найти для нас самый лучший бриллиантовый участок.
- Как его искать? - спросил Сильвио.
- По звездам, - сказала Олька.
- Кто там? - Но в том-то и дело, что это было невозможно! Ибо... ибо это был космический корабль. Небольшой КК, всего сто метров в длину. Может быть сто двадцать. В ширину пятьдесят и в высоту всего тридцать метров. Такие данные. Нет, нет, простите, я перепутал рояль с сыром и фунт с кетчупом. Метрическую систему, с этой, как ее?.. Ну, это сейчас не важно. Слушайте теперь правильный ответ:
- Триста - пятьдесят - тридцать!
- Папа! - не выдержала Анна Лиза, - это ведь параметры Ноева Ковчега.
СТОМЕТРОВКА
Глава Первая
- Пациент стабилен?
- Не уверен. Поспешите.
- Пациент стабилен? - спросил доктор, выскочившую на крыльцо медсестру с растрепанными волосами, проверяя, на месте ли сзади, за спиной под ремнем пистолет с глушителем.
- Н-да, - ответила, слегка покраснев прелестная, как хорошая лошадь девушка. Не зря Гера устроила мир так, чтобы ее девушки периодически превращались в лошадей. В породистых лошадей, хочу я еще раз напомнить. Видимо эта, оставшаяся от древних времен привычка, заставляет девушек в выходные и праздничные дни, как и раньше, превращаться в лошадей. Но не в видимом мире. А духовно. И некоторые это чувствуют. Они ничего толком не понимают, но думают:
- Вот это лошадь, - и не могут удержаться от предложения немедленного секса. Хотя сами, как, например, Хемингуэй, лежат в госпитале раненые. Древний инстинкт Геры - непреодолим. На породистых лошадей бросаются кони. Таким конем был и Сильвестр. Он и сам думал, что он никто иной, как:
- Сильвестр Сталлоне. - Племенной Бык. Но это было до Армии. А здесь, в богом забытом месте, ему в первый же день предложили самому стать лошадью.
- Как, то есть, не понял? - спросил он.
- Ничего особливого, - ответил сержант. - Просто ты должен теперь понимать, что на самом деле твое имя при рождении было не Сильвестр, а Сильва.
- Сильва, - повторил новобранец. И услышал:
- Сегодня вечером у тебя уборка туалета.
- Ну че ты молчишь? - сказал другой сержант. - К тебе люди обращаются, а ты молчишь, как бык. Здесь принято отвечать, когда спрашивают.
- Просто вы не представились, - сказал Сильвестр и улыбнулся.
- А он действительно культурный парень, - сказал сержант. - Мне это нравится. - И добавил: - Зови меня:
- Железный. Как говорится:
- Куй железный, пока горячий.
- А меня зови, дорогой, или лучше дорогая:
- Деревянный.
- Может быть, лучше тебя звать Оловянный, друг?
- Не умничай, Сильва, - сказал Деревянный. - Оловянный уже есть, и он скоро подойдет.
- Когда?
- Что когда? А! Вот сегодня вечером в туалете ты с ним и встретишься.
И настал вечер. Оловянным оказался командир роты, капитан. Сталлоне, как раз согнулся над третьим унитазом. В руках у него были только зубной порошок и щетка.
Далее, два неожиданных для самого Сильвио удара. Он оказывается на гауптвахте. А потом в медпункте.
Доктор и два санитара прошли вслед за медсестрой.
Вечером, когда пришел комроты, Сильвестр был еще не готов. Капитан так и спросил, снимая лайковые перчатки:
- Готов?
- Нет, - ответил Деревянный.
- Почему? - строго спросил комроты. - Я, кажется, просил все приготовить к моему приходу.
- Мы побоялись испортить продукт, - сказал сержант Деревянный.
- Нет, я кажется, прямо вам сказал:
- Она, или он - не важно - к моему приходу должен быть мягок, как стейк из страуса.
- Я, - начал сержант Железный, - дал ему в челюсть справа только один раз. Так он лежал между унитазами ровно тридцать минут. Честно, я бил не сильно, а наоборот, среднее, как будто отбивал не жесткую говядину, а куриное филе.
- И?
- И больше мы бить его стали, - сказал Деревянный.
- Действительно, а вдруг он умрет, - добавил Железный. - Тогда...
- Действительно, - добавил Деревянный. - Вы же ж не любите мертвых.
- Покойники, они, конечно же, хуже, - поддержал мысль напарника Железный. Тем более, вы и сами их не любите.
- Все это так. Но я ведь вам приказывал. Приказывал, мать вашу, сделать из него отбивную! Только, чтобы не ломался, а гнулся. Как оловянная ложка. Похоже, вы совершенно не слушаете то, что я вам говорю.
Тут надо сказать, что капитан Оловянный был кандидатом в мастера спорта по боксу. Железный был маленьким и тощим. Что он только не ел с медом - ничего не помогало. Железный так и оставался маленьким и тощим. Но с мышцами. У него был пояс по каратэ. Не Брюс Ли, конечно, но желание убить кого-нибудь у него тоже было большим, и, как и его удары, болезненным. Его мечтой было - нет, не стать чемпионом Москвы, тогда каратэ официально было запрещено - а стать певцом. Как Козловский. Лучше бы Лемешевым. Но у Лемешева, как говорил Железный:
- Неправильно поставлен голос. - Он частенько ставил в казарме пластинки с ариями из опер, итальянские песни. Например, для Подъема он часто ставил пластинку:
- На призыв мой тайный и страстный, о, друг, мой прекрасный, выйди на балкон. Так красив свод неба атласный... И сам тоже орал. Но голос его был твердым, пронзительным, но абсолютно не проникал в душу.
- Как будто заяц барабанит по медному тазу, - сказал один новобранец, когда Железный запел в бане:
- Дуня д, моя Дуняша, Дуня-тонкопряха. - Даже хотели для смеха надеть ему на голову таз с холодной водой. Было весело. Но потом этого парня, который сказал про Зайца Железного Барабанщика, сержанты и капитан Оловянный насиловали целый месяц в каптерке. Он так и сказал:
- Да какой ты на - слово на букву х, но в его ослабленном значении - певец! Так лесной заяц. Железный Барабанщик. - Потом этот парень, Костик, сбежал. И, что самое интересное, его так и не нашли. Хорошо, что сбежал, а то уж эти ребята хотели продать Костика в соседнюю роту за триста баксов.
Другой сержант до армии работал плотником. Врезал замки в двери новостроек. И сам называл себя:
- Слово на букву Х - Деревянный. - Он был страшим сержантом.
Они вошли без стука. Почти без звука. Оловянный кашлянул.
- Сильва, - сказал он, - я не хочу тебя бить. - Но ты должен оказывать только легкое сопротивление. Чтобы я понял:
- В глубине души ты тоже хочешь потрахаться. С другой стороны, ты хотел - как бы - оказать сопротивление, но страх сковал тебе руки, ноги и все, что еще там есть у тебя. Ты не можешь в полную силу оказывать сопротивление. Ты кролик перед удавом. К сожалению, приходится все это говорить тебе, чтобы ты добровольно сделал то, что я хочу. Эти неумехи, - он кивнул на Железного и Деревянного, - не смогли подготовить тебя для меня, как обезьяну к обеду китайского императора. Соглашайся.
- Не знаю, не знаю, - сказал парень. Он стоял у последнего унитаза. Все остальное уже блестело. Тыльной стороной ладони новобранец вытер капли пота со лба.
- Ты будешь жить в отдельной комнате. Не будешь вставать на зарядку. И вообще, никакой боевой и политической подготовки. Пусть дураки бегают кросс в противогазах. Правильно я говорю? - Оловянный приблизился вплотную. Так сказать, на расстояние хука.
- Что только?
- Ты хочешь сказать, что это мы обезьяны? - решил уточнить Деревянный. - Да я тебя, как Черчилля!..
- Подожди, подожди, - сказал капитан. - Зачем сердиться? Мы действительно обезьяны. Большие, огромные орангутанги.
- Мне это нравится, - сказал Железный. - Я... - он не успел договорить. Комроты провел хук справа. Сильва упал и сломал унитаз, который только что дочистил.
- Как? - участливо спросил кеп, - я все еще похож на орангутанга? Или уже меньше? Че молчишь?
- Я это... хорошо, что упал на бок. Если бы на спину - сломал бы спину.
- Он все еще разговаривает, - сказал Железный. - Надо добавить, - и он хотел наступить на шею новобранца фирменной кроссовкой. Ну, как это принято в лучших домах Лондона. Имеется в виду, как это принято у каратистов. Просто мне всегда хочется лишний раз упомянуть город Лондон, где живут много русских людей.
И он сделал это. Наступил на шею. Но тут все увидели, что сам Железный поднялся в воздух, как воздушный шар, и, приземлившись, снес с противоположной стены два писсуара.
Никто ничего не понял. Даже сам Сильва. Тем не менее, скоро у него хватило ума понять, что это сделал он. Поэтому парень двинулся к выходу, остановился и сказал:
- И да:
- Я не Сильва. Зовите меня Сильвио.
Деревянный опомнился, и смело шагнул вперед. Железный обучал его удару с разворота. Но сейчас сержант решил исполнить свой удар. Он всегда ходил с ножом. Всегда учился бросать его. Точнее, это был не нож, а стамеска для разделки двери под замок. Острая со всех сторон, как бритва.
Деревянный вынул ее из деревянных, как будто игрушечных ножен, и с неожиданной быстротой бросил в парня, которого теперь уже смело можно называть Сильвио. Он не уклонился от лезвия бритвы, а поймал ее за хвост. Имеется в виду за рукоятку. Он бросил стамеску в унитаз, с удивлением посмотрел на свою руку, поймавшую эту острую змею, и сказал капитану, что еще вернется. Больше Сильвио не мог ничего придумать. Оловянный не решился двинуться с места. Только решил обязательно поймать этого Райана и продать в рабство Колобку.
- Тот любит борзых. - На то, что Сильвио и сам не понял, как у него получилось моментально уложить двоих и поймать на лету лезвие бритвы, капитан не обратил внимания. Я еще не сказал, что и Дерявянного он тоже уложил. Точнее, сунул его голову в унитаз и спустил ржавую воду из бачка. Деревянный даже не понял, что промахнулся. Рванув гимнастерку на груди и оскалив длинные, как у крокодила зубы, он побежал на цель.
- Загрызу, падла! - Но только это он и успел сказать.
Сильвио развернул Деревянного к себе спиной, и оправил энергию его движения в сторону унитаза. Старший сержант как будто сам присел к унитазу. Ну, чтобы умыться. Потом новобранец поднял его ноги, и, как я уже говорил, включил воду.
- Убить Сильвио. - Без вариантов. Оловянный сам очень удивился:
- Какого-то молодого ублюдка и сразу:
- Убрать!
Он сам в тот же день взял краткосрочный отпуск и уехал в деревню к родственникам жены.
Далее, санчасть, продолжение.
Доктор вошел в палату, где должен был лежать Сильвио, и сразу выстрелил.
- Пиф-Паф! - Дуплетом. Но на кровати никого не оказалось.
- Здесь никого нет! - воскликнул доктор. - Это одеяло. Где он? Говори. Или я тебя саму упакую в это одеяло. Ты че, проститутка, не слышишь, когда к тебе обращаются люди? - Он схватил медсестру за руку, и развернув, бросил на кровать, где должен был лежать Сильвестр Сталлоне.
- Я... я не знаю, где он. Только, буквально только что этот парень был здесь. Я не стала бы его укрывать. Посмотрите на мои растрепанные волосы. Он хотел овладеть мной. После этого я не стала бы его укрывать. Поверьте.
Ленька Пантелеев - а именно так звали агента - взял белокурую девушку за волосы одной рукой. А другой приподнял подбородок.
- Смотри мне в глаза, - сказал он. - В глаза! - я сказал! Не мигать. Не ми-га-ть. Ты хочешь спать. Повторяю:
- Ты очень хочешь спать. Ты устала после бессонной ночи. Спи. Спи. Спи. Спи - слово на букву б - я тебе сказал. А теперь говори:
- Где он?
- Ай! Ай доунт ноу. Я доунт ноу. Честно. Я не знаю.
- Ну, хорошо. Если от тебя нет никакого толку... Если от тебя нет никакого толку, то я пристрелю тебя. - И он приставил глушитель Береты к обрамленному желтыми волосами, как говорил Чехов, лбу Принцессы. - Ты похожа на Принцессу, - сказал Ленька Пантелеев. - Мне жаль тебя убивать. - И добавил: - Но придется.
- Прошу вас не надо, - простонала медсестра. Я все скажу.
- Отлично. Говори. Где он?
- Под кроватью, - одними губами сказала девушка, и большим пальцем показала вниз. Как Марк Аврелий Красс на трибуне Колизея показал Спартаку, чтобы он добил негра с трезубцем и сетью.
- Пожалуй, это единственное место, где мог спрятаться Сильва. Окно было закрыто решетками, а из двери ему некуда было бы бежать.
Тут надо сказать, как этот парень попал в лазарет.
Он ударился локтем о косяк двери. Получил ссадину. Но это не главное. Главное, что локоть удивительно быстро распух. Как будто он самостоятельно лечил эту ссадину недели две-три. И еще:
- Он ударился локтем о косяк двери не сам. Ему помогли. В казарму ворвался караульный взвод в количестве восемнадцати человек. И хотя парень кричал, что он сдается, его продолжали бить.
- Пришлось защищаться, - как потом он рассказывал военному следователю. - Валят и валят! Откуда их столько? - Ну, и задел локтем о косяк двери.
- Вы, точнее ты, сукин сын, покалечил девять человек. Половину охранного взвода, - сказал следователь. Его фамилия была Швецов. - Как тебе это удалось? Ты каратист, что ли, в натуре? Вроде еще молод для того, чтобы так обращаться с людьми. Или ты, как Жан-Клод Ван Дамм с четырех лет занимался Каратэ До?
- Я даже не знаю, существует ли такое каратэ, - ответил Сильва. - Нет, честно, я никого не бил.
- Они сами себя изуродовали? Так, что ли?
- Получается, что вы правы. Они сами...
- Заткнись! Пока я не буду возбуждать уголовное дело. Но после карцера ты должен найти денег. У тебя вообще есть деньги?
- Нет
- Это не есть хорошо. Придется найти. Иначе полетишь ты белым лебедем в Солнечный Магадан. Ты меня понял? Ты меня хорошо понял?
- Нет.
- Чего ты не понял?
- Я не в карцере сижу, а лежу в санчасти.
- Я не просто так сижу, а в санчасти я лежу, - передразнил Швецов. И добавил: - Карцер еще впереди. - И добавил еще раз: - Если ты не подумаешь хорошенько насчет денег. Ты меня понял?
- Понял то, понял, только...
- Нет, ты меня хорошо понял, сукин сын?
- Понял, понял. Вы опять насчет денег? Я подумаю. Хотя, честно говоря, ума не приложу, где их вообще берут.
- Ты что, с Луны свалился? Или с этого, как его, Сириуса? Деньги всегда есть в одном месте.
- Да? Где это?
- На Большой Дороге.
- Не понял. Где это?
- Ну как где? Именно там, на большой дороге. Там, та-рарам, тара-рам. Там. - И он побарабанил по столу всеми пятью пальцами. По очереди.
- Так вы толкаете меня на преступление? Хотите, чтобы я ради вас стал разбойником? Я на это не способен.
- Дела твои говорят о другом. Очень даже способен.
- Ну, хорошо, допустим, я воспользуюсь вашим советом. Но нужно будет проверять каждого. Я не знаю, у кого есть деньги, а у кого нет. Это будет очень долгая история.
- Вот это да! У тебя, парень, природная склонность к разбою. Ты сразу ухватил суть да дело. Ты прав, нужна наколка. Я сам тебе ее дам.
- Ну, не буквально сам. Получишь информацию от капитана Оловянного.
- Не-ет! С этим пидором я больше связываться не буду.
- Он не пидор. А наоборот.
- Если любит мужиков - значит сам такой же.
- Думай, как хочешь, но связь будем держать через него. И да:
- Тебя никто не заподозрит, потому что во время налета ты будешь находиться в санчасти.
- Я так долго буду лежать?
- Информацию получишь послезавтра.
- Я умру от тоски.
- Я вижу, у тебя настрой боевой.
- Какие уж тут шутки, господин юрист. Вы видите, что у меня рука только после операции? Как я буду брать банк? Я лично не понимаю.
- Какой банк! Чудила. Банк не надо. Пока. Возьмешь инкассаторский джип.
- Я не смогу. Честно. Вы что, все шутите?
- Шучу, шучу. Все гораздо проще.
- Убивать я никого не буду. Я на это не способен. Вообще, я не совсем понимаю, за кого вы меня принимаете? То трахнуть хотят, то на Большую Дорогу посылают. Это армия или бордель какой-то?
- Скажи спасибо, что действительно... киллером не предложили работать. Просто я не совсем верю в информацию из Москвы.
- Да? А что это за информация?
- Хорошо, я тебе скажу. - Швецов открыл папку и вынул листок. - Из Москвы, - кивнул он на листок. И добавил: - Шифровка. Пишут, что ты киллер.
- Меня с кем-то перепутали, - сказал Сильвио.
- Мы сделали запрос в Москву, в Центральный Компьютер. Хотели просто узнать, в какой такой подпольной каратистской секции ты занимался. И все. А тут. Зе профешен киллер. Я сам ничего не понимаю. Думаю, действительно:
- Ошибка. Какой из тебя киллер, если ты банк брать боишься. Но, пока суть да дело, я использую тебя, как мою левую руку. Ты понял. Левая-то деньги любит. Шутка. Ты даже не представляешь, сколько у меня долгов. До сих пор не могу расплатиться с поставщиком за бассейн. Простой бассейн. Не в олимпийском стиле, не из золота, даже не из серебра. Просто бассейн. А денег, расплатиться за него, нет.
- Я вам не верю, - сказал Сильвио.
- Да? Я даже могу назвать твой позывной.
- Интересно. И как меня там зовут? Сильвестр Сталлоне? Так это я сам себя так называю.
- Нет, мой друг, нет. Не угадал. Твой псевдоним:
- Том Круз.
- Чушь. Чушь и бред. Я такого имени не помню. Что это за кликуха такая? Том Круз, - повторил он. - Нет, нет, не может быть.
- Почему?
- Да я и стрелять-то не умею. Здесь еще не научили, а там я вообще никогда не стрелял.
- Да, я тоже так думаю. Хотя, с другой стороны, мы можем попробовать. Как ты считаешь?
- Не здесь же.
- Конечно, нет. После дела попробуем.
- Что? Еще какие-нибудь вопросы? - спросил майор. - Иди.
- Мне не хватает еды.
- Еды. Еды, еды, - повторил следователь. - Это отличная идея! Ты ограбишь склад тушенки. Возьмешь себе, сколько надо. И заодно мне загрузишь Студебеккер.
- Вижу, вы совсем не понимаете, что у меня до сих пор рука болит.
- Сами вы делать ничего не будете. Прежде чем убрать охрану склада и кладовщика, заставьте их загрузить Студебеккер. И да, - добавил юрист, - только половину загрузишь американской тушенкой, а вторую половину сгущенкой. Ты все хорошо запомнил? Половину Студебеккера американской тушенкой, а вторую половину рогачевской сгущенкой.
- Любите сладкое?
- Ес. Надо поесть, пока эта сгущенка еще наша. Вы слышали, что ее продали за долги в Данию?
- Нет.
- Удивительно. Просто удивительно, что ты ничего не знаешь, и ничего не умеешь. Любой другой бы точно подумал, что ты с Луны свалился. Ведь об этом целый месяц говорили все средства информации. Продали чуть ли не последнее достояние республики. Древний рецепт рогачевской сгущенки. Мама Мия! Куда деваются все деньги? У меня у самого их постоянно не хватает. Вы все еще здесь? Идите рядовой... я уж и забыл, как ваша фамилия. Ха-ха. Ага, вот:
- Столетов. Такому парню, с такой известной фамилией подошла бы жена француженка, какая-нибудь бывшая знаменитая модель или актриса, перешедшая на работу в министерство железнодорожного транспорта. А? Такая плейбойская дамочка с яркой внешностью на работе по связям с российской общественностью. Если ты заработаешь мне миллион - я выведу тебя на нее. Такая... прикоснешься к ней и понимаешь, чувствуешь всей душой и всем сердцем, оторваться от нее не можешь. Как будто током притянуло. Впрочем, об этом еще рано говорить. Иди. Жди указаний.
Не успел Столетов загрузить первый Камаз, как приехал полковник Зуев. Он сказал, что:
- Это какой-то бардак. Загрузишь мне Студебеккер. - Получилось:
- Первый Камаз, второй - Студебеккер.
Удивлению его не было границ, как не было границ удивлению Чехова, когда он увидел, что у него получилось две Чайки. Вроде бы должна быть одна. А тут две. Ведь нельзя же Нину Заречную совсем не считать Чайкой. Хотя она и говорит, что она не Чайка.
- Не то, не то, не то, - говорит она. И действительно, какая она Чайка? Чайка это Треплев. Он ведь и сам говорит, что скоро будет убит:
- Как эта Чайка. - Чайка, которую он сам и убил. Сразу скажу, почему Чехов назвал эту пьесу комедией. Ровно, как и другие. Дядю Ваню и Вишневый Сад.
Дело в том, что вектор перспективы в пьесах Чехова направлен не в глубь картины, а прямо в настоящее, на сцену. Например, в Вишневом Саде кажется, что в конце нет довольных, кроме Лопахина. Раневская скоро проживет деньги, доставшиеся ей от продажи Вишневого Сада. Она сама об этом говорит. У Ани и у Вечного Студента тоже нет перспектив. Ведь их связь выше любви. У Вари тем более. У нее как не было, так и нет даже ста рублей на монастырь. Фирс остался один умирать в пустом доме. Печаль, печаль, бесконечная печаль, которая будет здесь и через двести, и через триста лет. Ничего нет. Кажется, что люди здесь замерли в последнем движении, как при последней вспышке Конца Света. Но это не так. Не так, потому что существует противоречие. А именно:
- Раневская не поддается ни на какие разъяснения и уговоры Лопахина о превращении Вишневого Сада в Дачный Участки.
Вводится мысль, что вот, мол, какие это были старинные люди:
- Хоть кол на голове теши, а выгоды своей они увидеть не могут.
Не могут расстаться с любимым Вишневым Садом. Но ведь это явно не так. Во-первых, это просто явный перебор. Перебор фокусника, когда он вместо одной тумбочки показывает другую, кажется, что точно такую же, но при внимательном измерении оказывается, что вторая тумбочка больше. Не заметно с первого взгляда, но больше именно на ту величину, которая позволяет человеку уместиться в ней. Так и здесь. Не понимание Раневской своей выгоды - это фикция. Перебор. Даже старинные люди такими непрактичными не бывают. Они может и не практичные, но когда им показывают истину, они как ослы не упираются. Ведь выгода нужна не дяде, а именно им самим.
И второе. Раневская, как и ее дочь, Аня любят не этот Вишневый Сад, не вообще родовой Вишневый Сад, а Сад их детства. Взрослый Сад таит в себе мрачную тайну. Что бы это могло быть? Возможно, Раневская похоронила в этом Саду ребенка. Вместе с каким-нибудь русским Вильфором. Почему нет? Или вы думаете, что Чехов говорит несколько раз только об обычной грязи? Только о том, что люди спят вместе со свиньями? А моральная грязь? Вы думаете, она была только во Франции? Только в Графе Монте Кристо? Сад этот никому не нужен! Даже Лопахину. Но он все же готов терпеть его разрезанным на дачные десятины.
Раневская, как и ее брат, принимает самое выгодное для себя решение. Она лишается мрачных воспоминаний - раз. И приобретает девяносто тысяч единовременно. Вроде бы:
- А по системе Лопахина у нее было бы двадцать пять тысяч ежегодно. Деньги не только пожизненные, но и передающиеся по наследству.
Но, повторяю, здесь другая перспектива. Перспектива картин Брейгеля и Рембрандта. Здесь действие пьесы доходит до конца и повторяется вновь. Повторяется каждый день уже сто лет. Как на картине Рембрандта Ночной Дозор:
- Не обычные люди, отряд городского ополчения позирует художнику, а:
- Актеры. - И следовательно, перед нами сцена. Как это и есть на самом деле.
Раневская и выбирает эту жизнь на сцене, где есть только одна перспектива:
- Играть свою роль. - Париж - Вишневый Сад, опять Париж, и опять Вишневый Сад. И так Всю Жизнь.
Кажется, что в этом хорошего: всегда одно и то же. Но и на картине Брейгеля всегда одно и тоже. Даже лапа собаки замерла навсегда в незавершенном движении. Точнее, здесь именно уже нет движения. Нет движения в содержание, внутрь. Поэтому Раневская никогда не обанкротится. Деньги у нее никогда не кончатся. И она сознательно выбрала именно этот путь, а не тот, который предлагал ей Лопахин. Она и превращает эту пьесу в комедию. Превращает именно своим парадоксальным выбором. Она знает, что у нее всегда хватит денег подать Прохожему золотой.
Ленька Пантелеев увидел под кроватью... вторую Пертскую Красавицу.
- Как это возможно? - Но только это он и успел спросить у себя. Верхняя девушка опустила на его голову тяжелую руку. Ленька отключился.
По другой версии, рассказанной потом начальству Ленькой Пантелеевым, девушку обнаружили потом, когда сам Сильва уже бежал. И не под кроватью, а в маленькой комнатке для швабр с липкой лентой на пухлых губах.
Ленька не оправдывался по телефону. Он удивлялся.
- Я не понимаю, где он нашел предметы для такой маскировки?
- Какие еще предметы, мать твою?! - закричал в трубку его начальник по имени Абель.
- Волосы, губы, ресницы, голубые глаза, платье.
- Если ты его не найдешь в течении суток, я устрою тебе платье из бетона. Ты понял? Как Брюсу Уиллису.
- Что? Прости, не понял. Прошу...
- Я тебе повторю. Если ты его не найдешь, будешь иметь бетонный массаж ног. Как Брюс Уиллис. На катере. И запомни новый пароль:
- Будущее - это Мексика.
Столетов сел на электричку и долго ехал. Но оказалось, что всего он проехал восемнадцать километров. Он побродил до вечера по лесу, а потом зашел в деревню и залез в один дом на сеновал. Он надеялся найти здесь бутылку самогонки, яйца, сало и хлеб. Но ничего не было. Другим везло больше. Например, Хемингуэй нашел на таком же сеновале старинную бутылку вина. Может быть, это было Киндзмараули. Или Хванчкара. Лучше бы Саперави. Оно похоже на воду смешанную с вином.
Солдат глотнул. К сожалению, это была только слюна.
Дверь дома открылась, и невысокая девушка пошла на танцы в клуб. Он покрутил перед собой два пальца, надеясь понять, что лучше:
- Пойти за ней в клуб и познакомиться, чтобы потом попросить поесть, или остаться на сеновале. Второе было лучше, так как ему очень хотелось спать. И он заснул. Скоро ему приснилось, что маленькая девушка вернулась, принесла ему бутылку самогонки, сало... нет, нет, она принесла только бутылку самогонки. Почему? Непонятно.
- Меня же вырвет с голодухи, - сказал он. - Может быть, есть хлеб и соль хотя бы?
- Иди в баню, - сказала девушка.
- Нет, ну послушай, я многого не прошу.
- Иди в баню.
- Ты серьезно? А чем здесь плохо?
- Я туда принесу хлеб, сало, яйца. Ты любишь свежие куриные яйца?
- Ес!
Потом они упали на широкую лавку. Преодолевая ее незначительное сопротивление, солдат овладел прекрасной незнакомкой. Правда, в темноте, он плохо различал черты ее милого лица. Днем он мог бы узнать ее разве, что по росту. И часто повторяемым словам:
- Ну что ты делаешь, что ты делаешь, что ты делаешь?
- Это вопрос? Впрочем, продолжай говорить. Продолжай.
- Что ты делаешь? Ну, что ты делаешь?
Потом он проснулся и минут пять думал:
- Правда это все было ночью? Или только сон? Как узнать? Он понюхал свои руки. Потом почесал голову.
- А мы с вами знакомы? - Но появилась голова не девушки, а парня. Такая кучерявая и белобрысая. Как у Бориса Бера, когда он был маленьким.
- Сегодня вечером я сброшу в колодец твой труп, - строго сказал крепыш. И действительно, он еще в самом детстве был боксером по имени Сантос. Нет, нет, как-то по-другому? А, Сатин. Ну, почти одно и то же. У них Сантос - у нас Сатин.
- В чем дело? - спросил солдат. Но не услышал ответа. Не в том смысле, что этот Сатин его не услышал, так как был уже далеко. - Тогда почему? Скорее всего, не посчитал нужным.
Потом пришла девушка. Но не та, которая приснилась ему ночью. Ту, кажется, звали Ира, а эту...
- Тебе это знать не обязательно, - сказала рыжая дама с рыжими пятнышками на лице. Веснушками назвать их было затруднительно. - Впрочем, изволь: - Меня зовут Галя. - И добавила: - Увидимся. И да: - Вот тебе еда. Как-то:
- Хлеб, сало, яйца и эта, как ее? самогонка. Хи-хи.
Солдат взял кусочек сала, которое, как говорят, в древности ели только бедные люди, а сейчас едет все, и, которое он отрезал ножом Робинзона Крузо. Имеется в виду ножом, которого ему не дала Галя, но, тем не менее, откуда-то он у него появился. И действительно:
- Мало ли для этого возможностей! - Почти каждый парубок в деревне ходит с ножом. А так как парубки часто бывают пьяными, то ножи они теряют. А если кто-то теряет, то, естественно, кто их находит. На этом сеновале можно было найти полно ножей. Хотя, конечно, это будет вариант не Робинзона Крузо.
Он проспал до вечера. Полдеревни уже было под шафе. А именно:
- Еще стояло на ногах.
Около дома прогуливались ребята с велосипедными цепями.
- Они ищут тебя, - сказала Галя после того, как опять проскрипела по лестнице на сеновал.
- Они могут придти сюда?
- Если ты к ним не выйдешь, конечно, придут сюда.
- Не думаешь ли ты, что мне лучше перейти в баню?
- В баню? Значит, ты испугался? Испугался, испугался. Я вижу. Ну, хорошо, пойдем в баню.
- Где Ира?
- Какая еще Ира? Ты, я вижу, парень, пожил уже здесь со всей деревней. Про меня только как-то забыл. И да:
- Ты перепутал. Ее зовут Таня.
- Неужели это был не сон?
- Просыпайся, рыцарь. Идем в баню, пока не поздно.
- Мне кажется, в бане меня быстрее найдут.
- Ну, как хочешь. Обычно, они сначала всех ищут на сеновале.
- Так это, что, не в первый раз?
- Эй, милай, в первый-то раз когда это было! Я уж и не помню.
Солдат опять покрутил перед собой пальцами. И вышло, что надо все-таки идти в баню.
- Ладно, пойдем, - сказал он.
- Я пойду первой, а ты за мной. Приотстань немного. - И вышло, что боец заблудился.
- Где эта баня? Направо, или налево? - Он хотел опять покрутить пальцы с закрытыми глазами, но времени уже не было. С двух сторон к нему бежали. Один с цепью, другой с колом.
Третьего Столет сначала не заметил, а он был уже в трех шагах от него. Рожа пьяная, в руке пассатижи. Видимо, кол слишком тяжел, а цепи не было. На деревне не так много велосипедов, как думают. На всех цепей не хватает.
Солдат чудом успел поймать занесенную над ним руку с пассатижами. Простой Мельницей он перевернул этого мужичка на своих плечах, и бросил на второго, уже набегавшего с колом. Как получилось? Не понял. Опять не понял. Третий промахнулся цепью. Она прогремела звеньями прямо перед лицом Столета. Неожиданно для самого себя, он придержал этого третьего, и положив его руку себе на плечо, сломал. Потом направил энергию движения нападавшего в заднюю стену дома. Кажется, это был сарай, где мычала корова. Бревно, с которым встретился лоб третьего бойца прогнулось, зазвенело, и опять выпрямилось. Сильвио очень удивился.
- Виктор, Виктор! - кричала толпа, появившаяся из-за крайнего дома. Они видели, как этот Виктор встретился с задней стеной дома.
- Сюда, сюда! - услышал Сильва. Это кричала... нет, не Галя у бани, это была Таня, и стояла она с другой стороны. Куда бежать? В бане можно спастись. Но он только взглянул туда.
- Ну чего ты растерялся? Сюда! - А это была уже третья девушка. Как раз это и была Ира. Но стояла она за домом, у колодца.
- Туда, - решил солдат. Он перепрыгнул через два плетня и выбежал к колодцу. Но не сразу. Предварительно он сделал круг. Сначала двинулся в сторону Гали, потом Тани. Толпа с кольями и цепями за ним. И вот только тогда парень оказался у колодца.
- Прыгай!
- Куда?
- Не спрашивай куда?
- Что спросить?
- Спроси:
- На сколько глубоко прыгать.
- Не смешите меня. Я не буду спрашивать такую невероятную вещь.
- Как хочешь. Они уже близко. - И действительно, толпа с завываниями приближалась. Остался один плетень. И его скоро, как ветром сдуло.
- Там глубоко? - наконец спросил солдат.
- Прыгай, как можно глубже, - сказала Ира. И добавила: - принесешь мне золотой гребень.
- Прыгай до середины, - сказала Таня, - и принесешь мне серебряную чашку.
- Как ты здесь оказалась? - хотел спросить Сильна, но не стал. Ведь толпа была уже близко.
- Прыгай совсем не глубоко, - сказала Галя, - и принесешь мне изумрудную ложку.
Сильвио хотел спросить, как можно прыгать на три разных расстояния, но понял, что времени совсем не осталось.
И он прыгнул, даже не посмотрев, есть ли вода в колодце. Конечно, должна быть, если люди к нему ходят. Он опустился на первую глубину. И... и оказался в маленьком, но чистом и пахнущем свежими бревнами предбаннике. Мама! Опять баня. Солдат ожидал, что встретит здесь Галю. Но никого не было. У кого спросить изумрудную ложку? Но, как говорится, делать нечего, надо мыться. Парень намылился, а воды-то, чтобы ополоснуться, и нет. Протер он один глаз от мыла и видит: впереди дверь. А на ней табличка, а на табличке что-то написано. Что? Вопрос:
- Изменилось ли что-нибудь в конце Дяди Вани, или, как и сказал сам Дядя Ваня:
- Все будет по-прежнему.
Вопрос:
- Так схитрил Дядя Ваня или правду сказал, что все так и будет по-прежнему?
- Во попал, - сказал вслух солдат самому себе. И добавил: - Японская система. Пока не отвечу - воды не дадут. А дальше, скорее всего, придется петь на ступеньках универмага.
- Можно отвечать? - спросил солдат. - Спасибо. Ответ:
- Схитрил Дядя Ваня. Хотя он и пообещал профессору, что тот будет получать:
- То же, что получал раньше. Все будет по-старому, - только теперь уже не просто так, за то, что профессор большой ученый, а... а за его жену!
Дядя Ваня теперь будет платить за возможность лапать красивую, шикарную, двадцатисемилетную жену профессора, целовать ее и дарить букеты цветов. Каждый день.
Пусть и на двоих с доктором. Вот так, Дядя Ваня теперь будет платить за право лапать и целовать Елену Прекрасную. Вот это сделка! И так каждый спектакль. Именно поэтому эта пьеса:
- Комедия.
А иначе картина была бы очень мрачной. И можно было бы сказать, что правды нет не только на Земле, но и выше. А ведь сначала я подумал, что в произведениях Чехова нарушается главный принцип художественного произведения:
- Хеппи Энд.
Мраком, несправедливостью все начинается и продолжается и мраком же заканчивается. Несправедливость остается с человеком навсегда. И не будет никогда выхода. Ни через двести, ни через триста, ни через тысячу лет.
Во всех современных произведениях идет борьба с несправедливостью, а в конце победа. Собственно, о чем тогда и рассказывать, если в конце нет венца, нет победы?
А здесь, у Чехова, человек встречается с вечной несправедливостью, и в конце все равно остается с ней. Остается навсегда. Не происходит выравнивания перекоса. Не по очереди приходит к людям несправедливость. Нет отмщения. Ну, вот, оказывается, что есть.
Вечный ужас побеждает театр.
И представляете себе, дверь в душевую открылась. Щелкнул японский автоматический замок, и солдат открыл дверь.
Потом солдат прыгнул до середины. Он надеялся увидеть здесь Таню. Но и здесь никого не было.
- Неужели опять баня? - подумал солдат. И улыбнулся. В том смысле, что вряд ли, не может быть. Но это опять была баня. Похоже, не зря Эльдар Рязанов учился в Режиссерском Институте, не зря снимал кино про баню. Баня, как оказывается, символ не только этого мира, но и под... нет, не подземного все-таки, а подземно-подводного. Ведь в Библии говорится, что Земля и Вода существенно отличаются. Земля останется, а вот морей и океанов в Раю уже не будет. Почему? Ну, не знаю почему, только отличие очевидно. Одно будет, а другого не будет.
И вот опять намылился солдат, и опять - другим уже глазом - видит дверь. А на ней табличка. И написано:
- Как правильно говорить и думать:
- Бог в подробностях, или дьявол в подробностях?
Действительно, раньше я слышал только, что Бог в подробностях. Теперь почему-то говорят, что дьявол в подробностях. Очевидно, намекают, что истина, значит, не в подробностях, что правильное утверждение:
- На докторские диссертации. - Как говорится, выше начального образования не прыгнешь. А как прыгнешь? Ведь там, в начальном образовании, рассказывается о вечных истинах. Дальше-то ничего нового уже нет. Так, только подробности.
Так кто находится в подробностях:
- Бог? - Или:
- Дьявол?
Пытаются опять перекрыть подробности, что будто бы там дьявол. Так, втихаря, ненароком. Но отнюдь не наугад.
Ответ простой:
- Бог в подробности. И дьявол в подробности. Но здесь важно то, что именно в подробности Бог отличается от дьявола! Мы можем заметить это отличие. Заметить только в подробностях.
При уничтожении подробностей, при подчинении шмыгающего носом Иешуа Булгакова богу Ра, богу Солнца - отличить плюс от минуса не удастся. И тогда произойдет то, что предсказано в Библии:
- Дьявол встанет на место Бога. Как бог.
При школьном пояснении можно сказать, что Бог и дьявол связаны между собой. Как связана пометка на полях с текстом. Что тогда получается Бог и дьявол части одного целого. И это неправильно. Говорить так нельзя. Ибо нельзя увидеть этой связи. Это упрощение. И оно ведет к подмене.
И, следовательно, ответ такой:
- Бог побеждает дьявола в подробностях. В докторской диссертации, в открытии, в колебании струны. Но не в очевидной школьной истине, что:
Мы не в Древнем Египте, друзья мои.
Бог не в громе, и не в молнии, а в тихом ветре.
Утверждение, что бог - это солнце:
- Истина для всех, - оказывается ложным. Это истина не для кого.
Бог Солнце - означает, что он для нас непознаваем, что, следовательно, мы и верить не можем! Он слишком высоко над нами.
Что такое импрессионизм? Это не живопись, а одни подробности. Поэтому его отрицали. Отрицали, не замечая, что классика, солнце осталось в посылке.
Поэтому без подробностей мы видим не классику, не основу, а:
- Копию! - Бог древних египтян Ра без подробностей только ничего не стоящая копия. Копия не даст положительного действия.
И очевидно, что Подлинник и Копия отличаются только в подробностях. Упрощение бессмысленно. Краткий курс - идеология атеизма.
Так и ответил солдат. И дверь перед ним открылась. Он смыл с себя все мыло, оделся, сел за стол с арбузом, самоваром и конфетами. Налил чаю с пряностями в серебряную чашку, хотел уже сделать ароматный глоток, но тут же поставил чашку опять на пахнущий свежим деревом стол. Мама!
- Забыл взять в первой бане изумрудную ложку для Гали.
А как вернуться он не знал.
- Ну, да ладно, - подумал он, - вернусь, прыгну еще раз в колодец, и возьму изумрудную ложку.
Выпил солдат три самовара чаю. Похлопал себя по животу. И спустился на самую глубину.
Наверное, придется петь на ступеньках универмага. Что петь? Ответ. А какой будет вопрос? Он спускался все глубже и глубже. Наконец, солдат почувствовал твердь под ногами. Что?
- Я так и думал! - Это был универмаг. - Натуральные японские тесты. Придется петь ответ. Зачем? По японской системе, чтобы доказать:
- Вы не стесняетесь рассказать людям свою теорию. - И это подтверждает, что она верна.
Солдат огляделся по сторонам. Где вопрос? И тут к нему подошла девушка, раздающая рекламные листки.
- Мне не надо, - сказал солдат.
Но девушка сказала, чтобы он все-таки взял листок.
- Пригодится, - добавила она.
- Вроде бы похожа на Иру, - подумал Столетов. - Но с другой стороны, наверное, это Копия. Сначала он положил листок в карман. Не выбрасывать же его сразу. Потом только решил прочитать содержание рекламы. Вдруг там и находится вопрос.
- Очередной ЛЯП Шекспира. Произведение называется: - Два Веронца. Солдат не читал, и не видел эту пьесу Потрясающего. Но отвечать надо. Иначе так и останешься здесь. И будешь Русалкой. Он даже не знал из какого города в какой путешествуют Веронцы. Но уже в условии было написано, что оба города неприморские. Допустим, это были Верона и Милан. Однако Шекспир написал, что ребята ПЛЫЛИ из одного города в другой. Именно плыли, а не шли и не ехали. Вопрос:
- Как можно плыть из одного СУХОПУТНОГО города в другой такой же сухопутный?
Я-то сразу ищу решение, потому что в ляпы Шекспира абсолютно не верю.
Вот смотрите, что происходит. В старых фильмах движение машины часто изображали движением дороги, деревьев, домов мимо машины. Не машина двигалась, а окружающие ее деревья. Но зрителям-то ведь все равно, что движется. Важно, что на экране машина едет. Хотя на Самом Деле около нее просто машут ветками. Почему на Самом Деле в кавычках? - Здесь я их убрал. - А где оно это:
- На самом деле? - Там или Здесь?
Говорят про старые советские фильмы, что там изображались вещи, которые не могут существовать. В одном из фильмов про Великую Отечественную Войну летчик спокойно открывает дверь кабины, выходит на крыло, и его ветер не сдувает его. .Видно, что ветер дует, но летчика он не берет. Почему? Говорят, что это тоже ляп режиссера. Но это не так. Все зависит от точки зрения. А точнее от:
- От представления о мире.
Сама технология такова:
- Летчик и ветер снимаются отдельно. А потом в кино они видны вместе. Именно поэтому летчик и не падает. Настоящий ветер в него не дует.
Кажется, что это монтаж, филькина грамота. Но она отражает устройство мира. Другое, не очевидное, устройство мира.
Так и Два Веронца плывут. Как определяется плавание корабля, его курс? По звездам! Именно так. Сначала мы видим на небе созвездие, или координаты, например, Милана. Они определены с помощью секстанта по Полярной звезде. И звезды двигаются, как двигаются деревья мимо машины, показывая, что машина едет по дороге. Звезды, созвездия, двигаются до тех пор, пока на небе не появляются координаты Вероны. Все - приехали. Точнее:
- Приплыли!
Возникает логичный вопрос:
- А зачем так делать?
Как говорится:
- Очень хороший вопрос!
Зачем Шекспир рассказывает о движении по звездам, когда можно было ехать на лошади, по суху?
Разница есть. Это другой взгляд на мир.
Первое, обычное представление о мире это:
- Италия, в ней есть два города, расположенные внутри полуострова, не у моря. Переместиться из одного такого города в другой можно только по суше. Плыть никак не получится. И это правда.
Вроде бы все очевидно, Шекспир - в очередной раз - ошибся. Не в курсе был, что без знаний карты - нет науки географии.
Но есть и другой взгляд на мир. И он правдивее первого. Это взгляд на мир с позиции Теории Относительности Эйнштейна. Правда, тогда еще этой Теории не было. Но Новый Мир уже существовал. Мир, в который включен человек. Человек в зрительном зале!
Именно об этом мире и рассказывает Шекспир. О мире, как он сказал, где:
- Весь мир театр. А люди в нем актеры.
Почему так? Потому что это:
- Плавание по звездам, - видно только из зрительного зала. Только в театре. В театре, где мир разделен на две части. На сцену и на зрительный зал. Так-то, на сцене, этот корабль вообще стоит на месте.
Кто-то может сказать, что это второе представление о мире нереально. А реально первое представление о мире. Которое можно назвать:
- Взглядом из окна.
А второй взгляд на мир это так, только спектакль.
И это будет очевидной ошибкой. Ибо:
- Мы и смотрим спектакль! - По-другому мир увидеть нельзя.
Почему же в жизни мы не видим этого театра? Мы не видим - Автор видит.
Зритель ведь тоже не видит, что он участник пьесы. И поэтому говорит, когда Два Веронца плывут из Милана в Верону:
- Шекспир сделал очередной ляп. Он не знал географии.
А оказывается, он знал Теорию Относительности.
Дело не просто в правоте Шекспира. Но он нам рассказывает о мире, который возник после Воскресения Иисуса Христа. О мире, в котором существует:
- Вера.
Американцы, когда правильно ответят на вопрос, говорят:
- Спасибо, - папе, маме, бабушке, дедушке, соседу. Так и Сивильо поблагодарил за подсказку ведущего одной из группировок умников.
И солдат спел со ступенек универмага эту песню про Теорию Относительности и про театр. И... и не вернулся назад. Точнее, вернулся, но не совсем туда, откуда прыгал в колодец. Он оказался в поезде, который уже подходил к станции.
- Нм, я опять здесь. Опять в этом городе. - Солдат вернулся в город, откуда начал свой путь. - Вернуться назад? - Но он вспомнил ребят с колами, цепями и пассатижами и решил:
- Нет, возвращаться не буду. - Он посмотрел в сумку. Золотой гребень и серебряная чашка были здесь. А вот изумрудной ложки не было. Сумку ему подарила девушка, которая раздавала листки с рекламой.
- Вы хорошо пели, - сказала она. - Вот бонус от производителя. - И протянула эту синюю сумку.
- Нет, это была не Ира, не Таня и не Галя.
При виде огней ресторана захотелось есть. Но ни в карманах, ни в сумке денег не было. Да и откуда им взять ся?
- Чудес не бывает, - сказал Сильвио и постучал в дверь. Выглянул швейцар, посмотрел по сторонам и сказал:
- Солдат-то здесь, в общем-то, не бывает. Сюда ходят только офицеры.
- Надень мой пиджак, - сказал швейцар. Он завел солдата в гардероб, где у него был свой угол. - Иди, поешь. А то, я вижу, быка готов проглотить. Я, между прочим, тоже когда-то служил. - И добавил: - В заградотряде. Че, испугался? Небось, я тебя выпущу. Давай, боец, иди ужинай.
Дед не спросил, а солдат забыл, что у него нет денег. От голода обо всем забываешь.
Он сел с краю и заказал бифштекс с луком и жареной картошкой. Он хотел сказать, что картошки надо две порции:
- Если можно? - Но постеснялся.
Далее, водка не убывает, а за еду берут втридорога. Ибо: нет ложки.
- Сколько ты сказал тебе водки? - спросила официантка.
Раньше она работала на офицеров в Германии. Имеется в виду на русских офицеров. И могла сходу определить, сколько у клиента денег. Вплоть до рубля. И всегда знала, сколько и чего можно принести этому офицеру, чтобы осталось на чай. Ну, как минимум три рубля. Пять, или даже десять рублей, она брала только с тех, кто широко гулял. И, следовательно, сам хотел давать чаевые направо и налево. Вот налево она никогда не давала ходу деньгам своего клиента. Бывало, какой-нибудь старлей так разгуляется, что дает:
- На шоколадку, - проходящей мимо молоденькой официантке. Не ей, которая добросовестно на него пашет целый вечер, как дура, а посторонней - слово на букву б. Тогда она без зазрения совести добавляет ему в счет:
- Тоже шоколадку, - а ей выливает за шиворот недоеденную клиентом солянку. Но не в зале, конечно, а перед раздачей, у кассового аппарата.
- Ай! Что это?
- Суп. С меня суп, а десерт у тебя есть. - Вот такой простой диалог. Заканчивался он двумя словами:
- Сука!
- Слоло на букву Б! - Или в обратном порядке.
- Сколько у него денег? - сказала Ин - так звали эту проницательную официанту - самой себе. Но та девушка, которой она недавно вылила за шиворот полтарелки супа, подумала, что Ин обращается к ней, и спросила:
- У кого?
- Что у кого?
- Ну, ты спросила:
- Сколько у него денег?
- А ты?
- У кого? Я подумала, ты меня спросила.
- Послушай, заткнись лучше, пока я тебя на - слово на х в его ослабленном значении - не послала.
- Ты думаешь, я буду молчать? - И добавила: - Старая ведьма.
- Подстилка лейтенантская.
- Давай не будем ругаться, - сказала Та, - так звали эту девушку. - Ведь уже вечер. Я, например, истратила весь боевой запас утром.
- Ну, хорошо, прости, что я назвала тебя - сл. на б.
- Ты не называла.
- Да? Ну, хорошо, тогда прости меня просто так.
- Нет-т! За - слово на букву б - ты у меня, сука ответишь! - И Та замахнулась подносом. Но ударить по голове Ин не смогла, потому что Ин давно знала этот прием Та, и сразу же подставила свой огромный круглый поднос, на котором она умещала шестнадцать заказных блюд, под удар противницы.
Повара обрадовались развлечению, и стали кричать:
- Давай, давай.
Директора вечером не было, но появилась администратор, и попросила всех помолчать.
- Ин, иди, тебя просит клиент. Ну, тот, в синем пиджаке и солдатских брюках. - И добавила: - Кажется, он хочет заказать Хеннесси.
- Всё, разойдитесь. Быстро. Быстро! - я сказала. Администратор повернулась к раздаче и попросила налить ей чаю с лимоном.
- Я буду в зале. И, повернувшись к Та, добавила:
- Принеси мне, пожалуйста, чай в зал, хорошо?
- Окей.
Действительно, солдат, решил заказать Хеннесси.
Ин хотела спросить:
- Ты где наслушался этой - слово на х в ослабленном смысле? Какой еще тебе тут Хеннесси? У нас бывает только армянский пять звезд. И то, - хотела она добавить, - раз в пять лет.
- Чего желаете? - Ин решила, что спросить так будет лучше. Она никак не могла понять, сколько у парня денег. То она думала, что мало, можно сказать, что ничего. То ей почему-то казалось, что:
- Это богатый человек.
Может быть, даже внебрачный сын Три О, зачатый еще на Авроре.
Она даже спросила:
- Ты на Авторе когда-нибудь бывал? - Ну, так просто, чтобы сделать хоть какой-нибудь шаг в сторону истины.
- Вас не понял. Прошу повторить, - сказал Сильвио.
- С тобой все ясно, - ответила Ин. - В штурме Зимнего ты не принимал никакого участия. - И добавила: - Значит, хочешь заказать коньячку? У нас здесь только Три Звезды. Старлеевский. Но у меня есть свой. Не Хеннесси, конечно, но семилетней выдержки. Настоящий армянский. Десять рублей за сто грамм. Будешь?
- Спасибо, я согласен.
- Согласен, да? Или согласен:
- Нет?
- Ну, хорошо, можешь не отвечать, если для тебя это сложно. Я сейчас принесу коньяк. Тебе сколько?
- А вот столько, сколько войдет в эту кружку. - И солдат подал официантке свою серебряную кружку.
- Триста, - сразу определила емкость серебряной кружки Ин. - Я принесу тебе в графинчике, а потом сам себе будешь наливать. - И добавила: - Ну, или я тебе налью. В Германии я обслуживала генералов. Точно тебе говорю.
Она уже отошла, когда Сильва вспомнил про картошку.
- И да! - крикнул он чуть ли не на весь стопятидесятиместный зал, - картошки, жареной с луком! Два!
Ин вернулась.
- А ты съешь?
- А че тут есть? - удивленно ответил солдат. Я одну съел, а две так тем более съем.
- Не обращая внимания на логику солдата, эта железная леди общепита взяла счет и быстро посчитала:
- Не одну, а три ты уже съел, - сказала она строго. - Неужели ты забыл? Теперь я понимаю, что ты очень хочешь есть. Бедный. Я не в том смысле, - добавила она. - Не беспокойся, я сейчас принесу тебе большую тарелку картошки. В том смысле, что две порции, как ты просил. А бифштекс один?
- Бифштекс не надо. Тот был слишком жесткий.
- Точи зубы, - сказала Ин, и тут же опомнилась: - Не один, милый друг, а три. Картошки было три, и бифштекса, соответственно тоже было три.
- Как?
- Так. По-другому у нас не бывает. У всех так, - добавила она.
Солдат подумал, что она его обсчитывает. Но все было правдой. Он заметил, что водка из серебряной кружки не убывает. Точнее, убывает, но как только доходит до дня - опять наполняется до полной. И так три раза. Итого - почти литр уже выпил солдат.
- Неужели я не помню, что съел три картошки и три бифштекса? Да ерунда, я бы знал. - Тем не менее, так всё и было.
Из-за того, что у него не было изумрудной ложки, все съеденное им увеличивалось в три раза. Как и все выпитое уменьшалось в три раза. И только потому, что пил солдат из серебряной кружки. Если бы он заказал опять водки, то пришлось бы ему платить уже больше, чем за одну выпитую кружку водки. Ведь только в три раза увеличивалось выпитое. Но он сменил благородный русский напиток - водку - на коньяк, и опять мог пить три раза, как один.
Солдат понял про серебряную кружку, что она увеличивает объем налитого в три раза, но не понял, про еду, что она тоже увеличивалась в три раза, только не в его пользу.
- Она меня обсчитывает, - сказал он. Так просто, чтобы это слышал хоть кто-нибудь. А так как рядом, за этим большим, последним столом у двери, больше никого не было, то и слышал его только он сам. Он и еще его слова об обсчете услыхала администратор. Ведь она сидела за своим администраторским столом с другой стороны двери. Всего в нескольких метрах от солдата. Другой бы в этом монотонном шуме ничего не услышал, но не Полина Андревна. Тем более, что во время разговора Сильвио с самим собой музыканты исполняли песню:
- Ах, Одесса, жемчужина у моря! Ах, Одесса, ты знала много горя! Ах, Одесса, ты мой любимый край! Живи, моя Одесса, живи и процветай! - Грохот сидел не только в ушах, но и стоял во всем зале.
- Я не лейтенант, - сказал Сильва.
- Хорошо: старший лейтенант! - сказала Ин, и добавила: - На меньшее я на согласна. - Точнее, она хотела так сказать, но пока что не решилась.
Мимо прошла Та, и парень под гипнозом предложил ей купить шоколадку. Зачем? Ведь у него не было денег!
Та, видя, что благородный лейтенант шарит по карманам, и не находит денег, предложила открыть отдельный счет.
- Потом отдашь, - сказала она. - Да и не надо мне ваших денег.
- Почему?
- Ну, хорошо, потом отдашь. - Ин не было в зале, а администратору Та дала рубль. Так просто проходя мимо, положила на стол рубль и сказала:
- Почему мне нужно?
- У вас бледный вид, - и засмеявшись, пролетела мимо.
- Ох, опять будет скандал, - вздохнула администратор, и пошла к бару, где был хороший кофе из венгерской кофеварки.
- Пограничник. - И все бы его угощали. Ну, если бы думали, что у него денег меньше, чем у них. А так наоборот, к нему подсаживались те, кто был уже на мели, или почти на мели. В частности, Ленька никак не мог отцепиться от двух капитанов-танкистов. И, в конце концов, агент решил пересесть за стол Столета вместе с ними. Зачем?! Ведь можно было сделать проще. Подождать этого Сильвио у ресторана, потом пойти за ним следом и грохнуть в тихом месте. Нет, этот вариант Леньку Пантелеева никак не устраивал. Могло произойти что-то непредвиденное, Столет опять исчез бы, как утренний туман, и тогда заказали бы уже его самого. Надо идти прямо в лоб. Пусть думает, что хочет.
Но Столет не узнал киллера. Ленька на это и наделся. Хотя и не был уверен, Существует такой эффект Гудини-Достоевского:
- Человек не узнает другого человека, если во время знакомства с ним он был в маске. - Не тот человек был в маске, а он сам! Столетов был в парике медсестры, и, следовательно, был другим человеком. Человеком, которого он не знает, а значит, не знает и киллера Леньку Пантелеева. Только приняв опять образ той блондинки, он мог бы узнать этого агента. Ситуация не простая, и тем более недостаточно проверенная. Но она сработала. Сильва не узнал агента. Тем более тот сейчас был в благородной форме майора. Все получилось так, как и было записано в древних рукописях Майя:
- Маска меняет человека.
- Я тебя нигде не видел, майор, - сказал Сильвио, разливая на четверых уже третью кружку семилетнего коньяка. И добавил: - Я имею в виду раньше. Нет?
- Если бы ты меня видел хоть раз, - сказал Ленька Пантелеев, - то уже не запомнил бы.
Сильвио помотал головой и сказал, что ничего не понял.
- Честно, ты сказал какую-то - сл. х, но ослабленное. Не обижайся, но ты мудак.
Майор смутился. Он не знал, что ответить.
- Валить вроде рановато. Шуму будет многовато. А с другой стороны:
- Тем лучше. Меня никто не запомнит. Все будут говорить только о форме майора. - Он уже хотел вынуть пистолет, но решил все-таки сначала навернуть глушитель.
- Так, о чем мы говорили? - спросил Сильвио. И добавил: - Я уже пьян. Или нет? Поправьте меня, если что.
- Нет, - загоготали капитаны, - будем пить. Закажите еще что-нибудь.
- Что-нибудь?
- Что-либо.
- Что-либо покрепче.
- Не знаю, сколько у меня осталось денег? - спросил Сильвио неизвестно кого.
- О, деньги! - воскликнул первый капитан.
- Где вы? - воскликнул второй капитан.
Между тем Ин принесла три картошки и три бифштекса. И это уже второй раз. Первый раз она принесла большую тарелку с... честное слово, я уже сам сбился со счета, сколько было бифштексов и сколько жареных картошек заказано Сильвио. При умножении на три получится восемнадцать. Небольшой банкет.
- Давайте выйдем, - сказал Ленька. Но Ин, как всегда в нужное время была в нужном месте.
- Сильвио? Где-то я уже это слышала.
- Их разыскивает милиция! - сказал для смеха один капитан.
- Точно, - сказала Ин, и закрыла рот ладонью.
Дело в том, что зам командира дивизии по работе с молодняком полковник Зуев заявил в милицию о пропаже Столетова. Этот парень так хорошо и быстро загрузил ему Студебеккер лендлизовской тушенкой и уже заканчивающейся сгущенкой, что он не мог бросить такого парня на произвол судьбы. Поэтому заявил в милицию.
Милиция в зал не заходила. Хотя очень хотела. Один сержант в огромной фуражке, правда, пытался иногда просунуть свою башку между дверями, но ему мешали. И двери, и другой сержант, бывший сержант заградотрядя. Со своим напарником сержант вертелся у зеркал и периодически вытаскивал какую-то фотографию. Сверял ее с проходящими мимо, в туалет, людьми - мужчинами и женщинами - и тем оправдывал свое здесь пребывание. Так-то он должен курсировать по улице от вокзала до стометровки. Но кого там ловить? Пьяных? Так у них денег-то все равно никогда не бывает.
- Скажи, Серега? - А если кто и заначил рупь, то разве его найдешь.
Ленька попросил одного из капитанов выйти в фойе.
- А мы?
- А вы пока тут посидите, - сказал он.
- Чего? - спросил капитан, когда они вышли из зала.
- Надо валить.
- Как?
- Ты работал когда-нибудь в разведке?
- Нет, я из стройбата.
- Тем не менее, представь, что ты разведчик. Ну кто? Представь, что ты легендарный Абель. Ты, как один в поле воин, работаешь в Англии. И тебе надо уйти. Уйти незаметно из офиса Ми-6.
- Зачем? - спросил капитан.
- Хороший вопрос. Ты уже на крючке. Ты разоблачен, как шпион. Ты хоть понимаешь разницу между шпионом и разведчиком?
- Честно? Нет.
- Все очень просто. Пока разведчика не разоблачили он разведчик. А как только поняли, что он разведчик, то разведчик уже становится шпионом.
- Теперь понял.
- Чего ты понял? Ты понял, что у нас нет денег, чтобы расплатиться за шикарный ужин с коньяком?
- Теперь понял.
- Нужен шухер, чтобы уйти отсюда. И ты его сделаешь. Вот пистолет с глушителем. Входишь и валишь этого Сильвио.
- Зачем?
- Не бойся, пистолет заряжен холостыми. Ты стреляешь два раза. Так это:
- Пиф-Паф.
- Понял? Киллерский вариант:
- Пиф-Паф.
- Понял.
- Повтори.
- Пиф-Паф.
- Хорошо. Из тебя бы получился хороший киллер. Ну, если бы ты не попал случайно в стройбат.
- А это... он, этот Сильвио, в курсе, что я должен его убить?
- Разумеется. Ты стреляешь - он кричит и падает замертво. Начинается шухер. Все кричат, менты, этот заградотрядовец, - майор кивнул на швейцара, официантка, бегут...
- Ну, я понял. Все бегут на помощь Сильвио, а мы уходим.
- Сразу видно, что ты не Абель.
- Почему?
- Не обижайся друг, но ты рожден для стройбата. Где ты видел, чтобы все бежали к месту убийства?
- А куда они бегут?
- Наоборот. Понял? Наоборот, все бегут, куда глаза глядят, только бы быть подальше от этого проклятого места.
- Верно, - подытожил капитан. И добавил: - Все разбегаются, а мы спокойно уходим. Ведь платить-то некому. Но обычно я делаю не так.
- Не надо рассказывать, как ты делаешь обычно. Я уже видел. Бери пистолет и иди.
- Это ТТ?
- А что же это еще? Или ты хотел Агран-2000? Не переживай. Он ничем не лучше ТТ. Главное, не забывай придерживать обойму.
- Зачем?
- Вылетает иногда.
- Обойма?
- А что, по-твоему, обойма не может иногда вылетать? Че ты смотришь? Это не я ее сломал. Заводской дефект. Ты вообще держал когда-нибудь в руках пистолет? Или только совковую лопату?
- Держал.
- Тогда должен знать, что нормальные люди держат пистолет двумя руками. Одной держишь, а другой придерживаешь. Как бы... не знаю, как объяснить тебе.
- Я понял. А другой придерживаешь, как будто это ТТ, и у него выпадает обойма.
- Правильно! Не зря я тебя выбрал. В тебе чувствуется потенциальный киллер. Твоя фамилия не Том Круз?
- Нет.
- Ничего страшного. Это я просто пошутил. Вот Тома ты как раз и завалишь.
- Как бы, в смысле?
- Разумеется.
- Давай.
- Этот сержант в огромной фуражке смотрит на нас, - сказал капитан.
- Ничего страшного. Будет мешать - завалишь его на обратном пути.
- Думаю, у меня не будет времени, чтобы сделать ему контрольный выстрел.
- Слово на Х в ослабленном значении - с ним, обойдется без контрольного.
Капитан с пистолетом под гимнастеркой двинулся в туалет.
- Ты куда?
- Отлить-то перед смертью можно?
- Можно. Но так лучше не шутить перед делом.
- Капитан! - крикнул сержант милиции, когда, тот уже подходил к дверям зала.
- Чего? - резко обернулся капитан. А майор резко шагнул за зеркало. Но в пространство между зеркалами он мог все видеть.
- Что ты испугался? - спросил сержант с усмешкой. И добавил: - Или денег не хватает, чтобы расплатиться?
- Что вам угодно? - хмуро спросил капитан.
- Спички есть?
- Что? Простите, я вас не понял.
- Разрешите прикурить?
- А! Пожалуйста. То есть, нет. Я оставил зажигалку на столе. Хотите пройти к столу?
Этот сержант по имени Ва поперся бы и к столу, в надежде увидеть какое-нибудь нарушение, чтобы вытащить гостя из зала. Но на помощь пришел Ленька Пантелеев.
- Герцеговину Флор? Нет, не пробовал. Но, спасибо, майор, попробую. Две можно?
- Можно.
Капитан вошел, и, вместо того, чтобы сразу вынуть пистолет и выстрелить, сел за стол.
- Коньячок у нас еще остался? - спросил он.
- Нет, - ответил второй капитан. И добавил: - Сейчас принесут Брусничный Ликер. - Почему с большой буквы? Редкий случай, когда такой ликер бывал в этом ресторане. Точнее, кроме этого раза, никогда и не был. Прекрасный случай для применения серебряной кружки. Капитан с ТТ за поясом выпил брусничного ликера - второй раз можно с маленькой буквы, ибо внимание зрителей уже привлечено к этому финскому напитку - и только тут заметил, что Столета нет за столом.
- Кто?
- Ну, этот, который сидел тут.
- Кто?
Капитан с пистолетом был еще не на столько пьян, чтобы рассказывать своему другу о том шухере, который тут надо было устроить. Он выпил еще рюмку ликера, которая была налита для Леньки Пантелеева, и передумал. А почему бы нет?
- Что?
- А почему бы нет? - сказал капитан с пистолетом. Действительно, какая разница, в кого стрелять? В этого Сильвио, или в своего друга капитана? Пули- то все равно холостые!
- Логично, - сказал сам себе этот новоявленный киллер, и вынул длинный пистолет. ТТ ведь был с глушителем. - Не бузи, - сказал он, обращаясь к своему другу капитану, который начал подниматься. Ну, чтобы спросить:
- За что?
Поздно. Его друг капитан выстрелил.
- Настоящие, - мелькнуло у него в голове. Но что настоящие, кто настоящий, он еще не понял. До ума еще не дошло. Только глаза его, как при замедленном показе, увидели пулю, приближающуюся ко лбу друга. - Эх, поймать бы ее! - Он даже сделал движение рукой, как будто ловил муху. Движение только в голове. А может быть, в сердце. Руке оно не передалось, еще не успело, когда капитан ударился головой об стену, и забрызгал кровью стену и весь стол.
Пистолет был с глушителем. Не все сразу увидели убитого и кровь на стене, на столе, на полу. Первой заорала Та, которой Сильвио пообещал шоколадку, потом пошло, поехало. Администратор завыла, как пожарная сирена:
- Уби-и-и-л-и-и!
Ин схватилась за сердце. Правда, она думала, что убили Сильвио, и теперь платить будет некому. Ведь весь этот небольшой банкет был записан на его имя. Повара бросили раздачу блюд. Как-то:
- Котлета по-Киевски.
- Цыпленок Табака.
- Пельмени в горшочке.
- Бифштекс натуральный, - никто не брал, так как напильников для заточки зубов в придачу к нему не давали. А вот некоторым племенам в Африке выдают. Но все равно не за тем, чтобы есть жесткое мясо, а:
- Для красоты. - Ну это они так говорят, что для красоты, а - уверен - для еды жесткого мяса.
Они собрались в зале, и обсуждали происшедшее. Как-то:
- Кого убили? - Но никто ничего не знал. Второго капитана поймал сержант Ва со своим напарником, и сразу увел в раздевалку, посадил за столик швейцара, который тут вертелся и просил освободить свое рабочее место.
- Почему вы посадили его сюда?
- А куда? - спросил Ва. - В туалет, что ли?
- Веди куда хочешь. Ты видишь, у меня руки трясутся.
- От страха, что ли? - спросил Ва.
- Да я... - швейцар махнул рукой и вышел из гардероба. - Я таких в заградотряде из Максима косил.
Ленька Пантелеев думал, что убит Сильвио. А кого еще? Действительно:
- А кого еще? - Больше некого. Он заглянул под стол. Кровавое месиво. Ничего нельзя было разобрать. Хотя он заметил, что брюки военные. Но и у солдата брюки были военные. Разве тут различишь:
- Солдатские или офицерские? - Конечно, нет. Да и додуматься до такой превратности судьбы он не мог. Это было бы выше его понимания. Да и никто бы не подумал, что капитан выстрелит в своего друга капитана. Но здесь майор ошибался. Он-то всегда думал, что пули настоящие! И не принимал к серьезному рассуждению, что в пистолете холостые патроны. Какие холостые, если они настоящие. Он сбегал на почту и позвонил Абелю. Мол, бабушка приехала. Подробности шифрограммой.
Каково же было удивление майора, когда он вернулся в ресторан. Ресторан, правда, был закрыт, но работники собрались за одним столом за не заказанными антрекотами и водкой. Они по очереди хватались за головы, пили, ели антрекоты - за долгие годы работы зубы у всех были хорошо заточены - и даже пытались шутить.
Ин сказала:
- А я уж думала, убили тебя, - она по дружески хлопнула Сильвио по плечу. - Думала, плакали мои денежки.
Да, друзья мои ему повезло. Парень перепил и решил выйти поблевать в туалет. Однако Ин была на страже своих денег. Она по опыту знала, что гости сбегают обычно прямо из туалета. Выходят из туалета и сразу направо и на улицу. Они почему-то считают, что так лучше. Поэтому Ин вывела Сильвио через кухню на внутренний двор, посадила под деревом и ушла, сказав:
- Посиди тут, по блюй. Легче станет. - Правда, тогда непонятно, почему она думала, что убить могли его же. Тут, я думаю, происходит обычное дело:
- После дела все начинают врать, совершенно не обращая внимания на противоречия. - И, следовательно, никаких противоречий нет.
Отлично. Майор увидел Сильвио, попивающего томатный сок из своей серебряной кружки, и... и все равно ничего не понял. Его позвали за стол и просветили:
- Капитан убил капитана.
- Я не верю, - только и смог ответить Ленька.
- Во что ты не веришь? - воскликнуло сразу несколько человек.
- Так не бывает! - в отчаянии воскликнул Ленька Пантелеев.
Далее, Сильвио должен расплатиться. Он берет золотой гребень, причесывается в фойе у зеркала, и вдруг замечает, что на пол падает золотая пятерка.
- Ну, - сказала с радостным вздохом Ин, - пора расплатиться. - И она повернулась к... к майору.
Та, которая его обслуживала, поперхнулась кофе.
- Сл. на Б - кофе двойной за тридцать из-за тебя пролила, - сказала она. И добавила: - А с тебя, Сильвио, - теперь все знали, что его зовут Сильвио - шоколадка. Ты обещал.
Тем не менее, майор сначала расплатился с Ин. Ей он обещал бутылку коньяка. За что? За то, что подсадила его за стол к Сильвио. Уже после того, как он посидел за столом Та. Это был опасный свидетель. И Ин, хотя ничего не понимала, вдруг почувствовала этот холод, когда Ленька с ней расплачивался за коньяк.
- Ты страшный человек, - сказала она, хотя и с улыбкой. Зачем сказала? А они такие официанты. Ни хрена за зубами не держится. Кроме своих махинаций с коньяками и водками.
- Все мы страшные, - сказал Сильвио. И добавил: - Пока хорошенько не напьемся.
- Нет, - уточнила Ин с самым серьезным лицом, и убрала деньги за Ленькин коньяк в передник, - нет, - опять повторила она, - ты опасный человек. Я чувствую. - Действительно, почему бы ей это не почувствовать? Ведь она могла точно угадать, сколько в кармане у клиента денег.
- Я? - спросил Сильвио, чтобы хоть как-то оттянуть минуту расплаты.
- Нет, не ты, - и она в третий раз указала на Леньку Пантелеева. Как можно так поступать? Зачем? Получается, что человек видит опасность, но до конца не доверяет своей интуиции. Не доверяет Невидимому Миру. Впрочем, я и сам не знаю, почему так происходит.
Некоторые нервно рассмеялись. Ин сама разрядила обстановку. Она сказала:
- Ну, теперь ты, счастливый человек.
- Я? Что я? - спросил Сильвио.
- Расплачивайся. Хватит улыбаться. Мне надо деньги сдавать.
Тут все начали громко смеяться. Как солдаты на Пляже Омаха, когда пулеметная очередь прошла над их головами. А, собственно, чему тут радоваться? Она ведь не последняя. Хотя, конечно, повод есть:
- Если первая не попала, то и вторая не попадет.
- У меня нет денег, - сказал Сильвио.
- Повтори, пожалуйста, что ты сказал.
- У меня... - Тут в зал ввались повара с двумя бутылками водки и большой тарелкой жареных цыплят. Точнее, это была одна большая курица, нарезанная на небольшие кусочки, обжаренные в духовке до красновато-желтого цвета. Ну, практически:
- По Пекински.
- Можно... можно, я схожу в туалет? - сказал Сильвио.
- Иди, конечно, - сказала Ин. И добавила: - Но не думай, что убежишь. Там заперто. Впрочем... - Ин хотела сказать, что можно и не платить, но тогда придется пожить с ней пару месяцев. Но передумала: слишком дорогое получилось бы для нее это удовольствие.
- Счет можно? - спросил Сильвио.
- На, возьми, - и Ин протянула ему счет. - Там я сразу добавила на две шоколадки и на чай. Всего тридцать рублей.
- Всего? - спросил Сильвио и заглянул в бумажку. Ужас!
- Пятьсот рублей. - Включая чаевые и две шоколадки. Тут он вспомнил, что бифштексы с луком и жареной картошкой умножались на три.
Ладно. Непонятно, на что он надеялся.
Сильвио зашел в туалет, потом вынул золотой гребень и причесался у зеркала. Он уже собрался убрать гребень в свою синюю сумку, где лежала также серебряная кружка, как заметил, что перед глазами у него что-то блеснуло. Сверкнуло таким благородным желтым цветом. Как будто золото.
Сильвио нагнулся. Нагнулся и поднял с пола золотую пятерку. Обычно ее продавали здесь именно за пятьсот рублей.
Он хотел попробовать еще раз. Он уже вынул из сумки золотой гребень, уже приподнял его перед зеркалом, но... но передумал. А вдруг пятерка исчезнет. И тогда гадай, сколько раз надо причесаться, чтобы золото прибывало, а сколько, чтобы убывало. Может, никакого такого кода и не существует, а вдруг существует?
- Не буду рисковать, - решил он, и убрал расческу назад, в сумку.
Он подал золото Ин.
- Настоящая? - спросила она.
- Да настоящая, настоящая, я отсюда вижу, - сказала другая официантка.
- Дайте нам посмотреть, - сказал один повар. Другие тоже заинтересовались.
- Не хочешь, я возьму, - сказала Та. - Пятьсот рублей? У меня есть.
- Пятьсот дорого, - начала было Ин, но сама тут же вынула пятьсот рублей и уже отдала их солдату, когда вспомнила, что он ей должен. Как раз пятьсот рублей. - Совсем - слово на б - закрутили, - сказала она, и отобрала деньги у Сильвио. Он пошутил:
- Я уже к ним привык.
- Привык, отвык! - громко сказала Ин. И добавила: - Деньги зарабатывать надо.
Все покинули ресторан. Сильвио не знал еще, куда ему идти, и судьба сама нашла ему место для ночлега.
Они шли к стоянке такси, когда Ленька Пантелеев предложил притормозить, и зайти пописать во двор четырехэтажного дома. До стоянки оставалось не больше тридцати метров.
- А я вас здесь ждать, что ли буду? - спросила Та. Она жила в военном городке, и думала ей по пути с офицерами. Хотя вроде должно было уже быть понятно, что он солдат. Простая логика:
- Солдаты в ресторан не ходят - значит, он не солдат.
Ленька и Сильвио прошли в темный двор.
- Ты куда?
- Мы должны писать вместе? Я майор, а ты? Ты ведь солдат, не правда ли?
Сильвио промолчал, а Ленька Пантелеев пролез между сараями и достал пистолет. Он спрятал его здесь еще днем. Это был простой Макаров.
- Что это? - спросил Сильвио, отходя от стены.
- Ничего личного, - ответил Ленька. И добавил: - Впрочем, можешь считать, что есть и личное. Ты ведь ударил меня по шее. Помнишь?
- Нет. Серьезно? Ты тупее, чем я думал. - Ленька навел ствол Макарова на героя.
Казалось бы, всё ему уже не спастись, но вдруг Сильвио увидел сзади Леньки фигуру в темноте. Кто бы это мог быть?
А это был Оловянный. Он приехал из деревни, чтобы передать Столетову задание от следователя Швецова по кличке Юрист. Леньку он не узнал.
- Брось пистолет, - негромко сказал Оловянный. Одна рука у него была перевязана. Он с радостью пристрелил бы самого Столета, но дело есть дело. - Бросай, или я стреляю.
Ленька мог бы упасть на землю, прокатиться и расстрелять стоящего сзади Оловянного. Но пистолет у него был без глушителя. Сбегутся менты. Можно не успеть уйти. Да, и человек этот сзади с пистолетом, здесь, видимо, не случайно. Может и попасть.
- Ладно, сдаюсь, - сказал он, и бросил пистолет в сторону.
Капитан Оловянный подошел сзади и ударил в точку около затылка. Киллер рухнул, как подкошенный.
Они сели в тачку. Та сказала:
- Как меняются люди! - Она знала Оловянного. Но не хотела оставаться сегодня ночью ни с солдатом, ни с этим недоделанным капитаном. Так она называла Оловянного.
- Где мой любовник? - спросила она. - Нет, я серьезно спрашиваю. Где он? Я хотела пригласить вас к себе домой, - добавила она, но без него - нет. Я вас спрашиваю, где он?
- Валяется во дворе, - сказал Оловянный.
- Убит? - спросила Та.
- Да, - ответил Оловянный.
- Правда?
- А что я должен с ним цацкаться?
- Поверните назад. Разворачивайтесь, я сказала! - И Та кинула таксисту десятку.
- Не разворачиваться, - сказал Оловянный.
- Хорошо, - сказала Та. - Тогда платить будешь ты, козел.
- Я козел, но платить я не буду, - сказал Оловянный. И это было правдой. Ибо он не платил никогда. Такая у него была натура. Да и откуда деньги у бедного капитана? Те, что ему подкидывал Юрист, он копил на гражданские вещи. Как-то:
- На костюм адидас, на фирменные кроссовки, на дорогую рубашку. Хотел выглядеть не как недоделанный второразрядник, а как мастер спорта. Хотя до мастера спорта ему было, как до полковника. Так ему и сказала Та, когда он пришел к ней переспать. Он так и сказал:
- Хочу с тобой переспать.
- Нет, - ответила она. Я сплю одна.
- Я знаю, что на прошлой неделе ты спала здесь с барменом ресторана.
- Нет, я с ним не спала.
- Сказки, я подсматривал за вами через окно. Там занавеска была не полностью задернута.
- Да?
- Да,
- Тогда ты должен был видеть, что я с ним не спала, а трахалась. А ты, к сожалению, до сих пор не понимаешь этой разницы. Дорос до капитана, а разницы не понимаешь.
- Между чем и чем?
- Между сном и реальностью.
- Почему?
- Потому, что ты свинья.
- Я свинья?! - И Оловянный хотел провести ей удар в солнечное сплетение. Так это, правой между ребер. Но быстрая официантка взяла со стола утюг и нанесла сильный удар по руке боксера. На следующий день в ресторане она поставила Оловянному бутылку водки. Он ей сказал, что теперь руку могут отнять.
- Повреждены сухожилия.
- Ладно, - сказала она, - выпей, чтобы быстро срослись. Как у Ахилла.
- Он пил водку?
- Я ты думал, я налью тебе брусничного ликера. Или Белой Лошади?
- Нет?
- Нет.
- А когда нальешь?
- Когда оторву ноги.
- Ладно, буду ждать.
Оловянный хотел было протестовать, когда таксист повернул назад к вокзалу, но решил пока больше не спорить с Та. Может не пустить на свою хату. А так хотелось небольшого продолжения банкета. Всем хотелось. Ведь рестораны закрывались очень рано. Вроде бы:
- Только начинать надо в этом время. - А они уже закрывались. Представляете? Официанты снимали кассу в десять вечера.
Леньку они нашли недалеко от того места, где киллер упал в лужу мочи. Ведь не все подходили к стенке, как это положено мужчинам. Некоторые делали это, не доходя до стены дома. Тем более, здесь могли быть и женщины. А куда? Куда ходить в туалет после ресторана? Только во двор дома на противоположной стороне улицы. Ну, те, кто переходил улицу. А те, кто оставался, то и здесь был большой дом, где можно было сходить в туалет, а на не запирающемся большом балконе потрахаться.
Таксист сказал:
- Я такого обоссанного не повезу.
- Двойной счетчик, - сказала Та. Она помогала Сильвио тащить этого гада до машины. Оловянный принципиально отказался.
- Да мне легче пристрелить его совсем. - сказал он.
- Тройной, - сказал таксист. - И добавил: - И только в багажнике.
- Что?
- А то. Я обоссанных вожу только в багажнике. - И добавил: - И только за тройной счетчик. - Потом опять добавил:
- Да не беспокойтесь вы! Это Волга. У нее багажник специально для этого предназначен.
- Помоги. Не видишь, у меня уже сил нет после работы.
- Чирик, - сказал Оловянный из окна.
- Слово на букву Х в его уменьшительно-ласкательном варианте - как обычно ответила Та. Оловянный понял, что спорить бесполезно. Пришлось поднимать Леньку Пантелеева в багажник Волги.
- У тебя водка есть? - спросил он Та. - Не пить - на руки полить. Нет, честно, его ссанье плохо пахнет.
- Своим полей, - только и ответила Та.
И они опять поехали.
Все вошли в квартиру.
- Задержись на минуту, - сказал Оловянный, Они вышли из дома, Оловянный осмотрелся.
- Вот задание, - сказал он и вынул бумажку. Сильвио хотел взять ее, но капитан смял бумажку и опять убрал в карман. - Я скажу на словах. Нельзя оставлять никаких улик. Конспирация. Ты понял?
Сильвио пожал плечами.
- Ты не согласен?
- Согласен на что, или не согласен на что?
- Повтори, я не понял, - Оловянный потряс головой.
- В другой раз.
- В другой раз? Ну, хорошо. Тогда слушай. Клиент приезжает на вокзал. У него за подкладкой пиджака двадцать пять тысяч. Возьмешь и передашь мне.
- Я никого грабить не буду, - сказал Сильвио. - Я не бандит.
- Окей. Тогда сядешь за нападение на сержантов и на меня. И это еще не все. Милиции уже известно, что ты ограбил склад. Продал два Камаза тушенки и сгущенки, которой у нас осталось и так не так много.
- Один был Студебеккер.
- Что?
- Второй был Студ.
- Студ? Ладно. Так что ты выбираешь?
- Хорошо, - сказал Сильвио. - Когда? - И уже двинулся было в подъезд.
Капитан посмотрел на часы.
- Сейчас.
- Сейчас?! Да вы шутите?
- Нет.
Из квартиры вышла Та. Она жила на первом этаже.
Видя, что Сильвио собрался уходить, Та сказала, что не отпустит его. У меня готовы манты. Заходите.
- Я один зайду, - сказал Оловянный.
- Нет, нет, Сильвио, заходите. Я вас не отпущу.
- Я должен идти.
- Куда вы пойдете? Оставайтесь. А ты, Оловянный, отстань от него. Иначе сам пойдешь на манты в казарму. Там тебе будут и манты, и панты.
- Я им не командую. Он сам хотел куда-то идти.
- Вот и хорошо. Иди сюда, Сильвио.
И он зашел в квартиру, съел два манта, и...заснул. Как Оловянный не будил его - бесполезно. Сильвио спал, как убитый.
- Этого не может быть, - сказал Оловянный. Пот капал с его лица. Наконец, он выдал:
- Кто-то подсыпал ему снотворное.
- Думаю, это не снотворное, - сказала Та. И знаете почему? Он не дышит.
- Отравился мантами, что ли? - сказал Оловянный.
- Да какими мантами? - возмутилась Та. - Ты ел, а жив. Я ела - и тоже жива. Он не ел, - она кивнула на Леньку Пантелеева, который до сих пор так и не пришел в себя, а тоже не умер. Манты здесь ни при чем. Ты меня не пугай.
Тем не менее, Сильвио не шевелился.
Никто не заметил - все были увлечены варкой мантов - как бессознательный Ленька Пантелеев чуть-чуть приоткрыл глаза, приподнял голову и бросил в тарелку Сильвио маленький шарик. Он был незаметен среди крупных лепестков черного свежемолотого перца. Сразу-то еще можно было его заметить, Он только через минуту исчез среди перчинок. Но, как я уже сказал, все были заняты варкой мантов. Один просил добавить побольше соли, другой черного свежемолотого перца, другая хваталась за голову, что забыла добавить стручок красного острого перца, без которого манты можно сразу, не пробуя, выбросить на помойку. И кроме этого каждый еще насыпал себе перцу в свою тарелку. Как будто люди никогда не ели перца. Но, во-первых, это была баранина, во-вторых, в этот вечер Та хвалилась новым способом измельчения перца горошком. А это была импортная ступка с гранитным пестиком. Та уверяла, что в Германии теперь так все делают.
- И знаете почему?
И сама же себе ответила:
- Так вкуснее.
- А секс мантов между собой не обязателен? - пошутил Оловянный. Но Та ничего не ответила. Она была поражена сексуальной озабоченностью Оловянного. Обычно, кроме бокса, кроссовок, адидасов, в голове его ничего не было. Нет было, я просто забыл. Главное, что в ней было, это выпить с кем-нибудь вина или водки. И что самое главное:
- На халяву. - Он считал, что это нормально. Ибо:
- А откуда у капитана деньги на водку? - А тем более на брусничный финский ликер или на Белую Лошадь, которая, впрочем, ничем не лучше нашей самогонки. Но название... Нет, не в этом случае. Белой Лошади даже название не помогало. Самогонка и больше ничего. Только бутылка не обычная. Вот он, Дикий Запад, бутылка красивая, а внутри все то же дерьмо. Так говорил Заратустра. Ибо:
- А что еще он мог сказать? - Вкус хорошего вина заложен в людях генетически. А иначе:
- Почему им не нравится самогонка? - Да и водка тоже. Более того:
- Им не нравится даже полусладкое шампанское. И брют, если и пить, то только со льдом. А где его столько взять, если льдогенератор постоянно ломается?
- Может и мне лечь? - спросил Оловянный.
- Зачем?
- Все лежат, почему бы и мне не очухаться? Точнее, не окочуриться. Все равно меня теперь грохнут.
И он с дуру рассказывает Та, что через час Сильвио должен был идти на дело.
- Двадцать пять тысяч, - говорит он.
- И все ты возьмешь себе?
- Половину. Половину от этой половины я должен был отдать этому Сильвио. - На самом деле он сказал неправду. Деньги Сильвио должны были пойти в уплату, придуманного Юристом для Сильвио долга.
- Шесть тысяч.
- А твоя?
- Немного больше. Шесть с половиной. Но я же главный.
- Ты главный? Хорошо. Но если я окажусь главной, то ты отдашь мне эти пятьсот рублей.
- Зачем тебе пятьсот рублей?
- Куплю себе на зубы золотую пятерку.
Они вызвали такси, и поехали опять на вокзал. Сильвио и Леньку оставили лежать на диванах. Просто пока они не успели придумать, куда их девать. Впрочем, Оловянный одну идею высказал, но Та пока что отказалась.
Что он предложил?
- Надо отвезти их на кладбище, - сказал Оловянный.
Это был молодой Борис Бер. Зачем он сюда приехал? На большую карточную игру? Сомнительно. Здесь не было таких игроков. Тогда зачем? Купить новую Волгу? Это возможно. Здесь люди могли иметь чеки. Но вроде бы двадцать пять тысяч это дороговато. Хотя, это примерно один к пяти. Думаю, как раз.
Так и ребята решили:
- Приехал за машиной.
На вокзале они встретили местного авторитета. Его звали Нерон. Весьма странная кличка. Как-то сюда заехал на гастроли Чарли Чапли... Прошу прощенья, не Чарли Чаплин, а его сын. Точнее, даже не сын, а как бы это сказать?.. В общем, это был сын Аркадия Райкина, но его здесь прозвали Чарли Чаплин. Однажды его после гастролей пригласили в ресторан, как раз в тот, где работала Та. И опять-таки:
- Как раз в это время здесь, в ресторане, были молочные поросята. - Разумеется мертвые. Думаю, в этом нет ничего страшного. Да и вообще, этот роман можно назвать:
- Посмертными записками Пиквикского Клуба. - Да, друзья мои, мое участие здесь незначительно.
Итак, бармен пригласил Чарли Чаплина... Еще раз:
- Итак, бармен это большого ресторана пригласил сына Аркадия Райкина на мертвого поросенка, зажаренного в духовке. Это было уже после закрытия, когда актер уже отыграл свои роли. Туда же зашел и здоровый парень, которого звали... впрочем, это уже не важно, ибо актер на полуночном банкете дал ему кличку, которая прилипла к этому парню навсегда. А именно:
- Нерон. - И совсем не потому, что парень был кровожадным, как Нерон. Кого тут убивать-то? Просто поросенок был довольно противным. Вы ели молочного поросенка? Не ели. И не надо. Мяса мало, а жир такой мягкий, непривычно противный. Но Нерон жрал его, как будто это был его любимый шашлык из свинины. Я люблю из говядины. Пусть он жестче, но лучше. Так вот этот Нерон никак не мог запомнить имени актера. В конце концов, тот обиделся, и сказал:
- Ты как Нерон, ничего не помнишь.
- А чего не помнил Нерон? - спросил парень.
- Он никогда не запоминал, кто сжег Рим. Ему говорили:
- Да ты - сл. на б - сжег! - А он отвечал, так это подумав для приличия сначала:
- Нет, вот что хочешь делайте:
- Не помню.
Кончилось тем, что Нерон назвал актера - сл. на е - Чарли Чаплиным. Первое слово забылось, а два других так и закрепились за Райкиным в этом городе.
До прихода поезда оставалось всего десять минут, и Оловянный и Та начали дрожать. Так бывает. Человек долго не может решить:
- Как это оно там будет, в будущем? - А вот за десять минут до решающего шага вдруг понимает, что пятый выстрел будет неудачным. Пуля пойдет в молоко. Ну, если это биатлонист. Его начинает колотить так, что никакие заклинания, никакие установки психолога, никакие уговоры тренера не помогают. Ничего не действует - его трясет и все. Все, что он ни вспомнит хорошего, положительного оказывается бессильным перед:
- Предвидением. - Так и они поняли, что вдвоем не справятся.
- Давай возьмем в долю Нерона, - сказала Та.
Оловянный сам думал о том же. Он сказал:
- Как делить будем?
- Всем по четыре, может быть? - сказала Та.
- Хватит ему и две, - сказал Оловянный.
- А мне за что четыре?
- Тебе?
- Может быть, ты и мне убавишь?
- Нет, нет, не беспокойся. Ты получишь свои четыре. Немного еще накопишь и купишь себе Восьмерку.
- Да, тут один одноглазый официант из другого ресторана предлагает Восьмерку. Представляешь, выиграл в лотерею.
- Или купил билет.
- А какая разница? Важно, что он продает за восемь с половиной. По своей цене. Мне еще надо четыре с половиной! Это много. У меня только две с половиной. Ты мне добавишь?
- Посмотрим.
- Вообще, это действительно плохо, делить шкуру неубитого медведя. Раз и запоешь:
- Мишка, Мишка, где твоя улыбка? Полная задора и огня? Самая нелепая ошибка, Мишка! Что же ты уходишь от меня? Мишка...
- Ну, че, подойдем к нему? - спросил Оловянный. - Вот он разговаривает с таксистом.
Нерон помахал рукой.
- Он нас заметил.
- Он давно нас заметил. Халявщик.
- Да, у него никогда нет денег, - сказал Оловянный.
- Как и у тебя, - сказала Та.
- У меня? У меня есть деньги, - сказал Оловянный. Та промолчала.
Но Нерон сам подошел к ним.
- Ну, чего вы тут третесь? - как всегда в форме грубой шутки спросил Нерон. И добавил: - Встречаете кого-нибудь?
- Бабушку, - сказала со смехом Та. И добавила: - Сейчас подойдет поезд. И:
- Ты нам не поможешь?
- Встретить бабушку? Она, что, везет золотые яйца? Это я могу.
- Уже время, - сказал Оловянный. Он почти каждую минуту смотрел на часы. - Расскажу по дороге.
- Значит, денег двадцать пять тысяч, - подытожил Нерон, а мне - две тысячи.
- Хорошо. Но лучше две с половиной.
- Чем лучше? - спросила Та.
- Считать легче. Десять процентов.
- Я тебе посчитаю на машинке.
- Хорошо, пусть будет две с половиной. Больше никак. Мы ведь тоже - только исполнители. Там, - он показал пальцем вверх, - есть люди. - Нерон взглянул на звезды и добавил:
- Нет, не думаю. Если бы они там были, мы бы, наверное, уже знали об этом.
Борис Бер вышел из поезда и сразу сел в такси.
- Он заказал такси прямо сюда, - ахнула Та. - Что будем делать?
Нерон подошел к таксисту, который вышел из машины и курил. Очевидно, что он тоже был заказан.
- Послушай, Семен, - сказал Нерон, - ты можешь поехать за той машиной? Там кто?
- Лева. Но, извини, я заказан.
- Машина уйдет. Мы наверху кого-нибудь пошлем на твой заказ.
- Кого? Там уже никого нет. К тому же, - добавил Семен, - я встречаю тещу.
- Послушай, Сеня, очень надо. Давай догоним Леву.
- Тройной счетчик, - сказала Та. И добавила: - Похоже, за меньшее здесь никто не катает. Каталы.
- Вот она уже идет, - сказал Семен. - Не могу Нерон. Скандалу будет на неделю. Скажет:
- Единственный раз попросила встретить из Москвы, и то не мог.
- Да она у тебя каждую неделю ездит в Москву, - засмеялся Нерон.
- Да, - согласился Семен. Один раз не встретил, так теперь каждый раз предупреждает, что убьет, если опоздаю хоть на минуту.
Но ребята не зря взяли Нерона. Он смог за минуту, даже меньше, уговорить тещу Семена. Она согласилась подождать.
- Главное, не ошибиться, куда он повернул, - сказал Нерон, когда они тронулись. Направо, или ушел налево. Не ошибиться бы.
Таксист повернул налево. Навстречу вдалеке горел зеленый огонек.
- Сейчас спрошу, не встречал ли он Леву, - сказал Семен. Он мигнул фарами, и спросил встречного таксиста:
- Леву не видел?
- Нет.
- Нет, - повторил Семен и добавил: - Похоже, теще придется покурить. А это проблема.
- А в чем проблема? - спросила Та.
- Она не курит, - вздохнул таксист.
Они крутнулись до военного городка. Машины здесь не было. Потом до рабочего поселка. Нет.
- Че мудрить, - сказал Нерон, - гони в гостиницу.
- Так его не было на той дороге, - подал свой голос Оловянный.
- Не было, - сказал Нерон. - Но и у нас нет другого выбора. Нет - значит, нет. Будем ждать Леву на стоянке у вокзала.
Ехать на вокзал не пришлось. Лева стоял у гостиницы.
- Отвез? - спросил Семен.
- Кого? А, этого с вокзала? Да, здесь остановился.
- Мама, мия, - подумал Нерон, - сколько народу знает. Засветились капитально.
- Ну, ладно, спасибо, - сказал Нерон, - Довези меня теперь до дома. Это ведь по пути. - Это было не совсем по пути. Но направление тоже. Так квартал лишний туда, квартал сюда. И таксист, конечно, не сказал ни слова против. Только кивнул.
Нерон вышел и позвал с собой Оловянного и Та.
- В картишки сыграем, - сказал он. - Все равно теперь делать нечего.
Как-то раз пьяная Та и еще несколько официантов завалились домой к Нерону, чтобы выпить и поиграть в карты. Так, для развлечения. Он жил в сарае, чтобы по ночам не мешать семье. Друзья часто навещали его поздно вечером. Там у него был, можно сказать, рабочий кабинет. И сейчас там спал один друг. Друг по имени:
- Мо. От слова Молдаванин. - Пришлось сказать и ему.
Сначала он был безразличен. Давал разные советы, но так, как будто со стороны. Потом предложил помочь.
- Так, чисто символически, - сказал он. - Мне не надо денег. Чисто символически, за кабак.
У Та покраснели уши. Она поняла, что влипла, как дура. Надо было выпутываться.
- Мне завтра на работу. Я поеду домой.
- Ты говорила, у тебя выходной, - сказал Оловянный.
- Я этого никогда не говорила.
- Если она хочет домой - пусть едет, - сказал Нерон. И добавил: - Нам больше достанется. - Он так сказал, хотя знал, что сегодня они никуда не пойдут. Просто узнают, в каком номере остановился:
- Этот парень. - А это было просто. Все, кто там работал администраторами, были ему знакомы. Хотя все больше народу могли бы стать свидетелями, если бы вышла осечка.
Мо так и сказал:
- Чем дальше, тем очевиднее, что это очень опасное дело. - И добавил: - Я буду спать, завтра мне-то действительно на работу.
Далее, квартира Та.
Она села, вздохнула, и прилегала. Но тут же встала, и выпила рюмку коньяку. Что делать с этими покойниками?
- Я не могу спасть с ними в одном доме. - Она подошла сначала к Сильвио. Помахала ладонью перед его ртом. Как будто так можно было уловить ветерок дыхания. Ей показалось, что ветерок есть. Она помахала еще раз, но теперь ей показалось, что дыхания нет. Ну, нет, значит, нет. Покойник. Едва она подошла к Леньке, как тот схватил ее. Схватил за шею и... и начал целовать в засос. Как Осьминог. Она упиралась руками в его грудь, но этой силы не хватало, чтобы оторваться от этого головоногого моллюска. Тогда она залезла на него, и уперлась коленями в грудь. Мало. И тогда она завела пятки под его подбородок, и рванулась изо всех сил. Ленька вынужден был отпустить свою жертву. Вот только я не понимаю, как ей удалось завести пятки под подбородок. А с другой стороны, что здесь уж такого удивительного? Маркиз де Сад описывал случаи и более невозможные. Для человека, можно сказать, вообще не реальные. Однако как-то это у него получалось.
Ленька встал, пошатнулся и, как ни в чем не бывало, попросил растереть ему плечо и затылок.
- У меня только коньяк, - сказала, заикаясь Та. Потом немного отдышалась и добавила:
- Самогонка есть.
- Лучше коньяк, - сказал Ленька, ощупывая шишку на затылке.
- Обойдетесь самогонкой, - сказала Та, оправившись после первого поцелуя этого монстра.
Тем менее, он выпил и коньяк, и растер себе шею самогонкой.
- Надо похоронить его, - сказал Ленька.
- Мне кажется, он еще жив, - сказала Та.
- Ерунда, - сказал Ленька. - Натуральный покойник. - И добавил: - Я уверен.
- Скоро утро, - сказала Та.
- Мы успеем, - сказал Ленька.
- Успеем что?
- Похоронить его.
- Ты с ума сошел! Я никуда не поеду.
- Ну, хорошо. Пусть он живет здесь.
- А где мы возьмем машину? Я до вокзала больше не дойду. Я устала. Я хочу спать.
- Ну хорошо. Давай пока засунем его под... - Ленька поискал глазами кровать, куда бы можно было засунуть Сильвио, но ее не было. Только диваны. Пусть лежит на диване, - сказал он. - Только в другой комнате. Туда никто не заходит?
- Везде все заходят, - сказала Та. И добавила: - Хорошо, давай перенесем его туда.
Но удержать Сильвио они не смогли, и потащили за ноги. Потом с большим трудом уложили на другой диван.
- Покрой его чем-нибудь.
- Я не хочу, чтобы здесь был покойник, - сказала Та. - Еще есть время. Надо отвезти его на кладбище. - Она помолчала немного и добавила: - Ты пойдешь за такси.
- По телефону вызвать нельзя? - спросил Ленька.
- Здесь не Москва. Таких услуг пока еще не придумали.
Ленька послушно пошел за такси. А это пешком минут тридцать.
Было уже утро. Солнце вот-вот должно было появиться из-за горизонта, когда они покинули кладбище.
Где они закопали Сильвио? А они его и не закапывали. Ленька нашел сторожа, и сторож за двадцать рублей показал им место. Это была свежевырытая могила. Сильвио просто положили туда и забросали еловыми сетками. На большее у них уже не было сил. Да и таксист психовал у дороги. Как они об этом узнали? Догадывались. Да он и орал периодически, что сейчас уедет. Но это сначала он кричал. Потом стал каждые пятнадцать минут выкрикивать цену. Точнее, показания счетчика, который был у него в уме. Дело дошло до двухсот рублей. Та сказала, что лучше пойдет пешком, чем заплатит такую сумму.
- Но только у меня нет сил, - сказала она. И добавила: - Я буду спасть здесь. Вместе со сторожем. Но Ленька сумел договориться с таксистом. Таксист замолчал, и всю дорогу до дома, не сказал больше ни слова.
- Что ты ему сказал? - спросила Та, прежде чем пойти в душ.
- Правду.
- И что это за правда такая, что люди уже не хотят брать деньги за работу?
- Я сказал ему, что деньги он получил вперед, еще на вокзале.
- И это правда?
- Да, я ему напомнил, что иначе он не хотел ехать на кладбище.
- Тем более везти покойника, - добавила Та.
- Про покойника я ему сказал, что это живой. Просто некоторое время он хочет побыть в одиночестве.
- И он поверил?
- Стоит поверить в одно, как уже трудно не поверить в другое.
- Я не понимаю, как он мог поверить, что ему уже заплатили, если этих денег у него не было?
- Не всегда люди считают деньги точно. Порой для этого просто нет условий. Допустим, вам отдали долг. А через некоторое время вы продали магнитолу, потом дали взаймы другу. Считать некогда, надо работать. И потом вы можете сколько угодно сомневаться, но уже точно ничего сказать не можете. Почему? Потому что просто не знаете правды. Многие мошенники пользуются этим правилом. Но не всегда сами понимают, как безошибочно пользоваться этим приемом. Точнее, они почти всегда действуют наугад.
- А ты нет?
- Я точно, чувствую, когда этот прием сработает, - сказал Ленька Пантелеев.
- Это магия?
- Я сам не знаю. Возможно. Ладно, иди в душ, а то я уже сильно хочу спать.
Одна девушка решила выйти замуж. Зачем? Так ли это необходимо, как думают некоторые девушки? Несколько человек ее кинули, и она решила во что бы то ни стало выйти замуж. Так сказать хоть за козла. Это непреодолимое чувство так и можно назвать:
- Синдром козла. - Что это значит? А это значит, девушка не просто хочет выйти замуж, а хочет именно:
- По любви.
- Фантастика, - скажет кто-то.
Нет, друзья мои, это правда. Когда говорят, что хотят выйти замуж:
- Хоть за козла, - то имеют в виду, что:
- За любимого козла. - Невероятно, но это так.
Эту девушку обманули, можно сказать, только один раз. Но она решила больше не считать. Так, методом случайностей, можно ошибаться долго, слишком долго. Всю жизнь. И она сама решила найти того козла, которого полюбит. Со многими она ходила на балкон того большого дома, который находился около ресторана. Того ресторана, где Сильвио заработал свою первую пятерку.
Но все было не то. Никакой любви не возникало.
И тогда она решила поступить по-американски. Сделать сама саму себя. Точнее, не себя, а:
- Мужа для себя.
Она поискала в магазинах искусственного мужика. Говорят, есть такие. Но, как это ни смешно, она не знала точно, есть ли такие мужики в наших магазинах. Спрашивать вроде неудобно. Однажды она спросила, кивнув на манекен:
- Продается?
Продавщица с утра была в плохом настроении. Да и вообще, продавцы издревле считали себя вправе строить покупателей. Право это они присваивали себе по простому принципу:
- Кого меньше - тот и главный. - И действительно, многие же не могут командовать одним? Нет. Ибо, кому он нужен? А вот один - он всегда в поле воин. И может смело командовать отрядом покупателей. На основании вышесказанного продавщица и ответила:
- Нет. Впрочем, как хотите, только у него нет члена.
В магазины лучше не обращаться, решила Олька. Так ее звали. Не княгиня:
- Ольга, а:
- Олька. - Или еще проще:
- Оль.
Она сшила себе мужа из старой телогрейки матери, дырявых болотных сапог отца, и шапки недавно умершего дедушки. Руки? Да нужны ли вообще мужу руки? Она бы сама его на руках носила. Был бы хорошим мужем. Нет, не так, а:
- Только бы она его любила.
- Только бы я любила его. - И она полюбила. Он был прекрасен. Жаль только, что был мертв.
И Олька решила похоронить его. Ведь если похоронить мертвого, он же оживает.
- Правда, папа? - Думаю, у него нет другого выбора, сказал отец.
- Правда, мама?
- Ты такая умная, доченька, такая умная! Уверена, ты не можешь ошибаться.
Правда, сначала сыграли свадьбу. Ну, а иначе после смерти этот любимый муж посчитает себя свободным человеком, который может быть вообще лишен чувства любви. Собственно, зачем люди женятся? А только за тем и женятся, чтобы любить. Точнее, для того и замуж выходят, чтобы наслаждаться любовью. Как о том же самом мечтала и Наташа Ростова.
На место жениха пригласили соседа. Нерона. Тот начал махать руками и ногами. А ему сказали, что, мол, и сам Король Артур посылал своего Первого Рыцаря, чтобы заместо него женился на леди Ге... Ги... Ме... Медее.
- Как говорится, - закончил свою уговаривательную речь отец Ольки:
- В общем:
- Так говорил Заратустра.
- Тогда я согласен, - сказал Нерон. И добавил: - Только моей жене ничего не говорите. Скандал может быть. И еще, на кладбище я тоже не поеду. Оно, конечно, хорошо. Жениться там, шампанское, шашлыки, туда-сюда, но кладбище для меня - это перебор. Не поеду.
- Ну, нет - так нет, - сказал отец Ольки. И добавил: - Для этого дела она другого жениха себе подобрала.
- Какого еще другого? - спросил Нерон.
- Настоящего, - только и мог ответить Петр.
И вот едут они на кладбище. Плачут. Да, многие плачут. Особенно Петр, отец Ольки, и мать, Вера. Боятся. Боятся, как бы их дочь Ольку за ненормальную не приняли. Но напрасно. Народу-то ведь все равно, кто кого хоронит. Лишь бы выпить. Ведь собственно, почему в стране мало мяса?
- Ибо, - как говорил Заратустра, - кому оно нужно! - Без вопросительного знака. Только восклицательный. Было бы вино! Вот если и вина еще не будет... Да, нет, так не бывает. Даже в войну... Когда ничего не было, вино было. Даже спирт был бесплатный. Эх, выпьем за родину... И в атаку.
Ну, значит, пьяный, еще больше обычного сторож, предложил похоронить мужа Ольки в свежей, только что вырытой могиле. За небольшое вознаграждение.
И они начали опускать сшитого из телогрейки, болотных сапог и дедовской шапки парня в могилу. В могилу, где лежал забросанный ветками Сильвио.
Не успели приглашенные на церемонию гости опустить тело первого мужа в могилу, как появился второй. Сильвио давно уже - минут двадцать - лежал и думал, где сегодня он проснулся. Примерно, как Высоцкий. Просыпается, бывало, смотрит на стену, и вспоминает:
- Где я видел эти обои?
И вообще, согласно медицинским показаниям, после того, как человек проснется, надо полежать еще минут двадцать-тридцать. И как раз, видимо, для того, чтобы решить:
- Не в могиле ли он находится? - Ибо, если на самом деле в могиле, то лучше не тянуть время, и выбраться поскорей.
И Сильвио выбрался из-под веток. Многие бежали. Точнее, не многие, а все. Включая и родственников жены. Папа и мама, правда, скоро вернулись, и дрожащими губами что-то прошептали дочери на ухо. Многие могут подумать, что это были слова предупреждения:
- Что, мол, подумай хорошенько, надо ли принимать в нашу семью покойника? Пусть и бывшего..
Нет, все было проще. Именно, как простые люди, папа и мама поздравили дочь с удачным замужеством. Ее план Б сработал. А какой был план? Если кто забыл, то я напомню ключевые слова:
- Теория вероятности. - Согласно этой научной теории среди всех - или почти всех - жителей этого благородного города когда-нибудь найдется хоть один, способный стать любимым мужем нашей Принцессы. Нет, ее не стали так звать после замужества. Ей дали имя настоящей жены Короля Артура:
- Медея. - Может быть, не совсем точно, но зато логично. Медея превращала людей в камень, а Олька, наоборот, превратила покойника в живого человека. Медея, конечно, лучше, чем Принцесса.
Первые несколько дней Сильвио - или, как его теперь называли некоторые - Король Артур, или просто:
- Артур, - ничего не помнил. Они ездили на велосипедах купаться на глубоководное озеро, ходили в лес за земляникой, или ловили линей в пруду.
- Хорошо, - сказала Мёд. Так он называл ее.
- Хорошо, да? или хорошо, нет? - спросил Арт. Так она называла его.
- Хорошо, наверное, было жить во время Саржинта и Сиккерта, - сказала Мёд.
- Почему? - спросил Арт.
- Тогда все девушки, живущие в первых десяти домах от кабака считались проститутками.
- К нам это не относится, - сказал Арт, и как раз вытащил из пруда большого линя. Очень жирного и вкусного. Что вы обычно выбираете:
- Голову или хвост? - Сильвио, или Арт, называйте, как вам будет угодно, всегда оставлял своему тестю хвост. Думал, что в хвосте больше мяса, чем в голове. И благородное семейство родителей Мёд ни разу не сказало ему об ошибке. Ведь они очень любили рыбные головы. Некоторые думают, что правильнее было бы говорить:
- Рыбьи. - Не думаю. Это было бы слишком логично. Ведь головы - это практически готовые рыбные консервы, как говорил... Прошу прощенья, не Заратустра на сей раз, а один рыболов-любитель. Прославившийся тем, что его сотворил один и тот же автор, который сотворил позднее и Льва Толстого. На полном серьезе, без вымысла.
- А что бы ты сделал, если бы узнал, что раньше я была проституткой? - спросила Мёд.
- А при чем здесь ты? - спросил Арт.
- Ну, ты хоть видел меня полностью голой? - спросила Мёд.
- Нет, - ответил Арт. - Я всегда вижу только половину тебя.
- Ну так посмотри, - сказала Мёд. Она разделась и несколько раз повернулась кругом. - Что? Как? - спросила она. И сама же ответила: - С такой фигурой легко быть проституткой.
- Почему?
- Ну всем же нравится. Не правда ли?
- Думаю, да. Хорошо, что мне повезло, - добавил Арт, - что не успела ей стать. Ведь ты уже встретила меня.
Она не стала разыгрывать любознательного ученого. Не стала спрашивать:
- Ну, а все-таки, что бы ты сделал, если бы узнал, что я была проституткой? Пусть не специально, не в поисках приключений, как некоторые, а для того, чтобы найти любимого мужа. Ну, хоть что-нибудь ты сказал бы?
Или нет?
Она больше ничего не сказала, но стала думать, как бы избавить Сильвио от возможных завистников, которые могут рассказать ему даже некоторые подробности ее сексуальных способностей. Как-то:
- Она придумала резинку, с помощью которой быстро сбрасывала поклонников, от которых боялась забеременеть. Сказать после таких подробностей, что все это вранье, у нее бы язык не повернулся.
Надо было предпринять какие-то меры, чтобы обезопасить Сильвио от бесполезной уже информации. Так-то она была даже рада, когда о ней рассказывали удивительные вещи. После этих рассказов поклонники даже записывались на нее в очередь. Другие записывались на ковры, жигули, москвичи, а некоторые:
- На Ольку.
Зачем приехал молодой Борис Бер? Хороший вопрос.
Он приехал купить три вещи. Как-то:
- Золотой гребень, серебряную кружку и изумрудную ложку.
Купить у Сильвио. Борис Бер пришел в дом у реки, где жил Сильвио со своей Олькой, и спросил... Точнее, хотел спросить, но не спросил, потому что в доме никого не было. Но его заметили сквозь щели в заборе мать и отец Ольки. Дело в том, что они разделили дом пополам, поставили даже забор, чтобы молодые могли жить отдельно. Как в своем собственном доме.
- Они на берегу озера, - крикнула мать через щель в заборе.
- Они катаются на лодке по озеру, - сказал отец.
- Они хотят поймать большую рыбу к ужину, - сказала мать.
- Или несколько штук поменьше, - добавил отец.
- Вы останетесь на ужин? - спросила Вера.
- Обязательно оставайтесь, - сказал Петр.
- Мы готовим рыбу прямо на огне, - сказала Вера. - Здесь в саду.
- Сразу целый большой таз.
- Оставайтесь, достанется всем.
- Останусь, спасибо, - ответил Борис, выслушав все предложения. - Но сначала я хочу найти Сильвио.
- Сильвио? - спросила мать. И добавила: - А мы, кажется, такого не знаем.
- Да, - подтвердил отец. Но потом спохватился. - Это он так называет Арта.
- Да, да, - я тоже вспомнила, - сказала Вера. - Иногда он называет себя Сильвио.
- Только недавно начал, - сказал Петр Васильевич.
- А так, по праздникам, мы зовем его Король Артур, - сказала Вера Ивановна.
Борис Бер вышел на берег. Ближе к другому берегу плавала лодка, но на ней никого не было. Он закурил сигару, вынул маленький термос с кофе.
- Чушь какая-то, - сказал он через пять минут. - Лодка плавает, а людей нет. Ну, не утонули же они? - Он начал уже думать о возможности обитания в этом озере чудовища, когда услышал смех. Артур и Олька бежали к берегу через небольшое поле. Очевидно, что они решили сделать перерыв в рыбной ловле, чтобы заняться сексом в расположенном неподалеку лесу.
- Так мы никогда не наловим много рыбы, - сказала Олька.
- Ты права, - сказал Сильвио. - Надо делать это по очереди.
- Как это:
- По очереди? Один ловит, а другой занимается сексом? А как это? В одиночестве? Я не совсем понимаю, - сказала Олька.
- Я сам не понимаю, - сказал Слиьвио.
- Зачем тогда говоришь?
- Я просто делаю шаг в этом направлении. Ибо рыба-то нам тоже нужна.
Тут они замечают на другом берегу Бориса Бера. По доброте душевной Олька машет ему.
- Это твой знакомый? - спрашивает Сильвио.
- Нет. Но, думаю, он ищет нас. Не случайно же он здесь оказался.
- Хотите с нами ловить рыбу?! - крикнула она.
- Ес!
- Что он сказал? Что хочет есть?
- Видимо, да, - сказал Сильвио. Он понимал, что незнакомец ищет его. - Ну не Ольку же? Хотя с другой стороны, может быть, у нее есть тайны? Да, нет, я уверен, что этот парень приехал из-за меня. - Он не сказал это. И Олька ничего не услышала.
- Мы не сможем подплыть к тому месту, где вы стоите! - крикнула Олька. - Пройдите вперед.
Пришлось идти метров сто. Наконец, он сел в лодку.
- Вы к кому приехали? - спросила Олька, - ко мне или к нему?
- К вам, - дипломатично ответил Борис Бер. - Но не скажу больше ни слова до тех пор, пока не наловим достаточно рыбы. Здесь какая ловится? Треска? Или навага?
Олька рассмеялась. Но Сильвио почему-то было не смеха.
- Неужели вы не знаете никаких других рыб? - спросил он.
- И это правда, - сказал Борис. И добавил: - Если не считать семгу и осетра. И еще какая-то рыба есть... пиранья, - добавил он.
Все рассмеялись. Скоро они наловили много рыбы.
- Фантастика, - сказал Борис, - почти как на Белом море: закинул и почти тут же: на тебе - рыба.
- Никакой фантастики. Мы сами эту рыбу выращиваем, - сказала Олька. - И знаем секрет, как ловить ее.
- Какой секрет? - спросил Борис.
- Специальная наживка. Рыба приучена только к ней.
- Вы мне скажете этот секрет? - спросил Борис.
- Ни в коем случае, - ответила Олька, - это семейная тайна. Если узнают местные - все, конец. Можно сказать даже:
- Сл. на П - придет этой рыбе. Вы не знаете, какие тут живут ухарцы. Поэтому, извините, секрет есть секрет.
- А вы сюда не за этим ли секретом приехали? - спросил Сильвио.
- Нет, у меня другое дело. - И добавил: - Может быть, пожарим рыбу здесь, на берегу? Мне с... с вашим мужем поговорить надо. Без посторонних.
- Я не посторонняя.
- Конечно, нет. Но больше знать об этом никто не должен. Это большой секрет.
- Большой? Больше, чем наш, рыбный? - спросила Олька уже на берегу.
- Больше, - ответил Борис.
Они нажарили целый таз рыбы. И ели ее без вина.
- Первый раз в жизни ем рыбу без вина, - сказал Борис. - И первый раз в таком количестве.
- Так, какое у вас ко мне дело? - наконец счел уместным спросить Сильвио.
- У меня есть деньги, - сказал Борис. Он вынул и показал двадцать тысяч рублей. Они были зашиты в поясе.
- На эти деньги можно купить все, - сказала Олька.
- Мне и нужно все, - сказал Бер. - И это все у вас, - он улыбнулся Сильвио, - есть.
- За такие деньги мы обязательно вам Это продадим, - сказала Олька. - Но только что Это? - Артур, - обратилась она к мужу, - у тебя есть Это?
- Ничего такого дорогого у меня нет, - сказал муж.
- Вы подумайте хорошенько, - сказал Борис. - Уверен, что есть.
- Нет, - повторил Сильвио, и развел руки в стороны. - Обыщите.
Олька рассмеялась.
- Обыщите, говорит! Смешно. Сильвио, это должно быть что-то очень большое. В карман не уместится. Ведь правильно я говорю? - она посмотрела на Сильвио. Это должно быть что-то такое огромное, как дом. Или как это озеро. На эти деньги мы могли бы купить это озеро, Сильвио. Правда?
- Правда, - ответил Бер. И добавил: - Если бы оно продавалось.
- У вас есть три вещи, - опять начал он, - за которые я прямо сейчас отдам вам эти двадцать пять тысяч.
Сильвио молчал.
- Это большие деньги, - сказал Бер. И добавил: - Если вы не разбираетесь в деньгах, то поверь хотя бы мне: это очень большие деньги. Ну, так как? Берете?
- Берем, конечно, - сказала Олька. - И да:
- Можно, я пересчитаю деньги? Нет, не бойтесь, я распечатывать пачки не буду. Я только сосчитаю пачки и проверю, нет ли среди них кукол. Ну, как, вы не против?
- Разумеется. Хотя я гарантирую вам подлинность.
- Мне приятно будет проверить, - сказала Олька.
- Да что проверять? - сказал Сильвио.
- Почему бы не проверить? - улыбнулся Бер. - Я сам знаю:
- Это приятное занятие.
- У вас есть еще сигары? - спросил Сильвио. - Дайте мне одну. Подлиньше. - Он прикурил длинную и толстую сигару, затянулся и сказал, что у него нет ничего такого, что можно бы продать.
- Как же? Я вам сейчас назову три вещи, и вы тогда ответите мне, есть они у вас, или, как вы говорите, нет. Итак:
- Это золотой гребень, серебряная кружка и изумрудная ложка. Ну, как? Я угадал?
- Подождите, подождите! - воскликнул Сильвио, - у меня ничего этого нет. Уверяю вас. Уверяю вас.
- Напрасно вы мне не доверяете, - сказал Борис Бер. - Никто больше меня не даст. Не говоря уже о том, что вас могут обмануть. Послушайте, зачем они вам? Вы в этом все равно ничего не понимаете.
Сильвио выпустил четыре кольца дыма, и сказал:
- Не могу научиться выпускать восьмерки. Вы не знаете, как они делаются?
- Что? Прости те, я, может быть, и знаю, но вам не скажу. Вы ведь не хотите продать мне то, что вам абсолютно не нужно.
- Почему?
- Ну... не знаю. Возможно, они имеют археолого-историческую ценность. А это совсем другие деньги.
Борис схватился за голову.
- Я вам повторяю, - сказал он, - что какую бы ценность эти вещи не имели - продать их дороже, чем предлагаю я, вам не удастся.
- А что такого страшного может случиться? - спросила Олька.
- Да вас просто грохнут - вот все.
- Да, значит, эти вещи стоят двадцать пять тысяч. Извините, Борис, мне очень жаль, что у нас их нет.
- Сильвио, я научу вас делать восьмерки. Только продайте мне то, что я прошу.
Тут Сильвио упал на колени и начал молиться. Это было как-то непривычно. Олька даже подумала, что парень, ее собственный муж, дуркует. Но зачем?
Сильвио действительно молился. Он как будто включил проектор, и стал быстро вспоминать события последних дней.
- Все это было, было, было, - шептал он.
- Ты чего, Арт?! - ужаснулась Олька.
- Подожди, подожди, - быстро сказал парень, - сейчас я досмотрю... сейчас я только досмотрю.
Сильвио вспомнил. Он вспомнил, что у него было эти вещи.
- Да, у меня были эти вещи, - сказал он. - Но не все.
- Чего не было? - спросил Бер. Правда, пока что он не верил в это. Наверное, ложку решил оставить себе.
- Ложки не было, - сказал Сильвио.
- Я так и знал, - не смог удержаться от восклицания Борис. - Ты хочешь оставить ложку себе. Пойми, мне нужны все три вещи. У тебя... Они у тебя?
Борис не мог успокоиться. Он крутился на одной ноге, приседал, делал стойку на руках. Рассказывал много интересного. Как Цицерон. Он даже остался ночевать у них. А это для обоих молодоженов было большой потерей, ибо они делали все по науке:
- Секс три раза в неделю - не больше. И каждый раз из трех - не более трех раз. Но и не менее. А жизнь есть жизнь - настрой мог быть не всегда. А надо! Как говорил Дюма-отец своему Дюма-сыну:
- Хочешь - не хочешь, а делать ты должен это каждый день. - Каждый день! Здесь требования были более умеренные, но тоже:
- Три по три в неделю, умножаем на четыре недели. Это уже тридцать шесть раз в месяц. Плюс еще два-три дня по желанию. Ну, много, много все равно. И хотя Дюма-отец учил Дюма-сына не только сексу, и не столько сексу, а совсем другому ремеслу, все равно посторонним в этих делах не место.
А тут Борис навязался ночевать! Это все равно, что предложить Измайлову или Сычеву напиться перед решающим матчем на Олимпийских играх. Ведь потом будут говорить:
- Ну куда ты пас даешь? - И можно бы легко ответить:
- На ход. На ход напарника! - И все.
А приходится посылать на три буквы. Из-за этого легко расстроиться. И тогда игра вообще не пойдет. Удар, резаный удар в девятку. Мимо. Ну, что ты будешь делать? Мимо. Всегда точно в девятку, а тут на Олимпийских играх и...и ничего не выходит. Хотя, что значит, не выходит? Все нормально, все выходит. Просто люди, не понимающие ничего в футболе, хотя числящиеся тренерами, мешают, практически не дают играть.
Так и Борис, хотя и спал в другой комнате, каждые пятнадцать минут давал нелепые советы. И хоть бы про секс! Нет, он все советовал, как теперь найти три магических - по его словам - предмета.
- Или вы их и не теряли? - прибежал он уже в десятый раз с новым предположением.
- Разве вы забыли, что уже говорили это? - спросила Олька. Она едва успела прикрыться одеялом.
- Простите, - наконец не выдержала она, - но у нас научный метод.
- Талантливым людям не нужна наука, - сказал Борис Бер. - У вас и так все получится.
- Нет, нет, у нас режим, - поддержал жену Сильвио. - Пожалуйста, ложитесь спать. Дайте нам насладиться этим по программе.
Когда Борис удалился в свою комнату, Олька сказала, что завтра надо вставить замок:
- В эту дверь.
- У нас никогда не бывает гостей, - сказал Сильвио. - Зачем нам замок?
Обычно после секса они спали в разных комнатах. Отсутствие замка позволяло им чувствовать себя мужем и женой даже в разных комнатах. Замок мог не то что разделить их, скорее, наоборот, замок мог возбуждать дополнительное желание. Желание перевыполнить норму. Как Любовь Орлова. Сначала скромно на шестнадцати станках, потом на ста пятидесяти, а дальше уже и на двести сорока. Наука против этого. Рекорды это хорошо, они показывают нам путь в светлое будущее. Но ведь, друзья мои, и меру знать надо. А то ведь можно достукаться до того, что вам, как Михаилу Зощенко и пенсию не назначат.
- Жаль, меня никто не спросил, - сказал Борис, - я бы назначил пенсию и Михаилу Булгакову, и Михаилу Зощенко, и Михаилу Горби. А также Сычеву и Измайлову. Ведь сколько радости они доставили людям! И не сосчитать.
- Мне бы только начать удачно, - сказал он, - а для этого мне нужны только три вещи.
В конце концов, Олька разозлилась. Она сказала:
- Ну, неужели вы не можете представить, что мы готовимся к Олимпийским играм?
- Нет.
- Тогда считайте, что это и есть Олимпийские игры. Неужели это так трудно?
После этих слов Борис, наконец, заснул, и они смогли, хоть и с опозданием, выполнить план. И, конечно, не на двухстах сорока станках. Как Любовь Орлова, но на ста пятидесяти это точно.
Утром Борис проспал завтрак. Его не стали будить. Этот парень так надоел им вчера, что они просто боялись его будить.
- Он такой зануда, - сказала Олька. - Я таких людей даже себе не представляла. - Потом она сказала:
- Это же надо до такого додуматься, что у нас есть золотой гребень, серебряная кружка, изумрудная ложка. Я ничего не напутала?
- Нет, - ответил Сильвио. И добавил: - Они действительно у меня были.
- Да? А где они теперь?
- Еще точно не знаю. Но, думаю, вспомню в ближайшее время. Понимаешь, мне просто надо немного времени, чтобы вспомнить всё.
- Всё? - спросил, появляясь на ступеньках дома, Борис Бер.
- Вы нас напугали, - сказала Олька. Она как раз стояла у мангала, и первая увидела Бориса в одних трусах, потягивающегося на ступеньках.
- Все, что было в последние дни, - сказал Сильвио. - Я это почти чувствую.
Далее, Сильвио вспоминает, что на квартире у Та, вещи еще были у него. По крайней мере, золотой гребень и серебряная кружка.
Та ушла на работу, а Ленька Пантелеев на почту. Он доложил Абелю, что:
- Дело сделано.
- Сделано как? - спросил начальник.
- Бабушка приехала, - ответил Ленька.
- Что? Повтори, пожалуйста, что ты сказал?
- Дело сделано.
- Нет, после этого.
- Я больше ничего не говорил, - пожал плечами Ленька.
- Как не говорил? А про бабушку? Что ты сказал про бабушку? Ты сказал:
- Бабушка приехала?
- А что не так? Да, я это говорил. Я имел в виду, что... Ну, вы понимаете?
- Нет, я не понимаю. Ибо:
- Если бабушка приехала, то ты не выполнил задание. А ты так говоришь, как будто все у тебя получилось.
- Я не могу говорить открытым текстом. Вы сами сказали, что надо соблюдать конспирацию.
- Да, конечно. Но не до такой же степени, чтобы я ничего не понял. Как ты считаешь?
- Я считаю...
- Меня не интересует, что ты обычно делаешь. Давай так: одного мы назовем тараканом, а другого мухой. И ты спокойно, без оглядки на контрразведку, ответишь, кого ты убил. Окей?
- Понятно. Значит, первый это таракан, а второй - муха. Далее, ответ?
- Да.
- Таракан.
- Что таракан? Прекрати мямлить! Отвечай, пожалуйста, полным ответом.
- Я отравил таракана. Как? По рецепту Агаты Кристи, которые в последнее время стали прилагаться к романам в качестве рекламного средства.
- Значит, первый таракан? - решил уточнить ситуацию Абель. - Но я так и не понял, кто был первым?
- Я не могу сказать, - ответил Ленька.
- Нет! Хватит этого балагана! - рявкнул Абель. На той стороне провода, он сделал себе летний грог из рома, воды и ароматных трав. - Говорят, хорошо для сердца.
- Что? - не понял Ленька Пантелеев.
- Это я не тебе. И да:
- Говори - сл. на мать, но без мата - прямым текстом!
- Но нас могут подслушать.
- Да кому ты нужен.
- Нет, про себя-то я молчу. Вас могут слушать.
- А я говорить ничего не буду. Говори ты.
- Окей. Первый это Сильвио. Я вам уже говорил, он так себя называет. Так этот Сильвио и есть таракан, которого я отправил к бабушке. По рецепту Агаты Кристи. А именно: подсыпал ему в еду изотопов урана. Двойную дозу.
- Хорошо. А муха? - Абель выпил сразу два глотка летнего грога. - Вкусно! Еще бы раков.
- Что?
- Я говорю, раки у вас там водятся?
- Я не знаю.
- Не знаешь? Ну, ладно, что там насчет мухи?
- Не знаю. Я его не видел.
- Чем ты там - слово на мать без мата - занимаешься? Если ни - свово на х в ослабленном значении - не знаешь ни про раков, ни про муху.
- Если вы так часто будете говорить про муху, могут подумать, что мы говорим про гранатомет муху. А это секретная информация.
- Меня не интересует, что они обычно думают. Запомни только одно:
- Я скоро сам приеду. Пока что его не трогай, только приготовь к моему приезду.
- Приготовить да, или приготовить нет?
- Приготовить нет. Ты понял?
- Понял. Убивать не надо. Просто нейтрализовать на нейтральной территории. Я бы назвал эту операцию:
- Муха в сачке.
- Слишком длинно, - сказал Абель. - Операция будет называться просто:
- Набоков.
- Лучше:
- Ловец бабочек.
- Не подходит. Слишком длинно.
- Тогда Лолита.
- Чем это лучше? - спросил Абель и допил сразу весь летний грог.
- Никто не подумает сразу на Набокова.
- Ты думаешь, что Набоков и Лолита две вещи несовместные?
- Знаете, что? Вы задаете мне такие вопросы по телефону, что местная контрразведка уже могла составить на меня полное досье. Это, во-первых. А во-вторых, у меня уже не хватит денег, чтобы оплатить такой длиннющий разговор. Вышлите, пожалуйста, денег.
- Я скоро сам приеду, - ответил Абель и повесил трубку телефона. Он взял стакан и посмотрел на свет. Пусто. - Что ж, - сказал он, - поеду ловить раков. - Потом добавил: - И мух. Почему во множественном числе? Муху. Действительно, похоже на гранатомет. В единственном числе.
Ленька вернулся домой. Имеется в виду, в квартиру Та. Она оставила ему ключи. Зачем? Ей жаль было выгонять мужчин. Один раз она выгнала своего мужа. И решила:
- Хватит. Больше выгонять никого не буду. - И добавила, глядя на себя в зеркало: - А то скучно. - И еще раз добавила: - Нет, если уж очень сильно достанет, то конечно. Придется выгнать.
Ленька обнаружил синюю сумку Сильвио на вешалке. Ее сюда повесила Та. Она взяла с собой серебряную кружку. Так для интереса. Хотела проверить: настоящая серебряная, или так - подделка, мельхиор. Ведь она видела эту кружку в ресторане. И сначала удивлялась, почему Сильвио пользуется своей кружкой. Потом Ин ей сказала, что нет посуды.
- Полный ресторан - не хватает.
- Так у Полины под замком есть, - ответила Та. - Новая.
- Не дает, стерва.
- Дала бы рубль.
- Просит два.
- Стерва.
- Да - сл. на б - жадная.
Таким образом, Та взяла кружку без каких-либо подозрений насчет магических особенностей серебряной кружки. Да и вообще, в магию верили два-три человека - не больше.
Удивительно, но Та не обратила внимания на гребень.
А она подумала:
- Это китайская расческа. Откуда у простого солдата золото?
Ленька взял расческу, подул в нее и причесался. Но золота из нее не выпало. Он его и не ждал. Поэтому просто положил расческу. Но не назад в синюю сумку, а себе в нагрудный карман. Школьная привычка. Вечером он пошел в ресторан. Та, он уже считал своей:
- Телкой. - Делать ему было нечего. Абель прибудет дня через два, так что можно развлекаться.
Естественно, что Сильвио он уже не надеялся увидеть.
Но Сильвио со своей подругой, а точнее, женой тоже пошел в этот субботний вечере в ресторан. Борис пригласил. Он надеялся разговорить Сильвио в благоприятной обстановке ресторана.
Нерон и Оловянный тоже были здесь. Они все-таки выследили Бориса. Тот зашел в гостиницу, чтобы продлить срок своего здесь пребывания. Администратор, знакомая Нерона послала гонца к Нерону, чтобы сообщить:
- Мистер Бер вернулся. - Так они его называли. И действительно для простого русского он выглядел слишком элегантно. И легко было поверить:
- У этого человека есть деньги. Бер в ресторан, и они в ресторан. А собственно, куда еще идти, если есть деньги. И никаких знаков вопросов.
У этих ребят денег не было. Можно даже сказать:
- Никогда.
Правда, обещал подъехать Мо, и заплатить, если не удастся достать денег. Оловянный и Нерон хотели сесть к Та. В случае, если Мо не придет, или придет без денег, она, может быть, дала бы в долг. И тем более, она дала бы, если бы каким-то чудесным образом у Бориса не оказалось денег. Ибо:
- Где-то они все-таки должны быть. - Дело только во времени.
Но официанты что-то переиграли, и этот стол стала обслуживать Ин. Это хуже. Ей деньги надо отдать обязательно сегодня. Иначе эта леди общепита устроит такой скандал, как будто у нее сгорел дом.
Борис понимал, что нельзя давить на клиентов. Но ничего не мог поделать с собой. Как три карты перед Германном, так и три магических предмета: золотой гребень, серебряная кружка, изумрудная ложка - неотступно были перед глазами Бориса. Он не мог отогнать это видение взмахами руки. Очевидно, что эти предметы излучал сам его мозг. Тройка, семерка, туз. Золотой гребень, серебряная кружка, изумрудная ложка.
Он потер лоб и попросил принести рыбу.
- Три рыбы, - сказал он. Они тоже сидели у Ин. Ибо Та не хотела обслуживать дурака Оловянного. Она знала, что у него обязательно не хватит денег, чтобы расплатиться по счету. Она сказала, что у нее мест нет, и посадила его и Нерона за стол к Ин. Ин готова была обслужить всех. Бывали случаи, что она брала по четыре восьмиместных стола плюс свадьбу на пятьдесят-шестьдесят человек. Работала она, как немецкий станковый пулемет:
- Тысяча двести выстрелов в минуту.
- Может быть, лучше взять мяса, Борис, - сказала Олька. А Сильвио добавил:
- Я люблю рыбу. Но вчера мы съели столько рыбы, что сегодня лучше бы взять мяса.
- Да, конечно, - быстро сказал Бер.
- Так, что мне записать? - спросила Ин.
- Золотую котлету по-киевски, серебряного цыпленка табака и изумрудные пельмени в горшочке. - Борис совершенно спокойно посмотрел в изумленные глаза Ин. Но она, как заведенная все записала, и побежала дальше. Правда, предварительно она споткнулась о стул у противоположного стола, пробежала пару шагов на коленях, но так и написала на чеке для поваров:
- Золотая котлета по-киевски - один, серебряная кружка - один, изумрудная ложка - один.
- Это от переработки. Нахватала столов - вот ум и не выдержал.
- Как это может быть? - спросила повариха с салатов.
- Вот так, - ответила бригадир, - уму не постижимо, как можно нахватать заказов на девяносто человек. Она носит за раз по шестнадцать больших тарелок с горячим. Мужик не поднимет. А эта прет, прет и прет.
- Она так обсчитается, - сказал повар с горячих.
- Жди, обсчитается! - сказала повар с салатов.
- Обсчитает, - сказала бригадир. И добавила: - И что самое главное:
- Обсчитает всех.
- Это точно! - сказали все хором.
- Не понимаю только, как можно было написать такую - сл. на х - на чеках. Вы только послушайте:
- Золотой гребень - один, - представляете, только один, серебряная кружка - тоже один. И что еще там? А! Изумрудная ложка и тоже - один.
- Точно, - согласились все.
Все началось с того, что на Бориса напали в туалете.
Нерон сказал, что надо... ну, не мочить, а просто отнять деньги у Бера в туалете.
- Зачем нам светиться? - спросил Оловянный. - Выйдет на улицу, и там разделаем его, как черепаху.
- Мы слишком долго его искали, - сказал Нерон. - Ускользнет. В общем, так: ты постоишь у двери, а я дам ему по балде. А хочешь, давай ты. А я постою у двери. Вообще, конечно, рискованно.
- Давай подождем до конца.
- Нет, не могу, - ответил Нерон. - Деньги ляжку жгут.
- У меня. Я чувствую, что они уже у меня.
Олька спросила Бориса:
- Вы успокоились?
- Почти. Хотя практически это невозможно. - И он обратился к Сильвио: - Ну!
- Не могу, - наконец сказал Сильвио.
- Почему?!
- Я вспомнил. Я вспомнил, что это очень дорогие вещи. - И он прошептал на ухо Борису: - Из расчески упала золотая пятерка.
- Сильвио, - сказала Олька, - ты что там шепчешь? А? Я здесь, а ты разговариваешь шепотом. Это знаешь ли, некультурно. Что подумают люди?
- Я потом тебе расскажу.
- Потом - суп с котом, - провела Олька свою коронную фразу. - Почему ты не рассказал об этом раньше?
- О чем?
- О том, естественно, о чем ты сейчас говорил с Борисом.
- Я сам только что, можно сказать, вспомнил, - сказал Сильвио. - Я бы рассказал тебе первой, но вот Борис очень настаивает. Ты видишь, он психует. Пришлось ему сказать сейчас, но чтобы не слышали другие. Ты видишь: все навострили уши.
- Сильвио, - строго сказала Олька, - не выдумывай. Кому мы нужны? Здесь все заняты своим меню. И кстати, - добавила она: - Борис, ты что заказал? Ты заказал:
- Золотую котлету, серебряную... что там было серебряного, Сильвио?
- Кажется, серебряного цыпленка табака.
- И изумрудные пельмени!
- Неужели, я это заказал? - весело спросил Борис.
- Зря вы смеетесь, - сказала Олька, - нас могут принять за каких-то деревенщин, совершенно не представляющих себе, что можно заказывать в ресторане.
- Хорошо, я скажу, - Сильвио оглянулся по сторонам, - что в серебряной кружке коньяк не кончается. - Только молчите. Вы можете заставить посторонних обратить на нас внимание. Теперь я понял, почему меня нашли на кладбище. Это не случайность.
- Не случайность, - повторил Борис, - и отломил кусочек хлеба. Он посолил его и съел. - Мне это нравится. Не случайно оказаться на кладбище. И да:
- Где наши холодные закуски?! - крикнул Борис чуть ли не на весь зал.
- Несу, несу, - радостно, на бегу ответила Ин. - Вот, пожалуйста, рыбка...
- Мы заказывали рыбу? - спросила Олька.
- Это не обычная рыбка, - сказала Ин.
- А какая?
- Красная.
- Красная? Разве бывает красная рыба?
- Бывает, - сказала Ин. - Пожалуйста, Оливье, грибочки Кокон и Боржоми.
- Мы это заказывали? - опять удивленно спросила Олька. - Вы не ошиблись? Посмотрите там, у себя: вы правильно записали?
- Не всяко слово в строку пишется, - сказала официантка, и убежала.
- Теперь я не удивляюсь, что она не обратила внимания на изумрудные котлеты, - сказал Сильвио.
- Да я тоже поняла, - сказала Олька, - она носит то, что считает нужным.
- Работать так легко и приятно, - сказал Борис. И добавил: - Я был в Италии, там часто так делается. Никаких заказов. Всегда:
- Получите лучшее, что есть у нас.
- Вы хотите взять у меня все, - сказал Сильвио. - Все, что у меня есть лучшего.
- Было.
- Да, было, - сказал Сильвио, - все, что было у меня хорошего. - Он осмотрелся по сторонам, потом повернулся назад.
- Что ты там увидел? - спросила Олька. - У тебя такое лицо, как будто ты увидел чудовище в нашем озере.
- Я не могу здесь говорить, - сказал Сильвио. - Давайте выйдем в фойе, покурим.
- Курить можно и здесь, - сказал Борис. - Впрочем, изволь, выйдем.
- Я останусь здесь, - сказала Олька, - а то могут подумать, что мы уже сбежали.
- Пусть думают, что хотят, - сказал Борис. - Мы имеем полное право выйти и покурить в фойе.
- Тем более мы имеем желание сходить в туалет, - сказал Сильвио.
- Право есть, - сказала Олька, - но возможности наши ограничены. И знаете почему? Я буду думать, что наша официантка думает, что мы убежали.
- Мы еще ничего не ели, - сказал Борис. - И следовательно, думать она не будет. Еще не вечер, чтобы думать.
- Ну хорошо, тогда я пойду с вами.
Они вышли и закурили около зеркал.
- Я не буду, - сказала Олька.
- Бросила? - спросил Борис.
- Нет.
- А что тогда? У меня есть Мальборо. Будете?
- Нет.
- Почему?
- Я не курю. К сожалению.
- Нет, вы не очень меня обидели. Это ваше личное дело. Итак, вы кого-то увидели? - обратился Борис к Сильвио.
- Вы его знали раньше?
- Это он напал на меня в санчасти.
- Все ясно, - сказал Борис.
- Что ясно?
- Вас уже заказали. Я думал, что успею раньше. Теперь вижу, меня опередили.
- Интересно, заметил ли он нас? - спросила Олька. - Я имею в виду тебя, - она положила руку на плечо Сильвио.
- Если не заметил, то заметит, - сказал Бер.
- Может быть, нам лучше уйти? - сказала Олька.
- Мы должны идти на Вы, - сказал Борис. И добавил: - Иначе мы никогда не узнаем, где наши вещи с планеты Сириус.
- Вы думаете, что они с Сириуса? - спросила Олька.
- Вы думаете, они наши? - спросил Сильвио.
- Не будем уточнять формулировки, друзья мои, - сказал Борис, - мы должны быть одной командой. Иначе нас перестреляют, как диких куропаток. Вы согласны?
- Согласны - да, или согласны - нет? - спросила Олька.
- Дорогая леди, сейчас не время для демагогий, - сказал Борис. - И давайте объединимся.
- Да мы уже объединились, - сказал Сильвио. - Дорогая, думаю, мы не против.
- Думаю, да, - сказала Олька, - ведь у этого парня есть деньги. - Она положила вторую руку на плечо Бориса, и добавила:
- К сожалению не так много, как ожидалось.
- У меня будут еще деньги, - сказал Борис. И добавил: - Вы идите в зал, а я, извините, зайду в туалет.
Далее, он заходит в туалет, а там уже сидят в кабинках Нерон и Оловянный.
Борис был ближе к кабинке, где стоял Оловнянный. Но Оловянный никак не мог решиться первым напасть. Просто на просто он боялся. Борис уже начал застегивать ширинку. Вот-вот он повернется. Когда Нерон распахнул свою кабинку Борис уже начал поворачиваться. Нерон сказал:
- Ну, ты че, козел, обосрался?
Борису не удалось собраться с мыслями, чтобы достойно ответить на этот вопрос. Тем более, что он и относился-то не к нему, а к все еще скрывавшемуся за дверью Оловянному. Борис получил удар пудового кулака в челюсть. Тут послышались шаги. В туалет вошел кто-то еще. Нерон двинулся навстречу, чтобы задержать нового посетителя. Перед поворотом он обернулся и с изумлением увидел, что Борис приподнялся на одно колено. Он понял, что уже не успеет вернуться и добить клиента. Тогда Нерон заорал:
- Оловянный, мать твою! - И этих слов, наконец, хватило, чтобы вывести капитана из летаргического сна. Борис даже не успел повернуть голову в его сторону. Ну, не думал же он, что его тут пасет целая банда. И Оловянный ударом в лоб опять уложил Богатенького Буратино около писсуара. Он так и сказал:
- Сегодня ты приезжий, Богатенький Буратино. У меня еще никто не уползал.
- Слишком много базаришь, - негромко сказал Нерон. И добавил: - Гроссе бандит. - И он перекрыл путь уже собравшемуся повернуть посетителю туалета. - Позвоните, пожалуйста, в скорую помощь, - сказал он, - клиенту плохо стало.
И мужчина в галстуке, несмотря на большое желание зайти в туалет, послушно повернул назад и двинулся к телефону-автомату. Хотя он мог бы совершенно спокойно сказать:
- Да вы сами идите и позвоните. Телефон-то вон он, на стене висит. Но врожденный культурный образ мыслей не позволил ему отказать Нерону. Этот парень был начальником цеха на заводе, и Нерона он знал. И Нерон как-то с ним знакомился, но забыл. Ну, или ему показалось, что забыл. Так бывает.
- Его нельзя здесь оставлять, - сказал Нерон. Оловянный уже обшарил карманы Бориса, но ничего не нашел. Так двести рублей.
- Больше ничего не было, - сказал он, когда Нерон вернулся. - Может, еще в пистончике посмотреть?
Последовал логичный ответ:
- В - слово на букву х в умеменьшительно-ласкательном варианте - еще посмотри. Мы что ищем? Десять рублей, что ли?
Тут они обнаруживают пояс, но снять его не успевают, так как в туалет входит Валентин, начальник цеха, который вызывал скорую помощь и еще два мужика.
- Пусть подышит воздухом в фойе, - сказал Нерон.
- Вам помочь? - спросил Валентин.
- Не стоит, мы сможем довести его до раздевалки.
И они посадили Бориса за стол швейцара.
- Это мой стол, - тут же вырос, как их под земли сержант заградотряда. - Вам что здесь комната для развлечений? - Он хотел сказать что-то еще, но узнав Нерона, заткнулся. - А это ты Слава.
- Возьми, - неожиданно сказал Нерон и дал швейцару три рубля.
- А что с ним делать?
- Очухается, проводишь в зал.
- А если он захочет уйти совсем? - Бывший сержант был пунктуальным человеком. Действительно, вряд ли кто мог проскочить мимо него в спасительный тыл.
- Да пусть валит, - вставил свое слово Оловянный.
- Вот ты и посторожишь его на улице, - сказал Нерон, когда они вышли из раздевалки.
- Хорошо, - согласился капитан и вышел. На улице было не холоднее, чем в ресторане. Он закурил. И подумал, что если клиент выйдет на улицу, то он возьмет его один. А Нерону скажет, что никого не видел. Да пошел он на - сл. на х в ослабленном смысле - в конце концов. Это не его деньги. Ведь половину этих денег придется отдавать. А Нерон вряд ли захочет. Придется сводить его с Юристом. Скорее всего, Юрист сам не захочет связываться с Нероном.
Ленька узнал Сильвио, когда он и Олька возвращались из фойе. Он был в штатском и Сильвио мог не узнать его. Так думал Ленька Пантелеев. Да и вообще, Сильвио ли это? После такого яда не выживают. На всякий случай Ленька пересел спиной к Сильвио и его даме.
- Надо грохнуть и этого Сильвио, - сказал он сам себе.
Подошла Та, и он хотел сказать, что Сильвио жив, и он здесь. Но решил:
- Не надо. Она может разволноваться и завалить все дело. Но в любом случае, его надо убрать до приезда Абеля. Сначала, правда, надо все-таки выяснить, тот ли это парень или другой? Может быть, это его близнец?
Олька и Сильвио съели свои Оливье и почти всю красную рыбу. Олька только и делала, что удивлялась.
- Никогда не думала, что здесь делают французские салаты.
- Красная рыба, надо же. Как она стала красной? А, Сильвио? Как раки после жарки? Не может быть, что такая и была красная.
- Она такая и была.
- И так красной плавала? Ты веришь в это?
- Я это сам видел, - сказал Сильвио.
- Где?
- Я тогда был медведем и ловил красную рыбу на перекатах.
- Медведем? - переспросила Олька. И добавила: - Я тебе не верю. Впрочем, расскажи, как ты ловил красную рыбу. Мне интересно.
- Могу только сказать, что свежая красная рыба вкуснее вареной и жареной.
- Ты ел? Без соли?
- Я ее солил немного. Я не Высоцкий, чтобы есть сырую рыбу без соли.
- Какая она на вкус?
- Как красная игра.
- Бывает еще и красная икра? Я тебе... я тебе верю. Ну, если ты говоришь, что ел, я тебе верю. Но, честное слово, не могу представить, чтобы икра была красной.
- Бывает еще и черная икра, - хотел сказать Сильвио, но не стал усложнять ситуацию. После этого разговора с Олькой он и сам-то уже не очень верил, что бывал на Сахалине и ел там красную икру трехлитровыми банками. Даже не успевал доедать. Икра раньше портилась. Ну, не обожраться же в конце концов!
- Что-то долго нет Бориса, - сказала Олька.
- Сейчас проверю, - сказал Сильвио. И добавил: - Здесь, как на подводной лодке никому нельзя доверять.
- Почему?
- Обязательно хоть один член экипажа окажется шпионом.
- А если все честные?
- Члены экипажа? Тогда обязательно на борт будет принят шпион, как бы потерпевший крушение в море.
- А ты плавал на подводной лодке? - спросила Олька.
- Я рассказу тебе об этом позже, - сказала Сильвио. - А пока, извини, я должен сходить за Борисом. Мне кажется, что не только за мной, но и за ним следят.
Сильвио вышел на улицу. Бориса нигде не было.
- Здесь тоже его нет. Сбежал? Зачем? - Сильвио хотел уже вернуться в ресторан, когда услышал слабы стон. Под деревом метрах в десяти от входа лежал человек. Это был Борис. Он опять застонал. Сильвио подошел и перевернул его.
- Ограбили, - только и сказал он.
Сильвио втащил Бориса в ресторан и посадил за стол. Нерон понял, что Оловянный забрал все деньги. И теперь, конечно, сюда не вернется.
- Зачем он пошел на улицу? - подумал Нерон. - Ведь просто так сказал Оловянному, чтобы караулил клиента на улице.
- Плохо дело, - сказал он.
Далее, Оловянный возвращается в кабак. Почему?
- Откройте дверь.
- Нет.
- Почему?
- Нет мест, - повторил швейцар.
- Я так уже сидел.
- Я такого, как ты не помню, - сказал швейцар через стекло, разозленный тем, что практически никто не дает на чай.
- Что вы говорите? - я не понял, - спросил Оловянный.
- К сожалеию, - сказал бывший сержант заградотряда, - у меня нет денег ни на чай, ни на кофе. - И добавил: - Не говоря уже о шоколадке. Вкусной и сладкой. Как... как поцелуй Ольки.
- Какой еще, на - сл. на х в ослабленной форме - Ольки? - раздраженно сказал Оловянный.
- Которая сидит здесь, в ресторане. И да:
- Ты мне здесь не хами. Я на службе. Ну, что ты за - сл. на х в ослабленной форме - такой, что я должен пускать тебя каждый раз бесплатно, объясни, если не трудно.
- У меня здесь работает любовница.
- Кто?
- Та.
- Не ври.
- Честно.
- Не ври, я тебе сказал. И да:
- Я таких, как ты валил пачками, когда...
- Хорошо. Сколько ты хочешь? - спросил капитан.
- Десять.
- Да за десять я куплю в магазине две бутылки водки.
- Иди и купи.
- Так, наверное, уже закрыто, - Оловянный отклонился назад, стараясь рассмотреть, открыта ли дверь в ликероводочный магазин. - Кажется, закрыто. Ладно, с меня червонец. Запиши.
- Не пишу.
- Серьезно, запиши где-нибудь. С меня десятка.
- Не на чем писать.
- Хорошо, - парень пошарил по карманам. Как обычно денег там не было. Не вынимать же из пояса. Он вернулся с этим поясом назад, потому что решил не кидать Нерона. Лучше отдать ему его часть. Если же сначала пойти к Юристу, можно лишиться всех денег. Да и Нерон, конечно, может забрать все. Скажет:
- На пока, - а потом не дождешься.
Поэтому капитан зашел по пути в городской парк, и зарыл под кустом половину денег. Для Юриста. Как договаривались. Он хотел было зарыть и свою половину от половины, но и так уже испачкал и изранил все руки, пока рыл яму Юристу. Поэтому у двери ресторана он чувствовал себя неспокойно. Все-таки с собой были свои деньги. И еще за дверью требовали часть из них отдать. Отдать! За что?!
- Хорошо, я сейчас приду, - сказал Оловянный. Он вынул из пояса десятку.
- Тук-тук. - Но швейцар долго не появлялся.
- Ну, что, принес деньги? - В стекле двери появилась долгожданная рожа.
- Да, сэр, - пошутил Оловянный, видимо считая, что он уже там, в ресторане. Но, как говорится:
- Скоро сказка сказывается, но не скоро дело делается.
- Ты че мне суешь? - возмутился швейцар.
- Как договаривались, десятка.
- Мы так не договаривались, - сказал швейцар, и попытался закрыть, уже было приоткрытую дверь.
- Как же, как же! - запричитал Оловянный. - Мы договаривались на червонец.
- Ты, я думаю, плохо слышишь, друг. Мы договаривались на четвертной.
- Что?! На четвертной! Да за четвертной я тебе, старая падла, горло перегрызу!
- Слово на Х - свой грызи, - сказал старший сержант и захлопнул дверь перед носом настойчивого посетителя.
- Ладно, - сказал капитан, и опять отошел от двери.
Он дошел до соседнего магазина, удостоверился, что тот закрыт, и вернулся назад. На всякий случай он приготовил четвертной. Но отдавать деньги он не собирался. Злоба так и клокотала в нем.
- Успокойся, - говорил он себе. Но никакие уговоры не помогали. - Старый пень, старая лошадь, наглая тварь, фашист, - повторил он еще раз, прежде чем опять постучать в дверь ресторана.
Когда появилось лицо Петра, капитан не стал предлагать приготовленные двадцать пять рублей, а просто схватил эту рожу за горло. Предварительно он разбил стекло. Надо бы что-то сказать. Например:
- Так сколько я тебе обещал, старый хрен? - Но капитан, казалось, забыл все слова. Он только крепче и крепе сжимал руку. Казалось, горло мужика не выдержит, и голова его свалится на бок, как у курицы.
- Я тебя задушу, - прошипел капитан. Он видел себя со стороны. Он понимал, что он:
- Геракл.
Неожиданно почти задушенный швейцар поднял руку. В ней был широкий, длинный хлебный нож. Он брал его на кухне, чтобы нарезать себе хлеба. Кто-то угостил этого парня украинским салом, и он попросил на кухне нож. Для смеха уже дали нож с хлеборезки. Ведь не угостил этим салом никого. А все знали, что это был прямоугольник:
- Шесть на десять и на шестьдесят.
Нож не понадобился по назначению. Как раз в то время, когда швейцар нес этот, точнее это мачете на свою гауптвахту, в дверь постучали.
- Ну, ты достучался, дятел, - сказал Петр Васильевич. И рубанул кесарем по медвежьей лапе хулигана. Он хотел сказать:
- Капитана, - но вышло:
- Хулигана. - Даже про себя.
Некоторые, которые были в фоей, ужаснулись. В самом ресторане больших волнений не было. Так, за столом рядом с фойе, у входной двери сказали:
- Кого-то зарезали.
Ему ответили:
- Хорошо, что не нас. - И все.
Это не значит, что здесь кого-то каждый день резали. Здесь все-таки был ресторан, а не фабричное общежитие.
И, логично, что никто не удивился, когда Оловянный появился у стола с перевязанной и подвешенной за шею рукой.
- Что? - только и спросил Нерон.
- Ничего, - ответил капитан, - я сказал врачу Скорой Помощи:
- Чувствую себя хорошо! - И вот я здесь.
Нерон поперхнулся Белым Медведем: смесью водки и Советского шампанского в пропорции:
- Один к одному. - Сто на сто, например.
Оловянный постучал Нерона по спине здоровой рукой, и сказал, что взял со швейцара слово... даже не слово, а клятву:
- Не брать с меня денег.
- Месяц? - спросил Нерон.
- Что? Нет, не месяц, а:
- Пожизненно. Он поклялся, что теперь будет пропускать меня:
- Не взяв ни копейки, - пожизненно.
- И ты его простил?
- У меня не было выбора, - ответил Оловянный. - Мне, что, надо было отрубить ему голову этим мачете? Смысл? А так хоть есть экономическая польза.
- Дурак, - сказал Нерон. - Ты знаешь, сколько у него денег?
- Нет.
- Иди спроси. У тебя был шанс взять с него штуку. Не меньше.
- Что-то я не верю, что у такой облезлой обезьяны может быть штука.
- Дурак, - опять сказал Нерон. И добавил: - Кстати, деньги у тебя?
- Какие деньги?
- Ты снял пояс?
Тут появилась официантка Ин, и они замолчали.
- Вам чего принести, мальчики? Мяска, рыбки, кофею? - И она опять повторила эту фразу:
- Мяска, ры...
- Мяска, рыбка, кофейка, - со смехом прервал ее Нерон.
- Давай, - махнул левой рукой капитан, - неси сначала мясо, потом рыбу, а уж кофе в самом конце. И из бара, а не из чайника с кухни.
- Нормальные люди заказывают рыбу поперед мяса, - сказала Ин.
- Поперед это как? - спросил Оловянный.
- А это раком, - опять заржал Нерон. И добавил: - Ин, принеси нам раком. Прости, раков, - поправился он. Ведь Ин могла и обидеться, а денег могло и не хватить. Не пришлось бы еще с ней договариваться.
- Ну ты скажешь, Слава! - Ин предложила принести раков. - У меня есть свои. Еще почти живые.
- Ладно, давай почти живых, - сказал Оловянный. - И пива.
- Пива нет, - сказал Ин. - Пиво мы вечером перекрываем. Знаете, какой народ. Так и будут весь вечер глушить пиво за копейки.
- А у вас план, - сказал Нерон.
- А у нас план, - согласилась официантка.
- Тогда давай нам раков и финский ликер.
- Ликер в баре.
- Возьми, - сказал Нерон. - Скажи, для меня.
- Ликер с раками я еще не пробовал, - сказал Оловянный.
- Ты мне зубы не заговаривай, - сказал Нерон, когда официантка ушла. - Где деньги?
- У меня.
- Так давай. Мне нового года, что ли, ждать?
- Деньги здесь, - Оловянный хлопнул себя по кителю.
- Че ты гонишь? А где пояс?
- Я его...
- Выбросил? Зачем?
- Улика.
- Ладно. Ты уже поделил?
- Да.
- Отдай мою долю.
- Щас, что ли?
- Давай выйдем в туалет.
- Я че-то уже боюсь туда ходить.
Они съели раков и все-таки пошли в туалет.
- Кто тебя избил, Борис? - спросила Олька. - На тебе места живого нет.
- Не так важно, кто меня избил - важно, что теперь у меня нет денег.
- Так это одно и то же, - быстро ответил Сильвио. - Если бы мы знали, кто на тебя напал - мы бы знали, у кого деньги. Да? Да, - Сильвио сам же подтвердил свою мысль.
- Это должен быть кто-то из клиентов, - сказала Олька. - Кто-то из посетителей этого кабака. Надо, я думаю, пройти по залу, мимо каждого столика, и каждому гостю посмотреть в глаза. И тогда мы узнаем ответ. Я вам точно говорю, я смогу это сделать. У меня талант.
- Да, - сказал Сильвио, - попробуй, Олька. Попробуй, ведь нам нечем платить за стол. Я правильно говорю, Борис?
- Да, ты прав, Сильвио, - сказал Борис. - У меня нет денег. Вытащили все.
И Олька пошла по залу. Каждому они внимательно смотрела в лицо. Некоторые оборачивались, и смотрели ей вслед. Только один сказал:
- Садись, э. О-Олька, я угощу т-тебя в-водкой. - Это был начальник цеха Валентин. Но она только подняла указательный палец. Что означало:
- Заткнись, мне не до тебя. - И Валентин развел руки в стороны.
- Н-нет, так н-нет. К-какой б-базар.
Она вернулась на свое место.
- Что? - спросил Борис.
- Как? - спросил Сильвио.
- Его здесь нет, - ответила Олька.
- Ты уверена?
- Абсолютно. Его здесь нет, - повторила она. И тут в зал вернулись Оловянный и Нерон. Олька сидела спиной к дверям, но тут как раз обернулась.
- Ты куда, Ольга? - спросил Сильвио, видя, что жена поднялась и пошла навстречу Оловянному. Он шел вторым, за Нероном.
Олька так внимательно посмотрела в глаза Оловянному, что капитан зацепился ногой за ковер и упал.
- Ты, че, пьяный? - спросил Нерон, обернувшись. Оловянный промолчал. Сердце его бешено застучало. Давление. Если бы его сейчас смерили, верхнее оказалось бы двести пятьдесят. Да оно и было таким.
Оловянный сел за стол, и приложил руку к сердцу.
- Что с тобой? - спросил Нерон.
- Мне че-то стало плохо. Эта проститутка - ведьма. Как только люди не боялись трахать ее. Она так на меня посмотрела, что у меня оборвалось сердце. Я тебе точно говорю:
- У меня инфаркт.
- Если бы у тебя был инфаркт, ты бы умер. Или, по крайней мере, упал на пол.
- Я и упал. Если это не инфаркт, то значит, микроинфаркт. Я скоро умру. Или она. Тут одно из двух:
- Я или она. Нет, точно. Кто-то из нас сегодня умрет.
- Да ты сам, я смотрю, колдун, - сказал Нерон.
- Нет, это она написала в моем сердце. Понимаешь, передала мне эту ужасную информацию. И знаешь:
- Она знает, что это я ломонул московского гостя. Не веришь? Вот смотри, что сейчас начнется.
- Пока ничего не вижу, - сказал Нерон. - Давай лучше обмоем это дело.
- Давай.
Нерон вытащил бутылку коньяка, принесенную с собой, и разлил по стаканам.
- Зря, - сказал Оловянный, - давай лучше попросим специальные коньячные бокалы.
- Дурак ты, Оловянный, - сказал Нерон. Но было поздно. Валюха крикнул:
- Берегись, Валюха крикнул: берегись, но было поздно.
Действительно, сразу же подошла Ин. Но не с двумя, а с тремя бокалами. Пришлось налить. Но тут же подскочила Та с серебряной кружкой. Она уже отдавала ее ювелиру, когда он приходил на обед, и ювелир подтвердил, что это серебро.
- Но старое. Бабушкина кружка-то, что ли?
- Прабабушкина, - сказала Та, и забрала кружку.
Теперь она попросила Оловянного и Нерона налить:
- И мне немножко. У вас десятилетний?
- Че спрашивать? - сказал Нерон, - если вы все давно уже видели. Он плеснул немного Та. Она посмотрела в кружку, и обиженно добавила:
- Мало.
Он добавил. Та зашла за перегородку, попросила у поварихи с салатов красной рыбки, отлила ей немного, и дамы выпили. По пятьдесят грамм. Та убрала кружку в свой стол под кассовым аппаратом, и с еще большим воодушевлением продолжила работу.
Олька села за свой стол и рассказала, что ограбил Бориса капитан. Она кинула на Оловянного.
- Он не мог, - сказал Борис. - Рука. Вы видите, у него рука не перевязи.
- А я вам говорю, что это он вас ограбил, - повторила Олька.
- Я знаю этого Оловянного, - сказал Сильвио. - Сейчас я проверю все. - И он двинулся к столу, за которым сидел Нерон и Оловянный.
Далее, Ленька стреляет в Ольку.
- Разрешите?
- Извините, - сказал Нерон, - у нас конфен... конфен...
- Просто у нас приватная беседа, - сказал за друга Оловянный и только тут взглянул на Сильвио.
Он протер лицо ладонью.
- Сильвио, ты?! А говорят, ты сбежал. Говорят даже, тебя убили. Да ты садись, садись. Че ж ты не выполняешь свою работу? Это он должен был обработать московского гостя, - пренебрегая скрытностью операции, сказал Оловянный. И добавил: - Где ты был?
- На кладбище, - спокойно ответил Сильвио.
- Ты завалил все дело, - опять начал Оловянный. И добавил: - Сейчас я напишу записку, ты пойдешь в часть. Или лучше, нет, ты сядешь на губу.
- Сейчас нет губы, - вставил Нерон.
- У нас санчасть вместо губы, - сказал Оловянный.
- Почему бы ему не пойти просто в свою роту? - сказал Нерон.
- У него там хорошие друзья. Боюсь, они его трахнут. - Оловянный так сказал потому, что, видимо, забыл, как Сильвио прочищал унитазы головами сержантов. Хотя, может быть, он был и прав: ведь к следующему разу ребята могли подготовиться более основательно.
Сильвио выпил предложенный Нероном коньяк и сказал, что есть проблема.
- Какая? - спросил Оловянный.
- Ты взял мои деньги.
- Не понял? - капитан допил свой коньяк.
- Посмотри туда, - Сильвио вытянул руку по направлению к своему столу. - Ты взял у него деньги, которые он приготовил для меня.
- Не смеши меня, - сказал Оловянный. - Это, во-первых. А во-вторых, ты не выполнил задание Юриста, поэтому будешь наказан. Никаких санитарных отдыхов. Пойдешь в роту, и пусть тебя там хорошенько трахнут. Вижу, ты это заслужил.
Из всего этого разговора Нерон понял только то, что Юрист - это не выдумка Оловянного. Что он действительно существует. Ведь Нерон надеялся получить, как минимум половину денег. Молдаванин, который был в курсе этой операции, советовал брать две трети.
- Этим лохам хватит и одной трети, - сказал он Нерону, еще когда спал в его сарае. Или, как он его называл:
- Маленький домик.
Нерон хотел проверить ситуацию, и если Оловянный наврал ему про заказ от майора, военного следователя по кличке Юрист, то потребовать от него хотя бы половину от той половины, которую запрятал где-то Оловянный.
Теперь становилось ясно, что Юрист вроде бы существует. Но это и логично. Откуда бы этот мудак Оловянный мог узнать о пассажире с двадцатью пятью тысячами.
- Но какая все-таки грязная работа, - подумал Нерон. - У хорошего следователя была бы только одна забота:
- Где взять столько бумаги, чтобы записать показания всех причастных к этому делу людей. Куда ни плюнь - и попадешь человека, замешанного в этом деле.
И тут как раз подошла Ин, которая их обслуживала, и поздоровалась с Сильвио.
- Привет, золотопромышленник! - сказала она.
- Я думал, вы меня не узнали, - ответил парень. - Вы ведь обслуживаете и наш стол, - он кивнул, - через ряд.
- Да? Видимо, я принимала заказ, когда тебя не было. - И действительно, она не помнила, чтобы Сильвио сидел за тем столом, где она записала заказ:
- Золотая котлета по-киевски, серебряный цыпленок табака, изумрудные пельмени в горшочке.
- Тебе принести чего-нибудь сюда? - спросила она Сильвио.
- Спасибо.
- Спасибо, да? Или:
- Спасибо, нет?
- Принесите ему цыпленка табака, - сказал Нерон.
- И нам тоже, - сказал Оловянный.
- Вы еще это горячее не доели, - сказала Ин.
- Неважно, - сказал Нерон, - принеси Ин, еще три отличных цыпленка табака.
- Ну, окей, - сказала Ин, и улетела дальше.
Все замолчали. Нерон был шокирован словами Ин. Она назвала Сильвио золотопромышленником. С какой стати? Какой из него, на - сл. на слабое х - золотопромышленник? Как бы то ни было, но от любого золотопромышленника нельзя держаться далеко. Лучше близко.
- Пересаживайся к нам, - сказал он. - Вместе с женой и другом. Нас обслуживает одна и та же официантка. Лучше будет, веселей. Я плачу, - добавил Нерон, - вон вместе с ним, - он кивнул на обрадовавшегося было Оловянного. А этот Оловянный капитан патологически не любил платить в ресторане. Даже за себя самого.
Веселье началось, шампанское полилось. Даже Борис начал улыбаться. Ведь теперь ему не надо было позориться. Пригласил друзей в ресторан, а платить нечем. Теперь платит этот веселый Нерон.
Олька не хотела пересаживаться за другой стол. Нерон, конечно, ее знал. И она, естественно. После замужества воспоминания не тяготили ее, нет. Но вот так, лоб в лоб сидеть с этими Неронами ей не нравилось. Еще чего доброго потащит за угол.
А именно это произошло. Нерон перепил, поблевал, опять напился, и пригласил Ольку за угол.
- Все пьяные, - сказал он, - пойдем на твой любимый балкон. Ну, че, ты? Хочешь, я набью морду твоему Сильвио? Хочешь? Хочешь, мы прямо сейчас отправим его на губу.
- Губы нет, - сказала Олька. - Солдаты теперь свободные люди.
- Да? Я тоже свободный человек. И хочу сейчас тебя трахнуть. Как мне быть? Ну, как свободный человек, я не могу запретить себе это. Да давай, че ты, раз, два, три и разбежались. Резинку-то больше не носишь? - он захихикал.
- Или ты идешь, или я скажу капитану Оловянному, чтобы прямо сейчас отправил его на губу.
Оловянного, Сильвио, Бера за столом не было. Где бы они могли быть? Ответ простой. Они танцевали. Сначала под Одессу, жемчужину у моря, и сразу, не уходя с площадки - танцевали и пели песню Адриано Челентано.
- А-я-яй-а-я-яя-а-я-яй! А-я-яй-а-я-яя-а-я-яй! А-я-яй! А-я-яя! А-я-яй!
- Ну так, чё, идем. Они, видишь, как разтанцевались. И не заметят, что нас некоторое время не было.
- А где мы были? - спросила Олька.
- Курили!
- Я не курю.
- Закуришь! - сказал Нерон и опять рассмеялся. - Давай, решай. Нет, губы, так отправим его опять в роту, а это, уверяю тебя, еще хуже. Оттрахают его там за милую душу. Выбирай: его или тебя?
- Нет.
- Нет, да? Или:
- Нет, нет?
- Нет, нет, - подтвердила свой ответ Олька.
- А если он согласится? - спросил Нерон. - Тогда ты согласишься?
- Он никогда не согласится.
- Я если все-таки согласится? Ты не будешь против?
- Буду ли я тогда против? - спросила Олька.
- О чем тут думать, я не понимаю, - сказал Нерон.
- Я могу еще подумать? - спросила Олька.
- Да, - ответил Нерон, и добавил: - Одну минуту. Нет, тридцать секунд.
- Он никогда не скажет этого. Никогда он не пошлет меня на панель. На балкон, - я имела в виду. И вообще, я сейчас позову его, и мы объявим о дне нашей свадьбы. Мы вообще-то и женаты, и замужем, но только по Загсу. В кабаке-то мы еще никогда не гуляли.
- Не гуляли? - переспросил Нерон, - а сейчас? Мы же гуляем. Мы празднуем вашу свадьбу.
- Нет. Я хочу, чтобы гостей был целый ресторан! Свадьба на двести мест. Это моя мечта. Сильвио достанет денег, и мы отпразднуем нашу свадьбу. И тогда уже ни одна - слово на букву б - не будет нам предлагать потрахаться с кем-нибудь другим, кроме своего мужа или своей жены. Ведь для этого и делаются свадьбы, не правда ли?
- Это хорошая идея, - сказал Нерон и налил ей и себе по бокалу шампанского. - Лед есть? - спросил он бармена. - Бар был как раз у этого, последнего от окон, ряда столов. И бармен прямо через стойку подал Нерону салатник со льдом.
Льда было полно. Льдогенератор сделали, и он выдавал горы фигурного льда. Только не в чем было его подавать. Официанты ради получения чаевых часто просили у бармена лед. Но так как подавать его было в чем, то они приносили свою посуду, а это были суповые тарелки или салатники. Бармен подавал лед в хрустальном стакане, но после такой подачи эти хрустальные стаканы испарялись так быстро, как будто были волшебными. Раз, два, три - и стакана нельзя было найти уже нигде. Только дома у работников ресторана, если случайно зайти к ним в гости. А если по приглашению, то они обычно их прятали. Чешские бокалы и русские стаканы с хрустальной нарезкой пользовались очень большой популярностью среди работников ресторана. Как-то:
- Официантов, поваров, уборщиц и швейцаров. - Правда, швейцар здесь был всего один. Дядя Петя. Как раз в это время заиграли эту популярную песню:
- Поспели груши... прошу прощенья, не груши, конечно, а:
- Вишни в саду в Дяди Пети. - И Сильвио, Борис и Оловянный опять остались на танцевальной площадке.
- Поспели вишни в саду у дяди Вани... - ага, у Дяди Вани значит. - Но с другой стороны, сколько этих Васек, Петек, и Ванек лежало за пулеметами в заградотрядах? И не сосчитать! Тем более, разве запомнишь, у кого из них был вишневый сад. Поэтому:
- У Дяди Васи, у Дяди Пети, у Дяди Вани украли сани. - Нет, не пойдет. Сани это зимой, а было знойное лето. Лето, ах, лето, лето... нет, лучше не надо. Не надо раньше времени наводить грусть-тоску. Еще не вечер, еще споем Калину Красную. С другой стороны:
- И сани надо готовить летом, и до Калины Красной осталось уже не далеко. Можно сказать, совсем близко.
Ленька один сидел за столом у своей Та и крутил перед собой пальцы. Один не в том смысле, что совсем один, а просто никто с ним не разговаривал. И он, соответственно, тоже. А если бы кто к нему и обратился с каким-нибудь вопросом, например, как это делал Альберто Моравиа:
- Передайте мне, пожалуйста, соль, - он бы просто на просто послал на - сл. на х в незначительном значении. Да, он сейчас был расстроен именно до такой степени. Его очень злило, что он до сих пор не мог ликвидировать Сильвио.
- Нельзя допустить, чтобы Сильвио был в городе, когда приедет Абель. За город удалось отправить, но Сильвио вернулся. Как это возможно? Не понимаю, - сказал Ленька Пантелеев вслух.
- Простите, что вы только что сказали? - спросила девушка.
Ленька из вежливости - все-таки они сидели за одним столом - не стал посылать девушку на - сл. на х в ослаб. знач. - а только приложил палец к губам. Девушка заткнулась. Парень это почувствовал. Ну, что его девушка не просто так перестала разговаривать, а именно заткнулась после неприязненного жеста, сидящего напротив Леньки Пантелеева.
Парень некоторое время - минуты три - раздумывал, и, наконец, сказал:
- Сделай другой жест.
- Пошел на - сл. на в незнач. знач. - сказал Ленька, как и задумывал это раньше. Не задумывал, а просто в нем жил сейчас маленький злой хорек. Такой злой, какой мог бы появиться в результате экспериментов Николо Тесла. Он, как Тунгусский Метеорит, мог бы прилететь к нам на Землю с Марса транзитом через Венеру. В принципе это мог быть и не хорек, а соболь. Ведь соболя такие злые. Особенно, если посадить их в клетки.
- Я предупредил, - сказал парень. И добавил: - Покажи другой жест.
- Я тебе сейчас покажу, - сказал Ленька. Точнее, хотел уже сказать, но почему-то вдруг заинтересовался знаком отмены предыдущего решения.
- Что я должен показать? - спросил он.
Парень согнул пространство. Для этого он соединил указательный и большой палец.
- Окей, - сказал Ленька, и показал парню этот знак.
- Сначала познакомиться, потом помириться? Или наоборот? - спросил Ленька.
- Сначала познакомиться, а потом помиримся, - сказал парень.
- У меня есть отличная идея, - сказал Пантелеев, и вынул из кармана новую колоду карт. - Снимите, - сказал он, предварительно, как фокусник стасовав ее.
Сняла дама. Она сказала:
- Что теперь будет?
- Если вы не угадаете верхнюю карту - платить будете вы.
- И таким образом мы познакомимся? - спросил парень.
- Да, - ответил Ленька, - общее дело всегда объединяет.
- Но ведь это невозможно! - сказала дама.
- Дело в том, что если вы не угадаете, то эту карту угадаю я, - сказал киллер.
- Конечно, вы угадаете, - сказал парень. - Вы тасовали колоду, вы и знаете, что наверху.
- Во второй раз тасовать колоду будете вы, я только сниму карты.
- Неужели?! - воскликнула дама и даже захлопала в ладоши. - Восхитительно. Вы, наверное, Маверик. Только он мог так делать.
- Нет, я не Маверик, - сказал Ленька. И добавил: - Но тоже кое-что умею. Он подмигнул парню, сжал пространство, соединив большой и указательный палец, и сказал:
- Ну, окей, угадывай.
- Подождите, подождите, - сказала дама, - я хочу уточнить: кто не угадает, тот платит за все?
- Да.
- А я ведь закажу фондю, - улыбнулась она. - С сыром, шоколадом и шампанским.
- Здесь этого не бывает, - сказал Ленька. - Просто коньяк, шашлыки, кофе и карамельный торт. Этот, как его?
- Трюффель?
- Нет, не Трюффель, а Наполеон. Трюффеля здесь тоже не бывает. И пару бутылок шампанского Брют.
- А что это такое?
- Это суше, чем:
- Самое сухое. - И так как его нет в Меню, то достать его здесь можно только по двойной цене.
- А у вас денег-то хватит? - спросила дама с легкой улыбкой.
- Да я... - он хотел сказать:
- Трахаю официантку, которая нас обслуживает. Если что, она за меня доплатит.
Но воздержался. Во-первых, потому, что если задуматься по-глубже, то можно понять:
- Та не заплатит. А если и заплатит, то скандал по этому поводу будет продолжаться не меньше недели. И то, если деньги будут возвращены в двойном размере.
Во-вторых, вы ни за что не угадаете.
Но он только сказал:
- Нет.
- Нет?
- Нет, я не проиграю, - сказал Ленька. - И знаете почему?
- Почему? - спросил парень.
- Потому что я никогда не проигрываю. - И добавил: - Но вы не беспокойтесь:
- Вдруг вам повезет!
- Ладно. Будем надеяться, что мне повезет, - сказал парень.
- Давайте, называйте вашу карту, - сказал Ленька.
- Ну что ж, - парень протянул руку. Она зависла над колодой. Парень пошевелил пальцами. - Руку над картами держать можно?
- Можно, - ответил Ленька, - я сам так всегда делаю.
Наконец, он сказал:
- Туз пик. - Ленька Пантелеев опрокинул свою рюмку. С легким звоном она разбилась. Под этим столом не было ковра. Только дорожка. Рюмка упала мимо дорожки. Запахло трехвзездочным. А как он пахнет - все знают.
- Как вы угадали? - спросил Ленька после того, как вытер салфеткой коньяк с брюк и преодолев, наконец, свое изумление.
- Мэджик.
- Мэджик?
- Мэджик, - ответил парень.
Это был пароль. Дело в том, что Ленька Пантелеев никогда не видел в глаза своего начальника Абеля. Он знал только пароль, который должен был услышать при встрече. Пароль:
- Мэджик. - Магия.
Ленька выстрелил, но Олька шагнула вперед и закрыла собой Сильвио. Он выстрелил еще два раза, но она продолжала стоять. Ленька пошел вперед. В обойме еще были патроны. Он хотел расстрелять Сильвио в упор. Таков был приказ Абеля:
- Расстрелять Сильвио прямо в ресторане. - Любой ценой. Имелось в виду, что даже, если убьют самого Леньку, или его возьмут менты прямо на месте преступления.
- Милиция в наших руках, - сказал он. - Даже если они тебя возьмут, я устрою тебе побег. Это в самом крайнем случае. Но план таков:
- Мы подставим одного из гостей этого ресторана, как убийцу.
- Как?
- Решим по ходу дела. Но ты должен подойти вплотную к...
- К кому?
- К их столу, - сказал Абель. - И вложить пистолет в руку Нерона.
- Как?
- Как? Да как угодно. Дашь ему в нос, чтобы на небольшое время потерял сознание. Ну, и спокойно вложишь пистолет ему в руку.
- Свидетелей много, - сказал Ленька.
- Это не важно, - сказал Абель. - В суматохе никто ничего точно знать не будет. А точно будет только одно: на пистолете будут его отпечатки пальцев. Как ты знаешь, - добавил Абель, - пистолет перевесит сто невразумительных показаний.
Почему, собственно, Абель выбрал эту лобовую атаку? Убить в ресторане. Столько народу. Но он правильно рассчитал, что среди такого множества свидетелей вряд ли найдется хоть один, кто сможет понять, что происходит.
Абель узнал, что Сильвио смог достать три предмета, необходимых для возвращения на Сириус. И узнал он это от Леньки Пантелеева. Они вышли в туалет, потом Ленька стал причесываться, и Абель увидел Золотой Гребень. Он сначала не понял, что это тот самый Предмет, который он ищет. Ну, откуда он мог тут быть? И только когда на пол упала золотая пятерка, когда он поднял ее, и увидел ее желтый с синим блеск, увидел радугу, понял, что это за золото. Золото Сириуса.
- Откуда взялась эта пятерка? - спросил Ленька и хотел уже нагнуться, чтобы поднять ее. Но Абель его опередил.
- Это у меня упало, - сказал он, не отрывая взгляда от радуги. Человек с Земли не смог бы просто так, невооруженным глазом, увидеть эту радугу, а только человек с Сириуса.
Ленька потряс головой, и положил гребень с карман.
- Откуда у тебя этот гребень? - спросил Абель, когда они опять сели за стол.
- Да я уж и не помню, - сказал Ленька.
- Какой гребень? - спросила Анна Лиза. Так назвала себя девушка Абеля.
- Да вот этот, - простодушно ответил Ленька Пантелеев, и подал даме свой золотой гребешок. Она впилась в него такими глазами, как будто хотела съесть вместо Котлеты по-Киевски. - А! вспомнил, - сказал он, - я взял эту расческу у Сильвио, - Ленька кивнул в сторону стола, где веселились:
- Нерон, Борис Бер, Сильвио, Олька.
И он рассказал историю, как по приказу Абеля похоронил Сильвио, потом взял эту расческу из его синей сумки.
- Почему же ты сразу не рассказал эту историю? - спросил Абель.
- Так он же все равно жив, - сказал Ленька, - я думал, вы мне не поверите. И да, - обратился он к Анне Лизе, - я могу вам подарить этот гребень. Ну, если он вам так понравился.
К его удивлению девушка сказала:
- Спасибо, я не могу его принять просто так.
- А как? - не удержался Ленька Пантелеев.
- И что тогда будет?
- Это будет вам компенсацией за гребень, - сказала Анна Лиза.
Ленька спросил, когда они начали танцевать Ла шате ми кантаре:
- А ведь вы хотели сказать что-то другое, верно?
- Верно, - улыбнулась Анна Лиза.
- А что вы хотели мне сообщить?
- Я забыла.
- Забыла?
- А, вспомнила! Я хотела расплатиться с вами более существенным образом.
- Как это? Две недели в отдельном домике на Гаваях? Вместе, я имел в виду. Море, виски, кондиционер и вы.
- Как это прекрасно, - сказала леди. - Но думаю, мы могли бы обойтись отдельным номером в местной гостинице. Я согласна.
- Поздно. Думаю, что уже поздно.
- Почему?
- Я думаю, он уже не вернет. Дело в том, что я отдал гребень Абелю.
- Отдал Абелю? Зачем? - удивилась Анна Лиза.
- Пока мы танцуем... Он попросил посмотреть, пока мы с вами, Анна Лиза. И думаю, теперь он забудет отдать его назад.
- Почему вы так думаете?
- Это привычка всех знаменитых шпионов.
- Этот гребень так мне нравился.
- Мне тоже.
Они вернулись за столик. И Абель действительно забыл вернуть Золотой Гребень. И это не удивительно. Удивительно, что и сам Ленька Пантелеев забыл об этом. Более того, о Золотом Гребне забыла даже Анна Лиза. По крайней мере - на сейчас. Впрочем, чему тут удивляться:
- Игры разума.
Подбежала Та.
- С вас пятьсот рублей, - сказала она.
Анна Лиза ответила изумленно:
- Это очень много.
- Да? - тоже удивилась Та. И добавила: - Хорошо, я сейчас пересчитаю. - И убежала.
Она уже пять раз прикладывалась к серебряной кружке. Она уже пошла к буфету, чтобы налить в кружку еще пятьдесят граммов для себя, ну, чтобы снять некоторые признаки усталости, уже поставила кружку на прилавок, уже сделала заказ буфетчице:
- Пятьдесят пятизвездочного, - когда буфетчица обратила ее внимание внутрь серебряной кружки:
- Там коньяк.
- Да? - удивилась Та. - Наверное, кто-то налил. Люди - они ведь добрые. Всегда отвечают добром на добро. Она подошла к поварихе с салатов и спросила:
- Это ты налила коньяку в мою кружку?
- Что? А! Я. - И добавила: - Наливай, давай еще выпьем. У меня есть салат из кальмаров с огурцами. - И они опять выпили.
И так пять раз. Кружка каждый раз была опять наполнена на столько, на сколько была наполнена первый раз. В ней всегда было сто грамм. Сколько раз это можно было повторить? Такой вопрос Та сначала задавала себе. Потом забыла. Забыла себя спрашивать об этом. Но я думаю, что до девятисот граммов. Ведь три раза по триста, о которых было сказано раньше, это девятьсот. А пять раз по сто - это только пятьсот. Официанту и повару еще можно было пить и пить. Четыре по сто. А если каждой, то четыре по пятьдесят. Лучше не считать, тогда, я думаю, можно выпить гораздо больше. Так говорил... Нет. Бог так сказал. Ему я верю.
Нерон допился до того, что предложил Сильвио выйти для разборок на улицу. Он прямо предложил Сильвио уговорить Ольку, чтобы она пошла с ним, с Нероном.
- Куда? - спросил Сильвио.
- На балкон.
- Зачем?
- Хочу ее трахнуть. Если ты против, то это будет в последний раз. Зуб даю.
- Не могу. Я ее муж, - сказал Сильвио.
- Да ты че, в натуре, не понял еще? Я трахал ее уже. До тебя. И да: не один раз. Много раз. Еще один раз ничего не изменит. Ты согласен?
- Нет.
- А вот это ты видел? - И Нерон приподнял свою лапу с огромным кулаком на конце. - Пуд, я взвешивал. А ты хочешь его взвесить? На скорости это будет гораздо больше. Как говорится, семь ю семь - почти полтонны.
Сильвио молчал. Нерон занес свой пуд. Но ударить не успел. Сильвио прикоснулся внутренней стороной ладони к его брови. Это был невидимый, короткий, молниеносный удар. Нерон рухнул под дерево, как будто был сражен пулей дум-дум. Как будто ее выпустил из своего Глока какой-нибудь киллер. Как будто Том Круз. Он даже не вынул второй пистолет для этого случая.
Еще до этого, в самом начале Нерон сказал, что уже разговаривал с Олькой.
- И она согласилась? - спросил Сильвио.
- Если бы она согласилась, ты бы об этом не узнал, - сказал Нерон.
- А чего же она, отказалась?
- Да, уперлась, как ненормальная, начала даже плакать. Когда я ей сказал, что грохну тебя. Ну, если она откажется.
Уже после этих слов энергия Сильвио собралась в одну точку, в грозовую тучу. В любое время мог произойти мгновенный разряд.
И он произошел. Нерон мог бы даже поклясться, что это был удар не человека, а удар молнии. Ну, если бы не понимал, что его могут поднять на смех из-за такого предположения. Ну, и естественно, после того, как очнется. Пока что он остался лежать под деревом. Под тем же деревом, где Оловянный положил Бориса.
Сильвио вернулся в зал. Он предложил Ольке покинуть это заведение.
- Посидим лучше у нас в огороде, или в саду, и пожарим нашу любимую рыбу, - сказал он.
Олька согласилась. Согласился и Борис. Они уже встали, когда Борис хоть и был пьян, вспомнил, что у него нет денег, чтобы расплатиться с официанткой. Потом сам же и вспомнил, что за все обещал заплатить Нерон.
- Мы пойдем, - сказал Борис, - нам надо идти, а этот Нерон обещал за все заплатить, - обратился он к Оловянному. - Вы передадите официантке, что мы просто ушли, а не сбежали. Окей?
- Нет, нет, нет, - затараторил Оловянный, - он может и не придти. Черт его знает, где он. И тогда платить придется мне. А я это не люблю. Нет, нет, вы даже себе не представляете, как я не люблю платить в ресторане. Ведь для этого надо отдать деньги этой наглой официантке. Я должен отдать ей свои деньги. Эта картина часто стоит у меня перед глазами, и я обливаюсь холодным потом. Иногда мне это даже снится. Она тянет из меня деньги. Тянет, тянет и тянет. То на шоколадку, то на коньячок, то маленький тортик, то коробку конфет. И представляете, я ничего не могу поделать. Почему? Я пристегнут специальными ремнями к кровати...
- В психушке, что ли? - спросила как раз подошедшая к столу Та. - Я как раз хотела попросить на шоколадку. А то закусить коньяк нечем. Все соленая рыба, кальмары или огурцы. Ну, видно, я подошла не вовремя.
Тут подошла Ин, и сказала:
- Как тебе не стыдно, сука, выклянчивать шоколадки у моих клиентов? - После этого выговора она шлепнула Та по голове своим огромным, как щит римского легионера, подносом. Та даже не пошатнулась. Она рухнула прямо под стол. Как бывает с пьяными. Слишком пьяными.
- Вы ее убили? - спросила Олька.
- Ничего с ней не случится, - сказала Ин. - И да:
- Рассчитайтесь со мной, пожалуйста. А то я смотрю, как бы кто не рассчитал вас вместо меня. - Она улыбнулась.
- За всех обещал заплатить Нерон, - сказал Оловянный. - Нет, честно, я сам слышал, - сказал Оловянный.
- Но его нет, - резонно сказала Ин. И добавила, предварительно оглянувшись по сторонам: - Этот - сл. на х в ослаб. знач. - много чего может наобещать, а потом неделю не появиться в ресторане. Ладно, я пойду, а вы на всякий случай соберите деньги. Лучше всегда быть готовым к худшей ситуации, - сказала она. И добавила, посмотрев вниз на лежащую под столом Та: - Не уходи далеко. Вдруг тебе еще дадут. На шоколадку.
Прошло минут двадцать.
- Его нет, - сказал Оловянный. - Я пойду посмотрю в туалете, - добавил он. - Вы не против? Я не убегу. - Он поднялся и направился к дверям.
- Я чувствую, - вставил наконец свое слово Борис.
- Что вы чувствуете? - спросила Олька.
- Чувствую, что будет заварушка.
- Какая заварушка? - спросил Сильвио. - Еще одна?
- А что, одна уже была? - спросил Бер. - Я имею в виду, что сегодня мы будем ночевать в КПЗ. Ничего страшного, - решил пошутить он, - это не окончательное, а только предварительное заключение.
- Во всем виноват я, - опять сказал Борис, - я затащил вас сюда. - Он помолчал. И опять сказал: - Это какое-то страшное место. Мало того, что у меня отняли все деньги, нас еще и подставили, как последних лохов.
- И это еще не все. К несчастью, - добавила Олька.
- Откуда вы знаете?
- Я вижу несчастье. Боюсь смотреть подробности. Но прошу всех приготовиться.
- Приготовиться как? - удивленно спросил Сильвио.
- Как при авиакатастрофе, - сказала Олька.
- Ужас, - сказал Борис, и схватился за голову. - Нам, что, надеть парашюты? К сожалению, жадные авиакомпании до сих пор не додумались до того, чтобы дать своим пассажирам парашюты. И здесь также. Я не понимаю, что надо сделать, чтобы избежать этой катастрофы? Уйти через кухню? Не получится. Во-первых, у нас не денег, чтобы заплатить поварам, чтобы они нас пропустили. Во-вторых, у раздачи пасутся все официанты в это время. Идет раздача вечерних горячих блюд. Да и вообще они там всегда находятся. То пьют кофе, то коньяк, то ругаются друг с другом. У меня была подруга зав производством. Рассказала все подробности интимной жизни ресторана. Если бы у нас была такая же официантка, как эта Та, - он посмотрел под стол, - было бы легче. Сегодня мы смогли бы уйти. А потом? Потом я бы что-нибудь придумал. Я всегда что-нибудь придумываю. У меня, знаете ли, мечта:
- Стать премьер-министром Англии. Как Черчилль. Поэтому я не могу ошибаться. Только на Вы. Все должно быть рассчитано на победу.
- Вы не Черчилль, вы Наполеон, - сказал Сильвио. И добавил: - А я вот, похоже, навсегда останусь солдатом. Как Фанфан Тюльпан.
- Как Фигаро, - печально сказала Олька. И добавила, посмотрев на Сильвио:
- Я люблю тебя до Луны.
Едва она это сказала, как в зале появился Нерон. Над глазом у него была большая ссадина, под глазом уже образовался синяк, в руке он держал металлический уголок, завернутый в газету. Чтобы народ сразу в ужасе не разбежался. Так будет лучше, решил он. Уголок остался здесь после только что закончившегося строительства пристройки для торговли вином в разлив. Так сказать, еще один бар, только прямо на улице. А то многие пытались попасть в бар, который был расположен в ресторане. А для этого надо было снимать одежду. Целая канитель. Действительно, зачем снимать одежду? Ради ста пятидесяти грамм? Глупо. Так считали многие. И им, этим многим, пошли навстречу. Построили пивную, точнее, винную прямо вплотную к ресторану. Начинались:
- Новые Времена. - Тара-ра-ра-рарада. Тара-ра-ра-рарада. Тара-ра-ра-ра. - Так пел один инопланетянин По имени:
- Чарли Чаплин. - И удивительным было не только это. Удивительным было то, что аплодировали ему:
- Все! - И те, кто его любил, и незаинтересованные зрители, и официанты, и даже сам владелец ресторана. Почему? Почему им так понравилась песня Чарли Чаплина на никому неизвестном языке? Один Кирилл разложил эту ситуацию так:
- Никому не нужен звук, ибо люди от природы немы.
- Но это не совсем так, - сказал бы я. Точнее, совсем не так, ибо: звук-то есть. Нет Розетского Камня. Нет, перевода! Песня Чарли от начала и до самого конца так и остается непереведенной на человеческих язык.
Казалось бы: все в недоумении должны были раскрыть рты, а потом свистеть, свистеть и свистеть. В знак непонимания. Не понимания чего? Песни? Не совсем так.
- В знак не только не понимания гениальности, но и в знак неприятия гениальности. Мол, ты, парень, понял, как понимали люди друг друга до Вавилонского Столпотворения, а мы вот назло скажем:
- Мы против, мы против, мы против!
И те, кто в зале, разинули рты от удивления, что там, в кино, в том зале все, все, я повторяю, зааплодировали инопланетному певцу. Вот это было удивительно. Удивительно и прекрасно. Ибо... ибо:
- И мы инопланетяне. По отношению к ним, к другим инопланетянам, вы ведь тоже инопланетяне!
- Та-ра-ра-рарара!
- Вы меня поняли? Окей!
Сильвио сказал:
- Я хочу спеть.
- Ты умеешь петь? - спросила Олька. И радостно захлопала в ладоши.
- Жаль, что я первый не догадался, - сказал Борис Бер. И добавил:
- Я бы показал вам контакт с инопланетянами. Не хуже, чем Чарли Чаплин. Жаль только, что у меня ботинки не сорок седьмого размера. Пожалуй, даже пятьдесят девятого.
Далее, Сильвио поет песню:
- Сижу ли я, пишу ли я, пью кофе или чай, приходит ли знакомая блондинка.
- Сижу ли я, пишу ли я. Пью кофе или чай. Приходит ли знакомая блондинка-а, - начал он. А закончил словами:
- Я спросил:
- Зачем ты, Зинка?
- Чтоб женился, говорит!
- Я спросил, зачем ты, Зинка? чтоб женился, говорит.
И ему хлопали почти столько же, сколько Чарли Чаплину.
Может быть, захлопал бы даже Нерон, но он держал в руке железный уголок под газетой, и не смог бы даже при желании похлопать Сильвио.
- Ты чего не хлопаешь? - спросил Оловянный.
- Я его сейчас прихлопну, - сказал Нерон.
Оловянный не успел спросить Нерона, в чем дело, как Сильвио уже подошел к столу. Олька его поцеловала, и уже хотела сесть за стол, когда увидела направленный на Сильвио Глок с глушителем.
Кто-то скажет, что не могла она даже с пяти метров в полутемном зале видеть, что это был именно Глок двадцать первого калибра с глушителем. Так просто видела пистолет с длинным стволом. И это утверждение будет неверным. Ибо:
Олька сделала шаг, и пуля киллера Леньки Пантелеева попала ей в грудь. Потом еще два раза в сердце.
Ленька решил сделать контрольный выстрел, но уже не с расстояния, а в упор. Ни Абеля, ни его подруги Анны Лизы за столом уже не было. Никто бы не мог сказать, что вообще видел их.
Нерон застыл с поднятой вверх рукой. Ленька выстрелил в четвертый раз, но молния Сильвио ударила ему в руку раньше. Чуть раньше, и пуля попала в плечо Нерону. Практически в упор. Нерон потерял сознание.
Сильвио склонился над убитой Олькой. Ленька, как это и задумывалось, вложил свой пистолет в руку Нерона. В левую руку. В правой-то была железка.
Убийство произошло очень быстро. И главное тихо. Это был хороший пистолет с глушителем. И музыка еще играла.
Это была песня Адриано Челентано. У оркестра был перерыв на сто грамм и на пиво. И через барную дискотеку опять запустили эту песню:
- А-я-яй-а-я-я-я-а-я-яй! А-я-яй-а-я-я-я-а-я-яй! А-я-яй-а-я-я-я-а-я-яй!
Разве тут услышишь, что кого-то убили.
Леньку Пантелеева тоже забрали в милицию. По плану он должен был уйти. Не смог. Удар, который смог нанести ему Сильвио, заставил киллера пролежать под столом до приезда милиции. Сержант заградотряда вызвал ее, когда только один человек смог подняться из-под этого стола. Это была Та. Официантка. Единственной ее мыслью было:
- Рассчитала она этот стол? Или нет? - Коньяк, удар по голове римским подносом. Разве тут вспомнишь? Единственно хорошо, что логика осталась в голове. Денег-то нет, в кассу сдавать нечего. Значит, стол она так и не рассчитала. Но с другой стороны, деньги могли и вытащить, пока она лежала под этим столом. А с третьей, она не помнила, кто должен был платить за этот стол. В КПЗ не забрали только Бера и Оловянного. С Оловянного взять деньги можно только через постель, да и то все он не отдаст. Начнет препираться. У Бера, как оказалось, деньги вообще пропали. С такой невезухой работать в ресторане нельзя. Она так и сказала поварихе с салатов:
- Надо уходить.
- Куда? - спросила повар с салатов. - Давай лучше выпьем. Мне тут с кондитерки подкинули коньячку. Угощаю.
- Я не могу, - сказала Та, - у меня и так голова болит.
- Ты меня угощала? Угощала. Теперь моя очередь. Давай, неси свою кружку.
Та принесла серебряную кружку, поставила на прилавок раздачи, и... и успела заглянуть в нее, прежде, чем Нина, эта повариха с холодных, успела плеснуть в нее свой коньяк, который должен бы был использоваться для пропитки тортов, но не уместился в них. Осталось. И по взаимному обмену Нина получила свои двести граммов.
- Ой, а у меня еще есть! - воскликнула Та.
- Откуда? - спросила Нина.
- Сама не знаю. Я вообще уже ничего не знаю. - Они выпили. - Вот, одну вещь я уже вспомнила. И знаешь, что это? Я переживала, что за тем столом, где... то есть под которым я лежала... в общем, это не мой стол. Ты представляешь? Мне повезло. Это Ин попала на бабки. Там не с кого брать деньги. Ни у кого нет. Давай еще по пятьдесят.
- А сейчас за что? За успех?
- Нет, ведь за моим столом тоже никого нет. Одного посадили, правда, говорят, пока, как свидетеля, а другие просто испарились.
- Какой бардак, - сказала Нина, и добавила:
- Чокнемся?
- Чокнемся. Хотя я и так, как чокнутая. Кто-то ударил меня подносом по голове.
- А ты не догадываешься, кто?
- Ин?
- Я не знаю. Не видела. Но больше некому.
- Ты права. Ну, я ей устрою Варфоломеевскую ночь! Сука старая.
- Она злится, что ты берешь шоколадки с ее столов.
- Да? А на - сл. на х в незначительном состоянии - она столько столов набирает? Куда ни сунься - везде ее столы. А нас ведь восемь официантов! Куда набрали?
- Ей дать волю, так она одна весь ресторан обслужит, - сказала Нина. - Каждый день, ведь каждый день тащит домой по две сумки.
- А живет одна.
- Куда только все влазит.
- Говорят, она из Германии привезла столько шмоток, сколько и генералы не привозили после войны.
- Сомневаюсь.
- А я верю. И знаешь, давай выпьем еще.
- За что?
- За то, что меня хотя бы свидетелем вызывать не будут. Во время покушения я ведь лежала под столом. Без сознания.
В это время вошел милиционер спросил про нее.
- Нет - сл. на б - вы, что, без меня не можете обойтись?!
- Действительно, человек без сознания, а вы ее тащите в милицию, - сказала Нина.
- Вижу, как вы без сознания глушите коньяк, - сказал милиционер.
- Нет, я на самом деле была без сознания. Под столом лежала, - сказала Та.
- Это трудно будет доказать, - сказал милиционер. И добавил: - Ибо непонятно, почему вы лежали под столом.
- Я объясню, - сказала Та.
- Вот там и объясните, - сказал милиционер.
Та выругалась, посмотрела в кружку - там еще был коньяк.
- Фантастика! Я ведь только что его выпила. Опять налито. Это ты налила? - спросила она у Нины.
- Нет. Я его убрала. Оставила мужу.
- Я больше не могу пить, - сказала Та. - Вы будете? - спросила она милиционера.
- Буду. - Парень выпил. Та посмотрела в кружку и сказала:
- Пусто.
Далее, тюрьма.
Их бросили в одну камеру. Ибо она и была всего одна. Как в Америке во время завоевания Дикого Запада.
Нерон сразу дал одному алконавту в лоб. Его хотя все узнали, но, как говорится:
- Не все знали. - Этот не знал, и захотел побрюзжать. Мол:
- А кто ты такой? Может ты в авторитете там, на улице, а здесь мы хозяева, алконавты. Это наш дом. Пусть не родной, но любимый.
После того, как этот со скрежетом зубовным отполз в сторону, другой пробурчал:
- Придут - сл. на б - нагадят, а нам тут жить. - И действительно, многих из этих ребят быстро выпускали, но потом также быстро и сажали. Пока достукаешься до ЛТП. Вот умнейший критик Юлия Латынина рассказывает:
- Говорить правду легко и приятно. - И это видно, иначе бы она ее не говорила. Здесь все почему-то не так:
- Люди говорят правду, а за это получают в лоб. - Тем не менее, они все равно лезут и лезут, ползут даже. Куда? Туда, на вершину горы, где живет Правда. Вот вчера по телевизору одного парня спрашивают:
- Как определить, это писатель, или нет, просто так, погулять вышел? - А ответ такой:
- Писатель тот, кто сможет написать Правду.
- Похоже, здесь сидят одни писатели, - сказал Нерон. И второму тоже дал в лоб. И действительно, один здесь был писателем. Не в том дело, что здесь этот парень писал на стенах. Он на самом деле написал книгу:
- Работник КГБ. - Ну, в том смысле, что работал внештатным сотрудником. Как бы осведомителем. Чтобы сказал о нем Андрей Битов, я знаю, но не буду повторять лишний раз. Звали его Анатолий. Он сказал:
- Слава, успокойся, ибо бесполезно, этих ребят кулаком не прошибешь. - И добавил: - Только водкой.
Больше никто не стал бороться за правду. Все сползли с полатей на пол.
- Ладно, будет вам водка, - сказал Нерон. Он ведь был славным парнем. - Немного попозже. - И добавил, обращаясь к своим спутникам:
- Прошу садиться. Все полезли на полати. Все - это: сам Нерон, Сильвио и Ленька Пантелеев. Оказалось, что пуля только задела Нерона. Его по-быстрому перевязали, и отправили вместе с другими в КПЗ. Пока его перевязывали - все сидели в русском джипе. Если читать в переводе с русского на американский. Хотя многие так думают на самом деле. Это те, кто еще на нем не ездил. Да и действительно, русский джип намного лучше, чем мотоцикл. Увезти на нем можно десять мешков картошки. И через яму в лесу может перепрыгнуть, как козел. И это было его второе имя:
- Козел. - Первое-то, как я уже говорил:
- Джип.
Микеланджело говорил:
- Произведение искусства это остаток от большого куска мрамора. - Но иногда сам кусок мрамора выдается за остаток. Так случилось и с этим Козлом. Из него не захотели сделать остаток. Или не смогли. Не смогли убрать всё лишнее. Нужно было его освободить. Ибо только свободный Козел становится Джипом.
- Итак, бандиты и киллеры, - начал Нерон, - что будем делать? И:
- Кто виноват?
- Зачем я это спрашиваю? Я понял, зачем я, пострадавший, здесь. Из меня хотят сделать Козла. Козла Отпущения. Не выйдет! И знаете почему?
- Нет, - ответил Ленька Пантелеев.
- Не знаю, - сказал Сильвио.
- Ответ: начальник этой забегаловки, этой ментовки - мой друг. Да, друзья мои, я мылся вместе с ним в одной бане. Окей? Вы поняли? Кто из вас убил Ольку? - Нерон внимательно посмотрел сначала на одного, потом на другого. Попом добавил: - Но не я. Это вы себе зарубите на носу. И да, запомните еще:
- Это - мой город.
- А как же Колобок? - спросил писатель Анатолий. - Нет, я чисто для интереса, - добавил он.
- Какой еще на - слово на букву х - Колобок?! - возмутился Нерон. - Колобок, Лиса, Волк! - он захохотал. - Скажи еще:
- Дятел! - он опять заржал. Потом приложил ладонь к голове писателя, как будто хотел погладить. Но на самом деле оттянул свой средний палец и с оттяжкой щелкнул Осведомителя в самое темя.
- Ладно, извини, Анатолий, - сказал Нерон, - сейчас я все улажу. - Он постучал в дверь, и попросил у надзирателя бутылку водки, батон колбасы и два батона хлеба. Надзиратель сначала немного поворчал, что, мол, деньги надо сразу, но, тем не менее, почти сразу принес все в полном объеме. Многие застаревшие в этом КПЗ алконавты почесали головы.
- Авторитет.
- А ты говоришь, Колобок, - сказал Нерон и первому подал стакан Анатолию. - Колобок бы здесь сидел и не мяукал. Может, на зоне он и был в авторитете, только меня это не касается. Пусть там и заправляет. А здесь:
- Я в авторитете. Правильно я говорю, ребята? - обратился он к алконавтам, сидящим на полу. И потряс бутылкой над головой.
- Конечно, Слава, ты в авторитете, - сказал Анатолий.
- Да! - почти хором поддержали писателя каторжане. - Так сами себя они называли. Никогда они не называли себя алкоголиками или алконавтами.
Нерон попросил еще две бутылки водки. Все выпили.
- Теперь вы поняли, - обратился Нерон к Сильвио и Леньке, - что киллера вы должны выбирать только из самих себя. Я ни при чем, А то мне уж сказали, что пистолет нашли в моей руке. Вы поняли, ребята? Кому-то из вас придется сделать чистосердечное признание.
- Нет, я в число киллеров не попадаю. Значит, это ты. - Он показал пальцем на Сильвио.
Эти разговоры оказались не пустыми. Ленька и Нерон договорились и показали следователю, что стрелял Сильвио.
- Я не стрелял, - сказал Сильвио. - У меня и пистолета-то нет.
- Конечно, нет, - сказал Алексей Илларионов, следователь прокуратуры. - Вот он ваш пистолет. - И он выдвинул ящик стола. - Вот, узнаете? Этот Глок с глушителем нашли на месте преступления.
- Мой, вы говорите? На нем были мои отпечатки пальцев?
- Почему были? Они и сейчас здесь есть.
- И сейчас есть? Не понимаю, откуда они могли взяться. И да: зачем мне стрелять в свою жену? Да еще при всех, в ресторане. Вам не объяснить эту ситуацию.
- Уже объяснили, - сказал следователь Илларионов. - Она тебе изменила с Нероном, и ты ее пристрелил. Из ревности. За что тебе будет скидка.
- Что за скидка?
- Получишь меньше, чем мог бы. И да: если не веришь, что на пистолете твои отпечатки пальцев, вот, посмотри документ. Это результаты дактилоскопии.
- Это подделка, - сказал он.
- Считай, как хочешь. Это правда.
- Я был рядом с ней, когда стреляли. Стреляли в меня. Вы понимаете, в меня! А Олька закрыла меня своим телом.
- Чушь. Чушь и бред. Зачем кому-то понадобилось стрелять в солдата? В новобранца? Он ничего и знать-то не может. Только приехал, и уже кому-то понадобилось тебя убить. Зачем? Ты мне можешь объяснить?
- Я сам не понимаю. - И Сильвио начал рассказывать о том, как был отравлен Ленькой Пантелеевым, похоронен, а потом женился на Ольке.
Следователь внимательно слушал, поддерживая свою голову ладонью. Потом сказал:
- Ты видишь, что я едва держу свою голову?
- Вижу. Наверное, вы устали работать с заключенными.
- Нет, совсем не поэтому. Просто на ушах у этой головы висит что-то. Чего, как ты думаешь, на ней висит?
- Не знаю, - ответил Сильвио.
- Ты не знаешь, зато я знаю. Это лапша. И замечу, не самого высшего качества. Прекрати мне врать, сволочь! Хочешь, чтобы я познакомил тебя с Сербским? Не выйдет. Я не буду терять на это время. Прежде, чем это сказать, я бы должен спросить тебя просто:
- Откуда ты знаешь, что Ленька Пантелеев отравил тебя? Это простой вопрос. Ответь, пожалуйста.
- Сам не знаю. Вот только что вспомнил, - сказал Сильвио.
- Прекрати врать! мать твою. Он только что вспомнил. - Алексей нервно зашагал около стола. Он начинал свою карьеру лекальщиком на военном заводе. Это было хорошо. Можно было поиграть в настольный теннис. Но эту стажировку, на которую отправил его папа, чтобы сделать из него настоящего следователя, омрачало одно обстоятельство. Так сказать одна, всего одна ложка дегтя:
- Все его - слово на букву е с приставкой. - Почему? Скромных ребят всегда - сл. на е с прист-й. Зато потом без экзаменов можно стать следователем. Ибо людям сказали:
- Учиться. - Но не сказали, как поступить учиться. Они сами постепенно это поняли. Надо всего один год поиграть в настольный теннис и послушать - слово на букву е с приставкой, но существительное - молодого рабочего класса. Например, такой простой вариант:
- У тебя на лбу черное пятно. - Надо сказать, что лекальщики часто пачкали лицо, так как иногда от скуки надо было почесаться, а руки всегда были испачканы специальной пастой, с помощью которой стирали микроны металла. С помощью пасты и рук лекальщика, разумеется. Немного, но если прикоснуться ко лбу или щеке, то останется черное пятнышко или полоска. Ерунда. Но человеку это неприятно. В связи с этим часто применялся обман, что, мол, у тебя испачкан лоб или щека. Парень думал, что это прикол, обман, то есть, а на лбу на самом деле была грязь. И, следовательно, никто не мог точно знать:
- Есть у него грязь на лице или ее нет. - Иногда Леню настолько доставал сосед по тисками, что он так и приходил в столовую с черной полосой на лице, как американский спецназовец. Ибо:
- Не верил!
- И действительно, - думал он, - не могу же я три раза в течение одного часа пачкаться? Нет? Нет. - А получалось, что пятно было. Можете себе представить этот террор, в течение одного часа. В течение целой смены. А целый год?! Это действительно была стажировка будущего следователя. И только к концу года он научился угадывать, когда ему врут, а когда говорят правду. Да и то не всегда. Ибо народ был на выдумки горазд. Поэтому Леша с тех рабочих пор всегда носил с собой маленькое зеркальце. Так посоветовал ему папа-следователь. Чтобы не бегать каждый раз в туалет смотреть, есть на его лице что-либо постороннее или это очередной обман.
Сильвио сказал:
- Почему вы думаете, что на вашем лице, а конкретно, на ушах, висит лапша? Я говорю правду.
И... и Алексей Илларионов по старой рабоче-крестьянской привычке быстро вынул свое зеркальце и узнал, что его опять обманули.
- Тварь! Скотина! - рявкнул он, и ударил Сильвио по лицу широкой рабочей ладонью. Надо было и раньше так бить, - подумал он уже в который раз. Тогда бы не пришлось до сих пор терпеть издевательства. И от кого? От потенциальных каторжников, практически. - Ты мне скажешь правду, - добавил он, и опять замахнулся на Сильвио.
Тут надо сказать, что Леша не был плохим мальчиком. Не был даже злым следователем. Ну, потому что бил подследственных. Просто так делали все. А как?
- Все так. - Разумеется, не всегда, а только когда следователей очень злили.
Сильвио же не знал, разумеется, что наступил на любимую мозоль парня. Да и не нарочно. Он ведь просто спросил, точнее, даже наоборот, уверил Лешу, что лицо его не несет на себе посторонних предметов. Теперь несло. Алексей покрылся красными пятнами. Он был возбужден.
- Убью, тварь, - сказал он, чтобы успокоиться.
- Я не сказал, что у вас на лице лапша или спагетти, - пояснил Сильвио, - а наоборот, у вас...
Тут Алексей не выдержал и опять ударил Сильвио. Даже не приподнимаясь со стула. Ему показалось, что ударил. А Сильвио даже не показалось, что он защищался. Ему показалось, что он ничего не делал. Видимо, это автоматика. Сработала автоматическая защита. Удар тока, как будто испепелил Илларионова. На самом деле, конечно, нет. Просто он отлетел к решетке на окне. Вместе со стулом. Сознание ушло в тоннель, в котором постепенно гас свет. Как в зрительном зале.
Далее, побег.
- Как пройти наверх?
- Наверх? - переспросил лейтенант. Рука его была согнута в локте, и ладонь лежала на кобуре. Как у Мела Гибсона, когда он предложил померяться быстротой реакции одному из игроков в покер, который сказал:
- Эта партия не считается.
- Почему? - спросил Мел.
- Я не был готов к игре, - ответил парень. Он считал, что имеет право на переигровку, так как назвал себя стрелком.
Сильвио решил повторить этот прием профессионала. Не то что именно решил, а так интуитивно посчитал такое поведение выходом из затруднительной ситуации. А разве она не затруднительная? Противник держит руку на кобуре с пистолетом. Это было бы смешно, если бы не было так печально. Парень только что вернулся с работы:
- Под прикрытием. - Он готов был стрелять в любую секунду. Сильвио этого не знал. И... и быстро поднял свою руку с вытянутым вперед указательным пальцем. Так, как будто в ней был пистолет.
Старший лейтенант сделал то же самое. Но сразу не выстрелил. Как учили. Он в последнее мгновенье понял:
- Противник без оружия. - А стрелять в безоружного, это все равно, что стрелять в бабушку, сделавшую резкое движение. Но не опасное движение рукой с оружием, а так просто:
- Бабушка поскользнулась.
Лейтенант убрал пистолет в кобуру, застегнул ее, и хотел спросить:
- Так, что вы здесь делаете? - Но Сильвио неожиданно для него опять проделал то же самое. Выхватил... нет, не выхватил, а быстро поднял свою руку с вытянутым пальцем.
На этот раз лейтенант растерялся. Не думал, что противник повторит эксперимент. Поняв, что проиграл, он громко рассмеялся. И... и вызвался вывести Сильвио из здания тюрьмы.
- Точнее, это еще не тюрьма, - сказал старлей, - а пока что только милиция. Не хочу даже спрашивать, зачем ты сюда пришел, бой. Я привык к этому слову, - продолжал он. - А ты, кстати, во Вьетнаме не служил? А я был там. Если бы не знал слова:
- Бой...
- Бой? - спросил рядовой.
- Бой, по-американски:
- Свой человек, хороший парень, друг.
Так вот, если бы я не знал этого слова, меня бы здесь сейчас не было.
- Почему?
- Пристрелили бы давно. Там не здесь. Там на каждом шагу американцы. Куда ни сунься - они тут, как тут.
- Во Вьетнаме? - решил уточнить парень.
- А ты думал, там вьетнамцы? Я тоже так думал, когда туда ехал. Но оказалось, для того, чтобы там выжить, нужно хоть что-то знать по-американски. И я выучил слово:
- Бой.
- Однажды там, на нейтральной полосе, я встретил парня. Я был в разведке, и он был в разведке. Мы бы убили друг друга, но я успел сказать международный - как потом мне сказал академик Соленый - пароль:
- Хелло, бой. - И он мне ответил:
- Хелло, бой.
- Как его звали? - спросил Сильвио уже на улице. Пока они разговаривали, лейтенант вывел его на улицу.
- Форрест Гамп.
- Форрест Гамп? - переспросил солдат. - И добавил: - Где-то я уже слышал это имя.
- Он бы точно убил меня, - опять начал лейтенант. Наверное, он забыл, что уже рассказывал про встречу на нейтральной полосе. - Но я сказал ему пароль: - Хелло, Бой. Запомни этот пароль. Если мы встретимся, и ты не узнаешь меня, спроси:
- Я запомню этот пароль, - сказал Сильвио. - Но сейчас мне надо идти. Извини, Бой. Увидимся. - Сильвио торопился, потому что заметил, как на ступеньки из дверей выбежали два милиционера. Ясно, что они искали его. Скоро это предположение подтвердилось. Появился Алексей Илларионов с развевающейся на ветру шевелюрой и именным Макаровым в руке.
- Убью гада! - прокричал он. Но Сильвио уже повернул за угол.
Ленька Пантелеев постучал в дверь камеры.
- Чего? - наконец открыл окошко сержант.
- Почему нас не выпускают?
- По кочану, - ответил, как обычно караульный. Но добавил вполголоса: - Сейчас вас вызовут. Приехал военный следователь. Прошел прямо к начальнику милиции Яблокову Сергею. - Почему Сергею, а не Сергей Иванычу?
Все очень просто. Ему на днях должны были дать полковника, но не дали. Опять сказали:
- Подожди.
Ну, а он решил, хватит ждать.
- Дождался, - только и сказал Сергей начальству. А как вернулся в город, приказал называть себя:
- Просто Сергей. - Ибо, как он сказал:
- Подполковник не может иметь имени-отчества, а только полковник. Соответственно и других стали также называть. Вот Алексей был майором прокуратуры, но теперь уже считал себя просто Алексеем. До того этот парень был честным, до того доходили его приличия в отношении других людей, в частности до начальника милиции, что он забывал даже, как звать своего папу на пенсии. Правда, не всегда, но иногда забывал. Он даже было хотел, чтобы начальник звал его еще проще:
- Просто Лешка. - Или:
- Леха. - На что Сергей ему ответил:
- Эй, парень, не знаешь ты одной простой, как говорил просто Шолохов, вещи:
- Не надо бежать впереди паровоза.
Леха почесал голову и решил, что начальник сам решил использовать эту идею до конца. Если в следующий раз не дадут настоящего полковника, называть себе просто:
- Серый. - Он рассказал это просто, как анекдот своим ребятам в курилке. Но многие, да можно сказать, что все, стали звать начальника милиции Яблокова Сергей Иваныча, просто:
- Серый. - За глаза, разумеется.
И их вызвали. Серый сказал:
- Вот, познакомьтесь, ребята, это... как вас? Кузнечик... нет, Кузнец.
- И на духе игрец, - хмуро сказал военный следователь. И добавил: - Если вы не в состоянии запомнить мое личное имя-отчество, зовите просто:
- Мария, - сказал Ленька.
Следователь сказал:
- Если они и во всем остальном такие же клоуны, то лучше и не начинать это дело. Надо же додуматься:
- Мария. Зовите тогда уж просто:
- Юрист.
- Военная мафия, - шепнул Нерон на ухо Леньке Пантелееву.
Люди почему-то удивляются, что они знают про местную мафию - семью по-русски - все, а вот высокое начальство не знает абсолютно ничего. Ну, как будто находится на другой планете. Как это может быть?
Или и там тоже семья? Вполне возможно. Между прочим, в телевизоре постоянно говорят, что надо укреплять институт семьи. Если институт это и есть то место, где живет высокое начальство, то все сходится.
- Итак, ребята, - сказал Серый, - теперь вы будете работать под началом этого парня, - начальник милиции хлопнул Юриста по плечу.
- У меня есть своя работа, - сказал Нерон.
- На то время, пока вы сидите под следствием, у вас будет только одна работа, - сказал Серый, - подчиняться вот ему. - И он опять хлопнул Юриста по плечу.
- Значит, нас выпустят? - спросил Ленька Пантелеев.
- Разумеется, - сказал Юрист. - Или вы думаете, что я буду каждый день заезжать за вами сюда? Нельзя придумать ничего глупее.
- Где же им остановиться? - спросил начальник милиции.
- Можно у меня в сарае, - сказал Нерон.
- Не надо, - сказал Юрист. - Пока не сделаете дело, поработаете комплектовщиками на складе.
- На продуктовом? - спросил Ленька.
- Да.
- Я никогда еще не подъедался на продуктовом складе, - сказал Нерон. - И сколько нам будут платить?
- Бесплатное питание это весь ваш заработок. Можете есть, сколько хотите. Тушенка, сгущенка и так далее. Но не воровать. Ибо...
- Ибо? - переспросил Ленька Пантелеев.
- Ибо все уже распределено и без вас, - строго сказал начальник милиции.
- А что такое комплектовщики? - хотел спросить еще Ленька, но не успел. Да лучше и не знать. Юрист скомандовал:
- По машинам!
- Вы знаете, чем вам придется заниматься по ночам? - спросил уже по дороге Юрист.
И сам же ответил:
- Вы должны найти Сильвио.
- Как? - ахнули ребята.
- Разве его не расстреляли? - пошутил Нерон. А Ленька подумал то же самое, только всерьез.
- Без суда и следствия мы никого не расстреливаем, - сказал военный следователь. И добавил: - Мы не расстреливаем. А вот вам именно это и поручается.
Ребята несколько дней ели вкусную тушенку, но из-за развитого духа свободомыслия все-таки немного возмущались.
- Вкусная тушенка, - сказал Ленька. - Но...
- Да, - поддержал его Нерон, - но, кажется, это китайская все-таки тушенка.
- Почему?
- Слишком вкусная. Думаю, она из китайцев. Это дешевле, чем оленина.
- Ну, не знаю, - сказал Ленька. И добавил: - Впрочем, я тоже так думаю. Но не люблю, когда об этом говорят при мне. И знаешь почему? Я не людоед.
- Меня не интересует, что ты обычно думаешь, - сказал Нерон и открыл еще одну банку.
Приехал Юрист.
- Ну, как? Комплектуете? - спросил он угрюмо.
Не удостоив его ответом, ребята сами спросили, тоже угрюмо:
- Когда начнем работать?
- Возникла заминка, - сказал Юрист. - Нигде не можем найти Сильвио.
- Так, а на - сл. на х в незнач. знач. - мы здесь мучаемся? - спросил Ленька. - Я лично заниматься погрузкой больше не буду.
- У вас, что, - поддержал напарника Нерон, - солдат нет?
- Да, есть, - сказал Юрист, - солдат хоть завались. Но, боюсь, сожрут они здесь всю тушенку. Потом концов не найдешь.
Подъехал полковник Зуев и сказал, что даст на помощь солдат.
- А тушенку как будем грузить? - спросил Юрист.
- Обмотаем и опломбируем ящики колючей проволокой, - ответил зам. по тылу. Он же считался по новым правилам и замполитом. Так, не гласно пока. - И да, - добавил он, - Сильвио нашли.
- Где он? - спросил военный следователь.
- Служит, - кротко ответил Зуев. - Он сам был в ужасе, когда узнал, что солдат Столетов служит в своей роте.
А действительно, парню некуда было деваться. В дом родителей Ольки он не мог идти. Воспоминания волновали его душу. Он проспал там одну ночь. Ему снилось, что Олька зовет его. Но не на кладбище, а... а в ресторан. Зачем? Оказалось:
- Справить свадьбу. - Фантастика!
Хотя действительно, жениться-то они поженились, но свадьбу не играли и не плясали. Так, расписались и пожарили шашлыки во дворе.
- Она хочет свадьбу, - сказал сам себе Сильвио. - Но как это сделать не знал. И пока что решил разобраться с сержантами в своей части.
Сержанты, Деревянный и Железный, решили с ним не связываться. Ну, пришел и пришел, Пусть служит. Оловянный куда-то пропал, наверное, опять свалил к теще на дачу. Они сами решили:
- Будем считать его за Деда. Пусть спит, ест и ловит рыбу на речке.
- Фактически это то, что он хочет, - сказал Деревянный.
- Делает, что хочет, - сказал Железный. - Как в Раю.
- Конечно, для армии это не хорошо, - сказал Деревянный.
- Но лучше, чем если бы он начал опять нас опускать головой в унитаз. Верно?
- Дед.
И они успокоились. А Сильвио не обращал на них никакого внимания. Жил, как будто у бабушки на даче. Ребята так и говорили:
- Живет, как сам Оловянный: все на даче и на даче.
Наконец, на прием к начальнику милиции попросился парень. На вид, как иностранец. Одет в джинсы Монтана, в куртку Монтана, в рубашку тоже Монтана. Как говорится:
- Стиль нам не чуждый. - Да все хотели одеться в джинсы. Брат приехал, открыл чемодан, смотрю:
- Джинсы. - Покупай, всего сто рублей.
О джинсовых костюмах, правда, только мечтали. Так что парень произвел впечатление.
- Я к вам по поводу Сильвио, - сказал парень. - Меня зовут Абель.
- Хорошо, я вас слушаю, - сказал Серый. - Вы его сообщник?
- Можно и так сказать. Но скорее, наоборот. Моя цель такая же, как ваша.
- А какая моя цель? - спросил Серый, - напомните, пожалуйста.
- Ликвидировать Сильвио.
- Ну, зачем, же ликвидировать. Мы будем судить его.
- Вы не сможете. Да и не захотите.
- Хорошо. Пусть будет так, как вы говорите. Действительно, нет смысла тянуть кота за хвост. Но чем вы можете мне помочь?
- Обещайте, что вы поверите в то, что я вам скажу сейчас.
- Я попробую.
- Так вот, дорогой мой, вы не сможете его убить здесь. - При этих словах Абель откинулся в кресле. Он хотел насладиться произведенным впечатлением. Но Серега ничего не понял.
- А где? - спросил он просто.
Абель что-то рассказывал, рассказывал, но начальник милиции, если так можно сказать:
- Не все понял.
- Мне начать сначала? - спросил Абель.
- Нет, - выдохнул Сергей Иваныч. - Приходите через неделю. И если мы его не поймаем, тогда вы претворите свой план в жизнь. Окей? - И начальник милиции, по сложившейся уже за несколько недель в этом городе моде, сложил вместе большой и указательный пальцы. Так, что образовалось кольцо. Кольцо Сириуса. Кольцо, властелином которого был... Да, кто-то был его Властелином. Это кольцо, как вам уже известно, обладало способностью отменять предыдущее решение.
Абель так и понял. И он начал операцию по ликвидации Сильвио не через неделю, а сразу, прямо сейчас.
Далее, Дикий Восток.
Вопрос:
- Почему Юрист решил ликвидировать Сильвио, если у него было много работы для этого парня?
Дело в том, что его вызвал командир дивизии, генерал Коршунов.
- Вас из дас? - сразу спросил он.
- Я доунт ноу, - ответил майор.
- Да все ты понимаешь, - махнул рукой генерал-майор.
- Извините, я не маг, и не могу читать мысли, - сказал майор Швецов по кличке Юрист. - Вроде бы я доставил вам все необходимое для строительства персонального домика на Истринском направлении.
- Да я не об этом! - опять махнул рукой генерал. Как будто отмахивался рукой от надоедливых мух. - И да:
- Зови меня просто:
- Василий. - Он просунул палец за воротничок, пытаясь ослабить его давление на шею.
- Если вам не хватает воздуха, - расстегните одну пуговицу, - сказал Юрист.
- Вы думаете? - Генерал расстегнул пуговицу и вздохнул полной грудью. - Спасибо. Вы спасли мне жизнь. Шутка, - добавил он. И продолжал:
- И знаете, что, где у вас этот Сильвио?
- Сильвио?
- Майор, если еще раз вы что-нибудь переспросите, будете уже не майором, а уже капитаном. Окей? - И он приподнял руку.
Майор с ужасом смотрел, как улыбка исказила лицо комдива, а пальцы его начали сгибаться. А именно, наклонять пространство. Вот уже большой и указательный образовали кольцо.
- Властелин колец, - подумал майор и глотнул слюну. Казалось, генерал сейчас откроет рот, и всё - слово, производное от слова на букву п - съест живьем.
- Не я, - ответил на безмолвный вопрос следователя генерал. И добавил: - Тем не менее, если вы понимаете, о чем речь, надо дать ответ. Окей?
- Ноу. Точнее, я понял, но у меня не гнутся пальцы, - ответил парень, - я ведь не блатной.
- Не спеши с выводами, - сказал Василий. И добавил: - Кстати, я тебе говорил, что ты можешь звать меня просто?
- Просто Василий? Да, это вы говорили. - А нельзя еще проще, по-домашнему, так сказать:
- Васька?
- Мы еще не пили на брудершафт, чтобы звать друг друга Васьками и Машками, - сказал генерал.
- Я не понял, кто здесь Машка?
- Ну, если я Васька, то кто-то здесь значит, должен быть Машкой. И, как говорится, если не вы, то:
- Кто?
- Я?
- Естественно. Как говорил Сократ:
- Вы сами ответили на свой вопрос.
- Послушайте, Василий, давайте не будем отвлекаться от темы вызванного вами разговора. Я, например, понял, что вы знаете Сильвио. Правильно, я говорю? Пожалуйста, не перебивайте. Я сам скажу всё, что надо. И вот такой мой вопрос к вам будет:
- Он вам, что, сын, брат, сват? Ну, если вы так хлопочете за него?
- Я не знаю, точно, кто он. Говорят, что он с Сириуса. Кто уж он там, мне не сказали. Но мы должны его ликвидировать здесь. Ну, пока он туда не вернулся.
- Я понимаю, - сказал Юрист, - там его присутствие не желательно. Ну, как минимум. Но здесь-то мы же ж можем его использовать. Я правильно говорю?
- Как? - спросил генерал.
- Как? Он уже работал у меня. Грузил целые Камазы и Стедебеккеры тушенкой и сгущенкой.
- Хорошо работал?
- Отлично. Загрузил мне Камаз, а ему Студебеккер. Возможно, и наоборот. Не существенно.
- Так вы ничего не говорили.
- А так это не понятно?
- Хорошо. Запишите, что вам надо, и я пришлю. Точнее, он пришлет.
- Кто он? Кому ему? - Я ничего не понимаю. Кому, кроме себя, вы еще отгружаете нашу продукцию?
- Кто он? Кому ему? А этому, как его, зам по тылу. Полковнику Зуеву.
- Ничего не понимаю! - рявкнул генерал. - А он сам своими делами заняться не может?
- Может, наверное. Но я грузил себе Студебеккер, а он и попросил, так сказать:
- Заодно, - нагрузить и ему Камаз. Может, наоборот, точно сейчас не помню. Но у меня все записано.
- Контора пишет, - сказал генерал. И добавил: - Отправишь и мне Камаз.
- И Студебеккер.
- Наконец-то ты меня начал понимать. И Студебеккер.
- Хотите больше. Все равно она бесплатная. Американцы шлют по лендлизу. Так и шлют, так и шлют.
- Чувствуют - слово на букву б - что должны нам, - сказал генерал.
- За Аляску?
- Ну, за Аляску само собой. Вообще, они должны нам по жизни.
- Почему так?
- Они же наши дети. А дети всегда должны помогать свои родителям. Ты слышал поговорку?
- Какую? Ты меня... нет, наоборот:
- Я тебя породил - я тебя и убью?
- Верно. Вижу, парень, голова у тебя работает. Но не знаю, сможешь ли ты еще как-то использовать Сильвио в наших интересах. Но:
- Попробуй.
Помни - у тебя неделя. Запомнил этот пароль на всякий случай:
- Неделя до ликвидации. - И да: ты хоть знаешь, где он сейчас.
- Нет. После расстрела в ресторане он исчез.
- Хорошо. Точнее, наоборот, ничего хорошего. Плохо работаешь. Вот посторонние люди дали мне информацию о том, где он находится.
- Где?
- Я еще не читал докладную записку. Сейчас посмотрю.
Должна быть где-то здесь на столе.
- Потерял?
- Сам ты потерялся. - А вот она.
Читает:
- Отбывает срок...нет, подожди, не срок, кажется, а срочную службу.
- Где?
- Где? Как, где? В своей роте, естественно.
- Нет, вы посмотрите, как там точно написано?
- Так и написано:
- В своей роте. - Ну, я - сл. на б - разгоню вас когда-нибудь к чертовой матери. Ни - сл. на х - не знаете, что здесь происходит.
Швецов в испуге вырвался из цепких объятий комдива, и бросился к Оловянному. Для этого он сел в свою Четверку, и покатил на дачу, где служил этот парень. А зачем он нужен в роте? Там всем заправляют сержанты.
- Но, - как говорит теща Оловянного, - капитан должен на что-то жить.
Она имела в виду, что зарплату Оловянному все равно платят справедливо. Правда, она думала, что тушенка и сгущенка со склада это часть его зарплаты. Правда и то, что она часто была недовольна. Ведь - слово на букву б в уменьшенном смысле - завалил этой тушенкой и сгущенкой все сараи на даче.
- Даже под землей сделал бункер, - сказала она. - Стала я вскапывать грядку, вдруг чувствую, лопата дальше в землю не лезет. Думала, нашла клад Александра Македонкого. Нет, оказалась сгущенка. Вся почернела, какого года неизвестно. В другом месте хотела посадить вишню, чтобы просыпаться утром, как в Японии:
- Вся в белом. - Нет, не могу пробиться на глубину. Вынимаю - тушенка. Какого года? Времен Великой Отечественной.
- Ну ты обрадовалась? - спросила соседка.
- Да! Так и запела сразу:
- Расцветали яблони и груши. Поплыли туманы над рекой. Забетонировал нас снизу.
- Так продал бы кому-нибудь, - сказала соседка.
- Нет, говорит, у меня коммерческой жилки. Прячет все, как хомяк.
Вот и когда приехал Юрист Оловянный был занят своей тяжелой, но любимой работой:
- Закапывал лендлизовскую тушенку на соседском участке.
Почему на участке соседки? На своем участке места уже не было. Да и теща постоянно следила за ним. Чуть что:
- Опять бомбоубежище копаешь? - И он видел, что она тут. Стоит, руки в боки, на губах блуждает улыбка. - У меня, парень, ты ничего не спрячешь. - И он обратился к соседке. Кстати, жена его часто была на экскурсии в Болгарии или Венгрии, или в Югославии. А соседку звали Лена. Прекрасное имя.
Она сразу ему сказала:
- Мне не надо врать про бомбоубежище. Закапывай, что хочешь на моем участке. Только не забывай расплачиваться.
- Как? - спросил Оловянный. Он очень боялся разговоров о расплате. Ибо:
- А откуда деньги? - Если нет коммерческой жилки.
- Ну, если у тебя нет коммерческой жилы, значит, у тебя есть...
- У меня есть... - повторил Оловянный. - Что?
- Ну ты, че, совсем тупой? Землекоп, хренов!
- А, понял, понял. Приду ночью. Обязательно. - Он был рад, что может расплатиться за новый плацдарм просто так, чисто натурой. Вроде бы:
- Зачем закапывать и закапывать тушенку и сгущенку? Ведь ни продать, ни съесть ее невозможно. Для него существовал третий вариант:
- На всякий случай.
Добрый читатель может спросить:
- А почему бы, не съесть все-таки часть?
- Невозможно. Ведь на подходе всегда новая партия. Поэтому ответ:
- Не успеешь.
Четверка на большой скорости подкатила к заборчику, за которым служил Оловянный. Юрист сквозь пыль, поднятую машиной побежал внутрь.
Был день Спрута, а Сильвио ловил рыбу. К добру это привести не могло. Правда, он поймал только одну, но большую и жарил ее на костре.
Сержанты были не против, чтобы Сильвио не мешал им работать над личным составом. Но... но не все во власти человека. В день Спрута эти ребята разозлились, что им приходится биться, словно рыба об лед, с личным составом роты, а этот хлыщ только и занимается тем, что ловит рыбу и чем-то думает. Как мудрец. Они пришли на реку и... нет, они даже не успели ничего сказать. Сам Сильвио повернулся к ним лицом. Он сказал:
- Надоело жить спокойно?
- Да, - ответил Железный.
- Мы не можем больше терпеть ваше бездействие, - добавил Деревянный.
- Вы или помогаете нам в обучении ума новичков разуму, или мы не можем больше терпеть вашу рыбную идиллию.
- Присаживайтесь, ребята, - сказал Сильвио. - Потом начнем бой.
При слове:
- Бой, - ребят вспомнили, как он проходил в последний раз. Но Спрут, находящийся в них сегодня, не позволял ребятам отказаться от намеченной цели.
- Хорошо, мы поедим, - сказал Железный.
- Но потом ты должен решить, с кем ты, - сказал Деревянный.
- С Дедами, или с Новобранцами? - сказал Железный.
- Твой нейтралитет возмутителен, - сказал Деревянный.
- Твое имя не Швейцария, - сказал Железный.
- Хватит нам одной Швейцарии для представления о нейтралитете.
- Сейчас мы доедим рыбу, и ты скажешь, что мы будем дальше делать.
- Все в твоих руках.
- И ногах.
Сильвио взял рыбу, но есть ее не стал. Он бросил ее в лицо Деревянному. Сержант упал на спину, зажал лицо руками, завыл и покатился по земле. Второй успел подняться, и занес ногу, чтобы ударить еще сидящего противника в голову. Но Сильвио успел пригнуться. Он нанес короткий удар в уязвимое место между правой и левой ногой. Так называемый удар Жана-Клода Ван Дамма. Обычно этот удар сопровождался словами:
- Давай как-нибудь побегаем вместе? - И Сильвио никогда не нарушал это правило. Он сказал:
- Давай как-нибудь побегаем вместе.
Деревянный хотел продолжить бой. Он не испугался удара, нанесенного Железному. Но, услышав слова о последующей совместной пробежке, сам побежал. Не дожидаясь особого приглашения.
Сильвио поймал еще одну рыбу. Он дожарил ее, когда начало темнеть.
- Только не тушенку, - сказал Юрист.
- Тогда мойву, - сказал Оловянный. - Хорошая мойва, теща только что купила в местном деревенском магазине. Три минуты и готова. Они выпили самогонки и закусили свежей мойвой. В том смысле свежей, что в магазин ее только что привезли. А так бывает, эта рыба лежит долго. Не разбирается. Я сам не знаю почему. Скорее всего потому, что многие не раз покупали в магазинах рыбу, которую практически нельзя сварить. Предъявить претензии на такую рыбу трудно. Она ведь не испорченная, а так только: утратила способность становится мягкой в процессе варки. Но это относится не к мойве, а к минтаю или треске. Ее обычно хранят по полгода. И рыбе так надоедает лежать на морозе, что в дальнейшем она отказывается вариться.
- Вкусная, - сказал Юрист.
- Самогонка? Теща варит, - похвалили Оловянный.
- Мойва.
- А! Теща жарит. - И добавил: - Давай еще по одной.
- Давай. Так я вот зачем приехал, - сказал Юрист, когда закусил третью рюмку. - Сильвио где?
- Сильвио? - переспросил капитан. - Я его давно не видел. Да и признаться, видеть не хочу. Вот он мне уже где! - и командир роты провел рукой по горлу.
- А что такое?
- Вечно, я попадаю с ним в ужасные истории. Хорошо, что хоть есть, где отдышаться.
- Ну, ты уже отдышался? - спросил Юрист.
- Да как тебе сказать... - И Оловянный взглянул в окошечко на участок, где соседка Лена срывала яблоко, приподнявшись на цыпочки.
- А, понятно, - сказал Юрист, - посматривая на Лену. - Я бы тоже никуда не торопился. Но...
- Но... надо, Федя. - И майор-следователь сообщил парню:
- Сильвио знаешь где? Служит в твоей роте.
- Не может быть! - Таков был удивительный ответ капитана. - Я бы знал, - хотел ответить он, но передумал. Он сказал: - И уже есть план, как нам на нем еще заработать?
Юрист хоть и сам уже размышлял об этом по дороге сюда, но был ошарашен предприимчивостью капитана.
- Боюсь, мы не успеем, - следователь побарабанил пальцами по столу, накрытому бежевой клеенкой, купленной на экскурсии в Одессе. - Самое большее через неделю Сильвио должен быть ликвидирован.
- Один раз уже попробовали, - сказал Оловянный. - Не вышло.
- Так ты думаешь, в ресторане все-таки в него стреляли?
- Я там был.
- Это не только темная, но и опасная история, - сказал Юрист.
- Почему?
- Потому что есть информация, что милиция не будет брать Сильвио. Его просто должны убить.
- Тем более, мы должны его использовать. Делиться не надо будет.
- И как свидетель он исчезнет. Есть один вариант, - сказал Юрист. - Борис Бер получает на почте тридцать тысяч. Можно...
- Подожди, я не понял. Это, что, опять тот же Борис? Это плохо. Точно тебе говорю, лучше не надо.
- Да я сам не хочу. Но с другой стороны:
- Что-то меня так и тянет провернуть эту операцию. Тем более, ты мне должен.
- С какого это? Я отдал тебе половину.
- Это мало. Я ведь должен из своей половины отдавать половину.
- Ну, из тебя бухгалтер! Надо было сразу говорить. А с другой стороны: тебе досталось, столько же сколько мне. Или ты хотел больше?
- Ну я же руководитель операции.
- Да ты и представить себе не можешь, скольких нервов мне стоило добыть эти деньги! Я даже не хочу вспоминать об этом. Меня вообще могли завалить в ресторане, как кролика. Не надо нам связываться с этим Борисом. Темная личность.
- Вообще, это темная история, - сказал Юрист. - Но... но, знаешь, что?
- Что?
- Меня нанимают. - Юрист сказал это просто так, как ему казалось, по интуиции. Он еще не смотрел тайник, где должна быть наводка. Он-то думал, что ее больше не будет. Но вот именно сейчас почему-то решил, что в тайнике есть новый заказ. И заказ этот будет на Бориса. Ликвидацию Сильвио им никто не поручит. Так может быть, только для прикрытия.
- Так, че, ты подписываешься?
- Да бесполезно. Он не согласится.
- Есть способ заставить его.
- Какой?
- Скажем, что его Олька жива. И если он хочет, чтобы мы сказали, где она находится, пусть опять ограбит Бориса.
- Чушь! - ужаснулся Оловянный. - Бред!
- Почему?
- Я повторяю, это именно двойная чушь или двойной бред. Или именно:
- Чушь и бред. Во-первых, он прекрасно знает, что Олька умерла. Ее убили на его глазах. Во-вторых, он не грабил Бориса. Это сделал я, ваш покорный слуга. Этот Борис измотал мне все нервы. Но я его ломонул. Именно я. А ты говоришь, что дал мне много денег. - Оловянный выпил и добавил: - Если надо будет, я опять его грохну. Теперь я понял, что только я способен на решающие операции. В связи с этим, я много не прошу, но чтобы было как раньше:
- Мне половину. Там тридцать. Значит мне пятнадцать. И если мне понадобятся помощники, Нерон там или еще кто, я сам им заплачу.
- А если нет?
- А если нет, то нет. Я все деньги заберу себе. В прошлый раз зря запустили в это дело Нерона. На - сл. на слабое х - он нам нужен? Я обойдусь один. Пятнадцать тысяч! Это уже произносимые деньги. Столько... я даже не думал, что человек может иметь пятнадцать тысяч. Теперь я знаю о их существовании.
- Так мы сделаем это? - спросил Юрист.
- Мы сделаем это.
Далее, к Сильвио поступает информация, что Олька жива. Он не верит. Она является ему сначала, как кошка.
Сильвио прилег у костра. К нему подошла кошка. Точнее, это был белый кот. Он долго лежал рядом с ним, и счастливо мурлыкал. Потом сказал:
- Пусть Сильвио подождет, он приведет ему кошку.
И пришла Олька. Это была натуральная кошка с лицом Ольки. Это было даже лучше, красивее. Олька сказала, что хочет сыграть свадьбу. Он согласился. Только спросил:
- Где взять денег на большую свадьбу? Ты хочешь снять весь ресторан? На двести человек?
- Достаточно ста человек. Но не меньше.
- Где мы встретимся? - спросил Сильвио. - В нашем доме у реки? Сейчас я туда не хожу. Без тебя мне тяжело находиться там. Может быть, нам встретиться прямо у ресторана?
- Нет, Сильвио, мы опять встретимся здесь.
- Когда?
- В пятницу. Тринадцатого. Приходи к пяти часам вечера. И не забудь три магических предмета, которые есть у тебя. Без них свадьба не состоится. И знаешь:
- Тогда я умру навсегда.
- У меня их нет, - грустно произнес он.
- На первую свадьбу надо найти хотя бы один магический предмет.
- Я исполню твою просьбу, - сказал Сильвио.
Она до самого утра лежала рядом с Сильвио у костра, и мурлыкала. Разговаривали они только на языке До, на Довавилонском языке. Во время такого разговора двое объединяются в одного человека. И тогда это почти одно и то же, что разговор человека с самим собой. Как разговор автора с героем. Таким языком пользовался Хемингуэй в своих романах.
Сильвио вернулся в часть, и сразу столкнулся с Оловянным.
- Разрешите доложить, товарищ маршал, - сказал Оловянный с серьезным лицом, и приложил руку к голове без фуражки, - а я вас ждус-с. - Он все еще продолжал держать руку в американском приветствии. А именно:
- Согнув ее в ладони. - Как будто ждал подмогу со стороны заходящего солнца. А в данном случае, он как будто хотел получше разглядеть Сильвио. Он считал его Грязным Гарри. И разыгрывал обывателя, удивленного появлением этого инопланетянина.
Они зашли в кабинет и капитан предложил ему:
- Малышку за миллион.
- Миллион? - переспросил Сильвио.
- Ну, почти. Тебе знать сумму не нужно. Твоя награда это Олька. Ты думаешь, она умерла? Нет, ошибаешься. Она жива, и будет твоей. И знаешь, почему? Ты ограбишь Бориса.
- У него нет денег, - сказал Сильвио, - Его уже ограбили.
- Нет, нет, у него опять есть деньги, - затараторил Оловянный. - Похоже, это, действительно, человек с деньгами. Я имею в виду, он умеет как-то делать деньги. А мы не знаем ничего другого, кроме того, что знали наши предки. Они знали, как:
- Выходить на большую дорогу. - Как говорит Юрист, которого ты прекрасно знаешь, сия тайна нам не доступна.
- Какая тайна?
- Тайна добычи денег другим путем, кроме грабежа. Даже Ле-Нин говорил, что, мол, мы пойдем:
- Другим путем, - но пока так и неизвестно, что он имел в виду.
Сильвио поверил капитану Оловянному. Ведь если Олька приходила к нему - значит она жива.
- Я согласен, но учтите, что у меня в пятницу свадьба.
- В пятницу? Но ведь пятница - тринадцатое.
- Я знаю.
- И не боишься?
- А чё мне бояться, если так выпало, - ответил Сильвио. - К тому же она сказала:
- Все будет окей, - и знаете, в подтверждение соединила вместе большой и указательный палец.
- Так вы с ней уже виделись? - спросил капитан.
- Да. А иначе бы я вам не поверил, что она жива.
Оловянный даже на мгновенье поверил, что Олька жива. Хотя видел своими глазами, как ее застрелили. Он сидел за тем же столом.
Сильвио не знал, где находятся магические предметы. Кроме одного.
- Изумрудной ложки.
Ведь он не взял ее у Гали. Точнее, наоборот: для нее он должен был взять в подземно-подводном мире этот магический предмет. Но где найти Галю? Сильвио никак не мог сосредоточиться, какую Галю ему искать. Вроде нет никаких примет, кроме того, что она была Рэд. Была, правда, еще одна подробность. Галя щипалась после первого секса. Если это та Галя, то можно попытаться ее найти. Но как? Опять ехать в деревню? Сильвио был уверен, что там жила когда-то другая Галя. Она после секса не щипалась. Ни после первого, ни после второго. Хотя второго-то там, кажется, даже не было. А третьего, тем более. Если, конечно, не считать попыток. Считать ли, например, запуском ракеты на Луну, запуск ракеты министерством военно-морского флота Америки, если она поднялась всего на один метр, а потом упала? Полета почти не было, но работы-то ребята провернули много. Кончить на Луне смог только Вернер Фон Браун. Но он был немцем. В общем, трахались многие, но закончить смог только один. Так, как ответить на вопрос:
- Был ли секс? - или только так, трахались одни немцы, да и то в мерседесах, но никак не в банях, или на сеновалах.
Но самое главное, Сильвио, не мог понять, как опять попасть опять в ту деревню, в ту же баню, на тот же сеновал. Можно вспомнить направление, но как называлась та остановка, где он сошел, а потом еще сел на автобус?
Он доехал до дома у реки. И... и застал там Бориса. Тот сидел один в саду и спокойно жарил шашлыки.
Сильвио подошел и сразу сказал:
- Мне нужны деньги.
- Зачем?
- У меня свадьба в пятницу.
- Тринадцатого? - Борис подал ему шампур. - Неужели надо справлять свадьбу обязательно тринадцатого?
- Да.
- Почему?
- Это магическое число.
- Число смерти, - сказал Борис. - Стоит ли так рисковать?
- Теперь поздно об этом думать, - сказал Сильвио. - свадьба уже назначена.
- Ты прав. Смерть и погребение играли ключевую роль в жизни человека.
- Думаю, и сейчас это продолжается, - сказал Сильвио. - Только из смерти можно возродиться к жизни.
- К Новой жизни, - сказал Борис. - Ты уверен, что тебе понравится эта Новая жизнь? И да: я могу дать тебе тридцать тысяч.
- Спасибо. Большое спасибо.
- Взамен ты отдашь мне три магических предмета.
- Думаю, это невозможно. По двум причинам. Во-первых, у меня их нет.
- А во-вторых?
- Во-вторых, они нам будут нужны.
- Кто тебе это сказал?
- Олька. Она сказала, что только с помощью этих трех предметов она сможет ожить.
- А как же я? - спросил Борис. - Ты заберешь у меня и деньги, и магические предметы, как-то:
- Золотой гребень, серебряную кружку, изумрудную ложку.
- Может быть, мы возьмем тебя с собой, - сказал Сильвио.
- Нет, я в этом сомневаюсь. И знаешь почему? Третий лишний.
Они разговорились и легли спать в одной комнате. Сильвио почти заснул, когда вдруг услышал легкое покачивание, как будто находился на лодке, и ловил треску и навагу в Белом море. Просто он устал и решил немного полежать в лодке. Он смотрел в облачное небо, и голова слегка кружилась.
Сильвио открыл глаза. Борис встал с кровати у противоположной стены, потихоньку оделся и... и вылез в окно. Сон Сильвио тоже как будто вышел в окно вместе с Борисом. Хотелось проследить, куда он пошел. Но Сильсио не мог поднять свое тело с кровати. Он так и заснул, но под утро открыл глаза от легкого шороха. Борис залез в окно и осторожно закрывал шпингалеты.
- Вернулся, - подумал Сильвио, - куда он ходил? Наверное, познакомился с какой-нибудь телкой здесь.
Через секунду волосы его встали дыбом. Борис подошел к своей кровати, на... на которой кто-то спал. Вроде бы: что здесь такого ужасного? Ну, кто-то пришел и спит. Может быть, ночью сюда зашел отец Ольки, и заснул на кровати Бориса. Он ведь жил в этом же доме, только в другой половине.
Борис лег на свою кровать. А что в этом особенного? Куда еще ему ложиться? Так и лег вместе с Петром, отцом Ольки.
Я встал, чтобы выпить воды. Уже подходя к двери в коридор, оглянулся. И тут понял логику своего необыкновенного возбуждения:
- Борис лежал на кровати один.
На следующий день они наловили рыбы и жарили ее в саду на решетке. Борис сказал:
- Я выяснил, где находится серебряная кружка.
- Где? - автоматически спросил Сильвио.
- У меня, - засмеялся он.
Борис пришел в ресторан и попросил Та вернуть кружку. Он узнал об этом случайно. Та сама об этом растрезвонила по всему ресторану. А сержант бывшего заградотряда весь день пересказывал ее каждому, кто давал ему больше рубля на чай. Борис дал три. Рублей у него не было. И получил рассказ:
- Та пробивает триста граммов, выливает в свою серебряную кружку, а потом,.. а потом разливает по трем графинчикам и продает троим клиентам. Мистика!
- Да врет чай? - сказал я.
- Нет, - ответил швейцар.
- А сам-то ты видел, как она делит триста граммов на три по триста?
- Не видел, но все говорят, - ответил швейцар.
- А ты поверил?
- Поверил. Так правда же.
Я сел за стол, но оказалось, что его обслуживает Ин.
- Можно я пересяду за другой стол?
- Конечно, - сказала Ин. - Но если вы пересядете за стол Та, то с вас шоколадка.
- Хорошо.
Та не слышала про шоколадку за свой стол, но кто-то ей передал эту информацию. Ведь кроме этих девушек здесь работало еще несколько официантов. Мне даже ничего не успели принести. За перегородкой у раздачи послышался звон подносов. Это была короткая битва между Та и Ин. Некоторые официанты побежали туда. Когда я, не дождавшись заказа, зашел туда, Та сидела на стуле и плакала. Перед ней стояла чашка кофе с пенкой. Из бара.
- Я хочу вас успокоить, - сказал я. - Какой коньяк сегодня у вас самый лучший?
- Армянский пять звездочек. В баре. - Бармен как раз вышел покурить. Оказалось, что он только что получил целый ящик.
- Сколько за ящик? - спросил я.
- За весь ящик?! - удивился бармен. - Семьсот рублей.
- Хорошо. Неси сюда.
- Деньги вперед.
Я отсчитал ему семьсот рублей, и он вынес мне ящик коньяка.
- Вам, - сказал я.
- Мне? - удивилась Та. И улыбнулась. Я сразу столько не выпью, - пошутила она. И добавила: - За что так много?
- Я собираю интересные вещи, - сказал я.
- Но у меня ничего нет.
- Швейцар сказал, что у вас есть интересная серебряная кружка. Я хотел бы ее получить, - добавил я.
- Кружка? - Та внимательно на меня посмотрела. - За кружку этого мало, - она погладила бутылки в ящике.
- Я бы дал больше, - сказал я. - Но ведь это не ваша кружка. За ней придут.
- Кто?
- Сильвио.
- Сильвио?! Он умер.
- Откуда вы знаете?
- Я сама его хоронила.
- Он жив. Точнее, он ожил.
- Я слышала. Но неужели это правда?
- Вам лучше отдать кружку. Не советую вам связываться с мертвецами, - сказал я.
- Хорошо, но...
- Но с вас еще коробка шоколадных конфет.
Я хотел взять в буфете коробку конфет, но Та сказала, что конфеты только в баре.
Ну, взял я конфеты в баре, а Та пошла за кружкой. Я протянул ей конфеты.
- Кружку, - сказал я. - Вы принесли кружку?
- Ее там нет.
- Где она?
- Я не знаю.
- Думаю, я знаю. Проверьте тумбочку Ин.
И точно, серебряная кружка оказалась у Ин. Но не в тумбочке, а в сумке, рядом с двумя бутылками водки. И эта дама как раз появилась у раздачи.
- Ах ты - сл. на б - по сумкам лазить! - заорала она, - Убью!
Та ответила:
- Воровка!
Они взяли в руки круглые, металлические, римские подносы и пошли друг на друга. Я бежал под гром этих щитов. Мне показалось, что сверкнула молния. Но не важно, я был уже в раздевалке. И самое главное серебряная магическая кружка была со мной.
- Вот она! - и Борис поставил на столик кружку. Сильвио взял ее и осмотрел со всех сторон.
- Ну, она?
- Она, - ответил Сильвио. И добавил: - Нам нужны еще два предмета.
- Вы получите деньги, если найдете эти недостающие предметы, - сказал Бер.
Сильвио помолчал, потом сказал:
- Кому сейчас принадлежит эта кружка?
- Мне, - сказал Борис, и добавил: - Тебе тоже.
- Это моя кружка, - сказал Сильвио.
- Хорошо. Но тогда ты мне должен семьсот пятьдесят рублей плюс работа. Сам бы ты не вспомнил, где твоя серебряная кружка. Итого: одна тысяча двести рублей. У тебя есть такие деньги?
Сильвио хотел сказать, что он уже вспомнил, но решил не переливать из пустого в порожнее. Что толку говорить то, что уже нельзя проверить.
- Давай проверим.
- Что? Настоящая ли это кружка? Ты уже проверял.
- Проверим ее в деле.
И они проверили. Так проверили, что запьянели. Ребята пытались разобраться, решить проблему:
- Как собрать вместе и деньги и магические предметы. Точнее, собрать все у себя хотел Сильвио. Борису нужно было только одно:
- Предметы. - И, естественно, это проще.
Они так ни о чем и не договорились. Кружку спрятали вместе.
- И да, - сказал Борис, - сегодня вы пойдете вместе со мной.
- Куда?
- Вы хотите достать изумрудную ложку?
- Да. Но вы откуда знаете, где она?
- Я не знаю, - ответил Борис. - Ты знаешь. Но ты не знаешь, как найти место, где она находится. Я помогу тебе. Сегодня, когда увидишь, что я выхожу из комнаты через окно, тоже вставай и иди. Иди, не обращая на меня внимания. Может быть, ты даже не увидишь меня.
Настала ночь. Сильвио уже начал засыпать, когда, наконец, Бер поднялся и двинулся, как и вчера, к окну. Сильвио испугался больше, чем вчера. Он очень боялся подняться с кровати. А когда, наконец, решился, то понял, что подниматься и не надо. Не надо в том смысле, что не надо ставить ноги на пол, чтобы встать. Он поднялся в воздух. Под потолок. Потом спустился и вылез в окно. Бориса не было. Да, перед тем, как вылезти в окно, Сильвио обернулся и посмотрел на кровать. Там лежал... он сам. Тело на кровати затянуло его обратно. Как будто между ними существовал перепад давлений. Борис, видимо, забыл сказать ему:
- Нельзя оборачиваться!
Далее, как Сильвио находит рыжую Галю.
Он закрыл глаза. Но сознание не зазвенело. Потом все же отделение души и тела началось. Появился панический страх. Сильвио сказал себе:
- Я вытерплю это еще раз. - Но ничего не вышло. Самолет не взлетел. Так просто прокатился вхолостую по взлетной полосе.
В чем тут дело? Я не знаю. Наверное, не хватило страха. Во второй раз я настроился, и уже не боялся так, как в первый раз. Но, извините, два раза пережить такой страх невозможно. А жаль. Что теперь делать? Ума не приложу.
Я вышел в сад. Прохлады не было. И дышать было не легче, чем в комнате. Я вспомнил, что тело Бориса должно было лежать на кровати. Интересно:
- Есть ли у него пульс? - Или пульса нет. Я хотел уже пойти пощупать пульс у оставшегося на кровати тела Бориса Бера, когда услышал голос. Откуда он доносился неизвестно. Как пулеметная очередь слышна в той стороне, куда повернешься лицом.
С трудом преодолевая страх, я спустился по ступенькам, и сделал несколько шагов в сторону сада.
- Иди сюда! - Нет, это было сказано тихо. Так тихо, как будто голос и нельзя было услышать, если бы его не донес ветер. Такое легкое дуновение ветерка при абсолютно безветренной погоде.
- Я туда не пойду, - сказал я себе. - Нет, нет, мне очень страшно. Тут из дома вышла Олька. Она спустилась по лестнице и сказала:
- Иди. Не бойся, я посторожу твое место.
- Разве ты дома? - Но она ничего не ответила, а просто толкнула меня вперед.
Я с трудом передвигал ноги. Наконец дошел я до бани. Но, прощу прощенья:
- В этом саду не было бани! Только сарай и душевая кабина.
Галя взяла меня за руку и повела к колодцу. По пути я все хотел спросить ее:
- Ты откуда взялась? Я ведь еще не нашел тебя.
Она сказала, чтобы я прыгал в колодец.
- Нет, нет, - сказал я. - Это была шутка. Я все выдумал. Нет, честно. И да: здесь нет колодца. Это в деревне был колодец, а здесь, уж извини меня, нет. - Галя ущипнула меня за руку.
- Ну, - сказала она, - колодец исчез?
- Тогда ответь мне, пожалуйста:
- Он существует?
Я молчал. Она повторила:
- Ответь.
Я своему изумлению мои пальцы сами согнулись в кольцо.
- Окей, - сказал я. И добавил: - Да.
Далее, внутри колодца. Дополнительный вопрос.
Я думал, что на этот раз просто возьму изумрудную ложку, и смогу выйти опять к дому у реки. Но нет. Опять на двери душевой, где можно смыть мыло был написан вопрос.
- Я не смогу ответить, - сказал я. - Ибо я больше ничего не знаю. Я прочитал:
- Дополнительный вопрос. Название:
- Джип и килька. - Что делать? сказал я. И ответил:
- Анализируй и Это.
Нужно ли переводить:
- Козёл и килька в томате? - Так и оставить. Зачем знать точно. Ведь это будет точность копии. Текст, который переводится, не является подлинником. Поэтому и нет смысла делать Копию Высоцкого. Тело человека - не Подлинник!
Или надо сразу ездить на джипе и есть сардины, как шпион, которого утопил в болоте Штирлиц? Тогда переводчик и переводить ничего не будет. Без зазрения совести он напишет все, как есть.
Так как правильно ответить, если вы хотите, чтобы когда-нибудь ваш текст был правильно переведен прекрасной американкой?
- Как в первом случае, или как во втором? - В первом случае у нее будут проблемы, ибо она не знает, и никогда не будет знать, кто такой козел, и что такое килька в томатном соусе. Во втором - ноу проблем. Джип - он и в Африке джип, а сардины едят все шпионы для повышения мозгового кровообращения.
Вроде бы легко дать ответ. Всего пятьдесят на пятьдесят. Красное или черное? Плохо только то, что один из этих ответов неправильный.
По сути дела перед нами Код Войнича. Надо только решить:
- Признать его мистификацией, - или:
- Это правильный ответ на вопрос. - Но ведь он непереводим! Это то, чего не может быть.
Как не может быть того, что написал парень по фамилии Солженицын в книге:
- Один день Ивана Денисовича. - Но по-другому написать и нельзя. Всегда это будет не похоже на то, что вы видели, что вы уже знаете. Ни на что не похоже только художественное произведение. Вроде бы все в нем так же, как в жизни. Только перевести это нельзя. Как Код Войнича.
И я добавил:
- Как Жизнь!
И следовательно ответ: писать надо то, что нельзя перевести, а именно:
- Козёл и килька в томатном соусе.
Я так и сказал. И дверь открылась. Я смог ответить на дополнительный вопрос. Джип и сардины - это был неправильный перевод.
Код Войнича - это рассказ о том, как надо делать правильный перевод.
Олька ушла на моих глазах. Видимо, в этот раз она больше не могла войти со мной в контакт. Так обычно и бывает. Жених и невеста не должны видеться в последний день перед свадьбой. А сегодня была наша свадьба. Уже сегодня! Я заполз на ступеньки дома, и проорал, как Сева Новгородцев ранним утром с седьмой ступеньки своей английской - Как у Всех - квартиры после примирения с женой:
- Козёл! - И:
- Килька в томатном соусе!
Я ведь говорю не для тех, кто ездит на суперсовременных машинах, кого все знают. А для тех, кто живет на:
- Островах в Океане. - И только иногда ждет интерактивной связи с Большой Земли.
Другого ему никогда не будет нужно.
Сильвио подошел к кровати Бориса. Взял его руку и нащупал пульс. Вернулся, подумал Сильвио. Он едва дошагал до своей кровати. Лек и сразу заснул.
И приснилось Сильвио, что утром он пьет кофе и читает газету. Нет, не совсем так. Не он читает газету, а Борис Бер. Ибо, как завещал русским людям Михаил Булгаков:
- Никогда не читайте газет за утренним кофе. - Отсюда следует, что Борис Бер был нерусским. Да это и неудивительно. И значит, Сильвио не имел своей газеты, а просто подглядывал за газетой Бориса, с другой стороны.
- Очередная ошибка Симонова - Любаньского, - с трудом прочитал он, нагнувшись и наклонив голову. Этот танкист-профессор посчитал неверным ответ, что Карамзин просил Царя сохранить крепостное право.
- Мол, он так прямо и просил? - Нет, сказал Симонов. И, следовательно, надо понимать так, что Карамзин не просил Александра Первого сохранить крепостное право, а написал эту просьбу в своей Истории Государства просто так. Ну, чтобы кто-нибудь прочитал это и оставил без внимания. Как собака Джима Керри. Посидела на унитазе, почитала газету, полаяла на Джима, чтобы не мешал, и... и спустила эту газету в унитаз. Или бросила в корзину, если таковая там была. Но, как говорится, рукописи не только не горят, но и не тонут в унитазе. И, следовательно, написанное всегда является:
- Обращением к читателю - А обращение к Царю это всегда:
- Просьба. - Ну, не приказ же! Значит, выбор только из двух значений: приказ или просьба. Точнее, из трех. Могло быть написано и просто так. Мол:
- Просто жило-было Государство Российское. - Что делается с этим Просто, уже рассказала нам собака Джима Керри. В унитаз. А Симонов ведь потребовал от конкурсанта именно этого ответа, именно этот ответ он посчитал правильным. Написал Карамзин просто так, что, мол, рабство для русских это лучше, чем освобождение от рабства.
Если говорить точно, то никакого:
- Просто так написания - не существует. Любой текст состоит из двух частей. Первая - это обращение к читателю. Вторая - это обращение читателя. Что и произошло с Александром Первым. Сначала он получил ПРОСЬБУ Карамзина сохранить рабство, а потом сделал свое ОБРАЩЕНИЕ к русскому народу. Что, мол, да я хочу сохранить рабство. И сказал он это теми же словами, которыми была написана просьба. Ибо, как я уже говорил, одной строкой была записана в Истории Государства Российского и Просьба Карамзина и Решение Царя.
Почему Симонов - Любаньский не присудил победу парню, который дал абсолютно правильный ответ:
- Карамзин попросил царя сохранить рабство. - Потому что этот конкурсант вел себя не очень уверенно при ответах на другие вопросы. Отвечал правильно, но как-то путано, не очень вразумительно. Как сказал ему Симонов:
- Вы сами-то поняли, что сказали? - И тем самым Симонов нарушил главный принцип справедливости.
Ведь как говорит Иисус своим ученикам? Не думайте, что вам надо говорить будет. Ибо сказано вам будет, что говорить. Это право, право говорить самому человеку чужие мысли, даровал человеку Бог! Пусть до этого человек отвечал неправильно, пусть путано, пусть невразумительно, но тут ему:
- Повезло! - И человек говорит правду. Может показаться, что человек толком и не знал ответа на этот вопрос, но сказал:
- Правильно! - И Симонов этот случайный правильный ответ приравнивает к невразумительнуму ответу! Вот она, фантастика русского образования. Мол, не свои слова говоришь. Или: угадал случайно. Примерно так же говорят некоторые спортивные комментаторы:
- Наши проиграли, но играли лучше. - Получается как в Библии:
- Человек видит, но не замечает. Не замечает очевидного. А очевидно, что критерием лучшей игры принята:
- Победа!
- Свободой. - Свободой, дарованной человеку Богом. И именно такой ответ православный Симонов не принимает. Приходится еще раз повторить:
- Здесь нет веры. - Даже у православного Симонова - Любаньского. Напрасно думают, что вера была отменена просто так, волевым решением. А на самом деле вера в людях оставалась. Нет. Волевое решение только зафиксировало факт отсутствия здесь веры. И вот вам сегодняшний пример:
- Правильный ответ прямо в лоб записывается, как ошибка. Человек выигрывает, а ему говорят, что:
- Наши играли лучше. - И его выставляют за дверь. Я уже говорил, что ЕГЭ надо ставить прямо на лоб, чтобы очевидный правильный ответ засчитывался, именно как правильный. Но сейчас приходится признать, что этого недостаточно. ЕГЭ надо ставить и на жопу, чтобы не только виднее было, но и чувствовалось:
- Если конкурсант дал правильный ответ - то он победил!
Да, правильно говорил артист Евстигнев:
- Не читайте с утра большевистских газет.
- Так других нет.
- Никаких не читайте. - Даже с обратной стороны. Ибо будет одно расстройство.
Иисус говорит, что:
- Кто постыдится Меня, того и Я постыжусь в Царстве Небесном.
А вот Симонов постыдился конкурсанта, давшего правильный ответ. Ведь он до этого отвечал не очень вразумительно, да и даже неправильно. Нельзя ему ставить пятерку за правильный ответ, нельзя пропускать дальше, в четвертьфинал или в одну восьмую финала - не важно, не важно, что он победил.
А ведь в Библии ясно написано:
- Победитель получает всё. - Имеется в виду, что он победитель, несмотря на свои предыдущие ошибки, и несмотря на то, что угадал он правильный ответ случайно.
Сильвио проснулся в холодном поту
- Когда же мне приснится что-нибудь хорошее? - сказал он.
Далее, найти Леньку Пантелеева.
- У меня сегодня свадьба, - сказал Сильвио радостно. Это уже после, как он еще поспал, а так бы радости не было никакой после прочтения утренних газет. Даже во сне.
Сильвио подумал:
- Куда он положил изумрудную ложку после вчерашнего? Хотя какого вчерашнего? Сегодня все было!
- Да нет, не может быть. Все было так натурально, как может быть только в реальности.
- Но изумрудной ложки нет. И вспоминать, где она бесполезно.
Надо просто искать ее. Вот и все. Сильвио осмотрелся. Он опять вошел в дом, осмотрел кровать Бориса, стол - нет, ее здесь не было. Он перетряс всю свою кровать, заглянул вниз. Где еще искать? Сильвио быстро лег на пол. Под кроватью Бориса было темно. Свет сюда не падал. Пришлось ее отодвинуть. Без толку - изумрудной ложки нигде не было.
- Это как-то нечестно получается, - сказал он. - Всю ночь я работал, а толку никакого. - Сильвио рассмеялся. - А я не мог отдать ее Гале? Зачем? Ну как зачем? А зачем она щипалась? Хочет, чтобы я опять пришел за ней. Не логично. Ибо:
- А когда? Сегодня у меня свадьба. Уже некогда развлекаться. Тогда, значит, я отдал ее Ольке. Надо вспомнить момент прощания. Что там было? Она ушла сразу, или я обнимал ее на прощание? Не могу вспомнить. Не могу понять, как Зигмунд Фрейд строил свой анализ на снах. Ведь много же ж нельзя вспомнить. Как?
Ждать встречи с Олькой у ресторана тоже нельзя. Вдруг она не брала этот предмет? Тогда финита ля.
Прошлый раз все аккуратно сложили в сумку, все сделали хорошо, без обмана. Вдруг Сильвио схватился за голову.
- Ведь я должен был отдать эти магические предметы дамам! Но как? Ведь никто у меня их не спросил. Где я мог их оставить для заказчиц?
Пришел Борис.
Сильвио вздохнул облегченно и сразу спросил:
- Я обыскался. Куда вы убрали изумрудную ложку?
- Я? Я ее не брал.
- Нет, вы ее взяли.
- Нет. Спасибо, но нет. Я даже ее не видел.
- Докажите.
- Хорошо. Я вам платил за нее?
- Нет.
- Значит, я ее не брал. Ибо, как я мог ее взять, если не платил. Логично? - И сам же ответил: - Я ведь не бандит.
- Просто больше некому, - ответил Сильвио.
- Вы что-то закапывали в саду ночью, - сказал Борис Бер. - Возможно, это и была изумрудная ложка?
- Это неправда, - сказал Сильвио, - вы только что это придумали.
- Хотите, я покажу вам место?
- Как вы могли видеть ночью, что в саду я закапывал магический предмет?
- Выходил в туалет. Ведь у нас здесь не Беверли Хилтон, и туалета в номерах нет.
Борис показал место. Сильвио рыл Землю, и даже сейчас не мог вспомнить, как он здесь закапывал ложку. Но зачем ему врать? Сейчас и так все будет ясно, думал Сильвио.
Скоро забелело полотенце. А в нем была изумрудная ложка. Когда Сильвио ее вытащил, ложка сверкнула зеленой звездой, подтверждая:
- Это я.
- У нас нет золотого гребня, - сказал Борис. И предупреждая предложение Сильвио купить его, добавил: - Не продадут.
- Я вот только не понимаю, зачем тебя хотели убить, если у тебя не было уже ни одного магического предмета, - опять сказал Борис.
- Я сам не знаю. Может, они не знали, что у меня ничего нет? - сказал Сильвио.
- Как нам достать третий, самый главный предмет, я ума не приложу, - сказал Борис.
- Думаю, у нас нет выбора, как пригласить на нашу свадьбу Леньку Пантелеева, - сказал Сильвио.
- Это правильно решение, - сказал Борис. - Если даже гребень не у него, через Леньку мы сможем выйти на человека, у которого он должен быть. На Абеля. - Вообще, я думаю, их и приглашать не надо.
- Сами придут? - сказал Сильвио. И добавил: - Да, пожалуй, эти ребята придут обязательно.
Далее, где взять сто человек, которые должны быть приглашены на свадьбу?
Сильвио вспомнил об этом уже на реке. Они с Борисом ловили рыбу в озере. Дело в том, что в ресторане в этот, как впрочем, и во все другие дни был только серебристый хек. И они договорились, что принесут свою рыбу.
- Только наценка будет наша, - сказал директор.
- Окей.
Костюм Борис дал свой.
- А кольца? - спросил Сильвио. - И сам же легко ответил на этот вопрос. - У меня есть приглашение в ювелирный магазин. Только... только не помню, есть ли у меня деньги?
- Вы забыли, мой дорогой друг, - сказал Борис Бер, - я же ж оплачиваю ваши расходы на свадьбу. В счет золотого гребня, серебряной чашки и прекрасной изумрудной ложки.
- Послушайте, Борис, я бы отдал вам эти вещи за... сколько у вас там осталось?
- За двадцать пять тысяч. А если считать все вместе, то за пятьдесят тысяч. Ведь на двадцать пять тысяч меня уже ограбили.
- Вы понимаете, что рискуете своими деньгами? -спросил Сильвио. - Может ничего не получиться. Давайте посчитаем претендентов. Ленька Пантелеев и его заказчик. Дамы заказчицы магических предметов. Это Таня, Ира, Галя. И Олька. Три группы. Это если не считать вас. Итого четыре.
- Вы должны обещать мне, что как только все три предмета окажутся у вас... - начал Борис.
- Я не могу вам этого обещать, - сказал Сильвио. - Потому что одним я их уже обещал отдать, так как они мне их заказали, другой я тоже их обещал, потому что только с помощью этим предметов мы можем быть счастливы.
- Почему ты так думаешь? - спросил Борис. - Это Олька тебе так сказала?
- Я толком не понял, что она мне сказала. Но то, что предметы ей очень нужны - это точно. Я также уверен, что три дамы, заказавшие мне эти предметы, появятся в самый неподходящий момент. Если это произойдет, вы окажетесь на последнем месте в очереди на эти предметы.
- Достаточно будет того, что вы мне поможете, если нас останется двое.
- Кто и кто?
- Я и Абель.
- Отлично. Я согласен.
- Тогда вот вам задаток: двести рублей на два золотых кольца. Езжайте и покупайте.
- Сейчас уже поздно ехать, - сказал Сильвио. - пока туда-сюда, автобус, назад его еще ждать придется. Я приеду, когда надо уже будет собираться на свадьбу. Может быть, купить кольца по пути? От ювелирного до ресторана всего одна остановка.
- Хорошо, - сказал Борис, - так и сделаем.
Через два часа они оделись и поехали на свадьбу. Уже за мостом Борис спросил:
- Ты ничего не забыл?
- Думаю, нет. Кажется, все на месте. - Он проверил карманы пиджака. - Серебряная кружка, а в этом изумрудная ложка.
- Ты взял их с собой? - удивленно спросил Борис Бер. И добавил: - Лучше бы их спрятать. Надо было и кружку зарыть в саду. Вместе с ложкой. Нет, точно, они будут мешать тебе во время бального танца. И да: давай их сюда. У меня они будут целее.
Сильвио вынул изумрудную ложку и уже протянул ее Борису, но тут же положил обратно в карман.
- Что?
- Не могу.
- Но мы же друзья, - сказал Борис. - Поверь, так будет лучше. Честно, так надежнее. Ты не веришь, что у меня будет целее? Эти вещи у меня будут, как в банке.
- Не могу.
- Почему?
- Олька мне не разрешает.
- Брось, парень. Она умерла.
- Нет.
- Она только в твоем воображении, понимаешь. Тебе это нравится, пожалуйста, это твое дело. Покупай кольца, это твое дело. Но ты можешь ответить мне на один вопрос?
- Конечно.
- Вот смотри, ты веришь, что сегодня в семнадцать состоится твоя свадьба.
- Да, до нее остался всего один час.
- Ты помнишь, что говорила тебе Олька? Я имею в виду, что на свадьбе должно быть не менее ста гостей?
- Говорила... - Сильвио схватился было за голову, но быстро опустил руки. Он вспомнил, что его любимый футболист Олег Блохин никогда за голову не хватался. Даже если бил мимо. Хотя когда он бил мимо? Даже и не вспомнишь. Но, разумеется, так случалось, если за голову он не хватался. Так Сильвио успокоился и сказал, что:
- Наверное, это было фигуральное выражение. Сто - значит много. А сколько много? Трое - уже много. Ведь не зря говорят, что:
- Третий лишний.
- Значит, ты считаешь, что нас и будет трое? - спросил Борис.
- Вполне возможно, - ответил Сильвио, и облегченно вздохнул. - Значит, не зря я забыл пригласить сто гостей. Точнее, забыл, что их надо пригласить. Я ведь я это помнил. Только недавно помнил, а потом забыл. Хорошо, что забыл логично. Трое - это почти что сто. Отлично.
Сильвио зашел в магазин. Борис остался прогуливаться по тротуару.
- Что вы хотите купить? - спросила вежливая дама.
- Два, - сказал Сильвио, и приготовил деньги. Он был уверен, что по справке для новобрачных кольца всегда есть. Но сегодня их не было.
- К сожалению, золотые кольца закончились, - сказала благородная леди.
- У меня справка, - сказал Сильвио.
Дама улыбнулась.
- Что?
- У всех справки.
- Может быть, есть другие размеры? - спросил Сильвио. - Я возьму.
- Сегодня мастер по размерам не работает.
- А где он? Заболел, что ли?
- Разводится с женой. Да и не помог бы он вам.
- Что, такие большие размеры, что он не смог бы их сжать?
- Вы хотите сказать, что у нас остались кольца только для Циклопов? Или может быть, наоборот, остались только очень маленькие кольца для Дюймовочек и Красивых Мотыльков?
- Вполне возможно. Думаю, их может увеличить ваш мастер.
- К сожалению, не может.
- Его нельзя вызвать для моего экстренного случая? У меня свадьба вот-вот начнется, - Сильвио посмотрел на часы.
- Вызвать можно. Но не за чем.
- Даже так?
- Да, так.
- Выходит, все золото кто-то скупил?
- Да. Вы знаете Мо? Ну, Мо-строитель! Неужели никогда не слыхали?
- Честно? Если честно, может, и слышал, да забыл. Я сегодня все забываю.
- Вы забыли купить кольца заранее, - сказала дама.
- Простите, я вас нигде раньше не видел? В ресторане, например?
- Хотите пригласить меня в ресторан? Я ведь соглашусь.
- Конечно, конечно, я вас приглашаю, - сказал Сильвио. Он вынул пачку пригласительных билетов, и подал один девушке.
- Вы не будете вписывать в билет мое имя? - серьезно спросила дама.
- Ноу проблем, хорошо, я впишу сюда ваше имя. Но это не обязательно.
- Тогда не надо.
- Но если я впишу, вы будете сидеть за моим столом. Рядом с женихом и невестой.
- Тогда лучше впишите. И да:
- У вас осталось так много непроданных билетов. Я могу вам помочь с их распространением. За умеренную плату. Скажем двадцать штук по двадцать пять рублей. Вас устроит? Вот, возьмите пятьсот рублей. - Анна Лиза вынула из-под прилавка пачку денег, и, не моргнув глазом, отсчитала пять сотен.
- Я не могу взять эти деньги, - сказал Сильвио. - Купите лучше подарок.
- Подарок? Отлично! Я куплю вам подарок.
Сильвио подумал, что это будут именно кольца.
- Это будут обручальные кольца? - сказал он с улыбкой.
- Не могу вас обрадовать. Колец действительно нет. Никаких. Если бы у вас было время, я смогла бы достать золотые кольца. Но ведь вас не устроят кольца, которые прибудут в разгар свадьбы. Вы уже в самом начале должны быть в кольцах. И... и она согнула пространство, как будто в его пустую середину попала большая Галактика. Или даже несколько Галактик.
- Что?! - очнулся от раздумий Сильвио.
- Я говорю:
- Окей? - И двумя пальцами она показала Кольцо Сириуса.
- Вас не понял, - сказал Сильвио. И добавил: - Прошу повторить.
- Ну, окей, так окей, - только и сказала Анна Лиза, а Сильвио вышел из магазина ювелирторга, как одурманенный.
- Сколько билетов ты подписал? - спросил Борис Бер, выслушав короткий роман Сильвио с Анной Лизой.
- Три.
- Только три? Это еще ничего.
- И еще без подписи отдал семнадцать, - добавил Сильвио.
- Они хорошо подготовились, - сказал Бер. И добавил: - Как бы нам не проиграть. Колец тоже нет, как я понял?
- Золото кончилось капитально, - сказал Сильвио. - Даже под прилавком нет.
- Она развела тебя, как ребенка, - сказал Борис.
- Она обещала накупить подарков на пятьсот рублей, - ответил Сильвио.
- А нам нужны эти подарки?
- Вам, может, и нет, а нам пригодятся. Может быть, подарят приемник Грюндик. Буду слушать Радоо Свобода, Севу Новгородцева и другие правдивые истории. Может быть, даже подарят дабл-кейс. - Они шли по парку, за которым находился ресторан.
- Дабл-кейс? - переспросил Борис. - А что это такое?
- Два в одном.
- Много чего бывает два в одном.
- Чего, например? Только не говорите мне, что это шампунь.
- Хорошо. Пусть это будет корабль и дом. Ты в курсе, что можно годами плавать на яхте и фактически жить на ней.
- Так делали многие, - ответил Сильвио. - Люди не успевали очухаться от только что перенесенной цинги, а уже опять лезли на корабль, чтобы искать Америку, чтобы плыть к своей смерти. Для них корабль был два в одном. И дом, и корабль. Как для Джеймса Кука.
- Думаю, что не два уж тогда, а три в одном, - сказал Борис.
- А что третье?
- Третье? А третье - это кладбище.
- Давайте не будем говорить о кладбище в преддверии мой свадьбы.
- Хорошо бы. Нет, я хотел сказать просто:
- Хорошо.
- Че-то тихо, - сказал Сильвио. - Она должна бы уже быть здесь.
- Сейчас подъедет. На Роллс Ройсе, - сказал Бер. - И добавил: - Вон кто-то уже подъехал, - он кивнул на белый Роллс Ройс, стоящий у противоположного тротуара.
- Давай зайдем, посмотрим, все ли готово к приему гостей, - сказал Сильвио.
Не успели они подойти к двери, как она сама открылась. Старший сержант заградотряда был на своем месте. И в новом костюме.
- Прошу, прошу, - сказал он, - заждались.
- Что значит, заждались? - спросил Сильвио, и открыл дверь в зал.
Глава Пятнадцатая
- Уот из ит?! - спросил он, и добавил: - Что это? Борис... - Сильвио обернулся, но Бориса рядом не было.
Он вошел в зал.
- Что будет молодой человек? - спросил бармен.
- Я тебя где-то видел? - спросил Сильвио.
- Не думаю. Так вам пиво с креветками и жареную курицу?
- Жареную курицу я сама ему принесу, - сказала, пробежав мимо, официантка.
- Нет, нет, мне только пиво, - сказал Сильвио. - Больше ничего не буду. Я, знаете ли, ищу свою жену. У меня здесь все заказано. Так сказать, свадьба.
- А, свадьба! - воскликнула, проходя опять мимо, официантка, - так это у меня. Проходите, проходите, вам вон туда, - показала она рукой. Другой рукой женщина удерживала большой поднос с курами.
- Не торопись, - парень в широкополой шляпе придержал Сильвио рукой. - Угости.
- Мы знакомы? - спросил Сильвио.
- А сам-то ты как думаешь? - Мужик положил руки на барную стойку, и кивнул бармену, что, мол:
- Налей. - Бармен колебался. Он ждал подтверждения заказа от Сильвио.
- Ладно, дай ему кружку пива. Пусть балдеет. - Сильвио хотел добавить: - Если бы ты попросил по-хорошему, то в честь моей свадьбы я бы предложил вам коньяку или шампанского. А так, извините, только пиво. - Но не сказал. Не успел: ковбой направил на него пистолет.
- Ну так, как? Решай жених. Решай, где ты встретишься со своей невестой? Здесь, в дыму кабака, или в тихом месте?
- В тихом месте? - переспросил Сильвио. И добавил: - Лучше здесь. Ведь тихое место - это кладбище, верно?
- А он догадливый, - сказал второй ковбой, появляясь из-за спины первого. Он тоже был в черной шляпе, но поменьше размером. Он вынул сразу два пистолета. - Так что ты выбрал, деревенщина? - Это был Мо-строитель. Именно он скупил все золотые кольца и цепочки в ювелирторге. Зачем? Предполагался обмен денег. А он как раз получил зарплату за всю бригаду. За сезон. - Ты думаешь, у нас нет денег? - И он снял с высокого барного стула свой свитер. Кольца, цепи, крестики, знаки зодиаков были здесь в таком количестве, что могли показаться кому-то кладом Графа Монте-Кристо. А кому-то красновато-желтоватым светом, не видимым даже с обычных телескопов. Только при фотографировании с очень большой выдержкой.
- Я сам могу тебя угостить, - сказал Молдаванин земли обетованной. Он убрал пистолеты, заказал три Белых Лошади и тут же выпил вместе с Сильвио и Нероном. Первый ковбой, наехавший на Сильвио, это и был Нерон. Они помирились, когда Сильвио дал им - по ненавязчевой просьбе Мо - пять пригласительных билетов на свою свадьбу.
Он прошел к своему столу. По пути кто-то сунул ему в руку букет цветов. Он протянул их Ольке. Сел рядом с ней на свободное место. Потом сказал Борису:
- Ты как здесь оказался вперед меня? Исчезаешь, как будто... Властелин Колец.
- Ты меня с кем-то путаешь, парень, - сказал Борис, и добавил: - Мы вообще знакомы?
- Ты что, с Луны свалился? - сказал Сильвио, - мы только что расстались в фойе.
- Не с Луны, а с Сириуса, - сказал учтиво Борис.
- Это так принято, что ли, на свадьбе, жениха разыгрывать? - обратился он Ольке. - Я вместе с ним сюда пришел. Ты, знаешь... нет, наверное, не знаешь, он поселился в нашем доме. Я вместе с ним ловил рыбу для нашей свадьбы. А сейчас он зачем-то притворяется, что даже не знает меня. И вообще, я не понимаю, где сто человек, которые должны быть на нашей свадьбе.
- А ты их не приглашал? - спросила Олька с легкой улыбкой.
- Я еще никого не приглашал. Кроме разве что него. - И Сильвио так сильно хлопнул Бориса по плечу, что тот чуть не упал со стула. - Прошу прощенья, я не нарочно. Борис только поправил галстук и покачал головой. - И да: сейчас я отдал несколько пригласительных.
- Кому? - спросила Олька.
- Да так. Кажется, я где-то их встречал. Впрочем, не важно. Все равно ведь у нас на свадьбе не хватает почти... да почти сто человек. Почти всех! Можно раздать все билеты этим людям, - и он обвел рукой полный зал.
- Все на месте, - сказала Олька. - Я всех уже пригласила, дорогой.
- А! Так наша свадьба не здесь, - обрадовался Сильвио хоть какому-то прояснению ситуации.
- Да нет, здесь, - сказала Таня. И добавила: - Я рада, что ты женишься, Сильвио.
- Понятно, что здесь! - воскликнул Сильвио, - я имею в виду:
- В банкетном зале. - Хотя там сто человек не уместится.
- Я не хочу, чтобы на нашей свадьбе было меньше ста человек. Мы ведь договаривались.
- Да, - сказала Олька. - Я тебе обещала, что на нашей свадьбе будет не меньше ста человек, дорогой. И вот, - она протянула руку в сторону полного зала, - они здесь.
- Они?! - удивился Сильвио.
- Чему ты удивляешься? - спросила Ира.
- Я думал, у нас будет общий стол, - сказал он. - Ну, как это здесь принято по-русски.
- Глупости, милый Сильвио, - сказала Галя, и добавила: - Ты помнишь, как мы справляли День Строителя? Все так же, как сейчас было: чинно, благородно. Все по-человечески сидели за своими столами по четыре человека. А уж потом двинули в Сокольники и отрывались там уже, кто как может.
- Сначала надо действительно делать, как лучше, - сказал Борис. - Хотя бы намерения должны быть благородными.
- Нет, я всегда сам был за то, чтобы садиться по четверо за стол. Только думал, что русские не поймут всего благородства такой рассадки гостей на свадьбе. Как песни-то петь? Уже не будет такой групповухи, такого счастья совместного...
Сильвио остановился, обвел взглядом зал и сказал:
- Практически ни одного знакомого лица.
- Ты прав, дорогой, - сказала Олька, - они же ж покойники. - Сильвио не нашелся, что ответить, только сказал:
- Неужели все они покойники?
- Те ребята, которым я дал пять пригласительных билетов, точно не покойники. Я их где-то видел. Вот даже официантка, которая нас обслуживает, кажется мне знакомой. Дай я угадаю, как ее зовут. Сейчас, сейчас.
- Ее звать Та, - сказал Борис.
- Точно! - сказал Сильвио, и добавил: - Зачем ты сказал? Теперь мне никто не поверит, что я ее знаю. Сейчас я еще что-нибудь вспомню. - Но тут на сцену поднялся тамада.
- Дорогие друзья, - сказал он, - прошу внимания. Начинаем нашу свадьбу. Это первая свадьба на прииске. Пусть она будет счастливой. Пусть она будет счастливой не только для наших молодоженов, но для всех вас, для нас, приехавших сюда из разных концов нашей многострадальной страны. Пусть каждый из вас найдет здесь свой счастливый самородок. Самородок величиной с кулак и... и даже больше. Так выпьем за то, чтобы все здесь были счастливы! За наших молодоженов Ольку и Сильвио!
Официанты побежали с бутылками шампанского к столам. Захлопали пробки, в бокалы посыпался лед.
- Кому Белого Медведя?! - кричали некоторые официанты, и доливали в бокалы с шампанским местной водки под названием:
- Прииск Сириус.
Далее, бой на улице между домами.
Подошел бармен.
- У вас остались пригласительные билеты на свадьбу. Раздайте их тем, кто находится здесь, но не был приглашен на свадьбу.
- Да, конечно, - сказала Олька, - мы раздадим все билеты. - И она обратилась к Сильвио: - Сколько у нас билетов?
- Всего? Было сто тридцать...
- Мне надо только двадцать два, - сказал бармен, - чтобы не выводить лишних.
- Ага. Пять я уже отдал, значит, семнадцать. Было сто тридцать три. Сто это приглашенные моей женой покойники, - он улыбнулся, - ну, ты сама так сказала, - он поцеловал Ольку в щеку, - следовательно, остается еще тринадцать.
- Раздайте эти тринадцать поварам, официантам, бармену, швейцару, администратору, гардеробщице и всем, кому еще достанется, - сказала Олька. - Пусть выпьют и поедят, как следует.
Бармен ушел с пригласительными билетами.
Таня, Ира, Галя сказали, что они хотят забрать свои пригласительные билеты. На память.
- Зачем они вам? - спросила Олька.
- Вдруг они понадобятся нам, как пропуска, - сказала Галя.
- Человек без бумажки не везде считается, - сказала Таня. - Вдруг нас считать будут?
- Этот пригласительный билет может послужить нам пропуском в Рай, - сказала Ира.
- Ну, что ж, - сказала Олька, - так и быть, мы назовем наш золотоносный участок на этом Сириусе:
- Рай. - Все согласны?
Девушки были рады стать совладелицами большого золотоносного участка.
- И да, - сказала Олька, - мы сегодня же ночью пойдем его искать. - В это время им как раз подали рулет из свиной шейки с аджикой, баклажанами, болгарским перцем и морковью. Рулет запекался духовке двадцать минут при... впрочем, в этом ресторане на духовках не было измерителя температуры. Так, на глаз просто определялось двести градусов. Вкусное блюдо. Но Борис после слов Ольки, что хороший золотоносный участок еще надо искать - поперхнулся.
- Как?! - ужаснулся он, - я здесь ем свиную шейку с аджикой, а участка, оказывается, еще нет!
- Так у нас нет магических предметов, - сказала Ира.
- У нас их не было, - сказала Таня.
- Теперь они есть, да, Сильвио? - сказала рыжая Галя.
- Одного предмета нет, - сказала Олька. Сильвио удивился, что Олька все знает.
- Нет только золотого гребня, - сказал он. - И я не знаю, где он.
- Сейчас я вам скажу, у кого он, - сказала Олька.
- Вы будете входить в транс? - спросил Борис.
- Нет, в транс будет входить Сильвио. Он мой...
- Муж?
- Он не только мой муж, - сказала Олька, - он мой:
- Медиум.
Она взяла у Сильвио два предмета, серебряную кружку и изумрудную ложку. Отодвинула поросенка, и положила предметы сначала около себя, а потом рядом с Сильвио. Она встала и положила руки ему на голову.
Сильвио пошел по залу.
В одной группе он узнал начальника милиции Серого, следователя Леху Илларионова, Мо и Нерона. Нет, у них не было золотого гребня. Дальше, дальше, дальше. Кстати, он прошел мимо бара, не остановившись. А ведь там был знакомый человек. Но не важно.
В самом углу Сильвио почувствовал фиолетовое сияние. Это было справа от оркестра. Он приблизился. Там сидели сержанты Железный и Деревянный. Как они сюда попали? Но тут Сильвио увидел Оловянного. Ясно, их привел этот капитан, командир их роты. Но зачем? Не могли же они знать, что здесь обнаружен Новый Клондайк? У этого парня Клондайк вряд ли мог бы уместиться в голове. Разве что Клондайк из лендлизовской тушенки и белорусской сгущенки. Это был большой стол, и за ним сидело еще человек семь. Но их Сильвио не знал.
Он прошел по широкому проходу к своему столу. Тут он услышал счет:
- Пять, четыре, три, два, один. - Что это? Запуск на Сириус? - Сильвио открыл глаза.
- Ну что ты видел? - спросил Борис.
- Неужели я ходил, как зомби? - спросил Сильвио. - Удивительно, как я только не споткнулся.
- Ты никуда не ходил, - сказал Борис, - это был гипноз.
- Не может быть, - сказал Сильвио, - все было по-настоящему!
- Конечно, по-настоящему, - сказала Олька и обняла мужа. - Часть тебя было здесь, а другая часть ходила по залу. Пойми это. И запомни:
- Не многие понимают, что человек состоит из двух частей. Понимаешь, не из одной, а из двух. Поэтому не обращай внимания, что говорит Борис. Так, что ты видел, дорогой?
- Если не считать того, что я узнал некоторых гостей - ничего. Маски здесь нет. Прошу прощенья, я оговорился:
- Нет золотого гребня.
Свадьба была в разгаре, когда Нерон подошел пригласить Ольку на танец.
- Ну че ты, Си, - сказал он, положив руку на плечо Сильвио, - она теперь твоя. Никто не претендует. Я только потанцую и все.
- Это не парный танец, - сказал Сильвио. И действительно, оркестр исполнял коронную песню:
- Ах, Одесса, жемчужина у моря. Ах, Одесса, ты знала много горя. Ах, Одесса, ты мой цветущий край. Живи, моя Одесса, живи и процветай! Живи, моя Одесса, живи и процветай!
- Тем более, - сказал Нерон, - мы просто посмотрим друг другу в глаза.
- Ну тебе сказали:
- Нет, - наконец не вытерпел Борис. - Иди отсюда на - слово на слабое х. !
- Пойдем выйдем, - сказал Нерон. - Ну, ты че, зассал?
- Я? Нет. Давай выйдем, - сказал Борис и поднялся.
- Я тоже пойду, - сказал Сильвио.
- Мы один на один, - сказал Нерон, и хотел обнять Бориса Бера за плечи.
- Это дело касается в первую очередь меня, - сказал Сильвио. - Поэтому сначала придется разобраться со мной.
- С тобой? А че с тобой разбираться? - ухмыльнулся Нерон. И неожиданно ударил Сильвио по коленке.
- Не надо с ним связываться, - сказала Олька.
- Я думаю ему надо дать отпор, - сказала Ира.
- Конечно, - сказала Таня.
- Ты можешь испортить свою свадьбу, - сказала Галя.
Борис и Нерон скрылись за дверью.
- Я не стал бить его здесь, - сказал Сильвио, - все-таки у меня свадьба. Зачем ее портить при всех? Правда?
Все молчали.
- Нет, ну, не правда ли, лучше выйти в раздевалку, точнее, в туалет, и уложить этого бугая между унитазами?
- Иди, Сильвио, - сказала Ира, - мы ждем тебя с победой.
Все остальные поддержали ее. А Олька сказала, как на прощанье:
- Иди и убей его.
- Окей, - и он сжал два пальца - большой и указательный - в кольцо. Олька улыбнулась.
Сильвио вышел в фойе. Их здесь не было.
- На улицу никто не выходил? - спросил он Петю-швейцара.
- Нет, сэр, - почему-то ответил Петр Васильевич.
Сильво понял:
- Они в туалете. Где им еще быть? Надо было сразу идти туда. - И точно в туалете шла драка.
- Ну, че, - сказал Нерон, - начнем, пожалуй. - И тут же ударил Бориса в живот огромным кулаком. - Потом по шее.
- Мой денежный мешочек, - сказал Нерон, и полез своей лапой в блестящий серый в голубую полосу пиджак. Борис не упал духом. Он схватился зубами за эту волосатую лапу, и прокусил ее до самой кости.
Нерон завыл, как голодный волк, но все же залез в карман и вытащил деньги. Предварительно ударив свою жертву еще раз по шее. Нерон почти вышел из туалета, когда Бер догнал его, и ударил ногой в спину. Сильвио как раз входил в туалет, и Нерон сбил бы его с ног, если бы парень не успел среагировать, и упасть вместе с ним. По отработанной привычке, падая на спину, Сильвио подставил ногу под живот гиганта, и, выпрямив ее, перебросил через себя. Падая, Нерон сбил с ног Мо, который с двумя пистолетами наготове уже бежал ему на помощь. Борис вынул свои деньги из лапы Нерона - он все еще цепко держал их - и вышел вслед за Сильвио.
- Кажется, я потерял свои способности сразу бить наповал. - И неожиданно для самого себя добавил: - А ведь я был инопланетянином.
- Ты это вспомнил? - спросила Олька.
- Нет. Информация оттуда поступает редко. Приходится самому распознавать и прошлое, и будущее. Как Стаханов. В темноте. В темноте рубить по сто тонн угля каждый день. Видя перед собой только темноту. Точнее, не видя ничего. Почти ничего перед собой. А как иначе?
- Все так, - добавил Сильвио. - Все рубят черный уголь, чтобы попасть в прошлое или в будущее.
- Сильвио, - сказала Таня, - ты открыл новый способ путешествия по Вселенной.
- Сильвио, - сказала Галя, - ты еще грохнешь его.
- Сильвио, - сказала Ира, - ты должен найти золотой гребень.
- Сильвио, - сказала Олька, - мы останемся здесь надолго.
- Пока не станем богаты? - спросил Борис, потирая шею.
- Пока не найдем третий предмет, - сказала Олька.
Нерон и Мо устроили бы стрельбу в самом ресторане, если бы в то время, когда они вытирали кровь перед зеркалами в фойе, не появилась еще одна банда. Это был Абель, Ленька Пантелеев, Анна Лиза и с ними еще несколько человек.
У них были билеты, и швейцар пропустил их. Хотя удивился:
- Мест нет, а у вас пригласительные билеты.
Ни Абель, ни Ленька Пантелеев не удостоили Петьку ответом. Но Анна Лиза его успокоила:
- Наши места в банкетном зале.
- А-а-а, - только и смог вымолвить отец Ольки. Да, дорогие друзья, Петр Васильевич, отец Ольки, и Петр Васильевич старший сержант заградотряда были одним и тем же человеком. Но даже Олька не знала этого. Ведь она редко бывала в ресторане. Обычно ее отец, уходя на работу, говорил:
- Пойду, наловлю линей на утро. - Уходил-то он вечером. А после работы в ресторане, ночью ловил линей на озере недалеко от дома. А иногда и не ловил. Неохота каждый раз после работы переться на озеро. Он просто заказывал соседу несколько рыб - обычно шесть - и по пути с работы забирал их.
Ленька Пантелеев подошел к Нерону, чтобы выяснить, как они будут ликвидировать Сильвио. Но, Мо, не зная, что у Нерона и Леньки общее задание, сразу вынул наган и приставил к подбородку киллера. Ленька мгновенно направил сразу два нагана на живот Мо. Нерон сунулся было уладить создавшееся противоречие, но получил удар рукояткой пистолета по голове от Абеля. А Мо-строитель такой же удар от Анны Лизы.
И они прошли в зал.
- Это был Нерон, - сказал Ленька. - Мы с ним должны были ликвидировать Сильвио.
- Нам не нужны свидетели, - сказала Анна Лиза.
- Нам не нужны бараны, которые могут испортить всю операцию раньше времени, - сказал молодой Абель.
Как раз у музыкантов был перерыв. Некоторые из них пили водку, другие коньяк, но все одинаково удивлялись:
- Почему все с пистолетами?
- Впервые такое вижу.
- Говорят, произошло смещение Земной Коры, - сказала повар с холодных закусок. Она стояла на раздаче недалеко от буфета, где отоваривались певцы и музыканты.
- И? - попросили ее продолжить свою мысль.
- И мы оказались на Аляске.
- На Аляске, где золото роют в горах? - спросил певец, который исполнял песню про жемчужину у моря. Ах, Одесса - жемчужина у моря, ах Одесса, ты знала много горя. А в чем горе, какое горе? - никто не знает. Впрочем, возможно, имеется в виду побег и последующий расстрел революционеров, противостоящих Ст-Лину Завоевателю. Ведь не зря он запрещал исполнять эту песню:
- С Одесского кичмана бежали два уркана, бежали два уркана на волю-ю. - И дальше рассказывается о том, что, по крайней мере, один них был ранен гончими псами нового режима. Отсюда возникает вопрос:
- Кто все-таки бежал от погони? Белые или Красные? Если Белые, то как среди этих двоих Белых один оказался Батькой Махно? Ведь он, как известно, воевал за частное предпринимательство на селе. Значит, против помещиков, которые и были Белыми Офицерами.
- Думаю, что мы в Сибири... э... позапрошлого века, - сказал аранжировщик.
- Я тоже почти так думаю, - сказал руководитель оркестра, - только мы не в прошлом, а в будущем.
- Я тоже почти так же думаю, - сказал саксофонист, - Только... эта... мы не на Земле, а на Орионе, а может даже на Сириусе.
- А какая разница? - спросила буфетчица. И добавила: - Еще кому-нибудь налить чего-нибудь? А то я должна кой-куда выйти.
Толстая кассирша тоже сказала свое слово. Она открыла свое маленькое окошечко и прокричала:
- Зря гадаете. Это:
- Дикий Восток!
Многие открыли рты. Некоторые продолжали жевать. Но никто больше не произнес ни слова.
- Мы должны захватить лучшие участки, - сказал Серый. - И да: - Я сам лично не могу быть в доле.
- Почему? - спросил Мо. Одной рукой он держался за повязку на голове, другой держал водку.
- Должен вам сообщить, - сказал Сергей, что к нам...
- Что к нам едет ревизор? - пошутил Алеша Илларионов, следователь прокуратуры.
Начальник милиции вздохнул, окинул всех влюбленным взглядом, и сказал:
- Я больше не работаю в милиции. - Леха даже хлопнул ладонью по столу.
- Служу... Я хотел сказать, что готов занять ваше место.
- Ты причислен к прокуратуре, - сказал Сергей.
- Но работаю у вас.
- Хорошо, но начальником милиции тебе не бывать.
- Почему это? - спросил обиженно Алексей. - Мой папа еще отдал полжизни этой ментовке, а вы говорите не бывать. Я не понимаю:
- Почему?
- Кстати, почему он отдал только полжизни милиции? - спросил Нерон. - Насколько я помню, он всегда там был.
- Так он еще не умер, - резонно ответил Леха. - Жизнь-то ведь еще не кончилась.
- Это верно, - сказал Сергей. - Так выпьем за шерифа этих золотоносных мест. - Он помолчал и добавил: - И за его помощника. Один из вас будет моим помощником, - и Сергей вынул семиконечную звезду. Вторую он показал на своей груди. Пока что она была спрятана за отворотом легкой желтой куртки.
- Ты! - Нерон хлопнул друга, который частенько спал у него в сарае, по плечу.
- Я бы смог, - сказал Мо. - Че-то хочется стать ментом. Я бы обложил данью этим золотопромышленников.
- Тяните спички, - сказал Сергей. Первый протянул руку Леха, но тут же получил по этой руке. Сергей хлопнул его ладонью. - Ты не участвуешь, - сказал он.
- Почему это? - удивился Алексей.
- Отдохни, парень, - сказал Нерон, - ты здесь лишний. - Майор обиженно откинулся на спинку кресла, и подумал, что при таком отношении к нему среди ментов, уж лучше бы надо было работать лекальщиком. Сейчас бы я был начальником цеха.
Спичку вытянул Нерон.
- Повезло, - сказал Мо.
- Не переживай, Мо, - сказал бывший начальник милиции, - ты будешь крышевать тех, кто этого хочет.
- А кто не захочет? - спросил Мо.
- Тех мы будем обслуживать, - сказал Сергей.
- А что такое крышевать? - спросил Мо, - Так-то я это понимаю, но в данных создавшихся условиях, скажу прямо, не совсем. Точнее, совсем не понимаю.
- А что тут понимать? - сказал Нерон, - стучать будешь. - И он заржал. Хотя и придерживал повязку на голове.
Все обрадовались, и хотели уже выпить за будущее богатство, но, посмотрев на Леху, опять опустили хрустальные стаканы. Парень молча смотрел в стол и одновременно барабанил по нему пальцами.
- А! чуть не забыл! - воскликнул шериф Сергей, - про тебя чуть не забыл, Алексей, - добавил он весело. - Ты будешь:
- Исправником. - И привинтил к груди майора пятиконечную звезду.
- У меня почему-то лучей меньше, - сказал Алексей. И добавил: - Почему?
- Ты другой касты, - сказал Нерон.
- Потому что ты русский исправник, - сказал шериф. - Следишь за русскими.
- А вы за немцами? - сказал Алексей, и добавил: - Я че-то здесь немцев не вижу. Одни русские.
- Это только так кажется, - сказал Сергей-шериф.
- А как узнать, кто из них русские, а кто нет? - спросил Нерон. - Я вот тоже не понимаю.
- Покажет фейсконтроль, - сказал шериф. И добавил: - Увидите.
Леха потрогал свою звезду и улыбнулся. Он был рад, что ему положена такая большая пятиконечная звезда. Это уже было почти что счастье. В существование богатства он не верил. Не верил, а попал на золотой прииск.
- Три туза. А у вас?
- Три короля, - Мо бросил карты. Он проигрывал, и денег для того, чтобы отыграться у него оставалось немного. Личных денег. А пускать в дело деньги бригады, уже обменянные на золото, он не очень хотел. Уже был случай, когда члены бригады набили ему морду. В день получения денег, этих самых денег оказалось меньше, чем надо. Чем надо, чтобы всем выдать зарплату. Пришлось отдать некоторые долги, так как накануне он много проиграл двум фраерам, как он их называл, из группировки Колобка. Этому Колобку сержанты Железный и Деревянный еще хотели продать Сильвио. Сейчас они тоже сидели за большим столом Колобка в углу зала рядом с оркестром. Двое, Черный и Ведро, играли против Мо. Ведро получил свою кличку недавно. Обычно эти ребята проигрывали Мо, но как раз недавно, в прошлую зарплату строителей, они выиграли у Мо много денег. И так как складывать их было некуда, то Черный и Ведро складывали их в ведро. Такое большое ведро было на кухне у Мо, литров на двенадцать. Туда они и складывали выигранные деньги. На столе не хватало места, и за пазуху купюры уже не умещались. У Ведра уже была до этого какая-то кличка, но почти все ее забыли после этого случая. Его, как героя, как героя, одержавшего победу над Мо в игре в трынку, стали звать Ведро.
Сейчас играли в покер. Ибо... ибо на стене, как раз над головой Колобка висел плакат, который с первого взгляда можно было принять за поздравление молодых. Но там было написано совсем другое:
- Игра в трынку запрещена. - Поэтому ребята учились играть в покер. Все считали, что разницы, в общем-то, никакой нет. Здесь пять карт и прикуп, а там было три плюс два джокера в колоде, которые всегда можно попытаться положить именно себе в карман. Или подтасовать. В покер, правда, подтасовывать было сложнее.
Ребятам до лампочки была эта свадьба. Они не хотели танцевать. Поэтому они не выдержали, и начали играть прямо здесь. Деньги могли быть только у Мо, как у бригадира строительной бригады, и они его пригласили. А Мо всегда был готов, потому что считал этих фраеров ослами в карточной игре. И потому, что прошлый раз проиграл им ведро денег. И до сих пор он еще был должен своей бригаде строителей. Надо было отыгрываться. Вроде бы:
- Зачем?! - Все равно у него денег больше, чем у них. А у кого денег больше, тот ведь, в конце концов, и проиграет. Тем-то проигрывать нечего. Правда, не в этот раз. Сейчас у них деньги были. И жгли им ляжки. Во-вторых, теперь Мо должен был работать на этом прииске под прикрытием шерифа и его помощника, который был раньше его напарником, и денег у него и без этих ослов было бы завались. Но... делать-то все равно нечего.
Но Мо растерялся. Он опять проигрывал. Так-то бы ничего страшного. Но память... память подсказывала:
- В прошлый раз он проиграл этим козлам много денег. - И это нервировало.
- Не надо было давать вам фору, - сказал Мо.
- Чё, я не понял? - спросил Ведро. По привычке, он медленно тянул карты.
- Хочет сыграть один на один, - ответил другу Черный.
- Зассал, что ли? - спросил, улыбнувшись, Ведро, как будто Мо здесь и не было. - Я не против.
- Нет, лучше я! - воскликнул Черный.
- Ну, начали! - задергался Мо. - Играйте! И не - слово на букву е - мозги.
Но после этой раздачи Мо совсем взбесился. Ведро бросил карты, а Черный, или, как он сам себя называл:
- Черная Пантера, - поставил сразу тысячу. Мо ответил, и сказал, что дает еще тысячу сверху.
- Еще тысячу, - как бы задумчиво протянул Черный, и опять начал смотреть свои карты, как будто впервые их видел.
- Не тяни резину, - сказал Мо, - делай ставку.
- Ставка больше, чем жизнь, - сказал Черный. - Твоя тысяча, и две сверху.
- Две и две, - быстро сказал Мо-строитель, а теперь уже Мо-бригадир золотоискателей. Правда, об этом пока еще мало кто знал.
- Две и две! - растягивая слова, опять начал думать Черный, и опять смотреть свои карты.
Мо повертелся на стуле и сказал:
- Дайте кто-нибудь закурить. Оставил свои на столе, - они кивнул в сторону стола, за которым сидели шериф, его помощник и исправник. Правда, таких должностей пока что тоже никто не знал. Да и стол этот был очень далеко, в другом конце зала, если смотреть по диагонали.
- Кури, - сказал Колобок и кинул через весь длинный стол пачку Космоса. Но Мо легко поймал ее одной рукой. Левой. Правая лежала на картах. Он знал Колобка. Даже через него раньше воровал лес. Но это было давно, когда в городе не было Нерона. Потом он выбрал в друзья все-таки Нерона. Колобок хотя и держал часть города, но это были в основном бывшие уголовники. Как называл их Нерон:
- Телогреешники. - Да десяток проституток из Большого Дома. Того дома, где раньше Олька встречалась с... - даже не знаю, как назвать. Ведь она не брала ни у кого денег. Имела интимные дела просто так. По потребности. Как при коммунизме. Колобок несколько раз хотел заставить ее работать за деньги, но Олька резонно ответила:
- Я любила людей, когда еще тебя здесь не было. - И добавила: - Ты был за городом, в местах не столь отдаленных. Поэтому я здесь главный, а не ты.
- Ладно, - сказал Колобок, - как говорится, от каждого по способностям.
Люди знали эти поговорки про потребности и способности, так как тогда все готовились к коммунизму.
И вот достукались:
- Попали на золотоносную жилу. - Правда, пока это были только слухи, предположения. По одному самородку - пусть и в кулак величиной - судить еще рано, что здесь золотоносная жила. Как сказал Сильвио, целуя Ольку по просьбе зрителей:
- Горько! Горько! Горько! - Не бывает хорошо без ложки дегтя. Точнее, не бывает хорошего без ложки дегтя.
- Так хорошо, или хорошего? - строго спросила Олька, и грозно посмотрела на своего возлюбленного мужа. Потом дала ему легкую пощечину, так, чтобы никто не заметил.
- Что?
- Две и пять тысяч сверху, - сказал Черный. И добавил:
- Я закурю? Никто не против?
- Как говорится, - сказал его напарник Ведро, - мы находимся в вагоне для курящих.
Теперь уже Мо задумался. Но ненадолго.
- Пять и десять, - сказал он.
- Не вижу денег, - сказал Ведро.
- Ты сделал пас? - спросил Мо. И добавил: - Тогда молчи.
- Я молчу, - ответил Ведро.
- На самом деле, - сказал Черный, - деньги на банк.
- Я сейчас принесу, - сказал Мо. - У меня больше нет налика, но есть золото.
- Тащи.
- Как? Мне уйти с картами? Так я приду с тремя тузами.
- Ты читал плакат? - Черный показал рукой вправо: в секу здесь не играют. Тока в покер. Ха-ха-ха. - И добавил: - Оставь карты и иди.
- Как же я вам оставлю, - сказал Мо. - Вы посмотрите мои карты. - Действительно, ситуация была затруднительной.
- Давай я схожу, - сказал Ведро.
- Я тебе не доверяю, - сказал Мо.
- Я могу сходить, - сказал парень из Москвы по кличке Химик. Здесь он был на химии. По блату Нерон сделал ему эту химию через начальника милиции, с которым иногда вместе мылся в сауне. И, как говорится, не зря. Сейчас он был уже помощником шерифа. Точнее, с завтрашнего дня. А еще точнее:
- Уже никто не мог выйти из этого ресторана туда, откуда пришел. В будущее. А только в Силиконовую Долину. Прощу прощенья это оговорка по Фрейду. Иногда мне снится, что я заведую там лабораторией.
- Тебе верю, сходи, - сказал Мо, - там, на стуле у барной стойки лежит свитер в нем кольца, цепочки и прочее золото. Принеси, пожалуйста, сюда.
- А если не дадут? - спросил Химик.
- Кто не даст, Нерон?
- Там, я вижу, сидит начальник милиции, следак прокурорский, кроме Нерона.
- Ты отсюда видишь?
- У меня хорошее зрение. Я даже вижу твой свитер на высоком стуле.
- Если не дадут, скажешь им пароль:
- Шериф. - Если спросит Серый.
- А если Нерон? - спросил Химик.
- Тогда - помощник шерифа.
- А если...
- А если спросит этот салага, майор Илларионов - пошли его - сл. на слабое х - Мо мог бы сказать:
- Обратись к нему:
Химик дошел, и без слова взял свитер, под которым лежали цепочки, кольца, крестики, знаки зодиаков. Он спокойно положил свитер на барную стойку, там, где она была пониже, и стал укладывать золотые вещи на него. Странно, но никто не обратил на него внимания, никто не сделал замечания, что, мол, куда ты тащишь золото. Никто, кроме Леши. Он внимательно наблюдал за действиями Химика. Он не знал, что тут на стуле, у барной стойки лежит золото Мо-строителя, как-то пропустил мимо ушей. Но майор знал Химика. Знал просто, что этот парень отбывает здесь химию.
- Стоять, мать твою! - рявкнул он. И взвел курок нагана. Он поднял со стола шляпу, положил ладонь второй руки на курок, чтобы стрелять, как Крис в Великолепной Семерке:
- Как из автоматического Глока, - и был уже не прокурорским майором, а исправником. Человеком, который должен исправлять время. Время, попавшее в ловушку скопления Галактик. По сути дела, это человек отменяющий предыдущее решение. Он мог бы вполне сейчас совместить большой и указательный пальцы, и сказать:
- Окей. - Точнее, не сейчас, а чуть позже. Сейчас это было еще рано. И казалось, ничего не может спасти Химика. Вот-вот последует очередь, как у Криса в Великолепной Семерке.
- Та-та-та, - и трое упадут с лошадей.
Здесь лошадей не было. Три пули точно прошили бы Химика, если бы Нерон не толкнул Лешу, а Химик вовремя не упал на пол. Пули прошли выше, и затерялись где-то в высоком потолке.
- Ты что, с ума сошел? - искренне удивился Серый. - Ты где находишься. Это же ж ресторан практически высшей категории! Парень, ты - слово нк букву х с пристакой о?
- Я действую по обстоятельствам, - спокойно ответил майор. И добавил: - Или мы их, или они нас.
- Этот парень попал туда, куда, видимо, всю жизнь хотел попасть, - сказал Нерон, и добавил: - Он уже наводит порядок на Диком Востоке. Простим его за то, что парень начал действовать чуть-чуть раньше времени.
Нерон говорил это, имея в виду, что исправник стрелял просто так, в постороннего человека, утащившего свитер. Он забыл, да забыл и все, что в свитере были золотые вещи. И вспомнил об этом только тогда, когда Химик уже ушел.
- Зря вы отдали ему золото, - только и сказал Леха, садясь и убирая огромный наган сорок пятого калибра в кобуру.
- Какое золото? - спросил Серый-шефир. И тут же хлопнул себя ладонью по лбу. - В свитере были золотые кольца и цепочки Мо! Они - кроме исправника Лехи - поднялись и сделали по прицельному выстрелу по движущемуся между столами Химику. Тот опять лег на пол.
- Залег падла, - сказал Нерон. И добавил: - Давай обойдем его с двух сторон. И ребята уже двинулись в обход, чтобы зажать Химика в клещи, но тут подошла Полина-администратор, и сказала, чтобы прекратили безобразничать.
- Вы что же это делаете, Слава, - она назвала Нерона по имени, - в зале люди играют свадьбу, а вы стрельбу затеяли.
Только тут Нерон и бывший начальник милиции опомнились и убрали наганы. А так ведь все еще продолжали стоять с дымящимися стволами.
- Вот, что значит, генетическая память, - сказал шериф, - а то говорят, что Дикого Востока не было. - И он ласково погладил два сорок пятых на поясе. - Как у Шварценеггера в Красной Жаре.
- Да, - поддержал его Нерон, - больше не бывает.
В зале ужаснулись только некоторые. Многие за песней про дядю Петю, у которого поспела антоновка в саду, почти ничего не услышали. А если и услышали, то подумали, что это:
- Петарды. - Петарды! Петарды!
Вроде как:
- Девчонки, девчонки! Девчонки кабаре!
Тем более музыканты опять пошли на перерыв, и все мозги гостей запутала песня Адриана Челентано:
- А-я-яй! Ая-я-а-ая-яй!
Тут любая стрельба покажется игрой ударника. Тра-та-та-та-та! Тра-та-та-та-та! - Как из пулемета Максим в Белой Гвардии. - Тра-та-та-та-та. - Красная Армия - Белый Барон.
Наконец Химик дотащил золото до стола, где играли в карты Черный и Мо.
- Чуть не убили, - только и сказал он. И добавил: - Я взял себе за это один крестик.
- Ну, взял и взял, - Мо махнул рукой.
- Жаль, - сказал Химик, - что я ничего не взял. - Но Мо больше не стал с ним разговаривать. Взял - не взял. Не взял, значит, надо было брать. Теперь уж поздно клянчить. Да и слишком много крестик на золотой цепочке за прогулку по ресторану. Но Химик все думал, что он, как Андреев, нес ящик патронов для пулемета Марка Бернеса. И никакой благодарности. Но ведь это же не в первый раз.
Мо порылся в золоте и сказал, что ставит все.
- Здесь на двадцать тысяч золота, - сказал Мо.
- Хорошо, - сказал Черный, - беру за пятнадцать.
- С какой стати? Ты столько золота никогда не купишь.
- А помнишь, ты у меня золотую пятерку хотел взять за триста пятьдесят рублей? Даже за триста. Ну вот и я также согласен взять ваше золото, но только за пятнадцать тысяч. Пусть будет, как ты сказал:
- Пять и десять сверху.
- Ладно. Я согласен, - сказал Мо. - Крою твои пять тысяч и даю дальше еще десять тысяч. - И он высыпал крестики, цепочки, кулоны и прочие предметы из свитера на деньги, лежащие на банке. Черный не стал опять смотреть свои карты, а вместе с Ведром они начали считать свои деньги.
- Не хватает ста рублей, - сказал Черный. - Думаю, вы их мне простите.
- Нет, - сказал Мо, - ищи, где хочешь. Без ста рублей открыться не можешь. - Черный не стал ни у кого спрашивать сто рублей. Он просто сказал:
- Ладно, будем пересчитывать. - И Мо не мог этого выдержать. Он сказал:
- Ладно, отдашь потом. - И выложил по одной карте флеш-рояль. Пять карт одной масти по порядку до восьмерки. Четыре, пять, шесть, семь, восемь. И все красные черви. Хотя должен бы первый показывать карты Черный. Он ведь закрыл игру. Но Мо посчитал, что это теперь уж не важно. - Давай, давай, говори, что там у тебя. Каре на тузах? Ну! У меня восемь, а у тебя? - нетерпеливо ерзал на стуле Мо. И хотел было уже двигать деньги и золото к себе. В другой бы ситуации он возможно так и сделал. Но здесь был Колобок, и надо было забирать деньги без пантов.
- Сколько ты говоришь у тебя? - спросил Черный, и, глядя в карты, медленно тянул их одну за другой. Как будто еще не знал точно, что у него. Не как Мел Гибсон, а скорее, как Михаил Булгаков. - Так сколько? - опять вполголоса спросил Черный, глядя, какая карта у него появится следующей.
- Флеш-рояль. До восьмерки. Ты че, не видишь? - Черный взглянул на стол, где лежали карты Мо.
- Восемь с половиной, - сказал он.
- Не понял, - сказал Мо, - что значит, восемь с половиной? Карты на стол!
- Прошу прощенья. Девять. - И Черный выложил на стол флеш-рояль на пиках. До девятки. Мо тут и взбесился. Он взял со стола бутылку шампанского и ударил ей по голове Ведро. Надо бы бить Черного, но тот сидел слишком далеко. В него можно было только кинуть. Наверняка лучше уложить Ведро. Не за этот раз, так за прошлый.
Ведро свалился под стол.
Колобок поднялся. С ним его охрана, Муса и Седой. Потом и другие: Химик, Большой, Оловянный. Сидели только сержанты Железный и Деревянный. Золото из ювелирторга кружило ребятам голову. Никто ведь еще не знал, какое золото их ждет впереди.
Мо, потянувшийся было уже за пистолетами, опять сел за стол и сказал, что хочет отыграться.
- Деньги есть - будем играть, - сказал Черный. Он завязал у свитера шею, и складывал туда деньги. Золото тоже. Сначала он хотел сложить золото отдельно, в пакет, но нервишки не железные. Лучше долго не копаться. И начал грузить в свитер все подряд. Ведь помощника у него не было. Он лежал под столом с окровавленной башкой.
- Ладно, - сказал Мо, - я сейчас найду деньги и приду. И да: отдай за свитер сто пятьдесят рублей. Я его не проигрывал.
- Сто, - коротко ответил Черный, и положил перед Мо два полтинника. Тот взял их и ушел.
Все радостно зашумели.
- Вот это игра! - сказал Седой. - Научусь, тоже буду играть.
Черный сразу заказал шампанского, икры и жареного поросенка.
- Гуся нет? - спросил Колобок у подошедшей официантки. Это была Ин.
- Гуся? - задумалась она. - Сейчас спрошу. Возможно, и есть.
- Принеси, Ин, Гуся по Бродскому. А если нет, то Петуха по Ширвиндту. С апельсином внутри. Ты в курсе, я надеюсь?
- Да в курсе, в курсе, - сказала Ин, а на ходу уже негромко добавила: - Принесу я вам Цыпленка Табака. Его еще утром пожарили. Гуся захотели! Ха-ха. А - слово на букву п - вам не подать?
Ин обслуживала Сильвио и Ольку, а также Колобка. Та работала в банкетном зале. Но изменить свои привычки она не могла. Подошла к Ольке, посмотрела на Сильвио, и... и получила шоколадку. Сильвио заранее приготовил дюжину горьких шоколадок Люкс.
Она приняла заказ от Абеля, но повара не знали, как его готовить.
- Мы в сумму по пригласительным билетам укладываемся? - спросила бригадир поваров.
- Да, я все подсчитала, - сказала Та, - укладываемся.
- Ладно, - сказала бригадир, - будем готовить. - И тяжело вздохнула. Она была озадачена первым заказом. Точнее тем, как его приняли гости Абеля. Это были креветки. С креветками тоже была бы проблема, но, к счастью, их заранее привезли из Москвы. Не тигровые, но в упаковках и среднего, можно сказать, довольно крупного размера. Все знали об их существовании, но есть боялись. Брезговали. Почему, непонятно. Обычно в ресторане их никогда не было. Но тут заказ. Привезли. Любят люди - пусть едят. Ничего особенно страшного нет. Ведь это почти как раки. Только маленькие. Страшно было другое. Как сообщила Та, гости едят креветок вместе с головой.
- И вместе с чешуей! - Говорят:
- Весь вкус в чешуе! - сообщила поварам Та. И добавила: - Я их понимаю.
- Понимаешь? - удивилась Нина с холодных, - тогда покажи, как это делается. - Она нагнулась и достала тарелочку креветок. - Думала, взять домой для мужа, чтобы попробовал, но так и быть:
- Посмотрю, как ты съешь хоть одну креветку вместе со шкурой. Нет, одну мало - две. Одну ты можешь проглотить нарочно, чтобы доказать свою правоту. - Но Та не смогла прожевать и одну. А глотать побоялась.
- Как же они их едят? - И все повара по очереди ходили в банкетный зал смотреть, как абелевцы едят креветок целиком. Снимали куртки, халаты, кителя и шли в банкетный зал.
- Я еще никогда не видела такого заказа, - сказала бригадир Света. - Пиво с креветками вместо вина и салатов.
Нельзя сказать, чтобы овощей не было. Наоборот, помидоры свежие, огурцы свежие, лимоны, апельсины, яблоки Три Богатыря из областного совхоза, лук, чеснок - стояли на столах огромными вазами. Всем хотелось посмотреть, как будут есть лук и чеснок. Неужели целыми головками? Но для этого надо было подождать шашлыков. А вот в них-то и была проблема. Блюдо оказалось невыполнимым для ресторана. Ибо:
- Требовались шашлыки с углями. - Не просто, жареные на углях, но и поданные вместе с углями. А где взять такие шашлычницы, чтобы можно было вниз положить дымящиеся угольки, а сверху бы вращался шашлык?
- Ну, без вращения еще можно обойтись, - сказал Ленька Пантелеев, делавший заказ от имени Абеля, - хотя я знаю хороший способ, как это сделать в условиях не только этого ресторана, но и в самом начале человеческой истории.
- И как же? - спросила Света-бригадир с усмешкой.
- Надо встать сбоку и крутить шампур, - сказал Пантелеев.
- Чушь. Чушь и бред, - сказала администратор Полина, которая уже была тут, как тут. То есть рядом с раздачей, но не в банкетном зале, где бы ее возмутительное несогласие могли слышать гости ресторана. - Это же надо такое сказать:
- Крутить шампур! - Мы чай не в замке какого-то английского короля, чтобы оказывать такие услуги.
- Они готовы дать на чай, - сказала Та.
- На чай? - администратор почесала пальчиком затылок. - Тогда, может быть, надо подумать, как это сделать?
- Вот вы и думайте, - сказала Та, - на то вы и администратор.
- Надо на плитки поставить сковороды, положить на них шампуры, и...
- Что и? - спросила бригадир.
- И крутить их.
- А кто будет крутить? - спросила Та, которая стояла тут же у раздачи и пила чай с Люксом. - Я одна не смогу. Да у меня и другие столы есть. Я обслуживаю... - она хотела сказать:
- Ольку и Сильвио, - но успела опомниться. Ведь они только дали ей шоколадку, а обслуживала стол жениха и невесты Ин.
- Никого ты больше сегодня не обслуживаешь, - сказала Полина - У тебя только банкетный зал. Двадцать человек, с тебя хватит.
- Ладно, ладно. Но одна я все равно не смогу крутить двадцать шашлыков.
- Неужели это необходимо делать перед каждым? - спросила бригадир. - Можно бы поставить две жаровни у стены, покрутить немного шашлыки на глазах у этой банды, и подать.
- Нельзя, - сказала Та, и откусила большой кусок шоколадки.
- Почему?
- По кочану. Они сказали, чтобы подали персонально. Каждому.
- Тогда ничего другого не остается, как подать в сковородках. Жарим шашлыки на улице, я имею в виду, во дворе на костре, а потом наполняем каждую сковородку углями, сверху шампур с готовым шашлыком, и так подаем.
- У нас не хватит подставок под сковородки, - сказала повариха с раздачи.
- Хватит, - сказала бригадир. - Возьмем те, новые, что еще лежат на складе.
- Все правильно, - сказала Полина-администратор, - только не надо жарить шашлыки на костре. Есть же мангал. Мы на нем жарили куриные шашлыки на выезде.
- А где он?
- Во дворе.
- И да: по одному повару надо поставить на две сковороды. Итого десять человек.
- Столько у нас нет. Всего пять человек осталось на вечер. Все же готово. Кроме шашлыков.
- Я буду крутить, - сказала администратор.
- Ну, и я тогда, - сказала Та.
- Можно поставить кассира и буфетчицу, - сказала Полина. - Это уже девять.
- А десятым возьмем саксофониста, - сказала Та.
- Или певца, - сказала повар с холодных Нина. И добавила: - А сколько они дают на чай-то?
- Так они по заказу, - сказала Та. - Придется брать шашлыками.
- Не дают налички? - уточнила Нинка.
- Нет.
- Врешь!
- Так, тихо, - сказала Полина. - Никаких шашлыков! Блюда должны быть поданы в полном объеме. По пятьсот граммов на человека, И не в сыром виде считайте, а чтобы по пятьсот граммов было готового уже шашлыка на человека. Вы поняли?
- Нет.
- А чего вы не поняли? У них же у всех пистолеты! И да, - обратилась Полина Андревна к Та, - попроси у них на чай. Скажи:
- Мы просто так воровать не будем. Сегодня праздник.
- Какой?
- Говорят, завтра мир изменится.
- Кто говорит?
- Индейцы Южной Америки.
- Да не знают они ни - сл. на слаб. х - сказала Нинка.
- Как же, не знают! Знают, - сказала Полина. - Не зря же они стольких людей принесли в жертву на своих пирамидах.
Все замолчали. Но скоро схватились за голову. Это произошло, когда подали шашлыки. Их крутили над персональными углями повара, официанты, музыканты, администратор. Некоторых это шокировало. Но не на столько, чтобы бросить все и схватиться за голову.
Ужаснулись работники ресторана тогда, когда гости начали вместе с мясом есть угли. И хотя каждому дали по десятке на чай за верчение-кручение шашлыков над углями, некоторые не выдержали и упали в обмороки. Хотя если точно, то упала в обморок только Полина-администратор. Бригадир поваров Света только покачнулась, но на ногах удержалась. У кого-то даже хватило ума сказать:
- Браво. Точно вам говорю:
- Это прекрасно. - Есть угли, никогда бы не подумала.
Та говорила, что это она сказала. Другая женщина сказала:
- Это была я. - А парень из мясного цеха подумал:
- Неужели это был я? - Ничего не помню. Я был как во сне.
- Сильвио?
- Да.
- У тебя есть пистолеты? - спросила Олька.
- Нет.
- Наверное, потому, что я не умею стрелять.
- Здесь у всех пистолеты.
- Я бы взял себе что-нибудь. Но где взять?
- Ты, значит, хотел бы иметь пистолет?
- Даже два. А то я выгляжу здесь, как Белая Ворона.
И девушки подарили ему пистолеты.
- Держи, - сказала Ира, и подала Сильвио кольт сорок пятого калибра.
- Держи еще, Сильвио, - сказала Таня, и протянула еще один такой же кольт сорок пятого калибра.
- А это от меня, Сильвио, - сказала Галя. Она подарила патронташ полностью набитый патронами и ремень с двумя кобурами.
Что подарила Олька? Пистолет? Такой маленький пистолет, который привязывают к ноге? Из такого, между прочим, хотели убить Патрика Сквэйзи. Но не вышло. Его реакция оказалась лучше, чем у противника. Поэтому, наверное, он и не был подарен Сильвио.
От Ольки он получил медальон и поцелуй.
- Этот стол обслуживаю я, - сказала Ин. Она опять поймала Та с поличным. А именно:
- У своего стола.
- Я только хотела спросить насчет расчета, - сказала Та.
- Это мой стол, - сказала Ин, - и если расчет будет производиться здесь, то я его и сделаю. А ты, сука, опять суешься не в свое дело! - И она замахнулась пустым подносом. Та зацепилась за ковер, и упала. Но Ин этим не удовлетворилась. Она шагнула вперед, опять замахнулась подносом и сказала:
- Убью падлу!
- Господа, защитите меня от этой сумасшедшей, - сказала Та. - Я ведь только пришла сказать вам, что знаю, у кого сейчас находится золотой гребень.
- У кого? - спросила Олька, оглянувшись на лежащую официантку.
- Он в банкетном зале. Только я забыла, как его зовут. Кажется, Мишка Япончик.
- Мы должны забрать его, - сказал Борис Бер. И добавил: - Думаю, мы уже должны обменяться, так сказать, верительными грамотами.
- Что это значит? - спросила Ира.
- Кто должен платить за эту приличную свадьбу? - сказал Сильвио. И добавил: - кроме моего друга Бориса Бера, некому. Ибо у него есть деньги. И деньги эти предназначены на покупку трех наших предметов. А у нас их пока только два. - И Сильвио выложил на стол серебряную кружку и изумрудную ложку. Всем показалось, что предметы окружил магический свет. Какого цвета? Это был чистый белый свет, но будучи пропущен через предметы, создавал эффект радуги. Ну, как и говорил Ньютон:
- Белый свет состоит из радуги. - И кто имеет эти три предмета, тот может создать сразу три радуги, чтобы Бог не забывал нас ни сейчас, ни в прошлом, ни в будущем.
И да:
- Железный съел гуся Бродского, выпил Белого Медведя, смесь водки с шампанским, и почувствовал себя в Париже, в ресторане Максим. Он полез на сцену, чтобы спеть одну из своих любимых песен.
- Какую? - спросил саксофонист.
- Про Дуню. - заплетающимся языком сказал сержант. Удивляюсь, как его не взяли в музыкальную роту.
- Какую еще Дуню? - спросил аранжировщик.
- Мы поем только про Дядю Ваню, - сказал руководитель оркестра. - Кто такая Тетя Дуня?
- Евдокия Прекрасная! - рявкнул Железный. - Она ходила на рынок и стирала Лемешеву рубашки. Нет, прошу прощенья, не Лемешеву, у него неправильно поставлен голос. А этому, как его? Моему любимому козлу. Козловскому. - Он хотел спеть:
- Дуня-д, моя Дуняша, Дуня тонкопряха. - Но не то, что не смог - не дали. В этой главе не дали. В следующей он обязательно споет.