Буров Владимир Борисович : другие произведения.

Пионэрэн! Зайд бэрайд!

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Это первая книга романа РАЙ, возвращенная сюда после небольшого редактирования.


   ВЛАДИМИР БУРОВ
  
  
  
  
  
  
  
   РАЙ
   ПИОНЭРЭН!
   ЗАЙД БЭРАЙД!
  
  
  
  
  
  
   0x01 graphic
  
  
  
  
  
  
  
   No 2014 -
  
   All rights reserved. No part of this publication may be reproduced or transmitted in any form or by any means electronic or mechanical, including photocopy, recording, or any information storage and retrieval system, without permission in writing from both the copyright owner and the publisher.
   Requests for permission to make copies of any part of this work should be e-mailed to: altaspera@gmail.com
  
  
   В тексте сохранены авторские орфография и пунктуация.
  
  
  
  
   Published in Canada by Altaspera Publishing & Literary Agency Inc.
  
  
  
   О книге.
  
   В романе Адам спускается на Землю с Пернатым Змеем, а не с Евой. И прибывает он не на пустую Землю, а на уже заселенную людьми. Заселенную давно. Так давно, что для них уже наступает Конец Света. Начинается последний бой с бронированными чудовищами, с саранчами. Как это и написано в Библии. Только в Библии не написано, что Адам и прибывает на Землю, чтобы помочь последним сражающимся людям. Многие из них уже инвалиды, ставшие полуроботами.
  
   Некоторые режиссеры, как, например, Френсис Форд Коппола, Джемс Камерон стали говорить, что им приснились их фильмы. А они только их сняли. Я тоже могу так сказать. Только мне приснилось не кино, а эта Рукопись, и вот с такими, как они тут есть событиями.
  
   - Русские актеры могут рассчитывать только на отрицательные роли.
  
   Рай деформирует некоторые представления людей. Но главное, что в Раю ничего нет. И главное отличие Рая от Земли в том, что здесь, а точнее, Там возможно движение по всем временам, а содержание Рая люди несут с собой. Можно сказать, что реальность Рая почти полностью состоит из их воспоминаний.
  
   Иногда не совсем ясно, где происходит событие, в Раю или на Земле. Ведь воспоминания о Земле в Раю не отличить от воспоминаний о Земле относительно Рая.
   Например, из-за больших очередей для отправки на Там-Там, думали принять решение сначала отправлять Туда князей и графов. А где их взять? Приняли еще одно решение:
   - Давать князей и графов народным и заслуженным артистам соответственно.
   Таким образом, один из героев пожаловался, что мог достать себе только звание заслуженного артиста.
  
   Ксе получает штрафы. Пять суток за обращение к себе на:
   - Ты. - И другие.
  
   Далее, бронепоезд в степи. Нин. Выступление Нина в городе, занятом белыми. После его выступления Батька Махно занимает город без боя. Главным в речи Нина был инопланетный лозунг, которому подчинилась, приняла, как секретный пароль почти вся площадь, перед которой с балкона выступал Нин. Это:
   - Пионэрэн! Зайд бэрайд!
   И вся площадь ему отвечала:
   - Ответ во Второй Книге.
  
   Далее, Кирилл и Мефодий. У них по пуду золота. Ребята хотят открыть свою типографию. Но в заснеженной Сибирской степи им встречается мужик, который потом оказывается Нином. Он предлагает Кириллу и Мефодию сдать золото. Потом дает новые имена.
   - Эти какие-то не русские, - говорит Нин. - Че-то не то. - И добавляет:
   - Ты будешь Пелевин, а ты Сорокин.
   Первые писатели революции.
   И приказывает выдать ребятам по маузеру и по две гранаты.
  
   Я уже говорил, но хочу еще раз напомнить, что не всегда точно известно, когда происходит событие. В данном случае, например, нельзя точно определить прибывает ли новый посланец с Земли в Рай, или все это событие происходит в Раю. Для людей в Раю все еще кажется актуальным последний сюжет их жизни на Земле:
   - Они улетают в Рай.
  
   Открыт закон, что три точки истины, три точки знания каждого человека находятся в другом человеке. Следовательно, самому истину не познать. Ее надо найти в другом человеке. А чтобы это сделать, надо найти человека, в котором ваши три точки.
  
   Тюрьма нового поколения. Начальник тюрьмы, а в дальнейшем завода по производству Даблов на этой Зоне девушка по имени И.
  
   Пароль перехода в социализм:
   - Четырежды повторенное слово Забавно.
  
   В России ордена стали давать только покойникам.
  
   Рекламный слоган Дабла на воздушной подушке:
   - Идет мягко.
   ---------------
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Посвящается
   Командиру строительного отряда
   Formica
   Анатолию Александрову
  
  
  
   РАЙ
  
Эпиграф

Почему Винсент рисует не всё поле, а корзину подсолнухов? Ответ: он пишет театр! Здесь важно заметить, что ВСЁ поле меньше этой корзины с подсолнухами. Ведь мы удивляемся, увидев не всё огромное поле, а только маленькую часть его. А значит, большое поле сотворено маленьким. Только находится оно в нас.



Начало Рая

Это роман о том времени, когда люди на Земле поняли:
- Конец Света неизбежен. - Они продолжали жить, как обычно, ибо у них не было другого выбора.
Но вот выбор появился. Был открыт Там-Там. Это не новая планета, решили ученые, а скорее новое измерение Земли. Его назвали Раем. Рай ли это был на самом деле? А кто это точно знает? Какой он должен быть, Рай? Но, по крайней мере, многие считают, что в Раю люди не должны умирать, как мухи. Которых на Земле убивают только за то, что они просто надоели. Над этим Там-Тамовским Раем был традиционный Рай, о котором, как всегда никто ничего толком не знал.
   Здесь, например, известно только, что оттуда, из настоящего Рая, спустился Адам на Птеродактиле, чтобы помочь последним людям в неравной битве с Дивизией Сарана Чи. Кроме этой связи Рая с Раем Адама, существовала связь Земли с Раем. Удивительно, но именно с Земли была доставлена Дивизия Сарана Чи, чтобы добить последних жителей Там-Тама. Но это бы еще ничего, здесь всё нормально с логикой. Противоречием для стороннего наблюдателя покажется то, что все, кроме Адама и его Птеродактиля, действующие лица прибыли с Земли. Все прибывают с Земли. Но одни хотят добить других, как последних людей Прошлой Земли, которым иногда кажется, а может, так это и было на самом деле, - я сам, честно говоря, так до конца и не понял, - что они собаки, кошки или тараканы.
  
Ситуация похожа на описанную в Библии. Только там неизвестно, откуда взялась бронированная саранча, уничтожающая последних людей, а в этом романе ясно:
- Эти люди тоже прибыли с Земли. Чтобы побыстрее уничтожить Предыдущую, Старую, как им кажется, Землю. И основать Новую. - Только они, так сказать, плохие, демоны. Некоторые так просто:
- Древние демоны.
  
В отряд Сарана Чи входят в начале романа Квент, который не смог стать режиссером на Земле, и отправился в Рай в качестве главнокомандующего этим отрядом. Разумеется, по блату. Так сказать, в связи с личным знакомством с главой страны, который тогда назывался Криатором. И легендарная тройка: Пи, Ад и Уп. Последние двое уже были в Раю, как древние демоны. Хотя они были просто лейтенантами, прибывшими сюда пораньше для интендантских работ.
  
   Пи, как их личный капитан прибывает в Там-Там позже, но ребята не упускают случая поиздеваться и над ним даже. А потом и над самим Квентом. На то, видимо, они и демоны, что поступить по-другому не могут. Вы можете только предположить теперь, что могут сделать эти демоны с попавшими в их лапы последними бойцами Земли. Да, Земли, многие считали Там-Там Раем, но не все. Последние защитники Там-Тама считали его Землей. Это были собаки:
  
- Ксе и Сид, - и кошки:
- Машка и Машка. - Точнее, один был кот, по кличке Машина, а другая:
- Просто Маша.
На помощь им прибывает отряд мушкетеров. Иногда они вспоминают, что они, в общем-то:
- Тараканы. - Или их можно назвать командирами отряда Домового. Ведь тараканы - это Домовой. Это Дартаньян, это Монте, Лев Толстой и Джек Лондон.
  
Тем не менее, пугаться не надо. Это не фэнтези.
Но Рай, тем не менее, отличается от Земли. Но главным образом тем, что события на Земле идут от прошлого к настоящему, а здесь сначала идет настоящее, а потом прошлое, потом опять настоящее, потом опять прошлое. Правда, некоторые говорят, что и на Земле бывает также.
  
  
  
   ГЛАВА ПЕРВАЯ
  
   Покидая Эдем
  
  
Адам подождал, пока все заснут, и вышел в сад. Оглядываясь по сторонам, он на цыпочках пробрался к беседке. Она находилась между Древом Жизни и Древом познания Добра и Зла.
- Где-то должен быть переключатель? Где, где, где? - Как-то раз он увидел, как Бог спускается на лифте вниз. Он потом раза два наблюдал за Ним из-за кустов, пытаясь узнать, где находится кнопка вызова лифта.
- Он входил, поворачивал направо. Значит, кнопка или переключатель должны быть где-то здесь, справа. - Адам стал ощупывать стену снизу.
  
- Ты что-то ищешь, Адам? - вдруг услышал он как будто знакомый голос. Он замер. Кто бы это мог быть?
- Вы кто будете? - спросил он, распрямляясь.
- Ты испугался? - спросила девушка.
- Я? Думаю, что нет. Хотя действительно, я вас здесь никогда не встречал. - Вы богиня?
- Нет.
- А кто?
- Угадай!
- Ай доунт ноу. Нет, честно, я не знаю.
- Куда ты шел, Адам?
Он осмотрелся, потом пожал плечами.
- Я не знаю.
- Тогда и я не знаю, как тебе найти кнопку лифта.
Адам задумался.
- Ты долго думаешь, Адам. Бог сейчас проснется, и тогда ты не сможешь осуществить свой план.
- Хорошо, я скажу тебе. Бог, надеюсь, ничего об этом не узнает? - Она подняла руку:
- Можешь не сомневаться.
- Я хочу посмотреть, куда ходит Бог, когда спускается здесь на лифте, - тихо проговорил Адам.
  
- Тебе так хочется это узнать? - Девушка улыбнулась. Она была похожа на "мамочку", на такую куколку, которая уж точно никогда не чистила картошку. А если и чистила, то плакала, потому что понимала: ей никогда этому не научиться. Таких девушек нет у Винсента, и уж точно нет у Гогена. Откуда бы она могла взяться? Такую девушку не смог бы сотворить и несчастный Пикассо. - Здесь.
Кнопка была снизу деревянного подоконника. Как сигнализация в банке, или в кабинете следователя по особо важным делам. Он быстро скрылся под полом. Девушка едва успела махнуть ему рукой.
  
Адам думал, что Бог опускает Небеса для того, чтобы оказаться на Земле. Но здесь был Черный Ангел. Но это был не недоступный радарам самолет. Это было живое существо. Дракон сразу оторвался от лифта и начал все быстрее и быстрее подниматься. Адам испугался.
- Господи, если бы я знал, что это так страшно, ни за что бы не полетел на Землю!
- Вас не понял, прошу повторить, - услышал он где-то рядом. - Что? Кто это говорит?
- Итс ми.
- А теперь я ничего не понимаю. Ты где?
- Здесь, болван.
- Где здесь? И кто болван, кстати?
- Надень наушники, Адам. И да, прости, что я назвал тебя болваном. Просто сорвалось. Но стараюсь отвыкать от дурных привычек древности.
Они летели над прекрасными лесами, между гор, над полями. Адам совсем не управлял этой крылатой машиной. Огромный птеродактиль летел так, как летел бы сам Адам. И даже лучше.
- Ты... то есть Вы, как будто читаете мои мысли. Такой полет.
- Понравилось?
  
- Да.
- Кстати, можешь говорить мне Ты.
- Ты кто?
- В данном случае это не существенно. Конец связи.
Крылатый змей резко пошел вверх. Нет, не на петлю Нестерова. На лист Мёбиуса. У Адама закружилась голова. Он не мог определить координаты местности.
- Где мы находимся?! - крикнул он.
- Какая разница? Ты думаешь, я знаю?
Они летели низко. Адам протер глаза. Ему показалось, что внизу кто-то есть.
- Там кто-то шевелится! - крикнул он.
- Не надо кричать. Я хорошо слышу. - Планер пошел на снижение.
   - Не называй меня так.
- А мне нравится.
- Мне неудобно.


Ксе и ее друзья - последние жители Старой Земли

Ксения Серова и Евгений Сид стояли посреди каменистой равнины. Если вы помните, мы расстались с этими ребятами в Кремле, где они искали путь в Ад. (Этого текста, к сожалению, нет.) И нашли. Но не совсем то, что ожидали. Не зная толком, как ориентироваться в Подземном мире они попали в Апокалипсис. Пугачева здесь не было. По крайней мере, они его не нашли. Да и когда? Почти каждый день и почти каждую ночь шли бои с Терминаторами. Сегодня ожидалась атака бронированной конницы.
- Разведка! - крикнула дама.
  
- Я здесь, мэм, - сказала милая девушка. Это была Маша Миронова. Она совершенно случайно попала в эту экспедицию. Точнее, как раз наоборот, совершенно не случайно. Случайно, это показалось для Ксении. Муж Маши наглый Толстолапенко трахал всё... не всё, что горит, а всех, кто участвует в его безумных проектах.
- У тебя уже не хватает сил, чтобы спать со мной, - сказала Маша за трапезой. - Точнее, как раз на это у тебя сил хватает, но ты ведь знаешь: я хочу большего. Большего, большего, большего! - Она съела половину розового в виде розы пирожного, а остальное хотела кинуть в Толстолапенко. Но передумала и тоже съела.
- Слишком много хочешь. Моя работа просто на просто заключается в этом.
- В чем? В беспрерывном сексе? Я не против, но почему со всеми, кроме меня?
  
- Ты своё уже получила, - сказал этот наглый Толстолапенко и добавил: - Если хочешь, я дам тебе развод.
- Ах ты наглый Толстожопенко! - закричала Маша и бросила в эту усатую ухмыляющуюся рожу второе голубое пирожное, так и не начав его есть. Впрочем, я согласна. Но с условием.
- Что хочешь. - Толстолапенко потянулся к графину с коньяком одна тысяча девятьсот пятого года. Одна французская маркиза подарила ему эту бутылку за то, что этот парень обучил ее ездить на спортивном автомобиле. Это было великолепно. Он выпил.
  
- Ты выпил? Без меня?! О, Моцарт!
- Как говорил Станиславский, я не верю. Это вино не могло быть отравлено. Я только что привез эту шикарную бутыль из Франции.
- Ты когда приехал? Вчера. А ночью спал, как убитая свинья. Неужели ты думаешь, что я могла упустить такой случай. Ты должен умереть!
- Ты даже не представляешь, какую главную роль я хотел тебе предложить.
- Офелии? Нет.
- Ты слышала об экспедиции на Тот Свет?
  
- Нет. А что это такое? Шутка такая, что ли? Нет, нет, ты должен умереть! В Куршавель я тоже не поеду. Из-за тебя Толстопяткин я потеряла квалификацию великолепной актрисы. Мне уже скоро черт знает сколько лет, а славы нет практически никакой. Это ужасно.
- Я оставлю тебе этот особняк.
- Этого недостаточно.
- Единственный способ прославиться, это попасть в экспедицию на Тот Свет. Случай уникальный. - Он хотел добавить, что, мол, и меня тогда ты больше не увидишь никогда, и не будешь страдать, Но промолчал.
  
- Я согласна, - сказала Маша. Во время обеда она выходила из комнаты, специально для того, чтобы позвонить одному знакомому в МИД. И узнала, что кажется, такая экспедиция намечается, но попасть туда невозможно. Больше он не мог ничего сказать. Если нельзя попасть, надо соглашаться.
И она согласилась, сама не зная на что.
  
Толстолапенко хоть и обещал, но в дальнейшем оказалось, что Марианна, помощница, наложница и служанка Ксении Серовой вовсе не намерена отказываться от ухаживания за своей госпожой. С самой Ксенией даже и заговаривать об этом было бесполезно. Пришлось Мишке Толстопятенко взять Марианну с собой в Давос. А то уж пришлось бы опять жениться.
  
Собственно, весь этот рассказ к тому, что ведь Ксения Серова любила размышлять, ругая свою подругу Марианну, как будто она, то есть Ксения, была пьяным извозчиком, а Марианна ее лошадью. Правда она дала зарок так больше не делать. Но вот сейчас перед атакой Терминаторов Ксения не сдержалась, и обратилась к своей подруге, которой здесь не было. Ксе по старой привычке продолжала разговаривать с Марианной, хотя обращалась к Маше, как будто она была Марианной.
  
- Разведка, где информация о противнике? Кто сегодня командует отрядом саранчи?
- Еще не выяснили, Ксения, - ответила Маша Миронова.
- Мать твою! Чем же ты занималась всю ночь? Засранка, проститутка, безмозглая идиотка. Зачем только я тебя взяла с собой?! - И добавила: - Разведку расстрелять. - Хотя Ксения и не брала ее с собой. Она бы ни за что не рассталась со своей Марианной. Просто Маша явилась в самый последний момент, и менять что-либо уже не было возможности.
- Подожди, не горячись, - сказал Сид. - С разведкой надо разобраться.
- Послушай, Онегин, я сказала: не суйся не в свое дело. Я тебе не жена, а такой же точно командир Сопротивления, как и ты.
- Я просил тебя не называть меня Онегиным.
- А я буду. Всё равно это последний рассвет. Сегодня нас убьют Терминаторы. - Она обернулась к Мироновой: - И ты не обижайся.
  
- Да пошла ты на - слово на букву х в его ослабленном значении! Не обижайся! Действительно: и не обижайся.
- Ну - слово на б - я уже не знаю, что и сказать. Неужели ты не понимаешь, что я могу приказать тебя расстрелять? Пока я командую этой лавочкой, вы будете меня слушать! Что я говорю, а не всякую - слово на х! Разведку расст...
- В восемнадцать ноль, ноль все расстрелы отменены, - сказал Сид.
  
- Онегин, падла, ты мне помогать должен, а ты ведешь себя, как... как баба.
   В это время там был еще один человек. Это был Маш-ков. Он стоял в сторонке и грустно напевал какую-то песенку.
- Что ты там бубнишь? - спросил Сид. - Опять эту песенку? Ну точно!
Действительно, Машина пел:
- Остался у меня на память от тебя, портрет твой, портрет работы Пабло Пикассо. Портрет твой, портрет работы Пабло Пикассо.
  
Маш-ков получил прозвище Машина потому, что у него живого осталось совсем мало. Как-то: голова и туловище. Практически больше ничего. Одна рука сделана из пулемета, другая из гранатомета. В ножных протезах запасные обоймы. Перемещался исключительно на миниатюрных ракетных двигателях.
  
   Остальные были тоже не подарок. Сама Серова имела золотые груди и одну руку из вертолетного винта. Сид последнюю атаку отбивал сидя на жопе. Ведь обе ноги его уже две недели были превращены в нейтронные установки, а руки, как у мага излучали энергию, способную отбросить на сто метров лошадь. А лошадей тут хватало. Маша была самая живая. У нее только пол лица было заменено на титан, и один глаз совсем не был похож на настоящий. Маша пожелала, чтобы вместо глаза ей поставили бриллиант.
  
- Я и одним увижу то, что мне надо, - сказала она.
Остальные бойцы были такими же. Сейчас они занимали свои места за развалинами бывшего когда-то здесь университета.
- Чего спорить, - сказал Машина, - всё равно сегодня нас всех перебьют.
- Послушай, как тебя там? Машина, что ли? - сказала Ксения, - запомни, после сегодняшнего боя я буду звать тебя Пикассо. Ты согласен удочерить меня?
Это был намек на то, что после возвращения Маш-ков должен был получить роль Пикассо. После увиденного здесь он решил, что больше уже ничего не будет. Солнца, например, он здесь не видел никогда. Постоянно свинцовые облака. Это была уже почти необитаемая планета.
Наконец они выяснили, что сегодня будет атака амазонок. Бронированная атака львиц с человеческими лицами. Кому ее удастся выдержать?
- Думаю, сегодня мы здесь погибнем, - сказала Ксения, - поэтому прошу всех меня простить. Завтра я уже никого не пошлю на - слово на букву х в незначительном смысле.


Неожиданное появление Адама

Адам пролетел над сражающимися как раз в пять утра. Число вавилонян за час уменьшилось на две трети. Предсказания сбывались.
Адам залетел с тыла. Но его все-таки заметили:
- А это, мать твою, что за птица? - Ксения подняла руку из вертолетного винта, который неожиданно отделился и начал набирать высоту. Ясно, что он попадет точно в идущего на посадку змея с крыльями.
- Долетался, - сказал Машина.
- Зачем ты это сделала, Ксения? - пропищала Маша.
- А что?
- По-моему это не враг.
- Слушай меня, курица: это десант.
- Ах, ты опять меня оскорбляешь. Ну держи, - и Маша сделала замах, чтобы ударить Серову по лицу. Но удар был перехвачен. Это сделал Сид.
- Прекратите, - сказал он. И добавил: - Скоро мы умрем. Так что потерпите еще немного.
  
- А при чем здесь это?! - Ксения встала. - Эта сука хотела меня ударить. По моему мнению, за этот удар по вышестоящему начальнику положен удар... прощу прощенья, за это положен расстрел на месте.
Бумеранг достиг Адама и неожиданно отразился, не сделав положенной дуги. Теперь он явно шел на Серову.
- Отойди! - закричал Сид. - Быстрее!
Она успела сделать два шага, но и бумеранг как будто тоже изменил направление.
- Она не успеет, - быстро сказал будущий Пикассо. Тогда Сид подхватил Ксению и взмыл вверх.
Бумеранг прошел как раз по тому месту, где только что стояла Ксения. И Маше даже показалось, что бумеранг попытался тоже набрать высоту. Как будто понял в последний момент, что надо бы выйти из Мертвой Петли. Но уже не было времени. Рука Ксении пронзается землю и уходит вниз на несколько метров.
  
Все в изумлении смотрят на то место, где рука неподражаемой Ксении скрылась под землей.
- Послушай, ты кто? - спросила Маша Адама, когда он подошел. Она сказала это с такой улыбкой, как будто обещала этому парню всё. И если можно, даже больше.
Знала бы она, сколько у нее будет конкуренток, не улыбалась бы так. И первая не замедлила тут же явиться.
- Вы не поможете мне достать мою руку? - сказала Ксения, и как однокрылая стрекоза, проковыляла прямо с рук своего Онегина на руки Адама.
  
- Извольте. - Он поставил даму, и прямо руками раздвинул Землю и достал ее руку-бумеранг.
- Вы Терминатор? - спросила Маша. Она попыталась оттеснить Ксению, но та стояла насмерть.
Ситуацию разрядил Сид. Он сказал, что еще неизвестно, кто это такой.
- А может быть он шпион, засланный сюда Терминаторами. Вы не подумали об этом?
  
- А действительно, кто ты? - спросила Ксения и немного отстранилась.
А Маша, как будто и не слышала ничего, и не видела никого, кроме Адама. Она обняла его.
- Я вас люблю. Нет, честно, у меня нет никого. А они все влюблены в нее. - Маша показала на Ксению. - Мне совершенно не важно, кто ты.
  
Пикассо и Сид немного отошли в сторону и совещались.
- Его надо расстрелять, - сказал Машина. - Совершенно непонятно, откуда он взялся. - Думаю, это какой-то предатель этих Терминаторов.
- Ты разве не видел, - сказал Сид, - там за холмом Крылатый Змей?
- Нет, я не видел.
- Он легко отразил бумеранг Серовой. Терминаторы это не могут.
- Давай спросим, кто он такой?
  
- Ты откуда взялся?! - крикнул Пикассо. Адам тут же обернулся.
- Не приставай к нему! - ответила Маша, - он тот, кто нам поможет.
- Не понимаю, каким образом может помочь человек без оружия, - сказал Сид.
Дальнейшие рассуждения пришлось прекратить. Показалась конница, Это была бронированная саранча.
Птеродактиль смотрел из-за холма. Он смотрел с таким интересом, как будто первый раз попал в кино на фильм Стивена Спилберга Спасая рядового Райана.
Можно было вполне сказать:
  
- Всё правильно. И только в скобках: (рот можешь не закрывать). Потому что: а сколько можно повторять одно и то же.

- Держи гранатомет, - сказала Ксения. - Займешь позицию в последних оставшихся дверях университета. Там на месте есть еще крупнокалиберный пулемет и ящик позитронных гранат.
- Прошу прощенья, я не умею стрелять, - сказал Адам.
  
- Ну ладно, хватит. Бери гранатомет и беги к университету. - Этот университет не существовал уже сорок лет. А все продолжали называть его:
- Университет! - Видимо человеческому сознанию приятно было знать, что когда-то были университеты. Даже, наверное, не так: в этом мире принципиально возможно существование университетов. Почти как в фильме Почтальон: где-то еще есть Земля, где-то еще живут Люди. Хотя все говорили о том, что всё только здесь. Больше нигде уже ничего нет. Давно уже нет. Источник не только любви, но справедливости давно уж погас. А сам человек этих вещей не только создать, но и понять не может.
  
Однако Адам продолжал отказываться. Наконец Ксения не выдержала и сказала:
- Мне кто-нибудь может объяснить, откуда берутся люди, не умеющие воевать?
- Уже никто не может, - сказал Сид.
- Почему?
- Саранча уже на расстоянии выстрела.


Встреча Молчановского и Леди Ты с Мерилин Монро и Максимом Максимычем. Мест в Раю нет, и попасть туда можно только по блату. Ошибка - указатель пути. Режиссер по имени Билл. Предложение Пи посылать в Рай бесполых.

- Господин Молчановский, прошу прощения, господин Молчановский. - А Главный Режиссер уже садился в черный лимузин.
- Что?
- Я это, хотел на роль.
- Что?
- Я бы хотел роль. У меня есть деньги.
Не подумайте, что за роль берут деньги. Но за эти роли недавно вышел закон: деньги брать. Естественно их надо было платить в кассу, но также естественно, на этом многие начали делать бизнес. Ведь распространилось мнение, что это даже лучше, чем полет в космос. Намного лучше. Правда, немногие уже это хорошо поняли. Поэтому сумма, предложенная Максимом Максимовичем, не удивила Молчановского. Десять тысяч долларов.
  
- Я бы вас взял и без денег, - сказал с улыбкой Молчановский. А улыбался он редко. - Только все места заняты. Сегодня последних отправили.
- Да вы не расстраивайтесь очень-то, - высунулась из тачки мадам Молчановская, - пока еще оттуда никто не вернулся. - Я вот тоже хотела бы полет... поехать, да боюсь.
- А чего бояться?
- Боюсь не вернуться. Хотя уверена, хорошие изготовители немецких и итальянских обедов там ой как требуются.
- Я бы взял вас с собой, - шепнул Максим Максимыч на ухо леди Ты, - но ты понимаешь: я сильно женат.
- На ком?
- На этой живописице Мерилин Монро.
- Живо, что? Я не поняла, кто это? Что еще за Мерилин?
  
- Я просто так ее зову, - ответил Максим Максимыч.
- Зачем? Я думаю, мне бы это не понравилось.
- Знаете, я всегда, как дурак был влюблен в Мерилин. Ну и, чтобы не оговориться как-нибудь случайно, я зову мою живописицу Мерилин. Иногда просто Монро. А подчас Мерилин Монро.
- Ага. Если бы я стала вашей, вы бы, то есть ты бы звал меня Мерилин Монро?
- Я бы звал тебя Агата Кристи.
- Агата Кристи? Нет, серьезно?! Думаю, я бы согласилась. Но я мало пишу.
- У меня бы записались.
- Извините, что перебиваю вас, но нам пора ехать.
- Я еще не всё сказал. Можно я поеду с вами и до конца выскажу свое предложение?
  
- Может быть, - сказал Молчановский. И добавил: - В другой жизни. - Он помолчал секунду. - Шучу. Приходите завтра. Есть одна неожиданная вакансия. Я только что говорил по спутнику. Требуется еще одна женщина, может быть, девушка в конницу амазонок. Если надумаете - завтра в десять.
- Ты серьезно? - спросила мужа леди Ты, когда они отъехали метров на тридцать.
  
- Ты о чем?
- О вакансии?
- Да.
- Ты обещал мне! Как ты мог?
- А что я буду есть? Кто мне будет готовить великолепные десерты?
- Я бы писала тебе письма, что и как надо делать. Каждый день.
- Я подумаю. Впрочем, нет. Не в этот раз. Требуется женщина, но не женщина, а как будто мужчина.
  
Одно место появилось из-за весьма интересных обстоятельств. А именно. Два лейтенанта для конницы Сарана Чи должны были изменить свой пол. И оба согласились. В дальнейшем оказалось, что пол менять не надо. Узнали не Оттуда. С Тамом связи не было. Просто Активный Посыльный Коммерческой Думы Пи как-то рассчитал, что Дивизия Сарана Чи должна быть бесполой.
  
- Почему вы так думаете? - спросил брат Молчановского Билл. Он так часто критиковал Бу-Ша, что все стали называть его Билл. По имени Билла Клин-Тона. Почему?! Почему критиковал Буша, а назвали Биллом Клин-Тоном? Ответ может быть простым: Билл известен больше, чем Бу-Ш, имени которого никто даже не знает. Может быть, по тому, что Билл более сексуален, чем Бу-Ш. И в-третьих, никто ничего не хочет делать нормально. Вот, например, что значит:
  
- На ошибках учатся? - А это надо понимать так: пока не ошибешься - не запомнишь. То есть запоминается ошибка. Вот и запомнили: Билл Клин-Тон. Многие вещи часто путают. Вот, например, из-за чего Билл так разозлился на Бу-Ша? Он говорит, за то, что на границе его облили одеколоном. Глупость. Ну, кто будет против, если его обольют духами за тысячу баксов? Никто. На самом деле этого парня облили керосином. Керосином?! Зачем?!
- А я знаю? По крайней мере, это логично. Из-за таких вещей войны начинались. И Билл начал требовать вроде бы того же самого.

   Предложение Пили

Они попали за один столик во время ленча. Это было в Балчуге-2, который находился в подвале Кремля.
- Вам сесть больше негде? - спросил тогда Клин-Тон.
- У меня талон, - сказал, ухмыляясь Пи. Ведь это по его запросу недавно были введены талоны. И добавил: - Номер 3. А у вас?
- У меня тоже три, - вздохнул Клин-Тон. - Садитесь, не занятно.
- Я, между прочим, подделал талон, - сказал Пили. - Сам поставил на нем тройку. Нет, нет, он поднял руку, не в том смысле. Просто я сам их подписываю. Вы знаете, почти никому нельзя доверять.
- А мне?
  
- Вам можно. Вот именно в связи с этим я хочу вас попросить о подписи. - Он сделал глоток местного Боржоми. - Мне надо пропихнуть проект о том, что люди Там бесполые.
- Я не подписываю таких проектов. Я не Криатор.
- Вы не Криатор. Это весело. Конечно, нет. Но вы его друг.
- Может быть. Что вы хотите? Ввести и Там талоны на питание? Нет?
- У меня есть доказательство практически на премию Криатора.
   - Что люди бесполы
- Вы не понимаете, это не люди. Это конница Сарана Чи. Там все бесполые. Точно вам говорю.
- Почему вы так решили? - все-таки заинтересовался Билл.
  
- Ну, вы понимаете, а зачем им пол? Они перебьют Там всех наших и исчезнут. Были - и нет их. Зачем пол?
Бил серьезно задумался.
- А если им понадобится потрахаться.
- Зачем?
- Как зачем? Просто вдруг им захочется потрахаться перед боем?
- Я не понимаю, зачем?!
- Чтобы не сойти с ума.
- Кто от этого сошел с ума? Точнее, без Этого вдруг чокнулся? - Пи улыбнулся и откинулся на спинку стула. - Скажите, кто? Есть в мире хоть один такой человек?
- Вы.
  
- Что, я?
- Вы сами занимаетесь сексом? Думаю, что вы чокнулись, именно потому, что не занимаетесь сексом, сказал Билл и тоже улыбнулся.
- Я не занимаюсь сексом, но я и не сошел с ума еще. Я трахаю свою жену пять раз в неделю, но не потому что я занимаюсь сексом, а просто для того, чтобы делать детей.
- Сколько же у вас их?
- Трое.
- Всего только трое. А трахаетесь вы пять раз в неделю? Сколько лет? У вас должно быть намного больше детей. Армия пи-и-и! Вы могли бы тогда здесь повысить штрафы на всё.
- Не получается.
- Не получается. Хорошо, не будем говорить о присутствующих. А Джек Николсон? От без действия он сошел с ума. Вы, наверное, помните его роман, состоящий всего из одного предложения:
- Одна работа и никакого удовольствия. Одна работа и никакого удовольствия.
  
- В результате он чокнулся и перебил всех, - улыбнулся Пили. - Вы понимаете, именно из таких людей и состоит дивизия Сарана Чи. Это практически сумасшедшие. Армия сумасшедших! Сплошные беркерсиеры. От них не спасешься. Никто не уцелеет.
- Не думаю. Я не на вашей стороне.
- То есть вы считаете, что это вполне здравомыслящие люди?
- Я думал, да. Я думал, может быть, это даже не люди. Может быть это такие звери.
- Могут ли звери победить людей? Вы надсмехаетесь над разумом!
  
- Я все-таки не понимаю, что вы предлагаете? Или вы просто хотите защитить диссертацию? Но я не профессор, чтобы поддержать вас.
- Ну, во-первых, вы профессор белой и черной магии.
- Я?!
- А иначе, как бы вы смогли стать профессором по Столыпину и Грибоедову? Как бы смогли стать режиссером? Как бы смогли стать другом Криатора? Вы скупили все акции Там-Тама. Ведь это вы переименовали Там-Там в Долину Размышлений. Как это у вас там... впрочем, сейчас это не важно. Ведь вы еще и успешный финансист, а это без магии никак не может получиться.
  
- Пожалуйста, продолжайте.
- Видите ли, я думаю, наши резиденты могли погибнуть. Если им Там провели операцию по нейтрализации пола, то они могли погибнуть. Думаю, Там нет санинспекции. Заразиться очень легко.
- Я ни - слово на х в ослаб. знач. - не понимаю, - в конце концов схватился за голову Билл. - Вы чего хотите?
- Кастрировать их здесь.
- Вы не рехнулись?
  
- Нет.
- А я думаю, вы окончательно рехнулись. Вы довели СПВ (службу помощи водителям) до положения бандитской организации, люди уже не могут перейти дорогу, что их не оштрафовали. Недавно я узнал, что за неправильный переход улицы оштрафовали пятилетнего ребенка. Кто вас просил доводить ситуацию до абсурда?
- Вы.
- Я?!
- Вы сказали, что иначе никто ничего не поймет. Нужен, как вы сказали, удар по членам.
  
- Я имел в виду по членам рук и ног, а не...
- Так и я это имею в виду. Вы сказали, что Америка довела нашу жизнь до абсурда. И мы не должны от нее отставать.
- Н-да. - Клин-Тон надолго задумался. - Америка берет нас изнутри. Мы... Вот даже меня называют Биллом Клинтоном. А ведь я не президент, и уже тем более не Криатор. Н-да. А кто на это согласится? - прервал он сам себя. Убежден, никто не согласится.
- Я.
- Ты? А жена?
- Без меня. Пусть поживет без меня.
  
- А, понял, понял. Ты уже настолько устал платить штрафы за неправильную парковку, что готов даже на кастрацию, чтобы только отвалить отсюда.
- Я вот тоже хочу, чтобы меня называли не Билл Клин-Тон, а Билл Гейтс, но пока никто до этого не додумался. Я ставлю вам условие: проведите кампанию в результате которой меня будут называть Билл Гейтс, и вы полетите в Там-Там. Я порекомендую Криатору послать в Там-Там именно вас. Здесь вы уже всех достали. Буквально всех, даже самого себя, Пили.
  
- Я могу вам помочь. Нет, серьезно. Как раз сейчас уже практически доказано, что весь смысл атаки Дивизии Сарана Чи в том, что остаток перейдет в другую реальность.
- Кто это открыл? Не вы, надеюсь?
- Нет, нет, что вы! Наш русский Билл Гейтс.
  
- Есть такой?
- Есть такой.
- И я могу купить у него это открытие, так? Но ведь никто не поверит, что я могу быть Биллом Гейтсом. Не реально. Мне легче стать Квентином Тарантино. Но и в это, я думаю, никто не поверит. - И добавил: - Значит, вы думаете, что если объявят кастрацию необходимым условием поездки в Там-Там, то конкурентов у вас не будет? Какой вы все-таки жестокий человек, Пи.
- Может, вам эта, начать романы писать, а?
- Смеяться будут.
- Так это вам и надо.
- Как так?
- Как вы думаете, вас прозовут тогда, а? Не иначе, как Лев Толстой. Ничем не хуже, чем Билл Гейтс, а уж тем более Билл Клин-Тон. Решайтесь, все подумают, что у вас это наследственное.
  
- Не понял. Ты что думаешь, я сам писать не смогу.
- Не знаю. Только так не делается. Сейчас сам никто не пишет. Да и не только сейчас. Ты думаешь, Пушкин сам писал? Нет. Сам же в этом и сознавался, что, мол, Белкин написал, а я издаю. Как говорится, отец мой там рубит, а я отвожу.
- Ну ты умник, Пили. В общем, пока не придумаешь, как мне тоже прославиться, я тебя рекомендовать Криатору не буду. Ты такой юрист, что и без меня справишься.
- Нет, я ведь хочу Там быть командиром Дивизии Сарана Чи.
  
- Фью! - Билл даже присвистнул, - как я сразу об этом не догадался! Саран Чи. Действительно, ты вылитый Саран Чи. - Билл еще немного подумал и добавил: - Пожалуй, я скажу Криатору, про тебя. Ну, что только ты и достоин стать командиром Дивизии Сарана Чи. Хотя, конечно, и других много. Думаю, ты мне будешь должен.
Таки образом, Пи обошел в этом конкурсе Максима Максимыча со своей Мерилин Монро.
Но Максим Максимыч-то каков! Думаю, он просто хотел сбежать от своей Мерилин.
  
При встрече с Криатором в бане Билл предложил кандидатуру Пи на должность Сарана Чи в Там-Таме.
- Здесь он уже надоел всем хуже горькой редьки, - сказал задумчиво Криатор. - Ладно, я решу этот вопрос с Мерилин. Я ведь уже обещал отправить ее вместе с ее мужем Максимом Максимовичем. Ваш любезный брат...
- И да... извините, что перебиваю, Криатор.
- Я вас слушаю, пожалуйста, говорите, Билл. Простите, но я уже и сам забыл, как вас зовут. У меня столько имен в голове. Простите еще раз. - Он засмеялся. - Все говорят, что, мол, он Билл, ну и я туда же. Не обижайтесь, пожалуйста.
  
- Я кстати хочу обратиться к вам по этому как раз поводу. Я бы тоже хотел стать транслейтером или транзитчиком, Не совсем понимаю, как правильно.
Криатор засмеялся, но ничего не сказал, а только покачал головой.
  
  


ГЛАВА ВТОРАЯ

Предложение Криатора Биллу возглавить дивизию Сарана Чи и принимать Там, в Раю пополнение. Встреча Пи, а потом и Квента, как теперь все стали называть Билла, с квартирмейстерами в Раю. А именно с ребятами Ади и Упи. Фишер-Абель.
  
   - Нет, ну а какой еще почетный пост я мог бы занять сейчас? Мне вот недавно предлагали и Тарантиной стать, и Львом Толстым, и этим, как его? Биллом Гейтсом. Ну не то, не то, никто не поверит. Да и не люблю я врать. Не могу, как некоторые покупать чужие рукописи.
- Ладно, - опять засмеялся Криатор, - я подумаю, что можно сделать.
  
   Они выпили пива и пошли мыться. Потом опять выпили пива.
- Я придумал вам трансляйтерство, - сказал Криатор после нескольких звонков разным людям. - Вы будете, как ваш брат отправлять людей на Тот Свет. Ха-ха-ха. Нет, не так. Вы будете принимать их Там.
- Вы хотите отправить меня в Там-Там?! Я не готов! Я боюсь, - сказал полушутливо уже выпивший пол ящика пива с креветками Клинтон. Там же это степь... Никто даже не знает толком, что Там.
- Ну, по-другому тебе не удастся прославиться. Ведь никто же действительно не будет называть тебя Львом Толстым, даже если ты скупишь все рукописи, как когда-то сделал Дюма. Ведь он дописывал их сам.
Билл заплакал пьяными слезами.
- Ну что ты плачешь, Билл? - спросил Криатор. - Я бы сам свалил отсюда куда подальше.
  
- Там скушно. Я совершенно не представляю себе конкретики Там-Тама. Ну что Там может быть? - И он опять заплакал.
- Там слава, - сказал Криатор. И добавил: - Этот вопрос можно считать решенным. Давай лучше выпьем. За что? За жизнь Там.
В то время Дивизией Сарана Чи командовал не один, а двое. Когда прибыл Пи, эти ребята как раз сидели за дубовым столом в трактире. Перед каждым, как перед немцем стоял холодильник с пятью видами пива и мангал с жарящимся мясом. Пи появился, как путник, стучащий в дверь кабака, где все места заняты. Он хотя и не ожидал такой встречи, все-таки взял с собой пачку баксов на всякий случай. Думал, его будут встречать, как-то иначе. Может быть, как Князя. Как Чапаева или Котовского. Спускается эдак с трапа международного лайнера под ручку (жены у него здесь нет) со стюардессой, в роли которой... кто бы это мог быть? Мерилин Монро? Нет, занята пока что капитально. Тогда, может быть, это... нет, это тоже не реально. Думаю, это будет красавица Лолита. Выдержу ли в случае чего?
  
Он опять постучал. На этот раз он показал швейцару двадцатку. Тот вяло махнул рукой. Это был полковник Абель. В этой дивизии была целая рота предателей. Кого там только не было! Обещали даже сделать батальон. Тогда Пили прилепил к стеклу полтинник. Абель только слегка голову повернул, но даже шага не сделал по направлению к двери. Пи отвернулся, пересчитал баксы и выдернул стольник. Фишер улыбнулся, но только покачал головой.
- Что же здесь за чаевые? - недоуменно спросил сам себя Пи. - Видимо, сравнимы со штрафами на Земле. Столько у меня нет. Н-да. - Он показал всю ладонь, потом две. Штука баксов! И это только за вход! Вот это цены! Сколько же здесь зарабатывают воины Сарана Чи? Думаю, я попал туда, куда надо.
Наконец Фишер Абель сжалился на посетителем и сказал:
  
- Рубли.
- Что? Я не расслышал! - Пи прижал к стеклянной стене ухо.
- Читай по губам: здесь принимаются к оплате только рубли. Окей?
- Вы тоже читайте по губам: этого не может быть.
   - Почему?
   - Потому что не может быть никогда!
Вот это Пили! Как он не стремился великими штрафами увеличить инфляцию рубля, оказывается, ничего не вышло.
- По какому курсу можно обменять доллары? Понял, понял! Наверное, здесь по все по-старому, по-чинному и благородному. Шестьдесят копеек за бакс, я угадал? Узнаю этих ребят. У них всегда всё по-старому, чинно и благородно.
  
- Здесь не обменный пункт, - сказал Абель. - Вы откуда взялись?
- Да я это... из деревни, - сказал Пи в надежде, что ему повезет еще раз, как тогда на вступительных экзаменах в группу Кремлевских курсантов.
Пили посмотрел на часы. Оставаться снаружи было уже небезопасно. Наступала ночь. А что здесь творится ночью одному богу известно.
  
Наконец Абель пустил его. Пили пришлось отдать всю десятку. Да-а, все теперь стали бизнесменами по примеру Билла Гейтса. Это не программное обеспечение делать. Это вам не на бильярде играть. Это бизнес. Благотворительность, говорят, еще выше.
- Кто такой? - спросил Ад.
- Думаю, это тот окунь, которого прислали нам на стажировку, - сказал Уп.
- Три раза мы не переспрашиваем. Итак, последний раз спрашиваю: кто такой, мать твою?!
  
- Ай эм, я есть... - Пи почувствовал неизъяснимый страх. Ему почудилось, что он попал ночью на кладбище.
- Обосрался, - сказал Ад.
- Просто еще не адаптировался, - попытался ободрить гостя Уп. - Сит даун, плииз.
- Не, не, погоди, - Ад вытянул вперед руку с шампуром, как будто в случае чего хотел насадить Пили на эту шпагу. - Пусть скажет пароль.
  
- Пароль?! - изумился бывший депутат государственной думы. - Неужели был пароль, и он его забыл?! Не может быть. Шутят. Он уже сомневался, что сможет командовать этими чертями. Пи просто не знал, точнее забыл от страха, что у него есть такая магия, которой эти орлы, то есть лейтенанты Дивизии Сарана Чи, подчинятся. Он должен был назвать свое имя. Это была, впрочем, только часть пароля. Вторая часть это привезти новые имена этим ребятам.
- Считаю до четырех, - сказал Ад, и ты сможешь есть и пить это, - он показал на кружку баварского пива и на большой кусок шашлыка по-Карски.
- А! понял, понял! - быстро сказал Пили. - Ты этот, как его? Ну этот... Комиссар... забыл... а ты Фантомас, - Пи кивнул на Упи.
  
- Дай ему для ума. - И Абель дал. Пи встал на колени.
- За что?
- За Фантомаса.
- И за этого, как его?.. За Комиссара. Впрочем, он не далек от истины. Повторяю второй раз: пароль!
Ничего не шло в голову. Хоть волком вой.
- Дай ему еще раз, - сказал Уп.
- Понял, понял, - залепетал Пи, когда Абель приставил ему лезвие кинжала к горлу. - Вы Штирлиц.
Ад быстро встал и уронил на пол шампур.
- А вы доктор Зорге, - Пи смело указал на Упи.
- Это сумасшедший! - крикнул один из лейтенантов.
   - Я опять ошибся? - наивно спросил Пи. Абель отвлекся, и он выбежал из палатки.
  
- Ты отпустил его, - сказал Ад.
- Да, Абель, ты отпустил его. Ты хоть понимаешь, что ты сделал?
- Ты прошляпил шпиона. - Иди и добудь его.
- Да куда он денется?!
- Как куда?
- Да ему некуда бежать? Там же эти... как их?
- Грешники, - сказал Уп.
- Да, остаток вавилонского отребья, - добавил Ад. - Сегодня утром мы их добьем.
- Никто не уйдет, - сказал Уп. - А в такой ответственный момент отпустил шпиона.
  
- Иди и любой ценой доставь его сюда.
- Нет поздно. А если и этот не вернется?
- Я всегда возвращаюсь, - сказал Абель и с одним кинжалом легкой трусцой направился к засевшим в развалинах университета вавилонянам.
Я забыл сказать, что для выкупа Пи он взял с собой рюкзак американской тушенки, сделанной по рецепту времен лендлиза. Такой тушенки можно съесть, как минимум целую банку за раз. В общем, голодных купить за эту тушенку:
- Можно?
- Элементарно.
Так рассуждал на бегу великий разведчик.
  

Драка Шеф-повара, под которого замаскировался прибывший инкогнито наместник Там-Тама Квент, с Ади и Упи. Че, Ге и Варава. Возвращение Абеля с Пи.

Тем временем эти ребята Ад и Уп заказали еще одного быка. Шеф повар только покачал головой.
- Неужели сожрут? Только сожрали целую свинью, а теперь еще хотят сожрать полбыка. Неужели такое возможно? - проговорил он вслух. А они и услышали. Он, этот шеф прибыл недавно и не знал, что кругом тут прослушка.
- Ты - производное от слова на букву х - с Нижнего Тагила, - сказал Ад.
- Иди сюда, - добавил Уп.
- Ты когда прибыл? Вчера?
- Позавчера.
  
- Ты, повар, не в курсе, что ли?
- Извините, я не совсем еще адаптировался и не совсем еще понимаю, что вы имеете в виду.
- Что понимаем, то и в виду! - строго сказал Уп.
- Тебя что, не проконсультировали на Земле, что центры секса и общественного питания в мозге находятся рядом?
Тут Шеф вспомнил, что читал что-то такое при отправке сюда в Там-Там, но не придал этому серьезного значения.
- Да, да я вспомнил, что здесь едят намного больше, чтобы доставить себе удовольствие. Ведь секса-то нет! - закончил он весело.
Все бы должно было обойтись, но Уп зачем-то спросил:
- А почему секса нет? - У Шефа ёкнуло сердце. Забыл. - Почему нет?
  
- Вот и ответь.
- Ты думаешь, он не знает? - сказал Ад. - Ладно, пусть разденется.
- Ребята, я понял, секса настолько не хватает, что можно быка съесть. И свинью. Я понял. Ща будут такие стейки! Казанова позавидовал бы.
- Раздевайся, ублюдок, - прошипел Ад.
Наконец Шеф плюнул и сказал:
- Хотел понаблюдать за вами инкогнито.
Он хотел, было, показать свои верительные грамоты, но не вышло. Эти ребята хотели, чтобы он непременно сначала разделся. - Зачем вам это? - спросил испуганный Шеф.
  
- Давно не видели порнографию.
- Давно. Я думаю, вас послали, чтобы показать вам порнушку.
Шеф не выдержал и затеял с ними драку. Лейтенанты почти раздели Шефа, но он все-таки смог ударить одного сковородкой по голове, а другого проткнуть шампуром. Странно, но крови не было. Но Ад, которого проколол Шеф, долго охал. Он охал и ахал, пока бросал дротики-шампуры в привязанного около плиты Шефа. Уп лежал пока без памяти. Бросать дротики было любимым занятием Ади. Специальное копьё было основным оружием Дивизии Сарана Чи. В бою это копьё направлялось не прямо в цель, и поражало за раз не меньше семи целей. Мы еще увидим, как это было. Обычно Ад не пользовался дома боевым приемом, он просто бросал и бросал шампуры в цель. Не прямо в цель, а как фокусник: то рядом с плечом, то над головой, то между ног.
  
- Ох, падла, ах ты сука. - И он опять бросил шампур. И попал в ногу Шефу. Тот заорал и Уп, наконец, проснулся после удара сковородкой по голове.
- Убью, гада! - И Уп хотел подняться, но не смог, опять упал на красный ковер. В это время Ад как раз хотел бросить дротик, но рука его дрогнула из-за ужасного крика Упи и его повторного падения. Шампур ударил в плиту. Потом как будто ожил. Рикошетом поразил Шефа. Потом каким-то образом опять появился перед глазами Шефа. И так поразил его четыре раза. Но ранения эти не были смертельными. Хотя и болезненными. И было их не семь, как в настоящем бою, а только четыре. Внимательный наблюдатель заметил бы, что саранче принадлежало только часть силы, а остальное бойцу.
  
Ад налил себя стакан виски. Он растерялся. В принципе дома-то ведь никого не убивают. Тем более, они так и не узнали пол этого Шеф. Да и вообще. Уп, держась за голову, приблизился к лежащему уже на полу Шефу. Он поднял выехавший из-под полы конверт.
- Письмо!
- Надо было прочитать сразу.
- Но он же не показал. Что там?
- Рекомендательное письмо? Кажется. Нет. Оказывается, он был прислан сюда Резидентом, - Ад почесал затылок. Кто его убил?
  
- Не я, - ответил Уп, - ты и убил. Вечно ты со своими дротиками. Вот доигрался. Что теперь будем делать?
   - Да ничего не будет. Умер Максим... хотя, очевидно, это не Максим. Но все равно с нами нет связи. - Он подумал. - А у него, наверное, она была.
- Ладно, не переживай, скажем, что это сделал Пили. Хотя кто он, мы тоже так и не узнали.
- Откуда здесь столько посторонних?
- Думаю, перед решающей атакой на Вавилон, к нам сюда понаслали шпионов.
  
- Может быть, даже со связью. Но, думаю, связи никто еще не нашел. Не родился еще тот Билл, который с этим справится. Так что здесь мы короли. А всякие там Пили-и-и нам не указ.
- Тем более, что он сбежал.
- А если этот Фишер Абель найдет его? Тогда что?
- Тогда что? Думаю, надо столкнуть их лбами. - Он показал на лежащего Шефа. И добавил: - Кстати, как его имя? Вот из ё нейм?
  
- Имя, что? - он раскрыл письмо и прочитал:
- Квентино Тарантино... - Уп уронил письмо и только хлопал глазами.
Всё-таки Квентин Тарантино. Уму непостижимо, кто дает людям такие имена. Банально, банально.
- Только этого нам не хватало, - сказал удрученно Ад.
- Но это имя уже записано у нас в Книге Жизни. Значит. это действительно был Резидент. Что мы наделали? Что ты наделал?!
- Ладно, ладно, его еще можно оживить, - сказал Ад. - Надо только достать свежей человеческой крови. Завтра утром ее будет много.
- До утра он окочурится совсем. Эх, если бы здесь был Пи! В нем крови много.
- Хоть отбавляй.
- Ладно, не переживай, - сказал Ад, - я законсервировал бочку крови с прошлого побоища. Думал выбросить, ан пригодилась. - Он принес ведро дымящейся крови и с размаху облил лежащего Шефа.
Они сели за стол и стали гадать: оживет или нет.
- Должен ожить.
  
- Сомневаюсь, - сказал Упи. - Мертвые не оживают. Я не верю, что он оживет.
- Дай ему виски, - сказал Ад.
- Сам дай.
Ад налил стакан виски, но не смог подойти близко к Шефу. Поскользнулся в крови. Когда они уже думали, что резидента у них не будет, он шевельнул пальцем, как будто в него выпустили обойму, но все пули попали в бронежилет.
- Послушайте, вы, ЧеГи, - были первые его слова, - вы видели надпись на моем семизвездочном отеле?
- Какую? - хором выдохнули эти ребята.
- Здесь хоронят мертвых негров!
- Нет!
- Почему?
- Мы не знаем.
  
- Потому что там ее нет! - рявкнул Шеф. - Душ.
Они поливали его сразу из двух шлангов, похожих на пистолеты и были очень серьезны.
- Вы хоть понимаете, что вы просто негры?
- Конечно.
- Вы уверены, что я вас здесь не похороню? - Он надел белое белье, белую рубашку и белый костюм. Все это бросали ему поочередно Че и Ге.
- Уверены.
  
- Потому что это нигде не написано.
Они безропотно подчинялись новому начальнику, потому что он назвал их подлинные имена, бывшие частью пароля. Чегевара. Они были Че и Ге, а Пи, который убежал в пустыню, оставался, естественно Вара. Этот пароль и должен был назвать Пи. И Пи знал его. Но растерялся, забыл, что при нем были все бумаги, все инструкции по руководству этими ребятами. Теперь они прозвали Пи Варава. Между собой, правда, они тоже подрались. Квентино едва смог разнять их. Он сказал им:
  
- Киньте жребий. - Дело в том, что оба эти партизана хотели называться Че.
- Лучше мы загадаем желание, - сказал один из них.
На улице был прекрасный вечер. Они вышли из гостиницы.
- Если Абель приведет живого Вараву, то я буду Че, - сказал Ад.
- А если я, то Че буду я, - сказал Уп.
- Ты че сказал-то?
- Ну я в том смысле, что если Абель его не найдет, то Че буду я. - Уп немного растерялся, потому что увидел стоящего у входа в гостиницу Квентино Тарантино.
   Тот плакал. В руке он держал бутылку виски.
- В чем дело, Тарантино? - спросили ребята.
Он только горько заплакал.
  
- Ну в чем дело?
- Я не нашел места, где написано, что здесь не хоронят мертвых негров. А значит, я не Квентино Тарантино! Как теперь жить?! Господи, укажи мне путь мой!
- Давайте, мы сейчас напишем. Че, беги за холстом и красками.
- Итс окей. А вот этого не хочешь? Че хотел показать куда-то ниже пояса, но передумал.
- Хорошо, давай бросим монетку, - сказал Ге.
- Вы очень добрые ребята, - Квентино сделал глоток прямо из бутылки, - но, прошу вас не надо больше ничего писать. Это не поможет.
- Почему?
  
- Я перестал понимать, что происходит в моих фильмах. Пусть да, это великое кино. Но я не понимаю, о чем оно. Не вижу смысла.
- Я придумал, - сказал Ге. - Это великолепное решение. И знаете, что это? Вам надо заняться благотворительностью.
- Как Биллу Гейтсу, - добавил Че. И еще добавил: - Это моя идея.
- Как меня достала эта Америка. Я больше не хочу быть никаким Биллом.
  
- Ай доунт андестенд ю.
- Вы хотите рыться в пыльном шкафу? - спросил Ге.
- Мы недавно получили послание с одним из наших ребят, в котором говорится, что Криатор запретил, в конце концов, рыться в пыльных шкафах. Ибо в этом нет никакого толку, кроме как кормить иллюзиями собственных детей. У них не будет будущего. Хватит бесконечно кормить нас свободными радикалами и геронтологией мышей. Займитесь делом.
- Увы, - между двумя глоткам молвил Тарантино, - это все равно, что гору свернуть и бросить ее в море.
- Нам бы академика Лысенко, - сказал Че, - он уж устроил бы нам инновацию.
  
- Я бы назначил его главным нанотехнологом, - сказал Ге. - Жаль, что отсюда мы не можем влиять на Землю.
- Когда-нибудь это случится, - сказал Че. И добавил: - Жаль, мы не доживет до этого счастливого времени. - Он глубоко вздохнул. - Ляжем в сегодняшнем бою. Как шведы под Полтавой.
- Кто командует нашими противниками? - спросил Тарантино.
- Да никто, - сказал Ге.
- Какая-то Букашка-Барабашка, - сказал Че. - Точно неизвестно.
  
- Почему неизвестно? - спросил Квентино. - У вас разве нет разведки?
- Нет.
- Разведку мы расстреляли.
- Кто поведет Дивизию Сарана Чи в бой? - спросил Квентино Тарантино.
- Да теперь понятно кто. Этот Варава и поведет. По всему ясно, что его и назначили командиром Дивизии Сарана Чи.
- Будем надеяться, что этот Пиди-Мели нарвется на внутреннюю разведку вавилонян.
- Уж они его заставят говорить.
  
- Тогда будет потерян эффект неожиданности, - сказал режиссер. И добавил: - Да какой я режиссер! Мне хоть взводом командовать. - И добавил: - Или хоть ротой. - Или батальоном.
- А вы можете, товарищ Тарантино Дивизией командовать? - спросил Ге.
- Могу.
- А в мировом масштабе? Ну, Дивизией Сарана Чи, мог бы командовать? - спросил Че.
- Для этого надо... Вараву надо ликвидировать. Да и нет у меня такой наглости, как у этого Варавы. Я бы не смог.
- Может вам языки подучить? - спросил Ге. - Ай синк ю...
- Хорошо, уговорили. Надо только сообщить об этом на Землю. Буденный - это моя роль.
  
   - У нас нет связи с Землей, - печально констатировал Ге. - Мы все время об этом забываем. А мандаты выдают там. Они-то думают, что здесь Там-Там, а для нас Там.
- Ладно, ребята, - сказал Тарантино, - у меня для вас плохие новости.
- Дай угадаю, - сказал Че. - Мы умерли, что ли?
- Хуже. Дайте бинокль. Возвращается ваш капитан. Посмотрите, это он?
Действительно, Абель тащил на веревке Пи. Сам Абель был ранен.
  
  

   ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Рассказ Абеля о необыкновенном мире, где он только что побывал, а именно:
- Встреча с Кондолизой Райз, Со и Ла. Страна Кошек и Собак. Ресторан. Абель на дереве. Красивый Таракан Лолита. Академгородок. Два билета на экзамене. Как выйти из Страны Кошек и Собак.
  

- Что случилось? - спросил Че, но тут же отодвинулся в сторону под взглядом Тарантино. Было ясно: с такой активностью и самонадеянностью можно легко попасть в список мертвых негров.
- Веди его в бар, - сказал директор Тарантино. Ведь режиссер - это в общем-то директор. - Где ты его догнал?
- Он успел вступить в контакт с вавилонскими недобитками? - не утерпел и вставил свое слово Ге.
Кто из этих ребят Ге, а кто Че? Еще по дороге к пирамиде, где на четвертом этаже был расположен бар, они затеяли нескончаемый спор.
  
- Пи вернулся, - значит я Че, - сказал Ад.
- Пили вернулся, значит ты Че, - повторил Уп. И добавил: - Не надо песен. Это я сказал, что я буду Че, если он вернется.
- Ты?! Это я верил в возвращение этого ублюдка, - сказал Ад.
- Нет, нет и еще раз нет! Ты не верил, ты называешь его ублюдок, а я господином, точнее, товарищем Вараваном. Практически это... - он вдруг замолчал, поняв, что догадался до какой-то очень секретной информации.
- Ну кто это? - спросил Тарантино.
- Пугачев, - прошептал Уп. - Это настоящий пароль, который откроет нам какую-то важную дверь.
   - Думаю, он прав, - сказал Квент.
- Я согласен, - ответил Ад. - В этом что-то есть.
  
Далее Абель рассказал историю, в которую никто не поверил. Как будто ее и не было. Только Квент был спокоен. Это была его система. Он почти поверил рассказу Абеля. Впоследствии Абель рассказал подробно, что произошло. Вот сцена, которую он нарисовал.
  
Он бежит за Пи и вдруг тот исчезает. На несколько секунд. Может быть на минуту. И появляется опять, но уже далеко. У реки. И главное, чему никто не мог поверить, там было Солнце. А над головой Абеля были густые свинцовые облака.
- Я протер глаза, но ничего не изменилось. Я как будто был в Англии, а Пи в солнечной Мексике, на Юкатане. Но, как потом оказалось, это была не Мексика и не Египет.
  
   Я попал в волну теплого воздуха. Было такое чувство, как будто я погрузился в волны теплого моря. Я поднимаюсь всё выше, ещё выше. Но воздуха всё нет. Меня это не волнует. Сначала так. Потом я начинаю беспокоиться. Наверное, надо подождать немного. Начинаю интенсивно работать руками и ногами, кажется, я сейчас захлебнусь. Глотаю воду, много воды. Но... вода не накапливалась в легких. Как будто она выходила через ноги. В ногах образовался ракетный двигатель. Я больше не боялся. Не знаю, сколько прошло времени. Может пятнадцать минут, или двадцать, может больше. Вот оно море! Уф! Как хорошо! Как тепло! А наверху круги Солнца. Такое большое солнце.
  
- Но это была Земля. Зеленая земля. Где я? Да и не задавал я этот вопрос. Где бы это ни было, это было прекрасно. Нет, это не Земля. Пандора, наверное?
Не скоро я вспомнил, что ищу этого парня Пи. Продолжение следует.

Он закурил и вынул из упаковки еще одну бутылку пива. Вы думаете, я вступил в темный лес и там за деревом увидел Пили? Или он переплывал эту широкую реку, как Чапаев? Нет. Это было не так. Я оказался в поезде. Захожу в своё купе. Там никого. Сажусь на бархатный желтый диван.
   За окном жизнь, как на Земле. Городишки цивильные мелькают. Думаю, это была Англия или Германия. Я уж подумал, не заказать ли коньяку и чаю. Но тут в дверь постучали.
- Кто?
- Откройте.
- Я спрашиваю, кто?
- Открывайте! ФБР.
Открываю. Вваливаются два интеллигентных парня. Один в шляпе.
   - Вы один? - Я посмотрел по сторонам.
- Кажется, никого больше нет. Покажите удостоверения, - сказал я. Не спеша, но они все-таки показали свои удостоверения. Это был хороший прием, они не спросили моё удостоверение.
Ребята сели и уставились на меня.
- Куда едете? - спросил один. И добавил: - Ла, мей би, это переодетый шпион.
  
- Я уверен, что это шпион, - ответил этот Ла. И добавил: - Со, мей бы, обыскать его?
Они зачем-то начали приставать ко мне. Скорее всего, это ненастоящие агенты ФБР. Но что им нужно? Скоро стало понятно, что им нужно. Ребята заказали бутылку Наполеона и начали разговоры о какой-то Моне Лизе.
- Мы ее поймаем, - сказал Ла.
- Мы ее обязательно поймаем, - сказал Со.
   Честное слово, я не сразу понял, что они говорят о картине Леонардо да Винчи.
  
- Вы будете молчать, сэр, - сказал Со.
- Это очень опасная преступница, - сказал Ла. - Мы должны ее ликвидировать.
- Вы киллеры, - не удержался я.
- Да. - ответил Со, - он негр с трезубцем и сетью, а я Спартак с мечом.
- Мы не киллеры, - сказал пьяным голом Ла, - а гладиаторы.
- Кто?! - спросил я, не выдержав. - Кого вы ловите? Джоконду?
- Какую Джоконду? - переспросил Ла.
  
- Да не Джоконду, - махнул устало махнул рукой Со и громко проорал: - Джо-ко-он-да! Джо-ко-он-да! А почему не спеть, - добавил он, - если умеешь.
- Если хочется, - добавил Ла.
Я думал, они напились и несут даже то, что никому не может в голову прийти. А они меня разыгрывали. Правда, напились они на самом деле сильно. И, как результат, упустили того, кого ловили. Она вошла, как мимолетное виденье, как гений чистой красоты.
Со и Ла упали на колени.
- Мама! - сказал Ла.
- Папа! - сказал Со. И добавил: - Это она. Пришла. А мы думали, что никогда уже вас больше не увидим.
- Да, мы так думали, - сказал Ла. И добавил: - Мы напились, потому что не верили, что вы придете.
Они стояли и обнимали ее колени.
  
- Ребята, вы напрасно надеялись на секс со мной. - Она даже не подумала, что это были киллеры, которые ее здесь поджидали. Она села.
- Простите, ребята выпили, - сказал я.
- Абель, - сказал я, немного помолчав.
- Кондолиза Райз, - ответила дама.
Лучше бы она этого не говорила. Со и Ла вскинули головы, как боевые кони, заслышавшие зов боевой трубы. Они вскочили на ноги, Ла вынул из пиджака складной трезубец и сеть, а Со короткий меч.
- Вы арестованы, мэм.
  
- За что? - спросила Кондолиза Райз.
- Потому что вы постоянно врете.
- За систематическое вранье.
Они уже вышли из купе, когда я спросил:
- Но вы искали не Кондолизу Райз, а Мону Лизу. Или вам уже без разницы, кого ловить?
- Нет, нет, - ответил Со, - вы просто не правильно нас поняли.
  
- Мы просто спутали имя. На самом деле мы очень искали именно эту даму, Кондолизу Райз.
- Куда вы ее тащите? - спросил я.
- У нас нет выбора, - ответил Ла.
- На суд Линча. - добавил Со. - Он вдруг стал очень серьезен. Как будто и не пил.
За вранье на суд Линча. Неужели, здесь такая высокоморальная страна, подумал я, за вранье сразу на суд Линча. Я вышел в фойе вагона. На перроне стояла Кондолиза Райз, а Со и Ла садись в такси. Что произошло?
Я вышел на перрон. Кондолиза как раз сидела на корточках. У нее неожиданно раскрылся чемодан с бельем.
  
   - Они вас бросили? - задал я не совсем удачный вопрос. Она продолжала собирать белье. - Вам помочь?
- Вы с ними не справитесь, - сказала она. И добавила: - Впрочем, я была бы вам благодарна. Я помог ей застегнуть чемодан, и мы выбежали к стоянке такси. Далее, аэропорт, драгоценности, Кондолиза Райз оказывается Пи. Именно поэтому Со и Ла ее отпустили. Чтобы не оставаться в накладе они забрали драгоценности, которые эта дама украла из сейфа.
Мы гнались за ними до аэропорта. Со и Ла уже стояли в очереди на посадку. Уже Со был предпоследним в очереди на проверку билетов.
  
- Товарищи, верните Кондолизе драгоценности.
По дороге принцесса рассказала мне, что у нее отняли все драгоценности. Это не агенты ФБР, сказала она.
- Мы агенты Коминтерна, - сказал Ла. - Экспроприация записана у нас в уставе.
- Да чё ты им объясняешь, - сказал Со. - Им по барабану, что мы стараемся для трудового народа. Это же эгоисты.
- Офицер, - Кондолиза обратилась к полицейскому, - эти молодые люди помогли мне вернуть мои драгоценности.
- Кто их украл у вас? - задал вопрос охранник аэропорта.
  
- Он, - представляете, - она повернулась и ткнула прямо мне в лицо пальцем. Коминтерновцы были правы: врать эта Кондолиза горазда. Такой наглости я еще не встречал. В этот момент я еще не понял, зачем ей это было надо. Вместо того, чтобы сразу потребовать драгоценности, Кондолиза предложила офицеру сначала арестовать меня.
- Я ей помог, - заикнулся было я, - хотел, как лучше.
Она даже подтвердила, что настаивает на моем аресте, когда охранник спросил:
- Вы хотите, чтобы я арестовал его? Я вас правильно понял?
  
- Да. Боюсь, он ограбит кого-нибудь еще. - У меня как у профессионального в прошлом разведчика сразу мелькнула мысль: уж не одна ли это банда? Только возникал простой вопрос: меня-то им на что разводить? У меня ведь ничего такого с собой не было.
Поблизости не было другого полицейского, и офицер решил позвать наряд по рации.
  
- Не надо, - сказал Со, - мы отдадим драгоценности здесь, а вы проводите даму до стоянки такси.
- Как быть с ним? - спросил офицер.
- Наденьте на него наручники, и пусть преспокойненько идет с вами.
Офицер вроде бы засомневался, надевать ли на меня наручники, но эта принцесса сказала:
- Наденьте, плииз, на него наручники. Так будет безопаснее. - Вот стерва.
- Зачем наручники-то? Я и так никуда не убегу.
Но эта дама опять сказала, чтобы наручники были надеты. Со и Ла спокойно прошли фейс контроль и больше я их уже не видел. Представляете, они ограбили Кондолизу Райз, а арестовали меня.
   Вдруг Кондолиза Райз говорит:
  
- Я так переволновалась, что у меня даже уши вспотели.
   Я посмотрел на ее ухо и заметил светлую полоску. Совершенно белую. Тогда я понял, что это крашеная брюнетка. Не только волосы, но и тело. Присмотревшись внимательно к ее вихлявой походке, я понял, что это вихлянье нарочитое. Это не Кондолиза Райз. Кто это? Я решил действовать методом исключения. А так как здесь я больше никого не знал, что решил, что это Пили. Надо бы закричать:
  
- Пили! - Он бы дрогнул. Но я был в наручниках и не смог бы задержать этого фальшивомонетчика. В тот момент я не помнил за что ловлю его. Надо и все. Там разберемся.
Мы подошли к такси. Я локтем ударил полицейского в живот, но не успел вынуть у него из кармана ключи от наручников. Кондолиза уже села в такси и отъехала.
Не помню как, но мне все-таки удалось уговорить этого охранника аэропорта начать погоню за такси, в котором уехала Кондолиза Райз. Я смог убедить этого парня, что являюсь секретным агентом Ми-6.
- Это Скотландярд? - спросил он. - У меня там служит дядя.
- Да, это почти одно и то же.
  
Он мне поверил и снял наручники. Впереди был мост. Машина впереди нас потеряла управление и свалилась в воду. Кондолиза попросила водителя ехать быстрее, и сама нажала на педаль газа. Завязалась борьба, в результате которой водитель потерял управление на узком мосту.
- Тону! - закричала Кондолиза Райз. Водитель молча выбрался на берег. Он только молча фыркал и вытирал мокрое лицо. А эта бестия пошла к другому берегу. Здесь было мелко, чуть выше пояса, и можно было идти, а не плыть.
  
- Она уйдет, - сказал я и бросился в реку. Полицейский не знал, что делать. Он решил остаться с водителями и подождать, пока я вернусь. Он не был профессионалом и просто не знал, что делать дальше.
Пи бегал, как заяц. Я долго не мог догнать его.
  
- Стой! Стой, зараза! - Я был уверен, что это Пилига. Он поскользнулся на небольшом откосе, и скатился, как шарик к моим ногам. Если это не он, то, значит, я уже полностью потерял свою квалификацию. В общем-то, я на пенсии. И работаю швейцаром. Но меня послали в Там-Там не зря. Ряд разведок мира надеялся на меня в исключительных ситуациях. Я мог еще блеснуть и неплохо заработать. А если будут говорить, что я не смог поймать штатского Пи, то ждать в этих условиях счастливого будущего не приходилось.
  
   Конечно, я мог бы сказать, что я интеллектуальный разведчик, а не сыскная собака, но здесь это не имело значения. Кому здесь нужен интеллектуал? Никому. К счастью, это был Пили. Я даже ущипнул его за щеку и засмеялся так, как давно не смеялся. Это был Пили в женском платье, Он был так сильно измазан темной краской, что оттереть ее сразу не было никакой возможности. Я тогда еще с удивлением подумал, почему за ушами у него были белые полоски. Я сначала решил, что это от пота, но потом я узнал, что за ушами у него просто было плохо прокрашено. Ошибка в этот раз помогла мне разоблачить хитрого противника.
  
Я связал ему руки и погнал вперед, как скотину. А иначе этот парень в женском платье не хотел идти. Он ухмылялся и пытался запутать меня идеологическими уловками. Тогда я срезал хорошую ветку, ободрал с нее листья и так пригрозил этому извращенцу, что он побежал, как коза, которая скорее бежит в хлев, зная, что там ее хорошенько подоят.
Впереди была желтоватая стена, похожая на марево.
- Мираж, - сказал Пи.
- Беги.
- Я бегу.
- Ты раньше выдел этот мираж?
  
- Когда я бежал сюда, то видел, что-то подобное.
Я тоже видел, что-то подобное. Но тогда не было этой желтизны. Тогда марево было почти невидимым.
Я вошел вслед за Пи. Опять начался подъем наверх. На этот раз мне казалось, что мы поднимаемся с затонувшей на небольшой глубине подводной лодки. Я чувствовал то тепло, то прохладу. Во мне не было беспокойства. Я знал, что так и должно быть. Что скоро воздух. Но его все не было и не было. Я начал захлебываться. Вода не уходила через подошвы, как это было тогда. Не может быть, не может быть. А ведь я уже поверил, что решение возможно. Я уже верил, я уже знал, что чашу Грааля нашел добрый человек. Теперь все решается. Нет. Оказывается, нет. Господи, Господи...
  
Тут кто-то схватил меня за руку и вытащил как будто из ямы. Я увидел великолепный мир с ровными зелеными берегами и фиолетовыми цветами. Пи лежал на берегу, и из него откачивали воду.
  
   Далее страна кошек и собак. Кто в ролях? Ксения Серова, Маша Миронова, Машков-Пикассо, Онегин-Сид. Они уже собаки и имеют здесь свой ресторан. Через три года можно стать кошкой или собакой, сдав экзамен.
  
Нас привели в придорожный мотель. Он был, как новый.
- Пятизвездочный? - спросил я с улыбкой. Никто мне не ответил.
- Хочу Блэк Джек, - сказал Пи.


Страна Кошек и Собак

Мы сели за один столик. В зале сидели только еще двое, но спиной к нам.
После настойчивых просьб, к нам, наконец, подошла официантка. Она налила ему, после чего Пи свалился на пол.
- Мне этого не надо, - сказал я, и тут же, как Пи свалился на пол. Это был просто шок. Нас обслуживала собака.
- А в чем дело? - спросила официантка. - Вы думали, что мы не обслуживаем людей? Вы думали, что мы относимся к вам, как вы относились к собакам? Бросил на пол кусок мяса и вали? Нет, у нас равноправие. Может быть, вам нужны орешки, чипсы? Нет? Это хорошо. Потому что у нас только стейк. Т-образный стейк на кости. От местных быков, между прочим? Будете?
  
- У нас нет денег, - сказал Пи.
- За счет заведения.
- Это как? - спросил я.
- Отработаете.
- Я работать не буду, - сказал Пили. - Впрочем, я согласен, но только головой. Я человек умственного труда.
- Хорошо. А ты будешь колоть дрова для гриля.
Я наслаждался жизнью. Пилил водородной пилой дрова, колол и носил к грилю. Мне отдавали все остатки стейков. Я сначала не знал, чем питается Пили. Он приходил в дом только по выходным.
  
Собаку, которая нас обслужила в первый день, звали Ксения. Обычно они вчетвером уходили на озеро, которое называли морем. Иногда она уходила вдвоем с тигровым догом по имени Сид-Карат. Они любили поплавать. Два раза я делал им барбекю на берегу. Кошки, которых звали Машка и Машка никогда не купались. Они только играли и трахались. Иногда, правда, они охотились. На меня. Однажды Машка и Машка загнали меня на дерево и начали между собой издевательский разговор.
  
- Это был бы очень вкусный обед. Как ты думаешь, дорогой? - спросила Машка и облизнулась. Она посмотрела вверх на меня и мило улыбнулась.
- Действительно, Маша, я очень хочу есть, - ответил Машка. И добавил: - К сожалению, я не умею лазить по деревьям. А ты?
- К счастью я умею. Но дама не должна выполнять всегда всю работу сама. Как ты считаешь? Думаю, ты должен наконец вспомнить, что ты настоящий тигр, Настоящий мачо. Ну, дорогой, принеси мне, пожалуйста, этого жирного цыпленочка. Он хорошо откормлен в Англии отбивными и лагерным пивом. - Она опять так аппетитно облизнулась, что у меня у самого потекли слюни.
  
- Мэм, вы ошибаетесь, - сказал я, - я давно не был в Англии. Честно.
- Может быть, он прав, - сказал Машка, - может быть, он шпион и более того, шпион на пенсии. Думаю, в последнее время он жил в Москве и питался только тем, что давал ему бильярд. Это просто тощий человечек и больше ничего.
- Ты просто не хочешь лезть на дерево, - упрямо твердила Машка. - А я его хочу. Пусть он тощий, это даже полезней для диеты.
- Я жесткий, - сказал я. - Съешьте лучше Пили. Он откормлен на икре и депутатских гамбургерах. Такой злобный сукин сын, вы только попробуйте.
- Нет, я боюсь отравиться, - сказала Машка.
- К тому же мы продали его на барщину. Пять дней в неделю Пи обслуживает Усатых. Тараканов.
  
- Что значит, обслуживает? - спросил я с дерева.
- Не то, что вы подумали, - сказала Машка.
- Готовит Усатым обеды?
- Убирает за ними дерьмо, - сказал Машка.
Однажды в свой выходной день я проследил за Пи. Оказалось, что он уже дерьмо не убирает. Лично обслуживает одного высокопоставленного рыжего таракана по имени Лолита. Красивая-я! По рассказам я уж думал, что это великаны. А они были максимум метр пятьдесят. В основном метровые. Без привычки, конечно, и это страшное дело. Я спросил Пили:
- Не страшно?
- Нет, - ответил он, - по барабану. Как один раз волосы встали дыбом, так уже всё по барабану.
  
- Она, эта, не пристает к тебе? - спросил я с улыбкой.
- Пока нет, Но думаю, всё равно надо бежать. У нее, между прочим, рост метр семьдесят пять и глаза голубые, голубые. Вес, наверное, килограммов восемьдесят. Это у таракана-то!
- Может быть, она в запое и фитнесом не занимается? - вставил я.
- Здесь есть серьезная идея, а ты все улыбаешься.
- Че, все так плохо?
- Да не очень вроде. Я бы даже остался здесь навсегда.
- Дерьмо убирать за тараканами?
  
- Почему, я уже дорос до садовника. И знаешь, у них здесь демократия. Через три года сдаешь экзамен, и сам становишься тараканом.
- Ни хрена мечта! Я бы не согласился.
- Ты чё, здесь хорошо.
- Чем хорошо? - спросил я.
- Это же академгородок. Ты не поверишь, как называется. Принстон. У каждого свой двухэтажный дом. И есть даже свой Эйнштейн и математик Гамов. Оба бьют клинья к этой Лолите. Так что если я окажусь у них на пути...
- Думаешь, завалят?
  
- Нет, запустят в космос вместе с атомной бомбой. По их летоисчислению до этого уже немного осталось.
- Вот блин! До атомной бомбы додумались даже тараканы.
- Ты так не шути. Они умные. И злопамятные. Знаешь, какое испытание надо пройти на дипломном экзамене, перед выпускным балом?
- Догадываюсь.
  
- Ты опять о сексе, что ли? Нет. Тянешь билет.... А их всего два. В одном поджигают поле со всех сторон, а выпускника бросают в центр с вертолета. Если не выберется, значит, сгорел. Билет называется Котовский. А второй называется Старый дом. Человека заставляют вычистить от листьев и грязи старый бассейн. Дают ему гамбургер, бутылку кока-колы, он балдеет. Думает, что у него только две проблемы: это на время вычистить бассейн, а потом выбраться из него. Высота четыре метра. Человек не боится, если умеет плавать. Он знает, что как только он вычистит бассейн, так пустят воду.
  
- Не знает только, что вода будет, как кипяток.
- А ты откуда знаешь?
- Слышал. Так пытают в Ми-6. - И я добавил: - Я мог бы найти себе здесь работу. - Хорошо еще, что эти ребята не применяют против пришельцев газовые атаки.
- Понимаешь, они помнят, как обращались с ними люди. И делают также. Это ужасно. Нет, они же нарочно. Просто человек, прошедший этот экзамен становится тараканом, А каждый таракан должен знать, что его может ожидать в этом мире.
  
- Да это ужасно. Надо бежать. Какой вариант, ты говоришь, есть?
- Дело в том, что один Станиславский изобрел крылья и подарил их Лолите.
- Зачем?
- Ну что-то надо делать, чтобы обойти Эйнштейна и Гамова. Вот он и изобрел крылья.
- Может быть, его зовут Сикорский, а не Станиславский?
- Скорее всего. Станиславский это просто символ недостижимой правильности.
- Да, еще до открытия Там-Тама люди отвечали, когда им говорили, что они - производное от слова на букву х - порют, ну, что занимаются идолопоклонством:
- А я че вам, Станиславский?
- Теперь ясно, как ты стал депутатом, - сказал я.
- Ну так что, летим?
  
- Как? Тут нужно провести большую работу. Во-первых, надо как-то заинтересовать Лолиту. Думаю, в сексуальном плане она на тебя не позарится.
- На тебя тоже.
- Ну не знаю, я, между прочим, обладаю, некоторыми магическими способностями.
- Этого ей недостаточно.
- Допустим. Тогда, - продолжал я, - надо узнать... - У меня возникла интересная мысль.
Мысль о том, настоящая ли это Лолита. Надо узнать, есть ли у ней знакомый по имени Овидий. Знакома ли Лолита с Метаморфозами? Или выход должен быть через Набокова? Может быть, даже через плагиатора Лолиты. Это женщина. Имя? Рассказ или роман, где мать соревнуется с дочерью за мужчину. Это могут быть Ксения и Маша. А могут быть и другие актеры.

Далее надо писать по системе Квентина Тарантино, т.е. фрагментами. - Пометка на полях рукописи.

- Послушай, дай ему по яйцам!
- За что?
- Как за что?!
- Я Буденный. Если я сказал, что надо дать по яйцам - надо дать!
- Простите, господин Буденный, но вы не Буденный. Обратного хода нет.
- Тогда Ворошилов. Только не Чапаев. Я не хочу тонуть в реке.
- Никакой ни Ворошилов и не Чапаев. Я же сказал вам. Обратного хода нет. У нас нет связи с Землей. Не будьте ребенком.
- Я не хочу быть Квентином Тарантином, - опять взялся за бутылку этот парень.
  
- Не Квентино, а Квентин, - поправил его Комиссар. - Заруби себе на носу, парень: ты Квентин Тарантино! Многие только радовались бы такому началу. Тебе и делать-то ничего не надо будет. Все зависит от моего умения писать сценарии. Если хочешь я напишу тебе нового Аватара. Ты хочешь быть автором Аватара?!
- Мне больше ничего не остается, - жалобно сказал Квент. - Я так хотел стать простым честным Буденным. Без всяких Квентинов, хотел просто командовать Дивизией. И все.
- Ты и будешь командовать Дивизией Сарана Чи.
- Я танкист понимаешь!
- Это будет дивизия почище танковой.
   Кто такой комиссар? Лолита? - Пометка на полях рукописи.
  
  
  
   ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Шел второй день кровопролитных боев с Дивизией Сарана Чи. Бой догов и бой кошек. Абель каким-то образом оказывается предсказателем отряда Кошек и Собак.
  

Шел второй день кровопролитных боев. Сид убедил Ксению начать бой в атаке. Многие были против. Говорили, что в укреплениях можно сдержать впятеро больше противника. Это сказала Маша, а Пикассо ее поддержал.
- Я не вижу оснований так рисковать, - сказал Пикассо.
- Вы ничем не рискуете, - ответил Сид.
- Это почему? - не поняла Маша.
- Завтра в бой пойдут только доги, - сказала Ксения.
- Кто так решил?
  
- Я так решила.
- На каком основании? - спросил Пикассо. - Он взял четыре стакана, положил лед и хотел добавить водки.
- Мне не надо, - сказала Маша. - Я расстроена. Почему батальон Догов начинает эту битву. Без нас.
Воцарилось молчание.
- Кто хочет, чтобы мы кинули жребий? - спросила Серова.
- Я, - ответила Маша.
- Этого не будет.
- Почему?
- Потому что здесь приказываю я. Все просто.
- Зачем тогда было спрашивать.
- Мне, что, обязательно надо послать кого-нибудь на - слово на букву х? - чтобы вы поняли: я не шучу!
- Нет, ну действительно, если мы собрали этот совет перед боем, то надо все обсудить. Хотя бы понять, - сказал Пикассо.
- Что ты хочешь понять?
- Почему мы не выступаем все вместе? Если уж это необходимо.
Серова задумалась.
- Это секрет, - наконец сказала она.
  
- Что значит, секрет? - разозлилась Маша. - Ты подозреваешь, кого-нибудь из нас?
- Хорошо, я скажу. Во-первых, мне стало известно, что к противнику накануне прибыл Ре.
- Что это такое? - спросил Сид.
- Ты не знаешь?
- Я уже знаю. Но ты поясни им, - Сид вынул большую трубку и насыпал в нее табаку из синей пачки.
- Я могу только сказать, что Ре - это солнечный ретранслятор.
- Что значит, накануне? - спросил Пикассо.
И Ксения не успела даже ответить, как спросила Маша:
  
- Солнечный что? Разве тут может быть солнечный свет?!
- Света не будет. Ре примет с Земли солнечную энергию, чтобы в первой атаке сузить пространство. В результате фланги будут или отрезаны, или будет смят центр. В любом случае нельзя бросать в бой все силы сразу.
- Откуда такие сведения? - спросил Пик. Пикассо.
- Я не могу этого сказать, - ответила Сер. Серова.
- Как изволите вас понимать?! - рявкнул Пик, - Вы нам не доверяете?
- К сожалению, я сейчас больше ничего не могу сказать.
- Ничего себе!
- Невероятно! Вы, значит, считаете, что среди нас есть предатель. Ну, это же чушь!
- Повторяю, я больше ничего не могу сказать.
Тут слово взял Сид. Он сказал, что никто никого не хочет обижать. Но дело в том, что у нас недавно здесь появился колдун по имени Мерлин.
  
- И то есть он вам сказал, что у Дивизии Сарана Чи появился Ре? Я вас правильно поняла, - сказала Маша. И добавила: - Невероятно!
- Если мы все будем так думать, то сражение это мы обязательно проиграем, - сказал Пикассо. И добавил: - Покажите его нам. Кто это?
- Нет, - сказала Сер. И добавила: - Нет, ни за что. Так мы сами себя дешифруем.
До атаки оставался час, и ей все-таки пришлось показать Мерлина. Это был Абель.
Все ахнули. Некоторые схватились за головы.
- Да, действительно, - резюмировал Сид, - шпион на пенсии, считается у нас за Мерлина. - Ты уверена? - он посмотрел на любимую Ксению.
  
- Да он предаст нас при первой же возможности. Купит, а потом опять предаст. Но уже дороже, - сказала Маша.
- Если они пойдут на нас лавиной, то от вас, от догов, просто ничего не останется. Как от колбасы, после наезда на нее машины, остается только мокрое место, так будет и с нами, - сказал Пикассо.
- Вы за нас отомстите, - сказала Ксения. И добавила: Пусть победят коты и кошки. - У нас осталось мало времени. Сид строй батальон.
  
Все произошло так, как предсказал Мерлин. Дивизия Сарана Чи сначала шла лавиной. Сид и Ксения уже начали беспокоиться. Они летели вперед, как ветер, как Мэл Гибсон в сражении за Шотландию. Только бы остались силы для боя. Доги были такие же, как Саранча. А Сид и Ксения были больше. Воины Сарана Чи были вооружены саранчами, очень опасным оружием. К тому же сами кусались, как голодные тигры. Головы их были украшены коронами и защищены броней. Некоторые из них имели огненное дыхание и запах, описанный еще в юности Ксенией Серовой во время загранпоездки по Северной Корее. Там не было мыла, а здесь?
  
- Изнутри уже не отмоешь, - крикнула Ксе.
- Прости, не понял, - ответил на скаку Сид.
- Как ты думаешь, они перестроятся? - крикнула Ксе. - Или этот ублюдок обманул нас?
- Думаю, он побоялся бы, - крикнул Сид.
- А что ему терять? Что вообще может потерять шпион?
- Он еще мечтает поиграть на бильярде и выпить пива с креветками и шашлыком.
- Я волнуюсь! - крикнула Ксе.
  
Сид уже не ответил. Он вонзил свои острые зубы в ногу первой Саран Че. Это был Ад. Он не ожидал этого секретного парализующего укуса за ляжку чуть повыше колена. Он рассчитывал, что Сид схватит его за шею, в то место, где вроде бы не было брони. Там были скрытые, как когти у молодого леопарда, острые и длинные шипы. Тогда Сид был бы выведен из строя.
Ксе увернулась от колебательного удара саранчи и вцепилась в заднюю ляжку Упи. Лейтенант понял, что глаза у него вылезают из орбит и мозг непривычно быстро туманится. А лавина все шла вперед и, кажется, начала загибать края.
  
- Нас окружают! - крикнул Сид. - Твой Мерлин не угадал, ишак. - Они нас сомнут за час.
- Действительно, кажется - производное от слова на п. Но подожди еще немного. - Она подмяла под себя сразу две Саран Чи и те покатились под ноги своих собратьев с переломанными хребтами.
- Если не сработает Ре, нам конец, - сказал Сид.
И все-таки они перебили уже очень многих из Дивизии Сарана Чи. Не ожидали. Даже двухголовый Пили не догадался, что против них выступят не люди в их привычном обличии, а собаки. Огромные, как арабские скакуны доги из племени Догов.
  
Двухголовый Пи несколько раз посылал гонцов, чтобы не запускали Ретранслятор. Он теперь понял, что надо окружать Догов.
- Если бы хоть один гонец смог добраться до Квента, - кричал двухголовый Пили, - мы бы сегодня же уничтожили всех этих - слово на е - Догов. Но Ре был включен, и лавина перестроилась в колонну. Преимущество Дивизии Сарана Чи в численности было утеряно. Поле превратилось в ущелье.
  
Далее, кто вторая голова? И какой это день? Первый или второй?

Появление Джека Лондона. Пленение Маши.
Сегодня бился батальон кошек. Думали, что между днями битвы будут перерывы, но их не было. В этом, как оказалось, и был смысл Ре. Перестроившись в колонну, Дивизия Сарана Чи атаковала и день, и ночь. Не было конца их воинам. Кошки начали гибнуть. Доги стали выбегать на поле боя вне своей очереди. Закрутилась карусель. Только резерв еще не показывался на поле боя. Нельзя было допустить, чтобы Квент даже подумал, что такой резерв существует. А он существовал под кодом Домовой.
  
Пикассо был ранен. Саранчи поняли, что ранен командир батальона, и не давали вынести его в безопасное место. Эти ребята были очень злы. Ведь Пик завалил не меньше дюжины членов Дивизии Сарана Чи. В первый же день боев были ранены. Ад и Уп. Только капитан Пи теперь выходил на бой. Его берегли по полдюжины воинов с каждой стороны.
  
В этот день Пик выпустил по всадникам Пили шесть, острых как бритва когтей, и убил четверых, а двоих ранил. Маш оттеснили от центра боя. Оставшиеся шесть оруженосцев набросились на Пикассо. Он скатился в овраг, пронзенный саранчей Пи. Шерсть его дымилась от множества ран. Отряд телохранителей Маш тщетно пыталась пробиться к оврагу. Саранчи стояли плотной стеной. Когда стало уже невмоготу, один из них, по имени Ди, закричал:
  
- Мы больше не можем их сдерживать! - Этот парень прибыл в Там-Там только вчера, как доброволец на поиски золота. Квент долго смеялся над ним:
- Какое золото?! Я в первый раз слышу о золоте на Там-Таме. Зря вы вообразили себя Марком Твеном. Нет, не Марком Твеном, а этим, как его? Ну, этим, помните? Он еще построил себе Шато на спекуляции о существовании золота на Клондайке.
- Джек Лондон?
- Точно! Вы новый Джек Лондон. Здесь ведь у всех прибывших новые имена. Вы не против?
- Нет, не против. Надеюсь, это приведет меня к чему-нибудь хорошему.
- Вы прибыли сюда за лучшей жизнью? - спросил Квент.
- Да, я доброволец.
- Это хорошо. Но у меня наступление. Я вынужден отправить вас в бой.
  
- Вы направляете меня в штрафбат? - спросил Джек.
- У нас здесь нет штрафбата.
  
- Говорят, что Дивизия Сарана Чи это и есть штрафбат.
- Я могу направить вас в центр, в ударную группу. Тогда вы за шесть дней сможете стать лейтенантом. Это большие преимущества.
- В центре больше шансов погибнуть.
- Вы будете оруженосцем нашей принцессы.
- Маша.
- Можно было не спрашивать. Всегда везде первая это Маша. Можно так и переводить: Маша - Первая.
- Первой была Ева.
- Не думаю.
- Значит, вы доброволец?
- Да.
  
- Жаль, мой сын не додумался до этого. Да нет, вы не обижайтесь. Кто додумался, тот прилетел сюда, а кто нет - тот нет. Диалектика. - Квент налил себе еще. - Вы будете?
- Не откажусь. Но лучше пива. Здесь такая жара. Кондиционер поставить нельзя?
- Недавно я тоже думал, как вы.
- А вы давно здесь?
- Да уже позавчера прибыл. Давно.
- Один день, разве это много? - удивился Ди.
  
- Один день может быть, как тысячу лет. За один день Бог... да зачем далеко ходить: за один день вы стали Джеком Лондоном. А он за один день не мог даже все слова выучить. Теория... Кстати, вы слышали историю о поваре, который заколол себя шпагой из-за того, что рыба, которая должна быть в тот день основным блюдом не прибыла вовремя?
- И повар по этой причине покончил с собой? Да, я слышал эту историю. Но это был повар короля. Шеф-повар.
  
- Все равно я не перестаю удивляться этим поварам. За лишнюю звезду Мишлен они готовы не спать ночи, жить в ресторане. И готовы даже умирать... Мой сын и моя первая жена покончили с собой, когда узнали, что не могут полететь сюда. Они хотели быть первыми рестораторами на этой... в этом забытом Там-Таме.
  
- Кто опередил их? Я здесь никого не вижу. Хотя ресторан есть.
- Это их ресторан. Я сам взял его для них. Попросил Криатора и смог выделить здесь помещение для ресторана на четвертом и пятом этажах.
- А они покончили с собой, - продолжал Квент. - Написали в посмертной записке, что ресторан может быть только на первом и на втором этажах. И как минимум на Большой Грузинской.
  
- Назвали бы здесь улицу Большой Грузинской, - сказал Лондон.
- Не вышло.
- Почему ресторан нельзя сделать на первом и втором этажах?
- Нельзя.
- Но вы же сами здесь являетесь резидентом. Неужели нельзя было переделать?
- Значит, нельзя. Да и не знал я тогда, что окажусь здесь.
- Я согласен, - сказал Лондон.

Пленение Маши. Ее и Машину часто называли одинаково:
- Маш. - Чтобы не ломать голову, кто из них перед ними. Ксе и физик-теоретик Адам.
  
Лондон уступил. Ему показалось, что он сделал это нарочно. Маш прорвалась к оврагу. Но никто не смог вынести оттуда Пикассо. Тогда Лондон подумал, что это шанс, что он не зря уступил этой Кошке. Джек сам вытащил из оврага Пикассо. Он понес его в сторону разрушенного университета. Саранчи опомнились и окружили Лондона с раненым Пикассо. Ряды Кошек начали мешаться. С риском для жизни Маш врубилась в кольцо врагов.
  
   Она легла на спину и стала заманивать саранчей, помахивая пушистой лапой. Многие не выдержали, и полезли на Машку, как кролики на удава, точнее, как быки на тигрицу. Лондон бежал вместе с Пикассо. А Маш попала в плен. Как ни бились кошки, Маш они не отбили. Сам Пи носился по полю и орал благим матом, чтобы Маш любой ценой тащили к Отелю. Все было кончено. Ее не смогли отбить. Только Пи получил много глубоких царапин на лицах.
- Неудачно побрился, - отвечал он Квенту, когда возвратился ночью в Отель.
- И еще: нас предали, - добавил Пи.
- Ай-ай-ай, - воскликнул Квент.
- Вы только это и можете сказать? - удивился Пи.
А удивляться было чему. Ведь Джек Лондон открыто, при всех перешел на сторону Собак и Кошек. Очевидно, именно это задание и дал Квент добровольцу. Входило ли оно в планы Джека Лондона?

Перед последним днем бой слегка утих. Ксе ругала Пикассо и Сида. Один ответил, что он сильно ранен и не может слушать, потому что все равно ничего не понимает от боли. А Сид сказал:
- Я сейчас вернусь, только посмотрю, как выходит на боевую Домовой.
- Вернись сейчас же! - крикнула Ксе. - Вернись, Сид. - Но он уже вышел. Последний отряд Домового выходил на позиции. Сид встал на остатках мраморных ступенек и закурил трубку.
  
- Скоро начнется последний бой, - подумал он. - А что будет дальше? Неужели все здесь ляжем? Почему же тогда написано в древних рукописях, что остаток спасется? Непонятно. От этих ребят не спасешься.
А Ксения искала на ком бы оторваться. Так.
  
- Так! Ты где? Ты где, Адам?! - Ксения прошла наверх, никого. Она опять крикнула: - Ты где, мать твою, Адам?! - Наконец, леди открыла дверь, где на зеленом диване возлежал Адам с большой, холодной кружкой пива и тарелкой креветок. На стене большой, как у Молчановского, экран показывал кордебалет. - Ты где, Адам? Ты, значит, здесь витаешь в облаках, а мы бьемся из последних сил, как черти.
- Ты не понимаешь.
  
- А что понимать? Ты зачем перешел на нашу сторону? Чтобы пить холодное пиво с креветками? Кто ты? Фонвизин или его Недоросль? - Ксе перевела дух и налила в баре себе пива. - Где креветки?
- Там. Сзади стойки, - ответил Адам. Он спросил: - Я чем могу помочь? Я не умею держать в руках оружие.
- Ты прямо, как малолетка. А обещал помочь. - Ксе села поближе к дивану, где возлежал Адам. Она тоже легла поперек этой широкой кровати. Она потянулась, как гимнастка. - Я научу тебя, - сказала Ксе.
  
- Чему ты хочешь научить меня? сексу?
- Я научу тебя пулемету. Ты хочешь быть пулеметчиком?
А? Ты знаешь, где у пулемета щечки?
- Пулемет это ты?
- Я.
- Тогда я знаю, где эти щечки. - Адам медленно вылил половину кружки на грудь дамы, а оставшееся пиво себе в рот.
- Зачем ты облил меня пивом? - спросила Ксе. - Что ты наделал, мудак? - Она не смогла даже улыбнуться. При всем желании.
  
   Адам прильнул к ее губам и выпустил внутрь дамы все то пиво, что еще оставалось у него во рту. Леди поняла, что тонет. Тонет в разных видах жидкостей. Теряя сознание, она поняла, что этот парень действительно в чем-то силен.
Наконец она очнулась.
- За это время можно переплыть Ламанш, - только и сказала леди. - Я верила, что такое существует, но до сегодняшнего дня сомневалась.
  
Но скоро Ксе поняла, что с мужчинами лучше не связываться. Счастливо с ними жить невозможно. Этот Адам вдруг устроил скандал на пустом месте.
- Господи! - заорал он, - что ты наделала?! Ты смяла все мои рукописи.
- Какие еще рукописи? На - сл. на х - они нам нужны?! Конец Света завтра наступит, а ты о каких-то - слово на е - рукописях беспокоишься!
- Дура! Это был расчет трансгалактического перехода. За пять дней я решил эту задачу. Осталось только обсчитать некоторые технические детали. Как раз бы времени хватило. Оставалось продержаться только один день.
  
- Ты физик-теоретик? - Ксе даже прикрыла рот ладошкой. - Бог послал нам физика-теоретика для спасения! А я-то думала из тебя выйдет пулеметчик.
Они стали собирать измятые и пропитанные пивом листы. Большинство из них валялось на полу.
- Ты не помнишь, что писал, Адам? - спросила взволнованная Ксе.
- Нет.
- Значит, ты украл эти записи?
- Не говори глупостей. У кого я мог их украсть? Просто это очень сложные уравнения. Мне не хочется решать их еще раз. А впрочем, ты права. Я недалеко ушел от Шекспира и Ньютона. И ты знаешь, их нельзя решить одному. Нужно обязательно встать на...
  
- А знаешь, я тебе верю. Прости, что ты хочешь, чтобы я сделала?
- Нет, нет, этого не надо! Просто станцуй!
Ксе танцует.
- Сделай шпагат.
- Я не умею.
- Обещай, что научишься.
- Обещаю.
  
  

   ГЛАВА ПЯТАЯ

Сражение у стены Университета. Дартаньян, Пи и Граф Монте Кристо.

Партос, Атос и Арамис уже пали на поле боя. Прибывший буквально день назад доктор не смог поставить на ноги Ади и Упи. Под их именами выступили другие члены Дивизии Сарана Чи. Это было необходимо. За каждым из этих ребят шел свой отряд. Они видели желто-огненную корону и такого же цвета саранчу и гнались за своим командиром. Аду и Упу иногда даже казалось, что их же солдаты разорвут их, если догонят.
  
   Поэтому полководцы всегда летели вперед, как ветер. Для последней атаки на мушкетеров Квент даже предложил новому доктору оторвать головы полководцам Аду и Упу. На время, разумеется. Но раненые сначала не дали подписку на это обезглавливание. Но после поражения от мушкетеров вынуждены были согласиться. Их устрашающие головы доктор пришил к вновь пришедшим людям. Эти двое были не хуже Ада и Упа. Они тоже обладали беркерсиерскими характерами.
  
   Они двумя отрядами загнали мушкетеров в зал кинотеатра.
- Перекрыть все выходы! - крикнул Ад.
- Я уже перекрыл сцену, - ответил Уп.
Остроумные мушкетеры уходили через крышу. Но там их уже ждал двухголовый Пи. Все они погибли здесь. Остался только Дартаньян. Он привязал к зубцу второго этажа веревку и быстро спустился вниз. В этом месте не было саранчей. Два беркерсиера еще не видели, где он спустился, а Пила никак не мог пробраться к этому месту через плотную толпу осаждавших университет саранчей.
  
Потом Пила взял в заложники одного парня и предложил Дартаньяну сдаться, иначе он распилит этого парня и съест еще живым.
- Как звать тебя, друг? - спросил Пила пленного.
- Граф, - ответил пленный. И добавил: - Я из другого отряда.
   - Я распилю Графа на две части, - если ты не сдашься, Дартаньян.
- Этот какой-то двойной агент, - ответил Дартаньян. - Я не знаю такого графа.
- Я спрошу его еще раз. Как тебя звать, друг? Скажи еще раз.
- Граф Монте Кристо.
- Вы знаете этого человека?
- Этого? Знаю.

   Москва. Пушкинский музей. Палатка по продаже стейков быстрого приготовления. Она хочет устроиться на работу, но ребята сомневаются, что она имеет к этому способности. Или точнее:
- Ребята хотят взять прелестную девушку на работу, но она сомневается, что имеет способности к этому делу. Чтобы читатель не ломал голову над предыдущим фрагментом, скажу:
- Это она и есть Граф Монте Кристо. Или просто:
- Монте. Как они попадают в Рай. Катание по Москве с кошками с собаками, которых должны были съесть гости Москвы. Университет, переход в Там-Там.


Рассказ от имени Дартаньяна

- Уверена, вы слышали меня. Я же вас слышу! Может быть, вы дадите мне попытку и разрешите попробовать?
- Хорошо. У вас есть деньги?
- Деньги?
- Прости, он хотел сказать, у вас есть документы?
- Документы?
- Извините его, он хотел сказать, как вас зовут? Вот из ё нейм?
- Я не помню.
- Вы незаконно рожденная графиня, - сказал я. - Ваш отец изнасиловал вашу мать, когда она пришла, чтобы наняться к нему горничной.
  
- Я ничего не помню. Незаконно рожденная графиня? - девушка задумалась. - Нет, не могу вспомнить.
- Вы могли бы у нас подработать, - сказал я.
- Может быть, вы студентка? - спросил мой напарник.
- Я? Думаю, я уже стара для этого дерьма.
- Если хотите, вы можете у нас подработать, - сказал я.
- Я согласна.
- Послушай, - сказал мой напарник, - у нас столько одна проблема.
  
- Совсем небольшая проблема, - сказал я, - мы не можем принять на работу женщину.
У нас был договор с соседями: они принимают на работу только женщин, а у нас работают только мужчины. Поэтому мой начальник предложил девушке переодеться мужчиной и дал кличку: Граф Монте Кристо. Так вышло потому, что у нас был костюм Графа Монте Кристо. Обычный костюм, но с надписью:
- Граф Монте Кристо. - Кто это написал и зачем - неизвестно.
  
Я выдал Монте коньки с белыми ботинками, и она начала скользить с подносами между гуляющими гостями столицы. Мы едва успевали готовить ростбиф - жаркое из английской говяжьей вырезки. Американцы с другой стороны Пушкинского музея жарили фарш из аргентинской говядины. Там мы договорились. У них гамбургеры, а у нас мясо. У них девушки, а у нас парубки. Ведь наши люди были одеты в старинные русские одежды. Хотя и c надписью: Граф Монте Кристо.
  
   Вечером мы собрались в кино на Аватара.
- Предложим леди пойти с нами? - спросил я Льва Толстого, так звали моего напарника. Он был настоящим мужчиной. Мечтал, как Ной уплыть отсюда куда-нибудь подальше. Хоть в одиночестве. Хоть в Шоушенк. Точнее, Шоушенком он называл Москву, и хотел бежать отсюда хоть на берег моря. Как Михаил Пуговкин. Его звали Львом Толстым не потому, что он, как некоторые часто повторял:
  
- Я не читатель - я писатель.
Или:
- Чукча не читатель, а чукча писатель. - Это было бы не логично, ведь этот парень ничего не писал. Хотя с другой стороны, и Апостолы не знали некоторых уравнений высшей математики, а творили такие чудеса, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Как говорится, достаточно создать мир, а уж другие потом пусть разбираются. Но как я уже сказал, дело не в этом. Просто Лев каждую, пришедшую ему в голову ситуацию, пытался разделить на Войну и Мир.
  
Вот и сейчас он сказал:
- Был мир, а кажется, наступает война.
- Это ты по поводу китайцев? - Дело в том, что в последнее время нас доставали китайцы. Они уже договорились с служителями храма, который был тут рядом. В мэрию тоже заплатили за место. Только мы и американцы с другой стороны Пушкинского были против. Ну, действительно, куда? Можно совершенно испортить имидж этого благословенного места. Мы делаем английскую бычатину, американцы аргентинский фарш, а эти что? Они же будут ловить и жарить тигров и медведей. Тигры это кошки, а медведи это собаки.
  
- Мама Дзедун разрешает это - слово на б - сказал наш Монте. - А я так считаю, китайцам здесь не место. Имидж упадет. - Так она сказала.
- Дело не в китайцах, - разъяснил Лев, - а нашего нового работника уже нет на месте.
- Как? уже ушла и никого не предупредила?
- Вот я и говорю: был мир, а теперь будет война.
- Почему?
- Потому что так не делается. Мы хотели пригласить ее в кино, а она ушла не попрощавшись. Так не делается, понимаешь.
  
- Ладно, - сказал я, - пусть поступает, как хочет. Пусть идет, куда хочет после работы. Давай мою долю, и пошли в кино.
- Не понял.
- Разве сегодняшняя выручка не у тебя?
- Нет. Значит, все наши деньги взял Граф Монте Кристо.
- Воровка. Мы приютили настоящую воровку.
- Ладно, на билет у меня хватит.
- На один? У меня денег нет, - сказал я, наклонившись, чтобы завязать шнурки кроссовок. В одной из них лежала записка:
- Ребята, простите меня, пожалуйста. И да, мне очень нужны деньги.
  
- Она нас не обманула! - радостно сказал я, - вот деньги.
- Где? - спросил Лев. И добавил: - Это записка, а не деньги.
- Для меня все равно. Вера в Графа Монте Кристо для меня выше, чем деньги.
- Но в кино пойду я один, - сказал Лев.
- А я что буду делать?
- Читать это завещание.
Мы шли по Арбату. Было уже совсем темно. И вдруг в ряду проституток я увидел Монте.
  
- Она проститутка! - радостно воскликнул я.
Лев Толстой тоже удивился.
- Ты думаешь, теперь она расплатится с нами натурой? - спросил он.
- Я не против.
- Я тоже.
Мы уже почти подошли к трем девушкам среди которых стояла накрашенная, как профи Монте, когда ее снял лысый мен.
- Опоздали, - разочарованно сказал Лев Толстой.
Но тут Монте вытащила из заднего кармана мужчины большой черный бумажник. Он открыл ей дверь Мерседеса, а леди уронила платок. Парень нагнулся, и обнажил черный портмоне.
  
Теперь Монте увидела нас и воскликнула:
- О! как я рада вас видеть!
Интересно, чтобы она стала делать, если бы нас здесь не было. Леди побежала к нам и сказала, чтобы мы спасли ее.
- Кажется, ты сама хотела, - сказал Лев.
- Мы видели, как он снял тебя, - сказал я.
- Я потом вам все объясню, - залепетала Монте, - А сейчас я прошу вас спасти меня от этого монстра. Ну! - А этот мен прекратил свои раздумья, и уже приближался к нам.
  
- Мы заплатили этой проститутке две тысячи долларов, -
сказал я. - Теперь она наша.
- А что делать, - шепнул я Льву, - я не знаю другого способа спасти эту женщину.
- Так можно делать? - спросил лысый мен и представился: - Генри Морган. - Он мило улыбнулся и добавил: - Шучу. Просто Дерипаска.
- Дери, что, то есть кто? - спросил Лев.
- Извините, мы не поняли, - сказал я.
  
- Если я серьезно, то я Березовский. Недавно приехал из Англии. Эту девушку я возьму себе. Она прекрасна. Поэтому... - он прищурился, как будто оценивал, хороша ли Шералесская, а? Четыре тысячи, - сказал он.
- Четыре тысячи долларов?! - не выдержав, ахнула наша Монте.
- Нет, - серьезно ответил Береза, - четыре тысячи фунтов.
- Четыре тысячи английских фунтов, - Монте сначала подняла глаза к небу, а потом опять схватила этого мена под руку. Я не верю, что это был настоящий Березовский. Он бы не приехал так просто в Москву. Он ведь очень боится русских контрразведчиков. Я решил проверить его. Надо же было как-то разоблачить его перед дамой.
  
- А мясо какой породы вы едите в Англии? Шаралесской? - Я-то был в курсе, что мясо этого быка жирновато. Не думаю, что настоящий Березовский ест жирноватое мясо. Думаю, у него хватает денег на настоящее мраморное мясо.
- Я люблю Абердин-Ангусов. И съедаю, как правило, пол быка за раз. - Я открыл рот, чтобы достойно ответить, но Береза трусцой побежал к своему темно-синему Мерсу. - Как баба, - подумал я, - любит синий цвет. Известно, что англичанки любят синий. Замечу к их чести, что любили они его еще до Аватара.
- Вы сорвали мне выгодный заказ, - сказала наша леди.
- Что я такого сказал?
  
- Просто он передумал, - сказал Лев Толстой.
Но тут мы увидели, что за Мерсом Березы бегут двое в штатском.
- Все ясно, - сказал Лев, - за ним следили. И добавил: - Нам надо уходить. Девушка согласилась, и мы быстро, через Старый Арбат, прошли к кинотеатру.
После Аватара мы решили, что эта девушка подходит нам обоим. Но она сказала, что этого не будет.
Мы оба в одних шортах стояли перед ее диваном.
- Вы оба думаете, что после всего случившего теперь будете спасть со мной по очереди?
  
- Да, - кивнули мы одновременно.
- Нет, идите в свою комнату.
- А вы, что будете делать? - спросил Толстой.
- Я буду смотреть телевизор, - ответила дама. И она натянула на себя одеяло. Теперь мы уже не могли видеть ее голых ног.
Перед тем, как лечь спать я сказал:
- Не могу понять, как мы будем жить с ней. Она ведь патологическая воровка.
- Может быть, она просто больна клептоманией.
- Тогда бы она была богата, - ответил я. - Ведь только богатые болеют этой экзотической болезнью.
- Просто так эту ситуацию не поймешь, - ответил, уже засыпая Лев Толстой, - надо разделить ее на Войну и Мир.
  
Далее они бегут и попадают в иностранный легион, т.е. вербуются на Пандору.
  
   На следующий день начали работать китайцы со своим рисом.
Монте подкатила на своих белоснежных роликах.
- Всего пять заказов! - эти наглые рисоеды перебивают наших людей.
- Почему это происходит? - спросил Лев Толстой, поправляя белый колпак на голове.
- Они торгуют дешевым мясом, - сказала Монте. И добавил: - Думаю, они жарят кошек и собак. Это живодеры.
  
- Надо их разоблачить, - сказал я.
- А я-то гляжу, что в этом благословенном районе пропали все кошки и собаки. Я уж грешным делом подумал, что это опять дело Лужкина.
Ночью мы следили за торговым автобусом китайцев. Под утро, когда спали уже все предприимчивые гаишники, подъехал большой китайский автобус. Из него прямо на асфальт стали выбрасывать ящики из металлической проволоки. В ящиках высотой всего пятнадцать сантиметров были зажаты по тридцать кошек. В других были собаки. Они тоже были упрессованы по десять и двадцать штук. Маленькие и большиес.
  
Грузчики замешкались, и водитель вышел им помочь.
- Давай за руль! - прошипела Монте.
- Я никогда не водил такую большую машину, - сказал я.
Тогда Лев побежал к китайскому мерседесу.
- А вот он умеет, - сказала Монте. Я не успел сказать, что этот великолепный парень не имеет даже прав на мотоцикл.
Лев нашел заднюю скорость, и раздавил две китайские легковушки. Потом проехал по рисовому автобусику. Обезумевшие китайцы начали стрелять. Клетки с собаками и кошками, предназначенными для этой точки, уже были выгружены. Мы начали закидывать их опять.
  
- Разве ты умеешь ездить? - спросил я, когда мы двигались уже по Садовому Кольцу.
- Да, - ответил Лев Толстой, - я видел это много раз.
- Где? - спросил я автоматически.
- В кино.
Монте испугалась.
- Выпустите меня, пожалуйста! - начала кричать она. Но Лев только увеличивал и увеличивал скорость.
Не знаю, как нас не остановили гаишники.
- Поворачивай к Кузьминскому парку, - сказал я. - Там мы выпустим собак и кошек.
- Мы этого не будем делать, - сказала Монте. - Их же всех убьет Лужкин.
  
- Тогда что мы будем делать? - спросил я. Толстой молчал. Он всецело был поглощен дорогой. Лучше его не трогать. Удивительно было уже то, что он так долго ехал по ночной Москве и никого еще не сбил. Но об этом не надо было даже думать. При выезде из парка Лев Толстой все-таки ударил мерина. Потом задел две гаишные машины.
- Просто я начал думать, как надо правильно ездить, - оправдывался он. - Вы сами сглазили мою интуицию, - сказал он. Хотя я, в общем-то, ничего не говорил. Только подумал.
  
Далее легион вместе с животными. - Замечание на полях. - А поля - это тоже часть Романа.
  
- Выруливай на Рязанский проспект, - сказала Монте. И добавила: - К Кусковскому парку.
- Не думаю, что мне удастся найти это место, - сказал Толстой.
- Я буду показывать тебе дорогу, - сказала Монте.
- Ты знаешь дорогу?! - воскликнул я. И добавил: - Ты говорила, что ничего не помнишь.
- Действительно. Я даже не знаю, откуда я это знаю.
- Вспомни все, - сказал Монте. - Теперь у тебя это получится.
- Вспомни хотя бы что-нибудь.
- Не могу.
Пока мы разговаривали Лев Толстой проскочил поворот.
- Теперь кати до Садового, - сказал я.
- Я боюсь еще раз туда ехать.
  
- У него уже один раз получилось, - сказала Монте, - этого достаточно.
- Тогда я сяду за руль, - сказал я. - Мне надо было давно это сделать.
- Нет, я еще не устал, - сказал Лев. Было ясно, что он не уступит. - Я полюбил это.
В конце концов, мы повернули на Ленинский проспект.
- Нам в какую сторону?
- Поворачивай к Кольцевой.
  
- Там нас точно остановят гаишники, - сказала Монте.
- Ты опять что-то вспомнила! - воскликнул Лев Толстой.
- Да, точно, - удивилась Монте. - Значит, я не инопланетянка.
Гаишники все-таки увидели нас. Одна машина поехала за нами, а еще две перекрыли нам дорогу спереди.
- Вызвали по рации, - сказал я.
- Что теперь будем делать? - спросил Толстой. - Я останавливаться не буду.
  
- И не надо, - сказала Монте. И добавила: - Это лишний риск. Они все равно двумя машинами не остановят наш бронепоезд. - Она помолчала и опять сказала: - Живой щит они поставить сейчас не смогут. Ночь - живых нет.
- Что? - не понял я.
- Ни одной живой души, говорю. Гаишники не смогут поставить нам щит из живых людей.
- Ты опять что-то вспомнила.
- Если бы у нас была возможность подольше покататься, я бы, наверное, вспомнила всё. Со мной что-то происходит.
Мы повернули к Университету.
  
- Остановись, я выпущу собак и кошек, - сказала Монте.
- Зачем?
- Остановись, я тебе говорю. Мы не сможем бросить их так. Нужно открыть клетки.
Мы остановились напротив входа с множеством ступенек. Я сбрасывал клетки на землю, а они их открывали.
  
- Осторожней бросай! - крикнул Лев Толстой.
- Ты ведешь себя, как китаец, - сказала Монте. - Бич! Они же разобьются! Прекрати бросать ящики.
- Ловите, мать вашу, иначе мы не успеем уйти. Что ты там бормочешь? - Мне послышалось, что она сказала Желтомордый. - Это я желтомордый?!
Монте промолчала, а Лев Толстой сказал, что все мы желтомордые. Монте отрицательно покачала головой.
- Я нет, - наконец сказала она.
  
Мы побежали к входу, перепрыгивая сразу через несколько ступенек.
Там была охрана. Мы даже не подумали об этом.
- У вас есть пропуск? - только и успел спросить милиционер. Да, там уже не было студенческой охраны, не было вахтеров, там стоял милиционер.
Волна кошек и собак сбила нас с ног. Мы даже не успели ответить.
Они бежали с такой осмысленностью, как будто знали, направление. Монте считала, что они бегут за ней. Мы не знали, что в кинозале бы установлен Ретранслятор, что он был замаскирован под широкоформатный экран на сцене. Ночью здесь не было Молчановского. Какой-то заспанный парень в профессорских очках спросил только:
  
- На ночной сеанс? Проходите. И да? - спросил он, когда мы были уже на сцене: - Вы ведь из иностранного легиона?
- А что? - спросила Монте.
- Да по времени вроде бы немного рано. Нет?
- Мы боимся опоздать, - сказал Лев Толстой.
- На тот свет не опоздаешь, - улыбнулся парень.
- Никто не нашелся, что тут можно ответить.
Все прошли за кулисы. Парень пытался задержать собак и кошек, так как хотел проверить их по списку. Они были в списке. Они-то ладно, а вот мы-то откуда там взялись?
  
Удивительнее всего для меня было, что кошки и собаки, прибывшие в Там-Там вместе с нами, сразу потребовали себе бархатные штаны, белые рубашки и шпаги. Кошки сначала хотели потребовать себе черные японские кимоно и мечи. Мол, туда-сюда, мы нинзя. Но пока что этого здесь не было. Оказалось, что кошки и собаки протащили с собой несколько китайцев. Как это произошло, я так и не понял.

Замечание на полях:
  
- Неутомимый читатель может заметить некоторые противоречия в изложении событий. Например, в предыдущей части Пи захватил в плен Монте, и угрожал Дартаньяну расправиться с ней, если герой не сдастся. Потом начинается прошлое. И из этого прошлого Дартаньян, Лев Толстой и Монте попадают в Рай вместе с кошками и собаками, которых отбили у китайцев. Попадают, как можно думать в ту же опасную точку времени, где мы с ними расстались.
  
   Но нет, они тут же готовы вступить в бой с Дивизией Сарана Чи, как ни в чем не бывало. И нигде не написано, как эти ребята Дартаньян и Монте вырвались из пил двухголового Пили. Как будто они вдруг проснулись, и все плохое осталось позади. Опять все хорошо, и можно начинать сражаться с новой строчки.
Замечу, что замечание это очень важное. Как сказал бы Билл Клин-Тон:
- Это очень хороший вопрос. - Какой ответ лучше дать?
  
Вопрос, почему так происходит? Дело не в том, конечно, что не хочется подгонять одно бревно к другому очень точно. Ведь не зря, не просто так в Библии нет этой подгонки. Не просто так по недоразумению написаны Четыре Евангелия, а не одно. Точности в одном варианте достичь не удастся. И дело не в том, что мы не все знаем о прошлом, поэтому рассказы об одних и тех же событиях будут разными. Порой просто очень разными. Например, многие думают, что Куликовская битва была, и приводят разные подробности. Ну, а другие этих подробностей не приводят, более того, они считают, что Куликовской битвы вообще не было! Вот такая разница. И разница эта не в ошибке, а в природе вещей. Поэтому будем думать, что две не совсем одинаковые истории это не ошибка, а наоборот:
  
- Правда жизни. - Ведь одинаковость - это всегда работа ножниц редактора. А реальность - это прямой эфир. В нем событие видится не совсем так, как это будет рассказано потом, после всестороннего анализа. Прошу прощенья, пора в бой.


Зомбированная Маша

Перед последней ночной атакой на поле предстоящей битвы горели костры. Готовили прощальный ужин.
Далее, наши кошки и собаки готовили китайцев, которые от ужаса начали говорить: сошки и шабаки.
- Шабаки! - услышал я ужасный крик.
- Сошки! - пронеслось от другого костра.
  
Я подошел поближе, и понял, что на шампурах жарили китайцев. У одних костров были огромные кошки, у других большие, как медведи, собаки. Китайцы были привязаны к длинным бамбуковым стволам, так что кто-нибудь один убежать никак бы не смог. Подошли Граф Монте Кристо и Лев Толстой.
- Они жарят китайцев! - сказал я.
- Им надо есть, - только и сказала Монте. Монте выглядела, - как мужчина. Хотя здесь не было полов, но приличным считался только мужской костюм.
  
   На самом ли деле не было полов? А дальше, как же?
   - Простите, что я вас отвлекаю, - сказала подошедшая дама, - но пора уже занять позиции для наступления. Вы здесь старший таракан? Я вас спрашиваю, вы здесь самый главный?
- Нет, что вы сказали до этого?
- До? До чего до этого? - дама сделала удивленное личико. Это была Маша Миронова.
- Ну, вы сказали что-то до этого? Представляете, она что-то сказала до этого, - обратилась Монте с своим друзьям Льву Толстому и мне. - И я думаю, она что-то сказала про тараканов. Вы уверены, что это говорили? - Монте уставилась в лицо Маше.
- Разумеется, я это говорила, - сказала Маша. И добавила: - Мать твою, а кто же вы еще?!
  
- Кто мы? - и мы одновременно вынули шпаги. - Мы мушкетеры.
- Ну, хорошо, хорошо, ну мушкетеры. Вы из отряда Домового.
  
- Какого на - слово на слабое х - еще Домового? - грубо спросила Монте. И добавила: - Мы не знаем никакого Домового. Мы добровольцы.
- А! - радостно воскликнула Маш, как будто всю жизнь искала именно добровольцев. - Вы-то мне и нужны.
Она повела нас мимо костров, на которых кошки и собаки готовили китайцев. Это были именно те кошки и собаки, которые прибыли вместе с нами. Они еще помнили своих врагов. Поэтому потребляли китайцев без всякой брезгливости, с большим удовольствием.
- Ну, просто, как китайцы, - сказала Маш.
  
- Да, вы правы, - сказал Лев Толстой, - едят с большим аппетитом. - И добавил: - Ну, прямо, как китайцы ели кошек и собак. Я знаю, я вам потом расскажу.
- Вы мне? - Маш окинула Льва Толстого с головы до ног и обратно. Но ничего не сказала. У него осталась надежда. Но тут она опять сказала: - Вы не понимаете, как вы можете мне понравиться? - Она опять обернулась и еще раз окинула Льва оценивающим взором.
- А в чем дело, чем я плох? - Он посмотрел на себя. Правда, не выше головы.
- Но таракан, - сказала она просто.
- Я таракан?! - ужаснулся Лев. Он просто посчитал это оскорблением. - А ты кто, сука?
  
- Я кошка.
- Ты кошка, - повторил он. И добавил: - А я таракан?
- А ты сам не видишь?
   - Ха-ха-ха, - рассмеялся Толстой и посмотрел назад, на нас с Монте. - Вы слышали? Я таракан.
Тут остановилась Маш.
- Да вы что? На самом деле не понимаете, что вы тараканы?!
- Нет! - хором ответили мы. И даже не стали ее оскорблять. Настолько мы были загипнотизированы ее изумленным видом.
  
И тут мы прозрели. Внимательно осмотрели друг друга и упали на землю. Как это могло произойти?
- Как это могло произойти? - спросил я Маш, когда очухался. - Все остались кошками и собаками, только большими, а мы почему-то стали тараканами.
- Не знаю, - ответила Маш и еще раз брызнула мне в лицо холодной водой. И добавила: - Вы в норме?
Лев Толстой сказал, что во всем виноват я.
- Это ты мечтал стать мушкетером, - сказал он.
- Если это так, то все понятно, - сказала Маш. - Тараканы лучше всех фехтуют. Даже лучше саранчей иногда.
- Не, не, не! - замахал я руками. - При чем здесь я? Дартаньян-то ты, а не я!
  
Монте шла молча, но тут спросила:
- Кто такие саранчи?
- Саранчи? - переспросила Маш и осмотрелась. - Сейчас узнаете.
И тут же сеть, огромная сеть упала на голову Монте. Она закричала:
- Спасите!
- Успокойтесь, - сказал один из парней, одетый в костюм саранчи, и приставил короткий меч к ее горлу.
- Мы из службы иностранной разведки, - сказал второй с сетью и трезубцем. Черный, как негр.
- Это что?! мутация? - спросил Лев Толстой, заикаясь и указывая пальцем на негра. - Никогда не думал, что бывают черные саранчи.


Вербовка. Мечты Пи.

- Заткнитесь, ублюдки, - сказала Маш. И добавила: - Это просто маскировка, чтобы свои же не грохнули. И да, это вам. - Она показала на серебристые, как русские мерины, костюмы саранчей.
- Представь, что ты инопланетянин в фильме Стивена Спилберга: Люди в Серебристом, - сказал мне Лев Толстой. И добавил: - Тебе необходимо принять человеческий образ, иначе тебя грохнут на первой же автозаправке.
  
   - Никогда не думал, что это и есть человеческий образ, - сказал Лев.
- Если не думал, зачем заставляешь думать меня? - спросил я, надевая надушенный Богартом серебристый костюм саранчи. Думаю, это сделали специально, чтобы мы не сопротивлялись переодеванию. А так он пах, наверное, очень дурно. Как падаль. Это можно бы использовать для рекламы Богарта. Пахнущий падалью саранча душится одеколоном и соблазняет Мону Лизу. Или Кондолизу.
  
Да, не зря говорят: помяни черта, а он тут, как тут. Это были легендарные контрразведчики Со и Ла. Они прибыли на Там-Там, можно сказать, в последнюю минуту, как Представители Света, чтобы покончить, наконец, с Эстетами, то есть Силами Тьмы. Эти Песеты, Представители Света, как они себя назвали здесь, вживили Маше чип предательства. Теперь она считала себя разведчиком, который шпионил на стороне Эстетов, а теперь вернулся домой. Ну, можно сказать, что этот чип сделали из клеток Фишера, законсервированных когда-то КГБ на Лубянке.
  
   Когда пришло время стало легко штамповать разведчиков. Был бы человек хороший. Со и Ла были, можно сказать, друзьями Криатора. Ну, а кто, если не друзья? если иногда они вместе мылись в бане. Был и еще один аргумент. Эти ребята были одержимы манией поймать когда-нибудь Кондолизу Райз. Иногда их разум настолько заикался, что они думали, что ловят Мону Лизу. Считалось: это допустимый дефект разума.
  
   Другим такой чип не доверишь, ибо ЦРУ и ФБР охотились за этим чипом отчаянно. И это несмотря, что на Земле была уже принята Конвенция о прекращении всех войн. В том числе и холодных. Все уже тянулись к свету. Но, как говорится, в то же время никто до конца не верил в существование правил без исключений. Наука, пока что не допускала таких возможностей.
  
- Сколько их ни сажай, - сказал как-то Пи, - а они все равно говорят, что исключения должны быть. - Здесь он тоже мечтал завести свою Шарашку, но пока что руки не доходили. Да и не было на Там-Таме автомобилей, чтобы принять с помощью ученых в Шарашке хорошие штрафы для них. Пусть и с некоторыми исключениями в угоду древности. Еще в своей деревне, когда был маленьким, Пи представлял себя гаишником. Разве там были автомобили? А он автомобилями называл свиней, которых пас. Наклеивал на них номера и предлагал пройти техосмотр.
  
   Учил правилам левостороннего движения. Уже тогда подсознательно он мечтал сбежать в Японию или в Англию. А попал даже дальше. На Там-Там. Здесь он пока что никак не мог придумать, за что бы штрафовать народ. Расстреливать за трусость? Нет, ибо саранчи ничего не боялись, они бросались в атаку, как заведенные игрушки. Можно бы, конечно, подумать. А если подумать, то можно всегда штраф придумать. Да времени все не было. Сплошные бои.


В ресторане Квента. Чип Предательства.

- Попались, как бараны. Как бараны! - шептала в отчаянии Монте.
- А что ты так расстроилась? - сказал Лев Толстой, когда мы очутились в двухэтажном ресторане. - Сейчас закажем грузинские лепешки, английскую говядину от Абердин-Ангуса.
- Это недостаточная компенсация, - сказал Лев Толстой. - Они сделают нас монстрами. Вот, видишь эти шкуры? Мы будем такими.
- Почему вы так думаете? - спросил я.
- Надо быть человеком, совершенно лишенным какой-либо интуиции, чтобы не понимать: они нас обязательно зомбируют, - сказала Монте.
  
- Надо как-то запомнить это, - сказал Лев Толстой.
- Надо сделать узелок на память, - сказал я.
- Я сделаю, - сказала Монте. Она сняла с шеи медальон, в котором была очень маленькая свадьбашная фотография. Она завязала на шнурке узел. И тут же сказала: - Когда-то этот медальон висел на цепочке. На золотой цепочке.
- Что будете заказывать? - спросил Со. - У нас есть грузинские лепешки и говядина из самой Англии.
- Абердинская? - спросила Монте. - Мы-то ведь хотим только Абердинскую.
  
- Абердинская, Абердинская, - пролепетал Со.
Ла в белом фартуке принес серебристый поднос с большим куском мяса на ребрах. Внизу ребра, сверху зажаристое мясо.
- Только этот кусок становится больше после жарки, - сказал Ла. И добавил: - Именно поэтому я его люблю.
- Я тоже поэтому его люблю, - сказал Со.
- Здесь на всех не хватит, - сказала Монте. - Напрасно вы облизываетесь.
- У нас ест свой, - сказал выходя из кухни шеф-повар. Это был Квент.
  
Монте посмотрела на него и спросила:
- Это вы сняли Некоторые Любят по Горячей?
- Нет.
- Но как же? - она как будто опять что-то вспомнила.
Мы начали есть. Мясо нарезали очень острым ножом тонкими, тонкими листочками. Оно дымилось, сворачивалось в трубочки и пахло. Так пахло, так пахло! Очень ароматно.
- Наверное, это запах травы, которую ели быки, - сказал Лев Толстой.
- Да, - согласилась Монте. И добавила: - Перед смертью.
- Никто не испортит мне аппетита, - сказал Лев Толстой.
  
- Нам тоже, - сказал Квент. И добавил: - Я бы всегда работал шеф-поваром.
  
- В чем же дело? - спросил я.
- Кто-то же должен снимать кино, - сказал Квент.
- Если вы не снимали Некоторые любят по горячей, - сказал я, - то, что же вы снимали? Думаю, все остальное мало существенно, - сказал я.
- Понимаете ли, молодой человек, - сказал Квент, нарезая себе еще три листика горячей говядины, - одна идея существует одновременно в нескольких точках пространства. Понимаете? Я снял фильм на эту же тему.
- Как он называется? - спросил Лев Толстой.
- Охотно отвечу. Это широко известный фильм.
- Ну, а как он называется? - чуть не подавившись куском говядины, нетерпеливо спросила Монте.
  
- В Джазе Только Девушки. - Квент налил себе большую кружку чешского пива и выпил сразу почти всю.
- Это вы сняли? - спросил я.
- А кто, по-вашему, это снял? - только и сказал Квент и допил свое пиво до дна.
- Сейчас у вас есть какие-нибудь планы? - спросил Лев Толстой.
- Да, вот ребята недавно прибыли сюда, к нам и привезли новость. - Он ножом указал на Со и Ла. - Говорят, Джемс Камерон заболел. Предлагает мне снять вторую часть Аватара. Ну, если я не против, конечно. - Он поднял руку, заранее предполагая вопрос. - Конечно, я буду снимать. А что здесь, то есть в Там-Таме снимать. Не надо даже ничего выдумывать. Просто полечу на воздушном шаре и сниму всё, как было.
  
- Что еще вы сняли? - спросил Лев Толстой. - Форест Гамп?
- Сам ты как Форест Гамп, - сказал Квент и добавил: - Я снял великолепный фильм В Окопах Эстэ. Про Александра Матросова. Слышали?
- Конечно, слышали.
- Вы должны сказать нам всю правду.
- Какую правду?
- Кто вы? Зачем прибыли сюда? Вы агенты Моссада?
- ФБР?
- ЦРУ?
Застрочили они, как из пулемета.
- Это называется перекрестный допрос? - спросил я.
Далее, введение чипа преданности Криатору.

Мы перешли в курительную комнату. Она была здесь же, в зале, просто из-за стола мы пересели на диваны.
- Когда нам будут вводить чип предательства? - спросила Монте, выпустив струю дыма.
- Какой еще чип? Нет никакого чипа. А впрочем, извольте, скажу, - и этот парень встал, подошел к бару и повернулся лицом. Он заложил руки за спину, как будто человек, приговоренный к большому сроку на этой планете.


Встреча Абеля и Березы. Инопланетяне.

Никто, кстати сказать, не знал, что это такое. Если планета, то почему она не видна с Земли. Если это просто другое пространство, то где оно находится. Поэтому решили, что это место Там-Там, не соотносимое с Землей. Так называемое вариантное пространство. Попасть в него логическим путем практически невозможно. Настолько мала эта вероятность. Но американцы когда-то подобрали в пустыне Сахара двух разбившихся инопланетян. И... и в конце концов с их помощью был найден Там-Там.
  
Два джипа и автобус вывозили из пустыни инопланетян. Предполагалось нападение русских разведчиков. По этой причине в число сопровождавших был включен федеральный маршал, которому дали имя Томми Ли Джонс. Он выпил виски и лег спать на заднем сиденье джипа. Когда ему сказали, что навстречу едут два мерса, Томми ответил, что его это не касается. И просил больше не будить.
- Пока никто не сбежит, - добавил он.
Русский по кличке Абель получил задание захватить инопланетян.
  
К нему подошли, когда он в парке Горького играл на бильярде.
- Сыграем?
- По полкосых?
- По полкосых.
- В американку?
   - В американку.
Долго они играли. Много коньяка выпили. И задолжал Абель этому человеку десять тысяч. Даже не заметил, как это произошло.
Потом поехали в Украину. Сняли там телок и трахались с ними в номере до самого утра. Потом... потом спали до вечера и спустились в ресторан ужинать.
- Спасибо тебе, Боря, - сказал Абель. - Я тебе, кажется, должен? И добавил: - А может, нет? Я уже что-то плохо помню.
  
- Конечно, должен. Десять тысяч баксов.
- Да брось ты! Мы же друзья.
- Хорошо, - Боря придвинул к себе только что принесенный стейк. И добавил: - Тогда подари мне по-дружески одну вещь.
- Что хочешь, - сказал Абель. - Говори.
- У тебя есть два инопланетянина. Отдай их мне.
- Пожалуйста. Но... если можно, доплати мне еще десять тысяч. И знаешь почему? Я те десять тысяч, про которые ты говоришь, не помню.
- Хорошо. Чек или наличные?
- Я люблю кеш.
  
- Вот. - И Боря выложил на стол две пачки по пять тысяч. Абель сразу убрал деньги в карман.
- Я обещал тебе ино... инопланетян? Я правильно произношу? Именно инопланетян, а не кого-нибудь еще?
- Да.
- Отвечу тебе так же просто. У меня нет инопланетян.
- Ты много чего не знаешь, Абель.
- Ты не знаешь, например, что ты разведчик.
- Я разведчик?! - И Абель расхохотался. Он так сильно смеялся, что официант подошел к их столику и спросил:
- Желаете еще что-нибудь?
  
- Принесите бутылку вина урожая 1953 года
   - Красного или белого? - спросил официант.
- Половину красного, половину белого, - сказал Абель. - Смешать, но не взбалтывать.
- Не нужно, - сказал Боря. - Принесите красного. Ведь к красному мясу подают красное вино. И да, - обратился он к Абелю, когда официант ушел, - твой отец записал тебя в КГБ. Тебе тогда было пять лет. Но ты был уже в звании сержанта. Да, у твоего отца были большие заслуги перед народом. Он имел право так сделать. Но до сегодняшнего дня о тебе не вспоминали.
- Теперь пришло время? - улыбнулся Абель.
  
- Можно и так сказать. Просто сейчас я назначен директором этой лавочки. И мне удалось найти секретный файл. Тогда, в 153, в разбившемся космическом корабле было не два, а четыре инопланетянина. Томми Ли Джонс и твой отец поделили их пополам.
- Этот корабль упал не в пятьдесят третьем, а в сорок третьем году.
- У тебя есть такая информация? А говорил, что ничего не знаешь.
  
- Только это я и знаю. Это фотография танка Т-34. На нем написан год 1943. И на этом танке сидят два инопланетянина. Я всегда думал, что это немецкие куклы. Теперь я понимаю, что это были инопланетяне.
- Где эта фотография?! - быстро спросил Борис.
В это время подошел официант с бутылкой вина. Но это был уже другой парень. Борис положил ладонь на руку Абеля.
- Пока ничего не говори.
  
- А... где наш официант? - спросил Борис. Он увидел, как рука официанта в белоснежном кителе с двумя желтыми кантами поползла из салфетки, которой он держал бутылку. - Ложись! - успел крикнуть Борис и толкнул Абеля. Он выстрелил два раза в официанта, но тот все-таки успел один раз нажать на курок. Пуля попала Абелю в плечо. - Хорошо, что не в глаз, - Борис Бер успокоил Абеля, который лежал на обломках стола из красного дерева.
  
- Я не могу подняться, - сказал Абель. - У меня адская боль в плече. Думаю, перебита ключица.
- Зато он уже мертв, - сказал Борис Бер. Он указал еще дымящимся пистолетом на убитого официанта. Одна пуля попала ему в правую сторону груди, другая в левую. - Я всегда так стреляю, - добавил ДКР. Он действительно был тогда директором контрразведки. Ты не спросишь почему? А потому что вдруг это инопланетянин. А них сердце может быть и справа. И знаешь почему?
  
- По-че-му? - едва смог выговорить Абель. Он сидел на стуле, свесив голову. Правой рукой он держался за левое плечо.
- А потому что, - с увлечением начал объяснять контрразведчик, - они иногда путают при земной адаптации право и лево. Они смотрят на человека, и думают, что надо стать таким же! Понимаешь? Они-то думают...
  
- Пожалуйста, сэр, - едва слышным голосом проговорил Абель, - прекратите пороть чушь. Мне нужна медицинская помощь.
- Я специально разговариваю с тобой, чтобы ты не уснул до приезда реанимации. Держись парень.
Они заехали в больницу, а потом сразу на квартиру Абеля на Кутузовском проспекте. Парень был удивлен, что в Украине их легко отпустили. Этот Бер только показал свое удостоверение, и толпа менов в штатском расступилась. Хотя Абель, как сын легендарного разведчика, несмотря на боль в плече, смог заметить на лицах некоторых агентов оскаленные, как у волков перед нападением на лошадь большие зубы. Но сейчас он был их сильнее.
  
Квартира оказалась разгромлена. Везде были разбросаны бумаги, сломаны даже стулья, аппаратура валялась на полу.
- Где была фотография? - спросил Бер.
- В Библии, - ответил Абель. Он прихрамывая прошел к книжному шкафу. - Они не нашли ее! - воскликнул он. Странно, но Библия и еще несколько книг так и остались лежать в шкафу. Хотя остальные были разбросаны на полу. Он вынул фотографию и сказал, что, наверное, им помешали.
- Кто-то им помешал, и они, не закончив обыск, скрылись.
- Или...
- Что или?
- Нет, ничего. Примем твою версию.
  
Далее, поиск инопланетян. Они слишком долго пролежали в пустыне. И приняли тела Ада по прозвищу Андеграунд и Апа по прозвищу Апшерон или Ахерон.
  
Они прошли на кухню. Здесь тоже все было перевернуто. Только фирменная соковыжималка стола на стойке. Борис сделал два фреша из моркови.
- Выпей, тебе станет легче.
- Я лучше пива, - сказал Абель
- Где нам искать инопланетян? - спросил после некоторого молчания Абель. - Ума не приложу.
- Но ты уже в них веришь? - спросил Бер. Он сделал глоток морковного фреша. - А знаешь, мне нравится.
- Божественный напиток это пиво, - возразил Абель.
- Выпей еще.
  
- Я обычно не пью больше одной бутылки сразу.
- Почему? Американцы вон с упаковкой садятся смотреть телевизор.
- Я не сижу дома, как они. Где в электричке искать туалет. Между вагонами?
- В электричке? А при чем тут электричка?
- Вот, - Абель поднял с пола счет за свет, - придется ехать.
  
Борис встал вплотную к Абелю и внимательно посмотрел на бумажку, которую держал в руке Абель.
- Откуда он взялся?
- Вероятно, упал с холодильника, когда я открывал дверь, чтобы взять пиво. Не помню, чтобы я его сюда клал.
- Откуда тогда он взялся?
- Не знаю.
- Но это счет на твое имя?
- Да.
- И ты его сюда не клал?
- Нет.
- Нет? Или точно, нет?
- Теперь вспомнил, - ответил Абель. - Точно, нет.
  
- Значит, его сюда положил кто-то другой. И это был тот, кто делал здесь обыск. Возможно, они искали то, что было у них в руках. Понимаешь? - спросил Бер.
- У меня рука болит, - ответил Абель. - Поэтому я могу сообразить только, что они могут сейчас сюда вернуться.
- Молодец! - и Борис хлопнул Абеля по плечу. Парень вскрикнул и чуть не упал от боли. Не обращая внимания на крик и боль Абеля, Борис добавил, что это очень хорошо.
- Значит, они не запомнили адрес на счете, - добавил он. - Это прекрасно, это великолепно.
Абель отскочивший к окну после удара Бориса увидел подъехавшую к подъезду черную машину.
- Джип, - сказал он, - думаю это они.
  
- Да, это они, - сказал Бер. Он увидел, что двое выпрыгнули из джипа и быстро пошли к двери в дом. - Уходим. Да, надо уходить, - добавил он. - Но что-то здесь не сходится.
  
Они поднялись на этаж выше, и выждали пока два бойца подойдут к двери. Потом Бер вынул большой автоматический пистолет, навернул на ствол глушитель и спустился на несколько ступенек. Абель думал, что он выстрелит этим бандитам в спину. А то ведь, если это профессиональные киллеры, можно и самому нарваться. Но Бер свистнул. Идиот. Абель даже зажмурился. Пистолет Бера зазвенел, как колокольчик. Он остановился только тогда, когда всадил в цели по четыре пули. И все же один раз кто-то из киллеров успел выстрелить. Точнее, это были два почти слившихся в один выстрела. Это прозвучало, как ТТ. Опять! Что? нельзя обойтись, что ли, без этого пистолета? Но это было совсем другое оружие. Просто стреляло таким дуплетом:
- ТТ. - Но киллер промазал. Только волосы на голове Бориса слегка шевельнулись.
  
   Надо было быстрее уходить, но Борис все-таки остановился и перевернул этих ребят на спину.
- Где-то я их видел, - сказал Абель. Это были парень и девушка, но одетая, как мужчина.
- Очень странно, - только и сказал Бер, и они побежали вниз по лестнице.
Абель попросил двигаться чуть медленнее.
- А то у меня очень плечо болит. - И добавил: - Почему вы не сделали контрольные выстрелы.
- Забыл, - просто ответил Бер. - Я не настоящий убийца.
- Они бы нас не пожалели.
  
- Это точно. Но, думаю, у них уже не будет на это времени.
Он ошибался, эти ребята не умерли.
  
  


Г ЛАВА ШЕСТАЯ

Секретная записка Абеля
Дом в деревне
  
Дальше я приведу записку Абеля. Он написал это прежде, чем исчезнуть. Записку нашли в его новом доме на Рублевском шоссе. Тот дом, куда они поехали после того, как Борис Бер стрелял на лестнице.

   Мы прошли мимо джипа и никто нас не остановил. Мне показалось даже, что там и нет никого. Но проверять мы не решились. В электричке мы почти все время провели в тамбуре. Курили почти беспрерывно.
- Наверное, это бомжи, - сказал я.
- Ты говоришь, что в этом доме нет централизованной проводки. А генератор был сломан, - Борис смотрел в окно на мелькающие поля.
- Да. В этом доме я не был шесть лет.
- Точно там поселились бомжи.
- Нет, не думаю. Их бы вычислили.
  
- Шесть лет! - еще раз повторил Борис. - Почему вы не продали его.
- Не знаю. Никто мне не предлагал купить его.
- Хороший ответ для разведчика. Хотя вы и не разведчик. - Борис помолчал. - Если там кто-то живет, вряд ли мы найдем какие-то важные бумаги. Там хоть был чердак? Может быть, дом заняли приличные люди, и все ваши вещи снесли на чердак?
- Вряд ли.
- Почему?
- Если бы это были порядочные люди, они бы, по крайней мере, заплатили за свет. Не говоря уже о том, что приличные люди не заняли бы чужой дом.
- Может быть, это какие-то ваши дальние родственники?
- Не думаю.
- Очень хорошо, - сказал тогда Бер, - значит, мы едем туда, куда надо.
- Что?
  
Но он только ответил, что мы уже приехали.
   Мы шли по зарослям черной смородины. Почему-то ее никто не собирал. Но вскоре мы облегченно вздохнули. Нам встретилась девчонка с корзинкой.
- Как тебя звать, девочка?
- Анна.
- Скажи, Анна, где люди? - спросил я.
- Так сегодня же пятница.
- А что, пятница, постный день? - спросил я.
- Нет, день сегодня обычный, скоромный, - ответила Анна. И добавила: - Просто никто еще не приехал. Рано.
- Так здесь постоянно никто не живет? - спросил Бер.
- Нет, никто.
- Почему?
  
- Это трудная жизнь. Нет воды, нет электричества, - ответила Анна.
- И газа, - добавил Бер.
- Нет, газ иногда бывает, - ответила Анна. И добавила: - Из-за этого здесь никто и не живет. - Она посмотрела на часы. - Вот через два с половиной чала опять начнется.
- Утечка газа? - спросил Борис. - Здесь проходит газопровод? - обратился он ко мне.
- Нет, раньше не было здесь газопровода. В экологически чистом месте это запрещено.
- Откуда же газ? - недоуменно переспросил Бер. - Ты не знаешь, откуда выходит газ, Анна?
- Он выходит из черного дома.
  
Оказалось, что этот газ выходит из какого-то черного дома уже три года. Было изменено даже расписание электрички. Она приходила через час, после того, как газ переставал идти. За час и пока они шли к домам, газ успевал рассеяться.
- Удивительное явление! - воскликнул Бер, - и никто ничего не может сделать?
- Нет, все боятся.
- Чего?
- Не чего, а кого, - сказала Анна и сделала большие глаза.
- Кого же? - спросил я. - И добавил: - Домового, что ли?
- Сам ты как домовой. В этом доме живут киллеры.
- Киллеры? Кто тебе сказал?
- Я сама их слышу почти каждый день. Стреляют и стреляют. Так это ТТ, ТТ, ТТ.
   Далее, как сама Анна живет в этой деревне одна?
  
Мы вышли из кустарника и через поле направились к деревне. Она тоже была окружена небольшим лесом.
- Вон он тот дом, шестой отсюда, - сказала Анна. - А мой напротив.
- Шестой? - переспросил я. И добавил: - Точно.
- Абсолютно, - ответила Анна.
- А что ты так удивляешься? - спросил Бер.
   - Это мой дом, - ответил я. - Только раньше он не был таким черным.
- Ты с кем живешь? - спросил Бер у Анны.
- Я? Ну, я живу сейчас одна.
- Сколько лет?
  
- Ну, уже два дня. Они забрали моего деда, - она указала на черный дом. Он хотел с ними помириться, взял четверть самогона и ушел. С тех пор я не могу его найти. Может быть, поищем вместе? Пойдемте, их сейчас нет дома. Пока их нет, мы все обыщем. - Анна потащила нас к черному дому.
- Пойдем, - сказал Бер, - это ведь твой дом.
Удивительными были две вещи. Этот крайний дом был единственным, который был подключен к электрическому столбу. И в доме был счетчик!
- Это мой дедушка им поставил, - сказала Анна.
   - Он электрик?
- О! да. Он электрик.
  
Мы обошли весь дом, но не обнаружили ничего подозрительного. В подвале был еще не до конца смонтированный генератор. В углу стоял холодильник, но он еще не был подключен. Однако пиво в этом холодильнике уже стояло.
- Здесь не меньше двух фур, - сказал Бер. - Зачем им столько пива? - спросил он Анну.
- Они больше ничего не пьют, - ответила Анна. - Пьют бутылочное пиво и едят раков.
- Всех раков, наверное, сожрали в округе? - сказал Бер.
- Не-а, у нас их полно. Целая река, - ответила Анна.
- Ты их тоже ешь? - спросил я.
- Нет.
- Почему? - спросил Бер, продолжая осматривать подвал.
  
- Потому.
- Почему потому?
- Ну, как почему? У меня же нет пива.
- Понятно. А они, значит, пьют это пиво, - я взял бутылку и бросил Борису. - Хочешь, - обратился я к Анне.
- Не знаю. Это же не мое пиво, - ответила она. - Впрочем, давайте. Ведь это ваш дом, а значит, хотя бы часть пива должна принадлежать вам. - Она взяла бутылку, потом попросила меня открыть ее. - Я видела, как они открывают, но боюсь испортить зубы. Дед мне говорил, что пива открывают зубами только инопланетяне или черти.
  
- Вот как! А эти ребята, что живут здесь, кто они - черти или инопланетяне?
- Думаю, что они черти. И знаете почему? Инопланетян не бывает. - Она попробовала пиво и поставила бутылку на большие весы, которые стояли тут же на полу. - Я думала, что оно сладкое, - сказала она.
- А ты никогда не пробовала?
- Да пробовала. Да опять забыла. Мне все кажется, что пиво в таких красивых бутылках должно быть сладким. Я не могу привыкнуть к горькому.
- Как выглядят эти бомжи, что живут здесь? - спросил Бер. - Это люди?
  
- Да люди, как люди. Только во время газовой атаки они начинают играть в войну и залезают в танк.
- Они надевают противогазы? - спросил я.
- Нет. Они сами становятся, как противогазы. И меня приучили. Я ведь газа-то не боюсь, Поэтому и остаюсь здесь. Не уезжаю в город.
- Где у них танк? - спросил Бер. - Он из фанеры. Или из пивных бутылок?
- Ну ты скажешь! Это настоящий танк.
Мы поднялись и вышли во двор. Танк стоял с задней стороны дома. Мы его даже не заметили, когда входили. Это был настоящий танк Т-34.
  
   - Это они, - сказал наконец Борис Бер. Они сами показали нам путь сюда. Видимо они слишком долго нас ждали.
- Вы думаете, что киллеры, которых вы убили, были эти инопланетяне? - спросил я.
- Скоро мы это узнаем, - ответил Борис. - Если это были действительно те инопланетяне, которых нашли в пустыне Сахара в пятьдесят третьем году, то так просто они умереть не могут.
- Не могут, не могут, - сказала Анна.
Далее рассказ Анны.
  

Рассказ Анны, Я летаю. Танк Т-34. Рубиновые и Изумрудные Звезды. Бер удочерил Анну. Вход в Там-Там.

Однажды они напились и заставили дедушку сесть в машину. Это был старый пикап Тойота. Теперь его уж нет. Дедушка двигался вдоль реки, потом повернул и поехал через поле, где эти ребята вырыли окоп. Они обстреляли его машину из пулемета, а потом пошли в атаку с автоматами наперевес. Пулеметная очередь пробила капот машины в нескольких местах, и она задымила. Потом заглохла. Дед побежал к водокачке.
- А надо было бежать к шоссе, - высказал свое понимание боевого искусства Бер.
- Но Ад и Ап поступили так, как они говорили, поступили русские на Курской Дуге.
- Что это значит? - спросил я.
  
- Они дезинформировали Транса, так они звали моего деда.
- Вероятно, это прозвище произошло от слова трансформатор, - сказал я.
- Совершенно верно, - сказала Анна. И добавила: - Он же великий электрик! - Анна хотела еще что-то добавить, но Бер перебил ее.
Он сказал, что не понял, о какой дезинформации идет речь.
  
- Они подговорили Лешку-дурачка, чтобы он за между прочим сказал Трансу, будто бы на подступах к шоссе Андеграунд установил автоматическую ракетную установку под названием Герда.
- Я уж думал, что Катюша, - сказал я. И добавил: - Выходит, что они были немцы, а твой дед русский.
- Не думаю, - ответила Анна.
Далее они находят вход в Там-Там. Ведь за этим и ведется этот рассказ.
  
- Этот танк когда-нибудь ездил? - спросил я.
- Нет.
- Тогда зачем он здесь?
- Зачем он здесь? - Анна почесала голову. - Они там прячутся, когда приезжает милиция. Раз - и их нету. Ведь кроме меня и дедушки никто не верит в их существование.
- Но, а как же пиво? - удивленно спросил Бер.
- А вот они говорят, что это мы воруем ваше пиво.
- Как это? - не понял я.
- Застали нас здесь с дедушкой и говорят, что мы воруем здесь ваше пиво.
- Мое пиво?! - удивился я.
- А чье же? Ведь это же ваш дом.
  
- По-вашему, Анна, выходит, что этих инопланетян не видел больше никто, кроме вас с дедушкой?
- Скорее всего, - ответила Анна.
- Может быть, это просто ваша выдумка? - спросил я.
- Ну, ждите их здесь, проверяйте! Может быть, дождетесь своей смерти, - сказала она.
Пока пили пиво Анна рассказала, что инопланетяне вселились в двух журналистов, которые приехали, чтобы разузнать об аномальных явлениях. Слухи все-таки были.
   А как это было? - спросил Бер. - Вселился!
- Так вы, что? ни разу не видели? - Она радостно засмеялась.
  
- Так это было не в первый раз? - спросил я.
- Разумеется.
Борис только покачал головой. Я улыбнулся.
- Один из них вселился в меня. И я делала, что хотела. Я летала. Над рекой. Над поймой. Я спустилась в пойме прямо на дерево. На этом дереве росла крупная и такая сладкая черемуха, что я не могла наесться. Ела и ела, ела и ела, ела...
  
- Когда это было-то? - спросил Бер.
- Да вчера и было.
- Э-э, мы попали, - сказал Бер. - Все вранье! Как я сразу не понял. Какая черемуха?! До черемухи еще два месяца!
- Да?! А это? - И она показала свои синие зубы и черный язык.
- Все равно не верю, - сказал Бер.
- В общем, я вот что вам скажу, ребята. Если вы не верите в черемуху, то в инопланетян тем более не сможете поверить. Да зачем вы тогда их ищете, я спрашиваю? Как было хорошо! Я почти научилась летать. Так бы сейчас и полетела. - Она подняла руки. Подпрыгнула, но ничего не вышло.
  
- Да она пьяная, - сказал Бер. - Зачем ты ее напоил?
- Я? Да она выпила всего одну бутылочку ноль тридцать три. Вот малолетка! Летать она захотела.
- Эх, жаль, не научилась. А так хорошо было! Красота. Бывало, летишь и так хорошо, все видно сверху.
- Хватит врать.
- Да пусть врет, жалко, что ли. Ну, и что такого интересного ты видела? - спросил я. Я, спросил просто так, не надеясь услышать ничего реального. Но она сказала, что видела свет.
- Где? - спросил я.
  
- Наверное, там, - сказал Бер, - где растет черемуха.
- Нет, этот свет был здесь!
- И в это время один инопланетянин был в тебе?
- Он был вокруг меня! Так будет правильнее говорить, - сказала Анна. - А второй в это время отъехал на танке.
- Ты говорила, что танк никогда не ездил? - сказал Бер.
- Это было единственный раз. Тем более я была на высоте.
- Значит, ты видела свет?
- Да, это был зеленый свет. Он шел из глубины Земли. Эти ребята начали переговариваться между собой. И я услышала позывные.
- Какие позывные? - спросил Бер.
- Это было такое тиканье: Там-Там, Там-Там, Там-Там.

Мы залезли в танк, открыли нижний люк и спустились по винтовой лестнице.
- Ничего особенного, - хотел сказать я.
Но в углу была еще одна дверь.
- Кровати, - сказал удивленно Бер. - Ничего не понимаю.
- Чего ты не понимаешь? - сказал я. - По-моему, здесь была Шарашка. Он даже остановился от такого заявления. Потом мы увидели большой зал с очень высоким потолком.
  
   На стене справа был магический круг. Внутри круга красным стеклом была выведена пятиконечная звезда. Когда мы вошли, свет загорелся автоматически.
- Зачем нужна вторая звезда? - спросил я.
- Какая вторая? - спросил Бер. - Где? Я не вижу.
- Я ее уже видела, - сказала Анна, выступая вперед. - Включите свет.
- Свет горит, мэм, - сказал Бер насмешливо.
- Сам ты свет, - сказала Анна. Она показала на компьютер, который стоял на столе около сцены. - Я сама включу, я разбираюсь в этом деле.
И действительно, она подошла к компьютеру, нажала пять раз и мы увидели изумрудную звезду.
- Вы в курсе, ребята, - сказала Анна, - что эти звезды драгоценные?
  
- Одна, как будто рубиновая, - сказал Бер.
- Другая похожа на изумрудную, - сказал я.
- Ничего похожего, - Анна даже высунула язык. - Они обе настоящие. И более того, они не из синтетического материала. Это природные рубины и природные изумруды. И это еще не все.
- Не верю ни одному твоему слову, - сказал Бер. Он хотел подойти к звездам, но наткнулся на невидимую преграду. - Что это?
- Это бронебойное стекло, - ответила Анна.
- Зачем?
- Ну, как зачем? Чтобы руками не трогали, я думаю.
- Вы, Анна, думаете, как профессор, - сказал Бер.
- Ну, так.
  
- Что, ну так? От инопланетян научилась?
- Да у меня у самой дед, как инопланетянин! От него всему научилась.
- Какой-то легендарный дед у тебя. Почти, как у меня, - сказал я.
- У тебя кто? Ах да, вспомнила. Ты говорил, какой-то разведчик. А у меня...
- А у меня... а у меня? - Она задумалась на секунду, и добавила: - К сожалению, я не могу сказать. И знаете почему?
- Почему? - спросил Бер. Он стоял напротив звезд и рассматривал их, как завороженный. - Настоящие звезды, ты говоришь? И более того. Что более того?
- Они сделаны тыщу лет назад, - сказала Анна. И добавила: - Даже больше.
  
- Не может быть, - сказал Бер.
- Почему? - спросил я.
- Да раньше столько рубинов и изумрудов просто не существовало. Где люди могли их взять. Столько не добудешь с допотопной техникой. - Бер постучал пальцем по бронированному стеклу. Он посмотрел на Анну и спросил, почему она не может сказать, кто ее дед.
- Ну, как вы не понимаете, что это секрет? Его ищут эти журналисты, вселившиеся в инопланетян.
- Ты так говоришь, Анна, что можно подумать, они его кровники! - сказала я.
- В общем-то, нет. Но, может быть, когда-нибудь в прошлом так оно и было. Думаю, вы правы.
Далее, работа звезд по системе АСП.

Анд и Ап прибыли, но было уже поздно. Бер был тогда директором СС, Секретной Службы Безопасности и успел до их приезда вызвать отряд МК, Морских Котиков, который подчинялся ему лично. Анда и Апа арестовали за покушение на убийство. Но никто не хотел верить, что они вселились в инопланетян. На прощанье эти ребята сказали Беру:
- Ты, чертов депутат, лишил нас пива и раков.
- Поэтому никто не поможет тебе разгадать шифр рубиновых и изумрудных звезд.
- Я уже знаю шифр, - ответил Бер. - Это Крест.
Они только рассмеялись. Правда, один из них вдруг сделал серьезной лицо и сказал:
- Ты прав.
Их увезли.
  
Далее: куда девается Анна? И кто разгадывает шифр Там-Тма? Где Транс?


Дед Анны, Транс, Тамминистр и Нанотехнолог - одно лицо

Бер на всякий случай удочерил Анну. Поставили ограждения вокруг всей деревни. Поставили наблюдательные вышки, ввели сначала роту, потом батальон профессиональных охранников. Но завести Там-Тама не удавалось. Никто не мог понять кода. Даже Анна. Хотя и хвалилась, что все может, все знает и сможет включить Там-Тама. Ничего. Тогда Анна сказала, что надо все-таки искать ее Транса, деда.
- Может быть, все-таки: твоего деда - Транса? - решил уточнить Бер. Он думал уже об этом, но пока у него не было никаких идей, где его искать.
Тут раздался телефонный звонок. Это был Андеграунд.
  
- Что? - Бер уже знал, что этих ребят выпустили. С помощью дорогого адвоката ребятам удалось доказать, что ни вокруг них, ни в них нет никаких чертовых инопланетян. Нет и все. Это же очевидно. Мы такие, как все. И такими были всегда. Верно? Конечно, верно. Теперь им нужны были деньги на того адвоката, который спас этих ребят от экспериментальных медицинских исследований. - Это во- первых.
- А во-вторых? - спросил Бер.
- Допустите нас до Там-Тама. Вам все равно его не завести.
  
- Может быть, вам продать его? - спросил Бер.
- Можно обсудить и этот вопрос. Мы найдем деньги. У нас есть богатые люди. А пока что заплатите нам за адвоката.
- А если нет?
- А если нет, мы найдем способ пройти на базу Березовая Роща. Ведь так на самом деле называется ваша база Клейтон? - Андеграунд рассмеялся. - Однако, мы тогда сами заведем Там-Тама.
- Неужели они все-таки инопланетяне? - вслух сказал Бер. - Как можно так притворяться?
- Здесь другая система, - сказала Анна. Она только что вошла. - Им не надо притворяться.
  
- Все равно они нам не подходят. Если они не инопланетяне, то все равно не смогут включить Там-Там, но войдут в дело. А если они действительно инопланетяне, тогда они нас обманут и уйдут через Там-Там к другим звездам.
- Если бы они хотели уйти, - сказала Анна, - давно бы ушли. Здесь множество взаимоисключающих ситуаций. Так мы ничего не решим.
- А твой дед решит?
  
- Вы сказали.
- Я понятия не имею, где его искать, - сказал шеф службы безопасности. - Простите, мэм, но я не знаю.
- Ищите его. Знаете, что я думаю?
- Нет, я не инопланетянин и не экстрасенс, я не могу видеть сквозь пространство и время.
- Я думаю, его надо искать в тюрьме, - сказала Анна.
- Почему ты так думаешь?
- Эти ублюдки засадили его в тюрьму. Я просто в этом уверена. Когда найдете, назначьте его...
- Главным электриком?
- Нет, теперь это уже в прошлом.
- Главным инженером Там-Тама?
- Нет, нет, люди не поймут, это слишком просто. Назначьте его главным по нанотехнологиям.
  
- Нано, что?
- Ну, министром по очень тонким материям. Я уверена, он включит Там-Тама.
Действительно, Транс сидел в тюрьме по обвинению в растрате государственной собственности. Освободить Транса оказалось делом нелегким. Шеф жандармов... Простите, какой еще шеф жандармов? Я просто отвлекся. Тут передо мной Фрэнсис Уиме должен победить Гарри Вардона. Я уже это знаю, но все равно интересно. Еще раз прошу прощенья. Итак, председатель всемирного конгресса кино, автор и главный режиссер фильма В Джазе Только Девушки сказал:
  
- Расхититель национального достояния должен и дальше сидеть в тюрьме. Сколько? Всю жизнь практически. Правильно я говорю? Вор должен сидеть в тюрьме!
- А если все воры? - спросил на теледебатах Бер.
- Если все? - переспросил слегка заикаясь, как поэт, режиссер. - Может быть, тогда...
Эта недоговорка решила дело. Деда Анны выпустили из тюрьмы на поруки Бера. Правда самому Беру на следующий уже день пришлось бежать из страны в Англию.
  
Хорошо, что к тому времени Криатор уже успел назначить Транса министром по Нано. Это было сделано еще передним числом. Бер и Криатор последний раз вместе мылись в бане. После очередной парки и пива с раками из Там-Тама он подписал указ о назначении еще неосвобожденного Транса министром Нано. Практически это означало, что Транс назначен министром Там-Тама. Как его здесь и назвали в первый раз:
  
- Тамминистр.
Журналисты Анд и Ап быстро подхватили это летучее слово. Они хотели опять устроить покушение на него где-нибудь на загородном шоссе. Но получили прямое указание отвалить. Вдруг этот технолог действительно сможет найти закон симметрии далеких звезд и запустит этот звездолет.
Тогда еще думали, что это звездолет. Ходили слухи, что его сбили зенитчики в сорок третьем году. Думаю, это просто была дезинформация. Сначала говорили, что тарелка, или, что там на самом деле было, упала в пустыне Сахара в тысяча девятьсот пятьдесят третьем году. Потом, оказывается, это было не в пятьдесят третьем, а в сорок третьем году. И не в Сахаре, а на Курской дуге. Теперь: это было в сорок третьем, но здесь, под Москвой.
   Транс потребовал модернизировать бункер. Здесь поставили самые новые компьютеры, новые кровати, книжные полки, туалеты, бар. Теперь не надо было ходить спать в общую комнату с двухъярусными кроватями. В ней расположился взвод гранатометчиков. В ней тоже установили барную стойку. Как сказал Нано:
- Чтобы было все, как у людей. Цивилизованно.
Ну, окей, окей.
  
Транс день и ночь крутил звезды, но не мог найти решения. Нет и всё! Два его Билл Гейтса не находили даже идеи космической симметрии. С ними вместе обедал командир спецназа из соседней комнаты. Он сказал, что для плодотворной работы необходимо поселить здесь несколько девушек. Но Транс отказался:
- Тогда у них совсем голова не будет работать.
  
   Однажды Нано заметил, что у компьютера вертится уборщик помещения. Полгода назад он был студентом Гарварда. Потом у него толи кончились деньги, толи его отчислили за недобор баллов по разным курсам. Но еще говорили, что он был стипендиатом Бера. И тот из-за своих личных проблем забыл перечислить баксы в университет.
   Но правильнее было бы сказать, что после побега Бера стали быстро ликвидировать его контакты, его ставленников. И его студентов. Парня Бера взял к себе Нано. Все-таки именно Борис нашел и освободил его из тюрьмы, где он шил наволочки. Надо было брать проверенных людей на эту работу. Даже уборщиком. Нано боялся киллеров Анда и Апа. Он был уверен, можно сказать, точно знал, что это злобные инопланетяне. И как минимум планируют нападение на Пентагон, где в лабораторных условиях содержатся два их собрата. А пока суть да дело, будут рады грохнуть его. Чего им собственно надо Нано толком понять не мог. Просто умственные расхождения? И он был прав.
  
Далее Эйно находит код по географическим ошибкам в Библии.


Код Эйно. Ксения Серова. Первые пятнадцать суток за обращение к себе на:
- Ты.

Эйно попросил Транса поставить между двух кресел журнальный столик из дорогого дерева, пепельницу из приличного хрусталя и повесить на стену доску, как в Гарварде, чтобы заносить туда пришедшие в голову мысли. Транс согласился и дал парню неделю. Тот курил теперь дорогие сигары на своей половине, ходил, как Эйнштейн на прогулки с кошкой и собакой и думал. Думал, курил сигары и писал на доске. Гейтсы сидели за компьютерами на своей половине, и если вдруг взгляд их падал на Эйно, ребята только сочувственно ухмылялись. Ведь Эйно работал только за эти сигары, кофе, чай и возможность расхаживать взад и вперед по большому пространству комнаты. А по вечерам в саду. Все. А они получали по десять тысяч баксов в месяц. У них был даже шанс перейти на оплату фунтами стерлингов.
  
Эйно нашел решение, написал его на Гарвардской доске и ушел в сад с собакой и котом. Ребята подошли поближе, успели прочитать сверху:
  
Звездный Крест
  
   И тут они услышали тихое, но грозное рычание. Из-за камина вышла собака похожая на ту, с которой ушел Эйно, но только больше в два раза.
- Откуда она здесь? - спросил Билл Гейтс.
- Не знаю, - ответил второй. - Может быть, это та же собака. Только она выросла?
- Да нет! Мне кажется, это совсем другая порода.
- Какой-то странный пес.
  
Это был мощный тигровый дог. Такой умный. Дело в том, что Нано продлил пребывание уборщика Эйно еще на две недели. Ему казалось, что этот парень может решить проблему. По крайней мере, сдвинет ее с места. Он договорился обо всем с самим Криатором. Когда-то Нано учился вместе с великим Криатором в одном месте. В Оксфорде. Там было хорошо. Хотя к тому времени уже умерли и Резерфорд, и Уотсон, и Крик. Уже был придуман атом, уже открыли двойную спираль, уже готовы были вот-вот научиться считать время так, как его считают в Библии, уже были почти пересмотрены многие географические понятия. А как там было в пабах! Можно было привести с собой даже большую собаку. Идет дождь, здесь надоело, а другой паб рядом. Можно перебежать в него, не успев промокнуть. Всем, кто там учился, повезло в жизни. Одни стали министрами, другие президентами, некоторых, как Нано освободили из тюрьмы раньше времени.
  
Ксенни Серовой, например, которая училась там на первом курсе, когда Криатор уже праздновал выпускной бал, дали пятнадцать суток, когда она приехала на Родину в летние каникулы. Отсидела только пять. Освободили бы раньше, но бюрократическая система, которая тогда существовала, не позволила этому печальному известию раньше достичь ушей Криатора. Позорные пятнадцать суток этой прекрасной даме дали совсем не за систематический мат, а за всего один оборот русского языка.
  
   Многие области вводили тогда разные ограничения. Один мэр считал нужным запретить школьникам гулять после девяти вечера, другой запрещал пить пиво по утрам, кто-то вводил в школе штрафы за мат. В родном городе Серовой мэр, бывший филолог, придумал давать пятнадцать суток за то, что кто-то называл себя на ты. Потому что часто начали возникать непонятки. Например, скажет Ксения:
  
- Ну, ты! - И человек может этого человека вызвать на дуэль. Мол, чё ты мне тыкаешь? Не запряг, как говорится еще! А оказывается, дама обращалась к себе. Ты идешь, Ты поешь. Ты гребешь. И все это, оказывается, говорится про саму себя. И что самое главное на трезвую голову. Абсолютно без наркоты. Сначала хотели давать пятнадцать суток за систематическое обращение к себе на ты. Потом за трехкратное. Но решили, что нет. Кто будет все это считать? Опять начнутся нападки на разрастание бюрократического аппарата. Решили просто:
  
- Давать пятнадцать суток за необоснованный временной переход. И во избежание разрастания тенденции. Далее мелким шрифтом сноска: чтобы кто-то не додумался, в конце концов, обращаться к себе на вы. Смягчающие обстоятельства: если человек находился в третьей стадии опьянения или покурил немного травки в подворотне.
   В ночном клубе Цветок Криатора к Серовой подошли три дружинника. Одна из них девушка, скрывавшаяся под псевдонимом Сара Коннер, сказала, услышав рассказ Ксении о Лондоне, эти ее обороты, направленные к самой себе: идешь, поешь, гребешь, берешь:
  
- Ты, милая, в каком, мать твою классе учишься? - И не дав Ксении возможности достойно ответить, добавила: - Здесь так говорить нельзя. - И тут же махнула рукой двум милиционерам.
Серова думала, что это идут арестовывать эту дуру с красной повязкой на левой руке, Сару Коннер. А взяли ее. От возмущения и из-за того, что теперь она уже не знала, как надо говорить, Ксения позволила отвезти себя в КПЗ. А там уже дело техники. Никто ничего спрашивает, только говорят: снимите носки, шнурки, пальто и шляпу и т.д.
А история с собакой такая.


Умершие друзья. Код Пушкина.

Эйно решил съездить домой, когда узнал, что Нано дает ему еще две недели на разгадку тайны звезд.
Нано спросил:
- Зачем тебе ехать домой? Для этого, между прочим, нужен специальный пропуск. Мне пришлось бы доставать его неделю. Так что у тебя останется только одна неделя.
- Пусть будет так, - ответил парень.
  
Вчера Эйно приснился сон. Будто бы он пошел гулять на школьный двор. И странно: пошел без собаки. Одному-то туда, зачем идти? Непонятно. Но тогда он об этом не думал. Проходит мимо столба у забора, где похоронены его друзья. Тигровый дог и маленький белый котик. Правда, похоронен-то он был уже не маленьким, но тогда, когда Эйно покупал его, был такой маленький, беленький и так вцепился ему коготками в рубашку, что уж назад его никак нельзя было отдать девочке, которая продавала его за пять рублей.
  
   Такой умный. Только Эйно подумает, что пора спать, как котик уж прыг в кроватку, и ждет. А утром сидит на телевизоре и ждет, когда Эйно пройдет мимо, чтобы сесть ему на шею и вместе идти в туалет. А как гулять, так идет рядом, как собачка, Не убегает и не отстает ни на шаг. Такой умный. Такой красивый. И умер. И другой умер. Умерли, ребятки. Жалко их было Эйно.
  
   Вспоминал часто он своих друзей. Хотя были у него уже другие. И собака, и кошка. Но вчера приснился ему сон, что на пасху может он забрать своих друзей. Живыми и здоровыми. И вот как раз на пасху он хотел съездить и взять своих ребят с собой. Может быть, сон сбудется. Ведь когда-то же он должен сбыться. Ну, если нет, то хотя бы надо проверить. Он верил запрещенной книге Толкование снов Зигмунда Фрейда, только никак понять не мог, что значит его сон. Он решил, что это значит то, что значит. На самом деле все так и будет. Он бежит с раскрытыми руками, а они бегут ему навстречу. Впереди трава высокая, они подпрыгивают, встают на задние лапы. Наверное, боятся, потерять его из виду. Один такой пушистый, пушистый и белый. А у другого уши высокие, высокие и острые. Самые высокие, наверное, в Москве.
  
   Бывало, пристанут к нему два черных терьера. Ну, как два Берии. А он идет и даже не поворачивается в их сторону. А они воют так, скулят от бессилия. Но один все равно плетется за ним. Тогда он, наконец, теряет терпение, поворачивается, подходит к этому Берие и просто набивает ему лапами морду. Даже не кусает. Тот уходит за машину, и продолжает с каким-то сожалением скулить. А его брат или сестра просто сидела на тротуаре и наблюдала. И еще был интересный случай.
  
   Это когда он только слегка покусал большую овчарку, которая увидела его ночью и бросилась бежать. Она просто поняла, что он вспомнил, как она пугала его, когда он был еще маленьким. Он такой сильный был, что его нельзя было даже привязывать. Одним движением он рвал любой ошейник. Знал все приемы рукопашного боя.
  
   Ему достаточно было взять человека за руку или за ногу и человек уже не трепыхался. Замирал, как парализованный. Чудо какое-то. Эйно все это проверил на себе. А сколько он курток и пальто изорвал в играх с ним! И не сосчитать.
  
Далее, они спрашивают Эйно, где будут жить. Ведь у него уже есть кошка и собака.
  
За сто пятьдесят рублей Эйно доехал до кладбища Домашних Животных. Это было рядом с вокзалом, можно было пройтись пешком, но он был так возбужден, что его трясло.
Он дал водителю еще сто пятьдесят и попросил подождать на углу около газетного киоска.
- Сколько ждать? - спросил таксист.
- Максимум тридцать минут.
- Окей. Но потом я уеду.
   Эйно шел и думал, что увидит пустой школьный двор. Звезды на небе и моральный закон в себе. Больше ничего. А если увидит марево у столба над могилой, тогда что делать? Как достать их из могилы? Он пролез в дыру и осмотрелся. Дальше идти было страшно. Ни-ко-го.
  
Эйно сделал несколько шагов и тут увидел своих ребят. Они тихонько вышли из-за дерева и молча смотрели на него. Эйно улыбнулся и сказал:
- Едем. - Они стояли, освещенные звездами и луной, как одинокие странники. - Это я. Ну, разве вы не узнаете меня?
Эйно обнял их, и все двинулись к выходу из парка.
- Куда мы идем? - спросил Ка.
Эйно даже не успел ответить, как Фа тоже спросил:
- Куда мы идем, Эйно. Ведь у тебя уже есть и собака, и кошка.
  
- Не беспокойтесь, ребята. Вы будете жить... - он задумался не секунду, потом весело сказал: - Вы будете жить в другой комнате.
Они сразу стали весело прыгать. Так что когда дошли до таксиста, тот даже не хотел всех сажать сначала.
- Еще сто пятьдесят, - сказал теоретик. Он думал, что мало предложил, но таксист согласился. Он, в общем-то, не понимал, почему нельзя сразу предложить двести или двести пятьдесят. Тогда бы таксист точно сразу согласился, и беспокоиться заранее не пришлось бы. Но эти Биллы Гейтсы за неделю научили его экономить.
  
- Это бизнес, - сказал. Один.
- Иначе ничего не получится, - сказал другой.
- Иначе ты никогда не накопишь столько, чтобы заняться благотворительностью.
- Пойми, это большой кайф помочь какому-нибудь непризнанному гению.
Эйно только сейчас понял, что имел в виду тот Билл Гейтс. Это они заплатили за его лишние две недели пребывания на базе Березовая Роща.
  
   И вот теперь Ка не подпустил Биллов Гейтсов к Гарвардской доске, где было расположено звездное решение. Ка не пошел сегодня на прогулку. Он сторожил решение. Ведь на доске был прямой выход к звездам. Дорога в Там-Там. Дорога зашифрованная еще Пушкиным в Повестях Белкина и Дубровском.
- Р-р-р.
   Но эти ребята все-таки успели прочитать:
- 1,3,5,2,4.
Это был код зеркала. Посвященный мог прочитать эту последовательность, как закон отражения. Два Билла Гейтса могли понять, что это и есть код симметричного перехода в Там-Там.
Здесь не сказано о газовой атаке.

Замечание на полях:
  
- Может показаться, что эти случаи не имеют отношения к Апокалипсису. Но эти события показывают, что в разные времена люди пытались и имели возможность выйти на Новую Землю, в Рай. Все было известно, как написано в Библии, намного раньше. Они показывают, что в соотношениях времен существует неопределенность, доказанная еще Максом Планком. Замечено, что не всегда можно сказать:
  
- А когда это было? - Ведь тогда это событие, о котором спрашивается, должно быть определено во времени к какому-то известному событию. Нельзя дать событию координаты, потому что сама система счета, современного счета, отличается от определения временных координат в Библии. И похоже дело не в том, что неизвестен шифр, код, который может определить, как Бомба Черчилля, то, что зашифровала Энигма. Думаю, время в Библии и время в современном его восприятии:
  
- Не соотносимы.
N.B. Если только не вставить в голову... Кому-нибудь в голову Чип Апокалипсиса.
  
  
  
ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Где я? Со - Сяо и Ла - Ляо на Гражданской войне.

   - Ой! Где я? - спросил Со.
- А я?
- Здесь.
- Кажется, это наши, - сказал Ла. Со сразу пропел:
- Кхе-кхе. Я... Я комиссар полка. Еще раз: я комиссар по-л-ка-а.
- Хорошо, что сразу понял, где мы, - сказал Ла. И добавил: - А то бы нас могли шлепнуть, пока мы бы тут думали. Кстати, я не знаю, кто я.
- Я тоже не знаю. Щас спросим.
Они стояли на крыше вагона. Кругом бегали люди, ржали лошади. Шла погрузка. Сяо присмотрелся к Ляо.
- Ты че? - спросил Ляо, - съесть меня хочешь?
- Не, ищу знаки различия.
  
- Ну, нашел?
- Нет. Думаю, это... - Сяо не успел закончить свою мысль. В этом момент какой-то парень в шинели крикнул снизу:
- Мне сказали, что вы запретили обращаться к вам по имени и званию.
- Я? - Сяо прижал ладонь к сердцу.
- Нет.
- Значит я, - сказал негромко Ляо. И добавил громко: - А почему я запретил?
Парень внизу покачал головой. И сказал:
- Это что пароль у вас такой? Ладно. Мне сказали, в целях конспирации. Только белые уже близко. Пока я тут разбираюсь в ваших паролях, не успеете уйти.
- Что делать-то? - шепнул Ла, чтобы не услышал вестовой. - Я не знаю, кем я здесь работаю.
  
- Да ничего не надо делать, - сказал Со, - бери пакет и все.
- Кидай сюда пакет, вестовой! - крикнул Ляо.
- Я не простой вестовой! - ответил парень. - Надо расписаться. Спускайтесь, пожалуйста, сюда.
Ла пожал плечами и хотел спуститься вниз по обычной лестнице, с краю вагона.
- Не туда, - схватил его раз рукав Со, - здесь спуск прямо в вагон! - И шепнул: че-то мне не нравится этот вестовой.
Тем не менее, Ляо спустился вниз, потом вышел из вагона.
- Где подписаться? - спросил он.
  
- Вот здесь, - вестовой протянул какой-то журнал.
Ла хоть и обладал приличным умом, все-таки задумался: как расписываться. Ведь в военное время за неправильную роспись могут и шлепнуть. Сяо, видя, что Ляо задумался, не знает, как подписаться, тоже спустился. Он подошел и шепнул на ухо Ляо:
- Пиши Гайдар. Он был командиром полка в Гражданскую.
- Да ты что?! - прошипел Ляо, - я же потом всю жизнь не отмоюсь.
- Ну, если у тебя есть, какие-то другие предложения, пиши их.
  
Ла тяжело вздохнул и расписался:
- Гайдар. - Вестовой глянул и раскрыл рот. Маузер, который он уже наполовину вынул из деревяшки, застыл на полпути.
К сожалению, Со не понял: то ли вестовой хотел вынуть маузер, потому что увидел не ту фамилию, но может быть, именно поэтому он вытащил маузер не до конца. Тут думать некогда. Но такого же маузера, как у вестового, у себя не обнаружил. Наверное, остался в вагоне.
Вестовой опустил маузер обратно в деревяшку, почесал репу, ухмыльнулся, и вдруг быстрым движением, как Клинт Иствуд, выхватил оружие и два раза подряд выстрелил. Первый попал Ляо в голову, второй в руку. Этот парень не зря был обладателем трезубца и сети: от второго выстрела он успел закрыться рукой.
  
Вестовой побежал к своей лошади. Сяо вспомнил про свой легендарный меч хотел догнать этого киллера, но тот быстро сел на лошадь и ускакал.
- Во попали! - крикнул Со. Он поднял Ляо и заорал: - Доктора!
К ним уже бежали со всех сторон. И доктор, и охрана, и командиры взводов, батальонов и рот.
Ляо был жив. Все только ахали и удивлялись.
- Как это киллер мог промазать с метра или двух? - спрашивал всех вокруг доктор. - Понять не могу.
- А знаешь, док, почему ты не можешь понять таких простых вещей? - спросил Со, когда все ушли из вагона.
- Почему?
   - Потому что это не твое дело! И знаешь, иди, мы здесь сами разберемся.
  
Док свалил, а Со взял баян, пробежался по клавишам и запел у кровати умирающего:
- Голова обвязана, кровь на рукаве. След кровавый стелется. По сырой траве. - Он еще раз повторил эти слова. Потом поставил баян и сказал:
- А слышь, ты, Щорс, не умирай, а? Я буду твоим личным поэтом и композитором. Он опять поднял аккордеон и опять спел: - Шел отряд по бережку, шел издалека. Шел под красным знаменем. - Он сделал проигрыш. - Командир полка. Э-э-эх, командир полка.
   Потом Со снял ремень инструмента, взял со стола рюмку водки, выпил, крякнул и сказал:
  
- Во попали.
Мы сыны батрацкие, мы за новый мир. Щорс идет под знаменем. Красный командир.
- Ну, что ты тут распелся, как на похоронах? - Ляо поднялся и попросил поднести ему рюмку водки.
- Так ты еще не умер, друг?
- Весь я не умру, - ответил Ла. И добавил: - Щорс умер, но я-то ведь не Щорс.
Они еще выпили и Сяо сказал:
- Но они этого не знают.
- Что будем делать?
- Знаешь что, надо найти наших.
- Это каких еще наших? Мы работаем вдвоем.
- Ты прав. - Они опять выпили. - Знаешь, мне неохота, если в меня опять будут стрелять. Кто бы это мог быть?
  
- Кто тебя заказал? Давай, расследуем это дело. Но думаю, это были не наши.
- Ну какие еще наши, я не пойму?
- Я имею в виду тех, кто должен был преодолеть временной переход. Ты помнишь, как мы уходили?


Последняя ночь Апокалипсиса

Здесь сразу стоит пометка на полях. А именно: написано, что в романе используются две системы названия маленьких глав, два способа расшифровки содержания. Одна - это система Пушкина Александра Сергеевича, примененная им в Путешествии в Арзрум, например:
- Переход через Саган-лу. Перестрелка. Лагерная жизнь. Язиды. Сражение с серасиром арзрумским. Взорванная сакля.
Другая система применяется Эрнестом Хемингуэем в романе Праздник, который всегда с тобой. Например:
- Мисс Стайн поучает.
Или:
  
- Приличное кафе на площади Сен-Мишель.
Далее с совсем маленькими буковками притаилось послесловие:
- Слово:
- Славно, - здесь не применяется. Как неуважительное по отношению к собеседнику, который вместо того, чтобы разговаривать, просто бросает, как Шелленберг, или какой-нибудь другой древний демон, сквозь зубы:
- Славное.
В цивилизованном обществе за такие слова штрафуют. Не сильно, потому что из-за штрафов началась Революция. Здесь самое большое дают за это... я точно не помню... но, кажется, пятнадцать суток.
И да: это N.B. написано маленькими буквами потому, что написано раньше времени.

Ксе зашла в комнату Адама и прямо с порога спросила, долго ли еще будет продолжаться это - слово на букву б.
- Ты о чем? - спросил Адам, склонившись над бумагами.
- О том, что скоро некому будет спасаться. Ты хоть понимаешь, что почти все погибли? Ты использовал меня! Ты наслаждался моим великолепным телом, а оказывается, все впустую. Ты просто настоящий Фонвизин, мать твою!
- Не надо так говорить. Ты знаешь, что у меня не было матери.
- Прости, я не хотела тебя так сильно обидеть. Тем не менее, мы погибаем.
  
- Сколько еще можно продержаться? - спросил Адам.
- Полчаса. Ну час, не больше. Кругом предатели. Не знаешь, кому верить. Ты помнишь Машу? Ну, которую ты будто бы называл моей подругой? Нет?
- Нет, помню, - он оторвался от пачки листов и внимательно посмотрел на Ксе. - Неужели она перешла на сторону саранчей? Никогда бы не подумал.
- Ты и сейчас, наверное, не веришь.
- Верю, но не до конца.
- Как это не до конца? Как тебя понимать, амиго?
- Возможно, ее завербовали.
- Меня бы не завербовали.
- Почти всех можно завербовать.
  
- Но не меня. И еще. Этот Пикассо говорит, что больше не может стрелять после ранения.
- А что с ним? - спросил Адам.
- В него попала саранча. Говорит, что не хочет, так как не может, воевать. Хочет быстрее перейти куда-нибудь туда, где он может писать картины, как Пабло Пикассо. Постоянно поет песню про портрет.
- Пусть не беспокоится. Здесь его не убьют. - И добавил: - И петь ему еще придется. Только другую песню.
- А какую? - поинтересовалась Ксе.
- Если я скажу, ты все равно не поймешь, что это за песня.
- Нет, скажи.
  
- Она бессмысленна без контекста.
- Ну хорошо, мне сейчас некогда насиловать тебя. Я должна командовать этой лавочкой. Скажи, что у тебя не получается? Может быть, я буду полезна? А потом я уйду.
- Понимаешь, мои уравнения не совсем подходят к этим воротам времени, - Адам показал рукой в сторону сцены, где был экран.
- Но в него входили, - сказала Ксе.
  
- Входили. Может быть. Но выйти, похоже, через это место не получится. Я по крайне мере, я не могу решить уравнение пятой степени для модульного пространства. А эллиптическое здесь не умещается.
- Может быть, ты что-то сам не понял? - спросила Ксе.
- Лучше уйдите, леди. Я - не понял. А кто тогда понял? - Адам встал и нервно зашагал по комнате.
- Ладно, ладно, - сказала Ксе, - я ухожу. Еще только один последний вопрос.
- Не надо.
- Это самый последний вопрос.
- Хорошо. Говорите.
- Этот... ну, не знаю точно, как его называть... Этот Птеродактиль...
  
- Какой еще Птеродактиль? - не понял Адам, потому что в голове у него было настолько много уравнений, что он не хотел больше вмещать ничего.
- Мне трудно произносить это слово. Можно я буду говорить: просто Теро?
- Хорошо, но не Теро, а Терр. Или Терра, - добавил Адам.
Ксе хотела задать логичный вопрос, но Адам только махнул рукой. А когда она ушла, сказал:
- Терра! - придумает же. И добавил: - Лучше уж Дак. Так теперь у них принято. Коротко и ясно. - Он повторил: - Дактерр. - И еще раз: - Редактерр. Реддактор. Редактор. По-моему, это логично. - И Адам опять углубился в уравнения. В одной руке он держал бутерброд с сыром, в другой - бутылку пива, а во рту перо из камыша. Как Ван Гог.
  

Всем тараканам выдали противогазы. Всем, кроме Монте, Дартаньяна и Льва Толстого. Они выступали на стороне саранчей, а там противогазов не выдавали. На них ведь газ не действовал.
Газовую атаку приказал начать Пи. Он понял, что против Домового - а так называлась армия тараканов - у него нет другого приема. Ад и Уп затащили бочки с кристаллами на гору, пробили в них отверстия и запустили вниз на полки Домового.
- Ветер в нашу сторону, - сказал Лев Толстой. - Они сбросили бочки с кристаллами Циклона.
- Надо уходить, - сказал Дартаньян.
  
- Я не пойму, где мы находимся, - сказала Монте. - Вроде стрелка компаса показывает на юг. Но это не юг, - добавила она.
- А что это? Север? - спросил Дартаньян.
- По-моему, да, - сказала Монте. - Я сейчас в отблеске увидела под буквой Ю, букву С.
- Вы правы, - сказал Джек Лондон.
- Вы кто? - спросила Монте.
  
- Я доброволец. Меня завербовали в дивизию Сарана Чи. Смотрите, я в таком же костюме, как и вы! - Он расстегнул куртку, и все увидели, что серебристая шкура саранчи, это только поверхность. Я мечтал перейти на сторону вавилонян, но теперь понял, что мне лучше остаться на стороне Сарана Чи. Я лучше помогу вам, как разведчик.
Он уже хотел уходить, когда Лев Толстой недоуменно покачав головой, спросил:
  
- Я не понял, чем вы нам помогли?
- Вы не поняли? Я же сказал вам: это север.
- Действительно, вы это сказали, - ответил Лев Толстой. И добавил: - А я все равно ничего не понял. Вы сказали, а толку никакого.
- Подожди, подожди, Лев, - сказала Монте, - я кажется, поняла, в чем тут дело. Если это север, то перед нами не Университет, который мы должны взорвать, а Отель. Вы понимаете, это Отель! Нам надо пробиться только через двести метров саранчей.
- Да ерунда это, а не газ, - сказал Джек Лондон, - просто психическая атака. Газ выходит только при запуске. С шести до девяти.
  
- Утра или вечера? - спросил Дар.
- Естественно... впрочем, я не знаю, сколько это будет по местному времени. Если у вас есть противогазы, приберегите их до Конца Света. А он наступит очень скоро.
И словно в подтверждение его слов луна сорвалась неба, но остановилась и закачалась, как сорвавшийся в часах маятник. По полю пронесся гул паники.
- Пробивайтесь к Отелю. Там-Там находится там.

Сид врезался в самый центр саранчей. Правой лапой он убил одного, другого пробросил назад. Клыки оруженосцев пронзили его мозг. Сид хотел прорваться к Пили.
- Если я смогу оторвать ему обе головы, вы сможете прорваться по центру к Отелю. - И он приказал своим оруженосцам отрезать Пили пусть к отступлению.
- Если ты останешься один, саранчи окружат тебя и сожрут, - сказал Пикассо. - Я останусь с тобой.
- Ты ранен, - сказал Абель. - Я останусь с нашим Сидом.
- А ты, кто такой? - спросил Сид. - Я что-то тебя не помню.
  
- Я из службы контрразведки, - сказал Абель, - прибыл недавно.
- Ты можешь быть завербован, - сказал Сид. - Ведь правда, что все вновь прибывшие проходят через допрос Квента. А?
- Что скажешь? - Пикассо толкнул Абеля в бок.
- Скажешь про что?
- Правда ли, что Отель окружают головы мертвых негров надетые на частокол? - спросил Сид.
- Нас окружают, - сказал Абель. - Зачем эти вопросы? Какой смысл объяснять, что все мы прибыли через коридор Отеля.
Далее Абель идет на перекрытие пути Пили, а Пикассо командует оруженосцами Сида.
  
Отряд пошел в обход. И все-таки вел его контрразведчик Абель. Пикассо не давал саранчам зайти к Сиду с тыла. С ним было еще шесть кошек и шесть собак, личная охрана Ксе. А куда делась эта Ксе, никто не знал. Когда Пикассо спросил об этом Сида, тот ответил, что теперь... теперь его это почти не интересует.
- Пусть сторожит своего Адама. Я там ей больше не нужен.
Прорываясь к Пили, Сид заметил слева от себя Ада. Ему так хотелось оторвать ему голову, но Сид выдержал. Не поддался искушению. Сначала не поддался. Но этот гад начал исполнять издевательский танец, стал нарочно показывать Сиду неприличные жесты.
  
- Щас ты у меня дотанцуешься! - крикнул герой и взял левей. Ад не собирался бежать. Он начал орать, что сейчас устроит Сиду Бурю в Пустыне.
- Ты у меня будешь пыль глотать! - сказал Ади. И добавил: - Грязную пыль моих сапог.
- Что имеет в виду этот ублюдок? - подумал Сид. Он распорол Аду брюхо и замер почему-то в ожидании, когда вывалятся внутренности. Ну, надо, наконец, убедиться, что с этим идеологом идолопоклонства всё. Больше, так сказать, не будет ни воду мутить, ни пыль испускать. Но внутренности не вывалились. - Опять двадцать пять, опять у него, как будто нет кишок. Как такое может быть?
  
- Ты из чего сделан?!
- Оторви ему голову! - крикнул Пик.
- Я уже делал это, - сказал Сид. - Ты видишь, он опять здесь. Невероятно.
- Других вариантов нет. Рви!
Сид что-то раздумывал. Тогда Пикассо сам подбежал к Ади и сделал захват. Но толстошеий Ад не поддавался. Можно сказать, он ничего и не делал, ведь Пикассо был безрукий или лучше сказать: безлапый. Ему-то самому часто казалось, что у него есть руки, хотя другие думали, что нет - на самом деле это лапы. Тем не менее, у Пикассо был шанс свернуть шею Аду. Но тот вдруг вышел из оцепенения и шаркнул будущего художника когтистой, как у нильского крокодила лапой. Ад вырвался и сказал:
- Ты покойник.
  
И всё. Оруженосцы Ада оттеснили телохранителей Сида и понесли на гору откачивать. А че, голова-то у него ведь была на месте. А значит, этот серебристый мерин, как Ад сам себя называл, мог опять появиться в гуще сражения. Можно сказать:
- Вот человека хлебом не корми, а дай выступить на партсобрании. Или пресс-конференцию какую-нибудь провести.
- Он тебя царапнул, - сказал Сид. - Это плохо.
- Заживет, как на кошке, - сказал Пик, - так, ерунда.
- Ошибаешься, друг, - сказал Сид. - Это один из лейтенантов дивизии Сарана Чи. - Чем он царапает, никто не знает.
  
- Да царапали меня уже любые крокодилы, не только нильские, - сказал Пикассо и вынул индивидуальный пакет для перевязки.
- Да бесполезно, - сказал Сид. И добавил: - На вот возьми это. Вдруг поможет. Эти саранчи ведь хуже африканских варанов. Задел - считай - слово на п. Они этим живут. Он ведь не зря сказал, что ты покойник.
- Что, ничего не поможет?
- Они эту заразу несут с допотопных времен.
- Так что делать? Молиться?
  
- Помолись и примени лекарство из кожи.
Пик открыл небольшую кожаную бутылочку и сделал глоток. Он постоял в изумлении несколько секунд и выплюнул все назад.
- Пить не надо, - сказал Сид, поднимая брошенную кожу. - Приложи к ране. - И добавил: - Ладно, давай я тебе промою твою царапину. - И Сид выплеснул из кожи остатки живительной смеси. - Ты пролил мою жизнь, - сказал Сид. - Кот безрукий!
  
Сид был очень огорчен, потому что это была японская плесень, спасавшая его не раз в этих боях. Он носил ее в кожаном мешочке и прятал дальше гвоздики, помогавшей от холодного северного ветра.
- Больше нет, - сказал Сид.
   - Прости, - сказал Пик. И добавил: - Поможет?
- Парацельсу помогла - поможет и тебе. И да, ты меня тоже прости: я просто забыл, что у тебя нет рук.
- Если бы у вас не было рук, я бы запомнил.
  
- Спасибо. Но лучше не пророчьте.
Сид сказал, что больше не будет отвлекаться на этого лейтенанта саранчей. И поскакал в том направлении, где должен быть Пи. Он-то думал, что глава его оруженосцев Пик тоже поскачет за ним. Нет, этот парень был свободным художником. Он только сегодня подписался контролировать арьергард Сида. И к несчастью уже забыл об этом. А возможно дело было не в памяти, а в заразной царапине. Может быть, спасительная плесень еще не успела подействовать. Так, или иначе, но они разделились.
  
Сид рубил направо и налево, и не оглядывался назад. Он был уверен, что Пикассо прикрывает тыл. Он не знал точно, где его враг, но скоро увидел его.
- Пили! Я здесь! - заорал Сид мощным голосом. Он специально так сделал, чтобы испугать врага своим неожиданным появлением.
Сид был уверен, Пи тем более испугается, что путь к отступлению у него отрезан. Так это и было. Только Пили сразу понял, что отряд под руководством Абеля прибыл, чтобы отрезать ему путь к Отелю. Тем более, что сам Абель и просигнализировал ему об этом. Никто не понял знаков Абеля, хотя он и не пользовался шифром одного серийного убийцы, который использовал для шифра девяностозначное число.
  
Чтобы не выдавать Абеля, Пи приказал ждать Сида. И при появлении окружить тройным кольцом. А прорвется, ликвидировать отряд Абеля. И потом уходить вместе с этим шпионом к Отелю.
  
Но вышло не совсем так. Сид ушел с Абелем к Отелю. Оставалось всего пять минут до запуска Там-Тама. Произошло это следующим образом. Сид понял, что попал в капкан, когда увидел, что на его глазах ликвидируется весь остаток его личного отряда. Пи вывел резерв, и тройное кольцо вокруг Сида удевятерилось. Это был конец. Тогда Сид посмотрел на часы и вычислил, осталось только двадцать девять минут до запуска Там-Тама. Он вспомнил, что за двадцать девять минут до запуска будет осуществляться связь с Землей. Но как? Сид бился из последних сил и пытался вспомнить, как связаться с Землей.
  
- Почему Пикассо пропал? - думал он.
А Пик с шестью котами пробился к медицинскому лагерю саранчей, чтобы добить, скрывшегося там Ада. Они начали резню, добивая саранчей, которых тут зашивали. Ад как раз вышел из палатки с полностью зашитой грудью и увидел Пика. У него было сильное желание броситься на Пикассо и разорвать его тут же, на месте. Но Ад боялся, что противник сможет отойти к своей базе. Там еще много собак, кошек и тараканов. Он решил заманить Пикассо подальше, вглубь своей обороны, к самому Отелю. И там уже растерзать весь маленький отряд. Ад начал уходить. Пикассо рванулся вперед, но остановился и посмотрел назад, туда, где должен был сражаться Сид. Ведь надо было ему помочь. У него не было тыла. Он опять повернулся назад, увидел Ада, и не выдержал - помчался за ним. Эх, Пик, Пик! Ну, вернись же.
  
Далее, Сид вызывает помощь из кинозала университета. Джек Лондон тоже выходит на связь.
  
Весь отряд Пикассо был уничтожен. Сам Пик с тяжелым ранением упал под козырек Отеля. Квент сам вышел посмотреть на добравшегося до его Офиса Пикассо. Ад стоял сбоку. Он уже направил саранчу, чтобы добыть этого великолепного кота.
- Действительно, кот, - сказал он. И добавил: - Я думал, врут. Тем не менее, ты мог бы сыграть в моем новом фильме Секретный Агент.
- Секретного агента? - спросил задыхающийся Пик.
- Кого? - спросил Квент. - Нет, его кота, разумеется.
- Добить? - спросил Ади. И занес саранчу над головой.
  
- Да. Впрочем, нет. Внесите его в дом и подготовьте для вскрытия.
- Зачем? - не понял лейтенант Дивизии Сарана Чи.
- Как зачем? - Квент вроде бы задумался. - Я хочу посмотреть, что у него внутри. Ведь он вроде бы кот, а кажется, что похож на человека. Актер, однако.
Джек Лондон нашел на поле боя отряд Дартаньяна и попросил их помочь Сиду, который сражался из последних сил.
- Если мы пойдем туда, то все погибнем, - ответила вместо Дартаньяна Монте.
- Нет, - ответил доброволец. - Есть секрет, который нам поможет.
  
- Что это за секрет? - спросил Лев Толстой.
- Я пока не могу сказать.
- Это просто смешно, - сказала Монте. - Мы не можем биться в надежде неизвестно на что. Тем более, что вы в костюме саранчи.
- Вы тоже в таком же серебристом костюме.
- Ладно, - сказал Джек, немного подумав. И он рассказал им, что существует возможность попросить помощи у Земли.
- Как это?! - ошарашено посмотрел на Лондона Дартаньян. - Мы даже не знаем, где теперь Земля.
  
- Уверяю вас, такая возможность появится через семнадцать минут. И будет это время продолжаться двадцать девять минут.
- А потом что? - спросил Лев Толстой.
- Потом конец.
- Что значит конец? - спросила Монте. - Вы имеете в виду Апокалипсис?
- Именно, - ответил Джек Лондон.
- Неужели это произойдет сейчас?! - воскликнул Лев Толстой.
- Не сейчас, а почти через час.
  
- Невероятно. Кто еще знает, что Апокалипсис наступит через сорок семь минут? - спросил Дартаньян.
   - Мне это неизвестно, - сказал Джек. - Думаю, здесь есть такие. Искать их надо среди первых людей.
- Людей? - переспросил Лев Толстой. И добавил: - Здесь нет людей.
  
- Я имел в виду бывших людей. Большинство из здешних жителей раньше были людьми, - сказал Лондон.
- Ну вы скажете! - воскликнула Монте. - Армия Домового, это, по-вашему, бывшие люди?
- А разве нет? - Лондон даже улыбнулся. - Я думал, что штрафбат из бывших зеков.
- Невероятно, невероятно! - воскликнула Монте.
Они поговорили еще немного. Джек Лондон объяснил, что код для связи должен быть или у Сида, или у Ксе. Где Ксе никто не знал. А за Сидом Джек Лондон и предлагал сейчас пойти.
- Код может быть и у Пикассо, - сказал Лондон. - Но говорят, он уже погиб. А его жена, или любовница, не знаю, как правильно, перешла на сторону саранчей. Сука.
Все промолчали.

Они начали пробиваться к Сиду. И им это удалось. Сами саранчи пропустили их. Это был приказ Пи. Он хотел всех захватить на подступах к Отелю. Никто из Дивизии Сарана Чи не знал, что возможна связь с Землей за двадцать десять минут до Апокалипсиса. Пи думал, что к Университету никто больше прорываться не будет, поэтому и убрал с той стороны дополнительные силы, весь резерв. По его мнению, защищать теперь надо Отель.
  
Они освободили из окружения Сида. Почти без сопротивления группа пробилась к Университету, Сид вошел в зал и бодро крикнул:
   - Сигару и пива с креветками! - Он был уверен, что еще не все пиво выпили, и не все еще сигары выкурили.
   Они все надеялись, что выйти из Апокалипсиса можно и здесь. Особенно Монте настаивала:
- Мы здесь вошли. Почему теперь нам надо идти в другое место? Я не понимаю.
  
- Тихо, тихо. - Сид, как командующий фронтом маршал Жуков, поднял руку. Он так часто делал в бою, открывая ладонь в сторону противника. Это отбрасывало врагов на сто метров. Но их было там много в последнем бою, что сейчас Сид даже поморщился от боли, когда поворачивал ладонь. Так же поморщился в последнюю минуту Пикассо, когда у него кончилось ракетное топливо в подошвах ног. И он упал к подножию Отеля.
  
   Так же поморщилась Маша, когда ей пришлось залезть под телегу, и с ужасом смотреть на несколько длинных очередей. Все они выстроились в очередь к ее телу. Она поморщилась и перешла на сторону врага. Не потому, что это легче, а потому, что таких очередей выдержать не может никто.
  
Каким образом могла быть осуществлена связь между Там-Тамом и Землей? Я имею в виду, обратная связь. Точнее, кто был оператором в Отеле, и в Университете? А были здесь два Билла Гейтса. Когда на Земле возник этот вопрос, Нано сразу предложил эти два почетных поста Биллам Гейтсам. Эйно он хотел оставить себе. Все-таки этот уборщик открыл Закон Симметрии рубиновой и изумрудной звезд. А значит, от него можно ждать и в будущем необходимых открытий. Он так и сказал Криатору в бане:
- Он может пригодиться здесь.
- Неужели вы думаете, - спросил Криатор, - что нам еще понадобятся изобретатели? Зачем? Скоро и так конец света.
- Вы правы. Но он может затянуться. В Библии написано, что те девы, которые взяли с собой мало масла для светильников, не смогли сесть в корабль, уходящий в неведомые дали.
Биллы Гейтсы согласились, но с одним условием. Они привыкли к хорошей еде.
- Поэтому нам надо два контейнера еды, - сказали они. И добавили: - И чтобы никто не мог ее сожрать без нас.
  
- Какую еду они хотят? - спросил Криатор, когда Нано доложил ему об условии Биллов Гейтсов.
- Ну, во-первых, по две двухлитровых бутылки Кока-колы на каждый день и Гамбургеры.
- И всё?! - Криатор был удивлен. - Такая непритязательность.
- Они считают наоборот, - ответил Нано. - Говорят, что итальянцев заставляют есть макароны, китайцев рис, русских картошку, а они, как дети заслужили есть только котлеты с мягким белым хлебом.
- Котлеты с хлебом? - переспросил Криатор. И добавил: - Это фастфуд!
  
- Совершенно верно, - ответил Нано. - Это фастфуд.
- И они считают его избранной едой?
- Да.
- Может быть, мне тоже начать есть рубленые бифштексы с горячим хлебом, а не ягнят. - И Криатор приказал приносить ему в баню не жареных ягнят, а котлеты с хлебом. Буду, как дети. Мне больше не нужен гарнир. Я не хочу быть рабом, пришедшим с пашни. Буду, как господин. Я господин, не правда ли?
- Как Билл Гейтс, - подумал Нано, но промолчал.
Итак, Билл Гейтс нажатием кнопки мог вызвать сразу два Биг Мака, литр Кока-колы и упаковку льда. Он прилично съел, но много еще осталось. Поэтому Билл перед Концом Света решил заняться благотворительностью.
  
Он стал нажимать кнопку с интервалом в две минуты. Многие смогли наесться. Правда, много Биг Маков перехватывал Сид. Он сидел ближе всех к Биллу. И к тому же очень был голоден после тяжелого боя. Но многие успели насытиться, прежде чем Билл связался с Землей.
- Связь есть, - сказал Билл, - говорите. - И добавил: - А хотите, я просто передам сигналы Сос. Нет?
- Передавайте. Нет... вы передаете?
- Нет.
- Почему?
- Просто говорите, а Эйно на той стороне все примет.
  
- Ага. Нет никакой возможности пробиться к Отелю. Если так будет продолжаться, мы не сможем отсюда уйти. Ну, чего еще? Мы просто погибнем. Все?
- Такие сообщения не пройдут, - ответил Билл.
- Что говорить? - Сид вздохнул и сделал глоток Кока-колы со льдом. - Вкусно.
- Говорите, что вам нужно и все.
- И все? Хорошо. - Сид задумался. - А где Ксе? Она привыкла думать за нас. Я уж не знаю, что и сказать. - Он взял еще один Биг Мак. Отломил половину для Монте, Дара и Льва Толстого.
  
- Давайте я скажу. Пришлите, пожалуйста, помощь. Пришлите какого-нибудь Геракла. А то мы не справляемся с полчищами саранчи.
- Связь прервалась, - сказал Билл. И добавил: - В следующий раз не говорите ничего лишнего. Просто просите, чтобы вам был дан переход здесь, а не в Отеле.
- Я говорил, что это возможно, - сказал Лев Толстой. - А мне не верили. Конечно, здесь можно уйти. Нам не надо больше идти в атаку. Просто займем здесь оборону и все.
Но Билл Гейтс ответил, что ответ может быть и отрицательным.
- А им жалко?
  
- Не в том дело, что жалко или нет. Просто может не быть такой возможности. И да: вам уже выслали Геракла.
- Значит, всем приготовиться к атаке, - сказал Сид. И добавил: - Он появится здесь?
- Нет, на поле боя.

Через несколько минут выяснилось, что уйти можно только через Отель. Все были возмущены.
- Безобразие, - сказала Монте. - Так нельзя делать.
- Теперь все ясно, - сказал Лев Толстой, - мы останемся здесь.
  
- Как это? - Дар пожал плечами. - Здесь не останется никто.
- Мы останемся, - сказал мрачно Сид и выпустил несколько колец сигарного дыма. Почти как Лимонадный Джо. Потом добавил: - Навсегда. - Такой умный парень, такой умный.
Но этот парень уже через минуту взбесился и чуть не убил Билла Гейтса. Пришло сообщение, что Геракл уже прибыл и это Джек Лондон. Он в это время стоял в обороне на ступенях университета. Его позвали.
Сид сказал:
- Ну ты, Геракл, давай проверим тебя на вшивость.
Но Билл Гейтс прервал его.
- Сейчас не время для разбирательств. Нужно всем пробиваться к Отелю. Здесь не будет перехода.
- Свинство, - сказал Лев Толстой, - так не делается.
- Действительно, - сказал Дар, - мы просили, они обещали здесь! Нет, извольте пробиваться. Я больше ничего делать не буду. Он тоже был расстроен, что не его выбрали Гераклом.
  
Гераклом называлось приспособление для боя. Нужно было залезть внутрь этого Троянского Коня. И тогда электроника увеличивала силу хоть человека, хоть собаки, хоть кошки и даже таракана в тридцать раз. Можно было включить кнопку максимального увеличения силы. Тогда это будет семьдесят раз. Правда ухудшается моторика. Мелкие детали Геракл тогда разбирает хуже. Он тогда с трудом попадает в одинокого всадника. Подавай ему, как Илье Муромцу, переулочек. Кстати, такой заказал себе Квент, когда увидел Геракла на поле боя.
  
Они сцепились на первом этаже Отеля за пять минут до Конца Света. Все, сражавшиеся на стороне Квента, уже были на крыше в салоне большого вертолета. Только Маша и Пи с одной головой поддерживали тыл Квента, который сам напросился быть Ильей Муромцем. Пи разил всех и справа, и слева. Он был очень зол, что этот тучный Квент занял присланный для него Муромец. Это было не так. Муромцем мог управлять только Квент. Но Пили со своим злобным характером этому не верил. Маша уже почти забыла, что когда-то она была на стороне своих сегодняшних противников. Но иногда какая-то искра вспыхивала в ее голове, и Маша оборонялась неуклюже.
Ее даже чуть не убил Дартаньян. Он загнал Машу за барную стойку на третьем этаже.
Далее Гейтс вызывает Маше помощь.
  
Билл Гейтс Отеля вызвал для Маши помощь. Теперь он мог просить все, что пожелает. И вызвал ей Троянского Коня по имени Крепкий Орешек. Маша вышла из-за стойки с поднятыми руками. Ее меч был закреплен на спине скотчем.
- Сдаюсь, - сказала она. И добавила: - Дартаньян, не правда ли, я похожа на мадам Бонасье?
- Вполне возможно. Я бы даже сказал очень. - Дар подошел поближе, чтобы рассмотреть получше эту прекрасную девушку. Она даже полу-прикрыла глаза.
  
Дартаньян подошел уже совсем близко. Тогда Крепкий Орешек - Маша - легко достала из-за спины меч, и поразила Дара поперек груди. Уже лежал в морозильной камере Пикассо, теперь туда же можно было тащить мушкетера.
- Готов, - только и сказала Маша. Она начала спускаться вниз на помощь одноголовому Пи и Квенту, вертя, как пропеллер меч над головой.
  
Пи, кстати сказать, был перебинтован от правого плеча до пояса, так как одна голова у него была отрублена, и рана не заживала. Не заживала потому, что Пи никак не мог забыть свою вторую голову. Ведь это была Лолита, которую он полюбил. Точнее, не успел как следует полюбить, как ей отрубили голову. Пили иногда рассказывал, что взял себе голову Лолиты, когда бы в разведке с Абелем.
- Иначе бы она умерла, - говорил он. Как эту прекрасную голову отрубили, он не рассказывал. Он скучал, и рана не заживала.
  
Сид и Абель бились с Упи. - Этому крокодилу тоже прислали помощь, - сказал Абель. И добавил: - Теперь нам конец.
- Ты уверен? Почему ты так решил? - спросил Сид.
- А вон видишь, саранчи тащат Троянского Коня. Это ему.
- Надо отбить, - сказал Сид. И добавил: - Этот танк нас раздавит.
Мы все равно не сможем управлять этим Трояном. Они все сделаны по отпечаткам пальцев.
- Тогда надо отрубить руки этому Упу.
  
- Тогда надо вырвать и глаза, - сказал Абель, - потому что при идентификации использовалась и радужная оболочка глаз.
- Что тогда делать? - спросил Сид.
- Надо попросить и нам помощь.
- А что, им можно, а нам нельзя? Давай попросим.
Но их Билл ответил, что больше помощь не дают. Всё, говорят, время истекло. Больше помощь не посылается.
- Как в магазине, - возмутился Абель. И добавил: - Еще три минуты, а они уже закрылись. Передай, что в век современной электроники так делать нельзя.
  
  


ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Криатор решает вопрос о присуждении заслуженным и народным артистам званий Князь - Княгиня, Граф - Графиня. Возражения Мэрилин Монро и Максим Максимыча. Непонятно, собственно, чего они хотят. Наконец, выясняется, что народные артисты, став Графиней и Графом, не хотят сами лететь на Там-Там, а хотят, как Молчановский, посылать туда людей. Криатор дает им точку. Это деревня, где живет девочка Анна, и где, по слухам живут два инопланетянина. Оттуда возможен запуск на Там-Там. Эйно находит его. Далее, не совсем понятно:
- Толи Мери и Макс все-таки решили улететь на Там-Там, толи они были не в курсе, что Туда надо обязательно улететь, чтобы иметь свой бизнес по запуску людей на другие планеты и в другие временные континуумы.
  

На Земле тогда произошли существенные изменения. Максиму Максимовичу и Мерилин Монро надоело заниматься шоу бизнесом в отдельно взятой стране, делать там одеколон для мужчин, духи для дам, сумочки, перчатки, ботинки. Будучи приглашенными на одну высокопоставленную дачу, они зажали там Криатора. Так и так, больше жить не можем без Там-Тама.
- Я не могу, - сказал Криатор. - Это епархия князя Молчановского.
- К-к-к, - только и могла сказать Мерилин Монро.
- К-к-к, - только и смог вымолвить Максим Максимыч.
  
- Я вас понимаю, - сказал Криатор. И добавил: - И знаете почему? - Не дожидаясь ответа онемевших великих артистов и не совсем удачливых купцов, Криатор разъяснил свою позицию: - Только вчера было принято решение продавать звания и титулы. Ну вы сами понимаете, для казны это полезно. - Он сделал глоток лагерного пива и оторвал голову сочному раку. Их ловили здесь же, в бане. Ну и варили по мере надобности. Здесь надо заметить, что все интимные, то есть самые важные приемы Криатор проводил в бане. Даже здесь, на даче. Максим Максимович и Мери были естественно в купальниках. Но как теперь принято, на римский манер: голое тело плюс бело-розовая тога.
  
Криатор разъяснил, что он и сам пока что не имеет никакого титула. Ставки на титулы, естественно, очень высоки, а денег практически нет.
- Вы не поверите, всё уходит.

Замечание на полях рукописи:
- Про народных артистов, пока оставить в резерве. Через чур фантасмагорично. Этот фрагмент можно использовать, как сон. - И приписка:
- Хотя это не значит, что этого не было на самом деле. Просто ведь никто не поверит.


Он добавил, что принято решение, трудное решение, существенно снижать ставки на титулы заслуженным и особенно народным артистам.
   - Да это же какая будет коррупция! - Мери даже упала на спину, удавшись головой о чуть смягченный ковром мраморный мол.
Максим Максимыч проделал тоже самое. Они даже не поняли, что только что сказал Криатор. Артисты! Какие тут могут быть артисты, когда обычных настоящих полковников ходят табуны?
- Будет невероятная коррупция, - быстро поднялся и быстро проговорил Макс.
  
- Я не могу себе даже представить, что теперь будет, - сказала Мерилин Монро. И добавила: - Уж лучше бы продавали за деньги.
- Тогда бы хоть деньги были, - сказал Макс.
- Не у всех великих артистов есть деньги, - сказал Криатор и оторвал голову еще одному сочному раку. У него кончилось пиво, и высокий рыжий парень поставил перед ним большую кружку холодного со стоячей пеной мюнхенского. Криатор практически с детства пил только немецкое пиво. Некоторые даже думали, что у Криатора есть тайные немецкие корни.
  
- Может быть, он даже случайно оставшийся когда-то давно в живых Романов? - спрашивали некоторые тайком. Все эти разговоры о бывших князьях и графах и привели, в конце концов, к тому, что решили всех уровнять. И нынешних настоящих полковников и бывших будто бы графов и князей. Которых развелось, честно говоря, слишком много. Вопрос действительно назрел.
Но были и противники. Вечно недовольная команда Зю, орала во время принятия решения, что всё принадлежит народу.
- Какие, на - слово на букву х - еще князья и графы?! - прямо так и сказал Зю в прениях. - Отдайте награбленные сокровища народу.
Криатор был в бешенстве. Ему надоело слушать всю эту демагогию, как он сказал. Он крикнул:
  
- Да запишите, наконец, что мы это и есть народ! - Компьютер, сложнейший компьютер, созданный одним из Биллов Гейтсов, когда тот был еще здесь на Земле, записал.
- Вот артист! - крикнул в отчаянии Зю, понимая, что ничего не добьется своими выпадами. Хотел просто напоследок позлить Криатора.
- Прошу записать и это, - медленно проговорил Криатор. И добавил: - Я этого Артиста просто так не оставлю.
Потом, когда надо было принимать окончательное решение на третьем уже чтении, и всем выдали распечатки Нового Закона, многих пришлось сразу же везти в реанимацию.
  
- Присваивать звания, именуемые ранее титулами, народным артистам. - Такую распечатку выдал биллгейтсовский компьютер. А уже ничего нельзя было сделать. Только добавить фразу о заслуженных людях. А это в логичном контексте могло звучать только, как заслуженный артист. Некоторые кричали:
  
- Коррупция! Коррупция! И еще раз Коррупция! - Но не принять слов Заслуженный Артист было никак нельзя. Ибо стало очевидно, что слова Народный на всех не хватит.
Господи, что тут началось! До двенадцати ночи можно было еще подать заявление в какой-нибудь театр, чтобы записаться в артисты. Может быть, удастся дать взятку, которую тут же стали называть княжеской или графской податью, и запишут, как народного или заслуженного. Другие стали спешно искать родственников среди артистов. Заказывали древа народной и заслуженной жизни. И это в пять вечера, то есть всего за шесть часов до вступления решения О Народных и Заслуженных Артистах" в силу.
  
Многие толком не понимали, о чем идет речь, и называли себя вечными стахановцами. Другие вечными жидами, третьи бомжами. Действительно, а чему тут удивляться, ведь это всё наш многострадальный, живущий надеждой народ. Многие лежали с приступами. Зю, например, отвезли в психоневрологическое отделение, потому что несмотря на большие связи, тайную разведку во многих ветвях власти, на деньги, собранные в течении нескольких часов с коррумпированных вассалов, получил к двенадцати часам только звание заслуженного артиста. И принял имя Собинов. Он вроде начал возмущаться, что не народный.
  
- Тогда не было званий. Хорошо, что еще дали такого, - сказала Даша Судакова, которая стояла за Зю в очереди за званием. Себе она добыла звание вечной стахановки. Которое, впрочем, ничего не давало, кроме орденов и медалей, разумеется. Своей подруге Глаше Рыбаковой она не достала ничего. Как ни просила.
- Времени, сказали, сегодня нет на всех мудаковых.
- Так и сказали?
- Представляешь, так и говорят. Ни стыда, и ни совести.
Еще один деятель антиреакционного движения по прозвищу Же сел на неопределенное время в тюрьму, потому что загрыз в очереди за званием троих человек. Двенадцать ранил.

- Мы имеем право на бесплатную лицензию, - сказала Мерилин Монро.
- Да нет никаких лицензий, - сказал Криатор.
- Неужели ничего нельзя сделать? - спросил Максим Максимович.
- С князем-то? Я вам говорил, что я сам не князь еще? - И не дождавшись ответа, продолжил: - Если я возьму себе титул совсем без денег, заподозрят в коррупции.
- Мы могли бы заработать денег и себе и вам, - сказала Мери.
- Так сказать, всем по титулу, - поддержал подругу Макс.
- Есть одна мысль, - сказал Криатор. - Вы должны найти способ, как-то заинтересовать Молчановского.
  
- Мысль хорошая, - сказал Макс. И добавил: - Только как? Может быть...
- Что? Ты придумал, любимый, - сказала Мери. И добавила, обращаясь к Криатору: - Он всегда что-то придумывает. Такой умный, такой умный, - Мерилин погладила своего молодого мужа по головке, как котика с бантиком. Кстати, Макс всегда ходил в бабочке. Такой красивый парень.
- Может быть, мне поехать в Там-Там? Молчановский предлагал мне.
- Когда?! - удивилась Мерилин. - Мы ходили с тобой вместе, просили по-человечески, а этот князь, который тогда еще не был князем, категорически отказал нам. Отказал мне! И кто?! Молчановский! Я знаю, что он до сих пор злится на меня за то, что я отказала ему сорок лет назад.
  
- Сколько?! - спросил Криатор. И хотел добавить: - Столько не живут, дорогая. - Ну, такую обычную шутку. Но не стал. У него вдруг мелькнула мысль, что этот Максим Максимыч не в курсе, сколько на самом деле лет его жене.
- Да, но тогда мы ходили вместе, - сказал Максим Максимыч и потупился.
- Ага, теперь понятно! - закричала Мерилин Монро. Потом заплакала: - Ты хотел убежать от меня. Хотел бросить меня, маленький ублюдок. Я задушу тебя своими руками. - Она рванула на груди тогу и бросилась в бассейн. Предварительно эта шикарная дама бросила ему в лицо: - Я утоплюсь. Ты свободен.
  
Криатор заказал всем шашлыков, чтобы как-то успокоить влюбленных. Он сказал, что отправить по каналу Молчановского уже никого нельзя.
- Это большая тайна, - он приложил палец к губам.
- А в чем тайна? - спросил сообразительный Макс. - Вы хотите, чтобы люди продолжали идти к Молчановскому? - Максим поправил очки, покрутил пальцем волосы у виска и продолжал с легкой улыбкой гения: - А вы их сами будете отправлять на урановые рудники. Я угадал?
Криатор поперхнулся мюнхенским пивом, чего с ним никогда не бывало, и сказал, прокашлявшись:
  
- Даже от вас, Максим, я не ожидал таких выводов. Хотя должен сказать, ума вам не занимать. Надеюсь, насчет урановых рудников вы пошутили?
- А куда вы их деваете?
- Куда я их деваю? - повторил Криатор. - Это, между прочим, хороший вопрос. - И добавил: - Вот этим вопросом я и хочу попросить вас заняться.
- Но мы хотели бы на другую планету, - сказала Мери. И добавила: - На какую-нибудь Пандору, может быть.
- Простите, - сказал Максим Максимыч, - моя жена... вы ее неправильно поняли. Она сказала: мы хотели бы отправлять туда, а сами мы лучше останемся здесь. Чисто бизнес, и никаких путешествий.
- Мой муж прав, у меня голова кружится на виражах.
  
- Именно такой совершенно безопасный бизнес я и хотел вам предложить, - сказал Криатор. - Эти люди, которых Молчановский продолжает отправлять в Там-Там, на самом деле находятся на необитаемом острове.
- И они не понимают, что их обманули? - спросила Мери.
- В бизнесе это обычное дело, - сказал ее муж. - Меня другое интересует: - Что с ними собирались делать дальше? Ну, если не будут отправлять на урановые рудники, то возникает логичный вопрос: куда тогда? - подробно прояснил свою мысль Макс.
- Вот до вашего прихода это было неизвестно, - сказал Криатор.
  
Криатор рассказал, что за несколько минут до их прихода ему позвонил Эйно, именно Эйно, а не Нано и сказал, что Мамочка Приехала. Это означало, что Эйно смог все-таки найти в бесконечном космосе какой-то канал, по которому можно отправлять живые материальные объекты. Криатор при личной встрече с Эйно договорился с компьютерщиком, чтобы тот лично доложил ему, если найдет такой канал. Считалось, что существование таких каналов - миф.
  
- Миф? а Там-Там?
- Там-Там не земной канал. Он Загнут сюда из другого мира.
- А теперь открыли земной?! - Мери даже подпрыгнула на мраморном канапе, покрытом зеленым ковриком.
- Мы будем первооткрывателями, - добавила Мери.
- Необходимо подписать документы, - сказал практичный Макс.
- Да, обязательно, - сказал Криатор. И добавил: - Не забудьте, я в доле.
- А как вас оформить? - спросил проницательный Макс.
- Действительно, - сказала Мери, - вы не можете светиться. Надо как-то вас зашифровать.
  
- Оформите меня, как вашего сына, - сказал Криатор. - Потом напишете мне дарственную на тридцать три процента акций. Вот и все.
- Гениально, - сказал Максим Максимович.
   - Мы назовем его Ветром, - сказала Мери. И добавила: - У меня была такая мысль. Сама не знаю, почему.
- Тогда уж лучше Ветром богов, - сказал Максим Максимыч.
  
- Это сложно, - сказал Криатор. - Впрочем, для домашнего обихода я могу быть просто Ветром. Ну, а для всех, если это понадобится. Ветром богов. Конечно, одним словом было бы лучше. Но уж раз вы меня так назвали, то пере называть не стоит. Одна девочка, которую назвали Анной, захотела, чтобы ее называли Лизой. Но как мы ни пробовали называть ее даже Анна-Лиза - ничего не вышло. Так и осталась просто Анна. Пусть и я буду просто Ветер богов. Разумеется, если бизнес пойдет, и мне будет, что наследовать.
  
Далее рассказывается, что Мерилин Монро и Макс прибыли в Новый Принстон и поругались из-за каких-то пустяков. Она что-то сказала, он ответил:
  
- Не сегодня. - Она сказала:
- Это грубость. - Он взял сачок и пошел косить траву, в поисках мелких насекомых. Ну, чтобы потом рассмотреть их хорошенько под микроскопом. Кажется, они и разругались из-за этого. Мери любила бабочек. Она их сушила на булавках и рисовала. А этот парень Макс сказал ей, чтобы польстить:
- Ты как Винсент Ван Гог. - И добавил: - В психбольнице.
Она естественно обиделась.
  
- При чем тут психбольница? Я не понимаю.
Он начал доказывать, что не имел ее в виду, а просто Ван Гог тогда находился в психбольнице.
- Ты считаешь, что он лежал в психушке, а по ночам ловил бабочек Мертвая голова в саду? Я правильно тебя поняла?
- Да. В общих чертах так и было.
- А ты в курсе, что там не летали по ночам Мертвые головы?
- Ну, кажется, это были Бражники.
- Бражники? - Мери подумала и продолжала: - Тогда почему ты сказал, что это были Мертвые головы? Признайся, ты хотел напугать меня?
  
- Нет, что ты! Просто так написано на картине Ван Гога: Мертвая голова.
- А ты знаешь, что написано на заборе?
- На заборе написано Корова.
- Корова? Прекрасно! Корова. Но, если ты прав, забор должен бы стать Коровой. А он не стал. - Мери высунулась в окно и закричала: Корова-а! - Забор, естественно остался стоять на месте. - Убедился?
- В чем? В том, что при крике: Корова! забор должен превратиться в Корову и идти к тебе?
- Так написано в Библии.
Бог говорит человеку:
  
- Скажи: Корова!
Тот:
- Корова-а!
- И Корова стала Коровой?
- Да. Так написано.
- Я вообще не понимаю, о чем мы говорим, - сказала Мерилин Монро. И добавила: - Ты хочешь сказать, что Ван Гог не по ошибке назвал Бражника Мертвой головой и, таким образом, превратил Бражника в Мертвую голову? Я правильно тебя поняла? И это не писк комара, напившегося портвейна вместо чистой крови вместе с Пелевиным, не блеяние козы, переделанной для доения детского молока, и это, в конце концов, не бред сивой кобылы?
  
- Да, - ответил Макс. - Это генетика. Дарвин сказал, что в истории существовало изменение видов.
- А Ван Гог это изменение видов изобразил на своей картине.
- Я так думаю. Я имею право думать... - Но Мери на дала ему договорить. Со словами:
- Сам ты бык, - дама бросила в него чайник из сервиза, подаренного им на прощанье Криатором.
Эйно ничего этого не слышал. Он сидел, как обычно, за ноутбуком на втором этаже дома, где готовили ланч Макс и Мери. Он вскрикнул, как будто увидел самого Стивена Кинга. На экране мелькнул черный хвост кометы и время три четырнадцать. Он снял наушники и быстро спустился вниз.
  
- Через три минуты четырнадцать секунд можно кого-нибудь запустить, - быстро сказал он и налил себе стакан мангового сока смешанного с красным перцем, необходимым для выработки эндорфина - гормона счастья.
- Чему вы так радуетесь? - спросила Мери, появляясь из откуда-то в фиолетовом халате.
- Послушайте, - заторопился Эйно. - Есть шанс улететь отсюда. Честно. Через три минуты можно будет сделать запуск. - Он выпил весь стакан перечного сока и добавил: - Ну?
  
- Я одна, - сказала Мерилин Монро таким тоном, как будто хотела именно сегодня изменить своему мужу. Ну, с кем угодно практически.
Эйно было не до этого. Он прыгал и приседал около дамы, рассказывая об этой уникальной возможности.
- Почему эта возможность такая уникальная? - протяжно спросила Мери. - Вы ведь имеете свой канал.
- Иметь это принцип. Понимаете?
- Нет, конечно.
- Реальная возможность появилась впервые.
- В принципе?
  
- Да, это значит, такая возможность может больше не появиться никогда. Теперь понимаете. Это как Вифлеемская Звезда. Один раз была, и больше ее никто не видел.
- В принципе, я бы улетела, конечно, отсюда, - она помедлила и выглянула в окно. Никого не было. - Но... а куда лететь, вы знаете?
- Пока нет. Скорее всего, через три четырнадцать будет ответ. Но на размышление останется всего несколько секунд. Думаю, будет два варианта.
- Можно будет выбирать? - Мери спросила и опять посмотрела в окно.
- Конечно. Если эти варианты что-нибудь скажут вам. - Эйно сказал, что пора подниматься. Мери пошла с ним, но сказала, что точно еще не решила. Хотя:
  
- Я всегда была рисковой женщиной. Почему бы и не полететь. С другой стороны... с другой стороны мне как-то скушно. - Она хотела опять посмотреть в окно, не идет ли Макс, но она была уже на лестнице. Эйно шел сзади. Она оглянулась. Потом еще раз и сказала:
- Вы не хотите полететь со мной?
- Я бы с радостью. Но не могу. Кто-то должен заведовать этой лавочкой.
Они подошли к компьютеру. Мери встала за спиной Эйно.
- Не люблю, когда у меня стоят за спиной, - сказал Эйно. И добавил: - Впрочем, не в этом случае.
  
- Смотрите, там что-то появляется.
- Это... это варианты. Сейчас посмотрим, сколько у нас времени. Времени очень мало. Всего одна минута. А вариантов даже не три. Четыре варианта! Выбирай! - Мерилин прочитала:
  
- Пандора. Пандора это что? - спросила она.
- Так я обозначил наш выход в Апокалипсис. Ну, чтобы всем понятно было.
- Угу. А дальше, дальше что? Может быть, я смогу выбрать что-нибудь получше.
- Вы изучали когда-нибудь теорию выбора?
- Теорию выбора? Есть такая теория? - быстро спросила Мери. Она торопилась. Не хотелось упускать счастливый случай.
- Вы волнуетесь? - спросил Эйно. - Спокойнее, спокойнее.
- Понимаете, мне на Земле не везло. Хочу, чтобы повезло на Небе.
- Вам не везло на Земле? - удивился Эйно. - Я собрал информацию о вас. Я не могу сказать, что вам не везло.
  
- Нет, в любви мне везло. Мужей у меня было человек шесть-семь. Может больше. Песни петь умела так, что другие думали, будто это они поют. Как говорят, у меня запели не только члены партии и правительства, но их подчиненные. А ведь многие считают их очень злыми и тупыми. Оказалось, это не совсем так. Но в бизнесе мне не повезло. Постоянно кто-то меня разоряет. Вот к гадалке не ходи, куда я влезу - считай, пролет обеспечен. Может не всем, но мне-то точно. Вот потому я и говорю, что не хотелось бы влететь в какой-нибудь мошеннический проект.
  
- Я могу вам дать только одну подсказку. Если вы хотите выбрать правильный путь, выберите тот, который ведет к смерти.
- К смерти? Вот так, значит. Вы советуете мне двинуться в Апокалипсис?
  
- По крайней мере, там есть какая-то надежда вернуться назад.
- Назад?
- Ну может быть не назад. Но вы можете Там встретиться с людьми.
- С людьми?
- По крайней мере, с кем-то похожим на них. А остальные три варианта это не наша Галактика. Оттуда не возвращаются.
- Да, в другой Галактике я умру от тоски. Отправляйте меня в Там-Там. Там много нашего народу. Хотелось, конечно, самой отправлять людей в Космос.
- Не переживайте, так и будет. - Эйно помолчал. - Но не сразу. Надо было подготовить людей для отправки в Там-Там заранее.
- То есть как?! - воскликнула Мери. - Разве в этом все дело? У нас полно людей на необитаемом острове. Где они? Это и есть наши кадры.
  
- К сожалению, остров пропал.
- И люди?
- Естественно. И люди тоже пропали.
Мерилин приподняла вверх свои волосы, пропустила их сквозь пальцы и сказала, что это позор, когда людей так обманывают.
- Что естественно, то не позорно, - сказал Эйно. Где он только успел набраться этих слов. Эйно добавил, что есть информация, правда недостаточно проверенная, что этих людей перекупил какой-то сумасшедший, пообещав им бессмертие.
- На какой планете? - спросила Мерилин Монро.
- Нет, прямо здесь, на Земле.
- Можно только удивляться. Впрочем, я уже ничему здесь не удивляюсь. Вы помните указ О приставании к подчиненным?
- Нет, - Эйно смотрел на секундомер.
  
- А постановление: О нелояльности подчиненных к начальнику? Тоже нет? Я так и думала. Но как это понимать? Она обвиняет его в приставании, а он ее в нелояльности. Взаимоисключающие утверждения. Возможно ли это?
- Время, - прервал Эйно болтовню прекрасной дамы. Он добавил, что понимает ее болтовню, как размышление, как способ побороть страх, как желание хоть на минуту забыть о предстоящей неизвестности.
Мери оглянулась. Ей показалось, что по лестнице кто-то поднимается. Но Эйно включил лифт. Он понял ее молчание, как согласие.
Макс, поднимавшийся по лестнице, вдруг остановился. Потом он повернулся и побежал назад. Что испугало героя? А испугался он очень. Так испугался, что даже бросил свой сачок прямо здесь, на лестнице.
  
   Сначала Максим Максимыч подумал, что это змея. Такое это было страшное шипение. Потом Макс побежал еще быстрее. Он понял, что это не змея - это ядовитый газ Циклон. Он слышал, что запуск в Там-Там сопровождается выходом газа.
- Кого-то запустили, - подумал на бегу парень. Но, как говорит русская пословица, сколько ни бегай, а от газа не убежишь.
Газ достиг его. Макс зажмурился и упал.
  
- Эх, парень, - услышал он вскоре голос над собой, - вот это как раз результат поговорки: слышал звон, да не знаешь, где он. Точнее почувствовал газ, но не узнал, какой. - Очнись, ублюдок, - сказала Анна. Это была она, внучка Нано, главного бывшего электрика. Вместо слова Боязливый она по ошибке сказала Ублюдок. В ее сознании эти слова мало чем отличались. - Давай, давай, надень противогаз.
- Противогаз не поможет, - сказал Максим Максимыч. И добавил: - Где бомбоубежище? - От паники у него поехала крыша. Он же сказал просто: - У меня голова болит.
  
- Это, как говорит мой дед, просто психологическая атака. Идемте, не бойтесь. Это озон.
- Озон? Какой озон? Ах, озон! - И он послушно пошел за Анной к бункеру, который называли: Реабилитационная. Там пили чистый медицинский спирт, разбавленный гранатовым соком, ели апельсины и слушали песни Мери. Типа:
- Я не больна, я не больна тобой. А ты не болен мной. - На следующее утро синдром удушения проходил.
  
  
  

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Продолжение боя в Апокалипсисе. Прибытие Мэрилин Монро.
  
   Квент всегда мечтал быть рядовым Райаном. Или, по крайней мере, его режиссером. И вот мечта его сбылась. Прибыл Троян для Сида под названием Райан. Но этому огромному парню он был маловат. Это быстро стало известно Квенту, и он предложил Сиду обменяться. Это было сделано через Упи, который тут бился на левом фланге. Квент со своим Муромцем стал одолевать на площадке перед лестницей первого этажа.
   - Ну как заколдованный, - сказал Геракл. Джек Лондон вышел из своего Геракла, попросил закурить, рюмку коньяку и стакан Кока-колы со льдом для рекламы. Иначе бы Билл Гейтс Кока колы просто не дал. Он вытер пот со лба. - Легче было писать про Клондайк.
  
Сид вошел в своего теперь Илюху, и довольный улыбнулся. Смеяться он не умел. А то бы заржал, как скакун, вырвавшийся на волю. Уп в ужасе стал пробиваться к Отелю. Он просил вестового передать Квенту, что сражаться с Ильей Муромцем он не в состоянии.
  
- Это какой-то Монстр.
Но Сид все-таки догнал Упа. Это было недалеко от Отеля. Он хрякнул его палицей. Хрякнул так, что повалилось тринадцать саранчей. Сид рассердился, что не попал и хрякнул еще раз. Предварительно он добавил мощность на все семьдесят баллов. Уп смог увернуться. И упали, как подкошенные еще тридцать саранчей. Никто не объяснил этому могучему парню, что точность удара уменьшается, когда добавляется мощность.
  
   Хотя если обладать логическим мышлением, или просто хотя чуть-чуть разбираться в физике, обвинять никого не надо было бы. А тут все, как обычно, этот парень стал обвинять других, что, мол, козлы не предупредили его о таком устройстве Ильи Муромца. Он начал крушить боевые порядки саранчей и оторвал голову Аду, который выбежал из Отеля на помощь этому боязливому ублюдку Упи.
  
Маша смогла ударить ворвавшегося Сид в пах, где у него находился слив конденсата. Гидравлика ослабла, и Муромец грохнулся на залитый черт знает чем, ковер Нового Хилтона. Конечно, это не Хилтон, но претензии на шик были. Были даже белые махровые полотенца в ванных и душах. В отличие от Хилтона здесь больше воровали полотенца, чем халаты. Но запас их был большой, поэтому еще не кончились. Халаты воровать боялись. А куда в них ходить? Сразу засветишься.
  

Прибытие Мерилин Монро. Конец Света наступает раньше, чем люди и звери успели перебить друг друга. Мэри, как и мечтала отправляет людей на Тот Свет. Только на какой? Это пока никому неизвестно. Едем мы, друзья, в дальние края.

- Больше тыщи красных роз, на прощанье ты принес! Больше сотни хризантем, ты занес мне, а затем. Два десятка орхидей заказал ты без затей. Орхидей, орхидей, орхидей! Действительно, я хочу орхидей. Но что-то здесь не так. Как же это было? Не помню. Честное слово, я не помню, как это было.
Они сидела в первом классе. Это было купе поезда. Возможно, Восточного Экспресса. Остатки прошлых миров уже едва доходили до ее взлохмаченной головы. Подошел проводник. Она спросила:
  
- Ты кто? Мой муж?
- Простите, мэм, я пока что только проводник.
- Хотите быть моим мужем?
- А без мужа вы не можете жить?
- Похоже, ты угадал, парень. Итак, какое ваше последнее слово?
- Простите, мадемуазель, мой друг хотел вам погадать сначала. Вы как, не против?
- Уверена, что нет. Ну, где он? Пусть заходит.
Вошел Со. А первый был Ла. И этот Ла был с трезубцем. Мери спросила:
  
- Вы негр?
- Положение обязывает, графиня.
- Итак, княгиня, вот три карты. Одна это дальняя дорога. Вторая женитьба на негре с трезубцем. Третья...
- Я знаю, какая третья, - сказала Мерилин Монро.
- Дайте угадаю! Вы думаете, мы хотим продать вас в публичный дом. Я угадал? - спросил Со.
- Простите, рыцарь с фракийским мечом, но я думала о другом.
- О другом? Кстати, откуда вы знаете, что я действительно рыцарь с фракийским мечом?
  
- Что значит откуда? Знаю и все. Видимо, вы мне об этом сказали.
- Я?! Я не говорил.
- Может быть, ваш друг киликийский пират сказал это?
- Он не киликийский пират.
- Вы все путаете, леди, - сказал Ла. - Вы просто все забыли.
- А чтобы угадать нужную карту, надо... - Со не договорил, потому что госпожа Мери перебила его:
- Я знаю, я знаю это. Вы хотите сделать меня певицей! Я угадала?
- Действительно, мы продюсеры. У тебя еще голова работает, рабыня Изаура.
- Не слушайте его, - сказал Со. - Ты будешь Контролером.
  
- Извините, нет. Ни-за-что! Я помню, я хорошо помню, что я творческий человек. Контролер! Да вы сами контролеры! Скажу вам больше, такой карты не существует. Нет, такого издевательства над здравым смыслом я не могу себе представить.
- Хорошо, выбирайте тогда дальнюю дорогу.
- Нет. Давайте другое. Что там еще было? Муж? Я беру мужа.
  
- Благородная синьора, ни там, ни здесь мужа не было и нет, - сказал Со. Он перемешал карты и сказал: - Ваше последнее слово, товарищ Маузер!
- Подождите пару секунд, я сейчас вспомню, что там было третье. Что бы это могло быть? Что-то такое интересное. Очень, очень приятное. Какие-то японские хризантемы вроде бы. Нет? Хорошо, я не помню. Скажите тогда, какого они были цвета? Белого или черного? Я знаю, что люди всегда выбирают путь, который ближе к смерти. Я не буду исключением. Я выбираю белый!
- Вы ошиблись. Третья карта это чернок... это чернож... Попросту говоря, это негр. Он мог быть вам хорошим мужем, но вы выбрали белый. Согласитесь, всё было по-честному. Черного никак нельзя превратить в белого. Скажи, Ляо.
  
- Да. Могу только добавить, что и обратного сделать никак нельзя.
- Никак не пойму, вы шулера, что ли? Тогда к чему этот маскарад? Только я все равно не понимаю, почему контролер?
- Всё, - сказал Сяо, - ваша песенка спета. - И добавил: - Закругляшь.
- Подождите, подождите. Последний раз. Что еще было? Я опять всё забыла. Что со мной происходит? А дальняя дорога! Хочу дальнюю дорогу.
- Это ничего не изменит.
  
- Что, если даже я выберу негра, все равно буду контролером? Я не понимаю, как это связано.
- Увидите. - Только и сказал Ляо. А Сяо подтвердительно кивнул.
- Все равно, я хочу узнать, что мне достанется. Карты положите на стол.
Соло положил на стол три карты. Показал каждую. И начал двигать их по столу. Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее.
   Она выбрала черную карту.
  
- Я предполагал, что так и будет, - сказал Ла.
- А я был уверен, что это она и есть.
Мери легла спать и проснулась от громкого стука в дверь.
- Бам, бам, бам, бам, бам!
- Что?! Полиция?
- Хватит придуриваться! - послышалось за дверью. - Мы погибаем, а вам и дела нет.
Далее, идет посадка на корабли, уходящие в неведомые дали.
   - Подождите, я сейчас оденусь, - сказал Мери.
- Нет, вы подумайте только, она еще только хочет одеться!
  
- В таких случаях спать ложатся в одетом уже виде. Черт знает что!
- Бардак. Люди на войне не спят по четверо суток, а она еще раздевается. - Слово на букву Б!
- Сука! Да когда же это кончится. Я сейчас умру.
- Никто не хочет помирать раньше времени. Мы зачем сюда прибыли? Мы должны жить, мы для этого и сражались здесь, как мушкетеры.
- Как львы.
- Как медведи.
- Ты куда лезешь, собака?!
- Я собака?!
- А кто же ты? Таракан, что ли? Ха-ха-ха-ха-ха.
- Какая Мурка здесь смеется над величественным Тараканом? - спросил кто-то.
   Кто был Домовым?
  
   Мерилин умылась и посмотрела в зеркало. Потом опять умылась и еще раз посмотрела в зеркало.
- Что бы там ни было, я сделаю это и в третий раз, - сказала дама. Но когда и после третьего раза она увидела себя в зеркало, то упала в обморок. Она-то была белая Мерилин Монро, а в зеркале черная. И как ее там звали, было неизвестно. Это был Там-Там.
Она как угорелая выбежала из своего номера. Она даже не поняла, что коридор, по которому она быстро шла, был образован живыми телами. Он привел ее прямо к высоким дверям.
- Что это? приемная НКВД? - не удержалась и спросила она. Но увидела очень удивленные лица. Тогда она поправилась: - На ЦРУ вроде не похоже, а? ФБР. Точно, это Эф-Би-Ай. Она хотела пропеть:
  
- Фбр-фбр-фбр, - но поняла, может быть, первый раз в жизни, что это неуместно.
- Предъявите ваши билеты, дамы и господа, - сказала она строго.
- А их нам продали? - спросил высокий плотный парень. Это был Сид. - Кажется, мы еще ничего не получали.
  
- Да, точно. Экскьюзми! - она достала из своего синего халата три пачки билетов и добавила: - По баксу, по пять и по три.
Что тут опять началось!
- Какие на - слово на х - баксы?! Подавайте нам бесплатные билеты. Куркули - слово на букву е! - Ужас. Ужас. Тихий ужас.
- Ты, чё, сука черножепая, - сказал Уп, - решила построить нам здесь капитализм в отдельно взятом Конце Света?!
- Я ей щас пасть порву, - сказал Пи страшным голосом председателя палаты. - Впрочем, - он пошарил в карманах, - у меня есть пять долларов. - Он виновато улыбнулся друзьям саранчам.
- Вот, сука, крохобор, - сказала Маша, - ты где взял деньги?
  
- Ты кто? - Пи прищурился на Машу. Но устроить разборки не успел. Подошел мен благородного вида.
Он учтиво сказал:
- Добрейшая Мона Лиза, можно мне один бесплатный билет в другую Вселенную. Это был Квент. Он мог сам выдать деньги, но хотел именно бесплатный билет. Ну, чтобы было по блату.
- У меня нет бесплатных билетов.
- Посмотрите в другом кармане. Нет? Пощупайте внутренний карман. Есть. Отлично. Благородная донна Мона Лиза. Покорнейше прошу один билет.
- Никакая я вам не Мона Лиза.
  
Квент поднял указательный палец и сказал:
- Верно. Просто это была проверка. Настоящего Контролера звать Кондолиза.
- А я думаю, что вы просто забыли мое имя. Поэтому прошу вас встать в очередь. К тому же бесплатных билетов очень мало.
- Я вам заплатил, - встрял опять Пи, - дайте мне мой билет.
  
- Во-первых, вы мне ничего не платили, - сказала Кондолиза, - во-вторых, баксы я не принимаю. Сколько можно повторять одно и то же.
- Не понял! А что вы берете? - спросил Уп.
- Только рубли.
- Только рубли, - как эхо повторил Уп. Он схватился за голову. - А я их выбросил, - добавил он с гримасой ужаса на лице.
Но тут Квент всех успокоил.
- Сейчас будут выдавать деньги.
- Всем ли? Покойников прошу не подходить, - сказал он весело.
  
- Дайте мне, - сказал Лев Толстой. Он стоял тут ближе всех.
- Прошу вас. За сколько?
- А какие есть? - спросил Лев.
- Вы первый. Пока есть все. Один, пять, три.
- Дайте самый дорогой. За пять.
- Прошу вас семьдесят баксов.
- Какие еще баксы?! - возмутился Лев Толстой. - Сказали же: только рубли.
- У вас есть рубли? Отлично, тогда вам не надо ко мне. Идите прямо в кассу.
Как сказано, Конец Света начнется неожиданно. Все будут как обычно есть, пить, трахаться, биться на мечах - и вдруг все: три минуты, чтобы достать билеты.
  
Можно было подумать, что долларов ни у кого не окажется. Ведь давно все покупали на рубли. Оказалось, нет, оказалось, что народ не только невыносимо запаслив, но и омерзительно не доверчив.
Квент, как Нострадамус, обладал предвидением. Он заблаговременно запасся рублями. Криатор на прощанье сделал ему этот подарок. Он просто подменил в бане чемодан баксов, который припас Квент в поход, на такой же чемодан рублей. На прощанье Криатор сказал об этом Квенту, но тот до последнего времени не понимал, о чем тогда шла речь.
- Никогда не берите в дорогу доллары, - сказал тогда Криатор.
  
- Почему? - спросил Квент.
- Доллары завоевали весь мир, они и так везде есть. А вот рубли могут стать большим дефицитом. - Квент тогда подумал, что это просто неудачная шутка. А когда открыл чемодан в Там-Таме, понял: таможня не дала добро на его кровные баксы. Подменили - сл. на б - на рубли.
Оказалось, это был подарок Криатора. Спасибо.
- В очередь, в очередь! Сукины дети, - весело покрикивал Квент.
  
- Почему вы меняете по такому жуткому курсу? - спросила одна девушка. Это была Монте, А Монте была, -хотя это еще никому не было известно, - женой Молчановского. Просто она сбежала от него - вот и все. Хотя существовало мнение, что все было подстроено Домиком. Он влюбился в жену Молчановского Ди, и так всё устроил, что она, в конце концов, оказалась здесь. На Там-Таме. - Нет, вы ответьте, это что, морские боны?
  
- Нет, это не боны, это просто рубли. Но, я думаю, это справедливый курс.
- Вы пользуетесь отсутствием конкуренции, - сказала Монте и отдала последние семьдесят долларов за пять рублей.
Получив билет, Монте вдруг остановилась. Она посмотрела на билет и задумалась.
- Скажите... Эй, послушайте, родственничек! Где здесь указано направление полета? Куда я еду? Вы можете объяснить мне, в конце концов?
- Какой я вам родственничек? Я не понимаю вашей фамильярности, - начал Квент. Он не узнал Ди, которую всегда мечтал трахнуть. Он начал, но, как всегда не кончил. Все начали орать. Они как будто опомнились. Думали, что всех отправляют в одно место. Уже некоторые группы начали, раскачиваясь петь свои песни. Одни:
  
- Я помню тот Ванинский порт, и гул пароходов угрюмый. Как шли мы по трапу на борт, в холодные мрачные трюмы. - Ну, в общем, эти люди думали, что их везут из тюрьмы на свободу, в Магадан. Или наоборот.
Другие обнялись и, раскачиваясь в стороны, пели:
- Я всю ночь не сплю, а в окна мои ломится ветер северный умеренный до сильного.
- Держись геолог, крепись геолог, ты солнцу и ветру брат.
- И снег, и ветер, и звезд ночной полет. Меня мое сердце в тревожную даль зовет.
- Все здесь замерло до утра. Если б знали вы, как мне дороги Подмосковные Вечера. Речка движется и не движется, вся из лунного серебра.
  
- Когда весна придет - не знаю. И здесь
   на этом перекрестке с любовью встретился своей. Ту заводскую проходную, что в люди вывела меня. Горят мартеновские печи, и день, и ночь горят они. Пройдут дожди, сойдут снега. Но ты мне улица родная и в непогоду дорога.
Все поняли, что на билетах уже написано, куда этот парень или девушка летит. Оказалось, что написано кодом, цифрами и буквами. Похоже на логин и пароль. Ужас!
- А как это понимать? Скажите мне, пожалуйста, Кондолиза. Пожалуйста. Ну, пожалуйста.
- Да я сама не знаю. От - сл. на е слитно с От - вы от меня!
  
- Бардак, какой бардак! - воскликнул Джек Лондон.
- Все пошло прахом, - сказал Лев Толстой.
- Я не полечу с этими кошками и собаками, - сказал Уп, - они меня загрызут.
- Да ты и так живешь один день лишний, - сказал Сид.
- Вы слышали?! Вы видели? - это настоящие гангстеры.

Какая-то девушка ворвалась в фойе из второго этажа с диким криком:
- Кто сказал, рабочим пива не давать?! Дайте им по кружке - пусть балдеют! - На ней был темно-вишневый сарафан, перекрещивающийся спереди и сзади, как пулеметные ленты. Кто-то даже крикнул:
  
- Анка-пулеметчица! - Другой сказал недоуменно:
- Кто бы это мог быть?
А Лев Толстой предположил, что это ожил Ад. Хотя, скорее всего, он в это время еще лежал в морозилке. Как и Пикассо.
Маша сказала, что у нее нет денег, и попросила дать ей взаймы. Никто как будто ее не слышал. Как это нет денег? Деньги должны быть всегда! А как же иначе? Вот надо, например, сейчас всего пять рублей на очень важное дело. А их нет. Квент между тем сделал важное заявление.
- У кого нет денег, тот все равно имеет право уехать отсюда. - Настала мертвая тишина.
  
- Ты забыл нам это сказать сразу? - спросил Лев Толстой. И с угрожающим видом повернулся к Президенту, как сам говорил про себя Квент.
- Он нехорошо поступил, - сказала Монте. - Гад. Настоящий гад.
- Это ужасный поступок. Поступить так перед самым концом света! У меня в голове не укладывается, - сказал Джек Лондон.
- Надо ему вмазать, - сказал Сид.
- Я ему сейчас вмажу, - сказала Маша и, вынув меч, замахнулась на Квента. Резидент легко отбил ее удар. Маша хотела завалить быка, но вышло наоборот: Квент, как сильный и смелый матадор, проскользнул мимо рога разъяренного зверя.
- Подождите, подождите, вы еще успеете меня убить, - заторопился Квент. - Бесплатный проезд есть, да. Но это путевки в вэд, плохие места. Вы думаете, я их зажал? Нате, берите, ешьте! Там, куда вы попадете будет так плохо, что вы никогда оттуда не выберетесь. Так кто хочет бесплатную путевку в ад? Есть желающие? Нет? Отлично. Продолжаем посадку. Кондолиза Райз, примите билеты у господ.
  
Не успели все успокоиться, как опять раздался чей-то возмущенный голос.
   - Почему нам внятно не сообщили, кто куда направляется? Прекратите, в конце концов, этот сознательный бардальеро!
Маше выдали путевку, где было написано, что она едет в Дальние Края.
- Что это такое? - спросила она. - Я никуда не поеду. - Она помедлила, потом опять сказала: - Возьмите меня с собой. Ну, кто-нибудь.
- Никто вас не возьмет, - сказал Квент. Он добавил: - И знаете почему? Ни у кого здесь нет лишнего места. Все путевки на одно место. Откуда возьмутся лишние места.
  
- У меня, между прочим, путевка на два места, - сказал какой-то медведь. Это был Сид. - Но я, между прочим, предателей с собой не беру.
Тут Маша как будто что-то вспомнила. И сказала, что ей положены деньги за геройски погибшего мужа.
- Я слышала, что есть такое правило.
- Эх, милая, сколько у тебя еще мужей будет! И за всех тебе платить? - спросил Квент.
- Заплатите пока что за одного.
- Не могу.
- Почему?
- Он сражался против справедливости.
   - Хорошо, тогда дайте мне в долг. Я как-нибудь потом снимусь в вашем фильме.
  
- А что ты можешь, детка? - ухмыльнулся великий режиссер.
- Я могу сыграть Марлен Дитрих в кино про войну. Может быть, это будет В Окопах Эстэ номер Два. Первый-то, говорят, ты уже снял, милый.
- Не надо меня обольщать. Я сам, кого хочешь обольщу. Не думаю, что ты мне понадобишься. Впрочем, ладно.
   - Я согласна. Говори быстрее, что это. Я думаю, это В Джазе Только Девушки Два. Я права? Нет, ты скажи: я угадала?
  
- Нет.
- Нет? Тогда это роль жены Соломона. Больше я ничего не могла придумать.
- Какой из семисот? - спросил Сид. Он стоял тут рядом и курил, несмотря на запрет Кондолизы Райз.
- Хорошо, какую роль вы мне решили предложить? Кавказской Пленницы Два? Не получится. Я ведь соглашусь на предложение местного наркобарона. Может быть, не с первого раза, но соглашусь. Не буду прыгать в Терек с высоты десятого этажа.
- Никто не будет спрашивать твоего согласия, - сказал Сид.
- Да? Почему это?
- Тебя просто купят за холодильник.
- За какой еще холодильник?
  
- Розен Лев, - сказал Сид и бросил сигарету Мальборо, докуренную до самого фильтра. Он добавил, что согласен, несмотря на подлое предательство, взять Машу с собой.
- Я предлагаю тебе роль Анки-пулеметчицы в фильме Чапаев Два, - сказал Квент.
- Я на тебе женюсь, - сказал Сид.
- А как же твоя Ксе? - спросила Маша.
- Она умерла, - ответил Сид.
- Может быть, она просто вам изменила?
- Для меня это еще хуже, - сказал Сид.
- Я предлагаю тебе роль Джульетты в фильме Квентина Тарантино Ромео и Джульетта Один. Ты согласна?
  
- А вы, милый, будете Ромео. Я не ошибаюсь? Именно Ромео?
- Думаю, ты не разочаруешься.
- Я женюсь на тебе прямо сейчас. Попа! - крикнул Сид.
- Я согласна, - сказала Маша.
- Согласна с кем?! - хором крикнули Квент и Сид.
Тут с неба ударила молния. Ее никто не видел - значит гроза была еще далеко. Но гром услышали все.
  
И все забегали, как мыши на тонущем корабле. Испуг - и никакой другой мысли не осталось у них в голове. Не надо уже было собирать никаких тварей. Хоть по паре, хоть по одиночке. Все ломонулись в дверь. Какие уж тут билеты! Но Кондолиза была здесь не зря. Она уже успела проверить все билеты заранее, как хороший кондуктор в битком набитом троллейбусе.
Машу оттеснили.
- Я здесь, здесь! - закричала она. Точно не зная, кому: Сиду и Квенту. Все были в таком ужасе, что думали только:
  
- Как бы спастись. Любой ценой.
Когда сверкнула молния, на месте Отеля уже никого не было. И даже мертвые из морозилки были погружены в последний отсек. Никто на этом корабле не услышал грома, хотя свет вверху успели увидеть многие. Гром не дошел до них, ибо корабль их исчез быстрее, чем могли догнать его звуковые колебания.
  

Теорема

Господи! Все рушится! - закричала Ксе. - Адам! Ты где? - Она вбежала в комнату. Адам встал, как только увидел ее.
- Сейчас всё будет готово, - сказал он. - Теорема почти решена.
- Господи, что ты наделал? Они все улетели, а мы, как дураки остались здесь одни. Зачем только я связалась с тобой.
- Но ведь хорошо было, - сказал Адам. - Мы были вместе.
- Хорошо-то, хорошо, но конец наступил очень быстро.
- Это еще не конец, - сказал Адам. - Мы еще успеем.
- Как успеем?! Я тебе говорю, что они уже улетели. Не потом, а уже! Ты меня понял, парень?! Ты меня хорошо понял?
  
- Бежим! - Адам взял Ксе за руку. Но она вырвалась.
- Ты что? - спросил Адам. И добавил: - Мы еще успеем.
- Да?
- Да.
- Я просто хотела спросить тебя: не забыл ли ты, любимый, захватить с собой пиво с креветками?
- Шутишь?
- Нет.
Адам взял из холодильника упаковку пива, а Ксе упаковку креветок. Они бежали, а сзади них пространство уже исчезало.
- Куда мы бежим? - спросила Ксе.
- Там, за горой, нас ждут, - сказал Адам и вдруг остановился. - Я забыл рукопись! - Он рванулся назад.
- Нельзя оборачиваться! - закричала Ксе. И добавила: - К тому же все горит. Рукопись давно уже сгорела.
- Там Великая Теорема! - закричал Адам.
- Она сгорела, - говорю тебе!
- Рукописи не горят.
  
- Сказки.
Они не знали, что делать. Адам хотел добежать до горы, где скрывался Птеродактиль, но тот сам появился в грозовом небе.
- Адам, ты, как всегда, опаздываешь, - сказал Терр. - Быстрее, а то мы сгорим ко всем чертям все вместе.
Они запрыгнули ему на шею и Адам сказал:
- Летим к дому.
- Мы сгорим, - сказал Терр.
Ксе ничего не сказала. Она от страха закрыла себе рот.
  
Тем не менее они смогли сесть прямо на крышу дома. То есть это была площадка над зоной Б. Адам вышел. и быстро спустился вниз по винтовой лестнице. Рукопись уже дымилась. Она лежала на столе в том же положении, как ее оставил Адам. Он сложил все бумаги в дипломат из желтой кожи под крокодила. Оглянулся на то, что здесь оставалось навсегда и... И кровля обрушилась.
  
- Зачем вы его отпустили?! - закричала девушка.
- Я?! - удивился Терр. - Мне кажется, это вы промолчали, когда этот парень решил броситься в огонь.
- Я?!
- Ну не я же закрыл себе рот руками.
- Послушай, хватит болтать. Спасите его.
- Сама спаси.
- Я не могу. Как я его спасу?
- А я?
- Ты... это... - Она немного подумала для приличия. - У тебя голова работает.
  
- А у тебя, что, нет?
- Да, я так просто, погулять вышла, - сказала Ксе.
Обмануть меня хочет, подумал Терр и усмехнулся. Про себя. Он бы усмехнулся и не про себя. Сделал бы это открыто, чтобы показать, кто здесь главный. Но пока ему было непонятно, в чем обман. Может быть и нет никакого обмана. Просто ему везде мерещится обман и предательство.
Ладно посмотрим.
  
- Ладно, иди, а я тебе помогу.
- Нет, ты сначала мне помоги, а потом я пойду.
- Хорошо, есть у меня одна вещь. Называется Петля Времени. - И он надел Ксе на два пальца сразу кольцо с печаткой наполовину желтой, наполовину красной. В общем это были два треугольника. Один желтый, а другой красный. - Как только ты прыгнешь сверху в огонь сработает временной буфер. Ты окажешься в комнате на семнадцать минут раньше.
- Прости, но я не поняла. Раньше, чем он успел сгореть? Так его уж все равно не вернешь.
- Вернешь.
Они полетели. Терр наконец сказал:
- Прыгай!
- Я не могу.
- Прыгай, я тебе сказал.
  
- Не могу, мне нужен парашют. Сделайте что-нибудь.
И Терр сделал. Он просто сбросил даму вниз. Шутка. А надо бы. Древний Змий выдернул из своего хвоста шесть перьев и получился парашют.
Ксе спустилась по винтовой лестнице и открыла дверь. Она чуть не сказала:
- Ну - слово на букву б - я так и знала. - Но передумала, потому что она совершенно не ожидала увидеть Адама за столом с книгой в руках и карандашом в зубах. Она сказала:
  
- Прости, но так не делается.
- А что? - спросил Адам, с трудом оторвавшись от книги.
- Ну как же? Мы тебя ждем.
- Мы? Кто это мы? Ты уже успела найти другого? Ты думала, я погиб?
- Давай разберемся потом, а?
- Почему потом? Давай сейчас.
- Ты, что, серьезно? Да ты понимаешь - слово на б - не выдержала дама, - что там Терр круги нарезает, - она показала пальцем вверх. Он может не выдержать и упасть в огонь.
  
- Вот как? Пусть летит.
- А мы? Мы останемся здесь? Одни на этой необитаемой планете?!
- Да. То есть, нет. Я сейчас закончу решение Теоремы.
- Я тебе не верю. Ты никогда ее не решишь. Ты знаешь, сколько людей полегло при штурме Пятого Постулата о пересечении двух параллельных прямых? Нет? Я так и думала. Ты как будто только что родился.
- Я уверен, что решу.
- Ты уже говорил это. Если хочешь оставаться - оставайся. Я ухожу.
- Вот эта привычка стоять в дверях мне не нравится. Уходя уходи.
  
- Ладно.
- Я пойду с тобой. Иф.
- Что иф?
- При условии.
- Все понятно. При каком условии? Вы хотите секса? Я так и думала. Я всегда готова. Но заниматься этим делом в такое время, не ко времени. Вы согласны?
- Это я вас спрошу: - Вы согласны?
- Если меня об этом спрашивают, я никогда не могу отказать. Вы воспользовались этим моим секретом. Но учтите, у нас будет ребенок, зачатый на Том Свете.
Вот так Ксе соблазнила Адама.
  
  
  

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

   Мне бы только сыграть Баха

Они попадают на Новую Землю. Считается, что это именно и есть Рай. Они попадают в разные места. И нельзя сразу понять, что это за места. Толи это острова, области, не имеющие связи с другими областями пространства и времени, толи полуострова, толи континенты. Или это какие-то неизвестные человеку образования. Но они узнаваемы земным разумом, тем более разумом, побывавшим на Конце Света. Иначе бы просто никто ничего не понял. Но они, попав в одно место, не узнают друг друга. Новая улица, новый дом, новая жизнь, жизнь, можно сказать:
- При сотворении Рая.


- Это дом пятьдесят девять? Нет? А какой же это дом?
- Сорок девять.
- Интересно. А где дом пятьдесят девять?
- Да где-то здесь. Недалеко должен быть. Я уже обошел все дома, но пятьдесят девятого не нашел.
- Пятьдесят девятого не нашли. Странно.
- А что тут странного?
- Ну, как? где-то же он должен быть.
- Вы правы.
- Скажите мне, что ищете? Я смогу вам помочь.
- Там был рояль.
- Рояль?! Никаких проблем. У меня есть пианино. Скажите мне, зачем вам пианино? Тогда я разрешу вам зайти.
- Мне бы только Баха сыграть.
- Бог послал мне музыканта. Как я рада! Заходите. Заходите, заходите. Я сдам вам комнату.
Они поднялись на второй этаж.
- Хорошая комната. Но вид из окна на дорогу.
- Вы не смотрите на дорогу.
- Скажите, куда мне смотреть?
- Смотрите на стены. Там же картина Ван Гога с одной стороны и карти-на Пикассо с другой стороны.
- Подделки?
- Настоящие.
Как же, настоящие! Он сказал:
  
- Я зайду в другой раз. - Сид вышел на ступеньки черного хода. Солнечный свет печально отражался от деревянных ступенек. Казалось, он готов бы светить и дальше. И честное слово, даже не надоело. Но... есть одно но, как говорил один человек. Не дают. В этом все дело. Не дают. И это меня сильно печалит. Н-да.
Дама расстроилась. Ей очень захотелось сдать комнату этому высокому парню. Он уже спустился вниз, когда она крикнула:
  
- Вы не сыграли на пианино!
Сид хотел что-то ответить, но в окне второго этажа показалась девушка. Школьница. Легкий ветерок раздувал ее платье. Она свесила ноги и прищурила глаз.
- Я поднимаюсь! - крикнул Сид. - Сейчас сыграю Баха, а потом сниму комнату.
Он вошел в свою комнату, сыграл Баха и выпил предложенную ему большую кружку пива.
- Вы не хотите попробовать Мутон Ротшильд 1928 года? - услышал он сзади голос.
- Ло, - не вмешивайся в дела взрослых людей! - громко сказала мадам.
- Но Ксе, - ответила девушка, - я только предложила мужчине твое любимое вино. Ты бы сделала тоже самое.
  
Этот сволочонок опять нарочно злит меня, подумала дама. Она всегда так делает, если ей что-то нравится. Тем лучше. Мы посмотрим кто кого.
- Что вы надумали, сэр? - спросила она. - Вы решили снять у меня комнату.
- Да, - ответил Сид.
- И вы заплатите мне за два летних месяца вперед?
- Непременно. Возьмите. Здесь сорок девять тысяч.
- Так много, - хотела сказать Ксе, - но передумала. - Это какой-то древний пароль? - опять хотела спросить она, но решила, наконец, что ничего спрашивать не нужно.
  
   - Вы не возражаете, если я что-нибудь скажу? - Ло стояла у пианино. Она оперлась тонкими пальчиками о темную крышку и внимательно смотрела на Сида.
   - Пожалуйста, милая, говори, - Сид сделал два шага вверх по лестнице. Ему хотелось сказать Любимая, но Ксе была здесь, и она могла возмутиться. Ведь посторонние люди не верят в любовь с первого взгляда. А тем более Ксе считала, что все должны влюбляться только в нее.
- Вы можете прямо сейчас пойти со мной в сарай?
  
- Прекрати, Ло! - громко крикнула Ксе. - Мужчина только приехал, и неизвестно еще поселится ли он здесь, а ты уже предлагаешь ему посмотреть наш сарай.
- Простите, если это важно, я могу пойти посмотреть прямо сейчас, - сказал Сид только для того, чтобы хоть как-то выйти из этой затруднительной ситуации.
- Нет, - сказала Ксе, - давайте сначала пообедаем.
- Я умею делать только...- Сид не договорил, его прервала Ло. Она сказала, что Сид умеет делать шашлыки.
- Как все мужчины, - добавила Ксе.
- Нет, - просто сказал мужчина. - Вместо шашлыков у нас будет рыба в газете.
- О! - воскликнула Ксе, - Мои подозрения оправдались.
  
- Какие подозрения? - удивился Сид. Если вы думаете, что хочу съесть вашу рыбу, то напрасно. Я привез эту рыбу с собой. Это норвежская семга.
- Я так и думала. Я так и думала! - Ксе заплакала. - Этого не будет. И не мечтайте.
- Вы напрасно думаете, что я влюбился в нее, - сказал Сид, кивнув на Ло.
- Не уверена, что это не так, - сказала Ксе и вытерла платком вспотевший лоб и опечалившиеся глаза. - Но я теперь точно знаю, - продолжала она твердым голосом, - она в вас влюбилась.
- Мама, хватит позорится перед посторонним человеком, - сказала Ли. - Или ты думаешь, что и семгу я ему в портфель положила? Он сам притащил.
  
- Ну вот что, друзья, - резюмировала Ксе. - У вас только один выход. А именно: жениться на мне.
- Простите, я ничего не понимаю в ваших играх, - сказал Сид. - Я ухожу.
- А что будете делать с рыбой, если уйдете? - спросила Та.
- Что я буду делать с этой рыбой? Ничего. Я съем ее один, - ответил Сид и двинулся наверх. Пройти на улицу можно было только поднявшись на второй этаж, а потом, пройдя через комнату, опять спуститься вниз. И только уж потом была дверь, ведущая на свободу.
- Но какая это свобода? - подумал Сид, как только приблизился Лолите. - Ясно, что никакой свободы не будет.
Сид стоял в нерешительности.
  
- Вы хоть понимаете, что происходит? - спросила Ксе.
- Нет, - честно ответил Сид. - Я ничего не понимаю. Я пришел снять комнату. А нарвался на какие-то шекспировские страсти.
- Слово на букву Б - хотела сказать Ксе, но решила, что в данной ситуации надо воздержаться. Она сказала: - Объясните, как вы поддерживали связь?
- Я не шпион и никакой связи ни с кем не поддерживал.
- Послушайте, профессор, не кажитесь глупей, чем вы есть на самом деле, пожалуйста. Вы ведь получили от моей юной дурочки дочери записку, что сегодня она хочет Семгу Жареную на Углях в мокрой Газете?
  
- Ничего я не получал. Это, что, ее любимый рецепт?
- Этот способ она придумала сама. Ло, великолепный повар, она скоро будет выступать на конкурсе.
- Девочки такого возраста не могут быть поварами.
- Сама она не готовит. Она теоретик.
- Теоретик кулинарного искусства, - резюмировал Сид.
- Да. И она ищет людей, способных воплотить ее фантазии в жизнь. Это не любовь, как вы надеялись. Чистый расчет.
- Есть одно но, как говорил один человек. Эта маленькая Та не передавала мне никакой записки.
- Значит, дело обстоит еще хуже. Точнее, это очень плохо. Это значит, она послала вам телепатическое смс сообщение.
  
Сид поморщился. Он с усилием почесал затылок и сказал, что получил этот адрес у совершенно нормальных, здоровых людей. Какая еще телепатия?!
  
   - Но у вас в портфеле лежит рыба? - Ксе подошла поближе. Она смотрела на портфель Сида так, как будто хотела сказать: - Сим-Сим откройся.
- Ну лежит. Я же сказал, что приготовлю вам рыбу в газете.
- И газета, значит, у вас собой?
- Конечно. А что тут особенного.
- Больше у меня нет вопросов. Вот мое резюме: если вы не женитесь на мне сегодня же, значит, вы имеете связь с моей нимфеткой дочерью. Вы нашли на небе это маленькое облачко.
  
- Какое облачно, мама?! Что ты выдумала.
- Облачко существования любви между великовозрастной караморой и лепесткоподобной нимфеткой. Я собрала все сведения. Всем теперь ясно, что в мире существуют объективные условия для существования такой, кажущейся многим невероятной, связи. В общем, что и требовалось доказать.
- Я не понимаю, что вы хотите сказать?
- Не понимаете?
- Нет.
- Я вынуждена спросить вас прямо: когда вы женитесь на мне?
- Мама, как ты можешь так бесцеремонно навязываться? - крикнула Ло с площадки черной лестницы.
- Заткнись! Брысь под лавку.
  
- Господин Сим-Сим, пойдемте зажжем костер нашей новой жизни. Можно я буду вас называть Сим-Сим? Отлично. Сим-Сим, откройся. - И Ксе незаметно для Сида открыла его портфель и вытащила норвежскую семгу на два с половиной килограмма. Газету она вынуть не успела.
- Зачем вы лазите по моему портфелю? - возмущенно спросил Сид. - Так не делается. Вы еще не жена мне. И даже жена не должна так поступать. Это унизительно для нас обоих.
  
- Хорошо, хорошо. Я больше не буду. Где, кстати ваша газета? Ло! Иди сюда. Газету можешь не брать. Господин принес газету с собой. Это настоящий профессор. Она вам скажет, как нужно жарить эту рыбу.
  
- Я сам умею.
- Вы знаете, что в этом самое главное?
- Я знаю, что в этом блюде самое главное.
- Скажите.
- Нет, пусть лучше скажет Лолита.
- Важно, чтобы рыба получилась сочной. Вы, наверное, знаете, что вкусной бывает только сырая рыба? Конечно, знаете. Но, я думаю, ты так же знаешь, что сырую рыбу есть опасно. Можно умереть. Поэтому нужно сделать так, чтобы рыба была по вкусу сырой, а по существу хорошо прожаренной. Вы меня поняли?
  
- Я и сам это знал, - хотел сказать Сид, но сказал, что понял и положил рыбу в мокрой газете на решетку. Под дымящиеся угли.
В голове у Сида все время вертелось два слова:
- А и дам. А дам. Адам. Какой еще Адам?
- Что вы сказали? Простите, я не поняла, что вы сказали? - Ксе встала. Она сжала виски пальцами.
- Что с вами? Я ничего не говорил. - Сид поддержал даму.
Ло пыталась воплотить свою теорию в жизнь. Она в это время раздувала огонь над большой семгой, которую не было видно, так как рыба была скрыта влажной газетой.
- Мне придется жениться на ней, - сказал Сид, - как только она очнется. Иначе я больше никогда не увижу тебя.
  
Ло не отвечала. Ей дым попал в глаза, и она терла их грязными от сажи пальцами.
- Так ты мне нравишься даже больше.
- Ты меня любишь? - спросила Ло и еще больше растерла глаза сажей от костра.
- Ты так красива сейчас, - сказал Сим-Сим. И добавил: - Можно я сделаю тебе маленькие усы?
- Нет, сначала скажи:
- Ты любишь меня?
- Хорошо, сейчас я переверну рыбу на другую сторону и скажу, что я тебя люблю навсегда. Видишь, газета уже начинает гореть?
  
- Я думаю, не нужно так рано говорить про нашу взаимную любовь друг к другу. Потому что не интересно заранее знать то, что будет потом. Давай начнем, как будто мы еще не знаем, что любим друг друга до тринадцати лет. Хорошо?
- Хорошо. Забыли.
- Значит, так, - сказала Ло, - напиши, что я сказала тебе, чтобы ты перевернул рыбу вместе с газетой. Иначе газета скоро загорится. Смотри, она уже почернела с той стороны. - Лолита присела на корточки и внимательно посмотрела на рыбу снизу. Жар углей коснулся ее кудрявых волос, и они начали еще больше завиваться. - Ой! - вскрикнула Ло, - так можно поджариться вместе с рыбой.
  
Ксе очнулась, открыла глаза и опять их закрыла. Она услышала, как Сим-Сим объясняется в любви Лолите. Что ж, послушаем дальше. Не буду пока открывать глаза. Когда Ксе поняла, что они хотят не только любить, но и играть в любовь, хотят притворяться, что ничего не понимают, не знают, что будет дальше, она не выдержала, и с печальным таким стоном открыла глаза.
- О! - как бы радостно воскликнул Сим-Сим, - Ксе проснулась.
- О! - сказала Ло, - мама ты в норме?
  
- Думаю, вы оба были бы рады, если бы я умерла, - сказала Ксе и закашлялась. Она как будто увидела пророчество. Черный джип неизвестного производства сбивает ее у самого банка. Она спешила сдать, имевшиеся у нее акции в филиал одного древнего английского банка, который лопнул на следующий день.
Так это и произошло.
Уже в конце рыбного пикника Ксе сказала, что она вспомнила, кто они.
  
- И кто? - со смехом спросила Ло. Ей было очень весело. Рыба получилась сочной, и хорошо пропеченной. Съели всю рыбу. А скотч только и успевали наливать. Правда, Ло пила свой любимый Тархун.
Ксе сказала, что они инопланетяне с планеты Пандора.
- А ты мой бывший жених. Может быть, ты даже был моим мужем.
Сим-Сим покачал головой.
- Я еще не успел на вас жениться, Ксе, но предлагаю этот законный брак сейчас.
  
Сначала Ксе отказала этому благородному парню. Она сказала, что будет ждать Адама.
- Опять ты про какого-то Адама, мама. - Сказала Ло. - Не надо. Уж лучше выходи замуж. Я не буду тебе мешать.
- Ло, дрянная девчонка, попробовала бы ты мне помешать!
Далее идет запись Сида.

Ксе все-таки разругалась с нами. Она сказала, что больше не может так жить. Отправила Ло в лагерь, а сама надумала сдать все акции древнего английского банка. Многие тогда положили деньги в древние английские банки и, как известно, попали на все свои деньги. В этот день Ксе сказала, что теперь точно знает будущее.
- Акции надо сдать.
- Мы могли бы стать богатыми людьми, - сказал я.
Но она только сказала, что все кончено. И собралась идти.
  
- Ты разбиваешь и мою жизнь и свою, - сказал я спокойно. - Давай обсудим дело, как двое культурных людей. Это все твоя галлюцинация. Ты, Ксе, не в своем уме. Ты живешь, как в романе. Ну подумай сама, какой такой еще может быть Адам. Ты договорилась уже до того, что Ло жена какого-то Молчановского. Давай я приготовлю тебе скотч.
Я спустился вниз на кухню, приготовил скотч и стал подниматься опять в комнату, где оставил мою будущую жену.
- Я приготовил тебе скотч.
Она не отозвалась, сумасшедшая стерва, и я поставил стаканы на буфет рядом с телефоном, который как раз зазвонил.
  
- Говорит Терр - Адам Терр, - сказал Адам Терр, тот самый, которого так часто в последнее время вспоминала Ксе, и которой, видимо, любил купаться на заре:
   - Миссис Ксе, сэр, попала под автомобиль, и вам бы лучше прийти поскорее.
Я ответил - может быть, не без раздражения - что моя будущая жена цела и невредима, и все еще держа трубку, отпахнул толчком дверь и сказал:
- Вот он тут говорит, Ксе, что тебя убили.
Но никакой Ксе в гостиной не было.

Для меня это странно, что все пытаются что-то вспомнить. Никогда бы не поверил, что это можно. И вот на тебе. Сбылось то, о чем она мечтала, точнее вспоминала.
  
Я выпил еще два скотча со льдом. Подумал, выпил еще один и пошел на стрелку. Я был уверен, что меня на этом опознании ждет какая-то неприятность. Вроде бы: чего бояться. Я-то никого не убивал. Когда я подошел странным образом на месте аварии никого не было. Где скорая, где машины реанимации, куда делись доктора? Ничего. Только зеленые трещины на асфальте. И какой-то необычный красно-черный большой джип приткнулся к кустам. Я осмотрелся кругом и подошел к джипу. Стекло, как обычно, было затемненное. Но я приставил ладонь, и все же пытался рассмотреть, что там, внутри.
  
Далее, Терр и Адам в джипе. А где соотношение с Со и Ла? Ведь они должны попасть туда, где Со и Ла.

В джипе был Адам. Сид открыл дверь.
- Садитесь, - услышал он голос Адама, - быстро. - Он взглянул на часы.
- Мы куда? - успел спросить Сид, прежде чем машина набрала скорость.
- Вы протаранили порог времени.
   - Что теперь делать?
- Возвращаться назад.
- Назад? Каким образом? Вы это можете? - спросил Сид.
Адам ответил:
- Я? Нет.
- А кто может?
- Вот он, - и Адама ударил ладонями по рулю Джипа.
  
Они немного помолчали, и Сид сказал, что Адам просто-напросто прибежал из-за Ксе.
- Вы любите Ксе, - сказал Сид. И добавил: - Ради бога. Но только возникает проблема. Если вы заберете Ксе, то заберете и ее Лолиту. А я ее люблю. Думаю, вам лучше остаться со своим Терром. Или как его теперь зовут? Джип?
- Просто Джи. Но это не совсем мой Джин. Простите, Джип. Это машина Ксе.
- Почему же ее собственная машина сбила Ксе?
- Ее никто не сбивал. Ксе сама была за рулем.
- Значит, вы ей и посоветовали врезаться в дерево. Вы сказали этой даме:
  
- Необходим возврат. Вы обманули ее.
- Во-первых, обмана тут никакого нет. Во-вторых, я не учитель. Ее Другой учит.
- Остановитесь, я выйду, - сказал Сид. - Остановитесь, или я выпрыгну. - Он толкнул дверь, но она не открылась. Сид хотел наброситься на Адама, но тут увидел на дороге Ло. Она стояла с протянутой рукой. Машина летела, не снижая скорости. Лолита подняла вверх обе руки и стала махать. Скорость джипа не снижалась. Ли запрыгала.
  
- Прыгает и машет, - сказал Сид. И добавил: - Пора притормозить. Надо остановиться. Тормозите, черт вас возьми! - Но Адам и не думал нажимать на педаль тормоза. Как будто в этой тачке нет не только педали сцепления, но и тормоза.
- Ты что делаешь, Адам?! - И Сид рванул руль в противоположную сторону. Адам попытался отбиться от такого активного пассажира. Но куда теоретику до спецназовца? Да никуда. И джип врезался в дерево. Уже во второй раз за этот день. Та упала на противоположную обочину.
  
- Сид, ты баран, - сказал Адам.
- Почему? Ты хотел задавить мою Ло. Да я сейчас прикончу тебя. Здесь же на месте. И род человеческий закончится, так и не начавшись. Пусть мы все умрем, но Лолиту ты не тронешь.
Он начал душить Адама. Тот едва успел прохрипеть, что это был разработанный Терром способ перехода в первую позицию времени.
- Где Ксе? - спросил Сид. Он подождал немного и отпустил Адама, чтобы тот мог ответить.
- Она ждет нас за городом. В кафе.
У джипа было помято крыло и бампер. Но он пофыркал немного и поехал.
  
Ксе сидела одна. Она заказала себе шашлык, хлеб и помидоры. Все. Больше ничего она не хотела. Она думала о том, какая счастливая жизнь могла бы получиться. Прекрасный муж, хорошие дети. Путешествия по разным странам. Она бы увидела Большой Каньон, пляж в Калифорнии, может быть, научилась бы летать на самолете. - Она попросила безалкогольного пива. - Оказалось, они не из этого мира. Бессмертные пришельцы. И путешествовать придется по времени. Хорошего ничего не будет. В этом она была уверена. Опять пошлют в какую-нибудь горячую точку. Опять пошлют на войну. Не хочу. А хочу ловить бабочек.
- Надо бежать, - сказала Ксе.
Далее что? Она убегает или не успевает?
  
- Молодой человек. Эй, парень. Ты, в конце концов, услышишь меня? - и она кинула помидор. Он попал в затылок официанту. - Ты че, глухой, в натуре?!
- Извините, я не слышал, что вы мне сказали, - ответил испуганный официант.
- Я сказала, принеси мне скотч. - Она помолчала и добавила: - Со льдом. И да: не будь таким ослом.
  
Может быть, ничего бы и не случилось. Парень не узнал ее. Зато Ксе узнала его.
- Эй ты! забыла, как тебя звать... ну, этот, кто? - Пили, Уп, Ад или Маш?
Официант подсел к даме.
- Я вам скажу, кто я. Я международный террорист по имени Вулгар. Слыхали про такого?
- Может быть. Кажется. Да, я вспомнила. Ты балаболка Уп.
- Балаболка? Ты сказала балаболка?!
- Не обижайтесь, пожалуйста. Я называю так всех журналистов.
- Я не журналист - я террорист. Не верите? - Он положил на стол руку. В ней была черная осколочная граната.
- Я хотел завтра взорвать этот бардальеро, но думаю, лучше сделать это сегодня. И знаете почему? Потому что здесь вы. Я давно мечтал вас трахнуть, мэм.
  
- Этого не будет. Этого не будет никогда! Ты свинья. Ты знаешь, что с тобой будет, если ты тронешь меня?
- Дочка председателя международного политсовета, сука, которую трахнули уже все, кому этого хотелось. Все нефтемагнаты и золотопромышленники. Все... Но мне этого не надо. Я с детства импотент. Мой секс в том, чтобы ты увидела, как сдохнут эти детки богатых. Презренные выродки.
- Ну, ну. Значит, ты командир батальона саранчей. Теперь я вспоминаю мою прошлую жизнь. Мы разбили вас Перед Концом Света.
  
- Это еще надо доказать, кто кого разбил. А тебя я вообще не видел на поле боя. Ты развлеклась с первобытным человеком. Не так ли?
- Глупости. И да: вы здесь один?
- Нет. Всегда нужен кто-то, кем можно пожертвовать.
По пути сюда я попал в город, где вешали двух людей. Да, именно людей, потому что остальные там были собаки. Я спросил:
- За что их вешают?
Мне ответили:
- А сам ты как думаешь?
- У меня есть только три варианта, - сказал я. - Первый, вешают полицаев. Второй, вешают негров на суде Линча. Третий... Какой же третий?
- Вот, здесь написано на табличке, прикрепленной к груди:
- Что? Ага, здесь написано:

Они не любили Гайя

- Что за чушь?!
- Почему чушь?
- Я думал, этого никогда не случится. Неужели нашелся такой город в этом безвоздушном пространстве, где за это вешают.
- Да.
- Я член международной мафии. Мы сильней даже вездесущих масонов. Прошу вас заменить казнь этих добрых ребят на что-нибудь попроще. Я знал, что они мне пригодятся в свое время. Например, она член политсовета самых известных телекритиков, пусть готовит здесь на площади борщ из марокканских апельсинов. До тех пор, пока я не приду за ними.
  
- А он? Пусть...
- А он пусть любит ее.
- Как, в смысле? В прямом?
- Нет, конечно, косвенно. Пусть смотрит на нее и говорит, что любит.
- В каком смысле? В прямом?
- Нет, устно. Пусть смотрит на нее и посылает воздушные поцелуи.
- Вот так: па-а! па-а! па-й! Ну, как будто выпускает пар. Думаю, он знает как. Ведь этот Пар так любил изображать Гайя. Пусть почмокает, пока я за ним приду.
  
- И вы привезли их сюда? - спросила завороженная его рассказом о приключениях Ксе. - Они согласились стать террористами?
- А куда деваться? Почмокаешь с их и не на то согласишься.
Появились Пар и его поседевшая от бесконечного варения апельсинов жена.
- Они знают, что сосали... не сосали, а как это?.. причмокивали долгое время на улицах города? - спросила Ксе.
- Нет, они ничего не помнят.
- Да. думаю, это бы им не понравилось, - сказала Ксе.
- Да они бы просто сошли с ума, если бы узнали, что долгое время сосали... не сосали, а как это?.. А! Причмокивали на улицах большого города и жарили апельсины с соусом из апельсиновых цветов для марокканских индейцев.
  
- А если они не захотят подкладывать бомбы под мирных жителей? - спросила Ксе. - Тогда что? Вы напомните им, что они раньше делали? Или вы пугаете этих ребят появлением Гайя? Ведь он наверное теперь представляется им самим дьяволом во плоти.
- Что вы! Они даже не знают, о том, что такой парень существовал!
- А если узнают?
- Как?
- Я им скажу.
- Невозможно. Им, чтобы додуматься до того, кто такой Гай, надо столько же времени, сколько надо Адаму, чтобы изобрести атомную бомбу. Это очень долго. Поверьте мне.
Супруги заказали себе по большой порции тушеной лопатки с апельсиновым соком.
  
Ксе тоскливо огляделась кругом. Она увидела, как жена Пара, которую Ксе про себя называла Апельсин, или короче Ап, положила под салфетку пистолет. Что-то сейчас будет, подумала она. Жаль людей, мирно жующих в этом прелестном кафе. Представляю, что сейчас будет.
Она оглянулась. Но ни Адама, ни Джипа на дороге не было. Сейчас они выйдут и взорвут кафе. Но произошло совсем другое.
  
Ап вынула из-под салфетки пистолет и встала на стул, а потом и на стол. Она обняла оружие обеими руками, расставила ноги по шире и немного согнула их в коленях.
- Ублюдки, пожирающие плоть мирных животных! - И дальше: - Парик, скажи мне что-нибудь ободряющее. Я хочу писать.
- Ты гениальна! - крикнул ее неунывающий муж.
- Не то.
- Ты очень умна!
- Не то. У меня коленки трясутся.
- Ты мастер на все руки. Хоть на комсомольском собрании выступать, хоть щи варить!
- Не то. Ну опять же не то, милый друг.
- Я Клайд.
- Ты Клайд? Ну, если ты Клайд, значит я Бонни.
- Да.
  
- А ну, козлы, петушиные перья! - крикнула Ап пронзительно. И добавила: - Это ограбление. Пожалуйста, приготовьте ваши кошельки, золотые и бриллиантовые серьги, кольца, часы. - И добавила еще раз: - Второй раз напоминать вам об этом не буду.
Ксе сидела с раскрытым ртом. Она незаметно для самой себя съела большое пирожное и начала второе.
Какой-то псих спросил:
- Вы про деньги ничего не говорили. Деньги-то сдавать?
- Дорогой, разве я ничего не сказала про деньги? - спросила Бонни.
  
Пар ходил с большим, плотным целлофановым пакетом от стола к столу, как лакей. Подойдя к очередному столу, он нагибался, как будто благодарил за чаевые. При вопросе о деньгах неутомимый Пар вскинулся, как будто боевой конь.... Простите, нет, не так. Он встал по стойке смирно, как пионер с картины Михаила Шемякина, заслышавший звук пионерского горна. Он представил себя на утренней линейке с этим горном, сонного. Почти до утра они всей палатой следили за старшей пионервожатой, которая вместе с физруком никак не могли найти место в огромном лесу. Кругом целый лес, а они не никак не могут найти место, где бы трахнуться. Идиотизм. Теперь надо бы трубить подъем флага, а он заснул.
  
- Горнист! Проснись! Проспишь победу развитого социализма! - Некоторые засмеялись. Кто-то негромко сказал:
- Наверно дрочил всю ночь. Счастливчик. - Ведь не все видели, как трахают Джемму Красивую, старшую пионервожатую. Большинство знало это только по рассказам. Вот начальника лагеря, старую сорокалетнюю жопастую, злую дуру все знали не только в лицо, но и по фотографиям, сделанным в лесу, когда она трахалась с шофером. Вот хитрые детки. Им бы в лесу бегать в догонялки да в прятки играть, а они нет, следить за старшим товарищем. Да еще с фотоаппаратом.
  
   - Деньги сдают! - отрапортовал, как на горне Пар.
Далее эта сцена продолжается. Пар доходит до Ксе, смотрит ей прямо в глаза и медленно раздвигает пакет.
- Какая большая щель, - сказала Ксе. - Как пещера Алладина. - И добавила: - Там много богатства, да?
- Не для вас, - коротко сказал Парик.
Ксе протянула руку и запустила ее внутрь.
Ап повернула пистолет в ее сторону.
- Убери руку, сука! Я тебя убью, если ты полезешь в пакет.
   - Ну хорошо, - сказала Ксе. - Я согласна на другой вариант. Возьмите вы у меня. Но только натурой. - И она преспокойно сняла маленькие малиновые трусы и зажала их в кулак. - Вот посмотри, Парик, я готова.
И этот Парик возьми да скажи:
  
- Сколько ты хочешь?
- Пар, что ты сказал? - со слезами на глазах произнесла Ап. - Она тебя загипнотизировала. Неужели ты не понимаешь, она хочет, чтобы ты трахнул ее при всех. Очнись! Представь, что на тебя смотрят телекамеры.
- Нет, нет, я могу. Простите, - промямлил Парик.
Он прошел дальше, но Ксе догнала его и бросила триста баксов в щель пакета. Пар что-то пробурчал. Вроде того, что он рад, но можно было бы и не бросать ради такого случая. А ради какого случая?
  
- Не переживай, - сказала Ксе. - Это компенсация твоей жене. И да, - сказала она, не думай, что я пошутила. Даже этот Сид, злой Гумберт-Гумберт не смог заподозрить меня в юмористичности натуры. Как говорится, умерла - так умерла.
Апельсину так хотелось пристрелить эту наглую тупую суку, но она удержалась. Ксе беспрепятственно вышла из кафе. Ей так хотелось пукнуть, но она тоже удержалась. Кстати, я наверное забыл написать, что при конце света многие пукали. Даже не многие, а все. Зачем? Чтобы разрядить обстановку. При переходе в другое время, выделяется газ Озон. В чистом виде он смертелен для человека. Ибо человеку нужен воздух. Только воздух. И он сам делает этот воздух из озона. Также происходит при расставании с песней:
  
Я тебя никогда не забуду
Я тебя никогда не увижу.
   Это прощание является тоже временным разъединением. Чтобы не умереть при переходе временной границы, нужно пукать. Всем. Что обычно и делается. Некоторые, правда, говорят:
  
- А вот мы не пукаем. - Почему? - Ну, у нас это просто не принято. И слава богу. - Напрасно вы так думаете, ребята. Почему? Потому что иначе вы умрете. Нельзя говорить слава богу, находясь в драмкружке. Почему? Потому что драмкружок не может летать? Почему? Потому что он не является реальностью. Ведь не зря же Джим Кэрри так часто пукает с большой радостью. Не только ведь ради развлечения. Это продумано с научной точки зрения. На Би-Би-Си пукают и рассказывают об этом, покуривая сто долларовые подарочные сигары. Даже дыма дорогой сигары не хватает, чтобы настроиться на нужную волну.
  
Итак, Ксе вышла на дорогу, встала к ней задом и вытянула руку с поднятым вверх пальцем. Кого она надеялась поймать? Микки Рурка на Харлее Дэвидсоне?
  
Показался джип. Сид был за рулем, а сзади спали обнявшись Ло и Адам. Что-то будет, если Ксе увидит их вместе. Но она только сказала:
- Подвиньтесь. - И добавила: - Какой план перехода?
- Без плана, - ответил Адам без улыбки.
- Это уже было.
- У тебя есть предложение? - спросил Адам, не отрывая взгляда от дороги.
- С каких это пор тебя интересует мое мнение?
- Я доказал Теорему о том, что человек состоит не только из самого себя. Есть несколько точек Его Я в других людях. Это значит, сколько я ни думай сам - до всего додуматься сам не смогу. Последняя точка, а она именно является решением, находится вне меня. Ты меня понимаешь?
  
- Понимаю. Значит, я могу говорить?
- Не только можно, но и нужно.
- Но ты обязательно запиши в тетради, что этот переход я придумала. Хорошо, если не напишешь, я сама заведу дневник. Там будет написано, где было твое я. Ты меня понял, любимый?
  
Далее, переход через Со и Ла. Ксе устраивает им, описанную уже подставу за то, что они ограбили ее в поезде. Они грабили многих. Они красные или белые?
  
  


ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Огненные версты Гражданской Войны

Гай-Сид. Происходит то, что было давно написано: бывшие вместе разделятся на красных и на белых. Лев Толстой и Дар. Адам. Ло. Мэрилин Монро и Максим Максимыч. Тетя и Мотя. Золото России. Первый расстрел. Бонни к Клайд. Батька Махно и кошечка Маша. Вербовка Льва Толстого.

   - Однажды меня ограбили в поезде два мошенника Со и Ла. При переходе из Конца Света они попали в первую реальность. Это место называется Гражданская Война. С их помощью мы попадем туда.
- Это не опасно? - спросил Сид.
- Вы боитесь?
- Да. Ваших замыслов я боюсь.
- Ну, что ж. Я даже рада, что вы меня боитесь. Но у вас нет своего плана?
- Нет.
- Очень хорошо, придется вам подрожать. Несчастный Казанова. Скоро мы будем там, где вы наплачетесь. Ой, как наплачетесь.

Сид не успел даже ответить. Точнее он ответил, но как командир полка уже.
- Три очереди картечью по товарищам! - По пшеничному полу бежали люди в обмотках и красных колпаках со звездами. Несколько пушек дернулись. Вдали поднялись огромные снопы земли.
- У меня заложило уши! - крикнула Ксе.
- Что ты делаешь, олух царя небесного?! - И добавила, не дождавшись ответа: - Я, комиссар полка приказываю тебе прекратить огонь по нашим революционным товарищам.
- Это переодетые белые офицеры, - сказал Гай. Да это был Аркадий Гай, дед легендарного внука, прозванного потом: Сын Трудового Народа. - Донесла разведка, - добавил он.
  
- Почему я об этом ничего не знаю? - спросила Ксе. - Почему ты мне не сказал?
- Не посчитал нужным.
- Вот так значит?
- Да, так. Я здесь командир полка. А если я, то я и командую.
- А мне что делать?
- Занимайся воспитательной работой.
   Стали слышны крики Ура.
- Я тебя пристрелю, - Ксе вынула наган. - Ты понял? Если ты еще хоть раз отдашь приказ батарее, не сомневайся, я тебя застрелю. - Она направила оружие на затылок героя. - Как врага народа.
- Нас окружают. Где Адам и Терр? Надо уходить.
- Тебе бы только отступать, герой. - И добавила: - Не в этот раз.
  
Далее. Терр и Адам перешли на сторону белых, чтобы потом помочь Сиду и Ксе бежать. При адаптации Сид видел картину, в которой Яша К. выводит на сцену снежного человека, которой может говорить только Некая и Некий, называет себя доктором наук. Западные корреспонденты в ужасе разбегаются. Вопрос:
- Яша, зачем ты периодически пугаешь народ?

Полк сражался до последнего солдата. Спаслось всего несколько человек. Гай и его фронтовая подруга попали в плен. Их посадили в сарай. Сквозь щель Ксе увидела тачанку и около нее Ло.
- Ты посмотри, вот твоя Ло. Эта сучка уже с белыми.
- Кто сказал, что это белые?
- Ты сказал.
- Это красные. Я ошибся, когда решил, что это переодетые белые. Не понимаю, как разведка могла ошибиться.
- Так нас взяли в плен красные?! - изумилась подруга. - Но ведь мы тоже красные! Чего нам бояться?
  
- Теперь они думают, что это мы переодетые белые, - сказал Сид.
- Действительно, ведь красные не стреляют в красных.
Их вывели как будто бы уже для расстрела. Ксе сказала, что это чушь какая-то. Сид не понял, и она пояснила:
- Ну где ты видел, что расстреливают белым днем?
- А когда?
- Ранним утром, поздним вечером, ночью.
- Хорошо, будем надеяться, что нас только допросят.
В ходе допроса выяснилось, что Гай отдавал команды со словами:
- Три очереди картечью по товарищам.
- Кто предал?
  
- Нас кто-то предал. Уверена, что это сделала стрекоза Ло, - сказала Ксе, - больше некому. Я тебе говорила, что видела ее у тачанки?
- Говорила, но это мог сказать под пытками кто-то еще из оставшихся в живых.
- Нет, я тебе говорю: это она.
Тут из дома с красным флагом вышли трое солидных военных. Ло была с ними. Она что-то сказала военным, помахала рукой и вприпрыжку подбежала к Сиду и Ксе.
- Здравствуйте, папа и мама, - сказала она. - Пожалуйста, не перебивай меня, мама. Я и так знаю, что ты скажешь. Мол, это не подходящий момент для посторонних разговоров. Подождите, сейчас я скажу вам главное. А именно: я не могу при свидетелях опознать в вас красных. Так-то я знаю, что вы свои. Но, извините, не могу. Это такие звери, что за такие показания они меня саму расстреляют.
  
   Итак, я резюмирую, сейчас они подойдут сюда. На меня ничего не пытайтесь валить. И вообще я вам советую сразу признаться, что вы из контрразведки белых. Вас просто расстреляют, и больше ничего не будет. Не думайте, что я смеюсь. Вы еще не представляете себе, какие у них есть способы пыток.
- Неужели у нас нет никакого выхода? - спросила Ксе. И тут же добавила: - А кто эти люди? - Она указала на солидных военных.
- Это? Ну, это Лев Толстой и Дартаньян, - командиры корпусов. Один танкового, другой конного. Буденного не уважают. Они сами по себе.
  
- Так это отлично! - воскликнул Сид. Но Ксе сказала, что дальше она будет сама вести это дело.
- Это мои друзья! - завизжала от радости Ксе.
- Мама, - строго произнесла Ло, - ты не понимаешь, где находишься. Они вас не помнят.
- Не может быть.
   - Щас поймут, - добавила Ксе.
- Лучше уж не суйся, - сказал Сид. - Толку не будет.
  
Подошли два важных командира без знаков отличия. Но в принципе это были настоящие полковники.
- Эти? - спросил один из них.
- Да, товарищ Дар, - сказала Ло, забегая вперед.
- Белые офицеры, - задумчиво сказал Дар, как бы размышляя, что им сначала оторвать. Так можно было подумать, но Дар продолжил неожиданно: - Может быть, есть желание поработать у нас? Нет, не думайте, что мы вас потом все равно расстреляем. Будете честно работать, отдадим назад ваши дачи, виллы, негров.
- Каких еще негров?! - зашипел его товарищ Лев Толстой. - Даже в своем кругу таких вещей говорить нельзя. Абсолютно!
  
- А что такого? Я имел в виду, что бывшим белым офицерам будут возвращены их поля, леса, фабрики и заводы. Но, извините, за предательство - расстрел на месте. По закону революционной справедливости. Вы будете сами содержать ваших не... не то, ваших рабочих и крестьян. Это называется Новая Пролетарская Политика.
- Я все-таки не очень поняла, что это такое, - сказала Ксе. - Расскажите поподробнее.
- Нет времени на подробные рассказы, - сказал Лев Толстой. - Но практически это означает: все, что хотите за ваши деньги. Экскьюз ми, но я должен вас расстрелять, если у вас нет денег. Революции нужны большие деньги.
- Сколько надо? - спросил Сид.
  
- Для того, чтобы натурализоваться и честно жить здесь, не скрываясь, как белые офицеры, необходимо заплатить десять тысяч рублей, но золотых рублей. И каждому, - добавил Дар.
- Да где мы возьмем такие деньги?! - взвизгнула Ксе. - Это не реально. Вы просто хотите убить нас. Поэтому выдвигаете невыполнимые требования, - добавила она.
Адам в это время дописал что-то, сложил свою кожаную тетрадь и слез вниз с тачанки.
  
   - Вот, я нашел, - сказал он. И добавил: - Клад. Здесь не очень далеко.
- Это кто? - спросил Дар.
Ксе не знала, что ответить. Она ляпнула:
- Это Адам.
- Понятно, - сказал Лев Толстой. - А что за Адам?
- Ну, это маг такой, - сказал Сид.
- Маг? А что за маг?
- Колдун, что тут неясно? - сказал Дар.
- Что у нас делают с колдунами, я забыл?
- С колдунами? Я тоже не помню. Хорошо, пусть покажет, где клад. Если хватит на всех, - он обвел рукой арестованных - пусть идут на все четыре стороны. Только надо выяснить, что это за золото. Какие координаты?
  
Штабист принес карту, и они определили место клада. Оказалось, что это Чехословацкий Корпус.
- Вы что смеетесь?! - гаркнул Дар. - Это наше золото.
- Простите, но сейчас оно у чехов, - возразил Адам.
  
Далее: Появляется Мерилин Монро с мужем. Они французы. Приехали толи посмотреть, как делается русская революция, толи, поучить нас, как это делается. Но сверху дано было указание во всем им содействовать.
  
   - Действительно, сейчас оно у чехов, - спокойно сказал Лев Толстой. - И добавил: - У нас уже готова операция по разгрому этих предателей империализма.
- Не совсем точно, - добавил Дар. - Точнее было бы сказать предателей империалистов. И это, может быть, не совсем так, но сути, конечно, не меняет. Мы сегодня же разгромим Чехословацкий корпус. Более того, могу сказать совершенно секретную информацию - это не опасно, ибо сейчас вас все равно расстреляют, как шпионов Батьки Махно - захват русского золота чехословацким корпусом это наша операция. В курсе ее только мы и начальник штаба фронта. Вы только представьте себе: они извозчики нашего золота. Возят туда, куда нам только надо. Но, простите, к делу. - И он крикнул:
  
- По коням! - Зашевелились кони, задвигались тачанки, лязгнули замки пулеметов.
  
- Что будем делать с этими поросятами? - спросил Дар.
- Вот эту болезнь оппортунизма надо в себе выжигать каленым железом, - сказал Лев Толстой. - Ты что, Каутский или еще какой-нибудь объедок Временного Правительства? Нет? Может быть, ты Царь Ромашкин? Тоже нет? Хорошо. Тогда ты должен отчетливо понимать, что кроме расстрела у нас просто нет другого выбора.
- Хорошая речь. Теперь конкретно: - Расстреливать будем?
- Конечно. Расстреляйте и дело с концом.
  
- А если... - встрял в разговор Адам.
- Никаких Если у нас в этой операции не может быть. Надеюсь, вы поняли почему?
- Почему? - спросил Адам.
Ксе сказала:
- Адам, не надо. Они все равно не поймут твоих теорем.
- И все-таки я скажу свое мнение, - Адам вышел вперед. - Ваша теория, или как она у вас там называется? План? Имеет один дефект. И уверен, он не учтен вашим планом.
- Ладно, говори, что это за помеха, которую мы не могли предусмотреть? - сказал Дар.
А Лев Толстой добавил:
- Чушь, этого не может быть. У нас все под контролем.
- А анархия? - с таинственным видом произнес Адам.
- Батька Махно, что ли? Чушь и бред, - сказал Лев Толстой. - Это наш человек. Мы его давно купили.
- Да, вы сделали его генералом, - сказал Адам, - но анархия победит.
- Вы хотели сказать, может победить? - уточнил Дар.
- Нет, я знаю точно, - сказал Адам.
  
- Чушь, никто ничего не может знать точно, - сказал Лев Толстой. - Это действительно, какой-то колдун, - с возмущением поднял вверх руки Лев. - Он, видите ли, знает точно. - И добавил: - Адам и то не мог точно определить, есть ему яблоко или нет. А кстати, вас как звать-то? Адам? Ну, точно, наслушался буржуазной болтовни. Да поймите вы, наконец, что точно мы знать ничего не можем. Приблизиться к истине, это да, можно. Но точно ничего знать нельзя. Вот я приближаюсь к вам, но ведь я ни в коем случае не могу стать вами. Это утверждение, надеюсь, достаточно логично для вас?
- Нет, - ответил Адам.
  
- Я вам говорю, это Каутский в натуре, - Лев опять широко раскрыл руки и повернулся кругом, обращаясь ко всему двору.
Он обратился к Дару:
- Главный здесь все-таки я, да? Да. Поэтому приказываю сейчас же расстрелять всех колдунов, магов и прочих империалистов.
- У меня такое же звание и должность, как у тебя, - сказал Дар. - Давай, пока посадим их в сарай. А потом разберемся.
- Потом разберемся! - передразнил друга Лев. - Потом они сбегут. Я тебе точно говорю, больше мы их не увидим. И знаешь, почему? Потому что это шпионы. Я просто это чувствую.
Уже повели ребят на расстрел, когда из штаба выбежала женщина, а за ней симпатичный парень.
  
- А мы думали, что проспали атаку на золотой поезд! - закричала еще издалека дама. - Ведь я сделала большую ставку на нашу победу, - добавила она, задыхаясь, когда уже подошла вплотную к генералам. Между собой они все-таки так себя и называли, подражая генералам Емельяна Пугачева.
Ксе обернулась. Она пригляделась и вдруг узнала эту великолепную дама.
- Мэри, Мэри! - закричала она, - спасите нас! - И опять:
  
- Спасите нас, пожалуйста!
- Кто это? - спросила Мэри.
- Диверсанты, - ответил Лев Толстой.
- Но кто-то из них меня знает, - сказала Мэри. А ее галантный муж добавил, что тоже отчетливо слышал голос о помощи, обращенный:
- К моей жене.
- Хорошо, пусть их вернуть, - сказал Дар по-казацки. И добавил: - Ты не против, Лев.
- Я не против. Авось мы узнаем сейчас что-нибудь новенькое.
Ксе, а за ней и все остальные двинулись назад.
- Вы меня узнаете? - спросила Ксе.
- Нет, - ответила дама. - Кто вы?
- Помните список?
- Какой еще список?
- Его называли список Шиндлера.
- Список Шиндлера, - повторила дама. И добавила: - Нет, не помню я такого списка.
- Но вы Мэрилин Монро?
  
- Да, Мэрилин Монро, гражданка Франции, - сказала она и добавила: - Это мой муж Максим Максимыч Кеннеди.
- Американский президент?
- Нет, это его внебрачный сын. Сейчас мы занимаемся юридическими доказательствами этого родства.
- Я... - начал Максим Максимыч, но Ксе прервала его:
- Вы помните, как приходили ко мне за подписью?
- Я? К вам?! За какой еще подписью, я не понимаю? - Мэри грозно выставила вперед грациозную ногу.
- Я была главой комитета при Криаторе. Моя подпись не была официально решающей, но практически решала, кто полетит на Пандору. Помните, была такая перевалочная база? Ну, типа Звездного Городка. Для тех, кто переживет Конец Света, который начнется на Пандоре.
  
- Я не понимаю, зачем мне, Королеве рокк-энд-ролла, ходить к кому-то за подписью? Я была первой. Первой в любом списке. Будь это даже список Шиндлера. Теперь я припоминаю, что это был список певцов, которые тогда отправлялись на Пандору. Объясните, если вы та, за кого себя выдаете, почему меня, первую певицу, не включили первой же в этот список? - Кто владелец кафе?
  
- Кто-нибудь, когда-нибудь здесь поступал в МГИМО? Нет? Я так и знала. Вот когда я поступала в МГИМО меня зарезали на вопросе о взаимоотношениях Петра Первого и Льва Толстого.
- Они жили в разное время, - сказала Ло, которая стояла и ела уже четвертую пачку Крем-Брюле. Теперь она решила использовать свою школьную информацию против матери. - Ты никогда не училась в МГИМО, Ксе.
  
- Может, я и не училась, - сказала Ксе, - я говорю, что меня срезали вопросом о взаимоотношениях этих ребят. Всякий мог бы ответить, что Петр построил наш Санкт-Петербург ради своих амбиций. Я так и ответила. Сказала правду. Но, оказывается, правда это совсем и не правда. Оказывается, Лев Толстой сказал, что Петр Первый построил этот загнивающий город для того, чтобы там пьянствовать! Невероятно! Но получилось, что это правда.
  
Так и здесь. Вы первая певица - это правда. Но, оказывается, есть правда выше это первой правды. Вот смотрите. Один Билл имел бывшую жену и ее ресторан. Он ходил туда посидеть, выпить красного вина, импортного пива, съесть лепешку из танжера, может быть мяса тоже из танжера. Однажды после футбола он позвал туда Криатора. Тому понравилось, он стал ходить в этот ресторан. Постепенно Криатор понял, что существует не только группа Любе. Начал происходить естественный отбор по Дарвину, который в той далекой стране взял всю науку в свои руки. Там все происходило по Дарвину.
  
   И вышло, что ваша песня звучала в том ресторане всего один раз за год. Криатор ни разу не остановил песню Вилли, Снежной Королевы, Бамбука, Пенкина, Гаррикса и даже Дуста. Поэтому певцов будущего не выбирали ни независимым голосованием, ни прямым указанием. Вас просто не было в списке Шиндлера, то есть в списке естественного отбора. Мы меня понимаете? Если Лев Толстой сказал - значит именно это и есть правда. Вы согласны?
  
- И значит, это именно вы подписали мое прошение, чтобы меня и моего мужа отправили на Пандору. Хорошо. Пусть будет так. Но вы для меня нежелательный свидетель. Вы помните о моем унижении. Меня, министра певцов и певиц заставили униженно ходить по инстанциям. И вы хотите, чтобы я вас спасла?
- Да, - невозмутимо ответила Ксе. - Я же вас спасла. Земля давно ушла в небытие, а вы живы. Может быть, даже скоро станете президентшей.
- Как?! - воскликнул жалостливо Максим Максимыч, - Земли уже нет?
- А мы где тогда? - спросил Дар.
  
- Вы у кого спрашиваете? - сказала Ксе. - Я вам не астролог и не пророк, чтобы болтать обо всем. Хватит уже того, что я сказала.
- Прошу вас, сэр, - обратилась Мэрилин к Льву, - не расстреливайте их пока, посадите просто в сарай. Мне кажется, я им должна. А я привыкла отдавать свои долги. Правда, Макс?
- Я бы рад вам помочь, - сказал Лев Толстой. И добавил: - Но есть к несчастью такая пословица:
- Уж если я чего решил, то выпью-т обязательно. А к этим шуткам отношусь очень отрицательно. Понимаете?
- Нет, - на этот раз ответила Ло. - Мне ничего не понятно.
- Дорогая Ло, - сказал Лев. - Кого-то я обязательно должен расстрелять. Вот в чем дело.
  
- Да разве это беда, - сказал Дар. - У нас сегодня готовится к расстрелу одна парочка. - Расстреляем их, и ты успокоишься.
Вывели двух женщин.
   - За что их? - спросил Лев.
- Они не любили собак. Называли их дураками.
- Хорошо, расстреляйте. А то они может, и нас назовут дураками.
  
- Не надо, мой любимый Лев! - закричала Тетя и упала на колени.
- Милый Лев, - тоже встала на колени Мотя, - отправьте нас лучше охранять музейный вагон восковых фигур.
- У меня нет такого вагона.
- К золотому поезду прицеплен такой вагон, - сказал Дар.
- Зачем?
- Не знаю. Это указание штаба фронта.
- Так значит, эта Тетя, и эта Мотя знают все о золотом поезде? Это настоящие шпионы. Надо их обязательно...
- Возьмем поезд, а там решим, что с ними делать, - сказал Дар.
  
- Нет, я так не люблю. Потом, как говорится суп с котом. Я решаю сейчас. За большую любовь ко мне я назначаю их смотрителями моего собачьего питомника. Представьте дамы, что я Кирилла Петрович Троекуров. А вы будете работать у меня на псарне. И это еще не все. Вы будете обучать моих любимых деток русской литературе.
  
- Как?! - только смогла выдохнуть Тетя.
- Я тоже не совсем... - начала Мотя.
- Вы будете лаять. Немного утром, потом днем до обеда, и слегла вечером во время урока музицирования. Я хочу, чтобы мои котятки были образованными. Как вы.
Дам увели в обморочном состоянии.
Далее выводят Бонни и Клайда. Что будет с ними?


Первый расстрел Бонни и Клайда. Батька Махно и кошечка Маша. Вербовка Льва Толстого.
   Тогда вывели Бонни и Клайда и потащили к оврагу. Кто-то, в конце концов, должен быть расстрелян. Ребят заставили спуститься на довольно большую глубину. Это примерно метров пятнадцать.
- Почти, как в аду, милый, - сказала Бонни.
- Надо бы записать, в каком году люди занимаются такой инквизицией, - сказал милый друг.
- Ты веришь, что тебе это пригодится. Нас не расстреляют?
  
- Не должны.
- Но они уже прицеливаются в нас.
Лев Толстой и Дар приказали привести Сида и Ксе. Их посадили в тачанку с надписью Терр. А у пулемета встала Ло. Еще в двух тачанках, стоящих метрах в пятидесяти от места расстрела, находились Дар и Лев Толстой. Они предупредили Ло, что в случае саботажа пленных, стрелять в них из нагана. Два нагана были у Ло за ремнем. Она могла стрелять из обоих сразу. Крест на крест. У Сида была длинная винтовка со штыком для добивания. Ксе не смогла поднять винтовку и ей вернули ее бумеранг.
  
- Возьмите, если он вам нужен, - сказал Дар. - Только, я думаю, это не может сегодня служить оружием. Выгоднее продать этот бумеранг англичанам за фунты, как древность.
Вдруг кто-то закричал:
- Белые! - Странно, как можно было подпустить их так близко. И никто не заметил.
- Нас предали! - закричал Лев Толстой.
- Отступаем? - спросил Дар.
  
- Да, - ответил Лев. - Но сначала мы сделаем вид, что идем в контратаку. Потом отходим к бронепоезду, а тачанки нас прикроют. - И добавил: - Эй, там, на тачанке! Огонь! Чего вы тянете? Кто вас учил думать перед тем, как пускать врагов народа в расход?
Ло пригнулась к прицелу пулемета. Пули первой очереди впились в песок позади Бонни и Клайда. Они побежали.
  
- Не туда! - крикнул Клайд. - Назад. Там пули нас не достанут. - И они бросились в обратную сторону. Туда, навстречу пулемету. Это было очень тяжело. Бонни споткнулась и упала. Мелкие камешки известняка оцарапали ей левую ногу выше колена. - Вставай! - закричал Клайд, - следующая очередь нас достанет. - Но Бонни опять упала, и Клад потащил ее по песку. Ведь они были связаны вместе. Такая мода пошла после недавнего времени, когда белые расстреляли красных комиссаров на барже. Все были связаны по двое колючей проволокой. И убивали только одного. Второй умирал сам. В данном случае не было такой детализации, но принцип был соблюден: от мертвого далеко не убежишь.
  
- Все надо делать самому, - сказал Лев Толстой. - Он махнул рукой Дару, и они с двух сторон подъехали к оврагу. Но Бонни и Клайд так близко прижались к стене, что и их пули не могли достать расстреливаемых.
- Черт. Пусть кто-нибудь спустится вниз, и пристрелит этих ублюдков! - крикнул Лев Толстой. - Кстати, в чем их вина? Работали в контрразведке белых?
- Неизвестно. Может быть. Пока мы не смогли выбить из них правду. Из-за неожиданного наступления белых приходится их расстрелять. Но точно известно, что они расклеивали на станции листовки.
  
- Какие еще листовки? - спросил Лев.
- Ну... чушь какая-то, - промямлил Дар. - Хотя приводило к дезорганизации красных отрядов.
- Говори прямо! - рявкнул Лев Толстой.
- Я боюсь, что ты, друг, разозлишься и сам полезешь в овраг, чтобы привести приговор пролетарского суда в исполнение.
- Говори!
- Ну, они распространяли информацию, что командир ударного полка Гайдар является потомственным вампиром.
  
- Невероятно! И какие для этого были основания? - Лев даже опустил маузер и прислонился к тачанке.
- Говорит медленно, растягивает слова, как будто обдумывает, что сказать. Причмокивает. Как будто сосет кровь из белых.
- Почему из белых? - Лев посмотрел в сторону оврага.
- Потому что, говорят, он и воевать пошел, чтобы сосать кровь из белых. У красных-то, говорят, кровь плебейская, не голубая. - Дар хохотнул.
  
- И они распространяли этот бред среди красных? - ахнул Лев Толстой. - Как только можно до этого додуматься, - недоуменно добавил он.
- А ты никогда не слышал легенду о заселении Земли? - спросил Дар.
- Нет, что-то не припомню ничего такого нового.
- Ну вот, планета Пандора когда-то находилась в другой Галактике, за пределами Плечного Пули. И жили там Квадраты, Треугольники и Круги. Расы Квадратов и Треугольников постоянно воевали между собой, а Круги питались остатками убитых в сражениях Трегов и Квадров - так они часто называли друг друга. Круги стали вампирами.
  
- Сказки. Никаких вампиров не существует.
- Существуют, существуют, - начал развивать свою идею Дар, но вдруг прервался. Он принял бумагу у конного вестового.
- Что там?
- Белые близко! - ответил Дар. - Надо уходить. Оставь их. Может быть, они попадутся нам в другой раз.
- Так не делают революцию, - ответил Лев. - Я сам их пристрелю. - Он слез с тачанки, вынул из ящика маузер, и двинулся к тропинке, ведущей в ад. Так называли это место для расстрелов. - А ты ударь в правый фланг белых. Они этого не ожидают.
- А ты? - спросил Дар.
- Я потом со своей личной сотней двинусь прямо к бронепоезду.
- Но там еще белые?!
  
- К тому времени, я думаю, вы здесь разобьете белую дивизию. И успеете мне на помощь. Давай. - Когда Дар отъехал уже довольно далеко, Лев крикнул: - И не забудь: атакуй правый, правый фланг.
Но через пять минут Дар решил, что Лев говорил про левый фланг.
- Ведь пока мы будем атаковать правый фланг, левый прост- напросто уйдет к бронепоезду. Смысла не вижу. Думаю, в горячке, Лев перепутал. - Две дивизии двинулись на левый фланг.
Белые не могли понять, что происходит. Красные пошли прямо на пушки. И пропустили без боя целую дивизию прямо себе в тыл.
  
Далее, за кого Пи, Уп и Ад? За красных или за белых. Если за красных, то кто за белых?
- Преступления не остаются без ответа - Клинт Иствуд. - И не только для преступников, но и для их жертв.

Дар не понимал, что происходит. Он видел взрывы по всему полю.
- Скорее всего, нам не добраться до линии огня. Я не понимаю, что происходит. Я не понимаю, что происходит! - крикнул он. Сид ответил ему с тачанки:
- Мы движемся не с того фланга. Здесь сосредоточено несколько батарей противника. Кто дал информацию?
- У нас отличная разведка.
- Уверен, надо было атаковать с правого фланга.
- Почему? - спросил Дар. И добавил: - Тогда левый фланг ушел бы к бронепоезду!
- Да черт бы с ним, с вашим бронепоездом! -
   крикнула Ксе. И добавила: - Идиот, мать твою. Я ведь слышала, что Лев сказал вам атаковать правый фланг.
- А вы направили всю конницу на левый, - сказал Сид. -Зачем? Спутали?
- Нет, он не спутал, - сказала Ло. - Наш командир решил прославиться. Правильно я говорю?
- Правильно, - ответил Дар. - Но я не знал, что у них здесь сосредоточена вся артиллерия.
- Назад можно повернуть? - спросила Ксе.
- Посмотрите сами. Разве можно остановить эту лавину.
Всадники падали по одному и целыми группами. Никто не повернул назад. Странно.
   - Вот это выучка, - сказал Сид. - Герои. Жаль, что все они погибнут в этой атаке.
Далее, кто эти воины? Мертвые. Или захваченные в плен инопланетяне?

- Погибнут не все, - крикнул Дар. И добавил: - Некоторые не умрут никогда.
- Да? - удивился Сид. - Кто не умрет?
- Эти кони, - сказал Дар. - Они бессмертны.
- Бессмертны? Вы уверены? - спросила Ксе.
- Почти уверены или почти бессмертны?
- Думаю, и то, и другое.
- Это английские лошади? - спросила Ло.
- Нет, это лошади из Канады. Их хотели расстрелять из пулеметов, когда расформировывались конные полки. Уже защелками затворы пулеметов, уже были сделаны пробные очереди. Как вдруг началась гроза.
  
   Далее, кони - это тараканы. Раньше они были свободными, тогда при расстреле должны были согласиться стать лошадьми.
  
   Когда-то трое друзей, двое мужчин и одна женщина были направлены на ликвидацию поезда, в котором ехала группа законсервированных вампиров. Они могли стать на Земле профессиональными киллерами. А возможно и организаторами великой бойни, необходимой для размножения вампиров. Здесь надо иметь в виду, что словом Земля не всегда называется одно и то же место и одно и тоже время. Есть Неподвижная Земля, а была и Земля Космический Корабль. Трое разведчиков высадились на Альфа Центавра, быстро размножились и прилетели на Землю. Во время высадки на Земле началась буря. Инопланетяне должны были погибнуть. Вдруг густые облака в одном месте рассеялись, и в голубое небо стал виден большой табун лошадей.
  
- Это наш шанс, - сказал один из них. - Мы можем вселиться в этих лошадей. В этот табун.
И они устремились вниз. Пулеметчики с тачанок открыли рты от изумления. Как и их командиры. Но они увидели не инопланетян...
- А что? - спросила Ло.
- Они увидели... Они сначала ничего не увидели. Только лошадей, которые вдруг исчезли. Потом один из самых глазастых по имени Пили, заорал:
  
- Смотрите! Это тараканы.
- Вы хотите сказать, что лошади превратились в тараканов?! - изумилась Ло. А Дар спокойно ответил:
- Я сам это видел.
- Вы?
- Да. Я тараканов чувствую.
- Мне кажется, это нереально.
- Да? Вот, например, я уверен, что кто-то из вас таракан.
- Ну, не я же, - сказал Сид.
- И не я, - сказала Ксе.
- Значит, я, - со смехом сказала Ло.
  
- Точно! - воскликнул Дар и добавил: - Я тебя узнал. Ты Монте. Только сейчас узнал! - радостно закричал Дар. - А то я думал, что тебя держат в плену вампиры. По ночам спускаются к тебе в подвал и сосут кровь до тех пор, пока не напьются досыта.
- Прекратите! - закричала Ло. - Меня и так окружают одни маньяки. - Она взглянула на Сида и Ксе. В это время снаряд разорвался совсем рядом, и Дар упал вместе с конем.
Сид решил остановиться и посмотреть, можно ли помочь полководцу. Решил, но не смог: лошадь шла по полю, как заведенная. Тоже произошло и с лошадью Ксе. Только Ло смогла остановиться. Она подошла к Дару и опустилась на колени.
- Монте, - только и мог вымолвил раненый командир. - Это ты?
- Я.
  
Сторонний наблюдатель удивился бы, увидев эту парочку. Очень удивился бы. Только где он, этот наблюдатель?
И, да: поле в полторы мили пересекли всего несколько всадников. Две дивизии было уложено ради чьего-то геройства. Дар хотел доказать, что он лучше Буды. Хотел, чтобы его назначили командармом Юга. Не получилось.
  
Далее, кто-то видит эту сладкую парочку: двух кентавров. Один соглашается стать Набоковым, а другая Лолита. Ксе. Они возвращаются на отдых в ту же ситуацию.

Лев Толстой спустился в овраг. Тачанка с надписью ТЕРР стояла наверху. Командир сотни разведчиков по имени Батька Махно прогуливался неподалеку, постукивая тростью по сапогу. Это был погибший в бою при Конце Света Машина. Такое жестокое было сражение. И за все на Новой Планете получить звание какого-то командира сотни кавалеристов. Уйти в другое время невозможно. Он не знает вообще ничего о способах временных переходов. Кто знает? Ксе? Или может быть, Сид. Черт его знает! Он повернулся к оврагу. Лошадь, запряженная в тачанку с надписью Терр, заржала.
  
- Я вообще не совсем понимаю, где мы сейчас находимся, - сказал Маш своему коню. Батька Махно уже хотел подойти поближе к оврагу, чтобы убедиться не убили ли эти пленные Графа, как прозвали Льва Толстого, но его отвлек денщик. Он сказал:
- Есаул, в лесу бегала маленькая кошечка, - сказал он, - я принес ее вам.
- Ты что, опять забыл, собака, что я приказал тебе называть меня Сэр? - Он хотел ударить денщика нагайкой, но увидев кошечку, улыбнулся и взял себе на руки. - Как ее звать?
- Машка, - денщик улыбнулся и добавил: - Сэр.
  
   А Лев Толстой лежал на земле и хрипел. Он подошел слишком быстро к Бонни, хотел зачем-то пощекотать ее толстенький подбородок, но дама неожиданно ударила Льва коленом чуть пониже живота. От неожиданности командир выронил маузер. Едва он нагнулся, чтобы поднять оружие, как ловкий Клайд встретил его лицо своей ногой в толстом кожаном ботинке.
- Английский, - только и успел подумать Лев.
  
Бонни подняла маузер, но тут же выронила тяжелое оружие. Тогда нагнулся Клайд. Но он сделал это так резко, что коротконогая Бонни упала и оцарапала себе лицо. Клайд тоже упал. Он настолько был раздражен, как ему казалось, неуклюжестью Бонни, что грубо назвал ее:
- Коротконогая мартышка!
- Ты кому это сказал, дорогой Ален Делон. - Она всегда так отвечала на оскорбления мужа. Возвеличивала до небес, чтобы он успокоился. Но сейчас Бонни была оскорблена до глубины души. Она не смогла не добавить: - Пеппер-стейк. - Да, он любил этот стейк. Но чтобы так обзываться в экстремальной ситуации, этого Клайд вынести не мог. Он ударил свою Мартышку по лицу. Она его кулаком в нос. Потекла кровь. Лев воспользовался моментом и опять поднял с земли свой маузер.
  
- Огонь! - сказал он сам себе. - По агентам белой контрразведки... - он оглянулся по сторонам. Белая конница уже огибала овраг. Штабс-капитан Уп приказал установить на краю оврага пулемет, и сам лично дал по Льву предупредительную очередь. Однажды Уп участвовал в нападении на Чапаевскую Дивизию. Он заключил пари с капитаном Ади, что сам лично убьет Чапаева. Но вышло наоборот. Тогда у Максима оказался Ад, и он убил легендарного командира. Долго целился, стрелял и вдоль, и поперек. В конце концов, этот белогвардейский орден достался ему. Теперь Уп потребовал, чтобы разработку известного красного командира доверили ему.
  
- Я хочу получить такой же орден, как у Ада, - сказал он. - Это дело чести. Я заставлю этого Льва Толстого сделать то, чего не смог пока выполнить никто. Господин генерал, - обратился он к Пи. - миссия теперь выполнима. Мы ликвидируем Гайя.
- До Гайя добраться непросто, - Пили приподнял подбородок Льва Толстого, и повернул его голову туда-сюда. - Мне кажется, я где-то уже видел этого парня, - сказал он. - Необходимо провести психологическую подготовку этого киллера.
Далее рассказывает Лев Толстой.

Меня повели на расстрел. Для этого было достаточно спеть всего три песни. Эти ребята знали Код Трех Шестерок. Они отправили меня в тюрьму 1980 года. Все время моего путешествия звучали эти три траурные песни. Первая это, песня про лето.
- Дождь грибной играет в прятки. С ветерком. - И далее: лето звездное звонче пой. Лето, ах лето. Лето звездное, будь со мной.
Путь к эшафоту был долгий, и одной этой песни для продвижения к цели не хватило. Включили другую.
- Если девушка нынешним летом обижала тебя, не любя, пусть она пожалеет об этом, потому что полюбит тебя. Я хочу, чтобы песня звучала, чтоб вином наполнялся бокал, чтоб друг другу вы все пожелали, что сейчас я себе пожелал.
  
И на самом процессе расстрела я слышал песню медведя.
- До свиданья наш ласковый Ми-и-и-ша, и последнее лето прощай. Умираю... В общем, умираю.
В конце концов, я забуду тебя, как и ты забудешь меня, - сказала Коко Шанель.
И я все забыл. Я вышел через целый цикл развития, через одиннадцать лет. И познакомился с Гайем. В тюрьме. Помню, на его спине была нестираемая надпись:
   Сын Трудового Народа

А теперь я должен его убить. Уверен, когда-нибудь и на его могиле будет эта надпись.
- Мы придумали тебе план, Лев Толстой, - сказал Ад. - Ты совершишь побег и перейдешь на сторону красных. Ты убьешь комполка с тачанки, когда он поведет свой полк на штурм наших укреплений.
- Знаете ли вы, господа, что сказала Коко Шанель, когда ее попросили нарисовать выкройки своих произведений? Она ответила, что не умеет рисовать.
- Нас не интересует, что вы делаете обычно, - сказал, нагло ухмыльнувшись Пили. - Здесь вы будете соблюдать наши правила. Пра-ви-ла.
  
- Повторите. - Я повторил. - Три раза. Всегда повторяйте три раза то, что я вам говорю. - Он добавил: - Впрочем, для вас это уже не важно. - Что имел в виду этот белый генерал? Ясно что. После выполнения задания меня должны были ликвидировать. - Он хоть знает, что его тетя Коко Шанель? - обратился Пи к Аду.
- Думаю. Думаю, еще нет.
- Что?! - воскликнул я. - Зачем вы разыгрываете меня?
- Твоя тетя Коко Шанель, Лев Толстой, это правда, - сказал Ад.
Пи добавил:
  
- Мы ее ликвидируем, если ты, таракан, не выполнишь наше задание.
Сначала я вроде бы застеснялся как обычно. Потом подумал:
- Значит, перед Концом Света я был мушкетером. Хорошо-то, хорошо, но это все равно, что быть профессиональным киллером.
Я сказал:
- А вы-то кем были? - Я хотел добавить, что вы, в общем-то, саранча. Но эти ребята заткнули мне рот. Они заорали, что могут расстрелять меня и прямо сейчас.
Уп, который все это время молчал, наконец, высказался:
  
- Пока вы еще с нами, извольте изъясняться честно, - сказал он. - Вот вы написали в своей докладной, что песня про лето, про обиду девушки и дальнейшее ее сожаление об этом, про висящего медведя - это тюремные песни. Я не могу понять, откуда вы это взяли. Откуда?
- Из тюрьмы, - ответил я. - Я слышал эти песни через тюремную решетку.
- Хорошо, допустим. Но ведь вы были на задании. Если бы не спецзадание, вы могли бы наслаждаться этими песнями на свободе. На площадях и улицах свободного города, как его свободный гражданин.
  
- История, к сожалению, не имеет сослагательного наклонения. Я написал, как было.
- Но это же исключение из правил! - рявкнул Уп.
- Для меня исключением из правил было обратное, - гордо ответил я. - И да, - добавил я, почему у вас здесь так жарко?
- Кондиционеров еще не изобрели.
- Вы могли бы перенести сюда поместье Холодный Ручей. Отдыхали бы по соседству. Это же лучше, чем париться в казармах. А еще культурные белые!
- А вы знаете, как это можно сделать? - спросил Пили.
- Я? Нет. Я думал, вы знаете.
- Мы знаем Код входа, но никто не знает выхода, - сказал Пили. - Вам случайно неизвестен этот Код. Код выхода из времени?
  
- Нет. Но я знаю человека, который его знает.
- И кто это? - спросил ради любопытства Уп.
- Гай.
- Чушь, - сказал Уп.
- Бред, - поддержал единомышленника Ад.
- Действительно, чушь и бред, - резюмировал Пи. - А если действительно знает, заказ все равно не отменить.
- Почему? - удивился я. - Разве не вы здесь командуете парадом?
- Здесь мы. Но есть вещи, которые изменить не может никто.
Далее, Лин и Нин - роботы с другой Галактики.
  
  
  

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Нин и Лин - начало карьеры. Роботы. Писатель Чо. Бурбу. Треги, Квадры, Круги. Дайте мне фотографию, и я переверну мир. Лев Толстой - киллер. Со и Ла. Кондолиза Райз. Проект Емельян Пугачев. Ужин в Золотом Бронепоезде. Наши люди в Голливуде. Бродский и Шемякин. Тест - Очередь. Абба в клетке. Дон Кихот и Санчао Панса. Батька Махно. Похорони меня в Венеции. Лин Честный. Роботы Во и Бу. Разработка плана Второй Войны. Награда.
  
- Обратите внимание, - сказал придворный писатель, - что я напишу, потом нельзя будет вырубить топором. Так что, пожалуйста, говорите обдуманно, Нин.
- Пишите, не беспокойтесь, - сказал робот Нин. - Обещали космонавты и мечтатели, что на Марсе будут цвести апельсины.
- Может быть, лучше яблони? - спросил Чо. - Мне кажется...
- Меня не интересует, что тебе обычно кажется.
- И да: найди мне Канта, - обратился Нин к слуге.
- Зачем? Впрочем, не важно. Я ваш слуга, и выполню все, что вы только ни попросите. Зачем вам, сэр, еще один слуга?
  
- Иди сюда Лин, - Нин пальцем поманил приближенного. - Наклонись. - И Нин больно ущипнул своего слугу Лина за ухо. И добавил: - Теперь ты понял, зачем мне нужен Кант?
- Нет, пока еще не понял.
- Тогда знай, я мог не щипать тебя за ухо.
- Зачем тогда ты это сделал, сэр? - Дело в том, что в этом месте роботов называли словом Сэр. Но никогда, практически никогда, не называли их, и они сами себя на Вы. В принципе не все было так строго. Запрещено было только называть самого себя на Ты. В принципе именно поэтому Александр Македонский всегда говорил, что иду На Вы, понимаете?
  
   На Вы - значит, на преодоление самого себя. Так это, без напряжения. На Ты могли здесь обращаться друг к другу только роботы самого низшего сословия. Да и только потому, что на них никто не обращал внимания. Иначе сразу цап - и в психушку. Впрочем, тогда психушек не было. По крайней мере, официально. Психушкой и называлось это самое низшее сословие. Как только робот начинал заговариваться, начинал называть себя ТЫ - так картина Репина - приплыли.
  
   Робот уже переводился в разряд рабов. Нет, ну это и естественно. А уж те, чью природу нельзя было напрямую вывести из рождества роботов, те никогда не говорили себе, друзьям или знакомы про себя Ты. Как-то:
- Ты пошел в магазин за дешевыми, но достаточно крупными и свежими креветками? - Ну, что это такое, мать твою? Несовместимы такие редкие креветки со словом Ты. Не логично просто, понимаете.
  
Также, например, нелогично Роберт Бедфорд объясняет всем, что фотография самая достоверная из всех наук и искусств. С какой стати? С первого взгляда ведь кажется, что музыка, живопись, литература по возможности создания достоверной картины мира, одинаковы. Нет, он постоянно заявляет, что ему нужна фотография Воскресения для того, чтобы поверить в Него. Почему же мало рисунка слов?! Нелогично. И еще более нелогично, потому что Роберт Бедфорт прекрасно знает, что фотография не обладает достаточной дальнозоркостью, или наоборот, близорукостью, чтобы УЗНАТЬ Иисуса после Воскресения. В Библии прямо говорится, что ученики Не узнали Его зрением, то есть фотографией. Только по преломлению хлеба. Значит, утверждение:
  
- Дайте мне фотографию, и я переверну мир - неверно. Значит, мы приходим к выводу, что это утверждение только Провокация. Желание заставить кого-то опровергнуть силу видимого мира.
Прекрасно, вы нашли этого человека.
- Мне нужен такой провокатор. Вы поняли зачем? Чтобы я не заговорился и не перешел На Ты в разговорах с самим собой, - сказал Нин.
- Есть такой человек, - сказал Лин. - Только звать его не Кант, а по-другому.
- Почему по-другому?
- Он не немец.
- А! Ну, хорошо. Как его звать?
- Бурбу.
  
- Бурбу. И он обладает мыслительными способностями?
- Да, сэр.
- Вы ему уже объяснили, что он должен научиться плавать?
- Плавать?
- Да, да. Я возьму его с собой как наглядный пример непотопляемости буржуазных теорий.
- И что это будет значить? - спросил писатель Чо.
  
- Не беспокойтесь, к жареным апельсинам это не будет иметь почти никакого отношения.
- Я между прочим, тоже ничего не понимаю, - заметил Лин.
- Это значит, Старый Мир должен быть разрушен!
- Так и записать? - спросил Чо.
- До основанья, - сказал Нин и нагнул голову, только представленного ему Бурбу в аквариум, где жил осьминог. Этого осьминога из рода осьминогов предсказателей звали Марком Твеном. Однажды он предсказал имя матроса, который заметил айсберг с Титаника. Немного ошибся только в названии океанского лайнера. Сказал, что это будет Титан, а не Титаник.
  
   Великолепный осьминог. Чего он только ни на предсказывал, пока его не купили русские дельцы теневого бизнеса. - Нин добавил: - А ты, мать твою, будешь его опровергать, - он вытащил голову Бурбу из аквариума, где тот внимательно посмотрел в глаза осьминогу, и понял, что это не сон, это правда.
   Куда относятся Нин и Лин, к треугольникам, квадратам или кругам? Нин к треугольникам, а Лин тайно состоит в ложе квадратов. Круги тайная раса номенклатуров-вампиров. Они держат власть в России, как люди.
  

После Конца Света и переселения в неизвестные миры космоса многие приобретают двойные сущности. Поэтому Лев не может точно выполнить заказ Белых: ликвидировать Гайя. Ибо Гайем в это время и в этом месте является Ла, друг Со, вместе с которым они ищут Кондолизу Райз. С Красными и Белыми тоже не все просто, ибо у Красных всегда есть Белые разведчики, и все принимают их тоже за Красных, а у Белых тоже самое, есть Красные разведчики, и некоторые принимаю их за Белых.


Со и Ла. Ужин в золотом бронепоезде. Проект Емельян Пугачев.

Лев Толстой переоделся курьером. Но к сожалению, он никогда не видел Гайя в лицо.
Некоторые могут подумать:
  
- А зачем вообще убивать? - Вроде бы взял - да и сдался в плен. Мол, я такой-то такой, киллер, но не хочу вас убивать, лучше сдамся в плен, и все расскажу. Ведь я красный! Я не белый киллер. Ничего не получится. Такому киллеру всегда вживлялся чип. Нет, не чип предательства, а так просто человек начинал себя чувствовать каким-нибудь там Томом Крузом, Жаном-Клодом Ван Даммом. На некоторое время. Когда действие чипа кончалось киллера ликвидировали. А чаше всего его убивали телохранители убитого. Ведь таких Томов Крузов посылали, как правило, на невыполнимые задания.
  
На такое же невыполнимое задание был когда-то давно послан робот Нин со своим слугой Лином. Они пытались тогда захватить планету Пандора, но Адам тогда в первый раз выйдя из Рая, смог создать другую последовательность времени, и миссия один оказалась невыполнимой. Нин и Лин попали на старую, отработанную Пандору, как люди иногда попадают в старый город. Они возвращаются в то место, где уже бывали когда-то, думают, что опять попали сюда, но нет, здесь уже практически никто не живет, только бандиты, дедушки да бабушки.
  
   Теперь Нин и Лин участвовали в проекте Миссия невыполнима - Два. Это было связано с планетой Земля. Не с той Землей, которая существовала во время Конца Света на Новой Пандоре, а с Землей и Пандорой, куда Конец Света еще не дошел, с Землей прошлого. Как известно Конец Света распространяется в обратном направлении. Вектор времени здесь направлен в обратную сторону по сравнению с Сотворением Мира.
  
Лев Толстой очень удивился, когда увидел Гайя. Не то, чтобы не похож, но это был совсем другой парень. Раньше он уже встречал его. Как его звать он не помнил, зато хорошо помнил имя его друга, который стоял на крыше вагона. Это был певец из цирка Шапито. Но это было давно. В последний раз Лев встречал этих ребят на совсем другой арене, на арене, где бьются не на жизнь, а на смерть гладиаторы.
  
   Того, на крыше вагона звали Со, а этого... а этого Ла! Это они. Шпионы Кругов. То есть потомственные вампиры. Они тоже были посланы со Старой Пандоры на поиски Кондолизы Райз, которую, как Емельяна Пугачева они должны были доставить на Пандору. Я пропустил слово В Клетке? Да. Значит:
- В железной клетке.
  
   Все, по крайней мере, многие, знали, зачем нужна этим ребятам Кондолиза Райз. Только совершенно неискушенные ребята думали, что Сяо и Ляо ищут ее, чтобы устроить суд Линча. Нет, просто хотели ее продать в дальнейшем. Ведь они ругали ее почему? Потому что в борьбе социальных систем Америка смогла обогнать Криаторство. Считалось, что КР победила нечестно. Все время врала, врала и победила. В конце концов Со, как бывший продавец работы понял, что в Раю может не найтись для всех хорошей работы. А КР сможет так организовать Рай, что многие получили бы свой побег из Шоушенка.
  
   Теперь их секретный проект назывался не Суд Линча, а... нет, не Продажа Кондолизы Райз, а... точнее, он так и назывался, но в зашифрованном виде выглядел так:
- Емельян Пугачев - Никто бы без наводки не догадался.
Все бы хорошо, ребята, можно сказать, нашли себе хорошую работу даже в Раю. Но, одно но, все-таки случилось. Что? А именно это покушение Льва на Ляо. Хотя сущность Ла, как негра с трезубцем и сетью была бессмертной, но способность к метаморфозам после покушения у него, или в нем - не знаю, как лучше -упала.
  
Лев не знал, что некоторые пули в маузере, который ему дали белые, были отравлены. Это был особенный яд. Он превращал обычного человека в искусственного вампира. А если эти пули попадали в настоящего природного, потомственного вампира, то он постепенно все больше и больше терял способность к перемещениям во времени. И в конце концов мог навсегда остаться командиром какого-нибудь полка в войне красных и белых.
  
Лев тогда понял, что это не Гай, но все равно выстрелил. Ему-то какая разница, кто это. Он свою миссию выполнил.
Далее, Лев попадает на корабль, отправляющийся на Землю, вместо Нина.
   - Послушайте, Ляо, нам необходимо догнать этого проклятого киллера.
- На бронепоезде?
- А что? Это идея. Почему бы и нет? Куда он бежит? Это известно?
- Он бежит в странном направлении.
- К красным?
- Нет.
- К белым?
   - Нет.
- Куда же он бежит?
  
- Он бежит в лес. Что там, нам пока неизвестно. Но на бронепоезде туда можно добраться. Только что доложили, что киллер лежит без сил в чистом поле.
- У него есть лошадь? - спросил Ла.
- Говорят, что он сам как лошадь, - оглянувшись по сторонам - не слышит ли кто - ответил Со.
- Вас не понял, прошу повторить, - сказал Ла. И добавил: - Вас не понял, прошу повторить. Неужели!..
- Именно.
- Ничего не понимаю, - сказал Ла. И добавил: - Кому мы помешали?
- Да нет, ты че забыл? Стреляли в Гайя.
  
- Они могут повторить попытку, - сказал Ла, - поэтому надо его найти.
- Главное, ты можешь остаться здесь, мой друг навсегда. Яд, которым были отравлены пули, постепенно лишает тебя иммунитета бессмертия. - Сяо заплакал. Потом запел: - И никто не уз-на-е-е-т, где могилка твоя. И никто не...
- Хватит выть, друг, как в полнолуние.
Тогда Сяо залез на крышу бронепоезда и заорал:
- Тр-р-о-о-г-ай! - Бронепоезд понесся по степи, а у оставшихся произошел пушап эффект, то есть волосы встали дыбом.
  
Обед им подали в вагон-ресторан. Со иногда сюда захаживал, но Ла всегда обедал у себя в кабинете. Но не за столом, а на треножнике, стоя. Как он говорил:
- В этом случае обед становится более творческим.
- Честное слово, это выше моего понимания, - сказал Со и пригласил друга в ресторан. Здесь сидели солдаты и матросы. Те, у кого были деньги. У барной стойки даже висела такая табличка:
  
Все обслуживаются только за деньги
  
- Откуда у них деньги? - удивился Ла, присаживаясь.
- Наверное, награбили после штурма Самары, - ответил Со. Он уже заранее попросил у повара, чтобы к этому времени была приготовлена семга на косточке. Как известно в этом случае она сочнее. Но официант принес осетрину с цветной капустой и соусом Баже.
- Очень вкусно, - сказал Ла.
- Да, - ответил Со, - только я этого не заказывал.
- Да? - удивился Ла, посасывая косточку, - и что это значит?
  
- Пока не пойму. - Он оглядел вагон. Солдаты и матросы бросили смолить махорку и передавали из рук в руки Мальборо. На столах появились виски, немецкое пиво, замороженные креветки. Сяо мигнул.
- Ты чего? - спросил Ляо.
- Мы или в раю, или...
- Не могу сказать.
- Ну тогда молчи. Закажи нам тоже виски со льдом, кубинские сигары а ля Хемингуэй, или а ля Фидель Кастро и рыбу Меч.
  
- Рыбу Меч? А ее едет?
- У вас есть? - спросил Со, проходящего мимо официанта, - эта, как ее?..
- Что, не понял? - остановился официант. Со показалось, что он узнал этого веселого парня.
- Аргентинское мясо, - сказал он. - Наверное, нет?
- У нас все есть.
- Отлично. Давайте.
   - Честное слово, я не могу понять, откуда здесь аргентинское мясо, Мальборо, даже креветки? - пожал плечами Ляо. И добавил со смехом: - Или мы действительно уже попали в рай и проходим полосу коммунизма?
  
- Сомневаюсь, - сказал Сяо. - Ты знаешь, я узнал этого официанта.
- Кто он?
- Я пока не уверен, но как только нам принесут второе горячее, я тебе скажу, кто это.
Принесли апельсины с одеколоном. Ла сначала шарахнулся в сторону, но через несколько секунд почувствовал непреодолимое влечение к этому блюду. Теперь они уже не думали, что в винтовой бутылочке одеколон для мужчин, а это сок цветов апельсинового дерева. Божественный напиток Кругов.
   - Здесь контрразведка белых, - прошептал Сяо на ухо Ляо.
  
- Этот официант? - Ла повесил на нос очки в серебристой оправе и наклонил голову на бок. Он как будто хотел заглянуть на перегородку, где скрывался таинственный повар, с которым сейчас разговаривал официант.
- Надо иметь два вагона, - сказал Со, - если у всех столько денег.
  
- Чтоб не было там пьяных матросов, - сказал Ла. Со хотел развить эту мысль, но Ла продолжал: - Ты что забыл? Мы ведь красные. Вот Хемингуэй говорил, что имеет военный чин, достаточный для того, чтобы ходить со своим доктором в ресторан. У нас любой солдат и матрос имеет достаточный для кабака чин.
- Великолепно, - сказал Со, - можно я это запишу.
- Конечно.
Тут один матрос чуть не перевернул им стол.
- Полегче, браток, - сказал Со. И добавил: - Так и схлопотать не долго.
  
- Морды будем после бить, - спокойно сказал матрос и опять сел за свой стол. Сяо понял, что зря предложил драться. Он узнал Сида, командира красного сибирского отряда. Точно, это он, подумал Со. Где-то рядом должна быть его шлюха. Он поискал глазами какую-нибудь смазливую рожу. И точно: Ксе была здесь. Две пулеметные ленты перекрещивались на ее груди.
- Красные, - прошептал Сяо.
- Что? - не понял Ляо.
- Здесь красные диверсанты.
- А что тут страшного? - улыбнулся Ла. - Может быть, они просто зашли поужинать?
  
- Не-е, - точно тебе говорю, - они взорвут поезд.
- Без моего разрешения не взорвут. И знаешь почему? - Ла помолчал значительно и добавил: - Я ведь Гай.
- Точно. - Со принял из рук Клайда высокую холодную кружку с толстой пеной. - Послушай, парень, - со смехом сказал он, - здесь, что и кондиционеры есть? Откуда? - Он не узнал Клайда. Это подумал сам Со и ужаснулся. Неужели он так напоролся. Не надо было мешать пиво с виски. Хотя с другой стороны: в кои-то веки в степи, среди полей и лесов, можно выпить виски, пива и поесть черной.
Они ушли в свой вагон.
- Что ты делаешь? - спросил Со.
- Ох, - тяжело вздохнул Ла, - я вспоминаю.
- Что? - не понял Со.
- Ужин. Так бы два дня лежал и вспоминал. Вкусно. Как в раю.
  
- Не хотелось бы мне спускать вас, сэр, с небес на землю, но я выяснил, когда ходил на кухню, чтобы объяснить, как прожарить новозеландского ягненка, откуда все это богатство.
- Я тебе не верю.
- Я еще ничего такого не сказал. Но Бонни объяснила мне, что продали Золотой Запас России.
- Кто такая Бонни? - лениво спросил Ла. - А! контрразведка белых. - Он нежно похлопал себя по животу. И добавил: - Не верю. С какой стати, она могла рассказать тебе правду? Там же клейма негде ставить: ложь, ложь и еще раз ложь.
- Я сказал ей пароль.
- Пароль? Какой еще пароль?
  
- Не то, что сказал, я просто ответил на ее пароль и сразу был посвящен во все тайны. Я Круг!
- Ты Круг? - повторил Ла, и опять погладил себя нежно по животику.
Далее, из тумана на рельсах появляется Нин. Батька Махно - Маш.

- Ты не понял, Ла? Мы потомственные вампиры!
- Тихо, тихо, тихо, - дипломатично поднял ладонь комполка. - Не надо так громко распространять ложь. - Я не вампир.
- Вампир! Честно.
- Да иди ты знаешь куда?
- Напрасно ты так сопротивляешься, Ла. Мы ведь настоящие бессмертные. Боги. Ты не хочешь быть богом?
- Спрошу тебя прямо, - сказал взволнованно Ла, все еще пытаясь вспомнить вкус черной за ужином, и нежно, поглаживая живот. - Какие ваши доказательства?
- А какие тебе нужны доказательства? Я бог - вот и все.
  
- Ну, я это и так знал. Мы бессмертные. Чем же круги лучше всех остальных?
- Круги могут летать. Я в этом уверен. И к тому же именно Круги, а не какие-то там Треги и Квадры, смогут противостоять Массонам. Только мы!
- Нет, нет с массонами я связываться не хочу, - поморщился Ла.
- А ты думаешь, кто скупил все наше золото? Ты видел, какие деньги у солдат и матросов? Баксы. Ты понял? Американские массоны сумели засунуть сюда свой длинный нос.
- Это Кондолиза Райз! - воскликнул Ляо, тут же забыв вкус черной. Он практически заплакал. - Эта падла нас обошла. Опять мы в жопе! Подай мне, пожалуйста, друг, бутылку Двойного Золотого. Я не могу встать от горя.
   - Я вот одного не пойму, - продолжал Сяо, - кто мог открыть опломбированные вагоны?
- Да, - сказал Ляо, - это же практически компьютерные сейфы. У них и название-то такое неприступно-отвратительное... как это?
- Не знаю, - сказал Сяо. - Столыпинские, что ли?
- Да нет, какие еще на - слово на х - столыпинские?! Биллгейтсовские. Такие массонские слова даже трудно выговорить. Кто же смог их открыть?
- Надо проверить, - сказал Соло, - может быть там еще кое-то осталось?
- У нас нет Билла. Кто их откроет? Да и кто оставит нам золото?
  
Батька Махно хотел напасть на бронепоезд с ЗЗР, золотым запасом России, когда была зима. Колчак нанял чехов для дополнительной охраны поезда. Махно решил отложить нападение.


Наши люди в Голливуде

- Я - Проститутка. Я проститутка! Я раньше был проституткой, - сказал высокий толстый парень и заплакал.
  
Несколько заинтересованных лиц обратили на него внимание. Один могучий парень с усами и светлой бородой, как у Дольфа Лундгрена подошел и попросил разрешения сесть за стол профессора, который кричал:
- Я проститутка.
- Да, - ответил профессор, - только рубаху заправьте в штаны.
- Не могу. Это мой фирменный стиль. Я протестую.
- Да? Я тоже.
- Тогда можно присесть?
- Да, пожалуйста, садитесь. Хотите выпить? - продолжал Кате, Квентин Тарантино в русской транскрипции. Второго звали Аба.
Раньше я был знаменитым режиссером, автором фильма:
- В джазе только девушки.
Теперь я практически не соображаю, что делаю. Вроде бы:
- Да, это кино. - Но что за кино не понимаю.
Понимаете, я согласился быть Квентиной Тарантиной только потому, что мне пообещали роль Дона Кихота. Помните:
  
- На турнире, на пиру, иль на охоте, ходит слава о бессмертном Дон Кихоте. - Но практически никаких пиров, охот или турниров. Вот в первый раз за два года попал на пир в этот ресторан. - Он посмотрел на часы. - Осталось пятнадцать минут.
Через пятнадцать минут я должен освободить одного великого человека от пут массонства. Представляю, что это будет за Дон Кихот. Я Квентина Тарантина снимаю себя самого в роли ДеКа.
- Так вы кто сейчас? Кате или Дон Кихот Ламанчский?
  
- Я? Я как проститутка все время меняюсь. Сейчас я Квентин Тарантино, а на тропу войны выйду как Дон Кихот. Я проститутка, я все время меняюсь.
- Ну почему проститутка? Вы ведь никому ничего не даете. Верно? Вы поступаете нормально, как любой мало-мальски соображающий артист.
  
- Послушай, Абба, теперь я понимаю, почему тебя не берут в Голливуд.
- Почему?
- Потому, что ты слишком умный.
- А почему я должен прикидываться дураком? - пожал плечами Абба.
Представляешь картину в духе Маркиза Де Сада. Прихожу к режиссеру, жду у двери.
- А что тут такого плохого? Жан-Клод Ван Дамм тоже ждал. Сильвестр Сталлоне ждал у двери режиссера. Просто так принято, - сказал КаТе.
- Да не в этом дело! друг. Ты не понял, я ждал пятнадцать часов...
- Ну, я тоже ждал. Правда, не пятнадцать часов, а восемь. И знаешь почему? Я - красный.
- Ты?!
  
- Да. Да, я был белым полковником. Но это было давно. Красным быть лучше, красные работают по восемь часов. Режиссер знал это, поэтому и не стал задерживаться больше восьми часов.
- Я хоть и белый офицер пока, но прождал бы еще восемь часов этого - слово на букву е - режиссера. Да еще хоть пятнадцать даже, если бы не надпись на двери этого Коппалы.
- Как на воротах ада: оставь надежду, всяк сюда входящий?
- Если бы. На двери написано:
  
Русские актеры могут рассчитывать только на отрицательные роли.
  
- Ты такое видел когда-нибудь?
- Видел ли я когда-нибудь такое? - повторил фразу КаТе и кивнул официанту, чтобы наполнил рюмки содовой. Виски там уже было.
- Лед? - спросил Клайд.
  
- Само собой. Кто, по-твоему, пьет виски с содой без льда? - Бывший режиссер фильма В Джазе Только Девушки скосил глаза вверх на Клайда и узнал его. - Господи, Клайд здесь! сейчас начнется ограбление, - прошептал он и посмотрел на часы. - Надеюсь, что я раньше начну сниматься в кино, чем опять начнется это смертельное шоу.
Представляешь, продолжал парень, обращаясь к Аббе, они устроили мне проверку на роль Дон Кихота. Кастинг, мать их. Я говорю:
- Да я сам себе режиссер! Зачем мне еще кастинг?
- Мы передумали, - сказал продюсер, - режиссером будет Мартин Скорсезе.
  
- Как?! - Надеюсь, это шутка? У меня договор. Вы что? У меня же есть договор!
- Вы могли бы получить неустойку. В размере, скажем, двадцати миллионов долларов.
- Хорошо, положите их на мой счет в швейцарском банке.
- Вы не поняли. Могли бы. Это не одно и тоже, что получить ее.
В общем, за право сниматься в роли Дон Кихота, я отдал им эти мои двадцать миллионов. Говорят, большая конкуренция на эту роль. Все мировые знаменитости устремились в Ламанчу. И знаешь, почему? Думаешь, потому, что это очень важная роль в жизни каждого гениального артиста? Как, например, Гамлет? Нет. Оказывается, это кино будет послано в будущее. А именно:
  
- На Марс! Ты понял? Говорят, это кино заказал один человек из будущего. Не знаю кто это. Да и никто не знает, как никто не знает, когда наступит Конец Света. Точнее, никто не знал. Кроме индейцев Майя. Известно только имя:
- Лин. У него там большой яблоневый сад. И слуга Чо. Живут они пока что тихо, мирно, пьют грузинский чай под цветущими яблонями и поют песню:
  
- Обещали экстрасенсы и государственные работники, что на Марсе всё будет. По вечерам они смотрят сериал:
- Иван Чо в Голливуде.
- Иван Чо в роли Маркиза де Сада.
- Иван Чо и Кондолиза Райз.
- Иван Чо против Абеля.
- Иван Чо восстанавливает колхозы.
- Иван Чо и Моника Левински.
- Чо и Лин на Марсе.
- Лин и Чо в ролях Дон Кихота и Санчо Пансы.

- Жить и верить это замечательно, - сказал Абба. И добавил: - Вопрос только в том, во что верить?
- В жизнь на Марсе, - сказал будущий Дон Кихот.
Первым испытанием было пройти тест на очередь. Стою я, значит, в очереди за баксами. Нет, не как писатель Лимонов или художник Шемякин. Они-то стояли за пособием по безработице. Ведь для того, чтобы писать книги или картины надо получать пособие по безработице. Вы помните, за что осудили Бродского? За то, что он не получал пособия по безработице. Вместо того, чтобы получать пособие он написал письмо Леониду Ильичу, что мол, все мы люди, а следовательно, можем понять друг друга. В результате поехал изучать тишину, расколотую надвое, как полено. Это почти что на Марс. А Шемякин сказал:
  
- Я ведь предупреждал тебя, друг, что писать в пустоту бесполезно.
Понимаете, если нет образа, кто примет ваше письмо, кто его прочтет? Понимаете? Нет, вы понимаете, что прав Бродский, а не Шемякин? И знаете, почему? Шемякин перепутал фамилию Леонида Ильича. Надо было читать:
- Шакуров. - А он прочитал, как:
- Брежнев. - Ошибка. Элементарная ошибка, но мало кто ее видит.
  
Главное обидно, что ошибся Миша Шемякин. Он ведь не только пишет картины, но и преподает в Университете, где объясняют, как надо понимать мир. Это примерно тоже само, что дать крестьянину не только Землю, но и все, что необходимо для ее обработки:
   - Как-то: законы для владения и орудия для обработки. Вместо налогов - дотации. То есть за обработку Земли платят. Нин сказал, когда прибыл на Землю:
  
- Берите ее, Она ваша. - Простите, но это все равно, что сказать:
- Вот Национальный Резервный Банк США - берите его!
- Как? мил человек.
Так вот Миша Шемякин понял это. Понял, что народ надо вооружить, заслать своего Абеля в качестве Главного Банкира в этот Резервный Банк и только потом атаковать, то есть брать Землю, как свою в свои руки. И то есть он научил людей понимать свои картины. А иначе, кому они нужны? Кому нужна невооруженная Земля? Никому.
  
Только получается, Миша никого ничему не научил. И это видно из его письма Бродскому. Ибо профессор картин должен знать, что в картине фамилия Леониду Ильичу не Брежнев, а Шакуров. А с Шакуровым можно поговорить.
Ты думаешь, я один это понял? Нет, у меня был друг Санчо Панса. Кто это? Не скажу, это секрет. Большой секрет.
  
Так вот стою я в очереди в банкомат не за пособием по безработице, как Лимонов или Шемякин, а просто чтобы снять деньги с карточки. Вдруг какой-то оглоед слегка выпивший, с проплешиной на башке преспокойно встает впереди меня. Че делать? Так-то, если по-честному, если кто встанет впереди вас без очереди, пропусти еще, как минимум одного вперед себя. Гляжу, больше никто не встает. Я говорю:
  
- Может еще кто хочет встать впереди меня? - Тишина. Потом говорит одна тетя:
- Почему вы пускаете без очереди?
- Простите, но он сам встал. А я что, его пускал? - Тишина. Ну, думаю, надо что-то делать. Но что?
  
Так-то я бы оттолкнул парня к стене. Потом хлоп! По яйцам. Он бы согнулся, а я его коленом в морду. И уж только осталось, как Чак Норрис нанести наглецу удар пяткой в грудь. Он влетел прямо в служебное отделение банка, где кассир отсчитывал деньги очередному клиенту. Но так бы я поступил. Если бы был просто Ми-6, как прозвали меня после того, как я сыграл роль Абеля в знаменитом фильме Абель и солдат Чо на Марсе.
  
Но ведь я Дон Кихот. Как бы он поступил в этой нелепой ситуации, когда все гады так и прут вне очереди. Вечный вопрос: что делать. Что делать, что делать? А? На таком сложном кастинге легло провалиться. Представлю себе, что это конкурент, какой-нибудь там Том Круз или Сильвестр Сталлоне. Нет, Сильвестр Сталлоне не подойдет. Жан-Клод Ван Дамм тоже. Кто бы это мог быть? Это... это... это...
- Это был я, - сказал Абба.
- Ты?!
- Да. Мне пришлось согласиться на эту роль. Тогда не было других отрицательных ролей. А как вы уже знаете, в Голливуде существует постулат отрицательных ролей.
  
- Если бы я только знал про этот постулат... Впрочем...
Я понял, что надо делать. Это не ветряная мельница - это великан. Практически это Дольф Лундгрен. Я оторву тебе крылья, падла, за то что ты встал на моей дороге. И я перекинул его правую руку через плечо и так грохнул об пол, что этот неудачник захрипел и начал плеваться кровью. Он что-то хотел сказать, но я не понял, что именно.
  
- Я хотел сказать, - сказал Абба, - что приняли меня не за того. Я не каскадер, а просто русский актер в Голливуде. Вы приняли меня за каскадера.
- Да, - вздохнул Ми-6, и продолжал: - На следующий день я стоял в очереди в венерологический кабинет. Я уже был там один раз. Сегодня надо было узнать результаты анализов. Мне повезло: на лавке сидел только один человек. Но я почему-то иногда не верю даже в самую простую удачу. Например, я подъезжаю к заправке и совершенно отчетливо чувствую:
  
- Заправиться вот так просто: подъехал и заправился - не удастся. Вроде бы чего проще? И точно - нет.
- А что произошло? - спросил Абба. - Началась стрельба из-за очередности?
- Почти что. А может даже хуже. По крайней мере, без милиции и охраны заправки не обошлось. А ведь я это чувствовал. Все произошло на пустом месте. Даже очереди не было.
  
Мигнул свет, и я встал, чтобы пройти в кабинет, где заседал доктор с медсестрой. Но толстая дама со свинячьей мордой, появившаяся неизвестно откуда рванулась вперед меня. Не обращая внимания на очередь, и не спрашивая ни у кого разрешения пройти без очереди, она просто сунула морду в дверь и сказала врачу, что хочет узнать результаты анализов. И тут же скрылась внутри. Я, как Дон Кихот даже не успел сообразить, что уже произошло. Что делать?
  
Так-то я бы повернул свинью к себе спиной, отстранил немного, как бы приглядываясь к ее опущенному заду, и ногой направил в дверь кабинета напротив. Кажется, там проводили процедуры. Хорошо, если дверь процедурного кабинета открывается на себя. Тогда бы дама обязательно должен была выбить эту процедурную дверь, чтобы попасть в кабинет. Как Дон Кихот я не мог себе этого позволить.
  
- Кто это был? - подумал я. - Это дикий лев, которого везут на выставку в зоопарк. Лев злится, что попался на удочку каким-то мудакам, бросившим ему протухший кусок мяса. Уже по этому запаху надо было понять, что это ублюдки, которое не соблюдают даже элементарных санитарных норм, не говоря уже об элементарном уважении ко львам. Надо же так попасться! Прижав лапу к голове, он думал, как бы это можно сожрать ублюдков, сопровождающих его огромную клетку.
Я бы не стал нападать на этого льва, честное слово. Но тут к дороге приблизилась принцесса. Это была проститутка Маша, но я этого не знал.
  
- Дуся! - только и смог сказать я, когда лев, улучив минутку, смог лапой открыть защелку двери из толстых железных прутьев. Он бросился на тех, кто смог унизить его куском протухшего мяса.
Дама с челюстью неандертальца растянулась на полу, который даже несколько раз прогнулся, как мне показалось, хотя был из бетона, покрытого линолеумом. Она вышла через десять минут. Это если засекать по часам. Но мне показалось, что леди пробыла у врача не меньше двадцати пяти минут. С результатами анализов она широким шагом направлялась в аптеку, которая находилась в соседней двери.
  
Я выставил вперед ногу, за которую она зацепилась.
- Великолепный удар Ми-6, - сказал я. Хотя все окружающие площадку ассистенты и звукорежиссеры думали, что я скажу:
- Пол был скользкий. И она разбилась, как летчик первой мировой войны, летавший без парашюта. Такие были правила.
- Потом ей вставили новую челюсть, наложили гипс на переломанную руку и зашили рану на голове, - сказал Абба.
- А ты откуда знаешь?
- Я тогда, как обычно, работал без каскадера.
- Так это тоже был ты?!


Абба в клетке

Теперь построим сцену, на которую вышел Дон Кихот и Санчо Панса, чтобы найти поживу для своей удачи. Раз, два три и как сказал Гагарин:
- Forwards. Форвердз. Вперед!
Толпы народа бегут вдоль дороги, по которой везут....
- А кого это везут? - спросила молодая красивая негритянка. Это Ксе. Даже среди негров ее можно было узнать. Она заорала, стараясь привлечь к себе внимание. А то ведь все уставились на этого парня в рубахе навыпуск, прикованного цепями к прутьям клетки. Кстати, что она там кричит:
  
- Кто сказал рабочим пива не давать? Дайте им по кружке - пусть балдеют! - Не то.
- Емельян Пугачев, я лав ю. Я люблю тебя! - Она сбрасывает с себя всю одежду. - Сломай прутья клетки для меня! - Не получается. Не то.
- Я принцесса Цербская. А скоро буду русской императрицей Екатериной Второй. Сломай - слово на букву б - клетку, пока я еще прошу тебя! - Нет. Это Абба, он смотрит в туманную даль. Где-то далеко горят торфяники и здесь практически нечем дышать. Не то, не то.
- Я Жюстина. Ты мой маркиз де Сад. Кам хире.
Сид дернул Ксе за юбку.
  
- Я не могу сдержаться. Меня всю колотит. Ужас какой-то! Кто этот человек? - Кстати, Ксе была раздета, когда Сид дернул ее за юбку. Так же, как Робинзон Крузо был раздет, когда прыгнул в воду и вынул из-за пояса нож. Как же это возможно? Когда они успели одеться? Ведь времени на это не было. Ответ:
  
- В антракте, - мог бы сказать Даниэль Дефо. Но он не захотел этого сделать.
Подошел Машина и шепнул на ухо Ксе:
- Это Абба. Его поймали. Его наконец-то поймали. Я много лет снимаюсь в Голливуде. И ничего.
- Действительно, к чему бесплодное сопротивление? Я сама уже чего только не попробовала! Но в Голливуде еще не былa. Как бы я хотела попасть туда!
Дон Кихот слегка опешил, увидев эту процессию. Он обратился к Санчо Панса, чтобы он подтвердил или опровергнул его версию происходящего.
- Это стадо баранов направляется в Голливуд.
  
- Это Армия Батьки Махно пробирается по заснеженному полю, чтобы перерезать путь бронепоезду, везущему красное золото Красному Ленину. Он специально перешел на сторону Красных, чтобы захватить этот Летучий Голландец.
- А почему Летучий Голландец? - не понял Дон Кихот.
- Этот поезд появляется неожиданно, как раньше появлялся на море Летучий Голландец.
- Может быть, это даже он и есть? - спросил Дон Кихот. - Только теперь ездит по земле.
  
   - Я думаю, это так и есть, - сказал Санчо Панса. - Один мой знакомый, с которым я вместе парился в бане, а было это, можно сказать, в другой жизни, видел его в Пустыне Сахара. Бронепоезд появился, как мираж перед танковым взводом евреев. Капитан, который его вел, протер глаза.
- Это мираж, - сказал его друг, тоже капитан.
- Нет, - Иосиф сделал шаг вперед, - уверен, я сейчас смогу его потрогать. Смотри! он движется сюда.
- Брось, Бродский! это мираж, - опять сказал капитан.
   Поезд наконец приблизился. Иосиф смог потрогать его горячее железо.
- И на этом бронепоезде, - продолжал Санчо Панса, - спецназ капитана Бродского пересек пустыню Сахара и ударил в тыл армии Саддама. Это решило исход Шестидневной войны.
- Красивая история, - сказал Дон Кихот. - Но я недавно понял, почему многие, и в том числе Ги, ненавидели евреев.
- Почему?
- Они предатели. Им было очень тяжело. Все на одной стороне, и они хорошие. А они против! И они плохие. Ведь они такие же, как арабы. Такие же во всем, кроме того, что против. Против громовой поступи Истории. Ужасная миссия.
  
- Арабы не могли допустить, чтобы на Олимпиаде участвовали предатели. Ведь они могли победить, - сказал Санчо Панса. И добавил: - Я бы пошел в Моссад.
- Ты добрый малый, - сказал Дон Кихот и похлопал слугу по спине. - Так ты думаешь, что перед нами тот самый Золотой Бронепоезд? Где ты еще его видел?
   - Я вижу его в первый раз, Сэр. Но слышал, что видели его в снегах Сибири. Именно в этом эшелоне находился ЗР. И Батька Махно смог захватить его.
- Я думаю, сейчас этот бронепоезд везет двух инопланетян с разбившейся в пустыне Сахара Тарелки. И задача ФБР захватить их. Во что бы то ни стало. И знаешь почему?
  
- Нет, но я слышал, что эти ребята могут изменить историю мира. Если попадут сюда.
- Да, это роботы из Млечного Пути Бу и Во.
- Это не сами инопланетяне? - удивился Санчо Панса.
- Нет.
- Я так и думал. Нормальные инопланетяне никогда бы сюда не полетели. Это же бред. Чушь. Чушь и бред.
- Это тишина, расколотая надвое, как полено, - сказал Дон Кихот. И да: если я сегодня погибну, похорони меня в Венеции. Обещаешь?
- Конечно, обещаю.

Форвердз!
- Вперед! - Крикнул Дон Кихот. И они поскакали на стадо баранов. Но чем ближе они приближались, тем становилось яснее, что процессию охраняют Жан-Клод Ван Дамм и Чак Норрис. А также один русский парень по имени Дубровский. Русский эмигрант. Некоторые считали, что он агент Моссада. Глупость: он же не был евреем.
  
Оказалось, что это еще не все. Когда они подскакали поближе, оказалось, что это не все. Впереди процессии с мрачной улыбкой шествовал Брюс Ли, а замыкал парень с окурком сигары в зубах, двумя пистолетами за поясом и коротким карабином за спином.
- Говорят, к нему нельзя подойти, пока в руках у этого парня пистолет. - Это Клинт Иствуд. Начался страшный бой. Санчо сразу сказал, что останется в засаде.
- Если что, я прикрою вас, - сказал он.
  
- Напрасно, Санчо. Я лучше умру, чем отступлю назад. Тащи сюда оружие. И не отставай. Ми-6, а именно он был в роли Дон Кихота на данном этапе истории, разработал план ликвидации непобедимых телохранителей, сопровождающих клетку с непокорным Аббой в Голливуд. Где, по слухам, надо было сначала всем дать, чтобы взяли. Это было невыносимо. Между прочим, псевдоним Ми-6, был дан этому агенту только для того, чтобы он составил видимость конкуренции на пост Директора этой Британской Секретной Службы.
  
   Тогда Черчилль за очередной бутылкой дорогого французского коньяка и кубинской сигарой от Фиделя придумал неразрешимую комбинацию. Обычный, непосвященный человек, никогда бы ничего не понял. Этого нельзя понять, как нельзя решить Код Энигмы. Только джентльмен, член ордена Розенкрейцеров, мог попытаться понять эту историю.
  
Лин был роботом. Все, кто это знал, были ликвидированы или сосланы в лагеря. Непонятно, зачем ссылать в лагеря? Ведь могут проболтаться! Но голос заключенных не был гласом. Это был шепот. Это был тот страшный шепот, о котором говорил Пушкин. Этот ропот не давал возможности верить сути, а вызывал только безотчетный страх. Люди могут создавать страх. Например, Агата Кристи. Роботы из Млечного Пути, тем более. Многие тогда думали, что в публичных местах стоят Прослушки, придуманные Солом и Сахом в Шарашке. Другие, анализирую действительность, состоящую из сплошных арестов, понимали, что не только в Домах Культуры всё прослушивается, но все квартиры ведущих ученый и государственных деятелей тоже прослушиваются. Были люди, которые говорили, что вообще все дома прослушиваются.
  
- Чушь. Бред. Чушь и бред, - говорили разумные люди. Ибо: как это возможно? И если бы это было возможно, то волосы вставали бы у всех дыбом. Никто, никто, кроме двух роботов Бу и Во, не знал, что и Лин - Робот. Он не только мог слышать, что говорят где-то далеко, далеко люди в своей берлоге, он мог, оказывается, слышать их мысли! Поэтому, когда Тухачевский доказывал с цифрами в руках, что он не говорил ничего подобного, он был прав. Но в мыслях Ту это сказал. Что они говорили? Они, конечно, не думали, что Лин враг, страшный враг, забравшийся сюда из Далекой Системы. Они все говорили одно и тоже:
  
- Дурак.
Люди не могли понять, за что их расстреливали и увозили в Сибирь. Которая, как сказал Ломонофофе, этим только прирастала. Они же ничего не говорили!
И вот Лин, наконец, понял, что надо делать. Он позвал своих роботов Во и Бу и спросил:
- Как нам добиться любви этих людей?
- Это невозможно, - ответил Во. И добавил: - Ибо все они натуральная скотобаза.
- Они не лошади, - сказал Бу, - и не могут любить.
- Есть способ, - сказал умный, всё слышащий Лин. И, раздув, толстую сигару от Фиделя, присланную ему Черчиллем, вымолвил:
  
- Мы должны начать войну. Много раз эта фраза спасала людей, - добавил он. - Начиная с Александра Македонского. Понимаете? Все его любят.
- Полюбишь и козла, - сказал Бу. Лин поперхнулся. - Извини, я что-то не то сказал. - У них были простые, как у роботов отношения.
Простота без Секса - Повесть о настоящем человеке самого Лина, выдаваемая за повесть летчика-испытателя Фиделя, отца того Фиделя, который по каналу связи Никита - слал Лину дорогие, по сто баксов, сигары из Карибского Кризиса.
- Проблема в том, - продолжал Лин, - что Ги, как друг, не захочет со мной воевать.
  
- Почему? - спросил Во.
- Он тоже робот? - Бу придвинул поближе яичницу с салом. Он полюбил ее с тех пор, как после долгого полета попал на адаптацию в Хохляндию. Да, их нашли в пустыне Сахара. Только никто еще не знает, что это был запуск с Земли. Имитация. Имитация того, что было.
  
- Да, мы с детства знакомы, сказал Лин. И продолжал: - Вот и мы должны имитировать то, что было. Для этого Черчилль предлагает следующую комбинацию. Ги отказывается от Англии и нападает на Россию. Для этого я раскрыл Черчиллю секрет Пояса Короля Артура.
- А что же это за секрет? - спросил Во.
- Существует такой секрет? - спросил Бу. - До сегодняшнего дня я думал, что существует только один секрет. Это секрет скакунов арабской породы.
- Этот секретный пояс скрыт,.. - продолжал Лин, как будто не слышал замечаний своих ребят.
- Под кремлевской конюшней, - сказал Бу.
- Под атомным полигоном. Хотя мы никак не можем изобрести атомную бомбу. Вот не можем и не можем. Как будто во всем мире людей нет, чтобы это сделать быстро.
  
- Вот, кстати, скоро у вас будут такие люди. Ибо Черчилль обещал мне должность Директора Ми-6. Нет, честно. - Кстати, Лина иногда, даже часто, называли Честный. И действительно, он ведь просто так никого практически не убивал. Он просто слышал ИХ мысли. И он вот нашел способ сделать людей тоже честными. Они, конечно, и так были честными. Но честными по-плохому. Ибо ОНИ называли его:
  
- Дурак. - Теперь будут называть: - Любимым, Родным, ну, просто: Хорошим, Умным. Можно сказать, Главным Врачом Нации. По-доброму это может звучать, как Главный или Верховный. Можно даже уже сейчас его так называть.
Итак, Лин Честный поставил Черчиллю условие:
- Итак, Фишер Абель должен стать директор Ми-6. Вы согласны?
- Согласен ли я? - спросил как будто сам себя Че. И добавил: - Я-то согласен. Но думаю, не согласится Фишер. Вы ведь предложите ему шпионить на вас. Не просто так же вы предлагаете ему эту высокую должность?
  
- Вы правы. Но если вы хотите получить войну на Востоке, вам придется это сделать.
Че задумался. Он сказал:
- Чай, кофе, пиво, квас?
- Ноу, сенкью. Лучше виски.
- Хорошо. Может быть, выпьете коньяку, который обычно пью я?
- Нет, лучше виски. Ибо я очень люблю горные напитки.
- Я могу пообещать Абелю только безопасность, только то, что он не будет арестован в случае провала. А вы пообещайте ему на случай звание Героя СС, дачу на Рублевке в семь гектаров, как у Познера и Председателя Избиркома, собственную Бильярдную и похороны на Новодевичьем Кладбище.
  
- Хорошо. Я лучше откажусь от своего места на том свете в пользу этого парня. Как Андреев отказался от своего в пользу Петра Алейникова. - Он прикурил вторую сигару. - Но свое обещание выполню.
Далее. Что заставило Ги согласиться на войну с СССР?
  
  


ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

   Крымская Конференция

Лин и Хи. Немыслимый секрет Лина. Хи - протез из будущего. Ананэрбо. Нин жив. Аляска. Двадцать второе июня. Бессмертный Доктор Зорге.
  
   Лин встретился с Ги на нейтральной территории в Крыму.
- Остров Крым. - Как сказал покойный Акс, - можно отдохнуть без чужих глаз.
Лин предложил поплавать в закрытом бассейне. Но Ги отказался.
- Хочу поплавать в открытом море. Поедем, красотка, кататься, давно я тебя не видал. - Он плыл по большим волнам и продолжал петь: - Я правлю в открытое море, я волны большие люблю. Дай парусу полную волю. Сам же я сяду...
- К рулю, - сказал Лин, когда этот парень вышел из воды. - Ты смелый, - добавил Лин.
  
- Ай эм. В Первую Мировую попали в жопу, но ничего - я не испугался.
- А надо было?
- Че надо-то было? - спросил Ги, наливая два по сто Молта. И добавил: - Пугаться? Конечно. У меня ведь перестал стоять. Честно. Пришлось сделать протез по технологии Фау-2. Трехуровневый. Если что - никто не устоит. Таких еще не делают. Как мне доложил Борман, твой агент, а по совместительству мой экстрасенс, через пятьдесят лет только начнут делать. Слышь ты, даже такой закон будет в полиции: с вставными членами в полицию не приходите.
- Здорово! - радостно воскликнул Лин.
- Хочешь, тебе сделаю. Хотя такой, как у меня уже не получится.
  
- Почему?
- Я сгоряча его ликвидировал. Зря конечно. Боялся, что все захотят. Но потом подумал - пусть. Но, как говорится, было поздно.
Был очень жаркий вечер. Но торфяники здесь не горели, и смог не мешал дышать свободно и радостно.
- Так ты согласен? - наконец спросил Лин.
  
- Нет, - коротко и ясно ответил Ги. - На - слово на букву х в его ослабленном значении - мне нужна эта морока. Я не понимаю, зачем мне с тобой воевать? Что у тебя есть? К тому же ты мне друг. Не, я лучше возьму Англию, Там Графини и Герцогини. У меня, ты сам знаешь, есть чем их порадовать. Поедем, графиня, кататься, я волны большие люблю. Не обижайся, друг, у тебя-то ведь только стахановки. Что мне с ними делать? Ни потрахать, ни покрасоваться.
- Но воевала же Германия с Россией когда-то. А было это совсем недавно.
  
- Да. Но я никак не пойму зачем. Даже людей уже посылал на Тибет. Есть у меня такая группа разведчиков экстрасенсов. Ананэрбо называется. Ясности пока никакой.
- Значит, никакой информации? - спросил Лин.
- Кое-что узнали, но мне это неинтересно.
- Что?
- Сказать? Нин жив, а ты держишь его в Мавзолее за мертвого!
- Чушь. Он давно умер.
- Это ты, Лин, пустил слух, что он умер. Ты каждый месяц сам лично приносишь ему обед. Ваши ученые не смогли придумать для него зарядное устройство. Даже Шарашка не помогла. Более того, с ним пьешь каждый месяц и просишь совета. Только советов Нин тебе не дает.
  
- Фантастика! - восхищенно промямлил ошарашенный такой осведомленностью Ги Лин. - Как?!
- Поэтому ты и боишься воевать со мной? - продолжал Лин.
- Да. Нин мой старший брат. А у нас, как в Японии младший брат никогда не сможет победить старшего брата. Тебе придется разбудить Нина, чтобы победить меня.
- Боюсь это невозможно, - сказал Лин. - Он уже закодирован навечно спать, как Медведь - месяцами. Один месяц спит - один день ест. Всё - больше Нин уже ни на что не годен.
- Так ли это?
- Нин больше не способен покорять миры.
- Я знаю, что есть способ разбудить его, - сказал Ги.
- Способ? Какой же? - прищурился Лин. - Я такого способа не знаю.
  
   - И никто не знает, - сказал Ги, - я пошутил.
- Ты хотел проверить, знаю ли я этот способ?
- Если ты не знаешь, друг, то и не надо.
- Теперь я уверен, что такой способ есть, - сказал Лин. - Только одно странно: почему я его не знаю?
  
- Ты профессор, Лин, если бы такой способ был - ты бы знал. Я бы знал - ведь у меня Ананэрбо. Нет, нет, все будет по-честному.
- Так ты согласен?
- Да, при условии. Если ты отдашь мне Пояс Короля Артура.
- Хорошо. Только скажи мне что это? И где этот пояс находится.
- Нет, нет, нет! Без всяких профессорских уловок. Просто: отдай мне ПКА.
- Этот мой новый миномет или танк, что ли? Может, ты, друг, намекаешь на Катюшу? Так она еще только в проекте.
  
- О! господи, - Ги разрезал огромный арбуз, - так мы никогда не договоримся. Тебя как зовут? Профессор Честный. Ты мне отдаешь пояс Короля Артура, тогда я начну войну против СССР.
- Нет, если победишь - тогда получишь его, - сказал Лин.
Ги рассердился. Он бросился в кипящие волны и долго не возвращался. Лин налил себе козьего молока и втихаря раскурил трубку с ГФ. Тем не менее, он пел не какую-то там:
- Та-да-да, та-да-да, та-да-да-да, а:
  
- Куба - любовь моя, вижу идет Че. Какие провокации он мне готовит? - В задумчивости Лин спутал кубинского Че из недалекого будущего с Че, который уже сейчас правил Британией. Большая разница. Но в песне всё сгодится - была бы рифма. Не путать с Чо, советником Лина по идеологической, отцом знаменитого солдата Александра Матросова, проводившим в своё время воспитательную работу на деревне. Сын, я имею в виду, проводил воспитательную работу в деревне, а папа на Марсе тогда был агротехником. Второго советника, даже не советника, а помощника Лина звали Лу. Лу от слова Лупилла. Что-то такое среднее между свободным греком и английским капиталистом. В итоге так оно и вышло - Английский Шпион почти еврейского происхождения, то есть араб.
  
Ги вернулся бодрый, намеренно хмурый и сказал, что согласен.
- Но при условии.
- Каком? - спросил Лин.
- В случае проигрыша я получаю Америку. Буду Сэром.
- Хорошо, - ответил Лин. - Но при условии.
- Каком? - спросил Ги.
- В случае победы ты отдаешь двух роботов - Во и Бу.
- Где я их возьму?
- Скоро, мой друг, они упадут с неба.
- С небa? Инопланетяне, что ли? Ладно, я согласен. А в случае поражения ты получаешь Америку, а я инопланетян плюс Англию.
- Почему тебе еще плюс Англию?
  
- Очень хочу тамошнего Че трахнуть. Это мой враг. Могу я врага попросить в придачу? Не друга прошу - врага.
- Ладно. Тогда мне, если что, в придачу этого, как его... Ну, ладно, я потом скажу. Теперь обсудим начало. Хочу...
- Нет, я первый, - сказал Ги. - Хочу двадцать второго марта. Это день преодоления трагического одиночества. Я - алхимик. Это мой день.
  
- Хорошо. А я хочу, чтобы война началась двадцать второго июня. Это мой день. День, когда я возьму в руки Огненный меч. Он изменит людей изнутри. Они будут называть меня уже не дураком, а умным и добрым. Даже в мыслях. Мне уже никого не придется сажать в тюрьмы. Не придется отправлять в лагеря жен мои приближенных. Ведь они все называют меня дураком. Не понимаю, зачем? Ведь они ненамного умнее меня. Тем не менее они почему-то каждый день за ужином называют меня дураком. Пусть в уме, пусть никто не слышит - все равно не понимаю. Это мой день - день внутреннего преобразования Огненным мечом.
  
- Да-а, - протянул Ги, и опять собрался купаться. Он был недоволен. - Хочу двадцать второго марта, это день изменения человека путем эволюции. Из сегодняшней мартышки я сделаю человека, способного к интеллектуальному соревнованию. Мое живое слово заставит народы замереть в восторге. Дарвин - это мой идеолог.
- Не будем спорить, - сказал Лин, - Дарвин тоже мой идеолог. Но, с другой стороны.
- Как я буду с тобой воевать, - сказал печально Ги, - если я во всем тебя уступаю. Нет, нет и нет. Или ты сделаешь мне какую-нибудь большую уступку. Например, ты ничего мне не дал за Во и Бу.
  
- Как же не дал, - начал Лин. - А...
- Никаких А.
- Ладно, отдаю тебе еще Аляску, - сказал Лин.
- Аляску? Так она и так уже моя! - воскликнул Ги. И добавил: - Это же Америка!
- Нет, у меня есть план забрать ее во время Войны. К тому же там было много недоплачено. Мне сейчас Америка платит за это, за эту Аляску тушенкой и хорошими грузовиками. К тому же мне разрешают держать в Америке до ста шпионов ежегодно. Обещали дать Нобелевскую Премию Пастернаку. Правда, я не взял. Очень много других выгод. Так что Екатерина Принцесса Датская не зря продала ее Америке. Теперь они никак не могут за нее расплатиться. Пожалуйста! Отдам тебе.
  
- Как с датой? - Ги немного успокоился.
- Двадцать второго июня.
- Все-таки ты настаиваешь.

Вот если кто знает, как было на самом деле, тот поймет, почему Лин так возненавидел Доктора Зорге. Вот никто не знает, когда начнется Великая Война, а он - сл. на б - знает. Рассказывает всем направо и налево, что:
  
   - Двадцать второго июня, 22-го, ХХ11! Ну - слово на букву е с предлогом з - в натуре! Товарищ Лин, товарищ Лин, докладывает Доктор Зорге. Война начнется... И так семнадцать раз. Господи помилуй! Ну, почему я не пристрелил этого гада, когда была возможность? Не понимаю. Не по-ни-ма-ю! - Лин попросил принести красного вина. Говорят, оно помогает для бессмертия. - Кубинские сигары! Куба, любовь моя, - громко запел он, - вижу идет... Кто, собственно идет? Доктор Зорге. Что это за - слово на букву б - такая?!
  
Вбежал Лупилла. Волосы его имели вид только что принятого пушап эффекта.
- Кто такой Доктор Зорге? - спросил Лин. И добавил: - Английский шпион?
- Нет. Это шпион.
- Послушай, Лупилла, я тебя русским языком практически спрашиваю: на кого он работает?
- На нас, естественно.
- На нас! - передразнил его Лин. И добавил: - Не верю.
Куба, любовь моя, - опять запел он. Он подумал, что хорошо бы занять место Фиделя в случае проигрыша Великой Войны.
- Необходимо найти этого болтуна и уничтожить, - сказал Лин.
  
- Мы попытаемся придумать способ ликвидировать Зорге, - сказал Лупилла. - Хотя он и бессмертный...
- Прекрати, прекрати Лупилла слушать бабушкины сказки! Сколько раз тебе говорить, что никаких бессмертных не существует.
- Но вы сами сказали, что вы бессмертный, - простодушно ответил Лу. - И это правда. Как правда то, что на Марсе будут цвести яблони.
- А это кто сказал?
- Это кто сказал?
- Это я сказал. - Они обернулись и увидели Чо, советника Лина по идеологии. - Доброе утро, Лин, - сказал Чо. И добавил: - Добрый день, Лупилла.
Я знаю, что надо сделать.


Ветряные мельницы

Квент. Дайте мне роль Дурака и я переверну мир. Фишки все расставлены стоят. Снимаются все. Ксе прорывается в клетку к Аббе. Проект Ломонофофе. Сведения Че об Энигме. Че разрушает Карфаген, свой. Дольф Лундгрен. Ксе и Машина. Аббу везут в Голливуд на роль Гайдара. Я не вижу баранов. Не говори - нет, подумай хорошенько - и поймешь, что любишь. Тетя и Мотя. Смог и огурчики вместо секса. Как начать, чтобы совершить подвиг. Сид. По. Большие шашлыки. Предложение Сида. Постройте мне Мельницу.
Бонни. Монте на стройке Мельницы. Клайд. Джек Лондон. Тренировка на Систруме.

Дон Кихот и Санчо Панса заметили караван, и хотят напасть на него. В этом караване в клетке везут Аббу. Сниматься в Голливуде. Абба прикован цепями к прутьям клетки. Он сбежал из Голливуда, и больше не хочет там сниматься. Почему? - спрашивается. Потому что ему предлагают только отрицательные роли.
   Генералов, устраивающих перевороты в отдельно взятых странах, и других подобных аморальных личностей. Хочется... А чего собственно, хочется? А хочется сыграть если не Гамлета, то Дон Кихота. Наивный Абба. Роль на Дон Кихота расписана на много лет вперед. Вы помните, что сказал Аль Пачино:
  
- Дайте мне роль Дурака, и я переверну мир. - Он это сказал по поводу Форреста Гампа, но мог бы также смело сказать и про Дон Кихота. В том смысле, что даже ему никак не удается достать себе роль Дурака. Абба же по злобе своего характера, думает, что это только с ним поступили несправедливо, и опять хотят, чтобы он вступил в неравный бой с какой-нибудь Саррой Коннер и Брюсом Уиллисом, перебить сотню другую американцев, а в конце все равно проиграть главным героям. Хотя в самом начале ему вбивают в голову, что начинают они с одного практически старта, находятся в равных условиях. Брюс Уиллис вылезает из канавы. Он с похмелья и давно не брит. Сарра Коннер совершает побег из психушки, а он, Абба, летает в космосе в шапке ушанке с опущенными ушами.
  
Все вроде бы действительно в одинаковых условиях начинают сражаться за правду. Но Абба закапризничал, посчитал, что его незаслуженно обходят и бежал из Голливуда. Однако его поймали и теперь везут в клетке назад. Абба не понимает, что Дон Кихот уже здесь, в соседней деревне, и наблюдает за его караваном. Роль Дон Кихота получил Квент, председатель многих московских мероприятий, недавно получивший в Кремле награду:
  
- Право называться Квентином Тарантино русского народа. Сокращенно:
- Квент.
Он мылся в одной бане с Криатором. Куда уж тут Аль Пачино. А тем более, куда уж тут Аббе! Но по барабану. Абба сказал, что если я чего решил, то:
- Выпью-т обязательно. И к этим шуткам отношусь очень отрицательно. Что означает в переводе на язык политических дискуссий:
- Буду биться за свои права до полной победы мирового пролетариата.
  
И вот теперь его, как барана везли в клетке, а Квент в роли Дон Кихота пьянствовал в соседнем мотеле, и... и тоже был несчастлив. Нет, не потому, что у него не было своей Дульсинеи. Наоборот, многие артисты, как раньше капитаны дальних плаваний наподобие Кука, только за тем и уходили в море года на три, чтобы только никогда больше не видеть своих возлюбленных! Неужели они до такой степени не могли принять приказа:
- Бога, - чтобы люди были, как все твари:
- По паре? - Странно, весьма странно. Однако это правда. Но дело сейчас не в этом. Просто Квент никак не мог войти в роль.
  
Он уже сам понимал, что режиссер он никакой. Но вот актер - это позвольте. Я - актер. Там он думал. Но вот сейчас этот парень понял, что и актер-то, оказывается, он тоже... А что еще он мог думать, если в караване, везущем Аббу на распятие в Голливуд, не мог увидеть стадо баранов. Ну, как это смог продемонстрировать сам Дон Кихот Ламанчский. Таким образом, караван шел, а Дон Кихот никак не мог решиться напасть на него. Ибо:
- А какой смысл, если это не бараны?
  
Здесь внимание доброго читателя надо обратить еще на одну особенность. Абба в цепях ехал в Голливуд, чтобы не сниматься в роли террориста, а хотел бы сниматься в роли Гамлета, Форреста Гампа или Дон Кихота. Но, посмотрите, он хочет стать Дон Кихотом, а Дон Кихот уже в соседнем мотеле мучается угрызениями совести, как Раскольников. Вы-то видите, друзья мои, что съемка:
- Уже идет. - Как говорил Высоцкий:
- Фишки все расставлены стоят.
Вот такова особенность мира после Конца Света. Они часто не замечают, что их уже снимают. Более того, всегда, а уж в следующих сценах так это точно:
  
- Снимаемые меняются местами со снимающими. - Где собственно реальность, а где сцена? Но, как говорил еще Достоевский в Преступлении и Наказании:
- Снимаются все! - А уж тем более в Голливуде.

Ксе наконец прорвалась в клетку. Когда туда понесли мясо на вертеле, как тигру, Ксе нырнула в клетку, и схватила Аббу за ноги, как Виргиния Спартака.
Ее попытались оттащить, но Ксе держалась так крепко, что сам Абба сорвался и накрыл Ксе своим пыльным телом.
  
Далее Дон Кихот решил расставить все точки на И. Он догадывался, а точнее знал, что Санчо - это сам Криатор, который нашел таким образом способ посмотреть мир После Конца Света. Действительно, ведь всем хочется знать:
- А как там, На Том Свете. - Тем более интересно знать заранее. Ведь под Колесо Истории попала только Пандора, только там произошел Конец. На Земле-то пока что был кайф. Поэтому Криатор под видом помощника режиссера прибыл на Пандору, затем стал Санчо Панса, так как Квент стал на Том Свете Дон Кихотом.
  
Санчо Панса понимал, что Дон Кихот не сможет атаковать этот караван, пока его охраняют такие бойцы, как Жан-Клод Вам и Чак Норрис. Имея специальную аппаратуру, Санчо смог выйти на связь с другим временем. Такой передатчик был специально разработан Нано перед отправкой Криатора на Пандору. Можно сказать, благодаря этому открытию Нано до сих пор не был включен в проект Ломонофофе, то есть не был отправлен на лесозаготовки. Но его помощника, кажется, все-таки ликвидировали. Пока я не нашел в рукописи сведений о нем.
   Санчо вел передачу из августа сорок четвертого, поэтому ребята из НКВД долго не могли понять, о чем, собственно идет речь. Черчилль хоть и захватил Энигму, но не поделился этим секретом с Лином. Он знал, что тайно Ги и Лин связаны. Для того, чтобы пользоваться Энигмой, Че пришлось пожертвовать населением целого города, который был полностью разрушен, как Карфаген, хотя Че из сообщения Энигмы знал, когда будет бомбежка. Вот ведь скотобаза! Зато теперь он смог оказать услугу Лину и сказал при личной встрече в Ялте, что нужно сделать.
Лин тогда задумался.
  
- Че имеет сведения, которые ему не смог добыть даже Абель! Тогда зачем он сейчас раскрыл себя? - Надо подумать.
Вот текст этой шифровки:
- Для защиты авторитета российской власти в будущем, необходимо пригласить американских бойцов в отели и рестораны Москвы. Как-то: Балчуг Кемпински, Пекин, Космос, Семь Звезд.
  
Упоминались Жан-Клод Ван Дамм, Чак Норрис, Брюс Ли и другие. Странно, но не был упомянут только Дольф Лундгрен. Удивительно, если учитывать, что в будущем он некоторое время был личным телохранителем Криатора. Но скоро это становится понятным.
  
Дольф вошел в клетку и стал оттаскивать влюбленную даму. Дело дошло даже до того, что он взял Ксе за ноги и потянул к выходу.
- Ты меня не сможешь оторвать! - крикнула Ксе. И еще крепче вцепилась в штаны Аббы.
- Я не смогу?! Да ты знаешь, кто я? Я Дольф Лундрен.
- Ты? Не смеши меня.
- Почему?
- Да хоть знаешь, сколько рост у великого Дольфа Лундрена?
- Три метра, что ли?
  
- Не три, но два с половиной точно будет. А у тебя. Полтора? А ты, малышка! Ой, да ты Машина! Неужели тебе дали эту роль в Голливуде? - ужаснулась Ксе. - Как? Ты купил ее. Откуда у тебя деньги, ублюдок? Ты должен мне. Ты на мои деньги купил роль. Я всеми силами стремлюсь в Голливуд, но мне никак не удается это сделать. Ты же преспокойно берешь мои деньги, строишь из себя Олигарха и получаешь роль Дольфа. Моего любимого Дольфа. - Она горько заплакала, забыв про Аббу, который так и валялся на полу, пытаясь выпутаться из веревок.
  
- Я не понимаю, чего ты плачешь? - сказал Машина. Он опять повторил: - О чем ты плачешь, дорогая?
- Ты любишь меня, Машина?
- Да.
- Почему же ты молчал так долго? Я любила тебя. Я давно была в тебя влюблена. Машина, помоги мне. Ты ведь Дольф Лундгрен, ты все можешь.
- Но что я могу сделать? Прости, но я всегда затруднялся понять твои желания.
- Ты Красный Скорпион, ты сможешь, - Ксе опять зарыдала. Потом подняла голову и прямо высказала все, что думала: - Хочу ехать в Голливуд вместо него, - она не глядя вытянула назад руку, и указала пальцем на Аббу.
  
- Я понимаю, что ты играла самые разные роли. Ты выступала даже в цирке. Но всему есть предел. Ты не сможешь играть мужчину. Я знаю, какую роль ему предложат.
- Скажи мне, Машина. Хочешь, мы трахнемся прямо здесь.
- Где здесь? В клетке? К сожалению, я не смогу при всех.
- А что здесь такого? Представь, что ты снимаешься порнофильме, что ты Сильвестр Сталлоне перед началом эпопеи Рембо. Ты пока что снимаешься в порно. У тебя прекрасное тело. Рост, позволяющий тебе играть даже Дольфа Лундгрена.
  
- Ты все равно не согласишься. Ты не сможешь сыграть эту отрицательную роль. Эта роль именно для Аббы.
- Ну, скажи мне, что это за роль. Ты видишь, я уже раздеваюсь.
- Гайдара.
- Что, повтори. Я не расслышала. Ну, чего ты? Вас не понял, прошу повторить. - Она уставилась на героя, как на новые ворота.
- Это очень отрицательная роль. У Аббы хорошо получаются отрицательные роли. Поэтому именно его везут в Голливуд на роль Гайдара.
- Почему в Голливуд? - только нашлась, что ответить Ксе.
- А куда?
- Снимали бы в России.
  
- В России Гайдар запрещен. Если хочешь, - добавил Машина, - ты поедешь вместо Аббы, а Аббу мы определим вместо Квента на роль Дон Кихота. Не тянет старик на эту роль.
  
И точно. Квент доел осетрину и, еще пожевав, взял бутылку немецкого пива. Прежде чем сделать хороший глоток он сказал:
- Наверное, я все-таки не подхожу на эту роль. Нет, на самом деле, - добавил он, увидев жест Санчо, что, мол, не беспокойся, все будет окей, - я не вижу баранов. Вот все, что хочешь вижу, а баранов нет. Я не понимаю, как Дон Кихоту удавалось видеть этих львов и баранов. - Он сделал хороший глоток. - Нет, пусть некоторые считают, что я не режиссер, что за всю свою сознательную жизнь я снял только:
- В джазе только девушки.
  
- Пусть. Но я актер! А получается, если я не могу видеть львов и баранов, как Дон Кихот, то я и не актер значит. Я не актер! - Он хотел крикнуть это еще раз, но передумал.
Квент спел песню про пчелу, взял бинокль посмотрел вдаль, туда, где через пустыню шел караван, где Аббу на цепях тащили в Голливуд, и заплакал. - Нет, я не вижу львов. А уж что говорить про мельницы! Ма-ма.
  
Ксе сказала:
- Хорошо. Давай прорепетируем одну сцену. Может у меня получится, и я стану Гайдаром.
- Хорошо, - сказал Машина. Представь, что я длинноногая журналистка. Я пришла брать у тебя интервью Вопрос первый:
- Вы знаете, что вас ненавидят? Ну че ты молчишь? Отвечай? Ну! Гайдар сказал:
- Знаю. Ну говори: знаю.
- А Гайдар кто?
- Как кто? Ты.
- Я? Ну, хорошо. Я - Гайдар. - Она со вздохом встала, подошла поближе к Машине, и ударила его коленом в челюсть. - Так будет по-честному. Ты же меня ненавидишь. Ты меня ненавидишь? Отлично, - она взяла парня за голову двумя руками, повернула ее, и выбросила новоиспеченного Дольфа из клетки. - Считай, что я выбросила тебя со второго этажа.
  
Ксе вышла из клетки и взяла противника на болевой. Машина застучал рукой по пыльной земле. Потом закричал:
- Сдаюсь, хватит! Хватит, мать твою! - Но дама продолжала тянуть руку на себя.
Наконец репортер догадался сказать правду:
- Ай лав ю. Я люблю тебя.
- Тогда зачем врать, что Гайдар сказал, что знает, что ты меня не любишь?
  
Далее, кто Гайдар, Ксе или Абба? Думаю, Абба. Кто Дон Кихот? Так и остается Квент?
  
Далее сцена такова.
Появляются две журналистки, закутанные в белые простыни. Это Тетя и Мотя. Они сообщают, что тому, кто сможет доставить Аббу в Голливуд, дадут роль в начавшемся уже сниматься фильме:
  
В джазе только девушки
  
Это было продолжение всем известного фильма только под новым американским названием:
  
Некоторые любят погорячей
  
Название ничего не говорящее русскому обывателю, который любит только молодые огурчики со своей грядки. Выпьет самогонки, а жена тут как тут.
- Давайте, супруг займемся сексом! - А он говорит, что не может, что ему надо срочно в огород.
- Зачем? - спрашивает жена. Там комары.
- А при чем тут комары? Я не собираюсь в огороде заниматься сексом. Я просто хочу закусить свежим огурчиком со своей грядки. - И он бежит в огород.
В результате скандал. Она спрашивает:
  
- Почему ты не хочешь заниматься сексом, дорогой? Ты очень устаешь на тракторе? Там нет кондиционера? Неутомленное солнце и непрекращающийся и днем и ночью смог сделали тебя моральным уродом?
  
- Дорогая. Боюсь, вместо секса нам придется заняться тайским боксом, - предупреждает спокойно муж, все еще надеясь мирным путем добраться до четверти самогона, а потом опять нырнуть в грядку со своими пупырчатыми огурчиками.
- Ну, в чем дело? Объясни мне, пожалуйста! А?! олух царя небесного.
Муж хотел ей врезать, но успокоился и просто сказал:
- Я не знаю, что это такое.
  
Вот она реальная картина Репина. Решено было создать доступный для всех художественный фильм Некоторые любят погорячей. Что должно было означать, что часть наших современников может понять, что секс существует. От услуг Мосфильма сразу отказались. Там были категорически против доказательства существования секса. Решили поступить как всегда. Снять фильм в Голливуде.
- На Мосфильме все фильмы получаются про революцию, потому что там не хотят делать, как всегда. Всегда стремятся сделать, как лучше, - сказала Тетя.
  
И предложила Моте встать в очередь на конкурс режиссеров на этот фильм. Шанс был. Попытки развить тему американскими режиссерами оказались обречены на провал. Стивен Спилберг ничего не смог поделать. У него получались только:
  
Удивительные истории
  
Он сходу предложил начать... Впрочем, в данном случае это неинтересно. Но Мотя легко использовала его идею. По ее мнению фильм должен был начаться с секса в танке, идущем через Аравийскую пустыню. Это еврейский, а в данном конкретном случае русский спецназ идет через пустыню, чтобы ударить в тыл Саддаму. Как говорится:
- Не поеду к негритянкам в ихний город Будапешт. - Но для сути дела это ведь не имеет значения.
  
Предложили Стенли Кубрику. И к ужасу Моти и других русских претендентов Стенли согласился. От одного удара его посоха у Моти замирал дух. Ту-ду-ту-ду-туду-ду. Ужас, это Аум-Сенрикё.
Мартин Скорсезе тоже отказался. Он заявил, что русский Мосфильм опять скажет, что это не наш секс. Пусть этим занимаются Некоторые, а у нас хотят заниматься Все.
К счастью Моти и других претендентов в Голливуде было принято решение выбрать чисто русского режиссера.
  
Но Тетя и Мотя сказали не всю правду. Их замысел раскрыл Сид. Он поднял нечаянно оброненную Мотей газету. Там, в ней, в этой газете Нью-Йорк Таймс, было сказано, что режиссером будет все-таки Стенли. Имя его будет Стенли Кубрик. Но в роли Стенли будет русский режиссер. И снимать он будет фильм:
- Через замочную скважину. - В американском переводе:
  
Со слегка открытыми глазами
  
Но главное, обещалась не роль тому, кто привезет Аббу, а именно этот парень или девушка становился режиссером нового фильма: Со слегка открытыми глазами, или:
  
Некоторые любят погорячей
  
Дамам дали воды, но подняли на смех их претензии.
- Мы идем сниматься в фильме ГАЙДАР, - сказал Сид. - Секс здесь не главное.
- Вот! - громко сказала Тетя, - вот к чему ведет ваша безграмотность!
- К чему? - не понял Сид.
- К революции, - ответила за подругу Мотя. Она, как будущий режиссер фильма, должна была всюду показывать свою политическую грамотность.
Далее, визит к Квенту, предложение снимать кино.
В конце концов, Сида послали к Квенту. Все знали, что Дон Кихот страдает в соседней деревне. В нескольких километрах от идущего каравана. Не знает, как начать, чтобы совершить подвиг.
  
- Я не могу ничего сделать, пока не увижу мельницу, - сказал он Сиду, и предложил ему большую рыбу и бочонок пива.
- При такой жаре это не лишнее, - сказал Сид, поднимая бочонок. - Вкусное! Здесь, кажется, даже смог меньше. Кстати, откуда здесь торфяники?
- По-моему, материки меняются местами, - сказал Дон Кихот. - Странное место: ни одной мельницы. Вы как считаете? - Не отнимая бочонка от губ, он скосил глаз в сторону Сида.
- По-моему тоже.
  
- Это кто сказал? - не понял Сид. - Он внимательно посмотрел на Дон Кихота.
- А вы не заметили? Его никто не замечает, - сказал Дон Кихот. И тут же последовало:
- Его никто не замечает. Нет, вы только послушайте: его никто не замечает. Ха-ха-ха. Еще раз, плииз: хахахахаха.
- Кто это? - еще раз спросил Сид. Он обернулся и увидел Санчо, который размахивал березовым веником для бани, чтобы угли в шашлычнице лучше жарили мясо.
  
- Откуда у вас такое сочное мясо? - спросил Сид вместо того, чтобы спросить: - А это не вы? Но Санчо ответил именно на подразумеваемый вопрос. Он сказал:
- Это попугай. - И тут же получил:
- Это попугай. Ха-ха-ха. Это - по-пу-га-й. А вы уверены, что это попугай? - Тут Сид заметил на плече Дон Кихота попугая.
- Откуда он здесь, в пустыне?
- Прислали вместе с мясом глубокой заморозки. Поэтому, прошу вас, не судите его строго. Не каждый бы вынес такую пертурбацию.
- А как его звать?
- По.
- По? - переспросил Сид. - Эдгар По? - добавил он.
  
- Ха-ха-ха! - услышали они громовой смех. - По-по. Лимпопо.
- Творчество здесь не уместно, - строго сказал Дон Кихот. И добавил: - Каркай только по существу. Как это свойственно настоящим попугаям.
- Ладно, ладно, не бузи Доня, - прокаркал этот отморозок.
- Надо поджарить По вместе с мясом, - спокойно сказал Санчо.
- Да, да, сделайте милость, поджарьте. Ни на что другое вы не способны. Да, да, сделайте милость.
- С ним лучше не разговаривать, - сказал Дон Кихот. - Иначе не остановишь.
  
- Где он научился передразнивать?
- На званых обедах, - ответил Дон Кихот. - Ему ничего другого не оставалось.
- Ему ничего другого не оставалось, - издевательским тоном повторил По.
- Если хотите, чтобы этот парень заткнулся, скажите: По - АНБ.
- Бан - это окончание слова Болван, - сказал Сид. - Нет, не подходит. Ван, - исправился он. И добавил: - китаец, что ли?
- Китаец, что ли?
- АНБ, - сказал Дон Кихот. И По с печальным видом заткнулся. Примерно с таким же видом бойцы вспоминают минувшие дни и битвы, где будто рубились они.
- Эх, Леха, Леха, мне без тебя так плохо, на сердце суматоха, я точно говорю, - пропел неожиданно попугай, и теперь уже окончательно заткнулся.
Далее, строительство мельниц.

Санчо Панса подал шашлыки. Это не значит, что он просто бросил шампуры на тарелки, Он умело срезал корочки с больших, в кулак, кусков, и спросил:
- Кому с медом? - И прежде чем Дон Кихот и Сид успели попросить себе с медом и с розмарином, добавил: - А кому с розмарином? - И так он подрезал им, пока ребята не наелись досыта. То есть, пока они не обожрались, как африканские львы.
  
- Неделю можно не есть теперь, - сказал Дон Кихот и погадил себя по животу. - Очень вкусно, - добавил он.
- Неделю, не меньше, - сказал Сид.
- А ты ел, Санчо? - спросил Дон Кихот.
- Разумеется. Я прямо здесь, не отходя от костра.
- Ну ты наелся?
- Да, очень наелся. На неделю хватит. Даже больше.
- А нам только на неделю, - Сид похлопал себя по животу.
- Да, сознаюсь, один вкус я вам не смог донести. Сам съел. Потому что было очень вкусно, - поспешил он добавить.
  
- Я даже не буду спрашивать, с чем это было, - сказал Дон Кихот. - Все равно я больше бы не съел.
- Я тоже, - сказал Сид.
- Это мясо было с гранатом и коньяком, - сказал Санчо, как будто и не слышал, что больше есть никто не хочет. Категорически.
Дон Кихот икнул, но ничего не сказал. Сид тоже решил промолчать. А вот По проснулся.
- Гранатово-коньячный маринад, крякнул он. - Ну и падла же ты, Санчо, - добавил он и опять отключился.
- В еде разбирается, - сказал Дон Кихот. - Артист!
Сид промолчал. Он просто не понял, к кому это относится. К попугаю или к Санчо Панса.
- С чем ты ко мне пожаловал? - спросил Дон Кихот. - Теперь можешь говорить.
  
- Хорошо. Но сначала я хочу поблагодарить вас за еду. У нас так не кормят. Одна халтура. Честно говоря, и у вас я не ожидал ничего подобного. Ведь все знают, что вы специалист по ухе. А тут мясо! Мясо - это очень древнее изобретение. И это очень вкусно. Спасибо.
- У нас есть предложение, - сказал Сид. - Вы не можете атаковать колоннy. Мы предлагаем поменяться местами.
  
- Нет, никогда. Я всегда мечтал быть Дон Кихотом.
- Не торопитесь с отказом, - сказал Сид. - Ведь у вас ничего не получается на этом месте. Признайтесь.
- Хорошо. Что вы мне предлагаете? Но прежде чем говорить учтите: меньше чем на Гамлета я не соглашусь.
- Мы предлагаем вам занять место Аббы. Это бесплатная путевка в Голливуд. Не нужно платить миллионы долларов, не нужно никаких политических уступок. Не нужно ради Оскара покидать Гостеприимный Афганистан. Просто вы получаете эту роль, и никому ничего не должны.
  
- Мне и так ничего не надо платить, потому что я имею сокровище. Я Дон Кихот.
- Но вы не справляетесь с этой ролью.
- Помогите мне, и я справлюсь.
- Чем же я могу вам помочь, - пожал плечами Сид.
   - Постройте мне мельницу.
Сид задумался. Он сказал:
- Хорошо. Но если и тогда у вас не получится, вы согласитесь на роль Аббы.
  
На строительство мельницы были реквизированы... прошу прощенья, как-то не так. Слово написано неразборчиво. Думаю, здесь было: экспроприированы. Нет? Значит, согнали на это строительство всех, кто проходил мимо. Нет. Ведь Санчо это не Петя, принц датский. Санчо, по старой привычке решил заплатить всем. Ну, чтоб любили. Как бога. Впрочем, бог-то Дон, конечно, а Санчо так, ну, на месте премьер министра. И, конечно, для такого количества людей жарить шашлыки он не мог. Тем не менее, он это делал, но их носили только в шатер Дон Кихота. И, разумеется, в баню. Какая баня без русской еды! И пива. К счастью, здесь уже не было депутатов, и на него уже никто не пытался повысить акцизы.
  
Поваром на стройке была Бонни. Отработав один день на носилках, Бонни пришла на кухню, и приставила пистолет к виску Монте.
  
- Да пошла ты, - сказала Монте.
- Мой муж бригадир уже на этой ударной стройке. А ты кто? Короче, вали отсюда, пока я тебя не пристрелила. Давай, давай, пошевеливайся. Мув! Делаем срочно передачу. Что в этой куче?
- Сама ты куча, - сказала Монте. Она сбросила фартук... Прошу прощения, на ней, как обычно, не было фартука. Монте направилась к двери, а Бонни закричала ей вслед:
- И да! Тараканам не место на кухне.
  
Остались бы строители Вавилонской Башни сегодня без обеда, если бы не вошел Парик, то есть Клайд. Он хозяйски осмотрелся кругом, и растащил дам в разные стороны. Монте, как мушкетер, успела проколоть Бонни лапу, Но профессиональный киллер Бонни, хотя и выронила пистолет двадцать второго калибра, а это была Беретта, но смогла копытом, как констатировала Монте, наступить ей на ногу.
  
В следующей сцене она сидит и плачет у палатки, из которой, как из чума, идет клубами дым, и где жарится и варится тушенка сорок шестого года, полученная Лином по лендлизу. Я не знаю, что это такое, но думаю за Аляску.
Подошел Джек Лондон. Никто не знал, кто это. Но точно могу сказать, что не Пелевин и не Сорокин.
- Мне поручено, - сказал он, - написать об этой великой стройке.
- Кем? - сквозь слезы спросила Монте.
- Ньюйоркером.
- Ньюйоркером? А вы случайно не Владимир?
- Кто?
- Не Набоков?
  
   - Ну, с Лолитой вы как-то связаны? - продолжала она.
- Пока нет. А это вы? Если это вы, я бы с вами связался.
- Не знаю, могу ли я вам доверять.
- Можете. Говорите, что для вас сделать?
  
- Вы могли бы зайти в этом чум и перестрелять всех мужчин и женщин, которые там крутятся около моих продуктов?
- В этот? - Джен Лондон показал пальцем на Вавилонскую Кухню.
- Именно. Вы задумались? Вы не Клинт Иствуд. Мне нужен Клинт Иствуд.
- Зачем?
- Я вам уже сказала. Нужно перестрелять всех в этом здании.
Джек Лондон сказал, что сделает это в другое время.
- Когда?
- Не здесь. Это будет после разрушения Вавилонской Мельницы. В Сибири.
  
- Вы их убьете?
- Их приговорят к смерти, как белых контрразведчиков.
   Монте вытерла слезы и сказала, что эту Башню никогда не разрушат.
- Почему? - удивился Джек Лондон. - Все можно разрушить.
- Она никогда не будет достроена, потому что строители раньше умрут от голода. Уверена, сегодня будут жареные апельсины. А завтра пирог с яйцами. Бэ-э! А ты, что молчишь, Джек Лондон?
- Что я должен сказать? Я скажу. Только что?
- Скажи, бэ-э! Скажи это пренебрежительно.
- Бэ-э!
  
Эти тренировки не понадобились. Никакой аутотренинг не поможет против беркерсиерства. Проснувшись перед восходом солнца Дон Кихот сделал несколько гимнастических упражнений. Он присел, встал, покрутил головой, провел отработку любимого удара:
- По яйцам. - Обычно сначала этот удар проводил Санчо. На таком раздвоенном дереве в виде перевернутого систрума. Дон Кихот кричал:
- Дай ему по яйцам! - И Санчо Панса великолепно выполнял этот любимый удар босса. Дон Кихот мог бить только прямо, а Санчо делал это с разворота. Молниеносно.

  
Конец Первой Части
   400 тыс. зн.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Часть Вторая - Рай
  
   Эпиграф
   Цели нет передо мною:
   Сердце пусто, празден ум,
   И томит меня тоскою
   Однозвучный жизни шум.
  
  
  
   ГЛАВА ПЕРВАЯ
  
   1
  
   На строительстве Вавилонской Башни. Знак. Крушение корабля с инопланетянами Во и Бу. Клайд и красивый маляр из провинции. Фишер-Абель. Просьба Клайда расстрелять его вместе с женой. Принцип Вавилонского Столпотворения. Гай. Блан Б. Побег в Америку. Кастинг при переходе границы. Со и Ла - пограничные эксперты. На задворках Американской Империи. Серафим.
  
  
   Думаю, этот эпиграф не говорит о разочаровании Дон Кихота. Ведь отсутствие цели это и есть Праздник, который всегда со мной. Это и есть Картина Ван Гога Подсолнухи.
   Тут Мерлин, начальник охраны строительства Вавилонской Башни вывел человека, со связанными за спиной руками. Этот был Парик. Бригадир верхнего этажа.
   - Что он сделал? - спросил Дон Кихот. - Хотел поджечь Башню?
   - Это шпион, мой друг, - сказал Мерлин. - Тут надо заметить, что обращение:
   - Мой друг, - было введено Дон Кихотом только с сегодняшнего дня. Для того чтобы люди и все остальные знали это обращению друг к другу, не мучаясь в запоминании его, вживлялся:
  
   - Чип равенства. - Заодно выявлялись все шпионы. Чип просто не срабатывал. Шпион говорил:
   - Сэр, мистер, ваше величество, товарищ. Шпион не мог понять смысла слов:
   - Мой друг.
   Дон Кихот медленно подошел к Парику.
   - Дай ему по яйцам! - крикнул он воинственно, как будто был Ги, и хотел поднять войска из глубокого снега на штурм Москвы. - Санчо Панса, ты слышал мой приказ? Ты хорошо его слышал?
   - Да, мой друг, - сказал боец и отвалил Парику, как было приказано.
   Потом Дон Кихот раскурил трубку и мягко спросил:
  
   - Что сделал этот шпион-мион? Хотел поджечь мою Башню? А?
   - Нет, мой друг, - сказал Мерлин. - Эта скотина вела радио-телепередачу.
   - Радиопередачу! - ужаснулся Дон Кихот. И добавил: - Телепередачу! Я только одного не пойму: - Куда?
   - С Вавилонской Башни можно достать куда угодно. Это почти что Фау Три.
   Далее, они замечают Тарелки.
  
   - Санчо, почему ты не дал ему по яйцам? - сказал Дон Кихот.
   - Нет, нет, я дал.
   - Тогда почему этот радист все еще стоит на ногах? Это очень серьезное дело. Куда он мог вести передачу в этой Синайской Пустыне? Может быть, он радировал еврейскому спецназу, идущему через пустыню, чтобы ударить в тыл египетским рыцарям?
  
   Тут, я думаю, можно заметить, что у нас бы еврейский спецназ не прошел не замеченным через пустыню. Будь это сама Сахара. И при этом не надо никому ничего радировать. Или посылать группу спецкоров для организации телемоста. Как говорится
   - Мы можем обойтись и без Познера.
   Просто наши люди поставили бы в этой Сахаре:
   - Знак:
   - Сорок километров в час. - Вот и все. И самое главное, благодаря последним исследованиям Института Нанотехнологий, этот знак может быть всего один. Миражи Пустыни сами разнесут его по ее огромной территории. Куда ни сунься - везде:
  
   - Сорок. - И уж никакие спецназы не прошмыгнут мимо. Цап-царап! Иди сюда. А в чем дело? Вы нас не видели? Зато мы видим вас. Даже если вы хотели скрыться в Пустыне Сахара вместе с еврейским спецназом, идущим в тыл египтянам. Действительно, никто не заметит знака:
   - Сорок. - Ведь в Пустыне никто не ожидает его встретить. А если и заметит - не поверит. Подумает:
   - Мираж!
   Ну, может, у вас это и мираж, а у нас законное постановление Пили.
   Далее, ответ Санчо на предположение Дон Кихота:
  
   - Скорее наоборот.
   - Между прочим, я когда-то знал командира этого танкового спецназа. Да-а. Лучше не вспоминать. Честное слово, - задумался Дон Кихот, - зачем мне все это? Лучше бы я работал в Бюро по Торговле Спиртным. - Дон Кихот сказал, не оборачиваясь к Санчо: - Дай ему еще раз.
   - Хорошо, мой друг. - После второго удара Клайд сначала встал на карачки, потом упал на колени.
   Дон Кихот обернулся, помахал дымящейся трубкой, и обратился к Клайду:
  
   - Послушайте, радист-контрразведчик, вы знаете, что такое справедливость?
   - Нет, м-и-л-ы-й-й... - Клайд хотел сказать:
   - Мой друг, но он не знал этих слов, просто не знал об их существовании. Поэтому он попытался сказать хотя бы что-то наподобие правды, он хотел выговорить:
  
   - Милый друг. - Но и это у него не получилось.
   - Справедливость это, когда все имеют право давать взятки. Вот, например, сейчас ты можешь дать мне взятку, и я прощу тебя. Что у тебя есть? Давай.
   - У меня есть информация, что сюда приближается Летающая Тарелка. Я радировал на ЛТ.
   - Санчо, - сказал Дон Кихот, - такое может быть?
   - По-моему, это даже лучше, чем Мельницы и Стадо Баранов.
   - Думаю, ты прав. Я сражусь с Инопланетянами.
  
   Далее, тарелка падает. Там Во и Бу, соратники Лина. Тарелка должна была сесть на верхнюю площадку Вавилонской Башни, но Клайд отстал от графика строительства, и Тарелка разбилась.
  
   Клайд сделал большую глупость. Он заметил маляра с длинными лапами. Вероятно, из прибалтийской республики, подумал он. Ноги, как ласты, но сим-м-па-а-тич-ная! Если бы его мысли могла прочесть Бонни! Это был бы боксерский поединок за первое место на чемпионате Москвы. Подлый, подлый изменщик. Но Клайд больше уже не мог сдерживать себя. Он дал маляру отгул, чтобы она могла отдохнуть и привести себя в порядок. Потом пригласил в кафе со спиртными напитками.
  
   Потом трахал всю ночь в своих апартаментах. Еще до апартаментов он трахнул леди в туалете кафе и в лифте. Просто нельзя было больше терпеть. Если бы узнала Бонни. Маляр не смогла выйти на работу, а сам Парик передал неверные координаты на Тарелки. Оказывается, их было несколько. Может быть, сюда летела армия Инопланетян. Любовь, если это была любовь, спасла это благословенное место. Все Тарелки разбились.
  
   Теперь существовала возможность, что Парика будут искать все, кому не лень. Имеются в виду инопланетяне. Если еще когда-нибудь прилетят сюда, успокаивал себя бывший киллер. Лично я думал, что на такую работу способен только Фишер Абель, Председатель Правления Ми-6, друг Черчилля и ставленник Лина, может быть, наоборот. Словом, человек, имеющий право жить в Виндзорском Замке и провести старость на Рублевке. Да-а, сколько же среди нас простых шпионов, способных, однако, на многое.
  
   Дон Кихот приказал направить Парика за спасшимися после крушения инопланетянами.
   - Я не пойду, - сказал Парик, - там возможна смертельная радиация. Он вынужден был согласиться, когда пригрозили рассказать Бонни о его личной жизни вне семьи.
  
   Живых не осталось. Все сгорело. Скорее всего, там, на Тарелках, и не было живых. Только Роботы. Привели двух прытких Роботов. Это были Во и Бу. Так перевел имена Инопланетян, неизвестно откуда появившийся переводчик, знающий Их язык. Это и был резидент Лина Фишер Абель. Он как Джеймс Бонд никогда не скрывал своего имени.
   Дон Кихот приказал Во и Бу готовиться к бою.
   - Это лучше, чем Мельницы и Бараны! - сказал он. И добавил: - Я буду биться с Инопланетянами.
  
   Думаю, это была ошибка, потому что эти слова в рукописи зачеркнуты. Что-то пошло не так. Случилось совсем другое. Но сначала вы увидите сцену расстрела Клайда.
  
   Это не было расстрелом китайца, шпионившего против кошек и собак, когда его тащат на фабрику по изготовлению тушенки раньше, чем парень успевает остыть.
   - Послушайте, - сказал Клайд, когда ему начали завязывать глаза, чтобы расстрелять его безболезненно, - я имею право на последнее слово.
   - Хорошо, - сказал Санчо, который командовал этой операцией, - говори.
   - Меня учили, да я и сам так думаю, что никогда не надо делать того, чего не хочется.
   - Вы не хотите, чтобы вас расстреливали?
  
   - Я понимаю, что это невозможно, - сказал Парик, поэтому прошу расстрелять меня вместе с моей женой.
   - А она тоже шпионка? Мы так и думали, - сказал Санчо. И добавил: - Именно поэтому мы хотели оставить ее здесь, в пустыне, одну, закопанную в горячий песок по самую шею. Но пусть будет, как вы хотите.
   Привели Бонни.
  
   Далее не совсем понятно, что произошло. Толи Санчо должен был отлучиться, потому что начался бой Дон Кихота с Инопланетянами, сразу и с Во и с Бу, толи появились еще несколько Летающих Тарелок, которые атаковали Вавилонскую Башню, толи сначала появился отряд, сорвавшегося с цепи Аббы вместе со своим лихим Комиссаром в лице Ксе. Видимо потому этот момент и называется Вавилонским Столпотворением, что нельзя понять, что было сначала, а что потом. Нельзя принципиально, как принципиально нельзя определить одновременно координаты и скорость электрона. Удивительно. Удивительно, что принципиально нельзя понять, что было сначала, а что потом.
  
   Башня начала рушится. Дон Кихот решил, что с Этой Мельницей все ясно, что он ее сделал, и решил перегруппироваться. Он сказал Санчо:
   - Проведи переговоры с Роботами Во и Бу.
   - Какая тема? - спросил Санчо.
   - Мы должны объединиться. Объясни им, что вместе мы сила. Вместе мы можем разрушить не только Вавилонскую Мельницу, но и победить это стадо баранов во главе с этим... как его?
   - Аббой.
   - Да каким еще Аббой-Вараббой! Теперь он Гай.
  
   - Гай? - переспросил Санчо, хотя и знал, что босс этого не любит. - Что могло его заставить взять на себя эту отрицательную роль? Уму непостижимо.
   - Думаю, эта танцовщица Ксе убедила его каким-то образом.
   - Вы думаете секс? Этого недостаточно.
   - Я тоже так думаю. По данным разведки, она обещала сделать Аббу графом Потемкиным.
   - Это похоже на правду. Не понимаю только, как у него хватило ума поверить в это.
  
   В этой части рассказывается о том, что Дон Кихот вынужден был принять предложение Сида. Но не первое предложение, ибо для этого было уже поздно: Абба сам выбрал свою судьбу. А предложение, по которому надо действовать по плану Б.
   - Вы должны скрыться на время, - сказал Сид. - Вы не сможете устоять против отряда Гайя.
   - Почему вы так думаете? - спросил Санчо. - Мы объединились с Инопланетянами, и теперь нас никому не одолеть.
  
   - Вас предали, - сказал Сид. И добавил: - Нет, лучше это называть именно так, хотя это и профессия Бонни и Клайда. Гай захватил этих контрразведчиков, когда их хотели расстрелять ваши люди, поэтому они раскололись без проблем, даже удовольствием.
   - А что такого они про меня сказали, что решило исход этого еще не начавшегося сражения?
  
   Далее, Дон Кихот спрашивает, почему он должен воевать против Гайдара, если он и сам Красный.
  
   - Красный-то красный, но и Белый. Иногда ты снаружи белый, а внутри красный. Иногда наоборот, внутри вы красный, а сверху белый. Если повезет, все пойдет отлично. Ты попадаешь к Белым и в тоже время Ты сам белый. Вы попадаете к Красным и как раз сейчас вы красный. Но может быть и наоборот. Тогда пиши:
   - Пропало. - Красные придут - грабят, Белые тоже вешают.
  
   Только натуральный двойной агент мог спастись при таких превратных обстоятельствах. Таким и был Фишер Абель. С одной стороны он Фишер, а с другой Абель.
   - Теперь ты считаешься Белым, - сказал Фишер. - Необходимо сразиться, но ты не устоишь против Гайя.
   - Что же делать? - спросил Дон Кихот.
   Ты умеешь играть на чем-нибудь? - спросил Сид.
   - На чем, например?
   - Ну, например, на контрабасе?
   - В принципе, да.
   - Тогда нужно действовать по плану Б, - сказал Сид. - Ты должен бежать в Америку.
  
   - Я? Бежать?! - Дон Кихот никогда не бегал.
   - Даже один Керенский надел женское платье.
   - И я должен сделать тоже самое?
   - Да.
   - А Санчо?
   - Само собой.
   - Значит, мы все-таки едем в Голливуд, - вздохнул Дон Кихот.
   - Да, но проблем не будет, - сказал Сид. - Надо только сдать небольшой экзамен при переходе границы.
   - Думаю, я не пройду его, - сказал Дон Кихот.
   - Пройдете! Не впадайте в отчаяние. Почему вы думаете, что не пройдете?
  
   - У меня тяжело на сердце.
  
   И предчувствие не обмануло его. Два осла на границе заставили его и Санчо играть Дубинушку. Один из этих идиотов при этом выл, как волк в Синайской пустыне, завидев танковый спецназ евреев, идущий в тыл египетской армии.
   - Послушайте, не надо так выть, - сказал Дон Кихот. И добавил: - Не старайтесь доказать нам, что вы Шаляпин. - Певший эксперт поперхнулся и скоро заткнулся совсем.
   - Ну я вам устрою второй тур! - рявкнул он и скрылся за занавеской.
  
   Это были Со и Ла. В погоне за Кондолизой Райз они добрались до самой Америки, как когда-то это сделал Христофор Колумб. То есть не как все, на самолете, а на корабле. Вероятно, после непрерывной качки у этих ребят произошел сдвиг по фазе, за что они, собственно, и были приняты в пограничные эксперты.
   Во втором туре они заставили Дон Кихота и Санчо Панса вылить на себя почти все духи и одеколоны, которые бойцы взяли с собой из пустыни, чтобы не казаться в цивилизованном обществе, как дикие звери.
  
   - Мы не должны быть такими, как Людовик Четырнадцатый, - сказал Санчо Панса. - Он никогда не мылся и пах, как дикий зверь. - Все фляги, предназначенные для вина, он наполнил мавританскими духами. Их еще до последнего предательства приготовила для Санчо Бонни из цветов апельсиновых деревьев. Она-то готовила эти цветы для соусов, но Санчо решил, что это не важно. Как говорится, что пить, что на себя лить.
   Санчо прошел это испытание на безопасность Соединенных Штатов, а Дон Кихот сказал, что это издевательство над человечеством.
  
   - Я не буду. - Но все же он прошел это испытание, так как Санчо вылил на него сзади две фляжки. Запах был очень вкусный. Бонни, как настоящая арабка, приготовила эти соусы, как французский парфюмер. Люди, совершавшие переход границы вместе с Дон Кихотом и Санчо Панса даже прозвали их на время:
   - Апельсинами.
   Тем не менее, после третьего тура ребята остались на задворках Американской Империи. Они сидели на обочине дороги напротив мотеля, который называли трактиром и задумчиво ели сэндвичи Плохой Билл из находящегося напротив заведения с одноименным названием.
   - Я умру на этой обочине, - сказал Дон Кихот.
   - Я умру вместе с тобой, - сказал Санчо. Он передал большую бутылку Кока-колы со льдом своему боссу.
  
   - Даже Сергей Пенкин меньше мучился при поступлении в театральное училище, чем мы здесь, - продолжал Санчо.
   - Да-а. Я бы лучше оставался в России простым режиссером, чем здесь пить Кока-колу.
   - Прошлого не вернуть. Хорошо было.
   - Что пройдем, то будем мало, - сказал один из них на смеси языков.
  
   Духовной жаждою томим
   В пустыне мрачной я влачился,
   И шестикрылый серафим
   На перепутье мне явился.
  
   Они слегка задремали, и склонившийся над ними посыльный, показался Санчо Серафимом.
   - Еще один раз.
   - Что?!
   - Готовьтесь, ребята, у вас будет еще одна попытка перейти границу Рая.
  
   Вторая попытка. Некоторые думают, что перейти Границу Рая трудно. И трудно потому, что неизвестно, что это такое. Что там будет на испытаниях. Судя по Библии, нам кажется, что вообще непонятно, что где находится. Например, где был Рай, и где находится меч, который теперь его скрывает. Но испытание не может быть настолько эксклюзивным, что испытуемые и понять-то не смогут, что конкретно от них требуется. Кажется, что это будет, что-то отличное от тех испытаний, которые выпадают земным существам.
  
   Например, испытуемый ползет, как Дольф Лундгрен, под проволокой. Ему неудобно. Тем более, что сержант, проводящий испытание еще стреляет по нему из пулемета. И так далее, каждый понимает, что происходит. Полной абстракции не может быть. Ибо миры в Космос принесли пришельцы с Земли. И пусть Огромный Космос деформирует их идеи, но все равно они узнаваемы. Узнаваемы хотя бы для того, чтобы пришельцы думали:
   - У них есть шанс перейти границу у реки.
  
  
   2
  
   Ла и Со - эксперты на границе. Дон Кихот и Санчо. Душевный реализм. Третье лицо. Ксе обманывает Ла. Капитанская Дочка. Отель Риц. Ксе представляется Кондолизой Райз. Знак Молчания. Многого не существует. Убить Билла.
  
   Ла сидел в зале, а Со бегал, как заяц по сцене. Он пел разные песни, а особенно упражнялся в Дубинушке. Не будем здесь опять воспроизводить ее, хотя ему очень бы хотелось опять себя услышать. Особенно по какому-нибудь радио. Нет, на этот раз этого не будет! Пусть поет про себя. За такие издевательства над простыми людьми не будет никаких песен.
  
   Дон Кихот и Санчо рвали струны, передавая рукам все свое внутреннее вдохновение, накопившееся за последнее время. Лучше бы этого не писать, но, как говорится, что написано, то написано.
   - Не то, не то, не то, - захлопал в ладоши Со, как будто был в натуре ненормальным. - Где сопровождение? Вы откуда приехали?
   - Ну опять понеслось! - вздохнул Дон Кихот. - Чего?
   - Побольше реализма! Вы откуда приехали? - закричал Со. - Давайте сначала.
  
   Дон Кихот начал играть на контрабасе, а Санчо танцевал вприсядку.
   - Отлично, отлично, - опять захлопал в ладоши Со. - Только это не то, что нужно. Халтура. Хал-тур-ра.
   - Чего не хватает-то? - спросил Санчо.
   - Души, - ответил Со.
   - Мы этого делать не будем, - сказал Дон Кихот.
   - Неужели вы не можете понять, что это не реально?
   - Мы привыкли к соцреализму, - сказал Санчо.
  
   Со огляделся по сторонам. Потом сказал, что соцреализм, это кажущийся реализм.
   - Который должен бы быть, если бы был. А реальность она есть, как есть. Чего тут непонятного?
   - Они тебя не понимают, - дипломатично сказал Ла из глубины зала. Он курил длинные сигары и пил кофе. Очень вкусный кофе. Очень приличное кофе. Кому, как нравится.
   - А нам это не нравится, - сказал Дон Кихот.
   - Опять он завел свою песню, - всплеснул руками Со.
  
   - Вы знаете с чего началась Вторая? - спросил Санчо. - Нет? Тогда я вам скажу. На Первой Ялтинской Конференции, Лин полулежал в кресле-качалке и сосал, как обычно слою длинную кубинскую сигару. Хи в это же самое время плыл на лодке с мотором к этой яхте, а сидящий на яхте его не видел. И хотя он был занят своей сигарой, все-таки ляпнул:
  
   - Он думает, что катится вверх по наклонной плоскости. - Кому Лин это сказал? Ведь рядом никого не было. Сам себе? В это никто не поверит. А Хи, бывший в лодке, все слышал. Слышал и затаил обиду. За что? А я вам скажу, за что. Лин обозвал его человеком третьего лица. Теперь вы понимаете, что никогда нельзя говорить о присутствующем человеке в третьем лице, если не хотите, чтобы он объявил вам войну. И не важно, видите вы его в это время или нет.
  
   - Простите меня, Санчо, - сказал Со. И добавил: - Только не надейтесь, что я забуду после вашего экспромта, то, что я хотел сказать. А хотел я сказать, что мне позвонили, чтобы я нашел способ, пропустить вас в Рай. Так что извольте поднатужиться! Сейчас вы пойдете в ресторан, который основал в этой благословенной стране Иосиф Бродский, и закажите там все, что хотите. Хоть Новогоднего Гуся, но обязательно и гороховый суп.
  
   Скоро Дон Кихот и Санчо перешли эту границу у Теплого Океана. Все получилось. Получилось после того, как Ла сказал:
   - Не думайте ни о чем. Вы просто играйте. Играйте и ничем не сдерживайте себя. Просто только вспоминайте иногда, что здесь полно мафии. А вы ничего не бойтесь. Не бойтесь, а только пукайте. Давайте, что-нибудь из Аль Капоне.
  
   - Тра-ля-ля-ля. Ля-ля-ляля-ля, - не мог удержаться Со. - И действительно, настоящий певец, человек, имеющий призвание, никогда не удержится, чтобы не пукнуть во имя правды. И тем лучше, если ему не хочется. Ведь главное изобразить правду, увидеть ее перед собой. И не только увидеть, но и почувствовать душой.
  
   Со хотел было уже пропустить этих блатных ребят, но Ла решил напомнить о себе. Он сказал, что ничего не вышло. Почему? Дело в том, что Ла и сам хотел пропустить этих ребят. Чего не сделаешь во имя дипломатии. Но незадолго до окончания конкурса, точнее кастинга, Ла вспомнил Кондолизу Райз и настроение его сильно ухудшилось. Настолько, что он рявкнул, как Доберман, что:
  
   - Эти ребята пусть подождут.
   - Как? - хотел вслух изумиться Со. Ведь они уже получили в виде платы координаты Кондолизы. Но пришлось только развести руки в стороны.
   Его обманула Ксе. Когда она поняла, что не может в качестве любимой жены Аббы попасть в Голливуд, который она любила, можно сказать, с детства, Ксе решила соблазнить Ла. Он показался ей солидным мужиком со связями, которого можно заставить полюбить ее на некоторое время.
  
   - А главное, его можно обмануть! - крикнула она на всю пустыню. Конечно, что-то делать надо. Ведь ей сильно не везло в последнее время. Она не смола соблазнить этого упертого, как баран, Аббу. Уж кого-кого, а его она могла заставить полюбить ее хорошенько. Обормот. Ну, обормот! Отказаться от такой девушки во имя идеи. До этого Набоков совершенно разлюбил ее. Хотя с другой стороны, какой от него прок. Бабочник.
  
   А бабочник это не юбочник. С помощью него можно было, конечно, устроиться для начала журналистом в Ньюйоркер. Потом перейти в Голливуд. Набоков пропал, соблазненный ненасытной Машей Мироновой. Эта Капитанская Дочка настоящая - слово на букву б. Нет, точно. Только такая - слово на букву б - как она могла увести у меня Владимира Набокова. Очень жаль. Ну ладно.
  
   Когда Ла увидел Ксе в отеле Риц, он подумал, что это принцесса, будущая жена короля. Натуральная Софи Лорен, подумал он. Принцесса была выше его на полторы головы.
   - Диана, - подумал он. - Что можно перевести, подумал он про себя, как Недоступная.
   В ресторане Ла решил подойти к Диане, хотя и было страшновато. Почему? Конечно, дело не в полутора головах, а в возможной войне с Англией. Ну, а как же? Отбить невесту у английского принца!
   Со с ним не было, и Ла не мог с ним посоветоваться. Он подошел к этой даме с высокими перьями на голове и попросил разрешения познакомиться.
  
   - Леди так не знакомятся, - сказала Ксе. - Необходимо, чтобы вас кто-то представил.
   - Я это знаю, - сказал Ла, - но в данном случае здесь нет никого, достойного вашего внимания. Поэтому разрешите, я сам представлю себя? - И не дожидаясь ответа дамы, а судя только по ее оскалившимся, как у стаффордширского терьера зубам, добавил: - ЦРУ, агент ноль, ноль, четыре.
  
   Улыбка пропала. Почему? Потому, что Ксе не знала, толи смеяться, толи плакать. Она часто этого не знала. Можно сказать, что всегда она сначала думала, что делать: улыбаться или выказать полное равнодушие.
  
   Далее, Ксе представляется Кондолизой Райз. Ла удивлен, почему она не черная. Ксе дипломатично отвечает, что Майкл Джексон тоже не подарок.
  
   - Можно я буду звать тебя Черная Мамба?
   - Черная Мамба, - повторила Ксе. - Шалун, ты не можешь обойтись без черного юмора?
   - А, понимаю, понимаю. Маскировка! Вас покрасили в белый цвет, и вы не желаете, чтобы я говорил об этом вслух. Тогда можно я буду вас звать Леди Ди?
   - Зачем? Называйте меня просто Кондолиза Райз.
   - Прямо вот так?! И вы не скрываетесь?
   - От кого мне скрываться?
   - Ну, вы ведь агент ЦРУ.
   - Почему вы так думаете? И кстати закажите мне что-нибудь, или я сама закажу. Лучше бифштекс с кровью, шампанское от Вдовы Клико и пиво.
   - Кто же мешает пиво с шампанским? - не понял Ла. Но, как обычно, дипломатично сказал совсем другое: - Я люблю пиво. И шампанское.
  
   - Я всегда мешаю приятное с общепринятым. А вы? Впрочем, не отвечайте. Давай лучше выпьем и перейдем на ты. Ты не против?
   - Нет, то есть да. Да, я принимаю твое предложение. Скажи, - он взял за гладкую кость мясо Фуджи, ибо никогда не заказывал себе лично мясо с кровью, - у тебя какой номер? У меня ноль, ноль, четыре, - хотел добавить он, но привычка профессионального контрразведчика, ловца Кондолизы Райз заставила Ла придержать язык. Вдруг противник проговорится и скажет номер, которого нет в ЦРУ.
   Но Ксе избавила парня от тягостных размышлений. Она сказала:
  
   - Я никогда не была связана с ЦРУ. Я из ЭФБИАЙ.
   - Вот как? - подумал Лавр, и спросил: - И у вас там нет номеров.
   - Да каких номеров?
  
   Далее, Лавр говорит, что начиная с ноль, ноль, два агент обладает правом на свободу. Не на свободу убийства, как агент ноль, ноль, семь, а имеет право принимать собственные важные решения, как русский. Русский генерал.
  
   - Ничего себе, - ляпнула Ксе и сама налила себе пива.
   - С одной стороны, - подумал Ла, - она воображает себя Наполеоном. Как Наполеон сам себе надел корону, так и она сама налила пиво. Она хочет показать, что ничего не боится. Но с другой стороны - она врет. Неужели она этого не замечает? Значит, она не из КГБ. В любом классе комитета государственной безопасности учат, что ничего не значащие фразы являются знаком молчания. Одна из классических фраз:
  
   - Ничего себе. - Человек, как на детекторе лжи отказывается говорить правду. Но не сказать не может. Тогда он занимает нейтральную позицию, называемую: Знак Молчания. Но человек не понимает, что он уже пойман на лжи: ведь он автоматически отказался говорить. Говорить Правду. И теперь ясно:
  
   - Это не наш человек. Он не хочет говорить правду.
   Это примерно тоже самое, когда переводчик старается подражать герою, и прокалывается, как на детекторе лжи. Переводчик не понимает, что находится За Стеной. За стеной времени. Поэтому его ужимки и прыжки только показывают, что переводчик не понимает, что говорит. Ведь его никто не видит. Перед ним и собеседником Стена. Попросту переводчик говорит много лишнего.
  
   Так ведет расследование Шерлок Холмс. Кажется, что нельзя найти примет, связанных с невидимым миром. Вроде бы ничего не видно. И Шерлок Холмс, как и Конан Дойл, говорит просто то, что первым придет в голову. Вроде бы:
  
   - Как? Как потом это объяснить? - А объяснение это и есть Детектив. До этого могли бы додуматься многие.
   - Но далеко не все понимают, что для правильного объяснения должен быть вызван помощник, - сказала Ксе. - Как его имя?
   - Говори, - еще раз повторила Ксе, - говори, или я прострелю тебе ногу.
   Ла пригнулся, и увидел ствол Глока, направленный прямо между его ног.
   - Страх, - ответил он.
   Ксе убрала пистолет.
   Я тоже долгое время изумлялся Второму Постулату Древних:
  
   - Этого не может быть, потому что не может быть никогда. - Вроде бы: все может быть. Оказывается, нет. Многого не существует!
   Думают, что Херлок Холмс видел сквозь стену. Наоборот, он знал, что через стену ничего не видно. И когда ему пытались доказать обратное, этот парень понимал, что ему лгут. Понимал, что этого события не существовало.
   Ла задумался. Чего же не может быть? Если бы я был Шерлок Холмс... Если бы я был Шерлок Холмс, я бы... Если бы я был Шерлок Холмс, я бы сказал, что ты не Кондолиза Райз. Ибо точно известно, что с КГБ она не связана.
  
   - Ты не можешь быть моей Кондолизой, - чуть не плача ответил Ла. - Мне не везет. Я так ловко увел тебя от темы нашего разговора, что ты не могла не ошибиться. Я как Шерлок Холмс поймал тебя на детекторе лжи. Ты не знаешь основных принципов Советской Контрразведки.
   - А Кондолиза Райз должна их знать? - спросила девушка. - По-вашему выходит, что она работала на русских? Этого не может быть, потому что не может быть никогда.
   Ла изумился. Он понял, он решил, что перед ним настоящая Кондолиза Райз. Но это означало, что теперь ее нельзя убить. Ведь она русский шпион. Пожалуй, это будет повыше Председателя Ми-6. Если бы я был Абель, я бы в это не поверил.
  
   - Есть постулат, - сказала Ксе. И добавила: - Убить Билла. Это значит, если он должен быть убит, то изменить этого нельзя.
   Это было все равно, что сказать:
   - Я не Кондолиза Райз. Что скажешь?
   И Ла ответил:
   - Вы меня убьете?
   - Почему я должна тебя убить? Ведь я Кондолиза Райз.
   Тут Ла понял, что он не может удержаться. Он не Наполеон и не Шерлок Холмс. Он вышел в туалет, достал железный десятибаксовик. Его подарил ему, правда уже давно, Билл Клинтон со словами:
  
   - Вам обязательно повезет в любви. - И добавил: - Если три раза подряд я буду на вашей руке.
   Сначала Ла недоуменно улыбался, потом понял, в чем дело. Понял, что значит Билл в своих руках. Он зашел в туалет и подбросил монету. Десятибаксовик упал сначала на его правую руку, потом на левую. Билл. Второй раз Билл коснулся его правой руки, потом третий.
   - Это Кондолиза Райз. Метод Лавра, - добавил он. - Шерлок Холмс таким не пользовался.
  
   Сначала он повел ее в номер гостиницы, потом повез в Давос, а потом в Голливуд. Зачем? Зачем он потакал всем ее прихотям? Надо было просто в Гражданскую поставить ее к стенке со всеми остальными проститутками.
   Далее: Отряд Батьки Махно.
  
   ?
   ГЛАВА ВТОРАЯ
  
   Бронепоезд в степи
  
   Отряд Батьки Махно. Нин. Ксе и Маша Миронова. Друг или Товарищ. СС. Ксе метет улицу. Пятнадцать суток. Ла прибывает в отряд Батьки Махно. Изменчивость Венеры. Лев Толстой.
  
   Любо, братцы, любо, любо, братцы жить. С нашим Атаманом не приходится тужить-ть! Любо, братцы, любо, любо, братцы жить. С нашим Атаманом не приходится тужить-ть-ть! Любо, братцы, любо. Любо, братцы жить! С нашим Атаманом не приходится тужить-ть-ть!
   - Ты ничему не научился. Ты только устал. Не нужно было начинать этот путь, - сказал Нин.
  
   Они вместе прибыли с Далекой Планеты из Млечного Пути. Был и третий, но он где-то потерялся в пересечениях времен. Да это и не важно, все равно подарок был только у Нина. Только ему Умирающий бог передал этот подарок после последней аудиенции.
   - Возьми, - сказал он. А при выходе Нин услышал: - И да: постарайся не умереть раньше времени. Как я.
   - Айлл би бэк, - сказал Нин. Но не услышал ответа. - Я вернусь?
   - Никогда, - показалось ему.
   Нин вышел из палатки и теперь ясно услышал:
   - Нет.
  
   Они были Роботами. Кто управлял ими из Темной Синевы над Звездой, они не знали. Но без этого управления Роботы не могли жить. Бог был посредником и смягчал жесткость управления. Теперь его не стало.
   Отряд Батьки Махно находился в заснеженной деревне. Нин был здесь не Комиссаром, а просто почетным гостем. После двух покушений в Санкт-Петербурге и в Москве Нин должен был скрываться. Он не мог найти лучшего места. Тем более, что получил приглашение от Батьки Махно.
   - Дорогих ресторанов не обещаю, - писал Батька, - но на Новогоднего Гуся Иосифа можешь рассчитывать. И да, - приписал он в конце, - здесь Ксе.
   Но когда Нин прибыл в расположение Штаба Армии БМВ, ее не было. Махно увидел его расстроенную рожу и рассмеялся.
  
   Что такое В? Переводится, как Ветер. Батька Махно по прозвищу Ветер. Как Ветер он мог менять Направление Главного Удара, как Ветер он мог быстро появляться в нужном месте, как Ветер Батька Махно был могуч. Так говорили некоторые. Многие говорили, что он не только Ветер, но и Вертер, потому что у него был друг и много баб. Правда, он от этого не страдал.
   - У меня здесь есть небольшой отряд девушек легкого поведения. Можешь пользоваться, - сказал Батька.
   - Проституток? - спросил Нин. - Сегодня меня это не устраивает. - И он не стал, по своему обыкновению, таиться: - Я очень надеялся встретить здесь Ксе.
   - Соскучился? Понимаю. Но у меня тут есть такая дамочка! Очень даже ничего. Капитанская Дочка.
   - Контрразведчица?
  
   - Почему ты так думаешь? Она...
   - Чувствую, - сказал Нин. И добавил: - Впрочем, я готов. Познакомь меня с ней.
   - А Ксе не рассердится, когда вернется? - подмигнул Махно товарищу. Между прочим, здесь каждую пятницу перед танцами проводилась дискуссия на тему:
   - Как вас теперь называть? Мой друг, или товарищ?
  
   - Я надеюсь, это, как обычно, останется в тайне, - сказал Нин.
   - Разумеется, - Махно улыбнулся.
   Нин, конечно, понимал, что Батька Махно не может быть с ним до конца откровенным. Ведь Подарок был только у него. Батька не мог здесь, на Земле, не завидовать избранности Нина. Подарок ведь не характер, не судьба и не ум. Его можно украсть.
   Нин провел ночь с Капитанской Дочкой, и казалось, влюбился. Один раз даже назвал Надеждой нашего времени.
  
   - Меня зовут Маша, - улыбнулась со своей подушки дама. - И я не только проститутка.
   - Чем же еще ты занимаешься, милый друг? - мягко спросил Нин. - Поешь? Танцуешь?
   Маша вздохнула.
   - Хватает одной уже танцовщицы. А вот спеть могу. Шел отряд по бережку. Шел из далека. Шел под Красным знаменем Командир Полка.
   - И кто это был? - спросил Нин. - Батька Махно?
   - Нет. Это был Гайдар.
   - Н-да, - только и мог сказать Нин. - Ну, а еще, что ты умеешь? - спросил он. Вероятно, Нин имел в виду совсем другое, но Маша Миронова, а это была она, сказала, что она СС.
  
   - СМ, наверное, - хотел поправить нового друга Нин, - Сестра Милосердия! - и он опять схватил даму. - Будь милосердна.
   - СС, - упрямо повторила дама. - Мы ведь Сестры Смерти. - И добавила простодушно: - Мы расстреливаем контрразведчиков.
   - Наверное, не контрразведчиков, а разведчиков? - решил почему-то прежде всего уточнить Нин.
   - Если они шпионят против нас, то они кто? Контра. Контрразведчики. А то, что они для своих-то разведуют, нам по барабану, то есть это не имеет никакого значения. Снисхождения быть им за это не может.
   - Ты не шутишь? - удивился Нин. И добавил: - Зачем ты мне это рассказываешь? Не думаю, что Батьке Махно это понравится. Уверен, это секретная информация.
   - Этот сексопатолог мне изменил. Я его ненавижу.
  
   Далее. Нин встречает в городе Ксе. Она метет улицу. Опять получила пятнадцать суток за обозначение себя, как Ты. Город Ростов был занят белыми офицерами и один из них считал себя экстрасенсом. Это был Генерал от кавалерии. Это был Квент, по прозвищу Дон Кихот. Он придумывал для нарушивших закон совершенно нелепые наказания. Как-то: сажал на цепь, как будто это была собака, или приказывал ловить мышей в подвале, как будто это была кошка. В данном случае он заставил Ксе мести улицу. А в отряд Батьки Махно прибывает новый начальник контрразведки майор, бывший, разумеется, Ла, по кличке Трезубец.
  
   - У вас здесь с болезнями все в порядке? - спросил Нин. - Ну, Венера ведь просто так не ходит. А? Я хоть и закодирован от этого дела, но теперь открыли мутации. Все больше и больше нового появляется. Все ближе мы к истине. Так что и я не застрахован.
   - Нас проверяют, - ответила Капитанская Дочка, - каждую неделю. Тут недавно доктора взяли в плен, так теперь чуть что - сразу отстраняет от работы. Такой строгий. Мы его прозвали Карл Маркс.
   - Интереснинько, - подумал Нин. - Кто бы это мог быть?
   На следующий день Нин поехал в город. Батька Махно советовал не делать этого.
   - Город занят белыми.
   - Меня не расстреляют, - ответил Нин.
  
   - Они расстреливают всех, кто не носит погон.
   - Здесь живет пленный доктор, - сказал Нин, - пусть мне принесут его мундир.
   - И документы? - спросил Махно.
   - Да, конечно. И документы.
   - А если тебя кто-нибудь узнает, как этого подполковника?
   - Как его имя? Карл Маркс?
   - У тебя неверная информация, мой друг, - сказал Махно. - Это тебе сообщила Капитанская Дочка? Эта проститутка нагло шпионит за мной в моем же штабе. Когда-нибудь я ей это припомню.
   - Его имя Ле... Подожди, сейчас скажу точно. - Батька Махно вынул записную книжку и прочитал: - Да, Лев, Лев Толстой.
  
   Заснеженный город. Деревенская рапсодия. Пили. Пятнадцать суток за свинью. Ваше дело - летать. Семь суток за Знак Молчания. Адн в черной коже с белым галстуком. Ксе узнает Нина. Три шестерки. Всякое утверждение разумно.
  
   Первое, что он увидел, была заснеженная утренняя улица. Он был рад. Ему везло второй раз за эту неделю. Так сильно ему надоел запах горящих торфяников, и температура сорок градусов по Цельсию. Мы ведь не в Африке на Заре Человечества, когда такая температура дело обычное.
   Нин прошел мимо девушки, и уже спиной услышал:
  
   - Круто, вот это прикид. - Нин остановился. Что-то знакомое послышалось Нину в этом голосе. Когда-то давно он был в ссылке. Не на Урановых Рудниках, их тогда еще не открыли, и не на Золотых Приисках, там, где золото роют в горах - это было в деревне. Вечером играли в бутылочку. Он смотрел на девушку в белом платке и пальто, похожем на телогрейку, и думал, пойдет ли она целоваться за клуб, если горлышко покажет на нее? Даже не верится. И когда бутылка закрутилась, как пропеллер самолета, в последний раз запущенный рукой полярного летчика, он угадал: горлышко показало не нее. Они зашли за клуб и остановились. Перед тем, как идти Нин спросил у парня, который был бригадиром в этой деревне:
  
   - Что можно делать там? Там, за клубом?
   - Что хочешь, - ответил Машина. Так его звали.
   Он поцеловал эту леди в белом платке и телогрейке, с некоторым, очень небольшим количеством веснушек на лице, но сразу не почувствовал ответа. Нин еще не успел обдумать сложившуюся ситуацию, как ответ последовал. Он не решился повернуть ее задом, то есть спиной к себе.
  
   - Вот ведь, значит, есть разница, - подумал Нин. Не зря миссионеры тоже это чувствуют. - Проблема. Он не знал, что делать. Ведь было довольно холодно. Хотя с другой стороны Пушкин сказал, что осень лучшее время года. Не мог же он полностью исключать секс из красоты природы. Очей очарованье.
  
   И девушка сама сняла все лишнее. Она смело легла на траву, и завороженный, как кролик-гигант, Нин двинулся к цели. Но она вдруг встала и легла на ступеньки клуба. Нин, как ракета с самонаведением, пошел на нее. Но эта дама опять встала и позвала его в баню. Там была широкая лавка, и пахло вениками. Преодолевая легкое сопротивление пространства и времени, они соединились. Как ее звали? Нин не помнил. Но она ушла, и Нину показалось, что его орган Катя унесла с собой. Нет, ее звали Лида. Нет, нет, это была Надя. Нет, она назвалась:
   - Лена. Самогонки хочешь? - спросила она.
   - Да.
  
   - Лена? - спросил подполковник.
   - Вы ошиблись, - был краткий ответ.
   - Мы с тобой встречались, - продолжал Нин, стоя шагах в восьми.
   - Круто, - только и ответила дворничиха.
   Нин пошел дальше, но сердце его учащенно билось.
   Чебуречная была уже открыта. Он зашел, поднялся на второй этаж и заказал шашлык. Пока его жарили, он взял два чебурека, на две трети наполненных мясным соком, и немецкое пиво. Почему немецкое? Он любил Германию. Он любил и Францию, конечно.
  
   Ксе в это время продолжала мести улицу. Она опять получила пятнадцать суток за то, что назвала себя:
   - Ты!
   Можно бы отрицать, что она это сказала, но тогда бы вышло, что она оскорбила самого Генерала Квента. Генерал подъехал на своей тачке к зданию штаба. Ксе подошла, когда он только еще вылазил из тесной вээмвухи. Она так и сказала:
   - Вылазьте, пожалуйста, побыстрее. Я хочу вас кое о чем попросить. Толстый генерал вылазил долго. Впереди себя он двигал огромный желтый портфель.
   - В нем дел, как будто на миллион, - сказала, смеясь Ксе и указывая на портфель. - Великолепный.
   - Ты о портфеле? - спросил генерал. И добавил: - Заждалась?
  
   - Да, мой друг, - сказала Ксе, надеясь, что Квент поймет секретный пароль.
   Генерал осмотрел ее с головы до ног, сравнил ее тощую фигуру со своей толстой и высокой, ее ободранное, как у Золушки платье со своим совсем не пролетарским мундиром, и спросил, что ей надо.
   - Че те надо? - спросил он.
   - Я от всемирной организации Эсэрок. Прошу вас: выделите немного денег для нашей ныне бедствующей организации. И... и мы отменим смертный приговор для Царя.
   - Меня больше интересует приговор, который вынесли мне местные громовики.
  
   - Бич, - хотела обругать себя Ксе. Но сказала: - Ты свинья. - Она имела в виду себя, что она, как тупая свинья, не догадалась раньше связаться с местными громовиками. Тогда бы она знала, как воздействовать на Квента. Она не стала этого делать, потому что боялась шпионов. А их было полно среди громовиков. Порой, как это ни смешно, число их достигало девяноста процентов.
   - По-твоему я свинья?! - заорал генерал, как будто его уже привели на бойню. - И у свиньи ты просишь денег?
   - Это было не буквальное, а фигуральное выражение, - генерал.
   - Что ты несешь? Ну, что ты несешь?!
   Ксе немного подумала и сказала, что она имела в виду экспроприацию. И она закричала так, что парень выронил портфель.
   - Давай его сюда, жирная свинья!
  
   Ксе арестовали. Хотели расстрелять, как террористку. Но Ксе сказала, что это недоразумение. Она хотела сказать, что это она, а не генерал свинья.
   Начальник контрразведки генерала по имени Пили стал допытываться, почему она тогда в дерзкой форме требовала у генерала портфель с деньгами и секретными документами.
   - Вы можете объяснить?
   - Могу.
   - А по-моему, это нельзя объяснить.
   - Мне надо подумать.
   - Думайте.
   - Понимаете, я уже сидела за это в Нижнем Новгороде. Вы можете справиться.
   Пили доложил Квенту, что действительно эта дама уже сидела пятнадцать суток в Нижнем Новгороде за обращение к себе на:
  
   - Ты!
  
   - Это говорит за нее, что это чисто случайная встреча с попрошайкой. С наглой нищей. Но два аргумента против нее. Угроза - это раз...
   - У нее нашли оружие? - прервал подчиненного Квент.
   - Нет. Но есть еще второй аргумент. Она говорит, что саму себя назвала свиньей. Только она сказала не свинья, а жирная свинья.
   - Ты хочешь сказать, что она имела в виду именно меня?
   - Да.
   - А как она это объясняет?
  
   - Она говорит, что это вырвалось у нее подсознательно. Что просто она решила, если будут деньги, больше не худеть. Загадала, говорит, если повезет с вами, жрать до отвала. Ну, как свинья. Потом решила, что это действительно свинство давать такие обещания даже от голода. И сказала: ты свинья.
  
   - Значится так, - резюмировал Квент, - если она шпионка, мы возьмем ее с поличным. Пока наблюдайте за ней. День и ночь.
   - А ночью как же? Внедриться?
   - Зачем? Дайте ей пятнадцать суток за обращение к себе на Ты, и ночью будете наблюдать за ней через замочную скважину. Ну, я имею в виду через глазок.
  
   Ксе мела улицу последний день, когда встретила Нина. Она не узнала его. Совершенно. Даже сердце не дрогнуло. Она понимала, что ей, мягко говоря, не совсем поверили.
  
   Она думала. Но что еще они могут ей предъявить? У них ума хватит что-нибудь придумать. Контрразведка! Надо как-то их перехитрить. У контрразведки есть какой-то постулат... Она наморщила лоб. Толи Якубовича-Саркази, толи Спартака-Цезаря? Как он там начинает?
   - Если ты не мыл тарелку, ты плохой ведущий. Нет, как-то не так. Если я кровать заправил и помыл вперед тарелку, полететь уж не удастся мне с Гагариным к Луне.
   Она еще раз повторила:
   - Если я забил гвоздь в стену, наколол, как Бродский дров, про Гагарина мне песню не удастся уж сложить.
   Попросту говоря, из этого следуют два вывода. Первый:
  
   - Уровень сложности песни не должен быть выше уровня гвоздя и дров. То есть он находится ближе к поверхности, а не в глубине. Что тоже самое, сложность проще, чем кажется. Поэтому все равно с чего начинать, с песни, с гвоздя или с дров.
   Но этого может оказаться недостаточно. Для правильного начала. Для этого есть второй вывод. Как говорил Хемингуэй, начни хоть с одного слова - только начни. Он запирал себя в высокой башне, и если ему хотелось сначала помыть тарелки, наколоть дров, то надо было для этого сначала спуститься вниз по винтовой лестнице. Надо было, как в древнем храме с Небес спуститься на Землю, в Ад. Надо было, попросту говоря, попасть в жопу.
  
   - И, следовательно, - резюмировала Ксе, - надо найти способ преодолеть это непреодолимое желание. Платон говорил, - продолжала она продвигаться в глубины мироздания, - надо обязательно хорошенько заправить кровать, прежде чем заняться важным делом. Что он имел в виду? Что это значит? Это значит, сначала надо мыть тарелки? Или наоборот, так закрыть тему, чтобы не мыть их? Да, получается, что надо так отделить себя от тарелок и дров, чтобы не было никакой возможности добраться до них. Построить, как Хемингуэй башню до Небес, или, как Одиссей привязать себя к мачте корабля. Чтобы сирены не помешали вам доплыть до того места, где стоит Космический Корабль с надписью:
  
   - Вперед! Форвэрдз!
  
   По сути дела, тоже самое написано в Библии, чтобы люди не выкашивали до конца поле, оставляли углы. И здесь дело не в несовершенстве мира, не в отсутствии на Земле идеального образа, а в том, что Бог рядом с нами. Дайте Ему место, оставьте Ему заботы о ваших дровах и тарелках. Ваше дело:
   - Летать.
   - Форвэрдз! Вперед!
   - Итак, на этот раз я их перехитрю, - сказала Ксе вслух и оглянулась по сторонам.
  
   За Ксе следили, но она не узнала Нина. Однако вскоре им предстояло опять встретиться. В обезьяннике. Дело в том, что в этом городе давали пятнадцать суток за обращение к себе на Ты для того, чтобы молодежь была вменяемой, и отвечала общепринятым принципам поведения. Дело в том, что многие жители были кошками, собаками и тараканами.
  
   Необходимо было сделать так, чтобы они не отличались от когда-то живших здесь людей. Возможно даже, что некоторые люди здесь все еще были. Кроме того, здесь давали семь суток за Знак Молчания. Почему? Необходимо было учиться говорить. Говорить, а не молчать, как ягнята. Еще Адам в своей первой рукописи записал:
  
   - Необходимо говорить. Молчание ягнят приведет к Смерти. Нин же наоборот применил Знак Молчания, стараясь не отличаться от жителей этого города Ростова. Хотел, чтобы его не заметили, считали своим. Хватит арестов, сейчас не время для ссылки. И когда контрразведчик Адн проходил мимо весь в черной коже с белым галстуком, Нин, чтобы отвлечь его внимание, сказал:
  
   - Круто.
   - Что? что вы сказали? Повторите, я не расслышал?
   - Круто, - еще раз повторил Нин.
   - Знак Молчания! - рявкнул контрразведчик. Он так это произнес, как будто это был не Знак Молчания, а:
   - Слово и Дело!
   Нина отвели в здание контрразведки, и Адн сказал:
   - Пусть посидит пока в обезьяннике.
   Нин до того разволновался, что начал все отрицать.
   - Да так все говорят! - сказал он. - Я только сегодня слышал... - Нин понял, что такими разглагольствованиями может выдать себя раньше времени. А сидевший неподалеку дежурный сказал назидательно:
  
   - Айяяй, нехорошо стучать.
   А Ксе освобождалась в двенадцать. Она домела улицу и пришла забрать свои документы.
   - А где мои деньги? - спросила она. - У меня тут было тыщи полторы английских фунтов стерлингов.
   - Зачем вы выдумываете, леди? - участливо спросил дежурный. - Если бы у вас были фунты, то естественно, не было бы стерлингов.
   - И наоборот, естественно, - передразнила его девушка.
   - Конечно, - понимающе сказал дежурный.
   - Ну... класс!
  
   - Рипит ит, плииз, - спокойно сказал офицер. - Впрочем, не надо. Достаточно и этого. Вы слышали, что она сказала? - обратился контрразведчик к Нину, который сидел тут за решеткой.
   Нин был очень расстроен этим глупым арестом, поэтому просто промолчал.
   - Впрочем, для Знака Молчания свидетели и не нужны. Семь суток.
   Да, дорогие мои, это слово тоже считается Знаком Молчания. Еще со времени Фрейда. Были времена, когда людей, не только собак, кошек или наших друзей тараканов, можно было сажать на семь суток целыми улицами за слово:
  
   - Короче. - Они вообще не разговаривали. Только молчали. Все разговоры пресекались словами: - Класс, короче, круто. Теперь за это сажают.
  
   Далее, Ксе узнает Нина. Он выступает с балкона Белой Контрразведки. Его вывели, чтобы киллер, как будто из толпы застрелил его. Они поняли, что это Нин.
  
   В частности, Нано занимался тогда одним из сложных теоретических вопросов. Но прежде я скажу, что он попутно открыл закон Саркази-Нано. Многие пытались до него додуматься, но не получалось. И действительно, это трудно. Но в Шарашке запоет и Просто Филя. Сам Нано ночью додумался наконец, что Знаменитые Три Шестерки это не что иное, как:
  
   - Круто. Короче. Класс. - Великолепно! Но здесь премии не дают. Просто лишний раз не выведут на расстрел. Ну, чтобы проверить твердость духа. Да, а думали, что это просто паранойя. Решил, кажется, Нано и вторую, основную сверхтонкую задачу. Дело в том, что существовал такой постулат Ацтеков, что не существует вообще никакой паранойи. Если сравнить это с постулатом о двух параллельных прямых, который можно рассматривать и в виде треугольника, то здесь это будет выглядеть следующим образом:
  
   - Всякое утверждение можно объяснить разумно.
   Для этого Нано, как Галуа в 19-м веке разложивший уравнение пятой степени на уравнения, имеющие решения и на уравнения не имеющие решений, так и этот удачливый парень предположил, что:
   - Или высказывание разумно. Или перед нами Чужие. То есть, может быть и люди, но с совершенно иной логикой. Не психопаты, не параноики, а:
   - Чужие!
   Нужно было решить простую Теорему:
  
   - Предположим, кто-то говорит, что Чингизхан не победит, а наоборот - умрет, когда в тринадцатом веке нападет на Китай. Необходимо доказать, что это утверждение безошибочно. Ведь когда будет видна ошибка, ее, так сказать, никто не увидит! Ибо на вопрос:
   - Зачем вы позорили себя, когда говорили наобум? - Будет молчаливый ответ:
   - Да нам вообще по барабану, что вы думаете.
   Получается, как говорил Шопенгауэр:
  
   - Мир - это воля плюс представление.
   Сначала выдается гениальное, ибо на вид нелепое, а на самом деле неопровержимое утверждение о смерти Чингизхана, а потом ошибка закрывается волей, то есть силой.
   И вот возникает недоразумение:
   - Зачем каждый раз высказывать заведомо ошибочные суждения? Ради демонстрации силы? Но ведь думать не запретишь! Все, кто это постоянно слышит, начинают думать:
   - Да это просто чокнутые!
  
   Так вот Нано предположил, а предположение это уже ответ, да, ответ, с которого он всегда и начинал делать свои открытия в Шарашке, что дело не в барабанах, свидетельствующих о силе Шамана, пытающегося лишить разум опоры здесь, на Земле, а в том, что здесь все нормально с логикой, просто это:
   - Чужие. - Они не пытаются атаковать психику человека, они ее просто не понимают.
   Сильно. Так же сильно, как опровержение утверждения, что слова:
  
   - Круто. Короче. Классно, - не существуют. А то ведь многие ученые так и считали, что этих слов просто не существует в природе и обществе.
   Далее, в рукописи была сноска, что некоторые утверждения здесь записаны путем обнаружения противоречий.
   В общем, Нано доказал, что всякое утверждение разумно.
  
  
   Код Чарли Чаплина
  
   Нин на балконе. Я думал - это от Бога. Друг мой, это Товарищ мой. Ад и Уп. Перекусим. Бин Фрай! Дар со снайперской винтовкой и Монте с термосом. Дар не успевает добить Нина. Батька Махно берет город без боя. Если не считать выстрелов в Нина. Бурбу - посредник Нина.
  
   Нина вывели на балкон. Он понял, что его узнали, и приготовился рискнуть.
   Далее, кто киллер?
   В толпе был киллер. Он должен был убить Нина. Почему сами контрразведчики не завалили его в своих подвалах? Ответ простой:
  
   - Здесь так не делалось. - А что здесь непонятного? Кругом полно шпионов. Английские, немецкие и даже свои - американские. Вдруг расстреляешь или повесишь - да не того! Потом самого отправят на Беломорканал. Тогда еще Белые отправляли народ на Беломорканал, это только потом Красные приняли эту эстафету. Они не увидели в нем страха. Это озадачило Ади и Упи, проводивших дознание. Решили, что этот человек с Беломорканала. То есть он мог быть и наш. Решили просто нанять киллера и убить Нина на балконе для выступлений начальников.
  
   Дар, потерявший память, жил тогда в Ростове, он, как Сильвио стрелял три раза в день. Иногда и четыре - в полдник. Естественно, что он попадал в любую муху, попадавшую в поле его зрения. Ему и дали этот заказ. Что было весьма кстати. Сегодня повар, а это была Монте, приготовила последнего гуся по рецепту Иосифа Бродского. Не атеист был парень, не атеист! Это надо же было такое сказать:
  
   - А я думал, это от Бога. - Куда мир катится? Учиться надо. Учиться, учиться и еще раз учиться. Правильно я говорю, товарищ? Квент решил выступить первым. Потом-то может, и не дадут ничего сказать. Итак:
  
   Любви, надежды, тихой славы
   Недолго нежил нас обман,
   Исчезли юные забавы,
   Как сон, как утренний туман;
   Но в нас горит еще желанье,
   Под гнетом власти роковой
   Нетерпеливою душой
   Отчизны внемлем призыванье.
   Мы ждем с томленьем упованья
   Минуты вольности святой,
   Как ждет любовник молодой
   Минуты верного свиданья.
   Пока свободою горим,
   Пока сердца для чести живы,
   МОЙ ДРУГ, отчизне посвятим
   Души прекрасные порывы!
   ТОВАРИЩ, верь взойдет она,
   Звезда пленительного счастья,
   Россия вспрянет ото сна,
   И на обломках самовластья
   Напишут наши имена!
  
   - Я думаю, - чуть поперхнувшись, сказал Квент, - это именно та Звезда, которая вела волхвов к Иисусу Христу. Звезда Пленительного Счастья - это Вифлеемская Звезда.
  
   - Ты бы лучше спел про пчелу! - крикнул кто-то из толпы.
   - Послушайте, - обратился Квент к Аду и Упу, - дайте ему по яйцам.
   - Кому?
   - Тому, кто это сказал. Идите, идите и дайте ему по яйцам. Идите и дайте ему по яйцам, я сказал! - Ад побежал вниз, а Уп тем не менее остался при генерале. Он даже потрогал ручку маузера. Может начаться шухер, подумал контрразведчик. Он помнил шухер на Беломорканале, который начался только из-за одного слова. Не знаю даже, стоит ли его здесь называть. Слово это является синонимом слова:
  
   - Страх. - Когда люди бежали с Беломорканала, им редко удавалось взять с собой оружие. Обычно в побег уходили трое. Один из них всегда был зайцем. На кабана здесь никто не тянул. И когда уж очень хотелось есть один говорил:
  
   - Перекусим? - имелось в виду, что пора перекусить зайцу горло. Ведь никакого оружия у них с собой не было. У зайца после этого слова перехватывало дух. Он часто умирал раньше, чем ему перекусывали горло. Этот страх передавался и товарищам зайца. А потом он доходил и до охранников и следователей.
   Сейчас Упи почувствовал страх, похожий на этот. Как будто любимая девушка ему только что сказала:
   - Пойдем, мой друг, ПЕРЕКУСИМ!
  
   Сегодня это слово не изменило своего звучания. Когда удается его услышать, душу, охватывает даже не страх, а:
   - Ужас! - Как будто уже не зеки идут по Сибири, а целый партизанский отряд направляется к немецким укреплениям, без специальных инструментов. А откуда они у бедных родственников? Зубами приходится перекусывать колючую проволоку.
   А теперь внимание, господа, начал говорить Нин:
  
   - Пионэрэн! Зайд бэрайд!
  
   - Бин фрай! - ответили солдаты и матросы, запрудившие площадь. Но их было не больше десяти процентов.
  
   - Что это было? - спросил Дар, вглядываясь в прицел снайперской винтовки. Монте тоже сидела на этом чердаке ступенькой ниже.
   - Ты кофе будешь? - спросил она.
   - Я на работе, - сказал Дар, - ты мне мешаешь. Ты вообще кто? - добавил он.
   - Хватит придуриваться, мой друг, - сказала Монте. - У тебя дальнобойная потеря памяти. Кого ты сегодня утром трахал ты помнишь. Не ври.
   - Я по инерции. Прости, мой друг - Там что-то происходит, - сказал Дар, отхлебнув кофе, - мне пора стрелять.
  
   - Пионэрэн! Зайд бэрайд!
  
   Теперь ответили уже и бывшие крестьяне:
  
   - Бин фрай! - Всего более тридцати процентов.
  
   - Что он говорит? - спросила полевая жена Батьки Махно Маша Миронова - Капитанская Дочка.
   - Ты смотрела фильм Чарли Чаплина Огни Большого Города? - спросил Батька Махно. - Так вот это тоже самое. Та-ра-та-ра-рарара. Та-ра-та-ра-рарара. - И добавил: - Это песня о большой любви и великой победе. Дословно перевести ее нельзя.
   - Почему?
   - Не нашелся еще такой Шопенгауэр, чтобы ее перевести.
   Нин воскликнул третий раз:
  
   - Пионэрэн, зайд бэрайд!
  
   - Бин фрай! - гаркнули семьдесят процентов крестьян, солдат и матросов, стоящих на площади. Можно было подумать, что это не люди, а инопланетяне, прибывшие голосовать за Нина.
  
   Квент схватился за голову и попятился назад. Уп вынул маузер. Сам, без приказа, он не решался стрелять в спину Нину.
   Квент и его приспешники бежали. Город был взят без боя.
   - Ты ранен, мой друг? - спросил Батька Махно, когда взбежал по ступенькам винтовой лестницы на балкон, с которого выступал Нин.
   - Да, но хорошо, что не убит, - сказал Нин, - пуля прошла на полтора сантиметра ниже сердца.
  
   Дар не попал точно в сердце, потому что Монте в это время хотела подать ему бутерброд с колбасой и бутерброд с сыром, но сорвалась и теперь держалась только руками за балку. Ноги ее болтались на высоте десяти метров от сваленного внизу мусора. Лицо было покрыто гущей от заваренного в термосе кофе. Хорошо, что она заварила его с вечера, чтобы утром подольше поспать, а то бы утренний кофе ошпарил ей все лицо. И хорошо, что она не купила новый термос, из-за того, что этот был без крышки.
  
   Лестница, на которой стоял Дар, дрогнула, и он не успел поправить прицел. Пуля прошла ниже.
   - У тебя, мой друг, есть вторая рана, - сказала Капитанская Дочка. И добавила: - Это был выстрел сзади.
   Да, Уп все-таки выстрелил ему в спину. Нин даже не почувствовал боли. Тогда, да, не почувствовал, но сейчас он понял, что теряет силы. Дар хотел добить его, добить цель, но Монте застонала, что сейчас сорвется вниз.
   - Я падаю в пропасть, Дар! Спаси меня, пожалуйста. - И он не доработал цель. Можно бы еще успеть, но вытащить Монте было непросто. Пришлось сначала накинуть на ее тело петлю, перекинуть второй конец через балку, и только после этого поднять ее, как загарпуненную акулу. Другого ничего Дар представить себе не мог. Это было удивительно, что Монте даже сказала:
  
   - А ты не Валерий Чкалов? Ты не был раньше Полярным Летчиком?
   Киллер ответил, что ничего не помнит.
   - Тогда можно я буду звать тебя Валерий Чкалов?
   - Не надо, это привлечет ко мне излишнее внимание. И да, ты хоть понимаешь, что этот заказ нам придется отрабатывать?
   - Нам?
   - А кому? Впрочем, как угодно, я могу и один.
   - Нет, нет, я согласна.
   Нина положили на носилки. Батька Махно сказал, что необходимо найти киллера. Нужны охотники.
   - Нужно позаботиться о Нине в первую очередь, - сказала Капитанская Дочка.
  
   - Не надо обо мне особенно беспокоиться, - хрипло сказал Нин. - Я полежу немного, и все будет в порядке.
   - Я сама буду вас охранять, - сказала Капитанская Дочка. - Я научусь стрелять. Мы соберем для вас целый женский батальон. Только не умирайте.
   И действительно уже через месяц Нин выступал с фырчащего парами Бронепоезда, в вагонах которого был Золотой Запас России. За время болезни Нин успел написать книгу:
  
   - Материализм без эмпириокритицизма.
   Уже работая над Сносками, его помощник Бурбу спросил Нина:
   - Неужели ты веришь, мой друг, что у тебя есть хоть какая-то позитивная идея?
   Его можно сравнить с человеком, через которого экстрасенс проникает в другие миры. В частности именно через Бурбу Нин связывался с Кантом для написания главы:
   - Антикант.
   А также Бурбу был похож на Феликса Д.
  
   Псевдоним Нина - Лев Толстой. Можно, я буду звать тебя Ле? Лондонские квартиры. Жёлтые дипломаты из магазина Лейпциг.
  
   К нему пришла Ксе. Она станцевала стриптиз, и легла к нему в кровать.
   - Ты можешь, как Хемингуэй, что-нибудь сделать со мной? - спросила она с милой улыбкой. Это слово тоже нельзя было употреблять до этой Ростовской Революции.
   - Мило. Что значит - мило? - И записал это слово тоже, как Знак Молчания. Вот он любитель русского языка и русской литературы. Лучше бы пел песни про пчелу. Семь суток, конечно, не пятнадцать, но тоже не подарок. Правильней было бы написать, с ласковой улыбкой. Так это, призывно ласкаясь они сделали все, что можно было сделать в этой непростой ситуации. А почему нет?
  
   - Другие делают, а нам почему нельзя? - ласково сказала Ксе. - Как советовал Пушкин: надо делать, как все.
   - А если получится что-нибудь отличное, то зависит не от вас, а от Бога, - добавил Нин.
   Ксе хотела спросить, верит ли Нин в Бога, но решила оставить это до другого раза. Он бы, конечно, ответил, что, не ради ли Бога разрушаются обветшавшие и потому противоестественные религии.
   Я думаю, Ксе не знала, или забыла настоящее имя Нина. Когда в камере она узнала, что Нин взял себе псевдоним Лев Толстой, она испугалась. Она сказала:
  
   - Я тебя боюсь. Ты стал похож на Быка. Такой огромный бычище на арене цирка. Я боюсь быть твоим матадором. А? - И она добавила: - Можно, я буду твоим Матадором?
   А сейчас она спросила:
   - Можно, я буду звать тебя Ле?
   - Зачем? - спросил Нин и попросил принести большую, как у Шерлока Холмса трубку. - И табаку, - добавил Нин, видя, что Ксе тащит только трубку. - О чем ты думаешь? Ты забыла табак.
   - Не груби, мой друг, - сказала Ксе, - я просто хочу, чтобы ты больше говорил. А ведь для этого нужен повод. Не правда ли? Я хочу, чтобы ты был Французом. Можно, я буду звать тебя Ле, как француза?
  
   - Как Наполеон или как Робеспьер? - И не дожидаясь ответа, парень сказал, что больше любит Англию, где много дождя и одинаковых по внешнему виду квартир, чтобы жители не завидовали друг другу.
   - Сосед, поднимаясь по семи ступенькам в свою квартиру, не скажет вам в спину: буржуй. - Добавила Ксе.
   - Сосед, поднимаясь по семи ступеням в свою квартиру, не скажет мне в спину:
   - Буржуй! - весело крикнул Нин. И добавил: - Хорошо, зови меня Ле. Это будет нашим личным паролем, когда я тебя не узнаю.
   - Ты настоящий Лев Толстой! - радостно воскликнула Ксе. - И да: ай лав ю. Ты меня понял? Когда-нибудь мы уедем в Лондон, и будем подниматься по семи ступенькам в свой дом, так похожий своим желтым цветом и римским профилем на другие, расположенные рядом дома под одной крышей.
  
   - Для начала ты не хочешь, мой друг, поселиться в Петербурге? - спросил Нин.
   - В Петербурге? - засмеялась Ксе. И добавила: - Я должна подумать. Она лукаво улыбнулась.
   Уже через месяц она вместе с Капитанской Дочкой стояла за спиной Нина на крыше Золотого Бронепоезда. Груди дам перекрещивали пулеметные ленты, и у каждой было по маузеру и по две гранаты. В отличие от контрразведки белых они были одеты в куртки из желтой кожи. Как у Бильмондо. Правда, у Бильмондо была коричневая. Эти были светлей. Как у немецких дипломатов времен коммунизма. Имеются в виду такие дипломаты, которые продавались в магазине Лейпциг в Москве.
  
  
   Волхвы
  
   Кирилл и Мефодий. Женщина в зеленом платке. Звездища. Они встречают Нина.
  
   По диким степям Забайкалья, где золото роют в горах, Бродяги судьбу проклиная с сумами бредут на плечах.
   Они несли по пуду золота. Больше брать не стали. Тяжело. Золото было хорошее, червонное. У них была наколка:
   - Найдете этого человека, он вам все сделает.
   А ребята хотели издавать книги. Думали стать Первопечатниками, как Кирилл и Мефодий. Они так иногда и называли друг друга:
   - Кирилл.
   - Чего Мефодий?
   - Кстати, как ты думаешь, Кирилл, по пуду-то золота нам хватит, чтобы начать свое дело?
   - Думаю, хватит, Мефодий. Золото хорошее, чистое. Как солнце.
   - Чистое Солнце, - сказал Мефодий. И добавил: - Жаль, у нас нет оружия. Нам трудно будет защититься, если нападут.
  
   - И нам не на что его купить, - сказал Кирилл. - Смешно даже: золото есть, а купить не на что.
   Дело не только в том, что ребята экономили, а дело в том, что они не могли разменять свое золото на принимаемую в этих краях валюту. Здесь нет банков.
   - Здесь нет банков, слышь ты, Мефодий.
   - Нет, Кирилл, это ты точно заметил.
   У каждого из них было по целому куску золота. Не разменяешь. Если что - надо пилить. А где в степи взять такую пилу? Негде.
   В следующем городе Кирилл сказал, что придется отпилить немного золота. Здесь не подают.
   - Где люди? - спросил Мефодий.
   - Действительно, никого практически нет, - сказал Кирилл.
  
   - Все воевать ушли, - сказала старушка на углу.
   - А вы чего? Просите милостыню?
   - Да.
   Мефодий хотел спросить:
   - Так ведь нет никого. - Но передумал. Зачем заниматься тавтологией.
   - Куда нам идти, Кирилл?
   - Не знаю, Мефодий.
   - Садитесь рядом со мной, ребята, - сказала нищенка в зеленом платке. Они молча сели. - Скоро взойдет Новая Звезда.
   - Отсюда будет видно? - спросил один из них.
   - Отсюда ее и будет видно, - сказала женщина.
   Они ждали, ждали и, наконец, увидели ее.
   - Как красиво, - сказал Мефодий.
   - Да, как черная, - блаженно улыбаясь, добавил Кирилл.
   - Да-а, как на картине Ван Гога! - восхищенно добавил Мефодий. - Такая большая Звезда.
   - Звездища! Откуда она светит? Ведь ее не должно быть на Небе.
  
   - Она светит из-за ГОРОДА, - сказала старушка. И добавила: - Чего сидите? Идите туда.
   - Куда?! - воскликнули они хором.
   - Вас поведет Звезда, - промолвила предсказательница.
   Кстати, эта Звезда была нарисована в книге. На полях.
   Идти не хотелось. За городом были сугробы снега. Но прорицательница сказала, что в конюшне они найдут последнюю лошадь и сани.
  
   Далее, они думают, где достать еды. Они думают съесть лошадь, но если они ее убьют или она падет сама от усталости, не будет сил расстаться с мясом, не будет и сил нести его. Дилемма. Они встречают Нина.
  
  
   Домик в степи рядом с бронепоездом
  
   Упоминание Емельяна Пугачева. Дом в степи. Пароль Нина. Первые писатели Революции. Секс здесь уместен.
  
   Небо было чистое, но скоро Мефодий заметил вдали облачко.
   - Будет буран, - сказал он.
   - Не думаю, - сказал Кирилл. - Откуда ему взяться? Небо чистое, как кожа мулатки на полотнах Гогена.
   - Все небо в звездах, как на полотнах Ван Гога, - сказал Мефодий.
   Поднялся ветер, и скоро в пяти метрах нельзя было разглядеть дороги.
   - Буран, барин, - сказал Мефодий.
   - Какой я те барин, Мефодий, скажешь тоже.
   - Конечно, конечно. Японский барин, конечно, не русский там или немецкий, но тоже самурай. Верно я говорю, Кирилл?
   - Мефодий, сейчас мы собьемся с дороги. И да, если ты будешь молчать, я отдам тебе свое золото. Ты согласен?
   - Так ты уверен, Кирилл, что Звезда ведет нас к Красным?
   - А если к Белым, ты отдашь мне свое чистое золото. Согласен? Ты был простым учителем в Америке. Не правда ли?
   - Ну, хорошо.
   - Хорошо.
   Теперь уже было ничего не видно. Пришлось остановиться.
   - Куда теперь? - спросил Мефодий.
   - Ничего не видно, - сказал Кирилл. И добавил: - Буран.
   Они сидели в санях и молчали. Лошадь помотала головой и заржала.
   - Там кто-то есть, - сказал Кирилл. - Думаю, волк.
   - Пень, - сказал Мефодий. - Он не движется.
   - Это волк. Жаль, что у нас нет оружия.
  
   - В первом подходящем случае мы должны приобрести по маузеру. И да: обязательно нужен пулемет.
   - Максим. Мы возьмем Максим и лошадь. Хорошую лошадь.
   - Мы возьмем две лошади, - сказал Мефодий.
   - Зачем нам две? - удивленно спросил Кирилл. И добавил: - Тогда уж лучше три.
   - А еще лучше четыре.
   - Четыре много.
   - Нам не прокормить четверых. И да: - Четыре это квадрига.
   - Ты прав, на квадригах катаются только боги.
  
   - Богам везет. А нам кажется...Посмотри, Кирилл, он движется. Это волк!
   - Волки не ходят в одиночку, - сказал Мефодий. - Это человек.
   - Люди не ходят уже на четвереньках, - сказал Кирилл. - Впрочем, они никогда и не ходили на четвереньках, - добавил он.
   - Ты не читал Дарвина, мой друг?
   - Я предпочитаю думать, что люди произошли из камня.
   - Из камня? Ты теоретик.
   - Я теоретик. А ты?
   - Я тоже.
   - Давай споем песню, - через некоторое время сказал Кирилл. - Если это человек, то он пойдет к нам. А если волк - убежит.
   - А если будет стоять на месте, то это пень, - сказал Мефодий. - Что будем петь? На призыв мой тайный и страстный, о! друг мой прекрасный, выйди на балкон!
  
   - Так красив свод неба атласный, выйди на балкон!
   - Выйду, выйду! - послышалось им. И хоть они надеялись, что это может быть какой-нибудь проводник, но волосы у ребят встали дыбом. Им показалось, что голос шел с неба.
   Тишина.
   - Давай споем другую песню.
   - Давай.
   Здесь не написано, кто что говорит. По-видимому, автор, имел в виду, что диалог слышит пеший путник.
   - Чего будем теперь петь?
   - Пароль.
   Да, тогда у них песня была паролем. И действительно, это лучше, чем ставить или не ставить горшок с цветами на подоконник.
  
   - И снег, и ветер, и звезд ночной полет, тебя мое сердце в тревожную даль зовет.
   - И снег, и ветер, и звезд ночной полет, тебя мое сердце в тревожную даль зовет.
   И человек вышел на эту песню. Он тоже запел:
   - И снег, и ветер, и звезд ночной полет, меня мое сердце в тревожную даль зовет. - Как? Подставив спину бурану.
   - Ты Пугачев? - спросил со страхом Мефодий.
   - Какой я те Емельян Пугачев, - ответил мужик.
   - Ты Нин? - неуверенно спросил Кирилл.
   - Почему ты так решил, мой друг? - спросил мужик и взял лошадь под уздцы. Он добавил: - Здесь жилье недалече.
  
   - Интуиция.
   - Почему ты так думаешь? - подозрительно спросил Мефодий.
   - Дымком потянуло.
   Скоро они, действительно, вышли к хутору.
   Они сели за стол, и мужик достал бутылку рому и английские фарфоровые чашки.
   - Они, конечно, не китайские, но я вам скажу: не хуже. А вот ром настоящий - кубинский, как и табак для моей трубки. - Он вынул большую трубку с чубуком в виде головы льва.
   - Здесь почему-то никого нет, - сказал Мефодий. - Ни на полатях, ни на печке, ни на лавке. Где все?
  
   - Где все? А тебе кто нужен? - мужик устремил на говорившего пронзительный взгляд своих почему-то ставших зелеными, как у козы, глаз.
   Вошла женщина с большим чугуном дымящего картофеля. Она держала чугун большим махровым полотенцем так, что пулеметные ленты слегка касались чугуна и позвякивали. Она подмигнула Мефодию так, что он резко разогнулся и ударился затылком о свежие бревна. Недавно построен, подумал Мефодий, только что заметив, что дом недавно построен.
  
   Вошла вторая девушка с тарелкой яиц и тарелкой соленых огурцов и помидоров. Она подмигнула Кириллу, и он тоже отклонился и коснулся стены. Откуда в чистом поле дом из свежих бревен? Зачем его строить в степи.
   - У вас есть пила? - спросил Мефодий. - Мы хотим внести свой вклад в общее дело, - добавил он.
   - Мы просто хотим отблагодарить вас за спасение, - сказал Кирилл.
   - Думаю, вы не доверяете своей интуиции, - обратился он к Кириллу. - Я Нин.
   - Не может быть.
  
   - Почему? Вы же слышали пароль!
   - Этого недостаточно, - сказал Мефодий. - Необходимо еще кое-что.
   - Кое-что? Именно так: кое-что? - парень оперся руками о стол и подался вперед, как будто готовился с помощью этой опоры подняться вверх. Но на столе уже не было места для разгона. Дамы принесли жареную на решетке рыбу, свежие овощи и две не очень большие бочки немецкого пива.
   Пока они ели и пили, девушки несколько раз предлагали Кириллу и Мефодию сдать свои мешки в камеру хранения.
   - У нас, как в банке - никогда ничего не пропадает, - сказала одна.
  
   - И знаешь, не надо так стесняться, - сказала другая, и пощекотала Мефодию ребра. Он понял, что если она сделает это еще раз, он и так отдаст все, без счета в банке.
   - У нас есть счет в Швейцарском банке, - сказала эта ласковая девушка. - Честно.
   - Я верю, - сказал Кирилл. Он тоже понял, что долго им не продержаться. Тут мужик поднял бокал дорогого красного вина и тихо сказал:
  
   - Пионэрэн, зайд бэрайд.
   И все присутствующие ответили:
   - Бин фрай.
   Потом он повторил уже по включенному громкоговорителю:
  
   - Пионэрэн! Зайд бэрайд!
   - Бин фрай! - ответило громкое эхо с бронепоезда. Он повторил в третий раз без мегафона, но его и так услышали на бронепоезде.
   Рассвело, и сквозь густой еще туман Бронепоезд был виден вышедшим из дома людям.
   - Мы хотим сдать золото в Фонд будущей Республики, - сказал Кирилл.
   - Да, да, - повторил слова Кирилла Мефодий. - Нам бы только дело какое или должность в типографии.
  
   - Дело говорите? Должность в типографии? Отлично, прекрасно. Распрекрасно! Пока что будьте рядом и все записывайте. Будете в типографии писателями. Первыми писателями Революции. Как вас зовут?
   - Кирилл.
   - Мефодий.
   - Нет, нет, это не пойдет. Не по-нашему, не по-русски это. Ты будешь:
   - Пелевин.
   - А ты:
   - Сорокин.
   - Подходит? Подходит, подходит. Ну, а пока что возьмите маузеры, гранаты. Будете работать в контакте с моими телохранителями. Я, знаете ли, вам верю. Кирилл, Мефодий - это сила. Ибо, что?
   - Что?
   - Ибо, знание - сила.
  
   Подошли Ксе и Капитанская Доска, и вручили ребятам маузеры и гранаты.
   - А пулеметные ленты нам зачем? - спросил Пелевин.
   - Потому что маузера недостаточно для Революции, - ответила Ксе, - нужны пулеметы.
   - Вы будете охранять Нина с пулеметами, - сказала КД. - Ничего страшного, это нормально.
   - Или тяжестей боитесь?! - громко гаркнул Нин сзади, и хлопнул ребят ручищами по спинам. - Шучу, видел, видел, сколько золото вы перли аж из самой Сибири. И да: я представился?
  
   - Ну-у, мы догадываемся, - сказал Пелевин.
   - Мы уж вроде поняли, - сказал Сорокин.
   - Лев Толстой! Будьте добры, любить и жаловать.
   - Ле... - заикнулся, было Пелевин, но Ксе, полюбившая его почти сразу, прижала палец губам.
   - Что? - тихо спросил Сорокин у Капитанской Дочки.
   - Псевдоним, - тоже тихо ответила она.
   Лев Толстой ушел к бронепоезду выяснять ситуацию с пропавшим золотом, а ребята вместе с девчатами напились по поводу...
   - По какому поводу мы пьем? - спросил уже изрядно захмелевших Пелевин, потому что каждые пятнадцать минут спрашивал:
  
   - А черную уже подали? Нет? Напрасно, надо подавать. Пора, пора. Пора, перо покоя просит.
   - Хватит звать черную, а то придет, - сказал Сорокин. - Давай лучше споем нашу. Ты уехала в знойные степи.
   - Я ушел на разведку в тайгу, - добавил Пелевин.
   - Над тобою лишь солнце палящее светит, - пропел Сорокин.
   - Надо мною лишь кедры в снегу, - добавил Пелевин.
   Все вместе:
  
   А путь и далек и долог,
   И нельзя повернуть назад...
  
   - И нельзя повернуть назад, - сказал Сорокин.
   - Почему? - не понял Пелевин, так как был изрядно пьян уже.
   - Потому что здесь кругом контрразведка, - сказала Маша.
   - А мы не...
   - Скажите спасибо, что вас не послали на Беломорканал, - зевнула Ксе.
   - А почему никто не охраняет Льва Толстого? - спросил Сорокин. Он попытался найти свой маузер, но забыл, где положил его.
  
   - Как назло, - сказал он, - не помню, где мое именное оружие.
   - Сегодня Лев пошел инкогнито, - сказала Маша.
   - Его охраняет новый, никому неизвестный человек, - сказала Ксе. - Вероятно от Батьки Махно. Хотя нет, мы бы его знали. Это кто-то новый.
   - Да не беспокойтесь вы за свое место, - сказала Маша, - раз вам обещали место, значит так и будет. Мы же официальные телохранители. Нас все знают.
   - Нельзя повернуть назад, - сказала Ксе.
   - Вы это насчет секса? - спросил Пелевин.
   - Да, кстати, я давно уже хотел спросить: секс-то здесь обязателен?
  
   - Или так это, туда-сюда, хочешь, берешь его, ну, этот секс в свои огромные руки, а хочешь - отдаешься... не совсем так, а хочешь, отдаешь его другим?
   - Ну, как вам сказать, чтобы вы правильно поняли? - Капитанская Дочка приподнялась на локте.
   - Короче, Склифосовский, - опять зевнула Ксе. И добавила:
   - Секс здесь обязателен.
  
  
   ГЛАВА ТРЕТЬЯ
  
  
   Мафия Москвы
  
   Нин и Лин встречаются в Москве. Лин глава мафии, он держит Москву. Лин понимает, что главным здесь должен стать Нин, и решает убрать его. Но как, если Нин бессмертен.
  
   Заметка на полях.
   В конец:
   Нин на сверхзвуковом лайнере приземляется в Париже. Еще в самолете к нему пристает старушка. Не с расспросами, а наоборот, с рассказами. (В чем тут дело? Расшифровка). При прохождении таможни офицер спрашивает:
   - Фамилия?!
   - Нин.
   - Нин? - переспрашивает таможенник. - У нас так не бывает. У нас к каждому имени прибавляется Ле. Например, есть где-то Шателье, так у нас будет Ле-Шателье. Понимаете?
  
   - Хорошо. Я вам верю. Я согласен.
   И таможенник ставит штамп в его паспорте:
   - Ле-Нин.
  
   Ле прибывает в Москву. На Казанский Вокзал. Видя толпы народа еще через окно своего купе, Ле говорит:
   - Откуда столько народу? Честное слово, как будто татарское нашествие.
   - Не зря называется, - говорит его спутник: Казанский Вокзал.
   - Так он не поэтому так называется, - говорит Ле.
   - А почему?
   - Потому что здесь всё показывают.
   - Всё, всё? А что именно?
   - Сейчас увидите. Я вам всё покажу. - И, не пытаясь пробиться сквозь толпы народа, Ле поднимается по боковой лесенке на крышу вагона.
   Едва он сказал, и даже не во всю мощь своих могучих легких:
  
   - Пионэрэн! Пионэрэн! Зайд бэрайд! - люди, как по команде повернули головы в его сторону. Потом выдохнули все, как один:
   - Ле-Нин!
   Ибо:
   - Мы говорим Ле-Нин - подразумеваем:
   - Свобода.
  
   Он проехал в свою квартиру На Набережной, вынул из желтого дипломата Подарок, положил его на стол, откинулся в кресле, вынул свою трубку с головой Льва, набил ее табаком с Кубы. Наклонившись вперед, он взял футляр в красном сафьяновом переплете и, блаженно улыбаясь, побарабанил по нему пальцами.
   - Что там? Ну, что там? - спросила девушка, появляясь из глубины квартиры.
   - А я думал, я один далеко от дома.
   Он открыл футляр.
  
   Представьте себе сцену в кафе, когда жена стоит на столе, а муж выслушивает нотацию от черного, черного кудрявого негра. Потом негр открывает футляр.
   - Что там? - спрашивает Клайд.
   Свет, завораживающий свет, виден только Ле-Нину.
   В руке прекрасной девушки Нин замечает пистолет.
   - Ты?!
   - Увы, это я.
  
   Нин сделал затяжку. Дым, почти натуральными восьмерками, как у Лимонадного Джо, уходил в сторону. К окну, из которого был виден сам Кремль.
   - Близко? - спросил киллер, кивнув на окно. И сам добавил: - Близко. Но только не для тебя Ле-Нин. - Он поднял пистолет на уровень груди Ле-Нина.
   Ле сделал еще затяжку, и восьмерки опять поплыли к окну. Почему? Почему они движутся к окну, с надеждой подумал Ле. Открыта дверь? Может быть, кто-то пришел?
  
   - Кто-то, видимо, пришел, - сказал он. Киллер (кто?) повернулся. А когда он опять посмотрел на Нина, то увидел пред своим носом Кольт сорок пятого калибра.
   - Подарок Клинта Иствуда. - сказал Нин. Клайд кивнул.
   - Чей больше? - спросил Нин и взвел курок.
   - Напрасно вы это. Если я вас не ликвидирую, то меня самого ликвидируют. А вас все равно убьют.
   - Дай-ка мне свою Беретту, дорогая. И иди.
   Киллер отдал оружие, потом спросил:
  
   - Скажите хотя бы: что там? - киллер попытался заглянуть в футляр со своей стороны.
   - Скоро узнаешь, если не убьют. Иди. Иди, пока я не передумал.
   Оставшись один, Ле-Нин взял Подарок и положил себе на ладонь. Тонкий красный луч лазера протянулся от Кремлевской Звезды к его руке.
   - Вот из ит?
   - Итс э лэмп. Это лампочка.
  
   P.S. Я вынужден сказать несколько слов по поводу этой заметки. Во-первых, ясно почти на сто процентов, что Клайд на эту квартиру На Набережной не приходил. Это просто воспоминание Ле-Нина в момент открывания футляра:
   - Со Светом. - А точнее, это воспоминание о будущем. Здесь все более-менее ясно. А вот кто был киллером? Ясно, что Ле близко его знал. Скорее всего, это должна быть или Ксе, или Капитанская Дочка. Они хотя и любили его, но ведь их могли шантажировать. Или это была неизвестная нам знакомая Нина. Возможно, это была Бонни в роли Клайда, потому что Нин обратился к ней не как обратился бы к Клайду:
   - Дорогая. - Возможно, киллер был не один, а двое, а тогда это почти точно будет Бонни. Нам не все известно. Например, мы до сих пор не знаем, кто убил Есенина или Маяковского.
   -------------------
  
   Еще одна заметка, сделанная позднее:
   - Кому-то может показаться не очень понятным, как это Ле прибывает в Париж, и в то же время вроде бы на Казанский Вокзал. Ответ:
   - Это стандартное здесь обозначение времени. Время определяется не словами, а другим временем.
   Реальным, настоящим временем сначала представляется Париж. А когда появляется Казанский Вокзал, становится ясно, не заранее, а только теперь ясно, что Париж - это уже прошлое, - возможно даже будущее, - ибо новая реальность, новое настоящее, вытеснило это событие. Дело в том, что прошлое не может быть сразу прошлым:
   - Ведь прошлое - это настоящее.
   --------------------
  
  
   Натурализация
  
   Продолжение. Некоторые любят погорячей. Квент и Санчо в Америке. Один из них женщина. Мэрилин Монро и Максим Максимыч набирают русских в джаз. Опять кастинг. Гамлет. Маленький Наполеон. Натурализация. Аванс в миллион долларов. Опять надо пройти натурализацию. Штраф.
  
   Квент попал в джаз банд. Ребят, а точнее не ребят, а именно девушек набирали не в Карнеги Холле, конечно, и даже не на Бродвее. Бежавшие в Америку от репрессий и вопиющей несправедливости в России, двое ребят решили организовать Джаз на Брайтоне.
   - Свобода, - сказал парень.
  
   - Дышать здесь так легко, - сказала девушка. И добавила: - А говорили: мафия! Это там Мафия! - Она резко махнула рукой в сторону Солнца, на Восток.
   - Небоскребы, небоскребы, а я маленький такой. То мне скучно, то мне грустно, то теряю свой покой. В случае чего, здесь нормальное пособие по безработице.
  
   - К тому же, здесь есть статуя Свободы. Это меня очень вдохновляет. Мы не будем, как все здесь торговать колбасой и селедкой. Шмотками и местами у берега несуществующего моря. Нет, нет, торгуют, торгуют. А теплого моря нет и нет. Мы будем жить по - честному. Мы молоды и талантливы, кого нам бояться?
  
   Квент и Санчо хотели попасть туда же, куда увезли Аббу. Но в Голливуд их не приняли. Ответили:
   - Пока не надо. - Ну, что они только не предпринимали! Нет и все.
   - Вот если бы вы сами смогли дать денег на фильм, то другое дело. Возможно, мы бы рассмотрели ваше предложение.
   - Я говорил, - сказал Санчо, - надо бы брать золото Царской России. Сейчас бы мы были в шоколаде. Да по барабану нам бы тогда был и Уорнер Бразерс, и Двадцатый съезд. Мы бы сами принимали на работу таких людей, как Мартин Скорсезе, Роберт де Ниро и Джен Николсон. А теперь ты видел, что творится? Ты видел, что там было написано:
  
   - Русские актеры принимаются только на отрицательные роли.
   - И то не дали, - сказал Квент. - Сказали, что мы недостаточно фотогеничны. Фантастика. Кто сейчас говорит о фотогеничности? Никто.
   - Да всем это по барабану, - сказал Санчо. - Снимают всех, у кого есть деньги.
   - Знаешь что, пойдем на Брайтон. Я не боюсь трудностей.
  
   Они знали, что какая-то Мэрилин Монро и Максим Максимыч набирают русских эмигрантов в джаз.
  
   - Ну. Покажите, что вы умеете, - сказал Максим Максимыч, уже не скрывая усталости. Все думают, что у нас много денег, и прутся, и прутся, и прутся. Ну, ладно, мы сами этого захотели. Итак:
   - Покажите, что вы умеете. И да: я вас нигде раньше не видел?
   - Нет, - сказал Квент и сыграл на Контрабасе. Потом добавил, видя, что Максим Максимыч молчит в задумчивости, добавил: - Лучше мы сыграем вместе.
   - Вы хотите сыграть вместе?
  
   - Да, вместе у нас лучше получается.
   - Меня не интересует, что у вас получается вместе. Делайте пока что только то, что я вам говорю. Мы прекрасно поняли друг друга?
   - Да.
   - Прошу вас отвечать полным ответом. Не глотайте конец фразы.
   - Извините, не понял? Я ничего не глотал.
   - Вы проглотили слово Сэр.
   - Ну, хорошо. Спасибо, сэр.
   - Пока не за что. Что еще вы умеете? Можете ли спеть что-нибудь. Не очень веселое, но и недостаточно грустное. Итак: начинайте.
  
   - Песня про пчелу, - сказал Квент, и запел свою коронную. Лучше этой песни может быть только уха из стерляди на Волге. Да и то вряд ли.
  
   - Чушь. Чушь и бред, - сказал Максим Максимы, когда парень закончил свою любимую песню Он выпил стакан Кока-колы, сходил посмотрел, не украли ли его подержанный, но почти, как новый Мерседес, и добавил: - Ладно, будете петь эту песню на дне рождения Чарли Зубочистки. Если будете работать у меня постоянно, оклад тысяча долларов в месяц плюс чаевые. Нет, но сейчас я всем так плачу. Пока надо потерпеть. Думаю, вам, как эмигранту, это должно быть понятно. Китайцы работают за гораздо меньшую плату.
  
   - А как с моим напарником?
   - У вас есть напарник? Вы ничего не говорили про напарника. Впрочем, это не имеет значения, говорили или не говорили вы о нем. - Макс вздохнул, как человек, который переиграл все существующие в мире роли, и теперь ждет назначение на роль Гамлета. Именно в этом момент Квенту пришла в голову счастливая мысль назвать его Гамлетом.
  
   - Вам бы играть, уставшего от жизни Гамлета. - Максим Максимы задрал рукав белой рубашки на правой руке и почесал локоть. - Ну, хорошо, зовите меня Гамлетом. Вы не подумайте, что-нибудь такое, но здесь Америка. У всех кликухи. Я тоже думал себе завести, но все хорошие вроде заняты. Вы нашли. За это можете взять себе напарника, но за семьсот баксов в месяц и чаевые из вашей доли. Ему-то самому никто, естественно, не даст. Кстати, он что умеет, поет?
   - Нет, к сожалению, он только играет.
  
   - Играет, - попытался резюмировать Макс, которого теперь можно называть Гамлетом. - На чем? Тоже на контрабасе? Или на скрипке?
   - На скрипке.
   - Я так и знал!
   - Зае... прошу прощения, эти скрипачи. Куда ни плюнь - скрипач или стоматолог. Нет, нет, это раньше так было, - Гамлет замотал головой. - А теперь: куда ни плюнь - скрипач или киллер. Все стали киллерами. А между прочим, работы не так много. - Он вздохнул. - Я не могу взять скрипача.
  
   - Ну почему? Он бы мне подыграл, - сказал Квент, и почти радостно раскинул руки в стороны.
   - А вы что собирались сейчас делать? Плясать вприсядку?
   - А почему нет. Мы можем сделать для моей песни артистическую аранжировку. Вместо припева, или за ним, мы спляшем Цыганочку.
   - Ужас! - Гамлет схватился за голову. - Чушь. Чушь и бред. - Он опять вздохнул. - А киллером-то хоть он может?
   - Нужен?
   - Нет, но я так спрашиваю, на всякий случай.
   - Нет, киллером он вряд ли может. Ему бы в джаз. Мы бы оба лучше играли в джазе и пели песню про пчелу.
   - В джазе у нас только девушки, - наконец-то выдал долгожданную фразу Гамлет.
   - Ну, ладно, - сказал Квент. И добавил: - Кстати, сколько они получают?
  
   - По две плюс чаевые, - сказал Макс. Но не успел он углубиться в бумаги, как появилась Мэрилин Монро.
   Она встречалась с Чарли Зубочисткой и получила заказы до самого Нового Года.
   - Я получила аванс, - и Мэри поставила на стол желтый дипломат. - Здесь миллион долларов.
   Гамлет обошел кругом стола. Задумчиво подпер рукой щеку и сказал:
  
   - Миллион долларов? За что? Нет, ты что - дала ему? Не перебивай, пожалуйста. Я тебя не перебивал. Ну, хорошо, говори, пожалуйста. Но я тебя предупреждаю, что я все равно все узнаю. Лучше сразу говори правду.
   - Он отказался от мужского ансамбля, - выдохнула Мэри. Никакой реакции. Гамлет молчал. Потом сказал:
   - Я придумал, наконец, себе псевдоним.
   - И это?
   - Это Гамлет.
   - Просто Гамлет?
   - Этого вполне достаточно.
   - Я не поняла? Ты выдал аванс?
   - Да. Пятьсот баксов. У ребят не было денег. И к тому же они спели песню про пчелу. Я думал Чарли понравится.
   - Надеюсь, ты не взял скрипача?
   - Взял, но с условием, что он может понадобиться, как киллер. Я просто пошутил.
   - А это реальность, - сказала дама. - Мы должны убить Маленького Наполеона, по кличке Старший Брат.
   - Маленький Наполеон по кличе Старший Брат? - переспросил Гамлет. - Это что, издевательство?
   - Почему? - спросила Мэрилин Монро. И добавила: - Он французский японец.
   - Чуть! Чушь и бред. Так не бывает.
   - А по-моему, все бывает.
  
   - Хорошо, пусть он французский японец, но убивать мы никого не будем. Мы не киллеры.
   - Я уже взяла аванс, дорогой. Конечно, не надо было, но я не могла устоять перед миллионом баксов наличными. Мы же не богаты. Тем более, сейчас. И да: я уже говорила, что мужской джаз банд нам не требуется?
   - Кажется, нет. Впрочем, да. Что теперь будем делать. Мы же битый месяц проводили кастинг.
   - Кстати, ты на натурализацию их проверял?
   - Нет. А зачем? Они прошли... должны были пройти ее при переходе границы.
   - Придется проверить.
  
   - Зачем?
   - Маленький Наполеон будет проверять.
   - Он боится, что Чарли Зубочистка подошлет к нему киллеров.
   - Лети навстречу смерти, пока другой не занял твое место.
   - Кто этот другой?
   - Это два великолепных парня. Культурные. Они не пройдут натурализацию, - ответил Гамлет.
   - Послушай, Макс, нужно, чтобы прошли, - сказала Мэри. И добавила: - У нас просто нет времени искать других на эту роль.
   - Но ты сказала: В джазе только девушки.
  
   - Ситуация изменилась.
   - Что?!
   - Некоторые любит погорячей. Дело в том, что Чарли нужны девушки, а вот Маленькому Наполеону нужны мужчины.
   Гамлет потер левую бровь.
   - Ты не понял? - Мэри закурила сигарету в длинном мундштуке. - Мужики, но чтобы были как бабы.
   - Мужики, как бабы, - повторил Максим Максимыч. - Должны сделать операцию по изменению пола, что ли? - Нет, а я не понимаю.
  
   - Все гораздо проще. В джазе должны быть только девушки. Но погорячее. В роли девушек должны быть мужчины.
   - Великолепно! - воскликнул Гамлет. - Кто только до этого додумался?! Теперь понятно, теперь я верю, что Маленький Наполеон японец французского происхождения. Не уверен, что мои ребята согласятся.
   - Предложи им по две с половиной. Согласятся.
   - Две с половиной плюс премиальные?
   - Хорошо, предложи по две с половиной плюс премиальные.
  
   - А натурализация в этом случае обязательна?
   - Разумеется, Маленький Наполеон будет проверять.
   - Они не согласятся. Мне кажется один из них бывший генерал.
   - Согласятся. У нас теперь есть деньги, - Мэрилин Монро погладила дипломат. Как будто поступила в Московский Университет на первый курс.
   На следующий день Максим Максимыч сделал ребятам новое предложение. Без проволочек он предложил Дон Кихоту и Санчо девять тысяч долларов.
   - По четыре каждому и тысяча, как чаевые? - улыбаясь, спросил бывший Дон Кихот.
  
   - Тысяча это на СЭС, - невозмутимо сказал Макс.
   - Вы предлагаете нам грязную работу? - спросил Квент.
   - Наоборот, чистую.
   - И для этого нам надо...
   - Для этого вам надо еще раз пройти натурализацию.
   - Угу, - резюмировал Квент. И добавил: - Мы этого делать не будем.
   - Нам это надоело, - подал свой голос Санчо. - Мы что, лошади?
   Но в конце концов им пришлось согласиться за пять с половиной каждому плюс чаевые. А кто откажется от таких денег? Риторический вопрос, никто. Правда, Гамлет оштрафовал Санчо на триста баксов за слово: Начеку.
  
   - Вы хоть понимаете, что вы врете, Санчо? - спросил Гамлет. - Врете подсознательно. Вы выдаете мне дезинформацию. Ты сказал, что нужно быть - Начеку. Верно?
   - Ну да. Я имел в виду, чтобы не грохнули нас первыми телохранители Маленького Наполеона.
   - Именно так. Но неужели ты не понимаешь, что это ложь?
   - Нет.
   - Вот поэтому я штрафую тебя на триста долларов, а не на пятьсот. Пойми, нельзя достать Маленького Наполеона с Луны. Ты согласен?
   - Согласен.
   - А если согласен, то должен понять, что слово - начеку - это именно взгляд с Луны. Понял?
   - Понял.
   - Что ты понял?
  
   - Понял, что у нас, то есть у вас, нет оружия, которое достанет Маленького Наполеона с Луны. Или по-другому: у вас нет связи с Луи Армстронгом.
   - Молодец. Ты хорошо все понял. Я оштрафую тебя только на двести пятьдесят долларов. И то только для того, чтобы ты не забыл, что нельзя подменять конкретное абстрактным. У нас серьезная работа. Ты же не полезешь в мотор, если тебя поросят завести машину?
   - Нет, конечно, нет.
   - Ты же не будешь называть курок спусковым крючком, ибо это то же самое, что лезть в мотор, когда хочешь завести тачку.
  
   - Больше не надо. Я все понял. Мы занимаемся угонами, а как сделана тачка, пусть думает механик. Или, что тоже самое:
   - Звезда, которую мы видим издалека, реально существует, даже если на самом деле, то есть при вооруженном взгляде, ее нет. Или, что то же самое, утверждение: Земля Центр Вселенной - реально. Реально, несмотря на то, что при ближайшем рассмотрении оказывается, что Солнце центрее. - И все-таки именно из-за штрафов начнется Мировая Революция. - Но это он только подумал. То есть сказал про себя. Потому что за слова Мировая Революция его бы высмеяли, ибо все уже давно знали, что это явный перебор. Никакой Мировой Революции не бывает.
  
   Далее... Одну минуту, хочу добавить для компьютерного редактора, что Кавычки здесь не применяются. Почему? Потому что кавычки закрывают канал связи с действительностью. Это в диктанте:
   - Мы с Марса и нечего о об... нет, вообще ничего не знаем. Поэтому прошу любить и жаловать:
   - Поставьте кавычки. - А здесь существует Контекст. Контекст вместо кавычек. Это посылка для существования романа. Слова автора принимают участие в действии, а не висят в воздухе. Вот теперь, далее:
  
   Далее, Квент и Санчо проходят натурализацию, и идут выступать сначала перед Чарли Зубочисткой, потом перед Маленьким Наполеоном. И да, надо где-то еще раз сказать, что Санчо уже был женщиной при переходе границы.
  
  
   На приеме у Маленького Наполеона
  
   Пили, Ад, Уп, Ксе. Попугай Леха. Второй Робот из Млечного Пути. Программа церковноприходской школы Во и Бу. Игра в котов и мышей на приеме у МН. Футбол - любимая игра Первых Секретарей.
   - Гол?
   - Нет, штанга.
   Закон - Коррупция.
  
   Больше ста человек собрались на презентацию книги Маленького Наполеона:
   - Сто секретов для ограбления банков. - Это были журналисты.
   Дело в том, что Маленький Наполеон очень уважал Черчилля. Ему пришлось заплатить большой штраф за неуплату налогов. Он решил пополнить свою казну, как Черчилль. Он написал книгу.
  
   После презентации должен был состояться праздничный вечер. На нем и выступали Квент и Санчо. Чарли Зубочистка проверил их натурализацию. Потом проверила охрана Маленького Наполеона. Здесь все вышло отлично, ибо Квент узнал бывших своих подчиненных.
   - Это же белая Контрразведка, - зашептал Санчо, да так громко, что проверяющие могли их услышать.
   - Тише, - тоже зашептал Квент, - эти ребята шутить не будут, если узнают меня.
   - Вы думаете, здесь никто не знает, что они белые? - спросил Санчо как можно тише.
  
   - Уверен, - ответил Квент. - Маленький Наполеон играет в Красных. Он хочет завоевать Восток. А Восток Красный по определению.
   Но на самом концерте, в женском платье, им никак не удавалось пукнуть. Тем более, что все силы ушли на две генеральные репетиции.
   Маленький Наполеон сказал:
  
   - Это шпионы. Расстреляйте их. - И махнул рукой.
   - И он прав, - сказал Пили, начальник контрразведки Маленького Наполеона. - Ведь если они не могут выстрелить один раз, то тем более не смогут несколько раз.
   А для Маленького Наполеона надо не просто пукнуть много раз, надо сыграть попой песню:
   - У попа была собака, - поддержал начальника Ади.
   - Это невозможно, - сказал Упи, - я имею в виду для них невозможно.
   - Выведите их во двор и расстреляйте за ящиками с бутылками из-под Виски Молт, - сказал Пили. - Это английские шпионы.
  
   У Маленького Наполеона была телка. Она как раз вышла во двор покурить. Обещала МН бросить, но пока не удавалось. Когда ребят вывели, она как раз бросила, докуренную до фильтра сигарету и собралась уходить.
  
   Далее, Ксе спасает Квента и Санчо. Маленький Наполеон прощает ребят, а они взамен дарят ему говорящего попугая. Это известный Леха.
  
   Маленький Наполеон как раз предложил тост. Как Наполеон любил короновать себя и других лично, так и тост за свою новую книгу, МН предложил сам:
   - За шестой том! - гаркнул Лин. А это был именно он. Третий Робот из Созвездий Млечного Пути. Он был главным гангстером двух смежных районов и получил в Америке псевдоним Маленький Наполеон. Он хотел грохнуть Чарли Зубочистку и получить в свое владение третий район.
  
   Этот третий район, с которого собирал дань Чарли Зубочистка назывался Брайтон. Район у теплого моря. Некоторые историки тогда считали, что Чарли Зубочистка это небезызвестный тогда Троцкий, которого Лин всегда мечтал грохнуть. Нет, это был Второй Робот из Млечного Пути - Батька Махно.
   Ксе вошла как раз тогда, когда Лин пил за написание шестого тома. Книги Маленький Наполеон сам почти не писал. Не то, что было лень, а просто у него, как и у двух Роботов из Ориона Во и Бу была введена неправильная программа. Считалось, что жители Земли и Пандоры вообще не грамотны, поэтому для лучшей адаптации университетскую программу им не вводили.
  
   Два класса церковно-приходской - и Робот считался уже профессором. И то много. Считалось, что непосредственная адаптация на месте - это лучший учитель. Возможно также, что система полученной в Млечном Пути информации получила повреждение на орбите Земли или Пандоры. На орбите Роботы обычно отсыпались после долгого пути, а, как известно, меньше знаешь - лучше спишь. Или:
  
   - Чем меньше женщину мы любим - тем легче нравимся им ей. - Имеется в виду Земля. То есть, на орбите происходила автоматическая подстройка образования, необходимого на Земле.
  
   Поэтому и писал книги за Маленького Наполеона другой человек. Кто это? Пока об этом ничего не сказано. Но, надеюсь не Пелевин, и не Сорокин. А с другой стороны, вроде больше некому. Вряд ли, вряд ли. Хотя бы уже потому, что тогда получается, что Маленького Наполеона окружали одни шпионы Батьки Майно. Или хитрый Лин специально окружал себя шпионами, чтобы было кого отправлять в лагеря и расстреливать? Это не исключено, если предположить, что у него была программа честности. Не зря он иногда себя и называл:
  
   - Лин Честный. - Тогда он мог убивать собак, кошек и тараканов только за дело. А все люди, проходя через Пандору, такими и были, по мнению Темной Синевы над Млечным Путем. Люди, если и существовали когда-то, то однозначно они не были лучше кошек, собак и тараканов. Взять хотя бы собаку. Если я ее вижу, то не могу не улыбнуться. На сердце радость. У нее такие великолепные смешные ушки, глазки, нос, лапки.
  
   - Как подумаю об этом, прямо кончаю, - сказала Ксе и вбежала в зал.
   Все продолжали смеяться, только Маленький Наполеон остановил руку с виски молт на полпути. Он все слышал.
   - В честь твоего праздника, май диэ чайлд, я делаю тебе сразу два дополнительных подарка. Первый, это:
  
   - Охота на мышей, а второй ты получишь потом. - И тут на середину огромного зала по разноцветному кафелю выскользнули Дон Кихот и Санчо Панса.
   Лицо Маленького Наполеона исказила гримаса невыразимой злобы. Он хотел приказать тут же расстрелять охрану, но разумно решил, что сейчас других людей, на которых он мог бы положиться, нет. Хотя и эти оказались не так надежны, как он думал.
  
   - Подайте мне лук и стрелы, - мрачно сказал он, и выпил свой виски. Потом добавил: - Нет, лучше пулемет-автомат Томсона.
   Квент и Санчо ужаснулись. Они попросили разрешения попробовать еще раз.
   - Что еще раз? - грозно переспросил Маленький Наполеон.
   Сказал Санчо:
   - Ну, натурализоваться под песню:
   - У попа была собака.
  
   - Вам разве не сказали, что за убийство собаки здесь в течении суток проводится суд Линча?
   - Но нам сказали... - начал Квент. - Мы учили именно эту песню.
   - Тот, кто вас послал сюда, очевидно хотел, чтобы вас здесь ухлопали, как мух. Хорошо, я дам вам шанс. Сыграем в кота и мышей.
   Они молча согласились. Они думали, что это будет, что-то из Робин Гуда. Кот будет стрелять из лука, и мыши будут пытаться ускользнуть от стрел. Но, к их удивлению, в зале быстро смонтировали футбольные ворота, и Маленький Наполеон поставил мяч на одиннадцатиметровую отметку.
  
   - Если вы пропустите хоть один гол, я отдам вас моим людям, - и он показал на трех диких зверей: огромного медведя, зубастого волка и клыкастого кабана. Это были Пили, Ад и Уп. Только одетые по случаю праздника уже в шкуры диких животных.
   - Я никогда не играл вратарем в футбол, - сказал Квент.
   - Я тоже вратарем не играл, - сказал Санчо.
   - Это не имеет значения, - сказал Маленький Наполеон. - Здесь все просто: да-да, нет-нет. Я даю вам шанс.
  
   - Может быть, наоборот, - сказал Санчо. А Маленький Наполеон только этого и ждал. Забить ему было нельзя. У него был чип вратаря. С неба дали, как запасную профессию. Но кто об этом знал? Никто.
   Первым бил Квент. Когда-то он попадал в девятку. Сейчас вряд ли получится. Но попробовать надо. Ведь надо забить всего один раз. Когда-то ему повезло, и он забил. Было это на даче. Дочка Первого Секретаря обкома мечтала дать ему, и дала. Но утром ее отец вышел на пробежку и засек их.
  
   - Ночи не хватило, - сказал он, и хотел бежать дальше, но тут увидел счастливое лицо своей дочери, которое высовывалось из палатки. Не заметив отца, она продефилировала по дощатому настилу. Все бы ничего, но кроме туфель на высоких каблуках на ней ничего не было. Папа не споткнулся и не упал, не поставил себе синяк под глазом. Он просто остолбенел. Знал, знал он, что сынок соседа по даче трахает разных проституток, почти, как Тулуз Лотрек. Но ведь не соседок по даче! Хотя на самом деле это же самое обычное дело. Кого же и трахать тогда, если не знакомых?
  
   Сосед когда-то был вратарем сборной университета, поэтому он сказал, что если Квент забьет ему, то он его простит. Нет, значит, Квент достанет ему рукопись.
   - Какую рукопись? - спросил парень.
   - Рукопись гимна, который написал твой отец, парень, - сказал Первый Секретарь. Квент тогда согласился. Еще в первом классе он мечтал поступить в цирк, так как увидел там прекрасную даму, похожую на Ксе. Поэтом три года тренировался разным трюкам с мячом. Главным из них был трюк попадания в девятку девять раз. Правда, всегда в один и тот же угол. В правый от себя. Ибо бил он:
  
   - Щечкой.
   Далее, Квент два раза попадает в девятку, но МН оба раз берет эти не берущиеся мячи. Он бы попал в правую девятку и трений раз, но было совершенно ясно, что МН возьмет и третий раз. Тогда бьет Санчо. Мяч летит по дуге мимо ворот, но неожиданно поворачивает, как будто его сдул ветер. Он уже почти в воротах. Маленький Наполеон прыгает и падает на пол без мяча. Он не смог на него среагировать, ужаснулся народ на пиру. Такого еще никогда не было.
   - Гол! - кричит Санчо.
   - Гол! - кричит Квент.
   - Гол! - кричат все гости. Они почему-то так сильно болели за Квента и Санчо, что потом им пришлось за это расплачиваться своими должностями, сроками, жизнью.
  
   - Слово на букву Х - штанга! - сказал Маленький Наполеон. - И тут все увидели, что это действительно штанга.
   Далее, что необходимо придумать Квенту и Санчо, чтобы спасти свою жизнь? Гимн или закон, по которому будет жить будущее государство рабочих и крестьян. Закон этот - КОРРУПЦИЯ.
  
   Но известен ли он ребятам?
  
  
   ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
  
   ВОЙНА
  
  
   Ресторан Прага
  
   Ресторан Прага. Гайдар, Нано, Маленький Наполеон. Борис Бер. Абель. Киндзмараули. Хванчкара закончилась. Война против Америки. Абба. Стивен Спилберг. Ле-Нин. Тетя и Мотя. Рузвельт, Черчилль, Лин. Адн. Ники Богос. Нин покидает Мавзолей. Молчановский хочет стать Ле-Ниным. Так говорил Заратустра. Колыма. Славно выпить на природе. В соседнем зале заиграли Чингисхана. Молчановский стреляется в Аббой. Лин. Уп. Бонни и Клайд. Охранник в каракулевой папахе. Это Майно. Красно-сине-белая Площадь. Маркс и Энгельс. Датская Принцесса Надя. Вставка. У Кремлевской Стены расстреливаем только генералов. Истина - это Реклама. Бонни уволена из Средств Массовой Информации за глупую критику Командарма Гайя. Дан Приказ - ему на Запад! Ей - зав столовой в Кремле.
  
   - Прощай оружие, - сказал Гайдар. Он получил назначение в Америку на строительство Силиконовой Долины. Он и Нано. Такой пункт был включен в договор между Маленьким Наполеоном и Рузвельтом. Этот пункт договора должен быть выполнен, как предварительный пункт перед открытием Второго Фронта. Он был знаком благих намерений. Гай был уже назначен Генеральным Директором всех Научно Исследовательских Институтов Силиконовой Долины. Нано Начальником Производства. Они уже отмечали свой отъезд в ресторане Прага.
  
   Они сидели скромно, вдвоем. Принесли жареного поросенка. Но Гай попросил отнести это блюдо на стол девушек, сидевших тоже вдвоем у зеркал под Большой Пальмой.
   - Если ты хочешь телку на прощанье, - сказал Нано, - давай пригласим их сюда.
   - Мне кажется, это неудобно, - сказал Гай. - Пусть придут сами.
   - Сами? - переспросил Нано. И кивнул метрдотелю: - Пусть придут сюда сами. Поставьте поросенка опять на стол. Пожалуйста.
   - И еще бутылку Вдовы Клико и по бутылке Хванчкары и Киндзмараули.
  
   - Киндзмараули и Вдова Клико есть, а Хванчкара кончилась, - сказал Метрдотель. В этот день метрдотелем в этом Золотом Зале был Борис Бер.
   Должен был быть Абель, но Борис купил этот день, подарив Фишеру Абелю бильярдную в Парке Горького. В этом же зале, только за аркой гулял Лин со своей компанией.
  
   Дальше, война против Европы вместе с Хи. А против Америки?
  
   - Кто скупил всю Хванчкару? - спросил Гай просто так, чтобы хоть что-то сказать. Он пытался отрезать небольшой кусок поросенка, но метр не сказал официанту, чтобы был подан специальный острый нож для разрезания поросенка.
   Официантом здесь был Абба. Он был отправлен сюда за то, что соблазнил дочь Стивена Спилберга. До этого он сыграл роль русского агента, работника ЦРУ. В конце фильма выяснялось, что работа русского агента шла под контролем Службы Безопасности.
   Далее, в ситуации принимает участие Ле-Нин. Он и переворачивает фронт войны против Европы в союзе с Хи.
  
   - Хванчкару закупили американцы и англичане, - сказал метр. Он позвал Аббу и сказал:
   - Порежь поросенка. И да: оставь Монте. Узнает ее муж, он тебя грохнет. - А мужем Монте был киллер Дар. С недавнего времени здесь он работал барменом. В этот день он позвонил и сказал, что не выйдет на работу. Точнее, он сказал, что задержится, но Бер попросил его:
  
   - Лучше отдохни, Дар. Можешь совсем не выходить сегодня. - Сегодня он сам был за бармена. За метра и за бармена.
   - Что здесь надо этому Беру? - подумал Абба и сказал, что это его дело, кого щупать в перерывах между подачами блюд и вин.
   - Не забывай про свою непосредственную работу, - сказал Бер.
   - Да пошел ты. Учитель мне нашелся, - сказал Абба про себя. - Ибо именно из-за мыслей вслух он достукался до роли официанта, пусть и в кремлевском ресторане.
  
   Официально, обедали и справляли юбилеи, конечно, в Метрополе. А здесь, в Праге обычно встречались дублеры. Народ и верил этому, и нет. Кто говорил, что агенты КГБ специально распространяют эти слухи, чтобы не дублеры, а самая, что ни на есть настоящая верхушка, могла кутить в Праге, пользуясь всеми благами демократии, как все остальные люди. А кто говорил, что действительно дублеры. Им тоже надо отдыхать. И попутно вводить в заблуждение неопытных залетных шпионов.
  
   Сегодня Тройка собралась по Чрезвычайному поводу. Сначала стало известно, что с Хи кто-то провел переговоры, что тот даже приостановил наступательные действия против Российских Революционных Республик.
   - Потом, - сказал Лин, - было обнаружено, что на месте Нина в Мавзолее лежит скандальный русско-американский актер Абба. Арестованы, прикидывающиеся благонадежными две немецкие шпионки Тетя и Мотя. Они в последний раз снимали Аббу в роли немецко-японского шпиона Доктора Зорге. Сейчас мы разбираемся, кто их на это надоумил.
  
   - Так значит, Нин все-таки жив? - спросил Черчилль, от волнения сам себе, наливая французский коньяк.
   - Дело в том, - начал Лин, но не знал, как продолжить.
   Рузвельт не пил, но на этот раз выпил и он. Чего? Не написано. Ну, уж во всяком случае не минеральной воды. Ибо:
   - Не по ситуации. - Все были очень напряжены.
   - Дело в том, - опять начал Лин, что...
   - Да не тяните вы этого, как его?.. кота за хвост, - сказал почти злобно Черчилль. И добавил: - Говорите же, наконец, в чем дело?
  
   - Послушай, друг, - сказал Лин, еще не позабывший замашки Маленького Наполеона, - быстро только эти, как их?.. слоны могут.
   - Не хотите говорить - не надо, - сказал Рузвельт. И добавил: - Только я не понимаю тогда, зачем мы сюда приехали?
   - Я хочу говорить, хочу, - быстро заговорил Лин, - только не знаю, как начать. Боюсь, не поверите вы.
   - А вы не бойтесь, - сказал Черчилль.
   - Бояться-то, я не боюсь, только боюсь, что переведут неточно. Думаю, что в английском, да и в американском еще нет таких понятий. - И он крикнул:
   - Ад, переводчика сюда!
   Контрразведчик позвал Ника Богос. Востер был переводчик, ох востер.
  
   - Спляши-ка нам, Ники, - сказал Лин. - Да в присядку, да в присядку. Ох, хорош переводчик! Битлз любит. Ох, как любит. Жуки, говорит, навозные! О. как перевел! Хорош.
   - А зачем он пляшет? - спросил Рузвельт. - Не пойму.
   - А я уж понимать начал, - сказал Черчилль. - Чтобы дурь вышла - вот и пляшет.
   - Правильно, - сказал Лин. Он похлопал Ники по чубу: - Жук майский. Махни, да переводи.
   Выпил Ники сто грамм, да еще сто грамм, и переводить начал.
   - Судя по его бормотанью, получается, - сказал Рузвельт, - для передвижения Нину нужен человек. Он хромой?
  
   - Хромой, как Адам-грешник, - сказал Черчилль. - Кажется, я начинаю понимать.
   - Пошути еще, Ники, - сказал Лин.
   - Так это, я уж вроде все сказал.
   - Не болтай зря. Выпей еще сотку, да поясни господам, что ты, жук майский, имел в виду.
   Несмотря на пояснения недоброжелателей, Ники Богос перевел Битлов точно. Ведь навозный жук, это тот, по словам академика Панченко, кто вышел за пределы своей деревни и открыл для себя новый мир. А потом и для других, естественно.
   - Кто-то должен был вывести Нина в этот мир. Сам бы он не ушел, - сказал Лин. А что было делать? Ники напился и упал под стол.
   - Господи, помилуй, - сказал Черчилль.
  
   - Н-да, - сказал Рузвельт. - Дела. Где же его теперь искать? - И добавил: - Если это он вел переговоры с Хи, нам конец.
   - Опять мир, - печально сказал Черчилль. И добавил: - Опять Брест-Литовский мир. С немцами. Я не удивлюсь, что это именно так. Хи не наступает.
   - Нужно заключить Пражский пакт, - сказал из-под стола пьяный Ники Богос. - Прага-Саркази.
   - А при чем тут Саркази? - спросил Лин.
   - Саркази? Ни при чем, - ответил парень. - Просто так положено: Гей-Люссак, Бойль-Мариотт, Саркази-Пражский. И так далее.
  
   Лин заглянул под стол, покачал головой и опять опустил длинную скатерть.
   - Вот они, ученые, - добавил он, - только бы под столом валяться. Надо отослать в Шарашку.
   - Надо отослать его в Шарашку, - сказал Черчилль. И добавил: - Пусть там клею попьет заместо коньяка.
   - Я тоже так думаю, - сказал Лин.
   - А он читает ваши мысли, - сказал Рузвельт и кивнул на Черчилля. - Если сейчас не скажет, - он кивнул под стол, - кто Ле-Нин - пусть едет в каторгу. Я хотел сказать в Шарашку. Пусть там развивает свои умственные способности про квартет Битлз.
   И услышали они голос пророческий из-под стола:
  
   - Абба.
   Далее, муж Монте, Молчановский, хочет стать Ле-Ниным.
   Франклин Рузвельт глубоко вздохнул. Он сказал:
  
   - Я ничего не понимаю. Честно. Получается, что любой мог зайти в Мавзолей и унести Тело Нина?
   - Вы совершенно правы, - сказал Лин. - Это очень хороший вопрос.
   - Здесь даже не один, а два хороших вопроса, - сказал Черчилль.
   - Нет, - сказал Лин. - Вы совершенно правы. Унести Нина мог только тот, кто обладает внутри себя тремя точками. - И добавил: - Правильно, я говорю, Ляо Мяо? - Так он обращался иногда к Ники Богосу за то, что тот по его же просьбе иногда цитировал ему слова Ляо Цзы.
  
   - В общем-то, так говорил не только Ляо Мяо... прошу прощенья, - начал свою речь из-под стола ученый, - Ляо Цзы. Так говорил Заратустра.
   - Короче, Склифосовский, - сказал Черчилль, неплохо разбиравшийся в русском фольклоре. Единственно чего он не знал, это применения слова Заместо. В конце своей речи филолог напомнил ему это, сказав, что:
  
   - За место, между прочим, у нас платят только в Большом Театре. В другие места садятся без! платно!
   - Эти три точки, или три круга, означают Я в Другом Я. Поэтому Абба просто мог сказать не Нину, а самому себе в Нине: - Бери свою постель, и иди домой. Или, что тоже самое: - За мной.
   - Нин знал об этой теории? - спросил Рузвельт.
   - Знал, знал, - сказал сам Лин. - Он ведь Канта любил. Поминал его часто. У него даже был свой Бурбу, который переводил ему трудные места. Так вот этот Кант говорил, в общем-то, тоже самое, что и другие уважаемые люди, оказавшиеся, тем не менее, на Колыме. Спой нам про Колыму, братец, - обратился Лин к столу, под которым сидел певец.
   Певец поет:
  
   - Славно выпить на природе, где не встретишь бюст Володи. (Далее по тексту).
   - Угу, - крякнул Черчилль, - уже и песню придумали.
   Лин позвал Ада и Упа, и сказал, чтобы певца отправили сначала в Шарашку, а потом и на Колыму.
   - Допелся.
   После непродолжительного молчанья Рузвельт сказал:
   - Как же ты теперь, брат, будешь управляться без своего Медиума?
   - Он был мужик. А мужиков в России много, - ответил Лин.
   - Не скажи, Лин, - Черчилль опять налил сам себе. - Распутин был один.
   - Да кто он такой этот Распутин?! - разозлился Лин. - Мудак. Одно слово:
  
   - Мудак.
   - А говорят, что Хи - это немецкий Распутин.
   Лин только рукой махнул.
   - Так кто он такой этот ваш Абба?
   - Голливудский актер. Специализируется на отрицательных ролях.
   - Какова его специализация? - спросил Чер, очищая кожуру с яблока. - Неудачливый герой-любовник?
   - Нет, его амплуа - это экстремисты.
   - Ира, что ли?
   - Нет, обычно он играет русских генералов.
   - Экстремист-ски настроенных русских генералов?! - с ужасом повторил Черчилль. - Если они объединятся с Хи, то первым делом пойдут на Англию.
   - Зря вы Медиума арестовали, - сказал Рузвельт, - щас бы спросили, где он может находиться в данный сиюминутный момент.
   - Да и непонятно за что? - сказал Чер.
   Я, между прочим, сокращаю не из своего ума. А так написано.
  
   Опять привели ботаника Ника Богоса. Считай за счастье, что не Набокова. Ничего с ним не сделалось. Только губа была разбита.
   Ответ Лина на вопрос Чера.
   - Видите ли, я управляю просто: с помощью закона Коррупции. Несмотря на насмешки Датских Принцесс, у нас все заинтересованы в общем деле. Ибо все знают всё друг о друге. Например, устроил себе цех обувной - поделись с товарищами. Ведь они всё про него знают. А знание это я им передал. Я поделился с моими людьми всезнанием, точнее всё слышанием, а это и есть демократия. Не правда ли? Коммунизм!
  
   - Значит, коммунизм - это такая коррупция, о которой и не знает никто, - печально сказал Черчилль. - Мафия это, а не коммунизм.
   - По-вашему мафия, а по-нашему - семья.
   - Тогда я не понимаю, почему за:
   - Володьку, - вы своего, можно сказать, родного Медиума хотели отправить Наколыму? Он ведь вам не родственник.
   Лин тяжело вздохнул, потом вымолвил:
   - Родственник, ребята, ох какой еще родственник! Я вот всё слышу. Всё, что и не говорят, а только думают. А он -Управляет! Вот был бы он здесь, сказал бы мне:
  
   - Лин лезь под стол и кукарекай, - пришлось бы. - Марсельезу бы спел. Сказал бы: - Поцелуй врага твоего, Доктора Зорге, - поцеловал бы. Ох, чего бы я только не сделал. Всё бы сделал.
   Потому я и заложил его кирпичами в мавзолее. Но вот нашелся отрицательный герой. И увел моего Нина. Падла. Честное слово, падла. - И добавил: - спляши, Ники, выпей хорошего коньяку, да войди в транс. Скажи, где этот Абба сейчас находится. Сможешь? Получишь свободу. Дачу в Переделкино и Ста-Линскую Премию. Купишь себе Победу, найдешь хорошую телку. Давай, стучи. Надо сказать, что Ник Богос входя в транс - стучал.
  
   Кстати, Лина иногда уже начали называть Ста-Лином, потому что он, как Элвис Пресли завел себе больше Ста дублеров-двойников, чтобы никто не знал, откуда сегодня ведется прослушка. Видят в Оружейной Палате, думают... Хотя, что тут думать? Я думаю, Лин назвал себя так, чтобы просто побольше страху навести, чтобы верили больше в то, во что и верить не обязательно, ибо и так:
  
   - Всё правда! - Но ведь некоторые не верят же ж, - сказал бы Акс.
   Упрямый Ники для начала опять запел:
   - Хорошо пить на природе, где не встретишь бюст Володи. Дятел в дерево стучит... И показывает на Аббу. Он здесь! - Да так завизжал, что у присутствующих затряслись поджилки.
   Далее, начинают ловить Аббу в соседнем зале, где он работает официантом.
   Спасение приходит оттуда, откуда его не ждали. Молчановский прибывает с Земли на роль Ле-Нина. С ним адъютант Шарапов. Все сначала думают, что Молчановский это Володя, но только Высоцкий.
  
   - Ноги зябнут, - завизжал, как будто его режут, Ники, - руки-и зябнут! - добавил он устрашающим голосом. И завершил так, что многие не устояли на ногах, и выронили, предложенные барменом стаканы: - Не пора ли-и нам дерябнуть?!
   Даже Лин выронил кубинскую сигару, присланную ему с Кубы через Черчилля. Казалось, и руки, и ноги этого парня излучают высоковольтное сияние.
  
   В соседнем зеле заиграли Чингисхана.
   - Чин-чин-Чингисхан. - Ребята, исполнявшие песню, были из Швеции. Они были счастливы. Они заработали на этой песне по пятиэтажке, набитой звукозаписывающей аппаратурой. Каждый. Никогда не видел таких счастливых людей.
  
   Гай хотел пригласить Капитанскую Дочку, но Ксе успела первая - она сама вытащила этого российского Эйнштейна из-за стола. Эйно в общем-то был Нано, который в этот момент вывел Капитанскую Дочку на середину зала, а Гай - это... это командир штрафных батальонов. Да, как это ни печально. И скоро, скоро вместо Силиконовой Долины пошлют его на Фронт, командовать штрафными батальонами. А сколько их!.. Пол России. Такова уж у него Планида, видимо.
  
   Абба, хотя это было строго запрещено, вытащил танцевать Монте. Она сначала отнекивалась, потом пошла плясать губерния. Чингисхан объединил всех, всех лишил разума. Борис Бер понял, что управлять банком легче, чем быть метром в кабаке. Он бегал кругами, а танцующие не обращали на него внимания.
   И тут прокатил по Арбату Мерс. Такой Мерс! Лучше, чем у генерального прокурора. Лучше, чем у артиста Высоцкого, лучше, чем у Миронова. Это был Дар. Никого не боялся, подлец. Поговаривали, потому и не боится, что иногда исполняет заказы Лина. Уж он был на втором этаже, когда передали Борису Беру, что Дар поднимается сюда, на третий этаж.
  
   - Прекрати этот танец, - Борис Бер потащил Аббу из круга. Но Монте, уже закружившаяся в танце, схватила Аббу за руку и не отпускала. - Монте, Дар идет сюда! Выйди из круга.
   Сука! Он всех нас из-за тебя перестреляет. Бер глянул на арку, и увидел контрразведку Лина. Пили, Ади и Упи стояли под аркой, каждый с двумя маузерами. К несчастью, они не знали, что из этих ребят Абба.
  
   Единодушно они решили, что это Дар, которого, впрочем, они знали. Но в свете мигающих фонарей Дар показался им тем, кого они ищут. Телохранители ринулись прямо через центр танцплощадки. Визг и писк танцующих Чингисхана оглушили ребят. Монте дала Пили по яйцам, а Капитанская Дочка вцепилась в волосы Аду. Уп упал на пол, и как Уж прополз между ног к выходу, где стоял Дар.
  
   Далее, Уп берет в плен Дара. Как? пока тот отвлекся на Монте.
   Дар подошел к Аббе и спросил, почему тот так развязно танцует с его женой.
   - Она тебе не жена, - бросил небрежно бывший генерал.
   Дар проорал, пригнув к себе голову Аббы, что нет, жена.
   - Нет, - сказал Абба, но Дар его не услышал, но понял по губам. Он опять пригнул к себе голову Аббы, чтобы тот, несмотря на силу музыки, понял, что ему говорят.
   - Итс май вайф. Это моя жена.
  
   Абба хотел опять сказать, что он этому не верит, но вдруг понял, что на ноги ему надели наручники. Такие большущие наручники. Они как будто специально были для этого сделаны. А так оно и было. Этот Уп специально носил их с собой в надежде поймать кого-нибудь за ноги. Он долго тренировался ползать ужом, что уже сам себя называл не Уп, а Уж! Да, вот так-то. Все думали, что Уп споткнулся и заскользил на животе по натертому паркету, как клоун. То есть случайно. По неловкости. А он сделал это специально. Рисковый парень. Думали, конец Упи. Ан, нет, он опять с нами. Дар бы кончил его, но ослеп от ревности к своей подруге Монте.
  
   Пили и Ад взяли под руки Аббу, но он бросил одного через плечо, а другого через спину, и хотел выпрыгнуть из окна. А ведь это третий этаж! Борис Бер успел схватить Аббу. Но тот упрямо тянулся к окну, как утопленники тянутся к воде.
   - Так и полетели вместе, - доложил через пять минут Пили.
   Лин и его гости только покачали головами, можно сказать, от ужаса, когда он добавил, что Абба и Бер не разбились.
   - Может ремонт еще шел на втором этаже? - спросил Лин. - И они упали в люльку?
   - Нет, - печально ответил юрист Пили, любивший правду и точность, как всякий юрист, попавший в это дело из деревни. Счастливый человек. Все время улыбается, ибо понимает: - Его дело правое. Да-а. Если бы не штрафные батальоны Гайдара. Хорошо, что уезжает завтра этот его противник к черту на куличики в Силиконовую Долину. Пусть там его правда торжествует.
  
   - Куда же они делись? - спросил недоуменно Черчилль.
   - Может они инопланетяне? - спросил Рузвельт и посмотрел на Лина, которому он уже продал двух инопланетян Во и Бу в доплату за Аляску. Уж чего он только не передал этому Лину за эту Аляску. Можно бы, наверное, Африку купить за эти деньги. Как говорится:
   - Напиши мне, мама, в Египет:
   - Как там Волга моя живет?
   - Значит, это действительно Нин, - добавил Рузвельт. - Надо его найти, во что бы то ни стало.
   - Они сели в такси, - сказал Пили.
   - А второй-то кто? Бер? Это плохо, - сказал Лин. - Надо быстро их найти.
  
   А Абба в это время никак не мог отвязаться от Бера.
   - Из-за вас меня поймают, - сказал Абба. - Я должен пройти идентификацию и объединиться с Хи, чтобы вместе выступить против мировой буржуазии. В этот раз, наконец-то, Мировая Революция:
   - Свершится!
   Объединение с Хи временное. И вы знаете, почему оно происходит? В этом арийце находятся три мои точки. Вы хоть понимаете, что это такое? Вы вообще в курсе, что такое дзен-буддизм? Вы хоть когда-нибудь были на Тибете? Нет? У нас нет ничего общего! Нет, нет и нет! Отстаньте от меня. Брысь!
   - У меня есть банк, - сказал Бер. И добавил: - А вам нужны деньги.
  
   - Вы меня озадачили, - сказал Нин, и внимательнее присмотрелся к своему навязчивому спутнику.
  
   Далее, прибывает Молчановский и стреляется с Аббой, как Онегин с Ленским. Кто из них убит? Вот в чем вопрос.
  
   Привели двух ребят. Лин спросил:
   - Вот из ит? Что это такое?
   - Задерживают все подозрительные парочки, - доложил Уп ибо его Лин назначил на сегодня главным за поимку Дара, который не ответил на последнее приглашение Лина. Проигнорировал без всяких причин. Ходили слухи, что такого не может быть. Но вот вам, пожалуйста - есть.
  
   Пили за плохо проведенную операцию по задержке Нина пока не расстреляли, но предупредили, что такое с ним может случиться, если в самое ближайшее время он не исправится. Было даже упомянуто имя Лупиллы. Вот Уп и приказал задерживать все подозрительные парочки в диаметре пяти километров. Имеется в виду от Арбата до Праги, и от Пекина до Кремля. Попались Бонни и ее несчастный Клайд. Несчастный, потому что Бонни сказала ему, что любит другого.
   - Кого? - поперхнулся Клайд дымом дорогой сигареты Мальборо. Она указала на капитана в каракулевой шапке.
  
   - В жизни не видел такой злобной физиономии, - сказал Клайд. - Тем более у него шрам за ухом. Впрочем, это не важно, - добавил он, и пошел топиться в фонтане ГУМа. Они сидели в уличном кафе с прямым видом на Красно-Бело-Синюю Площадь, в простонародье называемую Добровольческой. Это прямо, а налево был Храм Василия Блаженного. Мавзолей тут недалеко, где еще недавно лежал живой Ле-Нин, Васильевский Спуск, где Чемпионы Мира по шахматам проводили сеансы одновременной игры.
  
   А также здесь висели два огромных экрана, захваченные с упавшей в Пустыне Сахара Тарелки, на которых Маркс и Энгельс играли в покер. И что самое интересное, каждый день у них начинался новый матч. Так было запрограммировано где-то на Орионе, а скорее всего еще дальше. В Млечном Пути, я думаю. Многие делали здесь весьма большие ставки. Ибо все было по-честному. Никто, даже Лин не знал, что из них выиграет сегодня. Игра шла в реальном времени.
  
   Некоторые даже спали здесь, не уходили домой вообще. Демократия. Кто в карты играл, кто в шахматы, кто мог подняться на Статую Свободы и сказать любую речь. Единственно чего не разрешалось это Доказывать Великую Теорему Ферма. И не потому, что Французская Академия Наук решила, что такое доказательство никому не понять, а просто это могло так сильно изменить картину существующего мира, что многие перестали бы верить, что находятся в Раю, и захотели бы опять вернуться на Землю, туда, где еще не произошел Конец Света. А такие места Там еще были.
  
   Эту Статую Свободы Лин выпросил у Руза, сокращенное от Рузвельт. Ведь американцы так любят все сокращать! Кажется, нигде не написано за что. А! вот:
   - В доплату за Аляску. - В доплату за Аляску! Опять за Аляску! Эта Катерина была права. Однозначно. Америка теперь у нас в вечном долгу. Правда, здесь есть одна серьезная неувязка. Многие в последнее время стали считать, что эту Датскую Принцессу звали... нет, не Ксе, а Надя. Надежда, мой компас Земной, а удача - награда за смелость. Не то, не то, не то! Но не будем опережать события.
  
   Как ее звали, мы скоро узнаем. Я заглянул на пару страниц вперед. С Доказательством Великой Теоремы Ферма это реально. Хорошо, что этого доказательства не знала Агата Кристи. Не только не было бы никакого кайфа читать эти ее отличные произведения искусства, но и писать их было бы просто невозможно. Ибо: нельзя ничего разгадать, если и так все известно.
  
   Итак, этот Клайд не утонул в фонтане Гума, так как его спас этот злой капитан в каракулевой шапке и со шрамом на шее, за ухом. Это был начальник Смены Караула по имени Майно. Я уже говорил, что в Первом Томе его фамилия была Махно. Не думаю, что это совершенно разные люди. Просто автор, а скорее всего, переписчик, спутал мизинцы рук. Правый принял за левый, а левый, наоборот, за правый. И более того: даже боги слегка меняют свои имена в зависимости от места и времени жизни. Чего уж спрашивать с собак, кошек и тараканов. С людей тоже не спросишь. У них на все один ответ:
  
   - Традиция. - И заложил ее Нин. Уж он-то имел имен!.. Ни в сказке сказать, ни пером описать. Как его только не называли. И Сократ, и Ляо Цзы, и Лев Толстой.
   - Что ты делал в Фонтане? - строго спросил Лин. Он всегда считал, что надо начинать с самого простого подозрения. А через этот Фонтан Встреч Потерянных Душ, можно было попасть в Кремль. Только надо было знать пароль. Какой был пароль? Увы, я пока его не знаю.
   - Вечный Покер. - Это пароль?
   К счастью для него это был не пароль. Клайд просто так ляпнул это, в надежде на свой большой ум.
  
   - Я угадал? - спросил Клайд. Он стоял на паркете в восьми метрах от Лина.
   - Если бы ты угадал, сыном, - устало сказал Лин, - тебя бы уже расстреляли.
   - У Кремлевской стены? - Этого не ожидал никто. Даже отстраненный от командования контрразведкой Лина Пили зябко передернул плечами.
   - Ты генерал? - спросил Лин.
   - Нет, - ответил уже оробевший Клайд.
   - Теперь, да, - сказал Лин и улыбнулся. Он добавил: - Что надо сказать?
   - Спасибо.
  
   Все рассмеялись. Даже обычно унылый из-за своей недоверчивости Чер, пошутил:
   - Парень рад.
   - Теперь расстреляйте его у Кремлевской стены, - сказал Лин.
   - Но вы только что сказали, что я назначен генералом.
   - Дело в том, что у Кремлевской Стены мы расстреливаем только генералов. Теперь ты можешь быть там расстрелян. - Потом добавил, видя, что парень очень опечалился: - В следующий раз. В следующий раз, - повторил Лин, - обязательно так и будет.
   - Значит, я Генерал?
   - Да, - сказал Лин, - не робей, садись сюда, обмоем.
  
   Официантки сразу поставили перед Клайдом несколько холодных бутылок Двойного Золотого и, разумеется, Линского. Двойное Золотое еще можно было найти в Большом Сиэте, попить его там вдоволь, если не уходить с перерыва на Лебединое Озеро, а глушить это пиво в буфетах. Линского в продаже никогда не было. Чем ему так понравился Клайд? - Ладно, узнаем позже.
  
   - Линское?! - удивился Клайд. - Я думал, это легенда.
   - Нет, это не легенда, - сказал Лин. И добавил: - Может быть, ты думаешь, что и стерлядь - легенда? А черная? Тоже легенда? Для тебя теперь это реальность. Слышал, надеюсь, когда-нибудь про Социалистический Реализм?
   - Конечно, слышал, - ответил Клайд и открыл первую бутылку. Официантка поставила перед ним еще не оттаявшие, но порезанные на средние пластинки Крабовые Палочки.
   - Зачем это? - спросил Лин.
   - Я сам попросил принести, - сказал Клайд.
   - Зачем?
  
   - Чтобы попрощаться. - Все улыбнулись, а некоторые даже засмеялись. Клайд решил, что так можно прослыть шутом, и решил больше не шутить. Хотя какие тут шутки? И он решил больше не смеяться.
   - Ну, я тебе говорил, что у меня есть к тебе одно условие? - спросил Лин.
   - Кажется, да, - ответил слегка захмелевший Клайд.
   - Какое? - спросил Лин.
   - Я забыл.
  
   - Хорошо, я тебе напомню: у тебя должна быть жена. - И он добавил: - Сейчас мы тебя женим. - Лин обвел хмельным взглядом официанток. А это были все те же: Пили, Ади и Упи. Только переодетые в женские сарафаны, или мини-юбки, в зависимости от времени дня. Другим Лин не доверял обслуживание себя, ибо тогда долго пришлось бы искать виновного. А так мог быть виноват только кто-нибудь из троих. Всего-то из троих надо искать виновного. Так, между прочим, родились знаменитые Тройки.
  
   - Нет, сэр... это ничего, что я вас называю сэром? - сказал уже выпивший сто пятьдесят грамм виски молт Клайд. - Это, не забывайте, что он пил еще пиво. Две Двойного Золотого, три Лина. Куда так много воды? Ну, во-первых, это не вода, а пиво, а во-вторых: даже обожравшись, не откажешься же от Итальянских Конелоне с Гребешками, Норвежской Семгой и Базиликом? Нет. Разумеется, нет!
  
   - Нет, это нормально, ибо я и есть сэр. Не Пэр еще, но сэр это да. - Он указал на Черчилля. - Принял меня. И знаешь, почему? Он не может общаться с простыми людьми. Только с пэрами и сэрами. Ты понял? Это не считая того, что я спас Англию от беспрерывных бомбардировок Хи. Ты в курсе, как я это сделал?
   - Нет.
   - Потом, если останешься жив, я назначу тебя моим историографом. Ты не вампир? Нет? Это хорошо. Я не люблю вампиров, несмотря на то, что они лучше описывают исторические события. Ты вообще знаешь, что такое истина? Истина - это Реклама. Ее здесь снимают за бешеные деньги.
  
   - Они здесь снимают рекламу. Бешеные деньги. - Клайд процитировал слова с огненной рекламы, которую увидел над Гумом. Перед Добровольческой Площадью.
   - Я женат, - сказал Клайд.
   - Вот так значит, ты женат. Давай ее сюда.
   - Меня взяли, когда я хотел утопиться в Фонтане ГУМа, из-за того, что она разлюбила меня.
   - Из-за чего?
   - Из-за капитана в каракулевой папахе. Генералу положена папаха?
   - Обязательно. И намного больше, чем у капитана. Скажи ей это и приведи сюда. Теперь ты член.
   - Чей? - спросил пьяный Клад. - Член Социалистического Реализма?
  
   - Член клуба.
   - Член посмертного Пиквикского?
   - Может быть и посмертного, но другого. Ты член клуба под названием:
   - КОРРУПЦИЯ.
   - Никогда не слышал ничего подобного, - сказал Клад.
   - Это тайная организация, - просто сказал Лин.
   - Жене я могу сказать?
   - Это если она бросит того каракулевого капитана? Можешь. Но не сразу.
   - Мы привыкли доверять друг другу. Мы всегда на равных.
   - Демократия, что ли?
   - В некотором смысле.
   - В некотором смысле? Это с исключениями, что ли? Хорошо. Вот и надо на этот раз сделать исключение. Подаришь ей Мерседес. Хороший!
  
   - Лучше, чем у Высоцкого?
   - Лучше. Честно. Кстати, где она работает?
   - Так, сейчас нигде. Была уволена из Средств за глупую, как было сказано, критику Командарма Красной Армии Гайдара, - сказал Клайд. И добавил: - Просто мы не знали, мы думали, что он вампир.
   - Не разглядели, значит, - резюмировал Лин. И сказал: - Хорошо, пусть приходит, оформим ее зав Кремлевской Столовой. Не отравит? - засмеялся он.
  
   - Ну, что вы? - смущенно ответил Клайд. И добавил как бы в шутку: - Она может убить только любовью.
   - На что ты намекаешь? - спросил Лин.
   - Нет, нет, я имел в виду себя. Для вас, я знаю, любовь - это реклама. У нее есть Глок сорокового калибра. Если уж надо кого убить, то она делает это из пистолета.
   - Из пистолета, - повторил Лин. - придется сдать. Пусть лучше жарит апельсины. И да, я говорил уже, что ты завтра уезжаешь?
   - Завтра? - Клайд с сожалением оглядел шикарный стол. - Куда же завтра-то?
  
   - В связи с чрезвычайными обстоятельствами, сложившимися в РРР буквально за последние три часа, ты назначаешься Комиссаром Армии под литерой Ша. О-кей?
   - Служу Революции!
   - Какой еще Революции? Скажи просто: О-кей.
   - О-кей. - Клайд икнул и протер глаза. - Это что, стройотряд, что ли, какой? Еду на Сахалин? А сколько платить будут? Мы будем уходить с Добровольческой Площади? Клайд запел, как это принято в подобных случаях:
   - Дан Приказ - ему на Запад!
   - Ей - в Другую Сторону!
   - Уходили Добровольцы на ... - Простите, куда?
   Ответа он не услышал, потому что упал под стол, как пьяная скотина.
  
  
   ГЛАВА ПЯТАЯ
  
  
   ВОЙНА
  
   Штрафные Батальоны Гайдара
  
   Гайдара не пустили Заграницу. Братание русских и немецких солдат. Прибывает Молчановский и Шарапов. Песня Высоцкого в исполнении Молчановского про передовую экономику Китая. Ганнибалы. Как вас теперь называть? Лин экстрасенс большого... Человек с ружьем. Ходоки: Пелевин и Сорокин. Молчановский наворачивает глушитель на один из своих пистолетов. Правда - это то, что мне известно. Литературный институт. Профессор Бонди. Емельян Пугачев - Воплощение Ле-Нина. Какой пароль? Переговоры Сорокина, Пелевина и Молчановского с Ла об условиях дуэли с Аббой.
  
   Гайдара хотели отправить вместе с Жуком, как называл его Лин, на Юго-Западный Фронт, но из-за побега Нина, и братания русских солдат с немцами, пришлось разложить другой покер. Гайдар со своими Штрафными Батальонами должен ударить в тыл немцам под Ельней, как собственно это и намечалось, если бы не началось братание солдат.
  
   Нано же повезло, и он один на следующий день выехал в Кремневую Долину. Не как директор пока, а как исполняющий обязанности, но все равно это не Юго-Западный Фронт, где пока что без перемен шло братание, и не Шарашка, где пили клей заместо коньяка, как говорит Рузвельт, судя по всему не просто так, а на основании информации, доставленной ему СИА. Понятно, что имелся в виду очищенный клей, все-таки они ученые там. Ведь Нин почему говорит, что интеллигенция говно? Потому что пьет клей, заместо коньяка.
  
   Было уже почти утро, четыре часа утра, Гайдар был еще здесь, когда прибыл какой-то эмиссар с Земли. Звать Володя. Все подумали, что это Высоцкий, потому что с ним был сопровождающий по фамилии Шарапов. Ну, а где Шарапов, там и Высоцкий. Как говорится:
   - Теперь уж изменить ничего нельзя.
   - Дайте мне пройти, - Молчановский пытался пробиться через толпу, но безуспешно.
   - Выпей с нами, Володя! - кричали из толпы.
   - Иди сюда, Высоцкий! - крикнули со сцены артисты. - Спой, Вова.
   Молчановский, наконец, понял, за кого его принимают.
  
   - Это было бы неплохим прикрытием, - сказал он Шарапову. И добавил: - Жаль, я петь не умею. - Его потащили на сцену. - Что делать-то? - спросил он Шарапова.
   - Пой, - ответил комсомолец.
   - Ну, и вот: срываюсь с места, будто тронутый я. До сих пор моя невеста мной не тронутая-я. Про погоду мы с невестой ночью диспуты ведем. Ну, а что другое-е если: мы стесняемся при ём. Обидно мне, досадно мне - ну ладно.
   - Я спросил: зачем ты, Нинка? - продолжал Молчановский.
   - Чтоб женился, - говорит.
   - Мои друзья хоть не в болонии, зато не тащат из семьи!
   - А гадость пьют - из экономии, - продолжал певец, - хоть по утру, да на свои.
   - И в буфете для других закрытом, повар...
   - Чуть помедленнее, кони, чуть, помедленнее.
   - Ой, что-то кони мне попались привередливые.
   - А в конце дороги той - плаха с топорами.
   - Все не так, все не так, ребята.
   - А вдоль дороги лес густой с бабам-ягами, а в конце дороги той - плаха с топорами-и! Эх, раз, еще раз, еще много, много раз, эх, плаха с топорами-и.
   - Все не так, все не так, ребята!
  
   - Ма-ма Дзедун, большой шалун, он до сих пор не прочь кого-нибудь потискать.
   - Заметит слабину, меняет враз жену.
   - И вот недавно докатился до артистки.
   - Она пахудал, он маху дал. У ней открылся темперамент очень бурный. Не баба - зверь! Она теперь - вершит делами Революции Культурной.
   - А ну-ка, встань, Дзянь-Дзянь!
   - А ну, Талмуд достань!
   - Пускай трепещут мужнины враги!
   - Кто с нами вступит в спор - тому дадут отпор его супруга вместе с другом Ле-Нин Бяо.
  
   Зал выл и танцевал, как на похоронах. Точнее, как в последний день перед похоронами.
   - Тому на заднице напишут: Данзыбао!
   - Кому? - извините, я не расслышал.
   Не обращая внимания на поздравления, крики, просьбы о продолжении банкета, Молчановский спел последнюю песню:
   - Давайте лес рубите на гробы!
   - В прорыв идут Штрафные Батальоны.
   Он спрыгнул со сцены, и быстро двинулся по лестнице на четвертый этаж.
   Но внизу еще долго продолжали петь. Нано, еще сидевший за одним столом с Гайдаром, произнес речь, которую закончил словами:
   - Давайте споем эту песню, как поют Волгу - шесть раз в разном исполнении. Я сам и начну, - смело добавил он.
   - Ма-ма Дзедун большой шалун, он до сих пор не прочь кого-нибудь потискать. Заметит слабину - меняет враз жену. И вот недавно докатился до артистки. Он пахудал, он маху дал, у ней открылся темперамент слишком бурный. Не баба - зверь, она теперь - вершит делами Революции Культурной.
  
   А ну-ка встань Дзянь-Дзянь, а ну - Талмуд достань! Уже трепещут мужнины враги-и! Уже видать Концы! Жена Лю-Шао-Цы - сломала две свои собачии ноги. А кто не чтит цитат, тот ренегат и гад. Тому на заднице наклеим: Дад-Зыбао! Кто с Мао вступит в спор - тому дадут отпор его супруга вместе с другом Ле-Нин Бяо.
  
   И дальше про Маркса с Энгельсом и о разнообразии взглядов на мир, сводящихся к одному: кто быстрее может переплыть Стикс. Ну, это еще скажет сам Ле-Нин.
   И так продолжалось даже больше шести раз. Ну, натуральная Волга-Волга. Только слова другие, ибо здесь находились в большинстве своем Кошки и Собаки, а они не любили китайцев, которых считали ганнибалами, то есть людоедами.
  
   Впрочем, не в этом случае: потому что эта песня написана с любовью ко всем китайцам. Даже к некоторым. Это только распускаемые НКВД слухи, что Лин поссорился с Мао из-за этой песни. Нет, Мао, как умный человек, который, скорее всего не ел даже собак и кошек, ибо не ел даже фруктов - только один инжир - заботясь, таким образом, о продолжительности свой жизни. Слухи распускались для того, чтобы показать:
  
   - У нас против вас - есть моральное оружие. Пусть и написанное с любовью, но в случае чего - оно сработает. Это та же песня, что и про японцев, если они захотят устроить нам новый Пирл Харбор.
   - На траву легла роса густая, полегли туманы широки. В эту ночь решили самураи перейти границу у реки. Но разведка доложила точно. И пошел, командою взметен, у границ Земли Дальневосточной броневой ударный батальон.
  
   - Конечно, в этой песне есть ряд неточностей, - сказал Гайдар. - Ну, во-первых, разведка-то доложила точно, потому что тогда там был Доктор Зорге, только здесь некому было выполнить точную команду. Во-вторых, Ударные Батальоны это уменьшительно-ласкательное от:
   - Штрафные Батальоны.
  
   Это может некоторых ввести в заблуждение.
   В зале стоял такой грохот, и хотя Гайдар в это время даже не вспомнил о Лине, но он знал, что тот все слышит. Это не значит, конечно, что Лин во время разговора с Черчиллем и Рузвельтом отвлекался на прослушку Гайдара. Он часто потом воспроизводил прошлое. Как будто прослушивал аудиозапись. Это так, но не совсем. Ибо прослушать ПОТОМ! все записи было бы просто невозможно. Просто в нужный момент Лин уже знал, с кем он имеет дело. Поэтому когда Лин говорил при встречах Доктору Зорге:
   - Как вас теперь называть? - он получал идентификацию настоящего момента. Кому этот подлец продал информацию с большим количеством просчитанных ходов.
  
   - К вам ходоки, - доложил портье. Точнее, это был не портье, а просто официант или метр. По-моему тогда Прага не была гостиницей. Только рестораном. Но в нем, как будто медом было намазано. Молчановский прошел прямо на четвертый этаж в зал под названием Друзья Девушек. Точнее:
   - Лучшие друзья девушек! Бриллиантовый зал. - Деньги, значит, были.
   - К вам ходоки, - повторил метрдотель, - Видимо, по делу. Серьезные такие.
   - Какие еще ходоки? Я только приехал. Может быть, они ошиблись? - ответил Молчановский.
   - Как они выглядят?
   - Обычно. Говорят, что вы их знаете.
  
   - Я только что приехал, и никого здесь не знаю. Пусть уходят. - Метр повернулся, и Мочановский увидел, что из-за пояса у него высовывается рукоятка Беретты. - Человек с ружьем, - почему-то подумал он.
   Далее, входят Пелевин и Сорокин.
   - Здравствуйте, сэр, - сказал Пелевин. - Вы нас помните? - Сорокин сказать ничего не успел, потому что Молчановский ответил:
  
   - А должен? - Он расстегнул желтую кобуру под мышкой, и быстро вынул немецкий пистолет. Он положил его на стол, потом отодвинул полу пиджака. Они увидели рукоятку еще одного пистолета.
   - Напрасно, вы хотите ввести нас в заблуждение, - сказал Пелевин. - Вы не киллер.
   - А кто я, по-вашему? - спросил Молчановский.
   - Ты - Ле-Нин, - сказал Пелевин.
   - Какие ваши доказательства? - сказал Молчановский, и взял со стола пистолет. Второй вынул из-за пояса. - Учтите, ребята, я стреляю по-македонски. И с правой, и с левой руки одинаково. - Пароль, или я стреляю.
   - Мы не знаем пароль, - сказал Сорокин.
   - Мы не знаем пароль, - повторил за своим другом Пелевин.
  
   - Жаль, - и он стал наворачивать на один из своих стволов глушитель. - Таковы правила, - просто добавил он. - Ничего личного. Ибо... ибо я вас не знаю. - Он улыбнулся простой человеческой улыбкой.
   - Я это... - попытался предотвратить трагический конец Сорокин, - вспомнил одну вещь про вас. Обещайте, что вы нас не убьете, если это правда.
   - Правда - это то, что мне известно, - скромно ответил герой.
   - Нет, нет! - замахал руками волхв. Как-то не так. Ну. пусть будет:
   - Писатель.
   - Вы, как я вижу, ничего не помните. Точнее, вы еще не идентифицировались, то есть не получили всю, необходимую для жизни здесь, информацию. Я вам расскажу одну странную историю. Может...
  
   - Хорошо. У тебя, мой друг, одна минута.
   - Когда я и Пеля учились в Литературном Институте, ну, на Земле были такие, - он улыбнулся. Видимо вспомнил что-то хорошее. Как говорил Александр Сергеевич:
   - Что пройдет, то будет мило.
   - Так вот профессор Бонди Сергей Михайлович, - упокой господи его грешную душу, - рассказывал нам одну историю, как доказательство нелепости магических, астрологических и вообще других небесных историй.
   - Короче, Склифосовский, - прервал товарища Пеля.
  
   Тут вроде получается, что не совсем логично называть Пелевина - Пеля. Ибо нельзя с кем-то познакомиться, не будучи представленным. Но это только для тех нелогично, кто не верит в Теорему Ферма, а точно также делает. Я-то могу измерить те полтора сантиметра, о которых писал в своих мемуарах Василий Иванович, что, мол, пуля прошла в полутора сантиметрах от его головы, когда он переплывал реку Урал. Пеля сам описал подобный же случай.
  
   - Осталось двадцать две секунды.
   - Я закругляюсь. Так вот в доказательство великого учения Атеизма, Сергей приводил историю, выдуманную магами, астрологами и другими волхвами, что в предпоследнем своем воплощении, согласно дзен-буддизму, Ле-Нин был простым Емельяном Пугачевым.
   - Ваше время истекло, - сказал Молчановский. Он положил палец на Курок!
   - А также, - успел добавил Сорока, - Клинт Иствуд подарил ему Кольт. Только до сих пор неизвестно, когда это было.
  
   Все замерли. Потом Молчановский положил пистолеты на стол, и вытащил откуда-то сзади Кольт сорок пятого калибра. Как это и было описано в Апокрифах. Несколько секунд он молча смотрел на него.
   - Не помню, чтобы я бродил с этим оружием по оренбургским степям, но факт есть факт: вы назвали пароль, который даже я сам не знал. Правы были звездочеты. Только, - он осмотрел ребят с головы до ног, - волхвов-то должно быть трое.
   - Может их и будет трое, - сказал Сорокин, - не все сразу. - Умный парень. Сразу видно, кончал Литературный Институт. Пеля тоже, впрочем. Дальновидные ребята.
  
   Принесли шампанское, пиво, черную. Правда, предварительно Молчановский предложил им:
   - Чай, кофе, квас?
   - Ноу, сенкью, - сказал Сорокин.
   - Быстро обедаем, и отбываем на Юго-Западный Фронт, - сказал Молчановский.
   - Прошу прощенья, но сначала вы должны стреляться с Аббой. Сейчас титул Ле-Нина у него.
   Далее, где стреляются?
  
  
   Дуэль
  
   Молчановский побарабанил пальцами по столу.
   - Черт знает что. - Он выпил рюмку Мартеля. - Где нам искать его?
   В кабинете опять появился метр.
   - Грибы? - спросил Молчановский.
   - Какие грибы? - не понял метр.
   - Я еще час назад заказывал маслята с картошкой и селедкой.
   - Но, это, видимо, не мне.
   - Тем не менее, факт остается фактом.
   - К вам человек с письмом, - сказал метр. И добавил: - А картошку с селедкой и маслятами, я сейчас принесу. Вкусно-о! О! - и он закинул голову назад. Да так сильно, что стал виден шрам за ухом.
   - Я где-то тебя видел, - сказал Молчановский. - Определенно. Но не помню где?
   - Ваша память еще закрыта, - сказал Пелевин. - Но, видимо, у вас очень сильный характер, - добавил он. - Вы еще не видите, но чувствуете будущее.
   Далее, кто принес письмо?
  
   Это был Ла. Как он вышел на эту ситуацию - неизвестно. Я могу предположил, что его друг был знаком с Борисом. Хотя тщательно это скрывает.
   Молчановский прочитал письмо три раза и бросил его в лицо посланнику. Он вытащил свой знаменитый Кольт, подошел к посланнику, и приставил огромное дуло к его бронированному лбу. Пелевин поднял упавший лист, прочитал его бегло и сказал, что за такие вещи даже в Библии убивали.
   - Невероятно. Он предлагает Теледебаты! И это современная дуэль?
  
   - Для рыцаря оскорбителен такой поединок, - сказал Сорокин. - Я предлагаю сражение на Бронепоездах. Ваш Абба бывший генерал, ворующий русское первоклассное оружие, чтобы продать его богатым американцам должен бы радоваться, что ему предлагают сражение на бронепоездах.
   - Или на ракетных установках. Например, один звонит своей любимой девушке, а другой засекает его звонок и нажимает кнопку Крылатой Ракеты. Стингера там, или Ильи Муромца, - сказал Пелевин. - Кто первый засечет - тот и Президент. Ну, или как это будет называться, я сейчас не знаю.
  
   - Ну, вы что - шутите? - дипломатично спросил Ла. - Мы живем не в странах Третьего или Четвертого Мира. Здесь так не делается. К тому же вы можете проявить на Поединке свой высокий интеллект.
   - Пусть безмозглые ученые занимаются интеллектом, - сказал Молчановский. - Зиновьев и Каутский. - Будь они неладны.
   - Вы видите, - сказал Пеле. - мой друг, - он показал рукой на Молчановского - не готов к теледебатам. Он прибыл, можно сказать, с Дикого Запада. Наши интеллектуальные телезрители могут принять его за Черного, или, как говорят некоторые, те, что любят по горячей, за Грязного Гарри.
  
   - Да, - поддержал друга Сори, - они его полюбят, но могут высказаться против. В том смысле, что, мол, давай, езжай в Америку, будь там мэром, или президентом, мы тебя поддержим. А здесь нет. Почему, спрашивается?
   - Здесь другая логика, - продолжил Пеле. - Здесь на любую ситуацию, даже на черную, смотрят с Луны. Издалека. Например, на одном из последних Земельных голосований большинство высказались за Империю Третьего Рима. Не Рима, а Мира, прошу прощенья. Но Самозванцы проигнорировали это решение народа. Имея на тот момент власть в своих многочисленных руках, они развалили Империю на Княжества. Разве это демократия?
  
   - Мой друг представил вам сейчас взгляд с Луны, - продолжал Сори. - Но если посмотреть поближе, то есть логично, то все будет не так. А наоборот. При рассуждении в первом случае была пропущена Посылка. Даже Две. Первая:
   - Люди хотят жить хорошо. Без проблем.
   Вторая:
   - Разрушение Империи - невозможно!
   Вывод:
   - Какой же смысл голосовать за разрушение Империи? Ради чего терять мир в душе? Конечно, все против разрушения. Но вот, когда они узнали о казалось бы невозможном, о том, что не только возможно разрушить Империю, но и более того:
  
   - Карфаген ДОЛЖЕН! быть разрушен, - то бежали все...
   - Куда?
   - Да куда глаза глядят, - как сказал Гайдар. - Здесь нет выбора. Дорога одна:
   - Из Империи!
   - Теоретик Сол, - продолжал Пеле, - сказал:
   - Как это нет выбора? - И давай рассуждать о разных вариантах и возможностях.
   - А это, - наконец смог вставить свое слово Молчановский, - есть поступок жены Лота. Любые теоретические изыскания в такой момент есть - поворот назад. Поэтому я и говорю, что гениального Канта в такой ответственный момент истории надо бросить в реку. Ибо у него все правильно, кроме конкретности момента.
  
   - Вы это сняли? - обратился Молчановский к метру, который с камерой прятался за бриллиантовой колонной.
   - Снял, снял, - ответил Батька Майно. Как уже было отмечено, это был он. Просто тогда на площади... Впрочем, позже.
   - Отдайте кассету, я имею в виду копию, этому господину, - Молчановский указал на Ла, - пусть покажут перед Поединком. - И добавил: - Мы участвуем в Теледебатах!
   - Отлично, - сказал Ла, - значит, сегодня в двадцать два и начнем.
   - А кто их будет вести? Вы? - спросил Пеле Ла.
   - Господи помилуй. Не я. У нас есть жеребцы поскакастей.
   - Жеребцы? - спросил удивленный Сори.
   - Прошу прощенья, соловьи, я имел в виду. Можно сказать, что даже всего один Соловей. Но в трех лицах.
   - Как это?
   - Секрет-с. Телесюрприз! Ну, чисто для рекламы.
  
  
   Линия Фронта
  
   Со-Спартак в одних трусах, с мечом в руке. Ла с трезубцем и сетью. Прекрасная, как загорелая Венера, Кондолиза Райз. Двенадцать пиджаков Молчановского, как аргумент против провокаций Ла и Со. Теледебаты. Ксе выступает за правду. Молчановский начинает с конца. Экстаз - состояние счастья. Лучше вырвать языки, чем убивать, как прошлый раз сказал Лин, имея в виду 17-й съезд. Бриллиантовое ожерелье Камиллы Пальи.
  
   Абба начинает с пива. Если это не любовь, то, что же это? Бонни избита Тетей и Мотей. Мэрилин Монро и Максим Максимыч. Сцепление генов литературы и партийности. Клайд спасает Бонни, которая просит раздеть Тетю и Мотю догола. Капитанская Дочка продает части поддельного красного пиджака. Кто вы, кто вы, доктор Зорге? Заплыв Со. На первый - второй - рассчитайтесь. Как самая лучшая рыба - это колбаса, так и самое интересное место в Теледебатах - буфет с пивом, копченой колбасой и красной икрой. Абба не хочет продолжать дискуссию. Появление Квента с Попугаем по имени Леха на плече. Третий раунд. Вик Феев. Дубровский жив, и находится среди нас. Я - Дубровский, - еще раз повторил Молчановский.
   Штраф за превышение скорости в Тайге и в Пустыне. Монте. Дар. Ликвидировать проигравшего. Леха садится на плечо Молчановскому. Пароль к Силовому Полю Земли:
   - Пионэрэн! Зайд бэрайд!
   - Бин Фрай!
  
   Кролик сдох.
   Песня про Синий Троллейбус и Двугривенный для Нади.
   Дар стреляет способом еврейского спецназа.
   Кольцо с ониксом за пятьдесят две тысячи.
   Везде дали свет.
  
   И вот он теле-сюрприз. Такого не ожидали. Можно сказать, что не только некоторые, которые любят погорячей, но и многие обалдели. Представьте себе Со в трусах, без майки, и хорошо, что без надписи на спине Спартак, в золотом высоком шлеме с белыми перьями, с коротким мечом беспристрастия в правой руке. В левой - щит от бесполезных нападок врагов и недоброжелателей. А также Ла со своим обычным трезубцем и сетью. Практически голый и загорелый, как негр. Наверное, был на каком-то горячем зимнем курорте за счет заведения. Но это, так сказать, лирика. Главное было в середине. В середине была прекрасная, как утро в майском саду, девушка, прикованная цепями к рукам своих мучителей. Это была, наконец, пойманная:
  
   - Кондолиза Райз! - Так и проорал горластый Со.
   - Кажется, он решил устроить это Шоу не для других, а для себя, - сказал Пеле. - Что будем делать?
   - Надо что-то делать, - сказал слегка растерявшийся Молчановский. - У меня есть в запасе один аргумент, но я хотел показать его под занавес. Видимо, придется сейчас. Уж больно эффектно они начали.
  
   Далее, Молчановский, как тузов из рукава, вытаскивает из желтого чемодана двенадцать пиджаков. Желтые, болотного цвета, палевые, как немецкие доги, черные, как черные кошки, даже один белый, как подвенечная фата.
  
   - Ну, сейчас начнется, - сказал адъютант Аббы. У него тоже было два адъютанта. Но только один сидел рядом. А другой? Другой был на сцене! Кондолиза Райз была не настоящая! Если кому сказать, то каждый ответит:
   - Я так и знал! - Но если не знают, то принимают за настоящую.
   - Кто это?
   - А ты угадай? Конечно, это любезная сердцу каждого россиянина Ксе. Как говорится - наш пострел везде поспел. Она и Капитанская Дочка обеднели в последнее время и работали Чайками в ресторане Прага. Со нашел ее там и предложил работу.
  
   - Че делать-то, барин? - спросила Ксе.
   - Надо выступить за правду, - ответил Со.
   - Сколько?
   - Двести баксов. - Со, как Шиндлер, в молодости занимался тем, что помогал людям не умереть с голоду от безработицы. Потому он знал цену человеку, нуждающемуся в помощи. Видя молчание дамы, Со добавил: - Двести пятьдесят.
   - Две тысячи, - смело сказала Ксе. И Со согласился.
   - Хорошо. Только одно условие: тебе придется покраситься.
   - Я природная блондинка. А как известно, блондинки не красятся. Впрочем, изволь. Тогда еще штука.
   - У тебя размах барыни, моя дорогая. Впрочем, я согласен. Но это все. Больше никаких надбавок.
  
   - Хорошо. - И он передал ей заранее приготовленные деньги. Но когда Ксе узнала, что надо красить не волосы, а все тело, то возмутилась. Она не положила деньги назад на стол, но сказала с достоинством:
   - Огласите, пожалуйста, весь список. Слышь, ты, Шиндлер, десятка. Ты понял? Де-ся-т-ка. Или огласите весь список. Может мне придется по ходу дела трахаться на сцене. Я уже тогда не смогу торговаться.
   - Ладно, десять, так десять, - Со ударил себя по лысой голове, как Спартак, одержавший победу над Помпеем. - Ай да, Спартак, ай да, молодец.
  
   Молчановский решил начать с конца. Как говорится, чем Булгаков кончил, тем он начал.
   - Ты все-таки решил, мой друг, - сказал Пеле, - решил перебить ситуацию? - видя, что Молчановский поднимается.
   - Без резерва плохо вести бой, - сказал Сори.
   - Не бойтесь, ребята, мы же собрались перевернуть ход истории. Так что, начнем с переворота времени.
   Он вышел на сцену один. Осмотрел зал. Дам было немного. Ясно, что он потеряет, как минимум десять союзниц. Он потерял сорок. Каждый пиджак рвали на четыре части. Как красное знамя на четыре пионерских галстука.
  
   - Друзья мои, - начал он, - я хочу сказать про любовь. Это, как некоторые думают, секс человека с человеком. Нет, я думаю, это неверный подход. Любовь - это теплота вашей души. Как говорится, мой лозунг:
  
   - Практика - критерий истины, - пока еще никто не отменял. - Вот сейчас я брошу пиджак, и вы, - я имею в виду дам - можете испытать это на себе. Теплота моей души еще теплится в этом пиджаке. Он - как живой. Можно сказать, что это я. Только прошу вас: не принимайте меня за члена группы Битлз, ибо здесь дело не в экстазе, а в любви. Я повторяю, не торопитесь, почувствуйте мою любовь, тепло моего тела, радость моего сердца.
  
   И он бросает свой первый, белый пиджак. Нет, не Камилле Палье, хотя она так ждала этого, а на сцену, на возвышение, где, как Клеопатра, а точнее, как Ека... прошу прощенья - чуть не сбился - как Надежда Вторая восседала между Со и Ла - Кондолиза Райз.
   Поднявшийся было в зале шепоток - стих. Можно бы даже спеть песню:
   - В зале замерло все до рассвета. - Между прочим, вторым раундом этого соревнования была песня. А Молчановский заранее сказал всем ребятам:
  
   - Я петь не буду. - И добавил: - Этот Со явно не на нашей стороне.
   И действительно, Со был на аудиенции у Лина.
   - Почему? - спросил Пеле.
   - Я не умею петь.
   - Я вас научу, - сказал Сори.
   - Это невозможно.
   Ребятам пришлось снять наручники, чтобы Кондолиза Райз смогла примерить, подаренный ей пиджак. Белый, белый, как яблони в цвету. Правда, яблони имеют розовый оттенок, но белый в сочетании с черным, черным телом любимой девушки, дают как раз это определение. Определение юности и Надежды.
  
   Ксе не хотела бежать. Она получила десять тысяч долларов, и не хотела быть в долгу. Работа есть работа. Но, надев белый пиджак Молчановского, она почувствовала непреодолимую любовь к нему. Она просто всей своей душой почувствовала, что это настоящий Ле-Нин. Человек, который проложит ей дорогу в Царство Свободы.
   - Вышли мы все из народа.
   - Дети семьи трудовой.
   - Братский союз и свобода.
   - Вот наш девиз боевой.
   И далее:
  
   - В Царство Свободы Дорогу.
   - Грудью проложим себе! - Эти слова сами пелись в ее голове.
   Леди хотела броситься на шею Молчановскому, но передумала - решила сначала исполнить танец, лежа на спине. Не все сразу поняли, что это был просто экстаз. Состояние счастья.
  
   Ксе, наконец, смогла отдышаться, и послала любимому воздушный поцелуй. Но это было и все, что она смогла сделать. Дамы, как и дамы Михаила Афанасьевича Булгакова, бросились на сцену. Можно было подумать, что в прорыв пошли штрафные батальоны. Они рвали белый пиджак, как будто это был белый флаг контрреволюции, руками, зубами, наступали на него ногами, и отрывали рукава, пуговицы и карманы. Каждая часть этого белого тела могла согреть нежную душу своей любовью.
  
   Можно было бы попридержать лошадей, не расходовать сразу все пиджаки, но Молчановский вошел в азарт, и израсходовал весь свой боезапас. Желтые, синие, болотного цвета - они летели в зал, как стрелы Амура. Любовь торжествовала.
  
   Но наступила очередь другого. Сейчас по результатам голосования в зале Молчановский побеждал десять к нулю. Выходит, даже противники голосовали за него. Лин был в бешенстве. Он приказал, в случае чего никого не убивать, как это получилось с участниками семнадцатого съезда, а только вырвать языки, чтобы ликвидировать связь души с внешним миром. Считалось, что через язык осуществляется связь двух миров: женского и мужского.
  
   Камилла Палья решила доказать после этого поединка, что связь не только двух разных миров происходит через язык, но двух одинаковых. Она оторвала себе воротник болотного пиджака и потом носила его всю жизнь, как бриллиантовое ожерелье в золотой оправе, которое и стало с тех пор необходимой принадлежностью женщин, влюбленных друг в друга и в литературу.
  
   Далее, выступает Абба. Но что он может сказать после фейерверка, устроенного его противником?
   Абба стоял, как немой. По результатам интерактивного голосования он проигрывал - один к десяти. А в зале так все были против него. Он начал:
   - Я не считаю такой счет, направленным против меня. А наоборот, за него.
   - А какая разница? - сходу решил сбить Аббу запрещенным приемом Пеле.
   - Разница есть, - просто ответил герой. И невозмутимо продолжал: - Я хочу сказать о пиве. Пиво - это божественный напиток, посланный на Землю, а также сюда к нам, как награда за наше упрямство. На пиво не должно быть водочных акцизов, ибо пиво - это напиток счастья. И я хочу добавить:
  
   - Если это не любовь, то что же это?
  
   - Сколько тебе заплатили?! - крикнул кто-то из зала. Какая-то явная недоброжелательница. Но это была просто Бонни, кремлевская повариха. Она, несмотря на знание каратэ и других приемов Ушу, была избита двумя дамами, представительницами Американского Бродвея, прибывшими сюда инкогнито. Это были Тетя и Мотя. После съемок второй части фильма:
  
   - В джазе только девушки, - с Квентом и Санчо Панса в главных ролях, и с Мэрилин Монро, женой Максима Максимыча, прозванного Гамлетом с Брайтона - в самой главной - они прибыли сюда. Зачем? Ответ очень простой: развлечься, отдохнуть. Это очень непростая задача быть шпионками и одновременно снимать кино практически в Голливуде. Можно бы спросить:
  
   - Зачем это совмещать? - Ответ тоже очень простой:
   - Иначе не бывает. Эти два мероприятия сцеплены друг с другом, как бывают сцеплены между собой гены. Например, ген литературы и ген партийности.
   Толстая Бонни сразу захватила себе очень красивый желтый пиджак. Он был почти целый. Не хватало только одного кармана и одного рукава.
   - Когда успели оторвать? - только и успела подумать бывший наемный работник Средств Массовой Информации, - ведь в первые же ж руки попал. Фантастика! И тут на нее набросились. Как потом рассказывала Бонни оставшимся знакомым в Средствах:
  
   - Чуть саму не разобрали на сувениры. Такой огонь, такой пламень исходил от этого пиджака. Если нет - то хоть под поезд, как Анна Каренина.
   И тут остатки: единственный рукав и один всего карман у нее вырвали эти, по словам одной доброй собаки, ретро девушки. Бонни не испугалась и вступила в неравный бой. Где, мать его, этот неверный и слишком обидчивый Клайд? Разве могла она влюбиться в злого каракулевого охранника Кремля. Просто временное помрачение. Не более того. И она запищала во всю мощь своих огромных легких:
  
   - Клайд! Я хочу писать. - И тут, как сказочный герой, появляется Клайд. Он свободно, как нож через незамороженное масло, проходит к своей цели. Почему? Но теперь же он считает себя почти личным представителем Лина. С ним для материальной поддержки его духовного превосходства Пили и Ад. Уп, как начальник личной контрразведки, отсиживался в кабинете.
  
   У Тети и Моти отняли все приобретенные незаконно предметы культа. Успели они нахапать немало лоскутов от разных пиджаков. Но ничего страшного. Все хотят любви, и главное: как можно больше. Но Бонни была неутешна.
   - Что с тобой, любимая? - участливо спросил Клайд. Он, как хотя пока что Заместитель Председателя Союза Пост-апокалиптических Писателей, мог теперь спрашивать почти каждого:
  
   - Откуда, куда, зачем? - После таких вроде бы обычных вопросов все разбегались в разные стороны.
   - У меня только рукав. Эти, с позволения сказать, леди украли мой карман.
   Искали, искали - так и не нашли. Фантастика. Как испарился.
   - Мой желтый карман у них! - продолжала настаивать расстроенная Бонни. - Обыщите их. Очень прошу вас. Разденьте их до гола.
   Клайд, очарованный своей супругой, не мог ей ни в чем отказать, но Пили хоть и имел наглую морду, все же отказался это сделать. Он даже обосновал свой отказ:
  
   - Не сейчас, не по телевидению же. Нас смотрят не только в городе, но и в деревнях и селах, а там многие даже не знают, что такое раздеться до гола. - Вот как так может быть? Сам он всю свою сознательную жизнь прожил в деревне, дальше только катился по наклонной плоскости, а вот искренне высказывает мнение, что в деревне не раздеваются. Тогда как дело обстоит как раз наоборот:
   - Там не одеваются. Ибо:
  
   - А на какие деньги?
   И вот так всегда.
   Тетя и Мотя так и не узнали бы конца Поединка. Их увели бы в каземат. И, видимо, допросили бы с пристрастием. Но Со, как ведущий, строго следил за всеми событиями, которые происходили в зале. Он проорал:
   - Из зала никому не выходить! - Ла тут же двинулся к выходу и дипломатично попросил всех занять свои места. Ну, если, конечно, они не хотят оказаться в других местах, более или менее отдаленных от этого прекрасного города.
   - Не слышны в саду даже шорохи.
   - Все здесь замерло до утра-а.
  
   Это запел Абба, давая знать, что он продолжает этой бой, несмотря на разрушительные последствия урагана под названием Любовные Пиджаки Молчановского. Было у этого урагана и другое, более короткое название, но сейчас про него никто не вспомнил.
  
   Продолжавшиеся разборки с пиджаками не давали зрителям хорошенько сосредоточиться на аргументах Аббы. Какая-то никому неизвестная дама ударила Капитанскую Дочку по лицу. И все из-за того, что та продавала части красного пиджака по бешеным ценам всем желающим. Она уже собрала столько денег, сколько не собирал даже черный хромой менеджер Жана-Клода Ван Дамма, когда тот сбежал из Французского Легиона, и лупил всех, кто ему попадался под мостом и на мосту, в воде и на суше, в гараже рядом с дорогими тачками, и на самих тачках. Был не только шведов в юбках, но и турок, похожих на Голиафов.
  
   - Тебе придется разделить эти бабки со мной, - сказала дама. Но Капитанская Дочка ответила, что:
   - Перебьешься. Я их заработала, и они мои. - Никому не известная дама поняла, что Капитанская Дочка, адъютант Аббы, хочет спровоцировать ее. Ведь красных пиджаков у Молчановского не было! Как только это станет ясно, доверие и к остальным пиджакам пропадет. Скажут:
   - Поддельные! - Что значит, Поддельные? Но такое возражение не пройдет. Кто будет разбираться? Нет времени, демократия, все хотят быстрее свернуть кому-нибудь шею.
  
   - Да разве это Демократия? - спросит кто-нибудь. А почему нет? Ведь все говорят, и кругом написано, что это и есть Демократия. А что написано пером, то не вырубишь даже топором Бродского, который раскалывает тишину надвое, как полено. Сам Бродский это понял и выбрал тишину Венеции.
   Абба смог только сказать:
  
   - К пиву хороши не только немецкие сосиски, но и итальянские креветки, японские Суши... - Он не договорил, раздались возгласы:
   - Немецкий прихвостень, Муссолини, Суши - слово на букву х, 0 Доктор Зорге!
   - Это конец, - сказала Капитанская Дочка, когда Абба занял свое место на лавке.
   - Считай, что мы уже победили, - сказал Сори Молчановскому.
   - Иди, и добей его, мой друг, - сказал Пеле и хлопнул Молчановского по плечу.
  
   Но Со, видя, что дело принимает неприемлемый оборот, крикнул во всю мощь своего серебряного голоса:
   - Перерыв! - Тут надо сказать, что этот великолепный певческий голос не всегда был у этого рабочего парня. Рабочего, конечно, не в том смысле, что он вставал в шесть утра. Рабочий, но с десяти. Он плавал в открытой воде, и однажды чуть не занял первое место, но противники ударили его сначала в живот, потом прямой в голову. В плаванье на десять километров это обычное дело. Ибо, плавать-то каждый пловец может, если он в сознании. А вот попробуйте-ка проплыть без, сознания. Вот тогда вы первый. Но Со, к великой своей радости, не утонул. Он вынырнул с глубины десяти метров, и сказал:
  
   - Я здесь. - Тишина. Нет ответа. Тогда он сказал, что думал:
   - Я не хочу быть первым! - И тогда его спасли. Ведь он так кричал! Громко. Громко и пронзительно. Почти как Шаляпин. Уже выплюнув на берегу всю воду из легких, он тихо добавил:
   - Первым пусть будет Президент. А я буду вторым.
   С тех пор у него появился мощный серебряный голос.
  
   Народ хоть и оскорблял Аббу всяческими словами, бросился, ломая стулья, ноги и двери в буфеты за пивом. Икорки, рыбки, грибков, но и обязательно - пиво. Двойное Золотое и, по блату, конечно, свежее Линское. Капитанская Доска принесла Аббе ящик Двойного Золотого и ящик Линского. Ксе, естественно не пустили в общий зал, чтобы не раскрывать преждевременно тайную кухню производственного процесса Солирования.
  
   - Неужели, ты все это выпьешь? - спросила КД.
   - Вместе с тобой, - ответил Абба.
   - Я больше бутылки, самое большее двух, не выпью. Перерыв-то короткий.
   - У меня длинный. Я больше не пойду.
   - Ты в своем уме? Так не делается. Под тебя уже бабки получены. Если проиграешь по-честному - спишут, а так завалят. Однозначно.
   - Бабки? А где они сейчас?
   - В надежном месте.
   - Брось болтать. Завалят так и так. Нину бегать на свободе не дадут.
   - Зря я согласился на эту авантюру.
   - А ты и не соглашался. Тебя поймали.
   - Не важно. Надо разработать план, и валить отсюда в Голливуд.
  
   В это время прозвенел звонок на завершающий раунд. Точнее, это был не звонок, это как будто проверещала какая-то дикая обезьянка. Ребята обернулись и увидели Квента с попугаем на плече. Они очень обрадовались встрече старого знакомого.
   - Привет, Леха! - закричала Капитанская Дочка. И услышала ответ:
   - Эх, Леха, Леха, мне без тебя так плохо, на сердце суматоха, я точно говорю. - Это был печальный ответ. А не надо было всех передразнивать. Артист - это переводчик, а не обезьяна. И тем более не попугай. Ну, а хочешь быть попугаем - изволь. Чего тут плакать.
  
   Квента они не приветствовали, так только кивнули и все. Неудобно приветствовать бывшего Дон Кихота в женской одежде. Да, рыцарь Печального Образа потому и печальный, что ему приходится играть в женском джазе. Вроде бы и не плохо. Но печально, ибо кажется, что это Последний День. Что за Последний День?
  
   Итак, начался решающий третий раунд.
   Мочановский спокойно вышел на сцену, и рассказал о том, что Дубровский жив.
   - Однажды я спросил одного писателя:
   - Почему у нас не пишут романы про Дикий Восток? Про Героя Гарри? Почему на Западе он был, а у нас не в состоянии его придумать. Ну, вот хоть убей - нет и все! Не получается.
  
   - Так у нас этого и не было, - спокойно ответил парень. Это был не Сорокин, и не Пелевин. Кажется... нет точно - это был Виктор Ерофеев. Всякий, по-настоящему русский человек совершенно спокойно может поверить в Русскую Красавицу, но никогда не поверит в существование Русского Грязного Гарри. Сказал он. Русский человек и хотел бы соврать, но соврать так, по-американски - он не может, сказал писатель.
  
   Прежде чем продолжить дальше, Молчановский поискал глазами стакан с водой. И не нашел. Абба кинул ему, как другу, прямо на сцену бутылку Двойного Золотого. Ведь он притащил в зал с помощью Квента оба ящика пива. За перерыв, действительно, много не выпьешь.
   Далее, он рассказывает, что Дубровский жив и находится среди нас.
  
   - Дубровский жив, но жив инкогнито. В последний раз он был в роли князя Верейского. Он стрелял, а не в него, когда отряд Дубровского атаковал карету молодоженов. Ранен был человек в маске, но это был не Дубровский. Вы можете прочитать у Александра Сергеевича Пушкина фразу:
  
   - Князь обратился к ней с ласковыми словами, но она их не поняла. - Марья Кириловна не поняла князя, потому что думала - это князь Верейский. Она считала, что Дубровский, несмотря на все свои обещания, не смог спасти ее.
   Никто не видит Дубровского! А он рядом с ней. Он - в роли князя Верейского. Кто такая прекрасная Марья Кириловна? А это Россия. И она считает, что всё кончено.
   - Я ждала вас до последней минуты... Но теперь, говорю вам, теперь поздно. Пустите нас.
  
   Для того, чтобы освободить Марью Кириловну, Дубровский должен был исчезнуть, проиграть, а конкретно - опоздать. Это и был план освобождения. Он распускает слух, что уехал за границу. Как написано:
  
   - По другим известиям узнали, что Дубровский скрылся за границу.
   - Некоторые могут подумать, что Дубровский - это и есть Грязный Гарри. Клинт Иствуд. Он уехал в Америку и Там, а не Здесь совершил Революцию. Нет, друзья мои, вы ошибаетесь. Ибо, как написано:
   - Кесь ке се, мусье, кесь ке се, - произнес он трепещущим голосом.
   - Тише, молчать, - отвечал учитель чистым русским языком, - молчать или вы пропали. Я Дубровский.
  
   - Я Дубровский! - еще раз повторил Молчановский.
   Зал ахнул. Пятьдесят на пятьдесят, которые были после второго раунда, и который в первоисточнике не приводится - тут же превратились опять в девяносто девять против одного.
  
   Абба хотел бежать, но его не выпустила Капитанская Дочка. Молчановский сел, его обняли друзья и знакомые. Оказывается, они тоже здесь были. Все смело проявили себя, ибо теперь-то они были уверены в победе. Даже одна прекрасная, как утро в майском саду, никому не известная девушка бросилась на шею Молчановскому. Между прочим, еще несколько минут назад именно эта девушка продавала здесь остатки красного пиджака. Извините, я просто оговорился от волнения. Наоборот, части красного пиджака продавала Капитанская Дочка. Ушлая оказалась, вся в папу, прошу прощенья в маму, которая достала папе Вэху.
  
   И это когда простые люди катались практически на велосипедах, как натуральные китайцы. Хотя второе место это не первое. Гораздо проворней даже мамы оказался прокурор. Он чуть не задохнулся тогда на стайерской дистанции. Бежал так, как будто хотел попасть на Олимпиаду. Да даже быстрее. Все давно уже знают, что Олимпийский Чемпион это одиннадцатое тире двенадцатое место в реальной жизни.
  
   То есть среди профессионалов. Так вот этот парень, я имею в виду прокурор, бежал так, как надо бегать реально, чтобы успеть. А для этого надо иметь магическую силу, способную довести вас до желанной, как вечная жизнь, цели. И эта магическая сила называется:
  
   - Коррупция! - Мама чуть-чуть опоздала. А прокурор, этот злобный, жадный до штрафов Вильфор, я надеюсь, вы сами хорошо знаете кто. Нет, конечно, это не Лупилла. Это, находящийся сейчас в запасных - Пи-ли. Да, господа, я не могу успокоиться, ибо недавно видел, как оштрафовали пятилетнего ребенка за неправильный переход улицы. А спрашивается, откуда у него деньги? Я видел недавно, как оштрафовали водителя за превышение скорости. Он ехал пятьдесят вместо сорока. А ведь дело было в пустыне. Человек, который был за рулем, просто забыл, что за пятьсот километров до этого был знак сорок. И не мудрено. Пятьсот километров тайга, где водятся дикие звери, машины не ходят туда, бегут, спотыкаясь, олени. В песне пропущен любимый знак Пили - сорок километров в час, от которого в ужасе бегут олени.
  
   Впрочем, цель оправдывает средства. Пили получил за все свои коррупционные дела Мерседес в подарок. А разве это не подарок, когда западногерманская марка ничего не стоит по сравнению с рублем. А как вы хотите? Репарации и контрибуции, кого хочешь доведут до сумы. Как они могут в таких условиях делать Мерседесы, которые нельзя купить даже за деньги? А только с помощью магической силы. Между прочим, Капитанская Дочка работала сейчас в одной команде с Пили. Думаю, она просто не знает, что Пили когда-то перехватил Мерседес у ее папы и мамы. Думаю, она еще отомстит этой скотине.
  
   - Она только что была провокатором, - сказал Молчановский, а теперь она наша. Он снял свои затемненные очки совместной итало-белорусской фирмы Де Марко, прослезился и сказал, как сказал бы сам Дубровский, обнимая прекрасную, как утро в майском саду Россию:
  
   - Это моя жена. - Так просто и прекрасно. Прекрасно-то, прекрасно, но только Молчановский, как и я перепутал, кто продавал красные пиджаки, а кто наоборот, боролся против этой незаконной распродажи. И так очень часто бывает: виноватый получает Мерс, а невиновный только Вэху.
   Действительно здесь ее никто не знал, но это была Монте, настоящая Земная жена князя Молчановского. Хотя тогда, на Земле, она даже и не знала, что он князь, иначе никогда бы не встала у плиты, или тем более у кухонного стола с базиликом, петрушкой и укропом. Мама Мия!
  
   Правда сейчас Монте была сожительницей Дара, профессионального киллера. И пришла сюда вместе с ним. По прямому заданию самого Лина они должны были ликвидировать того, кто проиграет этот Поединок. Да, вот такой парадокс. Надо бы ликвидировать того, кто выиграет. Но Лин почему-то решил наоборот.
   Далее, Абба выкрикивает:
  
   - Я - Котовский! - И одерживает победу.
   Абба вылил в свою луженую глотку одну за другой три бутылки блатного Линского, съел леща и инструктора послушал, что здесь можно - что нельзя.
   - Может через бедро с захватом? - спросил он, окружавших его ассистентов. - Нет, я его покрою матом, - добавил он. - Не реально. С права в челюсть вроде поздновато. Кажется, уж кончилась игра.
   - У нас приказ ликвидировать проигравшего, - шепнул негромко, стоящий за спиной Аббы Ад.
  
   Со тоже затих. Он сидел в поту прямо на сцене и размышлял. Это, естественно, не к добру. Серьезный парень, оказывается. Да нет, нет, я это давно знал.
   - Я Котовский, - жалобно пропищал кто-то сверху. Это был Леха, сосланный в попугаи за обезьянничанье. В серьезных делах, таких, как еда это недопустимо.
   - Тихо ты! - шикнул его хозяин, который, впрочем, был родственником Молчановскому, но судьба развела их, как история развела Восток и Запад. - Че ты плетешь? Наступил ответственный момент.
  
   Абба встал с кресла, как Пилат перед решающим выходом к народу. Как говорится: с кем вы, ребята? Со тоже встал. Он взял за руку Кондолизу Райз. Как это было прекрасно! Я уж подумал, что он скажет:
  
   - Друзья мои! Мы движемся! И движемся мы в загс. Несмотря на некоторые непреодолимые обстоятельства. Но похоже, парень просто решил выслушать приговор. Думаю, он думал, что его расстреляют. Или, как минимум, сошлют на Беломорканал. За что? За проигрыш. Пора, перо покоя просит. Я много песен спел.
   - Друзья мои! Кажется, впервые в жизни я... - он хотел сказать, что проиграл, но тут Абба разбил бутылку себе о лоб и рявкнул:
  
   - Руки ноги на стол! - Все ошалели.
   - Пьяный, что ли?! - крикнула одна молодая девушка и упала в обморок.
   Даже Со обалдел. Кажется, дальше ехать некуда.
   - Я - Котовский! - Если бы в зале грянул гром, и сверкнула молния, как при выступлении перед множеством народа Апостола Павла, и то бы зрители были меньше удивлены. Даже попугай почесал затылок, даже у его хозяина вылетела из головы мысль, кому бы сегодня дать по яйцам.
  
   Потом зал разразился долгими и продолжительными аплодисментами. Полетели к черту все рейтинги. За Аббу высказались девяносто процентов интерактивных респондентов огромного электората. Или попросту говоря:
  
   - Большевики. - Меньшевики, жалкие последыши Грязного Гарри. Опустили свои умные головы, в которых рождались скороспелые, совершенно непродуманные проекты. Они можно сказать уже спали. И видели себя на Беломорканале.
   Далее, победа Молчановского. Он выкрикивает, как ястреб среди ясного неба:
  
   - Пионэрэн! Зайд бэрайд! - И все отвечают:
   - Бин фрай!
   Ибо... ибо, мы говорим:
   - Ле-Нин, - подразумеваем:
   - Свобода.
   В зал тащили ящики с Линским. Двойное Золотое никто не брал. Я че мелочиться, праздник же! Повара паковали рюкзаки с дефицитными продуктами теперь не только Владимиру Высоцкому, когда этот парень поехал на рыцарский турнир биться с Фишером, возомнившим себя новым Дон Кихотом, - а всем победителям. Как говорится:
  
   - Если он тебя прикончит матом, то ты его:
   - Через бедро с захватом! Дальше - ход конем по голове!
   Все прыгали, как ненормальные, как будто всех ждал впереди Рейхстаг с надписью:
   - Здесь был попугай Леха! Даже он вдруг полетел, сделал круг почета над Аббой и вдруг нагло сел на плечо Молчановскому. Многие сначала не обратили на это внимания. Потом возмутились:
  
   - Вот обезьяна, че-й-то он? - Не все, а как обычно, некоторые хотели забросать наглого попугая сушеными лещами, но пока что не решились. Ведь Молчановский был еще жив.
   - Жаль, я не успел как следует поесть черной, - сказал Пеле.
   - Жаль, я не успел еще потрахаться с Маринкой. Надо было собраться с силами, и сделать еще одну ходку, Как она просила, тридцатую.
   Они встали спина к спине, как древние римские воины, готовые к последней обороне против ненавистного Артаксеркса.
  
   - Че делать-то? - спросил Молчановский, - я ничего не помню.
   - Что значит, ничего? - сказал Пелевин. - Шекспир тоже ничего не помнил, однако написал то, что требовалось.
   - Не надо ничего бояться, - сказал Сорокин. И добавил: - Просто надо прочитать пароль.
   - Что значит, прочитать? - спросил Молчановский.
   - Прочтите запись в Компьютере Земли.
   - Это не для меня, - сказал Молчановский. - Я не совсем верю в потусторонние силы.
   - Пи-пи.
   - Вот из ит?
   - Пи-пи, - опять повторил попугай.
   Не только некоторые, но и вообще все засмеялись, мягко говоря.
  
   Далее, Молчановский читает как будто надпись на небе:
  
   - Ле-Нин.
   Этот зал был на две тысячи мест. Его построили специально для выступлений группы Битлз, которые вот-вот должны были начаться. Но пока что Со выбил для себя право здесь прославлять Правду. Но и этот зал был переполнен. Сзади за барьерами, как в МГУ, люди стояли. Теперь они почему-то забегали. А ведь еще ничего не случилось. Из фойе, где некоторые еще продолжали глушить долгожданное пиво с креветками, в зал, где давно уже не было мест, повалил народ. Никто ничего не знал, но все чувствовали:
  
   - Светопреставление начинается.
   - Пи, - сказал Молчановский. Но на этот раз никто не засмеялся. Возможно, кто-то вспомнил число Пи, которое применяли древние египтяне при строительстве Пирамид. Но дальше прервались все размышления. Камера пробежала по лицам Монте, Капитанской Дочки, Аббы, Пелевина, Сорокина, Дара, стоящего за колонной, Майно, за этой же колонной, готового помешать киллеру Дару выстрелить, Бориса Бера, Со, открывшего рот, и забывшего про Кондолизу Райз, Ла с сетью и трезубцем.
  
   Здесь не было только Тети и Моти. Их уже допрашивали, как культурных террористок Мао Цзе Дуна - это в одной комнате. А в другой уже готовили документы для отправки на Беломорканал. Что делать: не признают себя виновными.
   Молчановский выпрямился и сказал чистым русским языком в наступившей тишине:
  
   - Пионэрэн! Зайд бэрайд! - Он обрадовался, что вспомнил пароль к Силовому Полю Вселенной. Но тишина, казалось, стала еще тише. А может, как это ни парадоксально: тишина стала громче. Молчановский обернулся. Но он увидел только окаменевшие лица.
   Потом многие рассказывали, что увидели молнию. Но некоторые утверждали, что слышали только гром. Парадоксально, но гром здесь опередил молнию. Сначала многие выдохнули:
  
   - Бин Фрай!
   Потом некоторые:
   - Бин Фрай.
   Два возгласа слились в один. Но вряд ли современная наука смогла бы определить эту разницу во времени. Наибольший эффект этот звук произвел на Аббу: ящик Линского, из которого он хотел взять бутылку, раскололся. Треснули все бутылки. Пиво полилось на пол из серого гранита. Он почувствовал себя, как кролик Булгакова:
  
   - Все в театр, - хоть и с опозданием, - а он умирает. Он с грустью думает, что не узнает, что будет дальше в этой пьесе. И жил, как не жил - одни эксперименты. Какая уж тут контрреволюция. И вспомнят-то только одним словом:
  
   - Сдох.
  
   Далее, Молчановский поет песню про синий троллейбус.
   - Я в синий троллейбус сажусь на ходу. Последний, случайный.
   Они катили по Москве. Молчаноский сам сел за руль. Правда, теперь его все звали:
   - Ле-Нин.
   - Добился своего! - радостно сказал он. - Втайне я всегда хотел стать Дон Кихотом, но другие всегда опережали меня. И вот, пожалуйста - я своего добился.
  
   - Смотрите, смотрите! - закричал... Прошу прощенья - неувязка. Это закричал не Пелевин, который был бы рад это сделать. И не Сорокин, который тоже хотел бы первым сказать это. Это была Кондолиза Райз. Откуда она взялась? Дело в том, что когда все в воздух чепчики бросали, Дар прицелился и выстрелил. Хоть и говорят, что не все киллеры тупые, у этого точно сегодня крыша поехала. Х объяснил бы это без слов: он просто постучал бы себя самого кулаком по лбу. Умный парень. Дар выстрелил не в Аббу, как это было предусмотрено, а в Молчановского. Монте хотела закрыть бывшего мужа своей грудью. Она бросилась под пули, а этот гад Дар всегда стрелял способом еврейского спецназа:
  
   - Пиф-паф. - Два раза. Если, конечно, это не надо было делать из велосипедного насоса. Из него только пиф, или только паф, в зависимости от того, из чего вы стреляете: из Беретты или из Глока сорокового калибра. Из Кольта вообще стреляют четыре раза. Та-та-та-та-та! Почти, как из дегтяревского пулемета. Пять. Пятый контрольный. Клинт Иствуд, правда, всегда обходился четырьмя. Ему не нужен был контрольный. К этому парню не подойти, если в руках у него наган. Так и Дару не удалось подойти ближе к Молчановскому.
  
   В последний момент его удержал за рукав Борис Бер, стоявший за этой же колонной, а Монте успела преградить дорогу пулям Дара. Но пальцу уже был дан приказ:
  
   - Пиф-паф, - курок выполнил приказ, послав одну пулю на восток, а другую на запад. В другую сторону. Они почти обошли Монте, только слегка задели, и совсем разошлись у головы Молчановского, но попали точно в Со и в Ла, стоявших на сцене около Кондолизы Райз. Пули пошли вверх, потому что Дар стрелял уже почти лежа. От толчка Бера он споткнулся, и, чтобы не упасть, стрелял, если так можно сказать: из-под себя, согнувшись в три погибели.
   Раненую Монте подхватил Борис Бер, и быстро вынес из зала. Молчановский увидел только падающую Кондолизу Райз. Неизвестно почему он назвал ее Надеждой.
  
   Честно говоря, ни к селу, ни к городу. А с другой стороны понятно, если считать, что:
   - Просто название понравилось. - Он сам хотел искать ключи от наручников у Со в шортах, но наши ребята, Пеле и Сори выполнили за него эту нелегкую работу. Нелегкую, потому что ключей нигде не было.
   Их нашли только в раздевалке, в которой был унитаз, у которого был бачок для смыва, и в этом бачке, под крышкой, в воде, на самом дне лежали ключи, которые могли дать свободу Кондолизе Райз. Не всем пока что еще афроамериканцам, а только одной. Но такой прекрасной. Очень хитрым и захапистым парнем был этот Со. Да и напарник его не лучше.
  
   Молчановский так и сказал, что первым его указом будет дарование свободы белым, черным и цветным, значит, в том числе и китайцам. Думаю, ратификация этого проекта предполагалась после того, как эти парни и девушки перестанут есть собак и кошек.
  
   А кони в сумерках колышут гривами.
   - Автобус новенький - спеши, спеши.
   - Ах, Надя, Наденька, мне б за... - Тут Молчановский запнулся. Двумя пальцами он вытащил из нагрудного кармана кольцо из белого золота с большим Ониксом. Буквально вчера он выиграл это кольцо в покер на Добровольческой Площади. Естественно, у Маркса с Энгельсом. В покер там больше никто не играет. Запрещено. В отношении этого здесь полностью отсутствует антимонопольное законодательство.
   - Сколько оно стоит? - спросила Кондолиза.
   - Пятьдесят две тысячи.
   - Рублей?
   - За пятьдесят две тысячи рублей я подарю тебе кольцо на нашу золотую свадьбу. Баксов, конечно.
   - Спасибо. Можно, я надену его сейчас?
   - Я бы очень этого хотел.
   Кондолиза Райз посмотрела на камень, и сказала:
   - Свет.
   - Что?
  
   - Какой свет!
   Потом она закричала:
   - Свет! Солнечное затмение.
   - Это ночь, - сказал Пеле.
   Шел легкий снег. Он падал мимо горящих на столбах лампочек. Это было радостное и удивительное зрелище.
   - Автобус новенький, спеши, спеши.
   - Ах, Надя, Наденька, мне б за двугривенный в любую сторону твоей души.
   - А кони в сумерках колышут гривами.
   - Автобус новенький, спеши, спеши.
   - Ах. Надя, Наденька, мне б за двугривенный в любую сторону твоей души.
   Все улыбались почти как Олег Ефремов, когда он последний раз водил троллейбус.
  
  
   ГЛАВА ШЕСТАЯ
  
   Тетя и Мотя на Беломорканале. Они работают овчарками. Микеланджело. Мэри и Максим Максимыч тоже здесь. Они хотели от Лина получить компенсацию своей нерезультативной коммерческой деятельности в Америке. Одно Но Лина. Мэрилин Монро и Максим Максимыч за своим любимым занятием. Теперь они тренируют Тетю и Мотю. Предполагается послать Тетю и Мотю на Французскую Выставку в качесте собак. Адам и Ландау за доказательство существования прошлого. Секрет нападения женщин на мужчин на Больших Дорогах.
   Дипломатия Войны.
   Бедный город Москва. Вик Феев. Посланная нам свыше высокая производительность труда.
   Лист Мёбиуса. Вставка.
  
   Не улыбались только Тетя и Мотя. Потому что в первый месяц их заставили работать сторожевыми собаками. Как видите, им не удалось избежать судьбы и роли этих любимых зверей. Тетя и Мотя за этот месяц на самом деле озверели. Они искусали чуть ли не до смерти этого бывшего художника только за то, что хотел вылезти из котлована и купить у конвоя чаю.
  
   - Из-за плитки чая эти дамы чуть не съели человека, - сказал один лейтенант. Он командовал здесь ротой, и продавал чай намного дешевле, чем остальные. Кстати, здесь не было антимонопольного Комитета. (Кто был этим лейтенантом?). Видимо, он был не в курсе, что парень однажды на выставке в Париже цапнул Тетю за пятку, а Мотю за заднее место. Так не сильно, можно сказать, любя. Но они этого не поняли. К тому же он назвал их:
  
   - Ретромэмы. - И сейчас он получил лишних два укуса только за это. Он сказал Тете:
   - Простите меня, мэм, но вы не поняли меня.
   - Это я тебя не поняла? Ах ты собачий сын! - И цапнула художника за плечо, оставив на нем, таким образом, устрашающий оскал. Такой, как у блатных. А Мотя в свою очередь сделала тоже самое с другим плечом. За незаконное ношение таких устрашающих символов, блатные могли убить интеллигента. И так по праздникам просили его нарисовать какую-нибудь интеллигентную картину. И обычно это было:
  
   - Стойка на задних лапах. - Или:
   - Интеллигент за работой. - Подпер голову рукой, думает, и ни хера не делает.
   А по утрам все зеки, проходя мимо Интеллигента, говорили:
   - Тихо, он спит - устал. - Ну, а что делать? Так приказали блатные.
   Но в итоге, то есть, несмотря на происки Тети и Моти, художник не только не был послан на вырубку близлежащих лесов, но и получил неприкосновенное прозвище:
  
   - Микеланджело. - Теперь он мог совершенно свободно создавать свои великолепные произведения. Мог кусать за пятки самого зам начальника лагеря. Да, и ничего ему за это не было. Теперь все, даже блатные и контрразведчики, всегда держали в кармане, как минимум сухарь, то и банку американской тушенки или сгущенки. Своей тушенки не было, ибо, да, всех быков пустили в расход. Почему? Причина была уважительная. В период борьбы с сексополитизмом было решено прекратить безответственное траханье на рабочем месте.
  
   Но так как страна недавно вступила в девятку, решили больше не экспериментировать на людях. Решили сначала попробовать новую идею на животных. Быки оказались в числе первых разумных животных, ведущих разнузданный образ жизни. Секс - и больше ничего им не надо. Пожрал, трахнул - спать. Пожрал, трахнул - спать. И все это видят. Пустили в расход. И не подумали, что потом самим жрать нечего будет.
  
   А с другой стороны, действительно - зачем нам быки? Америка все равно должна нам за Аляску больше. Пусть там трахаются, пусть быкуют, закатывают этих бычков в банки, и шлют нам. Как валюту. Как пропуск на выставку художника и скульптора Микеланджело.
   Обещали космонавты и мечтатели, что на Марсе будут яблони цвести. Жить и верить это замечательно...
   - Стоп, стоп, стоп, - захлопал в ладоши Максим Максимыч.
  
   - Ну, в чем дело-то?! - возмущенно воскликнула Мотя, уставшая от репетиции.
   - И вообще, мы привыкли работать в прямом эфире, - сказала Тетя.
   Они прошли месячный испытательный срок, и теперь должны были начать работать здесь певицами. Значит, какой-то блат у них был. Ведь не направили же их носить носилки, катать тачки, или рыть траншеи. Других-то дам не выпускали из котлована месяца по полтора. Одну представительницу санэпидем станции спустившуюся в эту преисподнюю для проверки санитарного состояния на личных рабочих местах, трахали по восемь часов в сутки.
  
   Как и положено по трудовому законодательству. Но ведь каждый день это были практически разные люди. И не только. Один сержант сверхсрочной службы приводил даже свою овчарку.
  
   А Максим Максимыч со своей Мэрилин Монро тоже попали сюда. Они имели наглость припереться на прием к Лину, чтобы сообщить о своем бедственном положении и получить, как сказала Мэри:
   - Хоть какую-то помощь.
   - Мы, товарищ Лин, потеряли в этой Америки все нажитое с очень большим трудом.
   - Нас подставили, - сказал Максим Максимыч по кличке Гамлет. - Мы ведь не скрывали, что набираем мужчин на роли женщин.
  
   - В принципе, это вообще обычное дело, - сказала Мэрилин Монро. - А мы, наоборот, ничего не скрывали. Даже ансамбль назвали:
   - Некоторые любят погорячей. Честно. А не как некоторые, замаскировавшие свое произведение под псевдонимом:
   - В джазе только девушки.
   - Нас разорили.
   - Значит, - резюмировал Лин, - вас кинули на Брайтоне, и вы хотите, чтобы я вам помог. Правильно?
   - Вы отлично, все поняли, мой друг, - сказала Мэри.
   - Кстати, - сказал Лин, - это у них, там, можно говорить:
  
   - Мой друг. Хочешь, мой друг, а извольте и - товарищ. А у нас - только товарищ. В связи с этим я вам, конечно, помогу. Но... как иногда говорят, есть одно Но.
   - А что это за но? - дрожащим голосом спросила Мэри. Она уже предчувствовала что-то не совсем приличное.
   - Это приказ номер двести двадцать семь, - печально сказал Гамлет. Он ответил за Лина. Тот не стал обижаться.
   - Ничего личного, - сказал Лин, - просто у нас так принято. Сначала на Беломорканал, потом извольте петь, как все. То есть, как очень немногие. БАМ - Сахалин - Воронеж - Курск - БАМ - Ворнеж...
   - Воронеж уже был, - перебила вождя Мэри.
  
   - Так это круг, - сказал Лин. И добавил: - Но будет ли он замкнутым, или нет - это зависит от вас. А пока что ваша задача создать современный модернистский ансамбль на Беломорканале.
   - Ой, там, наверное, холодно, - сказал Максим.
   - Ничего, вам выдадут шубы, - сказал Лин, и пожелал ребятам счастливого пути.
  
   Они думали проверить всех рабочих на этом Беломорканале. Может быть, какой-нибудь Собинов там возит тачку, или работает киркой. Но им сразу предложили Тетю и Мотю. Мол, они намного больше других понимают в искусстве. Более того, они работали в Голливуде. И снимали там не какой-нибудь джаз, а полнометражный фильм про Дон Кихота.
   - Что такое Голливуд, - насмешливо махнул рукой Гамлет.
  
   - А Голливуд завалил счастьем весь мир! - ляпнула Мотя. Потом осмотрела себя с головы до ног, и добавила: - Это я сказала?
   - Ну, хорошо, - тяжело вздохнула Мэрилин Монро, - давайте еще попробуем. Что вы знаете из западного? Мы должны петь прогрессивные западные вещи. Таков приказ. Не знаю зачем, но думаю, мы поедем на какой-нибудь международный форум. На форум, вы понимаете?
   - Да, - ответила Тетя, хотя пока что ничего не поняла.
   - Это значит, что на Марс вы не полетите, - подытожил Гамлет.
   - Теперь понятно, - сказала Мотя.
   - Ну, поехали, - хлопнул в ладоши Максим Максимыч.
   И они запели, стоя на обрыве, перед котлованом:
  
   - Если кто-нибудь вообще здесь слушает, ты нас послушай, о девушках рассказ... прошу прощенья, заела пластинка - кто любит нас.
   - Шли мы как-то вместе по аллее сада...
   Далее, они поют еще по-русски, а потом по-английски, как Чарли Чаплин.
   - Из дэ эни бади гёл ту лиссен ту май стори.
   - Ол вэ балд вэ гёл вэ кэн ту стэйт,
   - Шиз вэ кайнд оф...
   - Спот, стоп, стоп, - Максим Максимыч сделал свое любимое занятие: три раза хлопнул в ладоши.
  
   - Ну, а в чем дело-то? - возмутилась Мотя.
   - Здесь настоящий английский забывается сразу после прибытия, - сказала Тетя. И добавила: - Мы поем по методу гениального Чарли Чаплина.
   - Ми не против, - мягко сказал Гамлет. И добавил: - Просто мне все понравилось с первого раза.
   - Да, мы не против, - сказала Мэрилин Монро. - Давайте следующую песню.
   - Жить и верить это замечательно....
   - Стоп, стоп, стоп, - так мы до завтрашнего утра будем разминаться. Я сказал - западную.
   - Небоскребы, небоскребы, а я маленький такой.
   - То мне скучно, то мне грустно, то теряю свой покой.
   - Стоп, стоп, стоп!
   - А теперь в чем дело? - спросила Тетя.
   - Все нормально, - сказал Максим Максимыч. И добавил: - Только эти песни мы купили у Вилли, и теперь это наш личный репертуар.
   - Вы будете их петь с Мэри? - удивилась Мотя. - А что тогда петь нам?
  
   - Тем более, что теперь нам известно, куда вы дели свои капиталы.
   - Куда?
   - Вы вложили их в песни Вилли! Умно придумано. Как будто денег нет, а на самом деле они есть, - резюмировала Мотя. - Я бы...
   - Да что вы понимаете в культурном бизнесе?! - воскликнула Мэрилин Монро.
   - А что тут непонятного?
   - Чтобы нам петь эти песни, мы должны подготовить хотя бы пару олухов для международного бизнеса. И не где-нибудь, а здесь, на Беломорканале.
   - Так кроме нас вы еще кого-то готовите? - спросила Тетя.
  
   - Нет, - спокойно ответил Гамлет.
   - То есть, как нет? - удивилась Мотя. И добавила: - Вы только что сказали, что готовите еще пару олухов.
   - Как ты не понимаешь, Мотя, - сказала Тетя, - они нас и имели в виду.
   - Какое неуважение к людям, - сказала Мотя. И добавила: - Но мы все равно будем петь.
   - Да, - сказала Тетя, - песню нельзя унизить. - И добавила: - Мы будем петь нашу любимую песню:
   - Целуй меня горячее.
   - Нет, к сожалению, нет.
   - Что? и ее вы купили? Господи, откуда у людей столько денег?!
   - Нет, ее мы пока не купили - слишком дорого стоит, - сказал Гамлет. - Но на исполнение этой песни нужна международная лицензия.
   - Вы будете петь песни неизвестного американского композитора, переведенные на русский язык неким Пастернаком.
  
   - Чушь какая-то, - сказала нетерпеливая Тетя. - Что это за неизвестный американский композитор? Почему он неизвестный? И кто такой Пастернак? Если это тот, который написал стихи про снег, падающий за ажурными белыми шторами, то я его хорошо знаю. Почему Некий? Или вы опять что-то скрываете? Сами поете его песни в кино, а выдаете за никому неизвестного поэта?
   - Да вам-то какое дело?! - крикнул Гамлет.
  
   - Тихо, тихо, - Мэри выбросила докуренную до мундштука сигарету, - вам не нужно знать больше того, чем вы можете уразуметь. Скажу только: один сильный экстрасенс из местных по имени Адам, предсказал, что эти песни будут исполняться за рубежом. И вам должно быть по барабану, кто их написал, кто их сочинил, кто придумал музыку. Это понятно? Не ищите лишних приключений. Или хотите поработать на Французской Выставке собаками? Вы у меня - слово на букву б -будете лаять, как я вам скажу! - неожиданно перешла на повышенные тона Мэрилин Монро.
   Адам попал сюда вместе с Ландау. За доказательство Существования Прошлого.
   - Ладно, ладно, - сказала Тетя, - мы согласны. Давайте текст.
   - И музыку, - сказала Мотя.
   - Предупреждаю вас, - сказал Максим Максимыч, -
   это секретные песни. Их пока никто не знает. Я сам слушал их всю ночь напролет, не мог оторваться. Если вы разбазарите о них раньше времени, нас могут обойти, и тогда вы на всю оставшуюся жизнь останетесь в этом котловане в качестве местного публичного дома. Это понятно? Вы помните ту санитарку?
  
   Помните, во что она превратилась после полутора месяцев, проведенных Внизу? Она уже ни дня не могла провести без секса! Она нападала на них на больших дорогах.
   - На кого, на них? Я не поняла, - сказала Мотя.
   - То есть, как, на кого? Разве я не сказала? - Мэри вынула пачку Мальборо, и зарядила в него (имеется в виду мундштук) новую сигарету. - На мужиков. - И добавила: - Такая же участь ждет вас, если вы будете молоть языком.
   - Мы поняли, - сказала Мотя. - Секрет, он и в Африке секрет.
  
   - Ну, вот и хорошо, - сказал Максим, - вот вам текст. Порвите его на части.
   Мэри схватилась за сердце. Дамы действительно порвали текст. А точнее, бумагу, на которой он был написан.
   - Вы зачем это сделали? Нарочно? - спросила она. - Если нарочно, то знайте, что рукописи не только нельзя порвать, как тузик грелку, но и сжечь нельзя, ибо сказано:
   - Рукописи не горят! - Вы вообще в курсе, что происходит кругом?
   - Вот, хорошо, что у меня есть Копия, - сказал Максим Максимыч. - Читайте, и пойте с листа. Можете? Мы все можем, - сказала Тетя.
   И они начали:
  
   - Опустите, пожалуйста, синие шторы.
   - Медсестра всяких снадобий мне не готовь.
   - Вот стоят у постели моей кредиторы.
   - Обнаженные Вера, Надежда, Любовь. - Что-то не так?
   - Продолжайте, продолжайте.
   Далее, еще одна, или две песни Бо.
   И они продолжили:
   - Ах, Надя, Наденька, мне б за двугривенный в любую сторону твоей души.
   Мэрилин выронила свой длинный мундштук вместе с сигаретой Мальборо.
   Гамлет присел глубоко, как будто делал интенсивную зарядку.
   Но дамы, не услышав привычное:
  
   - Апорт! - прошу прощенья:
   - Стоп, стоп, стоп, - продолжали, как ни в чем не бывало, петь:
   - Автобус новенький спеши, спеши...
   - Стоп, стоп, стоп, - наконец рявкнул Максим Максимыч. - Откуда вы знаете эту песню?
   - Мы не знаем, - ответила Мотя.
   - Спели просто по инерции, - сказала Тетя. И добавила: - А что, нельзя? Чай не Новый Интернационал.
   - Я думаю, это провокация, - сказала с тяжелым вздохом Мэрилин. - Надо их кончать.
   - Разве вы не в курсе, куклы, что под эту песню только что был избран Президент Федералов?
   - Где? - сделала серьезное лицо Тетя, - в Америке?
   - Прости их, - обратилась Мэрилин к Гамлету, - сюда совершенно не поступает информация, они живут в прошлом веке.
  
   - Даже в позапрошлом, - поддакнул жене Гамлет. И добавил: - Даже мы на Брайтоне и на Бродвее слышали, что здесь вот-вот начнется война Севера и Юга. Если, конечно, проблема не будет решена дипломатическим путем.
  
  
   Дипломатия Войны
  
   Дипломатия здесь заключалась в том, чтобы начать войну. Войну с Германикой. Усиленно по всему миру распространялся слух, что Лин хочет, как... Прошу прощенья, но это именно так. Он, как Дон Кихот хочет принять удар на себя.
   - Это будет льстить самолюбию Лина. Этот парень будет думать, что не он подвергся нападению Хи, а сам, как великий Артаксеркс, выманил Спартанцев из ущелья, где они наслаждались Мона Лизами и Мерседесами, на открытое Куликовское Поле. Пусть и свое.
   - Мы должны дать на это согласие, - сказал Рузвельт.
  
   - Какой пароль будет у этой операции, если она начнется? - спросил Черчилль, и поставил перед собой вторую бутылку французского коньяка Наполеон. Рузвельт не пил. Он думал о прекрасной девушке, которую видел сегодня из окна. Она помахала ему рукой, и хотела бросить в его открытую, как у Кеннеди большую машину, букет алых роз.
   - Я не Мэрилин Монро, чтобы принимать розы публично, - сказал Рузвельт. И приказал охране задержать девушку для специального расследования. Теперь она ждала его в тюрьме.
  
   - За холодный коктейль на яхте!
   Это сказала Капитанская Дочка.
   И все в этом обезьяннике ее поняли. Ведь это был символ свободы. Яхта, коктейль со льдом, в стакане обернутом белым... нет, лучше оранжевым с белыми полосами полотенцем. Стаканы несет не слуга-негр, а красивая девушка. Кажется, это блондинка. У нее голубые глаза. Это Мэри. Мэрилин Монро. Я не буду оригинален. Может быть, я бы согласился на Ингрид Бергман, или на Марлен Дитрих, думаю, подошла бы Грейс Келли, или Грета Гарбо. В такой хорошей компании можно выпить холодный коктейль, или пиво с оливками. Может быть, с рыбой. Или с колбасой. Или с котлетой, как любит Билл Гейтс. Как-то он спросил меня:
  
   - Как будет по-русски:
   - Гамбургер? Рояль-гамбургер? Или фунт-гамбургер?
   - Нет, - ответил я, - это может быть так по-французски, или по-английски. По-русски это килограмм котлет и буханка черного. Может быть, батон. Да, мягкий, с запахом и еще не приконченной временем свежести. И - и это обязательно, - бутылка холодного, холодного пива. У нас как у них. Я имею в виду немцев. Им Мерседесы, и нам тоже подавай Мерседесы. Им соси... и нам тоже котлеты. Правда, котлеты в последнее время не очень хорошими получаются. Я даже сам не пойму, в чем здесь дело. И мы покупаем и едим неплохие соси... сосиски. Правда, не в Москве.
  
   Это раньше поезда, идущие из Москвы пахли колбасой. Сейчас это голодный город. Если для будущего останутся хоть какие-то летописи, то все будут думать, что это была небольшая деревня. Жителей, так на триста. Лучшей едой считались чипсы с минералкой. Больше съедобного ни - слово на х в ослабленном значении - там не было. Просто фантастика. С другой стороны, тут надо выбирать:
  
   - Или еда на улицах города, или лишний Мерс. - Всегда выбирается лишний Мерс. Он ближе, душевнее, приятнее на вид, не подводит при передвижении. Но это все мелочи. Главное, что намного проще. Никто вам не даст продавать хорошую недорогую еду на улицах Москвы. И даже недавно умерший Лужкин этому не поможет. Тем более, что он еще и не умер. В летописях будут читать, что в Москве ели консервы прямо из консервных банок, подогретых на кирпичах. Так ели строители. Что могли строить такие строители? - подумает будущий житель Земли.
   - Скорее всего, коровники, - отвечает его будущая Грейс Келли.
  
   Или запивали чипсы благословенным пивом. Так ели водители маршрутных такси, такси и автобусов. Колбасу они не ели, потому что она или протухала за час в машине, или падала от тряски под заднее колесо. А что останется от колбасы, если по ней проедет маршрутка? Мокрое место? Да, если это была фирменная колбаса. И то это место очень маленькое. Только Шерлок Холмс мог бы найти от этой колбасы ее верхнюю чешую. Она ведь должна была остаться, даже если по колбасе проехала машина. А ее нет, практически, нет.
  
   А что едят студенты в Московском Университете? Две ложки картошки за сто рублей! Единственная надежда отожраться на самой картошке. Но это возможно только осенью. А зимой что есть? Невероятно, честное слово, это просто фантастика. Это оккупированный город. Только кем? Черт его знает. Думаю, это инопланетяне. Хотя вряд ли. Инопланетянами называют гаишников. Экстрасенсы даже предсказывают, что словосочетание оккупанты будет в недалеком будущем заменено простым словом:
  
   - Гаишники. - Но это относится не только к Москве. Не думаю, что в этом был виноват Лужкин. Тем более, что он еще не умер.
   Несмотря, на все эти трудности Молчановский решил построить город, где была бы еда, и не было бы гаишников.
   - Какие ваши доказательства? - спросил на Пресс Конференции журналист. Его звали Вик Феев.
   - Все очень просто, - ответил Ле-Нин. Ибо теперь уже не было Молчановского, а был только Ле-Нин. Скорее всего, его трюка с пиджаками мы больше не увидим. Такие вещи по наследству не передаются. - Все решает производительность труда.
  
   - Но какая же может быть производительность на недоделанной веялке? - решил уточнить этот парень. - А если не будет молока, мы никак не догоним ИХ по надою. И по мясу тоже. Как говорят ваши историки Пеле и Сори:
   - Мы Америку догоним по надою молока.
   - А по мясу не догоним: - слово на букву х в ослабленном смысле - сломался у быка!
   - Я не понимаю этого противоречия.
   - А что непонятного? - спросил Ле-Нин.
   - Я не понимаю, откуда взялась высокая производительность на участке молока. Не думаю, что четырнадцать часов в поле и шестнадцать часов на ферме можно назвать высокой производительностью труда.
  
   - Чушь. Чуть и бред. - Не обижайтесь, мой друг, это обычное, нормальные слова в моем лексиконе. Откуда вы взяли эти часы. У нас Восьмичасовой рабочий день. И только капиталисты заставляют работать любую живую силу по четырнадцать или шестнадцать часов. Вы понимаете, что таким образом они получают стопроцентную прибавочную стоимость? Половину времени вы работаете на себя, а половину на них.
   - Я работаю только на себя, - сказала Вик.
   - Вероятно, у вас есть связи за границей, - сказал Ле-Нин. И добавил: - Может быть, есть Красавица жена, с которой вы пишите копии, как Рембрандт.
   - Прошу прощенья, но вы не ответили на мой вопрос:
  
   - Откуда возьмется в этой нищей стране высокая производительность труда, которая по вашим словам является основой вашей великолепной теории.
   - Нет, мой друг, - ответил Ле-Нин, - не теории, а только практики. Ибо моя теория - это практика. Вы знаете слова из песни:
   - Я спросил:
   - Зачем ты, Нинка?
   - Чтоб женился, говорит.
   - Понимаю, - ответил Вик Феев, - вы хотите женить Россию на богатой невесте. Так сказать, выдать Дубровского за Марью Кириловну.
   Далее, не выйдет. Вам опять подсунут принцессу Сармат.
  
   Добрый читатель, имеется в виду тот, кто читает, мог бы заметить, что один эпизод переходит здесь в другой почти безо всякой логики. И это почти так и есть. Ибо здесь применен способ связи по Листу Мёбиуса.
  
   Переворот - пошла уже другая информация. А на месте предыдущего развития событий - пустота. Но эта пустота - производительность труда вместо песен и танцев на Беломорканале - совсем не кажется пустотой, ибо это был не единственный эпизод, когда Мэрилин Монро и Максим Максимыч проверяют певцов и артистов на пригодность к гастролям. У этой линии, так сказать, есть своя линия. Это обычное дело. Необычен только переход Почти без логики. Без объяснений. А именно:
  
   - Между независимыми, казалось бы, линиями существует связь. Связь в одном времени. Кажется, что события существуют одновременно. Лист поворачивается - и... и без объяснений пошло другое событие. Уверяю вас:
   - Это нормально.
  
  
   Покушение на Ле-Нина
  
   Мотель Надежда. Чегевара - Майно. Кто критикует Канта - тот сам может стать Кантом. Кондолиза Райз - Надежда Ле-Нина. Пел и Сор на амуре. Вспоминаем вкус Черной. Аляска и куриные окорочка. Евангелие - Телескоп времени. Человек - Наблюдатель.
   Гайдар - Командующий штрафными танковыми батальонами. Закон против превращения в кикимору или лешего. Гайдар спас Сори и Пеле от бессрочной ссылки.
  
   Ле-Нин не успел начать строительство Реального Социализма в отдельно взятом городе, как на него было совершено покушение. Описывается перестрелка в придорожном мотеле под названием ВПТ - Высокая Производительность Труда. Правда, это бывшее название. Ле-Нин, как только въехал туда, сказал, чтобы такого бреда больше не писали в местах, где он находится.
   - Пусть это будет мотель Надежда.
  
   - Хорошо, - сказал его помощник. Это был Батька Майно. Все говорили, что Майно это тайный шпион, Новый Агент Ноль, Ноль, Семь - Джемс Бонд. Но Ле-Нин только посмеивался про себя. Он сидел вместе с этим парнем во Владимирском Централе. И когда на Пересылке его хотел завалить гигант по прозвищу Голиаф, так, ни за что, просто Ле-Нин не отдал этому гиганту свою пайку хлеба, Майно ударом ноги в горло убил этого Голиафа.
   - Лучше бы я отдал ему свой хлеб, - сказал Ле-Нин. - Теперь тебя ждет Пожизненное. - И добавил:
  
   - Шутка. Лет через десять мы сделаем Революцию, и ты будешь свободен. И да, - добавил он, - я сделаю тебя Чегеварой. Даже раньше.
   - А что это такое?
   - Ты будешь контролировать все мое правительство. Пока что находись на расстоянии. Чтобы никто не знал о нашей связи.
   Никто и не знал. Кроме Лина. Лин всегда говорил:
   - На чью сторону встанет Батька Майно, тот и победит.
   - Куба - любовь моя! Та-та-тата-та-тата. - Это пел не Старик Лин, как обычно, а Ле-Нин. Почему одно и то же? Потому что все это пели. Куба, любовь моя, остров Зари Багровой. Вижу - идет победитель Фидель:
   - Революция! - Или:
  
   - Смерть!
   Ле-Нин отстреливался из двух Беретт. Майно, ломая ограждения, подогнал трактор к пожарной лестнице. Ле-Нин быстро по ней спустился. Иногда он поворачивался, и стрелял из двух пистолетов.
   - Держите, по-македонски, - говорил он при этом. Но чаще стрелял молча.
   Они уже перепрыгнули через ров, когда Нин обернулся. Вот говорят же:
   - Никогда не оборачивайся! - Хуже будет.
   И точно: он увидел в окне второго этажа знакомое лицо Моны Лизы. Прошу прощенья, я просто отвлекся. Конечно, это была любимая Кондолиза Райз. Надежда Ле-Нина.
  
   - Откуда она здесь? - спросил он Майно. - Я же сказал, чтобы ждала меня в Обер Зальцбурге. Кондолизу захватывают контрразведчики Ста-Лина. Но Со и Ла отбивают ее. Дело в том, что тогда на сцене Большого Сиэте они не умерли, а только на некоторое время потеряли сознание. Будучи запрограммированы на поимку Кондолизы Райз, они пошли против Пили, Ада и Упа, которые везли ее в джипе по улице Кой-Кого. Бывшей Тверской. Да, к сожалению, эти ребята опять с нами.
   Далее, битва двух джипов.
  
   Ле-Нин вынужден был оставить свою подругу. Он все равно бы погиб, если бы вместе с Майно вступил в неравный бой у отеля Надежды. Тогда они уже пересели в Мерс, и Батька не остановил машину даже тогда, когда Нин приставил ему к голове свой знаменитый Кольт сорок пятого калибра. Ле схватился за руль и пытался выбросить Майно. Он даже открыл дверь со стороны водителя, уже одна нога Батьки Майно чертила Землю, как будто они ехали не на Мерсе, а на Харлее Девидсоне.
  
   Как будто один из них был Харлеем Девидсоным, а другой Ковбоем Мальборо. Они бы поругались надолго, если бы катастрофически не опаздывали на самолет. А лететь они должны были... Это большой секрет. Увы, но летели они в Обер Зальцбург. А как многим известно, это любимый замом Хи. Увы, увы, увы, но обвинить Нина, как немецкого шпиона, были основания.
   Как говорится:
   - Кто критикует Канта, тот сам может стать Кантом.
  
   Далее Пел и Сор, в простонародии Сорокин и Пелевин, сидят у костра на берегу Амур-реки. Лин из уважения к их литературному таланту, заменил этим ребятам Беломорканал выселением на Амур-реку. Туда, где и найти их было бы практически невозможно, если бы не китайцы, или японцы - не помню точно - не начали войну против наших танкистов. Их и нашли впоследствии танкисты на границе с Японией. Я лично им верю, когда ребята говорят, что просто заблудились. Не хотели же они на самом деле перейти эту самую границу у реки. Ибо:
  
   - Зачем? - Ответ может быть только один:
   - Чтобы сопоставить, а точнее: противопоставить свои знаменитые произведения с магическими картинами Ван Гога. Весь Ван Гог в Японии. Ибо там он нужен для медитации.
   Ну, значится, сидят они у берега, едят уху из тайменя. Не как Высоцкий - тот любил сырого - разговаривают. Как обычно, все начинается с Черной. Если кто забыл, то напомню:
  
   - Эта икра, производимая рыбами для богатых и одаренных жителей Земли, или Рая, наступившего после Постапокалиптического Периода.
   - Какова все-таки Черная на вкус? - спрашивает для разбега разговора Сор.
   - Как любовь, - отвечает Пел. И добавляет: - Как тридцатая любовь Марины.
   - Я слышал разговор на станции, - говорит Сор, - многие, точнее, некоторые считают, что Ле-Нин не так давно гонял плоты по этой забытой богом и людьми реке.
  
   - А я слышал, как некоторые, а точнее многие говорят, что он был здесь Первым Председателем Полхоза. Ерунда, конечно, Нин - это Хеминуэй. Честно, я в это верю. Он сам рассказывал нам, как переправлялся на Кубу на катере. Тогда его ранили, и он чуть не умер. Хорошо, что им попался в этом море катер Фиделя, который готов был уже валить с Кубы под натиском императорских войск, усиленных американскими диверсантами высокого класса, но встретив Ле-Нина, он устыдился своей слабости и повернул назад. Ты веришь этому?
  
   - А почему бы и нет? Действительно, раненый человек плывет, ориентируясь на Зарю его героического острова, ищет помощи, ибо спасается от погони, а он, Фидель, сам бежит.
   - Есть сведения, что Нин не бежал на Кубу, а наоборот двигался в этом направлении, чтобы помочь Революции. Тогда еще думали, что Она возможна не только в отдельно взятом городе, но и во всем мире.
   - Вообще, я думаю, - говорит Сор, - что Ле-Нин это Лев Толстой.
   Далее, танковый батальон Гайдара спасает заблудившихся соратников Ле-Нина.
  
   - Здорово, Орлы! - послышался грозный оклик из-за кустов.
   - Привет, - ответили ребята, даже не понимая, кто к ним обращается. Ответили так, автоматически. Машинально. А чему, собственно радоваться? Не может же быть это кто-то такой, кто принес бы им сейчас к Тайменю упаковку пива Времен Развитого Застоя. Не импортное, но пить можно. Вкусное, честное слово. Правда, сейчас нельзя восхвалять пиво, ибо его любят немцы, а они, видимо, нам уже надоели. Как всегда, делать нечего, как опять с немцами разбираться.
  
   Это и понятно. Мы не можем добиться от них, как от Линкольна вечной дани. Там мы придумали с помощью немецкой принцессы Сармат - в простонародии Екатерина Вторая - продать Америке Аляску. Теперь пожизненно получаем оттуда куриные окорочка, являющиеся для понимающих людей поводом к революции, ибо это же ж не настоящее Белое Мясо, совершенно необходимое для умственно развитых людей. Прогрессивные деятели периодически пытаются запретить этот завоз промышленной контрреволюции под видом нарушения санитарных правил и норм. Но куда там! Ведь Красное Мясо оно же ж бесплатное, - как сказал бы Акс. Они пытаются сказать:
  
   - Так мы как раз и против этого бесплатной расплаты! - Но куда там - договор есть договор. Думаю, Е.К была немецким шпионом. Таким же шпионом, как и Ле-Нин. Вот так, люди делают нам добро, а мы называем их шпионами. Они нам Аляску продают, чтобы могли жить в России внуки и правнуки, они делают нам почти Мировую Революцию, а мы охотимся за ними, как за свидетелями преступлений мафии, не попавшими в программу защиты свидетелей.
  
   С этими свидетелями вообще темный лес и замешательство. Например, один парень - между прочим, из одной деревни с Кондолизой Райз - говорит, что хотел бы видеть свидетелей Распятия Иисуса Христа.
  
   - Мне бы фотографию, - говорит он. - Между тем в Библии прямо написано, что у фотографии не хватит силы для передачи тех событий. Ибо Иисуса Никто не узнал после распятия, даже Апостолы. Фотографию, лицо, видят, но Иисуса нет. И, тем более, чем Текст слабее, хуже Фотографии? Текст-то Библии мы видим перед собой! В общем, Роберт Бекфорд хочет, чтобы ему дали какой-нибудь микроскоп или телескоп, чтобы можно было увидеть те Знаменитые События, чтобы можно было пробиться через толщу времен. Вот тогда он скажет:
  
   - Да, это было! - Так извольте! Этот сверхчувствительный прибор, этот телескоп, этот микроскоп перед нами. И это:
   - Евангелие! - Это и есть то, что позволяет нам увидеть:
   - Как это было. - Позволяет пройти через время и рассечь пространство. И, следовательно:
   - Ты - Свидетель.
  
   Вот сегодня говорят, что Жизнь на Земле существовала даже еще на десять миллионов лет раньше, чем до сих пор думали. И живым существом этим был мох. Он тогда покрывал всю Землю. Но только ведь Жизнь, жизнь на Земле - это не само событие, а рассказ о Нем. И, следовательно, наблюдателем, Свидетелем того, как рос, как жил этот мох еще раньше на десять миллионов лет был:
   - Человек! - Он сам третей во всех событиях на Земле.
  
   Между тем, парень вышел из скрывавших его кустов никому неизвестного растения, и сказал:
   - Мир вам.
   - Хорошо, что ты это сказал.
   - Ибо у нас нет оружия, чтобы защищаться, - добавил за друга Сор.
   - У вас нет пива? - спросил Пел. - Нет, я не надеюсь, что эта вещь у вас есть, просто хочу произнести это слово.
   - Пиво, светлое, галерное, - и уже как-то повышается аппетит, уха без соли кажется вкусной.
   - У меня есть пиво, - сказал парень, и вынул из-за спины красную упаковку Баварского.
  
   - Безалкогольное?! - удивился Пел. И добавил: - Я пью безалкогольное. Оно очень вкусное.
   - И главное, - добавил Сор, - на него, я думаю, не поднимут акцизы. Оно же безалкогольное. Как на него поднимаешь.
   Они выпили пиво под тайменя. Пелевин спросил:
   - Ты Ляо Цзы?
   - Нет, думаю, что нет.
   - Ты Заратустра? - спросил Сор.
   - Нет, сомневаюсь.
   - Я? Я Теоретик Переходного Периода от Социализма к Коммунизму.
   - Что же вы делаете здесь? Сюда не построили еще БАМ.
   - Как вы добрались сюда?
   - Тем более с пивом?
  
   - Я командую танковыми батальонами. Штрафными танковыми батальонами, - сказал парень.
   - Ничего не понимаю, - сказал Сор. - Вы сбились с пути? Шли на Египет, а попали на Амур. Вы, я так понимаю, танковый отряд Моссада, идущий в тыл египтянам.
   - Нет...
   - Подождите, не говорите. Дайте, я угадаю. Вы:
   - Гайдар! Великий теоретик Коммунизма и великий полководец советской и постсоветской эпохи.
   - Говорят, что вы...
   - Пожалуйста, говорите мне: ты.
   - О-кей! - засмеялся Пел. - Но говорят, что именно вы придумали закон, о:
  
   - Ты. - За обращение к самому себе на Ты, Ты получаешь пятнадцать суток.
   - Говорят, - добавил Сор, - что одна прекрасная дама не редко проводит время в КПЗ или в обезьяннике за то, что поступает против этого правила, не позволяющего людям стать лешими и кикиморами.
   - Да, - ответил Гайдар, - она делает это нарочно. Считает, что ее папа был умнее меня. И да, - добавил Теоретик, сделав большой Хемингуэйевский глоток Безалкогольного: - Может быть, вам это не понравится, но это лагерное пиво. Не галерное.
   - Да, на галеры нас не пошлют, это точно, - сказал Пелевин.
  
   - В лучшем случае на Беломорканал. Хотя два раза в одно место не посылают, - сказал Сорокин.
   Далее, под утро, в прорыв пошли штрафные батальоны.
   - На траву легла роса густая, полегли туманы широки, в эту ночь решили самураи перейти границу у реки. Но разведка доложила точно, и пошел, командою взметен, по родной Земле Дальневосточной броневой ударный батальон.
   Гайдар спас Пелевина и Сорокина от бессрочной ссылки.
  
  
   ГЛАВА СЕДЬМАЯ
  
   Ле-Нин прибывает в Обер Зальцбург. Напарник Ле-Нина. Каждая обезьяна имеет право стать человеком. Батька Майно любил лошадей.
   Нин под дождем у двери банка. Правда сексотов. Связной. Лишняя дверца от бронированного сейфа. Батька Майно поет стихи Бродского. Сообщник.
   Звезда Революции. Лин стреляет в Майно. Погоня. Пили.
   Обер Зальцбург. Нин в обрыве. Доктор Зорге. Крейсер Дрезден. Борман.
   Чернокрижник Герберт Аврилакский. Прямой путь к Америке. Три точки в России. Причина нападения разных стран на Россию. Мата Хари - КД. Предложение Бормана.
   Русалка. Майно выбирается из-под завала. Три точки Хи в Нине. Медсестра всяких снадобий мне не готовь. Звезда Революции у Хи. Встреча Ле-Нина и Надежды Второй в горном озере. Русалки должны иметь по два мужа. Повесть это литературное воплощение атеизма.
   Ответ Русалки. Вопрос Русалки.
   Ксе - Кентавр.
   Сливки тридцатитрех процентной жирности.
   Количество слов в партийном приветствии. Партийность - это Закон Бойля-Мариотта.
   Мамочка приехала.
  
  
   Ле-Нин прибыл в Обер Зальцбург, чтобы узнать является ли Хи посланцем Другой цивилизации. Или нет.
   Он, как и Хи, любил этот горный замок. Здесь он когда-то понял, как опровергнуть великого Канта. Здесь Хомо не чувствует себя проигравшим. А Ле-Нин именно так и думал. Иногда. А иногда - значит всегда. Человек когда-то давно проиграл великую битву, и вынужден был отправиться в изгнание, в видимый мир. Поэтому:
   - Бесполезно объяснять устройство этого мира, а надо:
   - Изменить его.
  
   Нин шел по горной тропинке. Батька Майно почему-то отстал. Он даже не заметил этого. Как Ландау этот парень забывал о простой реальности, если невидимая реальность представала перед ним во всей свой красе. Иногда ему казалось, что это слишком разумно, чтобы быть правдой.
   - Но ведь это есть! - Ему была послана идея о высокой производительности труда в безалаберной России. И более того, без насилия зажиточных кулаков и наглых выше всякой меры бизнесменов.
  
   Иногда Ле-Нин думал, смыл этой созидательной идеи не в созидании, а только в разрушении России, которую мы потеряли.
   - Как это возможно? - подумал он. - Разве беспредел в жизни государства и церкви является залогом победы. Лишь глупец дерется, зная, что победить он не может, сказал Тэмучин, будущий Чингизхан.
   В это время с горы покатился камень. За то, казалось бы, короткое время, пока он катился, чтобы удариться о другой большой камень и разбиться на мелкие кусочки, Нин вспомнил, как они с напарником брали банк.
  
   Далее, как это было. А напарником Ле-Нина был Ст-Лин. Почему без буквы А?
   - Сокращенно, как Санкт-Петербург, - серьезно говорил Лин. И добавлял: - Если где-то Лин, то у нас это будет:
   - Эстэ-Лин. - Впоследствии по ошибке стали говорить:
   - Эстэлин. - Так же по ошибке одно из произведений Бетховена было названо совсем по-другому. Также простая мирная бабочка была - кажется, что по ошибке - названа:
  
   - Мертвая Голова. - Вот так происходят изменения, вот так, как говорил Дарвин, возникает Эволюция. По ошибке. На самом деле это закономерно. Права была Нина Искренко, когда говорила, что человек от природы имеет право на ошибку. Это значит - право на эволюцию. Каждая обезьяна имеет право стать человеком.
  
   - Достаточно ошибиться всего несколько раз, и из обезьяны можно превратиться в человека, - сказал Эстэлин.
   - Это сказал Ляо-Цзы? - спросил Ле-Нин.
   - Это сказал... Так говорил Заратустра, - ответил Эстэ.
   На улице шел дождь. Прекрасная погода для тех, кто не пользуется личным транспортом. А они не пользовались извозчиками, как Шерлок Холмс. Майно настоял, чтобы они держали лошадь.
   - Мы должны иметь свою лошадь, - сказал он. И добавил: - Даже три лошади. Тройку.
  
   - Зачем? - удивился Эстэ, - это такие большие расходы! К тому же нас могут выследить.
   - На пролетке мы быстрее попадемся, - сказал Ле-Нин.
   И они купили тройку. То на одной лошади выедут на дело, то на другом коне.
   Сегодня они выехали на двойке.
   Далее, ограбление банка. Они уходят, сначала, отстреливаясь из пистолета, потом запрягают тройку и стреляют из пулемета.
  
   - Прошу, прощенья! Откройте! - Нин стоит у двери в черном блестящем дождевике, и через стекло пытается договориться с охранником. Охранник - это был умнейший и вездесущий Ади. Он кроме охраны банка занимался своей любимейшей работой: был полицейским осведомителем. Кажется, тогда еще не было сексотов, дело еще не было поставлено на фундаментальную основу, так стучали иногда, когда подвернется подходящий случай. А это бывало не часто. Ведь за всякую мелочь платить не будут? Конечно, нет! Никаких денег не напасешься.
  
   Поэтому наиболее любопытствующие рыскали повсюду глазами, чтобы обнаружить хоть что-то похожее на правду. Собственно и газета Правда была создана сексотами. Просто другим бы это не разрешили. Ибо:
   - Если ты не можешь накопать компромат на одного человека, то, спрашивается:
   - Что ты можешь написать обо всех? - Само собой ничего.
   Здесь два раза употреблено слово Ты, но, думаю, ко мне это не имеет отношения. Поэтому я не согласен, если мне предложат отсидеть два по пятнадцать, как будущей Екатерине Второй.
   Ад порыскал глазами по Нину.
   - Сканирует, - подумал Нин, и поежился под струйками дождя. - Что вы меня рассматриваете, как ежика в тумане? - спросил он. И добавил: - Откройте дверь!
   - Это банк, - ответил Ади. - Сюда посторонних не пускают.
   - Мы перевозим правительственную почту.
   - Я не имею к правительству никакого отношения, - сказал Адн, внимательно рассматривая Ле.
   - Что вы так меня рассматриваете?
   - Вы странно выглядите в этом дождевике.
  
   - А как, по-вашему, я должен был одеться? - пожал плечами Нин, - собакой Павлова? - И добавил: - У нас отвалилось колесо. Откройте, чтобы я мог позвонить.
   - Вы не похожи на грабителя, - промямлил Адн, и постарался осмотреть улицу через плоское стекло. Он повертел головой, посмотрел в интеллигентное, как у Ландау, лицо Ле-Нина и:
  
   - Открыл дверь!
   Нин решительным, как у агента 007, шагом двинулся к телефону. Он взял трубку и набрал номер. Он набрал именно этот номер: 007. Почему? Думаю, этот номер припоминается каждому человеку в минуту опасности. Думаю, даже в самом начале существовал этот номер с правом на убийство. Бог дал его Адаму для прямой связи. Но в дальнейшем этот секретный номер куда-то делся, затерялся, и люди уже не имели шанса добраться до этой спасительной Вертушки.
  
   - Куда вы звоните? - Ад хотел подойти поближе, но Нин остановил его властным движением широкой ладони. - Я все равно заметил, что вы набрали не тот номер. Номер службы спасения не трехзначный, а четырехзначный. Вы ошиблись, мистер! - и будущий контрразведчик расстегнул кобуру. - Я не буду вас убивать, - сказал он.
   - Спасибо, - ответил Нин. - Спасибо и на этом.
   - Нет, нет, вы не подумайте, что я совсем не буду вас убивать. Просто я слышал, что вы стреляете, как Клинт Иствуд. Да, да, сэр, я вас узнал. Вы:
  
   - Ле-Нин! - Первый стрелок по версии Короля Артура. Кстати, я не понимаю, что значит: чемпион по версии Короля Артура. Ибо:
   - Чемпион, он и в Африке чемпион. Вот, например: Англия - чемпион мира по футболу, Россия - первая в мире по производству пеньки. США - первая в мире по производству динозавров. Без версий. Нет, нет, мне не нужно никаких фрэйдистских объяснений. Я хочу сам проверить все. На практике. Вы сами говорите, когда вам надо доказать свою правоту:
  
   - Практика - это критерий истины. Поэтому, положите, как и я, руку на рукоятку вашего маузера. И по счету три начинаем.
   - Подождите, подождите, - заторопился Нин, - уточните, пожалуйста, по счету три, или по счету три начинаем?
   В это время в дверь опять постучали. Ади обыскал Ле-Нина, и отобрал у него пистолеты.
   - Я отойду на несколько минут? - И добавил: - Никуда не уходите.
  
   Через стекло было плохо видно, но Адн узнал своего связного. Дело в том, что у каждого обычного сексота был связной, ибо не самому же полковнику Бенкендорфу каждый Адн сдавал свои сведения. В полиции он вообще не должен был появляться.
   - Открыть? - прошептал он.
   Далее, Адн открывает дверь Лину и оговаривается, что узнал его. Нин не успевает ничего спросить у Адна, Лин убивает его.
  
   Что-то пошло не так. Адн впустил Лина, и потихоньку передал ему информацию, о готовящемся покушении на Царя. Но Нин заметил это, и сказал:
   - Он подсунул какие-то бумаги тебе в карман! - крикнул Нин. - Проверь, возможно, это компромат.
   Адн резко обернулся. Он, как одинокий шакал, мгновенно понял, что опасность повисла в воздухе, как будто они находились в романе Агаты Кристи. Лин выстрелил первым, и Адн упал. Пуля попала ему прямо в середину груди.
   - Как ты заметил, друг, что этот провокатор подсунул мне в карман бумаги? - спросил Лин, тяжело дыша.
  
   - В зеркало, - ответил Нин. И добавил: - Почему ты так тяжело дышишь, друг?
   - Неожиданное решение, это как забег на короткую дистанцию. За несколько секунд приходится полностью выложиться.
   Пока они разговаривали, Адн поднялся, и, держась левой рукой за сердце, правой, не спеша, вытянул из кобуры пистолет.
   - Господа, вы арестованы, - сказал он. И добавил: - При попытке к сопротивлению - стреляю на поражение.
  
   Он без слов обезоружил Лина, и связал обоих ребят. Дело в том, что охранник положил себе под рубашку бронированную дверцу сейфа. В этот день меняли небольшой сейф, имевшийся в распоряжении охраны, и забыли на полу дверцу от прежнего сейфа. Адн, как прирожденный контрразведчик подумал, что хорошо бы быть бессмертным. Тогда бы можно сделать много. Он не успел закрепить эту бронированную пластину напротив сердца, она все время съезжала к центру груди, когда в дверь постучали. И пуля как раз попала в середину. Вот это было, я думаю, как раз по Фрейду, потому что Адн знал:
  
   - Эстэ всегда стреляет в центр груди. Чтобы было наверняка.
   - Что мне делать? - спросил Адн, - сдать вас полиции?
   Тишина. Никто ему не ответил.
   - Я поступлю по-другому. Я позволю вам ограбить банк. А вы мне за это дадите сто тысяч золотых рублей. - И не дождавшись ответа, продолжал: - Мне надоела эта собачья жизнь. Сторожить банки, следить за идиотами, мечтающими о Революции, нет, хватит. Хочу быть бароном. Нет не немецким или русским, а аргентинским. Хочу торговать кокой, изумрудами, кофе. Как это романтично: кофе-е.
  
   В это время он услышал, как в дверь опять постучали. Кто-то стоял у двери плясал и пел:
   - Мама, я Бродского люблю.
   - Мама, я за Бродского пойду. Он стихи снимает с неба, и сидел, как я за дело, мама:
   - Я Бродского люблю.
   - Мама, я за Бродского пойду! Получил он Нобеля, получу его и я, мама:
   - Я Бродского люблю! Мама! я за Бродского пойду.
   - Он плывет сейчас в гондоле, и как я опять на воле! Мама! Я Бродского люблю.
   - Мама, я за Бродского пойду.
   - Баратынский, Бродский, я - все мы верные друзья, но поем, как Нобеля:
   - Мама, я Бродского люблю!
   - Мама! Я за Бродского пойду. Он любил отца ботинки, и Венеции картинки, мама! я Бродского люблю! Мама, я за Бродского пойду.
  
   - Помнил он тушенки банки, и женился на итальянке, Мама, я Бродского люблю, Мама, я за Бродского пойду. Он уехал в США, скоро буду там и я. Мама, я Бродского люблю, мама, от него с ума сойду. Любит он стихи читать и гондолой управлять. Мама, я за Бродского сойду?
  
   Лекции люблю читать и студенток развлекать, мама, я за Бродского сойду! Я люблю курить сигары, кофе пить у Ниагары. Мама, я за Бродского сойду. США он покорил, ресторан себе купил, мама, я Бродского люблю. Мама я за Бродского сойду. Он полено расколол, тишину в умах навел, мама, я Бродского люблю, мама, я за Бродского сойду. Я как он пройду полмира, сочиню Бхаватагира, мама, я за Бродского сойду. Я, как он пишу от бога, хоть не светит синагога... мне, мама...
  
   - Кто тебя учил писать, коммунизм не почитать?
   - Думаю, пишу от бога... Я думал, это от бога.
   - Отправить колоть поленья, чтобы тишина не наступила окончательно.
   Далее, Адн открывает дверь Батьке Майно со словами:
  
   - Здесь что, проходной двор? Нет, я спрашиваю:
   - Это танцпол? Нет? Ну, так пошлел отсюда, бродяга. Маверик российского масштаба. Че те надо?! - в сердцах сказал будущий смершевец. - Лимита!
   - На призыв мой тайный и страстный, о, друг мой, прекрасный! Выйди на балкон! Так красив свод неба атласный, и звездный и ясный, струн бечевен звон-н!
   - Да пошел ты! - сказал Адн, но уже мягче. Он еще раз оглядел дождливую улицу, и закрыл дверь банка.
   - Ну, допелся, - сокрушенно сказал Батька Майно. Он опять постучал в дверь. Адн еще не успел отойти далеко. Он молча подошел к двери, открыл ее, и ударил молодцеватого Майно между ног. Так довольно сильно, с оттяжкой.
  
   - Ну, что? Замолчал? - спросил он, наклонившись над Майно. - Маверик недоделанный. Герой? Герой-то герой, а яйцам, я думаю, больно.
   - Что сказать мне о жизни, которая оказалась длинной?
   - Что?
   - Только с горем я чувствую солидарность. Но пока мне рот не забили глиной, из него будет раздаваться лишь благодарность.
   - Ты, как я вижу, Лимита, не только музыкант, но и поэт. Что?
   - И шепотом можно сказать правду, - сказал Майно. Он зацепил ногу противника, потянул на себя, и толкнул Адна другой ногой в грудь. Потом он затащил его тяжелое тело в банк.
  
   - Он жив? - спросил Лин, когда Майно его развязывал.
   - Думаю, жив. Только ударился головой о турецкий мрамор банка.
   - Если он умер, это плохо, - сказал Нин.
   - Почему?
   - Мы не знаем кода.
   - Я с вами, - сказал Адн, поднимаясь, - я знаю.
   Далее, они набивают фирменные рюкзаки пачками банкнот, и привязывают Адна к стеллажу, где раньше лежали деньги, с надписью на груди:
   - Сообщник.
  
   - Какой код?
   - Я скажу, если мы договорились. Мы договорились?
   Лин и Нин переглянулись. Потом посмотрели на Майно.
   - Договорились, - сказал Лин.
   - Один, девять, один, - он посмотрел в лицо каждому и добавил: - семь.
   Нин набрал номер, но дверь не открылась.
   - Он нас разыгрывает, - сказал Майно.
   - Возьми молоток, дай ему по большому пальцу ноги, - сказал Лин. - Думаю, он должен вспомнить весь шифр.
   - Не надо, я и так хотел сказать. Два, три, один, ноль.
  
   Теперь все получилось, толстая дверь открылась, Они бросились к полкам и развернули большие рюкзаки.
   - Как в библиотеке, - сказал, смеясь Нин, - только там книги, а здесь деньги. - И добавил: - А радость та же.
   Майно в это время отвернулся, и засунул себе в сапог золотой слиток. Потом еще раз, и засунул второй слиток в другой сапог. Он не хотел. К тому же это было просто глупо. Ибо, зачем золото, если кругом полно валюты. Она намного легче золота. Потом засунул в рот большой черный бриллиант, называвшийся:
  
   - Звезда Революции.
   - Чего ты там копаешься, - сказал Лин. - Набивай рюкзак, и уходим. Прошло уже сорок семь секунд. Через двадцать две секунды здесь будет полиция.
   Майно дополнил свой рюкзак, и они побежали к двери. Все - спасение близко, они уже у своей двойки. Но Лин вдруг останавливается и говорит:
   - Я не могу больше терпеть. - Он поднимает свой маузер и стреляет в Майно.
   - Ты что наделал? - спрашивает Нин. И добавляет: - Зачем?
   - Он воровал, - говорит Лин, и вытаскивает из сапог Майно золотые слитки.
   - Как глупо, - говорит Нин. И добавляет: - Не надо было этого делать.
  
   - Он бессмертный, - говорит Лин. - Через семь месяцев очнется где-нибудь на Тибете. А может в Амурской Тайге.
   - Я не понимаю, зачем было его устранять? Это был мой верный помощник.
   - Ты же сам говорил, друг, что надо:
   - Расстреливать, расстреливать и расстреливать! А разве он не согрешил против Революции? Он воровал. Такой может украсть все Золото России.
   - Ладно, - вздохнул Нин. И добавил: - Все равно он скоро вернется.
   - Я позабочусь, чтобы этого не произошло. Он не вернется. Как и ты.
  
   Они только отъехали, когда у банка уже была полиция. Лин полез за пистолетом, но почувствовал в боку холодный ствол напарника. Тут надо иметь в виду, что:
   - Почувствовал - это слова героя. А:
   - Холодный, - это слова автора. Ну, как в Библии. Теперь только некоторые, но никак не многие возмущаются тем, что Пелевин видел пулю, пролетавшую в полутора сантиметрах от его живота.
  
   Жандармы устроили погоню. Но они не ожидали того, что произошло. Еще в пределах города Лин сдернул чехол со странного предмета. Это был пулемет Максим.
   - Стрелять, стрелять и еще раз стрелять, - спокойно сказал Лин, и дал первую короткую очередь. Потом подлиннее. Потом Максим застрочил, практически беспрерывно. Как будто пулеметчик хотел, во что бы то ни стало утопить Василия Ивановича. Но... как говорится, заговоренного пуля не берет. Многие попадали с лошадей, некоторые отстали и отказались от погони. Но один упрямый жандарм, студент юрфака, парень из далекой глубинки по фамилии Пили все скакал и сказал. Лин даже подумал, что хорошо бы взять такого в свою охрану, но в сложившейся ситуации решил просто бросить гранату. Сработало.
  
   Вообще надо сказать, что о ребятах если не ходили легенды, то шла, да шла пока что, народная молва. Никто бы просто так не стал выжигать на груди их портреты. Ведь их делали урки, которых любили мурки. Я бы сказал:
  
   - Короче, - но боюсь, дадут за это по новому закону семь суток, поэтому можете зачеркнуть это слово сами.
   Я хочу написать, что все, то есть и многие, и некоторые, считали Нина и Лина урками. Не то что бы ворами в законе, а гораздо хуже. Их считали магами, по-русски:
   - Колдунами. - Простых людей не стали бы клеить на груди.
   - Дайте сюда баян. А... А на правой груди Орден Ле-Нина, а на левой Маринка в анфас. Прошу прощенья, что-то не так. Я бы, например, наколол Бродского, Басилашвили и Евтушенко.
   Далее, Обер Зальцбург.
  
   Большой камень разбился на несколько маленьких. Нин скатился по лужайке, и полетел вниз с обрыва. Он зацепился за выступавшую через два метра корягу, и повис, боясь шелохнуться. До края обрыва было больше двух метров.
   - Не дотянуться. - А вниз лучше не смотреть. Он бы конечно заметил. Заметил, что в стене обрыва была сделана фотокамера. Она выдавала информацию об окружающей действительности каждые тридцать секунд. Вроде бы зачем? Кому это нужно? Кого снимать? Хи как-то ответил на этот вопрос:
  
   - Я очень люблю это место. Поэтому... поэтому хочу видеть его всегда. - И фотографии падали из вакуумной почты в его спальню каждые тридцать секунд. Он их рассматривал перед сном, улыбался и забывал обо всех ужасах этого мира. А мир был действительно устроен по романам Агаты Кристи. Сплошные ужасы. Ну, в каждой серии! Сознание некоторых художников не выдерживало такой реальности. И Хи - так как был художником - тоже не выдержал. Он решил, что если люди хотят ужасов - они их получат.
  
   - Вот из ит? - спросил Хи. Но вокруг ведь никого не было. Ошибаетесь. Был. И это был его новый служащий. Новый помощник, способный быть невидимым, он мог бы стать вашим вторым я. Кто бы это мог быть? А действительно, было два претендента. Они сошлись на покерном турнире, проводившемся на крейсере Дрезден. Как говорится ни английский, ни американский, ни тем более это был не русский финал - хотя однажды финальный турнир проводился на средней даче Эстэлина - это был немецкий финал. Сошлись два немецких шпиона. Один назвал себя Абелем, а другой:
  
   - Доктор Зорге. - Там участвовало много известных, знаменитых ребят. Как-то: Джемс Бонд, агент ноль, ноль, семь, Мата Хари, еще один бродяга по прозвищу Маверик. Да, были там очень серьезные ребята. Забыл назвать еще одного очень настойчивого конкурента. Это был... это был очень известный парень. Бывший генерал, в молодости брал дворец Амина. Со своим взводом, пробился в тыл обороны, и сам лично убил начальника охраны Амина.
  
   Пожалуй, на дуэли он запросто уложил бы Скорцени. Правда, сейчас он был в запое по случаю проигрыша одного очень важного конкурса. Нет, нет, это не Брюс Уиллис. Но этого тоже, как и Брюса Уиллиса, перед началом операции нашли в канаве. Практически он, наконец-то, добился того, что мог стать главным героем. Теперь, он, наконец, понял, где их находят. А именно:
  
   - В канаве. Или, что то же самое:
   - Герой должен начинать:
   - С Давида.
   Этот парень тоже начал... с борьбы на пост Президента России. Да, это был Абба, по прозвищу Котовский. Он сидел за столом в последней шестерке игроков. Он набрал в последней сдаче Три плюс Два, и был уверен в победе. На руках у Абеля было Каре. А Доктор Зорге тянул Флеш-Рояль. И последней картой, выкинутой Абелем, по прозвищу КГБ, был туз Пик. А ведь могла быть Пиковая Дама. И он лег пред Доктором Зорге, как посланник неба. Трудно только сказать с какой стороны, с белой или с черной.
  
   Таким образом, в роли Мартина Бормана был Зорге. Эстэ был недоволен. На кого на самом деле будет работать этот парень неизвестно. Кого он предпочтет, Хи или его? А скорее всего, самого себя.
   - Борман? Кто это?
   - А ты не узнал, друг, - послышался ответ. И он был не с небес. Он был произнесен почти самим Хи. А именно: из-под кровати. И если тот, кто живет на крыше, переводится как Карлсон, то тот, кто живет под кроватью переводится с немецкого, как:
  
   - Борман. - Хотя, я думаю, это придумано, чтобы скрыть другие его замечательные способности. А именно: он был неплохим террористом, спецназовцем не хуже Дольфа Лундгена, и шахматистом почти такой же силы, как Гарри. Гарри, Гарри! Говорят, он погиб на баррикадах Франции, протестуя против повышения пенсии. Я имею в виду повышение срока годности человеческого организма к плодотворной работе. Я бы, как Хемингуэй, поехал на Кубу.
  
   Если бы ничего не получилось, и нас подставили бы американские агенты, можно было уехать назад, прихватив для покрытия расходов десятка два китайцев.
  
   Далее, как Доктор Зорге уходил с Дрездена, попавшего в Аргентину.
   Он специально поступил на Дрезден кочегаром. Тогда ему было только семнадцать лет. Конечно, тогда он не мог точно знать, что одиозный Черчилль был одержим непреодолимой манией величия. Как, впрочем, и многие из нас. Попытку Германии стать великой морской державой он решил задушить в зародыше. И Чер перетопил все немецкие крейсеры. Ушел только Дрезден. Он имел высокую скорость и семнадцатилетних кочегаров.
  
   Несколько суток они, с трудом держась за совковые лопаты и дверцы топок, гнали Дрезден, ели только лобстеров, ибо в тех местах никто другой съедобный не жил. Вкусно, кончено, но однообразно. Чего-нибудь по лучше бы. Водочки там, селедочки. Но нельзя. Ибо конспирация. Конспирация для шпиона - вторая натура, говорила Марлен Дитрих.
  
   И когда их, наконец, потопили, и они оказались на южно американском острове, Зорге не попросил в качестве успокоительного водки и атлантической селедки. Он стал готовить и самостоятельно жарить тут же на берегу на гриле сосиски собственного приготовления по баварскому рецепту. Долго не хотел, но в нужный момент попал все-таки в родную Германию. Широка страна Германия, а ... лучше всех. Нельзя произносить это слово даже во сне. Ибо кругом контрразведка. Немецкая контрразведка. Гестапо, Мюллер, Гимлер, и другие Г.
  
   - Когда Лин прибывает к нам в гости? - спросил Хи.
   - Через два часа.
   - Через два часа, - повторил Хи на американский манер. В последнее время у него были кое-какие мысли насчет захвата Америки. Именно об этом он хотел поговорить с Лином. Тибетские маги с помощью данных взятых из комедии Данте нашли, кажется, нашли способ пройти к Америке кратчайшим путем. То есть по прямой линии. Согласно тибетской теории, которую рассказали Хи офицеры Ананэрбо, еще Датская Принцесса знала о существовании на Земле Настоящего Времени.
  
   И еще раньше Нострадамус упоминал Россию именно в этой связи. Именно на территории России находятся Три Точки Настоящего Времени. Именно эти три точки и называются в рукописях чернокнижника Герберта Аврилакского:
   - Другой Россией. - В рукописях Александрийской Библиотеки это место называется... Демократией. Казалось бы:
   - С какой стати?
  
   Человек Бормана принес расшифровку.
   - Читай, - сказал Борман. И услышав ответ, думал пять минут. Потом сказал:
   - Гениально! - Этот сверхсекретный документ он убрал в сейф, вмонтированный в полу. - Если это не подделка, подсунутая нам Лином, то это просто прекрасно. Прекрасно, другого слова не подберешь. Можно сказать, причина для войны с Россией обеспечена. Думаю, что и все войны были вызваны этим. Надеждой найти Демократию. Найти Демократию в России!
  
   - И знаешь, - добавил Борман, - мне не хочется убивать тебя. Прошу тебя не перебивай меня, пожалуйста. Поэтому ты должна выйти замуж. Тут нет других вариантов.
   - Вы делаете мне предложение? - спросила Капитанская Дочка. А это была именно она, Мата Хари Эстэлина.
   Далее, он предлагает ей стать женой Хи.
  
   - Не я. Я тебя недостоин. Ты примешь имя:
   - Ева Браун, - и превратишься в жену Хи.
   - Мне страшно, я не могу.
   - Ты можешь подумать. Два дня. Поплавай в горном озере.
   - Там есть отель? Сколько звезд? Пять? Это отель жены Лужкина? Я слышала, там есть даже псарня? Я, между прочим, люблю собак.
   - Да? Не знал.
   - А вы?
   - Я тоже.
   - Но, надеюсь, вы не китаец? Вы их не едите?
   - Конечно, нет. Их ведь едят только китайцы.
   - А как насчет кошек? Вы их не едите?
  
   - Кошек, - переспросил Доктор Зорге, как это делал в последнее время его начальник, надеясь понять американцев. - Нет, я уже давно не ем кошек. Более того, я сам кошка. - И добавил: - А вот ты русалка.
   - Русалка? - мне это нравится.
   - Два дня ты будешь русалкой.
   - Я согласна.
   - Это хорошо. Но может быть, ты не совсем понимаешь?
   - Что не понимаю?
   - Ты будешь настоящей русалкой.
   - Настоящей?
   - Да, с хвостом.
   - Я тебе не верю. Это же просто сказка.
  
   Маша погрузилась в воду горного озера Обер Зальцбурга. Она зачерпнула воду ладонями, и омыла лицо. Капитанская Дочка поплыла. Да так быстро, что подумала:
  
   - Уж не появился ли у меня на самом деле хвост? - Она радостно засмеялась, и обернулась. Теперь она завизжала. Сзади, и довольно далеко, метрах в трех, Маша увидела широкий хвост. Она опять завизжала и поплыла еще быстрее. Но хвост не отставал. Он словно приклеенный следовал за ней. Никто бы не узнал в это время Машу. Волосы на ее голове поднялись дыбом. В воде они расходились в стороны, как листья подсолнуха.
   Маша решила вылезти на берег и проверить, есть ли действительно у нее хвост. Хвост есть, сказала она про себя. И такой большой! Как у акулы.
  
   - Хемингуэй мог бы поохотиться за мной, - сказала она уже на берегу. Маша вышла из воды. Хвоста не было. Она опять прыгнула в воду. Вниз головой. И поплыла. Хвост следовал за ней неотступно.
   - Кажется, это мой хвост, - сказала она и натянуто улыбнулась. Потом добавила: - Неужели это правда?
  
   - Я уже говорил, что в этом парне находятся три мои точки? - сказал Хи. - Но это не важно. Его необходимо спасти.
   - Мы не успеем, - ответил Борман. Лин все рассчитал. Этот парень должен, в конце концов, умереть.
   - Нет, нет, в нем есть моя информация. Спаси его Бо.
   В это время из вакуумного усилителя упала фотография с русалкой.
   - Вот из ит? - спросил он.
   - Это русалка.
   - Откуда она взялась?
   - Не знаю. Это тайна Древнего Тибета.
   Далее, Бо говорит, что эта русалка его будущая жена Ева Браун. И если она спасет Ле-Нина, то станет Надеждой Второй и будет править Россией двадцать лет.
  
   - Тем более, нужно быстрее спасти этого парня, пока он не упал ей в лапы. - Тут упала очередная фотография. - Вот из ит? - произнес Хи свою любимую фразу. А это был Майно. Он выбрался из-под завала и спешил на помощь Ле-Нину.
   - Необходимо срочно купить этого Майно, - сказал Хи. - Бо, ты успеешь это сделать. Если успеешь, получишь Большой Железный Крест.
   И Бо решил успеть, хотя времени у него было не больше трех минут.
   Далее, как успевает Борман. И да: есть и еще один Бо. Не надо их путать. Хотя как знать, может быть, это был один и тот же человек?
  
   - Опустите, пожалуйста, синие шторы, медсестра всяких снадобий мне не готовь. Вот стоят у постели моей кредиторы. Чернокожие Вера, Надежда, Любовь. - Спел Доктор Зорге. Хи в это время отвернулся. Он курил сигару и рассматривал журнал Плейбой. Не все же время разглядывать фотографии? На каминной полке у Хи лежал знаменитый камень:
   - Звезда Революции. - Лин послал его вперед себя, как уникальный подарок. Офицер из Ананэрбо говорил, что этот камень магический, но Хи не поверил. Он долго вертел его в руках, и сказал, что не видит в этом камне ничего магического.
  
   - Но дорогой. Спасибо и на этом, - сказал он.
   Доктор Зорге посмотрел в затылок Хи. Тот был увлечен картинками. Доктор подошел к красному граненому камню, и тихонько простучал:
  
   - Точка, тире, тире, точка, тире, тире, тире, тире. - И как говорится, замерло все до рассвета. Время остановилось. Всего на двадцать две секунды. Этого хватило, чтобы Ле-Нин сорвался в пропасть и упал в озеро, где плавала русалка. Он не разбился, потому что попал в круги, образованные биением хвоста русалки о воду озера. Он очнулся на небольшом острове. Ему снилось, что он погружается в воду, что уходит все дальше и дальше на дно. Но странно, ему не было холодно. Он улыбнулся тихонько, потом засмеялся.
  
   - Давай, давай, - поднимайся, - сказала Русалка. Но он понял, как:
   - Давай, давай, опускайся! Чего ты боишься. Все самое страшное уже позади.
   - Правда? - спросил Ле-Нин, и открыл глаза. Потом добавил: - Надежда Вторая?
   - Ну, если ты так считаешь, я согласна, - ответила Русалка. И добавила: - Да, я готова, если ты согласен?
   - Я согласен. Я тебя люблю, - сказал Ле-Нин. - Я просто не вынесу, если для нашего счастья есть какое-то непреодолимое препятствие.
   - Препятствие есть. Некоторые могут его преодолеть. Не знаю, сможешь ли ты.
   - Дорогая, ты меня пугаешь.
  
   Далее, эта дама должна иметь двух мужей. В разных временах. В одном это Ле-Нин, а в другом внутреннем это Хи. Согласится ли Ле-Нин на такое предложение? Повесть это материальное воплощение атеизма.
  
   - Я не могу. Ты будешь с ним, а я что буду делать?
   - Ты будешь заниматься революцией.
   - Нет, я буду думать, как конкретно вы проводите время. Это невозможно, - опять повторил Ле-Нин. - Нет, нет и нет. - Он немного подумал и добавил: - Я вызову этого немца черт знает какого происхождения на дуэль. Никаких возражений! Это решено!
  
   Они занимались любовью, если это можно так назвать, ибо это были настоящие оргии разума и тела. Однажды ранним утром Ле-Нин сказал:
   - Кстати, что ты думаешь, о беспрецедентном повышении производительности труда в Атеистической России? - спросил он.
   - Атеизм это тюрьма, - ответила Русалка.
   - Нет, моя дорогая, тюрьма - это вера без веры. Пусть посмотрят, во что они на самом деле верят. Ведь они же ни во что не верят! Мы разрушаем тотальное неверие. Мы положим в гроб неверие.
  
   - Господи, помилуй. Что это будет! Вы хотите, как я думаю, написать Повесть о Настоящем Человеке. А это материальное воплощение атеизма. Повесть - это клетка. Повесть это место, где запрещена художественность. Запрещен Образ.
   - Это не я сказал, - заметил Ле-Нин. - Ибо нет того, чего нет.
   - Все дело в том, что Повесть стартует с образа, и им же заканчивает. Тем же самым образом. А вера создает образ. Как остаток.
  
   - Что это значит? - И добавил: - Ведь мы делаем революцию, как безвариантный выход. А не потому, что так лучше. Как Гайдар. Умный Сол ошибся, когда считал, что нужно искать в перестройке правильные варианты. Его утверждение можно назвать правильным, логичным, его можно назвать верой. А решение Гайдара это атеизм, это неправильно, но это единственно возможное решение. Зачем, собственно, художник пишет с натуры? Лучше бы подумал, и нарисовал, как правильно, как лучше, с наибольшим творческим анализом. Нет, все они идут, как одержимые на природу. И Ван Гог, и Гоген, и Сезан, почему-то идут делать бездумные вещи:
  
   - Писать с натуры! - Вот эта Натура и есть решение Гайдара.
   - Вы знакомы? - спросила Русалка.
   - Нет, - грустно ответил Ле-Нин. И добавил: - Хи из май сан.
   - А доунт ноу, - с ужасным акцентом, как и все здесь, ответила Русалка. - Рипит ит плииз!
   - Это мой сын, - просто ответил Ле-Нин, - правда, внебрачный.
   - Господи, помилуй! Так вы женаты?!
   - Да. То есть нет, - сказал Ле-Нин, и добавил: - Она умерла в тюрьме.
   - А за что ее посадили?
   Далее, как Ксе стала Кентавром.
  
   - Скажите, пожалуйста, - сказала Русалка, - немного задержав во рту большую ягоду, сделанную из клубники, и предварительно обмакнутую в сливки тридцати трехпроцентной жирности, - для создания впечатления о заинтересованности в будущих делах будущего мужа, - да... такое длинное предложение, что я забыла, что хотела спросить. - Сказала Русалка. Должно быть не больше пяти слов, как в партийном приветствии. Иначе вы можете забыть, кого приветствуете.
   - Ты хотела спросить о повышении производительности труда? Ну, во-первых, тросы не рвем, во-вторых, молодняк сохраняем. Ведь сейчас же многие ребята не доживают и до двадцати лет. Их в девятнадцать уже убивают в бандах.
  
   - Нет, про производительность труда я все равно не верю. Думаю, что это просто новые слова о старой форме рабства. Я хотела спросить о совести. Говорят, что она партийная. Это правда? А то, вот я слышала, один идеолог говорит, что он с друзьями сделал открытие о внепартийности совести.
  
   - Партийность - это закон Бойля-Мариотта, - ответил печально Ле-Нин. И добавил: - Ведь он этот закон не просто придумал. Он его открыл, заметил идею об ограниченности нашего познания. Идеальность закона в том, что он в таком виде верен. Точнее, закон только в таком виде и верен. А то что, совесть внепартийна, так об этом каждый дурак знает. Как каждый баран, стукаясь башкой о яблоню, знает, что яблоки падают в этого дерева. Ограничение реально, и потому истинно.
  
   - И наше ограничение в отсутствии веры? - спросила Русалка, пытаясь хвостом достать большую ягоду.
   - Да, - ответил Ле-Нин. И добавил: - Вы уже можете замещать меня на некоторых митингах. Кстати, - добавил он, - нам надо бы заняться любовью, как говорят в народе.
   - Подожди, подожди, - Русалка слегка отстранилась хвостом, - я хочу сначала сделать одно уточнение, вытекающее, как вы говорите, из предыдущего утверждения. Получается вроде бы, что верить может каждый дурак, а не верить - это закон природы. - И не дожидаясь ответа, сказала:
  
   - Ну, давай займемся любовью? - Он вроде бы уже полез с лапами, но:
   - Самый последний вопрос, Ле-Нин. А ты придумал, ты открыл закон понимания твоих законов партийности? Нет? Я так и думала. Представляю, что теперь будет! Ну, займемся любовью? Давай только по-настоящему, как в последний раз.
   - Подожди, подожди. А что такого страшного может быть? - легкомысленно спросил он.
   - То же самое, что произошло с открытиями Резерфорда и Эйнштейна: Сахаров и Оппенгеймер придумали атомную бомбу. Так что учти, Ле-Нин, ты придумал атомную бомбу! И когда-нибудь ты получишь письмо со ссылкой:
  
   - Мамочка приехала!
   - Я ничего не придумывал, - ответил Ле-Нин печально, как Екклесиаст. И добавил: - Кто здесь секс-бомба, которая хочет любви?
   - Может быть, я сойду? - сказала Надежда Вторая. И так шлепнула хвостищем по воде, что их накрыл купол из фонтана брызг.
  
  
   ГЛАВА ВОСЬМАЯ
  
   Ксе. Сахалин-Сахалин. Модернизация Столыпинских вагонов. Демокрия и в Африке Демократия. За что Лина выгнали из семинарии. Распутин. Кто работал в Царской Охранке. Он опять с нами. Виталий Гинзбург - теоретик Атеизма. Малина. Бонни и Клайд работают в тюрьме. Новый вид карцера. Тетя и Мотя надзиратели. Последние ночи в карцере.
   Указ для русских. Доказательство об отсутствии здесь секса. Познер. Секс и воровство. Доктор Фрейд приравнял удовольствие от забастовок к удовольствию от секса. Варлам Шаламов. Все роботы. Тайна академика.
   Люди там уже не живут. Варлам как и Козинцев остался жить:
   - У самого Синего Моря.
   Ксе и Машина попадают к Варламу. Вопрос Мэрилин. Ответ Варлама. Монте на болоте у Варлама. Любовь к путешествиям. Назначение Ле-Нина Александром Матросовым.
   Молчановский и Граф Обломов. Вик Феев. Что такое говно? Вывод Вика Феева. Повар должен уметь делать Щёчки. Черт - или с Нижнего Тагила. Что такое счастье? Три варианта. И - начальник новой сахалинской тюрьмы.
   Короче - расшифровки Нина.
   Пили - помощник начальника Тюрьмы.
   Александр Матросов. Шаламов ведет по нему огонь из Максима.
   Предложение Монте разводить форель в Магаданских болотах. Серебряная пуля для Ле-Нина.
   Последний бросок к пулемету. Разговор Ле-Нина и Варлама на поле боя. Вместо третьего ордена Варлам хочет айвового варенья. Мне все равно больше всех достанется. Премия. Появление Лехи. Пароль перехода в социализм.
  
  
   Ксе совершенно забыла про закон сложения. Когда она в очередной раз получила пятнадцать суток за аморальный разговор, то не думала, что останется здесь надолго. Она уже собралась выходить через пятнадцать суток, когда приехал Пили, и сказал, что вынужден отправить ее в Федеральную Тюрьму.
   - Куда?
   - В Лефортово.
   Как рассказывали потом некоторые, ее отправили сначала в Магадан, потом на остров Сахалин. Но предварительно Ксе потребовала, чтобы ей предоставили информацию о Магадане и Сахалине. А уж она сама выберет, что ей больше подходит. Прибыл певец, сочинивший эту песню. Он пел три дня и три ночи. Почти, как в Шехерезаде. Остров Сахалин, остров Сахалин, остров Сахалин, - выл он.
  
   - Ну, хорошо, Сахалин, так Сахалин. - Ты мне понравился. Хочу взять тебя с собой. Будешь петь мне песни на Сахалине.
   - Я бы рад, - ответил парень, но я женюсь.
   - Так не женись, отмени это дело. Я же говорю тебе: поехали со мной. Или ты не хочешь быть декабристом?
   - Да, мэм, я уже устал, и не способен на такие безумства.
   - А ты знаешь, болван, что мне нельзя отказывать? Через несколько лет уйдут сегодняшние правители, я вернусь, и заставлю тебя мести желтые листья у моего дома.
   - Ты не вернешься, - имел наглость ответить композитор.
   - Серьезно? Ладно. Я тебе верю. Думаю, тогда тебе придется поехать со мной. И она сказала приехавшему Пили:
  
   - Я никуда не поеду. - И добавила: - Без него, - дама показала на певца, которого так и не выпустили из тюрьмы до приезда Пили.
   Но в Столыпине, в отдельном купе мадам встретила совсем другого человека. Это был Машина. Его должны были отправить на Целину за незаконные валютные операции, но он немного доплатил, и поехал вместе с Ксе в Солнечный Магадан. Точнее, как я уже сказал, на Поющий Сахалин. Тут надо добавить для тех, кто может не понять:
  
   - Пили, как прирожденный законотворец внес на рассмотрение Мер-Лина предложение возить в Магадан, на Сахалин, в Благовещенск, где стоят уже наши танки, - всех вместе.
   - Кого вы имеете в виду? - спросил Мер-Лин, внимательно рассматривая проект.
   - Мужчин и женщин, парней и девушек, собак и кошек вместе тараканами.
   - Хорошо, - ответил Мер-Лин. Примерно также он ответил академику Лысенко, когда тот научно доказал, что сельское хозяйство - это не наука.
  
   И стали возить всех вместе. Действительно, ведь это намного проще, то есть демократичнее. Студенты ездят на практику в какой-нибудь Звенигород или на Белое Море все вместе. Мы ведь не боимся, что они все перетрахаются. Почему мы должны бояться за заключенных? Демократия, она, как говорится, и в Африке Демократия.
  
   - Хорошие аргументы приходят к положительным решениям, - сказал Лин. Кстати, раньше его называли Мер-Лин. Эту кличку, этот псевдоним дал ему, почти наугад Ле-Нин. Ибо считал, что этот парень прирожденный колдун, за что и вылетел из семинарии. Нет, именно в буквальном смысле. Его попросили, и он вылетел в трубу. Некоторые тогда уже были в ужасе. К настоящему подлиннику письма Ле-Нина было обширное Послесловие, где об этом шла речь, а именно о магии Эстэлина.
  
   Сообщались факты ограблений банков с применение необыкновенных способностей Эстэ, свидетелем которых Ле-Нин был сам. Например, когда брали банк в Санкт-Петербурге, и их предал осведомитель Распутина. Да, да, если бы осведомитель работал на Бенкендорфа, этого бы не произошло, но Распутин работал сам на себя. Иногда он передавал информацию своему другу Великому Князю. Некоторые историки до сих пор думают, что Распутин это и есть Эстэ-Лин. Чушь. Чушь и бред. Это можно бы доказать, раскопав гроб.
  
   К сожалению, пока точно неизвестно, что эти ребята были полностью смертными. А так можно было определить по ушам. Ведь известно, что Распутин всегда носил длинные волосы. Многие думают, что это просто ради моды. Мода, мол, была такая. Нет, у Распутина были очень большие уши. Почти как у осла. А некоторые пишут, что как у козла. Ну, им видней, если они его когда-нибудь видели без волос. Мер превращается в Аст путем набора Имперского Кода на шифровальной машине Энигма. Что и было сделано человеком, которому только и был известен это Код. А именно:
  
   - Хи. - И именно Хи точно знал, что Эстэ-Лин это и есть Мер-Лин.
   Тогда в четырнадцатом Эстэ встретился с Распутиным, и убедил его, что предатель не он, а сам доноситель. То есть Упш, демон царства мертвых. Он жил еще в древнем Египте. Теперь он был простым доносителем в царской охранке. Воистину:
  
   - Кого там только не было. - Про себя же демон считал, что он контрразведчик. Чей только, черт его возьми! Родился неизвестно когда, жил еще в древнем Египте, и, не смотря ни на какие перестройки, продолжает оставаться с нами.
   - Он опять с нами, - как было написано на воротах Бухенвальда. Что означает в переводе с готского:
   - Оставь надежду всяк, встретивший этого парня на своем пути.
   Лев Толстой описал его в песне, которую пела Анна Каренина, прежде чем броситься под поезд:
  
   - Зачем, зачем? Зачем ты повстречался на моем жизненном пути. - Вопрос пока что остается без ответа.
   Адам, который ехал в одном купе с Ксе, говорил об этом. Он написал Эссе об этом романе Льва Толстого. Но сел не за него, а за доказательство Теории Необходимости. В общем-то, тоже за магию, - скажут некоторые. Нет, это наука, как сказал бы Виталий Гинзбург. Противником магии был покойник. Царство ему небесное.
   В его Теории о Чистоте Атеизма по сравнению с религией есть реальное зерно.
  
   Законодатель, то есть Пили, не учел, - вероятно, он просто был не в курсе, - что заключенных будут возить в Столыпинских Купе не по четверо, а по четыре, умноженное на четыре, то есть по системе Пифагора, как сказал бы остроумный Адн, который к этому делу, кстати, не имел никакого отношения. Так, просто вспомнил еще одного древне русского демона, неизвестно какого происхождения. Из-за напряженности в путейном сообщении с Магаданом, Академия Сельскохозяйственных наук по главе с академиком Лысенко предложила возить по более оптимальной системе, а именно:
  
   - По системе Зодиакального Ноева Ковчега. Ну, попросту говоря, также, как летают инопланетные тарелки до Млечного Пути и обратно. И еще проще, согласно Краткому Курсу Воспитательного процесса Академика Лупилло:
   - По семнадцать человек в купе. За одного этого человека этот хитрый парень не получил, конечно, на правую грудь Орден Ле-Нина, но на левую получил Орден Эстэ без изображения. Просто с надписью по латыни:
  
   - Мер-Лин.
   Написано, что начальником Сахалинской тюрьмы тогда была И. Раньше ее называли:
   - Новая Дашкова нашего времени. - Но пришел, как известно, кризис, и началась Новая Экономическая Политика. Бывший банкир вынуждена была уехать на Сахалин и стать начальником тюрьмы, которую назвала просто:
   - Ирина. - Ну, как Малинина назвала свою клинику:
   - Малина. - Действительно, это ново, фирменно и со вкусом. Главное просто. А то назовут:
   - Институт Нанотехнологии. - А что это такое? Никто не знает.
   Итак, ребята попали в тюрьму нового поколения. Как и ожидалось, Машину поселили вместе с Ксе. Он охотно согласился, когда Ксе сказала:
  
   - Ты мой секс-символ. - Между прочим, в этой тюрьме работали и другие интеллектуальные работники Мер-Лина.
   Как-то:
   - Тетя и Мотя. - Они были надзирателями. Ротой охраны работал бывший директор телеканала Клайд, а его жена была... нет, не поваром, а воспитателем. На первом же уроке Ксе спросила ее:
   - А почему у слона больше уши?
   - Потому что он слон, - с надеждой на оценку ее ума ответила Бонни.
  
   - А я думала, что он Распутин. - За что и получила пять суток карцера. По интеллектуальным понятиям начальника тюрьмы, карцер не должен приводить к:
   - К тяжелым материальным последствиям, - как выразилась И.
  
   Поэтому между ребятами встала металлическая решетка. И все. Просто они не могли теперь трахаться пять дней подряд. А для них это было непросто, ибо они делали это три раза в день. Вроде бы немного по сравнению с героями Оноре де Бальзака. Те вообще девять дней не прекращали делать это. Но все же и такое мягкое наказание привело к трагедии: Ксе заболела и умерла. А Машина на первой же прогулке бросился на колючую проволоку. Кто его пристрелил?
  
   Преподобный Петерсон! Даже Винсент Ван Гог ужаснулся бы такому обману. Теперь здесь написано, что они бежали. Что-то я не очень этому верю. Хотя в свободной тюрьме это, наверное, было возможно. Побывавший здесь западный консультант по имени Александр Ге писал, что действительно это можно было сделать. По тайному указу Эстэлина такая услуга входила в перечень тайных услуг этой тюрьмы. Примерно такую же услугу Эстэ организовал после смерти Ле-Нина, назвав ее:
  
   - Еще более Новая Экономическая Политика. Это был удивительно талантливый указ. Как, впрочем, и указ семь на восемь. Насчет указа семь на восемь я пока что ничего больше не знаю. Не знаю, почему его называют очень талантливым.
   ЕБНЭП означала... да, друзья мои, она означала, что разрешается:
  
   - Воровать! - И люди хоть и не знали о существовании такого указа, но чуяли его своим тонким русским духом. Все его чуяли: и грузины, и армяне, и чеченцы, и осетины, и русские. Да, в общем-то, мы их всех и называем русскими. Как-то Радио Свобода предложила такую идентификацию. А все и послушались. А действительно, в этом что-то есть. Всем разрешалось воровать, от генерала до простого вора в законе. А уж Эстэлин решал, кого отправить воровать на зону, а кому разрешить продолжать делать Это.
  
   Действительно, Это выделено не случайно. И это причина слабой рождаемости сегодня. И действительно, как доказал Познер, секса здесь нет:
  
   - И тем более мы вообще против этого.
   А почему, собственно. Ведь функция мозга у русских начет этого, как доказали работы русских ученых в Силиконовой Долине, такая же жизнерадостная, как и у них там на западе. Теперь, наконец, стало ясно, в чем здесь дело. Был сделан новый советский человек, у которого секс удалось заменить воровством.
  
   Удовольствие то же, и детей еще вдобавок нет. Никаких контрацептивов. Честно говоря, я вот сразу не могу сказать, что лучше. С первого взгляда кажется, что секс лучше. Ведь воровать не у всех есть возможность. Так сказать, потребность есть, а воровать нечего. Зато все под контролем. Как шахматы в руках незабвенного Гарри. Ах, Гарри, Гарри, говорят, он не воровал. Значит, занимался этим. А может, он сделал открытие, что забастовки это тоже это. Скорее всего. Ведь иначе раньше рабочие не ходили бы на маёвки. Если бы они не заменяли им секс. Так говорил Доктор Фрейд.
  
   Вот так и побег из тюрьмы нового поколения был разрешен. Варлам Шаламов описывал один такой случай, но цензура, существовавшая тогда, вычеркнула этот рассказ писателя по причине нереальности. Ибо реальностью называлось то, что было объяснено. Например, если в кювет упал инкассаторский джип, и его подняли четверо человек, то должно быть обязательно объяснено, как они это сделали. С помощью подъемного крана там, и так далее. Просто его поднять невозможно. Так ведь он лежал не совсем на боку, а только наклонился на противоположную сторону кювета, говорю я.
  
   Ну, так это и надо было написать. И, следовательно, реальностью называется обязательное отсутствие образа, который находится между слов, между строчек, и так далее. В литературе-то чай не в церкви, где надо следовать букве проповеди. А вообще, друзья мои, почитали бы вы Маркиза де Сада, тогда бы поняли, что описываемые там вещи и в образе-то не возможны. А уж от реализма очень и очень далеки. Это можно сказать Это для инопланетян.
  
   Между прочим, Ирина скоро должна была быть ликвидирована. Она узнала одну великую тайну. Думала, что больше этого никто не знает. Никто бы и не узнал, ибо Ирина почему-то поверила чепухе, которую сказал ей Лев Толстой перед расстрелом. Но Лин знал всё. Он слышал ее мысли во время переговоров.
  
   - Она знает. Проговорится какому-нибудь Гарри, и могут начаться не санкционированные забастовки.
   Что это за тайна такая страшная? Я перевернул несколько листов. Я так и знал, сказал бы кто-то. Но не я. Я не ожидал. Неужели это правда? В левом верхнем углу были:
   - Все роботы. - Да, все роботы, а не только Ст-Лин, Ле-Нин и Майно.
  
   На Землю, оказывается, были сначала заброшены роботы. Точнее, сначала должны быть заброшены роботы, а потом, когда почва будет удобрена их кровью, прибудут настоящие люди. Но Кто-то сжалился над роботами, которые провели на Земле много лет. Решили не присылать новых людей, а сделать из этих людей-роботов настоящих людей. Путем самоуничтожения роботов. Уничтожая самого себя робот-человек становился просто настоящим человеком. Об этом, собственно и была написано Повесть о Настоящем Человеке. Правда, до читателя дошли только подцензурные остатки. Можно сказать, даже не остатки, а останки, которые всегда остаются от роботов превратившихся в людей.
   - Мы Роботы - вот тайна, доставшаяся бывшему академику литературы.
   Далее, что делать в такой ситуации. Бежать?
  
   С сахалинского кичмана бежали два урькана. Бежали два урькана. На во-о-л-ю-ю! - Нет рифмы. А при чем здесь рифма. Рифма не истина. Как известно Варлам совершил уникальный побег. Ксе и Машина узнали об этом от самой начальницы тюрьмы. Ребята подумали сначала, что Ирина над ними смеется. Такого не может быть. Ведь все думали, что Варлам Шаламов попросил освобождения, и теперь пишет книги в самой Москве. Это, правда, противоречило другой информации. Информации о том, что в Москве русских уже почти нет.
  
   Кстати, вот пишут, что в Краснодарском Крае убили сразу двенадцать человек. Что там полно уличных, административных и милицейских бандитов. Что там школьников заставляют платить дань за то, что они учатся в школе, девушек со всеми трахаться за то, что они девушки, мальчиков лупят, потому что они мальчики. Я не поверил. Ведь в Москве кого ни спросишь, откуда он, - у всех ответ:
  
   - Из Краснодарского края. - Отсюда следует простой вывод:
   - Люди там уже не живут.
   А вот теперь оказывается, что живут. Ведь кого-то же убивают. Анализируя это, некоторые говорят, что это не единственное место, где людей вот так просто валят, как деревья на лесосеке, есть еще места. Ну, просто чисто по логике. Здесь есть, значит, и еще где-то должно быть это.
   - Но ведь дело не в этом, - сказал Варлам корреспонденту.
   - А в чем? - спросила она.
  
   - Ну, это просто продолжающаяся Пролетарская Революция. А она требует именно таких методов борьбы. Это же классика. И, следовательно, если где-то еще есть такие же места, то они отнюдь не районного масштаба. Это Края.
   - Кто же там живет? - спрашивали зеки друг друга. Но не находили ответа.
   Далее пропуск. Ага, вот.
  
   Но, оказывается, Варлам построил себе дзот у Самого Синего Моря. Так называли Магаданские болота. Глупее ничего нельзя было придумать. Только это. Ведь Варлам не бежал, а освободился. Но никуда не поехал. Он, как и Козинцев, решил остаться здесь, у Самого Синего Моря. Сначала он все пел песню:
  
   - Я помню тот Ванинский Порт. И гул пароходов угрюмый. Как шли мы по трапу на борт. В холодные мрачные трюмы. От качки стонали зека, ревела стихия морская, и только порой с языка слетали глухие проклятья.
   Потом затих. Думали уж - умер. Нет, он писал рассказы. Через год местные власти попросили писателя убраться ко всем чертям. Он достал пулемет и построил дзот. Пулемет он купил на деньги, выданные ему в тюрьме для поездки на родину. Но он - нет, купил пулемет. Постепенно деньги закончились. А патронов было мало. Имеется в виду для длительной осады. Так-то ящиков десять-двенадцать было. Слава богу, нашелся новый Воллар. Он стал скупать рассказы Варлама, как раньше Воллар скупал холсты Пикассо и Сезанна. Платил немного, но на патроны хватило. Еду этот парень не покупал совсем.
  
   Далее, откуда бралась еда? Ксе и Машина попадают к Варламу.
   Дело в том, что к этому парню пускали корреспондентов. Правда, только девушек. Они всегда оставляли ему еду. Иногда русские самолеты под видом иностранных тоже бросали ему ящики с американской тушенкой. Одна девушка, назвавшись Мэрилин Монро, спросила в письме:
  
   - Что вам привезти на Первое Мая?
   - Гаванские сигары, - ответил Варлам.
   Далее, сигары нужны, чтобы войти в образ Фиделя.
   - Зачем вам гаванские сигары? Вы хотите быть похожим на Черчилля?
   - Нет, я хочу понять, о чем думал Хемингуэй, когда жил на Кубе и курил там гаванские сигары. Ведь мы похожи. Он уединялся на высокой башне в своем саду, или на море на своей яхте. Пил там холодные коктейли. Я уединяюсь в этом дзоте.
  
   - Хорошо, я привезу вам сигары и спирт. Ведь там холодно. Вряд ли вы будете пить коктейли. Не правда ли?
   - Я хочу коктейли. Но только я буду делать их сам. Или вместе с вами.
   Мэрилин приехала не одна, а как обычно вместе с Максим Максимычем. Парень был разочарован. Были, правда, и другие корреспондентки. Они ни за что не хотели уходить.
   - Хочу жить здесь с тобой, - сказала одна из них. Это была Монте. Она тогда только еще бежала от Молчановского, и хотела начать самостоятельную жизнь.
   - Что ты будешь делать? - спросил парень. - Здесь нет театров.
  
   - Мне не нужны театры.
   - Здесь нет кухни.
   - Мне достаточно костра, чтобы делать великолепные вещи.
   - Здесь нет зрителей, - сказал он.
   - Ты ошибаешься, друг, - сказала Монте. - Вот наши зрители. - И она указала на амбразуру пулемета.
   - Я думаю, они будут довольны, - сказал парень.
   - Ты стреляй, а я пока приготовлю шоколадные трюфели, - сказала Монте.
   - А бывают не шоколадные, а какие-то другие? - с усмешкой спросил Варлам.
  
   - Конечно, бывают грибы, которые называют трюфели. Сейчас с собой у меня их нет, но в следующий раз привезу обязательно.
   - Ты говорила, что останешься навсегда.
   - Конечно. Но ведь я могу путешествовать. Не правда ли? И из путешествия я привезу тебе большой трюфель. Куплю в Англии.
   - Я думал, в Англии живут, а не путешествуют.
   - Что ты! Многие сейчас вообще практически не знают, где они живут, а только путешествуют из России в Англию.
   - Мне бы так. А то вот застрял здесь у Самого Синего Моря.
   - Вот те на! А я думала, тебе здесь нравится.
   - Да, нравится. Но что-то захотелось путешествий. Только думаю, не удастся, - он указал пальцем на амбразуру, - думаю, сегодня кто-то назначен Александром Матросовым. Хочет броситься грудью на амбразуру.
  
   - Кто бы это мог быть? - спросила Монте. Она с ужасом узнала Молчановского. Господи помилуй. Откуда он здесь?
   - Ужас, - сказала она.
   - Почему? - не понял Шаламов.
   - Ты, наверное, не в курсе, но он Ле-Нин.
   - И что?
   - Если он сейчас ляжет грудью на пулемет, у нас не будет будущего. Ведь тогда он умрет.
   - Ну, не знаю, не знаю, - сказал Варлам Шаламов. И добавил: - Я, по крайней мере, сдаваться не намерен. Если он полезет на амбразуру, я его убью.
  
   А дело было так. Чтобы, наконец, ликвидировать этот очаг негативизма, решили действительно послать Александра Матросова с тремя гранатами. Если с трех раз не попадет, путь пеняет на себя.
   - Если такой безрукий - пусть закроет пулемет своей грудью, - сказала Ирина.
   - На девяносто девять и девять так и придется делать, - сказал ее зам, - там нет обхода.
   Далее, почему на штурм пошел именно Ле-Нин. Молчановский приехал случайно вместо брата делать постановку Дон Кихота в Тюрьме. Леха вроде бы уже перешедший на службу к Молчановскому, остался в Москве с... можно забыть, как его звали, но зато не забудешь, как зовут теперь:
  
   - Граф Обломов. - Да, Квент не смог стать новым Квентином Тарантино, и решил теперь быть Обломовым. Для того, чтобы окончательно войти в роль этот парень решил написать:
  
   - Декларацию прав и свобод независимого помещика. Что, мол, это еще лучше, чем быть Квентом, то есть русским Квентином Тарантино. Помещик никому ничего не должен, а должен только есть, пить и каждую неделю выдавать новую антиамериканскую теорию. Ну, не теорию, а хотя бы какие-то идеи, факты, комментарии. То есть попросту вести свой Блог. Ну, чтобы было чинно, благородно - по-старому.
  
   Вик Феев, как человек честный и благородный, заметил для репортеров:
   - Это уж через чур.
   Одна красивая, похожая на бывшую жену Тома Круза, хрупкая девушка-журналист попросила Вика уточнить:
   - А что это значит:
   - Через чур?
   - Если говорить по-американски? - тоже решил уточнить Вик.
   - Да.
   - Это значит просто:
  
   - Говно. И больше ничего. Говно, и никакой обломовщины.
   Некоторые говорят, что Виктор выразился не так определенно. Будто бы он сказал, что эта идеология дурно пахнет, или:
   - Имеет дурной вкус. - Ну, а что это, если не говно? - Вопрос риторический.
   Достаточно безапелляционно. А ведь раньше на провокационные высказывания Квента многие отзывались:
  
   - Лучше бы он варил уху на Волге.
   Волга. Песни цыганские. Как-то:
   - На Волге широкой, на стрелке далекой, гудками кого-то зовет пароход.
   А утром у входа родного завода влюбленному девушка встретится вновь. И скажет:
   - Нимало, я книг прочитала, но сказку про Волгу я слышу впервой-й.
   То есть, делает вывод Вик Феев:
  
   - А была ли и уха-то? Может быть, вообще никогда и ничего не было? Только Обломов. Только ведь вся ценность Обломова в том, что он ничего не делал, не беспокоился о процветании Государства Российского.
   - Пусть само о себе беспокоится и процветает, - так думал этот великолепный парень. Он никому не мешал.
  
   - Квент же, - продолжал Виктор, - это Обломов с шилом в заднице. - И добавил: - Дурной вкус. Один парень доказывал, что он не ел говна, так как съел всего- навсего один маленький кусочек, который и говном-то не пах, и на вкус был как жвачка. И съел не просто так, а за пятьсот долларов. Где в тюрьме достанешь пятьсот долларов?
   - Какой вывод я должна из этого сделать? - спросила Николь Кидман.
   - Вывод один, - ответил автор Русской Красавицы, - как вы не читаете пролетарских газет, так и не ешьте говна, даже если оно совсем маленькое и пахнет жвачкой.
   - И все?
   - Нет. Не ешьте также ухи на Волге.
   - В том смысле, что?..
   - Да именно в этом же смысле.
  
   Дело дошло до того, что с Квентом больше никто не хотел иметь дела. Пришлось послать ему попугая Леху. Раньше Леха учился в кулинарном училище, но вылетел со второго курса. Он неправильно ответил на вопрос профессора.
   - Вопиющая двойка! Кол! Мать твою!
   - Что тебе больше всего нравится на кухне? - спросил профессор, - зачем, ты пришел сюда?
   - Ай лав, то есть я люблю, - начал Леха, - когда на кухне быстро стучит нож. Честно, мне это больше всего нравится.
  
   Ему подсказывает девушка из третьего ряда. С умным видом она надувает щеки, и... и Леха делает тоже самое. Он же попугай.
   Профессор смеется и ставит в зачетке увесистый кол.
   - Надо было ответить:
   - Я люблю делать Щёчки.
   - Профессор, я и сделал, - сказал Леха и опять надул щеки.
   - Нет, мой друг, идите вы лучше в актеры. - И так он скоро стал агентом влияния в кино.
   Итак, Молчановский решил поставить Дон Кихота в этой хоть и передовой, но далекой тюрьме. Но спектакль провалился.
  
   Многие из зала кричали, что герой, то есть Леха, совсем не похож на Дон Кихота.
   - Это какой-то Лева Ляжкин! - крикнул один зек в новой телогрейке. - Давайте другого. - Это был Адн. Доболтался черт. И вот попал сюда. В партии решили, что он претендует на слишком многое. Хотя достоин гораздо меньшего. Многие просто не верили, что он древний демон.
   - Так, - считали они, - мудила с Нижнего Тагила. А тоже:
   - В Рай хочет. - Теперь вместе с другими он освистывает Дон Кихота.
  
   Молчановский сам решил сыграть, но в этой путанице совсем забыл, кто такой этот Дон Кихот. В итоге и ему закричали:
   - Завязывай, это тебе не курочка ряба!
   Конечно, он мог бы поставить эту зону на уши. Сила Ле-Нина была с ним. Но Лин как раз в это время был в цикле Мер-Лина, и потому был очень опасен. Надо было переждать.
   Дон Кихот был магом, а средства массовой информации, важнейшим из которых является кино, представляли его как:
   - Лоха. - И это, по крайней мере. Так из зала кричали вещи и похуже.
   В итоге Ирина предложила Молчановскому роль Александра Матросова.
  
   Далее, атака Молчановского на дзот Варлама Шаламова. Где в это время попугай?
   - Кстати, что такое счастье?
   - Счастье это, - хотел по инерции ответить на вопрос начальника тюрьмы Молчановский, но понял, что не знает ответа.
   - Этот вопрос был задан нашим вкладчикам. Я хочу извиниться, потому что банк рухнул, и теперь мы задали этот вопрос нашим заключенным и соответственно нашим надзирателям. Мы не стали заставлять их думать, а сделали все, как на едином для всего народа экзамене. Мы задали им всего три вопроса. Да? Да.
  
   - Я понял, понял, - сказал Молчановский, - девяносто человек из ста, а может быть, даже девяносто девять из ста ответили одно и тоже. Я прав? Я прав. Да.
   - Да. Все ответили...
   - Позвольте я угадаю?
   - Да.
   - Счастье это Ирина Алферова. Да?
   - Да. Марк Захаров так и не понял до сих пор, что такое счастье. Да.
   - Да. Кроме этого вопроса были и еще два. Счастье это создать теорию, не хуже, чем это сделал Эйнштейн. И счастье это, сказать:
   - Я - Александр Матросов!
  
   - Вы-то, что выбираете?
   - У меня нет вариантов. Я - Александр Матросов. Перед тем как погибнуть, - добавил этот великолепный парень, - я хочу передать вам две - три мысли, пришедшие мне в голову этой ночью. Меня томила моя бессонница, я решил утром поспать подольше и записал здесь эти отличные мысли. Первая:
  
   - Короче - это психический символ человека. Он боится своего собеседника. Короче - это ужас перед людьми. Почему человек их страшно боится, что делает это короткое замыкание, как будто только что вышел из сезонного запоя? Я пришел к сенсационному выводу:
  
   - Подсознательно человек только себя считает хомо сапиенсом. Интуитивно он подозревает, даже угадывает, что остальные - это просто роботы. И испытывает ужас.
   - Как вы думаете, он испытывает этот ужас от одиночества? - спросила Ирина.
   - Думаю, - Нин потер свою еще не лысую голову, - наоборот. Человек боится, что его лишат этого одиночества.
   - Мне кажется, эта теория близка к той, что недавно высказал Профессор Асмолов? - Это сказал Адн. Он был здесь уборщиком, и готов был терпеть карцер, только бы ему дали вставить лишнее слово. Вставлял бы свой язык лучше в жопу кому-нибудь. Почему? Потому что это надо же ляпнуть такое:
  
   - Цифры не повод для дискуссий! - А что же тогда повод для дискуссий, если не цифры. Фактически это замаскированное выступление против новой системы образования. Ибо этот неугомонный парень начинает с отрицания Теоремы Пифагора, а закончит на плахе, то есть отрицанием Теоремы Ферма.
   В общем, Робинзон Крузо, когда оказался на Необитаемом острове, был очень рад, что мог больше не пользоваться словом:
  
   - Короче. - Но недолго. Он, как Бродский, увидевший корреспондента в тайге, приехавшего взять у него интервью, сказал:
  
   - Короче, Склифосовский. - Кому он это сказал? Пятнице, у которого не поворачивался язык сказать что-нибудь членораздельное, которого только что хотели припустить в морской воде с луком, нарезанным кольцами и яблоками, очищенными от кожи, хотели съесть, как камбалу, такую толстую сочную, купленную по дешевке на оптовой базе. Для людоедов соседнее племя и было оптовой базой.
  
   И это вторая мысль Ляо Цзы. То есть, фраза:
   - Короче, Склифосовский, - означает уже не Человека Боящегося, а Человека, имеющего это чувство юмора. И, следовательно, первые слова человека, появившегося на Земле, были:
   - Короче, - что переводится, как Ужас. И слова Бога, ответившего ему:
   - Короче, Склифосовский, - что переводится, как смех в зале.
   - А вам не кажется, - опять встрял этот подлец Адн, которого еще не успели увести в карцер, - что Робинзон Крузо вступил на остров со словами:
   - Короче, Склифосовский?
  
   - А разве я этого не говорил? - мрачно ответил Молчановский. И добавил: - Если я этого не говорил, то значит, это и так очевидно.
   - А кому он это говорил:
   - Так как там больше никого не было, то сказал он это самому себе. Богу, он сказать этого не мог, потому еще не освоился до такой степени, чтобы разговаривать с Ним.
   - Это идея профессора Асма. - Адна потащили.
   - Пусть скажет, - Нин поднял руку. И добавил: - Еще успеете его повесить.
   - Мы здесь, извините, никого не вешаем, - наконец смогла вставить слово Ирина. И правильно.
   - Профессор всегда начинал лекцию словами, - продолжал Адн:
   - Это надо хорошенько понимать, - говорил он. И добавлял:
  
   - Первого Человека звали Короче. А второго, то есть того, кого некоторые называют Евой: - Короче Склифосовский. Как вариант можно рассматривать и близкую к этой схему. Он говорил ей:
   - Короче, - и значит, она была Короче, и отвечала ему:
   - Короче, Склифосовский, - из чего следует, что он был Короче Склифосовский. - Это надо тщательно... прошу прощенья, я хотел записать:
   - Отчетливо понимать, - всегда добавлял профессор Асм.
   - И, - подытожил Адн, - ему дали за это исследование Ле-Нинскую Премию. Пять тыщ рублей, на которые этот парень и купил себе бежевую Волгу.
  
   - Короче, - сказала, не выдержав, Ирина, что означало, как я только что сказал:
   - Ужас! - И добавила: - Бежевых Волг не бывает. Только черные. Да и те называют Мерседесами. - Видимо, она еще продолжала считать, что профессора университетов должны ездить на Мерседесах, как все порядочные люди. Или, как сказал бы Пушкин:
   - Как очень немногие.
   - Короче, Склифосовский, - успел сказать смелый Ади, - я обращаюсь не к вам, - он кивнул прекрасной Ирине, и не к вам, - он кивнул, так как руки у него было заломлены за спину, Ле-Нину, а прямо к Исааку Ньютону. За что? То есть почему? Я обращаюсь к нему, как к первому плагиатору, укравшему свои знаменитые законы у:
  
   - Природы. Природа - это наш учебник, в котором давным-давно все уже записано, а вы воруете оттуда наши законы и превращаете их... Что бы получше придумать? Я скажу так:
  
   - В демократию. Это будет наиболее точно.
   - Может быть, - сказал появившийся, как из-под Земли еще один древний демон. Это был генерал в отставке Пили. Он был здесь, как теперь стало известно помощником начальника тюрьмы. И добавил после неловкой паузы: - Привязать ему на шею бревно и сбросить в пропасть?
   - Это, как сказал Екклесиаст:
   - Уже было, было, было. Мы больше так не делаем, - сказала Ирина. - У нас нет такого закона.
   - Я напишу! - с готовностью добавил Пили.
   - Не надо. Сколько раз вам говорить:
  
   - Короче! - Вы у меня вызываете:
   - Ужас.
   - Короче, Склифосовский, - сказал Пили. Но про себя. Все равно это большая наглость, и совсем не смешно.
  
   Ле-Нин шел в атаку с сомнением в душе. Он не считал себя плагиатором. Может быть, какие-то профессора и придумали какие-то там теории, но именно я применил их на практике. А это все равно, что из учебника для четвертого класса написать докторскую диссертацию. Какой-то ребенок нарисовал картину, похожую на мою. Но он так и остался ребенком, а я:
  
   - Ван Гог! - Я пишу правду. Потому что я пишу с натуры.
   Так могут сказать, что и Пролетарскую Революцию придумал не я. Многие ведь думают, что революция в мировом масштабе - это больше, чем революция только в России. Но это та же ошибка. Революция в мировом масштабе - это учебник для детей. А революция в России - это как минимум кандидатская диссертация. Докторская - это добиться самой высокой производительности труда в мире. То есть не взять власть, а удержать ее.
   Пока он думал, его заметил Варлам Шаламов и дал очередь из Максима. Прямо по ногам Александра Матросова.
  
   - Не попал, - удивился он. И добавил: - Странно, он был у меня на мушке. - Находившая в это время в землянке корреспондент гламурного журнала Только для Роботов. Монте, заметила:
   - Есть только два человека, которых пуля не берет.
   - И кто же это такие? - спросил знаменитый писатель.
   - А вы не знаете?
   - Нет. И вообще, впервые слышу, что такие ребята существуют на этом свете.
  
   - Не зря вас сюда посадили. Да-да, вы думаете, что отстаиваете здесь права человека, по крайней мере, свою свободу, и не понимаете, что этот дзот - ваша тюрьма. Так всем удобней, так всем хорошо. Вам хорошо, потому что радуетесь, оставаясь одновременно и в одиночестве, и в связи с целым миром, как Хемингуэй, вам бы еще развести форель в этих болотах, потом ловить ее, солить и есть, а остатки продавать в местную тюрьму со скидкой.
   - Все-таки я продолжу учиться писать предложения из пяти слов, - сказал Варлам Шаламов. И добавил: - Я не могу запомнить половины того, что ты говоришь. Надо чаще ставить точки.
   Внимательно выслушав собеседника, Монте продолжала:
  
   - Власти выгодно, что в стране есть демократия. Люди не только могут строить баррикады, но и стрелять из пулемета, иметь свой дзот. Вы не в курсе, что они обучают здесь отряды спецназовцев? Чтобы они нюхали порох под настоящими пулями, а не на учебных полигонах Пентагона. Это к тому же намного дешевле. Вы не знаете, что теперь наши спецназовцы готовятся в Пентагоне?
   - А почему? - удивился Варлам.
   - А почему мы едим американскую тушенку? - Вопросом на вопрос ответила дама.
   - Потому что вкусно.
  
   - Ну, допустим. Хотя я могла вы вам возразить, что китайская тушенка тоже вкусная, однако ее теперь нет.
   - Может быть, теперь китайцев стало меньше?
   - Вы шутите. Хорошо. - Монте замолчала, но тут же закричала:
   - Смотрите, он подполз уже совсем близко, - она в бинокль посмотрела на Александра Матросова.
   - Это он, - выдохнула Монте.
   - Кто?
   - Один из них. Это один из тех, кого пуля не берет.
   - Даже серебряная?
   - Вы все шутите?
   - Почему? Некоторые считают вампиров не местными жителями. Может Ле-Нин и не вампир, но инопланетянин это точно. Я это чувствую. - Он зарядил в Макарова серебряную пулю. - Как только он сделает последний бросок к амбразуре, я в него всажу эту пулю.
  
   - Может не надо?
   - Почему? Я все равно не верю в пролетарскую революцию.
   - Он единственный, кто может противостоять Мер-Лину.
   - Тем не менее, у него нет классовой совести. Ведь он хочет убить меня. Я просто вынужден оказать сопротивление.
   - Это все проделки Мер-Лина. Точно! Теперь я уверена, что все здесь подстроено. Надо что-то делать.
   - Ты знаешь, что такое отрицательная энергетика? Вот идешь по лесу или по берегу реки, и думаешь:
  
   - Почему здесь ни - сл. на х в ослаб. значении - нет? Отрицательная энергетика. Здесь ничего нет, и самое главное:
   - Никогда не будет. В отрицательной энергетике решением называется отсутствие решений.
   - Значит, вы считаете, что в этой ситуации решений нет?
  
   Нин старался успокоить дыхание перед последним броском к пулемету. Он вспомнил всю свою жизнь. В Швейцарии, где с Надеждой - это была Маша Миронова - он пил французский коньяк, настоянный на серебряной воде. Специально для того, чтобы выжить в случае покушения. Хотя ни о каком покушении тогда не могло быть и речи: его никто не знал. Но он верил, что когда-нибудь узнают.
  
   Он вспомнил, как отдыхал с Надеждой - это была Ксе - в Испании. Они смотрели бой быков. Нин прекрасно знал, что Ксе трахалась до него со многими мужчинами. Но сам он никак не мог приступить к ней не только с этим вопросом, но и не мог даже решиться поцеловать прекрасную даму. Почему спрашивается? Ну, ладно хватать за титьки, или задрать платье, но поцеловать-то, наверное, можно?
  
   Нет! Нет и все. Он не мог. Сам понимал, что это глупо, что дама злится на него. Она сама пыталась приставать к нему. Начинала шутливо боксировать, но он не в состоянии был ответить. Некоторые дамы знают, что такие вещи случаются со многими мужчинами. Они нашли способ вывести мужчину из этого глупого положения. Он ей вроде там пытается сказать что-то про любовь, романтическое такое, а она преспокойно берет влюбленного рукой за орган наслаждений, снизу так, чтобы ясно было:
  
   - Никаких кантовский иллюзий, здесь все реально. В общем, практика - критерий истины. Отступать поздно, как перед последним броском к пулемету.
   - Не могу, уж больно ты красива, - сказал Нин, когда на арене матадор выманивал быка на решающий укол.
   - Что? - больше она ничего не ответила. Она, как Николь Кидман на скачках: то подпрыгивала со скамейки, то ерзала по ней, как будто хотела со всех сторон получше рассмотреть картину Леонардо да Винчи, привезенную в город на один день.
  
   Она перебирала ногами так, что можно было подумать:
   - Она узнала себя на этой картине, очень обрадовалась, но до конца не могла поверить.
   - Как? Это ведь просто невозможно! Но тем более, очень приятно.
   Нин не выдержал, и встал с места.
   - Ты куда? - спросила Ксе, даже не обернувшись в его сторону.
   - Сейчас приду. Я принесу бутылку лимонада.
   - Мне Оранжад. Или нет - лучше пива. Только не Козла, он обладает слишком большой плотностью. Лучше Гуся. Он меня освежает.
  
   Нин был в таком нетерпении, что не стал брать никакого Козла или Гуся, а широким шагом двинулся под трибуны.
   Он долго блуждал под трибуной, но, как Пушкин, не встретил там ни одной пары таких ног, какие были наверху у Надежды. Дело в том, что Ксе, была заказана неофициальным авторитетом похожим на Дастина Хоффмана по кличке Голландец. Точка. И как Николь Кидман, эта дама не была убита. За ней приехал сенатор, прекрасный парень, и, как оказалось, ее настоящий муж.
  
   За два дня до этого Нин сам сообщил об опасности этому члену верхней палаты. Прекрасная дама улетела на личном вертолете сенатора. Пока неизвестно, какой он половой ориентации, поэтому говорить зря не буду. Могу только сказать, что оба они были свободными людьми, и встречались друг с другом, когда хотели, или когда это было необходимо. Как сейчас.
   Далее, Молчановский и Варлам переругиваются на поле боя.
   - Послушай, ты лучше не лезь сюда, революционер! Ты меня слышишь. У меня серебряная пуля. Это будет твой последний шаг.
   - Я тебя не боюсь, писатель земли магаданской. И знаешь почему? Я три года пил серебряную воду, и твоя пуля меня не возьмет.
   - Думаю, ты пил не воду, а коньяк.
   Нин замолчал, потом бросил гранату. Она взорвалась за амбразурой. Перелет.
   - Я считаю гранаты! - крикнул Шаламов, когда дым рассеялся. - Это последняя. А ты все еще в жопе.
  
   - Ты ошибаешься, - услышал он вдруг.
   - Не пойму, откуда говорят, - как-то неуверенно сказал Шалам. Кто это?
   - Это он, - сказала Монте. И добавила: - Он уже здесь.
   - Сдавайся, Варлам, - услышал Шаламов.
   - Нет, я не сдамся. Это мой дом.
   - Товарищи, не надо ругаться, давайте проведем мирную конференцию, - сказала Монте. И добавила: - Возможно, мы все вместе найдем приемлемое решение.
   - Как мне войти? - спросил Молчановский.
   - Никак, - ответил Шалам. - Здесь не пивная, чтобы устраивать заговоры. Я обыватель мне не нужны проблемы.
  
   - Вы сам по себе уже проблема, - ответил Ле-Нин.
   - Хорошо, лезьте в амбразуру.
   - В амбразуру я не пролезу. Тем более, здесь стоит пулемет.
   - Нет, ну что, мы так и будем разговаривать через трубу?! - воскликнула Монте, и добавила: - Я просто не понимаю.
   - Я опасаюсь впускать это парня через дверь. Боюсь, это подстава. Мы откроем, а там взвод автоматчиков. Нет, нет, я не открою - Варлам Шаламов проверил барабан Макарова. - Одного-то я завалю, а остальные ликвидируют меня.
  
   - Не смеши меня, - сказала Монте, - если бы они хотели, давно бы, как вы говорите, ликвидировали вас.
   - Тем не менее, сам себе я петлю на шею не надену.
   - Между прочим, - сказал Нин через амбразуру, - я маг. В некотором смысле. Могу предсказать, как ты умрешь.
   - Сказки.
   - Может, попробуем?
   - Хорошо. Заходите. - И Варлам открыл дверь. Какие они, писатели доверчивые все-таки. Уму непостижимо.
   Вместе с Нином вошли Пел и Сор в костюмах НКВД.
  
   - Я здесь ни при чем, - затараторил Нин, - я этих ребят не видел несколько лет.
   - Я так и знал, - сказал Варлам, - виноватых нет, а мне конец.
   - Не бойтесь, - сказал Сорокин, - мы хоть и из заградотряда НКВД, но на самом деле охраняем мага.
   - Не беспокойтесь, - добавил Пелевин, - мы писателей не сдаем.
   - А вы, что, тоже, это... пишите? - спросил Варлам.
   - Та нет, мы так просто, погулять вышли, - сказал Пел по-японски. И добавил по-русски: - Да, я пишу. Мне нечего стесняться. Как говорил Владимир Высоцкий:
  
   - В передовых ходим.
   - Я тоже в передовых, - сказал Сорокин. И добавил: - Тридцатую Любовь Марины читали?
   - Само собой. Это вы написали?! Великолепно. Такой секс. Мне бы вот таким же заняться с Монте. Кстати, - добавил Варлам, - вы с кем остаетесь, с ним или со мной?
   Монте растерялась и не успела ответить. Сор спросил Варлама:
   - Вам секс больше всего понравился?
   - Нет, еще больше мне понравилось айвовое варенье. А у вас, - обратился Варлам к Пелевину, не дожидаясь его вопроса о своих произведениях, - естественно, черная. Вкус-н-н-ая! Лучше, чем настоящая.
  
   - Давайте, в конце концов, решать, что мы теперь будем делать, - сказала Монте. - Через, - она посмотрела на часы, - три минуты начнется атака спецназа.
   Все промолчали. Откуда она может знать, когда противник начнет атаку?
   - Кстати, - сказал Нин, чтобы разрядить обстановку, - четыре дня назад умерла Белла Ахмадулина. - И добавил: - Вот ведь, что делается со временем. Идет, идет, и вдруг начинает бежать.
   - Не заговаривайте мне зубы, ребята, - сказал Варлам. - Я с вами никуда не пойду. - И добавил: - Я знаете, что сделаю? Я пойду в атаку! - И он бросился к двери, но кто-то подставил Варламу подножку.
  
   Тогда герой подполз к упавшему нагану, поднял его и выстрелил в Нина серебряной пулей. Мать твою! Прощай пролетарская революция.
   - Что ты наделал, Варлам! - воскликнула Монте. - Зачем ты убил его?
   - Если мы не уйдем через минуту, - сказал Пел, - Нин умрет.
   - К сожалению, мы не знаем пароль перехода в другое время, - сказал Сорокин.
   - Я знаю, - сказал Варлам. И добавил: - Но не скажу.
   - Ты хочешь, чтобы мы умерли все вместе? - спросила Монте. И добавила: - Так не делается, Варлам.
  
   - Если вы действительно знаете этот пароль - скажите, - прошептал Сор. А Пелевин добавил: - Не будьте дураком, Варлам, - это ваш шанс выйти отсюда.
   - Это правда, Шалам, - сказал, тяжело дыша, Ле-Нин. И добавил: - Иначе, я предсказываю вам, этой же зимой вы умрете. Напьетесь на новый год, выйдете в дверь и провалитесь в болото. Ужасно.
   - А если я уйду с вами, тогда как я умру?
   - Тогда? - Нин приподнялся на локте. - Вы тогда умрете, как Наполеон на необитаемом острове. Думаю, лауреатом Ле-Нинской премии.
   - Мне этого мало, - сказал Варлам и поднялся.
   - Хорошо, вы будете дважды лауреатом.
   - Дважды, чего?
  
   - Кроме Ле-Нинской премии тогда уже ничего достойного не будет. Вы хотите быть трижды лауреатом? - спросил он.
   - Нет, вместо третьего раза я хочу айвового варенья, - сказал Варлам и добавил: - В том смысле, что будет такой секс. Ну, как айвовое варенье. - В наступившем молчании он сказал, что в принципе согласен на покраску заводских ворот.
   - Я вообще не понимаю, о чем он говорит, - сказала Монте, предчувствуя, что дверью будет она.
  
   - Я поясню. Человек, давно не видевший цивилизации, испытывает при социализме оргазм при виде ворот завода, которые наконец решили покрасить. Об этом даже есть песня:
   - А утром у входа в ВОРОТА ЗАВОДА влюбленному девушка встретится вновь. - Она признается ему в любви именно из-за того, что у нее возник оргазм при виде ворот завода, которые начали красить. Для нее это символ новой жизни, которая вот-вот начнется.
   - Я не очень-то понимаю, что вам нужно сейчас? - спросил Нин.
   - Он хочет меня трахнуть, - сказала Монте.
   - Но не сейчас же! - воскликнул Пел. - У нас уже совершенно нет временя.
  
   - По нашему времени на это понадобится всего полторы секунды, - сказал Варлам Шаламов. - Вы даже не успеете опомниться. Как вы не успели даже очухаться, - повернулся он к Пелевину, - когда мимо вас, в полутора сантиметрах, пролетела горячая пуля.
   - Хорошо, я согласен.
   - Как вы можете на такое соглашаться?
   - Она же ваша жена.
   - Неужели вы другим разрешаете ее трахать?
   - Мне все равно больше всех достанется. Логично?
   - Так-то так.
   - Но здесь нет даже занавески.
   - Мы выйдем за ворота.
   - Там болото.
   - Немного места есть.
   - Пока они там, поговорим о чем-нибудь.
   - Зачем?
  
   - Так быстрее идет время. Между прочим, я как-то в Швейцарии получил большую премию, которую использовал для написания книги:
   - Водные процедуры господина Канта. - Именно за то, что доказал изменение течения времени в зависимости от повышения производительности труда.
   - Хорошо, когда просто, но сложно, когда хорошо, - сказал Леха. Ну, откуда он тут взялся?
   - Он нес мои гранаты, - сказал Молчановский.
   Пел вроде бы цыкнул на него, ибо как говорится:
   - Шестой лишний.
   - У розенкрейцеров наоборот, - сказал Леха. И хотел добавить, что некоторые хоть и летают, но в фундаменте являются, в общем-то, шестилапыми цыплятами. Но пока что промолчал.
  
   Наконец вернулись Монте с Шаламом.
   Все наперебой закричали. Сначала Шалам подумал, что его хотят обвинить в эгоизме. Но наконец понял, что они наперебой выкрикивают места, куда хотят переселиться из этой дыры.
   - Друзья мои, - обратился Нин к присутствующим, - этот парень знает только один путь перехода. И это не побережье теплого моря.
   - А куда?
   - Тебе бы, дорогая, хотелось... - Нин не договорил. Он потерял сознание. В амбразуру крикнули:
  
   - Мы здесь! Открывайте дверь.
   - Он чё, обиделся? - спросил Варлам, не обращая внимания на крики. И добавил: - Мы же добровольно, как Роза Люксембург и Клара Цеткин. А он умер?
   - Нет еще, но умрет, если ты не назовешь пароль перехода.
   - Я знаю только пароль перехода в социализм. Ребята, как вы не понимаете, что лучше нам не будет. Вы сделали свое дело, выбили меня из моей крепости. Я так долго держался. Хорошо хоть за это мне досталась такая красавица, - он обнял Монте за плечи. - Ну, а что вы так смотрите на меня? Или вас не устраивает наш союз:
  
   - Чудовище и Красавица.
   Леха хотел заступиться за своего хозяина, но в это время в дверь застучали приклады автоматов. К тому же, что он мог сказать?
   - Забавно, - сказал Варлам Шаламов.
   Ребята презрительно фыркнули.
   - Забавно! Что значит забавно?
   - Это же шифровка реализма.
   - Четырежды повторенное слово:
   - Забавно, - это пароль перехода в другую реальность.
   Далее: И они оказались, где?
  
  
   ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
  
  
   Дуэль между Львом Толстым и Максимом Максимычем. Покер. Смысл гибели Анны Карениной. Выход группы Варлама в 37-й год.
   Пляж Омаха.
   Варлам. Молчановскимй, Попугай, Монте, Пел и Сор. Снргей Пенкин. Неформат. Варлам получает пулю с лоб, а Ле-Нин один бежит вперед, на расстояние ударного выстрела. Цыпленок Табака. Парадокс москвича. Кой-Кого - сын Ле-Нина.
   Ле-Нин и Варлам атакуют снайперско-пулеметную вышку с разных сторон. Прощание Монте с Варламом.
   Тетя и Мотя - рыцарши печального образа.
   Монте прибывает с Ле.
   Ворошилов. Я ухожу, но игра остается.
   Ехал я из Берлина. Мы шли по поляжу Омаха.
   Илья Муромец, Алеша Попович, Добрыня Никитич. Две девятки.
  
  
   - Друг мой, я вызываю вас на дуэль.
   - Как Ленский Онегина? - решил уточнить Максим Максимыч.
   - Да.
   - Но Ленский - это я, - сказал муж Мэрилин Монро.
   - Не знал. Вы, что, поэт?
   - Если я не поэт, то кто же? - вопросом на вопрос ответил Макс.
   Они сидели в баре гостиницы Космос, расположенном на крыше. Хорошее место с видом на огни. Один из них думал, что у него хотят отнять его любимую певицу нашего времени Мэрилин Монро, и поэтому хотел вызвать Льва Толстого на дуэль. Другой хотел убить Максим Максимыча за то, что тот присвоил его псевдоним:
   - Гамлет!
   - Я - Гамлет! - воскликнул Лев.
   - Чудеса, - сказал Макс, - вы же не любите Потрясающего Копьем.
   - Во-первых, это неправильный перевод, - сказал Толстой. - Вы видели хоть когда-нибудь на картинах Брейгеля копье, которое могло бы трястись?
   - Нет. Там как в песне:
  
   - Замерло все.
   - Поэтому переводить надо не Копьетрясов, а как:
   - Защищающийся Копьем. Но сейчас я вам угрожаю копьём. Кстати, я именно поэтому и не люблю Угрожающего Копьем, что он присвоил себе псевдоним Гамлет. Повторяю:
  
   - Я - Гамлет!
   - Давайте договоримся, - сказал Максим, - если я проиграю вам псевдоним Гамлет, то вы не потребуете в придачу еще и мою жену.
   - Договорились. Значит, вы предлагаете вместо дуэли сыграть в покер. Я правильно понял?
   - Да. И я ставлю великий псевдоним Гамлет. Другого такого нет. А ты поставь... ну что бы тебе поставить? Поставь на кон Ясную Поляну.
   - Ясную Поляну? - переспросил Лев Толстой. - Так у меня нет Ясной Поляны.
   - Нет? Так что же ты поставишь? - Максим Максимыч протер свои очки в золотой оправе, подумал немного и сказал: - Хорошо, нет Ясной Поляны, поставь свой дворянский титул. Ты ведь граф.
   - Может быть. Только у меня нет верительных грамот.
  
   - Нет-т-т. - Так, что у тебя есть? Ты хочешь все, а отдавать чем будешь?
   - У меня есть одна ценная вещь, - сказал Лев Толстой.
   - Да, я тебя слушаю. И притом очень внимательно. Ну! говорите же. - Макс немного помолчал, улыбнулся прекрасной девушке, которая была дилером за этим столом. - Я вас где-то видел, - обратился Макс к девушке. - Вы случайно не Николь Кидман?
   - Нет, - улыбнулась девушка.
   - Вы случайно никогда не работали проституткой?
   - А вы случайно не хотите, чтобы я позвала охрану?
   - Позовите, - сказал Максим Максимыч. Он явно был чем-то расстроен.
  
   - Вы чем-то расстроены? - спросила она Максима.
   - Да.
   - Чем же?
   - Я хотел продать свой титул, а у него, - Макс кивнул на Льва Толстого, - похоже, нечего поставить.
   - У меня есть, что поставить, - сказал Лев. - Я поставлю Логин и Пароль, которые достались мне по наследству.
   - Зачем мне твой логин и пароль?
   Далее, какой пароль и логин предлагает купить Лев Толстой?
  
   - Как зачем?! Ты будешь граф Лев Толстой. Только не на встречах и приемах, а виртуально. Это даже лучше. Будешь с умом отвечать. Ведь Толстой это писатель. Вот и пиши. Или тебе обязательно нужен двухэтажный особняк и тусовки?
   Максим Максимыч глубоко задумался. Потом спросил:
   - А как же моя жена? Она ведь любит покрасоваться на телевидении. Мне не ходить?
   - Куда, на телевидение? Ходите, но как...
   - Как Гамлет? Я Гамлет, ты Гамлет - мы так запутаемся.
  
   - Я пишу, вы ходите на телевидение, как Лев Толстой. А я хожу, как Гамлет.
   - А пишите, как кто? Как Гамлет, или, как Лев Толстой?
   Они посмотрели друг на друга.
   - Я не понимаю, что вы хотите! - сказали они одновременно.
   - Тогда стреляемся! - И они опять сказали это одновременно.
   - Нет, ну на самом деле, что вы хотите?
   - Я хочу, чтобы все знали, что я Гамлет. Вот и все.
   - Тогда я, как был Гамлет, так им и останусь. Но как-то я должен намекнуть всем, что это я и есть Толстой. Тогда я не понимаю, чем вы будете заниматься?
  
   - Черт бы вас побрал! - рявкнул Лев Толстой. - Я и есть Гамлет. Вы забудете это имя раз и навсегда.
   Что дальше?
   - Вы будете писать, как Гамлет, а участвовать в тусовках, как Лев Толстой, я вас правильно понял? А я буду писать, как Лев Толстой, а участвовать в тусовках, как Гамлет. Тогда все будут думать, что я пишу, как Лев Толстой, а вы тусуетесь, как Лев Толстой.
   - Нет, нет, нет, я и Лев Толстой, я же и Гамлет. Я буду продолжать писать, как Лев Толстой, а развлекаться, как Гамлет.
   - Зачем вам это?
   - Я должен кого-то утащить в могилу.
   - Кого?
   - Своего врага. Ведь Анна Каренина умирает, чтобы утащить в могилу своего врага. Кого только, я еще не понял.
  
   - Почти гениально, - задумчиво сказал Максим Максимыч. - Я только одного не понимаю. Я-то что буду делать? Вы хотите быть всем. Так сказать: и быть, и не быть. А меня хотите превратить в робота без имени. На тусовках я буду Львом Толстым. Ты не сможешь. Ты мне даешь свой Пароль и свой Логин, я читаю твои каракули, и на тусовках смогу кой-кому намекнуть, что сейчас происходит в моем бумажном производстве.
   - Это ваше последнее слово? - спросил Лев.
   - Да.
   - Хорошо. Договорились.
  
   - Так будет, если выиграете вы, а если я, то вам придется всем намекать, что ваши Логин и Пароль на самом деле мои Логин и Пароль. Что, мол, я ваш литературный раб. Вы имеет славу, но делаю ее - я. Потом вам это надоест, и вы бежите куда-нибудь в Другое Место, а остаюсь здесь, как Лев Толстой.
   - Гамлет умер, а Лев Толстой остался.
   Далее, выход группы Варлама в тридцать седьмой год. Пролетарский писатель определяет, кто будет жить, а кто будет сослан в Караганду на сортировку породы.
  
   Пляж Омаха. Варлам, Молчановский, Попугай, Монте, Пел и Сор высадились вместе с американскими солдатами. На их знамени было написано:
   - Иностранный Легион.
   - Мы где? - спросил Варлам. - Уж точно не на Земле. - Мысль прервалась, потому что пуля немецкого пулеметчика ударила в каску. Варлам ее снял, и удивленно стал разглядывать вмятину. Он улыбался, ибо понимал, что благодаря этой каске иностранного легиона он только что избежал смерти.
   - Что ты улыбаешься, как будто только что стал счастливым, - сказал Пелевин. - Тебя могут убить в любые полторы секунды.
   - Я потому и улыбаюсь, что теперь нет, меня не убьют. Мне в тридцать седьмом цыганка нагадала.
   Далее, кто это был?
  
   - Герои бессмертны. Я имею в виду герои, прошедшие огонь, - сказал Леха. Опят-таки замечу, его об этом никто не спрашивал.
   - Да меня не убьют, говорю вам, - опять повторил Шалам. Хотя пули шмыгали и справа, и слева, и над головой. Даже под ногами. Они зарывались в песок, и остановившись, казалось, еще продолжались шевелиться.
   - Ты не умрешь, - сказал Молчановский. И добавил: - Ты просто станешь неформатом.
  
   - Не формат, что это такое? - спросил как-то Сергей Пенкин. И хоть кто-нибудь ему бы ответил. Ответить некому.
   - Не формат - это временная смерть, - сказал умный Пелевин. Полковник ничего не сказал. Полковник это Сорокин. Здесь он был в звании лейтенанта. И командовал этой девяткой. Где девятый? Да, где-то здесь был.
   Вот, если мы пишем современный роман, или школьное сочинение, что, в общем-то, тоже самое, то обязаны сразу же объ-яснить:
  
   - А почему сразу девятый? Сначала должны быть седьмой и восьмой!
   Также некоторые говорят, что рассказ Квентина Тарантино Криминальное Чтиво, состоит из трех новелл, объединенных между собой пролгом и эпилогом. Тогда как это одно произведение, роман, в котором девятка следует раньше семерки и восьмерки. Упоминание далее семерки и восьмерки может и не последовать. Почему?
   - А зачем заниматься тавтологией?
  
   - Если меня сейчас убьют - это будет тавтологией, - сказал Варлам. - Ибо: зачем? Я оживу намного раньше, чем это происходит на Земле. Там период памяти короче, чем период неформата. Здесь не формат наступает раньше, поэтому я помню все, что со мной только что было. Но так, как бы в тумане, вдалеке, поверхностно. Я оживу, уже вот за той пулеметной вышкой. Мне даже лучше, мне не надо, задыхаясь от пыли, бежать под пулями.
  
   В это время пуля ударила ему в лоб, а Нин сказал, что Варлам, наверное, не в курсе, что ему будут делать трепанацию черепа, и скорее всего, без наркоза. И только после этого он оживет за пулеметной вышкой.
   - Мы должны продвинуться вперед на пятьдесят метров, сказал Сорокин. Между прочим, звание лейтенанта он получил не вчера, а только час назад. За успешное продвижение от кромки воды до этих заграждений, где они лежали сейчас.
  
   На пляже валялись головы, передние и задние лапы. Так сказал бы комментатор, если бы он был кошкой или собакой. А люди видят то, что им хочется: оторванные минометом руки и ноги.
   - Надо идти вперед, - сказал лейтенант. - Видите, американцы уже пошли к вышке короткими перебежками.
   - Страшно, - сказал Попугай. И действительно, пули то и дело звякали о противотанковые металлические рельсы, воткнутые в пляжный песок в виде креста. Казалось, на этом пляже нет места, где бы можно было пройти. Но американцы продвигались вперед.
   - Давайте ползком, - сказал Сор.
   - Я видела, как пролетел Варлам, - сказала Монте лишь бы только оттянуть хоть немного страшный миг.
   - Как?
  
   - Он растянулся в такой длинный пластилиновый веер потом мгновенно сузился, и как точка исчез за пулеметной вышкой.
   - И ты это видела? - спросил Сор.
   - Почему сразу не сказала, - добавил Пеле.
   - Давайте, пойдем в атаку, когда Варлам бросит гранату в пулеметную вышку, - сказала Монте. - Нет, честно, я не боюсь пулемета. Но там снайпер. Нас перебьют, как Сильвио перебил мух. Просто так, для развлечения. А у нас нет снайпера. Вот, если бы здесь был Варлам, он бы переиграл этого немецкого снайпера.
  
   - Че ж не переиграл? - с обидой спросил Нин. - Каждый дурак может подставить голову под пули. - Монте помолчала, потом сказала:
   - Не обижайся, я люблю его. - И добавила: - После того, как пройдем эту пулеметную вышку, мы поженимся.
   После таких слов Ле-Нин обиделся еще сильнее. Он встал на колени, потом на четвереньки, оттолкнулся от грешной земли пальцами ног, как спринтер, и, держа в одной руке винтовку, пригибаясь, тихонько побежал вперед.
   - Он сошел с ума, - сказал Пеле, - его убьют. - Они хотели сделать тоже самое, но Сори, как командир этого подразделения, сказал:
  
   - Мы уже ничего не успеем сделать.
   - Куда он бежит? - спросила Монте. - Впереди ни одного укрытия. Это же пляж, он что? не понимает?
   - Он бежит к позиции, с которой можно поразить снайпера на вышке.
   Нин упал на горячий песок, который ему пришлось глотнуть. Пока он отплевывался, немецкий снайпер рассматривал его в оптический прицел. Это был Адн. Нет, он не был природным немцем, но был очень похож на немца. Белокурые вьющиеся волосы, голубые глаза, нос с благородной арийской горбинкой, мосластые руки и ноги. Но странно, Нину они напоминали не рыцарей с ледовых побоищ, а кого-то другого, не менее знакомого.
  
   Кого? Он никак не мог припомнить. Он тоже рассматривал снайпера через оптический прицел. Между прочим, Ади узнал Нина. Сердце его дрогнуло. Он знал, что за ликвидацию Нина обещана дача на Рублевке - не меньше, чем у благородного Сола - и свой стрелковый клуб по обучению охранников с правом на убийство. В общем, лицензия ноль, ноль, семь. Как у Джеймса Бонда. Зря он это вспомнил. Рука снайпера дрогнула при этой мысли, и пуля разгребла песок перед самым носом Нина.
  
  
   Нин прицелился. Он понял, что снайпер русский агент. Работает под прикрытием. Понял, встретив взгляд Ади, взгляд профессионального киллера. Но что-то смущало его. Ле повернул голову налево, что означало паузу в развитии мысли. Тайм аут. Маленькая передышка для непрерывного луча света. И тут луч света, как бы восходящего солнца, прочертил небо, как красный луч лазера, от пистолета Сильвестра Сталлоне, направленный в лоб киллеру. А ведь был уже полдень! Ле повернулся, и пуля Ада прошла слева, в полутора сантиметрах от его щеки.
  
   В прицеле Ле-Нин увидел лицо снайпера с удивленной ухмылкой. Тот понял, что Нин увидел на его лбу Красную Звезду. В перевернутом виде. Это означало, что перед ним древний демон. Нин быстро полез за пазуху, где висела серебряная пуля, как у всех инопланетян. Он перезарядил винтовку, но в момент выстрела Адн успел спрятаться за другого снайпера, и серебряная пуля хоть и пробила две головы, но не попала в красную звезду на лбу демона.
   Нин быстро перевернулся. И вовремя: пулеметная очередь пробежала по тому месту, где он только что лежал.
  
   Ле-Нин катался по песку в разные стороны, а сначала улыбавшийся пулеметчик, уже начал злиться. Но он все же был достаточно спокоен, чтобы через тридцать секунд добить этого русского снайпера. Примерно также был спокоен пулеметчик, добивший Василия Ивановича. Но тут пришел в себя, то есть - вспомнил всё Варлам. Он успел бросить гранату в сторону вышки, и она качнулась. Пулеметчик на этой вышке - а это был Пили, оказавшийся настоящим немцем - чуть не полетел вниз, но благодаря немецкой предусмотрительности здесь были прочные поручни. И они не сломались.
  
   Варлам за время прохождения неформата побывал в двух местах. Это минимальное количество мест, необходимых для сохранения памяти. Примерно так же, как для многих курильщиков необходимо выкурить две сигареты, чтобы добраться до работы. Своеобразная подпитка, истощающаяся в процессе неформата организма. Он побывал на коронации Надежды Второй, где был очень удивлен, что она выбрала себе в мужья Цыпленка Табака. Неужели он такой мощный мужчина. Если Ле-Нин узнает об этом, не знаю, что и будет, расстроится парень.
  
   Но не это его так печалило, как Их-мобиль ближайшего будущего. Вот если бы Билл Гейтс так назвал свою программу для персонального компьютера - не существовала бы ни программа, ни персональный компьютер. Мыши и другие смешные звери у Билла - это добрые помощники самого уважаемого человека, того, кто сел за этот компьютер. Можно сказать, что компьютер и пользуется такой большой популярностью у детей, что именно тут они чувствуют себя людьми. А Их-мобиль это аналогия фразы:
  
   - Ешьте траву, если вам есть нечего. Или:
   - Ё-моё! - Или:
   - Это вам от нас богатых.
   По сравнению с Биллом это земля по сравнению с небом. Нет в России чувства юмора - одни - слово на ё с приставкой: под. Именно оттуда и это ё. Он так расстроился, что забыл, когда прибыл опять на пляж Омаха, что надо бежать к вышке и бросать гранаты с трех позиций. Одна пробежка и три удара. Теперь у него остались только две гранаты.
   Варлам побежал. Он почему-то именно сейчас вспомнил Парадокс Москвича. Сидит один москвич за столом в пивном баре. Другой москвич приносит от барной стойки два бокала пива, и говорит, как будто принес какой-то эксклюзив:
  
   - Холодненькое! - Но только действие происходит в кино. На самом деле второй москвич говорит:
   - Неразбавленное! - В этом суть вопроса.
   Какой же тут парадокс? Парадокс фильма: Кубанские Казаки? Заключающийся в лакировке действительности? Мол, неохота русским признаваться перед немцами, что они пьют простую воду с содой вместо пива. Нет! Главное, что любой томский или владимирский парень, услышав этот парадокс, сразу воскликнет:
   - Это Томский парадокс!
   - Это Владимирский парадокс! - И будут думать, что они абсолютно правы. Ведь они танцуют от правдивой реальности. Там тоже холодным называют неразбавленное пиво.
  
   Также многие недоумевали по поводу непонятной популярности высказывания одного Икса:
   - Москвичи любят знать прогноз погоды! - Смешно - они, что, картошку сажают на балконе? Или печалятся о неубранной намедни свекле?
   Некоторые думают, что этот парень Икс просто раньше жил в поле, и, приехав в Москву учиться в Литературном Институте, удивился этой популярности прогноза погоды здесь. Там-то он всегда и так знал погоду, ибо жил непосредственно на ней.
   Или он удивился, что здесь все также, как и там. Там любят погоду, и здесь надо же - тоже любят.
  
   Нет - все было не так. Этот парень Икс сочинил эту прелюдию еще до поездки в Москву. Более того, он и поехал в Москву за этот парадокс. Спал он с телкой в стогу. Ну, как водится самогонка, секс. А сено-то не до конца убрано! И, следовательно, сразу возникает вопрос:
   - Какая будет погода? - Практически это тот же вопрос, который задал в свое время Шекспир:
  
   - Быть, или не быть? - А по-русски это звучит, как:
   - Секс, или сено? То есть корм, или дети? Ведь секс, как ни говори, это дети. Вроде бы нужен и хлеб, и дети. Практически это вопрос о происхождении жизни на земле.
   Только Икса эти мысли совершенно не интересуют. Он включил приемник и услышал голос Севы Новгородцева.
   - Неужели где-то существует город Лондон?! Невероятно. Трудно поверить. И тут он понял сразу все законы Ньютона и закон Бойля-Мариотта для идеального газа. Законы непостижимые для тех, кто думает, что Земля круглая. И для тех, кто не верит, что Земля - Центр Мира.
  
   Его не ввела в заблуждение мысль, что в Лондоне погода такая же, как здесь.
   - Как же это возможно?! - в ужасе подумал он, и холодок пробежал по спине будущего писателя. Хотя на него капнула только одна капля дождя, как на Ньютона в свое время упало только одного яблоко. Что он понял? А вот что:
   - В Лондоне идет дождь. - Здесь нет знака восклицания. А вот там есть:
   - Только в Лондоне идет дождь! - Фантастика. Но это и есть Парадокс Москвича. Почему Москвича? Ну, не будет же парень со стога сена лезть в политику. А Лондон на нашей карте пока что не значится, еще пока что не живут там русские в массовом масштабе. Поэтому парень написал рассказ про любовь. Про любовь жителей Москвы к прогнозу погоды. За что по заслугам был принят в Литературный Институт имени Кой-Кого.
   Между прочим, Кой-Кого тоже был сыном Ле-Нина. Только тоже внебрачным.
  
   Варлам бежал и думал о применении парадокса москвича в данной ситуации. Он не надеялся додуматься до чего-то реального. Но так было легче воскресать от страха, когда после пулеметной очереди пули вспарывали воздух за спиной. Перелет. Или поднимали пыль впереди. Недолет. А страшно, потому что хоть событие уже произошло, но быстро бегущему воину казалось, что это только предвидение. Каково будет следующее?
  
   Пили был ранен. Он никогда не морщился так сильно. Даже когда не принимали его закон о повышении штрафов для малоимущих водителей, и совершенно неимущих малолетних пешеходов. То есть, для всех. В перекрестье он видел, что Ле-Нин лежит без движения. Его сатрапы, Пеле и Сори уже подползли к нему вплотную, Монте делала перевязку, американцы ушли далеко вперед. Они - не боялись мышей.
   - Они не боятся мышей, - сказал Ле-Нин.
   - Вам нельзя говорить, - сказала Монте. Он перевязала голову этому парню, потом поцеловала его в губы.
  
   Пили отстранил руки от дымящегося пулемета. Он поднял бинокль. Слева был отряд Ле-Нина, а справа бежал этот безумный Варлам с двумя оставшимися гранатами. Ему уже было видно, что американцы впереди не всех берут в плен. Из блиндажа вышли двое приличного вида немцев с поднятыми руками. Они что-то сказали американским автоматчикам. Что?
   - Наверное, предлагают в обмен на свободу неворованные мерседесы. Такие бывают там и у обычных людей. - Нет.
  
   - Что он говорит? - спросил рядовой Траволта.
   - Они говорят, - перевел образованный Уиллис, - что... подожди... да, он сообщает, что сегодня утром они подмылись.
   На самом деле немцы говорили, что они только успели помыться, как их взяли в плен. Литературные перевод будет таким:
   - Впрочем, сейчас не до этого.
   Ребята же поняли, что немцы специально подмылись, чтобы заняться с ними сексом. В общем, Том Хэнкс, командир разведроты, проходивший мимо, только слегка задумался, когда увидел, что его ребята трахают немцев в окопе перед блиндажом.
  
   - Жить хочется всем, - мрачно сказал он вслух, и подумал, что раньше и он мог бы крикнуть:
   - Трахните меня, только дайте Оскара.
   Но при демократии, конечно, так не кричат, потому что при демократии никого просто так не трахают. Там просто кричат:
   - Дайте мне роль дурака, и я получу Оскара. - Спрашивается:
   - Чем хорош дурак? - Ответ:
  
   - Потому что это взгляд на нормального человека со стороны. Никто не хочет сам про себя говорить, что он дурак. Почему? Потому, что только другие могут сказать про человека истину. Уверен, что слово Адам когда-то так и переводилось. Кем? Богами.
  
   - Как говорится, каждому хочется быть дураком, но далеко не всех так называют. Например, Аль Пачино сколько ни просит - не называют. - Том двинулся к большому грузовику, где дымилось кофе, и тушенка с колбасой качались на свежем белом хлебе, где пела уже для американцев Марлен Дитрих. - Это была психологическая победа. Мы - слово на букву е - мышей. Но все ушли так далеко вперед. Ле-Нин лежал на горячем песке шестого июня, и его Иностранный Легион пока не мог прорвать оборону этих серых мышей.
  
   Далее, продолжение атаки Варлама. Монте сначала решает стать женой раненого Ле-Нина, потом раненого Варлама. Она дает ему, чтобы закрепить за собой перед получением звания Герой, что переводится с языка Древней Веры, как Сын Веры.
   Пили хотел добить Ле-Нина. Он взял снайперскую винтовку убитого Адна, и вставил серебряную пулю. Но тут Варлам бросил вторую гранату. Он знал, что рано. Но переместившись в небо, он зрением орла, сравнимым со зрением Пифагора, заметил, что Пил заряжает серебряную пулю. Для Варлама это было естественно. Он даже не подумал:
  
  
   - Как это? Забыть про себя бегущего по пыльной Земле, и подняться в голубое Небо? Вопроса не возникло. Раньше с ним такого не бывало. Видимо, это остаточный шлейф недавнего путешествия.
   - Жаль! Я бы с радостью пользовался этой способностью в дальнейшей жизни.
   Пил повернул пулемет в сторону Варлама.
   - Кажется, второй очереди не будет, - подумал он. Поймал долговязую фигуру в перекрестье прицела, и стал тихонько вести цель до последней черты. Пили начал стрелять, когда до Варлама оставалось всего двадцать метров. Он надеялся, что цель испугается, остановится и вильнет, как ушел бы от столкновения летчик. Тогда его песенка, как говорится, была бы спета.
  
   В это время наш певец на финише готовился к выступлению. Он нервно поглядывал на американцев, празднующих победу. Им уже пела Марлен Дитрих. Они уже пили кофе со свежевыпеченным белым хлебом, и, вероятно, докторской колбасой. Здесь, мать их, не дают даже тушенки, пока не появится хоть кто-нибудь с флагом иностранного легиона. Он ходил взад и вперед перед импровизированной трибуной и бубнил:
  
   - Ехал я из Берлина по дороге прямой, на попутных машинах ехал с фронта домой. Ехал я из...
   Он замолчал, потому что увидел впереди, точнее, сзади флаг иностранного легиона. Певец вспорхнул на трибуну, взял трофейный бинокль, которой всего час назад выменял у американского офицера на новый сборник своих песен.
   - Кто бы это мог быть? - проговорил он. - Далеко, лица не разобрать. Собственно, это не лицо, а колесо! - почему-то радостно воскликнул он.
  
   Да, действительно, это был немецкий БМВ. Неторопливо тарахтящий, и пахнущий бензином. За рулем Попугай. Ну, откуда он опять взялся? В люльке сидела Монте, а на заднем сиденье ее парень. Кто же это? Кто ее парень? Варлам или Ле-Нин?
  
   Варлам бросил последнюю, третью гранату, и она полетела точно под основание пулеметной вышки. Но и пулеметчик успел зацепить Варлама на круг прицела. И Варлам погиб, пробитый шестью пулями масонского ордена, и Пилига сгорел в огне взрыва.
   Удивительнее всего, что Монте была уже в это время его женой. Историки могли бы запутаться. Но не мы, знатоки Джека Лондона, у которого девушка является невестой одного вначале, и любовницей другого, который раньше был ее женихом, потом бывший жених становится мужем. А претендент, который был женихом и любовником, остается просто другом.
  
   - Прости, мой друг, я должна идти, - сказала Монте. Ле-Нин протянул слабеющую руку. Это можно было понять, как:
   - Хорошо, иди, ты должна идти. И после небольшой паузы:
   - Но я буду очень ждать тебя, дорогая. Не забудь, что я купил тебе целый дом друзей. Они сейчас в Швейцарском банке.
   - Целый дом?! - удивилась девушка. - Это, что, Мужской Публичный Дом?
   Он не ответил.
   - В коме, - сказал Сори.
   - Да, - подтвердил Пеле. И добавил: - Ле-Нин имел в виду бриллианты, являющиеся друзьями девушек.
   - Лучшими друзьями, - добавил Сор.
   - Но целый дом - это слишком много, - сказала Монте.
  
   - Образное мышление не является верным. Это просто бриллиантовое колье.
   - Он хранит его со времен Революции. Это колье из поезда Колчака. И это Золотой запас России.
   - Ключ от этого золота теперь у тебя.
   Ребята все более-менее разъяснили ей, и девушка поспешила сделать то, что должно было произойти еще раньше. Она вошла во временную паузу как раз вовремя. Варлам уже готовился сделать последние три прыжка, чтобы бросить третью гранату.
   - Дорогой, я уже говорила тебе, что скоро ты получишь звание Героя и Орден Ле-Нина?
   - Да, кажется, говорила, - сказал Варлам.
  
   - Я хочу, чтобы ты был мой. Уже сейчас я хочу привязать тебя к своему поясу. Я хочу сказать, я имею в виду, что после получения этого звания Герой ты будешь недоступен для меня. Тебя будут домогаться многие известные девушки. Как-то:
   - Капитанская Дочка, эта, как ее? Ксения Вторая, Марлен Дитрих, Мэрилин Монро и многие другие. - Она сказала:
   - Я сейчас приду, - и принесла две по два упаковки презервативов.
   - Зачем это? - спросил Варлам.
  
   - Ты как-то спас мне жизнь. Не думаешь же ты, что я буду расплачиваться с тобой наличными? - И она помахала прямоугольными упаковками около ушей. - К тому же ты покупал мне пиво, - добавила дама.
   Она разорвала одну упаковку зубами, и надела Варламу на орган наслаждений. Он, как один молодой канадский хоккеист, не выдержал напряженности ситуации, и испустил дух.
   - Прости, - сказал он, - я не мог удержаться.
   - Это ты прости меня, - сказала Монте, - мне не надо было так торопиться. - И добавила: - У нас еще есть время, - она помахала уже тремя, оставшимися пачками.
  
   Я еще не говорил, потому что известно, всего не скажешь. Например, Иисус никому так и не сказал, что он делал с двенадцати до тридцати лет. И это правильно. Ведь не спрашивал же Диофант у Ферма, где тот был, когда он делил квадрат на два квадрата. А потом все результаты этого деления присвоил себе. Теорема-то называется не Теорема Диофанта - Ферма, а просто:
   - Великая Теорема Ферма. - К тому же время с двенадцати до тридцати это время трех шестерок. То есть время основного, видимого текста. А это еще не всё.
  
   Так собственно, что еще не было сказано? Кто был на полях этого правдивого повествования? Это был натовский наблюдатель академик Ра. Светило современной египтологии.
   - Нет, нет, ничего. Не стесняйтесь, ребята, - сказал он. - Зная наизусть конструкцию Нато, я понимаю, почему американцы так смело - слово на букву е - будем называть вещи своими именами - немецких мышей. Мы не должны отставать. Ибо:
  
   - Когда нас будет больше - нам же будет веселей.
   Некоторые, из сидящих в зале, могут пожать плечами.
   - Как делать детей с презервативами?
   Академик отвечает:
   - Можно. - И добавил: - Сейчас я провожу эксперимент, с двумя прекрасными женщинами. И уверен, что всё будет о-кей, ибо я сказал им:
   - Пока у вас не будет детей, вы не выйдете из этой камеры. И надеюсь - у них выйдет, у них все получится. Мы будем ждать. Как говорится:
   - Терпение и труд - все перетрут. Мы, как говорится, не против генетики, но многие знают, что бывали в истории случаи рождения детей без вмешательства мужчины.
  
   Не завидую я этим девушкам. Как сказал бы один художник натуралист. Сидеть придется долго. Это были две журналистки, пробиравшиеся на Западный Фронт с помощью поддельных паспортов. Кто на самом деле они были, пока так и неизвестно. Но в досье академика Ра они значились, как:
   - Тетя и Мотя. - Наши рыцарши печального образа.
  
   Казалось бы, Монте должна была прибыть с Варламом, но это был Ле-Нин. Как? Не знаю, придумывать не буду. Никто же не придумывает, как вода в Кане Галилейской превратилась в вино? Нет? Известно только, что там был Иисус. Должно быть одно, а появилось другое. Значит, здесь тоже кто-то был. Тот, кто смог поменять ситуацию на обратную.
   Кто бы это мог быть? А это был Ворошилов. После поражения под Эстэ, после того, как вся армия, которую он лично повел в бой, полегла под немецкими станковыми пулеметами, он решил заняться игрой. Вся жизнь:
  
   - Игра! - решил этот парень.
   Вроде бы:
   - Что особенного он сделал? Ну, сказал, что он все делает не для сидящих в зале, а:
   - Для себя. - Великолепно здесь то, что этот парень действительно понял, что здесь нет противопоставления. Для себя это тоже самое, что и для всех. Это просто расшифровка. Для всех - это как? А вот, как для себя. Поэтому в его временных паузах участвуют:
   - Лучшие. Те, кого бы хотел слышать он. А значит и:
   - Все!
  
   А ведь этому простому представлению противостоит мощная группировка. Группировка хороших, но не самых лучших, но наших певцов. Они тоже хотят путешествовать во времени. Все хотят попасть в рекламную паузу. Получается, что и я, и все - это исключение из правил, а блатная местная группировка это - правило. Почему же мы против правила, а за исключение из правил?
   Потому что правило это и есть:
  
   - Коррупция! - Многие на словах против коррупции, а не деле только за, ибо считают просто невозможным в реальности бороться с ней. В реальности, то есть участвовать в этой борьбе лично. Человек может любить правду, но против коррупции не выступит никогда. Например, жена била Ворошилова за то, что, по ее мнению, он принял несправедливое решение. Но после его смерти превратила передачу в сплошную порнографию. Смотреть противно. Во главу угла теперь поставлено правило, а не как было при нем:
  
  
   - Исключение. - И это прямым текстом выразил один из предводителей коррупционеров товарищ Прусь. Он прямо так и сказал:
   - Нам не нужны победители по правилам, нам нужны преданные партии люди.
   Люди преданные игре - это и есть люди, играющие по правилам, которые для всех. А по мнению Пруся, преданные игре люди, это те, кто предан их партии игры. Коррупция откровенно ставится выше правил, потому что по правилам победил какой-то Ванька из деревни.
  
   После смерти Ворошилова осталась только одна игра. Но и здесь князь уже не всегда замечает, что ставит коррупцию выше правил. Он отдает победу человеку, который дал стопроцентно неверный ответ. Он говорит, что Столыпин основал международный торговый союз. Почти правильно, говорит князь. Почему? Потому что названо слово Союз? Но ведь оно было в вопросе: какой союз организовал Столыпин.
  
   Тем не менее, уважение к судье, который был, как назло депутатом, уважение к конкурсанту, который считается умным парнем, уважение к мнению депутата, которому, по словам самого князя, понравился умный парень, - он отдает победу этому парню. Вроде бы:
  
   - Пусть получит шанс авансом. Но ведь из-за этой несправедливости, из-за этого коррупционного решения проиграла девушка, которой по всем законам подлости уже вряд ли повезет.
   Ну, вроде бы видно из предыдущих греческих раундов:
   - Парень-то этот, которому отдана победа, явно намного умнее и способнее этой девчонки! - Точь-в-точь, как стало в передаче умершего Ворошилова.
   Как написано в Библии:
  
   - Будете видеть, и не увидите. - Ибо видно, что критерием истины выбрано правило: правильный ответ на вопрос. И не важно, случайно или в результате систематический знаний сделан этот ответ.
   Ошибки везде возможны. Каждый день всё начинается заново. Казалось бы вчера были проанализированы ошибки, а сегодня некоторые из них опять повторяются, как будто Вчера и не существовало.
   - Для каждого дня довольно своих забот, - сказано в Евангелии. Что это за заботы? А это как раз ужас от повторяющихся ошибок.
  
   Тем не менее. Один мальчик залез на крышу и бросился вниз. Только потому, что ему сказали, что он виновен в том, что его брат простудился и может умереть. А умер он сам. Вот такой удар наносит неправда. А сколько людей в зрительном зале у этих программ? Много. И сколько из них после таких несправедливых решений побегут в аптеки за валидолом, а сколько залезут на крышу и бросятся вниз для того, чтобы умереть, и только из-за того, что они увидели торжество коррупции в любимой передаче, то есть там, где они думали, что:
  
   - Всё по-честному!
   Даже князь не смог оставаться честным. И дело даже не в присутствии депутата. Ведущий запутался в критериях истины. И уже не в первый раз.
   Ворошилов видел логический натиск коррупции, и каждый день отстаивал право народа на исключение из правил, то есть право воспользоваться правилом.
   Князь не дал этого права обиженной девушке. Гибнет последняя передача.
  
   Так вот Ворошилов превратил погибшего Варлама в Ле-Нина. Каким образом? Сказано:
   - Практика - критерий истины.
   Далее, рассказывается, что Практика это сам человек. Он должен измениться, что, наступило царство истины. Поэтому в роли Ле-Нина теперь Варлам.
   Критерий мира, который надо разгадать, по Ворошилову это:
   - Неизвестный. - Когда он задавал вопрос - Пруси даже подпрыгивали в своих креслах. Ибо искренне не понимали, как это можно узнать, что думал Сократ? Мало того, что этот парень жил две тысячи лет назад, так еще и надо узнать, что он думал. Как это возможно? Это и были самые прекрасные вопросы Владимира. Чтобы отвечать на такие вопросы надо считать допустимой посылку:
  
   - Гений не выше нас! И можно сыграть его роль. - Именно это и есть настоящая игра. В этом и смысл рассуждений Сократа, что они доступны человеку. Именно в эту игру он играл.
   Сегодня же, после смерти Ворошилова, с гордостью, как будто ничего другого в этом мире существовать не может, провозглашается:
   - Неизвестное об известном! - То есть истина ищется на уровне начальной школы. По поверхности. А точнее:
   - Не затрагивается информация, существующая в самом человеке.
   И получается, что по поверхности выполняются заветы Ворошилова. Они говорят, что и теперь все так же, как было при нем. И декорации существуют, и стали даже лучше, и музыкальные паузы существуют.
  
   Мол, надо только еще побольше приблизиться к тому, что делал он. Как говорили древние турки:
   - Всё ближе, всё точней. - Но это Ближе имеет качественный переход, и отличается от предыдущего буквально, - я повторяю, - буквально, как классическая физика от теории относительности, в систему которой включен человек. В нем ответ. Сегодня этого не то, что в помине нет. Нет, вспоминается. Вспоминается категорическим отрицанием, закрепленным фразой:
  
   - Неизвестное об известном.
   В нашей правдивой, реальной комедии, в нашей игре, он осуществил для Варлама неизвестный переход.
   Вот говорят, что они дрались. Как видите, драться есть за что. Уходя, он сказал:
   - Я ухожу, а игра остается. Но это будет уже другая игра. Другая. Не надо обманывать людей, что по-прежнему всё хорошо.
  
   Певец на финише приготовился дать команду джаз банду, чтобы ребята урезали марш. Мотоцикл с агентом национальной безопасности за рулем приближался. И вот, наконец, и нам несут копченую и докторскую, конечно же, колбасу, мягкий белый хлеб, американскую - а какую еще? - тушенку, французский коньяк - водку мы не пьем - трофейное мышиное пиво. Пока хватит, спасибо. Фейерверк? Не нужен. Еще подумают, что немцы опять контратакуют. Можно испортить весь праздник.
   Вперед. А что непонятно? Пое-е-хх-али!
  
   - Я жиган ростовский, я жиган азовский, я жиган московский, я король шпаны. Урки все на цырлах ходят предо мной, девочки, вздыхают, лезут мне в штаны.
   - Но любил я Люську, Люську-хулиганку, грудь ее в наколках, золотой оскал! И когда я не был занят по работе, Люську, как ребенка, по ночам ласкал.
   - Обучил я Люську воровскому делу. Лучшего партнера просто не найти. Но однажды Люська сделала ошибку, с этого момента разошлись пути.
   - Но однажды Люська сделала ошибку. С этого момента разошлись пути.
  
   - Когда иду я в ресторан, я заряжаю свой наган.
   - Ехал я из Берлина по дороге прямой! Ехал я из Берлина по дороге прямой, на попутных машинах, ехал с фронта домой.
   - И в какой стороне я не буду, по какой ни пройду я стране, друга я никогда не забуду, если с ним повстречался в Москве! Друга я никогда не забуду, если с ним повстречался в Москве.
   - Застучали по рельсам колеса, ты рукой мне махнула с откоса! Руку жала, провожала, провожала!
  
   - Чубчик, чубчик. Чубчик кучерявый. Вейся, вейся, чубчик, на ветру! Ах карман, карман ты мой дырявый! Ты не нра-не нравишься вору.
   Некоторые, конечно, разинули рты. Но далеко не все. Ведь Иностранный Легион в переводе на русский назывался:
   - Штрафной Батальон. - Ну, а как же без нас могли открыть Второй Фронт? Нет, ребята демократы, мы хоть и с небольшим опозданием, но пришли к знаменитому финишу.
  
   - Мы шли по пляжу Омаха.
   Да, забыл, как звали певца. То ли Вилли, то ли Билли. Как говорится, еще один Билл. Он был евреем, и в свое время бежал из концлагеря. В общем, он был русским, ибо из всех русских самым русским является еврей. Мне он дал автограф в нескольких экземплярах. И сказал, что для него это работа. Ну, ничего, тем весомей эти автографы. К тому же я все равно угостил его рыбой, которую он так любит.
   - Я жиган ростовский, я жиган азовский, я жиган московский, я король шпаны. Урки все на цырлах ходят предо мною. Девочки вздыхают, лезут мне в штаны. Но любил я Люську, Люську хулиганку, грудь ее в наколках, золотой оскал. Ну, красавица, честное слово. Как древняя египетская богиня.
  
   - Раскинулось море широко, и волны бушуют вдали, Товарищ, мы едем далеко. Подальше от нашей земли.
   - Хороша страна Германия, а Россия лучше всех. - Эх, уехать бы в Америку, и сниматься в кино, как Том Круз.
   - Я бы лучше писала стихи, как Бродский, и продавала бы их в универмаге. Их покупали бы все, а не только некоторые приличные люди, - сказала Монте.
   - Уезжай, уезжай, уезжай, так немного себе остается, в теплой чашке смертей помешай эту горечь и голод, и солнце, - сказал я, как будто она была сестрой королевы Англии. И добавил:
  
   - Им уже поет Эдит Пиаф, а нам пора в дорогу.
   - Небоскребы, небоскребы, а я маленький такой. То мне грустно, то мне скучно, то теряю свой покой, - джаз банд развернулся прямо перед нами. Появился великолепный стол с норвежской семгой и другими морепродуктами.
   - Нас, то есть вас, провожают, как будто на тот свет, - сказала Монте.
   - Это не нам, - сказал кто-то.
   - Нет, ребята, это вам, - сказал Вилли. И добавил: - просили передать. - Ну, Вилли! Наверное, работает на НКВД. А ведь на вид кажется свободным человеком.
   - Маэстро, как там насчет черной? - спросил Пелевин.
   - Черной нет. Но будет после выполнения задания, - сказал только что подошедший парень. Кто бы мог быть? А это был агент с правом на убийство Фишер Абель.
   Далее, кого спасают?
  
   Далее агент рассказал о трех братьях-богатырях. Илье Муромце, Добрыне Никитиче, Алеше Поповиче. Первый, Илюша купил пять стаканов махорки на базаре. Для жены, она была комсомолка. Дама добровольцем уходила на бой с фашистами. Она была радисткой и уже тогда забрасывалась, как шпионка в район Берлина. Она погибла уже в воздухе. Ее парашют не успел даже опуститься на землю. Ее расстреляли автоматчики. Они три дня уже дежурили у опушки леса. Ждали этот русский десант. Долго гадали:
  
   - Кто мог предать? - А никакого предательства не было. Просто Эстэлин и Хи договорились:
   - В начале великой войны Эстэ должен дать ему фору. Иначе пусть сам разбирается со своими проблемами.
   Всех разведчиков в начале войны ждал провал. Даже таких, как Доктор Зорге. Это была фора.
   Илья Муромец не застал жену. Он пришел с базара, когда она уже уехала на аэродром. На следующий день Илья опять поехал на базар, чтобы продать эту махорку назад. Он ведь был некурящий. Да и детям на эти деньги можно было купить молока. А их у них с женой было девять. Его арестовали за спекуляцию, и отправили в Караганду на сортировку руды. Другой работы Илья не мог выполнять:
  
   - Ноги сильно болели. - По этой же причине на войну взяли не его, а его жену. От каждой семьи хоть одного, но брали на войну обязательно.
   Скоро он умер. Дети...
   - А где его дети? - спросила Монте.
   - Не перебивайте. Я сам все скажу.
   - Может быть, мы и есть его дети? - сказал Пеле.
   - И теперь мы должны найти нашу... впрочем, нет. Она ведь тоже умерла, - сказал Сори.
   - Кого же тогда мы будем искать? - спросил Попугай. Он считал себя равноправным героем, так как один, как оказалось, из всех мог управлять вражеской техникой. Скорее всего, он был мышиным шпионом. Жаль, нет доказательств. А так очень похож.
  
   - Добрыня Никитич, - продолжал оратор, не обращая внимания на реплику мотоциклиста, - бросился под немецкий танк. Не по своей вине. Его хотели расстрелять за то, что бежал с поля боя. Им не дали патронов, а дали только тяжелые винтовки образца начала века. Ну, и послали в штыковую. На автоматчиков, опоясанных запасными обоймами для автомата. Подойти вплотную было просто невозможно. В конце концов, все побежали. Ну, и он тоже. Когда его спросили:
  
   - Ты что же, герой, штаны с дырой, побежал с поля боя, как трусливый заяц?
   - Каюсь, надо было остаться, - сказал он. И его пощадили, послали в атаку на танковый полк. Когда для вооружения предложили ломы, Добрыня Никитич пожалел, что не сказал заготовленную для расстрела фразу:
   - Я не хотел помогать мышам, не хотел, чтобы они учились на мне стрелять со ста метров.
   - Они подошли так близко?
   - Да.
   - Почему же вы не пошли в рукопашную?
   - У меня не такие уж длинные руки. - Надо было сказать.
  
   Дело в том, что не всем хватило ломов. Добрыне Никитичу и другим штурмовикам с пустыми руками предложили разобрать штакетник, которым был окружен местный дом культуры, превращенный в госпиталь. Пришлось броситься под танк. Он был счастлив уже тем, что перед смертью понял:
  
   - Смерть нужна для того, чтобы жизнь не была такой скучной.
   - Алеша Попович, как следует из его имени, - продолжал Фишер, - был на Соловках сброшен вниз с бревном на шее. Он не успел сделать ничего особенного, просто так поступали со всеми культреволюционерами. Правда, здесь вышла небольшая ошибка. Алеша Попович не был попом. Он оборонял Брестскую Крепость до последнего патрона. Трудно было определить, кто из защитников этой крепости стал героем, а кто не успел, или не смог этого сделать. Решили поступить по справедливости:
  
   - Половину наградить. А вторую половину сослать на лесосеку в солнечный Магадан. Выполняйте, товарищи, - предложил Эстэ.
   Итак, две группы ушли на поиски по заданию своих генералитетов. Отряд американцев под командованием Фореста Гампа, командира батальонной разведки, двоих лейтенантов мистера Траволты и Брюса Уиллиса. А также троих сержантов и троих рядовых. Всего девять человек. Как в отряде Архангела Михаила. Мы же, естественно, не должны отставать от них, как завещал великий... Как говорил Никита Сергеевич Хрущев и с ним его Нина Петровна:
   - Мы Америку догоним. - В этот раз решили:
  
   - Хватит. Не будем больше гнаться.
   И как говорится, дан приказ для нас:
   - На Запад!
   Им - в другую сторону. Мы пошли искать последнего четвертого младшего брата Трех Богатырей. Его звали рядовой Александр Матросов. А они решили найти на Востоке рядового Райана.
   Нас было тоже девять. Ле-Нин, Сор, Пел, Попугай - его взяли, чтобы водить мотоцикл - и Монте, которую взяли, как жену Ле-Нина. Сколько? Пять? Четверых не хватает. Повышенный за взятие пляжа Омаха до звания капитана бывший настоящий полковник Сорокин предложил сделать всё, как у людей.
  
   - Ну, чтобы и у нас тоже было девять. Как в Библии. - Хотели дать ему десятку без права переписки за пропаганду культа личности, но решили, что лучше потом. После победы мировой революции. Он назвал имена. Лев Толстой, Джек Лондон - это я - и Машина. Потом добавил:
   - Капитанская Дочка и Ксе, по кличке Екатерина Вторая, Дартаньян и Адам.
   - Не забывайте, что я тоже еду, - сказал Абель.
   - Кем? - спросил Ле-Нин. - Комиссаром?
  
  
   ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
  
  
   Определение способности к вранью. Три этапа отпевания. Первый это ловля форели, кофе в ночном лесу и свежая клубника утром после сна. Второй этап. Для того, чтобы думать нужны апельсины.
   Речь Квента при получении звания сэра в Англии.
   Ми - орденоносец.
   Би-Би-Си-Сэр.
   Попугай - маг.
   Голоса идолов. Код числа семь. Седьмой - это Варлам. В России перестали давать ордена. Их дают только ... Орден Михаилу Булгакову.
   Спецзадание. Александр Матросов.
   Прошло три дня, и Варлам не вернулся. Воспоминание о ручье, где ловили форель.
   Далее:
  
   - Консультантом! - вежливо бросил Фишер.
   Ночью все одели парашюты, и направились к лайнеру. Правильнее говорить - надели - но я не буду исправлять уже написанное. Перед самым одеванием парашютов пришел Сор сказал, что ему поручено проверить одну деталь у всех штурмовиков.
   - Что бы это могло быть? - с умным видом спросила Монте. - Все нехотя засмеялись. А чему радоваться, если будят так рано. Когда мама обливала меня водой в шесть утра, чтобы я шел на работу, я говорил:
  
   - Если будешь меня обливать, я вообще не пойду.
   - Ты не еврей, чтобы дрыхнуть до полдевятого, вставай. - В конце концов, это мне надоело, и я поступил в университет. Сор сам не очень понимал, зачем это нужно, но приказал всем вытянуть вверх большой палец.
   - Какой руки? - спросил Ле-Нин.
   - Любой.
   Сор прошел вдоль шеренги, и радостно вздохнул. Только у Монте палец загибался назад, как колесо. Капитан сказал:
   - Только один, точнее, одна из вас может стать настоящим разведчиком.
   - Почему? - спросил Ле-Нин.
   - Врать не умеете.
  
   - Чему тут радоваться? - спросил Пел.
   - Дело в том, что теперь мы сначала на два дня полетим на отпевание. У нас у всех пальцы прямые.
   - А она? - спросил Поп.
   - Она не в счет, - сказал Сор. И добавил: - Тоже полетит с нами. - Когда Сор ушел, Попугай передразнил его:
   - Тоже полетит с нами! - И он демонстративно помахал крыльями. Артист. Без системы Станиславского в голове.
   Сначала мы полетели ловить форель. Потом жарили ее у костра. Ночью возник спор:
  
   - Кофе надо варить, или только заваривать?
   - Я всегда варю, - сказал Ле-Нин.
   - Это у вас привычка с каторги, - сказал Пел. - Но это неправильно. Кофе становится горьким и не вкусным. А вот знаете ли вы, как правильно есть черную? Нужно намазывать ее на хлеб с маслом, или лучше есть ложной?
   - Есть ложкой, и запивать шампанским брют, - сказала Монте.
   - Я люблю бутерброды. А запиваю их водкой, - сказал Поп.
   - Это глупо, - сказал Сор.
   - Нет, вы не совсем меня поняли, - сказал Поп. И добавил: - Я ем всегда много бутербродов. От двадцати до пятидесяти.
   - Да, это должно быть вкусно.
   - Это очень вкусно, - сказал Леха.
   - Я еще не пробовал черную икру, - сказал Ле-Нин. И добавил: - Поэтому не знаю, на что она похожа. - И добавил: - Может быть, она такая же, как красная? Все засмеялись.
   - А что?
  
   - Ну, ты даешь, парень! Это совсем другое дело. Кто пробовал черную, у того пальцы гнутся, как колесо, - сказал Абель. И добавил: - Жаль, теперь ее не достать. Будем проходить весь курс поэтапно.
   Мы выпили только что вскипевшее кофе. Особенно приятно пить его в лесу ночью. Огонь костра уже догорал. Запеченная форель была очень вкусной. Каждый поймал по шесть штук больших форелей. Потом мы вскипятили этот кофе. Пить его еще можно было, но он был уже другого рода.
  
   Утром мы прошли пять километров по росе до дома и, приняв душ, сразу легли спать. Потом хозяйка поставила каждому по большой тарелке клубники. Некоторые уже начали думать, что мы попали в параллельное измерение.
   - Нет, - сказал бывший полковник, - не пугайтесь. Это и есть отпевание. - Потом добавил: - Точнее, первый его этап.
   Только мошенники могут есть радужную форель в военное время.
   - Не убедительно, - сказал кто-то.
   - Вот это правильно. Поэтому существует второй этап.
  
   - Когда выходим? - спросила Монте.
   - Пока выход перекрыт, - сказал задумчиво Ле-Нин.
   Полковник ушел за чаем, а Ле-Нин выдал ответ. Но прежде Поп сказал:
   - Надо думать. - А Ле-Нин, как Шекспир выдал реальное решение. Он сказал:
   - Для того, чтобы думать нужны апельсины!
  
   Речь Квента при получении звания сэра в Англии:
   - Плевать на тех, кто мне мешает.
   - Плевать на тех, кто мне не мил.
   - Плевать на тех, кто раздвигает.
   - Плевать на тех, кто не дает.
   - Плевать на тех, кто получает.
   - Плевать на тех, кто не - слово на е.
  
   - Это, конечно, не Нобелевская Премия! - начал он. - Но позвольте мне сказать несколько слов. Я хочу прокомментировать этот секстет. Да, чтобы некоторые не думали, что я совсем уже выжил из ума. Да, я просто перевел свою речь при получении звания князя в России, которую я, в свою очередь, позаимствовал с моей речи, полученной... точнее, не полученной, а сказанной мной экспромтом во время получения в Кремле Ордена Большого Руна. Начну с того, что этот экспромт с использованием слова П Л Е В А Т Ь - передается по наследству. И должен сказать, что я не исключение. Я принял его по наследству. Пусть оно будет моим фирменным знаком. Как фирменным знаком моим является звание пэра... прощу прощенья, не пера, а пока что только сэра, а еще раньше русского князя.
  
   (В Президиуме раздались негромкие аплодисменты, охотно поддержанные залом). Некоторые, видимо, подумали, что парень сошел с ума. А что тут удивительного? Довели человека. Он один, а их вон сколько! И все против.
   - В общем, мне практически нечего добавить. Скажу только, что перед словом Получать пропущена частица Не. Так обычно делал Грибоедов. Хотя, конечно, это делал не Грибоедов, а Пушкин. Я в курсе, но больше мне дорог именно Грибоедов, поэтому я должен сказать что-нибудь о нем в этот знаменательный и замечательный для меня день.
  
   Хотя скоро начнется ночь, банкет. Я хочу, чтобы некоторые не вертели пальцами у виска на этом банкете, а наоборот - задумались. Я закругляюсь. Надеюсь, станет доброй традицией для них (он обвел печальным взглядом как бы просторы той далекой страны, где он приобрел большую известность) Неполучать ордена перед каждым новым годом. И да:
   - Многие говорят, что скоро наступит конец Конец Света. Так говорил Заратустра. Хочу, чтобы без орденов Туда не пускали. По крайней мере, в первую очередь. Потому что спрашиваю:
  
   - Зачем нам ордена здесь, если там они не пригодятся? В связи, как говорят, с этим, хочу внести на рассмотрение Нобелевского Комитета... прощу прощения, английского пэрства - он немного задумался, но не стал больше ничего менять в своей речи, а только добавил следующее предложение:
  
  
   - Не давать орденов тем, у кого их нет. Как, говорится, не было - и не надо! Так будет лучше и поучительней. Так сказать, опомнились, но поздно.
   - В очередь, сукины дети! В очередь. - Он опять развернул памятный листок, прочел, и сложил опять. - Ничего не буду говорить о тех, кто раздвигает, но им все равно не дают. Мне самому жаль. А про тех, кого не трахают, могу сказать только:
  
   - Считайте за счастье. Точнее, там, - он кивнул на листок, - написано, что они этого не делают. Могу сразу сказать, что частица Не здесь не пропущена. Они действительно никого не трахают. Спрашивается:
   - Почему? А потому, как сказал космонавт с Марса, что за бездействие не получишь даже шапку из кролика, а уж орден и подавно. А только из кошки.
   Я всё сказал. А в послесловие уточню:
  
   - Кто нам не дает, и сам не - сл. на е - частица Не здесь не лишняя - пусть получают и носят ордена из кошки.
   В наступившей тишине было слышно, как пролетела муха. Это был агент Ми-6 - Пел. С чьих слов и была записана сия комедия.
   - Это агент Ми-6, - сказал Квент, проводив его взглядом. Он вынул из-за пояса длинный, как у Сильвио, пистолет, и начал медленно вести его по кругу, и прислушиваться. Наконец, дуло остановилось там, где сидел король.
  
   - Не стреляйте, - сказал ... - это Король.
   - Ошибаетесь, это не король, а агент Ми-6.
   - Это король.
   - Пл... Нет. Это агент Ми-6. Я его знаю.
   - Это король.
   - Это король Ми-6, я его знаю лично.
   Он никого не убил, но уже начиная с этого банкета, Квента стали звать:
   - Агент Ми-6, или просто Ми.
   Иногда добавляли:
   - Ми - орденоносец.
  
   - Что это было? - спросил Ле-Нин.
   Пелевин выключил приемник.
   - Би-Би-Си-Сэр.
   - Что?!
   - Мой друг, Эс-Эн, передал для нас важную информацию. Как-то:
   - Мы должны ехать на бой быков, - сказала вместо Пеле Монте.
   - Верно.
   - Я тоже это знал, - сказал Попугай. И добавил: - Я ведь маг. А вы не знали? Можно было догадаться. Если бы я не был магом, меня бы не взяли в вашу команду. Все просто.
  
   - Докажи! - Сор открыл новую бутылку вина.
   - Пожалуйста. - И Поп рассказал то, чего не было в лондонском эфире. Например:
   - Там было еще пару фраз. Как-то:
   - Плевать на тех, кто не сосет. - И:
   - Плевать не тех, кто не снимался в Некоторых.
   - Нет рифмы, - сказал король на балу, и, улыбнувшись, чокнулся с Квентом бокалом с шампанским.
   - Может быть, это была королева? - сказала Монте.
   Леха только посмотрел на нее, и продолжал свой рассказ.
   - Я имею на это право, - надменно сказал Квент.
   - Право здесь имею только я, - сказал король.
   - Ну хкто ты такой? - сказал Квент. И добавил: - Я Дон Кихот! А ты хкто такой?
   - Ну, в общем, после бала Ми отправили на семь суток в тюрьму.
  
   - Семь суток за оскорбление короля? - спросил Сор. - Что-то мало. - Принесли еще клубники. Она была совершенно не кислой. Даже очень сладкой. Кислую обычно подают к снежному, точнее, к белоснежному торту с ананасом. Еще можно добавить несколько кусочков пористого шоколада. Для победителей это естественно. Шоколад-то есть! Пусть трофейный. А чем он хуже? Импортный шоколад ведь бывает не хуже бабаевского.
  
   Вообще, надо сказать, импортные вещи ценятся. Однажды я хотел купить в Добрынинском универмаге финскую аляску на искусственном голубовато-зеленоватом меху, сделанному, как настоящий. Импортно-экспортное качество. Но это было не в человеческих силах. Очередь растянулась почти до самой Оружейной Палаты. Некоторые даже успевали сначала зайти в нее, а потом еще три дня и три ночи стояли в очереди за этой прекрасной курткой с очень большим для русского человека количеством карманов.
  
   За это время можно было посетить все музеи этого Облщака, как многие называли Москву. Вообще надо отдать должному профессору Олегу Акимову за это открытие. Я имею в виду деление всех людей на Некоторых и Многих, которых разделяет Демаркационная Стена. После этого многое прояснилось. Но, как сказал мой друг Ле-Нин:
   - Нюансы остались.
   - Какие еще нюансы? - спросила Монте, которая уже слегка качалась после большого количества выпитого вина.
  
   - Нюанс в том, что ему дали семь суток по только что накануне принятому закому. Слова Плевать было приравнено к разряду среднематерных полуцензурных выражений. Семь суток это есть информация для нас.
   - Значит, ради этого дела даже специальный закон приняли, - сказал Сор. - Дело очень важное.
   Далее, что означает число семь?
   - Почему они воспользовались услугами Би-Би-Си? - спросил Ле-Нин. - Ведь это дополнительная утечка информации.
   - Дело в том, - сказала пьяная Монте, - что средства информации, важнейшим из которых является иностранное кино, и, как следсвие перевод, а самое главное:
  
   - Чтение перевода, - в России на все сто процентов забиты лешими и кикиморами.
   - Что это значит?
   - Это значит, что там говорят только голосами идолов.
   - Это сделано в целях конспирации?
   - Может быть, когда-то это было конспирацией, - сказал Сор. - Потом переросло в привычку, а затем стало второй натурой.
   - А со временем первой, - сказал Пел.
   - Еще Пушкин заметил это, и сказал, чтобы молвили перевод русским языком. Пример из сказки о лебеде:
  
   И царевичу потом
   Молвит русским языком.
   И далее:
   Ты, царевич, мой спаситель,
   Мой могучий избавитель,
   Не тужи, что за меня
   Есть не будешь ты три дня.
  
   Что собственно означает, что правильный перевод сделать непросто, и надо, как Иоанн Креститель предварительно питаться акридами и только диким медом три года. Пушкин посоветовал:
   - Хотя бы три дня, прежде чем идти на студию его записывать - перевод имеется в виду. - А то ведь у нас обычно, как:
  
   - Прямо из парной и в кабак. - Как Шварценеггер в Красной Жаре. А потом? Потом простуда, гланды, аденоиды и понос, и подследственный зритель такой перевод не может слушать даже с выключенным звуком.
   И, следовательно, надо сначала отойти немного от Соцреализма, очухаться, так сказать, от этого Штурма Зимнего, и только потом:
   - Переводить.
  
   - Только поняли это наоборот, - сказал Ле-Нин. - Русским стали называть аналогию подлинника в русском языке. Тогда как это совершенно новая реальность. Мы вот сейчас подумали, что число семь, переданное нам из Лондона, - это семь мест, среди которых нам надо искать Александра Матросова. Но я не удивлюсь, - продолжал Ле-Нин, - что все окажется не так.
   - Как это не так? - спросил Леха. Он хоть и был магом, но в таких делах путался.
   - Первое же место, которое мы выберем, окажется правильным.
   - А шесть? - спросил Сор.
   - А шесть - это времена возврата, - сказала Монте.
   - Ты не пьяная, - сказал Ле-Нин, - ты только прикидываешься.
  
   - Гениально, - сказал Маг. И добавил: - Только не думаю, что это правда. - И добавил: - По крайней мере, я этого не вижу.
   - Просто для тебя это слишком далеко, - сказала пьяная Монте.
   - Мне кажется, - сказал Пеле, - что число семь - это седьмой вестник. Именно он скажет, куда мы пойдем.
   И тут дверь скрипнула, и как в сказке появился высокий рыжий парень. Ле-Нин схватился за сердце. Точнее, он не схватился, но оно как-то непривычно защемило. Этот мужик сразу схватился за стакан с вином, придвинул к себе копченую форель, большую нетронуютую еще тарелку клубники, и сказал:
  
   - Будем, - сказала Монте.
   - Нет, милая. На этот раз ты не угадала. И он опять сказал:
   - Седьмой. - На этот раз все разинули рты, и его никто не перебил. Тем не менее, его никто не узнал, кроме Ле-Нина. Даже Монте.
   - Но как же седьмой? - спросил наконец Леха. - Нас пять, а ты, значит, шестой.
   - Я седьмой. Говорю вам русским языком, я седьмой, - проговорил он с набитым рыбой и клубникой ртом. - Я просто пролез вне очереди. - И добавил: - Я так спешил к вам.
   - К нам? А разве мы знакомы? - как бы немного печально спросил Ле-Нин, хотя все уже и так знал.
   - Конечно, - радостно сказал парень. И добавил: - Я же Варлам.
  
   - Варлам! - ахнули все.
   - Я так и знала, что ты вернешься, - сказала Монте и бросилась к нему на шею.
   - Нет, нет и нет, - сказал Ле-Нин, - мы так не договаривались. Точнее, мы не так договаривались.
   - Я не помню, как мы договаривались, - нагло сказал Варлам.
   - Так не бывает. Там помню - здесь нет. Если ты ее вспомнил, значит должен вспомнить, что она моя жена. Звать Надежда.
   - Извините, значит, я ошибся, - и Варлам отстранил от себя руки, обвившие его длинную загорелую шею.
  
   - Ну, ты где был-то, друг сердешный? - спросила Монте, и опять полезла к нему.
   - Нет, нет и нет, - сказал Варлам, - я слово дал. А слово не воробей. Улетело, как его поймать?
   Монте благоразумно промолчала. Хотя знала способы ловли слов.
   Наконец все опомнились и завалили Варлама вопросами.
   - Расскажи, где ты был? - спросил Маг.
   - Был я заморем - красиво, но, друзья мои, не это диво.
   - А что же диво? - спросил Пел, - черную, что ли перестали ловить?
   - Может дерьмо перестало вырабатываться? - сказал Сори.
   - Нет, ребята, вы не угадили? А вот что я вам скажу:
  
   - В России перестали давать ордена.
   - Многие упали на пол. Некоторые еще продолжали стоять. Точнее, это был один Ле-Нин. И он даже не встал. Продолжал сидеть. Потом сказал:
   - Я это предвидел.
   Варлам решил проверить способности Ле-Нина в области предвидения. Он спросил:
   - Ордена совсем перестали давать? Или, к примеру, их стали надевать только на инопланетян?
   - Может, их стали выдавать только кошкам, собакам и домашним любимцам - тараканам, - фыркнула Монте.
   - Я думаю, - начал...
  
   - Тебя никто не спрашивает.
   - Вот именно.
   - Ордена стали давать покойникам.
   - Не может быть, - сказал Пелевин. - По крайней мере, я бы до этого не додумался. Ибо:
   - Зачем?
   - Кошмар! - сказала Монте. И на этот раз ее поддеражл Леха.
   - Это действительно вкусно, - сказал он, но потом исправился, и добавил: - Ужасно.
   - Нет, - сказал Ле-Нин, - ужасно это только на первый взгляд. А так-то, в перспективе, достаточно логично.
  
   - Да, - сказал Варлам, - при мне дали Орден Большого Орла Венедикту Ерофееву.
   - А он, грешный, не верил, - со слезали на глазах сказал Сорокин. - Ведь думал, что в России уж ничего хорошего больше не будет. Конец. А вот, пожалуйста:
   - Додумались.
   - А что к этому ордену прилагется? - спросил Пеле. И сам же риторически ответил:
   - Дача на Рублевке? Вот родственнички-то обрадуются.
   - МаМа! - воскликнул Леха, - вот очереди-то, наверное, образовались! - Он растянул свои огромные ручищи намного шире плеч. А какие интриги!
   - МаМа! - сделала плагиат Монте.
  
   - Вы мне рассказываете какую-то драму-комедию, - сказал Варлам, а я вам сообщаю то, что видел на самом деле.
   - Да мы тебе верим, - сказал Сори.
   - Нет, - категорически заявил Валам, - не верите. Ибо:
   - Если бы вы мне верили, то поняли бы, что я говорю правду. А правда, она:
   - Другая. Орден, действительно, дают покойнику, но после этого он оживает. Да, друзья мои, в этом вся суть дела.
   - Ха-Ха, - сказала Монте. Ха-Ха, - и все. Других слов у нее не нашлось.
  
   - А что тут непонятного, или нелогичного? Ведь если бы покойник не ожил, как бы он получил орден? Да никак! Он бы его просто не мог получить. Вы что думаете Там до сих пор дураки сидят? Все продумано. Все сразу начали заботиться о своих бабушках и дедушках. Ведь те теперь могут ожить орденоносцами, и показать куськину мать своим неблагодарным родственничкам. Вот при мне дали еще орден Михаилу Булгакову - так ожила почти вся нечистая сила. В парк не ходи: толи Кот попадется, толи Коровьев, толи сам Воланд на улице Кой-Кого привидится.
   - И все тоже хотят орденов? - изумленно спросил Леха.
  
   - Ну, а как же? Заждались.
   - А еще кому? Дали, - спросила пьяная Монте. И зачем-то подмигнула Варламу.
   - А еще дали Ле-Нину, - брякнул Шалам. И добавил, закусив большой клубникой: - Орден Ле-Нина.
   - Тогда почему он еще здесь? - недоуменно спросил Маг.
   - Вранье, - сказал Ле-Нин. - этого не может быть.
   - Дорогой, - зплакала Монте, - собирай чемодан в дорогу. И она опять нагло подмигнула Варламу.
  
   Но Ле-Нин уперся.
   - Никуда я не пойду. У меня задание. Даже не задание, а спецзадание.
   - Что, о котором не знаю даже я? - спросил капитан Сори.
   - Конечно, нет.
   - Я о нем знаю, - сказал Варлам. - И я сейчас уйду его выполнять. Так что не беспокойся, я пошутил:
  
   - Ты еще не награжден орденом Ле-Нина.
   - Вы должны объснить мне, что это за спецзадание, - сказал Сор.
   - Да, конечно, - сказал Варлам. - Теперь это даже неолбходимо. Ведь если у меня не получится - пойдет Ле.
   - Как мы узнаем, что у тебя не получилось? - спросил Ле.
   - Если я не вернусь через три дня - пойдешь ты.
   - Так вы скажете, в чем состоит это задание?
   - Да, я должен заменить Александра Матросова, если увижу, что спасти его нет возможности, - сказал Шалам. - Я выхожу сейчас, а Ле-Нин через три дня, а еще через три дня вся группа.
  
   - Вы хоть приблизительно знаете, где он находится? - спросил Пеле.
   - Нет. Это сделано, чтобы исключить утечку информации. Я просто включу программу и попаду...
   - В самую точку, - сказал Леха.
   - Эта точка с радиусом три километра, - сказал Варлам.
   - Почему не смогли рассчитать точнее? - спросил Ле-Нин.
   - Потому что, как сказал Эйно, рассчитывается не только место, но время. Вы представляете, во сколько раз увеличивается количество мест, среди которых ведется поиск.
   Все с умным видом покачали головами.
  
   Прошло три дня, и Варлам не вернулся. Прошло еще три - и не вернулся Ле-Нин. Группа собрала вещи. Два рюкзака набили копченой форелью, два клубникой, два вином в грелках. Они не очень боялись, что на месте не найдут еды. Просто хотелсь еще какое-то время жить этим местом. Тем домом, где они ели свежую клубнику, той водой, где ловилась большая радужная форель, тем лесом, где они пили два разных кофе, просто только заваренное, и кипяченый.
  
   Конец Второй Части.
  
   Рай
  
   Часть Третья
  
  
   ГЛАВА ПЕРВАЯ
  
   Ле-Нин был приятно удивлен скольжением подошв о Землю. Человек может летать. Ад, Уп, Пи. Шалам. Я думал, у меня будет отдельная комната. Радио Свобода. Сергей Юрьенен. Абель. Александра Матросова. Очередь к окну. Никаких теннисных шариков. Я все беру на себя, - сказал Ле-Нин. Саша. Архипелаг Сола. Генерал-полковник Сид.
   Елена Прекрасная. Принцип Коммунизма. Новогодний Гусь Бродского. Абель арестовывает Монте, Пела, Сора и Попугая, и отпускает Пила, Ада и Упа.
   Сезанн.
   - Не вижу центра, теряются нити смысла.
   Быть, или не быть, - в русском переводе.
   Я - Джек Лондон.
   Ксе попадает на Лист Мёбиуса. Она стала врагом тех, кого любила.
  
  
   Ле-Нин был приятно удивлен скольжением подошв о землю. Или то, что можно ей называть. Он улыбнулся.
   - Невероятно. Как это происходит?
   Сначала звук шагов слышно не из-под подошв, а рядом. Откуда они идут? Непонятно. Как будто кто-то идет рядом. И вот уже подъем, и полет. Даже смешно, что это действительно возможно. Точнее, не смешно, а это только кажется, что смешно.
   - У меня крылья, - подумал он. Потом добавил: - Нет, я не вижу никаких крыльев. - Значит, человек может летать без крыльев. Как это происходит?
   Он часто смотрел вниз, но пока что видел только поля, поля и леса. Наконец, Ле-Нин стал пролетать города.
  
   Он увидел что-то похожее на графство Лихтенштейн. Там прятались резервные части Соединенных Штатов. Здесь проводились тренировки, люди хорошо питались, в общем, набирались сил для дальнейших боев.
   Как только Ле-Нин спустился пониже, он, оказывается, стал виден с земли. Ребята, дежурившие на подходе к запретной зоне, сначала подумали, что человек в небе им померещился, потом решили, что это нераскрывшийся парашютист.
   - Но если бы это был парашютист, - сказал Ад, - он бы в конце концов раскрылся.
   - Получается, там никого не было, - сказал Уп.
   - Я тоже видел, что в небе был человек, - сказал Пил. Это были русские контрразведчики. Они работали здесь под прикрытием. Ра, как наблюдатель от Нато, сказал им, чтобы на всякий случай не убивали никого в небе.
  
   - Значит, мы должны всех пропускать в запретную зону? - спросил Пил. Он был здесь старшим.
   - Да, - ответил Ра. И добавил: - Вдруг это наш человек.
   - А зачем нам здесь еще наши люди? - спросил Ад.
   - Тогда нас будет здесь больше, - ответил Ра. И как для маленьких пояснил: - Нам же будет веселей.
   Ле-Нин подумал, что попал не туда. Ругал Нано, Эйно и их русские компьютеры.
   Ошибки не было. Ле попал туда, куда надо. Он этого не понял, и все время лопотал по-французски.
  
   - Че-то косит, - сказал Ад. И добавил: - Скорее всего, это не наш человек.
   - Я с вами согласен, - сказал Уп. - Наши люди по-французски говорят редко.
   - Тем не менее, - сказал Пил, - не будем светиться.
   - Так что, валить не будем?
   - Нет, передадим его, как и первого, в американский сектор.
   Ле вошел в свою комнату, и сразу услышал:
   - Тебе повезло, завтра выходной день. А я целую неделю здесь маршировал. - Это был Варлам.
   И хотя Ле-Нин был очень удивлен, он ответил:
   - Я думал, у меня будет отдельная комната.
   Шалам встал с кровати включил Радио Свобода, и сказал, что через три минуты будет передача Новостей.
  
   - Скажут, почему мы попали в это место. Ты, мой друг, ведь именно это хотел спросить у меня? - сказал Варлам. Он развернул бумагу с двумя большими сэндвичами с разварной говядиной, и кинул Ле-Нину бутылку трофейного мышиного пива. До своего пока руки не доходили. Да и ноги тоже, не поедешь же в Москву за разбавленным пивом. Даже если в пивной, расположенной в подвале, вас будет ждать прелестная, с почти сросшимися бровями девушка-певица этого бара. Даже если у вас есть деньги, потому что именно сегодня вы заложили в ломбарде свое пальто, как Сергей Юрьенен. Пальто было оценено, как:
  
   - Бесценное. - Особенно во время зимы. Поэтому пришлось сначала трахнуть симпатичную девушку в красном сарафане, которая делала оценку. И мало этого пообещать ей, что и она в следующую субботу пойдет с ним в двухэтажный пивной бар на Рязанском проспекте. А так как она часто ругалась с матерью, то надо, точнее сказать, можно, пообещать ей, снять комнату за сорок рублей в месяц. А это вся стипендия студента университета.
   И действительно, скоро они услышали, что русские десантники попали в нужное место.
   - Все куплено, - сказал Ле-Нин, - даже Радио Свобода. Нарочно стараются дезинформировать мировую общественность.
  
   - А если об этой передаче узнает местная контрразведка?
   - Откуда? Слушать вражеские радиопередачи запрещено.
   - А если... точнее, не если, а это уже случилось:
   - Мы... - Дальше, к сожалению, пустое место. Видимо, автор просто забыл, что было дальше. Скорее всего, он хотел написать, что теперь мы союзники, и РС уже имеет право провозглашать свои истины в FM диапазоне, доступном каждому Тому Сойеру и Гекльберри Финну. Вот жизнь. Что вскоре и произошло. Сообщили на весь мир, что Зад и Жир получили по двадцать лет лишения дара речи. Это намного смешнее того, о чем они говорили. Вот она - демократия.
  
   - Давай выпьем еще по пиву с маслинами и пойдем на концерт. Я знал, что ты прибудешь сегодня, поэтому заранее взял два билета.
   - А что за концерт?
   - Не знаю. Но говорят, хороший. Сексуальный.
   - Сексуальный? - переспросил Ле-Нин. - Что же там может быть сексуального?
   - А почему нет? - спросил Варлам. - Вот, когда я...
   Но Нин перебил его:
   - Война, тут не до секса.
   - А вот когда я защищал магаданские болота, ко мне ходила одна девушка по понедельникам, средам и субботам.
   - Местная зечка, наверное, влюбилась в тебя.
  
   - Не-а, она приходила из болота. Нет, честно. Говорят, за год до этого она ушла в побег, но утонула в этом болоте. Вот я здесь, а она, наверное, все ходит в мой блиндаж.
   - Зачем?
   - Ждет, когда я вернусь. - Он вздохнул.
   - Врешь, наверное, - сказал Ле. - По крайней мере, я тебе не верю.
   Они спустились вниз, и пошли по указателю, где было написано:
   - Солдатский клуб.
   Попивая пиво, весело шутя, к нему шли люди.
   - У вас нет лишнего билетика? - спросил офицер.
   - Нет, - ответил Варлам.
   - Нет, нет, - ответил Ле-Нин.
   Офицер хохотнул, и проследовал дальше. Им показалось, что он произнес:
  
   - Нет, нет и нет.
   - Это Абель, я узнал его, - сказал Варлам. - Он может украсть у нас всю славу.
   - Какую славу? - воскликнул Ле. - Здесь нет боев. Нам некого спасать. Мы развлекаемся. Гамбургеры, пиво.
   - Не хватает только девочек.
   Далее, они стоят в очереди к Александре Матросовой.
   - Почему вход не с парадного входа? - спросил Ле. - Почему через окно?
   - Ну, так демократичнее, - сказал Варлам. - Будет казаться, что мы чего-то нарушаем.
   - А это не опасно?
   - Не больше, чем лазить в сад за соседскими яблоками. К тому же интересно. Свои яблони есть, а хорошо бы к соседу залезть. Вот мы могли бы преспокойно слушать разные байки по РС, пить пиво, есть гамбургеры, ан нет! Надо переться на какой-то солдатский концерт.
  
   - Семнадцатый. Я сказал:
   - Семнадцатый! - сказал Абель.
   Ребята изумились. Оказывается, он здесь командовал очередью. Ле посмотрел на свою ладонь, где был записан номер и полез в окно.
  
   Это была всего лишь комната, а не танцплощадка. Тем не менее, она была вполне достаточна для того вида досуга, который предлагался. Разумеется, это был не боулинг, и даже не настольный теннис. На широкой кровати лежала прекрасная царевна-лебедь. Вся в белом пеньюаре. Точнее, на ней вообще ничего не было, кроме ее тела - хотя и это сомнительно. Герою это только показалось, потому что у него от неожиданного видения на некоторое время помутилось в глазах. Но не в голове. Теперь он ясно представил себе происходящее. Если даже в его голове и был вопрос:
  
   - Быть, или не быть? - то он однозначно был решен в сторону реализма. То есть:
   - Быть! - Ибо как не быть, если терпеть нет уже больше никаких сил. С криком:
   - Мяу! - Ле подошел поближе. Читатель может не поверить, но в его голове не было логичного вопроса:
   - Почему нет танцев? - Он даже не спросил: почему нет вина или пива?
   Женщина протянула к нему руки. Как будто хотела, чтобы Нин спас ее от Конца Света. Он был настолько возбужден, что почувствовал:
   - Вот оно счастье. - Вместо того, чтобы броситься на девушку, как разъяренный тигр, и разорвать ее на части в стиле Пабло Пикассо, он поднялся вверх к потолку, и, видимо, слегка задумался. Так получается, судя по ее реакции. Леди подумала, что это коршун, а скорее всего, вампир. Голодный вампир, только вылезший из могилы.
  
   - Так не делается, - сказала она и бросилась к окну. Но Ле быстро перекрыл этот выход. Тогда дама побежала к шкафу. В нем она хотела спрятаться.
   - Играет, - подумал Нин. - Я эти услуги не оплачивал, - сказал он сверху. - Ложись в кровать, и жди. Я спускаюсь.
   Он лег на нее, и добавил:
  
   - Только не дрягай ногами. - Эту фразу он услышал в детстве, когда они следили за парочками в лесу. Она все говорила:
   - Давай, а он молчал. Наконец, он вымолвил, когда, как будто уже съел целое яблоко:
   - Только не дрягай ногами.
   В окно уже начали постукивать, когда графиня сказала, что он ее Ле-Нин.
   - Кто это такой? - спросил парень.
   - Герой моего детства.
   - И ты его на самом деле видела?
  
   - Конечно, он вкручивал лампочку на столбе напротив нашего дома. - В это время в окно опять постучали.
   - Я сейчас кому-то стукну! - сказал Ле.
   - Ваша карточка аннулирована, - сказал голос под окном.
   - Кто это? - спросил Ле-Нин.
   - Абель-падла. Хочет испортить нам все удовольствие, - ответила девушка. Хотя девушкой ее можно было назвать с большой натяжкой. Груди у нее были отнюдь не такие маленькие, как китайские шарики для настольного тенниса. И даже не такие, как для тенниса, где выступала незабвенная Маша Шарик. Это были настоящие шары для боулинга. Многие стали носить такие из-за популярности этой игры в последнее время. Отсюда следует ответ на 999-й вопрос:
  
   - Чем отличается телевидение в Новый Год от обычного, будничного? - Это:
   - Показывают груди на два-три размера больше. - И уж точно:
   - Никаких теннисных шариков.
   Как говорится по нашим сведениям в Нато:
   - Чем они больше, тем сильней наша радость.
  
   - Послушайте, Варлам, - сказал Ле-Нин, - вы не могли бы вставить свою карточку в мое время?
   - А я что буду делать? - послышалось из-за окна. - Я бы тоже хотел вставить, но не карточку, а что-нибудь другое, более весомое. Не могу. Если я это сделаю, то просто- напросто потеряю сознание. - Вар замолчал.
   - Вар?
   - Да, - сказал Вар. И добавил: - Хорошо, я согласен, но при условии, что ты договоришься с этой леди, чтобы она обслужила меня внерабочее время. Прямо на дому.
   - Пошел он к черту, - сказала леди. - Я капрал шведской армии, и на дом не пойду. К тому же утром меня ждет полковник. Мы уезжаем делать смотр армии.
   - Ладно, - сказал Ле-Нин. - Она согласна.
   - Тогда я отдаю этому Абелю свой билет на этот интерактивный концерт.
  
   - Зачем ты обманул его? - спросила девушка. - Я же вам говорю, что утром никуда не пойду. Утром я еду с полковником осматривать армию.
   - Я все беру на себя, - сказал Ле-Нин.
   - Теперь я вижу, что тебе еще хочется. Ну, ладно, давай.
   И он начал, предварительно спросив:
   - А как твоя фамилия?
   - Маша.
   - Маша?
   - А чему ты удивляешься?
   Ле-Нин приподнял Машу к потолку, и она завизжала, как поросенок, которому показалось, что его собираются резать. Очередь за окном даже присела от ужаса.
  
   - Вот дает, - сказал Абель, чтобы как-то разрядить обстановку. Нин начал кружить, то спускаясь до самого пола, то поднимаясь по спирали в темноту потолка.
   - Пожалуйста, - говорил он. - Пожалуйста, не дрягай ногами. Не дрягай ногами, только.
   - Как твое имя, герой? - наконец спросила девушка.
   - Ле-Нин.
   - Ле-Нин? Буду знать. В следующий раз можешь прилетать бесплатно. Ты ангел?
   - Можешь считать, что я ангел.
  
   - Мой ангел! Давай, ангел, давай, давай.
  
   - Как твое имя? - опять спросил Ле.
   - У меня, как у Павла много имен.
   - У Павла? У какого еще Павла?
   - У Павла Пикассо. Помнишь песню?
   - Остался у меня на память от тебя портрет, твой портрет, работы Пабло Пикассо, - запела она, стараясь попасть такт, который так нравился Шекспиру.
   - Лучшая в мире музыка, - говорил.
   - Я Саша.
   - Мне показалось, что ты говорила: - Маша.
   - Была Маша - стала Саша. Саша Матросова.
   Ле-Нин, слегка заикаясь, решил уточнить:
  
   - Саша Матрасова?
   - Сам ты матрас летающий, ковер-самолет недоделанный! - крикнула обиженная дама, и, вырвавшись из его когтей, упала на пол.
   Ле сел за стол, налил себе и Маше Мартини с маслинами, и наколол кинжалом льда.
   - Не обижайся, - сказал парень. Просто мы ищем Александра Матросова, и тут вдруг ты с похожим именем. - Она приняла наполненный льдом стакан, и примирительно сказала, что она знает этого парня.
   - Покажи мне место, где он сейчас находится, и я озолочу тебя, - сказал Нин.
  
   - У тебя есть золото? - спросила Саша. - Много?
   - У меня в распоряжении весь золотой запас России. Правда...
   - Правда, не с собой, - закончила за парня девушка. - Не печалься. Отдашь, как-нибудь потом. Ты и так осчастливил меня. И да, - добавила она:
   - Это я.
   - Ты Александр Матросов?! - Он за ручку приподнял ее и повернул кругом, как волчок. - Не похоже.
   - Это он не похож на меня, - сказала капрал. - Но только именно я тот тринадцатый ребенок, которого вы ищете.
   - Мы ищем четвертого, - сказал Ле-Нин.
  
   - Если ты умеешь считать, то должен знать, что четвертый это и есть тринадцатый. Один плюс три в сумме дают число Че. Четыре. Если у тебя в следующий раз не будет времени называть мое полное имя - так и зови меня на помощь:
   - Че! - крикнула она. И даже стены закачались в этой комнате. - А вообще, я и Маша, и Миронова, и Капитанская Дочка, - начала она перечислять свои имена, которых было больше, чем у Пабло Пикассо, ее бывшего мужа.
  
   Ле-Нин понял, что увезти ее отсюда будет затруднительно. Этот генерал или полковник, или генерал-полковник, скорее всего ее любовник. Жмот, денег не дает, поэтому приходится подрабатывать по ночам. К тому же это доставляет ей удовольствие. Ей нужна радость, много радости. Чтобы иметь такую жену, нужно самому содержать штат ее любовников. Хорошая девушка на роль Надежды Второй.
  
   Да, действительно, только так можно ее прокормить, и одновременно доставить большую радость. Хотя другие претендентки, я думаю, не уступят ей в этом отношении.
   - Хотя, с другой стороны, я же не собираюсь на ней жениться, - подумал Ле. - Чуть что, и сразу жениться. Моя задача доставить ее в Москву, чтобы ей была обеспечена спокойная жизнь в дальнейшем. Она это заслужила, так как все остальные ее братья погибли. Может быть, ей, как Солу дадут дом на Рублевке. Говорят, он был двойным агентом. Ему специально позволили рассказать, что это был не просто Гулаг, а целый Архипелаг, своего рода Аквалон с Королем Артуром во главе.
  
   Правда, сегодня он переживал не лучшие времена, и короля звали Эстэлин, а не Артур. Зачем? Чтобы больше боялись. Архипелаг, окруженный чародеями, магами, врагами разного пола и вида. Если мы не нравимся вам хорошими, тогда бойтесь нас плохих.
   И действительно, многие ужаснулись.
  
   За это он получил право заказывать в ресторанах, и даже в вагон-ресторанах щи с подогревом. Чтобы они кипели, пока их несут, и даже потом, когда их начинают потреблять. А так вообще хороший парень. От Гайдара он отказался принять орден, как говорится:
   - А собственно, кого тут бояться? - Риторический вопрос.
   Теперь бояться есть кого. Если дадут, отказаться вряд ли удастся. Да и зачем: ведь к ордену прилагается целая Жизнь. Еще Ахиллес говорил, что лучше жить с орденом, чем быть покойником без ордена.
  
   Выполнил задание - получи бильярдную или дом на Рублевке. Здесь так. Я пока еще не совсем разобрался с бильярдной, но по поводу второго случая могу точно сказать, что хоть ребята в творениях Сола ни бельмеса, ни гугу, - а слово свое сдержали. Они дали ему дом на Рублевке, а все равно продолжают утверждать, что лагерь описан неверно. Может быть, они имеют в виду пионерлагерь? Нет, конечно, нет. Просто рассматриваются две, как говорится, большие разницы. Одно дело существующий лагерь, а совсем другое дело описанный.
  
   В первом случае мы видим только сцену, а во втором - сцену плюс зрительный зал. По определению видно, что варианты эти сильно отличаются. Видимо, тот, кто говорит о неправде Сола, считают, что можно как-то обойтись БЕЗ зрительного зала. Просто напиши чистую правду - и все.
   Другие же наоборот просят присоединить к Библии фотоаппарат, чтобы можно поверить тому, что в ней написано, без зазрения совести.
  
   В окно постучали. Ле-Нин хотел схватиться за голову, увидев, что девушка сладострастно улыбается. Было очевидно, что она требует продолжения банкета в постели. Тут надо, как минимум, быть командиром роты.
   Далее, прибывает остальная группа, и они обманом увозят Александру Матросову. Генерал полковник - это Сид.
  
   Можно...
   - Нет, серьезно, можно я буду звать тебя:
   - Елена Прекрасная.
   - Я не слышу знака вопроса.
   - Ну, можно я без вопроса. Ну, как будто я спрашиваю, а ты уже согласилась.
   - Хорошо. Я согласна.
   - Я думаю, ты знала, когда соглашалась, что Елену Прекрасную похищают.
   - Нет, я забыла, - сказала Александра, и приподнялась на локте.
   Ле берет уже приготовленный заранее лед. Просит даму взять кусочек в рот, но она отказывается.
   - Я не хочу, - говорит Елена Прекрасная. - Мне и так холодно.
   - Возьми на несколько секунд, - говорит Ле-Нин. В конце концов, она соглашается, а парень хватает ее тащит к окну.
  
   Дама не может ничего сказать. Лед во рту заморозил рецепторы, которые в свою очередь заморозили каналы поступления в мозг сигналов тревоги. Тем более, Нин сказал ей:
   - Сейчас холодно, потом будет тепло, хорошо. - Это внушение продолжало действовать: дама покорно ждала начала приятного начала, и держала лед во рту. Действовал, так называемый Принцип Коммунизма, когда легко сегодня, потому что легко должно быть завтра. Ле успешно использовал его в похищении Елены Прекрасной.
   - Уже скоро будет легко, - тараторил он. - Сейчас, сейчас.
  
   Дама еще больше ему поверила, когда увидела длинную очередь к ее окну. Он передал ее в длинные руки Варлама, выпрыгнул сам, и они побежали. Опасность появилась там, где ее не ждали. Александра увидела очередь и начала брыкаться. Она выплюнула лед, и закричала, как будто ее режут:
   - Спасите, люди добрые! - и протянула руки к толпе.
   Толпа естественно не выдержала и ринулась за ними, как будто у каждого солдата из этой толпы украли гуся.
  
   Наверное, это был Новогодний Гусь Бродского. Ему приготовили этого гуся в Нью-Йоркском ресторане. А он не пришел. Умер. Вряд ли, вряд ли этот парень дождется ордена. Жаль.
   - Как жаль, что тем, чем стало для меня твое существованье, не стало мое существованье для тебя, - сказала Елена Прекрасная. Она поближе прижалась к Ле-Нину. - Тепло. Почему от тебя идет такое тепло, как от костра в тундре?
   - Я включил лампочку, - сказал Ле-Нин. Он на некоторое время вывернул, и показал ей настоящую электрическую лампочку.
   Несмотря на это уединение наверху, внизу ругались и кричали:
  
   - Это какой-то Кащей Бессмертный! Вернись. Вернись, гад пернатый.
   Тут была вся группа. Они только что прибыли, и не успели даже купить традиционные билеты на концерт.
   - Кстати, вы слышали анекдот про пернатого гада? - спросил Варлам. Он сам только что свалился на землю. Не смог подняться выше второго этажа. Сил не хватило. Видимо, сильно перенервничал. Точнее, он не знал: в этой зоне ждали пернатых, поэтому успели включить гравитационную установку Ньютон-66, в результате чего и упал Варлам. Ле успел вылететь из зоны действия этого монстра. - Так вот, - продолжал Варлам:
  
   - Кто такой Ле-Нин? Спрашивает мальчик у мамы. И, не дожидаясь ответа, говорит: - Он такой же, как этот, - мальчик показывает на памятник у школы, и добавляет:
   - Только с крыльями.
   Все весело смеются, пока не подъезжает джип с начальником сектора.
   - Не очень-то смешно, - говорит он. И добавляет: - Ле-Нин настоящий инопланетянин. - Это Сид. Поэтому он предлагает отпустить всю команду рейнджеров, прибывших за Еленой Прекрасной.
   - Да, пусть уезжают, - говорит он.
   Но тут вперед выступает Пили. Он говорит:
  
   - Генерал-полковник, этой операцией непосредственно командую я.
   - Я, как старший по званию, приказываю отпустить их. Это необходимо. Вы не знаете всех обстоятельств дела.
   - Не могу с вами согласиться, генерал, - сказал контрразведчик. Генерал понял, что этот юрист имеет особые полномочия от самого парламента. И потому решил, пока не поздно взять дело в свои руки.
   - Арестовать их! - гаркнул он, и показал огромной лапой на неунывающую, несмотря на серию неудач троицу. Это были Пили и его подручные черти Ади и Упи.
  
   Их взяли, и радостный Сид решил, что дело сделано. Но здесь был Абель, как сказали бы золотые телята:
   - Конгениальный шпион.
   Далее, я не знаю, что далее, кроме того, что Абель выпускает ночью троицу, и под предлогом:
   - Обождать, - сажает под замок рейнджеров. А именно: Монте, Пела, Сора и Попугая. И даже Варлама, хотя тот несколько раз пытался взмыть в небо и уйти.
  
   Их поселили в номерах, но на каждом этаже поставили охранника. Над этой трехэтажной гостиницей натянули очень прочную металлическую сетку. Такую блестящую, что она совершенно была незаметна для взгляда, когда светило солнце. Сид не был арестован, но его не выпускали из его кабинета. Все приказы по сектору отдавал Абель.
   - Наконец, этот сукин сын раскрыл свою сущность, - сказал Попугай. Хотя, между прочим, его никто не спрашивал.
   - Послушайте, Золя говорит, что Сезанн был бы хорош, если бы был гениален, - сказал Пел.
  
   - Также говорят про Иисуса Христа, - сказал Сор. - Он был бы хорош, если бы действительно был Богом.
   - Он хотел, чтобы время не кончалось, - сказала Монте. - Может быть, Чаша Грааля - это Время, заключенное... ну, во что-нибудь такое достаточно прочное.
  
   - Найти эту чашу вряд ли возможно, - сказал Леха.
   - Думаю, это действительно так, - сказал Варлам. - Сезанн хотел найти ее в горе, но в конце концов, в результате длительных поисков, понял, что он уже не видит центра, теряются нити смысла.
   - Моне хотел найти ее в утесе, в Руанском Соборе, в кувшинках на воде, но тоже ничего не смог сделать.
   - Эмиль Золя считает, что импрессионизм не мог в принципе найти Чашу Грааля.
   - Думаю, Чаша Грааля - это доказательство, что Иисус был Богом, - сказал Сорокин.
   - Наверное, надо сказать, что Чаша содержит это доказательство, - сказал Попугай. Сказал и получил по рогам.
  
   - Ну что ты суешься в разговоры нормальных людей? - спросила Монте. - Отвечай! Ты вообще должен был... - она не договорила, потому что в дверь постучали.
   - Это я.
   - Кто я?
   - Лондон.
   - Это мой бывший любовник, - бросила Монте, хотя я был-то с ней всего один раз, или два. Ничего, приятная штучка, - впустите его. - Дверь открыл Леха, он сидел ближе всех к двери.
   В углу работал телевизор, че-то там такое шло, сейчас не вспомню. Толи пел Антонов, толи по поводу Антонова, но скорее всего, шел фильм про аргонавтов. В первый раз вижу, как погиб Геракл. Нет, нет это был вечер Жванецкого. Помню, я тогда подумал, что рассказ про раков это:
   - Быть, или не быть, - в русском переводе.
   В самом деле:
  
   - Парень, или девушка хотят, как все нормальные люди, съесть побольше раков, а количество денег ограничено. Поэтому естественно лучше выбрать большого омара, или рака. Но как только эта девушка вспоминает, что большие были по пять, так она рассуждает логично, и выбирает рака по три, потому что за эти же деньги можно взять почти два таких омара. Но тут опять вспоминает, что по три совсем другие омары, намного меньше, и она опять бросается к большим ракам.
  
   Но большие были вчера, следовательно, в этом уже нет практически никакого смысла: ведь это сколько же надо затратить марсианской энергии, чтобы попасть во вчера! Вагон раков, или омаров купишь. Все ясно, лучше сегодня, пусть они маленькие, зато по три, и зато сегодня. Все бы вроде ясно, если бы не воспоминание о больших вчерашних раках, пусть они и были по пять. Фактически это предвидение возможности временного перехода во вчера. Что и было недавно осуществлено.
  
   Потом, когда я увидел ребят, сидящих каждый за своим столиком со свечой и бокалом коньяка, виски или мартини, лед в глубоких тарелочках, услышал разговор о чаше грааля, я подумал, что рассказ о раках это и есть чаша грааля, то есть качание на маятнике времени. Вчера, сегодня, завтра, вчера, сегодня, завтра.
  
   Мы обнялись с Монте. Но не как Комби и Железная Леди, а как на русской свадьбе. Она так глубоко засунула свой язык мне в рот, что я долго не мог вымолвить ни слова. Приятно, конечно, если не несешь в себе сведения чрезвычайной важности, и если есть на это время.
   - Друзья мои, - наконец сказал я, - мы в большой опасности.
   - Я так и знал, - сказал Варлам, - наступает конец света. - И добавил: - Немного раньше времени.
   - Нет, друзья мои, - сказал я. И добавил: - Сравнение, которое привел Варлам, очень близко, не только по духу, но и по смыслу случившегося.
  
  
   ГЛАВА ВТОРАЯ
  
   Сахалин, Байкал, Зона
  
   Ксе Попадает на Лист Мёбиуса. Она стала врагом тех, кого любила. Красная и Черная. Пи выдавал лицензии на добычу икры. Благородная чета Мэрилингов прибывает на закупки красной икры. Подарки Слепого Ирландца. Необыкновенные способности Мэри. Я подарю вам голос. И вот в Магадане она встречает его уже взрослым. Мэри прячет Нина и Лина в своей машине и вывозит из Зоны.
   Даблмобиль. Пластические операции И Про.
   Кнопка ахиллизации. Ад и Уп - два древних демона. И - проверяет Нина. Криатор испытал даблмобиль. Журнал Дабл для всех. Зеленый не всегда срабатывает.
   Мэрилин увозит Лина и Нина. Складные лыжи Лина. Самолет, вертолет, танки. Ад и Уп. Куропатки во сне.
   Русалка в Кремле.
   Нин на квартире у Мэри. Фил поет за работой на Сибирском Конвейере. Формула успеха. Мэри и Максим Максимыч.
  
  
   Далее, Ксе попала на Лист Мебиуса, и стала врагом тех, кого раньше любила. Все ее представления о хорошем и плохом перевернулись. Как переворачивается вектор при движении по кривой Мёбиуса. Это произошло на Дальнем Востоке. Во всем были виноваты три танкиста и жажда наживы. Эта дамочка хотела заработать на продаже черной. Хотя даже не знала, что таких рыб на Сахалине не водится. Там только красная.
   - Неужели она сможет противостоять всем нам? - спросил Пел.
   - Да, - сказал я.
   - Каким образом? - спросил Сор.
   - Она обрела силу Медеи, - сказал я.
   - Надо же так разозлиться, - сказал По. - Неужели из-за икры?
  
   Дело в том, что Ксе тогда получила бумагу на беспошлинную торговлю черной икрой. Многие их брали, но сами потом такими делами не занимались. Просто перепродавали это право другим. А те еще ниже. Добытчики икры были семьдесят седьмым коленом.
   - На красную вам не нужно право беспошлинного лова? - спросил Пи, который тогда выдавал такие лицензии, как бывший депутат государственной думы. Он хотел подстраховаться. Он знал, что эта новоявленная коммерсантка не будет торговать красной икрой. Кому нужна красная? Рабочим и крестьянам? Не думаю. А если и нужно, то ей эта икра все равно не нужна. Слишком мало навару.
  
   Таким образом, прибыв на Сахалин, девушка только и делала, что любовалась сопками. За небольшой процент от ее масштабных сделок люди добывали ей черную. Нет, конечно, нет, никто бы не посмел делать ее для нее из пластилина, и даже натурально искусственную, из рыбы, которой здесь завались на каждом шагу. Ее обычно просто выбрасывали, забрав красную икру.
  
   Как это ни странно, но ссора возникла именно из-за красной икры. Благородная чета Мэрилингов, прибывшая на закупки красной, скоро обнаружила, что цены на красную растут не по дням, а по часам. В отличие от Ксе, эти ребята получили право на беспошлинный лов красной икры не просто так за красивые глазки, или за то, что ваш папа был Сократом, а за приличный откат:
   - Мэри отдала полагавшийся ей портфель министра культуры друзьям Пи, юристам.
  
   - У нас же договор по стабильным оптовым ценам, - сказала Мэри. Муж, естественно, ее поддержал.
   Три танкиста, державшие здесь этот бизнес под контролем, в это время пили водку и закусывали свежепойманной рыбой без соли.
   - Йоги какие-то, - сказал Макс.
   - Русские, - просто констатировала Мэрилин.
   - Надо с ними поговорить, - сказал Максим Максимыч.
   - И да, ребята, - хотела сказать Мэрилин, - нам надо поговорить. - Но не успела. В зал втолкнули двух ребят.
  
   - В чем дело? - спросил Бен Вейт. Он сидел у самой стены, бревна в которой еще пахли живым деревом. Над головой его нависал семи рожковый подсвечник с зелеными, как еловые шишки лампочками - подарок одного ссыльного по имени Ле-Нин. Но это уж было давно.
   - Они добывали красную в чистом виде, - сказал Чарли Принц.
   - И не платили откат? - решил на всякий случай уточнить Слепой Ирландец, который хоть не командовал здесь, но прибыл из самой Англии. Все знали, что он привез богатые подарки членам концессии, поэтому считали его главным на время командировки. Какие подарки? Каждому по Хаммеру, по немецкой стенке фирмы Бауэр, и по этой, как его?.. Ну, этой... как его? А, вспомнил:
  
   - По лампочке. - В тайге это практически источник неиссякаемой энергии. Так сказать, местное солнце. К лампочкам прилагались трехэтажные финские домики по триста пятьдесят квадратов каждый. Так что можно было жить здесь, как на Гавайях. Ведь бассейн входил в комплект. Экономия на путевках раз, и не надо бояться, что наемные киллеры шлепнут вдали от дома, как Доктора Зорге. Кстати, в это время он тоже отдыхал здесь. Правда ему наврали, что здесь существует целый пансионат из трехэтажных финских домиков с лампочками и американскими бассейнами.
  
   На самом деле их было только два, и принадлежали они только членам концессии, которые сейчас сидели за столом вместе со Слепым Ирландцем. Остальным, более рядовым членам, англичанин привез тоже подарки. Но в основном это были галстуки от фирмы:
   - А ля Корден.
   Дело в том, что по правилам демократии, - дарованным жителям всей Сибири, а не только Сахалина, и не только натуральным аборигенам, но и вообще всем народам, - красную можно было добывать в любом неограниченном количестве. Но, повторяю, только демократически. То есть, как говорится, лично. Сколько унесешь - все твое. Икру из рыбы вынимать было нельзя. Каждому выдавался миниатюрный американский льдогенератор, производимый в Китае или в Сингапуре - и вперед за икрой.
  
   Конечно, рыба иногда все равно портилась, ибо здесь все-таки не натуральный Северный Полюс, а погода приближающаяся по своим основным характеристикам к Гавайской. По крайней мере, такие планы были объявлены Слепым Ирландцем на ближайшие двадцать лет. А в устройстве человеческого и ближайшего инопланетного сознания это означает, что все уже существует на самом деле. То есть сейчас. Мошенники пользуются этими провалами сознания. Некоторые местные администрации разрешали за небольшой откат вынимать икру из красной рыбы, и хранить их отдельно в целях дольшей сохранности. Но это было незаконно.
  
   Другие умельцы вынимали красную, а брюхо рыбе зашивали специальными импортно-экспортными нитками, чтобы незаметно было. Мол, рыба сами икру выпустила. Мошенники, им, конечно, не верили. Из-за процветающего на этой ниве мошенничества, в военное время - а сейчас именно такое время - был выпущен приказ номер двести двадцать семь:
  
   - Расстрел на месте в полевых условиях за нарушение демократического рыбного закона. - По крайней мере, информация с Большой Земли, привозимая сюда Борисом Бером, была именно такова. Именно он был здесь Слепым Ирландцем.
  
   Ходил всегда в синем костюме в едва заметную белую полоску, белых кроссовках фирмы Адидас, или фирмы Найк. Обе ему платили за рекламу. Приходилось возить с собой всегда две пары. День ходить в одной, день в другой. Многие сибиряки не могли взять в толк, что можно иметь две такие почти одинаковые пары обуви, поэтому предпочитали считать, что им это просто мерещится. Люди по умней понимали, в чем здесь дело, и дали Слепому Ирландцу прозвище:
  
   - Фокусник. - Таким образом, этот парень, не прилагая никаких усилий со своей стороны, имел здесь три псевдонима: Фокусник, Слепой Ирландец и Борис Бер. Любой нормальный человек с уверенностью сказал бы, что в паспорте у этого парня написано все-таки:
   - Борис Бер. - Нет, друзья мои, там было написано Слепой Ирландец. Только по-английски. Никто бы уже не заподозрил в нем бывшего депутата государственной думы. Вот это конспирация. Настоящий Доктор Зорге.
  
   Он приказал расстрелять двух ловцов икры без рыбы.
   - Ничего не могу поделать, - сказал он. - Это закон, ребята. А закон выше даже меня. Отменить не могу.
   Бен Вейт и Чарли Принц молчали. И хотя захваченные на незаконной ловле икры без рыбы ребята были их агентами, не захотели за них заступиться. Они получили свои подарки.
   Тогда, приговоренные к расстрелу, обратились к Мэри и ее Максу.
   - Помогите, нас расстреливают.
  
   - За что? - спросил Макс. Он слышал весь разговор, но так и не смог понять, в чем же здесь, собственно, дело? Ничего удивительного. Он так же не мог долго понять, почему все женятся на Мэри, пока сам не попробовал. Как только лег он на Мэрилин в брачную ночь спереди, так увидел - не сразу, а постепенно, как в многосерийном фильме - всех, кто был у него до нее, - всех, кого он любил - раз. Всех, кого не любил, но мог теперь любить. А как лег во вторую брачную ночь сзади, так смог любить многих героинь художественных произведений. Как живых. Теперь он не мог понять, на кого он больше похож в этом отношении на Оноре де Бальзака или на Маркиза де Сада.
  
   Теперь больше всего он опасался, что другие узнают об этих феноменальных способностях Мэри воздействовать на своих мужей. Он бы даже ликвидировал всех ее предыдущих мужей, как свидетелей этих ее фантастических прелестей. Но их было слишком много. Может не хватить денег, чтобы нанять столько киллеров. Да и засветиться можно.
  
   - Самое странное, они меня даже не пытаются шантажировать, - думал певец. А дело в том, что о таких способностях Мэрилин Монро никто и не знал. Я имею в виду ее бывших мужей. Максим Максимыч начал даже думать, что дело не в ней, а нем! Если бы это было так, он имел бы шанс продолжать богатую жизнь после развода. Ну, если он, а может быть, даже она захотела бы развестись с ним. К сожалению, для такого предположения не было достаточно логики.
  
   Более того, у Мэри эта способность не была природной. Все дело было в подарке. Однажды Мэри давала концерт в одном из пионерских лагерей Архипелага. Уже когда она уезжала, когда садилась в поданную звезде Чайку, к ней подбежал маленький мальчик, и сказал, просто сказал:
   - Мы еще встретимся, и вы спасете меня. - И добавил: - А я принесу вам счастье.
   - Почему ты думаешь, что я буду спасать тебя, мальчик? - логично спросила звезда.
   - Просто вы сделаете ответный жест. Я спасу вас сейчас, а вы меня потом.
  
   - Ты спасешь меня? Каким образом? Меня спасать не надо, - сказала Мэри. - Я - Звезда.
   - Тем не менее. Скоро наступит другое время, - он протянул вперед свою маленькую ручку, показавшуюся звезде очень большой. - Факельщиков не будут пускать в пионерские лагеря. Более того, не будут приглашать и даже на стадионы.
   - Почему? - спросила звезда, все еще не убирая ножку в капроновом чулке со швом с грешной земли в свою движущуюся тарелку. Так думал малыш. - И кто такие стадионы?
  
   Ей даже в голову не пришло, что можно на стадионе не в футбол играть, а петь. А почему, собственно, нельзя? Потому что один двойной агент сказал, что стадион это спорт, а спорт это спортсмены, а спортсмены... про спортсменов он ничего не сказал, просто постучал себе по голове. Следовательно, надо понимать, что спортсмены ни о чем не думают, а певцы и певицы должны думать. Честно говоря, я не понимаю, в чем отличие. Потому что все считают себя умными, и следовательно, все хотят на стадион. Там большое бабло.
  
   - Там большое бабло, - сказал мальчик. - Вы будете петь на стадионах.
   - Малыш, но я не певица, я цирковой жонглер. Жонглер жонглирующий факелами. За этим жанром будущее.
   - Да, но не ваше.
  
   - Хорошо. Хорошо, - еще раз сказала она, - но дело в том, что я не умею петь.
   - Я - подарю - вам - голос, - сказал мальчик, и протянул даме маленькую лампочку на цепочке.
   - Что это?
   - Это кулон на цепочке. Прошу вас наденьте его на шею. Ибо... - он замялся.
   - Ибо? - повторила она, рассматривая лампочку в свете солнца.
   - Это ваш хомут.
   - Хомут? - переспросила она.
   - Да, который ты должна нести. Он принесет тебе счастье.
  
   Дама взяла подарок и уехала. В следующем же лагере она спела песню про снег за новогодними шторами. И хоть уже было лето, никто не освистал ее. А факела? Она их странным образом потеряла. Никак не могла найти перед концертом. Волей не волей пришлось петь.
   И вот через много лет она встретила этого парня в магаданском лагере. Естественно, она не узнала его. Он сам напомнил о себе.
   - Возьми меня с собой, - сказал зек.
   - Да ты что?! Как я возьму тебя с собой. - Концерт только что закончился, и они разговаривали у выхода из клуба. Даме требовалось объехать определенное количество зон, чтобы получить звание заслуженной артистки. Как будто для этого мало было облететь пространство от Москвы до самых морей двадцать раз с халтурными концертами, думала она.
  
   - У меня дела, - сказал он, - а я сижу здесь. Меня должны были освободить условно-досрочно, но судья опять завернул мое дело, потому что гад опер записал в деле, будто бы я летал над зоной. Чушь. Чушь и бред! Если бы я умел летать, я бы давно улетел отсюда. Логично?
  
   - Вы давно сидите? - спросила Мэри, закуривая сигарету Мальборо. - Она посмотрела по сторонам. Ее продюсер и антрепренер задержался наверху. Наверное, расписывается в получении гонорара, подумала леди. - Вы курите? - спросила она.
  
   - Да. Извините, что забыл спросить. - Зек суетился, и прикуривая, чуть не обжег себе палец.
   - Давно, - сказал Ле-Нин. А это был он. И добавил: - Примерно столько, сколько просидел тот парень в железной маске из романа Дюма. Мы здесь читаем книги. Больше ничего не делаем.
   - Это ты ничего не делаешь, - сказал второй зек, неизвестно как оказавшийся за спиной Ле-Нина. Как будто материализовался из пустоты. - Мы работаем. Хотя сам он был в законе, и делал только то, что собирал бабки.
   - Не обращайте на него внимания, - затараторил Нин, - но вы последняя моя надежда. И да: неужели вы меня не помните?
  
   - Нет, - искренне удивилась артистка, выпустив длинную струю дыма. - А когда мы встречались? - И тут он напомнил ей тот пионерлагерь, где подарил ей маленькую лампочку.
   - Вы ее храните?
   - Я ее потеряла, - сказала Мэри. - Точнее, не потеряла, а засунула куда-то. Знаете ли, столько переездов. Я ведь все иду и иду вверх. Наверное, благодаря вам. Я вам верю. Действительно, теперь я вас узнаю. Вы тот маленький мальчик, который подарил мне лампочку.
  
   - Чтобы вы нашли ее побыстрее, скажу вам, что это драгоценный бриллиант. Магический амулет Царицы Савской. Вы будете не только королевой сцены, но и царицей секса.
   - Как кто? - спросила Мэри.
   - Как Мэрилин Монро. Вас будут читать, как книгу Маркиза де Сада. В вас будут видеть тех женщин, которых хотели бы трахнуть в эту ночь. Поэтому никогда не плачьте, если почувствуете, что муж трахает как будто бы не вас, а какую-то другую женщину. Ибо это и есть ваша суть.
   - Моя суть? - спросила Мэри.
  
   - Да, ваша суть быть всеми ими, - сказал Нин.
   - Хорошо. Но я не знаю, как вас вывезти. Придумайте сами что-нибудь. А я согласна.
   - Я волнуюсь, мне ничего самому не приходит в голову, - сказал Нин. И добавил: - Но если сегодня я не получу свободу, то никогда не полечу. Сегодня погаснет реактор Тунгусского метеорита. Я должен быть там сегодня. А если погаснет реактор Тунгусского метеорита, то погаснет и ваш брильянт неиссякаемой любви.
   - Все зависит от вас, - сказал второй зек. - Вы можете просто посадить нас в ваш минивэн, и вывезти отсюда.
   - А потом?
  
   - А потом мы улетим, и вас не смогут ни в чем обвинить.
   - Вы кто? - спросила она второго. А тот ответил:
   - Эстэлин. Зовите меня просто Лин.
   - Вы китаец?
   - Может быть.
   - То-то я смотрю в магазинах все больше и больше китайских товаров, - сказала она.
   В это время из нормальной, в общем-то, двери клуба едва вылез двух с половино метровый продюсер, и едва встав из положения:
   - На карачках, - заорал:
  
   - По маши-и-н-нам! - как будто началась война.
   - Я каждый раз вздрагиваю от его командного голоса, - сказала певица.
   - Не беспокойтесь, скоро он отвалит, - сказал Нин. - Как только мы выйдем отсюда, и вы найдете брильянт, который я вам подарил, вы станете свободный человеком. Мужики будут бросаться на вас, как тигры на гладиаторов на арене римского цирка. Но они никогда не смогут вас загрызть, потому что амулет царицы Савской, который я вам когда-то подарил - это цепь, которая не даст им никогда дотянуться до вашего прекрасного лица.
  
   - Не беспокойтесь так Нин, - сказала женщина, - я теперь прекрасно помню ваш подарок, сделавший меня первой певицей этого народа. Вы будете спасены. Повторяю вам: не беспокойтесь. - И она приказала своему огромному мужу прикрыть ее, пока она будет прятать ребят в боксах над колесами, предназначенных для реквизита.
   - А реквизит?
   - А реквизит навалим кучей между сиденьями.
  
   Начальник тюрьмы, хоть и была одновременно банкиром, запустившим даблмобиль в серию, то есть весьма хладнокровным человеком, тем не менее, прозевала момент, когда Нин и Лин спрятались в автомобиль. Некоторым зекам в связи с новыми прогрессивными веяниями были впаяны в пятки так называемые ахиллесы - микрочипы, излучающие сигнал на экран тюремного компьютера с расстояния до двадцати пяти километров. С этого расстояния можно было так нагрузить пятку сбежавшего зека, что мог он бы идти только в том случае, если бы имел силы тащить за собой двухсоткилограммовую железную балку.
  
   Все эти цифры: двадцать пять километров, двести килограмм, и так далее были выбиты, не найду другого слова, И Про - так звали с некоторого времени начальника тюрьмы - у московской и приморской общественности. Так-то общественность настаивала, чтобы пятки просто отрывались взрывом, а не навешивалась какая-то воображаемая двухсоткилограммовая шпала, а расстояние, чтобы было до самой Москвы. Но И Про, благодаря запуску в серию даблмобиля, имела такие связи в правительстве, что выиграла это дело.
  
   Многие тогда делали пластические операции. А что такое пластическая операция? Это новый имидж. Человек уже воспринимается не как засохшее сморщенное китайское яблочко, годное лишь на то, чтобы быть замаринованным на собственной даче, а как загорелый банан в супермаркете, или большая маслина в V-образном бокале с Мартини. Каждый хочет ей поклониться и поймать ртом. То есть это уже люди, нужные нам как воздух.
  
   А чтобы не думали, что это новички какие-то, какие-то просто новые цвета, придуманные импрессионистами, которых еще никто толком не понял, надо ли признавать, решено было считать тех, кто сделал пластическую операцию своему имени, людьми бывшими еще до того. До чего до того? Ну, до тех, кто выглядел стариками, замаринованными на своих дачах вместе со своими огурцами и помидорами, вместе со своими астрами, георгинами и пионами. Они были уже не витаминами, а Про-витаминами. Людьми, существовавшими:
  
   - Всегда!
   Убавив немного жиру своему имени Ирина стала недавно - а именно на презентации даблмобиля - И Про.
   - Что здесь имя, а что фамилия можно только догадываться, - сказал недавно один журналист. И добавил: - Хотел бы я это узнать от нее лично. - И такая возможность была ему скоро предоставлена. Парень загремел в этот элитный лагерь, где мы сейчас находимся. Его звали Машина. Он был единственным, оставшимся в живых, наследником Пабло Пикассо, но, к несчастью, этого не знал.
  
   И бежала к пульту управления, как спринтер. Очень быстро. А расстояние до компьютера было больше ста метров. Она начала задыхаться. Почти на коленках И вползла в обитую зеленым с белыми полосками велюром комнату, и протянула руку к кнопке ахиллизации. Но на расстоянии одного сантиметра от экрана шарик лопнул. Это означало, что расстояние до объекта уже превышает допустимую норму в двадцать пять километров. И вызвала к себе в кабинет двух московских овчарок, находившихся здесь на стажировке.
  
   Не их стажировали, а они, естественно. Жили ребята на крыше. Здесь была гостиница для общественности. Она обогревалась солнечными батареями, и охлаждалась солнечными кондиционерами. В обществе это уже давно практиковалось для тех, кто жил на верхних этажах.
   - Ребята, вы должны догнать сбежавших преступников, - сказала И.
  
   - Мы надеемся, это были простые сборщики даблов? - спросил Ад. Так звали первого гонщика. Гонщиками называют ловцов зеков. Но не простых, а имеющих для общественности угрозу выше пятидесяти процентов. Второго звали Уп. Два древних демона. Они здесь и были для того, чтобы выявить Ле-Нина. Мало ли что, он сам себя так называет! Нужны вещественные доказательства. В данном случае демоны думали, что сбежали простые зеки, но даме просто хочется поймать их наверняка, чтобы дело не получило огласки, опасной для производства даблмобилей на этой зоне.
   - Да, - сказала дама, но почти сразу же передумала, и сказала:
  
   - Нет, это были особенные зеки.
   - Тем не менее, мы не можем выйти отсюда. Вдруг мы случайно увидим того, кого ищем. Нам надо просидеть еще неделю, и мы переместимся на соседнюю зону. Вы в курсе, что мы ищем совершенно особенного зека?
   - Мы ищем того, кто умеет летать, - сказал второй.
   - Друзья мои, - сказала И, - вы ведь умные ребята, да. - Как обычно без знака вопроса.
   - Да.
   - Да.
   - Я не могла сказать вам это раньше, потому что сама сомневалась, тот ли это человек. Я проверяла его, как слесаря-сборщика - ни бельмеса, ни гугу. Проверяла, как бухгалтера. Он так и не смог освоить С-1. Проверяла, как любовника. Ну, могу сказать вам, здесь он мастер.
   - Так что же из этого следует? - нетерпеливо спросил Ад.
   - Думаю, что это он, - сказала И.
  
   - Совершенно не понимаю, почему это должен быть он, да, - сказал без знака вопроса Уп. - Ну хоть режьте меня сейчас здесь на части, я не понимаю этого, - добавил он, как когда-то одна милая девушка, впоследствии бросившаяся под поезд. Она была великолепной певицей. Пела песни про Петербург. Знала русские песни, как говорится вдоль и поперек. Но никак не могла войти в элиту. Она-то думала, что в нее, в эту элиту попадают за песни. Оказалось, этого мало. Надо сняться в клипе. Как все. Как все она пошла к продюсеру. Он обладал достаточной властью, чтобы загнать эту леди туда, где не пасут даже баранов. Как говорится в песне:
  
   - И в какой стороне я не буду, по какой не пройду я траве, друга я никогда не забуду, если с ним повстречался в Москве. - Так этот Пы имел власть загонять певцов дальше, чем живут бараны. И место это было не что иное, как показательная тюрьма И Про, где делали двухцветные тачки без рычага переключения передач. С одной только кнопкой:
   - Вперед или назад. - Надежда была на то, что ребята умеют считать до двух, То, что они не умеют считать до трех, было известно давно. Я согласен. Действительно, горит зеленый, но ведь нигде не написано, что это значит ехать можно. Верно? Хотя иногда напоминают:
  
   - Езжай, зеленей не будет. - Но это только подтверждает правило: мы не всегда знаем смыл символа. Может быть, нас пугает желтый? Действительно, никто не знает, что надо делать, если горит желтый. Толи можно ехать, толи нельзя. Одни - гаишники, считают, что нельзя, а мы - водители - можно. В результате мы никогда не можем понять друг друга.
  
   Здесь нет желтого. А между прочим, это еще хуже, чем в светофоре, где три цвета. Там возможность ошибиться тридцать процентов, а здесь пятьдесят. Когда появились Восьмерки, многие начинали двигаться задним ходом. Здесь это будет почти всегда. Надо просто как-то отличить первую скорость от задней. Ведь задняя нужна редко, а первая всегда. Нужно прямо на производстве ввести пароль для задней скорости. Например, нажали кнопку вверх - поехали вверх, брры! вперед, я хотел сказать. А после нажатия стрелки:
  
   - Вниз, - машина будет стоять на месте до тех пор, пока не прозвучит пароль. Например:
   - Руки зябнут, ноги зябнут. Не пора ли нам дерябнуть? - И спокойно, уверенные, что поступаете совершенно верно, начинаете двигаться задом. Или назад, кому как больше нравится, потому что все демократические процедуры уже соблюдены. Вообще же, эта тачка предназначена для дальних транссибирских переездов, где задняя скорость практически не нужна, как доказал недавно Криатор, лично прокатившийся на дабле от Москвы до самых до окраин. То есть этой знаменитой тюрьмы, где их и успешно производят.
  
   - Так вот, ребята, - сказала И, - если этот побег будет известен широкой общественности, то страшного-то в общем-то ничего не случится: наши сверхвеликолепные, без скоростные, двухцветные автомобили также и будут успешно выпускаться. Только... только, - начала она, слегка волнуясь, я хотела еще выпускать здесь журнал с одноименным названием.
   - Что?! - пролил свой коктейль Ад.
   - Что?! - выпил вторую кружку пива подряд Уп.
   - Журнал?
   - Журнал Дабл для автомобилистов.
   - Может быть, это даже неплохая идея.
   - Это будет журнал не только для владельцев даблмобиля, а шире, для всех. Для самой широкой общественности.
  
   - Почему же тогда вы хотите назвать его Дабл?
   - Это какая-то натяжка.
   - Никакой натяжки, - сказала леди. И добавила: - Это будет журнал для всех, то есть не только для дураков, но и для умных. Да, - как Бродский добавила она.
   После этих слов ребята даже забыли спросить, почему нельзя было Ле-Нину улететь прямо с зоны.
   - Здесь, что, атомный реактор стоит для усиления гравитации? - Но забыли. Как забыл бы невыспавшийся водитель, для чего нужен зеленый светофор:
   - Ехать, или стоять на месте? - Элементарно, но факт.
  
   После двух бутылок коньяка, Мэрилин настолько расчувствовалась, что хотела во что бы то ни стало доставить Ле-Нина до самого метеорита.
   - Послушай, ты не успеешь, - сказала она. - Ведь ты же пока не умеешь летать. Правильно?
   - Да, - они чокнулись большими бокалами, где на дне болталось немного Камю. - Ле еще раз сказал:
   - Да. - Я забыл лыжи. Все долго смеялись. Потом Лин - тоже долго смеявшийся - сказал:
   - У меня есть лыжи.
   - Как ты смог пронести их в машину незаметно? - спросил Нин.
   - Я их сложил. У меня складные лыжи, - и он опять чуть не засмеялся, а может, чуть не заплакал от счастья.
   - Я дам тебе лыжи, - сказал Эстэ.
  
   Они штурмовали лесную дорогу до тех пор, пока минивэн не завяз по самые уши. Его едва удалось вытолкнуть назад, чтобы певица и ее двух с половино метровый продюсер могли вернуться на родину. Пусть задом, но, по крайней мере, без пароля. А то вспоминай про природу, где нет какого-то там бюста, какого-то Володи.
   В это время они услышали гул моторов. Потом над ними пролетел самолет.
   - Увидел, гад, - сказал продюсер, задрав свою и так высоко посаженную голову.
   - Нет, - сказал Лин. И добавил: - А вот с вертолета сейчас увидит. Действительно, через минуту над ними пролетел вертолет, и сразу же послышался гул танков, ползущих через тайгу.
  
   - Танкисты нажали стартеры, - сказала певица. - Но пока они ползут, ты успеешь добраться до реактора. Беги, Нин!
   - Беги, - сказал Лин. И добавил: - Надеюсь, ты успеешь вернуться и за мной.
   - Да, как он успеет! - махнула рукой Мэри. - Танки уже близко.
  
   Ад и Уп передали информацию в Военный Городок, и в дело пошли танки. Обычная, точнее обыкновенная история в этой стороне. Сами они шли сзади на японских снегоходах, готовые вырваться вперед при первой возможности. Что и не замедлили сделать, когда танки запутались в стволах непроходимой тайги.
   Ст-Лин посмотрел вслед ставшему уже совсем маленьким Нину, и сказал:
  
   - Я живым не сдамся. - Он побежал за минивэном, который отъехал еще недалеко. Лин вынул из отделения над колесами, где он лежал, когда машина выезжала из лагеря, пулемет с ножками, опоясался двумя лентами, как балтийский матрос, и лег на снег, приготовившись встретить снегоходы с древними демонами.
   - Мама мия! - закричал черноволосый продюсер, раньше бывший кажется итальянцем или греком, - может пострадать наша тачка.
   - Как говорится:
  
   - Не поеду к итальянцам в Будапешт, как поет Владимир Высоцкий. - Мэри тоже вылезла из машины, и замахала руками в пальто с крыльями, как у ангела. - Жаль с ними нельзя летать, - добавила певица, потрогав крылья. Было страшно. Ей очень хотелось улететь отсюда. Куда-нибудь туда, где жили люди. Она чувствовала себя, как Сергей Юрьенен на последней остановке автобуса. Как? Как инопланетянин, заброшенный на какую-то никому неизвестную Землю. Одна на необитаемой планете.
   - Откуда у вас пулемет? - спросил итальянец.
  
   - Это складной пулемет, - сказал Лин, - я прятал его рядом с лыжами. Он дал короткую очередь.
   - Зачем вы стреляете? - спросила Мэри, - там же никого нет.
   - Пристрелка, - ответил боец.
   - Может быть не надо? Нас же перестреляют, как куропаток во сне, - сказал итальянец.
   - Действительно, - поддержала его Мэри.
   - У нас нет выбора, - сказал Лин. - Или мы их, или они нас. Точнее, я хотел сказать:
   - Мы их.
   - Во что мы ввязались! - ахнула Мэри. - Я вообще не понимаю, как они нас выследили?
  
   - Скорее всего, у этих зеков впаяны в тело маяки. Я слышал, что вместе с передовыми технологиями, пришедшими в тайгу с даблмобилем, для зеков тоже наступило облегчение: Никаких карцеров, просто вместо десяти суток шизо парня бьет ток легкой частоты через каждые тридцать минут. Если же запаяли на месяц, ток слегка усиливается, а время... время уменьшается. И заметьте:
  
   - Все свободны. Не надо строить специальных бараков, - сказал продюсер. И добавил: - А уж в этом-то случае, не ходи к гадалке: чипы находятся где-то в вас.
   - Или в вашей машине, - сказал, чтобы как-то отбиться Лин. - Впрочем, сейчас это уже не важно. - И после паузы: - Мы должны принять бой.
   - Похоже, я никогда не стану народной артисткой, - сказала Мэри. - Но действительно, мы должны дождаться полета Нина. Надо задержать их.
   - Неужели вы всерьез думаете, что он полетит? - ухмыляясь, спросил Лин.
   - А что нет?! Я уж поверила.
   - Это просто метафора. Имеется в виду, полетит к своей цели. Если сегодня уйдет от погони.
  
   - Да куда он уйдет? - махнул рукой продюсер. И добавил: - Пятьсот километров тайга. Пятьсот километров тайга, где водятся дикие звери, машины не ходят туда - бегут, спотыкаясь, олени. Я знаю, меня ты не ждешь, и писем моих не читаешь, встречать ты меня не придешь. Не придешь, точно. Об этом мне сердце сказало. Об этом мне сердце сказало. - Не удивляйтесь, - обратился он к пулеметчику, - я ведь тоже певец. Вот уговариваю ее, - он показал пальцем на Мэри, - выйти за меня замуж.
   - Здесь, где-то есть блиндаж Варлама, - сказал Лин, - там можно переждать зиму.
  
   - Блиндаж Варлама? - переспросила Мэри и улыбнулась. - Я думала, это легенда.
   - Это правда, - сказал Эстэ.
   - Правда? И правда, что к Варламу ходили девушки по ночам?
   - Правда, - сказал зек.
   - Правда, что к нему ходили девушки из болота?! Русалки?!
   - Да, - сказал опять Лин. И добавил: - Я сам видел. И даже стащил одну такую рыбину у него. Жила у меня в аквариуме целый месяц. Трахается, я вам скажу, как Царевна Лебедь. Я конечно, не знаю пока, как трахается Царевна Лебедь, но если лучше, то это не знаю, как надо уметь, чтобы было лучше.
  
   - Вы не шутите? - спросила Мэри.
   - А где у вас стоял аквариум? - спросил тут же продюсер. И Лин автоматически ответил:
   - В Кремле.
   - Где?
   - В Кремле. Так называется номер в пентхаусе. Ну, в тюрьме, - улыбнулся Лин. Больше ему ничего не пришлось объяснять. Прямо на них летел человек. Это был Ле-Нин.
   Эстэ повернул пулемет в его сторону, но не успел даже нажать на курок: Мэри ударила его доской по голове.
   Скорей всего ее бы не расстреляли. Но петь а зонах запретили бы точно. В других-то местах уже давно запретили. Но тут Ле-Нин спустился пониже. Обхватил Мэри за талию, и пристегнул к своему поясу при помощи специального выступа.
  
   Скоро они оказались на ее московской квартире. Ле опробовал свое творение, свой подарок и удалился. На прощанье он сказал:
   - Все в порядке. То, что я вам обещал действует.
   Мэри сама не могла судить о себе, только подумала:
   - Действительно, что-то во мне есть. Не мог же этот парень просто так побить рекорд Оноре де Бальзака:
   - Девять суток. - Он кажется, пробыл в моей кровати десять, - она полистала астрологический календарь. - Да, одиннадцать. Точно.
  
   Оставшийся в Сибирском лагере продюсер успел освоить профессию слесаря сборщика, прежде чем решили, что он невиновен, и может жениться на Мэрилин. Во время допросов этот высокий парень все время твердил, что должен жениться на Мэри.
   - Она там, а я здесь. Отпустите меня. К тому же я певец. Я хочу петь.
   - Мы подумаем, - ответили ему. И он еще целый месяц пел на конвейере. Потом Эстэ, оказавшийся каким-то спецагентом с другой планеты завербовал его.
   - Ты женишься на ней, и будешь мне докладывать о своих чувствах.
   - Думаю, что вы выбрали не того человека, - сказал Фил. Так его звали. - О своих личных чувствах я докладывать не буду. Ибо... ибо это и есть мои чувства.
  
   - Нет, теперь они общие. Или ты хочешь петь еще месяц на конвейере?
   - Я согласен.
   Фил приехал, женился - она согласилась, потому что была обязана ему тем, что бросила его одного в тайге. А через неделю развелся. Он успел сделать только два доклада Эстэ. И закончил словами:
   - Больше не могу, я стал нервным. - Этот парень не понял современных технологий. Большие отряды женщин прошлого, являвшиеся ему, довели певца до белой горячки. Вместо того, чтобы получать удовольствие, этот великан просто испугался.
  
   Эстэ было теперь безразлично женат его осведомитель на Мэри или уже развелся. Он понял то, что хотел понять:
   - Нин передал ей энергию успеха. - И следовательно, у нее находится тот брильянт-лампочка, дающая возможность певцу войти в прямой контакт со зрителем. Такая маленькая-маленькая чашечка Грааля. Заключенная в алмаз:
   - Формула успеха.
   Теперь она женилась... точнее, вышла замуж за Максима Максимыча, который хоть и боялся ее способностей, но вынужден был терпеть, потому что они ему одновременно и нравились.
  
  
   ГЛАВА ТРЕТЬЯ
  
   Ресторан в тайге
  
   Слепой Ирландец. Бен Вейт. Чарли Принц. Мэри, Максим Максимыч. Фондю. Малоговорящий Юрист.
   Памятник Пелевину. Кто закупает черную икру для Ксе?
   Адам. ЧП районного масштаба. Агата Кристи. Куда Макар телят не гонял. Красная Тетрадь Юнга.
   Покойники. Консервы.
   ДД:
   - Мы сами берем то, что нам бы и так дали, если бы знали, что мы в этом нуждаемся. Ксе не помнит, где встречалась с Адамом. Адам - управляющий Ксе по закупкам черной икры.
   Пеле учится делать Харакири. Способ изготовления Черной икры.
   Мэрилинги терпят убытки. Это ограбление.
   Двойные агенты Сид и Абель. Я никогда не работал первым секретарем обкома. Роллс Ройс и Дабл на воздушной подушке. Идет мягко - рекламный слоган. Секс-черная. Предложение Бориса купить противоядие.
   Черная из красной. Норвежское правительство приостановило закупки черной Ксе.
   Прошу всех оставаться на своих местах.
   Разговор Михаила Булгакова с Владимиром Сорокиным. Своевременное уничтожение инсектицидных препаратов.
  
  
   - Послушайте, - обратилась Мэри к Слепому Ирландцу, - вы что делаете?
   - Не понял, - сказал Бен Вейт.
   - Это наезд? - спросил Чарли Принц.
   - Подождите, ребята, - сказал Слепой Ирландец, - надо разобраться.
   - Пересаживайтесь за наш стол, - махнул он рукой Мэри. - Зачем кричать, как в горах.
   - А эти? - спросил Чарли Принц, указывая на воров икры без рыбы.
   - Я их вывезу в тайгу, и грохну, - сказал Бен Вейт.
   - Мы и так в тайге, - сказал Слепой Ирландец. И добавил: - Что-то мне не нравится в этой истории. - Кивнул: - Пусть посидят пока за столиком в углу.
   - А?..
   - Потом грохнем.
  
   Они составили два стола и заказали фондю, как учил парень с Дона:
   - Печень, вырезка, куропатка и тетерев. Правда парень с Дона предлагал американскую индейку вместо куропатки и тетерева, но мы, как патриоты есть ее не будем.
   - У нас есть свои быки, - сказал Слепой Ирландец. Он показал в огромное - два на три - окно прямо перед собой: - Здесь у нас Австралийские, а там, - он показал на окно справа, - Аргентинские, - а сзади, за стеной, - Испанские.
   - И все ваши? - спросил Макс.
   - Мы втроем вложились, - сказал Слепой Ирландец, и протянул правую руку в сторону Бена, а левую положил на плечо Чарли. - Чтобы не очень рисковать, - добавил он. - Ну, начали. И не забудьте:
  
   - Если вы едите куропатку, то вместо хлеба используйте тетерева. Покажите, что и для вас Сибирь тоже русская земля.
   - Можете говорить, в чем там у вас дело, - сказал, наконец, через час Слепой Ирландец. Принесли ликеры и два пирога: русский с яблоками и американский с черникой. В последнее время это было модно.
   - Ибо все люди братья, - сказал на последнем саммите, проводимом на одной из вершин Швейцарских Гор, Президент. - Хотя черники у нас полно, а с яблоками проблема. Все яблоки, продаваемые на рынках, как будто специально выращены для скота, а не для людей. Нет, честно, хоть на Марс за ними лети.
  
   - Где он, этот, как его, Кин, забыл, прости господи, первую часть слова? - спросил Президент в приватной беседе со своими бастардами.
   - Он это, книги пишет.
   - О чем?
   - О былых боях с контрреволюционерами.
   - Спасибо, не надо, - Президент. - Писать о боях желающих много. Пусть летит.
   - Куда?
   - То есть, как куда? Пошлите его...
   - Ко всем чертям, - подсказал один юрист.
   - Нет, зачем же? Пошлите его на Марс.
   - Зачем?
   - Меня никто не понимает, - сказал През. - Среди кого я живу? Мамонты какие-то доконтрреволюционные. Неужели непонятно? За саженцами для яблоневого сада на земле. Так сказать, обещали и нам, что на земле когда-нибудь будут цвести сады, которые можно есть.
   - Вы хотели сказать:
  
   - Яблоки?
   - А зачем уточнять? Я думаю, это и ежу понятно. Пусть свалят лишние, я иду в баню. Надеюсь здесь, в Альпах, есть русская баня.
   - Конечно, - сказал юрист. Этого парня обычно так и называли:
   - Юрист. - Ибо он так надоел всем со своим именем, что отсидел за это двадцать лет молчания. И был выпущен условно-досрочно. С условием говорить в день не больше трех слов. К сожалению, в решение досрочного суда закралась сноска.
   - Что?
   - Сноска.
  
   А, сноска! И она была очень печальной, потому что привела вскоре к драматическим последствиям. В ней говорились, что после года владения языком, в лексикон которого входят всего три слова, этот парень может говорить свободно и сколько угодно на всех языках. Но при условии.
   - Условии? Каком?
   - За каждое слово сверх трех разрешенных Юрист должен платить по одному американскому баксу. Вроде бы ничего страшного. Где взять столько денег, чтобы без умолку болтать всякую чушь. Чушь и бред. А если деньги есть? Если Юрист вдруг объявит себя Графом Монте-Кристо? Всё, как говорится:
   - Сливайте воду все водители. И не только.
  
   - И да, - сказал Ирландец, - яблоки нам присылают с Марса. Вам не смешно? Быки есть, черника тоже есть, а яблок местных нет. Почему спрашивается? Единственного яблоневеда услали на Марс. Почему не в Сибирь?
   - Наверное, в Сибири он уже был, - сказал Бен.
   - Больше не захотел, - сказал Чарли. И добавил: - В Сибири яблоки не растут.
   - Логично, - сказал Ирландец. И добавил: - Ведь Сибирь это тоже русская земля, а на Руси яблоки не растут.
   - Ребята, - сказала, наконец, Мэри, - мне неинтересно слушать вашу коммерческую болтовню.
  
   - Почему не коммерсант за нашим столом? - спросил Слепой Ирландец.
   - Она по поводу икры.
   - Значит, она коммерсант.
   - Я хочу решить свой коммерческий вопрос. Очень простой вопрос, а не заоблачный яблочный.
   - Говорите, - сказал Слепой Ирландец.
   - Где моя икра? - сказала Мэрилин Монро.
   - Здесь мало икры?! - Слепой Ирландец схватился за голову. Потом развел их в стороны. - Не могу поверить, что в стране красной икры кому-то ее не хватает. Кстати, - добавил он, - почему на улице, при входе в ваш, то есть в наш шикарный ресторан стоит памятник Пелевину? Он, насколько я помню, родоначальник черной, а не красной икры.
  
   Бен Вейт и Чарли Принц почесали затылки, и промолчали.
   Но Борис Бер уперся, действительно, как Слепой Ирландец.
   - Я не услышал ответа.
   - Просто мы надеемся, что когда-нибудь будем продавать и черную, а не только красную икру.
   - Он отражает наше стремление к совершенству, - добавил Чарли.
   Борис только хмыкнул. Макс напомнил соплеменнику об их с Мэри существовании.
   - Так как же с ценами на хлеб? - спросил он.
   - Мы разве хлеб здесь выращиваем? - спросил Бер. - Или собираемся выращивать?
   - Нет, нет, как запретил Никита Сергеевич Хрущев, так и не выращиваем. Как, впрочем, и куку.
   - Я уж испугался, что сюда наедут новоселы с песнями. Типа:
  
   - Руки зябнут, ноги зябнут. Не пора ли нам дерябнуть?
   Наконец, Борис Бер, он же Слепой Ирландец, понял, что Мэри не может больше вести икорный бизнес из-за повышающихся, и повышающихся цен на красную икру.
   - С какой стати они повышаются? - пожал плечами Борис. - Я не понимаю. Колитесь ребята! - Он выложил на стол Кольт сорок пятого калибра, подаренный ему еще Шварценеггером в бытность его губернатором Калифорнии. Не знал парень, что недолго ему осталось губернаторствовать, наган бы ему еще пригодился.
  
   - Какая-то подставная фирма, - начал Чарли, - скупает красную икру.
   - Что, Камазами? - решил уточнить Борис Бер.
   - Кораблями, - ответили ребята.
   - Надеюсь, вы сами не в доле с теми, кто занимается этим беспределом?
   - Нет, нет и нет. Мы только взяли небольшой откат. Ну, только чтобы не мешать.
   - Деньги на стол! - заорал Ирландец, как будто был не культурным Слепым Ирландцем, а каким-то Наполеоном или Чарли Зубочисткой.
   Ребята быстро втащили дипломат, набитый валютой. Два миллиона долларов. Немного.
  
   - Здесь все? - спросил Борис, и внимательно поглядел обоим концессионерам в глаза.
   - Все, - ответил первый.
   - Честно, все, - сказал Бен Вейт.
   - Теперь колитесь, зачем нужна этому подставному лицу красная в таком количестве. Только не вздумайте врать, что не в курсе, - добавил он, и покрутил кольт на пальце.
   - Он берет ее для переработки.
   - Он? - вставила свое слово Мэрилин.
   - А что здесь непонятного? - спросил Чарли Принц. - Он, он и в Африке он.
   - Мне казалось, что это она, - сказала Мэри.
   - Может быть, это и она, а он только подставное лицо, - сказал Макс.
   Слепой Ирландец понял, что этот муж не лишен чувства логики.
   Далее, кто закупал черную икру для Ксе.
  
   Как известно, многие вирусологи, испытывали на себе свои изобретения только для того, чтобы быстрее запустить свою вакцину в производство. Конкуренты жали и с юга, и запада. Адам, как-то растерялся в этой жизни. Он доказал несколько теорем. Но никто не признавал его доказательств. Его спрашивали:
  
   - Вы доказали теорему математически или методологически? - Это было в Институте Академии Наук. Потом он попросил прочитать свою Теорему по Радио Свобода. И здесь его спросили:
   - Доказательство методологическое или математическое?
   - Вот здесь все написано, - и он передал вахтеру две папки, каждая сантиметра по четыре толщиной. Так-то все доказательство было в одной папке, но он разложил его в две, чтобы было понятней. Вахтер его принял, так как подумал, что все у этого парня уже схвачено. И еще потому, что сам был агентом НКВД, то есть был весьма любознательным человеком, хоть и на пенсии. Он надеялся на какое-то обострение ситуации.
  
   И, как опытный человек не ошибся. Не успел Адам дойти до выхода, как выбежал редактор, и объяснила, что это каким же надо быть человеком без стыда и без совести, чтобы подсовывать порядочным людям доказательства по пятьсот страниц. Он, конечно, знал, что нельзя писать больше восьми - десяти страниц - это сказали ему в журнале:
   - ЧП - районного масштаба. - Вроде тавтология. Такая же, как на бутылках с маслом. Написано, что:
   - Без холестерина. И это правда, потому что любое масло без холестерина. Но прочитав надпись, можно подумать, что только здесь есть масло без холестерина. Так и в литературе, можно подумать, что это эксклюзив:
  
   - ЧП - районного масштаба. - Но это как на бутылке с растительным маслом:
   - Вся литература - ЧП районного масштаба.
   Многие, конечно, замашут руками:
   - А них там разве иначе? Все доказательства одноэтажные. Взять хотя бы Агату Кристи. Да она почти молилась на свой коттедж! По крайней мере, относилась к нему очень уважительно. Как к какому-нибудь олигарху. И соответственно романы ее такие же.
  
   Так в этом все и дело. У них рассказ это роман, он маленький, но по своей сути уходит в мировое пространство. А здесь тоже почти также. Только наоборот:
   - Роман - это рассказ. Ибо Ничего, кроме своего района нам непонятно. А если непонятно, то и не надо лезть туда, где Макар телят не гонял.
   Рассказ не превращается в роман, потому что он не имеет второй половины. Просто даже не знает о ее существовании. У него нет полей. Полей, какие есть у Черного Квадрата Малевича. У рассказов Агаты Кристи есть поля. Поэтому - я заканчиваю - только здесь и существует:
  
   - ЧП - районного масштаба, как тавтология.
   В другом месте Адаму сказали по телефону, что они печатают только Кьеркегора, Сартра, Юнга и подобных им ребят. Хотя, я не понимаю, как они могли издавать Юнга, если его Красная Тетрадь находится в сейфе банка.
   - Вы, что, Адриан Прохоров? - спросил Адам.
   - Почему Адриан Прохоров? - спросил парень.
   - Потому что вы, как и он, приглашаете в гости приятных вам людей. Только забываете, что они покойники. Чтобы оживить эти произведения нужно знать шифр. И этот шифр весьма необычный. Он похож на сказку о живой и мертвой воде.
   В каком-то из этих трех случаев Адам сказал:
  
   - Я доказал эту Теорему не математически, и не методологически, я доказал ее на себе. - Кажется, это было у здания недалеко от Садового Кольца, у Метро Маяковская, где раньше был ресторан София. Он поднялся до крыши здания, на котором было написано:
  
   - Пятница 13-е. - Редактора и другие ведущие и культурные работники выбежали на резное крыльцо, и, задрав вверх головы, смотрели на доказательство Теоремы.
   - Спускайтесь! - кричали они в ужасе. Потом смеялись и добавляли: - Спускайтесь, мы все равно не верим.
   Он не стал к ним спускаться. Просто встал на крышу дома, и исчез на полях. Ведь на полях уже не видно человека, если он не знает шифра, если он не Пелевин и не Сорокин.
   Действительно, можно ли видеть написанное на полях, если считается нормальным, общепринятым выражение парня:
  
   - Я написал книгу, и поверьте, в ней нет ни капли вымысла. - И ему дали Орден. Или Премию. И это была книга о Толстом. О человеке-вымысле. Это однозначное признание Вымысла, Слова:
   - Нереальностью.
   Лучше бы этот парень занимался консервами из рыбных голов, а не Толстым.
  
   Таким образом, я думаю, всем становится понятным, что Адаму часто нечего было есть. За доказательство теорем здесь, к сожалению, не платят. Летом он работал в стройотрядах, а зимой... А зимой, вы не поверите, он жил на деньги своего друга. В этом нет ничего особенного. И это были даже не деньги, а бутерброды, которые воровал его друг. И это был совсем не обычный друг. И дело даже не в том, что он был невидимым. Для него пространство и время было по барабану. Как говорится, стукнул здесь, а слышно там. Его друг был ДД. Древний Дракон, вышедший за Адамом из Рая, чтобы помочь людям.
  
   Но, похоже, существовала еще недоказанная теорема о том, как это сделать. Они бешено сопротивлялись. Как берки. Чтобы показать его способности, скажу:
   - Он воровал не русские, а американские гамбургеры. И не у кого-нибудь, а у самого Билла. Не у Президента Билла, конечно, а у нашего, тоже любимого Билла Гейтса. Во-первых, этот человек и так занимается благотворительностью, а здесь ему помощь:
  
   - Мы сами берем то, что нам бы и так дали, если бы знали, что мы в этом нуждаемся.
   - Таким образом, теперь понятно, что для ДД было все равно, где взять бутерброды, в России, или в Америке. Как для Электрона для него естественно быть то здесь, то там, не обозначая при этом перемещения траекторией. Вся разница только в том, как обозначать нормальную еду:
  
   - Бутерброды, или гамбургеры. - Лишь бы они были качественные. Как будто бы приготовленные для самого Билла Гейтса. Или... или для русского Президента. Но там, кажется, был не первый, не второй, то есть не Билл Моники Левински, не Билл Гейтс, а - слово на букву Е - Билл. Если перевести на русский:
   - Гамбургеры сексуального Билла. Точнее, не так:
   - Гамбургеры... опять ошибся, начнем сначала:
   - Сексуальные гамбургеры Билла.
  
   И вот об этих гамбургерах Черного - а по-русски это все равно, что Сексуального, как когда-то доказал Владимир Познер, - Адам вспомнил, когда нанялся на работу к Ксе.
   Она, конечно, с ним раньше встречалась. Но никак не могла вспомнить:
   - Где?
   - А зачем, собственно, думать, кем он был, когда я с ним встречалась? - думала Ксе. - По определению ясно, что он не мог быть моим начальником. Хотя бы потому, что таких не существовало в природе.
   - Ты будешь моим управляющим по закупкам черной, - сказала Ксе Адаму. - Мы уезжаем на Сахалин.
   На Сахалин, так на Сахалин. Но на Сахалине Адам обнаружил, что черной здесь нельзя достать даже днем с огнем.
   - Почему закупки на таком низком уровне? - как-то хмуро спросила Ксе.
  
   - Ну... я не знаю, - немного неуверенно ответил Адам. - Надо подумать.
   - А чем же ты занимался до сих пор? - грозно спросила дама: - Неужели ни о чем не думал?
   Тут бы сказать этой леди полусвета, а может быть, даже и света, что черной здесь не производится. Но как-то не хотелось расстраивать девушку с легкоранимым характером. С другой стороны: не закупать же самому черную икру за границей у Саддама, тем более, что он умер раньше времени. Но главное не в этом:
   - Денег-то нет. - Он обратился к Элу - от слова Электрон, который обладает такими же возможностями, как Древний Дракон, только воровать не умеет.
  
   - Воровать черную в таких оптовых количествах я тоже не могу, - сказал Эл. - Это не гамбургеры. - Не для еды, я имею в виду, а оптовая международная торговля. Она, - он кивнул на дом, где заседала Ксе, - заключила контракты с Куршавелем, Давосом и еще сотней отелей и ресторанов Дальнего Зарубежья. Уже на подходе завершение заключения контракта с Гипермаркетами Америки. Тут должны скоро застучать колеса тысяч вагонов. Предполагается, что черная завоюет отсюда весь мир. Что тут скажешь, танцевать - так в Кремле, петь - так в Кремле, а продавать черную - так на весь мир. Эта дама с большим... большими связями.
   - С большими способностями, - поправил друга Адам.
  
   - Даю вам, Адам, еще три дня на завершение программы закупки черной, - сказала Ксе.
   - Иначе... иначе, я тебя просто съем.
   Адам хотел возразить, что, мол, съесть его не просто, можно сказать, что просто нельзя, ибо он - это он плюс невидимый ДД, всегда находящийся где-то недалеко слева сверху. Такого большого Адама не может съесть даже циркачка Ксе. Но все это лирика. Главное, это надо придумать, где достать Черную. Написать письмо Пелевину? Он сейчас где-то в Японии учится делать харакири. Да и времени мало. Надо самому решить эту теорему. И он решил.
  
   Он придумал, как делать натуральную черную краску из гамбургеров Черного Билли. Нет, самого Билла через мясорубку не пропускали, хотя Эл сначала и подал эту идею, но только как гипотезу.
  
   - Вкус должен быть... - Эл задумался, еще раз попробовал красную икру, покрашенную натуральной краской из - слово на букву е - это слово, кстати, было зачеркнуто, а поверху написано:
   - Сексуальных гамбургеров приготовленных в Хижине Дяди Тома. - Как обычно всё переврут до невозможности.
   - Вкус... специфический, - сказал Эл. И добавил: - Брать будут нарасхват.
   Таким образом, эти ребята скупили всю красную игру на Сахалине и его окрестностях. Они давали за красную любые деньги. Ведь красная икра по сравнению с черной практически ничего не стоила. К тому времени даже состоятельные более-менее люди покупали черную из палтуса. И они такую икру называли черной! Невероятно! Икру настоящую, икру осетровых рыб, уже забыли как называть. И вот управляющие Ксе нашли этот клад.
  
   - Эту Чашу Грааля Сибири. - И она была лучше той черной, которую пробовал когда-то давно легендарный Пеле, памятник которому стоит на Байкале.
  
   Во-первых, эту икру освятил русский Президент, так как выбрал - слово на букву е - пекарню черного Билла из всех забегаловок Америки, и, во-вторых, эта икра превосходила иракскую по специфичности вкуса и тибетские препараты по сексуальным возможностям. Теперь при регулярном ее потреблении можно было трахаться сколько угодно, и до самой смерти. Да и наступление самой смерти находилось уже под вопросом.
  
   Казалось, что вот-вот и некоторым ребятам из журнала Форбс придется потесниться в списке русских долларовых миллиардеров. Ксе-то было безразлично, сколько стоит красная, а вот чете Мерилингов высокие цены на красную встали поперек горла. Мало того, что у них прогорел обувной магазин на Тверской, мало того, что в Петербурге их не узнали на вокзале, теперь еще пролет и с икрой.
  
   Борис Бер заказал жареного кабана, и попросил принести интернет. Скоро он с помощью Эйно, которого всегда возил с собой разобрался, почему растут цены на красную. И... и решил дать бой Ксе и... и ее прихвостням.
   Далее:
   - Это ограбление! - кричит Бонни. Ей помогает Клайд.
  
   - Я ее вызвал, - сказал Бер. Он взял большую сигару От Фиделя, но курить не стал, потому что бросил по причине слабого, как у Вольтера здоровья. Он так и сказал ребятам, пришедшим его отравить. Это было в отеле Риц. Русские агенты Сид и Абель все-таки добрались до него. Агентов трудно было вычислить, они оба были двойные. Сид - американо-русским, а Абель русско-английским. В последний момент перед встречей Борис узнал, что его хотят отравить. Но не радиоактивным ураном, не радиоактивным молибденом, а просто дымом дорогой сигары.
  
   - Хорошо, что меня не заставили врезаться в столб, как леди Диану, - сказал, обрадовавшись, Борис. Теперь он знал, что делать.
   Двойные агенты сели за стол отеля Риц. Борис посмотрел на предложенную ему слева кубинскую сигару, а справа... а справа появилась зажигалка.
   - Я никогда не работал первым секретарем обкома, поэтому запах огня от зажигалки не отбивает у меня охоты курить даже после отличного отпуска, проведенного на Давосе. Спасибо, - сказал он левому, и взял сигару. - Спасибо, - сказал он правому, но прикуривать не стал.
  
   - Не бойтесь, - сказал Сид, удерживая огонь, - это не огонь от русской ракеты, только что запущенной на Марс.
  
   - Он не опасен, нет? - спросил Бер, глядя прямо в глаза шпиону. - Это не огонь, зажженный искусственной радиацией Фредерика Жолио Кюри? Нет? Вы не носите в вашем левом кармане тяжелую воду? Хорошо. Вы мне подходите. Я заплачу вам... нет, не вдвое, и даже не втрое. Вы получите столько, сколько получает рекордсмен, попадающий в книгу рекордов Гиннеса. Чтобы вам было понятнее, вы получите миллион долларов.
   - Каждому? - решил уточнить Абель.
   - Конечно.
   - Мы согласны, - сказал Сид. Только лучше в фунтах стерлингов.
  
   - Да, я понимаю, - сказал Борис, - вы теперь должны будете защищать не только меня, но и себя от киллеров, которых пошлют за вами ваши бывшие работодатели. Вот каждому по именной банковской карте на миллион фунтов стерлингов в английском национальном банке. Это на случай, чтобы вы не потеряли ваши миллионы в какой-нибудь русской пирамиде. А русских здесь, как вы догадываетесь, больше, чем в заснеженной Сибири. Кстати, на днях мы туда выезжаем по важному делу.
   - У вас бизнес в Сибири? - удивился Сид.
   - У меня бизнес и в Ираке, - сказал Борис. - Я не боюсь террористов.
  
   - Здорово! - воскликнул Абель. И добавил: - А почему?
   - Так у меня же есть вы. Агенты на миллион.
   - Но ведь вы могли закурить эту великолепную сигару, и умереть в страшных муках, - сказал Абель.
   - Нет.
   - Я бросил курить, - сказал Борис.
   - Не может быть, - сказал Сид, - у нас есть совершенно точная информация, что вы любите курить кубинские сигары. - И добавил: - Когда вы бросили курить?
   - Вот, только что бросил. Я, наконец, понял, что это действительно опасно для жизни. До сих пор не верил. Честно.
   И они поехали в Сибирь. Фигурально поехали, не на самом деле, не на даблмобиле. Они полетели на личном самолете Бера.
   - Я, например, вообще не знаю, что это за даблмобиль, - сказал миллиардер.
  
   После многочасовых переговоров по интернету, Ксе решила поехать в Финский Парк - так называлась резиденция Слепого Ирландца в тайге.
   - Парк называется, - сказала она, въезжая в ворота Шато. - Шато, - опять фыркнула она.
   - Но ведь так и было написано на воротах:
   - Шато Финский Парк, - сказал Адам. Он сидел справа, а Ксе вела тачку. Это был не Порше последней модели за шестьсот тысяч баксов. Это был классический Роллс-Ройс - мечта ее безмятежной юности.
  
   Купить Роллс-Ройс можно было, конечно. Хотя для ее папы Сократа это могло обернуться лишними неприятностями. Можно. Не велика птица этот Роллс-Ройс. Это вам не гостиница с конюшней, псарней и овчарней, как у соседа. Важно было самой заработать эту тачку, несмотря на настойчивые просьбы некоторых купить двухцветный Дабл на воздушной подушке. Его еще не выпускали, но по знакомству можно было взять с небольшой переплатой. А это получалось как за Порше последней модели:
  
   - Шестьсот тысяч зеленых. - Выговорить даже сложно. Зато не только без рычага скоростей, но и почти без колес. Они убирались, когда включалась воздушная подушка.
   - Идет мягко, - было написано в рекламном слогане.
  
   Кстати, какой слоган был на ее никелированных цистернах с икрой? На них написано:
   - Смерть, сама смерть уже стоит перед вопросом:
   - Быть или не быть.
   - Разумеется, это относится только к тем, кто ест нашу секс-черную.
   Это было написано на половине вагонов. На второй половине приставка начиналась не с буквы:
   - Секс, а с буквы:
   - Ё.
   - Первая надпись предназначалась для русских, чтобы воспитать из них, наконец, культурных людей, а вторая для американцев, чтобы они, наконец, поняли, что значит русский дух. Не дух, а:
  
   - Вкус, - я хотел сказать.
   Итак, Ксе мечтала купить Свой Роллс Ройс. Она хотела написать роман, потому что думала:
   - Только писательницы ездят на Роллс Ройсах. - Она думала, что такие тачки им просто выдают. Как, например, Агате Кристи. Но писать она не умела, так как на это практически не было никакого времени. Дама пробовала заставить Адама писать за нее романы.
   - Почему я должен писать за тебя? - логично спросил Адам.
  
   - Потому что так все делают.
   - Извините, мэм, я не шоумен, я физик-теоретик.
   Далее, они выходят из Роллс Ройса, заработанного на первых поставках черной, и идут по освещенной аллее в зал, где сидят на этот момент: Борис Бер, Ад, Уп - они же: Слепой Ирландец, Чарли Принц и Бен Вейт. А также: Бонни и Клайд, арестованные за воровство красной - это в одном углу, а в другом Абель и Сид за чашками с виски и красной икрой. Посредине их стола качался большой белый батон хлеба.
  
   - Как при штурме пляжа Омаха, - сказал Сид.
   - Как после штурма пляжа Омаха, - поправил напарника Абель.
   Ксе и Адам вошли. Они еще не успели сесть, как Бер спросил:
   - Чай, кофе, квас?
   - Пиво, - сказал Адам, а леди добавила:
   - Только пиво. И обязательно с черной икрой. Я, знаете ли, очень люблю черную.
   Борис очень хотел передразнить высокопоставленную даму. Он хотел тут же сказать:
   - А я очень люблю золото. Однако не прошу тут же подать мне кусок граммов на восемьсот пятьдесят, чтобы сожрать его тут же. - Он сказал:
  
   - По упаковке Баварского и по большой банке красной икры каждому! - выкрикнул он в сторону кухни.
   - Простите, сэр, - слегка ухмыльнулась Ксе, - но я не ем красной икры. Люблю исключительно черную.
   - Извините, леди, но у нас нет черной, - вмешался в разговор Бен Вейт.
   - Нет, и никогда не было, - поддержал напарника. Чарли Принц. - У нас с этим строго, - добавил он.
   - Ребята не совсем понимают по-русски, - сказал Борис. - Раньше у нас тоже была черная. Теперь, - он тяжело вздохнул, - она куда-то делась. И вот сейчас мы должны решить: куда?
  
   - Хватит врать, - просто сказала Ксе, - я не брала вашей черной. У меня своя. - И с этими словами она попросила Адама вынуть из ее сумочки и поставить на стол двухкилограммовую банку. Разумеется самой черной икры. Благородный серый отлив на ней, конечно, был. Ну, как у белуги.
  
   - Друзья мои, - начала, наконец, Ксе переговоры. Она выпила одну бутылку пива, а вторую попросила Адама открыть. - Я хочу начать с того, что да, мы делаем нашу черную из вашей красной. Так вы должны только радоваться, что мы помогаем вам делать наш бизнес. Ваш тоже.
   Далее, шантаж Бориса рассказать всему миру, из чего делается черная икра Ксе. Предложение купить противоядие.
  
   - Вы подняли цены выше крыши, - сказала Мэри. - Нет, вы понимаете, что я говорю? Даже наша крыша, - она показала на Бориса Бера, остановила взгляд на Чарли, потом на Бене, но даже не кивнула в сторону Бена и Чарли, - не в состоянии справится с вами, точнее с вашим беспределом. Вы ведете себя, как завоевали. Вам нет дела до людей, которые занимаются бизнесом здесь до вас.
   Ксе как раз сделала глоток пива, поэтому не успела ничего возразить. Поэтому заговорил Борис.
  
   - Мы знаем ваш неуступчивый характер, - начал он, - ваши связи, - он внимательно посмотрел на Адама, вздохнул, и продолжал:
   - Мы заранее разработали программу дискредитации вашего секс-икорного черного бизнеса, потому что знаем на уговоры вы просто так не поддадитесь.
   - Назовем эту программу Яд, что значит: черная это вайт, - сказал Уп.
   - Но у нас есть и противоядие, - добавил Ад. - Анти-Яд, что будет значить: блэк.
   - И да: - добавил Борис Бер, - программа уже запущена в интернет.
   - Компания против меня, значит, уже не просто на старте, она уже бежит? - правильно я поняла?
   - Да.
   - Тогда я не понимаю, о чем нам говорить! - И она попросила Адама открыть:
  
   - Еще одну бутылочку. - Она посмотрела на Мэри. Я не сказал, что на этот момент здесь была чета Мэрилингов. Вероятно, они просто выходили из зала. Она сказала: - Что представляет из себя яд?
   - Мы не можем ответить на этот вопрос сейчас, - сказал Чарли Принц.
   - Что значит, не можем ответить? - фыркнула Ксе. - Я веду переговоры, а не... впрочем, не важно. Говорите пароль, - обратилась дама к Борису Беру.
   - Пожалуйста. - Он повернул к ней ноутбук с большой диагональю. - Вон там смотрите.
   - Где?
  
   - Вот, - он перегнулся через стол. - Смотрите, написано, что вы превращаете нашу качественную красную икру в секс-черную с помощью - слово на е - гамбургеров черного - слово на е - Билла.
   - Мы просто используем новейшие... - начала Ксе., но этот парень перебил ее.
   - Да, да, я понимаю. Вы используете новейшие американские технологии.
  
   - Нет, мы используем русские технологии, - сказала Ксе, и демонстративно обняла Адама. - Это мой первый муж. - Она поцеловала Адама. - Просто я на некоторое время забыла о его существовании. Просто у меня было много дел, - серьезно сказала она. - Нет, точно, это мой первый муж. - Да. - И он изобрел этот прекрасный краситель.
   - Я вас понимаю, но программа ЯД запущена, - сказал Борис. - Посмотрите, закупки вашей секс-черной падают в Западной Европе.
   - Да мне по барабану, что ее перестали брать небольшие рестораны. Магазины! У меня в кармане договор на прямые поставки Норвежскому Правительству.
  
   - Посмотрите сюда, - сказал Борис, - посмотрите, посмотрите. - Они коснулись лбами.
   - Прекратите клеить меня. Тем более я замужем. Вы видите моего мужа?
   - Мне сейчас не до этого, - сказал Борис. Вы видите?
   - Что?
   - Норвежское правительство приостановило закупки вашей черной. Вы видите, что они пишут?
   - Что?
  
   - Прошу всех оставаться на своих местах!
   - Что это? - спросила Ксе, оглядываясь.
   Бонии и Клайд достали небольшие пистолеты, которые были спрятаны в потайных карманах.
   - Это ограбление! - крикнула Бонни.
   - Господи помилуй! - схватился за голову Борис Бер. - Где, мать вашу, наша охрана?
   - Здесь, - выбежал из-за поворота Сид. Надо сказать, что зал этого ресторана имел эллипсоидный изгиб, соответствующий кривой запуска корабля на Марс.
   - Почему вы не надели на этих воров наручники? Почему их не охраняли? - спросил Борис.
  
   - Ну, во-первых - если можно я начну со второго вопроса - мы охраняем вход.
   - От кого? - вы просто пьете там виски и смотрите боевики. А что насчет первого вопроса?
   - Нам никто не приказывал заковывать их в наручники. Мы думали, что их вот-вот расстреляют.
   - Ну, хорошо. Пока не убивайте их, - Борис показал на Клайда. - Надо их еще раз допросить.
   Сид двинулся вперед, но тут же был ранен в ногу. У Бонни дымился пистолет.
   - Я его убила, Клайд, - со слезами на глазах проговорила Бонни. Сид хотел вынуть свой Стечкин, но Клайд предупредил охранника:
  
   - Я прострелю вам вторую ногу! - крикнул он. - Положите пистолет на пол. Двиньте его ногой. - Клайд слез со стола и взял Стечкина Сида.
   - Я все сделал, что дальше, - сказал Сид.
   - Пусть твой напарник выйдет сюда и тоже сдаст оружие.
   - Сдай полицейский свой Глок Девятнадцать, - сказал Сид. - Абель, вы слышите меня.
   - Нет, я ничего сдавать не буду, - сказал из-за эллипса Абель.
   - Ты сдал уже всех, кого только можно, - пропищала Бонни. И добавила: - Сдавайся проклятый шпион!
  
   - Нет.
   - Тогда я убью его, - сказал Клайд.
   - Убивай. Мне-то что? Один я буду больше получать.
   Сид только покачал головой. Вот предатель.
   - Предатель, - сказал он.
   Послышалось молчание и звук проходящего через глотку Абеля виски. Вот такая была тишина.
   - Еще Бродский сказал, что он предатель, - сказал Бер.
  
   Ад и Уп - в общем-то, профессиональные киллеры - молча сопели. Они же работали под прикрытием. Вообще говоря, пистолеты здесь были у каждой собаки. И даже у кошек были очень большие когти. Такие же, как шпаги у Трех Мушкетеров. Тараканы были так себе - средней упитанности. Но никогда не обедали вместе с другими. Они выходили по ночам, молча, как покойники Адриана - древнерусское произношение Александра Пушкина я не могу выговорить, поэтому пишу с акцентом - Прохорова, садились за столы, чинно обедали, иногда перебрасываясь шутками из произведений Владимира Сорокина или Михаила Булгакова.
  
   - Ой, я съел - слово на букву п!
   - А я жопу!
   - Мама! Мне попалось говно.
   - Кажется, у этого поросенка была саркома легкого. - И они радостно смеялись. Они были здоровы, как быки, совершенно не боялись болезней, и у них были выделены специальные люди, следящие за своевременным уничтожением инсектицидных препаратов.
  
  
   ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
  
   Счастье Бориса. Любовь Онегина к Татьяне - способ подготовки к Концу Света.
   Вино в Кане Галилейской.
   Иосиф Бродский.
   Забегаловка для НКВД.
   Слова народные.
   По куплету всему свету вы раздайте песню эту.
   Сид и Абель применяют приемы Дзюдо.
   Перевод Бонни в кухарки.
   Джордж Вашингтон и Эстэ.
   Тетя - в лисьей, а Мотя в шкуре из кролика замерзают за дверью ресторана.
   Виртуальный шпионаж Джорджа Вашингтона. Сходство Тети со Стивеном Сигалом. Потому что евро нравится больше. Мы не в детском саду. Здесь, как будто медом намазано. Предбальник. Без знаний карты - нет науки географии. Лондонская, один. Со и Ла. Мы думали, здесь никого нет. В джазе только девушки Три. Немой Жи. Оператор Машина из Гола. Почему Россия вне закона благотворительности.
   Псевдоним Пабло Пикассо. Ломонофофе. Не создавать образа. Кашу маслом не испортишь. Три шестерки - образ.
  
  
   - Бонни, собери у них деньги и пистолеты, - сказал Клайд. Он попеременно наводил ствол на каждого сидящего за столом.
   Когда очередь дошла до Бориса, деньги уже собирал Клайд. Он сменил Бонни, которая очень устала.
   - Какие тяжелые люди, - говорила она. - Очень не хотят расставаться со своими бабками. Ведь нажили ж не честными путями. А еще нас обвиняли в воровстве красной. Это же чушь. Чушь и бред. Да кто будет возить за собой Камаз на пять тонн рыбы, чтобы добыть небольшой рюкзак икры? Какой дурак придумал такой закон?
   - Ты? - она остановилась перед Ади и навела ствол на его лоб.
  
   - Нет, мэм, - ответил тот. И добавил: - Меня же выгнали из партии. Я не мог повлиять на принятие такого закона.
   - А может быть ты? - она перешла к Упи. - Ты опять с нами?
   - Я всегда с вами, - ответил контрразведчик.
   - Что у тебя там? - спросил Клайд у Бориса. Теперь уже он собирал бабло.
   - Это мое счастье, - ответил Борис. Он приоткрыл желтый дипломат. Желтый зигзаг, такой же, как молния, только медленная, начал струиться из кейса.
   - Что там? - спросил Клайд. Бер молчал и смотрел внутрь чемоданчика. Но не как завороженный, а просто наслаждался. Как будто бы перед ним была картина Ван Гога Подсолнухи. Это был рассказ о том, что это он сам и написал ее. Он - Ван Гог.
   - Я... - начал Борис Бер, но не закончил, так как в дверь ресторана постучали.
  
   - Эй, там, на баке! - крикнул Адам, - передайте, что на нашем корабле мест нет.
   - Тише ты, - Ксе дернула друга за рукав.
   - А что? - удивленно посмотрел на нее Адам.
   - Тебе больше всех надо? Пусть они сами разбираются со своим кабаком.
   - Разве?
   - Что - разве? - не поняла Ксе.
   - Я думал, что в конце переговоров он будет нашим. Нет?
   Ксе раскрыла рот и несколько секунд не закрывала его.
   - Ты мыслишь перспективно, - наконец сказала она. - Я думала, ты разбираешься только в физике.
  
   - Кстати, ты знаешь, перспектива это ошибка, - сказал Адам. - Дело в том, что многие проблемы возникают из-за того, что на нас давит перспектива. Если считать, что... я хотел сказать, если удастся каждый день считать новым временем, можно избавиться от перспективы. Думаю, это удалось египтянам. Нужно, чтобы каждый день был и свой, и чужой. Как:
   - Татьяна Онегину. - Только тогда он прекрасен.
   - И что же будет? - спросила Ксе.
   - Что будет?
   - Пожалуйста, не отвечай мне вопросом на вопрос.
  
   - Что будет? - опять повторил Адам, - Будет Конец Света. А любовь Онегина к Татьяне есть способ подготовки к нему. Тогда этот конец вы уже точно не пропустите.
   - Послушай, мы близки к этому. Я ведь знала тебя раньше, но мы вынуждены были расстаться. А теперь я снова тебя люблю.
   - К сожалениюю, я пока этого не помню. Я не вижу этого тоннеля.
   - Какого тоннеля?
   - Тоннеля, связывающего прошлое и будущее. А если мы в будущем, то прошлое и настоящее. Именно это увидел Евгений Онегин:
  
   - Он увидел своё чужое. Временной тоннель соединил два времени. Думаю, он мог бы заменить формулу воды на формулу спирта. Как Иисус Христос. Отнес бы в прошлое воду, которую в данном случае можно назвать:
   - Мертвой водой. - Добавил бы сахар, дрожжи, и получил самогонку. Ну, это виски, которое пили охранники этого ресторана, и проспали таким образом нападение икорных террористов. Самогонка - это именно то дорогое вино, которое подавали на свадьбе в Кане Галилейской. И это стало возможным потому, что в поверхностях высоких степеней образовались дыры. Увидев, что тоннель уже существует, что он уже появился, Мать Его, сказала Ему:
  
   - Давай, Ты уже можешь показать Себя.
   - И Иисус совершил это чудо? - спросила Ксе.
   - Да, Мать Его показала Ему тоннель, соединяющий времена, и Он начал Свой путь. И все чудеса свои совершал Он с помощью этого тоннеля, позволяющего соединить два времени.
  
   - Пустите! У нас есть деньги! - заорали благим матом за дверью.
   Бонни и Клайд переглянулись.
   - Прости, - Адам потянул Ксе за рукав, - я сказал тебе, что самогонка - это и есть то, что называют:
   - Живой водой?
   - Нет.
   - Нет?
   - Нет.
   - Ну, вот, теперь ты знаешь.
   Бонни и Клайд приказали Беру движением ствола Беретты Сида, дать команду Абелю.
   - Пусть он впустит непрошенных гостей.
   - Впустить? - спросил Борис на всякий случай.
   - Нам, в общем-то, все равно, - сказала сурово Бонни. И добавила: - Можете, если хотите, пристрелить их.
   Кто бы это мог быть?
  
   - Кто бы это мог быть? - спросила Мэри Макса.
   - Представления не имею. Может быть, эти, как их?.. дикие звери?
   - Не думаю, - сказала Мэри, - скорее всего это артисты, артисты, колесящие по просторам нашей родины.
   - Да, - согласился Макс. И добавил: - Наверное, заблудились.
   - Руки зябнут, ноги зябнут. Не пора ли нам дерябнуть?! - Можно сказать, не заорал, а залаял кто-то за шикарными дверьми ресторана.
  
   - Это пароль, что ли такой? - спросил Абель Бориса.
   - Открывай, - сказал добрый Борис. Он хотел как-то разрядить обстановку. - Там кто-то замерзает. Здесь сейчас стоят настоящие сибирские морозы. А я, кстати сказать, должен когда-то же начать заниматься благотворительностью, как Билл. Я имею в виду, как Билл Гейтс.
   - Я боюсь, - сказал Абель. - Мне кажется, там какое-то дикое животное.
  
   - Ты хоть соображаешь, что ты говоришь? - спросил Бер Абеля. - Ты понимаешь, что было бы если бы на твоем месте был Доктор Зорге? - И не дожидаясь ответа растерявшегося Абеля, добавил: - Он бы не рассуждал, не переливал слова из пустого в порожнее, а встал бы, вынул Кольт сорок пятого калибра - такой как у тебя - и спокойно открыл дверь. Чего бояться?
   - Извините, но я сдал оружие, - сказал Абель.
   - Кому? - не понял великий бизнесмен.
   - Ну, им, - он кивнул в сторону Бонни и Клайда, уже расположившихся посредине эллипсоидного изгиба, чтобы иметь возможность наблюдать за обоими концами большого - мест на четыреста - ресторана.
   - Когда ты только успел? - разочарованно сказал Борис.
   - Ну, так сказали же:
  
   - Чтобы не было никаких эксцессов, - ответил Абель. - Я сдал.
   - Кому? - нетерпеливо затопал ногами Бер.
   - Ему. - И Абель показал на Адама.
   - Ему?! - раскрыл рот Борис Бер. - А ему-то зачем?
   - А кому? Им, что ли? - Абель показал в сторону Бонни и Клайда.
   - Фантастика просто, - проговорил Борис и схватился... нет, не схватился - для этого был еще не подходящий момент - а просто обнял свою седую голову руками. - Ты хоть понимаешь, что мы с этими ребятами ведем здесь переговоры? - И не дожидаясь очевидного ответа, добавил:
  
   - Они положат нас, как домашних кроликов в случае невыгодного для них исхода переговоров. Ты об этом подумал?
   - Простите, сэр, за кого вы меня принимаете? За вашего партнера по бизнесу? Я не понимаю, почему я должен думать? Я вас просто охраняю.
   - И для этого вы отдали свой наган в руки моих конкурентов?
   В дверь опять постучали.
   - Как будто дикий зверь. Честное слово, - сказал Борис.
   Все размышляли. Тогда встал Адам, вынул Кольт, и открыл дверь.
   - Уф, - сказал парень, - я очень замерз. У вас пустой ресторан. - Почему же вы не открывали, черт вас побери? Но, как говорится, спасибо и на том. Все-таки когда-нибудь открыли.
  
   Он повесил на оленьи рога медвежью шубу, вздохнул облегченно, и спросил, куда ему пройти.
   - Куда? - улыбнулся парень. Улыбнулся так, как будто давно не сидел. Это был Иосиф Бродский.
   - Кто вы? - спросил Борис Бер.
   - Очевидно, это ссыльный, - сказал Бен Вейт.
   - Надо сдать его местному шерифу, - сказал Чарли Принц.
   - Кто ты, друг мой? - мягко спросил Бер. И добавил в сторону кухни:
  
   - Бастурма два раза! Вы любите маринованную говядину? Сочную, маленькими кусочками? Это... - Он не договорил, потому что гость попросил:
   - Рождественского гуся.
   Борис щелкнул пальцами:
   - Гуся. - И снова повернулся к гостю: - Так вы, значит...
   - А разве я не сказал?
   - Нет.
   - Иосиф Бродский.
   - Ни больше, ни меньше: Иосиф Бродский. Чем докажете?
  
   - Если гусь готов, я прочту вам рассказ.
   - Гусь еще не готов, рассказывайте пока.
   - Нет, я так не могу.
   - Только под гуся, - сказал Иосиф.
   - Какие все разборчивые, - сказал Бер. - Одна только под черную, другой только под рождественского гуся с красным вином и кофе с сигаретой. Правильно я говорю? Хорошо, гуся уже несут. Кофе и сигареты не забыли? Начинайте ваше доказательство. Я отойду на минуту.
   Борис подошел к Абелю и спросил:
   - У тебя же был Глок-19, правильно? Как же ты мог отдать Адаму кольт? Я чего-то не понимаю?
   - У меня было два пистолета, - тихо ответил Абель.
   - Отдай мне второй, так же тихо, - сказал Борис Бер.
   - Так я уже отдал его? - ответил Абель.
   - Кому?
  
   - Ей, - и он показал на Бонни.
   - Зачем? - с непонимающим видом спросил Борис.
   - Так просили же. Вы сами сказали, что лучше отдать.
   - Я?
   - Да.
   - Теперь я не удивляюсь тому, что Ми-6 превратилась в забегаловку для НКВД. Ужас. Тихий ужас. И больше никаких комментариев.
   Далее Бродский читает стихи. Подъезжают еще посетители.
  
   Ночь. Камера. Волчок
   хуярит прямо мне в зрачок.
   Прихлебывает чай дежурный.
   И сам себе кажусь я урной,
   куда судьба сгребает мусор,
   куда плюется каждый мусор.
  
   Колючей проволоки лира
   маячит позади сортира.
   Болото всасывает склон.
   И часовой на фоне неба
   вполне напоминает Феба.
   Куда забрел ты, Аполлон!
  
   Раздались аплодисменты.
   - Друзья мои, я не артист, - сказал Иосиф, вынул изо рта гуся - имеется в виду его часть - и поклонился. Потом опять сел, сделал глоток красного вина, отпил немного из чашечки с кофе, затянулся дымящейся сигаретой, и сказал, что сейчас продолжит.
   Ад сказал:
   - Может не надо?
   Уп сказал:
   - Может это и интересно, но только тем, кто там. Я имею в виду на зоне.
   - Действительно, мы-то здесь причем? - сказал Ад.
   Но Бродский продолжал:
  
   Ах, любезный пастушок,
   у меня от жизни шок, - поет она. Очень похоже на:
   - Скажи мне правду, атаман.
  
   Ах, любезная пастушка,
   у меня от жизни - юшка, - отвечает он приятным баритоном. Как Евгений Дятлов при исполнении песни:
   - Я услышал мелодию вальса и сюда заглянул на часок.
  
   Руки мерзнут. Ноги зябнуть.
   Не пора ли нам дерябнуть.
  
   Раздались усиленные аплодисменты, как на последнем концерте Мэрилин.
   Когда они стихли Ад произнес:
   - Не может быть. А Уп добавил:
   - Это не ваше.
   - Действительно, не надо выдавать за свои слова народные, - сказал Ад.
  
   Иосиф отложил гуся, отодвинул чашку кофе, Затянулся сигаретой, и продолжал:
  
   Ох, любезный мой красавчик,
   у меня с собой мерзавчик.
   Ах, любезная пастушка,
   у меня с собой косушка.
   Славно выпить на природе,
   где не встретишь бюст Володи.
  
   До свиданья, девки-козы,
   возвращайтесь-ка в колхозы.
   До свидания, буренки,
   дайте мне побыть в сторонке.
   Хорошо принять лекарства
   от судьбы и государства.
  
   - Здесь есть телефон?
   - Мы должны оповестить начальника лагеря о побеге.
   - Какой лагерь? Он бежал с вольного поселения.
   - Хвать болтать! - сказал Макс. - Давайте еще развлечемся.
   - Ты-то чего лезешь на рожон? - Мэри толкнула мужа локтем в бок.
   - Просто я хочу понять, могу ли и я так.
   Иосиф Бродский положил гуся, выпил кофе, затянулся и продолжал:
   Мы уходим в глушь лесную. - Пропела она, как арию из оперетты Сивильский Цирюльник.
   Брошу книжку записную.
   Удаляемся от света.
   Не увижу сельсовета, - спел он как Владимир Высоцкий:
   - Я тогда по полю вдоль реки.
   Что мы скажем честным людям?
   Что мы с ними жить не будем!
  
   - Раздались бурные аплодисменты, как на концерте Мерилин Монро десять лет назад, когда ее муж еще учился в школе.
  
   С государством щей не сваришь,
   Если сваришь - отберет.
   Но чем дальше в лес, товарищ,
   тем, товарищ, больше в рот.
   Ни иконы, ни Бердяев,
   ни журнал За рубежом
   не спасут от негодяев,
   пьющих нехотя боржом.
   Глянь, стремленье к перемене
   вредно даже Ильичу.
   Бросить все к едрене фене -
   вот, что русским по плечу.
   Власти нету в чистом виде.
   Фараону без раба
   и тем паче - пирамиде
   неизбежная труба.
   Приглядись, товарищ, к лесу!
   И особенно к листве.
   Не чета КПССу,
   листья вечно в большинстве!
   В чем спасенье для России?
   Повернуть к начальству жэ.
   Волки, мишки и косые
   это сделали уже.
   Мысль нагнать четвероногих
   нам, имеющим лишь две,
   привлекательнее многих
   мыслей в русской голове.
   Бросим должность, бросим званья,
   лицемерить и дрожать.
   Не пора ль венцу созданья
   ламы теплые пожать?
  
   Бурные, продолжительные аплодисменты, как на концерте Мэрилин Монро двадцать лет назад, когда ее муж еще ходил в детский сад. Она сказала:
   - По куплету всему свету вы раздайте песню эту.
  
   - Я могу еще прочесть про рождественского гуся, - сказал Иосиф и под шумок успел спеть:
  
   - Спи, рождественский гусь,
   - Засыпай поскорей.
   - Сновидений не трусь
   - между двух батарей,
   - между яблок и слив
   - два крыла расстелив,
   - головой в сельдерей.
  
   Многие могли только открыть рты, как будто увидели в своей спальне картину Пабло Пикассо. Подлинник.
   Опять послышался стук в дверь.
   - К оружию, братья! - крикнул Абель.
   - Он сошел с ума, - подумал Борис Бер. - Ему бы в родную Москву, в свою бильярдную. Там бы он отошел от этой сумасшедшей службы.
   Сид встал из-за стола и двинулся к двери. Но Абель преградил ему путь к цели.
   - Я тебя не пущу, - сказал разведчик.
   - Я таких, как ты съедал на обед, - сказал Сид. И добавил: - Я ведь контрразведчик.
  
   Абель промолчал. Он взял своего напарника за рукав пиджака от Версачи, и провел переднюю подсечку. В падении. Два стола собрались с кучу, третий встал на них. Но ни одни из них не разбился. А то бывает в кафе надо переставить столы, чтобы был один для свадьбы, а не получается: крышки отваливаются. Кто только их делает. Здесь столы были из английского дуба. Очень прочный дуб. Даже Айвенго не смог разбить его, чтобы прорваться к своей невесте.
  
   Борис, тем не менее, теперь уже натурально схватился за голову. Он попытался урезонить ребят. Но получил локтем в зубы. Хорошо, что все они были вставные. Он побежал на кухню, держась за челюсть. Хорошо, что есть такие зубы, которые можно заменять выборочно. Новые технологии. Раньше бы я в такое не поверил. Смотрю, а великий бизнесмен уже опять выбежал в зал с целыми зубами. Так пощелкал для пробы несколько раз, и... нет, он не побежал опять разнимать своих ребят, а сел за стол напротив Мэри и Макса.
   - Пересядьте на свое место, - сказала Ксе.
  
   - Зачем?
   - Продолжим переговоры, - ответила она.
   - Тут такое творится, - сказал Бер, - ничего не получится.
   - Что значит: не получится? К тому же, это так и будет продолжаться. Это же кабак, - сказала леди. И добавила:
   - Я была в Корее, там люди не моются. И что вы думаете, теперь там построили бани? Нет! А зачем? Мыла-то все равно нет.
   - Да, - сказал Борис Бер, - я слышал вашу песню. Вы хорошо передали запах немытых тел.
   - Я не пою, - сказала Ксе.
   - Да? Значит, я что-то перепутал.
  
   - Может, вы ясновидец? Вполне возможно я скоро запою. А что мне остается делать, - добавила она, - вы собрались меня разорить. Кстати, я вам сказала:
   - Пересядьте на свое место. Продолжим переговоры.
   - Зачем? - повторил Бер.
   - Необходимо включить Антидот.
   - Включайте, - сказал Слепой Ирландец, и пересел на свое место напротив Ксе. Теперь он снова был Слепым Ирландцем. Не дождавшись ответа Ксе, он сказал:
   - Пятьдесят.
   - И ключ от квартиры, где деньги лежат, - ответила дама. - Вы хоть знаете, с кем связались? Вас отвезут в Тунис, и отдадут террористам во время захвата власти. - И добавила:
  
   - Ладно, три процента. И это с учетом, что вы организуете мне договор на поставки Королевскому Двору в Англии.
   Борис не успел ответить. Сид упал на спину, и подставил кроссовку от Адидас под падающее на него тело Абеля. Далее нога быстро выпрямляется, и Абель поднимается вверх, делая стойку на голове. При этом голова его не касается пола. Разведчик просто летит, и повисает в воздухе, как лампочка. Он падает к ногам Иосифа Бродского, который как раз сидел один за столом на противоположной стороне.
  
   Сид уже почти открыл дверь, когда Абель поднялся, схватил его сзади за плечи, и сделал захват на удушение. А это потому, что надо было проводить болевой до конца. До конца! И ломать, ломать ему руку ко всем чертям. Сид пытался сбить его локтем. Нет.
   - Надо достать ему ногу, и рвануть за пятку. Нагибайся, нагибайся. - Это уже кричит Клайд. Он так увлекся, что совсем забыл про пистолет, который оставил на столе. Хорошо, что Бонни за ним смотрит. Но вот и она повернулась, и кричит:
  
   - Кто ставит на великана Сида? Я между прочим, ставлю на Абеля. Пятьсот баксов! Кто мне ответит? Неужели здесь нет смелых ребят? Может быть, какая-нибудь девушка ответит мне? Ксе, ты больше всех - слово на букву е, но с Вы в начале. Может быть, ты ответишь мне?
   - Хорошо, - сказала Ксе, не поворачиваясь. - Миллион. Я ставлю миллион, - добавила она.
   Бонни сначала неудачно упала со стула, и теперь в нелепой позе стояла на полу. Не как раб, который смотрит на своего плантатора перед началом восстания, не как поверженный Робеспьер смотрит на возвышающегося Наполеона, а как Спартак, заметивший среди проституток Виргинию.
   - И на меньшее вы не согласны?
  
   - Нет, - резко ответила Ксе.
   - Клайд! - крикнула Бонни, - прекрати болеть бесплатно. Займи у кого-нибудь миллион. У этих ребят, наверняка нет с собой наличных. Не ограбим, хоть выиграем.
   - Миллион деревянных, или в баксах? - спросил Клайд и открыл рот. Хотя надо было сделать наоборот. Но он всегда делал именно так. Сначала думать, а потом рот открывать от удивления. Имея в виду:
   - Ну и Пушкин, ну и сукин сын, - надо же до чего додумался.
   - В евро, - сказала Бонни. И добавила: - А знаешь, почему в евро?
   - Нет.
   - Евро мне больше нравится.
  
   - И мне, - сказал Клайд. - Европа это серьезно. Лондон, Гамлет, Спартак. А в Америке? Ну кто там? Вашингтон? Ну ведь он же был двойным агентом.
   - На кого, он еще шпионил? Я в своих разоблачениях известных людей так до него и не дошла. Перевел меня этот Гайдар из телевизионных критиков в кухарки. Но не читал этот командарм Ле-Нина, не знал недоделанный реформатор, что кухарки - это именно те люди, которые и управляют телевидением.
   - На самого себя, - сказал Клайд. - И продолжил свою мысль, пока крики за дверью не стали громче. - Он, как кварк:
  
   - По понедельникам, средам и пятницам работал на своих, а по вторникам, четвергам и субботам на плантаторов. Чтобы узнать их намерения. Правда, во втором случае он делал это виртуально. Прилетит на юг, увидят его плантаторы и бежать. Все в ужасе. Ведь тогда думали, что только Ле-Нин умеет летать. А тут какой-то янки. Но Вашингтон, несмотря на это недоразумение, обязательно ловил какого-нибудь знатного плантатора, и тот без пыток, просто от страха, выкладывал Вашингтону все планы южан. Джордж Вашингтон, никто не спорит, имел целую армию осведомителей, но что в них толку. Эстэ тоже имел такую армию. Но если осведомители сообщают разные сведения, как решить, кто прав? Но и это еще полбеды. Труднее, когда сообщается то, что ему не надо! Вот тут, как поступить? Дилемма. Гораздо проще увидеть все своими глазами. Но, правда, для этого надо уметь летать.
  
   - Милый, а что этот Вашингтон делал в воскресенье, отдыхал?
   - Анализировал результаты четных и нечетных дней.
   И Клайд пошел за деньгами. Пока он собирал среди посетителей ресторана миллион евро, за дверью замерзали люди. Это были Тетя и Мотя. Одна в лисьей шкуре, другая в шкурах из кролика. Многие думают, что логичнее было бы ходить в шкурах из белки. Тайга все-таки. Но ведь мы живем не в век охотников-собирателей. Это тогда можно было бить хошь мамонта, хошь дракона. Хошь золото собирай, хошь брильянты. Сейчас это доступно лишь секретарям и руководителям администраций. Только они теперь имеют право наказывать крокодилов, съевших нескольких негров в соседней Африке. А собирать можно только грибы да ягоды. Но отнюдь не сведения о противнике. Следовательно:
  
  
   - И в тайге для еды и шкур принято выращивать кроликов. Несколько граммов веса и несколько сантиметров шкур. Как заметил Андрей Миронов:
   - Кролик - это русская шиншилла.
   Наших прекрасных дам здесь естественно раздели. С одной сняли манто из шиншиллы, с другой, естественно, норковое. Ну, естественно, дали им шкуры лисы и кроликов, за которыми она залезла. Здесь холодно, замерзнуть можно. Надо помогать людям.
   - Там висит табличка:
   - Мест нет? - спросила Тетя.
   - Кажется, нет, - ответила Мотя, стуча зубами от холода.
   - Тогда почему они не открывают?
   - Откройте, люди добрые!
   Мотя стучит, Тетя руководит. Помогает ей, скандируя:
  
   - Откройте, сволочи, откройте, гады, откройте, откройте людоеды! Откройте, откройте, откройте! - Потом она добавила: - Почему-то нет даже швейцара. Как они здесь только живут.
   Мотя стучала в дверь пятками, и причитала:
   - Нам холодно! Мы хотим есть! Откройте! Откройте, сволочи! Откройте, люди добрые! Открывайте, наконец!
  
   - Мы скоро умрем, и вы никогда больше не узнаете о художниках, которые лают на людей, о... Впрочем, что бы сказали художники племени Сан, о такой картине? Человек на карачках в благородной Франции кусает за пятку мою Тетю? Она удивленно ругается. Что бы это могло значить? Отражение какой реальности? Видение художника импрессиониста? Один человек кусает другого за пятку. По понятиям прагматичной, но не логичной науки это сцена охоты. Но кто на кого здесь охотится? Тетя на художника, или художник на Тетю?
  
   Не думаю, что Тетя в тот момент была в трансе. Скорее наоборот, художник был в трансе, как шаман племени бушменов. Но с другой стороны можно предположить, что Тетя всегда находится в трансе. Как потомок одного знаменитого парня она вполне могла иметь такую способность. Думаю, ей надо поискать предков среди шаманов племени Сан. Как Жанна д-Арк эта леди не может определить длину своих волос, что говорит о том, что ее предки носили на голове перья. Может быть, это были жрецы племени Майя, которые сбрасывали людей вниз, предварительно вырвав у них ногти. Считалось, что человек, таким образом, становится ближе к потустороннему пространству. Тете пошли бы длинные, как у Стивена Сигала волосы. Волосы ниже плеч, у как париков Петра Первого. Возможно, предки ее жили уже тогда.
  
   Далее, Клайд находит чемоданчик с двумя миллионами долларов.
   - Это чей чемодан? Это чей чемодан? Я спрашиваю, чей это дипломат? - Клайд стоял перед желтым чемоданчиком, но не брал его, а настаивал, чтобы ему ответили на вопрос.
   Все молчали. Тогда Ксе придвинула его к себе ногой.
   - Мой, - сказала она.
   - Что в нем? - Клайд придвинул свою ногу в черном узком ботинке к кейсу. В нем были два миллиона долларов - откат, полученный демонами от Ксе за право скупать красную вагонами. Но она об этом не знала.
  
   - Я его возьму, - сказал Клайд. И добавил: - Можно отодвинуть ногу?
   Ксе попросила Адама открыть еще одну бутылочку.
   - Может быть, вы хотите пива с черной? - спросила она Клайда.
   - У меня есть деньги, - сказал Клайд, - и, следовательно, я сам могу купить себе и свой жене, - он посмотрел на Бонни, - пиво и черной икры. Пожалуйста, уберите ногу.
   - Нет. Это мой чемодан.
   - Хорошо, - сказал Клайд. - Тогда скажите, что в нем?
   Ксе взглянула на Бена Вейта и Чарли Принца. Но хоть не передавала им лично эти деньги, и даже не знала, кто такие эти удалые ребята, сказала:
  
   - Два миллиона долларов. - Она всегда думала, что обладает экстрасенсорными способностями, и сегодня решила применить их. И угадала. Первый раз в жизни.
   Клайд хотел открыть чемодан, но Ксе поставила на него ногу.
   - Сыграем перед игрой, - предложила она, - если там два миллиона - они останутся у меня, а если нет, то вы возьмете один, необходимый вашей жене, чтобы сделать ставку. - Это выгодное предложение. Подумайте.
  
   - Я согласен, - сказал Клайд, он открыл чемодан. Там были деньги. Два миллиона долларов. - Жаль, что я проиграл, - сказал он. И добавил: - Теперь я вынужден конфисковать половину этих денег.
   - Надо раньше было конфисковывать. Теперь нельзя. Мы сыграли по-честному, я выиграла. Тебе больше не повезет, если нарушишь договоренность.
   - Мы не в детском саду, - сказал Клайд. - Отдайте деньги.
   Ксе отодвинула чемодан под стол.
  
   А к ресторану прибывали, и прибывали люди.
   - Здесь, как будто медом намазано, - сказала Тетя.
   - Приезжают, как будто на бал к дьяволу, - поддержала подругу Мотя.
   - Это скорее не бал, а предбальник, - сказала Тетя. И добавила: - Здесь река есть?
   - Амур. Предбанник, ты говоришь?
   - Предбальник.
   - Это где живут три танкиста? Я что-то запуталась в географии в этой тайге.
   - Без знаний карты - нет науки географии.
   - Я слышала об этом много раз.
   - Это шабаш ведьм за рекой.
   - За рекой в тени деревьев? Как бы я хотела побывать сейчас в тени. Есть тень - значит кругом очень жарко. Лето, ах лето, лето звонкое, громче пой! Лето... я не понимаю, почему это тюремная песня?
   Наконец, прибывшие вылезли из заснеженного джипа.
   - Это Лондонская один? - крикнул первый. Точнее, первая дама в шиншилле.
  
   - Нет, это Третья Стрит, - ответила Тетя. - Совсем очумели. Везде им Лондон мерещится. - Но тут же от удивления открыла рот, когда прочитала надпись на заборе:
   - Лондонская один.
   Далее, прибыли Со и Ла в женских шубах из норки и шиншиллы, которые им продали грабители.
   - Эх, хвост, чешуя! - гаркнул он, пукнул, как будто стрелял из Магнума сорок пятого калибра, и потянулся, так, что крыса запищала, точнее, затрещала. Он присел пару раз и обратился к Тете: - Прошу прощенья, я вас не заметил.
  
   - Мы думали, здесь никого нет, - поддержал друга Ла. - Такой мороз, а вы стоите в открытой тайге. Почему не в кабаке?
   - Не пускают, - сказала Мотя.
   - Щас пустят, - сказал Со, и разбега ударил плечом в дубовую дверь кабака. Он упал, и с трудом поднялся. - Надо запретить делать такие двери, - сказал он, а друг поддержал его.
   - Мы в тайге, - сказал Ла, - зачем здесь двери? Я всегда думал, что в тайге все общее.
   - Действительно, - сказал Со, подползая. От боли в плече он пока не мог встать.
   - Вам не нужно вставать, - сказала заботливо Тетя.
   - Так вам больше идет, - добавила Мотя. Она была, что называется, режиссером.
   Здесь она собиралась снимать кино:
  
   - В Джазе только девушки Три. - Квентин Тарантино поручил ей снять ряд эпизодов в тайге, так как сам он из-за слабого здоровья пока что не хотел кормить комаров своей благородной кровью.
   - Вы снимаете кино? - спросил Сяо. - Что-то я не вижу оператора.
   - Скоро прибудет.
   - Мы тоже приехали сниматься в вино, - сказал Ляо.
   - Дайте, я подумаю, - сказала Тетя. - Вы, - она указала на Ляо, - гладиатор с сетью и трезубцем. А вы, - она подняла вверх руку, как в нацистском приветствии, с вытянутым вперед указательным пальцем, - не кто иной, как Спартак. Я правильно вас поняла.
  
   - Вы хорошие ребята, но перепутали место и время, - сказала Мотя, - мы не снимаем гладиаторов.
   - А кто вам нужен? - спросил Сяо, все еще потирая плечо.
   - Мы снимаем кино:
   - В джазе только девушки, - сказала Мотя, - нам нужны...
   - Это мы! - радостно воскликнул Со. - Я уж думал, мы вас не найдем.
   - Нет, нет, - покачала головой Мотя. - Мы снимаем не:
   - В джазе только девушки, а:
   - В джазе только девушке три. Вы понимаете? Три!
   - А что это значит? - спросил Ла.
   - А какая вам разница, что? Если вы не знаете, значит, вы ошиблись местом встречи.
   - Но мы уже здесь.
  
   - Да, и нам все равно, в каком фильме сниматься: в первом, во втором или в третьем.
   - Нет, нет и нет, - сказала Мотя, пристукивая валенками друг о друга. И добавила: - Место встречи изменить нельзя.
   - На самом деле, - сказала Тетя, - вы хоть это понимаете?
   - Ты понимаешь? - спросил Со.
   - Я не понимаю, - сказал Ла.
   - Я тоже. Мы бы сюда не приехали, если бы нас не вызывали, - обиженно добавил он.
   После слов Тети Со обиделся еще сильнее. Она сказала:
   - Может быть, вас вызывали лес валить?
  
   Ла тоже рассердился. Он сказал, что устроит режиссерам этого фильма Солнечный Магадан.
   - Его надо запретить, - сказал он.
   - Конечно. Это же парнуха, - добавил его товарищ. - Конечно, бабы играют мужиков, мужики баб. Я представляю, что это будет. Надо запретить. Я за, - добавил Со.
  
   - Вас кусают за пятку, и вы делаете на весь мир недоуменное лицо, как будто вам сказали:
   - Дважды два - пять.
   - Действительно, надо позвонить в Давос, где отдыхают наши министры, чтобы хорошенько подумали, нужен ли нам джаз, и особенно джаз три.
   - Отойдем в сторонку, - сказала Тетя.
   - Что? - не поняла Мотя.
   - Надо поговорить.
   - О чем? Я их не боюсь.
   - Не боишься, но все-таки надо принять меры. Всякое может быть.
   - Нет, у меня есть своя крыша, - заупрямилась Мотя. - Пошли они на - слово на букву х в незначительном смысле. Пусть коз пасут.
  
   - Я думаю, зря ты так, - сказала Тетя. - Я вспоминаю одного из них.
   - Кто он такой?
   - Кажется, он связан с немым Жи.
   - С немым Жи? Кто это?
   - Бывший заместитель бывшего парламента. Ну, неужели ты не помнишь, был такой парень до КС.
   - До КС? А что это?
   - Да ты что?! Не помнить, что такое КС - это знаешь ли, слишком.
   - Я замерзла, - сказала Мотя. - У тебя ничего выпить нет?
   - Блэк Джэк.
  
   - Пива нет?
   - Пива?! В тридцатиградусный мороз?
   - Я имела в виду горячего. Мне бы пива подогреть.
   - Это надо попасть в ресторан. Но, кажется, он не преступен. Как Брестская Крепость.
   - Послушайте, - обратилась Тетя к стоящим метрах в десяти-пятнадцати ребятам, - нам надо горячего пива. Вы можете принести?
   - Где мы его возьмем?
   - Там недалеко два финско-английских замка с уклоном в старонемецкий стиль. Ну, знаете, как у Макса Мэрилинга?
  
   - У Макса Мэрилинга? - удивился Сяо. - Так у него же двенадцать этажей: шесть сверху, шесть снизу, как в бункере у Хи. - И добавил: - К тому же существует секретный тринадцатый этаж. Где он находится - никто не знает.
   - Здесь этого не может быть, - сказал Ляо. И знаете почему? - И не дожидаясь ответа, добавил: - Здесь вечная мерзлота. И Хи, и Мэрилинги не смогут уйти далеко под землю.
   Со сходил за сто метров к трехэтажному коттеджу и принес ведро кипятка с восьмью бутылками пива внутри. Пиво было горячее вкусное, но Мотя не вытерпела и спросила:
  
   - Раков, или может быть, каких-нибудь креветок там не было?
   - Нет, - жестко ответил Со. - Только траханные гамбургеры Билла.
   - А что это такое? - спросила Тетя, делая маленький глоток, чтобы не обжечься. - Их едят после этого дела?
   - Думаю, что до.
   - Что до?
   - До этого дела, чтобы оно было.
   - Что было?
   - Если бы вы меня взяли сниматься в третьем Джазе, я бы показал вам не только то, что было, но и то, что будет, - сказал Со.
   - А ты такой гигант секса? - спросила Тетя.
   Так они мирно беседовали, пили горячее пиво, ели Биллгейтсовские гамбургеры, пока не прибыл оператор.
  
   - Да, это я, - сказал он, вылезая из красного Феррари. - Только из Гола. Имеется в виду, как говорят по-русски, Голливуд.
   - Голливуд - это что? - спросил в своей заносчивой манере Со.
   - Это, где снимается кино, - ответил Машина. - Вы, что же, до сих пор этого не знаете?
  
   - Знаем, - сказал Сяо. - Но и здесь снимается кино.
   Машина вынул большую кубинскую сигару, дыхнул дымом, от которого у обычных смертных сразу начинает кружиться голова от предвкушения успеха, и спросил:
   - А вы, вообще, кто?
   - Кто мы? - как-то удручающе спросил Со, вздохнул и добавил, что сам уже не знает, кто он и для чего сюда прикатил.
  
   - Давайте я вас сниму, - сказал Машина, который получил, как последний из родственников Пабло Пикассо, все его наследство. А это ни много, ни мало два миллиарда долларов, или десять миллиардов франков. Если перевести на любимые некоторыми эвро, то будет меньше, а английских фунтов стерлингов еще меньше. Думаю, это не все наследство Пабло Пикассо. Много денег ушло во Вьетнам. Первая русская наследница Пабло Пикассо очень много денег вбухала в эту страну. Ей, собственно, говорят:
  
   - Почему не в Россию? - И получают логичный ответ:
   - Слишком большой откат. - Ибо, как сказал еще один свободолюбивый Че:
   - У нас рынок, а не базар. - Да, здесь не у Проньки за столом - мало не дашь. Почему? Мало - не берут. Поэтому все вкладывают во Вьетнам, в Китай, куда угодно только не в Россию. Или как сказал последний русский президент:
   - Утром я не молюсь. Почему? Потому что не хватает времени:
   - За голову хватаюсь.
   - А вечером?
   - Вечером тем более.
   Таким образом, Машина получил возможность заниматься тем, чем хочет. Сейчас он решил, что ему непременно надо снимать кино. Ладно бы режиссером, но он хотел быть оператором. Даже придумал себе для этого дела псевдоним:
  
   - Пабло Пикассо. - Специально такой, чтобы лучше запоминался.
   - Скажите сыр! - крикнул Пикассо.
   Тут же рассмотрели пленку. Для этого Пикассо закрепил на снегу шатер одиннадцать на двадцать метров. Это будет съемочный павильон, сказал он.
   - Установите высоту тринадцать метров и пол с подогревом. И да:
   - Возьмите генератор в багажнике моего феррари.
   Мотя забеспокоилась.
   - Если пол будет теплым, мы постепенно уйдем во льды.
  
   - Проснемся утром, а мы уже глубоко под землей, - поддержала подругу Тетя. - Куда идти?
   - Дамы, не думайте, что я глупее паровоза, - сказал Пикассо. - Сверху пол теплый, а снизу холодный. Это естественно. Где-то становится холодней, а где-то теплей. Ломонофофе.
   - Что?
   - Это сказал Ломонофофе. Между прочим, - добавил он, - все беды русского кино не от Обломова, как сказал кто-то, и не от сценаристок, с высоко поднятым, материальным носом и большой жопой, лицом снеговика, перестоявшего заморозки и оттепель. То есть это практически зимний образ Бабы Яги. Все беды от... в сознательном нарушении заповеди Божьей:
  
   - Не создавать образа.
   - Кажется, что это сложно, - продолжал он. - Ибо кино это и есть образ. Но с другой стороны все просто:
   - Не лезь туда, куда тебя не просят!
   Смотрите, что происходит, - продолжал он. - Переводчик делает одинаковый перевод для радио и для телевидения. Но в телевидении часть информации уже прошла! И следовательно, перевод заведомо неверен. Тем не менее, он делается. Почему? - спрашивается. Потому что в посылке существует установка:
   - Кашу маслом не испортишь. - Перевели больше, чем надо, так это еще лучше.
  
   - И вас учили этому в Голливуде? - спросила Тетя, делая уже довольно большой глоток, так как пиво уже немного подостыло.
   - Конечно. Пока этого не поймешь - толку не будет. Ведь когда один японский воин побеждает другого - он не создает заранее образ победы. Они оба не понимают, каким образом удар одного из бойцов достигает цели. А не только тот, кто был убит. Образ победы - это финиш, а не старт.
   Для чего, как вы думаете, Иисус Христос отсутствовал три шестерки лет? Именно для того, чтобы никому не удалось создать Его образа. Ведь, что такое три шестерки? А это и есть образ.
  
  
   ГЛАВА ПЯТАЯ
  
   Ужасы это весело. - Тим Бёртон.
   Фильм ужасов в исполнении учительниц города Воронежа. Рысь и Кол. Мы, конечно, слышали дикие крики за стеной. Осел, козел и косолапый мишка. Здравствуйте, дорогие дети. Все врут, а они чем хуже? Легко говорить неправду. Четыреста юристов, депутатов и профессоров проигрывают двоим учительницам начальных классов. Павлик Морозов. Раб не имеет права защищаться. Никто.
   Как Дункан Маклаут.
   Это вкусно. Сделано не из отходов. Многое зависит от поддержки в зале. Но не всё. Чувство клаустрофобии. Не надо было сосать перед телевизором. Импортные легче. Нет волшебного света.
   Цена желтого чемоданчика.
   Детский спецназ.
   Сид.
   Гушатка. Речь ПП. Испытание для детского спецназа. Как обращаться с Молотовым.
   Хотели как лучше, а получилось на себя.
   Адам говорит о непреодолимости Синдрома Рабства.
   Поросенок с ванной.
   Я тебя люблю.
   А в ресторане, а в ресторане играет музыка и слышен смех. Но только не в этом. Здесь, чтобы разрядить обстановку Борис Бер предложил посмотреть кино на большом, как дома у Молчановского экране.
   - Это фильм ужасов, - сказал он. - Не надо думать, что фильмы ужасов создают люди с больным воображением. Шизофреники. Они просто считают, что это весело. Итак, приятного просмотра.
  
  
   Фильм ужасов в исполнении учительниц города Воронежа.
   - Первая учительница по имени Рысь с желтыми глазами, наполненными злобой, которую нельзя скрыть.
   - Вторая учительница по имени Кол. Не боится откровенно врать, потому что думает:
   - Власть-то за нее. - Но за нее местная власть, которая не хочет, чтобы ее выделяли - в отрицательном смысле - среди других местных властей. Мол, все не так плохо, как кажется. Не хуже, чем у других. Но есть же центральная, федеральная власть! Почему ее никто не боится. Даже учителя начальных классов? Местная-то за авторитарное воспитание. Ибо, как говорит представитель местного Воронежского образования:
  
   - Мы, конечно, слышали дикие крики за стеной, но думали это пройдет. Просто недоразумение.
   - Это были члено или нечленораздельные крики? - спрашивает один из четырех-сот человек, находящихся в зале.
   - Что вы имеете в виду?
   - Ну, просто: это были вой, мычание, рычание или молвили русским языком:
   - Скотина, бездомный пес, бей его сильнее, чтобы зубы вылетели. - Это слова в исполнении желтоглазой Рыси.
  
   Молчание ягнят в исполнении представителя народного образования города Воронежа. Почему они так боятся местной власти и совершенно не боятся федеральной. Можно сказать:
   - Врут ей в глаза. - Можно подумать, что местная власть очень напугала их периодическими высказываниями:
   - Да нам по барабану, что федеральная власть собирается сокращать число видов деятельности, подлежащих лицензированию. Мы будем лицензировать бани! - И говорится это в глаза предпринимателям, набившимся в зал, как селедки в бочку. Ни стыда, ни совести.
  
   ПП - последний президент - говорит, что, мол, мы запретим производить тот ужасающий контроль, которому подвергают предпринимателей местные власти. Но это только на словах. А на деле первая террористическая организация, Санэпидемстанция, получает только еще больше полномочий. Вместо проверки чистоты Сэс теперь получает права народного контроля и милиции вместе взятых. Как говорится, пустили козла в огород.
  
   Таких же козлов, в виде Рыси и Кол, пустили в класс к детям. И все дело в том, что федеральная власть только говорит о хорошем. Плохие законы при этом остаются неизменными. А ведь изменить законы в силах федеральной власти. Местные власти знают, что они продолжают терроризировать предпринимателей по закону. То есть по указанию федеральной власти. А простые люди, в виде Рыси и Кол, чувствуют это нутром. Поэтому они обращаются к детям со словами:
  
   - Осел, козел и косолапый мишка! Ты как измеряешь отрезок?! Вот тебе отрезок! - Бьет по голове и рукам. И продолжает:
   - Ты скотина, бездомный пес! Тупая скотина.
   И ведь это логично.
   - Я, - говорит Рысь, - заслуженная учительница с орденом народного образования. - А ты хкто, скотина? Спрашивается:
  
   - Почему ты скотина? - продолжает она. - Потому что нормальный мальчик должен с полуслова понимать учительницу с орденом. Не зря же ей этот орден дали? Значит, ребята ее понимают. А если ты, бездомный пес, не понимаешь, несмотря на то, что перед тобой учительница с орденом, значит ты:
   - Тупая скотина. - Все логично. Кто такой семилетний пацан против учительницы с орденом? Он не имеет права не понимать ее. Детей встречают словами, как в армии:
  
   - Здравствуйте, дорогие ребята. Знайте, что с сегодняшнего дня вы говна собачьи. - Слишком рано начинается концлагерь. А можно, действительно, подумать, что обе эти учительницы стажировались в одном концлагере вместе с Хи. Посмотрите на жесты Кол: они столь же отчетливы и прямы, как линии в тетрадке. Перед ней четыреста человек, а она без малейших сомнений указывает им, какими надо быть. Со своим четырехклассным образованием она, естественно, не может ничему научить четыреста человек в зале. Но у нее хватает наглости сказать всем:
  
   - Как вам не стыдно?! - Сходу так остановиться, спокойно обвести взглядом круглый зал, и оставить всех в нерешительности:
   - Что она скажет? - Может быть, она извинится, скажет, что больше не будет считать нормой, называть детей убогими скотами, бездомными псами, козлами, косолапыми мишками, пожирателями мертвечины. Нет, она одновременно с движением руки, похожим на роспись на банковском билете, сообщает:
   - Как вам не стыдно? - А что, собственно, не стыдно?
   - Как вам не стыдно врать?! Как вам не стыдно врать, что мы говорим неправду.
  
   Почему Кол так уверена, что все говорят неправду, а она правду? Почему родители из какого-то совета школы нагло врут и спокойно считают эту ложь правдой. Ложь написана на их лицах. А правда то, что они эту ложь называют правдой. Почему? Только по одной причине:
  
   - Все врут, а мы, чем хуже? - И поэтому родители защищают Рысь. Ибо страшно. Нет правды на Земле, но нет ее и выше. Мы вам врем, потому что вы нам врете. Никаких противоречий между установками местной и федеральной властью:
   - Нет.
   И у Кол хватает образования это понять. И удивляет все же:
   - Как легко говорится неправда. Так легко, как велико неверие людей в хорошее.
   Вы только послушайте:
  
   - Как можно утверждать, что в лексиконе первой учительницы с орденом народного образования имеются только слова:
   - Скотина, тупая скотина, безмозглая скотина, и больше ничего, - говорит Кол после объявления всех людьми без стыда и совести. И приводит сногсшибательный аргумент:
   - Мы были рядом! Мы бы слышали! Мы бы видели! - И ей совершенно не стыдно это говорить! Она прекрасно понимает, что у четырехсот человек в зале хватит ума додуматься, что, мол, да:
   - Вы были рядом, и все видели и слышали, но считали поведение народной учительницы нормой нашей жизни. То есть, попросту говоря, вы, как вторая воронежская учительница ничем не лучше первой. Просто по определению:
  
   - Если врет первая учительница, то вторая врет тем более.
   - Мы были рядом, мы бы слышали, как первая учительница называла детей каторжниками и серийными убийцами. - В посылке этого утверждения ложь есть правда, потому что правды нет вообще.
  
   Две воронежские учительницы начальных классов взяли четырехсот местный московский зал, набитый профессорами, депутатами и юристами в ежовые рукавицы. Можно представить, что они делали со своими учениками, который всего-то сорок человек.
  
   А женщину с педагогическим образованием, чей мальчик поставил Рыси прослушку, говорят, после передачи Кол загрызла. Действительно, я сам видел, как Кол, не угомонившись своей вроде бы уже сыгранной ролью, и, когда уже шли титры, подошла к даме с мальчиком, записавшим разглагольствования Рыси о тупых скотах и умных учителях, и было видно, что она готовится к прыжку.
   Интересна ошибка юриста. Он, чтобы, так сказать, всем здесь досталось от правоверных юристов, сказал, что:
  
   - Дама с мальчиком, записавшим на телефон командные крики заслуженной учительницы об учениках тире бездомных псах - тоже не права. Ибо. - Ибо плодит, таким образом Павликов. То есть Павликов Морозовых. Умный черт! Ведь он, этот юрист, является еще и членом президентского совета. По совместительству. И поиск правды это действия не только против Рыси и Кол, но против власти. Парень сказал про Павликов интуитивно, так сказать по наитию, чтобы защитить партию и правительство. Но высказывание не логично, это обман. И не просто обман, а окрик плантатора. Ибо - честное слово хочется плакать - негр не имеет права на свободу. На то он и негр.
  
   - Раб не имеет права защищаться! - Не зря же в Древней Японии развилось каратэ. Нельзя было носить оружие, нельзя было защищаться.
   В данном случае все наоборот. Павлик сдал папу, то есть свою семью, противопоставив ей общественную организацию. Павлик Морозов не лично встал против семейного произвола, а выступил в составе большого веника против маленького. В данном случае не так важно, какой приводится пример. Павлик так Павлик. Но важно, что подчеркивается:
  
   - Раб не имеет право на то, на что имеют право свободные люди. Пусть Рысь и Кол должны работать не в школе, а в концлагере, но выступать против них могут лишь свободные люди, то есть члены правительства и депутаты, иногда юристы-члены президентских советов, но не простые, обычные люди.
  
   Это, тоже по наитию, так сказать, подчеркивается на Радио Свобода. Автоматически делается посылка, что здесь живут рабы. Борис Парамонов, так хорошо рассказавший про пидарасов в литературе, тем не менее говорит:
   - Русские любят халяву. - И даже добавляет, что они ее любят потому, что привыкли к халяве за годы социализма.
  
   Он имел в виду, что многие побежали в пирамиды, когда они стали возможны. Но Борис Парамонов не замечает, что на Западе, в Америке халява это вообще норма жизни. Именно халява доставляет там человеку наибольшую радость. И поэтому боевики с убийствами и ограблениями банков доставляют большую радость зрителям. Радостное сопереживание удачным ограблениям банков считается критерием свободного человека. И действительно, в этом что-то есть. Это там, на Западе. А здесь? А здесь человек не имеет права быть неморальным. А в результате он:
  
   - Тупая скотина, скотина и бездомный пес. - Потому что только аморальная скотина и бездомный пес может не понимать русских слов первой учительницы. Какое там банк грабить, как Ким Бессинджер - портфель бросил - и все уже:
   - Скотина, тупая скотина, бездомный пес, бей его, чтобы зубы вылетели.
   Как говорит Борис Парамонов:
   - Ну, хкто ты такой, чтобы вкладывать деньги в МММ? - И действительно:
   - Никто.
  
   P.S. Павлик стучит ради организации. А почему нельзя стучать за себя. Как в Америке? Мы не хотим быть рабами Рыси и Кол, поэтому будем стучать. Ведь мы стучим, хоть и не можем достучаться, за себя. Мы защищаем себя! Понимаете?!
   Как говорит мама мальчика, который записал на телефон метод обучения первой орденоносной учительницы:
   - Я пойду до конца.
   Как бессмертный Дункан Маклаут.
  
   - Ну что я могу сказать? - сказала Ксе. - Приятно, конечно, ночью во сне видеть мальчика или девочку в когтях этой Кол, которая пристыдила весь зал, что они могут не верить, что она не слышала криков ужаса за классной дверью. Иначе бы она... А что бы было, если бы Кол слышала крики:
  
   - Тупая скотина, бездомный пес. Или просто мычанье, вой и рычанье первой учительницы? Она бы вбежала в класс своей подруги и тоже насладилась бы пиршеством. Схватила бы пару мальчиков, или пару девочек, или одного мальчика и одну девочку. Многие действительно мечтают, чтобы у них был один мальчик и одна девочка, как у Михаила Боярского. Одного съела бы тут же, а другого унесла в когтях в свое гнездо. Поэтому, я считаю, нет смысла расследовать слышала ли Кол члено или нечленораздельные крики своей подруги Рыси. В любом случае дело бы кончилось поеданием детей.
  
   - Ведь это же вкусно! - как часто повторяет попугай Леха.
  
  
   Клайд отошел от Ксе. Он решил занять денег у кого-нибудь другого. Рэкет в отношении этой высокопоставленной дамы показался ему неуместным. А братья Бен Вейт и Чарли Принц уже раскаивались, что взяли у Ксе откат в два миллиона долларов. Можно бы и так разрешить ей скупать красную икру. Ведь она же ничего плохого не делала, только красила ее в черный цвет. Другие вон делают ее из говна, и говорят, что это вкус особого французского парфюма. А здесь все натурально. То есть сделано не из отходов. Вообще я считаю, надо писать на высококачественной продукции:
  
   - Сделано не из отходов.
   - Клайд, я хочу писать, - пропищала Бонни.
   - Ты же недавно ходила в туалет, - возразил разумный Клайд. И действительно, ему нужна была поддержка в зале.
   - После просмотра фильма ужасов я всегда хочу в туалет, потому что мне страшно. Сегодня ночью мне обязательно приснится одна из воронежских учительниц.
   - Почему одна? - решил пошутить разумный Клайд. Он знал, что так легче снять стресс.
   - Я говорю, как минимум одна, - сказала Бонни. - А скорее всего они будут вместе. Что они со мной сделают, как ты думаешь, Клайд?
  
   - Ничего страшного, - ответил сильный духом Клайд. - У нас будет по паре пистолетов. Думаю, мы отобьемся.
   - Ой, Клайд, не зарекайся. Надо брать теперь с собой всегда ракетную установку. Ничего, я буду сама ее носить на случай нападения воронежских учительниц.
   - Так это будет во сне, дорогая, - хотел успокоить подругу Клайд. - Ты уже не ребенок. Они же мучают только детей младшего школьного возраста.
   - Но во сне я могу быть и маленькой, - сказала Бонни. - Ты можешь представить меня, дорогой, с большим букетом георгинов? Я иду в первый класс и у меня большой букет георгинов. Я вхожу в класс, дарю букет учительнице, сидящей за столом, и вдруг узнаю Рысь. Я вижу, что это не просто учительница начальных классов, а это натуральная Рысь с злобно-вдохновенными глазами. Глазами инопланетянки, питающейся детьми младшего школьного возраста.
  
   Дверь класса закрывается, шелчок, и у меня сразу возникает чувство клаустрофобии. Я понимаю, что выхода больше нет, ибо у выходной двери стоит Кол. Она делает жест, как росчерк пера на банкноте, жест, похожий на жест Хи. Только тот делает его вверх, и кричит, что да здравствует победа, а что кричит она? Сейчас, постой, я вспомню, что будет. Да, милый Клайд, это наши воспоминания о будущем. Не надо было, теперь я каюсь, что посоветовала тебе сосать перед телевизором.
  
   - Сколько можно повторять, что я ничего не сосал, а только делал вид. Показывал, как это делает Гай.
   - Не надо было, честное слово. Теперь меня во сне съедят воронежские учителя. Съедят, если у меня на всякий случай не будет за спиной ракетной установки. Клайд! прошу тебя! подари мне на день рожденья хороший гранатомет.
  
   Кол подносит руку к горлу, делает резкое движение ладонью по горизонтали, означающее, что лучше сразу делай харакири. А то мы сделаем его тебе сами. А я снимаю ракетную установку - она же у меня всегда за спиной, сам знаешь, ты подарил ее мне на день рожденья - стволом я указываю Кол, чтобы она встала вместе с Рысью у окна. Дальше все уже просто. Залп - это же двуствольная ракетная установка, скажем так: маленькая Катюша - и обе вылетают в окно, как будто их здесь никогда и не было. Только запах серы напоминает:
  
   - Никогда не верьте воронежским учителям младших классов. Почему? Потому что вам не страшно. Ведь это только сон, вы улыбаетесь, потому что за спиной у вас, нет, не крылья, за спиной у вас хороший гранатомет.
   - Хорошо, - говорит Клайд, - сходи, но только быстро. А на день рожденья, не беспокойся, я подарю тебя импортный гранатомет. Импортные основаны на пластиковой взрывчатке СИ-4. Поэтому они легче.
   Клайд, оставшись без прикрытия, чуть не был убит. Как приговоренной к расстрелу за расхищение народного богатства, как-то:
  
   - Красной икры без рыбы. - Древние демоны уже приставили ему к голове небольшие пистолеты, неизвестно откуда у них появившиеся: как в кино на покерном турнире - проигравший уже заранее готовит пистолет, чтобы пристрелить победителя. В данном случае им был Мэл Гибсон.
   Клайд решил не дожидаться Бонии, и подошел к Борису Беру.
   - Откройте, пожалуйста, чемодан, - сказал он. - Ибо, - он направил на магната оружие, - я вынужден буду стрелять.
  
   - Окей, окей, - торопливо сказал Борис, - не надо нервничать. Сейчас, сейчас, как бы сказал Шекспир, открою.
   Щелчок, второй, третий, крышка желтого кейса медленно поднимается. Поднимается... но нет никакого волшебного света. Бер ничего не понимает, он роется в кейсе, но ничего кроме двух миллионов долларов не находит.
   - Мама! - кричит он, - подменили! Кто-то украл мой волшебный чемодан. Все, все, что с таким трудом нажито за последние десятилетия пропало. Замок на Канарах, два, вилла на Багамах, три, дворец в Испании, два, дом в Англии, шесть, мама! Где мои деньги?! Где мой банк? три. Все, что с таким трудом удалось нажить, я обменял на этот желтый кейс.
  
   Далее, кто взял кейс с магическим светом Бориса Бера.
   - Вам нужен чемодан со светом Чаши Грааля, - сказал вдохновенный Клайд. И добавил: - А мне нет. И знаете почему? Я уже привык жить в темноте.
   Он уже двинулся к своему столику, когда и были приставлены пистолеты к его еще не седой голове.
   - Вы поторопились, мистер, - сказал Уп. - Поставьте чемодан на пол, встаньте на колени, и молитесь.
   Клайд поставил чемодан, встал на колени, и спросил:
  
   - Я неверующий. Как молиться?
   - Вспомните, как вы вступали в пионеры, - сказал Уп.
   - Читайте присягу, - сказал Ад.
   - Я не помню, что говорил тогда.
   - Скажите, что больше так делать не будете. И... - парень не успел ничего добавить, так как из туалета вышла Бонни, и сказала громким голосом, чтобы все ублюдки положили оружие на пол.
  
   - Медленно, - процедила она. - Медленно, - я сказала. - Теперь отшвырните их сюда. Где вы только взяли такие миниатюрные пистолеты? Вы случайно, не из контрразведки? Нет? Ну, теперь это не важно. Ползите к сцене. Вы не поняли? Ползите на карачках. Пошли, пошли, овцы. Ягнята. Изобразите мне мычание ягнят. Ну! - Бонни выстрелила вверх, и одна хрустальная люстринка упала на мягкий ковер пола.
   Уп и Ад быстро побежали к сцене.
   - У нас два миллиона, - сказал Клайд, - уходим.
   - Да, Клайд, мы уходим. Но... - добавила она, - я хочу взять с этих акул расписку, что в дальнейшем мы можем здесь беспошлинно заниматься производством красной икры.
   - Эта расписка не будет иметь в их глазах никакой силы, как только мы уйдем.
   Далее, речь ПП - последнего президента - в записи. Негритянка и ее методы обучения мальчиков и девочек младшего школьного возраста. Детский спецназ.
  
   Бонни и Клайд покидают ресторан через кухню. У них с собой чемодан с двумя миллиона долларов.
   Бродский случайно выронил большой апельсин, который он крутил в руках. Апельсин покатился и догнал уходящую группу с кейсом. Он прокатился между Бонни и Клайдом, ударился о дверь, и на обратном пути остановился перед Бонии.
   - Это судьба, - сказала она, и подняла апельсин.
   - В чем тут судьба? - спросил Клайд. - Что мы скоро будем там, где растут большие и сладкие, даже немного кисло-сладкие апельсины, их кушают добрые люди, предварительно полив соком из цветов этого фантового дерева.
  
   - Мы должны еще отсюда выйти, - сказала Бонни. Она подняла апельсин, Клайд толкнул дверь на кухню, и они скрылись.
   - Пусть идут, - сказала Ксе. И добавила: - А то точно убьют кого-нибудь.
   Далее, Сид и Абель пьют вместе виски молт и закусывают норвежской семгой.
   - У нас только перерыв, - говорит Сид.
   - Разумеется, дело еще не кончено, - говорит Абель.
  
   Сид и Абель одни сидели в углу, не далеко от двери, и не обращали внимания на периодические стуки. Только один раз Сид заметил, что даже волки, лисы и медведи это сделали уже.
   - Что? - спросил Абель.
   - Поняли, что это место, - он положил ладонь на стол, - лучшее в этом лесу.
   - Включи телевизор, - сказал Абель. - Может, там показывают открытый чемпионат Австралии по теннису. А то здесь слишком тихо. Хочется какого-то волнения. Представляешь, когда играет Машка Шарапова, я как будто сам стою там и это я делаю, и делаю, и делаю двойные ошибки. Ну как тут выиграть?
   - А она выигрывает?
   - Да, выигрывает.
  
   Он перебрал все каналы, но ни тенниса, ни биатлона не было. К тому же биатлон с Гу это порнуха. И знаешь почему? Потому что он говорит:
   - Васюха пришел пятым. Молодец, патриот! - А какой тут патриотизм, в чем здесь патриотизм?! Вот если бы Васятка, как говорит Гу, застрелил в затылок Бьёрндалена, и пришел к финишу уже не пятым, а четвертым, тогда, да, он был бы патриотом. Ну, че такого? Вдруг судья бы не заметил? Или там Машатка, Глашатка, Хрюшатка, патриотки, потому что никому не сказали, что годами принимали развивающие мышцы препараты. В чем тут патриотизм? Что потом лишили всех Хрюшаток их наград? Я не могу сказать, что Гу, или как он сам говорит:
   - Гушатка, - патриот.
   - Действительно:
  
   - Гушатка благодарит Машатку за то, что сегодня она ни разу не промазала, - черт знает что, - сказал Сид. - Он, что Фидель Кастро?
   - Ему бы, - сказал Абель, - не биатлон комментировать, а играть роль Квазимодо в Соборе Парижской Богоматери. Колокола таскать, - добавил он.
   - Ни черта не делает, а наверное, уже стоит в очереди на Дабл. - сказал Сид. - Говорят, им будут давать в первую очередь.
   - Почему? - спросил Абель. - По снегу, что ли, хорошо идет?
  
   - А при чем здесь снег? - сказал Сид. - Ты разве не в курсе, что они в свободное от езды на лыжах время рекламируют Даблы. А в свободное от стрельбы время, работают на сборке где-то здесь не далеко, в Сибири, километров триста-четыреста. Как раньше квартиру себе, строят Даблы своими руками.
   - Я читал, - сказал Абель, - в английской прессе, что на днях биатлон переименуют в даблсменов.
   - Даблсменов? Они, что, с машины будут стрелять, что ли?
  
   Канал переключился на разговор с Жи. А какой разговор может быть с немым? Никакого. Ведь для того, чтобы говорить с немым, надо самому прикинуться немым, надо самому стать немым.
   - Говорит.
   - Кто?
   - ПП.
   - ПП?
   - ПП - Последний Президент. - Говорит, что надо создавать русский спецназ.
   - Русский спецназ?! Так что, мало было создано русских спецназов?
   - Ты не так понял. Не русский спецназ, а детский спецназ.
   - А...
   - Давай послушаем немного.
   Далее, говорит ПП.
  
   - Друзья мои! Пора нам создавать русский детский спецназ. Да, пришло время. Наши дети вынуждены уезжать в Америку. Конечно, там им будет лучше. Иначе, спрашивается, зачем бы им туда уезжать? Их удочеряют, их усыновляют добрые, богатые люди, любящие детей. Наши люди умерли, спились или не любят детей. Этот печальный факт имеет место быть.
  
   Надо быть честными, надо признаться себе в этом. Но в дальних странах, как и в иных мирах, которые мы завоевываем, есть свои особенности. Поэтому. Поэтому я предлагаю для начала две простые вещи. Это - резко увеличить производство острого соуса. Это, знаете ли, большое испытание. Ибо русские вообще не любят никакого соуса, кроме столовского, то есть подливы, без которой есть сухую гречку тяжело.
  
   Каждому ребенку младшего школьного возраста надо выдать флакон, который бы крепился к ремню, как граната. Почему каждому? Ибо с каждым может случиться несчастье. У любого в принципе может умереть отец, мать. Или они могут спиться, и так далее. А следовательно, дальше - Америка. Там тепло, там море. Но каждый школьник должен гаркнуть, сойдя с трапа корабля, прибывшего в Америку, должен сказать, как сказал спецназовец, противник Стивена Сигала:
  
  
   - Перцовый газ для нас это тоже самое, что для вас освежитель полости рта.
   Но вы пока еще дети, поэтому для вас острый соус это все равно, что кока-кола.
   Вы должны понять добрых американок, особенно американок афроамериканского происхождения. Они вроде уже американки, но в принципе-то они же африканки. Они были привезены в трюмах, как наши ребята в Магадан. Помните:
  
   - Я помню тот ванинский порт, и гул пароходов угрюмый. Как шли мы по трапу на борт в холодные мрачные трюмы.
   Некоторые управляющие на плантациях сахарного тростника заставляли детей негров, а точнее афроамериканцев есть говно. Имеется в виду свое лично говно. А такое не забывается. Возникает синдром. Одному плантатору, правда, за это дали год трюмы. Но как говорится, дело сделано. Синдром попал уже в кровь человека.
  
   Теперь добрые негритянские, точнее афроамериканские мамы, являющиеся одновременно учителями начальных школ, распространяют новый метод воспитания русских приемных детей. И не только дома, но и по телевизору.
   Нет, не думайте, никаких особенных ужасов. Просто чуть что, и пожалуйста:
   - Сделай, мой милый два-три глоточка острого соуса. Вы сами понимаете, что острый соус это не говно. Это намного лучше. Хотя в принципе это одно и тоже. Но мы, то есть не мы, а наши дети, покидая благословенную Россию, должны готовиться заранее. Поэтому:
  
   - Каждому школьнику по бутылке коктейля тов. Молотова! Надо же чем-то его вспомнить. Здесь не надо никого заставлять, как потом это будет в Америке, жрать его принудительно. Просто делайте это сами. Закаляйте себя. Для повышения морального духа на каждой бутылке будет написано:
  
   - Детский спецназ.
   Вопрос, конечно, стоит в производстве этого острого кетчупа в промышленных масштабах. Кто может взяться за это дело?
   В телевизоре Борис Бер скромно поднимает руку. Жи машет руками, хочет сказать, что его люди уже освоили это производство. Но его никто не понимает, ибо Жи - нем. То есть просто немой, как рыба.
   Далее, принципиальная невозможность преодолеть кетчуповый синдром.
   - И знаешь почему? - спросил он.
  
   - Есть еще одно испытание для детей младшего школьного возраста. Как для отъезжающих в Америку, ирландцев типа Тома Круза. Нет, нет, не Тома Круза - это киллер другого полета - а это были: ирландец Жан-Клод Ван Дамм, ирландец Леонардо Дикаприо и ирландцы, укравшие у Аль Капоне пятьдесят тысяч долларов.
   - Это водные процедуры. Купание в холодной воде. Для русского духа это не большое испытание. Прорубь это наша стихия. Но тем не менее это холодно, особенно для детей младшего школьного возраста. Это не Ялта, и не Сочи, где температура в окрестных водах поднялась выше тридцати градусов, благодаря русскому духу. Вы помните Олимпиаду в Сочи? Ну, я надеюсь.
  
   - Так вот, учительница, которая примет вас в свой дом, может предложить вам испытание, какое Хи предложил генералу Карбышеву. За каждый обман - обливание холодной водой на снегу. Вы вообще помните, из-за чего разозлился Рембо, из-за чего, в конце концов, он начал громить города и веси Америки? Все началось с обливания холодной водой из пожарного шланга. Я хочу вам сказать, что это неприятная процедура. Да это и понятно. Не стала бы учительница поливать вас холодной водой, если бы это было приятно.
  
   - Поэтому, - продолжал ПП, - вы - пока вы еще дома - надеваете на спину небольшую ракетную установку - такую маленькую Катюшу - к поясу пристегиваете Коктейль Молот, и прыгаете в прорубь. Вода холодная, вам неприятно, как Леонардо Дикаприо с Титаника, может свести ноги. Но вы прямо под водой делаете глоток Молота. Отталкиваетесь от дна, и идете вверх, как торпеда на крейсер. Из ушей у вас дым, изо рта пламя.
  
   Вода нагревается, вам уже не холодно, даже тепло, как на Олимпиаде в Сочи. Кстати, вы, наверное, не в курсе, что наши доблестные воины в войне против Хи сначала не понимали, как надо обращаться с Молотом. И поэтому были неувязки. Мы отступали. Как многие люди в Европе и в России не понимали, и довольно долго, как надо обращаться с картофелем:
  
   - Ели зеленые вершки, а надо было кушать белые и вкусные корешки. Так и здесь: они бросали бутыли с коктейлем в танки. Упал в окоп, танк проехал, поднялся и бросил ему вдогонку бутыль под башню. Нет, друзья мои, это дилетантский жест. Ведь коктейль, он и в Африке коктейль. Его надо пить. Но не много, конечно, как острый соус, глотка по два, по три, придерживая у рта салфеточку, чтобы не обжечься. Затем:
   - Дым из ушей, изо рта пламя. И вам уже не нужно бегать за танками. Они сами разбегаются от вас в разные стороны.
  
   Но, - добавил ПП, - смотрите - не перепутайте. Если у вас пойдет дым из рта, а из ушей пламя, могут возникнуть международные недоразумения. Вас могут обвинить в применении запрещенного военной конвенцией оружия устрашения. Хотя, в общем-то, ничего страшного. Я поеду в Давос и обо всем договорюсь.
   Дорогие ребята, теперь вы можете со спокойной душой ехать Америку к их учителям младших классов. Можете, так сказать, ехать изучать там науки и искусства. Потом будете работать в Силиконовой Долине, делать там открытия и получать Нобелевские Премии.
   Он прослезился и добавил:
  
   - Да здравствуют маленькие драконы! Точнее, не маленькие, а такие небольшие драконы, способные преодолеть плантаторский синдром американских учительниц младших классов.
  
   Я бы сказал такой big-синдром. Только смотрите внимательно Биг ли - это? Скорее всего, этот Биг обманчивый, я бы сказал хвастливый, любит показать, что он, точнее, она новый Макаренко, такой американский Гоблин плантаторского искусства воспитания. Чтобы не перепутать Бигли с какой-нибудь важной шишкой, или не дай бог, с Биг-Бендом, будем называть американских учительниц младших классов, вместо вкусного без посторонних привкусов, как Пармалат, молока настойчиво, я бы сказал:
  
   - Назойливо предлагающим малышам Hot sauсe:
   - Гоб ли. Или:
   - Гобли. Или:
   - Гоблин.
   - Теперь вы понимаете, что в эту милую негритянку вселился древний Гоблин плантаторского искусства по пожиранию дерьма? Конечно, дерьмо это не Hot sauсe, но последний даже более опасен, как показывает практика. Несколько тупых - один тупее другого - встретились в кафе. Пока один ходил в туалет, двое других подсыпали ему в гамбургер Hot sauce.
  
   Толстяк вернулся, с удовольствием откусил гамбургер, и надолго открыл рот. Джим Керри и его напарник долго смеялись за животы держались. Толстяк упал на пол, и скоро умер, несмотря на помощь в виде таблеток, которую ему настойчиво хотели оказать ребята. Впрочем, таблетки тоже оказались крысиным ядом.
   Как сказал один агент иностранной разведки, работавший лично на себя:
   - Хотели как лучше, а получилось на себя.
  
   - А между прочим, этот синдром непреодолим, - сказал парень и сел за стол со своей пивной кружкой. Пиво он выпил, пока стоял и смотрел телевизор. Это был Адам.
   - Адам, - сказал он. Но разведчики пока что отказались от рукопожатий. Так только посмотрели на него, как на человека, желающего принять участие в их веселье. Это не было одобрено. Но они смотрели на него и ждали.
   - Я хочу сказать, что не получится просто так избавиться от синдрома бывшего раба плантатора. - Адам выпил полкружки, и посмотрел на кружку сбоку. Так делал Иннокентий Смоктуновский, когда хотел понять, как делают фирменное пиво. - Понимаете?
  
   - Нет, - сказал Сид.
   - Нет, - сказал Абель.
   - Все делают Hot sauce. Все его подают своим близким и дальним. Ничего нельзя поделать, потому что нет внутренней связи. Вот, пожалуйста, смотрите Сим-Вяз опять обосрался. Он опять отдал первое место не тому, кто на самом деле выиграл. Живы, живы в душе плантаторские замашки. Медалистка-татарка два раза ошиблась, но оба раза Сим-Вяз ответил за нее сам, как будто это так и надо. Один раз медалистка ошиблась домом. Сказала, что жениху и невесте, если они викинги, надо идти к родительском дому, хотя, если правильно сказать, надо было сказать:
  
   - К своему дому. К своему, какой бы он ни был. Это уже давно известно, давно спето, как говорится:
   - Но есть Земля под небесами, где крыша дома твоего!
   Иисус уже давно говорил о больших различиях между своим домом, и домом родителей.
   Сим не доволен ответом, он просит медалистку подумать, действительно ли надо переться к родительскому дому, если есть свой. Тут она, конечно, понимает, что если не белый, то конечно же черный.
   Ошибка в этом вопросе засчитана, как победа. А что делать зрителю? В душе его копится яд. В виде острого соуса.
   Второй раз СВ просит перевести на шведский русскую поговорку:
  
   - Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты.
   Медалистка отвечает, что, мол, ты тот, кто твой отец. И это вторая ошибка. И эта девушка уже проиграла. Но Сим-Вяз опять говорит, что это не совсем так, можно сказать, что совсем не так. Только Зевс мог сам делать детей и вынашивать их в своих бедрах. Здесь нужна еще и мать. То есть предки. И она, наконец, исправляет свой ответ на предки. Князь считает, что имеет право на собеседование. Которое и заменяет, когда ему надо, прямой ответ на вопрос.
  
   А девушка на красной дорожке сразу дала решающий правильный ответ, который должен был обеспечить ей победу. Но она не прошла собеседование СВ.
   На вопрос, чем отличается сердце труса и сердце смелого викинга, она сразу ответила, ответила, потому что знала ответ на этот вопрос.
   - Сердце труса дрожит, - сказала смелая девушка, выбравшая красную дорожку.
   - Этого мало, - говорит СВ. Почему мало? Ведь медалистка на желтой ни разу не ответила на вопрос полностью. Девушка явно знает ответ, это ответ о размере сердца смелого викинга.
  
   - Сердце смелого викинга больше, - говорит девушка. Ведь по-русски:
   - Больше - это всегда лучше. Великая русская аксиома. Но у викингов наоборот. Меньше - лучше, и не только лучше, но и смелей. И для этого Смелей существует Так Как, то есть объяснение. Дрожащее сердце от излишнего давления наполняется кровью, и увеличивается в объеме.
   Это ошибка. Точнее, не ошибка, а пол-ошибки. О том, что сердце труса дрожит, было сходу отвечено правильно. СВ ничего не стоило спросить:
  
   - Сердце какого человека больше:
   - Труса или смелого. Ну, если он к тому же викинг? - Ведь он два раза спрашивал это у ее соперницы! Нет!
   - Вы - теоретик! Эдак сходу и без вариантов. Почему?! Ответ только один:
   - По моему мнению. - В решающий, то есть в реальный момент, не действуют никакие законы. Только закон коррупции. Все решается тихо. Как говорится:
  
   - Тихо сам с собою, тихо сам с собою - я веду беседу. - Закон, правило, хотя и придуманы им самим, ну, чтобы всем было интересно, подчинены личному мнению. Но закон, правило и придуманы самим человеком для того, чтобы личное решение было справедливым. Закон - инструмент справедливости.
  
   Например, Дмитрий Дибров часто приглашает на свой миллион известных людей. Непонятно зачем? Ответ вроде был только один:
   - Ради их рекламы. - Все остальное хуже. Хуже, потому что неинтересно. Кто бы ни участвовал в передаче - это неинтересно, потому что нет правды. Только простой, никому неизвестный человек не подозревается в коррупции. Все думают:
  
   - Только в этом случае все будет по-честному. Поэтому искренне переживают. А это и есть цель миллиона.
   Получается как-то глупо:
   - На время присутствия знаменитостей цель передачи отменяется. Как будто приехал проверяющий, и теперь работа никому не нужна, нужен только этот проверяющий, которому, как проверяющему Владимира Сорокина реально насрать на ваш проект.
   Почему-то и Сим-Вязу периодически хочется насрать на свой проект. Точнее, не почему-то, а именно потому, что он не может преодолеть своей Хот Сос. Я тоже. Мы все кричим:
  
   - Остро нуждаюсь в помощи! - Мы не в силах держать на себе тяжелый камень несправедливости.
   Почему это происходит? Почему человек не в состоянии следовать совету Иисуса Христа:
   - Подставь вторую щеку, сними и нижнее белье, последуй их указанию!
   Черчилль говорит, что человек глуп, особенно глуп русский человек, он тупее обезьяны. Вроде бы, чем русский хуже других? Он всегда старается остроумно и дипломатично ответить на любой выпад противника, все знает. А тут нарочно, чтобы люди Эстэлина хорошо его слышали, и правильно поняли:
   - Русские вообще не люди. Они тупее орангутангов. - Почему так сказал этот жирный поросенок с ванной, сигарой и бутылкой французского коньяка?
  
   Получается, так мала степень веры русского человека, что он вроде бы и не человек. Немного не сходится. Иисус сказал, что даже если веры очень мало - все равно можно переставлять горы в море. Если веры мало, получается, тем не менее, что ее уже достаточно. Что же, у русского человека совсем нет веры?!
  
   Получается, что люди дают своим ближним и дальним острый соус из-за полного отсутствия веры? Самим-то орденоносным дамочкам не удается снять с себя последнее и отдать младшему школьнику. А как снимешь? Орден не даст.
   Бес толку, но дают. Лучше горячо кричать:
   - Сос! Господи, помоги мне создать связь с младшим школьником. А то не верится, что он лучше и выше меня. Как орденоносец. Ну, спрашивается, как он может быть выше меня?
   - Как фильме Крамер против Крамера, где применяется не Hot sauce для воспитания детей младшего школьного возраста, а там люди встают на колени перед своими детьми. И говорят им:
  
   - Я тебя люблю.
  
  
   ГЛАВА ШЕСТАЯ
  
   Абель и Сид хотят продолжить драку. Адам находит способ остаться в гостях. Что пройдет, то будет мило.
   Где деньги, Зин?
   Шифер.
   Надежда Вторая и Граф Потемкин.
   Емеля не подсадной на Плешке.
   Диктатура Пролетариата лучше Демократии. Поет ли он с угару? Дульсинея Таганская. Сергей Юрьенен не Дон Кихот. Иначе Высоцкого просто не увидишь. Популяризировать прошлое можно только его бессмертием.
   Пива и Мама-Дзедун. Красота, которая спасет мир. Пить? или не пить?
   Вещий Олег. Кудесник - любимец богов.
   Колебание. Том Круз - Высоцкий. По полю вдоль реки.
   Танцы вокруг елки. Дабл на воздушной подушке. КД.
   В джазе только девушки Два и Три. Обмен работами. Командир Корпуса. Бабушка приехала. ТриМ. Мы очень дружим с Африкой. Проект против дискомфорта в танке Т-34. Толи маршала дадут, толи просто так придут. Конкуренция за право приобретения Дабла-В на воздушной подушке. Большая Медведица.
   Что просила мама КД у Ле-Нина?
   Комфортабельные Т-34. В ресторане играет Высоцкий. Баба-Яга. Тетя хочет покоиться в трех томах Толстого. Прибытие Дабл В к памятнику основателя Черной - Виктору Пелевину. Была бы Москва в Сибири.
   Мы гермафродиты.
   Цифры розенкрейцеров. Запрет Познера. Поиск смысла.
   Далее, КД в ресторане.
  
  
   Далее, Адам уходит.
   Он уже встал, чтобы попрощаться с ребятами, которые разрешили ему посмотреть маленький телевизор на их столе, но вдруг обернулся, и опять сел
   - В чем дело? - спросил недовольно Абель.
   - Извините, молодой человек, но сейчас мы должны продолжить бой. Или я, или он, - Сид указал на своего противника. Абель кивнул головой.
   - Я только на одну минуту, - сказал Адам, - сейчас будут передавать мои любимые песни.
   - Откуда вы знаете, что это будут именно ваши любимые песни? - спросил Абель.
   - Я знаю.
  
   - Вы становитесь очень назойливы, - сказал Сид.
   Абель кивнул головой.
   - Вы не понимаете? - спросил он. И добавил: - В гости так не ходят.
   - Ах так! - воскликнул Адам. И он попросил официантку принести по упаковке пива каждому. - И... и что? Раков? Здесь нет раков. Может быть, кильки. Балтийская килька очень вкусная. Принеси, дорогая шесть бутербродов с килькой, тонко нарезанным лучком и яйцом. Ну, по-клайпедски. Откуда, спрашивается, здесь прибалтийская килька?
  
   - Мы знаем, - сказал Сид. - Вы всегда возите с собой чемодан с килькой, и не простой, а уже заранее нарезанной без костей. Такое килечное филе.
   - Почти так, - улыбнулся Адам. - Открою вам маленький секрет. У меня в этом ресторане доля. Маленькая такая, но доля. И, - он прижал палец к губам, - моя проницательная леди об этом не знает. Понимаете? Она считает себя бизнесменом, а меня просто чистым теоретиком. Ну, как Ландау, примерно. А меня доля в этом кабаке, а никто об этом не знает. Вы получили ответ? А он такой?
   - Это мой ресторан! Ха-ха-ха. И следовательно, если я хочу, чтобы здесь была прибалтийская килька, то она здесь есть. Вкусно, честное слово.
  
   - Действительно, это мы раньше думали, что Прибалтика, там, Польша, - это деревня километров за триста от Москвы. Сейчас мы начинаем понимать, что это не совсем так, - сказал Сид.
   - Килька там действительно есть, - сказал Абель.
   - Если ты такой большой специалист по кильке, то думаю, ты действительно, знаешь, что будут исполняться наши любимые песни. А не наоборот.
   И они начались.
   - Сижу ли я, пишу ли я, пью кофе или чай, приходит ли знакомая блондин-ка...
   - Сижу ли я, пишу ли я, пью кофе или чай, приходит ли знакомая блонди-нка...
   - Сижу ли я, пишу ли я, пью кофе или чай, приходит ли знакомая блондинк-а...
   Почему три раза? Потому что слушали-то трое. Просто иногда мы сокращаем число слушателей, однако, подразумевая их присутствие.
   - Но всегда со мной сидит соглядатай. Да не простой, а невидимка!
  
   - Ну, и вот срываюсь с места, будто тронутый я! До сих пор моя невеста мной не тронутая. Про погоду мы с невестой ночью диспуты ведем! Ну, а что другое если:
   - Мы стесняемся при ём!
   - Обидно мне, досадно мне.
   - Ну, ладно.
   Когда человека спрашивают, какую песню он любит больше всего, он разводит руками и говорит, что не знает точно.
   - Хороших песен много.
   Однако, эту лучшую песню, можно вычислить. По теории Гегеля. По закону перехода количества в качество. Надо просто посчитать, сколько раз я пел эту песню. И когда окажется, что сто, а это больше, чем другие, то сто это уже не сто, а переход в новое качество:
  
   - Это моя любимая песня.
   - Сижу ли я, пишу ли я, пью кофе или чай, приходит ли знакомая блондинка. - Кто бы это мог быть? Но это была блондинка. Она работала приемщицей в ломбарде, где сдавал последнее пальто Сергей Юрьенен, чтобы посидеть в пивном баре с понравившейся ему девушкой. Ну, а потом к нему пришла и эта блондинка из ломбарда. Ведь он так хотел ее трахнуть. К тому же теперь можно это пальто сдать в ломбард еще раз. А так-то просто, без блондинки, могут и сказать:
  
   - Ваше пальто бесценно.
   Блондинка, естественно, в малиновом сарафане. Сексуальная. Хоть таких слов тогда и не существовало. Просто она приходит, когда я пишу, пью кофе или чай, раздевается. Только стесняется сказать, что хочет замуж. Стесняется сказать мне, поэтому пишет в вышестоящие инстанции. Приятно вспомнить.
   - Я спросил:
   - Зачем ты, Нинка?
   - Чтоб женился, говорит. - А это коренной вопрос жизни на Земле. Женитьба. Масонство. Герметическая философия.
   Как сказал Пушкин:
   - Все пройдет. Что пройдет, то будет мило.
  
   Зинка тоже хороша:
   - Мои друзья хоть не в болонии, зато не тащат из семьи. А гадость пьют из экономии. Хоть по утру, да на свои.
   - А это кто в короткой маечке? Я, Вань, такую же хочу!
   - Где деньги, Зин? Ведь на тебя шитья пойдет аршин! Где деньги, Зин?
  
   Помню, какие игры были с Шифером.
   - Только прилетели сразу сели. Фишки все расставлены стоят. Фоторепортеры налетели.
   - Если он тебя прикончит матом, ты его через бедро с захватом. Или ход конем по голове. Эх, вы, мускулы стальные! Мышцы мои крепкие спины! Эх, резные, расписные-ные, эй, вы, кони да слоны.
  
   А какая была песня про охотника! Который отказался от прекрасной царевны, а выбрал бочку вина. Что же это была за дама, что ему пришлось отказаться? Скорее всего, Надежда Вторая. Конкуренты надавили, пришлось отказаться от принцессы, и взять свое виноградниками. Как пришлось отказаться в свое время графу Потемкину.
  
   Сейчас звучит прекрасная душевная песня про поездку в Москву за продуктами. Это сейчас здесь жрать нечего. Одни чебуреки с чьими-то ушами. А раньше!.. Мама-Мия! И чай тебе, и кофе, и колбаса.
   - Какая самая лучшая рыба? - бывало спрашивал папочка-рыбак.
   И милый ребенок отвечал:
   - Койбаса!
   И колбасы этой было завались. Поездами возили.
   - Чтоб список вещей не достался врагам, его я зашил за подкла-а-дку. Зятю беличью нору, всем девчонкам по ковру, ну, а мне вот это желтое в таре-е-лке.
   - Однозначно, что это была черная икра, - сказал Адам. - Просто сверху ее покрывали кабачковой для дезориентации многочисленных проверяющих органов. Как говорится:
  
   - Какая валюта у вас, говорят? - А я:
   - Небось, говорю, не долл-а-а-ры! - Примерно также отвечал Савельич Емельяну Пугачеву, чем очень смущал Пушкина. Ведь Емеля не подсадной же на Плешке. Хотя...
  
   - Сейчас будут петь про поездку в Польский город Будапешт. Про гениальных, как теперь оказалось, поляков.
   - Копоть сажу смыл под душем, съел холодного язя, и инструктора послушал, что там можно, что нельзя.
   Оказывается это там демократы. А здесь? А здесь Диктатура Пролетариата! Тоже самое, что Демократия, только еще лучше. И все в это верят. Ведь диктует не большой, а самый маленький. Пролетариат. Нищий и обездоленный. Но самое главное не это. Все думают, что Володя поет с угару, и поэтому путается в названиях городов:
   - Будапешт.
   - Бангладеш.
  
   Здесь надо понимать, что для любого нормального человека бессмысленно ехать за границу в одно место. Это получится не заграница, а так, деревня какая-то вроде Климовска, где таксисты преспокойно отстреливают пассажиров, если те отказываются платить по тарифу:
   - Два умноженное на два. - И для верности еще делают контрольный выстрел в шею. Вот наглость. А на въезде в эту незаграницу продают... нет, не вино, а бензин. Вроде бы что удивительного. Только бензин этот качают вручную, как это делали древние китайцы, коромыслом. И количество литров отмеряют на глаз. Точнее не на глаз, а наобум:
  
   - Сколько скажут, столько, значит, и налили. - Куда только смотрит партия и правительство этой деревни. А надо думать, что там есть свое правительство и своя партия.
   Вот для того, чтобы не возникло таких мрачных ассоциаций, чтобы заграница была большой - она должна иметь много разных названий.
  
   Для доказательства, что многоуровневый мир интересней обычного своего места, Иисус Христос идет из Петербурга в Москву через Украину. Или все равно, что в Галилею через Десятиградие.
   - Снились Дусины кленки цвета беж, и нахальные шпиёнки с Бангладеш...
   - Дусь, а Дусь? Может, я без заграницы обойдусь?
   Как Пушкин.
   - Ну, хорош!
   - Что-то, Вань, ты больно робок. Я с тобою разведусь. Двадцать лет живем бок о бок, а все время:
   - Дусь, да Дусь!
   Очевидно, что этот парень был не кем иным, как Дон Кихотом, который, наконец, женился на своей возлюбленной.
   - На турнире, на пиру, иль на охоте ходит слава о бессмертном Дон Кихоте.
  
   Совершенно ясно, что это было где-то в Южной Америке, где живут много... - простите, перепутал, - где жил Пабло Пикассо.
   У нас они встретились не на пиру, не на турнире, не на охоте. Они встретились в подвале Пивного Бара на Пушкинской. И был это Сергей Юрьенен, а она девушка из ломбарда, которую никогда не забудешь. Такая белокурая блондинка по имени Дульсинея Таганская. А та, другая? Она стала его любовницей.
  
   А почему считается, что Сергей Юрьенен не Дон Кихот? Вот, например, сейчас сын Владимира Высоцкого сказал, что в кино про его папу Высоцкого должен сниматься никому неизвестный актер. Ну, чтобы не отвлекать внимания от личности Владимира Высоцкого. Как сказал бы кто-нибудь другой, например, Сергей Юрский:
   - Какая чудовищная ошибка! - Но я только с большой печалью замечу:
  
   - Это неправильно. Это будет кино для первоклассниц. Да и то вряд ли. Это будет та же информация о Высоцком, что сообщает на уроке учительница географии:
   - Мы занимаем второе место в мире по залежам каменного угля, и первое по его добыче.
   Это слишком абстрактно. Такие ребята, как Том Круз, Жан-Клод Ван Дамм, Роберт де Ниро, Дольф Лундрен, Арнольд Шварценеггер, Кристофер Уокен, Бред Питт, берут по двадцать миллионов долларов за фильм со своим участием. Почему так много? Половину всего бюджета фильма! Потому что иначе это опять будет рассказ для первоклассниц о добыче каменного угля. Потому что это единственный путь к конкретизации. Потому что это и есть электронный микроскоп, с помощью которого только и можно увидеть то, что было. Это и есть существование формулы:
  
   - Быть или не быть. - С одной стороны кажется, что Том Круз затмит Высоцкого, как Гамлет Шекспира. Но с другой стороны ясно, что иначе Высоцкого просто не увидишь. Иначе он уже не существует. Иначе не существует вечной жизни. Ведь просто так нельзя увидеть прошлое. Только из настоящего. Это очевидно.
  
   А если взять неизвестного актера, то это важнейшее обстоятельство, что проход в прошлое идет из настоящего, опускается. Кажется, что и так можно увидеть бактерию, или далекие миры. Очевидно, что это сделать без микроскопа или телескопа нельзя. Тем не менее, кажется, что Высоцкий умирает, если зритель будет видеть Тома Круза. И то есть мы видим:
  
   - Не быть. - И приходится с этим добровольно согласиться. С этим, то есть со смертью. А жизнь начинается, когда мы понимаем, что Высоцкий:
   - Это актер. - И он играет не только роль Гамлета, но роль самого себя. Играет жизнь свою.
   Вот эту игру и показывает Том Круз. Следовательно:
   - Быть! - Исполняется роль актера.
   Высоцкий бессмертен. И таким он нужен. Таким он должен быть в кино. Зачем нам популяризация? Ее и так хватает. И тем более нельзя популяризировать прошлое, как только его:
   - Бессмертием.
   Можно, конечно, и русских актеров просмотреть. Не Машковым единым жив кинематограф. АБ вполне мог бы сыграть эту роль. Ведь он сбежал из Голливуда. Следовательно он:
  
   - Дон Кихот.
   А кто такой Владимир Высоцкий? Это и есть:
   - Дон Кихот Таганский.
   Актриса этого театра Алла Демидова сказала, что хоронили его в костюме Гамлета. И поправилась, что:
   - Не Гамлета, а в костюме, похожем на костюм Гамлета:
  
   - Черный свитер и черные джинсы.
   Это не точно. Тело Высоцкого это и есть костюм Гамлета. Его действительно хоронили в костюме Гамлета. Его мы и должны узнать в исполнении Жана-Клода Ван Дамма. А почему нет? Вполне реально. Метелил бы фраеров по Интуристу, Метрополю и Пекину. И это было бы достоверно. Высоцкого, который был текстом воссоздать уже нельзя. Он умер. Но осталась его заметка на полях. Осталось то, что было внутри его тела. Остался Гамлет.
  
   Конечно, хочется, чтобы это был он сам. Вот таким, каким он был. Кажется, что это, только это и есть:
   - Быть. - Но это уже:
   - Не быть. - Но есть тот, кто играл роль Высоцкого в жизни. Его еще можно увидеть, если на роль Владимира Высоцкого будет взят самый знаменитый актер. Это может быть:
   - Быть.
   - Принесите еще пива, - сказал Адам, - началась песня про Мама-Дзедуна.
   - Мама-Дзедун, большой шалун, он до сих пор не прочь кого-нибудь потискать. Заметя слабину, меняет враз жену. И вот недавно докатился до артистки. Он маху дал, он пахудал: у ней открылся темперамент слишком бурный. Не баба - зверь, она теперь вершит делами революции культурной. - Красота. Красота, которая спасет мир.
  
   - Ну, если я чего хочу, я выпью-т обязательно, но к этим шуткам отношусь очень отрицательно.
   - Бутылку взял. Открыл. А оттуда вылезло, что-то непотребное. Может быть, зеленый змий, а может крокодил.
   - Но, если я чего решил, то выпью обязательно. А к этим шуткам отношусь - очень отрицательно!
  
   К сожалению, сейчас никто не пьет. Куда ни плюнь - одни трезвые. Все хотят чего-то добиться в жизни. Даже дворники. Один снегоуборщик на сто пятьдесят человек иногда выпивает. А если выпьет, то домой не идет. Дома жена. Она будет ругаться. Пьяных не любит. Никто не любит пьяных. Он в своей каморке на работе остается на ночь, сам себе варит суп, выпивает бутылочку, смеется, вспоминая былые дни. Вспоминает свою жену, как таскает для нее мясо рюкзаками.
  
   - Рюкзаки тяжелые, по пятьдесят килограммов, - смеется он. - Слово на букву е с приставкой: За. А мясо девать некуда. Приходится таскать. Продают по сто двадцать рублей. Чистая говядина.
   Зажрались офицеры! Видимо, им хватает костей. Когда-нибудь дело дойдет до песни:
   - Я вышел на палубу - палубы нет. В глазах у меня помутилось.
   Нет, теперь не помутится:
   - Все трезвые.
   Ведь почему раньше на Руси говорили:
   - Люди добрые? - Ответ:
   - Потому что все были пьяные. Пьяный человек - добрый. Как ПП. В данном случае имеется в виду не Последний Президент, а Первый Президент. Пьяный был орел, а как стал трезвый, так понял, что всем должен. И стал очень печален. Думаю, что пришло время поставить древний датский вопрос:
   - Пить? или не пить?
  
   - Скажи, Серега? Вот он проснется, он, конечно, скажет:
   - Нас жизнь осудит, нас жизнь накажет!
   - Нас ждут дома детки. Ему ведь в Химки, а мне в Медведки.
   - Он все кивает, все понимает. Скажи, Серега?
   - Скажи, Серега, что лучше:
   - Пить, или не пить? Вот в чем вопрос.
   - Я рупь заначил, слышь, Сергей?!
   - Опохмелимся.
   - Трудна у нас дорога,
  
   Далее. Как ныне сбирается Вещий Олег отмстить неразумным хазарам.
   - Как ныне сбирается Вещий Олег отмстить неразумным хазарам. Их села и нивы за дерзкий набег обрек он мечам и пожарам. Навстречу...
   - С дружиной своей в цареградской броне он по полю едет на верном коне.
   - Из темного леса навстречу ему идет вдохновенный кудесник. Покорный Перуну старик одному заветов грядущего вестник!
   - Скажи мне, кудесник, любимец богов, что сбудется в жизни со мною? И скоро ль на радость соседей-врагов могильной покроюсь землею?
  
   Никто не хочет расставаться с:
   - Быть. - Почему? Боится, что многие не разглядят за Томом Крузом Высоцкого. Но на самом деле этого выбора нет. Нет:
   - Быть или не быть. - Это колебание:
   - Быть - Не быть.
   - Автор - Герой.
   - Джонсон - Марферсон.
   - Диофант - Ферма.
   Личность Высоцкого не пропадает. И по мне так пусть играет Машина, если больше некому. Здесь препятствием является только русская традиция смотреть на Зад. И именно он принимается за конкретику, за личность. Чтобы увидеть Перед надо полностью отвалить. Это значит, не надо скалить зубы прошлому. Даже если у вас Голливудская улыбка.
  
   - В чистом поле васильки, дальняя дорога, - сказал Адам, и добавил:
   - Вдоль дороги лес густой. С бабами ягами. А в конце дороги той:
   - Плаха с топорами.
   Вот так сильна связь с бытием. А то бы вроде забил на все, и перешел на ту сторону. Нет, сначала надо пройти:
   - По полю вдоль реки.
  
   - Жена зовет. Я пойду, ребята.
   Далее, прибывают остальные группы.
  
   Они напились пива, и танцевали вокруг елки.
   - Пожалуй, побольше кремлевской будет, - сказала Тетя. Но проницательный Со поправил ее:
   - Все елки кремлевские.
   - Какой грубиян, - подумала Тетя. Она хотела еще что-то добавить, но к ресторану подъехала, поднимая пушистый снежок, двухцветная машина. Точнее, подлетела, ибо это был первый Дабл на воздушной подушке. Это была Капитанская Дочка. Мама смогла достать ей эту тачку с большим трудом. Желающих было очень много. Как-то:
   - Сам русский Квентин Тарантино. Он понял, что взять В джазе только девушки два - ему уже не удастся, а тем более три, под названием:
   - Некоторые любят погорячей. Что делать? Что делать, если никто не понимает, что Дон Кихот - это:
   - Человек Свободный. - Кругом одни бараны, и они принимают его за помешанного дурака. Как за дурака принимают Форреста Гампа. А на самом деле это и есть:
  
   - Человек Нормальный. - Человек с улицы, не блатной, человек, которым вы руководите. Психика долго не может выдержать общения с лешими и кикиморами. Он решил продать все свои регалии, и купить что-нибудь более всем понятное, с орденами.
   Покупателей, естественно, не было. Но неожиданно нашелся человек готовый обменяться.
   - Что на кого? - спросил немного озадаченный Квент.
   - Меня на вас, - ответил парень. - Вы мне кино...
   - А вы мне? - даже улыбнулся впервые за несколько месяцев Квент. На самом деле он улыбнулся впервые за несколько лет. Но, боюсь, этому никто не поверит.
  
   - Армию. Точнее, не всю армию, конечно. Корпус.
   И они поменялись. Квент сразу купил себе новый Олимпийский бассейн из серебра и золота.
   - Как это можно так откровенно подставляться? - спросила Квента ночью любовница. - Ты что, ненормальный? Откуда у тебя деньги на золотой олимпийский бассейн?
   - Бабушка всю жизнь цветы продавала, - беспечно ответил генерал.
   На этот же вопрос в Кремле генерал ответил более серьезно:
   - Как так? Все так. - И добавил: - Мне не нужен бассейн из серебра и золота. Честно. Просто перед знакомыми было бы неудобно.
  
   Теперь он всем рассказывал, что под него копают налоговые органы.
   - Я мог продолжать спокойно жить в Кремле, как гениальный режиссер, поставивший всемирно известный фильм:
   - В джазе только девушки. И снявший спектакль на эту же тему. У меня есть, точнее, даже был план:
   - Некоторые любят погорячей три. Дело происходит в Сибири, в отеле скрывающегося от правосудия Бориса Бера. Это первая часть. Во второй серии зарождается джаз. Это происходит в тюрьме. И три - это:
  
   - Шашлыки из осетрины на Волге. Но на Волгу мы больше не поедем. Будем снимать все в моем золотом с отделкой из серебра бассейне.
   - Простите, генерал, - решил уточнить корреспондент, - это взаимоисключающие условия. Либо бассейн, как у всех, либо кино. Вы что-то перепутали.
   - Я никогда ничего не путаю, - сурово, как маршал Жуков, - сказал Квент. И добавил: - Выгоните его на улицу. - Когда корреспондента повели, он крикнул вдогонку:
   - Не забудьте дать ему по яйцам.
   И вот в разгар этой военной компании генерал Квент получает известие, что в Москву из Сибири прибыл секретный груз.
   - Это первый, ручной сборки автомобиль на воздушной подушке. Дабл В.
  
   Далее, за машину Квент предлагает свой бассейн. Кому? Что предлагает мама Капитанской дочки.
   Генералом был Доктор Зорге. Мой друг, Эстэ, сказал, что:
   - Этот - слово на е - шпион ему надоел. - И отправили его на Амур одним из трех танкистов. Все прекрасно знают, что после первого же боя танкист получает звезду героя. Почему? Потому что обычно все танкисты погибают в первом бою.
   Три раза выходил живым Доктор Зорге из боя. И стал трижды героем, какими был и сам Эстэлин.
   - Слово на букву х в ослабленном смысле - ним, - сказал тогда Эстэлин, - пусть будет генералом в Москве.
  
   - Зачем он вам, мой друг Эстэлин? - спросил министр иностранных дел, придумавший коктейль для ребят.
   - Мне будет легче вспомнить о нем, когда я захочу разозлиться.
   И вот устал Доктор Зорге каждый день сидеть в ресторане гостиницы Украина. Решил с головой окунуться в интриги кинематографа.
   Квент на прощание попросил Доктора Зорге:
  
   - Дайте какой-нибудь совет-идею, чтобы я из генерала майора мог стал генерал-полковником. То есть настоящим полковником. Ну, хотя бы генерал-лейтенантом.
   - Дам. Но тогда ты полностью передашь в мое владение свою студию ТриМ.
   - Окей.
   - Ну, окей, так окей. - И Доктор Зорге рассказал Квенту великую свою мечту-идею.
   - Надо победить немцев в предстоящей войне, - сказал он.
   - Отличная идея, - усмехнулся будущий комкор.
  
   - А для этого необходимо сделать следующее, - не обращая внимания на иронию собеседника, продолжал Доктор Зорге. - и он подробно рассказал, как легко можно стать настоящим полковником. То есть генерал полковником.
   Не долго думая, Квент послал в Кремль докладную записку, что мол, так и так:
   - Есть идея, как победить в предстоящей войне. - Далее он пояснял, что многого не хочет, не хочет занять место благородного Жукова, тем более еще более благородного Гайдара.
  
   - Просто дайте мне генерал-полковника. Героя со звездой и орденом Ле-Нина не надо, так как, - он повторил, - так как три перекладины, - так он называл золотые звезды, - очень похожи на перекладины креста. Ну, а крест, как известно, очень похож на букву Т. А так как на Голгофе было три креста, то и студию свою он назвал соответственно:
   - ТриМ. - Почему так? А как? Все так. Конспирация. Кругом шпионы. В одной Москве сто тысяч шпионов.
   Все ли поняли, почему новый генерал отказался от четвертой звезды? Не поняли? Тогда поясню: нельзя было иметь больше трех звезд. Я имею в виду тогда. Сейчас можно. Иногда спрашивают:
   - Ну, зачем ему шесть звезд? Он, что, астроном?
  
   - Не совсем так, - улыбались понимающие люди. - Просто мы очень дружим с Африкой. Там люди до сих пор считают ракушки на своей груди. У кого больше, тот и главный. Мы должны им удружить. Лидера, у которого вся грудь в звездах, они будут больше уважать. В итоге они поймут, что мы их уважаем. Понимаем, что это смешно, но все равно делаем. Американцы так не делают, они умно не хотят выглядеть идиотами в первую очередь перед своими гражданами. Поэтому если и поклоняются юртам Африки, то втихаря, чтобы свои не узнали. Они посылают туда какого-нибудь Чака Норриса, и говорят ему:
  
   - Если проиграешь - мы тебя не знаем.
   И в итоге Африка наша. Не знаю, что тут лучше:
   - Быть в Африке, или быть идиотом.
   И вот написал он, что надо модернизировать наш любимый танк Т-34. А как? А вот так:
   - Надо закупить у немцев, пока еще не началась великая война, весь поролон, которым они утепляют свои мерседесы. А если они что-то заподозрят и не продадут, начать массовую добычу каучука в тайге. Спрашивается, зачем нам это? Нужно посадить этот поролон на прочный клей, и плотно прижать к танковой броне. Чтобы в танке мягко было.
  
   Как во вражеском мерседесе. А то бьются танкисты головами, ногами и плечами о жесткую броню, и практически теряют сознание. А от потери сознания у них не только возникает дискомфорт, но и происходит сдвиг по фазе. Они практически лишаются творческого мышления. Бьют из пушек и пулеметов, куда попало, и движутся в произвольных направлениях.
   Прошла неделя. Квент стал теряться в догадках:
   - Толи маршала дадут, толи просто так придут.
   Но не произошло ничего особенного. Еще через неделю прислали патент на генерал-полковника, дали дом на Рублевке с правом на строительство бассейна в олимпийском стиле. Как у всех.
  
   И громили наши танки после этого немцев на Курской Дуге, и не только. На всех фронтах разбегались немецкие танки в разные стороны при виде комфортабельных Тридцатьчетверок. Потом, после победы их продали союзникам за большие деньги. Был даже аукцион между американцами и англичанами. В учебных, послевоенных танках уже не было мягкой обивки. Сам ездил и видел. Вылез - мутит. Не понимаю, зачем такая экономия?
  
   - Может быть, Квент запатентовал переданное ему Доктором Зорге изобретение? - спросил кто-то. - Невыгодно стало после войны производить комфортабельные танки?
   - Ответ на этот вопрос мне пока что неизвестен, - ответил я.
   И вот он приходит в Кремль по заказанному заранее пропуску, чтобы взять себе эту первую тачку на воздушной подушке. По телефону ему сказали:
   - Принципиальных препятствий нет. Машина твоя, если ПП не захочет сам прокатиться на ней до озера Байкал.
  
   Далее, аргумент мамы КД.
   - Я хочу эту машину, - сказала она.
   Пи смерил взглядом ее фигуру. Он недавно прибыл из длительного юридического путешествия, поэтому готов был заняться сексом хоть с козой, если это не запрещено законом. Но сначала нужно было проверить доисторические данные. Он попросил даму подождать, а сам направился в соседнюю комнату, где стоял большой компьютер. Но сначала он сказал:
   - Чай, пиво, квас?
   - Ноу, сенкью. - И добавила: - Коньяк Камю и плитку горького шоколада.
   - Хорошо, возьмите в правом ящике стола.
   Он хотел проверить, как было тогда. Для юридической чистоты эксперимента. Он перебирал файлы.
  
   - Нет, нет, нет. Ничего похожего. - За полчаса работы он ничего не нашел. В папке под грифом совершенно секретно была запись:
   - Подробная информация о БМВ для всенародно любимого артиста... для всенародно любимого... засекречена до две тысячи пятидесятого года. Что же это получается, - сделал вывод гениальный юрист, - это был сам шестикратный герой нашей родины? - И добавил: - Какой же тут две тысячи пятидесятый? Все можно узнать гораздо раньше. Ну, если ты, то есть я, практически гениален.
  
   Вы поняли, что понял этот гениальный деревенский юрист? Он понял, что никто не занимался с прекрасной леди сексом. По крайней мере, специально, то есть:
   - Ты мне - я тебе. - Просто парень с шестью звездами после долгого размышления о величине отката, наконец понимал, что предыдущий парень, как-то:
   -Эстэ, имевший секретный псевдоним:
   - Большая Медведица, то есть имел не одну, как все думали, а семь звезд. Он уже мог называться не астрономом, а:
   - Астрологом. - Он не взял с нее ничего. Вопрос? На кого оглядывался Эстэ. Я думаю, ответ очевиден. Не ясно только:
   - Чего просила у Ле-Нина мама Капитанской Дочки.
  
   Все замерли, как это уже было однажды под Москвой, когда немецкие танки встретились с комфортабельными русскими Тридцатьчетверками. Только было слышно, как Высоцкий играет на гитаре.
   - Это Высоцкий? - спросила Тетя.
   - Где? - спросила Мотя.
   - В ресторане поет?
   - Что тут удивительного? Он всегда любил ходить по ресторанам.
  
   Вот такое шокирующее впечатление произвело на них появление Капитанской Дочки. Даже нелогичное появление Высоцкого в кабаке казалось им обычным делом. А ведь если бы он действительно был там, они бы видели, как Владимир вошел туда. Мысль, что поэт пел по телевизору даже не пришла им в голову.
  
   Сяо смотрел и думал, как ему еще далеко до близких связей с ПП. Он ведь даже не знал, что такая машина должна появиться на свет в этом году. Ляо тоже был озадачен. Как человек подверженный большому влиянию соцреализма, он даже не думал, что такое возможно. Как? В нормальной стране вдруг появляется автомобиль на воздушной подушке. И не в сказках Андерсена, а на самом деле. Здесь, в лесу, как Баба-Яга в ступе. Он шепнул что-то на ухо своему другу Сяо. Тот немного подумал и, как обычно, гаркнул во все свое луженое горло:
  
   - А можно мы будем называть вас:
   - Баба Яга. - Он думал, что леди, увидев перед собой полный зал разинувших рты баранов, смутится после такого неожиданного вопроса. Но она спокойно ответила:
   - Ребята! Вы ведь Спартак с мечом, которым рубите правду-матку, и небольшим щитом, которым отгораживаете себя от демоса? А вы сириец с трезубцем, на который мечтаете наколоть когда-нибудь прекрасную русалку по имени Кондолиза Райз, и сетью, с помощью которой вы вербуете агентов иностранных государств?
   - Да.
   - Да.
  
   - Пожалуйста, дорогие мои поклонники, поставьте эту только что сделанную ручным способом тачку - раньше так делали только роллс-ройсы для выдающийся писательниц детективов - на стоянку отеля. И, пожалуйста, помойте. Здесь двадцать долларов.
   И она как будто спустилась с небес на землю. Хотя на самом деле машина была над Землей максимум на высоте десять сантиметров. В исключительных случаях - было написано в рекламной инструкции - тачка могла подняться на высоту тридцать сантиметров.
  
   Баба Яга направилась к двери ресторана, которая тут же открылась - как будто только ее здесь и ждали - и опять захлопнулась, - так потом записал в своей электронной записной книжке Со. А сейчас он не смог даже вымолвить:
   - Ну я же говорил:
   - Настоящая Баба Яга. - Он просто посчитал за счастье сесть за руль легендарного Дабл В, и направить его на мойку. Ла сел рядом, подняв с сиденья двадцать долларов. Тетя и Мотя побежали к раскрытой двери, но дверь захлопнулась раньше, чем они пробежали полпути.
  
   Тетя опять начала стучать в дверь.
   - Я не хочу умереть в снегу, - сказала она. А ее подруга добавила:
   - Я тоже не хочу. Путь нас лучше:
   - Похоронят за плинтусом.
   - А я хочу, чтобы меня похоронили в томе Толстого, - сказала Тетя.
   - А каком? - спросила Мотя.
   - А в каком больше денег?
   - В четвертом.
   - Пусть тогда в четвертом.
   - Но деньги лежат еще в седьмом и десятом.
   - А в трех можно? Если можно хранить деньги в трех банках, в трех томах Кой-Кого или Толстого, то, спрашивается, почему нельзя быть похороненной в трех книгах?
  
   - Об этом надо подумать, - сказала Мотя.
   Пикассо в этом время не было. Он отошел в лес, чтобы пописать. А ведь мог бы снять исторический кадр:
   - Прибытие Дабл В к памятнику основателя черной - Виктору Пелевину.
   И в какой стороне я не буду, по какой не пройду я траве - друга я никогда не забуду:
   - Если с ним повстречался в Москве. - В исполнении Полицеймако.
   Эх! Была бы Москва в Сибири.
  
   Извините, был пропущен небольшой диалог. Здесь нет ничего такого особенного. Все знают, что сценарий пишет одна девушка, а диалоги другой парень. Поэтому, когда они были написаны практически никому неизвестно. Ну, а если не известно, то почему бы ему не быть здесь.
   Она выпила почти полбутылки коньяка, и съела почти весь шоколад. Пи вышел и леди спросил:
  
   - Вы хотите секса, но не знаете, как начать дело, - сделала она резюме.
   - Вы очень проницательны, - сказал смущенно Пи. - Академик Познер сказал, что у нас секс невозможен. - И добавил: - Теперь я просто не в курсе, как к этому подойти поближе. У меня, как у исследователя передовых достижений науки, начинает складываться впечатление, что мы потому не способны к парному сексу, что...
   - Что? - немного придвинула стул леди.
   - Что мы гермафродиты.
   - Но эту великолепную теорию легко проверить, - сказала она.
  
   - В том-то и дело, что очень сложно. Практически также сложно, как доказать, что Тунгусский метеорит существовал. Хотя очевидно, что миллионы деревьев повалены. Все дело том, что это функция не тела, а мозга. Я сам не сразу это понял.
   - Я думаю, примерно также, как вы, - сказала она. - Еще в Библии было написано - да и Шекспир это подтвердил:
  
   - Каждый человек на Земле исполняет какую-то роль. В связи с этим, - она придвинулась еще ближе, - я хочу сказать, что могу вам помочь. - Пи сделал движение, но леди сказала:
   - Не надо. Вы только все испортите. Посылка, как я поняла, такая:
   - Вы очень хотите секса.
   - Верно.
   - Вы на все готовы ради этого?
   - Практически.
   - Этого недостаточно.
   - Хорошо. Я готов на все.
   - Смотрите теперь логику, вытекающую из вашего абсолютного желания. Ваше кодовое число три-четырнадцать. Необходимо отнять от него магическое число двадцать семь - число лет, прожитых Лермонтовым - и вы получите магическое число семнадцать:
  
   - Секретное место входа в Ноев Ковчег. И... слушайте внимательно:
   - Секретное число советской власти. И это:
   - Два-восемьдесят семь.
   - Можно, я запишу? - спросил растерявшийся Пи.
   - Не надо. Если вы не смогли запомнить эти магические цифры, можете со стопроцентной уверенностью не считать себе Пифагором.
   - Как же мне быть? - он посмотрел на бутылку, но все же решил продолжать не пить на работе, как он это делал всегда.
   - Есть простонародная расшифровка этой ситуации.
   - Какая?
   - Вы должны принести жертву.
   - Кого-то зарезать?
   - Да.
   - Кого?
  
   - Себя.
   - Зачем? Кого?! - переспросил он, ужаснувшись.
   - Не ужасайтесь. Вы просто должны обменяться телами. Это не так просто, как кажется. Вам будет казаться, что вы полностью жертвуете своим телом. Ведь вам придется отдать число двадцать семь. А это число человека. Хорошо, хорошо, я больше не буду вводить вас в курс розенкрейцеровской магии. Просто считайте себя, как это обычно делается в простонародном мышлении:
   - Пшеничной водкой. - Вы жертвуете собой и становитесь самой распространенной обычной водкой. Зеленым Змием за два-восемьдесят семь.
   - Я согласен. Ну, а кто этот парень, с которым я должен обменяться телами?
   - Ну, вы помните хотя бы, зачем вам это нужно? - спросила она.
   - Да, - ответил он. - И добавил:
   - Чтобы преодолеть запрет:
  
   - Заниматься сексом, - наложенный Познером на советских граждан. Все-таки этот запрет, как и любой другой, не распространяется на всех людей. Между прочим сам академик считает, что он ничего никому не запрещал. Но это он так думает. Все люди делятся не две неравные части. Как-то:
   - Выдающие информацию, и:
   - Принимающие ее.
   Он, как выдавший информацию считает, что его хата на семи гектарах, а остальные пусть живут хоть, как в джунглях.
   - Нет! Я эту информацию видел, и понял ее, как:
   - Запрет заниматься сексом. - А значит, он этого и хотел.
   Но закону Олега Акимова о правилах и исключениях:
   - Не все подпадают под действие магии. Есть исключения. И таким исключением являются режиссеры. Просто по характеру своей интересной работы, они вынуждены периодически, а точнее, систематически заниматься сексом. Просто это как гамбургеры для Билла Гейтса. Без них он даже не понимает, как работает Ворд. Так и режиссер просто не понимает, что делать дальше, если сегодня никого не трахал. И что самое главное, их оппоненты это понимают, и сразу идут на уступки.
  
   - Вам необходимо поменяться с ним телам.
   - А как его зовут? - спросил Пи.
   - Пы.
   - Это меня зовут Пи. Три-четырнадцать.
   - А его не Пи, а Пы, два-восемь-семь! У него никто не ведет дискуссий, никто не спрашивает:
   - Будешь? - потому что он всегда ответит:
   - Да. - Как комсомол партии.
   - Какой партии?
   - Партии женщин-актрис. - Это не он их упрашивает, а они ему говорят: надо. А он, естественно, отвечает:
   - Есть. - Правда однажды ему ответили:
  
   - Приходите завтра. - И...
   - Что И? Она умерла?
   - Почему вы так подумали?
   - Потому что она нарушила закон Познера. Что значит:
   - Приходите завтра? - Сейчас и только сейчас! Там очередь, а тут:
   - Приходите Завтра. - Смешно, просто смешно. Если бы жрецу Майя сказали:
   - Приходи Завтра. - Он бы принял это за прямой отказ. Ведь Завтра - это другое время. А за такие вещи сбрасывали в пропасть. Как жертву.
   - Ты - два восемьдесят семь, - медленно проговорила леди. - Ты - Пы! - И добавила:
   - Теперь вы готовы к встрече с ним. - Идите, вы встретитесь с ним в Золотом Зале ресторана Прага. - И добавила:
  
   - Скоро вы сможете трахаться столько, сколько захотите, несмотря за запрет академика Познера. Более того, вы будете просто обязаны делать это. Как жрец племени Майя. Утром, в обед и вечером.
   Все будут только рады. Но есть, бывают некоторые, которые говорят:
   - Приходите Завтра! - Тогда вы не обязаны обязательно ее убивать, просто подумайте:
   - Не пора ли вам уже поменять свой номер? Может юристом-то лучше? Налоги там, штрафы. Сколько это может доставить неподдельной радости!
  
   Правда, из-за этого тоже, началась революция семнадцатого года. Так что выбирайте что вам больше нравится:
   - Сексуальна революция, или:
   - Мировая.
   П.С. - Между прочим, недавно По, древний жрец Майя, сказал, что его неправильно понимают. Что он никогда не запрещал секс.
   - Просто я против бессмысленного секса, - сказал жрец. - А если есть смысл - отчего же? Пожалуйста, занимайтесь.
   - И что? - как говорят на Урале.
   - Само собой - занимаются.
   - Чем?
   - Поиском смысла.
   Далее, КД в ресторане.
  
  
   ГЛАВА СЕДЬМАЯ
  
   Ресторан Ширвиндта. Горят мартеновские печи. Ла шате ми кантаре.
   Включите погромче. Куры с апельсинами.
   Пи и Пы. Ресторан Прага. Телячьи Щечки по старо-московски. Земля и Солнце.
   Иосиф Бродский опять читает стихи. Многие хотят заплатить за Бродского, как будто он Высоцкий. Леонардо ДиКаприо. На границе. В королевстве, где всё тихо и гладко. Далее, участие Мэри и ММ.
   Два шоу в одном спектакле. Незнакомка.
   Надежда Вторая.
   Битва за Черную. Антракт. Прошлое не вечно. Три богатыря у ГУМа. Эстэлин. Мэри и Эстэлин. Посмотри вокруг себя. Умник Вася. Уп - второй волхв. Ад - третий. Не всякое слово в строку пишется.
  
  
   Хорошо, но сначала несколько слов, о том, что произошло в Праге. Пи, прежде чем обменяться телами с Пы, решил сначала испытать силу его магического воздействия на женщин. Он сам переоделся в женщину, пришел в ресторан раньше времени, чтобы как следует изучить окружающую обстановку. В меню были грибы, белые, лисички и шампиньоны. Пи очень любил грибы с картошечкой и селедочкой собственного засола. Так-то вы бы знали, что туда ложат! Точнее:
  
   - Кладут. И стабилизаторы, и улучшители, консерванты - много разных фирменных солей. Все импортное. И не подумаешь, что и там так травят народ. Почему травят? А как это еще называть, если организм ее не принимает? На вид - вкусная. А на вкус в рот не лезет. Как будто это что-то противоестественное. Я понимаю Ширвиндта, когда он за голову хватается при входе в своей ресторан. Вроде бы:
  
   - А что такого могло случиться? Ресторан вещь не очень-то понятная, но если бы это был, например, завод, где горят мартеновские печи, то получается, что при входе Ши они упали. А в ресторане, значит, аналогично этому случаю, погас свет, а повара разожгли на полу костры, так как написано:
  
   - И день и ночь горят они. - Процесс нельзя останавливать.
   Это варианты, но один удивительный случай из жизни кафе и ресторанов я знаю, сам видел. Приходит владелец кафе утром и спрашивает:
   - Почему вчера не накормили гостей? Они катались с горы, устали, промокли и очень хотели съесть наше быстрое и вкусное блюдо. Наш, так сказать, а ля Билл Гейтс.
  
   А этот Билл Гейтс был действительно довольно вкусным и питательным блюдом. Как раз для тех, кто долго катался с горы на сноуборде, и, наконец, понял, что у него остались силы только на то, чтобы последний раз скатиться с горы прямо ко входу в великолепное стеклянное кафе-ресторан. Чем отличается кафе от ресторана? Только наличием танцплощадки. Помню, в Клайпеде была хорошая танцплощадка! Чем? Музыка тихо играла. Ну, не тихо, а просто негромко. Можно было вполне слышать, что говорит моя дама на противоположном конце стола. Получается, что это ресторан:
   - Два в одном: и поговорить можно, и посмотреть, как другие танцуют.
   - Ла шате ми кантаре.
  
   Здесь так не бывает. Через пару часов приличные, скромные люди врываются в бар, или лезут через стойку с настойчивым и угрожающим требованием:
   - Включите музыку погромче.
   - Куда громче? Сейчас и так магнитофон развалится!
   - Мы вам деньги заплатили! Сделайте погромче. Мы танцевать хотим!
   Мать твою! Они понимают только одну ноту:
   - Громкую. - Иначе им, действительно, веселье не веселье. А ведь не подумаешь. Такая скромная девочка в очках. Такой малыш, как будто только что... даже не знаю, чем таким он мог заниматься до похода в этот кабак, но ясно, что пришел он сюда в первый, ну, максимум во второй раз. При входе сказали:
  
   - Что принесете, то нас и устроит. Вот на эту сумму, - и сразу отдали деньги. Ну, чтобы погулять на все, и чтобы не получилось потом:
   - Не хватает заплатить по счету. - Ну, просто отличные скромные ребята. А тут прыгают почти до потолка, лезут через стойку:
   - Музыку погромче прашу!
  
   Сейчас здесь музыки не было. Не то, чтобы персоналу эта музыка была уже до блевоты, как мне, просто, как я уже сказал, был разбор вчерашних полетов.
  
   - Почему блюда Билла не было в наличии, когда люди, наконец, с пустились с гор. - Этот ресторан так и назывался:
   - Красная Горка. - Оказалось, что все съел бармен. Как будто не ел недели две.
   - Столько нельзя съесть, - засомневался хозяин кафе. Но оказалось, что можно. Блюдо вкусное. Особенно для тех, кто долго катался с горы и наспускал аппетит. Нужно очистить картофель, сварить его, и слить воду. Одновременно сварить курицу, обобрать ее, чтобы не было костей, и перемешать с этим горячим картофелем. Заранее размороженные белые грибы добавить к картофелю и курице. Подавать, прогревая со сливками тридцатитрехпроцентной жирности.
  
   Так вот для убедительности бармен позвонил домой - а был он хохол с Украины - и сказал маме и папе, что кушает здесь в России хорошо. Говно не ест. Как другие. А персонал здесь, как и везде кушал сосиску с макаронами. И то по счету. Все поняли, что перед холодильником его не остановить. Он взял всю кастрюлю и в два приема сожрал, как динозавр:
  
   - Не обращая ни на кого внимания. - Действительно, очень хочет есть, с некоторым состраданием подумали работники зала и кухни. На самом деле белые грибы вызывают большой аппетит. Запах! специфический.
  
   Девушка повар приготовила вторую кастрюлю. Белые грибы, мясо курицы, горячий картофель, сливки тридцатитрехпроцентной жирности. Она и не думала, что кто-то из работников может прикоснуться к этой кастрюле. Она пыталась грудью отстоять первую кастрюлю, но теперь кляла себя за то, что делала это недостаточно решительно. Она и не слышала, как хохол с Украины опять позвонил на родину и сказал маме и папе, что живет хорошо, и не ест здесь говна, как другие. Но он сам подошел и рассказал повару содержание разговора с родителями. Она подумала, что бармен извиняется, что сожрал все, что было приготовлено для фастфуда.
  
   Люди продрогнут, спустятся с горы, а им тут безо всякого ожидания горяченькие белые грибки, картошечка, курочка, сливки тридцатитрехпроцентной жирности. Вкусные! Все будут довольны, напишут благодарность, а нам дадут, наконец-то, премию. А то все штрафы, да штрафы. Достукаются эти предприниматели до мировой революции.
  
   Бармен, конечно, понял, что молодая - недавно из училища - повариха без боя не отдаст вторую кастрюлю. В виде артподготовки он начал показывать ей приемы карате. Как-то:
   - Удары ногой в голову. Не бил, конечно, а так имитировал. Проводил подошву сорок пятого размера около ее лица. Да и она к тому же отклонялась. Не то что боялась, что попадет, но просто показывала, что да, она боится его. На этом бармен не остановился. После боевой подготовки он начал политическую. Сказал:
  
   - Завтра я пойду кататься на сноуборде с Ширвиндтом. - Ну, если бы это был ресторан Ширвиндта. Его даже тут же начали называть:
   - Молодой Ши. - Ну и после этого, конечно, бармен прорвался и ко второй кастрюле с картошкой, курицей без костей, белыми грибами и вкусными сливками. Предварительно он, правда, опять позвонил папе и маме и сказал, что здесь в России он говна не ест, как другие.
   - Что было дальше? - А вот как раз после этого случая Ширвиндт и продал свой ресторан.
  
   - Не могу больше, - сказал он. - С меня этого дерьма хватит. Бред. Бред какой-то. Чушь и бред. - Теперь живет тихо, рассказывает сказки Андерсена. А ведь раньше так мечтал о курах с апельсинами внутри.
   - Я мечтал готовить кур с апельсинами внутри, - давал он интервью корреспонденту. Как будто надеялся когда-нибудь опять вернуться в эту бойню.
   - А можно грибов без жареной картошки? - спросил Пи, пролистав меню. - И... селедочки, и... соленых, точнее, маринованных огурчиков. Воблу... - пожалуй, все.
  
   - Больше ничего не надо? - спросил официант с бородой. Ему было лет шестьдесят. В Праге официанты работали до самой смерти практически. При таком ведении дел молодые официанты понимали, что находятся в профессии, и не стремились стать заместителями и директорами ресторанов. Заказ ему показался несколько странным. Но Пи как раз и думал:
   - Чем страннее заказ, тем он более фешенебелен. То есть заставляет официантов и поваров потрудиться. А то:
   - Телячьи щечки по-старомосковски.
   - Говядина разварная.
   - Баранина Монте.
   Пи схватился за голову, и воскликнул:
  
   - Пива! Можно пива бутылок шесть. Это для начала, - добавил он.
   Не забудьте, что он был в платье. Шикарном платье а ля Франсе.
   Далее, прибывает Пы. Тоже в женском платье. Он репетирует роль председательницы колхоза. Решил попробовать сам сняться в кино. Правда, у него были сомнения.
   - Если я сам буду председательницей колхоза в моем великолепном фильме:
   - Кубанские Казаки, - то возникает вопрос:
  
   - С кем тогда мне трахаться. На кастинге, на репетициях, и вообще перед съемками и после них? Проблема. Скорее всего, придется признать себя гермафродитом. Тихо сам с собой, тихо сам с собою, я веду беседу. Нет, нет, я к этому не привык, будем думать. - Он, как артист, решил и здесь сыграть роль. Точнее, он решил разыграть ожидавшего его Пили. Он сел отдельно, через два стола от испытуемого.
   Пи уже немного запьянел, изрядно глушил пиво, чистил зубами большую, как маленькая акула воблу, и каждые пятнадцать минут повторял:
   - Меня никто не спрашивал? Нет. Хорошо. Принесите еще грибов, пожалуйста.
   - У нас грибы только с картошкой, - каждый раз повторял официант.
  
   - Ничего страшного, я доплачу, - каждый раз повторял Пи.
   Пы уже хотел щелкнуть пальцами, позвать официанта, и сказать ему, чтобы подсадил его за стол той дамы, которая, видимо, через столицу возвращается домой. Но решил еще немного подождать, так как Пи подошел к последней стадии экстаза, доступной в ресторане. Он полез на стол.
   - Вы куда? - спросил официант.
   - Я? Я танцевать. Я танцевать хочу, я танцевать хочу. - Он встал на стул, потом на стол, и осторожно стал перебить ножками. Он старался не наступать на полупустые тарелки, и полупустые бутылки. Официант неоднократно предлагал ему убрать эти недоеденные тарелки, и эти недопитые бутылки. Но Пи категорически возражал.
   - Нет. Они мне нужны.
  
   - Зачем? Вы ведь заказали новые.
   - Полупустые тарелки и бутылки создают мне праздник.
   Пы позвал официанта.
   - Подсадите меня к леди на столе. Пока она не начала наступать на тарелки.
   - Десять рублей.
   - Хорошо.
   - Давайте.
   - Позже.
   - Когда?
   - Все будет, не беспокойся.
  
   Пы как привидение появляется под ногами танцующей. В голове у Пи нет, конечно, и мысли, что это, наконец, прибывший на встречу режиссер. Но она спускается вниз, и предлагает Пы пива. Пока тот еще не сделал свой заказ.
   Далее, Пы крадет, точнее, отнимает у Пи японский мини магнитофон. Две версии.
   Они напились, как поросята. Точнее, напился один Пили. Пол то и дело наклонялся в его глазах то в одну, то в другую сторону, как будто указывал направление чтения.
   - Напиши мне мама в Египет, - запел он. И добавил: - Я египтянин с большим клювом. Покажите мне направление чтения.
  
   - Я покажу тебе, - сказал Пы. И добавил, обращаясь к официанту: - Я покажу ему дорогу.
   - Не забудьте сначала расплатиться со мной.
   - Я потом вернусь и расплачусь с тобой.
   - Нет.
   - Ладно, хорошо, сейчас. - Он догнал Пила, который отошел уже на несколько метров, и попросил у него десять рублей.
   - Зачем? - спросил Пи. Он, как говорится, умел считать деньги.
   - Я потом тебе расскажу.
   - Нет. Сейчас.
   - Ну, хорошо. Просто надо дать официанту на чай. Здесь так принято.
  
   - Не надо песен. Я уже дал.
   Пил повернул голову, посмотрел мутным качающимся взглядом на провожатого и отрицательно покачал головой.
   - Я сказал. Нет.
   - Хорошо, он сейчас передумает. Пусть пока посидит здесь, а я сбегаю за такси, - сказал Пы официанту.
   - Хорошо, пусть посидит.
   Как только режиссер скрылся из вида, Пил поднял голову, сосредоточился, и пробормотал:
   - Вот вам еще десять рублей. Только скажите, где стоянка такси.
   - Справа от выхода. Выйдете и сразу увидите, - сказал официант.
   Он спустился вниз, заслонил рукой солнце, всмотрелся в кинотеатр:
  
   - Художественный, - как будто нашел, наконец, Египетского Сфинкса на этом пересечении двух главных дорог.
   - Увезите меня отсюда, - сказал он таксисту на черной волге.
  
   - Двадцать пять рублей.
   - Двадцать пять?! Да вы что! За эти деньги, я могу сидеть в этом кабаке, - он повернулся к высокому зданию Праги, - до вечера.
   - Двадцать пять, - повторил таксист.
   - Хорошо, поехали.
   А Пыр в это время стоял на Проспекте и ловил такси. Зачем? Оттуда можно уехать в два с половиной раза дешевле, чем с Арбата. Хотя они находятся совсем рядом, в ста метрах.
   - Он бы тебя обул, это точно, - сказал таксист.
   Пи промолчал, но подумал:
   - Он наверно хотел сказать:
  
   - Раздел. Разул, раздел и спать уложил. - Пи захрапел на заднем cиденье, вытянув ноги до самой двери. Ему снилась прекрасная девушка. Она была пушистая и не очень высокого роста. Она положила ноги на спинку сиденья водителя, а он сам был почему-то между этих ног. Девушка называла себя:
   - Настоящий Полковник. - Водитель не решался делать ей замечание. Только сам Пил сказал ему:
   - У вас достаточно опыта, чтобы сохранять направление движения?
   - Да, у меня есть опыт. Не в первый раз.
  
   По другой версии все было не так. Не все, а имеется в виду финал. Финалы ведь бывают разными. Это не просто другая версия. Недаром Голливудская Компания заплатила талантливому Молчаноскому сразу и за финал, чтобы иметь возможность поставить на нужный финал другого режиссера. В другой версии время движется иначе. Но этот вариант не существует сам по себе. В зависимости от того, как движется время в другом случае, он находится:
  
   - Или вне первого варианта, и окружает его, как Солнце Землю. Если смотреть с Земли. В обратном финале уже Земля окружает Солнце. Если смотреть с Солнца. Но реальным здесь является только первый финал. Второй хоть и противоположен первому, но находится внутри него. По нему Пы поймал такси, обобрал Пи, и набил ему морду. Зачем? Чтобы было, что вспомнить в придачу к денькам и японскому магнитофону Санио.
  
   Да черт с ним, с этим магнитофоном, он все равно тянул. Здесь важно, обменялись ли эти генералы своими телами. Получил ли Пил, дающую много радостей в жизни сексуальность, или так и остался юристом. Думаю, будет в разных случаях по-разному. Ведь они теперь связаны между собой, как Земля и Солнце.
  
   - И он ему сказал. И он ему сказал. И он сказал. И он ответил. И он сказал. И он. И он. И он во тьму воззрился и сказал. Слова на ветер. И он ему сказал. Но, так сказать, сказать:
   - Сказал сказать совсем не то, что он сам сказал.
   - И он:
   - К чему влезать в подробности, - сказал; все ясно. Точка.
   Это Иосиф Бродский опять читал стихи. Он отдал все деньги Бонни и Клайду. Ну, как те просили.
   - Можно бы и оставить, - сказал официант, - чтоб заплатить за ужин.
   - Я заплачу за него, - сказала Ксе. И добавила: - Почитайте мне, пожалуйста, ваши стихи. Представьте себе, что я Джульетта, а вы - Ромео.
   - Я не читаю за деньги, - хотел сказать поэт, - в том смысле, что не люблю делать это. - Но Ксе ответила, как будто услышала его:
   - Вы ведь продаете их в универмагах. Разве это не тоже самое? Вы производите ту же черную икру, что и я. Только никому не платите отката, - добавила она.
   - Хорошо, я сейчас что-нибудь прочитаю, - сказал Бродский. - Сколько я там должен? - спросил он официанта.
   - Сто пятьдесят долларов.
  
   - Сто пятьдесят, - повторил поэт. - Сейчас, сейчас, я подумаю.
   - О чем вы собираетесь думать? - спросила Ксе с улыбкой.
   - Хочу, как Сезанн, подобрать картину, подходящую для данного случая, и для этих денег. - Он уже начал читать, когда:
   Какой-то парень, сумевший зайти в ресторан с черного хода, предложил заплатить за поэта.
   - Можно, я присяду за ваш стол? - сказал он.
   - Как вы вошли?
   - Меня впустил знакомый повар.
  
   Они познакомились. Имя Иосифа Бродского не удивило пришельца. А вот Иосиф удивился, когда услышал:
   - Леонардо ДиКаприо.
   - Вы?!
   - Я.
   - Никогда бы не подумал. Я вас не узнал.
   - Ничего удивительного. Я ведь здесь в роли Владимира Высоцкого.
   - Как?!
   - Так, прошел кастинг. Его сын, по совету умных людей, выбрал меня. Точнее, не по совету умных людей, а он сам оказался таким умным, что после долгих размышлений бессонными ночами выбрал все-таки знаменитого актера.
   - Н-да. Что же это будет за кино?
   - Думаю, это будет Титаник Два. На последнем этапе нас было трое, - продолжал Лео, - этот, как его, Машина, и этот, как его, 44-й. Комендатура.
   - Наверное, потому, что вы хорошо играете на гитаре? - сказал Иосиф.
  
   - Возможно. Но, я надеюсь, и потому, что они увидели во мне поэта. Как когда-то в Высоцком. Ведь он так мечтал, чтобы его считали поэтом. Таким, как Пушкин. Ведь, как известно, Пушкин мечтал быть поэтом:
  
   - Как все! - Ведь большего, чем все, никто не поймет.
   - Прошу вас, сыграйте еще, - сказала Ксе. Не сказав ничего Адаму, она подошла и села за стол поэтов.
   - Я не играю, - сказал Бродский.
   - Я играю, - сказал Лео. И добавил: - Хочу представиться такой прекрасной лошади, как вы. - Извините, если что не так. У меня акцент.
   - Владимир Высоцкий. - Он перебрал струны гитары, и как Вилли Токарев, сказал:
   - Работа начинается. - Потом добавил: - Можно, я буду называть тебя:
   - Моя Джульетта:
   - Я согласна. Я всегда согласна. - И он начал:
   - На призыв мой тайный и страстный, о! друг мой прекрасный, выйди на балкон! Так красив свод неба атласный, и звездный и ясный струн-бечевен звон. Озари... тьму ночи улыбкой! И я стан твой гибкий обниму любя. Мы одни... никто не узнает... пока не светает, выйди на балкон... Звезд огни... го-о-рят и мерцают, и ввысь посылают струны тихий звон...
  
   - Прекрасно, - сказала бизнес-вумэн. - Великолепно. Я скоро открываю свой кабак. - Она сделала небольшую паузу. - Хочу, чтобы вы пели там. И вы тоже, - обратилась она к Бродскому.
   - Ну я же не пою. - Он хотел добавить: - Под чужую дудку, но не успел.
   - Одна тысяча долларов в час плюс черная в любом количестве бесплатно. Я имею в виду, столько, сколько сможете съесть. А то ведь вы можете пригласить столько друзей, что они за месяц сожрут все мои запасы. Ну, как? - И добавила: - Вы можете даже немного воровать.
  
   - Как? - спросил Бродский, и прикурил новую сигарету от докуренной почти до фильтра.
   - Посидите в зале три часа, а мне скажете пять, - мило улыбнулась бизнес-вумэн. - Пять штук за вечер. Я думаю, это не хило. Тем более для нищих поэтов.
   - Нет, - сказал Бродский. И добавил: - У меня есть свой гусь в ресторане.
  
   - А я согласен, - сказал Лео. И добавил: - Я ведь Высоцкий и люблю рестораны. Тем более, сейчас я на мели.
   - Ну, хорошо, тогда спой мне еще что-нибудь такое любительское, - Ксе изобразила улыбку. Она явно была чем-то недовольна, хотя сама не понимала чем. Вроде бы все хорошо, песни про любовь, вербовка поэтов прошла успешно. По крайней мере, одного. Можно открывать кабак. Если бы с таким вопросом она подошла к Андрею Битову, он послал бы ее, как обычно посылал всех:
   - Паршивый сын надзирателя! Наглая дочь начальника тюрьмы. - Но она-то была дочерью Сократа. Почему же сейчас у нее такой нервный настрой?
  
   - Видимо, что-то должно случиться, - в страхе подумала она. - Надеюсь, это будет не конец света, хотя бы потому, что он уже был.
   - В сиянье ночи лунной тебя я увидал. И арфой многострунной тихий голос мне внимал, - запел Лео.
   В другой бы ситуации Ксе промолчала, но сейчас она не замедлила поправить поэта.
   - Голос не может ничего внимать.
   - А я думаю, может, - сказал Бродский.
   - Друзья мои, не будем спорить, - сказал Высоцкий. - Я сейчас все исправлю. - И он продолжил:
  
   - Сижу ли я, пишу ли я, пью кофе или чай. Приходит ли знакомая блондинка... - Почему-то я всегда вспоминаю в это время Сергея Юрьенена, одиноко стоящего на многолюдной остановке в богом почти забытой деревне. Кроме аборигенов и студентов стройотряда, здесь больше никто не бывает.
   - Я спросил:
   - Зачем ты, Нинка?
   - Чтобы ты женился, паразит окаянный, - говорит. А я не понимаю, в чем я виноват.
  
   Далее, Ксе пытается выбросить Высоцкого в окно, как Гендель свою любимую певицу. За то, что она не хочет петь его песню.
  
   Ксе попросила Адама оставаться за столом с Борисом, а сама принесла за стол поэтов двухкилограммовую банку черной и три упаковки баварского.
   - Я заказала три рульки для нас, - сказала она. - Вы любите немецкие рульки?
   - Ты похожа на немку, - сказал Высоцкий. - Жаль, я не знаю, как Чарли Чаплин, песню про Хи. Я то бы спел. Ты слышала мою песню про Мама Цзедуна?
   - Никаких Мама Дзедунов. Спой мне про любовь, - сказала Ксе и поцеловала поэта в щеку. - Это пока. А после я поцелую тебя в губы. Ну, давай, поэт, поехали. Он сказал:
  
   - Поехали вперед!
   - На границе с Турцией, а может с Пакистаном полоса нейтральная сзади, где кусты наши пограничники с нашим капитаном...
   - Подожди, подожди про ФСБ, про любовь давай сначала.
   - Это про любовь, - сказал Высоцкий. - А на нейтральной полосе цветы:
   - Необычайной красоты!
   - Я тебе сказала: спой мне про страстный призыв!
   Далее, она тащит его к двери. Здесь нет окон.
  
   - Послушайте, Высоцкий! Я выброшу вас в окно. - Она позвала одного из телохранителей Бориса, и спросила:
   - Где здесь окно?
   - Здесь нет окон, - ответил Сид.
   - А я думаю, есть! - И Ксе потащила Высоцкого к двери. Абель с готовностью открыл ее. - Я выброшу тебя в окно! Я выброшу тебя в окно, если ты, поэт, не споешь мне про любовь.
   - Сейчас, сейчас, - сказал Высоцкий. - Я спою тебе про любовь.
   - В королевстве, где все тихо и гладко! Где невольников на клизму ведут. Появился дикий зверь огромадный. То ля буйвол, то ля бык, то ля тур.
  
   - Я сейчас тебе поставлю клизму! - закричала леди-босс. Она нагнула голову поэта. Как будто хотела выбросить из окна. Тут перед ней мелькнула тень, принцесса ойкнула, и выпустила поэта из цепких рук. И стало хорошо и приятно, как после первой рюмки водки. Как будто занозу вынули из сердца. Пол наклонился. И рвать так тянет и тянет. Сил нет сдержаться. И тут дверь захлопнулась, и она увидела знакомую спину соперницы. - Мама! Что ей здесь надо?
   Ксе очнулась. Голову ее держал на своих коленях Адам.
   Далее, участие Мэри и Максима Максимыча.
  
   Незнакомка прошла через весь зал, и села за отдельный столик в углу. Она вынула из-за воротника дорогой шубы табличку и поставила на стол. Почти все старались разглядеть, что там на ней написано. Но бинокль был только у Бориса. И он прочитал:
   - Надежда Вторая - Императрица всей России. - Бинокль упал из дрогнувшей руки Председателя Правления. Борис остановил полового, который с чистым полотенцем наперевес уже побежал к царице.
   - Я сам, - сказал он.
  
   - Граф, - сказала Императрица, - принесите мне черную розу.
   - Все? - спросил Борис.
   - Салат из огурцов и помидоров. Триста граммов водки.
   - Все?
   - Пока да.
   - С прискорбием должен вас уведомить, благородная синьора, - сказал Борис Бер, - но у нас нет черных роз.
   - А какие есть?
   - Красные.
   - Нет. Только черную.
   Борис понимал, что Ксе не даст черной икры для этой розы, но пообещал сделать все возможное.
   Как и ожидалось, Ксе ответила:
  
   - Ни за что! - И добавила: - Мы будем драться.
   Быстро в центре зала был сооружен бассейн. В него налили грязи, и девушки в купальниках без лифчиков прыгнули внутрь.
   В первом раунде победила Ксе. Вероятно потому, что она была очень зла. Ее разозлило неожиданное появление здесь Капитанской Дочки. А КД была подавлена тем, что ей так и не принесли черную розу. Хотя этот бой и был за две двухкилограммовых банки черной. Так сказала Ксе.
   - Пусть эта сучка подавится, если выиграет. Но если проиграет, пусть валит отсюда.
  
   - А где она будет есть? - спросил Бер.
   - По крайней мере, до утра она может есть в отдельном кабинете. По крайней мере, чтобы я ее не видела. И да: только красную икру.
   Далее:
   - Антракт. - А в антракте ставилась трагедия Венедикта Ерофеева:
   - Язычники. - Сам он тоже был здесь. Каким образом? Тоже прошел незаметно, как Владимир Высоцкий через задний ход? Нет. Он работал здесь поваром, и Мэри, бывшая его поклонницей пригласила опального поэта в зал, чтобы развлекать публику в романе из шести частей под названием:
   - Битва за трон Екатерины Второй. В современной транскрипции это звучит, как:
  
   - Надежда Вторая, первая жена Ле-Нина. Прошлое ведь тоже имеет срок жизни. Ничто не вечно. В том числе и прошлое.
   И так первый акт, идущий сразу после первой части грязевого шоу, называемого женским романом.
   Три великолепных парня, три богатыря должны выйти на Красную Площадь. Она была красной при лунном свете, особенно в полнолуние, а днем, при солнечном свете имела три цвета Андреевского флага.
   И вот они сидят, как Форрест Гамп на автобусной остановке, и рассказывают потенциальным пассажирам о своей жизни. Только эти ребята сидели не на автобусной остановке, а подсаживались за столики летнего кафе около ГУМа, который так и расположен рядом с Трехцветной Площадью, напротив Кремля.
  
   Ни у кого не спросясь, они прославляют Эстэ. Рассказывают людям, поглощающим Биллгейтсовские гамбургеры с ледяной Кока-Колой, как хорош Эстэлин.
   Долго ли коротко ли это продолжалось, но в конце концов, к ним подсел сам Эстэлин. По другой версии они сами к нему подсели. Парень не очень, но все-таки был похож на Эстэ. Они решили его просветить.
   - Кто вы, ребята? - спросил Эстэлин. И добавил: - Странники? - И, не давая ребятам ответить, продолжал: - Вы волхвы?
   - Не-нет! - ответил первый, слегка заикнувшись. Эстэ, разумеется, отметил про себя это, как сомнение. Небольшое, но все-таки сомнение. Неужели, в самом деле волхвы? Да, нет, не может быть. Откуда здесь, в Москве, волхвы?! Не верю. Но проверить надо.
  
   Здесь кстати надо сказать, что роль Эстэ исполнял сам Борис Бер. Шутка. Нет, конечно, не он. Это был многоумный муж Мэрилин, Максим Максимыч. Почему именно он? Все решили, что лучшей кандидатуры здесь, в Сибири, тем более, в этом кабаке, им не найти. В принципе-то, конечно, был один парень, который бы справился с этой великой Гамлетовской ролью не хуже. Но он сейчас был снаружи и бился головой о стенку. Он очень хотел попасть в ресторан, поэтому, как баран бился о бронированную дверь кабака, ритмично повторяя:
  
   - Пустите, гады, откройте, сволочи. Я очень замерз. - Это был Сяо. Но судьбе было угодно, чтобы этот парень сыграл другую роль в этой истории.
   Когда выбирали Эстэ, Мэри сказала, что им лучшей кандидатуры не найти.
  
   - Друзья мои, - сказала она, - открою вам небольшой семейный секрет. Представьте себе шапочку. Небольшую такую еврейскую шапочку. Ну, и попытайтесь надеть ее себе на голову. Что? Не получается. Да, друзья мои, и не получится. Ибо здесь сокрыта великая магия. Только сам еврей может надеть ее. И теперь примерьте ее на Максим Максимыча. Что? Получилось. Я так и думала.
   - А при чем здесь это? - спросил таким наглым, наглым голосом Бен Вейт. А его дружок Чарли Принц добавил:
   - Эстэ не был евреем.
   - Да какая разница, - зачастила Мэри, - был - не был. Ну, он не был, так его друзья были евреи. А, как говорится:
   - Скажи:
   - Кто твой друг, а я уж скажу тебе:
   - Кто ты? - Как говорится:
   - Посмотри вокруг себя.
  
   Тут почти все, по крайней мере, большинством голосов, решили:
   - Вылитый Эстэ. - Ксе по инерции хотела протащить на эту должность своего человека, то есть Адама, ее акция провалилась.
   - Мало того, - говорили люди, - что она в бассейне с грязью борется, мало того, что всю черную заграбастала, она еще хочет, чтобы ее любовник был Эстэ. Это уж слишком.
   - Нельзя, - сказал печально Борис Бер, - захватить все должности сразу. Ты - не Змей Горыныч! - Он даже слегка повысил голос. Борис был печален, потому что сам хотел быть Эстэлином. Но до Максим Максимыча ему было далеко. Его выбрали на роль одного из трех волхвов. Такой был волхв по имени Умник Вася: в круглых очках, как у Майкла Джексона, с волосами почти до жопы, под мышкой толстый том Британской Энциклопедии.
  
   Вторым волхвом был парень по имени:
   - Пушистый Профессор. - Он называл себя Членом. Имеется в виду Членом Корреспондентом Академии Наук. На самом деле читал лекции для любознательных в детских дошкольных учреждениях. На его роль нужен был такой мордатый и пузатый парнина. Он сидел в середине, и мог вполне сойти за дурака Илью Муромца. Ну, когда тот еще сидел на печи и был самым настоящим дураком. На его роль и выбрали Бена Вейта, в древнем простонародии:
   - Уп - древний демон.
  
   Подручный Бориса поморщился. Он был не очень доволен. Во-первых, Профессор был описан Венедиктом Ерофеевым, как толстопузый такой баклан, играть которого даже для древнего демона было тошно. Но обрадовался, когда его напарнику, Аду, тоже древнему демону, достался крайний волхв, который вообще был описан, как:
   - Робот! - Фантастика. Откуда у них такие совершенные роботы. Почти как люди:
  
   - Кривые зубы, сияющие глаза, нервные вдохновенные движения. - В данном случае сияли не только глаза, даже не столько глаза, да глаза-то, между прочим, вообще не сияли - сияло лицо. Как будто это было такое маленькое, маленькое солнце. - Он сидел крайним, если читать по-еврейски:
   - Справа налево. А если наоборот, то первым. Первым он и говорить начал. Но прежде, чем он скажет хоть слово, надо представить еще, по крайней мере, двух героев.
  
   Один - это конферансье. По имени Со. Не думаю, что это был однофамилец того Со, который сейчас, как баран стучал и стучал лбом в ворота ресторана. Думаю, что играть надо было как раз его самого. И поручили это Высоцкому. Ну, и второй это Вик Феев. В его роли был Венедикт Ерофеев. Он должен был выявить языческую идеологию этих беглых каторжников. Здесь надо добавить, второй раз они появляются на сцене уже после побега с лесосеки. Сам Эстэлин отправил их туда. Как было написано в приговоре:
   - За жопоглядство. И пояснялось: за недостаточную аргументацию своей точки зрения, которая из-за этого выглядит языческой.
   С точки зрения закона получалось, что:
   - Парню говорят:
   - Веруй! - А он вместо того, чтобы сказать честно:
   - Господи, не знаю как? - Снимает штаны, нагибается и показывает голую жопу. Потом бежит без оглядки. Это и называется язычеством.
  
   Немой Жи пытается защищать этих язычников. Он немой поэтому показывает три пальца и бегает по сцене, являющейся пространством между бассейном, где благородные синьоры выясняют отношения, и столиком у псевдоокна, где сидят поэты. Между прочим, роль Немого Жи так и заставили исполнять Бродского, как он ни отказывался. Все понимают, что Немой Жи показывает свою точку зрения, согласно которой эти три парня не язычники, а просто три Форреста Гампа. То есть совершенно не злостные, а так, безобидные легкие придурки.
  
   - Не-ет! - протягивает вперед руку, как Ле-Нин в молодости, Вик Феев. - Это язычники! - И это так сильно припечатывает беглецов, что один из них падет со стула. Это средний волхв по имени Пушистый Профессор. Он только что хотел обвинить Вика Феева в завышенной художественности суждений. В ответ на утверждение Вика, что Эстэ присутствовал на двадцатом съезде, Профессор выкрикнул:
   - Это художественный вымысел! Эстэ прибыл только после съезда.
   Тут завыл от удовольствия конферансье Со, обнаруживший в высказывании ПП синдром Доси.
   - А какая разница?! - раскатисто прорычал Со. А если нет разницы - зачем платить больше? Зачем, я спрашиваю, уточнения, не меняющие сути ответа. - Виктор при этом высказывании Со слегка поморщился.
   - Я бы сам мог сказать это, - промямлил он. И добавил:
  
   - Синдром Доси это бессмысленная переплата. То есть не просто переплачивать не нужно, а это:
   - Ошибка! Вы меня понимаете? Вы меня хорошо понимаете? Прибыл ли Эстэ после или во время съезда - не важно. Ведь уже перед двадцатым съездом было известно, что Эстэ будет здесь.
   - Таким образом, - опять завыл Со голосом Владимира Высоцкого из:
  
   - Место встречи изменить нельзя. - Когда он читает в Большом Театре лекцию Евстигнееву о возникшем преступном сообществе. Но после слов:
   - Таким образом, - он говорит не о преступном сообществе, а подтверждает правоту Виктора, только что утверждавшего, что ПП, а попросту Профессор пытается задушить правду диалектикой начальной школы. Согласно этой диалектике:
  
   - Если вы не знаете, на какой купюре есть роспись Карла Маркса, а на какой Фридриха Энгельса, то не будете иметь денег никогда. Вот нет и все! Я сказал. - Логика недоступная имеющему высшее человеческое образование Виктору. Он в шоке, и не может больше говорить более-менее связно. Как загнанная лошадь этот парень повесил голову. Но и Профессор никак не может опять вскарабкаться на стул после грозного проклятия Виктора:
   - Язычник! - Он вроде бы уже залез опять в свое кресло, но его добил трубный голос Со, прозвучавший, как всероссийский призыв Петра Первого:
   - Слово и Дело! - В современной транскрипции Со он прозвучал, как я уже говорил:
  
   - Синдром Доси!
   Эти благородные ребята завалили толстяка Профессора, но впереди был еще не один акт трагедии. Девушки уже бились в четвертом раунде.
   - Когда это они успели? - спросит внимательный читатель. На это Венедикт Ерофеев отвечает, как Пушкин:
  
  
   Продолжение в Книге - 2
  
  
  
  
  
  
  
  
   СОДЕРЖАНИЕ
  
  
  
   О Книге ........................................................... 2
  
   РАЙ - Книга Первая: Пионэрэн! Зайд Бэрайд! .......... 6
  
   Содержание .................................................. 606
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   535
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"