Буров Владимир Борисович : другие произведения.

Hannibal ad Portas - 1 - Ультиматум Прошлого

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    На Землю прибывает группа из российского исторического прошлого: И Гро, Малик, Федор, и Андрей Курбский, по имени которого уже ясно, кто такие остальные. Оказывается историческое прошлое не исчезает в небытии, а сохраняется - правда, немного видоизмененным в некоторых системах мироздания, здесь: в системе Черного Пса, на Сириусе и Альфе Центавра. Кроме уже названных прибывают еще четверо - из другой системы - противники первых - это Елка, Кобыла, Жеребец, Кошка - кто посмотрит в историю, узнает, кто это такие были в первое свое пришествие на Землю.

   10.04.17
  
  
  
   Hannibal ad Portas - 1 - Ультиматум Прошлого
  
   - Нам не надо девятьсот, - сказал Иван.
   - Два по двести и пятьсот, - ответил грамотный Федор.
   - Кроме водки ничего хорошего нет? - спросил любивший растянуть удовольствие Андрей.
   - Бутылку шампанского и бутылку водки, - сказал четвертый, подваливая из туалета, - будем делать Гоголь - Моголь и Цыплята Табака.
   - Вы уверены? - спросил бармен, раздумывая, стоит ли удвоить цену, ибо с самого утра продавать спиртное не разрешалось.
   - Серебро берете? - спросил Иван.
  
   - Нет.
   - Золото?
   - Пятерка?
   - Есть и десятки, десятка, точнее. Но неужели у вас здесь всё так дорого стоит? - спросил Иван.
   - Если вы из деревни, то дорого, а если московские спекулянты - нормально.
   Бармен посмотрел на пятерку через яркое освещение стойки бара и решил:
  
   - Настоящая, - но такой толпой: раз, два, три, четыре плюс телки вечером - может и не хватить, ибо я больше чем за триста пятьдесят не возьму всё равно.
   - Почему? - Андрей.
   - Зубы, наверное, еще целые, - цыкнул четвертый, к которому Иван недавно обратился:
  
   - Слышь, Малик, тебе надо было кого-то взять с собой специально для пыток, а то у тя настроение часто не поднимается до уровня шуток юмора.
   - А без этого никак нельзя?
   - Ужас, усиленный юмором, нравится, девушкам, и иногда даже дамам более среднего возраста.
   - Так пока мне зубы не выбили, - решил слегка улыбнуться бармен, - сколько вы просите?
   - Все пятьсот, - без улыбки сказал Фёдор.
   - Вам выдать наличными?
   - Само собой, - ответил Иван.
   - Вы учитываете, что до вечера вам вполне может удастся просадить существенную часть этой валюты? - спросил бармен.
   - Хорошо, пусть остается у тебя, но учти, когда уходить будем возьмем тебя с собой, - сказал Иван.
  
   - Зачем?
   - У нас деньги считать некому.
   - По вечерам, тем более, разливать некому летающие над головой бутылки.
   - Не хочу.
   - Что значит, не хочу? - удивился Иван.
   - Если у вас даже вино разливать некому - значит, разливают сами, - ответил бармен.
   - Что это значит?
   - Он думает, что мы боимся отравлений.
   - Значит, логика существует, - сказал Иван, а я грешным делом думал - врут знахари.
   - Здесь, наверно, яд достать трудно? - спросил Малик.
   - Да, вообще есть сомнения в его существовании, - сказал бармен.
   - Почему?
   - Люди стали никому не нужны.
  
   - Что, так сказать, есть, что нет - пустота, - пояснил подручный Малик.
   - Кто тогда правит миром? - с улыбкой спросил бармен.
   - Кто правит миром, говоришь? - удивился Иван, - но уж точно не люди.
   - Ну, хотя бы примерно, - не унимался бармен, - если не люди, кто есть хоть кто-нибудь видимый?
   - Например? - спросил Фёдор.
   - Ну-у, вот этот холодильник, или эта бутылка армянского пять звездочек, как по-вашему, умнее паровоза?
   - Хороший пример, - сказал Андрей, - ибо любой человек может выполнить кое-какие свои желания, если станет, как этот холодильник, или бутылка пятизвездочного армянского коньяка.
   - Что, например, он сможет?
   - Например, сможет понять, что можно спасти собаку, которую постоянно пьяный хозяин хочет повесить за то, что она нападает на соседских кур, и не понимает, что собака сама по себе не может быть умнее человека, следовательно, это он и нападал на кур соседа, а убивает свою собаку.
  
   - Скорее всего, этот пьяно-трезвый хозяин затылком понимает, что:
   - Как бы не подумали на него! - закончил Иван.
   - Ты мог бы, парень, за эту науку в магии, вообще нас обслужить сегодня вечером бесплатно? - спросил Малик.
   - Не думаю, что у меня получится додуматься до таких феноменальных, но не очевидных результатов.
   - Но в принципе, ты согласен? - спросил Иван.
   - За деньги?
   - Увы, бесплатно ничего не получится, ты обязательно должен принести жертву, - сказал Андрей.
   - Вот эти пятьсот рублей? - почти удивился бармен, так как ничего другого ожидать не приходилось.
   - Да, но не сегодня, - неожиданно для самого себя сказал он.
  
   Вечером он посадил их за последний восьмиместный стол около оркестра. Как раз принесли лещей и пожарили для них лещей - каждому по огромному, чтобы не думали:
   - Здесь обожраться невозможно, - и курицу до коричневых кусочков в духовке.
   - Пельмени в горшочке со сметаной перед подачей можно прогреть в духовке? - спросил Владимир.
   - Четыре двойных Огненных Шара сделаешь?
   - Окей.
   - Плюс.
   - Еще?!
   - Уверена, - сказала Люда, - они еще что-нибудь попросят. Кстати, у меня есть паштет, домой хотела взять.
   - Ладно. И торт.
   - Какой?
   - Торт - пирог - тире: Московский.
   - Это что значит?
   - По-Киевски.
   - Котлеты по-Киевски еще?!
   - Нет, не думаю, вряд ли они съедят столько. Просто торт.
   - Просто торт сделаем, и напишем: по-Киевски. Думаю, им будет по барабану к тому времени, когда они его позовут, из чего он сделан.
   - На всякий случай уточни, хватит ли крема для надписи, скажем так, с намеком: На Казан!
   - Без мягкого знака?
  
   - Какой может быть мягкий знак, если мы, возможно, пойдем на вы.
   - Ты со мной не расплатишься, в прошлый раз не трахнул в бане, думаю теперь придется трахнуть не отходя от кассы.
   - Что это значит, в колбасном холодильнике?
   - Я буду делать торт в кондитерском, придешь.
   - Ты хочешь, чтобы я трахнул торт?
   - Ну, если на меня опять не встанет - трахнешь торт, а я посмотрю.
   - Окей.
   - Ну иди.
   Кажется, сегодня не мой день, чтобы разбогатеть на золотую пятерку. Зачем надо было заказывать столько? Не понимаю. Еще одну пятерку они всё равно не дадут.
  
   - Ты, чё, такой расстроенный? - спросила леди, которую он не ждал, и уже тем более, так рано.
   - Не могу быть бизнес-мэном, а почему, понять затрудняюсь.
   - Ты лох по природе.
   - Что это значит? По этой причине ты мне и не дала тогда?
   - Почему потому что?
   - Ты не умеешь просить.
   - Да, пожалуй, именно потому, что боюсь не справиться.
   - Я, собственно, по поводу сегодняшнего банкета вечером.
   - Администратор принимает заказы.
   - Они хотят, чтобы нас обслужил ты.
   - Я уже не работаю официантом.
   - Мы хотим, чтобы нас обслужил ты.
   - Я попробую, но это маловероятно, чтобы официанты разрешили мне занять два стола на вечер. Впрочем, хорошо, я заплачу три рубля администратору.
   - Где наш стол?
   - Вас восемь?
   - Да.
   - Последний стол вас устроит?
   - У оркестра? Только если ты договоришься, чтобы мне разрешили спеть.
   - Серьезно?
  
   - Нет, нет, я пошутила, теперь я пою только в туалете.
   - Спасибо и на этом, а то я думал, что совсем не поешь.
   - И да: на всякий случай я хочу другой стол, у окна, но прямо напротив стойки бара.
   - Разве я еще не обещал его, если получится?
   - Теперь, да, и знаешь, я пока всё еще разрешаю тебе мечтать обо мне.
   - Ты думаешь, я.
   Но предложение осталось неоконченным. Пока он проверял холодильник на наличие льда - она, как будто испарилась.
   Ну так ничего страшного, не было и, похоже, даже не надо. Но на полу он увидел полтинник, который она, уходя бросила через стойку, и он не удержался на гладкой поверхности, а скорее всего, побоялся быть украденным, и пал низко.
  
   Сегодняшний день вполне можно считать мистическим, если бы не заказ, на который он истратил почти всю золотую пятерку, а выпросить еще одну:
   - Не знаю, получится ли.
   В принципе можно весь этот заказ разместить на два заказа, ибо только что ушедшая девочка ничего специального не спросила. Правда, рыба речная, с костями, могут забастовать это моё усмотрение. Как ее готовить без костей - уму непостижимо. Сделать фарш безопасно, но очень невкусно, а тем более для этих окуней из прошлого.
   Да, не похожи на деревенских. Может, с Сибирской зоны бежали? Для артистов рожи слишком ужасно-ватые.
   - Как ты думаешь? - спросил он у пробегавшей мимо стойки Ириски, - частный промысел золота еще существует?
   - Ты правильно расставил акценты, милый? - спросила первая леди больших круглых подносов.
   - Почему?
   - Уже - уместнее.
   С какой бы стати у золотодобытчиков были такие каменные рожи? Хотя если приглядеться - всё нормально, а вспомнить:
   - Страшновато.
   - Точно, чё-то не то.
   - Что простите?
   - Ты что здесь делаешь?
   - Вызвали ремонтировать холодильник. Кофе сделай
   - Кофеварка еще не нагрелась.
   - Хорошо, я подойду попозже.
  
   - Я тебя прикрою вечером, если ты уже вопреки здравому смыслу нахватал заказов, - бросила на ходу Ириска, расставляя на столах вдоль кабинок пирожковые тарелки, которые заранее никогда не ставили на столы.
   - Ты не сможешь?
   - Почему я не могу, если всегда могу? - спросила И.
   - У тебя головокружение, видимо, от успехов, расставляешь пирожковые тарелки, которые подаются обычно вместе с хлебом уже, так сказать: по требованию.
   - Верно. Ты это очень верно заметил, для того, чтобы войти в форму мне нужен успех. Ты можешь мне его послать?
   - Изволь, - и зачем-то послал ей воздушный поцелуй.
   - Спасибо, а то я поэтому и волновалась, будешь или нет.
   - Действительно, почему нет? - ответил Владимир, сам не зная, о чем.
   - Пойдем сейчас и ты меня трахнешь.
   - Да ты что!
  
   - А что?
   - Еще не вечер.
   - Я загадала, что очень хочу сделать это утром.
   - Так кругом народу, как собак - любимых человеком животных.
   - Тем более, никто не обратит внимания, если мы зайдем в колбасный холодильник.
   - В колбасный обязательно поверят, что только воровать и больше не зачем.
   - Хорошо, пойдем в мясной, он тоже уже отрыт, и никто не подумает, что мы там.
   - Почему?
   - Мясники еще не выпили, прежде чем начать рабочий день раньше времени.
   И он согласился, как баран прошел в мясной холодильник, и рад был, если мадам старшая официантка пошутила, и:
  
   - Не придет, конечно.
   - Пусть смеются, но больше пяти минут я здесь сидеть не буду.
   Она пришла, заперла за собой дверь, не стала снимать ничего с себя, так как кроме юбки не ней уже ничего и не было, и пошло - поехало:
   - Казалось ожили половинки туш, и застучали лапами уже кажется не способные к этому кролики.
   - Милый, я уверена, что ты залез в меня головой, ибо ничего большего я не видела в жизни.
   - Нет, честно, - добавила она, закрывая за ним дверь с той стороны:
   - У тебя уши шевелились, как у меня.
   - Как? - только и способен был спросить бармен.
   - В разные стороны.
  
   - Я не смогу работать сегодня вечером плодотворно, - сказала другая официантка, ждавшая его у стойки, чтобы заказать себе двойной кофе.
   - Я тоже.
   - Почему?
   - Устал.
   - С утра?
   - Хорошо, за недорого, сделаешь мне потом еще один двойной, и пойдем, тебе сделаю такую зарядку, что плясать будешь до двенадцати ночи.
   - Да ты что!
   - А что?
   - На кухне народ уже снует, как на вокзале перед приходом купейного скорого.
   - Хорошо, - сказала она, переставила свою чашку вниз за барную стойку, и вошла за ней через дверь.
   - Сюда нельзя, - ляпнул он.
   - Никто не увидит, - тоже просто ответила она, и открыв дверцы нижнего шкафа, залезла туда.
   Он подумал, что ему залезать не надо, а так прямо всё и получится, но она вежливыми жестами и его затянула внутрь.
   И надо только считать за счастье, что кофе с прилавка не пролился ему на голову, когда он вылезал опять, и, о ужас! длилось действо не меньше пятнадцати минут, ибо настроиться на подводную лодку, как советовала Та - название этой официантки - именно всё это время не получалось.
   Она даже выразилась:
  
   - Ты не бойся, что она атомная, ибо, если и да, то всё равно окоченеешь не сразу.
   - Не то, не то, - сказал он, - нужно немного счастья, а ты гонишь меня к безысходности.
   - Хорошо, подумай, что ты умрешь, а сперма твоя останется, что означает по теории вероятности:
   - Можно родиться заново.
   - Из самого себя, - вы думаете, дорогая.
   - У тебя никогда не умирала кошка?
   - Недавно умерла.
   - Вот, надо иметь способность заметить в новой своей кошке, маленькую частичку старой.
   - Так бывает?
   - Так должно быть! - и так ударила его ладонью по заду, что чашка кофе сверху задумалась:
  
   - Пожалуй, и я так-то могу. - И действительно, наблюдатель появившийся с той стороны - а это был опять тот же Холодильник, так быстро справившийся с работой, что можно не сомневаться: она всегда у него здесь будет - удивился, что кофе, наполовину уже выпитой, вдруг начало опять подниматься, образуя пенку:
  
   - Толще, толще и толще, что даже пузыри пошли, как из вулкана, точнее, его лавы.
   И Хол слизнул ее, протянув наглую лапу через стойку, совершенного не подозревая, что:
   - Пенку уже один раз слизнули до него!
   А то говорят:
   - Я два раза не повторяю! - Нет, можно, хотя и не без усилий, конечно.
  
   Не в том дело, что два раза подряд сложно, удивляет другое:
   - К обеим этим официанткам у него никогда не было ничего особенного, даже воображения, а сегодня так прямо и можно сказать:
   - Всё наоборот. - Вот буквально почти:
   - Можете поставить в очередь хоть этот холодильник, хоть пресловутые пять звезд армянского - смогу!
   И уже встав, как человек - прямолинейно - осмотрел зал, пытаясь найти хоть что-то ему не подвластное в его сексуальном темпераменте.
   - Да, все достойны моего внимания, даже барабан на сцене: как живая барабанщица-а.
   Вот это жизнь! Хороша именно тем, что все в ней:
   - Достойны самого близкого знакомства.
  
   Он нагнулся и посмотрел, на месте ли администратор, ей писят, или больше - как? Ее, к счастью, не было, но противодействия никакого, тем более утрировать ни чему. Зав производством - вот надо на ком провести эксперимент, но не сейчас, конечно, после обеда.
   Как раз она попросила его через поваров позвать его, чтобы спросить:
   - Какие канапе вы предпочитаете видеть сегодня вечером?
   - По списку ресторана высшей категории, как нам обещают скоро, и мы будем получать вина, коньяки, финские ликеры и шотландские Белые Лошади, впрочем, мало чем отличающиеся от самогонки.
  
   Вечером он по запарке - а лучше считать, по элементарной логике экономии мест, которые именно и дают дополнительную прибыль, посадил за стол золотодобытчиков Холодильника, припершегося, как он обещал, но, вдруг пожелавшего сесть за стол, и а также лейтенанта, как всегда с небольшим количеством денег, но обещаниями, что жена может достать - если надо - кроссовки адидас. Точнее, даже не достать, а именно:
   - Продать! - Спрашивать за сколько, было даже страшно.
   Реципиенты не платят столько, чтобы бармен мог надеть французский адидас, а потом еще просить за свой товар прибавочную стоимость за полный долив, хотя, может быть, и не того же самого.
  
   Они пришли, сели за стойку и один из них, Малик, спросил:
   - Какой наш стол, я забыл?
   Остальным, чтобы не обижать, Владимир налил по Огненному Шару - решив про себя пока что:
   - Может и бесплатно. - Так сказать, за свои чаевые. Имеется в виду, те, которые шли сверх обычных.
   - Как обещал, у самого оркестра, последний стол.
   - Других не было? - спросил Андрей.
   - Мне показалось, что вы сами выбрали именно этот, ибо сзади нет возможных противников.
   - Что там делают еще два олуха? - спросил Федор.
   - Еще? В том смысле, что стол на восемь персон, сегодня суббота, свободных мест нет.
   - Если что - я пересажу их сюда, за барную стойку.
   - Почему сразу нельзя? - спросил, наконец, и сам Иван.
   - Этих я могу пересадить от вас, если вы, например, захотите подсадить телок к себе, а так - места займут и всё.
   - Как, и всё?
  
   - Администратор сама посадит, в субботу ресторан должен быть переполнен.
   - Сегодня суббота?
   - Точно не знаю уже, - ответил бармен Владимир, - но говорят, да. Я всё утро занимался сексом, что проверить календарь так и нашлось времени.
   - Хорошо, - сказал Иван, - пусть сидят, но потом нам надо будет подставить еще один стул для телок.
   - Зачем? вас и так будет четыре на четыре.
   - Ты упомянул, что хочешь сегодня трахнуть зав производством - так вот: отдашь ее нам.
   - Я не говорил.
   - Ты записал своё пожелание на листе бумаге, как подарок нам, - Иван кивнул на записку внизу, Не забыть:
  
   - Трахнуть зав производством.
   - Да, ну, вы что!
   - А что? - спросил и Малик со второго сиденья от колонны.
   - Не захочет, что ли? - решил уточнить Фёдор.
   - Побоится, - решил не обижать гостей бармен.
   - Так не при всех, а как стемнеет, - пообещал Иван.
   Они уже встали, чтобы идти к столу, как бармен по глупости взял на себя обязанность:
   - Еще одна пятерка нужна, - выдал почти неожиданно для самого себя.
   А она уж летела, сверкая в вышине, как птица счастья, удержать, которую непросто, если вообще возможно.
   - Бред, чушь и бред - она никому не даст. - Ибо:
   - Стыдно, - потому что народ здесь всё узнает.
   С другой стороны, они все равно ничего не понимают, скажу, что администратор - это и есть зав производством.
   И как будто кто-то из них услышал его мысли - подошел Федор и попросил одолжения:
   - Я должен проверить ее в деле прямо сейчас, а то вдруг напьются ко времени равноденствия, и им всё равно будет, хоть козу подавай.
   - Так тем более, - сказал бармен, - какой смысл проверять.
   - Ты, видно, не знаешь, друг, что завтра обязательно вспомнят:
   - Что именно?
  
   - Вспомнят, что была не та, которую ты обещал за пять золотых.
   - Для этого кто-то должен быть трезвым, чтобы рассказать о правде.
   - Я буду, - ответил Федор. - Хотя с другой стороны, скажу тебе: и без меня за неделю, а всё равно вспомнит, что не та была принцесса.
   - Я не обещал принцессу.
   - Обещал, обещал, ибо принцесса - это хозяйка банкета. Пригласи ее прямо сейчас за наш стол.
   - Думаю, поздно, она уже ушла домой.
   - Жаль. Хорошо, покажи администратора, который должен ее заменить.
   И было:
  
   - Ей легче на голову надеть маску Хелло-уина, чтобы дольше не надоела. Хорошо, на всякий случай скажи, сколько ей надо заплатить, чтобы.
   - Чтобы, что?
   - Чтобы смеялась во время этого дела.
   - Пол пятерки хватит. Лучше официантку взять, а скажем, что она - администратор.
   - Аура не та, - сказал Федор. И добавил: - Мы будем это чувствовать.
   - Неужели в тайге так развивается ясновидение, или что у них есть еще там?
   - Энергетика, если не сразу, то после второго часа обязательно чувствуется.
   - Да? Что-то я не замечал.
   - Неужели ты, парень, и на втором часу способен к трахтенбергу, как и на первом?
   - Вы так проверяете принцесс?!
   - Да.
   - Значит, правильно, только зав производством может быть способна на эту почетную должность.
  
  
   Глава 2
  
   К закрытию гости напились так, что выбрали и забрали с собой не зав производством, которая была уже не против, и кажется, даже просила их молча, да, но:
   - Только с Федором, - полюбился он, видимо, ей тем, что очень полюбил прилюдно, никого не стесняясь.
   Все ушли вместе с замзав производством, которая явно уступала первой леди кухни и ростом, и весом. Но:
  
   - Имеет свободную комнату, - сказал Хол, присев за стойку.
   - Ты думаешь поэтому?
   - На ночь всем нужно пространство, даже не людям.
   - Ты думаешь, они не люди?
   - Замороженные какие-то.
   - Обещали прийти завтра, - сказал, залезая на высокий барный стул лейтенант. - Налей мне что-нибудь, - обратился он к бармену.
   - На сколько, - спросил Вова.
   - Завтра отдам.
  
   - Нельзя, у меня и так будет недостача. Эти ребята набрали больше, чем заплатили.
   - Но они тебе заплатили золотом? - улыбнулся Холодильник.
   - Это они тебе сказали?
   - Подслушал, что за всё платят золотом.
   - Я им обменял золотую пятерку, чтобы могли расплатиться с Ириской за горячее.
   - Покажи золото, - попросил лейтенант.
   - Нельзя.
   - Почему?
   - Сегодня не Казанская. - Но показал.
   - Подделка, - сказал Холод, - я видел золото, оно не такое красное.
   - Медь, - подытожил лейтенант.
   - Зря вы здесь остались после закрытия ресторана.
   - Почему?
   - Вы испортили мне всё настроение.
   - Да-не расстраивайся ты - вдруг оно червонное.
   - Давай я попробую согнуть его между пальцев, - сказал Хол.
   - Не получится.
   - Почему?
   - Потому что у меня никакого золота нет, я только пошутил.
   - Мы согласны, если сделаешь по Огненному Шару.
   - Нет. У меня сегодня и так одни убытки. И вообще, я думаю, это опасные ребята, скорее всего, да, с золотых сибирских приисков, но не просто пришли или приехали, а сбежали.
  
   И она, как к счастью, вошла во всей красе своей полноты и необъезженности.
   Даже Федор, чокнувшись с ней под канапе с ТК, красной и черной икрой не удержался:
   - Сейчас нельзя?
   - Что нельзя? - спросила дама.
   - Хочет с вами поговорить один на один в банкетном зале.
   - Это естественно, - улыбнулась она, предполагая, однако, что парень хочет сделать большой заказ, человек на семьдесят.
   Но вернулся даже не раскрасневшийся.
   - Что, не вышло?
  
   - Там народу, полный зал, даже пересчитать успел, двадцать шесть - тире тридцать два человека, - ответил Фёдор.
   - Что так неточно? - спросил Владимир, предчувствуя шокирующее сообщение.
   - Ну, она сначала, да, и даже залезла со мной, как дура, под стол, ближний к выходу, а потом говорит:
   - Мало одной золотой пятерки, стесняюсь я при тридцати двух человеках сама над собой потешаться.
   Следовательно, еще просит, а у меня больше нет, не дал царь больше, сказал, вообще:
   - Месяц на эти деньги держаться, - ибо по сведениям столько здесь и директор завода не получает. Если считать по-честному.
   - Он золотой артелью командует в Сибири, что ли, - спросил Владимир, - как царь?
   - Да, что значит, не токмо за золото, но и от души подчиняются, как шестеренки часовому механизму.
  
   Оказалось, впрочем, не невероятное, что Лариска при всех залезла под стол за золотую пятерку, а попросила сначала выгнать весь уже собравшийся банкет, именно тридцать два человека, как ей было лучше всех известно по готовящимся для жертвоприношения блюдам.
   - Хорошо считает, - только и сказал Фёдор, а я думал их меньше.
   - Так вы поспорили на количество гостей в банкетном?
   - Да.
   - Зачем?
   - Она сразу захотела не отказаться, а я обещал Ивану - только проверю на вшивость, что Ауру имеет.
   Владимир схватился за сердце:
   - Чувствую, с вами мороки будет-т!
   - Что, много?
   - Больше, чем я ожидал.
   Лариса опомнилась у себя в кабинете, попросила бригадира передать, что обещает лишний торт с цветным - три, даже четыре, цвета кремом:
  
   - Сделать бесплатно.
   Но и там какой-то лиходей нашелся, замахнулся:
   - Чтобы был Киевский!
   Грехи наши тяжкие, да кто же его здесь умеет делать?!
   Но ответили:
   - Напишем, хоть Полет сахарный!
   - Лишь бы вы обожрались, гости дорогие, и жопа слиплась! - как посмеялись замзав производством и бригадир этой смены. И так как Кондитерка давно ушла, то и без печали сделали его сами по тому же образцу, что и печеночный паштет, только не из мяса, а из муки и масла.
   Повариха с холодных даже пошутила:
   - Может, они путают Котлету по-Киевски с тортом Киевский?
   - Не исключено, - сказал, как раз остановившийся около нее музыкант, чтобы попросить немного салатика за закуску, ибо буфет был на его примете:
   - Следующим.
  
   Музыкант выпил писят и рассказал, что вчера на хате Иван, который гулял здесь в субботу с беглыми картожниками, как они сами называли себя для смеха, по пьянке проиграл Еноту половину золотого запаса.
   - Сколько у него было? - спросила новая кассирша, отодвинув фанеру окошечка.
   - Не знаю, но говорят, у них был мешок золота, который могли таскать только, разделив его пополам Малик и Андрей.
   - Столько не бывает, - даже чуть не налила сама себе буфетчица, но вспомнила: так на новый дом не накопить никогда. И воздержалась сердешная.
   Бармену эта буфетчица нравилась, так как показала дорогу к счастью, точнее:
   - К его существованию в реальности.
   А именно, она назвала сумму, которая у нее уже есть:
   - Пятнадцать тысяч, - ранее кажущейся ему несуществующей, как личная реальность.
   Теперь стало ясно:
   - Накопить деньги можно, - а, следовательно, и:
   - Иметь их.
   Фантастика, перешедшая в правду:
   - Достаточно поверить в существование денег, и они будут.
  
   Вечером они пришли в бар, потом чуть ли не сразу начали играть в карты на своем столе у оркестра. Директор оказался:
   - Еще здесь, - и сев на стул между кофеваркой и холодильником, молвил русским языком:
   - Нельзя играть в карты в ресторане.
   - Почему?
   - Это не та радость, которая достается всем.
   - Передай ему, - сказал Иван, - я проиграл половину золотого запаса своей земли в его личной составляющей, что почти одно и тоже.
   - Один раз, - сказал директор, поверив, что у реципиента, действительно есть золото, - и только после закрытия.
  
   Иван прислал ему чикушку водки с извинениями, что вынужден экономить. И банщик, шоркающийся тут же, чуть ли не под столом, пригласил всех в баню, точнее, в сауну, хотя приезжие ребята не могли поверить, что это такое, чем-то лучше парной и проруби.
   На следующий день их не было даже в бане, не было и самого банщика и до такой степени, что баня оказалась закрытой. Долго не могли поверить, ибо надеялись:
  
   - Игра на золото требует уединения. - Нет, там было темно.
   Холодильника тоже не было, хотя он не играл в карты, но выпить вместе со всеми:
   - Мог.
   - Угостили и пропал, - сказал Дима из Москвы, который крутил здесь по понедельникам дискотеку.
   Хотели узнать, на месте ли зав производством, но у нее был выходной, как сообщили и - значит:
   - Нет и её.
   Потом пришла гимнастка, как обычно, прямо в спортивном костюме, и вместо того, чтобы заплатить за коктейль, который она пила стоя прямо у кофеварки - сообщила ненавязчиво:
   - Я их видела вечером в парке Пушкина.
   - Что это значит? - спросил Дима. Но гимнастка уже ушла, пообещав, что вечером:
  
   - Я расплачусь.
   - На дискотеке? - спросил бармен Владимир для уяснения, что это значит: - Да, или: за это дело придется налить еще. А.
   А шли каждодневные убытки, ибо последний раз Федор попросил целый большой пакет:
   - Дорожный, - как он сказал. - Коньяк пять звезд, бутылка водки, две шампанского: брют и полусладкое, курица, жареная до коричневой корочки, почти как в Прибалтике в печи, только что кости нельзя было есть. Здесь, имеется в виду, там:
  
   - Хрустели, - как карандаши в первом классе, когда не совсем ясно, что написано на доске, то ли:
   - Мама мыла раму, - а можно подумать, что рядом забыли стереть уравнение, которое надо решать в два действия, а как это возможно:
   - Абсолютно не ясно.
   Ибо:
   - Когда начну второе - первое уже забуду, и как их связать вместе - не сказали.
   Также получалось и здесь:
   - В парке видели, в бане были, а решения, где сейчас - отсутствует, как будто не существует вовсе в области рациональных размышлений.
  
   Бармен подумал, что вообще что-то не то происходит, ибо:
   - Некоторые вещи случаются - по крайней мере - продолжаются два раза, а другие - не бывшие:
   - Есть сомнение, что их точно не было. - Как и сейчас он спросил официантку, пролетавшую мимо, не обращая на него внимания, так как знала:
   - Очередь большая, - с слона, если и будет, то только в её Гумовском варианте:
   - Надо отстоять три этажа за два дня, - иначе если размер Аляски и достанется, то только на 8-11 номеров больше.
   Что значит в данном варианте:
   - Абсолютно не могу: кругом пустота.
   Он спросил уже ей в спину:
  
   - Как тогда хочешь?
   - Замзав не даст ключи от холодильника, - ответила, остановившись через пять шагов леди сферы обслуживания.
   - Да я так просто, на всякий случай пошутил, - испугался бармен.
   - Назначаю тебе встречу через семь минут в банкетном зале за
   занавеской.
   - За шторами?
   - Шторы тяжелые, могут упасть.
   - Хорошо, не буду тебя разочаровывать покладистостью, следовательно, как я уже выяснила:
  
   - За шторами.
   - Я сказала, за шторами? Нет, конечно, за занавесками. И знаешь почему?
   - Нет.
   - Нас смогут увидеть только сзади. Спереди будут непроницаемые шторы.
   Но весы еще качались. Он не верил, что Лопахин мог вот также - почти случайно, но не один раз - трахать Раневскую за шторами зрительского сознания.
   Никто не поверит, но сейчас и проверим.
   Он пошел за Ириской - не спутать бы с Лариской - Виринеей толстенненького производства. И без всякого внутреннего сопротивления трахнул ее два раза подряд.
   - Зачем?
   - Чтобы всё было по-честному: один раз за занавеской - другой прямо за шторами, чтобы видели с улицы.
   Хотя какая здесь улица, так только вид на старый заброшенный, возможно даже, вишневый сад, дверь со ступеньками в винный склад и на будку охранницы ворот на случай ночного завоза товара - возможно вырезки или колбасы ТК, а возможно и наоборот:
   - Могут украсть. - Ибо:
   - Самое лучшее воровство - это воровство у себя, и так уже укравшего всё, что можно, и немного даже больше, так как:
   - Не хватило чуть-чуть на третью в этом году Стенку для комнаты дочки, где и так была уже одна. - Но:
  
   - Так как раньше мы их не получали даже вообще в мебельные магазины, то теперь и придется:
   - Дома, а ходить всё равно только боком.
   Можно бы на руках, но жаль жопа у всех здоровая - перевешивает само равновесие.
   Возможно здесь люди такие жопастые, что привыкли бояться прямо по песне:
   - Может скажут пейте - ешьте, ну, а может:
   - Ничего не скажут, - ибо осталось только Каберне и шоколад, а и то всё последнее:
  
   - Только что есть на витрине.
   - Нищета приводит к нарушению божьей заповеди, - сказал Холодильник, - знаешь почему?
   - Нет.
   - Нельзя ничего запасать, а здесь только этим и занимаются, что солят, мочат, маринуют и варенье варят.
   - Это кто сказал, что нельзя запасать?
   - Сказали.
   - Кто, ни разу не слышал, - сказал бармен.
   - Моисей так разъяснил отсутствие питания в пустыне своим нукерам.
   - Именно, нукерам?
   - Ну, не знаю, как их там звали, - ответил уклончиво Хол.
   - Не прикидывайся, у тебя на роже написано, что ты еврей, - сказал, присаживаясь лейтенант.
   - Ты-то что здесь с утра пораньше делаешь? - спросил Вова. А Хол добавил:
   - Бесплатно он не нальет.
   - Почему?
   - Потому что мне уже налил.
   - Ну, я говорю, что еврей.
   - Если бы я был евреем, то уже уехал бы отсюда, и работал в кибуце порядошным человеком, ел, пил, ничего не платил, а только.
   - Только мыл посуду на мойке, - сказал лейтенант, - ибо больше ничего делать не умеешь.
   - Если бы я был евреем, то поступил в университет, как человек могущий запомнить не только фамилии, но и имена и отчества всех русских царей, начиная от их Кобылы.
   - Пожалуйста, - сказал Владимир, - не устраивай здесь Поминки по Финегану.
   - Почему?
  
   - Кто много знает - всё равно, что ничего не знает, ибо не примут его в университет, а заставят сначала быть первым среди своей сотни.
   - Я не еврей.
   - Вот, пожалуйста, он уже не еврей, - сказал лейтенант. И добавил: - Хотя по халявным замашкам очень похож.
   - Как и ты, - засмеялся Хол. И добавил:
   - Ты сколько золотых пятерок заработал за эти два дня?
   - Я? Две. Но у меня недостача по кассе семьсот рублей. Могут ревизию сделать.
   - Мы никому не скажем.
   - Не надо песен, без денег я больше никому не налью. Ибо.
   - Ибо?
   - Тяжело быть барменом в стране, где ни у кого нет денег.
   Более того, он поднял вверх палец, предполагая недопонимание:
   - Особенно куркули не хотят ничего платить, - закончил за него Холодильник, уже слышавший от бармена эту присказку, что платить надо именно потому, что деньги:
  
   - У тебя, сукин сын, дома есть! - Как грится:
   - Подои козу и обменяй молоко ея на сидро чистое яблочное под добропорядочным названием Солнцедар.
   - Отравишься, - сказала, подбегая за чашкой кофе официанта Та.
   - Нет, - ответил Хол, - ибо стоит за бомбу рупь. От радости за такую форму организм реципиента радуется больше, чем умирает от содержания.
  
  
   В далеком созвездии Тау Кита
  
   - Главное, чтобы не хулиганить, - сказал Альфа Рорикам, отправляющимся на Землю, чтобы упросить Землян передать сюда на Тау Кита, некоторые из известных им качеств.
   - В каком смысле? - спросил один Рорик.
   - Чтобы и мы могли найти способ не очень хулиганить, - ответил с надеждой Альфа.
   И Ро, Син и Тру улетели на Землю. Улетели со стороны Тау Кита, находящейся в красном свечении. Через три года туда же, на Землю, вылетели четверо с противоположной стороны Тау Кита, находящейся в белом свечении.
   Один парень, давно ожидавший попутного рейса в сторону Солнца, и прибывший на Тау Кита с Сириуса из созвездия Большого Пса - чему мало кто верил, так как здесь на тысячу парсеков еще никто не летал.
   - Столько не живут, - сказал ему старший, отец остальных трех архаровцев, по незатейливому имени, казавшемуся некоторым оскорблением:
  
   - Кобыла. - Но и детки его имели соответствующие имена, как-то:
   - Жеребец, Елка и Кошка. - Они ничего не могли поделать с тем, что после приема слишком большого количества веселящего газа, продающегося на местных запатентованных болотах, - над ними начинали тихонько посмеиваться, как над недоумками, неспособными придумать приличные имена грозных воинов, как-то:
   - Малый Карлик, Большой Карлик, Крабовидная Туманность, - предполагавшие способности к абстрактному или импрессионистическому мышлению.
  
   Но вот путешественник из Созвездия Пса предложил им объяснить приличие и достоинство их имен, если возьмут его по пути на Землю.
   - Не беспокойтесь, я вам не помешаю, выйду чуть раньше на Марсе.
   - Что вы собираетесь там делать? - спросил Кобыла.
   - Работать.
   - Кем?
   - Марсом.
   - Там уже есть один Марс.
   - Он недавно умер от угарного газа, поднимающегося с Земли. Я должен понять причину проникновения этого газа через герметичную оболочку Марса.
   - Как тебя звать? - спросил старший из сыновей Кобылы по достойнейшему имени Жеребец.
   - Зови меня Вигрис.
   И парень объяснил толпе, пока еще чинно и благородно восседающей за отдельными столами бесприютного заведения, называемого так, что только для тех:
   - Кто не находит другого пространства для уединения свой души, кроме кабака.
  
   - Некоторые - большинство - думают, - сказал он, что живые существа выбирают себе имена обычные, такие, как Елка или Кошка, или Жеребец - только из-за своего скудоумия, случающегося или после вчерашней пьянки, или вообще ни бельмеса - ни гу-гу в частях, составляющих окружающее нас пространство. Нет!
   Обычное, всем известное слово Кошка, означает, что человек этот:
   - Избранный, - или в простонародии блатной.
   - Почему? - угрюмо всё еще спросил Кобыла.
   - Потому право носить всем известное имя Елка, Кошка, Жеребец или Кобыла имеет только человек, сумевший встать на один уровень с окружающей его природой.
   - Взял себе то - попросту говоря - то, что принадлежит всем, - сказал кто-то из толпы, не нашедшей себе места за столами, и сидевшей у двери перед костром, называемым здесь баром, образованным сложением двух слов:
  
   - Ба - халява и Ром, как то, что больше всего мы любим на халяву.
   - Получается, что эти ребята: Кобыла, Жеребец, Елка и Кошка получили свои имена задаром, как теперь ясно на:
   - Халяву, - а это означает:
   - Дар Белой стороны Тау Кита своим представителям на Земле.
   И называть их лучше всего Ромины. Ром - это таинство радости, а Ин - значит, уже радость эта, находится внутри их.
  
   После такого объяснения ребята взяли с собой Вигриса из далекого созвездия Пса, и случайно проспавшего свою высадку на Марсе, оказавшегося вместе с ними на Земле.
  
   - Вас зовут в банкетный, сэр, - сказала повариха, которая умела жарить Курицу по Клайпедски, через дверь.
   Тут же подошла и администратор и сказала сидящим за стойкой лейтенанту и Холодильнику:
   - Пора на работу, господа.
   - Я на работе, - нагло ответил Хол. - Меня вызвали пить - прошу прощенья, не пить, а пилить морозильную камеру в мясном цехе.
   - Если человек выпил, то пилить он уже не может, а только и дальше: пить, пить и пить, - сказала она, и разогнала гостей, предполагая оказать услугу бармену, избавив его от безденежных гостей. Тем более, с самого утра.
  
   - Кто меня звал? - но не увидел в банкетном никого, хотя и не хотел видеть никого.
   - Ириска, это ты? - спросил он, думая, что официантка теперь заставит его находить с ней контакт в любое время дня, - если уж у него не остается для нее ночи.
   - Да, - услышал он, но никого не увидел.
   - Ты за шторой?
   - Нет, за занавеской.
   - Прошу прощения, мэм, но утром у меня слишком много дел.
   - Окей, но я не она, а он, и да: можно я буду жить у тебя?
   Бармен присел на первый попавшийся с краю стул и молвил спокойный языком:
   - Я сам снимаю полдома только. Там иногда бывают бабы, тебе это помешает жить по-человечески.
   - Нет, - был ответ, я не хомо сапиенс, в переводе с языка Созвездия Пса:
   - Порабощенный, - а:
  
   - И явился, переместившись из-за шторы на стол.
   Это был треугольник с двумя зелеными глазами и одним желтым в виде носа. Рта не было, а появлялся он только когда субъектум начинал говорить, и исчезал полностью при молчании. Впрочем, и во время говорения тоже ничего не было слышно снаружи, но внутри всё понятно, как Александру Пушкину, когда он:
   - Как труп в пустыне я лежал, - с вырванным, однако языком.
   И.
   И пришлось согласиться. Вроде бы удивительно, но с другой стороны - это именно то, о чем мы так долго мечтали.
   Однако треугольник не исчез, пришлось поставить его дома на прикроватной тумбочке, как:
   - Портрет, твой портрет, работы, однако, Тулуз Лотрека.
   - Ты где? - спросил вечером Владимир, но не услышал ответа.
   Скорее всего, на такое расстояние этот сигнальный треугольник не берет, решил Вова.
  
   Только в пятницу вечером они появились опять и, к большому облегчению Владимира:
   - Всё с той же половиной золота, которая у них оставалась после стартовых игр в банно-прачечном комплексе, на хате у Енота, и в неработающих еще до начала лета пустых павильонах детского лагеря.
   Иван положил пятерку на стойку.
   - Хеннесси есть?
   - Нет.
   - Что есть?
   - Коньяк пятнадцатилетней выдержки.
   - Налей всем.
   - Здесь кроме меня больше никого нет.
   - Позови зав производством.
   - Зачем? - спросил Вова.
   - Мы хотим начать всё сначала, - вставил Фёдор, видимо имевший на это право по умолчанию. Какому? Неизвестно.
  
   - По тарелке супа с капустой, тоже включите в счет, - сказал Малик.
   - Суп с капустой - это щи, - сказала, как промельк маховой официантка Та.
   - Жаль некому возразить, - ответил в потолок Андрей.
   - Можете возразить мне, - сказал Вова, - и я с вами соглашусь. Только один вопрос:
   - Кто вас просветил насчет щей и супа, что суп всегда больше щей?
   - Зав производством, - автоматически ответил Андрей.
   Иван нахмурился, и молвил:
   - Это какая зав? Та, у которой мы были?
  
  
   Глава 3
  
   - Нет, это Ла - Виринея, - ответил смело Андрей, чтобы позлить Ивана своим первенством у нее.
   Иван долго молчал, пока не съел почти весь суп за стойкой. Не доел только потому, что подошла Марья Ивановна - администратор, и вежливо попросила сесть:
   - За свой стол.
   - Свой - это хорошо, - мирно согласился Иван.
   Все, кроме Ивана встали и пошли за последний стол.
   - Не был, - первый ответил Вова на еще не заданный вопрос Ивана.
   - Какие ваши доказательства?
   - Я с ней был.
   - Она не могла раздвоиться?
   - Не так быстро, - ответил Вова.
   - Зачем тогда Андрей сказал то, что сказал?
   - Да, сэр, хочет позлить вас.
   - Зачем?
   - Скорее всего, договорился с вашими противниками.
   - Спасибо, что подсказал, а то я не верил.
  
   Этот Андрей еще тот гусь, подумал бармен, именно из-за него в прошлую субботу опять ничего не вышло с Певицей Роз Мари. Да именно так все три слова с большой буквы, ибо то она Певица, то Роз - сука шипастая, и, видимо, должна быть еще и Мари - от рифмы:
   - Дари любовь. - Но как, трудно себе даже представить.
   Или.
   Или всё-таки что-то было?
   К нему подошла ее подруга, и сказала:
   - Бери шампанское, и ты будешь с ней в отдельной комнате. - Но Роз Мари махнула рукой, что ничего не надо, лучше пойдем без него. Что он опять сделал не так, непонятно? Или надо было бросить всю работу, и подавать ей коктейли?
   - Нет, - Владимир имел кредо:
  
   - Кто не хочет - тот не может.
   Но вот было, несмотря на сопротивление времени и пространства. И не только, сама Роз Мари играла в нем не последнюю роль. Она нагло вызвала его во двор ресторана, а уж дальше он сам провел ее к тому месту с двумя заросшими травой ступеньками, где была видимая из банкетного зала дверь в винный склад.
   И сделала минет.
   - Чтобы ты больше не думал, как будто я тебе что-то должна, - только и сказала она.
   - Их бин, - сказал он, и поправился только после того, как она ушла обратной дорогой без него: - Их либэ дих. - Поздно, ибо мало того, что ее уже не было, но и приходилось сомневаться:
   - Была ли вообще.
   - Но обязательно пусть напомнит, если придет еще раз, - сказал он, и встал со стула, где скрывался от нуждающихся сиськи-миськи в чашечках кофе официантов и официанток.
   Если нет - расскажу ей всё сам, честное слово: не побоюсь.
  
   Она пришла вечером с той симпатичной светловолосой подругой, которая в субботу звала его с собой, в том смысле, что всё будет отдельно, если он поторопится. Он уже подумал, не лучше ли взять ее, эту Зену - Королеву воинов, готовую почти как все дать лишь бы взяли, как Енот - сволочь - упер ее чуть ли не силой за свой стол. А он даже подумал, что этот строитель коровников и игрок, не присутствует сегодня в ресторане.
   И, о ужас! этот его стол оказался рядом со столом Ивана и его команды. Что означала:
   - Более-менее выпьют и начнут играть. - А чтобы не нарушать запрет директора, с железку, а не в карты.
   Тем не менее некоторым это как об стенку горох. Едва начались танцы, Серый по дополнительному прозвищу Коряга и Черный начали играть в карты под столом, поставив там свечку. Свечи решили разрешить только недавно - буквально несколько дней назад, ибо подумали:
  
   - Если ресторан сгорит, - то туда ему и дорога, построят новый.
   Хотя были и противники такого радикализма, они считали, что новое если и бывает, то очень редко. А скорее всего, и редкость - это большое преувеличение.
   Но вот именно это и произошло:
   - Енот проиграл пару золотых пятерок Гусю и Черному, которые обыграли под столом Корягу Серого на восемь пятерок, которые, как только теперь все узнали:
   - Он выиграл прошлой ночью у Енота на хате его телки.
   Енот не выдержал напряжения мелькания денег мимо его носа и убежал в сарай Нерона, где он жил, если не было подходящей телки, и где спрятал третью часть, выигранных у Ивана золотых пятерок.
   Деньги в иво золотых пятерках - червонцы еще не пошли в ход - завертелись, как листья в ноябре, напомнил Пушкин плохую примету появления нечистой силы.
   Вова за стойкой подумал, что всё очень сложно получается, если смогли - даже в запретной зоне - выиграть десять золотых пятерок такие придурки, как Черный и Гусь.
   Подошел злой Коряга и так ударил кулачищем по стойке, что погасла одна лампа дневного света внутри ее.
  
   Подошла администратор и попросила его удалиться ко всем чертям. Но, к удивлению многих, Коряга нашел тысячу рублей, и как солидный человек приперся опять, дал администраторше пятерку, попросил два рубля сдачи, и заказал в баре бокал шампанского и бутылку пива.
   - Надо заплатить за погасшую лампу, - сказал Вова.
   - Сколько? Пять рублей хватит? - он положил на стойку уже приготовленную пятерку. Потом еще одну, чтобы заморозил бутылку Брют.
   - Десять, - уже мягче сказал бармен.
   - Дорого.
   - В Ялте пятнадцать.
   - Да?
   - Да, и то в кувшин переливают.
  
   Коряга продолжал сидеть за стойкой и нервировать Вову своим присутствием. Он только чуть пригубливал из бокала, и периодически смотрел назад, выбирая подходящий момент, чтобы принять участие в игре. И уже хотел двинуться туда, где звенели деньги, которых у него никогда вообще не было, как к нему прямо с выхода приблизилась прелестная носатая дама, и предложила:
   - Тут же расплатиться, - как она добавила:
   - Хотя бы за половину её гонорара.
   - Мне сейчас некогда, - начал Коряга. - Но тут же спохватился, что не надо портить себе настроение перед игрой:
   - Здесь негде, - мяукнул он.
   Но она попросила бармена, как будто уже была там:
   - Пройти в его склад под лестницей.
   - Там ценности, - сказал Вова, - я не могу оставить их наедине с другими.
   - Хочешь посмотреть?
   - Спасибо, нет, там всё равно нет света. Но проверю при выходе, а пока что запру на замок.
   Коряга после всего, что там было, сломал замок ударом изнутри, так как Вова даже успел не вспомнить вовремя, что:
   - У него там люди, - ибо обслуживал целую компанию как раз пропущенную в зал, где не было мест за столами, швейцаром, которого он сам просил пропускать хоть кого:
  
   - Без ограничения, - и даже обещал два рубля, если их будет много.
   С присущей ему наглостью Кор не сообщил, что кончил дело и уже гуляет смело, что разозлило Вову, пока он не понял, что рассказать:
   - Обо всем, - ему должна была дама, которая, слегка устыдившись, ушла без прощания, а дверь осталась висеть на холостом замке, чего, впрочем, можно не заметить, если не знать заранее: здесь всегда заперто, - ибо:
   - Никогда ничего не хранится, - пока не завезли вино из расформированного кабака первой категории, - ибо, как было не только сказано, но и расписано:
   - Хватит накачивать себя водкой, - когда и так можно радоваться жизни, а именно:
   - Из принципа, - что виноградников уже нет, если вам известно, что их вырубили.
  
   Неожиданно все поняли, что с началом танцев появилась зав производством.
   - Чё-то будет, - решил он. И сердце защемило от непредвиденного ужаса.
   Что бы это могло быть, успел подумать Вова, как она явилась перед ним в виде стука в дверь и немедленного предложения:
   - Ла просит вас в кабинет, - голосом поварихи, но не той с которой он ездил в баню, но не трахнул, а наоборот, которую трахнул, хотя надо было специально вспоминать:
   - Когда это было, - нет, то что было - ясно, но вот когда именно - надо вспоминать, просто так ситуация не идентифицировалась, ибо слишком часто повторялась в похожих вариантах, - так думал Вова, не предполагая, что эти джунгли возникли из-за новых гостей ресторана, ибо с ним это было почти всегда, а еще точнее:
   - Всегда.
   Например, купил книгу в букинисте напротив Детского Мира, и решил вернуться через подземный переход, посмотреть еще одну, но не нашел этого магазина, который двадцать минут назад был.
   Он долго не мог поверить, что купил книгу в другом месте, ниже по этой же улице, и просто часть времени и пространства выпала из его сознания из-за систематической задумчивости.
   - Книга была, а места, где ее купил, так и не появилось на горизонте, как Австралия для Джеймса Кука.
  
   - Вы думаете, он ее придумал? - спросила Лариска.
   - Да, леди, - только и ответил Вова, стоя перед ней в замешательстве и еще большем замешательстве, что не может ничего придумать, чтобы убежать назад в бар.
   - Может быть сказать, что на ее складе начался пожар?
   - Ты будешь директором, - сказала она.
   - Из-за этого радостного известия вы покинули свой кров поздно ночью?
   - Еще не так поздно, - вздохнула она. И попросила согласиться, не думая прямо сейчас.
  
   Они трахнулись к его ужасу прямо при незакрытой двери.
   На прощанье она только сказала:
   - Ты подумай.
   - Их бин не в состоянии.
   - Почему?
   - Я не верю в радугу.
   - Александр Македонскав тоже не верил, что пойдет на Вы, ибо все мы привыкли, как рабы:
   - Только Ты-кать.
  
   В баре были заняты все места, и Гимнастка со своего места у кофеварки улыбнулась:
   - Я их держала под контролем.
   - Спасибо, мэм, - ибо был рад, что с ней можно разговаривать количеством выпитых коктейлей, без обязательного аккорда:
   - Секс у вас не входит в качество обслуживания?
   - Да, мэм, но не уверен, что получится.
   Так иногда бывает:
   - Не то, - а через некоторое время уже ясно:
   - Способ быть счастливым - был.
   Надо только переставить местами времена.
  
   - Послушайте, сэр, я жду уже полчаса, - сказал с другого конца стойки Иван.
   - Да?
   - Я грю.
   - Этого не может быть, потому что не может быть никогда, или вы настаиваете, что я выходил на трахтенберг с Гимнасткой?
   - Скорее всего, - не стал настаивать на Категорическом Императиве Иван.
   - Тоже самое я могу сказать про вас, мистер.
   - И ты не узнаешь меня?
   - Я должен подумать.
  
   - Хорошо, налей мне пока Белого Медведя - сто на сто Брют и Армянского пять звезд. Нет, лучше смешай с Рижским Бальзамом.
   - Он у нас есть?
   - Стоит на верхней полке.
   - На полках у меня стоит только кофе и чай в остаточном виде.
   - Ага, значит, всё-таки помнишь!
   - Наполовину да, а на половину - есть основания не доверять даже самому себе.
   - Спасибо, что сказал. Я тебе доверяю.
   - Вы хотите, чтобы я для вас что-то сделал? Привел Виринею?
   - Виринею?
  
   - Я имею в виду, в её современном технолого-ресторанном виде.
   - Позже. Сейчас надо съездить и найти моё золото, ибо я проиграл всё, что у меня было.
   Ужас-с. Эти крохоборы растащат его на мелкие кусочки!
   - Не сегодня, - сказал Иван.
   - Вы думаете, за сегодня я его найду. Где?
   - Я не помню.
   - Хорошо сказано, рипит ит, плииз.
   - Вы знаете межпланетный язык?
   - Похож?
   - Да, только без гласных: рпт-т-плз.
   - Куда делись гласные?
   - Они остались.
   - Где?
   - В уме.
   - Как азбука морзе.
   - Как любой шифр.
   - Так вы зашифровали место, где спрятали драгоценности?!
   - Там только золотые десятки.
   - Я не смогу их найти за бесплатно.
   - А если не забесплатно?
   - Сколько?
   - У меня ничего нет.
  
   - Тем не менее, я не могу взять и это. Найти можно только за бесплатно, а у меня интуиция не работает в таком одиозном случае.
   - Единственное, что я могу тебе сказать.
   - Да?
   - Ты должен устроить поминки по Финегану.
   - Не говоря уже конкретности, я вообще мало представляю себе, что это такое. И да: кто будет в баре вместо меня?
   - Пока не найдешь деньги - я тебя заменю.
   - Я не снял кассу.
   - Я поверю твоему слову, как ты поверил моему, - ответил Иван.
  
   Владимир вышел из-за стойки, хотел зайти к зав производством, но передумал, и пошел, как говорят:
   - Туда - сам не зная куда. - А именно:
   - Сел в банкетном зале с чашкой кофе.
   И уже через десять минут зашел Черный со смеющейся рожей, так сказать, в одной руке, и с Гусем, держащим в одной руке колоду карт, в другой бутылку Белой Лошади.
   К счастью, еще не открытой.
   - Я не буду, - сказал Вова.
   - У нас золото, - оскалил фиксатые зубы Черный. И Гусь высыпал на стол, не считая, больше чем несколько пятерок.
   - Увидимся в моих снах, - сказал Вова через полчаса.
   - У нас есть еще золотые пятерки, - сказал Гусь.
   - Окей.
   - Не с собой, - сказал Черный. - Дай в долг половину, потом мы съездим за валютой, - улыбнулся он.
   - Почему сейчас нельзя?
   - Мы их зарыли на даче.
   - Это далеко, километров двадцать пять отсюда.
   - Нет.
   - Почему?
   - Не могу.
   - Я не понимаю, почему, если ты точно знаешь, что у нас есть золото.
   - Откуда?
   - Этот Иван тебе сказал.
   - Ему ты дал в долг, - сказал Гусь.
   - Вы так решили?
   - Да, ибо он проиграл всё, а место в баре бесплатно не достается.
   - Я не продавал. Извините, но сейчас у меня больше нет времени на раздумья, вот вам одна пятерка, может быть отыграетесь.
   - Не отыграемся, - ответил Гусь, - у нас настрой блатовать, играть по-крупному.
   - Постарайтесь больше сегодня не играть, или наоборот: успокойтесь.
  
   Вова вышел из ресторана и поднял руку.
   - Куда?
   - За город.
   - А именно?
   - Я покажу.
   - Сегодня не Казанская.
   - Это ты Лёва?
   - Ты не заметил?
   - У тебя новая машина.
   - Да, но как говорят: кольцо не жемчужины вокруг камеи, а рука.
   - У меня нет денег.
   - Тогда тебе не нужно такси - логика.
   - Я еду за золотом.
   - Которое надо долго искать, как Острова в Океане? Сколько есть?
   - Десятка.
   Вова сел, они поехали, и он добавил:
   - Забыл взять деньги, а возвращаться это все равно, что раньше времени начинать справлять поминки по Финегану.
   - Я думал наоборот, - ответил таксист. И помолчав, добавил: - По Финегану - значит, можно вернуться и никто не заметит.
   - Я сам замечу.
   - В том-то и дело, что нет.
   - Ты что, от нечего делать читаешь книги в фойе налоговой инспекции?
   - Ты сам мне рассказывал позапрошлый раз, - ответил недоуменно таксист.
   - Не помню.
   - Это потому, что у тебя эти поминки уже начались, - засмеялся он.
   - И тебе спасибо.
   - В каком смысле?
   - Ты кончишь тем, что кончишь раньше времени работать на машине, и вынужден будешь сидеть в коридоре налоговой инспекции, как ее сторож.
   - Ты мог бы поручиться за меня, что я не потеряю сознание за рулем?
   - Могу.
  
   - Почему?
   - Потому что ты сам откажешься садиться за руль.
   - Да-а, значит, это правда
   - Надо бросать пить.
   - Нельзя, можно потерять голову на этой работе, если она не будет надеяться напиться после работы на халявные деньги.
   - Халявных не бывает, - ответил Вова.
   - Почему?
   - Потому что халявная - это у тебя зарплата.
  
   - Сейчас куда повернуть? - спросил Лева.
   - Здесь есть разные места?
   - Ну-у, в реку заезжать не надо, в лес тоже, значит налево.
   - На турбазу? Я так и знал.
   - Почему?
   - Зря ты влез в это дело.
   - Ты их возил сюда?
   - Да. Они не совсем нормальные люди.
   - В тайге годами добывали золото.
   - Ты видел их руки?
   - Я не детектив, не обратил внимания, - ответил Вова. - Значит, они воры в законе.
   - Воры в законе работают у нас завгарами и бухгалтерами. Я тебе точно говорю, это гроссе бандиты. Для них человека убить - всё равно, что тебе высморкаться.
   - Ты смотришь кино?
   - Только когда смотрю.
   - Ты уже приближаешься к поминкам по Финегану.
   - Думаю, что я буду только рад. А ты?
   - Тоже, - автоматически ответил Владимир.
  
   Сторожа на входе не было, и он прошел внутрь.
   - Хау а ю, - сказал он негромко, вспоминая некоторые сцены за городом.
   В кабинете начальника этого загородного поселения горел свет. Он открыл дверь без стука.
   - Кто там?
   - Шел мимо, думал зайти или нет.
   - Ах, это вы, сэр. Нужно было пройти мимо.
   - Я на недолго.
   - Нет, честно, я не в духе вести разговоры в духе византийского позерства.
   - Честно?
   - Без всякого злого умысла.
  
   - Ты покажешь мне место, куда они ходили?
   - Да, только если я хоть когда-нибудь пойму тебя правильно.
   И она разделась, предлагая по этому молчаливому действию:
   - Я два раза не повторяю, - в том смысле, чтобы сам, без дополнительного намека, и тем более, принуждения, довел ее до экстаза внутри обычного планомерного желания.
   - Не уверен, будет ли у меня голова работать после этой экзекуции.
   - Ты так настраиваешься на достижение цели, по Финегану? - удивилась она.
   - Да, чем меньше мы делаем сами - тем больше Медиум имеет шансов принять участие в нашем неразделенном горе.
  
   - Какое у тебя горе, милый? - радостно спросила она, что всё получилось на пять с плюсом. Через два с половиной часа, однако. И то только по его просьбе, что:
   - Таксист нам, неверное, уже в полном почти объеме изучил садо-мазо на своем личном теле.
   Как будто для этого нет других инструментов, как-то:
   - Новый, только что полученный Москвич вместо всегдашней Волги:
   - Как дал ему сто сорок, что даже со сточенной головкой, а:
   - Дает только так, - и более того: специально.
   Ибо:
   - Сделала ему - значит сама получила еще больше.
   Ну, и приехали, точнее, приплыли на катамаране с ночным фонарем между его лап.
   - Здесь.
   - Здесь? - удивился Владимир.
   - Да, милый, так бывает, что царевна - лягушка, а на выдумки горазда больше хомо сапиенсов.
   - Это была она?! - ахнул бармен. И добавил:
  
   - Значит, мы не то место ищем.
   - Мы его не ищем, а уже нашли, и более того: я сама и бросила здесь сундук, так сказать:
   - Мертвеца.
   - Он жив - это не то место, - решил настоять на своем Владимир.
   - Так-то, на вид, да, но я тебя уверяю, дорогой, это только оболочка, эманация прошлой сущности.
   - Так не бывает.
   - На поминках по Финегану - бывает, - произнесла она не только с приличное долей разума в отсвечивающих от воды глазах, но и в душе верила:
   - Только после поминок и можно встретить настоящего человека, однако, в некоторой неопределенности:
  
   - Где-то рядом.
   - Это, пожалуй, верно, - сказал Владимир, - ибо и золото не в этом сундуке, а где-то близко.
   - Пойдем в кабинеты, как ты говоришь, и проверим его там, - молвила леди.
   - Почему не здесь?
   - Темно, и вода вызывает во мне тревогу, как океан, не на шутку вознамерившийся завладеть сушей.
  
   Они пошли в ее хаус, открыли кейс, и в нем было, но всего одна золотая пятерка.
   - Ты был на верном пути, дорогой, - пообещала она ему еще что-нибудь хорошее.
   - Вы правы, миледи, - теперь абсолютно не понимаю, где искать золото этих призраков, и что ужаснее всего:
   - Знал, что оно здесь.
   - Ты разочарован мной, как бабой Ягой, обманувшей своего мальчика?
   - Можно и так сказать, мэм.
   - Я не мальчик, мэм, а твой принц!
   - К сожалению, тебе не удалось вытащить меня невредимой с этих поминок Финегана.
   - Да, мэм, вы поменяли мою любовь на золото этих копьеносцев. Где этот мир, ты когда-нибудь была там?
   - Да.
   - Не во сне, надеюсь?
  
   - Что так быстро, - только и спросил таксист Лёва, проспав всё это время.
   - Подожди, - сказал бармен Вова, - я, кажется, забыл часы в доме.
   - У тебя были часы?
   - У меня всегда, или почти всегда, есть часы.
   - А это? - таксист приподнял на пальце его часы.
   - Неужели я такой пьяный, что мог снять часы, и не заметить это? - удивился Вова.
   - Не волнуйся, я их снял.
   - Зачем?
   - Сам не знаю. Снял, а потом подумал, что правильно сделал, потому что ты их или утопишь в озере, когда будешь трахать свою телку на катамаране, или просто забудешь на ее рабочем прикроватном столике.
  
  
   Глава 4
  
   - Что значит, рабочем? - растерялся Вова. И добавил: - Я всё равно должен вернуться.
   - Зачем?
   - Было желание, и оно не прошло до сих пор.
   - Думаешь, найти у нее то золото, за которым приехал?
   - Я об этом не думал.
   - Золото у меня, садись.
   Они выехали на дорогу.
   - Они оставили его у меня, и, видимо, забыли.
   - Этого не может быть, - сказал Вова, - или они все были пьяные?
   - Нет, не все, но у меня такое впечатление, что они не могут запомнить того, чего никогда не видели.
  
   Представляешь, они приходили на стоянку такси и искали пропавшее золото в автобусах! Они не различают автобусы и такси!
   - Так бывает?
   - Я сам видел.
   - И не отдал.
   - Я побоялся. Если они такие забывчивые, то могут подумать, что я его и украл.
   - Надо было мне сразу сказать.
   - Я должен был подумать. Возьми это золото, я его боюсь, взял на память всего одну десятку. Не думаю, что они такие мелочные и будут считать с точностью до одного золотого кружочка.
   - Они могут подумать на меня.
   - Думаю, тебе придется выкрутиться, иначе я не отдам это золото. Да я бы и не отдал, но боюсь чего-то.
  
   - Чего?
   - Когда я умру, охраняя налоговую инспекцию, меня похоронят, скорее всего, как всех, а это значит, что пока я не сгнию, они могут прийти и потребовать эти десять золотых.
   Более того, говорят, что, в принципе, разговорить можно даже скелета.
   Поэтому отдаю, но с условием под честное слово, возьмешь эту десятку, если они прицепятся:
   - На себя.
   - Окей.
   - Ты подарил мне счастье. Я могу пообещать возить тебя бесплатно всю оставшуюся жизнь, но ты же откажешься, не правда ли?
   - Я подумаю.
   - У меня бывает мало чаевых, дают только на водку, а чтобы жене купить сапоги - никогда.
   - Я пошутил, прошу только в долг, если что.
   - Вот этого никогда не проси, ибо ты сам роешь себе могилу в виде долгов. Никогда нельзя об этом думать.
   - Спасибо, что предупредил. И да: где золото?
  
   И случилось не как будто по предначертанному, а по предначертанному:
   - Всегда!
   - Это невезенье.
   - Да нет, обычно так и бывает всегда.
   - Ты куда их положил? Нет, нет, ничего не говори больше, пока не найдем: напиши.
   - Я не умею писать. Нет, честно, в Волге я всегда держал блокнот с записями калыма, и жена нашла его, пришлось отдавать ей всё. Хорошо, что цена на водку повысилась, и калым увеличился соответственно, и она не смогла этого понять, как человек, привыкший к стабильности рубля каждый, з-э, тринадцать - двадцать лет.
   - А после?
  
   - После вообще забывает, что было раньше.
   - Ваши старые Волги списывают на металлолом? - спросил Вова.
   - Списывают? Да, но потом их продают начальникам. На моей, например, уже ездит зам завгара. Тысяч за семь, восемь ее точно можно продать сейчас.
   - Он недавно ее купил?
   - А что?
   - Где ставит, в гараже?
   - Да, пока стоит в гараже. Хотя нет, вчера еще достроил гараж, и отогнал домой.
   - Адрес!
   - Вот ду ю сей? Ай доунт ноу, ай доунт ноу.
  
   Они приехали в гараж, и начальник, зам завгар, который купил списанную Волгу, как здесь шутили:
   - По Лэнд-Лизу, - как раз менял на ней колеса. Ибо:
   - Было уже утро.
   - Вы хотели сменить только резину, сэр, - вежливо обратился к нему Лева.
   - Это вопрос? - спросил зам.
   - Да, ибо достать резину еще труднее, чему купить саму машину.
   - И знаешь, что я тебе скажу, друг мой, Лёвка: ты прав! Но, представляешь подъехали сегодня на почти новой Волге, купленной, как мне объяснили за Чеки, после долгосрочно - долгожданной работы за границей, и пажалте:
  
   - Мы можем взять еще все четыре колеса, если у нас будут сданные на утиль старые абармотившиеся за миллионный даже пробег хоть семь раз наварные резинки.
   - Я грю, скока? Ибо деньги-то есть из сэкономленных на новую машину, заместо этой сунувшейся мне прямо в лапы розово-голубой Волги.
   - Розово-голубой? - сбился с толку удивленный Лёва.
   - Да, не могу решиться, как лучше, ибо раз был на побывке в Московском таксопарке, и видел, как ея директор выезжает сёдня на голубой, а завтрева на:
  
   - Розовой?
   - Так бывает? - удивился Лева, - ибо ты никогда об этом сновидении не рассказывал.
   - Забыл, - просто ответил зам завгар
   - А теперь? - счел нужным вкрасться в разговор и Вова.
   - Да, мил человек, теперь вспомнил, что счастие, иногда, но бывает для избранных, разумеется.
   - Так где старые колеса? - ничего не понял Лева.
   - Тебе зачем? В принципе, к исходу третьей от сегодняшнего дня пятилетки, могу пообещать тебе, тоже поиметь такую, но с условием:
   - Будешь отстегивать от чаевых на пять процентов больше.
   - Я так далеко считать не умею.
   - До третьей включительно пятилетки, или до пяти тоже?
   - Я должен подумать, - сказал Лева.
   И вышло, что:
   - Колес нет, так как их уже увезли - неизвестно кто - но на новой Волге цвета:
   - Чистый изумруд, - и, как говорит, - добавил зам завгар:
   - Слуги белку стерегут.
  
   Они вышли, и Лева сказал:
   - Я всё понял, это какой-то начальник.
   - Слишком неуверенное предположение, - мрачно ответил Вова.
   - Он знает, кто это был, - добавил таксист.
   - Вот скотобаза, почему же не сказал?
   - Почему ты спрашиваешь? Ответ очень простой: здесь всё продается и покупается, а просто так - считают - лучше съездить с бухгалтершей в лес, и до такой степени, чтобы запела:
  
   - Видел только лес да дятел, как мужик той бабе пятил.
   Иначе, понимаешь, жизнь просто не видит своего колеса истории.
   - У меня сейчас нет с собой, - сказал Вова.
   - Я тоже сдал все деньги в кассу.
   - Может занять у кассира?
   - Да ты что! Их сразу опечатывают.
   - Да не может быть, сказки.
   - Нет, здесь так, чтобы не распускали нюни, мол, денег не хватает, так как на нас напали, или вообще таксисты не додали, а сами пропили.
   - Придется грабить вашу турбазу, быстрей мы ничего уже сделать не успеем.
   - В принципе это можно, т.к. таксист, который должен был везти выручку в соседние ворота, где находится автоколонна грузовиков, чтобы потом вмести с их деньгами отправить в банк, - отвалил уже на линию, а ждать завгара:
   - Можно не ждать, - скажу:
   - Хочу еще поработать, - благо у меня сменщика нет, т.к. он в отпуске, и могу, следовательно, легко завезли всю ночную выручку к соседям - грузовикам.
   Решайся, рыцарь:
   - Быть или не быть?
  
   - Если честно, - признался Владимир, - я ни разу не успел узнать, сколько стоит резина, тем более, старая.
   - Вообще-то, я понял, - сказал Лева, - она стоит столько, сколько в ней золота спрятано.
   - Да? Я тоже после бессонной ночи почти не догадался:
   - Они знают, что везут, - подытожил Лева.
   Я тоже мог бы сообразить, но тоже - как и ты - не спал всю ночь, ибо не сидел в машине, а ходил к знакомой вожатой, как пить дать, свободной в этой день от других претендентов.
   - Сегодня был, точнее, была: постная ночь?
   - Она была на понедельничной дискотеке, и скорее всего, всё уже было, было, было, а теперь спит.
   - И?
   - Её не было на месте. Я проследил возможные пути её исхода, и понял: только во пруду. Не там, где был ты, а за поворотом.
   - Ясно. С кем она была? С одним из них?
   - Нет, я тоже думал: им придется заплатить за тайну, но это был Диман из Москвы - дискотека-чик.
   - Агата Кристи в действии, - сказал Вова, - ибо: помучаемся теперь точно, но удастся ли найти десятки Ивана:
   - Слишком сильно опосредовано.
  
   - Я думаю, они поехали менять чеки на рубли, - сказал Вова.
   - Да? - удивился Лева, - почему?
   - Потому что они у них есть.
   - Хорошо, я согласен, давай их догоним.
   И точно на трассе, километров через шестьдесят, они догнали одну изумрудную, как мечта девственницы, Волгу.
   - Вот она, вот она, - сказал Лева, и почти тут же, на заправке, заснул за рулем. Надо было его разбудить, но дошла до осознания мысль о счастье:
   - Сам поведу эту торпеду, ибо я-то, кажется, спал прошлую ночь немного.
  
   Но уже через пять километров понял, что засыпает, и даже, как нарочно, не мог остановиться, и повторял, повторял только одну, но пламенную страсть:
   - Нет, не тройка, семерка, туз - тройка, семерка, дама! - а:
   - Мои руки тяжелеют? Тяжелеют. Мои ноги тяжелеют? Да, сэр, тяжелеют.
   - Без да, пожалуйста, ибо ваше согласие на дезориентацию мне не требуется.
   - Спасибо, сэр, я согласен. Но только после тарана.
   И Владимир пошел на таран изумрудной Волги, так как его красный Москвич начал прыгать по дороге, как будто она была неровная. Так сказать:
   - По неровной дороге, по тракту ли, но я думаю, нам в любом случае не по пути.
   Волга, заметив блуждающего на ее хвосте странника, не вознамерилась уйти куда подальше, а наоборот, притормозила, чтобы спросить:
   - Я у вас забыла еще одно колесо.
   - Запаску?
   - Вот именно.
  
   И он потерял способность к необученному управлению, которое очень полюбил, и только сожалел, что сотню с первого раза набрать не удастся, ибо кювет, к сожалению, уже:
   - Навис над головой.
   Последнее, что он запомнил - это обращение жены к солидных телосложений мужу - скорее всего, главному экономисту завода:
   - Он умрет без посторонней помощи.
   И ответ:
   - Думаешь, не умрет? - Пришлось запомнить:
   - Муж и жена, а за столько лет так и не разучились понимать друг друга.
  
   И только к вечеру, часам к пяти сумел сказать, лежа на широкой медвежьей кровати:
   - К не могу принять ваших благородных намерений, миледи.
   - Почему?
   - Сейчас придет муж и добьет меня, как лишнего конкурента.
   - Не беспокойся, его вызвали в Москву на тотами.
   - На ковер?
   - Это было раньше: если вызвали - значит уже есть покупатель этого ковра со свежими каплями крови.
   - Его могли зарезать? А кровь, чтобы сдал предварительно на нужды народонаселения? А теперь? Только обучают борьбе и боксу?
   - Неужели там, на перекрестке трех дорог, ты не нашел ответ на даже незаданный вопрос.
   - Это такой ответ, - тоже не спросил, а ответил Вова. И добавил: - Кажется, я запутался так, что хочу вернуться назад просто так, без намерений узнать что-то новое.
   - Поздно, ты уже продал свою душу за недорого.
   - Так-то ничего, авось, страшного, ибо я люблю, точнее, боюсь, страшно, что без золота я не могу вернуться на работу.
   - Почему?
   - Я взял залог уже, что найду его, а куда дел - не помню.
   Нет, нет, ты не подумай ничего плохого, я всё хорошо помню, кроме начала.
   - Не помнишь, чего искал?
   - Не помню, куда делалось золото, помню кто его потерял, а вот как - забыл. И да: не разбили свою новую Волгу?
   - Не успели, а вот Москвич, к счастью, еще пригоден для личного пользования.
  
   - Значит, моя мечта сбылась, и мне уже предложили его купить?
   - Да. За цену нового. И более того, сам пригонишь его из Москвы.
   - У меня нет прав.
   - Завтра пойдешь учиться, а послепослезавтра сдашь.
   - Спасибо, я так-то всё умею, только в третью скорость не всегда попадаю, мне кажется, что она дальше, а, как говорится:
   - Счастье намного ближе, чем мы почему-то всегда думаем.
   - Спасибо и тебе на добром слове, но сейчас лучше ко мне не лезь, как черепаха, случайно уцелевшая после падения из клюва орла с большой высоты, но в:
   - Случайную лужу.
  
   В баре происходили чудеса, но все думали, что это нормально. Парадокс, но люди верят себе настолько, что не могут сразу решить, видя невозможное, что его нет. Ибо:
   - Дураками быть нельзя, - так можно и работу потерять.
   А именно: в баре каждый день был новый бармен.
   Оказывается, Вова отсутствовал четыре дня, и все четыре дня были разные бармены, как-то:
   - Иван, Малик, Андрей, Фёдор.
   И как объяснила главбуху зав производством:
   - Видимо, они купили себе эти должности, как одну на всех.
   - Значит, слухи о золоте партии подтверждаются, - решил сознаться главбух, имеющий кличку Пианист, образованную песней Вилли Токи и его похожим на эту песню именем.
   Но проверить точно все вероятности не могли, так как директор ушел в отпуск, и не оставил даже записки, в каком пруду, и тем более, в какой части Ялтинского пляжа будет сбрасывать намного больший лишнего вес.
  
   Иван вздохнул с облегчением, ибо, как он признался:
   - Хотя и не хочется уже возвращаться назад, но потерять эту возможность навсегда было бы жаль.
   - Да, сэр, это без сомнения.
   И после возвращения Вадика в свою бухгалтерию с предложением поискать временного директора, так сказать:
   - Директора на час, - чтобы не просил и тем более не надеялся получать большей величины сумку каждый день, чем находясь в должности замдиректора.
   Но была шокирована появлением Вовы, ибо все думали:
   - Пропал в Москве. - Как?
   Вот так, интуитивно. Ибо:
  
   - Где же ты был? - спросила она Вову, и добавила про себя:
   - Милый.
   - Дак естественно, - только и нашелся он что ответить, ибо поверить она могла только в то, что успел за это время выучиться на водителя Москвича, и даже получил права.
   Она хотела сообщить:
   - Да, я говорила о тебе с начальником ГАИ, - но решила не хвастаться, и нечего не сказала по этому поводу, даже заранее заготовленную фразу:
   - Не надо дурковать. - А только:
   - Пусть они работают, а ты будешь директором.
   - Где прошлый? - удивился бармен.
   - Он еще не прошлый, но пропал тем не менее - это точно.
   - Идет слух, что он в отпуске.
   - Это одно и тоже.
   - Почему?
   - Потому что надо сообщать координаты того Титаника, на котором он решил затонуть вместе с ним.
   - Вообще-то отпуск для того и отпуск, чтобы никто не забыл, а это возможно только в том случае, если весь месяц так и будут гадать:
   - Где же он не испарился.
   - Пожалуйста, хотя бы сегодня ты можешь не изъясняться уравнениями пятой степени?
   - Не знаю, мэм, ибо привык либеральничать.
   - Дай прямо сейчас мне клятву.
   - О чем?
   - О том, что в этот месяц зациклишься на четвертой, хотя бы. И сразу будешь доучиваться на зав производством вместе со мной.
   - Так быстро?
   - Нет, с первого курса, а я уже на третьем.
  
   - Директор - это разве не сфера обслуживания? - поинтересовался Вова.
   - Так-то бы, может и да, но у нас эта сфера не в менталитете.
   - Не существует?
   - Да, поедешь в Прибалтику, узнаешь, что скоро эта сфера будет не просто роботоризирована, но и полностью автоматизирована.
   - Я уже там был, мэм.
   - Увидел?
   - Да, что всё наоборот, заставляют следить за столом, как за вражеским снайпером: только выпил - обязательно беги и налей ему опять, и чтобы не дай боже, сам не успел нахлестаться.
   - Да, конечно, но это пережиток прошлого.
   - Где мы, мэм, если я вас правильно понял, до сих пор вот по сю пору, - и показал не туда, куда она больше всего любила смотреть, а чиркнул по горлу, как будто уже согласился на ее резюме, и давал клятву в своей полной привязанности к ее разлохмаченности ко всем условностям правды, включая пристрастие читать стихи на банкетно-праздничных мероприятиях:
   - Лично.
  
   - Да, я люблю показать всем духовность моей продуктовой корзины.
   Он хотел спросить, надо ли заказывать в Мексике трехуровневый, но успел сообразить:
   - Авось преждевременно. - Ибо правильно говорят:
   - Лишь бы человек был хороший, - а членов у него и так много. Не исключая, однако, и голову.
   И да, сейчас у меня некоторая запарка, могу ли я назначить своего зама по соединению электрических проводов и ремонту периодических затопляющихся туалетов, назначить еще и смотрящим за исповедальным залом?
   - Исповедальным, я вас правильно поняла, сэр? - даже не попыталась улыбнуться, дама.
   - Да, мэм, они исповедуются здесь пище.
   - П-пельменям в горшочке, Котлетам по-Киевски, эскалопам и антрекотам?
   - Цыплятам Табака - тоже.
   - Вы хотите мне намекнуть, сэр, что у меня слишком малогабаритное меню?
   - Мэй би. Пока что подумайте над этим, а я пойду в бар, и найду себе заместителя.
   - В баре они бывают?
  
   - В баре не только все бывают, но и всё, мэм.
   - Хорошо, подскажите хотя бы в каком направлении мне думать, сэр?
   - Пожалуйста, могу предложить вам даже два направления будущего развития этого дела в итальянском и датско-немецком направлениях.
   Он глотнул из ее чашки того, что не в ней было, и конкретизировал своё предложение их общего благополучия:
   - Закажите вашему бывшему любовнику, пошедшему на повышение, машину для жарки датских ребер, заодно и с самими ребрами, ибо наши слишком тощи и дороги. А во-вторых:
  
   - Попробуйте приготовить мне на сегодня Стейк по-Флорентийски. А если не выйдет, то хотя бы подумайте над этим.
   - Н-над Этим? - только подумала зав производством. Но он понял:
   - Можно сегодня я сделаю его из своего мяса?
   Он хотел ответить, что в оригинале его делают только из быков хороших пород, но постеснялся, ибо эта дама долго находиться в расслабленном состоянии не будет, и зажарить может его самого, причем:
   - Целиком.
  
   И так как за столом в зале сидел один Малик, его он попросил:
   - Услужить мне.
   - В ведении порядошных дел я всегда готов, - ответил Малик, - но чем вы будете платить, сэр.
   - Здесь контора пишет.
   - Нужна надбавка наличными.
   - Зачем?
   - Только с одной целью, сэр.
   - А именно?
   - Обещаю в этом ощутительном случае доводить дело до его положительного завершения.
   - Так бывает?
   - У меня всегда.
   - Вы хотите получать золотом?
   - Не обязательно, пусть будет местная валюта, Чеки.
   - У меня у самого сейчас всего восемьсот Чеков.
   - Я могу, конечно, сам обменять рубли на Чеки, но три к одному.
   - Не надо, спасибо, лучше я сам их обменяю один к двум.
   - В обратную сторону?
  
   - Нет, в ту же, ибо баран один, и нет разницы с какой стороны его начинать жарить.
   - Спасибо за разъяснение, сэр. И да, кто у нас сейчас в баре?
   - Так, а Иван-то где?
   - Я думал вы его куда-то назначили, - ответил Малик.
   - Куда я его мог назначить? - задумался Владимир. - Если только к начальнице турбазы Огонек Социализма?
   - Вы говорили, что куда-то уехали с ней.
  
   - Да, уже говорил? Ну, так мы уже приехали опять.
   - Вот, может, он с ней?
   - Сомневаюсь, скорее, вместо нее. Пока она занята золотых дел мастером, он вполне может быть на ее месте.
   И да, кстати, надо найти золото.
   - Я уже послал Андрюху в этот лагерь, чтобы нашел.
   - Э-э, оттуда начинать - это слишком долгая история!
   - Ничего страшного, сэр, ибо часть пути вы уже прошли, как говорят:
   - В нужном направлении.
  
   Владимир вышел из ресторана, и вместо отчаяния, решил:
   - В принципе это неплохо, когда всё само вертится как перпетуум-мобиле.
   Только успевай подбрасывать ему угля, хотя и с неполным пониманием, но:
   - Много.
  
   Вечером следующего понедельника - после дискотеки - сели играть в банкетном зале, так как Нерон напился, точнее, уже пришел в ресторан пьяным, и заявил в ультимативном тоне:
   - Кто не будет с ним играть - тот вообще не уйдет из ресторана. Но, как не знал еще бармен, никогда не делал ничего сдуру. Правда, если иметь в виду то, что здесь всегда было в большом дефиците, а именно:
   - Деньги.
   А так-то мог прыгнуть в реку, не измеряя предварительно ее глубины, и периодически сворачивал шею.
   Оказывается, Черный и Гусь рассказали ему, что золото было настоящее. Один из них заныкал, а сказал другому, что потерял одну золотую пятерку, и потом они продали ее цыганам за тысячу:
  
   - Золото оказалось очень высокой пробы.
   Владимир не мог понять, зачем он нужен для игры, если золото Ивана так и не было найдено. Пропал и Малик, и Андрей, которого он послал занять немного места в сердце директора турбазы Огни Социализма.
   И появился тот, кого можно было ожидать, но с очень малой вероятностью:
   - Черный, - с ухмылкой: я буду играть, и до такой степени, что даже хитрый Нерон не поверил в его аргументацию:
   - Потому что у меня есть золото, - и бросил на стол сразу червонец. Нерон думал, что это единственный и сказал, что может разменять его прямо сейчас.
  
   - Нет, - ответил Черный без улыбки, - сегодня мы играем только на золото.
   - Ладно продай мне пару штук, - сказал пьяный Нерон.
   - По полторы штуки за десятку.
   - Меньше нельзя?
   - Нет.
   - Ну, окей, окей, - и он отсчитал Черному две с половиной.
   У меня столько нет, отдай за две с половиной.
   - Я сегодня не подаю, - честно признался Черный.
   - Почему?
   - Не могу, у меня договор с Гусем, что вообще не продавать, а если уж очень просят, то только по тыще семьсот.
   - Почему же ты мне отдаешь дешевле?
   - Я увидел на полу около твоей ноги пятьсот рублей, подумал твои, и решил честно засчитать их в счет долга.
   Нерон приподнял скатерть, и подтвердил, что, да, видел, эти пятьсот, но думал, чужие.
   Владимира удивила напавшая на ребят честность, объяснявшаяся, скорее всего, степенью хитрости с которой они приготовились вести битву за золото.
   - Я пока посмотрю, - сказал Владимир, искренне веря, что у него золота нет, но как только его коснулся в кармане, забыл, что он Владимир, и наконец вспомнил, что прилетел из созвездия Большого Пса, и:
   - Я, и я, и я, - хорошо, пусть будет пока, - он погладил шотландскую кошку, которая ходила за ним по пятам, как любящая собака, и которую он недавно взял по объявлению. Он специально, можно сказать, именно её искал, так как его прежняя красавица умерла в пятнадцать лет, что, как он думал:
  
   - Через чур скоропостижно, - и решил найти уже готовую - от года до трех - чтобы понять:
   - Часть первой Муськи, - к ней обязательно приклеилась.
   Эта была похожа на соболя по цвету, и по уму на человека с соседней Галактики.
   Если он говорил ей:
   - Мяу-мяу, она тоже отвечала:
   - Мяу-мяу, - если:
   - Мау-мау, - она тоже понимала, что разница, и соглашалась:
   - Мау-мау.
   Полное взаимопонимание, любовь и взаимо-защита.
  
  
  
  
   Глава 5
  
   Владимир обыграл всех и Нерона в том числе, ибо пьяный сам он не мог применить свой коронный прием жульничества:
   - Подлить другим, однако, из разряда лекарств, может быть, даже клофелина. Тварь.
   Но Владимир сел с ним играть, зная, что играть он не умеет, а является просто наглым жуликом. Как рассказал Достоевский:
   - Даже волшебная колода карт не поможет против дешевого мошенничества. Ибо:
   - Волшебник добр, - а люди лишенные воображения заменяют его отсутствие воровством.
  
   Гусь сказал Черному, который стоял за его спиной, а иногда рядом:
   - Чё ты так плохо играл? Надо было мне сесть.
   - Еще сядешь, - пообещал Черный.
   - Когда?
   - Когда деньги будут. И обратился к Владимиру:
   - Мы вечером отыграемся.
   - Уже ночь, - только и ответил Вова.
   - Будем надеяться, что она не последняя, - сказал Черный.
   Нерон нагнул голову под зеленую почти бархатную скатерть и облевал пол. Три раза, так что пришлось всем уйти без дальнейших размышлений.
  
   Утром пришло сообщение:
   - Ресторан сгорел.
   Все очень жалели, но страхи оказались напрасными:
   - Никого не арестовали, - ибо было решено:
   - Сгорел сам, от электропроводки. Из-за которой часто гас свет в самом разгаре дней рождений, свадеб и простого культурного отдыха.
   - Драк не было, - жалела ресторан администратор Марья Ивановна.
   - Ушел, как Титаник на дно, - закрыла тему официантка Ириска. Но продолжала говорить о нем на каждом перекрестке, как о месте, где счастья мало, но оно было.
   Иван, Малик, Федор, Андрей оказались как на необитаемом острове. Турбаза Огни Социализма закрылась с окончанием летних месяцев, и они жили здесь одни спокойно, но не так уж счастливо, как можно было подумать:
   - Они не могли найти выход с турбазы, как будто находились на необитаемом острове.
  
   - Рыбалка, грибы, ягоды, выезды в город в какой-нибудь вновь открывшийся кабак, откуда можно утащить по представительнице обратной стороны Луны. Но!
   В том-то и дело, что:
   - Они не могли найти выход с турбазы, как будто находились на необитаемом острове.
   - Этот сгоревший ресторан был для нас единственный доступным адресом на Земле, - предложил считать Федор.
  
   - Похоже, это ежу понятно, - согласился Малик.
   - Может быть, мы потому не можем выйти отсюда, что у нас нет бабла? - предложил рассмотреть вариант Андрей.
   - Здесь должно быть еще золото, - сказал Иван, - и я заставлю ее сегодня показать мне место этого клада!
   - Сомневаюсь, что она точно знает место, - сказал Андрей. И добавил:
   - Мэй би, мне к ней сходить?
   - Да ты что!
   Действительно, это было бы возмутительно. Но!
   Они, собираясь все вместе не знали, что к Ней - как ребята называли начальницу Турбазы, они:
   - Ходят все.
  
   Владимир, к своему удивлению
   , не мог вспомнить, как можно попасть в то место, которое называлось как что-то такое, связанное с красными огнями. Не мог даже задать вопрос:
   - Где это находится. - Точнее, вот только так и мог сказать, на что один раз уже получил ответ от Виренеи - зав производством:
   - Это вот! - она немного повернулась на кресте, и хлопнула себя по заду почти что со звоном.
   - Не совсем ясно, мэм, - только и ответил он и ушел.
  
   Он пошел в кино, чтобы подумать в полутьме, и сел рядом с одинокой женщиной. Зачем? И хотел уже пересесть, как она чуть-чуть придержала его руку.
   - Ну, окей. - И даже не думал, что потом с ней делать.
   И вообще, это только показалось, что она придержала его руку, скорее всего просто случайно облокотилась не вовремя о ручку сиденья.
   Но все же хотел пригласить ее в ресторан.
   - Отдыхать? - спросила она еще в темноте экранных сцен.
   - Если только вы не против.
   - Против. Пойдем в парк Пушкина.
   К счастью мысль:
   - Справлюсь ли я, мэм? - не успела до него добежать.
   И спасибо свету - тоже сегодня не торопящемуся - он увидел ее, когда было уже поздно, решение:
  
   - Не откажусь ни за что, - уже было принято по Финегану:
   - Если все всё понимают, - я сегодня могу отдохнуть от вмешательства в дела людей:
   - Творите сами, что хотите.
   А как написано в Библии:
   - Абсолютно не понимают, что делают.
   И значит, не надо врать:
   - Нет, нет, мы поняли. - Ибо:
   - Кто понял, тот ничего и не понял.
  
   И только в темноте - впрочем, прущийся в щели лунный свет пытался подсмотреть, в чем здесь дело - когда уже лежал на ней, касаясь одной задней лапой дощатого пола:
   - Кажется узнал, что подумал, что так не бывает и, значит, ошибся, просто похожа, и более того, только в:
   - Воспоминании.
   Наконец, рассказал ей правду:
  
   - Я не верю, что это вы, мэм.
   - Но только с помощью меня, сэр, вы можете попасть в то место, где находится Остров Сокровищ.
   - Не думаю, что там еще что-то осталось.
   - Да?
   - Да, мэм, бабло разошлось по народонаселению со скоростью больше скорости света, ибо многие места, где его теперь находят, никто не знал раньше.
   - Например?
   - Золото до сих пор не кончается у натуральных придурков Черного и Гуся.
   - Надо понять, кто они.
   - Как?
   - Вспомни, что ты находишься на поминках по Финегану.
   - Так просто!
   - Если не считать того, что ты часто об этом забываешь.
  
   За стеной раздался шорох, но Владимир подумал, что это его кошка за ним подглядывает. А мысль:
   - Откуда она здесь - в своем присутствии отказала.
   Из трех доминант одна пропадает.
   - Я пока больше не хочу, - сказал Владимир.
   - Я хочу, но тоже воздержусь, - ответила Лиза, - отчество? А оно было?
   Нет, было, было, без сомнения и конечно.
   - За нами идут, - сказала она негромко.
   - Да? - и тут же получил удар доской то ли по щеке, то ли по плечу.
   Лизавета Сергеевна повернулась и молвила чистым русским языком, как будто для тех, кто должен хорошо ее знать:
   - Он со мной.
   И хулиганы не решились напасть на него еще раз. Но шли сзади, как немного испуганные собаки, надеясь, что ситуация может опять обостриться.
  
   Оказалось, что кто-то показал инопланетянам с Тау Кита дорогу в этот сексодромник:
   - Для тех, кто любит ходить в кино на вечерние сеансы.
   Владимир дома понял, что узнал одного, того, который его бил обрезком доски. Это был Черный. Что, в общем-то не соответствовало характеру этого парня. Да и его он не мог не узнать.
   И когда он увидел эту компашку в другом ресторане, который успели переименовать в Три Семерки, но вывеска пока что висела старая, то сразу узнал того, кто это был. И он не знал этого жопастого мужика, но он тоже играл вместе с другими в карты.
   Он сел за отдельный стол, куда скоро подошел знакомый парень и поставил бутылку шампанского.
   - Пьем?
   - С вами вместе.
   - Ну, наливай! - почему-то обрадовался Вова. И рассказал историю, согласно которой на него вчера напал мужик, похожий на этого Бузилу, как сообщил ему иногда зовут этого жопастого и носастого бугая Ларик.
   Он взял бутылку шампанского, в которой еще оставалось почти половина, подошел к столу, где развалился в кресле Бузила, потом ударил его сзади этой огромной бутылкой шампанского.
   - Зачем?! - ужаснул Коряга, знакомый этого Бузилы.
   - Кажется, я ошибся, - только и вякнул Ларик. Он вышел из ресторана, сказав на прощанье:
   - Я сегодня переутомился.
   - Вчера обожрался - не ходи к гадалке, - сказал Черный.
  
   На следующий день он сидел в кафе Марсий с майором секретной службы в подсобном помещении и пил шампанское с пивом, ибо:
   - Пиво - чешское - было с собой, но пока ждали воблу, - как сказал майор:
   - Обязательно дождемся, даже если ее поймали только вчера. - На что барменша Света, скорей всего, не пошутила - крикнула из кухни, где она же готовила пельмени в горшочке со сметаной, под эксклюзивным названием:
   - По-Марсий-ски:
  
   - Еще не поймали, но не беспокойтесь - ловят!
   - Пельмени тоже только что поймали? - спросил майор эту хорошо знакомую ему Свету, ибо его секретный отдел пока что находился почти буквально напротив этого ее Марсия, - в обычном отделении милиции.
   - Нет, как раз наоборот, их сделала повар еще вчера, так как сегодня у нее выходной. И более того, пельмени, выдержанные в морозилке лучше.
   - Чем? - не понял даже Вова.
  
   - Недобитые солью, перцем и остальными хмели и сунели приправами микробы не выдерживают такой морозной голодовки, и гибнут так и не добравшись до внутренних органов самого лучшего из людей, а именно:
   - Человека.
   - Она, как все, - пояснил он немного сомневающемуся майору, - учится в кулинарном техникуме.
   Тем не менее, рыба действительно приплыла. Она была немного недосушенной, но:
   - Есть можно, - сказал Вова, жаждущий пива после уже - и довольно давно - надоевшего шампанского.
   И вот, значится, к ним в наглую подсел Бузила.
   Владимир вышел из этой мучной клетушки, пролез к стойке и спросил барменшу Свету:
   - Зачем ты его пустила?
   - Он сам залез, как кабан.
   - Значит, он уже там был.
   - Да, с Нероном.
   - Если бы я знал, что мне придется сидеть за одним столом с таким остолопом - выпил бы лучше с тобой в Парке Пушкина.
   - Надо было сказать, я бы закрыла бар ради такого случая.
   - За сколько?
   - Купишь мне новую дубленку или кожаный плащ.
   - У меня не хватит энергии на такие дорогие вещи. Ибо трезвый я стесняюсь, а пьяный тяну резину до трех ночи. Может быть, согласишься в кредит?
   - Кто, я или ты?
   - Я должен подумать, - сказал Вова и ушел. Опять в тесную подсобку.
  
   Бузила интуитивно на него наезжал, и на вопрос:
   - Чё те надо? - ответил:
   - Потом разберемся. - Но было ясно, что он не видел в лицо того, кого ударил куском доски в парке.
   Можно только удивляться, зачем такому дураку это было нужно. Ибо ясно, что они хотели его ограбить, но не исключено, что и изнасиловать его спутницу.
   И вот это второе, что такая Бузила способна к трахтенбергу, представлялось правилом без исключений.
   И больше всего, этот бугаеметр сейчас хвалился тем, что такого игрока в карты, как Владимир:
  
   - Обыграет, даже не задумываясь о последствиях.
   Владимир совершенно не понял, что это значит, пока не начал игру с этим парнем. Она не получалась, но, как сказал Владимир Высоцкий:
   - Когда я уходить решил, - она - а в данном случае - он, сказал:
   - Не спеши, мы продолжим.
   И так настойчиво, что если нет - получишь в морду.
  
   И было.
   Они сели на хате у Моны - девушки его друга, но в прошлом, в этом времени:
   - Его, - в прошлом, подруги его девушки, а именно пресловутой:
   - Певицы Роз Мари.
   И Владимир часа два злил Бузилу своим смехом, показывая карты, что у него ничего не было, а Бузила бросил двадцать очков. Или, наоборот:
   - Бузила пер чуть ли на все, имеющиеся у него деньги, часто до пятидесяти и даже ста рублей, так как у него было в трех, но у Владимира оказывалось тоже в трех, но:
  
   - Больше.
   В конце концов Бузила проиграл огромную для него сумму - триста рублей - и сказал, что теперь с ним разберется. И неожиданно ударил.
   Владимир понял, что кровь заливает ему лицо.
   - Ты что наделал, подлец! - закричала Мона в ужасе, что кровь льет, как из ведра.
   Бузила отвалил, а Владимир не мог понять, что это было.
   - Что тетерь будешь делать? - спросила Мона, после небольшого секса и предварительной его перевязки. К счастью головы, а не того, что находится ниже, но соображает, увы, не хуже.
   - Думаю, это произошло неслучайно, кто-то вышел на меня, как на Кошку.
   - Думаю, это произошло неслучайно, кто-то вышел на меня, как на Кошку.
   - Вот из ит?
   - Что?
  
   - Ты вспомнил про свою шотландскую кошку, где она сейчас?
   - Запер на два дня уже, - Вова посмотрел на часы, - нет, уже почти на три.
   - У собаки много костей, а у кошки, что?
   - Тоже, наверное, гложет кости вместе с догом.
   - Ты задержался.
   - Да, я задержался. Но на этот раз точно обещаю, что куплю тебе японский железный сервиз. Как только их опять привезут.
   - Я тебе верю. Но, боюсь, что я умру раньше, чем это случится.
   - Но не завра?
   Она промолчала.
  
   Бузала долго не появлялся, но когда явился, то именно явился, напился, и заорал, как будто его режут:
   - Где Граф Золотой, - и вот так прямо и было ясно, что Граф прет у не него с большой буквы.
   - Золотой есть, а князья и графы пока что уже кончились, - ответил ему Нерон, и как оказалось:
  
   - Из другой группировки.
   Коряга, Бузила, Енот сидели за одним столом, и Владимира удивило не это, не то, что они заняли без разрешения этот блатной, хотя и шумный из-за близости оркестра стол, а то, что он автоматически начал считать до четырех.
   - Что такое четыре? - спросил он сам себя, - что автоматически воспринимается, как число завершенное.
   И понял:
   - Нас и было четверо. - Вот так, когда надо посчитать других - он посчитал самого себя. Но, увы, как Вигрис не мог вспомнить никого. А как Кошка знал точно, что их было, как Трех Мушкетеров Дюма:
   - Четверо. - Где искать остальных?
   - Неизвестно.
   И было:
  
   - Надо найти хотя бы одного.
   Среди мужиков искать бесполезно, ибо не было никого, кто с первого взгляда мог ответить:
   - Да, мы учились вместе на одном курсе.
   Но и дам подходящего размера лица не наблюдалось. Но судьба протрубила тревогу:
   - Здесь меня когда-нибудь заметят? - спросила она.
   - Огненный Шар?
   - Нет, я хочу просто шампанского.
   - Нельзя
   - Почему?
   - Этот Коктейль - Бар.
   - Хорошо, я пойду в другой бар. Впрочем, сэр, сделайте мне Французский.
   - Пожалуйста.
   - Это? - она немного попробовала, и так что перекусила пластмассовую соломинку. - Это не французский, а Русский, сэр, я его попробовала один раз у вас здесь, так потом утром не могла вспомнить, с кем была.
   - Мэй би, со мной?
   - Это исключено.
   - Почему?
   - Тебя бы я запомнила.
   - Я чем-то отличаюсь от милых вашему повседневному сердцу людоедов?
   - Да.
   - Чем?
   - Ты дурак.
   - Как бы, или на самом деле?
   - На самом деле, э-э, сэр.
   Теперь он узнал ее, хотя и с трудом, но не по ее вине, ибо одета она была, как обычно, но:
  
   - Не для него.
   И он так и признался:
   - Мы с вами где-то встречались?
   - Если хочешь, мы можем встретиться прямо сейчас.
   - Где?
   - Где вы обычно, сэр, встречаете своих пэтэушниц? Под лестницей? Ну, значит, там.
   - Я не могу себе отказать, - промямлил Владимир, и попросил её:
   - Пройти мимо кассы и буфета, - а там налево увидите дверь, за ней еще дверь, и именно там я буду вас ждать.
   - Нет, дай мне ключ - я буду тебя ждать, как будто ты только что вернулся с фронта, где есть Передовая, и думаешь, что меня, конечно, нет, ибо никто не будет столько ждать даже тебя, поэтому ушла в кино, чтобы таким путем добраться, как все до:
  
   - Парка Пушкина.
   А, - продолжала она, - счастливая случайность:
   - Это был ты.
   - Простите, мэм, не совсем понял, где мы встречаемся, в Парке Пушкина, или дома на диване?
   - У тебя в кладовой есть диван?
   - Нет, всё занято ящиками с вином.
   - Значит, сначала в Парке Пушкина, потом дома между Рижским Бальзамом и Шотландской Лошадью.
   - Вы уверены, мэм, не наоборот?
   - Уверена ли я? Нет, пожалуй, нет, поэтому сначала мы сделаем, как я сказала, а потом наоборот, как ты любишь.
   И было. До тех пор, пока толстяк директор не ввалился в бар, который Владимир не запер, ибо ключ даже с четырех раз так и не попал в нужную ему паузу.
   - Скажи ему, что - если надо - получит и он соответственно своим способностям, только бы тебе не поставили прогул.
   - Так-то бы, да, но он толстый, что в дверь склада войти не сможет.
   - Пусть стоит в дверях, а на стрёме поставит какую-нибудь повариху.
   - Скажу, но извини, только на крайний случай.
   - Как тебе будет угодно, только потом на меня не вали, что именно из-за меня ты так до сир пор и не женился.
  
   - Нет быстро, мэм, считайте себя расплатившейся со мной за все свои грехи.
   - Ладно, ладно, я еще приду, - и больно ущипнув его за щеку, попросила закрыть дверь:
   - С той стороны, - а я:
   - Пока приведу себя в порядок.
   - Здесь темно, нет света.
   - Попроси кого-нибудь подержать мне свечку.
   - Да, - решил Владимир, выдав директору две бутылки водки, - такую даму я бы не смог никогда приблизить к себе так близко, если бы не побывал уже на поминках по Финегану, что значит:
  
   - Не надо пугаться истины, если она рядом, а не прямо в вас. - Непонятно?
   - Так, извините, вы о ком это говорите? - И ответ:
   - О себе. - И если априори никому нет нужды вас понимать, то вам-то должно быть это:
   - Тем более по барабану.
   Пусть вот делает, как сейчас:
   - Надо, - и пожалуйста получите, даже в стиле ретро фуджированном финским брусничным ликером, Белой Лошадью и:
   - Что она там еще попросила?
   Кажется, как все, Рижский Бальзам.
  
   - Иди сюда, - махнул ему рукой Коряга.
   - Мы играем в покер, - сказал Енот.
   - Ты любишь, - добавил Коряга, - садись.
   - Ноу, сенкью, ибо я на работе. Знаете ли, работаю здесь разливалой.
   - Да кто тебя будет спрашивать, садись, я тебе сказал, - Бузила самолично стасовал колоду, как будто разбирался в ней лучше, чем в колбасных обрезках. И.
   И так как. Бутылка Камю - полная, но с витрины, и значит, с кофием, изготовленным из остатков венгерской кофеварки, плавно легла на голову Бузилы.
   Плавно, если считать происходящее снятым на ускоренную событиями сегодняшнего дня пленку, то и:
   - Бузила, да, сполз с кресла, но как с кресла-каталки:
  
   - Не спеша, - но, увы, не на тот свет пока что.
   - Не голова, а барабан группы Битлз, - пошутил, как всегда без шутки юмора Енот. А с другой стороны:
   - Какая разница? - Ибо:
   - Не так - дак эдак.
   Других-то вариантов не предусмотрено. По крайней мере, здесь, ибо:
   - Этот ресторан существует не постоянно, так как недавно сгорел, а в виде, что происходит по Финегану:
   - Еще трепыхается, притягивает не только псевдоисторических людей, но и саму:
   - Реальность.
  
   Владимир сел за стол и, наконец, решил решить, кто же все-таки его противник? Так-то Енот по хитрости и наглости. Но прошлый раз всех обманул Коряга, оказавшийся наглей наглого, и даже хитрей. Возникает вопрос:
   - Может ли осел быть самым хитрым? - Получается, да, и происходит это из-за никем непредвиденной наглости. Бузила в расчет не принимался, как. Как, однако, пришелец.
   В том смысле, что приперся совсем не туда, куда его направили. Но играть с ними не стал, ибо понял:
   - У одного денег нет, а другой постоянно бегает куда-то занимать их.
   Значит, золото у группировки Черного. Назвав его Владимир удивился, что не блатного, а так, при-блатненного Черного назвал первым, как главного.
   Он выиграл несколько раз и встал.
   - Ты куда? - спросил Енот.
   - Я на работе.
   - Сегодня дискотека, понедельник, никого нет, - сказал Енот, - давай.
   - У вас нет того, что мне нужно.
   - Да, что вам нужно, сэр? - спросил Енот.
   - Золото, сэр, я играю только на золото.
   - Коряга закурковал его, говорит, нет больше.
   - Да нет у меня золота, точно вам говорю.
   - Потерял, что ли?
   - Не потерял, а проиграл.
   - Кому?
   - Этим, - он кивнул вперед, туда, где сидели Черный, Гусь и - не к месту - Нерон.
  
   Можно подумать, решил Владимир, что Енот и Нерон специально разделились на две группировки, чтобы держать всех под контролем.
   - Ты куда?
   - Надо съездить в лес за елкой, скоро Новый Год.
   - Закажи, тебе привезут.
   - Не думаю, что мне понравится не выбранная мной елка.
   И ребята единственно, что сделали после его ухода - это спросили почти одновременно друг у друга:
   - Скоро Новый Год, что ли?
   - Я ему устрою Новый Год, - мрачно, наконец выговорился поднявшийся из-под накрывшего его плохо закрепленного на уступе к оркестру паласа, Бузила.
  
   За стойкой сидела леди, которую Вова не видел, когда находился на пути приближения к бару с юго-востока - если смотреть с её стороны.
   - К юго-востоку через юго-запад? - спросил он даму, чтобы она сразу не ставила себя на первое место из-за невынужденного ожидания. Ибо:
   - Ждать таких дам должен бармен. - Зачем?
   Чтобы мешали работать, когда он и сам думает, чем бы заняться, если кофе больше не хочется.
   - Чай, кофе, квас?
   - Этот вопрос, сэр, вы могли бы мне не задавать.
   - Почему?
   - И знаете почему? Чтобы не разучиться говорить. Напишете его лучше на бирке с ножкой, как было во времена незапамятные. Ибо, - продолжила она, - если человек пишет, то может не пользоваться словами - они сами, без него, будут жить и плодиться, как кролики, только подавай им морковки.
   - Если я вас правильно понял, вы и есть та морковка, которая управляет ими.
   - Словами? Да, мистер, да, именно так.
   - В принципе, если вы проверяющая, то меня это не касается, я только исполняю волю пославшего меня.
   - Хорошо, налейте мне Мартини с вермутом.
   - Вы уверены?
   - Главное, чтобы были уверены вы.
   Ладно, и бармен смешал ей белый и красный Мартини.
   - Это вы нарочно сделали, или угадали, что я так люблю.
   - Как?
  
   - Смешать, но не взбалтывать.
   Он вздохнул облегченно.
   - Чего вздыхаем?
   - Почему-то думал, что вы ответите наоборот.
   - Я никогда не ошибаюсь. И кстати, - она протянула лапу, - Ёлка. - И.
   И он поскользнулся на ровном месте. Значит мерещилась ему не лесная, а эта Ёлка. Только:
   - Мэм, один наводящий вопрос.
   - Да, мистер, я вам отвечу сразу:
   - Были.
   - Бы-ли? Что это такое, извольте объясниться?
   - Дак, сражу когда-нибудь, скажу, но не сейчас.
   И Владимир решил принять, как уведомление:
   - Елка - это не мужик, как он недавно еще думал, а, появилась вероятность - дама.
  
   Тогда, значит, Кобыла и Жеребец - это не просто так обычные Рыцари Золотого Камня, а такая же:
   - Сладкая парочка!
   Очень умно придумано, осталось только в это поверить.
   - Ты мне налили?
   - Дам, мэм.
   - Хорошо, надо еще пустую бутылку.
   - Зачем?
   - Это вопрос?
   - Да.
   - Ты не можешь жить на доверии? Так как: надо - значит это очень важно.
   - Хорошо, вот тут осталось немного Текилы, допьем ее после первой, и возьмешь эту бутылку себе.
   - Да, я возьму ее себе, но не надо так педалировать еще не начавшийся процесс.
   И было минут через сорок, как некоторые предсказывают надо выступать перед Новым Годом, коротенько:
   - А теперь вставь в бутылку.
   - Она пустая? Не видел, когда ты успела выпить остатки.
   - Туда.
   - Зачем?
   - Для дезинфекции.
  
   - Так может ничего не получиться.
   - Да? Значит, это не ты.
   - Конечно не я. И знаешь, почему? Эта бутылка для меня не подходит.
   - Все так говорят, но если ты не говорящая обезьяна - сможешь.
   - Хорошо, я не буду тебя торопить, зайду вечером: догадаешься - значит, считай прошел в следующую стадию:
   - Конкурса, - закончил он за нее.
   - Нет, развития.
  
   Он подумал, это издевательство, но надо же с чего-то начинать. Тем не менее, так уперся, что смог засунуть, но вот надежда на автоматическое чудо не сбылась - назад никак.
   И вечером так и сообщил ей:
   - Я больше ни гу-гу.
   - Рипит ит, плииз.
   - Я два раза не повторяю, - и он изобразил гримасу почти невыносимого страдания.
   - Только, пожалуйста, не преувеличивай, - предупредила дама без улыбки, что значило: что-то реально происходит.
   - Спасибо, ты очень старался. Можно сказать, в лейб-сотню ты уже попал.
   - Для меня этого недостаточно, ибо я первый, - сказал Владимир. - Тем не менее, сейчас настаивать не буду, а только скажите, как снять.
   - Паяльной лампы здесь нет? Нет, конечно. Поэтому будешь сейчас поливать бутылку кипятком из кофеварки - думаю отойдет сама.
   - Да, ерунда, думаю, должен быть способ получше.
   - Получше уже произошло. Нет, не то, что точно произошло, но по твоим глазам вижу: ты рад - а это и значит:
  
  
   Глава 6
  
   - У тебя всё получится.
   - Что это значит: получится?
   - Удлинение на пять - семь санти.
   - Это важно?
   - Не так важно Это, как То, что ты имеешь потенциал к изменчивости: надо тоньше и длинней - и ты тут же:
   - Пожалуйста.
   - Прости, но я больше не буду этого делать.
   - Почему, не понравилось?
   - Понравилось - не понравилось - это уже в прошлом, и значит, не так важно, но я тебя, наконец, узнал. Ты - Гимнастка, которая не расплатилась со мной, ко меньшей мере за три коктейля.
  
   - Если я Гимнастка, а не Елка, то не понимаю, как я могла узнать имя Елка, заворожившее тебя, как кролика перед большой морковью: съесть, или и ей кого-нибудь трахнуть?
   - Я понимаю, мэм, что у вас в душевых и спортзалах интеллектуализм не лезет даже в большие футбольные ворота, но неужели Это Дело - так и не надоело до сих пор?
   - Вы не понимаете, мой милый, что Просто Так - вы никогда не достучитесь дальше огуречной грядки, куда вы только что спустились с работающего на холостом ходу трактора за припрятанной среди этих молодых огурчиков четвертью самогона - надо выйти за пределы Умозрительного.
  
   - Ерунда, я не чувствую от вас ни потока сознания, ни любви к ближнему.
   - Во-первых, нам не нужен поток, ибо придется научиться попадать с первого раза, а во-вторых, любить, да, надо, но, пойми:
   - Дальнего, а не врага - ближнего.
   - Хорошо, я согласен, пусть, но тем не менее, я все равно ошибся, но не в вас, а в себе.
   - Да?
   - Да. Я не Кошка из племени Роминов.
   - Это мне решать.
   - Тем более, это мне не подходит.
   - Нет, честно, тебе надо роту, а я один.
   - Сукин сын, скажи только на прощанье, ты чего хотел, меня оскорбить, или похвалить?
   - Честно?
   - Как хочешь, мне ты соврать всё равно не сможешь.
   - Честно, сам уже точно не помню.
  
   Он вспомнил одну вещь, про которую ему рассказывал парень, трахнувший, как он говорил, эту миледи:
   - У нее сорок пятый размер ноги.
   Сорок три уж точно.
   Он нашел сантиметр, который недавно использовал для измерения запирающегося шкафа под холодильник и:
   - Припал к ее ногам.
   Надо заметить, что дама уже сидела за одним столом - и хорошо, что не тем, а за этим, с:
   - Нероном, Черным и Гусем.
   И до того увлекся своей идеей поиска истины с помощью арифметики, что полез под стол - нет, не у всех на виду, так как в зале еще почти никого не было, - а:
  
   - Начал через два стола, чтобы на него никто не подумал:
   - Он лезет под трибуну, чтобы подсматривать за теми, кто хочет, но не может. И.
   И ужаснулся:
   - Все четыре пары ног были почти одинаковыми.
   Впрочем, это можно было предвидеть. Тем не менее, он решил выбрать более женственные, с узкими носами. И ему повезло.
   Черный, которого он начал лапать, проигрывал понемногу Нерону, а Гусь думал о том, как бы еще выпить, но и остаться играть.
  
   И так как в хорошем настроении был только Черный, ибо он именно сейчас выигрывал, что бывало не часто среди бывалых бойцов, но почему-то уже не в первый раз. Это его веселило до такой степени, что он охотно полез под стол и сцепился там с:
   - Нет, не с Владимиром, а с оседлавшей его Гимнасткой. - Как говорится, несмотря на то, что мы не знали, что там жили, мы тоже решили остаться.
   И буквально упер ее чуть ли не под соседний стол, а именно:
   - Под этот же, но ближе к окну.
   Владимир при возникшем где-то рядом слове:
   - Окно, - решил бежать, но вовремя вспомнил:
   - Без меня праздника не будет. - Вот она истина:
   - Праздник приходит только со мной.
   - Хотите, я напишу это? - услышал он, едва отдышавшись в баре.
   - Хочешь быть моим летописцем?
   - А ты кто?
   - Ёлка.
   - Простите, мэм, я кажется, сбился с ритма. Как будто пошел намедни за маслятами, да так и заблудился среди елок, забыв про грибы, что именно только они и съедобные.
   Больше всего Вова боялся, что это она же, Гимнастка, но уже от перебора её изобретательности, не хотел признаваться даже себе, что Вигрис это:
   - Я.
   Но и проверить, действительно, трудно, что Вигрис должен знать Ёлку - никаких данных о себе. И тут решил понять, что позавчера он был один, а их уже двое. Одна из них так и осталась неопознанной. Это значит, что имя Елка могло распространиться и, скорее всего, не случайно, так как девушка, получившая его пароль на Земле:
  
   - Вызывала огонь на себя.
   - Это я должен ее узнать.
   Как? Работать, встречаться со всеми Елками. Это значит, другим пока что придется отказывать. Получится ли?
   - Вот из ё нэйм?
   - Хочешь Вот, хочешь Из, хочешь Нэйм, - улыбнулась она.
   - И это всё, что вы можете предложить?
   - Я - да, предлагай теперь ты.
   - Пойдешь со мной?
   - Спасибо, да.
   - Почему ты так охотно согласилась?
   - Бабушка встречает меня только одним добрым словом:
   - Проститутка, - поэтому очень часто хочется отдохнуть от этой агитационной политики.
  
   Но толпа нашла его. Как? Как шепнул ему один парень, никогда не принимавший участиях в игре:
   - Они думают, что у тебя золото.
   - Золото партии?
   - Нет, серьезно, тебя хотят обуть.
   - Обуть не разуть.
   - Разница, как между воровством и ограблением - большая, но результат тот же самый, - неожиданно умно ответил Хол.
   - Спасибо за добрую весть, а то я уже начал сомневаться.
   - В чем?
   - Что золото у меня есть, хотя и как в банке: надо только вспомнить кодовое слово. Хотя нет, кодовое слово я знаю, но всё стало наоборот: слишком много сейфов предлагают мне свои услуги. Теперь никак не могу догадаться, какой сейф мой.
   - Так часто бывает в кино: ключ от сейфа есть, и надо найти только банк, в котором: вам письмо.
  
   - Письмо? Человек - Письмо, кто бы это мог быть?
   - Проверяй всех.
   - Спасибо за совет. У тебя есть ключ?
   - От дома? Я его продаю, там всё убрано.
   - Спасибо и на этом. Отвлеки их, мы уйдем через сад.
   - Через ад?
   - Что? - Но Холодильник уже вернулся в дом, чтобы передать ему Ёлку номер два. Ибо он уже два часа назад начал вспоминать всех, даже зав производством Виренею и директора турбазы Огни Социализма Лизу - не являются ли и они потенциальными Ёлками.
   Наверное, вот именно на этот случай сказано:
   - Иметь надо одну - тогда никогда не запутаетесь.
  
   Они проснулись там же, где заснули, но голыми и в золотых наручниках. Сначала показалось, что ничего особенного, чтобы:
   - Никто не сбежал, - но после того, как:
   - Ничего не получилось, - стало ясно, что на вид обычный Пятый Элемент, имеет еще и потустороннюю эмацацию.
   Передать его ей хотя бы в зачаточном состоянии не удавалось абсолютно.
   - Ничего не понимаю, - наконец сказал он.
   - Ты уже побывал в лапах Рори?
   - Работа такая, милая, что отказать можно, но не всем. Кстати, ты никому не говорила, что ты Елка?
   - Один раз только намекала, но, кажется, меня не так поняли.
   - Но трахнули?
   - Вот из ит, трахнули?
   - Не в смысле того, что вырвали сердце и оторвали голову, ибо вижу, что она на месте, и сердце равномерно никуда не торопится, как будто заведенны
   й на совсем других мирах атомный реактор. И да:
   - Вы готовы дальше меня слушать?
   - Да, сэр, я могу.
   - Вы можете - я не могу.
   - Попробуйте еще раз, или два-три раза, может научитесь.
   - Мой космический летун слишком велик для вашей промежуточной межгалактической бензоколонки.
  
   - Пожалуйста, не обижайся, и да: не продавай меня больше никому.
   - Естественно.
   - Тебя могут обмануть хитростью. И знаешь почему?
   - Почему?
   - Ты слишком умный, поэтому тебя просто возьмут на понт.
   - Тебя брали?
   - Ну-у, будем пока что думать: пытались.
   - И?
   - И? Ах, и! Да, но не подумай, что все.
  
   Они вернулись в дом. Там никого не было, поэтом все расслабились, и то:
   - О чем мы мечтали всю ночь - вышло.
   Точнее:
   - Вошло и вышло.
   - Но до сих пор мне не ясно, можешь ли ты иметь десять детей? - спросил Владимир.
   - Это важно?
   - Для адаптации на Земле необходимо иметь как можно больше своих людей в этом деле.
   - Не думаю, что родственники лучшие друзья девушек, - сказала она. И добавила:
   - Может быть, ты князь какой-нибудь, и хочешь составить конкуренцию тем, кто жил в прошлом?
   - Да, мэм, должен сразиться с Иваном Гр.
   - И ты не боишься об этом говорить?
   - Ты поняла, что сражение должно произойти здесь?
   - Иначе, наверное, не было смысла петь эту песню:
   - Для этого мы здесь сегодня собрались.
   - Иван Гр на сегодня - это Черный, но сам, видимо, еще этого не знает, - сказал Владимир.
   - Нерон почувствовал такую вероятность, и уже присел рядом с Черным и его другом Гусем, - сказала Елка. - И я скажу тебе то, о чем не догадываешься.
   - Уверен, ты скажешь, кто четвертый в их группе.
   - Да, милый, и ты его тоже знаешь.
   - Скорее всего, - не удивился Вова, - но претендентов слишком много.
   - Ты не догадываешься, чем он должен отличаться от троих остальных?
   - Он Ромин.
  
   - Дальновидно. Я? Нет, я не готов.
   - Не я, а:
   - Я.
   - Вот ду ю сей? Да ты что! Они иногда дерутся, как дикие волки - по зову предков - ты не сможешь:
   - Грохнут на первой же пересылке.
   - Вот это ты хорошо сказал, милый, про Зов Предков, но кто они, мы же не знаем-м. Это могли быть обезьяны, но мало вероятно, чтобы во всем Космосе было такое одиозное предзнаменование.
   - На змей лучше не намекай.
   - Почему?
   - Как иногда говорят: это уже не престижно.
  
   - Да, ты прав, тут главное найти место, где душа пристегивается к телу, - сказала Малышка, однако, даже неизвестно точно, какая сумма была у Ива Гро до Пересылки.
   И да: ты хочешь быть И Гро?
   - Ноу, сенкью, ибо я должен загнать их такую Изменчивость, которая никогда не станет Наследственностью.
   - Я буду презентом на их аукционе, и ты сможешь получить меня, как долгожданный приз.
   - Спасибо, - но за время своего, так сказать, там препровождения ты можешь сама принять их веру, а потом, как-нибудь под сладкое утро:
   - Я тебя съем, - добавила она, - нет, тогда уже лапти плести будет поздно.
   - Тебя просто подадут мне, как консервную банку бычков в томате с надпись:
   - Человек натюрлих.
   - Ты думаешь, быть хомо сапиенсом будет уже не актуально?
   - Думаю, не только.
   - А именно?
   - Думаю, уже и просто быть будет ни к чему. Править будут монстры, а люди только по Финегану, смогут находиться:
  
   - Где-то рядом.
   - Как бычки в томате им на обед?
   - Может быть, если они соблюдают диету, а так не только на завтрак, и на ужин могут попросить:
   - Соси-сь-ки из иво безотходных частей, однако, белоснежного тела.
   - Именно белоснежного?
   - Да, ибо свет останется, да, но только внутри нас, а снаружи тьма, где живут, но, увы, только не люди.
   - Спасибо, что не прочитала мне эту страшную сказку на ночь.
   - Охотно.
  
   Но следующую ночь им не удалось провести вместе. Как сообщила благодарная соседка:
   - Ее украли.
   - Как?!
   - Это было видно.
   - Тащили на ноги?
   - Нет, ибо не только, но и за руки.
   - Мэм, перекрестившись, на кого были похожи эти ско-оты?
   - Не поверите, именно на натуральную скотобазу.
   - Туманностью Андромеды никто из них не обладал?
   - Нет. Точнее, один, кажется, периодически задумывался.
   - О чем?
  
   - Вот именно, сэр, сам хотел понять, о чем он думает, похищая вашу благородную невесту.
   - На кого он был похож?
   - На придурка.
   - Не знаю на кого и подумать.
   - Всё придурки? - удивилась новая соседка. Ибо остальные, в конце концов, уже умерли.
   - Дело в том, что, да, придурки есть, но все разные, поэтому неудивительно, что мне не удается понять, кого видели вы. Одежда, например, была?
   - На них? Нет, на них не было, а на ней, да, желтая кофточка с узорами, как на индейце Майя, применяемая обычно для жертвоприношения.
   Владимир внимательно оглядел соседку, и решил, что она не врет.
   И было похоже, что не на похищение, а они несли ее сами, как царицу Савскую:
  
   - Кого сегодня выберет - тот будет счастлив, как минимум раз в неделю, но можно надеяться на большее.
   Возникает вопрос:
   - Неужели человека можно растащить на части по правилам искусства не один раз, а несколько?
   Кажется, что да, но как? Вот в чем вопрос.
  
   Он вернулся в своё кафе. И в задумчивости уволил одного повара, который жарил рыбу, и подал ее без гарнира.
   - Почему?
   - Не заказали.
   - Хорошо сказано, но вы предупредили официантку, что надо переспросить, может быть, они просто забыли, что здесь подают очень полезный картофель Фри, так как масло меняют чаще, чем предусмотрено?
   - Нет.
   Ну вот на Нет пришлось самому встать за костер наслаждений. Два раза чуть не подгорела Котлета по-Киевски из-за того, что Владимир не мог найти вероятность, с какой ресторан Центральный, который сгорел, мог существовать еще, или это только вымысел толпы, неместного происхождения?
  
   Зашли четверо в черных пиджаках, что официантка Зоя, очень взволнованно объяснила, подав ему заказ:
   - Кожа настолько натуральная, что кажется, даже человеческая, настолько весит всего полкило вместе с остальной требухой пиджака.
   - В каком смысле? - спросил Вова.
   - Если это рэкет, то обдерут до трусов. И знаете почему?
   - Почему?
   - Иначе на такие пиджаки - куртки никогда не напасешься денег.
   - Бабло надо пасти? - спросила уборщица.
   - Это хорошая мысль, если знать, где найти начальный капитал, - сказала барменша.
   - Возможно, они приехали к какому-нибудь солдату? - спросила официантка.
   - Зойка, не выдумывай, - сказала барменша Кобра.
   Не успели идеи поплыть дальше, как из зала послышалась песня:
  
   У меня идет всё в жизни гладко
   И аварий не было пока.
   Мне знакома каждая палатка,
   Где нальют мне кружечку пивка.
  
   Мне знакома каждая палатка,
   Где нальют мне кружечку пивка.
  
   Я, друзья, не верю в обещанья-я,
   Обещанья - это звук пустой-й.
   Назначайте, девушки, свиданья -
   Всё равно останусь холостой-й.
  
   Назначайте, девушки свиданья,
   Всё равно останусь холостой.
  
   Незачем ходить, где можно ехать.
   К счастью путь-дорога нелегка.
   А без счастья трудно человеку,
   Как в холодный день без пиджака.
  
   А без счастья трудно человеку,
   Как в холодный день без пиджака.
  
   Не выносят многие веселья,
   Я же занят думою одной,
   Как же сделать, чтобы всю неделю
   В жизни получался выходной.
  
   Как же сделать, чтобы всю неделю
   В жизни получался выходной.
  
   Слова А. Фатьянова
  
   И Владимир понял, что это было что-то особенного. Только что - почти - сгорел ресторан за мостом, где все официантки сбегались к барному телевизору на любую песню Ал Пугачевой, - а:
   - Таких песен почти никто здесь не слышал - если не считать уборщицу.
   И решил:
   - Это они, но только промахнулись временем, лет на тридцать с лишним.
   И так почему-то испугался, ибо получалось что-то:
   - Не То, - уже третья группа могла претендовать на Красных Рориков.
   Что это может значить - непонятно.
  
   Наконец, он понял, и кажется от испуга, что эти четверо ему незнакомы. Но! Не совсем:
   - Это были первые незнакомцы, которых он встретил в Центральном, год или больше назад, и теперь понял даже то, почему испугался.
   Они были похожи на тех первых именно своей:
   - Ни на кого непохожестью! - Поэтому нельзя было даже сказать, в чем между ними, этими кожаными и теми первыми роботами, - разница.
   Люди ли они вообще?!
   Про себя Вова тоже не мог сказать точно, что Вигрис, который в нем появляется по неизвестному алгоритму:
   - Это тоже человек. - Ибо:
   - Зачем человеку быть в человеке?
   Достаточно, чтобы человек было хороший, - что значит:
   - Мог терпеть присутствие других конструкций.
  
   И догадался - только бы не забыть - что Другой и не появляется в нем, а наоборот - это я ухожу по Финегану:
   - В сторону, - из чего следует, что когда-нибудь можно доказать:
   - Я всегда там и был.
   - Человек, находящийся рядом, не может понять, что никогда и не обладал своим - точнее:
   - Этим телом, - полностью.
   - А так только: смотрел и любовался? - удивился Владимир тому, что, ему казалось, знал уже от самого сотворения мира.
   И понял, что отвечает черному пиджаку, подкравшемуся к нему сзади, пока он пытался найти место в телевизоре, так плотно установленном в избушке на курьих ножках, что найти эту дыру было сложнее, ибо была она тоже:
   - Не просто так, - а сзади.
   Конечно, это не удивляет, что нас - может, даже сверху и снизу, а не только по сторонам - окружаются предметы, и часто совсем незнакомые, но:
   - И мы сами, увы, здесь только по Финегану - не в центре событий.
   - Да, милый, мало этого, хотят еще и справить по нам же самим:
  
   - Поминки.
   - Да.
   Тем не менее, только обернувшись он понял, что видит перед собой - хотя и осмотрелся предварительно по сторонам, только что не заглянул ей за спину - свою долгожданную Мамочку.
   Хотя ее бабушка, видимо, давно и точно знала:
   - Такие девочки имеют способность только к проституции.
   - Мы думаем, что нас обзывают, а это были как раз наоборот, люди добрые, и сообщали нам, следовательно, правду.
   - Как ты оказалась с ними?
   - Вот ду ю сей?
   - Пожалуйста, не притворяйся. Подними ногу.
   - Простите?
   - Хорошо, стой медленно, я сам тебе покажу, - и поднял левую штанину ее, однако не кожаной ноги, а просто в желтую клеточку. - Видишь?
  
   - Что?
   - Это золотое кольцо от наручников, которое я оставил на твоей одной ноге, потому что вторую оторвал.
   - Ногу?
   - Нет, леди, не ногу, а вторую часть наручников.
   - Ты такой сильный?
   - Они были силумин-овые.
   - А сейчас? - она даже не улыбнулась, хотя душой он понимал, надсмехается, а зачем - непонятно. - Возьми пробу на золото - тогда поймешь, - я более, чем ты думаешь, настоящая.
   Он попытался разорвать золоток ободок руками, но не вышло.
   - Надо что-то вставить, - сказал он.
   - Хорошо, пойдем, куда, в банкетный зал?
   - Он слишком маленький.
   - Я привыкла.
   - К чему?
   - К тому, милый, что тоже: слишком маленькая.
   - Ладно, ладно, не зазнавайся, я узнал тебя, и заставлю ответить, кто с тобой, сейчас курит в холле моего Охотника Наслаждений.
   - В нем нет сноски.
   - Что?
   - Я грю, должно быть: Охотник За Наслаждениями.
  
   - Если вы еще не поняли, мэм, здесь половину мест, как и у вас, - он показал пальцем в небо, - находятся не в общепринятом ракурсе, а:
   - Под ним, - высказалась она, чем несказанно удивила Владимира. - Разве я тебе не рассказывал, что, да, не всё мы видим без заднего ума, но не снизу же!
   - Вот я и долблю тебе уже битый час, что это не я, а ты пристал: дай, да дай, как будто мы знакомы с самой Альфы Центавра.
   - Спасибо и на том, мэм, что ничего не пообещали.
   - Да?
   - Да, потому что я уже устал верить в неправду.
  
   И хотел, несмотря на любую логику, тащить ее в банкетный зал, где сидеть или стоять еще можно было, но лежать - бесполезно.
   Однако вернулись трое ее черно-кожаных собеседника, и молвили:
   - Ну-ну, заплати сначала.
   И получается, даже если они с неба, а разнообразия никакого - так только:
   - Обычное скотообразие.
   Вот вроде бы уже известно, что ждать больше нечего, а всё равно продолжает удивлять, как Канта:
   - Даже с неба, а звезды не падают, а о моральном законе вспоминают только в Парке Пушкина:
   - Ты обещала и, следовательно, пожалуйста, не дрягай ногами.
  
   И было:
   - Сколько с нас за пять Котлет по-Киевски, пять сложных гарниров из укропа, зеленого лука, огурцов и помидоров, и неизвестно почему отсутствующей свеклы, - спросил Малик. И то предположительно, так как они чё-то мельтешили перед его глазами, как:
   - То одни, то другие.
   - Это сложный вопрос, - ответила официантка.
   - И тем не менее, - настоял один из них, кажется, Андрей Ка.
   - Хорошо, я сейчас попрошу нашего руководителя рассказать нам теорию его познания.
   - Да? - только и чавкнул И Гро. И хотел даже поковырять ножом в зубах, но передумал, и взял зубочистку из специально для этого предназначенной Мурзилки, изо Чарли Чапли на берегу моря в задумчивом изумлении:
  
   - Зачем я сюда чапал, если не видно поблизости ни кабаков, ни кабаре, ни обслуживающего их персонал младшего женского возраста, чтобы можно заодно найти и невесту, в частности, не только для этого дела, но и для загибания носков у инопланетных ботинок. - А зачем, спрашивается? В принципе нужно, если движение определяется, как траектория задумчивости по небосклону, а лапти-то незаметно уже гребут по земле.
  
   И Владимир подошел, но со стороны двери бара, оказавшись лицом к мелькавшему между Ними телевизору с изображением начала пения Караоке.
   Как говорится:
   - Не ахинея ли это второй свежести?
   - Рипит ит, плииз.
   - Я грю, - Иван сам решил разъяснить свою политику по этому вопросу, а именно:
   - Почему 4 - это конечное число. - Ибо до этого Владимир минут семь рассказывал то, чего сам долго не мог понять, да и не осознавал еще полностью, ибо до этого сообщения всегда приказывал заполнять края тарелок с Цыплятами Табака, Котлетами по-Киевски, и прочими:
   - Свиными, так сказать, Отбивными - ибо шли они не из свинины, а только из её Вырезки или Карбонада, - абсолютно полностью, ибо:
  
   - Куда иначе девать маслины и лимоны, - если априори ясно мало кто категорически откажется, а просить:
   - Тоже берут сомнения: слишком много надо думать там, куда едва и так-то приперлись.
   - Нас не устраивает Теория Ограничения.
   - Очень жаль, сэр, - ответил Владимир.
   - Почему?
   - Ибо я и раньше догадывался, что прибыли вы сюда, чтобы доказать всему миру:
   - Казнить надо не для того, чтобы предупредить следующий бунт, а наоборот.
   - Чтобы плодить бунты, - закончил за него Андрей Ка.
   - И теперь я понял, - ответил Владимир, что именно вы, Андрей, за это ответственны.
   - Вы считаете или читаете? - спросил Андрей.
   - Да, я читаю мысли, но не ваши.
   - Его? - Андрей мягко положил лапу на плече И Гро.
  
   - Я не на допросе еще, - ответил риторически владелец кафе.
   - Мы, собственно, сюда пришили, чтобы просить, - сказал Малик.
   - Да, просить вас, сэр, возглавить наше меро - приятие, как банкир, э-э, Красный Щит.
   - В какой валюте мира вы предпочитаете получать его? - спросил Владимир.
   - Мы признаем только золото, - сказал И Гро. Более того, как иногда говорят репатрианты с того света, - только золото и принимает тот, кто может дать ход нашему делу на Земле.
  
   - Я не знал, - сказал Владимир первое, что удалось ему придумать по поводу того, что в их конгломерате вместо Федора, - моя Ёлка.
   - Что значит, твоя? - И Гро проглотил крыло цыпленка целиком, чтобы показать: глотать, да, надо, но не слова только.
   - Я инопланетян, - сказал Владимир для смеха, чтобы раньше времени не опознали в нем Вигриса, - поэтому прямая и косвенная речь не разъединяются в моем подсознании полностью.
   - Не как у людей, значит? - спросил Малик.
   - Да, сэр.
   - У нас тоже так, - сказал Андрей, - если ты потащишь ее в банкетный зал - я должен присутствовать.
   - Зачем? Я и так могу кричать вам через дверь, с чего начинаю и как всё закончилось.
   - У нас недостаточно - как у простонародия - развито воображение, - согласился с Андреем И Гро. А Малышка на миллион их поддержала:
   - Я тоже всегда молчу во время этого дела-ть. И знаете почему? Мне не о чем думать.
   - Хорошо, я сдаюсь, ешьте, заплатите, и дранк нах, - Владимир посмотрел на небо, - честно, где вы живете?
   - Вы тоже? - спросил Малик.
   - Что, простите? Вы захватили мой дом?
   - Если у нас одна общая Елка, то и дом у нас не может быть разным.
   - Так они тебя там взяли и на месте изнасиловали?
   - Да, сэр, и до такой степени, что иногда я даже забываю об этом.
   - Чем вы ее заразили? - и хотел добавить, - гады, но засомневался, ибо:
  
   - Авось лучше: сволочи.
   - Ну, чё ты приуныл, парень, давай, - сказал И Гро.
   - Ноу, сенкоью, и более того: не только ее больше не хочу, но и вас.
   - В каком смысле?
   - Живите там без меня за небольшую плату.
   - Питание у нас здесь будет? - спросил Малик.
   - Нет, сюда больше не приходите, пока не найдете золото.
   - Что нам есть? - спросил И Гро.
   - Мы обшарили весь сарай, нашли даже погреб, но в нем, кроме соленых огурцов и помидоров, варенья и так кое-что по мелочи - пусто.
   - Нет даже картошки.
   - Да, сэр, нет, всё уже сгнило.
   - Надо было на лето забрасывать туда снег.
  
   Далее:
   Платить И Гро и его сотрапезникам, как банкир Красный Щит.
  
  
   Глава 7
  
   - Да, конечно, спасибо за совет, но мы еще не живем столько, чтобы видеть ее.
   - Кого, зиму?
   - Нет, с зимой мы более-менее знакомы по описаниям наших штурманских карт, а вот секрет превращения ее в лето пока не посетил нас своей доступностью.
   - Мысль хорошая, даже не новая - ходить из зимы в лето за молодым картофелем, а наоборот - приносить на обмен - квашеную капусту с брусникой. Что еще бывает хорошего зимой?
   - Мясо.
   - Мясо? Мы его не едим. Так как свинина повышает уровень потребления до такой степени, что в туалет не находишься.
   - А говядину жалко, - как пароль ответил Владимир.
   - Да, вы соображаете, но скажу, почему мы не едим кур.
   - Я знаю.
  
   - На что спорим, что нет?
   - На золотой.
   - У тебя есть золото?
   - Да, обыграл позавчера Енота, обобравшего Черного и Гуся, которые знают, где его можно взять почти в неограниченном количестве. И да: вы не едите кур, потому что стесняетесь, увидев их - в воспоминании - голыми.
   - Вы считаете, что куры не имеют перьев, и поэтому всегда голые?
   - Да, их содержат, как на каторге, как в аду: всегда без одежды.
   - Я только хотел пошутить, - сказал И Гро, и засунул два пальца в рот, но Цыпленок Жареный не хотел возвращаться в этот мир вечных мучений, и заставил И Гро сказать чуть ли не через ноздри:
  
   - Сопротивляец-ца-а, свинья, - и вот после этого его уже вырвало.
   Из чего следует:
   - Жалеют, но сожрать готовы даже, если будет с перьями.
   - Лицемеры, - сказал Андрей Ка - чтобы не переходить на личности - во множественном числе.
   И значит, написали благодарность, ушли, но просили передать - пока Владимир уговаривал Мамочку:
   - На должность главного бухгалтера ты согласна?
   - Да, сэр, только я считать не умею.
  
   - Это даже лучше - воровать не будешь, ибо пересчитывать за тобой я не собираюсь.
   - Почему?
   - 3азчем тогда вы, мэм, если я сам должен думать?
   - Спасибо, сэр, я именно этого и ждала, потому что наделась.
   - Надеялась, что за секс я буду тебе доплачивать?
   - Нет, милый: только платить. Если уже мысленно называешь меня проституткой.
   - У меня нет денег, а так-то я рад с тобой не только расплатиться, но платить, мэй би, всю жизнь.
   - Всю оставшуюся жизнь?
   - Только если ты Елка.
  
   - Говорят, Елка - это мужик.
   - Ты, значит, думаешь, что ты не Елка?
   - Скорее всего, нет.
   - И значит, как только ты это поняла, что решила взять свой гонорар рублями?
   - Нет, сэр, я как все хочу теперь только валютой.
   - Не золотом? - даже как-то радостно вздохнул Вова.
   - Да, сэр, валюту легче найти, чем золото. Думаю, его никто уже не найдет.
  
   И вот, как назло, он только купил чуть ли не в Детском Мире, но всё равно в Супермаркете, где продавали не только часы, сантехнику, посуду, электротовары, шурупы, отвертки не только к ним, но и вообще:
   - К любому предмету обихода, - даже кукурузу Бондюэль, хлеб и сыр:
   - Камасутру, - купил, хотя и раньше ее видел, но думал: не родился еще тот хомо сапиенс, сил на которого хватит, чтобы ее расписать на нем.
   Как назло, в том смысле, что:
  
   - Как назло появилась Певица Роз Мари.
   - С двоими у меня ума не хватит, - печально решил Владимир.
   Но уже за чашкой кофе в отдельном кабинете Банкетного Зала - к которому можно было добраться здесь только боком, в отличие от такого же названия зала, который был в Центральном, который некоторые уже начали называть Лас Вегас:
   - Как он сгорел, - но в нем даже хотелось спрятаться за зеленой бархатной шторой, настолько стеснительно было его огромное пространство. К публичному дому, где это не помеха:
   - Здесь никто не привык.
   Но мысль, что такое может случиться:
   - Уже беспокоила.
   За чашкой кофе - значит - замкнуло контакты:
   - В принципе, да, нельзя, но с некоторыми - можно попробовать.
   И задним умом он понимал:
   - Певица Роз Мари не хочет с ним больше иметь дел только потому, что уже - или еще - давно поняла:
   - Для секса - непригоден, - как некоторые, только к нестроевой.
   Недостаток, я думаю, не только ума, но и тела.
  
   Но вот появился случай, чтобы попробовать:
   - Найти связь с Вигрисом, не теряя ее с собой.
   Как говорится:
   - Пусть эти твари разорвут меня на части.
   По крайней мере, на две.
   Но к сожалению, возникла трудность:
   - Одна да, а другая - нет.
   Мамочка:
   - Их либэ дих, - а Певица Роз Мари просто:
   - Нет.
   Но почему?!
   Если она хочет познакомиться со мной в образе Маркиза дэ Сада, то всё кончено:
  
   - Это не моя роль.
   Если она Маркиз - всё равно не буду. Тогда:
   - Чего она хочет?
   Может предположить, что она имеет отношение к группе И Гро большее, чем, так сказать:
   - Принято думать?
   Да, надо проверить, есть ли у нее на самом деле:
   - Душа.
   Как это можно сделать? Надо подумать, если уж эти ребята смогли сюда добраться из - неизвестно даже точно без словаря - из какого века, то информация о ней где-то должна быть записана. Если она с ними, имеется в виду.
   На самом деле, думают, 15-й там, 16-й век - это не так уж далеко, и при желании когда-нибудь может появиться возможность туда добраться и всё как следует проверить, - но:
  
   - Время, так же как пространство расширяется и расширяется, летит от нас всё дальше и дальше, как космический корабль со скоростью, может быть, и скорее всего, это именно так:
   - Больше световой.
   Следовательно, если мы расстаемся, то расстаемся:
   - Навсегда!
   Но!
   Но если мы не можем догнать время - значит на пути его пролета мимо нас должны оставаться Почтовые Станции. С диктаторами, ибо они имеют, что сказать, как Станционный Смотритель Пушкина. О:
   - Своей Дуне.
  
   И Владимир решил, что информация о Певице Роз Мари, имеющей непреклонность не помочь ему осознать вероятность существования и как:
   - Вигрис, - должна быть.
  
   - Да, надо только найти подход.
   Может она лесбиянка? Маловероятно, ибо в теории все знают, кто это, а так-то, как ему известно:
   - Лично никто не встречал.
   Как и золото:
   - Если бы случайно не появилось, то и разговоры о нем: это только вымысел, тупой бессмысленной толпы, что был убийцею создатель Ватикана.
   Он поехал в уже функционирующий, но еще полностью не открытый лагерь - турбазу Огни Наконец Нашедшего Нас Благоденствия, а в простонародии:
  
   - Летучий Голландец, - по причине, видимо, то появления, то своего исчезновения.
   И действительно, что важнее никто не знает: одно и то же место или его разные названия.
   - Так я могу сдать вам комнату, - сказала прелестная своими словесами, но носатая, как Баба Яга все та же, что и в прошлый раз главный бухгалтер, как видно из его живучести при всех режимах времени многоэтажного отеля Летучий Голландец, или просто для поваров:
   - Летучка, - а для приезжих из города, наоборот:
   - Голландец.
   Как разъяснила новая зав производством его кухонного персонала и ее нового изобретения:
   - Жульена из петушков, называемых лисичками:
   - Только за наличные, - ибо, объевшись этих гермафродитов можно, наверно, умереть, но, увы, вам уж тогда, в счастливом прошлом, было ясно, вы сами покупали мучения, так как платили наличными.
   И желая с ней познакомиться, ибо и вдруг:
  
   - Мы с вами встречались в кулинарном техникуме?
   - Нет, мил хомо сапиенс, ибо там никогда не было никого красивее меня, а и я, ты сам видишь, богата, как все здесь, только большой жопой.
   - Нет, мэм, я так не подумал.
   - Что значит, не подумал? А думать всегда надо! И если уж подошел, то, пожалуйста, раздевайся - я замерзла на еще неокрепшем на летнем солнце ветре.
   - Да, мэм, ветер, и такой, что с парусом можно доплыть до острова за пару минут.
   - Ты умеешь ставить паруса?
   - Да.
   - Откуда?
   - Видел в кино, как это делал Джек Потрошитель, нет, нет, этот, как его?
   - Одиссей многоумный?
  
   - Нет, мэм, ибо не приспособлен абсолютно, как недавно выяснилось, к определению ума местных дураков, но также и путешественников из Созвездия Большого Пса, и может быть, даже почти родной нам Альфы.
   - Прости, незнакомец, но при чем Альфа и я?
   - Да, скорее всего, я просто заговорился, ибо люблю всегда вспоминать Альфу Центавра, хотя почти точно знаю, что это, наверняка был Сириус.
   - Какая разница, если они так далеко, что и не высказать?
   - Говорят, уже близко.
   - Почему?
   - И знаете почему? Я принял вас за инопланетянку.
   - Ты сомневаешься, что я разрешу тебе оборзеть, прошу прощения, обо-зреть всем мои черные дыры и белые пятна?
   - Не только, ибо знаю: не на каждую и у меня сил хватает.
   - Да?
   - Да.
   - Хорошо, рули на остров, и у тебя будет выбор.
   - На кого и кого?
   - Не совсем так, милый, ибо у тебя будет выбор: хочешь на, и хочешь и под Елкой.
   - Под ёлкой вы сказали?
   - Или на лошади.
   - На лошади, вы сказали? - и даже обернулся, ибо ясно: если он приехал, то приехал, куда надо. Что можно перевести, как:
  
   - Золота, скорее всего, опять не будет, но трахнуться всё равно разрешат.
   - Ну, что ты заскучал, милый, или не узнал меня абсолютно?
   - Да, скорее всего, поэтому: встреча с прошлым расслабляет, ибо всегда думаю:
   - Вдруг теперь получится, а сомневаюсь, что и прошлый вариант ожидания счастья останется на своем месте, как Полярная Звезда, указывающая нам путь не только на Земле, но и на Небе.
  
   Тем не менее, о ужас, их оказалось две! Первая привезла с собой второй ужин:
   - Вездесущие Котлеты по-Киевски, горшочек пельменей По-Какому-то, и американский салат из тунца, и что удивительно, из свежего японского.
   - Я и не отравлюсь? - дружелюбно спросила туземка этого острова по имени, ошарашившем Владимира своей подлинностью:
   - Кобыла.
   - Разве так зовут девушек? - тем не менее дружелюбно спросил он.
   - Что-нибудь не так, мистер? - спросила Кобыла.
   - Нет, что вы! Более того, могу сказать даже, как, э-э, Гомер: я звал тебя и рад, что вижу!
   - Это сказал Гомер?
   - Вы против?
   - Нет, пожалуйста, ибо никто еще не отменял счастья, а оно, как известно, находится в стране под именем Заблуждения.
  
   - Кто что будет?! - радостно спросила Елка, и разложила предложила салат из тунца и мягкий сыр с тройными сливками.
   - С тройными сливками я не буду, - сказала Кобыла.
   - Почему?
   - И знаете почему? Есть мнение, что я не могу вылезти с этого острова по причине своей много-этажности.
   - Вы выглядите, как рай с милым в шалаше, - отозвался Владимир.
   - Так-то бы, да, но - не поверите - у меня никого нет.
   - Вообще?
   - На целом свете.
   - Она имеет в виду, - вмешалась Елка, что несмотря на то, что все очень хотят - никто не может.
   - Честно? - Вова обернулся к Кобыле.
  
   - Да, сэр, все, как столбцы бессильны к стихосложению, способному освободить меня из этого повседневного траура.
   Наконец, Владимир напился того, с чего нельзя запьянеть, Саперави, и нечаянно, но после продолжительного обдумывания, хапнул Кобылу за коленку. И с первого раза не понял, что точно:
   - С этой мадемуазель мы где-то уже встречались. - Следовательно, может это и на самом деле Кобыла.
   - Зря ты думаешь, парень, - прервала она его намерения, - что сможешь вытащить меня с этого острова.
   Вова до уже напился, что хлопнул свою бывшую - то ли бухгалтершу, то ли, эту, как ее? зав производством - по рукам, хотя и хотел по ногам, чтобы сравнить:
  
   - Не запутался ли вконец?
   Но правда была налицо:
   - Если эти имена Кобыла и Елка кто-то выдумал нарочно, чтобы разыграть, или кинуть его на то золото, которой, предполагается, он должен когда-нибудь найти, то всё равно, как уже довольно давно догадался он:
   - Начало у этой бесконечности должно быть обязательно.
   - Я думаю, - сказала Елка, указывая на плей-боя, как иногда, желая воодушевить его на предсказание будущей оргии, - он не знает, как тебя вывезти отсюда.
   - Очень жаль, я так надеялась, что хоть один абориген разорится на свои умственные способности, что прямо не знаю, как сообщить теперь ему, - высказалась она о третьем в присутствии второго, - что сегодня не тот день, когда не справившийся со своей задачей царь Эдип будет отправлен восвояси целым и невредимым.
   - Не понимаю, что такого вы мне можете сделать? - спросил почти без страха Владимир. - Их бин не понимайт.
   - Они, - пьяная Елка кивнула и показала одной своей веткой на Кобылу, - пришли к неумолимому резюме, что выйти отсюда можно только одним-единственным способом.
   - А именно? - почувствовал неизъяснимое волнение Владимир.
   - Ты останешься за нее.
   - Э-э, нет, нет, - тут же сообразил парень, имея в своем виду, что он директор-собиратель, в том смысле, что арендатор кафе, завязанного на однозначную, хотя и небольшую прибыль, и значит, отвечает за всё, что может произойти с этим Приютом Наслаждений без него.
   И главное, - продолжил он, - не кого-его-меня, а:
  
   - Кого-либо вместо нее.
   - Это верно, - брякнула, не подумавши о своей подруге, зав производством Елке, Кобыла.
   Владимир вполне мог бы продолжить сопротивление этому сфальсифицированному обвинению, но потерял нить:
   - Кто такая эта Елка, - ибо было на сей момент полное отсутствие ее идентификации.
   - Почему? - спросил - ему показалось - кто-то.
   - Я такой жопы не помню. Более того, доказать обратное вы не сможете, ибо даже не знаете, с кем я был, а с кем еще только собираюсь.
   И.
   И было произведено насилие, в результате которого они уплыли на большую землю с ее кухонно-развлекательным комплексом, а он:
   - Остался, - хотя и смог вздохнуть облегченно, проснувшись утром:
   - Не связали, как древние индейцы для жертвоприношения, - а значит:
   - Придут еще.
   Надо только придумать, куда спрятаться.
  
   Он решил:
   - Если ему оставили еду, то искать надо золото.
   Но был и вопрос:
   - Можно и золото было положить на видном месте.
  
   Но, видимо, Маверик со своей Аддис-Абебой нашли его и тут. Они сидели у костра и играли в карты без явного намерения заманить и его. К счастью, это были не те, кого он боялся встретить в неподходящий момент. Ибо это были:
   - Пропавший Федор из десанта И Гро и его вторая половина.
   Подходя всё ближе и ближе Владимир не мог понять, кто сидит напротив Федора:
   - То ли это Малышка на миллион, то ли Певица Роз Мари - других статуэток он просто не знал.
   Впрочем, была одна, но жаль, что пока так и не встретилась. С ней можно было договориться. Жаль только, что это могли сделать все.
   - Хау ду ю ду.
   Мычание.
   - Хау а ю?
   Они продолжали молча играть между собой, как будто специально так делали, чтобы заманить его, может быть, точно, но именно:
  
   - Обязательно.
   - Я не буду играть, - сказал он, как Пушкин, прозревая сквозь магический туман, что:
   - Проигрыш неизбежен. - А.
   А играть всё равно придется. К счастью у меня нет денег, а они никогда не дают взаймы.
   - Федор, ты нашел золото, которое поручил тебе охранять И Гро? - спросил Владимир, поняв, наконец, что они перебрасывают друг другу золотые монеты. И более того, это были десятки.
   - Кто попал сюда, тому безразлично, кто нашел золото, - ответил Федор, - ибо.
   - Ибо, - продолжила его партнерша, - кто попал сюда назад не возвращается.
  
   - Это остров мертвых, - ответил Федор, даже не посмотрев на него.
   - Да? Почему тогда их двое? - спросил Вова неизвестно по какой системе логики.
   - Зачем везде искать разницу, если ее на самом деле нет? - спросил Федор.
   - Какую разницу ты заметил, Федор, что оказался здесь, на мертвом острове? - почти прошептал Владимир.
   - Разницу между живыми и принесенными в жертву.
   - Ты хотел сказать, между мертвыми и принесенными в жертву? - переспросил Владимир.
   - Да, пожалуй, это более актуально. У меня есть время выбраться отсюда, а если нет - значит к живым уже никогда не вернусь. Помоги мне, Вигрис.
   - Так-то бы, да, но сейчас я не чувствую себя Вигрисом.
   - Это хорошо, я сообщу тебе новость, которую ты не знаешь, - сказал Федор.
   - А именно?
   - Ты не сможешь выбраться отсюда.
   - Спасибо, что вовремя сказал.
   - Ты Ромин.
   - Как Ромин я смогу выбраться, ты это имеешь в виду?
   - Да. Ты убьешь де-легата, который прибудет сюда для нашей ликвидации, и сможешь войти в окружение И Гро под его именем.
   - Как?
  
   - Они тебя не узнают.
   - Почему?
   - Измена мельтешит между ними настолько быстро, что буквально перестают узнавать друг друга в лицо. Только по паролю.
   - Как я его узнаю?
   - Когда убьешь его - спросишь, ему будет уже всё равно, поэтому, я думаю, отдаст.
   - Ты уверен?
   - По крайней мере, точно отдаст за небольшое вознаграждение.
   - Отдашь ему свою шпагу, чтобы мог какое-то время обороняться от чертей.
   - Прошу прощенья?
  
   - Здесь мертвые, принесенные в жертву полностью вряд ли умирают - по крайней мере мне об этом ничего неизвестно.
   - И продолжают сражаться с прибывающими на этот остров для жертвоприношения.
   - Из другого мира, или с другого острова, как в Робинзоне Крузо?
   - Не знаю точно, я просто слышал краем уха, и поэтому думаю, что сражаются они с прибывающими с материка сюда.
   - Кто, кто прибывает сюда?
   - Так вот, как ты прибыл, так и прибывают, чтобы избавиться от лишних людей.
   - Просто так нельзя убить?
   - Нет. И знаешь почему? Они боятся, что убитые сами придут за ними. А так, как ты, как я, и эти две, в сеть попавшиеся телки, так вечно и будут болтаться, как индейцы в своей резервации в надежде, что и им когда-нибудь разрешат построить своё казино.
   Главное не забудь своего имени. Оно у тебя записано где-нибудь в надежном месте?
   - У тебя записано?
   - Нет, но мне повезло, что ты вспомнил меня, что я и есть легендарный Федор - переводчик И Гро с польского. Жаль тебе не могу ответить взаимностью: не знаю я тя, мил хомо сапиенс.
   - Зря ты это сказал, - ответил Владимир, ибо теперь и я начал забывать о себе некоторые очень важные вещи.
  
   - Попроси одну из этих дам сделать тебе наколку на плече.
   - На плече? Я не проститутка Александра Дюма.
   - Хорошо, тогда на жопе, чтобы никто не видел, ибо, надеюсь, купаться ты будешь не на отмели, где всё видно, а зайдешь хотя бы по пояс.
   - Очень правильное замечание, только я, сэр, не вижу здесь двух красоток, про которых ты мне распространяешься уж полчаса.
   - Время не имеет значения.
   - Вообще, или здесь?
   - Здесь в частности.
  
   Девушка сделала ему наколку на груди, и он только все время переспрашивал:
   - Ты какими чернилами мне написала эту историю?
   - Я уже три раза сообщала вам, сэр, что синими.
   - Ты говорила фиолетовыми.
   - Не понимаю, в чем разница.
   - Может быть, ты вообще цвета не различаешь?
   - Они разные, серьезно? Более того, чем тебе не нравится красный цвет?
   - У тебя уши есть?
   - Естественно.
   - Я - Ромин.
   - Спасибо, сэр, я не знала.
   Владимир хотел прояснить, куда делась вторая Кобыла, или ты и есть Кобыла, тогда непонятно:
   - Где теперь Елка? - но не мог уже точно определить, Елку и Кобылу видел именно здесь, а не в другой пространственно-временной ориентации.
   Вчера или позавчера, как это возможно? А с другой стороны, вполне возможно, если время здесь не имеет такого большого значения, как бывает обычно.
   - Здесь секс бывает?
   - Думаете, будет легче перед боем?
  
   - Да, мэм, ибо я почти абсолютно не умею держать шпагу.
   - Хочешь потренироваться на мне? Тренируйся вон на нем.
   И, о ужас, с берега поднимался человек, как будто шел на свидание с Жаном Клодом Ван-Даммом, а именно:
   - Сначала была видна только его шляпа, потом ниже, ниже, еще ниже - что значит, шел он на руках, в целях большей конспирации.
   Владимир хотел было бежать, так как с претендентом на ноги-ножницы встречаться не хотел абсолютно даже при условии, что получит на этот бой доспехи Жана Клода Ван-Дамма.
  
   И эта дама, как цыганка, вдруг раскинула перед ним карты:
   - Выбирай свою дорогу!
   - Не хочу.
   - Тогда так и выйдешь голым, без оружия.
   И он вытянул то, о чем, как говорится, мы так долго мечтали:
   - Дар Тань Ян.
   - Я не хочу быть китасем, - от испуга даже зашепелявил Вова.
   Но потом вспомнил молодость, и пока не мог понять только одного:
   - Как его победить, если.
   Да, друзья, мои, так-то предполагалось, что внизу у него голова, если к солнцу тянутся ноги, а получилось:
   - Ни-ше-го.
  
   - Не пугайся по мере возможности, - сказала Елка, - я тебя поддержу, если что.
   Вова вынул шпагу, и понял, что сражается не с каким-то раком Руки-Ножницы, а перед ним обычный головорез-убийца, владеющий смертельными ударами с двух рук.
   - Как змея, - разъяснила ему Елка, - не бойся, это тоже самое, что у нее есть и жало, и всеобъемлющий хвостяра.
   - Мэм, я не справлюсь, простите, первый раз боюсь.
   - Пойми, что ты близок к полному уничтожению, и силы должны появиться.
   - Нет, наоборот, у меня всё валится из рук. Где Федор?
   - Ай доунт ноу.
   - Найди его, скажи пусть поможет, иначе ему тоже отсюда не уйти.
   - Нет, милый, он уже проплыл половину пути, а человек, почуявший, что умирать пока не надо, уже не повернет голову назад.
   - Хорошо, ты можешь мне помочь?
   - Как?
   - Отвлеки его внимание, чтобы я мог собраться с мыслями.
   - Он не такой, чтобы броситься на меня.
   - Почему?
   - Ну, если он людоед, то на меня не позарится, я худая.
   - А, эта, как ее, Кобыла?
  
   - Она ничего, но, увы, поздно, ты выбрал меня - значит она в обиде, и только о том и мечтает, чтобы принять участие. Но для этого ты должен показать ей, что уже разлюбил меня, и мечтаешь питаться только её радиоволнами.
   - Пусть скажет, как.
   - Я сама тебе это сообщу: ты должен убить меня.
   - Я не настолько тебя ненавижу, и не до такой степени люблю ее, чтобы заняться мародерством.
   - Тогда беги! - крикнула она, чтобы перестал стесняться методов маневрирования в условия превосходящих сил противника.
  
   Тем не менее, Владимир боялся повернуться и отступал задом. Как рак. И видимо, в глазах у киллера помутилось, он обогнул его, как петля авиатора Нестерова, но не вернулся, чтобы зайти в хвост, а так и ушел вдаль.
   - У меня есть время, чтобы переплыть этот Финский Залив? - спросил Вова Елку.
   - Время относительно.
   - Что это значит?
   - Ты не сможешь войти в воду, пока не убьешь его.
   - У меня такое предчувствие, что это не те люди, которые жили пятьсот лет назад, а пришельцы, чужие, в которых И Гро трансформировались, побывав после смерти в далеких мирах.
   - Может быть.
   - Но, скорее всего, наоборот, - сказала появляясь, как из-за куста Кобыла, - они и тысячу лет назад прилетели сюда такими.
   - А вы?
   - Мы, - переспросила Кобыла, но ответить не успела: монстр НН - Ноги-Ножницы прыгнул на нее, отчикал голову, и сыграл ей обеими руками поочередно:
   - Яблочко, куда ты катишься. - После этого дыхнул на нее пламенем, как отряд Рядового Райана по немецким пулеметчикам, и зажарил.
   Думали, съест, но он погнал ее к морю, как будто хотел доказать Пели или Гарринче, что не только просто так, но и вместе с мячом бегает не хуже, не хуже, чем это делают чемпионы мира сейчас.
  
   - Пока он увлекся мы должны уходить, - сказала Елка.
   - Да, конечно, я согласен.
   - Я сама здесь, как робот, ты должен меня включить на соответствующую волну.
   - Мэм, за радио дело меня выгнали из техникума.
   - Не рассуждай, как незнающий - скажи, как знающий.
   - Спасибо за подсказку, мэм.
   И было:
   - Я Кошка, - мяукнул он, и после этого они слились в одно целое, и почти без труда переплыли залив, отделявший из от турбазы Светлячки Социализма.
   Только пару раз голова, а точнее, ноги этого ненасытного стриптизера, покрутились на поверхности воды, но так ничего и не увидели. Имеется в виду, не увидели самой воды, ибо она перед ним расступалась и, похоже:
   - От страха.
  
   Владимир на берегу поклялся Елке, что:
   - Больше моей ноги не будет на грязных ступенях этого пионерлагеря, переделанного для приманки в турбазу.
  
   - Послушай, милый? - спросила Елка, когда они остановились на противоположной стороне тротуара от ресторана Центральный - Лас Вегас в простонародии:
   - Ты бармен или директор этой забегаловки.
   - Вот это ты правильно промямлила, - отрыгнулся почему-то соленой водой Вова, как будто только что переплыл Финский Залив или прошел Мертвое Море, как по суху, но только почти, ибо хлебнуть, как всем ему тоже пришлось, и отнюдь не Хеннесси, мэм.
   - Я леди.
   - Хорошо, щас посмотрим.
   - Я готова.
   - Иди постучи в дверь и скажи, что у тебя есть деньги.
   - Никто не поверит.
   - Почему?
   - Здесь надо дать, чтобы поверили.
   - Так дай.
   - Прямо при тебе, что ли?
   - Сунь ему потихоньку в руку, чтобы я не видел.
   - Деньги?
   - Ну-у, да, деньги, конечно.
   - Ты мне не давал ничего, милый, - сказала она, и чуть не заплакала.
  
   - Проверь карманы, милая, - сказал я, поняв, что что-то произошло, но что - непонятно, кроме только того, что кто-то назвал меня:
   - Бурбон. - Окликнули, да, это точно, но оглядевшись по сторонам понял:
   - Как в Мастере и Маргарите - улица совершенно пуста.
  
  
   Глава 8
  
   Хотя рядом вокзал и кто-то должен на него идти.
   - Он не хочет брать деньги, - сказала, опять перебежав дорогу, Малышка на миллион, и без задней мысли, конечно, что с таким именем и фамилией у нее, у самой должны быть бабки. В том смысле, что дал на чай, а просят, извиняйте, на:
   - С коньяком кофе.
   - Прости, забыл, я сколь те дал-то?
   - Что-с?
   - Что-то голова кружится.
   - К-как?
   - Да-а, как будто не вчера родился, а давно, авось и пятьсот лет назад, а всё не терпится.
   - Ты уж меня извини, мил хахаль, но определись сначала, чё те надо. В кабак попасть, закрытый, как после пожара, или трахнуть меня прямо сейчас, несмотря на то, что негде.
  
   - Извини, я растерялся, щас решу окончательно. Нет, не могу чё-то.
   - Хорошо, я скажу.
   - Говори.
   - Совместим приятное с очень полезным. Но для этого надо зайти всё-таки в это кабаре, где и станцуем сами.
   Владимир пошарил еще раз по карманам и вынул, как будто нарочно для насмешки, золотой.
   - Сколько там? - только и ляпнула беспросветная леди.
   - Тут бы удивиться, милая, сначала, как все нормальные люди, а ты сразу:
  
   - Чуть что и уже всё понимаешь.
   - Пожалуйста, милый, не вынуждай меня, чтобы я вызвала на подмогу Кобылу.
   - А ты кто? - решил отшутиться парень, чтобы не накликать еще большую беду, ибо:
   - Пожалуйста, дорохгие гости, но не все же сразу, ась?
   И догадался, что надо сменить рекогносцировку, ибо дело зашло слишком далеко, едва начавшись:
   - Милая девочка хочет позвать на подмогу Кобылу, а если это точно была женщина, то ведь, кажется, она умерла.
   Следовательно.
   Следовательно, если покойники ходят с парадного входа, то мы зайдет с черного выхода, а чтобы запутать охрану:
   - Подъедем туда на такси.
   - Как ты умен, мил херц, как ты умен, и знаешь почему?
   - Нет.
   - И это правильно, ибо никогда не надо признаваться - особенно до начала игры на эти тити-мити, что у вас в наличии:
   - Золото-о.
   - Да, пожалуйста, верни мне эту десятку пока, чтобы перед таксистом я мог выглядеть богатым, по крайней мере, приличным человеком.
   - Да, но мне жалко уже ее.
  
   - Сейчас мне некогда шутить, прости.
   - Нет, честно, ты забыл передать ее мне насовсем.
   - Вот это очень правильно, ибо я дал ее тебе только подержать немного и по-светиться от счастья.
   - У меня нет денег.
   - Спасибо за ответ, но прошу еще раз повторить.
   - У меня нет денег.
   - Зачем ты их потеряла.
   - Я их не теряла.
   - Почему?
   - Потому что в глаза не видела.
   - Как?
  
   - Я пошутила, у тебя в руках была пуговица, но вот от чего не знаю, как говорится, хоть убей.
   Он посмотрел вниз.
   - Нет, нет, она была большая.
   - Где бывают большие пуговицы? - спросил Вова, и сам же ответил: - Только на зимнем пальто.
   - Сейчас лето, милый, ты не угадал.
   - Значит, эта десятка - не меньше - всё-таки была.
   - Посмотри в башмаках.
   - Я не Папа Карло, чтобы носить такие больше туфля с загнутыми носами, куда могут нечаянно попадать золотые пятерки, а уже десятки - тем не менее.
   Они решили сначала сесть в такси, а там уж по ходу дела разобраться:
   - Платить, или грохнуть таксиста. - Шутка:
   - Просто можно было пригласить и его, пообещав двадцать семь рублей плана плюс рублей восемь на пару пузырей со сладким чаем.
   Авось на Камамбер останется. Ибо в последнее время водка На первую букву алфавита так пахнет, что скоро можно привыкнуть отнимать часть питания у самой Волги.
   - Пить бензин?
   - Да.
   - Разве от него пьянеют?
   - Будем прикидываться, что как и от водки: зато жить стало веселей, хотя и с муторным привкусом.
  
   - Что ты хочешь?
   - Хочу мужа с хорошей работой, дом с тремя спальнями, белой лестницей внутри, машину, с откидывающимся верхом, и детей, мальчика и девочку. Именно в такой последовательности, сначала мальчик, потом девочка.
   - В любом случае ты этого не получила.
   - Но у меня еще есть время. Он думает, что потерял что-то, - Елка указала полу накрашенным пальчиком.
   - Бармен?
   - Ноу, за столиком у бара парень ищет ногой зажигалку.
   - Ее там нет?
   - Зажигалка есть, он не знает, что курить здесь нельзя.
   - Впервые слышу, что кто-то, кроме человека решает, может ли он курить.
   - Ты не знаешь?! Но я почему-то знаю.
   - И знаешь почему?
   - Мы попали в разное время!
   - Мне надо подумать.
  
   - Ты подойдешь первая, попросишь меню и покажешь мне на пальцах, поняла что-нибудь, или:
   - Нет.
   - Нет, нужно, чтобы было: слова поняла, а до смысла надо доходить в туалете. Кстати надо проверить, какие здесь туалеты.
   - Приспособлены для размышлений, или так только, как в поле: устал - значит можно заканчивать.
   И она прочитала, это было даже не меню, не прейскурант, а:
   - Карта Бара, - бармен улыбнулся так, что можно было подумать: он нашел ту дичь, которую давно мечтал подстрелить.
   - Я даже не думала, что такие карты бывают, милый.
   - Значит?
   - Значит, я всё поняла, но ни о чем не подумала, - ответила леди так, что он понял:
  
   - Это именно тот язык, с помощью которого можно проверять Ино: вызубренные параграфы не помогут, ибо сырыми к употреблению не пригодны:
   - Их надо варить в башке - это очевидно, - резюмировала и девушка.
   - Скорее всего, сама голова не может идентифицировать большинство поступающих в ее кастрюлю пельменей.
   - Да, ты прав, по крайней мере, курицу от индейки отличить не удастся точно.
   - Вот из ит, индейка?
   - Ты никогда не пробовал?
   - Нет. И знаешь почему? Здесь никогда не бывает Дня Благодарения.
  
   Далее, он в 80-х, а она в 17-м. И осталось только выяснить, какого века.
  
   Они дождались самого вечера и думали, что оставшиеся за последним столом ребята будут играть в карты. Малышка советовала уйти, но Вова ответил, что:
   - Очень любопытно на что они будут играть.
   - Ты их знаешь?
   - Может быть, но пока не могу точно идентифицировать, кто из них, кто. Хотя понимаю, что весы на вопрос:
   - Мы с вами где-то встречались, - определяют в пользу известности.
   - Может быть, это тебе только кажется?
   - Нет, нет, кажется наоборот.
  
   Они просидели еще минут сорок за стойкой бара, но никто не появился. А именно:
   - Бармен не пришел на работу, а толпа, сидевшая за последним столом, не вернулась из туалета.
   - Ты уверен, что они пошли в туалет? - спросила Малышка.
   - Им больше некуда идти. Дверь через ворота закрыта.
   - Они могли выйти на улицу.
   - Как?
   - Через дверь.
   - Через дверь, - повторил Вова.
   Я почему-то думал, что мы здесь заперты, как там в Огнях Социализма, почти навеки.
   Удивительно, честное слово, очень интересно, как они могли выйти без ключа? Выбили дверь?
   - Им открыл сторож.
   - Сторож? Он уже пришел на работу?
   - Ну, если ресторан закрыт - значит, он приходил, пришел, а потом напился на халяву, и спит под столом администратора.
  
   Они направились к вокзалу. По пути Вова сказал:
   - Если Лева сегодня ночью работает - поедем в Москву.
   - Куда?!
   - Чему ты удивляешься?
   - Это далеко.
   - Почему далеко, если я думаю, что это близко, - прориторичил Владимир.
   Они подошли к стоянке, но Левы не было.
   - Хорошо, - подумал Вова, - мы поедем завтра, а сегодня зайдем в моё кафе.
   Они прокатились, но денег расплатиться не было.
   - У нас только золото, шеф, - сказала Малышка.
   - Я сейчас принесу, - сказал Вова, и поднялся по ступенькам.
  
   В кафе был бардак, про который он забыл и помнить:
   - Вместо шести кусков шашлыка из вырезки на тарелке было только три, ибо повар - как уже ему было известно - брал себе один, а остальные расхватывали со сковороды официантки, как только он завершал свой процесс жарения - созревания. И однажды, стоя рядом - только что вошел в дверь - понял, что удержать их не удастся, как вампиров, уже запустивших свой механизм пищеварения весчей, однако:
   - Себе подобных.
   Но почувствовал, к счастию, что злиться уже не может, как человек не являющийся директором - владельцем этого кафе, а наоборот, был:
   - Конкурентом. - Но не успел он так подумать, как его вежливо спросили - попросили:
   - Вы новый владелец кафе?
   - Нет еще.
   - Тогда вам сюда нельзя, - ответила маленькая шустрая официантка по имени, которое он забыл из-за его слишком большой распространенности.
   Владимир вышел из Охотника Наслаждений, и вполне серьезно обратился к водителю такси:
  
   - Сколько с вас? - переспросил таксист.
   - Нет, мистер, я пока что спросил только, когда будет работать Лева.
   - Лева, который работает на этой машине? - мужик хлопнул по наружной стороне своей красной двери.
   - Да.
   - Сегодня, мистер.
   - Я вам не верю, но тем не менее, чувствую, что мне надо съездить в Москву.
   - Вот из ит, Москау? Простите, сэр, шутка.
   - Зачем?
   - Я думал, вы пошутили, и я вас поддержал, а, как говорится, чего не скажешь в шутейном разговоре?
   - Это вопрос? - вмешалась и маленькая леди, всё еще процветающая на заднем сиденье.
   - Хорошо, - сказал таксист, посмотрев на часы, - поехали в Москву, - но только при одном условии.
   - Каком? - спросил Вова.
   А леди успела вставить:
   - Имейте в виду, что я не продаюсь.
   - Не продаюсь больше, или не продаюсь меньше? - возразил и таксист.
   - Никогда, если быть абсолютно точной, - настояла на своем эта мадам.
  
   - Дальше на метро, или тоже на такси? - спросила она уже на одном из популярных вокзалов, кажется, это был Курский, но лучше:
   - Ярославский.
   - Чем? Тем, что их два с третьим на подхвате.
   Чтобы не заплутаться таксист уехал назад, как он сказал:
   - От греха подальше, - ибо:
   - И сам напьюсь с тобой ради нового знакомства, а утром мне меняться.
   - Если что, мы пришлем тебе письмо, когда нас лучше забирать обратно, - сказала Елка в роли Малышки на миллион, ну, или: наоборот.
   - У меня нет адреса, - ответил Лева.
   - Почему?
   - Нет, не потому, что жена подумает, я ушел в выходной день и опять, что называется: пьянствовать, а что как-то давно дал клятву: дома никогда не пить.
   - Только на работе?
   - Да, точнее, после. Ибо самый кайф совместить приятное с удовольствием: я сёдня весь день не пил, ибо знал: пить и дома, и на работе - тогда почки раньше времени отваляться. А я и так порой теряю голову. Нет, вот честно, иногда я думаю, что вот я уже на пенсии, ушел на нее раньше времени, как военный капитан в сорок пять лет, и сижу теперь почти за бесплатно на лавке у здания налоговой инспекции, не жалуясь на жизнь, ибо знаю:
  
   - Пожалуюсь, опять сяду за руль, и в самый неподходящий момент потеряю сознание, что значит: ладно бы на стоянке у вокзала, а именно на крутом повороте, откуда обратно в жизнь - нет возврата!
   Или тоже не легче, поеду опять с вами в Москау, и брошу машину у какого-нибудь подъезда, а сам с вами в пив-бар на Рязанке, сразу на его второй этаж, где бывают абсолютные телки, и знаешь, что самого хорошего в этой драме - комедии?
   - Нет. Точнее, знаю: твою тачку никто не украдет.
   - Наоборот, я буду даже рад, что забыл, где ее поставил.
   - Это потому, что так устал ездить? - спросила Елка.
   - Нет, пожалуй, нет, я больше рад тому, что эта красная тварь сама найдет меня обязательно.
   - А если это Волга? - спросил и Владимир.
   - Волгу бы не отдали.
   - Или, наоборот, вообще побоялись взять.
  
   Москва, как много в этом звуке, для сердца нашего слилось!
   - Почему? - удивилась Елка, когда Лева, в конце концов, всё-таки уехал.
   - Именно потому, что мы даже не подозреваем, скоро она превратится не просто в помойку, а в натуральное мусорное ведро, а.
   - Да, милый, а все будут думать, что такого полного уничтожения надежды не бывает в принципе.
  
   Они пили, пели, ели раков, и очень смеялись. Точнее:
   - К счастью, здесь не пели, и не было раков, зато креветки были почти обязательны, и сухое болгарского - венгерское вино в недалеком магазине стоило три рубля. Это хорошее, а похуже и подешевле.
   - Бастурма есть?
   - Вот ду ю сей?
   - Я хотела спросить официанта, есть ли бастурма.
   - Это очень плохо, - ответил Вова.
   - Почему?
   - Значит, ты здесь была.
   - Да, спасибо тебе.
   - Со мной?
   - Да.
   - Почему я этого почти не помню?
   - Не знаю. Скорее всего, потому, что никогда не рассказывал об этом.
   - Да, другие знают только то, что мы им не рассказываем.
   - Нет, ты намекаешь мне, что я, практически, никогда не трахаю тебя?
   - Да, ты думаешь о себе.
   - Ты права, я боюсь этого подарка бога.
   - Ты что имеешь в виду?
   - Леди - это подарок Джентльмену, которого он прежде всего испугался.
  
   Далее, на первом этаже уже идет игра в трынку. Енот, Гусь, Черный и местный москвич Веня с одной стороны, и четверо бандитов против них.
  
   - Хочешь, я здесь сниму для тебя комнату.
   - Зачем? Или я буду здесь жить, а ты будешь приезжать ко мне в гости.
   - Да, я хочу приезжать к тебе в гости.
   - Но как к себе?
   - Может быть.
   - Не может быть, а да, - проверила она его намерения. - Нет, нет, я здесь не останусь.
   Но вышло так, что туалет был только на первом этаже. Следовательно, кроме туалета там был и этот самый первый этаж. Где, однако, не только пели, пили, но и:
   - Играли в карты.
   - Где? - спросила она, как будто уже поняла, что здесь культурно, и в карты играть никто не будет
   - Просто так никто, естественно, не будет, они играют на деньги.
   - К счастью, у нас нет денег, - сказала она.
   - Мы можем продать золотую десятку.
   - Никто не поверит, что она настоящая.
   - У меня есть триста рублей.
   - Если проиграешь, нам не на что будет здесь жить.
   - Ты умеешь петь?
   - Нет.
   - Надо найти, кто умеет.
   И тут, как по велению самой судьбы на стол залезла леди в джинсах, похожая на саму Мэрилин Монро, в её обратной ипостаси:
  
   - Трахаться тоже хочет, ну, - как говорится:
   - А кто еще-то?
   И вот без абсолютной почти надежды найти себе какого-нибудь Филипка, она запела голосом мало на кого похожим, песню, как пророчество всем Высоцким и Булатам:
   - Я сегодня вам принес на могилу много роз.
   - Это нехорошо, что тебе такие слова слышатся, - сказала Малышка.
   - Она так поет.
   - Нет, она поет, точь-в-точь, как Пуга.
   - А именно?
   - Ты сегодня не пришел, а меня изнасиловали твои друзья, и даже никто не постеснялся, а:
  
   - Все без исключения.
   Владимир растерялся, как будто никогда не знал об этом.
   Она залезла на стол рядом с тем, где пела - странным образом, но Владимир почему-то подумал, именно:
   - Певица Роз Мари.
   - Этого не может быть! - негромко, но удивленно воскликнул он.
   И видя, что после танца Певица Роз Мари липнет к нему заявил настырно:
   - Давай.
   Но за углом она чё-то вдруг заартачилась. Рукам волю дает, а чтобы:
   - Всё по-настоящему, - нет, давай подождем.
   И так с этой мыслью:
   - Почему она хочет, и абсолютно точно: не стесняется, - тянет резину, - вернулся назад, а Певица Роз Мари виновато плелась сзади.
   - Это не она, - сразу просто всё поняла Малышка, уже распивавшая пиво за столом рядом с тем, где играли в Трынку.
   - Почему же всем сердцем, всей душой понимаю - это она.
   - Певица Роз Мари?
   - Почему нет, я не понимаю.
   - Она на нее не похожа.
   - Ну, не знаю.
   - А именно?
   - Не знаю, с чем ты сравниваешь.
   - А ты?
   - Я? Я сравниваю ее с картиной на стене.
   - Здесь нет картин.
   - Ты моя картина.
   - Это, как телескоп?
   - Пожалуй, ты права.
  
   - Так ты гришь, что картина не похожа на первоисточник? - спросил игрок за соседним столом, а кто? - они не поняли.
   - Это кому он сказал? - почему-то немного испуганно спросил Вова своих визави.
   - Здесь только ты, милый, среди всех, между прочим, теоретик запрещенного искусства.
   И он решил разрядить обстановку, пошутив:
   - Так вы местные, что ли?
   - Если бы, да, то я не против, - сказала и Малышка на миллион, вспомнив его обещание оставить ее здесь навсегда.
  
   Однако для Владимира было уже почти абсолютно ясно, они нашли его и здесь.
   - Ты никого не узнаешь? - спросил он.
   - Черный здесь, - ответила Малышка.
   - Я назову второго, - сказала Певица Роз Мари - если считать, что это была точно она, а не ее мираж - картина.
   - Забыла? - спросил Вова.
   - Щас, щас, я могу вспомнить. Это Веня.
   - Из этой, как её?
   - Нет, это другой, с Химии, - добавила Певица Роз Мари, взглянув для убедительности на стену, что на ней читает лично ей неведомую информации о прошлом.
   - Значит, остальные - это Гусь и Черный, и более того:
   - Гусь сегодня пиратор.
   - Это конец.
   - Почему, у него не все дома?
   - Будем надеяться, что мы попали в паузу. И запомни: если позовет зайти за бар, и уже тем более в туалет - ни за что не ходи.
   - Это ты кому говоришь?
   - В принципе обеим, ибо у него в глазах в любой момент может начать двоиться, а то и троиться.
  
   И точно, Гусь прошел раз мимо, два, вспоминая, где видел эту тройную эманацию, потом сел к ним, налил себе из графина, с собой припертого, пива, выпил, предложил:
   - Не хотят ли и они ишшо? - в том смысле, что, наверно, уже напоролись, но всё равно, как Человек Культурный, предлагаю испить и мово.
   Певица Роз Мари, как обладающая и местной не только эманацией, но и квартирой, правда с двумя сестрами и матерью, кажется еще и с отцом, ответила от души просто и ясно:
   - Мистер, прошу вас пройти взад.
   - Рипит ит, плииз, - промычал он, но они так и поняли: понимать язык местных клакеров не намерен.
   - Да, - подтвердил Гусь, - мне здесь никто не указка.
   - Да?
  
   - Да, каждый, кто мне указал на что-то или на кого-то сам и будет это жрать.
   - Прошу прощенья, мистер, что я такого не так ляпнула? - спросила Певица Роз Мари. И угадала:
   - Ничего абсолютно не помнит. - Но сие заклинание прозвучало для Гуся наоборот, как Зов Предков:
   - Я тебя люблю, следовательно, будешь моей Шахерезадой.
   - Я совершенно не пользуюсь моим задом, - ляпнула, несмотря на то, что ни о чем не думала, эта леди с непонятным уклоном. Но не думаю, что даже при большом желании ее можно одеть, как советовал Эрнест Хемингуэй:
   - Приличным мужиком с графскими замашками. - Или наоборот, в:
   - Графиню, с большой, однако шляпой на самый лоб цвета темной зелени, а бант на шее, значит, тоже темное, но бордо. Так сказать:
   - Тореадор тореадоров.
   После того, как Гуся угостили без предложения, просто налили, как всем по полстакана Какой-то белой долины, он сказал:
   - Ты будешь сегодня моей графиней, - скажешь, кого сегодня я буду здесь загонять под стол, или по твоему хотению варить на кухне вместо креветок.
  
   Далее, Гусь приносит Графиню, как он признал:
   - Ей она и является, - в жертву, но испугался, что это здесь слишком некультурно, и дал объявление в газету, что продает ее за небольшое вознаграждение, как:
   - Болонку.
  
   Но это произошло на третий день, после того, как выяснилось, когда они тоже пришли в бар, и сели почти за тот же самый стол.
   Никто из бригады полупьяного Гуся не играл. Кроме Енота, оказавшегося самым хитрым, как будто и у него деньги кончились, но он занял у жены местного Вени, которая работала официанткой в другом ресторане, и дала Еноту, без сомнения именно два раза:
   - Денег в том числе.
   Веня потихоньку попивавший здесь же - хотя и уезжал только на один день, чтобы отметиться:
   - А не сбежал ли ты, мил человек, с Химии? - ужаснулся, когда смог сосчитать, как Енот проиграл уже при нем 300 рублей, из чего следовало, как понял и Вова:
  
   - Жена Вени могла и дальше не ждать его из этой полу-тюрьмы.
   Енот, без сомнения, посещал ее не раз до этого, несмотря на то, что квартира была однокомнатная и в ней жила чья-то из них еще и мать.
   - Можно сделать вывод, - сказал Вова одной из своих сотрудниц - скорее всего той, с которой приехал, так как чувствовал Графиня с голосом Ал Пуги удаляется от него, как по тоннелю, похожему, однако, на:
   - Преисподнюю, - но всё-таки ближе, ближе.
   Что и означало:
   - Певица Роз Мари будет принесена в жертву.
   - Когда? - спросила Малышка.
   - Скорее всего, сегодня, может быть, завтра.
   - Почему ты так уверен?
   - Читал завтрашнюю газету.
   - Смешно, милый, но не очень.
  
   Тем не менее, Вова оказался прав. Как только Енот проиграл весь потайной запас жены Вени, он встал, и прежде чем покинуть это побоище:
   - Он играл один, а против него трое, хотя думали: мы каждый за себя:
   - Я пойду за деньгами, никуда не уходите. - Гусь попросил у самого богатого здесь официанта - боксера с высшим образованием - хотя бы сто писят рублей.
   - Какой залог? - вежливо осведомился Валера, боксер. Ибо отказывать здесь не привыкли по причине:
   - Всегда приносили в залог только одну понятную всем весчь: золото, в виде его кольца счастья.
   - Нет, сэр, покажу фокус, который вы не отгадаете.
   - Если, да? - решил подстраховаться Валера.
   - Отдам тебе моего человека в работу на месяц.
   Никто не понял этого оправдания, но все равно лучше, чем ничего, если хочется заработать на халяву.
  
   Гусь завел Певицу Роз Мари на кухню, где дымились от предвкушения счастья креветки, что их скоро съедят и эта хренопасия, наконец-то, закончится для них навсегда.
   И вышел в изумленный зал с белой болонкой по кличке - имени:
   - Звонок.
   - Звонок, Звонок! - закричал Вова, как будто увидел своего долго разыскиваемого родственника. И он подошел к нему, лизнул руку и сел рядом.
   Гусь был не против, ибо увидел правду:
   - Рты разинуты у всех заинтересованных лиц, и не только.
   Валера дошел до того, что не только переломал все кухонные принадлежности, но и вылил все креветки на пол, не исключая и крупных гигантов, которые шли по четверной цене:
   - 4 р за тарелку. - Впрочем, за эту цену их клали больше, так как Прейскурант не предусматривал деления на братьев наших меньших - также.
   - Нет! - радостно ответил он пятидесяти хомо сапиенсам, которые стояли с раскрытыми от надежды ртами - остальные пятьдесят сидели, так как объясняли всем убежденно:
   - Мы не верим в чудо абсолютно.
   И, похоже, даже был рад, что имеет полное право считать себя участником этого церемониала:
   - Принесения в жертву человека, - чтобы на выходе получилась приятная душе и ее сердцу собака с лаем, как звонок, сорвавшийся с цепи при виде телеграммы:
   - Мы победили, - что значит:
   - Не верит, собака!
   А, впрочем, авось, это и есть настоящий, природный голос:
   - Счастья.
  
   Гусь сел со ста рублями, а пятьдесят отдал подруге Владимира Малышке, чтобы не отдавала ему сегодня.
   - Завтра на них сыграю, если мои подданные не согласятся подчиниться сегодня.
   Все посмеялись, но Малышка попросила Вову уйти.
   - Вместе?
   - Конечно, вместе.
   - Куда?
   - Пойдем в кино.
   - Про летчика?
   - Про летчика, только у меня нет билета.
   - Это хорошо, потому что у меня нет денег.
   - У тебя есть деньги.
   - Я не понимаю, что это значит? - удивился Владимир.
   - Думаю, понимаешь.
  
   - Ага, ты хочешь, чтобы я проиграл эти пятьдесят рублей, и вернулся назад в город за заначкой?
   - Да. Точнее, может быть.
   - Я проверил уже все места, больше ничего нет. Ибо это справедливо: я забыл, где золото, а, следовательно, по мелочам бумажным, никто не предоставит мне информации.
   Или, ты считаешь, я должен поехать и найти золото? Только ради того, чтобы пойти с тобой в кино?
   - Не обязательно, сыграй.
   - Да, не дадут они уйти с выигрышем!
   - Договорись.
   - Не помогут никакие договора.
   - Я училась на медсестру некоторое время - могу сделать тебе укол, как будто ты получил удар током, и день или два не сможешь им проиграть свой выигрыш.
   - Это только ради того, чтобы сходить с тобой в кино?
   - Причина это, или следствие уже не имеет значения - важен только результат.
   - Надо подумать.
   - Или ты надеешься, что я смогу отобрать у Гуся место, занятое им не по праву? - добавил он.
   - Временное - тоже временно существует, как постоянное, - опять начал он тянуть резину.
  
  
   Глава 9
  
   Но Гусь обыграл всех, пока его напарник Черный, прикидывался пьяным и заглядывал всем, практически по очереди, в карты. Один из противников, самый злобный, который до этого избил проходившего мимо мужика за то, что его баба, пошатнувшись пролила ему пиво, сказал:
   - Отдай деньги, ты выиграл нечестно.
   - Пойдем на кухню, - ответил Гусь, - там отдам.
   Глупо? Да, но и сам Гусь выглядел всегда, как минимум обкурившимся.
   Все молча пили пиво. Глотали его бесшумно, чтобы нечаянно не пропустить самого главного.
   И этот то ли Виталий, то ли Гена, то ли Юра вышел один, отряхивая пиджак, как будто только что долго целовал, а кого может целовать такой злой парень:
  
   - Не собаку же на самом деле? - Малышка наклонила голову, чтобы посмотреть в лицо Вове. Но незаметно, для правого интерьера, куда уже приближался Вит.
   Тем не менее, это был дог, и более того, с именем и отчеством.
   - А именно? - не поняла Малышка.
   - Тигр Полосатыч.
   - Он так думает?
   - Уверена. - И добавила: - Гусь должен быть рад, что теперь не надо делать ничего такого, противного разуму.
   - Да, - поддержал ее Вова, - даже собаки умнее его.
   - Кого, хомо сапиенса? - удивилась, или нет - непонятно Лиза, как звали Малышку.
   Это плохо, подумал Владимир, потому что имен мало, а людей много, как в тайге:
   - Деревьев много, а железа мало.
   - Так, что, тебе орден за это дать?
   - Ты к кому обращаешься, ко мне?
   - К догу, он взглянул на меня недостаточно беспристрастно, чтобы и дальше быть совершенно не родным человеком.
   - Это Гусь, он придурок, лучше не связывайся.
   - Хорошо, милый, не буду, приведи его мне сам.
   - Зачем?
   - Он будет нас охранять. Я тебе точно говорю - это не Гусь.
   - Так не бывает.
   - Бывает, вот надысь была я - впрочем об этом не обязательно.
   - Почему?
   - Я тебе потом расскажу.
  
   - Как мы теперь пойдем в кино?
   - Опять проблемы, что ли?
   - У нас под столом две собаки.
   Вот посмотрел вниз, как будто не знал, что там уже живут люди, хотя и пока что собаки.
   - Они мне нравятся, - сказал Вова, - возьмем их с собой.
   - Брать Гуся с собой? По-моему, это не экономично.
   - Это не Гусь, а моя собака, - ответил Вова.
   - Хорошо, я их посторожу, а ты можешь, наконец, показать им, кто здесь на самом деле умеет играть в карты?
   - Самое лучшее умение - это не играть вообще, а если, да, то надо иметь соответствующее настроение.
   - У тебя его нет?
  
   - Нет, я предчувствую, что-то не очень хорошее. Хотя и не знаю пока, где здесь собака зарыта. Может быть, даже я боюсь, что тебя превратят в собаку.
   - Собаки - это принесенные в жертву люди, а я не человек.
   - Да? Прости, я кажется, забыл кто ты.
   - Я - Елка.
   - Ты думаешь, инопланетяне в собак не превращаются?
   - Это не Ино на самом деле, а местные жрецы, сделанные из остатков жрецов, спасшихся при разрушении пирамиды Майя. Я тебе точно говорю, здесь все умрут.
   - Только собаки спасутся? Ты, мэй би, думаешь, собаки - это люди, сумевшие избежать смерти при предыдущем жертвоприношении?!
   - Теперь уверен. В собаках мы, как вклад в банке.
  
   - Скорее всего, это им известно.
   - Кому?
   - Рорикам.
   - Ты думаешь, они прибыли сюда?
   - Так только начнется уничтожение собак - считай они вышли из окукливания, и уже находятся в стадии личинки.
   - Кто?
   - Рорики.
   - Я не верю в их существование здесь.
   - Значит, ты не Вигрис, как я надеялась, и уже у них на крючке. И Гро уже разработал, или в ближайшее время разработает полностью комбинацию, по который ты, Вигрис, должен защищать верующих, а будешь, как нарочно, приносить их в жертву.
   - Да, я заметил, что из их окружения пропал Федор, который этим занимался.
   - Вот, как в песне: это место для тебя приготовлено.
   - И самый лучший способ, заметь - это заставить меня проиграться в карты.
   - Да?
   - Ты думала, зачем играют в карты?
  
   - Я думала, ты как Пушкин, играешь, несмотря на.
   - Это хороший вопрос, надо, действительно, подумать, зачем он играл. Надеюсь, не потому, что, проиграв один раз, решил всю жизнь отыгрываться. Но то, что бандиты уничтожают собак - это точно.
   - Я не смотрела кино Холодное Лето 53-го.
   - Вот ду ю сей?
   - Ты никогда не слышал песню Летят Перелетные Птицы?
   - Это была моя любимая песня на той планете, откуда я сорвался, чтобы спасти Землян. Хотя, знаешь, что?
   - Что?
  
   - Я сомневаюсь, что земляне вообще существуют.
   - Но когда-то же они здесь жили?
   - Да, скорее всего, их и превратили в собак и кошек.
   - Я хочу шотландскую кошку.
   - Какого цвета?
   - Что?
   - Я говорю шоколадная черепаховая тебя устроит?
   - Мне такая приснилась во сне, я думала, что на самом деле это чистая случайность, так только:
   - Сон в летнюю ночь, - признался и Владимир, что, да, видел, но не в реальности - это точно.
  
   Они вчетвером поднялись на второй этаж, чем удивили только официантку, встретившуюся на повороте лестницы. Остальные только удивились, что дог такой большой, а болонка маленькая, и только ждет повода, чтобы полаять.
   - Пиво будете? - спросила официантка, уже попадавшаяся им на пути.
   - Если только оно не разбавленное, - кивнула Малышка. И Владимир только удивился, согласилась:
  
   - Принесу неразбавленного.
   - Оно в другом чане? - поинтересовался и Владимир.
   - Нет, просто каждому официанту здесь положено пять литров пива, чтобы легче было говорить неправду о пиве, которое бывает, скажем так, разным.
   - Во сколько нам обойдется настоящее? - спросила Малышка.
   - Как Пилзнер в Парке Кой-Кого.
   - Как разбавленный, или как настоящий? - спросил Вова.
   - Простите?
   - Она не поняла, - сказал Вова, когда официантка удалилась.
   - Думаю, она понимает больше, чем нужно.
   - Ты думаешь, нас здесь ждали?!
   - Нас ждут почти везде.
   - По-твоему получается, у них есть бабы? - удивился Вова, потому что думал: вряд ли дело завязано на метаморфозах до такой степени глубоких.
   - Почему?
  
   - Что?
   - Ты не знаешь одной простой вещи, - сказала Малышка, и маленькими пальчиками хотела оторвать башку большущей креветке - не получилось.
   - Я тебе помогу.
   - Спасибо, сэр.
   Но Владимир сам ее и съел. Потом сказал в оправданье:
   - Я хотел посмотреть, как ты злишься.
   - Правильно захотел, милый, ибо я не умею злиться.
   - Неужели я не знал, что на Сириусе не бывает женщин?!
   - От тебя это скрыли, когда ты гостил на одной из планет этой системы. Ты помнишь, что трахался там только во сне?
   - Я подчиняюсь системе познания Розанова, поэтому быстро их забываю.
   - Ты никогда не трахался во сне?!
   - Как будто ты только во сне этим занималась.
   - Да, милый, ибо ты и есть мой сон.
   - Угу, - только и мог сказать Владимир, открывая под столом уже третью бутылку Пилзнера, так как официантка побоялась подать его в графинах - вдруг потом скажут, что не понравилось, и не заплатят.
  
   Неожиданно к ним подсел обыгравший почти всех за столом на первом этаже.
   - Вот ду ю сей? - спросила ненавязчиво Малышка.
   - Что пьем? - И:
   - Разрешите попробовать, - отпил прямо из оставленной случайно на столе бутылки то ли чешского, то ли польского, ибо какая между ними разница, если живут они почти вместе прямо на границе.
  
   Далее, они начинают играть.
  
   - Тройка, семерка, дама.
   - Андестенд?
   - Шучу, тридцать.
   - Ваша, мэм.
   - Спасибо, сэр, на добром слове.
   - Разрешите добавить?
   - Что-с?
   - Я грю, ваша не пляшет, мэм, - тридцать одно.
   - Я щас пересчитаю карты, сэр, мне кажется, вы украли одну или две.
   - Считайте. Я пока пойду, если у вас больше нет денег.
   - Пересчитайте, пожалуйста, сколько я вам проиграла. Да, да, сэр, пожалуйста, если вам не трудно.
  
   - Зачем?
   - Может там больше, и тогда я попрошу вас вернуть мне назад хотя бы половину.
   - Охотно, мэм.
   Парень, которого они никак не могли вспомнить, кто это такой, высыпал на стол деньги. Среди них был даже один доллар и восемьсот чеков.
   - Мне кажется это не тот, который нам нужен, - прошептал на ухо Малышке Владимир.
   - Почему?
   - Откуда у него чеки.
   - У тебя не было?
   - Были, но давно. И зря копил, мэм, ибо отдал почти ни за что. Если не считать того, что теперь они ходят по кругу, как заведенные, несмотря на то, что на них можно купить двух-кассетный магнитофон.
   - Два двух-кассетных магнитофона, - сказала Малышка.
   - Три и один моно, - прорепетировал парень сумму, за которую он готов их отдать на нужды молодых.
   - Шулеров? - перепросил Вова.
   - Простите?
   - Ну, он имеет в виду, - Малышка хлопнула своего напарника по плечу, - что вы приняли нас за шулеров.
   - Шулер как раз вы, сэр! - Вова указал на претендента уйти.
   - Окей, я останусь, если имеете возможность еще что-то заложить.
   - Душу нельзя? - почти улыбнулась леди.
   - Можно, мэм, но у вас нет души.
   - Послушайте, сэр, - Вова встал, - это похоже на выражение какого-то непонятного нам недовольства.
  
   На первом этаже Вит, которой надевал свою ондатровую шапку, когда выходил в туалет, чтобы ее не украли, начал избивать всех подряд. Подходил к столу, бил по лицу девушку, потом парня апперкотом в живот, пока он, разозлившись, не пришел в себя, и беспомощно махал лапами. И все сдавались, оглянувшись на толпу за двумя столами у стены за барной стойкой. И те, кто был более-менее в курсе, приняли его за И Гро, принявшего эстафету здесь, в Москве.
   - Вы пока играйте, я схожу вниз, - ляпнул Вова, не подумавши, что и порядочная девушка может не выдержать и соблазниться, хотя, мэй би, интуитивно знал:
  
   - Она на самом деле не человек, как это и сообщается в Библии.
   И, значит, уже через минуту, которую простоял около двери без приглашения хоть какой-нибудь официантки, понял:
   - Этот злобный Вит ищет именно его. - И тут же возник логический вопрос: - Почему?
   Вывод только один:
   - Я - это и есть в создавшихся условиях И Гро. - И осмотрел внимательно зал, с кого бы начать: на предмет его жертвоприношения.
   И выбрал сначала - чисто по еще не совсем покинувшей его душе - двух девушек за последним столом в левом ряду, у самой двери, из которой периодически выныривает уборщица с парой - тройкой лещей, и скрывается обратно с горой пустых тарелок, и несколькими пустыми бутылками, припертыми об-пившимися воды с запахом пива, и не получившими никакого удовольствия, если не считать частого посещения туалетума.
   Так-то, сначала, кажется, что трудно выпить ящик, и после шести кружек и первого похода в туалетум возникает почти непреодолимое мнение:
   - Я больше, наверное, не смогу пить эту воду. - Но постепенно вода с запахом пива приобретает вкус самого пива, несмотря на знание:
   - Его здесь никогда не бывает, - и стоит только удивляться зачем сюда идти, если больше некуда?
  
   Никто не оказывал сопротивления. Владимир удивленно обернулся в сторону. Те, кто сидел спиной иногда поворачивались, и светили свои карты, так как здесь игра продолжалась. Хотя на что, непонятно, ибо Вова думал, тот, кто пришел к ним наверх, обыграл всех здешних деятелей культуры.
   Он опять посмотрел в зал, и теперь заметил - хотя и с трудом, как будто это были призраки из приключений Одиссея, а точнее, Синдбада - морехода и его Циклопа, застекленного колдуном в Призрак замка Моррисвилль, хотя и ненадолго - двоих с длинными томагавками, ибо эти топоры имели весьма искусно выполненный вид.
   Вит у двери повернул назад и, видимо, вид на зал сзади ему не очень понравился, он повернулся к этим малюткам, которые пришли сюда бесплатно по приглашению официанта Валеры.
  
   - Что он делает? - спросила Она, как начал в уме называть Малышку Вова, ибо пока что принял окончательное решение, что именно она и была родоначальницей рода Роминов здесь, на Земле.
   - По крайней мере, ты одна из ее половинок, - посоветовал он признаться Малышке.
   - Я не понимаю, о чем ты говоришь, сэр, ибо сейчас Вит сожрет милых девушек.
   - Где Валера?
   - Я не знаю, кто такой Валера.
   - Боксер, который задолжал нам по прейскуранту.
   - Да, ты прав, он не принес нам креветки, - ответила леди.
   - Он схватил одну и хочет трахнуть прямо на столе, - сказал Владимир.
   - Тебе это хорошо видно, сэр? - удивилась леди Она, и повернулась туда, куда смотрел Владимир. Сначала ей показалось, что увидеть, происходящее сзади можно, ибо в фойе было зеркало, но оказалось, наоборот:
   - Можно только, глядя прямо, но через отражение в зеркале.
   - Если это так, то я не понимаю, как ты мог увидеть этих призраков с томагавками.
   - Его глазами, - ответил Владимир.
   - Без зеркала?
   - Да, с зеркалом.
   - Он увидел отражение, которое увидел ты.
   - В общем-то, в принципе, не думаю, скорее всего, зеркало несут Томагавки.
  
   - Про меня ты не забыл, когда понял, что можешь видеть Видения в их аннигиляции? И знаешь, почему я спрашиваю?
   - Почему?
   - Нельзя забывать о людях, иначе можно превратиться в вампира, как этот Вит. И более того, ты должен его убить.
   - Здесь это не принято, мэм.
   - Хорошо, просто избей его пока не почувствуешь, что ты смог занять место И Гро.
   - Может быть попросить дога разобраться с ним?
   - Эти ребята, - она потрогала задней лапой белого Звонка под столом, и даже достала разлегшегося поближе к Вове полосатого немецкого дога по ей же данному имени Тигр Полосатыч, - не приспособлены к дикому миру людей - инопланетян.
  
   Вова подошел и предложил девушкам поехать в другом место:
   - Так как это бардальеро закроется уже в ближайшее время.
   - Прости, прости, - залепетал Вит, изображая прикинувшегося чайником вампира, - я не знал, что ты умеешь оживлять покойников, - и сделал два шага назад, обнажив свою рыжевато-волосатую грудь.
   Хотя должен тебя предупредить:
   - Кто целовал эту грудь, или хотя касался ее своими, как у утки губищами, тот уже не способен думать ни о чем положительном, как-то:
   - О жизни, - а только, как донести до дома свои страдающие члены.
   - Не слушайте его, - сказал Вова, - я вас вылечу, - пообещал он.
   - Дак, мил херц, вылечи сначала свою первую собаку, а потом уж принимайся за нас, - сказала одна из этих уток, правда, непонятно почему ее прелестные губки, как и губки ее подруги были названы огромными.
   Владимир хотел возразить, что, да, собаки у него есть, но это не значит, что все. Однако, несмотря, на неоднократные предупреждения Библии, что никогда не надо оборачиваться на прошлое, так как всегда увидеть его можно, только в двух ракурсах:
  
   - В извращенном, или развращенном.
   Поэтому и увидел не всё, а только самое хорошее в поседении своей камеристки:
   - Проституткой она еще не стала, но собакой - случилось.
   И сидела не как все - под столом, а прямо на нем, и пила пиво, между прочим, прямо из бутылки, изобретенной Пилзнером. Что значит:
   - Затарилась еще на втором этаже.
   - Ит-с, ноу, май дог? - промямлил рыцарь некстати, так как противник, можно сказать, тут же получал преимущество в своих моральных ценностях, а отнюдь не общих.
   - Я твоя телка! - крикнула она.
   - Видишь, - засуетился Вит, - она только слышала звон, а точно даже своего настоящего имени не помнит.
   Тем не менее, Вова провел ему бросок через бедро с захватом, не забыв в конце прикрыть его тело матом.
  
   Одна из девушек поймала на лету ондатровую шапку, не успевшую проделать тот же кордебалет, что ее бывший обладатель Вит.
   - Мне идет? - спросила она.
   И Вит, уже вынувший большой складной нож, выронил его в знак своего полного и однозначного подчинения этой девице.
   Он сел рядом с ними, но не на стул, а на пол, как шут, или, что то же самое, полный придурок.
   Вова понял, что чего-то - непонятно чего - испугался. Он вернулся к своей, точнее, к своим визави, Малышке на миллион, тигровому догу и белой болонке. Все очень приличного воспитания, когда не хотят порезвиться. А сейчас решили побегать. Вова это почувствовал всей душой, всем сердцем, вот только до разумения дело не дошло, ибо:
   - В баре это не принято.
   - Ты их держишь на привязи? - сразу спросил он у Малышки.
   - Нет, и знаешь почему?
   - Почему?
   - Ты не решил проблемы. - Она указала на троицу в конце зала.
   - Там никого нет, кроме униженного и оскорбленного Вита и двух телок Валеры, которых он поит бесплатно - лишь бы в нужный момент было с кем развлечься после Высоты. Сам Валера, как ни странно, куда-то испарился.
   - Я тебе и говорю, хорошего уже ничего не будет, - кивнула Малышка. - Они группируются для решающего удара.
  
   - Ты думаешь, этот Вит в завязке с группировкой И Гро?
   - Думаю, что они любого могут использовать в нечеловеческих интересах, - Малышка решила прикурить, но не могла найти спички. - Где они, забыла?
   - Вот ду ю сей, забыла? - удивился Вова, - если ты не куришь.
   - Я не курю? Если бы я не курила, у меня не было бы в кармане пачки Трезора.
   - Вот ду ю сей, Трезор? - не понял Вова, хотя и знал, что это сигареты. Но их уже давно никто не видел в глаза.
   - Ты думаешь, сколько мне лет? - спросила милая девушка, выпустив струю дыма поверх голов Вовы, которых - она решила - не меньше трех.
   - Мэм, ты шутишь, или просто так меня разыгрываешь? Мне кажется, нам надо искать пути отхода, а ты как будто готовишься к битве.
  
   - Сэр, обстоятельства вынуждают меня признаться, я старше тебя.
   - Ничего страшного, только не говори, что намного. Нет, может и да, а ты всё равно не говори, авось потом помолодеешь, и каяться не придется.
   - Ну, хорошо, только пойми, нас окружают монстры. Для них человека принести в жертву - это всё равно, что для нас в кино сходить.
   - Я слышал так-то, что при жертвоприношении выделяется энергия, но вот зачем она появляется - нет, не мог додуматься. Теперь ясно - это и есть то загадочное питание, которое только и могут кушать завоевали - пришельцы Рорики.
  
   - Я думаю, что наши инопланетяне прибыли сюда не для обмена опытом с другими кровососущими - имеется в виду, в энергетическом образе - а хотят продать свои способности местным оборотням, чтобы самим развлекаться, сколько удастся до падения Земли в бездну.
   - Ты имеешь в виду, что они хотят передать свою работу другим? И игра в карты - это ритуал передачи другим сведений, приклеенных только к Сириусийцам?
   - Да, милый, и это сильно усложняет дело, ибо их будет целая разветвленная сеть, хотя и не совсем дружелюбных друг к другу созданий.
   - Знал бы - не приезжал сюда. И да: почему ты раньше не сказала?
   - Информация и ко мне поступает не сразу, а только постепенно. Чтобы нам отсюда выбраться, - продолжила она, - надо найти Кобылу.
   - Я даже до сих пор не знаю, мужик это или баба, мэм, - выдал свои знания Вова, ибо на этот момент совершенно забыл, что не только говорил, а что нет, но и что делал с ней вчерась ночью. Более того:
  
   - Скажут спал с другой - поверю.
   И да, запиши мне, пожалуйста, на бумажке, кого представляют наши ребята, болонка и дог. Боюсь забыть, честно, столько натуральных оборотней кругом вертится, что двоих ненастоящих, нетрудно и потерять в этой толпе.
   - Спасибо за пояснительную записку, дорогой, но и ты запиши, что я догадалась, кому мы проиграли всё наше состояние на втором этаже.
   - Кому?
   - Просто запиши, что я это знаю.
   - И всё?
   - Да, всё.
   - У меня такое предчувствие, что я могу потерять тебя в этой кутерьме. Напиши в этой, как я понял, своей посмертной записке, также и своё имя. И не возражай, также имена этих благодушных тварей, дога и болонки.
   - Еще кого?
  
   - Мэй би, этого, как его, Черного, и кто у нас там еще замерз за столом у бара без денег?
   - Гусь здесь - это, а точнее, не это, а он рядом с прекрасным догом тигровых пород, и эта моя подмена для тебя, Певица Роз Мари в роли белой болонки по благородному имени Звонок.
   Енота не было, где он рыскал бабло - только ему одному известно, Веня бродил по залу, как человек не только не способный к игре, но вообще:
   - Деньги изобретены не для него, - но выпить думал, что должны давать, ибо сами пьют, и когда им тем не менее будет стыдно, что не наливают бедному родственнику.
   Владимиру даже пришла - пролетая ненароком мимо - удачная мысль:
   - Он на месте зависшего где-то над Землей ракетолета - или что у них есть еще там - перевел стрелки именно на Веню. Что могло из этого получиться - даже неизвестно. Какие сигналы своей воли он мог бы передать вассалам? Ему по барабану, что обманывают - лишь бы вовремя наливали.
   - И знаешь, что я тебе скажу, дорогая моя радость, - даже нагнулся через стол Вова, - когда меня потащат к столу, как жертвоприношение, или хотя бы:
   - Просто выгонят, - как человека абсолютно непригодного к великим начинаниям, - сделай Вене подножку, как я тебя учил, лучше в падении, и заставь извиниться.
   - Тогда что будет, я так и не поняла?
   - Он тебя пригласит выпить к стойке бара.
   - У него никогда не бывает денег.
  
   - Если пригласит - значит почувствует: будут.
   - Откуда, если даже таксистом он работать не может, ибо думает, как бы так напиться, чтобы сбить около своего дома только что посаженные для пуха тополя, ибо брюки у него из такой дрянной материи, что впитывает его прямо в себя, как всеядная крыса.
   - Да, конечно, одно слово: не Пастернак, но, моя милая, это будет значит, что Веня вот-вот будет избран Пиратором.
   - Какой глупец может это сделать? - спросила Она.
   - Ими управляет не человек, и даже вообще, не разум, а машина, для которой, похоже, чем дурее - тем никто ее не заподозрит во вмешательстве в чинно и благородно организованное человеческое междоусобие.
  
   Далее, Веня становится Пиратором, и хитрый Енот льнет к нему, как рыба об лёд, думая, что тут и думать ни о чем не надо - знай подливай ему сиськи-миськи.
  
   - Я тут вспомнил, - сказал Владимир, - что мне обещали банк, а где тот Хахам Цви - до сих непонятно.
   - Что же тебе непонятно, милый, если деньги к тебе липнут, как мухи на мед, а ты зачем-то их разбрасываешь, как меланхолик.
   - Дак боюсь, чё-то.
   - Ты должен так думать - считать: бабло твое приперли сюда инопланетяне - эти самые Рорики, а ты его потерял.
   - И что теперь?
   - Теперь ищи.
   - Я не умею.
   - И не надо. Ибо разори всех, и тот, кто может найдет этот клад - И Гро.
   - Этот И Гро скачет по людям, как будто кого-то ищет, а кого?
   - Непонятно?
   - Вот думаю, теперь остановится на Вене, ибо, думаю, перешел на логику от противного: все не могут - пусть попробует тот, кто и мочь не может.
   - У него должен быть начальный капитал.
   - В карты выиграет.
   - Да ты что, здесь это не дадут сделать. Одно слово: волки, жулики, и почти что бандиты. Они его живым съедят.
   - Да, но не сразу же.
  
   Медиум:
   - На соседнем столе запели песню:
   - Выше, выше кубки, полные вина.
   - На столе, сэр, вы ляпнули? - спросила миледи.
   - Да, да, именно так, моя радость.
  
   Эх, что мне горе
   Жизни море
   Надо вычерпать до дна
   Сердце тише.
   Выше, выше
   Кубки старого вина.
  
   Автор слов песни Петр Лещенко
  
   И раздалось, как гром среди дымного кабаре и запаха только что завезенных ради праздника и уже варящихся пельменей, как удосужились - не возмутились добавить:
   - З натуральным мясом.
   И тут же пустили слух по рядам, мясом, однако:
   - Кролика.
   - Вот ду ю сей?
   - Что?
   - Это я говорю, что, мой милый, что это значит, если пошло в ход мясо благородного кролика?
   - Да, ты права, если это не революция - то что же это?
   - Выходит Рорики уже вошли в раж.
   - Вот ду ю сей, раж?
   - Уже, значит, заняли места, и.
   - И стали местными - коренными!
   - Да, мэм, мир, как и сказано, вертится не только на западе, но и восток тоже принимает в этом участие.
  
   И оказалось, что поет на столе сбежавшая из-под стола болонка Роз Мари, ибо слово Певица было для нее неотъемлемой частью объединения с обществом, но не только, как наконец, понял Вова:
   - С отождествлением самой себя - тоже.
   - Она вспомнила, что умеет не только лаять, как стерва, но задорно петь.
   - Боюсь, она рвется в лидеры управленческого аппарата, нарождающейся династии.
   - Если будет Веня, то у него есть жена официантка какой-то средней руки нелепости.
   - В монастырь.
   - Согласен.
   - Прости?
   - Да, милая, я тоже хочу быть.
  
   - Будешь при мне шутом, как Шекспи у жены губернатора.
   - Хорошо, если только ты не спутала Шекспира с Василием Ивановичем Чапаевым, который выполз из дома губернатора, однако, с помощью папы цыгана.
   - Я знаю, прошел огни и воды, проходящие через конюшню. Как говорится:
   - Ямщик не гони лошадей, мне некуда уже больше спешить, так как я:
   - Возвращаюсь.
   - Я не поняла, что значит: а я - возвращаюсь?
   Хочешь зайти в гости к жене Вени, пока он был на химии?
   - Да можно бы, только когда это было! К тому же там Енот, я думаю, точно поставил капканы.
   Веня плюхнулся к ним на стул, хотя почти чуть ли не на стол. И выдал сакральное:
   - На всякого мудреца есть много окружающих его глупостей.
   - Что это значит? - спросил Вова.
   - Мы где-то ошиблись, милый, - сказала Малышка, - и хорошо, что у нас есть еще дог в запасе.
   - Да, - Веня попросил - налил сам себе пива из стонущего от полноты воды в нем кувшина.
   - Я всё равно ничего не понял, - сказал Вова, и тоже хотел чего-то, но только не этого пива, ибо и за Пилзнером надо ползти на второй этаж. Однако для уверенности спросил:
  
   - Это какой этаж?
   - Всё тот же, - умно, но не совсем в понятиях Владимира ответил Веня.
   Послать его было уже сложно и не только потому, что он был разгадан Малышкой, как будущий Пиратор - что еще нельзя считать на сто процентов достоверным - но то, что уже почти спал с его женой - это было точно. Поэтому:
  
   - Скажет - принесу и ему бутылку Пилзнера, или еще какой Баварии, ибо: раз начав со знакомства - уже ничего не стоит кончить полным сексодромом. Даже уехав из Москау навсегда. Надеюсь, это всё-таки невозможно.
   Однако без денег ничего не дали, официантка так и ответила, не нельзя, а:
  
  
   Глава 10
  
   - Не положено.
   Вова хотел огрызнуться:
   - Надеюсь, здесь не Дворец Съездов?
   - Нет, но всё равно ты не угадал.
   - Простите, мэм, авось, есть какой-нить пароль, я назову.
   - Не берите на себя не так уж мало.
   В общем, так и сказала:
   - Идите вниз, мистер, и подумайте, авось - как ты блеешь - там тебе расскажут обо мне.
   И точно, еще когда спускался по лестнице мимо туалета, понял, что понять что-то можно, и вот сейчас сяду за стол - пойму.
  
   Но эта прохинди-ад-ка как назло уже танцевала с Веней. Тут два варианта, решил, попробовав воды с пивом из кувшина, или и она что-то поняла, или ошиблась, но тогда возникает вопрос:
   - Почему.
   В любом случае ясно, что принесенный недавно в жертву кролик, означает, что власть уже взяли Ромины, а не как сначала почему-то померещилось:
   - Рорики.
   Так-то получается, что ее теперь сожгут на костре вместе с Веней, а это, как говорится:
  
   - Не велика радость.
   Или?! О, ужас! Вова чуть не выпил кружку разбавленного местного пива. Она поняла, что Рорики специально подстроили, что уходят до лучших времен, как будто Развитого Социализма им недостаточною.
   - Что это значит? - спросил он сам себя.
   И решил:
  
   - Самое лучшее устроиться в Лучи Социализма начальника лагеря - или что у них есть еще там - по хозчасти.
   Пусть возьмет хотя бы бригадиром поваров, или только старшим поваром. Согласен даже работать на лодочной станции Декамероном. Питание будет, а что еще надо человеку, чтобы продержаться четыре лета, ибо на большее, эти Кролики рассчитывать не могут: Мартин Скорсезе уже навострил лыжи на Авиатора, а там не за горами и Банды Нью-Йорка. Хотя и с обратной стороны временного потока. Что имеет значение, но не такое уж больше, как многие надеются, ибо для изменения будущего и надо ходить за Тридевять Земель, а значит, в:
   - Прошлое.
   Однако покинуть уже проигравшее свое дело поле не удалось. Его попросили в президиум, располагавшийся на сей момент за тем столом, где он не совсем давно расчистил путь для Вени, проведя наглому Виту бросок через спину в диагональном направлении, как тот ни вертелся, чтобы соскочить. Именно так, как научил заводской - не заводской, но уж точно университетский друг:
   - Дай ему последнюю возможность, а по пути передумай. - Хороший прием, если знать, где кончается путь, а полпути только начались. Разуму сие определение неподвластно, надо брать страхом.
  
   - Друзья мои, не думайте, что я за вас, ибо не знаю вас, - сказал для начала Вова, и попросил пролетавшую мимо тележницу проследовать на второй этаж за чешским, а потом спросить с того, кто больше:
   - Знает? - спросила благородная дама сухих лещей и водки, а лучше бы догадалась делать наоборот, хотя с другой стороны, для тех, кто нажрался водки и местное пиво, как чешское, по крайней мере, польское.
   - У меня платить нечем, - высказался Веня, - но девушки к вашим услугам.
   - Конечно, если только не все сразу, - сказала одна, а другая добавила:
   - Хочу, чтобы прямо сейчас кого-нибудь избили.
   - Нет, нет, - сказал Вова, - не надо ничего такого делать раньше времени.
   - Почему?
   - Мы должны определиться, имеете ли вы вообще понятие о противостоящих друг другу модификациях?
   Действительно, понять, кто здесь Рорик, а кто Ромин мог только - как считал Вова - он сам.
  
   И тут же получил вопрос:
   - Так вы считаете, вы? - лишних точек не ставлю, но они есть, ибо тот, кто это высказал, был, однако, свалившийся, как гром среди ясного неба:
   - Енот, - да будь он неладен во веки веков, как человек - если это действительно человек, а не Ино - старающийся вырвать не только у вас, но и вообще у всего, что еще не горит Красный Щит, - даже если для этого надо припереться на запрещенную демон-страцию.
   - Простите, друзья, господа, товарищи, но я вам не Хахам Цви, чтобы предсказывать будущее, ибо:
   - Ищите и обрящете, - закончила за него Малышка на Миллион, когда закончила свои лживые пристрастия к Вене. Хотя, как знать, ибо, да, бедность не порок, но всегда хочется помечтать. Он так и выдал ей свой протест против своеволия женщин, начиная с Пиковой Дамы:
   - Сказала бы мне, да я и так - теперь уж точно - пообещаю ему сто пятьдесят каждый день, когда он только сможет найти меня на руководящем посту, начиная с простого повара - шеф-повара, а уж в бармены больше не пойду, как Селинджер, чтобы потом не слишком уж восхищались, как говорила - тоже одна Певица, не сумевшая даже при желании попасть в Иво Декамерон:
  
   - Он любит только свою кухарку, - а она, естественно, только:
   - Петь.
   И дело чуть не дошло до драки между Певицей Роз Мари и Малышкой на Миллион, бесцеремонно перебивших едва начавшуюся дискуссию, как жена Ростроповича заседание Политбюро. Обе залезли - и хорошо, что не на один - на два соседних стола, и все почему-то однозначно подумали:
   - Будут драться.
   И некоторые даже попытались сделать ставки - нет, не кто кого сбросит вниз - а на:
   - Ногами или только передними лапами?
   Но обе леди запели:
  
   Проходят дни и годы,
   И бегут века.
   Уходят и народы,
   И нравы их, и моды,
   Но неизменно, вечно
   Лишь одной любви вино.
  
   Петр Лещенко
  
   Никто даже не понял, в чем соревнуются благородные леди.
   И Веня, чего от него никто не ожидал, посоветовал, как будто только этим и занимался всю оставшуюся жизнь:
   - Подеритесь, пажалста.
   Вова знал, что человека изменить нельзя, но кто-то:
   - Рядом может производить его модификацию.
   Хотя обычно этого не понимают, говорят просто:
   - Власть почувствовал, сволочь.
   И еще более удивительным было то, что девушки только поправили волосы и опять залезли на столы. На этот раз именно на разные.
   После того, как они подрались, и одна из них села с ним за один стол, Вова спросил:
  
   - Что ты почувствовала?
   - Ничего, это было почти также естественно, как поддаться влечению немного выпить, но именно хорошего пива.
   - Да? Странно, - ответил он.
   - Почему? - она попробовала рака, совершенно не понимая, откуда он взялся.
   -Ты не помнишь?! - удивился Вова.
   - Нет, точнее, именно наполовину: должна знать, но не знаю.
   Вова измерил расстояние от их стола у самой двери до двери, водительницы тележки, с сидящими там сейчас вместе с девушками Вени, Гуся, Черного и Енота. Правда, Гусь стоял, как провинившийся. И знаете почему? Нет. Потому что не привел с собой Тигра Полосатыча, но именно потому так вышло, что дог понял, его держат не как гостя, не как друга, даже, но именно, как добычу, - и смог не пойти.
   - Где он?
  
   - Скорее всего, умер.
   - Не думаю, не думаю даже, что быть перестал, он здесь, всегда со мной, - сказал Вова, - только не всегда показывает своё присутствие.
   - Видимо, он не смог справиться с валящимся на него, как Иерихонская Стена стрессом, милый друг, - сказала Малышка.
   Или это всё-таки Певица Роз Мари не упустила случая вернуться к нему, как давнему любовнику? Вот так сразу, память иногда теряется, и, кажется, именно при приближении опасности.
   - Что они решили на Учредительном Собрании? - спросила Малышка. - Тебя выбрали в Президиум?
   - Ты думаешь, надо было?
   - Им нужен свой человек в мире современных погрешностей реальности, - посоветовала Малышка.
   - Жаль ты мне раньше не сказала. Впрочем, думаю, они ничего не хотят знать о нашем мире, и будут всё делать по-своему.
   - Почему?
   - Почему, ты сказала, наверное - а точнее, это именно так - они прибыли сюда не для познания, а для переделки. И собственно какая разница, из чего печь пиццу, из сапог или из пшеницы, если главное:
   - Начинка!
   Леди не смогла удержаться от познания:
  
   - Из чего начинка, милый друг? Надеюсь, не из людей?
   - Нет, и знаешь почему?
   - Брезгуют?
   - Точно! Ибо не зря сказано: здесь дух человеческий, а он, к сожалению, пахнет чесноком и другими специями. А то бы, да, здесь начался - и возможно уже сегодня - такой пицце-дром, что неизвестно, кого оставлять на приготовление пельменей, креветок, и цыплят по типу Табака.
   - Прошу прощенья, сэр, но если вам не трудно молвите русским языком: пельменей, да, хорошо, вкусно, но из кого начинка, если Кролики опять объявили себя коренными?
   - Сегодня я не готов больше думать, мэм, поэтому передаю эту возможность тебе со всем вытекающими из последствий условиями.
   - Ладно, мне сделали предложение выйти замуж за Веню, я соглашусь.
   - Он не стоит.
  
   - Что-с?
   - Нет, стоит, но всё равно ноги с трудом двигаются.
   - Ошибаетесь, сэр, он помолодел.
   - Что это значит? Они принесли жертву? Кого? Тебя?! Певицу Роз Мари?
   - Было принято решение назначить пророка, который будет указывать:
   - Кого сёдня ликвидировать, как дань человека его духу.
   - И это, кто, Енот, Гусь, Черный?
   - Нет, никто из них, ибо после трех жертвоприношений в четвертый пророк должен умереть сам. И они выбрали человека сугубо пролетарского ношения головы: всегда вперед или в тележку с грязной посудой и пустыми бутылками.
   - Уборщицу?!
   - Да, милый, зря ты привез меня сюда, ибо я ничего такого не умею, чтобы сражаться с нечистой силой, а уж тем более с Ино, прибывшими сюда с намерениями, нам до конца непонятными:
   - То ли хотят просто поработить, то ли надеются, что мы согласны сначала и немного помучиться.
   - Если всё ясно - чего нам бояться?
   - А если они думают, чем дольше мы будем мучиться - тем лучше?
   - Это вопрос?
   - Да.
   - Ну, вот видишь, всё не так плохо, ибо Принцип-то Неопределенности продолжает существовать.
   - Значит, ты, как землекоп еще надеешься, смысл рыть эту Землю остается, так как еще не совсем до конца убедились, что:
   - Золота здесь нет.
   - Мы ничего не ищем, только стараемся вырваться из кольца непредвиденных обстоятельств.
  
   Подошел Черный и сказал, что Енот хочет сыграть:
   - С тобой.
   - Иди, если умеешь, - Вова толкнул палец девушки, распростершийся на столе, как ползущая к нему потихоньку прихожанка какого-то приюта, ибо:
   - Если не ты, меня продадут на панель, как всех остальных.
   И понял, что должен пойти он, если не хочет ей несчастья.
   - Нет, пойду я, - простонала девушка, как будто была обречена, или - это, по крайней мере - этот Енот уже успел когда-то ее трахнуть, сволочь, и она уже не могла заткнуть образовавшуюся в ней дыру божественной эманацией своего тела.
  
   Если нет, то трахнет сегодня - значит, придется идти самому защищать честь - хотя, кого точно неизвестно. Нет ощущения идентификации, так только:
   - Ну, здравствуй, это я.
   - Деньги есть, чтобы сыграть? - спросил Черный.
   - Нет.
   - Тогда пусть идет она.
   - Ей можно?
   - Ее золотая десятка попала в руки, как в банк, Девице Роз Мари, и она готова услужить его вскрытием.
   - Ты ей давала? - спросил Вова верную подругу.
   - Скорее всего, если я забыла, где ее потеряла - значит, да.
   - Может быть, украла? - решил разобраться и Черный, присев наискосок от Вовы.
   - Выпьешь?
   - Охотно, - ответил Черный, - и знаешь почему? Когда предлагают идет лучше, даже, думаю, на пользу.
   И незаметно для себя, неизвестно по какой причине, а скорее всего, именно потому, что у Черного необъяснимым для него образом оказалась в верхнем кармане джинсовой куртки новая колода атласных карт, можно подумать, неместного производства.
   - Так у него нет денег! - спохватилась Малышка на Миллион.
   - У меня есть, - ответил Черный. - Могу сейчас отдать. Сколько я тебе должен?
   - Ты не помнишь?
   - Кажется, двести баксов.
   - Сто, - неожиданно для самого себя, - сказал Вова.
   - Правильно, - ответил Черный. И добавил: - Еще сто она мне дала, чтобы я ушел, когда ты был с ней не готов к этому делу и мог заснуть не только в позе задержанного до утра путника, но и даже за игрой в карты.
   - Так бывает, - согласился Вова, - ибо точно знаю, иногда сплю, надевая на нее наручники, но не для того, чтобы не сбежала, а, чтобы она меня не потеряла во сне.
   - Сколько?
   - Двадцать и двадцать.
   - А я? - спросила Малышка.
   - Вдвоем против одного нельзя, пусть ставит сама, - сказал Черный.
   - У меня есть сто долларов, - сказала Малышка на Миллион, и вытащила их из сумочки, чуть ли не из-за подкладки. И повысила ставку в два раза.
   - Если кто не понял, - сказала она, - сорок - это двадцать и двадцать дальше.
   - Под меня? - спросил Черный, чтобы иметь время задуматься, или наоборот, только изобразить эту позу. Позу человека, как сразу понял Вова, с хорошими картами.
   - Как минимум очко, - решил Вова, а вот сколько у дамы - неизвестно. Может быть, в трех, а авось и нет ничего, прет, чтобы поверили:
   - Первый раз никто не пойдет вперед безо всего.
   - Сорок и сорок, - сказал Черный, так как часто - когда не был выпивши - мечтал чувствовать себя богатым и негрубым человеком, если и сидевшим когда-то в тюрьме, то только два раза. И, что самое главное, как все:
   - Ни за что, - ничего хорошего почти не украл, а засчитали за ложную попытку, в том смысле, что:
   - Точно хотел взять полутораметровые светильники при входе, зная, что сделаны они из чистого золота, а подвески на них неподдельный бриллиант, такой величины, что, распилив его профессионально, как раз хватило на два подсвечника для бедных родственников. Однако, из числа приближенных к действующему составу правительства.
   Имеется в виду, не этого, а прошлого его созыва. Ибо, да, зовут не всех, разумеется.
   - А только тех, кто избежал отставки прошлый раз, - сказал Вова.
   - Вот ду ю сей? - не понял Черный.
   - Ты даешь сорок и сорок, а я дала тебе пока что только двадцать.
   - Этого не может быть, потому что я уже это слышу во второй раз.
   - Первый - была шутка.
  
   - Тогда тем более всё правильно, - сказал Черный.
   Малышка в виду отсутствия математических способностей промолчала, а Вова, почти не думая - согласился. Он положил руку на карты, но передумал, не стал смотреть:
   - Ну, чё, рожать будем? - спросил Черный.
   - Дай ему подумать, - вмешалась Малышка.
   - Ноу, сенкью, я думать не хочу, ибо забыл, как. Поэтому ставлю сотню.
   - Всю?
   - Дак, естественно.
   - У меня, кажется нет больше бабла, - чуть не заплакала Малышка, и добавила: - А жить так хочется, ребята, что сил раздеться больше нет.
   - Я тебя сам раздену, - сказал Черный, - дайте мне только получить богатство.
  
   И он положил на стол сразу тысячу долларов.
   - Откуда? - спросил Вова, а Малышка его поддержала:
   - Ты хоть считать-то до тысячи умеешь?
   Черный порылся в верхних карманах куртки.
   - Нет?
   - Чё-то нет.
   - Посмотри в нижних.
   - В нижних если были, то давно кончились, ибо имеют угол наклона, абсолютно неприспособленных к хранению ключей и денег.
   - Но, - он залез в брюки, - двести баксов на случай тюрьмы - еще есть.
   - Тысяча двести, - леди пересчитала бабло.
   - Зря считаешь, - сказал Черный.
   - Почему?
   - Не повезет.
   - Кому?
   - Тебе.
   - Мне не может не повезти. И знаешь почему?
   - Думаешь, что больше, чем у тебя не бывает?
   - У тя ума палата, куплю, буду совета спрашивать каждое утро и каждый вечер.
   - Вечером-то зачем?
   - Дак, интересно сразу знать, как будет в этот раз: до первых петухов только или опять на работу не пойдешь к десяти утра.
   - Ну, что, милый друг, ты так и не ответишь этому ироду на его беспрецедентные претензии? - взглянула она на Вову чуть ли не с прощальным приветом.
  
   - Ума не приложу, милая, как я мог догадаться, что у него такие деньги, который он никогда не считал даже в уме!
   - Пожалуйста, разговаривай со мной тихо, или я и сама забуду, у кого хотела попросить.
   - Взаймы?
   - Нет, именно без отдачи.
   - Так не бывает.
   - Есть способ. Ибо - я Елка.
   - Да слышали мы уже это, - присоединился и Черный, - но доков-то никаких. И более того, мы уже приняли решение, - и предупредительно поднял руку, чтобы не делали никаких инсталляций - бесполезно: её роль будут исполнять проститутки с последнего стола.
   - За что? За кабак?
  
   - Да, - ответил Черный.
   - Кто так решил?
   - Решают все, но идеи подает бывшая уборщица, решившая в славе и богатстве не расставаться со своей тележкой.
   - Зачем, бабло возить? - усмехнулся Черный.
   - Ты чему радуешься? - спросила Малышка, - думаешь не ограбят?
   Черный отпрянул от стола.
   - Ты думаешь, уже обобрали?! - буквально ужаснулся он.
   - Да, нет, нет, на нас не смотри, - сказал Вова, ибо я даже не знаю, где здесь можно спрятать даже дипломат денег, а уж тележку, тем более.
   Тем не менее, пока Черный смеялся, Вова опять почувствовал себя уверенно, ибо ему только что передали конверт, на котором так и было написано:
   - Пять тыщ долларов, - культурно, в общем-то.
   Он обернулся, а уборщица помахала ему лапой, как будто в знак признательности, что мы:
   - И раньше были знакомы.
   Вова подумал, не может быть, ибо это и было-то, скорее всего, только один раз, когда он трахнул уборщицу во дворе какого-то то ли кабака, то ли, вообще, только такого же, как этот, пивного бара, и между прочим, орала она, как будто, наконец, поняла, с кем она может спуститься с небес на землю.
   - Но вряд ли, это не она.
  
   - Почему, милый, та уже умерла, ты думаешь?
   - Эта моложе, - сказал Черный, как будто знал здесь, вообще: больше всех.
   Действительно, Вова обернулся еще раз, чтобы присмотреться:
   - Да, лет еще хватает на репродуктивность, - но всё равно при интенсивном использовании надолго не хватит. - И закончил своё наблюдение прекрасным словом:
   - Кобыла.
   - Милая, тебе же легче, - теперь её будут, да, будут принимать во всех отелях, и не только Ритц, как бывшую королеву Англии, и не просто так, а:
   - За деньги, - спокойно закончил Черный.
   - Пока она не решит, что может иметь детей? - спросила Малышка.
   - Да, - ответил Вова, - ибо наследовать способны не все, кто может носить свои мужские члены.
  
   - Ей нужно чудовище? - спросила Малышка.
   - Да, ибо многие уже не понимают.
   - Чего?
   - Многие уже думают, если сдали в ломбард последнее пальто, недавно купленное - значит они с Альфы Центавра, мэй би, даже с Сириуса.
   - Почему?
   - Ибо обычные бытописатели сразу с телкой в пивной бар, несмотря на то, что там опять очередь, а этот купит проститутку.
   - Нужны большие деньги.
   - Пусть даже стоящую на трассе.
   - Или вот как сейчас: уборщицу пустых бутылок и заодно тарелок к ним.
   - Значит, тебе не на игру денег дали, а купить её! - ахнул Черный против себя, ибо считал, что перебить имеющиеся у него карты Вове не удастся.
   - Я буду играть, - сказал Вова, и обнял Малышку на Миллион, - у меня уже есть будущее, моя Елка, да-да, я верю, что это она. Но! - добавил он, и та не Кобыла.
   - Почему?
   - Кобыла - это мужик, - объяснила Черному Елка.
   - Тогда это я, - сказал Черный, и попросил их обе-обо-их покинуть бар, или закрыть его тысячу двести.
   - Тебе меньше надо ставить, - сказала Елка - если она так считает - вычти, сколько уже ставил.
  
   - Я те сначала покрыл, а потом дал дальше, - сказал Черный.
   - Не верь, он врет.
   - Хорошо, можно посчитать, - так запел Черный, что было ясно: не пил давно.
   - В любом случае, - сказала Малышка, - избегай с ним зрительного контакта.
   - Да ты что! Надо было говорить раньше, я уже привык узнавать намерения противника по его глазам. Более того, чем отдавать, если мы проиграем.
   - Никогда не бери себе напарника среди зрителей, - сказала Малышка.
   - Почему?
   - Она ума тебе не прибавит.
   - Я не знаю, о чем думать.
  
   - Поверь себе.
   - Кому из них?
   - Кто прорвется к тебе на прием вторым.
   - Почему?
   - Второй просто берет нахрапом.
   - Да, я привык к интеллектуальному творчеству.
   - Давай уж рожай! - мяукнул Черный.
   - Окей, окей, мой милый, не спеши превратиться в козла. Тысяча, и еще тысяча.
   - Что значит, тысяча, если я послал тебе тысячу двести, а за козла вообще надо бы добавить, как минимум, сто баксов.
   - Какая разница, если ты всё равно проиграешь, - сказала Малышка, и так взглянула на Черного, что можно было подумать:
   - И он там был. - В том прямом почти смысле, что тоже ее трахал при всех. - Впрочем, думаю, что побоялся бы. А с другой стороны, если она ничего не помнит, почти без разницы, можно даже узнать, о чем сейчас думает Черный, если знает то, что она не знает, а должна бы.
  
   И вышло так, что Вова даже не знал, как перед собой оправдаться - он проиграл все пять тысяч. Более того, страшно вспомнить - не помнил, где Черный мог взять денег, чтобы ему ответить, но на всякий случай шепнул Малышке:
   - Я тебя не проиграл? - И было ясно, она тоже не могла ответить на вопрос:
   - Где Черный взял деньги, чтобы сравнять его пять тысяч. - Так-то, конечно, поняла бы без слов, хотя бы кивнула в ту сторону, откуда идет это чернокнижие.
   - Три шестерки, - сказал Вова.
   - Три туза, - ответил Черный и выложил их один за другим, как Мел Гибсон, если не считать того, что там был пиковый флеш рояль и играли они в покер.
  
   - Думаю, я победил, - сказал Вова, так как три шестерки чаще считают большей комбинацией, чем три туза.
   - Это где? - спросил Черный, - у вас в Погорелке?
   - Нет, я тоже это слышала, - поддержала Вову Малышка.
   - Хорошо, давайте спросим у кого-нибудь еще, - простонал Черный, и добавил:
   - Хотя в принципе это не обязательно, если иметь в виду, что ты проиграл.
   - Нет, нет, сэр, я не хочу быть никому должен, - выдвинул вперед челюсть Вова.
   - Что это значит, милый? - улыбнулась Малышка, - ты так меня любишь?
   - Так, естественно, но правду, увы, больше, ибо не могу с ней справиться, как с тобой.
   - Надо изобрести и для правды наручники, сэр, иначе вы совсем обанкротитесь, как голый вассер.
   - Это такой пароль, что ли, был у крестоносцев? - улыбнулся Черный.
   И тут в ответ на растерянность Вовы весь задний стол у двери уборщицы захлопал.
   - Я выиграл! - чуть не улыбнулся Вова, но сомневался еще: не лучше ли заплакать.
   - Все проголосовали за то, - сказал Черный, что ты Пиратор. - И да, надо только нажать кнопку.
   - Вот из ит, кнопка? - спросил Вова, и незаметно глянул на Малышку.
   - Ты должен прямо сейчас принести кого-нибудь в жертву, чтобы сомнений не осталось даже у тех, кто ни о чем не думает.
   - Кого?
  
   - Её, естественно.
   - Что значит - её? Их бин не понимайт.
   - Не бойся, милый, я смогу убежать, - промямлила Малышка на Миллион.
   - Чё ты думаешь, друг, вариантов тут немного, ибо остался еще только один.
   - Понимаю, принесут меня.
   - Нет, обо-обе.
   - Их?
   - Не их, а вас!
   - Что значит, а вас? Вас я могу принести в жертву?
   - В принципе, можешь, но попробуй, авось, и не получится.
   Вова подозвал официанта Валеру, который неожиданно появился, и как будто даже не был покрыт пыльной плесенью.
   - Что?
  
   - Дак это.
   - Большую больших?
   - Да, и хотел узнать заодно, есть ли здесь приоритетный вход?
   - Выход?
   - Да, но лучше, чтобы это был и сразу вход в какое-нибудь другое место.
   - Только через канализацию, - сказал Валера.
   - Через крышу нельзя?
   - У вас есть вертолет, мистер?
   - Хорошо, куда мы выйдем в случае чего, к Большому Сиэте?
   - Это смотря, сколько вы заплатите, можно к Сиэте, а авось, и прямо в этом, как?
   - В Кремль?
   - Не в Кремль, но рядом, в Метрополь.
   - Не надо в Метрополь, - сказала Малышка.
   - Почему, милая?
   - Я не одета.
   - Как раз таких там только и пускают, - засмеялся Черный. - И да, дорогие ребята, если вы уйдете, я должен быть на хвосте.
   - Почему? Принято решение?
   - Да, сэр, только через час будет запущена программа ликвидации, и пока я вынужден вам э литл мешаючи.
   - Что это значит: быть мешаючи?
   - Буду подкладывать вам кнопки на стулья, чтобы не забывали: мы работе.
  
   И ушли, честно и благородно ушли, расплатившись с Валерой за его хорошо подобранные креветки, пиво, и вообще, кажется он даже помогал им с переносом дезинформации.
  
   - Ну и заходим, значит, как я думал, сюда.
   - Милый, ты ничего не говорил по дороге, что возвращаемся, - сказала Малышка.
   - Извините, леди, вас с нами не было. Нет, я вас уважаю, может быть, даже люблю меньше, чем обязан, но больше, чем не хочу, а всё равно, правду в себе удержать не могу.
   - Так и рвется, так и прет наружу, как это, как его?
   - Что значит это, мэм, ведите себя прилично, ибо я просто очень рад, что нас не забрали в кпз в ЗУ.
   - Что такое ЗУ?
   - Вот и видно, что вас, миледи с нами не было, если вы не знаете таких, благоприятно-простых вещей.
   - Да знаю я этот сарай, милый, просто мне уже тошно его вспоминать.
   - Почему?
  
   - Там у тебя украли фотоаппарат Зенит и, по-моему, даже с обоими объективами, Гелиусом и.
   - И? Нет, если не знаешь, то так и произноси: правды не знаю.
   - Если ты хочешь, чтобы я разделась и встала на стол - могу, хотя танцевать не буду, ибо очень устала после перехода. Нет, правда, правда, если кто не верит, лучше ехать на машине.
   Подошел охранник, дед в шапке, несмотря на лето, как будто собирался идти по этапу. Он так и обнадежил их:
   - Завра украду буханку хлеба и уйду на пятерку в Магадан.
   - Зачем, скучаешь? - удостоила его вопросом Малышка.
   - Работы нет.
   - Здесь, не работа?
   - Здесь бар в зале, вино - если барматуха - стоит в ящиках открытым образом, воровать стесняюсь, пока не нальют, а потом уж и мне стыдно не ответить взаимностью. Да, нет, не то, что дадут больше, а перед Вовой вот, барменом, неудобно потом.
   - Особенно, когда начинает орать, что его обокрали на четыре бутылки общей стоимостью двадцать рублей.
   - Да меньше.
  
   - Даже меньше.
   - Привыкнут воровать - коньяк возьмут для разнообразия, - вздохнул Вова. - Тем более, я здесь больше не работаю.
   - Да? - удивился сторож. - Тогда, может?
  
  
   Глава 11
  
   - Что? Дать тебе бутылку? Не получится. И знаешь почему? Давно всё вывезли на склад, ибо: кабак-то уж закрыли на ремонт.
   - Что-то я не слышал. - И сам же ответил: наверное, потому, что он уже сгорел. Ты не знал?
   - Нет, теперь мы вспомнили, - ответила Малышка.
   Все замолчали, боясь проверить:
   - Сейчас стоит в баре вино?
   - Нет, конечно, сказал Вова, - нас здесь не ждали.
   - Если бы ждали? - чуть не улыбнулся сторож.
   - Проверь, - вздохнул Вова.
   - Как? Залезть? Не могу, члены стонут.
   - Ну, вот, больной, а собрался на Зону, живи здесь, пока новый кабак не построят.
  
   - Так потому и хочу уйти по этапу, что знаю - чувствую: не построят его уже никогда.
   - Так не бывает, - сказала Малышка.
   - Да, но вот в этот раз будет. Как ты мне объяснял как-то ночью за бутылкой шампанского со льдом, Владимир:
   - Кроме всех чисел существует еще и единица. Вот в эту Единицу мы и вляпались.
   - Для тебя же лучше, так и живи - гуляй здесь всю оставшуюся жизнь.
   - Стыдно воровать, где живешь, тем более, у одного и того же человека.
   - Нет, дед, я уже здесь не работаю барменом, ибо последний раз был его - Вова обвел лапой весь огромный, как у Стивена Кинга, зал с Джеком Николсоном в уже начавшимися понемногу ужасами в его башке - директором.
  
   - Нет, правда, Вова, там, где был Николсон, тоже не было никого, кроме нас.
   - Да, - сказал сторож, - сначала зал был пустой, а потом гостей набилось, как у Гоголя на Поминках по Финегану.
   - Милый ты обещал больше никогда не заикаться по этому поводу.
   - По какому?
   - О связи с близлежащим потусторонним пространством. Ибо, как ты сам тогда мямлил, народу во всех углах набито видимо-невидимо, и наша задача не давать ему волю. Вот сейчас точно, кто-нибудь зашевелится за пыльным роялем.
   - К счастью, здесь нет рояля, - сказал сторож.
   - Да, его занесли в банкетный.
   - Зачем?
   - Я побоялся спросить. Одна и до этого уже сказала мне:
   - Те, сукин сын, дали пузырь барматухи, иди, как говорится, и соси.
   Я только пару сигарет хотел спросить у нее, а вот на те, че-то обиделась. А была такой обходительной, хотя и толстожопой, леди.
   Бывало:
  
   - Передайте старому псу котлетки с оставшимся от банкета печеночным паштетом. Бывало и Киевскую отваливала, Пельмени в Горшочке, с еще не совсем прокисшим соусом. Но ничего страшного, туалет свой, рядом, только успеешь посмотреться в трюмо, что рожу еще не перекосило, и туда.
   - Он имеет в виду зав производством.
   - Это с который ты в моё отсутствие катался на катамаране ночью в Огнях Социализма?
   Вова даже не успел ответить, как сторож проконсультировал:
   - Эх, милая, с кем только он не катался, и забыть не вспомнишь!
   - Да?
   - Прости, Владимир, не удержался, чтобы тебя не похвалить, - сказал Коля. Ибо других имен здесь вообще было мало.
  
   Не успел Вова подумать, что как это хорошо:
   - Черный слетел с хвоста, и мы даже этого не заметили, - как в дверь постучали.
   - Сейчас сколько времени, мистер? - обратила она к сторожу.
   - Дак, я не считают его, милая, так быстро, только бы не проспать утро, а то опять придут с напутствиями:
  
   - Так жить нельзя, ибо пьянка на уме, а опять сексодром в кабаке. Это из-за того, Вова, - добавил он, что зря прошлый одна девушка так разозлилась, что ее трахнул не тот, кого она сама хотела - а именно тебя, что повесила их на микрофон.
   - Трусы?
   - Да, да, милая, здесь это главный инструмент взаимодействия.
   - Я думала что-нибудь получше.
   - В существование того, что получше уже никто не верит.
   - Тем лучше, ибо потом изумляться будут.
   - Не хочу и смотреть, кто там стучит, - сказал Коля.
   - Тем не менее, это странно, - сказал Вова. - Стучать может только тот, кто знает, что кабаре уже закрыто.
   -Да, а этого не может быть по определению, как ты говоришь, Вова, - сказал сторож Николай Сергеевич. - Стучать может только та, какая не знает, что кабаре не закрыто.
   - Выходит, без нас здесь пытались организовать Тайную Вечерю? - улыбнулась Малышка.
  
   - И что очень важно, да, хотели, но не вышло!
   - Да, - выразился Ник Сер, - одна попыталась залезть на стол, но упала и сломала ногу, другая вообще не залезла.
   - Почему?
   - Выразилась: не шмахгла.
   - Я их знаю, - сказал Вова, - и, если уж они не смогли ничего сделать - никто не сможет.
   - Имеется, в виду, без тебя, сэр? - раздался голос у даже не скрипнувшей двери. Как будто-то, кто-то ее специально смазал, чтобы застать ситуацию врасплох.
   И это была зав производством.
   - Ну, чего?
   - Да?
   - Что у вас там? - только и нашлась, что спросить Малышка, Котлеты по-Киевски?
  
   - Так-то бы, да, но нет, я принесла моему птенчику всё самое лучшее, что у меня есть, - сказала Вира, как называл ее сторож Николай, никогда не бывший в состоянии выразить словом, даже несколькими словами подлинник:
   - Виренея, - как будто Василий Иванович, чьей женой она была раньше, по его мнению, только и знал во всей своей недолгой, но прекрасной жизни их всего два - это, вот это:
   - Вира, - и следующее за ним:
   - Майна.
   Что означает, леди часто - имеется в виду, когда он возвращался домой с войны - могла понять из всей его болтовни про окружения, сожжения и атаку с фланга, - только эти два слова:
   - Давай, давай, или просто по-простому: майна - вира, майна - вира.
   Бывает, правда, вира-вира - майна-майна, потом наоборот - вот вся артиллерия. Просто? Да, просто, но всё равно некоторые так и понимают до сих пор, как она могла так долго зависать в воздухе, чтобы два раза подняться и ни одного не упасть. А также и наоборот:
   - Лежать не двигаясь, как рыба в воде, дожидающаяся кота.
   Ибо иначе так и можно резюмировать:
   - И жила, как будто ничего и не было.
  
   - Да, - сказал Николай, - она натренировалась, щас побегаешь!
   - Я держать ее за хвост в любом случае - не буду! - рявкнула, хотя и негромко Малышка на Миллион.
   - Ноу проблем, милая, вот те ключи - один от входа на кухню, другой от моего кабинета - принеси пока всё, а мы пока разберемся, стоит ли нам знакомиться и дальше, или сыграем на это дело в темную.
   После таких слов уже отказаться не удалось.
   Малышка всё принесла, чинно и благородно, хотя одну тарелку - которой покрыла цыплят, чтобы раньше времени не нагрелись и не испортились - разбила. Но всё равно проявила гонор:
   - Чтобы патент передали мне.
   Мама мия, любовь и деньги - две вещи в общем-то несовместные, хотя бывает и наоборот и, в общем-то:
  
   - Всегда.
   - Владимир, объясните мне, что хочет это младо-гегельянское создание? Почему не Кант? Ибо иллюзии у нее - объективные.
   Да, друзья мои, раньше я на все праздники и дни рождения читала стихи - теперь перешла в оппозицию.
   - Кому? - спросил то ли Вова, то ли сторож Николай.
   - Здравому смыслу, друзья, ибо я люблю, люблю страстно, как хотел написать Лёва Николаевич Толстый, но забыл, что не в теме.
   - Откуда же тогда эти слова? - спросила Малышка.
   - К-какие слова? - немного тормознула зав производством.
   - Слова о душевном бешенстве: я вас люблю, люблю страстно!
   - Так Екатерина, я думаю, об этом мечтала, когда была в темном царстве.
   - Хорошо, пять, - резюмировала Малышка, и добавила: - Но и вы сделайте мне скидку, присылайте иногда Вову, чтобы помог.
   - Что? Помог, что? Трахнуть? Извините, это уже не в вашей мелодии жизни.
   - Нет, мэм, но он еще и любит готовить.
   - Да, но то, что, как говорится, здесь может и едят, только, кто платить будет за его Стейк по-Флорентийски - неизвестно.
   - Может быть, выдавать людям деньги при входе, ну, чтобы не возвращались опять на улицу, как прохиндеи Адрияна Прохорова.
   - Так они зашли, - не понял сначала даже Вова, имея в виду покойников, которые радостно встретили у входа пьяненького Адрияна Прохорова.
   - Вот как раз, наверное, потому, что принес он им с дня рождения именно этот, вышепоименованный итало-стейк по-Флорентийски.
   - Как же он его донес, жареный на углях?
   - Вот в том-то и дело, что этот стейк в холодном виде даже лучше.
   - Как что? Как покойник?
  
   - Так вы как думали, на что он новый дом отгрохал на Никитской? На продаже необходимых принадлежностей покойникам?
   - Нет?
   - Точно, вам говорю, он разделал для этого праздника булочника или будочника.
   - Бросьте, бросьте, даже у Стивена Кинга не едет людей, а если и убивают, то просто так.
   - Это верно, сэр, покойники питаются только эманацией, но видеть из чего она сделана должны, должны.
   - Простите, леди, последний вопрос: вы на чьей стороне сегодня?
   - Не знаю даже, - вздохнула она, - ибо, как резюмировал Адриян Прохоров:
  
   - Сам-то проходимец не может этого определить, нужна какая-нибудь кухарка, чтобы сообщила нам, однако, будущее.
   - Я его не знаю, мэм, - хотела сказать Малышка на Миллион, - но вырвалось:
   - Я его знаю, мэм?
   - Сначала ответьте мне, милая, чем вам не нравятся русские художники, как я слышала намедни.
   - Не то, что не нравятся, леди, но я - как сказал Вова вчерась по пьянке в пивном баре на Рязанке, - не воспринимаю их всерьез, потому что висели они с утра до вечера в чулане и туалете вместо щелей между досками.
   - Я не поняла, что значит: вчерась, если вчера вы были здесь? - удивилась Вира.
   - Я говорил, что это не они, - поднял руку для права голоса Коля, ибо находился не за столом, а сидел на барном стульчике, как попугай - ревизор, с просьбой:
  
   - Не откажите налить и бедному родственнику тоже.
   - Вынеси ему что-нибудь, чтобы заткнулся, - возопила Вира, ибо иначе, я сама его съем!
   - Сначала пригласите помыться, дорогая принцесса, - не посмел прекратить разговор Коля.
   - Ладно, ладно, пойдем, Коля, - сказала Малышка на Миллион, - пойдем, я тебя угощу свиными отбивными, только слегка надкусанными большим начальством.
   - Вынеси ему сюда, как собаке, чтобы не скулила.
   - Я сейчас всем расскажу, милая, - промямлил Николай Сергеевич, - что вчера ты напрашивалась, а сегодня обижаешься. Себя винить надо.
   - Я не поняла, что провизжало это чудо? - Виренея даже взяла Вову за локоть передней лапы.
   - Говорит, что вчера приняла его за меня.
   - Я потом извинилась, сказала, что померещилось.
   - Про извинения первый раз слышу.
   - Хорошо, вот иди и трахни эту козочку, к нам не приближайся, - Виренея хотела даже закурить, но сторож попросил воздержаться, так как:
   - Ухожу, ухожу, леди, - сполз со высокого стула и запрыгал, чуть прихрамывая от волнения за Малышкой на Миллион.
  
   Вову охватил не совсем объяснимый страх, именно, как Гамлета:
   - Быть или не быть? - Точнее:
   - Как быть?
   - Милый, ты смотришь на меня, как будто я не настоящая, я не ошиблась?
   - Честно?
   - Если сможешь - соври.
   - Хорошо, я возьму сейчас в баре бутылку Мартеля и пойдем в банкетный зал.
   - Там уже послано?
   - Там всегда послано.
   - Да?
   - Да, на полу мягкий палас.
   - Хорошо, я пойду, если ты просишь так настойчиво, - но.
   - Но?
   - Надо сказать этой простушке, чтобы через час подала баранину. Ты какую больше любишь, жареную по-французски, или по-итальянски - целиком.
   - Мы как будем?
   - Сначала по-итальянски, потом постепенно, маленькими кусочками, но со вкусом сливок, смешанных с томатным соусом.
   - Соус отдельно, или уже с ним подадут?
   - Ты как хочешь?
   - Отдельно.
   - ОК, пошли.
  
   Медиум:
   Вира разлеглась на столе в Банкетном, как Кобыла, чтобы уж точно никто не стеснялся ее трахнуть, - но, друзья мои хорошие, - заволновался Коля, - я надысь слышал, что еще не поступило с Сириуса - или, что у них есть еще там, - радикальное оповещение насчет имения, так сказать, у Них вообще хоть какого-нибудь пола.
   -------------------
  
   Не успели они попробовать как следует - чтобы сожрать весь до конца - стейк из итальянской, почти что импортной кофемолки, - как часто называл даже сам Вова ее неуклюжее призвание:
   - Жарить огромные стейки не только быстро, не только запросто, но и вообще, как делал еще в древнем мире Одиссей благородный:
   - Просто на костре.
   Как и выразился Николай, сравнивая эту печь с обычным костром, которым в его ресторанном понимании, была импортная венгерская кофеварка, способная принять на себя за раз четыре двойных. Несмотря на то, что даже Владимир Высоцкий располагал знаниями, даже не о двух двойных, а вообще и абстрактно:
   - Эх, налейте мне двойных, чтобы эти, с Тау Кита, не чирикали насчет почкования, ибо, да, мы не можем, но есть и другие способы не только сбить, но вообще повредить отражатель.
   - Что это значит, милый? Ты думаешь, он пел про худых Малышек на Миллион, которые размножились в космосе до такой плодотворной иллюзии, что смогли прорваться сюда, к нам, на Землю.
   - Я не уверен, дорогая Пышка, что мы именно на Земле.
   - Тогда где? - быстро спросила она, чтобы тут же забыть слово Пышка, ибо этот Ги Дэ так и не пояснил окончательно: способна она и в романе к этому милому делу, или так только:
   - Мы встретились с ней, когда она уже намылилась в расход, за не дающими всем покоя лаврами незаконнорожденной жены Вронского.
  
   Тем не менее, всё получилось на этот раз. И до такой степени, что легче было сосчитать число оставшихся столов, чем сломанных.
   - Не переживай, дорогая леди, они всё равно уже предназначены в утиль.
   - Это зря, потому что я хотела засчитать их в свои трофеи, как начинающая Амазонка: после меня должен оставаться только хлам, пусть он был и мужского пола, и даже:
   - Тем более.
   - Ты можешь.
   - Спасибо. Пока всё?
   - Можно продолжить, конечно, но люди, наверное, ждут.
   - Неужели ты на самом деле веришь, что сюда в гости ходят покойники Адрияна Прохорова?
   - По крайней мере, не хуже, не хуже.
   - В принципе, так-то, это может быть даже интересно, остался ли у них хоть какой-то способ проверить это?
   - Думаю, да, это Эффект Доплера, про который говорил мне лично Высоцкий в баре на Рязанке:
  
   - Не ниже полметра не выше двух.
   - Там были другие числа.
   - Но он и пел, в общем-то, не о том.
   - О чем?
   - О том, как разговаривая со столбом, не переборщить, не перегнуть палку, что значит, не просить на целый пузырь, если уже вернули деньги за четвертинку.
   - Ты имеешь в виду, что мне лучше вернуться на кухню, а эту Малышку выпустить, как птенчика на волю? Но тебе точно говорю, она не местная.
   - Не с Тау Кита?
   - Как знать, как знать, может статься, она об этом не знает, и мы принимаем ее за обыкновенную дурочку, сбежавшую от бабушки, пока родители за границей, чтобы насладиться и сполна, а то, как я, надеется не успеть.
   - Да? Вы так думаете, благородная синьора?
   - Думала раньше, что это плохо, когда все знают, что у вас был не один мужик. Теперь вижу, что это была большая ошибка.
  
   Со стороны двора начали стучать трое.
   - Мне страшно, - сказала Малышка на Миллион, и посмотрела в зеркало.
   - Почему?
   - И знаешь почему, - она увидела в зеркало своё лицо, но что-то в нем было не то. Как сказал Вова, на какое-то время посчитавший себя писателем:
   - Я пишу только затем, чтобы было что читать. - Следовательно, и я могла бы сейчас уйти в зеркало, если бы не надеялась вернуться. Ибо:
   - Меня все обманывают!
   Вова трахнул эту толстожопую гувернантку моих детей, когда я была царицей, как Нифертити. И знаете почему? Я в это верю, что я тоже инопланетянка, как вообразили себя не по праву Некоторые.
   Ибо ни бэ, ни мэ, ни ку-ка-ре-ку, - что главной вход сзади, а не спереди. Значит, главный Микрокосм, а не Макрокосм.
   И точно, как раз в это время и постучали сзади.
   - Сволочи, со двора рвутся, когда их ждут через зеркало, как Микрокосм.
  
   - Впрочем, разница небольшая, - сказала она, когда пошла открывать.
   А так просто было:
   - Подумать, что я здесь только исполняю обязанности шеф-повара на автоматизированном оборудовании по изготовления Датских Ребер - с большой буквы всё, потому что надпись на этикетке такая, да и в натуре они такие толстые, что можно додуматься даже до того, что:
   - Мяса больше, чем костей, - что значит:
   - Из таких ребер - если бы их не пропитали нескоропортящимися компонентами, оставшимися после изготовления атомной бомбы для японцев, чтобы не лезли со своими рыбными палочками и на нашу, богом оставленную кухню - а чем он теперь питается неизвестно.
   Но удивительно, у меня получилось и на самопальной - хотя они и думают нарочно, что итальянской печке изготовить натюрлих Стэйк по-Флорентийски. А это значит, ни больше, ни меньше, что я могу порадовать Вову, когда от этой толстой подруги, применяющей против него Эффект Бабочки, что значит, лезет и лезет, что уверена:
   - Он видит ее не только восемнадцатилетней, но вообще внушает во время сексуального транса, что она Амеба с Сириуса, и может, поэтому, исполнять его желания не просто - например, превращаясь в Инфузорию Туфельку, а с:
  
   - Опережением его желаний, - да так, чтобы дух захватывало, как у Иова, наслаждавшегося Китом, находясь, однако, в иво систематическом присутствии, как Обратная Сторона Луны.
   - Не боялся, что его сожрут, - улыбнулась она своей разумной смелости, открывая задвижку задней двери, и предчувствуя себя Пиковой Дамой, а его:
   - Счастливцем, еще не истлевшим в могиле за шестьдесят, авось, не полных лет.
   - Здрасьте - спасибо, - так и услышала она радостно, пока они не затащили ее в кабинет и не привязали раком к батарее, как Андромеду, ибо один из них, наиболее культурный, так и пропедалировал:
   - Щас будем приносить тебя в жертву Кракену.
   - Спасибо, я боюсь, - сама, не зная, что на самом деле надо отвечать в таких экстраординарных случаях.
  
   - Ты не боишься? - спросил другой, приперев сковородку с только что заготовленными котлетами по-Киевски, как любили некоторые, когда они были по рублю в кабаке рядом с магазином Балатон.
   - Ну, не звери же вы, на самом деле?
   - Ошибаешься, буква Г, именно, именно имеем такое намерение, ибо сразиться с аборигенами, как люди невозможно по определению:
   - Они сами больше нас даже похожи на зубастых кроков.
   - А я вам говорю, что вы только прикидываетесь Ино, чтобы обуть Вову - нашего главного претендента на корону Российской Империи.
   - Оборзела, самка! - прошепелявил третий, намереваясь сожрать Киевскую почти сразу и целиком.
   - Напрасно, вы, сэр, изображаете из себя пришельцев, ибо это Киевские, а они потенциально делаются из кур, которые далеко не-без-заразны для обычного народонаселения.
   - Почему?
   - Сдохнуть можете от куриного гриппа.
   - Пожарь, пожарь, ибо мы уже покинули скафандры лунной защиты, - сказал другой.
   - Да вы, чё, в натуре, цыпленка испугались? - можно сказать выругался, как теперь стало уже почти ясно, Черный, догнавший их, наконец, но известно ли ему было, что в зале именно не те, кого они ждут? Неизвестно. Но они даже не обратили внимания на упоминание Вовы, бывшего в последнее время директором этого ресторана, но помнили его все, как бармена.
  
   - Черный, Гусь, а кто третий? - незамысловато спросила она, всё еще не имея возможности разогнуть спину.
   Вы, вообще, не думаете, что он лишний?
   - Почему? - спросил Черный, а Гусь, видимо, еще не понял, где они находятся. Он посмотрел в потолок, и леди, мелькнув взглядом между своих ног, поняла:
   - Ищет второй этаж.
   Может быть, они, вообще, все думают, что находятся еще в московском баре?! Да, похоже, действуют наугад. Точно, абармоты. И предложила:
   - Зачем вам мучиться, господа пришельцы, извольте я потружусь во имя, как говорит Вова, вашей славы.
   - Так-то бы, да, но не можем, - сказал добрый, еще не похмелившийся Гусь, - у нас задание.
   - Какое?
   - Простое: всех местных ставить сразу раком. Уж больно хитры - нас предупредили.
  
   - Не ври, не ври, ибо я знаю правду, - сказала Малышка на Миллион, сама еще не понимая, что ей помогло зеркало.
   - Если скажешь правду - отпущу, - сказал третий, - в зал, узнать, нет ли там кого.
   - Вы прибыли сюда немного раньше своего ума.
   - Как-как?
   - Как Циклоп Полифем.
   - Если бы я знал, кто это - не поверил.
   И Гусь освободил ее, как куртизанку, но слишком тощую, чтобы имело смысл брать ее в побег, как жирного, загодя откормленного зайца.
   Она нарочно забегала вокруг плиты, чтобы понять их умственные способности, но ребята только перекрыли ей путь к заднему выходу, откуда они явились.
   - Миндального печенья хотите? - спросила она, чтобы отвлечь внимание похитителей. - Да, именно так, - решила она, только еще не дошла до нее полностью информация:
   - Кого именно, дорогуша, они на самом деле ищут?
   Ибо так-то ясно:
  
   - Елку или Кобылу, - больше нынешним оглоедам никто уже мысли вверх не поднимает. Хотя есть и другие варианты. Могут искать И Гро и его васслалов - опричников, но это вряд ли можно так думать даже с похмелья, ибо грохнуть их, да, можно попытаться, а дальше что?
   - Я, между прочим, Елка.
   - Да, в курсе, знаем, - промямлил третей.
   - Нет, вы еще не знаете моим возможностей, ребята.
   - Сейчас узнаем, - сказал этот третий, предположительно, Енот.
   Но это был другой, и кто именно удалось выяснить только, когда на кухню каким-то образом зашел сторож Ники, как его шутя назвала Малышка на Миллион:
  
   - Как ты зашел, Ники, если было заперто?
   - Я сторож, у меня ключи, - ответил Ники.
   - Зачем? Где взял? Сделал из пластилина оттиск, а потом заказал ключ, откуда деньги?
   - Я сам умелец.
   - Иди сюда, Ник болотный, - сказал Валера, как сразу, а точнее, после его жеста:
   - Спичкой в зубах, - очень удивило, ибо ожидала, но только не его.
   - Это ниже уровня даже моего изгиба, - промямлила девушка, хотя и привыкла уже, как все, почти на ушах стоять во время его приохотившегося дела.
  
   - Друзья, кавалеры и дамы, а также остальные тутошние прихожане, перед моими глазами больше не мельтешить.
   - Почему? - спросил всё еще не отудобевший Гусь.
   - Потому что у меня нет первого разряда по боксу.
   - И даже кандидата в мастера? - поинтересовался Черный.
   - Верна-а, ибо я мастер спорта, правда, бывший, давно не тренировался, поэтому вас, Гусь, прошу на проверку.
   - Их бин не понимайт.
   - Хорошо, вы, Черный, сделайте хороший шаг в мою сторону.
   - Мистер, послушайте, мы думали, что ты Енот - в принципе и он будь неладен, - но все равно Коряга мог набить ему морду, если будет часто выигрывать, а ты сразу себя поставил на первое место - я здесь главный, если, конечно, в соображении.
   - Да, - Валера потер переносицу, - ибо даже его угловатый ум принял решение: - Такого дуркования не поднять - ни уложить даже двойкой:
   - Правой в голову, левой по почке. - Ибо некоторые думают, что всегда бывает наоборот, мы им неожиданно, а он:
  
   - Я - Царь. - Нет, мил хренц, царь таперь я.
   Но Черный зашел сзади, и перепоясал могучего, как бывший племенной бык Валеру. Гусь провел ему двойку, которую тренировал - когда не забывал утром - вместо зарядки ума, ибо тело моё тоже не зря старалось до восемнадцати лет:
   - Карате любило, несмотря на запрет, и даже тем более. - И так и констатировал:
   - Вот тебе двойка, а вот имитация удара ниже пояса, чтобы навсегда полюбил сгибаться, - и взял автоматически вытянувшуюся к нему в лапы голову, как Брюс Ли Чака Норриса со сломанной на всякий случай ногой. Но не в данном случае, как и резюмировал Гусь:
  
   - Ибо будешь мельтешить с пивными кружками и отборными креветками, но только передо мной, как главным участником любых соревнования. Кстати, для всех: каратэ учите.
   - Дзюдо можно? - спросила появляясь, как деус экс машина Виренея.
   - Только сам-бо, - успел заикнуться Гусь. Но тут же получил большим, как тракторный разводной ключ, половником, незаметно снятым хозяйкой этого приюта Котлет по-Киевски и Пельменей в Горшочке с вытяжки, находящейся над их головами, и настолько низко, что думали:
   - Дым здесь уходит сам по себе, так как мы готовим только из импорта Датских Ребер, а куры:
   - Американские-е. - Как дадут им сразу до отказу минус сорок, так всякая охота к порче отпадает сразу на всю близлежащую пятилетку, а говорят и:
   - Больше, больше.
   К счастью, никто не проверял, так любили это мясо, как когда-то, на заре цивилизации, треску, разделывая ее поперек, высушивая и складывая, как бумагу в мешки - если что:
  
   - Хоть романы на ней пиши, - если в это время перешли только на растительную пищу, чтобы вжиться в образ описываемого медведя, быка, которые оба вместе так и прут, так и прут из леса к нам в гости, чтобы покататься на паровозе - или хотя бы на его передке в виде шкуры - и посмотреть на людей, выбравших Край, как Край Света, откуда уже недалече и до самой границы этого Тау Кита, где мы и живем, однако, сами этого замечая, но зря:
   - Не всегда.
  
   Медиум:
   - Мы не пойдем сами, - сказал Рорик.
   - Вы хотите, чтобы вас за рога повели?
   - Есс!
   ------------------
  
   - Это моя кухня, и не помню, чтобы кому-то сдала ее в аренду, так что - кто может - прошу на собеседование в Банкетный Зал.
   - Он такой большой, что вы пишете его с большой буквы? - спросил Валера, несмотря на что его только что избили.
   - Рожденный ползать - летать всё равно не сможет, - рассказал он про Гуся, что таких сиськи-миськи окумаренных Пираторов не бывает.
   И.
   И спрятался за спину Виренеи - главы этого синдиката микс, а именно, она иногда путала котлеты, фарш, и другие полуфабрикаты с хомо сапиенсами, вокруг них жужжащими, и била одних, думая, что ласкает других.
   Так и отвечала на вопрос:
  
   - Мне почамуй-та нет премии, вы не в курсе, милая принцесса без горошины, - имелось в виду, что шарики, да, бегали, отлично, но без одной запчасти:
   - Никакого остроумия, - и именно по этой причине переводила премию в фонд недостачи продуктов, как-то:
   - Печеночного паштета, кур, жаренных, как настоящие Цыплята Табака, пельменей без горшочка, ибо зачем их варить, если и дома огня хватает.
   Так бы человек умный, и особенно остроумный, что сделал? Так естественно:
   - Вот те премия, но, чтобы больше не воровал!
   - ОК, леди, конечно, несмотря на то, что премия маленькая, всего пятнадцать рублей, на три бутылки водки и так кое-что покушать, ибо воровать уже нельзя, а всё покупать придется. И главное:
   - Где?!
  
   В принципе это хорошо, зачем бегать по магазинам, если всё распределяют прямо на работе. Например, май диэ чайлд, приобрела там, на покраске игрушечных машин - хотя и производили там, как основную продукции тачки, по документам настоящие, но, если одна рука у вас с детства заточена под отвертку, а другая изогнута, как разводной ключ под все размеры его приоритета - шапку зимнюю норковую, куртку итальянскую кожаную, кухонный гарнитур югославский, сертификат на новую тачку, а можно было и трактор взять новый настоящий. Только кого пахать, если вся эта херувимчатая жизнь в поле уже перестала интересовать абсолютно. Так, по инерции можно, но только в туалет сходить. Но шапки я не ношу, как оказалась, не случайно:
  
   - Часто пропадают, - и тоже не зря, ибо, так, действительно, и так отлично.
   Куртку продал, ибо легкая, как пушок, и, следовательно, так же легко может порваться, а значит:
   - Как мы привыкли носить медвежью шубу - так и надо нам выдавать их, чтобы, наконец, поняли:
   - Без подъемного крана в ней высоко не поднимешься.
   Кухонный гарнитур тоже пришлось продать.
  
   - Что, тебе, мил херц? - спросил Вова у торчащего рядом, как статуя древнего бога Аида - хорошо, что забыл его имя - сторожа.
   - Иди открой, я те пляшу, ибо ничего уже не слышишь, - сказал Коля.
   - Я слышу, но думал, ты здесь, и не пьян еще до такой степени, чтобы спать на столе у двери.
   - Нет, нет, нет, ты всё забыл, Вова, извини, но я не отдам уже - а даже не за просто так - моего рыцарского звания Рори.
   - Напрасно ты это возомнил, старый хрен.
   - Почему?
  
  
   Глава 12
  
   - Претендентов так много, что они те кости-то повыдергивают.
   - Эти, что ли, на кухне? Ерунда, я уже послал Вирку рассказать им, что из трех дорог они выбрали самую страшную, если приперлись сюда, и, не дай боже, посмеют вылезти в зал, предназначенный только для настоящих завоевателей.
   - В принципе, мне по барабану, что ты там думаешь с перебору, но одного у тебя нет всё равно, чтобы управлять даже сегодняшним поприщем.
   - Золотого запасу? Есть.
   - Покажи.
   - Ты мне уже не ревизор, Вова.
   - Ты их нашел в отделении бара, который был заставлен ящиками с барматухой?
  
   - Отвал Семеныч со всеми вопросами. Пока не поздно, пока не набежали за привилегиями, соглашайся на роль МС.
   - МС, МС, МС, - повторил Вова, и решил: - Хочешь, чтобы я был Мастером Строителем?
   - Если хочешь - пожалуйста, строй свою - мою Вавилонскую Башню из людских черепов.
   - Напрасно, напрасно, Ники Сер, ты взялся за эту древне-майскую надежду на спасение, ибо ты только посмотри кругом, какие они почти все твари зубастые. Сожрут тебя, а меня заодно.
   - Дрожишь ты, дон Жуан?! Но не забудь тяжело будет пожатье и моей каменной десницы!
   - Напрасно, напрасно, ты так серьезно нагнетаешь атмосферу простого праздника жертвоприношения - всё равно мы не победим.
   - Почему?
  
   - Я те точно говорю, ибо написано: не только припрутся, но звать заставят. Придут поработители, именно как поработители, ибо иначе не согласятся, как:
   - Мы вас будем бить не просто так, а чтобы вы сами этого и просили.
   - С распростертыми объятиями просим своего уничижения, господа Сириусиане.
   - Не надо так говорить, Вова, ибо можно подумать - это скрытая насмешка над словосочетанием:
   - Инопланетяне обосранные.
   - Да?
   - Да, ибо очевидно.
   - Как тогда их называть?
   - Если предположить, что они не с Сириуса, а с Альфы Центавра, то так можно их ласкать:
   - Альфа, - или:
   - Центры, - это смотря после какой рюмки идет разговор.
  
   - Ладно, я пойду открою, а ты пока подумай, кого взять за Федьку Обманщика, Андрюху Шулера и тоже предателя, и кого для острастки и признания тебя личностью не только незаурядной, но инопланетной природы - подвергнуть испытаниям на стрессоустойчивость.
   - Кого, меня?
   - Тебя тоже обязательно прокачают, ибо - не поверят.
   - Почему?
   - Для них земные слова, что для тебя тройной одеколон, который так-то бы, да, но слишком уж после из души воротит.
   - Чем?
   - Тем, из чего его делают.
  
   - Так, нет, а с другой стороны: всё же ж из говна делают?
   - Разные технологии, по одной получается мерседес, а по другой только несмазанная телега. И так-то бы, ничего страшного, только плохо, что здесь никто никак не может додуматься, что из них лучше.
   - Да, выбор - сложное дело, - сказал Николай, - и знаешь, что я придумал: будем выбирать сейчас, кто царем хочет быть, как будто я еще и не навострился даже.
   - Чтобы посмеяться?
   - Да, чтобы обосраться от смеха.
   - Для этой процедуры лучше составить план заранее, - сказал Вова, - а то можно сбиться с ритма, как пить начнут. Кого бы первым попробовать?
   - Вирку!
   - Царем нельзя.
   - Почему, думаешь знает, что еще не до цариц здесь, и не полезет в эту пройму?
   - Да и в принципе, жалко, я же только что получал от нее знаки уважения в банкетном. Более того, если ты не знал, она меня и порекомендовала в директора этого богоугодного заведения, пока оно не сгорело.
   - Ты думаешь, оно такое уж богоугодное?
   - Да, ибо люди не в состоянии найти себе другой радости, так как и знают их всего две: воевать или гулять в кабаке. Не обучены миру, мил херц. И бог вынужден смотреть на это сквозь пальцы. Более того, и вино придумал для утешения, что теорему Ферма всё равно никто понять не то что не сможет, а:
  
   - Не захочет.
   - Почему?
   - Вот честно тебе могу сказать: уму непостижимо. Ибо, отказываясь от этого доказательства - человек отказывается от самого себя, по сути дела. Почему человек не хочет понимать, что он царь - непонятно почти абсолютно. И, значит, кого мы выбираем царем для того, чтобы проторить дорогу тебе?
   - Кто первый сунется в это пекло - того не берем, - выдал свой способ проверки Ник Сер.
  
   Вова открыл и остолбенел. Это были Федор, Малик и Андрей. Он хотел спросить:
   - Где И Гро? - но передумал. - Просто:
   - Не я ли, господи? - Впрочем и, пожалуй, помилуй.
   - Что угодно приказать? - спросил Вова на всякий случай.
   - Быстрей, быстрей, закрывай, за нами гонятся.
   - Милиция?
   - Почему милиция? - удивился Малик, в данном случае конкурент после назначения Вовы МС. - Впрочем, ты прав. - И появился сержант Валера. Он поспешал, нагнув голову набок и придерживая свою знаменитую фуражку с высокой, как Останкинская телебашня, тульей.
   Только и можно было удивляться:
   - А скажите, пожалуйста, сколько сейчас времени? - И без ответа.
  
   Николай, видимо, уже заранее спер - взял из сложенной когда-то в банкетном зале после-трапезной кучи парчовую скатерть, и теперь накинул ее на плечи, как оренбургский плат. Ибо платок был для этого дела причащения в производные И Гро недостаточно индифферентным. Почему индифферентным? Как сказано:
   - Чтобы, сукины дети, сами всё приперли без подсказки с моей стороны! Ибо:
   - Кто уже не с нами - тот против нас так и будет. - Как Бухарчик, говорят, с опозданием пытался презентоваться:
   - Я же ж свой, мирный атом. - И был сакральный ответ:
   - Из говна пулю, конечно, можно сделать, но тут же возникает закономерный вопрос:
   - Зачем? - Чтобы дураком прикинуться? Так это, да, но уже:
   - Было, было, было. - Следовательно, шутов тоже пора приносить в жертву, как это делал сиськи-миськи Шекспир и даже Пушкин не пожалел Моцарта, ибо и если:
  
   - Гений и злодейство две вещи несовместные - по крайней мере систематически - то мы, как Сальери, возьмем эту ответственность на себя. Пусть и в пределах выделенного нам мироздания.
   - Почему?
   - Потому что это уже до нас было. И мы не можем провернуть ничего нового. - Не наоборот, понятно?
   - Что он сказал?
   - Кто это спросил? - наконец прохрипел Ник Сер, приветствуя вошедших только выдвижением ноги за пределы стола, чем насмешил Федора.
   - Две неподвижные идеи не могут вешать свои рекламные плакаты в пределах одного обеденного зала, несмотря на то, что он соединен с баром, как полупроводник, - сказал Сторож, уже начавший понимать: имена привратников Графини пишутся с большой буквы.
  
   Проводите его в Банкетный Зал и законсервируйте.
   - Что? - не понял Вова, но поняли те, кто находился на кухне, и уже выдвинулся в проход к залу, но пока только подслушивали, не решаясь выйти наружу, как тигры, мэй би, да, но за долгие годы, уже привыкшие к клетке, как простые амебы:
   - Тоже хочется стать Человеком, но как-то, простите, стесняюсь.
  
   Они схватились с пришельцами на этой перемычке между танцполом и кухней у входа в банкетный зал:
   - Здесь вход платный! - негромко, но рявкнула Вира, всё с тем же огромным половником-ухватом в лапе, которым пригрела Гуся, и его притихшую пока что команду: Черного и Енота. А точнее, это был не Енот - хотя и чем-то напоминал его - а официант Валера, из бара:
   - Сов-в-сем другого города, где иногда и даже часто продают бананы прямо на улице, как на самих островах малого архипелага, их кующего практически из ничего. Впрочем, пиво везде одинаковое, так пассат с похмелья, а вы считайте за счастье, пейте пиво пенное, а почему оно пенится никто не знает. И только бармены имеют тот дефицит, которым зовется:
   - Импорт, - к нам забежавший по случаю антиалкогольной компании МС - хотя и Мастера Строителя, но тоже человека гораздого на выдумки, тем более, если их не сдерживать комплексом НС - уже, кажется дождавшимся каменного постамента в черно-белых тонах, хотя и позиционирующийся пока, как:
  
   - Неизвестный исполнитель Бульдозерной Выставки:
   - Сам придумал - сам критиковал, чтобы не подумали:
   - Перешел в стадию выхода из Куколки Балетницы в Воображалы Сплетницы, и, следовательно, если заниматься демагогией, то только специально:
   - Для своих, чтобы не считали себя глупее Пабло Пикассо.
  
   В результате этой чуть ли не мгновенной битвы, образовалась прослойка, как после сотворения мира:
   - В каждой из группировок появились чужие.
   А именно:
   - Вира, Федор и Андрей попали в банкетный зал и закрылись, как было сказано, надолго, - а:
   - Остальные, Гусь, Черный и Валера, вернулись в распоряжение Малышки на Миллион, которая, впрочем, с мыслью на время:
   - Заперлась в кабинете, - успев прикрепить к ней табличку, надежде, что эти люди верят:
   - Что на ней написано, того лучше не просить, а если и дадут, то только, как сокрушенно констатировал Михаил Булгаков:
   - Сами, сами, сами. - Если кто не понял еще:
   - Сами себе.
  
   - А тем не менее, она попросила привести к ней - кого бы вы думали? - спросил Гусь.
   - Пиратора? - осведомился Черный.
   - Да.
   - Зачем?
   - Говорит, привыкла обедать с начальством. И что самое интересное, я понял: хочет, но почему-то не меня.
   - Это правда?
   - Есть критерий истины: если у меня голова закружилась после насилия мозговых центров:
   - Значит думал, - закончил за него Черный.
   - Нет, друг, думаю я и так часто, а если голова потом кружится значительно больше, чем обычно - угадал, о чем.
   - Значит, уже выбрали другого, - сказал молчаливый Валера, - кого тебе не сказали?
  
   - Кто? - не понял после перенапряжения Гусь.
   - Не знаю, кто был у тебя на связи.
   - Держите её ноги! - закричал Гусь.
   - Кого, ты чё, Гусь, так сильно медиумо-ментальничаешь?
   - Это была мысль и такая достоверная, не поверите, как будто пришло тебе три шестерки.
   - А тебе три туза? - усмехнулся Валера.
   - Так в том-то и дело, что, кажется, это я и не успел узнать.
   - Это была другая мысль, - важно сказал Валера.
   - Ты знаешь?
   - Да, это был сигнал о назначении нового Царя, а вот, кто он, я тоже не понял.
  
   - Надо пытать всех - ответ, я думаю, будет ясен уже намедни.
   - Да вы чё!
   - А что?
   - С одной Виркой нам и то не справиться, тем более вдохновленной двумя саперами, которых я тоже видел, но когда: точно не знаю, - сказал Гусь.
   - Точно или точно?
   - Точно не знаю.
   - Темнишь ты, скажи определенно.
   - Всё равно нет смысла.
   - Вот теперь ясно, что как и обычно: ничего не знаешь.
   - Да, ты прав, но ведь могу и вспомнить, а от воспоминания не так уж далеко до воспоминания о будущем.
   - Да, бесполезно, - сказал Черный, - мыслям все равно никто не верит, надо проводить разведку боем.
   - Зачем?
   - Что значит, зачем?
   - Ибо: бой-то, друзья мои, мы уже провели, но, к сожалению, проиграли.
   - Нас даже в зал не выпустили, - тонко заметил Валера, как человек, привыкший всё время - после окончания института - иметь туда, можно было до сего дня резюмировать - вечный доступ.
   Действительно, это было счастье! Тарелка больших в одной огромной лапе, от трех до пяти графинов особо разбавленного в другой! И что самое главное:
  
   - Все не только довольны, а очень рады, ибо очередь абсолютно каждый день очень, очень большая.
   Хотя за рубль, за два, а за три уж точно швейцар объясняет:
   - Прошу пане, для вас заказно особо, - и все понимают: лучше заткнуться, если уж очень хочется возразить, а нохги совсем отвалятся на таком морозе.
   Почему так? А всё просто:
   - Счастье лучше правды.
  
   - Слышь, ты, - так и сказал Валера, постучав в дверь, за которой спряталась, как он выразился, Царевна Лягушка, ибо других приличных имен - как назло - не мог найти в своем че-то немного неадекватном на это время дня сознании. Ибо не мог поверить, что находится не в Москве. И даже не поэтому, а знал, но не верил, что Москау - это не единственный город не только в ближайшем пригороде, но и вообще и в общем-то, на всей:
   - Земле. - Остальное - только эманация. Что значит:
   - Да, может и бывают, но не каждый же день!
   - Что вам надо, ироды?! - в сердцах ответила Малышка.
   - Живая, ну и слава богу, - ответил миролюбивый Валера, и нанес по двери короткий правый боковой.
   Но Малышка ответила:
  
   - Меня Вова научил не верить больше насильникам, - и укусила эту вытянувшуюся к ней пузатую лапищу. - И на будущее, - как говорила одна шеф-повар, вечно разбегающимся от нее поварам, - и рассказывала задание и его возможные отрицательные последствия на ближайшую пятилетку.
   - Что на будущее, я не понял? - сказал Валера.
   Малышка неожиданно открыла дверь и приказала рассчитаться на первый - третий. Кто остался второй может сесть.
   - Принято решения, - начала она, прохаживаясь вдоль, а иногда и сзади шеренги, - никого больше сюда не пускать, ибо.
   - Понятно?
   - Нет.
   - Пусть платят дань. И не только.
   - Что это значит? - не понял даже Валера.
   - Продавать будем только с наценкой.
   - Здесь это обычное дело.
   - Да, обычно, но повара ходят вечно нищие, и как цыгане выманивают у официантов хоть немного из того, что недопили в обеденном зале, превращенном в Сухой Закон времен американской империи для них уже счастливо закончившийся, а нам, думаю, еще предстоит этот запретить, а новый уже на подходе, хотя и в другой варианте:
  
   - Пейте, но сами и вешайте свои наглые морды на всеобщее обозрение:
   - Мы уже отвыкли от принуждения к самогонке и браге, а любим Мартель и Виски.
   - Верно, это не алкоголь, а только беспристрастное употребление.
  
   Вира сказала, что нужно срочно предпринять атаку на зал после победы на которым, кухня сама:
   - Упадет к вашим принципам допотопного варварства.
   И на будущие:
   - Запомните сразу, я в инопланетян не верю.
   - Это предупреждение в вашем будущем предательстве? - спросил Андрей.
   - Это не исключено, друзья мои, прошу простить заранее.
   - Так нас тогда куда? - спросил Федор, обнял Ви, не как пленную представитель Тау Кита - или какой еще системы, которые на Земле потихоньку, но уже:
  
   - Начинают уходить, и уходить в будущее, но уже с другой стороны его подхода по замкнутому кругу.
   - Если мне придется сдаться Вове, дорогие друзья, скажу, что взяла вас в плен, как настоящих оборотней И Гро.
   - Не поверят.
   - Сразитесь с ними.
   - На чем?
   - По-честному, на обоюдоостром оружии.
   - Мы не знаем, что это, - сказал Федор.
   - У вас там И Гро чем занимался, кроме того, что приводил в неистовство?
   - Мы не понимаем этого вопроса, к сожалению, красавица, - сказал Андрей.
   - Как? - спросил Федор.
   - Приведите пример, дорогая.
   - Например, любил смотреть футбол по телевизору, как Никита Сергеич, играть в теннис на французский коньяк с друзьями, или применять к ник дзюдо?
  
   - Так, так, так, - я сейчас пойму, как это было на самом деле, - Федор присел на стул к столу, покрытому зеленой - почти того же оттенка как на Уимблдоне - скатертью.
   - Точно, - посмотрев на Федора, сказал Андрей, - играли в карты.
   - Проигравший выбывал? - Вира тоже села.
   - Но не так, как было во время жития Сократа, - сказал Андрей.
   - Не выгоняли из города? Тогда что?
   - Я не помню, - сказал Федор.
   - Я боюсь даже сказать.
   - На самом деле, вряд ли здесь сие приемлемо, - сказал Андрей, - потому что все были за по той простой причине, что из проигравшего варили суп з мясом, и после ожидания забега все только и ждали, когда будут иво варить, а надо или не надо - такой вопрос уже не стоял.
   - Ну-у, здесь мы делать этого не будем, - сказала Вира. - Во-первых, это долго, во-вторых тоже:
  
   - Долго, - закончил за нее Федор.
   - Главное, что скучно именно потому, что долго, - сказала Вира. - Еда - это единственное, что обязательно должно быть весело. Как говорит Влад Сори:
   - Вы хоть - слово на букву х - кусайте, хоть - слово на букву п - для этого же самого используйте, но, чтобы хоть кому-то это блюдо понравилось, чтобы не вяками потом, икая из-под забора:
   - Неужели нельзя было сделать что-то получше, без прожилок. - Спрашивается: откуда в вырезке прожилки? Хотели, как лучше чистое мясо заполнить овощным фаршем, а они, опять двадцать пять мечтают, как в Одессе:
   - Одну свиную отбивную! - Сколько можно жрать между одно и то же, что едят без мысли о наслаждении, ибо думают, наслаждение бывает только в сексе, и то, когда ему откажут в его присутствии. Мол:
   - Могло бы быть на этот раз хорошо, но почему-то каждый раз происходит одно и то же:
  
   - Поиздеваться над человеком лучше, чем наоборот.
   - Вот это правильно! - обрадовался Федор, - И Гро всегда вострил нас поступать именно так:
   - Откажи себе, но чтобы претендент уж обосрался - так сразу на неделю, а то и на всю оставшуюся жизнь.
   И так и написали, и вывесили на задней стороне двери:
   - Будете ломиться - ждите сюрприза. Как-то: понос, и то не навсегда, в дальнейшем меры могут быть усилены.
   Но никто ее не читал. Почему?
   Как сказал Ник Сер:
   - Пока не ходит туда.
   - Почему? - спросил Вова.
   - Не знаю, но это, как радиация: может затянуть на самое дно их преисподней.
   Ерунда. Но в данном случае лучше не спорить. Хотя Вова дошел до оркестра - где он должен быть, несмотря на, что музыкальные инструменты были на месте, хотя и не все, да и зачем нам они, если есть целая чешская дискотека. А с другой стороны:
  
   - Хотя она и чешская, а верхние частоты не тянут выше десятка - маг берет 20 тысяч герц.
   Он прошел назад, остановился у прохода, где с правой стороны была дверь в банкетный, и несмотря на внутренне сопротивление:
   - Захотел войти туда.
   - Дай руку! - крикнул он сторожу.
   - Я тя предупреждал - ты всё равно поперся, теперь изволь испытать наслаждение по-древнеегипетски.
   - Может не надо? Ибо по-древнеегипетски - это замуровать в пирамиду с драгоценностями, где живут скарабеи.
   - Это в Египте такие страсти - здесь попроще.
   - Хочу в другой раз, - сказал Вова.
   - Ладно, но на память - чтобы не воспринимал себя здесь директором, пойди поработай в баре.
   - Через дверь?
   - Естественно.
   - Я боюсь, они меня украдут.
   - Постарайся успеть.
   - У меня ключа нет.
   - Ключ в замке.
   Вова побежал, поворот, дверь, дверь без ключа.
   - Обманул, старый пес! - И Вова побежал дальше, к буфету почти для всех всегда закрытому. Но сейчас он работал.
  
   - Вот ду ю сей? - спросила буфетчица, и кто это мог быть, если не - нет, нет, этого не может быть, и не потому что не может быть никогда, а:
   - Вроде рановато. - Ибо простушка была похожа на Ал Пуги в ее простонародной эманации, так как была вообще не похожа, но говорила, что если здравствуй, то:
   - Здравствуй - это я.
   - Подождите, подождите, дорогой сэр, я могу спеть и тогда ты меня узнаешь!
   - Хорошо, но не сейчас, потому что я тебе не верю.
   - Проверь.
   - Ладно. - И хотел добавить: потом, но она высказала сакральное:
   - Дверь открыта! - И осталось только догадаться: какая, собственно, дверь.
   Он сел за стол у кассы, где, к счастью, еще никто не считал деньги, но Вова подумал: здесь они могут появиться, хотя и в количествах не более, чем выпить и закусить, покататься ночью на автобусе до Белой Дачи, как иногда он называл турбазу Огни Перестройки. Правда, это было написано с одной ее стороны, а с другой наоборот:
  
   - У Озера, - куда делись Огни Социализма - неизвестно, несмотря на то, что почти всем было очевидно:
   - Это одно и то же. - Но, чтобы понять это невероятное, как очевидное - надо было думать, что есть у нас в принципе, но не всегда можно им распоряжаться.
   - Иди, иди, не бойся, - сказала буфетчица. Но Вова побоялся, тем более, что даже забыл, зачем бежал в этот бар так быстро.
   Медленно, но он вышел в зал через близлежащий проход, выведший его прямо к столу администратора:
   - Хау ду ю ду?
   - Хау а ю? - только и нашелся, что ответить Вова, так как увидел картину необъяснимую:
  
   - Сторож избивал милиционера Валеру.
   - За что? - спросил Вова.
   - Он хотел занять моё место.
   - Это правильно, с таким оглоедом, так сказать, нам придется даже в этом э литл варианте провести экстраординарные меры. В подвал его.
   - Вот ду ю сей, - смог на чисто почти языке одного из североамериканских штатов произнести сторож.
   - Что именно тебе непонятно, старый хрен?
   - Прости, Вова, - сказал Ник Сер, - но ты превысил свои камер-юнкерские, как у Пушкина, полномочия, - и так ударил левой, менее активной, чем старая, ногой, и хорошо, что не его, а сержанта Валеру.
   - Я всё записываю, - сказал Валера, - вы ответите по предпоследнему пункту.
   - Да знаешь ли ты, какой последний? - спросил сторож.
   - Метод, примененный к Катьке, блуднице великой Емельяном Пугачевым.
  
   - И это? - изумился даже Вова, хотя в этой ситуации лучше бы поторапливаться, а не вести шуры-муры с не приведенными еще к присяге царедворцами, а авось и царями.
   - Я повторяю, дорогие друзья, что он сделал, простил ее?
   - Ни в коем случае!
   - Применил раскаленные щипцы, как намеревались к нему? Может быть, отправил в монастырь?
   - Нет, нет, - поддакнул и Ник Сер.
   - Выдал замуж за Вольтера, чтобы радовался, старый хрен, а не выклянчивал у бога всё больше и больше лет для своей философии, проведения остатка - сладка жизни в одиночестве.
   - Вы думаете - это исторических факт? - удивился, но не сильно, Вова.
   - Да, не больше, чем для Гудини пройти через сцену.
   - С помощью американо-сицилийской мафии?
   - Нет, он попал к ней, как Германн к Графине: с третьего этажа на второй, в стиле рыцаря Золотого Камня, розенкрейцера.
   - В том смысле, что, как Достоевский протащил Раски к старухе-процентщице, в общем-то, такой же просто Марии, как Дульсинея Тобосская Дон Кихота Ламанчского?
   - Скорее, как человек, неправильно рассчитавший время, и задержавшийся в своём любовном порыве на шестьдесят написанных лет.
   - Вы имеете в виду, что молодой Пугачев просто не захотел жить с престарелой мамзелью, мистер? За это я могу вызвать вас на дуэль. Хотя мысль ваша находится на верном пути:
  
   - Иностранцы должны жить в России, а мы - если, конечно, я не узнаю, намедни или надысь, что и сам Рыцарь Розы и Креста неведомо какого королевства - а они, пришельцы куковать здесь, и ездить каждый год от завода на картошку, хотя и со стопроцентным сохранением зарплаты.
   - Извините, сэр, что перебиваю ваш монолог - дискуссию на темы творчества Вольтера, Пабло Пикассо, Тулуза Лотрека, Ван Гога, Жана Поля Сезанна и других не менее мало кому из местного пролетариата известных художников эпохи, как классицизма, так его последыша импрессионизма, - но:
  
   - Не пора ли подавать чаю? - спросил Вова сам, чтобы не напрягать даму необходимостью осознать, о чем она плетет свой заговор. И более того: не могу, к своему ужасу, определить на все сто процентов, кто перед ним:
   - То ли Вира, то ли Малышка на миллион, - а ведь этого не может быть, просто потому, что не может быть никогда, ибо одна во! а другая, если что и есть, то однозначно в обратную сторону:
   - Худа, как сказал Аркадий Райкин, как мыль белая, - а не в том одиозном смысле, как все намедни подумали, что:
   - Как и я ничего не понимает в железных рыцарях, тем более, если они еще и на коне.
  
   - Мы сами придем в Банкетный! - махнул рукой, до сих пор лежащий на полу Валера, и видимо, для того, чтобы нарочно продемонстрировать:
   - Дурь, припершаяся к нему недавно, как долгожданная гостья - так быстро не может покинуть его тело, тем более, если оно не прикрыто милицейской фуражечкой высокого покроя.
   - Хорошо, - сказал Ник Сер, - пусть все выйдут в зрительный зал, - он обвел деревенеющей лапой пространство - хотя и не футбольного поля - но тоже: немалое. - А ты встань, встань, пащенок, будешь охранять представление.
   - Я сам, вообще-то, еще не отказался от намерения стать, так сказать, этим, как его?
   - Когда вспомнишь - назначу старшим сержантом.
  
   - Мы должны посовещаться, - сказал, появляясь из-за спины Виры один из оглоедов - и тоже Вова не смог точно их распознать:
   - То ли Андрей, которому он вроде должен несколько золотых, то ли Федор, точно обязанный ему чем-то.
   - Слаба конкретизация, но в общем-то Туманность этой Андромеды уже намечается на ближайшую семилетку.
   - Семилетку мы уже закончили, - резюмировал Ник Сер.
  
   И удалось договориться, в банкетном зале их приняли, но кухня потребовала сначала сдаться, и уж только после:
   - Мы будем резюмировать, - сказал переговорщик.
   Вира ответила, несмотря на то, что ей уже говорили, и:
   - Они тоже думают:
   - И у нас есть своя Елка, и более того, ничем не хуже любого из ваших оглоедов, которые и летели с Альфы Центавра не на Землю, а наоборот, надеялись попасть в никуда, как-то: в Крабовую Туманность, чтобы никакой определенности, как у Тулуз Лотрека и тем более Поля Сезанна:
   - Так только, взял в лапу мастерок по укладке пяти кубов деревенского коровника, а на после ужина сляпал себе какую-то часть Вирсавии, если забыл, как выглядит Венера Милосская, которую вы никогда не видели, имеется в виду ее голова, и слава богу, если не получится опять Медуза Горгона, которая сама кого хочешь может использовать в своих интересах, не исключая насилия даже над личностью.
  
   - Вы имеете в виду, что прежде чем начать сеанс может превратить в удобо, так сказать, варимую форму бабочки?
   - Секс между бабочками у нас, между прочим, не запрещен.
   - Да, сейчас всё можно, но именно потому, что всё равно никто не знает:
   - А что делать-то надо?
   - Да, это правильно, вам бы только поболтать.
   - Нет, почему, сегодня мы вас поработим, так как Царевны Лягушки в ваших апартаментах не наблюдается.
   - Всё! Переговоры закончены, мы объявляем себя осажденной Троей.
   - Кто среди них грамотный? - удивилась Виренея. И добавила:
   - Кстати, зовите меня Вариния.
   - А разница?
   - Это будет значит, что после уничтожения здесь половины инопланетян, я сама поведу войска на осажденную Трою:
   - Почему?
   - Ибо всей душой, всем сердцем и всем разумением моим участвую в понимании того неоспоримого факта:
  
   - После гибели Спартака сама возглавлю восстание.
   - Мы предлагаем, - подошел поближе к закрытой щитами стойке раздачи Черный, - устроить бой один на один, чтобы решить, кто примет власть победившего.
   - Окей, у нас кто в детстве или хотя бы юношестве занимался самбо?
   - Простите, мэм, - наконец решился возразить Ник Сер, - но сёдня я здесь развлекаюсь логикой размышления.
   - Где Вова?! - ахнула Вира, или, как вас теперь называть Вари - но только не я, ибо перешла на более высокую ступень разнообразия.
   - У вас, действительно, слишком неустойчивая логика, мэм, как будто вы спешите на свидание, но заранее уверены, что опоздаете, - высказался и Валера.
  
   И пока она думала, о чем надо думать, чтобы не думать о таких дураках вообще - надел ей - правда только на ноги - наручники, которые заменяли Валере недостающие рычаги его мировоззрения.
   Вова сам, как Мастер Строитель, назначенный Пиратором лично с умолчанием его имени в русской транскрипции, чтобы не пугать маленьких детей, а заодно и их пап и мам, да и бывших графинь бабушкек - тоже. Ибо люди приобретают звания не только долго, но так долго, что действительными родословными теперь будут признаваться только те, кто был запрограммирован на них еще на Тау Ките, или что у них есть еще там.
   - Кто будет идентифицировать родословные? - спросил из-за барьера боксер Валера.
   Молчание. И тогда он продолжил:
  
  
   Глава 13
  
   - Я и буду проводить это единовластие.
   - Вызывает на бой, - прошептала Виринея - Вариния, - ибо человек, запутавшийся в наручниках понимает: душа его заблудилась в египетском лабиринте, как деревенский дурачок на свадьбе:
   - Думал, думал, где лучше, - и вот, наконец, попал в рай, где хорошо именно потому, что больше думать не надо, т.к.:
   - Свихнулись все, - нет, нет, сбой программы, а потому что вижу:
   - И вы, как я любите жизнь в ее потустороннем развитии.
   Как говорится:
  
   Меня милый называл
   Разряженная рюшечка,
   А я его тоже гоже
   Поросенок хрюшечка.
  
   Автор неизвестен.
  
   - Всех заставлю плясать, - закричала Вариния, - как свиней, ибо зовите меня после такого предательства Цирцеей!
   - Цирцея переводится, как красивая, - попытался еще больше разозлить её Валера.
   - Хорошо, - ответила она, - я отдохну, пока кого-нибудь не убьют. И превращусь таким образом не только в красивую, но и коварную обольстительницу. Но, учтите, пока я еще не решила - думаю.
   - Зря, - сказал Черный через стену, - вам думать не надо.
   - Почему?
  
   - И знаете почему? Превратиться в коварную можно - обратно - вряд ли, ибо это еще никому не удавалось.
   Удивительно, или наручники были не застегнуты, как следует, или ноги Варинии были силы необыкновенной - как цена змейки с одним изумрудным глазком, попавшей, хотя и ненадолго, к Маньке Облигации - но она встала и пошла к раздаче, чем вызвала восхищение Валеры, который внимательно рассматривал свою обезоруженную сладкую парочку браслетов, как будто увидел Иисуса Христа на воде.
  
   Удар силы тоже почти что необыкновенной потряс древнюю перегородку раздачи, выдаваемую намедни за почти неприступную стену Трои, и она:
   - Выстояла.
   Дама посмотрела на свой уже почти посиневший кулачок, и просияла открытием:
   - Бог не только отнимает разум у тех, кого все скотообразные личности разлюбили, но и сил больше нет бороться с недоразумениями.
   - Положите ее пока что на стол мой стол бывшего ночного администратора, - сказал Ник Сер, не потерявший способности к восприятию действительности согласно ретранслированной под его шапку, в которой он ходил иногда даже летом, информации, идущей, скорей всего, не с самого созвездия Большого Пса, а зависшего где-то недалеко космического корабля неизвестной конфигурации.
  
   - К сожалению, значит, я не отношусь ни к рорикам, ни к роминам, высасывающих из нас последнее недоразумение, - простонала леди, когда ее перли в парчовой скатерти к выводному столу администратора.
   - Владеет какой-то секретной информацией, - сказал Валера.
   - Не думаю, - ответил Андрей, - она получила только отраженное излучение, как, впрочем, и почти все вы.
   - Именно поэтому, - продолжил Федор, - И Гро и имеет основания подозревать всех в захвате его не только ног, но рук, что все не врут, а точно:
   - Сами хотят руководить этой преисподней.
   - Так, кто их натравливает? - спросил сержант.
   - Ты еще не записан в дознаватели, - сказал Вова.
  
   Валера попытался показать наручники, как доказательство его приверженности к добыче правды всеми способами, включая и соответствующие правдивой реальности.
   - Это не наш метод, - ответил Вова, - ибо это именно то, что само лезет на радостную пляску перед нами.
   Многие изумились, но пока что промолчали. Ибо, действительно, непонятно, почему жители Трои за одно с царем не посмотрели лично, что находится в пузе лошади? А очевидно, там она и была, та, которая затуманенно называется правдой. Значит, наоборот, боялись ее, или наоборот:
   - Боялись спугнуть?
   - Вывод, - сказал Вова, - царь Трои именно хотел, чтобы она была взята.
   Но зачем, непонятно.
   - Следовательно, - Ник Сер сделал жест в сторону пока что непреодолимых кухонных заграждений, - пусть кто-то выйдет на бой с этим Валерой-боксером, как будто на бой с Гектором, который априори виноват, так как привел нашу любимую Варинию в состояние близкое к вечному грогги, а это почти что тоже самое, что труп набальзамированный египтянами царицы то ли Савской, то ли и Нифертити - тоже:
   - Если и проснуться когда-нибудь, то лучше не надо.
   - Отправьте ее на котлеты, - посмеялся Федор, но его цинично-заинтересованные намерения были опровергнуты дальновидным Андреем:
   - Хочет, чтобы именно его назначили на должность ее вечного опахальщика, а то живые трупы пахнут хуже, чем набальзамированные три тысячи лет назад.
  
   Вова решил, что это хорошо, когда эманационные личности с Тау Кита готовы разыграть перед ним трагедию отсутствия взаимопонимания, значит, силу его не только чувствуют, но и:
   - Признают.
   Вова и сам понимал, что в нем что-то или кто-то есть, но боялся думать, что И Гро так близко. Как бы не сыграть роль Ромео, который сам должен умереть. Лучше думать, что И Гро отдельно, а излучение, заменившее землянам излучение солнца, идет с оставленного на орбите земли инопланетного аппарата.
   Таким образом, получается кто кого, ибо сомнительно, что И Гро получает подпитку с этого же зависшего аппарата.
  
   Его единогласно выбрали представителем стороны, противоположной московской, как Черный предложил называть их администрации, ибо:
   - Раз я там был хоть раз - значит, имею. - И, собственно, говоря, не важно, что - лишь бы это было что-то новое, а значит, хорошее, так как его здесь давно не видели.
   И сначала решили биться на танцевальной площадке. Но она была кафельная с потугами на разноцветный паркет, и Вова че-то побоялся, так как в секцию бокса ходил мало, и проиграл сразу, как только увидел на ринге против себя согнутую, как у представителя Собора Парижской Богоматери, спину, имея в виду, что вход в подвал там очень низкий.
  
   Перешли в проход между столами, где лежал зеленый палас, который должен был сгореть, так сказать:
   - После вчерашнего, - но как и всё, видимо, тут - не испортился даже.
   Но все равно решил, как и тогда только держать руки перед собой и не опускать их никогда, несмотря на радостные выкрики некоторых любящих его представителей умственных способностей:
   - Ты чё застыл, как статуя Гермеса, давай, давай, правой по корпусу!
   Ответить бы, как Леший Высоцкому:
   - Я бессмертный - не мохгу! - Но нет, настырные они и, следовательно, только подумал еще показать правый в голову, а ударить левой в лицо, как уже упал, а встать не получается.
   - Ты чё задергался, как друг Одиссея Патрокл, когда чуть задели, несмотря на то, что только кончиком острого меча Гектора по самому горлу? Вставай-й!
   - Не буду!
  
   - Да ты что, Вова, нас же всех поведут и даже не за рога да в стойло, а как в Апокалипсисе Мела Гибсона на пирамиду жертвоприношений, а кто не уместится используют, как оленей, не добежавших до края футбольного поля, и пораженных одним только взглядом Медузы Горгоны, чтобы больше никогда не выпендривались в живом виде, а мертвых не боимся - у нас Пира-Мида, охраняемая крылатым змеем Кетцалькоатлем.
   - Я не встану, - подытожил Вова упрямо, ибо уже видел себя со стороны, и довольно отчетливо - что значит:
   - Проблеск сознания прошел, и вопрос:
   - Что же осталось на этой трубе двадцати семи километрового коллайдера?
   И удивительно, Валера поверил, что он встал, поэтому хотел нарочно промазать, ибо скучно заканчивать так быстро свою победу - пусть длится, как:
   - И дольше века длится день.
  
   Вова решил, что этот парень хочет поднять ему руку, как рефери победителю:
   - Мне руку поднял рефери, которой я не бил!
   - Зачем? Контрразведка!
   Как привык чуть позже бокса - провел этому бугаеметру болевой из стойки. Когда скажут - запрещено, у нас так не делается - лапа его уже будет лишена наполовину свой подруги - напарницы, так как в одиночестве заплачет от общей боли.
   Вову оттащили. Удивлены был даже Андрей с Федором, по его подозрению настоящие рорики, по крайней мере, один - точно.
   - Пожалели рорики, - подумал он, когда несли на руках, как царя, и не дай боже, Навуходоносора, - ибо поняли не может он быть И Гро, потому что И Гро - это был толстолапый боксер Валера, а значит, он:
   - Кошка.
   Вот из ит, Кошка, мог бы спросить любопытный корреспондент?
   - Это Ромин, - что значит, тоже самое, скорее всего, что Ронин - человек потерявший связь с погибшей семьей, но продолжающий один за нее сражаться.
  
   Вова лежал на кухне, так как предполагалось пригласить гостей - вольных слушателей ночного города за:
   - Небольшие деньги, - или как спрашивается:
   - Две цены за ночной бардальро - это для вас не очень много?
   И желающие нашлись. Только две вокзальные проститутки не смогли уговорить сторожа, которым вызвался побыть сам Ник Сер, уже признанный Вовой И Гро, хотя быть может только местного масштаба. Он хотел выпить, а никто не наливал, как грится:
   - При живом еще бармене мы не можем не только тебе, но и себе позволить.
   А выбрать бармена - это почти что назначить губернатора.
   Вову, как назло положили в кондитерском цеху, по величинам, измеряемым банкетными и винно-танцевально-обеденными залами, больше похожем на гроб с мукой на всех видимых и невидимых предметах.
   - Я здесь не могу дышать, - сказал Вова.
  
  
   - Так ты скажи, милый, своей Прохиндиаде, запершейся в моем кабинете, чтобы открыла, и я положу тебя на личной кровати.
   - Там нет кровати, - облегченно подумал Вова.
   - Диван тоже хорош.
   - Я не могу ее заставить.
   - Почему?
   - Она меня любит.
   - Так, милый мой, хороший человек, здесь все тебя любят, или ты не знал: твои ратификационные грамоты подтверждены! Больше никто из этих пиарщиков своих одиозных личностей не может претендовать на роль И Гро.
   - Что значит, на роль? - не понял Вова.
   - Прости, конечно - это только правда, роль правды не может исполнить даже ложь.
   Вова потер лоб и попросил поставить его тело в баре.
   - Неужели не надоело, милый, переутомлять посетителей своей одиозностью? Нет, нет, можно бы, но ты не транспортабелен.
   - Как меня принесли сюда?
   - В том-то и всё дело, дорогой мой хомо сапиенс, что сам дополз на карачках. Следовательно, если можешь - вернись сам.
   - Скажите хотя бы, мэм, кто сейчас на троне?
   - Ты - и это естественно: победитель получает всё.
   - Спасибо, спасибо, больше спасибо. Но я не могу читать пятичасовые речи.
  
   - А кто может? Ибо, милый друг, всё эта хренопасия относится только к тому времени, которое уже: было, было, было.
   - Мэм, эта фразеология означает именно обратное, что значит не только еще будет, но и есть.
   - Я - если ты не против - прочитаю всё меню до конца за тебя.
   - Включая и развлечения с пришельцами.
   - Да, это хорошее предупреждение, если иметь в виду, что у них может быть еще и что-нибудь такое, чего мы здесь не видели намедни. Но поверь мне: приохотятся и к тому что найдут здесь.
   - Почему?
   - И знаешь почему: лишь бы кормушка была вовремя подвинута под рыло.
  
   - Не думаю, что мы находимся во дворце Навуходоносора.
   - Прости, но не вижу логики, ибо все люди, а люди любят поесть и потрахаться. Ну, мэй би, еще подумать, как ты, но, поверь, не приведет это никогда к видимым на ощупь результатам.
   - Я думаю, мэм, что Ино несут именно в думающей голове свои принципы нашего порабощения.
   - Почему не улучшения, как все уже почти думают о нашей грешной жизни?
   - Мне кажется - это вообще: моллюски, которым стало трудно на Тау Ките, ибо некоторые, а скорее всего, даже многие решили:
   - Их лучше есть, чем содержать, как царей в Реокенариуме.
   - Брось, брось, я надысь чуть не попробовала, так потом приснилось, что за один сеанс он смог быть и Дон Кихотом Ламанчским и Графом Монте-Кристо.
   - И секс и ветряные мельницы в одном флаконе?
   - В том-то и дело, милый, что ты преувеличиваешь их способности: хотели мы покататься на чертовом колесе, и было, но дело в том, что больше ничего и не было.
   - Это правильно, совмещать надо, как делал Джеймс Бонд, но только, как он же заметил, не взбалтывать. Что значит, кататься можно на Чертовом Колесе, трахаться тоже там же, но падать вниз не рекомендуется, даже если он объявляет себя инопланетянином из прошлого.
   - Почему, не бывает?
  
   - Так-то, может, и бывает, в будущем, например, но не в прошлом же?
   - Это ты сказал?
   - Да.
   - Что же ты мне врал всё наоборот прошлый раз, что именно в прошлом можно найти тот клад, с которым не захочется расставаться уже никогда.
   - Да, мэй би, но клад мы потеряли, и я уже не уверен: был ли он вообще и на самом деле.
   - Милый, опять процитирую тебя: нам не нужно девятьсот, ибо будет вполне достаточно два по двести и пятьсот. Что тоже самое:
   - Надо что-нибудь - зайди и Прошлое с помощью инопланетной тарелки, получили всё хорошее, а потом вернись сюда, где ничего этого нет, проспись, и опять назад. Более того, ты сказал, мы так и делаем по сути всегда, только не понимаем по-настоящему этого руководства к жизни.
   - А сейчас? - спросил Вова, - многие уже так делают?
  
   - Нет, - вздохнула леди, - а пока что только ждем твоего обещания доставить эти припасы - на первое время хотя бы:
   - Для своих.
   - Я не И Гро, прости, но ты во мне ошиблась.
   - Не думаю, что намного, - сказала она, встала и так ударила задней ногой - в том смысле, что, повернувшись к избушке корпусным задом, что дверь слетела не от замка избавившись, а как гребная галера с уключин, знаменуя этим начало восстание Спартака.
  
   Малышка на Миллион вступила с ней в бой и, похоже, не со страха. Она сделала Вире такой подкат, который Жан Клод Ван-Дамм продемонстрировал огромному негру - чемпиону мира по боксу, брату его любовницы, чтобы никогда не думал производить с ней детей, которые неизвестно на кого будут похожи - и после этого удара по задним пяткам так собрал все штанги этого спортзала, что, да, встал, но понял уже:
   - А желания побеждать уже особо и нет.
  
   Далее, каким образом совмещаются голые, так сказать, персонажи прошлого: Федор и Андрей и земные эманации Ино?
  
   - Послушай, Ник, - сказала одна, - мы тебе заплатим, пусти, а то здесь холодно.
   - У вас нет денег.
   - Может быть, еще что-нибудь найдется.
   - Объясняю еще раз для особо непонятливых: я уже не в способности.
   - Завтра отдашь.
   - Вообще не могу, неужели это не ясно?
   - Хорошо, - сказала толстенькая и повыше, - давай мы докажем тебе, что не только хочешь, но и можешь?
   - Естественно, нет. Впрочем, могу предложить вам невыполнимое, возьмите у Вовы в баре пузырь барматухи.
   - Можно пройти? - спросила маленькая и худая.
   Ник подумал:
  
   - Что с ней делать в случае чего - не совсем ясно.
   - Нельзя, даже при всем желании нужны деньги. - И добавил: - Если бы это была столовая - туда-сюда, а это ресторан первой категории с песнями, танцами.
   - У тебя есть здесь свой кабинет, мы бы попробовали пройти освидетельствование, - сказала толстая, хотя в принципе, как раз обычная телка.
   - Она имеет в виду, что мы умеем танцевать, - сказала маленькая.
   - Да я почти верю, жаль, что мне это на хрен не нужно.
   - Ты что такой глупый баран, Ники, а? - спросила уже с большей настойчивостью высокая.
   - Если мы говорим, что тебе будет - значит, жди, не только заиграешь, но и запоешь, - сказала маленькая, и потрепала сторожа за лацкан пиджака, как будто делала последний штрих перед походом в дом культуры.
   - Если честно, - наконец сдался Ник Сер, - у меня только одни сегодня свободные апартаменты - туалет.
   - Ничего другого ты, разумеется, обещать и не мог, а ведь мог бы похвастаться.
   - Чем?
   - Я тебе потом расскажу.
   И кончилось тем, что спрятались они под стол Ника, как ночного администратора, не успевшего, как жалел, побыть подольше И Гро.
   - А вот так, если подумать, за что выгнали, я так и не понял, - пожаловался он девушкам.
   И после того, как они обещали:
   - Да, уже вечер, но еще не такая глубокая ночь, чтобы разочаровываться в предвидении.
  
   И Ник решил, что, похоже, всё правильно, все выполняют, что он говорит, например, появились Федор и Андрей с намерением смыться из ресторана. Он предложил только:
   - Прошу вернуться на свои места, - и вместо ответа: - Какое тебе до сего дело, старый пень? - услышал:
   - Окей, сэр.
   - Да, мистер.
   И он решил, что всё из-за засевших под его столом девушек.
   - Я сейчас принесу вам что-нибудь пожрать, - сообщил он в знак благодарности девушкам.
   И да: одна пусть сядет за стол, и - если что - просто так никого не выпускать.
   - Впускать тем более нельзя?
   - Не совсем. Если есть бабло в золоте - попускайте. Но это маловероятно.
   Одна из них села за стол, а другая не как предполагалось, осталась под столом, но она села на него, несмотря на уговоры подруги, что так делать:
   - Непрестижно.
  
   Малышка на Миллион ушла, сказав на прощанье сакральное:
   - Посмотрим, как вы будете ничего не делать без меня.
   - Это нам вы говорите, мэм? - спросил Черный.
   - Ну-у, вы взяли эту кухню в аренду на первые сорок девять лет - если иметь в виду по земному исчислению - так и жарьте все эти тяжкие годы пончики, а свои связи по датским ребрам и стейкам по-Флорентийски мадам Вари унесла с собой.
   - Му-у, - промычал Гусь, думая, что сказал тоже самое, что Малышка на Миллион, и не обращая внимания на то, что соответствие очень сомнительное. И добавил:
   - Вы тоже не в курсе.
   Она попросила Черного дать своему Гусю:
  
   - Пощечину, ибо пока еще никто не отменял ее здесь единоначалия, так как других-то претендентов пыхтеть, нет, ибо она, как уже намекнула уходит, и более того, ухожу навсегда из этого темного царства Котлет по-Киевски и Пельменей в Горшочке со сметанообразной жидкостью, перцем, возможно, пассированным томатом - разумеется без лука - чтобы было не только на любителя, - а:
   - Да, - закончил за нее Черный, - а больше никого нет.
   - Я буду.
   - Что значит, я буду? - спросил даже начавший уже немного отходить от предыдущего Гусь, - так как, собственно, абсолютно не понял, кто это прокаркал.
   Оказалось, боксер Валера, полежал, посидел в банкетном зале, подумал, что ему теперь делать c вывихнутой почти до обратного состояния лапай, и решил, так сказать, придумал:
  
   - Буду шеф-поваром, - ибо для него не обязательно иметь не только стаж, образование, но и вообще хоть какое-то приличное воспитание, чтобы появляться на людях, как человек приличный в галстуке или в бабочке.
   - А-а?
   - Бэ-э, - спокойно ответил Валера, - ибо мы идем не назад к Тау-Китянскому первобытному прожиганию жизни:
  
   - А, - закончил за него Черный, надеясь, что может с такими данными предвидения будущего стать зам по тылу этого, похоже, не только пространственно-временного заведения, но и никто не узнает о существовании его континуума.
   - Что?
   - Складами буду заведовать.
   - Здесь всего два склада, колбасный и чисто мясной, - сказал Валера, - не думаю, что в условиях первоначального накопления капитала мне нужен заместитель.
   - Вы забыли кондитерский отдел, сэр.
   - Так лежит Вова, - ляпнул, и кажется, не вовремя Гусь.
   - Вова? Что значит, Вова? - не понял Валера, пока не дотронулся до висящей на перевязи, как у лошади под седлом, своей раненой лапы.
   - Вова, ну, вы помните, может быть еще, как он оторвал вам одну лапу, - про-синтезировала, еще не ушедшая на покой Малышка на Миллион.
   - Может быть и помню, но зачем об этом петь здесь? Идите и не просто идите, мэм, а бегите на площадь, там еще не все места заняты профессиональными делатель-ни-ца-ми этого дела.
  
   - Что-о?! Что ты сказал, сукин сын, не мог дождаться моего триумфального ухода, как царицы Савской? Я буду, пожалуй, да, я буду жаловаться.
   - Кому, Вове? - спросил Черный, намекая, что сей претендент на царство небесное сейчас пребывает за стенкой в муко-образном почти состоянии.
   - Он не мумия, - сказала почти плача Малышка, - я вам сейчас докажу, - и повернула назад, и зашла в этот приют тортов и пончиков, чтобы, как она поверила:
   - Все обосрались, прежде чем начать веселиться.
  
   - Чё-то я боюсь, - сказал Гусь правду, так как до сих пор не понял, как здесь найти выпить, хотя обещали: не всю норму коньяка, предназначенного для тортов, уже выпили в прошлом месяце.
   - Небось, небось, - как пропедалировал намедни Емелька Пугач одному царскому прислужнику, - все равно это дело предназначено всем по очереди.
   И непонятно, действительно, то ли пить, а может быть, и похмеляться. О повешении же ж никто не думает раньше времени.
   Валера сказал строго:
  
   - Да успокойтесь вы, черти полосатые, не летать же он начнет здесь в самом деле?!
   - Зря пустили ее туда, - сказал мрачно Черный.
   - Почему?
   - Одно из двух, или полетит она, благодаря связи с ним, как с Кошкой - инопланетянином из созвездия Большой Собаки, или.
   - Что значит или?
   - Может заставить отыгрываться за долги, оставленные нами в московском пивном баре на Рязанке.
   Гусь ему поддакнул:
   - Более того, не в трынку, а в Блэк Джек, в который всегда побеждает тот, кто большим количеством невидимых для невооруженного глаза приемов обладает.
   - Действительно, - тихо ответил Валера, немного присев на краешек еще не доведенной до кандишэн плиты, - это, собственно говоря, они обули всю Москву, из которой я и вынужден был бежать, как человек - по их мнению - знавший обо всем, но нарочно только стоявший на стреме в этом деле ее ограблении не медленнее Наполеона.
  
   - Так это бы не так и плохо, - ответил Черный, - но возникает закономерный вопрос: где деньги, нажитые, так скать, почти непосильным трудом?
   - Вообще - если по-честному - это не его, а общие деньги.
   - Что это значит? - спросил Валера.
   - Это значит, что биться за престолонаследие мы не будем - пока что - но необходимо намекнуть ему, чтобы записал нас - пусть в не до такой степени уж богатые, но - родственники.
   - Это хорошее предложение для мира, - сказала Малышка на Миллион, появившись из кондитерского цеха, как деус экс машина, как новогодняя Елка, которую мы забыли купить, или, не приведи господи, было не на что.
   И вопрос:
  
   - Где общак - задан ей не был.
   И скорее всего потому, что боялись спросить, ибо:
   - Неужели не знает, - а тогда и радоваться нечему.
   - Спросим завтра, - сказал Валера, как человек раненый в бою за справедливую власть, и вообще, как человек.
   Ибо Гусь хотя и может иногда выиграть в карты, но вообще в жизни соображает, как именно гусь лапчатый: если некуда идти, то готов прогуляться и до того места, где варят суп, несмотря на то, что мысль:
  
   - Самого могут в этом супе сварить, - так и кружит, так и кружит над головой, как ястреб нам плывущим по Уралу Василием Ивановичем:
   - Сдался бы, а потом бежал из плена.
   - Нет, Петька, боюсь спокойно жить не дадут
   - Заставят командовать белыми? - спросил надысь Петька.
   - Дак, естественно.
   - А ты не отказывайся, Василий Иванович, разница-то, в принципе небольшая: там люди и здесь они похожи.
   - В том-то и дело, Петька, что только похожи, а нам надо в самый раз! Вот как ты в Анку Пулеметчицу влюбился - так и жизнь-то ведь совсем другой кажется, без выходых-х!
   - Да, Василий Иванович, дома работать еще больше приходится, чем на работе.
   - А что?
  
   - Да всё одно и тоже. Договорились спервоначалу, что хватит небольшого взвода нам деток-то, чтобы в футбол можно играть по-честному, своими со своими, так сказать, без вечного проигрыша, а уж в прошлом месяце взяли повышенные обязательства - роту ей подавай!
   - Так-так-так, значит - как я тебя понял, Петька - полком теперь хочешь командовать?
   - Не только хочу, Василий Иванович, больше: могу-у!
   - Ни хрена себе, начали размножаться после победы мирового пролетариата.
   - Да, Василий Иванович, счастья теперь не запретишь.
  
   Черный тоже мутный, ибо, говорят, уже был И Гро, но почему-то потом отказался. А написано пером:
   - От таких призраков просто так, чтобы потом не сдать кого-нибудь своего - не отказываются.
  
   И значит, решил Валера, надо себе тоже придумать какой-нибудь грех, ангелов жрут, даже не предупреждая, что сейчас болевой из стойки будет, как продемонстрировал этот Вова, похоже, автоматически.
   Он прямо в белом халате выпер в зал, но никто не заметил, как Валера прошел мимо, ибо заседавшие в банкетном зале заговорщики Федор, Андрей и Вира, только что перешли в зал за последний стол у оркестра, чтобы быть ближе к его захвату в ближайшее время.
  
   - Вы здесь? - спросил ненавязчиво Валера, надеявшийся встретить в полумраке сторожа, и обговорить с ним план его капитуляции, как армии, да, авось и возглавляемой человеком по имени Александр Македонскав, но:
   - Очень, очень слабой.
   - Почему, мистер? - спросила Нина - как оказывается, у нее нашлось такое имя.
   - Так это, - Валера посмотрел по сторонам, - старый пень где?
   - На пенсии.
   - Что это значит, я не понимаю? В любом случае, ты его представитель?
   - О! сэр, конешно!
   - Спасибо за добровольное признание отсутствия своих полномочий, - сказал Валера боксер.
   - Если вы серьезно настаиваете, сэр, можете записать себе в сберегательную книжку, что я стою.
   - Сколько?
   - Немало.
  
   - Немало, - повторил Валера, и попробовал ощутить это слово на вкус, как шеф-повар этого - неизвестно существующего ли в реальной системе координат - заведения. - Вы знаете, дорогая, что я вам скажу - если честно, забыл пока что ваше доброе имя - но если нет бабла - попрошу удалиться через заднюю дверь добровольно.
   - Их бин не понимайт ваших благородных намерений, мистер, но или загс, или сберкасса, сами выбирайте.
   Валера задумался.
   - Что ближе? - спросил он.
   - Они находятся рядом, только что на противоположных сторонах улицы.
   Валера опять хотел задуматься, ибо понял:
   - Что-то не совсем то происходит, хотя и в совершенно неизвестном ему городе, где, в принципе-то так и должно быть, ибо, да, они здесь тоже живут, - а:
  
   - Зачем - непонятно.
   Наконец он улыбнулся, и произнес с улыбкой Мефистофеля в исполнении Иннокентия Смоктуновского, случайно утвержденного на эту роль, провозглашенную на местных наречиях:
   - Революционной, - и я.
   - Вот из ит, й-я-я, й-я-я, й-я-я?
   - Я не так сказал.
   - А как?
   - В том смысле, что вы, да, разговариваете, но, милая, почему-то не всегда открываете для этого благородного дела рот.
   - Это вопрос?
   - Если позволите, конечно.
   - Никакого чревовещания, а только, как обычно: нас двое.
   Валера не поверил, но для уверенности в себе провозгласил:
   - Два для меня - не так уж много.
   - Да?
   - Да, недавно, я здесь уложил вашего директора, так что прошу любить и жаловать:
   - Директор.
   - И директор, и шеф-повар в одном флаконе Камю?
   - Камю был разбойником - я не такой. Кстати, почему вы решили, что шеф-повар?
   - У вас мука на ушах.
  
   Валера подумал, что это шутка, проводимая на грани нокаутирующего оскорбления, но для расслабить назойливую леди - потрогал их.
   Сначала одной лапой, потом и другой. Белая пыль была на обеих.
   - Наверное, драл кого-то в кондитерской, - опять резюмировала дама, не шевеля губами. Валера немного испугался, что вылез из своего пыльного мешка, но решил, что только так:
   - Иллюзия преждевременной власти: кажется, что она близко, но на самом деле же ее пока не существует.
   - Надо было подождать выходить в открытый космос из обеденного зала, - опять молча процитировала кого-то из неместных леди.
   - Хорошо, - наконец, тяжело вздохнул он, так как привык только брать, а давать никогда, - у меня есть деньги.
   - Спасибо, сэр.
  
   - Пока не за что.
   - За то, чтобы вы представились, наконец, в своем одиозном виде Остапа Бенд-дера и бросили ломать комедия, как его превосходительство, бывший граф Киса Воробьянинов, вечно побирающийся на дорогих курортах и не только нашей родины, а вообще:
   - Даже в Монте-Карло.
  
   Валера счастливо улыбнулся.
   - Чему вы не сопротивляетесь, мистер?
   - Да, радуюсь, милая графиня, что с такими познаниями местных словосочетаний фольклора и его правды - вы местная, потому что я очень боюсь инопланетян.
   - Да вы что, они такие добрые! - воскликнула Нина так, что он опять ничего не заметил на ее каменном, как у статуи на острове Пасхи - честное слово иначе не скажешь:
   - Морде.
  
   Валера точно понял - хотя, может, еще не поверил до конца - лицо у этой дамы - это лицо жены И Гро, прибывшей вслед за ним - откуда он даже забыл, с какого-то чертова колеса - но точно не с приличными намерениями:
   - Разобраться по-человечески.
   - Нет? - спросил он на всякий случай, - если вы имеете в виду, что секс за деньги - это и есть почкование, придуманное для людей слабых волей Владимиром Высоцким, то я могу, может быть, но у вас-то ничего нет с собой, надеюсь?
   - Вы что имеете в виду: золото партии или ее эманацию? - спросила Нина, и хоть бы что-нибудь мимикрировала на своем, нет, не лошадином, но всё равно чем-то привлекательном лице, пропедалированном Эрнестом Хемингуэем в Фиесте:
  
   - Если уж радоваться, то не всем вместе, конечно, но:
   - По очереди, сукины дети, по очереди, и так сильно не спешите, пожалуйста.
   - Вы полагаете, сэр, что Пе-Леви прославился тем, что рассекретил Василия Ивановича Чапаева, как любителя исключительно шестилапых цыплят?
   - Хорошо, - наконец вздохнул Валера, - вот вам двадцать рублей, пойдем в подсобное помещение.
   - Только, если это будет банкетный зал.
   - Вы настаиваете?
   - Только, если вы согласны.
   - Да, конечно, но рубли лучше заменить на тугрики, или эти, как их:
   - Небось - говорю - не доллар-р-ы-ы! - спел сам эту ария своего поражения Валера.
   - Порошу залог.
   - У меня только золотая десятка.
   - Я сдам вам пять.
   - Золотых?
   - Вы хотите узнать:
   - Откуда, ты, Нинка, прешь и прешь валюту, если утром у меня в карманах все равно ничего нет?
   - Да было ли, надысь-то?
   - Естественно, без чаевых я никогда не покидаю своего родного бара на Рязанке.
  
   - Вы поете там песни на ступеньках, как японцы, чтобы не сочли умалишенным, и приняли на работу после окончания университета сразу управляющим, пусть и не очень большой забегаловки по изготовлению Мицубиси Паджеро.
   - Вы это видели в Южном Порту рядом с мечтой местного хомо сапиенса полностью железным Уазиком?
   - Да, - просто ответила девушка, несмотря на то, что раскрывала некоторые обстоятельства своей биографии.
   - Хорошо, хорошо, я согласен, если только вы не успеете превратиться в старую ведьму, пока я не скроюсь с ваших влюбленных глаз.
   - Вы думаете, что инопланетяне так быстро сгорают в пламени земных страстей?
   - Вы не Ино.
   - Почему?
   - Потому что, как говорил ваш преподобный Вова:
  
   - Этого не может быть, потому что не может быть никогда.
   - При наличии такого оскорбления наших добрых к вам намерений - мы никуда не пойдем.
   - Хватит, хватит уже! Ибо сказано: кто не пойдет - потащим всех на одном бамбуке, как Мел Гибсон мирных индейцев на Пирамиду Майя, а отходы пустим бегать вместо оленей на учебной охоте.
  
   Тем не менее, все пошли в винный склад под лестницей, ведущей в неизвестность. Все, имеется в виду, и Лина, которая всё время презентации Валерой его верительных грамот сидела под столом, изображая чревовещание восседавшей на постаменте, как на стуле - или наоборот - Нины.
   И началось почти сразу, как Валера сломал замок, в котором не оказалось, как назло, ключа:
   - Лина прыгнула ему на спину, а он уже в это время был в большой ласке наслаждений.
   - Хорошо-то хорошо, - ответил на это взаимо-сочетание Валера, но я, чё-то, немного испугавшись.
   - Верни сдачу, и я посижу рядом в темноте на ящике из-под импортного финского ликера.
   - Он не из опилок, а из картона, хотя и тоже фирменного, - ответил Валера.
   - Не заговаривай зубы.
   Но Валера совершенно не помнил такого случая, чтобы давал им уже золотую десятку, и тем более, получал пять рублей золотом сдачи.
   - После.
   Но, как рассказывал Владимир Высоцкий:
  
   - И опять пошла морока про коварный За-рубеж. - Эта кобра - Лина принялась изображать маски ужаса, как будто он мог их воочию видеть на своей спине.
   И кончилось это тем, что Валера получил предложение:
   - Или это его беспристрастное наслаждение будет продолжаться вечно, или он поймет, наконец, что они жены И Гро, согласные в отсутствии оного принять все его огрехи на себя.
   - Будешь МС, - ласково прошептала на ухо Лина.
   - Мастером Строителем?
   - Я не масон, не справлюсь, думаю.
   - Единственно, что тебе надо понять, что думать, ты, мил херц, не должен никогда, ибо дано тебе будет и так:
  
   - Всё от нас, - сказала впереди стоящая Нина.
   - Да не могу! - взмолился Валера, закончивший институт стали и ее сплавов только благодаря тому, что шел и шел опять на следующий курс, несмотря на полученные в предыдущем нокауты на его ринге спортивных достижений.
   Вова здесь самый главный камергер, с него шкуру и обдирайте!
   - Какие ваши доказательства? - спросила Лина.
   - Говорит, что Черный Квадрат Малевича - это истинная правда.
   - Почему ты раньше не сказал? - даже удивилась, опершаяся о пустые ящики красивыми лапками Нина.
   - Только что вспомнил.
   - Не ври, не ври, ты сам хотел стать Мастером Строителем, а как увидел, что не всех чертей даже в предбаннике можешь победить - так тягу.
   - Не выйдет!
   - Хорошо, ответь, можешь ли ты хоть приезжать на длительную свиданку через задний проход?
   - Естественно, - ответил Валера, но тут же добавил:
   - Я не бессмертный - не мохгу.
  
   - Хорошо, - было, наконец, резюмировано, - но мы пока что с тебя подозрений не снимаем, - сказала одна. Другая тоже не удержалась, чтобы не надругаться:
   - Три дня будешь нас обслуживать, а потом примем решение, куда тебя, или так и будешь всю жизнь суп варить, или:
   - Швейцаром хочу, как вы, - ответил боксер. - Вы не поверите, но здесь все боксеры с высшим образованием только этим и занимаются.
   - Чем?
   - Служат крышей вот таких как вы Манек Аблигаций. Хотя раньше, да, только побирались у ресторана Украина или Пекин и София на Тверской в качестве швейцаров - бесплатных осведомителей. Как говорится:
   - Ты на кого работаешь?
   И был ответ:
  
   - Если здесь работаю, то, конечно, и работаю.
   И знаете почему?
   - Почему?
   - Вот таких, как вы Ино, здесь уже давно ждали.
   - Теперь, к счастью, ждать не надо, - сказала Нина.
   - Ибо дождались, - подытожила Лина.
   - Тем не менее, - Валера решил под конец испортить им настроение, - я могу вас точно идентифицировать, ибо то ли:
   - Елка вы с Кошкой, то ли Жеребец и Кобыла.
   Действительно, они немного расстроились и решили продлить его командировку до недели. Как сказала маленькая Лина:
   - Надеемся всё равно не исправится в лучшую сторону.
   Нина тоже не осталась безмолвной:
   - Как-нибудь мы местами-то поменяемся.
  
   Вернулся Ник Сер и спросил:
   - Ну, как, всё было нормально?
   - Более-менее, сэр, - ответила Лина.
   - Да, Ники, мы хотели бы предложить тебе э литл сотрудничество, - сказала Нина.
   - Два пузыря барматухи в день.
   - В сутки, - решила сразу расставить все запятые одна из них.
   - В сутки, так, эта, вы где жить собираетесь, здесь, что ли?
   - Можно и здесь, - ответила Лина, - но хотелось бы для начала освоить твои апартаменты, чай, не царские?
   - Не думаю, что они царские, и более того, лучше вам туда не ходить.
   - Почему, сто лет даже собака не кормлена?
   - Верно, леди, очень правильно, даже собака и та от меня сбежала. Невиданный случай.
   - Почему?
   - Не пьет, как я.
   - Меньше?
   - Больше?
  
   - Вот именно, с утра кажется меньше, а к вечеру уже становится очевидно: больше, и более того, как говорят некоторые пристяжные: намного.
   - Спасибо за откровенность, сэр, мы тогда поживем здесь.
   - Где здесь?
   - В винном складе под лестницей.
   - Хорошо, вы мне - если что - вино, а я уж вам пожрать достану.
   - Вы очень добры, сэр, но мы едим только всё приличное.
   - Не устрицы, случайно?
   - Почему именно их ты вспомнил?
   - Снятся мне, бывает, по утру. Как устрицы - так блевать. Как говорит Вова - это ничего страшного, потому что так только:
  
  
   Глава 14
  
   - Просто логическая связь вчерашнего с сегодняшним днем, предупреждающим, - нет, не о том, что пить надо меньше, а наоборот:
   - Вчера ты, старый пень, обожрался - сегодня ничего не будет, так и знай.
   - Мы думали он имел в виду, что закусывать надо.
   - Я тоже так мечтал первое время, как Робинзон Крузо на необитаемом острове, но скоро понял:
   - Никто не подает больше одного раза в день, и только на работе, чтобы не сдох до утра.
   И да, я пойду посплю после ночной, которая вроде закончилась.
   - Домой? - спросила Нина.
   - Я хотел здесь, в складе.
   - Может случится, что ты понадобишься, а будет поздно, - сказала Лина.
  
   - Я просто лягу - пить ничего не буду.
   - Это только ты мечтаешь сейчас, а как увидишь, так не удержишься, чтобы продегустировать.
   - Да, я уже почти сплю.
   - Ладно, мы только заклеим тебе рот.
   - Надеюсь через ноздри еще пить не научился?
   - Да что вы, леди, даже через жопу и то не могу.
   - Хорошо, иди.
   - Счастливого пути.
   - Это недалеко.
   - Всё равно, Петя, иди и не просто иди, а вообще-то можешь даже не возвращаться.
  
   - Почему Петя, мэм?
   - Ты оговорилась? - спросила одна другую.
   - Не знаю, я как-то не подумала. Возможно, сэр, мы с вами где-то раньше встречались, нет, не вспоминаете?
   - Ну-у, надеюсь, вы не моя бывшая жена, задержавшаяся слишком надолго в другом времени?
   - Пожалуй, ты прав, пожалуй, она прав, повернулась она к подруге. В случае чего, Петя, если будешь царем - не забудь, что мы когда-то расписались и, может быть даже, кровью на песке. Я, как раненая тобой только Медуза Горгона, а ты царь Эней, с мечом обоюдоострым и щитом, отражающим, как зеркало не только наши мечты, но и некоторые отходы производства.
   - Вот ду ю сей, мэм, - как иногда спрашивал Вова, недавно переставший приходить в себя, и думаю, на этот раз, если не на совсем, то надолго - это, скорее всего, обязательно.
   - Вы хотите спросить, сэр, что такое отходы нашего грешного производства? - А другая продолжила:
  
   - Если вы, сэр, царь, то не значит ли это, что и мы не должны шляться по вокзалу в поисках супчика, который бы не постеснялся нас трахнуть?
   - Я вам ничего не сказал, потому что был царем совсем недолго - набежали другие и отняли даже незаметно для меня самого, всё то, что нажил даже не помню, когда.
   - С этого места, пожалуйста, поподробнее, сэр, - ласково простонала Нина.
   - Боюсь, я постесняюсь сказать вам это.
   - Вы не поверите, сэр, но у нас есть способ заставить вас задуматься над своим будущим, - сказала Лина.
   - Не думаю, что у вас получится, так как у меня уже не шабаршит с тех заповедных пор, как умерла моя привередливая супруга, а это было двадцать с лишком лет тому назад.
   - Эт-то, это немного.
  
   - Ну как хотите, можете сами проверить.
   - ОК, пошли, - сказала Нина со вздохом, что работать приходится больше, чем на вокзале с разными придурошными.
   - Понял, понял, понял, точно, теперь узнал: вы не проститутки с большой дороги, а ищете пропавшее золото индейцев Майя и, тоже:
   - Да, - продолжила Лина, - тоже на большой дороге, где и стоит этот легендарно сгоревший кабак.
   - Хорошо, я женюсь на вас обеих, чтобы никому неповадно было искать ваших рук и сердец, не на помойке, однако, найденных.
   - Хорошее предложение, но нас не устраивает, - сказала Нина.
   - Почему?
   - Да, Ники, потому что мы любим правду больше, чем нет.
   - Так вы думаете, что я уже был женат на вас?
   - У вас голова работает, как японский чайник, которыми мы сами чуть не начали торговать недавно, так как они не образуют накипи при взаимодействии с водой, практически никогда.
   - Почему?
   - И знаете, почему, сэр?
   - Воду не надо кипятить, чтобы она уже приступила к ликвидации этих маленьких паразитирующих на нашей жизни абармотов, ужасающе-прекрасного, если смотреть в микроскоп, вида.
  
   - Отчего же этот бизнес сошел на нет? - спросил кто-то с длинного - на восемь мест - стола на противоположной стороне у окна.
   Никто его не узнал по той простой причине, что он имел вид бедного странника, обойденного судьбоносным счастьем больше, чем на сто процентов.
   И это был хитрый Енот, побеждавший всех в притворстве больше всех не только благодаря тому, что бежал сюда чуть ли не от самого Иерихона, еще раньше разрушенного, чем его построили, но потому, что сам верил в это время:
   - Я - человек несчастный. - И принял здесь на первое время неприметное имя:
   - Красный Щит, - как оповещение: сюда не ходи - туда ходи. В том простонародном русском переводе:
   - Да долгами больше не приходите - денег нет, и неизвестно, когда будут, и даже есть сомнения, будут ли вообще.
  
   И сам же Красный Щит, сокращенно КЩ, а более распространенно:
   - Кащей, - однако, вряд ли бессмертный, объяснил, не сходя с места, почему эти японские чайники перестали покупать.
   - Да, мистер, вы соврите, а мы послушаем и не поверим, - ласково предложила Нина, и вот так нельзя сказать однозначно, что уже имела когда-то его и не только в виду, хотя почему нет? Скорее, да.
   - Дело в том, - сказал Енот, - местное, ничему не обученное население не может распознать температурного режима на ощупь абсолютно. Поэтому обжигается.
  
   - Так неужели у японских чайников и датчика температурного не было?! - ненавязчиво, но всё-таки спросил Ник Сер.
   - Эти чайники делали специально для России, ибо считается - если не во всем мире, то дальневосточной его части - русские меряют температуру даже при варке яиц всмятку:
   - Пальцем, - ответила за Кащея Лина.
   - Нет, милая, очень хорошая девочка, а только взглядом. Посмотрел, и готово.
   - В мозгу термометр, что ли, стоит, и как только закипает загорается сигнал:
   - Тревога, - теперь перебила Нина.
   - Нет, принцесса Турандот, а только: выкипит вся вода - опять самовар паять придется, а он, как известно хотя и из цветного металла, а сдать в металлолом всё равно не дадут, и придется самому с тех пор работать динамо машиной.
   - Вы нас совершенно запутали, мистер, а толку-то никакого, так только - пыль в глаза, - сказала Нина.
  
   - Действительно, - подытожила Лина, - я так и не поняла, как определить температуру для заварки чая без его предварительного кипячения.
   - Хорошо, прекрасная девушка, тебе я отвечу без необходимости решения Пятого Постулата - который часто вспоминает ваш Вова, чтобы объяснить, почему он всегда выигрывает в карты, особенно у меня - для этого серьезного дела его заваривания:
   - Пей, вон, кофе из Венгерской кофеварки - там температура регулируется барменом:
   - Кому в зернах, а кому и так только, что сам пил, а вам оставил на похмелку.
   - Вы можете доказать, мистер Иск, что Вова спаивал народ вторяками и разбавленными техническим спиртом коктейлями? - грозно спросил кто-то из дальнего прохода рядом с банкетным залом.
  
   - Нет, мистер Андрей, я только вас искал, и заодно объяснял вольным слушателям, что японские чайники ломаются после первого же прогорания дна, сиськи-миськи здесь происходящего из-за недостатка опыта:
   - Кипит вода или нет? - спросил Андрей издалека.
   - Да, сэр, ибо есть мнение, что вода закипает позже, чем становится видно ее бурление на поверхности.
   - Не позже, а наоборот, раньше, - чуть не запутал Кащей даже рыцаря из прошлого.
   - Вот именно, вот именно, дорогой сэр, что одни так и думает, а другие, как нарочно, наоборот.
   - Это верно, - сказала Нина, - я часто говорю всё правильно, а Лина в двадцати пяти процентах случаев начинает спорить.
   - Да я просто так, чтобы не упустить и ложь, что скрыта в противоположности.
   - Дорогие друзья, - сказал Андрей, - мы с Федором этим тонкостям еще не обучены, и поэтому, кстати, пока еще пасемся здесь, на Земле, тогда как наши любознательные - как вы - не скажу: друзья-товарищи, а тоже просто сотрудники, как все с Тау Кита, более вам понятного, как Большой Черный Пес:
   - Испарились и, куда никому, кроме вашего болезного Вовы, неизвестно.
  
   - Кстати, - сказал Кащей, - у меня есть в одном месте, в камере хранения на вокзале, японский чайник из натуральной нержавейки со свистком, радующим слушателей чуть раньше, чем вода закипает.
   - Почему тогда он свистит? - спросил Ник Сер, так и не ушедший спать.
   - Думаю, просто чувствует наступление катастрофы, - сказала Нина.
   - Нет, нет именно как барометр: чувствителен уже к пузырькам на поверхности воды, даже только по турбулентности воды, сопротивляющейся своему возмущению в виде кипения. Как делал каждый из вас, надеясь избежать скандала мирным путем.
   И да:
  
   - Я могу пойти на переговоры с Вовой, несмотря на непреодолимый барьер, отделяющий кухню от развлечений обеденного зала, превращающегося вечером в настоящий Вертеп, как настаивала бывшая его заведующая Марья Ивановна.
   - Всё, уже влез в жопу без мыла, - шепнула Лина Нине.
   - Надо узнать, как расшифровывается Красный Щит, и тогда решить:
   - Бежать или остаться, - сказала Нина.
   - Думаю-ю, нет, не знаю, - сказал сторож Ник Сер.
   - Рок, - сказал Андрей, - а дальше уже не важно.
   - И да, - тут же спросил Ник Сер, - кто его пустил?
  
   Но Енот остался. Спрашивается, почему? Оказывается, успел подкупить одну из благородных леди, нашедших приют на вокзале, а теперь завоевавших здесь стол администратора. И уже не скажешь, что секс и администраторские способности - две статуи из разного камня.
   И кем-то был сделан вывод, что одна из них находится на службе у другой, как академик у члена правительства, как Дашкова у Фике. Хотя обе хороши, и не только в своем роде, но в том же самом. Как определил Веня Химик из Москвы, который спал - а никто не знал - за последним столом у оркестра. Но кто ему поверит? Потому промолчал. Но понял, как говорят чайки более высокого полета, что продать, кроме своей неопровержимой интуиции больше нечего, и хотел:
  
   - У них попросить. - Но понял: преждевременно, ибо сами леди ничего не едят и не пьют, а это значит, что денег нет.
   Но неожиданно Енот пропылил через ближний к столу дам выход с тремя тарелками и более того было хорошо видно, что они дымятся, правда не как Стэйк по-Флорентийски, и даже не шашлык, в принципе, но по двойной порции тефтелей и рис с огурцами и помидорами - это точно.
   Веня вынужден был встать, т.к. это уже было похоже на испытание силы воли, которую он берег, хотя пока еще точно не решил, для какого случая именно. Ибо ответ на вопрос: стоит ли рассматривать вопрос о принадлежности его жены к клану этого мистера Рота, сейчас, или ждать уже больше не надо?
   Обычно, да, это война, но Роти - Енот, как Рок, то бишь и есть этот самый Щит, сразу сказал недовольно:
  
   - Если бы я знал, что ты тут - взял еще. Впрочем, бери мою тарелку, съем немного - он рассчитал девушек на первый - второй, но передумал и предложил каждой всё, что у него могло быть в будущем - имеется в виду, вечером совместную баню-сауну только за:
   - По одной тефтелине с каждой плюс совсем мало риса, одну помидорку, один обрезок огурчика, лучок пару перьев, и всё, в общем-то.
   - Вина не будет сегодня? - спросила Лина.
   - Надо будить Вову, а он злой.
   - Злой? - спросил Веня, так как был не в курсе прошлого почти абсолютно.
   - Да, не встает.
   - Может быть, нам следует догадаться, кто возьмет под контроль бар? - спросил Ник Сер, и Енот решил, что это провокация, ибо потом народ за такие дела, которые он и сам мог взять на учет, ревизию, и вообще даже реквизировать, что, впрочем, должно уже означать, таким образом, что время всё-таки пошло, и чему уже не надо удивляться:
   - Назад.
   - Ты, собственно, кто? - пришел в состояние своей обычной борзости Роки.
   - Да, царь, милорд, сказывают, - ответил Ники.
   В виду систематических превратностей судьбы Енот не очень разозлился на такой неоднозначный ответ, а только промямлил:
   - Иди пока на склад, возьми и выпей за мой счет бутыль барматы, скажешь, что я заплачу.
   - Вова не любит это разногласия души и тела, ибо, что значит: заплачу, - скажет он, - когда заплатишь - тогда и выпьешь. Не наоборот.
   - У тебя ночная смена кончилась?
   - Нет, ибо Марьюшка Ивановна, администраторша, еще не прилетела на своем мотоцикле с коляской.
   - Не ври, не ври, ибо эта живет рядом и ходит пешком.
   - Тем более, если сегодня не она, то выгонят без денег.
   Роки-Енот стушевался, ибо, в принципе, это правильно: без денег не блатуй.
  
   Из банкетного зала вышла Вариния, с чем ее Енот тут же поздравил:
   - Вы здесь живете?
   - Что ты, Ротик, здесь делаешь с утра пораньше?
   - Дорогая Виринея Солнечная, у моей женщины - тоже зав столовой - сегодня, точнее, завтра утром день рождения и у меня возник вопрос, не найдется ли у вас палки твердокопченой колбасы, оставшейся после отходов производства?
   - Две хватит?
   - Спасибо, - и он полез в карман.
   - Как будто там есть деньги, - подумала Вира, ибо такие ребята, как Роки, клеят деньги себе на лоб, если случается, что их много, хотя и не своих.
   - Я занесу вечером.
  
   - Отлично, - ответила Ви, - думаю, к вечеру и колбасу привезут.
   - Впрочем, кажется, еще немного осталось, - и пошарив за джинсовой курткой из серии Монтана с эмблемами разного цвета по некоторым местам, достал мешок - хотя он был маленький, но если это мешочек с золотом, то пишет на себе с большой охотой, как:
   - Мал золотник - да дорог.
   - Пять рублей хватит?
   - Сдачи не надо?
   - Добавьте, если будет на что, несколько кур и молочных поросят, говорят только что прибывших в ваше личное распоряжение.
   - Мы можем их сразу и приготовить.
   - Если только это будет нетрудно, персон так это на.
   - Двенадцать?
   - Лучше тринадцать.
   - Есть разница?
   - Да, мэм, очень большая.
   - Не знала.
   - Дело в том, что этот самый третий лишний, собственно говоря, никто, но он:
  
   - Посредник, - сама ответила Вира.
   - Откуда знаешь?
   - Вова рассказывал.
   - Что за Вова? Ах, Вова! Говорят, он лежит и, более того, совсем не встает.
   - Ты хотел сыграть с ним в карты?
   - Если только он не против.
   - Я могу устроить тебе эту презентацию, за, скажем там, э литл процентум, от твоего поражения.
   - Вы откровенно ставите на моё поражение?
   - С выигрыша и так отдашь.
  
   - Да, но Вова, идет слух, не сможет в ближайшее время перестать прикидываться дураком, чтобы не сыграть на повышение.
   - Я уговорю его Проце-дуру.
   - Она будет играть?!
   - Да, она будет загибать пароли и пароли пе, а он только мычать в ответ, что:
   - Зря, или наоборот, давай, давай, иначе мы не закончим это дело до самого утра, а надо хотя бы прикидываться, что иногда спим.
   - Я сейчас попробую найти человека, который сможет войти в бар, и заварить нам кофе.
   - Есть какое-то дело? - спросил Енот.
   - Да, нужно найти способ войти на кухню.
   - Это трудно? - спросил Рок, когда они уже сели за последний стол у оркестра, где - Роки предварительно посмотрел - опять лежал Веня, как будто специально преследовавший его из-за подозрений в связи с его женой, ибо:
   - Квартира в Москве только однокомнатная, тем более с бабушкой, так что надежда есть, что гость будет спасть в ванной, но, увы, не полная.
   - Да, Вова, еще когда имел возможность дотягивать и до меня свои междометия, объяснил как-то ночью на берегу реки, пока не заглохла его машина, дышащая неизвестно на что, чтобы это было видно:
  
   - Разделены мы не просто так, как два берега у одной реки, а как мы и наши мысли: радикально наоборот.
   - Но это может значит, - сказал Реки, попивая кофе, который всегда тем лучше, чем бесплатней, - его сегодняшняя Процедура может выиграть, ибо по вашей теории, ей и знать ничего не надо, как только принимать от него потусторонние сигналы.
   - Задавишь деньгами.
   - Так вы хотите, мэм, потом его у меня выкупить?
   - Только если это вам нетрудно.
   - В каком смысле? За дешево?
   - Не думаю, что здесь уместен длительный спор, Реки, ибо у тебя нет выбора.
  
   - Так-то бы, да, но почему-то не чувствую вдохновения, как попасть на кухню для вручения верительных грамот Вове, тем более, чтобы он не мог отказаться.
   - Утро вечера мудреней, - просто ответила Ви.
   - В принципе - это неплохое утверждение, - сказал сзади Веня и, оказалось, уже не лежал, а сидел за барабаном, убранным зачем-то со сцены. - Пять золотом, и пройду на кухню, чтобы передать ему верительные грамоты, а уже ваше распространение сделать их для него интересными.
   - Я придумаю, - сказала Ви.
   - Как бы они ни были настолько интересными, что Вова отудобеет совсем, - подумал Реки.
   Но с другой стороны - хотя это и дополнительные трудности - выигрывает тот, кто знает, как организовать игру по правилам:
   - Своего окончания. - А он и есть специалист по таким особенностям устройства мира прошлого, где мы всё еще:
   - Вот по сю пору находимся.
  
   - Передайте Вове, что к нему гонец из Москвы по поводу восстановления его права владения этим городом, - сказал Веня девушкам, так и сидящим за столом администратора.
   - Вы это к нам обращаетесь, сэр? - спросила Лина.
   - Ну, если только вы именно те, леди, которые, которые имеют намерение принять участие в вечерней вакханалии, как приглашенные на бал:
  
   - К кому?
   - Вы не знаете?
   - Нет, и знаете, почему?
   - Нам не так уж важно, кто будет, а просто: хорошо будет, - сказала Нина.
   - В общем, так, я закажу для вас вечером песню Нинка, как Картинка с Фраером Гребет, - если и вы, э литл, поможете мне.
   - Покажите деньги.
   - Так это.
   - Что, простите?
   - Да, молодой мастер на все руки, кроме ног: беги, и не просто беги, а беги куда подальше, потому что мы и есть те благородные леди, которые сегодня вместо администратора принимают взносы на этот благотворительный концерт, - сказала Нина.
  
   - Вложите за меня пока что несколько золотых, украденных вами в вокзальной кунсткамере.
   - Мы ничего не брали, - ответила Лина.
   - Вы сами подумайте своей немытой башкой, сэр: кто будет побираться, имея мешок золота.
   - Пре-умнейшие и пре-благороднейшие леди, это были не деньги.
   - Тогда что, если кроме картин Ван Гога, Пабло Пикассо, Тулуза Лотрека и Жана Поля Сезанна - мы не знаем ничего, что можно украсть.
   - А тем более, продать. Чай, не Мона Лиза?
   - Да, сэр, ее замуровали в пуленепробиваемый жилет, что никто еще не додумался, как его вскрыть.
   - И мы не семи пядей во лбу.
   - Не заговаривайте мне зубы, пожалуйста, ибо хочу просить в последний раз:
   - Где карта клада? - сказала Лина.
   - Вот, - с улыбкой показал на нее пальцем Веня, - это теплее.
   - Когда жарко будет?
   - Когда разделим его на троих.
   Девушки были настолько искренне удивлены, что спросили друг друга хором:
   - Посмотри, у меня на спине ничего не нарисовано, как в фильме про Водный Мир с Кевином Костнером и его малютками, претендующими на Новую Землю.
  
   Далее, дерутся Нерон и Манай.
  
   Столы к вечернему жертвоприношению накрыли новыми скатертями, приобретенными на распродаже в Англии на Уимблдонском турнире по теннису после его завершения Лизой, а вот, как было ее отчество, уже забыл. Думаю, не случайно. Как только опять встречу, так обязательно попрошу на коленях:
   - Привет, Антонина Петровна, не спетая песня моя.
   - Вы уверены в этом, сэр?
   - Простите, я имел в виду: еще недопетая. Ибо не всё в прошлом, что там находится.
   - Сэр, я знаю, что вы любите цвет обоев Уимблдонского турнира.
   - Да, мэм, их либе дих.
   - Как только ты их увидишь, то увидишь и меня этим же вечером.
   - Как алые паруса!
   - Да, любимый, только они будут бирюзовыми.
  
   И Веня, знавший эту информацию, так как никто от него ничего не скрывал по причине того, что он вообще ничем не занимался, даже на Химии, что химичил никто не знал - не интересовало, - знал о любви Вовы к Уимблдону вообще, его цвету, в частности, и Антонине Петровне, тем более, - предложил - путем перестукивания через фанеру времени, отделяющую увеселительный зал от простонародно-обывательской кухни - выйти в люди на переговоры.
   - Так-то я не против, чтобы вы помогли мне, дорогой сэр, откачать Вову от его беспрерывных презентаций в междуречье того и этого света, но варвары, хотя и не настаивают уже на податливости моего тела их безалаберным пристрастиям, но не покажут ни за что выхода, а сама я его не знаю. С печальным приветом, Малышка на Миллион.
   - Я думаю, милая Малышка на Миллион, что имею средство упросить ваших Стражников выпустить тебя сюда, к свету. Запоминай:
   - Вова не может выйти из транса после удара Валеры боксера из Москвы по той, и более того, одной и той же причине, что никто за него не отомстил.
   - Что я могу сделать?
   - Можно сделать, как сказал Владимир Высоцкий, как сделала Баба-Яга:
   - Люблю, говорит, яво сваренным в супе.
   - Кого, его? - я не понимаю.
   - Валеру - ныне шеф-повара, запомнившего на всю оставшуюся жизнь только два блюда из своего родного пивного бара на Рязанке: креветки простые отварные и креветки больше тоже немного переваренные.
   - Он умеет делать цыплят табака.
   - Рожает, что ли, их сам?
  
   - Нет, просто отваривает, а перед подачей красит колером с помощью хорошо прогретой сковороды и семи минут времени. Затем посыпает чесноком, карри, чтобы не пахли вчерашними отходами, хмели-сунели, чтобы в глазах зеленело чем-то новым, и всё, практически.
   - Это больше похоже на рекламу приличной забегаловки, или по-другому:
   - Если это не любовь, то что же?
   - Нет, нет, это, тоже и мне сообщил Высоцкий: никогда не полюблю.
   - Как же Вова?
   - Если он при мне не оживает - значит ничего, кроме приличного сексодрома, перед собой не видит, хотя я-то, как говорится, тоже тута.
   - Да, действительно, ты и мертвого могла бы поднять.
   - Зачем? Ты хочешь взять меня второй женой, или, как колхозник Гульчатай:
  
   - Таперь всегда будешь первой вставать, ибо корову надо выгнать - раз, ну и так далее по списку, заготовленному еще с вечера.
   - Я, - Веня постучал себя в грудь, - расплачусь с тобой, если дело пойдет, как по маслу, расплачусь с тобой не собой грешным пьяницей, а человеком хорошим, имеющим банковский счет.
   - И это?
   - Царицей будешь-ь.
   - Ты точно знаешь посланца с Альфы Центавра?
   - Да, на сегодня знаю, и только от тебя зависит, как удержать его в нашей видимости.
   - Нашей? Ты кем будешь, грешник?
   - Ну, уж, не Марьей Искусницей, наверное.
   - Ты не юли, не юли, говори прямо: хочешь казнить или миловать?
   - Казнить у меня не хватит силы воли, лучше разреши, государыня, миловать.
   - За деньги?
   - Бесплатно никто не поверит.
   - Нет, я люблю Вову.
   - Не понимаю, какой смысл?
   - Он владеет магией древних индейцев Майя.
   - Ты сама это видела, или так только: рассказывают? Может быть, сам хвалился.
  
   - Нет, не хвалился, а наоборот, показывал, как это бывает, на самом деле.
   - Вместе не летали?
   - Да, - ты это видел?
   - Конечно, видел, хотя и не часто, ибо это фокус Гудини, который отличался тем, что все фокусы основаны на такой долгой подготовке, что никто не может поверить:
   - Зачем столько пахать ради одной только видимости, - завершила реконструкцию мировоззрения Вени Малышка.
   - Да, пусть никто не думает, что я, - поставил точку Веня. После которой на той стороне что-то упало, а скорее всего, кто, что значит, сама Малышка и не удержалась на остатке своей гордости.
  
   В зал вошел Бузила, и побудил появиться ремарке Ника Сера, периодически появляющегося из своего сна под лестницей рядом с любезными его сердцу бутылочками вина по ноль семь, хотя раньше бывали и по ноль восемь, но и этих:
   - Хватит, хватит, хватит.
   - Что ты промычал? - хмуро не взглянул на него Бузила.
   - Я говорю, как ты сюда попал, рожа Вельзевула?! - неожиданно заорал Ник Сер, хотя это и раньше за ним замечалось, как примета:
   - Опять забыл похмелиться, а скорее всего, наоборот: копит деньги на что-то хорошее, а так как знает, всё равно не получится дотянуть их до покупки этой мечты - пропьет, то и злился, что жизнь, да, удалась, но всё же как-то не очень радостно:
   - Только наполовину, - выпить нельзя, одеться тоже не на что, хотя в мечте у меня всё есть, как любит повторять Диман - дискотетчик из Москау.
   А что, собственно, у него есть - уму непостижимо, так только: кассеты для магнитофона иностранные ТДК и СОНИ по пятнашке недорого, да джинсовый костюм Монтана может достать. Кому-то он нужен. Только, кроме бармена денег на него ни у кого больше нет. Одеть бы в него Вирку - если такие размеры существует - но не получится, ибо знает, что для более высокого начальства:
  
   - Пускай одета, как уборщица, - но мне еще сильнее хочется. - Что значит:
   - Можно трахать ее без боязни, что посадят: ее за воровство, а вас, как грешника причастного к ее потреблению в виде бесплатных ежедневных обедов с коньяком в ее кабинете, несмотря на то, что она распускает втихаря слухи:
   - Конечно трахает. - Эх, милай! Если бы всех трахали почти что за просто так, какая жизнь-то была бы счастливая-я, или я не прав, Петька?
   - Дак, конечно, прав Василий Иванович, тока, эта, воровать поросят вы запретили намедни.
   - Секс с животными, Петька - это уже далекое прошлое человека - никогда не забывай об этом.
   - Говорят, Вас Ив, земля круглая.
  
   - Так, когда она опять повернется на ту сторону - тогда и брякай, что ни попадя про не доставшихся тебе частей его полутуши.
   - Полутуши, Вас Ив - так можно?
   - Я про еду, Петька.
   - Да, Вас Ив. Шекспир сказал, что, действительно, нет ничего слаще этого дела.
   - До этого нам еще далеко, чтобы кровати и были у каждого.
   - Да, Вас Ив, попробуй на лошади.
   - Я могу, Петька, ты знаешь.
   - Нет, Вас Ив - не верю, - как сказал Станиславский, что его сошлют, как Чехова лечиться от безверия в Италию.
   - Между прочим, Бузила, мы амазонки Ника Сера, - сказали девушки почти что хором.
   - Что из этого следует?
   - Кроме денег в виде их аванса, претендент на этот званый, почти что, как у Михаила Булгакова вечер, почти что к самому Герберту Аврилакскому, - закончила Нина, а Лина подхватила эстафету:
   - Покажите, мистер Бузила, ваши артистические способности.
   - Я плясать могу, но только по пьянке, и более того, если только обыграю в карты вашего прохиндея Вову.
   - Он с такими-и, - Нина сделала перед большим носом Бузилы качание маятника в виде своего большого и указательного пальцев, - наш кумир не играет.
   - Кумир всех местных проституток? - строго взглянул на них Буз, - которых он не столько трахает, сколько наливает бесплатно на будущее голодное время.
  
   Тем не менее Бузила вынужден был согласиться на испытание, вполне соответствующее его буйному нраву и тупому уму. Хотя сначала и спорил, что:
   - Готов согласиться на Росинанта, но на бухгалтера - или, кто он там был - летающего под уборщицей-домработницей-служанкой Маргариты:
   - Нет, ни за что!
   - Твои десять золотых - не такие большие деньги, чтобы иметь претензии на царское ложе.
   Бузила решил, что ему оставляют право первой ноги, как победителю за титул посланца из Черного Пса И Гро:
  
   - Ибо мечтаю многих, порнографические леди, поставить здесь раком прямо в открытые на всеобщее обозрение окна. Ибо:
   - Никогда не будет того, чтобы выход мой в цари настоящие происходил через и посредством своевольной Лилит - я главный!
   - Вы бы это записали, мистер, а то нажретесь к обедне, что забудете и в какую сторону начинать креститься.
   - Я - царь, живу один, никто не может мне указывать.
   - Если ты, сукин сын, - сказал Ник Сер, - не бросишь своё буйство - тебя принесут в жертву.
   - Кто?
   - Я.
   - Ты?!
   Тут Ник Сер не выдержал и наложил на голову Бузилы свою законную, обещанную ему бутыль ноль семь, в этом момент больше похожую на стародавнюю ноль восемь.
   Бузила потряс башкой, погрозил пальцем, так как просто убить ночного сторожа пока что побоялся из-за возможного обвинения в срыве операции захвата этой богадельни в лапы его группировки, состоящей из него, разумеется, Енота - как же без Роки Щит - и Коряги. Под вопросом был Нерон, не желавший делить добычу поровну, и проблеявший намедни:
   - Я его возьму один. - Дубина, так сказать, сие протяженная.
  
   Долго думали, как заставить Вову вступить в игру, ибо он говорил, что они жулики, а играть по-настоящему не умеют.
   - Продать ему Малышку? Но, во-первых, она и так любит, почти что только его.
   - Чего, собственно, ему надо?
   - Денег. Как и всем.
   - У нас есть золото, но не всё, а значит, его и так мало.
   - Нужно ему сказать, что у нас есть деньги, - сказал, после долгих размышлений Коряга.
  
  
   Глава 15
  
   - Этого не может быть, потому что не может быть никогда, - сказал Черный, который тоже смог появиться на этом свидании, как представитель себя, Гуся и московского Валеры, шеф-повара, готовившего, впрочем, как и раньше по раскладкам пока что бывшей зав производством Виренеи. И даже был слух, что письменные сгорели, а она сама и так всё отлично помнит.
   - Да, ясно, сказал Енот, трахает ее этот Валера.
   - Правда, как он проходит через стену - никому неизвестно, - сказал Нерон.
   - Надо к ней заслать человека достойного этой божественной участи, а он потом нам расскажет, - сказал Черный.
   - Вам никто не говорил, сэр, что вы, как обладатель фантастической логики, первый достойны этой участи Шерлока Холмса.
   - Неужели, Черный, ты, действительно, не помнишь, как попадаешь сюда.
  
   - Видишь ли, Бузила, - ответил Черный, - до сего момента я был решительно за ту идею, что это я вас пригласил в гости, в надежде, что не придете, и безоговорочно примите мои условия: я выигрываю, потом отстегиваю всем, кто сколько попросит.
   - Я думаю, он в сговоре Вовой, - сказал Коряга.
   - Я?! - очень - как он выразился - изумился Черный, что решил больше ни с кем не спорить, ибо бесполезно спорить человеку, находящемуся уже Там:
   - Имеется в виду, в почти счастливом будущем, - с баранами, пасущимися у ворот крепости, но их самих - этих ворот - никогда в глаза не видевших. И, следовательно, они их никогда и не найдут, и у Вовы не выиграют.
   - Только я буду играть, - сказал он.
   - Эту тему мы пока что не будем рассматривать, - сказал Енот. И резюмировал:
  
   - Золото, как я понял, есть у всех, а откуда оно взялось - толком так и неизвестно.
   - У тебя есть? - с полуулыбкой спросил его Нерон.
   - У него, как у того еврея: всё вложено в будущее, - сказал Коряга.
   И он же предложил заинтересовать Вову предложением:
   - Приз - титул инопланетянина И Гро, ибо И Гро - это тот Зов Предков, кого выберет Елка или Кобыла, по тайным сведениям, являющаяся мужиком.
   - У Вовы есть предположение, что и Елка, и Кобыла - это всё-таки леди, но идущие по каналу времени под псевдонимом родоначальника той деревни в которую они бежали один от другого, как Каин от Авеля.
   - Мы не знаем их имен, - сказал Бузила, которого, впрочем, никто не спрашивал.
  
   - Их нельзя узнать. Так сказал Вова, - сказал Черный, как будто все должны поверить: канал связи с Вовой он нашел, и именно благодаря тому, что Вова уже продолжительное время находился в экстремальном состоянии кондитерского цеха, напомнившего ему, как мала Зона Жизни Большого Пса по Земным меркам, но именно такая необходима для развития экстраординарного воображения, которое, собственно, и является единственной зоной жизни человека почти разумного.
   - Так ты, что узнал, Черный, что Ино прибыли сюда за пространством Земли, так как надоело слишком долго питаться одним только его воображением?! - удивился достижениям Черного Нерон.
   - Выходит так, скоро здесь будет пустыня, как последний раз будучи в нормальном состоянии цитировал мне Вова А. Пушкина:
  
   - В пустыне мрачной я влачился.
   - И, следовательно, мы будем выбирать сегодня вечером Шестикрылого Серафима, который потом будет нам выдавать за послушание по кусочку пространства, где можно отдохнуть с какой-нибудь Нинкой или Линкой, и ни о чем не думать, а чувствовать себя при этом просто культурным человеком, а не лентяем, выпросившим у доброго хозяина, кроме субботы еще одну субботу, как будто это не одно и то же воскресение. - Кто это сказал, никто даже не успел запомнить.
  
   И спросили Вову, когда он, наконец, перестанет валять дурака, и расскажет о счастливой жизни. Но ответа не было, пока не догадались позвонить в Огни Социализма, и попросили подойти к телефону Лизу Сергеевну - или кто у вас незаменимый специалист по индивидуальным развлечениям - и встретить Вову:
   - Сегодня вечером, как будто случайно проезжающего мимо - нет, не графа Монте-Кристо на этот раз, а просто одного из группы Битлз, но не Элвиса Пресли - тем более, он даже не успел в нее записаться.
   - Она любит Тото Кутунио, - был совещательный ответ. И привет:
   - Так и представьте.
   - Это будет ничего, если его привезет на официальной тачке, как-то красный Москвич со сточенной головкой, что дает сто сорок, от которых обычная Волга, скорее всего, развалится.
   - Что значит - скорее всего?
   - Если она закалена в прорывах до Москвы, как в забеге на короткую дистанцию, то первые полночи тоже могла бы выдержать, если бы уже не списали на радость близлежащим к начальству бедным родственникам этого таксомоторного дела.
  
   Таким образом таксист Лёва повез Вову в Огни Социализма, и на первый вопрос Вовы:
   - Куда и зачем, - как всегда разумно ответил:
   - Лечиться.
   - У меня никогда нет на это времени, - ответил Вова, расположившись, как всегда один на заднем сиденье.
   - Ждет.
   - Это вопрос или ответ? - удивился Вова.
   - Я возил ее без тебя, - ответил Лева, чуть обернувшись.
   - Да?
   - Тебя это удивляет?
   - Не то, чтобы, да, но радости не наблюдаю даже за горизонтом. С таким отношением к делу меня не возьмет ни одна культуристика.
   - Я не умею врать.
  
   - Что это значит, а-зе совсем упало?
   - Да.
   - Врешь, я в астрале видел, как довозил Певицу Роз Мари.
   - Так это когда было. Более того, Певица Роз Мари - это не Лиза - начальница этого гарнизона для прикидывающихся здесь нормальными людей. Сегодня, да, по настроению, а завтра, как ни проси.
   - Не даст?
   - Да ты что не знаешь: нарочно не даст, чтобы сделать человеку больно.
   - Слишком подробно, я тебе не верю.
   - Как хочешь, более того, она тебе именно поэтому и не доверяет, что ты не понимаешь ее диких побуждений.
   - Что это значит?
   - Ты думаешь, что она дикий мустанг, а она считает, что это-то и неплохо. Внуши ей понимание диких порывов ее души.
   - Ты внушил ей?
   - Можно сказать, кивнул в знак согласия.
   Вова вздохнул, и только заметил:
   - Как тебе удалось вытащить меня из комы?
   - Сказал, что жду у вторых ворот и не более двадцати минут.
   - Этого мало, - сокрушенно вздохнула твоя Малышка на Миллион, - он обидится.
   - Передай, пожалуйста, что тело у него в рабочем состоянии, а душе надо только дать знать об этом, чтобы не мучилась дурью.
   - Так ты не веришь, что я был в астрале.
  
   - Ты уже спрашивал. Более того, вон бежит тебе навстречу еще одна Ко.
   - Где, не вижу. И да, что значит, Ко? Кобыла, ты думаешь? В принципе, похожа.
   - Я хотел сказал Королева - Кобылами сегодня все хотят быть, ибо пусть они получают свое звание от бога, а Кобылы ближе: только на Сириусе рождаются.
   - Почему?
   - Потому что быстро размножаются.
   - Как кто?
   - Вот пойди расскажи ей, как кто.
  
   И Вова побежал, как будто нарочно забыл о своей в последнее время неподвижности. И до такой степени, что даже обернулся, не осталась ли какая-то часть его в такси.
   - Только не совпало бы по времени с испугом жены Лоты:
   - Забыла попрощаться с прошлым недомоганием из-за пристрастия к жизни - не то, чтобы такой уж грешной, но к будущему всё равно обращенной задом.
   Обратила или нет внимание, что повернулся?
   - Ничего не забыл? - радостно улыбнулась Лизавета Сергеевна, точь-в-точь, как Антонина Петровна:
   - Ты сыграл мне на рояле Шаланды Полные Кефали и, несмотря на то, что это было на другой стороне города, как в другой жизни - я услышала.
   Он поцеловал ее и ужаснулся, так как, то ли случайно, то ли нарочно она своей полуметровой - если мерить в длину - грудью повернула его к прощальному привету такси. И Лева, как дурак, держал будет цветов и даже не георгинов, с которыми детки могли бы сходить в первый класс, а роз.
   - Это мне? Спасибо, что не забыл купить, а то шеф-повар говорит, что не поздравите меня с днем Ивана Купалы чего-нибудь точно не будет хватать на празднике прощания с лагерем, как-то:
   - Грибов кокот не пробовали? И не попробуете. Цыплята Табака по целой половинке с чесноком на каждого - тоже? И не будет. Торт Тирамису? Действительно, не пробовали никогда - лучше и не начинать.
  
   - Почему он, скотобаза, розы любит, несмотря на то, что они стоят дороже остальных цветов?
   - Нет, говорит, что не любит, это я его уговорила, чтобы не просил Золото Кинабалу за шестьдесят тысяч долларов. Как будто хочет проверить, если у меня такие деньги.
   - Этот повар, скорее всего, не простая дубина сие протяженная, а один из банды И Гро, более того, думаю, он сам, ибо:
   - Что-то давно не виделись.
   - И Гро?
   - Да, не зря же он попросил орхидею Кимбалу, похожую на царскую корону варваров медного века.
   - Мне так страшно стало, хорошо, что ты приехал, несмотря, как мне сказали, на, неизвестной природы недомогание. Но я так и подумала, что это следствие безучастного отношения к душе, которая может собрать тело даже из его запчастей.
  
   Вова показал Леве кулак, и поманил сгибанием и разгибанием пальца туда-сюда. Но таксист, несмотря на кочки, легко добрался до них на своей тачке, так как с самого начала в его пекле застряла мысль:
   - Добить ее не больше, чем за год. - И сбросил эти цветы, как чужую невесту, украденную с брачного пира ради права:
   - Первой ночи.
   Вова нахмурился, потому что не мог понять, кто эта первородная невеста, а думать здесь, точно не дадут. Да и зачем? Если только изучения направления пути движения к ее точке кипения?
  
   Но кроме этих двух подруг: Лизаветы Сергеевны и Певицы Роз Мари - был уверен:
   - Больше никого в этой роли не узнает.
   Начался ночной бал, как обычно у костра, ибо именно его все запомнили из далекого, но, кажется, всегда близкого прошлого. Как говорится:
   - Пасется рядом, как будто, так и надо, но в лапы-то не дается!
   Тем не менее, Вова надеялся провести здесь тот Транссибирский эксперимент, который все с большой надеждой ждали в ресторане Центральный, без всяких сомнений в том, что он:
   - Кажется, сгорел.
   Костер пылал, звенели хором певцы под звуки флейт и лир, царица голосом и взором свой шумный озирала пир.
   Но было не так уж шумно, а Вова по опыту предыдущих мероприятий знал:
  
   - Если не трахнуть сейчас, то позже может вообще не существовать.
   И схватил какую-то торфушку в соломенной шляпе. Ибо:
   - Чем она глупее - тем лучше его поймет.
   - Что, простите?
   - Я говорю, пойдем.
   - Куда, сэр, я люблю смотреть на огонь.
   - Идем, пока не поздно.
   - Чем поздно-то? Вас ждет царица Тамара, а вы проституток по ее окрестностям рыщете. Постыдились бы, хоть чуть-чуть.
   - Жаль, я думал вы умней и даже серьезней.
   - Это по каким признакам вам удалось определить?
   - По шляпе.
   - Ну-у, хорошо, спасибо, что узнал во мне дочь генерала.
   - Не ври, не ври, теперь я тебя точно узнал.
   - Вы думаете, я связной от Доктора Зорге?
  
   - Нет, я думаю, это ты.
   - Хорошо, если ты не можешь меня узнать так, с первого взгляда, пойдем в кусты. Ну, ты чё? Предлагал, а теперь на попятную?
   - Нет, я не боюсь, мэм, а только хотел удостовериться, что у тебя нет хвоста.
   - В эманационном иво смысле, вы име-е-ете в виду?
   - Да, мэм, не так страшен эманационный хвост, как его малюют.
   - Нарисованный, вы имеете в виду, вас интересует меньше?
   - Да, и считайте, что уже прошли тот фейсконтроль.
   - Да?
   - Да.
   - Тогда скажи, мил херц, как мень-я зовут?
   - Щас, щас, ты немка - это первое, а второе, следовательно, Мефистофель, распределяющийся, как пожелает Фауст Гете: хочешь, буду я Буденный, хочешь лошадью его.
   - По-вашему, сэр, я похожа на лошадь?
   - Конечно!
   - Спасибо, а то я сомневалась, что примешь меня за графиню, как бывало Чехов. И до такой степени, что так до конца жизни и не понял, что, мол, я же ж звала тебя, сукин сын, почему ты так до сих пор и не понял, ась?
   - Кого, его?
  
   - Что мо-же-шь, - дурья твоя голова - башка.
   - Могут те, кто хочут, или наоборот, ты как считаешь?
   - Кто хочет - тот и может.
   - Ладно, пойдем.
   Они побоялись остаться одни в темном лесу, где роль нечистой силы готов сыграть в вами любой конкурент, и пошли - как и надеялся Емельян Пугачев - к жилью.
   - Дымком потянуло, - сказал Владимир.
   - Наверное, свадьбашный павильон подожги, сукины дети.
   - Это бы его ничего - хуже, если конкуренты пошли в лобовую атаку.
   - Вы имеете в виду, так сказать, что немцы уже бомбят наши города? Но, кто?!
  
   - Я, собственно говоря, милый, - сказала Соломенная Шляпка, - прибыла в полное ваше распоряжение - по стольнику баксов за индивидуальное обслуживание - если вы примете предварительное условие триумвирата.
   - Я с этими оглоедами больше в карты играть не буду.
   - Почему?
   - И знаете, почему? Они совместно хотят обложить меня одного, как белого медведя на льдине.
   - Есть комбинация, в результате которой им всем обломится. Дело в том, что местный шеф-повар - это И Гро, скрывающийся здесь после травм предродового пробуждения. И да:
   - Твоя толстожопая Принцесса Турандот - это Медуза Горгона в местной и, более того, современной ее интеграции, вместе с И Гро они хотят сыграть злую шутку с Землей.
   - Сделать ее колонией? Ничего нового: все хотят жить в Междуречье, а источник питания и развлечений получать просто так.
   - Как просто так?
   - Как от бога.
  
   - Значит, так и будет, всех нас потащат на одной палке.
   - Нет, будем, как муравьи делать для них оригинальные спиртные напитки.
   - Прямо с жала будет капать и Рижский Бальзам, и Рябина на коньяке?
   - Да. Но только для Белых Воротничков.
   - Остальные?
   - Будут гнать самогонку.
   - Послушай, там кто-то есть!
   - Кто? Вообще-то, я думаю, кто-то ворует футбольные мячи и шашки с шахматами.
   - Зачем? Кто в них играет на воле?
   - Никто, но надеются продать на аукционе, как предметы роскоши, живших когда-то здесь первобытных придурков.
  
   Идти смотреть, как кто-то шарит в тумбочках в поисках древних сокровищ типа шашек, шахмат и настольного тенниса, по крайней мере, полуспущенного футбольного мяча - не хотелось.
   Но за дверью они услышали шум, подумали, что секс, и опять принялись за то же самое.
   - Хвост убери.
   - Почему?
   - И знаешь почему, теперь я тебя узнал.
   - Как ты мог меня узнать, если никогда раньше не трахал, как тебя не умоляла:
  
   - Вова, ну, Вова, чем я хуже других, а балагана в голове даже больше, могу хоть сейчас залезть на стол и спеть для тебя любую песню Маньки по прозвищу Пушка. И выплеснула:
   - Миллион, миллион, миллион, однако, чистым червонным золотом.
   - Вынужден признать, думал на кого-угодно, только не на тебя.
   - Хуже или лучше?
   - Да-а, присутствует и то, и другое.
   - Что именно: голова, тело или хвост? Или как у немцев, только тело.
   - В принципе, все сейчас одно и тоже: в рот, да в рот, как будто все остальные места быльём поросли.
   - Я имею в виду, дорогая, что пить будем: голову - водку, красное сухое Игоря Померанцева, или хвост - коньяк?
   - Водка - это ядовитая голова - еще понятно, но почему коньяк - такой же отравленный хвост?
   - Потому что подставляет себя тут же, как человек поймет, что водку пить нельзя - отрава ума и сердца.
   - Так же, как человек решил заняться воздержанием от секса вообще, а ему говорят:
  
   - Можно и в рот. - И бесполезно возражать:
   - Ми не знали, - ибо всё уж очень хочется проверить: неужели и это правда? И оказывается, ничего страшного. Более того:
   - Все только так и делают, а кто не согласен, вынужден поклоняться огуречной грядке, где среди пышно цветущих и уже некоторых вырвавшихся из неволи младенчества цветов, пупырышков:
   - Лежит, как лебедь, рак и щука, - четверть не то, что головы и хвоста, а их общая мать:
   - Полная алкоголизация всего тракторного МТС, да и с самим колхозом в придачу.
   - Вот и не пей после этого. С миром, что тогда будет? И ответ:
   - Вертеться совсем перестанет, как Баба Яга в ступе, которая по утру - с этих-то трезвых глаз - показался уже не мерседесом, а только запорожцем.
   И, как грится:
   - Ни-ха-чу.
  
   - А они, слышь ты, всё продолжают, - сказала Маша Пушка Два.
   - Может это какая-то эманация, и они действуют, как заведенные только для того, чтобы отвлечь меня.
   - У тебя на всё есть отговорки, - сказал Аля. - И да, ты хоть бы завел дневник для запоминания имен грешниц, которые тебе дали за бесплатно.
   - Бесполезно.
   - Почему?
   - Потом этот дневник искать постоянно придется.
   - Вер-р-но-о. Какое имя тебе больше нравится, так и зови меня, когда в следующий раз встретишь, а я тебя не забуду.
   - А! Вот теперь я точно вспомнил, как тебя зовут.
   - И это? При.
   - Что При? А, да, именно: Принцесса Турандот.
   - Тогда еще раз?
   - Подожди, я сначала посмотрю в замочную скважину.
   - Кстати, почему ты меня любишь?
   - Ты почти без задержки всегда представляешься мне тем, кого, так сказать, его, ее.
   - И этой даже могу, Малышкой на Милллион?
   - Естественно. Ты на нее даже похожа в образе простого идола - истукана.
   - А эт-ту? - она кивнула на замочную скважину?
   - Эту? Боюсь, реальное кино отвлекать будет. А с другой стороны, авось появится, что-то новое, чего я никак понять не могу.
   - А именно?
   - Да, а именно, где зарыто золото исторических посланцев Черного Пса.
  
   И после того, как Вова трахнул Принцессу Турандот и более того:
   - В очередной раз, - стало ясно, что эти черти за дверью, только и ждут, как он найдет в экстазе место клада, которого они сами и до сих пор, оказывается:
   - Ни гу-гу.
   И чего и следует, что секс сначала был придуман только для богов и богинь, чтобы находить пропавшие вещи, как золото, бриллианты, а даже кое-что получше, как-то:
   - Свои собственные острова, - как-то:
   - Нашла Цирцея, чтобы в неподходящий момент рассказать ему, чем занимается в это время его почти что девственница Пене Кру.
   - Кру?
   - Кру - значит, Круи: что делает одна, то будет делать и другая, когда одна и та же идея достигнет по круи противоположного полюса.
   - Ты думаешь, что Пенелопа, хотя и нелогично, а только по Круизу - трахалась, пока его не было?
  
   - Да, хотя это и непредставимо просто так, что вот, мол, иди сюда, и хвать его за хобот, когда он пришел просить что-то обычное, похожее на объяснение в любви с царством в придачу после свадьбы.
   - Давай просто так и ты будешь доволен так, что и после свадьбы вспоминать придется. А если ее не будет, то не получил ли ты уже, как претендент, всё, о чем мечтал бы после свадьбы, что и никакие материальные блага царского наследования уже столько не стоят, а точнее, стоят, да, но только на втором месте.
   - Теперь я понимаю, почему они всей толпой двадцать лет жили около ее дворца.
   - Почему?
   - Пока очередь дойдет до каждого - столько лет-то пройдет?
   - Да, действительно, почти, как в Гуме круговая очередь за чешскими босоножками или за финского производства Аляской.
   Действительно, люди думают, что у них ничего нет, а всё же ж рядом - стоит только решить Пятый Постулат, как жизнь становится прекрасна в своей - рукой подать - доступности.
   - Но в принципе, ты понял, что меня трахнул тогда в баре в Москве, правда, не в самом, и не на втором этаже, а просто на улице в кустах, один из оглоедов, потому что ты не захотел?
   - Да, ты что! Нет, конечно, ибо тогда я играл по Шекспиру, как Сон в Летнюю Ночь: вино, пиво и карты Тарот в придачу, а это дело ни бельмеса, ни гугу.
   - Ты просто меня боялся, потому что мечтал трахнуть май систэ.
  
   Вова промолчал. Но всё же спросил:
   - Кто трахнул?
   - Я его имени не спрашивала, мне с ним детей не крестить.
   - А всё же.
   - Ну, этот, как его?
   - Не знаю такого. Живот растет?
   - Я его уже родила, и вот та сестра, которую ты мечтал трахнуть, как раз с ним гуляет, как со своим.
   - Ну-у, милая, это значит, тебе приснилось, что я тебя не трахнул, а ты назло:
  
   - Я бывала всем давала по четыре раза в день, а теперь моей давале не достался бюллетень.
   - Значит, она получает большое пособие, так сказать, по безработице, как прихвостень маленького ребенка.
   - Да, тысячу баксов в месяц плюс инфляция.
   - Что-то мало, если иметь в виду, что ее, т.е. тебя, трахнул И Гро.
   - Он там был?
   - Гусь, да, скорее всего, это был Гусь, он тогда блатовал, что моет золото прямо у себя в огороде, а никто не верил, думали просто не похмелился, или проиграл в карты Еноту, но и только то, что у него же выиграл.
   - Придется их выпотрошить, да? - спросила Принцесса.
   - Да, но только не в Трынку, ибо и, хотя:
   - Шулерам везде у нас дорога, но теперь почет будет только Покеру.
   - К сожалению, этому Гусю не удастся доказать, что это его ребенок, как Одиссею не удастся доказать, что нельзя двадцать лет не трахаться, пока его нет, при посылке, что не только во время трахтенберга с другими Бризеллами - или что у них есть еще там - но и во время боя с Гектором, он не думал, как именно, и кто именно в это в время не только ломится в спальню, но и уже:
  
   - Выходит из нее.
   - Да, милый, настоящий секс именно тогда настоящий, когда точно неизвестно, кто это был, я, или, как сказал Владимир Высоцкий:
   - Как успел?!
   - Да вот так вот, - отвечает, - улетел.
   Ох, спасибо тому духу, кто получит завра в ухо.
   - Да, милый, конечно, ты их победишь всех.
   - Разумеется. Только как? - вот в чем вопрос, - как и про-резюмировал Гамлет.
   - Только, не запутал ли он сам себя?
   - Вот это, к сожалению, не у кого спросить, а думать уже некогда.
  
   - Ох, где бы я вчера, - вспоминать не стали, а только умылись прямо в озере у одного из катамаранов, и в столовую почти хором, так как предварительно прочитали на его двери:
   - Тем, кто, - с двенадцати до часу, а остальным, как обычно, а остальных кормить сегодня не буду, так зазнались, сволочи, и на чай дают слишком мало.
   И все подумали, правда, ну, если написали, то зачем еще, кроме того, чтобы высказать правду, которую не удается сказать в лицо:
   - Пока туда-сюда, чай, кофе довариваются на добавку, чтобы были горячими, - а их уж след простыл: убежали, хотя и оставили на стойке пару рупей, а зачем, если не иметь в виду, на покупку морилки для тараканов, которых я люблю, а они нарочно намекают, что здесь гуляют, как у себя дома.
   Ибо:
   - Дома мы здесь!
   Следовательно, повар вылил всё на помойку, и когда мы пришли с Вовой, то хоть покойников выноси, - рассказывает Принцесса Турандот, известная в восточном районе Москвы, как Маша Пушка, или Аля - кто как запомнил, пока еще что-то помнил. А даже, если записал, так про кого написано всё равно сопоставить с правдой вымысла не получится - всё же ж переставлено наоборот.
  
   А многие так и продолжают на похмельном автомате считать:
   - Что вчера, что сегодня, а разницы никакой! - Не-ет, нет и нет! Думать обязательно надо, а чем, если всё пропито и так сказать, перетрахано по самое не хочу больше, а только через полчаса оклемаюсь от твоей придурошной резвости.
   - Почему?
   - И знаешь почему, Бальзак у нас классика, а Мистер Пиквик скрывает свои естественные наклонности, как не только Одиссей, но и его Пенелопа Кру.
   - Она не могла, честно, - сказал повар, прослушав их историю любви и почти что ненависти. Но после объяснения Вовы, что могла, так как дальше, мил херц:
   - Пустота-а.
   - Пустота - это еще не значит пшик, - нагло ответил повар. Тварь, по нему это видно. Ни-и-чему не верит. И спросила:
  
   - Этот очень вкусный обед, который ты нам принес, был оставлен для кого?
   - Для себя.
   - Для себя никогда не оставляют самое лучшее.
   - Это не лучшее, а только не вчерашнее, - гордо ответил повар.
   - Мы можем заказать у вас банкет? - спросил Вова за кока-колой, которую не хотел пить без льда, но пришлось, так как повар за лед попросил слишком высокую цену, и на вопрос:
   - Почему так не сладко, в том смысле, что дорого, - ответил:
  
   - Она для того и сладкая, что ее разбавляют льдом.
   Вова только ответил:
   - Никогда больше не буду пить кока-колу.
   - Послушайте, леди, если вы здесь главная, есть условие при заказе банкета.
   - Это ясно, - ответила я, - баблецо в его половинном размере вперед.
   - Это верно, но важно и то, чтобы вы его собрали с клиентуры.
   - Хорошая мысль, - поздравил его Вова. Почему? - Люди недоверчивые, не поверят, что угощают, а если и поверят - значит, хотят списать на не прибывшие вовремя продукты.
   - Странно, почему надеются на лучшее, если заплатят.
   - И знаете почему? Думаю, что вы заплатите золотом.
   - Да?
   - Да, сэр, всю эту дачную территорию под доисторическим названием Огонек Социализма, они уже скупили по частям и приватизировали - вас ждали, чтобы обменять точно на такие же по величине участки только на морском песочке Майами.
   - При такой глубокой заморчке даже секс не сможет привести их сознание, - ответила я.
  
   - Я скажу, что куплю всё, как только найду моё временно утерянное, точнее, просто пока что временно отсутствующее золото Того Мира, о котором не буду распространяться, так как всё равно ничего не поймете.
   - Э-э, нет, так далеко и долго распространяться не надо!
   - А как?
   - Точно также, только наполовину, - догадалась я о возвышенных намерений И Гро, как мне было сразу ясно - это он, потому больше быть некому.
  
   Мы вышли из его презентационного кабинета, и, так как я не мог понять с кем нам придется играть, то и спросил об этом Принцессу:
   - Ты хоть что-нибудь поняла?
   - Да, милый, играть буду я.
   - Я имел в виду: с кем?
   - С ним, наверно.
   - Один на один?
   И бродя по окрестностям этого парка отдыха без видимых развлечений мы случайно узнали у водопоя, где выдавали, как было сказано:
   - В счет ваших будущих прибылей, - по сникерсу и по бутылке Кока-колы, и если кто не отказывался, что мол, сладко - значит вредно, то добавляют еще китайские кеды, майку с надписью:
  
   - Я всегда побеждаю, если только вы не такой же придурок, как и я.
   - Видимо, здесь платят сдельно, за количество израсходованных на глубокую мысль слов, - сказала Турандот.
   Не успели они дойти до причала катамаранов, как им попалась сама Лиза со своими знаменитыми узкими плечами, и остальным выдающимся корпусом.
   - Прости, милый, но я должна тебе признаться, пока ты не понял сам, я нечаянно дала немного повару И Гро, в надежде, что в дальнейшем он забудет о своем неожиданном счастье, как о кошмарном сне.
   - Зачем?! - ужаснулся я.
   - Он обещал готовить для меня, моего мужа и нескольких его друзей все только из чистых продуктов самого Средиземноморья.
   - Зря. Это не может быть правдой. Потому что возить маленькие партии омаров и других земноводных из такого далекого далека - не имеет смысла.
   - Значит, он нашел смысл.
   - Да? Я не знал, что вы способны на большее, чем я всегда мог рассчитывать.
  
   - Надо было думать больше и чаще, милый.
   - Вполне возможно этот И Гро может иметь канал связи со Средиземноморьем.
   - Зачем?
   - Чтобы доставлять мне крабов.
   - Любви такой силы не бывает.
   - Как же Мария Каллас и ее грек Онассис?
   - Он не Онассис.
   - Думаю, даже больше.
   - Милая Лиза Сергевна я всегда думал, что это место для отдыха защищено от проникновения шулеров и других несчастий - ап-ри-о-ри-и!
   - Да, - сказала Принцесса Турандот, - я тоже думала, что Огни Социализма тем и хороши, что защищены от превратностей судьбы.
   - Да, так и было, - промямлила Лиза, - но я захотела расшить пределы нашего влияния, и в результате - это уже почти игорный дом. Ты ведь игру решил устроить, милый, с этим И Гро?
   - Теперь уже получается, один на один играть нельзя.
   - Хорошо пригласи всех, пусть Огни останутся, но это уж будут Огни Сириуса.
  
   Они начали спуск к причалу, и леди попросила меня:
   - Ты не мог бы понести меня?
   - Почему?
   - И знаешь почему?
   - Я тебе скажу, что Огни Сириуса за нас.
   - Сомнительно, вообще-то.
   - Ты думаешь наоборот, за нас Они Черного Пса? Тем не менее, я думаю, что ты настолько зациклился на этом И Гро, что сам хочешь им быть, а ты Вигрис, Кошка.
   - Кто такой Вигрис?
   - Вот, видишь, ты всё хорошее уже забыл.
   - Значит, когда обыграю его, тогда и вспомню.
   - А с другой стороны, - сказала она, - если ты считаешь меня Елкой, мы может выйти из этого дела безболезненно.
   - Как? Они будут грабить Землю, а мы кататься всю оставшуюся жизнь здесь на катамаране с единственным преимуществом в отношении Хомо сапиенс вульгарис, что будем иметь свой канал связи с Средиземноморьем?
  
  
   Глава 16
  
   Вова, как и все известные местные шулера, прошел в следующий тур, как и Принцесса Турандот, настоявшая, что:
   - Я хочу быть как можно ближе к твоему телу.
   - Зачем? Тебе всё мало?
   - Я хочу иногда заходить к тебе не только в сердце, но в голову.
   - Читать мои мысли.
   - Да, но не насовсем, а только взаймы, как в библиотеку.
   - Хорошо, но только в те ее отделы, которыми я на момент вашего посещения не пользуюсь.
   - Да.
   - Я думаю, ты всё равно будешь подглядывать.
   - Если только незаметно для тебя.
  
   Удивительнее всего было то, что повар И Гро не принимал участия.
   - И знаешь почему? - сказала Принцессе Турандот на вечернем катамаране, разливая дымящийся кофе с коньяком в пластиковую посуду, хотя и предрасположенную к горячему.
   - Нет.
   - Его не интересуют не только рубли, но и чеки.
   - Да. Но золота ни у кого нет.
   - Да, мне уже кажется, что его и никогда не было. Кто это вообще выдумал?
   - Зря мы сюда приехали.
   - У меня была интуиция.
   - Почему-то, тем не менее, здесь ничего нет.
   - Я думаю, пропала аура.
   - Почему?
  
   - Обычно, я как только приезжаю сюда, то трахаю Лизу Сергеевну до тех пор, пока не пойму:
   - Хорошо, но теперь извини, только завтра.
   - Так говорил Заратустра?
   - Я сейчас не настроен на его волну. Но так иногда говорил Джакомо Казанова:
   - Надеюсь, вы не расстроитесь, что я устал, на девятый день трахнете себя самостоятельно, но при помощи моего ума.
   - Каким образом, мессир?
   - Возьмите там немного себя.
   - Некоторые задумаются, возможно, но только не Лиза, способная пропускать мимо ушей всё вранье пересудов и предрассудков.
   - Она поняла, что трахается с собой, но с собой взятой из твоего воображения, следовательно, с:
   - Тобой реальным.
   Было внесено предложение устроить женский турнир по дзюдо или боксу, но все были настолько разочарованы отсутствием золота на уровне выше обычного золотого кольца, что согласились на внесение предложения, о:
  
   - Пересмотре распродажи Огней Социализма на дачные участки с целью дальнейшего обмена их на Майами, а необходимо действовать как Джек Лондон в период застоя его творчества в деле накопления бабла для покупки того же Вишневого Сада, только увеличенного в сто раз.
   - Немногие сразу поняли, что это значит, то ли надо писать хороший рассказ о том, как собака передумала быть домашним животным - так как в этом нет смысла из-за ското-образного отношения к ней людей, и перейти в свое же, но первобытное прозябание на задворках истории, но зало с пользой и радостью для себя самой, то ли на самом деле хотят заново столбить участки, где и:
  
   - Будет тем или иным способом найдено, утерянное или спрятанное именно здесь золото, но золото именно не древнего мира, собранное бесконечными войнами с такими же аборигенами, а золото:
   - Сириуса, - обладающее значительно более лучшими показателями по сравнению с местным, а именно:
   - Можно жить вечно, и только иногда перелетать с планеты на планету для осознания своего превосходства над миром обычной неодушевленной природы, возомнившей - как начало уже казаться - тоже прохлаждающейся здесь не просто так с боку припеку.
   - Это эврика, я вам точно говорю, - сказал Вова, собрав собрание в местной банкетном зале отдельно мужчин и рядом женщин:
   - Мы совершенно не обращаем внимания на природу, как будто она никто.
   - Да, скажите, пожалуйста, кто она, ми нэ знаем.
   - Это Зов Предков.
   - Да, с ним надо считаться, - вылезла откуда-то пропавшая без вести Певица Роз Мари. По крайней мере, непохоже, что раньше она вообще умела разговаривать.
   - Надо сделать вывод, - шепнула мне секретарь собрания Принцесса Турандот.
   - Какой, мэм?
   - Кто-то ее зацепил на крючок.
   - Да, потом распутаем этот клубок по картам Тарот.
   Но это оказался улыбчиво-загадочный Андрей с Федором в придачу, чтобы эта птичка не сбежала.
  
   - Я не могу понять, кто этот И Гро, - сказал я на привале, после этих документационно-распределительных мероприятий, которые настолько запутались, что решено было завра устроить гонку за лучшими участками, как в лучших фильмах Америки.
   - Но это будет уже бесплатно, - сказал кто-то.
   - Совсем бесплатно - это не наш случай, ибо здесь денег и так мало, что почти вообще нет. Поэтому, да, - продолжил Вова, - бесплатные участки получат только шесть человек, который выйдут в финал покерного турнира, который начнется сегодня ночью в ресторане Центральный.
   - Он сгорел.
  
   - Для тех, кто хочет бесплатно, его откроют опять, на один день, точнее, на одну ночь. Регистрация с 11 до 12.
   - Дня или ночи?
   - Друзья, давайте без шуток: там всегда ночь, праздничная ночь, гонка за право бесплатно владеть участками, за которыми никуда не надо бегать:
   - Это сама территория Огонька Социализма и ближайший водоем с катамаранами.
   - Остальные?
   - Остальные будут в запасе, пока с кем-нибудь не случиться припадок.
   - Убить могут?
   - Оружие проносить запрещено, будем обыскивать.
   - Будет возможность заняться легким флиртом на месте с целью снятия напряжения ума и сердца, а также для поднятия общего тонуса к смыслу жизни?
   - Флиртом уже заниматься нет времени - секс будет.
   - За деньги?
   - Если у вас есть время на уговоры - можете не платить.
   - Только, пожалуйста, чтобы это были не какие-нибудь вокзальные проститутки, как Нинка и Линка, а леди достойного ума и сердца.
   - Потом им будет неудобно смотреть вам в глаза, - ответил Вова, - ибо из привычных теляток они превратятся в монстров цивилизации.
   - Ми соглазны, пусть наденут маски на этот бал, который так и будет называться:
   - Маске рад, - ну, если готов угостить даму в баре, и дать на чай сотку баксов.
   - Друзья, вот здесь главное условие.
   - Деньгами будет считаться только золото?
   - Да, сэр, надеюсь у вас оно есть.
  
   - Кто это был? - спросила Турандот уже в беседке, куда им подали шашлыки, как обычное дежурное блюдо этой забегаловки, правда с большими помидорами и бокалами, на которых было золотом нацарапано:
   - Хванчкара.
   - Я те точно говорю, у меня скоро будет диабет от этой еды.
   - Да, милый, скорей бы свалить отсюда в Междуречье, пить только воду из ручья и есть треску, только что пойманную самостоятельно.
   - Мэм, ты не туда топчешь дорогу - это Белое Море - там часто холодно.
   - Но, наверное, лучше, чем здесь нас травят вином, соусом и жареным мясом?
   - Ты думаешь здесь его нет, а там есть?
   - Кого его?
   - Вкуса. Вдруг там, как видел своими собственными глазами Робинзон Крузо, едят людей почти также просто, как молятся здесь, чтобы съесть винегрет.
  
   - Мне трудно понять одну, но простую вещь, - спросила Принцесса Турандот на середине озера, - вот этот И Гро, которого мы видели - мы его видели?
   И я понял, что это вопрос не праздный, ибо вопрос непонятный на середине, откуда мы не доплывем до берега, уже превращается в предвидение опасности, или, как минимум игры случая, как Кита с Ионой:
   - А не поменять ли мне этому оглоеду векторы полей и текста?
   - Вова, ты бросаешься такими словами, как будто встретил Полинга, и решил доказать ему, как химия подчиняется Пятому Постулату.
   - Зачем?
   - Чтобы послушал, и дал тебе институт в Силиконовой Долине.
   - Зря ты вспомнила и Силиконовую Долину, и Пятый Постулат, мил херц.
   - Прежде, чем мы погибнем в водной пучине, объясни мне, пожалуйста, впрочем, уже поздно, кто-то сюда гребет семимильными шагами.
   Действительно, мне удалось увидеть, что вода бурлит метрах в пятидесяти и, кажется, только и думает, как на развилке пути:
   - Куда укусить, в жопу или за нос?
   - У нее слабая дифференциация ясновидения, - сказал я. - греби на юг.
   - Да, сэр, юг где ноги?
   И запедалировала катамаран прямо на эту морскую выдру.
   - Между прочим, ты зря на него плывешь.
   - Почему?
  
   - Он не испугается, а наоборот, теперь уже точно поймет - это мы, и однозначно вступит в неравный бой, чтобы доказать:
   - Трахну любого, - в том числе и того, и другого.
   - Вова, боюсь, тебя на этот раз подвела интуиция, это именно тот, как ты говоришь, оглоед, который ищет свое сириусианское золото на дне морском, думая, что здесь вообще нет течения, а внимания на то, что люди иногда, и даже часто, пердят в воду, и даже ссат и срут - не обратил. Так сказать:
   - Ми не знали.
   - Из-за этого возникает течение?
   - По крайней мере, турбулентность. Иногда это одно и тоже. Вы можете и не быть активным потенциалом - достаточно немного вибрировать, показывая признаки жизни, а уж люди, добрые люди, найдут способ сесть на вас верхом, несмотря на то, что патент на это изобретение находится у американок. Но они это делают для того, чтобы быстрее измочалить, пока не сдох, а я наоборот:
  
   - Чтобы застоя в мозгах не было.
   - Да?
   - Да, ну и, чтобы не дрочил в туалете, естественно.
   - Почему?
   - Взгляд в пустое пространство приучает к бессмысленности существования. Ты думаешь, достаточно того, что ты доказал существование логики о плоской Земле, а остальные по пьянке так и могут бегать по кругу.
   - Так что, их теперь бить по голове после каждого солнцестояния?
   - Важно, что один вот сейчас напрашивается, и точно тебе говорю, только не продешеви.
   - Скажи, как?
   - Прикинься немым, а я ему представлю позитуру.
   - Он будет тебя трахать, как заложницу, у меня на глазах?
   - Ну-у, ты же всё равно часто устаешь.
   - Ерунда, этого не может быть, потому что не может быть никогда, но я, как племенной жеребец, не могу обидеть того, что очень хочет и надеется:
   - Тоже быть человеком, как Андреа Галуа.
   - Что это значит?
  
   - Он имеет право надеяться, что и к нему, как к Галуа придет идея, от которой он не отвернется, несмотря на то, что с первого взгляда решение покажется шулерским приемом:
   - Неспособных в сторону, - а остальные, значит, решаются.
   - Это значит, тех, кто принципиально не хочет решать уравнения пятой степени, в кабак сегодня пускать не будем?
   - Да, пока не признают, что нерешаемые уравнения тоже существуют.
   - Но они в математики - в большинстве своем - ни бельмеса - ни гугу.
   - Не-ет, ты ошибаешься, найдут, обязательно найдутся те, кто посчитает: лучше бодать рогами новые ворота, чем признать существование того, что есть, но получается, что его и нет.
   Лучше, как у Высоцкого:
  
   - Я тогда сначала лаской, то да сё,
   А она к стене с опаской - нет и всё!
  
   - Да, до каких лет дожили, а дроби до сир пор признают только в школе.
   - Да? Как же они пьют на-двоих, а то и на-троих?
   - По пьянке, или в предвкушении ее появляется интуиция, что половина, или там, треть - это действительно:
   - Целый стакан. - В одном случае поменьше, а в другом побольше.
   И не замечают, сукины дети, что для решения этой древней головоломки была применена Посылка, а не сам вид предмета на поверхности Земли.
   - Выходит пьяные умнее трезвых?
   - Так, зачем бы тогда и пили.
   - Я думала, наоборот, пьют для того, чтобы забыть про неспособность решить хоть какую-то проблему в этом мире шулеров, воров, и вообще, полной бессмысленности.
  
   Наконец, посланец Водного Мира попросил приюта.
   - Мы рады, что ты не Кевин Костнер, которому было бы трудно отказать с первого раза, - приветливо встретил его Вова.
   И действительно, увидев наши открытые рты - чего не было на самом деле, но вообразить при желании, всегда, пожалуйста, - мы поняли, что понял:
   - Да, ждали, но почему-то не его.
   - Кого, его? - спросил Вова.
   - Агент 007, - тоже согласила парень.
   И можно было думать, что, скорее всего, он никак не может быть посланцем из потухшего прошлого Сириуса, Альфы Центавра, Черного Пса - или что у них есть еще там.
   - Вы просто так плавали, мистер? - спросила его Турандот. - Мэй би, там что-то было и вы его взяли, а только не знаете, где у нас принимают валюту?
  
   - Вы угадали, мэм, - ответил этот акваланг, и сделал вполне уместное в создавшихся беспредметных условиях предложение: - Тяните за канат.
   - Надеюсь, у меня хватит сил оправдать ваши ожидания, сэр. - И попыталась.
   - Она не может поднять, - сказал Вова, - потому что вы зацепили канат за якорь, конечно, может быть и так: затонувшего здесь еще в палеолитическую эру дредноута. А еще точнее, за покойника.
   - Нет, нет, это золото, подарок вам в счет будущих презентаций.
   - Мы кровью подписываться не будем.
   - И более того, если начинать с долгов - вряд можно сохранить бодрость духа на свободе, - сказал Вова.
   - Действительно, нам ничего не нужно.
  
   Но парень опять нырнул, и было ясно назад если и вернется, то не сегодня.
   Мы так и думали, что на берег не вылезет. Но он зачем-то это сделал.
   - Хочет, чтобы мы поверили: всё по-местному, если и верить, то можно только:
   - Я тебе, а ты мне.
   - Кто-то должен нырнуть, и понять на дне, что это за золото, и если не наше, лучше не брать.
   - Золото, конечно, наше, ибо дуракам его не отдают так часто, как это здесь в последнее время происходит.
   - Скорее всего, это не золото - вот что надо узнать точно, а то не поднимем.
   - Да-нет, - сказал Вова в воде всё равно чувства не обостряются до такой степени, что можно о предмете узнать: больше он похож на золото и меньше.
   - Ты думаешь, он мог пошутить до такой степени бессовестно, что вместо хлебного золота оставил нам каменного гостя?
   - Давай подумаем, на кого он похож? Но думать надо не просто так, а условием: этот посланец - уже априори - был ни на кого не похож.
   - Да, ты прав, иначе бы мы его, конечно, узнали.
   - И, следовательно, это был или я, или ты, - сделал логичный вывод Вова.
   - Ты прав, при условии, что это понять возможно принципиально.
   - Можно, потому что про других мы вообще ничего не знаем.
   - Я знаю всё!
   - Это одно и тоже. В принципе, да, узнать можно, но только, как Пигмалион Галатею: надо создать этого героя самому, а это и есть: ты да я.
  
   Решили, что надо вызывать пожарную команду. Тем не менее, дернули пару раз катамараном, и получилось, катамаран пошел и пошел к берегу, а сзади, как на шаре, из которого вода высосала всю соль, и он подарил даже золоту красоту и легкость потустороннего мира, где плывет, как невесомая Прозерпина, надеясь, что ее Гадес сегодня ради праздника принял божеский вид.
   - Ты взяла с собой тележку? - спросил Вова, когда причалили.
   - Да.
   - Где она?
   - В кустах.
   - Надо пойти туда вместе.
   - Ты думаешь, пока мы будем трахаться во внеочередной раз, чтобы отпраздновать удачу, кто-то попытается вскрыть наш секретный пакет, и будет знать, кто еще знал о бывшем здесь золоте.
   - Не знал, ты хотел сказать?
   Вова решил поступить по-другому, и просто увезти пакет в сарай, где они жили отдельно. Как он объяснил Лизе Сергевне:
   - Чтобы никто не думал раньше о нашем близком обогащении.
   И действительно, используя способ: самый легкий путь - длинный с упорством собственников достигли цели.
   - Когда будем смотреть, до или после?
   - Секса? Я устал.
   - Душа, я имела в виду.
   - Душа? - почему-то не понял Вова, и пока пил кофе, наконец, сообразил: душа здесь пока что не было, так только, лейка с бочкой наверху в саду - огороде.
   - Мэм, вы где? - то ли пророкотал, то ли промямлил он, ибо было ясно, попали они не в свой дом. Но как можно было ошибиться уже в предутреннем тумане? - не понял Вова.
   Он вышел - никого. Насвистывая знакомый вальс:
  
   - Мне кто-й-то на плечи повис,
   Валюха крикнул, берегись, но было поздно, - он сделал еще несколько шагов к помидорному огороду, где не росли, а наоборот, их ели, как принесенных в жертву желудку хорошо откормленных баранов, и более того:
   - Растительного благородного происхождения, - ибо растения - и помидоры в том числе - родились днем раньше, а если в тот же день, что и бараны, то всё равно с утра, а те только к вечеру, когда делать было можно мало чего.
   К счастью испугались, хотя было видно, что кто-то прыгнул через забор.
   Вова быстро побежал назад в дом, но груз - и скорее всего, точно не двести - был на месте. Он нашел нож и ножницы, и открыл, нет, точнее, да - это было золото.
  
   - Я просто переволновался, - решил Вова. И это, конечно, естественно, что здесь все шныряют. Подозрительно только то, что это не мой дом.
   - Но с другой стороны, если подумать хорошенько, - сказала входя, как обычно только в полотенце леди Макбет Москвы, как ее же уезда, - если ты это совершенно другой человек, то и не должен помнить свой дом на берегу этого залива, тем более, если он только недавно был приобретен в счет будущих распродаж золотоносных участков.
   - Разве мы будем продавать золотоносные участки? - удивился Вова.
   - Так, а что еще?
   - Я должен подумать.
  
   Несмотря на просьбы некоторых, выдать и им по пять золотых лично - ужасающей силы любования металл был выдан только шестерым.
   Виринея спросила, тихонько прижав Вову к зеркалу банкетного зала, которого, впрочем, здесь раньше никогда не было:
   - Милый, ты как кидал жребий, что мне ничего не досталось?
   Не желая особенно сильно применять Пятый Постулат, чтобы разобраться, кто на сей моментум эксплуатирует ее желание жить не только супом и пельменями в горшочке, но и мыслями о любви и сексе, и более того:
   - В их поэтической способности, - а не только так просто: чем больше - тем очень даже неплохо.
   - Мэм, вы просто еще не знаете всей программы, рассчитанных на вас удовольствий.
   И рассказал ей, что по десять золотых получает каждая группировка, имеющая своё имение в кабаке.
  
   - У нас отдельный банкетный зал, наверное, нам положено двадцать золотых? - Зав, перемещенная со своей кухни сюда, так прижала его, что Вова предпочел закончить миром, причем сразу в двух смыслах.
   - Окей, леди, пятнадцать, - и для приличия посмотрел в свой, составленный Принцессой Турандот, прейскурант.
   Из-за величины доставшегося им палаццо-дарма кухня сразу запросила пятьдесят золотых, на что был лаконичный ответ без привета:
   - Таких не бывает. - И выдал 20 золотых для Малышки на Миллион, ее теперешнего сатрапа Валеры-официанта из Москвы и Гуся с Черным. В принципе, много, ибо шулеров было только два: Гусь и Черный, а денег поимели в два раза больше, чем обычные вольные слушатели.
  
   Зал тоже стал доказывать, что является, в некотором, и даже прямом смысле, тоже богоугодным, т.е. завершенным как мир произведением искусства и, следовательно, кроме положенных пяти на каждого шулера из шести выбранных, должно быть добавлено в общак еще пятьдесят золотых, которые будут выдавать в случае крайней нужды, но не только, естественно, по требованию, но и по жребию, чтобы не досталось всё самым большим ослам. И получили 30.
  
   Вова подошел к столу администратора.
   - Вам?
   - Пару рупей, - ответил сторож Ник Сер.
   - Ему, как незаконно сверженному царю, положено больше, - сказала Нина.
   - Десятку, мистер, дайте нам на всех, - сказала Лина.
   - Почему десятку, больше, - неизвестно чему обрадовался Ник Сер.
   - Сколько? - спросил Вова.
   - Двадцать?
   - Двадцать?! За что, Ники?
   - Чистая арифметика для начинающих пропагандистов и агитаторов: всем по пять плюс мне надбавка за оставленное без боя царство.
   - Ладно.
  
   - И представляете, - рассказала буфетчица Еноту и сержанту Валере, здесь ошивавшимся без наката, так как она не принимала сегодня обычную туалетную бумагу - как прорезюмировала эта полупьяная лошадь про рубли, за которые по логике нормальных пацанов должны были давать вообще:
   - Копеек сорок.
   - Не в создавшихся условиях сгоревшего намедни ресторана, - просто ответила она, и добавила: - Я еще удивляюсь, как здесь золото не плавится.
   - Должно, по-вашему? - спросил сержант.
   - Так температура, вы чувствуете, - она потрясла обвисшее платье с темными цветами над огнедышащей грудью, - больше, чем в бане.
   - Вентиляцию нельзя, что ли, включить? - спросил Енот.
   - От ее шума мне кажется, что здесь летают или черти, или ракетоносцы - на выбор.
  
   - Вообще кабак может развалиться, - подытожил Валера.
   Енот пощупал его мышцы.
   - Настоящий? - спросила Марта, как буфетчица просила называть ее сегодня, пояснив для не разбирающихся в происходящем: - Перед смертью второй.
   - Была уже первая? - спросил Енот.
   - Да, вот когда сгорел ресторан - это и была смерть первая.
   - Да, - улыбнулся Валера, - на вид дура-дурой, всегда под наркозом от легкого до среднего опьянения, а мысли, как говорит ваш Вова:
   - Почти как у Гете.
   - Я вам налью, но потом мне отдадите свои: по пять золотых.
   - Так не всем же дают, - махнул лапой Валера.
   - Да всем дадут, в конце концов!
   - Да? - удивился и Енот.
   - Почему? - спросил Валера.
   - Потому что - как вы должны были заметить - один, как шпион и стукач на всех и на своих в том числе - зам начальника милиции, а другой, как срытый банкир Ротик.
   - Какой еще на хрен Ротик, дура! - рявкнул Енот и ушел.
   Но потом вернулся со свойственными ему извинениями:
   - Налей всем по писят конька.
   - Что-с?
   - В счет моих будущих презентаций.
   - Коньяк уже отрытый и тем более, что он только трехзвездочный.
   - Кстати, почему бар закрыт?
   - Откроют после двенадцати.
   - Что же ты будешь делать?
  
   - Буду глушить здесь свой самопал. Да, нет, шутка, конечно, музыканты от меня никуда, потому что в баре у Вовы слишком большая для людей честных наценка.
   - Но там Рижский Бальзам, Финский Брусничный Ликер, Шотландская Белая Лошадь, Армянский вплоть до 15-ти лет, и другая восточно-европейская близорукость. Как грится: Солнцедара не бывает.
   - Даже трех семерок. Барматуха.
   - Более того: Там-тамтамтам, - льдогенератор.
   - У меня тоже здесь есть вентилятор, - сказала буфетчица.
   - Включи.
   - Щас, включу.
   - От него даже мухи не падают, а наоборот, балдеют, - сказал Валера.
  
   Кто с кем договорился, пока что сказать было трудно, но то, что кроме официально оформившихся связей, существовали и связи, тянущие свои лапы из прошлого - это точно. Но, может быть, сегодня прошлого никто не почувствует.
   И значит, шесть вольных слушателей, получивших по пять золотых, но своих собственных - это:
   - Бузила, Енот, Коряга, Нерон, Вова и Веня Химик, которого рекомендовала - негласно - кухня по тайному сговору Малышки на Миллион и Вени, что он будет Пиратором, а они самыми первыми его вассалами.
   Тем не менее, все удивились - и даже очень - что Веня сел играть в карты с записными жуликами, а тому, что он еще и хочет стать И Гро - и думать не могли. Да и на самой кухне не понимали, зачем это надо, если:
   - У нас есть настоящие приличные игроки такие, как Гусь и Черный.
   Но Гусь и Черный и так выступали, как главные участники соревнований от кухни, только за другим столом. Поэтому:
   - Ну, что ж, умер Максим, а с другой стороны: разве он был живым?
   Ходил только так, как тень полупьяная без выходных и праздников.
  
   Между прочим, Нерон на начало игры опоздал, и ужаснул некоторых тем, что полез в окно, открытое из-за жары, как в писательском доме Михаила Булгакова, но там хоть была веранда, а здесь - все почему-то были уверены - хотя окно и открыто, но войти сюда с улицы невозможно, ибо кабак по насамомделешнему, среднеевропейскому представлению, не работает, а наоборот:
   - Недавно сгорел.
   И это было сделано, как будто специально, ибо для того, чтобы игра началась, людей, исполняющих роли хомо сапиенсов, должно быть шесть, и шестым сел Федор. Все были согласны, как будто именно чего-то такого с присутствием самих пришельцев все и ожидали.
  
   И тут вышел - откуда ни возьмись - И Гро, и абсолютно не было понятно, на кого он похож, а какой был тот, первый - забыли.
   - Играть будут по четверо, - как принято, чтобы можно без ущерба для подсознания, иметь в виду всех.
   - Инопланетяне прибывают, - прошептала Вира, севшая как раз за последним столик в центральном ряду, рядом с танцполом, чтобы мимо нее никто не пролетел, если понравится, и таким образом, перетаскать всю дичь в свой банкетный курятник, откуда уже испарился Андрей и Федор сидел за игорным столом.
  
   Добавили Черного и Гуся и раздели пополам, за первым:
   - Бузила, Веня, Черный и Енот, - а за вторым:
   - Нерон, Гусь, Вова и Федор, который, уступил своё место Коряге, имевшем приоритет, как вольный слушатель с пятью золотыми.
   Удивительно, но Веня два раза уже выложил большую, чем было у последнего, остававшегося с ним один на один противника. Что было уже почти победой, так как все игроки за его столом были взбешены. Хотя и понимали, что Веня не совсем же с дуру сел играть в покер с жуликами, или, что тоже самое, с людьми, которые после кабака частенько никого больше не трахали, а наоборот:
   - Играли в карты.
   Первым вылетел Бузила, чем немного сбил формат происходящего соревнования в рамках личной культуры. Что значит: рядом не стоял человек с пистолетом, который должен убивать за тупость, буйство и вышвыривать за шулерство.
   Решили: раз Федор не играет - пусть следит за происшествиями. Но Федор ответил, что это не его специальность, а наоборот, он обязан не давать никому не радоваться, а, следовательно, не бить, а только трахать тех, кто немного разочаровался в жизни.
   И так как все из потерявших своё золото Ино уже засветились, кроме Малика, то он тут и явился из небытия.
  
   Бузила цапнул его за хобот, потом зажал в пухлой лапе ключ и незаметно сделал слепок на лбу Малика, что сей прокуратор И Гро убежал в туалет, как напутствовал его Бузила:
   - Подмываться. - И нагло присел рядом с игорным столом - что было строжайше запрещено из-за разных ля-ля тополя в отношении поведения играющих.
   Малик вернулся - и все удивились, что без топора в виде огромной секиры или хотя бы булавы с бычью ногу. Он сначала забросил Бузилу на перекладину на высоте метра четыре-пять, потом дождался, когда тот сорвется, и, не давая ему приземлиться, как футбольный мяч направил в открытое окно:
   - Как в бездну, - прокомментировал Нерон падение Бузилы за окном, но через такое долгое время, как будто выбывший игрок улетел на дно пропасти.
  
   На некоторое время все притихли - очень уж громко закричала Малышка на Миллион за стеной кухни, думали:
   - И с седьмого раз не может понять, как варить Пельмени в Горшочке со сметаной, чтобы она не прокисала - вот и орет, как будто режут на медицинском столе, куда ее приперли Хол и Чарльз Диккенс, который был не Чарльз Диккенс, а актер Голливуда в исполнении агента 007. Хотя обычно считают с обратной стороны. Но в настоящем, а мы-то в:
   - Прошлом или в будущем, - но не в настоящем уж это точно.
   За столом Вени остался Енот - Бузила и Черный вылетели. И Енот только удивлялся, почему Веня так долго не может проиграть всё. И ясно, что не просто так, а за ним кто-то стоит. И Енот старался показать Вене, что смирился с судьбой и только хочет быть исполняющим его волю вассалом. Но так как специальных сдающих в первом туре не было, то сбросил себе на всякий случай пару тузов.
   Малик, который утащил с собой одну проститутку, которую часто били за то, что не дает по-человечески, ибо думали:
   - За стакан шампанского до и за стакан после - это нормальная цена, тем более если вычесть из этого оклада ее наглость никому не давать бесплатно.
  
   Он уже думал трахнуть ее за роялем, что никто не увидит, так как и не думает об этом сейчас почти совсем никто.
   Но дура - она и есть дура, потому что согласилась получить сильную затрещину на мартышке, а:
   - Дам, - говорит, - только сначала Федору!
   - У него, что, на - слово на х - написано: первый?
   - Вот я и хочу это посмотреть сама, сэр.
   И буквально почти сразу - пока Малик ходил разбираться с шулером Рот Фронтом, - или что у него есть еще там:
   - Присовокупила Федора, да так, что сама не ожидала: на сорок минут.
   Впрочем, как ее звали почти тут же вспомнили и те, кто только понаслышке знал, что эта стерва дома спит только днем, а вечером или здесь, или во Втором. Имеется в виду, второй по значимости кабак в городе. А именно: Марки - Маркиза.
   Вова - только:
  
   - Манки - Обезьяна, так как его она часто обманывала, за то, что не совсем понимал, почему ей надо платить не только вином, но еще и деньгами. Хотя обезьяна-то был как раз Енот.
   И вот сейчас этого Енота трахнул неумолимый Малик. Но не выбросил - как до этого Бузилу в окно, а только отравил в карцер, который на ночном балу был очень похож на закуток между кассой и буфетом с пьяной Мартой и пришедшей к ней в гости Зинкой с холодных. Ибо и пить надо, и закусывать тоже.
   Туда же после Федора хотела уйти и Манки, но увидела за столом Диму - дискотетчика из Москвы с - о, мама, мия! - с Гимнасткой, которой нужна рота, чтобы, наконец, хоть раз улыбнуться.
   - Ты не смотри, что она такая, - сказал как-то Дима Вове, - в том смысле, что почти всегда пьет за бесплатно, ибо дать тоже:
   - Всегда готова!
   Можно сказать, так и тащит глазами в склад под лестницу.
   Как говорится, были же люди, подающие надежды в наше время, а не только как у Пушкина запело Чудное Мгновенье.
  
  
   Глава 17
  
  
   - Деньги остались? - спросила Марта и вновь прибывшего Енота.
   - Один золотой. Но он мне нужен.
   - Хорошо, сядь в карцер, сказала официанта Тат, уже появившись из небытия. Впрочем, Ети, - как иногда ласково называла Енота Тат, - выпей там на столе пятьдесят коньяку - приготовила для тебя.
   - Почему? - удивился Енот.
   - Знала, что тебя не пустят в финал.
   - Еще финал будет?! - удивился Ети. И тут же попросил у буфетчицы в займы.
   - Откуда у меня деньги, ты что Ети, охуетти?
   - У тебя на дом есть пятнадцать тысяч.
   Буфетчица упала, и пока ее не откачали.
   За вторым столом пока никто, как было резюмировано:
  
   - Не хотел умирать. - Нерон, Гусь, Вова, Коряга - даже не пили пиво.
   - Могу я пока выйти на несколько минут трахнуть Маркизу? - спросил Вова.
   - Я не знаю, какие здесь правила, - ответил Нерон, - может быть, и жулить разрешается?
   - Что это значит?
   - Он имеет в виду, - подтолкнул Вову Гусь, - что ты можешь во время этого макияжа так подточить когти, что они будут чувствовать масть карты.
   - Пригласили ее сюда, пусть посидит, - сказал Коряга.
   - Под столом, - серьезно добавил Гусь.
   - Эти две маркитантки могут, - Вова кивнул на Гимнастку и Маркизу.
   - Если одной заплатить, другая тоже попросит.
   - А если не платить, то и другая может обидеться.
  
   Тем не менее, Малик разрешил им сделать перерыв, с напутствием:
   - Как было с Достоевским: ничья, да ничья.
   - Что, сэр? - спросил Вова.
   - Я говорю, пока жулики не придумали способ победить даже магическую колоду.
   - Да, - решил Вова, зайдя в бар, куда сразу набежали и те, кого и не было до сих пор в ресторане, кажется.
   - Брусничный - два!
   - Рижский Бальзам с шампанским Брют - четыре.
   - Кофе - восемь. И бутылку Белой Лошади, ибо знаю, счастье будет пить ту же самую, что и дома самогонку, но за деньги!
   - Шампанское безо всего, можно? - спросила Марки, желая сэкономить на трудовых доходах, а потом бесплатно всё равно не даст.
   - Да, мэм, для вас можно.
   - Почему?
   - Когда-нибудь ты дождешься, что придет мысль: почему я так мало давала бесплатно, и будешь жалеть, что никто не хочет, даже если ты им заплатишь.
   - Ни-когда такого не будет.
   По этому диалогу Вова понял, что ничего не изменилось, никто не разбогател и даже не поумнел.
   - Я думал, должно что-то измениться.
  
   Он зашел в банкетный зал, Вининея была одна, и голая.
   - Я звал тебя и рад, что вижу, - сказал Вова, понимая, что запутаться в своих похождениях он не может. Все идет как по плану.
   - Еще!
   - Я не умею, - ответил Вова, - так быстро.
   Но Вира тут же его немного подучила, и опять пошла морока про поездку в Будапешт.
   - Больше не могу.
   - Почему?
   - Я слышу, как плачет Малышка на Миллион, не может насытиться никем.
   - Кроме тебя, - подытожила Вир. - Но путь на кухню закрыт.
   - Меня проведет Веня, который уже выиграл первый раунд.
   - Енот может это оспорить.
   - Как?
   - Скажет: все пытаются обмануть друг друга, почему выгнали только меня одного?
  
   Тем не менее, Вова попросил Веню зайти на кухню вместо него.
   - Это невозможно.
   - Что, определяется генотип, автоматически, что, мол, небось, небось, у меня машинка давно не фурычит?
   - Да, Валера боксер боится, что Малышка на Миллион станет настоящей Елкой, и теперь уже трахнет ее только сам. Но для тебя я сделаю исключение, в обмен на тоже самое время в баре.
   - Ты бармен?!
   - А что, куры помрут со смеха?
   - Да, может быть.
   - Тем лучше, забивать не придется. Будем жарить прямо с перьями.
   - По-Прибалтийски, до хрустящей корочки, чтобы, так сказать, всё лишнее отпало вместе с кожей, ибо мы не японцы, которые ее любят.
   - Любят, так сказать, шкуру спустить до самого конца.
  
   И было. Вова вошел вместо Вени и был встречен Малышкой на Миллион Пельменями в Горшочке, которые она только и научилась готовить по-человечески, как родной. В том смысле, что от Вени не отличила, потому что дала не сразу, как раньше обычно - вообще без каких-либо слов - а с вопросом:
   - Ты выиграл турнир?
   - Да, - ответил Вова до, и только после: полуфинал.
   - Вот из ит, полуфинал? - спросила Малышка и узнав Вову, закричала, как Марья Гавриловна в церкви: Ай, не он! Ай, не он!
   Но третий раз промолчала. Ибо Вова сам закончил:
  
   - Он, он.
   - Милый, ты меня так глубоко внедрил, что я тебя чуть не забыла.
   И да: как Пельмени в Горшочке?
   - Наследственные.
   - Что это значит? Ты только что трахал Виринею на ее острове в океане?
   - На острове в ее океане, - повторил почти тоже самое Владимир.
   - Нет, думаю, ее океан здесь. Там она хотя и ебется, как за всю прошлую жизнь, но душа ее только во время секса и уходит отсюда. Поверь, не сама готовлю, всё делает она, я только подставляю руки.
   - Считай, что вы обменялись верительными грамотами: она трахается за тебя.
   - Как?
   - Молча, но бесконечности.
  
   Финал начаться не мог, так как Еноту разрешили продолжить. Как ни странно, свое влияние употребил Ник Сер, предложив Еноту выступить запасным от их имеющей право группировки в числе Нины и Лины, и его, пока еще никем не оспоренного царя.
   - Что я за это должен буду сделать? - спросил Енот, - выносить за вами помои в аду и мыть посуду?
   - Да, сэр, мы составим вам график посещений.
   - Любое желание, - и выдал расписку, написанную заранее кровью.
   - Настоящий Рот Фронт! - удивились даже видавшие большие виды девушки. Но записку отдали Нику Серу, на случай, если всех будут обыскивать, то его постесняются, так как точно еще неизвестно, купил ли он в прошлом годе новые кальсоны, или так и бродит по миру в летошних, как немытый Верлиока. Хотя разница и небольшая, но смысл всё равно есть, есть.
  
   Но так как Вене уже выдали серийный партбилет в будущее финала, то и Енота зачислили туда, как:
   - По ошибке судьи - инопланетянина Малика, совершенной - сначала отчисленного.
   Этот самый Малик настоял, чтобы:
   - Хоть кого-нибудь отбросили перед финалом.
   И решили Корягу, как человека:
   - Всё равно не могущего хоть у кого-нибудь выиграть без обмана.
   Коряга разбил стекло на барной стойке, и хотел спрятаться, но был посажен в мужской туалет, который ради этого закрыли. И чтобы ходить в женский теперь надо было кричать:
  
   - Не помешаю ли?! - как будто кто-то навязывается.
   Турнир даже хотели перенести в банкетный зал, но побоялись, что отсутствие потенциальных наслаждений превратит эту гонку преследования в простой биатлон:
   - Отстреляют всех, и никто вообще не выиграет ничего.
   Вова так и сказал:
   - Всё опять достанется инопланетянам.
   - Действительно, - неожиданно поддержала его Вира, - а то мы думали, что они опять улетели, ибо золото - это их душа, а она пропала.
   - Да, - сказал Веня, - очень похоже, что на нем они вентилируют поверхность Земли, чтобы передвигаться, а так бы только катались, как ежики.
  
   Тем не менее, турнир перенесли в Банкетный, ибо даже Коряга из туалета подал жалобу на полное отсутствие внимания к нему.
   - Кого его? - спросил грозно Малик, который туда его посадил. Ибо прочел на лбу это прецедента:
   - Плату за свое ночное сотрудничество с девушками берет воровством их золотых перстей и цепочек, остальные накопления с наглой серьезностью просит взаймы ненадолго, что и так всем со вздохом понятно:
   - Оставь надежду даже на следующий трахтенбергус. - Леди соглашаются, ибо поражаются: такая наглость и существует.
   Только печаль одиночества может заставить хоть кого дать хоть что Коряге. Но магия того, что у кого-то точно не все дома и даже по наследству - привлекает:
  
   - Можно не стесняться. - Хотя как потом рассказывать людям:
   - Я дала Снежному Человеку.
   - А он?
   - Ни бум-бум.
   - А каком смысле, всё только хапает, а взамен ничего?
   - Да, если не считать спермы.
   - Некоторые так и говорили: пойду доить Снежного Человека.
   А он соответственно доил их, ибо, как сказал один мошенник, получивший совсем немного за то, что занял сорок семь тысяч, и никому ничего не отдал:
   - Главное взять в долг один раз, а дальше просто обещать:
   - Для того, чтобы вернуть ваши деньги - нужны деньги.
   И людям так жалко первых, что они надеются:
  
   - Со вторыми будет тоже самое.
   - Зачем же дают?! Чтобы первым деньгам было не так скучно со вторыми?
   - Даже, сэр, люди сентиментальны, и очень боятся жуликов.
   Следовательно, потому и дают второй, третий и так далее разы, чтобы не думать о человеке плохо:
   - Жулик падла. Наглая тварь! - И прочие уменьшительно-ласкательные упражнения ума и сердца, однако, горестных замет.
   И эта скотина для начала всегда изображает слугу. Не таким ли был Санчо Панса? С той единственной разницей, что у Дон Кихота было взять нечего. Кроме его ума, который применить в управлении своим островом, увы, не удастся. Как и Пятый Постулат, почему и убили Андреа Галуа:
   - Он мог показать людям будущее. - И что еще страшней:
   - Прошлое. - Как будто мы сами не знаем, что дали взаймы, а нам им не вернули.
   Собственно, человеку дают взаймы только потому, что боятся, в противном случае ограбит.
  
   - Да, - подумал Вова, - с кем он сел, в общем-то одни бандиты. Хотя и местного разлива, но внизу, под ногами, у них не листва, а шкворчит огненная лава.
   - Три плюс два, - сказал Енот.
   - Флеш, - ответил я. И добавил: - Флеш больше. Все промолчали, и что самое удивительное Етт тоже, но как оказалось в следующей сдаче: он забыл, как и я, что Фулл-хаус больше, чем Флеш.
   Остальным, похоже, это было по барабану, или думали о том, как можно заставить себя выиграть в это время. К счастью, со следующей сдачи пришел сдающий, который облизывался, как кот, что могло значить не только то, что, к моему ужасу, и он трахнул на кухне Малышку на Миллион - а она бы ни за что не дала не победителю - но и то, что она уже готовила ему Пельмени в Горшочке.
   - Это уж точно ни в какой консенсус не лезет, - сказал Нерон, чтобы хоть как-то поддержать меня в моральном падении. Что значит:
  
   - Кого бы я ни трахал - их обязательном потом - слово на букву е - остальные.
   Как будто и занимаюсь только тем, что открываю очередь.
   И что самое удивительное, Веня, как сдающий, сдал карты и самому себе.
   Некоторые довольно долго тупо на него смотрели, потом кто-то вспомнил:
   - Веня и есть первый финалист!
   - Он, что, теперь всегда будет сдавать? - спросил Енот Малика, который заснул в углу после Пельменей в Горшочке и печеночного паштета.
   - Да, - махнул Малик лапой, - он единственный кто выиграл в первом туре, поэтому обращайтесь к нему, как к смотрящему.
   Ни у кого не хватило радости возразить:
  
   - Какой - сл. на х - из него смотрящий!
   И, похоже, Веня пер на роль Царя на самом деле, без обмана. Видимо, сами Рорики не могли здесь долго оставаться, и хотели выбрать кого-то, кто будет управлять вместо них, а они им. Наверно, с орбиты, не улетят же они назад, на самом деле. Ибо зачем, если и здесь скотообразия хоть отбавляй. Хотя возможно и наоборот:
   - Местные им кажутся слишком культурными: играют в карты вместо того, чтобы сразу отрубить кому-нибудь голову. А с другой стороны, пока то да сё можно и потрахаться, а как говорится:
   - И это, значит, им зачем-то надо.
   - Их либэ дих! - услышал Вова, и даже чуть не сбросил лишнюю карту, а у него было несколько бубей, кажется, вплоть до четырех. И получив от Вени пятого, так сказать:
  
   - Бубя, - автоматически двинул сразу два золотых к центру стола.
   - Два и один, - сказал Коряга. И добавил скромно: - У меня больше нет.
   Вова задумался, все бросили. И действительно, этот Снежный Человек очень коварен. Не исключено, что у него может быть и больше. А Вова даже не знал, что у него: Флеш или Флеш-стрит.
   Хотя Флеш-стрит - это вряд ли - бывает редко.
   Однако, это был именно Флеш-стрит от шестерки. Хотя всё равно фантастика.
   - Ты дал дальше, поэтому я без зазрения совести даю еще дальше.
   - Сколько, сэр, вы ставите? - спросил Веня. - Всё?
   - Не надо мне подсказывать, сэр.
   - Прошу прощенья.
   - И это правильно.
  
   Коряга начал вести себя так, как будто кто-то даст ему денег, и попросит долю в случае выигрыша, но Коряга ответит, что хочет сам, по-честному, всё отдать, если проиграет. И реципиент, а точнее, как раз донор, будет думать только об одном:
   - Или у Коряги слишком много, или такая, как у него наглость нашла самое подходящее место именно в этом осле.
   Тем не менее принесли три золотых, которые я пожаловал, чтобы немного окрысить этого хулигана, и на вопрос:
   - Вот из ит? - был дан сакральный ответ:
  
   - Чтобы поддержать вас в развитии этого сюжета.
   И Коряга согласился принять этот долг, что означало:
   - Один золотой пер против меня, я-то давал два дальше.
   - Что это значит? - спросил я.
   - Ты должен был сам сказать, что не разрешаешь играть в долг на чужие деньги, - почти радостно сообщил мне Веня.
   Фантастика! Они учат меня правилам! Хотя вполне логично, что денег больше это лучше.
   Я хотел разбудить Малика, и спросить, имеет ли он свое правильное мнение о возможности пополнения золотого запаса из неизвестных источников, но решил, что и так ясно, что это бред, но может и намек на то, что через несколько минут мне самому пригодится.
   - Мне один? - произнес я сакральную фразу, означающую одно из двух: или у меня есть, и не могу скрыть радости по поводу почти уже состоявшейся победы, или наоборот, с самого начала я пошел на блеф, почитая окружающее пространство, состоящее из:
  
   - Тоже людей, чем-то похожих на хомо сапиенсов, но ими по большей своей части не являющимися.
  
   Коряга опять начал считать свои карты, как будто, да, знал, что дважды два четыре, но сколько будет два плюс два умножить на два - было для него Принципом Неопределенности.
   Все молча ждали, что будет? Разрешу я опять Коряге взять в долг, или хватит? В принципе, Коряге дает тот, кто точно знает, что долги он никогда не отдает, а значит, выиграет.
   И оказалось, что это Виринея. Каждый раз она выходила из своего логова, перед тем, как Коряге приходил перевод денег.
   Я чуть не упал со стула: это же надо до чего она докатилась, что платит такой приблудной шушере, как Коряга! И получается, что он трахал ее после меня - никак не раньше, а мыслях это уже безразлично, кто раньше, кто позже, ибо:
  
   - Иногда, да, ми били первими, а с другой стороны, когда мы были первыми - они, в общем-то, стояли у нас перед глазами!
   Одна карта упала у меня на пол от полного ужаса виртуальности происходящего. Вот почему нельзя изменять:
   - Всегда окажется, что кто-то был раньше! - А до вашей измены его не было!
   У меня на лбу выступил пот.
   - Изволите, сэр, подсунуть вам чистый платочек, - сказал кто-то голосом Черного. Хотелось что-то сказать за справедливость, правила игры, и правила вообще хорошего тона, в том смысле, что:
   - А какого хрена здесь делают посторонние? - Но решил, что по правилам лучше не думать даже в частности.
   - Да, сэр, спасибо, это как раз то, что мне сейчас больше всего нужно.
   Мысль, зачем надо было давать Коряге, преследовала меня, как Пушкина:
   - Тройка, семерка, дама.
   - Вы будете? - спросил Веня. Который тоже, между прочим, трахнул мою Малышку на Миллион.
   Они буквально идут у меня по пятам.
  
   - Возьмите вашу карточку, - сказал Веня, ибо он поднял упавшую карту - сам игрок не имел права, как мышь, лазить под стол.
   Это была десятка бубей, что не могло меня обрадовать, ибо:
   - Опять не картинка! - И я с такими мелочами полез в омут против олуха Коряги, который имеет преимущество в наглости, по крайней мере, в сто раз.
   Денег пока не поступало, и Коряга нагло открыл свои карты, четыре короля. Что значит, ему надо было только денег, чтобы закрыть мою ставку, и расплатиться со всеми желающими.
  
   - Разрешите, сэр, я поставлю? - Это был Енот.
   Значит, они договорись, чтобы потом разыграть титул Царя друг с другом. Кошмар! Что будет!
   - Да, конечно, делайте, что хотите, - сказал я.
   - Ставлю всё, что у меня есть, - сказал Енот, - четыре золотых. Простите, - добавил он, - ошибся чуть-чуть: пять! - И добавил еще один.
   - Денег, как у петуха за крыльями, - прокомментировал Нерон поведение Енота, который - если уж там был Коряга - надо думать тоже трахал Виринею. Если бы у меня были очки, прихлопнул бы их сразу обоих.
  
   Я хотел бросить карты, но тут вспомнил, что даже для интереса не посмотрел их, как следует, да, Флэш на бубях, но что там точно надо взглянуть, хотя если у него Каре, всё равно не перебить.
   Я их посчитал и замахнулся бросить, но неожиданно подумал:
   - Карты, кажется, идут по порядку. Или нет? - и я снова начал их просматривать.
   - Начинается, - вздохнул Енот, а Коряга ему поддакнул: - Коронный номер, - правда без насмешки. Как будто предчувствовал затылком или жопой, что я выиграю.
   И точно, у меня был стрит-флеш, 6, 7, 8, 9, 10, а то, что все буби я знал и раньше.
   Мама мия!
   Коряга встал и провел Еноту прямой в челюсть, хотя было очевидно:
   - Рано.
   Мы только начали. А с другой стороны: денег у них больше не было. Но, видимо, Кор подумал - подсознательно - если и есть где один золотой, то играть не сможет.
   А сам Коря тем более: долги наши тяжкие.
  
   Игра продолжилась, но Вова почувствовал, что тонет. Что означало:
   - Они перетрахали всю мою женскую оборону: Малышку на Миллион и Виринею.
   - Всех остальных, возможно, тоже, - подумал Вова.
   Остается надеяться, пожалуй, только на Принцессу Турандот, хотя и маловероятно, что Валера боксер не трахнул ее в Москве в скучную минуту.
   А эта подруга разливала в баре вместе с Ниной и Линой, чтобы у кого-то не возникли мысли о конкуренции, а Ник Сер переоделся во всё чистое, как на поминки, и сидел за первым от входной двери маленьким столом у бара. А за столом администратора не было никого - только милицейская фуражка сержанта Валеры, которого Ник Сер уговорил быть:
   - Ночным директором.
   - Я уже пью у буфета с его внутренним персоналом.
   - Оставь здесь фуражку, которая занимает, как раз полстола, и продолжай, - посоветовал ему Ники.
  
   Проигравших почему-то не попросили удалиться, и они надеялись еще принять участие. И, похоже, это не запрещалось.
   Нерон и Гусь на удивление быстро проигрались. И Веня сдал против Вовы.
   - Почему сдает Веня? - спросил. проснувшись Малик.
   - По очереди, что ли? - спросил Веня. А Вова уже поднял свои карты, и было у него три туза.
   - Я не буду менять, - сказал он.
   - Почему?
   - У меня много.
   - Значит, правда, что-то есть сказал Малик и крякнул, как будто на самом деле был Михаилом Жаровым.
   - У меня тоже много, - сказал Веня, - но я согласен поделиться.
   - Что значит, поделиться? - не понял даже Малик.
   - Путь сдает Вова.
   - Это кто?
   - Сидит передо мной.
   - Выходит ты разговариваешь с ним в третьем лице?
   - Могу в четвертом: Вовы сидят передо мной.
   - Хорошо, пусть один судит, - сказал Малик, и опять заснул.
   - Наверно, дрочил всю ночь, - поставил на нем крест Нерон, да такой, что некоторые засмеялись. Но Малик всё равно не проснулся.
   - Мэй би, он смотрит, как-то по-другому? - вежливо спросила Виринея.
   - Да, - серьезно ответил Нерон, - через жопу.
  
   - Больше ничего ты придумать не мог, - без знака вопроса.
   - Вира, ты знаешь, что такое в Камасутре называется Затмением Луны? - спросил.
   - Кто это сказал?! - рявкнула Ми-леди.
   - Вова, - сказу сдал его Черный.
   - Вот, если выиграешь сегодня, милый-дорогой, то покажешь мне вне очереди, как это называется.
   - К кому будет очередь? - спросил и Коряга, надеясь еще выудить рыбку в этой, начавшей мутиться воде.
   - Да, действительно, дорогие друзья, Малик спит, Федор трахает Малышку на Миллион, Андрей - похоже нажрался местного секса по самые копыта, И Гро притворился ночным сторожем, а мы сами тогда, должны составить два праздничных списка к телу, и главное, уму сегодняшнего победителя.
  
   - Как вы думаете, лучше сразу по двое и подходить к нему чтобы одна причащалась от тела, а другая от ума? - спросила, пробравшаяся в зал Гимнастка.
   - Думаю, - сказал Гусь, - должно быть три очереди, иначе на всех не хватит.
   - Чего не хватит, мил человек? - спросил и Вова.
   - Времени, - был сакральный ответ.
   И пока что Манай - где-то проснувшийся решил устроить тренировку среди Зальных леди, готовых за деньги на многое, но всё равно:
   - Не на всё, не на всё. - И более того, оказалось, что подлый Манай трахал жену Димы дискотетчика, пока тот целый год служил в армии - остальные, и Вова в том числе - отказались, когда она пришла к нему бар:
   - Попросить чего-нибудь выпить из хороших, крепких коктейлей.
   Таким образом, ее тоже можно было записать в гетеры, тем более, просветительскую работу с ней вела Маркиза, которая сама уже составила приблизительный список послеобеденного моциона, где на первом месте была она сама, а на втором - чтобы уж никто не сомневался и способностях бывшей жена Димы - быть не только серпом, но и молотом, что значит:
   - Эту комбинацию и нарисовали любопытные на ее маленькой попке несмываемым способом на втором этаже гостиницы, примыкающей к ресторану Второй.
  
   - Зачем вы это сделали? - спросила она. - У меня муж в армии!
   - Вот, чтобы вспоминал ее иногда, когда выйдет, - ответил ей Ларик с веселым и, как всегда, наглым смехом.
   - Он меня убьет.
   - Пачиму-у? Разве он смотрит тебе на жопу?
   - Да, может заметить, когда я на кухне готовлю салат.
   - Без фартука?
   - Только спереди. Он меня еще перед свадьбой предупредил, что возбуждается в предвкушении обеда. Ну и, чтобы значит, заодно и трахнул.
   - Нет, правда, он сам именно так и хочет.
  
   И вот как раз этот самый Манай раскрыл вернувшемуся из армии ее мужу тайну:
   - Ее трахали.
   - Не все, надеюсь?
   - Все, мил человек, все, - вздохнул Манай.
   - И Вова?
   Манай даже опешил от такого вопроса. Как будто Вова не мог.
   - Да, он мой друг, и не стал бы портить всю обедню с этим перекрестным опылением.
   - В каком смысле? - не понял Манай, - или, ты что, трахал его москвичку?
  
   - Нет пока что, но в будущем, в плане, она уже стоит у меня давно, - тоже сморозил бывший сочбой.
   Действительно, какая разница, кто первый, кто второй. Например, убил Каин Авеля, а последствия не заставят себя долго ждать:
   - Каин, и именно, не когда-то лет, через энское количество, а узнает, что Авель еще раньше лишил наследства одного из важных его, Каина потомков. Поэтому.
   Поэтому на первый - второй, если и рассчитываться, то только за тем, чтобы сказать, как Арнольд Шварценеггер:
   - Айл би бэк, - потому что вспомнил всё.
   Как вот сейчас Диман из Москвы вспомнил, что трахал одну Вовину московскую подругу, когда она уже была женой Вовы, потому что этот Вова, и так перетрахал всех его баб.
  
   Тем не менее, продолжает удивлять, что мы всё еще Этому удивляемся, так сказать, до изумления.
  
   Как это ни удивительно, но на Веню записалось несколько доброохоток, ибо, как сказала Виринея:
   - Даже дежурный суп имеет свой приятный интерес: никогда не откажет, что с ним ни делай, хоть подогревай тридцать раз на дню.
   На всякий случай записали и Маная, чтобы праздно не шатался, так сказать:
   - Откроем еще один киоск по продаже дубленок около ГУМа, правда, только в обмен денег на чеки из кассового аппарата, что для многих представляет даже большую ценность, чем сама дубленка, которая может порваться - хоть когда-нибудь - а чеки мы храним:
  
   - Вечно. - Уж и дубленки все давно прокляли за их полной неудобностью и ненужностью, а чек, на так и не выданную дубленку - хранится, как напоминание:
   - Не за дубленку мы платим при советской власти, а именно за:
   - Очередь за ней.
   Как и было сказано Ле с трибуны после победы в 17-м:
   - В очередь, сукины дети, в очередь!
   - А тех, кто всё равно лез без очереди на свободу из рабства народов - туточки же недалечко и расстреливали? - как говорят спросил тоже какой-то Вовочка.
  
   Вова пересдал карты, и промямил как будто про себя:
   - Зря, у меня было три туза, а сейчас только три короля.
   Веня, который раньше, можно сказать, никогда вообще не играл в карты, но частенько присутствовал на баталиях Вовы с местными шулерами, с Енотом, Нероном, Черным, Гусем, даже Манаем, и слышал, какими заморочками занимается Вова, чтобы вывести из себя этих абармотов, чуть не бросил карты и схватился за голову:
   - Я взялся не за свое дело! - И добавил: - Сдаюсь!
   Вова только улыбнулся:
   - Научился, научился, дурковать. - И тоже добавил: - Смотри, не обмани самого себя.
   - Давай, ваше слово, мистер, - сказал Веня.
   - Так я сдавал.
   - Почему? Ну-у, неважно, сэр, это не спасет вас сегодня.
   Так-то было ясно, что такой концертум не прокатит, но Вова решил:
   - Могут быть объективные основания.
   Но сложность была еще в том, что Веня мог неправильно посчитать свои карты, ибо:
  
   - Какой те, покер, если ты в трынку играл три раза в жизни: первый раз в первом классе, второй в армии, а на зоне, то бишь, на химии уже отучили полностью, уговорив проиграть в один день зарплату сразу за три месяца!
   - Почему же ты не остановился? - спросил его друг, такой же, как и он Химик.
   - Не знал, как, дорогой, - со вздохом ответил Веня.
   - И с таким людьми, - подумал Вова, - приходится сражаться за корону и, возможно, не только Российской Империи.
   - Если бы это было домино, - сказал Вова, - я бы сделал рыбу.
   - Зачем? - спросил Веня.
   - Я согласен на ничью.
   - Серьезно?
   Веня подумал, и ответил уже утвердительно:
  
   - Я не имею права.
   - Забей.
   - Не очень морально, не могу, я обещал уже людям, которые пошли за мной в огонь и в воду, что.
   - Что?
   - Что, что?
   - Сделаешь их свободными?
   - Зачем? - что-то уж слишком логично заговорил Веня, - она у них и сейчас есть. Я обещал сделать их своими жрецами. И это уже записано в памяти не только Земли и околоземного пространства, но и, возможно, уже дошло до Сириуса.
   - Здесь некого приносить в жертву, - сказал Вова, - никто ни во что и так не верит.
   - Вот сегодня в двенадцать ночи, заставим всех принять веру, а к утру начнем приносить в жертву.
   - Никто не согласится здесь принять хоть какую-то веру, - сказал Вова, - ибо ни в какой вере ни бельмеса - ни гугу.
   - Есть такая вера, - сказал Веня, - как будто имел в виду то же самое, что и:
  
   - Есть такая партия!
   - Ерунда! - махнул рукой Вова, и до такой степени, что даже разозлился. Он удивился, что значит, что-то есть. А что бы это могло быть - уму непостижимо.
   - Два, и три дальше, - сказал Веня. - И добавил, видимо, нарочно, чтобы разозлить Вову: - Когда будем прикуп менять?
   Фантастика! Ибо:
   - Мы же ж играем уже почти два часа, и ты не заметил, что здесь не бывает никакого прикупа, как у Мела Гибсона на Роланд Гаррос, - или что у них есть еще там!
   - Хорошо, хорошо, скажи, что мне теперь делать дальше?
   - Так-то понятно и без слов, - рявкнул Вова, - сдавайся! Но я снизойду к твоим неустойчивым потребностям: - Играй, пока не кончатся деньги.
   - Вообще или только в золотой валюте?
   Вова разозлился и поставил под Веня сразу десять золотых, хотя у него, конечно, был не Покер. Тем более, перед игрой было сказано:
  
   - И да, если кто забудет, никакого Покера - хренокера - здесь не бывает. Самый старший Флеш-рояль.
   Тем не менее, кто-то нашелся и ляпнул:
   - Ну, это как договорятся.
   И вышло то, чего не бывает даже в лучших домах Ландона:
   - Обоим пришел Стрит-флеш до дамы.
   Но сначала Веня долго искал восемь золотых, ибо у него было только два. На что ему ответили:
   - Дак, мил человек, мы золото видим только в кулонах, перстнях, да обручальных кольцах. И дал проснувшийся Малик. Спорить с ним, что главный судья соревнований никак не может - по сравнению, рассказанному Вовой - прыгать в высоту вместо него - не возымело действия. Ибо был сакральный ответ, который получил Кевин Костнер - Почтальон - от командарма Новой Армии отсутствующих Соединенных Штатов Уилла Пэттона:
   - Я - могу.
   - Беспредел, - воссоздал свою патетику Вова.
  
  
  
   Глава 18
  
   - Дак, мил херц, - ответил Малик, - царь - это и есть по-старорусски:
   - Беспредельщик.
   - Впервые слышу, - только и смог буркнуть Вова.
   - Это верно, если иметь в виду, что царь имеет связь со своей родной Черной Дырой, или что у нас есть еще там, Черным Псом - родиной Роминов.
   - А если?
   - А если связи нет - то остается только беспредел.
   - Почему?
   - Потому что своим, так скать, собственным умом додуматься до правды невозможно!
   - Зачем тогда вы пытаете людей.
   - Кого, например?
   - Князя Серебряного, например, да многих.
  
   - Хороший вопрос, - ответил выспавшийся, как вчерашняя подушка Малик.
   - И?
   - Не поверишь! Ради правды, ибо: я, - да, - ни хрена не знаю, но вот он на дыбе, али еще где, на кресте, например, авось знает?!
   - И тогда чего, отпускаете?
   - Если он имеет связь с Потусторонним миром? Естественно, это все равно, что не пустить Дуню Тонкопряху вместе с заезжим князюшкой Минским:
  
   - Он-то не только посланец Ада, а наоборот, его властелин, пусть помучается хотя бы полгода, да понюхает ивонного пороху, прежде чем переться в гвардию, то бишь, в Датские принцессы, пускай он иё потужит!
   - Кто? - смогла спросить только одна здешняя принцесса, Виринея, жаждавшая, как и до Этого, вот именно таких приключения, чтобы если кто и упёр, то бог подземного мира Гадес.
   - Сражаться против такого просвещения Вова не стал и сказал:
   - Никогда не думал, что два одинаковых Стрит-флеша разных мастей равны.
   - Да, червовая масть главней, - проснулся Нерон.
   - Вы правы, сэр, - ответил ему Малик, - но только в преферансе.
   - А это у нас что? - только и мог ответить кто-то.
   - Надо было сразу начинать или в пьяницу, или в дурака, по крайней мере, команда на команду в козла - это три наши истинно пролетарские развлечения, пока не собрали деньг на водку и селедку с луком и растительным маслом.
   - Так сказать: просто по-простому, мы в рот не берем, - сказала из открытой двери Гимнастка. Нет, нет, это не она, ибо Гимнастка всегда только:
   - Молчала.
   - Кто это? - но ее никто не знал.
   - Странно, - сказал Манай, - ибо я знаю многих. - Скотина, одно слово.
  
   И для перерыва из-за разногласий в трактовке правил местными жителями этого Кикиморограда, - как уведомил их об этом Малик, сам приличная скотина, - был объявлен бой за титул между и так назревавшей сварой между Нероном и Манаем.
   - Приз будет? - спросил неизвестно откуда появившийся Ларик.
   - Победитель пьет бесплатно в баре, - сказал Малик, после сна начавший изображать из себя натурального Малюту Скуратова. И в ответ на открытый рот Вовы кинул ему кисет с девятью золотыми, пересчитав которые Вова возмутился:
   - Почему девять?
   - Ты хотел двенадцать?
   Пришлось замолчать.
   Также Веня получил пост-финальный кисет, и по всему было видно:
   - Со всеми десятью золотыми.
   Вова решил:
   - Не буду спрашивать на хрена так делается, оставлю себе фору.
  
   Самое удивительное, Вова не мог вспомнить, кого трахал во время перерыва. Это расстраивало. Ибо не мог же он сам чокнуться, а значит, кто-то вмешивается в его ауру. И если Ино - тот же абармот Малик - значит, он уже близок к тому, чтобы вспомнить, если не почти всё, то:
   - Не мало, не мало.
   - Ваш ход, товарищ Маузер, - обратился к нему сам Малик.
   На что Вова решил ответить:
   - Вы выспались, сэр, и теперь решили следить за правилами игры?
   - Как вы уже могли заметить, сэр, - ответил Малик, - я и во сне могу понять, что пора просыпаться.
   - Зачем?
   - Только ради правды, мистер, только ради истины.
   Действительно, Вова только первый раз в жизни узнал, что два Рояля разных мастей - равны. Раньше все думали: первый, самый главный червовый, потом бубновый, потом крестовый, и последний, мелгибсоновский - пики. Если карты по старшинству равны.
   Но все настолько были шокированы двумя Стрит-флешами в финале, что ясно:
   - Сдавал шулер. - Кто здесь шулер?
   Если до такой степени, то уж точно, но только не Веня, но вообще, это может быть только эманация с Сириуса. И, следовательно, можно так и сказать самому себе:
   - Ну, что вы здесь сегодня нахимичили, господа?
   И оказалось, что играем, и играли всё-таки с прикупом! Вова хотел спросить:
   - А знаете, леди энд джентльмен, - я этого почему-то не имел в виду.
   Но, пожалуй, обращать внимания на такие мелочи не стоило. Ибо, как и сказал Малик, надо просто принять к сведению, как факт устройства мира.
  
   - Сэр, вы будете смотреть свой прикуп? - спросил Веня.
   - Два золотых, - ответил Вова.
   - За что?
   - За положительный ответ на ваш вопрос, сэр.
   - Один.
   - Я согласен.
   - И два дальше, - добавил Веня.
   Вова спросил:
   - Можно вопрос?
   - Извольте, сэр.
   - У тебя сколько?
   - Э-э, честно?
   - Я думал, что вы думаете, как я.
   - Да, сэр. Тридцать.
   Вова попросил сигару, ибо:
   - Не могу понять, что такое тридцать. И надо думать - это четвертая комбинация после трех тузов, что в покере равно, э-э, нет, не могу понять.
   Манай, который стоял в дверях. Проретушировал:
   - Фулл.
   - Это было бы правдой, если бы Веня точно умел считать, - ответил Вова.
   Вове ничего не было за эти разговоры, а Маная выгнали, что привело к маленькой трагедии, а именно:
   - Он сразу же пошел, и трахнул Лину. - А она извинилась перед подругой Ниной за это изуверское предательство по отношению к ней, так как он напомнил ей Аполлона. Мама мия! Манай мог напомнить многих, но только не Аполлона!
   Лина так и ответила:
   - Я увидела его невооруженным взглядом.
   Но Нина всё равно выставила Маная за два моря, как она выразилась, а именно:
  
   - Сначала открыла дверь в коридор, ведущую к винном складу, потом дверь во двор, где Манай после блужданий обнаружил сначала первую точку, содержащую приличную энергетику, а именно:
   - Ступеньки большого, основного винного склада, под какими-то деревьями, под вишнями, скорее всего, куда обязательно - если долго сидеть, вплоть до самого вечера - придут пересидеть время сборов персонала этого причала остатков продуктов питания от прошедшего дня, как-то:
   - Печеночного паштета, цыпленка табака на двоих, салаты и винегреты.
   А потом - чуть-чуть проспавшись - окунутся в водоворот жизни с вином, мальчиками, и катанием по городу на дневном рейсовом автобусе, нанятом за сто рублей вместе со знакомым водителем.
   И удивительно, но никто - кроме самих барменов, которые считали здесь деньги из полных ими - деньгами - коробок из-под вина - не видел домика на выезде у зеленых ворот.
   Не увидел его сначала и Манай. Да неизвестно, увидит ли вообще. Он просто положил голову на руки и заснул. Какая-то абармотша должна его найти.
  
   Нина предложила Нику Серу принести Лину в жертву, как оскверненную прикосновением к ее душе проклятого Маная.
   - К душе даже? - спросил сторож Ник Сер, - не подозревая в этот момент, видимо, что во время секса можно так далеко достучаться.
   - Да, - ответил он на незаданный вопрос Нины, да и Лины, - никогда, можно сказать, и не трахался.
   - Боже мой, боже мой! - как воскликнула Марья Гавриловна, впервые увидев собственного мужа: - Так это были вы?!
   И значит, решили его немного поучить прямо здесь, на столе.
   И получилось:
   - Лина опять вознеслась на положенную ей по статусу - весталки - высоту, не просто так трахаться для помутнения рассудка, а со смыслом побывать на верхатуре Пирамиды жертвоприношений.
   - Все закончили? - спросил Ник Сер.
   - А ты-то, мил херц, как: больше пока ни бельмеса ни гугу?
   - Была бы третья, и третью бы охворостил.
   И пригласили бывшую жену Димы дискотетчка, хотя он вроде бы еще с ней не развелся, ибо думал:
  
   - Все ста, или только случайно, - и пока по результатам проведенных опросов не мог принять окончательного решения, ибо и вроде:
   - Да, иногда, может, и было, - но не с отчаяния ли, что он не приезжал в отпуск?
   - Нет? Значит, надо еще подумать, с кем ему будет лучше.
   И чтобы Дима случайно не узнал о проводимых внеплановых мероприятиях приняли решение ее трахать в винном складе под лестницей.
   - Лине пока хватит - пусть посидит за столом, а я пойду с тобой, чтобы винные бутылки Вовы не упали с верхатуры своей переполненности.
   А на самом деле, держала сзади эту Малину за ноги, чтобы изобразить и ее стремление к новой жизни. Да и сам Ник Сер иногда покрикивал:
   - Держи ровно, я тебе сказал, держи ровно и не дрягай ими. - И было:
   - Всё хорошо.
  
   Завидовала ли всей этой Прохиндеаде Маркиза - точно сказать нельзя, но неудовлетворенность своим положением платной леди на этот раз ее немного тяготила, ибо могло оказаться так, что все золотые сосчитаны, и ей всё равно не заплатят. А с другой стороны, у нее уже сформировался инстинкт самосохранения:
   - Нет счастья, если за него не платят. - И в том смысле, что и удовольствия никакого. Только мучительно больно за бесценно проведенное время.
   Удивительно, думал Вова, что эти проститутки типа Маркизы, понимают, что они чем-то лучше других. А чем, собственно? Так-к посимпатичней, побольше выражены нос и губы, что предполагает отсутствие болтанки в нижней части корпуса - но и всё. Основной отличительной чертой так и можно считать:
   - Радость от того, что платят. - И никак нельзя сказать, что:
   - Еще и платят, - ибо, как и сказано, без платы она не имела радости от секса, так, что-то такое непонятное:
   - Вскочила сразу, как только Вова с ней, наконец, разобрался, и, как будто так и надо, начала барабанить на фортепиано.
   Не человек - машина. И Вову именно за это не уважала:
   - Трахаться хочет, а платить нет. - Налить снисходительно бокал шампанского - это не для нее.
   И как-то даже сказала ему в ответ на вопрос:
   - Пришли потрахаться?
   - Здесь не с кем. - Тварь.
  
   - Итак, сэр, вы сдаетесь?
   - В чем и в чем я должен признаться? - спросил Вова.
   - Вы кроете мои пять золотых, или так только: уже погулять вышли на Елисеевские Поля, а выбрать, как всегда, некого, ибо всё те же абармотки кругом прячутся за деревьями.
   - Я не о том думал. И да: пять и пять.
   - Пять и четыре последние под вас, мистер, - прошелестел Веня, как будто действительно открыл чемодан с валютой, как индийско-пакистанский шейх и:
   - Без мысли задавить деньгами, - а только ради - нет, не игры - а именно выигрыша готов сесть с любым, кто имеет сто тысяч долларов - меньше его глаза просто не видят, даже в упор.
  
   - Вы очень богаты, сэр, - ответил Вова на последние четыре Вени и, так как не считал своих денег, то и оказалось, что всё еще есть, есть, есть.
   Но и Веня, оказывается, начал пантовать, и выдал еще раз пять под Вову, а казалось, больше у него нет.
   - Вы не знаете цены деньгам, Веня, - сказал Вова, - зачем вам мучиться - сдавайтесь!
   - Можно бы, но не могу, - ответил Веня.
   - Почему?
   - И знаете, почему, сэр? Я уже видел себя на Зиккурате Пирамиды Майя.
   - Кем? Индейцем, приносимым в жертву перед затмением Солнца?
   - Нет, жрецом с тяпкой в лапе.
   - У тебя не хватит силы, так сказать, ее воли, чтобы делать это наяву.
   - Конечно, но мне объяснили старшие товарищи: и не надо, мил херц, вершить самому судьбы людей, а делай только то, что скажут боги.
   - Хорошо, открывай карты.
   - Я еще не закончил. Вы, сэр, если желаете, сами можете это сделать.
   И Вова испугался, что у Вени - неизвестно, по какой причине - денег больше, чем у него. Так бывает?
   Но давно не было. Можно сказать, что у Вовы всегда было денег больше, чем у его сотрапезников.
  
   Начали открывать карты. Веня выложил туза, а Вова двух королей. И пока Веня дурковал, что не может точно определить, что больше:
   - Один туз или два короля, - подошел Малик и прочавкал:
   - Не буду я читать тебе морали, юнец, ибо у тя, Веня, не один туз, а два.
   - Как это может быть? - спросил Вова, - если только что у него был один туз, а стало два?
   - Один был прикрыт шестеркой бубей.
   - Так, а если бы не было бубей, сэр?
   - Тогда кто-нибудь из них дал тебе бесплатно, - указал он одним пальцем, вытащенным из лапы, на красавиц, столпившихся у двери для жертвоприношения. Первой среди которых была Малышка на Миллион, а в хвосте даже встала Маркиза, с понимается, что сегодня можно и так дать, так как потом всё равно заплатят. Так сказать, согласилась на счастье в:
   - Кредит. - Хотя, так-то, по мнению многих ее первой надо было принести в жертву. Ибо:
  
   - Деньги, накопленные ей за всю оставшуюся жизнь, всё равно бы остались, ибо не горят, так как добыты непосильным трудом на втором этаже гостиницы, где поставили синяк под глазом Малине, бывшей жене Димы дискотетчика, а за что, можно только догадываться, скорее всего, именно за то, что хотела дать просто так, без чувства, толка и расстановки всех точек не только над буквой И, а по всему:
   - Алфавиту, - тоже.
   Человек, действительно, если хочет, должен сделать Это с душой, а не как ее муж нес воинскую повинность - ни разу не приехал в отпуск, что, да, отпуска были, но этот селезень потратил их на побочные эффекты. Ибо думал, как многие про нее, как про запас, который:
   - Можно использовать в трудную минуту.
   А как известно, это делу час - потехе, извините, нужно:
   - Время.
  
   Вова подошел к столу администратора.
   - Ты, что, Вова, в бар не пошел? - спросил Ник Сер, - а то я хотел взять на радостях бутылку Черной Магии.
   - Да, сэр, но я боюсь, меня туда уже не пустят после проигрыша.
   - Должно быть это какая-то шутка, ибо такого не может быть, потому что не может быть никогда, - сказали и его девушки Нина и Лина, по очереди.
   - Ты, наверно, что-то не понял, честно, - сказал Ник Сер.
   - Что я мог не понять, не пойму? У меня было два короля в последней сдаче, а у Вени один туз, потом он, конечно, непонятно почему превратился в два туза, но теперь это уже нельзя доказать, что невозможно.
   - Ты прав, возвращаться в прошлое смысла немного, если не знаешь, как перетащить его в настоящее.
  
   - Ты должен посмотреть предварительное условие, - сказала Нина.
   - Оно было?
   - Да, оно всегда бывает, и сегодня оно было, я думаю, из-за этого хитрожопого Малика, обратным.
   - Как это узнать? - просил Вова после того, как осмелился войти в бар, и они распили на четверых две бутылки, смешав их, не взбалтывая.
   - Это был Рижский бальзам и Совьетунион шампанское Брют? - спросила Нина.
   - Да, леди, и спасибо, что вы угадали правильно.
   - Это значит только то, что ты выиграл этот турнир, - сказала Лина.
   - А это что значит?
   - Сходи в Зеленый Домик на выезде в город, и возьми там посылку.
   - Мне ее дадут?
  
   - Ее дадут любому, что попросит.
   Вова пошел, но захотел неожиданно пописать, и свернул перед началом переговоров за право иметь право прочесть Предварительное Условие - а главное:
   - Получить его, - в туалет под вишни к винному складу.
   Там проснувшийся Манай напал на него.
  
   Мани был таким жирным бугаем, что справиться с ним не только затруднительно, но и невозможно. Победить можно только неожиданностью.
   - Ты эта, - сказал Вова, в надежде, что Манай захочет узнать продолжение тайны, как постоянно выигрывать в карты.
   Но Мани только ответил:
   - Ты проиграл, маэстро. И знаешь, почему? Твоё время кончилось.
   Вова потащил Маная на себя и неожиданно - неожиданно, чтобы было неожиданно, должно быть неожиданно и для самого себя - бросил, как показывал университетский друг:
  
   - Через спину. - Манай даже не завертелся на пупе, как бывает с человеком, который не только не хочет падать, но и не знал по предыстории своего сознания, что это бывает с людьми, что они, аки птицы небесные летают.
   Да и Вова не смог бы выдержать такую полутушу на себе, так и лег бы костями, аки слон обеденный, хотя и заманенный в ловушку только к вечеру следующего дня. А вообще, убивать животных, и даже диких - нельзя. Даже за данную за 60 тысяч евро лицензию.
   Манай хотел подняться, но не мог.
   - Я сейчас схожу за бинтом, - сказал Вова, - а то мне кажется у тебя голова оторвалась.
   И двинулся за поворот, но тут Зеленый Домик мелькнул перед его взором, как Комета Галлея как раз пролетавшая мимо. Он его вспомнил, что раньше - во времена Сухого Закона - считал там бабло коробками.
   Но то было время ниспосланного с неба счастья, а сейчас победить можно было только, доказав, что не только могу, но и:
  
   - Согласен вылезти из говна. - Вылезти-то можно, но не хочется признавать, что там оказался.
   - У вас есть? - спросил Вова.
   - Да, сэр, конечно. Если вы имеете в виду именно то, что у меня есть.
   - А, а ты, что ты здесь делаешь?
   - Дежурю за тетку.
   - Так, значит, просто так ты мне ничего не скажешь?
   - Да, сэр, ты слишком долго игнорировал меня, поэтому теперь я трахну тебя от души.
   - Что было бы, если бы не было сексодрома? - спросил Вова.
   - Нас не было бы, - как удивил всех один из последователей марксизма - тоже еврей.
   И сразу, действительно, можно точно не запомнить:
   - Чего не было: марксизма, евреев или Израиля вообще.
   Про секс, скорее всего, не сказано потому, что он имелся в виду по умолчанию. А с другой стороны, доказательства должны быть. Как и прорезонирова эта леди, чью должность трудно выговорить, так как она числилась, как зам зав по тылу, что значит, выдавала поварам продукты со склада вечером, когда Виры уже не было. А так-то была бригадиром поваров, и была бы давно счастлива, если ее - ко всем прочим преимуществам - еще и хоть кто-нибудь трахал.
   Поэтому Вова решил:
  
   - Если она знает секрет его успеха, то возникает закономерный вопрос:
   - Как его не забыть вспомнить напомнить, кода дело дойдет до полного истощения?
   И так прямо и спросил:
   - А у вас листок бумаги и ручка есть?
   - Зачем?
   - Хочу сразу записать свой вопрос, чтобы он не аннигилировал после этого дела.
   - Я его не буду читать всё равно.
   - Почему?
   - Ты трахал всех, а на меня не обращал внимания. Поверь - это болезненно.
  
   - Да, мэм, я за этим и пришел, чтобы расплатиться.
   - Ты не сможешь дожать меня до истерики.
   - Можно я хотя бы попробую?
   - Да нет, это глупо, ты пришел с пустой корзиной.
   - Это видно?
   - Да.
   - Я буду собирать для тебя грибы в процессе.
   - Вот из ит, процесс?
   - По мере их подрастания.
  
   Она согласилась, но сложности остались, леди начала почти сразу, как только он приступил к выполнению плана:
   - Щекотать его пятки. - Хотя, конечно, это были еще не пятки, а только ребрышки, но Вове казалось, что и пятки - тоже.
   - Вот интересно, - спросил парень девушку, - этот самый Тартарен из Тараскона, когда поступил чернорабочим в женский монастырь - тоже так мог, или, наоборот: не решился?
   - Не знаю никакого Тартарена из Тараскона. Хотя если ты имел в виду Декамерон, то и его я не знаю.
   И да: сейчас ты кого трахаешь под моим именем?
   - Так тебя, ибо мне говорили, что бывают недовольны, когда я трахаю ее, а представляю в это время совсем другого человека.
   - Так нельзя.
   - И я так же отвечаю, что вторая-то половина все равно ты.
   - Да, действительно, я что-то чувствую, - и тут же запела песню, начинающуюся с самого интересного:
   - Видел только лес и дятел.
   И да:
  
   - Переверни, котлетку.
   - Вот ду ю сей? А, да, конечно. Потому что, действительно, не только некоторые, но и почти все, не любят, когда слишком перегревают одну сторону.
   Наконец, и до нее истина достучалась: дым пошел.
   - Гаси пожар, жокей! - хотела запричитать леди, но подумала, что так можно потом и не дождаться никогда ничего путного, и только рявкнула с остервенением:
   - Давай, давай, Вронский, и даже вплоть до того, чтобы я бросалась под поезда.
   - Прости, что я не узнал тебя сразу, мэм, думал грешным делом, что ты не Анна Каренина.
   - Теперь похожа?
   - Да, как в последний раз.
   - Да, здесь вокзал недалечко.
   - Можно сказать, какой-то стрелочник - слово на букву п - остановил все поезда.
  
   И Вова вспомнил, что пока еще не все грамоты Вени ратифицированы, надо узнать:
   - Не я ли, господи?
   - Ладно, ты можешь сам поискать, где здесь зарыла иголка в стоне сена, а я пока пойду брошусь под поезд, если ты на мне не женишься, - прошелестела сбором недолгим куртизанка.
   И Вова так и спросил почти назойливо:
   - Ты продемонстрировала блеск, а теперь хочешь показать нищету духа?
   - Да, - просто ответила она, и вышла, как будто даже не боялась, что он ее догонит и промямлит, опять волоча в невидимое невооруженным глазом место:
   - Я найду, милая, тебе мужа хорошего, или хотя бы того, что будет месяц носить шлейф твоего платья, которое он тебе.
   - Что, купит?
   - Это вряд ли, потому ему, как и большинству местного народонаселения - его легче украсть.
   И доперев до винного склада попросил пока:
   - Подержи ему голову, чтобы не оторвалась, а я нарву виноградных листьев - или что у них есть еще там, а ты засунешь ему в пасть, чтобы не думал:
  
   - Умираю с голода.
   - Напрасно ты так шутишь, Вова, ему нужен ремень, чтобы прикрутить башку к плечам, так как шеи у него я не вижу.
   - Придется ободрать одно дерево от коры.
   - Не надо, я люблю деревья, как будто они живые. Представь, я даже один раз трахалась, и не с одним, а сразу с двумя деревьями.
   - Почему?
   - И знаешь почему: до третьего не смахла дотянуться.
   - У тебя, мэм, большие способности, он будет выть, как сивый мерин от счастья.
   - Тебя я тоже не освобождаю на совсем.
   - Что это значит?
   - Я тебе потом расскажу.
  
   - Это Потом - очень тяжелый груз для моего сердца.
   - Хорошо, тогда ты должен помочь заставить его трахнуть меня прямо сейчас.
   - Сейчас? - удивился Вова, - именно когда он при смерти?
   - Так именно для того и хочу, чтобы ожил и даже не знал, что будет должен мне всю оставшуюся жизнь.
   - Хочешь потом напомнить? - спросил Вова.
   - Вот именно, что не надо, ибо будет должен по-настоящему только тогда, когда не будет знать, что я держу его, как козла:
   - На веревочке, да с колышком, который можно воткнуть, когда не приспичило, а он все равно не будет трахать даже свою жену, как прикованный к скале Прометей.
   - Он будет мечтать о тебе?
   - Нет, понимаешь, именно, что нет. Он будет метаться в поисках истины и не понимать, что я рядом.
   - Но потом, мэм, он же набросится на тебя, как голодный лев на трепетную лань.
   - Да, сэр, он так и будет думать, только я-то - если ты еще не заметил - Лилит.
  
   - Ась?
   - Медуза Горгона, я те говорю русским языком, и получаю наслаждение от другого.
   - От его мучительных поисков тебя?
   - Да.
   - Почему?
   - Потому что он, как и вся остальная скотобаза, хочет провернуть дело так, как только что смог ты. У тебя талант Вова, и ты сам того не знаешь, что мог бы один работать за целый мужской публичный Хаус.
   - Мэм, вы преувеличиваете мои возможности - хотя, да, я вспомнил всех, пока тебя распрягал, от первого Рорика до Ники Два, и едва нашел подходящую для тебя позитуру.
   - Распутина?
   - Да, мэм.
  
   - У тебя получилось, я тебе честно говорю, я была всеми его княгинями и графинями, пока ты меня гнал по пустыне под палящим солнцем. И вот и думаю: у тебя еще что-нибудь осталось?
   - Да, мэм, но как-то жить дальше я тоже должен.
   - Хорошо, я подумаю.
   - Ты пришила ему башку?
   - Да, заживет, как всё заживет, как на покойнике, когда сгниет древесная кожа.
   - Это не древесная кора, - ответил Вова, - ибо я никогда не позволю своей душе испражняться на живые земные существа, среди коих деревья занимают одно из первых мест, как это заметил Толкиен.
  
   По пути назад в Зеленый Домик Вова подумал, что и так было видно:
   - Никто не трахает - значит это Лилит! - а он зря всё равно поперся.
   Он нашел секретную записку, которая была нацарапана ногтем на стекле. Хотя если это был ноготь, то явно нечеловеческий. А именно:
   - Демиургом, присланным из Черной Дыры назначается тот, кто проиграл в карты. Ибо проиграть может только человек:
   - Честный-й.
   Как это теперь доказать? Ибо стекло не съешь, чтобы потом - в случае чего - можно показать на его обломки в говне:
  
   - Взгляните хорошенько - это же было, было, было.
   И точно, прибежал какой-то олух царя небесного, чтобы разбить стекло. Но оно выходило своим задом на улицу. Парень ворвался в глубь беседки, и тут же получил правой по корпусу. И так как был мелок до безобразия - то и не полез больше, а лежал на асфальте двора, как приговоренный к ста палочным ударам, и более того:
   - Их уже попробовавший. - Как говорится:
   - Не надо, - так:
   - Ты сам просил.
   Тем не менее, Вова скоро узнал Валеру сержанта, которого сюда и послали для исполнения присяги перед Пиратором.
   - Ты, что хотел, офицер? - спросил его Вова, потрепав по щеке.
   - Я должен разбить окно, мистер, и теперь ты это сделаешь за меня.
   - Нет, офицер, я не хулиган, чтобы бить стекла.
  
   Вова решил использовать Валеру, как торпеду. Он нацарапал на второй половинке стекла ту же самую фразу и, сбрызнув Валеру водой из-под цветов, приказал тоном, не терпящим возражений, как будто сам был жрецом Майя, спрашивающим у реципиента:
   - Что ты хочешь отдать?
   - Да, ни чё, мистер, ибо только и думаю всегда, как приобрести.
   - Хоть что-нибудь?
   - Да, - если уж нет ничего особенно хорошего.
   И Вова отдал ему стекло с надписью, кто выиграл на самом деле Корону Предков тот, кто проиграл в карты.
   - Спасибо, что это стекло, сэр, - ответил Валера, - а то я уж думал - это будет моя голова.
   - Хорошо, в следующий раз я выполню и это твоё желание, - ласково ответил Вова.
  
   И было:
   - Судьбу угадать не только трудно, но и вряд ли возможно вообще, ибо наглый Малик вместо добродушного Вени посадил на трон этого олуха сержанта Валеру.
   - Так бывает? - только и спросил Вова, когда к нему прибежала Нина, и бросившись на шею, запричитала:
   - На кого ты нас покинул, Нико-Лай! - И в общем, так и назначила:
   - Я твоя балерина.
   Другой, возможно, и сразу упал, как напутствовал его Владимир Высоцкий:
  
   - Прямо в хгроб, - но сохранить здоровье чтоб, сразу и привлек Нину к материальной ответственности. А была она красивая почти нерусскими чертами своего пружинистого лица. Хотя какими нерусскими, если, как расследовали уже:
   - Русских князей уже не было то ли в 18-м, то ли в 17-м, авось и 15-м уже веке. Мордва и Сибирские медведи уже разбавили кровь первых инопланетян последними, так сказать:
   - Тоже в общем-то людьми, - как было написано в их аттестате зрелости на тему:
   - А хотите ли вы отвалить отсель на Землю, где веселей, так как не так уж и скучно?
   Так сказать, стоит только сказать:
  
   - Я буду генералом! - и пажалста - будь им.
   - Буду пионером! - и хотя и со второго раза - чуть-чуть поплакав на школьной лестнице - попадешь.
   - Я буду офицером! - вот это, правда, маловероятно, ибо тут одно из двух: или офицером, или иметь свою квартиру - выбирай. Правда, можно жениться, в том смысле, что выйти замуж, за местную дивизионную кладовщицу, после того, как стали поступать из-за границы импортные духи Клима, костюмы адидас французского производства и кроссовки - тоже не местные - переименовавшую себя в зав настоящего склада.
   Чуть что:
   - Откуда у вас, мэм, часы Гонконг?
   - У меня мать зав складом.
   - А джинсы Флиппер?
   - Брат только что приехал из Хермании. Прихожу - чемодан, открываю - джинсы - значит брат приехал - вот принес на продажу последнюю из ста пар - сто рублей и носи, пока не привезет банановую Монтану с пятью - нет, с шестью сине-красными эмблемами.
   - Зачем?
   - Будешь думать, что тоже ходил в Афгане - или что у них есть еще там - на штурм Дворца Амина.
  
  
   Глава 19
  
   Ну, и значит, конечно, она хотела, но почему-то чего-то боялась. Я - тоже. Хотя и помнил, как-то завалил ее, и она даже не визжала, как поросенок от счастья, узнав, что домашний, для прогулок, как с собакой, понимающей людей больше, чем они сами друг друга.
   Я спросил:
   - Зачем ты, Нинка?
   - Чтоб женился, - говорит.
   Я не царь.
   - Будешь.
   - Сомневаюсь.
   - Почему?
   - Скорее заставят траханных оттаскивать, чем подчиняться Зову Предков.
  
   - Это потому, что думают, их не достанут из Черной Дыры, так как там слишком большое притяжение, и никакого вылета даже мыслей не происходит.
   - Ты думаешь из Черной Дыры есть выход?
   - Да.
   - Почему?
   - Потому что я и есть Черная Дыра.
   Вова немного поперхнулся чаем с коньяком, так как кофе не было. Прошлая абитуриентка не держала его по причине шлявшихся к ней в конуру гостей, и, хотя и с подарками в виде пирожных, но с историями, которые невозможно слушать по причине их очевидной:
   - Невероятности. - Вот чуть что, а:
   - Я ему не дала! - Ну, кто в это в это поверит? Белый медведь, если только на Севере, да и то, если ему бросят взрывпакет вместо остатков от ужина этих нелюдей.
  
   И Вова не поверил, что Малик назначил переигровку, но не в карты уже, а Веня и сержант Валера должны были драться - судья Валера шеф-повар из Москвы. Имеется в виду, что был:
   - Официантом в Москве, хоти и только в пивном баре.
   Но люди были возмущены бескультурным обслуживанием. И не только в баре, куда встала сама Вира - так как пришельцы из Москвы заняли ее кухню - а кроме канапе:
   - Наливать ничего не умела, - да так, что даже чуть не спилась, ибо приготовленные коктейли, которые никто не стал пить, можно вылить только в два места:
   - В себя, или вылить на помойку, хотя и называется это:
   - Отдать сторожу на опохмелку, чтобы рожу свело, ибо не любил он очень этих ершей.
   Вова пришел в зал в маске сторожа Ника Сера, а его попросил посидеть в Зеленом Домике. Как оно это сделал? Не поверите: пришел и шепнул Нине, а она, чтобы рассказала и Лине, и вообще:
  
   - Бегайте по залу и кричите, как от большой радости:
   - Ники Сэр будет следующим на очереди. - Мама! Папа! И моя милая собака по имени Пират! Зачем я это сказал? - Так подумали Нина и Лина, ибо Вова просил только, что:
   - Ники Сер любит смотреть бокс, а так как он, хотя и не допущенный до соревнования старый кролик, но посмотреть на все ресторанные чудеса имеет право хоть с партера, хоть из балкона.
   Шулера вроде забеспокоились:
   - Какие здесь балконы, если даже бельэтажей никогда не видели, но пока и они промолчали, ибо все боялись:
  
   - Достукаемся до того, что сами Рорики останутся здесь править, а людям уже не будет прохода, как только с со снятой шапкой и поклоном до пола. По той простой причине, что Рорики, хотя и были по земным меркам большими, а себе казались очень маленькими, как куклы. Поэтому:
   - Кланяйтесь, сукины дети, ниже, ниже, ишшо ниже! - И так далее, пока не ляжете пузом на иво паркет. - Ибо:
   - Ох, обещали, что даже улицы теперь будут, как в Москве в цветном паркете.
   - Зачем, мил херц?
   - Чтобы не только в глазах - в голове мельтешило, как у японцев от картин Ван Гога.
  
   Вове сообщили, как сообщили:
   - От имени правящего, хотя еще не в качестве династии Малика:
   - Вы уже не имеете права так откровенно насмехаться над людьми, ибо больше не бармен этого Фулл Хауса, и даже не его простой директор.
   И да: вы не можете спрятать вашу хитрую рожу под маской сторожа.
   - Почему?
   - Вы не Ник Сер.
   - Да?
   - Точно, - ответил этот посланец Малика, и Вова как раз подумал:
   - Кто это? - и чуть не споткнулся, сидя за длинным столом у окна.
   Это был Коряга.
   Вот как так получается, что люди соревнуются, соревнуются между собой, а другие - обычные третье-второразрядники, по определению не попавшие в топ-тур, вдруг - с первого взгляда ни к селу, ни к городу - становятся на места, на которые могли попасть даже не мастера, а всего лишь два-три мастера, а то имелся в виду и:
  
   - Всего один. - Ужас-с.
   - Почему правило карт Тарот, которые объявлены, и сами, как исключение из правил, не оказывают положительного действия на потустороннюю религиозность современности?
   - Что почему? - переспросил Коряга, так как понять мол только свои мысли.
   - Ты проиграл в предварительном отборе? - спросил Вова.
   - Да.
   - Ты трахнул какую-то руководящую личность?
   - Нет. И знаешь почему? Мне никто не дает.
   - Хорошо, я договорюсь, э-э, с Вирой.
   - Так, а мне что за это, отказаться от должности вестового при Малике.
   - Подожди, подожди, - зачастил Вова, - что еще за Малик, так сказать - игралик? Это кто?
  
   - Я не знаю, я думал Малик из - откуда они там прилетели, с Сириуса, кажется, что ли.
   - Ты прав, в том смысле, что даже я сначала подумал так, но дело в том, что все эти Малики, Андреи, Федоры, и сам И Гро - только эманация их сознания здесь!
   - Да?
   - Да! Сначала они смогли войти в пространство Земли в нашем, так сказать, Придорожном Заведении, то скоро этот запас сверх энергии, приплаченный им только для адаптации при посадке на Землю кончился.
   - Теперь они где? - спросил Коряга, - за стеной, что прячутся?
   - Да, так и можно думать.
   - Так кто этот Малик сейчас? - спросил Коряга.
   - Да кто угодно. Более того, может быть, он даже перескакивает с человека на человека, ища наиболее подходящую позитуру.
   - Ну, ты даешь, Вова, разложил всё прямо, как этот, как его:
   - Бенедикт Спиноза.
   - Не слышал.
   - Тогда Секст Эмпирик.
   - Секс? Пожалуй. И знаешь, что я думаю, этот эмпирический секс, я думаю, находится во мне.
   - Да, нет, не может быть.
  
   - Ты думаешь ума не хватит? Но я же ж должен только казнить, мне просто-напросто и буквально запрещено миловать.
   - Так это ты наглым образом перетасовал всю колоду случайный чисел?
   - Не я.
   - Кто?
   - Так, одни стукач лично зам начальника милиции.
   - Сержант Валера?!
   - Да, сэр. Теперь кирдык пришел всем умникам. И да, последний тебе совет, Вова: миловать никого нельзя.
   - Почему?
   - И знаешь почему? Не в человеке, которого хотят приготовить живьем, дело, а для того его надо казнить только, чтобы другие видели воочию:
   - Какова она правда на самом деле.
   - Что значит, - пояснил Вова, - все, кто любят И Гро должны научиться врать, если не привыкли с детства.
  
   - И представляешь, Вова, я это понял, нет, даже не жопой, а именно, как рекомендовано: всем разумением своим-м!
   - Неужели это правда?! - схватился за голову Вова.
   - Да, сэр. А вы, грешным делом, считали: да, бывает, но только в теории пост-Сартр-овского жизнеописания-воссоздания?
   - Нет, я знал, конечно, что Жизнь - это не только рассказ о ней, но и сама Жизнь, но, признаюсь: не верил.
   - А теперь?
   - Да и теперь сомневаюсь.
   - Вот-т! Потому и не может быть помилования, чтобы все поверили - они должны ужаснуться.
   - Может быть, но не здесь же, ибо здесь увеселительное и даже развлекательное заведение.
   - Ужас - это и есть самое большое веселье.
   Вова протер глаза, но Коряга все еще стоял перед ним, как будто еще не до самого конца исповедался.
   - Кто еще? - кратко спросил Вова.
   - Енот.
   - И?
  
   - И этот, как его?
   - Веня?
   - Та не, какой еще Веня - хрененя.
   И оказалось, Гусь.
   - Но он, я думаю, временно, его придурошности не хватит надолго. Бузила сказал, что скоро вызовет его на бой.
   - Скоро?
   - Да, - Коряга посмотрел на часы, - уже вызвал. Так что посмотри этот бой, сделай следующие выводы, и уходи в свой Зеленый Домик, это твоё последнее пристанище, хотя я просил оставить тебя за прошлые заслуги или в складе под лестницей, над которой перед закрытием прячется Маркиза, чтобы кто-нибудь заставил ее трахнуться за деньги, или за столом ночного сторожа - не вышло: слишком многие злы на тебя.
  
   И не только из-за насмешек за карточным столом, но и за то, что надысь обыграл всех до нитки, и вообще, за желание легких, ненавязчивых приключений.
   Теперь жизнь наступит другая.
   - Но тоже веселая, - сказал Вова.
   - Сомневаюсь, - сказал Коряга. - Ибо этот Валера не смеяться, кажется, обречен с детства.
  
   И Гусь нарочно сказал про Бузилу за стойкой бара:
   - Этому мудаку надо пить воду из фанталки. Вы его сюда не сажайте, а то люди разбегутся.
   Бузила как раз подошел, и думал только:
   - Самому залезть, или сразу попросить в долг?
   Да, друзья мои, несмотря на вроде уже совершившийся прилет Ино - материальных благ не прибавилось, так как денег все равно не было. Одни только обещания, которым настолько мало верили, что даже забыли:
   - Вова обещал всем, как Джек Лондон, свои личные, но уже не приусадебные участки, как при коммунизме, а золотоносные.
  
   Бой Вени и сержанта Валеры, намечавшийся на ближайшее равноденствие, тут же был отложен на вторую очередь, а сошлись Гусь и Бузила. В стиле Тома Кру и Николь Кид времен завоевания Дикого еще почти Запада. Что значит:
   - Не только без боксерских перчаток, но вообще безо всего!
   - Рипит ит, плииз, - попросил рассказать об этом кто-то поподробнее.
   Гусь сказал:
   - Мне по барабану.
   Бузила:
   - Дайте хотя бы полотенце.
   Только начали биться - полотенце не удержалось на животе Бузилы, ибо ожирение его было излишним. Он хотел нагнуться его поднять, но Гусь провел ему прием:
  
   - Смерть из-под земли. - Бузила хотел спросить Смотрящего:
   - Это разрешено? - Но никак не мог вернуться в то время:
   - Которое уже прошло, ибо он в этот момент был уже в воздухе, и даже не мог выбрать место, куда упасть.
   Поэтому наткнулся на стул у соседнего стола, и сломал не только его, но и принадлежащий этому стулу стол.
   - Эти вещи смягчили его падение, - сказала Маркиза, и добавила: - За это не вычитают из выигрыша? - Тварь только бы сказать какую-нибудь иезуитскую присказку-подлость.
  
   И более того, оказалось, что она уже записана, как наложница того царя, кто им будет. С окладом сто баксов - в рублях неизвестно сколько - в золотых пятерках - тоже. Хотя и давали ящик водки. Следовательно, за золотую пятерку - пять ящиков.
   - Значит, за пять ящиков - сто долларов, - посчитал Вова. И не понял:
   - Неужели секс с этой Прохиндеадой столько стоит?! - Это сколько же можно пить и радоваться жизни, а здесь за что?!
   - Она подвергает людей метаморфозе, - сказала ему, появившаяся как деус экс машина Принцесса Турандот.
   - Превращает людей в свиней, как Цирцея хотела сделать и с Одиссем отважным, но сорвалось.
   Вот так же укротил Маркизу Бузила, перепоясав ее своим скрученным, как змея полотенцем.
   - А Гусь?
   Гусь нагнулся, чтобы добить валявшегося, как для жертвоприношения Бузилу, но этот наглый увалень с прической Хи на левый борт, подставил под нагнувшегося Гуся ножку стола, с обломанным острым концом.
   Никто не видел, что этот острый конец выполз, как инопланетный Чужой из спины Гуся, но стоявшая в баре Вира сказала:
  
   - Было, было, было.
   Я даже думала, если не выбрасывать этого Гуся, как чудака прокаженного, то вырезка в нем есть, отварная гусятина, запеченная в духовке с мармеладом, очень даже пойдет на празднование пришествия нового царя. Которым, оказывается, оказывался Бузила, а что с ним делать - не постижимо из-за слишком великого тупоумия.
   Но Гусь - это не Гусь, если так быстро сдался. Поэтому, облокотившись на барный стул, попросил Виру вытащить из его груди, как он отчетливо выразился:
  
   - Змею.
   Она не могла решиться. Хотя Гусь и представлял для нее в только что приведенном описании:
   - Только мясо.
   - Тебе не будет очень больно?
   - Если потеряю сознание приведешь меня в него.
   - А потом?
   - Потом я поведу тебя в царицы, можно сказать, почти что, - он показал большим пальцем в потолок.
   - С печи на полати? - перевела почему-то небо, как комфортабельное проживание: на крыше дома своего, да:
  
   - Очень многоэтажного.
   И она вынула, а Гусь только охнул и согнулся от боли, в результате чего Бузила уже шедший с другим бревном, промахнулся, хотя и видел, что Гусь уже сел, но, видимо, запрограммированная в его узколобой башке информация переваливалась не так быстро, как уже думал: пошло дело.
   И вмазал этим бревном, перегнувшийся навстречу обещаниям Гуся Виринее. И хорошо, что попал только по традиционно очень высокой прическе супер-поварихи, огороженной стоящей, как Иерихонская Стена накрахмаленной марлей в шесть слоев.
   Волосы рассыпались и упали на ее всегда готовые ко многу плечи. Но многие, даже почти все, решили, что голову ей всё-таки оторвало, и удивлялись только тому, что она:
   - Без головы, а не падает. - Почему, спрашивается?
   Непонятно.
  
   Гусь из положения лежа ударил Бузилу ногой по коленке, и он, стукнувшись и так-то покореженной башкой о железную подставку барного стула - скончался на месте, по крайней мере, минут двадцать точно:
   - Даже не приходил в сознание.
   Победу хотели отдать Гусю, но он не смог получить жезл и тем более державу, так как только зашел в бар, и успел сказать:
   - Пока что я поживу с тобой так.
   - Как так, мил херц? - удивилась Вира.
   - Как вольный слушатель, - и упал уже совсем надолго.
  
   - Вывели, - посмеялась Гимнастка, - как триста спартанцев на убой, по крайней мере, как гладиаторов.
   А это были - если кто не вспомнил - Валера Сержант и Веня Химик.
  
   - Чтобы больше не было эксцессов, - сказал смотрящий от имени будущего царя Коряга, - пусть бьются на танцплощадке.
   - Там асфальт, - хотел пошутить кто-то, но Коряга, тут его обрезал:
   - Шутить, знаешь, где будешь?
   - Где? - спросил парень.
   - Со мной будешь драться, следующим!
   - Окей, я запомнил, - ответил он.
   Кто это был сразу так не скажешь, многие меняли своё изображение, и узнать, кто это теперь можно было, но не сразу.
   Тем не менее, сержант Валера попросил Корягу настоять на своем мнении перед царем в смысле его прошедшей эманации, что он, лично, хочет драться на столах у окон.
  
   Коряга согласился, но не - как назло - не мог даже вспомнить, кто был прошлым царем. Поэтому обратился к первому попавшему, как ему показалось Малику. Авось и Федору. И так досчитался до самого И Гро, которым и был с самого начала сторож этого богоугодного заведения Ник Сер, чему очень обрадовались его сослуживицы Нина и Лина.
   - Можно?
   - Что-с?
   - На столах можно драться? - спросил еще раз Коряга.
   - Пусть дерутся на стойке бара, - зачем-то брякнул Ник Сер, а скорее всего, автоматом хотел показать, что царь никогда не соглашается с олухами - нет, не царя небесного, конечно, а оглоедами местной кутерьмы.
  
   Они только начали, как сержант Валера сразу не попал, что значит, так промахнулся, что начал падать с фермы этого почти Лебединского Горно-Обогатительного Комбината прямо на Виру, замершую в форме Галатеи, что, мол:
   - Вот что хотите делайте, а я всё равно дам всем, кто даже и не попросит, лишь бы знали:
   - Я не хотела.
   - Вот из ит, мэм, не хотела? - спросил Коряга, стараясь подражать хорошим манерам местных записных ловеласов.
   - Как все, сэр: никто не хотел умирать.
   - Но вы живы, мэм.
   - Я не знала, - только и ответила благородная леди, и заплакала со словами: - Если я жива, почему мне никого не хочется больше.
  
   - Так, мэм, постарался вправить ей мозги Коряга, - выберете кого поменьше, так скать, полилипутистей.
   - Вы имеете в виду мясника? Он мне не подходит. Если не работает, то всегда пьян.
   - Тогда вот, возьмите на поруки сержанта Валеру.
   - Кто он вы, говорите?
   - Сейчас должен стать царем. Если вы подпишитесь кровью, что не сам он упал после мощного удара Вени, а вы его стащили, и то только потому, что его большой и нахальный обрывок болтался, как полутораметровая липучая лента для любящих сладкое мух.
  
   - Скорее всего, так и было, сэр.
   И Валере было разрешено опять закарабкаться на стойку бара.
   Веня хотел протестовать, что, мол, другой раз я уже не собью его, но люди жаждали хоть чьего падения с верхатуры раритета.
   Надежда была только на то, что Валера свалится сам.
   Веня, наконец, осознал, что он даже пьяный трезвей трезвого Валеры, вечно занятого только двумя вещами:
  
   - На кого бы настучать или оштрафовать. Правда, штрафы маленькие, три рубля не больше, да и то неизвестно, когда заплатят, поэтому докладывать начальству о потенциальных преступниках лучше: хотя бы направят дежурить в кабак, а не бродить по парапету, как предпоследнее недомыслие. Ибо последнее, это сторожить привокзальный туалет, чтобы не забывали пользоваться смывными бачками. А каждому ведь только бы насрать, а думать, кто это будет убирать должен он, Валера.
   Валера понял, что такие мысли приветствуют его своим легкомыслием по той причине, что он уже совсем потерял надежду победить в этом поединке. И вплоть до того, что даже позабыл, кто перед ним.
   Да и действительно, Веня так-то был из Москвы, а здесь только ошивался на Химии, как называлась для него, кажется, лесопилка.
  
   И Валера с отчаяния хотел спрыгнуть прямо на руки такой милашке Виры. Но она тут же запричитала:
   - Мил херц, Валера, если мне и нужны, то только герои.
   - Хорошо, мэм, я сделаю, как вы решили. - И пошел на таран Вени.
   - Прыгай! - кричали Вене одни его поклонники и в частности Малышка на Миллион.
   - Ложись! - умоляли другие - тоже бывшие За победу Вени. - Ибо никто не мог додуматься, как не разойтись в характерах с сержантом Валерой.
   И Валера, действительно растерялся, что лучше: вверх или вниз? Ну и, значится, хотел, как лучше, а получилось еще лучше, и тоже, как всегда:
   - Лучше одному, а другому наоборот: как был - так и остался. - Ни с чем. - Веня не мог прыгнуть, поэтому лег, надеясь, что ничегонеделанье не приведет хотя бы долговременному падению.
  
   Но кто-то незаметно стащил его за ногу в партер прямо под барные стулья. И Валера, который шел на него в бреющем полете скольжения по гладкой полированной стойке, так и тюкнулся в стену, обрадовавшись, что надо только почесать макушку, чтобы всё зажило, как на будущем царе И Гро.
   Ибо других-то претендентов вроде не было уже.
   Валере вручили жезл и державу, на что он только высказался:
   - Я это и так уже давно заслужил.
  
   И носы повесили многие, даже Вира, потому что как ни пыталась так и не могла осознать:
   - Обещала ему До Этого что-то или даже не позволила надеяться?
   Тем более, Гусь валялся здесь под ее ногами.
   Все смотрели на притихшую Маркизу, но и она резюмировала:
   - Такому если и нужна лошадь скаковая, то и то только для того, чтобы стучала копытами, и более того:
   - На всех сразу.
  
   Валера вспомнил, что скорее всего наобещал многим с три короба, поэтому решил для начала разозлиться, и сказал:
   - Хочу кого-нибудь повесить.
   - Ты только что победил, - сказал Коряга, - потом разберемся с неплательщиками, сейчас радоваться надо.
   - Хорошо, - ответил Валера, - так и сделаю, но сначала, извини: ну если я чего решил, то выпью-т обязательно, и к твоим предложениям отношусь очень отрицательно.
   - Я сам такой ответил Коряга, но сейчас надо думать, прежде, чем делать.
   - Отлично, - ответил Валера, - вот я и подумал, - и продолжил: - Если здесь наблюдаются мои сатрапы, то прошу их привести в исполнение мой первый приговор. - И даже не стал дальше продолжать из-за своей врожденной наглости.
  
   Корягу схватили два здоровенных мужика, а именно Нерон и Енот, который хотя и был невысокого роста, но лапы имел, как у крокодила, натренировав их, видимо, на подвешивании гипсовых кессонов в коровниках.
   Хотя с другой стороны, какие в коровниках кессоны? Не телецентр Останкино, чай. Тем не менее, все равно вешают. Бабло-то надо как-то окучивать. А именно:
  
   - По проекту, - кто только писал эти проекты? Хотя и это известно:
   - Мы хотим жить тоже, и если не лучше, то хотя бы веселей.
   Коряга этим ребятам сопротивляться не хотел, но убежать попытался. Но Черный, как раз появившись в белом колпаке из кухни, догнал его с помощью большого половника, ибо:
   - Так я же те мямлил, слабая твоя башка, - пробежал глазами по подсознанию Коряги Черный, - дай взаймы отыграться прошлый раз, а ты - не-ет!
   Ну вот те и нет по рогам, да в стойло.
   Черного тут же выбрали одним их трех соправителей И Гро. Как сказал Енот:
   - Если что, я отыграю у него в карты назад его обращение к народу.
   Корягу сначала повесили в проеме выходной двери, в надежде, что:
   - Все равно больше никого пускать не будем, но потом поняли, как сказала Малина - жена дискотетчика Димы из Москвы:
   - В туалет хочется после Этого дела. - Её муж услышал, и решил:
   - Наверно, уже больше ни с кем кроме меня больше не хочет.
   И надо сказать:
  
   - Ошибался. - Ибо Вова, уже видел намедни сцену с этой Малиной, и узнал в одном из действующих ее лиц - себя.
   - Не знал, но теперь придется, - запомнил он своё будущее маленькое счастье. Хотя раньше думал, что не может есть из одного котла с людьми, которые вместе трахаются.
   - Я могу, - теперь понял он.
  
   Черный хотел отдать своё место на жаркой кухне Вире, ибо как человек приличный не может пахнуть щами и жареной картошкой, несмотря на что все это полюбили опять, потому что узнали:
  
   - Не скоро ели предки наши
   Не скоро двигались кругом
   Ковши, серебряный чаши
   С кипящим пивом и вином.
  
   Автор стихов А.С. Пушкин
  
   В том экстраординарном смысле, что и щи при подаче должны кипеть в специально для этого предназначенном электро-приемнике.
   - Мальчик, сунь пальчик в розетку?
   - Зачем?
   - Научишься есть кипящие щи - дадут Нобелевскую Премию, хотя, в общем-то, не за что.
   - Да, дядя, ты прав, о чем мне говорят папа и мама:
   - Ты чё такой умный? Будь к людям ближе, откипяти себе такую придурошность, чтобы завидовали:
   - Так-то и я бы мог.
   И вот этот бывший маленький мальчик и был здесь никому неизвестным претендентом. И только гадали умные люди, такие, как Вова и Вира:
   - Не я ли, господи?
   А это был таксист Лёва, за кем-то сюда присланный, и как прошел - тоже неизвестно.
   - Неужели у Лёвы голова работает так, что он знает много того, что нам известно не хуже, но мы этой прекрасной неизвестности не верим.
  
   Корягу перевесили на эстраду, чтобы не хамил простым лудям своей хитрожопостью.
   Тем не менее, он принял участие в праздничном покере, а именно Леву попросил, как человека недалекого, в том смысле, что наоборот, очень далекого от принципов показать хоть когда-нибудь Куськину Мать в ее неприглядном виде, в том смысле, что:
   - Прятать лишнюю карту, как некоторые третий ботинок, себе под жопу - никогда не будет.
   - Что? Да, именно, именно, сэр, Лёва и сел играть вместо претензий Коряги и всего с пятью золотыми в кармане, т.к. у Коряги больше не было, потому что его три раза обыскали, прежде чем повесить, как будто распятого, а, следовательно, и не нашли только эти пять золотых.
  
   Кто-то больно толкнул Лёву на подходе к столу, и оказалось это был Валера. Но не тот, кто сейчас возглавил эту Прохиндеаду, а Валера боксер из Москвы. Ему уже надоело распоряжаться на кухне на вторых ролях, ибо, как человек с высшим образованием, всегда мечтал только об одном, а именно:
   - О своем личном кабинете. - И решил тоже сыграть в карты, но только на:
   - Счастье, - так как в их комбинациях ничего не мог понять даже при очевидном победном условии:
   - Очень захотел. - Поэтому сел, и с немалой надеждой: новичкам везет.
   И взял в качестве послушника - ибо кто, если не послушник, подсказчик царя по всем вопросам? - Знак вопроса. И знаете, почему? Точно так и неизвестно:
   - Умным он должен быть или тоже дураком, как сам царь, ась?
   Поэтому Валера за цену одного золотого - золотой пятерки, равной пятистам рублям, или - что тоже самое - половине стоимости настоящего американской автомагнитолы, стоимостью 160 долларов, а главное с очень высокими, высокими, и приличными низкими частотами, как у огромного русского двухкассетника, - выбрал не одного, а двоих помощников. И главное, как у нее звук переходит с одной колонки на другую, - так и они должны были не спорить друг с другом, когда давать дальше, а когда лучше бросить карты, и именно дополнять. Для автомагнитолы это было не только невероятно, но и невиданно. Для людей:
  
   - Тем более. - Тем не менее, он выбрал для этой цели Гуся и Черного.
   И дали. Почему? Если Гусь еще туда-сюда: валялся в полуобморочном состоянии под ногами Виринеи в баре, а Черный был, наоборот, уже:
   - В большом приоритете, - как один из ближайших сотрудников И Гро сержанта Валеры, да еще совместно с Нероном и везде могущим пролезть Рот Фронтом - Енотом, несмотря на то, что иногда еще спал в сарае Нерона на заднем дворе, т.к. до сих пор не нашел ту, которую любил. За собственное жилье и всё еще не угасшую любовь к систематическому трахтенбергу. Хотя гаснет ли она хоть вообще когда-нибудь - тоже ведь точно неизвестно. Что значит:
  
   - Бери любую. - Да, но:
   - Отдельных квартир нет ни у кого!
   Нет, так-то есть, но там еще больше заморочек, как-то:
   - Вы попадаете на второй круг: собрались жить, а оказывается:
   - Уже. Оказывается, с ней всё уже:
   - Было, было, было. - А, как - правда, никому заранее неизвестно - реальность уже не повторяется.
  
   Из действующей на данный исторический период времени Прохендеады сел играть Енот - вместе они никогда не садились за карты:
   - То по причине дружбы - если это можно назвать дружбой - то по причине ненависти - если ее нельзя называть войной Каина и Авеля:
   - На всё время существования Земли. - Ибо были они:
   - Разной национальности. - А еще точнее, одной, но, но разделившейся:
   - Один, как предатель, - а другой жил спустя рукава.
   Вместе - если кто не запомнил - с:
   - Нероном.
   И, значит, это были:
   - Валера из Москау, Лёва-таксист, Черный, Гусь и Енотус.
   Так-то пять, но во время первого круга занимать бабло запрещалось. Так-то вообще запрещалось, но находились жулики, которые мямлили:
   - Я - видите ли - ему должен давно был.
   - А теперь?
   - Да, сэр, наконец, решил вернуть. Ибо стыдно, понимаете ли, деньги-то есть, даже девать уже некуда, а ему на карты не хватает.
   - Так бывает?
   - Нет, кончено, но соврать всё равно почему-то никто не запрещает.
  
   - С одной стороны, - подумал Валера, - Гусь и Черный его давнишние сотрудники. Можно даже считать, с московского бара на Рязанке уже, а с другой: один уже спал под сапогом Виры, а другой находится в ментовско-хулиганской группировке Нерона - Енота. Куда повернет его гребень во время перелета этой пропасти - знает мало кто. Но, - решил Валера боксер, - кто-то знать должен, - и посмотрел на:
   - Меня.
   И я понял, что знаю, ибо зачем тогда отвел глаза? Других вариантов нет. Хотя вот так, без подсказки Валеры боксера, понять, что знаю, что что-то знаю - не смог бы. Хотя логика была, ибо я всегда так и повторял за кем-то:
   - Я знаю только то, что ничего не знаю.
   Ах, да это был мой друг Сократ. И значит, не знал он ничего только до того, как начинал говорить:
  
   - Пошло дело.
   В данном же случае я пока не мог понять, как могу принять участие в этом праздничном форуме, если сам не сижу за рулем этого сорокатонного рефрижератора.
   И решил - ибо с позиции обычного хомосапиенского мировоззрения, когда надо принимать только обоснованные решения, тут ходить было некуда - что я и есть тот парень, которого я не узнал, ибо он манипулировал реальностью с помощью:
   - Лёвы!
   Так вот зачем он здесь, хочет, чтобы человек не только разумный, но и давно заслуживший счастья, был царем. Да, кажется, я уже им и был, но не вышло, а значит, было только ознакомительным курсом. Как доллар:
   - Шляп в четыре раза, - а всё равно продолжаем думать:
   - Тока что, - в том смысле, что не может такого быть: перешли к демократии, а нам опять прут царя, чтобы бедствия были нашими вечными спутниками.
   И знаете почему не верится? Непонятно, кому мы мешаем, если ни хрена вообще ничего не делаем? Непонятно. Ибо что логично?
   - Что?
   - Вот именно то, что, да, могут быть обнаружены Ван Гогом в ночном звездном небе существа, питающиеся разумом, но как может, чтобы существовали уроды, которые, да, тоже питаются к несчастию, но:
   - Ничем?
   Это непонятно абсолютно, если предположить, что они не собираются умирать уже сразу после второго завтрака, или полдника, по крайней мере, что значит:
  
  
   Глава 20
  
   - Скушаем разум, а потом и сами сдохнем, как все порядшные луды, ибо - не поверите - стыдно, стыдно есть людей, так как они тоже:
   - О чем-то да думают иногда.
   Следовательно, если выиграю, то сразу поставлю вопрос ребром:
   - Можно ли питаться пустотой, если вы монстр? Или это только иллюзия, и по ночам он ворует где-то хорошие мысли?
   И эти слова передал на автомате Леве, что, мол, давай дальше. Ибо только разведка боем может помочь нам обнаружить дефектологии в производстве картин Жаном Полем Сезанном.
   - Почему?
   - И знаешь, почему: додумайся, как он мог лепить доски пола расходящимися в их перспективе?
  
   И Лева додумался до того, что если у него Каре на королях, то больше никогда не бывает, и поставил всё и даже то, что ему не принадлежало. А именно, переданные ему мной перед этой сдачей две золотых десятки, неизвестно как закатившиеся за подкладку одного из карманов брюк.
   И никто почти не поверит, что произошло:
   - Один из игроков бросил четыре туза! - А Нерон нагло их посмотрел, уже валяющиеся в колоде.
   - Кто бросил? - спросил он.
   - А что?
   - Ни - слово на букву х - и луку мешок, - шамкнул Нерон. - Ибо, если вы, сэр, бросаете такие карты, то точно знаете, кто у кого-то больше?
   - Я думал больше не бывает, - ответил Валера боксер.
   Чем сразил всех еще больше, ибо думали до этого:
  
   - Лишен чувства его юмора абсолютно и навсегда.
   Оказалось, да, лишен, но как видите: не навсегда.
   - Можно я возьму эти карты себе? - спросил он у Царя.
   - Я сам первый никогда не говорю, - ответил Валера Сержант.
   - А как, сэр, вы говорите? - спросил учтиво Нерон.
   - Я делаю только поправки.
   - Окей. Пусть тогда скажет еще кто-нибудь что-нибудь из серии про мороженое.
   - Можно, сэр, я сморожу, - сказал я прямо из партера, то бишь из-за стола, но не игорного, за который, между прочим, пригласил сам всех сюда, а использовали меня, как Кецалькоатля. Лишили, как сказал бы, Лева всех средств передвижения, включая и этот:
   - Путешествие по дороге под древне-нерусским названием Тарот.
   - Окей, - согласился Коряга, а:
   - Его ли, друзья мои, мы спрашивали?
   Но царь Валера кивнул своим баклажаном, так как - если смотреть не просто так, а вооруженным взглядом - можно заметить:
   - Посинел от раздумий, как будто забыл, что и вообще-то никогда этим грешным дело не увлекался.
   Что, собственно, и значит, был медиумом, как кто-то из нас двоих: я или таксист Лева, а скорее всего:
  
   - Тоже по очереди.
   Я успел подумать только, и записать один узелок на глиняной дощечке памяти:
   - Ой, мама, эти ребята родственники, Коряга и Валера сержант, т.к. оба - стукачки. - Видимо, так заповедано хомо сапиенсу:
   - Да не живи, мать твою, своим разумом, а помни свое происхождение - если забыл - хотя бы в какой-нибудь Черной Дыре.
   Оттель тебя всему и научат. В общем учи с детства азбуку Морзе:
   - Стучать, стучать и стучать.
  
   И, как говорится:
   - Так-то бы я и сам мог ляпнуть:
   - Пусть играет.
   А Лёва-то уж карты бросил! Свои четыре короля. А теперь?
   - А теперь взял назад и обратно. - Ну, оно и естественно, если все так делают, я тоже сёдня буду брать с каждого клиента на двадцать копеек больше с километра, чем это делают в праздничные дни.
   Черный, между прочит, тоже держал свои карты, но на него почему-то думали, как на незанятое место. Так сказать, если нет никого - значит:
   - Пусто.
   Но он мяукнул:
   - Я буду, - на что получил соответствующий комментарий Енота:
   - Ему лишь поиграть, а во что - в проигрыш или в выигрыш - по барабану. - И попросил:
   - Пять.
   - Како пять? - ужаснулся Гусь, - прикуп все уже получили.
   Хотя даже я не мог подписать, что прикуп Гусь точно предлагал. А с другой стороны, какая разница, если никто не брал, то, как человек честный:
   - Тоже не возьму!
  
   Не важно, сколько было у Черного, но у Нерона, играющего на карты Валеры официанта из Москвы, точно четыре туза.
   Многие даже забыли, что Нерон вообще не играл в этом турнире, а только его Енот. Что и подтвердила Маркиза своей скучностью:
   - Откуда взялся Нерон, он не играл.
   Карты даже упали из лап этого профессора наглого жульничества.
   - Не слушайте ее, дуру, - ответил хорошим ответом Нерон, - это она бесится, что я не стал ее трахать в прошлый раз, когда она, наконец, надумала, говорит:
  
   - Да, согласна, но не в подвале же кабака Второй среди ящиков с пустыми бутылками!
   - Здесь все так, - ответил я.
   - А она? - спросила Малина, ее подружка уже, хотя и не развелась еще с Димой дискотетчиком из Москвы.
   - Я худая, мне здесь будет слишком скучно, - ответил Нерон со смехом.
   На что Маркиза ответила:
   - Ну, сволочь слоноголовая, сегодня ты проиграешь!
   - С четырьмя тузами нельзя проиграть, - ответил Нерон, впрочем, присмирев.
   Я подумал, что сказанное сгоряча поручение к Черному Псу в другой галактике, может сработать, и более того, сработало уже. Неужели Черный набрал Стрит-флеш?!
  
   Коряга бросил ногой - так как передние его лапы были к стене припечатаны - золотую десятку, а Лева поймал ее чуть ли не ртом. Но всё равно она свалилась прямо перед ним, и была тут же передвинута в центр стола - без раздумий. Хотя потом Лева чесал то подбородок, то голову и смотрел на меня с укором, означающим:
   - Ты не заблудился, случайно?
   Я тоже почесал голову, чтобы хорошенько запомнил:
   - Я ничего такого не говорил, чтобы ты с четырьмя королями лез на очевидные четыре туза.
   Тут мог расклад знать, значит, только Коряга, который, как уже становилось всем ясно:
   - Даже спал с картами в лапах, и тасовал их и во сне.
   В одном только еще приходилось сомневаться:
   - Подтасовывал ли? Или пока только учился этому делу, уже проспавшись.
   То, что все жулики, это и так ясно, но до этого можно было думать, что только Енот может так нагло схитрить, что все забудут, что он налетчик, как Беня Крик, а будут думать, как сам он всегда настаивает, предложив посчитать сдачу, где восемьдесят рублей, а после того, как он ушел, а вы посчитаете, их будет только пятьдесят, даже сорок, в половину меньше, а вы не только не увидели, как он утащил несколько десяток при передаче денег, но и не поняли на ощупь:
  
   - Уже ничего от этой сдачи почти не осталось.
   Вот так не многие могут:
   - Наврать, что жулик, а в натуре-то - чистый бандит.
   Песни поет, как Вилли, а снимает кассу, как:
   - Я налетчик Беня - хулиган.
   Впрочем, если обратить внимание, что этот Беня песен не поет - можно додуматься и до, что он:
   - Грабитель ловкий. - Но Беня и на этот свой природный промах иметь контраргумент:
   - Он может сказать о вас больше хорошего, чем вы сами могли бы додуматься хоть с похмелья, хоть наоборот, перед праздничной пьянкой.
   И забудете, как кошмарный сон его акульи интересы. Вот так же и Иону, наверное, сожрал Кит:
  
   - Убедил ласковыми словами посмотреть, что там у него попало между зубов: маленький китенок, или уже взрослый польстился на:
   - Остатки сладки. - А потом и молвил чистым русским языком, как Царевна Лебедь:
   - Такого-то Кузьму я и сам обойму всеми своими внутренностями:
   - Да с соляной кислотой, чтобы долго не мучился.
   То, что Иона был Кузьмой - это уже почти доказано, ибо:
   - Больше некому. Ибо кто такой Кузьма, если не:
   - Кузнец Мира.
   Получается, что Китяра проглотил, увы, создателя-я-с. Так бывает? Да. Ибо, как многие, даже Александр Мень, не поняли:
   - Как можно быть больше мира, и очевидный ответ, что создатель мира - больше мира - это тоже не конец перечислений самых больших величин.
  
   Вот и сейчас Беня - Хулиган - по местной подтасовке:
   - Простой Енот, - схватил колоду карт, и начал тасовать, как будто не подсматривая в нее. И.
   И получил по рылу за такое полное обозревание. Ибо, как и было резюмировано над его оттащенным за ногу к пианино и другим, сложенным в кучу инструментам телом:
   - Совсем оборзел, падла.
   И никто не понял, кто это сделал, думали, сам Нерон, который по слухам:
   - Уже давно хотел это сделать сам.
  
   - Не-ет! Я лично, уверен, что даже без посредника Левы, видел, как Коряга вылез из пут, удерживающих его на стене, подошел поближе к Еноту, и вмазал своей каменной кочергой, которую имел вместо правой лапы, ему точно в подбородок. И не было раньше случая, чтобы потом этот подбородок не приходилось пришивать заново. Тварь так-то, но в этом случае были аплодисменты. Люди слышали их душой.
   Я понял, что Енот искал или пятого туза, или пятого короля. Каким образом, ибо всё равно пятой масти не существует, а нормальные пацаны только играют с джокерами, ибо ни хрена больше, как их метить или воровать:
  
   - Не умеют.
   Смысл искать туза или короля, если у Черного Стрит-флеш на маленьких? Разве он существует?
   Может просто решил проверить, прежде чем отдать Нерону последние золотые цепочки, скупленные по случаю большого выигрыша тысяч на сорок, нет, меньше, на двадцать, в магазине для молодых, но уже спешащих удвоиться, не зная, что для этого мало уменьшиться в два раза, а главное:
   - Сможете ли вы, ребята, увеличиться до того монстра, который будет вами управлять после опечатки этим золотом в виде колец, но вряд ли Сатурна. Ибо парных копытных только есть можно, тем более, что жвачных, а остальные-то так и остались пастись в вашей не поперхнувшейся душе.
   - Нич-чего не понимаю! - сказал я вслух. - И Лева тоже заволновался, ибо думал, что повторяет мои медиум-ментальные указания. - А, как говорится:
   - Я думал, все так думают. - В том числе ты, таксист сердобольный, в том смысле, что лучше бы уже сидел на лавочке перед налоговой инспекцией и охранял ее по вечерам от нападок тех - еще пока тогда - с кого просили отдать хотя бы пятьдесят рублей с тех проданных привезенных из Турции шмоток, которые там вам по вашей любвеобильности к самостоятельной коммерции, продали с дырами, хотя и честно:
  
   - Они такими были с нови, - так сказать, дубили-дубили дубленки, но, как это часто бывает:
   - Не все, однако, продубили, - остались и те, кто оказался без кожи, хотя и только местами. - Турки думали, что русские все равно возьмут, ибо иначе не стали бы ворчать при возврате:
   - И не лень было везти назад в самолете?! - Так, мил херц, а куды-твою же их мылить, если дураки, да, есть, но, извините, не до такой же наглядности жульничества беспрецедентного, ась?
   И можно только догадываться, что это и были русские, загримированные под турок уже нажитыми к нашему пришествию своими собственными пятиэтажками. Как у членов группы:
  
   - И бин Распутин, рашен глупый лав машин. - А бедные турки уже работают у них на посылках, продавая откровенный самострок, как фабричный:
   - По сто баксов за куртку, которую тяжело носить на плечах - надо придумывать специальную подставку, чтобы плечи не обвисли до жопы, а до конца Перестройка еще переть и переть, как раком до не существовавшего здесь никогда капитализма.
  
   Пришлось предположить, что Валера боксер из Москвы не такой дурак, каким кажется после того, как продал вам тарелку креветок в четыре раза дороже, хотя и больших.
   И я уже хотел просигналить Леве на языке Чистого Разума, что с тузами у Валеры боксера, которые сейчас у Нерона что-то было не так, как увидел мысли конкурента Коряги, который и выбрал Леву в качестве своего реципиента, а мы думали только:
   - Донора.
   Дело в том, что как было задумано с самого начала, Черный, хотя и был принят в присяжные заседатели нового царя Валеры сержанта, что значит, в группировку Нерона-Енота, а с другой-то стороны он долго был - можно сказать, еще со времени пивного бара на Рязанке - сотрудником Валеры боксера, а Гусь - тоже сотрудник Валеры, несмотря на то, что уже полежал под пятой Виринеи.
   И получается, что Валера официант, он же боксер, уже объединился с Черным. Кто же против кого играл сейчас? Был, конечно, ход, что вообще никто уже не играл ни против кого, ибо:
  
   - И так, и так уже выиграли: Валера боксер, чьи карты держал Нерон, Черный, который уже продался этому Валере боксеру официанту на всю оставшуюся почти жизнь и, получатся:
   - Лева - тоже, т.к. был куплен Корягой для участия в этом турнире, а Коряга жил рядом с Гусем в одном почти доме. - Так скать:
   - Жили у бабуси - только одни гуси, раз Коряга, два сам Гусь, Черный и Валера - всё одна холера. - И значит, в этом варианте, что Лева попал за игорный стол только для того, чтобы выманить у меня остатки прежней роскоши.
   В принципе понять их можно: люди впервые в жизни увидели возможность существования денег, ибо раньше только воровали золотые перстни у жен своих знакомых, и продавали их первому встречному за четвертной, то теперь решили завести свое казино, не показывая это прямо:
   - Моё! - ибо все равно найдутся те, кто кинут и их обязательно. - А вот так вот:
  
   - Как будто я здесь до сих пор царь, а сам, как сообщил Александр Сергеевич Пушкин:
   - Того не знаю. - Что значит, идет соревнование за право носить звание:
   - Я глупее паровоза! - И деньги мне, мне, как сберкнижку больше жизни просил отдать ему Шарапов.
   Я не мог поверить, что до такой хитрожопости могли додуматься эти наглые твари. Вот также, похоже, была завоевана Земля:
   - Вы, эта, пока тут правьте, а ми подождем. - И не в том смысле, что всегда готовы:
  
   - Ждать, - а всегда были, есть и будем:
   - Стоять за вами, как владельцы этого, увы, далеко не богоугодного заведения.
   Я решил, что вырваться уже на удастся, куда ни кинь:
   - Там Нерон и Енотом, а здесь Коряга с Гусем, Черным и Валерой из Москвы.
   И если даже выиграет Лёва-таксист - Коряга все равно будет предъявлять претензии, как нормировщик наших капиталовложений.
   - Надо переиграть Нерона, ибо будет переигран и Валера из Москвы, так как Нерон играет его картами, а:
   - Корягу?
   - Посадим в клетку от, - дальше слово трудно не то, что перевести, но и написать: еще больше, - поэтому просто по-простому:
   - Посадим в Энигму, - что значит в клетку, из которой, да, выйти можно, ибо это не ад еще, а только именно клетка, но только после ее, Энигмы расшифровки, как это сделал Алан Тьюринг.
   Что даже для такого прохиндея, как Коряга будет долго невозможно.
   - По крайней мере, пока не выучит долбицу в виде ее тригонометрии.
  
   Лева продолжил бросать деньги на базу, а я пока готовил для Коряги клетку. Виру прицепить ему на пояс верности? Обмануть его, она, конечно, обманет, но пересилить его заповеданную с древности наглость - сомнительно, ибо даже ее грубость его требуху не перешибет.
   - Нужна женщина богатая, - прорезюмировал мне Лева, - чтобы держала его на голодном пайке, как дикого козла.
   И, следовательно, закономерный вопрос, и тут же ответ на него:
   - Есть ли здесь богатые женщины, - и ответ однозначный нет.
  
   Ибо Вари - раз, но не справится, Лиза Сергевна из концлагеря, где мы скоро будем рыть землю, чтобы добыть из нее золото - два, но она его не подпустит ближе двадцати километров, которые равны как раз расстоянию до ее летнего, а теперь, скорее всего, и зимнего лежбища.
   Больше нет никого. И значит надо обогатить кое-то доверенное лицо. Их - этих лиц в толпе - много, но никто не испытан на такую житрожопость и наглость, как этот Коряга. Точнее, некоторые испытаны, но все погибли, как их деньги в топке его непосредственности, выражаемой неподражаемым:
   - Посыланием подальше, если кончились деньги, как будто априори памяти не только у него, но и по его искреннему мнению:
  
   - Ни у кого не бывает вообще. - А частность распространяется только на то, что и так известно:
   - Отдай деньги, подлец.
   - Да, конечно, но мне нужны для этого еще три тысячи, иначе не отыграюсь. Да и костюм адидас взял намедни хрен знает какого производства, теперь весь идет в катышках, а денег на еще один - тоже нет.
   - Бесстыдник, ох, бесстыдник, - и вроде уже согласна, но денег же ж всё равно уже почти нет больше.
   Да, пожалуй, и меньше тоже.
   Вот такая скотина.
   Здесь только если натурально запереть в колбасный холодильник, да и то обожрется и обосрет всю, хотя и свою на всю оставшуюся жизнь, холодильную камеру. Только в мясной, да и то бесполезно.
   И я просигналил Леве через Альфу Центавра:
   - Не могу придумать надежную камеру для этого живоглота.
   И значится, было уже ясно, что Лева засадит все деньги, пока я не пойду по миру.
  
   Может быть, купить шулера, хоть Енота, чтобы проигрывал ему, а потом все назад отыграл? Не получится, ибо Коряга обладал иммунитетом к этому способу удержания реципиента на цепи:
   - Он так далеко и глубоко зарывал выигранные в карты деньги, что даже при желании не мог их найти, чтобы:
   - Тут же отыграться. - А завтра? Завтра уже он идет на дело только с тремя рублями. Тварь, от природы настолько хитрожопая, что сравнить ее можно с тем только, кто победил в свое время динозавров. Но кто это был? Пока додумаешь-ся-я! Он уж сожрет несколько человек, и придется думать только о том, чтобы самим зазывалам его спастись.
  
   - На ловца тут играть сложно, - согласился и Лева, не отвлекаясь от игры, которая шла, ничего не меняя в расстановке сил, как будто все только меня и ждали.
   Неужели они на самом деле понимают, что настоящий И Гро, или его первый соперник здесь, на Земле, Вигрис - это я?
   Получается просто:
   - Все всё знают, но не хватает только именно того Сириуса, с помощью которого можно поверить в правду.
  
   Неожиданно этот олух царя небесного, Коряга, сказал, видимо, в надежде, что:
   - Хоть так, но освободиться от плена, в котором он оказался, когда другие участвуют в празднике дележа добычи:
   - Ты, эта, Нерон - Ахерон, положил бы карты на место.
   Нерон покрутил непроспанной, как всегда башкой, в надежде не понять, кто на него попер, но в тоже время знал:
   - Не в его это негативной привычке, скрывать от самого себя чужие недостатки.
   Нерон положил карты на стол перед Валерой боксером, и попросил освободить Корягу, так как он, видимо, устал висеть, как парус на лодке Одиссея в ожидании, когда этот прелестник судьбы обсосет всю Калипсо, не пропуская и её потустороннего хвоста.
   - И что это значит, сэр? - спросил царь, который проснулся и решил напомнить, что делить добычу всё равно будет он. А Нерон, к сожалению, забыл, что такой придурошный сержант, как Валера, может быть на самом деле царем, поэтому ответил:
  
   - Хочу тебя, мудака, повесить вместо Коряги.
   - Так он, что, уходит в отпуск? - спросил сержант Валера.
   - Да, пусть погуляет в закутках своей памяти. - И попытался тут же нанести удар не успевшему размяться Коряге, но промахнулся: донор сам нечаянно споткнулся о барьер танцплощадки, и упал на какую-то незнакомую мне маркитантку. Ибо действительно, они шли за солдатами удачи, как мухи на мёд, или как пчелы, реагировали на все посторонние предметы, как-то:
  
   - Лечили залежавшихся в сложной жизни хомо сапиенсов от придорожной канавы, в которой зрители часто видят Брю Вилса ибо и хотелось бы, мэй би, охранять пару часов какого-нибудь негра, но и это - хотя и долгое счастье кончилось такой же канавой, хотя и называлось просто:
   - Тюрьма. - Хотя был и мёд в виде торта.
   И вот этот торт нового образца, как бесплатный Тирамису, настолько привлек его внимание, что Коряга первым понял, что значит знаменитый прием:
   - Ударил первым я тогда, ибо: так было надо.
   И Нерон ляг рядом с этим тортом. Которого теперь все хотели запрячь, и первым Енот, хотя и не подавал пока вида, предпочитая культурно:
   - Ждать своей бани с ней.
  
   Далее, Валера боксер хотел доказать, что его четыре туза больше, чем наши четыре короля за что получил удар Коряги по сидячему лицу Валеры, и он упал, правда, успев сообразить, что это не нокаут. А Коряга наоборот, был уверен, что можно смело вызывать больничку.
   В результате все, наконец, поняли, что четыре туза ненастоящие, потому что два из них были одинаковыми - бубновыми. Откуда взялся второй туз непостижимо, если не иметь в виду, что теми, кто не умел играть, а именно почти многие, как-то:
   - Первый Нерон, - значит, он именно для того хапнул карты Валеры боксера, что хотел подменить одного бубнового туза на туза отсутствующей масти. Именно по этой причине Рот Фронт, в простонародии Енот, и просматривал колоду, что, нет, не хотел убедиться, что у Валеры два туза одинаковых, а искал уже завершающую стадию этого ре-патриархата:
   - На месте ли тот туз, которого не хватает, - или уже поздно пить не только Боржоми, но и вообще:
  
   - Пить или нет пить, - а значит, придется сходить купить такую же колоду, и взять этого всем там любезного туза там.
   И уже наши люди, так сказать, погребли к себе пригоршни золота, когда проснулся Черный - хотя он-то как раз и ждал этого пропущенного судьбой момента, чтобы если не получить некоторые дивиденды, то насладиться испугом добропорядочных граждан.
   - Стрит-флеш, - сказал он.
   И только дошлая Маркиза прозвенела своим голосом, в котором уже почти не было надежды:
   - Прогуляться до второго этажа черной лестницы:
  
   - Он не ставил денег.
   Все облегченно вздохнули, и до такой степени, что вскипятившийся Лева шмякнул, как не своим товаром о грязный прилавок:
   - Двести долларов.
   - За что? - удивился я.
   - Сто за смелось и сто за правду, - ответил Лева.
   - Она за это денег не берет, - сказал я.
   - Я обещаю научиться не врать, - сказала Маркиза, и это - что там еще было на второе?
   - Смелость.
   - Я на этот раз решусь и дам даже Леве почти бесплатно.
   - А мне? - с дуру спросил я.
   - Во время следующей концессии, - был ответ. Ну и правильно, а то бы я сожалел, что нарушил своё обещание никогда не платить ей.
  
   Коряга вроде завертелся, что это его деньги, по крайней мере, половина выигрыша, но был тут же припечатан отошедшим от сильного, но не профессионального удара, Валерой боксером. И по приказу другого Валеры - сержанта его опять вернули на сцену, как человека не только неуравновешенного, но и склонного требовать себе излишки. А они - если нет еще устава - по логике положены царю.
   Тем не менее, часть золота досталась Валере боксеру, ибо его удар мог и повториться.
   Енот тоже, хотя и молчал, получил по рогам, ибо очнувшийся Валера спутал его с Корягой, которого искал, искал, но на стену оркестра посмотреть не додумался. Валера сказал Еноту:
   - Улыбнись.
   - Зачем?
   - Что-то я твоей рожи не помню.
   Енот хотел ответить достойно, что улыбаться не обучен с самого несчастливого детства, но не успел даже передумать:
  
   - Двойка - один боковой в голову, и апперкот, закончившаяся прямым в подбородок, - отравили его в досрочный отпуск.
   И даже я испугался, что как-то намедни выиграл у этого московского Валеры, а он:
   - Мог и не забыть. - Хотя вряд ли. И знаете почему? Я сам вспомнил только случайно.
   Сила распределяется пропорционально на кулаки и на голову, а она у Валеры была обычной, а кулаки пухлые, как боксерские перчатки, хоть и не надевай их каждый раз, когда хочется, как следует распорядиться чужими претензиями.
  
   Вира уже убежала на пока что открытую для всего веселящего народа:
   - Свою кухню, - в надежде соблазнить Валеру боксера так, чтобы согласился быть только директором, а она вернется к своим прямым обязанностям:
   - Читать стихи продуктам питания, чтобы сами делились на те и на другие твоё - моё, но и:
   - Умею, умею только я готовить Пельмени в Горшочке и Котлеты по-Киевски, а Стейк по-Флорентийски и Датские ребра по-бараньему - в том непреходящем смысле, что наоборот:
   - Пусть делает Вова в свободное от своей основной работы время, - и добавила слова, понятные пока что не всем:
  
   - Так-то и я могу.
   Она имела в виду, что судьба занимается до такой степени неприличной в нормальной атмосфере Земли неразборчивостью в выборе Царя, то почему и Разуму не попробовать чуть-чуть поучаствовать в этом дележе, в общем-то, пиратский добычи, ась?
  
   - А если вернется настоящий царь? - спросил меня Лева, когда я уже наливал ему Двойной Коктейль Импортный, ибо после меня - когда меня не было, я не знаю точно, но точно хотя бы то, что:
   - Давно-давно я не был с вами вместе, и вы, конечно, вспомнив про меня:
  
   Автор Вадим Козин
  
   - Рукой махнете, - назывался он просто Русский, хотя и состоял на треть из коньяка, и только на две трети, даже меньше, меньше, из водки, ибо априори предполагалось:
   - Какой недобиток своей непосредственности будет лить туда коньяк, если, конечно, не скалькулирован КВВК, а вы имеете за качество обычную Плиску с клопами, или - если иметь в виду правду:
   - Нормальный трехзвездочный.
   - Это какой? - спросил Лева, как обычно: не поморщившись.
   - Не знаю, - как пароль честности ответил я, и пояснил: - Если я не думаю, то рука сама всегда наливает самый лучший.
   - Армянский 15 лет?
  
   - Двадцать, мой милый друг, двадцать!
   - Что-то я ничего особенного не чувствую.
   - Наверно, заменили уже все дорогие коньяки жженкой или этим, как его, цикорием без кофе.
   - Да, кофе мне вредно, - ответил Лева.
   - А его цикорий? - спросил я.
   - Если говорят, значит, есть смысл.
   - В чем и в чем?
   - Ты должен думать сейчас не о логике чужого подсознания, - напутствовал меня Лёва.
   - О чем, по-твоему, я должен думать?
   - Они поняли, что ты решил вернуться, а для них это преступный факт твоего - как было у Сократа, по твоим словам - изгнания из города.
   - Ты думаешь этот сгоревший кабак можно считать городом? - удивился я.
   - Дак, естественно, ибо ты сам рассказывал намедни по дороге к изгнанной на необитаемый остров, как Калипсо, Лизе Сергевне:
   - Мы взяли Иерихон-н.
   - Да, это логично, - ответил я, наливая заодно и улыбающейся Маркизе напополам с Малиной и Малышкой на Миллион, которую попросили:
   - Пока что, и только для того, чтобы не портить настроение Виринее во время ее возвращения в свой кубрик:
  
   - Отвалить на остров Бар.
   - Скоты, - опять улыбнулась Маркиза, пробуя тот яд, который она думала я ей предложил бесплатно в честь победы. А над кем и кем - это надо еще подумать.
   - Что будет делать Валера боксер, - опять не понял только я.
   - Его уже назначили директором, - сказала Малина.
   - Зачем?
   - Так решил царь.
   - Валера? - разозлился я. - Разве его еще не ликвидировали?
   - Люди ждут, когда ты примешь своё согласие, - взволнованно посоветовала мне Малышка на Миллион.
   - Думаю, это подстава, - сказал я.
   - Почему? - спросил Лева.
  
   - Просто так к этой должности людей не допускают.
   - Надо обязательно кого-то грохнуть, и лучше всего предыдущего людоеда, - ответила Маркиза, похоже сегодня решившая носить мой шлейф, как его продолжение.
   - Мы все дадим тебе перед выходом, Вова, иди! - сказала Малина.
   - Так куда, я не понял, в заплыв на дальнюю дистанцию?
   - Карфаген должен быть разрушен, - сказала Малышка на Миллион.
   - Я не знаю, честно, - как сказал Джемс Кук, когда ему предложили жениться сразу на половине благовоспитанных телок местного архипелага. Ибо сказать:
   - Я не могу, - не имел права посланец страны, уцепившейся за хвост Америки на знамени которой сам Линкольн написал:
  
   - Я тоже не могу, но сделать это придется, ибо рабство должно быть разрушено, также, как Карфаген взятый заодно с Иерихоном.
   - Вы хотите, чтобы я провел эту ночь, а заодно и две следующих в периодических, как таблица Менделеева, переговорах со всеми вами, как Леонардо ДиКаприо с Камерон Диас, не понимая, что это одна и та же Прохиндеада?
   - Он думал их несколько?
   - Иначе, какой смысл с ней так долго жить, если не иметь в виду, что начнет плодить саму же себя, как Артемида и Диана вместе взятые, могут быть всё разными и разными легкомысленными Афродитами.
   - Если только останешься жив, - сказал какой-то, вроде знакомый парень, подсаживаясь со стороны кофеварки - хотя там уже не было мест - а значит: сел почти на Малышку на Миллион.
  
   - Налейте, сэр, ему квасу, - сказала одна из созданий Афродиты, которая и сама-то появились - ни много, ни мало из пивной пены, но, как минимум чешского, а скорее немецкого, как украденный патент греко-римского.
   И когда я понял, что это сказала Малина, то узнал, и ее бывшего - хотя они еще не развелись полностью - мужа Диму дискотетчика.
   - Что вы сказали, сэр, мы никто не понял ничего из вашего слишком краткого резюме.
   - Его, тебя, - он кивнул на меня, как будто именно я был больше всех виноват, что его жену трахают все, не исключая и телеграфных столбов.
   - Меня прислали, как вашего не только в прошлом, но и в настоящем потенциального друга.
  
   - Зачем? - спросил Лева.
   - Вам предложен выбор оружия, а место встречи назначит.
   - Что значит, назначит? - спросил я с вызовом.
   - Не хотел никого пугать сразу заведомым поражением, а может, и вообще полной аннигиляцией, - сказал Дима.
   - Дайте нам бумагу и карандаш, - сказала Маркиза, - кто напишет правильно имя претендента Вовы, - тот. - Малина - бывшая жена Димы дискотетчика - перебила ее:
  
   - Тот первым пойдет на миньетариум в темный склад под лестницей.
   - Тот будет иметь право похоронить его, по крайней мере, как потенциального Царя этой милостью Посланцев с Тау Кита, или, авось, и Альфы Центавра совместно с Сириусом - пожалованного нам.
   - Я не пойду, так и передай этим цепным псам произвола, творящего в моем ресторане, если рестораном считать не кухню с пресловутыми Цыплятами Табака и их, этих цыплят, Обеденный Зал, но и культурных отдых моих, создающих Праздник, которого нет с ними дома, а здесь он:
   - Я всегда с вами, друзья мои-и!
   Сказал я.
   - Это похоже на прощание, - сказал Лева.
   - Будем считать единогласно, что Вова согласился, - сказала Маркиза. - Осталось только открыть наши, з-э, нет, не карты, заполненные уже записки, чтобы понять, кто выиграл роль, оплакивающей его Дульсинеи Тобосской.
   И выпало, что оплакивать меня должна именно Маркиза. А кого бы я хотел съесть на сегодняшний ужин, и завтрашний утренний завтрак, а также и ночной перегул? Стыдно признаться, но, так как пред смертью не надышишься, то, конечно:
  
   - Всех! - Как говорится, как всегда:
   - Пишем-то только один, - а три имеем в его уме. Кого его? Его, пространственно-временного континуума.
   Меня попросили угадать за небольшой трахтенберг в темном складе под лестницей, кто этот посланец царя Саламанасара, которого я должен вынудить сдаться.
  
  
   Глава 21
  
   - Тут не ходи к гадалке - это Валера боксер из Москвы, который опять напрашивается на наши неприятности, - сказала Малина, и все недовольно посмотрели на нее, как на первую подлестничную претендентку последних наслаждений периода не удавшегося возрождения, удачно было начавшейся:
   - Перестройка-а! - Хау ду ю ду?
   - Ай-м, сори, вэри глэд ту ю.
   - Вы правы, сэр, бизнес не бывает сладким.
   - Почему?
   - И знаете почему?
   - Все хотя жрать, а, как и раньше, так и по-прежнему: никто не дает. Кроме тех, правда, кто и так уже был согласен, и ждал только отмашку:
   - Теперь и в складе под лестницей - моно.
   - А раньше?
  
   - Да, раньше, сэр, было плохо, можно или только то, что движется, а как назло все стоят, как будто в очереди за колбасой или летними плетенками ихнего набора, а учиться этому делу по-настоящему ведь очень же ж стыдно, как вы понимаете, тем, кто и так устал от беспросветности. Ибо главное, что?
   - Что?
   - Это подсмотреть, как царь Салтан, как это делают другие - в частности ткачиха с поварихой, а только потом уж приниматься за красну девицу.
   - А?
   - А у нас сразу прутся на молодуху, а ничему, мать их, не хотят учиться! Хотя вроде и завещано, что, мол, учиться тоже надо. Но ведь совершенно не сказано, чему, мой батюшка. Поэтому, только бы напиться на Ильин День, или еще раньше даже, на Петров День, и так не умолкая выть потом на Луну, что:
   - С этим делом мы покончили давным-давно.
  
   И, естественно, я выдал резюме:
   - Я не буду.
   - Что значит, не буду?
   - Како, не буду.
   - Почему ты испугался, мил херц? - И так далее, почти что с плачем:
   - На кого ты нас покинул Нико-Лай!
   - В том-то и дело, друзья, - ответил я, скорбя: - Я не Нико, поэтому могу только что-то одно, или бежать отсюда без оглядки, или на прощанье немного полаять. Биться, как Ахиллес с Гектором - не получится, ибо я, как человек, почти честный могу быть только добрым Гектором.
   - Выход есть, - сказал Дима, - надо доказать, что и Валера - тоже, не:
   - Ахиллес.
   - Да, это верно, чтобы его ослабить надо доказать его право на эту Ахилл-лизацию.
   - Пусть пройдет сначала, как это называется в идущей перед нами истории?
  
   - Да, - ответила Малышка на Миллион, - естественно-искусственный отбор.
   - В чем и в чем они отличаются?
   - Естественно - это то, что не позорно, а искусственно - это значит, послушников ему мы выберем сами, - сказал Дима так, как будто простил свою Малину, и не знает больше никого, кто мог, как она услаждать его уставшие после дискотеки члены.
   А она так грубо ему и ответила:
   - Члены? - И добавила: - Никогда не видела, чтобы у тебя их было несколько, а много - тем не менее:
   - Вообще никогда! - Мама мия!
   Я сказал:
  
   - Зачем ты, Мал-инка, я теперь не смогу ответить на упреки этого Валеры без беспристрастных советов - пусть уже не твоего - Димы.
   - Почему?
   - Ибо чувствую, знает он уже точно, кого можно выслать навстречу этому Лаю.
   - Да, знаю, - ответил Дима, - но хочу, чтобы она послужила мне в последний раз.
   И все думали: только её и любит до сих пор, а он решил просто-напросто подложить ее тому, кто согласиться первым выйти на бой с Валерой боксером.
   Но в принципе, всё обошлось, ибо эта благородная леди только ответила:
   - Хорошо, что не обоим.
   - Прости, дорогая, - решил ослабить ее рвение к правде бывший муж, - но с Валерой - это само собой.
   - Скотина, - только и ответила верная мне Малина, - пусть я умру на этом рубеже, зато победит правда. - Но вдруг заплакала.
   - Что с ней? - спросил Лева.
   - Немногие выдерживают этого оглоеда Валеру, у нее габариты не те, и значит, разорвет ее пополам, как Тузик понравившуюся ему игрушку, ибо:
   - Это же ж была не грелка, я надеюсь?
   - Да, сэр, конечно, вы очень правильно поступили, что разругались сначала со всеми, ибо человек злой на ринге страшнее не только тупого паровоза, но и самого Ахиллеса, который - как известно в Голливуде - недооценил его брата по имени:
  
   - Славный барин-н! - сам Голливуд-д!
   - Нет, честно, - сказал Лева, - мы должны найти Робин Гуда, который ослабит силы Валеры боксера.
   - В чем и в чем? - пошутила Маркиза.
   - И это правильно, - ответила Малышка на Миллион, - я пойду.
   - Вот из ит, пойду? - спросил я. - Ты будешь с ним драться или опять, так как всё мало - трахаться?
   - Драться, - ответила Малышка на Миллион.
   - Нет, она знает, что делает, - поддержал Малышку Дима, как будто уже имел на нее свой потенциал.
  
   Далее, Малышка идет на кухню и бьет Валеру большим дуршлагом. Проверочным претендентом для Валеры выходит Манай, но его тут же заменяет Нерон, понявший, что иначе он не войдет в элиту, гоняющуюся за золотом Сириуса.
  
   Малышку не пустили на кухню, передав почти что кодом Алана Тьюринга:
   - Ты баба яга, а мы любим всё красивое.
   - Откройте, твари, передушу - не скажу, что как котят, ибо я их люблю - но всё равно теперь будет проводить своё личное время только в холодильнике без ничего, а если, что и останется, то только запах колбасы.
   И многие испугались, открыли бывшей правительнице, ибо Гусь сильно битый в последнем - если не считать игру в карты - заезде смог только принять решение, не спросясь, как Дездемона у своего Доветра, Черного - а Валера уже был на тренировке в большом мясном холодильнике, ибо интуитивно уже знал:
   - Если кого и захотят грохнуть, то именно его.
   И не потому, что из Москвы - это только отговорки для не слишком богатых, - а:
   - Им почему-то нравится, когда их бьют. - Но, конечно, не допускал и мысли, что против него опять выйдет Вова.
   И решение, которое только и смог принять Гусь:
   - Сим-сим - откройся, пока не выбили дверь. - Хотя и имел в виду обратное, а именно:
  
   - Пока я ее не выбил. - К счастью, дверь сама открылась.
   И оказалось, что не случайно: Вира выходила на минутку в банкетный зал, чтобы обговорить с Нероном план его обеда, как будто знала точно:
   - Скоро он вообще будет не только кушать, но жрать здесь абсолютно бесплатно.
   И не потому, что будет ее трахать - ей такой ухарь не нужен, ибо содержит не только полгорода, но и некоторые его приусадебные участки в качестве добавка к слабости их мужей - невольников пьянства. Но это, конечно только отговорка:
   - Мол, потому и пью, что не трахаю, а на самом деле: вот честно:
   - Не хочу. - Ибо это некультурно.
   Я могу быть некультурным, но только не часто, а здесь требуют именно всегда. Считают искренне - это ведет к моральному разложению. Поэтому рыбалка, с собой селедка, водка и картошка, и чтобы обязательно без женщин.
   Тем не менее, всё бывает, как всегда, наоборот:
  
   - Нерон ее трахнул, почти не вставая с места.
   - Так бывает?
   - Только если очень хочется.
   И на радостях, что получилось то, чего мы не хотели явно, но, как все мечтали тайно, Вира не закрыла за собой дверь специально, чтобы пропустить в этот закуток Малышку на Миллион, но без рассказа:
   - Теперь, милая, это рассадник неприятностей для тебя, а также для вас лично.
   - Что это значит? - спросила девушка, еще чувствуя присутствие своего пота на каменных подушках этого мероприятия.
   - Я драться, конечно, с тобой не буду, но скажу сейчас Черному, чтобы запер тебя в кондитерско-пирожном цеху.
   - Я ему не дам.
   - Конечно, и не надо, ибо теперь, милая девочка, ты будешь трахаться только с пирогами.
   - Я не умею.
   - Именно поэтому ты должна научиться.
   - Почему, поэтому?
   - Ибо потому, май диэ чайлд, что любой даже если он вообще и не хомо сапиенс, должен здесь страдать.
   - Я доунт ноу.
  
   - Что это значит?
   - Будем драться, как в последний раз.
   - Нет, я сказала уже, что даже трахать тебя здесь никто не будет.
   Но Малышка мешалкой ударила болтающего лапками на раздаточном столе Черного по перекладине шеи, а потом ей же так перепоясала Виринею, что - честно - забойщица этого палаццо-дарма даже обрадовалась, обняв себя собой:
   - Я, кажется, сильно похудела, - и хотела добавить: - Теперь я буду здесь только старшим поваром, а ты, Принцесса, иди и сядь, как Королева на моё место.
   Но не смогла, как будто потусторонний Мираж держал ее за пятку, как мать Ахиллеса, нимфа Фетида:
  
   - Не притворяйся, что ты хочешь умереть, ибо в Аду даже царю скушно.
   - Почему? - спросил для приличия разговора Черный. - Там, если дают по шее, то не очень больно?
   Вари почесала мизинчиком затылок, потом под шеей - а где это - точно неизвестно, и сказала:
   - И да, веди ее туда, куда я тебе сказала.
   Но Черный ответил:
   - Не могу.
   - Почему?
   - И знаете почему, милая, я окаменел после ее допуска посадки.
   - Вот ду ю сей?
   - Айм вэри глэд, их бин. - Я ее люблю.
   - Это сразу после того, как она перебила тебе шею помелом?
   - Да, мэм, теперь я ее лыцаль.
   - Вот?
   - Р-рыцарь мэм, ибо честно: могу только интеллектуально, как Дон Кихот Вова:
  
   - Во всех положениях, а если нет, то поспим и так до утра, в золотых наручниках.
   - Так потом-то всё равно же ж будет, как надо: по-честному?
   - Да, мэм, но теперь по-честному я хочу только вас.
   - Что значит: И вас?
   - Я сказал И? Простите, если я был неправ, потому что переоценил ваши возможности.
  
   Леди Ви позвала Гуся, который, как после тяжелого труда по добыче угля в шахте лежал на подоконнике и предложила выгнать:
   - Их обе-обо-их в зал.
   - Почему?
   - Они превосходят меня ментальностью, поэтому я никак не могу сосредоточиться на главном.
   - Выберите второстепенное, мэм.
   - Вот я и выбрала. Пусть скроются с моих глаз.
   - Не могу.
   - Почему?
   - Я устал.
   - Я сейчас позову боцмана, чтобы применил к вам прием Кошка.
   - Кошка драная, или просто Кошка - и всё? - спросил Черный.
   И Вира поняла, что с этой комендатурой ее место так и осталось в банкетном зале.
   Она прошла в мясной холодильник и чуть не плача, объявила мыльному Валере боксеру:
  
   - Ты меня очень, очень любишь, или так только, как приходящий баран?
   - Мэм, я готовлюсь к Хеппи Энду. Поэтому не могу уже распылятся на нужды сексодрома, даже в его вашем полном беспорядке.
   - У тебя не тот вид, милок, что начинать этот день с Хеппи Энда.
   - Да, дорогая леди, я чуть-чуть ошибся, ибо, как многие герои готовлюсь просто к:
   - К Энду.
   - Откуда у тебя, олух пивных кружек и спекулятивных способностей на больших креветках, эта печаль покойника?
   - Было видение, точнее, просто передали на словах: если я прямо сейчас не трахну Малышку на Миллион, то больше никогда не продам ни одной большой тарелки с огромными креветками. - И добавил: - Если ты спасешь меня - я соглашусь.
  
   - На что ты согласишься, если я приведу ее к тебе? Тогда уж поздно будет рубить мясо, если даже котлеты из него уже съедены.
   - У вас нет другого выбора, как быть моим секундантом.
   - Хорошо, если ты сможешь трахнуть меня, чтобы я проснулась полностью, как Царевна Лебедь, то буду.
   - У меня уже не останется сил на бой.
   - Цейт-Нот, что значит: мы оба:
   - Можем, - а именно пролететь, как нежеланные гости того овощехранилища, где и было зарыто много, много золота.
   Тем не менее, она так в него вцепилась, что Валера даже сам не хотел надолго отрываться от этого благополучного существования, как будто его кормили капустой, да валют-нарной, что:
  
   - Чем больше ел - тем только еще больше подавай, будто не она та Мельница, на которую напал Дон Кихот, а он сам и толчет эту воду в ступе, - однако:
   - С Бабаю Ягой.
   - Ну, теперь понял, что в чем и в чем твоя сила, - лыцаль?
   - Ты что, милая, за полтора часа всего так сильно состарилась, что букву:
   - ЭЛ, - не выговариваешь?
   - Эл, вы сказали, сэр, или всё-таки р-р-раз! - и цапнула его за нос, - чтобы не так сильно дальше рос.
   И понял Валера, что хотя силы и прибавилось в четыре больших раза, как креветки не за рупь, а за четыре, но и цепь, на которую Виринея его посадила будет потолще даже той мешалки, которой Малышка на Миллион приворожила Черного, а еще раньше, видимо, и Гуся.
  
   - Ты держишь меня, милая, как Дюймовочка держала на цепи Тарзана.
   И сама Вира ужаснулась тому, каким же великаном кажется сам себе Валера, если она для этого буйвола только Дюйм. А это не больше того места в телевизоре, где есть битые пиксели, если за приличную сумму в полторы тонны не проверили их сразу в магазине относительного к этому времени:
   - Будущего.
   Даже если реальная Дюймовочка была поболе раза в четыре в пять. Примерно, как та большая креветка, которую вы подарили соседке по парте в пивном баре, где только и вспоминают Александра Пушкина добрым словом:
   - Мы помним, что он был-л. - Что значит:
   - Доказать, что и есть:
   - Еще возможно.
  
   И Вира для проверки своих еще не виданных здесь способностей прошла с Валерой - прямо в его боксерских перчатках - по зрительному залу. Ибо все уставились на них, как на Сциллу и Харибду времен падения не только Трои, но и самого Иерихона, когда еще были живы труба-дуры, пробудившие этих тварей к прямому людоедству вкусных своих недалеким умом:
   - Хомо Сапиенсов.
   Повернувшийся туды-твою Лёва так сильно икнул от ужаса, что не только не мог повернуться взад, но и вообще забыл, как это делается.
   - Вот только честно могу сказать, - молвила чистым русским языком Маркиза, - она ведет на золотой цепи Ящура.
   А Вова опять не к месту к ней придрался:
  
   - Ему бы тоже дала только за сотку.
   А Маркиза ответила сначала:
   - В баксах ты имеешь в виду? - И добавила: - Тут только, как в Америке на Палаццо Дарме:
   - От пятисот до восьмисот и выше.
   - Почему?
   - И знаете почему? Представить себя коброй, способной удовлетворить его ядом своих подробных изысканий - знаешь ли - тоже непросто, я бы даже сказала:
  
   - Очень трудно.
   - За работу надо платить, правильно, - поддержал Маркизу Дима. И продолжил:
   - Всем бы так-то!
   - Что бы ты тогда сделал? - спросила своё прошедшее время Малина. - А ведь ничего, если только себе же и натянул глаз на жопу.
   Дима ушел к Маркизе, и сразу подарил, лежавший в его всегда сюрпризной сумке этот сюрпрайз, а именно: одну TDK кассету, одни часы с калькулятором Гонконг, один женский галстук Из Америки плюс три разного цвета жвачки. Некоторые поимели незаметный инфаркт. Только Малина проскрипела:
   - Я это уже всё видела. - И добавила: - Насрать. - Прошу прощения, это я где-то списал, ибо благородная Малина только молвила на старо-арбатском:
  
   - Больше не хочу этой подделки под настоящие структуры прошлого.
   Дима вроде бросился к ней с сертификатами, но был остановлен рукой Левы:
   - Что упало - то считай уже к тебе не относится.
   - Да?
   - Да.
   - Ну спасибо и на этом.
   А по улице ходила большая крокодила - Валера и Вира продолжали показывать свой только что снятый фильм ужасов.
  
   И Вова как дурак вышел из бара и зачастил просить совета у всех встречных и поперечных, как-то:
   - Подошел к столу Ника Сера и почти уже жалобно промяукал:
   - А не в курсе ли вы, леди и джентльмены, с какой большой обезьяной под произвольным псевдонимом Кинг-Конг этот представитель рода Циклопо-ядных собрался эрудировать?
   - Не знаем точно, - ответил благородный Ник Сер, так как сам отказался быть царем остолопов ластообразных - вероятно это уменьшительно-ласкательное слово образовано притягательной собственностью лица и длинноносыми ластами ног его прибалтийских реципиенток, Нины и Лины, которые - он думал - оттуда и были, ибо так и не доехали до дома, а откуда:
   - Пока неизвестно. - И дело дошло до того в его слегла одичавшем подсознании, что Ник Сер думал - хотя, где логика:
  
   - Все такие, - именно:
   - Ластообразные остолопы. - Вероятно, всё просто:
   - Если человек любит двух ластообразных осполопш, - в их приватно-уединенном диалоге, а также любит и людей вообще, то и последние, как первые получаются логично:
   - Ластообразные остолопы.
   И Вова предложил неназойливо:
   - Вы здесь прохлаждаетесь на ветерке через открытое окно туалета, а - простите, конечно, за уточнение - придется распоясаться.
   - Что?
   - Что-с?
   - Они, - показала сидящая задом Лина на Вову большим загнутым пальцем.
   - Надо смотреть человеку в лицо, - наставительно сказал Вова, - когда посылаете его на смерть.
   - На Вы имеете себя? - спросила всё еще дружелюбно и Нина.
   Вова сначала и не думал, что эта троица, Ник Сер, Нина и Лина могли начать этот турнир со свой жертвы чудовищу, но теперь понял, что это очень верно замечено:
  
   - Все должны пасть в этом бою, пока зверь хоть немного не выдохнется для упражнений в искусстве побеждать самого Ахиллеса.
   - Как будут называть в веках, да и в этом бою тоже, нашу ударную группировку? - спросила Ника. Да именно Ника, так как вызвалась возглавлять голову той свиньи, которая попрет рогом на Валеру, не ожидающего прямо сейчас начать осваивать свою экипировку потенциального покойника.
  
   Валера как раз закончил показ своих мод и привязанную к нему, как императорскую корону, Винирею, э-э, Пироговскую, ибо:
   - Склонять по вершкам и корешкам Пельмени в Горшочке или Котлеты по-Киевски - пока еще сложно - язык еще не до такой степени змеиный.
   И значится, подошла поближе и спросила ласково:
   - Позвольте, пожалуйста, вашу ручку, дорого сэр? Нет?
   - Отчего же, - не узнал Валера своего оскорбления. Хотя Вира вот только что успела пролаять:
  
   - Отойди от моего Ящура! - И Валера раздвоился: и эта че не то, а та тоже к себе не тянет.
   И выбежала на середину Лина:
   - Друзья мои! Чемпион растерялся.
   И некоторые уже подумали:
   - Сейчас растащат Валеру на трубы для полива собственного сада, но не поняли, что главный-то представитель в этом семействе Ящуров-Кинг-Конгов не Валера, а сама Виринея Пироговская. Она не поленилась нагнуться и цапнула Лину за ногу чуть повыше его лапти.
   И, осмотревшись как следует по сторонам, бросила назад Нику Серу с послесловием:
   - Забери свою проститутку, как Помпадур, не пролезшую в кровать Людовика, э-э, где-то между 14-м и 16-м.
   Ник только ответил:
  
   - Хорошо, что я успел ее поймать.
   - Что в этом хорошего? - спросила Пироговская.
   - Одна Нинка, как картинка не справится. - И сам пошел, как Лаэрт в последний бой против толпы, уже вроде решивших:
   - Да мы, мать твою, уже давно на ней женились пять раз и шесть замуж вышли, за и на твоей траханной Пенелопе!
   Валера хвостом - т.к. стоял в растерянности позади своей Се Ля Ви -отправил Ника Сера на место, и теперь даже трудно догадаться, когда Ник вспомнит точно:
  
   - Что это именно то лежбище, с которого он в молодости - когда еще это Кабаре не сгорело - лазил в бар воровать барматель, завезенную туда, ибо куда ее девать уже толком никто не знал, несмотря на то, что жить лучше не стало, но в уме! уже очень хотелось. Поэтому пусть пьют ее лешие и кикиморы, а мы если и согласны иногда, но меньше, чем Три Семерки не приносите. Хотя и от них загнуться недолго.
   Нина попросила меня:
  
   - Так как ты стоишь недалеко: брось меня на него.
   Я согласился сделать это при помощи лавки, которую нашел за дверью на улице. Нина полетела, как гимнаст-ка, а она ей, оказывается и была, пока не вышла в расход с одним мутирующим под государственный цирко-образным зверинцем. Без тренировки, конечно, не попал, но Валера, кажется, немного свернул себе шею, пока крутил башкой, куда в конце концов упадет эта атомная бомба.
   И упала на шею госпоже Пироговский, стоявшей с разинутым ртом, как Пенелопа, не в состоянии понять, кто придет следующим при условии, что ее почивальня всегда:
   - Закрыта. - Но как говорил Владимир Высоцкий:
   - Не робей даже перед закрытой дверью буфета: ты герой, и для тебя она отрыта, а не для пресловутого фешенебельного Фишера.
  
   Оказавшийся без прикрытия Валера неожиданно почувствовал слабость в некоторых своих членах. И ум его дрогнул:
   - Ударил первый он тогда, - хотя, како, ударил, если бой еще не был даже объявлен?! - И автоматически я провел ему Гот Дэмэт - удар по пяткам в падении.
   Валера ударился задней частью головки об восьмиместный стол у окна и, хотя не умер совсем, сам почувствовал, что хвост его отпал за ненадобностью голове, ибо она повредилась и уже не могла им вертеть, как боцман юнгой, а юнга парусом, чтобы потом по-человечески выйти на берег и разобраться по серому из-за чернобровой мулатки. Вышло:
  
   - По-черному: пока ни Вира, ни Валера больше не разбирались не только в Котлетах по-Киевски, не только в Пельменях в Горшочке, но и вообще, даже жареную картошку никто не знал, как надо жарить, чтобы она была не только жареная, но и всегда горячая, как Маркиза, если знает, что:
   - В этот раз ей заплатят.
   - Подогревать нельзя!
   - Выход один вообще не есть картошку, так как обязательно будет диабет.
   И перешли на Датские Ребра с большой толщиной мяса на них. Стейк по-Флорентийски? Нет. И знаете почему? Недостаточно автоматизировано управление его производства. Хотя, если заплатят заранее - и его:
   - Сделаю, сделаю.
  
   Поэтому перед решающим боем попросил всех поступить благородно:
   - Сдать по пять золотых.
   - А иначе? - спросил безлимитный Нерон.
   - Всех за борт, - ответил за меня Лева. И добавил: - Как непарную тварь.
   - У кого нет денег - тот непарный? - спросила Малина. И добавила: - Я хочу сейчас приобрести свою пару. И.
   И показала мне под лестницей бесхозный мешок, на котором практически было написано:
   - Золото.
   - Как Человек Купленный смогу ли я быть?
   - Да, сэр, сейчас и будешь.
  
   И не выпускала меня из этого Кулумбария - как мне показалось на самом деле - лет, нет, не лет пока, что - а всего на всего три дня, показавшиеся мне, как Одиссею с Калипсо:
   - Счастливой вечностью. - Как говорится:
   - Сколько я девушек встретил - только не встретил такой. - А еще точнее:
  
   - Таких, - ибо - как теперь почти через слово говорят:
   - Теперь уже так, как раньше никто не думает, а все буквально имеют уже на дому публичной дом в виде Лесбоса:
   - То бишь, состоящего из одних только натуральных блондинок, но что характерно:
   - Все с разными рожами, как актерши в Голливуде:
   - Выбирай сегодня в прокате любую за недорого, а то и вообще - бывают и такие ширпотребы - берут по пять на ночь, а когда их утюжить? Если только не иметь в виду, что и я, как на кассетах, тоже всегда:
   - Человек Разный-й.
  
   И когда вышел - многие меня не узнали, думали:
   - Другие знают.
   И мне оставалось только узнать, какая теперь власть в этом Простонародье.
   - Хау ду ю ду.
   - Ес-сс, энд вот эбаут ю?
   - Вы кто?
   - Мужчина или женщина, вы имеете в виду?
   - Теперь всегда знакомство начинают с этого?
   - Да, лучше сразу решить, кто из нас кто, чем потом долго разбираться.
   Я решил, что этот Ноев Ковчег причалил уже к какому-то берегу, поэтому решил не спешить с вечерним трахтенбергом, а сейчас, да, но только просто:
  
   - Попробовать.
   - Да, сэр, ибо я такая, со знакомыми вообще никогда не занимаюсь ничем, кроме простого совместного проживания, но могу дать случайно на работе.
   - Дать, мэм, в каком смысле? - почти не удивился я.
   - Здесь этому никто не удивляется, сэр, ибо дать - это тоже самое взять.
   - А-а, понял, понял, - радостно успокоился я, что могу подобрать язык племени этой любвеобильной красотки.
   - Вы обрадовались?
   - Да.
   - Чему?
   - Хотя бы тому, что сразу здесь - в отличие от некоторых других мест вселенского архипелага - в свиней не превращают.
   - Вы правы, подумать у вас время есть, но, - она взглянул на часы - и к моей радости совершенно обычные - из Гонконга - нашей объединенной провинции вместе арабскими эмиратами.
   - Я боялся, что заблудился и попал на остров к Цирцее.
   - И вы правы, через час - она опять полюбовалась своими часами - я превращу вас в поросенка. Но не бойтесь, вы мне нужны не для мяса, а как американский друг, способный понимать меня на прогулке вместо собаки.
   И добавила:
  
   - Какого цвета шкуру, вы предпочитаете?
   - В это время дня? - видимо, чего-то еще не понял я.
   - Я думаю, коричневый тебе подойдет больше, чем тот, который вы любите, а именно фиолетовый.
   - Да, конечно, вы правы, я бы хотел фиолетовый, но предпочитаю не выделяться среди общей массы, ибо на этом острове есть и другие свиньи - не правда ли?
   - Напрасно вы расстроились - здесь есть и другие животные - но свиньи хороши тем, что их нельзя есть.
   - Почему?
   - И знаете почему? Это бывшие люди, сотрапезники Одиссея по его бурным переживаниям.
  
   - Вот теперь я знаю, почему свинина - что только с ней ни делай - плохо пахнет.
   - Да.
   - Да?
   - Да, один раз перед метаморфозой, я позволю тебе нагнуться.
   - Вот из ит, нагнуться?
   - Пока ты не свинья и, значит, должен изобразить свинью. Ты моя свинка! - простонала аборигенка с таким высокочастотным визгом, что позавидовал бы даже давно бывший в употреблении двухкассетник, состоящий из натуральных катушек с пленками.
   - Спасибо, большое спасибо, - сказал я с восторгом, почти встав на колени. - Вы спасли меня от приверженности вашим мирозданиям, - пощупал я ее маленькие груди, девушки, качающей секс, как пружину своей от него зависимости и вашей ничтожности в ее падении к:
   - Блеску и нищете куртизанок.
  
   И только за вторым обедом я понял шутливую непредвзятость этой метаморфозы:
   - Когда тебе скажут:
   - Гоу хоум - идем домой, свинка, - ты должен тащить ее в банкетный зал.
   - В Банкетный Зал? - повторил я, думая, что попал на остров Лесбос, где исполнятся все мои вполне заслуженные желания, но:
   - Мэм, никак не надеялся, что придется производить это благородное меро-приятие по прейскуранту. Тем более, педалировать его за еду никак не входило в мои планы.
   - Вы вполне заслужили это, - то ли мяукнула, то ли пролаяла мексиканка, хотя на вид была не худая, а как все:
  
   - Баба Здоровенная, - и то можно сказать только в ее уменьшительно-ласкательном смысле.
   - Мне кажется, я не настолько приурочен к этому промыслу, что имею право заниматься им профессионально.
   - Если не пройдете стажировку - отправитесь дальше.
   - Так, милая мекси-канка, дальше, мне кажется, ехать некуда - я и так ничего не помню.
   - Каждый из нас может вспомнить всё, но только постепенно.
   Пришлось пока что согласиться на эту исповедальню, ибо сказано было не хуже, чем я мог сказать сам.
   И как я ни удивлялся не смог узнать ни одной предвосхитительницы моих желаний. Поэтому пожаловался:
  
   - Вы тоже не смогли предвидеть, что жрец снимет с вас шкуру, как манто издевательского уважения не только к вашему юному мужу - императору этой Вавилонской Башни, но и к вашему отцу - владельцу собственного острова в этом океане отсутствия:
   - Предвидения.
   Но она ответила, как замороженная статуя:
   - Без знаний карты нет науки географии. - Я споткнулся, сидя на стуле, и даже упал с него.
   - Держись, летчик, за поручни этого мероприятия, дальше будет только хуже, - подала она мне руку, чтобы поднять опять на палубу прежних наслаждений, как-то:
  
   - Коктейль, но обязательно со льдом, и - о чем мы так долго мечтали - обернутый полотенцем.
   - Ты прав, пленник, но, вижу, так и не догадался: это не остров, не остров, дрейфующий в океане, а мы движемся.
   - Да, теперь понимаю, на штурм Трои, о чем все так долго мечтали.
   - Нет, это более близкая реинкарнация.
   - Но это не торпедоносец?
   - Вы не любите торпедоносцы?
   - Да, я люблю всё делать своими руками.
   - Хорошо, я могу посылать на ваш сеанс, господин терапевт, сразу по трое, как к Медузе Горгоне.
  
   - У нее было три сосредоточия?
   - Да, вы правы, у нее была только голова и хвост. Но, возможно, он раздваивался.
   - Я буду просить, э-э, считать мне год за три.
   - Как на Химии?
   - Да, если только мы не будем еще и ловить Рыбу Меч, которую потом всё равно сожрут акулы.
  
  
   Глава 22
  
  
   Я подумал, что это наказание мне за то, что раньше стеснялся трахаться при каждом удобном случае, и более того, когда очень просили, хотя и неназойливо, только присаживаясь рядом на корточки, когда я еще стоял в темноте винного склада под лестницей.
   Я так и спросил эту Алису в Стране почти что чудес, ибо так-то ничего особо нового пока не узнал - если не считать некоторых запугиваний, как-то:
   - Выйдешь в море с бригадой Амазонок.
   - Да, но только при условии, что я сам составлю график.
   - Почему?
   - Иногда я стесняюсь даже двоих.
   - Дело твое, но так ты до утра не управишься.
  
   Оказалось, что меня послали, как неграмотного лоха ловить рыбу для ресторана, как будто столько рыбы можно съесть!
   - Много, вы считаете? - спросила одна Амазонка. - Вы не знаете, сколько здесь едят люди!
   - Много?
   - Очень!
   - Почему и почему?
   - Почему и почему, вы не знаете, - повторила она, как азбуку Морзе, которую надо разжевывать, как недоваренную говядину.
   Но всё же додумалась:
   - Вы бы посмотрели на них, это очень большие цепо-образные гориллы.
  
   - Почему такие больше? - спросил я и сам ответил: - Чтобы не улетели ненароком, как воздушные шарики.
   - Точно, а то раньше пытались.
   - А теперь?
   - Теперь вывели сорт: Человек почти тот же самый, разумный, но вынужденный намного дольше додумываться до того простого ответа на вопрос:
   - Раб он или только может стать им?
   - По неделе?
   - Да почти что.
   - Так, какой ответ? - как мне показалось: я еще не всё здесь понял.
   - Да в том-то и дело, что ответ очень простой, обычный: каким ты был - таким ты остался.
   - Но они этого не понимают?
   - Нет, в том-то и дело, что нет, думают, что они уже натуральные циклопы, и жрут, жрут и жрут.
   - Куда всё уходит?
  
   - Если вы откроете этот принцип неопределенности, куда, куда вы удалились, продукты нашего бывшего питания, то получите незаслуженную свободу от рыбной ловли, и будете только ловить ее для себя лично, пить кофе ночью в лесу, есть кулубнику с вишнями, малиной, и смотреть на бои лилипутов.
   - Они тоже люди?
  
   - Да, такая же хренопасия, только не смогли, как их ни накачивали продуктами питания - обычно треской или навагой - вырасти до мастеров строителей нашей Вавилонской Башни, по которой мы в ближайшем будущем поднимемся на второй этаж современной реконструкции мироздания, где нормальные хомо сапиенсы, а не люди-прелюди, только и делают, что играют в карты, ищут подходящих телок и периодически находят золото для продолжения своей жизни.
  
   Наконец, удалось замкнуть контакты и сознания и подсознания, но лучше бы и не просыпаться. Мне сообщили, что я снят с работы Арт-хауса:
   - За не выполнение плана, - ибо, да, рыбную ловлю организовал, но почти никого не порадовал после этого дела. А:
   - Значит, должен возместить убыток, нанесенный невыходом матросок на сегодняшнюю рыбную ловлю.
   Минут десять по моему летоисчислению я не мог понять своей вины. Оказалось, девушки не могут выйти на работу потому, что я их не трахнул, как объяснила прибывшая на судно первая марионетка Мексиканка:
   - Не заправил топливом.
  
   - Я думал, это только очень желательно, а не обязательно обязательно, - признался я почти честно. Так как подсознание еще не имело времени обследовать. Но чувствовал уже:
   - А надо было, конечно, - ибо спать устамши каждый может, а вот попробуй в этом время попляши.
   - Я понимаю, - сказала Маркитантка, - трудно, но здесь только это и называется работой:
  
   - Пришел с регаты, накормил русалок, и:
   - Трахнул, - это не желательно, а обязательно, иначе на следующее намедни они уже не вылезут на рыбную ловлю.
   Я огрызнулся напоследок, что меня тоже никто не заправил:
   - Откуда силы такие, как в Райском Саду?
   - Хорошо, - ответила Маркитантка - Мексиканка, - я подумаю, как это сделать, и - если что - тебя вернут на бриг.
  
   И что меня удивляло больше всего: я был большой, как все остальные рабы, но понимал это, понимал, что я так и остался маленьким. Можно сказать, находился в переходном возрасте, в котором никогда не был Гулливер.
   - Как вы себя чувствуете, сэр? - услышал я какие-то знакомые мелодии.
   - Я вас знаю? Нет, честно, мы с вами где-то встречались? Ты этот, как его, Лева Задофф. Нет, нет, нет, ты дочь пастуха, которую я так и не смог развеселить до такой степени, чтобы рас-кошелилась. Не знаю, почему я так хотел, а она меньше, и не для красного словца, а даже заплакала, что придется, скорее всего:
  
   - Больше не сопротивляться.
   - Так бывает?
   - Значит, это не ты? А-а! Ты эта, ну, вы еще хотели жить все вместе, а всегда почему-то получалось по очереди.
   - Я другая.
   - Хорошо, это не так важно, ибо аппетит и его информация приходят одновременно: во время еды. - И хотел тут же на полевом стане завалить красотку за большим куском грязи.
   - Нельзя, ты что?!
   - А что?
  
   - Здесь так не делается.
   - Покажи, как, может быть, я смогу научиться?
   - Не так быстро, мистер, не так быстро, я - подстава.
   - Почему, было такое хорошее начало?
   - Так начинают, если не все, то многие, поэтому сразу вас не пошлют на галеры. И да, хотите рискнуть?
   - Рискнуть? Но, как вы можете доверять малознакомому человеку?
   - Вы предлагаете проверку? Нет, и знаете почему, вы уже ее не прошли. Вместо того, чтобы месить глину, вы с самого утра хотели трахнуть одну из тех, кого только что привезли сюда из Будущего. Но, увы, они уже не могут, у них уже нет такого количества энергии, чтобы хвалило даже на простой секс, а на секс, начинаемый с:
  
   - Не хочу, - тем более.
   - Если я вас правильно понял, мэм - если вы позволите мне так вас внести в мой прейскурант любовных историй, как говорят люди в будущем, - плата:
   - Ряд ночей с вами.
   - Не думаю.
   - Почему?
   - Так непринято.
   - Я уже слышал, что наоборот, невесту перед венчанием обязательно проверяют на способность к трахтенбергу в его двенадцати кратном количестве и качестве.
   - Не думаю, что вы сможете один исполнить эту обязанность.
   - Я не один, могу быть разными.
   - Многими?
  
   - Да, можно и так включить.
   - Значит вы именно тот человек, который мне нужен.
   Сегодня вечером, - продолжала она, - будет небольшая пауза времени, и вы войдете на Пирамиду.
   - Зачем?
   - Вы убьете того главного жреца, который должен был - точнее, будет, захочет убить меня за неуважение к его касте, а муж мой будет в это время в объезде.
   - Хватит ли у вас наград, чтобы со мной расплатиться?
   - Вам много надо? Будете надсмотрщиком над рабами из вашего времени. Представляете, они большие, а вы маленький такой, но все подчиняются одному мановения твоей стрелы.
   - Вот из ит, стрелы?
  
   - Обычной стрелы, которыми заряжают луки.
   - Ибо?
   - Да, ибо за каждый малопродуктивный шаг здесь не бьют, а сразу.
   - Да, спасибо, что остановились, я сам закончу за вас:
   - А сразу убивают.
   - Да, вам даже не придется убивать, покажете стрелу, и Гигантометры будут месить грязь быстрее, чтобы из нее получать кирпичи, которые скрепляются земной смолой, и таким образом мы строим здесь новую Вавилонскую Башню.
  
   - У меня есть один секрет, - сказал я, - не могу целенаправленно убивать людей, даже если они поклоняются Кецалькоатлю.
   - Это предусмотрено.
   - Давно?
   - Нет, но намедни уже было. Просто скажете:
   - Чтоб ты сдох, - и кирдык наступит в ближайшее полнолуние.
   - Так долго ждать?
   - Записывайте на свежеиспеченном кирпиче все случаи из жизни своих Гигантометров и потом пачками они будут сами подниматься на Пирамиду жертвоприношения.
   - Я могу?
   - Да, но не сейчас, а только после выполнения моего поручения. Слышал, наверно, поговорку: торопиться не надо.
  
   - И да? между нами должен быть секс перед тем, как я пойду на опасное задание, прямо в ламы Кецалькоатлю?
   - Нет.
   - Что значит, нет, если я помню, что было ясно пропедалировано: да.
   - Я говорила, что нам нельзя трахаться с посторонними до свадьбы?
   - Возможно, но мы будем после свадьбы.
   - Вы, там в будущем, вот так легко можете обманывать простонародье, что, мол, если что:
  
   - Отдам долг завтрева?
   - Да, и более того, я уже сам лично проверил некоторые предпосылки.
   - Я вам верю, но хочу в первый раз, чтобы было также, как положено.
   - Прямо на Вавилонской Башне? - спросил я так уверенно, как будто это уже было, было, было.
   - Скажи пароль, и поведешь меня туда прямо сейчас голой.
   - Да, мэм, хорошо.
   - Это ни-правильный ответ.
   - Хорошо, еще раз можно.
   - Это был уже второй, остался один, третий.
   Я уже хотел сказать:
   - Да, ибо, кажется, забыл ответ за этими междометиями, - но удалось скрыть от нее свою излишнюю энергетику и направить ее в землю отчего она даже нагрелась.
   - Я должен подумать, - сказал я, как будто понял: в голове пусто, как в барабане.
   - Это ни-правильный ответ. Теперь мне придется ждать полнолуния, а я уж хотела расстаться со своей наследственностью в прошлом, как в будущем.
   - Если бы у меня был запасной вариант, так сказать, еще одна пуля на шее для последнего произведения, то скажу:
   - Всё уже было, было, было.
   - И ответ? - проартачила она, - осталось только его, это прошлое, вспомнить.
  
   И я прошел, да так, что казалось, никуда и не уходил. И до такой степени ахнул, что чуть не забыл, а еще точнее:
   - Едва вспомнил пароль, в том его смысле: а мы з вами тоже:
   - Где-то встречались?
   Но первая же леди с незамутненным рассудком ответила:
   - Не печалуй-ста, принц, - и хорошо, что не старче, - сейчас я тебя проверю на профпригодность, и пойдешь валить нашего шеф-повара.
   - Я думал, как обычно, оказалось, нет: вообще так встречать гостей не принято:
   - Вышел жрец с мясной костью в лапе, а сам даже не готов к бою.
   - Что, - спросил я, - чтобы не обожраться заранее, иначе нельзя?
   - Дак, естественно, - только и мяукнул он. И я провел бросок через спину - думал не растеряется. И так и вышло: кость с хрящем этот кистеперый окунь так и не отпустил.
   Его пощупали, сказали:
  
   - Кажется, всё, отхолодильничал. - И только тут и прозрел - понял, что это был не жрец и даже не охранник жреца, а Холодильник, которого я не узнал и, похоже, не потому, что давно не видел, а только благодаря тому, что был заранее заведен, как торпеда:
   - На поражение, - а мысль, что:
   - Кроме жрецов бывают еще приспособленцы на этой пирамиде кухонных объедков - даже не приблизилась на расстояние видимости, а уж голоса и подавно.
   И несмотря на мои извинения вышел охранник. И тоже мне не хватило даже трех попыток понять, кто это такой. Я сначала вроде с песней, то да сё, но он даже не проартачил. В том смысле, что тоже не перестал даже жевать.
   - У вас все воруют? - спросил я, надеясь объяснить ему хоть как-то: - На кухню охранники не ходят.
   - Я не охранник, - ответил он, - я только вышибала.
   Это был Манай, переведенный новым начальством из подсобки под крышей винного склада на улице сюда, а ведь понять было нетрудно:
   - Чтоб только жрать.
   - Что творится, что творится, - сказал я, уже не стесняясь своего отчаяния.
  
   - Выведите его, - сказал Манай, даже не потрудившись сам повыпендриваться. И вышли Нина и Лина.
   - Реципиент, - как я сам последний раз объяснил им, что это получатель всех претензий вашего не очень хорошего на сегодняшний день настроения, - вы как сюда прошли, в трубу пролезли, читоли?
   - Они не лазят обычно по вентиляциям, - сказала Лина, - а только по канализациям, - добавила Нина.
   - До чего же вы стали похожи на уродливых тварей, - выпустил я жало, так как был очень разочарован их метаморфозами.
   Они не отошли, конечно, к стене с опаской, но и не полезли дальше испугавшись, возможно, криков ужаса из прошлого.
  
   Я думал, что сейчас появится Валера боксер, как обычный венец всех здесь мероприятий в последнее время моей жизни в этом кабаре, которое было мне рекомендовано, как Вавилонская Башня, или? - я чуть не схватился за голову, как человек, которому сказали, вручая путевку:
   - Вам в Рай, - он при слове Путевка автоматически направился опять на Землю, и теперь решил только сделать хотя бы одно:
   - Удержать на плечах голову, - ибо:
   - Неужели самому нельзя выбрать лучшее, а как по заказу переться туда, как сказал Высоцкий:
  
   - Отрыто всё, но мне туда не надо.
   С другой стороны, Рай мне не предлагали, ибо там уж точно, или по крайней мере, почти точно:
   - Торпеды не нужны, - а я уже считал себя именно торпедой, отличающейся от обычного киллера тем, что назад он уже никогда:
   - Не возвращается.
  
   Но вышел И Гро, и на кого он был похож - не мне судить, ибо я не видел отличий между людьми до тех пор, пока они не начинали действовать.
   И я спел, чтобы вывести его из окаменения:
   - На призыв мой тайный и страстный, о друг мой, ненастный выйди на крыльцо, - и добавил для рифмы: - Чтобы почесать своё яйцо.
   - Он путается в мыслях, - защебетали ему сатрапы.
   - Почему? - спросил И Гро.
   - Испугался.
   И я хотя и понял, что агрессоры хотят меня напугать - всё равно испугался. И, следовательно, да, увидел вождя, но в виде, которого очень не хотел видеть. Это был Дэкапитатор.
  
   - Я, эта, хотел только узнать сначала - прежде чем испугаться до самого конца.
   - Он кусается? - спросил один его Одиоз вопросом на мой ответ. Наоборот? Может быть, но теперь уже это не важно.
   - Нет, нет, - пролепетал я, - это было что-то новенькое.
   - Мне бы меч! - просто-нал я лихорадочно.
   - Он просит золота.
   - Зачем? - спросил И Гро.
   - Как отступные, видимо, от вашего заказа на офтибу.
   - Дайте ему на четвертинку и пусть валит.
   - Ты его отпускаешь? - чуть не прилипли к нему эти ракушки.
   - Это не он.
   - Да?
  
   - Да. Впрочем, если в Рай запросится - отпустить, а если в туалет -
   значит оболтус обыкновенный, и отдайте его на кухню, как быка стреноженного.
   И я хоть и запомнил два слова про туалет и про стреноженного, но от них особого счастья не было. Ибо, да, знаю, что в туалет ходить не надо, но, а вдруг не смогу? - и не ясно - это вопрос или ответ уже.
   Стреноженный - не лучше, значит, что точно И Гро в этом пространственно-временном континууме - это Дэкапитатор.
   - Должен ли человек бояться пауков и змей? - был вопрос, но ответа он не нашел даже в подсознании.
   Ибо в Библии сказано:
   - Лучше не боятся, - но не забудьте сначала получить привет с неба, чтобы быть не не-привитыми, а наоборот:
   - По барабану, пусть кусаются, мне всё равно ничего не будет.
   А с другой стороны, иммунитет, как написано в Библии:
   - Надо заслужить.
   Я так и сказал, что сейчас только съем какую-нибудь хорошую отраву, и:
  
   - Приду.
   Окружающие И Гро тени заволновались, но согласились, т.к. Гро им про-медитировал:
   - Будьте, как дети, бойтесь только когда действительно страшно.
   Согласились, правда, не все, так как многим было страшно уже:
   - Всегда.
   - Ой, боюсь-боюсь! - опять выбежала первая Вертлявка, и как назло я забыл: вспомнил сразу ее реинкарнацию, или так только:
  
   - Принял за однородную массу.
   Вообще-то я подумал, когда уже заходил на нее по кругу, как Жан-Клод Ван Дамм против египетско-образного гориллы, имеющего дурную привычку указывать пальцем на не свои, а наоборот, чужие недостатки:
   - Мол, а тя в бок копьем еще не пронзали, не тыкали, когда висел, з-э, на кресте? - И не как будто это закалка-тренировка, а проверка возможности ответа на вопрос:
   - И теперь еще не больно?
   - Варвары - это не филантропы? - спросил я ее, пропустив мимо ушей ответ на предыдущий вопрос, что думал, так сказать, слон, когда пришел на поле он, а именно:
  
   - Та ли эта Камеристка - Маркитантка, которая меню сюда послала, и обещала сопровождать первый раз.
   Или нет?
   Скорее всего, она подойдет, когда я распну перед взорами Кецалькоатля его первого жреца, чтобы самолично проверить на:
   - Удар копьем в бок. - И что характерно:
   - В какой - непонятно до сих пор. - Где лупят под правое ребро, где под левое - зачем, спрашивается? Или уж чтобы было наверняка?
   Кого они выпустили на бой со мной? Ибо незапланированные мероприятия здесь вряд ли проводятся. И узнал по легко-легкомысленной улыбке, между четко обрисованных губ и белых зубов, а также и росту выше ниже-среднего:
   - Маркиза.
   Ее решили использовать, как мясо, но сама она не признается, что ее можно трахнуть не:
   - По назначению.
  
   - Ты любишь смерть больше секса за деньги? - ласково спросил я.
   - У тебя нет денег.
   - А если есть?
   - Если есть? Нет, не может быть, так как иначе подсунут другую.
   Действительно, это хороший вопрос:
   - Есть ли у меня деньги?
   - В Раю о деньгах не задумываются? - спросила она, тут же попытавшись провести мне правый боковой.
   - Если я должен был попасть в Рай, то был, да, но только в его пред-бальнике.
   - Предбаннике?
   - Так-то бы, да, но бань там точно не бывает, так как зачем тогда и грязь, если потом есть баня?
  
   - Логично, - и чуть не провела джеб.
   - Это неестественный удар, - сказал я, - зря ты ему тренировалась.
   - Почему?
   - Надо делать его часто, чтобы научиться, а тебя подготовили только, как жертву.
   Она разозлилась и чуть не провела апперкот. Но это ее движение позволило мне принять ее хрупкое тело на бедро, и бросить по диагонали, развернувшись под ноги ее набегавшего антрепренера - тренера. А это был не пресловутый Манай, а какая-то совсем другая держи:
   - Морда, - так и сказал я ему, наступив одной лапой на его голову, а другой на ее хвост. - Надо было наоборот?
   - Мы не знали.
  
   - Несмотря на то, что ты победил - жить здесь уже всё равно не сможешь, - сказал И Гро, и попросил принести ему два пирожка с мясом, один с бананами и один с селедкой для отделки контраста.
   Так бывает? Конечно, и не только, а уже не раз:
   - Было, было, было, - ибо, как отредактировано:
   - Шемеш!
   - Да, сэр?
   - Один с красной рыбой, и, как обычно, один с сыром!
   - У нас есть сыр, сэр? Ибо говорят, сэр, одна только его замазка осталась.
   - Кого его?! Ты что плетешь, сукин сын.
   - Правду и только правду. - Но?
   Принес, конечно.
   - Контрабанда?
   - Нет, хотя и да, ибо делаем его не из местных Незнаю, а из Робинзонов Крузо исключительно и включительно.
   - Что значит, включительно? - спросил я.
  
   - Тебя тоже уже сосчитали, - сказал один из приспешников И Гро.
   - Но я не сдамся! - шамкнул я, чуть-чуть испугавший неизвестности, и хорошо, что она была неполной. Ибо затылком заметил тень Маркитантки над моей головой. Но, скорее всего, это было только фигурально, а так-то можно было определить точно с погрешностью:
   - Где-то здесь, - но!
   - Уже, уже, уже.
  
   Морда дракона прояснилась, и это был Веня, так и не-доехавший до Москвы, а наоборот, за заслуги по воспитанию Малышки на Миллион, был назначен держимордой Маркизы, ибо она:
   - Умела делать деньги только с помощью своего собственного благоразумия:
   - Никому не уступала без предварительной обналички своих не предварительных костлявостей.
   Вот люди специально, что ли, такими делаются:
   - Полностью похожими на проституток?
   - И знаете, нет, ибо они есть эти куколки-мартышки, хотя иногда и измеряются величинами близкими к полутора центнерам, и главное лицами, специально для доступа к их телу предназначенными, ибо просто так, от души, хомо сапиенс:
  
   - Стесняется. - И вот есть люди, готовые, и главное, способные за бабло раскрепостить его от ужасов импотенции, а точнее, большой потенции, и отсутствия до зарезу кинетики.
   - Да, платить надо, - сказал И Гро, и добавил: - Многие хочут, но не все - как обнаружил Жан-Клод Ван Дамм. - могут расплатиться сразу.
   - Да, - поддержал я разговор, - и начинается драка, после которой освобожденная от налогов маркитантка сама ищет близости за бесплатно, но, правда:
   - На всю оставшуюся жизнь.
  
   - Да, ладно! - воскликнул И Гро, - я сам тебя завалю, чтобы потом не повторять двадцать раз тем, кто пришел опять сообщить про твое возвращение:
   - Казнить за плохую весть, - а наоборот:
   - Наградить всех, кто мне не доложил, что:
   - Оказывается иво нету, - ибо: теперь вы можете думать сами, а не бегать ко мне по каждому-пре-каждому поводу:
   - Иво тоже казнить? - Ибо можете думать сами:
   - Иметь или нет, уже иметь больше не хочется.
  
   - Я не дам вам, мистер, создать империю Сириуса на Земле, - просто пропедалировав его междометия до абсурда, молвил я и, кажется, непонятно на каком языке даже для самого себя.
   И удивился, что он не превратился в Декапитатора прямо на моих глазах, а только взмахнул своим плащом, как Мистер Икс, и провел мне такой дэмет в падении, что позавидовал и Жан-Клод Ван-Дамм. Как?
   - Было видно.
   Я хотел подняться, но что-то прижало меня к земле. Сила тяжести? Не думал, не думал, что пойдет против меня.
   - Но почему, леди?!
   И был ответ через затылок:
   - Он летает лучше. - Что я понял, как:
  
   - И ты тоже - можешь.
   Ответ хороший, но опять не сказано, как это часто бывает у добровольных советчиков:
   - Как? - но дама так обиделась, что подняться я не смог вообще.
   Меня потащили, как я думал, на Зиккурат, чтобы, как обычно, голова катилась оттуда дольше. Но приговор был смягчен, правда, только до первого полнолуния. И завели, как матрешку:
   - Раздавать комплексные обеды будэшь. - И даже не спросили, где я буду спать. Хотел спросить, но одна марионетка посмотрела на меня, кажется, пристально-заинтересованно, и я решил поискать места получше, чем в состоянии выбрать своим, мало на что пригодным в данных координатах, умом.
   Да, я на себя обиделся, что не мог противостоять И Гро ни одним приемом. Прием, так сказать, оказался не:
  
   - При нем.
   Скорее всего, против меня выступил не кто-то из местных в его реинкарнации, а сам И Гро, уже набравший вес, необходимый для:
   - Ползания по земле. - Ужас-с.
   - Драконы, значит, у нас - это пришельцы? - спросил я одну не-реинкарнацию, ибо была только в женском обличии, что лишний раз подтверждало:
   - Толька Каин и Авель прибыли сюда, как реальные полубоги - остальные размножились почкованием.
   - Вывод? - спросила эта Нинка-салатница.
   - Вот ду ю сей?
   - Ты спросил - я ответила: никогда.
   - В каком его смысле?
  
   - Не думаю, что мы докатимся до Лилит, минуя даже стадию Адама и Евы.
   - Прости, честно, я не понимаю, чего ты хочешь, ибо решай сама, но у меня уже нет ключей от склада под лестницей.
   - Да, сэр, а на улице, как назло, опять дождь.
   - Хорошо, что есть повод ничего не делать.
   - А так бы?
   - Пришлось мучиться от безделья.
   - В свободное от работы время?
   - Во время работы тоже можно?
   - Только это и можно. И знаешь почему? У тебя не будет свободного времени.
  
   - Спать тоже нельзя?
   - Только в подвешенном состоянии.
   - Зачем, чтобы не сбежал?
   - Так-то ты парень умный, голова у тебя еще летает.
   - Не думаю, что вы мне помогаете такими двусмысленными силлогизмами.
   - Хочешь трахнутся?
   - Это разрешено?
   - Вот и видно, что ты уже на пути к перевоспитанию. Когда будешь спрашивать, можно ли сходить в туалет - разрешат секс, два раза в месяц, плюс третий, как поощрение для сдачи спермы в овощехранилище.
   - Вы намекаете, добропорядочная леди, что я скоро буду предметом вашей нарезки полу-кружочками?
   - Дак все так.
   - Я не верю.
   - Почему?
   - Не понимаю, зачем это надо!
  
   - Насколько я слышала, и насколько поняла, хотят проверить можно ли перевоспитать такого анархиста, как ты, в человека, верующего в хороших инопланетян. И более того, не советую говорить сразу, что перевоспитался. Почему? И знаешь, почему?
   - Проверять будут?
   - Именно.
   - Мне нужны чертежи этой проверки.
   - Только через мой, э-э, перекладной мостик.
   - Где, прямо здесь?
   - Да.
   - Увидят.
  
   - Завтра приходи пораньше перед работой, я всё устрою.
   - К сожалению, я не ведаю ишшо, ихгде буду почивать.
   - Не придется, в первую ночь, уж точно.
   - Ночью мне придется делать заготовки для Киевских?
   - Не знаю, как, но ты почти угадал, будешь разделывать полторы тонны целых кур, включая сюда и цыплят, на их составные части.
   - Я плохо владею ножом. Например, не могу научиться отделать кость от ее бедра и голени.
  
   - Хорошо, я приду еще немного пораньше, чтобы тебе помочь, если за ночь не научишься.
   Я вздохнул:
   - Точно не научусь, мэм, это такая работа, которую я больше всего не люблю, у меня руки неловкие, посмотри какие лапы.
   - Пригодятся если что. В том смысле, если не пройдешь это кулинарное испытание, пошлют в публичный дом, будешь трахать тех, у кого нет денег на приличного дублера, а знай, когда будешь потрошить кур:
   - Их будет не меньше, чем по трое.
   - Бывает больше?
   - Да, мистер, и по пять бывает за раз, и по шесть.
   - Так мне, милая, и ног не хватить для полного выполнения плана. Как?
   - Остальных будешь мыслен-нн-о.
   - Очень высокие требования к первогодку.
   - Это ты правильно сказал, ибо чего ни придумаешь, какие усовершенствования ни введешь, а:
  
   - Всё равно дадут для выполнения плана больше.
  
   Тем не менее, утром она мне помогла: до такой степени захотела узнать, чем я беру остальных, которые прошли перед ее глазами за эти годы вынужденного простоя, что молвила - хотя еще не заплетающимся языком:
   - Ты сегодня рассказал мне больше, чем я надеялась узнать даже после загробной жизни, поэтому расскажу не больше, конечно, чем знаю, но всё равно там уже сам поймешь, когда дело пойдет как по маслу, что надо, как Жан-Клод Ванн Дамм:
   - Не отступать и не сдаваться.
   - Это был Чак Норрис.
   - Тогда тем более: как они оба вместе взятые.
   - Охотно, мэм, но я не знаю, чего они не умеют!
   - Так вот, сейчас ты узнал: они не могут, как ты ре-инкарнироваться, если ты настоишь на своем времени ведения боя.
  
   - И это?
   - От трех суток и больше.
   - Но ты меня испытала только один раз!
   - Вот в этом ты ошибаешься, сегодня уже четвертый день попер, а здесь.
   - А здесь?
   - Да, сэр, здесь умеют считать только до одного. Ты пропер пространство и время в их продолжение, чего - как все здесь думали-мечтали - уже нельзя сделать.
   - Тем не менее, они не разбежались.
   - Да, сэр, ибо им некуда бежать, здесь. Здесь, ловушка времени. Как попали в нее еще индейцами Майя, так и крутятся до сих пор, как белка в колесе:
   - Ждут только прилета Кетцалькоаля, а хоть трава не расти - многие успевают сдохнуть еще до дня официального жертвоприношения.
   - Боятся?
   - Не то, что так уж боятся, но устали ждать: когда, когда, когда?!
   - Сейчас, неверное, как раньше уже не рубят секир-башка, а как-то по-новому, по-современному приносят в жертву?
  
   - Да, он просто их съедает, и через жопу уже выходят новые, но вот пока еще никто не доказал: хомо сапиенсы - это еще, или уже представители далеких пещер древности, по зову быкописцев которых раньше сюда прилетали Ино с Сириуса и его ближайших окрестностей, ибо:
   - Без художников, - дополнил я, - и барабанного боя шаманов инопланетяне теряли земную ориентацию.
   - Да, - подтвердила Нина, - пролетали мимо, как эта, как ее?
   - Как я, поверив вам.
   - Вы мне не верите?! После всего пережитого вместе!
   - Поверю, если согласитесь еще на раз.
   - Один?
   - Нет, простите, лучше сразу договориться на два.
  
   - Нет, не могу, у меня не только руки - ноги и то почти не шевелятся. Впрочем, если ты заново предложишь, и предложишь один только раз - пожалуй приму и это неординарное предложение.
   - Мэм, я бы так и сделал, но имею в своем арсенале поговорку для всех подобных случаев жизни:
   - Я два раза не повторяю.
   - Врешь! Я слышала, что раньше ты предлагал одной махи-нации даже три раза:
  
   - Дай, да дай, и опять, как собаченка, которой сёдня очень хочется, а вчерась-то ты, сукин сын, почему отказался, ась?! С перехлебу был.
   - Это был не я.
   - Больше некому.
   - Холодильник похож на меня.
   - Ошибаешься, его втроем держали после ремонта колбасной камеры, что, мол, даже пожрать как следует не дадим, если не будешь.
   - Отказался?
   - Нет, но написал и даже письменно подписался, что:
   - В этом месяце у него уже был контакт, - подтвердил и я правду.
   - Вот видишь, ты знаешь, что я права.
  
   Далее бой на выживание, но прилетают еще инопланетяне и предъявляют верительные грамоты, что первые были разбойниками, а не мы, не те, кто решил за счет собственных средств поднять Землю на новый, более высокий уровень не только ума, но и:
   - Пот-реб-ле-ни-я-я-я!
   Будем кушать только шоколад и Флорентийские стейки - хрен знает из чего и кого - но обязательно на натуральном огне, от которого недалеко от:
   - Опять двадцать пять Пирамиды жертвоприношений.
   И было отвечено - только кем неизвестно:
   - Мы не против.
  
   - Откуда столько народу? - спросил я.
   - Сегодня пятница, - ответила Картинка.
   - Всё равно народу слишком много. Может кто-то, как Пушкин через Адрияна Прохорова, пригласил других клиентов?
   - Каких других, я не поняла?
   - Кстати, - спросил я, - как ты думаешь, бывшие покойники много едят?
   - Я никогда не думала о том, что бывшие покойники могут существовать.
   - Скорее всего, милая Мельница, здесь вообще все покойники.
   - А мы?
   - Я нет.
   - Я тоже.
  
   - Уверена?
   - Ну, ты сам проверял.
   - В принципе интенсивность несколько превышена.
   - Ну-у, ты мне давно нравился. И более того, всех трахал, а меня почему-то только в мыслях. Или ты хочешь сказать, что и в мыслях не было?
   - Пожалуйста, не уводи разговор от темы о захватчиках этого, этой Вавилонской Башни.
  
   В танцевальном перерыве началась первая драка.
   - Ты думал, опять тебя вызовут? - спросила Нинка.
   - Только на пять процентов.
   - Почему?
   - По кочану, точнее, по этому, как его?
   - Кого, его, что ты плетешь, сукин сын!
   - Почему ты злишься?
   - Ты меня обижаешь своей недосказанностью.
   - Я сам думаю только на ходу, и уже могу сообщить: естественно они будут драться с пришельцами из еще большего прошлого.
   - Почему?
  
   - Им очень хочется узнать: кто лучше они, или покойники, ну, если они прибыли из большего прошлого, то по отношению к ним - значит - умершие раньше. А так-то, конечно, все здесь покойники.
   - Зачем жить, если всё остальное время мы не радуемся жизни, находясь в своем обычном состоянии, в метаморфозе покойника.
   - Рассматривай это как командировку.
   - Какую именно? В покойники, или наоборот?
   - Это очень хороший вопрос, и знаешь почему?
  
  
   Глава 23
  
   - Почему?
   - Мы - точнее, не мы, а они - и решили - прибыли за этим. А именно: подвинуть местных в координатах пространства живые - мертвые.
   - Значит, жизнь теперь будет еще короче. И знаешь почему? Люди не могут победить покойников.
   - Нет, леди, в том-то и дело, что все покойники!
   - Открытие, конечно, великое, но как им можно воспользоваться, чтобы и мне открыть свой салатно-куриный бар на колесах?
   - У тебя есть муж на мотоцикле.
   - Это не престижно, никто не будет покупать, а только, как и мы сами, побираться за бесплатно.
  
   И вышло, что местные стали проигрывать покойникам - новым, пришельцам. Один из оруженосцев И Гро пришел на раздачу и нагло попросил:
   - Салат из свежих огурцов, студень и почти целую курицу, в виде Цыпленка Табака.
   - Табак кончился - не знаю уж как тебя называть: может покойник или местный какой херц из приезжих.
   - А, понял, понял, - завыл - прорычал этот распоясавшийся мэн, точнее не мэн даже, а мон-стр.
   И он выбросил, поданный ей студень ей же, Нинке, в лицо. Я не умел - как некоторые - доставать лицо случайно зашедшего на раздачу гостя ногой, оторванной от пола, как новая ракета Вернера фон Брауна, и прямо:
   - По Ландону! - а:
  
   - Хотел выйти сам через дверь, но, увы, не получилось.
   - Вам отрезали некоторые части Доступности Пространства, - как само собой разумеющееся хмыкнул за-барьерный кудряш.
   - Во как придумано, - толкнул я Нинку локтем, - не пространство режут вокруг нас, а нас самих кастрируют.
  
   - Я могу выйти, - сказала Нинка, и пошла к двери с половником.
   И прошла, но только до второй двери, в сам проход, где стояли кассовые аппараты - ей, конечно, не дали в лоб, но просто подняли вверх белый халат вместе с платьем, и она, завизжав, как поросенок от радости, что мы наконец-то угомонились, и перестали есть свинину - бросилась назад, да так резко, что сначала перевернулась и упала в глубокую мойку, как недоеденная на большой свадьбе всякая всячина. Ну, если собрать ее в один мешок, который понесет домой капитан местного гарнизона, решившись жениться на Ин - самой вопиющей местной официантке - или, по крайней мере:
  
   - Выдержать сколько можно ее бес-претенциозные рассказы, как она обслуживала полковника - или даже полковников - в Хермании целых три года. И набрала там столько барахла, что первую и вторую ночь только и хватило на то, чтобы его разглядывать. Но!
   - Всё же очень старого образца, - как уныло констатировал капитан, как будто ему самому это следствие последствия и носить.
   Тем не менее, всё равно разругался, так как в самый последний момент ответил в двадцать пятый раз:
   - Эти ветхозаветные лифчики тебя старят.
   - Так они же ж немецкие! - ахнула крепостница.
   - Износу им не будет, - пояснил капитан, а она попросила его прийти - если только:
  
   - В следующем году еще раз будешь по мне клинья бить. И то при почти невыполнимом условии: в звании майора.
   - Зачем?
   - Она считала, его естественное старение, как человека русского, догонит ее немецкие лифчики, кофточки и юбочки по склонности движения туда, куда ходил иногда Адриян Прохоров, а именно в:
   - Прошлое.
   Поэтому многие и ждали, что будет, когда Ин выйдет на работу в свою смену, чтобы потягаться с вновь прибывшими суррогатами в ветхозаветности.
  
   И на следующий день она вышла. А этот прихвостень, который напал на нас с Нинкой, оказался обычным дураком - алкоголиком музыкантом, подружившийся на этой же почве с одним ново-завезенным сюда Ино из поза-позавчерашнего дня.
   Его не узнали, а он сам даже не замечал, что эти новые Ино Два - и скорее, точно, что не один он был - так уже обососали его, что, действительно, с такой рожей ничего не остается, как бросать - тоже позавчерашний - студень обратно ей лицо, уже облагороженное моей любовью. А может и наоборот:
   - Ко мне с любознательностью.
   На следующий день на общем собрании было принято решение, что Ино Два хуже, чем первые прохиндеи, ибо поначалу даже раздавали золото некоторым местным, и все посмотрели на меня. И тут же избрали первым, кто пойдет к ним на съедение:
  
   - Сегодня вечером, - как проквакал директор ресторана, а я с трех его пояснений так и не догадался, кто?
   Хотя и маячило:
   - Раньше видел. - Такое восприятие мира, скорее всего, и было причиной воплощения абстракционизма в жизнь местных Рою.
   Из-за этого:
   - Рою, - некоторые перешли на их сторону, рассказывая каждому встречному и поперечному, что они нас называют по имени, и даже добавляли и:
  
   - Отчеству.
   - Если они из одного пространственно-временного континуума, то можно предположить, что это не кто иные, как:
   - Дети.
   - Дети? - переспросил Черный, когда я его опознал.
   - Дети, отвалившие от своих отцов, - хотел сказать я, но промолчал, так как думал: опять выберут в какие-нибудь статисты боев без правил, а терпеть это больше не хотелось.
  
   Не зря я заподозрил музыканта, что он из новоприбывших мутантов.
   - Они ищут для себя похожую форму, чтобы адаптироваться, - сказал я.
   - Ты меня спрашиваешь?
   - Да.
   - Ты думаешь, что на мне произошла адаптация Вторых?
   - Не исключено, ибо Первые пришельцы с И Гро такой способности точно не имели. Почему и не могли найти свое потерянное золото.
   И я уже почти не удивился, что первый разминочный бой был предложен мне, как то:
  
   - От чего можно отказаться.
   - Я не буду, - проблеял я, понимая, что, да, но не просто также оставят жить дальше на этой кухне, почти что подсобником. Нет, предложили на вид достойный выход:
   - Или приготовь на первое горячее тушеную рыбу с лавандой, томатами и хреческими орехами. - И без привета, что это должна быть за рыба. Приготовил на выбор, что было:
   - Половину из кильки, половину из минтая. - Не понравилось. Некоторые даже не стали и пробовать, мол:
   - Запах, как будто ее поймали еще утром, и даже возможно вчера.
   Выручила на первое время Нинка:
  
   - Ты сделай им консервов. В холодильнике есть сайра, а здесь под прилавком килька в томате.
   - Не стоит рисковать, кильку они уже пробовали из свежей кильки.
   - Не понравилось?
   - Да, выбросили.
   - Наверное, у них природный диабет, не добавляй вообще масла.
   - Будет невкусно. Тем более, они заказывали с маслом.
   - Не верь, что они понимают, что такое масло. Скорее всего, решили это что-то такое, пригодное для адаптации мозгов к местной невменяемости. Или ты не понял, почему инопланетяне летят сюда и летят, как перелетные птицы: почти навсегда.
  
   - Ты думаешь, им негде жить? Там-ТамТамТам-Там уже начался конец света, и они покинули свой Сириус и свою Альфу Центавра навсегда?
   - И более того, они знали уже много-много лет назад, что смыться из этого Континуума можно только с Земли.
  
   Сначала ребята ели мою, но как я понял только для того, чтобы побольше разозлиться:
   - Не То, - наконец резюмировал один из них, пусть дерется с Музыкантом.
   И я вышел. Вышел с предварительным сознанием, что противник двойной, но еще не успел решить, кто их этой двойки главный. Это раз и два, что ограничение пространства на время боя сняли.
   - Может оказаться, - как про-пролаяла мне с порога Нинка, - совсем и навсегда, и тогда, не думай даже не вернуться за мной.
   - И ты не думай, - ответил я печально, - то будешь мне только банкой кильки в томате, данной в нагрузку к пилотному проекту под названием кофе индийский растворимый и чай индийский высший сорт.
   - Правда?!
   - Окей.
   - Я буду за тебя болеть, по крайней мере поставлю пару рупей, что тебя не прикончат в первом же раунде.
  
   И что удивительно, эти окуни не постеснялись разделиться на свои личные две половины сразу. И до такой степени, что я не смог даже сообразить:
   - Поняли ли и все остальные, что их на самом деле двое?
  
   Медиум:
   - Земля - это последний остров в океане безмолвия.
   ----------------
  
   Еще больше я удивился, что вместе с этим музыкантом - кажется гитаристом - танцует на противоположной стороне Нерон.
   - Раньше я этого не замечал, - сказал я.
   Нерон только ответил в несвойственной ему манере:
   - У каждого есть недостатки.
   - Что это значит? - спросил я. - Ты работаешь на начальника милиции?
   - Он задает слишком много вопросов, - сказал музыкант, и кстати выпил прямо из емкости граммов на триста, которую официантка Та или Ин, которая тоже уже пришла, поставили на этот стол, хотя и непонятно по чьему заказу, так как гостей не собирались пускать.
   - Это моё, - сказал Черный, и подмигнул мне, что, мол, ты только не теряйся.
  
   - Выходит эти Ино Два вообще не могут здесь адаптироваться, даже на время, в своей шкуре! - воскликнул я так сильно, что было почти ясно:
   - Что-то здесь не так.
   Жаль, что не дали додумать:
   - Нет никаких Вторых Ино, а это те же самые Рорики - Кролики, и скорее всего, именно, наоборот:
   - Ромины, - хотя теперь уже разобраться трудно, кто из них кого родил.
   Они или договорились, или это полная автоматизация:
   - Не могут не действовать вдвоем: один из Роминов и один из Рориков.
   Но не Нерон же с этим Витькой-Митькой гитаристом ромин и рорик, ибо уже давно на Земле, а Ино-Части-цы так долго здесь не прохлаждаются - гаснут, как замаринованные расстоянием звезды.
   Неожиданно помог Валера боксер. Он приподнялся со своего места и:
   - Изобразил своим пухлым кулаком дно реки ближе, чем его ожидал Нерон. Шея кирдык, башка набок, член съёжился, самого Нерона оттащил Манай к стойке бара, кланяясь направо и налево, как будто это он его отождествил во время прыжка в воду в неположенном месте.
   Я без боязни пошел на этого Витю - Сережу, но получил неожиданно то, что сам любил:
  
   - Переднюю подсечку в падении. - Невероятно.
   Но еще более невероятным было, что музыкант сам удивился тому, что:
   Как говорится:
   - Что это было не понял не только тот, кто упал, как например, я, но сам Витя - Митя.
   - Они пользуются твоими способностями! - крикнула мне Нинка так, что я хорошо ее услышал, но свет - ее саму - не заметил.
   Не успел я даже как следует подумать, а Музыкант прыгнул мне на руку, и провел прием, начав его из стойки.
   Но он выпустил меня уже у самого пола. Я ударился головой о ножку стола, но смог подняться.
  
   - Извини, - нагло ответил гитарист, - я плохо тебя понял.
   - Хорошо, я два раза повторяю, - и сам сделал тот же бросок с захватом руки противника из положения вниз головой.
   Но и у меня ничего не получилось:
   - Эта тварь перебила мои мысли своим излучением.
   Исходя из противоположной позиции Валеры боксера, я решил, что не всех новые Ино выбрали в приемщики своего металлолома. И бросил Музыканта приемом, который ему не удалось адаптировать к их Сириус-ианскому анти-интеллекту. Бросок:
  
   - Подпираю Небо отправил Музыканта так далеко, что после падения он немного подвинул даже ножку рояля - вот так долго скользил по каменным плитам танцплощадки, что докатился до ноты До.
   Что значит: эту инопланетную дурь из него вышибло, и более того:
   - Навсегда, - так как Серега умер.
   - Они цепляются в человеке за что-то, что умирает вместе с их смертью.
   - Ты немного ошибся, реципиент! - рявкнул Коряга, но сам не пошел на меня, а послал Черного, который уже оказал мне какую-то услугу и было жаль отрывать ему ноги.
   Но пришлось, ибо Коряга был выбран этими Вторыми Ино, как И Гро - передатчик их приказов дальше. Я так и сказал:
   - Всегда думал, что ты будешь в ближайшее время похож на какую-то хитрожопо-тупую тварь, но не думал, что и сам будешь отдавать приказы.
   И Коряга мечтательно добавил:
  
   - На главную хитрожопую.
   Черный ушел вперед, как торпеда, запущенная броском через спину. И Коряга повредил сухожилие на левой ноге. Даже пошла кровь. И чтобы добить его, я сказал:
   - Так они быстрее тебя сожрут. - И хотя никто к нему не подошел - шевеление в рядах наблюдалось. Но люди, зараженные Вторыми Ино не хотели раньше времени раскрывать себя.
   - Они решили брать нас пока неожиданностью, - сказала Нинка, появившись, наконец, в зале прямо в белом халате.
   - Потом будут брать страхом, - сказал, еще не ушедший в места отдаленные, Коряга, надеясь, видимо, еще кое-кого попугать своим извращенным предательством.
  
   Действительно, люди проявлялись, как из гладкой стены, как замурованные там пауком Декапитатором жертвы:
   - Как выходили из тюрьмы:
   - Это ты?
   - Я.
   - Мы думали, больше тебя не увидим.
   - Вы не увидите - другие узнают.
   - Я тебя помню, - сказала одна примадонна, - но до сир пор, кажется, не дала.
  
   А сейчас появилась.
   - Зачем? - спросил я.
   - У меня умер муж.
   - Я его знал?
   - Это уже предложение о сотрудничестве?
   Не успел я ответить из-за некоторого раздумья, как к ней дошла Нинка и попросила встать в очередь.
   - Я тоже стою, - сказала она.
   Я обернулся, действительно, стояла очередь из человек шести уже. Она начиналась у перехода в банкетный зал и заканчивалась у барной стойки. Я механически, даже автоматически подумал, что:
  
   - Они секса хочут, - а после этой бойбы сразу с двумя - немного растерялся.
   - Нет, нет, - облегчила мои муки Нинка, - они записались на бой.
   - На секс нет записи?
   - Пока еще решение не принято.
   - Какое решение принято? - зачем-то спросил я.
   - Какое? Ах, какое! Ты будешь с ними драться.
   - Вот ду ю сей?
   - Их бин ноу шпрехен зи дойч.
   - Спасибо, надеюсь, ты не участвуешь?
   - Если только с той, кто победит тебя.
   - Зачем? Чтобы умереть вместе?
   - Авось у меня хватит сил на то, на что их не хватило у тебя.
  
   Я думал, будет легко, но оказывается, биться должен со всеми сразу. И.
   Принял решение отказаться.
   - Тогда на выбор, - передала мне Нинка решение хрен знает какого триумвирата, - или драться с Валерой боксером, или трахнуть при всех на жертвенном камне главную жрицу сегодняшнего мероприятия.
   Я задумался, так как подумал, что это опять недавно явившаяся моему взору Певица Роз Мари, и даже было немного видно, как она немного виляла хвостом, и теперь ясно:
  
   - Хвостом дракона, как минимум, а на самом деле это не меньше, чем крокодил, или даже варан: тяпнет раз, а кирдык все равно наступит по расписанию.
   - Ну!
   - Что значит, ну, - я должен подумать.
   Мне принести, как обычно, всё сразу, что положено тому, кто растерзал узе несколько различных эманаций, как-то:
   - Котлеты по-Киевски, Пельмени в Горшочке, Цыплята Табака и новое, четвертое блюдо:
   - Рыба фаршированная по-Одесски. - Ее я и выбрал, не будучи в курсе песни Валентина Кубы про эту рыбу по-Одесски:
   - Самая лучшая рыба - это камбала.
   - Я думал, это колбаса, - и обиженно сделал ответный ход.
   Многие сначала даже не поняли, что - если иметь в виду - есть это на самом деле.
   - Да вы что! - так обрадовался я ответу, что ляпнул автоматом: - У меня, авось, диабет.
   - Колбасу-то всё равно съешь, чай?
   - Нет! - ответил я резко. И что-то так расстроился, что не подали чего-то такого новенького, удивительного, что вообще отказался не только есть, но драться и трахаться.
  
   Далее они придумали, чтобы я делал и то, и другое.
  
   - Хорошо, - сказал Валера боксер - оказывается, он был здесь в авторитете - есть предложение передать в ваше ведение кухню, и перейти прямо сейчас на Стейки по-Флорентийски. Если вы согласны, то стейки уже на месте, заморожены.
   - Их не замораживают, - хотел сказать я, но решил оставить это втайне, тем более, что говорил раньше сей категорический императив раз сто. Да нет, больше, больше, больше. А толку?
   - Никакого.
   Валера разочаровал меня, отменил этот второй императив местной настойчивости, что никакой средней - медиум - прожарки не бывает, а главное:
  
   - Никого не есть сырым, он мог быть заразным. - Прошу прощенья, описка, а конечно же:
   - Среди мертвых встречаются и живые.
   И так как части не оживают по определению, то их никто и не замораживал. А если заморозили, значит, пошутили.
   Так и сказал приверженный Валере реципиент:
   - Мы шутили.
  
   И значит, по их правилам я должен был каждую свою новую жертву - побежденную в предварительном бою - тащить на своё новое рабочее место и - нет, пока что, не готовить из нее стейки, - а проводить сексуальную адаптацию к пространству кухни.
   - Они все потом будут поварами?
   - Только те, кто пройдет целиком процедуру входа в образ. - И жаль, что я не спросил какой.
   - Какой?
   - Что? - не понял я последнюю реплику.
   - Какой вариант, говорю, выбираешь? - спросил Валера.
   Спрашивать больше не хотелось, поэтому я ответил дальше по интервалу:
   - Последний.
   И прошел все испытания, оказался зав производством, но:
   - без Нинки.
   - Где Нинка? - спрашивал я, и наконец, получил ответ от Малины, бывшей личной сотрудницы Димы дискотетчика из Москвы.
   - В деле.
  
   - Вот из ит?
   - Ты выбрал последний вариант, а по нему положена заложница.
   - Ее будут трахать до тех пор, пока я не закончу все пять курсов Плехановского?
   - Нет, это слишком просто, ты должен обслужить Кетцалькоатля, когда он прилетит, чтобы он отблагодарил тебя.
   - В каком смысле?
   - По крайней мере, чтобы не сказал:
   - Приготовьте мне иво на завтрева.
   - Кого иво? - не понял я.
   - Тебя, ты, чё вообще в отключке? И вообще, Кецалькоатль здесь никогда не был, и прилетает только по твоему приглашению. Помнишь, ты сказал, что можешь:
  
   - Даже ему доказать теорему Ферма.
   - Нет.
   - Но это уже не имеет большого значения, Кеци уже заинтересовался.
   - Это хорошо.
   - Почему?
   - Значит, он чего-то еще не знает.
   - Наоборот, он знает, что у него нет яиц, и хочет, чтобы ты нашел их - это раз.
   - Есть и два?
   - Два - это, наоборот, главное, ты должен пришить их опять ему в зад.
   - Не знаю, смогу ли.
   - Спасибо, что не отказал сразу, ибо иначе он будет съедать по одной лошади в день. Точнее, за ночную пирушку в кругу друзей.
   - Вот из ит, друзей? Впрочем, лучше не спрашивать. А лошади, да, ясно это благородные леди.
   - Да. И знаешь, почему? Наслаждаться каждому чудовищу хочется, но, увы:
  
   - Не все могут, - как говорил Вова.
   - Так это я.
   - Не верю, мил херц.
   - Ты хочешь меня проверить?
   - Да.
   - Мне не разрешено покидать это мероприятие в виде обеденного зала, совмещенного со зрительным залом. И да: у меня нет пока что секретаря, как у Троци - будешь?
   - Да.
   - Но только при одном условии.
   - Без кирки и лопаты?
   - Хотя бы без кирки. Запиши:
  
   - Да?
   - Забыл!
   - Может тогда мне записывать сразу, как только получаешь информацию с Альфы?
   - Да, так будет надежней.
   - И тогда я пишу: чтобы сказать что-то от себя - надо сделать пять шагов вперед.
   И было, правда не в складе под лестницей, куда я что-то побоялся идти:
   - Только и жди очередной подлянки-неожиданности, - а:
   - Подыскал место между музыкальными инструментами, сваленными за последним восьмиместным столом - это в первый раз, а второй уже под самим этим восьмиместным столом, ибо ей было всё еще:
  
   - Мало, мало, - и неплохо, что не все три раза, ибо:
   - Дышать тоже чем-то надо, - а она нарочно закрыла мне рот, мол, так поступает больше жажды наслаждений.
   - Спасибо, - сказал я, - большое спасибо.
   - За что и за что?
   - Ну, во-первых, за то, что не носок засунула в рот, только руку.
   - Ногу.
   - Ногу? Не может быть.
   - Почему?
   - Ты не пропеллер, чтобы так вертеться.
   Во-вторых, я понял, что к ночи, когда прибудет Кецаль, не захочу больше никого трахать - будь то хоть Маркиза за бесплатно - хотя так и не бывает, потом всё равно, что-нибудь придется дать, хоть бы по башке, да-да, за неописуемую наглость, - и значит:
  
   - Смогу сосредоточить все свои мысли на дедуктиве поисков его причандалов.
   - Так начни прямо сейчас, - резюмировала Малина.
   - Мне, как Миттельшнауцеру нужна часть.
   - Часть? Чего? Его причандалов?!
   - Чему ты удивляешься?
   - Пока не могу сделать те пять шагов за горизонт, которые предполагают:
   - Иметь своё мнение, как истину, - закончил я.
  
   Первые и Вторые Ино расселись на разных рядах столов.
   Я раскочегарил топку, что было верной приметой:
   - Опоздает, как минимум на час, а то и на два.
   - Почему?
   - И знаете, почему: подготовка ко второму пришествию - это его задержка.
   - А с другой стороны это может означать, что Кетцалькоатль уже здесь, - сказала, кажется, Малина. Ибо точно я не мог определить, она это или нет, хотя и был с ней недавно, кажется, вообще даже только:
   - Намедни.
   - Но это не ты? - можно сказать: пошутил я.
   Думал, она скажет:
  
   - Ты неправ, сэр. - Но было наоборот:
   - Это очень хороший ответ.
   - Почему?
   - И знаешь почему? Он может быть женского рода.
   Я приготовил пару стейков, которые уже заказали, и хотел попросить Малину передать их официантам. Но уже опять не узнал ее.
   - Господа! Друзья! Леди и возможно будущие джентльмены - имеется в виду, если мы не пройдем конкурс яйцеголовых и опять придется выпускать, как на конвейере Котлеты по-Киевски, и другие субпродукты местной любознательности, - то:
  
   - Примем мясников на их обратную позицию.
   - В каком смысле? - спросила одна повариха еще очень молодых лет. - Будем держать их, как новогодних кроликов?
   - Их бин не понимайт.
   - Она имеет их в виду, - сказала Малина. Ибо: как-то их называть надо, а кроме этого имени, Малина, все были, как кошки в темной комнате - незнакомы.
  
   Пришел Веня вместе с Малышкой на Миллион и промямл как обычно:
   - Стейки надо вынести ровно к двенадцати.
   Я решил не казаться любезным, поэтому решил уточнить:
   - Дня или ночи?
   И Веня растерялся, он не знал ответа. Зато Малышка на Миллион оказалась почему-то не в моих рядах, а с ним рядом и, можно сказать, простонала речитативом:
   - Ночь и ночь для нас не имеют значения.
   Один Стейк по-Флорентийски я уронил - это точно. Вот так русская красавица! Но Душа не подтолкнула меня тихонько локтем в бок из подсознания:
  
   - Это он, - значит, я так и не думал.
   И они тотчас сами подтвердили это резюме:
   - Мы распорядители на банкете.
   - Зря ты ждешь, милая, - сказала ей одна из моих реципиенток, - что его жена умрет в ближайшее время.
   - Почему?
   - И знаете, почему? Она здесь, и только ищет повода, ознакомиться с местными правилами секса, чтобы их изучить.
   - Зачем?
   - Для возобновления своей жизнедеятельности.
   - Не она ли Кецалькоатль? - подумали некоторые, но только так, как думать вообще, о чем-то реальном боялись.
   - Боюсь, боюсь! - мяукнула Малышка на Миллион, и даже ущипнула Веню за бок, отчего он загнулся, но, как оказалось, тоже только в шутку, и побежал за ней, чтобы, как сказала одна из моих сотрудниц:
  
   - Укусить ее за тощую жопу.
   - Там и кусать нечего, - поддержала ее другая сотрудница, но точно неизвестно даже для такой небольшой степени увеличения: пока еще все разные, но при аутентичном сравнении - отличить не могу.
   Ясно, что можно, через склад под лестницей, но пока он еще недоступен своей темной прошлостью.
   Я хотел даже потереть лоб для проверки реальности происходящего, но решил, что это только затемнит ситуацию, которая и так понятно:
   - Наступила.
   Произошедшее к ночи, тем не менее, всех удивило:
   - Кецалькоатль прибыл, и почти ничем не отличался от любой другой одиозной личности, если не считать блестящей груди, и, да, крыльев за спиной, но не очень больших.
   Как сказала одна метаморфоза:
  
   - На них летать нельзя, так только если, трахаться для мягкости.
   - У него рога, - сказала одна девица, и я ее именно только сейчас и идентифицировал: Лиза Сергевна. А: по габаритам можно отличить, только приблизив к себе.
   - Я приготовлю для вас котлеты, мэм, как вы любите с колером на каждой из четырех сторон их света.
   - Достаточно на двух.
   И теперь я обязана готовить сама.
   - Ты здесь зачем? - и мелькнувшая мысль: опять понадобился я - начала отделяться от своего таксодрома:
  
   - Ясно - нет, а если нет, то, о ужас! - значит согласилась принести себя в жертву Кеци.
   - Я первый, - сказал я.
   - Что это значит, милый?
   - Только то, мэм, что сначала я должен приделать ему яйца.
   - Если это так необходимо, - процитировала она, - я научусь читать Михаила Булгакова, по крайней мере, его Роковые Яйца освою к пику времени.
   - Это замечательно! - сказала другая девушка, и даже запрыгала - правда, не до неба пока, но всё равно:
   - В ладоши захлопала. - И тоже проявилась на кристалле времени и настоящего пространства.
  
   Это была та самая Барышня-Крестьянка - о, мама мия! - еще одна белокурая красавица, почти что Мэрилин Монро и Алисия Сильверстоун вместе взятые, по пятницам телка Нерона, третья буква М в алфавите нашего мировоззрения на причуды вырубки виноградников в отдельно взятом континууме нашего времени под ресторанным именем:
  
   - Мальвина. - Первые две: Маркиза и Малина, если не считать Малышку на Миллион. А так-то их получается уже четыре, мушкетер-ши, но именно с Мальвиной я еще не решился познакомиться поближе, хоть мог и забыть, но нет, нет:
   - Я бы вспомнил сейчас. - Удивительно было другое:
   - Как ты попала на кухню?
   - Умею готовить. - Хотя како готовить, если все они были выпускницами одного курса одного техникума по пошиву хрен знает каких предметов второго обихода, как-то:
  
   - Простыней и наволочек.
   - Хорошо, - сказал я ей, - приготовь мне что-нибудь из зарубежной классики.
   - Когда?
   - Что когда?
   - Ко времени жертвоприношения, или сейчас?
   - Да, именно сейчас. И вообще, пусть трое приготовят что-нибудь удивительного, а я потом выберу, кто из них будет бригадиром.
   - Я умею выдавать продукты, - сказала Мальвина. Но ее никто не поддержал.
   Первая сватья баба-бабариха сделала Котлеты по-Киевски. Я спросил:
  
   - Зачем, ты, Зинка? - Если я на трех языках, как минимум рассказал: только не Киевские, не Пельмени в Горшочке, и не это, что у нас там заколебало?
   - Цыплята Табака, - сказала вторая, которая - я думал - их и испохабила.
   - Нет?
   - Что нет?
   - Это свиная отбивная.
   - А разница?
   - Никакой.
   - Зачем ты тогда ее сделала?
   - Хочу дать ему в дорогу.
   - Почему именно отбивные, тем более, это не свиные отбивные, а вообще, алес какуп:
  
   - Натуральный антрекот.
   - У него же ж нет зубов, а глотать все умеют, не маленький, чай.
   И это была как раз май либэ дих Лиза Сергевна. Поэтому и не рассердился, а только махнул лапой:
   - Вы, эта, май диэ, диэ чайлд, проверните эти антрекоты на мясорубке, потом эти остатки сладки заколеруйте.
   - Ладно.
   - Спасибо за вымысел в виде котлет натуральных хозяйственных.
   - Хозяйственных обязательно?
   - А что? Могут подумать, что это мыло?
  
   - Ну-у, подумать могут, наоборот, что для хозяйства пригодится и будут брать домой, абсолютно не считая воровством на рабочем месте.
   Третья, Мальвина приготовила, канапе с сыром, колбасой тк, маслинами, и свежими огурцами, но величиной с сам маленький поднос, обычно вмещающий их двадцать штук. Ну, и значит:
   - Спасибо, большое спасибо, - и сама понесла их в бар, надев на голову кокошник с узорами, вырезанный из бумаги, и хорошо, что не газетной.
   Не было даже ужаса изумления, ибо ждать от этих рукодельниц баров и законченных сексодромов, больше ничего и нельзя было.
   - Раньше казалось, что можно?
  
   - Да, сэр, думали, что все так думают: как в университетах:
   - Никаких мужиков до свадьбы.
   Хотя кто так думает, кроме меня, я не знаю. Да, нет, есть, есть, и более того:
   - Все так подозревают, что секса у нас или нет, или:
   - Мало, мало, мало.
  
   Пришло известие, что котлеты натуральные из антрекотов тоже натуральные больше всего понравились Кеци, и распорядился именно Лизе, их придумавшей напополам со мной - хотя это даже лучше не упоминать - приготовить его Роковые Яйца. Хотя я всё равно был уже записан в прейскуранте, как их:
  
   - Изо-бретатель.
   И я почувствовал неизъяснимый ужас, блюдо может не получиться, ибо что я, а мог я только:
   - Флорентийский Стэйк, - как блюдо новое, для простых баранов непонятное и недоступное, но!
   - Какой степени прожарки он хочет, Дан, Вэл Дан, и вообще, Высший Дан - запретил даже спрашивать.
   Поэтому, как и посоветовала мне Лиза Серг:
   - Чтобы все! - как бывало говорила мне то ли в клайпедском, то ли - нет, нет, это было не в Паланге, а именно в Клайпедском полу-отеле. А точнее, его душе.
   И ничего страшного, действительно, можно использовать все позы сразу, и потом только их совершенствовать, как новые, новые, новые.
  
   И именно Мальвина понесла Кеци эти Флорентийские Стейки, как с кровью, так и без нее, и с небольшим количеством.
   - Что? Как? Ну?! - говори же ты, лошадь тупая, - подстегнула ее неизвестная дама.
   - Подождите, - спокойно ответила Мальвина, - я думаю.
   Упали, разумеется, не все, некоторые только закачались, ибо просто не успели, ибо эта леди с вьющимися до плеч белокурыми волосами загипнотизировала всех восклицанием:
   - И да! чуть не забыла, - и открыла дверь в бар, чтобы взять свои канапе с небольшой барный поднос.
  
   И понесла всё вместе, думали:
   - Новая официантка Ин, способная к больше, чем обычные люди, а именно: могла носить по семнадцать горячих за раз на таком большом круглом подносе, что можно смело считать:
   - Это и был Ноев Ковчег.
   - Спасибо, спасибо, большое спасибо, - сказала Мальвина, когда я и подбежавший Веня помогали собирать ей разбежавшиеся по всему полу ее огромные канапе. - И да, я их не буду выбрасывать, и не настаивайте.
   Но добравшись до поворота резюмировала:
   - Не обожраться же ему на самом деле, - и поставила, прислонив к стене, на последний кассовый аппарат. Один подносик начал скользить из-за неровной поверхности кассового аппарата, и Мальвина дернулась его поправить.
   И вот результат:
  
   - Одни Стейк по-Флорентийски изловчился и спрыгнул в наклонившейся тарелки.
   Так-то бы ничего, Мальвина спокойно положила его обратно, но я почувствовал, что так делать нельзя даже в этой критической ситуации.
   - Кеци заметит.
   - Да брось ты, - махнула рукой Мальвина. Но я настоял:
   - Нет!
   Она понесла два, и скоро вернулась со слезами на глазах:
   - Он меня не принял!
   - Что ему надо, хороняке? - спросил Веня.
   - Его реципиенты передали, что у меня, и у тебя, Вова, в том числе, как сказал он:
  
   - Наблюдается сплошная неграмотность.
   - Да?
   - Чего он хочет.
   - Говорит, Роковых Яиц должно быть больше.
   - Сколько? - спросил я.
   - Сколько и было. Три.
   - Я так думал! - воскликнул я и даже повернулся три раза на месте.
   - Они не возьмут оброненный стейк, - сквозь слезы промямлила Мальвина. И добавила: - Но ты правильно угадал, что они должны быть разной прожарки.
   - И, да, - добавила она, - каждый час надо подавать по три Стейка по-Флорентийски.
  
   - Это немного, - вздохнула Лиза Сергевна облегченно.
   - Это не всё.
   - Что еще?
   - Каждый раз их должны приносить три разные лошади, - ну, так он называет всех благородных леди.
   - Почему нельзя использовать тех же самых? - спросила Малина, которая была уже до, или прорезалась только после, так сказать, всего - уже, к сожалению, проверить нельзя.
  
   Тем более, как оказалось, я совсем запутался - хотя и незначительно - ибо первой, которая и приготовила Котлеты по-Киевски, была Нинка, вот та молодая, как мне сначала показалось стажерка, вторая зам зав производством, с которой я уже был знаком по предварительным переговорам в зеленом домике охранника задних ворот его - ресторана - двора, третья Лиза Сергевна, четвертая Мальвина. А!
   А Кеци сообщили зачем-то - Мальвина - что все блюда готовила Лиза Сергевна. Но скоро призналась:
  
   - Пусть лучше ее одну затрахает до смерти, чем все мы погибнем.
   - В принципе верно согласился я, потому что, ибо Лиза и весит, как все три они вместе взятые.
   - Три? - удивилась Мальвина. - Ты и меня считаешь?
   - Ты хочешь пройти отдельным прейскурантом?
   - Так сказал этот, как его?
   - Заратустра?
   - Кецалькоатль - какой еще Заратустра! Ты уже всех готов женить на мне, Вова, хотя и напрасно, теперь - когда я стану царицей Савской - ты от меня не отделаешь одними выходными днями.
  
   - Спасибо, - ответил я, - что не забыла меня на высоком посту его превосходства.
   - Это я еще посмотрю, как ты будешь себя вести, а то так только вымоешь ноги и ляг рядом, как твой тигровый док, любитель музыки и танцев.
   - Дог.
   - Дог? Нет, это ты Дог, а он Док.
   - Наоборот.
   - Как я сказала - так и будет теперь.
   - Он тебя еще не приглашал на крещение, так что может пойдешь только запасной.
  
   - Нет-т!
   - Почему?
   - У меня уже есть пригласительный на после полуночный бал маскарад. Я еще не говорила, что Кеци приказал всем одеться в свои любимые блюда?
   - Теперь понял, - ответил я. - Значит, надо его так накормить еще до этого, чтобы не съел никого из живых метаморфоз.
   - Я надену костюм Мальвины. И знаешь почему? У меня нет костюма. А ведь как ты просил, как просил, а ничего так мне и не купил из хорошего, так только духи-мухи на грибы да ягоды.
  
   - Они стоят шестьдесят рублей. Ты в месяц сколько зарабатываешь?
   - Чем и чем?
   - Никаких чем и чем - здесь ни у кого нет денег.
   - Не было. Теперь даже у Коряги карманы, точнее, не карманы, а секретные подвалы набиты золотом.
   - Подвалы?
   - Ну, мышиные норы в подвале.
   - Это тоже немало. Кстати, где он?
   - Так и висит на стене, наверное.
  
   - Нет, Вова, и знаешь почему? - сказала, подходя вот та первая повариха, которая, я не понял кто, думал, Нинка, а это была совсем другая презентация, чем-то напомнившая мне - подтягиванием штанов - одну одиозную леди, пропавшую в последнее время с И Гро. Она настолько утомилась искать его, проходя через руки всех презентаций, что добралась и до ног, скорее всего, но кого:
  
   - Знает ли сама?
   Я так и подумал:
   - Найду ее - найду и И Гро, ибо вряд ли она вышла на подлинник Вигрис.
   - Ее здесь нет.
   - Мне кажется, она где-то здесь, но пока не пойму где.
   - Зачем ее искать, смысл?
   - Пока не знаю.
   - Всё равно она уже не попадет на после полуночный бал.
   - Почему? - не понял я.
   - Так те блюда, которые они сделали уже и будут их пропуском.
   - Да? Мы не знали. Как?
   - По отрыжке. И знаешь почему, я подслушала их разговор, раньше ели самих людей перед банкетом, а теперь вот так цивилизованно, можно сказать, дают премию тому, чьё говно лучше.
   - Раньше тоже людей не ели, а только убивали, - сказал я.
   - Нет, это было при Робинзоне Крузо, а потом, тоже, как и сейчас, съедали только эманацию, остававшуюся после того, что человека приносили в жертву.
   - Теперь вообще не будут? - переспросил я. - Ты уверена.
   - Да, конечно, Кеци сам мне сказал, после этого.
   - Не верю!
   - Почему?
  
   - Хорошо, расскажи, как это было?
   - Ну-у, как тебе сказать-ь?
   - Терлись, как палочки о мех?
   - Зачем?
   - Ну, как, скажи, обрисуй, как это было?
   - Я играла на нем.
   - На Кеци?
   - Да.
   - Почему?
   - Он сам сказал, чтобы я исполнила песню.
   - Полонез Огинского?
   - Не только. Точнее нет, конечно, это была песня Битл Яичница Болтушка.
  
   - Серьезно?
   - Без сомнения.
   - Хорошо. Еще что ты пела?
   - Бай мир бисту шейн.
   - Что это значит? Люблю, хотя не вижу?
   - Да, именно так.
   - Как ты могла играть, не видя любимого, я не понимаю!
   - Я его видела. Это было пианино.
   - Так, может, это было просто пианино, а не настоящий, так сказать, Рой-аль?
  
   - Нет, он так и сказал сначала: присядь ко мне на колени, и расскажи о любви. Точнее, не расскажи, а вот так буквально, можно сказать:
   - Трахни от души, - принял я решение высказаться тоже от души.
   - Да это был секс, и теперь даже если он покинет Землю без меня - дети его будет жить здесь.
   - Ерунда, - резюмировал я.
   - Почему?
   - Земли больше не будет, ибо мы улетаем отсюда ненадолго, а навсегда. Более того, какие дети могут быть от Мальвины и пианино?
   - Это будут: Некоторые.
   - Некоторые? Понятно. Именно те, кто любит погорячее.
  
   Девушки, как настоящие портнихи, какими они и были по определению, начали строчить костюмы себе и на заказ тем, кто был обучен только:
   - Пирожки печет пирожник, а костюмы для бала, наоборот, как сказала Мальвина:
   - Балдежник.
   И чуть не опоздали на бал, ибо пришло - вместе с, как всегда с полупьяным Гусем сообщение:
   - Крем на тортах должен быть натуральным, а Котлеты по-Киевски не должны быть холодными.
   - А Пельмени в Горшочке? - спросил я, еще не совсем понимая, о чем, собственно, идет речь. И оказалось, именно об этом:
  
   - Чтобы не только все, но всё было натюрлих.
   И началось всё наоборот, уже не эти платили тем, а портнихи поварам, которые уже считали:
   - Их жизнь кончена, так как теперь вкус и запах уже не будут иметь натурального значения, а только мускус пота платьев, которые во времена еще те, дореволюционные меняла сестра Ивана Бровкина, на балах маскарадах. Зачем, спрашивается, если теперь, как оказывается:
   - Лучше пахнуть, чем нет.
  
   Но вот, пажалста, всех превратили в ароматные своей натуральностью пирожки, торты, и другие антрекоты, предварительно пропущенные через мясорубку, ибо его филейная часть автоматом уходила - нет, даже не налево - в неизвестность.
   - Антрекоты из ног не делаются?
   - Не знаю.
   Я даже не успел подумать, какую форму его образа принять мне, как прибежала Лиза Сергевна, и что характерно, очень раскрасневшаяся, чего не бывало ни разу даже в Клайпеде и Паланге, ибо сохраняла всегда эта леди только два приспособления для своего внешнего облика:
   - Равнодушно-покорное, равнодушно-непокорное и веселое без напряжения. - Три, значит, неправильно посчитал.
   - Вот ду ю сей, мэм? - без раздражения спросил я.
   - Впрочем, ничего другого я и не ожидал.
   - Нельзя два раза говорить только самому себе. Ибо:
  
   - Что ты хоть мне посоветуешь?
   - Раздеться, мэм, больше я ничего никогда не могу вам посоветовать.
   - Да?
   - Да.
   - Но в данном случае ты ошибся, милый друг, ибо эта одежда - без одежды - теперь исходная позиция.
   - Скажите, как это было в кино.
   - А именно?
   - Я готова, сэр.
   - Я готова, сэр! Отлично, мне это нравится. Но я уже вошла уже во вкус воображения, поэтому, почему нельзя помазать меня шоколадным кремом? Я его люблю.
   - Ты и так толстуха.
  
   - Прошу прощенья, какого уха? И более того, теперь ты, как и раньше всё можешь, но только с моего разрешения. Нападать на меня сзади, тащить за ногу в сад - этого больше не будет.
   - Хорошо, я буду носить с собой записку.
   - Какую записку?
   - Как только ты ее увидишь - считай, счастье в виде его неожиданности - постучалось к тебе в двери.
  
   - Сразу во все?
   - Нет, постепенно, по очереди. И знаешь, что сегодня пришли мне две-три мысли по поводу поведения на балу у, так сказать, Кецалькоатля, но решил просто буду.
   - Что это значит, милый друг?
   - Как обычно, я тоже ничего не надену.
   - Да?
   - Нет, шучу. Сейчас вспомню, было кроме этих обычных двух-трех мыслей еще и четвертая, но убежала, как мышь в дырку.
   - В дырку? В какую?
   - Сказать?
   - Да.
  
   - Кстати, вот она опять появилась, но чтобы не забыть ее в следующий раз, можно я поступлю с тобой так, как поступил этот граф со своей женой, когда понял, что:
   - На этот раз она не придумала ничего нового для своего самообразования.
   - Граф?
   - Йес, мэм.
   - Как граф можешь.
   И повернув ее три раза вокруг ее собственной оси - бросил на левую руку. Увы, переоценил свои подробности - леди стукнулась головой о каменный пол - нет, пока что не преисподней - но всё равно не больно, ибо прическа у нее, как у всех уже здесь:
  
   - Была праздничной: сзади если не шиньон, то всё равно свои волосы намотаны очень плотно, как раз, наверное, именно на тот случай, что падать на спину придется:
   - Срочно.
   И разочарование на ее лице, сменившее легкий испуг, пропало, когда я запустил ее противоходом, чего она, конечно, как все, начиная с добродетели Жюстины - не ожидала.
   Конечно, я не мог удержать ее даже на правой руке, поэтому разместил голову между двух кассовых аппаратов - ее, разумеется, голову, и, не спрашивая разрешения отмерил положенные пять горячих.
   - Это зачем? - только и спросила она, запыхавшись как после бега на восемьсот метров.
   - Чтобы на балу не просила разрешения присесть, - автоматом ответил я.
  
   - Спасибо, что ты меня любишь, но теперь уж я другому отдана, и после того, как он заставит меня принести в жертву даже какую-нибудь скотобазу, в виде Коряги или Енота, может быть, Нерона - не смогу отрубить те просмоленные канаты, которые буду вечно наблюдать на его корабле призраке, как Летучий Голландец Флинта, или что у них есть еще там.
  
   Ну и, значит, прошли все пирожки, Котлеты по-Киевски, Пельмени в Горшочке, и Антрекоты Натуральные, сделанные из возвращенной из дома филейной его части, даже торт Тирамису, который никогда здесь не делали - хоть и не проси:
   - Был.
   - А вас попросили подождать в пред-бальнике, - проверещала мне одна кокотка.
  
   И, о, ужас, я как будто и не поднимался на сцену, а потом выше и выше в - нет, не в преисподнюю - а наоборот, на Зиккурат Пирамиды Майя, в его закрытую анфиладу, - хотя и показалось от волнения, что только что провисел в его почти чистом кислороде, отчаянный призыв:
   - Зубрик двадцать пять. Котлеты по-Киевски шестнадцать, Пельмени в Горшочке сорок.
   Я просто не поверил, что и по мановению волшебной палочки можно сделать только опять тоже самое:
  
   - Не больше, чем на обед в ресторане Университетский.
   Получается, что это делается не просто так по недостаточному вправлению мозгов в училищах и техникумах, в Плехановском и на других кулинарных курсах, а идет уже и сверху, и снизу. Ну, не дай бог, не заготовили Стейки по-Флорентийски. А с другой стороны,что я могу здесь сделать? И спросил, кстати:
   - На что играем, - хотя даже не думал об этом, а только на автомате: увидел стол для игры, но, увы, в блэк-джек, называемый здесь почему-то:
   - Очко.
   - Почему так? - спросил я. И эта прохиндиада про-светила:
  
   - Очко ваше - двадцать - наше!
   Я решил, что не буду играть в очко.
   - Почему? - спросил кто-то на входе, и до такой степени, что я его не узнал. Ибо был он в шляпе с перьями и маске жреца Майя, раскрашенной под фильм ужасов с участием советских актеров.
   - У вас бывают другие?
   - Да, именно, сэр, что приходят.
   - Откуда, из будущего?
   - Вы удивлены?
  
   - Не особенно.
   Я вернулся назад, но смог попасть только в Зеленый домик. И вот так ответить на вопрос:
   - Куда девался ресторан, я не мог.
   Может быть, он и был, но только где - я искать не стал. Ибо, кто ищет - тот найдет. Имеется в виду, если я нужен этому зрительно-выпивному залу:
   - Ищи меня, но только не по карте.
   Здесь никого не было, и я решил остаться. Начинать новую жизнь с игры в Блэк Джек не хотелось. И так-то это бесполезно, но в Очко - уже:
  
   - Безнадежно.
   Всё же я пошел обратно, но передо мной была только стена.
   - Дверь, дверь, дверь, где дверь?
   И все же я нашел ее: дверь в винный склад была открыта. Внутри никого, хотя замок с ключом лежал на ящиках. В верхнем было Саперави.
   Я взял пять бутылок, но пакет, который я нашел, был слишком тонкий:
   - Три хватит. - И вопрос? Зачем мне говорить сам с собой? Кто-то здесь есть.
   - Я здесь живу, Вован, ты забыл? - и Манай вышел из из-под-над ящиков. Ибо: откуда еще он мог появиться? Больше здесь никого не было, кто мог его спрятать.
   И опять ошибся, на выходе меня поджидала - вот честно, не могу вспомнить, как ее зовут!
  
   - Могу я называть вас Лионелла?
   - Лионелла? - переспросила дама, которую раньше я знал, как зам зав производством, и оставил здесь намедни, но когда - точно неизвестно с этим Манаем, и вот на тебе, они здесь так и прижились, даже вина в складе почти не убыло. Может и вообще не убыло, но что-то же они должны были пить.
   - Как вы здесь оказались? Я видел Маная наверху.
   - Это хороший вопрос, - ответила Лио, - я его давно подозревала в коварных изменах с этими портнихами, но как-то всё не было прямых доказательств. Пойдешь паровозом?
  
   - Охотно, - автоматически ответил я. И она тут ударила этой кувалдой подходящего сзади, из полутемного склада, Маная.
   - Тук, и нету Кука, - пропела она. И так ненавязчиво, что ясно: не уйти.
   И хотел уже согласиться на всё, как Манай, несмотря на свой лоб - ибо что ему будет - поднялся. Отшвырнув эту корсетку назад в угол, Манай пошел на меня, как циклоп Полифем, за что ему спасибо, ибо, как Одиссей, я такого-то Кузьму, думаю, что измором возьму.
   И значит, как советовал Владимир Высоцкий:
   - Я конечно, побежал, и позвонил.
   - Зачем? - спросил Манай, входя за мной в Зеленый Домик, где был единственный телефон, в те дни, имеется в виду, когда была отрезана - наша часть - от внешнего мира бухгалтерии. - Если ты позвонишь - они спросят пароль, а ты его не знаешь, нас придут и грохнут. Вот весь результат, которого ты добьешься.
   - Ты знаешь его?
   - Кого его? Я знаю не все, а только пароли пе.
   - Скажи мне, ибо уже ответили.
   - Что именно?
  
   - Ну, здравствуй - это я.
   - Спасибо, буду, - ответил я автоматически.
   - Ты знал пароль?! - изумился Манай.
   - Сомневаюсь, что он правильный.
   - Хочешь, я пока не буду тебя добивать, и пойдем вместе?
   - Чтобы я тебя пока не добивал? - переспросил я.
   - Меня нельзя убить, увы, Вован, но твоя больше не пляшет, я стал почти бессмертным.
   - Ты И Гро?
   - Один из них.
   - А эта куртизанка кухонных складов с подработкой на вахте в этом Зеленом домике?
  
   - Считает, что имеет больший, чем я контакт с Ино. Она вообще думает, что я - это только оболочка, а на самом деле Ино.
   - Кто?
   - Один из них, Федор.
   - Чё рожа у тебя на Федора совсем не похожа.
   - Это маска.
   - Маска и определяет нашу подлинную душу.
   Вошла Люда - автоматическая идентификация - и накинула на шею Манаю петлю, сделанную из чулков, которые она сегодня взяла с собой, так как было объявлено:
  
   - Пропускаются только приличные леди в нескромной одежде.
   - Чулки - это нескромно?
   - Да, мэм, и вы это знаете лучше меня. Ибо когда за вами подглядывают в лесу, только и ждут, когда вы их снимите.
   - Спасибо, сэр, на добром слове.
   - Все же есть вопрос, - сказал я: - Как мы пройдем в верхний зал, если входа и в нижний не знаем.
   - Отсюда есть проход, - сказал Манай, - через винный склад.
   - Да, там галерея ведет прямо на верхний этаж.
   - Но как?! - очень удивился я, - если здесь вообще нет второго и даже третьего этажей.
   - Значит есть в будущем, - прорезонировал очень логичный ответ.
   Ибо нам известно неизвестно неизвестное будущее также, как известное.
   - Ты это знал?
   - Да.
  
   И мы поднялись с заднего хода, так что не понадобились даже реквизиционные карточки. Что означало на:
   - Непонятном языке - золото, и не просто золото, а Ино-золото, на которое здесь только и можно играть.
   - Пройдемте сразу к покерным столам, в блэк-джек я не буду. Страшно.
   - Нужно всем сесть за разные столы, чтобы хоть кто-то попал в финал, - сказала Люда. И было ясно:
   - Просто так мне не отыграться. И честно: я никак не мог вспомнить, на что необходимо играть, на:
   - Жизнь или на смерть?
  
   Далее был Четвертый - не сохранено.
   Еще далее, я выиграл, но потом проиграл всё в трынку Еноту.
  
   В блэк-джек мы играть не стали, но попали под подозрение, что:
   - Вы должны встать на учет, - сказала одна мелодрама, стоящая за этим подобием игорного столика, но только так: ненавязчиво, чтобы проверить нашу закалку нервов при атаке с бэкхенда.
   - Ставьте, - ответил я.
   Но встрял Манай:
   - Мы не знаем своих имен.
   - В этом всё дело?
   - Да.
   - Очень хороший ответ, ибо это здесь не нужно.
   - Почему? - спросил я.
   - Вы уже другие люди. - И добавила: - Возьмите свои принадлежности. А, Б и Ц.
   - Кому Це? - спросил Манай.
   - Тебе, - и даже не улыбнулась.
  
   - Самим сдавать нельзя? - спросил я на покере, когда на одном углу его круглого стола мы увидели судью-крупье с козырьком над глазами.
   - Да, жулить здесь не предполагается.
   - Только судье? - садясь пропедалировала Люда.
   - Я этому не обучен, - ответил абориген.
   Мы сделали несколько сдач, и я спросил:
   - На что здесь вообще играют?
   - На победу или на поражение, - сказал Манай, несмотря на то, что понял, конечно: я имел в виду судью. Но и на этот вопрос Манай ответил без разговоров:
  
   - Я не нет. - И точно было неясно: продолжает дурковать, или опять начал?
   - Пять и пять, - сказал я.
   - Так ставь! - сказала Люда, - я просто так не дам.
   - Да?
   - Конечно.
   - Вы не получили фишки? - удивился крупье?
   - Мы не знали.
   - Я пойду возьму на всех, - сказал Манай.
   - Не стоит, - сказал крупье, - если вам не дали - значит не положено
   - Так что теперь, и трахаться в случае необходимости расслабления не разрешат?
   - Возьмите в долг.
   - Я не беру.
   - Я тоже.
  
   - И я вообще больше ничего такого не делаю, - сказала Люда. - Пора, на самом деле, приучаться жить честно.
   - Я вам могу выдать из своих личных привычек по пять золотых, но уж больше ни на что не рассчитывайте.
   - Нет, нам надо в полном объеме, - сказал Манай, - что такое пять золотых? Можно считать, вообще, что они только позолоченные, пойду и получу.
   - Да, сказано же тебе на трех языках уже, что, значит, не дадут всё равно, ты так и не понял?
   - Нет, я не понимаю, почему? Всем дали бабла немеряно при входе на этот Корвет Желнаний, а почему почти ничего?
   - Вы опоздали, - сказал курпье.
   - Да? Но ненамного же ж.
  
   - Вас ждут уже месяц почти, чуть не дождались, отправили бы вообще в штрафбат.
   - Да, да, - сказал, уже стоявший здесь, наверно, долго Четвертый, - вам лучше было вообще не приходить.
   - И что будет?
   - Было, вы имеете в виду?
   - Это одно и тоже.
   - Хорошо, вы сказали, высадим вас на необитаемом острове, вот так без Бы вы получили свой подарок из Прошлого.
   - Это неправда, - сказал Манай, - мы выиграем.
   - Окей, но я тоже играю.
  
   - Да, - подтвердил крупье, - Четвертого принимать обязаны.
   - Почему? - спросил я, - свято место пусто не бывает?
   - Именно, именно, мил херц.
   -Получается, мы участвуем в каком турнире на выживание, - сказала Люди и толкнула меня лапай по левую руку так, что упали карты, ибо эта дрогнувшая рука их и держала.
   - Смените все карты.
   - Все не меняем, - ответил крупье.
   - Вопрос можно?
   - Оей. Сейчас не моя очередь, вы хотите сказать?
   - Да.
   Очередь подошла, но я решил, что перестал различать право и лево, поэтому спросил:
  
   - Теперь можно?
   - Да.
   - Ерунда какая-то, - промямлил я, и даже не заметил, что одну карту так и оставил под локтем, а взял все пять.
   - Вы оставили одну карту.
   - Я думал мы играем по шесть, - ответил я, вместо того, чтобы сказать, зачем дали пять, если все не меняют.
   - Хорошо, я в первый раз не буду с вас вычитать два золотых за две лишних карты, но выберу сам карту, которую нужно вычесть, - сказал крупье.
   - Хорошо, но я вынужден заметить, что это не покер.
   - Покер.
  
   - Почему?
   - Просто идет проверка на стрессоустойчивость.
   - А если нет?
   - Что нет?
   - Если, например, я брошу эти карты вам в лицо, и объясню это тем, что ваше лицо - это, собственно не лицо, а очень, и даже, очень-очень похоже на рожу. На наглую рожу.
   И встал. Карты, как я еще не сказал, бросил в лицо крупье, и несмотря на то, что он нагнул голову, чтобы загородиться козырьком, одна попала ему лицо, заставив тереть сначала один глаз, а потом и второй, как будто я распылил в него угарный газ.
  
   Я сел на зеленый диван, специально предназначенный для проигравших, но еще не выброшенных за борт. Так как я думал - автоматически - что это корабль. И даже удивился, что, оказывается:
   - Это правда.
   Я встал и подошел к столу.
   - Хотите сыграть?
   - Только не с вами.
   - Что тогда у вас в виду?
   - Если это корабль, то жуликов здесь должны выбрасывать за борт на корм рыбам, даже если их там нет.
   - Дальше что?
  
   - Я предлагаю выбросить за борт одного из двух.
   - Тебя и тебя?
   - Нет, а только одного судью-крупье в зеленом, как у гремучей змеи козырьке
   - Или?
   - Что или? Ах, или! Или Четвертого, который тут намедни ошивался, а сейчас спрятался, спровоцировав драку.
   - Никакой драки не было.
   - Вот я и говорю, если все против, чтобы крупье и Четвертый выяснили между собой отношения, кто из них сорвал интересную игру гостей этого, так и не начавшегося по-хорошему бала, то я сам могу их растерзать, как бог черепаху:
  
   - По очереди.
   - По очереди - значит, по очереди. Подходите, ближе, ближе, вам урок преподнесу, шулеров насквозь я вижу - зарубите на своем э-э длинноносом хоботообразном инструментарии.
   И они настолько поддались на эту провокацию, что опомнились только после того, как сделали друг другу по паре ударов. Потом, конечно, как это, увы, не принято в лучших домах Ландона, выстроились в очередь.
   - На первый - второй:
  
   - Рассчитайсь!
   Но Четвертый так и не признался, что он за гусь.
   У меня продолжался синдром не узнавания, а так-то уже давно было ясно:
   - Кто-то из свиты И Гро, - и вопрос:
   - Только какого?
   Группировок развелось - хоть и не считай.
  
   Вова, сколько ни думал, не мог понять, что произошло, а именно Четвертый, прежде чем выйти против него - ударил своего бывшего несколько секунд противна без предупреждения, и се-ля-ви:
   - Судья-крупье прикорнул под столом, куда мечтал посадить его Вова за плохой прием гостей этого водоплавающего, - как продолжал настаивать Вова, несмотря на то, что некоторые уже настаивали:
  
   - Летим.
   Точно, наверное, опять Валера боксер, решил Вова, и приготовился сдаться или, наоборот? Да, нет, конечно, лучше оказать сопротивление, и опять ляжем чинно и благородно оба, и что характерно:
   - Оба в нокаут.
   А с другой стороны, перчаток боксерских не выдали, значит так можно душить друг друга, а за что, он уже начал забывать.
   - Выдайте одному трезубец, а другом меч! - крикнул кто-то.
   И толпа собралась еще больше. Он думал это несерьезно, и нарочно промазал мечом по его ребру. Но Трезубец всё равно пошел в штыковую, но копье попало в единственную на этой палубе колонну у бара. И было ясно:
  
   - Не выдернет! - Но аборигены начали делать ставки, ибо обычные хомо сапиенс вульгарис, не решались пока еще так распускаться: ставить деньги на убийство и, скорее всего, человека.
   Вова был рад, конечно, что его принимают за человека, ибо сомневаться приходилось уже почти абсолютно во всем. Кто мог дать человеку копье, и даже трезубец в лапы? Больше некому:
   - Только он сам!
   Вова даже подумал, что бьется именно с самим собой, потому что и меч - человеку разумному - не доверят:
   - Надо быть намного, намного старше, чтобы такими ножами украшать события почти ординарные, как-то:
  
   - Турнир по покеру.
   - Тут до покера, пожалуй, не дойдет, - сказала Люда, опять выныривая из небытия. - Ибо, где все остальные, если не здесь же, но их, тем не менее, не видно!
   Вова увидел надпись на электронном табло на высоте почти пяти метров:
   - Горячее по требованию.
   И его подали, несмотря на то, что Вова не мог вспомнить:
   - Неужели я мог заказать Пельмени в Горшочке. И, вообще, нет ли у меня диабета? - Но право на отрубание впившегося, как Кит в Иону, трезубца, получил.
  
   - После полдника приготовь свою голову, - сказал Вова, и похлопал по личному оружию. Но! Меча не было! - Украли, - сообщил он безрадостную весть всему равнодушному залу.
   - Будете драться руками, - был ответ.
   - Ну, тогда это точно Валера боксер, - решил Вова, безрадостно, ибо даже в случае победы далеко убежать уже не получится, будет как и прошлый раз лежать неделю в кондитерке, как систематическая радость уже давно не рекомендуется.
   - Выпейте Саперави, сэр, авось опять попадете в халтурную бригаду на Лебединский Гок.
   И Маркиза подала бутылку и штопор, так как знала:
   - Иначе не поверит, что не разбавили водкой, чтобы его окумарить.
   - Рюмка?
  
   И она взяла с стойки поднос, полностью заставленный рюмками, чтобы уж на всех хватило одной бутылки, но с черной этикеткой, каких Вова раньше не видел.
   - Так мы в прошлом, или в будущем? - спросил он.
   - Настоящее в прошлом, а будущее неизвестно, - был ответ.
   Вовой, видимо, было принято решение, что это всё-таки Валера боксер, и он попытался опять провести свой примем: болевой из стойки. Но сорвался, как воздушный шарик в нелетную погоду.
   - Что происходит?
   - Вот ду ю сей?
   - У него нет рук, - закричали некоторые.
  
   Вова пошел в ноги, и провел переворот через спину, без захвата как рук, так и ног.
   - Это что-то новое! - закричала Малина, предлагая считать ее первой его наложницей. Но ее схватил уже почти бывший муж Дима Диско, и сказал, что не допустит ревности в своем личном присутствии.
   - Я не ревную, - сказала она, - но предупреждаю, я тебе больше ничего не дам.
   - Чего и чего?
   - Так и наоборот. - И заорала, как взбелененная, или, действительно очень влюбленная:
   - Я иду к тебе живому или мертвому!
   Дима расставил руки и тявкнул:
  
   - Я тебя не пущу.
   - Что значит, не пущу. - И хотела, может быть, дать даже по яйцам, но в этот момент шею Димы захлестнуло что-то. Потянуло сначала в одну, потом в другую сторону, и швырнуло в угол, где, однако, стояла фирменная дискотека.
   И Вова даже забеспокоился:
   - Не та же ли самая, что была чешская, с дубовым, в общем-то, звучанием, как в низких, так и в высоких, несмотря на повсеместное присутствие аквалайзера. Громкость, да, можно пробовать стекла на их вылет из приличного благосостояния.
   И да: этот Четвертый, с которым связался Вова, скорее всего, не Валера боксер, по крайней мере в во втором приближении это. Да, это что-то похожее на Конго. Нет, не Кинг-Конг - это точно, а скорее всего, его фигуральная копия, в том непререкаемом смысле, что Полифем, сражавшийся во временя оные с Одиссеи, тоже, как и он:
   - Любимцем богов.
  
   Скажи мне кудесник, любимец богов
   Что сбудется в жизни со мной?
   Быть может на радость соседей врагов
   Кого-нибудь матом покрою?
  
   А он-то как раз и не приветствуется. И главное для себя лучше этого не делать: силы быстрее тают, и скрываются в тумане, как:
  
   В тумане скрылась милая Одесса
   Золотые огоньки
   Не горюйте ненаглядные невесты
   В сине море вышли моряки.
  
   Только море ли это? Вот в чем вопрос. И ясно, что Полифем хочет повернуть наш корвет к его личному острову. Вова, скорее всего, понял, что слабое его место между ног, но как туда пройти, чтобы не успели выбросить в окно? И Вова как раз крикнул:
   - Проверьте, есть ли у него рог?
   - Как проверишь? - крикнула ему в ответ какая-то Прокламация. - Тоже может поискать рог и у нас. И не найдет - так сделает.
  
   И защитить Вову вышла почти забытая - несмотря на то, что посещала ресторан регулярно - Гимнастка. И более того, как была в первый свой возраст в черном трико - так и вышла. Валера, а скорее всего, тем не менее, циклопом был всё-таки он, так и пролаял-прокашлял:
   - Ня буду я читать тебе морили и морали-пе, а сразу садись со мной за отдельный столик.
   Вот оно счастье - мир-р-р-р. И урчанье этого мира не понравилось Вове, он пропедалировал:
  
   - Еще ничего не кончено.
   - Хорошо, - сказал Циклоп, - пусть она займется сама твоей Прохиндиадой, и мы посидим за столом и сыграем в покер.
   - Вот, значит, как, - скорее всего, подумал Вова, - как можно прорваться к игорному столу, который обещает дать право на свободу.
   - Пусть дерутся, - ответил он. И они сели прямо напротив у окна, в конце восьмиместного стола, как люди, от которых многое зависит.
   Вова постоянно тер лоб и не особенно обращал внимания, кто кого душит в это время на ковре, хотя отбор решили пройти все. Только Нину и Лину не допустили, так как их руководитель сам имел претензии стать И Гро, несмотря на то, что отказывался:
  
   - Да подавитесь вы своей властью, мне она не нужна. - И ему верили, но верили сейчас, а потом? Неизвестно, чем кончится это систематическое недоедание. Ибо известно:
   - Колбасные обрезки, как их не наваливай полную сумку - в голове всё равно не умещаются в виде розово-голубого облачка счастья.
   Скорей всего, Вова был расстроен потому, что не мог вспомнить, какое задание получил в командировке, и самое непонятное:
   - Куда?
  
   И ясно он проигрывал. Здесь только один выход: встать и уйти. Но неудобно, нужна причина. В это время Гимнастка провела переднюю подсечку в падении одной из прихожанок, и это была мало кому знакомая Певица Роз Мари - значит, и она не хотела больше оставаться на родном причале в ожидании того, что уже:
   - Было, было, было.
   И на удивление Роз Мари поднялась.
   - Как разъяренная тигрица! - восхищенно сказал циклоп, который так и сидел у окна. И, оказывается, это был не И Гро, а Нерон.
  
   Вова узнал его. Он вернулся назад. И обыграл Нерона на все золото, которое у него было. А Нерон так напился, что облевал весь пол под столом.
   Певица Роз Мари всё-таки пала, и так, что пришлось положить ее для проветривания на подоконник рядом со спящим Нероном. Спящим во сне, можно сказать, ибо он иногда просыпался и лапал Певицу Роз Мари, желая додуматься:
  
   - Он там с ней, или все-таки она осталась здесь бодрствовать.
   Вова был печален, ибо Нерон показался ему таким великаном в этом одномерном мире, что встреча с группировкой И Гро казалась невозможной, если и они захотят с ним бодаться.
   Собственно, зачем быть царем? Кого защищать? В душе они все против! Каждый сам хочет быть царем.
   И спросил ненавязчиво:
  
   - Кто хочет мне служить? - Наверное подумал, если не будет согласных на это, то хотя бы появится настоящий претендент.
   Значит, Нерон просто подсел к ним, чтобы обыграть его на входе уже. Думал, что у Вовы, как всегда есть бабло. Тоже в общем-то не очень достоверно. Четвертый был похож на реального претендента на царство.
  
   Вова тут же, при всех объявил, что назначает Гимнастку, нет, не женой, а даже лучше, в некотором смысле:
   - Руководителем своего охранного агентства.
   И если кто против - может записаться, но не больше трех схваток, ибо первый претендент тоже имеет право.
   Но собрались все представительницы женского пола, и даже несколько мужиков. Гимнастка села за стол вместе с Вовой, и проинформировала:
  
   - Путь пока проведут естественный отбор между собой.
   - Надо, чтобы всё было по-честному, - сказал Вова. - Кто следит?
   - Я сейчас назначу кого-нибудь самого честного.
   Но так как все, кроме Нерона были в масках, то его и хотела, но он рассказал, что рассказать ничего не может, так как видит только Певицу Роз Мари и только во сне. Хотя, конечно, периодически думает, что она спускается к нему туда, как в нижний незатопляемый уже давно по весне бывший подвал, а теперь его можно считать за просторную кухню. И там тоже есть старый диван, который не падает при чрезмерном утомлении, так как ноги ему отрубили, а скорее всего, сам потерял от бесчисленных переездов.
  
   И неудивительно - или, наоборот, нет - но в финал вышли две представительницы руководящих работников Лиза Сергевна и бывшая зав производством - хотя неизвестно, когда она последний раз была на своем непосредственном рабочем месте:
   - В кухонном кабинете, - ибо там заправляла всеми делами Малышка на Миллион и Веня, ставший ее почти официальным мужем, хотя шел на дело только как обманщик, и до такой степени, что его московская жена, приехавшая к нему на побывку, до сих так и не нашла своего мужа.
   - Так бывает?
   - Постоянно.
   И да:
   - Лиза вышла, значит, с Лар, или лучше, с Лари, как она любила себя называть в простонародии, где все хотят видеть правду и только правду.
   - Обе дамы взяли своих противниц до финала, - объявил комментатор, которым был Дима Диско, метивший, скорее всего, облечься в одну из них, если не со временем, то прямо сегодня - уж точно. Вот так, друзья мои, везде обратная логика. Потому что:
  
   - Взяли не только весом, по крайней мере, в пару раз превышающим реципиенток, но и умом, спрятанным в глубине их мироздания. Что значит:
   - Кутузовской хитростью: сначала отступают, потом наступают, и чаще всего прямо на ногу - вторую? Отрывают.
   Да, все побывавшие с ними в бою, прихрамывали, а одна - Маркиза - ходила на руках, ибо ее тощую ляжку намотали ей прямо на шею.
  
   Далее, кто побеждает за право командовать охраной Вовы?
  
   - Я!
   - Я!
   - Я!
   Вова ничего не понял и попросил разъяснить, что значит это Як - анье.
   - Кто громче крикнет - тот и майор?
   - Э-э, - разъяснил Дима Диско, - сторожевая будка тоже согласна.
   - На что?
   - Говорят, что если нет, то изобьют и Лариску и Лизу Сергевну в любое время, и более того:
   - Прямо сейчас.
   - Они не участвовали в мероприятиях, - сказала Гимнастка.
   - Если не оболванить как-то сейчас, то потом они могут создать конкурирующую организацию по типу:
  
   - Если вы, сэр, Крестный Отец, то я Счастливчик Лаки.
   - Хорошо, дайте им сразу задание.
   - Найти золото Сириуса в бывшем оздоровительном учреждении имени Лизы Сергевны?
   - Пока что мы его уже искали, подождем более удобного скрещения звезд, и вообще, думаю, его там нет, кто-то перепрятал, а пусть найдут вторую группировку Ино, ибо я уже что-то в них запутался.
   - Сколько их должно быть? - спросила Гимнастка.
   - Не больше четырех.
   - Скорее всего, это только эманационные различия, - сказал, как раз подошедший Черный.
  
   - Это кто, местный Сократ? - спросил Вова.
   - Я так думаю, - тем не менее приблизился Черный к столу.
   - У вас есть с собой компьютер, ноутбук, или хотя бы записная книжка? - спросил Вова.
   - Я запомню, говорите, Сэр.
   - Почему ты называешь меня сэром, сукин сын?
   - Вы одержали здесь много разных побед, сэр, я уверен, что больше ни где, кроме вас мне не найти бабла на всю оставшуюся жизнь.
   - Хорошо, будешь поднимать якоря.
   - Якоря, сэр?
   - Что вас удивляет?
  
   - Удивляет, что вы догадались вообще, что это только двухмачтовый бриг, и что мы как вкопанные сейчас встали в развороте.
   - Я-я ни-че-го не понимаю! - рявкнул Вова.
   - Совсем? - спросил Черный.
   - Нет, не совсем, частично я уже дошел до кандишен, но должен вам заметить, якорьщик, что эманация - это более фундаментальное понятие, чем видимая часть.
   - Если это так - я могу переставить всё наоборот.
   - Может быть, ты и прав, но не совсем - это точно. Ибо разница между ними всё-таки есть. И первое отличие: это конкуренты за право установить на Земле рабство или демократию.
   - Вы думаете, есть разница? - спросила Гимнастка.
   - Какая-то точно есть, и чем раньше мы ее поймем, тем быстрее победим.
  
   - Но победим точно?
   - Разумеется.
   - Не зря Вова ты стал главным И Гро, ибо - понима-шь.
   - Нет, нет, друзья мои, я другой, я Вигрис.
   Вова сказал это и сам удивился своему прозрению.
   - Это что-нибудь значит?
   - Одно из двух, - опять, как отрепетированный концерт рассказал Вова то, что знал, но понимал - вряд ли, - или я - это четыре противоположные эманации Прохиндиаде И Гро, Малик, Федор, Андрей Ку, или:
  
   - Или? - подошел еще кто-то уже без маски.
   - Или запускаю их существование на Земле.
   - А, - сказал этот только что подошедший, - вы, сэр, имеете в виду Рокиров?
   - Нет, сэр, вы ошиблись - не вижу пока вашего подлинного имени, - Роминов.
   - Кошку, Елку, Жеребца и Кобылу?
   - Точно! И да: я раньше вас нигде не встречал?
   - Мы вместе играли в Блэк Джек.
   - Не напоминайте мне о неудачном периоде моей славной жизни. - И ясно - это был Черный.
  
   Вова подумал:
   - Кто? - если только Кобыла. Ибо на Жеребца не похож, на Кошку и Елку - тем более.
   - Почему?
   - И знаете почему? На Новый Год не посмеяться уже. Хотя некоторым, может быть, и будет не так скучно. Если Черный будет проигрывать, проигрывать и проигрывать. Хоть в Блэк Джек, хоть Покер.
  
  
   Дамы, господа! Других не вижу здесь,
   Блеск, изыск и общество - прелестны!
   Сотвори господь хоть пятьдесят Одесс -
   Всё равно в Одессе будет тесно.
  
   Говорят, что здесь бывала
   Королева из Непала
   И какой-то крупный лорд из Эдинбурга,
   И отсюда много ближе
   До Берлина и Парижа,
   Чем из даже самого Санкт-Петербурга.
  
   Начался бой между Ниной и Линой - с одной стороны, и Лизой Сер и Лариской - с другой. Мной было такое компромиссное решение в пользу народной демократии и своего личного мнения одновременно, что, как грится:
  
   Дерутся все!
   - Нет, нет, - засеменил Черный, - так делали во всех развитых республиках дальнего зарубежья.
   - Не только один на один? - усомнилась Гимнастка.
   - Нет, главное понять, что происходит, - сказала Малина, подошедшая вместе с Маркизой, уже вставшей на опять на ноги, нас хотят просто ликвидировать, или хотят, чтобы мы поумнели, бегая, как зайцы, лисы и другие медведи между двух огней?
   - Я вам отвечу, ибо знал еще тогда, когда вы были обычными хомо сапиенс-ками.
   - А именно?
  
   - И то, и другое.
   - Сначала заставят побегать между двух огней, а потом всё равно ликвидируют?
   - Да, мэм, именно.
   - Ну, тогда, может быть сказать, чтобы группировки Нины-Лины и Лизы-Ларисы прекратили бессмысленную бойню за право всегда сидеть в вашем присутствии? - спросила Гимнастка.
   - Нет, я хочу, чтобы они лежали, - сказал я, - поэтому пусть бьются, пока не лягут костями.
   Знак Молчания приветствовал наступление новой эры.
  
   Продолжение следует
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

358

  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"