Бурланков Николай Дмитриевич : другие произведения.

Мировая история и самодостаточные коллективы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Полный файл с разработкой теории общества как самодостаточной структуры коллективов. Скорее всего, будет еще неоднократно исправляться


  Введение
  Основные исторические концепции
  Теория самодостаточных коллективов
   Причины возникновения несамодостаточных коллективов
   Иерархии коллективов
   Племенной строй
   Жрецы
   Князь со дружиною
   Город-государство
   Феодальное государство
   Империя
   Торговая империя и торговая республика
   Взаимодействие обществ разных устроений
   Сравнение и выводы
  Проблемы исторического материала
  Развитие - общие схемы и примеры
   История современной Европы
   Англия
   Франция
   Германия
   Испания
   Италия
   Скандинавия
   Страны Лотарингской оси
   История Кочевых государств
   Тюрки
   Аварский каганат
   Арабский халифат
   Турция
   Монгольское государство
   История США
   История Италии от Древнего Рима
   Древняя Греция и Византия
   История Индии
   Китай от Древности до наших дней
   Попытка реставрации истории Египта
   Попытка реставрации истории Шумеров
   Попытка реставрации эпохи Переселения Народов
   История России с позиции "самодостаточных коллективов"
   Приложения
  -- Введение
   Эта книга написана по принципу "не можешь не писать - не пиши". В том смысле, что не написать я ее не мог. Увлекаясь историей с детства, пытаясь осмыслить ее факты, ее законы, я чувствовал, что традиционные теории в ней все меньше объясняют - для меня - что-либо, но тем не менее должен быть какой-то подход к истории, который бы многое расставил по местам.
   Вроде бы, история - "дела давно минувших дней", но историей увлекаются и сейчас , об истории спорят; президент издает указ "о запрете фальсификации истории", в то же время выходят работы, доказывающие, что "ничего не было" - но никто не может внятно ответить на вопрос, а где критерий истины в истории, да и вообще - что есть история как наука? Что она изучает? Есть ли у нее законы, или это просто - набор фактов о прошлом?
   Так что эта работа - попытка разобраться (самому, прежде всего) - в истории, в том, что это такое, чем она занимается и каковы ее законы - и, конечно, через историю разобраться в нашем нынешнем времени.
   В моем увлечении истории, конечно, много было и от юношеского романтизма (рыцари, великие полководцы), и от - к сожалению, очень частой сейчас и в устах официальных историков, но при этом очень детской в своей основе - позиции "мы - самые крутые, и всегда были самыми крутыми" (найти своих великих предков, найти, "откуда есть пошла Русская земля"), но больше всего - от желания разобраться, как жили люди тогда, когда их не окружало большинство тех вещей, что сейчас окружает нас; так ли их жизнь отличалась от нашей, как кажется, - а в чем, напротив, она ничуть не поменялась. Правда ли, как очень часто говорят сторонники "теории прогресса", жизнь сейчас стала намного лучше, чем была - или это просто реклама современных товаров, способ, которым нас пытаются убедить, что без очередного товара наша жизнь была бы намного хуже - а на самом деле, это очередная из ненужных вещей, загромождающих нашу жизнь.
   Не являясь профессиональным историком, я, с одной стороны, был лишен доступа ко многим материалам - но с другой, и не был зажат рамками привычных для историков концепций. Но не могу сказать, что я мало изучал труды профессиональных историков, чтобы считать себя полным в ней дилетантом, которому положено скромно молчать в присуствии маститых историков, и что мои соображения по ее поводу не могут быть интересны никому, кроме таких же дилетантов.
  
   История серьезно отличается от других - даже гуманитарных наук - прежде всего своим субъективизмом. Если в описании физического, биологического, астрономического явления ученые из разных стран будут придерживаться одних и тех же слов и выражений, и даже в психологии и в социологии явления и способы их описаний в разных странах совпадают (хотя присутствуют некоторые различия - но они обусловлены еще одним фактором, который эти же науки и должны учитывать - культурными различиями), то для двух историков из двух разных стран одно и то же событие будет принципиально разным. Я не говорю даже о событиях недавнего прошлого (тут вообще трудно удержаться от эмоций), но и в далеком прошлом - так, у Я. Флетчера Ледовое побоище становится "мелкой приграничной стычкой", а в труде любого нашего историка это - чуть ли не крупнейшая битва 13 века. Кто прав? И по каким позициям вообще можно как-то выявить истину в такой науке, как история?
   Попытки создать какую-то "историческую схему" предпринимались всегда, начиная со времен Геродота (который уже пытался увидеть в столкновении ахейцев и троянцев не просто спор из-за Елены, а "раздел сфер влияния" - см. []). Что говорит о том, что, видимо, при нужном уровне абстракции все-таки могут быть найдены исторические закономерности, действующие с древнейших времен и до наших дней.
   В последнее время "формализация" науки обязательно связана с математикой. Математику пытаются ввести везде, и в биологии, и в социологии. В истории ее пытались ввести давно, хотя для математики там была довольно скудная область применения. Ее применяли к датам, к численности войск, к ценам и объемам продаж из сохранившихся бухгалтерских отчетов прошлого - но все это не вполне "история", в нашем понимании.
   Но в последнее время, благодаря, в частности, трудам Ю.М. Лотмана[], у историков стало модным доказывать, что "в истории вообще не может быть четких закономерностей, ибо там действует теория катастроф". То есть, в некоторый, не предсказываемый момент, происходит кардинальное изменение общества, которое невозможно предсказать, во что выльется.
   Не могу обойти критикой и этот момент. Во-первых, теория катастроф - это достаточно специфическая математическая теория. Чтобы ее применять, надо четко формализовать сам объект - в данном случае, общество - по каким-то параметрам. Затем для этих параметров построить графики - и у этих графиков, возможно, окажутся точки ветвления (бифуркации) - то есть, функция в некоторых местах становится неоднозначной, скачком переходя из одного состояния в другое.
   Но, во-первых, сами эти возможные состояния вполне можно предсказать - а во-вторых, пока мы не формализовали не то что параметры, но даже сам объект истории, говорить о каких-то "скачкообразных" изменениях, равно как и о полной неопределенности, просто нельзя.
   Итак, отвергать возможность формализации или предсказательной части Истории как науки на основании неверно примененной "теории катастроф" нельзя. Однако формализация совсем необязательно должна быть математической. Математика - не более чем язык (один из языков), отражающий в схематической форме какие-то соотношения реальных объектов. Языков существует множество, и историки смогли создать свой собственный - но с одной проблемой: он недостаточно формализован и слишком субъективен. Необходимо выделить какие-то общие, абстрактные моменты, чтобы эмоциональное отношение к ним у представителей разных классов и народов было одинаково и не вызывало бурных эмоций, и в этих терминах попытаться описать наше прошлое.
   Самый смысл Истории как науки как раз заключается в переосмыслении всего опыта, накопленного человечеством, и выделении каких-то главных, "поучительных" моментов (несмотря на высказывания, что "История никогда никого ничему не учит"), существенных на данный момент. Это возможность оглянуться на прошедшее и отделить главное (на сегодня) от второстепенного. Разумеется, в разное время разное будет главным и потому будут разные картины истории; важно только, чтобы они базировались на "правдивом материале".
   Но ни в коем случае нельзя относиться к истории как просто к набору фактов "о прошлом". В этом состоит второе кардинальное отличие Истории от других наук. Остальные науки всегда работают с настоящим, имеют отношение к тому, что есть сейчас, их выводы, законы и формулы можно проверить немедленно, по ходу (и если проверка не проходит - формулы можно поменять). С историей сложнее: если мы имеем свидетельство, что было так-то, но выглядит это неправдоподобно - то, возможно, мы имеем дело с неверным или неполным свидетельством - а, возможно, законы, по которым мы судим о том, что было, на самом деле поменялись за прошедшее время?
   Я старался не придерживаться ни одной мировоззренческой концепции (материализм, идеализм, теизм, атеизм...), исключая рационализм в смысле познаваемости мира - то есть, если мы что-то наблюдаем, у этого есть какие-то причины, которые мы можем постичь. Пожалуй, это - единственный постулат, который я использовал в работе, но без него в принципе заниматься любой наукой смысла не имеет.
   Здесь я попытаюсь рассмотреть теоретические концепции, существующие в истории, и предложить свою - с моей точки зрения, обобщающую их, основанную на связи психологии людей с историей. Поскольку история - это прежде всего выяснение взаимосвязи между событиями, а события - это прежде всего поступки людей, то именно выяснение причин тех или иных поступков будет надежной базой для выяснения связи событий. Но не просто поступков отдельных людей - а прежде всего их "социального поведения", их действий в обществе, в коллективе - то есть, опираясь на базу социальной психологии, являющейся уже наукой достаточно строгой. И с этой точки зрения, которая будет здесь обоснована, "исторической единицей" является не народ, не народные массы и не отдельные личности, а коллектив - группа людей, объединенных совместной деятельностью, общей культурой и определенными взаимоотношениями между собой.
  -- Основные исторические концепции
   Всякая наука при описании объекта своего исследования прибегает к некоторым абстракциям, упрощенным схемам рассматриваемого явления, рассматривает свой объект только с какой-то одной стороны. На базе этих абстракций делается общий вывод, который затем применяется в конкретных ситуациях. Исходными данными для вывода служат данные уже из других наук или собственных наблюдений (для Истории это может быть география, физика, биология, психология) - то есть, задавшись условиями из других (независимых) источников, мы, применяя исторические законы, получим "картинку" в терминах исторических.
   Серьезных теоретических разработок об истории развития общества, имеющих развитый методологический аппарат, мне удалось найти 4:
  
        -- Производительных сил и производственных отношений (Маркс, Энгельс)
        -- Вызова и Ответа (А. Тойнби)
        -- Этногенеза и пассионарности (Л. Н. Гумилев)
        -- Мир-системный анализ (И. Валлерстайн)
        -- Школа Анналов (Ф. Бродель)
   Остальные историки, так же занимающиеся разработками общих исторических концепций, в той или иной степени опираются на одну из выше перечисленных.
   Рассмотрим их подробнее. Разумеется, с критикой.
   Первая модель, наверное, является наиболее из них проработанной, самой популярной - особенно в нашей стране, возведенная почти в ранг религии, - безусловно, много чего объясняет и является, наверное, одной из первых попыток оторвать историю от других наук, найти в самой истории чисто исторические закономерности.
   Однако, при всей ее "материалистичности", в ней присутствует, тем не менее, очевидный мистический компонент. Сама закономерность смены формаций общественного устроения следует не из микроуровня, не из взаимодействия частей системы, а как бы задана свыше, люди стремятся к данным сменам формации сами по себе, потому как сейчас "такой период". Есть Первобытно-общинный строй, затем рабовладельческий, затем феодальный, затем капиталистический и затем (в оригинале) социалистический и коммунистический. К смене приводит "внутреннее развитие и противоречия между производительными силами и производственными отношениями" (эта формула в большинстве работ - см.[] - повторяется как заклинание, часто без подтверждения конкретными фактами).
   Теория возникала в 19 веке, когда "бесконечный прогресс техники" казался очевидным и само собой разумеющимся. Однако, если задуматься, сам "абсолютный прогресс" есть нечто мистическое! Знания могут накапливаться, если есть некоторая среда, где знания сохраняются, передаются и умножаются. Но стоит этой среде распасться, как прогресс сменяется регрессом, знания безнадежно теряются (отсюда и кажущийся "упадок Европы" после Римской империи). И потому в данной теории необходимо отказаться от - несколько мистического - "одновременного" развития всего человеческого общества. Каждое сообщество сталкивается со своими проблемами, решает их своим собственным способом, и одни и те же "производительные силы" могут служить совершенно разным целям и существовать в совершенно разных "производственных отношениях".
   Крестьянин может вспахивать свое поле трактором, но оставаться крепостным, и феодальная иерархия может блестяще существовать на базе современного города, поделенного между различными группировками. И точно так же в "первобытном обществе" может существовать разделение труда и сложные производственные отношения (см. находки заготовок костяных гребней возле поселений Черняховской культуры, []).
   Необходимо отделить "производительные силы", т.е., чисто техническое развитие общества, совокупность существующих в нем технологий, "производственные отношения", связанные с этими "силами" - и внутренние социальные отношения этого общества, в котором "производственные отношения" есть только один, довольно незначительный кусок. Конвейр мог существовать и в древности, и в средние века. Само общество, как независимый - до известной степени - объект должен "дорасти" до того или иного уровня общественных отношений. И техника - транспорт, средства связи - влияют на это, но очень опосредованно. Они сильнее влияют на размеры общества, которое можне считать единым, нежели на внутренние отношения в обществе. И о каком-то "общем развитии человечества" можно говорить только в последние лет сто, с изобретением радио, телевидения и самолетов, когда происходящее на другом конце земли может повлиять на нашу жизнь непосредственно.
   Далее, в теории производительных сил и производственных отношений, несмотря на ее кажущуюся формальность, присутствует скрытый эмоциональный момент в виде оценки событий как "прогрессивных" и "отсталых" или "тормозящих прогресс". На самом деле, понятие "прогрессивный" следует толковать в данной концепции как "приводящий к желаемым результатам". А здесь сразу включается субъективный момент - кем желаемым и для чего. Теория построена на доказательстве неизбежности построения социализма, и, соответственно, "прогрессивным" считается все, что его приближает - даже если это приводит к огромным человеческим бедам. Да и признание прогресса как некоего "объективного блага" есть тоже постулат весьма субъективный и спорный.
   В модели Маркса считается ([]), что в начале люди живут "первобытно-общинным" строем, затем вступают в рабовладение, потом в феодализм и, наконец, в капитализм и империализм (социализм пока не рассматриваем). Во всех исследованиях этого направления наблюдалась попытка найти "технические революции", стоящие за каждой сменой общественных формаций. Но надо сказать, что - в силу особенности "диалектического материализма", позволяющего притянуть все ко всему - эти "технические революции" очень искусственно "притягивались" к смене производственных отношений. По теории, техническая революция начинается ДО социальной и завершается после. Однако, буржуазные революции шли с 1566 (Голландская) по 1920 (Германская) гг., а техническая революция - как о ней принято говорить - началась несколько позже, в середине 17 века и даже в начале 18, и если следовать "принципу причинности", то именно изменение общественного уклада привело к технической революции. Что не вписывается в классическую модель никаким образом. А, значит (если опираться на факты, а не на философскую доктрину), социальные отношения эволюционируют по своим законам, лишь очень опосредованно связанным с техническим развитием. Что и подтверждается более пристальным исследованием: "технический прогресс", вызванный ростом производительности, применением вначале водяного колеса, потом силы ветра, потом силы пара, потом электричества - идет своим путем, а общественное развитие - своим, параллельным. Самая технически развитая страна - Германия - свое феодальное устроение изживала до конца 19 века, и, собственно, антифеодальная революция случилась уже в 20-м веке. Единственная страна, где начало технической революции и общественная революция совпадают - это Англия. Вряд ли это просто совпадение, но к нему надо присмотреться поподробнее, что мы сделаем позже
   Человеческие отношения развиваются лишь в очень слабом виде зависимо от технического развития общества. Само понятие собственности, материального неравенства - это понятия исключительно социальные, обусловленные определенной "договоренностью" между людьми (иногда подсознательной). Утверждение, что "это - мое", имеет смысл только по отношению к другим людям, но никак не по отношению к самому предмету. Если на территорию - которую люди, на ней проживающие, считают своей - вторгаются чужаки, этого не признающие, происходит столкновение с различным исходом, от физического уничтожения одной из сторон до "заключения нового договора", в котором собственность на данную территорию станет уже известна в новом "коллективе", образованном из пришельцев и старых жителей. И точно так же с личными вещами - право владения означает, что остальные, окружающие тебя люди признают твое право распоряжаться ими, а сами они могут пользоваться этим только с твоего согласия. Это так - независимо от технического уровня развития и от самих вещей, которые ты можешь считать своими. Таким образом, эволюция "производственных отношений", хотя отчасти и связанная с "производительными силами", протекает по своим собственным законам.
   Даже - казалось бы, наиболее материальная часть владения - деньги являются исключительно предметом "общественного договора": по сути, деньги являются "обязательством общества - в котором эти деньги имеют хождение - выдать своему члену некоторую величину материальных благ" - именно это означает термин "универсальный эквивалент". А уж сейчас, с появлением "пластиковых денег", деньги все более и более становятся "абстракцией", никак с материальным не связанной (тем более что и под "благами" понимаются не только какие-то предметы, но и услуги, и даже просто возможность что-то сделать самому).
   Т.е., разные общества могут - даже в рамках концепции "производительных сил и производственных отношений" - в разные моменты выходить из "первобытно-общинного строя", но в своей эволюции обязаны пройти все фазы развития - или раствориться в окружающих сообществах. При этом они в своей повседневной деятельности будут использовать ту технологию, которая доступна на данный момент - им или окружающим их обществам; и эта технология (материальное окружение, материальный базис) очень слабо влияет на социальное устроение общества.
   Так, в Культуре Боевых топоров, базирующейся в основном на каменных орудиях, существовали целые системы по добыче кремния (см. []), и как побочный продукт образовалась металлургия - но там, в чисто каменном веке, было и разделение труда (добыча камня - заготовки - обработка), и сложное общественное устроение (были воины, были пастухи, были "мастера камня"), и целые торговые цепочки (добывали камни в одном месте, в другом обрабатывали, а товар продавали по всей Европе). И позднее, в эпоху Бронзы, происходит почти то же самое - из отдельных племен возникают сложные сообщества - как хорошо известные Критское или Микенское, так и малоизученные общества Андроновской или Срубной культур, производящие колесницы, создающие боевые топоры, обладающие разделением труда (добыча руды - производство металла и отливка заготовок - производство орудий - например, Фатьяновская культура жила за счет привозного металла, но обладала целой промышленностью по производству бронзовых вещей). То есть, технический уровень развития общества совершенно не есть определяющий фактор для его внутреннего устроения, а есть скорее следствие этого самого общественного устройства.
   Каждое общество - в какой степени его можно считать "единым целым" - проходит свои этапы со своей скоростью и в разное время достигает сходного "устроения", причем это может быть как в древности, так и в наши дни.
   Именна эта "асинхрония" предложена Л.Н. Гумилевым[]. Теория Гумилева подвергалась неоднократной критике, но суть ее - некоторая цикличность в развитии общества, когда общество "выходит из небытия", достигает расцвета, а потом склоняется к упадку, опровергнуть невозможно (по всем свидетельствам, так оно и есть). И это куда лучше описывает историю отдельного общества, чем развивающиеся какими-то своими путями Производительные силы.
   Правда, у Гумилева тоже есть несколько мистическая "пассионарность", которая выглядит в его работах как нечто "данное сверху". Вдруг происходит пассионарный толчок, и дальнейшее развитие общества - это только диссипация этой пассионарности. Не отказываясь от идеи "пассионариев", которые с точки зрения психологии есть просто наиболее активные, авантюрные представители человеческого общества, готовые на риск ради достижения цели - и цели их как правило достаточно значительные - при этом идею "пассионарных толчков", как мне кажется, как раз логично заменить теорией Тойнби "Вызова и Ответа"[].
   Гумилев в свое время потратил много сил на критику Тойнби; между тем, она хорошо дополняет его теорию, объясняя причины этих самых "пассионарных толчков". Правда, Гумилев был уверен (судя по его работам), что пассионарность - это именно "данность свыше" - мутация, солнечная активность, "святой дух", а не просто свойство характера человека, появляющееся в разное время в разных местах. Потому он активно критиковал Тойнби в плане, "почему одни народы ответили на вызов, а другие - просто ушли или погибли", и объяснял это разной пассионарностью народов.
   А при этом само собрание пассионариев в одном месте вполне может быть объяснено именно вызовом в понимании Тойнби. Поскольку именно "вызов" со стороны внешних сил - война, социальное переобустройство общества, изменение климата и так далее - дает простор для применения сил "пассионариев", желающих перемен, и, соответственно, из всех соседних сообществ пассионарии начинают стягиваться в то место, где произошел Вызов. И здесь, на базе знаний, принесенных ими из самых разных сообществ, из разных культур, они становятся способными дать "ответ" произошедшему "вызову". Впрочем, могут и не дать...
   Но с точки зрения общественного устроения все эти теории представляют общество как некоторую "однородную массу" (в марксизме даже термин есть - "народные массы"), разве что поделенную на два типа (пассионарии и "гармоничники", или "владельцы средств производства и производители"). Между тем, когда описывают какое-либо общество, что древнее, что современное - прежде всего останавливаются на том, а какие занятия были в обществе, какие прослойки в нем выделялись - но эти прослойки как бы существуют сами по себе, никак с общим историческим процессом не связанные. Только Тойнби предполагает появление каких-то выделенных классов, прослоек как ответ на внешние вызовы.
  -- Историческая картина в терминах социологии.
  
   Историческую картину можно уточнять до бесконечности. Странно, что никогда история не сможет восстановить имени, не дошедшего до нас, но при этом как раз имена - наиболее полный материал, поставляемый историей. Вряд ли можно восстановить, кто кому что на самом деле сказал и что подумал или во что был одет в этот момент, однако, опять же, очень много исторических сочинений описывают именно такие детали.
   Итак, с очевидностью, истинную картину прошлого, во всех деталях, мы не получим, да это и не нужно (жить нужно сейчас, а история - с позиции рационалистического познания - нужна для возможности предсказывать закономерности общественного развития). Потому надо сразу ограничить себя каким-то приближением, на котором еще возможно научное описание. В данной работе я предлагаю исходить из социальной психологии и из понимания истории как науки о развитии взаимоотношений различных человеческих коллективов.
   Опять же, у Гумилева вводится понятие "сложности устроения общества" как числа различных "консорций" (коллективов), из которых оно состоит, но у него понятия "общества" и "народ" почти тождественны (тогда как разные коллективы могут состоять из представителей разных народов, но образовывать одно общество!), да и число разных консорций - это не качественная, а количественная мера, которая больше зависит от численности населения, чем от уровня его развития. Соглашаясь (в общих чертах), что сложность устроения общества зависит от числа коллективов, его составляющих, мы предлагаем при этом считать не число коллективов, а число "типов коллективов", составляющих некоторое сообщество, обособленное от других по параметрам, рассматриваемым ниже.
   Каждое социальное устроение занимается тем, что поддерживает само себя, передавая основы своего устройства из поколение в поколение: именно существующему устроению обучают детей родители (и даже школы). И именно это закладывает основу представления о миропорядке для нового поколения. Всегда наблюдается преемственность и постепенность эволюции "идей", особенно в области устройства общества. Если технические новинки могут быть заимствованы достаточно легко, то понимание нового "мироустройства", нового устройства общества происходит очень медленно. Индейцы очень быстро научились стрелять из ружей и ездить на лошадях, но устроение их общества было не централизованным, и они - вместо организованного сопротивления - предпочитали уходить от европейцев, пока преимущество европейцев не стало слишком большим и сопротивляться стало поздно. И сотовые телефоны и автомобили легко появляются в достаточно просто устроенных сообществах. И африканские племена, перевооружившись с копий и луков на автоматы и джипы, ведут такие же межплеменные войны, как вели при старом техническом уровне.
   Здесь же, кстати, таится главная ошибка "теории анналов". Технологии какого-либо дела появляются всегда, но, основанные на разном социальном и производственном базисе, они будут существенно различаться. То есть, хотя перед разными обществами встают одни и те же задачи, и эти задачи как-то решаются, но решаются они существенно различно в зависимости от других доступных на момент решения элементов. И восстанавливать на базе современной логики технологию создания колоний древними афинянами, в принципе, неверно.
   Любая идея должна, во-первых, "придти в голову", во-вторых, надо убедить других в ее полезности. Таким образом, мало того что слишком сложное устройство общества не может возникнуть "вдруг", да еще и по указке сверху - только через промежуточные шаги постепенного усложнения - оно еще и не существует слишком долго, оказываясь слабо устройчивым к внешним и внутренним воздействиям
   Но с другой стороны, для эволюции идеи необходимо вполне конечное время. Биологически люди не поменялись в последние 20-30 тыс. лет (а по некоторым данным - и больше), и ребенок что тогда, что сейчас способен воспринять примерно один и тот же объем информации и примерно одинаковые вопросы задает родителям, независимо от воспитания (другое дело, как родители на это реагируют). И опыт, который могут передать родители своим детям, очень ограничен, и с каждым новым поколением теряется, если был не востребован - а потому ответы на эти вопросы каждое поколение находит "заново", по сути, вынужденное изобретать велосипед. И кажущееся развитие, в основном, связано с терминами, которыми мы оперируем, с объектами, используемыми в обычной жизни; подсознательная же, "истинная" мотивация действий человека, и приводящая к изменениям в социальной структуре - или, наоборот, к поддержанию существующей - не изменилась с древнейших времен. Каждое поколение, каждая культура переосмысляет мир в привычных для него терминах (так, для нас сейчас привычнее термины наукообразные), но от этого сам мир меняется слабо.
   В техническом плане - да, возможны какие-то заимствования (однако, как правило, тоже на базе уже определенного развития). Но в социальном плане, в рамках взаимоотношений все те общества, где основой является семья (древнейший и наиболее естественный коллектив) и где дети - хотя бы до пяти лет - воспитываются в семье, - развиваются по одной и той же схеме, находят одни и те же ответы, и на это не нужны многие тысячелетия. Равно как и не нужно особенного технического уровня.
   Так, предположение о праиндоевропейском единстве, откуда взялись современные языки, никак не связано с тем, что это единство было обязательно собранием "случайно общающихся в результате миграции людей" []. Это может быть точно так же некоторое объединение, там может быть свое расслоение - не обязательно материальное, но функциональное, с разделением обязанностей. В силу того что мы отделены от этого периода тысячелетиями, нам представляется этот период чем-то однородным и непонятным, однако, если приблизиться к жизни - скажем, в современной деревне, в деревне сто лет назад и двести лет назад, мы не найдем принципиального различия в устроении быта (кроме появления телевизора), в распорядке дня и в психологии (разве что пить стали больше). И совершенно такое же устроение - быть может, только с другими способами постройки дома - могло иметь место и в древних "племенах", которые точно так же могли быть зависимы от древних "городских сообществ".
   Необходимо только понять, что мы говорим не о технологиях строительства или перемещения, или даже возделывания почвы (избыток приводил или к росту населения, или к усилению торговли, недостаток - к уменьшению населения и его оттоку, но никак не к вымиранию или к внезапным изменениям общественных структур), а именно о разделении обязанностей: в начале между отдельными людьми в рамках одной семьи или племени (деревня, деревенская община - его прямой потомок), затем - между разными коллективами: городом как административной/военной властью и деревней как "кормильцем", городом как центром ремесла и торговли - и деревней как поставщиком "природных даров", разными городами как источниками разных изделий и даров природы, разными "торговыми корпорациями" как объединениями людей в крупные производственные цепочки.
   И что самое интересное, все эти коллективы могли существовать в принципе при любом уровне производства и материальном уровне жизни. Различаются только природные условия, при которых они могут возникнуть, и расстояния, на которые они могут быть разнесены (так, условия жизни в поздней Римской империи примерно соответствуют современным условиям "развитых стран", которые, правда, дальше разнесены по территории).
   Собственно, "внутренняя эволюция общества" и может быть рассмотрена как обособление новых несамодостаточных коллективов - в рамках одного большого "самодостаточного", для которого внешние связи являются произвольными и достаточно случайными, а не необходимыми. Происходит перераспределение обязанностей между группами, и создание механизмов, обеспечивающих их взаимодействие как единого целого. Чем более сложно такое устроение, чем больше взаимодействующих несамодостаточных частей, тем больший путь должен пройти "коллектив" (общество), чтобы выработать их взаимодействие. В первую очередь это необходимо для преодоления инерции "жить по старине" в условиях новых взаимодействий.
   Тут как раз и работает "механизм пассионарности", предложенный Гумилевым. Т.е., в любом сообществе всегда есть какие-то проблемы, но человек психологически и физически к ним приспосабливается. И для стабильного существования общества необходимо поддержание имеющихся взаимоотношений. Приянть новые взаимоотношения, или новую структуру общества, или новые технологии большинство людей сразу не готово.
   Но в любом сообществе всегда существуют те, кто "готов к переменам", кому всегда "что-то надо". Для "утилизации" таких элементов и появлялась система "набегов" в первобытном общества (и в принципе выделение роли воинов происходит именно в силу наличия таких людей), чтобы они не разнесли общество изнутри. Эти люди, в силу своего психологического склада, охотно применяют новое (не обязательно сами изобретают, но обязательно спешат применить), идут в новые места, словом, являются восприимчивыми ко всему новому. При появлении новой структуры большинство людей не спешат сразу ею воспользоваться. В начале туда устремляются "пассионарии". И большинство из них поначалу гибнет, зайдя не туда. Но когда налаживается стабильный новый путь, уже и остальные члены общества начинают им пользоваться. Когда появляется двор феодала, далеко не все ремесленники - мастера какого-то дела - сразу переселяются к нему. Долгое время ремесло продолжает существовать "на селе". Потом кто-то рискует - и остается при дворе феодала. Потом это уже становится обычным делом - что ремесленники живут отдельно от крестьян.
   Точно так же на более ранней стадии чтобы уйти из племени в образующуюся где-то "дружину", необходима определенная смелость. И поначалу дружина "высасывает" из окружающих племен всех пассионариев, что дает как раз ей определенные преимущества.
   Позднее, в эпоху "свободного предпринимательства", тоже далеко не все бросаются в торговлю. Это тоже связано с определенным риском, и только после налаживания торговых связей и основных механизмов это становится делом обычным.
   Собственно, предпринимательство и есть основное занятие пассионариев - только "предпринимательство" в более широком смысле этого слова.
   Итак, все три направления, рассмотренные выше - это не противоположные, а скорее дополняющие друг друга модели. Как мне представляется, изложенная ниже модель развития общества успешно объединяет эти три подхода и дополняет их. Впрочем, многие положения существовавших ранее моделей должны быть отвергнуты в силу известных (причем известных давно) фактов.
   Четвертое направление - мир-системный анализ - где-то близок к теории, которую я буду рассказывать ниже, но он обладает теми двумя особенностями, от которых я и хотел уйти. Во-первых, он по-прежнему "европоцентрист", то есть, весь мир рассматривается как "приложение к Европе", к европейской цивилизации (хотя другие страны могут образовывать совершенно самодостаточные свои "мир-системы"), а во-вторых, там опять же пропущено важное звено структуры: коллектив. Собственно, из чего состоит "мир-система" (по определению подходящая к нашему "самодостаточному сообществу") - непонятно.
  
  -- Теория самодостаточных коллективов
  
   Итак, что же можно считать "объектом истории"? В марксизме за "единицу истории" принимаются производительные силы и производственные отношения. У Гумилева - "этнос", отдельный народ. У Тойнби - "цивилизация" как некоторая единая культура.
   Однако, что интересно, у всех, занимающихся историей, есть некоторое "интуитивное понимание" того, что же такое объект истории, но четко это не сформулировано ни в одной теории.
   История относится к общественным наукам, и неспроста - все-таки, главным в истории является структура общества и его развитие. Но что такое это самое общество, где его граница, кто в него входит, кто нет? В данных вопросах следует опереться на самую "общественную" науку - социологию [].
   Здесь я полностью принимаю определение Т.Парсонса общества как самодостаточной структуры. Правда, необходимо определиться, что такое "самодостаточная структура". Мы будем понимать, что структура самодостаточна, если она может существовать долгое (в пределе - бесконечное) время без взаимодействия с другими аналогичными структурами и без изменения своей внутренней структуры.
   Из чего состоит структура общества? У Парсона единицей общества являются отдельные личности. Однако с этой точки зрения все сообщества будут различаться только количественно (сколько людей в него входит); очевидно, что общество несколько более сложно структурировано.
   В качестве промежуточного звена - а, вернее, основной структурной единицы общества - я предлагаю рассматривать коллектив, состоящий уже из отдельных личностей, группу, в которой и происходит непосредственное взаимодействие людей.
   Тогда на роль предмета исследования в истории лучше всего подойдет понятие "самодостаточного коллектива", вернее, самодостаточной структуры, которая может состоять из разных "несамодостаточных" коллективов.
   Это "самодостаточное образование" есть некоторое обобщение и понятия "цивилизации", и понятия "этноса", и при этом поддается достаточно четкому определению, а, главное, точно соответствует нашему интуитивному понятию предмета истории.
   Понятие коллектива полностью взято из социальной психологии: это группа обязательно взаимодействующих друг с другом людей, занятых совместной (любой - производительной, игровой, политической, военной) деятельностью. Коллектив не образуется сам по себе, к его образованию приводят либо внешние условия - группа людей собирается для чего-то, - либо их объединяет какой-то лидер. В любом случае, такое создание нового вида коллектива из членов уже существующих есть некоторое скачкообразное изменение структуры, ее усложнение. Воспроизведение имеющихся типов коллектива, "горизонтальное" расширение структуры уже происходит постепенно, а не скачкообразно, и может длиться некоторое время.
   Почему коллектив и структура коллективов? Прежде всего, потому, что именно коллектив есть надперсональная структура, которая может существовать дольше отдельных его членов (хотя может и меньше - но это уже "случайные коллективы") и может самоподдерживаться и самовоспроизводиться.
   Во-вторых, человек всегда существует в каких-либо коллективах (в одиночку - только в джунглях), внутри которого его взаимодействие с людьми гораздо интенсивнее, чем вне его. Древнейшим коллективом является семья, род.
   И, в-третьих, именно коллективы - различные их типы - и образуют структуру общества. Конкретный коллектив может распадаться, создаваться - но если данный тип коллектива в обществе остается, можно считать, что его структура не меняется.
   Именно коллектив является "единицей общества". Когда мы летим на самолете, едем в автомобиле, стоим на мосту или заселяемся в дом - мы доверяем не технике, которая есть просто "железная болванка", а именно тому коллективу, который сделал эту "железную болванку", и верим, что он сделал ее хорошо. Именно в некоторый коллектив, отвечающий перед нами за работу техники, мы обратимся в случае проблем (часовая мастерская, ремонт телевизоров и т.д.), и именно с коллектива будем спрашивать в случае неудачи. Причем не с конкретной персоны - но со всего коллектива, хотя внутри коллектива могут быть свои разделения обязанностей. И даже если с конкретной личности - спрашивать мы будем в силу наличия у данного человека некоторого "разрешения" на занятие данной деятельностью - причем разрешение дается уже надперсональной структурой (диплом, что он специалист, лицензия, что он имеет право, и т.д.).
   Внутри общества разделение обязанностей происходит именно между различными коллективами, каждый из которых выполняет некоторую "общественную задачу", благодаря чему общество как целое и существует. Если какая-либо функция общества завязана на одного человека (редкий, но возможный случай), общество не может считаться самодостаточным и быстро утрачивает либо самодостаточность, либо данную функциональность (если есть носитель уникальной технологии, но никто, кроме него, этой технологией не владеет, гибель, болезнь или бегство данного носителя из данного общества приводит к резкому изменению условий существования и либо к гибели общества, либо к изменению его структуры).
   Любой коллектив имеет определенную "внутреннюю структуру", описанную в социальной психологии. В коллективе - если это действительно коллектив, связанный некоторой общей деятельностью - обязательно есть лидер. Лидер - это человек, чьи способности и характер находятся в наибольшем соответствии - можно сказать, в резонансе - с чаяниями своего коллектива. Если коллектив специфичен - вроде клуба шахматистов или монашеской общины, - то и требования к лидеру могут быть очень экзотичны. Но чем шире коллектив, чем более разные люди в него входят - а государство является наиболее широким коллективом, включающим в себя всех людей, проживающих на данной территории - тем жестче рамки требований, в которые должен попасть лидер. И если лидер оказывается "на своем месте" и идеально отвечает "чаяниям момента", то он способен вести за собой, несмотря на десятки проигранных сражений, огромные потери, развал страны - ему все равно будут верить и давать авансы и людей для новых войн и потерь, и он спустя столетия будет считаться героем (Наполеон). Если же лидер формальный оказывается сильно "дисгармонирующим", то такой очень быстро ликвидируется самим коллективом (Петр III, Павел I, Джон Кеннеди), даже если сам по себе он и "неплохой человек"; и на его место приходит более "гармоничный" - более подходящий на данный момент для данного коллектива.
   Таким образом, теория коллективов - это как бы связующий мост между теорией о "роли личности в истории" и теорией о "роли народных масс". Народные массы никогда не бывают монолитны, они состоят из множества коллективов. Отдельная личность может повлиять на "народные массы" лишь в специфических условиях (на митинге, в публичном выступлении), гораздо чаще взаимодействие происходит на уровне коллективов (представители одного коллектива взаимодействуют с представителями других, а может быть и один и тот же человек входит сразу в несколько коллективов, осуществляя их взаимодействие). И если вокруг лидера собирается деятельный коллектив - такой лидер становится "исторической личностью". Те имена, которые мы знаем - это имена лидеров определенных коллективов. В последнее время - видимо, интуитивно понимая роль коллектива в обществе - для влияния на общество создают специальные "политические коллективы" - партии. Хотя, созданные искусственно, они редко бывают жизнеспособны.
   Примерами коллектива может быть военный отряд, экипаж корабля, деревенская община, семья и так далее. Однако, очевидно, что ни военный отряд, ни экипаж корабля не являются коллективами "самодостаточными", они не могут существовать в отрыве от других коллективов. Причем самодостаточность имеется в виду не только экономическая, в плане обеспечения себя всем необходимым (хотя часто понимают под самодостаточностью именно это).
   В соответствии с Теорией Структур, самодостаточный коллектив (структура) должен себя обеспечивать по трем уровням деятельности: это взаимодействие
   - с системами меньшей сложности (низшими, в том числе и с собственными подсистемами);
   - с другими аналогичными (равными) системами и
   - с Надсистемой, то есть, с системой высшего уровня, в которую включена данная система (рассматриваемый коллектив). Любой человек, любой коллектив, любое общество, хочет оно того или нет, знает оно о том или нет, всегда является частью какой-то Надсистемы, структуры, объединяющей другие аналогичные системы, в рамках которой данная система (общество, коллектив, человек) существует и действует.
   То есть, самодостаточной структура может считаться, если она выполняет функции взаимодействия со всеми этими типами структур. Если какие-то функции у системы отсутствуют, то система или распадается (гибнет), или становится несамодостаточной, взаимодействуя на каком-то уровне с другой системой, которая уже обеспечивает ей "недостающие уровни".
   Третий, нижний уровень - это и есть уже упоминавшаяся экономическая деятельность: обеспечение материального, или, более обще, взаимодействие с природой (с окружающей средой, с землей) в целях обеспечения себя (и всей структуры) всем необходимым.
   Второй уровень - военно-политическая функция (в силу самодостаточности коллектива другие аналогичные коллективы являются скорее конкурентами, сам коллектив вполне способен прожить без них, а потому должен себя защищать от их воздействия, противостоять им) - ее можно более обще назвать Функцией взаимодействия с равными (аналогичными) коллективами, тут не обязательно военное взаимодействие, но и разграничение "сфер влияния", и поддержание порядка. Именно на этом уровне существуют "права собственности", равно как и другие юридические (ныне относящиеся к юридической области) понятия.
   И верхний, первый уровень - взаимодействие с миром как с единым целым, то есть, с "надсистемой", с той системой, в которую любой коллектив - хочет он этого или нет - вписан и должен взаимодействовать с целью долгосрочного своего выживания.
   На этом первом уровне хотелось бы остановиться подробнее. Обычно под "самодостаточным", "суверенным" обществом подразумевают общество, самодостаточное по первым двум, экономическому и военному (политическому), уровням, а про верхний уровень забывают. Тогда как именно он определяет долгосрочную перспективу выживания общества как целого, именно он определяет ценности и направление развития. Без него, даже при самодостаточности на уровне экономики и защищенности на военно-политическом уровне, общество превращается в "скопище личностей", переставая быть цельным и быстро утрачивая свое цельное существование и по двум другим уровням.
   Наконец, очевидно, что если некоторая система не занимается собственным долгосрочным сохранением, то любое изменение внешних условий ведет к ее распаду - и, как следствие, к отсутствию "исторических свидетельств" о такой системе в силу недолговременности ее существования. А изменение внешних условий - это в том числе и взаимодействие с другими системами, без которого, собственно, и свидетельств остаться не может.
   Эту, верхнюю, область деятельности можно назвать духовной, поскольку именно к ней относятся категории добра и зла, "хорошего и плохого", то есть, того, что надо делать - для будущего, - и чего не надо. Можно сказать, что именно в этом состоит "духовная функция коллектива" - связь с высшим, с нематериальным, невидимым миром, с чем-то, что "над" обществом, что нельзя потрогать или увидеть, но что влияет на это общество, на его будущее.
   С утилитарной точки зрения, это - сфера прогнозирования и контроля за своим будущим. Любой коллектив должен выполнять функции своего развития и сохранения, реагировать на внешние изменения и иметь "внутренний потенциал", чтобы сохраниться исторически долгое время.
   По-другому можно сказать, что это - то, что определяет наши цели и желания (желания наши, вопреки часто принятому убеждению, далеко не произвольны, а во многом определяются воспитанием, культурой, тем, на что обращают наше внимание, и тем, что нас окружает; и это все, соответственно, определяет и тот мир будущего, к которому мы стремимся, вольно или невольно, сознательно или нет).
   К этой области традиционно относятся, кроме религии, способы воспитания подрастающего поколения, образование, литература, наука, эзотерика, культура, обряды и обычаи и т.д. Но главное - это именно то, что определяет направление развития, то, что имеет "авторитет" в данном обществе, его ценности, его "мироощущение", "мировоззрение".
   Можно выделять и другие области, но данные три представляют из себя наиболее общее, с точки зрения нашего языка, деление ("низшее-равное-высшее" ). Оно же отражает и наше восприятие времени ("настоящее - будущее - прошлое"). Нижний уровень - это забота о настоящем, непосредственное выживание. Второй уровень - средний - это перспектива на ближайшее будущее, поддержание на шаг вперед того, что есть сейчас. И Верхний уровень - это вывод глобальных закономерностей и путей развития, исходя из предыдущего опыта - то есть, из прошлого, обобщение накопленного опыта (да и, по большому счету,
"желаемое будущее - это идеализированное прошлое с учетом настоящего").
   В средние века с этим делением совпадало деление по сословиям. Однако коллектив существенно отличается от сословия - прежде всего тем, что в один коллектив могут входить представители разных сословий, и рабы в Америке и в Африке часто воевали на стороне своих хозяев - против своих освободителей! Но главное различие - в том, что сословие - это некоторое "юридическое понятие", это некий знак, получаемый человеком, некоторое его свойство. Коллектив же - это реальное объединение людей, связанных совместной деятельностью. И сословие может состоять из большого числа коллективов, далеко не всегда общающихся между собой.
   В наши дни второму и третьему уровню деятельности государства (частного случая "самодостаточного коллектива") соответствуют политика и экономика, а вот первый, хотя формально к нему и относятся наука и искусство, в большинстве современных стран тоже совмещен с экономикой (провозглашаемая цель - достижение экономического роста). То есть, реально первый уровень во многих странах определяется третьим - это характерно для позднего периода развития общества, о чем мы будем говорить ниже.
   Надо заметить, что само название коллектива (религиозный, научный) не говорит о том, на каком уровне он работает - только выполняемые им функции позволяют определить, к какому уровню его следует отнести реально. Так, очень много "научных коллективов" реально являются торговыми, ибо никак не влияют на общую картину мира и на цели общества, выполняя задачи, поставленные перед ними торговыми коллективами; равно как и многие религиозные объединения есть скорее коммерческие и развлекательные; тогда как многие "экономические коллективы", при этом являющиеся, например, "градообразующими предприятиями", включают в себя и первый уровень - долгосрочное развитие данного общества (города). Хотя, конечно, изначально, при возникновении, подразумевается, что название коллектива отражает его функции в обществе - и потому про более древние сообщества, когда данные виды коллективов только появлялись, можно предполагать, что они выполняют именно те функции, которые должны бы выполнять по названию (жрецы выполняли духовные функции, развития и воспитания, военные - защиты и охраны порядка, торговые и крестьянские - обеспечения необходимым). Но про коллективы, давно существующие, такого однозначного вывода сделать нельзя (например, короли в современной Европе и в Европе средневековой называются одинаково, но явно различаются по функциям).
   Самодостаточный коллектив поддерживает свое существование на протяжении исторически длительного времени (то есть, хотя бы несколько поколений). Он состоит из отдельных личностей и, разумеется, заинтересован в выживании каждого из них; однако для существования системы в целом может пожертвовать отдельными своими представителями. Но и сами люди, входящие в коллектив, готовы ради него пожертвовать собой, если при этом он обеспечивает сохранение их семьи, их потомства и их ценностей.
   Необходимым свойством коллектива является взаимодействие его членов между собой. Можно выстроить иерархию коллективов, когда глава одного коллектива (например, председатель райкома, или губернатор) входит как член в другой, надстоящий коллектив (сверху его назначают или существует какой-то верхний "коллектив", в котором происходит взаимодействие таких "глав"). Это и государственный аппарат, и церковная организация - не являясь единым коллективом, они в то же время являются связанной цепочкой коллективов.
   В то же время, скажем, деревня или торговая фирма могут быть замкнутыми коллективами - так, в деревне есть "князь", принадлежащий военному коллективу, внешнему по отношению к деревне, но не входящий - очевидно - в деревенскую общину, а сами члены общины с другой такой же общиной практически - по крайней мере, для совместной деятельности - не взаимодействуют. Торговая фирма точно так же взаимодействует с другим торговым коллективом (магазином, поставщиком) через некоторые "стандартные интерфейсы", но никто из членов данного коллектива к другому коллективу не относится ("не можете служить двум господам").
   Коллектив не бывает слишком большим - размеры одного коллектива колеблются от 5-6 до 100-200 человек (т.е., например, в армии - от отделения до роты; а в феодальном ополчении - от "копья" до "хоругви"), причем наиболее устойчивыми группами являются коллективы человек в 60. Если коллектив становится больше, он или распадается на независимые группы, которые могут начать и конкурировать между собой, или образует иерархическую систему коллективов, с единой социальной функцией. Образуется она довольно просто: часть членов - как правило, лидеров - одного коллектива входят в другой коллектив. Так, продолжая пример с армией, офицеры одной роты входят и в коллектив роты - общаются со своими солдатами непосредственно, следят за их жизнью, учат их и так далее, - и в собрание офицеров полка; в свою очередь, высшие офицеры полка входят в "генералитет", и так образуется единство армии.
   Подобная иерархия коллективов существует и в управленческом аппарате: глава местной администрации входит в некоторую группу, формальную или спонтанную, "собрания глав администраций". До недавнего времени губернаторы - главы отдельных субъектов Федерации - входили в единый управляющий коллектив - совет Федераций.
   С этой точки зрения специфические истории, вроде истории культуры, истории науки и техники, истории литературы - тоже становятся историей людей. Никакой объект этих историй не живет без людей (так, может быть, египтяне и обладали секретной технологией строительства пирамид, но в силу отсутствия преемственности от их коллективов их технология никак не повлияла на нашу современную технологию строительства), и история соответствующих явлений - это история коллективов, их создающих и развивающих.
   Так, история науки - это не просто история открытий, а история развития "научных коллективов" (в начале - жрецов, потом - всевозможных "школ", университетов и так далее), перенимающих знания друг у друга. История культуры - это история изменения влияния коллективов, создающих произведения культуры, в обществе, в котором они существуют. И событием, скажем, в истории Культуры является не просто факт, что "в 415 году до н.э. была создана статуя Афины", а "В 415 году, в правление Перикла, скульптор Фидий, ученик Праксителя, создал статую Афины".
   С одной стороны, подобный подход несколько "обездушивает" историю, когда - столь привлекающий - ореол романтики прошлого заменяется схематичным взаимодействием достаточно формально определенных "коллективов". Но с другой стороны, именно такое описание позволяет оставаться в рамках беспристрастности (ибо одно дело, когда речь идет о близких тебе религиозных, философских, мировоззренческих позициях и понятиях, а другое - не более чем "функциональной" роли тех или иных человеческих объединений в выживании сообщества в целом), а потому позволяет найти не уникальное отличие, скажем, Российской истории от английской - а, напротив, найти что-то общее, при всей их несхожести на первый взгляд. При этом, разумеется, сохраняя все своеобразие конкретной истории конкретного общества - но вот это своеобразие уже может определяться географическими, климатическими и прочими условиями.
   И потом - напротив, вместо бездушного "прогресса" и "производительных сил", вместо мистической "пассионарности" или "технологии" - в качестве объекта получаются вполне реальные группы людей, может быть, несколько утрированные в описании - но живые и одушевленные.
  -- Причины возникновения несамодостаточных коллективов.
   В приложении к одному человеку описанные выше три сферы деятельности можно разделить как:
   - способность выполнять свои повседневные функции с целью поддержания жизни,
   - способность противостоять внешним факторам, прежде всего другим людям, и нормально взаимодействовать с ними, отстаивать свою позицию, свои интересы и точку зрения, и просто общаться с другими людьми, и
   - способность ставить цели, прогнозировать свою жизнь и стремиться к своим целям.
   Однако все это - заниматься собственной судьбой - возможно при заданном "фоне", заданных условиях взаимодействия, заданных "правилах игры". И коллективы первого (жреческого) уровня занимаются - опять же, с утилитарной точки зрения - выработкой этих самых правил (равно как и целей), а второго - военного - охраной и соблюдением этих правил.
   Если выделяется какой-либо коллектив, охватывающий в своей деятельности только часть этих областей, он резко становится несамодостаточным и зависимым от других коллективов, ему обеспечивающих остальные, "недостающие" области. Если таковых - обеспечивающих ему "недостающие части" - коллективов нет, коллектив погибает или разваливается.
   Причины выделения могут быть самые разные. Это может быть и классический "Вызов" в понимании Тойнби - то есть, военное давление более организованных соседей, изменение климата, сложные природные условия и т.д. - "Ответ" на которые требует повышения специализации: выделения собственно военной дружины, кораблестроителей, "разведчиков пещер" и т.д. Они могут возникать и спонтанно. И в том, и в другом случае их образование уже скорее попадает под теорию Гумилева о пассионарности - именно пассионарии первыми откликаются на "необычные условия", но и в "мирное время" могут постоянно что-то пробовать с большим или меньшим результатом. Т.е., пассионарии могут привести и к образованию военной дружины не как ответа на вызов со стороны другой дружины, а просто так, от "желания нового".
   Собравшись вместе, пассионарии, которые в значительно меньшей степени являются приверженцами традиций, организуют новый коллектив, с новыми правилами взаимоотношений друг с другом и с другими коллективами. Однако, при отсутствии "внешнего вызова", такой коллектив как правило не получает развития и не становится центром "дальнейшей эволюции". То есть, новые коллективы образуются постоянно, это может быть и банда грабителей, и компания авантюристов, и новая фирма, - но образование нового коллектива само по себе не приводит к усложнению структуры общества: на этот новый коллектив должно быть завязано некоторое количество других, уже существующих, то есть, новый коллектив должен выполнять определенные функции, востребованные в "самодостаточном обществе", ему должны доверять и должно произойти некоторое "перераспределение обязанностей", часть которых берет на себя новый коллектив.
   Чтобы выработалось доверие к новому коллективу, он в течение достаточно долгого времени должен качественно выполнять свои новые функции. А уж чтобы произошло перераспределение обязанностей и изменение структуры общества, коллектив должен существовать и оправдывать доверие по крайней мере в течение жизни целого поколения, тогда следующее поколение будет уже воспитано в соответствующем духе.
   Таким образом, с течением времени выделяются в одном большом "самодостаточном коллективе" более мелкие - уже не самодостаточные, но обеспечивающие для всех остальных какую-то одну область. Соответственно, это может быть коллектив, занимающийся материальным обеспечением (непосредственно производством или добычей), или "охранный" коллектив, занимающийся противостоянием с другими "самодостаточными" коллективами, защитой от них и продвижением интересов своего "над-коллектива", но не вмешивающийся в вопросы непосредственной добычи средств, или же коллектив, определяющий перспективы, цели и задачи всего над-коллектива, "думающий о будущем" и строящий планы - как с правом принятия решения (управляющий коллектив), так и просто изучающий взаимосвязи этого мира без права повлиять на решение (исследовательский, консультативный орган).
   Кроме того, внутри себя из "самодостаточного коллектива" могут выделяться и другие - вспомогательные - коллективы, занимающиеся обеспечением взаимодействия или внутренней деятельности коллективов, уже непосредственно выполняющих описанные выше три функции: их взаимосвязь, координацию и так далее. И только когда возникает соответствующий коллектив, с выделенными "социальными" функциями (с функциями, которые он выполняет для других коллективов), с собственной внутренней культурой, с системой передачи навыков - происходит какое-то развитие внутри коллектива, какое-то накопление и передача знаний и умений; в противном случае случайно найденная кем-то технология или мысль пропадет очень скоро.
   Однако есть кардинальное отличие дифференциации "горизонтальной", то есть, специализации коллективов одного уровня, дополняющих друг друга, но воспринимаемых другими как "общий уровень", и дифференциации "вертикальной", то есть, появление коллективов, занимающихся в принципе разными уровнями деятельности.
   Причины такого усложнения устроения - не только и не столько экономические, сколько именно внутрисоциальные. Вернее сказать так: для появления новых коллективов на "третьем уровне" (уровне экономики) должны быть экономические причины, на втором - внешние, политические, и на первом - глобальные, "мировоззренческие", вопросы существования общества в целом и даже, возможно, мира в целом. Разумеется, экономическая основа необходима - но не она является причиной того или иного переобустройства общества. То есть, если экономически общество не может содержать стотысячную армию - оно не будет содержать ее, но это не означает, что общество в принципе не будет содержать никакой армии. Если оно не может экономически позволить себе большие каменные храмы, оно не будет их строить - но это не значит, что не будут строиться вообще никакие храмы. И так далее; более того, при наличии определенных типов коллективов само общество будет развивать свою экономику в ту или иную сторону для их поддержания (так, при главенстве военного коллектива в обществе будет развиваться военная промышленность и торговля, ее обеспечивающая; при главенстве жречества будут активно строиться храмы, создаваться книги и картины, и так далее).
   Отдельно следует коснуться области управления и власти. Управление - в смысле принятия решений, которые касаются всех членов "самодостаточного коллектива" и которые будут выполняться всем коллективом - явно относится к верхней сфере - сфере "заботы о будущем". Принятие решений, касающихся всех членов "самодостаточного общества", вроде бы, должно следовать из общей картины мира, из того будущего, к которому это общество стремится - но реально решать за других может тот, от кого больше зависит, причем эта зависимость может быть далеко не духовная. То есть, управление и власть - это внутренняя структура системы коллективов, их взаимодействие; вопрос, кто кому может указывать и кто кого и почему будет слушаться. Таким образом, его надо отделить от "первого уровня", тем более, что это не уровень, а, скорее, система взаимосвязей, иерархичности коллективов внутри системы.
   Власть - то есть, право и возможность принятия решений за других - может оказаться в руках коллектива любого уровня. Обеспечивается она как раз системой взаимодействия коллективов.
   То есть, в обществе власть оказывается в руках того коллектива, от которого зависит большинство других коллективов, и уже он определяет будущее для всех остальных - хотя реально может его и не представлять, заботясь о каких-то сиюминутных интересах, исходя из своей повседневной деятельности. Таким образом, власть, влияние - и долгосрочная перспектива развития - оказываются разнесены (вернее, могут быть разнесены) по разным коллективам. Это возможно в условиях устойчивой внешней среды и выработанных внутренних отношений, когда, вроде бы, все "мировоззренческие", глобальные вопросы решены, и пока новых не возникает. Вот на этом фоне значимость жреческих коллективов падает, и власть может перейти к другому коллективу, воспринимаемому сейчас обществом как более "значимый".
   Именно эта "социальная значимость" того или иного коллектива определяет и "третий уровень" (степень материального благосостояния) для членов этого коллектива; причем эта "социальная значимость" существует прежде всего в головах других членов общества (но никак не в объективной физической реальности). Так, человек, убедивший всех, что владеет "страшным оружием", реально может контролировать других людей (пример - большинство современных террористов), хотя в реальности может его и не иметь.
   С другой стороны, степень влияния коллектива в обществе в целом (в "самодостаточном обществе") определяется числом других коллективов, на него завязанных (от него зависящих). И, таким образом, коллективы, формально власти не имеющие, могут тем не менее влиять на других и реально управлять ситуацией. Часто такое положение заканчивается либо пересмотром формальных отношений с властью ("революцией", "переворотом"), либо разгоном таких коллективов ("реформами" или "репрессиями"). Однако, если какой-то коллектив обладает "властью" - в том смысле, что многие другие коллективы от него зависят, сам же он зависит от каждого в значительно меньшей степени, - он будет определять для зависимых коллективов их "первый уровень", продвигать их в направлении, нужном ему, и, таким образом, независимо от его деятельности - военной, торговой, производительной или религиозной, - станет выполнять еще и функции "первого уровня" для зависимых от него коллективов, хотя это будет сделано далеко не лучшим для них образом.
   Таким образом, вопрос, кто принимает решение, представляет из себя вопрос "власти в обществе", его "верхушки", его иерархичности. Именно с этой областью - с областью управления и планирования - связано и понятие власти. То есть, один человек/коллектив принимает решения о будущем для других членов связанных сообществ, и другие члены это выполняют. И, по сути, именно этот момент - кому, какому коллективу остальные члены сообщества "делегируют" (добровольно или принудительно) право распоряжаться их судьбой, право "думать о будущем" всего сообщества, и определяет структуру "государства" (общества в целом). В дальнейшем можно увидеть, как меняются взаимосвязи между коллективами - и меняется структура общества с точки зрения власти.
  -- Иерархии коллективов.
   Основопологающим для определения самодостаточного коллектива (в частном случае - государства) является общий "первый уровень", то есть, представление будущего развития, картина мира, то, "куда мир катится" (или идет - это зависит от мировоззрения). Конкуренция (или вообще противостояние) возможно только между коллективами одного уровня (выполняющими одинаковые функции), но никак не между разноуровневыми коллективами (разве что если они претендуют на одну и ту же "социальную нишу"). Невозможна конкуренция между духовной и военной сферой, или между рыцарями и крестьянами - все вместе они составляют единый самодостаточный коллектив. А вот внутри представителей одного уровня возможна конкуренция, даже если они вроде бы занимаются разным: так, производители компьютеров вполне могут конкурировать с производителями автомобилей - за потребителя, ибо у потребителя эти две вещи могут занимать разные уровни приоритета (а вот приоритет уже определяется первым уровнем, представлениями о жизни у данного "потребителя"), - а отряд лучников может конкурировать (и даже воевать) с отрядом рыцарей (хотя они могут и использоваться вместе) - в вопросе большей эффективности в бою. Но если война двух военных коллективов происходит при общем первом уровне - это будет междоусобица, переворот, внутренняя разборка и так далее, и только если покушаются на первый уровень - кто-то со стороны, - это будет завоевание.
   По сути, военный коллектив нужен в первую очередь для защиты первого уровня (как говорили скифы Дарию, "попробуйте тронуть могилы наших предков - и вы узнаете, как мы умеем сражаться"[]), а не третьего: завоевателю, по большому счету, без разницы, с кого брать налоги, и если завоеватель не вмешивался во внутреннюю жизнь покоренных - ему покорялись с меньшим сопротивлением; правда, и власть его оказывалась менее прочной. Таковы, например, практически все "кочевые государства", которые мы рассмотрим ниже. Однако именно распад первого уровня приводит к гибели общества. Так погибли все народы, завоеванные европейцами - хотя многие представители этих народов уцелели и даже стали жить под властью новых хозяев, но их картина мира была сметена "общечеловеческими ценностями" и "цивилизацией".
   Да и само непримиримое столкновение, в котором невозможно обойтись без силового воздействия, может быть только на первом уровне, когда у сталкивающихся сообществ совершенно разный взгляд на будущее, на то, что должно быть. Так, приводя пример из современности, "антиглобалисты" видят в глобализации страшное зло для всего человечества, ведущее к утрате культуры и - в дальнейшем - к гибели цивилизации; напротив, торговые корпорации видят в ней благо, ибо глобализация позволяет получать большую прибыль и продавать товары в разных концах света, ранее недоступные там. Невозможность примирить понятия добра и зла приводят к постоянным столкновениям. Хотя, конечно, зачастую это смешивается с "добром для себя" и, соответственно, "злом для себя".
   Любая структура общества существует и воспроизводится в силу того, что любой член его имеет его "локальный образ" в голове. То есть, тут нет никакой мистики. Что это значит? Это означает, что каждый член общества представляет, с кем он и как должен взаимодействовать в каких ситуациях. Для нашего современного общества 90% времени - взаимодействие с семьей и на работе, и можно сказать, что мы входим в эти два "коллектива". По остальным случаям мы представляем, что "за продуктами надо идти в магазин" (внешний коллектив, к которому мы не относимся - исключая работников этого магазина, которые, однако, тоже ходят в другие магазины), в случае чрезвычайной ситуации надо звонить в МЧС, в случае болезни идти в поликлинику, и т.д. Для выезда за границу мы должны провзаимодействовать с "государством как таковым" в лице его посольств и паспортных столов, а для духовного развития каждый выбирает свой путь (то есть, это относится к собственной зоне ответственности человека). Причем, если закроется магазин или рынок, куда мы ходим обычно, мы найдем другой магазин, а отнюдь не отправимся сами выращивать овощи, или не станем заниматься торговлей (большинство из нас) - и вообще, чтобы локальная структура общества поменялась, надо лишиться доступа к магазинам на много километров.
   С другой стороны, например, в племенном устроении за духовным развитием или исцелением ("возвращением целостности") человек шел к вождю, старейшине или жрецу - входящему в один с ним коллектив, - тогда как вопросы обеспечения себя и своей семьи продуктами решал сам, без взаимодействия с другими коллективами (разве что иногда обращался за помощью к соседям). В племенном устроении при нападении врага племя само хваталось за оружие; при наличии "князя со дружиною" - племя (селяне) пряталось, а к князю посылались гонцы за помощью. Совершенно разное поведение, в силу разного устроения общества и разного распределения обязанностей.
   И даже после войны, при сильном прореживании многих структур, общая структура общества, как правило, восстанавливается - в силу того что она существует в мозгах ее членов. То есть, даже сильные потрясения далеко не всегда приводят к изменению структуры общества - наоборот, потрясения следуют из появления каких-то новых типов коллективов, пытающихся завоевать себе "место под солнцем". Таким образом, переобустройство общества, появление новых типов коллективов - это процесс эволюционный и довольно длительный, революции же только меняют "расстановки сил" между коллективами существующими, приводя к власти один из новых коллективов.
   Если в ближайшей окрестности нет "магазина", он рано или поздно появится ("свято место пусто не бывает") - в силу того что "образ магазина" есть уже в голове жителей. И точно так же, если есть "образ князя", к которому надо обращаться в случае опасности, то даже в случае революций потом появится какая-то замена князю - некто, выполняющий подобные функции. Человек стремится воссоздать привычную структуру общества, если это физически возможно. Если он бунтует "против царя" - он бунтует против "плохого царя", но согласен на хорошего; если он бунтует "против хозяина" - опять же, он бунтует против "плохого хозяина", и ищет хозяина хорошего. Переобустройство общества, создание новых коллективов с новыми социальными обязанностями, происходит прежде всего в мозгу, глядя на соседей и на собственные возможности и реальности.
   И именно рассмотрение коллектива как единицы общества позволяет говорить о какой-то дальней стратегии, о преемственности власти, культуры и идей и так далее - именно коллектив обеспечивает принятие новичков в свою среду и замену уходящих лидеров новыми, передачу идей и методов, обучение и развитие внутренней культуры коллектива. Именно коллектив образует "долгоживущее существо", которое может существовать более одного поколения и воспроизводиться на протяжении десятилетий - даже при полном обновлении своего состава.
   Структура общества, однако, не может быть и очень сложной - в силу стремления человеческих мозгов к упрощению, а также в силу того, что слишком "тонкие" места наиболее подвержены разрыву, и невозможно воспроизвести слишком сложную структуру в случае разрушения - то есть, слишком сложное устроение неминуемо рано или поздно (и, скорее всего, достаточно рано) распадется на более простые. Любой член общества может взаимодействовать (при интенсивном взаимодействии внутри своего коллектива) с ограниченным числом коллективов внешних, и очень сложные системы как правило быстро отмирают в силу невозможности их воссоздать. Так, вряд ли мы увидим (продолжая пример с магазинами) мебельный салон, торгующий исключительно стульями или только столами. И слишком специфичные коллективы тоже не бывают долговечными.
   Однако в нашем представлении общества мы не можем иметь схему взаимодействия с "коллективом", которого в этом обществе нет. Мы не можем иметь представление о "звонке в МЧС" при отсутствии такой структуры. С другой стороны, без определенных условий, этот коллектив сам по себе и не появится, а если и появится, то окажется безжизненным и не востребованным и быстро распадется. Если нет "дорог" (в обобщенном смысле - можно сказать, "путей", то есть, способов связи между далеко отстоящими друг от друга коллективами) и соответствующего транспорта - не может быть и массовых путешествий, и не может быть сложных "экономических связей", каждая область будет обеспечивать себя сама.
   Но наличие одного магазина или десятка магазинов не меняют устройства общества - там есть такой "тип коллективов". Точно так же один корабль, десять или сто - все это "однотипные коллективы", с одинаковыми степенями "несамодостаточности" и с одинаковой зависимостью от других коллективов - хотя каждый корабль имеет свое техническое устройство, численность экипажа и цель плавания. А вот если появляется надстройка в виде "руководства порта" - которое не ставит кораблям цели, не является хозяином кораблей, но занимается исключительно координацией действия других "коллективов" (кораблей или обслуживающих их ремонтных, транспортных и других служб - которые были и до того!) - мы уже получаем некоторое "вертикальное усложнение" структуры.
   В древних сообществах выделялись группы кузнецов, владеющих тайной металлургии, или группы камнеделов, способных обрабатывать камень, или группы жрецов, обслуживающих общий для всех племен культ - все это будут разные примеры усложнения общества, когда появляются новые коллективы для решения существенно новых задач, при этом, эти задачи общие для всего общества (на один коллектив завязано много уже существующих).
   Как правило, выделение нового коллектива происходит на базе отдельных людей, уже выполняющих те или иные функции будущего коллектива - но пока в рамках прежнего, более "самодостаточного". Для оформления этих отдельных людей в коллектив среди них должен оказаться лидер, который и становится родоначальником нового коллектива - и входит в предания как "основатель нового общества".
   Предлагаемая ниже классификация самодостаточных сообществ по уровню сложности, возможно, не является единственной, но при рассмотрении всех известных нам сообществ все они вписались в данную схему достаточно хорошо и почти без натяжек. Она не придумана - она реально применима к сообществам, существующим сейчас. Хотя данная гипотеза пришла из физики, но она может быть применима и в общественных науках: попадая в схожие условия, общество вынужденно решать схожие задачи, хотя само решение может быть и различным, но при большом числе "независимых сообществ" будут перебраны практически все варианты решений.
  -- Племенной строй.
   Рассматривая с этой точки зрения эволюцию коллективов, простейшим коллективом следует признать племя. Не обязательно оно появилось первым (только если принимать обязательное развитие от простого к сложному, что неверно - даже в биологии есть примеры упрощения структуры, как, например, у паразитов), но именно оно возникает из любой группы людей, отрезанных от других людских сообществ и вынужденных опираться только на свои силы. Если этих сил достаточно и присуствуют люди обоих полов, образуется племя, с некоторым центром руководства (как правило, основанном на авторитете и знаниях) и какой-то "стратегией выживания".
   Люди, живущие на отдельном острове, образуют племя. Люди, отрезанные от других сообществ тайгой, пустыней - тоже образуют племя. Откуда берутся люди, образующие племя - вопрос отдельный и пока не очень принципиальный в рамках данного исторического исследования. Но видимо первичное "расселение" людей на большие территории происходит именно племенами - даже если в породившем их обществе существует более сложное устроение, утратив связи с ним, люди, живущие самодостаточно, образуют племя.
   Именно с "племенной структурой" - коллективом в общем-то равных людей, не разделенных на более мелкие разнородные коллективы - в нашем "подсознании" и связан образ "истинной демократии", когда решения по вопросам, касающимся всех, принимаются после обсуждения всеми. Однако, такое возможно только внутри одного, достаточно однородного, коллектива.
   В одном племени могут быть отдельные люди, занимающиеся тем или иным "специализированным" делом, но они еще не образуют отдельного коллектива, секреты мастерства передаются от отца к сыну, нет "культурной среды", обеспечивавшей бы развитие и взаимозаменяемость: гибель одного человека приводит к утрате огромного числа "профессиональных секретов", будь то вопросы воинского искусства или какого-либо ремесла. "Структурной единицей" племени является семья (род), каждый член племени в том или ином виде должен уметь делать все необходимое (и пахать, и охотиться, и строить, и заготавливать дрова, и сражаться), и особые "профессиональные навыки" есть, может быть, "священное умение", но не что-то, на что рассчитывают остальные члены племени, то есть, еще нет разделения обязанностей между разными "коллективами", образующими племя. Уровень жизни внутри одного племени может разниться от одного члена к другому, но он никак не приводит к усложнению структуры общества, и уже в следующем поколении все может поменяться.
   Племя является не очень устойчивым образованием, ибо там очень мал "внешний опыт" (быт достаточно однороден и мало примеров выживания в иных условиях), и достаточно часто гибнет от голода, болезней, зверей и врагов. Но образуются новые племена, отделяясь от тех, что существуют в хороших условиях (позволяющих увеличивать численность племени), и уходя на новые места, что увеличивает возможность выживания "племенного строя" в целом. Однако, обособившись, новое племя преобретает и новые навыки выживания, и новый язык, и новую религию (с новым "предком-прародителем"). С археологической точки зрения это означает возникновение новой археологической культуры.
  -- Жрецы
  
   Таким образом, при изменении внешних условий в худшую сторону племя легко гибнет; попав в условия приятные, оно начинает увеличивать свою численность, но, в силу экстенсивности развития (увеличение численности вместе с увеличением ареала обитания), от него довольно легко отделяются новые "одноклеточные организмы" - новые племена, которые, являясь самодостаточными, уже в следующем поколении становятся практически независимыми от предка, а затем могут начать и воевать с основателем. Принципиальным шагом в усложнении общества является появление нового, общего для всех племен, коллектива, берущего на себя какие-то общие для всех остальных племен функции.
   Изменение структуры в сторону усложнения от племенного строя практически неизучено в силу полного отсутствия свидетельств этого периода. Однако мы можем и сейчас наблюдать как отдельные племена - общины, живущие замкнуто и самодостаточно, - так и "малые народы", представляющие из себя определенную общность, хотя и без привычной нам "государственной структуры". Потому данный переход можно реконструировать, хотя и с некоторыми допущениями.
   Общество может существовать долгое время только при выполнении ряда условий. Во-первых, конечно, если внешние условия стабильны и идеальны (Эдемский сад древних преданий), то общество может существовать в виде отдельных родов и семей, практически самодостаточных и независимых. Но если условия хоть и стабильны, но неидеальны и требуют хоть какой-то координации усилий разных людей и хотя бы некоторой концентрации, общество может существовать только при наличии взаимодействия, то есть, когда образуется коллектив, в котором общие вопросы выживания решаются сообща. В противном случае, опять же, общество просто не сохранится сколь-нибудь долгое время, если детей надо растить и воспитывать - а заниматься этим некому. Это соответствует отдельному племени.
   Наконец, если внешние условия меняются, меняется численность людей, меняются времена года, и в каждых условиях надо как-то жить - необходимо накапливание знаний. А для накопления знаний, их развития и сохранения необходим выделенный коллектив - среда, где будут "вариться" те, кто занимается каким-то делом, где они будут проходить обучение и где соседи заняты примерно тем же делом, что и ты. Пока такого коллектива нет, говорить об изменении структуры общества нельзя - единицей его по-прежнему является отдельная семья, отдельный род. И, главное, должно быть объединение людей с различным опытом, то есть, из коллективов, живущих в разных условиях, из разных "племен".
   Рост численности племени, попавшего в "благоприятные условия", сопровождается увеличением ареала обитания членов данного племени. В зависимости от условий (а они, судя по увеличению численности, являются благоприятными) члены племени/общины могут или тесниться друг к другу, за общую ограду - или расселяться на некотором расстоянии, образуя новые племена "за соседним холмом".
   Пока отделившееся в силу роста численности от изначального племени новое племя является самодостаточным, оно уже в следующем поколении может даже начать враждовать с "прародившим" его племенем. Чтобы возможен был обмен - знаниями, опытом, предметами и людьми - необходимо иметь что-то общее, какой-то общий "коллектив", посредника, который одновременно будет и накапливать общий опыт.
   Первыми для такого взаимодействия выделяются именно коллективы "жрецов", специализирующихся на "духовной сфере", в то время как остальные члены племени (окрестных племен) заняты военными и экономическими функциями. И функции первых вождей представляют из себя смесь сакральных и военных функций, вернее, вожди - "ведущие" - должны быть именно теми, кто "думает о будущем".
   Приведу конкретный пример. Если кто-то приобрел "отрицательный опыт" по поеданию бледной поганки, то, если рядом не было никого, этот опыт уйдет вместе с ним. И можно долго приобретать подобный опыт, пока не найдется кто-то выживший. То же самое - касательно любой ядовитой ягоды, укусов змей и насекомых и так далее. Но даже если окружающие люди видели, что случилось с их сородичем, и правильно установили причину, это останется сугубо личным опытом данного племени и его ближайших потомков, там, где детей будут учить не есть такие грибы и не наступать на таких змей. А может и в принципе вылиться в запрет "не ешь то, что не знаешь".
   Но соблюдение такого запрета приведет к тому, что никаких новых знаний о "съедобном-не съедобном" общество не получит!
   Но что происходит в племени, где есть выделенный шаман? Когда кому-то становится плохо, его несут/ведут к шаману. И шаман не просто пытается его вылечить - он еще и приобретает опыт, а что именно случилось и почему. Опять же, если шаман ни с кем не общается, этот опыт не пойдет дальше его учеников. Однако если есть некоторое "взаимодействие шаманов", опыт может распространиться на другие племена, и уже они будут предохранены от ошибок.
   Другой пример. Если племя живет в домах полуземляночного типа, с углублением в землю, то оно не сможет строить дома на болотистой местности - их будет затапливать. Чтобы научиться жить в местах с топкой почвой, или просто там, где грунтовые воды подходят близко к поверхности, необходимо разработать способ постройки домов на сваях - что тоже делается не вдруг. Даже если сама идея - поднять дом над поверхностью - и может придти в голову, но для реализации - сколько столбов, как их расположить, как крепить, как закапывать, как на них класть пол и так далее - нужно время, нужны попытки, нужно накопление неудачного - и удачного - опыта. Потому, расселяясь, племя выберет местность, где оно знает, как строить дома, и будет обходить места болотистые и лесистые. Но тогда оно никогда и не приобретет опыта подобного строительства - потому как он будет не востребован; и даже если какой-то охотник и изобретет такой вид дома, опыт забудется к следующему поколению. И если племя какими-то внешними условиями было загнано из степей в лес, на болота, оно будет ютиться в шалашах - и ждать времени, когда оно сможет вернуться в привычную среду обитания, или искать эту самую привычную среду, но не искать способа иного строительства домов - если у них уже нет этого самого знания.
  -- Об эволюции
   Считается, что в человеческом обществе для приспособления к внешним условиям вместо мутационного (биологического) механизма используется поведенческий механизм, то есть, вместо того чтобы изменять свою биологическую структуру (отращивать шерсть, ласты, лишнюю пару глаз), человек меняет свое поведение или использует новые предметы/технологии, позволяющие ему выживать в новых условиях. Этим мы принципиально отличаемся от животных.
   Но суть остается та же самая: путем изменения себя/своего окружения вид/популляция выживает в новых условиях.
   Давайте рассмотрим классическую эволюционную теорию как некоторую модель теории эволюции человеческого общества.
   Она базируется на четырех постулатах.
      -- Наследственность (т.е., дети наследуют биологическую структуру родителей. Для людей - дети наследуют культуру, язык, учатся навыкам родителей)
      -- Изменчивость (т.е., биологическая структура подвергается случайным мутациям. В обществе - это случайные открытия, новые технологии)
      -- Борьба за существование (самцы борются за самок, разные виды борются за одно место в экологической нише)
      -- И, как следствие - естественный отбор, когда остаются только наиболее приспособленные.
   Если первые два пункта трудно оспорить, то два последних вызывают большие сомнения.
   Прежде всего, мутации всегда рецессивны, то есть, не будут проявлены в первом поколении. Это логично, ибо в противном случае все племя состояло бы из "уродов", и, собственно, наследственности бы не происходило. Мутации организмом подавляются.
   Что это значит?
   Если не предположить практически невероятного варианта, что у двух особей одновременно произошла одна и та же мутация, то в начале особь с мутацией будет спокойно жить, внешне ничем не отличаясь от своих собратьев. И дети его, хотя половина их может быть носителем мутировавшего гена, внешне тоже не будут отличаться. Вот если дети его заведут совместных детей, то часть их вполне может получить оба набора генов (и по отцу, и по матери) с мутировавшим геном (а конкретно, четвертая часть от совместных детей).
   Итак, только в третьем поколении после мутации она проявится. Все это время стадо/стая/племя/популяция должны как-то существовать и без этой мутации.
   Возможен вариант, что именно сейчас, когда появились эти новые "мутанты", внезапно условия меняются, так что эта мутация становится жизненно необходимой (правда, тогда и четырех миллиардов лет было бы мало для появления нынешних видов, ибо такие стечения обстоятельств совершенно уникальны). Например, мутация, приведшая к появлению в популляции парнокопытных особей с ластами (ластоногие, к слову, близкие родственники парнокопытных). Она может оказаться спасительной, если именно в этот момент происходит всемирный потоп, и все остальные члены стада тонут, а выживают только с ластами.
   Но это как-то маловероятно. Условия меняются не критично, и, очевидно, стадо не будет радо появлению членов с ластами. То есть, они будут рассматриваться как уроды, и, скорее всего, будут изгнаны из стада.
   То есть, по двум последним пунктам, они проиграли борьбу за существование и естественный отбор сработал против них.
   Сработал бы - если бы где-нибудь рядом не было озера или моря.
   И тогда ластоногие вполне могут просто освоить новую среду обитания.
   Таким образом, изменчивость, мутации приводят не к борьбе - а, напротив, к освоению новых мест обитания. А уж потом, когда, возможно, условия изменятся, это приведет только к уменьшению разнообразия, но никак не к появлению новых видов. Борьба же за существование и естественный отбор служат только закреплению имеющихся поведенческих/биологических особенностей, и ведут только к уменьшению разнообразия поведения и условий обитания. То есть, они играют определенную роль в жизни, но никак не для появления новых видов.
   Аналогичную схему можно применить и к человеческим культурам и технологиям. Если кто-то овладел технологией, не нужной для выживания в данной местности - он может позволить себе, своей семье и ближайшим друзьям - тем, кто захочет с ним пойти - забраться в новое место, где с ее помощью можно выжить. Ну и, случись что, он, действительно, окажется в выигрыше. Но изначально он должен существовать в "нормальных", привычных условиях!
   То есть, если люди жили в районе экватора, то, случись в этот миг Великое оледенение, они бы тупо замерзли.
   Но если к началу оледенения они уже разработали - еще живя там, в тепле! - технологии разведения огня, шитья теплой одежды, строительства теплых домов - и с помощью этого забрались туда, где жить не так уютно, - вот тогда эти племена могут в случае оледенения выжить. А внезапно открыть технологию, которая срочно нужна для выживания в изменившихся условиях, практически невозможно.
   И как в животном мире мутация существует в "скрытом" (рецессивном) виде, пока не окажется проявленной и приведет к освоению нового ареала - так и в человеческом обществе открытая технология, найденное знание должны где-то существовать, даже не будучи востребованными, до поры - до времени.
   Таким образом, если есть коллектив - на первых порах, хотя бы семья, род, - в котором накапливаются даже на первый взгляд не нужные знания о мире, не востребованные на данный момент, - ситуация меняется. "Знание предков" - "старики рассказывали, что когда-то...". Если обмен информацией происходит только в рамках одного племени, то старики могут рассказать только то, с чем сталкивалось именно их племя и кто-то из их предков (или них самих). Если же коллектив общий для нескольких племен, то опыт даже другого племени становится доступным остальным, что резко повышает выживаемость системы в целом.
   Чисто теоретически - исходя из предложенной классификации - закономерен вопрос, а возможно ли выделение общего коллектива на другом уровне? Скажем, общего для нескольких племен - не объединенных духовно - военного уровня, или общего уровня производителей, когда каждое "племя" в отдельности занимается охраной (и войнами друг с другом) и определяет свою культуру и все остальное?
   Ну, теоретически представить такую ситуацию можно. Наемный отряд, воюющий то за одних то за других, или группа "добытчиков", которая кормит остальных. Правда, последняя ситуация напоминает сказку "как один мужик двух генералов прокормил". В каком-нибудь космическом будущем такое можно себе представить; такое периодически случается в технически развитых обществах, когда жизнь общества оказывается завязанной на одну - ограниченную - группу "производителей" (например, в какой-нибудь крупной компьютерной фирме - на системных администраторов). Однако что происходит при этом?
   С очевидностью, коллектив, общий для остальных, является менее зависимым от других, чем другие - от него. В итоге, получается, именно он начинает диктовать свою волю остальным и с неизбежностью подменяет собой первый уровень, не имея его знаний и задач! И, разумеется, такая структура оказывается непрочной: или наемники начинают грабить всех подряд - и вызывают формирование ответного военного коллектива, - или "производители" начинают хуже работать и приводят к появлению собственных "производственных" уровней в каждом из снабжаемых ими коллективов (в случае с системными администраторами - их или включают в "высшую прослойку" фирмы, или заводят нескольких системных администраторов, чтобы меньше зависеть от одного).
   Таким образом, если такое и имело место (некоторые рассказы Геродота можно трактовать как подобные схемы), то продолжалось очень недолго, и только ситуация с выделенным первым, жреческим, уровнем оказывается устойчивой.
   В каждом племени вождь - он же зачастую и жрец (хотя иногда жрецы и выделены отдельно) - осуществляет прежде всего "сакральную функцию", то есть, связи с внешним миром, определение целей и путей развития всего племени. Выделение жрецов - как коллектива, занимающегося именно "будушим", связью с богами, гаданием, целительством, браками, определением последствий тех или иных событий - для нескольких соседних племен есть первое усложнение общества. Иногда этот коллектив состоит из одной семьи, иногда - из жреца и его учеников, иногда это сложная структура, куда собираются выходцы из нескольких племен. Пока знания хранятся на уровне одной семьи - как правило, развитие и накопление знаний о мире (а именно знания - главное занятие жрецов) происходит с таким же успехом, как и их утрата; но с появлением некоторого общего для нескольких племен коллектива "жрецов" начинается их систематическое накопление.
   Первый уровень - а именно коллективы, обеспечивающие в обществе самодостаточность по первому уровню, мы и называем "жреческими" - объединяет в себя очень много разных понятий, общим для которых является "образ будущего", то есть, как члены данного общества представляют себе, какой должна быть жизнь (и какой она быть не должна). Это и культура, и язык, и общие ценности, и способы воспитания подрастающего поколения, - но все это должно быть вписано в общую картину мира (и понимание каждым членом общества своего места в этом мире), выработкой которой, собственно, жреческие коллективы и занимаются (именно с появлением жреческого коллектива язык может быть общим для многих "племен", иначе, утрачивая связи, они сравнительно быстро - за два-три поколения - обособятся и по языку в силу различия быта и мест обитания).
   Мы живем в то время, когда такие - базовые - моменты уже давно решены, и нам представляется это само собой разумеющимся фоном, которому мы обучаемся еще в детстве. Однако в начале, когда условия серьезно меняются, без выделенного "первого уровня" общество просто не выживет. Современная история много занимается военной историей и историей экономики, а религия предстает просто как некоторая "культурная сущность" - ну, вроде бы как "глупые люди были, не знали, как что устроено, вот и придумывали себе" - однако роль жрецов была куда более серьезной. Они не просто "запудривали мозги" - они накапливали знания о мире и просто преподносили их в виде, доступном для "общества". Мы до сих пор пользуемся многими их установками - однако даже не обращаем внимания, считая это чем-то само собой разумеющимся. А между тем многие "суеверия" есть не более чем доступный способ объяснить, почему что-то надо делать, а почему - нет; при этом реальные последствия могут быть дальними и сложными, и жрецы, накапливающие эти самые знания на протяжении многих поколений, "просто знают", что так должно или не должно быть с точки зрения долгосрочного выживания.
   Совершенно гениальной находкой жрецов является система "священных рощ", "храмовых владений" и прочих заповедных вещей, освященных религиозными табу. Селяне, члены племени, вожди - могли охотиться, вырубать лес, ловить рыбу где угодно. Но случись "экологическая катастрофа" - и всегда найдется (у жрецов) место, где сохранились "на развод" уничтоженные виды растений или животных. И (с соблюдением, разумеется, соответствующих ритуалов) оттуда будут выведены быки - для приплода в стадах, или выпущены рыбы в водоемы, или высажено зерно, и так далее.
   То есть, храмовые владения - это не то, что находилось у жрецов в личном пользовании. Таковыми они стали уже позднее, с падением влияния жрецов в обществе. Это - то, что составляет "неприкосновенный запас общества", который может быть использован только в крайнем случае, на краю гибели. Однако как охранить неприкосновенный запас? Все людские законы не могут отвратить человека от использования "чужого добра"; однако запрет религиозный - в который верят все члены общества - охраняет лучше мечей стражников (которые сами иногда не прочь попользоваться охраняемым).
   И вот уже когда этот первый уровень, вопрос долгосрочного выживания, решен, на первый план выходят остальные уровни, для которых первый остается фоном и превращается в элементы культуры и обрядов.
   Любопытно, что именно такое устроение общества: верхняя прослойка "жрецов" (ученых), определяющих будущее всего общества и занятых постижениями тайн мира, и достаточно однородные "низы", обеспечивающие экономическую и военную устойчивость общества, - является наиболее приятным для утопий и человеческих представлений, включая коммунистическую модель. Не исключено, что это же может явиться и "концом эволюции" сообществ - то есть, началом нового "цикла", если общество оставить без воздействий извне. И это справедливо: очевидно, что именно тем, кто в лучшей степени представляет общую взаимосвязь процессов в этом мире, лучше всего предоставить право принимать решения, касающиеся всех. Да и власть жрецов основана только на авторитете - на их способности правильно предсказывать события и понимать их взаимосвязь.
   Само понятие "народ", по-видимому, должно быть сопоставлено в данной терминологии с общим "первым уровнем". То есть, когда люди одинаково воспринимают будущее, понятия "что хорошо, а что плохо", т.е., к чему следует стремиться, чего избегать; одни и те же люди являются для них авторитетами (в старом смысле этого слова). Возникновение народа, по-видимому, может идти разными путями (расселением одного племени; смешением разных "народов", упрощением структуры сложного общества), но важным для общности (для восприятия себя как "единого целого") является именно общность на "первом уровне". Вплоть до того, что у народа общие святыни, общие храмы - и, соответственно, общий "коллектив", обеспечивающий этот самый "первый уровень" - уровень "связи с высшим", уровень Будущего, уровень Высшего.
   С этой точки зрения жрецы - это коллектив, "берущий на себя ответственность за свой народ  и его будущее". Жрецы - создатели, носители и хранители традиций, те, кто решает, что будет полезно, а что нет. Те, кто заботятся о выживании общества в целом, о его вписывании в "надсистему". Хотя это обычно называют "догосударственным образованием", но именно такая двухуровневая структура создает основу для возникновения государства классического.
   Именно эта структура - занимающаяся "долгосрочным планированием" своего общества, вопросами долгосрочного выживания - и отличает развитие человеческих сообществ от развития физических или биологических систем. В нем - внутри самого общества - присутствует образ желаемого будущего, и действия по его достижению становятся целенаправленными. Хотя, разумеется, не всегда оптимальными. И "воображаемые страхи" - те, которые присутствуют в представляемом будущем - часто являются значимее опасностей реальных, физически ощутимых. Что позволяет корректировать направление развития общества в ту или иную сторону (так что все "теории заговора" имеют под собой некоторую реальную основу - хотя, разумеется, несколько отличную от "глобальной теории заговора").
   Жрецы не наделены никакими "юридическими правами" (юридические понятия, понятия права, собственности и так далее возникают только с появлением военной силы и противопоставления одного сообщества другим), у них нет власти как таковой - они просто пользуются большим авторитетом в своем обществе за счет большего знания, ума, опыта, интуиции; возможно, реальной связи с "высшими силами". Но они же ведут процесс накопления опыта, знаний о мире, о человеке, о здоровье, о воспитании подрастающего поколения. С появлением такой структуры, общей для нескольких племен, процесс накопления знаний становится более быстрым и полноценным, поскольку есть возможность сравнить опыт из разных условий.
   Разумеется, в реальности все не так идеально, и отсюда - большое количество дошедших до нас, не объяснимых на первый взгляд, табу, запретов и суеверий. Вполне возможно, что это результат того, что жрец получил информацию о негативном результате какого-то действия (съедания какого-то плода, рыбы, и т.д.) из "не вполне проверенных источников", но проверять которую не было возможности - или желания. А потому решили "подстраховаться" и авторитет богов пустили на запрет подобного действия.
   Впрочем, возможно, что это мы еще не все знаем, и данное действие в самом деле обладает пока неизвестными нам отрицательными последствиями (так, необъяснимый ранее запрет у многих народов на поедание свинины в последнее время все более объясняется легкостью переноса болезней от свиньи к человеку).
   Это все выяснялось и накапливалось на протяжении многих лет и даже веков (опять вспомню про монаха Менделя). Можно сказать, что "просто у жрецов было на это время" -но нет, это была их обязанность, именно от них ждали помощи, утешения и исцеления, "случись что", именно к ним шли в случае болезни, тревоги, опасности, не объяснимой с позиции собственного опыта. Так и образовывался коллектив, ответственный за будущее, за выживание общества в целом, за накапливание знаний - и их распространение в рамках общества, за которое они несли ответственность.
   Однако при этом каждое племя уже становится не независимым, доверяя заботу о своем будущем выделенному коллективу, чьи советы и решения являются больше чем законами: они становятся обычаями и обрядами. Отметим, что без наличия общей структуры, общего коллектива, общего носителя знаний не может идти речи об общей культуре для нескольких, даже соседних, но самодостаточных поселений. Здесь же, при наличии общего религиозного центра, возможно существование общей культуры, общего языка - в силу того, что любой язык существует только в процессе общения, а в данной структуре общества взаимодействие происходит уже между разными племенами - которые, соответственно, вырабатывают общий язык, освященный авторитетом жрецов.
   Почти каждый остров в Тихом океане можно считать таким независимым сообществом. В силу удаленности он не испытывает потребности в военной силе (если не происходит раскола в самом обществе), и единственная группа, которая может "обосновать свое право на существование" - это жреческая группа. Именно этот коллектив - церковный - и привязывает, скажем, общество острова Пасхи к их "официальным хозяевам" (см. []).
  -- Князь со дружиною.
   На уровне племени - или даже группы племен, объединенных общей "жреческой прослойкой" ("народа") - взаимодействие разных самодостаточных коллективов редко и, по большому счету, не нужно (каждый народ, каждое племя развивается независимо, в соответствии со своим мировоззрением, религией, обычаями и окружающей средой). Необходимость усложнения возникает только при взаимодействии нескольких таких "самодостаточных коллективов".
   Вероятно, далее я буду говорить вещи, кажущиеся очевидными, но я хочу на них посмотреть с позиции данной теории.
   Два самодостаточных коллектива не могут завоевать один другой. Можно только уничтожить противника, или заставить его уйти - но не покорить. Для покорения один из двух коллективов должен быть несамодостаточным - а точнее, оба должны быть несамодостаточными, чтобы была возможна какая-то власть одного над другим.
   Традиционно завоеванием называется ситуация, когда военный коллектив - то есть, обеспечивающий безопасность своей системы - одного самодостаточного образования уничтожает военный коллектив другого и занимает его место (что-то вроде правила найма вышибалы в баре: чтобы занять место, надо победить нынешнего вышибалу).
   Однако если такового коллектива нет, если в племени (народе) каждый член - и воин, и охотник, и пахарь - такое племя завоевать невозможно, пока оно не "делегирует" часть своих обязанностей "завоевателям". А потому и африканские племена, и племена Амазонии и Океании, и индейцы в Северной Америке живут особняком от остального государства - не потому, что они такие "отсталые", а потому, что не испытывают никакой потребности в том государстве, которое считает их территорию своей. Племя - полностью самодостаточный коллектив, и его можно только уничтожить или прогнать, но не покорить.
   При взаимодействии двух племен могут происходить либо долгие войны на уничтожение, либо вытеснение одних другими, но не завоевание. Для завоевания - и создания более крупной структуры - необходимо изменение структуры взаимодействующих сообществ. Впрочем, такая структура необходима и просто для возможности объединения двух племен (например, жреческая структура), в противном случае не будет базы для их взаимодействия.
   Преимущество "одного общества над другим" всегда кроется не только и не столько в техническом его уровне, сколько в организации. Два человека с палками вооружены одинаково, но если один из них упражняется с палкой по восемь часов в день, а другой только взял ее в руки, у первого все преимущества. И точно так же, дружинник и общинник могут взять в руки одинаковые мечи, но дружинник одержит победу без особого напряжения, исключительно в силу того, что постоянно занимается только войной. И даже - что самое удивительное - дружинник с палкой одержит победу над человеком, впервые взявшем в руки пистолет или автомат, только за счет лучшей психической и физической подготовки.
   Однако чтобы тратить по нескольку часов в день только на воинские упражнения, необходимо, чтобы были те, кто будет дружинника кормить и одевать. Соотношение (сколько человек должны обслуживать одного профессионального воина) зависит от технического уровня, но лишь количественно, в процентах; но и используемое оружие тоже зависит от технического уровня, так что сути дела это не меняет (чтобы в применении огнестрельного оружия добиться мастерства, превосходящего "ополченцев", тоже нужно тратить много времени).
   Фундаментальным отличием военного уровня от уровня экономического в том, что человек, занятый повседневной - экономической - деятельностью, одновременно с занятием повышает и свою квалификацию в этом, учится по ходу. Кроме того, он должен обладать только некоторой "минимальной квалификацией", чтобы выполнять свои общественные обязанности - и он уже может послужить обществу. Войны же, к счастью, происходят не каждый день, но при этом, если мастерство в войне не оттачивается регулярно, отсутствие должной "квалификации" ведет к проигрышу и разорению и гибели общества. Таким образом, при увеличении внешней угрозы общество вынуждено содержать регулярных "дружинников", которые заняты только упражнениями в мастерстве, мало необходимом в обычной жизни; в противном случае общество быстро гибнет.
   Причем это должно быть исключительно добровольное взаимодействие (в противном случае, при попытке дружинника устанавливать свои правила, его побьют раньше, чем он достигнет нужного уровня мастерства, чтобы отбиться от превосходящего противника). То есть, те, кто кормят и одевают дружинника, должны реально понимать, что этот дружинник им нужен для собственной защиты. Необходимость этого связана, например, с участившимися набегами со стороны соседей.
   Другой вариант повышения квалификации "дружинником" - самому постоянно упражняться в набегах. Образовавшаяся "банда", живущая грабежом, в начале берет "численностью" (при одинаковом уровне подготовки), а затем, в силу непрерывного упражнения, начинает брать мастерством. Однако тут необходимо два условия: наличие слабого окружения (в котором нет профессиональных воинов, способных оказать сопротивление, только такие же ополченцы), и постоянное пополнение собственной численности.
   Так, взаимодействие нескольких племен, в начале живших далеко друг от друга, но с увеличением численности начинающих взаимодействовать все чаще, может привести к появлению таких совместных "банд", "дружин" изгоев, выходцев из всех племен, которые могут начать грабить как своих соплеменников, так и соседей.
   В принципе, такие нерегулярные образования вполне могут возникать спонтанно; зная о драчливой природе подростков, во многих племенах существовали целые ритуальные походы, организованные "старшими членами племени". Походы, разумеется, были на соседей, организованных не лучше, причем живущих неподалеку - тех, кто представлял из себя реальных "конкурентов".
   Однако долго подобные грабительские набеги продолжаться не могут. Для защиты от подобных набегов в племени (объединении племен, народе) и выделяется "князь с дружиной", некоторая "военная верхушка", общая для соседних племен. Или же одна из групп "со стороны" (может быть, даже со стороны одного из племен) может силой подчинить себе соседей. Наконец, при наличии нескольких банд одна может быть приглашена "на договорной основе" для противостояния другим. Но во всех этих случаях произойдет перераспределение ролей в обществе, причем добровольное: дружинники образуют некоторый коллектив, упражняющийся в войне более, чем остальные "ополченцы", и обязаны первыми идти для противостояния врагу, остальные же кормят и одевают их и членов их семей, которым гарантируют некоторую защиту в случае гибели "дружинника".
  
   Все эти причины обуславливают выделение некоторого постоянного "военного коллектива", контролирующего - и защищающего от других претендентов - некоторую территорию, вернее, людей, живущих на этой территории и кормящих своих защитников. Причем, видимо, в начале выделение такого коллектива происходит с благославения "жрецов". То есть, покорить людей, не желающих (и не умеющих) подчиняться, заставить отказаться от оружия тех, кто привык держать его в руках, очень сложно и часто приводит просто к истреблению покоренных. Но, с другой стороны, если есть постоянная военная угроза, в этом случае требуется и постоянный "военный ответ".
   Подчеркну, что военный коллектив, выделенный воинский класс, возникает в общества только при наличии как внешних причин - участившихся взаимодействий с другими сообществами, набегов со стороны других банд, - так и внутренних - то есть, некоторой усложненной структуры, хотя бы двухуровневой (жрецы и племена), с выделенным жреческим коллективом, способным поставить воинский коллектив на службу общества. В противном случае, никакого изменения структуры общества не произойдет, останутся банды - которые не принадлежат данному обществу, ибо никакой "полезной" функциональности не несут - и племена, пытающиеся от них защититься самостоятельно, но - в силу отсутствия координирующего центра - не могущие согласовать свои усилия. Так же, если у племени нет каких-то постоянных центров, которые необходимо защищать, племя скорее уйдет из места угрожающего, чем изменит свою структуру (так уходили американские индейцы от нашествия "бледнолицых"; так поступали и большинство кочевых племен степи, у которых в силу кочевого устроения племенной строй значительно более устойчив).
   Теперь происходит перераспределение обязанностей внутри коллектива - выделяются профессиональные военные и те, кто обеспечивает их и их семьи во время походов - в начале еще на "основе племенной демократии", когда в бой могут пойти все члены племени, но под предводительством "богатырей", затем пожизненно. Такое усложнение структуры - появление коллектива, занимающегося исключительно функциями второго уровня, - позволяет увеличить силу коллектива и возможности объединения с другими соседями (на базе общего военного коллектива, который может пополняться из числа других общинников), то есть, усиливает концентрацию, но оно же ведет и к ослаблению: лишь после этого, в случае разгрома своего военного коллектива остальные члены племени могут признать власть победителя. Может, конечно, быть и вариант полного разгрома общества (племени) и включения остатков в состав победителей - но это не приведет к изменению структуры общества победителей и даже его культуры или языка, просто оно увеличит свою численность.
   Обращаю внимание, что данное выделение образуется не на базе одного племени, а на базе нескольких взаимодействующих племен, уже связанных, как правило, духовно (жреческим коллективом). В каждом племени живет один-два "богатыря", дружинника (больше одно племя вряд ли прокормит - ср. древнерусских былинных богатырей или американских шерифов), которые - по призыву "князя" - собираются вместе для отпора внешней опасности. Появляется новый "распределенный коллектив", связывающий общество в единое целое уже на втором уровне. Однако вместе с этим и происходит пресловутое "расслоение общества", ибо появляются те, кто работает - и те, кто ходит в походы и живет за счет военной добычи и дани (даров) со стороны "своих", тех, кого они защищают. Видимо, уже позже такие коллективы выделяются в единое целое, обособляясь от кормящих их племен - это будет следующий шаг усложнения общества.
   При появлении выделенной "военной организации", живущей за счет дани - добровольной и не очень - со стороны других племен она просто силовым методом подчиняет себе другие коллективы (с целью увеличения дани или военной добычи, а также просто с целью упражнения в воинском искусстве). И именно с военным объединением (второй уровень несамодостаточности) про это объединение начинают узнавать соседи (необходимость защищаться).
   Этот момент соответствует гумилевскому "пассионарному толчку". Начало создания "дружин" людей, желающих чего-то иного, чем им предлагается традиционной жизнью. В принципе, любое дело - что в древности, что сейчас, - начинается с создания "инициативной группы". И если эта инициатива оказывается полезной для общества, в котором группа образуется - вернее, если группа сумеет убедить общество в своей полезности, любыми доступными средствами - начинается изменение структуры общества и перераспределения обязанностей в нем.
   А потому третий шаг объединения коллективов и усложнения структуры - это "князь с дружиною", контролирующий несколько соседних общин (племен).
  -- О войне и о войске.
   Итак, свою самодостаточность могут сохранить только те сообщества, которые при усилении взаимодействий разных самодостаточных обществ обзаводятся постоянным "военным коллективом". Именно наличие этого военного коллектива - или иерархически организованной системы военных коллективов - и позволяет соблюдать принятые законы среди всех членов общества, в том числе понятия собственности.
   Все профессиональные военные коллективы можно поделить на два класса: сословный и наемный. Сословный - это прослойка в обществе, которая обязана служить, для которой военная служба - основная деятельность, но которая при этом имеет собственное хозяйство, которое и обеспечивает ее по третьему уровню. Очевидно, что подобное хозяйство должно иметь каких-то внешних работников, ибо сам хозяин постоянно в своем хозяйстве отсутствует. При этом право собственности хозяина на свое хозяйство обеспечивается именно его участием в военном коллективе, который как единое целое обеспечивает независимость своей земли, а внутри себя как-то распределяет право пользования этой землей (разграничивает права собственности на основании договора, явного или неявного). Это, помимо классических феодалов или "земельной аристократии", все так называемые "военные прослойки": и легионеры в Древнем Риме, и стратиоты в Византии, и бонды в Норвегии или Швеции, и стрельцы и дворяне в России, и йомены в Англии. Современное толкование, в основном, сосредотачивается на их свойстве "независимый землевладелец" - а мы заострим свое внимание на том, что именно они составляли основу войска соответствующего общества. Потому как независимость их землевладения основывалась именно на их вхождении в военную прослойку, совместно с "крупными землевладельцами" - феодалами, аристократами, патрициями, магнатами и т.д. Именно они обеспечивали поддержание существующего порядка - в частности, владения землей.
   В отличие от сословного, наемный не имеет непосредственной собственности, которая обеспечивает ему "независимое существование". Он получает все необходимое от другого коллектива - как правило, государственного аппарата, о котором будем говорить позже. Разумеется, небольшие коллективы могут содержаться и крестьянской общиной, и отдельным торговым коллективом. В любом случае, их принципиальное отличие от первого вида - не они определяют правила, действующие внутри общества. Этот коллектив зависим от остального общества, власть принадлежит не ему.
   Потому началом нового вида устроения общества можно считать момент, когда власть переходит к военному коллективу, начинающему самостоятельно устанавливать правила для остального общества. Переходить она может от любого другого типа коллективов, до того игравших более важную роль в данном обществе. Но в любом случае, именно это в истории называется началом "феодализма". В классической истории различают феодализм, созданный на базе "древних рабовладельческих государств" и феодализм, возникший "в силу разложения первобытно-общинного строя". Мы можем еще выделить и феодализм, возникший на базе "капиталистических городов" - это тот феодализм, в который попала Германия - одна из самых развитых стран Средневековья - после Тридцатилетней войны. Поначалу между устроениями общества в этих случаях есть разница, но со временем она стирается - об этом см. ниже.
   Но с приходом к власти коллектива военного война естественным образом становится определяющим принципом существования общества. Если нет внешней угрозы, военный коллектив сам ее найдет и блестяще с ней справится. Однако, подчеркну, такое возможно только с появлением выделенного военного коллектива, причем еще и пришедшего к власти - то есть, определяющего задачи всего общества и определяющего правила игры в нем. То есть, ни о каких дальних походах общество, руководимое жрецами, не будет даже мечтать - походах военных, я имею в виду.
   В силу дальнейшего развития общества власть может благополучно уйти от военного коллектива, об этом мы будем говорить ниже.
  
  
   Таким образом, не некоторое самопроизвольное "экономическое расслоение" приводит к появлению "военной верхушки" - но прежде всего взаимодействие различных "самодостаточных коллективов", необходимость защищаться от набегов или же, наоборот, невозможность защититься - и попадание под военную власть завоевателей. На это надо обратить внимание: по сути, все появления новых "государств" так или иначе связаны с взаимодействием двух (или более) до того различных самодостаточных сообществ. Самодостаточные сообщества являются, как правило, конкурентами (если не занимают разные экологические ниши), в силу чего возрастают военные конфликты, что приводит к появлению постоянных выделенных "военных сил", поначалу содержащихся "всем миром" - всем народом, объединенным на первом уровне, жреческом.
   Жрецы еще сохраняют свое влияние - и на военных, и на остальных членов общества - но власть уже концентрируется в руках военных (ср. Мерлина и короля Артура Британских легенд). Военные прислушиваются к мнению жрецов, но решения принимают сами.
   Военная власть смещает власть духовную в силу как своей большей очевидности (кары, которыми грозят жрецы, произойдут лишь в отдаленном будущем - по крайней мере, через год, после следуюшего урожая или еще когда-нибудь, а то и вообще в другой жизни - кары же, которые могут обрушиться от военных, последуют немедленно), так и в силу своей необходимости, поскольку - при наличие врагов - все соседние общины становятся заинтересованными в защищающих их князе и дружине; у жрецов же власть "традиционная", становящаяся как бы фоном.
   Это и есть главный признак новой структуры общества - кто может принимать решения, касающиеся всех. До сих пор забота о будущем - дело жрецов - было совмещено с правом принятия решения, которое у них никто не оспаривал. Военные коллективы могли появляться, но были временными. Теперь же происходит смещение влияния от жреческих коллективов к коллективам военным, прежние "правители" остаются в виде консультантов. Особенно интенсивно это происходит в случае наличия большой конкуренции на ограниченной территории (рост населения, изменение природных условий и т.д.; но изменение природных условий само по себе не является причиной образования военных коллективов), потому именно там, где встречались различные народы, и появляются самые древние "государственные образования" (Средиземное море, берега крупных рек). То есть, при разделе общего места обитания, источников ресурсов и т.д. - когда важно именно "отделиться" от других аналогичных структур, наладить защиту или, наоборот, нападение.
   После оформления нового типа коллективов - "князя со дружиною" - военная верхушка начинает упрочнять свою власть. Оформляется система дани - поскольку князь и дружина воюют, их остальное "общество" содержит за свой счет. На этом этапе появляются запреты другим (кроме князя и дружины) членам общин ходить с оружием - появляться в собраниях и даже охотиться (возможны разные варианты в разных обществах).
   Именно такая структура может ходить в походы на другие племена, как с целью грабежа, так и с целью включения в сферу своего влияния. Но дальние походы для такой верхушки чреваты потерей власти (что и происходит время от времени, если верить скандинавским сагам - например, саге об Инглингах).
   Такая структуризация и может служить точкой отсчета "государства", прежде всего в силу нашего понимания государства. Главное, что характеризует государство - в нашем "архетипическом" его восприятии - это именно возможность распоряжаться теми, кто входит в его ведение, издавать законы и регламентировать жизнь своих членов, то есть, власть (причем власть, с которой согласны и подчиненные, т.е., власть "добровольная", "законная") - и обособленность от других аналогичных "образований", т.е., суверенитет, способность именно принимать решение самостоятельно, а не выполнять приказы других "структур", и возможность противостоять этим структурам (другим "государствам").
   С этой точки зрения уже племена, управляемые вождем со жреческими функциями, имеющие определенную территорию проживания, на которую другие племена не допускались, и противостоящие другим племенам, вполне могут рассматриваться как мини-государства. Власть жреца, вождя (закрепленная в глазах соплеменников авторитетом высших сил) была по сути абсолютной (хотя и регламентируемой обычаем) - во всяком случае, он мог принимать решения, касающиеся любой области жизни племени. Однако именно наличие "военной" структуры, позволяющей отбиваться от соседей, и выделяет собственно "государство", как обладающее "суверенитетом". "Военная" поставлена в кавычки, потому как средства противостояния с другими коллективами могут быть не только силовые - важно иметь эти самые средства противостояния и отстаивания своих интересов. Силовое воздействие до сих пор рассматривается как самое надежное.
   Две предыдущих ступени на сегодня могут быть найдены только в так называемых "примитивных сообществах", и трудно сказать, предшествуют они остальным или, наоборот, являются их "рудиментами", образовавшимися в силу упадка (племенное устроение, как было сказано, - самое "естественное", первичное образование людей, сведенных вместе на одной территории). Зато примеров третьей стадии и сейчас сколько угодно (все "военные диктатуры" в Африке, в Афганистане), и в недавнем прошлом было достаточно (отделение всех колоний).
   Именно это - боярин с окрестными деревнями, которые он контролирует, феодал с соседними деревнями, князь с окрестными племенами - и является "классическим ранним феодализмом". Города в такой структуре - явления инородные, как правило, доставшиеся "по наследству" от других сообществ, прошедших уже следующие этапы развития, и потому часто отмирающие "за ненадобностью". Жреческая прослойка в таком обществе может либо союзничать с новым "хозяином", либо пытаться им управлять, либо подчиниться силе - это зависит от ума и способностей прослойки, но очевидно, что влияние ее резко падает, становится чисто "сакральным", обрядовым, к которому обращаются время от времени - для церемоний, жертвоприношений - но не которая определяет постоянную жизнь остальных членов общества. То есть, наблюдается первый шаг к падению авторитета "жрецов": если раньше они же и принимали решение, то теперь они превращаются в консультативный, а иногда и чисто ритуальный орган, с которым советуются, но решения принимают не они, и не они отдают приказы. Идет разделение знания и ответственности: жреческая прослойка остается наиболее грамотной и образованной, но решают все военные - и решают, разумеется, что нужно им, и что они могут оценить с точки зрения своих знаний. Видимо, подобное снятие ответственности в ряде случаев устраивало "жрецов" - они превращались в тех самых "серых кардиналов", как их представляют в более позднее время. Но иногда конфликты все же происходили.
   Надо отметить, что коллектив "князь со дружиною", контролирующий подобное "племенное объединение", внутри себя может быть устроен самым разным образом. Должность князя может быть пожизненной (хан у кочевников) или временной (как атаманы у казаков или консулы в Древнем Риме), дружинники могут быть наследственными или постоянно пополняться за счет пришлых (как правило, есть и то, и другое), князь может выбираться из числа всей "дружины" (военная демократия) или только из одного-двух родов (монархия) - это все "внутреннее устроение" коллектива "дружина", не влияющее на сложность устроения всего "самодостаточного образования", состоящего на данном этапе из "жрецов", "князя с дружиной" и "податных племен". И, кстати, демократия в таком обществе касается только "верхнего коллектива".
   Объединения подобных образований, известные в истории как "союзы племен" (на самом деле, уже не совсем союзы и не совсем племен) - как правило, временные и, действительно, не могут считаться государствами. Но, что еще более важно, такие союзы возникают в основном для защиты от врага, распадаются после спада внешнего давления и не могут совершать завоевательные походы. Прежде всего потому, что своя территория и свои люди окажутся при этом беззащитными - от своих же соседей. Более часты на этом этапе "межплеменные" (а, вернее, "междружинные") войны - которые с полным правом можно назвать "феодальными междоусобицами" (правда, при разных жреческих уровнях).
   Подобная ситуация - отнюдь не специфическое для средневековья явление. Это и войны микенских царей, и "межплеменные" войны германцев времен Римской империи, и современные войны "группировок" на Ближнем Востоке или в Африке. Устроение этих сообществ схоже: есть "население", занятое добычей необходимого - и есть "князья с дружинами", борющиеся за власть над "населением". Есть еще коллектив жрецов, который, однако, не может уже остановить кровопролитие. После того как одна "дружина" победит другую и установит контроль над некоторой территорией, начнется следующий этап усложнения общества.
  -- Город-государство
   Четвертый шаг - обустройство занятой территории. У князя (у правящей "верхушки") появляется некоторая концентрация "даров земли", которыми он может кормить других людей в своем окружении (или, в более общем случае, происходит "перераспределение потребления", появляется выделенный "класс потребителей" с большими возможностями). А потому теперь - силой или по своей воле - возле князя собираются обслуживающие его ремесленники (службы). Сюда, в "центр кристаллизации", стягиваются все "пассионарные элементы" из округи, кто тяготится существующим устроением и хочет поменять свое место в этом обществе. Сюда идут и дружинники, и ремесленники, и торговцы. Окружающие племена/общины попадают уже и в экономическую зависимость от центра, поскольку вынуждены не только платить дань "князю" (князю в обобщенном смысле), но и покупать продукты ремесла.
   Часто такой центр становится и центром религиозным. В принципе, согласно, например, ирландским сагам, сами ремесленники - это не выходцы "из села"; наоборот, скорее, первые ремесленники приравнивались к жрецам - к кому-то, кто умеет создавать "нечто", не бывшее ранее (ирландский бог Луг предстает как владеющий всеми ремеслами; да и скандинавский Один - тоже "знаток всех ремесел"). Труд женщин-ткачей и прях, труд кузнецов, гончаров или строителей был священным, и потому выделение ремесла скорее следует рассматривать не как разделение "экономического" коллектива (третьего уровня), но как разделение "первого", духовного коллектива - выделение из коллектива "предсказателей", "ученых", еще и коллектива "преобразователей", "демиургов" (по Платону), тех, кто активно влиял на окружающий мир (в том числе, и на невидимый - созданием талисманов и амулетов).
   Параллельно с созданием общего для "князя со дружиною" экономического и административного центра идет и "раздел собственности" между князем и дружинниками. Дружинники становятся "держателями земли" (или любой другой "собственности", которая является источником дохода - рыбные промыслы, лесные угодья и т.д.) - вернее, получают права "собирать доход" с определенных людей - как правило, проживающих на определенной территории. Объединенная общим "хозяйством" (городским центром), дружина не разваливается на независимые "феоды", как это было бы, если бы каждый стал править в отдельном "племени" (независимой структуре). Но быть крупным землевладельцем можно только при условии, что на этой земле кто-то будет работать (одна семья большой надел просто не обработает), а потому "раздел собственности" - например, земли - подразумевает, что есть крестьяне, которым эта земля "сдается в аренду" (или другие работники, платящие "феодалу" за охрану).
   На этом этапе феодал - князь, вождь, "король варварского королевства" - является "лидером самодостаточного коллектива", обеспечивающего себя всем необходимым и способного противостоять другим аналогичным коллективам. При этом у его личного "хозяйства", самодостаточного на третьем уровне, существует включение в общий первый уровень - общую религию, - и второй - сам хозяин входит в войско, и именно потому, что он служит в войске, участвует в совместной обороне края (всех владений "города-государства"), он и является "хозяином", то есть, весь военный коллектив, которому он принадлежит, защищает его "права собственности", как перед другими военными коллективами - захватчиками - так и перед его собственными слугами, арендаторами и издольщиками. Именно в силу того, что он несет некоторые обязанности по отношению к этому виду самодостаточного коллектива - охрану города-государства, - все сообщество в целом и признает его право распоряжаться в его личном хозяйстве, передавать свои владения кому-то и так далее. С другой стороны, он сам обеспечивает законность - порядок - на вверенном ему участке, является носителем права (теперь от жреческого коллектива вопросы правовые смещаются к военному).
   Вот такая, уже достаточно сложная структура, с развитыми связями, с системой управления - может позволить себе и достаточно дальние походы. Эти походы совсем не обязательно должны возглавляться князем - во главе может стоять и какой-нибудь дружинник. И, соответственно, в поход идет не вся "дружина", а лишь ее часть, причем - возможно - в союзе с другими аналогичными объединениями. Более того: в условиях притока населения извне, причем населения с самыми разными устремлениями и занятиями, дальние походы становятся практически необходимым элементом жизни: для "сбрасывания" излишне активных любителей воинских занятий. Правда, походы эти, хотя и могут быть достаточно частыми, но пока еще малочисленны - в силу ограниченности территории, с которой собираются участники похода.
  -- История торговли.
   Кардинальным переобустройством структуры общества является появление торговцев как выделенного типа коллективов. Истории и роли торговли следует посвятить отдельное исследование, но для нашей нынешней цели достаточно, что тороговый коллектив выполняет роль "посредника" на третьем уровне, то есть, если есть два "несамодостаточных" коллектива, занятых обеспечением своего сообщества материальной сферой (сферой потребления), наличие торговцев (и торговли) связывает их в единый "третий уровень", целиком обеспечивающий свои первые два.
   С другой стороны, специфичность торгового коллектива в том, что он может обеспечивать взаимодействие с другими "самодостаточными коллективами" на третьем уровне.
   В этом есть характерная особенность торговых коллективов: с одной стороны, они относятся к взаимодействию с другими коллективами - но с другой, они входят в определенное самодостаточное сообщество, которое они обеспечивают на "третьем уровне", на уровне "самого необходимого", на уровне экономическом. При этом у торгового коллектива есть характерное отличие от остальных.
   Если военный или жреческий коллектив отказывается выполнять свою социальную роль (защиту всего сообщества или "определение перспектив развития"), то общество достаточно быстро гибнет. Если крестьяне/ремесленники отказываются производить необходимое, то общество тоже достаточно быстро погибает. Однако если торговый коллектив перестает выполнять свою роль, то, как правило, его место или занимает другой коллектив (при наличии соответствующей потребности в обществе), или общество просто учится обходиться без данной "избыточности". То есть, торговые коллективы - по своей сути - изначально не являются системообразующими и необходимыми для выживания системы, являясь, скорее, "приятным дополнением". Потому многие исторические исследования, говорящие, что "то или иное государство образовалось из-за потребностей торговли", следует признать сильно упрощающими реальную картину.
   Может показаться, что я усложняю очевидную вещь. Однако все не так просто.
   Мы живем в условиях уже сложившихся государств, обеспечивающих для нас фон, на котором происходит наша жизнь, и часто этот фон не замечаем. Однако когда государство перестает выполнять свои функции (как, например, в СССР в начале 90-х годов 20-го века), это тут же все ощущают. Но пока оно действует, понятия собственности, охрана порядка и прочие моменты кажутся само собой разумеющимися и существующими в природе человека.
   Между тем, при условии отсутствия государства - прежде всего его охранной функции - все эти проблемы приходится решать человеку самому - вернее, тому коллективу, в котором каждый человек существует. И только в рамках этого коллектива и может существовать понятие собственности, какая-то безопасность, законы и традиции.
   Изначально - внутри одного коллектива, одного племени - собственность в большой мере коллективна. Каждый член племени может взять для использования вещь, "принадлежащую" другому члену того же племени, если тот ее пока не использует (это вполне сохраняется и сейчас внутри одной семьи; причем, распространение права собственности внутрь семьи часто ведет к ее распаду). Собственность является скорее "по факту", чем по закону или в силу традиции (дом принадлежит семье, потому что она в нем живет; одежда принадлежит человеку, потому что он ее носит - но потом она может перейти его младшему брату). То же самое появляется и в крупных фирмах: рабочее место одного работника в случае его отсутствия - по болезни, в командировке - вполне может быть временно передано другому работнику, то есть, собственником является не конкретный человек, а весь "коллектив" (в данном случае, фирма), хотя по факту - пока что-либо используется одним членом коллектива, другой на это не претендует - пользуется этим кто-то конкретный (причем пользуется постоянно).
   То есть, ни обязательной мены, ни торговли внутри племени (как и любого коллектива, имеющего что-то в "коллективной собственности") изначально не требуется, и если тебе что-то нужно, ты можешь взять "попользоваться" у соседа, при этом когда-то потом он так же может что-то взять у тебя (как и сейчас это делается). Только если ты встречаешься с кем-то, кому "не доверяешь", требуется какой-то залог; или, наоборот, чтобы заслужить чье-то доверие, предлагаются "дары" (поначалу "безвоздмездные").
   Однако дарение без ответного отдаривания встречается в культурах достаточно редко (можно сказать, не встречается совсем). Можно полагать, что так называемая "меновая торговля" есть следствие подсознательного архетипа "обязанности" по отношению к тому, кто тебе что-либо подарил. Отсюда стремление отдарить дарящего и попадание в "зависимость", если не отдарил.
   Рационализация и развитие этого подсознательного образа приводит к появлению торговли (в противном случае - если допустить отсутствие подобного архетипа - дар будет восприниматься как само собой разумеющееся, и никаким образом даже меновая торговля не возникнет, будет просто периодическое "дарение" или же исключительно силовой захват). Однако даже дар возможен только в ситуации, когда человек не может что-то взять сам или сделать сам. То есть, как правило, между представителями разных коллективов (между разными коллективами).
   Таким образом, обмен или торговля может возникнуть только в обществе, где уже существует понятие собственности (то есть, что-то кому-то принадлежит, а что-то - нет) и права. Пример из Геродота, где карфагеняне торговали с местными племенами, оставляя товары на берегу, а утром забирая то, что принесли местные, возможно, вымысел, возможно, правда, но он отражает ситуацию возможную - когда есть (уже достаточно поднаторевшие в деле торговли) торговцы, взаимодействующие с местным племенем как единым целым, завоевавшие их доверие и "подкармливающие" их, примерно как подкармливают собаку для завоевания ее расположения.
   Предположить, что подобные отношения могут быть меж двух племен (без "профессиональных торговцев", знающих, как добыть нужный товар), вряд ли возможно.
   Как же и откуда они могут появиться?
   Момент начала торговли скрыт от нас где-то в глубине веков. Видимо, первая торговля возникла очень давно, и образ торговли - "архетип" - видимо, тоже существует и передается из одного общества в другое. Считается, что в начале возникла "меновая торговля".
   Для меновой торговли нужно, чтобы было чем торговать, то есть, нужно, чтобы у одних было то, что нужно другим, а у вторых - то, что нужно первым; и чтобы были, кто может торговать - то есть, у кого есть что-то, что не нужно ему самому. Не исключено, однако, что в начале идут просто "подарки", дары без особой экономической целесообразности, которыми обмениваются князья (или подносятся князю его подданными) и которые потом раздаются дружине. То есть, изначально "меновая торговля" есть скорее не торговля, а сакральный момент, обмен "удачей", оберегами, и т.д. - см. [], [], для закрепления договоров, подтверждения мирных намерений и т.д. И, опять же, концентрация подобных даров у феодала (дарят соседние князья, подчиненные племена, захватываются в результате военных походов) приводит к необходимости их "утилизировать", то есть, как-то использовать рационально.
   Постепенно изначально не нужные "в хозяйстве" предметы (поскольку хозяйство без них спокойно обходилось) включаются в сам принцип хозяйствования и уже появляется "торговая зависимость" от тех, кто эти предметы создает, то есть, возникает "несамодостаточность на третьем уровне". Но с наличием торговых коллективов город - "административно-военно-ремесленный центр", как определяют город в истории, см. примечание ниже, - может позволить себе стать несамодостаточным, именно торговые коллективы, являясь частью города (где живут их семьи и они сами), обеспечивают связи города как с сельской местностью, так и с другими городами, дополняя структуру до самодостаточной.
   Таким образом, торговцы удачно вписываются в данную структуру - город-государство - обеспечивая дальнейшую специализацию включенных в него коллективов. Однако сама торговля начинает также специализироваться и влияет на другие области жизни.
   Известная формула Маркса "товар-деньги-товар" (или "деньги-товар-деньги" для периода Империализма) скорее запутывает понимание сути торговли, чем ее проясняет.
   По сути своей, деньги являются не столько "универсальным эквивалентом", сколько - для тех, кто ими пользуется - "товаром, обладающим наибольшей ликвидностью", то есть, таким, который можно быстрее всего превратить в другой товар (обменять), и который при этом имеет наименьшие затраты на транспортировку и хранение. Очевидно, что такими свойствами обладает в основном товар "нематериальный", то есть, просто информация о каком-то праве собственности, так что нынешние "электронные деньги", равно как и старые расписки и векселя, есть только "сведения" о передаче "права собственности" на определенный вид другого товара (которые могли быть переданы и устно, в случае доверия с обеих сторон), и их появление вовсе неудивительно, а, скорее, детерминировано ( в обществе с полным доверием и отсутствием склероза такими же "деньгами" может быть простая договоренность). Информация, разумеется, тоже является товаром, недаром "доносчикам" платили во все времена.
   То есть, деньги сами были - и остаются - "товаром", что доказывает факт их покупки/продажи (обмен валюты, кредит). Так что смысл формулы Маркса переводится как "товар-товар-товар", просто товары с разной "ликвидностью". И использование в качестве денег шкурок или ракушек вполне обосновано и понятно (это тоже товар, вернее, продукт, который может быть легко использован и по прямому назначению, не только для обмена). Просто их легкость обмена приводит к тому, что собственная их значимость теряется, их чаще меняют, чем используют.
   С другой стороны, нынешние - как и первые - деньги, являющиеся собственно деньгами, представляют из себя прямое наследие чисто государственной (по крайней мере, княжеской и жреческой) функции учета. И только наличие центральной власти, берущей на себя функцию "учета", обеспечивало "ликвидность" денег. Собственно, только после этого деньги могли начать утрачивать собственную ценность как продукта, который можно использовать непосредственно. С этой точки зрения современные деньги в гораздо большей степени являются потомками "палочек с зарубками", выдаваемых хозяином своим крестьянам за сданный оброк, чем кусочков кожи или металла, меняемых на рынках.
   Более того, можно сказать, что деньги - это и есть "товар, поставляемый на рынок государством". Государство продает на рынке - а более ему продавать нечего - "доверие" себе. И только с появлением государства и может появиться такой "товар", обладающий абсолютной ликвидностью там, где данному государству доверяют - как судье и охраннику (это и будет наиболее ликвидный товар - "доверие" есть вещь совершенно нематериальная, и, по сути, обмен товар на деньги - это отдача товара в обмен на "доверие" данному государству). Но, соответственно, что бы ни служило деньгами - шкурки, куски металла и так далее - все это служит для государства только способом учета производства и не может существовать без государства, в "естественном состоянии" (в "естественном состоянии" и торговли-то быть не может). А какой-то собственной ценностью деньги обладали исключительно чтобы их брали "добровольно" (когда собственная ценность денег падала, часто поднимались бунты).
   А потому, возвращаясь к формуле "товар-деньги-товар", якобы заменяемой в империализме "деньги-товар-деньги", ясно, что правильной формой является "товар-товар", только товар с разной ликвидностью и сроком хранения. Торговцы стремились не накопить абстрактный капитал (который еще и зависел от доброжелательности правителя), а иметь во владении вполне конкретный товар, владение которым обеспечивалось бы нынешней властью, с которой торговцы всегда стремились договариваться (ну, или собственной силой - но тогда это уже не совсем торговцы).
   Итак, кроме того, что для торговли необходимо, чем торговать, должны присутствовать еще и "различные субъекты" торговли - кто будет торговать, то есть, кто признает наличие разной собственности при общих правилах торговли. Ну и сам факт накопления "капитала" (в любой форме - пусть в виде товара, обладающего наибольшей ликвидностью) требует наличия военной власти, готовой этот самый товар охранять, иначе никаких неравновесностей возникнуть не может.
   Все это невозможно до появления выделенной дружины, обеспечивающей эту самую "законность" для различных субъектов торговли (замечу, что в примере Геродота тоже присутствовали правила торговли, которые выполнялись в силу их взаимовыгодности - но карфагеняне при этом были достаточно сложно структурированным обществом, в которое теперь вписывались и местные племена, как источник некоторых продуктов, и "законность" обеспечивалась силами карфагенян - которым выгоднее было наладить такой торг, чем покорять эти племена).
   Подводя итог длинному отступлению, повторю, что торговцы как выделенная прослойка не могут возникнуть без появления до них военной выделенной структуры, "князя со дружиною", как потому, что не с кем торговать (нет тех, кто имеет "излишки), так и потому, что нет структуры, обеспечивающей "правила торговли", и потому, что нет "товара, имеющего большую ликвидность" - денег. Иными словами, торговля вписывается в уже имеющийся самодостаточный коллектив, систему, на третьем уровне, обеспечивая эту систему некоторыми продуктами.
   В период "князя со дружиною" может возникнуть некоторый "межплеменной торг", контролируемый как раз этим князем, где будет происходить меновая торговля между членами разных племен, и это может стать регулярным - но это еще не приведет к появлению отдельной "прослойки торговцев", которые бы занимались исключительно торговлей - или, по крайней мере, торговля была бы их основным занятием. Для такого появления необходима большая централизация, которая появляется не раньше, чем возникает "город-государство" с князем во главе. Здесь, у князя и его дружины, скапливается определенный "излишек", который и может быть использован "профессиональным торговцем" для торговли с другим аналогичным образованием (или даже с другими племенами).
   Если образуются выселки, то тут естественен обмен нового поселения с родоначальным - поселенцы получают многие вещи, к которым привыкли и которых у них просто нет, в замен отдавая что-то, приобретенное здесь - или просто так, в виде подарков. Чем больше расстояние от "выселок" до "старого села", тем больше потребность в выделенном торговце.
   Наиболее развитая торговля (с древности) - это, конечно, не торговля первым необходимым (этим любой коллектив пытается обеспечить себя сам), но какой-то "роскошью", чем-то особенным, без чего в принципе жить можно, но трудно (или "непрестижно" - еще один важный двигательный мотив, опять же имеющий место в уже сложившемся дифференцированном обществе). И торговец, разумеется, курсирует не между разными деревнями (хотя возможна и такая "челночная торговля", но она погоды не делает), но, в первую очередь, между центрами, где уже существует некоторая специализация и концентрация - ремесла и избытка товаров (в виде дани).
   Разумеется, выше описанная схема очень примитивна и, наверное, в жизни все было сложнее, но, по крайней мере, это один путь - описанный на уровне взаимодействия коллективов: с разных подчиненных - и равных независимых - коллективов "феодал" получает дары, которые начинают как-то использоваться в хозяйстве (это могут быть украшения, одежда, оружие и т.д.) и появляется уже "расчет" на эти объекты, а, поскольку дары - штука непредсказуемая, появляются "добытчики" (торговцы), отправляющиеся на поиск источников этих предметов. Торговый "коллектив" - это не просто его семья или торговая прослойка в городе, это - и тут происходит принципиальный момент - объединение торговцев из разных городов (тех, кто с кем торгует) - или же объединение одним торговцем ремесленников и крестьян из разных городов, с кем он торгует. Появляется "горизонтальное объединение" ранее независимых структур, объединение на экономическом плане. Хотя, с точки зрения каждого отдельного коллектива торговцев можно рассматривать как "добытчиков", приносящих в данный коллектив какие-то "дары природы" извне для обустройства своей повседневной жизни (просто это обустройство складывается из других "исходных материалов"), за что данный коллектив этих торговцев и содержит ("покупает" у них их товар, то есть, меняет его на какой-то свой).
   Обращу внимание, что очередное изменение структуры общества - включение в него торговцев как отдельных коллективов - происходит только когда на них "можно рассчитывать", то есть, когда происходит очередное перераспределение обязанностей; теперь торговцы поставляют в новое сообщество элементы, дополняющие его до самодостаточности на третьем уровне, и связывают отдельных "производителей" в единый третий уровень, обеспечивающий два других в плане ежедневного существования.
   Торговцы в городе являются элементами не совсем "своими" - они живут за счет других "городов", за счет торговли с другими краями. То есть, обеспечивая "свой" коллектив на третьем уровне, они, при этом, осуществляют и функции второго - взаимодействия с другими коллективами. Они меньше зависимы от окружающих, город, где они живут - это место обитания их семьи, место, где они хранят сбережения, нажитое добро, но занятиями своими они связаны с другими "городами".
   С одной стороны, другие аналогичные "самодостаточные коллективы" являются как бы просто "источником сырья", наподобие лесных или рыболовных угодий, и просто обеспечивают "устойчивость" своего коллектива - в случае, если чего-то нет в одном месте, это привезут из другого. Но с другой стороны, они могут влиять на взаимодействие коллективов - то есть, опосредованно претендуют на роль "второго уровня". Второй (и первый) уровни оказываются в косвенной зависимости от других "самодостаточных коллективов" - торговцы могут продвигать свои идеи в "политике".
   И потому следующий шаг развития и усложнения коллектива - это объединение в "торговые цепочки" и появление наряду с аристократией военной аристократии торговой. Здесь разные коллективы, входящие в государство, зависимы не только "по вертикали" (имеют разные функции), но и "по горизонтали" (т.е., на уровне экономическом покрывают разные части потребности всей структуры и, соответственно, нуждаются в остальном от других членов "торговых цепочек"). Зависимость эта, как правило, не для всей структуры, но только "высшей ее части" (военной и жреческой аристократии и самих торговцев), крестьяне продолжают обеспечивать себя в основном сами, опираясь только на помощь местных ремесленников.
   Именно такая последовательность возникновения: в начале "военная верхушка", и уже потом торговая - является правильной. Дело в том, что, как мы говорили выше, само понятие собственности (частной или любой другой) в рамках одного племени (одного коллектива) может опираться на традицию или авторитет жрецов, но при взаимодействии разных "племен" ("народов") - может опираться только на военную силу, на тот факт, что есть кто-то, кто эту собственность охраняет и обеспечивает ее сохранность. То есть, не может появиться "перераспределение собственности мирным путем" (торговля), пока нет коллектива, который бы гарантировал "законность" этого перераспределения и следил бы за порядком.
   Говоря о воинах, мы имеем в виду именно второй уровень общества - взаимодействия с другими коллективами, противостояния им. Это некоторая сила (коллектив), обеспечивающая возможность "своим" (тем, кто входит в одну с ней "самодостаточную структуру") жить по принятым обычаям, законам и правилам. То есть, это, можно так сказать, "созидающие воины", или "воины-защитники", способствующие упорядоченному существованию общества, а не просто любой, кто взял в руки оружие.
   С другой стороны, можно им противопоставить "воинов-грабителей" и тесно с ними связанных "воинов-торговцев" (до сих пор многие торговцы, если есть возможность взять силой - берут силой, и только если сил не хватает, начинают торговать, обмениваться и договариваться). Эти два типа "воинских коллективов", при их похожести (и периодическом переходе одного в другой), выполняют совершенно разные социальные задачи, и первый тип - защитники - появляется, безусловно, раньше второго (вторые - как правило, часть первых, не нашедшие себе применения в "старом коллективе"). Возможно, коллективы "чистых" торговцев берут начало именно из таких "воинов-торговцев", то есть, поначалу торговля полностью в руках князя, и лишь потом появляются выделенные торговые коллективы, в начале - как представители князя, потом - самостоятельные (в частности, это позволяет объяснить влияние торговли на второй уровень).
   Собственно, как показывают многочисленные исторические примеры (см. Завоевание Америки и все колониальные захваты), при наличии хорошего Второго уровня (военной силы, стоящей за торговцем) можно провернуть такие сделки, которые и не снились при торговле "на равных" (при одинаковом или хотя бы сравнимом "втором уровне").
   Но еще раз необходимо отметить, что само появление "воинов-торговцев", как и "грабителей", происходит в достаточно сложным образом устроенном сообществе - по меньшей мере, в среде города-государства, но никак не в племенном строе, и даже не в жреческом.
  
   Принципиальным отличием торговой аристократии от военной является то, что если военная аристократия в какой-то мере является единым коллективом, общающимся между собой по крайней мере во время войн, то торговая аристократия представляет из себя множетство разных коллективов, взаимодействующих между собой, как правило, только экономически (на третьем уровне).
   Обращаю внимание, что пока ни на одном шаге изменения способов производства не происходило, происходило только перераспределение того, что добывалось, как и в начале, племенным способом (теперь на месте племени появились деревни, лишенные своего военного и духовного составляющего, а теперь еще и зависящие от города - в плане изделий ремесла - и от торговли с другими городами - в плане еще каких-то "прибамбасов", уже включенных в "производственный ряд", например, зависимость от соли для заготовления "солонины").
   При "натуральном хозяйстве" (и при племенном строе) избыточный продукт не производится не потому, что нет достаточных "производительных сил" - а прежде всего потому, что он никому не нужен. Крестьянину ничего не стоит срубить лишнее дерево или выловить лишнюю рыбу - но он это не делает прежде всего потому, что живет в гармонии и единстве с окружающим миром, он стремится не нарушать целостности связей и не брать больше, чем необходимо. Однако, если появляется князь, которому нужно платить дань - приходится больше работать (причем работать тем самым инструментом, который у него есть), и, соответственно, появляется "избыточный продукт" - но не для себя, а для князя. И это может делаться деревянной мотыгой, железным плугом или трактором: вопрос в том, чтобы "избыточный продукт" было, куда девать; в противном случае, крестьянин не будет работать больше необходимого. Да и появление какого-то продукта больше необходимого - например, большой урожай - никак не означает появление "избыточного продукта": это только означает появление больших запасов, с которыми никто просто так расставаться не будет.
   Если есть, куда "сбыть" избыточный продукт - как заезжему торговцу или в соседний город (который еще должен появиться), так и местному "феодалу", - в этом случае крестьянин может начать производить "товар" - то есть, избыточный продукт, который сам не потребляет, а изначально предназначает на обмен. Тут уже может вставать вопрос о производительности и техническом или организационном развитии производства - но при отсутствии "спроса" (то есть, внешних социальных факторов) натуральное хозяйство останется натуральным хозяйством - причем, полностью себя обеспечивающим, отнюдь не бедствующим или нищенствующим (нищенство возникает только в результате "внешнего ограбления", в натуральном хозяйстве человек, как правило, может себя обеспечить на достаточном уровне). Таким образом, не "торговля появилась вследствии появления излишков при развитии производительных сил" - но наоборот, сами излишки стали появляться только вследствии изменения структуры общества - усиления централизации и концентрации - и уже это могло привести к развитию производительных сил.
   Наличие торговой и ремесленной - достаточно значительной - прослойки населения, имеющей вес наряду с прослойкой военной - есть отличительный признак "города-государства". Это - экономическая база для дальнейшего расширения. Это - "микрокосмос", миниатюрная модель государства. В нем еще нет большого управленческого аппарата, но в нем обязательно есть выделенная "военная верхушка", власть, обеспечивающая порядок и защиту всем разнородным элементам "города", часто - происходящим из разных народов. Кроме того, в нем есть и сильный "городской элемент", тоже желающий участвовать "в жизни города". Ну, и есть окружающее пространство, кормящее этот город.
   Практически всегда город появляется при первенстве военного элемента, потому как без защиты никто не рискнет селиться в чужом краю. Князь с дружиною не просто образуют город - они гарантируют порядок и законность в нем. Может быть укрепленный перевалочный путь, административный центр с военным элементом и без торгового или ремесленного - но не может быть города без военного элемента, без власти, поддерживающей в нем порядок. Это следует из природы человека, из его психологии, из желания защиты, безопасности, человеку необходимо знать, куда обратиться в случае опасности, и если он оторван от своего племени, ранее обеспечивавшего эту защиту - необходим князь, правящая верхушка, способная это обеспечить. А потому в процессе образования города кажется почти неоспоримой именно такая последовательность: оседание других слоев - торговых и ремесленных - вокруг дружины, а никак не наоборот. По крайней мере, все поздние примеры это подтверждают.
   С другой стороны, "внешним" ограничителем понятия города-государства может служить то, что все, входящие в ту или иную "ограниченную прослойку" (в тот или иной "класс") составляют один коллектив, тесно общающийся внутри себя. С развитием связи и транспорта этот "коллектив" может быть довольно значительным и по численности, и по протяженности, но главное - он состоит, по сути, из единичных представителей коллективов каждого типа, выделяющихся из других, "горизонтально одинаковых" коллективов. То есть, в "городе-государстве" одна дружина (единый военный коллектив), одна общая организация "торгово-ремесленной прослойки" (по крайней мере, связанная в единый коллектив, даже состоящий из различных "цехов" или "гильдий"), один "жреческий коллектив". Территориально они могут быть и разнесены (феодал с дружиной могут жить в замке, горожане - в городе, жрецы - в храме; или князь - в "детинце", остальные - в посаде; именно так выглядит "среднестатистический" византийский город 7 века []: крепость, монастырь и несколько "деревень" рядом; или даже - при хороших дорогах и связи - коллективы разных уровней вообще могут находиться в разных "городах", образуя разные дополняющие друг друга центры, каждый из которых специализируется на чем-то одном)
   Можно отметить, что "город-государство" является наиболее жизнестойким обществом, существующим весьма и весьма длительное историческое время. Он содержит в себе все необходимые виды коллективов, чтобы поддерживать свое существование (тут есть и первый уровень - религия, жрецы, и второй - военные, и третий - торговля, ремесло, крестьяне; и в зачаточном состоянии - коллектив-координатор их деятельности, "госаппарат"); с другой стороны, он не избыточен и не излишне усложнен. Племенной строй не является столь же жизнеспособным, на этом уровне существование человечества обеспечивается только большим числом самих племен, каждое из которых достаточно часто гибнет - из-за войн, болезней, сменившихся условий жизни и так далее. Город-государство же способен существовать сам, он, в отличие от жреческого уровня (или переходного уровня "князя со дружиною"), способен не только приспособиться к изменяющимся условиям, но и сам за себя постоять, и наладить отношения с соседями. Потому именно в этом состоянии мы видим большинство сообществ в истории - и итальянские или греческие "города-государства", и шумерские города, и средневековые "земли" (княжества), и китайские "царства", и многие современные азиатские, африканские и латиноамериканские государства.
  -- Феодальное государство
  
   После появления городов-государств при разных первых уровнях они могут вести долгие войны, объединяться - и вновь разделяться. Но при объединении первого уровня войны становятся менее значительными, люди принимают общие ценности и начинают доверять друг другу, и необходимости держать крупные вооруженные силы в каждом городе отпадает. Появляется общее войско, общие храмы, общие институты.
   Чем активнее взаимодействие между различными коллективами, тем больше заимствований происходит между ними, тем больше похожего можно найти в их жизни. Однако заимствовать структуру общества довольно сложно, она требует одновременного изменения сознания всех участников данного общества, что возможно только путем последовательного приближения и за достаточно длительный срок.
   Если предположить, что начинается развитие общества с племени (что логично в силу его простоты), то наиболее устойчивое состояние - город-государство - держится наиболее долгое время, и именно на этом уровне различные самодостаточные сообщества начинают друг с другом взаимодействовать каким-то, отличным от военного, способом.
   Образовавшиеся "центры", разумеется, и соперничают друг с другом, и заимствуют друг у друга различные технические и правовые моменты, но находятся примерно на одном уровне развития, потому они могут продолжить объединение. В каждом из таких самодостаточных сообществ есть своя военная и торговая аристократии, каждая из которых заинтересована в увеличении собственного влияния. Причем поначалу их интересы совпадают.
   Военные коллективы пытаются поставить под свой контроль окружающие "города-государства", отчего торговля, получив единые "правила игры" на всем протяжении, контролируемом общей "военной верхушкой", только выгадает. Будет единый "ликвидный товар", принимаемый на всей этой территории (деньги), будет единый суд, могут налаживаться дороги/связи между разными городами-государствами.
   Начинается экспансия, покорение новых территорий, что приводит и к установлению контроля за торговыми путями - для торговли, - и к увеличению податного населения - для военной аристократии. Военная аристократия, обогащаясь за счет "дани", становится "классом потребителей" с точки зрения торговцев.
   На этом этапе еще не покоренная часть соседних "городов-государств" может объединиться для отпора одному "агрессору", но, как правило, такое объединение недолговечно в силу отсутствия общей структуры - а, главное, общего коллектива, заинтересованного в общей структуре, в объединении. А потому истинное изменение структуры общества происходит только когда военный коллектив одного города-государства покорит другие города силой, либо сменив тамошнюю военную верхушку, либо включив ее в свой состав. И даже если покорение происходит не силовым действием, обязательным условием для долговечности объединения является включение военного коллектива присоединенного "города-государства" в коллектив завоевателей, перемешивание этих коллективов и создание единой "военной аристократии".
   Таким образом военная аристократия разрастается: представители покоренных народов/городов-государств, находящихся на разных этапах развития, должны быть зависимы от центра, чтобы центр мог ими управлять, а потому они либо включаются в "военную аристократию", либо заменяются "своими людьми", зависящими от центральной власти. Идет как бы постоянный обмен "дружинами": кто-то из покоренных включается в дружину "центральной власти", кто-то из бывших своих дружинников выселяется на новые территории в качестве "наместников" и новых феодалов, включаясь в "дружины" (или возглавляя их) на покоренных местах (Рим активно выводил "колонии" в покоренные земли; Вильгельм Норманнский после завоевания Англии расселял на ней своих рыцарей в замках "в дне пути"; Иван III выселил многих Новгородских бояр с их земель, поселив на их место бояр московских).
   Это можно назвать классическим "феодальным государством": объединение в общую структуру не столько на базе общего управления, сколько на основе личной "присяги" других "городов-государств" одному победителю (старшему). То есть, сосуществование практически равноправных самодостаточных коллективов, привязанных друг к другу военным, торговым и религиозным образом "горизонтально", без образования общего связующего коллектива. Отличием этого этапа от этапа "князя со дружиною" является большая разнородность "военной аристократии" - по сути, она состоит из разных "коллективов" (разных "дружин", привязанных к разным "городам-государствам"), объединенный в один чисто номинально - часто недостаточно прочно в силу слабого общения.
   Для усиления такого общения и производится "ротация" владетелей земли, когда свои расселяются на покоренных землях, а чужие, наоборот, поселяются на своих. Здесь же возможны и союзы на основе "династических браков", когда новые владения передаются просто как "приданое невесты" - при этом тоже идет смешение "дружин": вместе с невестой приезжают сопровождающие ее рыцари, получающие наделы на новом месте, и во "владения невесты" отправляются "управляющие" (наместники).
   Торговые цепочки в таких системах выступают как кристализирующие начала, связующие разные части: при отсутствии торговых связей политическая зависимость легко рвется, и переселенные на новые земли "новые владельцы" оказываются очень ревностными служителями новых хозяев.
   Не менее важным условием объединения феодального государства - объединение "духовной сферы". Вернее даже сказать, что именно общий первый уровень и может служить гарантией целостности феодального государства. При язычестве феодальные вотчины (отдельные "города-государства" каждого "народа", каждой религии) оказываются совершенно независимыми, при единой церковной орагнизации они несколько объединяются, поскольку священники - входящие в эту "структуру" в разделе "духовной сферы" - назначаются со стороны, а потому структура не становится замкнутой. Торговые связи могут сохраняться и при независимом политическом подчинении; однако, если "первый уровень" для разных феодалов различен, присяга может быть легко нарушена, и это нарушение будет оправдано "своими жрецами". Однако если все в обществе, объединенном в государство, признают первенство общей духовной сферы, государство будет существовать.
   Так, скальд в Скандинавии мог "предать анафеме" (опозорить) ярла, не выполняющего свой долг или притесняющего скальдов, или изменившего "сеньору" - и именно признание такого права за скальдом делало "раннефеодальное" скандинавское общество цельным. Так во Франции (еще во Франкском королевстве) именно церковь скрепляла присягу верности вассала сеньору, и именно существование единого церковного аппарата обеспечивало единство государства - и то, что все в государстве признавали его авторитет и способность "предать анафеме". А вот в Германии общество было расколото по первому уровню (хотя формально религию все исповедовали одну, но первый уровень - это более широкое понятие, чем только религия, это именно мировоззренческий уровень), что и привело сначала к войне пап и императоров (гвельфов и гибеллинов), а потом и к Реформации, уже формально разделившей Первый уровень на две (а местами и три) разные религии.
   И Московская Русь, объединив "православные княжества", несколько раз (с 1376 года) предпринимала попытки подчинить себе Камскую Булгарию, однако, лишенные связи на первом уровне (Камские Булгары - мусульмане), булгары всякий раз отделялись и лишь в середине 16 века, уже в новой стадии развития Московского государства, были покорены.
   Итак, для "феодального общества" - феодального государства, "надстройки" над городом-государством (элементом такого сообщества) характерно взаимодействие между разными составляющими этих "самодостаточных структур" на всех трех уровнях: экономическом (торговля), военном (вассальная зависимость) и духовном (общая религия, жреческая верхушка), при общем главенстве сферы духовной - и признании ее главенства остальными сферами, при выделенном одном из военных коллективов, главенствующим над другими в силу присяги (а потому легко сменяемом).
  -- О религии.
   Сделаю небольшое отступление о религии. Не касаясь ее сути, здесь я попытаюсь рассмотреть именно ее социальную, общественную роль. Она, безусловно, относится к "первому уровню" (по самому названию своему - отношение с "высшим"), она определяет понятия добра и зла, что хорошо, а что плохо в данном обществе. И, разумеется, чтобы общество существовало, религия у него должна быть общей.
   Можно заметить, что при совершенно разных картинах мира (теории перерождений в буддизме или даосизме, сошествия Бога на землю и Страшного суда в будущем - в христианстве, и т.д.) практические выводы из всех религий - то есть, их социальная роль - достаточно похожа. Религии по-разному это объясняют, но примерно сходны их советы, что стоит делать, а что нет. В Буддизме не стоит "портить свою карму", в Христианстве - необходимо выполнять волю Божию на земле (т.е., то, чему учил Христос), - но сама эта воля - любить ближних, помогать им, не воровать, не убивать - так же применима и к язычеству, для которого, единственно, понятие ближнего ограничивается собственным племенем.
   Всякое общество существует, как это уже было неоднократно сказано, на доверии. Мы доверяем, что другой человек сделает то, что должен, а мы сделаем то, что должны мы - что послужит нашему совместному долгосрочному существованию как единому обществу, единому коллективу или системе коллективов. Если этого доверия нет, общество стремительно разваливается.
   Но возможно ли доверие к представителям другой религии? Например - возьму несколько утрированный случай, - один верит, что "Миром правит любовь", а другой - что "Миром правят деньги". Могут ли они договориться о чем-то, не боясь, что другой не нарушит договоренность? Собственно, понятно, что невозможно выполнять всегда все обещания - но нарушаются обещания в силу некоторой "большей ценности", которая для обещавшего важнее, чем договор. Но первый - полагающий, что миром правит любовь - легко, например (если договор был денежный) пожертвует деньгами для помощи ближнему, что совершенно немыслимо для второго - который предпочтет, чтобы "ближний" умер от голода, чем упустит собственную выгоду. Соответственно, второй не будет доверять первому, ибо первый может нарушить их общий договор по непонятным для второго причинам. И, очевидно, первый тоже не будет склонен доверять второму, ибо ценности у них разные.
   Но то же самое верно во всех случаях. Если что-то нормально для одного, но немыслимо для второго, доверие между ними будет очень быстро подорвано. И потому - если нет какого-то универсального "интерфейса", которому все равно, кто с ним взаимодействует, который представляет из себя некоторую "выжимку" из потребностей каждого - что-то, общее для всех, например, на физическом уровне, вроде распределения еды или общей защиты, - общество будет неминуемо разваливаться по "религиозному" (вернее, по "мироощущенческому") признаку.
   "Общая религия" не обязательно подразумевает культ единобожия. Если мы рассмотрим дошедшие до наших дней "примитивные культы" - они как раз подразумевают "единобожие", признание единого верховного бога. Но культы развиваются параллельно, имена богов и "первичные начала", с ним связываемые, тоже разнятся - и при взаимодействии таких племен их культы воспринимаются как разные религии (хотя, по сути, все говорят об одном "боге" - творце всего). Подобное противопоставление существует и в Библии: "наш бог сильнее вашего", говорят иудеи филистимлянам, придя в Землю обетованную (то есть, существование другого бога не отрицается!).
   Существует еще "обожествление природы", вернее, ее очеловечение, но это - не отдельные боги, это просто отражение природных сил, как трудно причислить к богам наших леших или русалок. Богов в любой религии два: это Самый Главный Бог, творец всего мира - и непосредственно родоначальник данного племени, "Великий предок". В силу такой "древней структуры", видимо, имеющей начало где-то в нашем подсознании (или, возможно, в реальной структуре мира) современные мировые религии с культом единобожия и стали популярными - при простой смене имени верховного божества общая структура мировоззрения как раз сохраняется гораздо ближе к древнему, племенному язычеству, чем сложная политеистическая система.
   Для объединения этих мировоззрений в одно "сообщество" еще во времена язычества придумали гениальный ход: иерархию богов. Это давно известный факт[]: что пантеон, например, греческий или римский складывался не единовременно, а постепенно пополнялся, по мере покорения соседних племен, соседними богами. Таким образом создавался и общий культ, и объединенная "жреческая верхушка". А потому - хотя параллели в разных языческих культах и прослеживаются - боги, "отвечающие" вроде бы за одно и то же, оказываются на разных ступенях "иерархии" - потому как с разных сторон могло идти образование древнего "феодального государства".
   Ну и, разумеется, возможны изменения иерархии - для сохранения целостности государства. То есть, если более популярным оказывается культ более "низкого" бога, он может и "переехать вверх".
   Характерно, что спустя многие сотни лет после создания греческого или римского пантеонов примерно тем же путем шел Владимир, пытаясь объединить свои разнородные владения - согласно легенде, он установил идолы всем богам. Но в силу наличия мощной христианской прослойки в его время данный способ уже не прижился.
   Таким образом, бессмысленно спорить о том, какая религия лучше или хуже - они просто заботятся о целостности разных сообществ. Можно, конечно, с некоторой натяжкой считать, что религия "лучше", если она заботится о выживании (сохранении целостности) сообщества более высокого уровня (например, не о выживании отдельного племени - племенная религия - а о выживании человечества в целом - "мировые религии" вроде буддизма или христианства). С этой точки зрения христианство окажется "лучше" какой-нибудь племенной религии. Но древние "феодальные" религии, объединяющие религии разных племен в единый пантеон и единую мифологию, с иерархией входивших туда божеств, позволяли сделать то же самое, но при этом сохраняли и религию местную (в разных местах, например, в древней Греции, в разных городах сохранялся культ своих местных богов, почитаемых более, чем верховный бог). А потому в определенном смысле подобные "соборные" языческие религии, от пантеонов Рима и Греции до средневекового Китая или Киевской Руси, лучше выполняли функцию заботы о выживании всего сообщества, не уничтожая его внутреннюю структуру, а позволяя вписаться в нее более мелким сообществам с сохранением самобытности. Правда, такое общество оказывалось менее монолитным и, как следствие, менее прочным.
  
  -- Феодальный строй.
   Для "феодального устройства" (а три описанные выше общества обычно объединяют в "феодальный строй", из-за чего возникает путаница) очень важным является необходимость военного сословия. То есть, оно не просто "владеет землей" - оно несет определенные обязанности по отношению к жителям на этой земле. Оно обязано их охранять и защищать от посягательств других "феодалов", также должно бороться со случайными грабителями; на нем же лежит обязанность по охране "долгосрочных запасов" и содержания самой крепости, где найдут спасение крестьяне в случае угрозы.
   Если к феодалу придут крестьяне и пожалуются на разбойников, волков или другую внешнюю опасность, феодал не может их проигнорировать. Если же он предпочет остаться в своем замке, это быстро кончится для него полной утратой власти и восстанием. "Крестьянские восстания" - не против феодалов вообще, но исключительно против их нежелания выполнять свои прямые обязанности! И, как правило, этой своей цели - наказать "недобросовестных" феодалов и показать всем остальным, что надо себя вести более адекватно своей роли в обществе - восстания всегда добиваются, и даже несмотря на жестокое подавление восстаний другими феодалами, сами уцелевшие всегда меняют свое поведение по отношению к крестянам.
   Таким образом, феодал не просто "собирает дань" - он еще выполняет социальную функцию защиты, и никто не будет платить дань, если он такой функции не выполняет. С таких земель будут разбегаться, и никто жителей не удержит в повиновении - в силу того, что реальное "устроение общества" не соответствует представлению, "как оно должно быть". Разумеется, теория "общественного договора" несколько наивна, такой договор в явном виде редко заключался (хотя иногда и заключался - приносили же присягу все жители государства новому царю!), но на подсознательном уровне всегда существовал: "низы" выполняют свои обязанности только при условии выполнения своих обязанностей верхами.
   Однако, по сути, феодальное государство может быть прочным только в условиях существования некоторой "культурной" (духовной) общности объединяемых, то есть, наличия некоторого предыдущего объединения, создавшего эту общность. В противном случае оно может развалиться на составные части - или должно пройти еще один этап усложнения, позволяющий объединять уже и разнородные - в духовном и экономическом плане - сообщества.
   В этот период "междоусобицы" есть выяснение, кто же в данном "феодальном государстве", объединенном на первом и третьем (торговом) уровне, будет "главным" - то есть, какой из военных коллективов, ранее представлявщих военную аристократию в разных "городах-государствах", включит в себя остальные на правах "сеньора", а кто будет "вассалом". Данная ситуация достаточно неустойчива, пока существуют организованные "военные коллективы", отличные от центрального, пока не произошло полного их объединения, пока есть несколько "центров кристаллизации". Однако с течением времени те из бывших вождей (лидеров "военных коллективов"), кто не желает мириться с новым "хозяином" (не желает быть вассалом), либо уходят из данного общества (отправляются в дальние походы искать счастья за границей), либо гибнут, либо организуют "мафию" - всевозможные тайные общества, пытающиеся противостоять центральной власти тайком.
   Примеры первого исхода - это и походы викингов (после которых образуются Скандинавские государства), и крестовые походы (после которых создаются Англия и Франция), и походы Конкистадоров (после которых формируются Испания и Австрия), и "завоевание дикого Запада" в США (кстати, дикий Запад был не таким уж и диким, принадлежа Испании и Мексике), куда устремлялись "любители легкой наживы". И, вероятно, аналогичные примеры можно найти и в более ранние периоды - во всяком случае, все "набеги" вооруженных банд на соседей, скорее всего, можно отнести к этому периоду становления общества - дальние набеги, по крайней мере (см. Попытка реставрации эпохи Переселения народов).
   После сбрасывания избытка "воинственного сословия" феодальное государство может упрочиться, перейдя в Империю - а может и развалиться обратно на города-государства, в случае, если военного давления со стороны нет, а других общих для всей территории институтов не появилось. Именно феодальное государство отвечает "союзу племен", как их представляют в истории славян (хотя это далеко не союзы и далеко не племен); только феодальное государство без выделенного, единого для всего союза "военного коллектива", заранее обречено на развал, это - временное объединение, "прототип" феодального государства. Отдельные города-государства в случае отсутствия постоянного общения "натурализируются", могут сформировать собственную религию, собственную культуру - образуется обособленный народ, "родственный" тем, с кем недавно были объединены в одно государство. Однако это уже не отдельное племя - в которое (вернее, в набор которых), город-государство тоже может превратиться при разрыве и торговых, и военных, и духовных отношений с соседями.
  
  -- Империя
   Как мы говорили, накопление знаний возможно только с появлением специального, специализированного коллектива, накапливающего эти знания.
   Мы прошли ступени выделения специализированных коллективов на первом уровне (жреческом), втором (военный) и третьем (торговые). Дальнейшая специализация и углубление развития невозможно без выделения координационного центра, некоторого коллектива, который обеспечивает грамотное взаимодействие всех остальных, уже специализированных, коллективов. Военные не могут уже лично контролировать свое материальное содержание - если военный коллектив достаточно большой и сложный, и воины все дольше находятся в армии, а не в своей деревне; крестьяне не могут быть уверены в своей защите и в завтрашнем дне, если нет какой-то структуры, гарантирующей им защиту, когда их собственный "защитник" где-то далеко; жрецы не могут заниматься изучением мира и выполнением своих ритуальных обязанностей (равно как и направлением развития общества) при отсутствии связи со своей паствой, при отсутствии гарантий их защиты и материального обеспечения... И потому феодальное государство разваливается, если в нем не успевает возникнуть соответствующего управляющего и координирующего коллектива.
   А потому следующий шаг усложнения структуры "государства" как самодостаточного организма - это появление собственно "государственного аппарата". Это - отдельный, достаточно цельный, коллектив, общающийся, как правило, "по вертикали", т.е., начальник со своими подчиненными и со своим начальником, с помощью отчетов, указов, сбора дани, назначений и т.д. Этот "коллектив" состоит из тех, кто обслуживает данное государство как таковое, без привязки к личностям, стоящим "наверху". Это писари (переписчики имущества и населения), мытари (сборщики налогов и податей), управляющие "государственной собственностью" (общей собственностью для всего коллектива, стоящего у власти), гонцы, лазутчики, глашатаи, охранные органы и т.д. Даже со сменой "верхушки" (управляющей) люди в этом "аппарате" могут не поменяться, поскольку слабо завязаны на собственно "владельцев". При смене кого-то "наверху" меняется его ближайшее окружение, но непосредственные исполнители на местах как правило остаются и меняются по совершенно другим причинам. Т.о., эта структура - совершенно особая, она ничего сама не производит и кормится только за счет того, что "управляет" чужим имуществом - или помогает в управлении. Она не определяет развитие общества, не принимает решения сама - она только координирует (связывает, является "общим банком данных", общим местом) действия всех частей государства, одна из которых является управляющей и принимающей решения за всех - посредством проведения своих решений через эту структуру.
   Уже в первых объединениях - племенных союзах вокруг одного святилища - появляется некоторая "общая собственность" - собственность храма. У нее есть свои управляющие и распорядители, служащие, которые есть всегда, независимо от состава жрецов. Но она не является общим "интерфейсом", обслуживая исключительно интересы данного храма.
   В государстве раннего феодального типа большая госструктура не требуется, она сводится, в основном, к собственно "управляющим хозяйством государя" и его слугам, то есть, к обслуге княжеского (королевского) двора. Князь сам "со дружиною" собирает дань с подчиненных ему племен/городов, а подчиненные ему "вассалы", входящие также в "дружину", держат от него землю и должны за то являться "конно, людно и оружно" на войну, а потому на своих землях управляются сами. То есть, на этом уровне такие "управленцы" - писари, мытари - возможны, но они местные, обслуживают только своего хозяина, и не относятся к "государству".
   Кстати, что характерно, местное (земское) "боярство" смешивается с пришлой "дружиной", включаясь в нее на вассальных правах (так "вожди покоренных племен" вполне могут пировать в дружине победителей - см. []), образуя все вместе тот самый "правящий коллектив". И при формальной целостности государство представляет из себя просто набор самодостаточных "городов-государств", связанных присягой и взаимодействием на всех трех уровнях.
   Дальнейший рост государства невозможен без значительного роста собственно княжеского "двора" (аппарата), из которого и вырастает в большинстве случаев государственный аппарат. Характерным моментом перехода от феодального государства, где каждый феодал имеет собственный "аппарат" для сбора дани ("налогов") и сам взаимодействует со своими "вассалами" и подданными, к империи является, во-первых, появление представителей "центрального аппарата" на местах, а во-вторых, не менее важный момент, включение местных "аппаратов" в состав центрального. То есть, местный "правитель", сохраняя личный двор и какие-то владения, при этом лишается власти на территории своего бывшего "города-государства", где власть переходит сначала к "воеводе" из центра, который обрастает собственным аппаратом (часто беря его "с места"), а потом этот местный "аппарат", как правило, тоже назначается "из центра".
   Происходит такое, как правило, в процессе феодальных войн, когда феодалы - правители отдельных структур ("городов-государств") - постоянно находятся в центре, там, где можно многое получить и многого добиться. То есть, складывается, с одной стороны, постоянный "правящий феодальный коллектив", а с другой, растет аппарат "наместников", управляющих делами в отсутствие "хозяина".
   Феодальные государства образуются достаточно часто, но, не объединенные общими структурами, быстро распадаются, или же на смену одному "городу-государству", их возглавляющему, приходит другой. Какой-то хозяйственный аппарат, разумеется, есть в любом крупном феодальном хозяйстве - но он зачастую просто служит для сбора налогов в центр, и мало что делает для местного населения. Когда ему начинают передаваться военные и судейские функции - тогда происходит какое-то более глубинное объединение. И только тот "город-государство", где уже есть развитый на всех уровнях государственный аппарат, способен преобразовать феодальное государство в настоящую империю.
   Причем этот аппарат должен не просто обслуживать интересы своего хозяина, но быть связующим звеном для разных коллективов и на местах - в противном случае феодальное государство распадется. В этом отличие просто "сборщиков налогов" для короля, от "сборщиков налогов" по поручению "парламента"; появление парламента в Англии есть свидетельство входа в Имперскую стадию, когда власть удерживается не просто силой, но некоторым договорным согласием правящего коллектива - из всех феодалов, - претворяемым в жизнь представителями "госаппарата" (чиновниками, служащими).
   Любопытно, что перед превращением в Империю феодальное государство часто лишается некоторых своих окраин, "не готовых" ко входу в империю, не принимающих слишком сильной централизации Империи. А именно в стадии Империи достигается высшая концентрация человеческих усилий на одну заданную свыше цель (кто ставит эту цель - вопрос отдельный).
   Создается много параллельных структур, обеспечивающих единство. Управляющий на местах и возглавляющий отдельную "ячейку государства" (бывший "город-государство") теперь не является верховным и полновластным владельцем, он зависим от центра, оттуда его могут сместить, оттуда он получает жалование (а не из налогов, собираемых со своей округи). "Зависимость от низов", как при феодальном устроении, когда хозяин заинтересован в своем налаженном хозяйстве, сменяется "зависимостью от верхов", когда главное - выполнять приказы сверху, чтобы обеспечить собственное благосостояние.
   В "локальной модели общества" ( в голове каждого его члена) это отражается, в частности, тем, что теперь "дань" (налоги) платятся одним (одному коллективу - "налоговой инспекции", "мытарям"), а защищают непосредственно нас другие (милиция, полиция), и если эти две функции пытаются совместиться в одних руках (как при феодализме), теперь это называется "коррупция" .
   Кроме того, многие жизненно важные вопросы, решавшиеся ранее "советом старейшин" или местным князем, тоже теперь решаются этим "распределенным коллективом", правом решающего голоса в котором обладает кто-то в "центре". Характерно, что если раньше - в пору "города-государства" - центром города была городская крепость (с храмом внутри - наследование власти от жреческого коллектива военным), то теперь это - вокзал, почта, порт, дом наместника - словом, нечто, обеспечивающее связь данного города с центральной властью.
   Таким образом, происходит "централизация" - когда по очень многим вопросам необходимо "спросить разрешение" кого-то из "управляющего аппарата", который, в свою очередь, способен решить лишь некоторые вопросы, а большинство, опять же, отправляется на ступень выше - и таким образом организуется взаимодействие даже отнесенных друг от друга "коллективов". Именно с появлением такой "заинтересованности" в ком-то, отстоящем очень от тебя далеко, можно говорить о некоторой "общности" самых разных коллективов, когда происходящее "в центре" каким-то образом непосредственно затрагивает и тебя (хороший начальник - решится вопрос, плохой начальник - не решится).
   Складывается еще один тип коллектива - "управленцы", "госаппарат", "бюрократия", "чиновники" - можно назвать как угодно: это служилые люди, непосредственно ни с производством, ни с войной, ни с духовной сферой не связанные и занятые исключительно обслуживанием складывающейся системы.
   Это - совсем не то же, что "холопы княжеского двора", это - отдельный коллектив, выполняющий именно задачи "государства" (собственно, с появлением этого аппарата о государстве в классическом смысле и можно говорить). Раньше управляющие просто выполняли волю хозяина. Теперь этот "аппарат" следит за выполнением установленных правил игры (не важно, в чью пользу эти правила установлены). Он следит за выполненем законов - и за тем, чтобы эти законы были доведены до всех. Следит за отчетами о налогах, о доходах и расходах, о том, чтобы "все сошлось". Он является куда менее поворотливым, чем управленческий аппарат одного хозяина, где воля хозяина - закон, и хозяин может всегда все переиграть, как ему нужно, но он является и куда более предсказуемым. Он создает множество лишней работы, не относящейся к сути дела, но зато позволяет контролировать саму работу, поскольку работник не напрямую взаимодействует с хозяином, а все взаимодействия осуществляются через этот аппарат.
   Это главное отличие его от хозяйственного аппарата феодала: последний осуществляет взаимодействие между хозяином и работниками, первый же осуществляет все взаимодействия, в том числе и между равными структурами, и между структурами, соотношение которых трудно описать (например, священники/жрецы и армия). Можно назвать его "универсальным интерфейсом" для всех структур, входящих в государство. В известном смысле, этот аппарат становится сильнее самого правителя, поскольку сам правитель должен подчиняться правилам (которые пусть сам и установил). Именно он и является главным координатором усилий разных коллективов, позволяющим дополнять друг друга даже далеко отстоящие друг от друга коллективы (и пограничники на севере кормятся плодами юга, неся обязанности по защите южных земель от северных набегов).
   Очень важным моментом является именно появление "общих правил игры" для самых разных "игроков". Во многом это отражается в появлении "свода законов": если раньше правитель управлял на основе традиций, авторитета и "прецедентного права", то теперь, с включением в державу структур с совершенно разными традициями, создаются некоторые "общие правила". Отчасти можно где-то считать момент появления "письменного свода законов" моментом начала Имперской стадии, но в реальности это далеко не так: важным является не создание письменных законов, а коллектива, следящего за их выполнением (даже не записанных). То есть, законы могут быть приняты на бумаге (на глиняных табличках), но это еще не будут "общие правила игры". Хотя, конечно, обычно эти два события коррелируют.
   Основными характеристиками этого коллектива (и когда появляются эти характеристики - и можно говорить о сложении "империи") являются распределение "благ" (в первую очередь, материальных) из "центра" ("сверху") и иерархичность, в которой продвижение людей идет "снизу вверх". Таким образом, с одной стороны, каждый член аппарата зависит от своего начальника - с другой, между равными членами иерархии идет борьба за место "наверху" - и с третьей, при попытке независимости кого-то "в середине иерархии" его тут же сменят более подходящим из нижней ступени - поскольку там тоже стремятся "наверх".
   Этот аппарат жизненно необходим для объединения разнородных сообществ, бывших ранее самодостаточными коллективами, а затем включенных в империю. До этого момента объединять можно только коллективы более-менее однородные, находящиеся на одном уровне сложности (развития). С появлением таких выделенных "управленческих" аппаратов становится возможным соединить разнородные части. Это как бы "универсальная система взаимодействия", с которой вынуждены взаимодействовать все локальные коллективы (по самым разным вопросам), независимо от вида этих коллективов, и которая сама при этом объединена в единый коллектив - прежде всего, правом назначения на места "из центра" и правом сбора денег "в центр" (и, разумеется, правом распределения выделяемых "центром" денег) - "ствол" империи, центральный стержень, к которому уже привешиваются "ветви и листья" - отдельные "города-государства" и целые другие империи и феодальные государства, и даже племена (которые, правда, иногда не знают, что ими кто-то "управляет").
   Этот госаппарат, являясь полностью несамодостаточным (он не выполняет самостоятельного взаимодействия ни на одном из уровней), при этом "прикидывается" для всех остальных коллективов и единиц общества любым уровнем, он как бы проводник, связывающий коллективы один с другим и предоставляющий любому коллективу дополнение до тех уровней, которых ему не хватает. Он собирает налоги и товары для обеспечения первого и второго уровней, он обеспечивает суд, законность и порядок для третьего уровня, он обеспечивает защиту для первого уровня... Единственно, с духовным уровнем у него некоторая проблема (он с трудом предоставляет функции первого уровня), но через него можно добраться до тех людей, которые могут предоставить такую функциональность ("запишитесь на прием к епископу!")
   Кроме полной несамодостаточности (госаппарат сам ничего не производит, кроме бумаг, ничего не решает - только претворяет решения в жизнь, - и никого не защищает, только отдает приказы армии и платит ей) и выполнения функции универсального интерфейса, следящего за соблюдением общих правил игры, госаппарат обладает еще одним важнейшим свойством, без которого он останется только "княжеским двором" - это его открытость и независимость от происхождения его членов. То есть, в него могут попасть все - и представители проигравших, и победители, и знатные, и выходцы из низов, и бывшие рабы, и провинциалы, и столичные жители - все, кто удовлетворяет некоторым условиям (условия могут быть разными, от личной преданности императору до умения считать и писать). Такая открытость и обеспечивает перемешивание ранее практически независимых "городов-государств" и других элементов будущей Империи, и централизацию ее сил.
   Именно по причине неразвитости такого связующего аппарата разваливались многие древние "империи", которые в строгом смысле слова назвать империями нельзя - они являются классическими "феодальными государствами", целостность которых обеспечивается исключительно силой военного влияния.
   Кроме госаппарата - чиновников - по его подобию формируются и другие структуры, выполняющие другие функции в обществе, но тоже являющиеся централизованной (иерархической, где продвижение идет снизу вверх, а распределение благ и наград сверху вниз) и открытой (принимающей самых разных людей).
   Одним из примеров такой централизованной структуры является регулярная армия. В феодальном ополчении значимость каждого предводителя определялась числом людей, которых он может выставить; в регулярной армии предводители назначаются из центра, деньги и награды распределяются из центра, и сам "верховный главнокомандующий" ("коннетабль", "сенешаль", "маршал", "набольший воевода" и т.д.) назначается королем и может быть королем заменен - на одного из его подчиненных. Элементы, входящие в эту армию, могут быть самыми разнообразными: наемники, регулярная гвардия, дворянские полки, ополчение, рекруты - но костяк, структура ее образуется регулярным коллективом, "офицерами", выполняющими регулярные обязанности (причем сами офицеры как люди могут меняться и перемещаться по службе и по месту, но их "должность" сохраняется в общей структуре аппарата)
   Армия является несколько выделенным "аппаратом", поскольку имеет дело с жизнью и смертью, и там существует зависимость офицеров от солдат, поскольку при разбегании солдат битва будет проиграна. Но параллельно с регулярной армией по такой же схеме создается и "чиновничий аппарат", где "разбегание" какого-либо звена приведет лишь к замене их на новых людей. Что любопытно, чисто торговые современные фирмы построены по тому же принципу.
   Итак, образуется довольно сложное устроение. С одной стороны, существует "правящий класс" (наследие феодальной верхушки), объединяющий "военную аристократию" объединенных народов ("городов-государств"). Причем эта "верхушка" тоже структурирована (состоит из наборов "коллективов"): есть "центр", а есть "периферия", "провинция". Но помимо нее есть имперский аппарат, в который могут входить как представители "правящей верхушки" (часто на более престижных местах), так и "низы" - но с возможностью продвижения "наверх", и внутри аппарата они все несколько "уравниваются", хотя какое-то разделение между ними (чисто формальное) и сохраняется. Внутри аппарата перемешиваются и разные коллективы "верхушки": например, в армии офицер - выходец из "провинции" и даже из "покоренных народов" может командовать армией и другими офицерами - представителями "центра" (завоевателей).
   Схема функционирования такого аппарата проста и эффективна: сверху распределяют "блага" вниз, второй уровень делится с третьим, третий - с четвертым и т.д. С другой стороны, со всех концов империи в аппарат стремятся "пассионарии", поскольку это есть прямой путь "наверх", по-иному закрытый. Так происходит перемешивание ранее разнородного государства, вытягивание наиболее активной части населения в "центр" - в столицу, и "сбрасывание неугодных" - в "провинцию". Строгая иерархичность системы приводит к тому, что во главе нее может стоять один человек, практически, в рамках самой системы, не сменяемый (он может быть сменен только в рамках "правящей верхушки", а самому аппарату, в общем-то, все равно, кто во главе него стоит). Причем, этот аппарат соединяет и совершенно разнородные структуры, вроде армии, церкви, чиновничества - все выстраиваются в иерархию, и верховные иерархи в каждой структуре подчинены "монарху". Именно этот "аппарат" и представляет собой "государство" - в том смысле, что это - коллектив, интересы которого совпадают с интересами государства.
   Собственно, понятие "абсолютизма", связываемого с абсолютной монархией, невозможно без этого "аппарата", обеспечивающего подобную абсолютную власть. В условиях феодальных отношений (Феодальной лестницы) связь монарха с вассалами оказывается слишком непрочной и легко рвется в случае излишне "тоталитарных" замашек правителя. И потому появление "как бы демократических элементов" (парламент, Генеральные штаты, Дума, Кортесы и т.д.), объединяющих самые разные слои и структуры, входящие в одно государство, является как раз началом Имперского аппарата, который и будет поддерживать "правила игры, общие для всех".
   Создание "имперского аппарата", приводящего к ослаблению позиций "земской аристократии", старой военной знати, часто (практически всегда) приводит к внутренней гражданской войне. Собственно, момент этой войны может служить точкой окончательного перехода от феодального государства к империи. Именно Империя позволяет создать новую "общность" - то есть, способствует перемешиванию, выравниванию и появлению нового, общего для всех, на всех трех уровнях: экономическом, военном и духовном.
  -- Рабство
   Параллельно с усилением управляющего аппарата может идти и другое "обеднение" (в плане самодостаточности) коллектива: превращение коллектива в несамодостаточного по всем трем уровням: экономическому (сам себя не обеспечивает и даже не может сам распоряжаться произведенным), военному (не может сам себя защищать и даже вообще не имеет права сам общаться с другими коллективами) и духовному (не может планировать свое будущее и развиваться за счет внутренних сил). Это и есть классическое рабство.
   Отдельные рабы появляются давно, еще на этапе "племени", но там они не образуют отдельных коллективов, включаясь в коллективы существующие. При наличии развитой инфраструктуры государства могут появляться целые коллективы рабов. Это, в первую очередь, характерное для всех империй использование труда заключенных. До начала империи преступники наказываются, но либо физически (вплоть до устранения), либо материально (выкуп, вира), либо, наконец, могут быть проданы в рабство (записаны в холопы), но индивидуально; а на этапе империи появляются коллективные "тюрьмы", где содержатся не только преступники, но и военнопленные. Последние тоже до имперского этапа захватываются либо с целью выкупа, либо превращаясь в "индивидуального холопа", но с появлением собственно "государственного аппарата" появляется "государственная собственность", и, соответственно, "государственные рабы" (преступники и военнопленные). В принципе, сами покоренные народы могут целиком обращаться в рабов в плане их положения в создаваемой империи. И - что тоже наблюдается в истории - из рабов же зачастую формируется и "управленческий аппарат" (так, вчерашние "холопы" становятся "дворянами").
   Важный момент: на этапе феодального общества, феодального государства любой феодал сильнее зависит от своих "зависимых крестьян", чем даже от своего сюзерена, он заинтересован в их благосостоянии, в их нормальной жизни, и превращать их в рабов, с которыми он может делать все, что вздумается, он не только не хочет, но и не сможет - это кончится восстанием или обезлюдиванием его земель. Отдельные проявления "безжалостного хозяина" могут иметь место, но в целом и крестьян, и феодала, устраивает данное положение дел: вся забота о первом и втором уровне лежит на феодале, крестьяне живут "по старинке", а все взаимодействие с другими "самодостаточными коллективами" проходит через феодала. Именно к его замку-крепости побегут крестьяне в случае набега врагов; именно у феодала хранится общий запас зерна на случай недорода; именно он решает споры между своими крестьянами. И именно феодал пойдет сражаться с врагами, разоряющими его земли. Хотя, конечно, может и отсидеться в замке - но тогда рискует остаться без подданных.
   Однако с появлением имперского аппарата меняется направление зависимости: феодал больше зависит от "хозяина", сеньора, монарха, сюзерена, а не от своих подданных. И теперь, при формировании сильного единого госаппарата вместе с регулярной армией (регулярная армия, что характерно, появлялась в самых разных сообществах, вступающих в данный этап развития, сменяя "феодальные ополчения" - это и "бессмертные" Персии, и преторианцы - а позднее и все легионеры - Рима, и стрелецкое войско в России), отдельные крестьяне уже не могут противостоять сплоченному давлению сверху. А потому и может появляться классическое рабство, в котором работники становятся полной собственностью хозяина.
  
   На этом же этапе "империя" подчиняет себе и "первое сословие". Происходит это по-разному. Это может быть и подчинение церковного аппарата светскому (в Риме - создание "культа императора", в России - создание Синода), и создание собственной церкви (англиканская), и принятие какой-то религии, влияние жрецов которой в данном обществе достаточно слабо и усиливается благодаря поддержке имперского аппарата (буддизм в Индии эпохи Маурьев). И "духовная сфера" на этом этапе тоже начинает служить нуждам Империи (Имперского аппарата), включаясь в него. Если в начале 2-го тысячелетия монарх спрашивал у епископа: "А что мне будет, если я сделаю так-то?", и епископ мог, пригрозив "муками ада", даже заставить монарха поступить по-иному, то к середине тысячелетия монарх говорил епископу: "я сделаю так-то", и епископ тут же находил удобное обоснование этого действия.
   Сама церковь в данный период тоже иерархизируется и часто подчиняется правителю.
   Это достаточно важный момент. Правитель концентрирует в своих руках все сферы жизни. Он и верховный главнокомандующий, и "верховный управляющий" (государственный капитализм, все в стране принадлежит правителю или небольшой группе правящего коллектива, управляющего своим имением посредством госаппарата), и "божество", или "помазанник божий", ставящий и снимающий церковных патриархов. "За веру, царя и Отечество!" - гласил призыв российских солдат. Правительство, связь с которым происходит через госаппарат, вмешивается во все сферы жизни людей. В Англии правительство решает начать огораживания - и сотни людей сгоняются со своих мест; причем правительство же принимает меры против бродяжничества вплоть до смертной казни, загоняя людей в работные дома. В Китае правительство решает, что стране нет нужды общаться с остальным миром - и строится Великая Китайская стена, отделяющая Китай. В России правительство решает построить на болотах город - и возникает Санкт-Петербург. Таким образом, правитель Империи концентрирует в своих руках огромную власть, осуществляемую посредством нескольких иерархически организованных коллективов: чиновников, регулярную армию, церковь, суды.
   Имперский период зачастую характеризуется в культуре "монументализмом". Строительство в это время становится не просто удобным и красивым - оно обязательно должно быть "размашистым", поражающим воображение, свидетельствующим об огромных успехах и могуществе данного общества. Это становится возможным при большой концентрации усилий под общим руководством. Датировка подобных строений тоже может служить вспомогательной датировкой вхождения общества в Имперскую стадию - вернее, в ее расцвет.
   Если в эпоху Жрецов способность верхушки направить деятельность всего общества в одно русло ограничивалось авторитетом жрецов (который был далеко не абсолютным и требовал постоянного доказательства и поддержания, да и распространялся на незначительное число людей), то в эпоху Империи у нее на службе находится и наука, и религия, и образование, и культура, и военное принуждение, и экономические средства, и личная заинтересованность многих "граждан" в "карьерном росте" - то есть, она может заставить сделать то, что ей нужно, всеми способами. По сути, только фантазия "верхушки" ограничивает способности империи (ну и, разумеется, физические ограничения).
   Именно Империя является наиболее устойчивым к внешним воздействиям образованием. Империя скорее погибнет, чем отступит перед внешними обстоятельствами. Империя может бросить все силы на решение какой-то научной, природной или технической проблемы; Империи могут построить каналы и дамбы, чтобы предотвратить засуху или затопление, возводить крепости и города - не считаясь с экономической целесообразностью действий, строить огромный флот - или забрасывать его после смены "политической моды"; Империи могут "поворачивать реки" в нужную сторону или осваивать подводные глубины и космические просторы; Империи могут вести войну "до победного конца", хотя это и подтачивает их внутренние силы - они не уступают перед трудностями. Их слабость - внутри них, а не снаружи.
  
  -- Последовательность экономических формаций в истории
   Принятая на данный момент последовательность смены "экономических формаций" (от первобытно-общинного строя к рабовладельческому, затем к феодальному и к капиталистическому), во-первых, нарушается даже известными фактами, признаваемыми самими создателями теории (Энгельс писал, что "западная история почему-то пропустила рабовладельческий период, перейдя от первобытно-общинного строя сразу к феодализму"), а во-вторых, является следствием того, что Гумилев называл "аберрацией близости", то есть, то, что рядом (во времени или в пространстве), воспринимается более детально и более значимо, чем такое же событие где-то далеко или давно.
   Момент перехода от "феодального государства" к империи - это пик развития страны, когда она развивается максимальными темпами. То, что у Гумилева названо "акматической фазой". Связано это с тем, что в этот момент государство находится в состоянии наиболее "открытой" структуры: аристократия новых покоренных земель включается в феодальную "верхушку" страны (у римлян "стать гражданином Рима"), а всем остальным появляется шанс выдвинуться в нарождающемся госаппарате, который заинтересован именно в способностях человека, а не в его родовитости (т.е., умеет ли он читать, писать, считать и подчиняться). И в этот момент концентрация усилий "самодостаточного сообщества" является максимальной.
   И потому именно про этот период от древних государств до нас дошло наибольшее число свидетельств. Тогда как о западной Европе мы имеем свидетельства более подробные за весь период нашей эры. То есть, от "древних империй" до нас дошли только "имперские фазы", о предшествующем периоде мы можем лишь догадываться или пользоваться косвенными свидетельствами (например, в "Илиаде" Гомера очень четко описаны микенские вожди как классические средневековые феодалы, связанные вассальными отношениями!), и поздние описания затем были распространены на весь период их существования - что, разумеется, неверно. Мы более подробно постараемся восстановить эти последовательности в соответствующих разделах.
   Между тем, древние государства были далеко не стационарными, и тоже проходили все положенные этапы. И именно такая последовательность - из первобытно-общинного строя (охватывающего наши стадии "племени" и "жрецов") к феодализму (князь со дружиною, город-государство, Феодальное государство) и уж потом к рабовладению (империя) является более правильной.
   Если посмотреть на европейские Империи, все они тоже использовали рабский труд. С 1592 года Англия занимается вывозом рабов из Африки в Американские колонии, а до того активно использует труд каторжников и создает работные дома; да и все положение населения в колониях - не только английских, но и испанских, и французских - близко к рабству; в России точно так же положение крепостных - особенно на государственных заводах - ничем от рабства не отличалось. Однако это все - довольно поздний этап развития государств.
   Таким образом, говоря классическим языком - об экономических формациях - можно сказать, что первым является "первобытно-общинный строй", затем феодальный, затем рабовладельческий. Далее, на самом деле, начинается "капитализм", о котором мы будем говорить ниже.
  
  -- Торговая империя и торговая республика
  
   Теперь мы будем рассматривать более спорные периоды, которые, казалось бы, в древних государствах не прослеживаются.
   До этого этапа, при главенстве военной аристократии, войны являются неизбежными просто в силу того, что война - это то занятие, ради которого "военную аристократию" и держат. Без войны военный коллектив деградирует, только в войне он оттачивает свое мастерство и доказывает (и себе самому, и всем остальным) свою необходимость. Да и попросту, это - то главное занятие, которым он должен заниматься, если хочет существовать. Даже создаваясь для защиты, военный коллектив (в виде "князя со дружиною") либо затем распадется, либо превратится в банду грабителей, грабящих своих же, либо начнет экспансию на соседей, "междоусобные войны". И империя почти все время своего существования ведет внешние войны, практически всегда успешные (даже проиграв несколько сражений, она находит силы для продолжения войны). Но с каждой выигранной войной внешняя угроза неминуемо уменьшается.
   Между тем, с уменьшением "внешней угрозы" падает необходимость военной аристократии и растет влияние торговых коллективов. Торговые коллективы менее долговечны (быстрее создаются и распадаются), но зато имеют большее число занятий в общей структуре общества, больше возможностей "доказать свою необходимость". Из "слуг" верхнего класса (тех, кто обслуживал "верхушку" путем привоза новых товаров) они все больше сами пробиваются в "верхний класс".
   Расширение (путем завоеваний) империи ведет к включению в состав государства самых разнородных частей. Интересы управления и контроля, прежде всего, ведут к налаживанию связей между этими частями (крепости, города, дороги, рынки, единая система законов и судейства, единая монетная система), а разнородность частей приводит к интенсификации торговли - которая как раз процветает в случае как можно более разнородных производителей и потребителей. Причем развитие системы транспорта и связи обеспечивает безопасность торговли. Таким образом, развитие империи, происходящее военным путем, самым живейшим образом влияет на развитие торговли, которая до сих пор являлась "обслуживающим классом" - теми, кто работает на "военную аристократию" - главного потребителя (кто сам многим владеет - охраняет, - но мало что производит).
   Но когда Империя достигает "максимума" своего военного развития, когда противников, которых можно одолеть, не остается, когда все дороги налажены, мятежники усмирены, и соседи поняли вашу силу - пусть и не были завоеваны, - падает заинтересованность в "военной верхушке", соответственно, падает число коллективов, на нее завязанных, и она теряет свое влияние, в то время как торговая верхушка свое влияние приобретает - иногда в самом прямом смысле, выкупая различные - ранее "общественные" - функции у государства ("государственный подряд", покупаемый частными лицами).
   Да и сама бывшая "военная аристократия", ранее занимавшаяся охраной "вверенных ей людей", теперь, при спадении внешней угрозы (а внутреннюю контролируют регулярные войска и милиция), все больше занимается хозяйством и заботится о доходе не в результате оброка/барщины/аренды или военной добычи, а о доходе в результате торговли. Потомственный аристократ создает "фазенду" (ферму, плантацию, латифундию, пастбище для овец и т.д.) и сам становится торговцем (правда, торговцем - "производителем", тем, кто еще сам и создает некоторые "первичные продукты"), включаясь в торговую аристократию и принимая ее ценности и устремления. То есть, один и тот же аристократ (вернее, одна и та же семья, владельцы земли), не меняя ни формы собственности, ни своих отношений с "зависимыми крестьянами", из военного аристократа превращается в аристократа торгового. С точки зрения взаимоотношений частей самодостаточного коллектива - и их функций - это означает, что раньше этот аристократ входил в "военный коллектив", занимающийся обеспечением именно безопасности, военного уровня - теперь же он вместе со своими крестьянами (рабами, колонами и т.д.) образует "торговый коллектив", обеспечивающий более высокий "самодостаточный коллектив" по третьему уровню (например, сельхозпродукцией, или шерстью, или железом).
   Если - как говорилось ранее - военный коллектив есть нечто цельное, постоянно взаимодействующее: кто-то назначается на какие-то посты, кто-то спускается вниз, кто-то является чьим-то вассалом, кто-то кому-то что-то приказывает, идет постоянная ротация и взаимодействие, - то торговые коллективы каждый практически независим от другого в плане общения, то есть, два торговых коллектива, принадлежащих к одному "самодостаточному сообществу" (в рамках общего первого и второго уровней) взаимодействуют только торговым способом (обменом товаров или денег, но не людей или мнений, без "живого общения"), а потому представляют из себя самостоятельные (но не самодостаточные!) коллективы. Пока это так, торговые коллективы не могут претендовать на руководящую роль в обществе; но лидеры различных торговых коллективов могут организовать некоторый "временный коллектив" (партию, "мафию", "ложу" и так далее), который уже может претендовать на власть.
   Процесс утраты авторитета военной аристократией и усиления влияния торговой аристократии всегда достаточно болезненен для общества. Меняются ценности, а зачастую и религия. Многие части начинают отпадать от центра, сформировав собственные "правящие коллективы". Пока военная аристократия у власти, она всячески подавляет подобные "сепаратистские тенденции", но затем сил - не только физических, но и моральных - не остается.
   В результате происходит "революция" путем лишения военной аристократии власти. Правда, не всегда меняются люди - меняется просто "цель", основное занятие - и, соответственно, "планы на будушее" у верхушки. Если раньше это связывалось с военной мощью - всего государства, прежде всего, - то теперь это связывается в основном с экономической силой - в том числе, и бывшей аристократической верхушки. Очень многие бывшие "аристократы" становятся новыми торговцами, а бывшие торговцы - новыми аристократами. У власти - во главе "имперского аппарата" - оказывается смесь из "бывших аристократов" - самых влиятельных вельмож из военного аппарата, ставших "самыми богатыми людьми" - и "новых аристократов" - самых богатых торговцев, подошедших близко к власти.
   Как военная, так и торговая аристократии могут быть "земельной аристократией", владеющей землей, однако их роль в обществе существенно разнится, и разнятся принципы их владения. Владение землей военной аристократией основывается на ее функции защиты данной земли от других претендентов. Владение землей торговой аристократии держится на ее включении в торговлю и специализации данной земли на каком-либо товаре - то есть, на несамодостаточности данной земли по третьему уровню, сама себя она уже не прокормит, и только за счет своего хозяина, продающего плоды трудов своих работников, она становится самодостаточной (то есть, зависимость от хозяина оказывается на третьем уровне, а не на втором, как при военной аристократии).
   Отметим, что к власти приходит не "класс торговцев", а некоторый "торговый коллектив", вернее, "временное объединение глав торговых коллективов" (нам надо как-то различать собственно торговый коллектив - это некоторая "фирма", во главе которой стоит торговец или семья торговцев и которая обеспечивает продажу/покупку некоторого продукта, - и "коллектив торговцев" - это "торговый клуб", гильдия, корпорация и т.д. - некоторое объединение глав "фирм", собрание "олигархов" и т.д.) Это тоже коллектив, объединяющий некоторую "торговую верхушку".
   Аналогичное разделение есть и в феодальном государстве. Каждый феодал является главой - только не коллектива, а достаточно сложного, почти самодостаточного общества, и все феодалы вместе - вернее, их "верхушка" - образуют "правящий коллектив" - собрание пэров, "избранную раду", "сенат" и т.д. Затем, с появлением имперского аппарата, влияние такого "правящего коллектива военных аристократов" неуклонно снижается, иногда катастрофически (в результате гражданской войны вроде Смуты, войны Алых и Белых Роз, войн цезарианцев и республиканцев в Риме и т.д.), зато начинают появляться "торговые верхушки", которые, когда влияние военных окончательно падает, а влияние торговли многократно возрастает, берут власть сами.
   Однако есть, как указывалось выше, и серьезное различие. Взаимодействие различных военных коллективов есть "жизненная необходимость", без такого взаимодействия они погибнут, причем физически. Взаимодействие различных торговых коллективов есть временная мера; реальные интересы у каждого свои (внутри того "торгового коллектива", лидером которого они являются).
   Но объединившись, торговые коллективы способны стать "монополистами" по третьему уровню, когда все остальные коллективы - военные, жреческие, управляющие, производящие - чисто ради выживания вынуждены взаимодействовать с ними. И потому подобная "монополия" способна диктовать условия и претендовать на власть, хотя никакого "реального коллектива" подобное объединение не представляет (совместная деятельность у них - только в плане борьбы за власть).
   Для усиления своих позиций они привлекают других "представителей своего класса", то есть, борются как бы не за себя, а за "права" всех аналогичных коллективов, но к власти приходит все-таки некоторый один коллектив. Любой человек прежде всего борется за свои интересы; эти интересы могут пересекаться по каким-то параметрам с другими людьми - по национальному признаку, или по признаку основного занятия (в данном случае, торговли), и он - в целях долгосрочного сохранения главных своих приоритетов - может даже локально поступиться какими-то из не очень важных своих интересов, - но в случае сильного противоречия интересов разных коллективов может возникнуть противостояние (гораздо более жесткое) и внутри одного "класса", а потому деление на "классы", на самом деле, очень условное.
   Наступает "классический империализм", как он описан у Маркса, но это наблюдается на протяжении двух тысяч лет в самых разных сообществах. На протяжении последних пятисот лет это можно наблюдать в ныне существующих странах (Английская революция, Французская революция, Германская революция, Российская серия революций), однако подобные события были и в глубокой древности. Это и "изгнание тиранов" в Афинах, и "изгнание варягов" в Новгороде, и тетрархия в Риме (после полувека гражданской войны с "солдатскими императорами"), и "императоры-варвары" в Византии (которых сажали и снимали "горожане")... Мы рассмотрим все эти события позднее, в рамках соответствующих сообществ, где покажем, что данные события были не просто "изгнанием захватчиков" - но именно революцией, передачей власти от одного "правящего слоя" (вернее, правящего коллектива) другому с полным изменением приоритетов общества (первого уровня).
   Можно ли назвать это капитализмом? Если использовать определение Валлерстайна, что капитализм - это строй, при котором любое хозяйство нацелено на получение прибыли, на товарное производство - то безусловно можно. Не стоит заморачиваться (по Валлерстайну) на производство. Главное - это торговля, и раз все хозяйства становятся экономически несамодостаточными, производя что-то одно на продажу, а все необходимое закупая уже за счет средств от продажи - это капитализм, и в таком виде он мог существовать хоть в каменном веке, с деревянными или кожаными деньгами.
   Что характерно, во всех случаях не происходит совсем отмены института "императора" (князя), просто перераспределяются роли: уже "демократическая буружазия" диктует свои условия военной аристократии, "приглашая" ее на определенных условиях. Однако госаппарат сохраняется, и имперская направленность на расширение продолжается. Это устроение можно назвать "торговой империей". Классическим примером ее является Англия после революции 1648-49 гг; но есть основания считать таковой и многие древние государства - например, остатки Микенской державы во главе с Афинами после нашествия Дорийцев.
   Любопытно, что именно этот "выборный монарх" является главным посредником между отдельными "олигархами", вручившими ему власть, но сохраняющими каждый свои интересы. То есть, теперь царь, князь, монарх - является просто "гарантом стабильности", уравновешивающем разнонаправленные интересы поставивших его, некоторым "третейским судьей", почти лишенным собственной силы.
   Имперский аппарат тоже становится самостоятельной силой и, поначалу вроде бы нацеленный на поддержание торговли, начинает ей же мешать. Это и система "откатов", известная со времен Древнего Рима - и, главное, нацеленность на обслуживание "столичной верхушки", тех, кто стоит у власти, вместо обслуживания интересов всех торговцев, как столичных, так и периферийных. Между тем, власть торговли - рассредоточенная, торговцы покупают в одном месте, продают в другом, и на местах начинают образовываться свои "коллективы торговцев" (ложи, мафии), пытающиеся противостоять столичной торговой аристократии.
   Военная аристократия оказывается отодвинутой на вторые роли, из-за чего служба в армии становится непопулярной. В армии усиливается роль наемников (как правило, иностранных) и падает роль своих профессиональных военных. Приводит это к резкому ослаблению военной силы а, главное, готовности воевать.
   Кроме того, если ранее над всеми торговыми коллективами стоял коллектив военный, перед которым торговцы - как в центре, так и в "колониях", были равны, то теперь торговцы, оказавшиеся ближе "к метрополии" (к управляющему аппарату), начинают диктовать политику (в том числе, и экономическую) другим - тем, кто организовал свое дело "на окраине", которые воспринимают их исключительно как конкурентов - а не как выполняющих какую-то общественную функцию для них. Возникает конфликт внутри одного класса (о чем мы говорили выше), который при этом некому разрешить (раньше был третейский судья в лице военной аристократии, универсальный потребитель, которого обслуживали как периферийные торговцы, так и столичные).
   Вследствие этого колониальные империи рушатся, разделяясь в соответствии с пожеланиями "торговых коллективов", образовавшихся на различных территориях империи. Теперь, с ослаблением каждого "самодостаточного образования", использование чисто рабского труда становится неэффективным (в первую очередь, в силу падения его притока), и, как следствие, вслед за армией происходит переход к наемной силе. Получается "торговая республика", образуемая главами "крупнейших торговых корпораций" - вернее, набор торговых республик на территории бывшей "торговой империи", сохраняющих экономические связи, но организующих собственные "вооруженные силы" (независимость на втором уровне) и собственные "госаппараты".
   "Государственный аппарат" также сильно ослабевает в силу своей громоздкости, затратности. Если раньше, при большой концентрации и взаимодействии различных частей империи, он был оправдан, то теперь он заменяется собранием мелких "коллективных институтов", которые финансируют и содержат сами "торговцы" (торговые корпорации) и которые обслуживают какие-то их коллективные нужды. Т.е., единый "госаппарат" разбивается на множество более мелких - практически независимых - коллективов.
   В этот период государство представляет из себя некоторый "общак", в который члены отдельных торговых коллективов вносят свои "доли" для общих нужд, а глава государства оказывается просто "хранителем общака", простым управляющим, не имеющим собственной "политической линии", а занимающийся координацией интересов своих "коллективных хозяев" и других коллективов и выполнением их заказов. К подобных "наемным государственным коллективам" относятся и различные "политические партии", образуемые в этот период.
   Именно отсюда берет теория "разделения властей" (в период Империи и раньше никто бы не оспаривал у "князя" - верховного главы - права судить и издавать законы).
   Торговая республика является довольно любопытным образованием. Принципиальным отличием этого устроения от Торговой Империи является то, что в Торговой Республике отсутствует "управляющая верхушка". "Правящим коллективом" у него является довольно случайное собрание глав торговых коллективов, добившихся независимости от центральной власти, но не имеющих общих интересов. То есть, когда возникают общие интересы, они могут собраться и что-то решить, но в противном случае каждый такой "торговый коллектив" вполне может проводить собственную политику, даже противоречащую интересам большинства своих граждан - но члены других "торговых коллективов" воспринимаются как конкуренты. Каждая "фирма", "торговая корпорация" является практически самодостаточным коллективом (исключая торговое взаимодействие), самостоятельно формирующим свою политику.
   То есть, правильнее - с точки зрения нашей теории "самодостаточных систем" - считать таким самодостаточным сообществом не одну торговую республику, а их совокупность, где каждая что-то производит на третьем уровне, в чем-то обеспечивает их совокупность в плане материальном, при этом могут пытаться создать общие военные силы, иметь общую религию и в принципе походить на феодальное государство, с важным отличием: отсутствием военной аристократии. Примерно такую картину мы можем наблюдать в современной Европе, наследнице империй Германской (самой поздней), Французской и Австрийской. Это, по сути, совокупность городов-государств, содержащих общие вооруженные силы (наемные), связанных друг с другом исключительно торговыми связями. Собственные войска там как правило временные (милиция, ополчение, срок службы в войсках очень невелик), профессиональные войска - наемные, при столкновении с внешней угрозой торговые республики предпочитают действовать подкупом, стравливая противников друг с другом.
   И все "органы власти" являются не управляющими органами - а исключительно "координирующими", то есть, это - коллективы, согласовывающие действие различных "торговых коллективов", но никак не принимающие самостоятельные решения. Общими являются только "военные коллективы" на службе у такого "союза торговых аристократов" и некоторые дополнительные институты - в том числе, и институты религиозно-научные (относящиеся к "первому уровню", но реально первый уровень уже не определяющие).
   Армия содержится на общие средства - но только пока они чувствуют реальную угрозу, в противном случае финансирование армии падает, и торговая республика существует, балансируя между соседями - стравливая их между собой или нанимая у них защитников.
   На третьем, экономическом уровне каждая торговая республика - если лишить ее всех связей - не является самодостаточной, но в силу того что соседей - с которыми она торгует - много, она оказывается практически независимой и в экономическом плане от остальных соседей (зависимость ей грозит, только если у нее останется единственный сосед, который может диктовать ей волю - как, например, все пути доставки хлеба в Новгород оказались в руках Москвы в 15 веке).
   То есть, не обеспечивая себя сама и по третьему уровню, она тем не менее, в силу наличия избыточности связей (торговые связи довольно легко образуются, хотя и легко рвутся), не является и зависимой от соседей или вписанной в какой-либо другой самодостаточный коллектив (характерно, что и те, кто ее снабжает материально, тоже не являются зависимыми от нее - для них торговля есть просто "приятная добавка" к их личному благосостоянию, как например, нынешнее отношение Европы и Китая - Китай не хочет потерять Европу как закупщика своих товаров, но, если потеряет, переживет эту потерю, ибо все необходимое производит сам. Отношения США и Китая несколько сложнее, но, в принципе, и без США Китай тоже сможет прожить. А вот Европе и США придется пережить резкое падение уровня жизни в этом случае).
   Однако, при объединении интересов "верхушки", т.е., когда какие-то внешние силы мешают сразу многим в их "торговой аристократии", торговая республика может и объединить свои силы в одном направлении и добиться значительных успехов (в силу довольно значительного богатства самой системы) - но подобные успехи, как правило, оказываются очень временными (см. Карфаген времен Второй пунической войны, Афины времен войны с Персами или со Спартой, Венецию времен Крестовых походов и войны с турками, Швейцарию времен борьбы с Австрией в конце 13 - 14 вв. или Голландию примерно того же времени - борьба с Францией и позднее с Англией). Связано это с тем, что в Торговой республике нет единого "руководящего центра", единого властного коллектива, проводящего свою политику в своих интересах, а есть просто случайное - и потому недолговечное - совпадение интересов "нескольких правящих коллективов", вернее, тех, кто имеет наибольшее влияние, - и со временем эти интересы неминуемо разойдутся, что приведет к потере завоеванного.
   Да и, как правило, на военном поприще торговые республики обороняются, не проводя агрессивную внешнюю политику. В них на высоком уровне (для данного времени) находится техническое развитие (прежде всего потому, что торговцы имеют возможность использовать "последние новинки" из разных стран), в них легко образуются новые "коллективы". Но вписаться в свою среду эти новые "коллективы" могут с трудом (большая конкуренция), и часто отправляются в другие страны (иногда как колонисты, иногда - наемниками; ср. нынешнюю миграцию молодежи из благоустроенной Швеции в США или походы ушкуйников из Новгорода 14-15 вв). Впрочем, при агрессивном окружении они могут быть востребованы и у себя дома.
   И торговая империя, и торговая республика являются коллективами "самодостаточными". Они сами себя обеспечивают на всех уровнях, но по-разному. Предыдущие ступени развития характеризовались более сильным "внутренним" рынком, теперь же на первое место выходит рынок внешний. Сама торговая империя или республика может не полностью себя обеспечивать всем необходимым, ее собственный народ может работать именно на поддержание торговой империи (обеспечение "торговой верхушки" в случае республики) - то есть, их деятельность смещается в область "услуг". Все необходимое на экономическом уровне они получают за счет торговли, иногда транзитной (то есть, сами ничего не производя, покупают у одних и продают другим).
   Однако, несмотря даже на возможное полное отсутствие производства "на экспорт" или зависимости от поставки хлеба, именно торговая верхушка делает так, что на местном рынке (в местном магазине) было все необходимое для населения. Именно потому, при очень слабом крестьянстве или производстве, торговая империя или торговая республика вполне может считаться "самодостаточным коллективом", только на экономическом уровне он взаимодействует не с окружающей средой, а с "товарными потоками".
   Торговая империя от торговой республики серьезно отличаются именно этими "товарными потоками" (при сильном развитии денежных отношений - их отражением, "финансовыми потоками"; впрочем, как уже говорилось, деньги - один из видов товаров). При Торговой империи есть стремление заключить все эти потоки "внутри" своего политического устройства, с чем связана активная внешняя политика. То есть, и производственная сфера входит в Торговую империю, и если в чем-то они зависят от другого коллектива или сообщества - Торговая империя будет стремиться включить это сообщество в свою структуру, ведя внешние захватнические войны. Все "потоки" идут обязательно через метрополию (которую и можно определить по этому признаку).
   При Торговой республике государство предпочитает "договариваться" с соседями (иногда покупая их союз) для обеспечения "торговых путей". Военное взаимодействие уступает место торговому, то есть, коллективы объединяются на "нижнем уровне". Однако, при наличии "враждебного окружения" может сохраниться и престиж военной службы - правда, уже в качестве "наемника" у самого себя (вернее, у "торговой республики"), а не в качестве "военной аристократии" - то есть, не в качестве правящей верхушки. И в таких ситуациях - при наличии сильной армии - иногда дело может решаться силой (см. борьбу Англии и Голландии в 17-18 вв.).
   Важную эволюцию претерпевает и "первое сословие", то самое, чье назначение изначально было - обеспечивать развитие и связь с "высшим", определение направления "эволюции", определение последствий тех или иных решений. Теперь они тоже становятся "наемными рабочими", по сути, выполняющими различные поручения - в плане определения, "а что будет", в случае тех-то или тех-то событий, но не имеющие возможности влиять на решения и их последствия. То есть, по сути, первое сословие тоже превращается в одну из "торговых корпораций" (их может быть и много), продающих свои услуги. Оно смешивается с чисто "научными институтами" - то есть, первое сословие, ранее отвечавшее именно за восприятие мира в целом, теперь настигает специализация, характерная для всех областей деятельности в условиях "торговой республики".
   Несмотря на политическое разделение, экономические связи (связи на третьем уровне) между колониями и метрополией в рамках бывшей империи сохраняются.
  -- Развитие науки и культуры.
   Именно два последних этапа характеризуются бурным "развитием производства". Именно здесь внедряются новые открытия и усложняются технологические цепочки - в первую очередь, потому что это есть прямой интерес "торговой аристократии", большее число элементов, участвующих в торговле. Сами открытия, что интересно, как правило делаются еще в период Империи, и вообще развитие науки начинается именно в Имперский период, именно тогда образуются целые "научные коллективы", пытающиеся создать что-то, что помогло бы Империи в ее военных устремлениях - или же помогло ответить на другие "вызовы" со стороны Природы (строительство каналов, дамб - это все не могло возникнуть "вдруг", это все было исследовано и открыто путем невероятной концентрации усилий!) - но в этот период большинство исследований "засекречено" - наука обслуживает небольшую верхушку большой империи и сконцентрирована на специфических вопросах. После снятия военного напряжения и "демилитаризации" общества происходит "выброс" научных коллективов в мирное производство (характерный пример, что первые Университеты - светские научные объединения - появляются в итальянских городах 12 века - явных Торговых Республиках). Тут - уж как повезет: если есть торговые коллективы, заинтересованные в поддержании и развитии подобных разработок, то наука начнет процветать, в противном случае достижения имперского периода будут похоронены. Но можно до сих пор проследить, что 90 процентов всех вещей, которыми мы пользуемся, мы получили "по конверсии" - от складного ножа и консервов до Интернета.
   Научные и культурные достижения теперь - на этапе перехода к "власти торговой аристократии" - становятся достоянием "масс". Этот "выплеск" происходил, опять же, многократно в разных странах. Другие периоды более консервативны в техническом плане, там идет развитие по другим направлениям - военные совершенствуют военное мастерство, умение воевать тем, что есть; духовное развитие приводит к усложнению нематериальной культуры - языка, знаний о мире. Теперь же, при техническом развитии, развивается как раз искусство материальное (его материальное воплощение). Это живопись, скульптура, другие виды искусств, "доступные массам" - при, зачастую, серьезном падении уровня "языковой культуры".
   В принципе меняется направленность культуры. Если в "первобытную эпоху" (племена и жрецы) культура служит способом выражения мира, нравоучениям, наставлениям подрастающего поколения (дошедшие до нас мифы и сказки), в феодальную и имперскую эпоху культура служит возвеличиванию аристократии и ее побед ("героические сказания", "исторические хроники" и т.д.), то в "торговую эпоху" культура становится прежде всего способом развлечения (способом "убить время").
   Именно в этих двух видах устроения начинается "культ материального" (что неудивительно, ибо именно обеспечение на материальном уровне есть главная задача торговых коллективов, это - то, через что они воспринимают мир). То есть, экономические отношения выходят на первый план.
   Развитие экономических отношений становится главным мотивом развития общества в целом (ранее "экономические отношения" были просто "базисом", который должен быть выполнен, чтобы общество существовало, но никак не являлись основным мотивом развития сообщества). Это естественно, поскольку управление находится в руках представителей именно третьего уровня, которые всегда и были заняты созданием именно этого "базиса", это входило в их непосредственные задачи, и ничего другого они предложить обществу не могут. "Неуклонный рост производства и благосостояния" становится основным показателем развитости общества, наука и религия - два главных занятия "первого уровня" - становятся скорее "развлечением", "культурным элементом", не имеющим смысла, если не дают экономического эффекта. В таких условиях, даже если главам торговых корпораций сказать, что если они не прекратят свою деятельность, завтра будет голод или экологическая катастрофа - они все равно предпочтут получить свою выгоду сегодня, ибо мыслят другими категориями.
   Появляется "материализм" и "атеизм" как господствующие религии (это тоже религии, только не осознаваемые как таковые - все их основные постулаты тоже необходимо принимать на веру, ибо они не проверяемы), а также многочисленные "политические попытки переобустройства общества" (реформы, социальная политика и т.д.).
   При этом, разумеется, огромный накопленный обществом опыт - за предыдущие периоды - дает свой эффект и для построения "справедливого общества", и для обеспечения своих членов всем необходимым, и для противостояния внешним угрозам - как политическими, так и военными средствами (Древний Рим - сам Рим - был очень обеспеченным городом и вполне мог обеспечить всем своим гражданам "хлеб и зрелища", и довольно долго и успешно отбивался от "варваров", часто натравливая их друг на друга; аналогично политика Англии 20 века позволяла ей противостоять противникам, гораздо более сильным в военном плане).
   С одной стороны, это ведет к упадническим настроениям в обществе (Афины после завоевания македонянами, Новгород 15 века, Европа 20 века), с другой - к большей самостоятельности отдельной личности, вынужденной теперь не ждать целей для развития "сверху", а находить их самостоятельно (и, как правило, оттоку многих "самостоятельных личностей" из такого общества).
   Как правило, где-то по соседству есть еще место, где сильна военная аристократия (или она образуется из "пассионариев", ушедших из данной области), откуда и происходит экспансия на "торговые республики", в результате чего они объединяются в новые государственные образования. И на самой ее территории может собраться сильный "военный коллектив", который вместо похода на чужую территорию совершит переворот у себя, забрав власть в свои руки. В этих случаях "торговые республики" являются уже как бы новым базисом, с которого стартует процесс создания новой империи - но они редко становятся ее столицами. Столицы в таких империях, как правило, новые, созданные вокруг нового коллектива "князя со дружиною", куда стекаются люди из окружающих "племен" (торговых республик).
   В иных ситуациях, если торговая республика существует сама по себе и достаточно сильна, чтобы отразить посягательства на свою самостоятельность, она может процветать достаточно долго, пока не сменятся климатические условия или иные условия связи с другими сообществами. После разрыва этих связей такое общество возвращается к "племенному строю", поскольку торговое сообщество существует только в условиях тесных связей с другими "обществами", а при разрыве этих связей вынуждено все добывать само - для чего племенной строй является самым удобным. Причем используемые для этого "орудия труда" и технологии могут быть самыми разными. Так, многие "племена", которые мы застаем на Крайнем севере - в местах достаточно неудобных для жизни - изначально могли быть "колониями" более развитых южных государств, куда они добирались в поисках новых источников "производства", новых товаров - но постепенно утрачивали связи с "метрополией" и переходили к племенному устроению, приспособившись к жизни в новых условиях.
  
  -- Финансовые кризисы.
   Как говорилось выше, деньги есть один из видов товаров, обладающий наибольшей ликвидностью, то есть, такой, который можно легче всего обменять на любой другой вид товара. Неудивительно, что в качестве такого "универсального эквивалента" с древних времен служили благородные металлы, серебро и золото: при значительном удельном весе (то есть, малом объеме при большой массе) они могли храниться сколь угодно долго, не теряя своих свойств, и при этом имели "реальную ценность" - из них делали украшения. Мало какое другое вещество может похвастаться подобными свойствами; а изделия рук человеческих, во-первых, утрачивали свой "товарный вид" со временем, во-вторых, устаревали или выходили из моды, а потому не могли служить "средством накопления".
   Но, разумеется, ценность золота и серебра только в том, что на них есть спрос. А по большому счету, как уже сказано, любой товар с достаточной ликвидностью может служить "универсальным эквивалентом". И это только сейчас нам обязательно знать, "сколько это стоит", в смысле, приводить стоимость товара к универсальному эквиваленту. Ничто не мешало в прошлом стоимость товара для обмена привести к нескольким другим товарам (так, "за топор можно было получить мешок зерна, сапоги и перочинный ножик"). Люди всегда это понимали и спокойно обменивали один товар на другой, не заботясь об "универсальном эквиваленте". В принципе, тот же товар мог быть оценен и как "гривна серебра, пара сапог и шляпа в придачу", то есть, если "деньга" не дробилась, ее могли дополнять другие товары для "ровности".
   Главное для торговцев - это именно наличие "товаров накопления", того, в чем, собственно, можно измерить свое состояние. Они могли копить зерно, чтобы тут же продать его, обменяв на вино, одежду, металлы, керамику, украшения и так далее. "Капитал должен работать", и его натуральная природа ничуть этому не противоречит. Собственно, и золото является "натуральным продуктом", в смысле, продуктом природы, а не человеческого договора.
   Так вот, подобные "богатые люди", не являющиеся военными аристократами, появлялись всегда. По крайней мере, со времен древнего Вавилона - если верить Библии - существовали купцы и ростовщики, занимающиеся накоплением "товаров накопления". Хотя римскими цифрами считать не так удобно, как арабскими, но свою выгоду люди понимали всегда, часто интуитивно. И потому "торговая аристократия" - это люди, собирающие "товар, имеющий в данном обществе наибольшую ценность", тот, к которому можно привести "любой другой" и на который можно обменять любой другой. И очевидно, что накопление такого "товара" приводила к сильному влиянию его хозяев на жизнь общества. Они уже не просто начинали снабжать его товарами, но и заставляли проводить политику в своих интересах, то есть, в интересах торговли.
   Изначально на рынке (в любом средневековом городе, как и в любом другом "городе-государстве") присутствуют товары, имеющие спрос в данном обществе, и цена каждого из них может быть выражена через цену какого-то одного выделенного (деньги). В этом случае выделенный товар "деньги" есть только средство обмена. Однако если - чисто религиозным образом - внушить людям, что этих "денег" человеку нужно как можно больше (то есть, из средств обмена они превратятся в "средство накопления"), в них сразу возникает дефицит, ибо далеко не все имеют право их "производить", но все стремятся их "накопить". Попытка же производить их больше приводит к инфляции и обесцениванию "средств накопления" (как обесценилось золото после его притока из Америки в 16-17 вв.).
   Собственно в Марксизме именно поэтому вводится разделение капитала на Торговый и Промышленный. Однако, строго говоря, "промышленный капитал" не существует. Люди производят товары, чтобы, в конце концов, получить за них другие товары, в которых они непосредственно нуждаются. Так функционирует "нормальный" рынок, вписанный в нормальное общество. Он работает на общество, снабжая его всем необходимым на "третьем уровне". То есть, "промышленный капитал" - это товар, который надо обменять на Торговый капитал (продать свой товар) - ну, и те средства, полученные за счет этого обмена (в том числе, другие товары). Промышленный капитал не накапливается - он нужен "для нормальной деятельности" общества, а потому не является капиталом в полном смысле этого слова. Человек, развивающий промышленность, не стремится к максимальной прибыли - он стремится к максимальным возможностям производства, благодаря чему он получает средства, которые может пустить на развитие производства или на что-то еще. Деньги являются "промежуточным звеном", удобным для расчета, не более того, а не средством накопления. Успешность оценивается не прибылью, а развитием производства, спросом на товар. И "Промышленный капитал", видимо, введен в теорию ради "поощрения" непосредственного производителя.
   То есть, капитал может быть только торговым, только торговля позволяет производителю одного товара получать "товар накопления", которым капитал и измеряется. И Промышленный капитал может появиться только вследствии торгового. То, что раньше производилось для себя, теперь производится на продажу. Это могут быть "излишки хозяйства" (об излишках см. выше), или целенаправленная деятельность на удовлетворение какой-то потребности (ремесленники), на которую, люди уверены, есть спрос.
   Чтобы развивать это в промышленном масштабе, обязательно должен быть "внешний заказ". Это может быть военная промышленность - тогда заказчиком выступает государство, "второй уровень". Это могут быть предметы роскоши - тогда, скорее всего, заказчик - сами торговцы, уже составившие себе капитал в других областях.
   Однако нацеленность на капитал - то есть, на накопление, а именно на "торговый капитал", приводит совсем к другому. Ибо прибыль - это разница между полученным и затраченным. А потому может быть увеличена как за счет увеличения получаемого, так и за счет уменьшения затраченного. Очевидна убогость данной цели: оно ведет как раз к падению качества, к продаже "воздуха", к мошенничеству. Это было известно во все времена, называлось "жадностью", и всегда подобному "стремлению" ставились преграды в виде законов, ограждающих торговлю.
   Таким образом, люди - "капиталисты", то есть, стремящиеся к максимальной "прибыли", к "накоплению товаров накопления", существовали во все времена при определенном устроении общества - минимум город-государство. И во все времена их действия были одними и теми же. Они пытались сосредоточить в своих руках как можно больше средств, затем - ибо просто лежащие средства тоже неприятно - деньги "пускали в дело", но не просто так, а "в долг", "в кредит", "в рост" - обязательно с процентами. Кончалось это тем, что почти все "средства накопления" оказывались у этих людей, остальные, лишенные данных средств, или переходили к натуральному хозяйству (бежали в деревню), или начинали возмущаться, после чего вмешивалось государство и или списывало долги (Юлий Цезарь отменил большинство долгов римлян и постановил считать, что если выплаченные проценты вдвое превосходят стоимость долга, то долг выплачен - см. []), или "потрошило ростовщиков" (очень любил этим заниматься подобным "потрошением" Иоанн Безземельный, постоянно нуждавшийся в деньгах), или вводило другие "средства накопления" (новые деньги). И - что самое интересное - подобное наблюдается и сейчас.
   Сущность "капитализма" крайне проста - стремление к максимальной прибыли. А потому сначала прибыль получается отовсюду, откуда можно. Наблюдается рост, что-то делается, открываются новые производства. "Капиталисты" (торговцы, купцы, ростовщики) считают себя хозяевами мира. Потом оказывается, что больше прибыль получать неоткуда, все средства "выбраны", все остальные участники разорены, все встало, работать некому и негде - и начинается вмешательство государства. Поведение государства зависит от его устроения.
   Когда у власти военная аристократия, она, разумеется, сотрудничает с торговцами, обеспечивающими ее предметами роскоши и, возможно, оружием. Но военная аристократия же держит торговцев в определенных рамках, не позволяя им разорять общество в целом - ибо военные содержатся не только за счет торговцев. И даже в случае разорения пострадать могут сами торговцы (см. выше).
   Однако если у власти аристократия торговая, она, разумеется, не допустит ущемления своих прав. Очень часто в этом случае кризисы кончаются разорением государства и его полным обнищанием. Что мы можем видеть на примере современных стран. Там, где государство сильно (то есть, Империя или Торговая империя) - оно активно вмешивается в экономику, пытаясь ее нормализовать, "спасти" общество от того, что натворили "безудержные капиталисты". Это США, Германия, Япония, Китай, отчасти Россия. Там, где оно слабо - большинство стран Европы, от Швеции до Испании и Греции, - кризис разрастается, и правительство только разводит руками. Второй путь выбирают "торговые республики", где реальная власть - у случайно собравшейся "олигархии", небольшого - а иногда и большого - коллектива глав торговых фирм.
   Марксистская теория, возникшая в условиях капитализма, когда все мерилось категорией денег, предполагала некоторую "первичность торговли" и ее изначальное влияние на структуру общества (так, Русь полагалась созданной "вокруг торгового пути из варяг в греки" (см. ниже)). Однако торговля не может быть системообразующей для общества, ибо она вписывается в военную и духовную структуру ее, а потому появляется только тогда, когда возникают разные образующие систему коллективы, когда, по крайней мере, появляется, чем торговать. На место торговли в устроении общества хорошо указал князь Святослав: "С дружиною добуду себе сколько угодно золота, а имея золото, но не имея дружины, и золото потеряю".
   И в периоды ранее Торговой Империи финансовых кризисов как таковых не бывало вследствии ограниченности влияния торговцев на общественную жизнь и политику. Государство могло истощать финансы в войнах - но оно всегда находило средства их пополнить, и торговцы, обслуживающие военную аристократию, со вздохом подсчитывали убытки, но соглашались на новые займы, новые правила торговли и так далее. В период Торговой Империи и Торговой республики принцип "максимизации прибыли" становится определяющим, что ведет к неминуемым именно финансовым кризисам - то есть, сосредоточению практически всех средств(финансов) у одних людей и полному их отсуствию у других. А если больше негде взять - то, получается, что и прибыль не растет. Почему сами капиталисты и начинают бороться с кризисами - хотя, казалось бы, они "добились своего", сосредоточив в своих руках все "товары накопления". Борьба за новые "средства накопления" действительно часто приводит к переделке мира, но только если у власти находятся "торговые аристократы", а государство еще достаточно сильно, чтобы решить дело военным путем.
  -- О конкуренции
   Несмотря на модный тезис, что "конкуренция обеспечивает защиту интересов потребителя" и "рост качества товаров и услуг", тут есть смешение понятий. Конкуренция конкуренции рознь. Нынешний рынок, как уже говорилось, создавался в условиях империй, там, где был класс "потребителей", дворян, аристократии, которые сами в рынке не участвовали - ну, если и участвовали, то не как торговцы и не как те, у кого главное - это прибыль: они были именно потребителями, которые при этом были еще и "организаторами рынка", следящими за правилами игры и судящими о результате. Это можно сравнить с жюри какого-нибудь конкурса - организованный коллектив грамотных людей, которым не "впаришь фуфло" и не "прогонишь лажу", авторитет которых признается всеми участниками и которые являются именно "хозяевами". Остальные должны доказать свою нужность именно им, "хозяевам земли".
   После изгнания аристократии и утраты ею власти, а также после смешения остатков военной аристократии с аристократией торговой получается странная ситуация (продолжая аналогию с конкурсом): сами конкурсанты выбирают жюри, разрабатывают правила, по которым будут выбирать лучших, сами оплачивают и судей, и ведущих. Очевидно, что в таких условиях сколь-нибудь "честный" конкурс практически невозможен (он возможен в невероятной ситуации, когда все участники - идеально честные люди, мечтающие только о благе других людей и о развитии всего общества; достаточно среди даже таких "идеальных" людей завестись хоть одному мошеннику, и система развалится моментально). Единственными "внешними судьями" являются "зрители" - в нашем случае, потребители - но они, во-первых, слишком разнородны и неорганизованы, чтобы выражать сколь-нибудь строгую позицию, а во-вторых, вряд ли достаточно компетентны во всех областях.
   Возвращаясь к торговле, получается, что торговцы, продающие товары, сами решают, какие товары хорошие, какие - нет, сами оплачивают экспертизу своих товаров, сами выбирают законодателей и судей. А полуграмотные крестьяне, вчерашние рабы и - пусть очень искуссные в своем деле, но слабо представляющие что-либо помимо своей работы - ремесленники оказываются "потребителями", "клиентами", которые "всегда правы", но которых все торговцы считают за "лохов", которых надо "стричь". Разумеется, официально такая позиция никем никогда не провозглашается (официально "клиент всегда прав"), но негласно все действуют исходя именно из таких установок.
   И конкуренция, которая должна бы служить "развитию качества", приводит к развитию средств манипуляции общественным сознанием. То есть, вместо того чтобы правда улучшать товар, покупателя просто убеждают, что этот товар - самый лучший. Такое - в предшествующие эпохи - могло быть, если торговец из какой-нибудь империи или хотя бы феодального государства прибывал к князю со дружиною, уверяя, что "во всем цивилизованном мире так принято". Но внутри империи или феодального государства попытка такого "впаривания" закончилась бы для торговца очень плачевно (в лучшем случае - лишением права торговать, в худшем - чаном со смолой, в зависимости от суровости местного правителя).
   Разумеется, сама военная аристократия не была идеальной, но по большому счету, все революции и переход от Империи к Торговой империи происходили именно тогда, когда аристократия военная переставала заниматься своим делом и "загнивала", смешиваясь с аристократией торговой. А пока она хоть как-то блюла свою честь, общество оставалось достаточно стабильным, и торговцы понимали, что они все-таки несут ответственность за свою деятельность перед "высшими силами" (выраженными для них на земле в виде военного сословия).
  -- Судьба бывших колоний
  
   Термин Колонии используется в несколько разных смыслах. Одни "Колонии" - это выводимые на новые земли укрепленные поселения, связанные с центральной властью, постоянно получающие оттуда (из "метрополии") людей и посылающие в метрополию (или продающие в метрополию) товары. Эти Колонии могут выводиться и в Феодальном обществе (укрепленные поселения - замки новых хозяев), и в Империи, и в Торговой Империи. А есть другой вид Колоний, образуемых просто "князем со дружиною", ушедшим со старого места жительства, совершенно никак (кроме происхождения) со старой своей "метрополией" не связанным и торгующим или воюющим со всеми, с кем придется, по своему выбору - то есть, "самодостаточное" образование, с собственной политикой, собственной аристократией и так далее. Этот вид колоний может организоваться в любом обществе, но чаще всего - в торговой республике, "сбрасывающей" таким образом избыток населения. Главным различием этих двух видов колоний является политическое подчинение (и его отсутствие во втором случае). Отделение колоний, разумеется, может произойти только в первом случае, поскольку во втором случае они и так отделены. Более того, часто - на основании вассальных присяг - колонии, образованные ушедшим из феодального общества "князем со дружиною" и являющиеся новыми самодостаточными образованиями, считаются "метрополией" принадлежащими ей и их ресурсы используются как свои, из-за чего периодически возникают войны "феодальные" (как, например, с государствами конкистадоров, которые Испания считала испанскими, а их владельцы - нет; аналогично было и со многими государствами викингов на балтийском побережье).
   Кроме того, колонии феодальные и торговые тоже необходимо различать. Скажем, Римляне - или испанцы в 16 веке - создавали именно колонии феодальные, связанные с метрополией духовно и генетически, но экономически совершенно от нее независимые, кормящиеся за счет местного населения. Между тем в период торговой империи или торговой республики связь с колониями прежде всего экономическая - это и греческие колонии, снабжавшие метрополии хлебом, и английские колонии, поставлявшие в Англию все, что только можно.
   Таким образом, "феодальные колонии", отделившись, становятся независимыми городами-государствами, которые затем могут быть объединены обратно в единое феодальное государство. "Торговые колонии", отделившись, сохраняют торговое единство с метрополией, но их историческая судьба уже совершенно отделена от нее.
   Что происходит с бывшими торговыми колониями, отделившимися от метрополии? Судьба их достаточно сложна и зависит многих вещей. Поскольку как правило отделение происходит военным путем (военным переворотом), то для этого необходимо образование собственного "князя со дружиною", которые этот переворот и осуществляют и затем они же организуют власть. Однако, в силу наличия остатков "имперского аппарата" из местных, не ушедших вслед за центральной властью, образуется довольно сложная "химера": этому аппарату, предназначенному для управления колонией издалека, сложно вписаться в новую структуру, однако другого аппарата управления у победителей - новых хозяев - нет.
   Таким образом, необходимо или кардинально преобразовать этот аппарат, или направить его на "новые колонии" (начать образовывать новую Империю), или аппарат начнет работать на "хозяев из-за границы", для работы с которыми он изначально и создавался, то есть, играть "по старым правилам". Потому, как мы видим, большинство бывших колоний имеют на своей территории очень много объектов, им не принадлежащих, которыми распоряжаются "заморские хозяева".
   Для своего управления же вместо громоздкого госаппарата используются почти исключительно личные связи (в том числе, и с людьми из госаппарата), но это не взаимодействие на уровне коллективов - скорее, люди из одного коллектива (род, семья) входят в различные "формальные коллективы" и при этом действуют совместно на свое совместное благо. Госаппарат получается сам по себе - обслуживает "хозяев из-за границы", а местное население (даже входящее в госаппарат) - само по себе, выживает как может, используя прямое межличностное взаимодействие.
   Некоторым бывшим колониям повезло - они имели рядом ареал для расширения и смогли направить свой старый "аппарат" на освоение новых "колоний". Т.о., отделившиеся колонии либо становятся экономически зависимыми от заграничных хозяев (сохраняя политическую независимость), либо сами начинают имперскую экспансию, продолжая традицию старой Империи (являясь, при этом, молодым государством). Примерами таких "новоимперских колоний" могут служить Византия и США. Обратными примерами могут быть все, кто угодно: древняя Британия, отделившаяся от Римской Империи и потом легко завоеванная англами и саксами; страны Латинской Америки, получившие независимость политическую в 19 веке, но лишь недавно обретшие независимость экономическую; республики бывшего СССР, ориентирующиеся либо на Америку (даже в большей степени, чем на Европу), либо на Россию, либо на Китай (либо, как в случае с Украиной, сразу и на Америку, и на Россию), почти все страны Африки. В дальнейшем, по-видимому, происходит "перетряска" имперского аппарата под нужды новых правителей и эволюция возвращается в нормальное русло.
   Поскольку отделения колоний происходят, как правило, в стадии "торговых империй", то, если колонии были активно включены во взаимодействие с метрополией (старое общество было разрушено), то и отделившаяся колония пытается продолжить политику "торговой империи". Если отделение - в "поздней стадии" Торговой империи, когда большинство городов или самостоятельных локальных образований уже вошли в стадию "торговых республик", отделение от метрополии, произошедшее военным путем, приводит к образованию "городов-государств", в других случаях - особенно в случае завоевания другими "структурами" - в силу необходимости реальной "оппозиции" новым "хозяевам" вместо образования "князя со дружиною" может произойти сплочение "торговой верхушки" и усиление военного компонента "снизу", без создания "военной аристократии". То есть, "торговая верхушка" торгует и содержит все "сообщество", при этом "низы" занимаются обслуживанием "верхушки", включая военную охрану. Таким образом, отделившиеся "торговые республики" далеко не всегда склоняют голову перед новыми завоевателями, а способны довольно долго отстаивать свою независимость (в отличие от своей метрополии).
  
  -- Социализм
   Не могу обойти стороной вопрос - а как в нашей классификации описать социалистический строй?
   Он является довольно любопытным образованием, однако достаточно нестабильным, и при этом возникающим в разное время в разных местах. Так, государство гуситов в Чехии 15 века, государство Савонаролы во Флоренции - вполне по устроению напоминают социалистические государства 20 века.
   Характерным моментом социалистического государства является отсутствие военной и торговой "правящей верхушки". Кто же там правит? В таких государствах присутствует развитый государственный аппарат, присутствуют торговые и военные коллективы - но, как правило, непостоянные и нестабильные, в виде ополчений, - но правящей верхушкой являются "жрецы". Что Ян Гус, что Савонарола - выходцы из среды жрецов, ученых и богословов (Ян Гус - богослов, Савонарола - монах). И Коммунистическая партия Советского союза тоже в нашей стране вытеснила именно Православную церковь. Потому с ней и было наиболее непримиримое противостояние - ибо они были прямыми конкурентами.
   Таким образом, к "социалистическим государствам" можно отнести и государство иезуитов в Южной Америке, просуществовавшее около полутораста лет в 17-18 вв.
   Итак, в "социалистическом государстве" есть государственный аппарат, выполняющий функции второго уровня (война - дело государства) и третьего (распределение полученных продуктов), которым руководит новое "жречество", пытающееся построить новое общество, и "третий уровень", без особой дифференциации - обслуживающий материально сам себя и два верхних образования и кроме того, являющийся "наполнителем" для армии - ополчение, "всеобщая воинская повинность".
   В принципе, если государство Савонаролы или гуситов существовали менее одного поколения (во Флоренции - несколько лет, в Чехии - около пятнадцати лет), то государство иезуитов или СССР существовали более одного поколения и потому могут быть отнесены к самодостаточным структурам. То есть, как и полагается для эпохи жрецов, в случае неагрессивного внешнего окружения можно прожить без выделенной военной элиты, чтобы не было необходимости сопротивляться агрессии, и без торговой элиты - чтобы не было необходимости задабривать соседей.
   Однако для СССР явно это требование не выполняется. Положение у него ближе к положению Флоренции Савонаролы или Чехии гуситов. Если два последних государства были смяты феодальным окружением, то СССР спасло то, что вокруг тоже было полно "заварушек" (революция в Германии, "мировой кризис" в Америке), и завоевывать нас было некому. Иезуитское государство пало под напором конкистадоров, наши руководители успели - на государственном уровне - организовать военный уровень должного качества. Правда, с постоянно возникающей - в силу необходимости - военной и торговой аристократией наше государство старательно боролось , но сумело - ценой невероятных жертв - выполнить эти функции за счет наполнения этих коллективов вчерашними крестьянами и "рабами" (рабочими, чье положение отличалось от рабов только формально - по сути уйти они тоже никуда не могли, - и заключенными, чье положение от рабского уже ничем не отличалось).
   Однако именно все равно создающаяся - вопреки государственной (жреческой) политике - торговая прослойка в конце концов и развалила ненавистное ей государство (с которым она боролась за выживание).
   Таким образом, можно сказать, что устроение "жрецы - государственный аппарат - крестьяне и ремесленники - рабы" - может существовать некоторое время в определенных условиях, но в силу наличия государственного аппарата - довольно громоздкого и неповоротливого образования - и отсутствия торговой и военной профессиональной прослойки - которые и могут оперативно реагировать на изменение внешних условий - при изменении этих самых условий легко разваливается. Чем отличается от, скажем, просто жреческого уровня: там нет громоздкого аппарата, сопротивляющегося изменениям структуры общества, и жреческий уровень, не теряя самодостаточности и культуры, легко трансформируется в уровень "князя со дружиною", выделяя новый коллектив для своей защиты.
   Не мое дело давать советы, но выводы напрашиваются из теории: проблемы развала СССР были в том, что наши "жрецы" реально имели очень слабое представление о мире и низкую квалификацию. Были попытки создать "торговую прослойку" (кооперативное движение конца 80-х), но довольно неумелые и запоздалые.
   Военная прослойка также была скорее ответвлением госаппарата, чем коллективом аристократии, хотя офицеры до сих пор сохраняют и свой авторитет в обществе, и определенный - один из самых высоких в обществе - уровень культуры. Без данных прослоек общество не может оперативно реагировать на изменение внешних условий, а без "приказа сверху" сам госаппарат никакого решения принять не может и будет пытаться поддерживать существующую структуру изо всех сил, не давая им создаться.
   Между тем, если бы (говорят, недопустимое сочетание в истории, но иначе теорию на создашь) после революции была не борьба с этими возникающими прослойками, а их включение в общую структуру, то при смене мировоззрения и религии страна могла бы еще существовать в виде империи довольно долгое время и, возможно, развал прошел бы менее болезненно (если на территории бывшей Английской империи до сих пор английский язык остается в большинстве стран государственным, то на "пост-советстком" пространстве русский язык старательно вытесняется).
   Однако, видимо, новое "жречество", вышедшее из "низов", панически боялось других "аристократий" как возможных конкурентов за влияние в обществе, не понимая - в силу воспитания и воспринятой религии - что разные коллективы и прослойки дополняют друг друга, а не находятся в постоянном антагонизме.
  -- Взаимодействие обществ разных устроений
  
  
   Итак, постепенное усложнение общества как системы взаимодействующих коллективов, путем выделения новых типов коллективов (или изменения функций каждого из взаимодействующих коллективов), привело нас к цепочке:
   Племя - Народ (жрецы) - Князь со Дружиною (жрецы, дружина и крестьяне) - Город-государство (жрецы, дружина, крестьяне и торговцы) - Феодальное государство (несколько городов-государств с общей дружиной и жречеством) - Империя (жрецы, дружина, торговцы, крестьяне, госаппарат и рабы) - Торговая Империя (торговцы, госаппарат, крестьяне и рабы) - Торговая Республика (торговцы, крестьяне, научные, религиозные и государственные институты).
   В силу постоянных взаимодействий разных сообществ, такая линейная последовательность развития встречается очень редко.
   Каковы будут результаты взаимодействия обществ, находящихся на разных этапах развития?
   Ясно, что два общества могут взаимодействовать либо не смешиваясь, либо образуя некоторое новое общество с новым устроением. Не смешиваясь - это чисто культурный, торговый и "научный" (в плане новых технологий) обмен и войны. Смешиваясь, они несколько перестраивают каждое свою структуру, но не могут поменять ее слишком кардинально, скачком на несколько порядков.
   Так, Племя, как мы говорили, не соединяется ни с кем, оставаясь инородным вкраплением в более сложные сообщества или разрушаясь на отдельные элементы (его члены разбегаются в новое сообщество).
   "Князь со дружиною", как вид коллектива, занятый войной и обеспечением независимости своего сообщества, легко вписывается - правда, на разных правах - в любое сообщество. Он может быть и наемником в Торговой империи (викинги в Византии, скифы в Афинах) или Республике, и независимым правителем над группой племен (жреческий уровень), и князем в отдельном городе (сменив правящую в нем верхушку), и "королем" над группой торговых республик или городов-государств (с постепенным образованием собственного "центра"). Захватив Торговую республику (если хватит сил), Князь со дружиною может организовать "город-государство", образовав здесь новую аристократическую прослойку.
   Только с Империей у него возникают проблемы - он плохо управляем, а потому из Империи, как правило, мигрирует на ее окраины; но может и осуществить переворот и занять место "главного в Империи" (это если повезет) - на устроении империи это никак не скажется ("кризис четырех императоров" в Риме 1-го века и "время дворцовых переворотов" в России 18 века). При этом обычное после "князя со дружиною" разделение обретенной собственности произойдет не "по горизонтали" (раздел земельных владений или доходных промыслов), а "по вертикали" ("раздел портфелей", то есть, новая "дружина" сменит старых "управленцев" без передела собственности - по крайней мере, без значительной перестройки общества.
   Собственно, подобные образования - "князь со дружиною" - как первичные коллективы активных людей (не обязательно военных, но часто готовых и "пострелять") - образуются регулярно и в зависимости от способности общества их воспринять либо вписываются в существующую структуру, либо уходят на ее окраину и пытаются начать свое "дело" там, либо устраивают перевороты у себя (если хватит сил).
   Но как устроение самодостаточного общества (отдельные "племена" с выделенным религиозным центром и с выделенными "дружинниками" в каждом племени) такое образование довольно долго может противостоять внешней агрессии и, при разгроме "князя со дружиною", включается в Империю или Феодальное государство как составная часть, в котором отдельные "племена" становятся деревнями - владениями новых "феодалов".
   Если отдельный город-государство взаимодействует с другими аналогичными образованиями, они могут образовать союз, контролируемый общим "князем со дружиною" (победителем, или просто наиболее сильным) - начало Феодального государства. С Империей город-государство взаимодействует плохо, как правило, ею поглощаясь. Впрочем, это характерно для любых взаимодействий с империей - Империя поглощает всех, включая другую Империю (если справится).
   С торговой империей или торговой республикой у отдельного города-государства образуется, как правило, торговый союз или связь, основанная исключительно на торговых интересах, но часто управляемая со стороны "торговой республики".
   Однако при сильной "военной верхушке" отдельный город-государство способен даже развалить соседнее Феодальное государство, захватив его по частям или сменив в нем главу (заставив присягнуть бывших подданных Феодального государства новому правителю), и даже основательно потрепать Торговую империю в войнах, способствуя отделению от нее колоний - и включая их в свое новое Феодальное государство (но не покорить Торговую империю целиком). При наличии той же сильной Военной верхушки город-государство способен даже захватить Торговую республику, но скорее всего это приведет к развалу государства на две половинки с практически независимыми "военными верхушками".
   Связано это с организацией военной аристократии (коллектива второго уровня) в городе-государстве (в торговой республике такая аристократия отсутствует как класс). Для управления либо старым городом-государством, либо захваченной торговой республикой в ней необходимо создать новый военный коллектив, который, скорее всего, выделится из старого. Но в силу самодостаточности обоих образований они утратят потребность друг в друге и, в силу наличия в торговой республике собственной "торговой аристократии", произойдет "отделение колонии".
   Самыми кровавыми являются столкновения двух империй. С одной стороны, у них еще правит военная верхушка, для которой проигрыш в войне равносилен краху всего - они мыслят военными категориями. С другой, у них уже есть аппарат, позволяющий поставить все силы государства на службу войне. Государство часто в результате оказывается надорвавшимся и быстро теряет свою силу, если даже и побеждает, что приводит к внутреннему преобразованию государства. Торговые империи обычно готовы "уступить", договориться на "взаимовыгодной основе".
   Торговые империи, хотя и воюют, чаще взаимодействуют на уровне торговли, то есть, экономически. И вот тут, в силу того, что власть в обществе принадлежит торговой аристократии, а не аристократии военной, при сохранении политической независимости общество с более слабым "торговым развитием" может оказаться в экономической зависимости от более "сильного" (интересы "третьего уровня" - экономического обеспечения - оказываются приоритетнее интересов "второго уровня" - безопасности и независимости). Причем слабый и сильный в данном случае не означает лучшее производство или более высокие технологии. Скорее - это "лучшее умение играть по правилам торговли", больший опыт в этом деле. Те, кто раньше вступил в фазу Торговой империи, получает преимущество при подобном взаимодействии с Торговыми империями новыми, где подобные правила еще только складываются. А потому для вновь образующихся Торговых империй взаимодействие со старыми, устоявшимися, часто чревато засильем иностранной "торговой аристократии" и ее активным влиянием на политику.
   Если племя окажется в окружении торговых республик или других государств, достаточно сложно устроенных, это чревато полной гибелью данного народа, его "рассасыванием" по соседним сообществам. Впрочем, если у народа достаточно сильна "жреческая прослойка", то подобное сосуществование может привести к возникновению "князя со дружиною" для противостояния соседям, а потом и к завоеванию кого-то из соседей - с образованием "города-государства". Но времени на подобное преобразование у племен, как правило, мало - так, Союз племени Ирокезов не успел объединить индейцев для противостояния европейцам.
   Самым интересным является взаимодействие Феодального государства с другими. Если захватываемые государственные объединения устроены не сложнее начинающегося "феодального государства" (то есть, князь с дружиною, город-государство или аналогичное феодальное государство), то они вписываются в "молодую аристократию" на равных правах, принося вассальную присягу и преобразуясь к "городам-государствам", с собственной военной аристократией, принятой в общий "коллектив второго уровня", но с собоственными аппаратами управления и в основном сами себя обеспечивающими на третьем уровне - или просто отделяются обратно.
   Но если Феодальное государство побеждает Империю (редко, но бывает), Торговую Империю или Республику, то происходит необратимое разделение Феодального государства. В Торговой Империи новая аристократия просто сменяет старый правящий класс, как правило сохраняя аппарат без изменений (иногда проводя какие-либо реформы) - и отделяется от "хозяев".
   А вот при подчинении Торговой республики, вписавшись в ее структуру, новые аристократы откатывают (или поднимают?) все общество на уровень Города-государства, и единая - начавшая было собираться империя - рушится ("не вписавшись", при недостаточной силе новых хозяев, республика после разрушения империи просто сохранит свой статус - см. ту же Венецию или Флоренцию). То есть, в силу достаточной независимости отдельных коллективов, образующих Феодальное государство, любой из таких коллективов, опираясь на экономическую силу Торговой республики, может отделиться от центра и основать собственное государство, собирая всех "недовольных".
   Примеров тому масса. Начиная от державы Александра Македонского, которая быстро поделилась на "естественные образования" (причем Греция, где было много "торговых республик", поделилась еще на множество малых государств); держава Карла Великого, распавшаяся по естественным границам на Францию - страну классического феодализма, - Италию и Лотарингию - бывшие торговые республики, быстро мигрировавшие в города-государства или оставшиеся "республиками" - и Германию - область, где еще было много "князей со дружиною", с одной стороны, и "торговых республик" - с другой. Затем распалась и собственно Германская Империя: эти "города-государства" с графом, герцогом или королем в каждом городе - существовали до 19 века, пока не были поглощены Пруссией или Австрией.
   Аналогичное событие произошло и с Киевской Русью: попытавшись объединить торговые республики разных городов (основанных еще Новгородом), Киевские князья получили распад своей державы на серию городов-государств с князьями в каждом городе как независимыми правителями. Это же разделение видно и на примере Монгольского государства: в Китае или Иране (империях) они просто сменили правящую верхушку, в Степи - Булгаре, Крыму, Сарае - где города были в стадиях Торговых республик, они просто развалились (очень быстро) на множество мелких образований типа города-государства (город с отдельным князем, контролирующий окрестные племена или деревни), потом поглощенных Российской Империей.
   То есть, на базе городов-государств может неоднократно создаваться феодальное государство - и затем распадаться вновь, чтобы потом вновь собраться уже с новой "столицей", пока где-то не "вызреет" достаточно сильный Имперский аппарат, способный включить в аристократическую верхушку - покоренную аристократию (как правило, это - регулярная армия), а всех остальных - в общую "иерархическую структуру" движения наверх.
   Однако такие неудачные попытки объединения способствуют перетряске завоевываемого общества, тому, что завоеванная территория становится более однородной (Германия, побывав в составе державы Карла Великого, стала набором "городов-государств"), там появляются общие ценности, мировоззрение, сходное устроение - и это облегчает дальнейшее объединение. То есть, можно сказать, что с каждой неудачной попыткой создания феодального государства из разнородных частей вероятность успеха следующей попытки возрастает.
   С внешней точки зрения главное отличие империи от феодального государства - в том, что империя объединяет очень разнородные коллективы, причем разнородные на всех уровнях, делая их "несамодостаточными" по какому-либо (как правило, по второму - военному) уровню и восполняя эту несамодостаточность Имперским аппаратом, общим для всей империи "коллективом"; в то время как Феодальное государство может объединять только более-менее однородные "самодостаточные коллективы", у которых, как правило, общий первый уровень. Если Феодальное государство пытается объединить разнородные структуры, оно или развалится само, или должно преобразовать эти структуры, сделать их более однородными (примеры - Карл Великий практически полностью выселил Саксонцев из Саксонии, Иван III переселил половину Новгородских бояр из Новгорода, и так далее).
   Торговая республика лучше всего взаимодействует с Городами-государствами: становясь посредником между такими городами-государствами, они часто могут руководить их правителями - через торговцев, появляющихся в этих городах, но завязанных на торговлю с ними, и непосредственно через потоки товаров к верхушкам этих городов. Так венецианцы направляли крестовые походы на защиту своих интересов, или торговые города Степи - походы кочевников.
   Два феодальных государства могут воевать довольно долго, обмениваясь приграничными землями, пока одно из них не превратится в империю, не усилит свою военную мощь и не разгромит противника окончательно (или их обоих не покорит кто-то третий). Поглотить одно феодальное государство другим почти нереально: амбиции военных аристократий обеих сторон слишком велики, чтобы подчиниться целиком.
   Итак, военные столкновения, даже в случае удачи, не всегда ведут к увеличению контролируемой территории: очень важна стадия развития обществ захватываемых и захватывающих. Город-государство, как стадия усложнения общества, может получиться как в результате объединения "вольных атомов" (ремесленников и торговцев) вокруг князя с его дружиной, так и в результате захвата князем Торговой республики и установления там новой власти (прихода новой аристократии).
  
  -- Сравнение и выводы
   Таким образом, в основу нашей теории положено, во-первых, понятие коллектива - группы тесно взаимодействующих людей, связанных общей совместной деятельностью, - а во-вторых, общества как самодостаточной системы взаимодействующих между собой коллективов.
   Коллективы могут взаимодействовать друг с другом иерархически - то есть, члены одного являются одновременно членами другого, - или функционально, - то есть, один выполняет какую-то функцию, жизненно необходимую для другого коллектива или отдельных членов другого коллектива. Связи между людьми должны быть именно системными, а не случайными; так, если родственники уехали в другой город или страну и практически не общаются с членами своей семьи, оставшимися на старом месте, то, несмотря на то, что формально они относятся к одному коллективу - семье, народу, - в силу отсутствия реальных связей одним коллективом или даже иерархической системой коллективов их считать уже нельзя.
   Рассмотрим все коллективы, существующие на какой-либо момент времени. Это и крестьянские общины, и отдельные семьи, и торговые коллективы - магазины, фирмы; - и военные отряды, и команды кораблей, и исследовательские коллективы, и монашеские общины, и отдельные племена, и клубы по интересам, и всевозможные "тайные организации"... Если мы проведем границу между коллективами так, чтобы по разные ее стороны оказались коллективы, связи между которыми случайны, а по одну сторону - системны, необходимые для выживания данного коллектива, мы получим самодостаточную систему коллективов. Она не нуждается для своего долгосрочного существования в других коллективах или подобных системах.
   Однако она взаимодействует с другими элементами мира - природа, животные, воздух, земля и так далее. То есть, она остается вписанной в некоторую надсистему. Причем это взаимодействие с надсистемой в зависимости от устройства общества серьезно различается.
   Рассмотрим банальный пример - засуха. Она вынуждает животных и племена мигрировать с привычного места обитания. Однако если общество владеет технологией искусственного орошения, его поведение - реакция на внешние события - будет совершенно иным.
   Но технологии тоже не возникают вдруг, они накапливаются в специализированных коллективах, которые должны изучать мир вокруг и пытаться наладить взаимодействие с ним, с миром в целом.
   С другой стороны, изменение в этом внешнем мире могут привести и к взаимодействию с другими коллективами, бывшими ранее самодостаточными. Для сохранения этой самой самодостаточности необходимо уметь им противостоять - что приводит к появлению военных коллективов внутри системы.
   Несмотря на кажущуюся целостность современного мира, в нем тоже можно выделить системные и случайные связи - и, как следствие, выделить довольно много самодостаточных систем. Так, племена Африки, Амазонии, Океании, хотя и могут пользоваться "благами цивилизации", однако прекрасно обходятся без них и по сути являются самодостаточными образованиями, как и старообрядческие общины Сибири. Многие нынешние страны, несмотря на активное участие в их жизни сильных соседей, не нуждаются в этом участии системно (африканские "князья со дружинами", воюя автоматами и на джипах, утратив связь с производителями этого, вернутся к лукам и копьям; то же самое можно сказать и про несчастный Афганистан. Отсутствие взаимодействия с остальным миром приведет к падению спроса на опиум, что заставит выращивать что-то другое, но система от этого практически не изменится).
   То же самое можно сказать практически про любую торговую связь - вместо одной утраченной возникнет другая, и два общества, связанные только на торговом уровне, не являются системно зависимыми. Чего нельзя сказать про производство (так, поскольку производство из Европы массово выведено в Китай, эти два сообщества связаны уже не просто торговым образом).
   Предложенная эволюция человеческого общества, с одной стороны, серьезно отличается и от теории Производительных сил и Производственных отношений (отрывая общественные отношения от производственных - производственные отношения, с этой точки зрения, являются частью общественных и лишь на этапах торговых империй - торговых республик выходят на первый план), и от теории Пассионарных толчков - но, с другой стороны, включает их, объясняя объясняемые ими же факты, но при этом включая в объяснение и другие, остававшиеся за пределами их поля зрения.
   Например, так называемые "технологические скачки" происходили, как правило, в период Империи, когда империя напрягала силы для борьбы с внешним врагом - и после упразднения империи, в период Торговой империи или Торговых республик, эти "технологические новинки" становились "достоянием масс" (благодаря деятельности торговли).
   Феодальные "производственные отношения" - это отношение, когда группа (коллектив) - обязательно военный - владеет землей и сдает ее "в аренду" другим - крестьянам; крестьяне платят "арендную плату" (оброк) владельцу земли, тот же, кроме того что позволяет пользоваться своей землей, еще и защищает свою землю (совместно с другими членами своего коллектива) - от посягательств других "владельцев земли", со стороны. То есть, это - период господства "военной верхушки", которая осуществляет "владение землей" путем утверждение этого права силой - противопоставление себя другим аналогичным коллективам. Этот военный коллектив может быть внутри себя устроен по-разному (осуществлять коллективное владение землей, как в Спарте, или персональное - раздача земли дружинникам за службу, как на Руси или во Франции, или смешанное, когда земля дается в пользование, но остается под контролем всего коллектива, как в раннем Риме), но это - самый первый шаг эволюции любого "самодостаточного коллектива".
   Точно так же и рабовладение - не какой-то "глобальный этап", имевший место на всей земле - это закономерный период развития, при сильном государстве ("империя") и большом количестве "общественных" (государственных) работ - только сильное государство может обеспечить покорность рабов и подавление их выступлений. Восприятие рабовладельческого строя как самого древнего связано прежде всего с тем, что от древних сообществ мы имеем свидетельства только их достаточно позднего этапа, когда они создавали "монументальные сооружения", что есть свидетельство "имперской фазы", а о более ранних этапах свидетельства - только песни и легенды.
   Ну, и капитализм - в понимании "власти капитала" - связан именно с капиталом, а не с производством, и может иметь место при любом уровне технического развития, когда на первое место выходит "производство на продажу", а не для собственного потребления или для платы "аренды" хозяину земли. Торговые цепочки соединяют производителей, причем эти производители могут заниматься производством самых различных уровней сложности: добыча золота, меди, олова, изготовление вина, фарфора, шелка, оружия... То есть, именно торговый капитал выходит на первый план (и при производстве главная задача - не произвести, а продать произведенное). И это можно наблюдать и в Древнем Крите, и в Афринах, и в позднем Риме, и в средневековом Китае, и в современной Европе.
   У теории Производительных сил и Производственных отношений есть один неявный постулат, при этом оказавший достаточно вредное влияние на современное мировоззрение: предположение об объективности и независимости от людского общества эволюции Производительных сил. То есть, эти производительные силы как бы развиваются сами по себе, и общественные отношения, если мешают этому развитию - меняются в угоду Производительным силам. Таким образом, с самого начала неявно закладывается примат техники по отношению к людям.
   Между тем, как видно из истории, на 90% изобретений, о которых известно, кто их совершил, скажем, в Средние века - сделано монахами (порох, очки, гелиоцентрическая система мира, логарифмы и т.д.) - представителями жреческого сословия. И в более ранние периоды можно видеть, что технологическое развитие общества контролировалось первым уровнем (свою теорему Пифагор тоже узнал от египетских жрецов) - то есть, исходя из того, что - по мнению жрецов - нужно сейчас обществу, те или иные технологии развивались и становились "достоянием общественности". Только в период "угнетения первого уровня", когда, действительно, третий уровень (нижний, материально-экономический) становится приоритетным, контроль за производительными силами представляется злом. Но "светское государство" - это государство, в котором первый и второй уровень (да еще иногда и третий) совмещены в одном коллективе, то есть, организация на шаг ниже по сложности. Такая организация, действительно, является беспомощной игрушкой в руках "сил природы" - в том числе, и "производительных сил".
   Между тем, именно изменение отношений в обществе, смена взаимодействия коллективов, утрата значимости одних и приобретение значимости другими - приводило к пересмотру отношений, и - как следствие - иногда бесконтрольно выпускало какие-то производительные силы, которые - вообще говоря - не есть нечто стихийное, а есть результат труда большого числа различных "научных (жреческих) коллективов" разных времен, причем труда целенаправленного (хотя, в результате поиска решения одной задачи иногда мимоходом решали другие - так, в поисках философского камня нашли фарфор).
   Точно так же теория Этногенеза и пассионарности тоже находит свое объяснение в данной теории. Всякое изменение структуры общества, его усложнение (вертикальное, а не горизонтальное - не просто включение новых членов в существующие коллективы, но пересмотр всех взаимоотношений) совершается "скачком" и требует определенной "смелости", т.е., определенной энергии участников этого процесса. А потому при включении одной структуры (захват) в состав другой в захваченной структуре процессы внутреннего развития как бы замирают. Избыточная энергия, необходимая для собственной реорганизации, теперь направляется в новый "коллектив", внешний - именно там можно большего добиться, именно туда стремятся "пассионарии" из завоеванных земель. Измениться же устроение покоренной земли может лишь по реформе "сверху". До тех пор, пока центральная структура не станет слишком жесткой, чтобы принимать новых "пассионариев" и они не начнут искать применения себе "на местах".
   Таким образом, теория "пассионарных толчков" тоже имеет свое объяснение: пассионарии (которые рождаются в разное время в разных местах, это некоторая "избыточная напряженность", обеспечивающая вообще существование человечества как вида) в зависимости от складывающегося общественного устройства собираются вместе в тех или иных местах, обеспечивая развитие. ( Это легко объясняет и найденный Гумилевым факт, что пассионарные толчки проходят по "границам природных зон" - просто, пассионарии собираются из представителей разных племен и народов, соответственно, на границе ареалов их обитания). При этом не удивительно, что "пассионарные толчки" происходят почти одновременно в соседних местах - с разных "духовных единств" пассионарии собираются в разные места, ибо образование "князя со дружиною", как правило, вызывается появлением аналогичной дружины у конкурентов.
   Пассионарный толчок - это, соответственно, собрание "князя со дружиною", устанавливающего контроль за определенной территорией (людьми). "Подъем" - это процесс обустройства этой территории. Потоки пассионариев в разные периоды различны: при становлении феодального государства идет отток пассионариев (походы "наружу"), при становлении Империи - напротив, приток, приводящий, как правило, к гражданским войнам, когда новые "пассионарии" начинают воевать со старой аристократией (а та, соответственно, защищает свои старые привилегии). Затем пассионарии находят применение уже на государственной службе, а когда аппарат становится слишком жестким - занимаются торговлей или уходят из данной системы. Складывание же нового "этноса" из других - это не просто процесс механического смешения, это процесс создания нового самодостаточного общества, системы взаимодействующих коллективов с общим языком, общей культурой и общим видением будущего, но с разными "экологическими нишами" - то есть, разные коллективы выполняют разные общественные функции.
   Общая длительность таких процессов (которые повторялись даже на обозримой истории человечества многократно - мы еще рассмотрим их примеры) занимает несколько сотен лет. Ориентировочно можно говорить о сроке до 1 тысячи лет, от момента собирания "нескольких племен" (какого-либо народа) вокруг одного "князя с дружиной" и до образования "торговой республики" в той или иной форме (более ранние этапы могут длиться неопределенное время, но за ними мы почти не имеем наблюдений). Точно можно утверждать, что каждый этап занимает не менее одного поколения, чтобы выросло новое поколение, принявшее существующее устройство как данность, как "само собой разумеющееся", и, уже отталкиваясь от него, строило бы новое устройство общества. Таким образом, полный цикл занимает не менее двухсот - трехсот лет. Верхний же предел очень сильно зависит от внешних факторов.
   Именно в силу того, что должны сформироваться соответствующие коллективы, оформиться их взаимоотношения между собой, вырасти новое поколение, воспитанное в рамках данных взаимоотношений, и можно говорить об определенных временных рамках этих этапов. Хотя, разумеется, они не могут в точности быть одинаковыми в разных обществах, но новые типы коллективов в рамках одной "самодостаточной структуры" не могут появиться даже за несколько лет - на это нужно порядка одного поколения, а то и несколько, - и не могут существовать вечно.
   Кратко этапы усложнения общества можно сформулировать так:
      -- Племя. Полностью самодостаточный коллектив, где все решается "общим советом глав родов", то есть, взаимодействует каждый с каждым. Тут существует реальная демократия, но никаких дополнительных коллективов внутри него не создается, знания накапливаются только в рамках одного рода, семьи, и утрачиваются с прекращением этого рода.
      -- Жрецы. Объединение нескольких племен вокруг некоторого "коллетива жрецов", возникшего из объединения "шаманов" из разных племен или на базе племени - родоначальника других, выполняющего функции "духовного начала"; появляется выделенный первый уровень, способный накапливать знания и заниматься долгосрочным развитием и планированием, созданием "неприкосновенного запаса" племени ("священные рощи", "священные быки"), культуры и традиций, служащих долгосрочному выживанию народа как целого.
      -- "Князь со дружиною". Объединение "активных людей" вокруг лидера (вождя). Это общество может складываться на базе самой разной "подложки", т.е., вокруг могут быть самые разные общности, совсем не обязательно "племена". Т.е., можно обобщить "племена" на понятие "самодостаточные, не очень крупные коллективы". Главным в подобном устроении является наличие трех типов коллективов: "князя со дружиною", внутри которого может быть вполне установлена и военная демократия, и наследственная власть, - территорий, им контролируемых, откуда прибывает пополнение в "дружину" и собирается "дань" (налоги), и на которых есть признаваемый всеми первый уровень, жреческий. Трехуровневая организация: военная (достаточно целостная) "верхушка", жрецы и податные "племена", живущие по своим законам.
      -- Город-государство (княжеская резиденция, царская резиденция, столица). В зависимости от того, что послужило исходником для появления "князя со дружиною", образуется новое усложнение системы: некоторая выделенная "столица", куда начинают стекаться "младшие дружинники", торговцы, ремесленники и прочие "предприниматели". Усиление роли этого центра в жизни окрестных "племен" (городов). Четырехуровневая организация: жреческий коллектив, осуществляющий объединение всей структуры; правящая "верхушка" - военный коллектив, обеспечивающий защиту и порядок в своем центре; структура, его обслуживающая (ремесленники, торговцы) - экономический и людской "центр", база; и податные "деревни" (уже не племена, поскольку не самодостаточны и в экономическом плане - ремесло смещается в город).
      -- Феодальное государство. Военная аристократия одного "города-государства" подчиняет себе другие, включая их в свою "дружину". Начало сложного структурирования "аристократической верхушки", деления ее на отдельные коллективы сложного подчинения (сюзеренно-вассальные отношения), и выделение торговой аристократии в городах, появление "торговых коллективов", объединений торговцев между разными городами. Основная торговля - внутри "феодального государства".
      -- Империя. Складывание государства как такового, отдельного аппарата, занятого "обустройством империи". Коллективное и массовое рабовладение. Появление еще двух типов "коллективов": государственный аппарат (единый служебный коллектив, осуществляющий взаимодействие всех со всеми) и рабы (коллективы полностью бесправные).
      -- Торговая империя. Рост влияния "торговой аристократии" (капиталистов). Начало упрощения структуры. Смешение военной аристократии с торговой, появление наемных армий.
      -- Торговая республика. Вернее, как правило - олигархия, управляемая "союзом предпринимателей". В силу их конкуренции и одновременно сотрудничества организуются чисто "демократические институты" - для привлечения на свою сторону остального населения. Система, сложная в "горизонтальном" направлении: большое количество торговых цепочек, торговых корпораций, в которые объединены люди (под торговыми корпорациями следует понимать любую производственную цепочку, поскольку она все равно ориентирована на продажу товара), большое количество "государственных институтов", достаточно независимых друг от друга (разделение властей, общественные институты и т.д.), но достаточно простая в "вертикальном": есть главы корпораций - правящие "торговые олигархии" - и их члены. И сельхозпроизводители, и военные в данной структуре выступают (с точки зрения прав и власти) как отдельные "торговые корпорации": наемные армии продаются и покупаются (продают и покупают свою "кровь"), фермеры - сельхозпроизводители - тоже выстроены в "цепочки", главы которых - такие же "олигархи". Самая устойчивая внутренне система, может существовать очень долго, пока не будет разрушена внешним толчком. Взаимодействия между коллективами - в основном, "горизонтальные", на третьем уровне (обмен товарами и услугами).
      -- ? (кто знает? На данный момент в истории я могу выделить только эти этапы, повторяющиеся в разных сообществах. Возможно - в силу изменения внешних условий - обратно Племенная фаза, а возможна и эволюция в систему с правящими "жрецами"; возможно и что-то еще, пока не реализованное в принципе).
   То есть, это Выделение инициативной группы, затем создание базы людских и материальных ресурсов для этой группы, затем расширение влияния этой группы с подчинением других групп, затем укрепление внутренних связей и создание "однородного общества" с продолжением расширения, затем "смена инициативной группы" (с возможным продолжением расширения, но может быть и с началом падения влияния вовне), затем "раздел совместного имущества" новыми хозяевами и образование "союза новых хозяев", где связи осуществляются в основном на третьем уровне (на уровне материальной обеспеченности), без активной "внешней политики".
   Между почти всеми сменами систем происходят мощные "внутренние войны". Видимо, только жрецы уступают свою власть без боя, предпочитая использовать свой авторитет в дальнейшем для влияния на правителей. Когда появляется свой госаппарат и регулярная армия, старая военная аристократия, пытаясь удержать свое влияние, часто устраивает "смуту" против законного правителя. В случае, если страна не скатывается обратно к феодальному устроению, госаппарат укрепляется, феодальная аристократия прореживается и становится "чиновничей аристократией" на службе у империи. Когда подрастает "торговая аристократия", активно пробивающаяся в высший класс, а власть аристократии военной слабеет в силу исчезновения внешних врагов, происходит "буржуазная революция", в случае удачи приводящая к власти торговые коллективы.
   В каждом случае система может пойти как по усложнению, так и по упрощению своей структуры, но упрощение, как и усложнение, происходит поэтапно, пошагово, не более "одного структурного элемента за раз".
   Племени упрощаться некуда, оно распадется разве что на отдельные рода или даже индивидов, выживающих по одиночке.
   Система жрецов может лишиться общей жреческой прослойки и перейти к "племенному существованию" с собственной религией в каждом племени (поначалу похожей, потом все более расходящимися), а может выделить из своего состава "дружину" для противодействия соседям или другим дружинам.
   Дружина может распасться в случае снятия давления со стороны. Может быть изъята и жреческая прослойка, в случае замены ее "внешними жрецами" (т.е., включение в империю) или слияния жрецов и военных ("царь-жрец" в Египте или период "вождей-жрецов" в Скандинавии).
   Город-государство может лишиться прослойки торговцев, связывающих его составляющие по третьему уровню, но военный или жреческий коллектив для него являются системообразующими, отказ от них возможен лишь позднее, после распада "города".
   Феодальное государство легко распадается обратно на города-государства, с соответствующим размежеванием на всех уровнях.
   Империя - наиболее сложная система - теоретически может лишиться своего госаппарата, перейдя обратно к феодальному государству, в результате долгой гражданской войны (смуты). Но, как правило, происходит наоборот: феодальная верхушка подчиняется государственному аппарату. Именно наличие этого аппарата приводит к тому, что упрощение Империи возможно в разных направлениях - Торговой Империи (лишившись военной аристократии) или Социализму (лишившись и торговой аристократии тоже) - но госаппарат в ней все равно сохраняется. Он сохраняется даже и в Торговой Республике, преобразуясь к более мобильным "институтам власти", и лишь после такой модернизации может начаться его отмирание и переход к племенному устроению (путем отмирания госаппарата и торговой аристократии, часто к тому времени включающей в себя и аристократию жреческую).
   Государственный аппарат, с одной стороны, усложняя систему - добавочный элемент - с другой приводит к упрощению взаимодействия внутри нее. Теперь именно он "дополняет" все остальные коллективы, забирая от них их функциональность и являясь проводником ее для других коллективов (коллективные запасы зерна, коллективное строительство укреплений, дорог, каналов, плотин и так далее). То есть, он координирует усилия всех остальных, не являясь сам ни одним из колллективов "производящих", в смысле, делающих что-то полезное. А потому он оказывается очень устойчивым: появившись, он сохраняется в силу упрощения структуры внутреннего взаимодействия общества. Вся сложность общества "спрятана" внутри иерархии государственного аппарата управления.
   Однако, если в результате Смуты все-таки случится такое, что единый госаппарат будет развален (особенно с помощью иностранного вторжения) - то, очевидно, произойдет распад Империи сначала на Феодальное государство (или ряд Феодальных государств), в которых обломки госаппарата вновь станут "служащими княжеского дома", с несколькими центрами, удерживающими власть над остальными землями силой - а потом и полный распад обратно на города-государства. Примеры таких событий мы попытаемся найти.
   При выделенных природных условиях - островное положение, отгороженность горами, болотами, каналами - достаточно долго могут существовать торговые республики - если им есть, с кем торговать. Торговые республики являются наиболее устойчивыми внутренне, любое внутреннее напряжение сбрасывается наружу в виде отдельных "князей со дружинами", отправляющимися в другие земли.
   Империи - наиболее устойчивы к внешним воздействиям, могут концентрировать усилия для преобразования природы, для противостояния врагам и природным условиям - но внутренне устойчивость могут легко потерять.
   Устойчивыми на всех уровнях - такими "крейсерскими" устроениями, чаще всего появляющимися в истории, универсальными по реакции на окружающие условия и на внутренние события - являются системы город-государство и, соответственно, феодальное государство. Отдельные, самодостаточные города могут объединяться, распадаться, при этом выравнивается их культурный, экономический, мировоззренческий уровень, и каждое следующее объединение существует дольше предыдущего. Но они могут и объединиться для отражения внешних воздействий. При этом внутренняя эволюция идет достаточно медленно.
   По сути, на первом этапе - когда основным для общества является взаимодействие с "надсистемой", с миром в целом, когда создатели и хранители традиций - жрецы - пользуются наибольшим влиянием в обществе, - идет подъем, усложнение и развитие общества. Это можно видеть во многих современных арабских государствах, где мусульманское духовенство пользуется особым авторитетом. Когда на первое место выходит второй уровень - взаимодействие с соседями и, как следствие, военные столкновения - начинает создаваться "империя" и идет рост территориальный, экспансивный. Затем, когда на первом месте оказываются внутренние взаимодействия, торговые, между различными коллективами, входящими в одно "самодостаточное сообщество", идет "стагнация" и консервация на некотором уровне - как правило, достаточно хорошем, но не имеющем потенциала к развитию. Потому такие сообщества, как правило, легко разрушаются другими, где большим влиянием пользуются коллективы первых двух уровней.
   Первые три типа коллективов могут некоторое время существовать сами по себе, при определенных условиях. Так, жрецы могут обеспечить себя самым необходимым - в силу своего знания о мире - и, в случае агрессии на них, договориться с победителями, а не подвергаться полному истреблению. Однако у них как правило трудно с пополнением численности - жреческие коллективы почему-то (так сложилось) или чисто мужские, или чисто женские (хотя существование семей у жрецов не всегда является запретом). И если себя жрецы еще способны прокормить, то обеспечить нормальное существование и защиту своих семей для них уже проблематично.
   Военные коллективы, в случае отсутствия системы, в которую они вписаны, превращаются в банду и могут существовать грабежом некоторое время, пока будет, кого грабить или пока те, кого они грабят, не объединятся против них.
   Крестьянские, сельские коллективы могут существовать бесконечно долго в случае отсутствия внешних воздействий и неизменных условиях существования. Они сами себя воспроизводят и даже обеспечивают некоторую защиту, но плохо приспосабливаются к изменениям внешних условий.
   Однако остальные три типа - торговцы, чиновники и рабы - в принципе не могут существовать без системы, в которую они вписаны. Торговцы отличаются от других тем, что они могут жить за счет разных "систем", за счет "посреднической" деятельности - но само наличие в их окружении этих самых систем необходимо. Чиновники могут только организовывать деятельность других коллективов, но ни ставить цели и задачи, но обеспечить защиту, ни даже добыть пропитание в отсуствие системы, которой они служат, они не в состоянии. Ну, а рабы в отсутствии системы, сделавшей их рабами, перестают таковыми быть и становятся свободными (так, по версии Тацита[], образовался народ Израиля - беглые рабы из Египта объединились и создали новый народ).
   В приведенной выше схеме необходимо различать "город-государство" с иерархичной организацией, направленный на обслуживание, прежде всего, князя с его дружиной (часть которой, как правило, становится постепенно феодалами, оседая на окрестных подчиненных землях) - т.е., это "столица" княжества, его экономический базис, куда приходят новые люди для дружины и для работы на обеспечение этой дружины - и Торговую республику. Для последней тоже характерен незначительный размер, хотя в нее может входить и несколько равноправных городов; главное - в последнем случае управление находится в руках "торговой аристократии" (олигархии) с элементами демократии. "Издалека" эти два образования можно и спутать, но в первом случае мы имеем иерархию коллективов, в котором власть первого никто не оспаривает и на поддержание которого собственно "город-государство" и работает, а во втором - равноправные в плане власти коллективы, создающие для управления "общей собственностью" (дорогами, укреплениями, армией) некоторые "государственные институты", полностью им подчиненные и подотчетные.
   Так же похожи внешне и феодальное государство с торговой империей - при взгляде на историю и там, и там видны приобретения/утраты новых земель, активное торговое сословие. Но они, опять же, различаются иерархичностью - в торговой империи военная аристократия, военная сила подчинена торговле и торговым интересам, в феодальном государстве, напротив, именно военная аристократия ("князья со дружиною") определяют дальнейшее развитие общества (как правило, военное).
   Каждый период общества тоже не является монотонным. То есть, на протяжении того или иного этапа идет становление новых групп, идет их осознание как полноценных коллективов, идет налаживание зависимостей. Так, князь со дружиною довольно быстро оседает в одном месте - но люди, их обслуживающие, собираются постепенно, и поначалу входят все в тот же коллектив "князя со дружиною", как "обслуживающий персонал", и лишь затем, структурировав отношения между собой и с князем (и с окружающими "племенами), осознают себя в качестве отдельного коллектива (это происходит скачком, при появлении соответствующего лидера, который создаст соответствующий "образ новых отношений", введет новое понятие и отделит одних от других). Затем опять идет "количественный рост", в процессе которого еще не выделяются отдельные коллективы - но идет рост числа людей, из которых впоследствии эти коллективы могут возникнуть. Так, дворяне поначалу - просто дворовые слуги боярина или князя, и лишь со временем они становятся отдельной силой, частью имперского аппарата Московской Руси.
   Причем, "на третьем уровне" (на техническом, технологическом) каждый следующий этап бывает сложнее предыдущего - потому как опыт одного общества накапливается, передается из поколения в поколение, наследуется внутри коллектива. Но при исчезновении данного вида коллективов теряется и его опыт (опыт египетских жрецов по строительству пирамид, видимо, утрачен нами безвозвратно - равно как и понимание, зачем их строили. То же можно сказать и про дольмены, и про многие другие технологии древности). Если данный коллектив сохраняется в новом обществе - он вносит накопленные знания (хотя поначалу может существовать особняком, в виде "тайного общества"), если коллектив исчезает - его члены расходятся в новые коллективы - новое общество вынуждено искать ответы на встающие вопросы самостоятельно (даже если его предшественник уже находил эти ответы).
   Можно ли перейти от одного этапа сложности общества к другому, миновав промежуточные?
   С теоретической точки зрения - нет, поскольку достаточно скачкообразно даже изменение на один уровень, и оно уже с трудом приживается в сознании людей (новая модель общества). Даже после серьезных потрясений структура общества восстанавливается практически такой, какой она была до них - если есть такая физическая возможность. То есть, процесс изменения общества - весьма эволюционный процесс, и скачкообразно изменить устроение общества сразу на два порядка должно быть затруднительно.
   Однако нельзя ли поменять роль коллектива без изменения структуры? Особенно интересен вопрос о переходе от города-государства сразу к торговой республике. Кажется, это достаточно похожие устроения, отличающиеся, по сути, только "верховной властью" - либо правит военная верхушка, либо торговая.
   Однако сама власть, влияние любого коллектива зависит от того, сколько у этого коллектива внешних связей, сколько других коллективов на него завязано. В городе-государстве, по сути, все завязано на военный "коллектив" как главного потребителя и охранника, с ним нельзя ссориться, он - "градообразующее предприятие". Если его убрать, торговцы и ремесленники в городе сразу станут не нужными, торговцы пойдут торговать в другие города, ремесленники - разбредутся по деревням. Такое бывало (после, например, разгрома городской дружины) - и такие города часто просто хирели.
   Вот если город уже включен в более высокую надстройку, если у торговцев и ремесленников города появляется "внешний потребитель" - причем, не важно, сам этот город является основой более высокого объединения или, наоборот, входит на правах подчинения - городские "низы" получают больше прав, на них уже становится завязано больше. С появлением внешней структуры - имперской и военной - локальная "военная аристократия" утрачивает свою незаменимость. Только в этих условиях может сместиться завязка от военной аристократии к торговой. То есть, город, бывший колонией какой-либо империи, после отделения от империи может образовать торговую республику - при условии сохранения внешних торговых связей. Но город, ни в какую внешнюю систему не входящий, напрямую, просто так избавиться от "военной верхушки" не может - да и не будет.
   "Избавление от военной верхушки" не подразумевает отсуствие военной силы - оно подразумевает именно изменение взаимоотношений с ней, кто кому может диктовать условия. Если производство - локальное, в городе - очень специализировано, а внешние условия не очень благоприятны для сельского хозяйства, то многократно возрастает роль торговли, на нее оказывается завязана вся жизнь. Но подобная специализация немыслима без предварительного налаживания связей с другими городами, откуда можно получить все необходимое. Наладить же стабильную связь между политически независимыми субъектами очень сложно (даже сейчас мы можем видеть, как цены на бензин и нефть скачут из-за того, что поставщики и потребители нефти находятся в разных государствах) - всегда возможны самые разные эксцессы. Ганза немецких городов, хотя и воевала иногда с императором, но складывалась только в условиях Священной Римской империи, и при отсутствии этого "политического единства" - хотя бы такого слабого - вряд ли вообще могла бы появиться, скорее всего, просто захирев или превратившись в города-государства, обслуживающие одного феодала (что в 17 веке, после 30-летней войны, развалившей Священную Римскую империю, и произошло). А Любек - родоначальник Ганзы - именно от императора получил права "имперского города" - то есть, города, не подчиненного местным феодалам, а только императору напрямую.
   Обратный переход - из Торговой республики в Город-государство - возможен и происходит достаточно часто. Для этого всего лишь необходимо завоевание Торговой республики внешним "князем со дружиною". Либо приглашение такой дружины со стороны - для защиты от внешнего врага - с последующим оседанием князя. Если для перехода от города-государства в Торговую республику необходимо исчезновение военной верхушки (при сохранении военных сил) - что происходит только при внешнем вторжении, а в этом случае просто одна верхушка меняется на другую, - то для обратного перехода необходимо незначительное усложнение структуры: временный правящий торговый коллектив (состоящий из глав других торговых коллективов и собирающийся только по необходимости) просто сменяется на постоянный военный; общий госаппарат, обслуживающий "коллективную собственность" и уже достаточно рассредоточенный, децентрализованный, становится "княжеским двором", обслуживающим собственность князя.
   Другой "транзитный переход", как это иногда подразумевают в истории - от союза племен и "князя со дружиною" - прямо к торговой республике вроде Афин. Возможен ли он? С теоретической точки зрения - нет. Значит ли это, что теория не верна? Давайте рассмотрим подобный переход подробнее.
   Торгуют - по крайней мере, так, чтобы торговая верхушка обладала значительным влиянием в обществе - либо "высокотехнологичными товарами", либо товарами, производимыми в разных местностях. Племена могут обмениваться какими-то изделиями, но выделения из их среды тех, кто специализируется только на торговле, при этом не произойдет - всегда их власть и достаток будет ограничен возможностью любого члена одного племени пойти напрямую в другое племя и самому взять там все, что ему нужно, "минуя посредников". Итак, субъекты торговли должны быть разнесены в пространстве, вернее, время, необходимое на то, чтобы получить товар из другого "племени" (другого субъекта торговли), должно быть значительным (это может быть связано как со сложностью производства, так и с расстоянием и со средствами транспорта). Именно такая неоднородность может привести к появлению выделенного слоя торговцев и росту их влияния, а для этого необходимо взаимодействие очень удаленных и разнородных структур, которые могут быть объединены только при империи. В противном случае, при отсутствии подобных структур, торговец будет просто ограблен первым же князем, который не захочет вступать в "торговые отношения". То есть, при всех остальных устроениях, более ранних, чем феодальное государство, все коллективы слишком "самодостаточны" на экономическом и культурном плане, чтобы быть сильно заинтересованы в торговле. Наконец, для развития торговли необходимы и денежные отношения, а печать собственных денег - и даже просто установление некоторых стабильных денежных отношений (где в качестве денег может выступать все, что угодно) возможно только при серьезной государственной структуре, но никак не союзе племен. А потому - и это будет показано (см. Древняя Греция и Византия) - "торговая республика" Афин являлась просто "реликтом" более древнего общества.
   Еще один "транзит", кажется, наблюдающийся в истории: из "феодального государства" в "торговую республику". По степени сложности системы оба устроения похожи: оба состоят из практически самодостаточных коллективов; но с одним серьезным различием: в феодальном государстве каждое "самодостаточное" образование имеет собственные "вооруженные силы", военную верхушку, и связано с другими на торговом и духовном уровне, причем торговые связи - прежде всего для "военной верхушки", а на уровне военном связь осуществляется только присягой и включением "глав дружин" в верховный правящий коллектив; в случае "торговой республики" как раз "духовный уровень" (планирование и развитие) у каждого самодостаточного образования (торговой корпорации) свой, общими для них являются "вооруженные силы" - и связи на уровне торговли, но эти связи теперь объединяют все слои.
   Кажется, что некоторые страны - Швейцария, Голландия - совершили этот транзит, минуя имперскую стадию. Однако с теоретической точки зрения данный переход достаточно странный: скорее всего, попытка усиления торговой верхушки в каждом отдельном "самодостаточном образовании" привел бы к отделению такого образования от "феодального государства" - в силу наличия собственных "военных сил" - и, как следствие, развала данного феодального государства. При этом, наличие внешней угрозы привело бы к усилению роли военной верхушки, и ни о какой "торговой республике" речи не шло - это было бы возвращение к уровню "город-государство" (примеров этого тоже много). Только когда уже сложившиеся торговые коллективы имеют в своем подчинении общие военные силы (то есть, "аристократическая верхушка" уже отсутствует, вернее, смешалась с торговой), данное образование будет жизненным. И скорее всего, если мы видим такой "транзит", присмотревшись, мы сможем заметить, что "феодального устроения" в указанный промежуток на этих территориях и нет, что общество здесь является наследником более древнего общества, а включение в "феодальную державу" было чисто механическим (мы еще присмотримся к тем же Голландии и Швейцарии).
   Наконец, возможен ли транзит: "город-государство - империя", минуя феодальную стадию? В силу того, что имперский аппарат появляется именно как "объединение, обслуживающее всю феодальную верхушку", именно для взаимодействия разных "феодальных коллективов" между собой, равно как и для обеспечения интересов торговли (дороги, единство налоговой системы) - "усилием воли" сложить его вряд ли возможно. Отдельному городу такой аппарат не нужен (дорогое удовольствие), а готовить его "в надежде на будущие завоевания" - вряд ли кто-то может так предвидеть будущее.
   Таким образом, видимо, миновать какой-либо этап вряд ли возможно, и для тех обществ, где такой транзит кажется имел место, возможно, мы просто не все знаем. Это предположить более логично, чем предполагать наличие мистических "производительных сил", развивающихся сами по себе. В обществе должны появиться те или иные виды коллективов и установить те или иные виды связей с другими коллективами, чтобы далее претендовать на власть. Эти коллективы могут быть привнесенными - то есть, общество может войти в какое-либо другое сообщество, - или могут появиться на незначительное - лет на 50 - время, но должно пройти осознание роли этого типа коллективов и установление связей с ним.
   Может быть, разве что можно выделить еще какие-то этапы: например, торговую республику можно подразделить на собственно республику и олигархию - при имущественной дифференциации разных "торговых коллективов"; или же империю можно подразделить на Раннюю империю, когда еще у власти старое "боярство" в окружении монарха, Развитую империю - когда власть однозначно смещается к Имперскому аппарату, подчиняющему и военную аристократию, и духовенство и подчиняющемуся какому-то одному, иногда небольшому, коллективу, стоящему у власти - классический Абсолютизм - и Позднюю Империю, когда Империя достигла максимальных пределов своего развития и, при сохранении выделенного положения военной аристократии, ее влияние начинает падать и она начинает превращаться в "торговую аристократию". Однако для предложенной схемы - выделение типов коллективов, несамодостаточных по какому-либо уровню - этого вполне достаточно. А потому, если нам кажется, что какие-то образования проскочили какую-либо стадию - скорее всего, это говорит о нашем недостаточном знании об устроении этого общества или его истории.
   В данном случае, я хочу отметить, что речь идет не о "классах", а о коллективах - внутри которых могут быть и представители разных "классов" в марксовском понимании, - активно между собой общающихся и имеющих общие цели, а все вместе образующие единый над-коллектив; о коллективах разных "классов", в смысле различной степени несамодостаточности, для восполнения которой данный коллектив включается в более сложную структуру (так, отдельные торговцы - торговые фирмы - объединяются в корпорации, которые уже выступают на государственном уровне, объединяющем разные коллективы).
   Выделение нового типа "несамодостаточного коллектива" связано с перераспределением ответственности между коллективами, с усложнением связи - новый коллектив должен быть уверен, что остальная структура гарантирует ему "самодостаточность". Такая "самодостаточная структура" может рассматриваться как обобщение понятия государства, о смысле которого много споров и теорий.
   Само государство - вернее, коллектив, надстроенный над семьей - в периоды стабилизации явно держится на "патриархальной теории", разработанной еще Аристотелем и Конфуцием, и опирается на "архетип отца", кого-то, кого обязательно надо слушаться и кто о тебе заботится (вспомните образ "отца народов"). И, собственно, сама власть держится не столько на силе или каких-то "рациональных" обязанностях, сколько на этом подсознательном "архетипе", чувстве защищенности.
   В периоды перемен вступают в действие другие механизмы (описываемые другими теориями) образования государства. Это и теория "насилия и подавления" (марскистская), когда одна группа, один "коллектив" силой покоряет других и начинает жить за счет тех, собирая дань или полностью присваивая плоды их труда; и теория "коллективного договора", когда в подчиненных коллективах образуются силы, способные противостоять "верхнему", или же появляется аналогичный "коллектив" со стороны - тогда вырабатываются новые нормы взаимоотношений, регулируемых договорами. Со временем, после установления новых правил взаимодействия, ситуация опять возвращается к поддержанию "патриархальной теории". В истории можно найти примеры всех видов образования - вернее, преобразования - государства.
   Самое интересное в приведенной схеме - это возможность, задавшись срезом подобных "самодостаточных коллективов" на некоторый момент времени с заданным устройством, попытаться предсказать - в обе стороны, и в прошлое, и в будущее - дальнейшую их эволюцию и взаимодействие. Так, если мы на какой-то момент можем точно установить структуру всех "самодостаточных коллективов" на ограниченном пространстве, то можно попытаться реставрировать, какой она должна быть спустя двести лет или какой она была за двести лет до того. Для установления же структуры достаточно посмотреть, какие виды коллективов в нем существуют и кто находится у власти в обществе (общественную иерархию коллективов).
   Тут есть факторы случайные: например, при создании феодального государства с двух сторон (из двух городов-государств) очень важны конкретные военные победы той или иной стороны, чтобы понять, где будет проходить между ними граница или где будет находиться столица объединенного государства; но с другой стороны, однозначно можно сказать, что в любом случае кто-то кого-то победит и образуется общее государство феодального типа, постепенно преобразующееся в империю. И если для предсказания будущего возможны серьезные разногласия, то для обращения в прошлое (для реставрации неизвестных нам событий по отдельным деталям) теорию можно применить с большей надежностью: если общество дошло до какого-либо уровня сложности устроения, значит - с гарантией - оно прошло и все предшествующие стадии.
   Принимая теорию "самодостаточных коллективов", мы получаем довольно строгий механизм описания общества и его эволюции. В начале надо вычленить из "народных масс" самодостаточную структуру, причем самодостаточную на всех трех уровнях, и посмотреть ее внутреннее устроение, из каких типов коллективов она состоит. Основываясь на текущей структуре, можно предсказать и ее пройденные этапы, и направление ее дальнейшей эволюции.
   Судьба одного человека является, таким образом, исторически непредсказуемой: он может менять свои роли в коллективе, переходить из одного коллектива в другой и даже создавать новые; судьба коллектива является уже гораздо более предсказуемой, а уж судьба данного типа коллективов является практически детерминированной: если в обществе есть образ подобного типа коллектива и есть необходимые условия для его существования (есть необходимые связи, которые он может установить), он с гарантией появится, даже если ранее его предшественник распался (был разогнан, разбит, распущен).
  -- Проблемы исторического материала
  
   Разумеется, всякую теорию следует проверять на практике. Если наша теория утверждает, что общество - это самодостаточная система взаимодействующих коллективов, деятельность которых должна иметь место на трех уровнях - значит, мы должны найти какие-то свидетельства этого.
   Все дошедшие до нас свидетельства прошлого - "источники" - можно разделить на две большие группы: письменные источники и материальные свидетельства прошлого - монеты, предметы культуры и т.д., не только собственно раскопанные археологические останки. Между ними есть серьезные отличия.
   Письменные источники появляются на достаточно поздних этапах развития общества, когда оно состоит из многих коллективов, когда знания не сохраняются внутри одного коллектива, когда появляются правила игры, общие для всех. Письменность внутри одного коллектива особого значения не имеет, поскольку все и так друг друга знают и знания сохраняются "вживую", передаваясь от отца к сыну, от учителя к ученику. Только когда появляется выделенный "коллектив", с которым взаимодействуют другие "коллективы", появляется необходимость "универсального посредника" - то есть, как минимум, с этапа возникновения общих жрецов.
   Таким образом, письменные источники важны, но как отражение восприятия мира членами людей достаточно сложно организованных сообществ (неудивительно, что при феодальном устроении как правило большинство населения безграмотно, грамотность - прерогатива жрецов).
   Археологические данные более объективны, однако их интерпретация тоже допускает определенную свободу.
   Если наша теория верна, то мы, имея археологические данные о каком-либо обществе, должны найти там предметы, с помощью которых они обеспечивали себя на третьем уровне (добывали еду, строили жилища, шили одежду), на втором уровне (защита от врагов, зверей - крепости, оружие) и на первом уровне, уровне "связи с высшим". О первом уровне косвенно можно судить по погребениям, однако погребение - это обряд, в котором каждый предмет, каждое действие имеет какой-то смысл для жизни, этой или следующей, и наличие особого вида погребений говорит нам о наличии первого уровня - но восстановить этот самый первый уровень уже невозможно, ибо сами обряды могут означать все, что угодно.
   Иными словами, всякое материальное изменение, как правило, является отражением какого-то социального изменения, но далеко не всякое социальное изменение находит свое отражение в материальной культуре. Опять же, это зависит и от самой материальной культуры, которую изучают археологи. Если подавляющее большинство изделий - из дерева, от них вряд ли что-то сохранится до наших дней даже от недавнего времени. Сохраняются черепки и каменные изваяния и идолы, но не деревянные дома, деревянная посуда, деревянные игрушки, записи на коре или дощечках... Таким образом, к каждому изменению сохранившейся материальной культуры можно привязать какое-то изменение в общественной жизни, но многие изменения в ней не зафиксированы.
   Что делать, если мы не находим свидетельства о каком-либо уровне? Военный уровень, при замкнутой жизни для племени или малого народа может выполнять природа (природная крепость - горы, леса, болота, океан). Однако это верно только для незначительного по численности коллектива; в больших коллективах возникают "князья со дружинами", либо грабящие соседей, либо, наоборот, встающие на защиту одних от других.
   То есть, если мы находим два поселения, по виду - относящихся к разным культурам, но к одному времени, расположенных по соседству, при этом в одном есть явное свидетельство военного уровня (укрепления, оружие), а в другом - нет - мы с необходимостью должны предположить, что это не два "племени", а некоторый более сложный коллектив, в котором одна часть выполняет роль второго уровня (защиты) для другой (а та, соответственно, выполняет роль первого или третьего для первой).
   Такое верно, например, для Черняховской культуры (см. []) - два поселения, одно готское, другое славянское, одно наверху, другое возле реки, одно явно более укрепленное, там больше вооружения - другое более открытое и практически без находок оружия. Они явно дополняют друг друга, а не являются самодостаточными - и таким образом входят в одно "общество", в котором с необходимостью должен быть общим и первый уровень (по крайней мере, какой-то общий язык).
   Несколько слов об "археологической культуре". Сейчас этим термином называется совокупность захоронений и поселений, расположенных в близких археологических слоях (т.е., близких по времени), характеризующая общностью характерных находок и стилем погребений. Сами археологи определяют культуру как "догосударственный период развития общества", а также "дописьменным периодом". То есть, археологическая культура - это находки, о которых не осталось письменных свидетельств. Но если мы посмотрим даже на современные "находки" или "захоронения" - мы вполне можем выделить различные "культуры", отличающиеся друг от друга как разные народы.
   Разница в культуре (обрядах, быте) - в той ее части, что дошла до нас - вызвана именно разными функциями, выполняемыми данным коллективом. Культура - это общее понятие внутри коллектива, но она может меняться от одного коллектива к другому, даже относящемуся к одному народу (то, что принято в армии, будет плохо воспринято "при дворе", и наоборот). Для племени - это разные способы восприятия мира и добывания средств к существованию; но для, например, военного и крестьянского коллективов - это разные задачи в обществе.
  
  
   Согласно изложенной выше модели, в начале люди расселяются как отдельные племена - "одноклеточные организмы", увеличивая численность в случае благоприятной среды обитания и уходя или погибая в случае неблагоприятной. На жреческой стадии - стадии образования народа - идет более активный обмен опытом и знаниями из разных мест в разных условиях, идет создание более устойчивого общества, но пока все данные об этом обществе сохраняются в виде мифов и преданий, а со стороны это общество могут изучать только очень большие энтузиасты - выходцы из более сложных сообществ.
   Появление регулярной дружины в обществе приводит к более интенсивному взаимодействию общества с соседями, но как правило записи о них тоже создаются соседними более сложными сообществами типа империи.
   Таким образом, письменные свидетельства о подобных сообществ мы всегда имеем "из вторых рук", и восстановить истинное устроение общества очень сложно.
   Ю. Лотман (см.[]) пишет, что историки имеют дело прежде всего с текстами. Принимая во внимание, что, действительно, текст - это то, что доходит до нас от наших предков, данное утверждение верно. Но с текстом есть вот какая неприятность - он является "однонаправленной функцией". То есть, автор его, имея определенные идеи, цели что-то высказать, живя в определенной среде с определенной культурой, создавал этот текст, ориентируясь на определенного читателя. Однако теперь, имея только его текст, но не имея всего того окружения, которое было у автора (и даже имея все те же тексты, что были у него в распоряжении), восстановить его идеи, его цели и "культурную среду" практически невозможно.
   Однако можно попытаться сделать обратное: по некоторой схеме смоделировать все это и посмотреть, возможно ли создание подобного текста в данных условиях. Отсюда будет следовать не только проверка истинности текста, но и проверка нашей модели той эпохи.
   Но очевидно, что, в зависимости от выбранной модели, будет совершенно по-разному интерпретироваться один и тот же текст (что можно видеть на примере всех исторических исследований. Можно сказать, что разница в их выводах - это разница в используемых моделях).
   Однако, никакой формализации для выбора той или иной модели, той или иной реконструкции в истории до сих пор не существует. Выбор осуществляется только на основании личных желаний автора, что ему кажется логичным и приемлимым, а что - нет.
   В отличие от других наук, где выбор в пользу той или иной модели можно сделать на основании эксперимента, в истории "исторический эксперимент" почти невозможен (или же ждать его результатов можно очень долго, если прогноз касается далекого будущего).
  
   Торжеством "исторического эксперимента" можно считать предсказанное из письменных работ и теоретических посылок местонахождение соответствующих археологических находок. Классическим примером является нахождение Трои Шлиманом. Его, правда, потом неоднократно обвиняли в подделках, но, мне кажется, без оснований; да и даже если он ошибся в датировках, "что-то" он, безусловно, нашел.
   Именно совпадение археологических данных с литературными источниками может считаться признаком справедливости исторических выводов. Но сложность тут и с литературными источниками, и с археологическими.
   По поводу археологических источников можно провести следующую - не очень строгую, но наглядную аналогию. На плате есть некоторый разъем, в который может быть воткнуто устройство любой сложности, от лампочки и светодиода до какого-нибудь суперприбора. Археология находит именно такие "разъемы", то есть, некое материальное, дошедшее до нас, вместилище какой-то гораздо большей культуры. Но само общество, оставившее данные свидетельства, может быть по своему развитию в весьма большом диапазоне. Хотя, конечно, существует некоторая корреляция между останками материальной культуры и самой культурой, и, разумеется, на основании сравнений разных культур, можно вывести что-то объективное.
   Но еще большая сложность с литературными источниками. Если, конечно, это донесение или хозяйственный отчет, он будет достаточно точным (хотя и может использовать терминологию названий, нам неизвестную), но вот любое обобщающее литературное произведение - будь то мемуары, сочинения или летописи, или собственно художественное произведение - пишутся с целью "психологической достоверности" для читателя, а не с целью точного воссоздания места действия и картины действия. Так Шекспир обряжал греческих царей в средневековые одежды. Любое произведение пишется с определенной целью и более свидетельствует о том времени, когда оно написано, чем о том предмете, которому посвящено. Как бессмысленно современные романы читать с картой в руке (например, "Код да Винчи" содержит много несуразиц относительно планов Парижа), так и древние произведения нельзя использовать как достоверные данные о том, "что там на самом деле было" - только о том, как себе это представляли в то время. Потому все древние авторы пишут об Океане за Сарматией и об острове Скатинавия - так представляли себе далекие страны, и кому охота проверять это самому? Так и сейчас "все знают", что варвары были дикими, а римляне - цивилизованными. (например, см. [] "О наследственной королевской власти и объединении всех готов не может быть и речи").
   Этой проблемы мы еще коснемся, но можно с уверенностью утверждать: чем дальше от описываемых народов и событий жил автор - в пространстве и во времени - тем меньше можно ему верить, даже если он пользовался "предшествующими работами" - и сейчас, при смене "исторической линии", мы можем, опираясь на те же работы предшественников, нарисовать совершенно другую картину событий. Итак, любая трактовка есть трактовка, и не может быть использована как точное указание, даже вообще как источник: так оно представлялось автору, а уж откуда он взял это - кто знает? Системы ссылок тогда не существовало, да и сейчас - многие ли проверяют ссылки в работе? Мне приходилось сталкиваться с ситуацией [], когда автор указывает на недостоверность какого-либо источника, но придерживается выводов другого историка, который в своих работах на этот "недостоверный" источник-то как раз и опирается!
  
   Отсюда отдельная проблема - независимая датировка самих источников. Этому посвящены целые работы и изыскания, но сколь-нибудь достоверно можно датировать только сам экземпляр - по бумаге, шрифтам и т.д., - текст же может быть датирован только относительно - других произведений, языка и т.д. Ну, а если мы имеем дело с переводом, то датировка вообще теряется в веках...
   Однако отсюда я не хочу сделать вывод, что "все неправильно" (Боже Упаси! Когда я сам начал систематически изучать историю, я убедился, насколько там все сложно и начал с гораздо большим уважением относиться к существующим историческим концепциям). Эти выводы, популярные в последнее время, сами под собой имеют мало конструктивного и серьезного. Я говорю это исключительно, чтобы извиниться за то, что не сам заново перелопачивал всю ту невероятную груду исходного материала - берестяные грамоты, разрядные книги, хозяйственные отчеты, археологические данные, - а принял "на веру" исследования профессионалов. По возможности, разумеется, отнесясь к ним критически. И иногда проверяя их выводы на непосредственном исходном материале (сразу скажу - совпадения получались не всегда).
   Но в любом случае, если на что-то можно опереться в истории, как на что-то независимое - это на данные археологии, поскольку в их интерпретации принимают участие и смежные науки. Правда, сама археология тоже сильно завязана на литературные источники: ищут не везде, а либо там, где очевидно что-то есть (вроде Рима или Греции, где сохранились остатки древних строений), либо там, куда указывают литературные источники (места битв, места расположений народов или городов). Есть еще своя система поиска, чисто археологическая, но ее тоже всегда стремятся сопоставить с каким-либо "литературным свидетельством".
  
   Что такое археологическая культура с точки зрения уже истории? Каждой "археологической культуре" должна сопоставляться какая-то реальная историческая общность. Т.е., это люди, которые жили на определенной территории, обязательно взаимодействовали (любая изоляция очень быстро ведет к появлению новой "субкультуры"), были объединены общим языком (иначе они не смогли бы взаимодействовать, только через войну) и общими верованиями (отсюда сходство погребений). Однако далеко не всегда одна археологическая культура соответствует одному народу, и, наоборот, разные археологические культуры не обязательно принадлежат народам разным.
   В принципе, каждый коллектив вырабатывает свою собственную - в том числе, и материальную - культуру. Дворяне в России отличались по материальной культуре от крестьян, причем даже дворяне, скажем, Смоленской губернии отличались от дворян Московской губернии - в силу более частого общения внутри своего круга. В том числе и своими погребениями (увы, от прошлого до нас доходит, как правило, не то, как жили тогда люди, а как они умирали - вернее, как их хоронили).
   При этом (см. []) наличие, скажем, внутри одной культуры различных погребений - "Есть безынвентарные погребения, есть очень богатые, что может свидетельствовать о начавшемся процессе имущественного и социального расслоения общества" - считается "начавшимся расслоением общества", в то же время отсутствие подобного различия в более поздних культурах не считается (почему-то) свидетельством завершения этого расслоения. Однако, общество развивается независимо от техники, и гораздо быстрее (хотя и гораздо хуже заимствуется от соседей), и "имущественное расслоение" в рамках одной археологической культуры могло начаться, достигнуть максимума и завершиться - если данную культуру (вернее, ее носителей) покорили соседи, разграбив ее ценности.
   Выяснить структуру общества можно, только присматриваясь к "неоднородностям" этой культуры. А тут уже вступает в действие наше представление о ней. Полностью солидаризируясь с выводами [52], в то же время не могу не отметить, что стандартное "социологическое деление" захоронений предусматривает "имущественное расслоение" (то есть, на бедных и богатых), но совершенно не рассматривает "расслоение функциональное", то есть, различные погребения относятся к людям, выполняющим в обществе "разные функции" (в этом случае бедного при жизни, но важного для общества человека могли похоронить в весьма богатом погребении - например, мощи христианских святых).
   Различия в культуре - связаны с разными народами, ее населяющими, или с разными социальными группами, несущими свои "общественные обязанности"? Захоронения с оружием принадлежат воинам - следует ли думать, что все представители такого захоронения восходили к одному народу? И более того - возможно, что изначально такое расслоение на самом деле было следствием разного этнического происхождения, но по мере "совместной жизни в одном обществе" становилось скорее признаком профессиональным, в состав каждой прослойки могли входить представители любого народа, проживающего на данной территории. С естественным перениманием традиций того общества, откуда данная прослойка пришла.
   Так, при завоевании викингами какого-либо племени и установления своей власти с течением времени в ту же "дружину викингов" (а уже, скорее, феодальную дружину) принимались бы и представители местных "бояр", "князей", - но принимаемые в "правящий коллектив" принимали и новые обычаи. Два народа, живущие рядом, на одной земле, не могут жить "параллельно", образуя разные социальные структуры, они с необходимостью занимают разные "социальные ниши", уже со смешанным этническим составом - но с очень похожим проявлением "материальной культуры". Например, памятники Черняховской культуры, сопоставляемые с государством Германариха (см. ниже) сосуществуют - практически по соседству - с памятниками Киевской культуры, сопоставляемые с ранними славянами, причем Черняховские, как правило, занимают более удобное место. Согласно Иордану, Германарих разгромил венедов (по нему же - предков славян) и покорил их. То есть, мы видим существование рядом поселений победителей и побежденных, занимающих, с очевидностью, разное "общественное положение", и имеющие разные культуры - хотя и объединенные даже общим хозяйством.
   Думаю, если раскопать современные города или деревни через много лет, тоже получатся интересные "археологические культуры". Причем им можно будет сопоставить разные народы. Действительно, по сей день погребения у разных народов сильно отличаются - по памятникам, которые ставятся, по одежде усопших и т.д. Предметы, используемые в быту, тоже одинаковы для часто взаимодействующих людей (в советское время вообще почти все было одинаковым) и образующих потому "единую культуру". Однако можно ли по этим фактам определить государственное устроение, взаимоотношения людей, их иерархию? Например, раскопаны остатки большого дома - что это, жилище всего рода или обособленное владение одной семьи? Если дом деревянный, а находка древняя, восстановить подробности вряд ли уже возможно.
   Для более поздних культур это уже возможно - когда сохраняется какое-то очертание и можно понять, то ли это усадьба, то ли это общинный дом. Но для древностей, кроме того, что способ постройки похож на такие-то в таких-то культурах, сказать уже ничего нельзя, и мы пользуемся достройками воображения и принятыми схемами.
   Например, археологические находки монет часто интерпретируются как признак "развитых денежных отношений" (Седов), однако монеты, попавшие из других культур, могли попасть как добыча, как плата за службу, и часто использовались как украшения или обереги, или просто как символы власти (Данилевский, Мифы и магия Индоевропейцев). С другой стороны, отсутствие монет не может служить доказательством неразвитости торговли и торговых отношений, поскольку монеты - это лишь один вид денег, а их может быть сотни разных видов (от шкурок белок и ракушек до чековых книжек и пластиковых карт). Усиливая данное утверждение, можно сказать, что торговля без денег возможна, а вот деньги без торговли будут не деньгами, а просто украшениями.
   Наличие погребений по разным ритуалам в пределах одной культуры может говорить как о наличии разных классов, так и о наличии просто разных верований. Отсутствие различных погребений может говорить как о монолитности общества в смысле иерархии (отсутствия "выделенной правящей структуры"), так и о его "демократичности", когда правящая структура просто является выборной или не закрепляет свою "выделенность" в обрядах погребения или в быту.
   Одним словом, судить о степени иерархичности и сложности устроения общества по археологическим находкам сложно. Равно как и считать найденные укрепления именно "племенными укреплениями", для защиты от общих врагов, а не частными владениями феодала, тоже нельзя - вернее, можно, но только на основании "исторических реконструкций о жизни данного общества", а тогда это не является независимой проверкой. В силу того, что взаимоотношения между людьми определяются не столько материальными, сколько психологическими отношениями.
   Иными словами, разные культуры следует сопоставить разным "коллективам" (в том смысле, о котором мы говорили раньше), но эти коллективы могут относиться к одному или к разным народам или вообще быть смесью представителей разных народов: любой коллектив в процессе своей деятельности (особенно если человек вовлечен в нее полностью) вырабатывает собственную "культуру" (ср. "дресс-код" в современных фирмах). Собственно, сама методика определения принадлежности памятника к той или иной культуре - технологические особенности изготовления тех или иных найденных предметов - позволяет определить родственность "коллективов", эти предметы производящие (технологии передаются и наследуются в рамках одного коллектива), но не родственность людей, в них входящих. Археологическая культура будет относиться ко всему народу, если общество по структуре близко к племенному устроению, или почти ко всему народу, если оно находится на уровне жреческого устроения, но уже для других уровней может быть много разных "археологических субкультур", с разными похоронными обрядами, разными используемыми в быту орудиями, разной посудой и т.д. - но относящихся на первом уровне (в плане языка, иерархического подчинения и взаимодействия друг с другом) к одному народу, к одному "самодостаточному коллективу".
   То есть, можно говорить, что более-менее однородная "археологическая культура" соответствует определенному "типу коллективов в общества", рассматренных ранее, но сделать отсюда вывод, как именно эти коллективы были связаны между собой (особенно если находят разные "археологические культуры" на одной территории в близких временных слоях), очень сложно. Априори считать все такие "поселения" племенами, живущими независимо - по меньшей мере, опасно. Поселение феодала в усадьбе и крестьян в деревне - это две разные "арехологические культуры", они могут быть наследниками двух разных племен - но относиться к одному обществу.
   Как вообще образуются новые культуры? Как правило, они образуются из старой. Но как два народа, враждебные друг другу, говорящие на разных языках, могут вдруг смешаться? Какие-то элементы проникать в культуру друг друга могут, но не являться "культурообразующими". И в межплеменных войнах, какие можно было наблюдать "в исторический период" между индейскими племенами, существовало редкое ожесточение! Рабов на этом периоде не захватывают - это скорее лишний рот, чем лишний работник - разве что в виде " возмещения ущерба" за погибшего - но в таком случае этот раб становится членом семьи и перенимает обычаи принявшего народа, а не приносит свои. Такие элементы наблюдаются в "новых культурах", создавшихся на базе старых, но тоже не являются доминирующими.
   И единственный вывод: новая культура образуется, когда старые "культуры" объединяются в некоторое взаимодействующее сообщество, в котором уже существует обмен на всех уровнях, где каждое, прежде самодостаточное образование, теперь оказывается на каком-либо уровне зависимо от другого - из другой культуры. И после подобного усложнения общества в нем вырабатывается некоторая новая культура. В противном случае - при отсутствии такого взаимодействия в рамках одного "самодостаточного общества" - изменения культуры не произойдет, несмотря на проникновение отдельных материальных элементов (микроскоп будет использоваться для забивания гвоздей).
   Археологическими культурами часто называют "дописьменные" образования. Однако можно ли утверждать, что культура была "дописьменной" на основании того, что мы не нашли примеров письменности классической? Египетские иероглифы расшифровали не так давно. Шумерскую и Этрусскую письменность до сих пор не расшифровали. Письмена аборигенов Пасхи тоже. Узелковое письмо Майя вообще было невозможно принять за письмена, пока случайно не заинтересовались странными закономерностями этих узоров! Иными словами, можно только догадываться, какими еще способами за время своего существования человек придумывал записывать информацию. Эти способы записи и считывания имеют смысл только в рамках данной "культуры" (уже сейчас "прочитать" старую магнитофонную кассету, да даже и компакт-диск - не на чем, ибо ушла "культура", в которой использовались подобные способы записи; не думаю, что мы должны отказывать нашим предкам в изобретательности на основании того, что до сих пор не разгадали их способов записи информации), и следующие "культуры" могут воспринимать "предыдущую" как бесписьменную - просто из-за того, что их способ записи и хранения информации отличался от нашей.
   Только на данный момент в качестве носителя записи можно назвать: пергамент, бересту, доски, шелк, ткани, веревки, бумагу, кожу, магнитные ленты и оптические диски; в качестве способов записи: алфавитное письмо, слоговое письмо, несчетное число иероглифических писем, шумерскую клинопись, узелковое письмо, бинарный код... Думаю, это еще далеко не окончательный список.
   Еще один пример, перевернувший наши представления о прошлом - берестяные грамоты. Очень доступный - но очень недолговечный материал, большая часть записей на котором наверняка отправилась в печку. Наверняка использовались и записи на досках (до сих пор существует в Китае и на о. Пасхи) - тоже не более долговечном материале.
   Итак, исходя только из малости дошедшего до нас, нельзя считать общество "археологической культуры" "диким". Наоборот - в силу того, что до нас хоть что-то дошло, несмотря на пожары, войны, распашку, строительство дорог и туннелей - можно сказать, что там было что-то достаточно значительное; но опираться на данные археологии в плане реставрации устроения общества можно только с большой осторожностью. Вернее, необходимо, чтобы предлагаемая теория не противоречила находкам (то есть, если по теории получается, что представители "археологической культуры" хоронили своих умерших, а по находкам - что сжигали, или по археологии - что в обществе было развито земледелие, а по теории - что они были кочевниками-скотоводами, то в теории что-то неверно), но с другой стороны, нельзя получить всю картину жизни только опираясь на археологию, ведь что-то - что могло быть основано на непрочном материале - до нас могло просто не дойти. То есть, археология обладает "доказательной" силой: если по теории получается, что что-то должно было быть, и оно находится, то это подтверждает теорию; но опровергнуть - если чего-то не нашли, значит, этого и не было - теорию археология не может.
   С письменными источниками ситуация другая: если событие было важным для современников, то, если мы имеем хотя бы десяток письменных свидетельств того времени (вопросы датировки и лоаклизации - это отдельные вопросы), то событие должно быть в них упомянуто, и если нет - то, хотя нельзя утверждать, что события не было в принципе, но можно говорить, что для пишущих оно было совершенно не существенным (или само собой разумеющимся).
   Для наших целей - восстановления структуры самодостаточных сообществ как взаимодействующих коллективов на разных уровнях - оба вида источников, и литературные, и археологические, должны быть приняты с известной осторожностью. Разумеется, можно и нужно использовать и данные лингвистики, и антропологии.
   Необходимо упомянуть и еще один вид источников - лингвистику. Причем не изучение древних записей - а то, что присутствует в языке на сегодняшний день. Взаимосвязь между словами, близость смыслов, количество родственных слов, родственные слова из других языков - все это может рассказать о взаимодействии народов на протяжении их истории, о картине мира данного народа - хотя, конечно, без точных датировок.
   Еще одно отступление - о текстах современных. Каждый человек творит в рамках своей культурной реальности и для своих читателей. Он, во-первых, хочет что-то объяснить - а во-вторых, скорее всего, хочет что-то доказать, в чем-то убедить. В силу этого встречаются явные перегибы (см. []), вроде "Там шло создание рабовладельческих государств... Правда, рабов там было еще немного" (о шумерских городах) - то есть, имеет место "послезнание", как будто люди, жившие тогда, обязательно хотели построить именно рабовладельческое государство. Или "эти племена имели укрепленные поселения, где жили верховные вожди, хранились общие запасы зерна; эти поселения можно считать близкими к городам". Почему бы тогда их не считать городами? Но есть постулат - "это племена" - и поскольку нет четких формализованных критериев, что считать племенем, то и всех их "поселки городского типа" называть городами нельзя. Или - это рабовладельческие государства, потому что существовали в рабовладельческий период. Неважно, что рабов там было еще немного.
   Однако, сказанное так влияет на наше восприятие всего остального. Мы сопоставляем не факты, а обобщения, которые передаются описаниями, сравнениями и эпитетами. А если смотреть на факты, то, как оказывается, разница между "рабовладельческим городом-государством", в котором "мало рабов", и "укрепленным поселением - племенным центром, где жили вожди и военная аристократия, а в набегах захватывались пленные", по устроению нет никакой - это один и тот же уровень "город-государство", с выделенным жреческим и военным коллективами, с постоянным местом обитания, с началом внешних походов.
  
  
  -- Развитие - общая схема и примеры.
  
   Рассмотрев общую схему развития "самодостаточных сообществ", попытаемся обратиться к конкретным примерам, на различных территориях, и посмотреть, укладываются ли они в нашу схему. Разумеется, в каждом конкретном случае будут свои - чисто исторические - особенности, но это, как говорят физики, "разница в начальных и граничных условиях", сами "уравнения", по которым происходит развитие, должны оставаться одинаковыми, хотя конкретные "значения" в разных точках будут разными.
   Напомним вкратце изложенную выше схему.
   Совсем древние времена каждого сообщества соответствуют племени - самодостаточному неструктурированному коллективу - или "народу" - обществу с общим первым уровнем, жрецами.
   Затем, при взаимодействии подобных сообществ, на базе самодостаточных, но слабо организованных коллективов - племен, городов-государств, торговых республик - образуется активный коллектив второго уровня, противостоящий другим аналогичным коллективам - "князь со дружиною". Он - часто в борьбе с другими "дружинами" - либо основывает собственный новый "город-государство", либо захватывает власть в имеющемся. Созданный город в начале устанавливает торговые (экономические) связи с соседями, после чего начинает утверждать свою власть - духовную и военную - над соседями, равными по структурной сложности (т.е., над другими "городами-государствами"; при столкновении с другими структурами такое "феодальное государство" часто разваливается обратно на города-государства, чтобы начать новый этап объединения, с того же места или из какого-то другого центра).
   После объединения духовного, военного и торгового, т.е., после роста "вширь", начинается структурное преобразование, когда "княжеский двор", ранее обслуживавший непосредственно княжеское хозяйство, становится "имперским аппаратом", перехватывающим функции многих других коллективов на местах. Этот аппарат привлекает в свои ряды всех активных и предприимчивых людей, независимо от их происхождения.
   Часто в процессе этой структурной перестройки новое государство ввязывается в затяжную войну с каким-то сильным соседом (а то и несколькими), поначалу успешную, но, как правило, оканчивающуюся (если оканчивающуюся) провалом. После этого внутри государства начинается "закручивание гаек", перераспределение власти от "военной аристократии" в пользу "имперского аппарата", что часто заканчивается длительной гражданской войной.
   Гражданская война заканчивается либо распадением "целостности", либо укреплением имперского аппарата, который после нее получает почти неограниченную власть и зачастую подчиняет себе и первый (духовный) уровень. Следует длительный период роста и побед на всех направлениях; даже если случаются неудачи, они, как правило - временные, и раз за разом государство повторяет свои попытки, пока не добьется успеха. В этот период происходит активное развитие науки и создание новых технологий.
   Но когда соседи усмирены, дальнейшее расширение невозможно, а связи между разнородными частями империи налажены, роль военной верхушки (управлявшей имперским аппаратом) становится все менее важной, зато возрастает роль торговой верхушки (часто принимающей в свои ряды и выходцев из военной аристократии). И торговая верхушка берет власть в результате переворота, часто называемого "буржуазной революцией". Образуется торговая империя.
   Рост власти торговой аристократии и ее появление в бывших "колониях", покоренных центром, приводит к развалу империи и упрощению "имперского аппарата", появлению - в рамках бывшей Торговой империи - ряда "торговых республик", связанных духовным и торговым единством, но разделенных политически. При захирении связей или приходу завоевателей со стороны торговые республики превращаются обратно в города-государства или даже в "племена" (в случае очень сильных изменений условий жизни).
   Дальнейшее изложение примеров не претендует на полноту и подробность, и оно не рассматривает все тонкости - мы говорим только о взаимодействии разных типов коллективов, при этом сами коллективы могут быть устроены внутри себя самым разным образом. У любого коллектива всегда есть лидер, но способы определения этого лидера - формального или неформального - в каждом коллективе могут быть свои, уникальные. При этом на уровне взаимодействия коллективов схема оказывается очень похожей.
   Племена и жреческое устроение общества как правило находятся за рамками известной истории. Их можно найти в современном мире, но установить, из какого племени начался тот или иной народ, теперь уже вряд ли можно. Потому рассмотрение мы начнем с периода "князь со дружиною", когда подобное устроение, по крайней мере, начинает влиять на соседей, а потому попадает в летописи.
   Такую последовательность: "князь со дружиной", подчиняющий соседние "племена" -> города-государства -> феодальное государство -> империя -> торговая империя -> торговая республика - мы и попытаемся проследить на различных примерах.
  
  -- История современной Европы
  
   Посмотрим на примерах всех нынешних европейских государств, как они - и когда - проходили ту или иную веху в своей истории.
   Говоря о современности, надо иметь в виду не историческое понятие "город-государство" или "князь со дружиною", а их абстрактное определение, которое мы ввели в данной работе. То есть, Город-государство - это некоторая самодостаточная структура, в которой присутствуют выделенные коллективы всех трех уровней - высшего, определяющего цели и направления развития всего "города-государства", второго, обеспечивающего взаимодействие и противостояние с другими аналогичными структурами, и третьего, обеспечивающего повседневную жизнь и первичные потребности. С другими структурами город-государство взаимодействует если не военным образом, то только торговлей, причем не предметами первой необходимости, а, в основном, роскошью и высокотехнологичными продуктами ремесла, то есть, торговля не является для него "жизненно важной", хотя уже и присутствует.
   Что любопытно, многие торговые корпорации, имеющие собственные школы, институты, продуктовые магазины, содержащие клиники и лаборатории, почти на сто процентов составляющие муниципальный бюджет какого-нибудь города - очень хорошо соответствуют древнему "городу-государству". Правда, торговля является смыслом существования этого "города", так как "высший уровень", определяющий напрвление развития и цели, для которых он был образован - это продажа своего "высокотехнологичного продукта", но это уже скорее вопрос религии хозяев такого "города-государства". Многие - причем наиболее успешные - хозяева корпораций на самом деле рассматривают прибыль только как возможность "переобустройства мира", а в остальном такой "город-государство" является практически самодостаточным.
   Точно так же под "князем со дружиною" можно понимать не только людей в доспехах, размахивающих мечами, но и произвольную "банду" ("бригаду"), пробивающую себе место в "верхах". К ним относятся и все так называемые "террористические организации".
  
  
  
  -- Англия
   Начнем мы, традиционно, с Англии (наиболее традиционного государства).
   Историю современной Англии следует начинать в 910 году, когда Роллон захватил герцогство Норманнское (вернее, захватил северные земли Франции и основал там герцогство). Это этап "князя со дружиною".
   Затем, до 1066 года, идет явный переход от "князя со дружиною" к "городу-государству". Город-государство - это экономически и политически самодостаточное образование, имеющее базу и производственную, и военную, и людские ресурсы. И герцогство Нормандия к 1066 году вполне подходит к определению Город-государство - самодостаточное, оно набирает военную силу за счет добровольцев со всей Европы.
   С точки зрения устроения государства и Англия, и Франция на тот момент были совокупностью городов-государств, практически лишенных централизации и связанных со своими королями лишь формально. Чтобы понять, почему Вильгельм выбрал объектом экспансии территорию Англии, а не Франции, нужно приблизиться и посмотреть пристальнее (в принципе, можно полагать, что здесь играл роль случай). Во-первых, Вильгельм имел "правовое обоснование" своего вторжения (завещание Эдуарда Исповедника), во-вторых, имел давние связи с норвежскими "дружинами" (то есть, силовую поддержку), с которыми вместе и произвел вторжение (совпадение по времени вторжения Тостига и Харальда Хардрады со вторжением Вильгельма вряд ли может быть случайным - по крайней мере, Вильгельм точно приурочил свое вторжение к набегу викингов); и в-третьих, Англия, только что обретшая самостоятельность от Империи Викингов (Канут Великий), еще не утратила всех своих связей с викингами, а потому была более удобной; Франция сильнее отличалась в языковом, культурном и религиозном плане от Нормандии, чем Англия (религия формально была одинаковой, но, как уже говорилось, религия в обществе - это не только формальный коллектив жрецов, это тот коллектив, который реально определяет направление развития общества в целом). Препятствие в виде моря для потомков викингов было не принципиальным.
   Падение Англии в результате одного сражения тоже любопытно. Оно показывает, по сути, всю непрочность объединения, характерную для начальной стадии феодального государства. Англия только формировалась как Феодальное государство, едва пройдя стадию "набор городов-государств" (сложившихся в ней после прихода туда англов и саксов)
   С 1066 г. в Англии начинается формирование классического феодального общества. Это подтверждается как легкостью присоединения новых земель ( в середине 12 века Генрих II присоединил Аквитанию и еще ряд французских владений), так и легкостью их утраты (нет связующих коллективов) - после войны конца 12 века и начала 13 века Англия утрачивает большую часть владений во Франции, включая Нормандию. В принципе, это было тем легче, что и Франция только входит в стадию Феодального государства, и непосредственным владетелям земли - "городам-государствам", основам графств и герцогств, кроме личной присяги, в общем-то нет дела, кому подчиняться: кто сильнее, тот и более заслуживает подчинения.
   Отмечу любопытный слой Бондов в Скандинавии и Йоменов в Англии. Им соответствуют Стратиоты Византии, а в Руси и России - стрельцы. Те самые стрельцы, войско которых в 16 веке возьмет Казань и Астрахань, а позднее будет сражаться в Ливонскую войну, заменяясь постепенно с 17 века "полками иноземного строя".
   В Марксистской теории общество делится на Владельцев средств производства, на производителей, и - промежуточный слой - "мелких собственников", которые сами и владеют средствами производства, и работают на них. То есть, ремесленник - хозяин мастерской и единственный ее работник, или мелкий землевладелец оказываются в одном классе. С точки зрения этой теории именно сюда попадают йомены, стратиоты и бонды.
   Однако если посмотреть с точки зрения социальной функции, разница между "мелкими хозяевами" на земле и ремесленниками принципиальна. Вторые принципиально несамодостаточны по второму и третьему уровню (если только у них нет еще и своего надела за стенами города), то есть, их "охраняют" другие, равно как и кормят. Первые же, будучи владельцами крестьянского хозяйства, в то же время являются основой военного ополчения. Они и владеют своей землей именно на основании того, что - вместе с другими "владельцами" - отстаивают ее перед другими "военными коллективами". И в этом они ничем не отличаются от феодалов. И хотя они поставляют какую-то продукцию на рынок, но это - излишки, а их хозяйство по большей части самодостаточно в плане экономики, и то, что оно производит, оно само же и потребляет. А вот на втором уровне йомены и бонды входят в военный коллектив - ополчение, народное собрание. Сюда же относятся и стрельцы - это был отдельный слой, "служилые по прибору", владельцы собственного земельного надела, лично свободные, освобожденные от ряда повинностей, но обязанные нести повинность военную. По социальной роли и положению все эти прослойки тождественны - это основа войска, переходная структура от полностью нерегулярных княжеских (рыцарских) дружин к регулярной армии, полностью зависимой от казны - от государства.
   То есть, являясь почти самодостаточным образованием на третьем уровне, хозяйство бонда, йомена или стратиота включается в феодальное государство как почти независимый феод (откуда и легенды о Робин Гуде, в которых йомен противостоит настоящему феодалу - рыцарю Гаю Гисборну), отличающийся от рыцарского феода только размерами (именно в Англии дворянство определялось не родовитостью, а земельным наделом - см.[], Т.4). А в остальном - в нем тоже могут быть наемные работники, рабы, арендаторы, для которых хозяин - защитник, правитель и судья, представитель их перед другими "хозяевами".
   И, разумеется, такое хозяйство включено в большую структуру на первом уровне - с помощью церкви, главного объединителя феодальных государств. Но когда феодальное государство трансформируется в империю, сословие йоменов и бондов дифференцируется, превращаясь либо в классических дворян, служащих в армии, либо в классических крестьян, уже не имеющих никаких прав иммунитета или самообороны и занимающихся только обеспечением остальных коллективов. В России стрелецкое сословие так же будет разогнано.
   Но пока - именно отряды йоменов, вместе с рыцарями, воюют во Франции, поначалу успешно, но чем далее - тем менее успешно.
   Именно поражения во Франции в начале XIII века приводят к перетряске английского общества и основания первого "имперского аппарата" - парламента. Парламент, хотя и считается "элементом демократии", по сути, является первым "учреждением госаппарата". Это - тот самый элемент, что обеспечивает стабильность общества, невзирая на "главенствующую партию" (правящую верхушку). Тот, кто определяет налоги и тех, кто их собирает. То, что может считаться "государством само по себе". С этого периода Англия может считаться империей - и, как и положено Империи, начинает решительные наступательные войны. Вторгается в Шотландию и подчиняет ее в ряде войн. Покоряет Ирландию. И даже осмеливается претендовать на корону Франции, хотя еще менее ста лет назад проиграла ей войну, а Франция за прошедшее время только усилилась.
   Направление на Францию колониальной экспансии, видимо, вызвано "старыми обидами" (желанием вернуть утраченное). Отдельные проявления "имперского аппарата" могут быть найдены еще и в 12 веке, но его стабильное функционирование мы можем видеть в 14 веке (здесь можно однозначно утверждать "имперский характер" Англии). Это и запрет на уход рабочих от нанимателей, и институт мировых судей (1360 г.), и законы против бродяжничества и нищих (использование работоспособных бродяг на каторжных работах - по сути, начало рабства), и регулярная армия (содержащаяся на "щитовые деньги"). Параллельно в войне с Францией Англия добивается успехов, к 20-м годам 15 века подчиняя себе Францию (пока формально) и закрепляясь в северных ее районах (Кале Англия за собой так и удержала до 16 века).
   Увязнув в войне с Францией, Английская империя сильно задержалась "на старте", уступив поначалу раздел мира Испании. Сто лет упорной борьбы, с истощением всех сил - причем войны "наступательной" - это под силу только Империи (двадцатилетняя Ливонская война Ивана Грозного, двадцатилетняя Великая Северная война Петра I, Тридцатилетняя война Франции, Австрии, Швеции и Испании на территории Германии - другие примеры Имперских войн). Однако практически сразу за Колумбом Джон Кабот начинает освоение Северной Америки, и английские колонии в Северной Америке появляются на протяжении всего 16 и 17 веков.
   После окончания войны с Францией происходит окончательный переход от Феодального общества к империи, ознаменовавшийся длинной войной "Алых и белых роз" -Смута в английском варианте. То, что после этой войны власть феодальной верхушки была основательно подорвана, факт известный. Да и по сути, "война за власть" может быть только когда есть какой-то реальный носитель этой власти, обладание которым и приводит к войне. Итак, две семьи, по сути, борются за право отдавать приказы "государственному аппарату", окончательно оформившемуся в годы Столетней войны. В пользу этого свидетельствует и правление Генриха VI-го, который начал править малолетним - в принципе, оставление малолетних правителей возможно только в условиях сложившейся системы власти. Попутно добиваются остатки "старой военной аристократии". Эта ситуация практически полностью аналогична Смуте в России 17 века, единственно только вторжение французов (аналог Польской интервенции) было менее продолжительным и имело меньшие последствия. Собственно, растановка сил и даже сама хронология событий очень напоминает смуту в России, равно как и последствия этой "гражданской войны", которую только с очень большой натяжкой можно назвать "феодальной усобицей" (при феодальной усобице воюют два соседа за какие-то владения; здесь же владения сторонников той или иной партии могут быть совершенно перемешаны).
   Затем идет столкновение с Испанией. Здесь как раз уместно поговорить, почему в Англии техническая революция и революция общественная совпали по времени.
   Итак, в конце 15 века Испания колонизирует Америку, практически точно так же, как викинги колонизировали Европу, а крестоносцы - Испанию и Ближний Восток. Испания - молодое феодальное государство. Англия - уже классическая империя. 16 век в Англии - век "абсолютизма" во всех смыслах. Испания "бросает вызов" империи, и империя не может его не принять. И на государственном уровне (!) начинается развитие производства - производства оружия, кораблей, всего, чем можно противостоять Испании. Идет развитие науки, технологий, идет развитие мореплавания, поощрение пиратства (Фрэнсис Дрейк был адмиралом Елизаветы).
   Собственно, только этим путем - путем развития технологий - Англия в условиях крайне ограниченных и людских, и материальных ресурсов могла противостоять Испании, собравшей силы со всей Европы и золото со всей Америки.
   В Англии идет - на государственном уровне - политика огораживания, политика против "бродяг" (когда бродяг по сути как рабов заставляют работать в "работных домах", а с 1562 года Англия занимается и официальной работорговлей в Америке), дворяне занимаются "производством" (шерстью, мануфактурами) - это все государственная политика, а отнюдь не частные инициативы. Именно в целях борьбы с Испанией за господство в колониях Англия - в лице ее "имперского аппарата" - и предпринимает подобные усилия.
   В традиционной истории политика огораживания объясняется исключительно "ростом капитализма в Англии" (а переходя на более примитивный язык, личной жадностью дворян). Однако с точки зрения самодостаточных коллективов, очевидно, что империя, зажатая на острове, с ограниченными ресурсами, должна в первую очередь поощрять внешнюю торговлю - и потому, раз в остальном мире шерсть и сукно ценятся, Англия превращает сукно и шерсть в стратегический товар, за который покупает все остальное (лес, железо и так далее). Ост-Индская компания, Московская компания, созданные в 16 веке - это не просто частные лавочки, это компании, основанные при поддержке государства и при активном его участии, более того - по его инициативе.
   Именно торговля сукном позволяет Англии создать супермощный флот, в 1588 году разгромивший Непобедимую Армаду. И это не какая-то случайность, а целенаправленная политика Англии как единого самодостаточного коллектива (несмотря на отдельные протесты со стороны как отдельных феодалов, так и крестьян), выведшая Англию в лидеры мировой торговли, во Владычицу морей, в "фабрику мира".
   Совершенно аналогичная ситуация была почти на наших глазах - в начале 20 века. Образовавшись достаточно поздно, когда экспансия была возможна только на уже занятые территории, Германская империя становится лидером в области науки и техники. И в конце 19 - начале 20 вв. Германская империя - самая продвинутая по технологиям; а многие технологии, разработанные во 2-ю мировую войну, являются основой многих современных изобретений, от телевещания до ракет и атомной бомбы (американцы создали свою бомбу, вывезя ее изобретателя - Оппенгеймера - из Германии). Кстати, немцы же изобрели во вторую мировую войну и биотопливо на базе картофеля.
   Иными словами, недостаточные природные ресурсы при менее централизованном обществе - племя, народ, города-государства, феодальное государство - приводят к достаточно бедному существованию, "гомеостазу"; империю же побуждают к интенсивному развитию, к разработке новых технологий. Как пример, можно привести и изобретение "греческого огня" в Византии 7-го века, и разработку мелиоративных сооружений в Египте в доисторическую эпоху, позволивших Египту наладить безбедное существование в пустынной местности (где при отсутствии централизации живут только отдельные племена бедуинов).
   Но затем - возвращаясь к истории Англии - в середине 17 века Испания рухнула, не выдержав наплыва американского золота (в этом ей, в частности, помогла и Англия, вытянув из нее золото за свои новые товары) - и длительной Тридцатилетней войны, в которой Англия почти не участвовала. И по сути, противостоять Англии было уже некому, можно было просто - путем торговли - перераспределять пришедшее из Испании богатство и спокойно захватывать ее колонии (в начале 18 века Испания в войне за Испанское наследство выступает уже на стороне Англии). И все эти накопленные технологические умения "выплеснулись" на "мирный" рынок - рынок обычного производства.
   Параллельно же, поскольку у Империи пропал внешний враг, а "торговая аристократия" уже образовалась, причем при активной поддержке государства - власть в Империи перешла к новым аристократам. Именно поэтому именно в Англии буржуазная революция и технологическая революция совпадают; но это, скорее, исключение, чем правило, в большинстве других стран (включая упомянутую Германию) эти события вообще никак не коррелируют (в Голландии революция буржуазная была намного раньше технологической, в Германии - намного позже).
   После английской революции "князь" (король) не был отменен, а остался "главой государства". И государство продолжило свою экспансию, успешно покорив и Северную Америку, и Австралию, и Индию - и здесь накопленное "техническое преимущество" сыграло свою роль. Но в этот же период уже начинается и процесс "освобождения колоний" - Североамериканские штаты отделяются раньше, чем завершается процесс покорения Индии, словом, идет уже процесс "в обе стороны". Империя бы "не потерпела отделения" - бедную Ирландию или Шотландию проходят огнем и мечом много раз, уничтожая непокорных. Торговая империя уже "оценивает выгоду", что эффективнее: попытаться удержать старое или просто присоединить новое. Только империя (чистая) могла вести столетнюю бесплодную войну с Францией, пытаясь вернуть "отделившиеся колонии" - Мэн, Анжу, Пуату, Нормандию. Торговая империя (вернее, управляющий ею коллектив) мыслит более прагматично, а потому США получают независимость (разумеется, после долгой - но не столетней! - войны, и потом еще одной попытки, достаточно слабо подготовленной, в 1815 году).
   Империя и ширится, и сужается, "мигрирует" в своих владениях, начиная неудержимо их терять с конца 19 - начала 20 века. Окончательно "торговая империя" рушится после войны (1950 год, отделение Индии), хотя отдельные "рудименты" сохраняются до сих пор (Англия удерживает некоторые мелкие владения "за океаном", которые, впрочем, погоды не делают). То есть, идет быстрый переход от Торговой Империи к Торговой Республике.
   Если посмотреть на более "глубокие слои истории", о которых известно мало, то можно вести речь только о Римской эпохе и позднее (в более ранние периоды трудно с датировками, и многие разновременные события воспринимаются как относящиеся к одному и тому же периоду). Итак, включенная в состав Римской Империи, Британия - благодаря оловянным рудникам и другим "природным богатствам" - довольно быстро развивается экономически, и уже в 3-м веке пытается "отделиться" от Империи. Попытка, правда, была жестоко подавлена, но в начале 5-го века Британия освобождается от римских войск (выведенных для удерживания континентальных земель).
   Что происходит в Британии в 5-м веке - сказать трудно. Торговая республика, утратившая торговые связи с другими частями, быстро откатывается к состоянию "племени" (иногда через войны). Известно, что в конце 5-го века - одновременно со вторжением франков на территорию Галлии - на территорию Британии вторгаются англы и саксы. По одной из легенд, их "пригласили", и история их "приглашения" очень похожа на легенду о призвании варягов в Новгород (тоже три брата, тоже поделили "всю землю", и "текст призвания" очень похож). Это может быть лишним доказательством сходства устроения обществ Британии и Новгорода в соответствующие моменты; но может быть и простым совпадением, вызванным желанием летописца.
   Итак, вслед за римскими войсками ушла и большая часть римского населения; а с приходом англов и саксов большая часть самих бриттов также ушла из Британии - на полуостров Бретань. То есть, англы и саксы внесли значительно более мощный вклад в создание позднейшего английского общества, чем просто завоеватели (как во Франции или в Испании, где завоеватели растворились в местном населении). Соответственно, эволюция "древнего британского общества", по сути, на этом заканчивается - начинается (вернее, продолжается) эволюция уже завоевателей.
   Англо-саксы вышли из общества, находящегося на уровне "городов-государств", переходящих в стадию формирования феодального государства (именно в этот период происходит большинство "выбросов" князей со дружинами). Именно такой уровень и образуется в Англии - на базе остатков торговых республик римских времен и новой "земельной аристократии", пришедшей с материка. Правда, эта "аристократия" активно заселяет землю и своими бывшими сородичами - уже в качестве подданных (видимо, Англия здорово обезлюдела за прошедшее время). То есть, имеет место не просто формирование "князя со дружиною", покорившей окрестные племена, но перенос старого общества на подходящие материальные условия (наличие городов, дорог и другой "структуры", доставшейся по наследству от римлян).
   На протяжении 5-6 вв мы видим активные войны англо-саксов между собой в попытках создать "феодальное государство". Это происходит с разных сторон (Нортумбрия, Мерсия, Уэссекс). А потом начинается планомерный натиск датчан - с 787 года. Но с викингами у англосаксов уже разный "первый уровень" (религиозный) - датчане язычники, англосаксы христиане. Потому объединение Англии в Державу Викингов в начале 11 века было очень недолговечным и непрочным; зато попытка завоевания Вильгельмом оказалась удачной.
  
  -- Франция
   Теперь посмотрим на соседей Англии - Францию и Германию. Если начинать историю Франции с момента завоевания ее франками в 490 году, то мы увидим два периода. В начале - чистое образование "князь со дружиною" (Хлодвиг с франками), подчинив себе довольно развитую Галлию (уже начавшую вступление в фазу Торговых республик в составе Римской Империи), пытается удержать ее в единстве - тем же путем, что и Владимир или Ярослав в Киевской Руси, назначая в города наместниками своих сыновей. Однако - что опять же логично - как следует из теории, эта система рушится, распадаясь в конце концов на отдельные "города-государства". Карлу Великому удалось вернуть целостность Франции - это был уже феодальный союз "городов-государств", - но он попытался развить экспансию на страны, находящиеся на совершенно другом уровне развития: на Германию, еще не вышедшую из "племенного строя" и прореженную слабой сетью древних торговых городов, и на Италию с Лотарингией, где, наоборот, основным уровнем были торговые республики. А потому вся эта система распалась на три части, а затем - продолжая деление - и сама Франция раскололась обратно на ряд графств и герцогств (а Италия и Германия - на сеть торговых республик или отдельных "городов-государств").
   Второй этап отличается от первого по всем параметрам. Меняется столица (Париж становится столицей Франции только после развала державы Карла Великого в 830 году, до того столицей был Аахен). И при всей "легитимности" данного объединения - это скорее исключение, чем правило, что тот, кто являлся королем "по праву", стал и правителем всей Империи. Экспансия Вильгельма Завоевателя могла направиться и на Францию, тогда столицей Франции стал бы Руан.
   Новый этап создания - уже современного Французского общества - логично начинать с 987 года - с года избрания Гуго Капета королем и начала истории Капетингов. Надо отметить, что сам Капет был выбран просто как "блюститель порядка", без особой власти, "первый средь равных". То, что было на тот момент на территории Франции, трудно назвать единым государством - это именно совокупность "городов-государств", "слегка" торгующих друг с другом и с соседями и развлекающихся войнами и крестовыми походами.
   Активную "имперскую политику" - по отъему земель у соседей и экспансии в другие страны - Франция начала проводить только с конца 12 - начала 13 века. Здесь мы видим войну с Англией и Германией и затем - длинные Альбигойские войны, приведшие к покорению более развитого юга рыцарями Севера. После них есть даже попытка развить "заморскую экспансию" (Крестовый поход Людовика Святого), окончившаяся, правда, неудачей. И, опять же, экспансия - попытка подчинить своему влиянию - в Италию ("Авиньонское пленение пап", "Сицилийская вечеря"), в Испанию - столкновение, опять же, с маврами и англичанами, - и во Фландрию ("Брюггская заутреня"). После этого начинается длительная война с Англией за раздел влияния, закончившаяся для Франции скорее успешно - она более "централизовалась".
   Сложение имперского аппарата во Франции было позже, чем в Англии. Поначалу он выступает именно как "управляющие королевским имуществом". Хотя чиновники появляются во Французском королевстве достаточно давно, они - не "объединители" государства, они все - представители "класса чиновников" Парижа (королевского домена). То есть, на протяжении 12-13 вв., в период бурного роста Французского государства и успешные войны с соседями, при этом, не создается госаппарата, открытого для "покоренных народов" - они по-прежнему представители "народа завоевателей" (особенно это заметно в недавно покоренном "Лангедоке", где язык отличается от языка "Лангедойля" - северной части Франции, покорителей)
   Показателен "процесс над Тамплиерами" в 1307-1312 гг. при Филиппе Красивом. Для успешного противостояния иерархической системе тамплиеров Филиппу пришлось воспользоваться мощью аналогичного аппарата церкви (уничтожение ордена было проведено в основном благодаря союзу с папой), то есть, можно сказать, что хотя некоторый "аппарат" уже начинает складываться, но находится еще в "зачаточном состоянии". Между тем, уже при Людовике XI можно увидеть его в полную силу; таким образом, во многом он складывается в процессе Столетней войны, когда феодалы, не желающие утрачивать свою самостоятельность в Английской Империи, готовы были поступиться частью свобод для поддержания "своего" короля - и когда король мог выиграть, только опираясь на "широкие слои населения". Как можно видеть, с конца 14 века Столетняя война - это, по сути, гражданская война во Франции (между бургундами и арманьяками), в которой то одна, то другая сторона поддерживает англичан. Но обе партии явно не желают "растворяться" в Английской империи, и их коллективное противостояние "имперским устремлениям Англии" привело, в конце концов, к образованию империи собственной и складыванию своего Имперского аппарата - примерно, в районе конца 15 - начале 16 века.
   Наиболее значимым событием, демонстрирующим сложение Империи во Франции, было появление Жанны Дарк. Хотя это единичный случай, но он показывает, как правящий коллектив во Франции, стоя на пороге гибели, готов принимать в свои ряды любых выходцев из народа, невзирая на происхождение. Жанна Дарк плохо вписалась в существовавший аппарат, и ей "правящий коллектив" пожертвовал, но начало было положено. Уже при Людовике XI  можно видеть множество незнатных деятелей, которых отличала личная преданность королю и собственные таланты.
   Таким образом, Столетнюю войну заканчивали уже две Империи, с развитыми системами управления, с обилием коллективов, полностью зависящих от центральной власти. После укрепления имперского аппарата Франция ввязывается в такую же длительную, но и такую же бесплодную войну, как и Англия - для Франции это серия Итальянских войн, 1490-1559 гг., начавшиеся с оккупации почти всей Италии и закончившиеся походом Испании на территорию Франции.
   Окончание войны знаменуется смутой. Именно к этому периоду (16 век) относятся "гугенотские войны", приведшие к смене династии во Франции. Что интересно, выиграл их Генрих Бурбон, гугенот по рождению, но отнесшийся к религии как к "элементу политической игры" ("Париж стоит мессы").
   После этих войн имперский аппарат Ришелье (и имперская политика Франции) уже ни у кого сомнения не вызывает.
   Франция продолжает колониальную политику за границей, отвоевывая у Англии и Испании часть колоний; поначалу за океаном даже Семилетняя война для французов развивается успешно, и до 1850 года Франция сохраняет контроль над Канадой. Восемнадцатый век (еще до Революции) - это пик промышленного (военного) развития Франции, когда французская артиллерия не знает себе равных.
   Момент перехода от Империи к Торговой империи тоже четко зафиксирован: 1789 год, Французская Буржуазная революция. После которой экспансия пошла только еще более крупными шагами (как и у Англии), но, как и у Англии, параллельно начала разваливаться (Империя Наполеона и ее распад).
   Окончательный крах Французской торговой Империи, видимо, следует отнести опять же ко времени после второй мировой войны, когда отделился Алжир (до сих пор сохраняющий мощное французское влияние), но началось падение после Первой мировой войны и даже скорее после Парижской коммуны. На данный момент Франция представляет из себя "торговую республику" со всеми вытекающими отсюда последствиями.
  -- Германия.
   Официально она появляется после раздела империи Карла Великого в 843 году. Но как страна она представляет из себя смесь городов, эволюционировавших еще со времен Римской империи (Кельн и другие рейнские города), и дружин князей, только-только выделившихся из племенных образований (саксонцы, баварцы и др.). То есть, единое "общество", которое можно характеризовать как самодостаточное, в ней отсутствует. И, собственно, в Германии идет борьба между этими двумя "общностями" (война гвельфов и гибеллинов) до середины 13 века, когда после смерти императора страна вообще была разорвана междоусобицами - между отдельными "городами-государствами", образовавшимися из слияния "князей с дружинами" и торговых городов.
   Так же, как и во Франции, здесь можно найти несколько периодов образования "феодального государства", приводившего ко все большему выравниванию общества и помогавшего следующему претенденту объединить страну. Первым завоеванием была империя Карла Великого. Затем император Отон I создает "Священную Римскую Империю Германской Нации", тоже силой объединившую разнородные части (и итальянские города, и немецкие княжества, и торговые республики). Этот период как раз заканчивается в середине 13-го века. И третья неудачная попытка - это создание "империи Габсбургов" в 16 в., которая, в нашем смысле, империей еще не была (см Испания.).
   Концом "торговых городов" следует признать 17 век, окончательное образование "городов"-государств на месте Ганзы. Только Голландия, оторвавшись от Ганзы, уцелела в этот период, сумев противостоять и Испании.
   Любопытна история Ганзы. Появившись официально с конца 13 века и просуществовав до 17-го, она - в разных видах - появлялась и ранее, это были различные союзы "торговых государств". То есть, все это "сообщество торговых городов", пополняемое новыми городами - возникающими как из требований безопасности, так и из требований торговли - является "торговой республикой", достаточно протяженной и в силу этого неустойчивой, однако долго противостоявшей устремлениям соседних феодалов. И характерно, что в ее "начале" лежит "торговый город" Любек - прямой потомок славянского города Любеча, берущий свое начало в далекой древности. Трудно сейчас это проверить (славянское прошлое города основательно уничтожено), но можно предполагать, что он происходит из Великоморавской державы, о которой поговорим ниже (см. Аварский каганат)
   Имперское начало Германии следует считать с "двух сторон": это Австрия, вотчина Рудольфа Габсбурга - там, где победила "Гибеллинская партия", - и территория нынешней Калининградской области, Пруссия, вотчина Тевтонского ордена. Ордена, спонсировавшиеся городами и руководимые Папой Римским, представляют из себя оригинальную "цивилизованную версию" "князя со дружиною". Получая, как классическая дружина, приток членов с определенной территории, они устанавливают контроль за местными племенами и создают здесь государство, очень похожее на древнеримское или спартанское, с коллективным владением, где орден является коллективным феодалом. Соответственно, наблюдая за эволюцией Тевтонского и Ливонского орденов, можно увидеть, как они проходят в начале стадию Князя со дружиной (просто военная организация, отправившаяся за подвигами "во имя слова Божия"), затем - "город-государство", когда они начинают обустраиваться на захваченной территории и строят города, а затем уже - Феодальное государство (образование светского государства и признание себя вассалом Польши) с экспансией на организованных соседей вроде Литвы, Польши и Новгорода.
   Именно Тевтонский орден после разгрома Речью Посполитой был преобразован в светское княжество Пруссия, которая уже в 18 веке начала активную экспансию в Германию с Севера. Именно Германия являлась зачинщиком двух мировых войн (что характерно для имперской стадии). И именно Германия сейчас - главный инициатор объединения Европы. Т.е., Германия несколько "моложе" остальных государств Европы (если Англия в Имперскую стадию вступила в середине 13 века, Франция - в 15 в, то Германия - не ранее конца 17 века - Австрийская часть, и не ранее 18 века - Орденская часть, Пруссия). Именно по этой причине - что общество еще было "не готово" к Торговой Империи, еще жило в категориях империи классической, после революции 1920 года Германия "законным путем" вернулась к тоталитаризму - вернее, к абсолютизму.
   В силу очередного "вызова" новой Германской империи: вокруг все уже "поделено" и развиваться экстенсивно далее некуда - именно Германия становится лидером промышленности и науки в 19 веке. Торговая империя Франция трижды проигрывает Германской Империи - и трижды Германию усмиряют соседи: Россия, Англия, Америка. Две мировых войны для Германии представляют практически такую же попытку "передела мира", какими были Столетняя война для Англии и Итальянские войны для Франции. Правда, в силу значительно выросших способов уничтожения людей, одна война распалась на две (непрерывно воевать столько времени при технологиях 20-го века было просто невозможно, вторая война началась сразу, как только подросло поколение после первой войны - двадцать лет от конца первой мировой до начала второй). Впрочем, и Столетняя война, и Итальянские войны тоже велись с перерывами.
   Мировые войны 20-го века нельзя обосновать торговыми интересами Германии, ибо как раз торговля-то от них сильнее всего и страдала. У германских предпринимателей было полно интересов и в России, и в Англии, и в Америке, и по ним войны нанесли страшный удар. Но вызваны они были не торговыми интересами (как это пытались представить в маркскистской теории), а именно, как сейчас говорят, "имперскими амбициями", созданием имперского аппарата на службе у военного коллектива.
   Для Германии войны кончились хуже - она утратила целостность, хотя и не утратила Имперской направленности. Только после полного разгрома, расстрела, переселения и раздела Германии - по сути, изменения всего германского общества - после второй мировой войны Германия становится Торговой Империей; однако - по-прежнему Империей: именно Германия является главным двигателем объединения Европы, и именно в Германии наиболее сильны "зажимы свободы слова" (там не очень терпимо относятся к иным религиям, кроме своих католической и лютеранской, и цензура там значительно сильнее), что резко отличает ее от соседних Швейцарии и Голландии.
  -- Испания.
   Территория Испании к 10 веку, по сути, представляла из себя набор "торговых республик" на арабской половине, и набор "мелких феодальных государств" - на христианской. Отсюда понятно, что именно с христианской половины началась военная экспансия. Нынешняя Испания, безусловно, может отсчитываться только уже с начала Реконкисты. Причем в 810 году, когда Реконкиста началась, в Испании стали появляться классические коллективы "князья со дружиною" - отряды - сборища со всей Европы по освобождению Испании, а также рыцарские ордена. Потом они основывают мелкие "графства" (города-государства), которые - каждое из которых - начинает объединять Испанию со своей стороны. До середины 16 века можно однозначно констатировать Феодальный характер Испанского государства (чисто феодальное объединение Арагона и Кастилии - на основании династического брака, - объединение с Австрийскими владениями, а потом их утрата в результате раздела между родственниками; периодически вспыхивающая вражда внутри страны - между Арагоном и Кастилией, - Нидерланды выходят из-под ее власти), и Имперский период в Испании можно считать не ранее, чем с 1560 г. А заканчивается он соответственно, в начале 18 века - Война за Испанское наследство. Испания - страна с самой короткой (но самой бурной) Имперской историей: выплеснувшись сразу на полмира, она затем очень быстро это господство утратила ( эволюция государственного аппарата не успевала за расширением территорий).
   На это есть несколько причин. Сама Реконкиста, как и Крестовые походы, была во многом (по крайней мере, на втором ее этапе) организована Католической церковью. Были основаны рыцарские ордена для освобождения Испании от арабов, а потом - после отвоевания - именно в Испании сильнее всего свирепствовала Инквизиция.
  -- Об Инквизиции
  
   В этом разделе можно было бы рассказать и о роли католической церкви вообще в складывании современных европейских государств.
   Карл Великий, возрождая институт папства как "главы церкви" (до того римский патриарх был лишь "один из многих", уступая патриарху константинопольскому по влиянию в христианской церкви), действовал полностью в рамках "имперских устремлений" - как мы говорили, империя в своем развитии подчиняет себе и церковь. Однако в силу неразвитости собственно имперского аппарата в "империи" Карла (и развитости аппарата церковного) получилось строго наоборот: церковь подчинила себе светскую власть и сама во многом стала выполнять роль не только первого, но и второго уровня, сосредоточив в своих руках земельные владения. Правда, собственных вооруженных сил (кроме небольшого числа слуг, которые могли выполнять роль защиты, но никак не могли претендовать на роль "коллектива второго уровня") у церкви не было, и тут наблюдается полный "симбиоз" церкви и государства под руководящей ролью первой.
   Именно существование церкви как "светского государства" вызвало активное противоборство с германскими императорами. А поскольку папа совмещал в себе функции первого и второго уровней, противопоставив себя ему, император был вынужден отказаться и от "первого уровня".
   Но свято место пусто не бывает, и не спроста император ищет тогда союза с православными княжествами (женитьба Генриха IV на дочери Киевского князя Всеволода), и ударяется в сатанизм (видимо, принятие православия было ему еще более противно - а, может быть, не желал попадать в зависимость от православных соседей) - попытка заместить отвергнутый "первый уровень" тем, что было под рукой. Противостояние пап с германскими императорами было именно на "втором уровне", на уровне двух светских правителей, где папа выступал не просто как "духовный глава", но как правитель многих земель. Кто же выполнял в его "государстве" (феодальном) роль "второго уровня"?
   Как можно заметить, наиболее активно императору ("гибеллинам") противостоят торговые города, возникшие как во времена Римской империи, так и пронаследованные от "славянского единства" (Любек, Штетин, Шверин и т.д.), и "рыцарские ордена" - собственные "князья со дружинами", содержащиеся на средства торговых городов и являющиеся личной "дружиной церкви". Ну, и те мелкие дворяне, из которых эти ордена формировались.
   Таким образом, католическая церковь - вернее, все земли, где признавали ее главенство - была самодостаточным коллективом, с явно выраженным первым уровнем - собственно церковь, - вторым - рыцарские ордена, - и третьим - торговые города Германии и Италии.
   Испания была освобождена во многом благодаря стараниям рыцарских орденов Сант-Яго, Калатрава и Алькантара, да и иоанниты с тамплиерами тоже приняли участие в реконкисте. И таким образом, "святейший король" Испании, по сути, был созданием католической церкви и держался именно на ней. Равно как и австрийский император, тоже появившийся в рамках борьбы с продвижением турок в Европу.
   Другие страны и земли, не входившие в "самодостаточный коллектив" католической церкви (хотя формально и признающие католичество, и даже имеющие на своей территории католические храмы) - разумеется, чувствовали себя "брошенными", лишенными "первого уровня", откуда постоянно берущиеся на их территориях "ереси" - попытка подменить недостающий "уровень". Не зря английские короли так часто бывали отлучены от "Святого престола" (Иоанн Безземельный, Генрих VIII), а французские короли пытались затащить к себе папу силой (Авиньонское пленение) или даже создать собственного "папу" (тогда же). И не случайно с появлением протестантизма он начинает так бурно развиваться именно в этих землях (гугенотское движение во Франции наиболее сильно там же, где три столетия назад бушевали Альбигойские войны - в Провансе; а северные немецкие княжества, вся Скандинавия и Англия очень быстро принимают различные формы протестантизма). А Испанское, Итальянское и Австрийское государства с частью немецких земель образуют, в принципе, единое "католическое государство", чисто феодальное, имеющее "единство на первом уровне" в силу давних связей в рамках еще Римской империи, с главенством духовного элемента, практически с подчинением светской власти церковной - хотя церковная власть обладает силой только вследствие поддержки власти светской.
   С собственно инквизицией у нас связаны самые мрачные картины. Разумеется, они и не были особенно светлыми, но ужасы, сходные с ужасами инквизиции, творили как раз в основном светские власти, и пытки были узаконены в самых разных странах, причем по самым разным поводам. Инквизиция всего лишь применила существующую практику к церковным нуждам - выявлению "еретиков" и "колдунов".
   Кто такие ведьмы и колдуны, преследуемые инквизицией? Отвлекаясь от вопроса о реальной возможности колдовства (в последнее время появляются все больше работ, доказывающих, что оно возможно, но нам сейчас это и не важно), однозначно можно сказать, что они - наследники "древних знаний", еще до-христианских, еще языческих друидов, волхвов и жрецов. То есть суть не в том, что они "насылают порчу" на людей (это было как раз "гениальное" изобретение инквизиции, как сделать своих врагов "врагами государства"), а в том, что они предоставляют "альтернативную религию", по сути, претендуют на роль "первого уровня". И хотя у нас пишут, что "инквизиция боролась со всеми проявлениями свободомыслия" - однако и Леонардо да Винчи, и Микеланджело творили, не тревожимые инквизицией, и Галилей отделался "выговором", а Джордано Бруно пострадал не столько за свои научные изыскания, сколько за занятия каббалой - то есть, тоже за "еретичество". А Декарт был вообще доктором богословия, а Блез Паскаль - выпускником иезуитского колледжа, а Мендель - основатель генетики - вовсе был монахом, как и Коперник; то есть, церковь в общем-то ничуть научной работе не препятствовала, а порой и поощряла, разве что заставляла "держать себя в рамках".
   Но вот те, кто претендовал на "власть над умами", преследовались беспощадно, как конкуренты (а конкуренция, как мы говорили, без "влиятельного судейства", превращается в совершенно варварское противостояние) в плане роли на "первом уровне". Причем преследовались как инквизицией в католических странах, так и светскими судами в странах протестантских (не последнюю роль в казни Томаса Мора сыграло то, что он остался католиком), попутно не забывая преследовать и "колдунов и ведьм", которые являлись "альтернативной религией" и для протестантов, и для католиков.
   Когда противостояние мировоззренческое достигает особенно острого состояния (с появления реформации), усиливается и накал страстей, когда совершенно нетерпимо относятся к любому инакомыслию, причем с обеих сторон. Надо думать, что и возрождающиеся языческие традиции (а эпоху Возрождения не спроста так называют) были не менее нетерпимы к традиционному христианству, и вероятно, часть обвинений в "насылании порчи и сглаза" имеют под собой реальную основу - по крайней мере, отражают желание наслать таковую.
   Важным моментом, описанным в "Молоте ведьм", является то, что для колдовства необходимы "три момента: желание самого колдуна, помощь дьявола и божественное попущение"[]. То есть, собственно дьявол - а суть обвинений и преследований ведьм состояла именно в сотрудничестве с дьяволом, в сатанизме, - тут приплетен со стороны, и сами по себе действия колдуна могли иметь место и без сатанизма. Ну, а участие в его делах "дьявола" достаточно трудно проверяемо и разве что "чутье инквизиторов" могло его выявить. Но колдун - наследник "тайного знания", сохраненного со времен друидов - вполне мог действовать и сам по себе, излечивая людей и совершая свои обряды. После времени инквизиции, когда представители древних религий были "уничтожены вместе с окружающими", уже трудно представить подобное.
   Итак, инквизиция отнюдь не была направлена на "подавление развития свободной научной мысли", а прежде всего - как оно и провозглашалось! - на отслеживание "врагов веры". За еретичество и отступничество от своей религии казнили и сжигали везде - и в древнем Риме (только тогда еще - самих христиан), и в Китае (противостояние даосов и конфуцианцев в 8 веке), и в мусульманских странах, и на Руси ("ересь жидовствующих" и борьба со старообрядцами; казнь в виде сожжения за принятие мусульманства была узаконена уложением 1649 года), и тут Европа не представляет из себя исключения. Но нигде не было такого острого противостояния, которое было вызвано прежде всего тем, что собственно католическая церковь не выполняла своей роли "первого уровня" для очень многих стран, где формально она таковым являлась. И, соответственно, там появлялись "альтернативные течения", призванные ее заменить.
   Кроме того, на вновь покоренных землях проживали многие представители других религий, которые не могли считаться "благонадежными". По сути, Инквизиция в Испании выполняла роль "тайной разведки" - поскольку политические симпатии тогда (как, впрочем, и теперь) выражались в принятии той или иной религии (сейчас только поменялись сами религии - на место католицизму, православию пришли "демократия" и "коммунизм" - по сути, тоже религии, за отступничество от которых карают иногда не менее жестоко), Инквизиция, выслеживая "врагов веры", одновременно выслеживала и врагов новой власти.
  
   Таким образом, тесное сотрудничество с Католической церковью как светской организацией (имеющей свои "мирские средства" воздействия) послужило ускорению создания Империи (в качестве Имперского аппарата во многом использовался аппарат церкви) - но с другой стороны лишило Испанию самостоятельности. Не обзаведясь собственным "имперским аппаратом", открытым для всех подданных новой империи (он оказался совмещенным с "духовным коллективом", контролируемым церковью), Испания не смогла удержать завоеванное военной силой и после Тридцатилетней войны Империя, по сути, распалась (в самой Испании воцарились французские династии), добитая затем войной за Испанское наследство, а потом Наполеоном.
   В некотором смысле "Испанскую империю" можно рассматривать как "проект Католической церкви" (не зря в Испанских владениях в Южной Америке образуется чисто церковное "государство иезуитов"). Но, "выполнив свою задачу" - и попутно подорвав свои экономические силы - империя развалилась (едва не развалившись окончательно в результате гражданской войны начала 20 века), и теперь ее главной целью стало восстановление экономического состояния. С этого периода она неуклонно теряет свои владения - колонии, - окончательно лишаясь их уже в 20 веке, и как Торговая империя постоянно проигрывая торговое состязание более развитым соседям - Англии и Франции.
   Аналогичная судьба постигла и другую "католическую империю" - ту, которая была создана по инициативе церкви: Австрийскую. Церковь пыталась долгое время даже объединить эти две империи (на протяжении 16-начала 17 вв они были объединены под общим руководством), но сначала распалось это объединение, а затем и сами империи, сначала Испанская, затем Австрийская. Австрия дольше боролась за свое "имперское наследие", однако не она, а Пруссия стала объединителем Германии.
  -- Италия.
   Самое древнее сообщество в нынешней Европе. Будучи завоевано то викингами, то Францией, то Австрией, уцелело до наших дней в виде Торговой республики, вернее, совокупности Торговых республик (как шутят сами итальянцы, "нет такой нации - итальянцы, есть Миланцы, Флорентийцы, римляне и так далее"). Ее более подробно мы рассмотрим в истории Древнего Рима.
  -- Скандинавия
   Скандинавские государства - Дания, Швеция и Норвегия. Их история тоже содержит много интересного.
   Вопросы начала скандинавского общества уходят вглубь веков. О них пишет еще Тацит - в частности, упоминает о запрете "появляться с оружием" []. Однако, более-менее достоверные даты относятся к 5-му веку. В 5-м веке у скандинавов отмечают окончание периода "вождей-жрецов" (классического периода Жреческого устройства общества) и наблюдается общее запустение скандинавского полуострова. По нашему предположению (подтверждаемому и археологией, и, например, Сказанием об Инглингах), это связано с активным вторжением с материка дружин из Великого переселения народов (это и даны с Ютландского полуострова, и, возможно, славяне или прото-славяне - венеды - с балтийского побережья). После войны с местным населением на Скандинавском полуострове основывается ряд "городов-государств", практически независимых, а дальше к северу забираются наиболее стойкие "дружины".
   Просуществовавшие до 15 века Крестьянские гильдии Норвегии и Швеции являются хорошим примером Племен, но племен не "изначальных" (правда, что там было раньше, мы просто не знаем) - а образовавшихся из группы пришедших на новые земли людей, отрезанных от остального мира и вынужденных стать полностью самодостаточными. Такие коллективы, как мы говорили, и образуют племена. Когда-то - в не очень, кстати, давнее время - они мигрировали из более южного сообщества (возможно, изначально это были дружины викингов), осели на новых местах - и здесь создали чисто племенное устройство, державшееся еще долго внутри феодального государства, имея общий с ним только верхний - жреческий - уровень в лице местных священников, но самостоятельно решая и экономические, и военные, и юридические вопросы (право суда, право ополчения, право защиты и т.д.).
   Выйдя из одного сообщества, они имеют близкий первый уровень, культурный, языковой и жреческий. И на базе этой общности начинают складываться "феодальные государства".
   В этот период и начинается мощный отток "князей со дружиною" - из числа тех "феодалов", которые не находят место на родине или ищут славы за границей. Можно проследить очень четкую параллель с крестовыми походами: как поначалу в походы викингов ходят небольшие самостоятельные дружины, но постепенно и численность, и дальность походов увеличивается, так же и в первый Крестовый поход пошли младшие дети младших родов со всей Европы, почти без организации, а уже во втором и в третьем участвуют короли и первые лица сформировавшихся "феодальных государств" - Англии, Франции, Германии.
   Выбросив "избыток феодалов" в походах викингов - которые сами дали начало немалому числу новых городов-государств в Европе, вроде Нормандии или Сицилии, - Скандинавское сообщество организует Феодальное государство. Первыми это сумели сделать Датчане. Их государство быстро растет, подчиняя соседние - близкие по языку и обычаям - государства. Датчане захватывают половину Англии (а позднее - при Кануте Великом - и всю Англию), - но Англия по своей структуре является довольно древним обществом, уже сформировавшимся (в частности, в Англии уже прижилось христианство, а датское сообщество еще пока языческое), и Англия быстро отделяется, выбрав "своего" князя, да и сама "держава викингов" быстро (относительно быстро) разваливается.
   Однако, этот захват Англии сделал свое дело - Англия стала "набором городов-государств", практически лишившись централизации (Гарольд долго пытался покорить отделившиеся части, но так и не успел) и восприняв многое из "культуры викингов". Это облегчило задачу Вильгельму (см. Англия).
   Между тем, Швеция и Дания с Норвегией продолжают свое развитие. Феодальные государства в них все больше абсолютизируются, смещаясь в сторону империи. В Швеции родовая знать сменяется дворянством - выходцами из крестьян, не имеющими потомственных земельных владений и являющимися естественной опорой государства как гаранта их достатка. Усиливается торговый элемент (союз Швеции с Ганзой).
   Как всегда, у каждой истории есть свои особенности, накладывающиеся на общую картину. В середине 14 века в Швеции разразилась смута ("братские распри" и эпоха правления Альбрехта Мекленбургского). Однако если в России позднее смута закончилась выбором собственного царя (хотя были попытки пригласить поляка), то в Швеции смута завершилась именно подчинением Швеции Дании. Но противоречия между собственными "аристократиями" - формирующейся торговой и сформировавшейся дворянской - и аристократиями иностранными привели вначале к расторжению союза с Ганзой, потом к экономической блокаде Швеции со стороны Ганзы, наконец, к восстанию Стена Стура и позднее к отделению Швеции и образованию собственного независимого государства под руководством Густава Васы.
   Видимо, 1530 г. - год отделения от Дании - можно считать началом Классического Имперского этапа в истории Швеции (и завершением смуты). Примерно то же время можно считать и началом Датского имперского периода. Дания всеми силами старается Швецию удержать, и войны с Данией того периода для Швеции - самые кровопролитные ("Кровавая баня в Стокгольме" 1520 г.).
   В Норвегии ликвидируются остатки самоуправления и она становится, по сути, Датской провинцией, управляемой Датскими чиновниками. Швеция принимает Лютеранство - "собственную религию", отделяясь от диктата католической церкви, и чуть позже то же самое делают и Дания с Норвегией. Тогда же формируется Риксдаг - новый Риксдаг - полный аналог Английского Парламента. А Густава Васу следует признать Первым Шведским Императором.
   Имперская направленность "молодого государства" (хотя это государство древнее многих в Европе) очевидна: за 16 - начало 17 века Швеция разрушает остатки "племен" (крестьянских гильдий), превращает Балтийское море во внутренее Шведское озеро, завоевав все земли по побережью, выигрывает Тридцатилетнюю войну. Первой "ласточкой" для Шведов, что их силы не безграничны, была война с Польшей (1655) и Россией (1656-57 гг) (об этих войнах сами шведы вспоминать не любят, ибо, начав почти полным захватом Польши, они в конце были изгнаны с ее территории).
   Наконец, Швеция вплотную сталкивается с другой Империей, Российской.
   Силы - не экономические, а "силы организации" - у двух противников практически равны, и эти две империи воюют на протяжении 24 лет, попутно втягивая других союзников (Турция, Польша, Саксония, Дания), причем в Швеции успел смениться король (Карл XII погиб в Норвегии в 1718 году, и война продолжалась еще три года). Но в итоге напряжения сил Швеция не выдержала (экономически Россия была все-таки больше). Военная утрата части владений, а, главное, гибель основной массы военной аристократии в Северной войне, привела к довольно быстрому краху собственно имперского режима и в середине 18 века империя сменяется Торговой Империей, продолжающей свою экспансию, но, во многом, уже экономическую (колонии в Америке, присоединение Норвегии).
   Таким образом, Северная война для Швеции в некотором смысле явилась заменой революции и гражданской войны, приведя к значительному уменьшению сторонников монархической власти и военной аристократии и к замыканию Швеции на внутренней политике (при активной внешней торговой политике).
   Отделение Норвегии, "неучастие" во второй мировой войне и ряд других событий привел к переходу от Торговой Империи к Торговой Республике, в котором состоянии Швеция сейчас и пребывает, несмотря на монархическую наследственную верховную власть.
   Дания, со своей стороны, утратив власть над Швецией, довольно быстро тоже преобразовывается в Империю, участвующую в бесконечных войнах с соседними империями - Швецией, Англией - и ведущей экспансию в область "свободного пространства" (туда, где сопротивление слабее) - так, Дании до сих пор принадлежит Гренландия и многие острова; датчане с 16 века образуют "колонии" в Китае и Японии, а в 17в. участвует в Тридцатилетней войне, в которой основные "империи" Европы пробовали свои силы и делили сферы влияния.
   Проиграв войны с Англией в 18 веке, Датская империя быстро теряет свой воинственный дух, а вскоре и независимость, подчинившись Наполеону. Затем отделяется Норвегия, и Дания быстро переходит в стадию Торговой республики. Однако именно Дания во Второй мировой войне дольше других сопротивлялась гитлеровской Германии, доказывая свою сохранившуюся внутреннюю силу.
   Таким образом, любопытно, что эти страны в общем достаточно синхронно развиваются с Англией, с которой когда-то образовывали единое Феодальное государство, отставая от нее на несколько лет. Правление Густава Васы достаточно близко по значимости к правлению Генриха VIII в Англии, и чуть позже, чем в Англии, в Швеции происходит переход к "торговой империи", смешение военной аристократии и торговой, причем происходит достаточно мирно. Восемнадцатый век - век расцвета Шведской науки и культуры, как для Англии - рубеж 17-18 вв.
  -- Страны Лотарингской оси
   Разумеется, не все общества можно "запихнуть в прокрустово ложе теории". Так, очень любопытными являются истории Голландии, Швейцарии, Бельгии и Люксембурга. В принципе, нет оснований утверждать, что они проходили все описанные стадии, но есть несколько моментов, заставляющих предположить, что "генетически" эти сообщества родственны Италии, вернее, ее городам - торговым республикам наподобие Венеции, Генуи или Флоренции. Эта "ось", протянувшаяся с севера на юг, была довольно рано покорена римлянами, и здесь - еще как "наследство" римской державы - образуются города - вдоль Рейнского пути, связывающего Римскую Империю с Северным морем. Чуть ли не тогда же, в начале эры, в Голландии (будущей Голландии) начинают сооружаться первые плотины, которыми впоследствии они отвоюют у моря три пятых своей нынешней территории. Очень заманчиво предположить (этому есть ряд свидетельств) Швейцарию, в свою очередь, наследницу древней империи Этрусков, предков Римлян. Хотя в любом случае гельветы, жившие здесь, вошли в Римскую Империю, как и территория будущей Бельгии и южной Голландии, еще при Юлии Цезаре. Да и их ближайшие соседи, галлы, были далеко не варварами - хотя и не создали собственной империи. Таким образом, для этих земель вхождение в Римскую империю было следующей ступенью развития общества, и с нею вместе они прошли стадии Торговой Империи и Торговой Республики, когда отделившаяся от метрополии Галлия была завоевана франками.
   Многократные завоевания то державой франков, то Германией, то Испанией или Австрией слабо сказались на этих землях. Собственно, Швейцария представляет из себя природную крепость, где нет потребности в городах в смысле укреплений, и население, живя возле перевалов, поневоле (а, возможно, и по доброй воле) могло активно участвовать в торговле между Италией, Францией и Германией. Когда в начале 14 века фламандское ополчение наносит поражение Французским рыцарям, а Швейцарские пехотинцы разбивают Австрийцев под Моргантеном, многие объясняют это "превосходством пехоты над конницей". Но, видимо, правильнее это объяснить превосходством как раз организации данных ополчений над рыцарским войском, а не превосходством вооружения или пехоты как таковой (рыцарство потому и стало силой, что в течение долгого времени подобные ополчения била без особого труда). Здесь, если можно так выразиться, оказался выше "технический прогресс" - пехота, вооруженная длинными копьями и выстроенная плотным строем, оказалась сильнее рыцарей, несмотря на их боевых коней и боевые доспехи.
   Собственные феодальные правители в этих краях выглядят несколько инородными, как и в Новгороде. И эпоха Возрождения начинается здесь почти синхронно с Итальянским возрождением - может быть, чуть позже. Также показательно, что эти страны активно принимают Кальвинизм - протестантское течение, противопоставляя себя "католическим" феодальным государствам.
   16 век - успешная "буржуазная революция" в Голландии и почти двухсотлетнее доминирование ее на море, успешное сопротивление Англии и Франции вместе взятым - однако отсутствие "завоевательных устремлений" (только колонизация "дальних земель", в Европе все войны начинались как раз за раздел Голландии/Фландрии, а не она была их инициатором). По большому счету, "буржуазная революция" в Голландии была не столько борьбой против своих феодалов - сколько борьбой против феодальной Испании, пытавшейся навязать ей свои порядки. И "революция" всего лишь вернула старое состояние, в котором Голландия пребывала до подчинения Испании в конце 15 века.
   Голландия выходит на мировую арену практически сразу за тем, как с нее сходит Ганза, господствовавшая на Севере до 17 века. Швейцария и Голландия очень похожи по своей структуре. Кроме удивительного "военного умения", во всем остальном они очень похожи на тип Торговой республики, который и должен был в них развиваться после падения Римской империи (ставшей уже империей Торговой).
   Обе этих страны характеризует выделенное природное положение. Швейцария - высокогорная страна. Голландия - страна морская, для жизни в которой требуется определенный "склад ума". Соответственно, завоеватели не могли поселиться в этих странах и активно повлиять на их развитие, а потому, даже формально подчиняясь какому-либо чужеземному правителю, эти сообщества продолжали развиваться собственным путем, и, несмотря на пробегающие рядом войска соседних феодалов, их эволюция не прерывалась. А потому уже к 12 веку их однозначно можно классифицировать как Торговые республики. Этот строй - Торговая республика - как мы говорили, внутренне достаточно устойчив, а поскольку вокруг еще и было, с кем торговать (менее развитые в техническом и торговом плане "города-государства" - Франция и Германия) - то, несмотря на время от времени предпринимаемые попытки их подчинить, Голландия и Швейцария благополучно сохранили свою "выделенность", без переделки их общества. Кроме того, как мы говорили, Торговые республики способны действовать целенаправленно и объединять свои усилия, если интересы их "правящих коллективов" совпадают, а в случае выделенного положения интересы совпадали достаточно долго (так, Нидерландам практически постоянно приходилось бороться с морем, что требовало постоянных затрат и сильного объединения, что и привело к выходу страны на первые позиции - довольно краткосрочному - когда пропал конкурент в виде Ганзы).
   Будучи обособленными и компактно расположенными, они не распространяли свое влияние на соседние территории и не содержали наемных армий, но сохранили собственные вооруженные силы, т.е., изначально "вражеское окружение" способствовало поддержанию боевого духа внутри самого народа, а положение "торговых республик" помогало этот дух поддерживать материально - содержать боеспособную армию. И с появлением технических возможностей дальних странствий (изобретением каравелл) голландцы отправляются в дальние путешествия, практически не изменяя своего "внутреннего устроения".
   Итак, подводя итог, повторюсь, что торговые республики являются внутренне наиболее устойчивыми устроениями. В случае с Голландией и Швейцарией (под Голландией я объединяю и современные Нидерланды, и Бельгию - историческими судьбами разделенные - и не предпринимавшие попыток объединиться) имеется еще и природное отделение, позволившее этим обществам избежать "передела" от соседей и продолжить свое существование по традиции. То есть, можно сказать, что основная эволюция сообществ этих областей закончилась к 6-му веку нашей эры (когда они вышли из Торговой Империи Рима и перешли в стадию Торговой республики) и без кардинальной перестройки продолжалась (уже линейно) до 20-го века. Наличие внешних связей (потребителей вокруг, с кем они могли торговать) не позволило им стать "племенами", а наличие выделенного географического положения не позволило завоевать их и превратить в "города-государства", как это случилось с Чехией, Ганзой или Италией.
   Итак, Европа в стадии Торговой Республики (подавляющее большинство европейских государств) все больше переходит к "наемным войскам" (собственные вооруженные силы у любого государства значительно слабее, чем "наемная сила" войск США - собственно, НАТО во главе с США и осуществляют "защиту" европейских республик). Причем - обратим на это внимание - вряд ли кто-то будет оспаривать их республиканский строй, несмотря на то, что в половине стран Европы правят потомственные короли (Англия, Норвегия, Швеция, Испания, Дания, Голландия, князь в Люксембурге). И вряд ли кто-то будет спорить, что основой существования этих стран является именно торговля. Это надо учитывать, когда мы будем рассматривать общества прошлого: в древних городах могли править "цари", но это могли быть и обычные феодалы, и цари вроде "английской королевы", полностью подчиненные местной торговой знати. Хотя в официальных документах, дошедших до наших дней, в качестве верховных правителей будут упоминаться наследственные монархи.
  
  -- История Кочевых государств
  
   Кочевые государства тоже представляют из себя довольно оригинальные образования, но при этом в них тоже можно выделить все характерные типы коллективов.
   Как правило, поначалу имеет место некоторый "симбиоз" между кочевниками, "охраняющими" торговые пути, и торговыми городами - опорными пунктами на этих путях. Торговые города - как правило, наследие древних "земледельческих империй", не связанные эволюционно с кочевыми племенами. То есть, образуются классические "князья со дружинами", берущими дань с самых разных образований - и с торговых городов, и с оседлых племен.
   В отличие от оседлых "князей со дружинами", такое образование может нигде и не оседать (если оседает - дальнейшая эволюция становится похожей на общую - ср. Аваров, Хазар или Волжских Булгар), и "город-государство" образуется из двух параллельных структур: торгового города и "князя со дружиною", этот город и окрестности контролирующего. С другими "князьями" - кочевыми племенами - как правило, имеет место союзнически-вассальные отношения, на базе объединения разных "городов-государств" в некое подобие феодального государства. Это объединение выступает как единое целое в случае войны (часто наступательной - соседние "верхушки" приглашаются поучаствовать в набеге), но в обычное время почти не взаимодействуют.
   Большинство кочевого населения живет за счет скотоводства и торговли с оседлым населением, и только "верхушка" - князь со дружиною - получают еще и доход в виде дани от контролируемой территории. А потому довольно быстро - в силу однородности возможностей (все на конях, при оружии) - правящее сообщество может смениться другой "ордой" (князем со дружиной) , собравшейся из недовольных текущим распределением доходов. Из-за подобных переворотов происходит смена названия "кочевого образования", без принципиального изменения этнического или социального состава.
   С другой стороны, использование самого быстрого способа перемещения - лошади - позволяет "кочевым феодалам" лично объезжать все подвластные земли и собирать дань в обозримые сроки, то есть, у него нет нужды во вспомогательном аппарате, что затрудняет переход к "империи" в классическом смысле этого слова. Точно так же в кочевом хозяйстве нет потребности в обширном рабовладении.
   Надо полагать, что численность кочевников часто пополняется не только за счет собственного прироста, но и за счет беглецов из "оседлых зон". Свидетельства тому есть и в истории, когда беглецы - например, парфянские - возвращались с "кочевыми друзьями", используя их для переворота.
   Однако если какая-либо "орда" оседает на какой-то территории (пусть с сохранением кочевого образа жизни для себя, но отделившись от других "кочевых сородичей"), начинается классическая "эволюция государства".
  -- Тюрки
   Так, Тюрки, после развала собственно Тюркского каганата, осели в Хазарии. До этого момента Тюркский каганат следует рассматривать как чисто феодальное государство, в котором власть тюрок держится только на личной присяге вождей других племен. Данное образование было непрочным, закончившись большой гражданской войной. При этом создание Тюркского каганата в 6-м веке опиралось на собственный "город-государство" - некое оседлое объединение, владевшее высоким мастерством выплавки железа.
   Однако, укрепившись в Хазарии как "князь со дружиною", Тюрки начали заново создавать государство. Покорив соседние "племена" (это и торговые города, и города-государства, и отдельные дружины князей, контролирующие территории), организовали "Империю" (следующий шаг после Феодального государства, к устроению которого ближе всего "кочевая империя"), которая после переворота Обадии в 808 году стала Торговой Империей, в каковом состоянии ее и застал Святослав, разгромив силы Торговой империи в 965 году.
  -- Аварский каганат
   Самое известное про авар - это фраза из "Повести временных лет": "погибоша аки обре". Из нее же известно, что обры (авары) жестоко притесняли покоренные славянские народы. При этом из византийских источников (Константин Багрянородный) известно, что славяне часто принимали участие в походах авар на Византию, а археология (Седов) показывает сильное смешение славянских и аварских культур. Мало того, Птолемей в описании народов 3-го века, населяющих Прикарпатье, называет неких "аваринов". Не утверждая, что это те же авары, тем не менее, следует признать, в том числе и опираясь на данные археологии, что в аварском каганате был очень силен славянский элемент.
   Чтобы оценить роль аваров и их каганата в дальнейшей истории, сделаем небольшое отступление.
   К моменту падения Римской Империи Готы создали крупное феодальное государство, с большим количеством "городов-государств" на его территории. В состав этого государства (государства Германариха) входили и славяне, и сарматы, и собственно готы. Затем правящая верхушка сменилась, затем государство распалось обратно на отдельные "города-государства". В это время археология фиксирует проникновение на территорию Паннонии (Венгрия) "отдельных групп славянских племен".
   "Проникновение отдельных групп" на территорию, занятую другими народами, называется завоеванием. То есть, можно утверждать, что на территории бывшего готского, а затем гуннского государств теперь складывается славянское "раннефеодальное" государство - отдельные города-государства с выделенной дружиной. Здесь фиксируются и антские, и склавинские группы, и, судя по названиям - венедские. И это "молодое феодальное государство", как и положено, устраивает частые набеги на соседей - в данном случае, на Византию. По-видимому, дружины для этих набегов собирались с той "культурной общности", которая сложилась в период господства гуннов и готов.
   Авары - видимо (хотя это только предположение), те из "недовольных" возвышением Тюрок, откочевавшие из состава этого объединения. Возможно, в их состав вошли и остатки гуннов - не зря во многих европейских источниках (напр, []) авары называются гуннами. Это, скорее всего, "князь со дружиною", хотя и довольно многочисленной. К 558 году (год, когда о них узнали в Византии) они создали в Южнорусских степях тоже некоторое подобие Феодального государства, видимо, объединившее распавшиеся степные владения государства Аттилы.
   Любопытно свидетельство о приходе авар в Паннонию. Они заключили договор с лангобардами, по которому помогли им одолеть живущих здесь гепидов - но лангобарды должны были уйти. Вряд ли подобный договор мог быть заключен племенами - скорее всего, речь идет о "военных верхушках", сменяющих одна другую.
   Итак, основное население аварского каганата - славяне, но "военную аристократию" в одних местах составляют сами славяне, в других - гепиды или лангобарды. Очень характерный для периода "князь со дружиной" случай: для защиты от внешней угрозы либо выделяются собственные "вооруженные силы", либо приглашаются со стороны.
   Потому в начале авары со стороны основного населения воспринимаются как освободители - выгнавшие гепидов и лангобардов. Но затем, осев в Паннонии, они создают классическую Империю; вернее, мы можем видеть явную эволюцию от феодального государства (в конце 6-го века), в котором славяне - основное население - выступают как "вассалы", к империи, где есть выделенная "военная верхушка", которая системой крепостей, чиновников и гарнизонов утверждает свою власть над окрестными землями и в которой ряд славянских племен уже выглядит как "крепостные" или "рабы".
   В начале 7-го века, видимо, государство Авар представляет из себя еще Феодальное государство, в котором новая военная верхушка слишком активно притесняет "коренное население" и в котором власть держится только на военной силе и на личной присяге военных дружин победителю.
   В государстве начинается восстание "местной торговой знати". Вот как раз пример попытки того самого "транзита" из "феодального государства" в торговую республику, минуя промежуточные стадии. Очень показательно, что во главе восстания против авар стоит "франкский купец Само". Не столько принципиально, что он - франк, сколько то, что он - купец, причем к нему примкнули многие другие купцы. Восстание привело к отделению северных владений каганата и образованию здесь "государства Само", которое почему-то называют "полугосударственным образованием".
   Точная локализация этого государства до сих пор не произведена, но известно, что это было где-то к северу от Дуная. Оно воевало и с франками (королем Дагобером), и с аварами, и с восточными славянскими соседями. Однако это "государство" распалось после смерти Само (как пишет Всемирная история - []Т.3 - в силу отсутствия внешней угрозы; однако внешняя угроза отнюдь не исчезла!). Что значит - "распалось"? Это может означать только то, что попытка образования торговой республики привело к появлению многих "городов-государств", возглавляемых отдельными "военными аристократиями". Что стало с этими отдельными "городами-государствами" далее, непонятно - видимо, были обратно покорены Аварами, как раз входящими в стадию Империи (во всяком случае, франкам они не покорились, и как самостоятельные единицы не зафиксированы).
   Таким образом, учитывая, что носителем структуры общества является основное его население, возрождающее "образ общества", и именно в мозгу основного населения эта структура претерпевает изменения, можно проследить, как из отдельного "князя со дружиною" - готов, покоривших земли будущих славян - произошли затем города-государства, возглавляемые славянами, гепидами, готами, гуннами - затем они объединились под властью гуннов, образовав "феодальную державу" и положив начало "культурной общности" этого региона; после разгрома гуннов феодальная держава была возрождена славянами и аварами, потом эта держава превратилась в империю, "жестоко притесняющую покоренные народы". За два века эта империя была серьезной соперницей Византии и прошла весь путь до Торговой Империи, когда неурядицы и междоусобица внутри нее совпали с атакой на них молодого феодального государства Франков и восстаниями собственных подданных и привели к гибели.
   Однако, опять же, аварский каган признал себя вассалом Карла Великого - но с распадом державы Карла Великого эти области обрели независимость, став началом государств Западных славян. Восточные земли - "провинции" аварского каганата - были поделены Хазарским каганатом и Славией - будущей Новгородской землей. Западные славянские земли (по многим версиям - как раз входившие в государство Само), объединенные под властью авар, превратились затем в государство Великая Моравия.
   Характерный момент: к концу своего существования Аварский каганат содержит очень мало собственно аварских элементов и много - славянских. Это говорит о наличии того самого "общего аппарата", перемешивающего верхи и низы, характерного для империи. Видимо, гибель Аварского каганата была связана именно с моментом переворота, одним из двух возможных вариантов: либо это Смута, укрепление власти госаппарата и реакция военной аристократии - либо даже перехода из стадии собственно Империи с сильным военным началом - в стадию Торговую, с началом торговым.
   Есть свидетельства и в пользу одного, и в пользу другого. Авары в своем каганате составляли именно военную аристократию, но и имперский аппарат должен был формироваться из славян, и большинство купцов должно было происходить из этого, "третьего сословия". Именно славянские представители купечества из Аварского каганата известны по франкским записям[]. И именно славянские вожди позвали франков "на помощь против авар"[1].
   И, хотя авары были разбиты, их государство "перестало существовать" и признало себя вассалом Франкской короны - есть большие основания полагать Великую Моравию прямой наследницей Аварского каганата. Если данное событие - разгром аварского каганата - произошел в стадии Смуты, роста имперского аппарата, то мы имеем как раз пример, что бывает, если единый госаппарат разрушается - в результате как смуты, так и внешнего воздействия. Уцелевшая часть авар основала аварскую марку под властью франков - феодальное государство внутри другого феодального государства; очень непрочное образование. Отделившиеся славянские земли образовали новое феодальное государство - Великую Моравию.
   Свержение "старой военной знати" - авар - было осуществлено с помощью внешних сил (франков), и новые "хозяева земли" привели к власти уже славянских князей. Но это было не просто феодальное государство - его обитатели уже имели представление об имперском устроении, и достигли под властью авар серьезной централизации и экономического развития. Уже были сформированы сильные и военные, и торговые, и управленческие коллективы. Сильное экономическое развитие помогло новым князьям организовать систему крепостей и противостоять франкскому и немецкому давлению.
   Однако дальнейшее развитие отдельных областей этого государства, находящегося на важных перекрестках торговых путей (и само обладающего сильными ремесленными центрами) привело к ослаблению централизации и окончательному распаду "империи" к концу 9 века. Венгры, покорившие одну из "окраин" этого государства - Паннонию, бывший центр Аварского каганата - дали начало новому государству (по сути, образовав новый "город-государство"). Западные части были поглощены немецкими "князьями со дружинами", основательно проредившими коренное население.
   Из остатков же Великой Моравии выросла средневековая Чехия. Уже в X веке арабский путешественник (см. [], Т.3) пишет, что Прага - богатейший и красивейший торговый город. Прага соперничает с Константинополем, Русы и Поляки приходят сюда с товарами.
   В 12 веке в Чехию активно проникает немецкое влияние. Князь Чехии, мечтающий стать королем, сам вступает в Священную Римскую Империю, получает корону и позднее - в конце 13 века - даже претендует на корону Императора, правда, неудачно.
   На момент начала Столетней войны Чехия - на одной из высших ступеней развития в торговом и культурном плане. 1348 г. - Основание Пражского университета. Именно чешские деньги "иоахимстальки", производимые в городе Иоахимсталь, дали начало всем средневековым таллерам, а затем и американским долларам (Иоахимсталлеры назывались они на немецкий лад, и после отпадения части "Иоахимс" стали таллерами) - а если валюта какой-то страны становится "мировой" - это много говорит о промышленно-торговой силе этого государства.
   Но именно вследствии торгового устроения Чехии (несмотря на наличие власти короля и "пережитков феодального строя") сюда активно проникает немецкое влияние (торговые сообщества, как правило, открыты для проникновения иноземных общин; племена вообще закрыты для чужаков, города-государства принимают только "отдельных представителей", вливающихся в уже существующие коллективы, феодальное государство объединяет разные сообщества, уже имеющие культурную общность, а Империя очень жестко контролирует перемещения других племен и общин по своей территории, при этом активно привлекая на свою службу отдельных представителей, вливающихся в ее государственный аппарат).
   Чехия, как Швейцария, обладает несколько выделенным положением - защитой Карпат и Судетов. Это помогает ей сохранять независимость в центре Европы.
   А потом именно тут, в Чехии, и происходит первая "социалистическая революция", правда, неудачная (силы были катастрофически неравны) - Гуситские войны. И после ее разгрома торговая республика, каковой Чехия была на протяжении 12-15 вв, превращается обратно в собрание "городов-государств", окончательно оформленных в 17 веке после Тридцатилетней войны и покоренных Австрией. И нынешняя Чехия, с ее древнейшей историей (уходящей еще в начало прошлого тысячелетия), по сути - как нынешний Китай - начинает новый виток своего устроения (причем, как можно заметить, с деления: отделившись от Австрийской империи вместе со Словакией, она затем разделилась и со своим ближайшим соседом и напарником, сопровождавшим ее с древнейших времен). То есть - в силу выросших систем связей и транспорта, нынешняя Чехия представляет из себя один Город-Государство.
   В данной версии много "допущений" (в частности, об "имперском" характере устроения Аварского каганата, о котором у нас практически нет данных - только косвенные свидетельства), но если их принять - они помогают объяснить загадочную, якобы существующую "дыру" в середине первого тысячелетия новой эры в истории Европы. К сожалению, даже Всемирная история обходит вопрос устроения аварского каганата молчанием, а в работах историков (см. напр, Эрдели, "из истории исчезнувших народов") рассказывается много фактов, дошедших от соседей авар.
   Происходящая в ту пору эволюция славянских (западно-славянских) государств была как бы закрыта от изучения возникновением Аварского каганата (который, однако, судя по археологии, по населению был в основном славянским!), а остатки Аварского каганата и многочисленные - уже славянские - торговые республики были основательно "прорежены" (по-просту, истреблены) немецким вторжением ("Drang naсh Osten"). Уцелевшая Чехия была тоже сильно онемечена, а в 15 и в 17 веках также подверглась серьезному "прореживанию" - по сути, разрушению существующего общества и включению его остатков в новое. Возможно, на этой территории тоже следует искать славянскую письменность и берестяные грамоты, которые помогут заполнить "пробел" в истории Европы.
  -- Арабский халифат
   История Арабских государств, начинающихся, как классические кочевые государства, при этом более попадает в предложенную выше последовательность. Она имеет классическую точку начала - 634 год, год начала мусульманской Хиджры. Мусульмане в начале - явные "князь со дружиною", чья внутренняя структура основана на религиозном принципе. Большинство городов Аравии - это классические торговые республики, наследники византийской или еще персидской, эллинской и более ранних цивилизаций, живущие на "торговых путях" - то есть, за счет транзитной торговли. Захват власти в Медине одновременно с принятием новой религии приводит к тому, что образовавшийся "город-государство" сохраняет свою открытость - в него прибывают новые сторонники, как из племен, так и из других городов. Это дает силы в начале для создания просто феодального государства в рамках Аравийского полуострова.
   Укрепившись на Аравийском полуострове, арабы начинают чисто феодальную экспансию. Византийские города (о них будет разговор ниже) подчиняются им с радостью, и арабы покоряют соседей одного за другим, параллельно расширяя свою "дружину" за счет открытости мусульманства. То есть, здесь имеет место создание Феодального государства при одновременном расширении Первого уровня (мусульманство распространялось на всей территории Халифата и поддерживало его единство). Считать Арабский халифат, наподобие Испании, "религиозной империей", где роль имперского аппарата выполняет духовенство, соблазнительно, но, по-видимому, неправильно. Мусульманское духовенство в этот период еще только зарождается, обретя истинную силу уже после взаимодействия с христианскими и зороастрийскими жрецами, после покорения Ирана и Византийских провинций. В качестве управляющего аппарата арабы используют местный аппарат, который сам далеко не централизован.
   За пределами Аравийского полуострова арабы встретили "сообщества", находящиеся в самой разной стадии развития. Византия представляла из себя торговую империю, распадающуюся на "торговые республики". Иран - империю, тоже после череды кризисов входящую в стадию Торговой империи. Много было торговых республик. И потому происходит необратимый распад феодального государства, попытавшегося объединить слишком разнородные части.
   Эти разделившиеся части, как части большинства "феодальных государств", слишком расширившегося (включившего в себя элементы другого "первого уровня" или элементы другой степени сложности) начинают развиваться самостоятельно. Так, мы видим долгую эволюцию отделившейся Персии, прерванную на уровне нового феодального государства, созданного Тимуром, войной с турками; Делийский султанат в Индии, прошедший весь период эволюции (см. ниже); Кордовский халифат, непрестанно воюющий со всей феодальной Европой, направляющей сюда толпы рыцарей и этой войной сильно задержанный в развитии; и когломерат бывших византийских городов, превратившихся из торговых республик в города-государства (о возможности такой трансформации мы говорили), чья культурная, этническая, религиозная и экономическая неоднородность постоянно выравнивается в результате непрестанных феодальных войн - их захватывают то крестоносцы, то турки.
   Истории современных Арабских государств начинаются позднее: для Ирана это 14 век, после Тимура, для остальных - это Турецкая Империя, объединившая большую часть арабских стран (предыдущее арабское завоевание создало "мусульманское единство", обеспечившее успех Турецкому объединению). Многие же арабские страны ("торговые республики") были завоеваны просто физической силой Англией и другими "молодыми империями", и, обретя независимость, начали, по сути, новый виток развития своего общества уже совсем недавно, из положения "город-государство" или даже "князья со дружинами" (Афганистан).
  -- Турция
   Совершенно классическая последовательность у Турции. Начав в виде небольшой "дружины князя" в 13 веке, Турки-Османы захватили город Дамьетту, сделав его своей опорой, и почти 100 лет о них не было слышно. А со второй половины 14 века, обосновавшись на новом месте, они начинают классические Феодальные войны, покоряя соседей одного за другим. Что тоже любопытно - Константинополь, Торговую республику, они не трогали (хотя тот и находился на пути их экспансии в Грецию), пока, видимо, к середине 15 века не сформировывается Имперский аппарат. В 16 веке существование такого аппарата несомненно - и рабство, и управляющий Диван, и монументальное строительство, и внешние последовательные победоносные походы на самых разных противников.
   17 век, когда турецкие войска стоят под Веной, вторгаются в Польшу, воюют с Россией - это пик расцвета Империи.
   А вот ориентировочно с конца 18 века начинается переход в стадию Торговой империи. И в 19 веке в Турции наблюдается засилье английской и французской буржуазии - т.е., Турция, при сохранении политической самостоятельности, утрачивает самостоятельность экономическую, а в силу влияния торговой аристократии буржуазия иностранная начинает влиять и на политику. Окончательное закрепление этого положения происходит в "Младотурецкую революцию", приводящую систему в соответствие - смена имперского правления Торговой империей. Что наблюдается и до сих пор. Турция неуклонно пытается проводить "имперскую политику" (вернее, Торгово - Имперскую), за что ей "выговаривают" ее "цивилизованные соседи".
   Не попавшие под власть Турции или Ирана арабские "города-государства" благополучно продолжили свою эволюцию, уже в 15 веке достигнув статуса торговых республик (что по продолжительности похоже на общую длительность развития: с 7-го века по 15-й) с богатейшими торговыми связями. И по сей день "арабские государства" - Йемен, Кувейт, Бахрейн - представляют из себя "торговые республики" с весьма высоким уровнем жизни населения и довольно свободными нравами (в отличие от других государств - потомков арабского завоевания).
  -- Монгольское государство
   Его происхождение мы рассмотрим подробнее в соответствующем месте истории России. Пока заметим, что, видимо, походы (целенаправленные походы) для покорения "всех народов, куда доскачут копыта монгольских коней", были вызваны внешними силами (скорее всего, монголов "пригласили" для наведения порядка на Великом Шелковом пути). И, не пройдя соответствующей стадии в виде "города-государства", создания себе "экономической базы", государство довольно быстро (видимо, когда кончилось "спонсорство" купцов) раскололось на "исторические образования" - Китай, Иран, Среднюю Азию, Золотую Орду. То, что называют у нас "Великой Замятней" - представляет из себя как раз обратное явление: поскольку государство было внутренне расколото, объединено только правящей верхушкой, причем даже не на уровне "феодального государства" (единства на первом уровне), в середине 14 века в начале происходит распад на "города-государства" (должна же эта стадия когда-то наступить!), и далее начинается создание классического "феодального государства" - вернее, нескольких феодальных государств, с разных сторорн: из Крымского ханства, из Казанского ханства и со стороны "Большой Орды". Казанское ханство было потом поглощено поднимающейся Московской империей, а Крымское ханство довольно успешно подчиняло окрестные земли (включая земли Большой Орды), пока само не было поглощено Турецкой империей.
  
  -- История США
  
   Одно из самых молодых сообществ - США - представляет особый интерес для истории, поскольку его эволюция - правда, пока на достаточно ранних этапах - происходила практически "на глазах" у наблюдателей.
   На первый взгляд, для этого государства нельзя применять нашу теорию. Трудно найти и "общество со жреческой верхушкой", и "князей со дружинами", и уж тем более "города-государства".
   Однако все эти этапы у этого государства тоже прослеживаются. Но надо помнить, что искать их надо в обществе, породившем данное, а не просто территориально с ним связанном, ибо общественная структура переносится в человеческих мозгах. Так выходцы из итальянских "позднеримских республик" создали на новом месте республику Венецианскую. А выходцы из феодального англо-саксонского общества создали на территории почти опустевшей Англии классическую систему феодального государства.
   Чтобы лучше понять, как именно история США описывается в наших терминах и попадает под нашу картину - а тогда можно предсказать и будущее развитие данной страны, - необходимо сделать небольшое отступление.
  -- "Религия денег"
   Как мы говорили, любое общество начинается с выделения "жреческого уровня", а затем появления "князя со дружиною", "реализующего" структуризацию общества в соответствии с мировоззрением.
   Жреческий уровень - это, соответственно, некоторая религия, некоторая новая система ценностей и новое мировоззрение. Новая самодостаточная структура может возникнуть и на базе старой религии, старого жреческого уровня - так появилась вся западная Европа на базе христианства, из которого, правда, позднее выделился протестантизм как совершенно особая религия, часто имеющая отношение к христианству только по имени.
   Попытка вкратце рассказать смысл любой религии всегда будет выглядеть убого, ибо религия - это, по сути, ответы на все животрепещущие для человека из данного общества вопросы (зачем жить, как устроен мир, что хорошо и что плохо, что важно - а чем можно пренебречь, и так далее). И, разумеется, краткий пересказ этого, да еще человеком, находящимся "вне" данной религии, покажется бессмысленным. Однако для сравнения двух религий выделить что-то главное и понять, как именно данная религия обеспечивает существование данного общества, в принципе, возможно.
   Всякая религия предполагает некоторое служение чему-то (а не простое существование), "высшей структуре". В язычестве это род, племя - некоторая надперсональная надстройка над человеком. Собственно боги - это внешняя сила, с которой надо договариваться, но главной целью являются не они. В Христианстве сам Бог, Христос, и является главной целью христианина - воссоединение с ним, служение Христу, попытка повторить Его путь. В Буддизме целью (хотя он и отрицает всякую цель) является достижение нирваны и прекращение круга перевоплощений.
   Начало протестантского движения связано вроде бы не с мировоззренческими, а со вполне практическими вещами: протест против излишеств церкви, против ее слишком сильного вмешательства во все сферы жизни. Но если вдуматься, данный протест есть тоже мировоззренческий: если раньше не просто право, но даже необходимость вмешательства церкви во все дела никто даже не оспаривал, то теперь появляется движение, считающее, что "они лучше знают, как правильно общаться с Богом". После первого "протестантского движения" (к которому можно отнести еще гуситов) различные секты и направления начинают плодиться как грибы.
   Мировоззренческие проблемы накапливаются постепенно, пока существующая картина мира полностью не перестает отвечать им. Различные проблемы христианского мировоззрения то и дело вылезали во всевозможных "ересях" времен средневековья. И, в принципе, любая из них могла стать позднее новой версией религии для европейского общества, от сатанинских и языческих (в эпоху Возрождения интерес к языческим верованиям был очень велик) до социалистических и коммунистических (учение Савонаролы или Яна Гуса). То, что победу одержали различные ветви лютеранства и кальвинизма, отчасти объясняется тем, что их активно поддержал слой торговцев ("нарождающейся буржуазии", как это называлось в марксизме); но, скажем, христианство изначально не было поддержано никакой влиятельной прослойкой Рима, оставаясь "религией рабов и варваров", пока - отчасти потому, что лучшие гвардейцы получались именно из "варваров"-христиан - эту религию не приняли императоры. Так же и лютеранство и кальвинизм стали опорой новых "империй", появляющихся в Европе, в борьбе со старым католичеством, имеющим большую светскую власть (равно как и со старыми империями, в которых объединяющей религией был католицизм - Испанией, прежде всего). Англиканская церковь была учреждена самим королем, лютеранство приняла Швеция, кальвинизм - Швейцария. Именно для новых империй была важна новая картина мира. Но эта картина мира оказалась очень удобной для торговцев (которые вряд ли бы рискнули принимать религию, противоречащую религии правящего класса. Ранние Христиане, как позднее старообрядцы в России, становились торговцами - но не меняли религии, им поддержка единоверцев как раз обеспечивала удачу в делах. И без влияния правящего класса - а на тот момент это была именно военная аристократия - торговцы бы остались "добрыми католиками", как они остались во Франции, Испании или Италии). И вот теперь, с новой религией и новым мировоззрением, начинается "совсем другая жизнь".
   Если вспомнить основные положения лютеранства очень вкратце, то выглядят они так, что жизнь каждого человека предопределена, только сам он об этом не знает. И если одному в делах сопутствует успех - значит, он "праведник", "избранный", а если нет - "неудачник", становящийся в данном случае религиозным понятием. А деньги - капитал, полученный человеком - являются "объективным показателем успешности" данного человека.
   В принципе, подобная религия является "созидательной" и может быть системообразующей до известного предела. Она заставляет людей трудиться, чтобы убедиться, что они "праведники" (ну, или "неудачники" - но тогда уж ничего не поделаешь). И, благодаря "денежным потокам" как средству обмена, их труд может идти на благо общества. Но деньги становятся системообразующим элементом в данной картине мира.
   Деньги, как и вообще экономика, изначально есть некоторое средство, помогающее добиваться цели (которая, в свою очередь, следует из мировоззрения человека и из его насущных потребностей). То есть, чтобы сделать что-то, в данном обществе необходимы деньги - в этом случае они являются средством обмена. Для торговцев они еще являются и "средством накопления", но их накопление зависит от того государства - вернее, в более общем случае, того "самодостаточного сообщества", в которое они "вписаны", где они хранят свои "сбережения". Но можно и к самим деньгам относиться как к цели, и тогда даже их смысл поменяется: не "мне нужны деньги, чтобы сделать что-то" - а "мне нужно сделать что-то, чтобы получить деньги". А в этом случае деньги оказываются практически религиозной сущностью (Хорошо - хотя и гротескно - это показано у Пушкина в "Скупом Рыцаре").
   Очень много для обожествления денег сделал К. Маркс, написав "Капитал". В его изложении капитал предстает практически живой сущностью, очень сходной с языческими богами. Он должен непрерывно расти, он подчиняет своей воле других людей, он требует новых рынков сбыта и источников сырья, он заставляет вести войны... Но что интересно, далеко не всегда и не везде это работает. Это так - но только там, где к деньгам существует "религиозное отношение". Там, где они из средства превратились в цель. То есть, причина справедливости большинства современных экономических изысканий - в том, что большая часть современного мира (так называемые "передовой мир", "развитые страны") придерживаются этой религии.
   Это не я придумал (термин "религия денег" принадлежит Дмитрию Неведимову), но я полностью с этим согласен. В принципе, никакой объективной закономерности для неуклонного роста капитала нет. Это следует исключительно из соответствующей "религии", которой придерживаются люди данного общества. Если люди "служат деньгам", то капитал становится независимой сущностью, наподобие языческих богов. Если они относятся к деньгам, как к средству, ничего подобного не происходит.
   Однако накопление и рост капитала на протяжении последних трехсот лет идет рука об руку с "техническим прогрессом", который тоже сейчас (и опять же благодаря работам Маркса) воспринимается как "абсолютное благо", причем идущее само по себе, с неизбежностью (а не в силу людских устремлений). И даже принося людям горе и страдание, а странам - разруху и бедность, он (прогресс) все равно должен идти, несмотря ни на что.
   Как мы показали, в любое время, в любых технических условиях человеческое общество есть образование самодостаточное, обеспечивающее себя всем необходимым, умеющее противостоять внешнему давлению - как природному, так и военному, - и способное прогнозировать собственное будущее хотя бы на несколько шагов (на одно поколение) вперед. Технические новинки помогают ему в этом, но не становятся целью или главной движущей силой развития. Собственно нынешний технический прогресс был "создан" Англией, Британской империей, решившей в кратчайшие сроки сложнейшую задачу: как одолеть многократно превосходящего людскими и военными ресурсами врага (зажатая на острове, она собиралась воевать с Испанией - лидером тогдашнего мира, собравшего людские ресурсы со всей Европы в процессе реконкисты и владеющей половиной тогдашней Европы). Был создан новейший флот, новейшее вооружение, и Англия за сто лет вырвалась в лидеры Европы, а потом и мира.
   Разумеется, чтобы противостоять Англии (сохраняя свою самодостаточность), многие тоже попытались идти по пути "прогресса". Получилось не у всех, ибо в Англии уже тогда проявлялись зачатки "религии денег". Но все-таки даже когда у власти стоят торговцы, однако "религиозно" они относятся к другой религии - они, конечно, думают о выгоде и наживе, такова их "социальная ниша" - но они помнят "христианские" (буддийские, языческие, иудейские и т.д.) заповеди, они знают, что есть "коллектив", который за них решит "мировоззренческие вопросы", они знают, что можно делать, чего нельзя, и ставят свечки, строят храмы, жертвуют на церковь и т.д. - но они понимают свою вписанность в "высшую структуру". Совсем иное происходит в случае "религии денег".
   И даже из протестантской и радикальной Англии многие "служители" этой религии были вынуждены эмигрировать. Зато в образующемся новом государстве - США - эта религия стала доминирующей и структурно определяющей.
   Там выделяется новый "класс жрецов" - финансисты. Это уже не экономика, не то, что помогает людям жить. Это независимая сущность, живущая в силу того, что ей "служат". В принципе, всегда, когда у людей были мозги, они занимались оптимизацией своей деятельности. Но при оптимизации очень важно, какие параметры оптимизации являются определяющими (что именно оптимизируется), и какие - неважными, которые можно не принимать во внимание. Оптимизация по "божественному служению" очень сложна и требует ежедневной работы над собой. Оптимизация по увеличению прибыли вполне понятна и может быть легко просчитана.
   И когда мы смотрим на то, "как хорошо живется американцам", - мы при этом же с некоторым даже возмущением слышим их убеждения, что они "живут чтобы работать". То есть, по большому счету, их "хорошая жизнь" есть не благо и не награда, а просто показатель - в рамках их мировоззрения, - что они - "праведники", "избранные", двигаются в правильном направлении. И они готовы выматывать себя работой, не наслаждаясь полученными благами, лишь бы получить еще немного "праведности". Неудивительно, что при такой постановке они добиваются своего. Только в США, если дать предпринимателям денег, они их пустят на "восстановление экономики", ибо "экономика должна работать". В любой другой стране - где "религия денег" еще не стала доминирующей - деньги будут "сохранены до лучших времен" - выведены из страны, разворованы и так далее; но сами по себе они работать не будут, необходим жесточайший контроль и огромные усилия в рамках тех систем ценностей, которые приняты в этих странах. При этом и в самой Америке есть много людей, данной религии не придерживающиеся и живущие "в свое удовольствие" (как поступает и Европа).
   Судя по "золотому тельцу" в Библии, сам факт "религии денег" не есть что-то уникальное, видимо, момент их обожествления встречался в истории и раньше. В данный момент, просто, наблюдается уникальная историческая ситуация (впрочем, все моменты в истории уникальны, ибо образованы уникальным сочетанием факторов и состояний), когда в мире очень много достаточно сильных торговых империй (часть их мы уже упоминали - это Германия, Турция; будем дальше говорить о Японии и России) и торговых республик (вся современная Европа, некоторые арабские государства, не побывавшие под властью Турции или Англии), для которых торговля является системообразующим элементом, и при этом - появляется целая империя, в основе которой лежит "религия денег". Это, разумеется, приводит к тому, что целые страны начинают принимать эту религию, ибо она является очень плодотворной для торговцев. Но, отмечу, что "рост экономики" как смысл существования государства - это цель даже не торговцев, а именно "приверженцев религии денег".
   Рост экономики для нашего понимания - это увеличение числа рабочих мест, числа предприятий, числа производимых товаров, что позволяет повысить собственный уровень благополучия и решить материальные проблемы. Но в мире, как ни странно, экономика может расти - а число рабочих мест сокращаться, благосостояние граждан падать (Россия, Китай, часть стран Европы). То есть, для "религии денег" рост экономики рассматривается только с позиции инвестиций. Когда есть капитал, он должен "работать", то есть, его вкладывают - отдают взаймы - и ждут возвращения с процентами. Именно этот рост капитала и есть "рост экономики" - очевидно, никак с реальным ростом экономической силы (третий уровень), военной силы (второй уровень) и развитием человека (первый уровень) напрямую не связанный.
  
   Итак, с 16 века начинается Реформация, и многие вновь возникшие протестантские секты ("племена" и "князья со дружинами") мигрируют в Северную Америку, где живут в окружении индейских племен, активно друг друга поддерживая - и против регулярных властей Европы, и против местных индейцев.
   Постепенно - пока еще под формальным главенством Англии и Франции - в будущем США образуется ряд "городов-государств", с собственной элитой и собственной религией. Эта религия представляет из себя некоторую выжимку из всех протестантских религий, носителями которых были переселенцы. На сегодняшний день США - одно из самых верующих государств (а отцы-основатели США поголовно входили в различные религиозные секты).
   Города-государства существуют в реликтовом состоянии по сей день (штаты, с собственными законодательствами, с институтами шерифов).
   Как мы говорили, любое отделение начинается с образования "князя со дружиною". В данном случае это - объединение патриотов во главе с Вашингтоном. Отметим, что в основном инициаторами отделения были южные штаты, те, что торговали сельхозпродукцией, получаемой с использованием рабского труда.
   Рабовладение на территории США появляется в 1597 году - тогда начинается официальный ввоз рабов из Африки в Северную Америку. Однако приток рабов извне возможен только при активной помощи центрального правительства - то есть, только при устройстве Империи и Торговой империи. После отделения приток рабов прекратился, и хозяева были вынуждены использовать то, что есть, в смысле, что у них осталось, а потому уже не безоглядно использовать рабский труд, но и создавать им какие-то условия для жизни, заботиться о своих рабах, так что рабы в южных штатах начала 19 века больше напоминают крепостных в России - они могли заводить семью и вести какое-то свое хозяйство, хотя, конечно, остававлись бесправными, как и крепостные. Однако это объясняет тот факт, что далеко не все рабы середины 19 века хотели на свободу, так же как и крепостные в России примерно в это же время.
   Кроме этих сельскохозяйственных штатов, в США существовали "племена" - отдельные религиозные общины, забравшиеся подальше вглубь и ведущие войны с другими племенами - уже настоящими, индейскими. На их основе образовались разные штаты, которые до сих пор являются юридически разными образованиями, сохраняя и свои законы, и свои "локальные силовые органы", и даже явный "рудимент племенной стадии" в виде разрешения носить оружие. И, наконец, начинают появляться новые "города-государства", но уже на базе новых технологий.
   Данный процесс очень интересен. Города-государства в США образуются не на базе племен, как в античности, и не на базе других городов-государств или аграрных торговых республик, как в Средневековье, а на базе остатков Торговой империи. Однако, эти города-государства полностью совпадают с нашим описанием: имеют практически самодостаточную структуру на всех уровнях и налаживают связи с другими "городами-государствами" только на базе торговли, сохраняя некоторое духовное единство. Что это за образование?
   В начале, после отделения, в США каждый штат живет своей жизнью, даже президент в США появился только через двенадцать лет после окончания войны за независимость (до того это была чисто "сенатская республика", объединенная формально и даже не имеющая собственной валюты, использовались валюты разных штатов и других государств).
   Но у истоков войны за независимость стоял свой "князь со дружиною" - объединение пассионариев из разных штатов. И это объединение пассионариев строит свой новый "город-государство" - Вашингтон, новую столицу. И этот город начинает проводить собственную политику. Начавшись как "союз городов" (штатов), США продолжает эволюцию в сторону "феодального государства" с усилением влияния одного "города" - столицы.
   Таким образом, война за независимость США знаменует собой момент образования нового "феодального государства". Правда, достаточно разнородного.
   При усложнении технологического процесса обеспечивать себя на третьем - экономическом - уровне можно не только собирая урожай с принадлежащей тебе земле. Можно создать распределенную, сложную, но замкнутую систему, производящую довольно много всего. И в США появляются не просто "градообразующие", но "штатообразующие" предприятия. На них работает основная часть населения штата. Остальные занимаются обслуживанием тех, кто работает на этом предприятии. Фермеры с окрестных ферм обеспечивают продуктами тех, кто работает на предприятие и тех, кто их обслуживает, сами получая услуги и товар с этого предприятия (например, автомобильные заводы Форда). Предприятие не просто дает зарплату сотрудникам. Оно занимается строительством домов, дорог, школ и больниц, оно дает почти сто процентов в местный муниципальный бюджет, оно содержит и спасательные службы, и местную полицию (через бюджет), и часто - собственные параллельные охранные структуры, обеспечивающие спокойствие - и ее интересы. И первый уровень - развитие своих "подданных", платящих ему "налоги" в виде прибыли по акциям - тоже зависит от владельцев этого предприятия, ибо они могут и оплатить обучение, и определить, что надо делать, а что не надо, и заведуют культурной жизнью в городе, а, порою (в наше время) и владеющими телевизионными каналами (в прошлом - газетами). То есть, по сути, выполняющие все функции государства. Появляются Корпорации, сосредотачивающие в своих руках не только производство одного товара, но все технологические цепочки, от добычи сырья до розничных сетей сбыта, а также магазины других товаров, курорты, строительные фирмы и т.д.
   Таким образом, эту структуру можно назвать "городом-государством", только образовавшемся не на базе аграрной цивилизации, а на базе цивилизации технологической. В этом городе-государстве, помимо других видов коллективов, есть и свои "торговцы" - это и частные лавочки, продающие что-то привозимое из других мест, и, главное, "менеджеры по продажам", образующие собственный класс торговцев. Он полностью самодостаточен, и "аристократия" там - владельцы этого "города-государства" - заняты именно противостоянием другим аналогичным структурам и процветанию своей "корпорации", не только личным обогащением, что характерно для торговцев. Эти аристократы не ездят в броне и не выступают на турнирах - они исповедают другую религию, - но они точно так же занимаются вопросами "собственности". (Когда большая самодостаточная система - в данном случае, "город-корпорация" - в качестве главной цели развития ставит увеличение прибыли и доли участия на мировом рынке, - это, безусловно, религиозный момент).
   Как мы говорили, вопрос собственности - это, на самом деле, вопрос не третьего, экономического - а второго, военного уровня. Только во взаимодействии с другими людьми ты можешь сказать, что "вот это - мое, а это - нет", и только при наличии некоторого "военного уровня" подобный договор будет иметь силу. Торговля - так же, как война - всего лишь один из способов "перераспределения собственности". Но у обычных торговцев их право собственности обеспечивается государственным аппаратом, транснациональные корпорации уже сами определяют правила перераспределения собственности - подкрепленное силой.
   Это несколько отличается от "торговой империи", где торговцы - каждый - все-таки всего лишь обеспечивает свое общество определенным видом товаров - может быть, занимаясь меценатством и платя налоги, но не являясь "государством в государстве". С подобными "государствами в государстве" государство пытается периодически бороться, ибо они сильно подрывают централизацию. Что любопытно, у основания многих современных корпораций - "мини-государств" - стояли самые настоящие "феодалы" - шайки бандитов, промышлявшие рэкетом.
   Впрочем, это все создается во второй половине 19го - начале 20-го веков. До того новый центр - город-государство Вашингтон, возглавляемый "дружиной пассионариев", ведет экспансию чисто феодальную, покоряя соседей, но не лишая их "самостоятельности" (так возник новый штат Техас, отвоеванный у Мексики, и были куплены Калифорния и Аляска).
   Сильно различались - являясь, по сути, разными государствами - юг и север. Войну Севера и Юга соблазнительно считать аналогом Смуты, войны между "феодальным" и "имперским" началами, наподобие Смуты в России, но это скорее войны "независимых феодалов", разных штатов, слабо связанных друг с другом политически, экономически и даже "духовно". Более правильный аналог им будут Альбигойские войны во Франции 13 века, когда более развитые - экономически - южные земли - Прованс - попытались отделиться от Севера духовно, создав собственную религию (ересь Катаров), и были жестоко наказаны рыцарями Севера.
   В США именно южане попытались отделиться (а не устроить переворот, как должно быть для всякой Смуты), но северяне не позволили им этого и подорвали экономическую основу Южан, отменив рабство. Таким образом, первый и третий уровень для всех штатов стали более-менее одинаковыми, что и позволило сохранить единство страны.
   До 1-й Мировой войны США явно не представляют из себя империи. К концу 19 века США - "феодальное государство", состоящее из практически независимых "феодов" (штатов), по большей части населенных свободными землевладельцами (ранчеро и ковбои), которые сами себе "закон". Как будет рассмотрено в главе Великое переселение народов, созданию феодального государства предшествовало массовое "переселение народов" - покорение Дикого Запада, войны с остатками индейцев. То есть, после покорения соседей идет выброс накопившейся "военной составляющей" на чужие земли.
   В условиях развитого транспорта образуется несколько городов - несколько основных специализированных центров, - образующих одно государство, но очевидно привлечение людей "третьего класса" - бизнесменов и рабочих - в крупнейшие города Америки. Идет классическое сложение "внутренней инфраструктуры" "городов-государств" с привлечением большого числа "пассионариев", как складывалась Нормандия в средние века или как создавался в древности Рим.
   Сюда очень хорошо вписывается история 30-х годов 20-го века. Чикаго - "мафиозный город" - по сути, был отдельным "городом-государством", принадлежащим отдельному "князю со дружиною" - Аль Капоне, которое было затем завоевано "официальными структурами", подчиняющимися другой "дружине". То есть, некоторые города, где центральная власть слаба (а центральная власть слаба в любом обществе "доимперского строя", гораздо больше влияние локальных систем власти), оказались центрами создания собственных "князей со дружинами", разгромленными впоследствии "официальными властями".
   Вот теперь, после добивания остатков "феодальной вольности" (разгрома гангстерских группировок) и введения "политики большой дубинки" США переходит в стадию Империи, со все большим усилением влияния государства и центрального аппарата и с бурным развитием торговли (тоже характерным для начала империй). Усиление частного предпринимательства, ослабление засилий крупных корпораций ("антимонопольное законодательство") - все это говорит о росте роли государства.
   И несмотря на "торговую основу", в двадцатом веке идет усиление именно военной составляющей, и США начинают экспансию, как это свойственно молодым империям. Собственно, это проявляется и до сих пор.
   Так вот что оказывается интересно: Америка, несмотря на серьезное техническое развитие, еще только входит в период "Империи", милитаризации и подчинения других, основанное на силе (сколько ей это ни "выговаривают" ее "цивилизованные партнеры"). Она прошла стадию отдельных "племен", "городов-государств", "феодального государства" и теперь постепенно централизуется, когда все наиболее "пассионарные" элементы (в первую очередь, предприниматели) со всего государства стягиваются в центр. Так что следующим шагом в Америке должна стать Империя в классической форме, с "бумом" бюрократического аппарата и мощнейшей централизацией. В противном случае - с сохранением слишком независимых и самодостаточных штатов и без усиления центрального аппарата - Америке может грозить и разделение на части, как многим другим феодальным государствам до нее. В случае же усиления империи Америке, скорее всего, тоже предстоят внутренние разборки, наподобие Республиканских войн в Риме, Алых и Белых Роз в Англии, Гугенотских войн во Франции, Смуты в России и т.д. Теракты 2001 года в США (особенно с учетом возникающей версии о причастности к ним правительства) все более напоминают политику террора Опричнины - хотя, конечно, в другой окраске, но преследующие ту же цель и явно приведшие к большей централизации и усилению роли государства. Ну, а война на Ближнем Востоке очень может выполнить роль Столетней войны для Англии или Ливонской войны для России как катализатора последующей Смуты.
   Только что принят закон в США, ограничивающий деятельность банков. Поскольку именно банки и крупные предприятия для США играют роль "феодов" для их аристократии, подобное ограничение есть попытка - уже достаточно явная - поставить государство над "древней аристократией". Согласно нашей теории, это и приводит к Смуте в государстве. Возможно, она будет иметь особый вид, не похожий на другие смуты в истории - но это можно будет наблюдать в недалеком будущем.
  
  -- История Италии от Древнего Рима
   На первый взгляд, Рим сильно выпадает из предложенной последовательности. Там не видно ни классического феодализма с вассальными отношениями, ни крепостных или зависимых крестьян, ни - уж тем более! - торговой республики. Строй Римской Республики кажется похожим в своем древнем устроении на Афинскую демократию, даже консулы избираются сроком на год.
   Но связано такое восприятие, прежде всего, с тем, что разновременные описания общества Рима нам кажутся сосуществующими (то есть, у нас есть некоторая "застывшая картинка" Рима), а во-вторых, с тем, что описания общества Рима было в основном сделано в рамках греческой традиции - что не могло не сказаться и на описании структуры общества. Пристальный взгляд на историю Рима (см. []) явно выявляет разницу. Первое - и главное - отличие: Рим ведет постоянные войны, что для Афин не характерно (по крайней мере, в исторический период). И по своей структуре Рим более похож на Спарту, это - "народ-воин" (даже царей в Спарте 2, как консулов в Риме). Правда, в отличие от Спарты, население которой - пришлое для окрестного населения, Рим собирается из тех же, кто живет в округе.
   Итак, если взглянуть на историю Рима от основания в разрезе предлагаемой теории, получится такая картина.
   Образование Рима явно совпадает с описываемой картиной создания "князя со дружиною". Первые жители Рима, в дальнейшем основавшие коллектив "патрициев", представляют из себя просто "шайку разбойников, грабящих окрестности" ([]). Если принять точку зрения Моммзена, что Рим возник на месте общелатинского рынка, то получается еще более похожая картина: римляне - это князь со дружиною, контролирующий рынок соседних племен.
   С основанием Рима туда начинают стекаться многие окрестные жители. Происходит оформление классического "города-государства". Вновь приходящие образуют "плебс". Однако "плебс" поначалу (см. []) обозначает просто тех, кто пришел позже (не-патрициев). Между тем, они входят как в дружину, так и в ремесленные структуры. В дружине плебс образует "младших дружинников" (пользуясь поздней терминологией) - высшие должности в армии могут занимать только патриции.
   Кто такие патриции? Никто не оспаривает положение, что патриции - это крупные землевладельцы. Соответственно, патриции выступают уже как классические "феодалы", сдающие землю в аренду другим земледельцам или используя рабский - поначалу не очень распространенный - труд. По сути, разницы между арендой земли и "феодальной собственностью на землю" нет никакой - и в том, и в другом случае собственник земли позволяет другим пользоваться своей землей - за что эти другие ему платят. Причем именно собственник земли служит в армии и тем самым охраняет и свое право на землю, и право других на ней работать.
   А раз так, и раз военнообязанным не мог быть тот, кто землей не владеет (то есть, и работающий на земле патриция не мог быть военнообязанным), то с точки зрения "военной" структуры войско в Риме - классическое "феодальное ополчение", в которое "феодал" - патриций, владелец крупных земельных угодий - являлся в окружении "военных слуг" - клиентов, обязанных сопровождать патрона в походах.
   Хотя в традиционных описаниях устройства Рима ему придают вид обычной латинской общины ([]), очевидно, что он не является "обычной общиной". В силу того, что члены его были выходцами из подобных общин, ясно, что в мировосприятии они были близки другим общинам, но изначально по своей структуре видно, что Рим нацелен на войну. Это отличает его от соседей. Причем нацелен на войну завоевательную, когда другой народ (другая община) подчиняется и растворяется в нем - но на правах "не граждан". Иногда - в свободное от войн время - "дружинники" - как патриции, так и плебеи - занимаются и земледелием, но основное их занятие - война, а потому они могут рассматриваться именно как "дружинники".
   Аналогом подобной структуры должна быть не Спарта или Афины, а, скорее, казацкие станицы с выборным атаманом, с земледелием, с открытой структурой - и с частыми военными походами на богатых соседей.
   Однако пока это так - ни о каких завоеваниях речи идти не может, только о грабежах. Завоевание же подразумевает наличие какой-то власти одного коллектива (это может быть семья, дружина, госаппарат) над другими. Так вот, и уже после первого Римского завоевания - присоединения Альбы - видно, что тамошняя аристократия включается в число Римской Аристократии. И важным моментом является то, что при включении новой аристократии в состав "римской армии" является присяга - как в классическом феодальном государстве - но не "главе государства", а... "городу Риму"(!).
   Итак, если у нас, как правило, феодальный строй ассоциируется с королевской властью, в Риме мы видим "феодальную республику", которая, собственно, и ведет экспансию, являясь движущей силой завоеваний. Однако аналогичное мы можем заметить, например, в Московском княжестве, где даже в период отсутствия князя (середина 14 века) продолжается завоевательная политика. Приток "граждан Рима" есть, по сути, приток воинов взамен погибающих в войнах (только граждане могли служить в войске).
   С ростом города усложняется его внутренняя структура, это уже не просто крепость, где живет дружина (старшая и младшая), - это уже полноценный город, "верхушка" которого (граждане) продолжает жить войной, а не-граждане лишены большинства прав. Момент утверждения прав "плебеев" - время ухода их на Манциеву гору - можно считать окончанием складывания города-государства и начало феодальной экспансии.
   И как раз вскоре после этого мы видим, как Рим встает сначала во главе Латинского союза, а потом - выводит колонии (военные поселения) на территорию покоренных соседей, утверждая свою военную власть.
   Разница древнего римского периода с классическим, скажем, французским феодализмом - только в числе "феодалов" и "зависимых крестьян". В Риме одного "феодала" могли прокормить 5-10 арендаторов, обрабатывающих его землю. Во Франции для этого надо несколько десятков крестьян. В России - сотня и больше. Это связано только с климатом и плодородностью почв, а социальные отношения - коллектив тех, кто служит в войске, и коллективы тех, кто на них работает - остаются совершенно одинаковыми.
   Учитывая время составления описаний раннего Рима - а это не ранее полноценной Империи (кстати, как раз в период Империи, как правило, начинают активно интересоваться своим прошлым и составлять исторические описания, до того довольствуются преданиями и песнями) - ясно, что эти описания отражали "взгляд назад", наделяя древнего царя атрибутами позднего императора или диктатора (или даже консула поздней Республики), а структуру города представляя подобной современной автору структуре. А потому - поскольку плебеи на тот момент представляли из себя " городские низы", а патриции - аристократию, этот взгляд был распространен и на собственное прошлое.
   Однако, если принять за правду описанные СОБЫТИЯ (бесконечные войны, ведущиеся практически всем взрослым мужским населением Рима), очевидно, что кто-то когда-то должен был их и кормить. У обычной общины война никогда не была главным делом, это скорее экстраординарное событие, крайний случай; у Рима же война ведется каждый год, и "год без войны - время, потраченное впустую". (С 496 года - почти каждый третий год Рим ведет войны, далеко не всегда успешные - но всегда возобновляемые до окончательной победы).
   Собственно, если посмотреть на структуру войска - 193 центурии (цензовое разделение одновременно было и военным), из которых 98 выставляют патриции и всадники, и всего одну - беднейшее население Рима (остальные - промежуточными прослойками). "Разделение труда" (кто воюет, кто пашет) - очевидно.
   Хозяйства этого времени тоже в подавляющем большинстве своем - натуральное, обеспечивающее себя само почти всем, товарное производство только начинается. Соответственно, прослойка торговцев (всадников) - еще не очень большая и влиятельная.
   Считать момент изгнания царя моментом внутреннего переустройства общества соблазнительно, но, видимо, не верно: события в тот период, учитывая не наследственную власть царя (каждый раз новый "царь" избирался из лучших, а то и приглашался со стороны - из этрусков), больше напоминают внутренние разборки "правящей военной аристократии".
   В силу именно желания ограничить права избранного царя (князя) прежде всего по отношению к "патрициям" (дружине), и уж потом по отношению ко всем остальным создаются нормы, регламентирующие выбор "царя" и его власть - "царей" становится два, правящие сроком в год, да еще добавляется "жертвенный царь" - пожизненная, но бесправная должность. Но все эти переустройства касаются только жизни "верхов", в смысле, патрициев, в смысле, "дружины". После изгнания царя права каждого слоя закрепляются законодательно (но законы просто подтверждают существующую структуру, а не меняют ее - для изменения структуры путем реформ нужен уже серьезный госаппарат).
   Итак, Рим того времени является классическим "городом-государством" в нашем понимании - город, обеспечивающий существование своей "военной верхушки", контролирующей окрестные завоеванные земли - земли Латинского союза. Покоряя окрестные земли, он часто включает их в свой состав на правах "друга римского народа", что очень сильно напоминает средневековые вассальные отношения. В других случаях на завоеванные земли выводятся свои поселенцы, получающие там земли и управляемые римской знатью ("феодалами"). В этот период власть Рима - исключительно военная, он держит гарнизоны в завоеванных городах, смещая местную "военную власть". В Риме еще нет "госаппарата", нет профессиональных чиновников, все магистратуры - выборные сроком около года (кто больше, кто меньше) и касаются эти магистратуры исключительно "граждан города Рима". То есть, вся описанная в литературе борьба между оптиматами и популярами - это "разборки верхов", которой не стоит придавать больше значения, чем описанию придворной борьбы во Франции или в России в 18 в. Широких слоев (особенно третьего уровня) это касается очень слабо.
   Положение покоренной аристократии в это время похоже на положение удельных князей на службе Москвы в 14-15 вв. Князья далеко не сразу получали даже чин боярина (т.е., далеко не сразу включались в "правящий коллектив"). Так же и в Риме местная аристократия далеко не сразу получает "римское гражданство".
   Но нет никакого сомнения, что к моменту складывания "феодального государства" аристократия - патриции - являются крупными землевладельцами, контролирующими значительное количество людей, работающих на этой земле (земля имеет ценность только при условии если есть, кому на ней работать, а одна семья большое количество земли просто не сможет обработать. Однако предполагать на этот момент, что земля обрабатывается рабами, нельзя - первое восстание рабов относится только к концу 2-го века до н.э., значит, до того труд рабов был далеко не массовый). Соответственно, они и являются самыми настоящими "феодалами". Они же получают крупные земельные владения и во вновь создаваемых "колониях", а также и на захватываемых территориях.
   Да и сама структура управления очень похожа на "феодальную". В захваченных землях и в выведенных колониях управляют либо граждане Рима, либо "друзья Римского народа". Только граждане Рима могут служить в войске. Таким образом, это выглядит как классическое "феодальное ополчение". Если еще учесть "дань", выплачиваемую "не-римлянами" (покоренными городами) Риму, которая идет на содержание собственно римлян, аналогия получится еще более полная (правда, немного большая централизация - но это исключительно из-за взгляда с точки зрения римлян).
   Параллельно идет складывание "общеримского культа", с включением в свой пантеон богов покоренных народов.
   Примерно к концу 2-го века до н.э. здесь складывается Имперский аппарат, на который можно опираться правящему коллективу. До 133 г. до н.э. все должности - судей, трибунов, консулов и других - выборные, причем ненадолго. Даже налоги собираются откупщиками, то есть, "желающими", кто может заплатить требуемую сумму налога сразу. (Кстати, раз таковые находились - это говорит уже о развитии торговых отношений, ибо, как мы говорили, деньги имеют смысл только при развитой торговле).
   Со 133 года до н.э. начинается Земельная реформа. К ней тоже надо присмотреться подробнее. Инициирует ее Тиберий Семпроний Гракх, выходец из рода патрициев, но занявший должность трибуна (плебейскую должность). Так ли уж сами плебеи нуждались в земле?
   Обоснованием для земельной реформы была утрата земли многими легионерами, вынужденными большую часть времени проходить в походах и разоряющимися из-за этого. Так обосновывали реформу еще писатели тех времен []. Однако то, что хозяйство одной семьи, лишенное главного работника, разорится после первого же его крупного похода, было очевидно и самому работнику еще до его ухода!
   Трудно предположить, что люди тогда были столь глупы, что не понимали этого. Очевидно, что работник сам мечтал уйти в поход - ибо надежда на богатую добычу явно перевешивала риск разорения. После похода хозяйство его приходило в запустение, он продавал землю и переселялся в город, чтобы уже на правах клиента или ремесленника спокойно жить, не служа в армии (безземельные в армии не служили).
   Таким образом, прежде всего данная цель - наделение землей безземельных - была целью патрициев, заинтересованных в дальних походах! Ну, и тех, кто мог позволить себе содержать работников, обрабатывающих землю в их отсутствие. То есть, отнюдь не самых бедных крестьян. Видимо, с этим связана неудача первой реформы - Тиберия.
   Брат его, Гай, пошел дальше. Во-первых, он провел военную реформу, разрешив безземельным служить в армии. Во-вторых, им стали выдавать регулярное жалование. И - главное - он, наконец, вводит первые постоянные "имперские коллекивы". Интересно, что, как и в Средневековой Англии, ими стали коллегии судей. То есть, первый, выделяющийся "коллектив" на госслужбе - это судьи, что неудивительно: именно они, как мы и говорили, занимаются тем, что следят за выполнением "общих правил игры" для всех членов нового большого коллектива.
   Таким образом, 123 год можно назвать годом преобразования Римской державы в Империю. Заметить это можно по одной характерной особенности. Римляне очень часто ведут не одну войну, а несколько - с одним и тем же противником. И несмотря на победу в первой войне, Рим не присоединяет к себе побежденного, а спустя некоторое время война повторяется. Так, было три Макдеонские войны, три Пунические войны. Почему?
   Часто в исторических сочинениях встречаешься как с суждениям, что "все предопределено в силу исторической детерминированности" [], так и с тем, что в Истории невозможно ничего предвидеть []. Однако очевидно, что истина "где-то посередине". Предвидеть ВСЕ возможные последствия, разумеется, невозможно, но некоторые - вполне. ТОЧНО знать, что будет в том или ином случае - нельзя, но составить некоторое множество наиболее вероятных результатов возможно. И, как правило, реальность бывает откуда-то оттуда, из этого множества (потому и оказываются правыми те или иные предсказатели).
   А потому, разумеется, разные принятые в конкретной обстановке решения могут повлиять на будущее данного сообщества на многие столетия вперед, хотя сами варианты этого развития можно предвидеть заранее.
   Обратим внимание на аналогичные войны в более позднее (и более раннее) время. Когда Александр Македонский захватил Персию, его "Империя" развалилась после его смерти. Когда Карл Великий захватил Италию, его империя тоже развалилась уже при его детях. Когда Владимир подчинил себе Новгород ("крещение" Новгорода, видимо, являл собой вариант захвата), его держава тоже просуществовала только при Ярославе, начав утрачивать единство после его смерти.
   Это все - примеры, когда феодальное государство захватывало торговую империю или торговые республики. В Риме (как и в Спарте) был "коллективный феодал", то есть, аристократическое сословие управляло государством не через единственную семью, а через выборного правителя. Видимо, в силу не монархического, а выборного правления Рима там были более "взвешенные" суждения и меньше стремление "захватить любой ценой". И там реально понимали, есть ли шансы удержать в повиновении завоеванное - или лучше ограничиться контрибуцией и признанием побежденного "другом римского народа".
   Аналогичными были и действия Москвы, значительно позже, через полторы тысячи лет. Москва разгромила Тверь в 1375 году - но сохранила ее независимость, ограничившись вассальной присягой, окончательно присоединив к себе лишь в 1485 году. И Новгород брался дважды, в 1471 и 1478 годах. И Рязанское княжество, несмотря на ряд побед над ним, сохраняло независимость (формальную, с собственным князем и самоуправлением) до 1521 года. То есть, было "разумное решение", что захваченное своими силами не удержать, и можно удовлетвориться "вассальной присягой".
   Впрочем, может быть, суждения были и не взвешенными - просто реально те покоренные народы быстро отделялись, в силу недостаточной силы госаппарата, только известия об этом до нас не дошли, ибо сами римляне их оставили далеко не обо всех (есть только о Македонии, ставшей заключать союзы с "врагами Рима"). Так отделялись прибалтийские страны от конунгов викингов. Так отделялся Булгар от Москвы, захваченный той в 1376 году.
   В любом случае, первые войны направлены просто на разгром, получение контрибуции и признание "вассалитета", а следующие уже приводят к включению завоеванных земель в Римскую империю. Несмотря на то, что в 202 году войска Карфагена были разгромлены, на город наложили огромную контрибуцию - но не подчинили, потребовалась третья война, в результате которой город был в принципе срыт с лица земли. Дело в том, что Карфаген - явная Торговая республика, и для феодального государства такой элемент в ее составе характерен распадом (ср. победу Спарты над Афинами). В империю же он уже может быть включен, с полным преобразованием его составляющих (вплоть до уничтожения физического). И к середине второго века можно констатировать сложение такого аппарата, позволяющего и содержать большое число рабов (о чем говорят восстания рабов в Сицилии и на севере Италии - восставать могут только коллективы), и проводить земельные реформы даже в ущерб правяшему классу (реформа Гракха). А потом происходит "аппаратная революция" - смена "военной демократии" имперским режимом. (череда гражданских войн, диктаторство Суллы, восстание Спартака, императорство Цезаря - все явно представляет из себя признаки Смты и Имперского устроения общества).
   К середине второго века завершается покорение всей Италии (включая Сицилию), и ее "аристократия" принимается в состав "граждан Рима", а римская "военная аристократия", наоборот, образует новых хозяев в завоеванных государствах и в образованных на их территориях колониях. Попутно - если посмотреть направление военных походов - идет и объединение "торговых путей". Именно торговым соперничеством объяснял уже Тит Ливий причины всех трех Пунических войн.
   К концу второго века нашей эры Рим явно входит в имперскую фазу, с развитой системой Провинций, с новым, выделенным госаппаратом (регулярная армия, постоянные суды, система сборов налогов) и теперь во главе этого аппарата может стоять один человек, что и происходит - вначале ненадолго (диктатура Суллы), потом - после долгой гражданской войны, проредившей сенатское сословие - "военную аристократию" - на постоянной основе (принципат Августа).
   Империя держится очень долго, продолжая семимильными шагами расширяться во все стороны. Покорение Галлии, Малой Азии, Ближнего востока, Египта - происходит именно в этот период. Причем это происходит, несмотря на случающиеся "дворцовые перевороты" (Отон, Виттелий, Гальба) - Имперский аппарат, как в России 18 века, работает безукоризненно.
   Мы еще неоднократно будем касаться Персидской империи. Тут необходимо вспомнить ее, как главного противника Рима после захвата тем Малой Азии.
   Древний этап Персидской империи завершился после захвата ее Александром Македонским - собственно, уже тогда она представляла из себя набор торговых республик, почти отделившихся от метрополии (собственно Персии), находившейся в стадии завершения периода Торговой империи. После свержения на территории Ирана династии Селевкидов парфянами история начинается вновь.
   Парфянское царство - это классическое феодальное государство (что самое любопытное, у него даже главная ударная сила - как у Карла Великого, тяжелая конница, составленная из местной знати - то есть, феодалов). Реставрация Сасанидов - это момент, аналогичный (как всегда, с местными особенностями) Смуте, рассмотренной выше, борьбе между центральным аппаратом и местной знатью (парфянской аристократией). Как и в большинстве аналогичных примеров, Смута завершилась укреплением центральной власти, опиравшейся на "широкие слои общества".
   И вот эта империя противостоит Риму на протяжении многих веков. С ним идет постоянная борьба (приграничная), где малые пограничные государства (типа Армении) переходят из рук в руки, но в целом граница почти не меняется.
   При этом на Западе и на Севере Рим захватывает целые страны (Галлия, Британия, Дакия), но не может продвинуться на Восток.
   Аналогичное можно наблюдать в Европе, только там было большее количество соперничающих "империй": если в эпоху Рима там противостояли друг другу только Рим (позднее Византия) и Персия, то в Европе на момент начала "Великих Географических открытий" были Франция, Англия, Испания (с Италией и Австрией). И примерно то же самое происходит и здесь: не отнимая друг у друга "исконных владений" (но постоянно пробуя силы соседа), эти империи при этом делят весь остальной мир, легко подчиняя Африку, Америку, Австралию...
   Но вернемся в Рим. Противостояние с Персией - это некоторый фон эпохи расцвета Римской империи (с 1 по 4 вв), как противостояние Англии, Франции и Испании в период с 14 по 19 вв (Столетняя война, Тридцатилетняя война, война за Испанское наследство, Семилетняя война, Наполеоновские войны). На этом фоне империя развивается как вширь (покорение новых земель), так и "вглубь" (рост торговли, производства и т.д.).
   А потом опять начинается неразбериха. После гибели династии Северов начинается загадочная череда "солдатских императоров".
   К ней надо присмотреться поподробнее. Если легионы получают содержание из Рима, бунтовать против того, кто тебя кормит - самоубийство. Однако именно в тот момент происходит и попытка отделения Британии, и практически свершившееся отделение Галлии, Иберии и Британии, и выдвижение - практически каждым пограничным войском - собственного императора. Все эти императоры рвутся в Рим (кроме Оденатта в Пальмире, успешно организовывающего собственное государство, противостоящее и Риму, и Персии), но не все доходят. Кто же их содержит там, на периферии, и откуда они берут средства на то, чтобы идти на Рим?
   Как, может быть, это ни странно звучит, но подобные перевороты - когда столичная власть сменяется кем-то из провинции - должны быть признаком начала "Торговой империи". То есть, когда центральная власть оказывается неугодной реально правящей "торговой верхушке", она выдвигает нового ставленника. Именно торговая верхушка может позволить себе содержать легионы в провинции. И в силу отсутствия норм "легитимной передачи власти" происходит свержение старого императора.
   Признаком изменения ситуации является то, что в первом случае - убийство Калигулы, Нерона, Гальбы - имели место "дворцовые перевороты", осуществляемые военным же окружением императора, теперь же приходят люди "из провинции".
   Подобный тезис может тоже показаться необоснованным, потому как не видно "торговых аристократий", встающих во главе империи. Более того, в советское время (Древний Рим, Кузищихин) утверждалось, что, наоборот, к кризису политическому привел кризис экономический - падение торговли, противоречия в рабовладельческом способе производства. Однако еще только что - 2 в. н.э. - торговля процветала, ремесло развивалось, создавались купеческие гильдии, появились системы "векселей" (купец оставлял деньги меняле в одном городе, получал расписку, путешествовал с этой распиской и в другом городе по ней получал свои деньги), открывались новые рудники... Словом, никаких "противоречий" видно не было. И потому осмелюсь отметить, что здесь так же идет подмена причины и следствия. Именно развитие торговли - и как следствие, обогащение за ее счет не только торговцев, но и "производителей" - крупных землевладельцев-латифундистов, которые теперь не служат в войске, но производят на продажу и сельхозпродукцию, и даже добывают металл - привело к появлению мощной "местной аристократии", во многом, конечно, состоящей из старой "земельной аристократии" - сенаторов, патрициев. Отмечу, что именно к этому времени относится продажа сенатских должностей за деньги (то есть, утрата "родовых привелегий" и включение новых "торговых аристократов" в число аристократов потомственных).
   А потому, как раз рост "местных торговых аристократий" приводит к поставлению им на службу войск, расквартированных в их районе, и провозглашению собственного императора. Одна из самых развитых провинций - Галлия, развитая еще до ее завоевания римлянами - отделяется чаще всех и именно выходцы из нее чаще всего становятся императорами.
   Несколько слов о роли торговли в Римской империи. Наверное, советские историки (см. []) правы, утверждая, что на пути глобальной торговли в пределах Римской империи было много препятствий: неразвитость транспорта, слабость денежной системы, натуральность многих производств... Однако для развития торговли совсем необязательно из Персии ехать в Рим! Торговцы вполне могут сколачивать состояния на локальной торговле, в пределах одной провинции (как, видимо, в основном и делалось), лишь изредка пускаясь в дальние поездки. И как раз если они торгуют локально - они совершенно незаинтересованы в управлении Рима, а потому начинаются попытки отделения. То есть, не натурализация отдельных хозяйств и не упадок торговли вел к отделению провинций - наоборот, развитие торговли, но в локальных пределах, известная, как отмечает Машкин [], "замкнутость провинций" в самих себе. Однако, чтобы обеспечить поток товаров от южной Галлии до Нижней Германии, тоже нужна была развитая торговля (как это было и в новейшее время. Хотя объемы товаров, которые можно перевезти за раз, выросли в новую эпоху, расстояния, на которые их надо перевозить, и скорости перевозки остались почти прежними; более того, с использованием гребного флота перевозки были быстрее, чем с использованием только парусного) . Наконец, в качестве одного из важных "товаров" выступают специалисты (что есть и сейчас) - то есть, вместо того чтобы везти много товара, везется один раб-специалист, налаживающий "местное производство". Торговля рабами - причем рабами-специалистами, а не "чернорабочими" - была весьма прибыльным делом в условиях Римской империи; по сути это есть современная "продажа технологий", но существовать она могла только в условиях государственной поддержки.
   Иными словами, на базе госаппарата Рима создались благоприятные условия для локальной торговли (дороги, крепости, охрана, судопроизводство, монетная система, работорговля), а теперь выросшая торговая аристократия пытается своего "родоначальника" "кинуть" (в прямом смысле - отделившись от него).
   Почему не военная? Ну, прежде всего потому, что именно к этому времени относится "варваризация" армии, когда даже на высших должностях оказываются выходцы из "варварских" народов с окраины, а далеко не римские патриции и даже не местная аристократия. Армия становится наемной, и ей все равно, за кого воевать - лишь бы платили деньги. Деньги имеют смысл только при развитой торговле - и именно торговцы ей и платят (что характерно, после смерти Одинатта и пленения царицы Зенобии в Пальмире образовался местный совет во главе с одним из купцов - для продолжения борьбы с Римом).
   Далее, поскольку в нашей классификации мы основываемся не на собственности (которая, как мы показали, всегда принадлежит в начале "самодостаточной структуре коллективов", противостоящей другим аналогичным структурам; а уж потом эта "совместная собственность" как-то делится внутри данного коллектива по принятым правилам игры - за соблюдением которых и следит "военный коллектив", обеспечивающий порядок и жизнеспособность данной системы в противостоянии другим системам), а на роли тех или иных коллективов и людей в социальной структуре, на их функциях, поскольку старая - военная аристократия, занимавшаяся службой в армии - и, соответственно, охраной земли, - передала свои функции новому коллективу - наемной армии - то она уже и не может считаться аристократией военной.
   Если такой аристократ создает полностью самодостаточное хозяйство - это, по сути, возвращение на уровень "князя со дружиною" для данной отдельной структуры; но в подавляющем большинстве аристократы все-таки пользуются благами города и торговли, за что сами тоже включаются в торговлю (что отмечает и Машкин[], говоря, что, по большей части, в подобных крупных хозяйствах какой-то один продукт создавался на продажу, а остальные шли для внутреннего потребления). Чтобы оказаться в числе "торговой аристократии", этого достаточно (как современный завод, выпускающий на продажу только один вид продукции, и имеющий собственное "приусадебное хозяйство").
   Почувствовав свою силу, "торговая аристократия" попыталась взять власть в свои руки. Именно это привело к тридцатилетней гражданской войне и полному развалу всего, доселе накопленного. Вот теперь, в результате войны, торговля падает, денежное обращение сменяется натуральным обменом, латифундии превращаются в феодальные владения (в силу падения торговли - это естественное явление, "натурализация" торговой республики. Правда, замечу, что падение денежного обращения хотя и затрудняет торговлю, но отнюдь не фатально - просто "ликвидным товаром" вместо денег становится что-то другое). По сути, Империя как целое перестает существовать, и только Аврелиану удается силой вернуть ее единство.
   Реформы Диоклетиана - образование 2-х "цезарей", 2-х "августов", "самоограничение" собственной власти - явно показывают, что власть (реальная) уже не у него, не у императора (по доброй воле сам император свою власть ограничивать не будет). Диоклетиан же, как и его последователь Константин, проводят ряд реформ, очень похожих на период правления большевиков в России (политика стабильных цен, налоги на роскошь, жестокие наказания, "прописка" в виде прикрепления и горожан, и сельских жителей к месту рождения, и т.д.). Да и предшествующий период, если присмотреться, очень похож на период нашей Гражданской войны...
   Причиной переноса столицы Римской Империи на Восток называют сами римляне [](Аммиан Марцеллин), что на Западе сильнее сохранились "республиканские традиции". Если применить нашу схему, то можно видеть, что наоборот, на Западе они не "сохранились", а уже развились заново, большинство Западных городов уже дошло до уровня Торговых республик и императорской властью тяготилось! Таким образом, мы видим явную "децентрализацию власти", что тоже характерно для Торговой империи, для смещения власти от военной верхушки - у которой может быть только один центр - к торговой, которая более "размазана" по территории государства. Причем децентрализация достигает такой силы, что сам император бежит из своей древней столицы! (создает новую столицу в Византии, впоследствии Константинополе). А затем и вовсе отделяется от "метрополии" (395 год).
   Еще одним важным признаком Торговой империи в данном случае является принятие христианства в качестве официальной религии. Как мы уже упоминали (и об этом пишут многие христианские авторы), христиане первых веков, происходя из низов, в основном выдвигались благодаря торговле и предпринимательству. Связанные верностью друг другу, они успешно вели дела и могли доверять "единоверцам". Христианство было не только религией рабов - оно еще было и религией крупных торговых общин и мануфактур, с общей собственностью и серьезным производством. А потому принятие Христианства в качестве официальной религии свидетельствует и о смене "правящей аристократии".
   Собственно, уже поселение новоприбывших на территории Римской империи на правах "федератов" , создание по своей границе "буферных государств", уже есть свидетельство начала падения военной силы и переход к власти торговой. По сути, федераты - это уже не подчиненные Империи, а просто союзники, обязанные выставлять свои войска на защиту империи от таких же дружин, какими были они сами.
   Итак, идет явный "развал империи". На Западе император становится марионеточной фигурой, подчиненной "римским олигархам". На Востоке несколько продлился "имперский период" - просто в силу того, что здесь народы были позднее завоеваны и, объединившись в единую империю, еще не прошли "собственный путь эволюции".
   После падения Западной Римской империи начавшие образовываться на его территории Торговые республики вливаются в новые феодальные государства, основанные лангобардами, англами, саксами, франками... По приведенной нами схеме это ведет к образованию отдельных "городов-государств" (т.е., возвращению к "феодальной раздробленности"). Именно это происходит во Франции, завоеванной франками (там, несмотря на усилия Хлодвига, быстро образовались отдельные "королевства") и в Англии, завоеванной англами и саксами - те даже пытаться не стали установить единое правление, сразу создав серию "городов-государств" на месте английских "торговых республик" (Мерсия, Дейра, Суссекс, Уэссекс, Эссекс...). К слову, то, что торговля в Римской Англии была очень развита, следует из большого числа источников [,].
   Напомню, что и в городе-государстве, и в торговой республике торговля достаточно сильно развита, но отличаются они, во-первых, "правящей аристократией" (в первом случае - военная, во втором - торговая), а во-вторых, наличием "госаппарата", гораздо более развитого - и разделенного на много институтов - в случае торговой республики. С появлением "военной аристократии" многочисленные институты торговой республики или сокращаются, или превращаются в "княжеский двор", обслуживающий интересы новых правителей, что и делает возможным превращение Торговой республики обратно в Город-государство, правда, более неповоротливый в плане внешней политики в силу развитого внутреннего аппарата.
   Однако, там, где города оказались достаточно сильными, или отделенными природными условиями (прибрежные поселения Северной Италии, впоследствии ставшие Венецианской Республикой, Швейцария, покоренная римлянами на рубеже эр и отделенная горами; побережье Голландии, с большим числом озер и островов и с системой плотин, которая начала создаваться еще в эпоху Римской империи), они продолжают свое развитие в виде Торговых республик.
   Завоевание Италии Византией привело не столько к "остановке развития", сколько к возможности не скатиться обратно в "город-государство", к возможности противостоять внешним захватам. Позднее итальянские республики - это "буфер" между империей Карла Великого и Византией. И потому там продолжается эволюция общества - идет развитие Торговой Республики в форме капитализма, как мы это привыкли видеть. Здесь этот период начинается гораздо раньше, чем в остальной Европе.
   Города Италии - Флоренция, Венеция, Генуя - мы можем видеть, что они живут "в капитализме", когда остальная Европа еще "не вышла из феодализма". Эти города - задают тон всей политике в регионе, направляют Крестовые походы в нужное русло... Восстание наемных рабочих на ткацких мануфактурах во Флоренции происходит в 1378 году, тогда как аналогичное восстание во Франции - Лионских ткачей - в 1848 году, на пятьсот лет позже. Неудивительно, что Возрождение - как раннее, так и классическое - тоже приходит из Италии, остальные регионы просто подтягиваются к ней. И, что любопытно, во Флоренции же происходит и первая "социалистическая революция", правда, разумеется, не с политическими, а с христианскими лозунгами: Джованни Савонарола устанавливает во Флоренции республику[] с системой правления, очень близкой к современной Швеции. Правда, один город в окружении феодалов долго не просуществовал, но пример показательный.
   Любопытно дальнейшее развитие. Как показывает опыт Италии, отдельные торговые государства могут манипулировать своими потребителями и производителями, связанные с ними торговыми интересами, но оказываются неспособными противостоять грубой силе. В торговых республиках военные силы - как правило, наемные. И когда рядом с торговой республикой возникает феодальное государство или империя, как правило, торговая республика ими поглощается. Иногда с образованием нового "города-государства", часто с грабежом, иногда с полным разорением, после чего история начинается с нуля. Когда приходят новые хозяева земли, договориться с ними очень трудно. Поскольку и ценности у них иные - не такие, как у торговцев.
  
  -- Древняя Греция и Византия
  
   Греция, на первый взгляд, тоже не подходит под нашу схему. Там как будто наблюдается прямая миграция из племенного строя в "торговые республики". Однако это опять же выглядит с далекого расстояния.
   Применим рассмотренную ранее схему сюда.
   На территории Греции обычно выделяют 2 "волны цивилизации": микенскую и дорическую. Микенская цивилизация была прервана "волной варваров" - дорийцев.
   Микенская цивилизация. Название "цари", как уже говорилось, не должно нас обманывать - это обычные князья, феодалы, существующие за счет "дани" с некоторой территории. Подробности "теряются в веках", однако подавляющее большинство городов Древней Греции основано в этот период. Позднее, в Дорический период (XI-IX вв до н.э.), греки основывают колонии по всему Средиземноморью.
   Итак, подумаем, есть ли здесь противоречие с общей картиной? По причине слабости наших знаний о Микенском периоде (в основном базирующихся на Гомере) трудно сказать, какие этапы проходила эта цивилизация, но срок для их прохождения у нее был большой (около 1000 лет). Развитость торговли и системы городов позволяет думать, что мы просто застаем греческую цивилизацию на позднем этапе.
   Начало цивилизации правильнее относить еще к Критскому обществу, возникшему на о. Крит еще около 2000 г. до н.э.
   Очень странно видеть рассуждения (см. []) о первобытно-общинном строе про общество, строящее дворцы (Кносский дворец), ведущее активную торговлю, имеющее свой флот. Развитое пиратство тоже возможно только при очень дифференцированном обществе и развитом товарном производстве (ибо кого грабить в первобытном обществе?). Так что правы авторы Всемирной истории([], т.1), полагающие, что "на Крите, видимо, уже создалось классовое общество". Правда, признается это как-то неохотно.
   В нашей картине вопрос "классовости" общества, в силу неопределенности понятия, не стоит - ибо с какого момента можно считать класс появившимся? Когда это записано в законах? Или когда появляются люди, выполняющие функции данного класса? В случае функционального подхода - т.е., в нашем случае, - структуризация общества начинается в тот момент, когда появляются соответствующие обособленные коллективы, выполняющие данную функцию, а уж как они называются - это дело вкуса.
   Отдельная община, выращивающая виноград или ловящая рыбу, может быть, и может считаться находящейся на стадии первобытно-общинного строя, но, раз она включена в товарные отношения с другими частями Средиземноморья, она может рассматриваться как семья, или как артель рабочих - но не как самостоятельная единица.
   Кроме того, и политически она включена в некоторую надстройку. В той же Всемирной истории утверждается, что "классовое расслоение коснулось только незначительного количества жителей городов, основная масса жила первобытно-общинным строем". Независимо от количества - мы уже говорили, количественные характеристики определяются, на самом деле, техническим развитием, но качественные, принципиальное наличие того или иного выделенного типа коллективов, содержащегося всем остальным сообществом, - никак от технического развития не зависит; напротив, наличие специализированных ремесленных или жреческих ("научных") коллективов и определяет успехи технического развития.
   Итак, поначалу Крит является сборищем "городов-государств" в нашей терминологии - там возникает несколько "племенных центров" (т.е., в начале - храмовых святилищ, впоследствии становящихся центрами политического управления), перерастающих в полноценные города. Крит, по самому своему положению - остров - изначально был заселен выходцами из достаточно развитого сообщества (по крайней мере, такого, что владело искусством мореплавания; возможно, развитие этого общества шло и под влиянием Египта, о чем говорит и древнейшее иероглифическое письмо Крита). Когда Кносс покорил остальные города (видимо, тогда же часть населения мигрировало на острова и на материковую Грецию), на Крите устанавливается Феодальное государство с полноценными "царями".
   Параллельно (в 2200-2000 гг. до н. э.) и в Греции образуются "города-государства" - из тех, кто пришел под именами ахейцев, ионийцев и этолийцев. Возможно, это племена; но, как мы рассмотрим ниже, принципы переселения народов всегда одни: вначале идут воины, дружины, разведчики - и, если находят свободные для расселения земли, то сюда переселяются остальные члены племени. Если же вместо свободных земель находят местных жителей, это приводит к войнам и выделению "князей со дружинами" на постоянной основе - то есть, приводит к переобустройству общества. А потому можно сказать, что на территорию Греции пришли "дружины" - из какого-то другого сообщества, - они-то и основали (как из местного населения, так и из своих переселенцев) первые отдельные "города-государства".
   Падение Крита в 1600 гг. в результате землетрясения привело к его завоеванию ахейцами и к смещению центра феодального государства в Микены, что подтверждается наличием сильного ахейского элемента во всех памятниках Крита поздней эпохи. Микены - центр такого же "племенного объединения" ([]), а на самом деле - "феодального государства", с выделенной военной и храмовой верхушкой. Здесь, возле Микен, расположена сеть дорог и мощные укрепления.
   Традиционная история (там же) полагает наличие этих укреплений свидетельством военной угрозы и упадка Микенской цивилизации. Однако, если принять, что центром Крито-Микенской цивилизации были острова, то Микены - это форпост в продвижении этой цивилизации на материк, в Грецию - и тогда наличие серьезных оборонительных укреплений не удивительно.
   Иными словами, в начале Крит распространяет свое влияние на острова и побережья (в результате такой же "феодальной экспансии", как мы видели на примерах Скандинавских государств или Крестовых походов), основывает "колонии", появляются практически независимые государства на побережье - как появлялись государства "дружин конкистадоров" на завоеванной территории Америки, - а потом эти мелкие вновь образованные "города-государства" покоряются "метрополией" (или изначально не теряют с ней связь - о чем говорит единство языка). Об этом осталось воспоминание в виде "дани Криту семи юношей и семи девушек, приносимых в жертву Минотавру". Местное население было покорено Критом и управлялось им, вынужденное отдавать дань, в том числе и людьми (возможно, не только и не столько для жертвоприношений).
   Ну, а убийство Тесеем Минотавра явно говорит о смещении власти от Крита на побережье материковой Греции, знаменуя конец власти Крита.
   Отдельные города управляются военной верхушкой ("царями", "басилевсами" - феодалами), кормятся за счет окрестных "деревенских общин", и подчинены единому центру. Все города Крито-Микенской цивилизации расположены на побережье или на островах - имеют связь по морю, поэтому наличие сети дорог возле Микен говорит об их сравнительной независимости и относительном богатстве.
   Малость городского населения не мешала тем не менее играть ему важную роль в обще-Микенской жизни. Это и религиозная (все храмы расположены в городах), и военная (укрепления), и ремесленная. И тот факт, что изделия ремесла, произведенные на Крите или в Микенах, обнаруживаются в Египте, в Финикие - говорит о развитии как пиратства, так и торговли.
   Итак, дороги внутри этой обширной державы не нужны, ибо ими служит море. Посмотрите на города, входящие в нее. Это - Афины, Коринф, Тиринф, сами Микены (Греция); Милет (побережье Малой Азии), Фарос (там же) и множество островов в Эгейском море - Лесбос, Лемнос, даже далекий - по тогдашним меркам - Кипр. Это - морская империя. Как была Византия спустя две тысячи лет, как была Англия спустя еще много сотен лет. И это - именно империя, с мощным государственным аппаратом (все сохранившиеся записи - это именно записи о "государственном хозяйстве"), с рабами, с армией (флотом). Видимо, к началу Микенского периода следует отнести начало Империи в этом обществе.
   Микенский период археологически характеризуется "расслоением общества" и большим количеством как иноземных вещей, найденных в микенских городах (не только в Микенах), так и большим количеством микенских изделий - в частности, керамики, - найденных за пределами Микенской державы: в Египте, в Финикии, в Малой Азии (Троя). Это - явное свидетельство развития торговли (ибо при военном грабеже направленность "обмена" односторонняя: локально будет появляться иноземный товар, но в ответ ничего вывозить не будут).
   Отсутствие монет этого периода не должно считаться доказательством отсутствия денежных отношений (см. выше). Деньгами, как мы говорили, может служить все, что угодно, что признается на всей территории, занятой данным обществом. Это может быть и появляющееся в обиходе железо (куски железа), и зерно, и куски меди или золота - просто без печати правителя они не выглядят как деньги, но функционально вполне могут их заменять. С другой стороны, наличие товаров, производимых в одних местах, но найденных в других, должно считаться доказательством развития торговли. Наличие же погребального обряда, характерного для Микен, на побережье Малой Азии, должно рассматриваться свидетельством и военного присутствия микенских царей в Малой Азии - именно воины, вожди, "военная аристократия" хоронятся по этому обряду, и вряд ли чужие племена просто так заимствовали бы его.
   XIV - XIII вв. до н.э. - это пик могущества Микен. Именно сейчас появляется сеть дорог вокруг Микен, и даже начинается строительство ирригационных сооружений в Беотии.
   Интересно, что в конце 13 века наблюдается ослабление связей Микен с Египтом, с другими странами, зато наблюдается возвышение Афин - тут возводятся новые мощные оборонительные сооружения. Падение внешней торговли при росте торговли внутренней - признак развитой Торговой Империи, где внутри самой империи содержится все необходимое для торговли. Ее внешние устремления направляются только торговыми интересами - если чего-то "не хватает" для торговли; в то время как для более ранних периодов, когда господствует военное сословие, война идет ради войны, ибо во главе стоит коллектив, у которого это - основное назначение (ну, а грабеж, захват пленных и территорий - это "приятная добавка" к основному занятию).
   В тринадцатом же веке держава Хеттов в Малой Азии падает под ударами "народов моря", и "народы моря" активно напирают на Переднюю Азию (Палестину, Финикию) и даже Египет, только Египту удалось остановить их натиск. В числе "племен", входящих в состав "народов моря", называются некие "аххайява", которых Всемирная история, с оговорками, все-таки признает "племенем ахейских греков".
   Разумеется, исходя из предположения, что тогда существовали только племена, можно говорить только, что это - отдельное какое-то племя, отселившееся от материковых ахейцев. Но организовать натиск огромных войск, разгромивших хеттов (которые до того успешно сражались с Египтом), сражавшихся с Египтом на равных - это не под силу племенной организации.
   Мы еще будем об этом говорить, рассматривая Переселение народов, но отметим, что если с территории, где обнаруживаются следы "микенской цивилизации", на соседние государства идет мощное нашествие, причем в то самое время, когда эта цивилизация достигла пика своего могущества - как-то логично связать эти две вещи и предположить, что натиск и был организован этой самой цивилизацией. Правда, тогда рушится картина о "переселении диких варваров". Но эта картина, как мы покажем ниже, и не может быть верной.
   А потому можно с уверенностью утверждать, что страшное "нашествие народов моря", разрушившее Хеттскую державу, было вызвано целенаправленными походами Микенских царей.
   Начало 12 века - война с Троей (по некоторым версиям, война с Троей - это отражение описанных выше походов "народов моря", только с другой стороны, со стороны победителей. Но рассмотрим более классическую версию).
   Троя, с которой вели войну микенские цари, расположена (ее останки, найденные Шлиманом) - в самом устье Дарданелл. То есть, Троя мешала Микенам (Микенскому государству) распространять влияние дальше по морю, в сторону нынешнего Черного моря. И война была долгой не просто по личному желанию Агамемнона, но еще Геродот обосновывал эту войну торговыми интересами.
   Описание этой войны дано Гомером много столетий спустя, уже после распадения единого Микенского единства, когда во многих местах появились "феодальные объединения". И именно такими - главами отдельных дружин, классическими "феодалами" - и предстают микенские цари в его поэмах. Но это скорее дань реальности времени Гомера, чем реальное описание взаимоотношений в микенском обществе. О том обществе, как о реликте, есть рассказы в "Одиссее", когда Одиссей посещает самые разные острова и находит там удивительные чудеса. В частности, любопытно, что стены вокруг Микен получили название "циклопических", как будто построенных циклопами, что говорит, что в позднейшее время технологии подобного строительства были утрачены.
   Однако факт долгой войны, если он на самом деле имел место (а археология его подтверждает), говорит о централизации этой державы (отдельные феодальные дружины давно бы разбежались за десять лет. И Столетняя война в Европе, как мы показали, велась начинающей империей - Англией - и то с большими перерывами). Однако завоевание Трои было ахейцам необходимо, и после победы греки вскоре появляются и на Черном море (начало X в.)
   Завоевание дорийцами ("князьями со дружиною") Микенской цивилизации привело к смене собственности на землю и к возврату в феодализм, к раздроблению "торгового единства", но - только на Материковой Греции. Все острова остались в положении "торговых республик", утратив связь с метрополией - Микенами, разрушенными Дорийцами.
   Привело ли это завоевание к гибели старой цивилизации? Судя по засилью греков в Средиземноморье - нет. Это - логичное продолжение развития Микенского общества, разрушенного на стадии вхождения в Империю (а, возможно, и позже, в стадии Торговой Империи). Это - те города, что, как Венеция, оказались способны сохранить свою самостоятельность против новых завоевателей и продолжили свою эволюцию как торговые республики - каковой и являются Афины начиная с 6 века до н.э. (изгнание Тиранов). Афины - один из немногих городов, что отбился от Дорийцев (ценою гибели царя Кодра) и продолжил эволюцию в виде Торговой республики (любопытно, что именно в Афинах продолжается активное строительство оборонительных сооружений после некоторого "упадка" Микен, что может говорить о смещении влияния в сторону Афин).
   Таким образом, единое общество, составляющее Критско-Микенскую цивилизацию на поздней стадии - в первом тысячелетии до нашей эры, - существовало в стадии "развитого империализма"! В том смысле, о котором мы говорили в начале: именно стадия Торговой империи соответствует в общепринятой терминологии "развитому империализму", при которой внешние устремления значительны, но направляются они именно торговыми интересами.
   Историю Афин мы знаем лучше всего, и отсюда вышли и самые известные философы (Сократ, Платон, Аристотель), и самые известные историки (Геродот); при этом именно Афины являются наследниками Микенской цивилизации (что они сами о себе говорили, с гордостью называя себя "ионийцами" в противовес "дорийцам" - спартанцам), и потому на примере истории Афин можно посмотреть историю Микенской цивилизации, обращая ее вспять.
   Афины исторического периода - торговая республика, вроде позднего Новгорода. Она уже не выводит "собственные колонии", она - посредник в общегреческой торговле. Новгород иногда приглашал князей для ведения военных дел. Афины выбирали "князей" из числа своих же, для "военных дел" содержа милицию из скифов. При этом роль Афин близка роли Венеции в Западной Европе Средних Веков или Константинополя в Восточной Европе, или роли Вавилона времен шумеров - это крупный торговый город, при этом - центр культуры, при этом - сильная "гражданская власть". Она же аналогична Генуе или Венеции средневековья. Эти города-государства жили обособленно от окружающей территории, у которой брали только необходимое для жизни и торговли, но их цели были далеко - там, где они вели торговлю. И, в принципе, организация города и организация территории вокруг города может быть различна.
   Афины - структура достаточно развитая. Записанные законы (Солон), разделение властей (разные архонты выполняли разные функции при сохранении законодательной силы "народного собрания" - к которому допускались только "граждане", которых было немного), невероятно развитая система судебная (софисты Афин дали бы фору современным адвокатам). Слабая организация собственного войска - из землевладельцев у города и наемников из других городов и даже скифов - и мощный флот - главная торговая сила - верное подтверждение статуса "торговой республики" Афин.
   Следуя предложенному в начале тезису, что "древнегреческие цари" - это как раз классические феодалы средневековья, то есть, цари, правящие в одном городе и объединенные под властью Микенского царя, с общим - уже складывающимся - древнегреческим культом, образуют вместе как раз настоящую "феодальную державу", получаем, что именно на переходе к стадии Империи эту державу и постигло нашествие дорийцев. Впрочем, разброс в датировках достаточно большой, и возможно, нашествие было и на более поздней стадии, когда Империя уже сменяется Торговой империей (как мы говорили, обе смены чреваты внутренними войнами).
   Не исключено (этот период очень слабо известен), что как раз начавшаяся междоусобица - вернее, настоящая гражданская война - в Микенском государстве и послужила причиной, почему такое развитое государство пало перед "варварами". Это же объясняет и тот факт, что в некоторых местах есть археологический разрыв между концом микенской цивилизации и поселением дорийцев. Видимо, в начале именно гражданская война привела в запустение эти края, и потом ослабленный край был захвачен дорийцами. Гражданская же война - та самая, между поднимающимся "государственным аппаратом" и старой "военной знатью", "царями"; или же между новой образовавшейся "торговой аристократией" и старой "служилой знатью", как спустя много лет подобные войны велись в самых разных странах. В пользу второго вывода говорит мощное развитие торговли практически сразу после дорийского нашествия.
   Необходимо отметить, что именно в Микенский период происходит серьезный технологический прорыв - прежде всего, в использовании железа. И хотя массовое его использование начинается чуть позже, технология была разработана именно тогда; а уж потом, как мы говорили, когда технология известна, применить ее - значительно проще; и теперь отделившиеся от павшей "метрополии" города-республики выплескивают изделия своего ремесла на "мировой рынок".
   Удержавшие целостность Аттики и сохранившие аппарат управления, Афины устояли перед настиском дорийцев. Возможно, они собрали и остальных "беглецов" из Микенского государства, и это помогло им отбиться (см. там же). И в ту пору, когда в большинстве других мест Греции (особенно на Пелопонесе) стали утверждаться новые города-государства во главе с "дорийской" аристократией, Афины выходят в лидирующие позиции в Греции.
   Итак, Афины получаются наследниками "Микенской цивилизации", прошедшие стадии империи и Торговой империи и не покорившиеся дорийцам (от которых отбились ценой потери царя - если верить преданиям), и можно заметить, что их роль в греческой истории 1 тысячелетия до н.э. очень похожа на роль Венеции в европейской истории начала 2-го тысячелетия нашей эры. Другие "наследники Микенской цивилизации" вроде Фароса или Милета попали под власть персидской империи и, несмотря на частые восстания, не смогли восстановить независимость.
   А вот Спарта - классическая новая "коллективная феодальная держава", где есть цари (князья) и наследственная власть, но власть коллективна над всем сообществом илотов (собственно, всех спартанцев можно рассматривать именно как княжескую дружину, у них даже отношения напоминают отношения в среде викингов - разве что численность этой дружины немного больше, если верить источникам). Спарта появилась позднее, она - потомок Дорийского завоевания, и к 5-му веку у нее еще только просыпаются "имперские амбиции", когда окрестности наконец ею подчинены и установлен строй "город-государство". И именно Спарта захватывает Афины, как потом Москва захватила Новгород или Миланский герцог захватил Флоренцию.
   Правящий класс в Спарте - это, по сути, "князь со дружиною", только князей называют царями. С точки зрения взаимоотношений название не принципиально. Таким образом, Спарта - более молодое государство (что подтверждается и всеми источниками), где сильнее военный элемент; Афины - наследник государства более древнего (Микенского), уже прошедший все стадии и перешедший в последнюю стадию, когда падает роль ополчения и увеличивается роль наемников. Но как пишет Плутарх, именно захват Афин привел к гибели образ жизни Спартанцев. Однако, это происходит так же, как и в десятках других случаев: захват торговой республики молодой феодальной державой при недостаточной силе этой державы - и недостаточной "перетряске" захваченного общества приводит к распаду феодальной державы. Зато, как и в случае Карла Великого или Святослава, это завоевание Афин спартанцами облегчило в последствии захват их македонянами.
   Интересно возвышение Македонии. Оно начинается чуть позже, чем в остальной Греции, но, судя по всему, Македония - либо наследник древнего Дорического государства, откуда те совершают свои походы на территорию Микен, либо воссоздавшееся на его территории новое образование.
   Здесь опять же можно выделить все характерные фазы развития. На момент появления "на исторической арене" в Македонии - классический феодализм. Несколько властителей соперничают; затем Аргеады, властители Эмафии, разгромили соперников - и установили "новый феодализм", раздав владения своим соратникам.
   После становления феодального государства с сильной "военной аристократией" (этеры) образуется выделенная княжеская структура (город-государство), которая начинает экспансию и образует "феодальное государство". Аристократию в городах пока образует военная власть, собственно имперский аппарат не развит. Опора идет на армию, и начинаются внешние войны.
   Афины, утратившие свои позиции после разгрома Спартой, и сама Спарта - главный конкурент Македонии в деле покорения Греции - разгромлены. Силой соседи подчиняются Македонии, и экспансия, собравшая "представителей военной аристократии" со всей Греции, продолжается - на уже давно вступившую в закат Имперской стадии Персию (Начало Имперской стадии Персии следует относить к правлению Кира и Дария I, и ко времени Дария III она клонится к состоянию Торговой Империи, в которой торговцы - во многом выходцы из Греции - обладают значительной властью и способствуют успехам Александра).
   Но после покорения Персии и смерти Александра империя разваливается точно на части, соответствующие "сложности их устроения" (нынешней стадии развития): это собственно Македония, это три "союза" в Греции - Этолийский, Ахейский и Пелопонесский, это держава Селевкидов - собственно Персидская держава - и Египет, который уже давно прошел все стадии (что было в нем на тот момент - предстоит еще выяснить).
   Персидская держава переживает временное "обновление" за счет притока эмигрантов из Греции, сама же Греция медленно хиреет. То есть, идет классический распад на отдельные "феодальные города-государства": в каких-то городах появляются "тираны" (частный случай феодального владельца республиканского города), другие получают независимость в силу республиканских традиций и объединяются в союзы, чтобы противостоять давлению Македонии, в третьих возрождаются "цари".
   Таким образом, короткое объединение в одно феодальное государство разнородных частей привело к установлению некоторого "эллинистического единства", к духовной и культурной общности различных частей (большая часть которых, впрочем - побережье Малой Азии, собственно Греция и острова Эгейского моря - были и раньше достаточно "культурно однородны", являясь наследием еще древней, Микенской державы), что облегчило завоевание их Римом и определило устойчивость этого объединения в дальнейшем, после покорения.
   В Риме усиливается Имперская часть (госаппарат), и потому разнородная Греция (мы тут можем найти и остатки "торговых республик", и феодальные города-государства, и начинающие феодальные государства вроде Македонии) достаточно спокойно включается в Римскую империю как провинция Ахайя (спокойно - имеется в виду без серьезных последствий для Рима). На самом деле: первые восстания рабов, свидетельствующие об усилившемся госаппарате, происходят в 149 году, присоединение Греции (окончательное) - в 147.
   Позднее, уже в период чистой Римской Империи, происходит и столкновение с государствами Селевкидов и Птолемеев, из которых Рим тоже выходит победителем. И, уже в силу развитого аппарата, достаточно спокойно их включает - опять же, как провинции. Теперь собственный период развития этих областей как бы останавливается. Всякое развитие происходит "скачком", в силу наличия "внутренней энергии", пассионарных личностей, готовых приложить силы на благо того или иного общества, готовых рискнуть и сделать что-то новое - иногда и неудачно. Со включением общества в другую структуру "пассионарии" начинают служить тому, новому обществу - старое, соответственно, как бы "консервируется", включается в новую структуру и может быть в принципе переделано в случае переселения значительной части населения и притока нового.
   Итак, Восточная часть Римской империи, объединенная Эллинизмом, представляет более-менее общую "культурную целостность", при этом основное развитие (усложнение) общества происходит в Западной части. И потому, когда на Западе в 3-м веке нашей эры начинает "возрождаться" демократия (на самом деле, развиваться на совершенно новых принципах: раньше это была демократия военная, теперь - торговая), императоры переносят свою столицу сюда, на Восток, в место соединения собственно Греции с Персией - ключевую точку для бывшей Империи Александра. Да и сама Византийская империя в начале появляется точно в границах Империи Александра. К тому времени (к моменту завоевания ее Римом) она уже представляла некоторую "культурную целостность". Неудивительно, что в Византийской империи государственный язык греческий - то, что ей досталось, было "эллинистическим миром", объединенным греческими эмигрантами и завоевателями.
   В рассмотрении истории Византии будем опираться на книгу В. Курбатова (см.[]).
   Империя продолжается, на самом деле, недолго. Последним "имперским деянием" Византии следует признать введение в воинское дело "греческого огня" (ориентировочно 7-й век) и появление тяжеловооруженной конницы (катафрактов - примерно 6-7 вв). Найти в Византии классический феодализм очень трудно (это признает и Курбатов, отмечая "сложности становления феодальных отношений в Византии). Однако следует разделять во внешне едином бществе Византии два разных, слабо взаимодействующих друг с другом общества: сам Константинополь - и окружающие его земли. Процессы, проходящие в них, существенно различаются.
   Поначалу там явная, стопроцентная империя, объединяющая все общество, это общество в течение некоторого времени сохраняет единство; и это единство помогает Империи и выстоять против натиска славян и авар, и расширить свои владения практически на большую часть территории Римской Империи (всю Африку и Италию). Однако, чем дальше, тем больше у власти оказываются не "государственники", а "торговцы".
   На первый взгляд, собственно "торговцы" не составляют в Византии влиятельную группу, "верхушку" в Константинополе образуют, вроде бы, крупные Магнаты (землевладельцы - см. []) - однако они владеют хозяйствами не самодостаточными (что характерно для феодализма), а "торговыми" - то есть, нацеленными исключительно на продажу своих плодов. То есть, феодалами в западном смысле их назвать трудно. Проводя разделение между Вторым и Третьим уровнями, можно сказать, что Воины (Феодалы) обеспечиваются на Третьем уровне своими крестьянами - за то, что их охраняют и противостоят другим феодалам, включая короля, который пытается, например, ввести налоги или забрать у крестьян землю в свое пользование, и при этом входят в единый правящий военный коллектив, противостоящий внешним завоеваниям как единое целое.
   Если же землевладелец получает "арендную плату" (оброк) с держателей земли - и обеспечивает себя с помощью того, что продает все это и покупает все необходимое на рынке (то есть, можно сказать, "сам себя обеспечивает", не утруждаясь функцией охраны) - то он явно уже переходит на "третий уровень". Меняется его "социальная функция" - из военного аристократа, получающего "дань" за защиту, он превращается в "торгового аристократа", владеющего "торговым коллективом". Наверное, если бы торговля шерстью в Византии была выгодной, там бы тоже прошли огораживания, наподобии английских - но, к счастью для византийских крестьян (колонов), там достаточно жарко, чтобы торговать шерстью было не выгодно.
   Византия вслед за Западом переходит к Торговой империи. Примерно 605-610 гг. - переворот Фоки, видимо, можно считать аналогом "буржуазной революции", Фока и Ираклий были посажены "войсками и горожанами". Почти тут же начинается процесс "отпадения колоний", вызванный арабскими завоеваниями - все эти города практически не оказали сопротивления арабам (см. []) и арабы захватили их очень легко. Подобное было бы странно в империи с сильным центральным аппаратом; но в стране, состоящей из набора практически самостоятельных торговых республик, связанных лишь формально, торговая верхушка вполне может выбрать для подчинения того "главу", при котором лучше будет развиваться торговля.
   К этому же времени приурочен процесс "освобождения рабов и колонов" - сравните это с "отменой крепостного права": вызвано это прежде всего тем, что с падением влияния государства удерживать в повиновении рабов становится невозможным, а с точки зрения торговли - и невыгодным.
   Курбатов (см. [])) описывает "аграризацию города", происходившую на протяжении 7-8 вв. в городах Византии. Этот процесс - с точки зрения истории классической - представляется как "закономерный процесс перехода от рабовладельческого строя к феодальному". Однако подобной мистической закономерности, вообще говоря, не наблюдается (многие страны обошлись без рабовладельческого строя перед феодальным): в данном случае идет как раз "закономерный процесс натурализации торговой республики, лишившейся своих связей". Многочисленные набеги арабов, славян, болгар, собственные военные походы и ответные походы Ирана привели к разрыву большинства связей местных "торговых центров" с другими городами - в первую очередь, запустение дорог, - а при отсутствии связей любая торговая республика превращается в сообщество, обеспечивающее себя само - на всех уровнях; то есть, либо в город-государство, либо - при еще большем запустении - в племенное устроение.
   Именно это объясняет "усиление самовластия местной знати" и "запустение городов" [], а также становление "крестьянской общины" (по сути, полного эквивалента племени, но с более слабым военным уровнем). Торговая верхушка - которая очень хорошо сохранилась в Константинополе и только богатела - не видела смысла в поддержании далеких связей с огромной Империей. Торговля в Константинополе велась в основном морем - с Европой, с Крымом, с Кавказским побережьем, - и огромные сухопутные владения стали скорее помехой - а потому быстро были утрачены, поскольку центр перестал в них нуждаться.
   Но и "окраины" не поддерживали связи с центром, и даже где они номинально сохранились - в Малой Азии или на Балканах - налоги платились нерегулярно и в военное ополчение оттуда поступали далеко не все подлежащие призыву. Мало того, население из этих мест периодически само устраивало восстания против центральной власти - и, что любопытно, несмотря на отсутствие поддержки населения, Византия (вернее, Константинополь) находит всякий раз силы справиться с восстанием. Очевидно, подобные "неисчерпаемые ресурсы" при отсутствии поддержки населением может дать только торговля, причем торговля международная (расцвет этой торговли - при активном сокращении торговли внутренней - отмечает и Курбатов).
   И, таким образом, Византийские владения при формальной целостности представляли из себя совокупность независимых "торговых республик" - городов, расположенных на побережье и ведущих активную торговлю (та же Венеция, Сиракузы, Кипр, сам Константинополь) - и "городов-государств", "племен" и "князей со дружинами", расположенных в глубине материковых владений Византии, практически лишившихся связей с центром - и очень быстро покоренных арабами и славянами.
   Собственно, даже сохранившие формальные связи с метрополией, эти удаленные земли в связи с мощным вливанием туда представителей других народов (других обществ, находящихся на других стадиях общественного устроения) уже относятся скорее к другим обществам, а не к Византийскому, представителем которого следует считать только сам Константинополь и несколько богатых портовых городов, с которыми Константинополь поддерживал активные торговые связи.
   Отсюда видно, что те города, которые подчинились арабам, сделали правильный выбор: под арабским правлением (арабское государство - молодое, активно укрепляющееся и укрепляющее связи между своими элементами и потому заинтересованное в сохранении торговли) торговые города расцветали; те же, кто остался под властью Византии (за исключением Константинополя и немногих других), были предоставлены сами себе и быстро "аграризовались" (захирели, утратив связи).
   Что, в общем, не удивительно: для поддержания торговли и связей нужны соответствующие пути. Константинополь был портовым городом, поддерживающим основные связи морем - корабль был главным средством связи со времен античности. Для поддержания связей с внутренними областями страны нужна мощная инфраструктура дорог, которую надо поддерживать в надлежащем состоянии. Это и сами дороги, и постоялые дворы, и склады, и крепости для защиты, и сильная судейская и военная власть... Очевидно, что если в центре заправляет торговая верхушка, которая решает, что ей выгодно, а что нет на данный момент, она не будет заниматься укреплением дорог - ибо это приведет к усилению конкурентов в других областях. Потому, конечно, какая-то власть на местах остается - но по сути внутренние области Византии предоставлены сами себе и выживают как могут - скатываясь, разумеется, к аграризации.
   Единственное, что обеспечивало какое-то единство Византии в ее границах - это церковь. И, по-видимому, именно благодаря церкви (единству на первом уровне, единству культуры) Византии и удавалось несколько раз возвращать себе утраченные владения.
   Аналогичная ситуация наблюдается и в Германской Империи более позднего времени (12-13 вв): при признании единой власти Императора каждая земля живет практически независимой жизнью, а немногие торговые города под эгидой империи создают свои торговые сообщества, в конце концов обособившиеся в практически независимую организацию Ганза (всегда, кстати, поддерживавшую Императора). Разумеется, есть и характерные различия: в Византии Константинополь был сам метрополией, Ганза же развилась из периферийных городов, можно сказать, "добилась всего сама", тогда как в Константинополе интересы центральной власти и города практически всегда совпадали.
   Богатства Константинополя, привлекающие в него наемников и купцов всего мира, с очевидностью не могли быть созданы только трудом местных ремесленников или уж тем более поборами с соседних крестьян. Остается только торговля - именно торговля с самыми разными уголками Европы, Африки и Азии создает то богатство, что поразило в последствии послов Владимира и крестоносцев.
   То есть, с необходимостью надо предположить усиление влияния торговой знати, а сам Константинополь по устроению - торговой республикой, наподобие Венеции или позднего Новгорода. С этой точки зрения сообщение о выкупе, заплаченном Византией Олегу или Аскольду, уже не выглядит фантастическим - выкуп платила не империя, для которой это было бы невозможным унижением, а торговая республика, в которой после многочисленных переворотов император, несмотря на пышность его приемов и богатство двора, становится чисто номинальной фигурой, наподобии Английской королевы (тоже являющейся одной из богатейших людей нашего мира), или же, вернее, просто полководцем, как в Новгороде князь, а армия опять же становится наемной (славяне, викинги, тюрки, болгары и др.).
   Как мы говорили, аналогично поздней Голландии или Швейцарии, при наличии сплоченной "торговой верхушки", отстаивающей свои интересы, и военного давления со стороны, государство может еще некоторое время существовать - и при ослабевании давления со стороны Византия еще несколько раз возвращает себе соседние владения, наподобие как Венеция пыталась вернуть себе былую мощь в 16 веке или Афины переживали "расцвет" в 5-м веке до нашей эры - но с каждым разом идет все больший откат (что неудивительно при основной направленности "правящего коллектива" на торговлю, а не на земельное владение и создание "самодостаточного коллектива"), и владения неуклонно сжимаются. Отпадающие земли, все более становясь самодостаточными, начинают эволюционировать как общество "князь со дружиною" или же "города-государства" - то, что относят к "классическому феодализму". "Аграризация города", создание городов со слабой торгово-ремесленной прослойкой - это, с нашей точки зрения, есть просто создание структур аналогичных "древним городам" (наподобие самого Древнего Рима) - то есть, по сути, начало нового общества, нового витка развития, в то время как уцелевший и сохранивший свои связи Константинополь являлся полностью наследником "старого общества" (Римского), что предопределило легкость отделения от него окружающих земель - при сохранении богатства самого торгового города.
   При сильном влиянии торговой аристократии (именно соперничество с торговой аристократией Константинополя заставило венецианцев привести на него Крестоносцев) город рос и богател, имея отдельную "государственную структуру" в лице православной церкви, которая была подчинена императору (формально), который, в свою очередь, зависел от своих источников финансирования. Учитывая, что императора сажали и снимали часто путем переворотов, видно, что император, скорее, находится на службе у города, чем наоборот. Особенно показательна история с 4-м крестовым походом, когда императора для защиты от крестоносцев выбирали "на вече" - горожане.
   Классический феодализм устанавливается на всей ее территории на недолгий период Латинской империи (как раз пример взаимодействия Князя со Дружиною - крестоносцев - с Торговой республикой: развал страны на ряд городов-государств). В этот период страна оказывается поделенной на "феоды" участников похода. Но, используя наемную силу, остатки "торговой республики" восстанавливают свое государство: в 1261 году войска Никейской империи при поддержке монголов берут Константинополь обратно.
   К 13 веку Константинополь уже представляет из себя позднюю торговую республику, а после разгрома Крестоносцами и даже после освобождения вообще является эфемерной структурой, полностью поделеной по сферам влияния между генуэзцами, венецианцами, турками, монголами и т.д. По сути, в 1453 году состоялось "упразднение" Византийской империи, а не ее "захват" - на ее территории давно появилось множество других государств, а сам город имел "дальние интересы" торговли, а не обустройства окружающей территории и ее владения.
   Итак, можно сказать, что Византия начинает свою историю с Македонского царства, создавшего у себя феодальное государство, затем покоряется Риму и вместе с ним проходит стадию Имперскую, которая здесь продержалась несколько дольше, чем в самом Риме (до седьмого века), затем входит вслед за ним в стадию Торговой Империи и затем Торговой Республики, при формальном главенстве Императора, богатых торговых связях Константинополя со всем миром - и полным запустением внутренних областей, которые становятся легкой добычей завоевателей и начинают новые витки своего развития вместе с теми народами, которые на них поселились.
  -- История Индии
   Индия тоже не являлась - и не является до наших дней - единым "самодостаточным сообществом". На ее территории в древности существовало множество общностей, которые могли претендовать на самодостаточность. При этом Индия является областью, в которой теория "самодостаточных коллективов" доведена до логической стройности в виде системы каст.
   Не рассматривая глубокую древность, о которой опять же сведения достаточно скудны (держава Хараппов - слишком непонятно его внутреннее устройство и внешние связи), обратимся к более поздним эпохам.
   В середине 6 в. до н.э. Индия - набор феодальных государств, городов-государств и "племен" (которых, видимо, в нашей терминологии правильнее отнести к малым народам с выделенными князьями и дружиной), оспаривающих друг у друга господство в долине Ганга. Из шестнадцати государств постепенно выделяется Магадха под властью династии Нандов, чья власть затем сменяется Маурьями - после долгой гражданской войны.
   Любопытно, что традиция относит Нандов к "шудрянским" родам, а Маурьев - к роду Кшатриев. То есть, в известной степени, данная гражданская война может быть отнесена к войне "сословной".
   Видимо, держава Маурьев (с развитым искусством, военным и чиновничьим - включая шпионский - аппаратами) вполне может быть отнесена к классической империи при своих трех самых известных царях - от Чандрагупты до Ашоки. То, что здесь имеет место не обычное феодальное объединение, а структурное изменение объединенной общности, следует прежде всего из того, что оно продержалось как единое целое более ста лет. постепенно также перерастает в торговую империю с большим самоуправлением городов, которые затем, при новых волнах завоеваний (тюрки, арабы) и выделения собственных военных сословий - раджпутов - вновь переходят в стадию "городов-государств".
   Однако образованные в годы объединения общности позволяют довольно легко объединять эти отдельные "города-государства" в феодальные государства, которые довольно произвольно делят между собой землю Индии (государство раджпутов, государство газневидов, Делийский султанат, державы Декана).
   Делийский султанат, безусловно, является еще феодальной державой (хотя в ней предпринимались попытки создать "абсолютную монархию", когда Ильтутмыш передал власть своей дочери, но эта попытка провалилась, окончившись очередной междоусобицей). А вот завоевывающий ее Бабур постепенно сменяет ее империей, в каковом виде она и существует более двух веков, до начала 18 века, когда держава начинает превращаться в Торговую империю с последующим подпадением под власть Англичан.
   Но наиболее интересным является в истории Индии как раз закрепления института каст, которые есть не что иное как те самые "коллективы", выполняющие определенную социальную роль - правда, переход из коллектива в коллектив очень затруднен. Данная консервативность не в последнюю очередь и привела к попаданию Индии в зависимость от Англии.
   Среди каст Индии как раз выделяется варна брахманов (жрецов), Кшатриев (воинов), вайшьев (купцы и ремесленники) и шудров (рабов). Складываются они постепенно, и полного закрепления достигают именно в государстве Великих Моголов, в период Империи. Хотя сами понятия появляются раньше, в период предыдущей империи - государства Маурьев.
  
  
  -- Китай от Древности до наших дней
  
   Китай в далекой древности - да и до недавнего прошлого - отнюдь не представлял из себя монолита - ни государственного, ни духовного, ни этнического. На его территории до 17 века всегда существовало несколько независимых государств, враждующих - или дружащих - между собой, и каждое такое образование проходило свою эволюцию. Китай вернее сопоставить с Европой, какой она может стать лет через пятьсот - относительно монолитное общество, слившееся из совершенно разных составляющих. Юг Китая не похож на Север, Тибет до сих пор считает себя независимым, хотя в первый раз был покорен еще в 9-м веке. До сих пор существует множество диалектов китайского языка, разнящихся в разных провинциях. Однако, как Европа ощущает себя единой, будучи в культурном плане наследницей единой Римской Империи, империи Карла Великого и Наполеона, так и Китай в краткие периоды политического объединения обзавелся "мировыми" (в рамках Китая) религиями: конфуцианство, буддизм, даосизм, - на его территории в принципе культура достаточно похожа и можно говорить о какой-то "общности", что позволяет объединить его в рамках "феодального государства", но судьбы у разных участков Китая достаточно разные, общие они только на протяжении последних трех-четырех столетий.
   Раскручивать историю Китая интереснее назад, в прошлое, начиная от недавних событий.
   В 19 веке Китай представляет из себя "торговую империю", причем на "последней стадии издыхания" - "купленную" европейцами и не имеющую собственной политики. Император является скорее церемониальной, "жреческой" фигурой, чем реальным правителем. Имперский аппарат, державшийся на протяжении столетий, разваливается. Все кончается практически утратой независимости в результате вторжения японцев - как раз молодого государства, находящегося в имперской стадии.
   Япония как "князь со дружиною" тоже начинает свою историю где-то во времена монгольского нашествия (конец 13 века), когда вместо ритуального императора у власти становится "сегун" - военный правитель, собравший военную силу для отражения вторжения. Затем до 16 века идет становление "городов-государств" различных кланов, после чего в 16 веке происходит мощная "феодальная усобица" - а, по сути, становление феодального государства, выяснение, кто более силен. К началу 18 века покоряются собственно Японские острова, а к концу 19 начинается и внешняя экспансия - Имперская стадия. Разгром во второй мировой привел Японию к несколько ускоренному завершению Имперской стадии, но, поскольку основное население Японии уцелело и стереотипы общества меняются достаточно медленно, Япония продолжает "имперскую политику" по завоеванию рынков в мире - то есть, остается в фазе Торговой Империи, правда, практически лишенной военной силы (в качестве "наемной военной силы" у них выступают американцы).
   В начале же 20 века Япония была мощной Империей, покорившей Китай. С момента освобождения Китай начинает опять же новый виток истории - с "князя со дружиною" (коммунисты Мао), устанавливающего поначалу "военный коммунизм". Сейчас идет массовый приток рабочей силы из глубинок Китая в города - становление "города-государства", - равно как и привлечение грамотных иностранцев. Одним словом, идет классическое "обустройство подконтрольной территории", которое должно в скором будущем смениться феодальным обществом - попыткой экспансии на соседние "родственные территории".
   Однако, погружаясь "вглубь", мы видим из важных вех в 17 веке (1644 г.) вторжение манчжуров и установление манчжурской династии. Казалось бы, странное для "настоящей" империи завоевание - но объяснимое, учитывая условия этого вторжения: манчужры были "приглашены" на подавление восстания! Итак, мы видим опять же использование наемной силы, характерной уже более для торговых империй, когда своей военной силы не хватает. Правда, после воцарения манчжурской династии наступает период изоляционизма, совсем уже нехарактерного для торговой империи - но у Китая огромный внутренний рынок, и для успешного процветания торговли ему нет необходимости торговать со всеми остальными странами. Именно в 16-17 вв мы видим расцвет производства фарфора.
   Однако с 18 века в страну начинаются вторжения европейцев. Это обычно рассматривают с точки зрения "упадка Китайской империи" - однако это как раз и означает уже преобладание торгового элемента во власти, когда, несмотря на официальную политику "изоляционизма", торговые интересы оказываются выше. Проиграв - в силу как раз той же, воцарившейся, на самом деле, совсем ненадолго, политике изоляционизма - в конкурентной борьбе торговцам из Европы, страна начинает распродаваться. Военный элемент стремительно падает, Китай проигрывает несколько войн - и, наконец, практически распавшись на независимые провинции, становится легкой добычей Японцев.
   Тогда Имперский период Китая должен начаться где-то в 14-15 вв. Это - начало династии Мин, чьи монументальные постройки поражают до сих пор. Это и Великая Китайская стена (до того был только отдельный набор пограничных укреплений, и только при династии Мин создают единую стену), и огромные статуи-памятники, и морские экспедиции Чжун Хэ на кораблях, на 200 лет опередивших европейские, и огромный Императорский дворец.
   Тогда 13 век - это эпоха Феодального государства. И это объясняет, как Китай мог быть завоеван Монголами. Монголы просто были одним из "князей со дружиною", вторгшихся на территорию феодальной державы Чжурчженей и, захватив Пекин, затем стали захватывать "отделившиеся провинции" одну за другой - таким образом, мы можем видеть классическое "феодальное государство", сменившееся затем империей. К моменту "реставрации" (изгнания монголов) имперский аппарат уже достаточно силен, и страна не распадается в результате смены династии, которые в Китае случались достаточно часто.
   Итак, история современного Китая должна начинаться с конца 2-й мировой войны. Предыдущий виток истории начинается с 1215 года, с вторжения монголов, как история Англии - с вторжения норманнов во главе с Вильгельмом-Завоевателем. С 1271 года это - Феодальное государство (захват Южного Китая и попытка вторжения в Японию), с середины 14 века - Империя, дворцовый переворот, изгнавший Монголов и поставивший "свою" династию, но не изменивший структуры общества; с конца 16-начала 17 - Торговая империя, с конца 19 - колония, "набор торговых республик" (а, вернее, колоний других государств).
   Что же раньше?
   Если посмотреть на историю Китая от начала новой эры в "нормальном порядке", она укладывается в нашу схему еще более классически.
   Падение династии Хань и образование трех государств на ее территории в 192 году еще не есть полное падение прежней империи. А вот образование в 386 году сянбийцами новых держав - сначала единого Хоу-Вэй, потом распавшегося на Бэй-Ци и Бэй-Чжоу - на территории Северного Китая - это явное начало нового общества на базе тех самых князей со дружинами - сянбийских воинов. Завоевав уже почти беззащитную территорию, сянбийцы, как спустя двести лет франки во Франции, или спустя девятьсот лет норманны в Англии, создают здесь классические феодальные государства, где власть - у "феодальной верхушки", единого военного коллектива, а податное население - китайцы - работают на их земле - барщина - и платят продуктовую подать - оброк.
   Спустя еще двести лет - в 589 году - Бэй-Чжоу захватывает и Южный Китай, провозглашая династию Суй, и это, видимо, момент начала Империи. Сразу после этого идет строительство Великого канала, соединившего бассейны рек Янцзы и Хуанхэ (605 г). С 618 года к власти приходит династия Тан.
   Она приходит в результате дворцового, по сути, переворота, не меняющего устройства империи. С этого момента империя входит в период расцвета. В ее состав входят часть Индокитая, Корея, она успешно борется с Тюркским каганатом и побеждает его, подчиняя его земли; в 751 год при Талассе китайцы разбивают арабов, остановив их экспансию на Восток. В стране - огромное количество государственных служб и министерств, развитие школ, единое законодательство (20-30 гг. VIII века - "Свод законов Танской империи"), военная реформа (654 военных округа, "военные чины"), территориальная реформа (наместники для управления окраинными территориями). В стране активно насаждается буддизм, который, по замечанию [], является "религией правящего класса", в противовес даосизму - религии "низов".
   В это же время - небывалый экономический подъем. Изобретение книгопечатанья с досок (ксилография), бумаги, расцвет технологии создания фарфора, создание еще 11 каналов для транспорта и орошения, добыча металла и бум металлических изделий (которые вывозят на Запад), расцвет торговли, как внешней, так и внутренней, торговых и портовы городов, появление "богачей-купцов" и богатых ремесленников, расцвет литературы (Ду Фу, Ли Бо), скульптуры, живописи...
   А потом в 755 году начинается десятилетняя гражданская война. Один из командиров приграничной армией, Ань Лушань, повел армию на столицу - и страна десять лет сотрясалась войной.
   Странно - неужели один генерал способен на такое? Нет - и это отмечают исследователи (см. []) - у него была широчайшая поддержка населения.
   Маленькое замечание. Человек идет на войну, на восстание по своей воле - если он не профессиональный военный, - не только и не столько потому, что "так дальше жить нельзя" - этого мало для вооруженной борьбы, человек будет терпеть очень многое или просто убегать от невыносимой жизни. За оружие он берется, только если есть альтернатива, то есть, он видит, а как "жить можно", чего можно добиться с оружием в руках. Так, если все беды - от плохого "царя" (императора, в данном случае) - надо поменять царя. Но чтобы царь был "хорошим" - его надо контролировать, а контроль и осуществляет "правящий коллектив".
   Так вот, как за, так и против Ань Лушаня, воюют "полководцы империи", а победы добиваются, пригласив наемников - уйгуров. Но несмотря на полный развал страны и почти тройное сокращение населения (с 52 млн. до 16 млн.), империя тогда не погибла, и провела серьезные реформы. Это все позволяет считать восстание Ань Лушаня - полным аналогом Смуты.
   Земельный налог заменен "налогом с имущества", взимаемый со всех, в том числе, и со знати (Всемирная история[], доказывая, что Китай - "классическая феодальная держава", упорно называет знать Феодалами, но с классическими феодалами - европейскими - у них уже ничего общего. У их предков, сянбийских кочевников, безусловно, что-то общее было, они воевали, защищая свое государство, и на их земле работали крестьяне; но теперь это - чиновники, держащие землю от государства, чье хозяйство - давно не натуральное, а товарное - что отмечается там же, - и кто сам в армии давно не служит, предпочитая наемных кочевников; то есть, скорее, они ближе к дворянам поздней Российской империи).
   Идет дальнейшее развитие торговли. Массово развивается кредит, ростовщичество, векселя ("летающие деньги"), землю начинают продавать и покупать, что позволяет богатым купцам попасть в феодалы. (Там же).
   Потом происходит страшное восстание Хуан Чао и низложение династии Тан (907 г.). Происходит полное разделение страны, причем часть земель захватывают кидани, пришедшие с севера. Однако совместные "имперские проекты" - система орошения и торговли - удерживают единство страны.
   Несмотря на это, продолжается рост торговли и производства, так что даже во Всемирной истории [] отмечается, что "создаются предпосылки для создания капитализма" (хотя, вообще говоря, это уже и есть капитализм - огромные мастерские, по 600-700 человек, по производству вооружений, фарфора, шелка; наемные работники, бумажные - "удобные" - деньги, выпускаемые "крупнейшими торговыми домами"...). Изобретение компаса, книгопечатания, порох начинает применяться в военном деле... При этом растет внутренняя торговля при спадении внешней - идет классическое становление Торговой империи (у нее основной рынок - внутренний, ибо все необходимые части заключены внутри самой империи).
   При этом вся политическая деятельность - это попытки удержать целостность страны, неуклонно разваливающееся. Попытки реформ по отказу от наемной армии и борьбе с ростовщичеством (1058 г.) провалились.
   Появившееся государство Чжурчженей разбивает киданей и создает свое государство Цзинь, постепенно захватывающее весь северный Китай (к 1127 году). Причем еще есть полководцы и армии, готовые продолжать войну - но в самом правительстве находятся предатели, и империя - а, вернее, уже торговая республика, власть императора стала почти номинальной - Сун сохраняется только за рекой Ян-Цзы, откупаясь от Чжурчженей огромной данью. Где-то с этого времени Сун - обычная "торговая республика", урезанная во владениях, богатая по культуре и уровню жизни, не пытающаяся проводить собственной внешней политики, а использующая в борьбе наемников (в т.ч., Монголов против Чжурчженей, как до того Чжурчженей против Киданей).
   Мелкие противостояния продолжаются до 1206 года, а там - там история Китая вновь начинается с Феодального государства, вернее, с примчавшегося с севера "князя со дружиною" - войска Чингис-хана, захватившего чисто феодальное государство Чжурчженей, а потом до 1271 года покорявшее Южный Китай (остатки Сун).
   Китай ценен тем, что мы имеем много свидетельств за очень разные периоды, в силу отлаженной системы летописания. Хотя роль императора в империи менялась, как и в Японии, но некоторый "обслуживающий двор" сохранялся на протяжении практически всей истории.
   Так вот, первый цикл (не рассматривая более древний) в истории Китая занимает с 386 по 1271 гг. - около 900 лет. Второй - с 1206 (он начинается на территориях, отпавших от Сун) по примерно 1930 (конец последнего императора) - около семисот лет. Каждый этап, как мы говорили, занимает несколько поколений (в данном случае, порядка двухсот лет)
  
  -- Попытка реставрации истории Египта
   Египтология переживала бурное развитие с момента походов Наполеона и открытия Пирамид. Египет привлекал внимание множества ученых. Однако до сих пор - как кажется - история Египта представляется не историей в смысле некоторого развития, последовательности событий - что обычно вкладывается в слово "история", - а некоторой совокупностью событий на неизменном фоне - неизменном в плане технического и социального развития общества.
   Между тем, все наши стадии, описанные выше, в истории Египта хорошо прослеживаются.
   Однако, в силу древности Египта, на его территории тоже имело место много "циклов" развития общества, достигавшего пика своего расцвета, затем дезинтегрирующегося и становящегося жертвой "варваров" - а, вернее, новых "князей со дружинами", устанавливающих новые порядки.
   В начале в Египет (населенный уже неизвестно кем) прибывают "князь со дружиною" - те самые египтяне, которых мы знаем и которые, по многочисленным данным - мумиям - сильно отличались от местного населения (то есть, явно были пришлыми). Именно они основывают древнейшее "государство" первого типа: дружина, контролирующая окрестные племена. Ни о каких мелиоративных мероприятиях или сооружениях пирамид к этому времени речь не идет.
   В силу основного транспортного средства - лодки, Египет вытягивается вдоль реки - Нила, а позднее расширяется вдоль побережья Средиземного моря.
   Затем происходит классическое становление "городов-государств" - появление номов, "примитивных государственных образований", имевших "политический и религиозный центр, войско, свое символическое изображение (герб) и богов-покровителей"[].
   Дальнейшие события могут показаться мистикой или притягиванием за уши - но в Египте тоже происходит "война севера и юга", как это было потом в Древней Греции, когда ее захватывали "северные" македоняне, или в средневековой Франции, когда северные рыцари отправились в поход в Альбигойские войны, покорив - формально подчиненный и ранее - богатый и культурный юг, или в России, когда Москва захватила богатый и культурный Новгород, остаток древней державы; ну и, наконец, казалось бы, не похожее (в силу близости) на это событие - война севера и юга в Америке, когда "северные янки" разгромили более культурный и цивилизованный юг. Правда, Верхний и Нижний Египет, по отношению к другим аналогичным войнам, расположены наоборот (Верхний Египет южнее) - но суть войны не в направлении, а в устроении: более развитый в экономическом плане (об Америке см. выше) район покоряется выходцами из более развитого в военном отношении (образование Феодального государства). После этого Египет начинает преобразовываться в Империю, покоряя соседние земли и усиливая собственный имперский аппарат. Тогда же начинаются мощные мелиоративные мероприятия и грандиозное строительство пирамид.
   Имперскими можно считать и Древнее, и Среднее царство в Египте, когда очень мощного развития достигает государственный аппарат (чиновничий).
   Период Эхнатона - это период "поздней Империи", когда она достигла пика своего развития, ей подчинены максимальные территории, которые она может контролировать, но дальше расширяться некуда, и необходимость в "военной власти" пропадает. Именно тогда Египет становится богатейшим государством, и тогда же власть фараона оказывается сильно ограниченной. В конце правления Эхнатона начинается распад империи - потеря Финикии и Сирии.
   По мере упадка военной силы страна слабеет и вскоре становится добычей гиксосов - "князей со дружинами", сформировавшимися в пограничье между державами Египта и Шумера.
   Период гиксосов - это время становления нового феодального государства, на новом этапе. После изгнания Гиксосов начинается новый этап развития Египта - Новое царство, в котором тоже повторяются данные этапы, но уже на несколько другом уровне, ибо и культура частично сохранена, и есть "образы устроения государства" в головах его носителей. Новое царство в стадии упадка было покорено Персами, вошло в персидскую империю как самостоятельная часть и практически "законсервировалось" до завоевания его македонянами и затем Римом. То, как его описывает Геродот [], вполне позволяет отнести его к "торговой империи" или "торговой республике" - несмотря на сильный коллектив жрецов, новых грандиозных сооружений в Египте практически не строится, жрецы "продают иностранцам" тайны своих предков, но Египет "гордится своим славным прошлым". При этом он - довольно богатая страна, но при этом совершенно не умеющая сражаться (все битвы с Ассирийцами, персами, греками, римлянами были проиграны).
  -- Попытка реставрации истории Шумеров
  
   Любопытна история шумеров. По преданию самих шумеров, на территорию Междуречья они "пришли с севера и принесли высокую культуру". То есть, следует предполагать, что где-то севернее Междуречья было некоторое древнее сообщество - по древности сравнимое, если не превосходящее Египет - уже прошедшее Имперскую стадию и, возможно, также завоеванное соседями - или же шумеры представляли из себя "колонистов", выходцев из этой державы, как позднее финикийцы основывали колонии.
   Очевидно, что знание о постройке каналов (которые были у шумеров уже на момент прихода в Междуречье) не могло придти само собой, и когда-то технология для этого уже была разработана. Между тем, строительство каналов требует высокой концентрации усилий, и поначалу могло возникнуть только в условиях имперского устроения; уже потом, при развитии технологии, каждый город мог позволить себе их строительство.
   Образовав несколько городов, шумеры вместе с местным населением превращаются в города-государства, воюющие между собой. Можно сказать, что именно с этого периода начинается новый этап в истории Междуречья - процесс создания "феодального государства", в котором гегемония переходила от одного города к другому. Пока еще население Междуречья очень неоднородно. С севера и запада здесь - семиты, с юга - шумеры, с запада - индоевропейские (?) народы.
   В этот период в качестве "гегемонов" побывали Лугаш, Ур, Урук, Аккад под началом Саргона (2300 г. до н.э.), снова Ур (III династия Ура), потом Элам, потом Аморреи...
   Примерно с 2300 г. до н.э. - правление Саргона - начинается образование Феодального государства в Междуречье. Саргон попытался даже ввести регулярную армию - 5400 личного войска []. Север опять захватывает Юг (Аккад завоевал Шумер), но потом - опять в силу разнородности объединяемых территорий - эта "империя", сродни империи Карла Великого, разваливается, и вновь подчиняется разным городам-государствам...
   Так продолжается до начала 2 тыс. до н. э. Все эти завоевания разными "городами-государствами", политические объединения и союзы приводят к выравниванию страны в культурном, экономическом и военном отношении, и каждое следующее объединение оказывается немного более прочным.
   Характерно, что здесь выдвигаться начинает город "молодой", новый, не имеющий таких традиций, как другие. Это, как мы видим, характерно для большинства феодальных держав: преобразование в империю
   Хаммурапи - около 1776 г. до н.э. - знаменует собой начало развития империи. Его законы - это четкий признак создания "общих правил игры".
   Он создает пограничные укрепления, помогающие его потомкам выдержать удар Касситов с севера.
   Он укрепляет храмы и расширяет империю на все Междуречье, подчиняя Элам и доходя до Средиземного моря.
   Но его сыну приходится столкнуться со "смутой" в лице противостояния крупных аристократий южных городов ("Страны моря"). Однако, благодаря реформам отца, государство устояло, и процветало еще более ста лет.
   В 1600 году произошел переворот, и к власти пришли представители "страны моря", однако мы видим, что все государственные институты сохраняются. Если раньше столица "переезжала" вслед за победителем, то теперь, напротив, победители переселяются в столицу. То есть, это был именно "дворцовый переворот", а не распад империи или развал страны. И хотя в 1518 году Касситам удалось захватить Вавилон, но они "сохранили уклад жизни Вавилона", то есть, по сути, только сместили правящую верхушку.
   В зависимости от крепости общества, в которое приходят захватчики, это могло привести либо к распаду страны на отдельные города-государства, либо просто к смене верхушки. Видимо, сам факт захвата власти иноземцами говорит о том, что Вавилонская держава к тому времени уже находилась в стадии Торговой Империи, в которой Касситы выступили наемниками (военная аристократия смешивается с торговой).
   Об этом говорит и резкое падение политического влияния Вавилона. В 1404 году до н.э. касситский правитель просит египетского фараона прислать в жены его дочь, а после отказа просит "хоть какую-нибудь знатную женщину" (там же). И, видимо, свержение в 1200-х годах Касситской династии было тоже скорее "дворцовым переворотом" - опять же, все институты остались, воцарилась IV Вавилонская династия.
   Последний всплеск могущества Вавилона - походы Навуходоносора в 1180-х гг до н. э., после чего Вавилон становится сборищем торговых республик, спустя несколько сот лет завоеванных Ассирией. Но Вавилон, как позднее Рим, еще долго сохранял роль торгового и духовного центра Ближнего Востока.
  
  -- Попытка реставрации эпохи Переселения народов
  
   Перед тем как перейти к близкой нам теме реставрации истории России, коснемся еще одного важного периода в истории - эпохи Переселения народов, где впервые появляются предки славян.
   Этот период любопытен тем, что там после длительного периода "богатого литературными памятниками" древнего Рима внезапно все письменные свидетельства пропадают.
   От эпохи переселения народов у нас тоже остались в основном археологические свидетельства, равно как и достаточно разрозненные документы, относящиеся к соседним странам, не затронутым Переселением или уцелевшим в нем.
   Попробуем реставрировать, что тогда происходило, исходя из вышеизложенной теории.
   Картина этого периода, оставшаяся со школьных лет - это как дикие варвары разрушают высококультурный Рим. Причем появление "толп варваров" связывают с перенаселением остальной части Европы, где внезапно происходит "демографический взрыв". В результате чего готы атакуют Западную и Восточную Римские Империи, а потом - после разгрома готов византийцами - славяне атакуют территорию Восточной Римской империи.
   Практически все ныне существующие государства Европы берут свое начало в том периоде. Именно тогда на территории Римской империи и возле нее возникли предки современной Франции (держава франков), Англии (королевства Англов и Саксов), Италии (королевство лангобардов), Испании (королевство визиготов), Болгарии (сначала княжества славян, затем болгар).
   Если предположить, что люди могут браться ниоткуда и вдруг приобретать навыки сражений, совместных действий, осад городов и так далее, то вопросов возникнуть не должно. В принципе, с точки зрения римлян, так оно и было: практически "ниоткуда" (из земель, которые их раньше не интересовали) появились хорошо вооруженные дружины, сокрушившие сопротивление Римских легионов.
   Но если вспомнить, что человека, прежде, чем он пойдет воевать, надо родить, вскормить, научить, да еще и найти таких же, как он, желающих идти в дальние походы, становится очевидным, что "вдруг" это произойти не может.
   Долгие споры ведутся вокруг государства Германариха, откуда появляются готы - что это за образование. Некоторые (см. []) полагают это "догосударственным образованием", хотя - единые военные силы, военная власть - это государство ничуть не уступает по "государственности", скажем, Франции времен Каролингов. В принципе, если не определить, что относится к "государственным" образованиям, что - нет, данный спор бессмысленен.
   Попробуем разобраться, что существовало там, к северу от Римской Империи, с точки зрения нашей теории, иными словами, существовали ли там какие-либо "самодостаточные сообщества" сложнее племен.
   Опять же, с точки зрения традиционной версии, там существуют "племена", которые вдруг снимаются с места и всем миром идут грабить Римскую империю. Причем идут все - старики, дети, женщины... Не говоря уже о том, что так никогда не было - всегда в начале шли "разведчики", первопроходцы, мужчины - так еще и бессмысленно идти, ибо связывать себя семьями - значит заведомо обрекать на поражение. Так идут, когда другого выхода нет, сзади тебя ждет гибель. Причину этой возможной гибели тоже находят - нашествие гуннов. Однако, что странно, многие готы остаются под властью победителей - гуннов - и участвуют в их походах []! Да и в самой известной битве готов с римлянами - под Адрианополем, где римляне были разбиты наголову - согласно тому же Иордану, участвовали гунны и славяне наряду с готами (хотя готов было большинство).
   Напомню, что, согласно нашей теории, племена и даже народы с выделенным жреческим уровнем не способны на дальние военные походы. Большая неорганизованная толпа представляет опасность прежде всего для себя самой - больше, чем для других. Она не сможет быстро перемещаться, не сможет прокормиться и развалится у первой же преграды, разбившись на много мелких групп, никак друг с другом не связанных. Племя в принципе не может совершить многодневные многомильные переходы, ибо ищет просто место для жизни, и, найдя подходящее, тут и останется. Это будут именно миграции, медленные перемещения, кочевье, но никак не поход на организованных соседей вроде Римской империи. Если даже племя вынуждают перемещаться природные условия, это никак не будет военным походом.
   Увеличение численности населения в условиях племенного строя приведет только к росту межплеменных столкновений. О подобных межплеменных столкновениях пишет Цезарь в "Записках о галльской войне" - "половина их племени идет в поход, в то время как вторая половина остается дома и ведет их хозяйство". Дальние походы подобное сборище совершать так же неспособно - и оно, по тому же Цезарю, всего лишь устраивает набеги на соседей, разоряя их. Разгромленные в таких набегах, действительно, уходят на территорию Римской империи. Но отдельные беглецы, проигравшие в таких войнах, тоже никак не смогут развалить Римскую империю, просто влившись в число ее подданных.
   Да и князья с дружинами тоже разве что могут пограбить соседей. Для мощных походов, которые могут угрожать соседнему государству, необходимы военные силы многих объединенных вместе "племен". То есть, у них должна быть культурная общность, язык, религия (для доверия друг другу - об этом пишет еще Агафий Миринейский (см.[])), и достаточно хорошая военная подготовка (просто брать числом не выйдет - большую толпу народа негде кормить, и она легко разбежится: большим войском сложнее управлять, то есть, большие армии появляются только в централизованных государствах). На военную подготовку, соответственно, нужно время и желание. Пусть даже германцы и славяне закалялись в междоусобицах друг с другом, - на момент походов на Рим эти междоусобицы были забыты и они объединились на базе какой-то общности, а не просто в "поисках пропитания", как, например, Успенский представляет поход Алариха. Между тем, в этом походе был взят Рим!
   Огромное войско требует очень высокого уровня организации, управлять им гораздо труднее, чем небольшими хорошо обученными отрядами. То, что восточным правителям приписывали их собственные летописцы командование огромными армиями, должно было свидетельствовать - во-первых - об огромном числе народов, им подчиненных, а во-вторых - об их таланте организатора, сумевшего все эти толпы вывести по своей команде в поход. Ибо организация снабжения, ночлега, перемещения и командования всей этой массой требует огромных усилий правящего аппарата. И, разумеется, по организации это ближе всего к классической империи.
   Таким образом, мелкие племена не могли быть опасны Риму - они бы просто поселялись на его территории, смешиваясь с местным населением (собственно, такие прецеденты тоже были, и они лишь укрепляли военную силу Рима). "Крупных племен" быть не может - это должна быть какая-то структурированная организация, иначе племя разобьется на более мелкие "племена", слабо друг с другом связанные. А чтобы мелкими отрядами нанести подобный урон Риму, каждый отряд должен был обладать на порядок более высокой подготовкой, чем Римская армия. И проигрыш Рима можно объяснять его слабостью - но те, кто шел на него, вряд ли знал об этой слабости (а если знал - значит, мы должны предположить систему разведки, сбора данных, анализа и многих других вещей), а внешне Рим выглядел сильным и великим даже незадолго до своего падения.
   Если же предположить, что наша теория работает, то подобные явления, сродни Переселению народов, сразу найдутся почти во всех историях всех народов.
   Это закономерный этап в развитии общества. При сложении феодального государства "князья со дружинами", не нашедшие места в новой структуре государства или просто претендующие на большее, могут устраивать внутренние "разборки" - а могут устраивать дальние походы, собрав под свои знамена множество желающих со всей территории этого государства. Так проходили походы викингов. Совершенно аналогичное устроение у Крестовых походов. Так же точно совершали свои походы конкистадоры. Близкая картина у завоевания "Дикого запада" американскими ковбоями.
   Правда, в последнем случае противников у отправляющихся в походы почти не было (разрозненные племена индейцев), а в Крестовых походах, напротив, им противостояло равное по силе феодальное государство сельджуков, так что результаты существенно отличаются. Но вот походы Конкистадоров на империи Инков и Ацтеков и походы готов и гуннов на Рим разнятся только точками зрения, с которых мы их рассматриваем: по результатам, по составу участников и по процессу они очень похожи. Сюда же можно добавить и походы казаков в Сибирь (в среде казаков было немало знатных людей, бежавших из Московского и из Литовского государств).
   Итак, предположим, что к северу от Римской империи было не сборище разрозненных племен, которые в силу изменения климатических условий вынуждены были искать более пригодных для жизни мест, а организованное феодальное государство (и даже два), ведущее целенаправленную экспансию. Найдем ли мы подтверждения этой картине?
   В середине 3-его века, в пору кризиса в Риме, на территорию империи вторгаются готы. Они были разбиты при Ниссе Клавдием Готским, и в результате этой битвы было захвачено множество пленных. Любопытно, что согласно "Scriptores Historiae Augustae" "Многие погибли от кораблекрушения, много вождей, много ЗНАТНЫХ женщин из различных племен попало в плен" (цит. по С. Ковалеву). ". У Требеллия Поллиона о Клавдии восторжено написано: "Было триста двадцать тысяч вооруженных! (6) Прибавь к этому рабов, прибавь домочадцев, прибавь обоз, прибавь то, что реки были выпиты, леса уничтожены, что сама земля, наконец, страдала, приняв на себя такую массу варваров". Сам Клавдий (цит. оттуда же) пишет: "Клавдий Брокху. Мы уничтожили триста двадцать тысяч готов, потопили две тысячи судов. (5) Реки покрыты их щитами, все берега завалены их палашами и короткими копьями. Не видно полей, скрытых под их костями, нет проезжего пути, покинут огромный обоз. (6) Мы захватили в плен такое количество женщин, что каждый воин-победитель может взять себе по две и три женщины"
   А в "Истории Рима" под ред. А.И.Кузищихина[] фраза внезапно меняется "Было захвачено в плен много воинов, женщин и ДЕТЕЙ". Откуда взялись дети? Из восторженной фразы Требеллия о домочадцах?
   Однако как сразу меняется картина! Знатные женщины часто сопровождали мужей на войну, даже еще в 20-м веке (1-я мировая), в то время как дети - разве что опять же дети вождей (Святослав), которым надлежало готовиться к будущим военным подвигам. Но когда читаешь "захвачено много женщин и детей" - получается именно картина перемещения всего племени, всего народа, со скарбом, пожитками и семьями. Тогда как, из первоисточников, это никак не следует - напротив, есть картина хорошо организованного войска, идущего в целенаправленный поход.
   В общем-то, даже Цезарь[] не отказывает варварам в здравомыслии, полагая, что "половина идет в поход, а половина остается на хозяйстве" (см. выше). И, полагая, что в вопросах повседневной жизни люди в древности были не глупее, чем сейчас, они и не должны идти сразу всем народом. В начале надо подготовить место. Переселенцы в Америке иногда путешествовали семьями - но это были небольшие группы, ибо и противостояли им небольшие племена, и в любом случае бойцов там было гораздо больше, чем "домочадцев". А как правило, шли эти переселенцы туда, где уже прошлась регулярная армия.
   Но регулярная армия может создаться только на базе какого-либо государства! У отдельного города опять же, хватит сил, чтобы тревожить Римскую империю приграничными набегами - но для дальних походов нужно объединение большого числа таких городов, то есть, по меньшей мере, Феодальное государство.
   И это Феодальное государство находится тут же! С 320 года на территории современной Украины фиксируется Государство Германариха, соответствующее Черняховской культуре (Щукин, Магомедов). В 375 году оно разгромлено гуннами, но Иордан [] описывает устроение гуннского государства в точности как любое классическое феодальное времен средневековья. Так, разгромив готского князя, Бледа принимает у него присягу и принимает его самого с дружиной в число своих воинов.
   Тогда "переселение народов" в 5м-6м вв. будет уже выглядеть в точности как крестовые походы или походы викингов. Дружины князей, не нашедших применения в складывающемся государстве (готы, не нашедшие места в гуннском государстве), отправляются на поиски "лучшей жизни" в земли Римской империи - где и получают эту "лучшую жизнь". Так, Аларих, взяв Рим, добился поселения готов в Аквитании (правда, поселились там готы уже после его смерти).
   Видимо, здесь, в районе Галлии и западной Германии, готы, франки и другие начинают уже формирование нового феодального государства, на которое и нацелен удар Аттилы. Римляне выступают в Битве Народов скорее как вспомогательные силы, хотя верховное командование (как более опытному) и поручено римлянину Аэцию. Но и основная численность, и основная заинтересованность в битве - у франков и готов, и именно они посылают послов в Рим за помощью (а не наоборот), если верить Иордану.
   Позднее, после разгрома Аттилы и его гибели, начинаются разборки в "стане победителей", приводящие, опять же, к миграции "княжеских дружин": франки покоряют Францию, а англы и саксы - Англию. В Англии после ухода оттуда римлян и оттока части населения в Британию началось запустение, так что англы и саксы привозят сюда и семьи, и целые народы, о чем говорит и современный английский язык; а вот во Франции язык завоевателей так и не стал основным, сохранив более тесную связь с латынью (видимо, почти за пятьсот лет господства римлян сюда были выведены множество поселенцев).
  
  
  -- История России с позиции "самодостаточного коллектива"
   Перейдем к самому животрепещущему для нас вопросу - применению данной теории к нынешней России.
   Традиционно в учебниках истории рассматривают историю России начиная от Рюрика и до наших дней. Гумилев первым обратил внимание, что за этот период можно выделить два разных "сообщества": более древнее - Киевская Русь, окончательно погибшее в 13 веке, и новое - Московское государство, относительно достоверные исторические свидетельства о котором появляются только в 16 веке. Любопытно, что в предложенном масштабе наше нынешнее общество еще не прошло всех этапов, описанных в данной работе, если отсчитывать от этого времени.
   Я долго думал, с какого из двух периодов лучше начать свое рассмотрение. Более древний позволяет сделать ряд предсказаний, которые можно проверить археологически. Более поздний - сделать ряд предсказаний, которые будут проверены нашей собственной жизнью.
   Поразмышляв, я решил сохранить традиционную историческую последовательность, от древнего - к новому. О текущем периоде известно много всего, и для начала будет логичным применить нашу теорию к тому, что можно проверить; сделать, так сказать, "научные предсказания".
   Московское государство возникакет как город-государство примерно в конце 13-начале 14 века (правление Даниила Московского); предшествующий этап для нового сообщества выступает как "жреческий период", от которого ему досталась общая религия и жреческий коллектив (православная церковь) и общность народа и языка. Хотя к тому моменту общество - ососбенно городское - в старых городах (прежде всего в Новгороде) предстает очень развитым, что заставляет думать, что оно уже прошло весь предшествующий путь развития. Берестяные грамоты Новгорода рисуют картину жизни, по крайней мере напоминающую Древний Рим или средневековую Венецианскую Республику.
   Итак, обратимся прежде всего к тому обществу, что предшествовало созданию Московского государства, и попробуем восстановить его историю. И попробуем, основываясь на теоретических посылках, сделать предположение об археологических находках, которые еще могут быть совершены на нашей территории.
  
  -- Применение теории к реставрации истории России
  
   Имеющиеся у нас сведения о жизни в Новгороде, хотя и создают статичную картину, сложенную из деталей, относящихся к разным временам, но даже по этим элементам можно видеть, насколько сложно устроенным является общество Новгорода. Здесь есть и элементы феодального общества (бояре и их собственность на землю), и рабовладения (во многих боярских усадьбах землю обрабатывают рабы), и чистого капитализма (торговая верхушка, система долговых обязательств, богатые купеческие связи). Настолько сложным предстает это общество, что некоторые (А. Фоменко) вообще предполагают, что его не было, аргументируя это тем, что "нечего такому городу делать среди лесов и болот". Правда, тогда непонятно, кто строил в нем каменные крепости, мосты и соборы и закапывал берестяные грамоты. Но мы вариант, что "этого не было", не рассматриваем как несерьезный.
   Видно, что Новгород стоит особняком в Русской истории. Даже его название - Господин Великий Новгород - прежде всего свидетельствует о его особом духовном и военном положении. Вряд ли просто богатый город будут называть Господин Великий, хотя в "историческое время" мы застаем его уже как простой торговый город. Именно с Новгорода, с Новгородской земли начинают рассказ об истории Русской земли все летописи (призвание Варягов в Новгород). У Новгорода довольно сложные иерархические отношения с другими городами (старшие города, младшие города, города с вечем, города без веча). У Новгорода огромные торговые связи, огромные земельные владения - и множество институтов, обеспечивающих функционирование всего этого.
   Разделение судебной (отдельные судьи, судя по грамотам), исполнительной (посадники, тысяцкие) и законодательной (вече) власти (при том что состав веча до сих пор не понятен - думаю, непонятен он в частности и по причине того, что менялся с 862 года). Тут действуют школы, библиотеки, городская инфраструктура (строительство мостов, соборов, стен, мостовых, организация дальних походов...). Такое сложное общество могло появиться только в результате долгого развития. И плодородность почв тут ни при чем.
   В Новгороде наиболее развиты вечевые структуры, сохраняющиеся до момента падения Новгорода в конце 15 века (и, видимо, приведшие к его разорению Иваном Грозным сто лет спустя). Именно из Новгорода, по летописи, приходят Киевские князья (Аскольд и Дир, Олег, Владимир, Ярослав). Именно Новгород в средние века активно включен в Европейскую торговлю. Одним словом, в 15 веке мы видим закат бурного развития общества Северной Руси, осколки которого входят в новое образование - Московскую Русь.
   А потому именно к Новгороду, к его истории, обратимся прежде всего.
   Всеобщая грамотность. Наемные войска ( в битве на Шелони - измена наемников-немцев; в городе "воеводами" - то литовские, то московские князья). Огромные торговые связи (вся Ганза на западе и вся Русь - на востоке) и правление торговой верхушки. При этом - контроль за огромными территориями Севера (вплоть до Урала и даже дальше). Сложная иерархия городов ("старшие", с вечем, "пригороды", без веча, и т.д.) Одним словом, в предложенной классификации он однозначно удовлетворяет уровню Торговой республики, причем уже в "глубокой стадии", когда связи налажены и путей развития не видно (на более ранней стадии Новгород активно пытается вмешиваться в политику на Руси и продолжает освоение северных земель).
   Что же предшествовало становлению Новгорода в его варианте Торговой республики в 15 веке?
   Все хроники, летописи и художественные произведения рассказывают в основном о войнах, да и сейчас боевики - один из самых популярных жанров. Отсюда не следует, что вся жизнь древних была войной - записывали всегда самое "необычное", запоминающееся, потрясшее. Но именно по отношению к войне и можно судить об устроении общества.
   Любопытно, что в самих берестяных грамотах военных записей практически не сохранилось []. Может быть, они все уничтожались, как "военные документы", - а, может быть, просто и в самом деле воевал Новгород совсем не так часто, как нам кажется по летописям, и совсем не все слои общества там затрагивала война.
   В истории Новгорода, если "откатываться назад" по времени, можно выделить следующие характерные точки. Считая окончательным концом Новгородского общества страшный разгром Новгорода Иваном Грозным в 1572 году, до того важным событием будет захват Новгорода и отмена Веча и самостоятельного правления ( вместе с высылкой большой части Новгородцев) в 1478 году московским князем Иваном III, до того - битва на Липице в 1216 году, когда новгородцы решили, кому быть Владимирским князем; еще раньше - 1136 год, когда Изяслав Мстиславович даровал Новгородцам право самим выбирать себе князя.
   Этот момент, видимо, может считаться началом Новгородской республики, причем именно Торговой республики. Дело в том, что при наличии сильного местного военного сословия приглашение для защиты князя со стороны - дело немыслимое: это постоянное подчинение в военном плане кому-то пришлому и передел собственности с новоприбывшими. В Новгороде давно бы осел постоянный князь с ограниченными полномочиями и постепенно Новгород стал бы обычным Городом-государством, как многие другие города на Руси. Это подтверждается и "Житием Александра Невского" - собственно новгородские регулярные военные силы невелики, основная ударная сила - дружины князей, а Новгород может выступить только ополчение.
   Итак, именно мощная торговая прослойка руководит общей политикой города, военное сословие находится в подчиненном положении.
   Следующий (вернее, предыдущий) рубеж - это Русская правда Ярослава Мудрого, данная им в первую очередь Новгороду для разграничения (опять же разграничения!) прав его дружинников и местных жителей. Основание (примерно в то же время) Готского подворья и других иноземных дворов. Новгород живет торговлей. И в тот период - от Ярослава до Мстислава - активно расширяется на Север и Восток.
   Самое древнее, что у нас есть об устроении Новгородского общества - это запись в Повести Временных лет о призыве Варягов. В нем есть одна странная деталь: вроде бы прогнали варягов и стали сами собой владеть, т.е., как бы это - отдельные племена, но потом приходит Рюрик и садится на державе, в которую входят Муром, Ростов, Белоозеро, Изборск, Псков и Полоцк. По площади это превосходит Францию, равно как и по максимальной протяженности. Однако Рюрик это не захватывает - ему все эти земли достаются готовыми! Это то, что некоторое сообщество ему предложило "на блюдечке". Отсутствие свидетельств завоевания, соответственно, противоречит версии (см. [Алексиевский]) о том, что Рюрик был послан франкским королем для налаживания торговых путей - а, главное, свидетельствует об "общности" всей этой территории.
   При всей спорности и недостоверности известия о призвании Варягов (в Англии, например, есть такая же легенда о призвании трех братьев-саксонцев бриттами) из него следует, что к моменту записи этой легенды (примерно 12 век) вся территория Новгородской земли представлялась как некоторая единая структура. И до 15 века она остается самой развитой частью Древнерусского общества по очень многим показателям (каменное строительство, грамотность, публичные библиотеки, мостовые...).
   То есть (и это признают большинство историков), к 862 году на севере Руси присутствует уже довольно оформленное государственное образование, которое не смогли развалить даже "внутренние неурядицы" (судя по всему, носившие локальных характер, а не захватывающие всю территорию, доставшуюся Рюрику). И это противоречит версии (см., например, [].), что Рюрика пригласили "пять племен" - кривичи, словене, чудь, меря и весь. Приглашавшие Рюрика давно уже не были "племенами", у них уже давно существовало множество общих институтов, общих коллективов, объединяющих всю огромную территорию, заселенную этими пятью "племенами" - т.е., народами, каждый, возможно, со своей религией и языком, но уже с объединенным "жреческим уровнем" в рамках феодального общества.
   Но откуда возникло это сообщество и что из себя представляло - это уже сокрыто от всех дошедших до нас летописей, как наших, так и греческих, и западных. Почему - отдельный вопрос, мы его коснемся позже.
   Для прояснения ранней истории Новгородского общества необходимо забраться вглубь, туда, откуда письменных данный почти нет, и где можно опираться на данные археологии.
   Начнем мы искать начало Новгородского общества очень издалека. Филологические исследования (см.) показывают очень большую архаичность языка берестяных новгородских грамот, наличие там языковых элементов, восходящих ко временам пра-славянского единства. То есть, новгородское общество на первом уровне было явно с главенствующим славянским элементом. Так что, возможно, самое начало общества, реликт которого дошел до 16 века в виде Новгородской республики, следует искать где-то там, когда славяне в принципе впервые упоминаются в хрониках византийских авторов.
  -- Схема расселения народов
   В начале несколько слов о том, как вообще происходит расселение и переселение.
   Давно известно - и замечено - что в случае плохих условий жизни здесь люди могут (часть людей) отправиться искать "лучшее место", но пойдут они искать именно те условия, к которым привыкли. Славяне расселялись по берегам рек. Кочевники расселялись по степям. Лесные народы - по лесам. Это понятно - в привычных условиях легче применить накопленные ранее навыки. Только в городскую цивилизацию могли влиться все, кто угодно, в силу низких требований, предъявляемых ею для выживания отдельного человека. Поменять же привычную среду обитания никто вдруг не сможет, даже если будет "очень надо".
   И если люди в начале жили в Африке, где условия были близки к Эдемскому раю, то как они вообще попали на север? Ледник - как рассказывает существующая западная палеонтология - тут ни при чем. Если бы люди жили " в раю" и "вдруг" пришел ледник, люди бы последовали за динозаврами, ибо мгновенно приспособиться к изменившимся условиям не может никто. Есть некоторые инстинктивные действия - бежать от опасности, жаться в случае холода друг к другу - но это никак не поможет приобрети навыки выживания племени при изменении условий жизни. Эти навыки формируются поколениями и веками, и при внезапном изменении условий племя практически обречено на вымирание, что часто и происходило, или на уход из данной среды.
   К счастью, у человека есть внутреннее стремление к развитию, и в том-то и дело, что уже живя в "райских условиях", находились отдельные "пассионарии", забирающиеся в дикие северные места или в пустыню, где выжить почти невозможно. Те, кто возвращался, на досуге - пока условия вокруг оставались приемлимыми - изобретали что-то, что позволяло им продвинуться дальше. И вот благодаря этим - заранее созданным - наработкам - отдельные люди, имевшие опыт выживания в суровых условиях, и выжили при резком изменении климата (и, возможно, научили других). Но никак не наоборот: не внезапно изменившиеся условия заставили людей придумать способы выживания (они всего лишь заставили их активно применять). Ибо в критической ситуации все - и человек в том числе - действует самым оптимальным - в смысле, самым быстрым - способом. А самый быстрый - это тот, который известен.
   Во всех людях "по умолчанию" живет один способ реакции - бегство из экстремальных условий. Именно потому в качестве главных причин миграции народов приводят изменение природных условий - в этих случаях народ собирается и уходит от угрозы. И это в большинстве случаев спасает. Только путем долгих тренировок, а, главное, рассмотрению возможных ситуаций, можно выработать другое поведение - воин в бою, пожарный на пожаре, моряки в море и так далее. Если моряки на судне не знают, что делать в шторм, судно заведомо погибнет. А знают они только потому, что уже сотни людей попадали в шторм, кто-то спасался и на суше, размышляя и переосмысляя свой опыт, придумывал и пробовал, как спастись в шторм, и создавались морские традиции...
   Так вот, соответственно, забраться в условия, более сложные для выживания, можно только на базе некоторой более высокой технологии, чем та, которая нужна для выживания в более приятных условиях. Аборигены в Австралии прекрасно справлялись с помощью деревянного бумеранга. А большинство первых орудий труда были из кости, более простой в обработке, чем камень (хотя тоже еще надо придумать, как их обрабатывать). Обработка каменных орудий - это отдельный шедевр, и те, кто полагают "каменный век" более примитивным, видимо, никогда не пытались обработать камень с помощью более мягкого материала...
   Показательным является рассказ Тура Хейердала о создании статуй на Острове Пасхи. Во-первых, там приводится и оригинальный способ обработки камня (берутся ДВА обломка камня, и одновременно мастер затачивает их оба, ударяя друг об друга - но какое мастерство нужно для этого!), и оригинальный способ создания и установки статуи. Конечно, этот способ не требует кранов и экскаваторов, но до него невозможно додуматься просто так, посидев и подумав (никто из европейцев, приплывших с Туром, во всяком случае, не додумался. И только после объяснений и демонстраций местными жителями, хранившими древнюю технологию, стало понятно, как это можно сделать). Это требует долгих попыток, а, главное, необходимости - но необходимости не мгновенной (не такой, на которую надо дать ответ немедленно, иначе все погибнут - но при этом ответ заранее неизвестен).
   Даже если в экстремальной ситуации человек невероятным напряжением мысли найдет выход, этот выход вряд ли станет "достоянием общественности" без соответствующей подготовленной среды, да и сам человек может второй раз не повторить что-то, открывшееся ему в экстремальной ситуации (человеку из первобытного племени может присниться даже чертеж экскаватора, но он никому никогда не объяснит, что это и как это работает).
   Так вот, кажется, наблюдается некоторый парадокс. С одной стороны, технологии, позволяющие выживать в суровых условиях, могут появиться только на базе уже имеющихся технологий - а с другой стороны, эти технологии в более мягких условиях не востребованы, так с чего бы им развиваться?
   Это противоречие легко предолевается, если мы принимаем, кроме экономического (нижнего), еще два верхних уровня устроения общества. А вот их потребности уже выходят за рамки простого добывания пищи и следуют исключительно из социального устройства.
   Так, противостояние на втором уровне (военном) приводит к развитию военных технологий. Это может быть как развитие оружия и орудий (и для этого могут быть созданы и каменные орудия, как более прочные против деревянных и костяных), так и развитие физических навыков человека (а это уже позволит ему выжить в более сложных условиях).
   Наличие же первого уровня приводит к развитию вовсе вроде бы экономически необоснованных технологий: созданию каменных изваяний, желанию увековечить свои творения, развитию языка и в принципе к усложнению структуры общества. Но первый уровень - жреческий - должен быть отделен и востребован в обществе, чтобы со своей стороны он мог влиять на развитие технологий и создавать "заказы" (как в случае с островом Пасхи - никто не будет просто так кормить десяток мастеров, в течении нескольких месяцев вырубающих никому не нужную статую. Должно быть соответствующее мировоззрение и соответствующее устройство общества). Более того - первый уровень (жрецы) сам должен поощрять и снаряжать подобные экспедиции и исследование нового (желательно, в тайне от соплеменников), чтобы иметь более полный взгляд на мир и знание о том, что еще может случиться.
   Но разумеется, и технологии, чтобы развиваться, должны иметь соответствующую среду, соответствующий коллектив, где их могли бы создавать, опробовать и развивать. Иными словами, люди могут "работать на перспективу", если убедят "соплеменников" (вернее, людей, входящих в одну с ними "самодостаточную структуру") в необходимости этой перспективы, и остальные согласятся их за это кормить. Но для рассмотрения этой перспективы необходимы соответствующие знания - о прошлом, о будущем, об устройстве мира, - и нужен коллектив, который бы их накапливал и обрабатывал.
   То есть, мы уже имеем не племенной строй.
   Что же за "племена" населяли Европу севернее Италии и Греции? И откуда они взялись?
   Рискну сделать предположение. Как уже говорилось, Торговые республики, утратив торговые связи, становятся обычными племенами - на базе, правда, более высокой технологии. Так вот, забравшись на север в начале просто как охотники, поставляющие добычу в "метрополию", отдельные поселенцы после угасания метрополии могли образовывать самостоятельные племена, обитающие в более сложных условиях. После чего, по сути, их виток развития начинался с начала - но уже на базе сохранившихся технологий и мировоззрений.
   Правда, что это за "древние империи", остатками которых были племена на севере и востоке Европы, можно лишь догадываться. О чем-то у нас есть известия (например, о колониях финикийцев в начале 1-го тысячелетия до н.э. в Британии и в Прибалтике), но о большинстве - разумеется, нет, и относится создание этих племен, по-видимому, ко временам еще более давним - ко временам построек дольменов и кромлехов (5-10 тыс. лет до н.э.). Характерно, что зона распространения этих каменных сооружений проходит по югу Европы, в зоне с довольно благоприятным климатом (Кавказ, Крым, Карпаты, Альпы). Само их наличие может говорить о существовании в этой полосе более древней цивилизации (довольно единой, судя по сходству каменных сооружений на огромной полосе), от которой и отделились более поздние "племена", и которая - по неизвестным пока причинам - позднее исчезла.
  
  -- Причины переселения народов
   Причины переселения отдельных групп людей всегда могут быть самые различные: от изменения природных условий или перенаселения до простого любопытства молодых, жадных до новых ощущений людей. Однако для переселения целого народа должны быть очень веские причины.
   Что гонит массы народа на новые места?
   А.Г.Кузьмин [] приводит примеры миграции племен в силу бегства от ледника или засухи (эти версии достаточно популярны в литературе), приводящие к образованию "диаспоры" в окружении других культур. Не отрицая миграции как бегства от тяжелых условий, тем не менее должен возразить против "миграции" в среду других народов на уровне племенного строя.
   Все картины расселения "племен" в древности исходят из образа наших предков как каких-то почти животных, которые больше чувствуют, чем думают, совершают странные поступки, идут вслед за теплом или едой и живут стадом, а не племенем, причем это стадо, размножившись, может вдруг броситься в дальний поход, сметая всех на своем пути, вроде нашествия крыс или бродячих собак.
   Однако эти наши предки физиологически от нас почти не отличались, должны были точно так же, как мы сейчас, растить детей, прежде чем они станут самостоятельными и смогут войти во взрослую жизнь, они владели многими ремеслами, о чем есть археологические свидетельства, и обладали сложными ритуалами. Предположить, что все это тоже было "на уровне инстинктов", по меньшей мере, странно.
   Итак, скорее всего, это все-таки в большинстве случаев были осознанные решения. И когда человек отправлялся в дальний поход, может быть, его толкало неосознаваемое им чувство - но шел он за вполне определенной целью или бежал от вполне осознаваемой опасности.
   Таким образом, миграцию людей необходимо сразу отделить от миграции животных, которые этой самой конечной цели миграции не представляют. Люди же, прежде чем покинуть насиженные места, всегда - и даже в первобытном строе - прикидывали возможные последствия различных решений, оценивали риск, и принимали сознательное решение (иногда это решение принимали старейшины, жрецы, вожди - но решение все равно было осознанным).
   Понятие о "чужаках", об опасностях, исходящих от "странников", существуют во всех народах, являются необходимым элементом выживания, обучения детей (сохраняющиеся и в наши дни как научение "не брать у чужих конфетку"); и взаимодействие с "чужаками", особенно многочисленными и претендующими на то, чтобы "тут жить", не может быть мирным. Равно как и совместные "смешанные походы" представителей разных племен, говорящих на разных языках, верящих в разных богов и периодически грабящих друг друга, есть нечто невозможное - если у этих племен нет какой-то общей "надстройки", которой доверяют оба этих племени (общий "царь", "жрец" и т.д.).
   Таким образом, переселение в области, занятые другими народами, возможно либо на условиях подчинения пришельцев местным жителям - что приведет к растворению пришельцев в местной культуре или к изменению структуры общества, - либо на условиях завоевания - что опять же приведет к растворению уже местных жителей в культуре пришельцев или опять к изменению структуры общества, - либо, наконец, напрямую на условиях некоторого "договора", взаимного паритета сил, что тоже ведет к перераспределению обязанностей и опять же к изменению структуры общества, выделению несамодостаточных групп в едином самодостаточном организме.
   Соответственно, если мы имеем следы чужеродной культуры в окружении местных культур, и они сосуществуют некоторое время, мы можем с уверенностью сказать, что это уже не племенной строй, и "чужаки" существуют на некоторых условиях. Правда, данное объединение может затем распасться - как, собственно, любое нынешнее государство.
   В качестве "само собой разумеющейся причины" переселения народов в литературе можно встретить перенаселение. Однако - мы об этом говорили - при племенном строе проблема перенаселения возникнуть не может. Если вокруг пустое пространство - будут выделяться новые племена, уходящие от исходного племени, будет происходить расселение. Но если вокруг кто-то есть - два племени просто уничтожат друг друга, или будут вести долгую войну на истощение, которая извлечет из обоих племен весь "избыток населения". В частности, для того и есть практика "набегов" на соседей в племенных устроениях.
   Избыток населения может быть сброшен "в далекую даль" только при наличии некоторой общности всего населения, при их родственности и объединенности хотя бы на первом уровне - жрецы, религия, язык. И при обязательном наличии некоторой защиты для тех, кто остается, иначе никто защитников не отпустит.
   Примерно так организовывались Крестовые походы (по призыву церкви). Но - исключая "поход бедноты", который закончился полным крахом - шли тогда далеко не "народы", а дружины князей, графов, рыцарей.
   А пойти с семьями, со всем имуществом на новое место, с неизвестностью, примут ли тебя - такое возможно разве что либо при угрозе наступления пустыни, либо при угрозе геноцида и полного истребления. Первое в Восточной Европе не наблюдается, а для второго необходимо наличие какого-то мощного врага, от которого проще спрятаться за стены Империи.
   Рассмотрим оба варианта.
   В случае, если переселение народа вызвано природными условиями (засухой, землетрясениями, похолоданием и т.д.), сила переселяющегося народа крайне ограничена. Например, существующая теория о том, что викинги потому стали совершать свои набеги, что Скандинавия не могла всех прокормить и избыток людей "сбрасывался" - никак не может объяснить, а почему эти набеги были успешными? Ведь если Скандинавия может вместить ограниченное число людей, то "сбрасываемая" часть окажется в абсолютных значениях тоже небольшой (ребенка надо еще вырастить, прежде чем он отправится в поход, а большое число людей вырастить, таким образом, все равно не удастся!), и не сможет составить угрозу окружающим народам (где плодородность почв и техническое развитие выше, а потому выше и плотность населения).
   Таким образом, "вынужденная" теория переселения страдает преувеличением возможностей переселенцев. Мало того, что в сложных условиях возрастает детская смертность, а потому численность еще больше сокращается, народ, отступающий под действием внешних обстоятельств, связан семьями, перевозимым добром, а потому более уязвим и не способен диктовать свои условия, наоборот, он должен соглашаться на все условия старых хозяев земли, пускающих их к себе.
   Обычно для Переселения народов называют внешнего врага - гуннов. Гунны столкнули готов, те вторглись в Римскую империю, а за ними пошли англы, саксы, франки, юты, лангобарды, славяне...
   В этой реставрации видна попытка получить "физическую картинку": как один народ снимается с места, толкает другой, тот третий, и т.д., пока кто-то, вытесненный, не начинает вторгаться на территорию Империи (гунны вытеснили готов, те вторглись в Империю), словно бильярдные шары.
   Однако, для вторжения нужны силы, беглецы - как часть готов - просят защиты и помощи, а не вторгаются. А если нет сил, чтобы противостоять одним врагам - где найти силы, чтобы справиться с другими врагами? И, наконец, когда беглецы осели на территории Империи - куда деваются их враги, те самые, от которых они бежали?
   Таким образом, второй вариант отбрасывает этого самого "врага", оставляя в рассмотрении только самих беглецов (которые, убегая, и вторглись в империю). Однако, если враг настолько силен - он тоже должен их преследовать, он тоже должен вторгнуться! И тогда резонный вопрос - а он-то откуда взялся?
   И правильнее здесь другая "картинка": одна "дружина" (контролирующая несколько соседних племен) подчиняется другой, более сильной, входит в вассальные отношения и уже в союзе - вернее, в составе общей армии - совершает набеги на соседние; ком разрастается, и вот эта общая дружина (собравшая всех лучших воинов в Европе!) вторгается на территорию Империи. Вот эта "картинка" уже очень напоминает Крестовые походы 600 лет спустя, а также все походы феодальных государств. И разные племена, повоевав, не могут вдруг объединиться и пойти в общий поход - должно пройти время и между ними должны выработаться определенные взаимоотношения.
  
  
   Если места пустые (никто не живет и даже не претендует) - то переселение пройдет, действительно, безболезненно. Но если здесь уже обитает некоторый народ, приход новых переселенцев НЕ МОЖЕТ пройти без последствий. Два народа просто не могут сосуществовать параллельно. Они должны делить охотничьи угодья, пахоту, лес для дров и для строительства, рыболовные угодья, борти, пастбища, и т.д. Никто просто так не отдаст свое - к чему он уже привык, на что рассчитывает. Приход новых может быть:
      -- либо путем насильственного завоевания старых обитателей и их подчинения или вообще изгнания (но тогда сосуществования не получится)
      -- Либо - если у аборигенов есть уже "знать" - путем "подкупа" знати
      -- Либо - наоборот - путем включения пришельцев как "работников" в уже имеющиеся коллективы (прием беженцев)
      -- Либо если пришельцы образуют свой коллектив, который в чем-то дополняет уже существующие. Так приходили первые торговцы, так могли придти кузнецы, даже наемные воины.
   По сути, иного варианта не может быть. Просто так пустить чужаков пусть даже на не занятые земли - но рядом со своими жилищами - никто не рискнет. Конфликт может быть даже с представителями своего народа, а уж тем более с носителями чужой культуры. И это не зависит от доброй воли или гостеприимства хозяев - одно дело гости, другое дело целое чужое племя, и правила взаимодействия с чужими племенами вырабатывались поколениями. Чужаки должны быть как-то включены в существующий народ, либо как новые хозяева - доказав право быть здесь силой, - либо как дополнительный элемент с какой-то специализацией, необходимой старым обитателям - доказав свою необходимость, - либо как работники. Вариант "подкупа", как правило, недолговечен и приводит к сваливанию в один из трех других вариантов (см. истории от основания Карфагена до покупки земли у индейцев в 19 веке).
   Если изменения структуры общества не происходит (пришельцы никак не "доказывают" свою "полезность" аборигенам), то, независимо от уровня общества, из которого вышли пришельцы, будет война на уничтожение (равно как и обратно: если покоренные аборигены не могут быть включены завоевателями в свою структуру, будет война на уничтожение).
   Это можно заметить во всех межплеменных войнах, это можно увидеть и в завоевании Америки. Там, где уже была структура, которую "заместили" завоеватели (империи инков и ацтеков) - там образовались новые народы из смешения старых (тоже, конечно, не безболезненно). Там, где индейцы и европейцы взаимодействовали только "военным способом" (в том числе, и натравливая их на своих врагов и конкурентов), где индейцы не хотели становиться рабами или податным сословием, а европейцы - "воинами племени", индейцы были почти полностью истреблены и их остатки до сих пор живут практически самодостаточно (изолировано).
   Но можно предположить, что, просуществуй, скажем, "союз племени ирокезов" еще несколько десятков лет и сумей он противостоять натиску европейцев, там тоже произошло бы разделение военного и "экономического" коллективов, после чего завоевание прошло бы более безболезненно (ограничившись только разгромом военных сил, а не полным истреблением).
   Если же "переселение" идет на территорию достаточно централизованного государства, оно всегда встречает организованное сопротивление. Причем - что интересно - если на какой-либо территории, входящей, скажем, в состав Империи собственно имперские органы не выполняют своей роли - роли охраны и организации - то их место легко может занять какой-либо спонтанно возникший коллектив ("партизанское движение"). То есть, при вторжении на территорию Империи или Торговой Империи будет сопротивление в любом случае; при вторжении на территорию Феодального государства или города-государства победители займут роль "военной верхушки", вторжение на территорию племени или Торговой республики может привети к образованию городов-государств или князя со дружиною - но все это требует, чтобы вторгающиеся обладали силой одолеть имеющиеся "вооруженные силы".
   Итак, если внешние обстоятельства гонят на новые места - переселенцы приходят с семьями и ПРОСЯТ место для поселения. Это можно заметить во всех более-менее достоверно зафиксированных случаях. Готы бежали от гуннов - и просили византийцев их пустить. Половцы бежали от татар - и просили русских князей о помощи. Современные эмигранты из самых разных стран, даже при значительной численности, если переселяются всей семьей ("народом"), стараются с хозяевами не ссориться. При любой силе принимающей стороны. Конечно, отдельные конфликты могут случаться, но их пытаются уладить сами пришельцы - им еще обживаться на новой земле.
   Второй вариант - племя (народ) остается на месте, идут только новые переселенцы. Всегда в этих случаях сначала идут мужчины, разведчики, воины. Подготовив место для нового поселения, они приводят сюда семьи - или заводят семьи с дочерьми местного народа. Возможны отдельные случаи переселения семьи целиком - но, опять же, на заранее разведанное (кем-то) место, где известно, что серьезного сопротивления не предвидится - или же одну отдельную семью там готовы принять. Но в этом случае не будет находок отдельной "культуры", она просто растворится в "культуре" хозяев.
   Как же можно принять новоприбывших в старую структуру? Если пришельцев сравнительно много (по отношению к старому населению), то в любом случае это приведет к усложнению имеющейся структуры общества. Пришельцы не могут сразу "раствориться" в старом населении, и поначалу они будут образовывать некоторую выделенную группу, с которой будут взаимодействовать старые обитатели.
   Как именно будет организовано это взаимодействие? Это могут придти ремесленники и продавать элементы своего мастерства, образовав подобие города. Это могут придти торговцы из "дальних стран". Но это могут придти и воины, организовав занятие типа "рэкет", то есть, собирая дань - за то, что будут охранять племена от других подобных "банд". Первые два случая не есть переселение "народа" - это скорее выходцы из каких-то достаточно сложных сообществ, причем сложных в первую очередь экономически. В последнем случае пришельцы скорее всего должны будут "доказать" свою силу. Если на новом месте уже есть сложившаяся военная организация, пришельцы могут войти в старую дружину. Если нет - они сами ее образуют. Могут и разгромить (если хватит сил) старую дружину - это будет напоминать правило найма "вышибалы" в баре, - просто заменив ее в структуре общества. В последнем случае изменения структуры общества не произойдет, просто один "коллектив" заменится на аналогичный.
  
  
  -- Расселение славянских племен
  
   Вопрос, "кто же был по крови" основатель той или иной государственной структуры, в самой своей постановке отдает расизмом. Как пишет Гумилев, "человек относится к тому народу, к которому он сам себя причисляет", и "русские негры" ничуть не меньшие русские, чем славяне. То есть, вопрос этнической принадлежности создателей нового государственного и культурного образования, вообще говоря, не совсем правомочен.
   Мы говорили о народе как о самодостаточной структуре, связанной на первом уровне - общим жреческим уровнем, то есть, укладом жизни, обрядами, религией, системой воспитания, системой мировоззрения и восприятия добра и зла. Тот, кто придерживается той же системы ценностей и говорит на том же языке - главном носителе ценностей и общения, главном связующем общество элементе, - является членом того же народа. Никакого отношения к "крови", то есть, генетическому фактору, данный вопрос не имеет. Другое дело, что, возможно, под влиянием "крови" те или иные ценности становятся преобладающими, но система ценностей может быть принята любым представителем любого народа (или он не войдет в данный народ, просто не сможет в нем жить, даже если он "по крови" выходец из данного народа).
   Так вот, вопрос о происхождении славян и их роли в создании древнерусского государства опять же бессмысленен, если мы не определим, кого именно понимать под славянами.
   Соответственно, под славянами можно понимать только тех, кто говорил на славянских языках. Однако в ту пору, когда славянского языка еще не существовало (и, возможно, "праславянский язык" возник из смешения множества языков - тогда бессмысленно говорить о "заимствованиях"), "праславянами" могли быть кто угодно, и только объединившись на базе какого-то - уже государственного - образования, став по каким-то причинам "единым целым", разные народы соединнились в один (равно как и единый народ, разделенный исторически и географически, обособляется в разные племена и народы).
   Так, единая "зарубинецкая культура" вполне может быть тем "единым истоком", из которого уже при дифференциации выделились некоторые германские, славянские и балтийские народы - вернее, попав под влияние этих общностей, переняли культуры, из которых позднее данные народы произошли. Единая культура говорит об общности мировоззрения; в дальнейшем разные "племена" после распада целостности вошли в разные общности (сообщества), приняв новые культуры и новые языки общения. Именно поэтому Иордан мог называть славян "венедами, которые теперь преимущественно называются склавинами и антами". То есть, венеды - это не славяне, но те, кто отождествлял себя как единое целое и кто являлся носителем Зарубинецкой (Пшеворской) культуры, некоторое обобщенное название.
   Венеды - которых чаще всего называют предками славян - название, довольно часто встречающееся на карте древней Европы. С венедами (венетами), населяющими "все побережье Океана и даже плавающими в Британию", долго воевал Юлий Цезарь, и он - в "Записках о Галльской войне" (кн.3) - пишет, что венеты - очень хорошие мореходы и многочисленное племя, населяющее все побережье Океана (сер. 1 в. до н.э.). О венедах далее пишет Тацит (конец 1 в. н.э.), что венеды "шайками... обходят леса и горы между бастарнами и феннами", то есть, районы современной Польши, Белорусии и Калининградской области (точнее определить трудно). С Венетами связывают и название Венеции в Италии. Одни и те же это венеты, или просто случайное созвучие?
   По крайней мере родство всех этих венетов-венедов совсем не исключено. Возможно, это кельтское племя, как раз основное в зарубинецкой культуре. То, что они - "хорошие мореходы" (Цезарь описывает их корабли как настоящее произведение корабельного искусства, причем не использующие весел) и заселили "все побережье Океана", вполне может быть результатом продвижения "носителей Зарубинецкой культуры к Балтийскому побережью. И в дальнейшем они вполне могли заселить побережье Балтийского моря; в то время как оставшиеся в прежних местах обитания вполне могли "шайками обходить леса и горы" от Карпат до Карельского полуострова. И позднее, объединенные под главенством венедов, многочисленные разрозненные племена оказались уже "славянами и антами" (к слову, название народа Анды появляется тоже на карте Галлии, на побережье Бискайского залива, в записках о Галльской войне)
   Таким образом, не являясь родственниками по крови, народы могут являться родственниками по языку и по духу. Кроме того, общность археологической культуры не обязательно говорит о родственности народов - ее носителей, но обязательно говорит об их активном взаимодействии, иначе неминуемо возникает обособление и расслоение культуры (что и выделяется в ряде культур).
   И тогда - принимая теорию о "единой структуре" на севере Европы, вокруг Балтийского моря (подтверждаемой и археологией), и не заостряя внимание на этнической принадлежности этих народов, можно сказать, что нынешние славянские языки являются потомками языков, на которых говорили в этом "единстве" (и это варяжское единство вполне может быть наследником "венедского единства" в более раннее время - из которого выделились как славяне, так и другие).
   В советское время считалось [, ], что Русь образовалась сначала в Киеве, и случилось это не ранее 6 века, а, вероятнее всего, и позже. Это был как бы компромисс между предшествующей "германской теорией", по которой Русь появилась в 862 году с призванием Варягов, и желанием удревнить свою историю.
   Удревнять историю далее 8 века было опасно - в районе Киева еще существовал Аварский каганат, восточнее уже сложился Хазарский каганат, и о Киевской Руси еще не слышали.
   Но если мы видим сложившийся механизм, и понимаем, что без долгой отладки этот механизм не мог бы работать, то эта предыстория с необходимостью у сообщества должна быть.
   И если ее не было на юге, где постоянно бушевали войны, и по территории будущей Киевской Руси прокатывались завоеватели, разрушающие складывающуюся структуру - то, видимо, ее следует, как и делает летописец, искать на севере?
   Этот край до 839 года вообще, кажется, никак с Европой или Византией не взаимодействует. Однако, если посмотреть на карту находок берестяных грамот, можно заметить, что, по сути, здесь, с центром в Новгороде Великом, существует "культура берестяных грамот", откуда она распространяется во все стороны. Основные находки берестяных грамот относятся к более позднему времени - это уже 2-е тысячелетие нашей эры, но для сложения культуры, выработки технологии письма, обработки бересты и просто обучению грамотности (и ее распространению) нужно большое время, вдруг это не происходит, а, значит, возникновение "культуры берестяных грамот" следует отнести по меньшей мере к концу 1-го тысячелетия, а, возможно, и раньше (надо только поискать). 962 грамоты найдены в Новгороде, 40 - в Старой Руссе, 19 - в Торжке, 8- в Пскове и 12- в Смоленске. В остальных городах находки единичны, что говорит о более позднем приобщении тех городов к "культуре берестяных грамот". В частности, единственная московская грамота датирована уже серединой 15-го века. Это, конечно, может быть связано с тем, где искали, но тенденция очевидна: чем ближе город к Новгороду, тем больше там находок грамот.
   Лингвисты отмечают архаичность многих форм языка берестяных грамот - то есть, язык Новгородской общности ближе к славянскому "пра-языку", чем любой другой из сохранившихся до наших дней языков славянской языковой семьи (что, в частности, может объясняться и большей древностью дошедших грамот, чем они датированы на данный момент). Кроме того, в языке Новгородской и Псковской областей сохранилось большее родство с западными языками. (М.Г.).
   То есть, с большой достоверностью мы можем предположить древнее общество, сложившееся здесь, в районе Новгорода и его окрестностей, в достаточно давние времена - летописных данных о которых не сохранилось по причинам, рассматриваемым ниже. И это общество родственно обществу балтийского побережья Польши! То есть, полабским и поморским славянам.
   Археология дает информацию о взаимодействии и установлении археологических культур, но не всегда археологическая культура соответствует конкретному народу. И более того, даже при соответствии культуры определенному народу по самой культуре достаточно трудно сказать, какое место занимает носитель данной культуры в социальном устроении общества.
   По существующей на данный момент картине славяне, двигаясь с юго-запада на северо-восток, мирно заняли территорию, впоследствии известную как Киевская Русь, а до того населенную многочисленными племенами: мордвой, черемисой, мерей, чудью и так далее. (ср. Исланова: "В целом, новые группы населения были ранне-славянскими, а местное прибалтийско-финское население регион не покидает.")
   О возможности "мирного поселения" на территории других племен мы уже говорили. Опасности же, исходящие от "чужаков", поневоле приводят к появлению военной власти. Или - чужаки могут быть приняты в свою среду, но на основании какого-то размежевания обязанностей, то есть, путем усложнения общественной структуры.
   Начиная с 6-го века "славяне проникают в Приильменье и Поволжье", причем с разных сторон - как с территории Польши, так и с территории Украины и Подонья. Повторюсь, что с территории Польши в область существования "культуры длинных курганов" или новгородских сопок, также относящихся к славянским, гораздо проще попасть по Балтийскому морю, чем через леса, заселенные балтийскими народами. При этом общность культуры говорит не только об общности происхождения - но и о продолжении общения, иначе культура быстро растворится в окружающих народах, с которыми контакты гораздо теснее.
   Как было сказано выше, трудно предположить, что вот так, мирно собиралось племя и переселилось в новые - не очень плодородные - места. Скорее всего, как и у викингов, речь идет об отдельных "дружинах", по сути, завоевывающих новые территории. С течением времени, когда "дружины" оседают на новых местах и смешиваются с местным населением, образуется "местный вариант культуры" - с естественным преобладанием культуры привнесенной. Но эти дружины, даже вбирая в себя местные элементы, остаются самостоятельными - в силу особой своей роли!
   Однако, подобные "дружины", как мы говорили, имеют место в период становления феодального общества, способного и снарядить, и содержать военную экспедицию. Никаких достоверных сведений - письменных, я имею в виду - об этом периоде пока не найдено, однако мы можем наблюдать "последствия" этого периода, его реликты.
   Кроме Новгорода, мы можем найти - в историческое время, практически в одно время с Новгородом - еще ряд крупных торговых городов c преимущественно славянским населением, но - на побережье Балтийского моря. Это и Рюген с Арконой, и Любек, основанный рядом со славянским Любечем (по сути, на его месте), и Росток, и Волин в устье современного Одера, и - предположительно - ряд ныне германских городов вроде Штетина (Щетина) или Шверина (Зверина). Поскольку в древности перемещение по воде было более развитым (начиная со времен финикийцев; Византия в принципе держалась только за счет мощи своего флота), неудивительна связь разных городов на разных берегах Балтийского моря. Однако замечу, что связь по воде возможна только при наличии хорошего флота, что в свою очередь требует значительных концентраций усилий и, соответственно, развитых социальных связей (напомню, что наличие хорошего флота фиксирует у галльских венетов Юлий Цезарь).
   То же самое мы видим и по славянским культурам 5-6 вв: Суково-Дзедзицкая культура севера современной Польши родственна культуре Псковских Длинных курганов, однако "по суше" между ними - балтийские племена и эсты, рассекающие "славянские регионы" надвое по параллели. Связь между столь отдаленными регионами, сохранение родственности, могло поддерживаться только по морю - Балтийскому, в данном случае. Все эти славянские культуры территориально близки к Балтийскому морю.
   Учитывая концентрацию древних славянских городов в районе Дании, и несколько обособленное положение Ладоги, Новгорода и Пскова (и Полоцка), логичнее считать, что центр этого древнего государства располагался ближе к западному краю Балтийского моря. Хотя вполне возможно, что все эти поздние города выросли из некогда форпостов, передовых крепостей древнего государства. Что это было за государство, теперь можно только гадать. Однако мы попытаемся реконструировать его историю, опираясь на его "проявления" - последствия его действий в известных источниках.
   О более позднем его периоде мы знаем из записанных (в уже христианское время) преданий викингов, часто взаимодействующих с этой территорией.
   Итак, не считая (с точки зрения психологии) явление "викингов" чем-то уникальным, а полагая, что люди с аналогичными устремлениями рождаются во все времена и во всех народах, и только от внешних условий зависит, станет ли это массовым и историческим явлением или останется частным случаем, присмотримся к ним пристальнее - с кем торгуют и с кем воюют викинги, и вообще откуда они взялись.
  -- Кто торговал на севере Европы в 1 тыс. н.э.
  
   Хочу остановиться на одном стойком убеждении, существующем у многих, так или иначе связанных с историей. Торговля и торговые отношения подразумеваются на сегодняшний момент как нечто, существующее изначально, само по себе, то, к чему люди стремятся как к само собой разумеющемуся.
   Между тем, торговля - во всяком случае, такая, которая могла бы определять политику государств, - как мы говорили выше, есть следствие уже высоко организованного общества. Сначала общество должно обеспечить себя на нижнем уровне, на уровне повседневного выживания, и обеспечить свою защиту от внешних факторов. И уже потом может формироваться какой-то обмен "излишками" (которые, как правило, появляются не у простых членов племени, а у князей и дружины, или в крайнем случае у жрецов). Купец, приезжающий в племя, очень долго может объяснять, зачем нужны его товары, но никто не станет их покупать, если в племени прекрасно жили и без них. И никто не будет отдавать что-то, полученное кровным трудом, в обмен на что-то не очень нужное - отдадут то, что не жалко, или в обмен на "очень ценное".
   Так вот, а для появление "излишков" нужно не техническое развитие, а, прежде всего, концентрация. При слабом техническом развитии люди просто не выживут и не полезут туда, где не смогут себя прокормить (и будут обитать где-нибудь в тропиках, ведя там не менее жестокие войны, что и по сей день наблюдается в Африке). Техническое развитие позволяет им расширить ареал обитания - но не дает накапливать излишки, ибо, если нет "внешнего потребителя", производитель будет просто меньше производить. А внешний потребитель - это усложнение устроения общества, появление кого-то, несамодостаточного на третьем уровне - но выполняющего функции какого-то другого.
   Формирование Киевской (да и Новгородской) Руси связывают с двумя Торговыми путями, связавшими Европу с арабским и китайским миром: Волжский Торговый путь и Днепровский торговый путь [] (также предполагается существование более раннего Донского пути - []).
   С этим сразу появляется два вопроса. Кто мог это покупать на севере, т.е., кому это все везли? И что (а, главное, кто) могли везти с севера - какие такие товары могли бы заинтересовать богатый Юг? Кто их производит?
   Традиционно опять же считается, что с севера везли "сырье" - а именно, шкуры зверей. Но, во-первых, этого мало для появления торгового пути (подобное "сырье" можно найти гораздо ближе к Византии и Южной Европе), а во-вторых, вывоз без ввоза есть грабеж, против которого в любом случае будет создаваться вооруженная сила "на местах", а ввозить-то на север по сути ничего не могли, ибо не было - как считается - "покупателей".
   "Марксистская теория" в лице М. Покровского (применявшего ее наиболее последовательно) указывает на "образование двух экономических зон - в Скандинавии и в Средиземноморье, для связи которых и был необходим путь из варяг в греки" []. Но согласно тому же Покровскому эти зоны складываются в IX-Х веках, причем Скандинавская - в Х, а Русь появляется в середине IX в! Поскольку причина никак не может опережать следствие, очевидно, наличие двух зон не могло стать причиной возникновения пути "из варяг в греки", скорее наоборот, наличие этого пути через уже объединенную (в 882 году, захват Олегом Киева) Русь позволил двум "экономическим зонам" начать торговый, а не только военный обмен.
   Надо искать другие причины для этого самого возникновения.
   Какая обстановка на севере складывается в 7-8 вв?
   Для севера это - "темные века", когда какие-то сведения есть только об Англии, а вся Скандинавия и Восточная Европа покрыта "тьмой забвения". Отсюда есть только археологические находки, но никаких собственных письменных источников от тех народов, что здесь живут.
   В 8 веке в Скандинавии только-только появляется движение викингов, которых традиционная теория (см. []) относит к периоду "разложения общинного строя" (787 г. - первый набег викингов на Англию). А остальную территорию Восточной Европы занимают "дикие племена", в лучшем случае - племенные союзы. Так что, согласно данной логике, справедливо, что "шайки викингов", проникая на территорию племенных союзов, образовывали там "дружинные поселения" - по сути, первые города-государства.
   Однако викинги - это не те, с кем можно торговать. Как мы уже говорили, собрать дружину для дальнего похода можно только с некоторой общности - культурной, экономической и политической. Одному племени это не по плечу, да и объединенные военные силы народа нужны тут, для защиты от врагов, а не для дальних походов. "Наружу" могут сбрасываться только избыточные "дружины". Откуда, на какой общности они формируются?
   Собственно, не прибегая к Гумилевскому "пассионарному толчку", объяснить возникновение в Скандинавии общества Викингов из "племенного строя" невозможно. Как уже говорилось, "перенаселение" есть понятие относительное, и при техническом уровне раннего Средневековья перенаселение в Скандинавии могло возникнуть при очень малой плотности населения - что привело бы к очень малочисленным дружинам переселенцев, не представляющих серьезной угрозы (см. []). Соответственно, Скандинавия на момент начала походов Викингов - уже довольно организованное сообщество "городов-государств", с мощной экономической базой, позволяющей викингам иметь хорошие (лучшие на тот момент) корабли и вооружение. Система с "дружинами" не может позволить себе частых и дальних набегов: дружины нужны для защиты от соседей, войны в основном - между своими. Такое в Скандинавии наблюдается в районе 5-го века (сага о Вельсунгах, сага об Инглингах).
  
   Собственно, наличие в районе Балтийского моря некоторого Венедского единства признается современными историками (см. []), но рассматриваются только как "объединения племен". Как, впрочем, и все ,что было в "дописьменный период", считается разными видами племенного строя. Так, у Кузьмина можно прочитать (там же): "Социальная дифференциация на первых порах предусматривает дифференциацию племен и родов, рабами и зависимыми становятся прежде всего выходцы из чужого племени или родственного, но попавшего в разряд "низших"", то есть, разные "племена" (а, по сути, уже несамодостаточные коллективы) образуют некую более сложную структуру; а чуть выше он цитирует Я. Филипа: "Я. Филип показывает, как развивался, например, процесс социальной дифференциации у кельтов раннего железного века: "Рождающаяся придворная среда жила в ущерб широким массам в невероятной роскоши, иногда - да будет нам позволено воспользоваться этим выражением - почти постыдной". Но "в определенное время настал перелом, который был неизбежен". Происходит процесс "эмансипации", может быть в результате мощного восстания. [177. Ян Филип. Кельтская цивилизация и ее наследие. Прага, 1961. С. 33, 44-45.]" Однако, если есть сложные социальные отношения между разными коллективами - которые уже не являются самодостаточными, а подчиненными, одни эксплуатируют других! - то это никак уже не может рассматриваться как племенной строй; что до родового основания этих обществ - так ведь счет по родству ведется и сейчас.
   Тем не менее, устроение обществ на побережье Балтийского моря в начале второго тысячелетия нашей эры и в самом деле во многом напоминает племенной строй, в крайнем случае - небольшие города-государства вроде Арконы. В чем же дело и чем было Балтийское единство раньше?
   Вспомнив, однако, что движение возможно не только в сторону усложнения, но и в сторону упрощения структуры, мы вполне можем допустить, что обитающие по берегу Балтийского моря "племена" - это реликты древнего сообщества, утратившие связи с соседями и вернувшиеся на уровень отдельного самодостаточного коллектива, то есть, племени.
   Вспомним, что мы говорили об эпохе Великого Переселения народов.
   В конце 5-го века происходит словно "выброс" различных "князей со дружинами" с территории современной Германии во все стороны: это франки, завоевавшие Галлию, англы, саксы и юты, завоевавшие Англию, лангобарды, завоевавшие Италию, и славяне, совершающие набеги на Византию. Вполне логично предположить, что похожий "выплеск" имел место и на север, в сторону Скандинавии - и именно к этому времени относят легендарного Оттара Инглинга, правителя Скандинавии, и многие героические саги (например, сага о Нибелунгах или ее "скандинавский двойник" сага о Вёльсунгах). Что любопытно, именно к этому времени относится и "упадок древнего общества королей-жрецов" (Лебедев), и это лишнее подтверждение предположения, что "выплеск" имел место и на север.
   К сожалению, я не нашел в официальной лингвистической литературе сравнения шведского и русского языков, и потому вынужден опираться на свои - достаточно дилетантские - исследования этого вопроса. Видимо, всем профессиональным лингвистам "очевидно", что эти языки относятся к разным языковым группам, а, значит, все их общности "случайны", "заимствованы" или относятся к "праиндоевропейскому единству".
   Однако сравнивая, скажем, шведский и русский, с одной стороны, и немецкий и русский, с другой, можно заметить куда большую структурную близость языков в первой паре, чем во второй. То есть, хотя шведский и немецкий, конечно, больше похожи между собой, чем с русским - но у шведского куда больше общего с русским. Наиболее, конечно, бросающимся в глаза является образование прилагательных от места (Русская, Шведская - будет по-шведски, соответственно, Ryska, Svenska, Скандинавская - Skanska, Английская - Engelska; Русский будет "Rysk", "Рюск", и так далее). Так же "гладящее" славянское ухо "skinka"("шинка") - свинина, и другие названия. Кроме того есть, конечно, пересечения и в отдельных словах (Stol - читается "стул", обозначает "стул", но в шведском о-у часто чередуется; Vall - Вал, но только в одном смысле, в смысле укрепления, тогда как в русском слово Вал - явно древнее и имеет огромное количество "родственников": "навалить", "навалиться", "валом валить", "вповалку", "карданный вал" - то есть, смысл чего-то "наваленного", чего много; чего-то "крутящегося", видимо, произведенного от "валика"). Вряд ли в русском заимствовано образование кратких прилагательных или слово "стол" (слово "стул" - уже возможно. Стол имеет слишком много родственников в русском - столовая, стольный град, престол, столица, столоваться, столешница... - чтобы быть заимствованным, по крайней мере, в исторический период, а вот "стул" - в смысле "маленький стол", "стол для сидения", вполне мог попасть оттуда), тем более что это совершенно не похоже на аналогичные слова из немецкого языка. То есть, именно в шведском был заимствован ряд - довольно употребительных - приемов языка (не просто слов), отличающих его от других германских языков. И именно из Швеции позднее идет поток викингов в сторону Руси, тогда как из Норвегии и Дании - в основном, на Запад. Возможно, как подобное пересечение в языке, так и направление поздней экспансии вызвано просто более древним историческим пересечением, вхождением в некоторую "балтийскую общность", с сильным славянским элементом.
   Таким образом, "выплеск" германских (и, возможно, славянских) дружин в сторону Скандинавии спровоцировал более активное образование "князей со дружинами" в том районе. Старое, жреческое устроение общества уже не могло противостоять набегам, старое общество было разрушено - или сменилось новой военной организацией.
   Два века это общество эволюционировало и привело к образованию "городов-государств". Несмотря на их непохожесть (внешнюю) на свои античные аналоги, они являются точно такой же структурой с точки зрения существующих коллективов: здесь выделяются "производители" (крестьяне и ремесленники), военная верхушка, жречество и торговцы (иногда "военная знать" сочетала в себе и занятие торговлей, что не удивительно). Причем в этом, считающемся "только вышедшим из родоплеменного строя" обществе (см. []), существует - если присмотреться - "феодальная лестница" сродни французской времен Карла Великого и позже. Бонды - не крестьяне, это - "свободные владельцы земель, сдающие свои земли в аренду другим работникам и имеющие во владении рабов, обрабатывающих их земли, бонды имеют право носить оружие и входят в ополчение" (там же), то есть, относятся к "коллективу второго уровня". Племенная знать и племенные вожди составляют верхние ступени этого же уровня, хотя периодически и пытаются "выдавить" бондов в податное сословие. Однако бонд мог стать рыцарем, и наоборот - знатный человек мог вести свое собственное хозяйство, как, например, в Норвегии. А то, что бонды платили подати, никак не мешает их "привилегированному" положению - на Руси в конце 15 века тоже отменяют льготы для светских феодалов, которые тоже начинают платить подати в казну (Зимин).
   Затем, при взаимодействии этих "городов-государств" начинается объединение их в феодальное государство. Феодальное государство - наиболее удачное объединение, гарантирующее, с одной стороны, защиту всем, оказавшимся на ее территории (единая власть, единые вооруженные силы), а с другой - обеспечивающее взаимодействие проживающих на его территории людей и, как следствие, развитие и производства, и сельского хозяйства, и, в результате, рост численности населения.
   Именно в таком обществе появляются те самые, с одной стороны - вооруженные и обеспеченные, с другой - оказавшиеся не у дел в силу большей централизации - викинги (младшие дети родов, безземельные и т.д) - в точности те же элементы, что участвовали в крестовых походах, в походах конкистадоров, даже в действиях пиратов 17 века (команда пиратских кораблей состояла из самых разных элементов, но в капитанах очень часто были люди весьма знатного происхождения, хотя бы тот же Френсис Дрейк).
   Любопытно (у того же Зимина) замечание, что "обеспечивала наместников и волостелей система кормлений, предоставлявшая им право сбора различных поборов с определенных территорий. "Натуральный" характер вознаграждения за службу соответствовал слабому развитию товарно-денежных отношений в стране". Между тем, это прямое следствие социальной роли этих самых наместников - они выполняют роль "феодалов", роль второго уровня, защитника земли, которая его за это и содержит. То есть, развитие товарно-денежных отношений тут ни при чем; главное - это устроение общества, роль рассматриваемой прослойки. Главное, что второй уровень обеспечивает защиту некоторой земли, некоторого народа, от других аналогичных структур, и если "защищать больше некого" - все объединены в единый уровень, члены которого не противостоят, а дополняют друг друга (именно теперь начинается формирование сословий) - то оставшиеся "не у дел" представители второго уровня, будь то бонды или знать, подаются " в дальние страны".
   Аналогичными были причины крестовых походов, когда слишком много стало "детей рыцарей"; да и конкистадоры утратили занятие на родине - после окончания реконкисты - и открытие Америки стало очень кстати. То есть, говорить о "перенаселенности" можно лишь в приложении к военной прослойке в самодостаточном обществе. Те, кто занят обеспечением общества по третьему уровню, при "перенаселенности" не устраивает набегов - они уходят из своего общества и либо вливаются в другие сообщества (миграция) опять же на третьем уровне (ремесленники, крестьяне), либо заселяют места незаселенные. Они не могут оказать военного давления на соседние сообщества. Тогда как "перенаселенность" второго уровня означает не то, что людей там много - просто не востребованы именно "защитники", именно феодалы, которые и отправляются в дальние военные экспедиции. При отсутствии выделенного второго уровня дальних военных походов быть и не может.
   Итак, именно сложение феодального государства сопровождается соответствующим "выбросом" уже с этой стороны. Племенной строй там "разложился" уже давным-давно, уже некоторое время назад там был пройден этап "князей со дружиною", и здесь - как и в Испании конца 15 века - идет процесс формирования Феодального государства на базе Городов-государств. Представление же о "варварах" - викингах связано прежде всего с традициями летописания: летописи, дошедшие до нас, составлены исключительно христианскими монахами, и - как и в истории России - все, что было "до христианства", представлялось в них исключительно "варварством". Однако эти "варвары" имели лучшие в Европе на тот момент корабли, лучшую военную организацию и лучшее оружие, что вряд ли могло напрямую быть следствием "разложения племенного строя". И даже религия, дошедшая до нас - сложная система иерархии богов, не всегда однозначная - свидетельствует о соответствующем устроении общества, иерархичном, состоящем из большого числа самодостаточных городов-государств, связанных на первом (единая религия) и втором (единые вооруженные силы, все "князья" - ярлы и конунги - приносят присягу одному вождю - королю) уровнях.
   Как вывод данного отступления о викингах - викинги были выходцами из феодального общества, которое, в свою очередь, возникло на базе противостояния - и взаимодействия - с некоторым "венедским единством", которое нам, собственно, и интересно.
  -- История Польши
   Как еще один косвенный момент, подтверждающий существование Варяжского - вернее, венедского - единства в ранние века нашей эры - причем единства активного, весьма государственного! - рассмотрим историю Польши[,т.3].
   Польша, судя по многим признакам, является государством достаточно древним. Хотя "королевство Польша", образованное славянскими племенами, появляется только в 10 веке, ее территорию нельзя считать просто "союзом племен" - в том смысле, в каком это обычно понимают, то есть, совокупностью "мелких самодостаточных коллективов", без их иерархии и разделения функциональности внутри одного племени.
   К сожалению, как и Новгородская держава, Польша древняя была отделена от тех районов, из которых до нас дошли хроники и географические описания, довольно обширными малонаселенными пространствами, и потому сведений о раннем этапе возникновения государства до нас практически не дошло.
   Однако из сохранившихся сведений можно видеть, что в 10-м веке - когда, считается, Польское государство только возникло - там уже существовало очень дифференцированное (не только по имущественному признаку) общество, с сильной княжеской властью и значительным государственным аппаратом.
   В Польше можно выделить несколько "системообразующих центров". Один - Краков - восходит ко временам Великоморавской державы и, ранее, к аварскому каганату (вернее, к борьбе против него). Другой центр находится на побережье Балтийского моря. Эти два центра и дают начало Феодальному государству Польши в 10 в.
   К десятому веку побережье Балтийского моря было далеко не "союзом племен", как принято считать, а весьма дифференцированным сообществом с развитой торговлей и военной прослойкой, со сложившимся пантеоном богов и, соответственно, жреческим коллективом.
   Окончательное сложение Феодального государства и начало становления империи следует отнести к 1000 году, когда была основана Польская церковная епархия и проведено упрочение налоговой системы. С этого же периода военнопленные, ранее продававшиеся в другие страны, начинают использоваться в качестве рабов на своей территории ( в частности, для заселения незаселенных территорий) - явное начало рабовладения, характерного для империи.
   В середине 11 века в Польше происходит своя смута, в процессе которой вся страна чуть не перестала существовать, но в результате которой центральная власть только укрепляется - правда, уже на новом месте, с центром в Кракове - остатке Великоморавского государства.
   Великоморавское государство возникло сразу после распада Аварского каганата, причем - согласно мнению многих - на месте государства Само, отделившегося от каганата еще в 623 году. Великоморавское государство положило начало Чешскому государству и отчасти Польскому. Чехия, позднее вошедшая в Священную Римскую Империю Германской нации, тем не менее, тоже продолжила свою эволюцию, приведшую ее к "буржуазной революции" (гуситским войнам) уже в начале 15 века. Разгром этой революции (и ее "рецидива" - восстания 1618 года, давшего начало Тридцатилетней войне) положил, по сути, конец первому витку эволюции местного общества.
   После падения Великоморавского государства (основная ее территория была завоевана венграми, часть уцелела в виде Чешского королевства) северная часть этого государства с центром в Кракове вошла в королевство Польское, а после Смуты Краков стал новой Польской столицей.
   Любопытно, что когда после смуты король Казимир Восстановитель, следуя существовавшим вокруг традициям (в Руси или в Германии) делить удел между сыновьями поступил так же, его сыновья, разумеется, устроили усобицу, но Болеслав - победивший - очень легко объединил страну обратно и удерживал ее до самой смерти. И до середины 13 века, несмотря на периодические войны за власть (которые являются скорее "дворцовыми переворотами"), страна сохраняет свое единство, практически насильно разделенная на пять уделов - Великую Польшу и четыре удела "младших братьев" князя, - которые все равно то и дело вливаются во владения Великого князя.
   Однако с середины 13 века начинается распад. Причем распад этот связывают с "падением воинского духа и тем, что рыцари занялись своим хозяйством". При общем росте экономики начинается утрата централизации. Это - не ранний этап средневековья, это - поздний этап становления Торговой Империи и Торговых республик, причем в классическом виде - то, что мы видели в Византии или Риме, когда патриции, магнаты становятся из воинов "производителями, участвующими в торговле".
   Вот теперь страна делится на ряд почти независимых уделов. Король становится номинальной фигурой, выбираемой из самых разных претендентов. Вообще говоря, сама "выборность короля", а не его наследственная власть и не власть, упрочиваемая силой, говорит об уже сложившемся обществе, по меньшей мере, на уровне Торговой Империи или даже Торговой республики. Важный момент: выбор короля не из своей "правящей верхушки" (т.е., виднейших родов, возглавляющих "военную аристократию") (это характерно для более ранних стадий, вроде Феодального государства, Города или Князя со дружиною), но приглашение короля со стороны, как правило - из другой страны. Такое можно видеть в поздней Англии (после революции), в поздней Швеции (19 век), в Голландии 17 в., в Новгороде (приглашение князей) и в Польше, но такого мы не найдем на раннем этапе тех же обществ. Очевидно, что любое "приглашение" связано с выработкой четкого договора - то есть, ни о какой абсолютной власти "приглашенного" речи быть уже не может. В противном случае, поскольку приглашается не один король, но с некоторой "свитой", неизбежны дележ и распри (в более ранних стадиях могут позвать "наемника" для войны, но не правителя, обладающего правами суда, сбора и назначения налогов и т.д.). В Англии "приглашать" короля стали только со времен Английской буржуазной революции, до того - борьба за власть, но никак не выборность короля.
   Характерным подтверждением этого является правление - в 1570-72 гг. - Генриха Анжуйского (будущего Генриха III Французского). Он был правителем всей Польши, однако удрал оттуда (прихватив королевскую казну), предпочтя престол Франции. Почему? Отнюдь не потому, что на тот момент Франция была богаче или развитее (как "само собой" считалось в более позднее время, когда Польша как самостоятельное государство перестало существовать) - скорее всего, потому, что власть короля в Польше никак не могла сравниться с властью короля во Франции: если в последней было как раз начало Империи, то есть, всевластия короля, то в Польше король был скорее сродни "пожизненному президенту", не могущий распоряжаться ничем, кроме войск во время войны.
   Таким образом, 13-15 века в Польше - это "торговая империя", с ростом городов и падением централизации.
   Падение централизации усиливается, когда на польский престол приглашается литовский князь Ягайло.
   Литва появилась как "ответ" - в смысле Тойнби - на экспансию Тевтонского ордена в земли Прибалтики. Вокруг Литвы объединяются все "пассионарные элементы" того общества, и образуется "князь со дружиною", совершающий набеги и на Польшу, и на Русь, и на земли Тевтонского ордена. Практически, Тевтонский орден и Литва - ровесники и развиваются в параллель, то воюя, то союзничая. Однако Литва, вступив примерно с начала 14 века в стадию Феодального государства (то есть, сформировав собственную "базу", что было тем легче, что вокруг было много уже готовых "городов"), встретилась с более сложными обществами - Польши и Руси.
   Поначалу Польша сохраняет свою независимость, активного перемешивания "верхушек" не происходит. Литва - более военизированная структура, более "феодальная". Польша - более "торговая", наследник древнего государства, истоки которого восходят еще ко временам Великоморавского государства и к Аварскому каганату. Польские магнаты - уже не столько землевладельцы, сколько торговцы (производители "сельзозпродукции" на продажу). Что интересно, для облегчения объединения этих двух структур "правяшие верхушки" попытались даже объединиться на "первом уровне" (в Литве многие принимают католичество в форме Униатства). Уния Польши и Литвы в Речь Посполитую, помогшая противостоять натиску Московского государства, очень быстро привела эти два разнородных государства к развалу.
   Можно сказать, что Польша позвала "князя со дружиною", который "перераспределил" блага в свою пользу - и на территории Польши образовалось большое количество "городов-государств". Первое "отделение колоний" произошло после восстания на Украине. Польша теряет Прибалтику, отходящую к Швеции, а потом - в конце 18 века - и в принципе теряет самостоятельность, поделенная между тремя новыми империями, Россией, Австрией и Пруссией.
   Таким образом, "имперский" период Польши относится ко временам достаточно ранним, это эпоха противостояния натиску немцев - 10-12 вв, это эпоха очень мощного государственного аппарата, определяющего все стороны жизни, и активного использования рабского труда. Это период максимального расширения владений во все стороны, вмешивания во внутренние дела на Руси.
   Малое влияние этой империи на передел мира связан с сильной протяженностью и малой ее населенностью; но даже в таких условиях устроение общества прослеживается достаточно явно.
   С тринадцатого века начинается переход к Торговой империи и связанная с ним децентрализация. А объединение с Литвой в конце концов привело, при сохранении культурного единства (единства на первом уровне), по сути, к распаду на отдельные "города-государства" (владения крупных магнатов).
   В истории Польши есть аналогия с Новгородской державой: призвав варягов, а потом объединившись с Киевской державой, Новгород усилися в военном отношении, сумел разгромить Хазарию, отбиться от молодой Польши и навязать свои условия Византии, но затем внутренние причины привели к распаду страны и утрате независимости.
   И многие же исследователи отмечают и близость языков - древнего Новгородского и древнего Польского. И "смута в Польше" - середина 11 века - по времени близка к "призванию варягов"; хотя и в принципе возникновение Польского государства в 10 веке очень близко к Новгородскому "призванию варягов". А потому рискну предположить, что многие, устанавливающие новое Польское общество, новое государство, вышли из старого, более древнего сообщества по берегам Варяжского моря, принеся сюда и свои правила, и свои знания. И это общество некогда было едино с Новгородским, имея общие с ним истоки и историю.
  
  -- Варяги и Викинги
   Итак, мы рассмотрели образующееся к Х веку сообщество Викингов - вернее, феодальных скандинавских государств, выбрасывающих из себя дружины викингов, и показали их возможную связь с более древним сообществом, с которым имелась связь и в Новгородском обществе.
   Мы рассмотрели историю Польши, которая тоже - судя по языку и синхронности развития - имеет связь с Новгородским обществом.
   Зайдем с третьей стороны.
   Посмотрим на самих варягов, которых призвали новгородцы.
   Да и на само название "путь из варяг в греки". Греки - население Византии, умирающей, но еще сильной империи, торгового центра всего мира. Кто такие варяги? Неужели отдельные банды грабителей удостоились того, что в честь них назвали один из концов крупнейшего торгового пути?
   Это, конечно, предположение - но торговый путь логично называть (и обычно называется) по начальному и конечному пунктам (впрочем, как и любой другой путь). Плыли "из варяг в греки". И везли товары. И если "у греков" была конечная остановка этих товаров (по крайней мере, купцов, везущих эти товары), то где была начальная?
   "В скандинавской литературе этот термин весьма редок, известен гл. обр. в поэзии скальдов". В самом деле, форма vaeringjar (мн. ч. vaeringi) зафиксирована только в исландских сагах. Ни в норвежском, ни в шведском, ни в датском языках данного слова нет (и вообще нет родственных). Исландия была заселена викингами только в 8-м веке. Между тем, именно этим термином пользуются русские летописцы, ни разу не используя слово "викинг", как называли их скандинавы. С лингвистической точки зрения, преобразование дифтонга "in" в "я" возможно и случается достаточно часто (но не наоборот). Но учитывая, что к моменту написания летописей и записи саг уже произошло это преобразование, а также принимая во внимание, что к тому моменту уже никаких контактов между Исландией и Русью не было (промежуточные страны этого слова не знают!) - можно сделать вывод, что данный термин очень древний, значительно древнее самих викингов, и относится к каким-то более ранним контактам между предками скандинавов и предками славян .
   По использованию в источниках, действительно, слово "варяг" очень похоже на слово "викинг". Т.е., именно там, где скандинавские саги помещают викингов-конунгов и ярлов, русские летописи помещают варяжские дружины (англы, свеи, русы, норманны и т.д.). Однако ВИКИНГ - это не название народа, это "люди залива", те, кто "нормальной жизни" предпочел жизнь в дружине вождя. Почему необходимо считать, что это - исключительно скандинавское явление? Потому, что оно описано только в скандинавских сагах? Мы видим, что действие саг происходит в Норвегии, Англии, Финляндии, Швеции, Дании, "Бьярмланде", Руссии и Гардаре. Везде участвуют "викинги" ("варяги"), с чисто скандинавскими именами. Значит ли это, что все эти земли были викингами покорены? Про некоторые надо сказать - да. Например, Нормандское герцогство во Франции или Англия времен Альфреда Великого. Но есть много указаний, например, на попытки викингов покорить балтийское побережье [], которые проваливались, потому что там начинались восстания - под руководством опять же ярлов со скандинавскими именами.
   Это, можно сказать, "естественный процесс", когда в сказания для своих иностранные деятели попадают под более привычными именами (так, Ярослав становится в сагах Херслейвом, Ольга - Хельгой и т.д.). Утверждать, однако, что носители этих имен - обязательно скандинавы, по меньшей мере, рискованно. Любое имя собственное, попав в чужой язык, трансформируется в привычное для местного уха звучание. Этот процесс происходит даже сейчас, при обилии, казалось бы, прямых источников, как звучит то или иное имя.
   Более того, некоторые звуки вообще невозможно записать алфавитом, принятым на данной территории. Причем изначально саги - устные сказания, так что имена звучат "кто как услышал". А потому, никакого основания рассматривать всех "варягов" как скандинавов, нет. Более того, никакого основания рассматривать всех "викингов" как скандинавов, нет - скорее всего, в викинги бежали и те, кто был недоволен сложившейся властью в Европе, новым государственным порядком и т.д. Саги были записаны, когда уже сложились Скандинавские государства, сложился один язык, - и, разумеется, были адаптированы для новых читателей.
   И, наконец, нет никакого основания считать всех "варягов" викингами, равно как и наоборот. Кем же этнически были древние герои саг, сказать, боюсь, теперь невозможно - да, по большому счету, и не принципиально.
   Приняв эту оговорку, сразу заметим, что, как мы говорили в начале, два этноса (вернее, два коллектива с разными культурами) будут взаимодействовать только если они как-то дополняют друг друга, образуя вместе самодостаточный коллектив, в противном случае будет "геноцид" и война на уничтожение (если один из народов совершенно не заинтересован во втором). То есть, в принципе неправомочна постановка, "какой народ создал государство", если в государстве несколько народов - они все друг друга дополняют. Хотя может быть "народ" связующий, объединяющий другие, выполняющий общие для других функции - правда, опять же, можно говорить не обо всем народе в целом, а о некотором "коллективе", организации, выполняющей эти функции, созданной выходцами из этого народа. В этом только смысле и можно говорить о "государствообразующем народе", кто какое государство создал - но это немного нечестно, когда заслуги одного коллектива переносят на всех, кто к этим заслугам никакого отношения не имеет, кроме некоторого родства с настоящими героями.
   В случае же, если государство моноэтнично, это чаще свидетельствует о его долгой истории, в процессе которой разные народы смешались в один, чем о том, что лишь один народ участвовал в его создании.
   Потому отрешимся от вопроса, из какого народа были "варяги". Скорее всего, они были из разных народов, при, возможно, доминирующем культурном скандинавском элементе - или, что тоже не исключено, с той культурой, которая потом стала основной на Скандинавском полуострове, но тоже привнесенной (см. []). Важным было их занятие - война. В торговых империях и республиках - в Византии или Хазарии - они становились наемниками. В землях, где не было силы им противостоять, но была своя "военная знать" - вроде империи Каролингов - они грабили и воевали с местными королями и князьями. Но на тех землях, где вообще не было никакой власти, по большому счету, и грабить некого - и там они сами становились властью.
   Но у нас летописи их упорно называют "варягами". Не является ли название "варяги" - просто более древним термином (попавшим на Русь) для людей, занимавшихся тем же, чем позднее занимались викинги, и приходившие из тех же мест - но этнически, а, вернее, "структурно", с ними не связанных? Такое перенесение названий случается сплошь и рядом (так, Григорий Турский упорно именует аваров гуннами, и венгров тоже часто называли гуннами, основываясь, видимо, на созвучии "Hun" - "Hungary", хотя, возможно, и на их родственности).
   Итак, если мы предположим, что не только скандинавы "уходили в викинги", но это было свойственно всем народам, получается несколько иная картина.
   Не целые народы отправлялись на поиски новых мест, но хорошо организованные дружины - выходцы из достаточно высоко организованных обществ, - отправляясь в набеги, завоевывали те места, где власть была слаба, и основывали там свои "города-государства"; или непокоренные ими "племена", для противостояния им, создавали свои дружины, потом перерастающие в "города-государства", и эти города развивались, объединялись в Феодальные государства, откуда шел выплеск новых "дружин", и так далее. Тогда Русь действительно могла существовать в разных местах - это были "дружины", вышедшие из какого-то одного места (сейчас трудно сказать, из которого, но, скорее всего, откуда-то с побережья Балтийского моря) и основавшие целый ряд "городов-государств" - начала будущих государств. Потому в арабских источниках и локализуется три "руси" - Славия, Арсания и Куявия - это три разных государства, основанных выходцами из одного и того же народа когда-то в незапамятные уже времена (скорее всего, где-то в середине 1-го тысячелетия нашей эры, но, возможно, и намного раньше).
   Важно другое: еще до викингов на побережье Балтийского моря складывается некоторое "варяжское единство", варяжская культура, члены которой активно взаимодействуют друг с другом, воюют, торгуют, ходят в совместные походы - как на Восток, так и на Запад. При этом сохраняя очень опосредованное сродство со своими континентальными соседями.
   Однако подобное "единство", согласно нашей собственной теории, возможно либо "исторически" - то есть, у него есть долгая "предыстория", - либо "функционально", когда у него есть общие "институты", какие-то коллективы, выполняющие общие для всего "единства" функции. Если это религиозное единство - тут не будет разных народов, они сольются в один, с общим языком, обрядами и храмами. Военное единство - феодальное - не будет прочным. То есть, феодальное полиэтническое государство не может долго существовать. Остается только вариант "империи", мощного централизованного государства, в данном случае - островного.
   По нашей классификации отряд викингов - это самый что ни на есть классический "князь со дружиною". Их образование происходит в разных местах, по разным причинам (защита от внешней угрозы, сбор "излишних пассионариев" для набега на соседей и т.д.). Но такое массовое возникновение подобных дружин может быть вызвано только внешними факторами, а именно - возможностью "плодотворного приложения сил". Что это значит?
   Не отрицая сложного устроения кораблей викингов, их "продвинутого" мореходства и военного дела, тем не менее, следует признать, что в основе их деятельности лежал прежде всего грабеж. Для грабежа необходимы два условия: сила грабителей (или слабость ограбляемых) и богатство тех, кого грабят. Редкие племена, рассеянные по побережью - как обычно видится Восточная Европа того времени - это не добыча для многочисленных шаек викингов. На западе мы видим, кого грабят: богатые монастыри, города, плодородные южные земли (викинги доходят до Испании, только что завоеванной арабами, и Сицилии). Ничего такого - казалось бы - нет на Востоке. Однако походы Викингов на Восток ничуть не реже, чем на Запад!
   И при этом "мир викингов" постоянно сталкивается на Востоке с неким "Гардаром", или "Гардарики", "царством городов", "укреплений". Расположен он там, где позднее существовала Новгородская земля. Причем этот термин в сагах викингов довольно четко отграничивается от Руссии - Киевской Руси. Главным городом в Гардаре является Новгород, вернее, Хольмгард (Город-на-острове).
   "Распространение скандинавской культуры на восток" - то есть, набеги викингов - могли иметь место только при условии, что тут было с кем торговать и кого грабить. То есть, тут уже должно было быть сформировано серьезное сообщество, с ремеслом, с торговлей (обходить десятки деревень в поисках добычи - это не занятие для сотни, а то и тысячи вооруженных молодчиков) - и, разумеется, с военной властью (а вот разгромить какого-либо князя - это почетное дело для отряда викингов).
   По свидетельству Повести Временных лет, когда Рюрик пришел в Новгород, ему досталась обширнейшая держава, доходящая на юге до Оки (Муром), на Севере до Белоозера, на Востоке до Ростова, и на Западе до Полоцка. Все эти земли к моменту "вокняжения" Рюрика представлялись единым государством. Причем, нигде нет упоминания о завоевании их Рюриком - он пришел "на готовое", т.е., кто-то уже покорил все эти земли, объединил в единую державу со столицей в Новгороде (Ладоге).
   Сам факт "призвания варягов" говорит о том, что люди должны были где-то собраться, принять решение и отправить послов. Либо это какое-то централизованное государство, с выделенным центром, и те, кто управляют здесь, в этом центре, могут диктовать свою волю другим городам (есть такие данные о делении древнерусских городов на Города и Пригороды, обязанные подчиняться Городам - что любопытно, Новгород являлся Городом, а Псков - который, как считается, старше его, пригородом). Либо это некоторое "федеративное устройство" с представителями, которые имеют право принимать решение от имени своего "племени" (города) и собираются где-то в одном месте. Ко второму тоже есть основания склоняться по данным летописи ("собрашася новгородцы и..."). Потому как любое другое устроение - когда просто кто-то где-то собрался и решил за всех позвать варягов - встретило бы неминуемое сопротивление на всей этой обширной территории, которую Рюрик получил как подданную (в смысле, с которой мог собирать дань).
   Само по себе - "спонтанно", без какой-либо организующей силы, некоторого коллектива, направляющего усилия остальных, - такое протяженное образование не может возникнуть. "Совпадение интересов" у разных племен и сообществ может быть лишь на краткий срок, но такое объединение не может быть долгосрочным.
   Можно, конечно, приписать все летописцу - он придумал, приняв реалии его времени за древность. Однако Святославу покорение русских земель он почему-то все-таки приписал, а не сказал, что "так оно всегда и было". Надо полагать, что данное объединение - Новгородская земля - и в самом деле представлялись как что-то единое, объединенное "давным-давно". Только письменных свидетельств мы об этом не имеем. Не является ли это просто "вторым краем" истории тех самых венедов, что исчезли со страниц хроник после распада державы Аттилы?
   Славянский элемент в среде викингов тоже довольно силен. Обычно это приписывают их "набегам" и "захватам в рабство". Хотя рабы в скандинавском обществе зафиксированы сагами, но захватывать их целенаправленно экономически не выгодно. Т.е., отдельные захваты могли иметь место, но скорее всего, мы имеем дело не с рабами-военнопленными, а со "свободными элементами" из славян, которые также уходили из собирающейся "Новгородской империи".
   Основание Новгорода относят к позднему времени - не раньше начала 9 века, хотя есть свидетельства более ранних поселений (Городище в истоке Волхова) в том же районе. Но будем называть это - неизвестное нам пока - государственное объединение по более позднему названию - "Новгородская земля".
   Итак, образование очень обширной "империи" (возьму это слово в кавычки, ибо внутреннее устроение этого государства пока не ясно). По площади это сравнимо (если не превосходит) территорию империи Карла Великого. По населению - сказать трудно, считается, что большая часть этой территории очень редко заселена. Однако зачем-то она объединилась - или кто-то ее объединил. Никаких - вроде бы - экономических предпосылок для объединения племен, живущих родоплеменным строем, нет. Внешние враги на нее не давят - только прибрежные набеги Викингов. Да и от набегов проще спрятаться в лесах. Однако же упоминаются по меньшей мере 6 городов в этом государстве: Ладога, Белоозеро, Изборск, Полоцк, Ростов, Муром. Если добавить городище в Новгороде - что очень похоже на столицу - получится вполне оформленная держава.
   Воспользуемся не совсем честным приемом. Дело в том, что даты сложения государств у норвежцев, датчан и шведов - классических викингов - хорошо известны (839 для Дании, 1099 для Норвегии, 971 для Швеции). Это - образование феодальных государств, объединивших страны в границах, близких к современным. На момент образования пути "из варяг в греки" там еще только складываются государства, а в основном там - отдельные города или даже владения отдельных князей, ведущих друг с другом периодически войны.
   А вот что творится на всем протяжении от Ладоги и Полоцка до Белоозера и Мурома - неизвестно. Как, собственно, не вполне известно, что творится западнее, по побережью Балтийского моря. И потому, считая, что для создания торгового пути необходимо во-первых существование сильной власти, а во-вторых, наличие большого количества самого разнообразного (или, по крайней мере, очень дорогого) товара, а, следовательно, его производителей - но никак не натурального хозяйства, - можно сделать предположение (которое хорошо бы проверить в будущем с помощью археологии) о существовании в границах будущей державы Рюрика некоторой северной Империи, в которой процветают ремесла и которое активно торгует с южными странами - по крайней мере, один из таких товаров - янтарь - во многом сохранился в Ладоге. И тогда второй конец пути "из варяг в греки" приведет нас как раз в эту державу, где варяги составляют "аристократическую прослойку", как греки - верхушку, правящую в Византийской империи (при всей ее полиэтничности).
   Связывать развитие этого государства только с торговым путем из Варяг в Греки нельзя - самый путь, скорее, начал проходить через Ладогу и Новгород в силу наличия этой структуры, в противном случае он бы скорее прошел через Западную Двину и Полоцк, как более короткий и "обустроенный" путь (пороги встречаются и там, и там, но волоков на Двине меньше, судоходный период дольше и путь короче). Значит, такой вариант пути мог появиться только "исторически", в силу того, что там - на том пути - уже были структуры, обеспечивающие торговлю и судоходство.
   Образование торгового пути - это не мгновенное событие. Если считается, что "для развития торговли необходимо наличие власти и хороших путей сообщения", то в хронологическом порядке это должно идти именно так: в начале появляются пути и власть на этих путях, и уж потом по ним начинают двигаться торговые караваны. Даже если развитие путей вызвано "интересами торговли", тем не менее, это может быть связано только с "интересами торговли" в уже развитом обществе, где торговые коллективы занимают важное положение. И тогда торговцы могут выступить спонсорами ВОЕННЫХ экспедиций, которые отправятся в еще не изведанные места и там установят прочную власть, открыв дорогу для торговли. Так было во все более-менее известные периоды (от колонизации Средиземноморья греками до колонизации Америки и Австралии). Вряд ли в период раннего средневековья что-то было по-другому.
   Однако подобное "развитое общество", способное снарядить экспедицию в торговых интересах, существует только на южном конце пути - Византия, Персия, Индия, Китай. На севере - как принято считать - только "дикие викинги". Во Франции и Германии подобное общество, где торговля играет серьезную роль, только начинает складываться после создания империи Карла Великого. В Англии и Скандинавии до этого еще вообще далеко. В 13-14 вв., после Крестовых походов и создания достаточно централизованных государств Англии, Франции, Швейцарии и т.д. - влияние торговли возрастает, но для 7-8 вв. говорить о каком-либо важном значении торговли для этих районов рано, а потому не может быть и "походов в интересах торговли" для установления новых торговых путей.
   По-видимому, есть какая-то более древняя страница истории Руси, о которой мы ничего не знаем - или знаем крайне мало, начиная отсчет нашей истории только от образования Киевской Руси. А к тому времени Северная часть Руси - та, что потом составит Новгородско-Ростовскую землю - уже прошла значительную часть общественной эволюции от племенного строя до торговой республики. В этом состоянии - торговой республики - Новгород и был захвачен Москвой.
  
  -- Формирование Волжского пути.
   Историки (см. []) признают, что как по Волге, так и по Днепру вначале плавали викинги. То есть, это были просто набеги, военные походы - но никак не торговые пути. И это вполне понятно.
   Волжский Путь протяженностью 3500 км (длина Волги от истока до устья), судоходен только в летнее время. Средняя скорость течения - около 1 м/с. При основном транспорте - гребные ладьи с небольшим парусным подспорьем (если ветер будет попутным), средняя скорость перемещения будет около 8-12 км/час. С учетом, что двигаться (в виду мелей, резких заворотов, топляка и т.д.) можно только в светлое время, то в день можно пройти не более 80-100 км, то есть, общий срок плавания (только в одну сторону) составит не менее месяца. Это, как всегда, "оптимальный вариант". В реальности случаются поломки, болезни, нападения - плавание может затянуться. А при возвращении скорость составит и того меньше (тут - только под парусом и на веслах), и на обратный путь можно затратить от двух до пяти месяцев, да и сил потребуется гораздо больше.
   А по дороге может случиться все, что угодно. Нападение "банд грабителей". Бунт собственной охраны (а что им мешает в условиях отсутствия центральной власти ограбить собственного хозяина?). Болезнь, ранняя зима, поломка. Наконец, просто ночлег хотелось бы иметь в обустроенном месте.
   Надеяться на местных жителей тут не приходится: если, опять же, нет "центральной власти", гарантирующей силу денег, особо интересного им предложить торговец ничего не сможет, чтобы заручиться их поддержкой - разве что купить самое необходимое. Но и местные жители предпочтут не связываться "с чужеземцем" - кто знает, какие у него намерения? Доверие вырабатывается в процессе долгого взаимодействия, и в процессе этого взаимодействия торговец должен чувствовать себя защищенным.
   Но путь из Балтийского моря в Каспийское не проходит только по Волге. В нескольких местах Волжского пути (в районе Мсты, например) существовали волоки. Эти участки без помощи местных жителей вообще преодолеть отдельному купеческому кораблю невозможно. Кто-то должен поддерживать стабильный путь, выгрузку, переноску товаров и кораблей, постановку на воду, загрузку... Вокруг, соответственно, не должно быть "угрожающих коллективов" (грабителей, воров, шаек разбойников) и должна быть твердая власть, охраняющая эти волоки и заботящаяся об их поддержании.
   В дальнюю дорогу купцы брали с собой товары, которые пользуются спросом там, куда они плывут. Трудно предположить, что эти товары пользовались бы спросом у крестьян, чтобы местные крестьяне (а в случае отсутствия государства денежные отношения исключены) помогали на волоке за плату. Итак, купцам нечего предложить местным жителям, и местным жителям незачем помогать купцам. Соответственно, купцы не смогли бы преодолеть волоки без наличия возле них некоторой "государственной власти", обеспечивающей - в любой форме, принуждением или денежными отношениями - поддержание волоков в надлежащем состоянии.
   Военные и торговые походы отличаются очень четко. В военном походе добыча есть награда, не более, и военные суда нацелены на лучшее вооружение и большее число воинов. Торгуют они исключительно "остатками добычи". Торговый поход - он изначально нацелен на товар, и там соотношение строго обратное: требуется как можно более вместительный корабль, как можно более вместительный трюм при по возможности наименьшем сопровождении (чтобы меньше тратить на прокорм). Охрана - да, будет, но по минимуму.
   У этих двух походов разные цели, и, соответственно, разная подготовка. Викинги, конечно, торговали, но цели их походов - всегда грабительская, торговля - это так, подспорье. Викинги - воины, и они искали добычи. В те края, где властвуют "банды разбойников", никакой торговец не поедет. Ему нужна стабильная власть, способная укротить банды разбойников - или, по крайней мере, гарантировать от них защиту. И это видно на любом примере освоения "дикого края": что в эпоху "Великих географических открытий", что в древней Греции - в начале основывается Колония, укрепленный пункт, и уже через нее идет торговля. До того только случайного торговца может занести в край, где нет стабильной власти.
   Эти теоретические рассуждения подкрепляются и свидетельствами более поздних времен. Так, экспедиции Колумба или Магеллана, хотя и везли какие-то товары для обмена, но в основном это были вооруженные до зубов люди, успевшие подраться и между собой, и с местными племенами, и "торговой экспедицией" их назвать сложно. А следом за Колумбом в Америку пошли далеко не мирные торговцы, а конкистадоры, завоевавшие всю Америку. И уже после этого торговые караваны ходили между Америкой и Европой - под охраной военных судов. Кроме того, мы видим, что сами эти караваны выходили вовсе не из "диких племен", а из достаточно организованных - прежде всего в военном плане - сообществ: Испании, Англии, Голландии.
   Итак, выбирая между торговлей и военной властью, можно сказать, что вторая первичнее: военная власть может существовать без торговли, но не наоборот.
   Но еще к 9-му веку "культурной", т.е., организованной в государство, как считается, была только южная часть Волжского пути, там были Хазарский каганат (классическая Торговая Империя) и Волжская Булгария, поначалу - классическое феодальное государство, основанное в 7-м веке "князем со дружиною" - группой "недовольных" из числа булгар, подчинявшихся ранее хазарам, а теперь отделившихся, откочевавших на север и основавших здесь собственное государство, противостоящее - но и взаимодействующее с Хазарией.
   Ни о каких "потоках товаров" севернее, если нет там "стабильной власти", гарантирующей спокойствие купцов и сохранность их товаров, обеспечение их всем необходимым и поддержание волоков - речи быть не может. А нет "товарных потоков" - нет и торгового пути, вокруг которого, якобы, складываются славянские государства. Нет торгового пути - нет и заинтересованности ни юга в севере, ни севера в юге, каждая часть самодостаточна.
   Однако, эта самая государственная власть археологией обнаруживается. Поселения на Сарском городище - рядом с Ростовым, - Михайловское, Тимиревское и Петровское городища возле Ярославля, и далее к северу вплоть до Волхова - городище на р. Сясь, Рюриково Городище и Ладога, откуда уже прямой путь в Балтийское море, к торговым и ремесленным центрам давней Западной Римской империи, теперь поделенной между "варварскими государствами".
   Эти городища - явно "дружинные", с сильным ремесленным элементом (согласно археологии). Относятся к 9-10 вв. По "культуре" - население с сильным "скандинавским" элементом.
   Отвлекаясь от вопросов этнического происхождения (это было обсуждено ранее: два этноса могут занимать вначале разные "социальные ниши", но затем смешиваются, с сохранением культурных различий представляют уже единый "народ" - говорящий на одном языке и относящийся к единой "структуре"), можно констатировать наличие по крайней мере "городов-государств" в 9-10 вв. на протяжении Волжского пути, без промежутков (на территории Нижнего Новгорода располагался Ибрагимов городок, центр Мордовских владений, подчиняющийся иногда Булгарам, иногда никому и в 13 веке завоеванный Суздальским князем, севернее и западнее - Сарское городище, Тимиревское и Петровское городища).
   Следующее - для нормального путешествия купцов необходим мир на этом протяжении. Иначе соседний "князь" вполне может поживиться товаром купцов, приехавших с территории врага (и, значит, "вражеского"). Не обязательно, но "очень может быть" - а именно сознание безопасности гораздо важнее безопасности реальной. Мирные отношения не гарантируют свободы от грабежа, но напряженные отношения практически всегда грабеж провоцируют. Для поддержания мирных отношений нужно или заключение огромного числа договоров - между всеми обитателями Волжского пути - или их включение в общую структуру, которой они подчинены.
   Именно такую структуру, от Полоцка и Ладоги до Белоозера, Ростова и Мурома называет Повесть Временных лет, говоря о державе, доставшейся Рюрику.
   И вот что интересно: все эти "дружинные городки", на месте которых позднее возникли города Киевской Руси, практически неукрепленные! В "варварскую эпоху" такое немыслимо - но вполне мыслимо в эпоху империи, когда все враги внутренние усмирены и общество находится в достаточно спокойном состоянии, только на границе бушуют войны.
  -- Формирование Днепровского пути.
   Говоря (Брайчевский, Данилевский), что "Киевская Русь образовалась вокруг пути из Варяг в Греки", историки верно подмечают географическое соответствие одного образования другому, однако верно ли расставляются причинно-следственные связи? Как мы уже показали, торговый путь не мог развиться раньше государства.
   Если нет готового пути, купцы пойдут в обход. Путь - это очень серьезная "инфраструктура". Это и охраняемые стоянки, и места обмена - чтобы было где запастись продуктами - и места с "дружиной", где можно пожаловаться на притеснения или спастись от разбойников, и теплые дома на случай ранней зимы, и поддержание волоков, и ремонтные мастерские для кораблей, одежды и оружия, и многое другое. И ни один купец не пойдет за тридевять земель с товаром, если там, на этом пути, его ожидает неизвестно что. Если нет стабильной власти, которая бы этот самый путь поддерживала, если там лишь изредка попадаются "дикие племена" (дикие в том плане, что выменять у них ничего путного не удастся) и бродят дикие звери, да еще и шайки викингов проплывают.
   Если купеческие организации заинтересованы в торговле непосредственно с местным населением, они выведут туда "колонии", которые будут сформированы в первую очередь "военной властью" - они будут охраняемы, будут иметь стены и гарнизон, возможность пополнить запасы, починить поломки и будут наделены правом творить суд над "нехорошими людьми". Но если с самим населением торговать нечем, то путь - скорее всего - пойдет в обход, там, где уже есть налаженные связи. Как и шли товары в начале нашей эры - из Китая через Среднюю Азию в Римскую Империю, когда Великий Шелковый путь еще только появлялся. А пока не было "культурного единства" на всем протяжении от Китая до Рима, Шелковый путь и не существовал. Он возникает только после появления Мира Эллинизма, протянувшегося до Средней Азии, и образования еще нескольких "перевалочных" государств до Китая.
   Никакими интересами торговли невозможно объяснить появление городов на пути из Варяг в Греки. И более того - если бы появление этих городов было обусловлено торговлей, они бы возникли несколько в ином месте, и расцвета бы достигли совсем не те города. Из стран Западной Европы и даже Скандинавии гораздо более выгодный и спокойный путь - по Эльбе или Рейну, затем по Дунаю - и далее по Черному Морю (этот участок пути совпадает с путем из Варяг в Греки).
   Снова, выбирая приоритет, следует признать, что государство возникло раньше пути из Варяг в Греки, и уже, опираясь на это государство, купцы организовали свой Путь - а, опираясь на доходы от купцов, государство стало богатеть.
   С двух сторон круг замкнулся. И Волжский, и Днепровский торговые пути возникли не на пустом месте. В начале в этих краях появилась некоторая стабильная власть, а не грабящие местные племена "шайки викингов", и лишь потом развились торговые пути (оставайся эти пути во власти викингов, много товару по ним бы не везли - см. выше).
   Здесь, на Днепровском пути, мы находим еще один любопытный факт, не имеющий пока объяснения в исторической науке. Речь идет о Змиевых валах.
   Народные предания относят их создание ко временам былинным. Традиционное объяснение - их создали земледельческие племена для защиты от кочевников. Но в какое время - неясно. Как неясно и то, как племена на протяжении почти тысячи километров (а именно такова протяженность Змиевых валов) смогли договориться о подобной - титанической - деятельности. Племена обычно ограничивались созданием собственных укрепленных поселений, для создания такой общей структуры - которую еще надо и охранять, ибо крепость без охранников смысла не имеет, - нужна некоторая общность, которую крепость, собственно, и прикрывает. Причем, согласно свидетельству епископа, проезжавшего через владения киевского князя Владимира, еще в 11 веке эти валы и укрепления на них были в хорошем состоянии, то есть, построили - или, по крайней мере, обновляли - их недавно. Но не сам Владимир их построил (по крайней мере, не он один). А для подобного строительства вновь нужны усилия централизованного государства.
   Что же за устроение имело это государство?
  
  -- Волховская Русь
   До сих пор это были теоретические предпосылки, доказывающие, что Киевская русь, как мы ее знаем по летописям, возникла на базе другого, более древнего образования, имеющего центр где-то на севере - там, где находится летописный Новгород (который не случайно носит имя Господин Великий Новгород, и это - отнюдь не за богатство в торговле, но за долгую и славную историю предшествующего периода). Однако уже к 10-му веку Новгород предстает как торговый и ремесленный центр на окраине пути "из Варяг в Греки".
   Подтвердить эти теоретические выкладки можно только археологией. Обратимся к археологическим находкам в Ладоге - древнейшем, как считается, городе Северо-Западной Руси.[]
   Итак, в Ладоге найдены около десятка крупных домов, которые датированы серединой 8-го - серединой 9-го веков, никак не могущие быть отнесенными к общинным домам (слишком малы) и явно принадлежащие зажиточным горожанам (слишком велики для обычных крестьянских домов, причем иногда - явно по меньшей мере двух-ярусные, с лестницами). При этом земледелие в этом районе было практически неразвито - и сейчас там не более 5% пахотных земель. То есть, богатство хоязйства могло основываться только на торговле.
   Однако стабильный путь из Варяг в Греки датируют только 9-м веком. Чтобы ремесленник (а дома, судя по находкам - стеклянные бусы, куски янтаря - по крайней мере, некоторые, принадлежали ремесленникам) пошел в лесной и болотный край, должна быть веская причина. Не будет ремесленник селиться на отшибе. Там должна быть развитая инфраструктура, обеспечивающая ремесленника всем необходимым - товарами земледелия и скотоводства. То есть, торговля должна быть уже развита очень активно, чтобы на торговом пути мог возникнуть ремесленный город.
   И дружины, аналогичные викингам, могут образоваться только при наличии "интересующей территории", т.е., некоторой богатой области, на которую выгодно совершать набеги. При межплеменных войнах отдельной "военной структуры" не образуется (ее просто одному племени не прокормить). Если она все же образуется, она тут же начинает экспансию, подчиняя другие племена, и быстро образует государство феодального типа (одна дружина берет дань с ограниченной территории). Но наличие большого числа конкурирующих дружин на небольшой территории явно свидетельствует, что где-то было место, которое можно грабить. Причем это место должно быть недалеко. И эти места подробно перечисляются! Это Англия, с недавно возникшими англо-саксонскими королевствами, но имеющая традиции ремесла еще с римских времен, это Франция - тоже наследница Римской империи и сейчас объединяющаяся Карлом Великим, это даже Испания и Италия (но они упоминаются редко). А на Востоке - Бьярмланд и Гардар. Причем если Бьярмланд - это что-то далекое и таинственное (по поздним сагам), то Гардар - что-то очень хорошо знакомое и часто упоминаемое.
   И мы видим наличие значительного числа городообразных построек на территории Новгородской земли. Это и городище в устье р. Сясь (возможно, Алаборг скандинавских саг), и сама Ладога, и Городище возле Новгорода...
   Вернемся к раскопкам в Ладоге. Многие постройки явно принадлежат купцам или целым купеческим общинам, иные несут на себе следы занятия судовождением. По предположению [], какие-то из этих домов могли образовывать целые "усадьбы" - патронимии, по аналогии с новгородскими, в которых жили представители разных сословий. Некоторые усадьбы очень похожи на боярские из более позднего Новгорода.
   Итак, что мы видим? Остатки кузнечно-слесарных, стеклодувных, столярных мастерских, корабельных мастеров; купеческие и боярские усадьбы. Все это сосредоточено на достаточно ограниченной территории, явно городского типа, свидетельств занятий городского населения сельским хозяйством (характерным для других городов Руси, более южных) нет. Живут - за счет торговли, в первую очередь, но с другой стороны, привозить еду издалека всегда не выгодно, а выменять у окрестного не городского населения - что им можно было бы предложить, чего бы у них и так не было? Скорее всего, тоже имело место некоторое "силовое принуждение". Характер этого принуждения пока неизвестен.
   Основной тезис данной работы: у любой структуры есть определенный путь эволюции, и чем сложнее структура, тем длиннее должен быть этот путь. С другой стороны, слишком сложные структуры как правило оказываются нежизненными, а потому наряду с усложнением у структуры есть и процесс упрощения, выкидывания лишнего. Это в полной мере относится и к организации людей.
   Таким образом, существовал - не понятно, с каких пор - северный край венедской цивилизации. И о нем пишет, например, А.Г.Кузьмин []:
   "Согласно германским источникам (в частности, Адаму Бременскому и позднее, в основном, повторявшему его Гельмольду), у южного берега Балтики были два наиболее значимых центра, возвышавшихся над славянскими землями. Первый центр -- это остров Рюген (называемый в разных источника по-разному -- Русь, Рутения, Руйяна, Рана и т.д.), правители которого имели -- единственные из славян -- титулы королей, а жители острова говорили на "словенском да виндальском" языке. Название столицы этого островного государства -- Аркона -- указывает на кельтическую примесь (кельтск. -- буквально "на горе"). Видимо, с этой "Русью", как называли о. Рюген, связано перенесение названия "Русская земля" на Любек и примыкающую к нему территорию.
   Другой важный торгово-экономический центр, выделяемый и германскими источниками, и скандинавскими сагами -- город Волин на острове у устья Одера (в скандинавских сагах -- город "Йомсбург"). В археологических слоях этого города встречаются предметы торговых и иных связей с Северо-Западной Русью, а Адам Бременский дает довольно обстоятельное описание и самого этого центра, и идущих от него на восток торговых путей. В Волине на службе у славянского князя была наемная дружина ("йомские витязи"), набранная в том числе и из покинувших родные места скандинавов. Город и в XI веке был практически закрыт для саксов и других германцев, но он безоговорочно принимал христиан-"греков", под которыми могли иметься в виду ирландские миссионеры, часто называемые в европейских источниках "греками". Появление в этом регионе ирландских миссионеров может быть объяснено тем, что по всему Балтийскому побережью прослеживаются остатки кельтских переселенцев с запада и, видимо, из Центральной Европы (наличие кельтских переселенцев предположил известный немецкий археолог Й. Херрманн). В самой торговле на Балтике важную роль играл еще один центр -- Готланд, где располагались торговые фактории разных народов, в том числе и славянские поселения."
  
   Итак, уже в исторический период - 13 век - мы видим Новгород, Аркону, Волин - города, разбросанные по Балтийскому побережью, но говорящие на близких языках (Новгородский язык близок к древнеславянскому более, чем языки других городов Руси), да еще называемые Русью. Это совершенно четко соответствует нашей теории: это - торговые республики - остатки древнего единства, существовавшего, судя по тому, где находятся эти остатки, по южному берегу Балтийского моря и прилегающим островам.
   И Ладога, и Новгород - более поздние города, когда в процессе колонизации этого края венеды - пропавшие со страниц греческих летописей после падения Рима - продвигались в лесную зону. И дошли и до Ростова (а в районе Ростова люди жили со времен Неолита), и до Мурома, и до Белоозера. Для закрепления власти над этими землями были построены и Ладога, и Новгород (позднее). А изначальный центр этого государства, в таком случае, следует искать где-то на побережье Балтийского моря.
   И снова этому есть - хоть и косвенные - свидетельства! Ю. В. Коновалов (см), разбирая данные Татищева о происхождении Рюрика, пишет, что, по-видимому, Великий град, упоминаемый как изначальная волость Гостомысла - предка Рюрика - располагается где-то на Балтийском побережье.
   В арабском источнике Русь помещается "живущей на острове посреди озера и нападающей на славян" (Новосельцев). Учитывая, что у далеких авторов могли быть разновременные данные, эта картина снова хорошо согласуется с нашей (русь пришла "с острова" - возможно, в Балтийском море - и покорила "славян", живущих по рекам). Кстати, столицей Гардара в скандинавских сагах называется "Хольмгард", дословно - "Город на острове", который отождествляется с Новгородом позднего времени, но, возможно, термин "переехал" на Новгород вместе с переездом столицы, а в начале обозначал какой-то древний город на острове - возможно, в землях прибалтийских славян (бодричей). Тогда Ладога и Новгород становятся опорными базами русов при проникновении в Финнские и карельские, и далее чудские земли (вплоть до Белоозера).
   С этой точки зрения любопытно поискать археологические свидетельства славян на острове Борнхольм, расположенном практически в центре Балтийского моря. Сейчас там известны только германские и датские культуры, но не исключено, что изначально там были и славяне, просто это население было полностью истреблено. Не зря по некоторым версиям именно этот остров считается прототипом острова Буян в русских сказках.
   Кто такие русы, или варяги, с этнической точки зрения, видимо, вопрос просто некорректный. Возможно, там был сильный скандинавский элемент; но возможно, что в основе лежали выходцы из славянской среды. Главное, что этот термин характеризует не народ в полном смысле этого слова - как самодостаточное объединение коллективов, - а просто "военный коллектив", ставший позднее "аристократической верхушкой" в северной державе.
   Интересны в данном контексте и исследования названия "русь" (Данилевский), согласно которым это можно считать изначально названием "профессии", потом перенесенным на верхушку государства, и лишь потом, уже при переосмыслении в летописях, ставшим названием некоего "мифического народа". Также заслуживает внимание и версия Л.Д. Пашкиной (см. http://www.priozersk.ru/1/text/0042.shtml), в которой Русь происходит с Корельского перешейка, бывшего тогда островом, что подходит под описание арабских авторов - это была "военная верхушка", покорившая, видимо, окрестные племена, как славян, так и чудь, и мерю, и весь (данная версия объясняет очень многие нестыковки, существующие в других версиях). И версия Е.С. Галкиной о первоначальной локализации государства "русов" на Дону, в противостоянии Хазарскому каганату, тоже получает свое объяснение. - это другие "города-государства", не включенные в общую "Северную державу".
   Внутренеее устроение этого - явно государственного - образования можно теперь лишь предполагать. Если мы продолжим мысль, что варяги - это всего лишь "профессия", вернее, определенная социальная прослойка (с сильным скандинавским элементом), то можно понять и "социальное устроение" Новгородской земли. Мы имеем всего одну фразу в летописи: "варяги брали дань с кривичей, и со словен, и с чуди, и с мери, и с веси". Обширное перечисление народов. Однако если на Западе (в Западной Европе) викинги грабили, то здесь - берут дань, т.е., мы имеем упорядоченные отношения. Брать дань с такой протяженной территории невозможно без форпостов, без каких-то баз. Так вот, не заостряя внимания на этническом происхождении варягов (своих-то часто грабят еще охотнее, чем других!), можно высказать - крамольную после "антинорманистсткой" теории - мысль, что эти самые варяги и устраивают на всей территории будущей Новгородской земли явное государство феодального типа. Вот только сами эти варяги принадлежат к сообществу куда более древнему, чем скандинавские викинги.
   О сложном устроении этого государства говорит и дошедшая до нас картина языческой мифологии, с большим числом богов и большим числом взаимосвязей между ними (в том числе, и иерархических). Видимо, в число этих богов включались боги всех народов, объединенных в одну державу, как покоренных, так и покорителей - нечто аналогичное имело место и в древней Греции, и в древнем Риме, и Владимир в Киеве пытался сделать нечто подобное. И потому так разнятся и по функциям, и по именам явно литовско-скандинавский Перун (Перкунас), явно славянские Род и Даждьбог, напоминающие о сарматских корнях Сварог и Семаргл... Изначальное, мифологизированное сознание не делит мир на составные части, он воспринимается единым. Простроенная и разнообразная структура пантеона говорит о его длительном пути эволюции.
   Итак, скорее всего многонациональное государство, с выделенной "военной верхушкой" - "русью", по профессии - бывшие "варяги", объединяет отдельные "национальные города-государства", сложившиеся в Восточной Европе как ответ на набеги сарматов, аваров и других южных народов - или образованные из пришлых дружин (как Булгар). И уже потом, когда это государство было образовано и стало вести активную торговлю в обе стороны - и на Запад, и на Восток, - на торговых путях между венедским (а Балтийское море долго так и называлось Венедским) государством и государствами Западной Европы и стали появляться Морские разбойники - викинги. Их местоположение очень удобно для набегов в обе стороны.
   Окрепнув, викинги стали совершать уже завоевательные походы - и в Европу, и на Восток. Но трудно предположить, что они, случайно тыкаясь в Восточные леса, вдруг нашли реку, по которой можно доплыть до Византии или Ирана. Скорее всего, эти пути уже существовали до них, и найти их должны были как раз венедские купцы, которые пробивались не только к Западу, но и к Востоку. Именно на этих путях стоят Муром (путь по Оке) и Ростов (путь в сторону Волги) - вернее, предшественник Ростова Сарское городище.
   Какие товары могли везти с Севера? Часть их находят при раскопках - это янтарь, стеклянные бусы; наверное, не сохранившиеся меха. Можно высказать также предположение: на Севере было сильнее развито металлургическое дело (древнейшая добыча железа - из болот, а железосодержащие болота до сих пор сохранились в окрестностях Новгорода, и заготовки для железных изделий найдены в Ладоге при раскопках; арабские авторы пишут о "славянских мечах", привозимых купцами-руссами), а потому именно с севера шло оружие (а иногда и вооруженные им люди), на север же шло все остальное - роскошь, зерно, вино и т.д. В конце 9 или начале 10 века в Ладоге появляется каменный кремль - первый на территории Руси. Учитывая, что поблизости залежей камня нет, следует предположить наличие технологии изготовления камня или его дальней транспортировки, и по этому факту можно судить и о богатстве Ладоги, и о ее развитии.
   Этнический состав населения этого государства был очень разнообразен. И самих венедов не обязательно причислять к славянам, это было, возможно, еще "дославянское" образование, выделившееся из балтов (Щукин). Потом из них же, возможно, выделились собственно славянские народы - склавины и анты, появляющиеся в византийских летописях. Можно предположить также изначальное положение основателей "венедской державы" в районе Смоленска (Кривичи входят в Новгородскую землю, и Смоленск был одним из центров Кривичей. Там же, в верховьях Днепра, Щукин локализует и древнюю "прародину славян" 5-6 вв. - колочинская культура (?)). Именно отсюда, со Среднерусской возвышенности, где берут начало Волга, Днепр и Западная Двина, очень удобно распространять свое влияние во все стороны: и на побережье Балтийского моря (и далее в земли финнов), и к Чуди в Ростов или Веси на Белоозеро, и в земли Муромы (на Оку), и на юг, в сторону Киева.
   Очевидно, что пока на юге существовало государство сначала готов, затем гуннов, затем аваров, экспансия на юг для венедов была затруднена. Венеды - уже к началу нашей эры, судя по тому, что согласно Титу Ливию, Юлий Цезарь бился с ними на море - выделили "княжеские дружины" из состава племенного устройства (у Тацита "шайки венедов обходят леса и горы..." - подобные княжеские дружины и должны выглядеть для римлянина как "шайки", если они не закованы в железо, не строятся в фаланги и не поднимают значков своих легионов), т.е., прошли "стадию викингов". И поскольку на севере аналогичной структуры, которая могла бы им противостоять, не было, то экспансия на север с целью сбора дани пошла достаточно успешно.
   Однако дань, которую можно собрать с северных народов - меха, янтарь, кость - ценна только при развитом ремесле и торговли. Это не зерно и вино южных земель. И венеды активно должны были включиться в торговлю с городами Европы - остатками Римской державы, а также с державой готов-гуннов. С падением же этой державы туда начинается новый шаг экспансии, остановленный в начале нашествием аваров, затем хазарскими захватами.
   Естественно, что человек стремится к "повышению жизненного уровня". Князья венедов должны были осесть в "приличном месте", куда стекалась бы дань. Именно тут могли бы появиться и "свои" ремесленники, которые производили все необходимое для княжеского двора. Такое место - или на побережье Балтийского моря (все реки - Нева, Западная Двина - впадают туда), или где-то "в центре державы". Тогда Городище возле Ильмень-Озера тоже может претендовать на роль "столицы", равно как и "столица" владений Рюрика. Но раз главное богатство достигается торговлей, резко растет и значение торговой верхушки. И постепенно этот феодальный строй, когда князь - силой или договором - собирает дань с окрестных племен, вытесняется строем "городским", а потому к началу эпохи викингов Новгородская земля и предстает "землей городов" (характерно, что в "Повести временных лет" другие "племена" называются их племенным именем, а новгородцы - по имени города).
   Но главный аргумент: ремесленник не может селиться "в пустоте", рядом должна быть структура, которая его кормит. Кузнец живет либо в деревне, либо у княжеского двора, либо в городе. И не вокруг кузнеца образуется город - наоборот, должно быть уже какое-то хозяйственное объединение, чтобы там мог жить кузнец. То же самое и про другие ремесла, причем чем более они специфичные, тем более "надежным" в плане обеспечения, и более сложным в плане устроения должна быть структура, в которую он входит. Изготовитель янтарных бус не мог поселиться в глуши финнских озер в ожидании, что к нему придут и купят его продукцию. Наоборот - князь мог собрать в качестве дани янтарь и привезти его своему мастеру (или куда-нибудь в город). Также и какой-то административный центр мог стать началом города (боярские усадьбы в Ладоге?) - центр, опять же, который имеет пути обеспечения себя первым необходимым.
  
   Итак, наличие большого количества "городов-крепостей" в Гардаре (Гардарике) скандинавских саг, подтверждаемое и археологией, говорит о наличии серьезной структуры в Северной Руси. Новгородское разделение властей, их выборность, организация городских служб (деревянные мостовые, каменные Детинец) - подтверждает, что это общество прошло серьезную эволюцию, прежде чем дошло до организации "торговая республика". Причем торговая "аристократия" явно усиливается в этих городах после начала функционирования пути "из Варяг в греки", т.е., не раньше века 9-го - а это уже поздний этап эволюции общества. Именно с этого периода в городах Северной Руси власть князя оказывается ограниченной, а основной полнотой власти обладают купцы и тесно связанные с торговлей бояре (собирая дань со своих владений, они продавали ее купцам).
   В 839 году, согласно Бертинским анналам, у императора Византии и у короля Франков побывало посольство Руси. Судя по направлению движения послов после отбытия от Франков, они двигались на север, в район как раз Новгорода, Ладоги. В 840 гг. был набег "Руси" на арабские города на Черном и Каспийском море. Тогда же "сташа прозываться Русь", по Повести Временных лет.
   Ясно, что отделенная от Западной Европы викингами, а от Византии или арабов - обширными пространствами, Северная земля не могла часто взаимодействовать с этими государственными образованиями. И главные свидетельства о ней мы видим или в сказаниях викингов, или в редких летописных записях, касающихся той эпохи. И тем удивительнее, что все-таки иногда эта Северная держава все-таки доходит до столь отдаленных земель (набег Бравлина в 787 году, набег на арабские города в 840 году).
  
   Недалеко от Новгорода - вернее, от города Луга - есть загадочная "Шум-гора", явно искусственного происхождения. Считается, это - курган, могила викинга, однако это - не просто курган, а пирамидальное сооружение из камней, сходное с пирамидами Египта! Аналогичные сооружения найдены и южнее. Покрытые землей и поросшие травой, они сейчас мало отличаются от курганов, но местами в народных преданиях о них известно, что это - не просто холмы, но искусственные, весьма значительные сооружения.
  
   К 7-10 вв. относится ряд мегалитических сооружений Севера - сейдов, найденных на Корельском перешейке.
  
   Итак, ориентировочно в 7-10 вв. в том районе тоже наблюдается "мегалитическое строительство", характерное для Империи.
  
  -- Государство по Волге и Днепру
   Разумеется, государство это тоже эволюционировало, но здесь речь идет о той форме государства, которая относится ко времени начала функционирования сначала Волжского, а затем и Днепровского пути, что, как считается, произошло ориентировочно в 8-м- 9-м веках.
   Это могло быть сборищем "городов-государств", со своим князем в каждом городе. Единственная неприятность - один феодал плохой защитник от соседа, если каждый из них - независимый правитель и нет единой "структуры", их объединяющей. Вероятнее всего, в начале так и было: проникшие сюда "дружины варягов" (отвлечемся от их национальности) основывали свои княжества кто где хотел (отголоском этого являются все предания "Повести временных лет"). Но в этот период торговый путь еще не может функционировать на всем протяжении. Как мы "все знаем", феодальная раздробленность - это очень большая помеха торговле, и, прежде всего, потому, что каждый феодал сам стремится "поживиться за счет купцов", а в таких условиях цены на товары станут запредельными, и этот путь не сможет конкурировать с другими путями.
   Это может быть "феодальное государство". И на это похоже, учитывая, что потом - после "изгнания варягов" - начинаются "междоусобицы", поскольку никто не хочет признать себя "меньшим братом" и подчиниться другому такому же. Но по приходу Рюрика ему все подчиняются, и он садится на всей этой обширной державе. Такое - без активной борьбы, например, Ростовских-Ярославских или Муромских "владетелей земли" против далеких Новгородских-Ладожских и отделения части владений - например, в пользу довольно сильной Булгарии рядом - представить трудно. Все эти владетели были связаны достаточно сильно, все они признавали центральную власть, и борьба была - если она была - за эту самую "власть", а не за "свободу". То есть, это не был союз "равных правителей", каким является Феодальное государство.
   Остается одно образование, с сильной аристократической верхушкой - но и с сильным "централизованным аппаратом" и активно процветающей торговлей. Это Империя.
   Как ни странно, может быть, это звучит, но именно наличие этой державы могло обеспечить безопасность Волжского и Днепровского путей. Именно централизованное налаживание волоков, крепости, обеспечивающие безопасность, централизованный сбор дани, организация промежуточных торгов, постоялых дворов, усмирение непокорных - и покорение новых земель являются признаками Империи. Рабство сохраняется еще много времени спустя в северных новгородских вотчинах, постепенно отмирая (впоследствии, уже в Московском государстве, наоборот, более развитый в ремесленном и торговом отношении этот район как раз Крепостного права не знает! Там это - пройденный этап). А тогда, на первом этапе, оно было "жизненно необходимо" в новых боярских вотчинах - когда именно "холопы" (бесправные работники, принадлежащие боярам) строили и поддерживали волоки, добывали моржовый ус на Севере, обрабатывали землю, валили лес, строили укрепления... "Вольный Новгород", каким его застают в историческое время, был долгое время "поработителем народов" - северных народов и своих разорившихся "соотечественников".
   Косвенным подтверждением этому может быть еще и активная "торговля рабами", проводимая викингами. В северном хозяйстве самих викингов рабы в большом количестве очень не эффективны - при условии самодостаточности каждого хозяйства. Торговля рабами выгодна только в условиях, если рядом есть империя, с большим "общественным хозяйством" - а именно к "общественному", государственному хозяйству следует отнести и постройку укреплений, и организацию волоков, и организацию "заготовок сырья" на севере. То есть, рабов, захватываемых при набегах, викинги должны были кому-то продавать - кому-то, где есть спрос. Татары более позднего времени продавали рабов в Турцию - тоже начинающую империю. Кочевники южных степей 8-9 вв - тюрки, венгры, печенеги, - продавали полонянников в Византию - позднюю Империю и Торговую империю, где рабство еще сохранялось. Викинги не продавали их в Европу - там по большей части было то же "натуральное хозяйство" - остается только Восточный край Северной Европы - Новгородская земля, о которой мы ничего не знаем. Новгородская земля - это край лесов, озер и болот, и большая часть археологических находок скрыты от нас лесом и водой.
   Великих строений того времени мы не найдем, кроме как "культуры сопок" - рукотворных гор, где-то по ритуальному значению сходных с пирамидами Египта, но уступающих, конечно, им по масштабности - но не надо забывать, что Новгородская держава - лесная, практически вся стоит в лесной зоне, и основное строительство - практически обязательно из дерева. Только в 9-10 вв в Ладоге создается каменный кремль - когда государство уже достаточно богато, чтобы себе такое позволить. А от - возможно, величественных - деревянных сооружений остались только болота... Но и более поздние, каменные здания - собор Софии, детинцы в Новгороде и Пскове - сохранившиеся до наших дней, свидетельствуют о величии того общества.
   Впрочем, сам Новгород возникает позднее. Где на тот момент находится столица этого обширного государства?
   Новгород стоит таким образом, что из него удобнее вывозить товары (или то, что в нем собирают) на Запад, а не на Юг. То же относится и к Ладоге. Т.е., те, кто их строил, шел с побережья Балтийского моря (Финнского залива). И, видимо, только когда "государство" продвинулось до Днепра, появился путь "из варяг в греки".
   Есть смутные летописные данные, что "из Варяг можешь по Варяжскому морю плыть в Рим" (Повесть Временных лет). То есть, до торговли с Византией эти края явно торговали с остатками Западной Римской империи. С тем, что позднее образовалось в виде Империи Карла Великого. Вот почему и Ладога, и Новгород стоят так, что по ним легче ВЫПЛЫВАТЬ в Балтику, чем плыть с севера в Днепр (не на волоках). Это - торговля с Западом, и лишь потом, после объединения с Киевом, появился стабильный путь из Варяг в Греки по Волхову, Ильменю и Днепру и Волжский путь через Волжскую Булгарию.
   В Иоакимовской летописи, дошедшей в пересказе Татищева, есть данные о том, что Гостомысл - впоследствии Новгородский "князь" - правил где-то на побережье Балтийского моря. И потом "завещал" владения Рюрику.
   Очень, опять же, похоже на правду.
   "Варяги брали дань с Кривичей, со Словян, с Чуди, с Мери, а хазары брали с Полян". Хазары на тот момент - оформленное государство. Варягов представляют как отдельные банды, совершающие набеги на побережье и по рекам - но это грабеж, а не взятие дани. Как мы говорили, дань не будут платить, если феодал не выполняет своей функции - защиты. А отдельные банды, между собой не согласованные, будут грабить по многу раз одних и тех же, ни о какой "упорядоченной дани" без некоторой "централизованной власти" речи быть не может, и приведет это либо к формированию собственной регулярной дружины, либо к уходу с этих земель, либо к подчинению другой, более "регулярной" структуре вроде Хазарского каганата.
   Зато с принятием версии, что там, на Севере и на побережье Балтийского моря существует довольно сильная держава, в которой варяги (безотносительно к их национальности) представляют военную аристократию, все становится логичным. Равно как и описание Руси в скандинавских сагах. Заметим: и в летописи "варяги брали дань, хазары брали дань" - хотя в "имперском" устроении Хазарии сейчас практически не сомневаются. Ну, а разделив "варягов" и "викингов" (вернее, приняв, что это название "профессии" - профессии, может быть, одной и той же, но у разных сообществ, близких географически), получим довольно четкую картинку.
  
  -- Реконструкция.
   Попробуем реконструировать историю Новгородской земли до 862 года.
   Наверное, справедливо искать начало этой истории где-то в начале тысячелетия.
   Юлий Цезарь в "Записках о Галльской войне" пишет о войне с многочисленным племенем Венетов, населяющим все побережье до самого Океана (считают, что это "другие венеды", но называют их тем же именем, которым позднее именовали славян). В середине 1-го века нашей эры возрождается Янтарный путь с Балтийского моря до Рима. Между тем, по версии Щукина [], в это время еще сохраняется "балто-славянское единство", из которого славяне выделяются лишь позднее. Согласно Тациту [], в 1-м веке нашей эры венеды "шайками обходят все леса и горы между певкинами и феннами". Согласно Иордану [] (и выводам того же Щукина), Венеды - это как раз название "праславянского" (а скорее всего, балто-славянского) единства, того "пра-племени", откуда вышли позднейшие славяне (склавины и анты). И обитают они в Прибалтике (как и должно быть).
   Возможно, название венеды они получили от взаимодействия с племенем венетов из Италии, а, возможно, и являясь их дальними родичами, или принимая беглецов из Италии в эпоху репрессий Нерона и других римских императоров. Наконец, как наиболее четко следует из нашей схемы, венеды могли быть отдельным "князьями со дружинами" (вполне возможно, из адриатических венедов), покорившими местное население, из которого впоследствии и образовались славяне. В любом случае, как правило, переход от стадии племенного или жреческого устроения к "князьям со дружинами" происходит при наличии внешней угрозы или при завоевании, так что, вероятно, взаимодействие с Римской империей должно было стимулировать данный процесс (вернее, ранее создававшиеся недолговечные коллективы "дружин" теперь становятся постоянными и получают определенную власть и влияние в обществе).
   Но если принять эту версию, то сама фраза "разбойничьими шайками обходят леса между певкинами и феннами" очень похожа на описание некоего "прото-феодального государства" - "князья со дружинами", берущие дань с податных народов (феннов и певкинов и, вероятно, собственно прото/балто-славян, отождествляемых с венедами). Подобное описание применимо к началу практически любого государства. Тем не менее, сам факт установления Янтарного пути - торгового - говорит о наличии некоторой государственной власти в районе Прибалтики, обеспечивающей спокойствие этого самого пути (о необходимости власти для торговли мы говорили выше).
   Показательно (несмотря на все неточности), что в описании Птолемея III в. Венеды названы "самым многочисленным народом", населяющим весь север Восточной Европы вплоть до района современного Новгорода. То есть, может быть, так и не было, но так себе представляли положение венедов на тот момент. Затем, согласно Иордану, венеды были разбиты Германарихом в 4-м веке и ушли на север или подчинились ему (видимо, из последних - подчинившихся готам - возникли Анты, известные византийским авторам с начала 6-го века). После чего венеды пропадают из поля зрения литературных источников. Но поскольку народ исчезнуть не мог, а вечно жить "шайками, обходящими леса и горы", тоже невозможно, рано или поздно у венедов тоже начинается "оседание дружин на завоеванных территориях" - переход к стадии городов-государств на территории будущей Славии арабских источников.
   Можно сделать еще более смелое предположение: Балтийское море освоено давно (еще финикийцы приплывали сюда за янтарем), и, как первые "империи" на юге складываются по берегам Средиземного моря (Византия оставалась такой "морской державой" почти до своей гибели), так, возможно, первые крупные государства на севере тоже складываются по побережью, связываясь самым быстрым и вместительным тогдашним транспортом - кораблями.
   И в тот период, когда в районе современной Венгрии создается держава Гуннов, а затем Аваров, на севере создается морская держава варягов - венедов и других народов, с центрами на Готланде, Ругене и Волине, а также, возможно (надо покопать), в районе Борнхольма, Сааремаа и других островов Балтики. Во всяком случае (см. []), именно к этому периоду относится резкий рост населения в Эстонии (в т. ч. на Сааремаа) и в Причудье, и в районе Пскова; рост населения, как правило, связан с усложнением устроения общества, со специализацией, с появлением "внешнего спроса" на рабочую силу и на продукты питания; весьма возможно, что эти территории тоже вошли - может быть, как "колонии", - в систему Балтийской "империи", основанную варягами.
   Очень интересен этот момент из Повести Временных лет, где в рассказе о призвании варягов в Новгород рассказывается, что "эти варяги зовутся русью, как другие - англы, третьи - свеи". К варягам отнесены англы и свеи.
   Именно это и должно быть, согласно теории! Итак, в начале эры венеды пробираются к Балтийскому морю и начинают основывать там державу. Видимо, идет активное взаимодействие тут, на севере, их дружин ("обходящих шайками леса и горы"), с германскими племенами англов, саксов, ютов, остатками готов и, видимо, свеев. Что тут творится - сказать сложно (можно почитать Сагу об Инглингах, или сагу о Вольсунгах), видимо, идет классическое становление феодальной державы из разных народов с общими верованиями (с кельтскими элементами и с заимствованиями из христианства). Именно становление этой державы привело, после падения державы Аттилы и Римской империи (уничтоживших друг друга), к выплескиванию отсюда десятков "племен" на территории, где сопротивление стало меньше. Только были это не племена, а дружины князей, отправившихся искать себе "лучшей доли", лишенные ее у себя дома. Франки вторгаются в нынешнюю Францию, Англы и Саксы - в почти обезлюдевшую Англию, даны совершают набеги на Скандинавию, где именно в ту пору отмечается конец эпохи "вождей-жрецов" и эпохи курганов, и начинается запустение. И одновременно с выплеском на запад идет такой же выплеск на восток.
   Так появляются Гнездово - предок Смоленска, Сарское городище - предок Ростова, Тимиревское - предок Ярославля - и т.д. Важный момент, что эти городища - не крепости в общепринятом понимании, а "ремесленно-дружинные пункты", то есть, жители там занимаются ремеслом, там живут воины - но укреплений у них почти нет. При нахождении во вражеской земле такое немыслимо - только если вокруг "свои". Образуется набор опорных пунктов, формирующих путь по Волге, Днепру и по Дону (позднее заброшенный) - но самого пути еще быть не может, некому и нечем торговать. И, главное, создаются "опорные пункты" - Ладога и, позднее, Новгород (вместе с множеством известных в тех местах заброшенных городищ).
   Для империи характерна достаточно свободная структура внутри своей территории (небольшое число укрепленных пунктов), но сильная оборона границы. Где проходит граница этой империи?
   Самые мощные укрепления того времени, которые до нас дошли - Змиевы валы. Когда именно они были построены, сейчас спорят; во времена Владимира они, видимо, уже существовали; но для их постройки должны были быть использованы силы многих людей на протяжении многих месяцев, а то и лет. Племенное устроение общества не может позволить себе такой роскоши (максимум - укрепленное городище вокруг своего селения). Зато империи любят окружать себя стенами - это и Адрианов вал и Дунайская стена в Римской империи, и Великая Китайская стена в Китае. Видимо, туда же следует отнести и Змиевы валы.
   Однако проходят они слишком близко к Киеву, чтобы защищать Киевскую Русь. Киев оказывается скорее на пограничье, одной из опорных крепостей. Кроме того, любопытна протяженность этих валов: не с северо-востока на юго-запад, или хотя бы с востока на запад, как должно быть в случае обороны против кочевников - а с северо-запада на юго-восток, против какого-то врага, расположенного к западу и югу от Киева.
   Кто же там был в это время?
   Об этих врагах тоже сообщает Повесть временных лет - это обры, или авары, мощный каганат, тоже с сильным славянским населением, которое, однако, со временем стало все более притесняться, что привело в конце концов к восстаниям и гибели каганата.
  
   Часть этих городов-государств образованы пришлыми варягами, часть - наоборот, местными "князьями", выделяющимися из окрестных племен для противостояния варягам (можно утверждать это по крайней мере для одного такого "города-государства" - Ибрагимова городка на месте будущего Нижнего Новгорода, образованного местными мордовскими племенами и довольно успешно противостоящего и варягам, и позднее русским князьям. Сарское городище, находившееся неподалеку от будущего Ростова, видимо, тоже было центром местных племен - мерян, - противостоящих основавшимся на Волжском берегу "варягам" в Тимиреве; оно известно по крайней мере с 7-го века).
   Выплеснув избыток "пассионарности", держава формируется как империя. В нее входит огромная территория - все побережье Балтийского моря. Дружины из этой империи - варяги - проникают вглубь
   В Скандинавии эта держава сталкивается с Данами - начинающим феодальным государством. Будучи хорошо организованной, но немногочисленной (в силу природных условий), эта держава не добилась успехов на западном направлении, где ее противники были гораздо более многочисленными; зато активно продвигается на восток.
   Тогда район Новгорода - это поначалу восточная окраина этой державы. Еще с 6-7-го века сюда начинают проникать "варяги и славяне", двигаясь водным путем со стороны Балтики или сухопутным - со стороны будущего Смоленска (от Днепра, от ареала Колочинской культуры).
   На юге складывается еще один центр государственности - Арсания арабских источников, Росский каганат, позднее покоренный хазарами.
   Можно предположить, что у основания обоих стоят давние потомки выходцев из одного племени (может быть, племени Рос - сармато-аланского племени, пришедшего с болгарами или гуннами в степи Восточной Европы). Но, во-первых, придя на новые места, дружины - даже выходцы из одного народа - неминуемо должны пополниться местным населением (женщинами, в первую очередь), а во-вторых, за много лет жизни вместе перемешивание практически неизбежно. И потому, сохранив название предков, эти образования вполне могли состоять из представителей совершенно разных народов - и славянских, и финно-угорских, и скифо-сарматских, и скандинавских.
   В среде дружин, продвигающихся по Волжскому и Днепровскому пути, с 8-го века усиливается скандинавский элемент, но это - отдельные включения в сформировавшееся общество. С юга это сообщество взаимодействует с Булгарами и Арсанией.
   Именно так - как набор отдельных владений различных "конунгов" (правильнее, "князей") - ближайший к Балтийскому морю край и предстает в Скандинавских сагах (конунг Альгербьюрборга, конунг Алаборга). Скандинавские имена не должны нас обманывать - попадая в чужой язык, любое имя трансформируется в удобную для этого языка форму, а потому сказать на основании имен, встречающихся в сагах, какой же народ был основателем этих "городов-государств", сложно. Да и, на самом деле, не очень принципиально - за годы жизни вместе, если у основания стояли даже скандинавские дружины, эти дружины пропитывались и славянским, и угро-финнским населением, и сказать, кто где, было уже невозможно.
   Объединенная держава уже может предоставить надежный и спокойный путь из Балтийского моря в Волгу и далее до Волжской Булгарии, и на юг - в Днепр и до Византии. Этот путь нужен империи для контроля за своими "данниками". И с появлением этого пути появляется поток товаров по ним (но никак не наоборот - и Западная, и Северная, и Восточная Европа еще не настолько богаты, чтобы жить за счет торговли или зависеть от нее). Но теперь, с объединением этих земель в единую державу, центры ее начинают богатеть за счет торговли и ремесла, и Ладога, Аркона или Готланд не останутся голодными, ибо у них есть мощный "третий уровень" - покоренные на всех концах Балтики племена, обложенные данью.
   "Славия" арабских источников явно растет как империя. Показательно сообщение о набеге Руссов "под началом новгородского воеводы Бравлина" (Новгорода тогда еще не существовало) на Сурож за 787 год. Соответственно, где-то к 800 году Империя достигает максимума своего могущества.
   839 год - пик могущества "Северной империи". О ней наконец узнали в Европе и в Византии, она совершает походы на Арабские государства. Но тогда же, в 9-м веке идет планомерное наступление на Балтийских славян со стороны державы Франков, а затем германских князей. В этот период "Империя" все больше теряет влияние на Западе, растет роль ее Восточной окраины, однако Руген и Волин держатся как славянские города до 12 века!
   В принципе, из-за слабости соседей и отделенности Новгородской земли от других природными преградами - лесами, болотами, морем, - а также из-за большой завязки хозяйства на торговлю военная власть достаточно быстро утрачивает свое значение, зато с появлением товарных потоков растет значение "торговой верхушки". Подобное сосуществование двух видов "знати" - как считается, "племенной" и "княжеской", - видно на примерах могильников в Новгородской области [].
   Торговлей занимаются "низы" - наравне с "верхами", а потому "аристократия" - происходящая в основном из "варягов" и "облагающая данью" все подвластные народы - в конце концов свергается местной "знатью", в основном выдвинувшейся благодаря торговле (хотя, возможно, и сохраняющей военную силу и власть над землей). Это и отражено в записи об "изгнании варягов".
   Затем, в точности как после Английской Буржуазной революции, князь приглашается обратно, только его власть ограничена властью "веча" - представительного собрания от всех "народов империи", полного аналога позднейшего английского Парламента. И - по аналогии уже скорее с историей Рима - новая столица переезжает с побережья Балтийского моря (или с острова - см. арабские свидетельства, что Славией правит Русь, живущая на острове, или скандинавское название столицы этой земли - Хольмгард - "город на острове") в центр новых владений - строится Новгород (вернее, развивается из существовавшего здесь городища). Тогда не удивительно, что Новгород, являющийся более молодым городом, является между тем "старшим" по отношению к более древним Ладоге и Пскову: он - наследник Столицы, продолжатель Имперской политики. Отсюда удобнее контролировать свои "континентальные владения".
   Далее начинается "письменная история", тоже с лакунами и в основном сосредоточенная на Южном направлении (почему - об этом позже).
   С этой точки зрения сообщение, что "изгнали варягов за море и не дали им дани" может выглядеть как своеобразная "революция" - к власти пришла торговая аристократия, не желающая платить "за охрану", навязываемую князем, но желающая содержать и выбирать охрану сама. По сути, это событие - в рамках данной реконструкции - полностью аналогично позднейшим "буржуазным революциям" в Англии или во Франции, когда власть переходит от военной, земельной, наследственной аристократии, к аристократии торговой. И как в этих государствах после создания конституции короли возвращаются - но уже в ограниченных правах, - так и в Новгородской земле после выработки норм разделения власти для защиты в Новгородскую землю приглашают "своего князя". Это уже следующая страница.
  -- Объединение Киева и Новгорода.
   Получается, что Новгород в государственном плане гораздо древнее Киева, и не случайно летописи начинают рассказ о Руси именно с прихода Рюрика в Новгород. По скандинавским сказаниям видно, что и там Новгород (вернеее, Хольмгард, который мог быть как Новгородом, так и его предшественником) выступает как главный город на Руси (в Гардаре), именно в нем сидит Херслейв (Ярослав). То есть, "за границей" тоже сущетсвует представление, что Новгород главнее Киева. Однако мы знаем Киевскую Русь и именно оттуда ведем отсчет русской государственности.
   На момент прихода Олега в Киев тот представляет из себя классический "город-государство" - локальную самодостаточную структуру, в которой торговые связи достаточно временные. Известия о посылке Рюриком Аскольда и Дира считается недостоверным - но в свете предыдущего выглядит очень даже "достоверным". Это - классический пример завоевательных походов с целью постановки торговых путей под контроль.
   Новгородская земля - принимая предположение, что там - Торговая империя - живет торговлей, и ей уже жизненно важно спокойствие на торговых путях. Тут могло сыграть свою роль и принятие Киевом Христианства, и, наоборот, поход Киевской Руси на Византию, резко оборвавший торговые связи Новгорода с Константинополем, и просто желание новгородцев "быть спокойными" относительно своей южной границы. Все это могло привести к посылке военной экспедиции Рюриком. Видимо, захватив Киев, Аскольд и Дир (или только Аскольд, если принять версию, что Дир - имя местного правителя []), обустроившись на новом - достаточно богатом - месте, тоже повели политику "сепаратизма", что вызвало уже в 881 году поход Олега.
   Мы ничего не знаем, что было в Новгороде от ухода Олега до прихода туда - уже в качестве ставленника Киева - князя Владимира (даже Новгородские летописи молчат об этом периоде, единственное упоминание - что Ольга установила там "оброки"). Олег же, "обустроившись" на новом месте, повел активную политику завоевания, продолженную его преемником Игорем. Видимо, Новгород уже решил, что дешевле предоставить Киеву самостоятельность и договориться с ним, чем пытаться его покорить силой. В этом тоже проявление логики Торговой империи - Новгороду на тот момент было легче расширяться за счет мало организованных земель на Севере и Востоке, где не было серьезного сопротивления, но где можно было основать "колонии" и вывозить довольно оригинальный для торговли товар вроде моржовой кости. В этом же и неизбежность развала Торговой империи, когда окраины, почувствовав свою силу, начинают отделяться политически - при сохранении торговых связей. А потому Киеву предоставили развиваться независимо, и даже, возможно, помогали. И когда Киев (возможно, не без помощи Новгорода) ставит под свой контроль все окрестные земли, из Новгорода в Киев к Святославу приезжают послы с просьбой "дать им князя".
   Странный момент: когда к Святославу приходят послы из Новгорода просить князя, никто из старших не хочет туда ехать. И Новгородцы говорят (шантажируют): "А не дашь никого, мы сами себе найдем князя". И тогда (под угрозой лишиться вообще этой северной земли) посылают младшего, незаконнорожденного - Владимира.
   Почему?
   Варианты:
      -- Неправда, что Новгородская республика тогда - это что-то серьезное. Так, мелкий приграничный городишка, никому не интересный.
   В этой версии хромает то, что почему-то именно те, кого поддерживают Новгородцы, всегда и становятся Киевским князем (Олег, Владимир, Ярослав), и потом новгородцы слишком часто диктуют свою политику даже Суздальским князьям (битва на Липице). Т.е., Новгород имеет большой вес и всегда сам себе выбирает князя.
      -- Вообще все неправда. Версию не рассматриваем, как неконструктивную (дыма без огня не бывает).
      -- Князю в Новгородской республике живется не сладко. Там именно князь - служитель города, а не наоборот. А потому, хотя вокруг тебя - огромные богатства торгового города, ты власти над ними не имеешь. И поехать на такой "мазохизм" мало кто отважится.
   Третий вариант кажется наиболее правдоподобным. Тогда данную структуру - подчиненность князя вечу - развивающуюся в дальнейшем в других городах (в Киеве, прежде всего), следует рассматривать как пришедшую из Новгорода.
   Да, собственно, мы можем видеть, что другие князья довольно спокойно перемещаются между городами в соответствии со СВОИМИ правилами (лествичное право), против которого города иногда пытаются протестовать, но неудачно - и только Новгород всегда сам решает, кто им будет "владеть", кто -нет. Иногда, конечно, какой-нибудь сильный князь может навязать свою волю, но он все равно договаривается с новгородцами, что ему можно, что - нельзя.
   Т.е., система вечевого управления в других городах - слабая, и только в Новгороде она наиболее развита. Неудивительно поэтому, что, несмотря на богатство города, князь, стремящийся к полноте власти, не очень любит жить и княжить в таком городе, предпочитая отправлять сюда сыновей - "на стажировку" в делах управления. "Стажировка" обычно очень успешная: Новгородские князья (те, кто до становления Великим князем правили в Новгороде) все вошли в историю Руси как князья, многого добившиеся: Владимир, Ярослав Мудрый, Мстислав Храбрый (Великим князем, правда, не стал, но хорошо зарекомендовал себя и как князь Галича), Ярослав Всеволодович, его сын Александр Невский.
   Подтверждение этому еще и в том, что и в дальнейшем мы видим аналогичные отношения князя и веча. Именно вече диктует свою волю князю, чему князь часто пытается противиться, иногда даже преуспевает, но совсем одолеть не может. И тогда первое "призвание варягов" в Новгород выглядит очень логично в данном ряду. Видимо, это была первая "проба" подобных отношений, которые потом в Новгороде очень долго сохранялись, в 1136 году были закреплены особыми грамотами князя Изяслава Мстиславича, а к 862 году были, очевидно, подготовлены "в первом варианте".
   Тогда просьба "дать им князя" со стороны Новгородцев совершенно не означает подчиненность их положения (особенно учитывая нежелание киевских князей туда ехать). Это - "физическое закрепление" союза; по сути, Владимир становится заложником в Новгороде и своей жизнью гарантирует добрососедские отношения Новгорода с Киевом.
   Видимо, экспанися Киева во многом поощряется Новгородом: усмиряются непокорные Вятичи, несколько раз Византия вынуждена пересмотреть договора в пользу русских купцов. Однако Новгородская держава близится к своему закату, хотя именно сейчас, с заключением союза с Южной державой, она переживает расцвет. В городах строятся каменные крепости, на рубеже 10-11 вв. в Новгороде строится "Великий мост" через Волхов. Земля пользуется большими правами самоуправления. По сути, как самостоятельное объединение, практически избежавшее распада, оно просуществовало до 15 века, утратив только Ростовскую и Муромскую земли, зато распространив свою власть до Вятки и даже за Урал.
  -- Держава Святослава и ее распад
  
   Итак, Новгород - это особое образование в рамках Руси. Подчиненное - формально - но живущее по своим законам. Да и трудно сказать, подчиненное ли - именно Новгородцы просят себе князя, а не назначают им воеводу "сверху".
   Киев - при помощи ли Новгородцев или сам, занимая важное место "посредника" между богатым Новгородом и Византией - пройдя стадию Города-государства, начинает покорять соседние города, превращаясь в государство феодальное, аналогичное державе Карла Великого. Так что именно для Киевской Руси - для державы, созданной вокруг Киева - верно утверждение, что она создана на пути из Варяг в Греки; вот только то, что вошло в эту державу, появилось гораздо раньше.
   Прямым аналогом Карла Великого в русской истории является Святослав. Он объединяет всю Восточную Европу (кроме Польши и Венгрии) от Полоцка до Каспия, образуя огромную империю, которая - как и империя Карла - не надолго пережила ее основателя. Практически сразу она разваливается на "исторические образования": Новгородская земля, Киевская земля и Чернигов с Тьмутороканью. Как можно заметить, это совпадает с тремя землями Руси (Брайчевский): Словенская Русь, Киевская Русь и Арсания. Некоторые исследователи[] полагают, что Арсания располагалась на Волге, но Черниговское Княжество простиралось почти до Волги, включая в себя территорию более позднего Рязанского княжества, так что тут - с принятием предположения о "единстве" территории Арсании с Черниговским княжеством и Тьмутороканским - противоречия нет. У Черниговских князей очень тесные связи с Тьмутороканью, что заставляет думать, что и степь между ними тоже была практически полностью под контролью Черниговских князей. Не зря существует термин "внутренняя Болгария" (см. Болгар) - население степей. Собственно, и само название Тьмуторокань производит от "Тьма торок" - торки или тюрки, видимо, остатки Тюркского каганата. Частично после распада Тюркского каганата тюрки ушли в Хазарию, став там "военным сословием", частично остались в степях. Откуда логично предположить, что и степь включалась в Тьмутороканское княжество
   Тьмуторокань - очень интересная часть, слабо освещенная источниками. Даже границы ее толком непонятны. До образования "княжества Тьмутороканского" эти земли принадлежали Хазарии, до того подчинялись Византии, а еще раньше были независимым государством Понт. Понт некоторое время был зависим от Рима, но в период распада Империи вновь обрел независимость.
   Если принять версию о существовании Руси на Дону, то Арсания тоже хорошо сюда вписывается. Таким образом, эти области имеют древнюю историю, чуть ли не со времен Колхиды, и явно представляли собой тоже отдельную историческую общность.
   Попытка завладеть Болгарией Святославу не удалась, хотя описание этих событий в Византийских хрониках следует поставить под сомнение. Длительная война под Доростолом, согласно византийской версии, была выиграна императором Цимисхием, император пропустил Святослава с армией на родину, но подговорил печенегов устроить засаду, в которой Святослав и погиб.
   О том, кто подговорил печенегов, существует тоже масса версий: Гумилев предполагал, что это сделала "христианская партия" в Киеве, Брайчевский - что, напротив, языческая; однако, суть не в этом - а в том, что Цимисхий Святослава отпустил. Причем, с оружием и добычей. То есть, ни о каком разгроме речь не шла - Цимисхий был совершенно не уверен в своих силах и, видя, что Святослав готов к переговорам, сам поспешил этим воспрользоваться. То есть, это было чистой воды перемирие, которое при другом стечении обстоятельств было бы расторгнуто уже на следующий год. А потому печенегов вполне могли подговорить и византийцы - наемная сила ими очень активно применялась. Одно очевидно: печенеги напали не сами, а "по договору" - окруженные со всех сторон русскими владениями, они вряд ли бы решились самостоятельно ссориться с Киевским князем.
   После походов Святослава три разнородные "Руси": Северная, Киевская и Арсания - были включены в единое государство Святослава. Мало того, что они были разнородны по культуре, они, видимо, еще и сильно различались по религиозному аспекту (которого мы до сих пор не касались).
   Брайчевский считает, что Русь к моменту крещения Владимира была уже крещеной и данный акт потому и остался незамеченным западными источниками. В принципе, очевидно, что долгое взаимодействие с давно крещенными готами не могло не оставить следа в славянской среде. И, что любопытно, рассказывая о крещении Владимира, летописец приводит именно Арианский символ веры (называя сына подобосущным отцу, тогда как по православному символу веры следует говорить Единосущный), а готы были крещены именно в арианский вариант христианства. Из этого рассказа не следует, что Владимир был крещен в арианство (и крещен был он явно по греческому обряду) - но следует, что составитель рассказа был арианином, а, значит, этот вариант христианства был на Руси достаточно распространен. Надо думать, что и язычество славян под влиянием христианства тоже несколько деформировалось. Жрецы (волхвы) были людьми грамотными и образованными, и многие постулаты христианства хорошо вписывались и в языческие каноны. Не зря же и сейчас находят параллели в славянском язычестве и христианстве.
   Новгород, как торговый город, должен был быть терпимым ко всем видам религий. Однако "официальной религией" там оставалось язычество. Причем эта часть славянского сообщества общалась с готами менее всего (ранее других отошла на север), и доминирующим элементом тут долгое время оставался "варяжский", а, значит, христианство здесь имело наиболее слабые позиции.
   Объяснение, что смена религии соответствует смене политического строя, явно неправомерно: Рим оставался языческим еще очень долго (более 300 лет) под властью Императора. И язычество ни в коей мере не мешает централизации. Дело было в другом: в противостоянии языческого Новгорода (который, как раз, был вариантом позднего Рима) и Киева, претендующего на центральную власть. И для обретения новых союзников князь принял религию "соседей", противопоставив себя Новгороду. Религия с древнейших времен помогала отделить "своих" от "чужих". Это как система верований и мировосприятия. И в таковой своей функции религия существует и по сей день.
   Владимир выбрал греческое Православие, по сути, заключив союз с Византией, после войн Святослава с ней. Видимо - в силу длительных контактов с Византией - население Арсании (Тьмутороканского и Черниговского княжеств) было тоже в основном православного вероисповедания, и именно на эту область делает упор Владимир - справедливо полагая, что принципиальной разницы между арианским и православным исповеданием нет. Богословы думали иначе, но "простым смертным" не приходилось верить во что-то другое.
   С этих позиций понятно, почему не приняли католиков - а вот им закрепиться было негде. Отдельные общины Западного обряда существовали, но с католиками были "на ножах" и ариане - после их изгнания из Западной Римской империи - и православные - после "дела митрополита Фотия" в 860 году.
   И вот, опираясь на эти два образования (уже, по сути, христианские) - Тьмутороканское княжество и Киевскую Русь, Владимир объединяет их под знаком греческого православия и уже с их помощью начинает борьбу и за влияние в Новгороде.
   И вместе с укреплением Киевского княжения, где власть князя сильна, происходит выделение и религиозное. Если Новгород был явно языческой державой, то, крещенный Владимиром, он стал уже не главным городом, центр окончательно перемещается в Киев.
   Впрочем, неправомерно говорить о "перемещении" центра державы: скорее, это - рождение державы новой, собственно Киевской Руси, претендующей и на земли бывшей Новгородской державы. В какой-то степени этот процесс аналогичен отделению Византии от Римской империи - это произошло примерно на тех же этапах развития и примерно с теми же последствиями, только на шестьсот лет позже.
   Но подобное развитие событий объясняет и то, почему, с одной стороны, по летописям, все князья в Киев приходят из Новгорода (Новгород "главнее"), - а с другой, мы почти ничего о Новгородской земле не знаем (летописи создавались именно для Киевских князей, и Новгород упоминается там лишь мимоходом; а традиция летописания - это, прежде всего, Христианская традиция, в данном случае - Византийская).
   И в этой борьбе молодая феодальная держава (а именно так следует оценить уровень Киевской Руси к моменту принятия ею христианства) одерживает верх над Торговой империей Новгородом. Сложно сказать сейчас, как проходила эта борьба - скорее всего, борьба была в основном внутри самого Новгорода, когда решали, "что выгоднее" - противостоять Киеву как самостоятельная держава, или формально подчиниться, приняв христианство, с сохранением "автономии". Видимо, выбран был второй вариант, позволивший Новгороду просуществовать - в своем особом положении - еще пятьсот лет.
   Легко объяснить, почему Новгород согласился принять христианство - если, как мы предполагаем, Новгород - это "торговая империя", то власть принадлежит небольшому числу "вятших людей", которые в основном завязаны на торговлю. При этом в подавляющем большинстве торговля их - с христианскими странами, Византией и Западом (еще мусульманская Волжская Булгария, но мусульманство "не предлагалось"). Потому даже чисто торговые интересы требуют принять Христианство в одном из двух вариантов. Поскольку принятие православия еще и обеспечивает союз с Киевом - этот вариант прошел относительно спокойно. Язычество - это религия "данников", с которых "торговая империя" собирает дань, и если посмотреть на восстания "волхвов" против новой религии - это, по большей части, именно восстания "низов" против "богатых" (так, в одном из восстаний волхвы прямо обвиняли "богатых женщин", что они "прячут хлеб"). Именно "низы" пытаются сопротивляться, "верхи" же - которые у империи сосредоточены в центре - достаточно легко принимают новую религию.
   Однако принятие новой религии и приводит к тому, что Новгород утрачивает свои ведущие позиции и центр смещается в Киев - где находится новая митрополия. По сути, бывшая "колония" стала главнее бывшего "центра". Впрочем, подобное можно найти не только в русской истории, причем в истории недавней (сравните перераспределение ролей между США и Англией в современной политике).
   Принятие христианства в византийском варианте было одной из причин, почему история Руси теперь рассматривается как история Киева. Вместе с христианством из Византии пришли и традиции летописания (подавляющее большинство русских летописей начала свои берут из летописей греческих, и события русской истории всегда привязываются к событиям византийским), и именно то, что было отражено в константинопольских записях, и легло в начало рассказов о временах, предшествующих описываемым. А поскольку с Новгородской Русью Византия взаимодействовала исключительно торговым образом, причем и торговля началась достаточно поздно, уже в 9-м веке, с появлением пути из Варяг в Греки, то о более ранних временах в русских, как и в византийских летописях ничего не осталось, кроме отдельных моментов, зафиксированных киевскими преданиями.
  -- Феодальная раздробленность
   Поскольку в летописях все время фигурируют князья, формирование феодализма на Руси, на самом деле, ускользает от источников. Князь в древнем смысле - глава вооруженной дружины, контролирующий определенную территорию и получающий с нее дань - является феодалом. Но в древнерусских городах князь появляется скорее как лицо "приглашенное", правящее городом по некоторому "ряду" (договору), что предполагает наличие сильного городского самоуправления - то есть, наличие сильной местной торгово-ремесленной верхушки. И это верно для всех городов, отделившихся от древней Новгородской державы.
   Особенно ярко это видно в Новгороде, но Новгород, как неоднократно говорилось, есть особое образование. Но и другие города - Киев, Ростов, Чернигов - тоже выступают как самостоятельные силы, решающие, кого им поддержать, какой князь у них будет сидеть, какой - нет. То есть, князя трудно назвать "владельцем" земли, в старом смысле этого слова.
   Можно сказать, что большинство этих городов тоже - наследники древнего общества, уже эволюционировавшего до уровня "торговых республик" (а отнюдь не "племенные центры торговли" - Рыбаков). В племенных центрах торговли не может быть выделенного слоя торговцев, туда сходятся для обмена те, кто живет племенным строем и сам себя обеспечивает, то есть, нуждается в других племенах от случая к случаю - торговцы же постоянно живут торговлей и не могут иметь большой силы в племенном центре. В "племенных центрах" в начале выделяется верхушка военная (да, собственно, только военные проблемы и могут заставить объединиться самодостаточные племена в какие-то союзы), и уж потом - обслуживая этих, наиболее крупных "потребителей", - может появиться верхушка торговая - см. Введение. То есть, только "межплеменная торговля" (а еще точнее - торговля "межгосударственная" или по крайней мере "межгородская", "межверхушечная") может обеспечить существование слоя торговцев.
   Наряду с ним в городах существует и слой боярства. Происхождение его различно. Видимо, часть бояр - потомки местных князей и их дружинников, наследие древнего "феодального строя", когда-то уже имевшего место на этой территории -старая "земельная аристократия". Но и приглашенные князья тоже обустраиваются на новых землях и раздают земли и деревни своим "старшим дружинникам" - изначальным своим соратникам - в "кормление".
   Такое боярство присутствует в Новгороде как сложившийся класс к моменту прихода Рюрика, но там быть экономически независимым человеку, сидящему на земле, было практически невозможно. В силу малости плодородных почв большинство земледельческих плодов надо было привозить с юга (и когда этот путь перекрывали, в городе мог начаться настоящий голод!). Потому изначально в Новгороде - и вообще в Новгородской земле - с самого момента создания Новгородской державы - сильнее должна была быть позиция купцов, нежели "земельной аристократии". Феодалы же - бояре Новгорода - владея землями, брали оброк не столько сельхоз продукцией, сколько всевозможными "дарами природы", которые можно было в дальнейшем использовать в ремесле или торговле: лес, рыба, мед, мех, соль, моржовая кость и т.д. А потому бояре на севере - не столько класс военных, сколько класс "торговцев", с которыми он очень быстро смешивается.
   Отсюда понятно более раннее возвышение Северной земли. Складывающийся здесь коллектив раньше стал "сложно устроенным", дополняющим друг друга. Самостоятельное государство, оттесненное с юга другим государством - державой Германариха, затем Аттилы, затем аварами - начало приспосабливаться к выживанию в трудных условиях, чтобы не утратить своей самостоятельности.
   В более плодородных местах позиции боярства - настоящих феодалов - более сильны. И потому там приходящие князья со дружинами - вроде бы, наместники "центра", - обустраиваясь на новом месте - и стремясь превратить свои владения в экономически независимую "ячейку общества" - несколько вытесняют слой торговцев из управления городом и землей, и торговые республики - в соответствии с теорией - возвращаются на уровень "города-государства", где верховная власть в основном принадлежит военной аристократии (феодалам, боярам), а торговому слою предоставляется возможность торговать - но главным образом обслуживать эту самую "военную верхушку".
   Настоящая феодальная раздробленность начинается с фразы "да держит каждый свою вотчину". Причем "держать вотчину" - подразумевает собирать с нее дань, охраняя ее от посягательств других "феодалов". И, видимо, так же, как в Английской империи или в империи Византийской окраинные земли, через которые метрополия (в данном случае - Новгород) вела торговлю с другими странами, быстро богатея (и обзаводясь своей "торговой аристократией"), начинали тяготиться центральной властью и стремились к отделению политическому (дабы налоги, собираемые с этой земли, не уходили в центр, а оставались здесь же). Однако для отделения нужны силы - и в качестве силы, противостоящей центральной власти, выступают местные князья, использующие наемников - варягов, торков, половцев, поляков и венгров.
   Владимир (который Святой), получив от Святослава обширную державу, первым начал бороться с раздробленностью. Правда, начал бороться очень своеобразным образом: дробить крупные "исторические образования" на более мелкие, выделяя из них отдельные княжества, где сажал своих сыновей. В принципе, это достаточно хорошая политика, используемая по сей день - сажать везде своих людей. Князья назначались в города на положении "воевод", что должно было способствовать единству государства: великий князь сохранял за собой право снять "воеводу" и право перевести его в другой город.
   Правда, как выяснилось, дети иногда оказываются в меньшей степени управляемы, чем посторонние люди. Уже Ярослав, сидя в Новгороде, отказался давать дань Владимиру. Но здесь, скорее всего, сыграли роль другие причины, прежде всего - изначальная "выделенность" Новгорода, сознание его как независимой (а в древности - как главной) державы, и Ярослав попытался отделиться, выполняя волю "торговой аристократии Новгорода". По сути же он оставался воеводой, подчиненным - с точки зрения местной аристократии, им, а с точки зрения киевского князя, ему.
   Итак, термин "князь" не должен нас обманывать: сохранившись с древнейших времен, общий для всех славян, он обозначал раньше именно "предводителя военной структуры объединения племен", образования, аналогичного дружине викингов и в этом плане являлся точным аналогом слова "конунг" (что дало право некоторым подозревать его скандинавское происхождение). Но князья Киевской Руси - это - все, кроме Великого князя, - всего лишь воеводы, назначаемые им управлять в разные земли.
   Ростов и Муром, самые дальние "концы" Новгородской земли, видимо, сидя по Волжскому пути, тоже быстро эволюционируют, после включения в Новгородскую державу, в "торговые республики". И, теряя административные связи с Новгородом, они опираются на помощь молодой южной державы, которая и сажает сюда - в эпоху неразберихи с крещением и активной войны - новых князей. Но одновременно происходит и процесс становления "местной военной аристократии" - "защитников земли" - то есть, политический распад.
   Можно предположить, с опорой на археологические данные, что Ростов - более молодой город, возникший рядом со старым. Видимо, этот молодой город и был основан как база "княжеской власти" - примерно в 10-м веке. Сарское городище - возникшее еще в 8-м веке - с этого периода быстро идет "на спад". Видимо, под названием Ростов в летописи объединены оба эти города - когда говорится о Ростове во владениях Рюрика.
   Владимир, можно сказать, проводит "территориальную реформу", выделяя из Новгородской земли Ростово-Суздальскую, из Киевской - Черниговскую, и, таким образом, получая ряд небольших образований, каждое из которых являлось "хозяйственно несамодостаточнными" (поскольку хозяйственные связи складывались в рамках более крупных объединений, трех "Русей", упоминавшихся ранее) и потому было легко управляемо. Управляли всеми образованиями его дети, так что он мог быть уверен - по крайней мере, до своей смерти - в подчинении удельной власти на местах центральной власти.
   Однако со смертью Владимира начались проблемы. Как мы видим, данная практика использовалась в истории неоднократно: один вождь объединял страну, назначая сыновей управлять различными участками, потом - после смерти - происходили между сыновьями "разборки", кто же все-таки главный, что заканчивалось, как правило, физическим устранением всех остальных и победой кого-то одного. После чего этот один тоже назначал воеводами своих детей, и тоже спокойно правил до своей смерти, и потом начиналось все сначала. Святополк - старший сын - попытался первым истребить своих конкурентов (если верить летописи), но Ярослав оказался более удачливым.
   Правление Ярослава опять достаточно спокойно и именно при нем Русь можно назвать Великой, но вот в вопросе наследования Ярослав оказался слишком "умным": чтобы предотвратить войны вроде войн между его отцом и дядьями (Владимир, Ярополк и Олег) или его собственных войн с братьями, он придумал "лествичное право", по которому вроде бы все его дети имели право побыть "главными": после смерти старшего ему наследовали не сыновья, а братья, а уже тем - сыновья старшего брата и т.д. Идея была хорошей (если быть точным, ее придумали еще скандинавы до Ярослава), но привела к тому, к чему и должна была привести: князья, раньше бывшие воеводами "центра", теперь начали "окапываться" в своих княжествах, обретая сторонников и хозяйственные связи. Ясно, что каждый "воевода" сажал в подчиненных себе городах своих сыновей, дожидаясь смерти старшего брата - и, таким образом, подготавливал почву к настоящей раздробленности, наступившей в 1095 году в Любече, когда князьям надоело переезжать из одного княжества в другое, поднимаясь по "лествице", поскольку эти переезды становились все сложнее - чем дольше князь прожил на одном месте, тем больше он обрастал хозяйством (а старшие князья умирали не каждый год); да и выполнять приказы отца - это одно, а вот приказы старшего брата - совсем другое, и потому князья, собравшись, и порешили, что "да держит каждый свою вотчину".
   Если мы обратим внимание, усобицы в основном продолжаются между теми же историческими объединениями, о которых мы говорили между собой. Т.е., это войны старых исторических земель между собой - за положение "главного". Первая усобица - Ярополк, Олег и Владимир. Собственно, Олег с Ярополком почти не воевали, война кончилась убийством Олега, а вот Владимир - представляя собой Новгород - пришел в Киев и занял его после борьбы. При Владимире усобиц не было (или известия не дошли), а после его смерти сначала начинается война Святополка (Киев) с Ярославом (Новгород), а потом, после победы Ярослава и его вокняжения в Киеве - война Мстислава (Чернигов и Тьмуторокань) и Ярослава (Киев и Новгород), закончившаяся разделом Руси по Днепру, продержавшимся до смерти Мстислава.
   После смерти Ярослава крупнейшая усобица - это война Всевлава Полоцкого с детьми Ярослава, Изяславом, Святославом и Всеволодом. Обратим внимание, что Всеслав пришел из Полоцка и первым делом занял Новгород, где - согласно Новгородским летописям - снял колокола с собора Святой Софии. И прозвище и Всеслава - Волхв. То есть, Всеслав по всем признакам представляет "защитника старой веры", с опорой на Новгородскую державу (Полоцк когда-то тоже туда входил - см. список городов, которыми владел Рюрик). На юге Всеславу укрепиться не удалось, да он, судя по его действиям, особо и не стремился, а вот на севере его борьба продолжалась очень долго.
   После смерти Всеслава (1101 год) война продолжается, причем в тех же границах. Основные действующие силы - это выделившееся из Новгородской земли Ростово-Суздальское княжество (которое, как правило, поддерживается Новгородцами), Киевское княжество и Черниговское с Тьмутороканским. Наиболее жестокими были войны Ростово-Суздальского княжества с Киевским , кончившееся разграблением Киева и, по сути, отделением Северной земли, что теперь - в условиях "держания своей отчины" - было делом несложным.
   Интересно взаимодействие с половцами в это время. Со всех сторон, по сути, они окружены русскими городами: с юга Тьмуторокань, с севера Муром, Рязань и Чернигов, с запада - Киев, только с востока - Волга (и там - волжские Булгары). Разумеется, половцам с необходимостью приходилось ладить с русскими князьями и городами, так как все необходимые изделия ремесла половцы могли получить только там. В принципе кочевой способ хозяйства с ремеслом совместим очень слабо (зато хорошо совместим с торговлей, почему все кочевники и сидят в основном вдоль торговых путей), то есть, иметь развитое ремесло - а, значит, хорошее вооружение - кочевники не могли без активной опоры на города. И, разумеется, более всего они зависели от князей Черниговских и Тьмутороканских, так как именно их владениями были окружены. Неудивительно наиболее частое использование половцев именно этими князьями.
   С этой точки зрения походы Владимира Мономаха и Святополка Изяславича Киевского на половцев выглядит как разгром главного союзника своего основного врага - Черниговских князей (потомков Олега Святославича). Кроме того, это выглядит и как "наступление на степь", с целью отбирания у кочевников пастбищ и превращение их в земледельческие угодья.
   Новгород же спокойно существовал и богател и в 1136 году вообще выбил себе "у центра" право самому выбирать себе князя (воеводу). Из числа, разумеется, существующих князей.
   Очень интересная система: сословие "политиков", т.е., тех, кто может "стать президентом" - замкнутое, это, по сути, отдельный класс, в котором каждого можно оценить по его делам в его "малом княжестве". И из тех, кто себя хорошо зарекомендовал, вече выбирает того, кто будет у них "править суд и дружину водить". Очень удобная и устойчивая. Правда, довольно дорогая: необходимо "претендентам" предоставить обширное поле для деятельности, где бы они могли проявлять себя.
   В современном устроении это было бы аналогичным, если бы президент выбирался из числа хорошо зарекомендовавших себя губернаторов.
   Как можно охарактеризовать само развитие общества Киевской Руси в это время?
   Исходя из нашей модели, это не племена и не города-государства со своими князьями. Нынешние князья - это некоторое "служилое сословие" в государстве городов. К феодализму этот строй можно отнести только потому, что основной производитель - свободный лично крестьянин, трудящийся на боярина - настоящего феодала.
   Однако основная сила земли сосредоточена в городах. Здесь развивается ремесло, купцы торгуют и с Византией, и с Европой, и со странами Средней Азии. И вместе с аристократией военной - князья и бояре - очевидно существует и аристократия торговая, именно в ее интересах заключаются договора с Византией при Олеге - 907 г. - и при Игоре - 945 г. И - судя по сказанному ранее - можно утверждать, что это общество городов сформировалось раньше, чем соответствующее "княжеское общество", оказавшееся "вписанным" в него.
   И можно сказать, что происходят описанные выше процессы: Торговая Империя - Новгород - постепенно переходит к совокупности Торговых республик, которые, будучи подчинены княжескими дружинами (Киевским князем), переходят к совокупности городов-государств, откуда и начинается новый этап развития государства. И "Русь Великая" - 11-12 вв. - это не "начальный период создания государства", а, скорее, конечный этап развития, раздел древнего Новгородского государства на отдельные города-государства.
   Подводя итог долгому спору норманистов и антинорманистов, можно сказать, что норманны - если, конечно, варяги - это норманны, - не просто не создали древнее славянское государство: они его развалили. Именно в силу прихода новых "князей со дружинами" в древнее, уже по большей части торговое, государство произошел распад его на отдельные города-государства. Процесс, совершенно аналогичный завоеванию франками или готами территории Римской империи, или, позднее, завоевание крестоносцами Византии.
  
   Новгород же, оставаясь крупнейшим городом, сохраняет свою независимость и является в этом плане аналогичным Венеции 13-14 вв. И Новгород в 10-11 веках, как Венеция в 13-14 веках, сажает своих князей и направляет их походы. Новгород при этом уже является чисто торговой республикой, в которой боярская аристократия смешивается с торговой, купечество и боярство вместе образуют слой "вятших людей", причем разделение между ними - не по роду, а по доходу. То есть, мы видим классические признаки "развитого капитализма", где основой для разделения людей по сословиям является капитал, развитая система ростовщичества и долговых обязательств, денежная система (в начале - куны и резы, потом - монеты западных государств). Развитая судебная система, разделение и выборность властей - явные аналогии с современной Европой. Как видно из новгородских берестяных грамот, в Новгороде присутствуют водяные мельницы ("грамота о водомоле"). Причем, в силу малости плодородных земель в Новгородской земле, власть бояр еще меньше, бояре, собирая оброк не столько хлебом, но медом, солью, рыбой, пушниной, должны были все это обменивать у купцов, что приводило к значительной специализации каждого боярского хозяйства. Хотя речь не идет о значительном, может быть, применении технических устройств (кроме водяной мельницы), но есть и серьезное разделение труда, и взаимодействие различных хозяйств, и почти поголовная грамотность (см. []). То есть, это - передовой в техническом и государственном (по нынешним меркам) отношении город. Неудивительно, что именно Новгород явился движущей силой объединения Руси (хотя столицей являлся Киев, но все князья в Киев приходили из Новгорода): он наиболее заинтересован в наличии плодородных земель в одной державе, в торговле с этими землями - благо, Новгороду было, что предложить. И именно Новгород до последнего поддерживал Великого князя, оставаясь Великокняжеским владением - т.е., сдерживал Феодальную раздробленность.
   Остальные города (вернее, общества других княжеств), покоренные княжескими дружинами, при сохранении торговых связей (связей на третьем уровне) и общей религии (первый уровень), переходят к стадии независимых городов, управляемых военной верхушкой. Здесь феодальная собственность сильнее, больше власть бояр. Больше независимость, т.е., самодостаточность. А потому, несмотря на усилия Великих князей и их союзников - новгородцев сохранить единство страны, отдельные города обособляются в независимые хозяйственные системы.
   Новгород, со своей стороны, все сильнее смотрит на Запад. Усиливается его торговля с возникшей Ганзой, со Швецией, Норвегией. Видимо, она никогда не прекращалась (Свейское подворье существовало в Новгороде с 11 века), но после обособления южнорусских земель Новгородцы понимают, что дешевле наладить торговлю с европейскими странами, чем пытаться удержать далеких князей, стремящихся к независимости. Кроме того, удерживать их надо было силой, которой у Новгорода было мало.
   И по сути начало Феодальной раздробленности (которой Новгородская земля как раз избежала, протянувшись от Балтики до Урала) явило собой конец Новгородской державы. Новгород становится одним из многочисленных торговых городов, каких было много в Европе, особенно на территории бывшей Римской Империи. Последний успех Новгородцев на Южном направлении - битва на Липице в 1216 году, когда они поддержали "законного великого князя" Константина против "бунтовщиков" - Ярослава и Юрия. За этот успех они потом долго расплачивались - Ярослав неоднократно перекрывал Новгородцам пути с хлебом и задерживал новгордских купцов, добиваясь принятия себя в качестве князя. Правда, как новгородский князь Ярослав показал себя неплохим полководцем, разбив в 1234 году орден меченосцев. Но и Ярослава явно сковывали новгородские порядки, и он стремится на юг - в 1236 году он уже сидит в Киеве (Новгородская Летопись).
   Новгород с тех пор из Торговой Империи (в нашей терминологии) превращается в Торговую республику, его же отделившиеся "колонии" (Киев, Чернигов, Ростов и т.д.) - образуют классические "города-государства" с новой военной верхушкой, подчинившей себе старую торговую.
   Таким образом, Киевское государство в этом плане очень похоже на державу Карла Великого, подчинившего себе торговые республики Италии и Германии - и развалившееся затем на отдельные "города-государства".
   Если проводить реконструкцию данного времени на базе нашей теории, то получим следующую картину:
   Волховская Русь объединила - в начале на базе феодализма, а потом, видимо, и Империи - отдельные города-государства, сформировавшиеся на будущих Волжском, Донском и Днепровском пути, что и сделало возможным создание этих самых путей. Развитая промышленность (ремесло, добыча янтаря, меха, моржовой кости и т.д.) сделала Северную землю достаточно богатой и развитой в торговом отношении, северное ее расположение и укрытие в лесах - ненужность значительной военной силы и малое участие в войнах на юге (только отдельные походы). Быстрое возвышение торговой верхушки привело к перевороту (изгнанию "варягов", раньше бывших "военной верхушкой" в государстве, представлявшем северный конец пути "из варяг в греки") и установлению правления торговой олигархии. Приглашенные князья, продвигая торговые интересы этой "торговой империи", начали отвоевывать у другой империи - Хазарской - спорные города и земли (Киев и другие, находящиеся, судя по летописи, до того в зависимости от хазар). Однако, развитие торговых отношений привело к ослаблению единства политического, созданию нескольких торговых центров, противостоящих Новгороду (Ростов, Муром, Киев).
   С появлением новых "князей со дружинами" эти торговые республики начинают отделяться от Новгорода, опираясь на силу князей и на поддержку Византии, для чего принимают Христианство. В конце концов, дальние владения Новгорда отпадают от него, превращаясь в города-государства, зависимые от Новгорода лишь номинально; а потом, с принятием христианства и перенесением духовного центра в Киев - от Киева. Где-то аналогичные процессы, как и в Новгородской земле, можно наблюдать и в Византии в 7-8 вв. (лет на двести раньше): окраинные земли обособляются и "натурализуются", а потом в принципе покоряются арабам; крупные торговые города сохраняют верность Константинополю, который все богатеет, превращаясь в единственный центр ремесла и торговли.
   Почему Новгородскую землю нельзя считать чисто Феодальным государством, наподобие державы Карла Великого или Англии того же времени? Для феодального государства характерна значительная самодостаточность составляющих его элементов; между ними есть взаимодействие на торговом уровне и на уровне культуры и религии - но каждая структура обеспечивает в основном себя сама и защищается в основном тоже сама (у каждого элемента есть свое "феодальное ополчение"). Между тем, для Новгородской земли видно наличие ОБЩЕЙ охраняющей ее структуры в лице варягов (изгнанных или приглашенных потом - не важно) - то есть, у них явно объединенные военные силы, а расположение Новгорода, Ладоги и других северных городов таково, что сельским хозяйством они в принципе не способны себя прокормить - то есть, они не являются самодостаточными и на третьем уровне. Следовательно, с необходимостью надо предположить наличие некоторого "принудительного" снабжения северных земель со стороны южных - в случае, если северные товары не находили спроса в южных землях, северные "богатые города" могли остаться голодными, а потому должна была быть некоторая "государственная политике снабжения" столицы и окрестных земель - что позволяло им богатеть, - что явно свидетельствует о сильном государственном аппарате, то есть, об империи, иначе Новгород не стал бы богатейшим городом Средневековой Руси.
   Киев пытается удержать расползающиеся земли, но безрезультатно. Можно предположить - на основании, в частности, и представлений викингов, - что Новгород довольно долго оставался "главным городом" на Руси - по меньшей мере, до конца правления Ярослава Мудрого; Киев же представлял из себя "южную столицу", столицу духовную и военную, основу будущих походов. Отделившиеся торговые республики, покоренные дружинами князей - или выделившие собственных "князей со дружинами", - теряя торговые связи, становятся городами-государствами, каждый из которых начинает претендовать если не на верховную власть - то, по крайней мере, на равенство и независимость от верховной власти, что и приводит к междоусобицам.
  
  
  -- Татаро-Монголы и татаро-монгольское нашествие
   Данное событие - татаро-монгольское нашествие - не спроста стоит особняком в нашей истории. Согласно Гумилеву, именно в этот период происходит конец предшествующего цикла развития этноса и создание нового этноса. Согласно Кожинову, именно со времени татарского нашествия Россия включается в Евразийскую историю, противостоя собственно европейской.
   Не заостряя внимание на эзотерическом смысле этого события, попробуем для начала выяснить роль данного завоевания в нашей истории, а также его схему с позиций взаимодействия различных коллективов.
   Последовательно продолжая линию, что любая структура должна пройти в своем создании определенную эволюцию и не может возникнуть сразу в своем сложном виде, даже если у нее есть "гениальный основатель" (вроде Ликурга для Спарты), продумавшем для нее все детали (надо еще "убедить" в замысле всех входящих в структуру людей), можно сказать, что скачкообразное изменение структуры общества - например, от племенного устроения сразу к Империи - невозможно. Мышление людей достаточно инертно, хотя если человек четко понимает, зачем ему это надо - он принимает предложение. Необходимо осознать новые связи, новые обязанности, научиться их выполнять - и понимать, зачем это надо, и еще научить этому своих детей.
   С этой точки зрения появление Монгольского государства, протянувшегося от Тихого океана до Черного моря, с армией, скованной железной дисциплиной, громящей любого врага как в полевом сражении, так и при штурме городов, выглядит очень странно. Странности этой пытались дать много объяснений, включая климатические изменения. Но изменение климатических условий могло привести к объединению монгольских племен, к их откочевке в другие области, к межплеменным войнам, даже к завоеванию одного соседа - Китая или Средней Азии - но не к таким внезапным и победоносным войнам от моря и до моря. Я в свое время подерживал тезис Л.Н.Гумилева, что "монголы побеждали не потому, что были сильны, а потому, что их противники были слабы", но сейчас я и сам этот тезис признаю не очень убедительным. Прежде всего потому, что это объясняет причины побед монголов над их противниками - но никак не объясняет, почему же монголы пошли на своих противников.
   Детальное изучение участия монголов в войнах 13 века дало повод думать, что монголы выступают в них как наемники (сначала их приглашают то чжурчжени, то китайцы для войны друг с другом, потом в Средней Азии они появляются по приглашению одного из султанов), но странно, тем не менее, что, придя как наемники, они везде свергают имеющуюся власть и устанавливают свою, причем продолжают признавать верховенство единого хана (Г. Де Рубрук). Пусть их сила преувеличена - тогда еще менее понятно, как они смогли победить стольких противников в столь короткие сроки? И еще менее понятно, как они смогли удержать власть над такой разнородной державой в течении почти полувека, и даже больше?
   Если посмотреть дальше, мы увидим, что все окрестные правители, даже не подчиненные монголам, стремятся заручиться их поддержкой - и не просто поддержкой, но получить от них ярлык, тот самый, с признанием ханом права за данным правителем! Это не только наша практика - и болгары, и грузины едут на поклон к хану.
   Такое - честное слово, чудесное преображение монголов, о которых только сто лет назад впервые стало что-то известно, причем еще есть свидетельства, что тогда они в качестве оружия использовали заостренные палки и стрелы из тростника - вызывало массу толкований. От полного неприятия (все подделки, и быть такого не может) до введения "пассионарного толчка невероятной силы".
   Ну, что "быть такого не может" мы оставим - как-то очень синхронно "подделывались" свидетельства о монголах на всем протяжении от Китая до Европы. А пассионарный толчок, каким бы сильным он ни был, не даст всей армии вдруг знания, как сражаться в конном строю, как штурмовать города, как пользоваться пересеченной местностью, не даст оружия в руки всей армии, не даст желания всем идти за одним вождем... Иными словами, пассионарный толчок - вернее, собрание в одном месте большого числа пассионариев - есть необходимое, но недостаточное условие для создания победоносной армии. Такая армия должна складываться десятилетиями, тем не менее в 1202 году монголы еще бьются с татарами старой, племенной тактикой, а уже в 1204 году Чингис-хан вдруг, разом совершает преображение своей армии. По крайней мере, он должен был этому где-то научиться. Даже если на него "снизошло озарение" - это озарение должно обрасти материальным подтверждением. И уже в 1206 году "весь монгольский народ" вдруг охватывается желанием "покорить весь мир, куда доскачут копыта монгольских коней".
   Итак, монголы реально оказались очень быстро вырванными из первобытно-общинного строя (максимум сорок лет прошло, как у них началось фиксироваться расслоение общества) и почти мгновенно брошены в бой против ВСЕХ держав средневековья, причем не только соседних! И ВСЕХ они разгромили. Причем бои велись и в условиях китайских гор и лесов, и в условиях среднеазиатских оазисов, и в условиях русских северных лесов...
   В терминах нашей классификации у монголов практически отсутствует период "город-государство" - период, когда создается экономический базис для дальнейшего развития. А выкинуть какой-либо период можно, только если он заменяется каким-то внешним фактором - с тем же эффектом. То есть, когда существует опора на некоторую внешнюю структуру, выполняющую функции недостающей собственной.
   Популярный в исторической литературе термин "народ-войско", вообще говоря, не имеет физического смысла. Если весь народ занят войной - он не может создавать ни качественного оружия (для этого нужно развитое ремесло), ни сложного хозяйства, чтобы получать это оружие торговлей (для этого нужно развитое хозяйство, которым надо заниматься). Если же народ в основное время занимается хозяйственной деятельностью, он не может быть хорошо организован для войны. Война - это такое дело, которое требует особого склада ума, постоянной подготовки и им нельзя заниматься время от времени, поскольку это вопрос жизни и смерти.
   Если же речь идет просто о группе активных людей, ограбивших караван, захвативших добычу, получивших оружие и начавших собирать дань с проезжающих купцов - то это уже не "народ-войско", это уже более сложная структура, в которой группа воинов составляет "военную верхушку", а отнюдь не самодостаточный народ.
   Пусть даже тактика монголов была такой победоносной (викинги тоже хорошо справлялись со своими противниками) - откуда такая целенаправленность в походах? И объяснить это просто тем, что их "приглашали" - странно.
   Хотя, быть может, и "приглашали". Собственно, характерно, что после завоевания всех этих земель держава держится, как древний род, на родственных связях, правители так и кочуют - одним словом, такое впечатление, что они были именно что "вырваны" из привычных условий, разбросаны по всему миру, составили "элиту" многочисленных государств, образовавшихся позднее после распада этой империи, но как бы изначально им было это и не надо! То есть, впечатление, что они действовали именно как наемники, выполняющие чью-то чужую волю.
   Это впечатление усиливается, если мы посмотрим на их поведение на Руси. Это, конечно, только часть бывшей державы - но надо думать, что традиции сохраняются. Итак, на Руси татары ВСЕГДА поддерживают того князя, который на данный момент является Великим князем... Или того, кто больше заплатит. Т.е., всеми силами они способствуют централизации Руси. То есть, по сути, своими руками создают себе проблему. У них в державе было много чиновников - из Китая, из Средней Азии - которые бы могли объяснить, что так не надо делать, не надо усилять своего вассала. Однако татары, как ни странно, поддерживают в конфликтах не слабейшего (что бы требовал принцип "разделяй и властвуй"), а сильнейшего, усиляя его. Причем иногда - когда силы равны - они могут поддерживать "обе стороны" (усобица Дмитрия Переяславского с Андреем Городецким). Это объясняется тем, что в самой Орде была усобица - но усобица началась позже и закончилась раньше, чем татары стали ходить на Русь, помогая то одному, то другому. И потом, если татары получают дань с Руси - зачем же ее параллельно еще и грабить? Это похоже на действия разрозненных банд викингов, а не на действия "Сюзерена" или покорителя Руси! Да, собственно, и викинги, грабя Русь, и сами русичи, грабя Византию, ходили грабить только когда задерживалась "дань", а получать дань - и тут же идти разорять территорию данника как-то по меньшей мере странно.
   Странно и очень частое (если не сказать регулярное) участие самих русских князей в походах татар по русским землям. В усобице Дмитрия и Андрея это очевидно; в походе на Тверь участвует Иван Калита; с Неврюевым разорением Суздаля связывают имя самого Александра Невского.
   Итак, что будет, если перевернуть зависимость и понять ее по-другому? Да, русские князья ездили за ярлыком в Орду; но ярлык - это всего лишь письменное обязательство хана поддержать данного князя! Можно сказать, "расписка в получении дани". Вместо того чтобы приходить с татарским войском, можно было привезти ярлык. И тогда татары представляются не огромным могучим государством, а всего лишь наемниками, сидящими на торговых путях и воюющими за тех, кто больше заплатит.
   Так представляется это государство и в описании Рубрука, гораздо более достоверном, чем у Плано-Карпини, который откуда-то узнал секретнейшие сведения об устроении войска монголов и их тактике, хотя, по собственному признанию, боялся носа высунуть из повозки. Вряд ли сами монголы его знакомили с этим, а если и знакомили - то вряд ли было правдой то, что они ему рассказывали. У Рубрука же мы видим действительно просто орду Батыя, кочующую на Волге, берущую дань с купцов, и только родственными связями привязанную к далекому Верховному владыке.
   Данный поворот объясняет на самом деле очень многое, вплоть до внезапного появления монголов. Давайте посмотрим, нет ли какой-то еще структуры, на которую, собственно, эта невероятно протяженная империя могла наложиться?
   И такая структура легко находится. Дело в том, что уже очень давно существовал Великий Шелковый путь из Китая в Европу. У этого пути было 3 дороги: северная - как раз через степь, - центральная - через Сирию, Иран, Среднюю Азию и далее в обход Такла-Макан в Китай и в Корею и Японию - и южная - морская, из Египта в Индию и Южный Китай. В 13 веке междоусобицы полыхали по всему этому пути. Сельджукские и арабские султанаты, государства крестоносцев и остатки Византии, Китай и чжурчжени - все выясняли отношения друг с другом. И понятно, что при такой "напряженной обстановке" торговля на Великом Шелковом пути должна была приходить в упадок.
   И что мы видим? В 1202 году в ставку Чингис-хана - тогда еще Темуджина - приходят три купца из Средней Азии. История ("Тайная история Монголов") даже сохранила их имена: "мусульманские купцы Джафар-ходжа, Хасан и Данишменд-хаджиб".
   И сразу после этого Чингис-хан начинает преобразование армии, а потом стремительный поход: сначала разгром Чжурчженей, потом взятие Пекина, потом вторжение в Среднюю Азию, Иран, потом Причерноморские степи... Так весь Шелковый путь оказался в руках одного (!) повелителя.
   В большинстве случаев объединение державы вызвано именно потребностями торговли. Именно торговцы поддерживают "объединительную тенденцию". Именно им необходимо собирание разнородных частей в единую структуру. Это надо и для спокойствия путей, и для уменьшения податей. И это, собственно, давно известно. И данная схема - объединение всего Шелкового пути (средней дороги) в руках одного правителя - затем повторяется (правда, за исключением Китая и Египта) под руководством Тамерлана.
   Я не хочу сказать, что Чингис-хан был "креатурой" торговцев. Но по всей видимости, имел место взаимовыгодный союз. Купцы получали права свободной торговли на всей территории государства Чингис-хана. Чингис-хан же становился главой огромнейшей державы! Таким образом, после "пассионарного толчка" и некоторого первичного появления монголов на исторической сцене, где они себя "хорошо зарекомендовали", а особенно хорошо себя зарекомендовал Чингис-хан как молодой талантливый полководец, умеющий делать выводы из своих ошибок (первую свою битву он проиграл), ему предлагают "защитить интересы торговцев" по всему Шелковому пути.
   Откровенно - не умаляя величия личность Чингис-хана - у меня большие сомнения, что он настолько хорошо знал географию, чтобы представлять, где находится Иран, Средняя Азия, Крым и другие страны, которые монголы в конце концов покорили. Кто-то должен был ему это рассказать. Предположить, что монголы вот так, случайно "скакали, скакали и доскакали" - невозможно, потому как у них все равно были потери в боях и от болезней, должны были поступать пополнения - значит, пути должны быть заранее обговорены и известны. Принимая наличие союза с купцами, мы сразу объясняем и наличие "удивительно эффективной тактики" - у монголов вполне могли быть наемные учителя из самых разных стран. Эту тактику Чингис-хан адаптировал к собственно монгольскому войску, сохранив и построение по родам и племенам - и распределение сообразно новому вооружению - и получилось действительно могучее образование.
   Численность войска можно определять по-разному. В сотни тысяч ее определять странно, даже при наличии очень зеленой степи. Численность, приводимую английским историком <> - 230 тыс. - вообще рассматривать не будем (равно как и принятую в нашей литературе 300 тыс.). Китайцы - у которых собственной конницы не было - не могли сильно повысить численность конного монгольского войска, а собственно монголов на тот момент - даже с объединением всей степи - не могло быть более 1 млн., считая женщин и детей. Соответственно, 230 тыс. - это ВСЕ боеспособные мужчины. Увести ВСЕХ мужчин в поход - можно, если вокруг ВООБЩЕ не останется ни одного врага. Иначе враг беспрепятственно разорит беззащитные кочевья. Увести же в поход всех, кто не хочет идти, практически невозможно - ничто не остановит кочевника, желающего откочевать, как откочевали в свое время гунны, не желающие покориться китайцам. Т.о., все боеспособное население Монгольской степи могло составлять 230 тыс., но организовать из них из всех единое войско - даже при их крайней непритязательности - практически невозможно. Кормить такую массу лошадей (а лошадей в два раза больше!), скачущую единым фронтом, невозможно.
   Косвенным свидетельством численности может быть следующее: Чингис-хан разбил все войско на три крыла: Правое, Левое и центр. Начальник каждого крыла носил титул "темника". Говорят, что это просто был "высший титул в иерархии". Однако, при учете племенного устроения войска - когда одно племя выставляло сотню, племенной союз тысячу, которые объединялись в тумены - десять тысяч - можно легко предположить, что, поскольку и сейчас не всегда роты и полки имеют полный состав, в "тысяче" как структурной единице не обязательно была "тысяча", равно как и в "тумене" не обязательно было 10 тыс. И то, что не было более высокого звания, говорит о том, что и не было более высокого объединения, а тогда численность каждого крыла и можно определить примерно как 10 тыс. всадников. Это - очень мощное соединение (дивизия). Кроме того, останутся силы и на защиту своих семей от возможных восстаний соседей, и на гарнизоны, и на пополнения (второй эшелон). Вот эти 10-20 тыс. и пошли в атаку на Западные страны.
   Есть другая оценка той же численности [], дающая величину в несколько раз (но не на порядок) большую, ее тоже можно принять как относительно достоверную. Левое крыло - против Китая - имело 60 тыс. человек, центр и правое крыло - по 30 тыс, всего 120 тыс. Опять же, учитывая, что это - практически все взрослые мужчины, в такое число можно поверить как в общую численность войска монголов, но в походе вряд ли участвуют все, и мы получаем те же 10-20 тыс. участников Западного похода.
   На Русь, поскольку ею (как не входившую в Шелковый путь) заинтересовались позднее, уже когда Батый остался один и стал обустраиваться на доставшихся ему землях, ходило и того меньше. Считая, что 10 тыс. Правого крыла были поделены между тремя направлениями - Иран, Средняя Азия и Кыпчакская степь - получим, что изначально в Орде Батыя было 2-4 тыс. всадников (с большим допуском - от 2-х до 10 тыс.). Тоже неплохое войско, учитывая, что силы большого княжества на Руси можно оценить в 5-10 тыс. воинов.
   Предполагая, что именно купеческая структура Шелкового пути - в основном арабская - стала инициатором Монгольских походов, можно объяснить очень многое. Именно помощь купцов могла открыть ворота монголам даже без сложных штурмовых приспособлений. Они же - купцы - могли убедить своих правителей покориться (а если кто не соглашался - тех убеждала монгольская конница). И они же разносили славу о "непобедимости" монголов и о невозможности им сопротивляться. Монголы получали надежных союзников и проводников, равно как и "спонсоров" - пусть хотя бы и на первых порах. Заодно это объясняет, почему же в Золотой Орде - равно как и в Белой - приняли мусульманство: это была религия их основных "спонсоров", а не побежденных.
   И ясно, что остальные государства, зависящие от Шелкового пути, предпочитали договориться с тем, кто его контролирует, понимая, что самим им не удастся стать столь же могучими.
   Однако "исторические процессы неумолимы": поскольку само население степи живет разрозненно, очень трудно держать эти отдельные племена в едином государстве. И единая держава дробится и дробится, разделяясь на "естественные культурные регионы": Среднюю Азию, Иран, Кыпчакскую степь (Золотая Орда), Китай и собственно Монголию. Собственно, дробление - просто юридический процесс, "физически" держава никогда не была единой, единым была только "правящая семья", разбросанная на многие сотни километров. Вопросы принятия католицизма и другие "идеологические" моменты решались "в центре" (вроде союза или утверждения ярлыков). Но нигде нет свидетельства, что дань, собираемая на окраинах, пересылалась в центр. То есть, мы видим классический пример, как - по сути - "князь со дружиною", только очень большой, покорив более высокоорганизованные сообщества, вписался в них, разбившись на ряд самостоятельных государств (в Золотой Орде - на ряд городов-государств).
   Рассмотрим более подробно взаимоотношения Руси и Орды.
   Поход на Русь тоже странен. Во-первых, он начинается зимой. Самое неудобное время для конницы. Во-вторых, татары идут с такой скоростью, с какой авангард армии Наполеона шел летом по довольно хорошей дороге в 19 веке. И в-третьих, татары находят князя Юрия далеко на Сити, за Волгой, в северных лесах. При том что до сих пор опыта войны в северных лесах у них не было - разве что война с Булгарами, но там все-таки несколько южнее, и война была осенью.
   Иными словами, все действия тоже наводят на мысль, что татар "пригласили". И показали дорогу. Кто пригласил, какие силы стояли за этим набегом - можно только гадать. Выдвигались разные варианты. И князь Ярослав - как тот, кто более всех получил в результате этого набега (единоличную власть в Руси). И Православная церковь (тоже как получившая практически неограниченную власть духовную). Можно предположить и купеческую составляющую. Проводя аналогии с более поздними заговорами - например, заговор патриарха Никона и Степана Разина - можно предположить, что был союз многих сил, которым был выгоден разгром отдельных княжеств и установление единого правления, с усилением центральной власти. И в результате союза Ярослава с Батыем образуется действительно на редкость эффективное сочетание: угрожая приходом татар, князья могут собирать дань, а на эту дань содержать татар.
   В принципе, вопрос, почему татары не пошли на Новгород (встававший раньше в исследованиях), сейчас уже не стоит. Он возникал, когда - согласно художественному образу В.Яна - на Русь шли "неисчислимые толпы". Но небольшому (хотя и хорошо вооруженному и обученному) отряду было просто не под силу взять большой и хорошо укрепленный город, древнейший в Руси. Тем более что на тот момент там сидел Александр Ярославич, сын Ярослава (который, возможно, имел отношение к приходу татар - впрочем, это из областей домыслов, хотя и очень правдоподобных). Татары также обошли Смоленск (тоже крупный город), и семь недель штурмовали Козельск, который хоть и был центром своего княжества, но княжества небольшого. Это все (особенно если посмотреть, как растет время, потраченное татарами на взятие городов в процессе похода) говорит о том, что татары стремительно теряли силы и людей, и Козельск взяли уже больше "из принципа", чтобы не возвращаться без добычи. Возможно, примешались и соображения, что в Козельске когда-то убили послов (Гумилев).
   То, что татар на Русь пришло немного (и даже много меньше 30 тыс., которых им "оставил" Гумилев), видно и потому, что крупные князья осмеливаются давать им полевые сражения. Так, Юрий Рязанский был сначала разбит в битве, а уж потом пала Рязань (если, конечно, верить "Повести о разорении Рязани Батыем", записанной не ранее 16 века), и Евпатий Коловрат осмеливается атаковать татар с набранным наспех полком, и передовой полк Юрия Владимирского встречает татар у Коломны в полевой битве. А потом, после разгрома передового полка, уведя из Владимира почти всю дружину, Юрий надеется, что небольшой гарнизон, оставленный им, татар удержит. Все-таки, надо думать, что войны с половцами и друг с другом научили князей некоторым основам тактики и оценить силы врага - хотя бы приближенно - они могли. И рассказы, что "один бьется с тысячей, а два - с тьмою" - это, конечно, красивый художественный образ, но никак не может считаться реальным описанием соотношения сил.
   Описание огромного похода на Русь, данное Рашид-ад Дином в Истории монголов, создано сто лет спустя и явно имеет целью возвеличить новых повелителей. А возвеличивание возможно двумя способами и соответствует двум разным психологиям: описать огромные толпы врагов и малую горстку защитников - или описать свою огромную непобедимую армию, сметающую все на своем пути. Первое соответствует описанию со стороны проигравших, второе - победителей, причем победителей - хозяев державы, для которых успех не только в победе, но и в самой возможности содержать большое победоносное войско. И вот здесь мы видим, как описания - вроде бы, с двух разных сторон - усиливают друг друга и приводят к совершенно неправдоподобным выводам. Но, учитывая, что "История Монголов" - довольно поздний источник, считать его достоверным описанием нет никаких оснований. Более того - учитывая тесное взаимодействие князей с татарами и участие князей в походах татаро-монголов, можно предположить, что сами известия о походе на Русь Рашид-ад-Дин получил из уст и наших людей, а, значит, мы имеем не свидетельства двух сторон, а две записи одного источника. Внутреннюю же структуру армии татар Рашид ад-Дин должен был воссоздавать по аналогии с устроением современного ему государства Хулагидов, в котором он сам жил.
   Вспомним еще раз теорию эволюции коллективов. В начале собирается некоторый "несамодостаточный коллектив", который - в основном, силой - утверждает свою власть над окрестными "самодостаточными". Далее - если есть возможность - окрестные "самодостаточные" делаются "несамодостаточными", зависимыми от первого. В данном случае татары предоставляют замечательную возможность "самоутвердиться" князьям: и как защитникам от татар, или, наоборот, опираясь на их силу. Первый путь выбрал Даниил Галицкий, второй - Александр Невский и его потомки.
   В основном, татарским набегам (как, впрочем, и набегам самих соседних князей) подвергалась сельская местность. Этим ослабляется "самодостаточное" боярское хозяйство и усиливается роль князя. Кроме того, тот, кто имеет "козыря" в лице татар, с которыми у него договор, тот и получает преимущество перед другими "претендентами".
   И мы видим, что после татарского нахождения процесс объединения страны вокруг Москвы пошел семимильными шагами. Что интересно, именно в этот период Руси на европейских картах нет. И это не удивительно. Вот он - настоящий период раздробленности и феодального владения. По сути, русские князья являются вассалами татарского хана, а потому не образуют собственного владения. И хану - как классическому "раннему феодалу" (а по "уровню эволюции сознания" татары еще находятся в стадии "князя со дружиною"!) - в общем-то, глубоко наплевать на внутреннее устроение территории, с которой он получает дань.
   Однако князья - вассалы довольно самостоятельные; мало того, иногда они сами диктуют волю сюзерену!
   Еще одним - косвенным - последствием набега татар является падение влияния купеческого сословия (что ставит под сомнение участие русских купцов в "приглашении" татар, зато заставляет подозревать их конкурентов). Раньше большинство товаров с Востока в Европу и обратно проходили через русские города. Теперь - с появлением единого государства на Шелковом пути - торговля пошла в обход Руси, особенно Северо-Западной Руси, через южные степи и государства крестоносцев. Это способствовало и падению влияния Новгорода, и усилению земельной/военной аристократии в других княжествах. Так что, по сути, хотя Новгород не был татарами завоеван, именно с татарского нашествия можно считать окончание "эволюции Новгородского государства" (вернее, общества, образовавшегося на базе Новгородского государства) и начало государства нового - Московского.
  
  -- Начало Москвы и ее возвышение
   Неоднократно поднимался вопрос - почему именно Москва стала объединителем? Среди версий приходилось встречать и такую (), что "Москва находилась в центре всех будущих земель, так что очевидно ее выделенное положение". Не говоря уж о том, что большинство столиц не находится в центре своих держав, в данном случае имеет место просто "послезнание" - когда Москва начинала свои походы, она "не знала", что окажется в центре "своих будущих владений". Т.е., то, что она - в центре, есть следствие ее действий, а никак не причина. Назывались и "выгодное торговое положение" (что тоже трудно принять как причину - через Москву-реку проходит очень второстепенный торговый путь из Новгорода в Рязанское княжество, все остальные пути - в обход Москвы), и "затерянность среди лесов, а потому удобно скрываться от татар"...
   Другой вариант - "случайное возвышение". То есть, было несколько центров притяжения - Тверь, Нижний Новгород, Рязань, Смоленск, Москва - и волею случая, нескольким удачным военным успехам мы обязаны, что во главе стала именно Москва. Но если мы посмотрим на политику Москвы и сравним ее с политикой других княжеств, мы увидим ее "особенность". С самого начала своего появления Москва ведет целенаправленную политику на уничтожение своих противников и подчинение их владений себе - любым путем. Другие князья заботятся лишь о том, чтобы стать "великим князем" "по старине", да, может быть, слегка увеличить свои владения за счет соседа - Москва же при любом удобном случае поглощает соседа целиком. Начиная с Переяславского княжества - которое должно было отойти к Владимирскому столу и стать частью Великокняжеских земель, т.е., тот, кто великий князь, тот ими и владеет. Москва попросту силой захватила княжество, разгромив тверичей.
   Затем захват Коломны. Затем "купли" Ивана Калиты. Потом попытка подчинения Твери и Смоленска при помощи татар - но сил было еще маловато, не удержали, Смоленск же вообще откачнулся к Литве.
   Затем политика продолжается, даже несмотря на отсутствие князя (Дмитрий еще очень мал)! Великий стол отбирается у "законного" (поставленного татарами) князя Суздальского.
   Итак, у Москвы явно целенаправленная программа, как у других "королей", собиравших земли и смирявших вассалов. Хотя ничего "королевского" у Москвы изначально не было.
   С предложенного нами приближения, действительно, не очень принципиально, кто бы стал новым "объединителем Руси". После развала "Новгородской Империи", отделения от нее Киева и образования множества "городов-государств" на ее территории, любой из этих городов мог стать новым объединителем, и многие на это и претендуют (и Суздальские князья, и Галицкие). Однако "повезло" именно Москве. Почему?
   По летописям, Москва как княжеская крепость появляется только в середине 12 века (первое упоминание называется за 1147 год, но упоминание о строительстве крепости там относят к 1154 или даже 1159 году). И до второй половины 13 века это - приграничная крепость Владимиро-Суздальского княжества, ничем особо в деяниях не прославленная.
   Однако по данным археологии, люди тут жили по меньшей мере века с 8-го (не считая еще неолитических стоянок), да еще, судя по находкам, жили неплохо: клад арабских дирхемов, византийские амфоры, печати с немецких тканей... Судя по находкам, тут был конечный пункт назначения этих вещей, однако, "что вывозили в ответ московские купцы - неизвестно" [].
   Да, собственно, ничего уникального тут и не было: лес, пушнина - этим всем торговал Новгород и был чуть ли не монополистом. Москва же стояла далеко не на главном "торговом пути", чтобы через нее был большой поток транзитных товаров, да и ни волока, ни стрелки у Москвы нет, чтобы было можно устроить здесь какой-то перевалочный пункт и собирать налоги с купцов. Однако товары сюда кто-то привозил...
   Любопытны истории об основании Москвы. Вкратце большинство "подлинных" (тех, которые считаются не совсем придуманными) сводится к тому, что Юрий Долгорукий убил боярина Кучку - владельца этих земель - и построил тут свою крепость. А потом Кучковичи убили сына Юрия Андрея Боголюбского.
   Мотивы и того, и другого деяния разные истории называют по-разному. Так, в частности, говорится, что Кучка "возгордился зело" перед Юрием и сказал, что скоро "все люди Владимирские к нему прибегут". А в убийстве Андрея Боголюбского месть за отца тоже проступает одним из основных мотивов.
   Не вдаваясь в разборки деталей (предания - они на то и предания, чтобы передавать "дух", а не детали, и детали там служат для "раскрытия образа", а не для точности историзма), видно, что Кучка и Кучковичи воспринимаются как довольно влиятельные люди (Кучковичи потом служили Андрею Боголюбскому и далеко не сразу его убили). Почему Андрей приблизил к себе детей убитого? Из чувства вины и желания ее загладить? Однако именно Андрей, как считается, построил княжескую крепость на месте Москвы, окончательно отобрав эти земли у рода Кучковичей.
   Само происхождение Кучки тоже вызывает споры (хотя, собственно, что тут спорить - проверить уже не удастся). Любопытно, что есть версия о Новгородском его происхождении. Это не удивительно (когда-то все эти земли до Ростова и Мурома принадлежали Новгороду), но удивительно появление новгородца в этих краях уже в ту пору, когда власть Новгорода отсюда ушла.
   Итак, Москва стоит на границе трех княжеств: Смоленского, Рязанского и Владимиро-Суздальского. Еще с севера довольно недалеко до Новгородских земель. Вокруг - леса. Реки - довольно небольшие, текущие по лесным зонам. Для торговли - не самое лучшее место (твердой власти нет, хороших водных путей нет, лучше побыстрее эти места проехать и войти в центральные области княжеств). Зато лучшее место, чтобы скрываться от центральной власти: шаг - и ты уже в соседнем княжестве (так же, как впоследствии удобно было скрываться от татар). Кроме того, довольно близко и до Волги - одного большого водного пути, - и до Оки, откуда шел путь и на юг, и по Угре на Смоленск и далее по Днепру на Киев. И туда, и туда добираться с товаром не очень удобно, но лодки с гребцами или всадники вполне могли быстро добраться до любого из этих крупных путей.
   Итак, вывод: это место очень удобно для укрывательства и создания базы "лихих людей", как именовали тогда разбойников. Эта версия хорошо объясняет и "привоз" заморских товаров без наличия серьезного "вывоза". И слова Кучки, что "скоро все люди из Владимирской земли ко мне прибегут" - т.е., в основном тут были беглые. И казнь Кучки (именно, по преданию, казнь, а не убийство) - за разбой. И строительство крепости - для наведения порядка. И приближение Андреем Кучковичей, а потом убийство Андрея (как это похоже на классические "разборки"!). И наличие "начального капитала" у Московских князей. Видимо, те, кто управлял Московской крепостью, либо пытались "прикрыть" разбойный промысел, и тогда они плохо кончали (как тот же Андрей), либо входили "в долю", и тогда получали неплохой доход. Это объясняет и политику московских князей - это все те же "бандитские методы" раздела сфер влияния и устранения конкурентов. Заодно понятно становится и что за "аристократия" управляла Москвой - это все те же атаманы шаек "лихих людей". А также первичная "демократия" - основанная на демократии "пиратской", известной в более позднее время у пиратов Карибского моря или у казаков. Это "демократичное устройство", как казачье, пиратское или викингское, приводит к активному притоку "смелых людей" со всей Руси и даже из Орды, и образует со временем новый народ, лишь отчасти связанный с жившими тут до сей поры кривичами.
   И что интересно, культура Московской Руси была значительно ниже уровня культуры Руси Новгородской. Не говоря уж о грамотности, которой в 16-18 веках в России почти не было, даже каменное строение поначалу очень нераспространено и заново завозится из Италии (! Не из Новгорода, где оно сохранилось и развивалось: Новгород - главный враг Москвы). Объяснить это татарским завоеванием невозможно: грамотность в Новгороде сохранялась, учителя были. Просто они были не нужны при новом развивающемся обществе, которое только-только вышло из состояния "князь со дружиною". А учитывая происхождение "новых хозяев", недавних разбойников, была и опасна (трудно терпеть в подчинении людей образованнее себя).
   Итак, мы можем четко зафиксировать новое начало "князя со дружиною", начало становления нового государства практически "с нуля". Это не удивительно: остальные "города-государства", в основном, образовались из уже древних "торговых республик", отделившихся от Новгорода, то есть, жизнь там была уже "слишком налаженной"; новое же образование предоставляло большие возможности выдвинуться, а именно такие, желающие выдвинуться, люди и являются причиной внешней агрессивной политики.
   Потом, конечно, сыграли свою роль и княжеские усобицы с привлечением татар: как лихим людям было удобнее прятаться в лесах, так и беглецам от военного разорения нашлось место в московских лесах. Но это было уже "наращивание мяса". Отмечается [], что имена московских бояр неизвестны из других источников - то есть, это свое, местное боярство, доказавшее свое право на "знатность" силой и решительностью, в долгой конкурентной борьбе. И уже к этом боярству стекается окрестный люд, спасаясь от разорений военного времени. Первоначальное же становление местного "боярства", видимо, восходит именно к "атаманам лихих людей", промышляющих по Волге и Оке.
   Стыдиться подобного прошлого не стоит: и Рим, согласно Титу Ливию, начинался как шайка разбойников, грабящая соседей; и даже в 12 веке король (законный король!) Франции Людовик Толстый не брезговал лично грабить проезжающих купцов. Викингов, основавших впоследствии все скандинавские государства, Исландию и современную Англию, и Венедов , "разбойничьими шайками обходящих все леса и горы" - видимо, основателей Новгородской державы, - я уже упоминал. Так что это скорее правило, чем исключение - начало государства из шайки разбойников.
   Более того: любое новое государство так или иначе в основе своей имеет "князя со дружиною". Просто если вокруг - племена, без надежного "государственного устройства", то установление власти над ними не является "грабежом". Но если вокруг - уже сформировавшиеся города (торговые республики), и есть налаженные связи, то попытка их изменить оказывается "грабежом и разбоем" (хотя по сути имеет место такое же "перераспределение собственности и ответственности", как и в случае образования "князя со дружиною" на базе племен - только там возразить некому).
   В силу новизны появления и "демократичности устройства" Москва продолжает привлекать активных людей со всех соседних земель. Если другие города - "старые", часто - наследники еще Новгородской державы, с уже сложившимися связями и традициями, то здесь еще только идет "раздел власти", и многого можно добиться, а потому за вторую половину 13 века идет бурный рост Москвы. Видимо, к 14 веку из "князя со дружиною" Московское государство уже становится полноценным "городом-государством". И напрямую начинает взаимодействовать с внешней силой - татарской Ордой, опираясь на нее в разборках с соседними князьями и претендуя на верховную власть в Русских землях.
  
  -- Московско-ордынская война.
   Сравнение числа набегов, упоминаемых в летописях, с участием русских князей, с числом собственно татарских набегов (без явного упоминания), дает основание задуматься о том, кто же кого использовал для своих целей. Это набег 1282 года (Дмитрий Переяславский), Дюденева Рать 1291 г. (Андрей Городецкий), битва под Коломной москвичей против рязанцев и татар в 1305 году(Иван Рязанский), битва под Бортничевым в 1317 году (Юрий Московский), Шевкалова Рать 1327 г. (Иван Калита), Тохтамышево нахождение 1382 года (Василий и Дмитрий Нижегородские). Без участия князей - это первый набег Батыя, Неврюева рать 1257 г. (про которую нет явных упоминаний о русских князьях на стороне татар, но есть фраза в Лаврентьевской летописи, что "поехал князь Александр в Орду", а потом "пришел из Орды Неврюй на князя Андрея", и многие историки считают, что Александр был на стороне Неврюя в этом походе), а потом серия мелких набегов в период Замятни в Орде.
   Политика татар на Руси тоже довольно странна: такое впечатление, что они всегда "усиливают сильного" (вернее, того, кто больше заплатит). То есть, с точки зрения настоящего правителя, "своими руками роют себе могилу". Эта политика странна с точки зрения правителя империи, но она понятна, если принять нашу версию о создании Монгольского государства: по сути, создатели государства не прошли всех необходимых стадий, были своими "внешними спонсорами" вырваны из самого начала уровня "князя со дружиною", и аналогичным образом устроили все свое государство, где связи между различными частями основывались только на родственных связях верхушки, а сами воины служили скорее "наемниками" в руках различных - более искушенных в политических играх - сил. То есть, по большому счету, татары и НЕ ЗНАЮТ, что делать с завоеванной Русью. Зато князья, имевшие длительный опыт взаимодействия с кочевниками (торками, печенегами, половцами), прекрасно знают, как их использовать для своих целей. И мы видим, что татары вместе с князьями Южной Руси ходят в походы на Польшу и Венгрию, а в Северо-Восточной Руси постоянно участвуют в разборках князей между собой.
   Постепенно в этих разборках все чаще начинает проявлять свою силу Московское княжество, еще не так давно никому неизвестное. Причем оно поначалу сталкивается с татарами (разорение Москвы в Дюденеву рать, битва с рязанско-татарским войском под Коломной в 1305 году), а потом, поняв, что татар можно использовать с выгодой для себя, берут курс на решительный союз с татарами. Так, после смерти Даниила Московского и первого столкновения с Тверью за право быть Великим князем, Юрий Московский женится на сестре хана Узбека (чисто родственные отношения!) и "как приданое" приводит с собой татар на тверичей.
   В кровавой битве под Бортничевым москвичи и татары были тверичами разбиты, сестра хана попала в плен, где и скончалась. За это не следует немедленное наказание - следует поездка князей "на суд в орду". Правда, козни Юрия сделали свое дело и Михаил был казнен, но гибель Твери была отсрочена на несколько лет. Итак, сам хан не считает себя полноправным владыкой: его воины были побиты "вассалом", но владения вассала остались нетронутыми, и уже через несколько лет сын Михаила, новый тверской князь Дмитрий, убивает Юрия, мстя за отца.
   А вот теперь происходит странное. Дмитрий тоже казнен, но теперь в Тверь приезжает татарский баскак Чол-хан, которого Гумилев называет "провокатором" (на что очень похоже). Снова непонятно: если хан - верховный владыка, и ему надо покарать непокорных, зачем ему нужен повод в виде гибели собственного сановника? Скорее всего, повод этот был нужен не хану - а новому Московскому князю, Ивану Калите, тоже вошедшему в близкую дружбу с ханом Узбеком. Тем более нужную хану, что в Орде активно насаждалось мусульманство против "веры предков", что вызвало массу выступлений против центральной власти - уже у самих монголов.
   Так вот, когда Чол-хан вывел из себя Тверичей и те устроили восстание, перебив Чол-хана и его окружение, Иван Калита вместе с татарскими войсками пришел на "взбунтовавшийся город" и разорил его так, что в городе целой осталась одна каменная церковь. Новый тверской князь - Александр - бежал в Псков. Но потом, что любопытно, вернулся, получил от Узбека ярлык на княжение и спокойно правил в Твери, пока опять не был убит в Орде по козням московского князя.
   Итак, все поведение Узбека показывает, что он - не полновластно распоряжается на Руси, а скорее даже следует "предложениям" Великих князей, как именно и что сделать на ее территории. Что говорит о довольно большой независимости Великих князей. И не зря в любой строчке договора Великого князя с князем удельным стоит, что "чтобы опричь Великого князя младший брат в Орду не ездил" [] - то есть, Великие князья всячески стремились закрепить за собой единоличное право взаимодействия с этой "внешней силой".
   Данная преемственность политики и последовательная линия говорит, в частности, и о сложившемся "правящем коллективе" на Москве. Один человек не может обеспечить преемственности, даже если ему это выгодно; только наличие большого количества "старых друзей отца" позволяют сыновьям продолжить его дело (или дело старшего брата). И они же позволяют проводить ту же линию даже в условиях малолетства князей.
   Потом в Орде начинается "замятня", когда все воюют со всеми, а на Руси только что прошел сильный мор, погубивший трех московских князей - детей Ивана Калиты. И вот в период "замятни" уследить, с кем именно в Орде стоит взаимодействовать, очень сложно. Просто диким выглядит эпизод, когда московские послы в Орде ищут, кому бы заплатить дань - но этот эпизод получается понятным, если принять, что дань - не "налог", а плата за поддержку, т.е., московская "элита", придя к власти во многом благодаря поддержке татар, упускать ее не хочет - и ищет сильнейшего в Орде, чтобы его не успели перекупить соперники
   Но за время замятни, Москва уже ощутила свои силы. Когда в Орде дали ярлык на Великое княжение Дмитрию Нижегородскому, москвичи выгнали его с владимирского стола без всякой поддержки со стороны татар, только своими силами. И с Рязанцами в 1372 году москвичи тоже разобрались сами. Да и от Литовцев, совершивших в 1368-1372 гг. три похода на Москву, сумели отбиться. И, разумеется, просто так отдавать значительную сумму в Орду, не получая в ответ существенной помощи, уже никто не хочет, а потому "выплату дани" прекращают.
   Тогда же начинает появляться сознательная "антиордынская линия". Первым ее начинает разрабатывать Дионисий Нижегородский, собиравшийся претендовать на должность Митрополита после Алексия. Собственно, хотя официально митрополичья кафедра Северо-Восточной Руси находилась во Владимире, митрополиты с начала 14 века жили на Москве. Это тоже был мощный успех политики Московских князей, вернее, Московской аристократии. По сути, мы видим классическое начало Феодального государства: возвышение города-государства, становящегося и "духовным центром" (под руководством "первого уровня").
   Русская церковь тоже была мощным "игроком на татарской арене". Ярлыки, даваемые татарскими ханами русской церкви, можно толковать как "дальновидность политики ханов, создающих себе союзников, на которых можно опереться", но можно истолковать и как "ловкость руководителей церкви, более искушенных в интригах, чем татары, и сумевших выбить себе ряд льгот". И второе больше похоже на истину, ибо - когда пользы от татар не стало - церковь сама возглавляет борьбу с ними, что было бы странно, если бы церковь находилась под каким-то особым "покровительством" татар.
   Алексий же вообще руководил Московским княжеством в период малолетства князя Димитрия, да и в период его взрослости немало вмешивался в чисто мирскую политику (например, приглашение князя Тверского в Москву под гарантию слова Митрополита, что князя не тронут - и немедленный арест князя по приезду).
   Очевидно, что не сами князья - вернее, не они одни - проводили эту политику. Это было "желание правящего коллектива". И, как всякий коллектив, добившийся успеха, он начинает тяготиться внешней зависимостью - в данном случае, от татар. Отдельный человек может сделать усилие и удержать себя от каких-то действий, поменять линию поведения - если он независим от коллектива. В любом коллективе находятся самые разные течения и мнения, и если его лидер хочет сохранить свое положение - он должен следовать желаниям коллектива (а не будет следовать - его коллектив может и "поменять", как случилось, например, с тысяцким на Москве). И потому недавние союзники превращаются во врагов.
   Трудно сказать, что руководило Дионисием Нижегородским, когда он подбивал нижегородцев на бунт против татарского посла Сарай-аки, но тут случилось почти то же, что за полвека до того - в Твери: Сарай-ака выстрелил в выступавшего против них Дионисия, народ воспринял это как покушение на святого человека и татары были перебиты, после чего у Нижегородского князя обратной дороги - кроме как на войну с татарами - не было. Выгоднее всего это было, конечно, Москве: земли Нижнего были как бы буфером между Ордой и Москвой, и иметь такого союзника в грядущей войне было очень полезно.
   Собственно, с этого момента - убийства татарских послов в Нижнем - и можно считать начало войны Москвы против недавнего союзника - объединившейся под властью Мамая Орды. В 1374 году сторожи выдвигаются к южным границам Нижегородского княжества, однако Мамай начинать войну не спешит. В 1375 году происходят приграничный стычки, а с запада Москве угрожают литовцы (но до похода дело не доходит). Москва в этом году захватывает Тверь (согласно некоторым данным, Тверской князь был в союзе с Мамаем, и на это тоже есть основания - именно заступничество татарского посла вызволяет Михаила Тверского из московского плена). В 1376 году Москва и Нижний совершают "превентивный удар" и быстрым походом захватывают Булгар, одного из данников Мамая. Однако в 1377 году сокрушительный разгром московско-нижегородского войска на Пьяне и разорение Нижнего ставит под угрозу и московско-нижегородский союз, и само продолжение войны.
   К счастью для Москвы - и к несчастью для себя, - к их союзу полключаются рязанцы (по крайней мере, Пронские князья, а, скорее всего, и Рязанский тоже). В следующем году Мамай посылает значительные силы уже на Москву.
   То, что силы были значительными, следует хотя бы из цели Бегича: если он правда шел на Москву, а не собирался ограничиться грабежом приграничных земель, он должен был иметь большое войско. Грабежом ограничиться ему бы не дали: с одной стороны были владения Нижегородского князя (по некоторым летописям, он еще и Нижний разорил - еще раз; хотя, возможно, это просто повтор сообщения за предыдущий год), с другой - Рязанского, тоже неоднократно татар бившего. Переправиться через Оку - крупную реку - можно далеко не везде, и на бродах Бегич вполне мог попасть в ситуацию, в которую спустя двести лет попал крымский хан в битве при Молодях. Соответственно, у Бегича должны были быть силы, чтобы противостоять этой коалиции (по крайней мере, даже для приграничного набега, силам рязанских и нижегородских князей).
   В этой ситуации у москвичей было несколько выходов. Можно было, как от Литовщины, отсидеться за каменными стенами Кремля. Можно было откупиться данью. Но все это означало утрату авторитета, с таким трудом завоеванного среди других князей, и окончательный разрыв с Нижегородским князем (доводившимся, к слову, Дмитрию Московскому тестем), который бы однозначно понял, что его "кинули".
   Был третий вариант - битва в поле. На такое москвичи против татар не ходили уже более семидесяти лет, и недавний разгром на Пьяне тоже заставлял быть осторожным. А потому самым разумным было бы встретить врага на бродах через Оку, под Коломной, на границе Московского княжества. Так ждали татар еще на протяжении двухсот лет - это и стояние на реке Угре (Угра - приток Оки и ее "логическое продолжение" к Западу), и битва при Молодях, и многие другие битвы.
   Однако это опять же означает "кинуть" своих союзников, отдать их земли. И принимается довольно смелое решение - идти Бегичу навстречу.
   Искать степняка в поле - безнадежное занятие. А потому, скорее всего, без помощи Рязанского князя, организовавшего сторожу и, может быть, даже вылазки против Бегича, такое предприятие все равно бы провалилось. Возможно, Бегич попытался даже осадить Рязань, но, получив известия о подходе Московского войска, поспешил навстречу новому врагу.
   Совсем недалеко от Рязани, там, где в реку Вожа впадает река Меча, Московские и Ордынские войска встретились и три дня стояли друг против друга на разных берегах реки Вожи. В Московском войске были и рязанцы под руководством князя Владимира Пронского, и Литовцы - вернее, русские из литовских княжеств, перешедшие на сторону Москвы - под руководством Андрея Полоцкого и Дмитрия Боброка, и Москвичи под руководством Тимофея Вельяминова - Московского окольничего. Наверное, были и другие (это только те, о ком упоминается в летописях).
   Наконец, московские войска отошли от берега реки, чтобы дать татарам переправиться. Те переправились - и тут же были зажаты в клещи, и, после долгого боя, не выдержали и бежали, причем, согласно некоторым исследователям, в битве погиб сам Бегич (если Бегич-ака, упоминаемый в летописи в числе погибших, и сам Бегич - предводитель войска - это одно и то же лицо).
   Разгром Орды был полным. Союз Нижнего с Москвой и Рязанью укреплен. Москва становится главой "союза городов-государств" (в нашей терминологии), к которому незадолго до этого была силой присоединена Тверь (в 1375 году Тверь была взята московскими войсками, и Михаил Тверской признал себя "младшим братом" Московского, т.е., его вассалом ). На следующий год Мамай пропускает через свои земли ставленника Дмитрия Московского - попа Митяя - на митрополичий стол (Дионисий, увы, своего не добился, ему пришлось добираться до Константинополя кружным путем, в обход татарских владений), и выдает Дмитрию "главного оппозиционера княжеской власти на Москве" - Ивана Вельяминова, сына Московского Тысяцкого, бежавшего, после того как Дмитрий отменил должность Тысяцкого, сначала в Тверь, потом в Орду. Иван был казнен - первая публичная казнь боярина, показавшая будущие наклонности Московского государства.
   Случившаяся двумя годами позже Куликовская битва, широко "разрекламированная" в тогдашних "средствах массовой информации" (летописях и повестях - "Сказание о Мамаевом побоище", "Задонщина"), если посмотреть на нее пристальнее, не могла быть особо крупной битвой. И близкое сравнение описания этих двух битв выявляет факт "заимствования" многих моментов Куликовской битвы из битвы на Воже. Так, Дмитрий Монастырев назван в числе погибших и там, и там; река Меча - приток Вожи, река Красивая (Быстрая) Меча - приток Дона, но впадает в него довольно далеко от предполагаемого места Куликовской битвы, а потому скорее всего попала в ее описание из битвы на Воже (которая была непосредственно в месте слияния Мечи и Вожи). Описание битвы, вошедшее в Задонщину и в Пространную повесть о Куликовской битве, полностью содержится в Житии Сергия Радонежского - но по Житию, Сергий в честь этого события построил Монастырь на Дубенке, а монастырь был основан в 1379 году, за год ДО Куликовской битвы (причем место битвы в Житии не названо).
   Эти и многие другие (этому сравнению посвящено несколько отдельных статей - см.[]) моменты заставляют думать, что Куликовская битва в своем описании была во многом заимствована из битвы на Воже, и, получившись слиянием двух битв, оказалась какой-то немыслимо великой битвой. В реальности, скорее всего, имели место две достаточно крупные, но не "немыслимые", а вполне разумные, битвы, которые в описаниях уже того времени слились в одну. Вожа была несколько принижена в силу того, что в ней значительную роль играли Рязанцы (и еще в Задонщине число погибших рязанских бояр названо 80 - больше, чем любых других, а уже в Сказании рязанцы заменены на муромцев, с сохранением всех остальных названий и чисел), а с Рязанью у Москвы были очень напряженные отношения после разрыва в 1382 году. Однако по политическому значению Вожа, безусловно, на порядок была более значимой, чем Куликовская битва - битва на Воже спасла Москву и сохранила ее как центр объединения России, спасла ее авторитет, Куликовская же битва просто добила разбитого Мамая, который без этой битвы, скорее всего, был бы разгромлен Тохтамышем (что ослабило бы и Тохтамыша).
  
  
  -- Завоевание России
  
   Поначалу - если, конечно, верить летописям (а необходимо помнить, что летописи более похожи на передовицы газеты "Правда", чем на официальные документы), московское княжество подчиняет себе соседние небольшие уделы "мирным путем". Данные процессы тоже являют собой классические "феодальные способы" - наследство в результате брака, завещание бездетного соседа (Переяславль), и Москва до конца 14 века скорее представляет из себя "город-государство", возглавляющий "союз городов".
   Первый решительный шаг в деле создания собственно "феодального государства" - это подчинение себе Владимирского княжества и включение его в наследственные владения Московских князей.
   Сразу после Куликовской битвы идет попытка подчинить Рязань, затем - подчинение Нижегородского княжества, потом долгие "разборки" внутри правящей аристократии в самом Московском княжестве, реально представляющие тоже "феодальную войну" за подчинение тех областей, до сих пор включенных в Московское княжество лишь формально (Ярославль, Ростов, Углич, Белоозеро). Собственно, можно видеть, что союзники Василия Темного - это собственно Москва, Владимир и Нижний, то есть, те владения, которые были "завоеваны", то есть, "военная верхушка" в этих городах была основательно перемешана; противники - Углич, Белоозеро, Ростов, Ярославль - вошли в состав Московского княжества, признав себя вассалами - но оставшись полностью независимыми. По окончанию войны "перемешивание" стало гораздо более сильным, Московское государство обрело большую целостность - и рискнуло бросить вызов и Твери, и даже Новгороду, который и покорила в 1478 году. Чуть позже, в 1485 году, была завоевана и Тверь. Тверские бояре получили владения в Московском княжестве, множество Новгородцев было выселено на юг, Московские же бояре и дворяне расселились в новых землях. Подобная политика для укрепления "феодального государства" наблюдается во всех государствах аналогичного устроения, от Древнего Рима, выводившего в завоеванные области свои "колонии", до современного Китая, расселяющего тибетцев в Китае, а в Тибете поселяющего своих "коренных китайцев". Это верно, ибо для целостности Феодального государства необходима общность первого уровня, что обеспечивается только представителями собственного народа на завоеванных землях.
   Захват Новгорода, который мы на момент захвата определили как "торговую республику", по описанной в начале логике должен бы был привести к распаду Московского государства, если оно феодальное. Однако - трудно сказать, интуитивно или сознательно - московские князья предусмотрели это. Примечательно, что Новгород захватывался дважды, в 1471 и 1478 годах, то есть, "настаивал" на своей независимости (не считая разгрома еще в 1465 году). Первый захват, в 1471 году, после битвы на Шелони, привел к серьезной перетряске Новгородского общества, к формированию новой "военной верхушки", к усилению роли боярства - в том числе, и московского - и, по-видимому, именно это первое завоевание, которое к 1478 году грозило привести к распаду государства, изменило - частично - структуру Новгородского государства настолько, что позволило включить Новгород вторично уже без опаски для Московского государства - но опять же с невероятной перетряской Новгородского общества. Правда, как видно из похода Ивана Грозного на Новгород сто лет спустя, полного включения Новгорода в Московское государство не произошло и за сто лет, он оставался, несмотря на разгон веча, разгром "новгородских ересей", расплавку вечевого колокола - особым образованием в рамках Московского государства, и уже сформировавшаяся ко времени Ивана Грозного Империя такого потерпеть не могла. При всей дикости поведения Ивана Грозного он не был сумасшедшим тираном - он вел четкую линию на укрепление центральной власти, и в период Ливонской войны, разумеется, даже намек на возможную самостоятельность Новгорода привел практически к уничтожению Новгородского общества (погибло более 20 тыс. Новгородцев).
   Итак, включение Новгорода в состав Московской земли и борьба за удержание его в своем государстве - чуть ли не основной мотив политики Москвы в 15 веке. В грамоте хана Ахмата, в которой он объясняет причины своего похода 1480 года, указано, что "ты мне уже 9 лет дани не платишь". То есть, выплата дани прекратилась в 1471 году, сразу по захвату Новгорода.
   Москва активно использовала татар в своих целях. Татары помогли захватить Нижний Новгород в 1392 году, и татары же - Большая Орда - воевали с Литвой - главной противницей Москвы - в 1411-1415 годах, когда Москва разбиралась с отделившимся Нижним Новгородом. Конечно, случались "разборки" и между союзниками (вроде похода Едигея в 1408 году), но "добрососедские отношения" сохранялись. Правда, в силу разделения Орды на несколько "городов-государств", противники Москвы пользовались силой других татарских образований, но Москва всегда искала поддержки самого сильного в степи, с кем следовало бы заключить союз, подкрепленный деньгами. Это удивительно, как в период бурной "замятни" послы из Москвы ищут, кому же заплатить дань! Между тем, именно московские князья получали от этой дани более других: не имея юридического права на Великий стол, они с помощью военной силы татар, купленной за деньги, справлялись с другими своими противниками, кто смел бы им возразить.
   Тверь, пытающаяся также подчинить себе соседние "города-государства", пыталась использовать силу Литвы, но заметно, что у Тверичей не было такой "политической воли", и они более занимались внутренними проблемами.
   Итак, в России правит "феодальная верхушка" - феодалы Москвы, покорившей соседей. В начале 16 века умирает Рязанский князь (причем, умирает в заточении в Москве), и Рязанское княжество тоже подчиняется Москве. Сделано это было тем проще, что мать последнего рязанского князя была сестрой Ивана III, и, значит, уже к концу 15 века в Рязани было много московских бояр и дворян, связанных с московским княжеством земельными владениями и вассальными обязательствами.
   Интересно, что даже в отсутствии Великого князя (вернее, когда Иван IV был еще малолетним), правящая боярская верхушка смогла организовать эффективное сопротивление Литве, отстояв Смоленск и отбившись от Литовских войск (война 1534 года). То есть, это событие подтверждает наличие "правящего коллектива военной аристократии" - еще не империю и не абсолютизм, при которых "правящий коллектив" оказывается несколько оттесненным от власти, а власть оказывается у одной "семьи", отдающей приказы Имперскому аппарату.
   Характерно, что в этот период несколько раз захватывается Казань (собственно, в первый раз она была захвачена еще в 1376 году!), там садится "князь, лояльный Москве" - но, в силу феодального устроения государства, поскольку духовно и экономически Казань и Москва практически не связаны (экономическая связь - только на уровне поддержания общего Волжского пути), Казань регулярно отделяется, и сама нападает на Москву (классическая "феодальная война). Это события 1434 года (битва под Нижним Новгородом), потом 1456 года (неудачный поход на Казань), захват Казани в 1500 году, потом столкновение под Лысковым в 1508 году (после похода Нижегородцев на Казань) - по большому счету, это продолжение войн, начавшихся еще в 12 веке.
   Однако параллельно со складыванием классической "феодальной аристократии" в Москве набирает силу и "имперский аппарат". Появившись в конце 15 века (система "приказов"), он к середине 16 века уже представляет серьезную силу, позволяющую Ивану Грозному провести ряд реформ.
   1552 год можно считать окончанием "Феодального периода" в России в силу указанных в самом начале причин: с этого момента воеводы на местах становятся зависимыми от "центра", откуда получают "зарплату", а не от местного населения, которое охраняют и судят. То есть, выделяется еще один вид коллективов - "государственный аппарат", собственно "государство" в узком смысле этого слова (хотя он, конечно, существовал еще при Иване III, система Приказов появляется еще тогда, но там это более обслуживание Великокняжеского двора, нежели отдельная "государственная система"). Подготавливающим этапом к созданию общего "государственного апппрата" следует признать и Судебник Ивана Великого - именно "общие правила игры", закрепленные законодательно, и аппарат (коллектив), следящий за их выполнением, и являются сутью Империи.
   К этому же периоду относится и завершение покорения отдельных "русских земель", еще не вошедших в другие крупные образования. На протяжении 15 - начала 16 века были присоединены Тверь, Новгород, Рязань, Псков, Смоленск, ряд Южных городов поменьше (Путивль, Рыльск, Белев, Одоев и т.д.). По сути, Москва объединила в своих руках то, что когда-то входило в Новгородскую державу (при Рюрике) и представляло из себя реальную "культурную общность".
   Таким образом, до сих пор власть Москвы держится на культурной (не только религиозной), военной (активное включение бояр и князей из новых покоренных земель в свое войско: например, известный московский воевода Даниил Холмский, завоеватель Новгорода - из рода тверских князей) и экономической (торговые связи Новгорода) общности, а потому эта держава представляет из себя классическую феодальную державу.
   Но дальнейшее расширение было бы невозможно, если бы в Московском государстве не началось создание "управляющего аппарата", объединившего бы все стороны жизни, так, чтобы практически все вопросы решались бы "наверху" (в Москве), что делало бы возможным объединение самых разных "коллективов", находящихся на самых разных уровнях общественного устроения. В Москве создание его было тем проще, что там, похоже, еще не утратились "демократические традиции" (особенно если принять версию образования Московского княжества, описанную выше), а потому там легко создавались "коллективы" из самых разных людей самых разных сословий (и князья-рюриковичи, и татарские царевичи, и дьяки, и подьячие, и многие другие могли входить в какой-нибудь подобный коллектив почти как равные).
   Итак, "служилые люди" из Москвы поселяются на новых землях, подчиненных Москве - и, по сути, "местное население" оказывается в положении завоеванных. Аналогичное явление наблюдалось в Англии, с 1066 по 1265 год, когда норманны методично завоевывали англичан, расселяясь на их территории в укрепленных замках. И хотя, казалось бы, население в Москве - то же, что и в остальных русских землях, но, видимо, там складывается - хоть и на базе культурной общности - новый народ, из беглецов из других земель, из служилых татар, - который затем Россию (в ее современном протяжении) и завоевывает.
   Забегая немного вперед, коснусь одного вопроса, часто поднимаемого. Иногда говорят, что Россия, в отличие от Англии, не уничтожала завоеванные народы, сохраняя их уклад и почти не вмешиваясь в их жизнь. Это верно для Сибири, но для тех народов, кто оказался ближе к центральной власти, судьба полностью повторяет судьбу индейцев (восстание башкир в середине 18 века и долгие кавказские войны в середине 19-го). То есть, дело не в какой-то уникальной доброжелательности русского государства, а прежде всего в том, что Сибирь осваивалась по "остаточному принципу": цели, начиная с Ивана Грозного, лежали в Европе, туда были направлены главные усилия, а в Сибирь народ проникал самотеком. Разумеется, в таких условиях ссориться с местными переселенцам было неразумно, да и бессмысленно. Да и где-нибудь подальше от центральной власти в Новой Англии - на севере Канады, например, - народы тоже сохранили свою самобытность.
   Здесь можно еще раз поднять вопрос - а почему именно Москва стала объединителем русских земель, а не, скажем, Литва, Смоленск, Нижний Новгород?
   Как мы говорили в начале, для завоевания больших территорий нужна военная сила. Но для удержания их в подчинении нужны какие-то общие структуры, общие коллективы, которые бы действовали на всей подчиненной территории - и выполняли бы какие-то общие функции, признаваемые всеми. В начале, на самом деле, когда Москва оказалась во главе феодального государства, в этом ей помогла церковная организация - митрополит Петр сделал Москву своей резиденцией. Но затем удержаться во главе государства Москве помог быстро растущий государственный аппарат, создаваемый Иваном III-м и Василием Третьим.
  
  
  -- Опричнина и начало Крепостного права
  
   До сих пор приходится встречать мнение[], что Опричнина, пролившая крови на Руси, может быть, больше, чем Революция (в процентном соотношении), полностью изменившая сознание людей и расстановку сил в обществе, была вызвана всего лишь необходимостью справиться с Владимиром Старицким и ликвидировать остатки волостей.
   Не менее странным выглядит и точка зрения, что Иван Грозный, после измены Андрея Курбского, так стал бояться измены, что ввел Опричнину для борьбы со всяким даже намеком на измену.
   И у Покровского [] мысль, что к Опричнине царя подтолкнули англичане, чтобы получать стабильные поставки "стратегического сырья" - леса, пеньки и воска, - выглядит несколько "притянутой за уши".
   Как мы показали в начале, князья как таковые не были "феодалами", они были "служилыми людьми" в городах. Феодалами они являлись в том смысле, что владели некоторыми земельными наделами лично, и являлись "сюзеренами" для своих бояр. Но они не были "феодальными владельцами" городов. Город был их экономической опорой, и они могли чем-то в этом городе управлять. То есть, по сути, князья были всего лишь "старшими из бояр". А реальной земской силой было боярство, боярская верхушка города, наследие древней "дружины", охранявшей этот город. И вот именно боярская система вкупе с городской вечевой традицией и были главными врагами Имперского аппарата.
   В Имперском аппарате основная зависимость - от вышестоящего. Оттуда идет "зарплата" (для дворян - даваемые во временное владение за службу деревни), оттуда идут награды и наказания, туда все стекается "с мест". Это позволяет иметь хорошую "дружину" для усмирения непокорных. Идет централизация и концентрация.
   В боярских (и вообще феодальных) владениях основная зависимость - от "нижестоящих". Бояре получают доход с крестьян, и бояре (как феодалы в Европе) обязаны их защищать, налаживать связи, умерять свои аппетиты - если боярин этого не делает, крестьяне начинают от него уходить или устраивают восстания, и в отсутствии "имперского аппарата" предотвратить это можно только изменив собственную политику.
   Таким образом, это - две противоположные линии зависимости, "сверху" и "снизу". И не одинокий Старицкий князь, а широчайший слой бояр и горожан, на них опирающихся, были целью Опричнины.
   Эти два слоя общества от Опричнины сильнее всего и пострадали.
   Почему многие Опричнину поддержали - не удивительно. Сама идея Опричнины - "уравниловка" перед лицом царя. На равных правах туда входили и князья, и бояре, и дворяне, и холопы. И, можно сказать, после этого и старые "аристократы" - Московские - и "новые" - из завоеванных земель - становятся "равными перед лицом царя" (и его слуг - опричников). Соответственно, для любого активного человека "из низов" (а низов всегда больше, чем верхов) Опричнина была хорошим шансом выдвинуться. Удивительно, как и почему Иван Грозный до этого додумался.
   Если принять версию происхождения Московского княжества из потомков "лихих людей", данная идея получает некоторое объяснение: в сущности, Опричнина являлась аналогичной "шайкой лихих людей", то есть, давно знакомым типом "коллективов".
   С другой стороны, Опричнина была своеобразным "экспериментом", плохо себя зарекомендовавшим. Оказалось, что совместить в одном "коллективе" военную, административную, да еще и духовную власть не получится - хорошие исполнители, опричники оказались совершенно неспособны к самостоятельным военным действиям и бежали, столкнувшись с реальным противником в бою - под Москвой против Крымского хана в 1571 году. А для реального управления большой империей нужны не просто лично преданные царю люди, но люди, еще и обученные самым разным вещам, от грамотности и иностранных языков до географии и военного дела.
   Потому уже в 1572 году от Опричнины начинают избавляться, заменяя ее на три параллельных профессиональных аппарата: собственно увеличение дворянства (за годы правления Федора Ивановича и Бориса Годунова число дворян выросло в несколько раз) - военной составляющей; приказов - чисто административных служб - и создание, уже при Борисе Годунове, собственного Патриарха, то есть, подчиненной "императору" (царю) системы церкви.
   Но свою задачу - истребление боярства и уничтожение "вольного Новгорода" - равно как и другие остатки "вечевых вольностей" - Опричнина выполнила, на многие годы запугав людей принимать собственные "политические решения", без разрешения "сверху". Видимо, именно она - косвенно - помогла придти к власти и Борису Годунову, по сути - не имевшему прав на престол, но обладавшего "тайной властью" - властью над "госаппаратом". И Борис Годунов, и Василий Шуйский, и Басманов - полководец времен Годунова и начала Смуты - были выходцами из Опричнины; и, по сути, в Смуте столкнулись интересы тех, кто был в Опричнине (в новом Имперском аппарате) - и тех, кто от нее пострадал.
   Опричнина была первой "пробой сил" нового Имперского аппарата, проверки своей власти над людьми. Собственно, любой новый коллектив, стремящийся к власти, придя к власти, старается эту власть увеличивать. Увеличивать ли путем большего контроля, или путем увеличения подвластного населения - это уже выбор пути. Как правило, развитие идет по обоим путям.
   И, как всякая молодая Империя, Россия начинает "победоносные завоевательные войны". В начале подчиняются давние противники - Казань, Астрахань, земли Ливонского ордена - потом вызов бросается противнику более сильному - Литве. Начинается длительная Ливонская война.
   Началась она успешно - Ливония была покорена вся, русская артиллерия громила замки и города. Но потом магистр Ливонского ордена сделал "гениальный политический ход". Видя, что разгрома не избежать, он признал себя вассалом Польши и разделил владения Ливонского ордена (уже ему фактически не принадлежащие) между Швецией, Польшей и Данией.
   Собственно, у Польши с Литвой и у Швеции усиление России давно вызывало напряженность, и ход Ливонского магистра дал им замечательный повод вмешаться. К коалиции подключилась Турция в лице своего вассала Крымского хана (не так давно крымско-турецкие войска были разбиты под Астраханью при попытке "прокопать Волго-Донской канал").
   И тем не менее, до начала Опричнины Россия успешно держалась против всех своих врагов. Собственно, и само начало Опричнины связывают с бегством из России князя Андрея Курбского - одного из видных полководцев времен Ливонской войны. Однако Курбский бежал не просто так - а именно испугавшись террора, начинавшегося при Иване.
   Опричники расправляются со всеми сколь-нибудь себя зарекомендовавшими деятелями. Победитель Крымского хана при Молодях - князь Иван Воротынский - был казнен (опричниками) по подозрению в измене. Князя Шуйского вынудили отказаться от семьи, в противном случае угрожая ссылкой (впрочем, это был его личный выбор: семья и ссылка или близость ко двору - и холостая жизнь). А потом, как положено, Опричники начинают доносить друг на друга и истреблять сами себя (Басмановы, отец и сын). Самый известный злодей времен Ивана Грозного - Малюта Скуратов - более прославился именно как истребитель опричников.
   Однако было поздно: даже разгон Опричнины не мог восстановить положения на фронте. Тем удивительнее в этих условиях выглядит мужество гарнизона Пскова, два года державшегося против войск Стефана Батория и позволившего в итоге России заключить мир на более-менее приемлимых условиях. Россия ничего не приобрела за время войны, но ничего и не потеряла. Двадцать лет напряжения сил и кровопролитий кончились ничем.
   Опять же, что интересно, практически любая империя в своем начале устраивает "террор против своих подданных", попутно ввязываясь в войну против мощного противника, в которой надолго увязает. Казни времен начала 14 века в Англии по жестокости сравнимы только с инквизицией 16 века в Испании и с застенками Людовика XI во Франции (все это - начало "имперских периодов" в разных странах). После этих событий все эти страны начинали длительные "внешние войны": Столетняя война, начатая Англией, Итальянские полувековые войны, начатые Францией (и поначалу успешные), Тридцатилетняя война, начатая Империей Габсбургов во главе с Испанией... И все эти войны заканчивались страшными разгромами и приводили к Смуте.
  -- Смута
   Голод, случившийся в правление Годунова, был скорее следствием "имперской политики", чем независимой причиной Смуты. Разорение и физическое уничтожение крупного боярства приводит к резкому уменьшению производства хлеба. Если в боярской вотчине боярин был заинтересован в увеличении достатка своих крестьян, поскольку зависел от них и на них держалось его собственное благосостояние, то для дворянской усадьбы подход прямо противоположный: дворянин не является полновластным хозяином, ему дали усадьбу "подержать", пока он служит - то есть, он должен служить, а не управлять хозяйством. Поместье для него - источник дохода, но не цель. Цели его далеко от его поместья - в Москве, при дворе царя. Награды и милости царя значат гораздо больше, чем собственное умелое управление.
   Однако, если нет заинтересованности в налаживании хозяйства, а только в его "ограблении", оно и начинает приходить в запустение. Крестьяне бегут от дворянских владений в крупные боярские, но те планомерно разрушаются, а крестьяне "прикрепляются к земле" (вводится рабовладение - 1599 г., отмена Юрьева дня). Естественным следствием этого является сокращение запасов, создаваемых крестьянами (к чему создавать запасы, если тебе они не принадлежат и их в любой момент могут забрать?). И в таких условиях недород, который при другой ситуации был бы - хоть и с трудом, но пережит без голода, в условиях отсутствия запасов приводит к катастрофическому голоду.
   Недовольство феодалов последовательной политикой разрушения вотчинных хозяйств; недовольство крестьян введением "крепости"; наконец, недовольство самих дворян отсуствием внешних войн и, как следствие, возможности выдвинуться - приводит к общему недовольству и началу гражданской войны. Но реально эта война - по сути, с одной стороны, между феодалами старой закалки и новыми дворянами, поддерживающими "имперский аппарат", а с другой - между разными "феодалами", феодальными группировками, за право "управлять" этим самым аппаратом. И то, и другое находит хорошую аналогию в истории Древнего Рима: сначала войны республиканцев с цезарианцами, а затем войны Октавиана и Антония - за право "быть главным".
   Уточню аналогии. В Москве точно так же, как в Древнем Риме, в начале - некое подобие "боярской республики" (в середине 14 века князю Московскому было 10 лет, но "местное правление" хотело его сделать Великим князем Владимирским, что говорит об очень сильных позициях "самоуправления". И долгая вражда затем Дмитрия Донского с Иваном Вельяминовым - главой "местного самоуправления" тоже говорит о силе последнего), собрание "старших в земле". Только с течением времени и с ведением непрестанных войн (сперва с соседними княжествами - как и римляне, затем с серьезным противником на стороне - Литва и Орда у Москвы, галлы и этруски у Рима) центральная власть укрепляется, и уже в конце 15 века князья да бояре рассматриваются как "великокняжеские холопы" ("А холоп твой Данилко тебе челом бьет" - челобитная Даниила Холмского Ивану Третьему). Иван Грозный, конечно, лишь отчасти может рассматриваться аналогом диктатора Суллы, равно как и Борис Годунов совсем не похож на Юлия Цезаря (хотя верховную власть получает тоже не совсем "по обычаю"), но последующая за ними Смута - противостояния партии "бояр" и "дворян" - Опричников, сторонников "сильной центральной власти" - вполне соответствует противостоянию Республиканцев и Юлианцев в Гражданские войны в Риме. После чего устанавливается полное единовластие и начинается настоящая Империя (термин применим и там, и там).
   Дворяне (аналог "всадников" Римской Империи) являются полноправными представителями "нового военного сословия" (новой военной аристократии), опорой Империи.293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293293 К концу 17 века они полностью смешиваются со старой аристократией (знаменитое "сожжение разрядных книг") и вместе с ними становятся "рабовладельцами" на территории, завоеванной Московским государством. Таким образом, как и в древнем Риме, основой экономики становятся "крупные рабовладельческие хозяйства", просуществовавшие еще триста лет.
   Если отвлечься от личностей и принять независимую эволюцию коллективов, все получается логично. Внешние войны ведут к установлению сильной центральной власти, отстранению старой аристократии от управления, созданию регулярной армии с принципом единоначалия, в которую старая аристократия входит на правах подчиненных. Чему эта аристократия противится, и при удобном моменте пытается устроить "реставрацию". Для предотвращения подобного сопротивления аристократии государи довольно часто устраивают "опричнину" - террор против своих - в той или иной форме.
   Для Франции роль Опричнины сыграла Столетняя война - в процессе этой войны отдельные "феодалы" вынуждены были принять ту или иную сторону и к концу войны те, кто остался под властью Франции, были значительно "урезаны в правах". Правда, останься они под властью Англии, они были бы урезаны еще сильнее - в Англии Империя складывается еще раньше. После Столетней войны довольно много для урезания "феодальных вольностей" сделал Людовик XI.
   Смута во Франции - это явные Гугенотские войны. Католическая лига - это объединение крупных феодалов, требующая "восстановления старины", желающая, чтобы король оставался "первым среди равных". В то время как гугеноты - в большинстве своем, мелкая буржуазия и служилое дворянство. Их лидер Генрих Бурбон довольно легко отрекся от веры, заявив, что "Париж стоит мессы", и стал королем, при этом разгромив лигу и издав "Нантский эдикт" о веротерпимости.
   Смута в Англии - это война Алых и Белых Роз. Эта война ведется в уже сложившейся в империи, между сторонниками феодальных Ланкастеров - и сторонниками приверженцев большей централизации Йорков. Опричнина в истории Англии тоже есть, это довольно серьезное наступление на права феодалов после создания Парламента и предшествующей ему Гражданской войны.
   Из истории Смуты в учебнике сохранились только три эпизода: приход к власти Лжедмитрия, восстание Болотникова и польская интервенция. На самом деле, если перечислять все события того времени, создастся совершенная каша. Лжедмитриев в период с 1606 по 1611 года было - только "зарегестрированных" - человек десять, каждый крупный город считал "делом чести" завести себе Лжедмитрия (Астрахань, Псков, Калуга и Тула...). И все воевали со всеми - часто не совсем понятно, из-за чего, припоминая "старые обиды". Владимир воевал с Суздалем, Нижний Новгород - с Арзамасом, Псков - с Новгородом Великим, Ярославль - с Ростовом. Один Смоленск воевал с поляками, и доблестно против них держался, не получая никакой помощи от центрального правительства, на протяжении более полутора лет.
   Однако в этой "каше" можно выделить явные "стороны". Не считая отдельных городов, которые вдруг вспомнили "старые вольности" и попытались просто "отделиться", а то и стать столицей, реализовав не удавшееся двести лет назад, было явные две группировки: "Лжедмитриев" (первого, второго, третьего) - это юг России, вместе с мешаниной вокруг Москвы, - и Север с Востоком - Ярославль, Устюг Великий, Вятка, Нижний Новгород, Казань, Сибирь.
   Приход к власти Лжедмитрия I-го тоже интересен. Борис Годунов проводил последовательную политику, вслед за Иваном Грозным, ущемления прав родовитых бояр ("военной аристократии"), и бояре поначалу активно поддержали нового претендента - противника Годунова. Но когда оказалось, что он совсем не собирается возвращать "былые вольности", а является весьма последовательным "государственником", отвернулись от него и устроили переворот, посадив Шуйского- главного поборника "старины".
   Восстание Болотникова - о чем не всегда упоминают - это, вообще говоря, поход "воеводы Лжедмитрия" (уже второго. Болотников был назначен главным воеводой, и у него в подчинении оказался его собственный бывший хозяин - князь Андрей Телятьевский). Болотников оказался очень способным воеводой, дошел почти до Москвы, и уже под Москвой был остановлен другим, не менее талантливым воеводой, воевавшим на другой стороне - Михаилом Скопиным-Шуйским. После чего покатился назад, и в 1608 году был разгромлен и тайно убит.
   Очень любопытно: линия Лжедмитриев - это линия "дворян", новой, "имперской" власти, новых аристократов. Выдвинуться на этом поприще может любой, независимо от знатности (Болотников - бывший военный холоп князя Телятьевского). Линия Василия Шуйского - это линия "на старину", партия бояр, крупнейших землевладельцев, не желавших терпеть засилия "новых выскочек". В этом была слабость линии Шуйского - хотя право, как раз, было на его стороне, он был самым знатным потомком рода Рюриковичей и самым законным претендентом на престол. Но все ответственные посты занимали именно родовитые люди - и, как правило, родственники царя. Москве повезло, что среди родственников царя оказался Скопин-Шуйский - племянник царя - человек не только родовитый, но и способный.
   Впрочем, как мы знаем, выдвигаются как правило, не столько благодаря заслугам - сколько благодаря стечению обстоятельств, позволивших как-то зарекомендовать себя в глазах тех, кто принимает решение. И, разумеется, нельзя сказать, что один подход "лучше" другого. Они разные - один основывается на том, что искать "начальников" надо среди людей родовитых (они всегда на виду, и можно видеть, кто лучше, кто хуже - если нет однозначной привязки места к родовитости, это далеко не самая плохая система), другая - что Империи нужны все, и дает возможность выдвинуться пассионариям, причем происхождение влияет на это слабо. Выдвинуться, как мы сказали, могут не только "талантливые" - просто более "пробивные". Но в силу того, что именно пассионарии "делают историю", они в конце концов и победили, посадив далеко не самого родовитого царя - из рода Романовых.
   Надо отметить, что интервенция, как эти ни странно звучит, по сути, спасла Россию, поскольку примирила сторонников обеих партий. После захвата Москвы поляками именно партия Лжедмитрия начала первыми собирать Ополчение - которое развалилось именно в силу "излишней пассионарности" его участников (которые просто передрались между собой). Второе ополчение, объединившее сторонников обеих партий против общего внешнего врага, добилось успеха именно по причине объединения всех сил. Хотя, на "демократических выборах", те, кто возглавлял второе ополчение и был основным участником - и при этом сторонниками "старины", - оказались отодвинуты от власти (Пожарский был отправлен "добивать" остатки банд Лисницкого, Минин послан в Казань, где вскоре и умер). То есть, можно признать, что в результате Смуты победили "сторонники Лжедмитрия" - то есть, сторонники именно Имперской линии, с безграничной центральной властью (вмешательством аппарата во все области жизни) и полным равенством остального населения перед этой властью.
   Нет, конечно, не полным: именно после Смуты крепостное право окончательно закрепляется. Введенное прямо перед Смутой, оно в период Смуты силы не имело (Лжедмитрий I-й даже сделал попытку его отменить), зато после нее получило новую жизнь - новые "хозяева" - дворяне - стремились облегчить себе жизнь.
   Аналог Смуты в Англии - Война Алых и Белых Роз, - несмотря на примерно такие же последствия для хозяйства - полный развал - и для центрального аппарата - власть короля выросла колоссально, - имеет все же и характерные отличия: интервенция не была столь массовой и не привела к утратам больших территорий (Людовик XI попытался вторгнуться в поддержку графа Варвика и даже вернул ему власть, но затем французы ушли и более в Англии не появлялись), Россия же потеряла все побережье Балтийского моря и Смоленск, за который так долго боролась с Литвой сто лет назад. Впрочем, точных аналогий в истории и не бывает.
  
  -- Раскол и раскольники
  
   Вернув власть, Император (по названию - еще "царь") активно ее укрепляет. 17 век - это период небывалого усиления "имперского аппарата", объединившего в одно "общество" и Сибирь, и украинских казаков и в следующем веке позволившего Петру проделывать практически все, что он хотел, почти не оглядываясь на других.
   Наверное, аналогичных успехов у Российской империи больше в истории не было. Освоение Сибири, установление контактов с Китаем, налаживание торговых контактов с Англией и Голландией через Архангельск, присоединение Украины ( если говорить строго, "захват"). Как и положено началу Имперского периода, создание Имперского аппарата ведет к активному привлечению способных людей отовсюду (в том числе, из-за границы) к себе на службу. Именно в 17 веке на службу активно привлекаются иноземцы и появляются "полки иноземного строя" в армии (это не наемные войска! Это собственные крестьяне, освобожденные от крепостной зависимости или от других повинностей, но обязанные служить в армии. Наемные там только "инструкторы" и иногда командиры).
   Как и положено Империи, она стремится подчинить себе все сферы жизни, включая духовную. Еще в Феодальном государстве Духовная область (первое направление) стоит "над" светской властью, сплачивая разрозненные части в единое целое.
   До нас (до "официальных слушателей истории") о Расколе дошли только сведения о разных способах наложения крестного знамения, и, казалось бы, ради такого затевать такое массовое перекраивание жизни не стоило - да и упорствование раскольников тоже совершенно непонятно.
   Все Имперские образования в той или иной форме пытаются подчинить себе власть духовную. В Риме появляется Обожествленный культ Императора. В Англии появляется своя Англиканская церковь. Во Франции премьер-министрами были кардиналы, а до того папы томились в "Авиньонском пленении" более ста лет. Иван Грозный, еще только начиная становление Империи, созывает Стоглавый собор - для "упорядочения церковной жизни". Его преемник, Федор Иванович (а, вернее, его правая рука Борис Годунов) добивается создания собственой московской Патриархии и назначения собственного Патриарха, делая церковь полностью "национальной", на зависящей от иностранных церквей. А после Раскола царь становится над патриархом, назначая и смещая его по своей воле (патриарх Никон, едва попытавшись проводить самостоятельную политику, был тут же смещен со своей должности - свою задачу он выполнил).
   Итак, основное содержание раскола с точки зрения "распределения обязанностей" - окончательное подавление "первого сословия". На это покушался еще Иван Грозный, смещая митрополита Филиппа, и здесь, наконец, это было выполнено в полном объеме. Само обоснование необходимости обрядовых изменений следовало из политики: Россия собиралась претендовать на южные православные земли, и "для удобства" их присоединения перетрясли собственную церковь. То есть, чисто светские задачи оказались на первом плане.
   И, можно сказать, главной причиной раскольничьего движения было именно непринятие этого нового "распределения обязанностей". Феодалы, еще недавно из своей среды выдвинувшие нового царя - "первого среди равных" - могли принять абсолютное превосходство церкви, но не царской власти. А теперь царская власть взялась диктовать церкви, "как правильно верить". Простые люди, среди которых авторитет церкви также был очень велик, причем авторитет, выработанный веками в нелегкой борьбе с язычеством, тоже не могли смириться с тем, что, в общем-то, государственные чиновники (а отнюдь не только Никон занимался исправлением книг и обрядов, там было множество "правщиков", следивших за соответствием новых переводов книг греческим оригиналам) отменяют то, к чему привыкли люди и, соответственно, ниспровергают веками сложившийся авторитет, считают себя вправе указывать церковникам (и попам, и монахам), как правильно верить, как-нет. И, разумеется, не сами исправления (хотя в какой-то степени и они тоже), но тот факт, что государственная власть присвоила себе право их сделать, и привели к расколу, причем как "наверху", так и "внизу". Теперь принятие новой версии религии, нового способа наложения креста является знаком "лояльности верховной власти", а приверженность старых верований - признаком "оппозиционности". А потому практически все бунты (а их после 1654 года случается все больше) в той или иной мере можно назвать "раскольническими" - знаком неприятия новой роли государства, его правом диктовать, как жить, на всех уровнях жизни (потом Петр это право использовал на полную катушку).
   Можно сказать, что после подчинения второго сословия - феодалов, отмены феодальных вольностей, проведенной в результате Опричнины и завершенной по окончанию Смуты, - империя теперь берется и за первое сословие, за первый уровень. А заодно и за "третий" - вводя медные деньги вместо серебрянных.
   Видимо, это был уже перебор. Некоторое "головокружение от успехов" (от обретенной мощи) заставило подумать, что молодому имперскому аппарату под силу все. Но несмотря на всю мощь молодой империи, введение медных денег было встречено "медными бунтами". Надо отметить, что появление сто лет спустя денег бумажных подобных бунтов уже не вызвало.
   Отметим интересный момент: в принципе, ценность любой валюты определяется никак не на третьем - торговом, экономическом - уровне, должны быть более "высокие инстанции", гарантирующие ценность и "валидность" - в смысле, качественность, годность - этих денег. То есть, это могут быть культурные традиции, по которым золото (или ракушки, или куски железа) представляют какую-то ценность, или волевой указ государства (данные бумажные деньги - ценны так же, как кусок золота...). И при соответствующих традициях - и авторитете власти - деньгами может быть все, что угодно. Собственно, изначально деньги являются прямыми преемниками бирок с зарубками о сданном оброкие, как средство учета и контроля, и уж потом - для защиты от подделок и для простоты управления - появляются деньги золотые и серебрянные. Но держатся они все равно на "гарании власти". Так вот, указ Алексея Михайловича, что новые медные деньги так же ценны, как и прежние серебрянные, не прошел и был встречен бунтами.
   По большому счету, если ВСЕ принимают эти правила игры, средством обмена может быть все, что угодно, хоть палочки (цифры в памяти компьютера, обозначающие сумму на счете какого-либо клиента банка, вообще не имеют материального воплощения). Суть не в том, что медные деньги менее ценны, чем серебрянные (медные деньги выпускались даже в соотношении по массе, как и по стоимости меди к серебру, то есть, как собственно товар, медные деньги могли вполне конкурировать с серебрянными). Но, очевидно, были силы, которые эти новые правила игры принимать не хотели.
   Поначалу, вообще говоря (с 1656 года - начала выпуска медных денег), никто не возмущался. Равно как и в духовной сфере после реформ Никона (1654 г) тоже поначалу сильных бунтов не было. Недовольство вызвал факт, что само правительство, утверждавшее, что медные деньги так же ценны, как серебрянные, само - в качестве налогов - принимать медные деньги отказывалось. Да еще и периодически использовало "служебное положение" в личных целях - то есть, используя силу своего слова, выдавало более дешевый товар (в данном случае, деньги) за более дорогой (при меньшем весе оставляло прежний номинал) - "портило деньгу". То есть, "по ходу игры нарушало им самим установленные правила игры". Торговля же держится исключительно на соблюдении - добровольном или принудительном - всеми участниками принятых правил, и, разумеется, торговля резко упала, цены поднялись. Однако это был еще не бунт.
   Никакой бунт никогда не возникает "стихийно". Если один человек, услышав какую-то новость, вдруг схватит топор и пойдет кого-то бить, его остановят или сами же окружающие - или первый же патруль. Должна быть некоторая скоординированность. В деревне есть общий коллектив - деревенская община, с общими интересами, с постоянным взаимодействием. Но и там решение поднять бунт должно быть вызвано очень вескими причинами и не все в деревне могут его поддержать.
   В городе, где жители более разобщены, еще большая потребность в координации. Это могут быть и "клубы по интересам", и какие-то объединения ремесленные, торговые - но в любом случае, в начале любого бунта должен стоять некоторый организующий коллектив. И скорее всего, это были силы, занятые в торговле (медных денег нужно везти гораздо больше, они не так удобны, как серебро, в силу большей массы - но для небольших товарооборотов крестьянских и ремесленных хозяйств это не очень принципиально, а вот для ведущих большие дела торговцев это уже критически). Так, можно сказать, что в основе медных бунтов лежала не какая-то "некачественность" медных денег - а прежде всего "торговая оппозиция", не столько даже по политическим, сколько по экономическим мотивам. Однако то, что "оппозиция" была достаточно близка к "верхам", а не к городским низам, видно из начала восстания: кто-то (так и не было выяснено, кто именно) распространил "подметные письма" с обвинениями руководителей правительства (в частности, князя Милославского) в "измене в пользу Польши" (ср. с обвинениями в адрес царицы в первую мировую войну). То есть, дороговизна была, и было объективное недовольство - но оно бы не вылилось в открытое противостояние, если бы не было организованной силы, спровоцировавшей бунт.
   Что это за сила - говорить трудно, но, после отмены медных денег в 1663 году, в 1666 году созывается Вселенский собор, на котором, во-первых, снимают окончательно сан патриарха с Никона (до того он, хоть и был отстранен, но оставался формально патриархом), а во-вторых, усиливают гонения на раскольников. В 1668 г. начинается знаменитое Соловецкое сидение, а в 1672 г. (после возможного заговора Степана Разина с опальным патриархом Никоном) у духовенства отнимаются все торговые привелегии.
   Как мы говорили, раскольничество стало скорее символом, признаком "несогласия с существующей властью", как светской, так и церковной (полностью подчинившейся государству). В этом плане ситуация несколько напоминает Испанию конца 15-начала 16 вв., когда противники нового правительства - владетелей Каталонии и Арагона - совпадали с противниками христианства: это были мавры и евреи, и принятие христианства означало и лояльность новой власти, а деятельность инквизиции в Испании того времени представляет из себя поиск "недовольных новой властью". Разумеется, можно было принять христианство для вида - и "разоблачением неверных христиан" инквизиция тоже активно занималась.
   У нас тоже, конечно, не все недовольные властью или пытающиеся ей противостоять ушли в раскольники, многие - собственно, большинство, - приняли новую версию религии. Раскольники представляли из себя "официальную оппозицию", и приписывать "медные бунты" или мятеж Степана Разина деятельности раскольников было бы неверно. Но если обобщить понятие "раскольников" на людей, которые не желали принимать новые "правила игры" - собственно, Империю, в которой царь - практически бог на Земле, может все и волен во всем, в жизни и смерти всех своих подданных, - тогда можно сказать, что мятежи были организованы "раскольниками".
   Чтобы не подменять понятия, введем пояснение. Развивающийся имперский аппарат меняет и перекраивает старый образ жизни. Это чувствуют все. Кому-то это нравится: это новая возможность выдвинуться и поменять существующий порядок вещей. Примеров тому в эпоху 17-го века немало, от первого патриарха Иова до главы Посольского приказа Афанасия Ордина-Нащокина, вышедшего из незнатных псковских дворян и ставшего чуть ли не соправителем царя Алексея Михайловича. Но много и таких, кого подобные перемены совершенно не устраивают. Большинство, конечно, тихо ворчит про себя. Другие либо объявляют себя в "духовной оппозиции" (собственно раскольники), либо устраивают бунты (организаторы медного бунта или восстания Степана Разина). Понемногу и тех, и других новая власть просто вытесняет на окраины - в первую очередь, в Сибирь.
   Однако раскольники, среди которых были - в прошлом - достаточно влиятельные люди и которые теперь стали "персонами нон-грата" - не смирились просто так. Раскольники во многом заняли "торговые позиции" в империи, и почти любая известная торговая фамилия 19-20 веков берет начало в какой-либо раскольничьей семье.
   Кроме того, неверно было бы воспринимать раскольников как какую-то единую однородную среду. Собственно, как мы говорили в начале, любая деятельность осуществляется каким-то коллективом, и, собственно, разные коллективы и выбирали разные формы несогласия: кто-то открыто объявлял себя сторонником старой веры и уходил в заволжские и сибирские леса, кто-то организовывал отпор царским войскам ("Соловецкое сидение"), кто-то для вида принимал новые правила игры, но создавал тайные заговоры. В этом смысле и опального Никона можно назвать "раскольником", ибо, будучи сосланным, он тоже строили планы свержения царя. Но именно этим можно объяснить притеснение раскольников - в глазах правительства раскольники в первую очередь были не "сторонниками старой веры", а противниками существуюшей власти, подрывающие самые принципы империи - вмешательство во все сферы жизни человека.
   Таким образом, те, кто стремился остаться в сложившемся государственном аппарате, принимали новую веру, те, кто пытался поменять правила игры или занять более высокое положение - уходили на окраины.
   Вместе с чередой ссылок в Сибирь виднейших представителей высшего сословия (не только раскольников - туда сослали В.В. Голицына, А.М. Меньшикова и многих других) на окраине - в Сибири - сложилось целое сообщество, как бы противопоставленное центру, состоящее исключительно из противников существующей власти.
   Восстание Пугачева было не просто бунтом "крепостных крестьян". У основания этого бунта стояли многие видные "раскольники" (в обобщенном смысле). И не просто так откуда-то "из глубинки" появился никому не известный казак, который вдруг объявил себя "государем Петром Третьим" - и к нему вдруг стали стекаться поверившие ему люди. У него были серьезные союзники, серьезная "экономическая база".
   Государство за Уралом и до Урала - это были две большие разницы. Собственно, еще от Волги начиналось раскольничье царство, и далее к Уралу и за Урал их влияние росло. Итак, можно сказать, что на территории Российской Империи складывается два государства: чистая империя в лице официальной власти в Европейской части - и торговая империя раскольников за Уралом.
   Торговые успехи раскольников во многом были основаны именно на верности своей вере. Сменить ее ради близости ко двору было равносильно потере всего торгового капитала. Потому раскольники попытались пойти другим путем - установить свою власть, придя "с окраины". Где-то это аналогично периоду "солдатских императоров" в Риме. Однако там не было такого разделения по религиозному принципу (хотя в какой-то степени христиане в Риме тогда играли роль раскольников на Руси в 18 веке, так же добиваясь значительных успехов в коммерции). Попытка была жестоко подавлена военным путем, что привело к ликвидации и остатков "торговой аристократии", сложившейся на Урале и за Уралом. Однако именно Раскольники остаются наиболее активными предпринимателями и торговцами на территории России вплоть до Революции. И одна из целей восстания - "возвращение в Европу раскольников" - была достигнута: раскольники активно заселяют Поволжье.
   Само принятие Пугачевым имени Петра III говорит, что это - не просто восстание, а сознательный поход на захват власти. Отдельные восстания редко превращаются в массовые выступления, да еще с конкретными требованиями. Как мы говорили, восстания крестьян против своего "хозяина" возникают, когда хозяин пренебрегает своими прямыми обязанностями - если у крестьян жизнь становится хуже, чем у соседей, и такие восстания, как правило, локальны и даже бывают успешными (конкретный феодал, нарушающий "права крестьян" - в смысле своих "общественных обязанностей" по защите - бывает убит или по крайней мере основательно ограблен, и соседи его - даже при подавлении восстания - начинают лучше "заботиться" о своих "подданных", во избежание его участи). Но чтобы идти на Москву (тем более Петербург), из-за Урала - надо стремиться не просто к борьбе с несправедливыми помещиками, но иметь цель именно захват власти! И таким образом можно сказать, что Восстание Пугачева - это попытка "торговой аристократии", которая была оттеснена из центра, взять власть. Что любопытно, случилось это ровно через столько же лет после Смуты, через сколько в Англии после Войны Алых и Белых роз случилась Буржуазная революция. Это, конечно, совпадение - но это совпадение говорит как раз о необходимых сроках формирования "общественного сознания" и соответствующего устроения общества.
   С другой стороны, именно наличие Имперского централизованного аппарата, связывающего страну от Москвы до Чукотки, помогло удержать власть над - вроде бы, достаточно разнородными - частями Империи: Сибирской и Уральской Торговой Империей и классической Империей Европейской.
  
  -- Россия до Петра и после
  
   Петр в нашей истории воспринимается как какой-то "рубеж" между "дикой Россией" прошлого и "цивилизованной Новой Россией". Правда, в последнее время все больше мнений, оспаривающих эту точку зрения, а уж на западе (куда Петр так стремился) после Петра Россию отнюдь не стали воспринимать более "цивилизованной".
   Цивилизация вообще понятие достаточно спорное. Умение использовать электрическую розетку или компьютер говорит о сложности производства - но не о развитости общества в целом. Если же принять за основу развития рассмотрение "сложности устроения общества", то при Петре никакого изменения "сложности" не произошло. При нем просто Имперское устроение России проявилось в полной мере.
   Перед воцарением Петра были любопытные "стрелецкие бунты", показавшие, опять же, что "Имперский аппарат" создан в полной мере (локальная "приближенная к власти" группа людей сажает кого-то "во главу" - в принципе, никак не меняя при этом остального устроения общества и ни у кого не спрашивая разрешения). Где-то это очень похоже на императоров Рима, которых сажали Преторианцы.
   Однако, придя к власти, Петр первым делом разогнал тех, кто его "посадил" на престол, с помошью натравливания их друг на друга. С помощью одних "регулярных войск" - артиллерии и дворянской конницы, при поддержке своих личных полков - Преображенского и Семеновского - разгромил собственно стрелецкие. После такого разгрома регулярной армии своими руками странно было бы ожидать действенной войны против Швеции (в середине 17 века те же стрельцы довольно успешно шведов разгромили - война 1656-58 гг.). И можно говорить об эффективности-не эффективности стрелецкой организации войска, но профессионалы всегда имеют преимущество перед новичками, и потому суть "успехов нового русского войска" была не в реформах Петра, а в том, что за несколько лет войны новобранцы успели научиться воевать. Рискну предположить, что те же стрельцы - если бы они были сохранены и Петр не питал бы к ним ненависть с детства, когда они лишили его власти и отдали власть его сестре Софье, - разгромили бы шведов ничуть не хуже "регулярной армии", как они громили их за полвека до того.
   Преобразование войска было вызвано не плохими военными качествами стрельцов, а тем, что они зависели от правительства не в полной мере - имели свои мастерские, земельные наделы, вели хозяйство, которое могли передать по наследству, а, значит, являлись не просто "слугами империи", а ее "гражданами", имеющими собственную "гражданскую позицию" и могущими сами решать, какова должна быть "политика государства". Разумеется, имперская власть не могла терпеть такого самоволия и создала армию "профессиональную", получающую исключительно жалование от правительства и занимающуюся исключительно войной (то есть, полностью несамодостаточный коллектив, для которого имперский аппарат являлся "всем", выполняя все недостающие функции). Собственно, стрельцы были особым "сословием", теми из "посадских людей", которые должны служить в войске, но в остальное время быть обычными "мирными" людьми. Это был вариант "феодального ополчения", только на более высоком уровне, а в империи все больше внимания уделяется армии профессиональной.
   Петр в полной мере использовал мощь "имперского аппарата". Создание Петербурга - города среди болот, где никогда никто не жил - это феномен, по масштабам с таким мало что сравнится. Разве что строительство пирамид в пустыне Египта - но там тоже еще спорный вопрос, как их строили.
   Почему усилия Петра были столь эффективными и не встречали сопротивления? А именно в силу наличия "имперского аппарата" - единого коллектива, где цель - пробивание наверх. Любой из окружения Петра знал, что в случае возражения найдется кто-то из "нижних рядов", кто всегда поддержит любой приказ Петра в надежде занять место "возражающего" - и "возражающий" будет гнить в Петропавловской крепости, в лучшем случае. Этот принцип - "блага" из центра, "новые люди" - из низов - и обеспечивает единство и силу аппарата. "Люди на местах" стремятся подняться выше в иерархии, поскольку близость "к центру" обеспечивает и большую власть, и большие материальные блага. И на любом уровне (кроме самого верхнего) можно удержаться, только выполняя приказы вышестоящего - в противном случае вышестоящий может тебя сместить и заменить на кого-то из нижнего уровня, ждущего подходящего случая. Такое мы можем заметить в эпоху Петра особенно часто. Очевидно, что в подобный "аппарат" редко входят люди с высокими моральными принципами.
   Итак, возможность "выдвинуться" для всех - вспоминая хрестоматийный пример с Меньшиковым, торговавшим в детстве пирогами - создавала большой приток в систему "пассионариев", готовых за царя "рвать всем глотки" - что они часто и делали, включая собственного сына царя. Происходит постоянная перекачка активных людей из "провинции" в центр - и, как следствие, значительная их концентрация "наверху", в центре, готовых - и желающих идти - к " великим свершениям", на которые их Петр и подвигает.
   Что любопытно, при Петре же создается "табель о рангах", по которому служащие военные и гражданские были "приравнены". То есть, военный и чиновничий аппарат воспринимался как "единое целое" - общий коллектив на службе Империи.
   Но по большому счету, Петр сделал - объективно - то, что к аналогичному моменту развития уже изжили в Англии. Англия была завоевана иностранцами, говорящими по-французски (французский остается официальным языком аж до 14 века, а нынешний английский складывается только в 15). Россия была завоевана народом, говорящим на русском же языке, что делало очень сложным разделение "завоевателей" и "порабощенных". С Петра эти два "народа", победители и побежденные, начинают говорить на разных языках, одеваться по-разному и обедать по-разному. То есть, это было видимое разделение на "победителей" и "побежденных". Те, кто стремился "в верхи" (примкнуть к "победителям") - изучали немецкий (позже французский), брили бороды и носили иноземное платье. Остальные автоматически становились "низами". До Петра такое разделение было просто не так сильно заметно.
   Покровский [] пишет, что "Петр просто убрал противоречие между экономическими устремлениями российской элиты на запад и противопоставлениями себя западу в культурном плане". Но империя - достаточно сильное, достаточно сложное и в то же время достаточно простое устроение. Это именно то устроение, когда - быть может, с большими затратами - но может быть выполнено почти любое решение "верхнего уровня". Возможно, Покровский прав и со времен Ивана Грозного Россия (вернее, ее верхи) стремилась быть включенной в мировую торговлю, оказываясь при этом на ее периферии (в виде поставщика сырья). Но любопытно, что именно при империи эта "направленность" может быть изменена, почти в любой момент. Даже Павлу почти удалось порвать с Англией, и если бы рядом с ним находилось чуть больше верных людей ("Коллектив", разделяющий его убеждения), политика России была бы изменена (а так - пришлось прибегать к убийству). Хотя во времена Павла завязаны были на торговлю куда больше людей, чем во времена Ивана Грозного или Петра Первого.
   Иван Грозный и впрямь мог решить, что ему очень нужны эти семь кораблей, приходящие каждый год из Англии в Холмогоры, и ради них надо устраивать Опричнину. И Петр Первый мог просто так любить голландцев и немцев, что просто из своего желания ввел в России западные порядки (кстати, заметим, не английский, а немецкий язык появляется при Петре как придворный). Удивительно, что все это НЕ ПРОТИВОРЕЧИТ имперскому устроению системы. То есть, если во главе этой системы стоит "государственник" (или коллектив государственников), заботящийся о системе, она действует сравнительно разумно (хоть и довольно консервативно). Но если во главе оказываются люди, действующие по своей прихоти, Империя превращается в "периферийную империю с государственным капитализмом", как рассматривает Россию 17 века Покровский []. Собственно, с точки зрения мировой системы империя и выглядит как "система с государственным капитализмом", ибо там именно правящая верхушка решает, что и как будет делаться, и либо вообще не входит в мировую систему капитализма, как Япония, либо входит как единое целое, где все "товарные и денежные потоки" идут через центр.
   Однако, как и в Китайской империи 15 века после смены официальной политики флот был заброшен и сгнил, так и в России после смерти Петра Балтийский флот стоял практически без дела, а многие созданные Петром заводы разорились без государственной поддержки.
   То есть, по большому счету, все реформы Петра можно рассматривать как "причуду государя". Иван Грозный - только получивший доступ к неограниченным возможностям Имперского аппарата (который сам же и создавал) - "развлекался" Опричниной, а Петр - тем, что переодел и побрил все свое окружение и заставил выучить новый язык. Из созидательных деяний его - постройка Петербурга, стоящего "на костях". Это деяние его наглядно демонстрирует нам возможности имперского аппарата, способного преобразовать природу по своему усмотрению (в эпоху поздней Империи подобные проекты по реорганизации природы все-таки не были реализованы).
   Империи для существования действительно нужен "враг". Это не обязательно враг военный - это может быть и "покорение севера", и освоение пустынь - все то, куда можно бросить большие силы и что требует военной дисциплины и организации по аналогии с военной. И потому параллельно с освоением "просторов Сибири" Россия в 18 веке непрерывно воюет, постоянно улучшая качество своей военной машины. Пройдя период "дворцовых переворотов", Россия начинает заниматься наукой (что необходимо для Империи) - создается Университет, "кузница кадров".
   Надо отметить, что создание Университета в России и, скажем, в Париже (Сорбонна, 1201 год) - это совершенно разные события. Хотя и то, и другое, вроде бы, призваны "ковать кадры", но Сорбонна в Париже была скорее окончанием периода "город-государство", попыткой призвать в новое государство (строящее далеко идущие планы) молодых способных людей со всей бывшей "культурной общности" империи Франков. Университет в Сорбонне поначалу не имел своего здания, учителя содержались учениками и занятия проходили на домах у преподавателей, то есть, это было не столько деяние правительства, сколько потребность "низов".
   Университет в России, разумеется, в начале был построен Петром в Петербурге (1721 год) - но, в силу недостаточно хорошо проведенной "разъяснительной компании", популярности не получил и, как большинство начинаний Петра, закрылся после его смерти и открылся вновь спустя почти сто лет. Однако можно заметить, как он начинался: это было огромное здание, и преподаватели там сразу получали зарплату от "государства". То есть, он был призван показывать "мощь империи" и на нее же работать. Аналогично начинался и Московский Университет (1754 год).
   Итак, в России начинается развитие двух главных направлений, характерных для любой Империи: науки и военного дела (собственно, наука в первую очередь обслуживает войну). Правда, от этого периода мы, как правило, знаем мало имен в науке: открытия делаются не для "масс", а для "верхушки", и мы, если кого и знаем, то имя "спонсора" - например, графа Шувалова и его Единорога, считающегося лучшим орудием в Европе 18 века. Коллектив ученых/мастеров, работавших над ним, остался безымянным.
   Это отнюдь не исключение: и в Англии бурное развитие "имен" в науке мы обнаруживаем только ПОСЛЕ революции - Гук, Ньютон, Бойл, и т.д.; до того - кто же придумывал англичанам суда, пушки и все остальное, что помогло им победить испанцев, мы не знаем, хотя своих "специалистов" они присылали многим, включая Россию. И во Франции до Французской революции имена известных ученых можно пересчитать по пальцам: это Декарт и Паскаль; зато после революции они выскакивают, как из рога изобилия: Лаплас, Лагранж, Арно, Шези, Даламбер, Фуко, Физо, Френель... Между тем, очевидно, что наука не может возникнуть на пустом месте, без соответствующей научной школы. Просто до того наука используется в очень специфичном аспекте, а после падения Империи "научными достижениями" начинают пользоваться многие. И можно проследить по истории науки, как имена ученых, "внесших вклад" в развитие науки, "мигрируют" по Европе, отражая их общественное устроение. До 17 века - это Италия (Леонардо да Винчи, Фонтана, Галилей, Торичелли), Дания (Тихо Браге) и Голландия; первая половина 17 века - это Дания, Голландия и Швейцария (Бернулли); вторая половина 17 и 18-й - это Англия, с конца 18-го и до 20-го подключается Франция, и с 20-го века - Германия (Лоренц, Леннард) и те, кто из Германии сбежал в Америку (Эйнштейн, Шварцшильд) (при сохранении остальных стран как "кузниц научных кадров").
   Таким образом, можно прогнозировать "бурный рост" имен Российских ученых в будущем - если, конечно, российская наука не загнется окончательно, что тоже возможно: если оказывается, что выгоднее "ввозить" изобретения, чем изобретать самим (так "загнулась" наука Турции, начавшая развиваться в 18 веке).
   Итак, Империя развивает науку и войну, и активно воюет, причем часто ввязывается в войны, лично ей ничего не дающие - таково наше участие в Семилетней войне. Однако, выход из этой войны был воспринят "правящей верхушкой" как предательство национальных интересов и привел к быстрой ликвидации неугодившего "своему коллективу лидера" - Петра III.
   Однако, судя по тому, что именно Петр III был выбран как "псевдоним" для Пугачева, остальному народу Петр не успел так досадить - отношение к нему в народе было достаточно хорошим.
   Расцвет Империи - время Екатерины - причем расцвет во всех областях - время правления "дворянства". Это бесконечные - и удачные - войны на самых разных фронтах, и расширение и на Восток - подчинение Казахстана, признавшего себя "вассалом" - и на Запад - Крым, Польша, Молдавия, - и войны со Швецией в Финляндии, и успешное противостояние с другой Империей - Турцией - еще менее ста лет назад бившей всех, включая нас (неудачная осада Азова и Прутский поход Петра) - все это свидетельствует о высоком развитии военного дела в России, и неудивительно, что именно на этот период приходится действия Суворова.
   Феномен Суворова - а это на самом деле феномен, равных ему "непобедимых полководцев" в истории других народов очень мало - имеет довольно простое объяснение. Суворов был военным - профессионалом. Он прошел все ступени военной иерархии. Собственно, наверное, до получения чина майора внимания на него особого не обращали - наверное, таких было немало в России. Потом стали присматриваться. Можно сказать, Суворов "прошел отборочный тур и вышел в финал".
   Суворова характеризует небывалая пунктуальность ко всем мелочам. Он был далек от политических вопросов - ему было все равно, какого противника бить, и он бил немцев, турок, русских пугачевцев, поляков, французов - но в вопросах военных он ориентировался как нельзя лучше. То есть, имея конкретную армию, с которой надо было добиться конкретной цели, он выполнял это - если не самым оптимальным, то во всяком случае, одним из самых оптимальных способов. То есть, "профессионализм" Суворова был дополнен и его увлеченностью (война была и его "хобби"). Его "Наука побеждать" - это не отвлеченные философствования о природе войны, а, скорее, "методичка" по составлению приказов на все случаи военной жизни, какой она была тогда.
   Здесь уместно рассказать о победе Суворова над Пугачевым. Этот эпизод биографии Суворова замалчивался в советское время, ибо было "неприлично" для лучшего полководца участвовать в подавлении народного бунта. Но сами действия Суворова (согласно "Истории пугачевского бунта" Пушкина) очень показательны для его тактики вообще.
   Михельсон до прихода к командованию Суворова бил пугачевцев раз десять. Все сражения были им выиграны, он освободил Казань, и гнал Пугачева - однако не мог ни прекратить восстание, ни захватить зачинщиков.
   Появление Суворова в качестве руководителя регулярных войск сразу меняет ситуацию. Суворов не провел ни одного сражения с Пугачевым, однако сразу отданные им приказы преграждают Пугачеву все пути к отсуплению - и соратники Пугачева сами выдают своего лидера.
   Можно сказать, что тут, наверное, сыграла свою роль и репутация Суворова, но в 1775 году он еще не был "непобедимым Суворовым", каким был в 1790-м, после Измаила, и дело не в репутации - а именно в умении "смотреть наперед", в действии на опережение.
   Успешные действия Суворова в Италии и Швейцарии против лидеров тогдашнего европейского Военного дела - французов - показывают нашу мощь и одновременно приводят к "гордыне", которую только усиливают победы над турками в 1811 году и над шведами в 1809 (присоединение Финляндии). Но можно сказать, что военная наша сила была реальной, и не просто так против полумиллионной армии Наполеона в России было собрано всего 200 тыс. - дух Суворова, разгромивший вчетверо превосходящие Турецкие войска, был еще слишком близок.
   Поражение под Аустерлицем должно было бы нас образумить, но там была "коалиция", и в поражении можно было винить союзников (что каждый из участников и делал).
   Мы касаемся сейчас исключительно военной истории, поскольку империя - это период господства Военной аристократии, при развивающемся государственном аппарате, куда эта Военная аристократия включается почти как Феодальная лестница (маршал-генерал-полковник, или граф-барон-рыцарь, и то, и то есть свидетельство "общественного положения" военного аристократа, совершенно не говорящее о его реальных земельных владениях или доходах). То есть, в этот период правящим коллективом является военный, и его целям подчинена жизнь "надперсональной структуры", которой является государство.
   А взаимодействие двух "самодостаточных структур" - это взаимодействие, как правило, военное, разделение сфер влияния и подчинение себе "кусков" другой структуры.
   Но развитие военной аристократии продолжается до тех пор, пока есть, с кем воевать. Видимо, "изгнание варягов" из Новгорода было связано именно с отделенностью Новгорода от остальных земель - серьезных врагов у него не было, чтобы была потребность в большой военной аристократии. И Английская революция совершается после окончания Тридцатилетней войны, когда стало ясно, что Испания уступила мировое первенство. Иными словами, смена правящего коллектива возникает, когда - во-первых - есть новый коллектив, новая "аристократия", играющая важную социальную роль, - а во-вторых, когда старая аристократия эту самую роль утрачивает.
  
  -- Бородино
  
   С этих позиций буржуазная революция во Франции выглядит примерно так же. Семилетняя война выиграна Францией в Европе, но проиграна в Америке и в Индии. Дальние колонии утрачены - немыслимый позор для военной аристократии. Однако регулярная армия, государственный аппарат во Франции развиты до такой степени, что могут функционировать и без "военной аристократии". Франция - лидер в мировой артиллерии (Наполеон - "артиллерийский генерал"). И во Франции уже сложился "торговый коллектив", стремящийся к власти.
   В случае, если новый коллектив, претендующий на власть, занимает другую "социальную нишу", говорят о "революции". Собственно, сам этот коллектив, пытаясь придти к власти, в начале воюет не за личную власть, а за "права всего своего социального слоя", то есть, выдвигает "общественную программу". Хотя, придя к власти, стремится именно к ее укреплению.
   Во Франции, как в Англии, как в древнем Риме или в Византии, или - как мы говорили раньше - в Польше 13 века - идет все тот же процесс: дворяне вместо занятия войной начинают заниматься торговлей. Идет слияние торговой и старой военной аристократии - люди перемешиваются - при ослаблении влияния военной аристократии и включении ее в аристократию торговую. И, наконец, это закрепляется путем прямого насильственного свержения старой власти.
   Франция переходит к Торговой империи. Торговая империя - это тоже империя, с мощным аппаратом и экспансионными устремлениями, но цели этой экспансии уже другие. Лозунг "Свобода, Равенство и Братство", как давно было показано, достаточно "популлистский" и физически трудно совместим, ибо равенство возможностей невозможно в силу разных дарований, а при свободе идет естественный процесс расслоения общества: кто больше может, больше и получает. Ну, а братство предполагает очень теплое отношение к ближним своим, что, разумеется, ограничивает свободу. Но как лозунг, он хорош - как некая далекая неосуществимая цель, к которой, тем не менее, надо стремиться.
   Однако на деле он выгоден прежде всего торговцам, в смысле "свободы торговли". Именно эти интересы - вместе с идеалами "равенства и братства" - привели к походам Наполеона по всей Европе. Однако приносимая ими "свобода" очень плохо была воспринята и в Италии, где сочли, что даже власть австрийцев лучше французской свободы; и в Швейцарии, где поставили памятник Суворову, спасшему их от французов; и в Испании, где партизанское движение продолжалось много лет.
   Итак, сильнейшая сухопутная армия Наполеона - это объединение остатков "феодальной аристократии" самой Франции и включенной в нее побежденной аристократии - Испании, Германии - на службе у Торговой империи. Такая армия действительно может существовать, пока воюет, а потому поход Наполеона на Россию - момент неизбежный.
   И при этом у него была очень мощная "экономическая база" - Торговая Империя Франции. Итак, с одной стороны, войны Наполеона - это попытка колониальных захватов (Египет), с другой стороны - это "последний всплеск Имперской активности", объединение "старой военной аристократии" вокруг нового знамени.
   Объединение "странное" только на первый взгляд: поскольку далеко не все старые жители Франции были истреблены революцией, и далеко не все активно ее поддержали
   Незадолго до падения Империи во Франции тоже начинается "техническая революция", и, как и положено в империи - в военном деле. Франция 18 века - лидер по производству пушек, не случайно Наполеон - выпускник именно артиллерийского училища (именно туда привлекались молодые люди на службу "империи") и носит прозвище "артиллерийский генерал". С падением собственно "Имперского строя" и приходу к власти "третьего сословия" (и смешавшегося с ним второго) Франция сумела отбиться - прежде всего благодаря накопленному Империей военному потенциалу - от всех врагов и сама перешла в наступление.
   Россия, со своей стороны, (как положено классической империи) тоже вынашивала планы вторжения в Польшу (вернее, в ее остатки в составе Пруссии и Австрии, уже отторгнутых от тех Наполеоном) и объединения всей Польши в своих руках. И, разумеется, просто не противостоять такому агрессору, как Наполеон, было тоже недопустимо с точки зрения "военной аристократии", возглавляющей империю. Все силы России могли быть брошены на эту борьбу (а это и отличает империю - она способна добиться напряжения всех сил ради одной - может быть, не очень экономически целесообразной - цели), и они были брошены.
   К сожалению, имперское же устроение и задачи, которые перед империей ставятся, очень сильно зависят от того, кто стоит наверху. Особенно это проявляется в армии. Единоначалие в армии - это непременный залог победы, это доказано миллионами случаев (и потому толпы "варваров", не объединенных общим руководством, не могли одержать победу над легионами империи), и наличие четкой иерархической структуры с четкой системой приказов - это куда более важное условие победы, чем численность или даже техническое оснащение армии (разумеется, не тогда, когда технические возможности отличаются в разы - хотя сумели же зулусы в 19 веке разгромить англичан).
   А вот единоначалие в российской армии на тот момент отсутствовало. А потому после вторжения Наполеона армии, собранные у границы вроде бы для наступления на Польшу, вынуждены были отступать. Багратион попытался атаковать, но с теми силами, что у него были, противостоять всей армии Наполеона, он, разумеется, не смог.
   И тогда принимается странное решение: Кутузов, проигравший Аустерлиц (ну, может быть, не он один в том виноват - но никто не мешал ему хотя бы возразить против принятого решения, однако он этого не сделал), назначается главнокомандующим только за... "русскую фамилию".
   Не желая сильно чернить Кутузова, которому приписывают победу над Наполеоном, нельзя не отметить ряд особенностей его биографии. Он выдвинулся при штурме Измаила; причем, когда во время штурма его колонна дрогнула, Суворов отправил ему послание: "Я уже назначил Вас комендантом Измаила". Кутузов после этого смог навести порядок. Видимо, Суворов знал слабости Кутузова.
   Бесспорный успех Кутузова - Рущук. Заманивание турок в ловушку и осада их в городе. В конце концов, турки сдались.
   Но учитывая, что в то время основные потери были даже не на поле боя, а от болезней - именно поэтому Суворов выбрал тактику атакующую, - потери нашей стороны, можно предположить, были не намного меньше. И сама тактика характеризует Кутузова как человека крайне нерешительного (избегая сражения, он пытается заманить противника в безвыходное положение). Сравнивая санитарные и боевые потери того времени, тактику Кутузова никак нельзя оправдать "любовью к солдатам" и желанием "сохранить армию и выиграть войну без потерь" - скорее, неуверенностью в собственных силах и в силах своих солдат. Затягивание боевых действий в начале 19 века куда хуже сказывалось на здоровье солдат и на их численности, чем самые кровопролитные баталии.
   Бородино - действительно, миг славы русского оружия. Бесстрашие Багратиона и его гренадеров сковали половину французской армии, и, в принципе, тогда же битва могла быть выиграна, если бы в управлении армией был "боевой дух". Однако, героизм воинов (и офицеров, как вдохновителей отдельных "военных коллективов") пропал даром в силу довольно бездарного руководства. У Кутузова, к сожалению, хватило сил лишь на то, чтобы пассивно наблюдать, как вокруг все пытаются что-то сделать, но не хватило сил, чтобы эти отдельные усилия как-то организовать. Инициатива и рейда Уварова и Платова, и контратак Багратиона - это все инициатива самих военачальников, но никак не директива сверху.
   И даже готовность армии продолжать отстаивать Москву не повлияла на решение Кутузова - вернее, на его отсутствие. Москва была отдана и разграблена. Ужасно выглядит описание этих событий с французской стороны (см. []). Оно выглядит тем ужаснее, что французы восхищаются "этими варварами русскими", не пощадившими собственной столицы, чтобы заманить врага в ловушку. Однако если осознать, каким количеством жизней мирных жителей - не говоря об имуществе, домах, исторических ценностях - было заплачено за это "заманивание", героизм такого решения в наших глазах должен смениться скорее осуждением нерешительной политики верховного главнокомандующего.
   Не желание "сохранить армию" (она гибла, как и французская - от морозов, от болезней, от мелких стычек), но страх перед "гением Наполеона" вынудил Кутузова уходить от больших сражений.
   В итоге, Наполеон, приведший в Россию 520-тысячную армию, лишился за время похода 480 тыс. Мы же, стоявшие у границы изначально с 200 тыс., за войну (за то же время) потеряли 490 тыс. человек, не считая потерь среди партизан и мирного населения []. То есть, армия два раза полностью сменила свой состав.
   Но, как бы там ни было, "победителей не судят", войну Россия выиграла, Наполеон проиграл, и в конце концов русские казаки пришли в Париж. И это - на самом деле - лишний раз доказывает "мощь" тогдашней русской "империи", которая смогла выиграть войну даже при совершенно бестолковом руководстве.
   Хочу еще раз сказать: несмотря на мою пристрастность в описании Кутузова, я не хочу давать моральных оценок. Он оказался у руководства армии и сделал, что мог. Не он сам себя назначил командующим, те, кто его ставил (император, прежде всего), прекрасно знали его "особенности". Пристрастность моя в его описании вызвана даже не столько "раздутостью" его "гениальности" в войне 1812 года - хотя подумайте, чего стоила его "гениальность" стране, - сколько желанием правильно расставить акценты в чисто военной науке: можно ли использовать тактику Кутузова - по сути, тактику прикрывания армии мирным населением! - как пример для подражания и для изучения в военной истории. Как мне представляется сейчас - нет.
   Вообще говоря, именно армия (и военный коллектив в целом) существует для защиты населения; если армия не может защитить свой народ, государство сдается и народ переходит под власть победителей. То есть, армия утратила свою реальную функцию, и это не в последнюю очередь привело к восстанию декабристов.
   Как писали в советских учебниках, "народ почувствовал свою силу". Правильнее, наверное, сказать, "военная аристократия почувствовала свою слабость". То есть, поведение собственно военной аристократии в войне 1812 года было далеко от того, которого от нее ждали, что привело к значительному падению ее авторитета. Точнее говоря - к расколу (поскольку были и те, кто делал "все, что мог" и реально являлся героями войны - но и те, кто больше пытался отсидеться и "спрятаться за спинами мирного населения") правящей аристократии.
   К сожалению, как это ни грустно (и ни странно для уха современного человека) звучит, армия должна воевать. Армия не воюющая разлагается морально - а, главное, утрачивает поддержку "в народе". При этом армия разложившаяся в начале утрачивает ведущую роль в обществе - а затем общество утрачивает свою "самодостаточность" ( в данном случае это синоним "независимости").
   Можно сказать, что слишком долгий мир после падения Наполеона (мы вели только "внутренние войны" на Кавказе и в Средней Азии), а отнюдь не крепостнический строй, привел к "загниванию" военного сословия и как следствие - слабой оценки реальности и отсутствия надлежащих механизмов поддержания армии в боеготовности - и привел к нашим неудачам в Крымской войне.
   Здесь наблюдается странная картина. В начале 19 века, действительно, идет активное развитие торговли, появление значительной прослойки купечества - но в подавляющем большинстве (собственно, это еще и в 18 веке было) они представляют из себя раскольников, людей, которые в столице - вблизи управленческого аппарата - не задерживаются. Оплот раскольников - Сибирь и Заволжье, до Урала, ближе к Москве их число стремительно падает. Попытка раскольников изменить это положение, создав своего "царя" (Пугачева), была разгромлена (очень жестоко), и потом в середине 19 века разгромлена еще раз (закрываются раскольничьи монастыри в Заволжье, новые гонения на раскольников) и потому "торговой аристократии", готовой взять власть в свои руки в силу близости к имперскому аппарату, у нас не создается, торговля - занятие "окраин", и, как следствие, ее сильная децентрализация.
   В центре, по-прежнему, засилье военной аристократии, которой, по большому счету, делать уже нечего (империя достигла пределов своего развития, теперь либо вторгаться в сферы других "империй", либо разваливаться) - идут мелкие разборки на Кавказе и в Средней Азии, "серьезного дела" у военных нет - но нет и никого, кто мог бы придти им на смену. Восстание Пугачева, покорение (обратное) Зауральских областей вместе с присоединением Польши, Молдавии, части Украины, Крыма, затем война с Наполеоном - все это было "серьезным аргументом" в пользу военной аристократии, обеспечивающей целостность государства и его "самодостаточность", способность самому определять свое будущее. Но после окончания войны с Наполеоном и раздела Европы по Венскому конгрессу, по сути, военным в России делать стало нечего. При этом и никого, кто бы им "указал на дверь", тоже не было. Однако, интересное "если бы" - если бы восстание Пугачева началось в 19 веке, оно могло бы быть успешным. Правда, после подавления настоящего восстания, в конце 18 века, центральной властью было сделано очень многое, чтобы оно не повторилось.
  -- Падение Крепостного права
  
   Таким образом, "крепостное право" в России было вариантом "колониальной политики". То есть, хотя в России были свои "географические особенности", в целом развитие проходило те же стадии, что и у любой европейской или азиатской страны.
   Добившись в первой половине 19 века "гегемонии в Европе", Россия "почила на лаврах". К тому периоду относится мощный всплеск производства и торговли (появление пароходов, развитие ярмарок), отсутствие серьезных военных врагов (длилась бесконечная война на Кавказе - но это была совершенно особенная война, не та, которая ведется против регулярных армий, и по совершенно особым законам), культурные достижения (все-таки, и Пушкин, и Тютчев, и другие "поэты Пушкинской поры" творили именно в эту эпоху). И в эту же эпоху Лермонтов пишет "Героя нашего времени" - показывая, что, оказывается, человеку, у которого все есть, не к чему стремиться! Эта книга - знак начала упадка "военной верхушки": добившись всего, что было можно, военная аристократия начинает чувствовать свою ненужность. И, можно сказать, для того чтобы "развеяться", Николай начинает Крымскую войну.
   Особой "объективной" нужды в этой войне у нас не было. Это была классическая попытка "занять военную аристократию делом", чтобы армия не загнивала. И, собственно, с Турцией Россия справилась, разгромив Турецкий флот в битве при Синопе и турецкую армию на Кавказе.
   Но в дело вмешались "торговые империи", умеющие считать. К сожалению, Турция на тот момент была "торговым партнером" (а, по сути, "торговой колонией") Англии и Франции, и их интересы оказались серьезно задеты.
   Кто участвует в Крымской войне? Две торговые империи - Англия, Франция - в союзе с "империей в стадии упадка" (переход в стадию Торговой империи) - Турцией - против чистой Империи - России.
   С точки зрения чисто Имперской логики трудно представить, что нападением на страну, отделенную от других сотнями километров, над которой ты не имеешь никакой власти и на которую никак не можешь претендовать - ты как-то их можешь "задеть". Собственно, если верить Покровскому, в России и полагали, что Англия вмешиваться не будет, дабы не "утратить своих интересов в России". И, наверное, в аналогичной ситуации лет триста назад нам бы предоставили разбираться с Турцией один на один. Однако торговля действительно связывает самые разные страны, и именно торговые интересы (а у власти в Англии и Франции стоят именно торговые верхушки) вызывают вступление в войну Англии и Франции.
   В начале 19 века Англия и Франция были непримиримыми противниками. Англия потому - прежде всего - и примкнула к "коалиции" против Наполеона, что выход Франции на "колониальные просторы" ущемил бы ее "торговые интересы". Однако теперь их совместные интересы оказались под угрозой, и тут было не до старых обид. И потому Российская империя, не будучи "профессиональным торговцем" и оценивающая торговые интересы "со стороны", пытаясь представить выгоды и затраты возможных противников, явно "промахнулась", считая, что Англия не рискнет вмешаться.
   Собственно, Крымскую войну, если бы она продолжалась, мы бы, наверное, не проиграли.
   В поражениях тех времен часто обвиняют наше техническое отставание. Прежде всего, сам термин "техническое отставание" довольно субъективен. Превосходит ли "Запорожец" зимние лыжи по техническому развитию? Вернее, превосходит ли общество, которое может сделать "Запорожец", по техническому развитию общество, которое может сделать лыжи? Эти предметы - из разных областей; там, где проедет "Запорожец", трудно кататься на лыжах (по асфальту), а по зимнему лесу не проедешь на "Запорожце". Между тем, искусство и технология изготовления хороших лыж для движения по зимнему лесу - это тоже технология, и не все "технически развитые страны" ими владеют. Вот сравнивать "Запорожец" и "Мерседес" уже можно - они ездят по одним дорогам и предназначены для одного и того же. Равно как и лыжи можно сравнивать с вездеходом или моторным снегокатом. Но очевидно, что если ты много сил тратишь на создание вездехода или снегоката (или просто хороших лыж) - ты вряд ли сможешь преуспеть в других направлениях развития (все-таки, силы человека ограничены, и даже мощь империи способна не на все).
   Да и само техническое отставание наше было "не смертельным" - оно приводило к большим потерям, но не вело к невозможности победить. Мы ведь не с копьями на танки бросались. Наши "санитарные потери" были ниже, чем у противника, что говорит о лучшем развитии медицины (Пирогов действовал именно в это время). Наши потери боевые были практически равны потерям противника. Мы потеряли флот - но кто был нашим противником на море? Мы проиграли на море Англии - "владычице морей", практически не знавшей поражения на морях (разве что Голландия не дала себя сразу победить в семнадцатом веке) последние пятьсот лет, с битвы у мыса Эклюз в Столетнюю войну! Для Англии флот - это смысл существования, системообразующий элемент, от мощи которого зависит сила и самая жизнь самой Англии. Для России флот всегда был чем-то окраинным, до 18 века регулярного флота у нас не было в принципе (что не мешало нам развиваться), в 18 веке он был создан исключительно по настоянию Петра, потом, без дела, почти сгнил на Балтике, на Черном море развивался в связи с войнами с Турцией, но опять же был чем-то окраинным, развивавшимся "по остаточному принципу". И это понятно - невозможно превосходить всех по всем направлениям! У нас к середине 19 века было развито ракетное дело (и преимущество в этом направлении у нас сохранилось по сей день, чего стоят "Катюши" второй мировой войны и нынешний "Град", которые превосходят зарубежные аналоги!), минное дело (что помогло нам хоть немного выстоять и в Севастополе, и в Японскую войну), электросвязь (первый электрический телеграф появился в России между Зимним дворцом и Царским селом, как и железная дорога). Но при расстояниях России, редкости ее населения и суровости климата, чтобы обеспечить нас такой же связью, таким же быстрым подвозом резервов, снарядов и продуктов, как могли себе позволить союзники - нам надо было быть на порядок сильнее их! То есть, в принципе требовать от нас невозможного, положа руку на сердце, нельзя.
   Однако и то, что было, позволяло нам надеяться если не на победу, то хотя бы на "ничью". Преимущество в "нарезном оружии", которое было у союзников и которое часто приводят в доказательство нашего отставания, было далеко не катастрофическим - у англичан в массе своей тоже еще было гладкое оружие, нарезное - только у егерей и немногих полков (см.[]), да и нет такого технического преимущества, которое давало бы стопроцентный выигрыш: зулусы сумели разбить англичан, а вьетнамцы - американцев, при подавляющем техническом превосходстве последних.
   Собственно, любая стратегия - это есть умение скрыть свои недостатки и использовать свои преимущества. Война не есть поединок двух боксеров по строгим правилам, которые должны владеть одинаковыми ударами и быть примерно одинакового веса. Война направлена именно на подрыв военной силы противника, развал его "военного коллектива", лишение его "самодостаточности", для чего могут быть использованы самые разные средства (Кутузов не постеснялся использовать и крестьянские ополчения для войны с Наполеоном).
   Итак, главная причина нашего поражения в Крымской войне - далеко не техническое отставание, о чем любят говорить со времен Советской истории, для которой Крымская война "показала глубину прогнивания крепостной России" (Ленин). Главная причина - ошибки стратегического руководства, не сумевшего использовать свои преимущества и защитить свои недостатки. Разумеется, виноваты "шапкозакидательские настроения", недооценка противника, - но техническое отставание тут уже совершенно ни при чем
   На нижнем уровне, тактическом, те, кто оказались, по сути, отрезанными от основной страны на полуострове Крым (Нахимов), использовали имеющиеся у них в наличии ресурсы оптимальным образом. Но учитывая свободный подвоз резервов к противнику по морю и полную неспособность наших "материковых войск" прорваться к осажденному Севастополю, задержки в снабжении, сложность набора резервов, подвоза припасов - исход осады был, конечно, предрешен.
   Используя преимущества войны на своей территори, можно было навязать свой сценарий войны. И возможно, при ином руководстве и иных решениях, мы могли ее выиграть. И даже, весьма возможно, выиграли бы даже в нынешней ситуации, хотя и крупными жертвами и напряжением сил (но когда человеческие жертвы останавливали наше руководство?).
   Но наши противники - из которых наиболее активными были именно "торговые империи", умевшие считать, - после первых побед предложили мир. Мир был достаточно "гуманный" по отношению к нам, и мы согласились. И - с точки зрения дальнейших событий - это было "ошибкой". Правда, люди, жившие тогда, знать этого не могли. А на тот момент это сохраняло и тысячи жизней, и многие материальные ресурсы.
   Вывод из проигранной войны был сделан странный. Вместо изменений просто "наверху", смены руководства, небольшой реформы в армии, Александр II решил полностью поменять устройство России! Он, обладавший по-прежнему всей полнотой власти, имевший имперский аппарат, готовый ему подчиниться, начал "играть в демократию". Он попытался силой создать в России "торговую империю". Однако это означало самому отказаться от всей полноты власти! Да еще своими руками создать иную "аристократию", торговую, в противовес реально правящей дворянской (военной).
   Аристократия - это "коллектив" (в общем-то, довольно большой, но объединяющий далеко не весь "правящий класс", а только его наиболее активную часть), складывающийся, как правило, спонтанно, или "приходящий со стороны" уже в готовом виде. Это - именно активная часть, к чему-то стремящаяся. И нельзя стать инициативным ("пассионарным") по указу сверху.
   В 1861 году собственной "торговой аристократии", которой была бы нужна "техническая революция", по сути, у нас не было. На заводах работали крепостные (рабы), на рудниках и других добывающих промыслах - каторжники (рабы), их хозяева являлись "рабовладельцами" и, разумеется, просто так отдавать свою власть не хотели. Да еще и некому было - класс торговый, купеческий, был слабым и собственно "аристократии" не представлял, стремясь, наоборот, вписаться в существующую "аристократию" - стать дворянином и "рабовладельцем". А потому именно отмена "рабовладения" повела к резкому протесту общества с обеих сторон. И сильнее всего, разумеется, протестовала "старая верхушка". Потому покушение на Александра в конце концов удалось.
   Можно сказать, что, вместо реформы Крепостного права Александру следовало бы провести реформу Православной церкви, признав Раскольническое движение и тем открыв путь во власть представителям крупного купечества из числа раскольников. Однако этого, разумеется, сделать было невозможно (именно православная церковь являлась опорой правящей "аристократической верхушки" и проще было покуситься на рабовладение, чем на церковь), это было сделано только после революции, когда церковь была отделена от государства.
   Однако, там, после полной перетряски общества и смены правящей верхушки (при остающемся военном элементе как главенствующем), это было уже не очень принципиально, религия - раскольничья или православная - в принципе сменилась на другую.
   Как ни грустно и ни обидно это признавать, но, видимо, правы те, кто говорит, что деятельность Александра III, ведшего Россию к изоляционизму, была на тот момент оправдана. Дело в том, что, когда в 1861 году Крепостное право было отменено, "общество" оказалось к такому не готовым. Это было исключительно решение "правящей верхушки", вызванной именно сознанием, что в случае сохранения крепостного права и рабства вообще мы не сможем быстро внедрять технические новинки и проиграем любую войну.
   Но данное действие и проделано-то было очень обрезано, и не нашло поддержки "в широких слоях общества", что и привело к росту терроризма практически с того же момента! Центральная власть, начиная с этого момента (отмены Крепостного права) проводит политику, все более расходящуюся с ожиданиями той "структуры", которая сложилась в Российском государстве. В силу чего власть слабеет и наконец утрачивается вовсе.
   Реформы, начатые для усиления "военной мощи" (любопытно узнать, кто же царю так посоветовал), приводят к удивительному обратному эффекту: если в 1856 году Россия все-таки могла отбиваться от трех крупных держав, то уже в 1905 году Россия оказывается неспособной противостоять Японии - еще недавно неизвестному государству. Да и промежуточные войны с Турцией даются с удивительным напряжением и страшными потерями.
   То есть, Александр II провел эксперимент, по сути, такой же, как Петр I, но с еще более печальным результатом. Он на полную мощь использовал силу имперского аппарата, позволяющего концентрировать в одних руках и направлять в нужную сторону все ресурсы империи - но использовал ее для разрушения этой самой империи! И слабые попытки Александра III уже были не способны вернуть Империи утраченную силу.
   При всех личных заслугах и мужестве царя Александра II надо признать, что он, говоря языком Даосов, "пошел против Дао", а говоря языком марксизма - "против законов истории", за что, видимо, и был убит.
  
  -- О роли личности в истории.
   В самом начале мы говорили, что личность, о которой мы знаем в истории - это, как правило, лидер какого-нибудь коллектива, обладающего большим влиянием в обществе. Непосредственное воздействие одна личность за свою жизнь может оказать на очень небольшое число людей (на большое число людей - разве что на митингах или по телевидению). То, что человек, облеченный властью, может отдавать приказы, и эти приказы будут выполняться - следствие некоторой принятой в обществе системы власти, а не его личная заслуга. И складывается эта система власти не вдруг, а в течение долгих лет, когда одни признают за другими право распоряжаться. Такая система не может быть основана только на страхе, у нее должны быть добровольные помощники, получающие от подобной организации общества собственные выгоды и поддерживающие ее по своему выбору.
   Итак, любой лидер государства является еще и лидером правящего коллектива и опирается на некоторый коллектив, претворяющий в жизнь его решения. Это может быть коллектив единомышленников, но может быть и свора отщепенцев, готовых рвать друг другу и другим глотки за лучший кусок, не нашедших места в жизни и решивших выдвинуться за счет личной преданности "главе". Конечно, и "глава" должен быть соответствующим, поддерживающим такой коллектив и опирающийся на него, но наличие такого "коллектива" - это выбор самих членов этого коллектива, а не только личная вина его создателя.
   Первым наиболее четко зафиксированным в нашей истории подобным коллективом была опричнина, создаваемая Иваном Грозным именно как группа лично преданных ему людей, готовых за царя убить любого, включая собственного отца (Алексей Басманов). Причем и друг друга они, надеясь выдвинуться, рвали так же нещадно. Показательно, что и символом опричнины была выбрана, наряду с метлой, собачья голова, как нельзя лучше отражающая структуру этой организации как собачьей стаи.
   Очень показательным в этом отношении является эпоха Сталина. Можно долго спорить о том, злодей ли Сталин, или больной, или гений. По большому счету, дело не в нем. История такая странная вещь, что в ней все взаимосвязано, и очень редко бывают моменты, когда действия одного человека способны повлиять на глобальное развитие общества; причем, что интересно, эти моменты - совсем не те, о которых пишут и говорят. Революция, реакция, террор - это, в большой степени, "детерминированные действия". И одному человеку там мало что можно поменять. А вот когда "джинн еще не выпущен из бутылки" - в период такого относительного спокойствия один человек способен что-то сделать. Правда, последствия его действий проявятся только спустя много лет и даже десятилетий...
   Так, если раскручивать террор 30-х годов назад, то мы упремся еще в реформы Александра II-го, о котором говорили выше. После того как Александр попытался "насадить в России либерализм сверху", появился терроризм, появились разночинцы, появились многие, тоже претендующие на роль "элиты общества", наряду с потомственными аристократами. Что любопытно, "молодые капиталисты" этого времени не рвутся в политику. Они заботятся о личных капиталах, но совершенно не жаждут управлять страной. Они умеют встраиваться в существующую ситуацию. А потому - что в эпоху либерализма Александра II-го, что в эпоху "закручивания гаек" Александра 3-его, что в эпоху почти полной анархии Николая II-го промышленность страны развивается почти линейно (вернее, экспоненциально), слабо реагируя на политическую нестабильность.
   Наиболее активно "разваливают страну" политические партии и интеллигентские течения. И если в эпоху до Александра Второго анархия после Николая Второго вылились бы в парочку дворцовых переворотов и несколько бунтов - столкновений нескольких аристократических группировок, - то реформы Александра привели к "системным противоречиям", когда близко к власти подошли люди, обладающие весьма малой культурой и малой собственностью.
   Реформы Столыпина, продолжающие реформы Александра Второго, тоже подлили масла в огонь. Пролетариат в городах рос - но что это был за пролетариат? Наименее удачливые крестьяне, лишившиеся земли и вынужденные, чтобы кормить семью и кормиться сами, идти и как-то устраиваться в городе. То есть люди, лишенные корней, обиженные жизнью. На них и делают ставку большевики.
   Разумеется, в первую очередь на самой власти лежит вина за революцию. Николай Второй вообще почти не занимался делами управления, поглощенный семейными проблемами, и практически отдал власть в руки многочисленных группировок, как аристократических, так и не очень. И когда "расшалившиеся разночинцы" потребовали совсем отдать власть - он взял и отдал.
   Те оказались вовсе не готовы к тому, чтобы власть эту взять. Временное правительство начало утрачивать контроль над ситуацией, которой воспользовались большевики. И, оперевшись на самые низы общества, на тех, кто в "нормальном обществе" сидел на каторге - а ведь это только у нас представлялось, что на каторге сидят исключительно "политические", девять десятых каторжан - это "обычные" бандиты, не желающие жить нормальной жизнью и предпочитающие грабить других, - так вот, оперевшись на таких (и сами во многом будучи такими), большевики взяли власть.
   Очень образно эта ситуация показана у Булгакова в "Собачьем сердце". Правда, профессор Преображенский обвиняет Швондера, что тот использует Шарикова, но ведь по большому счету именно Преображенский является создателем Шарикова. И именно "российская интеллигенция" создала весь этот "люмпен-пролетариат", взявший власть после 17-го года.
   Разумеется, это не была "элита общества", ценящая прекрасное и стремящаяся к светлому будущему. Это были нищие и голодные люди. Аристотель придумал название для такой системы власти - "охлократия", власть толпы, черни. И он же еще говорил, что "самый страшный тиран - это бывший раб". И эти люди, взяв власть и почувствовав ее вкус, разумеется, занялись тем, что было им доступно - борьбе за "материальные блага" и уничтожение всех, кто был их хоть в чем-то выше.
   И те, кто потом были уничтожены Сталиным, очень "хорошо себя зарекомендовали" в деле борьбы за революцию. И Тухачевский давил Антоновский мятеж отнюдь не гуманными средствами. И Блюхер наводил порядок в Сибири тоже не "цивилизованными методами". И Троцкий подавлял Кронштадский мятеж со всей возможной жестокостью. И им никто, в общем-то, не приказывал действовать так - это был их выбор, им дали просто "карт-бланш" в деле "борьбы за победу революции".
   Итак, Сталин пришел в эту свору и принял правила игры. Он был безусловно талантливый актер, талантливый режиссер и блестящий организатор. И он сумел - используя страх своры перед сильным и стремление каждого выплыть, утопив другого - сумел эту свору обуздать, натравив одну половину на другую, и сумел направить ее не на развал страны и борьбу за власть друг с другом - но на что-то созидательное! В этом, безусловно, заслуга Сталина "перед Отечеством".
   Бессмысленно оценивать Сталина как личность. Не думаю, что он был злодеем. Да, он был, наверное, не особо гуманным человеком, но лично никого не расстреливал - разве что в пору, когда грабил банки. И даже, наверное, лично не подписывал указы о расстрелах (Ленин, кстати, подписывал). А, наоборот, подписывал указы о помилованиях. Не он создал НКВД, но он сумел им воспользоваться. И почти все руководители НКВД в свое время сами оказались в стенах этого ведомства.
   Все это очень напоминает историю опричнины. Опричнина принесла очень много бед стране, разорив множество крупных хозяйств и уничтожив множество видных людей. И в конце концов изгрызла сама себя. Так же и система террора при Сталине не была им придумана. Он был во главе этого "коллектива" (вернее, этой стаи, приведенной к власти революцией). Он сумел его обуздать и верховодил им на протяжении тридцати лет. Он сумел-таки направить силы страны на развитие и на победу. Не Сталин лично создал всех этих чекистов и НКВДистов, расстреливающих людей по разнарядке. Он "всего лишь" воспользовался ими. Да, люди для него были винтиками. Но, как мы неоднократно говорили, лидер коллектива и сам коллектив должны соответствовать друг другу. Сталин был "хозяином своры". Эта свора грызла всех и грызлась внутри себя. Потом, когда "хозяин" умер, они перегрызлись над его могилой и все-таки развалили страну. Но Сталин сумел отсрочить этот момент на несколько десятков лет.
   Можно сказать, что эпоха Сталина - это последний всплеск "величия Российской империи". Правда, "Империи с нечеловеческим лицом"...
  
  
  -- Первая Мировая война, революция и реставрация.
  
  
   В истории России 20-го века я буду опираться на весьма доскональную книгу Вадима Кожинова "Россия. Век ХХ-й". Хотя не со всеми выводами этой книги я согласен, но в плане фактического материала и описания "расстановки сил" книга очень близко отражает и концепцию, рассматриваемую в данной работе.
   В общем-то, уже понятно, что именно случилось в России ХХ века. Особая печаль нашей ситуации в том, что если в других революциях была "торговая аристократия", которая претендовала на власть и готова была ее взять, то у нас таковой аристократии - которая бы хотела власть взять - еще не было. Хотя были отдельные партии, объединения, "ложи"... Военная аристократия изживала себя, власть госаппарата была основательно подорвана, но на смену этому ничего подготовлено не было. И потому власть все больше получала торговая аристократия, но - не наша, а заграничная, с которой наша не всегда могла выдержать конкуренцию.
   Впрочем, военная аристократия пока еще держалась. Первая мировая война по числу жертв среди мирного населения в десятки раз отстает от второй мировой, то есть, с функцией защиты мирного населения армия справлялась (причем, мало гибло как у нас, так и у противника, несмотря на тяжелую артиллерию). Брусиловский прорыв - шедевр нового военного искусства - но результатами воспользоваться не смогли в силу отсутствия грамотного политического руководства.
   Первая мировая война была столкновением, прежде всего, Германии и России. Германия была империей молодой, но уже классической, с мощным аппаратом и армией, с развитой наукой. Она планировала разгромить давнего противника - Францию, с которой воевала, еще будучи Пруссией, а заодно потеснить и Англию в ее мировом господстве.
   С нашей стороны - мы собирались разобраться со своим вечным противником - Турцией, а заодно и "предателем" - Австрией, не пустившей нас к "балканским братьям". Ну, и отобрать у нее Галицию и Волынь.
   Заметна основная линия противостояния. На западе - Германия одна воюет с Англией, Францией, Италией (подключившейся позднее), на Востоке удерживая Россию, причем успешно поначалу всех бьет. Мы разгромили Турцию (у той после поражения случилась революция), Австрию, но с Германией воюем из последних сил. Видно, что "военные машины", "военные движущие" войны - это Россия и Германия, вокруг которых группируются все остальные - на западе толпа "торговых империй" пытается свалить Германию, на Востоке - торговая империя Турция и клонящаяся к торговой империи Австрия пытаются завалить Россию, которая являлась империей классической и не собиралась отступать.
   А потому, не отрицая серьезность вклада сил со стороны Франции и Англии, следует признать, что в основном длительность противостояния в войне и ее кровавость была вызвана именно противостоянием России и Германии с Австрией, где военная аристократия была еще слишком сильна. Каждый раз, когда союзникам на Западном фронте уже грозила гибель - и там готовы были сдаться - вброс новых сил со стороны России приводил к новому затягиванию войны. Сил победить у России, пережившей реформы и сильно ослабевшей в их результате (прежде всего, с военной точки зрения) уже не было, но и возможности отступить у "правящей аристократии" тоже не было. Потому это была война на истощение. И едва Россия вышла из войны (апрель 1918 года - Брестский мир), как война закончилась (сентябрь 1918 года - Верденский договор)
   Однако показательно, что не сразу после отказа "правящей верхушки" от власти пришли к власти новые "князь со дружиною". В начале был период "безвластия", когда все начало трещать по швам, когда у слабой "торговой аристократии" не хватило "политической воли" взять власть в свои руки. И, собственно, поскольку именно образ централизованного государства, где все решается "в Москве" ("В Москву, в Москву") был очень силен во всех головах, ни одна из армий белогвардейцев не основала собственной "республики" на территории Империи (были отдельные попытки в Сибири, но рухнули они не столько из-за вторжения большевиков, сколько из-за собственного нежелания населения отделяться) - все стремились в Москву, и именно опираясь на этот "образ" - на привычку подчиняться "центру", - большевики и собрали затем державу обратно.
   Имперский аппарат - не только бюрократический, но и военный, и "духовный", включающий как религию, так и систему образования - является объединяющим началом для Империи и активно способствует перемешиванию "коллективов", входящих в империю, "вытягивая" тех, кто может служить в аппарате, из "провинции" в "центр".
   Основные средства в Империи - разумеется, в центре, и самые "богатые предприниматели" появляются в центре, потому Империя и сменяется именно "торговой империей", тоже с высокой централизацией. Но в отличие от административной или военной власти, власть капитала не настолько централизована и может легко переместиться из одной части в другую. Тот, кто обладал властью военной, чтобы ее утратить, должен был проиграть войну; тот, кто обладал властью "капитала", мог ее лишиться просто совершив неудачную сделку. При этом обогатиться мог кто-то совершенно посторонний (тогда как при поражении в войне, как правило, победитель приходил на место проигравшего). И потому "торговая империя" постепенно "размазывается", становится более "демократичной" - в том плане, что новые аристократы уже могут локализоваться не только в "метрополии", но и в колониях. Каждый из них обзаводится собственными охранниками и слугами. Это и приводит к политическому распаду Торговой Империи - с сохранением экономического единства.
   Однако, глядя на общество Российское конца 19-начала 20 века, мы можем заметить единицы сколь-нибудь крупных предпринимателей. Большинство "бывших помещиков" так и остались "феодалами". Правительство еще неоднократно попытается создать предпринимателей силой - это будет и знаменитая "Столыпинская реформа", вызвавшая тоже массовое сопротивление.
   Вот что интересно: огораживания в Англии (где-то преследовавшие те же цели) тоже, конечно, встретили сопротивление и протест, вызвали локальные восстания - но были "продавлены", прежде всего потому, что было большое количество людей "наверху", в них "кровно заинтересованных", тех, кто уже мыслил "категориями экономики" ("наживой"). Сопротивление в России было более массовым и в конце концов привело к "раскулачиванию" - опять же по причине того, что этого самого "жадного капитала" было очень немного, и он не мог создаться по "указке сверху".
   А вот развалиться система управления по указке сверху могла. Аристократическая верхушка из числа окружения государей всячески противится всем реформам, поскольку смысла в них не видит. И, если трезво подумать, это и понятно: если сам дворянин не собирается на своих землях разводить овец или строить заводы, зачем ему отпускать своих крестьян? В итоге крестьяне остаются у него же на земле, но уже как арендаторы (только денег платить за аренду земли у них нет).
   В итоге дворянство разоряется, а новые "богатые промышленники" появляются в единичных экземплярах, причем по большей части - торгующие с "заграницей", с теми же Англией и Францией, с которыми не так давно воевали. Слабое, созданное "по указке" "торговое общество" оказалось полностью зависимым от западных, более умелых своих собратьев - и пошло более "на поводу у интересов западного капитала", как об этом и писали. А монарх - все еще имеющий высшую власть в стране - пошел на поводу у своего "выпестованного нового класса", который должен был обеспечить всем изобилие.
   Собственно, глядя "из будущего" (это, конечно, главная ошибка всех, кто изучает историю, но и главное наше достоинство), видно, что ничего другого и быть не могло. Если дать "предпринимателям" все свободы и доступ к ресурсам, в первую очередь ресурсы будут разворованы - это самый быстрый способ разбогатеть. Если к своей власти - власти капитала - торговец пробирается "окольными путями", в жесткой конкуренции - как с другими торговцами, так и с самой властью - он будет хвататься за любую возможность, которая его еще продвинет "к увеличению капитала", искать ходы - и будет в этом случае "приносить общественную пользу". Его заявка на власть, которую он сделает, будет подтверждена его реальными достижениями.
   Если ему сознательно все отдать, он все возьмет и успокоится. Половина госзаказа (а, может, и больше) с 1861 по 1914 гг. была разворована. "Элиту" нельзя создать по указке - она может только сама "выползти", организоваться и еще и доказать обществу (по крайней мере, тому коллективу, что сейчас находится у власти) свою необходимость и полезность.
   Торговые - и промышленные, которые есть частный случай - коллективы конца 19-начала 20 века таковой необходимости и полезности не доказали. Они, конечно, поддерживали существующую власть, поскольку она им все дала, но драться за нее особо не хотели. И когда после страшного напряжения войны правящая верхушка прямо отказалась от власти в пользу созданного им "нового класса", те просто не смогли взять эту власть!
   Самостоятельно подорвав ту основу, на которой власть стояла, правящая верхушка эту самую власть теряет. При этом никакой другой "аристократии" (коллектива, имеющего влияние в обществе) в России еще нет. И власть достается "князю со дружиною" - большевикам, проявившим наибольшую сплоченность.
   Аппарат, конечно, был основательно подпорчен с 1861 года, но рычаги влияния еще остались. Согласно Кожинову, 90 % чиновников царского времени остается на своих местах и при большевиках. Офицеры царской армии служили как в белой, так и в красной армии, причем в соотношениях почти 50/50! И это понятно: белая армия тоже была не монархистская, а сторонница "демократической России", Временного правительства, того самого, оказавшегося неспособным управлять. И потому для царского офицера, служившего "Богу, царю и отечеству", после отказа царя от власти, служить белым или красным было почти все равно. Причем поскольку красные пытались как раз реставрировать империю в прежнем объеме, именно служба красным была в большей степени службой Отечеству (правда, в меньшей - Богу).
   Большевики практически полностью восстанавливают все системы, функционировавшие до 1861 года. Как мы помним, захват власти в Империи новым "князем со дружиною" никак не приводит к изменению системы, а только к "перераспределению портфелей". В данном случае большевики проявили недюжинный талант по восстановлению рушащейся империи и сумели вернуть Россию на прежний уровень, с которого она была сброшена не вовремя начавшимися реформами.
   А потому Октябрьскую революцию следует считать не революцией, а, скорее, реставрацией - реставрацией Империи в полном объеме. Одним из итогов "Великой Октябрьской революции", в частности, было восстановление рабства (прикрепление крестьян к колхозам и активное использование труда заключенных). Окончательно оно было отменено (официально) уже при Хрущеве, вернувшем крестьянам паспорта. Собственно, вскоре после этого произошло и падение империи, в которой "имперское управление" уже вступало в противоречие с наконец сформировавшейся - из тех же большевиков! - "торговой аристократией", желавшей свободно вывозить нефть, газ и все остальное, ввозя "товары удовольствия" с запада, не делясь доходами с "правящей верхушкой" (КПСС).
   Собственно, социализм как структура общества (страны, государства) - это система с управляющим аппаратом, но без "правящей верхушки" - военной, торговой или жреческой аристократии. Как бы "управляющий аппарат" управляется всем народом. Но, очевидно, такая система невозможна (госаппарат лишен главной "самодостаточной" сферы - духовной, у него нет планов и целей развития, он занят только поддержанием себя и выполнением приказов "сверху"), и сравнивая царские и коммунистические управляющие аппараты, мы видим, что они практически не изменились, но поменялась "правящая верхушка" - теперь это большевики, вернее, верхушка коммунистической партии. Причем Коммунистическая партия осуществляет еще и "духовный уровень" функциональности.
   Попытка реформ, попытка "ускорить естественный ход событий", привела к краху правящей семьи - но не к краху системы. И вот что любопытно. Александр II начал реформы, чтобы улучшить обороноспособность нашей страны - только что проигранная Крымская война показала, что наша оборонная промышленность не может конкурировать с европейскими странами. Однако, вместо простой реформы оборонной промышленности, Александр начинает полное переустройство общества. "Общество" оказывается к этому не готовым, что приводит к терроризму (сопротивление общества) и в конце концов - к революции, которая, однако, является не революцией, а реставрацией! Большевики установили строй до такой степени "имперский", что рядом с ним даже империя Николая I-го казалась республиканской. И они же доводят до совершенства оборонную и военную систему - то есть, по сути, реализуют планы Александра II, только в рамках чисто имперской системы.
  -- Большевики и Монархия
   Действия большевиков до такой степени "имперские", а лозунги самого Ленина - настолько просто перефразированные лозунги монархической власти ("диктатура пролетариата" - сама идея диктатуры как-то плохо вяжется с идеей "отмиранния государства"), что можно самих большевиков подозревать в связи с имперскими кругами России.
   Несмотря на всю кажущуюся дикость подобного предположения - подчеркну, что это только предположение, не подкрепленное никакими "скандальными документами", но основанное на анализе общеизвестных фактов, - оно, если разобраться, не такое уж дикое.
   Главные возражения против такого предположения (ну, кроме того, что "такого не может быть") - их четыре:
      -- Брат Ленина был казнен за революционную деятельность
      -- Большевики расстреляли царскую семью
      -- Большевики развалили церковь
      -- Большевики уничтожили дворянское сословие
   То есть, деятельность большевиков вроде бы антимонархическая.
   Однако, давайте разберемся поближе.
   Первый аргумент может работать в обе стороны: после того как сам Ленин был задержан за революционную - по молодости - деятельность, ему вполне могли припомнить брата, и он совершенно не желал повторять его судьбу.
   Расстрел царской семьи - это варварство, но люди, на которых опирались большевики после захвата власти, тоже были не ангелы. В подавляющем большинстве это бывшие уголовники, выпущенные на свободу Временным правительством. Царская семья могла достаться белому движению (которое тоже не собиралось восстанавливать монархию, но могло использовать царя как знамя для привлечения монархических сил на свою сторону), а перевезти ее в Петербург было еще опаснее, ибо изначально большевики себя позиционировали как противники царя. Для ликвидации проблемы ликвидировали людей, согласно старой поговорке "нет человека - нет проблемы". Это большевиков не красит, но не говорит об их "антимонархичности", ибо монархия - это не власть конкретной семьи, а некоторая система власти, которую, как раз, большевики и реставрирую. Романовы же слишком себя дискредитировали за последние годы - связь с Распутиным, Мировая война, да и само отречение, - чтобы их именем можно было реставрировать страну. А потому династия поменялась.
   Развал церкви тоже не большевики начали. Атеизм стал господствующей идеологией под влиянием огромного числа агитаторов из самых разных слоев, и все это привело к падению авторитета церкви (она и сама этому немало способствовало). Но большевики не уничтожили ее совсем (хотя и ограбили для своих нужд). Несмотря на полную несовместимость идеологий, церковь, хотя и была ограничена в правах и отстранена от власти ("отделение церкви от государства" - один из первых декретов Ленина), тем не менее сохранилась, и уже с начала войны восстанавливает свои позиции. Потом на нее еще несколько раз пытались повести наступление, но она уцелела до наших дней и благополучно возвращает свое положение.
   Идеология православной церкви плохо сочиталась с коммунистической идеологией - но все отмечают, что "кодекс строителя коммунизма" почти полностью списан с христианских заповедей, кроме заповедей собственно о Боге. И благодаря этому кодексу, этому воспитанию сейчас церковь христианская и смогла восстановить утраченные позиции - люди нашли в ней не что-то чуждое, а то, что они слышали и раньше, только с другим обоснованием.
   Уничтожение дворянского сословия тоже неправильно приписывать одним большевикам. Как уже говорилось половина царских офицеров, включая знаменитого Брусилова, проведшего единственную за всю Первую мировую войну успешную наступательную операцию, после революции служили большевикам. И поначалу, пока власть большевиков не укрепилась, они отнюдь не были последовательными противниками дворянства, пытаясь сотрудничать со всеми силами общества и опираясь на любые слои. Потом, придя к власти - но тогда уже и сам слой большевиков стал гораздо шире и пополнился, в основном, "низами общества" - они, разумеется, предприняли мощные усилия по ликвидации возможных конкурентов. Но это была уже "внутренняя" борьба за власть между разными группировками. Поначалу же большевики отнюдь не были противниками дворянства на основе "классового чутья".
   Это был разбор аргументов против. Теперь посмотрим на аргументы "за".
   Появление большевиков - это второй съезд Социал-Демократической партии (РСДРП), когда Ленин, по сути, развалил и расколол Социал- демократическое движение. Его слова, что "прежде, чем объединиться, надо решительно размежеваться" - очевидно, просто демагогия, потому как когда стремишься к власти, ищешь союзников, а не создаешь врагов. Так самые разные силы объединились во Временном правительстве - вернее, до того, - чтобы сбросить царя. А действия Ленина с самого начала отбросили РСДРП до положения мелкой партии, вернее, двух мелких.
   Потом про большевиков практически ничего не слышно до 1917 года. В это время Ленин создает "теоретическое обоснование" возможности пролетарской революции в сравнительно отсталой в техническом плане России, хотя Маркс считал, что "пролетарская революция" может быть только в самых развитых странах. В советское время это называлось "творческой переработкой" Маркса. Но, казалось бы, дикость: опираться при захвате власти на незначительный слой населения! Однако это проходит. Почему?
   Прежде всего, потому, что, как было сказано, большевики не собирались опираться на одних рабочих, а пытались объединить все слои общества - выдвигая, как сейчас говорится, "популлистские лозунги", которые беззастенчиво воровали у "коллег" - так, "Земля - крестьянам" - это лозунг эсеров.
   Проходит - понятно; теперь вопрос - зачем? Зачем большевики - и лично Ленин - так настойчиво этой власти добиваются?
   И далее: очень интересно, что они начинают с этой властью делать. Ну, многие, дорвавшиеся до власти, действительно начинают жить в свое удовольствие. Однако - и это подчеркивается - и Ленин, и Сталин живут очень скромно, то есть, для личных благ им власть не нужна.
   А направляют они власть на реставрацию монархических, имперских служб! Когда гражданская война закончилась? Когда большевики захватили практически все территории, входившие ранее в Российскую Империю. Тухачевский идет на Польшу, и только после этого неудачного похода экспансия на запад, наконец, останавливается; но Украина, Сибирь, Закавказье, Средняя Азия были возвращены. Это - чисто имперские "амбиции", никак не вписывающиеся в картину "заговорщиков", дорвавшихся до власти. Большинство заговорщиков, до власти дорвавшихся - особенно с иностранной, как говорили, помощью - легко отказываются от огромных земельных владений, чтобы удержаться у власти. Большевики тоже пожертвовали Украиной и Белоруссией поначалу , уступив их немцам - просто в силу того, что сопротивляться было нечем, - но при первой же возможности, еще не укрепившись у власти, начинают борьбу за их присоединение - это при том, что в 1918 году Украина объявила себя независимым государством!
   Да и индустриализация, и коллективизация, проводимая Сталиным - это возможно только при мощном имперском аппарате.
   Однако вернемся в начало века.
   Вот что пишут о нем "сторонники":
   "Во время Революции 1905 года Ленин на короткое время прибыл в Россию, а затем поселился в Финляндии. Когда после "Манифеста 17 октября" начался естественный откат революции и политическим партиям необходимо было переходить к легальным средствам борьбы, Ленин предложил бойкот первой Государственной Думы (позднее он признает свою ошибку), но решительно поддержал кровопролитное московское восстание. Из-за границы он давал конкретные рекомендации восставшим: "Одни сейчас же предпримут убийство шпика, взрыв полицейского участка, другие -- нападение на банк...".
   Деятельность Ленина в эмиграции получила сходную оценку людей весьма несходных взглядов: "создатель постоянной склоки в партии" (М. Горький), "дрянная склока, которую систематически разжигает сих дел мастер Ленин..." (Л. Д. Троцкий).
   В 1907 ленинская резолюция пятого съезда РСДРП привела к противостоянию практически со всеми российскими партиями. Ленин подверг уничтожающей критике А. А. Богданова , который в 1909 был исключен из большевистской партии; открыто поддерживал самые дерзкие и циничные акции по привлечению средств на функционирование партии.
   Ленин яростно сражался с меньшевиками, большевиками-ликвидаторами, большевиками-отзовистами, богоискателями, богостроителями, троцкистами. Фракционная борьба дооктябрьского периода достигла своего апогея на Пражской партийной конференции (1912), на которой, по словам Ленина, "покончили с ликвидаторской и отзовистской сволочью". С этого времени в название партии было включено слово "большевиков" -- РСДРП(б). Ленин сумел также переориентировать нефракционную газету "Правда" (издавалась Троцким с 1908), став ее фактическим редактором, с 5 мая 1912 выходила уже легальная большевистская газета под тем же названием...
   С началом первой мировой войны связь Ленина с Россией практически оборвалась, партия большевиков распалась на разрозненные организации в крупных городах и в Швейцарии, где обитает и сам Ленин во время войны...
   В январе 1917 писал, что "мы, старики, не доживем до... грядущей революции", которая грянула через два месяца. О Февральской революции узнал из газет, начал готовится к возвращению в Россию."
   Итак, Ленин почти 17 лет не был в России, но за это время успел перессорить между собой все крупные партии.
   Возвращается он только после февральской революции.
   Сейчас во всей последующей анархии пытаются обвинить большевиков - но они бы, разделенные на отдельные группы, лишенные лидера, поссорившиеся со всеми остальными силами - просто не смогли - не успели бы - наладить такую массовую агитацию. Временное правительство все сделало само. Его указы об отмене отдания чести в армии, о введении советов в армии и на флоте - по сути, солдаты теперь будут решать демократическим голосованием, пойдут они в атаку или не пойдут - привели к полному развалу армии. Его указы об амнистии и выпуске огромного количества политических и уголовных заключенных привело к невиданному росту люмпен-пролетариата и разгулу преступности.
   В этих условиях агитация большевиков, приводившая просто к дезертирству из армии, была, по большому счету, уже благом, поскольку деморализованная вооруженная толпа куда опаснее, чем отдельные вооруженные люди. И, распустив старую армию, большевики начинают формировать армию новую, принявшую первый - неудачный - бой 23 февраля 1918 года.
   Итак, большевики в процессе гражданской войны восстанавливают имперский строй, правда, с новой "аристократией". Одна проблема: эта "аристократия" - выходцы из самых низов.
   Таким образом, не утверждая, что Ленин был ставленником "царской охранки", тем не менее можно сказать, что вся деятельность большевиков - это именно деятельность по реставрации монархии, и даже последовавшие затем репрессии - это репрессии против "своих", против той самой "черни", "низов", дорвавшихся до власти и показавших себя во время гражданской войны во всей красе.
  
   Не надо полагать "отсталым" это общество. На самом деле, Имперский строй - это самое сложное устройство общества, где присутствуют все типы коллективов и между которыми отлажены связи. Именно Империя способна совершить любые "прорывы", если есть такое задание от того, кто Империю возглавляет. И если есть потребность именно в военном коллективе, именно в противостоянии другим "самодостаточным коллективам", Империя - идеальный вариант. Только после спадения внешнего напряжения начинает казаться, что смысла в "военизации руководства" нет - и тут выходят на первый план именно торговцы, новые "связующие коллективы". Они, разумеется, должны уже существовать и быть активной силой - чтобы стать новыми "правителями". То есть, смена "руководящего коллектива" - вернее, переход управления от второго уровня к третьему - это не усложнение общества, это перераспределение ответственности и изменение целей (и ценностей). После которого общество начинает упрощаться - иногда просто разваливаясь на части.
   Однако, хотя в рамках Октябрьской революции имела место передача власти от второго уровня третьему, но третий уровень в данном случае - не торговая аристократия, а та самая "охлократия", о которой мы говорили выше. Человек, выросший в определенной среде и наученный определенным взглядам на мир, будет действовать в соответствии с этим мировоззрением. Военное искусство, искусство управления - это все то, что отлаживается веками. Можно совершать ошибки, но на этих ошибках учатся, это тоже входит в учебники, предания и легенды и накапливается, как опыт. Однако весь этот опыт - военный, политический, дипломатический, торговый, технический, научный - был безвозвратно утрачен и все пришлось огромной кровью - повторяя все то, что уже один раз страна проходила - находить заново.
   В связи с этим руководством страны были сделаны поистине титанические усилия для возвращения и восстановления утраченного. Но для существования страны в ней должны существовать - и быть вписанными в ее структуру - коллективы профессиональных военных и торговцев. Они могут быть на любом уровне, составлять "верхушку", или служить "коллективу жрецов" (правда, жрецы должны быть соответствующими), но они должны существовать и воспитывать своих детей в духе традиций. Однако именно с этими коллективами - создающимися в силу необходимости - государство постоянно и борется. Борется в силу того, что, во-первых, они противоречат ее идеологии (отмена всех войн и денег), а во-вторых, потому что эти коллективы существуют "сами по себе", их сложно контролировать, чтобы их контролировать, нужно самому быть весьма грамотным и способным, а таковых в "верхах", хвастающихся своим пролетарским происхождением, было крайне мало.
   Кончилось это печально для государства - оно развалилось.
  -- Вторая мировая война.
   О второй мировой войне существует до сих пор масса мнений, огромное множество документов, как опубликованных, так и хранящихся в тайне, до сих пор живы немногие свидетели - однако ясности нет. Ясности нет, прежде всего, потому, что в вопросах о недавней истории слишком сильно желание не разобраться, "как там на самом деле было", а доказать, кто прав, а кто виноват. Соответственно, каждый отстаивает ту точку зрения, которая ему больше нравится.
   Но как со случаем "норманнской теории", или татаро-монгольским игом, или с другими историческими "проблемами", дело в отсутствии нейтральной терминологии. Для одних коммунизм - это зло, для других - самая справедливая система, просто неудачно реализованная. Для нас, как мы помним, коммунизм - вернее, социализм - это система, где у власти находится жреческая верхушка, присутствует сильный госаппарат и остальное население - слабо дифференцированный "третий уровень".
   Для одних миролюбивость государства - это его главное положительное качество, для других - признак слабости. Мы, опять же, будем говорить не о миролюбивости, а о том, кто стоит у власти в данном государстве. При имперском устроении с военной верхушкой миролюбивости быть не может. При власти торговой будет стремление к миролюбию, пока оно выгодно. При власти жреческой, на самом деле, политика будет миролюбивой.
   Так вот, любопытно, как история второй мировой войны может быть рассмотрена с точки зрения нашей терминологии.
   Германия, несмотря на революцию 20 года и вроде бы упраздненного кайзера, находится в стадии империи, потому как у власти находится военная аристократия при крайне сильном госаппарате, сохранившемся со времен империи. Потому, разоренная и разгромленная после первой мировой войны, она изыскивает все средства для наращивания военной мощи. Это неудивительно и это следствие ее устроения.
   Америка - начинающая империя, вошедшая в эту стадию где-то после первой Мировой войны ("политика Большой дубинки"). Военной аристократии в Америке мы вроде бы не наблюдаем, но служба в армии там почетна, и военная мощь там наращивается; а потомки ковбоев, рейнджеров и бандитов Дикого Запада вполне соответствуют мелким феодалам средневековой Европы.
   Япония - империя классическая, со властью императора, с активными завоевательными устремлениями (в 30-х годах ей завоевана большая часть Китая).
   Наконец, СССР - социалистическое государство, то есть, власть "жреческой верхушки" с сильным госаппаратом. Вот только проблема в качестве этой самой жреческой верхушки - если обычно жрецы - это самая грамотная часть населения, то у нас это - хорошо если выпускники духовной семинарии. В соответствии со своей грамотностью они представляют себе и будущее развитие нашего общества и всего мира, в который это общество вписано.
   В соответствии с принятой в СССР религией, в мире с древнейших времен существует непримиримое противоречие между двумя антагонистическими классами - производителей и хозяев средств производства. Хозяева средств производства в СССР уничтожены, так что у нас данного противоречия нет. Аналогичное преобразование общества может быть осуществлено во всем мире, тогда противоречие снимется, и религия восторжествует.
   Однако, заняв место жречества в структуре общества, большевики претендуют и на роль управляющую, государственную, то есть, второй уровень, военный. Противостояние между этими двумя силами - "коммунистическим началом" и "государственным началом" - в СССР перед войной отмечает и Кожинов [].
   Армия, как и торговля, воспринимаются как некоторые "временные явления", нечто вспомогательное для установления всеобщего счастья. В соответствии с этим и отношение к службе в армии или к торговле - как к чему-то несерьезному. Хотя промышленность - в полном составе - переводится на военные рельсы, от подготовки базиса - энергетики, металлургии - до конкретных реализаций (танки, самолеты), но в "религиозной картине мира" все это воспринимается как нечто временное, что один раз будет использовано - и дальше не потребуется. Победив в борьбе "за мир во всем мире", все границы будут устранены, армии распущены. "Последняя война ради прекращения всех войн".
   Таким образом, как и положено жреческому уровню, правящий коллектив в СССР очень держится за свою "миролюбивость". С другой, учитывая "имперскую направленность" победившего коллектива - наращивается военный потенциал (технический), но совершенно не готовится военная аристократия, те, кто считал бы своим долгом защиту своей земли, готовность умереть ради этого. Все это появляется только во время войны, и знаменитая фраза из фильма "Офицеры" ("Есть такая профессия - Родину защищать") вряд ли могла быть произнесена ранее этого времени. До того профессией офицера было "нести счастье всем народам".
   Попытки распространения "справедливого устроения" во все стороны предпринимаются постоянно. Еще в период гражданской войны осуществляются походы в Польшу, с началом 2-й мировой войны - присоединение Прибалтики, Западной Украины, попытки вторжения в Финляндию. Впрочем, это может быть и следствием "имперской политики", поскольку походы предпринимаются только на территории, некогда Российской империи принадлежавшие.
   У нас существуют и профессиональные кадровые военные, которые умеют воевать - но главные в армии не они, а комиссары ("представители Ставки"), которые следят за моральным обликом солдат более, чем за умением и желанием воевать.
   Таким образом, можно считать столкновение - повторное столкновение - России (СССР) и Германии практически неизбежным. Правда, в то время были три силы в Европе: Англия, Германия и Россия - и все три активно пытались столкнуть между собой две других и так же активно заключить союз с одной из них (см. документы СССР в 1939-41 гг.). Еще была Япония, которая хотела бы любой заварушки в Европе, неважно с каким раскладом - главное, чтобы Россия была занята на время.
   Очень интересно читать воспоминания Рокоссовского, который явно относился к профессиональным военным и постоянно находился в недоумении относительно планов "начальства".
   Я не помню на память номера дивизий, их численности, их дислокаций - тем более что в источниках встречается по десятку вариантов для каждой из них. Подлинных документов тоже не читал, но сам знаю цену большинству "подлинных документов" - все они отражают некоторую "виртуальную реальность", как о ней думают те, для кого эти документы пишутся. В большей или меньшей степени правдивыми могут считаться бухгалтерские документы (хотя, конечно, и там могут быть приписки, но вряд ли в меньшую сторону - т.е., могут создать "виртуальных" получателей денег, но никак не "виртуальные" деньги). Отчеты пишутся - как правило, чтобы "в будущем" отвести от себя вину за неудачу (потому не стоит серьезно воспринимать замечания в отчетах о сражениях "нам не хватило", "у нас было недостаточно"... - смотря для чего недостаточно и смотря чего не хватило). Приказы пишутся о том, что должно быть (хотелось бы, чтобы было). Конечно, истина где-то рядом, но вряд ли зее можно восстановить с точностью до мелочей (как любят хвастать знатоки документов, приводя числа потерь или количество боевой техники с точностью до единиц - при том что у разных исследователей числа могут отличаться в разы).
   Могу исходить только из общих соображений. Неважно, было ли у нас три танка или тридцать тысяч. Или самолетов - два или двадцать две тысячи. Важно соотношение сил, больше или меньше, чем у противника, и больше или меньше на сколько/во сколько раз. Причем, прежде всего, как мы сами ДУМАЕМ, то есть, оцениваем это самое соотношение сил (мы можем и ошибаться). Причем важна не численность, а именно некоторая "сила", подразумевающая возможность уничтожения сил противника (ясно, что число танкистов и число пехотинцев сравнивать бессмысленно). Правильной оценке этого соотношения сил, в частности, и учат профессиональных военных.
   На войне никогда не бывает полной ясности, всегда есть риск, есть догадки и предположения. Но при этом военные всегда занимаются подготовкой к войне, как пишет Рокоссовский, цитируя своего представителя Ставки, "война - это нормальное состояние для военного". А потому предположение, что "мы были не готовы к войне", не есть объяснение того, что происходило в 1941 году. Можно быть слабее или сильнее противника, можно иметь армию не отмобилизованной или под ружьем - но если есть кадровые военные, то хотя бы частично готовыми к войне мы все-таки будем. И в этом случае эти самые кадровые военные должны заниматься составлением планов и проработкой различных вариантов развития событий. Дальше - они могут ошибиться, неправильно что-то оценить, но они уже не будут "неготовыми к войне" в принципе, они могут быть неготовыми только к тому или иному сценарию развития событий, который почему-либо не предусмотрели.
   Превосходства повсюду добиться почти невозможно (хотя часто делаются такие попытки), потому, с древнейших времен (официально - с Эпаминонда, но подозреваю, что это знали и раньше) добивались превосходства над противником на одних направлениях, на других готовясь сковывать его обороной (обороняться, как правило, легче). Дальше уже было "дело техники", что будет сильнее: наше нападение сильнее его защиты, его ли нападение сильнее нашей защиты.
   Но в любом случае, попытки объяснить нашу "неготовность к войне" подавляющим численным и техническим преимуществом немцев, недостаточностью разведданных и так далее - значит лишь полностью показывать наше тогдашнее руководство как некомпетентное во всех отношениях.
   Иными словами, я не знаю, как объяснить полную неготовность к обороне. Разумеется, рассказы, что никто в нашем правительстве даже не помышлял, что на нас могут напасть, следует воспринимать как бред: та же Германия нападала на нас всего тридцать лет назад, и огромные просторы России ей не были помехой, другое дело, что она и не собиралась захватывать все. И Япония нападала, тоже без оглядки на нашу военную мощь и пространства. То есть, предположить, что на нас могут напасть, в правительстве были обязаны. Предположить, что с этим делать - тоже.
   Следовательно, или у нас были полные непрофессионалы "наверху", которые были уверены, что успеем, или не задумывались, а что будет, если нет - или им было, в общем-то, наплевать, что станет со всей массой войск и техники, сосредоточенной у границы, если первый удар нанесем не мы. Да и что станет со всей той территорией, которая окажется под ударом, и с теми людьми, что на ней проживают, тоже было все равно. Пока враг дойдет до Москвы, успеем подготовиться.
   Так, в общем-то, и получилось.
   Огромные жертвы с нашей стороны тоже вызваны "религиозными мотивами". Все они гибли "за светлое будущее всего мира". Хотя многие погибшие, наверное, и не разделяли данной религии, но те, кто гнал их на убой, полагали, что всеобщее счастье стоит подобных жертв. Иначе трудно объяснить подобную бессмысленную бойню, когда - как пишет Рокоссовский - соотношение сил таково, что надо налаживать оборону, а приходит приказ о наступлении. Желание "всеобщего счастья любой ценой и как можно быстрее" - это из разряда религиозного фанатизма, когда взрывают себя, убивая "неверных". Тогда о жертвах не думаешь, потому как жизнь отдельного человека уже не воспринимается, воспринимается только "над-структура", которой жрецы и служат.
   Вопрос о том, что это за "над-структура", и надо ли ей служить - это вопрос уже за рамками исторического исследования.
   Но подобное отношение к собственному "самодостаточному коллективу", во главе которого оказались "жрецы" - большевики, только как к средству для установления "всеобщего счастья" в "над-системе", привело к подрыву ресурсов страны и в конце концов к гибели данного самодостаточного коллектива, несмотря на выигранную войну.
  -- "Альтернативная история".
  
   Оглядываясь назад, можно "увидеть" множество "ошибок" руководства России, начиная с Ивана Грозного (а при желании - и раньше). Если бы Иван Грозный, вместо того чтобы обращаться на Запад, в Ливонию, продолжил свое наступление на Восток, и Сибирь была бы покорена не "спонтанно" проникающими туда группами казаков, а регулярной царской армией, мы не испытали бы ужаса опричнины; возможно, и Смута прошла бы безболезненнее, а, главное, мы бы не стали "периферией Европы", а стали бы центром Евразии. Правда, для народов Сибири это все было бы плачевнее - как для нынешних народов Америки. Но для государства, возможно, это было бы лучше - если бы, как Япония, Россия вернулась на мировую арену уже подготовленной, с собственными "правящими коллективами". Но тогда - тогда сыграл фактор обустроенности западных земель, тогда как Восток надо было еще обустраивать (до чего руки у правительства дошли только во времена Столыпина и Хрущова - поднимать "целину", сибирский чернозем). И дворяне сочли, что им проще воевать, чем строить.
   И Петр мог бы не выполнять желание своих "друзей" из немецкой слободы - которые, наверняка, тоже подталкивали его к войне со Швецией, воюющей тогда с Саксонией, - а заняться внутренним обустройством. Как и его отец мог не ломать авторитет церкви и не делить страну расколом.
   И позднее, Александр II мог не проводить своих "демократических" реформ, приведших только к засилью иностранного капитала и росту терроризма.
   И брат Николая, Константин, мог принять власть, а не отказываться от нее...
   Все это были моменты, когда можно было что-то поменять. Наверняка были и еще сотни моментов, о которых мы не знаем, но которые, сложись они по-другому - и история была бы иной.
   Но в чем она была бы такой же?
   Последовательность изменения структуры общества и распределения в нем ролей, кажется, должна оставаться именно такой, как описано выше, ибо в противном случае общество долго существовать не может.
   А потому и революция - быть может, в другое время и с другими жертвами - была бы все равно.
   Можно с большой уверенностью предположить, что, кто бы ни победил в Гражданской войне, дальнейшая политика была бы у правящей верхушки примерно одинаковой, правда, касалась бы она разных людей. Победи Корнилов или Деникин - вначале был бы террор против, на этот раз, тех, кто поддержал большевиков. Затем - вряд ли менее позорный выход из войны (сил воевать все равно уже не было). Кстати, война кончилась почти сразу, как Россия из нее вышла (в апреле был подписан Брестский мир, в мае - Версальский). Была бы "продразверстка", поскольку при развале торговых связей и промышленности города ничего не могли предложить деревне, а, значит, называйся она "оброк" или как-либо еще, но "белогвардейцы" с гарантией вынуждены были бы применить те же методы. И, наконец, так же, для восстановления разрушенной экономики и хоть какого-то "накопления первичного капитала", было бы введено что-то вроде НЭПа. Скорее всего, победители так же передрались бы "в верхах" между собой, и один победивший (кто бы он ни был) восстановил бы "крепостное право" ("Колхозы"), с раздачей владений своим соратникам.
   Правда, что было бы дальше, вопрос спорный. Германия была сильно разорена первой войной, и движение фашизма там было тоже законным ответом (это, по сути, восстановление империи, только что разрушенной) на подобное унижение, но где бы она нашла силы для новой войны, сказать трудно. Хотя, если "новые правители России" продолжали мечтать о восстановлении империи в полном объеме, то они могли сами начать войну и с Финляндией, и с Польшей, и точно так же поддержали бы поначалу экономически Германию - чтобы создать противовес Франции и Англии, которым вряд ли понравилось бы усиление России за счет новых государств.
   Таким образом, вторая мировая война была возможна - причем даже в тех же блоках - даже при реставрации Монархии в России и при удаче мятежа Корнилова. У наших руководителей были бы другие имена, но точно так же где-то ко второй половине 20 века в России сформировалась бы "торговая и промышленная аристократия", влияющая на политику, и в той или иной форме был бы переворот, который произошел в реальной России в 1991 году, когда Россия явно превратилась в Торговую Империю (с засильем иностранного капитала).
   Многие причины обвиняли в развале СССР - и происки Запада, и неумелое руководство, и неэффективность социалистической системы экономики и управления... По большому счету, конечно, имеют место все эти причины. С точки зрения нашей теории, после завоевания "мировой гегемонии", когда возможности военного расширения Советской империи были практически исчерпаны (невозможно даже содержать гарнизоны во всех странах, находящихся в зоне влияния), резко усиливается роль торговли. Даже ставится цель "догнать и перегнать Америку" - в первую очередь, по производству и потреблению. В руководстве оказываются, как и соответствует моменту, люди, более всего нацеленные на торговлю (в тот период, прежде всего, нефтью и газом - что было).
   Мы говорили уже о "разделении ответственности", когда знание, к чему может привести то или иное действие, оказывается у одних людей, а право принимать решение - выбирать то или иное действие - у других. Причем у этих других, которые решение принимают, есть свои интересы, и исходя из них они и ставят задачу своим "аналитическим центрам", и оценивают выданные результаты. И когда аналитики ("первый уровень") кладут на стол начальству свои сценарии развития событий, начальство видит в них то, что соответствует их интересам и уровню мышления. И если возможности "социальных волнений" не есть что-то страшное для руководителя страны, а при этом "рост цен на нефть" однозначно ассоциируется с собственными интересами, то будет принят именно этот сценарий.
   Искусство планировать и прогнозировать никуда не делось, просто на прогнозы стали смотреть по-другому. Расширение идеологии (политика "чистой империи") сменилось увеличением "уровня жизни и уровня потребления" (политикой империи Торговой). И потому колебания цен на нефть и деятельность "вражеских разведок" только стимулировали этот процесс, когда уже ненужная "наверху" идеология была "свергнута" - теми, кто желал получать реальные доходы, не тратя их на социальные нужды или государственные проекты. По большей части, государственные монополии остались в руках тех же коллективов, что и до крушения СССР, но в силу возникшей неразберихи, и некоторым "новым русским" удалось просочиться в "верхушку".
   Впрочем, с течением времени оказалось, что просто "получать доход", ничего не делая, можно очень недолго. Те, кто не собирался ничего делать, кроме как "получить доход и отдыхать на Канарах", довольно быстро свалили, а оставшиеся принялись все-таки что-то менять, чтобы не быть вытесненными с мирового рынка хоть той же Саудовской Аравией.
   Необходимо отметить и еще один момент, тоже напрямую следующий из теории самодостаточных коллективов. Любой человек, хочет он того или нет, включен в ту или иную самодостаточную систему (причем эта система включает в себя как людей, так и природу, за счет которой они существуют, и воздух, и воду, и все остальное). И он может работать на укрепление этой системы - а может на развал ее. Причем, работать на развал он может просто по незнанию или лени - а может сознательно. В последнем случае это называется предательством. Однако предатели (ренегаты) - они просто включены в другую "самодостаточную структуру", на благо которой и работают.
   Так вот, к восьмидесятым годам в России сложилась ситуация, когда "верхи" (правящая элита, номенклатура, как ее ни называли) практически полностью были включены в самодостаточную структуру Запада, поставляя туда нефть и газ и получая оттуда практически все товары потребления и культуры, включая зерно (Канада). При этом основное население страны жило за счет своего труда (мало у кого было что-то импортное, и то было скорее экзотикой; очень многие жили за счет "приусадебных хозяйств", особенно на Украине). А потому, интересы верхов страны оказались больше связаны с интересами Запада, чем со своей страной, и при угрозе утраты этой связи они согласились пожертвовать скорее страной, чем своей возможностью жить, как раньше. Правда, сохранить прежний уровень удалось не всем, но очень многим.
   Трудно предсказывать будущее, хотя в этом, по сути, и есть смысл нашей работы. Где-то во второй половине 20-го века мы перешли к Торговой империи, но - в силу того что наша военная аристократия была расстреляна еще в начале 20-го века, а новая формировалась с большим трудом, - путь ее как торговой империи может быть гораздо короче (нет наработанных и сохраненных методик дипломатии и войны, как в Англии, Франции и других странах Европы). А потому очень возможно дальнейшее деление России, с образованием на ее территории "торговых республик" и "городов-государств". Вряд ли это будет быстро, но это - возможный сценарий. Здесь явно выделяется несколько однородных внутренне, но сильно отличающихся друг от друга сообществ, каждое из которых легко может стать самодостаточным при появлении качественного "первого уровня". Это, прежде всего, Москва и ее ближайшее окружение, сходное по положению с положением собственно Англии в ее колониальной системе; затем - это Европейская часть, отличающаяся и от Москвы, и от Сибири, но, скорее всего, сохранящая верность Москве; это - Дальний Восток, совершенно особый мир, который и так едва не отделился при попытке навязать им "машины с левым рулем". Он слишком слабо связан с Европейской частью - по всем уровням, - чтобы испытывать в ней потребность; а продавать рыбу и морепродукты в Европу он может и сам. И, наконец, это - Сибирь, огромная редко заселенная область, представляющая из себя классическую "колонию" Москвы, откуда московские фирмы добывают нефть, газ, лес и все остальное, как когда-то Север представлял из себя колонию Новгорода. Вот и Москва дошла до положения древнего Новгорода - с высоким уровнем жизни, высоким уровнем "демократических институтов", но слабой централизацией и готовностью людей "служить отечеству". Все отчаянные потуги государства изменить положение только отчетливее это показывают.
   Данный сценарий - раздел страны - может быть ускорен и общим " мировым кризисом экономики" - современная экономика слишком завязана на транспорт и связь, которые завязаны на энергоносители, которые уже добываются на пределе. Учитывая особенности экономики - слишком быструю реакцию даже на слухи, не говоря уж о реальных событиях, - и топливо может вдруг немыслимо подорожать и сделать невозможными дальние перевозки, и связь может рухнуть из-за нарушений в энергосистеме, и просто может найтись новая "технология", которая будет слишком доступной и сделает ненужным "дальний обмен". Во всех этих случаях "мировая торговля" потеряет свой смысл - и многие "торговые республики" превратятся в "племена" или "города-государства", завоеванные готовящимися где-то "князьями со дружинами" - новыми "партиями", стремящимися к власти. Недавние случаи - с извержением вулканов в Исландии и Испании, парализовавшем всю жизнь Европы - это четко показывают. Реакция "торговых республик" - на, в общем-то, достаточно рядовые события - явно неадекватная.
   Что касается мировой истории, то здесь, безусловно, будет укрепление Индии и Китая как феодальных государств, их "внутреннего выравнивания" и потом - еще не скорым - переходом в стадию Империи. На данный момент главная "молодая империя" - это США, которая, видимо, еще долго будет диктовать политику остальным, в силу отсутствия какой-либо другой империи (мы как Торговая империя ближе к Турции). В Европе явным "локомотивом" является Германия - тоже Торговая империя, переведенная в это состояние "силой", полным уничтожением ее военного сословия в ходе двух мировых войн. Примерно так же случилось со Швецией 18 века, когда практически вся военная аристократия полегла в Северной войне с Россией.
   Большинство "стран-изгоев" - это всего лишь "города-государства", большой силы не представляющие. Когда они объединятся хотя бы до уровня феодального государства, пройдет еще немало времени.
   Однако, если прогноз относительно США верен, и в нем возможна Смута (борьба госаппарата с местными "элитами"), то некоторое время ему будет не до мировой политики, и в мире могут успеть подрасти новые силы.
   Разумеется, сказать - где, когда возникнет новое образование - можно только когда оно хотя бы достигнет этапа Князь со дружиною. На данный момент существует ряд "стран", претендующих на подобное устроение: это ряд "дружин" в Афганистане, "дружины" в Ливане, в некоторых африканских странах. Кто из них вырастет, как они будут наращивать силы - покажет время.
   Не могу обойти стороной историю Израиля - классический пример создания "города-государства" в наше время. Правда, его "экономическая основа" распределена по миру, но сама "дружина" четко локализована в Израиле (где все жители, по сути, составляют "войско"), с небольшим "ремесленным и торговым обеспечением". То есть, это именно "город-государство" в нашей терминологии. Он создался за один двадцатый век, трудами "жрецов" (иудейских общин), и успешно противостоит более крупным окружающим его государствам, ведя почти беспримерные войны. Правда, там вряд ли возможно образование "феодального государства", в силу непримеримой разницы противостоящих сил на первом уровне - религиозном и мировоззренческом, но возможно физическое устранение или вытеснение одной из сторон за пределы региона.
   Так что "горячей точкой" и Афганистан, и Ближний восток будут оставаться достаточно долго, и дело не в том, что там такой "особый менталитет" - вся Россия со своим очень "спокойным" менталитетом была "горячей точкой" в первой половине 20 века, - а в устроении общества, с выделенным "военным уровнем", "военной аристократией" (а в Израиле служить в армии - это почет; а в Афганистане "мужчина без оружия - не мужчина").
   Опасаться явной агрессии со стороны Китая на окружающие территории - как об этом говорят - вряд ли стоит, но пока происходит классическое "феодальное выравнивание" - китайцы активно заселяют окрестные территории, в первую очередь Дальний Восток, что облегчит в дальнейшем их присоединение к окрепшему "феодальному государству" Китая. Однако пока и Индии, и Китаю хватает "внутренних неоднородностей", которые не могут быть преодолены без борьбы, чтобы они думали о внешней агрессии.
   Возвращаясь к России, отмечу, что активный призыв сейчас "бросать все и уходить в деревню" справедлив на третьем уровне - наша страна действительно имеет мощный перекос в сторону внешней торговли, не обеспечивая себя самым необходимым, то есть, не являясь самодостаточной на третьем уровне, но при этом являясь слишком большой, чтобы перейти сразу к состоянию "торговой республики" - нам жизненно необходим серьезный управляющий аппарат для координации действий отдельных частей. Однако человек, уходящий из города в деревню, оказывается лишенным "второго уровня" - защиты государства, которая в деревне значительно слабее. Таким образом, только создание новых общин, новых коллективов, способных противостоять внешнему давлению, может помочь поднятию и третьего уровня, а никак не отдельные энтузиасты, отправляющиеся поднимать сельское хозяйство.
  
  
  -- Приложения:
  -- Хронология
  -- Новгород
   Князь со дружиною:
   Ок.1 в. До н.э. - многочисленные "племена венедов" ведут морскую войну против флота Юлия Цезаря.
   Ок. 1 в.н.Э. - упоминание "шаек венедов" (князей со дружинами) Тацитом
   Ок. сер. 4-го в. Н.Э. - разгром венедов державой Германариха. Пра-славяне в составе готской державы. Образование славянского единства. Отход части славян в район Балтийского моря.
   Город-государство:
   Ок. 5 в. Н. Э. - проникновение Славян в Поильменье, на Волгу и Дон из района верховьев Днепра - миграция из державы Германариха. Проникновение туда же со стороны Балтийского моря - из "державы варягов". Активное переселение "князей со дружинами" во все стороны из державы Германариха и позднее гуннов - франки во Францию, англы и саксы в Англию, лангобарды в Италию; видимо, аналогичный натиск на север (по крайней мере, данов на Швецию и Норвегию, согласно "саге об Инглингах").
   6-7вв. Н.Э. - основание "городов-государств" на Волге, Дону и Днепре, в Приильменье, образование "державы варягов" на берегах Балтийского моря. Образование Аварского каганата и усиление в нем славянского элемента. Образование Арсании (южной Руси) - из остатков Антов (?).
   Феодальное государство:
   7-начало 8-го вв. - отпадение "северных земель" от Феодальной "державы варягов" (Швеции, Норвегии, Готланда). Создание собственного государства на побережье Финнского залива (район Карельского перешейка?).
   8 в.н.э. - объединение Северной Руси, возникновение Волжского и Днепровского торговых путей
   787 г. - поход Руси на Крым (Херсонес) под руководством воеводы Бравлина.
   Империя:
   839 г. - послы Волховской Руси в Константинополе и у франков
   840 г. - нападение Руси на арабские города Черноморского побережья
   860 г. "Изгнание варягов" ("буржуазная революция")
   Торговая империя:
   862 г. "Призвание варягов" ("конституционная монархия")
   862 г. - Поход на Киев Аскольда и Дира.
   887 г. Олег пошел на Киев, гибель киевского князя Дира
   907 г. Олег пошел на Константинополь, выкуп Византийцев, договор с Византией
   945г. - Договор Игоря с Византией о торговле
   961 г. - начало походов Святослава
   969 г. - завоевание Хазарии, создание "Империи Святослава".
   971 г. - оборона Доростола, гибель Святослава
   972 г. - смерть Олега Святославича, начало усобиц
   975 г. - победа Владимира над Ярополком, захват Киева новгородцами во главе с Владимиром
   988 г. - принятие Христианства Киевом
   1015 г. - Смерть Владимира, Ярослав с новгородцами захватывает Киев
   1054 г. - Смерть Ярослава, начало раздробленности
   1061 г. - восстание Всеслава Полоцкого, захват им Новгорода, разгром Святой Софии
   1072 г. - разгром Всеслава братьями Ярославичами, бегство Всеслава
   1078 г. - междоусобица между Ярославичами, Изяславом, Святославом и Всеволодом. Смерть Изяслава
   Торговая республика:
   1136 г. - Новгород получает грамоту Мстислава Изяславовича об "особом статусе" (право приглашать князей)
   1217 г. - битва на Липице - последний крупный успех новгородцев в политике на Руси
   1256 г. - разгром Новгородского восстания Александром Невским
   1268 г. - битва при Раковоре, экспансия Ливонского ордена остановлена
   1356 г. - война со Швецией, соглашение с Москвой.
   1396-98 гг. - война с Москвой за Двину
   1410 г. - мирный договор с Москвой
   1471 г. - битва на Шелони, захват Новгорода Москвой (Иваном III)
   1478 - второй поход Москвы на Новгород, упразднение веча, расселение новгородских бояр, поселение на их землях бояр Московских.
   1509 - разгром веча в Пскове, "младшем брате" Новгорода.
   1571 г. - разорение Новгорода Иваном Грозным (опричниками)
  -- Москва
   Князь со дружиною:
   1147 г. - казнь Кучки Юрием Долгоруким, основание Москвы
   1159 г. - строительство крепости в Москве Андреем Боголюбским
   1172 г. - убийство Андрея Боголюбского детьми Кучки
   1177 г. - разорение Москвы князем Рязанским, начало войны Владимирского и Рязанского княжеств.
   1216 г. - битва на Липице, разгром Владимиро-Суздальцев Новгородцами и Ростовцами
   1237 г., зима - младший сын Юрия Всеволодовича, великого князя Владимирского, Владимир захвачен в Москве татарами
   1238 -1240 г. - Московский князь Михаил Хоробрит, младший сын Ярослава Всеволодовича
   1240 г. - поход Михаила Хоробрита на Литву, его гибель в походе.
   Общая характеристика периода - разрозненные князья со своими дружинами пытаются контролировать территорию Москвы.
   Город-государство:
   1261 г. - Даниил, младший сын Александра Невского, становится князем Московским
   1271 (?)
   1291-92 - Дюденева рать
   1302 г. - захват Переяславля-Залесского (завещанного Даниилу Иваном Переяславским, но отнятого Михаилом Тверским).
   1304 г. - захват Коломны у Олега Рязанского
   1304 г. - смерть Даниила
   1305-1317 - война Москвы с Тверью
   1317 г. - битва у Бортничева, разгром Москвичей и татар Тверичами
   1318 г. - смерть Михаила Тверского в Орде, куда он вызвал Юрия Московского на суд хана и был оклеветан
   1321 г. - убийство Юрия Московского Дмитрием Грозные Очи, сыном Михаила Тверского. Казнь Дмитрия в Орде.
   1328 г. - восстание в Твери. Разгром Твери татарскими войсками под руководством Ивана Калиты.
   Переезд митрополита Петра на Москву.
   1340 г. - поход ополчения Тверских, Суздальских, Рязанских, Московских князей под руководством Ивана Калиты на Смоленск, приведение Смоленска к покорности.
   1340 г. - смерть Ивана Калиты и хана Узбека, его союзника.
   1356 г. - чума в Орде и на Руси. Смерть Симеона Гордого, московского князя. Смоленск отошел от Руси к союзу с Литвой.
   1358 г. - смерть Ивана Красного, московского князя. На Москве - малолетний князь Дмитрий Московский. Разгром татар Андреем Нижегородским.
   1363 г. - начало замятни в Орде. На Руси - князь Суздальский и Нижегородский Димитрий стал Великим князем Владимирским. Москва (без помощи татар) выгнала его из Владимира.
   1367 г. - разгром татар Дмитрием Нижегородским на р. Пьяне. Строительство каменного кремля в Москве.
   1368 г. - поход Литвы на Москву. Битва на Тросне (разгром Москвичей).
   1372 г. - разгром Рязанцев Москвичами под Коломной.
   1375 г. - восстание в Нижнем Новгороде против татарского посла; посол Сарай-ака убит. Начало войны Нижнего и Москвы против татар
   1376 г. - поход Москвы и Нижнего на Волжскую Булгарию, взятие Булгара
   1377 г. - разгром Нижегородско-Московского войска на р. Пьяне, разорение Нижнего Новгорода.
   1378 г. - битва на Воже. Разгром Бегича общим Московско-рязанско-новгородско-нижегородским войском. Перемирие с Ордой.
   1379 г. - Иван Вельяминов, глава "московской оппозиции" князю (сын тысяцкого), скрывавшийся в Орде, выдан на Москву и казнен. Митяй, ставленник Дмитрия Московского, через земли Орды проходит в Константинополь для положения в сан митрополита. Смерть Митяя.
   1380 г. - Захват Сарая Тохтамышем. Битва на Дону Мамая и Дмитрия Московского. Ограбление людей Димитрия Московского людьми Олега Рязанского. Поход Москвы на Рязань. Разгром Мамая Тохтамышем и смерть Мамая в Кафе.
   Общая характеристика периода - рост личного благосостояния московских князей и их влияния среди других княжеств.
   Феодальное государство:
   1382 г. Поход Тохтамыша на Москву. Разорение Москвы. Договор Олега Рязанского и Московских князей о союзе и помощи.
   1389 г. - смерть Дмитрия Московского.
   1392 г. Василий Московский присоединил Нижний Новгород
   1399 г. - разорение Нижнего Симеоном Суздальским
   1408 г. - поход Едигея на Москву
   1410 г. - Даниил Нижегородский разгромил Петра Димитриевича, брата Василия Московского, под Лысковым
   1411 г. - разорение Владимира людьми Даниила Нижегородского
   1412 г. - Даниил Нижегородский ушел из Нижнего, дабы избежать разорения города, при приходе Московских князей.
   1427 г. - начало междоусобицы в Московском княжестве.
   1438 г. - Нижегородский князь Юрий объявил о своей "независимости".
   1445 г. - разгром Василия Темного казанским ханом под Нижним.
   1450 г. - завершение Междоусобицы. Смерть Дмитрия Шемяки и Василия Косого.
   1454 г. - отказ Нижегородского князя от всех прав на Нижний в пользу Москвы
   1455 г. - битва на... с Новгородцами
   1471 г. - битва на Шелони, захват Новгорода Великого. Отказ от дани Орде.
   1478 г. - второй поход на Новгород, упразднение местных органов власти.
   1480 г. - Стояние на реке Угре, отход хана Ахмата и его гибель от ногайцев.
   1485 г. - захват Твери
   1491 г. - поход на Казань
   1499 г. - судебник Ивана III, ввод Юрьева дня
   1500 г. - битва на Ведроши, победа над Литовским войском. Присоединение Белева, Одоева, Козельска
   1512-1517 гг. - три похода на Смоленск, присоединение его.
   1521 - присоединение Рязани, упразднение Рязанского княжества.
   1534-36 - оборонительная война с Литвой
   Общая характеристика периода: власть "боярского коллектива" Москвы, присоединение соседних "городов-государств" - княжеств, их "военные аристократии" - князья и бояре - вливаются в состав московского боярства.
   Империя:
   1552 г. - отмена "кормлений", "Избранная Рада", реформы Ивана Грозного
   1557 г. - взятие Казани.
   1559 г. - взятие Астрахани.
   1561-62 гг. - война с Турцией и Крымом за Астрахань.
   1562 г. - начало Ливонской войны, взятие Полоцка
   1568 г. - Опричнина
   1570 г. - разгром Новгорода
   1571 г. - взятие Москвы крымским ханом
   1572 г. - битва при Молодях, разгром Крымского хана
   1572 г. - разгром Опричнины
   1580 г. - подчинение Сибири
   1585 г. - Осада Пскова, конец Ливонской Войны
   1598 г. - отмена Юрьева дня, начало Крепостного права.
   1600 г. - голод
   1604 г., осень - вторжение Лжедмитрия I
   1605 г. - Лжедмитрий 1 сел на престол в Москве
   1605 г. - восстание против поляков, смерть Лжедмитрия. Начало Смуты.
   1606 г. - поход Болотникова на Москву и его отступление
   1607 г. - осада Тулы и Калуги, пленение Болотникова.
   1608 г. - Начало осады Москвы Лжедмитрием 2-м.
   1609 -1610 - осада Троице-Сергиевской Лавры.
   1610 г. - освобождение Москвы и всего севера Руси войсками Михаила Скопина-Шуйского и шведскими наемниками. Смерть Скопина-Шуйского. Начало осады Смоленска. Битва под Клушиным, разгром московско-шведского войска поляками. Свержение Василия Шуйского и привод поляков в Москву правительством Семибоярщины.
   1611 г. - Первое ополчение и его распад. Восстание в Москве и ее пожар. Захват Смоленска польской армией.
   1612 г. - Второе ополчение. Битва под Москвой. Освобождение Москвы.
   1613 г. - Земский собор. Избрание Михаила Романова царем.
   1630-32 гг. - Смоленская война
   1649 г. - Соборное уложение царя Алексея Михайловича
   1654 г. - Переяславская Рада. Начало войны с Польшей. Раскол. Реформы Никона. Взятие Смоленска войсками князя Шереметьева.
   1655 г. - Начало печатанья медных денег.
   1656-58 гг. - война со Швецией, взятие Риги. Перемирие.
   1662 г. - Медный бунт в Москве.
   1667 г. - разгром Москвичей под Конотопом. Окончание войны с Польшей. Раздел Украины. Основание Торгового приказа. Посольский приказ вышел из-под контроля Думы и стал самостоятельным.
   1668-1676 гг. - "Соловецкое Сидение"
   1672 г. - отмена торговых привилегий духовенства.
   1682 г. - Сожжение "Разрядных книг". "Хованщина" (первый стрелецкий бунт).
   1687 г. - Первый Крымский поход В.В. Голицина
   1689 г. - Второй Крымский поход В.В. Голицина
   1695г. - первый Азовский поход Петра
   1696 г. - Второй Азовский поход Петра, взятие Азова, создание Азовского флота.
   1698 г. - Второй стрелецкий бунт, разгром Стрелецких полков
   1699 г. - первая осада Нарвы.
   1702 г. - вторая осада Нарвы.
   1709 г. - битва под Полтавой.
   1721 г. - основание Петербуржского университета
   1725 г. - смерть Петра I
   1726 г. - закрытие Петербуржского университета
   1756-61 - Семилетняя война
   1763-1796 - Екатерина Великая, расцвет Империи
   1768 - башкирское восстание
   1774-76 - восстание Пугачева
   1799- Итальянский и Швейцарский походы Суворова, Средиземноморский поход Ушакова, разгром французов.
   1806 г. - битва под Аустерлицем
   1812 г. - поход Наполеона на Москву и его разгром
   1825 г. - восстание декабристов
   1828-1861 гг. - Кавказские войны
   1854 г. - начало Крымской войны
   1855-56 гг. -оборона Севастополя
   1861 г. -отмена Крепостного права
   1872 г. - Русско-турецкая война
   1878 г. - взятие Шипки
   1882 г. - покушение на Александра II и его гибель
   1882-95 гг. - Александр III и политика изоляционизма
   1904-1905 гг. - Русско-Японская война
   1905 г. - восстание в Москве и Петербурге
   1908 г. - реформы Столыпина
   1910 г. - убийство Столыпина
   1914 г. - начало I-й мировой войны
   1916 г. - Брусиловский прорыв - единственная успешная наступательная операция в I-ю мировую войну закончилась ничем
   1917 г. - Февральская революция, отказ царской семьи от власти. Развал армии и государства. Мятеж Корнилова -подавлен. Мятеж большевиков - успешен. Разгон Учредительного собрания.
   1918 г. - Кронштадский мятеж - подавлен. Начало Гражданской войны. Разгром Красной Армии немцами и Брестский мир. Конец Второй мировой войны
   1918-21 гг. - Гражданская война.
   1921 г. - образование СССР (почти в границах бывшей Российской Империи, не вошли только Западная Украина, Польша, Финляндия и Прибалтика).
   1924 г. - начало НЭПа
   1929 г. - Завершение НЭПа. Год Большого Перелома. Начало коллективизации.
   1930 г. - голод на Украине.
   1933 г. - Великие стройки - Беломорканал, ДнепроГЭС и др.
   1937 г. - начало "чистки в верхах".
   1939 г. - начало 2-й мировой войны. Разгром японцев на Халхин-голе. Раздел Польши между СССР и Германией. Начало войны СССР и Финляндии.
   1940 г. - Завершение Финской войны. Захват Германией Франции, Бельгии, Голландии, Дании, Норвегии, Греции.
   1941 г. - начало Великой Отечественной войны. Разгром Красной Армии в боях под Вязьмой, Смоленском, Киевом. Сражение под Москвой. Нападение Японцев на Перл-Харбор. Объявление Германией войны США
   1942 г. - наступление Красной Армии по всему фронту закончилось провалом. Отступление к Волге. Сталинградская битва. Битва у острова Гуадалканал (Япония с США)
   1943 г. - Разгром немцев под Сталинградом. Наступление Красной Армии. Курская битва.
   1944 г. - освобождение Белоруссии, Украины, Прибалтики. Выход к границам СССР.
   1945 г. - открытие Второго фронта США и Англией. Взятие Берлина. Начало войны СССР с Японией. Атомные бомбардировки Японии авиацией США. Завершение второй мировой войны.
   1949 г. - Атомная бомба создана в СССР
   1951 г. - Водородная бомба
   1965 г. - отстранение Хрущева от власти
   1988 г. - создание Акционерного общества "Газпром"
   Общая характеристика периода: неуклонный рост военной и политической мощи "империи", ее расширение, включение в свой состав самых разнородных "элементов" - племен (калмыки, башкиры, народы Сибири), "дружин" (кавказские народы), городов-государств (Прибалтика, ряд кавказских государств), целых "империй" (вассалитет Бухарского ханства, Казахского ханства). Выравнивание включенных элементов, их объединение на торговом уровне. Рабство как значительная "производительная сил" (крепостные крестьяне, каторжники, затем - колхозники и заключенные).
   Торговая Империя
   1991 г. - Распад СССР на ряд независимых держав.
   1994-96 г. - Чеченская война, попытка удержать Империю.
   1999 г. - Вторая чеченская война.
   2001 г. - Чечня получает статус "вассального королевства"
   2008 г. - война с Грузией. "Вассальные государства" Абхазия и Южная Осетия.
   Период, к счастью, пока не закончился, так что об общей характеристике говорить рано.
  -- Рим
   Князь со дружиною:
   774 г до н. э. - основание Рима.
   8 в. до н.э. - завоевание Альбы
   519 г. - Республика в Риме. Война с Этрусками
   Город-государство
   395 г. - набег галлов на Рим
  
   340 г. - уход плебеев на Манциеву гору
   Феодальное государство
   281 г. - столкновение с Пирром
   265-227 гг. - первая Пуническая война
   221-207 гг - вторая Пуническая война
   163 г. - Третья пуническая война
   Империя
   138 г. - восстание рабов на Сицилии
   133. - реформы Тиберия Гракха
   123. - реформы Гая Гракха, появление регулярных судей, "постоянного войска" в виде наделенных землей легионеров.
   90-80 гг. - гражданская война Суллы и Мария
   80-72 гг. - восстание Сертория в Иберии против Суллы
   72 г. - восстание Спартака
   53 г. - разгром Красса при Каррах
   44 г. - принципат Цезаря и его гибель
   44-30 гг. - гражданские войны в Риме
   30 до н.э. - 15 н.э. - Октавиан Август. Начало классической Империи.
   45-50 гг. - дворцовые перевороты
   70-215 гг. - эпоха расцвета Империи. Покорение Дакии, Британии, часть Германии.
   210 - начало набегов готов - отбиты.
   227 г. - попытка отделения Британии подавлена
   252 г. - начало череды "солдатских императоров".
   Торговая Империя
   272 г. - реформы Диоклетиана. Раздел империи
   325 г. - принятие Христианства официальной религией
   377 г. - битва при Адрианополе, смерть императора Валента, победа готов.
   395 г. - окончательное отделение Восточной империи от Западной
   405 - взятие Рима Аларихом
   410 - второй поход Алариха на Рим
   451 - битва на Каталунских полях
   452 г. - образование островных поселений на побережье Северной Италии беглецами из разоренной материковой Италии.
   476 г. - низложение последнего Римского императора Ромула готом Одоакром
   Торговая республика
   530-551 гг. - война Византии с готами за Рим.
   568 г. - захват лангобардами Северной Италии.
   Итальянские республики под властью Византии, потом Лангобардов.
   697 г. - избрание первого дожа - правителя Островных поселений Северной Италии.
   804 г. - Карл Великий присоединяет Италию и коронуется Императором. Возрождение роли Папы Римского.
   810 - основание Венеции - столицы Островных поселений - будущей "Венецианской республики", пограничного города между империей Карла Великого и Византией.
   1204 г. - венецианцы отправляют 4-й крестовый поход на Константинополь.
   13 век - власть генуэзцев в Крыму.
   14 в. - венецианцы и генуэзцы делят "сферы влияния" в Константинополе.
   15 в. - начало "раннего Возрождения"
   16 в. - Возрождение. Да Винчи, Торричелли, Галилей, Микеланджело, Рафаэль...
   17 в. - Италия завоевана Австрией.
  
  -- Микены
   Города-государства
   2200-2000. Города-государства на Крите. Вторжение ахейцев, ионийцев и этолийцев на материковую Грецию, основание тут ряда городов.
   Феодальное государство
   1800-1700 гг. -Критская империя - гегемон в Греции, города-государства платят дань Криту - крупнейшему из них. Постепенно поднимаются Микены.
   Империя.
   1500 г. - извержение на Санторине. Гибель Крита. Микены захватывают Крит и становятся новой столицей.
   XIV в. - строительство в Микенском государстве. Храмы, оборонительные стены, дороги.
   Империя
   Монументальное строительство в Микенах - новые крепостные стены, дворцы.
   Начало ирригационного строительства в Беотии.
   Походы "народов моря" под руководством "аххайва" (ахейцев) на Хеттов, Египет и Переднюю Азию
   Торговая Империя
   XIII в. - начало "упадка" Микен и возвышения Афин.
   1200-1100 гг. - Троянские войны под началом Микен.
   1100 - начало нашествия Дорийцев
   Ок. 1000 г. - гибель царя Кодра. Царь в Афинах становится выборным.
   Ок. 900 г. - основание Спарты
   Торговая республика
   7-й век - изгнание Тиранов из Афин. Тираны в других эллинских городах в Малой Азии и на островах Эгейского моря.
   560 г. - реформы Солона
   490 г. - битва при Марафоне
   480 г. - поход Ксеркса на Афины.
   434 г. - начало Пелопонесской войны.
   404 г. - Окончание Пелопонесской войны. Разгром Афин.
   331 г. - битва при Херонее
  
  -- Византия
   Князь со дружиною
   Ок. 404 г. до н. э.-
   Город-государство
  
   Феодальное государство
   356-324 гг. до н. э.- Александр Македонский.
   310-270 гг. до н. э.- война Диадохов. Распад державы.
   217 до н. э.- первая Македонская война
   Империя
   198 до н. э. - вторая Македонская война. Присоединение Греции к Риму
   60 г. до н. э.- присоединение Малой Азии к Риму
   290 г. - отделение Восточной Римской Империи (формальное, по реформам Диоклетиана)
   395 г. - окончательное отделение Восточной Римской Империи от Западной
   531-557 - Юстиниан. Расцвет Империи
   610 г. - Восстание Фоки.
   Торговая Империя.
   630 гг. - Война с арабами. Утрата значительной части территории.
   972 - гибель Цимисхия.
   Торговая республика.
   1070 гг. - династия Комнинов.
   1096-99. - первый Крестовый поход
   1204 г. - Четвертый крестовый поход. Разгром Константинополя. Создание на территории Византийской империи государств крестоносцев и независимых национальных государств (Сербия, Болгария)
   1453 г. - "Упразднение" Константинополя турками
  -- Англия
   Князь со дружиною:
   910 г. - Конунг Викингов Роллон захватил Нормандию и получил ее в вассальное владение от французского короля.
   Город-Государство:
   988 г. - Англия захвачена викингами
   1015 г. - Смерть Канута Великого
   1066 г. - Битва при Гастингсе. Захват Англии.
   Феодальное государство:
   1087 г. - "Книга Страшного суда" (перепись в Англии)
   1147 г. - начало междоусобицы Матильды и Стефана
   1154 г. - Генрих II присоединил в результате женитьбы Мэн, Анжу, Аквитанию
   1189 г. - Третий Крестовый поход
   1199 г. - смерть Ричарда I, на престоле - Иоанн Безземельный
   1214 г - Разгром англичан в битве при Ла-Рош-О-Муане. Англия утратила Мэн, Анжу, Турень, Пуату
   1215 г. - Восстание баронов и Великая Хартия Вольностей.
   1235 г. - "Мертонский статус", позволяющий лордам ограждать общинные земли
   1258 г. - "бешеный парламент" в Оксфорде, ограничение власти короля. .
   1259 г. - "Вестминстерские провизии", выступление рыцарей против власти баронов. Парижский договор. Генрих III дает клятву верности Людовику IX и получает обратно Сантонж, Ожене, часть Лимузена, Керси и Перигор
   1263 г. - начало Гражданской войны.
   1265 г. - начало регулярного Парламента
   1266 г. - восстановление власти короля, амнистия мятежников
   1270 г. - поход в Ирландию
   1282-83 гг. - завершение покорения Уэльса
   1291 г. - сюзеренитет Англии над Шотландией
   1295 г. - "Образцовый парламент", установление состава Парламента
   Империя
   1298 г. - оккупация Шотландии
   1337-1453 гг. - Столетняя война.
   1495 г. - Дж.Кабот открыл побережье Северной Америки
   1503 г. - роспуск Феодальных дружин.
   1597 г. - официальное начало работорговли.
   1648 г. - разгром королевских войск под Нейсби
   1649 г. - казнь короля Карла I
  
   Торговая Империя
   1680 - реставрация Вильгельма Оранского (?)
   1704-1715 гг. - война за Испанское наследство
   1756-1763 г. - война Англии и Франции за колонии в Америке
   1774 г. - отделение США. Начало войны за независимость США
   1798 г. - Трафальгарская битва. Разгром Французско-Испанского флота.
   1815 г. - разгром Наполеона в битве при Ватерлоо
   1856 г. - Крымская война. Разгром России
   1902 г. - Англо-Бурская война. Присоединение Оранжевой республики
   1914 г. - начало Первой Мировой войны
   1918 г. - окончание Первой Мировой войны. Утрата Англией значительных владений на Ближнем востоке.
   1940 г. - "битва за Англию". Разгром немецкой блокады.
   1950 г. - восстание в Индии. Утрата Индии.
   Торговая республика
  
  
  -- Франция
   Феодальное государство
   1096 - первый Крестовый поход
   1147 - второй Крестовый поход
   1189 - третий Крестовый поход
   1201 г. - основание универститета в Париже
   1204 - четвертый Крестовый поход
   1259 - восьмой Крестовый поход Людовика Святого
   1337 г. - начало войны с Англией.
   1346 г. - разгром при Креси
   1356 г. - разгром при Пуатье
   1410 г. - восстание в Париже
   1415 г. - взятие Парижа англичанами. Утрата независимости Франции. Будущий король Англиии малолетний Генрих VI провозглашен королем Франции.
   1427 г. - осада Орлеана.
   1428 г. - коронация Карла VIII.
   1453 г. - завершение Столетней войны.
   Империя
   1461-1481 гг. - Людовик XI. Присоединение Бургундии.
   1493-1552 гг. - Итальянские войны
   1556 - 1605 гг. - Гугенотские войны
   1610-1632 - Ришелье, премьер-министр Франции. Начало могущества Французской Империи.
   1618-1648 - Тридцатилетняя война
   1648-1658 - Фронда
   1657-58 гг. - война с Испанией. "Аннексия" Испании. До конца 18 столетия Испания, несмотря на формальную независимость, будет полностью подчинена Франции.
   1709 - Война за Испанское наследство.
   1756 г. - Семилетняя война. Разгром Пруссии.
   1789 г. - восстание в Париже, взятие Бастилии.
   Торговая Империя.
   1796-1815 гг. - Наполеоновские войны
   1830 г. - восстание в Париже
   1848 г. - восстание Лионских ткачей
   1870-72 - франко-прусская война. Парижская коммуна, упразднение института королевской власти
  
  -- Австрия
   Город-Государство:
   1156 -- Австрия выделена из состава Баварии в самостоятельное герцогство
   Феодальное Государство:
   1315 - битва при Морганштейне, безуспешная попытка присоединить Швейцарию
   1359 -- при Рудольфе IV (правил в 1358--1365 годах) правители Австрии получают титул эрцгерцогов
   Империя:
   1526 -- присоединение Хорватии к Австрии
   1529 -- турки безуспешно осаждают Вену
   1683 -- вторая осада Вены турками и полный разгром турецкой армии войсками Священной Лиги
   1687 -- присоединение Венгрии и Трансильвании
   1713 -- восстановление контроля над Италией и Испанскими Нидерландами
   1772 -- Присоединение Галиции
   1804--1867 -- Австрийская империя
   1805 -- битва при Аустерлице
   1806 -- император Священной Римской империи превращается в австрийского императора
   1866 -- Австро-прусская война
   Торговая империя:
   1867--1918 -- Австро-Венгрия
   1934 -- Гражданская война в Австрии
   1938 -- Присоединение к Третьему рейху
   Торговая республика:
   1955 -- восстановлен суверенитет и провозглашен постоянный нейтралитет страны
  
  -- Сравнение сходных периодов устроения общества у разных государств
   Все даты переходов от одного периода к другому даны очень ориентировочно (по событиям, по которым можно констатировать изменение устройства общества).
  
   Период
   Москва
   Англия
   Франция
   Рим
   Князь со дружиною
   1147-1261, период "становления военной аристократии"
   Походы викингов
   - (образовывалась на базе городов-государств, возникших в более раннюю эпоху - после развала империи Карла)
   776 до н.э.-516 до н.э. ( "цари" - "установление республики")
   Город-государство
   1261-1317, Даниил Московский
   910-1066, герц. Нормандия
   10-12 века, от Гуго Капета до Людовика VI,
   516-334 (уход плебеев на Манциеву гору)
   Феодальное государство
   1317-1552, завоевание территории бывшей Новгородской земли ("державы Рюрика"), войны с Литвой и с Ордой, начало походов казаков
   1066-1291, завоевание Англии, Шотландии, установление "парламента", Крестовые походы
   1189-1453, расширение владений, покорение территории Франции, крестовые походы.
   334-126, Покорение Италии и Сицилии, войны с Галлами и с Карфагеном, вывод колоний за пределы Италии
   "Война Севера и Юга"
   Захват Новгорода, 1471-1478 гг.
   Гражданская война 12 века
   Альбигойские войны, 1216-1247 гг.
   Латинские войны
   Ранняя Империя
   1552-1605, Ливонская война, Опричнина,
   1291-1455, Столетняя война
   1453-1572, Людовик XI, Итальянские войны
   Реформы армии (Марий), Проскрипции Суллы, начало войны с Парфией, завоевание Африки, Галлии, Малой Азии, восстания рабов
   Смута
   1605-1612, Смута
   Война Алых и Белых Роз, 1455-1485
   Гугенотские войны, 1572-1605
   Гражданские войны в Риме 44-30 гг до н.э.
   Расцвет империи
   1612-1825
   1485-1605
   1605-1755
   15 до н.э. (Август) - 2-й в. Н.э.
   Поздняя Империя
   1825-1991
   1605-1648
   1755-1789
   Династия Северов
   Революция
   1917-1991
   1650-1660
   1789-1794
   Солдатские императоры, 231-274 гг.
   Торговая империя
   1991-?
   1660-1950
   1794-1914
   Диоклетиан, Тетрархия, принятие Христианства
   Торговая республика
  
   1950-?
   1871 - ?
   395 - разделение империи на Восточную и Западную, - 476 (падение Рима).
  
   Период
   Польша
   Чехия
   Новгород
   Германия
   Князь со дружиною
   8-9 вв.
   1 в. Н.э. - 320-е гг.
   1 в. н.э. - сер. 4-го в. н.э.
   1236 г. - образование Тевтонского и Ливонского орденов
   Город-государство
   9-10 вв.
   Государство Германариха (320-375 гг.)
   4-6 вв. н.э., проникновение в Поильменье и Поволжье, начало заселения Поднепровья
  
   Феодальное государство
   960-1000
   Гуннское государство (375-558)
   7-8 вв.
   1569-1756 (от герцогства Пруссии к Королевству Пруссия)
   "Война Севера и Юга"
  
  
   ?
  
   Ранняя Империя
   1000-1039
   Авары (558-791)
   ?
   1756-1806
   Смута
   1039-1054, войны знати против усиления центральной власти
   разгром Авар, выделение Моравского государства
   ?
   Наполеоновские войны
   Расцвет империи
   1054-1205 гг., укрепление центральной власти, освоение новых земель
   Чешское государство, 906-
   787-839 гг.
   1813-1945, объединение Германии, начало внешней экспансии
   Поздняя Империя
   1204-1241 (начало распада страны)
  
   839-860 гг.
   -
   Революция
  
  
   860 г., Изгнание Варягов
   1920-1945гг.
   Торговая империя
   (1389-1569)
   1273-1415, Гуситские войны
   861-1147 гг.
   1945 - ?
   Торговая республика
   - (объединение с Литвой, переход к городам-государствам)
   1415-1648 гг, окончательное покорение Чехии Австрийской империей
   1147-1478 гг.
   -
  
   Период
   Греция
   Турция
   США
   Древний Китай
   Князь со дружиною
   Образование микенских городов, "цари" - до 1800 г. До н. Э.
   1271 г. - захват Дамьетты.
   17 в.-1775 гг., европейские переселенцы заселяют Америку
  
   Город-государство
   Критская "империя", ок. 1800 г. До н. Э.
  
   1775-1786, образование Вашингтона, избрание первого президента
   Объединение сянбийских племен
   Феодальное государство
   1500 г. До н.э., землетрясение на Санторине, гегемония переходит к Микенам.
  
   1786 - 1914, отдельные штаты, войны с Мексикой и Англией
   386 - образование Хоу-Вэй, сянбийского государства
   "Война Севера и Юга"
   Троянская война
  
   1861-1864
   Бэй-Чжоу покоряет Бэй-Ци
   Ранняя Империя
   ?
  
   1914-? (Политика Большой дубинки, усиление влияния государства)
   Династия Суй
   Смута
   ?
  
  
   Восстание Ань Лушаня, 755-764.
   Расцвет империи
   ?
  
  
   Династия Тан
   Поздняя Империя
   Нашествие дорийцев, ок. 1000 г. До н. Э.
  
  
  
   Революция
  
   Младотурецкая революция, 1918 гг.
  
   875-884, Восстание Хуан Чао.
   Торговая империя
   Афины, Милет, Фарос - до 6-7 вв. До н. Э.
  
  
  
   Торговая республика
   Покорение городов Персами, затем Македонянами - 6-4 вв. До н. Э.
  
  
   Династия Сун, 907-1271 гг.
  
  -- Эволюция военного дела.
   Многое из существующего на данный момент в военном искусстве пытались положить в качестве основного принципа военного дела - это и техническая оснащенность, и плотность войск на километр линии фронта, и скорость мобилизации, и так далее.
   Но, как мы писали выше, главное в войне - это попытка военного коллектива одного самодостаточного общества уничтожить военный коллектив другого самодостаточного общества, в силу чего это второе общество станет несамодостаточным и будет либо уничтожено, либо покорено первым. Это - общий смысл всех войн. Что именно захватывается в ходе войны: рынки сбыта, рабы, ресурсы, территория - это уже не важно. Главное - это столкновение двух коллективов, обеспечивающих независимость своего общества.
   Соответственно, для уничтожения другого коллектива применяется уничтожение либо его лидеров (снайперы, наемные убийцы), либо подрыв доверия к коллективу (агитация, проповеди), либо подкуп и переманивание - либо, наконец, физическое уничтожение тех, кто в него входит, в результате прямого боевого столкновения.
   Военное искусство, видимо, появляется тогда же, когда появляются и выделенные военные коллективы, то есть, с незапамятных времен. Как, до появления жрецов, не могло накапливаться знание о мире и новые технологии ("крестьянин не может экспериментировать со временем посевы и жатвы"), так и до появления военных столкновение двух племен было просто "стенка на стенку".
   Однако с появлением выделенных военных они сразу начинали развитие военного искусства - на доступном в их время техническом уровне.
   Так вот, обобщая опыт, дошедший до нас, можно сказать, что на этапе прямого военного столкновения главным является соотношение даже не сил, а "числа(и силы) ударов, которое может нанести и выдержать войско на конкретном участке столкновения с противником".
   Выдержать - это означает не побежать и остаться способным сражаться (т.е., живым и в сознании). Броня, или бетон, или стены крепости - все это поглощает часть ударов противника и заставляет его наносить больше ударов, чтобы добраться до "содержательной части" - собственно, до противника, наносящего удары в ответ. Потому противнику нужно больше "средств поражения", чтобы одержать победу над войском, сидящим в крепости.
   Разумеется, сама по себе стена или бетон не могут принести победы. Победа достигается только ответными действиями.
   Но и сами эти ответные действия тоже зависят от способов нанесения ударов. Как говорил Наполеон, "я побеждаю, потому что мои гренадеры могут сделать шесть выстрелов, пока противник сделает четыре". Но если до гренадеров доскачут всадники с шашками - холодным оружием во времена Наполеона можно было нанести куда больше ударов, и гренадерам не поздоровится.
   Один пулеметчик, сидящий в траншее, способен остановить атаку роты пехотинцев, идущих на него. Естественно, пехота может обойти пулеметчика, и задача обороняющихся - так разместить свои средства защиты, чтобы этого не произошло.
   Но артиллерия - за счет большей дальности - разнесет точку с пулеметчиком, и пулеметчик против нее бессилен.
   Значит, нужны свои средства подавления артиллерии. Это - аналогичная артиллерия, авиация, конные мобильные группы, танковые группы, в конце концов (не в лоб, конечно, идти на пушки, но в обход).
   И так далее. Собственно, удар/средства для подавления удара/контрудар - вот и все, чем можно оперировать человеку военному. Разрабатывая операцию, нужно в одном месте добиться такого числа своих ударов, чтобы они вывели из строя противостоящую ему группировку противника, при этом снабдить своих нужным числом "противоударов", чтобы их не вывели из строя раньше, чем враг побежит.
   Планы очень редко совпадают с реальностью, и военные люди это знают. Поэтому с глубокой древности (задолго до Юлия Цезаря, хотя открытие резервов приписывают ему) использовались резервные группировки позади основных сил, чтобы, в случае чего, прикрыть угрожаемое место, или, наоборот, развить успех там, где не ожидалось. Ибо всегда бывает: в одном месте готовились обороняться, в другом - атаковать, но атака захлебнулась, а в обороне, наоборот, сумели почти истребить противника. Значит, надо срочно менять планы, атаковать там, где думали обороняться, и наоборот - для этого служит резерв, желательно, мобильный и сильный.
   Только сочетанием атаки и обороны (ибо невозможно быть сильнее противника везде), плюс "эшелонированное построение" (наличие резервов) и умелым, разумеется, использованием всего этого, отслеживанием оперативной обстановки, знанием своих сильных и слабых сторон и сильных и слабых сторон противника победа и добивается. Если придумывают блестящий план и пытаются его продвигать, несмотря ни на что, это кончается огромными потерями, как на Бородинском поле или в начале Второй мировой войны. Если плана нет совсем - это приводит к неразберихе на местах, солдаты не знают, что делать, чего ожидать, и больше мешают друг другу, чем помогают (так что эффект внезапности довольно часто приводил к победе, от Невской битвы до той же Второй мировой войны).
   Но это - самый верхний уровень. А вот конкретика - это и есть искусство военного в данном конкретном бою. Не бывает войск универсальных (кроме пехотинца, вооруженного ножом/древнеримским мечом), которые бы приносили победу всегда в любых условиях. Тяжелая конница громила пехоту, пока не появились фаланги пехотинцев с длинными копьями, окованными железом, и огнестрельное оружие, пробивающее латы. Артиллерия расстреливала медленно идущую пехоту - и против нее применялась кавалерия, авиация... Танки бесполезны в горной местности, как бы сильны они ни были в поле. Пехотинец со "стингерсом" уничтожит самолет или вертолет, летящие близко к земле. Но с высоты пехоту расстреляют из пулеметов и забросают бомбами.
  
   В разные эпохи при одинаковом уровне организации государства (одинаковом экономико-социальном строе) армия стремится оснаститься "по последнему слову техники". Так, в период Египетско-Персидский это колесницы, а для Микен, Карфагена и др. Греции - это корабли. Это можно сравнить с танками последнего времени, когда именно морские пути являются важнейшими и именно сложная морская техника обеспечивает господство на них. В 20 веке главное - это открытие двигателя Внутреннего сгорания, и он используется в танках.
   Можно ли найти "мировые войны" в древности? Сколько угодно. Величайшие древние торговые державы, в точности как Великие державы 20 века, делили сферы влияния в Средиземноморье и за его пределами. Война Карфагена, Этрусков и Греков 7 века до н.э. хороший тому пример, когда битвы (в основном, морские) кипят от Гибралтарских столпов до Малой Азии. Другим примером "мировой войны" может быть "война диадохов" после распада державы Александра Македонского, когда параллельно идет еще и Первая Пуническая война, где Рим и Карфаген делят Сицилию - бывшую греческую колонию, а в Восточной части Средиземноморья воюют бывший Египет с бывшей Персией и бывшей Македонией (державы Селевкидов, Птолемеев и Антипатра), деля "эллинистический мир".
   Но, конечно, самой известной "мировой войной древности" является Великое переселение народов, когда битвы кипели от Китая (Тюрки) через Иран (Рим с Персией и Персия с Эфталитами) до Европы (Гунны и Готы с римлянами, авары с Византией, Славяне с Византией). Эти войны охватывают период с 450-х годов до середины 6-го века, когда Римская империя рухнула, поделившись на множество мелких государств. В результате этой войны образовались Франция (королевство Франков - Астурия, Нейстрия и Бургундия), Британия (захват Британии Англо-Саксами), Аварский каганат (захват аварами бывших владений гуннов), Италия (захват лангобардами севера Италии) и Византийская империя в своих максимальных границах. Кроме того, можно предположить образование (пока виртуального) Балтийского государства, будущего Варяжского единства, из которого произошли в дальнейшем государства скандинавские и восточно-европейские (Новгород).
   В ней выделяют ряд мелких войн (поход Аттилы, готско-византийская война за Италию, вторжение Аваров) - но, по сути, затяжной характер этой войны, в которой воевали две явные стороны, говорит о ее едином характере. На одной стороне - Римская империя (в начале - и Западная, и Восточная, затем - только Восточная), авары (беглецы из Тюркского каганата) и - на дальнем Востоке - Китай (в явном виде в войне не участвовавший), на другой - государство готов-гуннов и выделившиеся из него позднее державы франков, лангобардов, антов и других, и тюрки. На восточном фронте в это же время идет война тюрок с Китаем, Тюрки участвуют в войнах с Ираном, Рим воюет с Ираном (Персией) примерно в это же время (начало 6-го века н.э. - 530 гг.).
   С появлением стремян главная сила смещается к коннице, и именно конница становится ударной силой. Конница маневреннее колесницы, и именно слаженная конная фаланга ближе к танку, чем неповоротливая колесница, легко опрокидывающаяся на большой скорости на пересеченной местности.
   Македония - классическая феодальная страна (как ее описывают). После победы одного из кланов и утверждения своей власти над Македонией она вторгается в Грецию. На самом деле, у Греции есть давнее желание объединиться (Греция того времени - вроде современной Европы), только никто не хочет быть "вторым", и в таких ситуациях завоевание извне - хороший выход (как приглашение "варягов").
   Македония сильна не фалангой, а конницей. Тактика боя очень похожа на тактику Александра Невского: большой полк, в котором увязает противник (большого мастерства от стоящих здесь не требуется) - фаланга, и мощная кавалерия, которая и осуществляет главный удар и прорыв (по структуре, вооружению и тактике близка к рыцарской коннице средневековья!). Эта тактика используется Александром во всех битвах, и достаточно успешно. Соотношения сил в битвах македонян с персами логично поставить под сомнение (что неудивительно, ибо мы имеем свидетельства только одной стороны), но очевидно, что свои преимущества Александр использовал блестяще. Скорее всего, персы были разбиты по частям - то есть, в каждой битве против Александра стояли силы нескольких сатрапий, а далеко не всей империи, и в большинстве случаев, возможно, даже численное преимущество было на стороне греков (или, по крайней мере, они не уступали персам). Это видно и из географии битв: на Гранике Александр опрокинул небольшую заставу (в противном случае - если бы она была большой - было бы просто невозможно переправиться через реку под огнем лучников), затем в битве при Иссе разбил передовой полк, после чего при Гавгамеллах разгромил основные силы.
   Кавалерия становится главной силой до изобретения пороха. Готы, Гунны, Тюрки, Авары, Арабы, Венгры, средневековые рыцари, турки, монголы - все они в первую очередь конные воины. Победы англичан над французами в начале Столетней войны были не столько вызваны умелыми действиями лучников или их подавляющим техническим превосходством, сколько лучшей дисциплиной и согласованностью действий (если бы французские рыцари добрались до лучников, лучникам бы "мало не показалось", но в битве при Креси рыцарям мешается собственная пехота, с которой они разбираются, попав попутно под обстрел англичан, в битве при Пуатье они зачем-то идут в атаку пешими, утратив свое главное преимущество - силу конного удара - одним словом, именно бестолковость командования и плохая согласованность привели к поражениям французов в начале войны, а отнюдь не какая-то невероятная эффективность английских лучников - которые просто лучше выполняли приказы. При сохранении мощной рыцарской конницы французы, тем не менее, ухитряются побеждать в дальнейшем). Именно этим - дисциплиной, согласованностью действий и организованностью - объясняют и победы Гитлера во Вторую Мировую войну. Данная согласованность вырабатывается только на протяжении долгих лет тренировок, которая возможна только в регулярной армии - то есть, в империи, - но не в ополчении, рыцарском ли, или крестьянском, собираемом время от времени.
   Появление пороха привело не столько к ослаблению конницы, сколько к возможности быстро "штамповать пехоту". Если на подготовку хорошего лучника необходимо было потратить несколько лет (а для очень хорошего - всю жизнь), то на подготовку стрелка из аркебузы достаточно было нескольких месяцев. Аркебузиры (мушкетеры) оказались очень хорошо "заменяемыми", в отличие как от лучников, так и от рыцарей, причем по эффективности уступая им не на много (в начале; а затем и превосходя). Таким образом, аркебузиры - по способу применения - заменяют в начале не лучников, а арбалетчиков - арбалет был оружием наемников и горожан именно в силу быстроты обучения, не являясь, однако, особо эффективным оружием.
   Не наличие кавалерии и огнестрельного оружия привело к победе испанцев и англичан над индейцами - опять же, исключительно "правильная организация". Равно как и победа Ермака над ханом Кучумом была вызвана тем, что на сторону казаков перешла большая часть населения империи Кучума. А потому картина "завоевание Сибири Ермаком", где на одной стороне - горстка казаков, палящих из пищалей, а на другой - толпы вооруженных луками людей, далека от действительности. И Кортес с Писарро, и Ермак образовывали просто новые "центры кристаллизации", новых "князей со дружиною", вокруг которых быстро группировались недовольные существующим порядком. Это же, кстати, относится и к арабским завоеваниям.
   В случае с Кортесом и Писарро на их стороне оказались еще и религиозные представления индейцев о богах, приплывающих из-за океана - что морально оправдывало измену "законному правительству".
   Ну, а после развала империй покорение отдельных образовавшихся на ее территории городов-государств проблемы не создавало. Равно как и в Северной Америке, где только после прихода европейцев начали складываться союзы индейских племен - недолго существующие в силу слишком большой "самодостаточности" входящих в них элементов. Индейцы предпочитали просто уходить, не связываясь, благо, земли было достаточно, чем организовывать сопротивление; к тому моменту, когда уходить было некуда и сопротивление началось (восстание Оцеолы), перевес на стороне европейцев (уже американцев) был подавляющим. Хотя стрелять из мушкетов (ружей) и ездить на лошадях индейцы научились ничуть не хуже европейцев.
   С появлением двигателя внутреннего сгорания и авиации именно здесь начинается главное развитие военной техники. Но - как мы уже неоднократно говорили - развитие идей и развитие материальной техники идут хотя и связанно, но не взаимно однозначным образом, а потому всякий раз разработанная тактика ведения боя оказывается не вполне применима к реальным условиям, и "правильная тактика" вырабатывается уже в процессе войны.
   В первую мировую войну кавалерия, танки и самолеты - наступательные средства - здорово уступали по производимому эффекту артиллерии - скорее оборонительному, в силу своей малой мобильности, - а также укреплениям. В итоге планируемые наступательные операции захлебнулись, перейдя в затяжные позиционные бои, и в выигрыше оказывался тот, кто оборонялся (и лучше готовился к обороне).
   Во вторую мировую произошла обратная ошибка стратегов. Наступательные средства (бомбардировщики, танки, мобильная артиллерия) оказались до такой степени мощные, что уже первый удар сметал врага полностью, а потому в выигрыше оказывался тот, кто наступал (нападал первым). Потому Германия так победоносно прошла всю Европу и разгромила Советскую армию на первых порах. Собственно, после нападения на нас сами немцы были не готовы к таким успехам. И есть все основания полагать, что, ударь первыми мы, тот же эффект был уже "в обратную сторону". А теперь можно сколько угодно рассуждать, в чем мы немцам уступали. Думаю, ни в чем - просто никто не предполагал истинной силы возможного первого удара (причем как мы, так и немцы), базируясь на еще старых теориях и не зная в полной мере возможностей нового оружия (немцы, впрочем, знали несколько лучше, имея опыт победы над Польшей и Францией).
  
   Нынешняя тактика боевых действий - судя по последним конфликтам - довольно любопытным образом возвращается к древним схваткам воинов один на один. Действия как правило ведутся небольшими оперативными группами по захвату главных объектов. Теракты, появившиеся в последнее время, можно с очевидностью рассматривать как древние "набеги" - когда некоторые "дружины", объединившись, либо сами выступают с целью грабежа, либо выполняют чей-то заказ. Изменилась техника - но не поменялись цели. И технику "терактов", как можно видеть, используют все противостоящие стороны. Правда, поменялся фон - раньше столкновение небольших дружин были следствием слабости транспортных средств и средств связи, теперь - следствием невероятного развития средств уничтожения и невозможности их применения без уничтожения себя самого.
  
  
  -- Приложение для математиков.
  
   Любая структура имеет некоторый "внешний интерфейс". Этот интерфейс может быть к каким-то структурам более мелкого порядка, которые не включены в основную структуру, но для чего-то используются (пример - динамические библиотеки в программе), другим структурам того же уровня организации (тот же пример - другие процессы) и внешней структуре, в которую данная структура включена (все програмное обеспечение на компьютере, например).
  
   Это разделение верно для любых структур. Например, современная торговая фирма использует энергию, оборудование, здания - все это создается не ей самой, а поставляется "извне". С этим "оборудованием" работают непосредственные производители (например, компьютерная фирма - программисты; завод - рабочие). Она вписана в структуру общества, в которое она выдает свою продукцию - и для взаимодействия с этим "внешним миром" есть "генералитет" - отдел стратегического планирования, собрание директоров и т.д., определяющее "стратегию развития" всей фирмы. Ну, и есть постоянное взаимодействие с другими "торговыми фирмами" - партнерами, клиентами, конкурентами. Этим занимается бизнес-отдел (а не отдел охраны :), что отличает фирму от государства).
  
   Даже если фирма очень сложная и состоит из множества подразделений, в ней все равно присутствуют эти общие "внешние интерфейсы". У структуры должен быть "общий план развития" и "общая внешняя политика". Но если система усложняется, для взаимодействия разных частей может появиться прослойка организационная, осуществляющая эти взаимодействия. Это и отдел кадров, и менеджмент (менеджеры в рамках одной структуры - это просто прослойка для координации усилий рядовых сотрудников, практически сами менеджеры ничего не решают). И рост фирмы приводит прежде всего к росту этого "внутреннего интерфейса", который с "внешней средой" практически не взаимодействует.
  
   Но в мелких фирмах этой прослойки может и не быть, владелец фирмы может быть и менеджером, и отделом кадров, и бухгалтером (или его жена :)). И в случае его ухода "на покой" в фирме может появиться новый "вождь" из числа "членов племени" - но может, конечно, и придти со стороны, поскольку ни одна фирма не может считаться "самодостаточной системой".
  
   Наконец, рассматривая еще более сложную систему, само общество, которое является уже самодостаточным образованием, способным существовать исторически длительное время, мы тоже можем выделить в нем как все внешние "интерфейсы", так и - в случае его увеличения - "внутренние", в лице "госаппарата". Там есть "производители", которые его кормят, там есть "политики" и "военные", которые обеспечивают взаимодействие с другими самодостаточными сообществами, и есть некоторый коллектив, обеспечивающий долговременные перспективы развития. Кто выполняет роль этого коллектива - зависит от устроения общества.
  
   Когда человек приходит в этот мир и начинает постигать его устроение, чем проще система, с которой ему приходится столкнуться изначально, тем быстрее и легче он вписывается в него. На самом деле, по мере взросления, он понимает сложность реального мира, но "точек входа", изначальных знаний, которые ему необходимы, чтобы начать жить, должно быть как можно меньше.
  
   Любая иерархическая структура удовлетворяет этому требованию. Там "точка входа" только одна: в религии - это Бог, в обществе - монарх, правитель (причем правитель - это не президент, а тот, кто реально управляет и определяет "судьбы своих подданных", "наместник бога на земле"). Подобная картина мира отнюдь не обедняет этот мир: раскручивая из этой "точки входа" познание мира и общества, можно добраться и до всей сложности взаимодействия, но в каждый момент картина мира будет целостной.
  
   Что происходит, если эту "точку входа" убрать? Вместо одной у нас получается множество "точек входа", все из которых надо знать, чтобы хоть как-то ориентироваться. Вместо порядка получается хаос, как в голове, так и в реальности. При этом, что интересно, сложность системы уменьшилась! (убран один из ее элементов). Но сложность восприятия увеличилась в силу большего количества минимально потребных знаний. Все отдельные знания становятся разрозненными, не складывающимися в общую картину, а иногда и противоречащими друг другу. А потому системное восприятие мира сменяется зазубриванием отдельных фактов и понятий.
  
  
  -- Примеры различных устроений обществ
  -- Племенные устроения: племена Африки, общины Сибири
   0x08 graphic
0x01 graphic
   Рис.1. Структура общества "племя" и "Жрецы"
   Стрелочками и номерами показаны "уровни", которые обеспечиваются одними коллективами для других (т.е., стрелочка от Жрецов к Племени с номером 1 означает, что Жрецы осуществляют для Племени планирование, связь с "большим миром" и определение целей и задач - для племени, а племя кормит и охраняет жрецов (и само себя).
      -- Князь со дружиною:
   В зачаточном состоянии - Союз племени Ирокезов, в котором племя Ирокезов выступало как Дружина, куда стягивались желающие воевать из других племен.
   Афганистан - в его нынешнем состоянии - представляет из себя два образования вокруг двух разных "дружин" - талибов и Северного Альянса.
   Вероятно, часть африканских государств, возникших в результате "военного переворота", тоже можно отнести к этому устроению.
   Ливан, после прихода к власти "Хамас", тоже напоминает по устроению "князя со дружиною" и окрестными племенами, равно как и некоторые другие арабские государства, где власть держится на вооруженной силе "военных группировок", действующих "во имя Ислама" (т.е., с одобрения "жречества").
   0x08 graphic
0x08 graphic
0x01 graphic
   Рис. 2. Структура общества для "князя со дружиною"
      -- Город-государство.
   Из уцелевших до наших дней - Люксембург; возможно, опять же, часть африканских государств, некоторые из арабских государств, не являющиеся "торговыми республиками" (те, где правит "военная элита").
   В предшествующие эпохи - очень много: до 19 века - германские княжества; до 16 века - русские княжества, Испанские "королевства" (Арагон, Кастилия, Леон); до 14 века - французские "земли" (Бургундия, Нормандия, Шампань, Прованс, Бретань), до 11 века - английские "графства" (Нортумберленд, Мерсия, Эссекс, Суссекс, Уэссекс), ранее - "варварские королевства" на границе Римской Империи (и, возможно, вглубь, о чем известий не сохранилось), а до того - классические "города-государства" Греции (Афины эпохи царей, Спарта, многочисленные "колонии", управляемые "аристократами", и практически все города до-Микенского периода - "царь" в таких городах по сути являлся классическим "феодалом"), сам Рим эпохи ухода плебеев на Манциеву гору и города-государства Междуречья.
   0x08 graphic
0x01 graphic
  
   Рис. 3. Структура общества для "города-государства"
  
      -- Феодальное государство.
   Феодальное государство как союз почти независимых (объединенных только военными силами, причем состоящими из отдельных "военных коллективов" каждого субъекта, и "жреческой верхушкой") "городов-государств" - самодостаточных образований при главенстве одного из "субъектов" - появляется в самые разные эпохи. До пятидесятых годов таковым "союзом" отдельных штатов являлись США.
   В древности феодальным государством была Македония - до начала экспансии на Грецию, а до того - Микены времен Троянской войны. Рим до Пунических войн тоже можно отнести к Феодальному государству - союзу Латинов или Италийских городов с главенством военного элемента (военной аристократии). Позднее, после отделения от Селевкидов, чисто феодальным государством была Парфия.
   Разумеется, наиболее классическими феодальными государствами являются государства средневековой Европы. Это сначала империя Франков, затем - Карла Великого, затем держава Капетингов (примерно до Филиппа II Августа). Это Англия от завоевания Англо-саксами до завоевания викингами и затем от Вильгельма-Завоевателя до начала Столетней войны. Это княжества Германии, объединенные Императором (формально - одним из сильнейших феодалов). Германия сохраняет свое феодальное устроение до 19 века.
   Феодальным государством является Держава Святослава - до прихода Монголов и возвышения Москвы, когда держава Святослава была разделена между Москвой и Литвой - тоже поначалу государствами феодальными.
   К Феодальному государству можно отнести и современный Китай, с несколькими выделенными промышленными и административными центрами, представляющими собой, как и в Америке, распределенный "город-государство", и практически самодостаточными "провинциями", где продолжает жить традиция и по большей части натуральное хозяйство. Объединяющим для Китая является тоже "религиозный" момент - смесь конфуцианства с коммунизмом. К классической империи Китай отнести сложно: несмотря на развитость управленческого аппарата, он все-таки слишком сильно держится на идеологии, и со сменой правящего "князя со дружиной" может поменяться очень многое, вплоть до границ. Он объединяет на данный момент такие разнородные части, как Тибет, Гонконг, Тайвань, Южный и Северный Китай, и до "утрясания" внутренних проблем не будет развивать "внешнюю экспансию", как этого боятся его многие соседи. Но, как следует из предыдущей теории, переход от "городов-государств" к "феодальному государству" сопровождается "выбросом излишней силы" - и мы можем наблюдать сейчас массовое расселение китайцев по всему свету (Империя, например, более строго относится к эмиграции, стараясь ее не допускать, а включать в свою политическую сферу территории со "своим" населением; а более ранние стадии заинтересованы в людях на своей территории, и отток вряд ли произойдет). Китай находится на более ранней стадии, чем США, "феодализм" там еще не так сильно развит, и довольно много времени пройдет, прежде чем Китай утрясет свои внутренние проблемы и займется последовательной экспансией внешней.
   Хотя, конечно, классическим Феодальным государством Китай не назовешь - у него слишком древние Имперские традиции, и потому он представляет из себя сложную смесь молодого Феодального государства и отмирающей Империи.
   0x08 graphic
0x01 graphic
  
   Рис. 4. Структура общества для "Феодального государства" (общий "первый уровень" при разных "военных верхушках")
  
      -- Империя
   Видимо, молодой империей на данный момент является США.
   Из недавнего прошлого - Россия до 1991 года, Германия до 1945 года, Япония до того же времени.
   Из более далекого прошлого: Франция до 1789 года, Англия до 1648 года, Рим до 295 года, Персия до похода на Грецию.
   0x08 graphic
0x01 graphic
   Рис. 5. Структура общества для "Империи"
  
  
      -- Торговая Империя
  
   Из современных - Россия, Япония, Германия, Турция (Турция как раз на днях начала доказывать свою "имперскую сущность", готовясь покорить Иракских курдов)
   Ранее: Англия до 2-й мировой, Франция до того же времени.
   В древности - Карфаген до первой и второй Пунических войн, Афины до бегства тиранов и реформ Солона, Новгород до татар, Рим после перенесения столицы в Константинополь и принятия Христианства (рубеж 3-4 вв.), Византия до арабских завоеваний, утраты колоний и превращения в "торговую республику с имперскими традициями",
  
   0x08 graphic
0x01 graphic
   Рис. 6. Структура общества для "Торговой империи"
  
  
  
      -- Торговая республика
   Практически все страны Европы на данный момент (Англия, Франция, Испания, Италия, Швеция, Норвегия, Дания, Голландия, Швейцария)
   Мелкие арабские государства (Кувейт, Бахрейн)
   В древности - Вавилон от Ассирийцев до Кира, Карфаген до Третьей пунической войны, Афины до завоевания их Македонией, Британия перед отделением от Римской Империи.
   В средние века - Голландия, Венеция, Новгород, Флоренция, Генуя, союз Ганзы.
   0x08 graphic
0x01 graphic
   Рис. 7. Структура общества для "Торговой республики"
  
  -- Выводы.
  
   Вкратце повторяя основные теоретические положения, можно сказать, что "элементом истории" является некоторый коллектив людей (коллектив в понимании психологии), в котором люди связаны общей деятельностью (от совместного добывания пищи до совместной игры в шахматы). Именно коллектив осуществляет преемственность целей и опыта. Наименьший коллектив из известных - семья, наибольший - государственный аппарат.
   Именно из отдельных коллективов - а не из аморфных "народных масс" или "классов" - состоит общество. Общество как целое следует понимать как совокупность взаимодействующих коллективов, вместе являющихся самодостаточным образованием (при этом отдельные коллективы, входящие в него, на том или ином уровне не самодостаточны). Самодостаточность проявляется на трех уровнях: взаимодействие с низшим - повседневная деятельность по обеспечению себя всем необходимым, - с равным (другими "самодостаточными коллективами") и с высшим (мир в целом, планирование, задачи и приказы, цели, прогнозирование, развитие). Если коллектив "несамодостаточен" по какому-либо уровню, он вступает во взаимодействие с другим коллективом, ему эту функцию восполняющим. Перераспределение этих обязанностей между коллективами внутри одного общества и накопление опыта в каждом виде деятельности и является "эволюцией общества". Образование нового "коллектива" происходит на базе старых, при наличии "лидера". Образование новых типов коллективов, как правило, происходит на базе взаимодействия разных коллективов - тоже при наличии "активных людей", готовых поменять свой образ жизни.
   К сожалению, какие-то события в истории народа не могут - как правило - служить точкой отсчета в изменении его состояния, в переходе от одного устроения к другому. События показывают только, что в обществе есть тот или иной тип коллективов, но не говорят, когда он появился, и вывести это достаточно сложно. Однако по событиям можно оценить по крайней мере момент, когда этот коллектив стал себя активно проявлять (ясно, что его возникновение было где-то перед этим). Так, по началу внешних войн можно оценить появление военного коллектива (профессионального, нацеленного на войну, "специализированного" на этом занятии), по торговым связям - появление торговцев как выделенного коллектива.
   Эволюцию государств можно вкратце представить следующим образом. В начале из некоторого общества, живущего "обычным правом" - некоторой "самодостаточной общности", без конкретизации ее внутреннего устроения - выделяется "князь со дружиною" - некоторый "первичный коллектив", группа "инициативных людей" (пассионариев). Не обязательно это должен быть военизированный коллектив. В дальнейшем он может преобразоваться в любую другую форму, в зависимости от окружающего общества. Это может быть и "новое племя" - община, ушедшая куда-нибудь в Сибирь от не устраивающих порядков. И просто банда "лихих людей" (наиболее частый вариант). И новая фирма (торговый коллектив). Такое образование "коллективов пассионариев" происходит всегда при любом устройстве общества, когда "желающие нового" собираются вокруг "вождя" (лидера).
   Но если этот новый коллектив противопоставляет себя другим уже существующим, у него обязательно должна присутствовать в том или ином виде "военная функция" (ср. современных террористов, пытающихся поменять структуру общества). Потому - при достаточной слабости "окружающих сообществ" - это оказывается именно военный коллектив, устанавливающих военный контроль за территорией. Часто - в целях обороны от других аналогичных группировок или от слишком интенсивных набегов более многочисленных соседей. Иногда - вследствии изгнания или бегства с территории "традиционного общества".
   Установив военный контроль, эта верхушка начинает обустраивать "подконтрольную территорию", собирая с нее "в центр" наиболее пассионарных людей самых разных "сословий", самых разных занятий. Идет мощная "вертикальная дифференциация" общества, перераспределение обязанностей, образование разных типов коллективов. Причем дифференциация идет и среди новых приходящих людей, и среди "правящего коллектива", которые тоже могут делить "доходные промыслы" (землю).
   После обустройства начинается экспансия. Результаты экспансии во многом зависят от противостоящих сообществ. Если это - аналогичные сообщества, то многое решает сила и случайный исход сражения, а также действия "жреческой прослойки", ее поддержка. Если это более сложно устроенные сообщества - возможно распадение державы обратно на "города-государства", с последующей новой волной экспансии, уже, возможно, из другого места (то есть, первая волна как бы "выравнивает" разные общества, сложные упрощая, простые усложняя). Если общества более-менее однородны и имеют связи на первом уровне (общая культура и религия) и на третьем уровне (торговля, производство), то и военное объединение проходит достаточно успешно - устанавливается Феодальное государство.
   В начале создания "феодального государства", когда возникает - на примерно однородной территории - множество "союзов", объединений и так далее - с его территории на окружающее пространство происходят многочисленные "набеги", иногда приводящие к началу организации и этого окружающего пространства ("князья со дружинами" - как завоеватели, так и противостоящие им дружины). Затем случайные набеги, после упорядочивания отношений внутри "военной верхушки", сменяются регулярными завоеваниями, с параллельным усложнением структуры.
   В новом государстве, составленном из большого количества похожих структур ("горизонтальная дифференциация"), идет новое расслоение - выделение "рабов" и "управляющего аппарата" - двух совершенно несамодостаточных видов коллективов, обслуживающих нужды Империи (это уже Империя как таковая). Большинство "пассионариев", ранее выплескивавшихся наружу, в завоевательные походы, на данном этапе находит применение внутри системы, в обустройстве нового государства, в продвижении по службе. На этом этапе часты внутренние гражданские войны - между новым госаппаратом, приобретающим власть, и старой военной аристократией, утрачивающей свои позиции.
   Империя налаживает внутреннее взаимодействие разных частей, объединяет военные и торговые элиты, налаживает дороги, ведет экспансию - пока не упрется в "стену" в виде непреодолимых природных препятствий (непредолимых на данном уровне технического развития) или сильной в военном отношении другой империи.
   После этого - после выполнения своей "миссии" - военная составляющая империи ослабевает и часто происходят перевороты (революции), в результате которых реальная власть переходит к торговой верхушке, военные становятся "служащими" на службе у империи. Те, кто раньше главным своим занятием видел "войну" (вернее, взаимодействие с другими "самодостаточными коллективами" в любом виде - и дипломатия, и состязания, и собственно война), теперь смещают область своих занятий в сторону торговли, обеспечения собственного "самодостаточного коллектива" (государства) по третьему уровню. Чем именно торгуют - зависит от технического уровня, но именно тут идет смещение от развития военного к развитию торговому, к выходу "экономических интересов" на первый план. Империи очень редко рушатся от внешних причин (две Империи могут воевать на истощение довольно долго), но именно внутренняя эволюция Империи приводит в конце концов к ее развалу.
   Дальнейший рост Империи при ослабевании роли военной верхушки приводит к началу распада и проникновению "иностранного капитала". Торговые интересы начинают преобладать над политическими - военными и "общечеловеческими", - государство начинает терять военное влияние, а затем - с ростом местных "торговых элит" - разваливается на ряд "торговых республик" - или же провинции отделяются в результате переворотов, организованных местными "князьями со дружиною". Метрополия после этого также становится "торговой республикой", с течением времени становящейся "торговой олигархией", в которой государственные институты есть "наемные коллективы", не обладающие реальной властью, а являющиеся не более чем "блюстителями общественного договора".
   Торговая республика является наиболее устойчивым устроением "внутренне", поскольку там все "коллективы" - более-менее однородные (равноправные), и взаимодействуют универсальным (экономическим) способом, общим как для "жреческих" (научных, религиозных, гуманитарных) коллективов, так и для военных (наемные армии). Это облегчает появление новых коллективов ("князей со дружинами") с любым видом занятий. В силу отсутствия выделенной религии Торговая республика спокойно воспринимает появление новых "сект"; военные коллективы либо "сплавляются" в дальние походы на конкурентов (ушкуйники Новгорода, дальние военные экспедиции Афин), либо - в случае напряженной обстановки вокруг - используются для борьбы с соседями (швейцарцы, голландцы); новый торговый коллектив часто возникает в процессе конкурентной борьбы, но она редко становится кровавой, и торговый коллектив (новая фирма) вписывается в уже существующие на общих правах (или разваливается, но уже по внутренним причинам).
   Но при этой "внутренней стабильности" республика оказывается довольно слабой перед "внешними вызовами". Швейцария и Голландия устояли в основном благодаря выделенным географическим условиям; другие торговые республики, до которых было "проще добраться", пали под внешними ударами (венецианская, новгородская, афинская, константинопольская, позднеримская). Точно так же торговая республика оказывается очень незащищенной перед изменениями климата и других внешних условий (например, "дефицит топлива"). Связано это с тем, что, не имея правящего коллектива, а являясь собранием коллективов равноправных, она лишена "направляющего центра", здесь нет никого, кто бы мог принудить бросить все силы в каком-то одном - может быть, не очень выгодном на данный момент - направлении и добиться успеха. Однако, если торговая республика формируется в "неблагоприятной внешней среде" (постоянной военной угрозе), это способствует ее временной консолидации.
   Кроме того, торговая республика сконцентрирована на "материальном благополучии", которое, в основном, достигается торговлей. То есть, при отсутствия военной угрозы общество довольно быстро превращается в "общество изобилия", быстро деградирующее. При наличии внешней угрозы, когда торговые интересы приходится отстаивать силой, в обществе образуется симбиоз: торговая верхушка активно поддерживает свою военную прослойку, объединяясь вокруг нее, а та, соответственно, работает на свою "торговую верхушку" - эта структура, при сильной военной составляющей, является очень устойчивой и может долго существовать, в силу наличия целей не только на третьем, но и на втором уровне (военный коллектив, хоть и не является иерархически более высоким, но тоже обладает достаточным авторитетом, чтобы к его мнению прислушивались и чтобы служба была престижной). Однако эту структуру характеризует довольно слабая экспансия - как правило, не на государственном уровне, а на уровне отдельных частных предпринимателей (в силу слабости государства как такового), основывающих "колонии" ("фактории") в других странах.
   С точки зрения внешних воздействий наиболее устойчивой является Империя. Она может концентрировать усилия на любой задаче, не обязательно "экономически эффективной" - в том числе, вести длительную бесплодную войну с противником, если она поставила себе задачу победить, или осваивать ранее бесплодные территории - пустыни, тундру, океан, космос. Это может привести к подрыву сил, к сокращению населения - но цель будет достигнута, или Империя погибнет (впрочем, они часто гибнут и после достижения победы).
   Но Империя же - самая "жесткая" система, практически не готовая "оприходовать" новые появляющиеся коллективы - только отдельных людей "на службе империи". А потому, с появлением значительного числа новых "неоприходованных" коллективов и снятия внешнего давления, иерархическая Империя рушится изнутри.
   Мы практически ничего не знаем о периоде жреческом. Все, что у нас есть - фильмы, книги, записки путешественников или документальные передачи - все это взгляд со стороны. ("Путешествие в Икстлэн" Кастанеды тоже - взгляд европейца, человека с мировоззрением "торговой республики"). Мы можем лишь воображать и догадываться, как жили тогда. И, судя по всему, "жрецы" в период своего пребывания у власти контролировали небольшой по размеру мир - но контролировали его целиком. Не только людей, но и животный, и растительный мир, они знали (эти знания до нас доходят очень отрывочно) природные циклы, астрономические законы, устроение человека и многое другое. Трудно судить о продолжительности жизни в то время - слишком мало данных - но дело в том, что, опять же, они не просто лечили людей - они их "исцеляли", то есть, возвращали целостность человеку. И сейчас понемногу медицина приходит к выводу, что девяносто процентов болезней таится в нашей психике - видимо, жрецы знали корни большинства болезней и помогали не просто убрать симптомы, но целиком вернуть человеку его "место в мире". Но, возможно, они же понимали, что иногда болезнь - признак того, что человек уже добился в этой жизни всего, чего хотел, и просто его "цикл" в этой жизни завершен, а, значит, такую болезнь не надо лечить - надо помочь осознать это человеку. Поскольку целью жреческого сословия была именно гармония, управление посредством безошибочности предсказаний, их авторитет и власть держались именно на том, что они "всегда были правы" - они не могли использовать подобное знание во зло остальным членам общества, иначе доверие к ним было бы подорвано. Возможно, именно после подобных попыток (и ошибок) они и утрачивали власть, уступая более понятной и безошибочной власти силы.
   Такое, "циклическое" развитие общества накладывается на более "линейное" техническое развитие (тоже, на самом деле, не совсем линейное); потому, разумеется, разные периоды в истории похожи лишь отчасти. Но, как мы говорили, технический уровень развития влияет только на размеры общества, которое может быть единым - связь, транспорт - в остальном же любой человек себя обеспечивает в любом обществе на достаточном уровне (и при племенном строе не может быть нищих).
   Что любопытно, техническое развитие общества, появление новых технологий, как правило возникает в имперской стадии, при попытке противостоять природе или в результате соперничества двух империй. В период развития английской империи были сделаны открытия, определившие современный мир; очень много современных изобретений (включая компьютеры) были сделаны в период второй мировой войны - в СССР или в Германии - и потом развивались в США (молодой империи) учеными и целыми коллективами, попавшими туда после войны или эмигрировавшими до нее. То есть, именно империя способна сделать некоторое чрезмерное усилие, создав нечто кардинально новое; потом, в других стадиях, технология может уже шлифоваться, но там не будет кардинального скачка. Потрясающее современное развитие мобильной связи есть не более чем совмещение компьютерных технологий (вначале примененных для военных целей) и раций (опять же, пришедших оттуда же) с шифровкой и дешифровкой сигналов (уже чисто военных изобретений).
   Наиболее успешными, как можно видеть, являются в современном мире фирмы, которые не просто платят сотрудникам большие зарплаты, но еще и гарантируют им стабильность, социальную и юридическую защиту, а также предоставляет возможности для собственного духовного и интеллектуального роста. Соответственно, на всех уровнях работник оказывается связанным с родной фирмой и вкладывает в нее максимум усилий, не размениваясь на другие коллективы. Однако такие фирмы имеют тенденцию выделяться в своеобразные "мини-государства", со всеми вытекающими последствиями для вмещающих их государств.
   Любая империя, сильно оторвавшаяся от природы, рано или поздно "получает от нее по башке". Это пустыни Средней Азии и Африки. Египет когда-то был плодороднейшей страной - сейчас полупустынен. Опасность нынешнего кризиса в том, что нынешнии "империи" (вернее, их наследницы - торговые республики) занимают половину земного шара, и пустыни, появившиеся на их месте, могут быть соответствующими. Это - прямое следствие "захирения первого уровня", когда прогнозировать дальние последствия - и подчинять свои действия этим прогнозам - становится "невыгодным" (сию минуту).
   Захирение нынешних "торговых республик" вполне можно прогнозировать в силу истощения основного на данный момент источника топлива - нефтяных запасов. Трудно даже вообразить, какие объемы добываемой нефти ежесекундно "вылетают в трубу" в самом прямом смысле (в трубу выхлопа автомобиля или самолета). Все остальные источники энергии, используемые для транспорта, не могут обеспечить надежного сообщения между разными "партнерами", входящими в разные торговые республики. Попытки наладить иные "топливные источники" пока находятся на стадии испытаний и не дают эффекта для объекта большего, чем автомобиль. Переход на ядерное топливо (наподобие подводных лодок или ледоколов) тоже чреват значительными последствиями и не может быть произведен мгновенно.
   Причем, топливо не исчезнет мгновенно - сначала наступит дефицит, когда резко возрастет цена топлива (это уже происходит) и упадет объем перевозок; как следствие, произойдет разрыв связей и "натурализация" хозяйств большинства областей (с сохранением локального транспорта), с возможными превращениями их в любой из "простых" типов общества, от племени до города-государства - падение роли торговли и большее влияние "земельной аристократии" или просто людей, работающих на земле непосредственно.
   Те страны, которые в меньшей степени зависят от высокоуровневых транспортных сообщений (самолеты, морские перевозки), сохранят свое состояние (может быть, с незначительным изменением уровня жизни) и продолжат эволюцию своего общества. Когда случится другая "техническая революция", позволящая наладить вновь связи между разными "самодостаточными коллективами" - может быть, основанная на термоядерном синтезе, на прямом туннельном эффекте, или на чем-то еще, что мы сейчас не можем даже вообразить - вновь возрастет роль "торговли", торговых связей, и, вероятно, история повторится - на другом техническом фоне.
   И даже новое изменение технологий, которое приведет к меньшей зависимости от источников сырья, тоже повлечет за собой разрыв большинства существующих на данный момент связей.
   Возможен и другой сценарий захирения "торговых республик". Как можно заметить, сейчас наиболее развиты связи в рамках бывших "имперских общностей": прежде всего это связи между бывшими английскими колониями и метрополией, затем - между различными европейскими "колонистскими сообществами" (тоже представляющие из себя многократно объединявшееся "политическое единство", от Рима через Карла Великого до Наполеона), а Россия и вообще пространство бывшего СССР и другие страны, входящие в это "политическое единство" - стоят особняком для европейцев. Торговые связи между различными "политическими общностями" гораздо слабее, достаточно посмотреть схему экспорта-импорта для разных стран. Так вот, достаточно обособиться какой-то новой "политической общности", чтобы кажущиеся такими естественными на сегодня связи порвались, и "торговые республики" вернулись бы в положение городов-государств, а то и отдельных племен.
   Технологии не могут "изменить мир". Технологии - не более чем помощники человеку и человеческим коллективам в выполнении их задач по трем основным направлениям. А потому только сами отношения между людьми и личное развитие человека - не в техническом плане - может изменить мир и поменять предложенную выше последовательность "развития человеческого общества". Никогда не надо забывать о "первом уровне" - о перспективах, о том, куда движется общество в целом и каждый человек в частности и какое будущее мы хотим видеть. Предоставив все на самотек, мы получим то же, что получили бывшие обитатели нынешних пустынь. Если третий уровень начинает диктовать первому - получается, что и войны, и атомные бомбардировки, и национальная вражда "экономически обоснованы" (то есть, кому-то выгодны); хотя, по логике, именно первый уровень должен определять принципы использования и рамки и второго (военного, государственного) и третьего (экономического).
   Из теории самодостаточных коллективов следует один побочный вывод, касающийся многих "заказных убийств" в истории. Если лидер какого-либо правящего коллектива проводит политику, одобряемую в самом коллективе, бессмысленно коллективу конкурирующему пытаться убрать "лидера" - политика продолжится и при новом руководителе, поскольку сам руководитель будет выбран таким, что будет ее придерживаться. С другой стороны, если лидер пытается проводить политику, слишком сильно расходяшуюся с ожиданиями возглавляемого им коллектива, в этом случае сам коллектив попытается "сменить лидера". Возможно для этого, конечно, и вхождение в "союз" с кем-то на стороне, но без активного участия самого "правящего коллектива" сделать такое будет невозможно. Это видно на примере всех "известных убийств" в истории (Петр III, Павел I, дети Эдуарда IV и т.д.), и тогда - при верности вывода - это можно распространить на все "неизвестные убийства", в которых подозревали врагов (Филипп Македонский, убитый Павсанием - в этом обвиняли персов; Александр II, взорванный "террористами", и даже Кеннеди, якобы убитый "маньяком"). Т.е., к ликвидации "лидера" какого-либо правящего коллектива обязательно причастны сами члены этого коллектива, даже если исполнители - кто-то со стороны. Без активной поддержки самого коллектива данное убийство будет бессмысленным и бесполезным актом жестокости.
   Так, если смерть Филиппа Македонского приписать персам, видно, что персы от этого ничего не выиграли - поход против них все равно состоялся, только под руководством другого военачальника - Александра. А вот если принять, что в заговоре стояла Олимпиада, жена Филиппа, и даже сам Александр - это становится куда более понятным.
   Смерть Александра II привела к полной смене политики - после него пришел черед "изоляционизма", возглавленного Александром III. Очевидно, что этот курс был гораздо более приветствуем в правящих кругах, то есть, тогдашняя "правящая элита" была заинтересована в "смене курса" - и, соответственно, в гибели царя. А потому все слухи о том, что все начальники полиции и охраны знали о готовящемся покушении, но ничего не предприняли для его предотвращения, получают дополнительное обоснование.
   Насчет Кеннеди ничего нового не скажу, но, опять же, видно, что после почти ядерного столкновения с СССР во время Карибского кризиса он потом резко меняет политику; после же его смерти политика США опять возвращается в старое русло (усиление военного влияния, ввод войск во Вьетнам) - а потому подозревать в его гибели КГБ и другие иностранные службы глупо - очевидно, это было нужно только кому-то "внутри", причем коллективу, имеющему власть и влияние в стране.
   Влияние любого коллектива можно оценить как разницу между числом коллективов, зависящих от него, и числом коллективов, от которых зависишь он. Обычно это влияние сбалансировано (примерно равно нулю), но в отдельных ситуациях бывают перекосы. Если коллектив в основном сам себя обеспечивает, но зато обладает некоторой "уникальной технологией" (продукцией), которую стремятся приобрести все соседи - это мечта любого правителя в современном мире (ты ни от кого не зависишь, но все зависят от тебя). Именно такие перекосы - когда зависящих от одного коллектива гораздо больше, чем тех, от кого зависит он (одного воина может прокормить десять крестьян, но один феодал обеспечивает защиту сотне своих крестьян) - приводят к смене власти, к смене правящего коллектива.
   Несколько наивный лозунг социализма "от каждого по способностям - каждому по труду" не мог быть воплощен в жизнь, поскольку было не вполне ясно, как этот самый труд оценивать. Между тем, более правильный его вариант "От каждого по способностям - каждому по его вкладу в обеспечение самодостаточности общества" давно и естественным образом реализован. Возмущения общественные, попытки переделки общества возникали именно тогда, когда данный принцип переставал выполняться: когда вклад того или иного коллектива/прослойки становился значительно меньше, чем он получал взамен - или, наоборот, значительно превышал то, что он мог получить за свой вклад.
   И современные олигархи, продающие нефть и газ на запад, работают на обеспечение самодостаточности общества - только не нашего, а западного, из которого они и получают миллиарды долларов. То есть, то общество ценит их вклад. А многие старообрядческие общины, живущие практически племенным укладом сотни лет, продолжают жить, не обращая внимания на олигархов - ибо тоже не входят в наше общество. Наше общество существует довольно странным образом, представляя из себя некоторый переходный период от торговой империи к тороговым республикам, когда государственный аппарат еще очень силен, но управляет им небольшой коллектив торговцев ("олигархов"), которые, при этом, продолжают входить в другое сообщество (западное), для которого являются просто еще одним торговым коллективом.
   Это приводит ко вполне закономерному возмущению, хотя и не совсем оправданному. Торговец, торгующий с каким-нибудь племенем и всячески обирающий его, не является членом племени и честно работает на свое общество, из которого он прибыл - но вождь племени, жертвующий интересами своего общества ради собственного благополучия, вызывает справедливое возмущение остальных членов племени. В нашем случае мы имеем сочетание обеих ролей, и пришлого торговца, и местного вождя, в одном лице (в нескольких лицах).
   Выходов из такой раздвоенности может быть по меньшей мере два.
   Первый - усиление именно самодостаточной тенденции, то есть, попытка - характерная для торговой империи - объединить в своих политических границах собственные рынки сбыта, как и производство. То есть, внешние войны и попытки экспансии. Некоторые проявления этой тенденции мы наблюдаем.
   Второй - усиление как раз торговых тенденций. Это приведет к раздроблению империи на торговые республики, с отколовшимися местными "торговыми аристократиями", не желающими жертвовать своими интересами ради интересов "заокеанских партнеров". Проявления этой тенденции мы тоже видим.
   Возможен и некоторый средний путь, который скорее всего и реализуется: кто-то будет отделяться, кого-то будут пытаться присоединить,
   Задавать вопрос, что лучше - в данной ситуации бессмысленно, ибо непонятно, лучше для кого.
   Отвечая на "вопрос Яли" из книги Джарелла "Ружья, микробы и сталь" - "почему именно европейцы покорили весь остальной мир, а не, например, жители Новой Гвинеи", - возражая автору этой книги, можно сказать следующее. Каждое общество действует на базе своего предшественника, что-то заимствуя, что-то придумывая самостоятельно. Образуются некоторые "волны" развития, которые приводят к распространению той или иной культуры дальше и дальше по миру. На период развития европейской цивилизации пришлась стадия распространения ее по всему миру (в принципе, никто не знает, как оно было тринадцать тысяч лет назад, когда первые люди достигли Америки, или тридцать тысяч лет назад, когда они появились в Новой Гвинее - быть может, тогда тоже была некая глобальная цивилизация с высокой технологией транспорта, позволившей ей достичь удаленных областей мира), предыдущие толчки заканчивались в более ограниченном пространстве. Те, кто будет действовать на ее базе - возможно, нынешние, вновь возникающие сообщества Востока - продвинутся еще дальше (так, Китай уже выдвинул план колонизации Луны) - а, возможно, связи между существующими сообществами будут разорваны.
   Наша история гораздо древнее, чем мы думаем, и, глядя на нее, можно получить очень любопытные данные о нашем собственном будущем. Если, конечно, история когда-нибудь чему-нибудь нас будет учить.
  
  -- Литература.
        -- Основные труды.
      -- Всемирная история в 12 томах, М. 1962-72 гг.
      -- Ф. Энгельс, "Происхождение семьи, частной собственности и государства"
      -- А. Тойнби, "Постижение Истории". М, Прогресс, 1991.
      -- Л.Н. Гумилев. "Ритмы Евразии: эпохи и цивилизации". М.:Экопрос, 1993.
      -- Л.Н. Гумилев. "Этносфера. История людей и история природы". М.:Экопрос, 1993.
      -- Л.Н. Гумилев. В поисках вымышленного царства. М, 1992.
      -- Л.Н. Гумилев. Древние Тюрки. М,1993.
      -- Ф. Бродель. История Европы.
      -- Р.Г. Скрынников. Государство и Церковь на Руси XIV-XVII вв. Новосибирск, Наука, 1991.
      -- Р.Г. Скрынников. Борис Годунов. М.: Наука, 1979.
      -- Р. Г. Скрынников. Иван Грозный. М.: Наука, 1983.
      -- Р.Г. Скрынников. Сибирская экспедиция Ермака. М.: Наука, 1986.
      -- В.И. Буганов, А.П. Богданов. Бунтари и правдоискатели в русской православной церкви. М.: Политиздат, 1991.
      -- Н.И. Костомаров. Русская история в жизнеописании ее важнейших деятелей. - М: Мысль, 1993.
      -- С.Ф. Платонов. Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI - XVII вв. С-Петербургъ, 1901.
      -- М.Н. Покровский. Русская история с древнейших времен. М., Мiр, 1911.
      -- Н. Карамзин, История Государства Российского. В шести книгах. М., 1993.
      -- Н. Храмцовский. Краткий очерк истории и описание Нижнего Новгорода. Нижний Новгород, 1998.
      -- А. Экземплярский, Суздальско - Нижегородское великое княжество. Там же.
      -- История Востока; Издательская фирма "Восточная литература" РАН, Москва, 1997
      -- Успенский Ф.И. История Византийской империи; М.: ООО "Издательство Астрель"; ООО "Издательство АСТ", 2001
      -- Курбатов В. История Византии.
      -- Седов В. В. Славяне в раннем средневековье. - М., 1995.
      -- Данилевский И.Н. "Древняя Русь глазами современников и потомков". (IX-XII вв.). Аспект пресс, М., 1998.
      -- М.Ю.Брайчевский, Утверждение Христианства на Руси. М., 1988.
      -- В.Кожинов. Россия. Век XX-й. М., 1998.
      -- Е. В. Тарле. Наполеон. М.: Наука, 1991.
      -- Стефан Лебек. Происхождение Франков. V-IX века. М.: Скарабей, 1993.
      -- Лоран Тейс. Наследие Каролингов. IX-X века. М.: Скарабей, 1993.
      -- Жак ле Гофф. Цивилизация Средневекового Запада. М.: Прогресс, 1992.
      -- А.К.Гуц. Глобальная этносоциология. Омск: ОмГУ, 1997.
      -- Д. Даймонд. Ружья, микробы и сталь. М., 2009
      -- Иммануэль Валлерстайн. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире. С-Пб, 2001
  
          -- Учебная литература
      -- В. И. Буганов, Мир Истории. Россия в XVII столетии. М.: Молодая гвардия, 1989.
      -- В. В.Каргалов. "На границе Руси стоять крепко". М., 1998
      -- В.Н. Тихомиров. Древняя Русь. М, 1972.
      -- История СССР с древнейших времен до конца XVIII в. Под ред. Б.А. Рыбакова. М., "Высшая школа", 1983.
      -- Е.Н. Кузнецов, Славяне и Русы.Очерки по истории этногенеза. Нижний Новгород, 2000.
      -- World history
      -- О.Н. Сенюткина. История Англии с древнейших времен до XI века. Нижний Новгород, 1994.
      -- О.Н. Сенюткина. Вхождение Англии в Европейскую средневековую цивилизацию. Норманнское завоевание. Нижний Новгород, 1996.
      -- Н. А. Машкин, История Древнего Рима. М., 1956.
      -- История Древнего Рима. Под ред. В.И. Кузищихина. М. "Высшая школа", 1982.
      -- Т. Моммзен. История Древнего Рима.
      -- И.А.Крывелев, История религий. В 2-х томах. М., 1975.
      -- О. В. Творогов. Древняя Русь. События и люди. С-Пб., Наука, 1994.
      -- И. П. Ермолаев. Историческая хронология. Изд. Казанского университета.1980.
      -- В.С. Виргинский. Очерки истории науки и техники XVI-XIX вв. М., Просвещение, 1984.
      -- В.С. Виргинский, В.Ф. Хотеенков. Очерки истории науки и техники 1870-1917 гг. М., Просвещение, 1988.
      -- История XIX века. Под ред. Лависа и Рамбо. М., ОГИЗ, 1938.
  
          -- Источники
      -- Повесть Временных лет (пер. Д.С, Лихачева). Петрозаводск,1991.
      -- Рогожский летописец. ПСРЛ., М., 1895-1962.
      -- Лаврентьевская летопись. ПСРЛ., М., 1895-1962.
      -- Ипатьевская летопись. ПСРЛ., М., 1895-1962.
      -- Летопись Авраамки
      -- 1-я Новгородская летопись. ПСРЛ., М., 1895-1962.
      -- 2-я новгородская летопись. ПСРЛ., М., 1895-1962.
      -- Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV-XVI вв. М.-Л., 1950.
      -- Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. АН СССР, 1942.
      -- "Задонщина", Факсимильное издание, 1980 г.
      -- Памятники Куликовского цикла. С-Пб., 1998.
      -- Хождение за три моря Афанасия Никитина. Л., Наука, 1986.
      -- Учение и хитрость ратного строя пехотных людей. С-Петербург, 1904.
      -- Б.А. Рыбаков, Русские карты XV-начала XVI вв. М., 1974.
      -- А. Поссевино. Исторические сочинения о России XVI в. Изд. Московского университета, 1983.
      -- Плутарх. Избранные жизнеописания. В 2-х томах. М., Правда, 1987.
      -- Геродот, История
      -- Тит Ливий, История Рима от основания города. В 3-х томах. М. "Ладомир", 2002.
      -- Тацит, "Анналы". Сочинения в 2-х томах. Том 1. Л., Наука, 1970.
      -- Тацит, "История". . Сочинения в 2-х томах. Том 2. Л., Наука, 1970.
      -- Тацит, "О происхождении германцев и местоположении Германии" . Сочинения в 2-х томах. Том 1. Л., Наука, 1970.
      -- Юлий Цезарь. Записки о Галльской войне. М., "День", 1991.
      -- Агафий Миринейский, "О царствовании Юстиниана". М. Арктос - Вика-пресс, 1996.
      -- Гай Светоний Транквилл, Жизнь двенадцати цезарей. М., 1991.
      -- Иордан, История Готов.
      -- Зосима, История.
      -- Требеллий Поллион, Божественный Клавдий.
      -- Григорий Турский, История Франков. М.,Наука, 1987.
      -- Филипп де Комин, Мемуары. М., Наука, 1987.
      -- Николо Макиавелли. История Флоренции. Л., Наука, 1973.
      -- Сага об Инглингах. (пер....
      -- Сага о Хальвдане Эйстейнссоне (пер. Г. В. Глазыриной)
      -- Мирный договор Ярослава Владимировича с немецкими купцами, 1189-1199 гг.
      -- Молот Ведьм.
  
   IV. Интернет-источники:
      -- www.world-history.ru
      -- www.archeologia.ru
      -- Берестяные грамоты, www.gramoty.ru
      -- http://historic.ru/books/item/f00/s00/z0000056/index.shtml
      -- http://www.povolzie.archeologia.ru/17.htm
      -- Иванова С.В. Социальная структура населения ямной культуры
    Северо-Западного Причерноморья. http://archaeology.ru/ONLINE/Ivanova/iv_index.html#1.1.
      -- А. Г. Кузьмин, из предыстории народов Европы http://www.zlev.ru/59_45.htm
      -- Л.Д. Пашкина, РУСЫ (К вопросу о самоназвании жителей Северо-Западного Приладожья и Карельского перешейка по письменным и археологическим источникам середины IX века) http://www.priozersk.ru/1/text/0042.shtml
  
   V. Прочее
      -- 100 Великих битв. М.,Вече, 1998.
      -- 100 Великих войн. М.,Вече, 1998.
      -- Б. Урланис. Потери народонаселения в войнах 17-19 вв.
      -- Паршаков, Исторический материализм.
      -- Мифы и магия индоевропейцев, сб.N2.
      -- Е.С.Галкина, Русский каганат на Дону.
      -- Древняя Русь в свете зарубежных источников. М.: Логос., 1999.
      -- Г.С.Лебедев, Эпоха Викингов в Северной Европе.
      -- А. Г. Кузьмин, из предыстории народов Европы
      -- Т. Хейердал, Аку-Аку.
      -- Ю.М. Лотман. Изъявление господне или азартная игра?
      -- Хвощинская Наталия Вадимовна. Славяне и Финны на Северо-Западе Древнерусского Государства. Докторская диссертация
      -- И. В.  Исланова. Этно-культурные процессы в Удомельском Поозерье в эпоху железа и раннего Средневековья
      -- В. Хенсель. Венеты, венеды и их связь с населением Северной Италии и Польши
      -- Щукин М.Б., Феномен черняховской культуры эпохи Константина -- Констанция, или что такое Черняховская культура
      -- Щукин М.Б., Рождение Славян.
      -- Кирпичников А. Н. Ладога и ладожская волость в период раннего средневековья. - В кн.: Славяне и Русь. Киев, 1979.
      -- Б.М. Кагарлицкий, Периферийная империя.
  
   Надо упомянуть здесь и о печальном опыте трудов Фоменко и Носовского, на безуспешную борьбу с которыми я потратил много сил и времени, однако которые по-прежнему продаются в магазинах и обсуждаются в интернете. Не буду приводить здесь свои доказательства, замечу лишь, что их "теорию" нельзя считать математической, поскольку в основных постулатах там содержатся чисто математические "ошибки" - ошибки, разумеется, в кавычках, поскольку невозможно так точно "ошибиться", чтобы получить заранее требуемый результат. Разумеется, там имеют место сознательные подтасовки в расчете на то, что основная аудитория плохо знакома с математикой, а остальные - либо не захотят копаться, либо будут подавлены авторитетом академика. Но в силу отсутствия математической подоплеки, на которой они якобы строят все выводы, говорить о выводах смысла не имеет.
   Теории географического детерминизма, биологического детерминизма, климатического детерминизма и так далее не могут считаться историческими, в силу того что описывают просто внешние условия, в которых находится общество, а не развитие самого общества. Разумеется, общество как-то соответствует своим внешним условиям, но при этом у его развития есть свои собственные законы.
   Популярное в последнее время на Западе направление школы Анналов мы не будем рассматривать подробно - в силу, прежде всего, худшего моего с ним знакомства, знакомства достаточно беглого, но показавшего - на мой взгляд - его бесперспективность для восстановления картины прошлого. Оно, как мне кажется, излишне абсолютизирует возможности реконструкции "общего из частности". Все возможности экстраполяции, применяемые в этой школе, исходят из базы современных связей и технологических цепочек. Но из отдельных деталей невозможно восстановить общую картину, если уже не известно, как эти детали в эту общую картину вписывались. То есть, по сути, уже не имея этой самой "общей картины" или хотя бы ее модели. А за модель принимаются имеющиеся на сегодняшний день знания о взаимосвязях этих деталей. Таким образом, в данной школе идет - довольно неоправданная - экстраполяция современности на прошлое и объяснение того, что было, "послезнанием", то есть, тем, что есть (так получилось, потому что должно было получиться).
  
   . Спорный для меня момент: относить ли коллективы "вспомогательные", те, что занимаются обеспечением взаимодействия разных коллективов внутри одного общества, сюда или выделить в отдельный уровень? К таким относится и торговля, и управляющие государственные аппараты, хозяйственный двор, и так далее. В принципе их можно выделить и в отдельный уровень, поскольку взаимодействие разных коллективов людей в одном обществе, и взаимодействие коллектива с частью окружающего мира - достаточно разные. Однако со структурной точки зрения все это - взаимодействие с "подсистемами", правда, уже не внешними, а внутренними.
   Для человека - это семья, род, тот коллектив, в который он входит, то общество, в котором он живет. Для коллектива - общество, в котором он действует и выполняет определенные функции. Для общества - это уже религиозные моменты: человечество, мир в целом, природа, Высший разум, Высшие силы и так далее, в зависимости от уровня приближения.
   например, взаимодействие деревни и княжеской дружины: в отсутствие внешней угрозы деревня является практически самодостаточной, но для защиты от врага она уже нуждается в дружине князя
  
   Приведу несколько утрированный пример. Если вам нужно сделать выбор между двумя товарами одного типа, но по разной цене - ваш выбор является, вроде бы, свободным. Вы независимы, никто вас не подталкивает к выбору того или иного товара. Но если у вас нет знаний о товаре, о его производстве, если вы не знаете, как проверить его качество - то ваш выбор сродни киданию монетки или кубика.
   То есть, вам нужно обладать некоторыми знаниями об окружающем мире, о том, что вас, вроде бы, не касается непосредственно, чтобы сделать выбор во вполне конкретной ситуации. Иначе выбранная вами вещь развалится через неделю после приобретения.
   Любопытно, что в "Учении и хитрости ратного строя пехотных людей" 1647 года в начале приводится точно такое же деление общества: "Весь чин и пребывание человеческого народа житие и похождение разделяется на три начальные чины. Первый в учительный чин, второй в оборонительный. Третий в промышленный чин" ([48]). Важно в данном случае, что деление проводится тоже с функциональной точки зрения - а не с точки зрения происхождения, как делили общество викинги, или богатства и собственности, как это сделано у Маркса.
   Причем, как и для общества, именно первый, верхний уровень, взаимодействие с надсистемой, с той системой, в которую человек (общество) вписан, является определяющим для всей жизни. Поиск смысла жизни называют "юношескими исканиями" - правильно, именно в подростковый период человек должен определить свое место в мире - вернее, в той системе, в которую он входит, собственно, определить саму систему, в которую он собирается входить, и определить, какую пользу он может принести этой системе. Но если этого не произошло, если человек остается "свободным атомом", не чувствуя своей нужности, не чувствуя своего вхождения в "надсистему" (это совсем не обязательно должно быть человеческое общество), то бесполезны убеждения в пользе здорового образа жизни (третий уровень), в необходимости карьерного роста, семьи, благополучия (второй уровень) - если не решены вопросы первого уровня, человек будет спиваться, колоться, скуриваться, уходить в виртуальный мир компьютерных игр и так далее - туда, где он временно может обрести смысл, пусть этот смысл пятиминутный.
   Такой надсистемой, в которую входит человек, может быть и его семья, род - но тогда, если человек - глава семьи, для него опять встают вопросы вхождения уже семьи в ее надструктуру, которые он тоже должен решать.
   В этом плане патриархальное, а особенно - кастовое общество, где человек с детства рождается с определенным вписыванием в общество, является гораздо более стабильным и "человечным" - правда, оно с трудом приспосабливается к изменяющимся внешним условиям и потому часто гибнет под напором агрессивной внешней среды.
   Именно в этом, прежде всего, причина различия уровней жизни обитателей разных островов Полинезии, о котором пишет Дж. Даймонд []. Он находит причины в климате, географии и фауне/флоре островов: но если в обществе были люди, целенаправленно занимающиеся поиском новых способов адаптации к изменившейся среде, то они вполне могли найти новые технологии выживания, способы переобустройства окружающей среды; одомашнить новых животных... У Даймонда тоже имеет место "послезнание" - раз сейчас мы используем одних одомашненых животных, а они на тех островах не водятся, потому у жителей этих островов и нет домашних животных. Между тем, нынешние домашние животные тоже появились не вдруг, и их дикие предки были весьма "дикими", и лишь за много поколений были выведены породы, живущие вместе с людьми. Так что, при наличии прослойки жрецов, народы вполне могли приручить новых животных (страусов, кенгуру, тюленей, кого угодно!), окультурить новые типы растений и открыть технологии мелиорации и вспашки (что некоторые и делали). Если же племя - именно племя, без жреческой прослойки, оно вынуждено просто гомеостатически вписываться в новые условия - что, конечно, ведет к примитивизации образа жизни.
   как тут не вспомнить монаха Менделя, первым выведшего законы генетики в 19 веке, занимаясь селекцией гороха на протяжении нескольких лет! При этом браки между близкими родственниками не приветствовались во всех религиях с древнейших времен. Это мы сейчас "знаем", что данный запрет обусловлен генетическими причинами ("знаем" я поставил в кавычки, потому что об этом нам рассказали представители современных жрецов - ученые; вряд ли кто-то из читателей сам повторял эксперименты Менделя) - но, возможно, есть и еще какие-то причины, о которых мы даже не догадываемся, но которые были выведены путем долгого наблюдения и накопления опыта в определенном коллективе.
   Ср. речь Нарзеса, обращенную к воинам после победы над Франками при Касулине (Агафий Миринейский).
   Хорошо эта схема показана в фильме "Семь самураев", когда крестьяне приглашают самураев для защиты от бандитов. Но там уже есть класс "самураи", к которому можно обратиться; мы же рассматриваем схему, как этот класс в принципе может появиться.
   Л.Н. Гумилев описывает битвы кочевников, как поединки богатырей - были "простые общинники", которых было большинство, и были "богатыри", которые и наносили главный удар, причем один богатырь стоил 50 простых общинников. О цифре 50 можно спорить, но то, что это - закономерный процесс, выделения, наряду с общим "ополчением", собираемым лишь в крайнем случае, постоянных "дружинников", спорить вряд ли возможно.
   Аналогично определяется город и в классической историографии (Большаков О.Г., Якобсон В. А. Об определении понятия "город". // История и культура народов Востока (Древность и средневековье). Л. 1983.), однако мы ведем речь не о городе как городского вида постройке, а о некоторой структуре общества, в котором есть определенные виды коллективов; они могут жить и в разных "городах" или в разных поселках, но связаны определенными видами отношений. То есть, усадьба феодала с дружиной, раскинувшийся рядом с ним торговый участок и находящаяся рядом ремесленная "слобода", охраняющие и обеспечивающие несколько окрестных деревень, с которых феодал собирает дань, тоже может рассматриваться как зачаток "города-государства", хотя он не имеет городской инфраструктуры, крепости или даже дорог ( в принципе, множество поздних городов начиналось именно так, из ряда близко расположенных деревень). И точно так же несколько современных городов, объединенных дорогами и транспортом, могут образовывать один "город-государство" - с разделенными функциями Военными, административными и торговыми, отличаясь только масштабом от города древнего или средневекового.
   Данилевский (см.) пишет, что "варвары познакомились с золотом, служившим вполне материальным благам у других народов, и возвели его в ранг блага нематериального". Однако можно заметить - по сохранившимся сведениям - что изначально золото обладало "сакральным значением" у многих народов: из него делали амулеты и приносили в дар храмам и египтяне, и древние греки, и римляне, и этруски. И не логичнее ли допустить, что как раз меновая торговля следует из психологического свойства "зависимости одариваемого от дарящего", и, соответственно, желания отдарить в ответ? И уже потом, при развитии этих взаимоотношений и их "рационализации" возникает "универсальный эквивалент". Удивительные свойства золота - его "благородство", стойкость ко времени - и делали его в начале привлекательным именно для "даров" (в том числе и богам), уже потом сделав средством обмена. Хотя, конечно, для викингов власть золота в Римской империи могла казаться чем-то мистическим (см. Сагу о Вельсунгах) - но, скорее, идея "проклятия", лежашего на золоте, была воспринята от соседей, чем его "магия" - магические свойства золота были известны очень давно и, по-видимому, достаточно независимо, а вот его участие в торговле - более позднее явление.
  
   Религия и язык очень тесно связаны по сей день. Любопытно, что наиболее католическими являются страны с романскими языками - Франция, Испания, Италия - те, для которых латынь - язык католического богослужения - является относительно близким языком и может быть понята, как украинский может быть понят русскими. Протестантизм наиболее развит в странах германской группы - Англия, вся Скандинавия, Голландия, Швейцария, большая часть Германии: для них латынь - далекий язык, и именно они требовали "богослужения на родном языке". Ну, и славянские страны - основная часть населения России, Украины, Белорусии, Болгарии, Сербии - а также Греция придерживаются православия, причем богослужение на старославянском может быть легко понята и современными жителями этих стран, а в Греции богослужение совершается на греческом - исконном - языке православия. И заметим, что многие религиозные термины в русском языке имеют совершенно русские корни и формы - Богородица, Спас, Воскресение, Крещение - то есть, в нашем языке изначально были понятия, на которые можно было перевести греческие термины. Таким образом, картины мира тоже оказались близкими, что и способствовало распространению именно этой религии, что верно и для католических, и для протестантских стран (каждая принимала ту религию, которая наиболее адекватно выражалась их языком).
   Польша и Румыния (первая - славянская страна с католицизмом, вторая - романская страна с православием) - представляют из себя исключения, сложившиеся исторически: польское государство изначально было отделено от Византии географически и очень тесно общалось с германскими княжествами, кроме того, активно воевала с южными соседями - которые уже были православными; Румыния же очень долго входила в Византийскую империю, а потом долго сопротивлялась туркам. Что до Чехии, то эта страна мало того что испытала очень сильное немецкое влияние, она же является, по сути, родиной Реформации (Гуситские войны), то есть, все время пыталась изменить свою религию (восстание 1618 года), не очень с ней (католицизмом) гармонируя.
   не отрицая теории о ноосфере, замечу, что даже гениальные прозрения, посещающие отдельных представителей людей и которые могут быть проявлением влияния ноосферы, могут стать достоянием общества только если есть те, кто его поймет и поддержит, то есть, при наличии соответствующей среды - коллектива с нужным уровнем развития; в противном случае такой "гений-одиночка" останется чудаковатым сумасшедшим
   Показательна картина жизни в Иудее из Евангелий. Там есть мытари - сборщики налогов - Левий Матвей. Суд и охрану порядка там осуществляет Понтий Пилат - представитель Рима. Но налоги, собранные мытарями, не идут непосредственно прокуратору, он содержится из Рима, и в Рим уходят собранные налоги. В любом случае, распределением налогов ведает отдельный чиновник. То есть, можно сказать, что на момент составления евангелий Римская империя была именно империей в нашей терминологии.
   Отметим множество таких примеров от Древнего Рима - где полководцами становились готы, фракийцы и т.д. - до недавней Англии, где полководцами становились шотландцы и ирландцы.
   У Жуковского в поэме "суд божий над епископом" рассказывается пример обратного: как был наказан злой епископ, решивший в голодный год вместо помощи голодающим избавиться от них. Но интересна подоплека событий: к епископу пришли нищие и голодные, требуя пищи, то есть, считалось само собой разумеющимся, что в случае неурожая феодал поможет своим голодающим подданным - в противном случае его ждет "суд божий", как в поэме. Иными словами, когда мы видим в произведениях художественных описания злых, жадных, трусливых феодалов - это скорее исключение из правил, это то, что осуждалось, причем феодалами в том числе, то, что выставляется в произведениях искусства как пример злодеяний, а не как нечто характерное или обычное. При всех личных их качествах, свою "социальную функцию" они должны были выполнять, иначе это кончалось восстанием. Но восстания случались далеко не каждый год и далеко не повсюду.
   По одной из верстий, так возникла Сахара в начале нашей эры - когда включенные в Римскую империю африканские племена стали беспощадно эксплуатировать собственную землю, добывая с нее сельхозпродукты и разводя скот.
   Это подтверждается и лингвистическими данными: народы тундры говорят на языках, близких языкам народов более южных, живущих от них "за тайгой", - и данными, например, о технологии добывания огня: способ добывания огня вращением палочки в деревяшке никак не мог быть подсмотрен у природы - там просто нет аналогичных примеров; скорее всего, он принесен из более развитой в технологическом плане системы, где существовали трущиеся деревянные детали - блоки для поднятия тяжестей или колесницы.
  
   1611-1767 гг. Шафаревич (см.) относит к социалистическому устроению и государство Инков - предшественника государства Иезуитов на той же территории. Однако, кроме отсутствия частной собственности, в остальном государство Инков напоминает классическое феодальное государство (вожди покоренных племен включались в число Инков и могли со временем стать Верховным Инкой), в котором один народ ("город-государство") полностью подчинил себе окрестные "племена" и города. Государственный аппарат, видимо, возникал (его действия описывались в сочинениях), но обслуживал только интересы одного коллектива и происходил только из числа правящего народа, не став еще "общегосударственным" - то есть, полного перехода в Империю еще не произошло.
   Япония пыталась захватить Дальний Восток, но против нее было создано "буферное государство" - Дальневосточная республика, просуществовавшая, пока не наладились внутренние отношения в новой России.
   Сначала были уничтожены дворяне, вставшие на службу новому государству, потом были уничтожены те, кто уничтожал дворян, потом и эти уничтожавшие. Можно спорить о качестве этой "военной элиты", но в любом случае, те, кто уже повоевал, имеют больше опыта и хотя бы меньше теряются в боевой обстановке, чем те, кто только что набран "от сохи". Так же и возникающая - в силу необходимости торговли с иностранцами - "торговая прослойка" (Торгсин) - прореживалась и уничтожалась.
   Интересно, что "шесть видов правления", выделенные Аристотелем (демократия, аристократия, монархия, тирания, олигархия, охлократия), имеют некоторый аналог в перечисленных нами этапах развития. Так, демократия соответствует ранней, племенной организации, где все решается на общем собрании. Выделение князя со дружиною соответствует появлению аристократии - военной, "правильной" аристократии. Монархия соответствует переходу к феодальному государству и империи. В результате дворцовых переворотов в империи к власти - по-прежнему единоличной - приходят "тираны" (незаконные единоличные правители). Власть которых затем сменяется - часто в результате революции - классической "охлократией", властью толпы, приводящей страну к хаосу. Из которой выход находится или в тирании, или в олигархии - которая по внешним признакам напоминает демократию, однако таковой не является - этот период соответствует торговой Империи и торговой Республике в нашей терминологии.
   К слову, Московская компания возникла из-за попыток англичан найти северо-восточный путь в Китай, в обход владений Испании, то есть, Империя активно ищет новые источники ресурсов любыми способами).
   В эпоху активного противостояния пап и императоров императоры занимались тем, что создавали своих "антипап", а папы - тем, что выбирали своих "антиимператоров"; так, Генрих III создал "антипапу Гонория II", а папа Григорий VII в пору противостояния с Генрихом IV - "антикороля" Рудольфа, а Генрих, в свою очередь - "антипапу" Климента.
   Любопытно, что в "диких скандинавских странах" пытки воспринимались как совершенная дикость в середине 14 века.
   Нынешняя Голландия - это северная часть провинции Нижняя Германия (Германия Вторая) - 16 г. н.э., Бельгия и Люксембург - северная часть Бельгики (Бельгика Вторая) - 52 г. до н.э., Швейцария - западная часть Реции (15 г. до н.э.) и Верхней Германии (16 г. н.э.)
   Так, утверждения, что "в степях сарматы сменили скифов, гунны сменили сарматов, авары сменили гуннов, печенеги сменили авар, половцы сменили печенегов" - не совсем верны, а, точнее, совсем не верны. Основное население степи, когда "половцев сменили татары" - по-прежнему, половецкое, и реликты печенегов и даже скифов можно было найти в Крыму или в предгорьях Кавказа еще в 17 веке; да и нынешние народы Кавказа родственны многим "смененным" кочевым народам. Таким образом, в степях не один народ сменил другой - а всего лишь дружина из одного народа сменила дружину из другого народа в качестве "главной", в связи с чем поменялось и название объединения.
   В частности, во Всемирной истории отмечается, что Карл Великий использовал помощь славянских племен в борьбе с Аварским каганатом. Но можно предположить и обратное: славянская "верхушка" использовала франков для борьбы с собственной военной аристократией! Причем, учитывая частое упоминание славянских купцов во Франкском государстве, можно предположить именно торговые активные связи между этими государствами и, как следствие, помощь Карлу именно со стороны купеческого элемента.
   к слову, хотя "плох тот солдат, что не мечтает стать генералом", но "плох тот генерал, который не мечтает провести собственное сражение" - то есть, независимый князь Чехии по личному почину подчиняется императору Германии, что говорит о большой зависимости самого князя от торговцев - именно интересы торговли могут привести к подобному желанию. Да и сам Пршемысл, согласно свидетельствам современников, активно с торговцами общался, и его земли процветали посреди царившей вокруг разрухи и голода.
   Деньги есть, кроме того, "связующим звеном на третьем уровне", то есть, можно сказать, что люди обеспечивают на третьем уровне именно данное общество, если они используют деньги именно этого общества. А потому те, кто предпочитает рассчитываться в долларах, явно работает на "третий уровень" США.
   Любопытно, что уже в Евангелии Христос говорит "не можете служить одновременно Богу и маммоне", то есть, маммона - денежная казна - противостоит Богу, ей можно тоже служить религиозно!
   23 мая 2010 г.
   После окончания царского периода, в первую перепись был введен "ценз", по которому безземельные не служили в армии. Таковых - ремесленников, наемных работников и "арендаторов" - было немало, судя по численности последней "центурии".
   Не могу не провести параллель с "сословием стрельцов" в России 15-16 вв или со "стратиотами" в Византии. Это - владельцы частных хозяйств, держащие землю от государства и обязанные являться на сборы. То есть, это некоторый промежуточный этап между регулярной армией - постоянно воюющей и уже только получающей жалование от государства - и феодальным ополчением, где участвовала только "военная аристократия" со своими слугами.
   как гласит народная мудрость, "хоть горшком назови, только в печь не ставь". В нашем случае наоборот: если некий предмет предназначен для готовки, то это - посуда, как бы она ни называлась. Если есть выделенный коллектив, обособленный от общины, занимающийся ритуальными, культурными и мировоззренческими функциями - это жреческий коллектив. Если есть коллектив, постоянно упражняющийся в войне - это военный коллектив, не важно, рабовладельцы в нем или феодалы. Как легко заметить, в истории никогда не бывало, чтобы военный коллектив содержался только рабами или только свободными крестьянами: на полях патрициев работали арендаторы, как и рабы; на полях феодалов работали не только крестьяне, но и холопы - рабы.
   Сравните это с описанием жизни в Микенских городах (деревенские, почти самодостаточные "общины", и большие, хорошо укрепленные города с богатым ремеслом и торговлей - в основном, внешней - см. [], Т.1)
   как иначе можно объяснить их охотный рассказ о своих тайнах Пифагору или Геродоту? Более всего это напоминает современный туризм с показом достопримечательностей. А потрясающие "чудеса", сотворенные для жрецов -и, видимо, с их активной поддержкой - Героном Александрийским - летающая колесница, плачущие статуи, самооткрывающиеся двери и т.д. - говорит как раз о том, что роль жрецов в обществе все более "развлекательная", жрецы становятся практические одним из "торговых коллективов", продающих то, чем владеют - знания. Роль направителей общества они давно утратили, сохранив, однако, обширные знания.
   Чтобы воспользоваться существующей технологией, нужно значительно меньше средств, чем для ее создания: чтобы создать технологию, нужна соответствующая среда, значительные затраты и время, чтобы попробовать разные пути и выбрать доступный. Нужно, чтобы кто-то содержал "испытателей", кто-то мог воплотить найденное ими решение в жизнь, и много чего еще надо. Крестьянин в деревне может создать паровую машину (приведя свое хозяйство в запустение), но соседи лишь покрутят у виска и не станут применять его находку, если на ее реализацию надо слишком много сил. Только концентрация усилий позволяет некоторую "избыточность", некоторый прорыв, не имеющий сиюминутной ценности. На такое способна только империя. Говоря образно, в этом и заключается "историческая миссия империй" - после каждой империи мир получает какую-то новую технологию или новый ареал обитания.
   что при описанном выше количестве противника неудивительно - если врага было 320 тыс., что вряд ли правда, но пускай, из них 50 тыс (Зосима) погибло, а Римлян, как всегда, было около 20 тыс (если исход битвы решил резерв в 5 тыс. - Зосима), то вполне 50 тыс. жен военачальников в таком войске могло быть. Но, скорее всего, это, как всегда, красочное преувеличение; учитывая, что много пленных было захвачено самими готами, под женщинами могут подразумеваться и освобожденные пленницы готов, а не жены самих готов, а что "каждый может взять себе по 2-3 женщины" - под "каждым", скорее всего, разумелся как раз командный состав римлян, а не все простые легионеры. Но 20-30 тыс. "варваров" - это огромное войско! Которое не могло взяться из ниоткуда.
   Венеты по-латыни значит просто "голубые", что в применении к народу может означать что угодно.
   Отмечу в [64] описание венедского городища на Бискупинском озере, относящееся, правда, к "доисторическому времени" середины 2 тыс. до н.э.: на острове, окруженное валом и деревянной стеной. Укрепленное поселение в окружении других народов. Вряд ли отношения с соседями были очень мирными; не исключено, что соседи были в положении даников.
   Хотя Велесову книгу не считают достоверным источником, однако любопытно, что там главными противниками славян называются готы. Даже если сама книга - более поздняя компиляция, она вполне могла иметь под собой реальные источники.
   ср. "Бонды стояли во главе домовых общин, объединений кровных родственников и домочадцев, представлявших собою основную экономическую ячейку скандинавского общества. Домохозяин-бонд, свободный крестьянин, сам ходил за плугом, сеял хлеб и ухаживал за скотом; но при этом он держал значительное количество обращенных в рабство работников и работниц, которые также обрабатывали его землю и пасли скот; кроме того, они сами имели небольшие хозяйства. Племенная знать и племенные вожди в отличие от бондов владели значительно большими земельными угодьями, количеством рабов." Кроме этого, бонды составляли воинское ополчение - одним словом, этот строй очень близок к раннему Риму. Племенная знать и племенные вожди составляли просто верхнюю ступень феодальной лестницы. Рабы в ранней Скандинавии - это нечто отличное от рабов в поздней античности, более приближающиеся к зависимым крестьянам в эпоху средневековья. Так же и бонды - это не просто свободные люди, это - основа армии, "младшие рыцари", которые тоже иногда (если происходили из местных родов) пахали землю вместе с крестьянами, и не считали это зазорным. То есть, в наших терминах, бонды и знать представляют из себя именно второй уровень, военный коллектив, обеспечивающий данный миропорядок.
  
  
   Не могу еще раз не остановиться на эпитетах, которыми пользуется Всемирная история для описания того или иного периода. В независимости от того, кто составляет данное общество, авторы ее все образования древнего периода называют рабовладельческими государствами - отмечая порой, что "рабов там, правда, было немного", - в средние века всех землевладельцев именуют феодалами - правда, отмечая тоже своеобразие Византийского или Китайского феодализма, где феодалы были как-то очень сильно зависимы от государства, в отличие от феодализма европейского, - ну, а в более поздний период везде отыскивая элементы капитализма. Хотя, как говорится, "если животное лает, как собака, кусает, как собака и выглядит, как собака - значит, это и есть собака". И если мы даем четкое определение какому-либо устроению общества: например, рабовладельческое - это не то, где есть рабы (иначе туда попадут ВСЕ сообщества от первобытного до современных), а где рабы являются основными производителями - то все древние города-государства выпадут из этого определения (основными производителями там остаются свободные, и только с появлением древних империй рабовладение становится массовым), зато многие недавние государства туда попадут (например, колониальная система Англии 18-19 вв.).
   Так же и в нашем случае, союзом племен можно считать только союз - совершенно недифференцированный - отдельных, полностью самодостаточных коллективов, где внутри нет никаких постоянных выделенных специализированных коллективов. Такое было, скажем, в союзе племени ирокезов 18-19 вв. Это же можно отнести к союзу крестьянских общин
   О наличии торговой прослойки можно судить по словам, обозначающим торговлю, в скандинавских языках. Практически во всех присутствует слово "копен" (Копенгаген - гавань купцов), искаженное русское "купить" и "копить". Можно спорить, кто у кого заимствовал, но в славянских языках "купить" и "копить" имеет много родственников, чего нельзя сказать о языках германских. Путем скандинавского преобразования К в Ч ("KЖping" - "Копинг", читается "Чопинг" в Шведском) появилось английское "shop", которое благополучно вернулось к нам уже без всякой связи с купцом. К слову, чередование звуков о-у, которое, как считается, отсутствует в славянских языках, постоянно встречается в скандинавских.
   Кроме того, франкские хроники (Бертинские анналы, Григорий Турский) сообщают о "славянских купцах", активно посещающих державу Франков.
   Кстати, учитывая византийское написание слова "варяг" - "Baeraengoi" (что по-новогречески читается как "варанги", а по-старогречески - "бэрэнгои"), - можно предположить, что загадочные "берендеи", упоминающиеся в летописи и считающиеся почему-то - см. прим. к Лаврентьевской летописи - тюркским народом (видимо, потому что упоминаются вместе с торками) - это просто другое название варягов, попавшее в летопись из другого источника (берендеи встречаются в летописи всего дважды, причем в контексте речи одного из князей - см. Повесть Временных лет). Тогда варяги и берендеи - это одно и то же, и это тоже проливает свет на происхождение варягов, как и берендеев.
   традиционно считается побережье Белого моря, но, по-видимому, термин "мигрировал", обозначая в начале побережье Балтийского моря и "переехав" на Белое море после активного включения балтийского побережья в "варяжское единство", оставшись символом "далекой богатой страны". - см...
   версия Алексинского, что поход Рюрика был организован франками в целях поддержания торгового пути через славянские земли, выглядит сильно фантастичной - подобные цели похода и его организация не могли бы остаться незамеченными во французской историографии, а сама проблема "торговых путей" для еще в основном натурального хозяйства в государстве франков была не очень актуальной, чтобы собирать огромный флот и отправлять в дальний поход большое войско - и это при угрозе нападения норманнов! - но версия, что Рюрик был подданным короля франков и при том происходил из ободритов, не выглядит фантастичной - в силу того что он был "приглашен", он мог происходить откуда угодно. Упоминаемые же Алексинским топонимы, совпадающие во Франции и в Новгородской земле, могут быть следствием более позднего взаимодействия: приезда Анны Ярославны во Францию в 11 веке - наверняка приехала она не одна, а с боярами; при этом Новгород оставался долгое время резиденцией Ярослава и бояре, приехавшие с Анной, могли быть как раз из Новгорода.
   Любопытно, что, согласно летописи, Михаил Тверской - победитель - сам предлагает Юрию Московскому поехать в Орду, чтобы оправдаться в гибели княгини. Карамзин объясняет это тем, что Михаил хотел спасти Тверь от разорения, неминуемого в противном случае, и ради этого Михаил готов пожертвовать собой. Однако два момента:
   1) Чтобы поехать на суд, надо хотя бы отчасти рассчитывать на справедливость, т.е., Михаил признает верховную "справедливость" хана, несмотря на то, что много воинов хана полегло в недавной битве против тверичей
   2) Татарам ничего не мешает все равно разорить Тверь, даже если Михаил "принесет себя в жертву" (что и случилось несколькими годами спустя - но по другой причине).
   Итак, чтобы жертва имела смысл, надо быть уверенным, что ее примут и не будут больше требовать возмездия. Но если Юрий останется в живых - он наверняка будет и дальше строить козни и Твери от этого легче не станет! Т.е., для Михаила можно ехать в Орду на суд только при условии, что он надеется победить в суде. Почему Юрий едет - понятно, учитывая горечь хана по поводу утраты сестры, Юрий может рассчитывать на победу. Но Михаил-то тоже надеется на справедливость! В любой форме (или как "его жертва зачтется", или как справедливое расследование, поскольку он невиновен - а это скорее всего так).
   Согласно Повести о битве на Воже, после разгрома Мамай "собрал остатнюю силу" и разорил Рязань, на Москву идти сил уже не хватило. Но в летописях часто делают записи не по порядку, как они происходили, а просто "обо всем, что было в этот год", а потому это разорение Рязани могло произойти ДО битвы, как раз войсками Бегича. Впрочем, если оно имело место после битвы, это объясняет, почему к 1380 году Олег вступает в союз с Литовцами, откачнувшись от Москвы. Но в любом случае, факт упоминания о разорении Рязани в отместку за битву на Воже говорит об имевшем место союзе Рязани с Москвой на момент битвы (иначе Мамаю разорять Рязань было бы совершенно бессмысленно, только вредно).
   Некоторым образом аналогично возник голод и в 30е годы ХХ-го века - там тоже это была "государственная политика" - загоняние крестьян в колхозы (аналог крепостного права), изымание излишков, как следствие - исчезновение запасов, при котором любой недород оборачивается страшнейшим голодом. Да и голод конца XIX века, правда, преодоленный менее страшными последствиями, был вызван увеличением продажи зерна за границу, ради чего у крестьян забиралось как можно больше зерна - правда, не силовыми методами, но самыми разными способами, увеличивая плату за аренду земли, поборы и так далее.
   Хотя сейчас в исторической науке принято "однозначно", что первый Лжедмитрий был именно Лже, причем точно - Гришкой Отрепьевым, на самом деле, все не так однозначно. Уверенность в тождестве Лжедмитрия с Гришкой основывается на совпадении показаний Варлаама - спутника Отрепьвева - с "исповедью" Лжедмитрия, представленной польскому королю Сигизмунду. Однако учитывая, что на тот момент Годунову было очень надо доказать, что Лжедмитрий - именно Лже, и учитывая, что "исповедь" Лжедмитрия сохранилась только на латыни (что очень странно для православного Отрепьева, стоящего на службе у православного Вышневецкого), можно с большим основанием предположить, что это было скорее делом "годуновских спецслужб", чем независимым расследованием. Гришка Отрепьев действительно был хорошо известен на Москве и вряд ли бы рискнул сунуться туда, где его знали. Можно найти миллион других претендентов - если надо кого-то возвести на престол - кто бы не так рисковал "провалиться". Учитывая уверенное поведение Лжедмитрия в роли царя и проводимую им весьма "самодержавную" политику, позднее и приведшую его к гибели, можно сказать, что если он и не был настоящим Дмитрием, вряд ли он был Григорием Отрепьевым, бывшим писарем Чудова монастыря.
   Насчет же того, как он мог быть настоящим Дмитрием, который, вроде бы, погиб за десять лет до того - тут тоже не все однозначно. Болен он был не эпилепсией, а "падучей", которая по описанию напоминает скорее какую-то истерию ("изгрыз руки мамке, изгрыз руки державшим его"[]), а не эпилепсию, когда человек почти теряет сознание, а не бросается на людей. То есть, даже считая, что эпилепсия неизлечима, нельзя считать доказанным, что у царевича была именно она. Далее, зная его подверженность припадкам, вряд ли ему дали бы играть острой "тычкой", а не острой очень трудно поранить себя до смерти. Хотя вообще пораниться можно. И вполне возможно, что, когда обнаружилось, что ребенок жив, хотя и ранен и весь в крови, бунт уже начался и во дворе лежало 15 трупов людей Годунова. И, разумеется, пришлось ребенка скрыть - иначе оправдаться было бы нечем, если еще оказалось бы, что и царевич не погиб. Ну, а Шуйский видеть тело царевича никак не мог: комиссия из Москвы не могла прибыть в Углич раньше, чем через неделю после событий, а к тому времени погибший давно должен был быть похоронен. На эксгумацию же трупа решились только спустя десять лет, чтобы доказать, что новый Дмитрий - именно Лже, и, что показательно, тело оказалось "нетленным", что может говорить и о том, что вскрыли не ту могилу, а "та" оказалась пустой...
   Обратите внимание: военный холоп по своему социальному положению - холоп, практически раб, собственность хозяина. Но с точки зрения функциональности он входит в коллектив военный, то есть, осуществляет второй уровень самодостаточности общества. В этом - важная разница между коллективами, осуществляющими ту или иную функцию в обществе, и сословием, являющимся правовым понятием внутри сложившейся самодостаточной системы. Коллектив может состоять из членов самых разных сословий.
   Следователи по делу Пугачева с самого начала подозревали участие раскольников в организации восстания и всячески выбивали из Пугачева показания против них. В конце концов, Пугачев не вынес пыток и оговорил нескольких известных ему раскольников. Арестованных раскольников привезли на "очную ставку", на которой раскольники настаивали на своей невиновности, и Пугачев отрекся от первых своих показаний.
   Однако отсюда не следует делать вывод, что раскольники не были причастны к организации восстания Пугачева (можно полагать, что как раз истинных зачинщиков Пугачев и не назвал), тем более что один из его помощников, А.П.Перфильев, сам был фанатичным раскольником, отказавшимся от "бесовского причастия".
   Но дело как раз в том, что поддержку оказывали не "раскольники" как представители старой веры - а раскольники как представители торгового сословия, т.е., это было в первую очередь сословное восстание, а никак не религиозная война.
   Справедливости ради надо сказать, что в 1778 году - уже после подавления восстания Пугачева - Чукотку и пытались присоединить к России, но "воинственные чукчи" разгромили посланный против них отряд и отстояли независимость. Присоединились они, дабы избежать дальнейшего кровопролития, только формально, но дани не платили и царских людей к себе не пускали.
   Вернее, опираясь на Покровского, считать, что в них нас "втянула" Англия; - но мы позволили себя "втянуть", в общем-то, получая довольно слабые выгоды. Это говорит не о силе английской дипломатии или золота - скорее об индифферентности нашей элиты, с кем и за что воевать.
   это Тюренн во Франции и Евгений Савойский в Австрии, и, пожалуй, все; Александра Македонского, Цезаря, Густафа II Адольфа или Наполеона нельзя отнести к этой же последовательности, поскольку они сами являлись "царями" - руководителями государства - и совмещали в себе политиков и полководцев, а потому, во-первых, их образы сильно приукрашены "придворными летописцами", а во-вторых, они не были полководцами "профессиональными", то есть, сами могли выбирать, с кем и когда воевать, тогда как перечисленные выше полководцы выполняли чужие приказы, и выполняли их оптимальным образом с теми ресурсами, которые были им даны в распоряжение.
   Покровский считал, что поход Наполеона был вызван исключительно желанием принудить Александра к морской блокаде Англии. Непонятно, однако, почему с этой целью он пошел на Москву, а на Петербург отрядил только вспомогательный корпус Удино. Логичнее "принуждать" лично, а не косвенно. Тогда как, бесспорно, именно Москва являлась реальным "центром" России, откуда можно ей управлять - Петербург был столицей "декоративной", местом отдыха двора и местом дворцовых интриг, а не местом реального управления.
   Что же до активных торговых связей с Англией, у России были не менее тесные торговые связи и с другими странами, а о влиянии говорит то, что официальным языком дворянства у нас был то немецкий, то французский, а английский появляется только в конце девятнадцатого века, так что влияние английской политики на нашу не стоит переоценивать.
   Любопытно, что и Наполеон, и наши главные силы встретились у Москвы, хотя официальной столицей тогда был С.-Петербург, и большинство правительственных учреждений во главе с самим Императором находились там. Однако, видимо, "исторические связи" Москвы были сильнее: поскольку именно Московское княжество покорило Россию, именно Москва воспринималась как "природная столица". На Петербург был двинут очень вспомогательный корпус Удино, разбитый Петром Витгенштейном, который, однако, далеко не так был разрекламирован, как Кутузов или Барклай-де-Толли.
   Покровский и вслед за ним Каргалицкий [см.] считают таким восстанием восстание Декабристов, которое тоже было сделано в удачный момент и, завершись оно успешно, его бы поддержали многие. Против этого говорит все-таки то, что действовали заговорщики очень наспех и поддержки не получили. Хотя, может быть, все "потенциально заинтересованные" просто не желали рисковать и дожидались, "чем дело кончится", чтобы поддержать победителя.
   Опять же не могу не возразить Покровскому, видящему причину войны в желании России поставить под контроль Дунайские княжества как поставщиков зерна и избавиться от их конкуренции. Торговля была жизненно необходимой для Англии как торговой империи; для России она была "приятной добавкой", склоняющей чашу весов в политике в ту или иную сторону, но никак не основополагающей причиной принятия решений. А потому, соглашаясь, что Англия действительно приняла сторону Турции вплоть до вооруженного вторжения, потому что не хотела терять рынки Турции и России, ибо в случае победы России рынок Турции будет захвачен ею, а в самой России сильны "протекционистские настроения" для своего производителя и купца, не могу согласиться, что для России причина так же была в торговых интересах. Собственно, со времен Ивана Грозного "внешняя торговля" была "развлечением" высшего света, но никак не основой жизни, в силу большой самодостаточности всех хозяйств России (потому и закрылись множество заводов после смерти Петра, ибо это была именно "петровская игрушка", а не реальная потребность всех слоев общества). И причина, приводимая Покровским, могла рассматриваться "заодно"
   Так, например, известная история про то, как английские егеря перестреляли расчеты наших орудий, оставаясь недосягаемыми для ответного огня)
   последнее часто приписывают нашей помощи - но наша помощь была локальной и непостоянной, и воевали в основном сами вьетнамцы; американцы именно что не смогли воевать в тех условиях, которые вьетнамцы им навязали
   Покровский полагает, что Англия выиграла на стратегическом уровне, грозя морскими десантами со всех сторон, от Балтики до Камчатки, отвлекая силы, и в то же время нанеся удар в наиболее слабом месте: Крыму, имеющему слабые связи с материком. Однако стоило России сосредоточиться на сухопутной операции против Турции, ограничиваясь обороной на других направлениях, и Английская армия в Крыму сама оказалась бы отрезанной от снабжения, если бы Русские войска вошли в Константинополь. Стратеги в России тоже рассматривали этот вариант - однако одной угрозы со стороны Австрии, которую до того наши считали своим союзником, хватило, чтобы мы от этого варианта отказались, и так и пытались безуспешно прорваться в обреченный Севастополь, вместо того чтобы попытаться действовать еще как-нибудь; а тут уже виновата никак не техника, а прежде всего "загнивание военной элиты".
   Что опять же доказывает, что торговля никак не была для нас определяющей. Согласно все тому же Покровскому, Англия стремилась получить свободный доступ на российский рынок, и она его получила, легко отказавшись позднее от требований срыть все укрепления в Крыму и отказаться от Черноморского флота. То есть, для нас была важна военная сила, что характерно для империи; для Англии важнее были торговые интересы.
   До того про ссылку Ленина в Шушенское пишут "условия ссылки в Шушенское были вполне приемлимыми". Это часто отмечают как мягкость царского режима - однако тот же царский режим не стеснялся расстреливать восставших рабочих, и даже мирные демонстрации, так что мягкость - это далеко не естественное его свойство. Впрочем, разумеется, свидетельство косвенное.
   Рокоссовский в воспоминаниях пишет: "Приходилось слышать и читать во многих трудах военного характера, издаваемых у нас в послеоктябрьский период, острую критику русского генералитета, в том числе и русского Генерального штаба, обвинявшегося в тупоумии бездарности, самодурстве и пр. Но, вспоминая начало первой мировой войны и изучая план русского Генерального штаба составленный до ее начала, я убедился в обратном.
   Тот план был составлен именно с учетом всех реальных особенностей, могущих оказать то или иное влияние на сроки готовности, сосредоточения и развертывания главных сил. Им предусматривались сравнительные возможности России и Германии быстро отмобилизоваться и сосредоточить на границе свои главные силы. Из этого исходили при определении рубежа развертывания и его удаления от границы. В соответствии с этим определялись также силы и состав войск прикрытия развертывания. По тем временам рубежом развертывания являлся преимущественно рубеж приграничных крепостей. Вот такой план мне был понятен.
   Какой же план разработал и представил правительств наш Генеральный штаб?"
   То есть, тот опыт, который существовал в царской армии, был если не выкинут, то основательно подзабыт после революции. И всему, что российское общество собирало веками, приходилось учиться заново, ибо практически все специалисты были если не уничтожены, то высланы или уехали сами.
  
   Точной датой можно назвать 1988 год, когда Газпром выходит из-под прямого контроля государства и становится "акционерным обществом".
   Многочисленные сочинения о "коварных жрецах", создающих у нас впечатление тайных заговорщиков, стремящихся контролировать всех и вся - во-первых, достаточно поздние творения (вроде "Фараона" Болеслава Пруса), а во-вторых, опять же, взгляд "со стороны", где данное обострение противоречий больше служит сюжетной линии, чем реальному раскрытию эпохи. Возможно, ближе к истине рассказы Джека Лондона - о действиях шамана племени, где он - с помощью нехитрой уловки - находит настоящего вора; где-то, наверное, это ближе к реальной позиции жреца, когда он решал проблемы соплеменников с помощью своих знаний и своего ума. Но главное - соображения все той же "самодостаточности", племя со жрецом, где жрец входил в более крупный "коллектив жрецов", обменивающихся опытом и знаниями, могло долго существовать только при условиях качественного выполнения жрецом своих функций, в противном случае было обречено на вымирание.
  
  
  

293

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   племя
  
   жрецы
  
   1
  
   2
  
   3
  
   2
  
   1
  
   3
  
   племя
  
   Князь со дружиною
  
   крестьяне
  
   жрецы
  
   1
  
   3
  
   3
  
   2
  
   3
  
   2
  
   2
  
   1
  
   Князь со дружиною
  
   Торговцы, ремесленники
  
   жрецы
  
   1
  
   3
  
   3
  
   2
  
   3
  
   2
  
   1, 2
  
   1
  
   Торговцы, крестьяне
  
   3
  
   Торговцы, крестьяне
  
   3
  
   Князь со дружиною
  
   Торговцы, крестьяне
  
   жрецы
  
   3
  
   3
  
   1, 2
  
   3
  
   2
  
   2
  
   1
  
   Торговцы, крестьяне
  
   3
  
   Князь со дружиною
  
   1
  
   3
  
   3
  
   2
  
   1
  
   1
  
   Торговцы, крестьяне
  
   жрецы
  
   3
  
   1,2
  
   3
  
   Торговцы, крестьяне
  
   3
  
   Князь со дружиною (правящий коллектив)
  
   1
  
   3
  
   Имперский аппарат
  
   2, 3
  
   1, 3
  
   1, 2
  
   1, 2
  
   Князь со дружиною
  
   2
  
   1,3
  
   рабы
  
   1,2,3
  
   3
  
   Князь со дружиною - наемники
  
   3
  
   2
  
   2
  
   Торговцы, крестьяне, жрецы
  
   3
  
   Имперский аппарат
  
   1, 3
  
   1, 3
  
   1, 2
  
   3
  
   Торговцы (правящий коллектив)
  
   Князь со дружиною
  
   2
  
   1, 3
  
   Торговцы, крестьяне, жрецы
  
   1
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"