Аннотация: Удивительно, но в совершенно разных боях и сражениях минувших четырех веков можно выделить нечто общее, характерное для наших действий в битвах.
Классическая тактика русских войск с древнейших времен до Курской битвы.
Тема в заголовке, разумеется, необъятная, и в одной работе ее полноценно вряд ли удастся раскрыть. Потому, тут я рассматриваю только то общее, что объединяет нашу "классическую тактику" почти от образования Московского государства и до Второй мировой войны.
Самое удивительное, что на всем этом протяжении у нашей тактики есть нечто общее.
Разумеется, выводы могут быть спорными, и люди, знакомые с данным вопросом, могут оставлять свои замечания и дополнения, чему буду рад.
Итак, если открыть Википедию про Ливонскую войну, там почти невозможно найти наших побед, а если таковые и отыщутся - то там "до 12 тыс. русских" побивают 300 ливонских немцев. Ну, или такие же соотношения в битвах со шведами.
Как я уже неоднократно говорил, крупные соединения для наших войск не характерны в принципе(и числа, указанные в источниках для наших сил, следует делить на 2-3). До 20-го (по крайней мере, до начала 19-го) века на численность войск накладывал ограничения уровень медицины: большая скученность людей, долгое время находящихся вместе в походе, приводила к тому, что санитарные потери превосходили боевые.
(С середины 20-го века роль такого ограничителя стало играть ядерное оружие: большие скопления вражеской силы могут быть уничтожены одним ударом)
Потому, выбранная нами тактика - действия "малыми группами" - была вполне оправдана и оправдывалась результатами.
Но наши "малые группы" были совсем не независимы (а потому, вероятно, численность, указываемая в источниках западных для наших войск в каком-то одном сражении - поделенная, разумеется, на 2,5 - может быть где-то применима ко ВСЕМ противостоящим им войскам на данном направлении). Скорее всего, основа этой тактики была заимствована у татар, но затем творчески переработана, что позволило и успешно сражаться с самими татарами, и успешно продвигаться на Восток и на Запад, и даже отбиваться разом от трех противников в ходе Ливонской войны. Крайняя разбросанность целей и неумение сконцентрироваться на одной задаче (в общем, "просчеты стратегического руководства") привели к плачевному завершению Ливонской войны, но "на нижнем уровне", на уровне полков и армий, действия были далеко не столь плохи.
Тактика, видимо, начала вырабатываться еще во времена Ивана Великого, ее первое успешное применение - битва на Ведроши. "Загонные отряды" завязывают сражение с противником и, в зависимости от силы противника, либо сгоняют его к "большому полку" - пехоте и артиллерии, уже выстроенной в заранее выбранном и удобном месте, - либо заманивают ложными отступлениями. На Ведроши обошлось без артиллерии: отступая, "загонные отряды" подвели Острожского под удар Засадного (а по сути, "главного ударного") полка.
"Страшный разгром на Орше", видимо, на самом деле был не более чем первой частью замысла русских воевод, но Острожский, помня о своем разгроме десять лет назад, просто не стал вступать во "вторую часть", объявив о своей победе, но Смоленска не взяв.
Т.е., взяв Смоленск, Василий отправил "загонные отряды" (конницу) вглубь Литвы. Они вступили в сражение с Острожским и отступили, заманивая того к Смоленску, где его ждали основные силы пехоты и артиллерии (по сохранившимся сведениям, в битве на нашей стороне пехоты не было!), но Острожский за ними не последовал. В итоге, наши потеряли около двух сотен убитыми и пленными, на чем сражение и закончилось.
Данная тактика - налет и отступление - приводило к тому, что теперь мы в летописях имеем огромное количество записей о том, как нас били - но при этом почему-то наши продвигались вперед и в Ливонии, и в Литве, и в Карелии. По-видимому, все сведения о наших "разгромах" относились именно к таким победам над "передовыми полками", "загонными отрядами", которые отступали в соответствии с замыслом общего командования.
Если враг преследовал отступающих - в дело вступал большой полк. Если нет - операция повторялась, но Большой полк подходил ближе к противнику, выбирая новое положение.
В целом, наши бояре и дворяне в бой вступать не любили. Особенно в рукопашный. "Военное счастье переменчиво". Но точный расчет , согласование действий на разных направлениях приводил к тому, что даже без крупных сражений крепости по очереди сдавались нам, лишившись гарнизонов.
Такая же тактика применялась нашими и в период борьбы за Астрахань (где в качестве "загонных отрядов" использовались отряды казаков и легкой конницы, "большой полк" стоял у Астрахани).
Наиболее крупное сражение (о котором есть подробные сведения), где данная тактика применилась во всей красе - это битва при Молодях. Стрельцы и артиллерия, укрытые в Гуляй-Городе, выдерживали атаки татарской конницы, в это время дворянская конница нанесла удары с флангов. При этом сама система заманивания и преследования противника, его ожидания на бродах - говорит о высокой подготовке и выучке наших ратников.
Опираясь на Псков (как на "большой полк" в укреплениях), Шуйский сумел одержать победу над Стефаном Баторием, в итоге сведя Ливонскую войну к "ничьей".
О тактике наших войск в войну со Швецией в конце 16 века сведений почти нет, но можно предположить, что примерно так же они действовали и в этот период.
Можно заметить, что и в первую битву с Самозванцем, при Добрыничах, тактика сходна.
Оставляя, опять же, нашу численность на совести Маржерета (численность нашей армии по полковым росписям я приводил в другом месте), сравните описание сражения при Добрыничах с описанной выше тактикой:
"Наконец, целый месяц пробыв в лесах и чащах, сквозь которые вели армию, они вновь приблизились к войскам Димитрия, который узнав, что армия расположилась в деревне в такой тесноте, что невозможно было двинуться, решил напасть ночью врасплох и предать огню указанную деревню при помощи нескольких крестьян, которые знали к ней подходы. Но они были со всех сторон обнаружены дозорными и до утра простояли в боевой готовности, а это было утро 21 января 1605 года. Армии сблизились и, после нескольких стычек, при пушечной стрельбе с обеих сторон, Димитрий послал основную свою кавалерию вдоль ложбины, чтобы попытаться отрезать армию от деревни; узнав об этом, Мстиславский выдвинул вперед правое крыло с двумя отрядами иноземцев. Поляки, видя, что их предупредили, все поставили на кон, атаковав с какими-нибудь десятью хоругвями кавалерии правое крыло с такой яростью, что после некоторого сопротивления, оказанного этими иноземцами, все обратились в бегство(выделено мной - Н.Б.), кроме основной армии, которая была как завороженная и не трогалась, словно потеряв всякую чувствительность, затем они двинулись вправо к деревне, у которой находилась большая часть пехоты и несколько пушек. Пехота эта, видя поляков так близко, начала давать залпы, произведя десять или двадцать тысяч аркебузных выстрелов, которые вселили такой ужас в ряды поляков, что они в полном смятении обратились в бегство. Тем временем остальная часть их (поляков - Н.Б.) кавалерии и пехота приближались с величайшей поспешностью, считая дело выигранным. Но увидев своих, поворотивших назад в таком беспорядке, пустились бежать; и на протяжении семи или восьми верст они были преследуемы пятью или шестью тысячами всадников. Димитрий потерял почти всю свою пехоту, пятнадцать знамен и штандартов, тринадцать пушек и пять или шесть тысяч человек убитыми, не считая пленных".
То есть, мы видим то же самое: одно крыло сходится с неприятелем, обращается в бегство (при этом большой полк стоит и ждет!), неприятель преследует отступающих - и почти в упор расстреливается из пушек и пищалей.
Я бы сказал, что подобное повторение событий (наши сходятся с противником - и вдруг бегут, и потом почему-то сражение оказывается выигранным) наводит на мысль не о счастливой случайности, раз за разом спасающей нас от разгрома - а о точном расчете, что отступление - это не паническое бегство, а тактический маневр.
Последнее применение подобной тактики мы видим в Смуту при Клушине. Довольно удачно ее до того применял Михаил Скопин-Шуйский, заменивший гуляй-город (от артиллерийского огня наносивший уже больший урон своим, нежели прикрывавший) на земляные острожки (впоследствии редуты), выкапываемые в непосредственной близости от противника.
Однако при Клушине тактика не сработала - шведы перешли на сторону поляков, передовой отряд в острожке оказался отрезанным от своих, и основная масса армии бежала реально. Хотя, отряд в острожке под началом Григория Волуева, видимо, отбилась и вернулась к своим, ибо уже три месяца спустя Волуев, как главный воевода, участвует в походе против татар.
Ну и, опять же, судя по всему, битва при Клушине не была такой разгромной, как ее часто представляют, и она была разве что предлогом для свержения Шуйского, но никак не причиной.
Однако, за годы смуты профессионалов, владеющих такой тактикой, становится все меньше. Уже Пожарский применяет ее несколько "криво", сначала долго сражаясь с поляками лоб в лоб и лишь после истощения всех сил отправляя дворянские сотни под началом Минина в обход. Впрочем, возможно, на тот момент это было "новое слово" в военной технике.
Дворяне, стрельцы, бояре и воеводы резали друг друга, предавали, перебегали к полякам, попадали в плен и просто умирали - от голода, в застенках, или убитые восставшими холопами. К концу Смуты вряд ли можно было найти хотя бы десяток справных воевод, способных обучить нашей тактике "новиков". Потому вынужденно обращаются к западному опыту, призывая (нанимая) "профессионалов" оттуда.
Пришедшие профессионалы приносят и новую, непривычную тактику. Если мы посмотрим с точки зрения нашей традиционной тактики на действия Шеина под Смоленском, мы опять же увидим попытку ее применения. Правда, там уже и поляки, видимо, обучились ей. Оставив крепкий гарнизон в Смоленске, они крупным подвижным отрядом тревожили войска Шеина, осаждающие Смоленск. Шеин отвечал тем же: оставив половину войска осаждать Смоленск, он второй половиной вел "традиционную войну", пытаясь выманить поляков на "укрепленный лагерь". Это у него получилось, но... Но вместо небольшого польского отряда пришла вся польская армия во главе с королем. В итоге войско Шеина само оказалось в осаде и после почти полугодовой обороны капитулировало. Полки нового (иноземного) строя в этой войне почти никак себя не проявили, занимаясь в основном охраной себя.
Очередное поражение подорвало как веру в свои силы, так и просто "офицерский состав" (в частности, казнь Шеина и Измайлова не лучшим образом отразилась на доверии царской власти среди боярства и дворянства). Хотя после Смоленской войны "полки нового строя", как не оправдавшие надежд, были распущены, но с подготовкой новой войны с поляками их возрождают, причем в еще большем количестве. Иноземные офицеры знали линейную тактику, и к ней они и готовят новобранцев, в которых теперь активно принимают "даточных людей", ранее нестроевых.
Армию за счет этого смогли увеличить численно, и поскольку поляки тоже во многом придерживались линейной тактики (вернее, придерживались те наемники, которых нанимали поляки), после долгого "правильного" противостояния мы все-таки переломили ход войны и удержали за собой пол-Украины.
Но, видимо, разные способы комплектования и разное обучение приводили к существованию двух разных тактик внутри одной армии. После разгрома дворянской конницы под Конотопом она уже не возрождается как ударная сила.
Однако решение вести на Крым в крымских походах войско, наполовину состоящее из "полков нового строя", с позиций современных кажется совершенно неправильным. Враг был традиционным, именно против него отлаживалось и стрелецкое, и дворянское, и казацкое войско, и если для полков нового строя степь до Крыма оказалась страшным препятствием - то казаки, дворяне и стрельцы ходили на Крым еще в 1558 году (правда, в небольшом количестве, судя по разрядной книге:
После "неудачных Крымских походов" полки нового строя совсем забрасываются. А потом и стрельцы устраивают стрелецкий бунт и тоже разгоняются, и Петр набирает армию по новому образцу. Правда, эта армия тут же была разгромлена (что неудивительно, ибо люди, недавно набранные в армию, где толком не было еще отлажено ни снабжение, ни взаимодействие полков и служб, противостоят армии, где все давно отлажено и все новички вписываются в уже имеющуюся систему), и сначала мы переходим к действиям осторожным, а к Полтавской битве и вовсе возрождается наша классическая тактика, описанная выше.
Если сравнить описание Полтавского боя и битвы, скажем, при Добрыничах, общее просто бросается в глаза. Редуты, где сидит пехота и артиллерия, конница, маневрирующая на флангах и "сгоняющая" шведов к редутам...
В восемнадцатом веке у нас долго борются традиционная и западная тактики, по очереди побеждает то одна, то другая, пока Суворов не ухитрился их совместить (у него пехота и артиллерия начинают двигаться со скоростью конницы ).
Не менее классическим применением этой тактики было и Бородинское сражение. Правда, Кутузов упустил самый важный ее момент: наличие "загонных отрядов". Рейд Уварова и Платова явно был недостаточным, чтобы Наполеон счел угрозу серьезной и либо выдвинулся против них, либо усилил бы натиск на центр наших позиций. В целом, маневренные силы в войну 1812 года у нас действовали на очень большом удалении (партизаны) от основных сил.
Слабость маневренных сил подвела и Брусилова в 1916 году.
Полностью сформулирована наша тактика была Свечиным в 30-е годы: выдержать удар противника в укреплениях, измотать его обороной, после чего маневренными силами нанести контрудар и довершить разгром. Правда, применена она в таком виде была только под Курском, уже в 1943 году...