Герберт Вайс как обычно проснулся в четыре часа утра, хотя сегодня было 26 декабря 1942 года, и многие парижане отдыхали после празднования Рождества. Праздник выдался довольно грустным, Франция находилась под немецкой оккупацией, и надежда на освобождения была небольшой, но люди и в этой ситуации старались вырваться из страшной реальности и хотя бы один день прожить как в старые добрые времена. Дома были украшены гирляндами, кафе и рестораны зазывали праздничными мелодиями, и большинство старалось не обращать внимания на шествующих по городу людей в армейской форме.
Большинство, но не Герберт Вайс. Он и вчерашний праздник провёл в компании немецких офицеров. Вайс был шпионом. Англичанин по происхождению, он несколько предвоенных лет жил во Франции, после начала боевых действий хотел вернуться на Родину, но к нему обратились представители Управления специальных операций при MI-6 и предложили помочь своей стране, для чего он должен был остаться на континенте, поближе к Германии.
После того как Франция была оккупирована, Вайс по заданию разведки предложил свои услуги немцам в качестве коллаборациониста. Он был принят, во многом благодаря тому, что жил во Франции и хорошо знал ситуацию в стране, имел налаженные связи, но при этом не был коренным жителем, и по представлениям немцев, не должен был иметь к ней патриотических чувств. Он был полезным двойным агентом. За считанные месяцы Герберт добился доверия со стороны немецкого командования благодаря тому, что выдавал информацию об операциях Сопротивления. Но передавал он не только специально сфабрикованные сведения. Английское управление специальных операций иногда давало задание раскрывать истинные диверсии французских партизан, каналы их снабжения. Для передачи выбирались малозначимые данные, но и они приводили к тому, что страдали люди. Четверых пойманных французов расстреляли. Конечно же, Сопротивлению не сообщалось, что Вайс причастен к облавам, но и у французов были свои информационные каналы. Несмотря на подозрения, Сопротивление было всё же вынуждено сотрудничать с англичанином потому, что он имел наибольший доступ к планам армии вермахта из всех агентов.
На сегодня у Герберта была назначена встреча с французским подпольем. Он оделся в неприметное серое пальто, надвинул шляпу и вышел на пустынную улицу сонного в такое время Парижа. До места встречи идти было не близко, но Вайс пошёл пешком. Он любил Париж, ему нравились эти уютные разномастные домики, заснеженные аллеи и Эйфелева башня, виднеющася вдалеке чёрным контуром в сером небе. Герберт шёл по свежему выпавшему ночью снегу, который не успели утрамбовать ранние прохожие, автомобили, военные машины. Снег отражал тёплый жёлтый свет ещё горящих фонарей. Было спокойно и свободно: сейчас он один в красивом городе, никому не нужно врать, можно просто прогуливаться. Вайс наслаждался каждой секундой этого чувства. Он знал, что очень скоро всё вернётся на круги своя, снова придётся играть роль на чужом языке перед людьми, среди которых нет никого, кому был бы дорог сам Герберт Вайс, а не то как его можно использовать. Но ведь это будет только потом.
Вайс подошёл к двухэтажному кирпичному домику, первый этаж которого занимал магазин одежды. Он посмотрел через зарешёченные витрины на манекены, тихо поздоровался с ними по-английски, обошёл здание сбоку и спустился по ступеням, ведущим в подвальное помещение. Постучал в железную дверь - и в ней тут же открылось окошко на уровне глаз.
- Кто? - спросил из-за двери хриплый голос.
- Вестник, - ответил Вайс.
Дверь открылась, охранник, не поздоровавшись, обыскал вошедшего Вайса и показал большим пальцем, чтобы тот проходил. Герберт, не обращая внимания на такое обращение, вошёл в комнату, где его уже ждали члены Сопротивления. Комната была плохо освещена, только в центре стола стояла керосиновая лампа. Вокруг стола сидели шесть человек, ещё около десяти расположились на стульях где придётся. В помещении мгновенно наступила тишина, все повернулись к вошедшему.
- Здравствуй, Вестник, - проговорил человек, во главе стола, - с чем сегодня к нам, что-то важное?
- Вряд ли, наверняка пришёл послушать, к чему мы готовимся, хозяевам его интересно ведь, - негромко сказал кто-то. Кто именно, Герберт не разглядел в.
- Молчать, - приказал ему главный.
Вайс медленно огляделся, привыкая к темноте, взял свободный стул, сел, снял шляпу, стряхнул с неё несуществующую пылинку и только после этого заговорил.
- Важное, - Вайс обращался к главному, всем своим видом показывая, что остальных для него не существует, - немцы знают о готовящейся диверсии на топливном складе, они выставили усиленную охрану, там даже воробей теперь не пролетит.
- Сам же им, наверняка, рассказал, - снова проговорил тот же голос. На этот раз Вайс разглядел его обладателя, это был белобрысый человек небольшого роста.
- Часто вы получали от меня недостоверную информацию? Если бы я раскрыл немцам эту операцию, то предупредил бы вас? - Вайс снова обращался только к предводителю, - верить или нет - дело ваше, я всё сказал.
Он встал и вышел. На улице снова пошёл снег, снежинки красиво танцевали в свете фонарей, но Вайс на них не обращал внимания. Перед глазами стоял вчерашний праздник, который он был вынужден провести в компании с немецкими офицерами.
***
Немцы пили без меры, кто-то привёл девушек лёгкого поведения, которые полуголыми бросались в объятия к оккупантам. Вайс старался напоить майора Бауэра, надеясь на то, что ему удастся заставить хвастаться немца планами армии. Они сидели, потягивали шампанское, которое Вайс старался заменить коньяком, но Бауэр не соглашался.
- Герберт, зачем сразу напиваться, сегодня ведь такой праздник, такие девушки, - Бауэр протянул руку, чтобы ухватить пробегающую мимо официантку.
- Да, девушки - хороши, даже красивее, чем англичанки, - мечтательно проговорил Вайс.
- Красивее, - повторил Бауэр, - но в Германии наши девочки ещё лучше.
- Давай за девушек!
- Давай, за наших красавиц! Доставай свой коньяк, за дам нельзя пить эту шипучку.
Бауэр встал, взял бокал с коньяком, который мгновенно наполнил Вайс, и громко проговорил, заглушая музыку: 'За наших жён, невест, девушек, которые ждут нас дома с победой и, я надеюсь, уже скоро дождутся!'.
После этого поток алкоголя уже почти не прерывался. Через пару часов рядом с Вайсом и Бауэром уже сидели девушки, они фривольно перешучивались.
- Да, жалко, что такие красавицы родились здесь и достаются этим лягушатникам, - сказал Вайс.
- Ну ничего, скоро Германия закончит с Европой и тогда все эти бабочки отправятся в наши публичные дома, а лягушатники и прочие будут работать от рассвета до заката и им будет не до того, - засмеялся Бауэр, - мы им оставим самых некрасивых женщин, чтобы рожали новых рабов. Вот скоро мы захватим этот город на Волге, который русские назвали именем своего хозяина.
- Сталинград?
- Да, вот им будет! Город Сталина в руках у нас, - снова засмеялся Бауэр, - сразу переименуем его в Küchenschabe, он ведь тоже с усами. О чём это я? Да, захватим мы Сталинград, затем Москву, и Европа - наша. И девушки. А потом уже спокойно будем Азию с Африкой очищать.
- Давай выпьем за это.
- Давай, - Бауэр одним глотком выпил свой коньяк, - девушки, давайте принесите нам ещё что-нибудь.
Когда француженки отошли Бауэр наклонился к Вайсу.
- Сталинград, Европа - это всё там, - Бауэр неопределённо махнул рукой, - а здесь лягушатники собираются подорвать наш топливный склад, причём послезавтра, когда там будут с ревизией высшие офицеры. Ну ничего, хорошо, что мне об этом сообщили. Встретят их там. О, вот наши бабочки идут, представь, может быть там их мужья будут. Давай пока их порадуем, а то скоро грустить им придётся...
***
Пока Вайс дошёл до дома, на душе стало совсем гадко. Дома он, не раздеваясь, рухнул на кресло и набрал номер телефона офицера, курировавшего его, и, сказавшись больным, попросил дать ему выходной. Тот, ехидно хихикая, разрешил, добавив, что и сам после вчерашнего предпочитает поболеть.
Вайс достал бутылку коньяка и выпил его, закусывая сыром. Легче не стало. Вайс достал вторую бутылку. Её он опустошил ещё быстрее, чем первую, после чего рухнул на кровать.
'Какого чёрта! Не могу я больше так! Всё бы отдал за то чтобы, проснуться подальше отсюда. Пускай на фронт, куда угодно, только бы просто быть собой. Или хотя бы играть только одну роль, а не так как сейчас...', - думал Вайс, отключаясь.
2.
Утром 27 декабря 1942 года, как обычно, в четыре часа Герберт Вайс открыл глаза. И снова их закрыл. Встряхнул головой, огляделся, но окружение не изменилось. Он лежал на кровати в большой комнате. Он был не один - вокруг стонали раненые люди. У одного из соседей Вайса, не было руки, поверх одеяла лежала забинтованная культя. Герберт привстал и огляделся. Это заметил, сидящий позади него врач. Доктор подошёл к Вайсу и, усмехаясь, проговорил по-немецки: 'Рядовой Беккер, вижу, вы уже рвётесь в бой. В такую-то рань'.
- Что? - автоматически также по-немецки переспросил Вайс.
- Герхард, вы конечно уже здоровы, но, на вашем месте, я бы выспался перед отправкой в часть, - ответил доктор.
- В какую часть?
- Вот этого я не знаю, сегодня документы придут, тогда и узнаем. Думаю, такого бравого бойца в лучшую роту возьмут. Это ведь надо, выжить одному из отряда! Ладно, отдыхай пока.
Доктор пошёл к одному из больных, а Вайс старался понять, что с ним такое. Он с размаху ударил себя по щеке и чуть не закричал от боли. Это был не сон. Голова болела, но это было нормально после выпитых накануне двух бутылок коньяка. Вайсу показалось, что он просто-напросто сошёл с ума. Он крепко зажмурил глаза, потёр веки руками, открыл глаза: эти покрытые белесыми волосками руки были не его. Он снова огляделся вокруг. Ничего не изменилось, он всё также лежал среди раненых, возле одного из которых негромко говорил по-немецки доктор. 'Я свихнулся', - подумал Вайс.
- Доктор, кто я? - позвал он по-немецки, на всякий случай. И понял, что и голос тоже не его.
- Что вы имеете в виду? - удивлённо переспросил врач.
- Кто я, почему я здесь?
- Вы что, Герхард?! Не симулируйте, я всё равно не в силах отправить вас домой. Мы оба знаем, что ещё вчера вы были в порядке, полностью оправились от ран. А сегодня вдруг амнезия. Нам же никто не поверит. Так что бросайте эти глупости. Вы сегодня снова отправитесь в этот ад. Простите, - доктор опустил голову и отошёл.
Вайс понял, что его зовут Герхард, он немец, солдат. И сегодня отправится на войну. Но почему? Так ведь не бывает. Вайс решил расслабиться и постараться узнать, что же с ним случилось. Для начала он принял в качестве рабочей версии сумасшествие. Но это не объясняло абсолютной реальности происходящего. Хотя он не был специалистом по галлюцинациям. Может быть, галлюцинации и бывают такими реальными. Вайс часто попадал в нестандартные ситуации, и умел быстро оценивать происходящее и принимать решение, но то, что случилось сегодня, у него никак не получалось себе. Он надеялся, что сейчас просто-напросто спит или же лежит в психиатрической больнице во Франции.
Вайсу нужно было решить, как вести себя: заявить о себе, возмущаться, либо же играть по правилам галлюцинации. Он решил, что если уж его психика дала трещину, что неудивительно при жизни в постоянном напряжении, то ещё немного бреда не усугубит ситуацию. Герберт поднялся с кровати и пошёл к врачу.
- Доктор, мы можем поговорить наедине?
- Конечно, пойдёмте, - доктор отвёл Вайса в соседнюю комнатку.
- Доктор, как ваше имя?
- Герхард, я же уже сказал, что продолжать эту игру нет смысла.
- Пожалуйста.
- Георг, но я не понимаю...
- Подождите, Георг, - оборвал его Вайс, - вы мне не поверите, но это важно. Мне кажется, что со мной что-то не в порядке, вы называете меня Герхард, но я ведь Герберт, да это похоже, но это ведь разные имена. Извините, мне сложно сейчас формулировать мысли, у вас здесь есть зеркало?
Доктор достал из ящика стола набор бритвенных принадлежностей и протянул зеркальце из него. Вайс посмотрел в него и вместо своих привычных острых черт и чёрных волос увидел пепельного блондина с одутловатым лицом.
- Доктор, Георг, я - не он. То есть, я - это я, но в другом теле. Что со мной происходит, - Вайс обхватил голову руками, но пальцы ощутили чужое тело и он опустил руки.
- Герхард, или Герберт, как вам больше нравится, мне не кажется, что вы симулируете, вы ведёте себя вполне искренне, как мне кажется. Но я не психиатр и не знаю что с вами на самом деле. И могу вас уверить, что в этой стране в радиусе сотен километров вы не найдёте квалифицированного немецкого врачевателя душ.
- В какой стране? - прервал врача Вайс.
- В России, будь она проклята, или будь мы прокляты, за то, что пошли сюда. Так вот, сумасшествие вас не спасёт, даже если я признаю вас душевнобольным, то на родину вас всё равно не отправят - не та ситуация сейчас здесь. А если вас заподозрят в том, что вы буйный, то тогда вас просто-напросто расстреляют. Вы хотите продолжать упорствовать?
- Нет, но я на самом деле не Герхард. Доктор, я понимаю, что выхода у меня нет, но я не понимаю, кто я и где. Расскажите мне.
- Хорошо, вы - Герхард Беккер, рядовой. Ваш отряд попал в окружение, все погибли, только вы выжили после ранения... О, это, по-моему, за вами.
В комнату вошёл немецкий офицер. Он приказал подготовить документы Беккера. Вайсу выдали вещи, принадлежавшие, видимо, ранее Беккеру. Вскоре они вышли из госпиталя, во дворе их ждал джип. На улице всё было в снегу. Снег покрывал сожжённые остовы изб, которые под такой маскировкой выглядели не такими страшными. Когда они выехали из деревни, Вайс заговорил со своим сопровождающим.
- Разрешите спросить, куда мы направляемся?
- Тебе не сказали, солдат? Конечно, ведь об этом знал только я, - хохотнул офицер, - ты как герой будешь воевать на самом важном участке фронта. Тебе выпала честь быть среди тех, кто захватит город имени вождя русских - Сталинград.
Вайс вспомнил вчерашний вечер, закрыл глаза и постарался очистить мозг от всех мыслей. Вскоре они приехали в другую деревню, она выглядела намного лучше, почти все дома были целы, но улицы были пусты. Джип затормозил около большого дома.
- Пошли, вот твоя казарма, - позвал Вайса офицер.
Они вошли в дом, внутри было множество солдат, жизнь у них кипела: стоял гул из голосов, которые спорили, травили байки, ностальгировали по мирным временам. Кто-то играл на аккордеоне, один развешивал над печью мокрые вещи, всё было пропитано запахом табачного дыма. Но когда они увидели офицера, приведшего Вайса, все замолчали, помещение заполнила густая тишина.
- Оставь здесь вещи, потом познакомишься с новыми братьями по оружию, - приказал офицер.
- Давай сюда, рядом со мной место есть, - негромко предложил кто-то.
Вайс посмотрел в направлении, откуда исходил голос, он принадлежал сорокалетнему человеку с уже седой головой.
- Спасибо, - Вайс подошёл к нему и положил мешок с вещами Беккера на пол рядом с ветераном.
- Давай скорее! Канцелярия ждёт
Вайс вышел вслед за офицером. Канцелярия располагалась в соседней избе. Там быстро оформили на него документы, он боялся, что будут задавать вопросы, ответы на которые он не мог знать. Но здесь личность Вайса/Беккера никого не волновала, важно было его тело, способное держать оружие в руках. Вскоре Вайс оказался на улице. Он оказался один в чужой стране, к тому же внешне это был не он, поэтому бежать куда-либо смысла не было. Вайс постоял немного, набрал в руки снег, яростно растёр лицо и пошёл в казарму.
На этот раз его встретили намного активнее. Как только Вайс вошёл в помещение, перед ним встал небольшого роста паренёк и спросил.
- Здорово! Курево есть?
- Не знаю, сейчас посмотрю, - ответил Вайс.
- Как, ты не знаешь, что у тебя в мешке? Ребята, зря мы сами не проверили, ему-то всё равно, раз он даже не в курсе, - голос у паренька был неприятным.
- Я только что из госпиталя, ещё не до конца пришёл в себя. Да и к тому же, не знаю, вдруг там, в больнице, кто-то наподобие тебя был, любитель чужих вещей.
Паренёк оскалился и приготовился что-то сказать, но его прервал солдат, который раньше предложил соседство Вайсу.
- Не ссорьтесь, не факт, что нам долго осталось, зачем же выпавшее нам время тратить на ругань? Не сердись на Ганса, он молод, горяч, хочет показать себя. Но вещи твои он не тронул бы, правда, Ганс?
Ганс отрицательно помотал головой и скрылся в углу избы.
- Расстилай матрац здесь, рядом со мной. Надо хорошо отдохнуть - в атаку нас ночью пошлют, - сказал новоявленный покровитель Вайса и сам лёг на свою подстилку, - я Дитрих.
- Герхард, Герхард Беккер.
- Спокойного сна, Герхард.
3.
Утром 27 декабря 1942 года рядовой германской армии Герхард Беккер проснулся. Когда он открыл глаза, ему показалось, что он дома, а война и ранение только приснились ему. Но, оглядевшись, он понял, что обстановка вокруг была незнакомой, значит, и дом не его. Это был обычный гражданский дом, так разительно отличавшийся от того, к чему он привык за год службы в войсках. Герхард огляделся, кроме него в помещении не было никого, и пока что опасности ждать не следовало. Он прошёлся по квартире, постарался вспомнить, каким образом попал сюда из госпиталя, в котором приходил в себя после ранения. Но безуспешно. Он отодвинул штору и, увидев вдали силуэт Эйфелевой башни, которую видел раньше на открытках, понял, что находится в Париже. Поняв, что раз он не может решить проблему, то пусть проблема решает себя сама, Беккер пошёл в ванную, где его ожидал новый сюрприз - зеркало. Из зеркала на него смотрел незнакомый брюнет с чётко очерченными чертами лица. Это вообще не поддавалось никаким объяснениям. Не найдя решения, Герхард принял ванную, нашёл бар, включил проигрыватель и сидел, попивая коньяк и куря дорогую сигару. Эмоциональное напряжение и обширная коллекция напитков в баре привели к тому, что Беккер практически полностью потерял этот день.
Герхарду снилось, что войны не было и даже странно, что он думает, что она могла быть. Во сне он был владельцем небольшой таверны, сам наливал пиво клиентам, и не упускал случая побаловать себя крепким тёмным. И вот когда он наклонился над громадной кружкой, в его идиллию ворвался телефонный звонок. Он замер, но телефон звонил настойчиво. Беккер встал, приложил трубку к уху и услышал как из неё полились отборные немецкие ругательства. Из этого потока он смог понять, что некто Герберт должен срочно явиться к командованию, и за ним уже послана машина. Попытки возразить голосу, что здесь он один и никакого Герберта здесь нет, успехом не увенчалась. Из трубки сказали, всё также перемежая слова бранью, что Герберт - это он, и что пора бросать пить, если не умеешь. После чего зазвучали гудки.
Беккер подошёл к окну, стояла кромешная ночь. Он принял душ, надел форму, которую нашёл в шкафу, налил в бокал коньяк и в этот момент раздался стук в дверь. Он быстро выпил и впустил стучащего. Гость был одет в форму офицера, на которой были нашиты лейтенантские знаки отличия, Беккер отдал честь.
- Господин Вайс, прошу следовать за мной, машина ждёт.
- Слушаюсь, пойдёмте, - Беккер не захотел перечить, раз уж его сегодня второй раз называют Вайсом, то может быть так и есть, и вообще они офицеры, а с этими людьми лучше не спорить.
Беккер надел пальто, снял с вешалки фуражку, и пошёл вниз. Они сели в автомобиль и поехали. Водитель доставил их к солидному зданию, по обе стороны от входа в которое висели флаги со свастикой. Беккер решил идти по течению, он не понимал, кто он, почему здесь оказался, но здесь были офицеры, и если им подчинятся, то больших неприятностей можно было избежать. Его сопровождающий сидел, и Беккер не рискнул выходить из машины сам. Через несколько минут из здания вышел человек и направился к машине. Он, открыл дверь и тяжело сел на заднее сидение рядом с Беккером.
- Герберт, дружище, пора нам завязывать уже с этим ядом, - дыхнул на него перегаром вошедший, - ты вот уже себя не помнишь, да и у меня здоровье ни к чёрту. Давай сегодняшнюю победу отметим и завяжем. Хотя бы на месячишко, а?
- Какую победу?
- А, я ведь не сказал тебе, вот ещё один аргумент против этого чёртового зелья - память тоже подводит. Мы сейчас едем на топливный склад, ты же помнишь, что на него сегодня готовится напасть эти сопротивленцы. Вот над ними мы и одержим маленькую победу, которая поможет большой, захватим кого-нибудь, а они нам уже сдадут своих руководителей. Ты взял оружие?
Беккер отрицательно помотал головой.
- Зря, вдруг потребуется свинью какую-нибудь пристрелить. Ганс, - обратился он к офицеру, который привёз Беккера, - подай нашему другу пистолет из бардачка.
- Слушаюсь, господин Бауэр!
- Вот держи, может пригодиться, и вообще бросай эту дурацкую привычку выходить из дома безоружным. Ты же хоть и англо, но всё же саксонец, ты должен быть готов всегда постоять за себя и за убеждения, - сказал Бауэр.
Они въехали на склад и вышли.
- Смотри, видишь, охранников только двое? Но это не так, в здании прячется четыре десятка наших солдат, они легко справятся, по нашим данным, французы готовят срытую диверсию, их будет не более четырёх. Вот тут-то мы их подавим массой, постараемся взять живыми, чтобы допросить. Пойдём внутрь, не стоит здесь маячить. Отгони машину подальше, приказал Гансу Бауэр.
Беккер с Бауэром вошли в административное здание, поднялись на второй этаж, Бауэр открыл какой-то кабинет, в котором они устроились ждать нападения. Бауэр достал было фляжку, но потом снова спрятал: 'Вот закончим сегодня, тогда и отметим'. Через полчаса, раздался негромкий взрыв.
- Они взорвали замок на воротах, можешь спрятаться сбоку от окна и посмотреть на представление.
Они так и поступили, двор заливал яркий свет прожекторов, но вместо нескольких диверсантов туда вбегали десятки вооружённых человек. Часовых застрелили, нападавшие бежали к административному зданию. Немцы отстреливались, но вяло.
- Почему наши не стреляют? - закричал Беккер.
- У них патронов нет, оружие заряжено только у командира и у нас, мы не ждали такого. Мы хотели их подавить и захватить живыми, - лишённым эмоций голосом проговорил Бауэр.
- Тогда стреляйте!
Но Бауэр рухнул в кресло и обхватил голову руками. Беккер высунулся из окна и стал стрелять в нападавших, трое после его выстрелов упали, но кто-то заметил, из какого окна исходит опасность, и выпустил очередь из автомата. Беккер отпрыгнул от окна. После непродолжительной перестрелки внизу, раздался стук сапог по лестнице, он приближался к кабинету. Дверь выломали и французы вошли.
- Не стрелять, нас больше, если вы нажмёте на курок, то десять пуль вам мгновенно будет обеспечено - приказал их предводитель, - зажгите свет.
Свет загорелся, и члены подполья увидели Вайса, который держал пистолет, нацеленный на командира.
- Герберт, успокойся, это мы, всё нормально не нужно играть, он уже своих хозяев не увидит, - командир показал дулом автомата на Бауэра, - спасибо, что предупредил нас.
В этот момент Бауэр, сидевший до этого без движения, резко выхватил пистолет, и приказав: 'Огонь!', - постарался выстрелить, но не успел, его тело было пробито десятком пуль. Но на приказ среагировал Беккер - он выстрелил во французского командира. Тот упал, его лицо выражало непонимание ситуации
- Ты что, это же мы? Ты нас предупредил.
Но Беккер не услышал конец фразы, французы не потерпели предательства того человека, которого считали Вайсом.
4.
Ночью 28 декабря 1942 года Герберта Вайса разбудили вместе с его новыми сослуживцами и приказали строиться, взяв оружие. Сегодня будет ночная атака. На построении объявили, что они направляются на штурм Сталинграда, который со дня на день должен пасть под напором немецкой военной мощи. Солдаты заняли места в грузовых машинах, и отправились к месту боя.
Вскоре автомобили остановились, и солдаты спустились на землю. Впереди на фоне звёздного неба виднелись силуэты домов. Здесь их уже ждали другие отряды немецкой армии. Командир разделил их на группы, Вайс, Дитрих, Ганс и ещё девять человек должны были занять ближайшее здание, и оттуда оказывать поддержку огнём остальным наступающим. Вайс исполнял приказы словно механизм, он ещё никак не мог понять, как он стал другим человеком, и не мог принять эту ситуацию. Всё окружающее было похоже на галлюцинацию или тяжёлый пьяный бред. Но Вайс отчётливо понимал, что это реальность. Страшная, непонятная, но всё же реальность.
После получения инструкций, отряд, в который включили Вайса, направился к цели. Они бежали, не заботясь о том, что их увидят - в ночи не было никаких источников света, они старались только не издавать звуки. Они подбежали к входу в подъезд и остановились. Лейтенант подполз к дверному проёму, двери не было. Он посмотрел в черноту, прячась за уцелевший дверной косяк, достал нож и прыгнул. Из здания послышался хрип, после чего оттуда тихо вышел лейтенант, и, стараясь слиться со стеной, подошёл к солдатам. Он шёпотом приказал атаковать. Солдаты вошли в здание, за дверью в луже крови лежал труп советского солдата, видимо, часового. Вайса затрясло, он не был готов участвовать в убийстве своих союзников.
Лейтенант подошёл к одной двери и приоткрыл её, там спали советские солдаты. Вернувшись к своим, он приказал убить всех во сне, перерезав им горла, чтобы не создавать шум и сберечь патроны. Немцы достали ножи, тихо вошли в спальную комнату, каждый подошёл к советскому солдату и по взмаху руки лейтенанта, разрезали артерии спящих. Никто не проснулся, только раздавалось недолгое булькание и хрип, немцы стали передвигаться к новым жертвам, и тут нервы у Вайса не выдержали, он поднял автомат и стал стрелять по спящим из автомата. Вайс не смог перерезать горло беззащитному человеку, обычно он не был щепетилен в делах, от которых зависела его жизнь, но сегодня он был полностью деморализован. То, что свалилось на него в последние дни, сломило его характер, он не мог сам принять решение. Он понимал, что советские солдаты, также как и он, сражаются против фашистских захватчиков. Но рядом был Дитрих, который поддержал его вчера, он сейчас был ближе, чем русские. И это заставило затуманенный и разбитый разум Вайса направить автомат на спящих.
- Ты что делаешь, сволочь, тут могут быть ещё! - закричал лейтенант.
Подбежавший Ганс ударил Вайса ногой в живот. Вайс согнулся от боли и тут же почувствовал удар в голову, падая, он увидел, что удар нанёс Дитрих. Тут же, в подтверждение слов лейтенанта, со стороны лестницы раздался топот сапог. Немцы легли, прячась от пуль за трупами.
Боя Вайс не увидел, кто-то из солдат Красной армии, ещё не заходя в комнату, выстрелил в его корчившееся от боли тело.
5.
А где-то в другой реальности утром 27 декабря проснулись Герберт Вайс в Париже и Герхард Беккер в госпитале где-то в Советском Союзе. В той реальности каждый из них пережил ещё много трудностей, они совершали как геройские, так и нелицеприятные поступки, и умерли стариками. Своей судьбой проще управлять. Даже если в неё вмешиваются обстоятельства...