-Поедем сейчас, посмотрим, что можно сделать, нужно же где-нибудь развлечься.
-Аня, ты вот не понимаешь, что мне это все делать, это самый лучший отдых, - отвечала мне Анна, когда мы проезжали шоссейную развязку.
-Ты просто разучился отдыхать.
-Может быть, ты думала, что я всегда был таким. Я рано научился работать. Нас тогда с малых лет приучали к труду.
-Радоваться надо, - начинала она говорит громче, - ты знаешь, мне нужно просто быть в форме, я оптимист. Мне нельзя иначе.
-Ну, давай, поедем на пляж.
-Нет, я не хочу. Почему люди меня там должны такую видеть?
-Вот ты оптимист, а не понимаешь, что уровень развития общества определяется тем, как относятся.
-Не говори, Дэйв, не напоминай мне об этом.
-Мы набирали скорость. "Додж Дуранго" летел вперед, все было под моим контролем, весь этот участок дороги.
-Надо все равно как-то, чтобы на хорошее настраиваться. Вроде ведь нормально все идет.
Анна промолчала, и было понятно, что она думала, наверное, о том же.
Нужно, чтобы не утомлять любителей интересных историй, рассказать, в чем состоит это приключение. С Анной Михайловной я познакомился в начале года. Она была тогда студенткой нашей академии. Она тогда была довольно привлекательна, брюнетка с короткой стрижкой и с карими глазами. Любила говорить, что она настоящая кубанская казачка, но в ее роду были и обычные русские, так что добиться ее расположения было не трудно. Мы просто дружили какое-то время. Я даже бывал у нее и стал дружен с их семьей. Там всегда мне казалось, что многое не так, как я привык видеть раньше. В таких местах я бывал раньше не часто. Небольшие домики постройки пятидесятых годов прошлого уже века были вроде бы одинаковыми, но все мне здесь казалось, что происходит как-то по-другому. Может быть, здесь соседей не много, народ немного общительнее. Все мне представлялось, что здесь тайны долго не держаться. Все, что знаком с человеком, с какой-нибудь семьей даже, оказываются довольно скоро в курсе многих явлений. Здесь мне предстояло бывать еще долгое время.Я по своей нетерпеливости довольно быстро предложил ей выйти замуж. Сначала это встретило сопротивление, но теперь мы уже достаточно привыкли друг к другу. Анна теперь преподавала музыку, играла на фортепиано, правда не то, чтобы очень, но она умеет это, и такое умение уже достаточно, чтобы начать его развивать. Фигура ее не самая обычная, довольно стройная и тонкая от природы, она кажется многим, особенно женщинам, толстой потому, что обладает вполне всеми признаками привлекательности. В ее походке тоже нельзя с первого взгляда заметить ничего особенного. С ней случилось несчастье год назад, когда меня не было в этом учреждении. Я был занят другими делами. Теперь, когда я появился здесь снова, то увидел Анну. Она носила только брюки, или джинсы, как и положено, довольно облегающие, или появлялась в длинном дамском пиджаке. Ее ног никто не видел даже летом. Она тогда, чуть меньше года назад попала в аварию, сильно поломалась, а левую ногу пришлось ампутировать. Она вставала и садилась быстро, и можно было увидеть. Как протез под штанами резко складывается. Мы приехали на пустынный берег, где из воды везде торчали кусты. Анна в отсутствии посторонних людей разделась до купальника и сняла протез. Можно было увидеть, что круглые небольшие ягодицы равномерно развиты. Она, вероятно постоянно занималась разработкой культи, чтобы поддерживать спортивную форму, чтобы выглядеть как все обычные девушки. У нас теперь была общая деятельность. Нужно не думать об этом всем. Находясь все время с Анной, я конечно же , не мог понять всего, что ей приходится испытывать в связи со всем этим. Была просто внешняя жизнь, не отличающаяся от жизни других, обычных людей, которые и являются благополучными из-за отсутствия такого вот казуса. Анна оказалась хорошей пловчихой. Пришлось поплавать с ней на перегонки, и чувствовалось, что это не совсем просто. Мы хорошо поплавали потом нам нечем было совершенно заняться. Мы занялись любовью, и нам ничего не мешало. Она была лучше, чем можно было представить любую другую. Многие преподаватели высшей школы, наверное, никогда в жизни этим не занимались. Вот это настоящие инвалиды, эти филологические мальчики, которые строчат статью за статьей, то по постмодернизму, то по этике и эстетике, то по философии. Потом, когда мы сели в машину, я не мог не выдать один секрет своей деятельности. У меня был выход на различные структуры, занимающиеся определенными научными разработками. В этой области не нужно никакой огласки. Те, кто заняты этими вопросами, не имеют право разглашать информацию, касающуюся их работы. Многие вопросы лучше всего решаются, если никто не мешает ученым действовать так, как они считают нужным. Здесь меня уполномочили огласить определенный аспект, касающийся новшеств в хирургии. Мой друг, хирург Анатолий был связан с организацией, занимающейся специально вопросами восстановления здоровья человека. Ученые вплотную подошли к решению таких вопросов. Теперь правительством были выделены средства на совершенствование, расширение возможностей реплантологии. Выдать тайну пришлось ему, когда директора НИИ, российской академии медицинских наук, было решено, что в принципе это может уже и не быть тайной. Для Анатолия задание состояло в том, что он должен осуществить саму операцию.
-Аня.
-Что?
-Аня, у тебя будет ножка.
-Прекрати издеваться, ты не знаешь, как это, вот так жить. У тебя все просто, а вот ты подумай, как будешь себя чувствовать, когда ты обрубок. Это кроме самого человека никто больше ощутить не может, даже самые близкие тебе люди. Вот так.
-Анна, понимаешь, это не шутка. У тебя появится новая нога, твоя живая нога, но только не сразу. Вот тебе сейчас двадцать четыре года, сначала будет трудно, конечно, она расти будет, а потом. К сорока годам, ну, конечно, постараемся, чтобы это произошло раньше, у тебя будут одинаковые ноги.
Она ничего не могла говорить, только посмеялась. Ей стало забавно. Понятно сделалось, что мне на мгновение удалось ее отвлечь от этого горя. Нельзя просто бросаться словами. Необходимо, чтобы действиями хирургов удалось восстановить ее полноценность.
-Столько людей с войны покалеченных возвращается, почему с меня решили начать? Это интересно. Кому-нибудь такую операцию уже делали?
-Может, делали, но это неудачно было. Или что-то, может, другое. Мне сказали, что там соберут деньги, тебя полечат. Это же и для развития медицинской науки нужно.
-Я готова, только если не получится. Надо же знать, я не умру?
-Риск такой же, как при любой операции. Ты просто привыкла, что у тебя уже никогда не будет ноги, так и живешь, с такими мыслями.
-Если так и есть. Надо жить как-то без нее теперь.
-Скажи всем, что поедешь, надо лечиться. О целях поездки особенно распространяться не следует. На работе чтобы не теряли. Я там же буду. Это недолго. Главное, предупреди всех, что мы поедем. Надо тоже там быть на всякий случай, там все понадобиться может.
На другой день отправились в дорогу. То место, куда мы приехали было в центре небольшого города V. Мой друг Анатолий, хирург с опытом, делал операцию. Что он говорил, я не знаю, вначале он поделился вообще тем, что должно было получиться в результате. Он особенно не хотел ничего рассказывать. Настроение было тяжелое. Совершенно неизвестно, чем все это может закончиться. Ее психическое состояние тоже понять было трудно потому, что ни с кем это еще не происходило. Такое было впервые. Там было технически не очень сложное дело, если не вникать в процесс до тонкости, как это может быть до операции. Полученный из ткани тела пациента присоединяется к нужному месту культи, дальше кость начинала срастаться и расти.
-Ответственный момент через год-два будет, объяснял ей Анатолий. Потом, когда колени на одном уровне, будет все не так опасно. Сейчас сделаем такой протез, чтобы а в случае падения он ломался, а не эта короткая ножка. Все не так плохо. Может, придется лишнюю кожу с культи отрезать, ну, это еще не скоро. До сорока лет, Анна, у вас обе ноги будут одинаковые. Сейчас надо эту маленькую ногу развивать. Потом ноги вообще не будут отличаться.
Нельзя было даже в принципе надеяться на быстрый успех. Через год у нее была нога как у годовалой девочки. Все проходило довольно гладко. В жизни это не давало никаких осложнений. Короткая нога постоянно была спрятана в полый протез. В то время, пока она была в больнице, здесь ни от кого не было уже секретом то, какая операция ей была сделана. Понятно, что случилось что-то выдающееся и великое. Сюжет показали в телевизионных новостях. Анна, хотя уже стала известной личностью, все равно боялись, что может произойти что-то нежелательное. Я видел телевизионные камеры, видел, как приезжали парень и девушка. Как это бывает, поснимали что-то, потолкались и ушли. Стало как-то неудобно. Я все еще надеялся на будущее, которое возможно с этой девушкой. Здесь уже в принципе стало неважно, чем может закончиться этот эксперимент, необходимый миллионам людей. Эта операция нужна и желательна многим жителям Никарагуа, пострадавшим от противопехотных мин. Это действительное. Необходимое приложение науки. Если все технические достижения используются в военных целях, то достижения хирургии чаще всего с этого и начинаются, и применение общего наркоза, и реплантация отрезанных конечностей, а теперь и такая истинно чудодейственная операция. Впрочем, что это все. Надеюсь жить дальше рядом с героиней, которая отважилась на такое дело, чтобы это стало доступно множеству людей.
Было немного скучно, когда я вечером возвращался в номер гостиницы и целый вечер, сидя в кресле, не делал вообще ничего. Анну еще долго не выпускали из больницы. На другое утро я пошел в город. Искать, где сдается квартира подешевле. Чтобы там она могла жить первое время после выписки во время наблюдения в этой больнице. Когда пришел в палату, снова ощутил, что здесь происходит великое дело. Приходил какой-то парень со съемочной группой. Анатолий разговаривал с ним.
-Мы дальше будем наблюдать процесс. Это пока дорогостоящее дело, но не настолько чтобы было недоступно.
-Планируется. Что будут проведены и другие такие операции, - спрашивал журналист, - в ближайшем будущем?
-Трудно сказать. Конечно, хотелось бы. Результат будет очень не скорый. Со временем задача будет такая, что нужно ускорить рост конечностей, верхних, нижних, а то все это растягивается на годы. Сейчас о чем-либо говорить рано.
Все успокоилось. Я понял, что идет совершенно нормальная жизнь. Как будто это была плановая операция. Никакой торжественности момента больше не было. Теперь событие мирового значения уступило место простой жизни. Было все так и намного раньше. Я не стал ее отвлекать. Теперь мы стали словно чужими людьми на какое-то время. Я ей дал пакет, в котором привез сок, булки с изюмом, покрытые сахарной глазурью. И еще что-то. Я купил это все накануне, и как-то был уверен, что ничего плохого там не лежит. Этого, казалось, было достаточно. Несколько минут спустя я уже лежал на диване в гостиничном номере. Над головой светильник, которым я все-таки решил воспользоваться. В номере есть и телевизор, который я включил в тот вечер и смотрел все подряд.
Когда мы находились вместе, мы разговаривали немного меньше уже, чем раньше.
Она рассматривала свою культю, на которой можно было увидеть небольшую точку, какой-то маленький, со спичечную головку, предмет по середине. Не удивительно, что это настолько занимало Анну. Не много, не мало, с этого начиналась для нее новая жизнь.
-Мы поедем ведь уже скоро.
-Давай, я собираюсь уже.
-Я сам все сделаю. Тебе он как, хороший ведь парень он Анатолий?
-Он открытый. Такой человек, тебе как сказать, с ним всегда только положительные мысли.
-Согласен, светлый он человек. Вот, когда я его раньше знал, так было. Видишь, у него какое дело, а я чем занимаюсь? Так вот и подумаешь, что нас другие, серьезные дела ждут.
-Надо свое лучше выполнять.
Потом мы возвращались домой. Сели в мой "Durango", и в дороге мы долго еще молчали. Вроде бы что-то ощущалось, только в это время было не до того. Просто было желание ехать, наблюдать дорогу. В этой длинной и трудной дороге происходило все, что приходилось изучать к экзамену по вождению. Как-то казалось, что ничего и нет существенного кроме этой дороги. Не приходилось уже отвлекаться на вещи, которые не имеют отношения к ведению машины.
-Что случилось там.
-Ничего особенного, зачем ты эти вопросы задаешь.
-Так, просто интересно знать, все осталось, как прежде, или нет.
-Ничего страшного, спасибо, что привез меня сюда.
-Я понимаю, в больнице, наверно, очень скучно. Зато ведь какое дело это. Для всего человечества, смешно сказать.
-Ты что, никогда не лежал?
-Не приходилось так, чтобы больше нескольких часов.
-Нормально все.
-И как же это, легко думаешь, находиться с героиней вместе.
Она усмехнулась. Я сосредоточился на дороге. Вот вижу "Хонду" в зеркале заднего вида, вот пошла сплошная полоса. Двигатель спокойно тянет на третьей скорости. Я не отвлекался от дороги.
Какое-то время я жил у себя дома. Анна только иногда приходила ко мне.
В выходной день, когда было трудно понять, чем стоит заняться, я пошел к ней домой. Дом этот находится километров за пять от моего, и здесь что-то всегда меня особенно притягивало. Здесь все кварталы застроены двухэтажными домами по шестнадцать квартир. Многие из этих домов деревянные. Во всем можно прочитать, что строилось это все уже давно. Это похоже на современный американский город, только считается, что здесь, на Российской земле, такие дома не очень удобны. В отличие от моего, современного дома, любой из этих домов был чем-то состоявшимся. Здесь своя атмосфера, которую я ощущал здесь и раньше. Это все уже было до тебя, и люди здесь живут, уже кое-где в третьем поколении. Есть в этот что-то старинное и милое сердцу.
Михаил Николаевич встретил меня совсем по-дружески.
-Здравствуй.
-Здравствуйте, - я к вам, как приехали, так не был еще. Вообще я что-то редко здесь бываю.
-Ну, так что же, проходи, чай будем пить.
Мы стали пить чай. Мать Анны, Ирина Михайловна была здесь же, но и она сохраняла какое-то непонятное мне молчание.
-Ты знай, что Аннушка про тебя всегда хорошо говорит.
-Ладно, если так, ответил я. Так она сейчас ушла куда-то.
-Так получилось, - отвечал Михаил Николаевич, - она с ним не просто, он сейчас совсем собирается здесь обосноваться. Понимаешь, раз ведь в жизни такое бывает, что люди друг другу подходят.
-Да, Толик. Ну, что теперь говорить. Ловок, всегда, знаете, восхищался такой ловкостью. Как это у людей так просто все это получается?
-Так ведь, это как скажешь, - отвечала мне Ирина Михайловна, наливая мне кипяток из чайника, - так ведь сразу не скажешь. Может там возможность такая, что нельзя никак упускать. Ей вот, значит судьба такая, что он только нужен. Он ведь, Толик, перспективный специалист. Да, на худой конец, он и получать много больше будет. До него ведь такую операцию никто никогда не делал.
Не просто и не скоро я узнал, почему она перестала принимать меня как прежде. Анатолий не только вылечил ее, но и отбил у меня. Мы с Анной остались друзьями. С ним я даже не стал выяснять отношений. Здесь стало понятно, что они лучше подходят друг другу. Анатолия всегда я знал как человека комфортного. Он как-то истребляет сразу плохие мысли. С ним становится легче тем, кто думал до этого о трагичном. О чем-то печальном и неприятном. Назвать это позитивным настроением было бы, пожалуй, справедливым. Конечно же, с обыденной точки зрения это не очень хороший поступок, но разве вы бы стали обижаться на того, кто сделал вашего любимого человека, любимую девушку полноценной? Они ждут пополнения в семье, это вполне логично. Что же до того времени, когда Анна станет нормальным человеком с двумя одинаковыми ногами, то это перспектива еще не скорого времени.