В кабинет следователя в одиннадцать часов, пять минут утра, пришел высокий господин лет сорок. Он прошел в центр кабинета, где его встретил следователь прокуратуры, старший оперуполномоченный Чаббаров, моему приятелю и в то же время теперешнему начальнику на время стажировки. Я стоял рядом с ним.
-Аркадий Николаевич Спасенников, представился он. Чаббаров представился по уставу.
-Слушаю, что привело к нам.
-Ну, что же, - ответил ему Чаббаров, присаживайтесь пожалуйста, - сейчас во всем разберемся. Мой приятель поможет нам, если это вдруг понадобится, так что мы сейчас будем разбираться с вашим делом.
Чаббаров, коренастый невысокий брюнет, уже давно начинающий понемногу седеть, но все этот процесс словно странным образом тормозился какими-то необъяснимыми факторами. Скорее крепко сбитый, чем толстый, а большая голова слегка квадратной формы придавала ему вид человека-машины. Его глаза вообще редко что-то выражали, может быть из-за того, что он постоянно ходил в очках, или же просто он человек, специально созданный для своей работы. Постоянно он, не выражая внешне можно сказать ничего, восстанавливал в делах справедливость. Так он тогда и трудился и жил большую часть времени. Я старался научится чему было можно, пока это представлял своими действиями такую возможность.
В кабинете было спокойно. Ничего здесь не отвлекало от мыслей о предстоящем деле. Будучи на стажировке, я особенно не мог рассчитывать на самодеятельность, при этом понимал, что дела ведутся профессионально, то есть так, как нужно, хотя, как человеку, знающему только то, что делалось кем-то раньше при одних теоретических познаниях, мне об этом судить трудно. В общем, никто и не знал, что делается в таких случаях, получалось, что все нужно вырабатывать этот опыт работы с тем, чего быть не должно.
Из следственных работников никто не имел специального образования. Возможно, этот человек вообще мог не появляться у нас. Ему бы никто за это ничего не сказал. Лица встречались самые обычные. Остро чувствовалось, что может произойти все, что угодно, а люди останутся теми де. Уже неважно, так ли все мирно в их жизни, или к тому моменту недосчитались кого-то. Совершенно одинаковое нагромождение городских образов, людей и лошадей, сюртуков, платьев, шляп. Шум проезжающих экипажей, стук поездов, и из всего этого выделяется порой настойчивый свист воробья или пичуги, как некое преодоление этой всеобщей спешки по самым разным надобностям. Все это представляется порой как мощный поток, который может и закрутить и смести с пути все, что в логику его существования не укладывается.
Таким образом, ищут тех, кто сделал уже что-то недопустимое, и ясно, что испросить ничего уже нельзя. Вот вчера быстро с этим разобрались и уехали.
Слышался отчего-то громкий стук часов, стоявших на камине, отчетливый в этой странной тишине. Здесь во многом обстановка могла представиться по особому уютной, почти неофициальной. Гость, высокий худощавый человек, с каштановыми кудрявыми волосами и с бакенбардами одет как-то не нарядно, словно он так ходит и дома. Сюртук него из добротной весьма ткани, по всей видимости, давно не новый. Определить уровень благосостояния нашего гостя по его внешнему виду оказывалось не просто. Может быть, мой друг смог бы определить безошибочно, кем является теперь наш посетитель, но мне редко приходилось видеть таких людей. В отличие от обычного купца или промышленника, он был без бороды, только с бакенбардами. Какое-то время он держал в правой руке шляпу, словно напрочь забыв про нее. Потом только постаdил ее на стол, понимая, что можно перейти к разговору по существу.
Он был безразличен к всему окружающему. Мой товарищ понимал, в каком состоянии он находится. Было здесь уже не до церемоний.
-В один день мой дом стал местом убийства, ужасного дела, совершенного с изощренной жестокостью.
-Если вы пришли ко мне, значит, все сложно обстоит, получается. Что полиция не разобралась в сути дела.
-Много получается таких мыслей, которые не дают покоя. Получается, что просто свалили на человека, он ведь защититься никак не может.
ќќќ-Интересно, давайте успокоимся, сейчас подумаем, значит, у нас есть основание думать, что нашли просто самого беззащитного человека.
Бывает, только в данный момент начинается новое состояние, тогда и приобретается этот самый опыт, который, может когда-то станет особенно нужен. Это и произошло. Дело следовательно требовало особого внимания. Мой друг немного отошел, предоставив Спасенникову больше свободного места, при этом он посмотрел на обои кабинета, на которые никто внимания уже почти и не обращал. В этом довольно просторном помещении уже все сделалось каким-то знакомым. На улице стояла невыносимая жара.
-Такое тоже может быть. Хорошо, интересно это все, посидим сейчас все обсудим, спешить нам некуда. Мне сейчас все расскажете.
-Понимаете, это дело очень ведь не простое. У меня большой богатый особняк, но гости в нем бывают редко. Сейчас я заключил прекрасную концессию, нужно было пригласить многих людей. Сегодня я должен был ехать, но здесь билетов не было. Мне купил билет, чтобы я мог ехать из Богдановича, Это странно, но до Богдановича гужевым транспортом придется. Понимать нужно было, что у них могут быть свои дела. Это привело праздник весь к трагической развязке. Я в общем-то занимаюсь коммерческой деятельностью. Мы заключили договор с пароходством Игнатьева. Для нашей торговли на севере нужно, чтобы постоянно возили туда все, что нужно, и чтобы этим одни и те же люди занимались. Раньше-то с одними, то с другими договаривались, все возили, и вот поставщики были каждый раз все разные. Трудно все это было. Там с одними договоримся, с пароходством, там их потом еще ловят, чтобы потом их там встречали, ловили. Это было очень хлопотно. От к нам приходит кто-нибудь , везет с собой пассажир товар. Там, на месте его должны встретить. Ведь он тогда в багажнике везет, а когда и в ручной клади у себя в каюте.
-Понятно.
-Сегодня уже полиция приходила, квартальный был, следователь посетил нас, протокол составили. Вот я сейчас рассказываю, как мы с севером, стало быть, торгуем, только это потому, что все может быть важным, любая деталь, которая может быть важна из всего, что могла к этому привести. Много было гостей приглашено там, и некоторые не имеют к этому никакого прямого отношения. Притом манкировать им нельзя было. Мы с серьезными, с благородными людьми говорили, и вот такого дела нельзя был ожидать.
-Так вы приглашали тех, что должен был там оказаться.
-Дело в том, что списка не было , там разные люди пришли. В любой из этих фирм есть такие, кто нам помогли, чем-то в организационных вопросах были заняты.
-Там были незнакомые вам люди?
-Списка не было. Как-то даже я о нем не думал, а я лично со всеми знаком.
- Вот так значит мы можем разобраться.
-Свои дела у них были, и надо же, у меня дома так решать вопросы. Там начали с утра уже подходить. В этот день все было посвящено этому. С утра потому. Что им по работе нужно было что-то сделать, свои резоны у них были.
-Следует быть осмотрительнее, но это теперь уже значения не имеет. Хотелось бы сейчас чтобы вы все вспомнили, что произошло сегодня. Прошу прощения, меня только факты интересуют, вот так с самого утра. Что было.
-Так ведь это просто вспомнить, конечно понятно, что вам все доподлинно нужно знать. Во время праздника, в общем, и праздника как такового и не было, присутствовал Плахов, Патлахов, Игнатьев, Шарев был из моей фирмы, он помогал очень мне во всем, Нагорнов там был из северных наших партнеров Они пришли вместе. От пароходства никого больше не было. Остальные были там из конторы. В первое время все в гостиной сидели. Потом уже как-то стали другие подтягиваться, ну и начались разговоры, которых я и не слышал. Они разговаривали о чем-то, и понимаете, что они говорили это в моем доме, мне это как-то все равно было. Там ведь ничего такого не говорили, обычная беседа о разных отвлеченных предметах. Анфиногенов пришел из рабочих. Я с ним раньше разговаривал по, всем этим вопросам договаривался. Он мне рассказал многое из их работы в пароходстве. Спасибо ему, я много, правда, не знал. С ним вместе трудился Антон Антонович Владимирцев. Он там просто работал, вроде стряпчего был. Говорят, окончил реальное училище, университет закончил, писал интересную работу. Диссертация у него была на тему какой-то средиземноморской республики в шестнадцатом веке. Что-то новое он открыл там. Их семья нуждалась в деньгах, и место в пароходстве Игнатьева могло сильно ему в этом помочь. Надо было знать, с какими людьми он мог там связаться. Стремился сделать серьезную большую карьеру в преподавании экономики. Перспективы были у него самые серьезнее для жизни и получения хорошей должности в Петербурге. Он со мной на эту тему даже говорил, когда я хотел вовлечь его в коммерческие наши дела. У нас известно ведь какие заботы. Вот он про это мне рассказывал, и отца его хорошо знаю, по работе приходилось сталкиваться. Вот так надо же, получилось, тем более все представляется совершенно ужасным. Потом Владимирцев из приказчиков моего предприятия стал говорить о чем-то с Анфиногеновым. Мне показалось, что они уже о чем-то принципиальном говорят.
-Нельзя, господин Владимирцев, так. Если вы с нами, то должны делать, как мы поступаем.
Если так, я все верну, только не надо заводить эти разговоры, нашел тоже время. Если это так важно, то можно в другом месте это все обсудить.
-То и начинаю, что нужно признавать, если ты не прав.
-В самом деле, пришли люди отдыхать, ты здесь начинаешь.
Через некоторое время Анкудинов пошел во двор, с ним был Патлахов и из нашей конторы недавно взятый Владимир Шарев. Они все пошли из комнаты. Я слышал их разговор на крыльце, о своем, о своих делах говорили, что-то про новый дом в который Патлахов переехал. Тогда все уже выпили, сидели и не расходились. Павла Патлахова здесь сидела с нами, а сам Алексей Витальевич Патлахов вернулся потом к нам на время, он забыл что-то. Мы сидели, и я разговаривал, жена Ирина тоже здесь была, со мной. Мы вот так развлекали гостей разговорами. Алексей Патлахов вернулся.
-Мы в это время с Игнатьевыми сидели.
-Сейчас у вас хорошо станет, - Игнатьева мне говорит, - у вас в городе так в общем, хороший дом. Главное, что это все будет постоянно приносить деньги. Здесь можно будет подумать о том, чтобы соответствовать положению. Тогда уже ничего не будет хваталь.
-Ну, там уже как получится, - Ирина ей отвечает.
-Патлахов стал доставать, вроде портсигар из кармана.
-Пойти бы во двор, -говорю я, -солнышко светит, хорошо та, тепло стало. Ну, правда, там уже душно становилось как-то в комнате, все же выйти бы так же на воздух. Вот это мне запомнилось, что он вошел тогда.
В это время и раздался выстрел. Описать невозможно, что было. Помнится мне еще один разговор между Патлаховым и Игнатьевым.
-Что лето настало, говорит Игнатьев, перед тем, как Патлахов с Шаревым и Плахиным вышли. Такое может быть, сами знаете, при этой занятости он мог просто все забыть.
Можно было думать, что разговор этот никак не связан с тем, что потом было. Мне придется во всех гнусных подробностях рассказать о том, что было дальше. Раздался выстрел, в комнате, где я был, находились только Игнатьев и , супруги, они были здесь потому, что мы общались там все вместе, там Игнатьев делился своими планами. Плахин первым оказался на месте. Можете представить, что дверь в туалет открыта, лежит человек в крови со спущенными штанами. Мы надели штаны просто. Так не расслабившись, человек остался в напряжении, страшно, дико это конечно звучит, но ничего не попишешь. В сердце попала пуля, крови было удивительно немного, внутрь кровь пошла. Это самый отъявленный негодяй мог сделать такое. Слишком неудобно рассказывать это все, а тут погиб человек. Такой цинизм, что представить себе трудно, это как человек мог до такого докатиться. Вообще то на то он и преступник, что человеческую нравственность презирает. Ну, правда, полицейский говорил, чтобы мы ничего руками не трогали. Владимирцева застрелили, как они говорили, из окна. Еще требуется баллистическую экспертизу провести. Тогда уж что, поздно было. Дверь простроена. Можете себе представить. Там стали разбираться, взяли Андрюхина под стражу. Вы сами понимаете. Он вместе с другими, с приказчиками там выходил покурить, они говорят, что он там был, на крыльце, а туалет у меня с крыльца не видно там за яблоней. Андрюхин был под подозрением потому, что он во время выстрела выходил куда-то с крыльца. Там стояли они, разговаривали, курили. Он в комнате-то не был.
-Интересная это история у нас получается. Надо сейчас поехать к вам. Нужно осмотреть все на месте. Может быть еще какие-то собрания людей в это время были.
-Да, какие собрания, не сто ведь было человек, а двадцать. Тело в морг увезли на подводе полицейской. Патлахов поехал родителям сообщить, остальные тоже пошли, но всех переписали. Андрюхин просто выходил. А он говорит, что табак горький, не будет он, вроде как, на крыльцо прямо плевать, вот и вышел. Он в дом не заходил даже, а выстрел из окна сделан был, как вот такое может быть
-Сильно. Все-таки, если даже столько людей собирается, вы не сможете уследить за всеми. В самом деле, как можно знать, кто куда пошел? Кто куда хочет, тот направляется туда. Здесь уже каждый сам знает.
Мы поймали извозчика на самой обычной разбитой уже порядком двуколке и добрались до места. Если не знать всего заранее, то трудно представить, что здесь еще совсем недавно произошло то страшное преступление. Зелени было столько, что не представлялось вероятным увидеть хотя бы что-то. Дома было тихо. Все семейство находилось в одной комнате, жена и трое детей, сын и две дочери.
-Что вы думаете об этом происшествии.
-Странно сводить с врагами счеты в чужом доме.
- Здесь возникают интересные измышления. Можно сказать, что просто выбрали место, где при большом стечении народа можно все запутать. В самом деле, такое убийство безопаснее, нежели если просто подстерегут на улице. Тогда могут легче все выяснить. Тем более, если в квартире, допустим. Здесь больше людей, которые могли что-то видеть, зато они и заняты разными делами.
-Все же интересно, может просто на фоне вспыхнувшего скандала, этот, про которого они говорили, разозлился на Владимирцева и убил его.
-Вряд ли, здесь все было хорошо продумано. Кто это сделал, думаю, что бывал здесь раньше. Только в этом и есть слабое место. Он обнаруживает себя, посудите, ведь сейчас подозрение будет падать на того, кто приходил сюда, знает расположение уборной.
-Скажите, пожалуйста, - из этих партнеров кто-то бывал у вас в доме раньше.
-Знаем, было всякое, - отвечал Спасенников, - приходили, когда надо было вести разговоры о серьезных сделках. Игнатьев сам постоянно занят, застать его в конторе пароходства было трудно подчас. Патлахов часто приходил. Может быть, в полиции с этим лучше разберутся.
-Меня интересует убитый Владимирцев, если вы хорошо настолько его знали, то вы, может, осведомлены о других его интересах. Он мог быть каким-то иным образом связан с опасными для него людьми.
-Вообще, у него было много знакомых. С ним могли что-нибудь не поделить, так ведь подумайте, в науке споров таких быть не может.
-Само собой. Вы с Игнатьевыми сидели значит, в комнате. Надеюсь, полиция расспрашивала всех. Можно сказать уже точно, кто были на крыльце, не имеют отношения к делу. Преступник должен был находиться в доме.
-Так и полицейский про то же говорит. Просто мы не знаем, куда этот человек пошел. Может быть, что его попросили выйти, потому что это его не касалось, такое правда, маловероятно. Просто бывает так, что не хочется человеку в данный момент здесь находиться. Вот самому как-то мне не хочется, с души воротит, не могу слышать чего-то, но ведь это если женский разговор, а здесь разговор мужской, ток, что неизвестно, почему ему пришло в голову, оттуда уходить. Сейчас ведь как поймешь, почему он в этот момент куда-то пошел.
-Так ведь никто не знает, куда он там собрался. Так и подумали. Что никто раз не видел, куда он направляется, то скорее всего, подумали. Что в дом, ну и в комнату, окно открыто было.
-Знаете, - отозвался Спасенников, - окно действительно было еще раньше открыто. Жара невыносимая на улице.
-Сейчас уже кое-то ясно становится. Скажите, а кто такой этот Патлахов.
-Да, вроде бы, приказчик, так можно сказать, что служащий. СЧ ним постоянно разговаривали при снаряжении экспедиции в те северные края. Андрухин там еще был с ними. Я того и другого знал только по работе и мне как-то не интересно было, кто из них чем занимается.
-Что было бы сейчас действительно здорово, так это поговорить с Андрюхиным задержанным, только ведь к нему никого не пускают.
-Известно, не пускают, можно только сказать, что они ему задавали эти вопросы. Он говорит, что с крыльца только отошел на время. Ему там душно стало, накурено там сильно, и хоть там и на свежем воздухе, а все равно чувствуется.
-Нас сейчас может интересовать, был ли он знаком с Валдимирцевым. Сейчас если Андрюхин виноват, то он тем более нам ничего рассказывать не станет, ему вообще не резон сейчас о чем-нибудь вообще говорить без защитника.
-Так ничего не понятно, главное, чтобы установить, кто-то был в других местах, вот они курили, вы там сидели, там кто-то.
Так ведь там был еще один служащий, и даже двое, вот они как-то подозрительны из-за того. Что они ни там ни там не было. Они не ходили никуда. Потом я не слышал, чтобы у них какие-то разговоры были напряженные, это сам Владимирцев пытался того чему-то научить, но ведь самое интересное, что он, этот Анфиногенов этого сделать никак не мог. Он тоже там находился на крыльце.
-Понятно, что не мог, но это сейчас лучше всего для нас будет, чтобы выяснить, из-за чего Владимирцева могли убить.
Мой друг стал ходить по комнатам, внимательно смотрел на ковер в комнате, взял со стола щепотку махорки. Простите, Это Алексей Петрович курево здесь оставлял.
Да, -здесь и лежал портсигар его.
-Так, - снова поинтересовался Чаббаров, - к вам приходили ваши подчиненные, Андрюхин с Плахиным да, ну, Володя Шарев еще был, раз он основную работу выполнял. Получилось все как надо в общем, там больше были вопросы сотрудничества. МСожет быть я не вникал в их какие-то общие дела, просто был занят и не до этого было, что так Владимирцев делал, трудно сказать, он там с бухгалтерией улаживал финансовую сторону вопроса, многие вещи делались на уровне заключения этого договора, чтобы нам постоянно совместно работать.
-Можно сейчас к нему поехать, я адрес могу дать вам, конечно, нельзя было бы так с ним поступать. Полиция к нему все равно приедет.
-Все понятно, только теперь не существенно это. Мы можем сейчас пешком дойти.
Мы пришли к Анфиногенову. В этом доме жила еще одна семья, помимо Анфиногеновых. Он встретил нас сразу. В комнате кроме него были его пожилые родители, жена и сын. Хозяин вернулся домой и ждал совершенно закономерных расспросов.
-Здравствуйте.
-Здравствуйте, это я Чаббаров.
-Вы их полиции?
-Нет, но как ни удивительно, по тому же самому делу. Понимаете, полиция не справляется иногда без нас. Здесь надо чтобы стало все совершенно понятно, приходится все восстанавливать.
-Ну, так проходите.
-С удовольствием. Мы вошли в комнату, где жили люди простые, невозможно бедные по сравнению со Спасенниковым.
-Сейчас мы присядем, можете спокойно все говорить, это не опасно совершенно для вас. Мне хотелось бы услышать все о том, как вы по работе пересекались с Антоном Антоновичем.
-Что говорить теперь. Мы приятелями были в одно время. Сейчас представилась возможность поговорить с ним. Он вообще много чем занимался, сейчас вот коммерческой деятельностью и Игратьевым. Получил я рабочее место в его конторе. У нас там разговор был резкий. Я говорил ему тогда много раз, что я не занимаюсь больше его делами, вообще мне хотелось выйти из всего этого. Мы тут сидим. Зарабатываем, что еще надо? Он бывал в Петербурге, несколько лет там жил, когда получал образование. Люди говорили, что он сейчас прекратит деятельность в компании, будет серьезным ученым, до профессора со временем дойдет. Так ведь в том и дело, что он там знакомился с новыми людьми. Понятно, что они там не только научной деятельностью занимались, историческими изысканиями. Я как его приятель еще несколько лет назад познакомился с Майсаком. Мы, когда он приезжал сюда, приходили к нему, к Антону, но и читали там литературу такую, что так просто еще и не достанешь. Такой у нас кружок с ним образовался. Там вроде бы ничего такого опасного быть не должно, он марксист, а у меня семья. Потом вообще какие-то непонятные дела пошли. Сейчас опасно стало этим заниматься.
-Так ведь мы ничего знаем. Он, думаете, был идейным марксистом? Ему лишь бы чем-то заниматься.
-Полагаете, что когда по стране вооруженные восстания начались, он все и прекратил? Может быть просто побоялся продолжать это занятие, особые черты ведь нужны революционеру, а осознал, что это порочный путь. Ну, я не утверждаю, конечно, что это путь порочный, он мог так подумать.
-Он вообще странный человек. Ничего не планировал. Вот ему двадцать пять лет было, не женат, ни подруги никакой не было, все занимался. Какими-то делами, какими заниматься больше и в голову никому не придет.
-Вы знаете каких-нибудь людей, с которыми он вместе разговаривал о чем-то. Может быть, они какие-то конкретные действия совершали, это ведь все важно. Я так понимаю, что у вас нет причин продолжать какую-то рискованную деятельность, если вас они не держат силой.
-Нет, сам я ничем таким сейчас не занят. Надо с его сестрой поговорить, я мало чего могу вам сказать.
-Вы ведь спорили с ним накануне.
-Это было. Он мне говорил, чтобы я вернул кое-что из денег, которые от другой сделки были получены, когда мы вместе помогали одному человеку. У меня их нет, там все разделили поровну, а ему вообще деньги нужны были в последнее время. Он должен был постоянно. Вот я и говорю, что надо с его родственниками об этом беседовать. Они лучше могут знать, чем он вообще в последнее время там интересовался. Я ведь с ним только трудился вместе, всего знать не могу. Он только сам мог знать все. Самое интересное, что ему требовались деньги, а у него ничего не появлялось, один и тот же сюртук у него столько времени. Он еще не по размеру был. Непонятно вообще, на что он все это тратил. Надо еще у Володи Шарева спросить, они в последнее время общались часто.
-Где он может быть.
-Не знаю, она ямской слободе, сам я точно не могу сказать, где он живет. Сейчас ведь еще идти туда тяжело. Родителям и сестре только что сообщили о его гибели. Вы думаете, что сестра может лучше вам сейчас обо всем рассказать. Они вообще-то близки были, часто общались. Может быть она больше знает, думала же о том, чтобы он в опасные предприятия не пускался, сестра же она. Думаю, что с ней говорить надо. Хотя надо разобраться еще кое в чем. Там с вами на крыльце все были во время выстрела, постарайтесь вспомнить.
-Там был Леша Патлахов, Плахин был, Владимир Шарев, Андрюхин. Они все пошли куда-то. Антон был встревожен чем-то, но только он-то куда пошел, это мы все знаем. Патлахов куда-то выходил, Андрюхин с Шаревым тоже, и в момент выстрела кроме меня там оставался только Вася Нагорнов и я, а больше никого там не было.
-Это что же получается, только Плахин, Шарев и Андрюхин выходили, Игнатьевы еще отсутствовали, Видишь, постоянно круг подозреваемых сужается. Четверо человек только были неизвестно где, скажите пожалуйста, может они с семьями были. Нагорнов был с женой и с дочерью, остальные двое, Андрюхин был один, а вот Володя Шарев то ли с женой, то ли с невестой. Я не знаю, когда он женился. Жену Елена зовут. Он там был потому, что он собственно и договаривался со всеми, во многом благодаря ему состоялась концессия Игнатьевых с фирмой купца Спасенникова, он всю основную работу делал текущую при заключении договора, в том, что к этому привело.
-Что же, будем всех спрашивать.
-Вы уверены, что там не доказано ничего?
-Я выясняю это, пока ничего нельзя говорить. Пожалуй только что убийца скорее всего не мог проникнуть незамеченным со стороны, даже если в доме Спасенниковых собрался кто-то Владимирцева убивать, то он здесь был.
На другой день Мы направились в дом Спасенниковых. УК сестре Владимирцева было идти не очень нужно, как думалось моему другу. При новых открывшихся обстоятельствах сам купец мог поведать немало серьезных сведений.
-Здравствуйте,
-Добрый день,
-Вы насчет вчерашнего. Думаю, некоторые интересные сведения выяснили.
-Здесь, думается, кое-что открылось, нужно увидеться с Игнатьевым, если в его пароходстве сейчас не так много у него дел. Если он брал Владимирцева на работу, значит, что он должен об этом знать.
-Сейчас там тоже полиция должна все проверять. Понимаете, Андрюхин был бандитом, воспитывался исключительно лишь старшими приятелями. Попал в дурную компанию. Воровал даже и естественно, полиция им интересовалась, ему надо было младших братьев, сестру кормить. Ну, он как был подозрителен, то за него и взялись. Кто знает, что он с Владимирцевым мог не поделить? Они были знакомы по работе. Никто, конечно, не утверждает, что это он именно сделал, только доказательств нет. Сам-то он говорит, что в доме был. Может, он и видел, что кто-то заходил в эту комнату. Там еще мало ли кто в это время не находился. Они там даже не втроем находились.
-Меня интересует еще вот какой вопрос, - снова стал интересоваться мой друг, - вы сами стали вести разговоры с Игнатьевым насчет предоставления его пароходством помощи вашей торговле.
-В общем-то, я давно об этом думал. Мне помогали в этом многие люди, Шарев помогал, на нем была вся основная работа, Андрюхин тоже о многих делах там договаривался.
Мы вышли из помещения. Жара была такая, что все тело было как рука, сунутая в печь, когда нужно поправить полено. На улице встречалось много прохожил. В этот рабочий день многие люди спешили куда-то по служебной необходимости. Мы были среди тех. Кто шел не просто так, а по важному делу. В местах обычного скопления людей стояли запахи, обыкновенные в таких местах. Шли мимо рыночной площади, где шел смешанный дух самой разной снеди, мимо типографии, откуда исходил самый приятный запах приобретаемых новых знаний. Дорога совсршенно высохла после недавних дождей и в то же время правилась под ногами. И ощущение было от этого такое, слвно идешь по ковру.
-_десь что еще нужно заметить, - продолжал Спасенников, - мне нужно для новой крупной сделки договариваться самому с нашими столичными партнерами. Мне надо было еще к прокурору зайти, меня к вам направили.
-Это хорошо, что так.
-Думаю, что раз нашли преступника, то я должен в Богданович ехать, мои подчиненные, Плахин с Шаревым купили мне там билет до Петербурга, представляете, здесь билетов нет.
-Всякое бывает.
Я сомневаюсь в том, что даже если мы сегодня все успеет, нам удастся поговорить с тем, с кем я хочу. Надо сказать, что Спасенников, довольно умный человек, но такие вещи ему действительно пока не очень понятны. Быстро нужно действовать, чтобы все успеть уже сегодня, мне просто хочется лучшим образом подтвердить то. Что я заключил, хотя нужно сразу же все успевать. Трудно как-то поверить, что все уже понятно. Можно было бы сделать, как я хотел, но боюсь, что это слишком долгий путь.
Понимаете, в этой связи могут быть еще и другие заинтересованные люди, только вот сами они между собой нашли контакт или нет, это нам предстоит выяснить. Понимаете, какое может быть пересечение интересно. Мимо нас проехала пролетка, запряженная небольшой вороной лошадкой. Мой друг остался равнодушен к этому событию. Мы пешком направились по одному адресу, который оказался адресом Игнатьева. Сразу понятно, что в такой дом просто так не попасть.
-Нас интересует, как была заключена сделка.
-Очень все просто, он пришел ко мне, мы говорили топом об оплате, все это улаживалось через бухгалтерию, само это дело весьма быстро ведь идет. Это не так ведь делается, что постоянно каждую деталь обговаривают. Там с бухгалтером говорил этот Антон Владимирцев, он там тоже был занят в их деятельности. Там Андрюхин появлялся еще. Они там заняты получением денег так же, только они в другой сфере заняты.
-Получается, что говорили вы большей частью со Спасенниковым.
-Он приходил ко мне. Иногда. Когда у него не было времени, то Андрюхин или еще кто-нибудь. Сам я другими делами занят, знаю, только что Владимирцев приходил иногда к другим сотрудникам, деньги часто одалживал. Это Анфиногенов лучше знает.
Когда мы оказались у Анфиногенова, то все стало понятно. Он сам хотел нам многое рассказать об этом.
-Сегодня можно еще в принципе успеть поймать преступника, если он уже не ушел. Понимаете, насколько все становится серьезно, как раз можно успеть обезвредить его, пока он далеко не ушел, если он в первую секунду не убежал. Самое трудное будет, это доказать в полиции, что мы нашли убийцу Владимирцева. Самое обидное, что пока ловим, пока доказываем, время уже уйдет совсем.
Мы были в полиции, где Чаббаров стал разговаривать со следователем. Эта беседа получилась спокойной.
-Мы сделали, что могли, самое интересное, что орудие не найдено нигде, при этом Плахин первым оказался на месте преступления, он должен был увидеть, как кто-то бежит. Нужно его об этом расспросить. Алиби у него есть. Он все может рассказать толком.
-Есть, конечно, здесь сыграло роль, что Андрюхин ближе всего к месту преступления находился, кто мог там быть еще? Если никто не убегает, не успел просто.
-Так ведь если он сделал это, он, может быть, тогда был нервным, он бы в этом случае обязательно попытался бы сбежать.
-Да разве там поймешь, никому особенно приятного ничего нет в том, что стреляют в доме.
-Надо сделать так, чтобы не выезжали, здесь надо установить всех, кто тогда находился в здании, вообще как можно было всех выпустить. Это потому только, что в нашем краю это не знаю. Хуже, чем в деревне где-нибудь следствие ведется. Хорошо еще, что хозяин помнит сам, кто там находился, потому, что, если бы немного еще времени прошло, и все бы упростилось, знаете почему? Потому, что преступник уже в ту самую секунду сбежал и сразу уехал из города.
-Практика показыывае6т, что настоящий преступник может быть найден только через значительное время и что же, всех на месте держать?
-Сейчас можно было бы. Главное, это как вы говорите, чтобы не получилось так, что преступника не было в данный момент. Допустим, что он незаметно как-нибудь проник бы. Это он как, через крышу что ли? Он среди всех людей находившихся в помещении находился,
-Задержали подозреваемого и все.
-Понимаете, что преступник может уже находиться далеко отсюда?
-Понимаю это все.
-Как наш подозреваемый себя чувствует, что он говорит вообще.
-Да, говорит, что услышал, когда заходил к хозяину в помещение, там он что-то собирался сказать ему про какие-то вопросы по дальнейшему распределению фондов. Понимаете, там у них бывают свои трудности с этим. Постоянно там приходится средства выискивать и на развитие компании, потом жалование чтобы начислять, все это надо. С подозреваемым сейчас говорить не очень полезно будет. Он раздавлен совершенно, и пока защитника не найдем, он вообще имеет право молчать. Понимаете, что были такие случаи, что найти никого нельзя было. В практике такой случай, женщина утонула, а муж где-то рядом был, так ведь и не нашли никого, а оказалось. Что это он ее утопил. Там уже срок давности истек, да и сам он в скором времени умер. Тогда все, казалось бы, на лицо, и доказать ничего нельзя было.
Жилище Володи Шарева оказалось очень скромным. Стало как-то понятно, что некоторые люди, может быть, обходятся самым минимальным пространством и там живут. Там все находилось в одной комнате, которая оказалась настолько мала, что стало тесно, когда мы вдвоем зашли в нее.
-Вы слышали что было после этого, вот выстрел раздался, все пошли сразу к отхожему месту.
-Плахин первый пошел, он стал возиться с трупом. Сразу начал, это интересно, тогда на него могли бы подумать, что раз он первым обнаружил.
-Ему говорят, не трогай ничего, а он, -Как он будет так лежать, ну, никто вмешиваться не стал.
-Вы сами где в это время были.
-В доме была.
-Где, можно точнее это узнать.
-В другой комнате. Все быстро так произошло.
-Многие люди должны были что-то видеть там, ведь из комнаты выбегал кто-то, может, он ждал просто, пока все выйдут во двор последним в этом дворе появился? Такое может быть.
-Владимир дома, я хотел спросить.
-Здесь, дома он. Мы с ним находились вместе, ну, рядом.
-Очень хорошо, мне ему нужно тоже некоторые вопросы задать. Все это не так просто. Он ведь на хорошем счету у купца.
-Спасенников, наш благодетель, можно сказать. Пока володя не стал заниматься этим, не был вовлечен в коммерческую деятельность, мы с большим трудом зарабатывали.
-Понятно, надо полагать, что до этого ему платили не так хорошо, или у вса сдельно премиальной?
-Да, сдельно премиальной. Там ведь у него как все, что наторговал, с того и платит. Скажите еще пожалуйста, это не для того, чтобы сказать что-нибудь обидное. Спасенников должен был приглашать домой к себе людей хотя бы своего круга. А мы сегодня были в таких местах, какие уровню его благосостояния не соответствуют, вы родственники?
-Я родная племянница Аркадия Николаевича. Он ведь не всегда так жил. Мог бы вообще с нами не разговаривать. А он вот и нам помогает. Дом этот всего год как построен, раньше они в этом месте жили, рядом здесь. Только с недавнего времени так все пошло. Сейчас сами понимаете. Все меняется, старые пути коммерции уже не приносят никакой прибыли. Он сумел найти способ, чтобы богатство добыть. Это ведь не все так умеют. Может быть, и Володя смог так же, но он не сосредоточенный, за что если возьмется, то уже до конца если доводит, то с большим трудом. Его если заставлять, то он все делает, но ведь не будешь так всю жизнь управлять им, поди ведь царь в голове должен быть. Кроме самого человека никто ничего такого выдающегося кроме него самого не добьется.
-Вот мы сейчас и поговорим о том, как он по мере того как может, Божьей помощью добивается всего.
Владимир через некоторое время вошел в дом. Он сел рядом и стал ждать, когда начнут спрашивать.
-Вы с Андреем Николаевичем, надо полагать, давно знакомы.
Так понятное дело, давно, родственники ведь. Что сейчас произошло, это ужас какой-то. Плахов все ссорился с ним, они все там по работе что-то говорили, ну ведь Плахов, понятное дело, характер ведь у него не подарок.
-Понятно, потом хотелось бы вспомнить, за что Владимирцев так говорил резко с Анфиногеновым.
-Так что они говорили, он, Анфиногенов уже давно с ним дела имеет, они ведь дружили помимо работы, так можно подумать. Что все произошло из-за этого конфликта.
-Анфиногенов не был на месте преступления.
-Так и я то говорю, что не был.
-Вы, насколько я понимаю,
Тоже с Антоном Антоновичем знакомы были, он занимался какими-нибудь опасными делами.
-Отчего же нет, какими опасными делами, это не очень понятно. Он все время агитировал раньше, говорил, что надо менять методы управления и все такое. Сами понимаете, жестоко они доигрались, до вооруженного восстания по всей стране дошло, потом он как-то перестал этим интересоваться, в самом деле, если ты сам счастлив и можешь нормально заработать, зачем тебе классовая борьба нужно. Однако же надо полагать, что убеждения так быстро не меняются, он вообще активный человек был, я ему часто говорил, чтобы он если рискует, то хоть для дела.
-Он сам по себе был человек такой, что не мог спокойно себя вести.
-Да, так и есть, ля чего теперь этот разговор.
-Вы должны знать. Для чего ему требовались суммы денег, которые появлялись. И говорят же, что он не особенно этими деньгами и дорожил. Еще не было этой рачительности. Может, со временем он мог бы стать хозяйственным человеком. Нужно только для этого быть таким, дисциплинированным.
-Так ведь понимаете, что в купцы так просто не попадешь. Так и будешь постоянно искать деньги, которые получаешь за помощь в каких-то их предприятиях. Купцы-то старообрядцы все, если ты не из них, то и не попадешь в их круг никогда. Потом поляки появились. Тогда легче стало. Аркадий Николаевич, он из новых. Он из заводчиков. Сам он раньше так же то ли приказчиком начинал. То ли еще кем-то, мы уже это не будем разбираться. Потом выдвинулся, стал заведовать коммерческой деятельностью завода, он не купец, не такой, какие они обычно бывают. Вот меня он принял.
Все же в последнее время у вас были какие-нибудь разногласия?
-у нас не было ничего такого. Анфиногенов с ним что-то не поделил, а я не знаю что так у них, это свои дела.
-Может быть, Владимирцева что-либо в последнее время интересовало.
Стало понятно, что больше сведений от него получить нельзя. Здесь люди, кому везло, быстро поднимались в общественном положении. Материально они тоже стали жить лучше. Мы шли по улице к центру. Вид улицы представился мне достаточно мрачным. Это было несущественно потому, что вскоре мы говорили с сестрой убитого Владимирцева. Она была в худшем состоянии, чем можно было предполагать. Чаббаров слушал ее с неизменным выражением лица. Дома у Павлы Антоновны были несколько человек, ее муж и какие-то господа, они играли в тысячу, не зная, что один из игроков, их партнеров по игре поплатился жизнью за свое увлечение.
-Ой, горе-то какое. Никого ведь ни жены, ни невесты не было, хорошо, я хоть осталась веточка не прервется. Все-таки будет кто-то.
-Павла Антоновна, вы не знаете, какие у вашего брата знакомые были, такой человек как Анфиногенов вам ни о чем не говорит?
-Знаю его. Приходил вот накануне. Они там играли в тысячу, еще во что-то, сначала это было, чтобы как-то забыться, потом тал проигрывать деньги, в последнее время он опять требовал что-то, говорил потом, что Анфиногенов ему должен, а тот заплатить не мог или еще что-то, вот из-за этого они и ругались.
-В тот момент Анфиногенов на крыльце курил, его там не было. Они значит, просто играли.
-Ну, в то время в политику он уже не вмешивался, а с Анфиногеновым они давно уже играли, это кружок был. И что только не делали, чтобы Антоша прекратил это дело.
-Так у них ведь там было много людей, он в свои дела вас не посвящал.
-Пыталась я отвести его от этих дружков, разве он слушался кого.
-это может быть сейчас важно.
-Ну, вот Анфиногенов этот приходил.
-Патлахов там не был?
-Что то, не помню.
-Ну ладно, можно сказать, что мы выяснили, как получилось. Что был идейным человеком, а потом в игру он ударился.
-Он давно уже встречался с ними. Играл. Они даже не прекращали это занятие, когда он в пароходстве стал работать. Потом он больше стал денег приносить, уже и жениться ему надо было, а то он все в своей науке. Это понятно, когда он там учился, студентом был, то там начинались всякие студенческие волнения, которые и профессора поддерживали. Здесь у него не было такой компании. А старые приятели остались, он все с друзьями был постоянно, но вот и жизнь была у него такая вот, соответственная. Вообще он во многом разочаровываться стал, он ведь не был таким уж серьезным в том, что касалось каких-то дел в политике. Его всегда больше интересовало просто, чтобы находиться с людьми. Он не сидел дома, ему бы уже семейную жизнь начать устраивать. Он все с приятелями, в каких-то компаниях, они по барышням пойдут, то начнут, когда делать нечего просто играть в игру какую-нибудь. Когда-то вот он пошел по такому пути, это неизвестно, просто надо было уже за ум браться. Они все собирались у Маклаковой. Там у них были вечера, иногда все культурно было, романсы пели. Антон даже аккомпанировал ей на гитаре. Потом, когда им надоедало это все, они садились и в тысячу дулись, в вист или еще во что-нибудь.
-Ничего себе, это же она игровой притон содержит. Из-за этого по любому она имела неприятности с квартальным надзирателем.
-Было, но потом вроде бы все притихло, они стали собираться в другом месте. Там до страшных дел порой доходит, бывает такое.
Как бы там ни было, на нужен ее адрес, нужно поговорить, может, она знает новое место, хотя вряд ли. Где-то же они собирались в последнее время. Теперь вот все более или менее ясно, нужно еще по одному адресу.
Столько событий сразу уже сжались настолько, что воспринималось все, как будто все события начинались сразу же одно после другого.
-Доброго здоровья.
-Вы из полиции.
-Да, серьезнее еще, из прокуратуры.
-Здесь не играют уже. Было такое, но это просто по дружески было, все это началось как-то незаметно, все назревало. Я поставила им условие, чтобы игр на деньги не было, а то все уже полиция начала моим домом интересоваться. Опять Антон Владимирцев играет.
-Он сегодня убит.
-Ой, ужас какой, что это.
-Ну то и есть, убили Антона, нет его. Нам требуется вспомнить, кто играл с ним, имена здесь нужны.
-Он постоянно с Анфиногеновым и с Владимиров Шаревым играл. Он страшный человек. Там играли на деньги, и людей даже проигрывали. Там страшные вещи происходили. Проиграли Мать одного из игроков. Он должен был убить ее и покончил с собой.
-Вы как это знаете.
-Там, говорят, был один из знакомых Владимирцева.
-Это не Анфиногенов был.
-Да, может там и был Анфиногенов, него не один, Шарев был там. Говорят, он эту игру затеял на людей.
-Мне уже это стало ясно. Нужно в полицию сейчас же. Я как следователь могу добиться санкции, для этого нам еще раз нужно съездить.
Пойдем, сейчас нам нужно поговорить одним.
Мы вышли из комнаты и побежали в полицейский участок. Мы шли так быстро, как будто от этого зависело задержание преступника. Теоретически это мог быть Нагорнов. Я приобрел в мыслях беспристрастность и полную подозрительность своего друга.
-Теперь ты понял все? - Чаббаров был оживлен. Он торжествовал, и никаких чувств больше он не испытывал.
-Так это он был.
-Можно подумать, что это его подруга, но только это была гипотеза. Интересно было бы подумать, что он под страхом смерти заставил подругу убить Владимирцева. Возможно, придется ловить их обоих. Ты видел, как он ее запугал? Он все же пытался создать алиби. Он находился рядом со мной, и пытался вроде как запутать даже. Представляешь, какое хладнокровие. Он и там все продумал.
Мы пришли к Шарёву, уже стало понятно, что он прижат к стене. Во время нахождения в участке мой друг отлучался на время. До нас доме уже была полиция. Они его уже не застали.
-Может быть вы скажете все, - строго говорил полицейский его подруге, - орудие убийства найдено. Отпираться уже бесполезно.
-Ушел он сразу же.
-Куда, на вокзал. Это еще только усугубит его вину, он не имеет права из город в выезжать.
-Он не уезжал никуда, прямо туда, в поле ушел, сейчас как найдете его.
-Так вот взял и пешком вышел? Надо ведь понимать, что далеко он так не уйдет.
-В общем, тут понятное дело, бъяснял Чаббаров. Анфиногенову нужно было продолжть эту игру. Антоновм все были недовольны, просто заигрался парень, он хорошо выиграл, всем остальным, конечно, это не нравилось. Шарев наш в этом зашел слишком далеко. Он знал. Что на этом мероприятии будет находиться и Владимирцев, и неблагонадежный совершенно Андрюхин. Дождавшись нужного момента, когда Андрюхин выйдет за махоркой, он вошел вместе с Евгенией Николаевной, так было,
-Да, отвечала та самая Евгения Николаевна, невеста Шарева, -он меня заставлял стрелять, говорит. Что убьет иначе. Я ему говорю. Что он матушке моей с батюшкой скажет, братьям он, сестре что скажет. Он сам вошел в комнату и там находился минут пять. Потом выстрелил.
-Он продумал все хорошо, - продолжал говорить Чаббаров, - в это время как раз Патлахов вышел за куревом. Своей махорки у Шарева не было, он у Патлахова ее одолжил. Поэтому последний и забыл. Что ее в это время оставил. В комнате найдены следы горелого пороха. Шарев руки прятал, пока я с ним здесь разговаривал. Если стреляешь, то все равно останутся мелкие ожоги. Потом, чтобы так подгадать время и место, преступник должен был хорошо знать дом. Андрюхин здесь по видимому раньше не был, а В то же время, Шарев, как родственник мог неоднократно здесь раньше бывать. Потом, думаете, что он просто пустился бежать? Потому и билет куплен был для Спасенниова не из нашего города. Сейчас Спасенников должен будет туда поехать на своих лошадях, потом поездом до Петербурга, только по его билету уезжает Шарев. Понятно, где в принципе его ловить. Все это было продумано не потому, что в Тюмени билетов не было, а потому, что он сам должен ехать. Остается только вычислить, куда он побежит. Через неделю Шарева задержали недалеко от Москва, Андрюхина выпустили на свободу. Чаббаров был занят другими делами. Ему было теперь уже нужно думать о другом. Можно только понять, что радость, удовлетворенность по случаю удачно проведенной операции была его единственной эмоцией. Он склонен ощущать только то, что поддерживает его в бодрости духа. Только один ум вожет дать ему повод для этой радости.