Трудно переоценить значение в войсках солдатской смекалки!
Еще наши деды и прадеды во все времена ее широко применяли. Кто и в какой западной стране мог додумался стрелять из простой винтовки по самолету? А наш солдат в Великую Отечественную не только стрелял, но и сбивал. И потом с удивлением смотрел, как здоровенный двухмоторный бомбардировщик, отчаянно воя, врезается в глинисто-песчаную землю.
Чудом уцелевшие немецкие летчики долго потом мучались вопросом - как при полном отсутствии зенитных средств на переднем крае противника их Ю-86 оказался сбитым?! А на то она, смекалка, и нужна, чтобы, значит, и кашу - из топора, и "Юнкерс" - из винтовки.
В наше, условно говоря, мирное время это полезное качество русского солдата не потеряло своей практической значимости. Потому как страшнее врага у нас могут быть только наши же проверяющие из "верхних" штабов. И вести с ними себя надо с применением всех правил военного искусства, широко используя военную хитрость и солдатскую смекалку.
Можно, конечно, обойтись и без нее. Но тогда нужно "учиться военному делу настоящим образом", как в свое время учил Ильич. (В чем я с ним абсолютно солидарен). Организовывать и проводить все занятия по предметам боевой подготовки с привлечением всего личного состава и техники. А кто будет территорию убирать, свинарники хапспособом строить (в смысле - что хапнули, из того и построили) и помогать труженикам сельского хозяйства собирать урожай?! Так что извините, как говориться - что посеяли, то и выросло!
Описываемый ниже случай произошел в период сдачи нашим славным подразделением очередной инспекционной проверки. События разворачивались зимой на танковой дирректриссе, где мы пытались получить высокие оценки за стрельбу из танка штатным снарядом. Проверяющие полковники твердо решили узнать реальный уровень наших знаний и навыков в действиях при танковом вооружении. Для чего поставили ряд условий.
Первое. Для стрельбы штатным снарядом накрыть три рубежа: на 1200, 1400 и, резервный, на 1600 метров. Оборудовать рубежи мишенями, обтянутыми марлей.
Второе. Показ мишеней осуществлять по двум вариантам. После второго показа - выезд в поле для пересчета дырок проверяющими и, соответственно, их латания мишенной командой.
Третье. Перед каждым заездом под вышкой - проверка военных билетов личного состав и сверка их со списком сводных экипажей.
Толково придумано, ничего не скажешь!
Но и комбат наш тоже не вчера Вест-Пойнт закончил. И служил не где-нибудь там в Оклахоме или в их паршивой Юте.
Прознав о коварных планах противника, он вызвал к себе самого ретивого лейтенанта и сформулировал ему боевую задачу.
Значит так. Следовало, взяв с собой троих мнимо больных, не участвующих в стрельбе, военнослужащих и оснастив их граблями, выдвинуться в поле и засесть в одном из бетонных блиндажей где-то на рубеже 1400 метров. В перерыве после двух заездов пока проверяющие спускаются с вышки, садятся в автомобиль и выдвигаются в поле для осмотра, необходимо послать "убогих" к мишеням на обоих рубежах. Бойцы осматривают каждый по две мишени и если в них меньше чем по две дырки рвут недостающие отверстия в марле граблями. Тем самым, личный состав каждый в отдельности и подразделение в целом добивается высокой оценки за свой резко возросший профессионализм в деле овладения сложной боевой техникой и успешном применении ее в выполнении учебно-боевых задач.
Кстати, убраться с поля обратно в блиндаж тоже надо было быстро, иначе вся грандиозность затеи не имела бы смысла.
Проверочная стрельба со всеми своими атрибутами - никому не нужным метеопостом и парадно-неправдоподобной походной ленинской комнатой, началась точно в назначенное время. Первый выстрел прозвучал ровно в 9.00. Проверяющие, выезжая в поле, деловито считали пробоины от снарядов в "танковых" мишенях, учитывая также и "пробоины" от граблей. То, что "засадный полк" работал, комбат видел по цепочке следов от блиндажа, которая затем разбегалась тремя тропинками к подъемникам с мишенями.
Однако приближалось время "запрета стрельбы" - 15 часов. А экипажей еще оставалось на три заезда. И проверяющие предложили под занавес пропустить сразу три экипажа, используя резервный рубеж.
Конечно, мысль хорошая. И комбат в другой обстановке сам бы так поступил. И все с ним, конечно же, были бы согласны. Ну, в самом деле - и до запрета стрельбы успеваем, и резервный рубеж есть. Что мешает?
Не знали об этом только лейтенант и три солдата, засевшие с граблями в блиндаже на рубеже 1400 метров. И связи с ними, кроме телепатической, не было никакой. А телепатией комбат не обладал. Поэтому после двух заездов бойцы с граблями на перевес рванули к мишеням. Лейтенант, стоя у железной двери блиндажа, зорко следил за дорогой руководства. Но руководства на ней видно не было. Вместо этого с вышки прозвучал сигнал "Загрузить боеприпасы". Лейтенант насторожился. Солдаты тем временем, закончив "окучивание" ближнего рубежа, переместились на дальний. Послышался сигнал "Попади!" и тогда, сообразив, что сейчас может произойти непоправимое, лейтенант замахал руками и заорал дурным голосом, что на военном языке называется "подавать сигналы". Сигналил он своим бойцам, чтобы они убирались с поля в чертовой матери. Двое солдат, что были поближе, услышали зов командира и припустили к блиндажу. Третий продолжал увлеченно поражать мишень с помощью подручных средств.
А в это время наблюдатель, не посвященный, конечно в стратегические планы комбата, заметил черную фигурку, мечущуюся по полю перед заряженными танками, громким голосом доложил: "Люди в поле!"
Далее все происходило так, как и должно было происходить с получением такого сигнала. Поступила команда: "Стой! Пушки вверх! Разряжай!"
Одновременно с этим в поле рванулась кавалькада машин в составе "проверяющего" УАЗика, УРАЛа мишенной команды, в котором сидел комбат, и увязавшейся за ними "санитарки" с врачом и красным крестом на белом флаге.
В абсолютно безлюдном поле был обнаружен одиноко стоящий солдат. В черном комбинезоне. На белом снегу. С граблями у правой ноги.
Солдат стоял по стойке "Смирно" и глядел молодцом.
Бойца окружили со всех сторон. Проверяющие смотрели на него с плохо скрываемой тревогой, комбат - с досадой.
- Солдат, ты кто? - спросил самый находчивый из проверяющих.
И тут опять не подвела солдатская смекалка! Боец, преданно глядя в лицо полковникам, и отчетливо различая поверх их голов огорченно-гневную физиономию комбата, браво ответил: - Я - оператор.
- А откуда ты здесь взялся? - продолжали интересоваться проверяющие.
- С дирректриссы БМП пришел, - терпеливо втолковывал им солдат.
(А дирректрисса БМП - это совсем уже другой полк.)
- А что ты здесь делаешь? - удивленно воскликнули полковники.
И солдат, указывая на редкие стебельки травы, сиротливо торчащие из-под снега, просто сказал:
- Да вот, приказали грабить.
Что произошло потом между комбатом и членами авторитетной комиссии нам неведомо, да и по должности и сроку службы знать не положено.
Однако, высокую оценку нашего ратного труда мы получили. Не посрамили, стало быть, почетного звания гвардейского подразделения и взятых на себя высоких обязательств. И так далее в том же духе!
Но думается мне, что в суммарную оценку вошел таки еще один балл. За проявленную смекалку.