Будовой Александр Михайлович : другие произведения.

Три стадии

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Социальный роман из повседневной жизни.


   Слов 47 724
   Страниц 82

Три Стадии

Social

  
   Всего три стадии. Как думала Лена раньше, всего было две стадии, но этот мерзкий тип, самодовольный червяк сказал, что не две стадии, а три. Это не правда, это мерзко и возможно только при больном воображении.
  
   Лена лежала на кровати совсем голая, прикрытая только влажным полотенцем и думала над сегодняшним разговором с мерзким червяком. На улице жара, хоть уже не такая противная как днем. Солнце зашло на другую сторону ее дома, в комнате темно, но все же жарковато. Только вода и спасает. После нее приятно, делается свежо, прибавляются силы . От очередного рабочего дня понемногу отходишь и, единственное, что достает это противная шумная стройка, без которой большой город просто не может существовать.
   И еще этот мерзкий червяк...
   Точно так же она лежала вчера. Кровать, влажное тело, мокрые волосы, выкрашенные в чисто черный цвет, и тоже самое полотенце, успевшее высохнуть к вечеру следующего дня. Вчера Лена была вне себя от бешенства, ярости, стыда и унижения. Думала о своих двойственных впечатлениях. Это с утра. Днем эти двойственные впечатления по необдуманно брошенной фразе мерзкого червяка превратились в две стадии человеческих взаимоотношений. Вечером ничего не изменилось, только появилось чувство нереальности происходящего, как в том анекдоте "фантастика на втором этаже". А ночью, бессонной и такой длинной, с тремя выпитыми чашками кофе, длинным разговором с подругой, причину которого Лена так и не открыла, непонятное затишье по части мозговых раздумий.
   Так наступил настоящий день. Утро на удивление спокойное. Без истерики и нервного срыва. С утра зашла Катя, та самая подруга, с которой Лена разговаривала ночью. Катя появилась взволнованная, позже стала удивленная, обычным спокойным видом подруги. Лена тоже удивлялась, списав все на дикую усталость, а потому невозможность волноваться по прежнему. Все слезы выплаканы и калории истрачены. Даже на работу пошла без боязни и лишних размышлений. В самом деле вышло все как обычно, вязкая обыденность. Лишь под конец рабочего дня сыграло любопытство девушки и без лишних церемоний она начала разговор с мерзким червяком.
   Получилась милая беседа, как будто вчера Лена разговаривала с другим человеком. Пятница, конец рабочего дня, и, несмотря на то, что день считается коротким, ожидание томило. Это способствовало разговору. По части бессмысленности слов мерзкий червяк был спец, с этим Лена не спорила даже в порыве гнева, как вчера. После обеда уже никакой работы и, примерно за два часа болтовни, ни о чем так не поговорили. Может мерзкий червяк думал, что девушка не хотела говорить? Лена это так и поняла. Но, в общем, в конце концов, он добрался до сути, которая вылилась в три стадии.
   Сейчас Лена думала об этих его формулировках без бешенства, ярости, стыда и унижения. Без всего того, что было вчера. А вчера она была страшна.
  -- Хорошо, что у меня нет его телефона, - подумала Лена, - В противном случае он бы тоже не уснул. Услышал бы какие я знаю слова и какой разносторонний у меня голос.
   Да, ничего негативного от давнего настроения не осталось, наоборот проснулся интерес и приподнялось настроение. Лена даже улыбнулась.
  -- Во всем есть свои положительные черты, - продолжала она размышлять, - как я похудела за последние три дня. Сейчас я похожа на Шенею Твен в лучшие годы. Не буду, наверное, больше называть его мерзким червяком, хотя оно ему идет, как в порыве гнева, так и по-доброму. Червячок к примеру. Вот что только сказать Кате? Правду или сочинить очередную любовную историю, после которой мы непременно предаемся мечтаниям, как в молодости, и все забываем? Наши мечтания о принце на белом коне. А я скажу ей, что своего принца я уже нашла, но он совсем не на белом коне, а с татуировкой через всю руку.
   Лена еще долго размышляла на эту тему и в заключении сделала вывод: ее мерзкий червяк и ее подруга Катя просто ненавидят друг друга. А говорить о предложении или ультиматуме червяка (неужели это ультиматум?) нельзя ни при каких условиях.
   До наступления вечера Лена окончательно пришла в себя. Встала и занималась обычной работой по дому. Это еще раз доказывает, что все не так плохо как вчера, когда все закончилось валянием в постели до утра. Телефон у кровати на тумбочке, только протяни руку и звони. Телевизор, музыкальный центр с дистанционным управлением, тоже можешь не вставать, хотя вчера было не до них.
   Ее эти последние хаотические дни вылились плачевно для быта. Два ее лимона почти засохли, что неудивительно для такой жары. При застекленном балконе и прямых солнечных лучах, без доступа свежего воздуха образовался непонятный эффект. Лена думала, что подобная атмосфера, такой климат в аду. Бедные лимоны. Только кактусу все нипочем, ему достается только когда Лена слишком усердствует, поливая его каждый день. От этого другой кактус, родственник нынешнего, сгнил и отошел в мир иной.
   Последнему обитателю ее быта тоже досталось. Это был кот без имени и клички, Лена называла его просто Кот. Так его называла только наедине или при других неодушевленных обитателях ее быта. При посторонних же как-то было стыдно. Ведь ее Кот живое существо, умный и любящий ее, и тем самым заслуживающий себе приличное, даже человеческое имя, но не сложилось. Этот случай произошел тоже с необдуманной подачи мерзкого червяка.
   Как-то был он у девушки в гостях. Еще зимой прошлого года, в декабре, когда была эпидемия гриппа. Лена тоже подхватила инфекцию и на неделю превратилась в жалкое существо с вечно открытым ртом и забитым соплями носом. В самый пик ее страданий навестить ее решил мерзкий червяк, вообще-то звали его Червяков Максим по или реже Червяк, но пока что Лене больше нравилось самое плохое его название. Пришел он довольный и излучающий здоровье, в своем пальтишке на тощем теле, укутанный шарфом, ботинках на размер больше и вязаной шапке, которую часто носил даже в помещении. С собой принес апельсинов, бананов, два диска с новыми фильмами и пачкой журналов разной категории. Лена точно помнит дату даже сейчас 10 декабря, день зарплаты. Денег у червяка почти никогда не было, кроме как в день зарплаты, а в остальном он часто занимал у менее расточительной Лены.
   Пришел, положил все на письменный столик, отдельно разместил две пачки денег, одну зарплату Лены, вторую свой долг, смотрит на девушку и иронически посмеивается. Потом походил по квартире, осмотрелся, перелистал все книги на полке, пару раз трогал горячий лоб Лены. Когда он был рядом она ощущал приятный запах свежести, вот только руки били холодные и от этого передергивало.
  -- Какой ты заботливый, - с трудом сказала Лена.
  -- Да нет мне просто руки хочется погреть, - как всегда Червяков был иронически настроен.
   Вот тут-то он и увидел лежащего у ног девушки кота. Животное в течение недели не отходило от кровати, валялся в постели, как и больная с утра до вечера, смотрел телевизор и слушал музыку, только когда Лена читала, он спал. Дело было даже не в верности хозяйке или особом роде беспокойстве, просто это было его обычное время провождения.
   Кот был еще котенком, прожил на квартире не больше месяца и при постоянной занятости хозяйки назван не был. Лена мысленно предвидела вопрос гостя: как зовут кота? И думала, что на это можно ответить. Учитывая, что Червяков уже много раз обвинял ее в отсутствии или недостатке фантазии, то если ничего не придумать последуют очередные издевательства. Но ничего не приходило на ум. Банальные Васька, Матрос или Рыжик были бы только более усугубляющими. Котенок был рыжий с былыми пятнами, в частности белые были лапки, там где мягкие подушечки. Подруга Катя называла это белыми тапочками, звучало это нормально в ее исполнении, но можно же сказать и "в гробу в белых тапках". Эти его белые тапочки были постоянно серыми из-за пристрастия кота рыться в земле, особенно где росли лимоны, здоровые бочки, где у нормальных людей растут пальмы или другая экзотика. И какое же имя можно подобрать такому экземпляру?
   Но Червяков, то есть мерзкий червяк, ничего такого не спросил, хотя и удивился порядочно.
  -- О, кот, - сказал он. - Кот. Настоящий кот. Пан кот. Привет пан кот.
  -- Что котов никогда не видел? - спросила Лена.
  -- Видел, конечно. Но то ж обычный кот, а это твой, кот Лены. А это значит более самодовольный, самодостаточный, гордый и привередливый. Обычные коты тоже этим наделены, но твой в большей степени.
  -- Выдумываешь ты все, - с трудом сказала Лена, в горле был неприятный комок, делать что-то ртом неприятно, а дышать забитым носом невозможно.
  -- Ты лежи, помалкивай. Такая гордая, что обязательно нужно оправдываться, даже если это трудно. Пан кот, - Червяк опять стал смотреть на кота, иронически посмеиваясь, по-детски показывая на него пальцем, - ты посмотри как он на меня смотрит с под лба. Может он меня укусить хочет? Кот, ты хочешь меня укусить? Даже не думай, оторву хвост, а из усов сделаю струны для балалайки. Шучу. - он погладил его одним пальцем по маленькой мордочке, - Я же гость, пришел в гости, знал бы, что ты здесь принес бы тебе харчей. Нет, все равно смотрит, даже не скрывая презрения и злобы.
  -- Опять выдумываешь. Он всегда так смотрит.
  -- Возможно, возможно. Это означает, что он всегда смотрит презрительно и злобно. Лена, а ты смотрела мультфильм про первобытных людей, где они приручали животных? Сначала собаку, коня, еще кого-то, и кота последнего.
  -- Нет, не смотрела.
  -- Так там кот был такой самодовольный, с таким наглым голосом. Постоянно повторял Я - Кот, Я - Кот. И звучало это типа Я - Гений, или я кот - чего надо жалкое подобие человека, мерзкий отброс общества, а Я - Кот
   И Червяков подобно неизвестному мультфильму повторял смешным голосом: я - кот, я - кот, при этом странно смотрел на кота Лены, вызывая его на единоборство. С того времени рыжий кот с белыми тапочками превратился в Кота. Иногда, когда он не откликался на "Кот", Лена звала его пан-Кот, и он непременно прибегал, чувствуя уважение.
   В остальном мерзкий червяк тоже оставил свой след, любил он на вещи, с которыми соприкасался в меру обстоятельств, цеплять свои ярлыки. Главный компьютер на работе, компьютер Червякова, стал Великим Озом, что это означало почти никто не знал, но все приняли как вполне обычное явление. "YAMAHA" стал росомахой, машина бухгалтера - старый красный Фиат, стал Фиат цвета Феррари, время обеда стало время танцев и веселья, как он часто говорил, отодвигая клавиатуру, только наступал час дня - а пока есть время для танцев и веселья. И это только общепринятые выражения, слова-паразиты которые ввел Червяков и которые использовал весь рабочий коллектив. К слову, рабочий коллектив у него был - уважаемые калеки, неправильное от уважаемые коллеги. А не прижившихся, как с последним, было еще больше. Лена была просто счастлива, что ее имя в интерпретации Червяка не получило широкого распространения, а называл он ее иронически Леночка. Иногда также иронически Деточка.
   Это Лена вспомнила по поводу названий других предметов своего быта. По-своему он обозвал все, что попало на глаза. Кроме прижившейся клички Кот били другие, такие как: кактус - мексиканец, лимон - экзотика или мыло (как позже узнала Лена Червяков пользовался только лимонным мылом), зеркало - свет-зеркальце, новый мягкий уголок - царские хоромы, ковер в коридоре (паркетный пол закрывал не полностью потому смотрелся как-то странно) - красивый половичок, был (из старого мультфильма). И множество другого чего Лена, спустя 6 месяцев уже не помнила. Очень смешно мерзкий червяк сказал про ее коллекцию восточных статуэток. Эмоции он проявлял очень редко и то по минимуму, как ведущие новостей на телевидении. А тут посмотрел на маленькие, непонятные фигурки, вскинул руки и говорит:
  -- О, боги, Лена, что это за фигня. Ты бы еще сигаретными пачками заставила вторую полку.
   Восточные божества превратились в "о, боги" и было это интересно.
   Лена отвлеклась от нахлынувших воспоминаний. Теперь она сидела на кухне в мягком халате, невольно замечая, что опять переходит в первую стадию. К чему это она решила помянуть минувшие дни? Да, пан Кот. Все это по поводу кота. Ему, как и другим предметам быта серьезно досталось. Случилась практически беда. Беда была с самой Леной. Девушка любила фразу неизвестной ей личности - мы в ответе за тех, кого приручаем. Не ясно про что она, может на более высоком уровне, но как она подходила для ее ситуации. Ее пан-Кот, полностью зависимое существо стал похож на смерть, худой и уставший. В квартире нет ни мышей, ни тараканов, в холодильнике только сырая картошка, в морозилке пельмени, что делает отношение к нему несправедливым. Более того, он стал избегать хозяйки, проводить время в несвойственных для него местах, Лена даже поняла, что он не хотел ей попадаться на глаза. Бедный пан-Кот. И не объяснишь же ему, что всему виной мерзкий червяк, который выводит из себя, относится к тебе как вредному ребенку, не видит в тебе достойного человека, и в довершению ко всему при этом прав.
   С Котом помириться, судя по всему, не удалось. Или как это понимать - пельмени он немного покушал, совсем чуть-чуть даже для своих размеров, после чего, резко дернув хвостом, удалился? В комнате Лена его разыскала на спинке софы, обычно он спал прямо на софе, силой усадила на колени, начала гладить. Не помогло, Кот сидел, пока его гладили, но в выжидательной позе и явно желающий одиночества. Что ж сказать? Он, как и мерзкий червяк, где-то прав, неискренность всегда требует наказания, как и безответственность, необдуманность и просто виноватость.
   Прав-то прав, но кто позаботится обо мне, - подумала Лена, на глаза ей наворачивались слезы, - кто подумает обо мне, кто поймет, что мне трудно. Конечно, я была не права, я сама создала свою правду, которую пыталась выдать за истину. Но... хочу исправиться, хочу еще одного шанса. Даже готова унизится. Червяков унизился, конечно, но он не создавая своей правоты, поступил правдиво. Но теперь нет шансов даже для унижения.
   Лена вернулась на кухню. Кот остался в комнате, подальше от глаз (смотреть на него было грустно) и она опять успокоилась. Думала о своих же словах, как это нет шанса для унижения? Такой шанс есть всегда. Допустим, последняя капля достоинства петь серенады под окно Червякова. Просто признаться в своей неправоте, послать ему любовное письмо со стихами, признаться ему в любви, наконец. Все это бесполезно потому, что подобно тому, как бывают последние романтики на земле, бывают противоположные и Червяков последний ненавистник романтики. Есть только два пути - менее вероятное это защита нападением, а это, значит, завраться окончательно. Второе это его ультиматум. Да это именно ультиматум.
   Лена думала о других способах унижения, поглядывая на безобразные погрызенные пельмени, что остались после Кота, когда позвонила Катя. Характерная мелодия, условный шифр девушек, который не давал, возможности ошибки.
   Подруга была немного растеряна и не знала как начать разговор, либо предаться своему настроению накануне встречи, либо проявить сострадание на случай какой беды, вот только не понятно ей , что случилось. Бывает и такое между близкими людьми, что вовсе неудивительно. Катя вошла, положила большую пачку мороженного на полкило, посмотрела неловко на подругу, давая ей слово. Лена только улыбнулась, но и этого было достаточно для простой подруги.
  -- Да, что с тобой такое, Лена? - спросила она, - у тебя что-то произошло?
  -- Нет, ничего не произошло, - Лена смущенно смотрела вниз, настроение необычайно улучшилось, хотелось смеяться, но не очень это было уместно. К тому же от смеха до слез рукой подать, - немного расстроена была. Приходит иногда такое, без причины. Даже глуповато выходит, готова плакать и причины нет. Просто нужно пережить, может и поплакать...
  -- Ты похудела. Я тебя вижу почти каждый день. Только последние три дня не видела и такая поразительная смена, так исхудала.
  -- Это не так уж плохо, Катя. И ты, и я всегда говорим о фигуре, диете и лишних килограммах. Вот мне помогли сами обстоятельства.
  -- И каким образом тебе это удалось? - спросила Люда.
   Была она девушкой простой, можно сказать не звездной. С жирком на животе, в броских нарядах, любила сладкое и не любила физические упражнения. Ее прическа была старомодна, а косметика сильно вызывающей. В изысканности, женственности не конкурентка и не пара подруге. Но с другим человеком Лена вряд ли смогла найти общий язык, несмотря на американские фильмы для молодежи, где основная проблема разделение на красивых и не очень, местных звезд и изгоев, на стиляг и провинцию. Катя была противоположностью во всем, но любила Лену, как и Лена в свою очередь любила ее. Хотя часто не понимали друг друга, но с другой стороны делить тоже нечего. Люде нравились парни, которые у Лены вызывали непонятное чувство, не смех, не презрение, не безразличие, а какую-то иронию в хорошем смысле слова, они были точно такие же ненастоящие как сама Катя, в их компании, происходил массовый мороз, четкое разделение проблемы мужчины и женщины. А что думала Катя о мальчиках Лены? Первая фраза во всех случаях была: но он же... Дальше - странный, волосатый, худой, отмороженный и откровенный идиот. Про Червякова она не знала, что сказать. Эта его татуировка лишила ее дара речи. Конечно, что-то непонятное темное, от плеча до запястья очень ему шло и смотрелось естественно, Катю удивил сам факт, как она сказала позже: смотрится он то естественно, но неестественный сам факт. Какая собственно разница? Он просто коллега по работе. Работать где-то надо, жить за какие-то гроши тоже, выбирать не приходиться. Другое дело, что он делает работу более приятной, как, по крайней мере, было раньше. А Лена в свою очередь не могла понять, когда у мужчин не выбрит затылок, воняет из рта чем-то неестественный, к примеру чесноком или котлетами, нездоровое снисхождение к девушкам и сама скрытость, эта холодная война по меж половым отношениям, что было так свойственно друзьям простой девушки Кати.
  -- А ты как думаешь? - Удивилась Лена, - ничего не ела и похудела. И расстройство тоже повлияло.
  -- Значит, что-то произошло.
  -- Произошло, Катя. Только не думай, что я что-то скрываю, просто это не совсем связано. Когда депрессия, расстройство, то все воспринимается так болезненно, любое событие кажется причиной этого расстройства. Но это не так, просто смешно.
   Девушки сидели долго. Застолье приятное, они его очень любили. Отличалось оно простотою внешнею - уютностью душевною. Когда ты с близким человеком, и этот человек, следовательно, не вызывает у тебя желание красоваться, играть какую-то роль, то расслабляешься и теряешь чувство жестокой действительности с нескончаемыми проблемами. Перед Катей красоваться Лена перестала уже давно, спустя месяц знакомства. После этого подруга перестала быть завистницей или же соперницей. Иногда, даже, когда Лена задумывалась на счет женской дружбы, то приходила в ужас от двух своих подруг на работе. Они улыбались при встрече, хвалили наряды, делали комплименты, но не будучи вместе превращались в других людей, наговаривая гадости в адрес друг друга. Глупые деточки, сказал про них Червяков и был совершенно прав.
   Лена немного чувствовала себя гадким утенком. Глаза были липкими от недавних слез, волосы слиплись на лбу, к концу дня уже жирные, халат сильно измят от двухдневного валяния в кровати. Хотелось бы умыться, привести себя в порядок. То есть этого жутко не хотелось, но надо бы. Нельзя приличной девушке так выглядеть, даже если ты не в мужском обществе. Но Катя ничего не замечала. Гладила ее по шее, поправляла волосы, хлопала по спине. Ее руки пухлые и мягкие, чем-то напоминают руки маленьких детей.
   Потом эти ее пухлые руки открыли коробку с мороженым. Пол килограмма белого пломбира с маком. Мак это формальность, как всегда говорила Лена, но подруга все равно очень часто покупала именно этот сорт.
  -- Мак это формальность, - говорила Лена о своих мыслях. Сколько раз повторяла это, он все равно безрезультатно. Все вероятно от того, что когда Люда кушает, то мало, что способна услышать, а тем более понять. Ест ложкой мороженое и кивает невпопад. Лена тоже кушает, но ложечкой поменьше, чайной. - Вкуса совсем не чувствуется, а зубах застряют маковки. Можно почувствовать только в одном случае, если пережевывать зернышки, но кто ж будет жевать мороженое?
   И на этот раз повлиять по-хорошему на подругу не удалось. Только бдительность потеряла. Набирает Лена в ложечку мягкого мороженого, рассматривает его подолгу и кладет на язык, после чего выковыривает застрявший мак. Конечно, потерять бдительность можно, когда что-то скрываешь, но Лена свою скрытность оправдывала только не желанием волновать подругу. Но, в конце концов, все рассказала. Это было на душе, с этим хотелось поделиться. И еще это хотелось приукрасить для самой же себя и в конечном итоге все это представилось уже по-другому.
  -- ...просто с Червяковым мы тоже можно сказать поссорились, - сказала Лена. До этого она рассказывала подруге, что ее Кот на нее обижается, что он стал худым, мало кушает, избегает ее и, в общем, они поссорились.
  -- Червяков это тот мальчик? Ну, такой небольшой со странностями? - спросила Люда.
  -- Да тот, но не маленький. Среднего роста. Выше меня и тебя. Максим его зовут по паспорту. У него просто лицо молодое и выглядит он младше своих лет. А странности так это на первый взгляд только.
  -- Ну ладно, Лена, я поняла о ком ты. Он симпатичный парень, некоторым девушкам, таким как ты, например, такой тип очень нравится. Я права?
   Лена покивала.
  -- И вы с ним уже были вместе? - предположила Люда.
  -- Нет, не были. С чего это ты вдруг взяла?
  -- А что тут такого? Вы с ним вели себя соответствующе. Скрытно, но взаимно, так сказать, взаимно скрытно, со своими мыслями на уме.
   По выражениям Люды "так сказать", Лена всегда замечала неловкость подруги. Это было довольно забавно, если бы не такой повод. Еще одна показательное слово "значит" к которому подруга непременно прейдет, если разговор пойдет в том же духе.
  -- Вот вы себя так вели, так сказать, секреты свои имели. Вот так, значит. И что тут такого. Я подумала вполне естественно.
  -- Все совершенно верно, Катерина Ивановна. Так оно и должно быть, значит, - согласилась Лена.
   Катя больше ничего не говорила. Глаза ее значительно расширились, непонятно от чего. От удивления, непонимания или же от сильного умственного размышления, этого не знала даже она сама, но именно по этой причине перестала есть морожено. Лена тоже смотрела выпученными глазами на свою чайною ложечку, молчала с минуту, потом отложила ложку в сторону и начала рассказывать.
  
   Началось все, пожалуй, неделю назад. У других это есть не, что иное как бурный любовный роман. Отличие состояло в том, что Лена Кизякова была человеком непрактичным и скромным, как она сама сформулировала причину по которой "все не как у людей" Был он только придуманным. Бурный любовный роман получился мысленным.
   Такого еще никогда не было. Червяков был просто золотым мальчиком. Сначала Лена этого не понимала, на все его разговоры только недовольно фыркала, а это еще более его веселило.
  
  -- То есть, подожди, не так, началось это гораздо раньше, - поправилась Лена, - как он к нам пришел, так и началось. Месяцев восемь уже прошло. А неделю назад это то о чем ты говорила.
  --
   Червяков всегда нравился Лене Кизяковой. Нравился своим: скромным нравом, прямотой мысли, нездоровым чувством юмора, всегда обычным видом и другими менее важным чертами. Внешне, например. Его худое тельце было очень привлекательно, и удивляло одно - как он может быть таким тощим, если он столько кушает? По этому поводу еще раньше у них состоялся такой разговор.
   Во время обеденного перерыва все как обычно. Червяков довольный, как сытый кот, присоединяется в кафетерии к Лене, одалживает десятку до получки и в знак признательности угощает пирожным. Лена долго отказывается, упирается.
  -- Как ты можешь столько есть и не поправляться, - спрашивает Лена, все-таки согласившись на небольшой кусочек торта, посыпанного шоколадной стружкой.
  -- Леночка, у каждого свои способности, - отвечает Червяков, - вот я никак у тебя с долгов не вылезу. В старости вот буду у тебя стрелять три рубля на бутылку. А насчет лишних килограммов, так есть один простой способ их лишиться. Имею ввиду приятные физические упражнения.
  -- Какие это приятные физические упражнения? - спросила Лена, хотя кое-что уже ей представлялось.
  -- Те самые. Кушай сколько хочешь. Только бери своего мальчика, раздевай его до гола и сгоняй лишние килограммы. Это такой способ, что некогда будет подкрепиться.
   Лена ничего не ответила, только с отвращением посмотрела на пирожное, из-за которого попала в неловкое положение.
  -- Скажу сразу, я этим способом не пользуюсь. Это я вообще хотел пошутить, - оправдывался он, но Лена серьезно не сердилась.
   Шуточки, иронические и злые, это то без чего Червяков никак не мог прожить и секунды. А с того дня появились шуточки сексуального характера. От невинных "девушка - красавица" в любой ситуации до более откровенных "какая попка", стоило Лене одеть короткую юбку или что-то обтягивающее. Воспринималось это нормально, так как репутация у Червякова сложилась этакого скромного мальчика, с которым заигрывала даже бухгалтер Ирина Анатольевна, которой за сорок. И даже на его прикиды, как эта татуировка на всю руку (татуировка третьей степени говорил ее обладатель), изображающая то ли виноград то ли плющ, или иногда сплетенную на бороде косичку отреагировали как на детскую шалость. Хотя на самом деле все это было не совсем так. Он, как говорится, был не так прост. А именно, он никогда не смущался и говорил со всеми на равных. Даже со стариками и, что удивительно, детьми. Ставил всех на место при необходимости и, в практически женском коллективе, многие его боялись за эту прямоту.
   Очень показательным (и приятным для Лены) был эпизод, когда он спрашивал у молодой секретарши Светы, почему она на него так смотрит. Этот вопрос был задан при всех и все прекрасно знали, почему Света так смотрит на Червякова. Положила глаз на него и смотрит. Другое дело, что секретарша хотела покидать взгляды, делая намеки, а не ставить себя в дурное положение. А после этого Червяков, по привычке, держал отчет перед Леной. Оправдываться у него вошло в обиход с самого начала, а Лена превратилась в невольного борца за правду.
  -- Не люблю таких девушек, Лена, - говорил он, - смотрят на тебя, заводят, а потом поворот на 180 градусов, с претензиями на мое больное воображение. Многие девушки такие, с жестоким желанием быть у тебя в мыслях. Но ты не такая, - мило и глупо улыбнулся Червяков, - Может ты ко мне относишься не так хорошо, но честно, не станешь "как мартышка вдоль пруда, очком туда, очком сюда"
   Лена не нашлась, что ответить. Согласится с этим смутным определением можно, так как Света зарекомендовала себя впоследствии непредсказуемой стервой, которая в скором времени ушла от них в другое место.
   Шутки Червякова приобретали все более откровенный характер. Не жестокий по отношению к Лене, но откровенный. Это были уже даже не шутки, а не понятно что, какой-то философский трактат в словесной форме. Начиналось обычным замечанием девушки, которых она уже не стеснялась отпускать при нем, в чей-то адрес. Он подхватывал эти замечания и раздувал их до неприличия, по размеру и содержанию. Иногда, когда Лена сильно над этим думала, то ей становилось не по себе. Создавалось впечатление, что ее друг не замечает в ней девушку, с моральными нормами и вполне приличную. Да хотя бы не замечает просто девушку. Вел он себя с ней без церемоний, даже, наоборот, когда видел симпатичную девушку, говорил какую-то гадость, а потом вдруг вспоминал Лену и смотрел милой улыбочкой, которая говорила - это же Лена, моя лучшая подруга и умная девушка, она все понимает. По этой причине еще тогда начала зазывать его Червяком, в период первой стадии полной симпатии, ведь парни не ведут себя с девушками, как ведут себя без них. Это Лена заметила по своему младшему брату, который был приличнее ее, как она всегда думала, но при этом, в ситуациях, когда входил в кураж, становился совсем другим человеком. Позже, когда минул период романтики в понимании жизни, Лена поняла, что брат, как и все мужчины, по-настоящему именно такой. С грубыми словами в лексиконе, с желанием навязывать свою волю, оглушительным смехом (чем громче, тем круче) и иронически настроенные ко всему окружающему. Исключения могут допускаться таких случаях: в отношениях с себе подобными друзьями, при очень хорошем расположении духа, или, наоборот, при сильном угнетенном состоянии и последнее, и когда что-то сильно нужно.
   Все это Лена поняла по своему братцу, но не без помощи Червякова. Эти его сексуальные шуточки, откровения, надо признать, были обоюдными как с женской стороны, так и с мужской. Когда Лена недовольно заметила о том, какие иногда мужчины, он без церемонии рассказал и то, что Лена думала, но не решалась говорить. Так что, в целом, неловкость по поводу его неджентльменского отношения, она отбросила, предпочитая об этом не думать. Даже больше - Лена превратилась в лакмусовую бумажку в этом неприличии. То есть это было так: она, Лена Кизякова, приличная девушки, а он Червяков, неприличный парень, который надеется, что она будет как-то на него влиять, оберегать от белее дурных вещей, говорить, что такое хорошо, а что такое плохо. Такая ситуация, конечно, была приятна, но она не давала права на ошибку и требовала следить за собою, потому как одно резкое слово Лены, сопровождалось впоследствии, совсем уж резким предложением Червякова. А что касается обоюдных шуточек, шуточек унисекс, как можно сказать, то это отдельный том философского трактата ее друга. Называется он "Я - Бесполый".
   Сначала это была защита. Лучший друг Бесполого - был Лукашенко Сергей, курьер, редкая свинья, по мнению Лены и других особ женского пола. Человек которому Лена приписывала все негативные черты мужчин. Перечисленные выше - грубые слова в лексиконе, желанием навязывать свою волю, оглушительный смех (чем громче, тем круче) и ироническое настроение ко всему окружающему. К этому можно добавить - внешний вид вонючий, пузатый и потный, и личные "качества" безответственный, ленивый. Все это совсем уж никак не касалось Червякова, не смотря на то, что иногда он сам старался выдать себя за такого мерзкого типа, но по настоящему ничего такого не было. В минимальной форме присутствовала лень, была постоянная ирония, но она нравилась Лене, так же как грубые слова, которые произносились смачно и сознательно. А Лукашенко был в прямом отношении животное, потребитель без цели и смысла существования. Но, тем не менее, два разных мужчины очень сдружились и часто вместе пили пиво литрами.
   Несмотря на то, что Червякова не касались нападки Лены, он всегда вступался за Лукашенко. И не просто становился в защиту, а старался убедить в ошибочном мнении всех кто выражал недовольство. На небритого, непричесанного и вечно уставшего Лукашенко, он говорил "настоящий мужчина должен быть пузат, вонюч и волосат".
  -- А почему же ты не пользуешься этим правилом, - всегда спрашивала Лена.
  -- Я далек от идеалов мужской красоты, - отвечал Червяков, - Другое дело Сережа - порнозвезда. К тому же тебя я нравлюсь именно таким.
   После таких слов Лена обычно начинала говорить в его адрес глупости, всегда необоснованные. К этому подошли их отношения неделю назад. Червяков в открытую рассказывал Лене о том, как она в него влюблена, но не решается в этом признаться. Вершина наглости. После тысячи уверений, что это не правда, Лена устала и прекратила спор. Тогда поняла, что в этом парень прав.
   И началось новое течение времени, новое видение ситуации. Все действия и бездействия совершались с одной целью, когда на давно ожидаемый вопрос, девушка ответит "Да". Никакой неловкости не было, так же как и романтики. Была лишь общее желание с сохранением достоинства и чести.
  
  -- Вот так вышло, что сложились такие отношения, - заключила Лена, - выступала я в роли мамы для вредного ребенка, постоянно спрашивал "да дядя Вася" что получить одобрение на шалость. Но нормально. В другое время он был внимательный, культурный, чувствовалось уважение.
  -- Так в чем проблема? - спросила Катя..
  -- Проблема в том что, вместо Да, я ответила, Нет, - призналась Лена.
  -- Почему же ты так сделала?
  -- Думала, что это не окончательно. Знаешь, как бывает в мыльных операх: на протяжении 500 серий сюжет туда-сюда, а в конце "О, дорогой. О, дорогая". Он ничего не понял.
  -- Наверное, не смотрит мыльных опер.
  -- Точно не смотрит и не имеет никакого понятия о романтике. Понял это как окончательно и бесповоротно. И я превратилась для него в двух других девушек на роботе, тех которых он называет глупые деточки... Все было нормально. Пришли после работы к нему на квартиру. По дороге зашли в супермаркет возле его дома, накупили еды. Отварили эту вермишель, сделали чаю, посмотрели какую-то ерунду по телевизору. Настроение, знаешь какое? Когда сытый отдохнувший, в уюте и покое, тянет на близость. Меня сильно тянуло. Его тоже, вот он и спросил, хочу ли я полюбезничать? Прикинулась, что не понимаю, как так полюбезничать. Он долго думал, подбирал слова, махал непонятно руками, а потом просто говорит: формально хочу в тебя засунуть свой член. Как тебе такое толкование?
  -- Стоило долго думать, чтобы сказать такую гадость, - ответила Катя.
  -- Я тоже так думаю, - согласилась Лена, - Вот только от такого определения со мной чуть не случился оргазм. Грубо, некрасиво, но ты же не знаешь Червякова. Иначе он просто не умеет. А мне по-другому не надо. Я даже сама хотела такое услышать, и все это было произнесено в таком тоне... Тебе этого не понять, нужно притереться друг к другу, это как шутка. В общем, не важно. Дальнейшие события - черная полоса. Полностью переключился на телевизор, а потом предложил провести меня до метро. Выгнал, можно сказать. Вот и все.
   Но это, конечно, было не все. Люда не спешила торопить события, молчала, ожидая продолжения.
  -- Как ты понимаешь, это не все, - продолжила Лена, - не могу сказать, что он мой идеал. Червяков совсем без амбиций, просто абсолютно. Меня это бесит. Готов быть хоть дворником, готов все делать за всех без вознаграждения. На одежду свою не обращает внимания, и квартира у него обставлена не очень. Телевизор знаешь, на чем стоит? На картонной коробке, в которой продавался. Пол - голый паркет. Голый пол ладно, но в углу калачиком свернут ковер. Мог бы по случаю моего прихода немного прибраться. Так нет, сел сам на диван посередине, меня посадил с краю, где телевизор плохо видно. Даже не спросит удобно ли?
  -- Свинья и самодовольный самец, - выругалась Катя.
  -- Даже не знаю, - сказала Лена, подумав, что после такого выводов подруги стоит ли рассказывать о действительно некрасивом, - Просто он об этом не думает. Но он взрослый мужчина, живет в двухкомнатной квартире, работает, сам себе хозяин и нормальный человек. И мне нравиться в нем почти все. Даже его прямая ненависть романтики. Он ввел синоним на слово романтический, как педерастический, а это в смысле неполноценный или ненастоящий. Это мне тоже нравится.
   В общем, решила сделать все по-новому. Знала же, что с ним вилять не нужно. По дороге к метро, к слову скажу, он объяснил, что если он мне не нравиться, то это ничего и никак не изменит прежние отношения. Я тогда немного нервничала, вела себя не естественно и ничего не ответила.
   А что я? Жду принца на белом коне? Нет. Эта однокомнатная квартира, которую только и могу позволить снимать, напускная изысканность и мысли о своем высоком предназначении. Нет, правда, он намного лучше. Как он говорит о неудачах на работе - все мы в одинаковом дерьме, отсюда полное взаимопонимание и возможный безграничный прогресс. Не понятно, но, проанализировав ситуацию, с учетом допущенных ошибок, решила поговорить с ним.
  
  -- Объясниться с ним? - спросила Катя.
  -- Да просто..., - замялась Лена, - было полное взаимопонимание и объясняться незачем, а решила вернуться к былому.
  -- На следующий день?
   Лена не ответила, продолжив рассказ.
  -- Он действительно не изменил своего отношения. Так же себя вел, так же был иронически настроен и по старому называл меня то Леночкой, то Деточкой. Только шуточки эротического характера прекратились. Перестала быть девочкой, которая в него влюбилась, но осталась просто девочкой, над которой он мог посмеяться. От этого я растерялась и поговорить на следующий день не удалось. Как и через день, и еще через день и так до конца недели. Как ему сказать? Обычно он сам начинал разговор в подобном тоне и, когда говорит о чем-то обычном не станешь же намекать на другое. Проскальзывали, иногда странные взгляды, скорее удивленные, после чего он называл меня непослушной девочкой, но только я хотела использовать ситуацию, он снова вел себя человеком, полностью довольным жизнью.
   И вот случился тот день когда я все-таки вывела его на чистую воду.
  -- Четверг? - предположила Катя.
  -- Точно. Четверг, - согласилась подруга, - другими словами ужасным вчерашним днем. Всю неделю сама судьба не давала состояться нашему разговору. Может ему не суждено было состояться, но мне было все равно, что там судьба мне готовила - я просто с утра сказала, что у меня к нему разговор. Он насторожился, предлагал обсудить сию минуту. Вообще не любил запланированных ситуаций, которые требуют времени и предварительного обдумывания. Я настояла на своем, а позже поняла, что откладывание, действительно утомляет постоянным притягиванием внимания. Но выбирать не приходилось - компанию Червякову составлял его пивной друг Лукашенко.
   После работы зашли в парк. Людей мало, а он еще потянул меня на свое любимое место, куда не заглядывают даже уборщики парка. Скамейка под старым деревом, некрашеная, низкая, вечно сырая. Мятая пачка "LM" лежала, зажатая между досками этой скамейки, уже тысячу лет. С тусклыми цветами, расплывшимися на дожде, непонятной формы, Червяков использовал ее как пепельницу. В общем, ничто не мешало. Тишина, спокойствие, он довольный в полу лежачем положении весь во внимании...
  
  -- Я весь во внимании, - говорит Червяков, - что ты хотела?
  -- Хотела сказать, что ты меня неправильно понял, - Лена решила говорить все начистоту.
  -- Я тебя всегда правильно понимаю. А ты меня тем более. Я для тебя уже не представляю никакой загадки. Как это говориться ...?
  -- Прочитанная книга, - подсказала девушка, подумав о том, как мало она знает своего собеседника. Никогда прежде видеть сердитым Червякова ей не доводилось. На нее в особенности. Но сейчас он сердился. А кроме нее сердиться не на кого.
  -- Вот именно как прочитанная книга. Так что, Лена, я все понял. Не сержусь, но и продолжать не хочу. Нужно же соблюдать капельку уважения и понимать, что ты можешь задеть людское достоинство. Я не писанный красавец, но и не бедолага, в любом случае достоинство можно задеть любого человека.
  -- Я просто хотела сказать...
  -- Я же говорю, что не хочу об этом вести нашу беседу, - перебил ее Червяков, - давай лучше поговорим о чем-то предстоящем, а не о минувшем. Или погуляем по парку.
  -- Скажу только одно. Я тогда говорила не то, что думала. Не то, было на самом деле. Ты мне не просто не нравишься, а наоборот. Продолжать? - спросила Лена.
  -- Как хочешь. Сразу предупреждаю, это ничего не изменит, потеряем время и силы.
  -- Все-таки продолжаю. Наоборот, это ты мне нравишься. И еще, ты не поверишь, но я тебя люблю.
   Червяков рассматривал свою отвратительную пепельницу, не выражая своим видом абсолютно ничего. Может в глубине ему и было лестно слышать такие слова, но со временем его выражение наоборот приобрело какое-то разочарование.
  -- Что ты такое говоришь? Я тебе уже как-то рассказывал по этому поводу истинное положение данного людского порока. Любви нет. На ранней стадии, когда объектом выступают молодые и зеленные, как мы с тобой, есть такой ассортимент: первое - страсть, второе - интерес, третье - заразительный пример. Главным образом первое, а второе и третье для людей, которые не имеют своего мнения. Вторая стадия - вымышленная и хаотическая, плавно переходящая в третью. Ее можно назвать жизненные трудности, это когда еще под влиянием страсти сталкиваются с трудностями, решают их вместе, думают, что эти трудности мешают продолжению их страсти, но заканчивается тем, что в совместном преодолении трудностей и заключается их любовь. И третья стадия, в которую плавно втекает вторая - привычка. Когда для новой страсти нет ни сил, ни здоровья, менять привычный уклад нет смысла. Если эта стадия начинается сильно поздно, говорят, что имеет место сильная любовь, если рано, то люди могут быть счастливы.
  -- Странные представления у тебя какие-то, - только ответила Лена.
  -- У каждого свои. У меня свои, у тебя свои, романтические.
  -- Я тоже далеко не романтичная. Просто так получилось...
   Что сказать дальше Лена не нашлась. Червяков определенно сердился, хотя для него это было не свойственно и выглядело странно. Оправданным ли это было? Конечно, нет, но Лена хотела извиняться, хотела даже унижаться, так как поведение друга не было поведением самодовольного мужчины по отношению к запавшей женщине. Это было похоже на расстройство взрослого детским поведением ребенка в серьезной ситуации.
  -- Вот так вот Деточка, - сказал Червяков, наконец.
  -- Что это значит? - спросила Лена, нахмурившись. Это его "деточка" звучало пошло, не так как обычно.
  -- Ничего не значит. Все как прежде.
  -- Но я же говорю, что раньше была не права. Сыграла во мне женская натура. Не хочу как раньше.
  -- Чего же ты хочешь.
  -- Поехать к тебе. Посидим, попьем кофе, посмотрим телевизор, потом по ситуации. У меня к тебе хорошее расположение, ты не вызываешь у меня обычного раздражения, как вызывают большинство самодовольных мужчин, нравиться, что относишься к девушкам на равных, без грубости или без излишней нежности, нравится твоя прямота.
  -- Прямота, - повторил Червяков, - если она тебе нравиться, то попытаюсь понравиться тебе еще больше. Если ты чувствуешь ко мне хорошее расположение или, как ты сказала, не подумав, что любишь меня, то не понятно как можно вести себя подобным образом с таким человеком, с человеком, к которому ты все это ощущаешь? Как можно красоваться перед таким человеком и ставить его в униженное положение? Точнее будет ставить себя в более выгодное положение.
   Лена думала, но ничего оправдательного не находилось. Так она поступала со многими мужчинами. Никто из них не жаловался. А сейчас один золотой мальчик смеет упрекать ее в общепринятых правилах. Ни одна девушка не говорит прямо, что она думает. Иногда это обоюдное вранье длится очень долго, а иногда заканчивается концом жизни мужчины. Времена, конечно, изменились, все знают, что этого женщины хотят не меньше мужчин, но по замыслу природы и здравому смыслу, мужчина должен брать на себя роль искусителя и ответственного в случае возникающих проблем.
   В общем, Лена также сердилась. Да она поступила не по зову своего сердца и где-то нечестно по отношению сложившихся отношений. Червяков много раз, с гордостью и блеском в глазах, говорил, что их отношения правдивы и в них не присутствует фальшь, обязательная в отношения мужчины и женщины одного возраста. Лена, примерно с таким же задором, соглашалась и говорила Червякову, что она думает о его недостатках. О том, что: от него неприятно пахнет куревом и, если курить, то лучше легкие сигареты; что его полное игнорирование внешнего вида, в частности одежда темных цветов, не очень радует глаз; что проводить столько времени за компьютером не следует, от этого дичаешь; быть расточительным тоже плохо, тем более, если учесть, что на одежду или еду Червяков жалеет копейку отдать, а на обновление компьютера занимает у нее. Все это и многое другое Лена, с удовольствием, говорила прямо и внутри щепало от добродетели - вдруг Червяков прислушается и станет похож на человека. А в этой ситуации зазналась и поставила себя выше, сказала, что Червяков не вызывает у нее желания, не хочет она задушить в объятиях и погладить его тело. Соврала, конечно, но не совсем так. Поступила по привычке, как поступали все до нее, включительно. Общепринятое правило: парень домогается девушки, девушка довольна и согласна, но отказывается, а иногда обвиняет нахала в пошлых мыслях, парень, понимая всю формальность отказа, повторяет домогательства несколько раз и, в конечном итоге, добивается своего. Выходит это как бы между прочим, как одолжение, как уступка девушки с недовольством на лице, но происходит.
   Лена сердилась. Червяков был все тот же красивый и самостоятельный. Но был такой же принципиальный и обидчивый, что было в нем и раньше, но демонстрировать ему этого не доводилось. Не лучшие его качества, по мнению Лены. В одном он был прав, Лена его не любила. Тянуло ее страшно, как может тянуть приличную девушку страсть. Но настроение испортилось, прежнее желание прояснить все, добиться взаимопонимания со счастливым концом исчезло и сейчас выглядело нелепо, как читать стихи классиков, когда у тебя на кухне подгорает яичница.
   На такое угнетенное состояние ее подтолкнул сам Червяков, потому как Лена поняла одну существенную деталь - мальчик не просто на нее сердится, он хочет на нее сердиться. В глубине своих мыслей он, наверняка, придумывал что-то компрометирующее, сочинял гадости в ее адрес. Он чувствует себя обиженным и хочет обидеть сам.
  -- Я была не права. Ты мне всегда нравился. А почему я так поступила сама не пойму. По привычке, наверное, по общепринятым положениям. - сделала она последнюю попытку.
  -- Эти общепринятые отношения не записаны ни в одном законодательным документе. Хотя ты права. Это неписаное правило вашего брата, - сказал это, Червяков довольно оскалился.
   В это время он курил, по привычке пуская дым в низ, из-за чего от его одежды несло никотином спустя много времени. Выглядел он злым. Стал непонятным и неприятным, особенно неприятны его слова, которые относили Лену ко всем обычным девушкам, злым по своему первому впечатлению.
  -- Но это только первая стадия. Пусть прозвучит сильно, но назовем ее, эту стадию внешней и внутренней симпатией. Что ж нормально. Это делает мне честь. Такая девушка, которая выделяется в толпе, обращает на тебя внимание... это очень приятно. Но поступила она, наша с тобой героиня, не честно. Дала мне понять и я понял, что ты классная - на все согласная. Но нет, не согласная. Говоришь что согласная, только сейчас. Признаешься, но сути это не меняет. И что из этого следует?
  -- Что? - спросила Лена.
  -- Нужно наказывать, - заключил Червяков, засунув окурок в мятую пачку между досками скамейки.
  
  -- Что значит - нужно наказывать? - возмутилась Катя. До этого она сидела, прикусив язык и даже старалась не смотреть на подругу, но сейчас над ней взяла ее настоящая сущность эмоционального, порою неуравновешенного человека, - он хоть объяснил, что значит "наказывать"?
  -- О! Он объяснил. Хорошо объяснил, - сказала Лена, задумавшись. Ее глаза застыли, на лице появилась кислая улыбка.
  -- Как же он это понимает?
  -- Сказал, что нужно оральным способом доказывать близкому тебе человеку о своих честных намерениях.
  -- Оральным способом доказывать? - переспросила Катя.
  -- Именно оральным. Потом добавил, как и раньше - формально имею в виду, что засуну тебе в рот член, - Лена прикрыла лицо ладонями.
   Катя подумала, что ослышалась. Спокойствие подруги удивляло. Странным было и поведение ее друга. Впечатление, которое на нее произвел этот Червяков было таким: первое, он слабохарактерный; второе, не любит проблем и напряжений; третье, показался странным так как не пытался произвести хоть какого-то благоприятного впечатления. То есть в целом нормальное впечатление чудака и далекого от реальной жизни, профана. Ожидать от него можно было чего угодно, главным образом, что он предложит Лене руку и сердце, а она, естественно ему откажет. И сейчас Катя подумала о нем как о чудаке, что в Червякова вселился бес, ведь шел как раз второй день полнолуния.
  -- Может, он пошутил, - предположила Катя, - ты же говорила что это такая шутка...
  -- И не сомневайся, пошутил. Он всегда шутит, но это подразумевает, что ты обязана, также шутя, исполнять эти прихоти.
  -- Он больной, - Катя то ли спросила то ли сделала свое заключение.
  -- Тоже не сомневайся, больной. Как и я. Взгляды у него нездоровые, но какие же они логичные и как с ними трудно спорить...
  -- Ты о чем? Не собираешься ли ты поступить по указанию этого маньяка.
   На этот вопрос Лена не ответила, только сказала.
  -- Потом, когда я была в состоянии похожем на твое, он так спокойно, без энтузиазма и эмоций, заявил, что с каждым днем наказание будет увеличиваться. Я спросила, означает ли это что через месяц должна буду сосать каждый день? Он также спокойно покивал головой. Оскалился своей мерзкой улыбкой, закурил пуская в меня дым, добавил - есть, конечно, режим насыщения, это двадцать раз в зависимости от моего желания, не чаще одного раза в день.
  -- Это какой-то дурной сон. Вот если бы мой Руслан...
   Лена не стала слушать, что там дружок подруги Руслан сделал бы. Он дурак и тряпка. Ему скажи, что у него дурацкая прическа так он вправду пострижется по-другому. Прическа, действительно была дурацкая, для такого типажа лучше всего короткий ежик, не так бесит, но Лена плевать хотела на его внешний вид. Живет и работает только по двум причинам: поддержание рабочего состояния своего мобильного телефона и просмотр всех сериалов в которых главный герой - бандит, с сиплым голосом. Жалкий потребитель. А Червяков просто козел.
   Когда Катя закончила рассказ о Руслане (Закончилось счастливым концом - цветами и конфетами. Никакой фантазии) спросила:
  -- Сегодня, что?
  -- Что ты имеешь в виду? - не поняла Лена.
  -- На работу ты же ходила? Как обстановка?
  -- Ходила, куда ж от нее деться? А обстановка обычная, даже сама удивилась. Червяков абсолютно не подает виду. Такой же грустный мальчик иронически настроенный. Я долго мялась, не зная как себя вести. Ведь как все закончилось вчера? Я его не била, не кричала на него. Сильно обиделась, немного плакала отвернувшись. А он ушел первый. Сказал на прощанье, чтобы долго не сидела, а то простужусь. Как понимать не знаю.
  -- Издевается, унижает и еще пытается разыграть из себя джентльмена, - объяснила Катя.
  -- Ему это не свойственно. Иногда, на работе, он садиться на мое место, я возмущаюсь, а он непременно заявляет - хорошая девочка, может ты еще кофе сделаешь? С него такой джентльмен, как с меня благородная девица из женского монастыря. Даже на 8 марта меня не поздравляет.
  -- Ну, просто хочет заставить тебя чувствовать свою вину.
  -- Этого он и не скрывает.
  -- Кретин и дурак, - выругалась Катя.
  -- Это еще не все. Расстались мы вчера. Я оставалась в парке на скамейке еще пол часа. Плакала, желала ему, чтобы у него сгорел компьютер, называла Мерзким Червяком даже вслух, все равно никто не слышал. Истерика в общем. Домой поехала на такси, водитель - толстый мужчина довез за пятерку и с вопросами не приставал. На людях я успокоилась, а вот дома опять стало снова грустно. Тогда и тебе звонила, ночь не спала, кота не кормила. Все перемешалось. На утро ничего не понятно. Как говорила, он не то, что не подает вида, он, в самом деле, об этом не думает. Актер с него паршивый как ни крути. По приходу, как обычно, не поздоровался, глянул с любопытством, заявил, что я хреново выгляжу.
  
  -- Хреново выглядишь, Деточка, - в качестве приветствия говорит Мерзкий Червяк, - плохо спала?
  -- Вообще не спала, - честно признается Лена.
  -- А что такое?
   В его голосе нет издевательства или потайного смысла и Лена растерялась. Было ли вчерашнее дурным сном? Нет. Было ли оно нормальным? Тоже нет. А сегодня все нормально. Нормальный Червяков, который скорее по инерции вызывает у нее гнев. Она сердится, но выходит это глупо, сегодня это совсем лишнее. Такой же уставший Червяков, с темными кругами под глазами, с запахом никотина, вызывает скорее жалость.
  -- Жарко сильно. Раскрытой спать как-то не по себе, накроешься становиться невозможно спокойно лежать. Ворочаешься долго, когда уже и светать начинает.
  -- Знакомая ситуация. Я в такой ситуации открываю двери на балкон, но на этой неделе какой-то ужас...
   Червяков принялся рассказывать истории из жизни. Может эти истории не интересные и скучные, но Лена их любила. Рассказывал же на работе, когда скучно, когда поговорить не с кем и обо всем, о чем можно поговорить давно переговорили. Лена положила перед собою журнал с фотографиями женского белья, чтобы не так бросался в глаза ее интерес к рассказчику, а сама ловила каждое слово.
  -- У меня начались какие-то странные мероприятия как из сериала "Совершенно секретно". Рано утром, в понедельник, собираюсь на работу. Поставил чайник, жду пока закипит, хожу по квартире, качаю руку эспандером. Вышел на балкон, а там как раз подходит странная делегация, - Червяком делает загадочный жест, означающий "что-то здесь нечисто" - Начальство. В пиджачках, с дипломатами, сытые, уверенные в себе мужики. Останавливаются посреди футбольной площадке, брюках-дудочках, в туфлях-лодочках на грязном желто-сером песке. Что-то обсуждают, указывают руками по сторонам. На этом первая серия закончилась. Пошел на работу. Погоди, не совсем так. Первая серия закончилась вечером. Подъехала машина, часу в седьмом. Привезла забор, новенький сосновый, мне на балкон запах был слышен, выкрашенный в ярко зеленный цвет. С ним два рабочих в кузове грузовика. Принялись ставить ограждение. Я курю довольный, отдохнувший и расслабленный, а они работают на что приятно посмотреть. Обгородили площадку, когда заканчивали последнюю секцию забора, выгнали детей до того игравших в футбол. Все на этом первая серия закончилась.
  -- Что во второй? - вяло, спросила Лена, не поднимая глаза от журнала. Поразительно как Червяков замечает малейшие детали. Ну, кому интересно, чем занимается пара рабочих? А он представляет сюжет сериала "Совершенно секретно". Может, он стоял на своем балконе с облезлой краской и грязными окнами, и думал, что здесь будут делать раскопки потерпевшего крушение космического корабля инопланетян?
  -- Вторая серия началась на следующий день, во вторник. Рано утром, как днем раньше, но подъезжает не делегация в пиджачках, а так сказать исполнительная сила. Несколько грузовиков с вагончиками, в которых живут строители во время строительства, бульдозер, который меня и разбудил, машина-кран и грузовики поменьше с бетонными плитами. Начали суетиться, размещаться на огражденной площадке, где места для них было маловато.
  -- Ты расскажи, какого цвета был бульдозер, - предложила Лена.
  -- Желтый, с красной мигалкой на крыше кабины, - с готовностью ответил Червяков.
   Лена не выдержала и рассмеялась. Как бы ни была зла на Мерзкого Червяка, но его, порою проявляющая детская сущность, было забавна.
  -- Что такое? - не понял Червяков.
  -- Ничего. Ты что никогда не видел строек?
  -- Видел, конечно, но странные события последовали в третьей серии. Но закончу со второй. Странность есть и здесь. Как объяснить, что я не пропустил ни одного события? Приехала вся эта техника - я ушел. Только вечером пришел, поел, полежал на диване, выхожу на балкон....вся техника в том же расположении, что и утром. Только закурил - бульдозер принялся рыть яму.
  -- И мигал при этом красной мигалкой? - спросила Лена.
  -- Нет, мигалка не была включена. И она скорее не красная, а также как кабина желтая, просто немного темнее. Выкопал яму 3 на 3 метра, столько же в глубину. Землю, желтую от большого содержания глины, высыпал рядом, но при этом засыпал под верхушку соседнее дерево. Представляешь? Оно же может загнить. На этом заканчивается вторая серия. И зря ты думаешь, что это простая стройка. Я сам не сильно удивлялся, но послушай только, что было дальше.
  -- Ну, давай с удовольствием послушаю. Третья серия началась в среду рано утром... , - начала Лена.
  -- Точно. Третья серия началась в среду рано утром. Встаю, как обычно, ничего не разбудило, все тихо и спокойно. Проверяю положение - грузовики, кран и бульдозер на своих местах, но только собираюсь отойти от окна, подъезжает непонятная громадина. Она как жук-мозг сама не может передвигать и ее волокут бульдозером на гусеницах с железной площадкой, в качестве кузова. Возле ямы установили, привезенные ранее бетонные плиты, положили их одну к одной. Получился фундамент для непонятного агрегата. Начали ставить. Шум, скрежет, рев мотора и дым выхлопных газов. В результате установили эту штуку. Получилась она на уровне моего седьмого этажа, прямо ее верхушка на уровне глаз. Похоже на кран, но нет. Простая железная конструкция в вертикальном положении. Заинтригованный иду на работу. Прихожу все как утром. Громадина стоит. Других машин нет, они еще при мне утром разъехались. Но главное тихо. Занимаюсь привычными делами - кушаю, лежу на диване, смотрю телевизор, выхожу на балкон... Что там началось. Эта конструкция как начала гудеть. В яму начала литься вода из трубы этой железной вышки. Вода мутная и желтая. Закрыл балкон, закрыл двери, все равно не помогает. Страшно гудит. Разве не странно.
  -- Не очень, - призналась Лена.
  -- Не важно. Это я к тому, что мне заснуть, тоже не пришлось. Жарко, шумно и вибрирует. А обычно я открываю балкон и нормально, не жарко.
  
   Вот такой он Червяков, думала Лена. Милый мальчик, если постарается. Он приятен даже в плохом настроении. При общении ты пропитаешься таким же угнетенным состоянием, но оно очень приятно. Чувствуешь себя поэтом-страдальцем прошлого века. Как случилось однажды при непонятном обстоятельствах. В субботу или воскресенье уже не припоминалось, один из выходных. Лена забежала к Червякову с утра. Парадное в его доме закрывалось на ключ и предварительно, подходя к его окнам, она позвонила и попросила спуститься вниз, открыть ей. Мертвым голосом он сообщил, что не хочет вставать, лучше кинет ключи с балкона. Договорились. Он кинул, не высовываясь наружу и, вероятно, не глядя куда. Чуть не попал в в нее, стоящую внизу. Кое-как с железными дверьми парадного Лена справилась. В связке был полный набор ключей, перебрав их, двери от квартиры она также открыла сама. Поэтому и увидела Червякова в привычном состоянии, в обстановке своего кошмарного быта.
   Червяков лежал на своем старом диване, в полу лежачем положении, согнувшись в три погибели. Ребра еще как-то выпирали, а вот живот совпадал с уровнем дивана. В остальном внешнем виде тоже был ужас. Волосы представляли форму без описания, вроде ирокеза с торчащими локонами по бокам. Жесткая щетина, которая отрастала у него по минутам, совпадала с цветом его опухших век. К этому добавить бледный вид и получался гибрид зомби и скелета.
   На все вопросы, почему у него такой вид и что случилось отвечал, что обычный вид, ничего не случилось. В таком состоянии Лена не могла его оставить и, забыв о своих планах, предложила прогуляться. Вышло так, что прогуляться она не предложила, а заставила. Перед этим заставила его умыться, причесаться выпить кофе, не удалось заставить только побриться. На улицу Червяков вышел, похожим на человека, хоть смотрел только себе под ноги. Гулять они пошли в зоопарк, так как до него от дома Червякова было минут пять ходьбы со средней скоростью. Сначала все складывалось плохо. У кассы Червяков ругался из-за дорогих билетов.
  -- У вас, что там живые динозавры? - спросил он у кассира.
   Потом вступил в лужу, на что сказал:
  -- Что самое обидное смотрю только под ноги.
   И напоследок у него порвался размокший шнурок, что его расстроило больше всего. Но на этом, к счастью, черная полоса закончилась, он перестал ныть, жаловаться на жизнь и Лена от того дня получила большое удовольствие. Единственное, что не понравилось клетка с грифами. Чем их кормили не понятно, но оно сильно воняло. А Червяков как будто в первый раз их видел и разглядывал дольше других.
  -- Посмотри, какие у них лысые шеи, - говорил он с восторгом, - и сутулые какие, совсем как я.
  -- Пошли лучше еще раз посмотрим на жирафов, они тоже сутулые и от них не так воняет, - отвечала Лена, уткнувшись носом в прокуренную рубашку Червякова.
   Лена думала, что так понравилось ей тогда? Пришла к выводу, что беззащитность Червякова. Искренний и прямой он всегда, а вот проявлял слабость не часто. Этот приступ романтики ей запомнился надолго.
   А о таком настроении как накануне, лучше забыть. Лена забыла. Она думала, что в тот роковой день (прямо триллер, на самом деле неудачный день), когда была в гостях у друга, не слышала никакого шума от описанной, но все равно непонятной, машины.
  
  -- А как же последующие события? - спросила она.
  -- Последующие события? - Червяков тоже о чем-то задумался и понял девушку не сразу.
  -- Что твой сериал только трех серийный?
  -- Какое там. С того момента адская машина гудит день и ночь. Днем ее не так слышно, но ночью, прямо извержение вулкана. На один день выключали, правда. Утром. Я еще валялся в постели, но уже не спал. Потом наступила резко тишина. Сначала я подумал, что у меня лопнула барабанная перепонка, но потом услышал эмоциональный нецензурный разговор рабочих. Ночью, сегодня, опять включили и опять веселая и увлекательная ночь со звоном стекол. Так, что сериал не закончен и там действительно не все чисто.
   Милый мерзкий червяк. Может двуликий, а может с провалами в памяти. Как бы не было, Лена была в довольно хорошем расположении духа, чтобы поговорить еще раз и окончательно расставить все точки. спрашивается зачем? Но он ведет себя так по обычному, отвечала себе Лена. После падения вниз гораздо легче подниматься вверх, появляется максимальный настрой и терпимость, а после сильного расстройства появляется черты характера о которых даже не подозреваешь. У Лены появилась вера в себя и заметно укрепилось чувство собственного достоинства.
   Но поговорить не удавалось. Червяк был скользкий тип, заморочит голову, что забудешь, что хотела. В обед появился со своей привычной булочкой. Сел рядышком, ест медленно, потихоньку отщипывая крошку за крошкой. Когда ел не любил разговаривать и был всецело сконцентрирован на булке. Прямо как грозный филин наблюдает за маленьким енотом, он наблюдал за своей едой. В такие моменты Лена, по привычке, сидела напротив и не стеснялась подолгу его рассматривать. Когда он доел, Лена хотела начать разговор, но Червяков посмотрел на нее и девушка растерялась.
  -- А я тебе говорил, что было до того как на футбольной площадке началась странная стройка, - спросил Червяков.
  -- Нет, - смущенно ответила Лена.
  -- О, это тоже отдельная история. Связана она с открытым балконом во время жары. Первый случай произошел ночью. Длился всего ничего, но я успел наложить в штаны. Ко мне в окно залетела летучая мышь. Сделала круг по балкону, пискнула и улетела. Я в это время сидел на стуле и от этой маленькой зверушки так вжался в спинку. Мерзкие они и летают как-то рывками. Неприятные особи. А второй случай, - продолжил Червяков уже в кабинете за своим столом, - это многодневная борьба с голубями. Прибилась ко мне пара голубей. Залетают на балкон, мостятся в уголочке и начинают галдеть. А у меня там ковры.
  -- Ковры? - спросила Лена, думая какие ковры могут быть на балконе, если их нет в комнате.
  -- Ну да ковры. Разрезал я ковер. Одну часть положил на одном балконе, другую на втором, в лоджии. А они же животные, то есть птицы, не понимают одним словом, и могут нагадить. Выгонял их много раз - без толку. Через неделю боевых действий они снесли одно яйцо. Я его выкинул, маленькое и противное, и на время их не стало. Потом опять появились. Начали приносить веточки. Нанесли приличную кучу, костер можно палить. Но, естественно у них ничего не вышло. Это ж мой дом.
  -- Улетели.
  -- Перебрались к соседу. У него балкон не застеклен, с ним у пернатых больше шансов - я свой закрыл и все. - Закончил Червяков.
   К этому моменту его заметно разморило и он клевал носом. Заняться было нечем, все ждали конца рабочего дня, а до него не менее двух часов. Простая формальность, но начальство было требовательным. Червяков одолжил у Лены журнал и устало перелистывал странички с женскими трусиками. Порою на его лице возникала довольная усмешка и глаза оживлялись.
  -- Да, Леночка. Довольно интересно. А какой ты предпочитаешь стиль? - спросил он, наконец.
  -- А ты? - спросила Лена.
  -- Тут такого нет, - ответил он, блестя хитрыми глазками, - а вообще потеплее, подлиннее. Или ты имеешь в виду у девушек?
  -- А хотя бы и у девушек.
  -- Дело в том, что мальчики этого не замечают. Им все равно. Может то что за всем этим...А в этом журнальчике все какое-то педерастическое и не возбуждающее, на худых и вялых моделях с безвкусной прической. Так, что в твоем вкусе? Прозрачное, облегающее или в красный горошек?
  -- Не скажу. Не твое это дело. Нет там моего стиля, - недовольно ответила Лена.
  -- А я вижу, ты здесь что-то карандашиком почеркала.
   На это замечание Лена просто забрала у него журнал. Червяков прилег на своем стуле, вытянул ноги, скрестил руки на груди и уставился на Лену взглядом из-под лба, что означало недовольство.
   Лена отложила журнал, потом вообще спрятала в ящик стола подальше от глаз. В кабинете никого кроме них не было, Червяков молчит и смотрит на нее, лучшего шанса начать разговор не придумать. Только как начать? Тут Лена поняла, что волнуется. Вот Червяков смотрит на нее пристальнее, и она решает не думать, а больше отдаваться инстинктам.
  -- А что ты там говорил вчера о какой-то стадии, - спросила она.
  -- О стадии? - спросил он, - стоит ли об этом сейчас?
  -- Почему нет? Делать нечего.
  -- Первая стадия, стадия безграничной симпатии. Ты же сама сказала, что я у тебя вызывал симпатию. Позволь мне называть ее безграничной, так звучит красивее.
  -- Что означает первая?
  -- То, что существует вторая, это же элементарно.
  -- И как называется вторая?
   Червяков долго не отвечал, и Лена объяснила:
  -- Если первая называлась стадия симпатии, то вторая тоже должна иметь название...
  -- Я понял, что ты спрашиваешь, - перебил Червяков, - я думаю. Если одним словом, то ненависти. Если раньше была симпатия, с твоего позволения, безграничная, то сейчас примерно такая же ненависть. Можно сказать, лютая ненависть. Разве не так?
  -- Есть чуть-чуть, - призналась Лена, на что Червяков покивал головой, взгляд его упал вниз.
  
  -- Я смотрю на него, а он уставился, немигающим взглядом, себе под ноги, в дальнейшем больше на меня не смотрел. И не разговаривали, - добавила Лена.
  -- На твоем месте я бы вообще с ним не разговаривала, в случае крайней необходимости только.
  -- Но на моем месте именно я, - задумчиво проговорила Лена.
   На самом деле она собиралась сказать "ты не на моем месте", но не хотела злить подругу. Хотя сама Лена немного злилась. Из-за того, что Катя не понимала и не принимала хорошую сторону Червякова. А главное заключалось в том, что этот, безжалостно критикуемый парень, понимал ее больше Кати. И что после этого можно сказать? "Я сама разберусь", что тоже будет жестко.
   Сердиться было не хорошо, потому что причина такой критики и осуждения была в заботе о Лене и сама Лена это понимала. Забота подруги была порою фанатична. Вспомнить хотя бы один случай, когда Катя вбила себе в голову, что Лене непременно нужно найти жениха. Кроме смеха этот поступок ничего не вызывал. А ведь все было серьезно и могло закончиться совсем не смешно. Тогда история закончилось сама собою, Кате нужно было уехать из города и свой замысел довести до конца не удалось. Конечно, ей бы это и так не удалось, но все равно. А комичным вспоминалось опять же из-за Червякова. Этот жених Лены, был парень не плохой. Заботливый, чистенький, современный и симпатичный. Но что-то в нем было не так. Сильно правильный, говорил размерено, с напускными эмоциями. И еще Лена не могла бы его точно описать, какой-то расплывчатый он всплывал в памяти. Точное определение, позже, дал ему Червяков. "Педик на мопедике", сказал он. Катя тогда в очередной раз на него накинулась в повышенных тонах, Лена тоже упрекала в неприличности, но в душе соглашалась и посмеивалась, таким определением. А на следующий день увидела своего неудавшегося жениха на мопеде. Тогда было действительно смешно, скрывать было невозможно.
   В данной ситуации все было по-другому. Была и забота, но на первом месте, все-таки личная неприязнь к Червякову. Он ведет себя независимо от окружающих, а основным достоинством хорошего человека Катя считала послушность и слияние с общей массой. Другими словами она любила всех загонять под каблучок. Лену загнала так это точно, но получилось это только из-за жалости которую вызывала. Катя стремилась постоянно, что-то доказывать. Доказывать свое не лишнее место в жизни Лены, отстаивать свою точку зрения, уверять всех в своем не жалком существовании. Это было глупо и шло от неуверенности в себе. Может она даже ставила себя на место подруги и от этого ее неуверенность усиливалась. А еще она боялась Червякова. Один раз у нее на лице отразился истинный ужас от простого восклицания парня.
  -- А с тобой вообще никто не разговаривает, - сказал тогда Червяков и Катя сразу замолчала. Ссорился он с Леной, Катя, как обычно, считала это своим делом, но представить, что ее мнение может не интересовать других было для нее непостижимым.
   И Лена жалела подругу. Без сомнения жалел ее и Червяков. Хотел повлиять на нее в лучшую сторону, в частности разучить вмешиваться в жизнь других и проявлять больший интерес к себе самой. Когда Лена упрекнула его в некрасивом поведении, он ограничился одним оправданием, назвав Катю "so social", что подразумевало согласие со своим нелицеприятном поведением, но полной невозможности это изменить. Да такая социальная и несчастная от этого душевно.
   На кухне звучал монолог Кати. Из неуверенных обвинительных замечаний, он превратился в уверенные заключения с полным признанием виновности Червякова.
  -- Этот мерзкий Червяк насмотрелся иностранных фильмов. Ему не хватает эмоций и интереса к реальной жизни и он их придумывает сам. Я тебе еще раньше говорила, что взгляд у него мутный, недобрый...
   В целом все понятно. Катя вела как старичок пенсионер, всем недовольный и особенно недовольный поведением окружающий, а на самом деле просто ощущающий свое бессмысленное существование, бесполезность другим. И слушать было не интересно. А замечание насчет иностранных фильмов не выдерживало критики. Может оно и так, но сериалы и фильмы, любой страны производителя, Катя вставляла в свою жизнь куда больше Червякова.
  
   Когда Катя ушла, было поздно. Лена все время молчала, чтобы не затягивать неприятный разговор, и подруга выговорилась быстро. Вместе они пошли по темной улице, после чего расстались на троллейбусной остановке. Катя поехала, а Лена пошла домой. Катя придумывать гадости в адрес Червякова, а Лена вспоминать, на чем она остановилась, размышляя до прихода подруги.
   Вновь Лена вернулась в свое состояние, непонятное для нее самой. С одной стороны она была сердита и подруга сделала эту сторону отчетливее. С другой стороны уже остыла от гнева, и после ухода Кати потихоньку возвращалась именно к этому. Такое развитие событий было даже интересно. С другими парнями такое бывает не часто, а если случается, то заканчивается быстро и без особых раздумий. Тем не менее, ей быстрого, необдуманного конца, как предлагала Катя, не хотелось. Как так бросить Червякова? Пусть даже все будет без внешней привлекательности, пусть все негативное будет направлено только в нее сторону, но попробовать интересно в любом случае. Постоять за себя она сможет. Поиграть с Червяковым, без всякого риску, получится с большой вероятностью, действие всегда же лучше бездействия.
  -- Нужно во-первых прояснить всю ситуацию. - думала Лена. Она, желая вернуться к своему состоянию накануне, заняла прежнюю позу - расстегнув пошире халат и откинув подушку, лежала на кровати, стараясь быть в ровном положении всего тела. - Многие люди не умеют ясно изъяснять свои мысли. Может к Червякову это не относится, но с его натурой это вполне возможно. Он сам, по своему желанию, старается морочить голову, разыгрывать с некоторыми кретина. К примеру, Катя его неправильно понимает. Для нее он играет какую-то роль, роль злодея. Вопрос в том играет ли он эту роль со мной?
   Все-таки попробовать стоит, решает Лена. Уподобляться тем девушкам, которые, не узнав всего до конца, называют мужчин подлецами ей не хотелось. Две стадии имеют место, тут Червяков прав. Хотя эти определения раздражают. Они не определяют весь свой смысл и выглядят бедно. Но ладно. Симпатия была, она есть и, вероятно, будет. Лютая ярость второй стадии тоже была, главным образом из-за того, что существует первая стадия. Именно потому, что существует симпатия, возникает ярость от последующего поведения Червякова.
  -- Но есть и третья стадия, товарищ Червяков. - сказала себе Лена, - Вы об этом и не подозревали? Так я вам это продемонстрирую.
   Представляется она не очень ясно, но она есть. Без Червякова сформулировать ее не представляется возможным. В воображении Лены всплывало что-то светлое, немного грустное, но приятное, что-то окончательное и понималось как вершина всего желанного. Как коммунизм для коммунистов. Стремиться к нему, конечно, можно сколько угодно. Прийти или приблизиться - невозможно. И если это произойдет, то станет грустно. Настолько грустно, что лучше вновь все развалить и начать с начала.
   Оставить Червякова со своими фантастическими представлениями? Нет не надо.
   - Без внешней привлекательности это выходит душевно и настоящим в нашем вымышленном мире, - сказала она Коту, зевая во весь рот. Кот, конечно, не ответил. Его даже не было на привычном месте.
  

Fake Social

  
  
   Вся последующая неделя выдалась вполне обычной, мало запоминающейся и какой-то хаотичной. Само понятие следующая неделя Лена понимала не в прямом смысле, а как несколько дней начиная с субботы. Понедельник начинается в субботу, в самом деле.
   Началась суббота и один из самых любимых дней, превратился в нечто непонятное. Лена ходила по квартире и не знала чем заняться. Случалось такое крайне редко, когда наступало душевное расстройство, когда девушка злилась на весь мир и окружающий шум слышался отчетливее в десять раз. Это тогда. Сейчас ситуация другая. Что именно? Все в целом, и расстройство и злость. Непонятная, в общем, ситуация. Похожее состояние было у Лены, когда она попадала в незнакомую обстановку. Припоминалось несколько таких случаев. Первый, который запомнился, произошел в ранний период ее взросления, у родной тети. Лена приехала поступать в институт, из знакомых в городе только тетя Женя. Вступительные экзамены сдала и в тот же день отправилась домой. Нормально, пробыла несколько часов в гостях, поболтали. Позже, когда ее зачислили в учебное заведение, пришлось погостить подольше. Всего три дня пока ее не оформили в общежитие. Ничего плохого сказать про тетю Женю и ее семью Лена не могла, но эти три дня были долгими. Просто каждая секунда была на счету. Не могла найти, чем заняться, куда себя деть. Дотянув до вечера Лена рано ложилась спать, поздно вставала, чтобы день был короче, но что удивительно выспаться как следует не получалось, а день все равно получался долгим. Через эти три дня перебралась в общежитие. Ситуация отчасти повторилась. Особенно в первый день. Во второй день уже в меньшей степени, в третий еще в меньшей. Так и привыкла, появились новые привычки, новые любимые уголки дома.
   Подобная неловкость, как у тети Жени, была еще только один раз. Когда Лена ездила на море. Впервые сама, без родителей. В дороге суета, некогда подумать о каких-то неудобствах. А на месте эти неудобства проявились сполна. Чистенький номер в скромной гостинице. Маленький, светлый, без недостатков и излишеств, придраться не к чему. Но чем же тут заниматься? Естественно если есть море, то на другие вещи не смотрят. Но Лена, прежде всего, хотела отдохнуть. Не просто загореть, искупаться, поесть персиков и привести домой ракушку. Хотелось всего по чуть-чуть, в равном количестве. Но, как правило, отпуска ждут очень сильно, и когда он наступает, с собой, из-за долгого ожидания приносит разочарование. Стоило ли этого ждать? В общем, вышло не очень хорошо. Первые два дня только загорала и купалась. Занималась этим так усердно, что уставала. С пляжа в номер и опять нечем заняться. В целом поездка тогда получилась нормальная, но на эти первые дни преподало много неприятных воспоминаний. В частности мужчина, имени которого уже не помнила, с которым имела дело именно из-за не знания чем заниматься. Его волосатая спина и руки, потная залысина. В другой ситуации она бы не поступила как вышло в тот раз...
   Больше такого не было никогда. Даже в день переезда в теперешнюю квартиру. И близко такого не было. Заснуть не удалось, но скорее от большого разнообразия, чем можно заняться. Сама себе хозяйка и делать можно что угодно. Но ситуация повторилась. Нельзя говорить о таком же повторение и не уютности. Старый милый дом по-прежнему остался и старым и милым. Но привычные занятия не доставляли того удовольствия, что доставляли раньше. Игравшая по обыкновению музыка в приемнике раздражала. Халва, которую Лена любила кушать по утрам с крепким кофе, неприятно прилипала к зубам. Кресло стало неудобным, а стул жестким. Стол громко скрипел, от чего начинались головные боли. Музыка у соседей играла слишком громко, а своя любимая звучала тихо и не вдохновляла.
   Естественно Лена думала о Червякове. Не было в этих мыслях ни страсти, ни совместного светлого будущего, она даже не хотела сознательно о нем думать. Просто все другое, что попадало в голову по запутанному клубку извилин приходило к Червякову. Лена долго перебирала все свои занятия, которыми занималась по выходным. Ничем толковым заняться не удалось и, она, смирившись со своим состоянием, со своими мыслями, от которых хотела отдалиться, завалилась в любимое кресло, с каких-то пор ставшее неудобным.
   Чем занимается сейчас Червяков? На самом деле Лена догадывалась, но разобрать нужно все ситуации. Может ли он быть с другой девушкой? Не может. Это скучно, долго и хлопотливо для него. Сам он или проводит с кем-то время? Имеется ввиду не только женская компания, но женский пол тоже не исключается. Это может, но сюда добавляются те же пункты, что для просто девушек в сексуальном плане. Тогда почему он не может быть с девушкой, если может быть в компании? Подобные размышления вообще не имели смысла так как Лена знала, что Червяков все лишнее время проводит за компьютером. В понедельник уставший, не выспавшийся, но довольный приходит на работу. Ой, Лена - обычно первая его фраза. Время провождения, конечно, не лучшее, но оно у него есть, в отличие от нее.
   К вечеру жизнь немного наладилась. Причиной этому стал Кот, с которым удалось помириться. Он по обыкновению залез Лене на живот, свернулся калачиком и сладко спал. Посапывал тихо-тихо, будить его, тревожить или шевелиться самой, не хотелось. Переключив все внимание на сопевшего, Лена смогла расслабиться. Гладя его белые тапочки, она жалела о том, что с котами нельзя гулять по улице. Гулять-то можно, но не поймут. С котами можно только сидеть дома. Грустно. Стыдно даже. Сказать кому-то как проводит свободное время молодая девушка, так не поверят.
   А еще позже вечером Лена вспомнила две вещи, заставившие ее снова потерять спокойствие. Время было уже позднее. По телевизору крутили эротические фильмы. Жалкие сцены, в которых ничего не показывают. Девушки с нездорово-романтическим отношением к жизни и мужчины-красавцы с большими мускулами, не природного происхождения. Впрочем, как и силиконовые прелести женщин. И откуда пошел этот стереотип о мужчинах подобного типа, как красавцах? Да настоящий мужчина никогда так не выглядит... В общем эти фильмы никак не интересовали и их пустота не то, что могла отвлечь от своих мыслей, а наоборот заставляла в них углубляться.
   И Лена вспомнила, первое, что в понедельник выходной. Переключала каналы, на многих из которых давали концерты, и вспомнила. Тоже мне нашли праздник - день Конституции. Не то чтобы хотелось на работу. Просто за эти три дня с таким настроением...
   Сама она не покинет дом это точно и за такое время можно сойти с ума. Вспомнить бы об этом утром, можно планировать что-то серьезное. Ладно выходной так выходной, сказала себе Лена. Это событие почти никак не повлияло. Вот второе пробудило ее из сонного состояния. Почему она решила, что у нее нет телефона Червякова? Как можно забыть этот грубый голос, каким он ее разыгрывал. Это было только в тех случаях, когда сама Лена звонила. То есть он разыгрывал всех. Или же у него определитель номера и Червяков знает над кем издевается.
   Когда она решила в порыве гнева решила звонить к нему, в записной книжке номера не оказалось и она швырнула ее со всей силы, так что с нее полетела куча мелких листиков. И это хорошо. Повезло ему. И мне с тем, возможным, развитием было бы сейчас неловко. Когда копалась в книжечке раз десять повторила: Мерзкий Червяк, где ты?
   Она переложила Кота со своего живота на софу, подошла к тумбочке в коридоре, где стоял телефон. Рядом на полу валялись те самые маленькие бумажки, которые повылетали из записной книжки во вчерашнем гневе. Бумажки были разные: рекламные объявления, обрывки газет и журналов, календарики. На каждой из них написан телефон, иногда с подписанным именем, но чаще только телефон. Большинство уже не вспомнить. На рекламе стоматологической клиники какая-то Люда, на приглашении выставки посуды телефон с подписью "роман", тоже не понятно чей и почему с маленькой буквы. И масса других. Среди этой массы и календарик с картинкой такси. На другой стороне, где цифры, черной ручкой нарисованы неровные кружочки. Таким образом, Червяков обвел цифры своего телефона. Подписи не было никакой, но Лена прекрасно помнила, чей это телефон. Червяков нарисовал кружочки и возмутился:
  -- Ничего себе, во всех 12 месяцах нет буквы "Ч", - сказал он.
  -- А зачем тебе буква "Ч"? - спросила Лена.
  -- Как же мне составить подпись Червяков?
  -- А написать самому нельзя?
  -- Так не интересно, - пояснил Червяков. Он все вглядывался в календарик, пытаясь придумать что-то оригинальное.
  -- Ты там пообводишь, что цифры будут идти не по порядку, - Лена забрала у него календарик.
  -- С цифрами проблем нет, их там много и можно добиться даже порядку. С именем плохо. Придется тебе и так запомнить, чей номер.
   Этому приятному случаю предшествовала неприятная ситуация. Вышло так, что Лена сама напросилась с его телефоном. Но на самом деле все получилось спонтанно и брать номер Лена не собиралась. Проблема была не в Червякове, а в секретарше, которая оказалась не замеченной. Шутя, Червяков много раз просил телефон у Лены, она так же шутя, отказывалась. Потом сама девушка решила пошутить. С ее вечной серьезностью это не удалось и воспринялось серьезно. На это Червяков с радостью согласился, а Света из угла кабинета заметила:
  -- Поделись телефончиком.
   Это было адресовано не Лене, а просто комментарий, в котором никто не нуждался. Ничего такого, но не приятно. И самое неприятное, что Червяков не стал спрашивать телефона у нее и Лена почувствовала себя навязчивой. Тогда она еще слабо понимала кто этот парень, но хотелось что кроме отношений связанных обстоятельствами.
   Лена посмотрела на картинку, потом на цифры. Забыть, чей телефон не представлялось возможным, как и способ его получения. Телефон есть, но что с того. Хорошо бы прямо сейчас не раздумывая позвонить.
   Быстро и необдуманно, чтобы неловкости не успеть ощутить.
  -- Быстро и необдуманно, - повторила Лена взвешивая каждое слово.
   Но двенадцать часов это уже даже не вечер. Конечно, он не спит, но что подумает? Вот опять мысли возвращаются к Червякову...
   Вернулась в комнату. По телевизору все те же эротические фильмы. Мужик с отвратительной, как для мужчины прической, этакая пышная химия, тискал грудь женщины. Делал это медленно, едва дотрагиваясь.
  -- Если бы меня так гладили, меня бы стошнило, - сказала она Коту.
   Кот, к слову, проснулся. Он занимался тем, что Лена любила больше всего - прилизывался. Нашел время, прихорашиваться, когда пора выключать свет и ложиться спать. Приятным это было потому что, прилизываясь, он постоянно толкал ее и получался своеобразный непредсказуемый массаж. При этом его мокрая шерсть приятно пахла. А тут разошелся не на шутку, толкает Лену не изнежено, как мужик по телевизору, а сильно и ощутимо. Чтобы достать язычком до живота, тянет ногу как искусный акробат.
  
   Заснуть бы наверняка не удалось, но два прошлых дня, проведенных без сна, дали о себе знать. И расслабленность приятно туманила голову. Самое приятное время в жизни человека работающего пять дней в неделю, это пятница, вечером. Есть впереди два выходных, есть ночь для просмотра телевизора, есть утро для отсыпания. Хотя сегодня суббота, но чувство аналогичное. Впереди два выходных. Да здравствует День конституции. И еще одно непременное составляющее для отдыха, которое тоже присутствует, усталость. Возникали и другие ассоциации, но выхолили они смутными и сонными.
  
   На следующее утро ситуация повторилась до малейших деталей. Такое же навязчивое чувство неловкости в собственном доме. Сейчас оно прошло намного быстрее. Почти сразу как Лена отошла от сонного состояния. Опять в голову шли мысли о Червякове. Произошло это оттого, что она спала в одежде на застеленной кровати. Так часто спал Червяков, это точно. Доказать сложно, тут можно привести для примера один день, тот самый, когда они ходили в зоопарк. Тогда он лежал на диване в мятой постели, с телефоном на поясе, уставший, такой темный на лице. Больше утром Лена у него не была, но утренний внешний вид видела-то постоянно. А он был как в тот день.
   Потом Червяков вспомнился из-за Кота. В нем, животном, она теперь видела черты этого не дающего ей покоя человека. Во-первых, Кот также на нее раньше обижался. Сейчас уже нет. А Червяков? Это не важно, потому что смысл в самой причине для обиды. Причины Червякова загадка, не поддающаяся никакой логике. Их не знал никто, в том числе сам Червяков, потому как не любил копаться в закоулках собственной души. А Кот обижался по понятной причине, абсолютно обосновано. Лене казалось, что она поняла причину его обиды, но истинную причину поняла только сейчас. Она смотрела на его худое, покрытое шерстью тельце и на его вполне довольный вид своим этим тельцем. Ему все равно, что он там представляет собою, все равно, что кушать и в каких условиях пребывать - надо лишь внимание и уважение. А она вчера пыталась помириться с помощью старых пельмень.
   Конечно, внимание и уважение это хорошо, но худое, покрытое шерстью тельце должно также питаться, а кушать нечего. О том, что нужно покушать вспомнилось после двенадцати. К трем Лена думала, какое же это утро? Даже не успеваешь строить планы время улетает. Думала о телефоне Червякова постоянно, стараясь отвлечься покупкой продуктов и уходом за Котом, но от этого время просто уходило еще быстрее. Только после невозможности дальнейшего безделья пришло сознание, что нужно что-то предпринимать. Вот только что предпринимать было не понятно. А когда Лена поняла, что для начала нужно позвонить. В любом случае нужно звонить. Только она взяла трубку, как вспомнила фразу Червякова "не люблю пустых разговоров". Сказать было нечего и она, вздохнув, медленно положила трубку. Сидела на табуретке возле телефона, думала непонятно о чем, а время уходило. В конце концов, решилась, а чтобы разговор не получился пустым, придумала неплохую причину - напомнить Червякову, что завтра выходной. И Лена честно позвонила, но трубку не сняли. Собралась позвонить еще раз, но не успела. В дверь позвонили, Лена положила трубку, спрятала календарик в карман и пошла открывать.
   Пришли Катя и ее друг Руслан. Он был в броской одежде, которая притягивала глаза. Не такая яркая, как у дорожных рабочих, но сходства без сомнения были как внешне, так и по производимому эффекту. Катя тоже была одета немного вызывающе и всем своим видом показывала, как ей нравиться наряд ее парня. Лена их молча впустила, думая, почему она обращает такое внимание на одежду и ругала себя за то, что относится к этому так негативно. Потом пришла к выводу, что ее гости сами хотят привлекать внимание. В общем, чувства были не очень приятные, хотелось плакать. Не просто, а на плече у Червякова, безразличного ко всему внешне прекрасному. А Руслан к тому же поцеловал ее в щечку, что, по его мнению, должно просто вызывать огромную симпатию у Лены. Симпатии не возникало, напротив Лена подумала, что у нее депрессия. Как она интересно должна проявляться?
  -- Чем занимаешься, - спросила Катя.
  -- Ходила за покупками, - ответила Лена.
  -- За шмотками? - вмешался Руслан.
  -- Нет, за продуктами. И другие мелочи.
   У кого-то может вместо одежды и шмотки, подумала Лена. Ярким примером как раз и служит этот персонаж. Властелин шмоток. Интересно будет ему стыдно, когда он повзрослеет, за свое несознательное прошлое? И еще много гадостей крутилось в ее голове, но Лене стало стыдно. Лучше уж совсем не о чем не думать.
  -- Пошли с нами в кино, - предложила Катя.
  -- Я хочу побыть одна.
  -- Это исключено, - сразу возразила подруга, - если не пойдешь, то мы останемся здесь.
  -- Можно позвонить твоему другу, - предложил Руслан, - он же недалеко живет. Есть у тебя его телефон?
  -- Нет, - ответила Лена, - и он мне не друг в таком понимании. Просто коллега по работе.
  -- Я как раз друг имел в виду обычное понимание слова друг, - заметил Властелин шмоток.
  -- Неважно, в каком понимании. Ты же не ходишь в кино с кем работаешь.
  -- Почему, иногда хожу.
   Это потому что ты просто классный парень, которому все хотят составить компанию, - хотелось сказать Лене. Сдерживать себя становилось все труднее. Как это говориться у Червякова о таких классных людях? So social. Но в целом кино неплохая штука. И даже не кино, а просто прогулка.
  -- Хорошо пойдем, только не обращайте на меня внимания, - сказала Лена.
  -- Как пожелаешь, - ответили ей.
   Лена пошла переодеваться в свою единственную комнату, гостей оставив на кухне. Их смех, как назло, доносился через коридор и закрытую дверь без малейшего препятствия.
   Порылась в шкафу, выглянула в окно узнать что там с погодой. Выбрала первое попавшее. Что хорошо в таком угнетенном состоянии так это то, что безразличен к внешнему виду и одежде. Можно даже попытаться понять Червякова с его бесстрастием.
  -- Лена, ну ты сама подумай какой смысл мне обращать внимание на свой внешний вид, если все вещи на мне одетые висят как на вешалке, - оправдывался Червяков.
   Не совсем так. Кое чего ему шло. Пиджак и рубашка конечно действительно подчеркивали его худобу, но... Опять Червяков. Хватит о нем, решила Лена. Его и дома то нет. Нет, просто трубку не берет. Когда Лена бывает у него в гостях и в это время звонит телефон, то он без зазрения совести просит Лену поднять трубку, представиться любовницей и сказать, что его нет дома.
  -- А если что-то серьезное произошло, - упрекала Лена.
  -- Самое серьезное это смерть, но и она пустяк потому что не так уж хороша наша жизнь, чтобы за нее трястись и день и ночь. Да, Деточка?
   Все. Хватит, так хватит. Что там о себе любимой. Да, все равно как выглядеть, все равно, что одето. Все равно. Вид ужасный, чем-то напоминает наркоманский. Не кричать же всем, что синева под глазами и худые руки, на которых не видно вен, имеют природное происхождение. Волосы не жирные, из-под мышек не воняет, одежда не грязная и больше ничего не надо. Только бы спокойствия.
  
   От прогулки Лена получила немалое удовольствие. Было конечно не очень приятно, но дома одной тоже не ладушки. Если себя настроить на один негатив и быть в роли принцессы Несмияны, то в любом случае не разочаруешься. Ты просто не имеешь возможности опускаться в своем плохом настроении ниже, так как ниже некуда. Лена получила свое спокойствие. Шла она одна, подруга с парнем сзади, чтобы держать ее на виду (Лена постоянно отставала). Когда удалось пристроиться сзади этой парочки и избежать их бдительного присмотра стало вообще хорошо.
   Также понравился кинотеатр. Это был редкий ужас. Хоть и с более чем демократическими ценами. Шли там фильмы старые как мир. Такие старые, что и на телевидении такие крутили только отсталые каналы. Но был большой экран, темный зал, бормочущие люди и буфет. Другого и не надо. Не фильм же она сюда пришла смотреть? А показывали французский фильм "Бум-2" с Софи Марсо в главной роли. Не меньше двадцати лет прошло. Смотришь кино, думаешь о чем-то своем. У нее выходило о Червякове. На экране любовь, а в голове у Лены слова парня "любви нет".
   Червяков ведь тоже немного киношный персонаж, думала Лена в темном зале. Он такой же чистый, бескорыстный, такой нереальный в обыденной жизни, но негативный персонаж. Его негативную натуру можно любить только за то, что он не играет эту роль, он именно тот герой с экрана который никогда не попадет в зал т не скажет: я - актер, классно я сыграл свою роль? Если бы только из него сделать положительного персонажа, не героя любовника, но хотя бы Шурика со старых комедий. Со своей искренностью он мог бы любить не задумываясь в чем заключается смысл его любви.
   Рассталась Лена с подругой сразу после фильма. Закончилось как поняла Лена все благополучно, это в фильме. Стоило ли ожидать другого? На все приглашения Руслана пропустить по стаканчику отвечала одно - в следующий раз.
   Из темного зала на темную улицу со светлыми мыслями в голове. Романтика. Червяков, в общем, довольно положительный, если только не лезть в его личную жизнь. Ну и быть с ним честным...
   Червяков, Червяков, Червяков. Сколько о нем можно думать? Он не красавиц, не богач, с ним не так уж весело. И член у него, вероятно, не большой, - подумала Лена с гневной гримасой на лице. Опять крутят муру по телевизору. Силиконовая девка из Playboy-я показывает сиськи и говорит, что мечтает о светлом мире без страданий и зависти. Ну не бред?
  -- Спустись на землю. Твой номер 6 - сосать член, - говорит она Коту, сожалея о своем тоне. Но Кот и ухом не ведет: он знает, что гневаются не на него и даже знает, когда обращаются к нему.
  
   Снова утро, снова повторение вчерашнего дня. Каждый день повторение с незначительными добавками, так что в целом сегодня мало отличается от вчера, но уже отличается от позавчера. Как днем ранее Лена проснулась в верхней одежде на застеленной кровати. В этот раз еще и телевизор был не выключен с розетки. Экран не горел, но маленькая красная лампочка светилась. Пустяки, но к электричеству Лена относилась с осторожностью. Эта красная лампочка, если горела, не давала ей спокойно спать. Как говорит Червяков трехвольтовое питание, никакой опасности... Все хватит. Он не друг. Коллега по работе. Уважаемые калеки говорил Червяков про коллег...
  
   Строить планы не имело смысла и в отличие от прошедших дней не хотелось. Появилась усталость и неоправданная слабость. Откуда она вообще берется эта усталость? Как в комической поговорке: люблю нечего не делать, а потом отдохнуть. За усталостью скрылось и притуплялось депрессивное состояние, в этом было единственное утешение. Что делать не понятно. И не только в этот день, а вообще.
   Праздник это радостный смех и веселье. Таковым он может для кого-то и был, но когда тебе плохо, то воспринимаешь это веселье исключительно как издевательство над человеческой натурой, цирк уродов. День Конституции, что он нам готовит? Событие новое и не привычное. Лена даже Конституцию ни разу не читала. А если прочитать, что из этого следует? Какие изменения это произведет. Никаких, кроме головной боли. Закон это вообще иронический эксцесс, вероятно придуманный каким-то жуликом для сокрытия своего жульничества. Милиция такие же бандиты, основным занятием которой является запугивание мирных граждан и стягивание штрафов за мочеиспускание в неположенных местах. Налоговые службы просто смех - налоги платит только тот, кто зарабатывает минимум, а результатом всех этих стяжательств является мизерная пенсия в возрасте, до которого Лена не надеялась дожить. Жалкая медицина, горячей воды никогда нет, лифт чинят через неделю после заявки, света в парадном нет...
  -- Так, - вздохнула Лена.
   Критика, постоянная критика. Это тоже признаки депрессии. Сидишь дома и превращается в недовольного жизнью скрягу. Все, абсолютно все не имеет смысла, так как смысл заключается в животном устройстве человека. Все потребности, духовные ценности человека описываются двумя словами - хлеба и зрелищ. Этот подлый Червяк не вылезает с головы. Он создан специально для меня, его жалкая сущность нравиться только мне, так почему он строит свои козни?
   Не раздумывая Лена пошла звонить. Снова не берут трубки. Позвонила еще раз, дождалась до 10 гудка, но трубку все равно не подняли. Сама судьба направляет на свой путь, путь без Червякова.
  
   Чем Лена занималась весь день, ей стыдно было признаться самой. Не то, что это было безделье, но это были дела, которыми нельзя заниматься с такой серьезностью. Когда позвонила Катя, Лена соврала ей, что подшивает юбку.
  -- А как у тебя настроение? - спросила Катя.
  -- Нормальное, только отдохнуть надо - чувствую себя уставшей.
  -- Так прогуляться по центру города не хочешь?
  -- Нет, - ответила Лена, - там людей много, толкотня, жара и после этого поездка в переполненном метро, где вместо воздуха перегар.
   Пожелала приятно провести время, положила трубку, На самом деле Лена занималась ковырянием в ногтях уже второй час. Также она почистила зубы второй раз за последние четыре часа. Еще она перепробовала 10 разных причесок, а до вечера лежала в горячей ванной. Накидала в воду соли в мертвого моря в надежде на ее помощь. На коробке написано "снимает усталость, негативное восприятие происходящего".
   Негативное восприятие происходящего!
   Даже двойная доза этой соли не помогла. Чем бы дети не занимались только бы не гадостями с противоположным полом. Каким бы идиотизмом не страдала Лена только бы не думать о Червякове. Это не удавалось. Когда она, к примеру, издевалась над своими волосами, думала, как такая прическа понравиться Червякову. Обычная ее прическа, самая обычная - волосы по плечи, аккуратный пробор, ему нравилась. Вообще ему очень нравились прямые волосы, аккуратные и темные. Простота, одним словом. Его волосы такими и были, но часто торчали в стороны. А ее темные волосы - крашеные. Крашенные тоже специально для Червякова...
  -- Я вот думаю не отпустить ли мне волосы до такой длинны как у тебя, Леночка, - говорил Червяков, прежде всего для того, чтобы погладить девушку по волосам, - длинные, они не так торчат, вот только не идут мужчинам.
  -- Я бы тебе не советовала, - отвечала Лена, не особо вникая в суть.
  -- Я так и сделаю. Если я нравлюсь тебе таким...
  -- Я этого не говорила! - возмущалась Лена.
   А по телевизору опять порожняк. Не лучше эротических фильмов. Концерты. Интересно, кто-то думает о том, что для некоторых, чьи музыкальные вкусы отличаются от массовых, эти концерты доводят до тошноты? Обидно осознавать, что все зависит от рейтинга, а ты этот рейтинг не определяешь. Ну не обидно, но не честно. То же самое о фильмах, порожняк. А у Червякова на компьютере всегда есть новые фильмы, третьесортные ужастики, которые они со смехом смотрели вдвоем. И монитор размером со средний телевизор, купленный отчасти и за ее счет. Нет, надо что-то делать.
  -- Завтра будет твой нарекатель, - сказала Лена Коту.
   Будет ну и что? Он будет всегда. Безразличный и чуждый всему чувствительному. Если бы даже знал, что довелось пережить девушке, то вел бы себя как обычно. А он к тому же не знает. Сидел все выходные за компьютером, портил глаза.
  -- Завтра твой нарекатель упавшим голосом скажет как всегда: Ой, Лена мне так хреново, - грустно поправилась Лена. Но Кот отреагировал вяло. На "Пан-Кот" реакция была бы более оживленной, и вообще он себя ведет подобно Червякову, как будто знает чуточку больше остальных.
  

Real Social

  
  -- Ой, Лена мне так хреново, - первым делом сказал Червяков, не здороваясь и не спрашивая как дела.
   Наконец-то Лена дождалась встречи с ним, а он, не посмотрев на нее как следует, сел на свой стул, и склонился над столом, подперев голову руками. Выглядел он по-обычному, даже свежее своего упадочного состояния. Только руки все в царапинах.
   А вообще Лена все время думала, как надо себя вести? Получилось все вне зависимости от ее задумок. Держалась гордо, даже излишне гордо, стараясь не смотреть на Червякова. Она долго занималась своими делами, не обращая на него внимания, но он также долго сидел, понурив голову и невольно притягивал взгляд.
   Лене было немного не по себе из-за того, что утром ей хотелось выглядеть красивее, чем обычно, но сейчас ей еще больше хотелось, чтобы Червяков не заметил ее необычного вида. Особенно ее смущала помада, казавшаяся к этому моменту слишком вызывающей.
   Червяков тем временем как назло пристально на нее уставился, обессилено откинув руки на стол. Лена сидела в пол-оборота, но то, что он рассматривал ее, определила точно.
  -- Что ты на меня так смотришь? - спросила она, не вытерпев.
  -- Ты как-то изменилась. На человека стала похожа. Такая отдохнувшая...
  -- А ты что-то не очень.
  -- Куда там мне, - сказал Червяков.
   Он снова понурил голову и Лена мельком на него посмотрела. Его руки помимо царапин, были еще со вздутыми венами. Обычно они тоже довольно сильно выделялись, но сейчас особенно, может из-за царапин. Почему-то ей это нравилось, хотя и знала, что не очень полезно для здоровья иметь такие вены.
  -- А с руками что? - спросила она отвернувшись.
  -- Долгая история, - ответил Червяков приподнявшись.
  -- А если в двух словах.
  -- В двух? - подумал Червяков, - если в двух, то поцарапал руки. А если серьезно - пробирался через заросли. Кусты, ветки. Ужас, в общем.
  -- Что весело отдохнул?
  -- Лучше бы сидел дома.
   Так Лена ничего и не узнала, что у Червякова с руками и, что более интересное, где он так провел время. Он был молчалив и весь погружен в себя, но был рядом, что успокаивало. Что интересно Лена заметила, что когда он рядом, только тогда она может о нем не думать. Одно не понравилось, что Червяков не пришел обедать. Вместо этого он пошел лежать на их рабочий диван. Вероятно, он, в самом деле, устал, потому что Лене по возвращению, пришлось его будить.
   Зато к концу дня стал более оживленным и на улице удалось выведать о его время провождении.
  -- Знаешь куда я вчера ходил? - он шел рядом с сигаретой в руке, пепел с которой летел девушке на сандалии.
  -- Куда? - спросила Лена, переложив его ужасный окурок в другую руку.
  -- Этот праздник, суета раздражают и нечем заняться людям непонимающим этой всеобщей эйфории. В общем, мы решили пойти на рыбалку, подальше от шума. С другом Игорем, знаешь его? - Лена покачала головой. - Мы с ним в школе учились. У него машина есть, правда старая, еле ездит. Также спиннинг мне одолжил, такая удочка с катушкой. А удочка это палка с веревкой, которой ловят рыбу.
  -- Я знаю, что такой удочка, - сказала Лена, - а то, что ты называешь веревкой, на самом деле леска или тонкая железная струна.
  -- Точно, Лена. Железная называется сталька. А ты что любишь рыбалку?
  -- Даже не знаю что сказать. Пару раз была, но мне скорее нравиться природа, а не сам процесс поимки рыбы.
  -- Так в этом же и заключается рыбалка. Природа, отдых. Можно и удочки не брать, если не хочешь.
  -- Главное взять пол-литра.
  -- Не без этого, - согласился Червяков, - мы взяли 0.7. Сказала бы раньше, мы бы и тебя с собой взяли. Там такие места, киевская область, а ощущение, что цивилизация за тысячу километров. За всю поездку, если считать само то место, не встретили ни одного человека. В бинокль видел пастуха и стадо коров. И все. Одно плохо - заросли, а это колючие ветки, комары и развернуться негде. И еще плохо, что вставать нужно рано. Представляешь, обычно по выходным, я в такое время только ложусь.
  -- Людей вы не видели, потому, как все съехались в центр. С утра парад, вечером бесплатный концерт.
  -- Это еще не факт. Да и не люблю я шумные места. А ты что ходила?
  -- Ходила, - сказала Лена, не понимая, зачем соврала.
  -- Понравилось? - спросил Червяков.
   Лена пожала плечами. Понравилось или нет, не знала. Не хватало фантазии.
  -- А хотела бы поехать на природу?
  -- Тогда вам бы пришлось брать не 0.7, а литр. - Червяков смотрел, не понимая, и Лена добавила, - а как же назад ехали, что пьяными за рулем?
  -- Нет, мы же с ночевкой. И на природе от такой дозы пьяным не будешь.
   Червяков по-прежнему на нее странно смотрел. Так они и расстались, ничего не понимая, друг о друге.
   Вечером Лене было также грустно. Не так как раньше, все-таки после угнетающего бездействия наступило хоть какое-то действие. Думала, почему все выходит не так как должно быть? Почему она ведет себя не так как хочет на самом деле, и почему Червяков стал от нее отдаляться? Также как и Катя стала чужой. Ее любовь и забота остались, но проявлялись со стороны, на расстоянии.
   Все было плохо. Хуже даже чем накануне. Одно утешение, что завтра опять можно все повторить, еще раз все попробовать. А завтра это так близко, всего пару часов плюс ночь.
   Лена вспомнила свое детство, когда и она ходила на природу, рыбалку. Детство, о котором и не догадывались друзья в ее нынешней жизни. Они то догадывались о самом детстве как о времени в прошлом, ведь все взрослые люди когда-то были маленькими. Но что собою оно представляло, не знал никто. Червяков сказал про Лену Кизякову маленького возраста, которая ему представлялась, как красивая девочка с большими бантиками, в красивом платье и нежной кожей. В руках кукла, а на ногах светлые босоножки. Все взрослые хотят погладить по головке и дать конфету. Такие девочки никогда не обращали внимания на маленького Червякова, - добавлял он, с улыбкой глядя на Лену. Да, сейчас она девушка, уверенная в себе, симпатичная, может даже красивая, выше среднего роста и фигурой, где-то между худой и нормальной. Интересно думает ли хоть одна женщина в мире, что она худая? Вероятно, нет, все думают только о лишних килограммах. Что удивляло Лену - она сама не помнила и не знала, как превратилась в такую девушку.
   Детство ее было не то чтобы несчастным. Нормальные папа и мама, нормальное материальное положение и обычные родственники, любящие ее побаловать. Но вся внешняя нормальность только усугубляли ее неуверенность в себе, потому что Лена считала себя некрасивым человеком, не вызывающим симпатии в окружающих. А если маленький ребенок считает себя некрасивым, то это имеет место быть. И дело не только во внешней красоте. Маленький ребенок из Лены был самый маленький по росту в классе. Потом он был самый прыщавый. Также как довольно полная в талии. С такими данными быть бы отличницей и умницей, но на "отлично" она знала только историю, с другими предметами знаний наравне с мальчишками-хулиганами. Друзей не было ни до школы, ни во время. Можно было найти себе подобного, но тут проявлялось еще одно дурацкое качество, а в такой ситуации тем более. Это ее гордость. Казалось бы, чем гордиться-то? Но нет, в классе у нее была репутация самого неуступчивого ребенка. И все из-за гордости. Также из-за этого появилось снисходительное отношение к окружающим, и к себе тоже. И также по причине гордости не дружила с себе подобными. Зачем с ними дружить? Они не могут найти себе лучших друзей, чем я, ну и не надо.
   В институте ситуация не то, что кардинально изменилась, она просто не вписывалась не в какие рамки. Конечно, школу Лена закончила второй по росту девушкой. Сошли прыщи, и ее вес стал в норму. Но осталось прежнее отношение, осталась манера поведения с гордостью и ненавистью, остались даже воспоминания о прыщах. Их не было, но Лена смотрелась в зеркало и видела их. Все старое быстро было забыто. Со старыми приятелями Лена не общалась, школу обходила стороной и даже не взяла себе фотоальбом с выпускного класса. В институте ни одного намека, или вызванного воспоминания о былом времени. По внешности перемена наступила сразу. Достаточно было только сходить в нормальную парикмахерскую, купить самой одежду (до этого всегда покупала мама) и просто увидеть себя новую в новой обстановке без прежних воспоминаний и старых лиц. Обстановка здесь, пожалуй самая определяющая. Достаточно человеку из провинции приехать в город, он стразу становиться другим. По характеру переменилась со временим. Поначалу одногруппники думали, что ее гордость вызвана именно ее звездным статусом. Подумать только звездным статусом? И воспринялось это нормально, как само собой разумеющееся.
   Почему Лена вдруг вспомнила об этом времени, о котором не любила вспоминать? Не рыбалке же дело. Просто поняла, что с того момента произошло мало изменений. Внешние изменения произошли, но заслуги ее самой в этом не было. Это было написано сверху. Но вот характер. Окончательно в свой нынешний вид Лена превратилась благодаря Червякову. В институте, что и говорить, она была стервой, а подруги были не лучше ее. Жалкие разукрашенные девицы невероятно высокого о себе мнения. Потом было замечание Червякова в адрес той Лены истерическая особа с отсутствием собственного мнения. И мнение самой Лены самодовольный самец падкий на легкодоступных девиц. Не лучшее знакомство и как вывод - или я или он. Но вышло так, что Лена начала понимать понятия сформулированные этим отвратительным самодовольным человеком. Главное из них, что если ты делаешь какие-то неприятные вещи, не доставляющие тебя никакого удовольствия и не вызванные обстоятельствами, то зачем их вообще делать? Роль постоянной красавицы, лучшей девушки без единого недостатка не доставляла Лене никакого удовольствия. В итоге она стала тем, кем являлась на самом деле. Нашла себя и это было приятным, только в таком состоянии можно расслабиться.
   Но нет. Неужели она такая, как и была? Опять же проявляется ее гордость, опять ведет себя так, как будто ей кто-то управляет. Что-то строит перед Червяковым. Это и не понятно и не приятно. А самое неприятное в том, что она знает, как себя поведет Червяков в этой ситуации.
  
   На следующий день Червяков был отдохнувший и бодрый, но это не значит в хорошем расположении по отношению к ней. Вел себя культурно, говорил мало и мило улыбался. Одним словом так, как ведет себя с другими людьми. И с каких-то пор поздоровался с ней. Никогда этого не делал, говорил, что для близких людей это лишнее, а тут выдал.
  -- Здравствуй, Лена.
   От удивления она не знала, что ответить. Даже посмотрела внимательнее, он ли это.
  -- Как дела? - спросил Червяков, - ты с каждым днем становишься все свежее, цветешь и пахнешь.
  -- Спасибо, нормально. А ты как? Руки заживают?
  -- Заживают. Пустяки, - он откатал рукава рубашки. Маленькие царапины были обильно помазаны йодом, на некоторых наклеен пластырь. Такая забота рассмешила Лену и, не удержавшись, она хихикнула.
  -- Что смешного? - удивился Червяков, быстро пряча руки.
  -- Ничего, извини. Просто не столько у тебя царапин, сколько йода и пластыря. Заботишься о себе любимом?
  -- Я же не сказал, что это была моя инициатива.
   Больше они не говорили, но Червяков подкинул ей повод для очередных размышлений. Мужчины никогда не думают о таких мелких царапинах. Их даже злит, что на это обращают внимание окружающие. А, следовательно, заботу о Червякове проявила особа женского пола.
   После полудня подозрения Лены подтвердились совершенно случайно. Обедать Червяков по какой-то причине опять не пришел. Лена сидела одна, мысли летали куда угодно не на чем не в состоянии остановиться. Потому она не сразу поняла, что необычного с пальцами секретарши Светы. К своему внешнему виду она относилась с большим вниманием. Сравнивать можно только с тем как Червяков относится к своему компьютеру. А тут Лена заметила у сидевшей за соседним столиком Светы коричневые пальцы. Светло коричневый цвет, который бывает только от йода, после мытья.
   Что из этого следует Лена не понимала. Сразу у нее пропал аппетит, над Светой появилась табличка с надписью "Шлюха", а Мерзкий Червяк вновь обрел свой истинный вид. Позже она остыла. Настолько, что к вечеру уже упрекала себя во вчерашнем безразличии. Помочь Червякову могла она сама. И сделать это гораздо лучше. Нет, ну кто на неглубокие царапины клеит наш отечественный пластырь? От этого рана хуже заживает, если и брать пластырь, то с марлевой прокладкой внутри клейкой части. Потом пластырь трудно и болезненно отклеивается, а само его предназначение, т.е. предотвратить инфекцию, не выполняется, так как сам клей не очень стерильный и на нем оседает много пыли. Выходит, что забота Светы носит только показательный характер.
   Когда все начали расходиться она решила этим поделиться с Червяковым, просто не смогла сдержаться. Начала простым любопытством.
  -- Ну, как болят руки? - спросила Лена.
  -- С чего бы им болеть? - удивился Червяков. Рукава рубашки были опущены и он, казалось, не понимает о чем речь.
  -- Я имею в виду травму на рыбалке.
  -- Ах, это, - вспомнил он, снова закатывая рукава. - Я тебе разве не показывал. Мне оказали первую медицинскую помощь.
  -- И кто же тебе ее оказал.
  -- Есть заботливые люди...
   И Лена рассказала, что эти заботливые люди поступили не правильно. Также рассказала, как нужно было, но Червяков, вполне предсказуемо, заявил:
  -- Где же ты была раньше. Не правильное действие все же лучше обычного бездействия. Но не важно будь моя воля, я бы вообще оставил все как есть. А если учесть, что я не хотел идти на природу, то не было и этого.
   Это был не упрек, но все же мысленно Лена искала оправдание. Главным было то, что она думала о Червякове. Так много думала, что отвлеклась от происходящего под носом.
  -- Болеть будет, когда придется снимать пластырь, - сказала Лена, рассматривая его руки. Правая выглядела совсем необычно - белый пластырь на темной татуировке.
  -- Ничего потерпим. Я может, и не буду его отклеивать, пока сам не отпадет.
  -- Понятно, Червяков, то есть Максим. - быстро поправилась Лена, - Я же хочу помочь. Я не забыла и не оставила без внимания эти твои руки, просто при таких царапинах лучше ничего не делать, так оно быстрее заживет.
   В ответ он рассмеялся.
  -- Да я сам об этом не думаю. Тем более не упрекаю. Это что-то Света себе вбила в голову. Знаешь, многие девушки внутри чувствуют себя сестрой милосердия или медсестрой. Все пытаются кого-то спасать, не позволять делать опасные дела, вредить здоровью и так далее. Вот ты тоже, но ты менее на это настроена. Мне кажется в этом плане, это я на тебя слегка повлиял.
  -- Что ты имеешь в виду? - Лена заинтересовалась, их разговор хоть немного приближался к личным отношениям.
  -- Раньше ты впадала в крайности. Может, внутри чувствовала себя идеальным существом. Для тебя были мужчины или джентльмены или негодяи. А в этой ситуации ты годом раньше или добила меня, чтобы не мучался или уложила на носилки.
  -- Но я действительно о тебе думала, но так лучше.
  -- Ладно, Лена, давай. Мне нужно все закрывать.
   Он пошел, тряся связкой ключей. Лена одевалась медленно, но все равно когда оделась, Червяков еще не появился. Подумает, что жду его, - размышляла она, - и я, конечно, его жду, и конечно не хочу, чтобы это так выглядело...
  -- Ты, что меня ждешь? - спросил Червяков сзади. Он перестал звенеть ключами и подошел тихо.
  -- Нет, я тут подумала эти твои царапины, не повлияют на твой рисунок правой руки.
  -- Тебе же он никогда не нравился.
  -- Почему не нравиться? Сейчас немного нравиться.
  -- Немного? - спросил Червяков, - это на фоне других недостатков, это кажется не таким противным?
  -- Я не думаю, что у тебя много недостатком.
  -- Ладно тебе. Они есть, это я сам знаю. Иначе ты меня не знаешь.
  -- А у меня ты видишь недостатки?
   Червяков не отвечал, повернулся к двери, долго ее закрывал.
  -- Мне просто интересно. Так есть? - повторила Лена.
  -- А ты, что не знаешь своих недостатков? Думаешь узнать и работать над собой?
  -- Может и думаю. А может и чего-то не замечаю. Люди часто критикуют других, а на себя смотрят без критики. Тем более я имею ввиду недостатки характера, а не внешности, а их можно определить только со стороны. Что тебе не нравиться?
  -- То как ты себя ведешь, - ответил Червяков.
  -- Как? - не поняла она.
  -- Пошли домой, Лена.
  
  
   Дома одна и в не лучшем настроении. Конечно, дома был Кот, но он был в кризисном положении. Лена называла это приступами одиночества. Как впрочем, и у нее. Так что были они одни - Кот один и Лена одна.
   У девушки плохое настроение проявлялось во всем, она вздыхала, ходила по комнате, протирала влажной тряпкой листики растений и, обычно после всего этого мыла руки и долго гладила Кота, думая о своем. Сегодня обошлось без мягкой шерстки любимца.
   Кот только и делал, что сидел на подоконнике окна в кухне. Смотрел не вниз, где на травке и у канализационного люка принимали солнечные ванны представители его вида, а на летающих ласточек. Они устроили гнездо прямо под окном и когда залетали, казалось, врезались в стену. А Кот в тот момент бил лапой по стеклу, пытаясь поймать быстрых птичек. Наверное, ему было обидно, потому как ласточки после его нескольких неудачных попыток, попросту перестали обращать на него внимание. Тем не менее, в таком состоянии тревожить своего любимца Лене было бесполезно, он становился недоволен, специально не убирал когти, когда она прижимала его к себе. Приходилось оставлять Кота в покое, для него это было занятием для снятия напряжения, не от охотничьего инстинкта, а скорее просто от невозможности спариваться.
   Наступило непонятное чувство. Состояние, когда все не так и все не то. Хлеб только, что купленный по дороге, черствый, вафли, которые она любила, вызывают чувство, что эта еда не здоровая и в рот не лезут, свет на кухне тусклый, а когда включаешь лампочку он смешиваясь с естественным освещением становиться угнетающим... В общем все не так.
   Лене было стыдно за свое детское поведение. Каждому взрослому человеку не по себе, когда могут заметить его детскую сущность, но все взрослые это те же самые дети. Они даже больше дети, чем сами дети. Придумывают себе слишком замысловатые игры, хорошо спланированные, с большим списком правил, игры, участвовать в которых нужно непременно с серьезным лицом. Также создают сложные игрушки, самой интересной из которых является собственный ребенок. Как же забавно иметь собственного ребенка, вмешиваться в его жизнь, придумывать ему занятия, приказывать ему до определенного срока. И как же эгоистично это звучит - я хочу ребенка.
   Стыдно Лене было за то, что сперва, когда Червяков сказал ей "пошли домой" ей подумалось, к кому домой? Ко мне, к тебе? А он, как всегда, покуривая сигарету и придерживая ее за руку на пешеходном переходе, говорил о чем угодно, только не том, что ей хотелось услышать. В придачу ко всему она ненароком опять назвала его по фамилии, потом, конечно, поправилась и назвала его по имени. Лучше бы этого не делала, не так бы это бросалось в глаза. А так он даже заметил:
   - Можешь не извиняться. Мне моя фамилия нравиться. И если мысленно ты меня называешь Червяков, то мне это даже нравиться. Так официально звучит. У меня в школе была одноклассница Оля - круглейшая отличница, не очень сексуальная, но не противная. Так она меня называла не только по фамилии, но и по имени. То есть не так или так, а все вместе - Червяков Максим. Это она еще моего отчества не знала. Мне нравилось, как она меня называла, хоть это и звучало странно для школьного возраста. Мне потом даже несколько раз сон приснился...
   Червяков не рассказал о своем сне, который Лена бы с интересом послушала. Хотя потому, что об этой самой Оле он вспоминал несколько раз и как ей казалось, что-то там было. Может и сон был эротический. Не рассказал, но понял двусмысленность Лены, потому повторил по-другому:
  -- Все, пошли по домам.
  -- Конечно, по домам, - зло повторила она.
   Опять ей стыдно и как раньше за свою неискренность. Пусть, что хочет, то и думает, но он думает, что есть на самом деле и к тому же узнаёт о ее скрытности. А он еще сказал, что не нравится, прежде всего, ее поведение. Но на это сегодня уже нет сил. Все не так
  
   К концу недели было совсем все не так. Если раньше неприятная невозможность ожидания, делалась возможной благодаря своей временности, то теперь пришло чувство не временности ситуации, а вполне обычный установившийся уклад жизни. Заключался он в том, что Червяков стал к ней относится по-другому. Ближе к выходным, если точнее два последних дня, вечером она плакала. Как-то выходило само собой и поделать с этим ничего Лена не могла. Можно обижаться на Червякова будь он толстый мерзкий, строящий из себя гения. Но нет, он был жалкий, худой, нечего из себя не строил, не говорил не с ней, не с другими без лишней надобности.
   Можно взять отпуск, но поможет ли он? Воспоминания о море в одиночестве невыносимы. Повторить не хотелось, к тому же тогда она ехала в хорошем расположении духа.
   И сейчас она снова плакала. Пятница и впереди два выходных дня. То ощущение от пятницы, которое было раньше совершенно переменилось. Тогда она на веселый манер говорила пятница-развратница. А сейчас сидела, размышляя, дана мне пятница, что мне делать с ней? Было еще рано. Обычно, грустные мысли приходили к ней ближе ко сну, когда отдохнувшее тело позволяет работать голове, но буквально час назад рассталась с Червяковым и тоска наступила раньше. Наступила еще, когда он был рядом, но чувствовалось, что расставание неминуемо приближалось.
   Тоска. Она так и заявила Червякову, который после проверки компьютеров звенел ключами, закрывая все двери, и ходил по всем закоулкам, проверяя выключен ли свет.
  -- Тоска что-то меня берет, - сказала Лена.
  -- Тоска говоришь, - ответил он не глядя, в этот момент он крутил жалюзи, которые непонятно как запутались, - интересное слово, Лена, чисто русское. Оно даже не имеет себе аналогов во всем мире. В словаре написано, это читал в газете, может они и врут... Так вот написано, что тоска - чувство вызванное от наблюдения за бескрайними просторами снежных полей.
   Лена вздохнула и Червяков продолжил.
  -- Это, по-моему, преувеличение. Насчет того, что оно не имеет аналогов в других языках. Есть же и в других странах снежные поля. Здесь имеются ввиду снежные поля Сибири. Но, скажем, есть же северные страны Финляндия, Норвегия, Швеция. У нас тоже снегу достаточно зимой и они также смотрят на эту скучную картину, чувствуя что-то наподобие тоски.. Но тоска летом?
  -- Ты же понял, что я имею в виду.
  -- Понял, как же не понять. Грустно тебе. Мне кстати тоже. А вообще эти словарные переводы все уникальные. - Червяков снова сменил тему, - Возможно даже, что слово love, которое у нас переводят любовь, означает совсем другое чувство. Имею ввиду, что в своем идеале любовь, как чувство, у всех народов разное. В общем, не важно. Пошли уже.
   По дороге, которая составляла минут пять в одинаковом направлении, сильно не пообщаешься. Шумно, толкают, Червяков курит, излишне на этом сосредотачиваясь. По привычке пепел падает на Лену, на ее стройные ножки, но она не придает этому значения. Новые кожаные сандалии, с сексуальными ремешками до колен, слишком дорогие как для сандалий. Что с них толку, если он их не замечает?
   Он замолчал, а Лена по безразличию в своем жалком положении (слышала разговор Червякова в начальником), спросила:
  -- Нравятся мои сандалии?
   Он только ухмыльнулся.
  -- Конечно, к твоей короткой юбочке они очень идут. Так подчеркивают ножки. Когда что-то открыто, но немножко, не совсем, то это очень соблазнительно.
  -- Так нравятся? - Лена хотела еще раз услышать его мнение.
  -- Нравятся, Лена, нравятся. Мне очень нравятся, как и тому вон парню, - Червяков показал на проходящего, который скромно глядел на девушку. Была бы она одна, смотрел бы не так скромно, думал он, - и тому мужчине тоже нравится. И даже тому дедушке с газетой тоже нравится, - он, не стесняясь тыкал во всех пальцем, - Сексуально и прилично.
  -- Что-то мне грустно, - повторила Лена. Они уже подходили к троллейбусной остановке, выбирать выражения не приходилось.
  -- Тебе нужно в отпуск. Как и мне. Ты же знаешь, что я уже договорился.
  -- И с какого дня?
  -- В понедельник еще прейду, а там решим, - ответил Червяков.
  -- Чем же будешь заниматься? - спросила она.
  -- Поеду на море. Знаешь я не очень люблю море..., - он не закончил. Приехал троллейбус и Червяков принялся пропихивать Лену через толпу. Нежно толкал сзади, держась за талию девушки. И не видел, что она улыбается, такой его заботой.
  -- Этот полный, я на следующем поеду, - капризно сказала Лена. Червяков потянул ее обратно. - Так почему ты не любишь море?
  -- Не люблю из-за ограниченности. Такое впечатление складывается, что когда есть море больше ничего не надо. Пляж и соленая вода, с утра до ночи. А такое положение надоедает. Но в этот раз мы едем, что называется дикарем. Почти автостопом. Своей машиной, конечно, но она, во-первых, старая. Рассыпаться может в любой момент. План у нас такой...
   Гадкий троллейбус снова появился не вовремя. Приехал не по правилам быстро и совсем пустой, можно особо не толкаясь зайти и занять сидячее место, если потолкаться, то сидячее у окна.
  -- Хорошо тебе, а мне все равно грустно, - говорила Лена, пока из троллейбуса выходили люди.
  -- Я бы тебе предложил поехать на рыбалку этими выходными. Руки зажили и мы снова собираемся испытать удачу. Но ты не любишь отдых на природе.
  -- Желаю удачи, - сказала она на прощанье. Не говорить же, что отдых на природе она любит. Все зависит где, а главное с кем. И тем более не говорить "я согласна, едим", когда перед носом закрываются двери. Пожелала удачи, что Червяков принял за простую формальность девушки желающей быть вежливой.
  
   Лежала Лена на своей кровати, но не как обычно раздетой, а в халате. В таком настроении нравилась лежать в воде, с солью или без, после чего она любила забраться на кровать скинув с себя все. Вода это хорошо. Откуда вышли люди никто не знает и не надо придумывать, что из воды, но эта теория не самая плохая. Только, как назло, нет горячей воды. И лежать раздетой неприятно, без нее тело зябнет. Также много чего другого происходит без горячей воды. Например, лицо от слез сохнет и стягивается. И ноги болят. И вообще все не так. От старого и доброго осталась только короткая, гладкая шерсть Кота. Он грустный, ленивый, полностью проникнутый настроением хозяйки, но шерсть от этого не становиться менее приятней. Хотя само положение хозяйка Лена никак не принимала. Какая она хозяйка? Она так же зависима от Кота, как он от нее. Интересно он понимает, что все не так и не то?
   Что Лену действительно убывало, (мысленно она подводила итоги не самой удачной недели), так это само поведение, точнее безразличие Червякова. Не то, что он сам того не понимая хочет подчинять своей воле, не то что боится серьезно сказать как красива девушка и уж совсем не то что не пытается быть лучше, чем есть. Долбанный романтизм, который нормальным людям противен, даже девушкам. Убивало безразличие и его мысли, совсем не актуальные в этой ситуации. Как он не может думать о ней? Иногда у них возникали такие неловкие ситуации, на самом деле просто вымышленные. Участниками кроме них двоих была эта ненавистная Лене секретарша Света...
   В дверь позвонили и Лена быстро побежала в ванну умываться. Для того чтобы смыть слезы горячая вода не обязательна, холодная даже лучше. Когда вытерлась и посмотрела в зеркало, осталась довольна результатом. Выглядела утомленной, но красивой.
   Пришла Катя, к счастью без своего петуха. Как обычно с мороженым, большая пачке, но не с маком как неделю назад, а с персиковым джемом.
   Жизнь налаживается? Если бы.
   Хорошо ли что пришла ее подруга? Если она будет вести себя по-своему, то так даже лучше. Если же по-другому, как со своим парнем, то лучше побыть одной. У нее порою, при общении с такой Катей, бывает впечатление, что она неполноценна. Она уверенная в себе девушка, но все равно эта парочка, другая Катя и ее парень, (Как я его называла? - думала Лена. Что-то с Толкиеном... ах, да Властелин шмоток) заставляли ее смущаться. Очень часто возникало желание сказать: ты хоть знаешь, что с тобой моя подруга ведет себя как дура? Но виноват ли он, что кто-то с ним ведет себя не так. Он то ведет себя как ему нравиться. А если подумать более критично к себе, то и она с Червяковым превращается в иное существо и это также не нравилось Кате, как ей изменение подруги.
   Катя была той, которая не мешала в любой ситуации. Позже Лена поняла, по какой причине - оказывается с Властелином шмоток она не виделась уже три дня. Поехал он в командировку. Наверняка с гордым видом и важностью на лице. Из тактичности Лена выслушала всю эту неинтересную историю. Бедная Одесса, берегись - к тебе поехал ужасный тип. Потом как обычно они долго ели мороженое в тишине, а потом Лена становилась доверчивой и искренней. Слово за слово и она уже рассказывала о том, о чем думала до прихода гостьи.
  -- Убивает безразличие и его мысли, совсем не актуальные в данной ситуации. Как он не может не думать обо мне, то есть о нас? Иногда у нас возникают такие неловкие ситуации, шуточные, но настоящие по своей сути. Как в среду была ситуация Участниками кроме нас двоих была еще эта секретарша Света, звезда сама понимаешь чего. У начальника какие-то неприятности, по всей видимости, в семье, и он запил. Червякову, естественно, всегда известно больше других, ты же знаешь...
   Катя кивнула и Лена продолжила.
  -- Не вызывает он у других подозрения, напротив, своим жалким состоянием вызывает на откровенность. Потому выходит из кабинета начальника. Говорит нам, - это "нам" у Лены прозвучало как ругательство, - нам со Светой. Грустно так говорит...
  
  -- Вот девушки зачем же вы такие требовательные и вредные? - сказал Червяков, когда вышел из кабинета начальника. Он присел на стол, нежно положив руку на свой любимый компьютер, - Любите усложнять и без того наше жалкое существование. Не что бы поддаться кое-чему...
  -- Чему же поддаться? - спросила Света. Уж кто-кто, а она то знала.
  -- Поддаться, скорее даже отдаться... своим внутренним импульсам, желаниям, природному инстинкту. Побыть немного животными не думая о том, как это будет восприниматься впоследствии или от этого ваш нимб станет сиять не так ярко. Просто сделать то, что крутиться в голове.
  -- А что крутиться в голове? - Света продолжала разыгрывать непонимание.
  -- Как будто ты не понимаешь? Не могу поверить, что в твоей голове крутятся циферки на этих листочках, - Червяков указал на стопку бумаг, лежащих на столе секретарши, - также не могу поверить, что ты думаешь только о своих ногтях, - он взял со стола пилочку для ногтей.
  -- Почему же?
  -- Об этом, конечно, побольше чем о циферках, но все равно все это не то. Без главного все это не имеет смысла. А, Светлана?
   Лене всегда не нравилось, когда Червяков называл ее "Леночкой". После "Деточки" могла вообще с ним не разговаривать два дня. Но когда эти иронические телячьи нежности касались не ее, это было еще хуже.
  -- Так о чем же тогда думают девушки? - спросила она.
  -- Вопрос не в о том, о чем думают, а про что скрывают свои мысли. Полно всяческих слабостей и жизненных искушений, выводящих из себя. Для мужчин это алкоголь, - рукою Червяков указал в направлении кабинета начальника. - для женщин это лишний жирок на животике, лишние калории и цилюллит на попе. И другие - чрезмерное увлечение компьютером, наркомания, лень, жажда денег...
  -- К чему ты клонишь, - недовольно перебила его Лена, хотя собиралась хранить молчание.
  -- Иногда нужно забыть обо всех принципах, недостатках другого человека и просто предаться неистовому половому акту...
  
   Лена не стала вдаваться в подробности по поводу того, что вызвало подобное заявление Червякова. Видимо Игорь Семенович, начальник, поссорился со своей супругой, которая младше его по крайней мере лет на пять, и Червяков действовал согласно ситуации. Ведь он, как Шерлок Холмс, всегда знает чуть больше других. Не сказала она, что эта фраза ее сильно возбудила. Также не собиралась говорить, что переменила свое отношение к этому парню. Много не сказала тогда, по причине присутствия Светы. Как и сейчас, вечером, у себя дома, по причине того, каким человеком была Катя. Она просто бы не поняла.
  -- У твоего дружка проблемы на почве сексуального неудовлетворения, - сказала подруга.
  -- Не думаю, - ответила Лена. Она действительно так не думала. Раньше может быть, но не сейчас. Даже наоборот, это отчасти и заставило посмотреть на Червякова по-другому.
  -- Если не так то он полный кретин, - продолжила Катя.
  -- Согласна, - покивала Лена в ответ.
   С "кретином" можно согласится, но злится на Червякова все равно бессмысленно. Если он о некоторых вещах не думает, то и заставлять не стоит задуматься. Более точное определение было "не принимающий обычный уклад жизни", проще говоря, нигилист.
  -- А секретарша Света без смущения вся прямо засияла, - пожаловалась Лена, - и знаешь, я немного изменила свое отношение к Червякову. По двум причинам. Во-первых, я поняла, что ему есть с кем удовлетворять свои сексуальные потребности. А во-вторых, это то, что такие личности как Света, не прочь предаться с ним "неистовому половому акту", а он этого не делает.
  -- А может и делает, - заметила Катя.
   Лена промолчала. Действительно, почему бы нет? Может и делает, но это уже не важно. Важно само поведение. А оно было почти культурным.
  -- Так как же ты изменила к нему отношение? - спросила подруга, - надеюсь больше не будешь о нем грезить?
  -- А разве я о нем грезила? - удивилась Лена.
  -- Конечно, ты только о нем и говоришь. Именно поэтому я называю его кретином, а не кем-то еще. А хочется сказать пожестче.
  -- Не знаю, что там будет, но это будет прямо. Да ничего и не будет. Я вообще знаешь, что хочу? Чтобы Червяков умер.
   Лена была уже злая. Все видится по-другому, когда об этом не думаешь, а говоришь. После сказанного ситуация представлялась совсем некрасиво, как раньше.
  -- Не то чтобы умер. Просто чтоб исчез. Как будто его и не было в моей жизни, то есть где-то существовал, но неизвестно где, далеко, далеко. Больше всего меня бесит то, что он думает не о том, о чем думаешь ты. Ты убиваешься, размышляешь как же так, а он сидит, читает футбольный журнал...
  
   Катя не стала долго засиживаться и ушла, когда они не успели съесть и половины мороженого. Лене, как назло хотелось побыть вдвоем. Подруга было той старой Катей, готовой сделать все, ради нее. Но она ушла, даже категорически отказалась, чтобы ее проводили до троллейбуса.
   Лена сама доедала мороженое, под ногами терся Кот, не голодный просто какой-то возбужденный. Почуял видно что-то. Лена отломила ему кусочек пломбира, без абрикосового джема, но он попробовал скорее для приличия, лизнул, но есть не стал. А вообще ел все.
   Да именно это и раздражает в Червякове, думала Лена. Ты убиваешься, злишься, а потом смотришь на него, а он занимается своими привычными делами. Не то чтобы он был черствый или безразличный, он просто не думает о таких вещах. Как он сказал: не люблю ковыряться в закоулках собственной души, а тем более вмешиваться в чужие дела. Нравиться - делай, не нравиться - не делай, размышлять почему нравиться, почему нет, не имеет смысла". Все верно, но проблема в том, что Лене, в отличие от него, как раз нравиться думать об человеческих отношениях.
   К слову в тот же день когда они сидели в кабинете ничем особо не занимаясь, а начальник Игорь Семенович громко храпел на трех сдвинутых стульях, Лена очень хорошо уловила эту ситуацию. У нее привычные мысли - почему нет девичьего счастья, а только одиночество.
   Остались они одни и она попыталась как-то поделиться своими мыслями. А он сидит со своим журналом и вышло, что делился Червяков только своими неинтересными мыслями.
   Ох, уж этот футбол. Ну, кто еще не знает, что Греция выиграла чемпионат? И что с того? Лена далекий от футбола человек и то знает. Она даже смотрела сам матч. Впечатление удручающее. За что люди любят эту игру? Можно было смотреть, если сделать весь матч минут на двадцать. Так нет, длилось это вечность. Лена посмотрела от начала до конца, по той причине чтобы хоть что-то ответить Червякову на следующий день (это был понедельник). И от начала до конца это была пытка. Пытка все... а сколько вообще длиться матч?
  -- Весь вечер коту под хвост, - сказала она вслух, - не воспринимай на свой счет, пан-Кот.
   Кот не воспринял, только довольно замурлыкал.
   А на следующий день Червяков не хотел поговорить о футболе. Сказал, удивившись, только одно - почему наша сборная так не может? Что это означало, Лена не поняла, только заметила ему какой красивый этот Нуно ...
   Червяков только руками развел. Опять он думал о чем-то не том.
   И в чем же проблема? Что в определенное время я ему отказала предаться природным инстинктам, которые к слову присутствовали. Потом, в другое время, отказалась отсосать... Второе, конечно, было шуткой. Как шутка с фразой "any key", которую Лена сама не поняла.
  -- В компьютере нужно нажать любую кнопку, совершенно любую, - объясняет она Коту, - но он нажимал всегда разную и мне было не понятно, почему именно эту. А он просто нажимал, на которую падал палец, вот и все.
   Да шутка. А если нет? В любом случае завтра два свободных дня. Он укатит на свою рыбалку без меня, если я ему не позвоню. Позвонить я не решусь из-за гордости. В итоге два дня сама или, в лучшем случае, в компании двух людей - подруги, которая становиться другой с Властелином шмоток и самим Властелином шмоток. Это тоже самое, что самой, если не хуже. Потом после этих двух никчемных дней, краткое свидание с Червяковым, после чего он как в фильме "3+2" уезжает машиной на море, а я остаюсь. Все не так. И она снова заплакала.
  
   Получилось все не так как представлялось. Могла ли Лена представить, что в понедельник утром меньше всего она будет думать о Червякове? У нее даже была странная ассоциация этого парня со зверюшкой мистера Зорга из фильма "Пятый элемент". Жалкий слизняк, который развлекал почти главного злодея фильма, но не мог ему помочь, когда тот подавился косточкой от вишенки. Червяков тоже казался такой милый, радующий глаз, но бесполезный. Поначалу...
  
   Суббота вышла не скучная. Как в старые добрые времена, она вдвоем с Катей. Властелин шмоток еще не вернулся - бедная Одесса. Только вдвоем, чисто женская компания. Раньше у них была такая традиция - после рабочей недели, когда ограничиваешь себя во всем, они любили побеситься в субботу, прожить без контроля и делать что нравиться без лишних вопросов. Проявлялось, может это не так уж дико, но для скромняги Кати и умеренной Лены было как драка на банкете. В основном они забывали о своей диете и съедали килограмм мороженного, одну большую пицу, вечером, скорее ночью сплетничая о девичьих делах, пирожные или шоколад с крепким кофе. Кроме еды разнообразие небольшое. Или кино вечернего сеанса, или реже танцы в ночном клубе или кафе. Идеальным вариантом все же было кино с посещением кафе возле дома. Там и потанцевать можно, хоть музыка не очень и мало танцующих.
   Иногда отдых в субботу они заканчивали не только вдвоем. Это нравилось Лене, несмотря на то, что это происходило в таком нехарактерном ей кураже. В том смысле, что после, когда настроение пропадало, все равно не о чем не жалела. А не нравилось, что большинство не хотели вести открытую игру. Не хотели бесится по их подобию. Самый красивый ее кавалер, намного красивее Червякова, в самые интересные моменты звонил по телефону. К тому же он оказался из ее дома, а это было не то. С ним быстро расстались, после чего образовалось затишье имени Червякова. Но каждая девушка мечтает о красивом незнакомце, что подразумевает только одну встречу. Или нет? Это было так давно, как в другой жизни.
   В этот раз они пошли в кино, потом в кафе, попробовать что-то новенького из многочисленных сортов мороженого. Снова она подумала как хорошо, что не было Властелина шмоток, тоже своеобразный подарок судьбы. Сидели одни, Лена смотрела по сторонам, иногда хитро поглядывая на подругу, когда их взгляды встречались Лена довольно улыбалась.
  -- Даже не думай, - говорила ей Катя.
   А Лена больше ничего не хотела, только посмотреть, может чуть покидать взгляды и набраться впечатлений. Ничего более. К разочарованию многих парней. Ей не нравилось только одно, что она всех мужчин сравнивала с Червяковым.
  -- Не думать, это слишком много. Мысль как слово, отличное только тем, что ты не можешь даже контролировать, как оно вылетает.
  -- Слово не воробей вылетит, не поймаешь? - спросила Катя.
  -- Да. Мысли тоже летают куда хотят. Как говорит один тип на работе, подтверждая эту истину: вот ты не представляй меня без одежды. И ты в тот же миг представляешь.
  -- Говорит Червяков?
  -- Кто ж еще? Вон красивый мальчик, - Лена махнула головой в направлении танцующего парня. Что ей нравилось в этих современных танцах, так это то, что их может себе позволить только физически развитый человек.
  -- Даже не думай, - повторила Катя.
  -- Расслабься Катя, он не в моем вкусе. У него просто тело красивое.
  -- Сколько тебя знаю, а не имею малейшего понятия о твоем вкусе.
  -- Я тоже, - сказала Лена, - мой вкус просто постоянно меняется.
  -- А сейчас.
  -- Сейчас он ассоциируется с Червяковым. Знаешь, есть на работе такой парень.
   В голосе Лены появились язвительные нотки. Кате было неприятно, хотя она понимала, что подруге приходиться не сладко.
  -- Ты же вчера хотела, чтобы он умер.
  -- И сейчас хочу. Точнее я хочу, чтобы его не стало, а еще больше, чтобы и не было. Представляешь, Катя, какие мальчики б у меня были? Может быть даже этот красавчик. Но на сегодня мой вкус, такой как есть. Это всерьез и надолго...
  
   Красивого мальчика, который выделывал умопомрачительные трюки звали как и Червякова Максим. Познакомились с ним Лена, сразу после его бенефиса, когда он еще трудно дышал и футболка не успела просохнуть от пота. Но знакомство продлилось около пяти минут. Перекинулись парой фразой, потом Лена сделала вид, что она всего-то почитательница таланта. На том основании и удалилась. Ее начало раздражать: первое, показательность, в том смысле, что игра нового знакомого на публику; второе, что он постоянно улыбается и настроение сильно приподнято; последнее, что после пяти минут знакомства они как бы старые друзья. Не малую роль отыграла похожесть танцора на Властелина шмоток. Поэтому довелось разыграть скромную поклонницу танцев, как искусства.
  -- Успехов в творческом развитии, - сказала Лена на прощание, едва сдерживая смех.
   Дома смеяться ей не хотелось. Своим ненормальным отношением заразил ее Червяков. Теперь ее даже тошнило оттого, что некоторые смеются и веселятся. На улице, на лавочке, у ее подъезда, гремела гитара. Хриплые, пьяные и в целом отвратительные голоса кричали неизвестную песню. Все эти песни были жизненными и от них тоже со злостью сжимались зубы. Двери на балкон открыты, но хоть шум сильно мешал, закрыть из-за духоты нельзя. На улице немногим прохладнее, совсем чуть-чуть. Даже не скажешь, что ночь, так жарко. Наверное, завтра будет дождь. Всегда, когда сильно жарко, причем без солнца, бывает дождь.
   Ближе к ночи компания с гитарой необычайно оживилась и теперь отвратительно пела свою песню громко и в один голос. Закрыть балкон нельзя еще потому, что она накурила в комнате. Зачем она купила эти тонкие женские сигареты, никогда же не курила? Спонтанно и страстно возникло желание покурить. Как Червяков - глотая дым и выпуская его густым облаком, какого-то зеленного цвета. У нее густой дым не получался, скорее из-за того, что сигареты легкие, женские, а у него и не женские и крепкие.
   Ужас, орут и орут. За пьяными мужскими голосами, немного не успевали тонкие женские. Прямо оргия какая-то. Лена сидела на кровати, поглаживая Кота, в абсолютном спокойствии. Не впилась она со злостью в шерсть и не мяла тощее тельце, а была нежная и медлительная. Но внутри все кипело, ей хотелось сказать этим довольным бродячим музыкантам: вы чего такие довольные и веселые? Думаете, что жить так уж хорошо? Да вы просто животные. Вам только и надо, что заниматься гадостями с противоположным полом, да всякой чепухой предшествующей этим гадостям.
   Но это было не честно. Это Червяков ее заразил своими кознями. Даже не интересно когда все получается гладко. Неприятно получать удовольствие, не вытерпев множества разочарований. Насчет этого он стал бы возражать, но это действительно так.
   А Червяков, между прочим, уезжает, напомнила себе Лена. Не навсегда, конечно, на месяц максимум, но Лена за три дня одиночества едва не сошла сума. Можно расспросить, куда он отправляется? Взять отпуск самой и отправиться туда же. И что он подумает?
   Какая разница? Он уже предлагал мне заняться неистовым половым актом, я ему говорила что он не в моем вкусе, он склонял к оральному сексу, я признавалась в любви, он открывал свои гадкие мысли и придумывал несуществующие проблемы... полный комплект абсолютного бреда. Какая, в общем, разница, что он подумает?
  -- Он и так обо мне плохого мнения, - сказала Лена вслух, - Как он ответил на вопрос, что ему во мне не нравиться? То ли характер, то ли поведение.
   Только куда он направляется, Червяков не скажет. Отшутиться. Туда где море, скажет. Или туда где много холодного пива. Или туда где можно ходить раздетым. Секретарше Свете на вопрос, сколько времени, уже тысячу раз отвечал - время заниматься маникюром. Часы есть в нижнем правом уголке компьютера. Это Лена запомнила, а вот Света постоянно доставала Червякова этим вопросом, хотя компьютер у нее работал круглосуточно.
   Лена закурила очередную сигарету и вышла на балкон. Музыка гремела без малейшего стеснения. Сперва, когда она обратилась к бродячим музыкантам, ее даже не услышали. Или не захотели услышать? Вот наглость. Потом она крикнула громче:
  -- Эй, люди. Внизу. Можно потише?
   Сначала не последовало никакой реакции, голоса орали, а когда допели, ей ответили.
  -- Девушка мы вам споем колыбельную.
   И снова ужасная песня похожая скорее на боевой марш, чем колыбельную.
  -- Не надо мне колыбельной, - крикнула Лена, но на нее никто не обратил внимания. Со злостью Лена швырнула окурок в их сторону, на что раздался только лошадиный смех.
   Вот есть же людям чем заняться. И энергию не жалко тратить на всякую чепуху, завтра горло будет болеть. Так что же делать мне - энергии хоть отбавляй? Ехать это не то. Кота даже не с кем оставить. Тогда что же?
  
   Ничего не прояснилось и в воскресенье, но вечером Лена думала только о себе самой. Утром она проснулась с ужасным комком в горле. Боль была не сильная, но ощущение очень неприятное. Хотя встала Лена не по этой причине. Заснула в верхней одежде, что за последнюю неделю у нее вошло в норму, забыв перед сном закрыть окно. Когда проснулась, обнаружила, что занавеску ветром утянуло в окно и теперь она мокла на дожде. На самом балконе был тоже все мокро. Ковров у нее, как говорил Червяков про свои половички, не было, но грязь на деревянном полу была все же лишняя. Дождь шел под косым углом, стараясь обогнуть козырек над окном и попасть на вазоны. Это прекрасно получалось. Лимон и кактусы были все в слякоти, а все, что перелилось через горшки, падало на пол грязью.
   Лена, затащив штору обратно, смотрела на эту картину, ничего не понимая.
  -- Ну да. Я вчера так и думала, что будет дождь, - прохрипела она.
   А Кот радовался такой погоде. Он довольно ходил по грязи на балконе, делая свои белые тапочки черными. Ужас. На что хватило Лену так это закрыть окно и закинуть Кота в ванную.
   Думала она только о себе. Почему так болит горло? От сигарет такого быть не может, иначе трудно понять, зачем люди курят. Это, наверное, легкая простуда, думала Лена. Сквозняк был сильный, аж штору вытянуло (и обмочило, значит стирать придется) и меня продуло.
   В подтверждение этой теории у нее также болела спина. Не кости, а мышцы. Больно даже притрагиваться к некоторым частям.
   Лена пошла досыпать, было совсем рано. Но заснуть никак не получалось. Горло постоянно напоминало о себе. И Кот жалобно мяукал в ванной. Сам виноват. Зачем лезть в мокрую грязь? А еще кот. Коты любят тепло и уют, а не воду, к тому же грязную и сильно бьющую по голове. Ее Кот был молодым, всего год, он и дождь в живую видел всего пару раз в жизни. Надо будет его душем полить, подумала Лена с улыбкой, чтобы узнал, что такое дождь и не лазил на балкон, когда льет как из ведра.
  -- Чего сейчас кричать? - сказала она, приподняв голову, - сиди, пока не просохнешь. Или свет тебе включить?
   Лена встала, все равно не спалось и от валяния в кровати самочувствие не улучшалось. Коты прекрасно видят в темноте, это всем известно. В обычном состоянии может так и есть, но для ее Кота сегодня был черный день. Его короткая шерсть безжизненно повисла и всем своим видом он напоминал инопланетянина. Голова большая по сравнению с туловищем, выпученные глаза занимают треть головы, а движения такие медленные и неуклюжие, как будто от воды он заржавел.
   Пришлось вытирать проказника. В результате ее голубое мягкое полотенце превратилось в грязную тряпку с комками шерсти. Но это чепуха. Самое плохое, что она промокла сама с ног до головы. Что это плохо Лена поняла только вечером, когда сомнений в том, что она заболела уже не было. Утром же она ласково вытирала Кота, не обращая внимания, что через штаны промокло и нижнее белье. Думала об одном - это проклятое горло никак не проходит.
   К обеду боль в горле прошла, но самочувствие было каким-то непонятным. Присутствовала усталость и отсутствовала ясность мысли. Лена успела выпить около литра чая. Сначала пить было неприятно и она глотала маленькими глоточками. Потом стало приятно, горло отпустило и она выпила столько, что живот раздулся до размеров как у пузатого мужика. Все от погоды. Дождь прошел, но духота стояла еще хуже, чем ночью. Есть не хотелось что утром, что днем. Ей, по крайней мере. Коту может и хотелось он крутился у ног, терся своей торчащей во все стороны шерстью. Это никак не означало, что он голоден, но что это означало, не знал и сам Кот. Может, понравилось, как его вытирают, или мытье доставило ему удовольствие. Лена решила, что он просто голоден. Когда вязла его на руки, он долго обнюхивал ее пальцы, потом лизал и терся мордочкой. А они ничем кроме как сигарет не пахли.
   В холодильнике пусто так что пришлось идти в магазин. Лена решила купить котячьих консервы. Они хоть дорогие, почти как для людей, но с ними проблем никаких.
   На улице мокро и парко. И жарко до неприличия. В одной футболке и шортах Лена чуть ли не потела. Стоило выйти, как дождь начался снова. Сильный, но теплый и приятный. Зонтика не было, отойти от дома Лена успела на несколько шагов, но возвращаться не хотелось. Даже было приятно, что вот так ее застала стихия. И она медленно, не прячась под деревьями, пошла за покупками.
   Вечером не помог и чай. Горло еще не болело, но в том то и дело что это точно предстояло в бедующем. Усталость нахлынула новой волной. Теперь трудно было даже лежать на кровати, а заставить себя выпить что-то горячее было невозможно. Не говоря уже о еде. А кот как назло не притронулся к своей консерве. По-прежнему ходил "хвост трубой", терся, забирался на руки и вел себя необычайно оживленно. Прямо метеор по сравнению с черепаховым состоянием хозяйки.
  -- Что за безобразия показывают по телевизору? - жаловалась Лена, - ничего не разобрать.
   Глаза слипались, свет резал глаза. Решила промерять температуру, продержала градусник под мышкой минут двадцать, совсем про него забыв. Когда вспомнила, он лежал где-то в ребрах, но все равно - что он показывал, было не разобрать.
  

No social

   Утром первое что произошло был телефонный звонок. Он заставил Лену слишком резко подняться, от чего сильно закружилась голова. Что это за звук, девушка не понимала. только по привычке пошла к телефону.
  -- Да, - сказала она в трубку, не узнавая свой голос.
  -- Лена? Это ты?
   Звонил Червяков. Он был тем же неизменно уставшим по понедельникам парнем, засыпающий после проведенных двух дней за компьютером или изматывающего дня на природе. Но как и все для Лены его голос казался слишком громким и оживленным. И видимо он действительно удивился потому, как не стал ее разыгрывать, что проделывал всякий раз как звонил.
  -- Лена это ты? - повторил он.
  -- Да, Черв..., это я.
  -- А с голосом что?
  -- Ничего.
  -- Ты немного запинаешься и говоришь уставши? - допытывался Червяков.
  -- Тебе показалось.
  -- Что выходные удались?
  -- Даже не спрашивай, - уклонилась Лена.
  -- А как же тогда быть?
  -- Что ты имеешь в виду?
  -- На работу ты не прейдешь?
  -- Не в состоянии я, - пояснила она, собираясь вешать трубку.
  -- Никаких проблем. Все равно делать нечего. Ты, наверное, заболела? - спросил он.
  -- С чего это я заболела?
  -- Ладно, ладно. Я, может быть, зайду к тебе?
   Но Лена повесила трубку. Ковыляя к кровати, зевая во весь пересохший рот, неизвестно зачем сказала - можешь зайти, можешь катиться к черту, мне все равно.
   Спустя час ей стало немного стыдно. Лена по-прежнему безразлично относилась к работе, пусть хоть увольняют, в таком состоянии работать она не могла, но Червяков проявлял заботу. Без лишних слов и с неизбежными издевательствами, но это все же забота, единственно возможная для этого парня. Она пила чай. Уже более получаса хлебала, он уже успел остыть, а чашка по-прежнему была полная.
   С ложечкой в руке девушка думала об формальной относительности во всем. Раньше ей казалось, что все было "не то". А теперь думала, что раньше как раз было "все то", только сейчас наступило это "не то". Лежать неприятно, стоять тоже, ходить вообще невозможно. Пьет чай она тоже не для удовольствия, а только по той причин, что с пересохшим горлом еще хуже. А еще Червяков может прийти и увидеть в таком отвратительном виде...
  
   Когда пришел Червяков, она вновь поняла что "не то" наступило только сейчас. А о том, что она выглядит отвратительно, Лена попросту не думала. Звонок в дверь чуть не разорвал барабанные перепонки. Она, покачиваясь, пошла открывать двери. Когда открыла, также покачиваясь, пошла обратно на кухню. Гость молча последовал за ней. Добравшись до табуретки, девушка обессилено села, сложив руки вокруг чашки. Червяков стал на пороге, уперся плечом в стояк двери и молча смотрит на нее, качая головой.
  -- Что хреново? - спросил он.
  -- А ты как думаешь?
  -- Выглядишь ты не очень.
  -- Чувствую себя еще хуже, - ответила Лена, отметив про себя, что не так уж ей плохо. Приход Червякова привел в чувство, стоило только поговорить и услышать собственный голос. А еще больше улучшало самочувствие, что ее внутреннее волнение исчезло, как будто его и не было. Плохо конечно было и сказать, что она в норме на все сто никак нельзя. Но опять же все относительно, по сравнению с утром ей намного лучше.
  -- Гуляла вчера на улице?
  -- Выходила часа на два.
  -- И попала под дождь? - предположил Червяков.
  -- Аж два раза.
  -- Как же тебя так угораздило, попасть под дождь два раза?
  -- Не совсем два раза. Два раза промокла до нитки. А могла избежать в обоих случаях...
   Лена рассказала о случае утром, потом о том как попала под дождь в обед. Забыла только о главной причине, что не закрыла балкон и ее продуло.
  -- Еще не успела убраться, так что на балкон не заглядывай, - заключила она.
  -- Я к порядку не привык. Не думаю, что картина меня удивит.
  -- Ты не стой, садись, - спохватилась Лена, - я сейчас думаю только о себе, то есть вообще ни о чем не думаю. Так, что ты чувствуй себя как дома.
  -- Я у тебя всегда как дома, - сказал Червяков присаживаясь.
   Он сел напротив, осматриваясь вокруг. Взгляд его остановился на консрве Кота.
  -- У тебя волосы мокрые.
  -- Дождь все льет и льет. Не прекращается и на минуту. Подождал в переходе десять минут и решил что бесполезно.
  -- Я сейчас, - сказала Лена и пошла, шатаясь по коридору, в ванну.
   Там на крючке висело грязное полотенце, которым она утром вытирала Кота. Лена даже улыбнулась, подумав, что если дать это полотенце Червякову, она вытрется и ничего не заметит. Но она взяла чистое розовое, мягкое и одно из ее любимых. Грязное кинула в корзину для стирки, подальше от глаз. В коридоре глянула в зеркало, неплохо. Состояние, которое она называла жалкая, но красивая.
  -- На вот вытрись, а то сам простудишься. И держись от меня подальше.
   Червяков, как и предполагала Лена, назло подсел к ней поближе, довольно улыбаясь.
  -- Что нам дождик проливной? - сказал он, вытираясь.
  -- Выгляжу я наверно ужасно? - хитро спросила Лена.
  -- Ты выглядишь лучше всех. А твое состояние делает тебя не такой острой на язычок.
  -- Ты всегда говоришь не правду. Волосы у меня слиплись в комки, а лицо ссохлось как у мумии.
  -- Я говорю правду, - возразил Червяков, - ты выглядишь как ведьма...
  -- Очень приятно слышать, что я выгляжу как ведьма.
  -- Я же не закончил. Ты выглядишь как ведьма из фильма "Имя розы". Классная такая ведьма. И она не была ведьмой.
  -- Не знаю я такого фильма, но думаю ведьма, она везде ужасная.
  -- На самом деле ведьма это персонаж, который у главного героя вызывает сексуальное желание. Просто почему-то привыкли из нее делать старую бабу. Чтобы лучше было понятно, скажу, что ты похожа на Шапокляк. Такая стильная дамочка, с сумочкой из крокодильей кожи, и с утомленным видом. Она же была не старуха, просто уставшая от своих великих замыслов.
  -- Ты любишь подлизываться, - сказала Лена.
  -- Только к тебе. К тебе подлизываться бесполезно, ты же всегда это раскусишь. Вот чего я не пойму, как ты могла промокнуть? У тебя такой стильный зонтик?
  -- Забыла взять. И дождя тогда не было.
   Червяков рассмеялся.
  -- Ну, чего смеешься? - спросила Лена.
  -- Я же говорю стильный зонтик. Ты его с собой берешь, когда дождем и не пахнет.
  -- А вчера взять забыла. Иногда скучно быть стильной.
   Лена вспомнила, что за консервами для кота ходила в шортах и футболке на голое тело. Футболка намочилась, прилипла к телу. Легко было догадаться, что под ней из одежды у девушки ничего нет. И прохожие обращали на нее повышенное внимание.
  -- Чует мое нутро, что прибраться на балконе тебе доведется не скоро.
  -- Это чего же? - не поняла Лена.
  -- Поваляться тебе придется в постели не меньше недели. Организмы у тебя слабые, Деточка.
   Лена промолчала, поправила прическу. Волосы оказались жесткие и непослушные.
  -- Не такие уж слабые у меня организмы, - сказала она.
  -- Хорошо если так, но в любом случае нужно что-то делать.
  -- Что ты предлагаешь? Только не надо из себя строить доктора Айболита.
  -- Почему строить? - спросил Червяков, - я и так немало людей поставил на ноги. Я же в молодости был мед братом...
  -- В какой это молодости? Ты и сейчас такой молодой, что страдаешь ерундой.
  -- Раньше я служил мед братом в корейской войне. Лечил маленьких кореек...
   Червяков сказал это таким серьезным тоном, что Лена не удержалась от слабого хихиканья. Голова болела и кружилась сильнее прежнего. А все оттого, что настроение у нее веселое и она много смеется для такого состояния.
  -- Зонтик у тебя есть, на случай чего. Теплая одежда тоже найдется. Варенье у тебя есть? - спросил Червяков.
  -- Вишневое и малиновое.
  -- Это хорошо, малиновое я люблю, - сказал он, засмеявшись, - шучу. Будешь два раза в день пить малиновый чай, да послаще.
  -- Он слишком калорийный, - возразила Лена.
  -- Потому будешь пить не три раза в день, а два. Потом полоскание горла: в чашку с кипятком чайную ложку соды, столько же соли и одну две капли йода. Всю эту смесь не просто держать во рту, а набирать аж в горлянку, чтобы хотелось, пардон за слово, блевать.
  -- Фу, гадость.
  -- Для инфекционных бактерий это гадость еще большая. У тебя же горло болит?
  -- Болит. Главным образом глотать больно, - призналась Лена, - знаешь что? Я вчера еще курила...
  -- Это ты зря, - сказал Червяков.
  -- Думаешь, от этого болит горло.
  -- Нет не из-за этого. Но курить вредно.
  -- Кто бы говорил.
  -- Ну, я же мужчина.
  -- Какая разница.
  -- Как какая разница? - удивился Червяков, - ты же планируешь иметь детей?
  -- Может и планирую, а что?
  -- Курение вредит молочным железам. У мужчин их, по-моему, нет.
  -- Что за молочные железы? - спросила Лена.
  -- Ну, как сказать? - Червяков провел вдоль туловища девушки.
   Лена как днем раньше была одета в одну лишь футболку на голое тело, не ту, конечно, в которой она промокла до нитки и которая, прилипнув к телу, обращала на себя внимание прохожих. Но эта футболка точно такая же, светло синяя, облегающая и подчеркивающая ее грудь.
  -- Молочные железы это то откуда берется молоко для детей, - Червяков был удивлен, что девушка не знает таких вещей.
  -- Да понятно мне.
  -- Сигареты на это очень влияют, не в лучшую сторону. Лучше тебе больше не курить. Да, ты лучше оденься потеплее, - оглядел он ее, - а то у нас пока только все на словах. Никакого дела.
  -- Сейчас оденусь, только сделаю тебе кофе.
  -- Я сам сделаю. Люблю у тебя похозяйничать. Лена Кизякова такая опрятная девушка, у нее все расставлено по полочкам, аккуратно и на своих местах. Иди я сам разберусь, - Червяков провел ее до комнаты.
   Лена села на кровати, сложив руки на коленях. Она, казалось, забыла зачем сюда пришла. Думала о Червякове, а он в этот момент гремел на кухне радиоприемником. Собьет ее любимую радиостанцию. Надо будет поругать его за это, подумал Лена. Посидев так пять минут, утомленно легла, свесив ноги на пол. Мягкая кровать приняла в себя ее утомленное тело и на девушку навалился дрем. Последнее что крутилось в голове, это приятное ощущение, когда кто-то тихо шуршит на кухне. Червяков листает ее журналы. Вот же любитель до женского чтива. Наверняка смотрит картинки с занятий фитнессом и посмеивается над статьями вроде "Ты неотразима" или "Когда ты решаешь все".
  
   Лена проснулась в неопределенное время. За окном было темно, но не от позднего времени, а пасмурной погоды. Лицо и спина были в поту, волосы прилипли ко лбу, на душе непонятное беспокойство. Одеться она так и не успела, голые ноги в одних коротеньких шортах по-прежнему свисали на пол, отчего ей было холодно. Вокруг тишина. Незаметно и тихо к ней присоединился Кот. Он спал так тихо, как будто был не живой. Мордочка перевернута и глаза поблескивают из приоткрытых век. Лена погладила его по животу, но он не отреагировал.
  -- Эй, - сказала она в тишину.
   Кот приоткрыл глаза, а на кухне зашуршала бумага. Потом в коридоре раздались шаги. В дверях образовался Червяков с иронической улыбочкой. Лена поняла, что выглядит жалко, Червяков всегда иронически посмеивался, когда чувствовал свое превосходство.
  -- Прямо сонное царство, - шепотом сказал он.
  -- Как-то само получилось, - оправдывалась Лена. Ей было приятно, что она не сама.
  -- А все также не одета. У тебя по коже мурашки пошли. И пропотела ты. Если не одеться от этого самочувствие может только ухудшиться. Но, в общем, это хорошо, означает, что организм борется.
  -- Хорошо, может быть. Но произошло по другой причине. Мне приснился дурной сон, - странно прошептала она.
  -- Очень интересно. С удовольствием послушаю. Только сначала оденься потеплее. И приходи на кухню. Я бы тебе сделал чай и принес в постель, но при болезни всякие нежности только способствуют ослаблению организма.
  -- Я и сама не люблю есть в постели - потом плохо спиться. Постель должна быть только для сна, чтобы нормально отдыхать.
  -- Я тоже так считаю, - согласился Червяков, - где у тебя варенье?
  -- В кладовке. Маленькая дверь перед кухней.
   Червяков пошел искать варенье, а Лена с трудом поднялась с кровати. Одеться нужно было в любом случае. Больная она или нет, холодно было как осенью перед отопительным сезоном. Скинув футболку, на голое тело натянула толстый вязаный свитер, мягкий, приятно прикасающийся к соскам. На ноги спортивные штаны, толстые и грубые, такие же теплые, как вязаный свитер. Решила, что не помешают и носки. Обычные, вместо теплых - в них ноги проветриваются лучше. В коридоре посмотрела в зеркало. В тусклом свете она увидела в отражении худое существо, с густой космой темный волос, сквозь которые смотрели уставшие глаза. Похожа на ведьму, подумала Лена, на классную ведьму.
   На кухне был яркий свет, заставивший девушку прищуриться. Также кружилась голова и ее качало в разные стороны. Червяков, иронически улыбаясь, придержал ее за руку.
  -- Вот, что значит забыть зонтик. А такая стильная девушка. Все не буду, - замолчал он, увидев недовольный взгляд Лены.
  -- Лучше бы предложил сесть, - упрекнула она.
  -- Ты же у себя дома, зачем тебе предлагать.
  -- А приемник мой крутил без разрешения.
  -- Он сам включился, - соврал Червяков, - я себе сижу спокойно, пикантно положил ногу на ногу, как педераст, а он взял и включился. У меня приемник, к слову, намного лучше. С цифровой настройкой радиостанций, - Червяков поднял вверх палец.
  -- Хвастаешься? И еще говоришь что это "к слову", а это абсолютно не к слову.
  -- Нет. Говорю это потому, что хочу подарить его тебе. Я им не пользуюсь. Передают одну попсу для таких красивых и легкомысленных девушек как ты.
  -- Ой, ну хватит.
  -- Все перестал. Тебе лучше не нервничать, голова будет болеть. Как вообще самочувствие после отдыха?
  -- Горло снова начало болеть, - сказала Лена, подумала и добавила, - опять чувствуется усталость. Сколько я проспала?
  -- Совсем ничего. Тебе, наверное, показалось, что не меньше чем обычно спишь ночью. На самом деле меньше двух часов. Теперь, возможно, ночью не будет хотеться.
   Лена осмотрела кухню, обнаружила, что Червяков поставил греться чайник на газ, хотя она пользовалась электрическим. На тумбочке, возле плиты, стояла банка варенья. Вся в пыли, что могла оказать и не малиновым вареньем, а вишневым.
  -- Я когда проснулась, подумала что ранее утро, солнце не встало, а ты ушел.
  -- Я зачитался твоими журналами. Ты много времени тратишь на их чтение?
  -- Много, когда его некуда девать. Подобные журналы выходят раз в месяц, весь месяц я их и читаю, перечитывая по несколько раз.
  -- Потому-то ты такая современная дамочка? - улыбнулся он.
   В руках Червяков вертел открывалку. Когда Лена пользовалась ею, то мучалась и ругалась не меньше десяти минут, пока не удавалось открыть. Старая, которыми пользовались наши бабушки и дедушки. Червяков расправился с банкой за три секунды, предварительно вытерев всю пыль.
  -- Сейчас сделаем нашей Леночке чай, - приговаривал он с чайником в руках, - и она быстро поправиться. А знаешь во всех болячках есть и хорошая сторона. Главное сделать, чтобы болеть было не больно. Вот горло перестанет и лежи себе, читай книжки, смотри телевизор. Знаешь поговорку "хорошо отдыхает, тот, кто хорошо работает"? Другими словами можно отдохнуть только тогда, когда ты уставший. А ты очень уставшая.
  -- Не очень убедительно, - сказала Лена. Она наблюдала за его хлопотами и было это эгоистически приятно.
  -- И еще одно, которому тебе придется просто поверить на слово. Во время болезни никто не поправляется, в смысле не набирает вес. Организм работает по-другому. Ешь что хочешь, пей что хочешь, все оно переварится и куда то денется. Не в жирок на пузе и не цилюллит на попе, а неизвестно куда. Разве это не плюс.
  -- У тебя есть неплохие шансы ощутить эти плюсы на себе. Простуда очень легко передается окружающим.
  -- Нет уж спасибо. В другой раз. Не забывай что у меня отпуск.
   Лене стало стыдно. Она задумалась над этим. Что Червяков проводит с ней свое время, хотя мог заняться своими делами. Хотя ей казалось, что они и так проводят неплохо время. Звучит эгоистически... Но Червяков быстро отвлек ее от подобных мыслей.
  -- Не обращай внимания, - сказал он, - я болею два раза в год, как и большинство нормальный людей, весной и осенью. Осенью во время первых морозов, или раньше. Обычно в это время повальная массовая эпидемия. Весной непонятно почему. Всякие аллергии, ослабленный после зимы организм и так далее. Главное то, что в остальное время вырабатывается иммунитет и все нипочем.
  -- Даже когда рядом такое жалкое, заразное создание как я?
  -- Для меня точно. У меня иммунитет сильный. После болезни могу ходить раздетым и без последствий. Так что мне нечего бояться, можешь даже впиться в меня своими пересохшими губками. Шутка, - добавил он.
   Вот Червяков начал свои сексуальные шуточки, подумала Лена, стараясь быть серьезной и не улыбаться, а это значит, что в подобном ее состоянии он относится к ней несерьезно. Такие шуточки он поначалу выдавал секретарше Свете, но когда она на полном серьезе стала к ним относиться, представляя их как серьезные предложения, всю веселость Червякова как водой смыло.
  -- Я сама пить не буду, - сказала Лена, когда Червяков залил кипяток только в одну чашку.
  -- Как пожелаешь. Желание больного человека это почти как желание человека на смертельном одре.
  -- Хорошо тогда ты должен убрать мой балкон.
  -- Должен? - спросил Червяков.
  -- Я так желаю.
  -- Вот в этом и заключается слово "почти", - заметил Червяков, хитро улыбаясь.
  -- Так я и знала. Ты всегда делаешь только то, что тебе нравиться.
  -- А кто тебя заставляет делать то, что тебе не нравиться?
   Лена пожала плечами. Ей хотелось ужасно пить, но после первого глотка горячего чая, чуть не спалила себе язык. Вообще чай с малиновым вареньем был скорее едой, к тому же Червяков навалил малины много больше нужного, а ей как назло пить хотелось чего-то холодненького, не сладкого.
  -- Проблемы человека заключаются в его амбициях, - рассказывал Червяков, - есть люди, которые любят чистоту. В число проблем для таких людей входит ежедневная уборка. Есть люди любящие кушать чего-то необычного, гурманы, одним словом. Они тратят уйму времени и денег на приготовление необычных блюд. Есть мужчины любящие гладковыбритый подбородок, так они бреются каждый день. А есть такие, которые предпочитают меньше мусорить, на завтрак съедать вареное яйцо, а бриться два-три раза в неделю. У таких людей проблем меньше. Это личное дело каждого.
  -- Ты это сам придумал?
  -- Так оно и есть, - сказал Червяков, хмуря брови.
   Червяков пил чай. Себе он сделал в маленькой кофейной чашке и теперь аккуратно держал двумя пальцами ушко чашки. Попивал, поглядывая на нее. А Лена хотела спросить, когда он последний раз брился. Ей действительно было интересно, за какое время он становится как ковбой из рекламы сигарет. Но Червяков, не отрываясь от чашки, таинственно сказал:
  -- Был я на твоем балконе.
  -- Когда? - спросила Лена.
  -- В прошлом веке, - кривляясь, сказал он, - Сегодня, когда ж еще? Ходил курить, когда ты дрыхнула. Тихо на цыпочках. И знаешь, что я думаю? Когда погода наладиться, выйдет солнце, грязь сама подсохнет. У тебя там ковров нет...
   Лена от его этих "ковров" едва не засмеялась. Она как раз набрала в рот чаю и прикинулась, что ей просто сильно горячо.
  -- Аккуратно, Лена, пусть остынет, - заметил Червяков и продолжил, - у тебя там ковров нет. Когда грязь подсохнет, будет просто песок. Его можно в уголок пристроить или веником на совок, не велика забота. Растения нужно держать подольше от окна.
  -- Я обычно закрываю окно. Один раз забыла.
  -- А еще знаешь, что? Ты очень интересно спишь? - Червяков многозначительно закивал, как будто знал что-то одному ему известное. - Я за тобой наблюдал.
   Он сделал гримасу с закрытыми глазами.
  -- Что это? - спросила Лена.
  -- Ты во время сна.
  -- Как некультурно, товарищ Червяков. Может ты еще чем-то занимался, когда я не могла тебя контролировать по не зависящим от меня обстоятельствам.
  -- Почти ничем. Только взял у тебя одну дамскую сигарету. Жалкое подобие настоящего курева.
  -- Все не буду с тобой больше говорить. Все у меня понимаешь не такое.
  -- Больше не буду. Главное что ты сама, такая как надо.
   Червяков подобрал под себя ноги и сел по-восточному. Руки сложил вокруг чашки как и Лена. Сидели так друг напротив друга и ситуация напоминала спиритический сеанс. Странный флакон на лампочке, который круглым пятном освещал стол и немного место за ним, только усиливал это ощущение. На кухне воцарилась тишина, нарушаемая только скрипом табуретки под странной позой Червякова.
  -- Ну? - спросил он шепотом
  -- Что "ну"? - не поняла Лена.
  -- Расскажи про свой сон. Он явно не обычный. Ты выглядела взволнованной и я специально тебя отвлек. А сейчас ты оделась, пот на тебе просох, мы в тепле и горло тебя беспокоит не так сильно...
   Лена долго смотрела на него, совсем не припоминая что ей снилось. На самом деле пот еще не успел просохнуть. Или это выступил новый от горячего чая. Никак не припоминалось. Действительно отвлеклась, хотя волнение присутствовало по-прежнему. Но Червяков сидел тихо, даже не шевельнувшись и она вспомнила. В конечном итоге сон был отчасти и про него.
  
   Сон всегда начинается с места действия, которое обычно кажется непривычным тому, кто этот сон видит. Лена вспомнила свою покойную бабушку, которая рассказывала свои сны, при этом сильно вздыхая и держась за сердце от страха или предчувствия беды. Бабушка всегда оказывалась в пустой слабоосвещенной церкви или у себя дома с дедом, лежащим на кровати и не откликающимся на ее зов. У самой Лены ощущения были другие, главным образом оттого, что сны снилась не часто. Вспомнила о бабушке не случайно и начало у нее тоже получилось зловещее.
  -- Я в селе у бабушки, - сказала она, опустив глаза и не глядя на Червякова, - играю во дворе, со своими друзьями. Они взрослые. Катя, ее друг Руслан и ты.
   Лена посмотрела на Червякова. Он слегка улыбнулся уголочками губ.
  -- Но ты какой-то не такой, - продолжила она, - Более молодой, но не в этом дело. Ты отвлеченный. Играешь с нами, но думаешь о другом. Возможно, ты даже не понимаешь, что мы играем.
  -- Во что мы играем? - спрашивает Червяков. Он уже не смеется, даже наоборот необычайно серьезен, отчего его голос стал похож на ледяной голос ведущего новостей на телевидении.
  -- Мы играем в прятки. Потому-то мы у бабушки. Все свое детство, все летние каникулы я проводила у нее в сельской местности. Каждый вечер мы, маленькие дети, играли в прятки, пока не становилось темно и нас не забирали взрослые по домам. Больше нигде я не играла, нигде не было друзей, кроме как у бабушки. Так что в прятки только там...
  -- Потому мы играем именно там, - заключил Червяков. - Продолжай.
  -- Я, как и ты, тоже не совсем обычная. Я не такая как вы, не взрослая. Я маленькая девочка из того времени. Все остальные большие, из нашего времени.
   Лена удивлялась с кокой точностью ей все вспоминалось. Она видела все как наяву. До этого ничего не помнила, а сейчас снова стало неспокойно и пот, выступивший на спине был не от чая. Он был холодный.
  -- Мы играем в прятки. Вы спрятались, а я вас ищу. Мне сильно страшно и я волнуюсь. Время позднее, смеркается. В такое время никто не хотел быть этим, как там его? Кто ищет одним словом, - пояснила Лена. - Искать всех трудно, хорошо спрятаться можно даже в высокой траве. Так многие делали, когда темно одежда сливается с травой, главное лежать не двигаясь. Вот и я волнуюсь. Видно плохо, никого не могу найти. Про себя думаю, что, скорее всего, это последняя игра. Сейчас придет кто-то из взрослых и заберет меня ужинать. И я на всю ночь останусь "жмуркой", кажется, это так называется. Останусь "жмуркой" пока в следующий вечер не начнется новая игра. Это было неприятно, я никогда ею не оставалась. Нас играло всегда много и были мальчики которые мне поддавались.
   Но ничего не вышло. Выбежали Катя и Руслан из густых зарослей. Бегали быстрее, они же взрослые, и первыми добежали до места, где я жмурилась. Я собираюсь искать тебя, но они говорят, что игра окончена. Как так? - не понимаю я. Они отвечают, что ты ушел. Я им не верю. Знаю, что они меня обманывают. Но уже поздно, ничего не видно. Идти искать мне страшно. Я прошу их поискать вместе со мной, походить вместе. Они повторяют все тоже - ига окончена. Я думаю, я знаю, что ты где-то там, прячешься и ждешь, когда тебя найдут. Еще я знаю, что ты поддашься мне и я не останусь "жмуркой" на всю ночь. Но я ухожу.
   Лена замолчала, она закончила. Не такой уж страшный у нее вышел рассказ, но ей действительно было от него не по себе. Она думала, что может на словах ей не удалось пересказать, то, что чувствовала.
  -- А как я? Что из себя представлял?
  -- Ты? - Лена удивилась. Она собиралась сделать замечания именно по этому поводу, - ты не только отвлеченный, как я говорила раньше. Ты совершенно другой человек. Отдаленно внешние черты совпадают, но это точно не ты.
   Вот теперь рассказ был окончательно закончен. Добавить было нечего и Лена принялась допивать чай. Червяков же стал не таким серьезным, вновь слегка улыбался уголками губ и глаза расслабленно бегали по Лене. Девушка тоже расслабилась, оказывается ее волновал его сосредоточенный взгляд.
  
  -- Что ты по этому поводу думаешь? Что из этого последует? - поинтересовалась Лена.
   Только теперь Червяков обрел свой обычный глумливый вид, и рассмеялся, таким зловещими уму показались слова девушки.
  -- Из этого абсолютно ничего не следует, - сказал он.
  -- Бывают же сны какие-то вещие, предшествующие чему-то или означающие определенный смысл.
  -- С последним согласен. Неправильно только сказано, запутано. Вещие сны - ерунда. Предшествующие чему-то, тоже. А вот несущие определенный смысл это то, как есть на самом деле. Любой сон несет смысл и его можно растолковать.
  -- Не верю я в сонники, - сказала Лена, разочарованно качая головой.
  -- Я тоже, Деточка. Я имею в виду психоанализ или медицинский подход. Хотя многие считают это как лженауку.
  -- Ты меня удивляешь.
  -- Я еще не сказал ничего удивительного, - возразил Червяков, - а имел в виду подход Зигмунда Фрейда о толковании сновидений. Не только его, но он основной.
  -- Теперь ты меня точно удивил.
  -- Ну, Лена я же не хочу тебя удивить. Также не хочу быть известным психиатром, не хочу вдаваться в особенности разных профессий. Просто есть вещи, которые характерны многим людям. Вещи, которыми интересуются просто так, не из корыстных побуждений и не сильно углубляясь. К примеру, всякие творческие вещи. Мой друг играет на гитаре. Сам написал песню. Он не музыкант и знает аккордов не больше меня, но это ради интереса.
  -- Не сильно углубляясь, ты сильно углубился и я ничего не понимаю, - сказала Лена.
  -- Вот не надо значит перебивать, - возразил Червяков, - сделай лицо попроще, но без эмоций, как будто ты в маске, и слушай.
  
  -- Что из этого последует? Спросила ты меня, - начал Червяков, - я тебе ответил что ничего. Если назвать одной фразой десятки написанных томов посвященных толкованию сновидений, то выйдет такое словосочетание "сновидение является продуктом психической деятельности самого видящего сон". Другими словами это не что-то высшее посланное нам простым грешникам, а точно уже было в твоей голове. Эту фразу можно раздувать до безобразия, но я скажу покороче, нужно уже идти...
   Лена невольно посмотрела на часы. Было начало шестого. По темноте за окном этого сказать никак нельзя, девять часов не меньше. Тучи затянулись, шел мелкий дождь, готовый в любой момент усилиться.
  -- Первое - каждое сновидение связано с каким-либо впечатлением последних дней, - продолжил Червяков, вновь странным голосом ведущего новостей на телевидении. - Второе - сновидение никогда не интересуются тем, что не могло бы привлечь нашего внимания днем и эти мелочи, не волнующие нас днем, не в состоянии преследовать нас во сне. Понятно?
  -- Нет, - ответила Лена.
  -- Ладно, определю основные моменты. Действие происходит у бабушки, потому что только там ты играла в прятки. Это точно. Вопрос в том к чему тут прятки? И почему ты в роли "жмурки"? Самое вероятное, от тебя кто-то что-то скрывает, а ты подсознательно это знаешь. Потом другие персонажи твоего сна - это люди, с которыми ты часто видишься в последнее время. И так далее. Ход мыслей понятен?
  -- Смутно. Допустим, почему ты не ты?
  -- Все никогда не бывает понятно. Могу предположить одно. Ты обо мне думала накануне и в своих мыслях идеализировала.
   Лена смущенно опустила глаза. Лена размышляла, что может ей стоит возразить, что не о чем она таком не думала.
  -- Подвеем итоги, - сказал Червяков, ополаскивая свою чашку, - накануне произошло какое-то событие, связанное с нами тремя-четырьмя. Оно тебя взволновало, ты хочешь что-то предпринять, ищешь что нужно предпринять, не находишь и оставляешь все как есть.
   Червяков стряхнул капельки воды с помытой чашки, вытер мокрые руки об футболку, поставил на место табуретку.
  -- Все мне пора.
  -- Давай я тебе дам свой зонтик, - предложила Лена. - Я все равно завтра никуда не пойду.
   Червяков на нее удивленно посмотрел.
  -- Ты же завтра прейдешь?
  -- Наверно зайду, - сказал Червяков, - проверю твое состояние. Ты делай, как я тебе сказал. Чай, полоскание, теплая одежда.
  -- Так дать тебе зонтик? На улице погода пасмурная, переменчивая.
  -- Лена, представь меня со своим стильным, большим зонтиком. Представила? Меня не поймут.
   И Червяков ушел, не вызывая лифт, пешком по лестнице с сигаретой в руке.
  
   После ухода Червякова Лена почувствовала себя хуже. Ее гость не был волшебником или чудо врачом он просто ее отвлекал. Ушел и даже убирать за ним не пришлось. Начала болеть голова и в ушах что-то трещало. Лена даже выдернула радиоприемник из розетки, но естественно странные звуки издавал не он, а ее голова.
   Червяков прописал ей всякие процедуры, но не учел (или учел?) одного - не в состоянии она выполнить хотя бы часть. Лена пыталась быть послушной. Для очистки совести поставила чайник, пошла в комнату. Не стоять же над ним пока он закипит? А спустя много времени, она с облегчением подумала: хорошо, что я пользуюсь электрическим чайником и он сам отключается, когда вода начинает кипеть. Вода к тому времени остыла почти до комнатной температуры. Второй раз включать Лена не стала - будет то же самое, ведь кровать так и тянула к себе.
   Еще позже, когда на улице было темно не из-за дождя как раньше , а натурально, ей стало хуже прежнего. А Червяков говорит о каких-то положительных сторонах болезни, подумала Лена. Книжку почитать? Это просто невозможно. Как и многое другое. Ничего невозможно, даже просто лежать в кровати. Лена лежала в кровати, значит, это было возможно, но все равно ей это казалось невозможным. Как вообще люди могут лежать в постели это же так неудобно. Иногда на пять минут, не больше, она становилась как раньше. В эти моменты она отвлекалась, думала, что нужно быть в неполноценном состоянии, чтобы почувствовать полноценность жизни. Пыталась встать, но начиналось землетрясение, ее сильно шатало, тяжелая голова больно перекидывалась с одной стороны в другую и она снова падала на смятую постель. Почему бы Червякову не зайти к ней, когда она может стоять на ногах, когда у нее не течет из носа, когда не сутулится и может сосредоточиться? Потому что это было бы слишком хорошо для такой непослушной девочки как ты, сказал противный голос совести.
  
   Утро началось с прояснения в голове. Продолжилось небольшой уборкой, которая по замыслу Лены должна была быть не такой маленькой, как оказалась. Сил хватило только на то чтобы убрать складки на постели и накрыть все пледом. И снова это горло. Это напоминает ситуацию, когда она убирала занесенную снегом дорогу у бабушки. Каждый день она по часу тратила на очистку разветвленной асфальтовой кладки от дома до туалета, сарая и колодца. Утром надевала сапожки, набрасывала на маленькие плечи большой грубый кожух деда, собиралась быстро бежать в туалет (зимой у бабушки она выпивала трехлитровую банку яблочного сока, запасенного с лета), но приходилось медленно пробираться через снежные сугробы нанесенные ночью. Так она решила одним утром убирать снег. А на следующее утро все выглядело как днем ранее - та ж заснеженная дорога, по которой не пробежишь быстро до туалета, не опорожнишь мочевой пузырь от яблочного сока. Приходилось день от то дня прибирать эти противную дорогу. Так и сейчас. Сколько нужно выпить чая, чтобы горло перестало болеть на всю неделю? Назойливый комок в горле раздражал подобно вновь выпавшему снегу.
  -- Все равно я с тобой справлюсь, - сказала Лена не своим голосом.
   На голос прибежал Кот. Залез на табуретку и смотрит зелеными глазами. Ждет завтрака, подумала Лена. Из холодильника она достала тарелочку Кота, на которой лежало то самое мясо из консервы, двухдневной давности. Все началось с консервы. Будет как-то... не романтично, если я умру из-за дешевой котячьей консервы, которую не хотят есть даже животные.
   Кот тоже не захотел есть и Лена выкинула эту гадость вместе с одноразовой пластмассовой тарелкой.
  -- Будем пить молоко, - сказала Лена.
   Молоко кот выпил. Лена тоже, примерно столько же, если не меньше. Если не лезет, не будешь же его силой заливать? Все что можно переделано и остается только одно.
  -- Ждать твоего нарекателя, Кот.
   Ждать было трудно. Сидишь, смотришь в потолок и все мысли зацикливаются на плохом самочувствии. Лена представила на своем месте Червякова и пришла к выводу, что он бы не делал того, что говорил ей. Полоскал горло? Кушал лимоны? Измерял температуру? Представлялся Червяков со сложенными на груди руками и иронически ухмыляющимся. Пить чай, возможно. Он, когда болеет, скорее всего, сидит за компьютером, это его увлекает и не позволяет думать о самочувствии.
   А что увлекает меня, спросила себя Лена. Трудно сказать. Ничего.
  
   К четырем часам Лена чувствовала себя не просто плохо, она не ощущала себя. Червяков сидел рядом, а она никак не могла вспомнить как он пришел, как она открывала ему двери, как они очутились на кухне. Он сидел на табуретке в темно-зеленой футболке, на коленях лежало что-то непонятное. Это пугало Лену, порою ей даже казалось, что пришел кто-то незнакомый, но татуировка Червякова хоть и расплывалась в глазах, но была такая, какой могла быть только у ее знакомого.
   Она все пыталась спросить что у него на руках, но после слова "Червяков" заканчивала фразу мысленно. А он в свою очередь тоже что-то говорил, но ей слышалось только "Лена". Может он пьяный, подумала Лена и ее глаза перестали давать мозгу даже мутную картинку.
  
   Лена услышала свое имя и открыла глаза. Неужели услышать сегодня что-то другое, кроме своего имени, ей не доведется?
  -- Ты как себя чувствуешь? - спросил Червяков.
  -- Отлично, - ответила она.
   Червяков тихо засмеялся.
  -- Я серьезно спрашиваю. Может вызвать скорую?
  -- Нет, не надо никого вызывать. - Лена представила, что в таком состоянии кто-то будет вмешиваться в ее личную жизнь. А еще она представила, как кто-то позвонит в дверной звонок и у нее лопнет голова. - Червяков? Максим? Ты меня слышишь. Сделай так чтобы никто не звонил в звонок.
  -- Ты что кого-то ждешь?
  -- Нет, никого. Тебя ждала, а больше никого.
  -- Тогда никто и не придет. Если никто не придет, то некому и звонить. У тебя громкий звонок?
  -- Да, громкий. А у тебя?
  -- У меня нет звонка.
   Лена хотела спросить, как это нет звонка? Но, скорее всего, она не правильно услышала. Мысль о звонке, что никто не позвонит, ее сильно успокоила. Даже удивительно как важно чтобы никто не звонил. Только немного беспокойства осталось у нее после решения "проблемы звонка", совсем чуть-чуть, причина крутилась в голове, но понять. Думала со всей возможной сосредоточенностью, но откуда оно, это беспокойство, идет она не могла.
  -- Лена тебе точно не надо врача? - спросил Червяков.
  -- Нет не надо. Не хочу я никаких врачей.
  -- Как же я тебе сам смогу помочь?
  -- Просто посиди тихо возле меня, - ответила Лена.
  -- Нет, так ничего не выйдет. Так можно досидеться до чего-то плохого.
   Лена хотела повторить, что единственное ей необходимое, тихо полежать возле него, но это могло показаться детской боязнью или болезненным бредом. Но это не так. Она уже отдавала себе отчет: было плохо, но была уверенность, что станет лучше. Лена решила промолчать и Червяков продолжил:
  -- Хорошо, тогда опиши мне свое самочувствие. Именно так как есть.
  -- Обычное самочувствие, - Лена старалась говорить обычным голосом.
  -- Как так обычное. Я же вижу что совсем не обычное. Я же не доктор и не стану совать тебе в рот всякие ложки...
   У Лены при этом возникли странные ассоциации.
  -- Хорошо, - сказала она. - Горло не болит. Утром болело, я попила молока и сейчас не болит. Голова болит и кружиться. Тело уставшее, затекает шея. Все.
   Червяков долго думал, потом сделал заключение.
  -- Молоко, во-первых, надо было подогреть. А вторых, и это главное, нужно кушать больше. У тебя истощение. Сейчас нужно что-то придумать.
  -- Я совсем не хочу есть.
  -- Естественно ты не хочешь. Ты хочешь только спать. Когда люди бредят от голода или замерзают от холода, единственное что им надо - поспать. Нет никаких проблем, им всего-то и нужно, что поспать. Только это их последний сон. Я сделаю что-то легкоусвояемое, но ты должно съесть все.
   Червяков пошел на кухню, а Лена осталась лежать одна. Действительно хотелось спать. Что в этом плохого? Отдохнуть, выспаться, набраться сил, потом можно что-то думать. Вот только что-то ее беспокоит. Червяков был на кухне, там лилась вода с под крана и тут Лена поняла, что ее волновало. Детская, глупая мысль возможная только для болезненного организма. Ей казалось, что никакого Червякова нет. Какой-то призрак расхаживает у нее по квартире. Чтобы вызывать у нее симпатию, он принял внешний вид Червякова...
   Лена поднялась с кровати. Первые минуты на ногах дались с трудом, и ей пришлось держаться за дверь. Когда голова перестала кружиться, решительно пошла на кухню. Я выведу этого злого духа на чистую воду, подумала она с улыбкой.
   Червяков подхватил ее, когда она слегка закачалась и Лена поняла что призраков не существует. От ее призрака несло табачным дымом, а духи не курят. Они вообще не имеют запаха. Лена неловко улыбнулась.
  -- Зачем ты встала? - спросил Червяков.
  -- Просто так. Ты сам говорил, что от валяния в кровати организм ослабевает.
  -- Это если до этого он не был слабым, а у тебя ослабевать дальше некуда.
  -- Ну, я здесь посижу, мне там страшно, - сказала Лена, мостясь поудобнее.
  -- Чего ты боишься? - спросил он, - опять приснилось что-то?
  -- Нет, я боюсь злых духов. Они выглядят как обычные люди. Как твои знакомые и могут выдавать себя за них.
  -- Ты я вижу, уже пришла в себя. Выдумываешь всякие глупости. Как это ты не сказала, что злые духи выглядят как секретарша Света?
  -- Я тебе серьезно говорю. То есть я знаю, что может их и нет, но у меня даже возникала мысль, что ты тоже не настоящий.
  -- Может идти спать спокойно. Коты не переносят духов, тем более злых, а твой кот день и ночь спит и усом не поведет.
   В ту же минуту пришел Кот, залез Лене на руки. Ее гость немного удивился - откуда ему знать что ее домашний любимец откликается именно на "кот"?
  -- Теперь мне точно не следует идти в комнату, - сказала она, на что Червяков развел руками, - посижу здесь тихонько. А что ты готовишь?
  -- Картошку. Отварю, помну ее, добавлю чего-то жидкого, чтобы получилось пюре.
  -- Не люблю пюре.
  -- Я тоже. Сделаем не очень жидкое. Вот только холодильник у тебя пустой. У любого холостяка и то ассортимент побогаче. У меня, к примеру, всегда яйца есть.
   Лена не выдержала и засмеялась. Естественно яйца есть всегда. Червяков удивленно смотрел на нее.
  -- Прозвучало двусмысленно, - смущенно пояснила Лена.
   Червяков задумался, улыбнулся сам.
  -- Хочется тебе выдумывать всякие... Помирать так с музыкой, да Лена?
  -- Я помирать не собираюсь.
  -- А придется, - сказал Червяков, глаза его хитро блестели, - не сейчас конечно, а попозже.
   Он нарезал картошку мелкими кусочками (чтобы быстрее отварилась, приговаривал он), поставил кастрюлю на огонь и наконец-то сел. Лена гладила Кота, он тихо лежал, иногда с недоверием поглядывал на незнакомого гостя.
   - А еще знаешь, что тебе не помешает в твоем состоянии? - спросил Червяков, - немного вина для улучшения аппетита и кровообращения. Такого красного, сладкого, слабоалкогольного, как виноградный сок. Вечером сбегаю.
  -- Хочешь меня напоить?
  -- Для улучшения аппетита, - повторил Червяков, - но да, выглядит именно так. Хреновый с меня доктор.
  -- А я вчера как раз об этом думала, - сказала Лена, - доктор из тебя хороший, но... ты сам бы не соблюдал режим.
  -- Ты бы поменьше болтала. Все ты знаешь. Про меня тем более. Я вот не могу понять, у тебя такое состояние странное. То ты почти здорова, то беги за священником. Я признаюсь, никогда не занимался такой ерундой, что тебе прописал, но у меня самая страшная болячка проходит менее ощутимо. Даже не знаю, что с тобой делать? Доктора вызывать ты не хочешь, оставить тебя одну тоже нельзя, эта твоя подруга тоже куда-то подевалась.
  -- А ты веди себя естественно, - предложила Лена. - Расслабься и делай, как считаешь нужным.
  -- Как считаешь нужным? - повторил он, - так и считаю. Врезать вина, посмотреть телевизор, можно размять твои косточки. Я так обычно и делаю.
   Червяков пошел курить, Лена осталась с Котом, думала над тем, что значит "размять косточки"? И еще ей казалось, что Червяков забыл посолить картошку. Собиралась напомнить, но к моменту, когда он пришел уже забыла сама. Он принялся мять парующую смесь.
  -- Вот кстати тоже один из способов против такой простуды как у тебя. Накрываются полотенцем над парующей картошкой, дышат паром, потом выздоравливают, - Червяков вопросительно повернулся к Лене. Она покривила носом и он продолжил мять дальше. - Конечно, ты не хочешь. Девушки любят, когда болеют, применять всякие изощренные методы. Кушать мед, йогурт, обматывать шею шарфом - как будто это помогает.
  -- Я согласна на вино.
  -- Да это все такая же ерунда. Это из разряда лечения который предпочитает мужская половина.
  -- А косточки размять? - спросила она.
  -- Вот это не знаю. Вроде помогает. В старину это был популярный метод, даже поговорка такая была - под медведя положить. Может и правда, но верится с трудом. И не надо смеяться, это не я придумал.
   Лена заметила за собой, что ей хочется плясать, смеяться и шутить самой. Напал какой-то припадок веселья. Она улыбалась и ничего не могла с собой поделать. Непонятно, даже отчего. Может от упоминания медведя? У каждого русского человека медведь ассоциируется с весельем, дебошем. Должно быть, выгляжу как идиотка, подумала она.
  -- Медведя найти будет трудно, - сказала она, заливаясь смехом.
  -- А если я найду? Представь килограммов 200 и все на тебя. Это тебе не человек и не кот, он не будет сидеть аккуратно, а ворочаться, ступать на самые болезненные места.
   Когда Лена пересмеялась и протерла от слез глаза, на столе перед ней стояла в мелкой тарелке средняя порция картошки. С другого конца стола на нее смотрел серьезный Червяков. Лена гадала - он действительно серьезный или напустил вид? Видимо что-то среднее. Его, в самом деле, напугало ее состояние. Потому Лена решила всем своим видом показать, что она в норме. Она тоже напустила на себя серьезный вид, взяла вместо предложенной ложки вилку, принялась медленно есть.
  -- А я думала, что ты забыл посолить, - сказала она.
  -- Нет, не забыл, - возразил он таким же серьезным тоном. Так и наблюдал за ней, пока она не съела половину, потом довольно добавил, - Вот это другое дело. Надо быть немного серьезнее. Есть время для веселья, а есть и для здравого смысла. Еще чай после этого, а на вечер что-то придумаем.
  -- Уже вечер, - возразила она.
  -- Ничего страшного. Картошка, заправленная той водой, в которой варилась, переваривается в пустом желудке за часа два, не больше. А теперь все.
   Червяков сделал знак сидеть тихо. Сам достал футбольный журнал, закрылся им от Лены и принялся читать. Девушка вздохнула, уткнулась в картошку и продолжила лениво в ней ковыряться. Ощущение что кушаешь, что поливаешь цветы. В животе тяжелеет, а удовольствия никакого.
  -- Что пишут, - спросила Лена, когда насилу запихнула в живот всю картошку.
  -- Греция гуляет, "Челси" подрывает весь футбольный рынок, Украина только тешит себя надеждами. Одно и тоже, - заключил он, не отрываясь от журнала.
   Червяков хотел, было сделать недовольное замечание, но Лена продемонстрировала пустую тарелку, потом пустую чашку. На это Червяков, улыбаясь, легонько похлопал ее по голове.
  -- Эй, Червяков, не надо телячьих нежностей.
  -- Просто когда такая непослушная девочка слушается, я не могу сдержаться.
  -- Чем займемся? - спросила Лена.
  -- Я еще не дочитал. Ты можешь идти спать, от голода ты, по крайней мере, не умрешь.
  -- Как назло спать мне уже не хочется.
  -- Это хорошо, с полным животом спать вредно. Придумай что-то, в свободное время ты же чем-то занимаешься.
   Такая ситуация совсем не понравилась Лене. В свободное время она если не сходит сума или не думает о Червякове, то спит. Не скажешь же ему об этом.
  -- Я пойду, приберу на балконе, - назло сказала она.
  -- Там еще мокро, - Червяков отложил журнал в сторону, - приберешь, когда погода наладиться, или когда выздоровеешь.
  -- Может тогда у меня не будет настроения.
  -- Будет настроение. Если не будет сам уберу. Давай я лучше посмотрю на твое горло, температуру померяешь.
  -- Смотри на горло, а температуру не надо.
   Червяков принялся смотреть на горло. Долго смотрел, совсем не профессионально, как подумала Лена. Щурил глаза, холодными руками обхватил шею, но смотрел больше на зубы и на губы. Потом ухватил кончик языка девушки и хотел его высунуть подальше.
  -- Ничего не могу разобрать, - сказал он, смеясь, - иди лучше температуру померяй.
  -- Зачем ее мерять, если это ничего не даст? - спросила Лена. - Ты же не знаешь, что предпринимать в случае если окажется высокая.
  -- Почему не знаю? Есть одно хорошее средство - топор.
  -- Ты ничего не знаешь о простуде, - пожаловалась Лена.
  -- Я предлагал вызвать доктора.
  -- Ну, ладно. Я пошутила.
  -- И на самом деле я знаю много о простуде. Есть три стадии, - сказал Червяков, Лену передернуло и она потупилась вниз, - первая, когда организм здоровый, но инфицирован. Все воспринимается болезненно. Вторая, когда организм больной и все воспринимается туманно, но не очень болезненно. Третья, когда организм выздоравливает, набирается сил, но все еще уставший. Так что я много чего знаю, - заключил он, довольный тем, что его вранья не слышал ни один врач.
  -- У тебя все вписывается в три стадии.
   У Лены создалось странное впечатление, что между ними пробежала черная кошка. Для Лены это было именно так. Но скорее всего эта обида, была взаимная. Червяков не умел скрывать своих чувств и сейчас ему, вероятно, казалось, что его попросят идти. И он не просто готовился к этому, напротив, даже провоцировал. Вот только этого ли хотелось Лене? Ей, как и раньше хотелось, чтобы он исчез на время.
  -- Много чего вписывается, это точно. Бог любит троицу, Три богатыря, соображают всегда на троих, святая троица. А смысл этой бессмыслицы заключается в том, что тебе уже не нужна помощь.
   Лена молчала, гордо глядя мимо Червякова. Вновь нахлынула усталость, разболелась голова, в животе от голода бурчало (Теперь понятно, почему Червяков такой худой. Если он думает, что от одной картошки наберешься сил...) и была явно была температура.
  -- Ты собираешься уходить? - спросила она, разглядывая крошки на полу.
  -- Я могу уходить, - ответил Червяков, - но ты опять вечером не будешь кушать, утром будет не по себе, усталость опять найдет, днем сонное состояние. Сама для себя такое делаешь.
  -- Может и так, тебя это не касается. А чувствую я по-прежнему себя хреново. Просто старалась держаться здоровой, чтобы ты не волновался. Но ты в любом случае не сильно беспокоишься.
   Лена пошла в комнату, включила телевизор, сама села на кровать. Излучающий экран резал глаза, смотреть не хотелось, но она назло смотрела. Нашла скучные новости на самом нелюбимом канале. Думала совсем об ином, больше уделяя внимание звукам на кухне. Спустя какое-то время входная дверь открылась и закрылась. Червяков ушел.
   Лена сразу выключила телевизор вышла на балкон. Грязь еще была грязью, мокрой и липкой. Уперлась одной рукой об оконную раму, для второй руки чистого места не нашлось. Внизу прошел Червяков. Медленно и рассеяно, вступив в глубокую лужу. Лена улыбнулась, хотя хотелось плакать. Погода была такая пасмурная и грустная, совсем как ее настроение. Она бы с удовольствием прошлась бы на свежем воздухе, нарочно по всем лужам. (Только не по той, в которую вступил Червяков, она была от поломанного асфальта и сильно глубокая). Но приходиться закрывать окно обратно, идти в комнату и проводить время, глядя на часы.
   Можно уже и спать ложиться. Время позднее. Можно подождать Червякова, он вероятно вернется. Точно вернется, но надолго он у нее не задержится. Точно еще вернется. Забыл свой журнал, забрал ее ключи.
  
   Потом действительно пришел Червяков. Застал ее не вовремя, как бы это удивительно не звучало. Ждала его Лена, долго ждала, но появился он неожиданно. Лена думала принять жалкую позу, ради забавы, но больше ради того, что ей действительно было плохо в душе. Вышло, что жалкая поза получилась непроизвольно, она, даже чувствуя неловкость, выпрямилась.
   Как-то непонятно для себя она очутилась на кухне, сидевшей на табуретке, лбом упиралась в подоконник, согнутой в три погибели, а изо рта капала слюна.
   Он ничего не сказал, несмотря на то, что любил комментировать человеческие слабости. Если быть честным, то комментировать слабости ему следовало, начиная с себя. Жалкий вид у него был не меньше чем у Лены. И не внешне, а непонятно как. Не интересно ему так жить, может быть. Причина у девушки была, а что угнетало его было не понять. Купил, как и обещал вино, поставил его излишне громко на стол. Его рука, казалось, больше не в силах была держать совсем не тяжелый груз.
  -- Теперь нам остается только напиться, - сказал он.
   Лена ничего не ответила. Она ничего не понимала, вытерла мокрые губы ладонью, ногой растерла, что накапало на пол. Она также не понимала, как можно напиться? - девушек тянет к чему-то другому. К чему именно не понятно, но только не напиваться.
  -- Жалко нет валерьянки, а то сообразили бы на троих.
   Лена огляделась. На второй табуретке сидел Кот, неодобрительно глядя на гостя. Он в любой момент был готов зашипеть. К тому же табуреток было всего две и где сесть Червякову, если не сгонять Кота, Лена не знала. Но гость стоял, не собираясь вовсе садиться.
  -- Я, наверное, уже пойду, - сказал он.
  -- Нет, не пойдешь, - возразила Лена. - Если пойдешь, можешь забирать бутылку с собой.
  -- Это тебе.
  -- Мне не надо. Я и открыть не смогу. Бери, пей, - Лена отвернулась к окну.
  -- Ты что на меня злишься? За что?
  -- Не злюсь с чего бы мне злиться? Ты же мужчина...
  -- Ну и что? Что из этого следует?
  -- Ничего. Открывай бутылку. Открывать следует тебе.
  -- Не злишься, потому что на безразличных людей не злятся!? - то ли спросил, то ли сделал заключение Червяков.
   Червяков взял бутылку, полез в тумбочку за штопором. Он уже знал, где что лежит лучше, чем Лена. Одним движение, резко выдернул пробку. Звук врезался в уши, получился наглым и злым. На глаза Лене наворачивались слезы. Она еще больше повернулась к окну, сутулясь и перекрывая лицо плечами. За ее спиной звякнули не звонким звуком граненые стаканы, и полилась жидкость. Было лучше если стаканов было два, а не три, вместо двух табуреток.
   Потом Червяков похлопал ее по плечу и, когда она не отреагировала, вместе с табуреткой поднял, развернул и пододвинул к столу.
  -- Прошу к столу, - сказал он.
   Кота он нежно, боясь быть исцарапанным или искусанным, пересадил на руки Лены, у того учащенно билось сердце, а сам Червяков сел на освободившемся месте.
  -- Первый тост за тобой, - сказал он.
   Лена закрыла заплаканные глаза ладонями, пробурчала что-то непонятное.
  -- За мной говоришь, - придумал Червяков ей ответ сам, - тогда скажу по актуальному поводу "За здоровье". Чтобы наша Деточка была здоровой, в хорошем настроении и не обращала внимание на всяких мерзких типов... Может чокнемся?
   За своими ладонями Лена не видела что происходило, но чоканье прозвучало и довольно громко.
  -- Знаешь, Лена, эмоции это всегда хорошо, а негативные эмоции это тоже эмоции. Даже слезы полезны для здоровья. Только сильно не увлекайся, организм еще слабый и тебе лучше выпить. Не все же мне самому пить?
   Лена так сидела долго, даже самой надоело и ради принципа просидела бы еще не меньше часа, но Червяков силой оторвал ее ладони от лица, положил их на стол и накрыл своими руками. Лена смотрела на него со злобой и вызовом.
  -- Я еще кое-что купил к вину, - не обращая внимания на ее злобу сказал Червяков, - не бойся романтический вечер нам не светит. Чтобы ты хотела? Что вообще принято?
  -- Не знаю. Может мясо. Иногда шашлык, - ответила Лена, пытаясь освободить руки. Но руки Червякова, накрывавшие ее, хоть были худыми, все же намного толще и жилистей девичьих.
  -- Сколько раз мне приходилось тебя разочаровывать? Много. И опять я тебя разочарую. А еще смею думать - почему ты вечно мной недовольна.
  -- Я тобой не недовольна, - Лене стало немножко стыдно.
  -- Как же слова от тебя нормального не услышишь. - Лена не знала что сказать, Червяков помолчал и продолжил, - а я купил острых чипсов. Мне всегда нравилось сладкое с горьким, соленое с кислым. Ты как-то говорила, что любишь крепкий кофе со сладким шоколадом. Но ладно, скормишь коту или выкинешь.
   Лена хотела, было сказать, что пойдет и так, что там говорить ей действительно нравилось такое сочетание, но не успела. Позвонили в дверь, позвонила Катя их условным шифром. Как не вовремя, подумала Лена. Она, позабыв как выглядит, пошла открывать.
   А выглядела она, по мнению Кати ужасно. Достаточно было одних заплаканных глаз и беспокойного вида. Тем более Лена сказала, что она сама разберется и ей лучше уйти. Сразу конечно Катя не ушла, она заглянула на кухню, чтобы проверить свои подозрения. Когда подозрения подтвердились, она с порога (Лена тянула подругу назад с кухни) обратилась к Червякову:
  -- Ты что ведешь себя не прилично?
  -- Я всегда веду себя неприлично, - ответил он тихо сам себе, когда Лена справилась с Катей и увела ее обратно в коридор.
  -- Мы нормально сидим просто мечтаем о грустном, - объяснила Лена подруге.
  -- Как же, этот, - показала Катя в сторону кухни, - выглядит не таким уж грустным.
  -- Катя мы сами разберемся. Он ведет себя прилично. Скоро будет уходить.
  -- Сомневаюсь, что вообще сегодня выйдет из этой квартиры. Завтра с ним поговорю.
  -- Хорошо, завтра так завтра, только не настраивай себя сильно против него, ты не правильно поняла ситуацию.
   Наконец-то дверь закрылась. Лена подумала: "Хорошо, что Катя без мороженого. Не красиво и так получилось, а если еще... ладно".
  -- Что ты там с ней говорила? - спросил Червяков, - защищала меня?
  -- Нет. Зачем?
  -- Это ты мне так говоришь. На самом деле защищала. Зачем? Может действительно не надо. Выгнала подругу, а она о тебе заботиться.
  -- Если ты хочешь сказать, что я тебе надоела, тошнит тебя от присмотра за мной, и ты к тому же устал, то можешь уходить. Мне забота не нужна. Не с твоей стороны, не с чьей-то еще.
  -- Сама будешь?
   Лена не ответила.
  -- Я не устал. Физически чуть-чуть, но это же простительно. Имею в виду от тебя не устал, с тобой не соскучишься. В своем настроении, прямо сказать не очень хорошем, ты можешь такое выдавать.
   Червяков хрустел чипсами, а пока Лена отлучилась на минутку он осушил и ее стакан. Говорил уже медленно, сидел расслабившись, а Лена пыталась вспомнить что-то важное.
  -- Ты уже второй день сидишь возле меня тратишь свой отпуск.
  -- Всего-то второй день, - сказал он, - не целый же месяц мне вести разгульный образ жизни? Тем более ты же знаешь что если у нас плохая погода, то через 2-3 дня плохая погода на юге. Не очень приятно купаться в шторм - камешки в плавки попадают, волной может накрыть... Нет, все-таки зря ты спровадила подругу. У нее характер не очень, но чувство ответственности довольно хорошо выражается. Не лучшее качество для развлечений или несерьезных отношений, но о детях она будет хорошо заботиться, строго, что для детей полезно в наше время, муж всегда будет сытым. О тебе бы позаботилась лучше меня.
  -- Ты уже любишь пофилософствовать, - сказала Лена.
  -- Что значит уже? А в этом смысле, - Червяков посмотрел на бутылку, - в твой стакан влетела мошка, я ее вынул штопором, но предпочел выпить сам. Тебе нальем заново, без живности, на дорожку.
  -- У меня есть раскладушка на балконе.
  -- Что ты хочешь этим сказать? Что я такой слабак не могу доехать до дому после двух полу полных стаканов вина?
  -- Нет, не хочу. Ты уставший скорее по другой причине. И говорю тебе тоже по другой причине.
  -- Хочешь продолжения банкета?
  -- Давай еще сегодня, завтра. Мне уже станет совсем хорошо, а потом можешь спокойно, с чистой совестью ехать на море.
  -- Все у тебя схвачено, - сказал Червяков, - спать в гостях это приятно в любом случае, постоянно что-то происходит. А раскладушка это вообще легендарный предмет. Только при некоторых условиях. Сплю в коридоре. Кота держишь от меня подальше - эти усатые любители без спросу залазить на людскую постель. И сейчас я наливаю тебе "штрафную".
   Лена покривила носом, пить не очень хотелось.
  -- Мы с тобой одинаковой весовой категории. Различия типа я парень - а ты девушка не учитываются. Спортом я не занимаюсь, также как и не употребляю, не тренируюсь. И ты же не хочешь, чтобы мне было плохо?
   Лена просто молча посмотрела в свой стакан, дунула в него, сама не зная зачем, пододвинула к Червякову. Он, хитро улыбаясь, налил по край. Лена выдохнула воздух, приподнялась, а когда пила, через мутный стакан белели зубы Червякова, ему видимо было весело.
  -- Что паршивцы - микробы не ожидали? - смачно выругалась Лена, ставя стакан.
  -- А я всегда знал, что внутри тебя сидит непослушная паршивка, - сказал он с восхищением.
  -- У каждого есть подобное. У тебя тоже. Тебе лишь бы дай проявить свою дикость, свой негатив. Любишь навязывать свою волю.
  -- Это я несерьезно. Все от того, как говорил тебе раньше, что маленькая Лена Кизякова, и не только маленькая, не обращала внимания на маленького Червякова. Может на современного и обратит, но долго надо к этому идти.
  -- Почему же не обратит? Почему долго идти? - непонятно спросила Лена.
  -- Пойми меня правильно, - сказал Червяков, закурив без разрешения у нее на кухне, - Я как поэт классик, в твоем лице предполагаю весь класс. Ты - да, тебе не надо ничего доказывать, не надо ходить на задних лапках - дело в одном лишь настроении. А вот другие. Эти другие... как и ты относишься к другим, мне подобным. В общем, первое впечатление, которое я провожу на рассматриваемый класс современной супер девочки это однозначно пустое место.
  -- Не пустое место, - возразила Лена, сейчас, когда она выпила, Червяков уже говорил нормально, не запинаясь, и сидел не так уж расслаблено, нормально сидел. А стакан осушился сам собой, она даже хотела предложить повторить. - Вот если бы ты на одежду обращал побольше внимания.
  -- В том-то и дело, Детка. Если бы одежда была другая, денег было больше, а член длиннее. Всегда есть маленькие детали. Я же не говорю, что, допустим, покупать много шмоток это плохой вкус, не резаться на компьютере команда против команды отстало, или всегда быть на высоте утомительно.
  -- Я на маленькие детали обращаю маленькое внимание.
  -- Но обращаешь. И еще ты частично перешла в мою команду. Начала понимать, что все сводиться к одному - получению удовольствия. Но ладно. Давай выпьем за то, о чем мы говорили. И зачем об этом говорить в целом, верно? Нужно иметь частный случай - я и ты. Твоя подруга и мы...
  -- Да. Мне нравиться твоя небритость и неряшливая одежда, - зачем-то добавила Лена, - так что за понимание?
  -- Именно! За понимание.
   Червяков пил, пристально наблюдая за ней. Лене было весело и смешно, отчего она чуть не поперхнулась. Безусловно, Червяков с нетерпением ожидал проявления в ней "непослушной паршивки" и Лена не собиралась его разочаровывать.
  -- Етить её в корень! Пошла как теща под лед, - смачно проговорила она, от чего Червяков на радостях чуть не полетел с табуретки.
  -- Я с тобой абсолютно согласен.
  -- Вот чего я не пойму, - продолжила Лена, - чем тебе так не нравиться моя раскладушка? Нормальная, новенькая, чистая была, пока не начался дождь.
  -- Я не говорил, что мне не нравиться. С ней будут одни приключения. Новая не новая, тяжелый на ней спит человек или нет, крутиться он ночью или нет, это все не имеет значения. Она обязательно хоть один раз падает, обязательно скрипит, и за ночь точно вылетит не меньше одной пружины. Вот увидишь.
  -- Сам накаркал.
  -- Нет, не думай все сворачивать на меня, это традиция, - пояснил Червяков, разводя руками. На секунду замолчал, о чем-то задумавшись, - вот на море мы уже приготовились, как следует. Сами сшили спальные мешки. С военной ткани, плотная резина такая. А вспомнил, брезент называется. Защитного цвета, воняет немного.
  -- Может, осталось материала, чтобы сшить и для меня?
  -- По правде говоря, еще не сшили, это я хотел похвастаться. Пока только ткань нашли. Если и получится из нее что-то сшить, это будет ужас, мало похожий на спальные мешки. Может в целях экономии нам сшить один мешок на двоих?
  -- Ты же сам говорил, что отдых отдыхом...
  -- Да что-то такое говорил, - уклонился Червяков.
  -- Отдых отдыхом, или сон сном, а секс совсем другое. Говорил? - спросила Лена.
  -- А ты-то все и помнишь. Я же говорил по другому поводу. Уже не помню по какому.
  -- Я прекрасно помню. Напомнить? Секретарша Света сказала, что не понимает, когда муж с женой спят на разных кроватях. А ты выкатил грудь колесом, выпрямился и говоришь - вы, современные девушки, ничего не понимаете, простой формальности уделяете слишком много внимания. Есть время для сна, а есть для всего остального...
   Лена говорила, стараясь подрожать Червякову, грубым и низким голосом, отчего на лице ее гостя играла ироническая улыбка.
  -- На море я тоже еду не отдыхать, - сказал он, - набраться впечатлений и по ночам не мирно спать в гамаке, а ... посмотрим по ситуации.
  -- Ты и до моря ведешь разгульный образ жизни. Как говориться не по средствам.
  -- Это чтобы в поездку много не накупать. Возьмем консервы. Немного - холодильника же нет. Вермишели и сухариков побольше - они дольше хранятся. Пару связок сушеных грибов, они также длительного хранения. Картошки килограмм, соли пачки две или даже три. Сама понимаешь, соль это основное, потому как рыба будет точно. Естественно возьмем удочки, спиннинг, снасти разные...
   Червяков и сам не знал, что люди берут с собой, чтобы поймать рыбу. Лена сразу поняла, что рыбак из него неважный и к нему можно применить название, которым он сам называл других рыболовов - рыбак-неудачник.
  -- Из рыбы можно много чего делать: таранку, уху, жарить на масле ...
  -- Жаркое, - вставила Лена, не особо задумываясь. Червяков так рассказывал, что ей самой захотелось поехать. С привычным ее пониманием отдыха на море, когда живешь, кушаешь и гуляешь по расписанию, это никак не ассоциировалось и было очень заманчиво.
  -- Нет, Лена, жаркого точно не будет. Ты еще скажи солить рыбу на селедку. Может, крабов будем ловить. Чай обязательно возьмем. Брезент тот возьмем, но что-то мне подсказывает, что никаких спальных мешков из него мы делать не будем. Какую-то палатку смастерим.
  -- Хижину?
  -- Точно хижину, это ты верно заметила. В общем, самое необходимое. Как я тебе говорил, это будет путешествие автостопом.
  -- Ты мне не говорил. Начал рассказывать на троллейбусной остановке, но не успел.
   Гадский троллейбус пришел не по правилам быстро, - мысленно добавила Лена.
  -- Так вот, для тех кто в танке повторяю, основной замысел - эффект неожиданности. Собрались за двадцать минут и поехали. Берешь все необходимое из одежды, из еды, из вещей. Обязательно снаряжение для плавания, карту и полный багажник запчастей для автомобиля. С этим проблем нет, эффект неожиданности не нарушается - "обязательное" никогда не покидает багажника. Также интерес заключается в том что, возможно, никакого моря и не будет.
   Лена удивленно пожала плечами.
  -- Более чем вероятно. Машина, средство передвижения, автомобиль - ничего из этого не подходит к той консервной банке. С ней я начал неплохо разбираться в моторах. Но нормально, - Червяков стукнул стаканом об стол, - техосмотр пройден, 60 километров она дает, запчасти есть, а спешить некуда. За два дня доберемся, по самым страшным, округленным в большую сторону, подсчетам, выходит 800км, что если разделить на 40-60км/ч, выльется в 20-23 часов. Добавляем непредвиденные ситуации, которые мы, кстати, предвидели, выходит два дня.
  -- У тебя я вижу все учтено. Жаль, что я нарушила твой эффект неожиданности.
  -- Наоборот, ты его подтвердила. Если бы я сказал, что у меня поездка на море, и ты, Лена, можешь спокойно лечиться одна, как же это было "неожиданно"? Совсем даже не неожиданно , без возможности поправки Вот сложилась ситуация и действуем по обстановке. Но, честно говоря, Лена, летом, когда на улице +30, болеют только одни... нет слов.
  -- Сама не знаю, что сказать. - сказала Лена, а сама подумала, что это судьба.
  -- Давай тост говорить, - предложил Червяков, - не люблю тостов. Напрягают они, когда нужно вставать, краснея что-то сочинять, а еще бывает язык не слушается. Но над тобой мне нравиться...
  -- Издеваться, - закончила Лена, - если не ошибаюсь, третий тост, для меня, по крайней мере, он третий, пьется за любовь. Пусть будет "за здоровую любовь".
   Червяков быстро разлил, взглянул на часы. Было за полночь, на любой городской транспорт он не успевал. Уходить он не собирался, хотя приходилось добираться домой пешком из более отдаленных мест и в менее сознательном состоянии.
  -- Имеешь в виду, чтобы болячки не мешали любви? - он выпил быстрее и снова с интересом наблюдал за девушкой.
   Лена не начав пить, улыбалась и качала головой, по-видимому, упрекая Червякова в детском поведении.
  -- Тудыть их в качель, - сказала она, когда выпила, отчего Червяков расплылся в улыбке.
  -- Бывают моменты, - сказал он зловеще напускным голосом, - что культурная и воспитанная девочка Елена Кизякова превращается в непослушную паршивку. Происходит это в полнолуние. Не выпускайте детей в полнолуние, непослушная паршивка научит их плохому.
  -- Дети сами научаться, если захотят. А насчет здоровой любви, - о таком она не могла забыть, - именно это имею в виду, там, где настоящая любовь нет места болячкам.
   Лена тяжело дышала от выпитого залпом стакана. "Некультурно, не из бокалов и всего-то на двоих, но очень задорно" - подумала она. Посмотрела на бутылку. К счастью там было на дне. Приятно конечно было, но кровь разогналась чрезмерно, от ее быстрого круговорота в голове шумело.
  -- К сожалению, место для болячек всегда находится. Кстати не забудь мне напомнить, чтобы я напомнил тебе, прополоскать горло кипятком с содой.
  -- Ой, фу, - сказала она, - Даже не думай.
  -- Сама меня назначила своим доктором, - возразил Червяков.
   Лена, кривя раскрасневшиеся от вина губки, приподнялась, посмотрела на него сверху вниз как на букашку.
  -- Признаюсь честно, что как доктор ты не пользуешься у меня никаким авторитетом.
  -- Это не имеет никакого значения, потому что подобное тебе пропишет любой из моих коллег, докторов.
   Лена рассмеялась. Она видела насквозь, что сам Червяков от одних слов "кипяток с содой" кривился как от лимона. А еще пытается быть строгим.
  -- Согласна на мятее косточек, - сказала она.
  -- Эта процедура, - говорил Червяков, голосом профессора. Он, по-видимому, считал, что профессора говорят сонно и по дурному выговаривая слова, ставя ударение в неположенных местах, - процедура весьма длинная. Не менее неприятная, чем полоскание горла или установка клизмы. Сопровождается физической болью, телесным истощением, но хорошим самочувствием больного на следующий день, если он до него доживает. Данный метод широко распространен в восточной медицине, оттуда и происходят истинные носители метода...
  -- Спешить нам некуда. Спать совсем не хочется.
  -- Но для начала нужно, - он кивнул на бутылку.
  -- Для конца, - поправила Лена.
   Лена сидела со стаканом в руке думая об очередной, заключительной фразе непослушной паршивки. Ей эта роль очень нравилась и удавалась. Пить не хотелось, больше того, что уже разлито в посуду, выпить не удастся, но заканчивать банкет тоже не хотелось. Завтра Червяков уйдет, сколько она его не увидит, знает только его эффект неожиданности, потому как, если ее друг говорит, что без приключений поездка не обойдется, то так оно и будет. Даже если он говорить, что они могут до моря не доехать, то это уже 50% успеха, если можно такое безобразие называть успехом.
  -- Ну, чтобы все доктора были такими вменяемыми и придумывали приятные способы лечения.
  -- Проще говоря за удовольствия везде, всегда и в в любой ситуации?
   Лена кивнула. Выпила, на этот раз раньше Червякова, его стакан застыл в ожидании на уровне груди. С уст девушки слетала заключительная фраза непослушной паршивки, которая вышла в виде внезапного экспромта.
  -- Эх держите меня четверо, - а для большего эффекта добавила, - Червяков, дай папиросочку - у тебя брюки в полосочку.
   Червяков смеясь выпил, утерся рукавом и ответил.
  -- Деточка, и культурно тебе обращаться с такой просьбой к своему доктору?
  -- Не бойся, не расскажу твоим коллегам.
  -- Одну на двоих, - предложил Червяков.
  -- Одну на двоих и еще раз одну на двоих, - возразила Лена.
  -- Это в тебе говорит непослушная паршивка, но курить пройдется тебе.
   Однако Червяков всунул в губы девушки сигарету, подал огню и стал, не отрываясь смотреть за красным угольком.
  -- И не думай сильно тянуть. Распределяем поровну, - предупредила Лена, передавая сигарету.
  -- Сам собой напрашивается комплимент - какие легкие.
  -- Знаем мы, что стоит за этим комплиментом.
  -- Но все равно приятно, правда? - улыбнулся Червяков.
   Выкурили они три сигареты. И как предполагала Лена, Червяков совершенно забыл о своей роли доктора. Он лихо предложил вторую сигарету, без возражений третью, но от четвертой девушка отказалась - болела голова, да и чтобы вдыхать дым, не обязательно затягиваться, такую густую дымовую завесу они устроили. А владельцы квартиры еще довольно потирали руки: нашли квартиранта, не пьет, ни курит, тяжелой музыкой не увлекается и вообще не девушка, а завидная невеста. Но так, глядишь, Червяков ее приучит к ужасному хард-року.
   А еще Лена подумала, что в роли непослушной паршивки, можно без труда и, что главное без неловкости, затянуть Червякова в постель. В общую постель, на раскладушку он и так полезет. Но было много чего против. Смущало, что они немного выпившие, а для первого раза это не очень хорошо, если хочешь иметь продолжение. Потом играя роль тоже не лучший вариант. Может быть воспринято двояко. И последнее, главное, она, и он тоже, ужасно устали. А она, как и много других девушек, не любила по быстрому и при усталом организме. Гораздо лучше, как говорил сам Червяков, для сжигания калорий, когда у организма излишние силы или, как сделала вывод уже Лена, просто долго. Скучного времени полным-полно, зачем его жалеть?
   А если все получится по-другому, предположила Лена. Если на Червякова, что-то найдет, совсем обычное для мужчин, и он решит продлить и до того затянувшуюся ночь? Не станет же она возражать. Не сможет и нет в этом смысла. Просто ему придется все делать самому. Потому что мне ужасно хочется спать, ответила она себе, глядя на Червякова тяжелым взглядом.
  -- Что ты на меня так смотришь? - спросил Червяков.
  -- Где мы расположимся? - спросила Лена, не ответив на вопрос.
  -- Я тут подумал, - запинаясь, начал он.
  -- Так, где мы расположимся? - перебила она.
  -- На кровати где же еще? Я тут подумал...
  -- Если ты устал, то можем ложиться без "мятия косточек". Мне уже почти хорошо.
  -- Да пустяки. Может буду не таким аккуратным. Всего-то. Я тут подумал...
  -- Устали мы за день, - снова перебила Лена.
  -- Да притомились. Ничего сейчас сядем удобно и не будем делать резких движений. Я тут подумал...
   Что ж если он такой настойчивый, то так тому и быть, - подумала Лена, опуская глаза.
  -- Я тут подумал, - продолжил Червяков, - что лучше сразу мне приготовить раскладушку. Выглядишь ты действительно уставшей, того и глядишь, подкосит тебя сон. А я буду шуметь, скрипеть, мешать отдыхать больному организму.
   И всего-то, подумала Лена.
  -- Да, так будет лучше. Проверь все хорошенько, когда будешь растравлять. Она новая, надежная. Если сделаешь все правильно, проблем не будет, уверена.
  -- Да уж расставить правильно раскладушку ума у меня хватит. Но это вряд ли поможет, - говорил он с балкона.
   За ним на балкон пытался выбежать Кот. Не успел. Червяков, когда шел обратно, не заметил его, путающегося в ногах, и чуть не покалечил своей ношей. Кот в последний момент ловко увернулся, только хвост погладил полосатую ткань раскладушки.
  -- Глупое животное, носится среди ночи, - прокомментировал Червяков, - а я ему еще хотел валерьянки предложить.
  -- Не обижай моего кота, - вступилась Лена, - это тебя качает в разные стороны.
  -- Так он должен понимать и держаться подольше.
   Лена укоризненно покачала головой Червякову и ласково погладила, запрыгнувшего к ней на кровать, Кота. Червяков скрипел, стучал, ругался в коридоре. Потом зашел довольный в комнату, сказал:
  -- Можешь идти проверить. Стоит крепко как египетские пирамиды. Чтобы потом не говорила, что я не способен нормально поставить раскладушку.
   Да, это тебе не на компьютере кнопки нажимать и мышкой щелкать, подумала Лена. Однако пошла сделать проверку. Легла животом вниз, попой кверху. Подвигала коленками, бедрами - стоит прочно, тихонько поскрипывает.
  -- Нормально, - заключила она.
  -- Так и запишем "нормально". Без происшествий все равно не обойтись. Теперь могу прямо, обессилено, то есть из последних сил сделать пару шагов и сразу на койку, - Червяков продемонстрировал как, еле передвигая ноги, идет от кровати в коридор и падает на раскладушку. - Теперь выключаем свет в коридоре, идем в комнату.
   Лена села на кровать, сложив руки на коленях. Червяков снял футболку, свет от люстры (на три лапочки, две из которых перегорели) слабо освещал его тело, от чего оно было красноватым. Он сложил пальцы в замок, хрустнул ими, и поднял к верху как хирург перед операцией. Лена обратила внимание на его руки, они были как у мужчин с развитой мускулатурой немного оттопыренными в сторону.
  -- иди сюда, - сказал он когда сел на кровать.
  -- Как ложиться? - спросила Лена.
  -- Как удобно. Лучше всего животом мне на ноги, а под голову тебе я подложу подушку.
   Лена так и легла. Такое положение было удобным, но чувствовала она себя все равно неловко. Червяков закатал ее толстый свитр до шеи, отчего стало трудно дышать.
  -- Так удобно? - спросил Червяков.
  -- Трудно дышать, - ответила Лена, хотя не хотела добавлять хлопот.
   Червяков снял свитр, распавил его и положил на поясницу.
  -- Чтобы тебе не холодно было, - пояснил он.
   Лене не было холодно, пока Червяков не прикоснулся своими холодными руками ей к шее. По телу девушки пробежали мурашки. И неловкость никак не приходило.
  -- ты никогда не одеваешь белья под верхнюю одежду? - спросил Червяков. Лена не видела его лица, но он точно довольно улыбался, возможно внимательно ее разглядывал.
  -- Свитер теплый, - ответила она.
  -- Будешь говорить, где больно, - и пальцы Червякова опустились ниже от шеи.
   Однако Лена ничего не говорила. Она совсем расслабилась, возможно даже задремала. Пальцы у Червякова нагрелись от ее теплого тела, лежать было приятно и точки на спине, которые болели, размялись. Сам Червяков стал намного нежнее, Лена подумала, что он засыпает и повернула голову назад.
  -- Что такое? - спросил Червяков, - сделал больно?
  -- Нет, подумала, что ты засыпаешь.
  -- Нет, я немного задумался. Приятно так сидеть, что и спать немного перехотелось.
  -- О чем ты задумался? - спросила Лена, снова удобно мостясь на подушку.
  -- Да так, мысли летают то сюда то туда.
  -- Ну, расскажи, - Лена хотела капризно шевельнуться, надавить на Червякова животиком, но расслабленное тело не послушалось.
  -- Вспомнил один момент из своего детства. Я ведь в детстве тоже на каникулах бывал в сельской местности и у меня тоже была бабушка. В том же селе жила одна старая женщина. В маленькой хатке, на краю села. У нее не было ни детей, ни близких родственников. Дети ее боялись, хотя она дальше своего двора не отходила. Не понятно чем питалась, хотя была довольно упитанной. Как-то раз меня водила к ней моя бабушка. Я в детстве боялся чего-то, плохо спал, иногда ходил куда-то во время сна и вообще был беспокойным ребенком. Поначалу от того, что я понял куда меня ведут мне стало еще страшнее. Пришли мы, старухи не видно, но из маленькой хатки донесся ее голос. Лето жарко, а в глиняном помещении сделалось холодно. Через темную коморку прошли в единственную комнату. Я спрятался за бабушку, одним глазом наблюдал за лежащей на кровати, в куче каких-то тряпок, старухой. Они долго разговаривали, моя бабушка и старуха, я не понимал о чем, но это от ожидания сердце стучало как у воробья. Понял за то время только одно - старуха не толстая, она просто от чего-то пухла. Не помню, что было потом, наверное, я плакал, но точно помню конечное ощущение. Мне стало спокойно, хорошо. Пропал неопрятный запах жилья старухи, темнота не пугала. У нее было одно крошечное окно, как форточка, - пояснил Червяков. - Даже не хотелось идти играть с шумными ребятами, именно из-за того, что они сильно шумели. Старуха мне делала тоже что-то наподобие массажа. По всему телу, начиная с пояса и к голове. Мяла нежно, потом начала гладить куриным яйцом. Знаешь, делают так иногда?
  -- Знаю, - ответила Лена в подушку, - почему ты это вспомнил.
  -- Мне показалось, - Червяков тихо хихикнул, - что ты тоже меня немного... не стесняешься, и не боишься. Но какая-то маленькая неловкость присутствует.
  -- У тебя руки были холодные. И плечи у меня были напряжены. Неопрятное такое ощущения, а когда прикасаешься, то не сразу можешь расслабиться. Сначала наоборот еще сильнее мышцы стягивает.
  -- Сейчас нормально? - спросил он. Лена не поднимаясь с подушки, сказала что-то типа "Угу" и Червяков, улыбнувшись, добавил. - Да сейчас ты такая тихая. Послушная, послушная.
   Червяков посильнее сжал ей плечи и щекой прикоснулся к шее.
  -- Ты тоже можешь помечтать о чем-то, подумать о своём, о женском, полетать в облаках, одним словом, - шепнул он на ухо.
  -- Пока ты думал о своем, я как раз думала о своем.
  -- Так расскажи.
  -- Это из той категории, как сказал ты, о женском.
  -- А ты представь, что здесь не я, а твоя подруга Катя. Это же не сложно, моего лица тебе не видно ... Расскажи, я буду тихим как мышь. Не смеяться, ни плакать
  -- Хорошо только прекрати подлизываться. Когда пауза затягивается, задерживая повествование, только труднее начать.
   Червяков поправил подушку, чтобы Лену было лучше слышать и она начала рассказывать.
  -- Ты очень часто говоришь, что маленькая Лена Кизякова никогда бы не обратила внимание на маленького Максима Червякова. Мысленно я всегда этому возражаю, потому что ты же не знаешь, какой девочкой была Лена Кизякова в детстве. Я тебе уже много раз пыталась рассказать, а точнее упрекнуть в необдуманно брошенных словах. В потому что я была не такой девочкой, какой может показаться. Трудно объяснить, ты наверно не поймешь. Но мне было очень плохо. Внешне ничего необычного, ничего угнетающего. Папа, мама хорошие, меня любили и баловали. В школе сложилось все иначе. Именно в школе я поняла, что некрасивый ребенок. Ко всему прочему я была необщительной и гордой. Хвастаться сама не любила, но что-то меня заставляло огрызать на слова одноклассников "Вот у меня". Я всегда отвечала "Это еще что у меня намного лучше. И еще я была маленького росту, щуплая и до взрослых классов у меня не росла грудь. Друзей себе так и не завела. Такие же, как я гадкие утята меня просто раздражали. Веришь ли, я над ними издевалась не меньше чем самые-самые люди из нашего класса.
   Лена замолчала, тяжело дыша в подушку, Червяков снова поправил, сделав положение удобнее и девушка продолжила.
  -- Но это еще не все. Что там той школы - пять уроков, с 8.30 до 13.30. воспринимала это как страшный сон и сил вполне хватало выдерживать весь ужас. Всякие кружки и дополнительные кроки после обеда - об этом даже речь не шла. Один момент я хорошо помню. Расплывчато, но некоторые детали помню как наяву, врезались мне в голову как гадкий клещ. На одном уроке, предмет русский язык, меня вызвали к доске. Это произошло со скандалом. Почти любое действие у меня сопровождалось скандалом. И знаешь, когда от тебя ждут плохого, привыкли люди тебя видеть в таком ракурсе, сама скандальность не доставляет никаких проблем. На меня кричали учителя, я к этому привыкла и все было нормально. Так вышло и в этот раз. Вызвали меня к доске на банальное правило гласной буквы "а" после согласных "ч,щ". Я долго отказывалась выходить. То есть скандал вышел уже здесь. Учительница, старая женщина, возможно, в настоящее время уже на том свете, злая как бешеная собака, ради принципа начала настаивать, чтобы я вышла к доске. Я также ради принципа, не уставала повторять, что не хочу идти и не выйду. Потом все-таки устала, но ради того же принципа говорила все не правильно. Она рассвирепела , поставила перед классом, несколько раз больно дернула за платье и кричала прямо в лицо, отчего я чувствовала вонь изо рта. Хорошо помню, о чем я тогда думала. С сожалением думала, что причина всех этих происходящих событий просто смешная, со злостью думала, что учительница русского языка и литературы, старая, почитающаяся у нас в школе женщина, не может пойти на уступки глупому ребенку, видя как ему плохо. И последнее что я подумала, что вся эта глупость продолжается. И я расплакалась. Никогда я не плакала на людях, тем более на лазах у своих сверстников, а тут именно из-за размышлений и осознания глупости не сдержалась. А может и потому, что я подумала будто уже дома. Ничего не замечала, звуки утихли - я дома. Дома я часто плакала. Но я была посреди класса. К крикам учительницы присоединились крики одноклассников. Я поняла, что учительница просит меня сказать, как правильно пишутся слова. И тогда все закончится - это я, сквозь слезы на своих глазах, прочитала в глазах ее, старческих и заплывших. Поняла, что она хочет не, потому что слышала ее голос, а по крикам одноклассников. Они разделились на два типа. Те, которые вроде бы чувствовали ко мне жалость, которые считали в той ситуации меня своим другом, те подсказывали правильный ответ или просто говорили "скажи". Вторые просто смеялись или тихо, чтобы не слышала старая учительница, она была глуховатая, обзывали меня. И эти обзывания для меня были менее неприятными, чем просьба этих моих "друзей". Конечно же, я ничего не собиралась говорить.
   Лена тихо всхлипнула в подушку, а Червяков гладил ее уже по волосам.
  -- Но сейчас все переменилось, - успокаивал он ее.
  -- Сейчас да, но ты мне всегда говорил про то, что раньше...
  -- Не надо вспоминать, если это не приятно. Детство это такая пора, где дети ничего не понимают, то есть они не сознательные и поступки у них соответствующие. И нередко детям приходиться расплачиваться за ошибки своих родителей. Это не к твоему случаю, но тоже не честно.
  -- Родители у меня хорошие. Они резко контрастировали со мной такой ни на что не способной. И от того, что они такие хорошие было только хуже. Иногда меня от них тошнило. К примеру, когда мама могла говорить, "школа основной фундамент долгого человеческого развития", что-то такое она мне часто повторяла, то у меня возникала ответная реакция, не совпадающая. "В гробу видала я вашу школу", ответила я бы еще в хорошем настроении.
  -- Сейчас все переменилось, - повторил Червяков, - переменилось еще в институте, не так ли? Не хочешь об этом рассказать?
  -- Нет, - пробурчала .Лена.
  -- Почему.
  -- Это будет не естественно, я же хотела рассказать, как и ты, только то, что думала. Над чем задумалась.
  -- Вспоминается всегда плохое, - согласился Червяков.
   Он уже закончил "мятие косточек" и сейчас думал, как вылезти с под девушки. Она уже почти спала, а будить не хотелось. Можно ее перевернуть, взять на руки и положить куда надо, девушка она легенькая, вот только была она раздетая.
   Но Лена приподнялась сама, еще шутя, толкнула его ногой, когда Червяков неосмотрительно, но удобно стал к ней спиной. Не такая уж она была сонная. Как и Червяков. До своей раскладушки он дошел совсем не так как репетировал. Не еле передвигая ноги и не шатаясь из стороны в сторону. Нормально, по дороге даже аккуратно обогнул кота.
   Однако заснул сразу, как только лицо вмялось в полосатую ткань раскладушки.
  

Суета вокруг раскладушки.

(Лирическое отступление)

   Раскладушка падала два раза. Это, по мнению Лены, Червяков же уверял, что намного больше. Глубокой ночью, спустя немного времени как они легли, лена почувствовала, что ее горло необходимо чем-то обмочить. Язык пересох, губы тоже ссохлись и взялись трещинками. Лена в темноте нашарила футболку, которую забраковал Червяков, приказав одеться потеплее, одела ее, при этом подумав, какой бардак у нее в квартире. Все раскидано, одежда валяется по углам, балкон закрыт и такое ощущение что если его открыть оттуда в комнату понесется поток грязи. И это в темноте, когда видны только основные контуры. Аккуратно и тихо повернув ручку, стараясь не шуметь, вышла в коридор.
   В коридоре еще темнее, почти ничего не видно. Слабый свет идет только с кухни, где прозрачные двери. Щелкнула выключателем на кухне, а сама с интересом посмотреть как спиться Червякову. От включенного света на кухне теперь можно было оценить всю обстановку. Червяков спал. Голова его была заметно ниже всего остального тела, это упала передняя часть раскладушки. Одна рука, которая нормальная без татуировки, лежит на полу, что Лена удивилась как она не задела ее, проходя мимо. Вторая рука, темная, терялась в сумерках. Джинсы на нем приспущены, отчего видно немного попу. Лена отметила свою правоту когда, думала, что Червяков спит в одежде. А еще то что он спит в безобразной позе, как завалился так и спит. Раньше ей бы было стыдно признаться как в каком она положению ночью, то есть нормальном. Червяков бы посмеялся, назвался бы интеллигенткой или девочкой с веером. Но за последнюю неделю она успела несколько ночей провести в верхней одежде, один раз упасть с кровати и еще один раз переспать свесив голову вниз с кровати. Почему-то у нее это вызывало гордость.
   Она подошла ближе, на цыпочках тихо. За Червяковым, в ногах, где было почти ничего не было видно, блестели глазки Кота. Довольные и возбужденные, такими казались они ей, когда были широкими и немигающими. Лена пошла, напилась воды из чайника, когда вернулась снова посмотреть на Червякова, обнаружила, что Кот не просто сидит за раскладушкой. Он еще иногда ходит вокруг, нюхает, протянутую на полу, руку, и теперь девушка поняла, почему он кажется довольным и возбужденным. Кот догадывался, что раскладушка названного гостя упала и это ему было приятно. Он был не только довольным и возбужденным, но скорее глумливым.
   Лена подошла ближе, посмотрела на Червякова сверху вниз, подумала, что попа у него упругая. Перевела взгляд на Кота, о она на секунду забыла и ей стало стыдно, что ее застали за подглядыванием. Кот хоть и животное, но невероятно умный. (Лена думала, что так думают все хозяева своих любимцев). Но он предательски, жалобно, но самое обидное громко мяукнул.
   Червяков проснулся не сразу, но своей нормальной рукой, почивавшей на полу, начал шевелить, повел дальше, пока она не наткнулась на ногу Лены. Как хваткий парень, любил он брать чужие вещи, сразу схватился за непонятный предмет. Поднял голову с заспанным лицом и торчащими волосами. В таком состоянии он неизменно говорил Лене "Ой, мне так хреново", однако сейчас спросил:
  -- Детка, хреново себя чувствуешь?
  -- Нет пить захотелось.
  -- Тогда будь другом, принеси и мне.
   Лена, слегка сердитая пошла на кухне. Наливая кипяченую воду из чайника в столь любимый Червяковым граненый стакан думала, что пить ей хотелось не в связи с болезненным состоянием, нужно признаться самой себе - болезнь ушла, а пить хотелось из-за алкоголя.
   Червяков жадно выпил воду, нагло вручил пустой стакан обратно девушке. Пришлось Лене еще относить посуду, мыть, ставить на место и все это ночью и в ее тяжком положении. Наглость. А Червяков когда она вновь вернулась в коридор, удобно мостился, собираясь почивать дальше.
  -- ты видел, что подпорка упала? - спросила Лена, нагибаясь к нему.
  -- Видел, и это меня нисколько не удивляет, - ответил он, не открывая глаза.
  -- И что тебе удобно?
  -- Такое интересное положение. Голова внизу, остальное вверху. Нет, ничего неудобного не вижу.
  -- Давай я поправлю.
   Червяков приоткрыл глаза и приподнялся. Лена приняла поправлять, но это было так тяжело, что она сразу пожалела о том, что вызвалась. Сделала очень плохо, криво, не надежно, однозначно упадет опять, но она устала и мышцы на животе успели пропотеть от напряжения. А Червяков, довольный, улыбается, белые зубки блестят в темноте, приговаривает "какая заботливая девушка" и ничего не знает о том, что вскоре ему предстоит падать снова.
  -- Ну все, спокойной ночи, - сказала Лена и впорхнула в комнату.
   Легла, опустила. голову в мягкую подушку, о чем-то подумала, точнее собиралась подумать, но раскладушка под Червяковым упала и отвлекла ее. С шумом, как-то медленно, но обречено .После скрипа и падения, быстро, в направлении кухни, пробежал испуганный Кот. Он вероятно крутился где-то рядом. После чего вновь мертвая тишина, что Лене было неприлично громко смеяться, хотя сильно хотелось.
  
  

Social again

  
   Утро затянулось до неприличия. Как всегда, впрочем. Бывает иногда гости или посторонние люди стимулируют к более культурной жизни, своим пристальным оценивающим взглядом тебя стесняют, обескураживают, вызывая желания быть приличным человеком и не делать чего-то режущего глаз. Червяков такого желания у Лены не вызывал. Напротив провоцировал вести себя неряшливо и даже некультурно, в том смысле, что сама в одиночестве девушка вела себя не так распущено.
   Было за одиннадцать, а Лена валялась в кровати. Проснулась намного раньше, но вот ее друг... Она не видела чем он занимается, но шестым чувством ощущала его присутствие за дверью. Такое тихое, мирное присутствие, то есть он тоже валялся и отбивал у нее охоту к немедленному подъему. Или просто там происходила тихая возня. Когда лежать стало невмоготу, Лена встала. Заставила себя прибраться, хотя не хотелось и можно было не делать - все равно Червяков не обратит внимание. Только тогда она вышла в коридор.
   Червяков уже не спал и на ее появление издевательски заметил:
  -- Неужели мы проснулись.
  -- Я уже давно проснулась, - отвлеченно ответила Лена.
   Она осматривалась вокруг, оценивая обстановку. Раскладушка теперь представляла собой что-то вроде матраса - все подпорки сложились и она лежала на полу. А отвлечься ее заставила картина представившаяся на раскладушке. Червяков заложил руки за голову, закинул ногу на ногу, смотрит на криво поклеенные обои, а на животе у него спит Кот. Не лежит, не сидит, а именно спит, не наблюдая одним глазом за еще вчера подозрительным гостем, а довольно вытянув лапы ("как искусный акробат", всегда добавляла Лена точную фразу) спит. Эти вытянутые лапы упирались Червякову в ребра, полукруглая спина Кота идеально вписывалась в ребра по другую сторону, так что в целом это выглядело, будто у Червякова образовался выпуклый живот, как у любителя пива. Только хвост вылезал из впадины живота, Кот его упорно клал в углубление на груди, между сосками.
  -- Почему же не встаешь? Любишь поваляться?
  -- А сам, почему не встаешь? - огрызнулась Лена.
  -- Все он, - Червяков взял хвост Кота, переложил к себе на живот, но он тут же самопроизвольно вернулся на старое место, - спит. Вставать не хочет и мне не дает.
   Червяков ухмыльнулся, возразить у девушки было нечем. Лена взяла Кота, перенесла аккуратно на его привычное место, уголок возле спинки кровати. Он даже ничего не заметил, хвост также отложил в сторону, и видимо удивиться своему месту пребывания, когда проснется. Долго его гладила, прислушиваясь к звукам в коридоре - никаких звуков. Только теперь можно было найти повод для возражения..
  -- Почему же не встаешь? - повторила она за Червяковым.
  -- Да что-то хреново мне, - соврал он.
  -- Любишь поваляться.
  -- Как и ты, - заметил Червяков.
   Он по-прежнему глядел задумчивым взглядом в потолок. Был немного грустный, хотя по утрам на работе от него тоже шло одно ворчание, все равно девушке от этого не становилось веселее.
  -- Думаешь уходить? - Лена опустила глаза, но Червяков был внизу, так что пришлось смотреть вверх.
  -- Выгоняешь меня? Скоро будем что-то решать. Я же как думал? Передают плохую погоду на юге, по-прежнему плохую погоду. Но пока мы доедим... это уже минус два дня. Это я так раньше так думал, а сейчас пришла такая мысль, что в дождь, в такую погоду как сейчас на море еще лучше чем в солнечную. Понимаешь?
  -- Я не об этом спрашивала. Но не важно.
   Лена, выдержав удивленный взгляд Червякова, пошла смотреть какая там "погода как сейчас". Жаркая, не солнечная, пасмурная, темная и, в общем, снова будет дождь. К ней на балкон пришел Червяков с ужасной раскладушкой. Девушка подумала, что к своим способам сна нужно непременно добавить подвиг ночи на раскладушке.
  -- Как спалось? - спросила она.
  -- Нормально. Первый раз падать страшно. Второй уже привычно. Третий, с твоей между прочим подачи, поставила мне криво подпорку, вообще не почувствовал. А последний... Виноват кот, запрыгнул на меня, толстый Бегемот, все и полетело. Только в этот раз было больно, всем телом на пол, ковров у тебя нет.
   При слове "ковров" Лена снова еле сдержала смешок. А Червяков снова удивлялся.
  -- Да ковров у тебя нет. Что ты так смеешься постоянно по этому поводу?
  -- Ничего, продолжай. Так что сильно ударился?
  -- Не сильно, - Червяков закурил и теперь при разговоре помахивал сигаретой, - ощутимо, до этого пустяки, а с котом ребрами об пол. Упал, твой кот сразу полетел на кухню, с перепугу чуть кучу не навалял. Потом опять пришел, обнюхал меня, разбудил, залез на меня. В общем как я и говорил - раскладушка упала, а животные любят людей в идиотских ситуациях.
  -- Накаркал, - сказала Лена.
   Червяков только взмахнул окурком, он снова задумался.
   Потом Лене было не по себе. Сидели они вдвоем на кухне, кушать у нее было нечего и у нее друга могло случиться впечатление о ней как о плохой хозяйке. Об этом она и думала. Каждый мужчина любит покушать, особенно что-то горячее и калорийное. После такого у них возникает сексуальное желание или по крайней мере чувство уюта. Но никого уюта не было. Был только чай и сигареты. Червяков только и делал, что пил горячий чай да курил при этом сигарету. Рассказывал при этом соблазнительные истории про море.
  -- Когда-то я ездил на море и познакомился, между прочим с твоей тезкой. Тоже Леной, но тебе это имя идет намного больше, - чтобы подчеркнуть комплимент, он вынул изо рта сигарету, поставил чашку на стол и глупо улыбнулся, - она была с подругой, ее имени, к сожалению, не помню. Я же тоже не сам, сама понимаешь. Где-то неделю мы не замечали друг друга. То есть они ходили, мы ходили, перекинемся взглядом и все. Они должен сказать были не красавицами. Были прыщавыми и толстенькими, такими девочками, которые любят сладости и не способны на жертвы ради красоты. Если быть честным то и мы, два парня далекие от идеалов мужской красоты. Но, в общем, о них. Не красавицы это точно. На пляже они ходили, не менее одето, чем я ранней осенью по Киеву. И одежда у них темных цветов. В общем как это называется? Рокерши, ростоманы и даже, возможно, наркоманы. За эту неделю, когда они ходили своей дорогой, мы своей, произошло только одно событие достойное внимания. Мы жили в съемном шалаше - домик из фанеры три на три метра, где ничего кроме двух кроватей не вмещалось. Но что нам надо? Лишь бы подешевле. Они жили в съемной квартире, окна которой выходили в сад, где размещался наш шалаш. До момента достойного внимания расскажу еще один маленький моментик.
  -- Тоже достойный внимания? - спросила Лена.
  -- Нет, просто вспомнился. Иногда они по ночам, по вечерам выходили в сад, стелили покрывало, сидели на нем и разговаривали. Мы парни скромные, на танцы ходили не часто, а если ходили, то возвращались рано. Не говоря уже о том, чтобы предположить, зачем они выходили в сад.
  -- Хотели с вами ... иметь дело, - предположила Лена.
  -- Возможно, но не факт. Это я к тому, что в то время, мне лет 16 было, о таких вещах мы не догадывались. Они выходили в сад и мы просто слышали их беседу. Темно на этом юге по ночам, не видно ничего, я только на второй неделе понял, что это они разговаривают, а не кто-то другой. С этим все, а момент достойный описания был не такой уж достойный. Тебе как девушке неловко говорить. Но скажу.
   Я и не сомневалась, подумала Лена.
  -- Одним вечером я вышел из нашего шалаша сделать одну мокрую процедуру. Свет в их комнате был включен, окно не зашторено и я видел, как они раздевались. Темнота, у них светло, прекрасно все видно. Снимает темную рубашку под ней только грудь.
  -- Что это все?
  -- Да. - Ответил Червяков, разводя руками, - я от такой картины, от удивления или потрясения, забыл позвать друга, и даже не стал потом рассказывать. Интересная такая картина. Комната у них, как и наше жилье, только кровати больше ничего. Яркое освещение, им ничего не видно за темным окном. О чем-то они говорят, не слышно, но видно по губам. Медленно раздеваются. И тушится свет.
  -- Ладно проехали. Что было на вторую неделю?
  -- Неловко говорить. Ты и так знаешь, что было.
   Лена взяла у Червякова сигарету, затянулась сама, и, улыбаясь в клубе дыма, подумала, что сейчас ее собеседник во всех подробностях расскажет о чем говорить не ловко.
  -- Вторую неделю мы жили вчетвером, то в нашем шалаше, то в их комнате. Вышло все само собой, незаметно, неожиданно и без возможности другого развития. В нашем шалаше мы обычно проводили ночь когда, не только занимались этими штучками, а чаще когда устраивали "трубку мира". Это они так говорили, я еще не понимал, что это такое. Кровати у нас можно сказать детские, ноги приходилось высовывать за спинку, чтобы поместиться. То есть этим я хочу подчеркнуть, что у нас мы больше курили, - Червяков также подчеркнул это взмахом сигареты, который насилу отобрал у Лены, - в основном курили. В комнате долго держится запах, спать неприятно. У нас лучше, на кроватях, с сетчатым матрасом, те на которых чувствуешь себя как в гамаке, мы отлично помещались, если садились по-турецки. Дверь открывали, ставили посередине горящую палочку, которая горела медленно как свеча, и ход времени прекращался. Вот потому вторую неделю я помню очень плохо.
  -- Самое интересное как всегда скрываешь. - упрекнула его Лена.
  -- Ничего не скрываю.
  -- Почему же не уделил внимания тому, что происходил в их комнате.
  -- Вполне обычные вещи. В их комнате мы любезничали, но намного реже чем ты можешь подумать. Они любили телесные игры, садиться на тебя, мять на тебе одежду, дышать на тебя дымом и еще многими непонятными вещами. Складывалось впечатление, что они, вернее она, другая Лена, сама не знала чего хочет. Я всегда был только с ней, хотя они были как две капли воды похожи друг на друга. Мы с ней курили один косяк на двоих, сидели вдвоем на моей кровати, плавали на одном матрасе. Мой друг был с той безымянной девушкой, причем у них было еще серьезнее и они часто куда-то пропадали, оставляя нас одних. Вдвоем мы просто сидели, сначала рассказывали о себе, потом мечтали о будущем, рассказывая о мечтах. Она к слову мечтала быть женой известного художника, как Гала, жена Сальвадора Дали. Потом курили, отчего все становилось нереальным и увлеченно проводить время можно было за чем угодно. И только иногда занимались этим, проникающим внутрь. Но скажу тебе и без этого мне было очень хорошо, от одних ее нестандартных выходок и долгой прелюдии. А еще она любила кусаться, особенно руки выше локтя, где мягкие мышцы. Брала зубами кусок кожи, сдавливала сильно, чуть ли не до крови, слюнявила, сосала и на утро оставались красные пятна. Когда шли купаться и раздевались, она со смехом показывала на меня пальцем.
  -- Понятно, - задумчиво проговорила Лена. история Червякова ей понравилась, он вообще мастер попадания в какие-то нестандартные ситуации. в привычном понимании с ним не так уж весело, но не соскучишься. Она глянула на Червякова, он вертел в руках зажигалку, глаза застыли в одной точке, а губы кривились в улыбке. Не все он рассказал о своих похождениях, а может вспомнил о новых.
  -- Расскажи ты что-то? - спросил он неожиданно.
  -- Что рассказать.
  -- Как ты отдыхала, наверняка заарканила парочку парней.
  -- Да нечего рассказывать, - ответила Лена. червяков спрашивал ее хитро щурясь, а ее голос показался ей самой грубым басом. И еще она подумала, что ни говори, а все равно Червяков будет разочарован. Но он смотрел нагловато и понятно просто так не отстанет, - вспоминается один случай недостойный внимания. Вдаваться в подробности не буду, потому что не приятно. Познакомилась я с одним мужчиной. Черным, толстым и здоровым.
  -- Что значит черным? - перебил Червяков, - негр что ли.
  -- Нет, волосы черные. Много, много черных волос, причем самое меньшее их количество на голове. Так вот, познакомились, как и ты в последние дни. Также до этого ходили он своей дорогой, я своей. Скучно было, грустно и угнетающее впечатление от одиночества на отдыхе. То есть в другой обстановке я бы ни за что не захотела иметь дело с таким типом. А тут слово за слово. Этот его резкий запах, жесткие волосы, огромный живот. По-моему я с ним переспала. Конечно мы выпили. Вспоминаю только ужасную картину как на меня наваливается огромный медведь. Я, в самом деле, думала что медведь.
  -- Ну Лена настоящий медведь, то есть мужчина должен быть...
  -- пузат, вонюч и волосат, - перебила его Лена, - знаю я твою поговорку. Полная чушь. Времена изменились и сила не главная. Вот ты почему худой, не воняешь и не волосатый.
  -- Я тебе уже тысячу раз говорил - не могу. Живот это дорогое удовольствие, воняю только куревом, а волосы не растут. Насильно мил не будешь. Но в целом тебе понравилось? Под ним, под медведем? По крайней мере, запоминающее мгновение.
   Лена со злостью посмотрела на Червякова. Смеется ли он или действительно так думает?
  -- Нет, Червяков, не понравилось. Уж лучше бы на его месте был человек с такой комплекцией как у тебя.
  -- Мерси за комплимент. Это означает, что нам нужно как-то выбраться вдвоем.
   Лена покивала головой. Она о чем-то думала, Червяков по-прежнему крутил в руках зажигалку, но теперь девушка смотрела на нее загипнотизированным взглядом. На самом деле ее мысли сводились к одному - стало немного легче. Еще неделю назад она вспоминала эту историю, порок давних лет с удивительной ясностью, вплоть до резкого запаха пота волосатого мужчины, а теперь она, история, казалось, осталась позади и неспособной потревожить ее внутренний мир.
  -- Обязательно поедим, - доносился до девушки сочувствующий голос Червякова. Не часто он кому-то сочувствует. Даже погладил ее по руке. - На следующее лето обязательно поедим.
   Но Лена по-прежнему молчала и тоже умолк.
  -- А знаешь чем закончилась стройка у меня во дворе? -спросил он.
  -- Чем? - спросила Лена, как ей снова показалось грубым басом.
  -- Поставили беседку, а на месте где была адская машина теперь стоит колонка с чистой, холодной и вкусной водой. Да и беседка ничего, можно мирно побеседовать. Так что приглашаю. - ответа не последовало и Червяков разочаровано добавил, - могу тебе там стихи почитать.
  -- Чего сделать? - удивилась Лена.
  -- Шучу, Деточка. Какие такие стихи, на дворе 21 век. Могу поставить какую-то мелодию с мобильного телефона. - Лена поникла головой, Червяков снова добавил разочаровано, - по вечерам поэт Пушкин сидел с дамой в беседке. Он держал ее руку, иногда прикасаясь губами к пальцам. Прекрасная дама, не отрываясь, смотрела на грустное лицо поэта. Из не менее печальных уст гения, как слабый утренний ветер, слетели слова "Мой голос для тебя и ласковый и томный, тревожит позднее молчанье ночи темной. Во тьме твои глаза блистают предо мною, Текут ручьи любви, текут, полны тобою"
   Но Лена подняла на Червякова серьезные глаза и он не смог закончить, засмеявшись.
  -- Извини, Леночка. Тебе беседка понравиться. Она в тени деревьев. Утром там никого нет, вечером много кто сидит. Поздним вечером расходятся. А когда темнеет, снова никого нет. Тогда-то можно там и посидеть нам вдвоем.
   Лена вздохнула, в который раз, Червяков как всегда рассказывал очень соблазнительно, только все это неправда. Потому что он не романтик, потому что он найдет себе другое занятие и просто к вечеру забудет о своих словах. Она поймала себя на мысли, что смотрит ему в глаза, а он смотрит на нее. Каким-то необычным своим взглядом. "Как жаль, что я не могу его сейчас накормить, согреть и чтобы он почувствовал себя, так как я себя чувствую с ним", подумал Лена.
   И непонятно чем бы закончилось их молчание, не позвони в двери гость. "Катин звук", что означает (элементарно Ватсон) за дверью стоит Катя.
  -- Это Катя, - тихо сказала Лена, однако, не сдвинувшись с места, по-прежнему смотря Червякову в глаза.
   Его взгляд только сейчас стал привычным, появилась ирония, ждать шутки следует в любой момент.
  -- Наверно ей надо открыть?
  -- Конечно.
   И Лена спохватившись пошла открывать. На этот раз она встретила подругу в хорошем настроении, разве что улыбка вышла лишней, но Катя все равно улыбнулась в ответ. В руках у нее была бутылка вина в одной, пакет непонятно с чем-то непонятным в другой. Как это понимать не ясно, неужто она решила помириться с Червяковым? Сама она ничего не объяснила, даже не сказала единого слова пока не прошла на кухню. У Лены сложилось впечатление, что пришли не к ней, а к ее другу.
   - А я спешила, чтобы вы не разбежались. Просто так сидите, голодными? Только накурили сильно, точнее накурил, - Катя посмотрела на Червякова. Он ничего не ответил, уставившись на свою зажигалку.
   Лена открыла окно шире.
  -- Максим скоро уходит, - сказала она, не решившись назвать своего друга как обычно по фамилии, - он уезжает отдыхать на море.
  -- Сам? - удивилась Катя.
  -- С другом, - ответила Лена.
  -- Я имела в виду, почему не с Леной, - Катя обращалась исключительно к Червякову, не обращая внимания на подругу.
  -- Лена больна, на работе, и просто нежная девушка, - объяснил он, - в том смысле, что это не совсем обычная поездка. В общем, долго рассказывать, и думаю, вполне достаточно первых двух причин.
   Для Кати напротив этого было никак не достаточно.
  -- И что нельзя ничего придумать?
  -- Зачем что-то придумывать? - вмешалась Лена, - он и так сидел возле меня, когда мне было плохо. Отложил все на два дня.
  -- Почему тебе было плохо? - Катя только сейчас заметила подругу.
  -- Простудилась. Горло, температура, голова и все такое.
  -- Плохо из-за болезни, - заключила Катя, совсем не скрывая, что ничуть этому не верит.
   Разговор не клеился. Катя сама что-то спрашивала, сама выдвигала предположения, сама себе отвечала. Лена иногда поддакивала, а Червяков, единственный кто сидел, по прежнему забавлялся зажигалкой.
  -- Катя хватит суетится. Ты присядь, отдохни, - наконец вмешался он, - Говоришь же, что спешила к нам, пока мы не разошлись, так расслабься, вытяни ноги, выпей чего ты там принесла, расскажи, что хотела. Только спокойно.
  -- Я и говорю спокойно, - возразила она.
  -- Вот табуретка, - Лена пододвинула к ней табуретку.
  -- Нет, садись ты, - сказала она Лене, потом обратилась к Червякову, - ты тоже сиди.
   Сесть было больше негде и Катя уселась на колени парню. Зачем непонятно (чтобы не села Лена), потому как сама подозрительно на него косилась и чувствовала себя неуютно в такой близости к врагу. Лена тоже удивилась - сама она ни разу не сидела на коленях своего друга, только вчера ночью лежала, во время "мятья косточек".
  -- Зашла просто в гости, - сказала Катя медленно, но никак не спокойно.
  -- Отлично, - согласился Червяков, - посидишь с больной, она кстати все еще не здорова. Поухаживаешь за ней, меня она совершенно не слушается.
  -- Хорошо будь спокоен.
  -- Мне уже пора. К сожалению, - сказал Червяков.
   Катя встала, за ней Червяков, Лена тоже не стала сидеть. Не долго же они просидели. Лене было не по себе и немножко смешно. Что-то ей напоминала эта ситуация. То ли поговорку "присядем на дорожку" когда все садятся и тут же встают. Или более современный пример из комедийных фильмов, когда главный герой, супер умелец всех дел в мире, заходит в комнату в одной одежде, закрывает за собой дверь, которая тут же открывается и он, главный герой, уже при параде, в костюмчике и шляпе. Усмехнулся и Червяков.
  -- Что так повскакивали? - спросил он.
  -- Провожу тебя, - сказала Лена.
  -- Ты не волнуйся я сказал, что тебя не будет целую неделю. Отдохни, поправься. А вот скажи Катя, - повернулся он к Кате, - правда, что вино полезно для здоровья?
  -- Я не знаю.
  -- Ладно, что-то вы обе не в себе. Я пойду.
   Червяков расправлял на себе футболку, пытаясь придать ей нормальный вид. Ничего не получалось, но к его внешнему виду она подходила: мятая, темная одежда к небритому непричесанному человеку.
  -- я тоже пойду, - сказала Катя.
   Лена удивленно посмотрела на нее, Червяков тоже закончил прихорашиваться, повесил руки на поясе, ждет продолжения.
  -- Я еще вернусь. Зайду домой. За лекарствами сбегаю.
  -- Не надо мне никаких лекарств, - возразила Лена.
   Но Катя повела себя еще более странно, она обошла Червякова и вышла на лестницу первой. Червяков молча последовал за ней, а Лена чуть было не забыла с ним попрощаться. Она долго думала до этого, как это сделать. Ей казалось что она уже придумала что-то оригинальное, но сейчас никак не вспоминалось что. Более того, не приходило в голову абсолютно ничего, забыла даже как делают это нормальные люди. А уезжает то трудно представить на сколько.
   Она поймала его на пороге, сзади за плечо, он уже доставал сигарету, но не успел еще взять ее в рот.
  -- Что? - спросил он.
  -- А попрощаться.
  -- Попрощаться? До свидания Леночка. Теперь я выгляжу как культурный мальчик?
  -- Будешь вести себя хорошо?
  -- Как всегда себя буду вести. Как же еще?
  -- Ты не всегда ведешь себя хорошо.
   Червяков разочаровано развел руками.
  -- Не останешься там с какой-нибудь знойной южанкой?
  -- Вряд ли. Хотя быть рыбаком, когда тебя ждет на берегу красавица, очень даже ничего. Жить в домике из листьев, ходить полуголым, пить холодную водицу... только запах рыбы постоянный, ничем не перебиваемый, но к этому можно со временем привыкнуть.
  -- То есть, настроен ты там покутить?
  -- Я ни на что не настроен. Просто поехать переменить обстановку. Тянет больше даже к такому дикому отдыху, только ты и природа. Есть же телефон, Лена. Он всегда со мной. Звони, когда будет время и желание. Вот если я буду сопеть, охать, пыхтеть в трубку, то тогда я со знойной южанкой.
   В двери заглянула Катя, недовольно сказала:
  -- Я же тебя жду.
  -- До свиданья Лена, - сказал Червяков.
   Двери закрылись и Лена осталась одна. До чего нелепым ей все казалось. Особенно эта бутылка вина. Розовое, полусладкое. Червяков купил красное и сладкое. Никогда ей не нравился алкоголь, но вчера понравился. Надо будет обязательно повторить, только не на голодный желудок. Этого мужчины не любят. Все мужчины, а Червяков в особенности, лентяи, любят покушать в тихой обстановке, приложиться к стакану.
   Лене не сиделось на месте. Хотелось чего такого... Такого непонятного. Она сама не знала чего ей хотелось . ходила девушка по своей одной комнате, в голове вертелась навязчивая идея, то приближаясь, становясь близкой, то отдаляясь, отчего она начинала ходить быстрее. Когда она зашла на балкон, навязчивая идея врезалась в глаза и она поняла чего ей так нестерпимо хочется.
   Хотелось ей прилечь на раскладушку. Может даже упасть с нее. Потом долго лежать на поломанной, выставив попу кверху, потом еще дольше на раскладушке без подпорок. Еще почему-то хотелось обнять алюминиевый каркас и прикоснуться лицом в полосатую ткань.
   Лена так и сделала. Легла, руки заложила за голову, уставилась в потолок, а спустя минуту на нее вылез Кот.
  
   Когда Червяков вышел из квартиры его глазам предстала забавная картина. Катя стояла возле лифта, ногой держала постоянно закрывающуюся дверь. Все бы ничего, но этажом выше кто-то отчаянно жал кнопку, часто щелкал или долго прижимал ее, пытаясь вызвать лифт. Червяков улыбнулся, Катя так и не поняла чему.
   Спускались вниз они молча. Червяков читал надписи на стенах, а Катя рассматривала его в профиль. В тусклом свете, который падал сверху, она поняла, что так нравиться подруге в этом наглом типе. Форма лица у него правильная, кожа нежная, а щетина аккуратная, густо укрывающая лицо. В общем, смазливое личико.
   Первая фраза, которую они произнесли наедине, была сказана Катей. Вышло это не так как она предполагала. Она хотела сказать что-то приятное, лестное, чтобы расположить к себе Червякова. Но вырвалось само.
  -- Эй, ты на меня пепел сыпешь! - сказала она, не скрывая злости.
  -- Извиняюсь.
  -- Что не знаешь, как с девушками надо ходить?
  -- Я всегда хожу одинаково, - ответил Червяков, пожав плечами, - только дым выпускаю вниз. Но тут ты права. Когда обычно хожу с Леной, она уже привыкла и иногда мне напоминает держаться подальше, иногда как-то сама уворачивается.
  -- Нет уж, ты лучше сам делай, чтобы мне не быть грязной.
   И снова они пошли молча. Катя решительно не знала о чем с Червяковым разговаривать. Тем более после такого начала. Не знала она, что он и с Леной часто идут молча, думая каждый о своем. Но начать разговор необходимо. Иначе провалиться ее гениальный план, а этого быть не могло по определению. На то он и план чтобы его придерживаться. Первая стадия пригласить этого наглого типа домой. Притащить, приволочь, заманить, но все-таки пригласить.
   Он идет быстро, весело, большими шагами, троллейбусная остановка неминуемо приближается. "А ведь мне в другую сторону", - думает Катя.
  -- Слушай, Червяков, - обращается она к наглому типу, и на них поворачиваются прохожие. Катя добавляет тише, - это ничего что я тебя так называю?
  -- Абсолютно ничего, - отвечает он, не раздумывая.
  -- Может ты зайдешь ко мне? На пару минут.
  -- Зачем?
  -- Да практически незачем. Расскажешь как там самочувствие Лены, чем вы там занимались, куда собрался, просто перекинемся парой слов.
   Звучит неубедительно, наиграно и неправдоподобно. "А что делать? - думает Катя, - странный молчаливый тип, к такому не подкопаешься"
  -- Перекинуться парой слов?
  -- Посмотришь мой компьютер, что-то он плохо работает, - находиться Катя.
  -- Если недолго.
   "Вот так профан", - думает Катя и снова замечает, что с сигареты Червякова на нее сыпется пепел. - Ладно. Что там у нас там второй стадией? Ага, ну не подведи меня представитель жалкого сильного пола. Эх, если бы сделать все самой".
   Катя невольно перенимает походку Червякова, быструю и веселую, и при этом неосознанно пару раз брала его под руку. Он удивленно забирал, и чтобы избежать повторения засунул обе руки в карман. "Вот так смазливый тип, - думает Катя, - невольно хочется к нему прикоснуться".
   В пустом троллейбусе девушка снова пытается завести разговор. Червяков сел возле окна, впялил в него взгляд, чтобы он повернулся ей приходиться толкать его в бок.
  -- Ты сейчас в отпуске? - спрашивает она.
   Червяков молча кивает, снова отворачивается.
  -- А ты где живешь?
  -- Где я живу? - поворачивается он, - какая разница едем же к тебе? Живу я возле станции метро "Политехнический институт", прямо возле зоопарка.
  -- А я думала прямо в зоопарке.
   Червяков непонятно ухмыляется.
  -- Квартира у тебя большая?
  -- Трехкомнатная.
  -- Живешь сам? - спрашивает Катя.
  -- Иногда сам, иногда с другом.
  -- А иногда приводишь к себе легкомысленных девушек...
  -- Иногда привожу, - соглашается Червяков, - что ж имеем право.
   И Червяков уже до конца поездки отворачивается от нее к окну. Катя думала, какое такое он имеет право. Лена сидит дома одна, а он, понимаете ли, имеет право. Хотя не такой он и злой. Капризный ребенок, не больше. Но план есть план. Причем не один. Есть также план "Б", который в отличие от плана "А", подразумевает, что наглый тип отделается легким испугом.
  -- Я живу здесь недалеко, - говорит Катя, когда они вышли с троллейбуса.
   Червяков ничего не отвечает. Идет по указанному маршруту, не обращая внимания на лужи. Катя в босоножках, обходя мокрые места, виляет за ним. старается не отставать, но ничего не выходит. Догоняет только тогда, когда он останавливается закурить.
   "Какой-то он совсем не романтический, - думает она, - даже не замечает что у меня отдышка".
  -- Что ты там возишься? - спрашивает он, потом заметив, что Катя старательно обходит лужи, добавляет, - обувь у тебя неудобная. Надо выбирать не по красоте, а по удобству.
  -- Если бы шел помедленнее, - говорит Катя, - обувь у меня и красивая и удобная.
   Но уже ушел вперед и вряд ли услышал. Кате захотелось крикнуть "Хам!". Получилось только шепнуть себе под нос.
   Возле парадного на лавочке никого. На самой лавочке толстым слоем налита краска, снизу под ней полно потеков. Червяков с удивлением думает, какое расточительное у нас государство. А Лена думает, - "Вот так развел тут Руслан болото, но главное, что нет этих долбаных стариков, которые сидят здесь и день и ночь. Все то они подмечают, все мотают на свои седые усы. Нет свидетелей".
  -- Я на втором этаже живу, - сообщает Катя.
  -- Отлично, - отвечает Червяков.
   По-прежнему он невнимателен к ней, что сильно бесит девушку. "В то же время так даже лучше, - думает она, - но в обычной ситуации такое отношение сильно затронет любое самолюбие. Посмотрим, что ты запоешь позже".
  -- У вас здесь всегда такой беспорядок, - наконец-то Червяков проявляет хоть какое-то любопытство. Рукой он показывает на газеты, валяющиеся возле почтовых ящиков.
  -- Рекламные газетенки. Кто их читает?
  -- Они же бесплатные. Я их использую как макулатуру.
   На втором этаже Катя, перед тем как открыть двери, звонит в звонок. Червякова это очень смешит и он сам начинает звонить.
  -- Мало ли. Может кто-то дома, - объясняет Катя. Сама думает: "Вот так действительно профан. Надо же дать знать, чтобы начали все приготовления к торжественной церемонии. Шумный бал, как известно, имеет свою прелесть и размах".
   Они входят в квартиру, там тихо и спокойно, никакой торжественной церемонией и не пахнет. Катя быстро снимает свою красивую и удобную обувь. На самом деле босоножки совсем неудобные и порою у девушки складывается впечатление что деревянные. Но зато выглядят эффектно.
  -- Ты иди на кухню. Я сейчас подойду, - говорит она.
  -- Может я сразу посмотрю твой компьютер? - спрашивает Червяков.
  -- Что ты? Первый раз у меня в гостях и даже чаю не выпьешь.
   Она уходит в комнату, через минуту возвращается в тапках и мужской рубашке. Червяков рассматривает из окна вид - небольшую посадку деревьев. Внизу детская площадка и стол для настольного тенниса. Заметив, что уже не один оборачивается и говорит:
  -- Я и чаю-то не хочу.
  -- Как это не хочешь? Я тебе даже курить здесь разрешаю.
  -- С чего бы это?
  -- Как с чего? Почему бы нам не подружиться - вот с чего.
  -- У меня с самого начала сложилось впечатление, что мы не сильно нравимся друг другу.
  -- Это впечатление ошибочное, - заверила Катя, но Червяков только недоверчиво улыбнулся.
   Катя поставила чайник, подвела Червякова к табуретке, сильно надавила своему гостю на плечо, ему невольно пришлось сесть. Сама девушка осталась стоять, упершись задом на подоконник.
  -- Ну, рассказывай
  -- Что рассказывать? - не понял гость.
  -- Что приходит в голову то и рассказывай. Только не молчи.
   Червяков подумал, потом начал медленно и неловко.
  -- С Леной мы тоже поначалу не ладили.
  -- Ну вот, - одобрительно сказала Катя, - очень интересно, продолжай.
  -- Грызлись по любым пустякам. Она тогда была совсем другая. На всех людей мужского пола смотрела с ненавистью, как на каких-то жалких букашек. Это одно. Еще она вела себя не естественно. Делала много разных вещей, которые ей не доставляли удовольствия.
  -- Это ты верно заметил. Тогда она была другой. Как-то, когда в институте со мной училась, когда мы вечером гуляли вдвоем, проводили время вместе. Одним словом раньше. Но знаешь, что я тебе скажу, Червяков, та Лена мне намного больше нравилась.
  -- Чем же она тебе нравилась?
  -- Тем и нравилась.
  -- Она же была не настоящей. Ее что-то угнетало. В таких случаях завязавшие алкоголики снова начинают пить, а наркоманы употреблять наркотики.
  -- Мне кажется, ты говоришь не правду.
  -- А мне кажется, ты думаешь только о себе.
  -- Нет. Не о себе. Но факт - тогда она мне нравилась больше. Тем и нравилась, - повторила Катя, - что была не настоящей. Настоящим быть это так скучно. Ты говоришь ей это не нравилось самой. Может быть, но не думаю. Относилась ко всем мужчинам как к жалким букашкам? Как ты сам понимаешь, меня это не сильно смущает. Но не ко всем же? Только к таким как ты. А знаешь почему?
   Червяков молчал и смотрел на нее удивленно.
  -- Потому что ты и есть букашка, - рассмеялась Катя.
   Червяков, к ее удивлению, рассмеялся тоже. "Вот так идиот, - подумала Катя, - ничего не понимает"
  -- Шутка, - сказала она, злить наглого типа не входило в ее план.
  -- Все мы жалкие букашки, - сказал Червяков, - как сказал, не помню кто, Горький, по-моему - что с меня взять, если я всего-то плоть.
  -- Ну ладно оставим там, кто что говорил. Ты можешь закурить и чувствуй себя как дома. Нам с тобой много чего нужно обсудить.
  -- Я вот и вижу, тебе что-то надо, но ты виляешь туда-сюда.
   "Вы посмотрите на него! Не такой он и глупый этот умник".
  -- Поговорить нужно о нашем совместном друге. О Лене, одним словом. Какие у тебя планы, скажем. Что-то же нужно предпринимать.
  -- Планы? Предпринимать? Плана нет. Предпринимать ничего не думаю. Вообще не знаю о чем ты. Это партия планирует.
   Червяков стал раздражать Катю, и больше всего было ненавистно то, что они даже не понимают друг друга. Ходят вокруг да около. Она предполагала что они поговорят по душам. Нет, не договорятся, но хотя бы поговорят. Червяков, к примеру, по ее мнению должен произнести фразу "я такой-то и такой-то". Потом должна подойти очередь одного из планов "А" или "Б", независимо от результатов переговоров.
   Конечно план "А" был чересчур и когда Катя заверила Руслана, что она не шутит тот побледнел и руки у него стали тряслись. Он хотел отказаться, но деваться было некогда. Он не знал Червякова, но даже после заверений Кати что "этот наглый тип - чудовище" все предлагал самому уладить ситуацию мирным путем.
   Сама Катя знала Червякова тоже мало, хоть знакомы были уже больше года. Не было в этом необходимости, до поры до времени. Только недавно настала пора, и познакомиться надо непременно. Вот сегодня не худший для этого день. И поначалу Червяков не казался чудовищем Кате. Несмотря на то, что сыпал на нее пепел, при разговоре был невнимателен, шел быстро, не оглядываясь на нее или в троллейбусе сам сел у окна. Все это мелочи не достойные звания чудовища. Даже ее младший брат способен на большие глупости, причем осознанные, такие как выбрасывание клетки с попугаем из окна. Но сейчас Червяков сильно раздражал. Не хотел курить, отказывался от чая, не поддерживал разговор и в целом ломал ее план. А еще в голове крутилась эта поганая его фраза, она въелась и крутилась по извилинам ее мозга, доводя до бешенства.
  -- А из-за чего вы соритесь сейчас? - спросила катя.
  -- Сейчас? А кто тебе сказал, что мы ссоримся?
  -- Мне это известно и не спрашивай откуда.
  -- Может тогда лучше спросить у того кто это сообщил. - предложил червяков. Он тоже начинал сердится. Не любил пустых разговоров, а их беседа выходила именно такой. Право я даже не знаю что сказать по этому поводу. И давай прекратим это. Зачем? Все равно мы останемся каждый при своем мнении. Так ведь?
  -- Я останусь при своем, - согласилась Катя.
  -- Ну и я тоже.
   Только сейчас Червяков закурил. Сначала он не обращал на Катю никакого внимания, взгляд его был прикован к сигарете. Но потом с интересом посмотрел на нее и даже подмигнул. Разговаривать было не о чем, оставалось только действовать.
   "Пусть только докурит и начнем", - подумала Катя.
   Когда Червяков ловко выкинул окурок в открытую форточку, Катя решила начинать. Решила, но решилась. Смотрела на своего гостя, а он на нее. Глаза у него были грустные, честные, но тем не менее гнусные и подлые.
  -- Пошли я тебе что-то покажу, - наконец сказала она и взяла Червякова за руку.
   В коридоре громко закашляла и Червяков, извиняясь, сказал глупость:
  -- Это я накурил.
  -- Пустяки. Становись здесь.
   Она оставила Червякова в проходе, перед открытыми дверями сама Катя медленно прошла в дальний угол, закинув ногу на ногу, села на кресло. С ее места был виден стоявший за дверью Руслан, но она смотрела только на Червякова. Ее гость ничего не подозревал, он рассматривал комнату, потом взявшись за переносицу двумя пальцами зевнул во весь рот. Катя воспользовавшись моментом дала знак стоящему за дверью отойти дальше и еще морщась от злобы заметила в его руках кухонную кастрюлю.
   "Вот толстый кретин, мало того, что не может нормально зайти за дверь, так еще испоганит ей хорошую вещь", - подумала Катя и вновь, стараясь быть обычной, уставилась на Червякова внимательными глазами.
  -- Что ты хотела? - спросил он.
  -- Спросить тебя об одном дельце, - сказала девушка, в задумчивости потрогав сережку в ухе, - знакома ли тебе такая фраза "формально я засуну тебе в рот свой член".
   Но Червяков по выводящей из себя манере проигнорировал ее.
  -- Ну ладно, спрошу прямо. Что ты хотел этим сказать?
  -- А что можно подумать как-то по другому?
  -- Вот я и не знаю, как это вообще понимать.
   Червяков хотел найти место, чтобы присесть, но Катя сделала жест рукой, означающий "сначала ответь". Червяков сел на корточки и продолжил.
  -- Это как дети говорят друг на друга дурак, идиот, кретин и так далее, не задумываясь над смыслом самого слова. Так и строители ругаются у себя на стройке. То есть, есть определенное общество, которое устанавливает у себя правила, выражения, обычаи разные. И слово дурак у детей можно в нормальном понимании сопоставить со словом некомпетентный человек, растерянный человек, человек других интересов. В этом смысле.
   Червяков положил локти на колени, подпер голову руками и с улыбкой посмотрел на педикюр на ногах девушки. Тут Катя поняла: все, что он сейчас ей рассказывал, он рассказывал с одной целью - поиздеваться. Ее пальцы хотели сложиться в кулак, а зубы заскрипеть от злости, но ничего этого она не сделала. Напротив милым голоском сказала:
  -- Червяков подойди, пожалуйста, сюда.
   Он без вопросов поднялся, потер затекшие колени и двинулся к ней. Катя сидела и величественно улыбалась. На своем кресле она сидела не менее изящно, чем Клеопатра на царском троне. Он тоже, проникнувшись, как фараон передвигался с высоко поднятой головой, но не успел дойти до середины комнаты, как дверь со стуком закрылась. Червяков медленно повернулся, совсем не удивился незнакомому человеку, но сильно удивился, что у незнакомого человека в руках сковородка. Нет не сковородка, он тут же поправил себя, а кастрюля с длинной ручкой. Эта кастрюля была на уровне колен у незнакомца, он держал ее дном к верху и явно не собирался в ней варить сырые яства.
   Червякову почему-то казалось, что в такой кастрюльке варят непременно вареники. Может еще пельмени. И он хотел поделиться мыслями по этому поводу. Для этого уже начал поворачиваться к Кате. Не говорить же незнакомому человеку такую глупость? Но кастрюлькой его ударили по голове. Она, широким взмахом продела путь снизу от колена незнакомого до левой части лица Червякова. Он только успел услышать шум от быстрого взмаха. Не сильно больно. Можно сказать совсем не больно - лицо сразу потеряло чувствительность. Железо на кастрюльке вогнулось, приняв форму его головы, забавно пружинило. Как каскадеры падают на картонные коробки, больно - ведь коробки тоже твердые, но не сильно, потому что они вгибаются. Другое дело, что земля вокруг резко закружилась. Червяков, опустившись на колени, только успел выставить руку, на которую непрочно уперся. Совсем непрочно и наверняка упал бы в сторону незнакомца, если бы тот не ударил его по ребрам. Уж лучше бы кастрюлькой, - подумал Червяков. У него явно сломалось пару ребер, а звон от этого удара долгим эхом раздавался в пустом животе. Вскоре, как и желал Червяков, снова настала очередь кастрюльки. И снова по голове. Получилось больнее, чем в первый раз. Тогда, перед первым разом, с головой было все нормально, сейчас, перед вторым, она уже сильно болела. Что будет в третий раз Червяков боялся даже представить. К счастью третьего раза не могло произойти при любых обстоятельствах - Червяков мутным взглядом заметил, что измятая кастрюлька отлетела от ручки. Она со звоном упала на пол, и рука незнакомца сжимала только одну, стойкую к теплу, ручку. Вскоре на пол полетела и ручка. Червяков облегченно сплюнул на пол и глупо уставился на эту искореженную посуду. Она напоминала... Червякову она что-то напоминала, но он не мог вспомнить что именно. Какую-то военную каску после взрыва, которая выскакивала из дыма и со звоном прыгала по земле. К сожалению, вареники варить в этой кастрюльке больше никак нельзя. Пельмени тоже. И вообще ей место на металлоломе.
  -- Как и мне, - подумал Червяков.
  
   Катя ехала в троллейбусе и ноги у нее мерзли. Было не сильно холодно, не поздно и погода явно налаживалась. Но все равно холодно. Она глянула на свой педикюр, босоножки, на ноги в целом и поняла, что она, в отличие от того раза, когда почти бежала за наглым типом, не обходила лужи, а шла прямо по ним. Ноги мокрые, грязные, может и вонючие, на резиновый пол с них стекало что-то черное. Хорошо, что возле нее никто не сидел. Холод еще можно перенести, а вот грязь для культурной девушки не к лицу. Она уставилась в окно и с удивлением осознала - грязь на ногах она может перенести, точно так же как холод.
   В окне она видела не переполненную транспортом уличную дорогу, а лежащего на полу ее квартиры Червякова. Выглядел он жалко, но нормально. Крови не было, синяков пока тоже. Новой кастрюльке "Zepter" досталось куда больше. Сначала ее смущала фраза Руслана "недельку придется пописать кровью". После этого она его с ужасом спросила:
  -- Ты что его ударил по мужской части?
  -- Нет, всего-то по почкам.
   В любом случае сама ситуация ее смущала. И тут неважно сможет Червяков быть мужчиной или нет. Хотя это тоже, потому как, каким образом она сможет посмотреть в глаза Лены, когда ее друг не сможет ее сексуально удовлетворить? Ведь она уже поняла, что это будет в любом случае. В любом случае они будут вместе. Или нет? Как-то неловко было ей думать о своем плане "А", который предполагал летальный исход для наглого типа.
   Подумать только - летальный исход. Катя говорила себе, - Червяков должен умереть, - и по ее телу пробегал сильный холод, совсем не из-за мокрых ног. Как-то это было не так. Представлялось все по-другому. Червяков не говорил "Я такой-то и такой-то, а ты, сука, иди своей дорогой". Не брызгал от злости слюной, не махал перед лицом руками, как она предполагала, и даже без возражений согласился приехать к ней. Он вел себя плохо, он был к ней невнимателен, он... не должен умирать.
   План "А", да что там говорить, оба ее плана вызывали тошноту. Вопрос один, что теперь делать? И тут же всплывал вопрос-восклицание Руслана: так он же все расскажет?! Он задавал его плаксивым тоном, указывая пальцем на связанного Червякова., повторял раз за разом, вплоть до того как Катя не вышла из дому. Ее парень ее начал раздражать, нет, чтобы поддержать, самому сохранять спокойствие, он нагнетает обстановку.
  -- Сиди дома. Я скоро вернусь, - сказала она, закрывая дверь.
   Сказала вернусь скоро, сама не торопилась. Села на лестнице, где просидела около получаса, пока снизу не донеслись чьи-то шаги. В голове крутилось два решения. Первое, мысленно Катя называла его не верное, сделать так чтобы Червякова не стало. Если его не станет, не станет и проблемы. Кто его хватится? Да никто не хватиться. А когда хватятся, то все равно ей ничего не угрожает. Только до конца жизни спать, есть, заниматься сексом с Русланом и думать при этом об этом поступке. Нет, неверное решение. Второе решение, было совсем не решением. Дерьмом собачьим, а не решением. Заключалось оно в том, чтобы ничего не предпринимать. Приехать к Лене, выпить вино, посидеть, помолоть языком. Потом вернуться, поцеловать Руслана, развязать Червякова, может и его поцеловать, и сказать такую фразу (она уже и фразу придумала):
  -- Червяков...
   "А как его вообще зовут? - подумала Катя, - ладно пойдет и так".
  -- Червяков, на следующий год мы накопим деньги на машину. Потому предлагаем тебе уже сейчас, отправиться в следующем году с нами на море. Мы вдвоем и ты с Леной. С тебя только палатка, да два больших зонтика.
   "Заманчиво, очень заманчиво, - подумала Катя, - не поездка, конечно, а само разрешение проблемы. Неужели все так просто". И Катя окрестила все это планом "В", третьей стадией, единственно возможной. Она как ребенок припала лбом к стеклу и всю оставшуюся дорогу думала о розовом, полусладком вине.
  
   В квартире у Лены было темно. Можно сказать интимно, а еще уютно и пахло давним сигаретным дымом. Сама хозяйка квартиры тоже показалась какой-то темной. Она была удивлена появлением подруги и Катя поняла почему - в суматохе забыла позвонить условленной мелодией.
  -- А ты чем занимаешься? - спросила Катя.
  -- Бездельничаю, - честно ответила Лена.
   В коридоре, когда включили свет, Катя огляделась получше. Почему-то стояла раскладушка, а точнее лежала - подпорки были убраны. Возле нее лежала какая-то газета и такая же непонятная книга. Подойдя ближе Катя разглядела что газета и книга это карта и расписание поездов. Ну и кот как всегда спит.
   "Я бы такого кота вечно спящего, очень часто лишала бы завтрака, немного реже обеда, а на ужин давала хорошего пинка", - подумала Катя.
  -- Что куда-то собралась? - спросила Катя.
  -- Да нет, Червяков собрался. Мне просто приятно думать где он может сейчас быть. Дорога только одна - одесская трасса. Вот только не помню сколько он говорил дает его машина. 30, 40, может 50 километров. Думаю, он где-то здесь, - Лена ткнула пальцем в квадрат карты.
   Катя не стала вглядываться в указанное место, она-то прекрасно знала, где Червяков. Но настроение у подруги хуже не придумаешь. Нужно ли еще о чем-то говорить? Можно прямо сейчас ехать домой и давать Червякову пинка, как и коту Ваське. Вот только вино.
  -- Пошли на кухню посидим, - предложила она.
   Катя долго искала чем бы открыть бутылку. Где штопор незнала исама Лена.
  -- Червяков буквально вчера им открывал бутылку. - говорила она, - Уверена потом он положил его на место. Ты не спеши так.
   Но Катя не могла себя сдерживать. Протолкнула пробку в бутылку как делают не в домашней обстановке, когда нечем открыть. Готова была пить с горлышка и выпить порядочно, но совладала с собой, даже отдала подруге бутылку на разлив.
  -- В стаканы? - спросила Лена.
  -- В стаканы, и не мелочись, - ответила Катя. Она думала, разглядывая пустую бутылку из-под красного и сладкого: "Зачем я купила розовое и полусладкое? Как я его купила? Когда это вообще было?". И с ужасом вспомнила, что это было в этот же день, всего-то пару часов назад.
  -- Ты что пить сильно хочешь? - спросила Лена. Она только сейчас обратила на странный вид подруги и на ее необычное поведение.
   "Хорошо, что ты не сказала выпить. Или потребить", - подумала Катя и находчиво ответила:
  -- Да вот ноги промочила, не хочу простудиться.
   Лена понимающе покивала. Она разливала вино, но из бутылки лилось очень слабо - пробка постоянно упиралась в горлышко с внутренней стороны, забивая проход. Катя не вытерпев ожидания забрала бутылку, стала наливать сама. А то, что у нее получалось еще хуже, просто ее взбесило.
  -- Лена, ты меня извини, - сказала она, отдавая назад бутылку.
  -- За что? - не поняла та.
  -- За все, за мое поведение. Просто не держи на меня зла. Хорошо?
  -- Я некогда не держала на тебя зла. И чтобы не случилось не буду держать.
   Кате захотелось плакать. Это она подавила. Захотелось все рассказать и это желание она подавила еще быстрее. Единственное чего она не могла больше ждать это первого глотка. Отхлебнула из полного стакана, не поднимая его со стола. Может она бы его весь осушила таким образом, не останови ее Лена.
  -- Подожди. А тост?
  -- Какой тост? Мы же не на свадьбе.
  -- Я хочу сказать тост, - закапризничала Лена.
   Как назло тост долго не удавалось придумать.
  -- За бескорыстную любовь, - родила Лена, а испытывая ностальгию по непослушной паршивке добавила, - помирать так с музыкой.
   Пока подруга говорила Катя уже выпила. По такому дурному поводу, но выпить все равно хотелось.
  -- Так чем вы занимались с Червяковым? - спросила она, вспомнив что забыла это спросить у самого парня.
  -- Тем же самым. Пили, курили, потом спать пошли. Он на раскладушку, я на кровать, - добавила Лена.
  -- И все?
  -- Все.
  -- Мне кажется, он любит свои проблемы перекладывать на других.
   Лена не поняла, что именно имеет в виду Катя, но ответила:
  -- А я люблю многое делать за него.
   Катя начала наливать по второй. Посмотрела на подругу, как и ожидала увидела на ее лице удивление, глупо улыбаясь, проговорила:
  -- Ты же знаешь - между первой и второй перерывчик небольшой. Ты давай лучше думай свой тост. Я так понимаю, сегодня будем пить только за любовь.
   Лена сразу забыла об удивлении, задумалась.
  -- За бессмертную любовь, - сказала она торжественно.
   Катя снова успела к этому моменту выпить. И это правильно, как сказал бы вождь пролетариата, потому, что от этих слов она бы захлебнулась. А так она только сглотнула, потерла затекшую шею и испытала страстное желание выпить третий стакан. "Розовое, полусладкое, а идет как красное и сладкое, 30-летней выдержки из лучших погребов Франции", - подумала она.
  -- Что это ты за любовь, да за любовь, - сказала Катя, когда дыхание вернулось к ней.
  -- Сама не знаю. Иногда сижу и думаю. Вот я взрослый человек, уже не росту, еще не гнусь к низу, но все-таки старею, жизнь проходит мимо и все такое. Но в тоже время торопить тоже не надо, единственное, что остается быть естественной, делать, что нравиться и не думать, что об этом скажут другие.
  -- Вся эта азбука Морзе означает, что ты помирилась с Червяковым?
  -- Нет, это не то означает. Скорее означает, что мы и не ссорились.
  -- Вот за это выпьем, - обрадовалась Катя поводу.
  -- Куда ты так спешишь?
   Она не ответила и Лене ничего не оставалось, как наливать.
  -- А ты знаешь что мне сказал Червяков по дороге? - спросила Катя.
  -- Думаю много всякой ерунды, - предположила Лена.
  -- Он сказал, что возможно не вернется.
  -- И он упоминал про знойную южанку с которой будет жить в шалаше из листьев?
  -- Возможно что-то такое говорил, не уверена, - неопределенно ответила Катя.
  -- Так это он шутил.
  -- Ну не знаю, тон у него был серьезным.
   Лена задумалась над откровенной выдумкой подруги. Сама Катя тоже думала: что за южанка. Он что действительно уезжает навсегда? В голове отдаленно пролетел план "А", но как прилетел так и улетел.
  -- Что задумалась? Давай говори там за такую-то любовь. Вернется твой Червяков.
  -- Он мне дорог как друг, - возразила Лена.
   Катя не стала продолжать эту тему - бесполезно. Только постучала полным стаканом по столу, призывая к питью. Ей захотелось сказать самой тост, если бы она знала что этим ее заразил Червяков, посредством Лены, которую тот заразил собственной персоной днем раньше, то никакого тоста говорить не хотелось бы. Но этого она не знала и затея подруги толкать речь не вызывала у нее отвращенья.
  -- Я вот думаю, что хорошо бы поехать на море в следующем году. Всем вместе имеется в виду. На машине, с палаткой и двумя зонтиками. Будет оригинальные гастроли по всем безлюдным пляжам, как бродячий цирк.
  -- Будем с тобой ходить в темных одеждах, - подхватила Лена с таким блаженным лицом, что было удивительно, - жить в шалаше, по вечерам болтать в саду на покрывале, при звездах и луне. Курить трубку мира, чтобы горло не пересыхало пить чай с разных трав.
  -- Вот только бы дожить до тех дней. Я даже согласна ходить в темных одеждах, хотя не понимаю, зачем это нужно в такую жару.
  -- Так надо, - ответила Лена без лишних объяснений.
   Она замолчала в приятных раздумьях. Что ее мысли о чем-то приятном можно было прочитать по ее лицу. Катя, не тревожа ее, выпила и поднялась.
  -- Ты куда? - спросила Лена.
  -- К сожалению, мне пора.
  -- Я ничего не понимаю: приходишь на пять минут, потом сразу уходишь.
  -- Мне пора, - повторила Катя и вышла.
  -- а я хотела выпить за вечную любовь, - сказала Лена сама себе.
  
   Снова Катя ехала в троллейбусе, за окном было темно, светились фонари и фары, и холодно ей было по прежнему, но от вечерней прохлады. Мысли были под стать ощущениям. Представлялись возможные картины развития у нее дома. Самая часто воображаемая была такая - Руслан ходит широкими шагами вокруг Червякова, долго ходит, в голове его проходят разные мысли и в конце концов он не выдерживает. Скажем пришла ему в голову мысль, которая приходила и к ней, если Червякова не станет, то не станет и проблемы. Тем более он имеет представление об всей этой истории только из ее слов, а она, помниться, когда рассказывала слов не выбирала.
   Интересно получается сейчас, после вроде бы ничего не изменивших пары часов. Как она собиралась решать эти проблемы? Взять идеальное исполнение намеченного плана. План "А" удался и Червякова нет. Лена его ждет какое-то время, забывает, находит другого человека с другими недостатками. Потому что людей без недостатков не бывает. Плюс различный негатив: воспоминания, смертный грех, уголовщина в конце концов. Другой вариант - план "Б" удался. Червяков отходит от них на безопасное расстояние, становиться, скажем, на пороге, возможно, берет что-то в руки для защиты и говорит - идите вы к черту. Тоже самое повторяет Лене, и держаться от нее в стороне, находит себе другую дуру и продолжает издеваться над ней. А с Леной аналогично, что и в первом варианте.
   Катя вспомнила, как Руслан связывал руки Червякова. Зачем-то взял в руки нож и случайно порезал ему руку . Особенно вспоминалось ужасное лицо ее парня, на нем читались благие намерения, вот мол спасаю хорошую девушку от такого наглого типа, которого необходимо проучить. Но после проясненья в голове, второго визита к подруге, Кате по этому поводу хотелось сказать ему в лицо, в его то ужасное лицо: что ты понимаешь? Да я тебе никогда не буду любить так как Лена Червякова.
   Но все было поздно. Все что оставалось делать это ехать домой, держа себя в руках, а то другие пассажиры троллейбуса начали обращать на нее внимание. Еще можно надеяться на рассудительность ее парня. Должен же он иметь свое мнение, а не думать, так как ему наврали. И в целом Руслан добрый, даже простодушный. Но страшно боится проблем.
   Катя пришла к своему дому, но не могла сразу подняться в квартиру. Ходила по темным углам, боясь выйти под свет фонарей. Повторяла одну фразу - "ничего не произошло. Они такие же какими я их оставила" и уверяла себя "Руслан же добрый, все зло исходило от меня".
   Медленно и тихо, можно сказать крадучись, она пошла по лестнице. Тихо, двумя руками вставила ключ в замочную скважину. Повернула и бесшумно открыла дверь. Никаких звуков больше не было и она с испугом слушала биение собственного сердца. В коридоре темно, но слабо виден свет от настольной лампы в комнате. В той самой комнате, где за дверью стоял ее парень, а сама она шикарно сидела в кресле. Катю тошнило, когда вспоминала, как она пыталась принять эффектную позу. Спину держала прямо, руки положила на широкие подлокотники, закинула ногу на ногу. А, сейчас согнувшись, крадется к свету, тихо ступая грязными ногами.
   Долго Катя шла к свету. Ноги подкашивались, а уши прислушивались, но ничего не могли услышать. Наконец-то она добралась до двери и смогла заглянуть в комнату. Первое что увидела широкую спину Руслана. Он сидел на табуретке, которую осмотрительно принес с кухни. Голова склонилась к низу, отчего он выглядел сутулым.
   Катя прошла дальше, ее по-прежнему не замечали. Глаза Руслана были открыты и утомленно что-то разглядывали. Утомленные, но заинтересованные, постоянно перемещались, оживляя неподвижное лицо. Девушка вошла в комнату и поняла, что ее парень рассматривает татуировку Червякова. Тут и ее заметили. К удивлению они ничего не сказали друг друг, переглянулись и вместе уставились на руку лежавшего. Кроме татуировки Катя заметила возле кисти Червякова две полоски пластыря.
  -- Это ты наклеил пластырь? - спросила она.
  -- Случайно порезал его, - ответили ей шепотом. Теперь Руслан был совсем не похож на того человека который порезал руку Червякова. Другое лицо, другой взгляд.. Катя задумалась над тем как она выглядела тогда. Наверняка не лучше.
  -- Что так тихо говоришь?
  -- Спит.
   Катя уселась на колени Руслану.
  -- Что будем делать? - тихо спросила она.
  -- Не знаю. Он же все расскажет.
  -- Ничего он не расскажет.
  -- Почему? - удивился он
  -- А кому?
   Руслан задумался. Представил, как Червяков приходит к органам власти, в измятой футболке, с татуировкой через всю руку, небритый. Начинать следовало с того, что никуда не захочет идти физически. Сразу видно лентяй. Ну а если не учитывать, то есть факты против которых не попрешь. Побоев нет, смешные ссадины на голове хорошо прикрытые густыми волосами. Больше ничего. Руслан даже пришел к выводу, что он крепыш и заметно тяжелее, чем выглядит, довольно мясистый парень. Потом главное он у них дома, а их к тому же двое, они придумают, что угодно и им поверят. Пришел названный гость, начал скандалить, пришлось его усмирить - в городе таких случаев десятки за вечер. К настоящему моменту это все вообще смешно, подобную теорию можно было выдумывать с более плохими последствиями. Руслан долго над этим думал пребывая в одиночестве (Черяков лежал тихо, на размышления не влиял), а сейчас продолжал размышлять скорее по инерции. Не важно, даже думать не стоит. Смущает только одно - получилось некрасиво. Ему прекрасно было слышно разговор чудовища Червякова с его девушкой и этот разговор ничего не прояснил. Скромный парень, не любит высказывать своих мыслей посторонним, с ними имеет мало общего. Примерно такое впечатление, от одного голоса, несмотря на нелесные рассказы, которые предшествовали появлению. В глубине он отгонял мысль о том, что Червяков ему симпатичен. А еще глубже в сознании догадывался это Катя стерва. Есть в ней такой порок.
  -- Не знаю Катя. Я устал.
  -- Развяжи его аккуратно.
   Руслан видимо давно об этом думал, потому что нож лежал возле табуретки. Им он аккуратно разрезал веревку на руках Червяова. Но он по-прежнему лежал в прежней позе, держа руки в неестественно за спиной. Футболка была сильно измята и забрана до груди. Волосы напротив были аккуратно приглажены.
  -- Эй человек проснись, - обратился он к Червякову, - как его зовут.
   Лена пожала плечами. Она не то что не помнила его имени, вылетела из голову его фамилия. "Такая кривая", - вспоминала она.
  -- А, Червяков его зовут. Имени не знаю, - добавила она на удивленный взгляд Руслана, - Червяковым его все называют.
   "Понятно, - подумал Руслан, - если Катя не знает его имени, то мнение что он чудовище, вероятно не очень отвечает действительности. Любой человек будет злой, если у него будут такие официальные отношения с окружающим миром".
  -- Червяков проснись, - неловко повторил Руслан. "Вот так первое знакомство", - крутилось у него в голове.
   Червяков проснулся. Люди стоявшие над ним не знали что он проснулся по обычному. Это когда его шатает, глаза приходиться долго протирать и несколько минут нужно посидеть перед подъемом. Первыми его словами были:
  -- А раскладушка где.
   Это не было шуткой, потому как лицо Червякова после сонной растерянности стало серьезным. Он вглядывался в нависавшую над ним парочку, особенно в незнакомого мужчину. Больше он ничего не говорил. Старался даже игнорировать присутствующих. Занимался своими привычными делами перед выходом. Расправлял футболку, бесполезно, она могла принять человеческий вид только с помощью утюга. Волосы приглаживал, но они были в порядке и он погладил подбородок. С удивлением посмотрел на пластырь наклеенный на руку, но отдирать не стал.
   Катя с Русланом молча наблюдали за Червяковым. Когда он поглядывал на них, они делали вид, что занимаются своими делами - он подтягивал носки, она опускала голову и наблюдала за подтягиванием носков. Однозначно желание расстаться было обоюдным. И Червяков понял это первым, на его лице появилась привычная усмешка, которую он выдавал, когда замечал чью-то слабость, порок или недостаток. Когда мог сказать - я не такой, я делаю лучше.
   Однако в проходе он остановился, усмехнулся более открыто. Посмотрел на сидящих на табуретке. Подтягивать носки было бесполезно, и они уставились на него.
  -- Я совершенно не понимаю, - говорил он сверху, - причин такого резкого обращения со мной...
   После чего Червяков удалился. Непонятно что у него было в голове: обида, злость, страх, какие-то планы или предстоящая поездка на море. Возможно, что и ничего не было. Измятая пачка сигарет лежала на полу, может сейчас думает о ней? В любом случае с его уходом возня прекратилась, наступила тишина со слабым сопением парочки на табуретке. Долго это, однако не продолжалось.
  -- Так хочется выпить чего-то крепкого, - сказал девичий голос.
  -- Подожди немного, - отозвался мужской, - я сбегаю, но пусть этот тип отойдет подальше.
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"