Музыка смешивалась с обычным крикливым шумом из открытого окна, шуршала вода - Н. мыл посуду, скопившуюся за последние несколько дней. Ему хотелось, чтобы кто-нибудь, наконец, пришел, но не слышно было ни домофонного гудка, ни телефона, специально принесенного сюда из комнат, а потому он пытался сосредоточиться на музыке. Получалось плохо, слова песен пролетали мимо, врезаясь друг в друга и в дверцы шкафа с чистыми тарелками, перемешивались и оседали в конце концов на пыльный кафельный пол. "Эту тарелку, теперь эту чашку" - нашептывал Н., словно кто-то, кроме спящего телефона, мог его услышать "Так, вилки... Потом еще чашка..." Почему никого нет? - думал Н. - Должны же они где-то быть. Должны... Тогда почему они не здесь? Почему, хотя бы, не предупредили, что не придут? - Н. дошел до туалета и выбросил из чашки вчерашние чаинки. Так вот...
От книг у Н. уже болела голова. Посидел на диване с разбросанными, грязными трусами и носками, побормотал что-то еще, потом вернулся в кухню, взял телефон и теперь пошел на балкон... "Вечер... Вот что..." - сказал Н. - "Люди шумят. Ходят..."
Вдруг до балкона донесся грохот дверного звонка. Противный, витой, вибрирующий, он теперь казался радостным, как собачий лай. Н. сорвался с места, побежал открывать.
- Миха! Ты откуда?
- Ха. - Миха с привычным шумом, сопровождавшим его, кажется, всюду, ввалился в квартиру. - С курсов. - хриплым голосом грохнул он.
- Пошли посидим пока, поболтаем, а дальше я ужин сделаю. Идет?
- А че, норм. Идет...
Друзья пошли в комнату.
- Выпить есть чего? - спросил Миха.
- Естественно, ты без этого никуда! - усмехнулся Н. - Только "Адреналин Нэйчер".
- Норм. Тащи! - Н. принес банку и шиковый, широкий бокал, в котором при других обстоятельствах подали бы мороженное или клубнику или, на худой конец, шампанское, но теперь пить из него энергетик оказалось вкусно и красиво. Миха сделал несколько глотков, и друзья вышли на балкон.
- Вечер... - сказал Н.
- Ага. - пробурчал в ответ Миха и еще отпил из бокала. - Надо бы какую-нить чику найти."
- Да. Это надо... Блин, ну где же их возьмешь...
В этот момент, как на зло, медленно-помпезным шагом, словно бы это был оживший Матвеевский "Автопортрет с женой", во двор со стороны переулка продефилировали Катя из соседнего дома с парнем.
- Мы ведь с ней с детства, а, Мих? - сказал неуверенно Н.
- Шлюха. - отрезал друг, сделал еще глоток и протяжно, насмешливо запел - Шлюха-Шлюха-Шлюха. Шлюха-Шлюха-Шлюха.
На балконе пахло тухлятиной из застоявшейся с зимы кастрюли.
- Да не шлюха она... Она нормальная. Ну, просто гуляет с парнем...
- Нет, постой! Но он же придурок! - доказывал Миха...
Друзья поболтали еще минут десять, стоя на балконе и то и дело сплевывая вниз на сухой весенний асфальт; затем пошли на кухню готовить макароны.
К вечеру, когда совсем уже стемнело и с балкона стали видны синие блики телевизоров в чужих окнах, привалило еще друзей - Илюха, Паша, два Левы и какой-то парень, которого привел кто-то из них и которого Н. не знал. Пришлось варить дополнительную кастрюлю макарон. Потом Илюха пошел за пивом и вином, остальные шарились в контактах, чтобы позвать каких-нибудь подруг. Разлили пиво по таким же шиковым бокалам. Затем все же достали из серванта кружки и решили пить из них.
- Надо что ли кино посмотреть! - предложил один из Лев.
- Хорошо, что вы все пришли. - подумал Н...
И очнулся вдруг в пустой, разгромленно-грязной комнате, где никого нет... Н. недоверчиво пошарил глазами, удостоверился в грязной бельевой куче на диване, глухо выдохнул и встал, нащупывая замерзшими большими пальцами ног тапочки. Он обошел квартиру, заглянул в каждый уголок, заглядывал под стол, под стулья, под шкафы - и никого...
- Никто не приходил? - подумал Н. - Похоже, так... Не может быть. Они здесь были! А может, нет?
Н. вышел на балкон. Там прислоненная к белой решетчатой спинке пластикового кресла сидела трубка.
- Разрядилась - подумал Н. - Нет. Еще одна батарейка осталась. Н. отнес телефон на стол и снова вернулся. "Вечер... Вот что... И людей никого, не ходят... Ушли..." - Н. вздохнул. Он пошел в комнату, открыл ящик комода и из под правильных стопок чистого ненужного белья достал пистолет. Заряжен. Н. поднес оружие к лицу и медленно, едва касаясь холодным железом губ, засунул ствол в рот. Теперь нельзя ни о чем думать. Просто, спокойно... Нет мыслей. Не было. Они не приходили. Не думать. Нет.
Раздался, как петарда грохнувший и сразу исчезнувший в воздухе, выстрел. Н. повалился на пол. Стоп! Пистолета у него не было.