УЛОВКИ ВЕЛЬЗЕВУЛА И РАННИЙ НЕИЗДАННЫЙ РОМАН "АНУБИС"
- Не годится! Ну, ей Богу не годится! - мягко высказался Голицын. - Так дальше нельзя.
Скромная улыбка Курбатова заплясала на его бледном, лице.
- Что тут смешного! - сказал Голицын.
Курбатов тупо застыл, раскрыв рот.
- Ну что вы уставились? - рассердился Голицын.
В кабинете редактора воцарилась оглушительная тишина.
- Чтобы к понедельнику прочитали Великих Мастеров слова. А то, небось, всякой фантастикой упиваетесь. Нашему изданию нужны романы с классическим сюжетом. А не очередной шаблон фантастического боевика. Любой графоман и прочий любитель фантастики из Интернета легко напишет это... - А вы, как ни как профессионал, примитивно говоря собаку, съели на этом деле.
- Я наизусть выучу мастеров! - восторженно сказал Феликс.
- Хорошо! Думаю, мы с вами сработаемся. Дерзайте! Это не легкий труд...
Писатель Феликс Курбатов вышел с редакции довольным и слегка расстроенным. До вечера прогуливался, по улице в поисках творческого вдохновенья на новый роман. Но его мысли, если образно выражаться, проскакивали мимо. Снег хрустел под его ногами, так что складывалось впечатление, что он шагает по вафлям. Где-то играла минорная музыка, а на кронах акациях каркали вороны, словно кому-то отрадно пророчили клеймо кретина, Феликс даже спросил себя: - "не меня ли?". И вспомнил что за прошедшие дни, явных глупостей не свершал, вздохнул с надеждой, что и в дальнейшем не совершит. Так или иначе, он долго скитался в поисках творческого вдохновенья. Но к сожаленью результат поисков был нулевой и Курбатов с душевной грустью поплелся домой.
А багровое солнце уже было низко, и на улице незаметно подкрадывалась густая вечерняя мгла. Небо темнело, делалось бархатным. Студеная зимняя пора только что началась, а снега уже много. Куда ни кинешь взгляд - сугробы и сугробы. Высокие, ослепительно сверкающие , они бросаются в глаза, заставляя людей, невольно щурится, и хмурить брови.
В полутемной комнате писателя только светящийся монитор освещал его сущность. "Для романа необходимы две вещи: название и сюжет. Все остальное - это просто кропотливая работа". Размышлял Курбатов.
- Хм... писатель - жонглер слов, но я даже не знаю, что писать?! От чего начинать?! Да и еще грусть внимает меня изнутри. - Бормотал он себе под нос. Столь внезапно почувствовал, что сзади кто-то стоит, и он испугался. Но страх отступил, когда ему стало ясно, что за ним стоит Вельзевул.
Люцифер появился невесть откуда, потряс писателя не меньше, чем, если бы сейчас в комнату ворвался маньяк из американского ужастика "Пятница 13" - в черном балахоне, с хоккейной маской на лице и оглушительно ревущей бензопилой в руках. Вельзевул был первым и высшим из серафимов, самое любимое творение Бога. Свет Божества отражался в нем, как в зеркале. Само имя его (Lucifer) значит "светоносный". Все другие блаженные духи - эти прекраснейшие создания Божий - были ниже его.
И вот он, самый близкий к Богу и любимый Им, не видя никого из ангелов лучше себя, был увлечен самомнением, и, прельщенный величием и красотой своих ограниченных совершенств существа сотворенного, окрыленный своей могучей силой. Предался гордости, которая, родившись в его сердце, все более росла и усиливалась, развиваемая и возжигаемая жаркими порывами самомнения. Он возмутил других ангелов, которые покорились ему, пошел против Бога и объявил войну Ему. Верные ангелы, которые не были единомышленны с Денницей, укрепились в своей преданности Богу. Они, торжествуя смирением, отделились от Денницы и покорившихся ему ангелов, с ужасом отвергнув их.
Мятежники сделались из ангелов света ангелами тьмы, стали изрыгать хулу и проклятия на Бога. Ненависть к Нему загорелась в их сердцах, гнев охватил и стал жечь их.
Гонимые правосудием Божьим и истиной Творца Бога, они, терзаемые яростью, как молния, извергались с неба, подобно звездам, падающим в беспредельное пространство вселенной.
Денница, стал Вельзевулом, и так проникся и облекся гордостью, что она срослась с его существом. Он не хотел и не захочет, покаяться, и смириться перед Богом. Гордость и сопротивление - его жизнь.
Вельзевул льстиво подошел Курбатову и спросил:
- Как вам вечер?! Феликс Модестович!
- Нормально!.. - ответил Феликс, и повернулся к нему лицом. Перед ним стоял, мужчина высокий, пропорционально сложенный, с широченными плечами и грудью, хорошим загаром лица и одетый в твидовый костюм, это говорило, о том, что он знает, в моде толк - это вызывала у писателя уважения к своему незваному гостю.
- Вы писатель?
- Да...
- Славно!
- А кто вы? - спросил притворно Курбатов.
- Не лукавьте Феликс Модестович! Вы знаете, кто я!
Курбатов сдержанно задал вопрос:
- Тогда зачем вы пришли ко мне?!
- Вы слышали историю про Анубиса?
- Что-то слышал...
- Анубис - сын Осириса и Нефтиды, сын сияющего и блистательного Бога и земной непритязательной женщины. Он рос в условиях, когда его отец был убит Сетом, а его мать отказалась от Анубиса, спрятав сына в болотах Нила, дабы ее муж Сет не обрушил свой гнев на ребенка Осириса.
- Подождите! Что это значит?
- Это значит то, что я вам рассказываю ваш будущий роман Анубис, который ранний неизданный!
- Не понимаю... - ошеломлено произнес Курбатов.
- А что тут понимать! Я вам предоставляю идею.
- А взамен? - подозрительно спросил Курбатов.
- С начало дослушаете!
- Ладно.
- Так вот! Затем он был пригрет Исидой, богиней любви и света. Но вместе с Исидой он жил не во дворце. Он разделил с ней скитания и поиски добра, необходимость скитаться и таиться - все это развило в Анубисе душу, чуткую к чужим страданиям.
Божественные идеи Осириса: справедливость, порядок, жизнь ради людей, высокие благородные помыслы и самоотдача - породили в сыне Нефтиды энергии борца.
- Получается Анубис - борец со злом! Так вы зло, и предоставляете мне эту занятную идею? - Феликс не понимал, к чему он клонит, но сама идея про Анубиса ему понравилась.
- Анубис тонко чувствует присутствие зла (то есть энергию Сета) в душах людей. Его цель - помочь людям изгнать зло из своих мыслей, чувств. Анубис хорошо знает, что если сердца людей наполнятся светом, то тьма правления Сета растает и вновь настанет эпоха Осириса, эпоха порядка и справедливости.
- Интересно...
- Тогда Феликс Модестович слушайте, что я хочу взамен за идею! Чтобы вы вначале своей книге написали стихотворенье.
"Стихотворенье?!.. Странно". - Подумал он про себя. - Но им обуяло желания использовать эту идею и, не задавая новые вопросы, он согласился, Вельзевул протянул небольшой листок со своим стихотвореньем. Писатель взял, и Вельзевул, словно некий волшебник за считанные часы исчез, как и появился.
Курбатов сутками, сидел у компьютера и упоено писал роман "Анубис", он даже сопоставил себе задачу писать и только писать ведь редактор дал ему срок только до понедельника и, дописав последнее слово, он выполнил просьбу Вельзевула и в начале написал его стихотворенье.
Это была его ошибка, потому - что это стихотворенье было заклинание убийства Анубиса и зарождения Сета, всемирного зла.
И теперь все люди увидели многочисленную ватагу охотников. С большеглазыми гончими... и скакали охотники на черных лошадях. И насадной лай гончих, был слышен повсюду. Заслышав эти жуткие звуки, люди бросались ничком на землю, чтобы не видеть ужасных существ, потому, что эти существа испокон веков томились в преддверии ада, но отныне они странствуют по миру со страшными воющими собаками и непременно собирают Вельзевулу души тех, кто прочитывал стихотворенье.
Преступник, желающий заполучить себе то, что ему по праву не принадлежит, - это Сет. Человек "без определенного места жительства" (бомж), предпочитающий случайные деньги и битую физиономию, только бы не "вкалывать", - это тоже Сет.
На отштукатуренной стене полуразрушенного здания виднелась граффито-надпись "земле и истории несвойственно как птице Феникс возрождаться из пепла". Авторство надписи принадлежало, вполне возможно, некому юмористу, который кажется, оставил свое чувство юмора в другом пиджаке. Правда, не исключено, что человек, написавший эти слова, знал, что они соответствуют истине. В антиутопическом мире царит хаос, и, следовательно, мир потерпел кардинальное изменение, с приобретением сходства картин Адского Брейгеля (Прозвище нидерландского художника Петера Брегейля-младшего 1564-1637 написавшего ряд картин, где изображается ад).
Тягучей безрадостной чередой шли дни. Феликс Модестович неприкаянно те более бессмысленно слонялся по миру, где властвует зло и с ним люди, которые вопреки всему не хотят, видит ватагу охотников, дабы не привлечь их внимания они тихо молят Бога к спасению. Да! Он и сам сдавленным голосом ради всего святого, просит у Всевышнего прощения: