Брамс Эвелина Абрамовна : другие произведения.

Катенька

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

   0x08 graphic
0x08 graphic
0x08 graphic
  
  
  
  
  
   0x08 graphic
  
  
   0x08 graphic
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   0x08 graphic
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Она проснулась. Вставать или еще полежать? Что со мной. Интересно, с лицом все в порядке? Муж, а он не ушел к той? Нет, спит рядом. Мужа она не видела, потому что была повернута к стенке, украшенной пыльным выцветшим ковром, хотя это нечто больше напоминало коврик, облезлый и побитый молью, ведь он значился шерстяным. Надо встать с утра приготовить завтрак и туда, куда? Вспомнила - на работу. А там они, а самое главное "он". Нет, его нет, он уехал. Она с трудом поднялась. Безумно хотелось спать. Муж по-прежнему храпел. Ей показалось, что он говорит: "Вот ты второй сорт родилась бабой и вставай, а я посплю еще, к моему пробуждению приготовь все, что пожелаю, ведь заказы сделаны заранее, если нет, то угадай сама, на то ты и жена. Она оказалась на кухне. Включила чайник. "Выпью кофе и покурю, пока все спят" - подумала она. "Успею!" В меню - оладьи. Тесто уже готово. Она сидит и курит, запивая никотин кофе. Полная фигура, длинные волосы висят бесформенными патлами, их давно не мыли. Когда-то упругий зад обвис. Ноги отекли и ныли, варикоз, все-таки, хорошо, что еще до слоновости не доросли, так все впереди.
   Болит зуб. Поняла только тогда, когда залила в сковородку первую порцию оладий. "Вот, черт", - подумала она. "Что делать?" Она боялась зубных врачей больше всего на свете, даже рождение детей и аборты не ввергли ее в такой ужас.
  -- Доктор, а больно не будет?
  -- У вас же укол.
  -- Ах, да я забыла. А сверло! Вы аккуратно сверлите? Вы видите, куда?
  -- Как, куда? В кариозную полость.
  -- Но есть еще язык, десны и другие зубы, в конце концов!
  -- Я не знаю, что у вас, там, на конце и чем все это кончится, а просто прошу открыть рот и не дергаться, а то хуже будет!
   Зуб, по-прежнему ныл. Она пососала дупло. "Да, нерв точно удалят", - подумала она. "Надо отпроситься с работы".
   Оладьи нажарены. Горкой лежат на большом блюде. Пора будить мужа до окончательного пробуждения. Его работа не требует точности во времени. Когда захотел, тогда и пришел. Он - безработный. Его обязанность - отмечаться на бирже, чтобы платили пособие. Он отмечался, а заодно и помечал территорию, на которой находились молодые девчонки.
  -- Солнце мое, вставай, утро наступило!
   Муж спал на сбившихся грязных простынях. В комнате воняло псиной, изо рта текли слюни, из-под одеяла вылезла облезлая с желтыми длинными ногтями на пальцах, ступня. "Солнце" перестало храпеть, но не проснулось. Ей пришлось его пощекотать. Щекотка разбудила мужчину. Он пробормотал: "Элечка - это ты?"
  -- Нет, это я, твоя Катя.
  -- Катя? А, кто это?
  -- Ты шутишь!
  -- Да, милая!
   Мужик, наконец-то узнал жену.
  -- Ты, что делаешь? Никогда больше так не делай! Поняла?
  -- Хочешь оладики, солнышко.
  -- Еще как, а че готовы? А, где твой макияж?
  -- Сейчас, только покурю!
  -- Ладно, иди. Я тоже покурю, а еще и поем.
   В ванной Катя кое-как прибрала патлы, подумала, что пора их помыть. Ну да ладно, сойдет и так, ведь он уехал. Когда она чистила зубы, то невзначай приглядевшись к себе, увидела лицо в зеркале. "Это я?!" Мешочки под глазами, цвет лица не поддается описанию. Зуб так дернулся, что Катя вскрикнула. Ей показалось, что у нее во рту отдельно живущий организм, который диктует свои условия проживания самой Кате.
  -- Солнышко, у меня зубик болит.
  -- Ну и, что прими анальгин.
  -- Бесполезно, может, съездить к врачу? Ты мне денег дашь?
  -- Пошла ты, денег нет, знаешь, что нервы в зубах умирают, вопрос только во времени. Да и вообще все нервы мрут. Отстань, мне уже пора.
  -- Куда?
  -- Завтракать.
  -- Но ты уже поел, милый.
  -- Ах, да я забыл, детка. Сделай мне кофейку!
  -- Милый, мне нужно будить детей.
  -- Да, иди, только про кофе не забудь.
   Дети подняты, накормлены, а порция кофе была подана в постель, потому что муж снова прилег.
  
   Он ждет, вернее, ждал когда-то. На работу шла, как на праздник, а теперь. Одни сплошные будни, расплывшаяся фигура, сигареты и еще что-то... Потом, все потом, а сейчас на работу, но там нет его. Катя потрясла головой. На улице, как назло холодно, неприглядно, смог, и машины. Катя влезла в маршрутное такси. Ей повезло, она заняла последнее место. Как всегда долго боролась с дверью: сначала - не открыла, потом - не закрыла. Тряся, толстой попой она села. Ехать долго, можно вздремнуть и подумать, подумать о нем. "Где, ты мой дорогой?".
  
  
  
  -- Здравствуйте, садитесь.
   Катя - учительница. Средний руки математик. Она никуда не стремится. Ей карьера не нужна. Так все по инерции. Бежит само собой. Все дни похожи один на другой. Проверки, скучные педсоветы, а "его" нет.
   -Здравствуйте, садитесь.
   Тусклый усталый взгляд. На тучном теле кофточка, постиранная дешевым порошком. Она стала бесформенной, ткань растянулась, но в пройме все равно жало, как будто кофта новая и не растянутая, но всему виной были растолстевшие руки, которые с трудом помещались в материал, даже растянутый.
   - Самостоятельная работа, - произнесла она. Номера 1 + an... всего штук пятнадцать. Кто первый решит - тому пятерка. Ей почему - то хотелось сказать - конфетка. Катя снова потрясла головой, словно отгоняя дурной сон. Но сон не был дурным. Его сладость горела на губах, в груди что-то мешало дышать, глаза закрывались, в истоме опускались конечности. Любовь - невроз, изменение сознания... Его нет - он уехал, навсегда.
  
   Познакомимся. Мы ваши новые соседи, можно в гости.
  -- Я Влад - это моя жена Тома.
  -- Привет, проходите. Я Катя, а это Петик...
  -- Петя выйди, пожалуйста, к нам пришли гости.
  -- Там мой любимый фильм идет, детка, пускай сами пройдут. Ты накрой столик, а мы познакомимся.
  -- Я - Петр,
  -- А я конь в пальто!
  -- Шутник, пальтишко на меху! Чей это мех? Соболь? Вид шиншиллы, а скорее всего, горный козлик, хотя, вероятнее всего в горах он никогда не был.
  -- Петруша, у тебя такая красивая жена.
  -- Да, а я и не знал. Твоя Тома тоже ничего. Стройненькая, жиру меньше, чем у моей, а то расплылась, как бабуся с коровьей фермы.
  -- Ты зря. Мне лично нравится, когда побольше, а то скелета обнимать не интересно.
  -- Ты запал на мою?
  -- Это глупый разговор в начале знакомства.
  -- Мальчики, стол накрыт.
  -- Пойдем, Владик, за столом знакомство произойдет теснее.
  -- А, вы как сюда попали? - робко спросила Катя. Она стеснялась того, что не помыла голову, а здесь такой мужчина!
   У мужчины большое накаченное тело. На правом предплечье татуировка. Рисунок как из фильма, а именно - дракон. Тату было хорошо видно, потому что на мужчине красовалась майка, которая позволяла разглядеть все прелести ее владельца.
  -- Мы приехали издалека, по обмену. У нас двое детей.
  -- Ой, у нас тоже ребенок, но пока один. - Катя смутилась. Краска залила лицо. Она украдкой взглянула на мужа. Он казался спокойным и дружелюбным.
   Мужчина посмотрел на Катю. Белокурые длинные волосы, нежная кожа, голубые глаза. Фигура - сойти с ума! Приятный голосок."Ты, моя". - подумал Влад. И посмотрел ей в глаза. Глаза сказали: "Я, твоя! Но как же все? Пусть как хотят, но дети. Ладно, о детях мы подумаем позже, ведь еще ничего не было. А будет?" "Будет по-твоему, дорогая, ведь решает женщина, а мужчина лишь подводит итоги по готовому решению".
  
   В классе стало шумно. Катя очнулась. "Сколько лет прошло", - подумала она. "Если бы он увидел, во что превратилась я, а лучше понял: как мне плохо, как я его люблю, зная, что он негодяй, как я хочу его увидеть, хочу, чтобы он меня обнял и сказал: "Катюшка, милая, это я твой Влад я приехал за тобой, мне все равно как ты выглядишь, и сколько прошло лет. Я тебя люблю, собирай вещи, поедем!"
  -- Катерина Ивановна, я все!
  -- Сидоров, не говори так! Это похоже на то, что ты удачно сходил на горшок и сообщаешь о сеем факте своей маме, но я не твоя мамочка, Сидоров, к моей радости.
   Сидоров сел и подумал, что училка с похмелья или у нее ПМС, если она ни за что ни про что так бросается на ученика. Прозвенел звонок. Катя даже вздрогнула от неожиданности, несмотря на то, что так ждала конца урока, ведь он последний. "Все, все домой, покурить и спать. Поели или нет? Да, вспомнила, борщ есть. Все хорошо! Надо быстрее, хоть бы автобус не подвел". Катя бежала на остановку. На улице холодно, пронизывающий ветер. Небо в тучах. Уже декабрь, а снега все нет. Температура плюсовая, но холодно. Катя замерзла, а жаркие мысли не давали покоя и грели, сами того не подозревая. Внутри кипело, мерзла лишь внешняя оболочка. "Почему я должна быть легкой и веселой? Видимо, потому чтобы не вызывать ни и кого ни жалости ни злорадства. Но я самое жалкое существо на этом свете". Заколка треснула (пришло время поломаться) и волосы, словно пакля упали на плечи, а потом рассыпались неухоженными прядями. Она спешила домой. Зачем? За тем. Муж четко следил за временем ее прихода. Он знал сколько уроков у Кати и даже имел своего фискала в школе, точнее фискалку, которая сообщала ему об изменении в расписании. Но муж мог не волноваться после "его" отъезда Кате никто не был нужен. Она так быстро бежала домой, как будто за ней гнались с собаками и арканами. Ей хотелось оглянуться и увидеть его, но, увы, позади только унылые фигуры обывателей, а его нет.
  -- Петенька, я дома!
  -- Ты опоздала на двенадцать минут!
  -- Автобус ждала!
  -- Врешь, дура, я хочу есть, иди, разогрей!
  -- А, дети дома, солнышко?
  -- Нет. Они ушли по делам,Прямо как ты. Все деловые. Есть в кого. Гуляешь неизвестно где!
   День прошел. Катя, наконец, легла. Муж храпит рядом. Она закрывает глаза. И снова он. Его руки, его губы, его шутки. "Я ведь не спала с ним, но целовалась, смотрела в глаза и любила тайно тихо, хотя потом все, кому было нужно, узнали, и тайна раскрылась.
   Смешно, такое совпадение, он оказался работником ее школы.
  
  -- Привет, девчонки, я ваш новый "пидагог", что-то вы скучаете?
   Катя подняла глаза. Это он ее сосед. Внутри все свело, в конечностях судорога, трудно дышать. "Я твоя, если захочешь! А, если не хочу! Хочешь, хочешь!"
  -- Влад - это вы?
  -- А, Катя, а я тут у вас труды буду вести. Вы не портив?
   Еще бы она - против. Нет - она больше "за". Влад посмотрел на Катю. Строгий костюм обтягивал фигуру, мини юбка открывала стройные ноги, а волосы! Светлые тяжелые локоны струились по плечам, казалось, что они живут своей отдельной жизнью не связанной с Катей. Все банально, как утренний сон, когда проснешься за десять минут до официального подъема, а потом снова уснешь на пять минут. А во сне увидишь такое прекрасное, что просыпаешься с трудом. Хочется заснуть навсегда, но будильник трубит и звонит, поет глупой мелодией: пора вставать! Владу не хотелось просыпаться. Его желанием было прижаться к ее волосам - и все остальное тоже прижать к ней теснее и ближе, а, может, даже крепче.
   Теперь вся Катина жизнь стала праздником, особенно на работе. Дома - мечты и грезы, а на работе - он. Катя иногда думала, что у нее выросли крылья. Похудела, похорошела, белокурые волосы сияли чистотой и ухоженностью. Они рассыпались по плечам длинными прядями. Глаза сияли. Катю даже спросили: не носит ли она цветные линзы? Нет, она не носила. Ее глаза и улыбка говорили о том, что женщина влюблена. Она, словно вновь стала девчонкой, как тогда, когда, учась в институте, познакомилась с Петром.
  
   Переполненный автобус. Катя едет в институт. Вдруг она чувствует, что какой-то предмет елозит по ее задней части тела. Давка в автобусе была страшной, и Катя не могла повернуться назад, чтобы разглядеть, что это? Она высвободила руку и поняла на ощупь, что какой-то придурок трогает ее. Она наткнулась на его потную ладошку. Катя замерла. Она не знала, что ей делать. Стало страшно и противно. Молодой человек, стоявший рядом, увидел, что с симпатичной девушкой, с которой он был готов познакомиться, твориться что-то нехорошее. Он давно наблюдал за ней. Ее фактура и поведение ему понравились. Глаза голубые и, к тому же блондинка. Кто ж не любит блондинок? Мужчинам всегда кажется, что они глуповаты, но. Блондинки чаще всего крашеные, а там под краской все, что угодно. Но Катя - блондинка (очень-очень). Щеки у Кати покраснели, а глаза округлились и стали еще больше. Молодой человек находился совсем близко и имел возможность не продираясь сквозь толпу, узнать в чем дело.
  -- Что с вами?
  -- Там чья-то рука сзади!
   Парень все понял. Он резко толкнул извращенца, на сколько было возможным в переполненном автобусе, а потом схватил за ухо, слегка пробравшись сквозь толпу, чтобы вплотную приблизиться к ненавистному субъекту. Толпа обратила внимание на происходящее, но всем хотелось спать. Основная часть публики была студентами, которым в утренние часы на окружающие их события наплвать, особенно, когда они едут на лекции. Парень тоненько замычал. Ушко заболело, и боль распространилась по всему телу.
  -- Пустите меня, пожалуйста, я больше так не буду, а если не отпустите, то я милицию позову!
  -- Иди отсюда, пока совсем не оторвал, а то могу - не ухо, а другое место!
   На остановке многие вышли, и "маньяк" был вытолкнут смельчаком и заступником девушек из автобуса без особых проблем. Так познакомились Катя и Петр. Они потом много смеялись, вспоминая злополучного "антеннщика". Все было хорошо.
  
   Катя заканчивала институт, а Петя ПТУ, после армии уже закончил, а сейчас работал на заводе. Они ходили, развлекаться на дискотеки. Петр водил любимую девушку и в бары. Катя таяла и растаяла, словно недоеденная шоколадная конфетка в ладони ребенка.
  -- Петя, я того, ну так это, как бывает, если мужчина с женщиной.
   Петя, как ни странно обрадовался, лучше б грустил (подумала Катя). Было поздно - животик рос не по дням, а все время
  -- Петечка, меня тошнит, купи лимончик!
  -- Отстань, денег нет. Но тебе - один?
  -- Да, милый, мне хватит!
  -- Ты еду сварила?
  -- Я же не могу!
  -- А, ты смоги! Зачем замуж выходить?
  -- Так, мы еще не расписались.
  -- Я тебе делаю предложение, зачем плодить сирот, то есть безотцовщину.
  -- Петенька, я так ждала, пойдем скорее.
  -- Но, если так ждала, то еще подождешь.
  
   Они все-таки расписались. Мама Кати плакала и ненавидела зятя, она считала, что ее Катенька слишком хороша для него. Катя ничего вокруг не замечала. В ее поле зрения был только Петр.
   Потом: маленький ребенок, съемная квартира, институт. При всей своей мяготелости по отношению к мужчинам, Катя не бросила образование. Как же без него? Она была выносливой девчонкой, жизнь научила. Катя безумно любила Петра. Трудности для нее ничего и ничто. Главное - семейное счастье, главное, чтобы Петенька вовремя поел и послаще! Все вкусное - Пете, а еще побольше, ведь он мужик, ему есть надо, чтобы питать свое большое мясисто-жирное тело.
  -- Катька, ко мне!
  -- Сейчас, Петенька, я только поменяю нашей доче пеленочку и курсовую допишу.
  -- На кой тебе курсовая, ты же баба. Бабе ни мозги, ни образование не нужны.
  -- Щи сварила? Я хотел, именно их.
  -- Петенька, я все успею! Не думай о плохом.
  -- О каком плохом? - Петя задумался, в черепной коробке забегали мысли, мозг ожил.
  -- У тебя, что любовник?
  -- Ты с ума сошел! На любовника у меня и времени нет!
  -- Значит, ты не отрицаешь?!
  -- Что ты, милый у меня даже в мыслях не было. Это я так брякнула, слишком устала, дорогой!
  -- Дома сидишь, еще и устала, за мужем бы лучше ухаживала, а то какие-то курсовые еще в придачу к усталости. Я, вот не устаю на заводе.
  -- Тебе как подать, с майонезом или с приправкой? А сахару в кофе как обычно?
  -- У тебя амнезия, что ли?
  -- Прости, дорогой!
   А мысли были. Их в голове у Кати присутствовало столько, что когда чесалась голова оттого, что долго не мыли волосы, ей, казалось - мозги шевелятся. Они живут отдельно от меня. Думают, и все прочее, что касается мыслей. Любви нет, только быт и покорность, ребенок, экзамены, курсовые.
  -- Ты сама этого хотела, чего хотела, то и получила - слышался голос мамы.
  -- Но, я хотела, чтобы все было хорошо!
  -- А, что значит хорошо? "Хорошо" может быть очень плохим, особенно для тебя.
  -- Но я так старалась!
  -- А это никого не волнует.
  
   Муж ушел на работу. Работа для него - каторга. Нелюбимая и мало оплачиваемая. Но кормить жену с ребенком надо. Он вспомнил разговор с Катей перед самыми ее родами.
  -- Ну, Катька, вперед. Посмотрим, что ты родишь?
  -- Как, что? Ребенка, - Катя даже испугалась от такого смелого своего высказывания.
  -- Молчать, еще не мешает проверить от кого пузо!
   ...Какой я был дурак. Доча моя. И больше ничья. Маленькая еще, но, когда подрастет! Я из нее сделаю человека. Сына Кате я тоже сделаю, но это мечты в смысле сына.
   Родился ангелочек со светлыми волосиками, но в последствии ребеночек оказался монстриком, от которого родная мамочка, пряталась, но все потом, потом...
   Ребеночек был еще маленьким. Беленькие волосы на голове, розовые щечки, пухлые ручки и ножки, а глазки, словно два уголька. Необычно черные, на светлом фоне волос. Блондинка с карими глазами - это ж признак породы, и так красиво.
   Девочка росла умненькой, и папа ее очень полюбил, особенно, когда она перестала гадить в пеленки и начала говорить и высказывать свое мнение по поводу разных вещей. Данные вещи часто не касались ребенка, но папе нравилось слушать ее особые высказвыания по поводу чего-либо. Он доверял ей и себе, а жена, по его мнению, всегда врала и обводила его вокруг пальца, не считала за человека такого замечательного мужчину.
  
   Влад, я люблю тебя. Я хочу быть с тобой, я готова на все. Влад, Влад, Влад... Ты мне снишься, я иду на работу, не чувствуя под ногами земли, я просто лечу. Мне хочется видеть тебя, слышать твой голос, а иногда касаться твоей руки. Я люблю тебя. Позови меня, я все брошу. Приду к тебе, только помани, сделай банальный жест. Я твоя, прямо сейчас. Но ты не зовешь. Ты только развлекаешься. В твоем ассортименте не только я, но и другие женщины. Ты поглядываешь на меня алчным взглядом? Ну и пусть, мне нравится. Я знаю, что не безразлична тебе, ведь женщину, с ее шестым чувством трудно обмануть.
  -- Привет, соседка, как дела?
  -- Здравствуй, Влад, хорошо, мы же виделись сегодня.
  -- Ну и, что, лучше поздороваться несколько раз, чем ни одного. Заходи в гости.
  -- Как-то не удобно, Тома ведь уехала.
  -- Да, ладно, мы ж соседи. Твой тоже отсутствует, а ребенок в садике, так же?
  -- Так.
   Катя зашла. В квартире было уютно и чисто. Тома постаралась для своего муженька. Она создала благоприятную обстановку, чтобы он комфортно существовал. Муж - он царь и господин. Унизь меня, Влад, я твоя, ты мой ты, даже не господин, а больше. Прости, Тома, я люблю твоего мужа и хочу быть с ним, подчиняться всем его желаниям, а ты иди, куда хочешь только подальше от нас. Влад, твои глаза... Я схожу с ума, я растворяюсь в них, таю и немею, не могу ничего сказать и двигаться, словно меня парализовало.
  -- Катя, что с вами, хотите кофе или чаю, а, может, что-то еще?
  -- Лучше что-то еще.
  -- Хорошо, а, что именно?
  -- На ваш вкус.
  -- А, если он у меня плохой? Судя по вам, вкус у меня отменный. Вы еще не поняли?
  -- Влад, не надо!
   Влад поцеловал Катю. Она убежала. Ей казалось, что она с трудом вырвалась из его объятий, но никто ее не держал, на самом деле. Она сама желала оставаться как можно дольше в его объятьях, но в голове заморгала сигнальная лампочка: стоп. Ведь, если женщина готова простить измену мужчины, так ее воспитали с рождения, хотя трудно сказать. Но Петр!? Он не простит. А Катя боялась изменить свою жизнь и поменять ее на другую незнакомую, чужую для нее и, конечно, прекрасную вместе с Владом. Она не решилась изменить мужу, хотя внутри горело. "Все пройдет, все пройдет", - словно заклинание повторяла Катя. Все в жизни проходит, даже сама жизнь кончается, а уж любовь и подавно, нужно только отвлечься и все. И Катя отвлеклась. Она сделала генеральную уборку в квартире, переклеила обои и окунулась с головой в работу: консультации, совещания, кружки. Влада она почти не видела, на школьные банкеты не ходила, да и муж не пускал. На переменах в учительской сидела с отреченным взглядом. Смотрела куда-то, только куда? Там ничего не было, кроме обоев противно грязно-желтого цвета. Катя перестала есть, она мало спала и очень много курила. Дочка почти не интересовала ее, она раздражала капризами и постоянными требованиями. Дочка уже училась в школе, в начальных классах. Она не надевала всю подряд одежду, устраивала истерики, если мама вплетала в ее светлые волосики не того цвета ленточку. С соседями они больше не общались. Тома что-то заподозрила и здоровалась очень сухо. А потом, потом! Бывают же такие совпадения! Как известно, чтобы учить других, учителя должны постоянно повышать свою квалификацию. Катю послали на курсы в областной город. Она с трудом уладила все вопросы в семье.
  -- Ты куда?
  -- В ..., я по работе, смотри, дорогой, у меня документ. Катя сунула под самый нос Петра хлипкую книжицу, похожую на карту отдыхающего в санатории, только тоньше.
  -- А, как же я?
  -- Я только на четыре дня. Наварю всего, сделаю пельменей!
  -- А доча?
  -- Я ей все приготовлю!
  -- Но, ведь ее надо кормить!
  -- Так покормишь, разогреешь готовую еду-то.
  -- Ладно, поезжай, а то еще уволят, может, умнее станешь, только веди себя хорошо, детка - Петр больно стукнул Катю по пояснице. Он хотел по другому месту, но промахнулся. Катя чуть не вскрикнула. Она сдержалась и противно захихикала, чтобы не злить мужа. Такой знак внимания тоже способ увидеть объект.
   Курсы, курсы, а у Кати в голове: "Свобода, свобода! Я там отдохну, наконец". А впоследствии Катя узнала, что Влад тоже едет на курсы повышения квалификации одновременно с ней. В теле Кати что-то произошло его, словно пронзило иголками. Такие тонкие, тонкие и по всему телу, приятно, а, может не очень, ведь колоть иголками больно, даже тонкими.
   Директор Мальва Ивановна пригласила Катю в свой кабинет.
  -- Добрый день, Катерина Ивановна, вы как себя чувствуете? Я за то, чтобы мои сотрудники были здоровы и счастливы. У вас, как я заметила, не все благополучно в семье, но, чтобы ваше и без того красивое личико, стало еще лучше, поезжайте на курсы. Тем более Влад тоже там будет. Я устрою поездку, только от вас что-то должно быть в замен. За все надо платить.
  -- Ну, что, вы Мальвина Ивановна, я хорошо веду себя!
  -- Как, ты меня назвала?
  -- А как? Как всегда, ведь вы не меняли имени?
  -- Нет, дорогуша, имени я не изменила и не собираюсь, пока оно меня устраивает, но я тебя прощаю за ошибку, потому что ты мне нравишься и твой Влад тоже. А зовут меня Мальва Ивановна, поняла!
   Кате стало плохо. Тошнота подкатила к горлу. Ей показалось, что она теряет сознание. Директрисе она ответила почему-то по-армейски.
  -- Так точно, Мальвина Ивановна. Я все поняла. Ах, простите. Я снова ошиблась!
   Директриса смерила ее уничижительным взглядом и сама, словно солдат на параде, развернулась по всем правилам и ушла, подумав, что Катя патологическая дура. В глубине сознания Мальвы роились дурные мстительные мысли. "Интриганка, я тебе устрою светлую жизнь, домохозяйка, сраная!"
  
   Мальва Ивановна была статной женщиной с когда-то темными волосами, а теперь, чтобы скрыть пробивающуюся седину, она их красила штемпельной краской. Эффект получался замечательный: темные с сединой волосы и еще фиолетово-голубоватый оттенок. Конечно, существовали и другие наименования кроме штемпельной краски, но Мальва Ивановна была упорна в своем выборе, уж больно ей нравился оттенок, который придавала волосам дешевая штемпельная краска.
   Ужасом всей ее жизни - являлись усы. Они черные и жесткие, над верхней тонковатой губой, отравляли все ее существование. У женщин не должны расти усы, но, увы, у Мальвы они росли и весьма густо. Что только она с ними не делала, чтобы уничтожить, чтобы убить ненавистную поросль, но она появлялась вновь. Мужчины, как ни странно любили ее. Что они в ней находили? Одному Богу известно, хотя она была страстной женщиной и этим сражала наповал мужское население, ведь не попробуешь - не узнаешь.
  
   Мальва Ивановна не отличалась большим умом, но интриги плести умела.
  -- Зайдите ко мне, - говорила она своему починенному, а потом картинно заламывала руки, хваталась за голову и жаловалась на свою трудную жизнь.
  -- Вы знаете, меня никто не понимает и все хотят зла. Они улыбаются мне, потому что находятся в моем подчинении и пытаются угодить своей начальнице. Они плетут паутину интриг и ненавидят меня, хотят занять мое место и завидуют. Ах, что-то с головой, все кружится, там в шкафу корвалол, да не там левее и на третьей полке. Нашли? Накапайте, нет, лучше снимите пробку и налейте - ровно треть флакона. Это мне поможет. Но я так больна, что не уверена в этом.
  -- Мальва Ивановна, может, скорую, - спрашивала очередная жертва.
  -- Нет, все прошло, корвалол подействовал. Глаза Мальвы туманились, словно поддергивались пленкой, а, возможно, на зрачки налепили грязный скотч? Глаза становились другими они не принадлежали Мальве, хотя скорее всего ей так казалось. Усы в тот момент начинали шевелиться, как у гренадера.
  -- Подайте вазочку, в ней мои любимые конфеты, знаете такой же сорт продается в синей обертке, но важно покупать в красной. Хотите?
  -- Нет, спасибо.
  -- Вы, хоть попробуйте!
   Мальва поедала конфету за конфетой. На этот раз ее жертвой и слушателем была Катя.
   - Катенька, как, вам, работается? Я, думаю непросто. Все такие завистники, а, вы молодая, красивая, нежная, да еще и умная.
  -- Ну, что вы!
  -- Никогда больше не путайте мое имя с чьим-то другим. Запомните его хорошенько, а то... В общем, ладно, вы свободны и на курсах ведите себя хорошо и не забывайте меня.
   "Где-то я это все слышала, а почему нужно вспоминать о ней?", - подумала Катя.
   Катя вышла из кабинета директрисы. Руки дрожали, а в голове: "Ведите себя хорошо! Как это хорошо? А, если - плохо? Что значит плохо? Видимо, не во время ложиться спать, не чистить зубы, переходить улицу не в том месте, что же еще? Ах, это! Изменять мужу - плохо. Влад будет там, на курсах, спасибо Мальвине Ивановне. Тьфу, опять ошиблась, хорошо, что никто не слышал. Что она потребует от меня? Вот вопрос. Страшно, но не убьет же! Думать о хорошем, думать о хорошем". Катя решила: так и пошла домой (рабочий день закончился). Готовить еду и собирать вещи на курсы. Все спали: муж, дочка. Катя не спала. Она перебирала вещи в шкафу и искала что-то. Что? Мысль была в голове, но размытая не четкая, она уплывала из сознания и снова возвращалась, только четких очертаний не имела. Сам разыскиваемый предмет тоже двоился и троился и так далее. Он расплывался. Катя не могла понять, как его зовут "Белье! Нет, не постельное, а нательное. Красивое женское белье. Ажурное с кружевами, выгодно подчеркивающее, все, что нужно показать мужчине в определенный момент. Катя долго рылась в шкафу, разгребая, кипы простыней и пододеяльников, и наволочек, всяких других вещей. Стоп - вот - заветное! Оно, точно! Катя, оглянулась. Ей все время казалось, что за ней подглядывают. Нет, муж спит, рот полуоткрыт, сап и храп, несвежее дыхание, наполняет комнату вонью. Вот - оно отыскалось. Катя огляделась - никого! Наблюдатель отсутствовал. Муж спал."Веди себя хорошо, а то костей не соберешь!" Катя схватила пакет с красивым женским бельем, которое припрятала, на всякий случай, потому что это был подарок мамы.
  -- Мама, зачем?
  -- Пригодится, девочка моя, жизнь длинная.
   Катя толком не понимала - зачем она взяла на курсы красивое белье?
   "Взяла и все, а там видно будет. Здесь надоело. Курсы - другая страна, свобода, там нет наблюдателей. А еще поедет Влад, я, кажется, тоже ему нравлюсь. Он так смотрел на меня и еще поцеловал. Ха, Петик убил бы меня за все такое, но он не знает и хорошо. Так ему и надо знать слишком много вредно для здоровья". Катя засмеялась, ее собственные мысли понравились ей.
   Мы всегда оправдываем тех, кого хотим оправдать независимо от их поступков. В таком раскладе что-то есть, возможно, мы в той ситуации оправдываем и себя? Тот, кто нравится, оправдан всегда, конечно, в твоих глазах в первую очередь, но наступает момент, когда - все. Ничего не помогает. Рвется даже самая толстая веревка, про волос нет и речи. Ничего не спасет, если доверие пропало тем более, навсегда. Не зарекайтесь "никогда", "навсегда". Все может вернуться вновь и злейший враг будет оправдан.
   Катя хотела встречи с Владом, без свидетелей в лице ее мужа и его жены, но его она забыла спросить: "Влад, а хочешь со мной?" А Влад и не думал об этом. Он просто ехал на курсы повышения квалификации с пакетом пирожков, которые испекла ему жена.
  -- А, Катя - это ты, Влад смачно зевнул. Ты тоже поехала, странно, ведь ты не хотела. Ты, в каком номере живешь? Ну, ладно, встретимся еще.
  -- Да, пока, Влад! Только, ты, не сказал, когда?
  -- Что, когда?
  -- Ну, встретимся!
  -- Завтра.
  -- Во сколько, ведь, я не одна в номере?
  -- Ты ,что в номерах хочешь?
  -- Да, я, так, просто поговорим.
  -- Пока, Катька, мне пора на лекции.
  -- Так, во сколько, Влад, вы придете?
  -- Конечно, после обеда, не раньше, - Влад снова смачно зевнул.
   Катя сделала все, чтобы соседки не было в номере, чтобы не спрашивала: кто и зачем? Белье надето, стол накрыт, таймер поставлен на "послеобеда". После обеда растянулось надолго: после полдника, после ужина, а потом вернулась соседка.
  -- Катенька, что с вами?
  -- А! Это вы! Вы уже вернулись, как дела? Я пойду, прогуляюсь, простите меня.
   Соседка застыла с открытым ртом.
  
   "Я - зомби" - думала Катя. Пусть так! Кто такие зомби? А, это те, кто живут после смерти. Значит, я еще жива, если иду по улице. Дома, кусты, люди, а я, кто? Как меня зовут? Ведь я не зомби все-таки. Кажется, я заблудилась. Меня обманули и не любили вовсе, а Мльвина Ивановна говорила, что он "хочет". Да, я вроде нашлась, вон гостиница".
   На следующее утро Катя досрочно уехала домой. Она договорилась с куратором и получила документ, заверенный всеми подписями и печатями. Человек испугался за здоровье Кати и подписал все.
   Катя ехала в автобусе и смотрела в окно, но ничего не видела. Как ей казалось - она хотела домой. "Только не туда", - подумала она. "Ведь меня там еще не должно быть, я еще не возвращаюсь. Петик не знает, что я не на курсах".
   Автобус следовал совсем в другой город. В порыве Катя взяла билет на первый попавшийся рейс и теперь ехала сама, не зная, куда. "Все кончено, он предал, он не любил меня. Что же делать? Как я буду жить, почему все произошло именно со мной?"
   Ничего не было, но Катя считала себя жертвой роковой любви, обманутая и покинутая всеми. "Я не могу так больше, все плохо, пусто". Автобус остановился. Катя не заметила и продолжала сидеть на своем месте. Пассажиры вышли.
  -- Девушка, приехали!
  -- Куда?
  -- Как, куда? Конечная остановка, выходите.
  -- Я не хочу.
  -- Вы, что сума сошли?
  -- Нет, пока.
  -- Пошла вон отсюда, дура, кайфанутая. Нашла место в моем автобусе, мне еще не хватало с тобой возиться.
  -- Да, да сейчас, - агрессия водителя привела Катю в чувство.
   Она вышла из автобуса. Незнакомый вокзал, темно. "Где я? Почему не дома?" Ей захотелось есть. Она не ела сутки, а, может и больше. "Который час? Вот это да! Пора домой, там и поем. Доча скучает и Петик тоже. Представляю, как они обрадуются, увидев меня, но где я?" Всегда трудно совершить поступок, соблюдая правила, то есть так, как надо. Все вокруг плюшевые зайцы, а я - козел отпущения. Сама виновата. Катя проверила кошелек - деньги были. Хватит поесть и уехать в свою жизнь. Пускай и непривлекательную, но свою. Я ее выбрала, значит, она моя. В этой жизни главное найти себе подобного. Катя нашла Петра, но сомнения глодали и разъедали нутро, сжимали мозг, напрягали нервы, давили на сердце. "Влад, почему ты так со мной поступил?"
   Катя зашла в туалет, чтобы помыть руки и посмотреть на себя в зеркало. Кто знает, может, станет видно, отчего так плохо ей и почему она оказалась в незнакомом городе? Машинально шаря в карманах (нервы), Катя нашла билет. N! Хорошо, что не так далеко. Она с облегчением вздохнула. Ах, да зеркало. В отражении она увидела не Катю.
  -- Ты, кто?
  -- Я - это ты
  -- Но как изменилась! Похожа на кого угодно, только не на себя.
  -- Так ты сама хотела измениться, вот и получилось.
   Лицо осунулось, посерело, провалы под глазами, роскошные волосы висят сосульками, губы синие, руки дрожат. Катя провела ладонями по лицу. "Я не могу поехать домой в таком виде".
   Сначала Катя пошла в буфет и поела. Она купила три пирожка с мясом, два пирожных с заварным кремом, бутерброд с сыром и пиццу. Все съела, запив какой-то газировкой. Потом на вокзале она набрела на аптечный киоск и купила шампунь, тональный крем, что-то еще. Она не замечала странных взглядов, которые так и жгли ее затылок спину. По сути дела таковых не было, вокзал пустовал. Провинция, все спят в пол глаза, как бы не слышат, но я - рядом, не расслабляйся, мое око видит все. Катя не замечала ничего вокруг, ей все было безразлично, она хотела вернуться домой и не разочаровывать Петра своим внешним видом. Катя снова зашла в туалет. Там, прямо в раковине, она помыла волосы, достала из сумки фен и просушила их, умылась, нанесла тональный крем на лицо, покрасила губы и ресницы.
   Была глухая ночь, и ей никто не мешал. Обитатели вокзального помещения спали, облокатившись на свои вещи, чтобы их не сперли, те, кто покруче, избавились от паклажи, сдав ее в камеру хранения, но самые крутые спали в привокзальной гостинице на чистых простынях и мягких подушках. Катя, довольная собой, вышла из туалета. Она побродила по залу ожидания время от времени силясь что-то вспомнить, кажется, расписание.
  -- Девушка, как вас зовут?
  -- Не знаю, а вам, какое дело?
  -- Вам помочь?
  -- Зачем?
  
   Парень отшатнулся. Он испугался. Глаза девушки смотрели в никуда, тональный крем на лице лежал неровными полосками, а местами скатывался вместе с отслоившейся кожей в противные комки, губы накрашены неровно какой-то ярко-красной помадой, но волосы, прекрасные белокурые волосы, обрамляли лицо и ложились на округлые плечи. Глаза, как два голубых кристалла, но в них ничего не отражалось. Они были безумными.
  -- Что с вами?
  -- А вам какое дело? Все равно я с вами никуда не пойду и не надейтесь, а будете приставать, закричу!
   Парень еще раз пристально посмотрел на Катю. Ему совсем не хотелось к ней приставать, просто полубезумный вид девушки на фоне пустоватого зала ожидания вокзала маленького бесперспективного городишки, кишащим негодяями разного рода, заставил парня, вполне порядочного, узнать, в чем дело. Что случилось с девушкой, почему она так себя ведет? Вдруг лицо незнакомки исказилось, в еще более немыслимой гримасе, и она закричала, точнее сказать завопила.
  -- Пошел отсюда! Я тебе не давала повода, отстань!
   Немногочисленные обитатели вокзала пробудились. Они протерли глаза и навострили уши, как интересно, кто так громко орет?
  -- Я хочу домой! Почему я здесь? Где мой автобус, когда он приедет?
   Катя топала ногами и трясла головой. Парень опешил, но не растерялся, когда увидел патруль. Он обхватил Катю за талию и больно ущипнул за бок. Катя перестала вопить и удивленно посмотрела на него.
  -- Вы с ума сошли, что вы себе позволяете?
  -- Молчите, глупая, и поверните голову, сейчас вас заберут, а там вам будет еще хуже, чем сейчас.
   Катя оглянулась и увидела парочку патрульных, как всегда по традиции - один маленького росточка, но крепенький, а другой высокий, но селедистый. Они шли вразвалочку, соблюдая такт: ать-два. Сбоку прицеплены дубинки, а на поясе кобура с пистолетами. Страшно, побьют, если не убьют?! Катя резко замолчала, как будто проглотила крик, и, обняв парня за шею, впилась в его губы животным поцелуем. Парень ответил, теснее прижав ее к своему телу. Катя видела как патрульные, ухмыльнувшись, прошли мимо и перестали обращать внимание на них.
  -- Теперь вы пришли в себя?
  -- Да.
  -- Я провожу вас, умойтесь, скоро откроются кассы, и вы купите билет и уедете. У вас есть деньги?
  -- Да, спасибо вам. Я сама теперь, идите.
  -- Прощайте, не убивайтесь так по мужчинам.
  -- Откуда вы знаете?
  -- Да, так жизненный опыт помог.
   Парень повернулся и ушел прочь с вокзала, видимо, он никуда не уезжал, а, скорее всего, приехал туда, куда хотел.
   Все случившееся: парень, истерика, патруль - привело Катю в чувство. В том же туалете она смыла весь свой неудачный грим и пошла к кассам. Было шесть утра. Она купила билет. Рейс отправлялся через двадцать минут. Вскоре объявили посадку, и она, со вздохом облегчения погрузилась в мягкое удобное сидение автобуса, а потом после проверки билетов уснула.
  
   Катя проснулась, когда автобус прибыл в конечный пункт своего следования. Странно, но всю дорогу она спала очень крепко, и не мешали ей промежуточные остановки, а здесь, будто прозвенел будильник: "Катя, подъем, тебе пора!" Скорее всего, никакой мистики здесь не было, просто она знала, что ее остановка конечная. Но жизнь еще имела продолжение, и ей нужно было увидеть дочу, ну и Петра тоже.
   Она выкинула использованный билет, купленный в городе N. Тело ломило, в глазах песок, холодно, несмотря на хорошую погоду. "Что же будет дома? Сроки все соблюдены, но вдруг Влад что-нибудь расскажет не то. Да и в квартире, скорее всего, жуткий беспорядок, но она справится. Сейчас утро к приходу Петика и дочери, все будет в норме, да, ведь он никуда не ходил! Черт, забыла! Ладно, приготовлю ему завтрак. Стоп, а который час? Во сколько прибывает автобус из города курсов?" Катя резко повернула в сторону вокзала, назад. Бежать не было сил, но она попыталась. Получился очень странный бег: ватными ногами с увесистой сумкой в руке. Катя думала, что бежит очень быстро, такое ощущение давало ей силы, и довольно быстрый шаг вместо бега получался сносно."Скорее, скорее! Где расписание? Вот! Так, так, где же?" Она водила пальцем по листочку, на котором мелким шрифтом была напечатана информация. Катя никак не могла разглядеть название города курсов."Все, успокойся! Еще раз", - говорила она себе. Люди в зале ожидания стали обращать внимание на нее. Чужое несчастье и растерянность особенно привлекательны для публики. На такие вещи любо дорого посмотреть, тем более, если тебя их данность не касается. "Да, наконец!" - Катя увидела нужную строчку. Вздох облегчения, время есть. Она медленно ушла с вокзала. Все на свете вокзалы были для нее врагами сейчас.
  -- Больше никогда ездить не буду, точка!
  -- А почему?
  -- Да так надоело, наездилась. Волосы в раковине мыть неудобно.
  -- Но поездка - это не только неудобства, но и романтика тоже. Никогда точно не знаешь, куда можешь приехать.
  -- Но, билет же куплен!
  -- Смешно. Его можно поменять, сдать или выкинуть, так прямо на пол вокзала и сминать не нужно.
  -- А в урну можно?
  -- Все можно, если захочется.
  -- С кем это я разговаривала? Совсем очумела с этими поездками.
   Теперь Катя захотела домой по-настоящему. Она почему-то забыла о том, что плохо выглядит, но женская натура взяла свое и уже в подъезде решила припудрить носик. "Неужели это я? А, пускай, скажу, что подхватила инфекцию, нет, лучше простудилась, а то Петик не любит заразных", - подумала Катя. Она дрожащими руками достала ключ из сумки. Раз - попала в замочную скважину, два - повернула, щелк - замок открылся, оставалось только толкнуть дверь, но она почему-то не толкала. Прошло секунд пятнадцать, но ей показалось гораздо больше. Перед глазами все время мелькали строчки расписания: "Что-то не то, а, что?" Наконец, она решилась, и дверь была окончательно открыта.
  -- Петик, ты спишь? Я приехала! Мальва Ивановна, что вы здесь делаете?
  -- А ты как думаешь?
  -- Я не знаю, но странно как-то, необычно.
  -- А, где Петр? Дочь, я знаю в школе, наверняка. Она не заболела?
  -- По-моему, это вы больны Катерина Ивановна. Где, вы были?
  -- На курсах!
  -- Вы уверены?! Моя, золотая, вернуться, вы, должны были вчера, правда, в это же время. Мы разыскивали тебя вместе с Петром, кстати, и Влад тоже помогал.
  -- Но я приехала по расписанию!!!
  -- Какому? Сама, что ли составила?
  -- Нет, так автобус ездит.
  -- Катерина Ивановна, у вас, извините, все дома?
   Усы Мальвы зашевелились. Катя пристально на них посмотрела, заметив движение над губой Мальвы. Она решила дать совет по уничтожению ненужной поросли на лице любимого директора.
  -- Мальвина Ивановна, - каким-то тонким и заискивающим голоском сказала она, - а сейчас это убирают.
  -- Что?
  -- Ну, то, что у вас растет.
  -- Где?
  -- Там, где не надо у женщин - усы. А, впрочем, по моим, понятиям, женщину украшает лишь густая шевелюра на голове.
  -- Хамка, хочешь уволиться?
  -- Что вы, я вас так люблю, просто сильно переживаю за вас, хочу, чтобы вам все удавалось, а главное станьте еще прекраснее, чем вы есть. Пусть вам будет хорошо! Простите, если я вас обидела, у меня кружится голова. Можно я прилягу? -Катя сообразила, что сейчас упадет и оперлась о стену, чтобы смягчить удар. Она довольно умело сползла по стенке (старалась плавнее, но не вышло) и все-таки ушиблась головой об пол.
  -- Катя, Катенька, - Мальва Ивановна трясла Катю за плечи и даже собралась отхлестать ее по щекам (где-то она видела, что так приводят в чувства), но по ровному дыханию женщины, она поняла, что та спит. "Поспи, детка, тебе полезно набраться сил перед встречей с мужем", - подумала директриса, и ее усы снова зашевелились.
  -- Ее там нет! - Петр влетел в квартиру.
  -- Куда она делась? Я так и знал, что она мне изменяет. У нее любовник! Она не была на курсах, а, где?
  -- Не кричи. Слишком много вопросов. На курсах она была, все потом? Пускай поспит, узнаем позже.
  -- А вдруг она изменила? Я ее убью тогда!
  -- Не думаю, что такие, как она способны на измену, может, заболела? Ладно, хватит гадать, мне пора на работу, а ты не смей ее обижать. Усы шевельнулись угрожающе. - Если я узнаю, что побил, получишь от меня, а со мной шутки плохи, к твоему сведению.
  -- Не знаю, что и делать, - заблеял Петр, отступая назад.
  -- Так узнаешь.
  -- Но.
  -- Без "но"... Я здесь все привела в порядок и даже сготовила легкий завтрак. Когда она проснется, не обижай ее. Я пошла, пока, сладкий мой, - Мальва противно захихикала и ушла почему -то, качая бедрами.
  
   Но Петр обидел. Он избил Катю, но по-умному. Тело жертвы болело, синяки скрывались под одеждой и там внутри давали о себе знать своей владелице. Все случилось, как в кошмарном сне. Надо сказать, что никогда не знаешь, когда ложишься спать, что приснится: веселое радужное, денежное, любовное или кошмарное. Кошмары очень часто индивидуальны. Кто-то боится мышей, а кто -то дуло пистолета, направленное в живот.
  -- Пошла, вон, помойся, а то уснула здесь на полу, устала она. Сейчас доча из школы придет, чтоб в форме была, родная!
  
   И потекли дни. Один, похожий на другой, как две капли воды. Как-то бестолково, в основном на кухне, пролетел отпуск. Часто приезжали гости. Муж любил компании, любил хорошую еду, да и выпить тоже. Пьяный он делался дурным, но, кто ж пьяный не дурной? Это была особая форма дурости. Он мог побить Катю за просто так, придираясь к какой-то мелочи. Он впадал в пьяное забытье и бредил во сне. С кем-то разговаривал, от кого-то отмахивался руками. Он мог заснуть где угодно: на полу, в ванной, на лестничной клетке, на улице на скамеечке. Катя сначала пыталась его разбудить, отвести в постель или, элементарно, завести в квартиру, но Петр становился агрессивным. В пьяном угаре ему казалось, что его жена, не она, а кто-то еще, злобный и отвратительный, который хочет его убить. Он защищался, а в результате Катя получала синяки за того парня. Их нужно было скрывать, и она пыталась. Но бдительная Мальва все видела.
  -- Зайдите ко мне! Что с вами? Почему вы в темных очках в помещении при хорошем зрении? И не говорите, что у вас болят глаза! Снимите сейчас же эту дрянь!
   Катя медленно сняла очки. Под глазом красовался огромный лиловый синяк. Он был почти черный, а сам глаз краснел порванными сосудами на сине-черном фоне, словно одинокий догорающий фонарь на пустынной улице.
  -- Так, все с тобой понятно, иди, надень снова очки, не пугай детей.
   Катя надела очки и вышла из кабинета директрисы, не проронив ни слова. Рука Мальвы потянулась к телефонной трубке. "Я тебе устрою праздник жизни, хороший мой!" - подумала она и набрала номер...
   Катя вышла из школы, рабочий день закончился, нужно идти домой. Не хотелось. Кругом красота: желтые листья на деревьях, желтые листья под ногами, шуршат. Голубое небо, солнце, спокойное осеннее тепло, легкий ветерок, противная паутина, прилипающая к глазам и - грязь.
  -- Катерина Ивановна, как вы думаете, какого цвета осень?
  -- Осень цвета грязи, прилипшей к моим туфлям.
  -- Нет, неправда! Она золотистая в ягодку!
  -- А, где ты видишь ягодки?
  -- Да, вот они на кустиках и на том высоком дереве!
   Катя очнулась и посмотрела в сторону, в которую указывала девчушка.
   - Ну, когда как, на самом деле, - пробормотала она, увидев гроздья ярко-красной рябины на дереве. - Холодно будет зимой. Примета такая. - Подумала она и заранее поежилась, словно и правда замерзла.
   Мальва пришла домой. Муж дежурит, как всегда на своих собраниях. И, что это за дежурство? Он что-то обсуждает, за что-то голосует, а она, в своей школе решает все без голосования. Но Мальве было одиноко. Власть тяготила. Дети выросли. Сын и дочь, как хорошо получилось. Разница в возрасте самая оптимальная - все по науке - три года. Но... Нет дети дружат и внуки имеются, только Мальва одна и одна. "Кате нужно помочь, но почему именно ей? Да, и еще, где она была целые сутки? - думала она. Вопрос из вопросов. Похоже на то, что ее почти любимая учительница не помнила, что с ней приключилось на тех злосчастных курсах...
  
  
  -- Привет, это я Маля!
  -- Здравствуй, моя дорогая! Как давно я тебя не видел и не слышал, что ты хотела?
  -- А, ты, о чем подумал?
  -- О тебе, моя дорогая!
  -- Знаешь, тут такая ситуация: девчонку забивают.
  -- Снова учителка твоя новая, что ли? А пойдет ли она тебе?
  -- Перестань. Она мне нравится, помоги!
  -- А, что я должен сделать, Маля?
  -- Научи уму разуму ее муженька, а я в долгу не останусь.
  -- Все прошло, по долгам уплачено, и я помогу, дорогая. Кто?
  -- Он такой противный, ничего не умеет и не может. Лежит на диване и контролирует жену. Вот и все.
  -- Дай адрес того крутого, забыла что ли.
  -- Прости, дорогой. Я помню, что ты человек дела, но я тоже ничего не забываю, понял, а адреса тем более...
  
   Катя пришла домой. Пустота, никого. Она долго металась по квартире, пытаясь что-то вспомнить. Ей казалось, что она пустая банка и почему-то трехлитровая. Туловище, руки, ноги - все пустое в них ничего не было, словно в банке из, которой съели припасы, сделанные на зиму. Но голова. Она гудела. В ней не так все пусто, раз гудит. "Болит", - подумала Катя. "Ну и, что у всех болит. А, где же я была? Мальвина сказала, что они меня ждали и искали с Петром, Влад не искал? Может, спросить? Нет, не стоит. Они соврут. Они все врут, а потом сами во все это верят. Только во что? Ну, конечно, в свою правду.
  -- Ты, была на вокзале, детка. Спала и все. Вот так.
  -- Я спала на скамеечке очень долго - все, что случилось, потом. Хорошо вспомнилось. Для себя, а они, они...Думайте о чем хотите.
   Поспать на вокзале, а потом привести себя в порядок и вернуться домой - это преступление, что ли?
  
   Приятели Мальвы банально избили Петра, подкараулив в удобном месте. С таким ничтожеством больше ничего нельзя придумать. Человек не работал, никуда не ходил. Пиво покупала ему Катя, а после случая с курсами он частенько развлекался тем, что использовал жену в качестве боксерской груши, но бдительная Мальва нарушила такой порядок вещей.
  -- Здравствуйте, - прозвучало, как "сдрасьте" с придыханием в нос, а язык, словно немел при произношении...
   Все плохо. Где я? Все странно. Все существуют или вокруг пусто. Может, только я и есть? Где я? Зло только зло. Я устала. Что же делать? Глупый вопрос, но все время в голове одно и тоже: что делать, как поступить. Я устала. Добренький ответ: "Все устали и не знают, как им быть. Ты, что так расстроилась, подумаешь Владик, вокзал, целующий мужик, в конце концов". Но нет. Влад!!! Да, да, да. Она посмотрела в зеркало.
  -- Здравствуй, Катя! Это ты?
  -- Видимо, я.
  -- Ты так плохо выглядишь. Петр же не бьет тебя больше?
  -- Нет, но я...
  -- Ты опустилась, приди в себя.
  -- Я устала.
  -- А от чего?
  -- Они все не такие!
  -- А какие? Просто ты ждешь от них одного, а в ответ получаешь совсем другое.
  -- А, если ничего не ждешь?
  -- Так не бывает.
  -- А я исключение.
  -- Нет, ты скорее правило.
  -- Что же мне делать?
  -- Живи, как все и соблюдай их правила.
  -- Но я не хочу!
  -- Как хочешь. Твое дело. Помни только о том, что может случиться, если не соблюдать инструкции. Я так выражаюсь, потому что мне надоело слово "правило".
  -- А кто ты?
  -- Я??? Ты сама знаешь.
  -- Здравствуйте!
  -- Здравствуйте, Катерина Ивановна!
   Затхлый запах учительской вызывал тошноту. Пахло потом, духами с ароматом восточных сладостей, луком, а еще перегаром алкогольным и табачным. Сливаясь в один, эти запахи могли вызвать отвращение у кого угодно.
   Катя почувствовала, что ее сейчас стошнит. Чувство оказалось реальностью. Она побежала в туалет, и там все произошло.
  -- Что это с ней?
  -- Да, как всегда со своими фокусами.
  -- На фокусы не тянет. Похоже на интересное положение.
  -- О чем это, вы? - Мальва Иванова резко открыла дверь учительской и вошла. Высокая, на шпильках, в костюме английского покроя, макияж в фиолетовых тонах на лице в тон волосам. Волосы уложены безукоризненно, не считая голубовато-фиолетового оттенка, так как, кому нравится. Все в меру, все замечательно! Но... Пиджачок от костюма топорщился, потому что выпирал живот, юбка была узковата, и Мальва периодически одергивала ее. Что ни говори, если вещь неудобна, все пиши пропало - будешь бесконечно обращать на нее внимание. Мальва пыталась скрыть под небольшим куском материи располневшие колени. О том, что они располнели, она узнала совсем недавно, когда решилась раздеться перед зеркалом, осмотрела всю себя с ног до головы. Противно ныла выросшая на ноге косточка. Мальва страстно желала поскорее снять новые туфли, которые еще не приняли очертания больной ноги. Коллеги затихли и напряглись в ожидании. Мальва обвела взглядом весь свой дружный коллектив. Всех присутствующих охватил неприятный холодок. Маленькие льдистые глазки Мальвы пронзали насквозь, словно лед Снежной королевы. Их Взгляд проникал в самое сердце, и при том не нужно было быть Каем. А еще, она видела все. По крайней мере, ей так казалось. Пока Мальва взирала на своих подчиненных, вернулась Катя.
  -- Здрасьте, Мальвина Ивановна, ой как вам хорошо без этого!
  -- Здравствуйте Катерина Ивановна, вы что-то сказали?
  -- Ну, у мужчин такие растут. Усами называются. Их иногда специально выращивают, но чаще сбривают.
  -- Зайдите ко мне! Что с тобой, детка, ты снова не в себе?
  -- Я очень устала, простите меня. По-моему, я засыпаю на ходу, и у меня все время кружится голова. Я, кажется, беременна. А, то, что вы, избавились от усиков - очень хорошо. И, как, вы, с ними жили все время?! Вам идет. Не обижайтесь, я хотела сделать комплимент, но вышло так неудачно. Впрочем, я тоже не удалась. Моя любимая доча не воспринимает меня. У нее есть имя, но она откликается только на "доча". Ее так называет отец.
  -- А как ее зовут?
  -- Ксения. Скажите же, очень красивое имя.
  -- Да, очень. Катя, вы были у врача?
  -- Нет еще, но скоро пойду.
  -- А, Петр, он в курсе?
  -- Да, что, вы! После всего того, что случилось со мной. Мальва Ивановна, помогите мне, я хочу все исправить.
  -- Глупеькая. Мы все сделаем как надо, так, что понравиться всем, даже Петру.
  -- Но как?!
  -- Да никак. Ты просто подойдешь и скажешь нежно и ласково: "Дорогой, я так тебя люблю, а от нашей любви у нас будет ребеночек, потому что в твоей любви, я не сомневаюсь".
  -- Только в сроках приври, а там все встанет на свои места. Родишь сына - Петр будет очень рад. Потерпи еще месяц. Преждевременные роды более реальны, чем переношенный ребенок. Целый месяц - не шутка. Мальва Ивановна улыбнулась. Улыбка была непонятной. Губы улыбались, а глаза смотрели вдаль, но все происходило долю секунды. Потом глаза вернулись издали, а губы перестали улыбаться. Примитивные люди скажут, что самая загадочная улыбка у Джоконды, а еще у Чеширского кота, но Мальва - это особый случай. Она не была похожа ни на одного из этих персонажей. "Глупая девчонка", - думала она, - Что ты о себе возомнила? Тоже мне, нашла покровительницу в моем лице, а сама все время путает меня с какой-то Мальвиной. Кто же она? Из сказки что ли? Так мы давно не дети! Ты мне надоела, противная девчонка. Не буду об этом. Мне хорошо, а главнее моего благополучия ничего нет. А они пускай радуются жизни, пока я их не трогаю, плебеи! А ты, Катенька надоела со своими слезками и овечьим блеяньем. Спасите, помогите, мне плохо SOS, я ничего не помню... Помнить нужно все или, хотя бы то, что происходит в ближайшие 24 часа, конечно с тобой, а не с кем-то еще. Тоже мне царевна-лягушка из квакушек в царевны наметила переместиться. Только попробуй Мальвиной назвать еще раз, уничтожу!"
  
   Катя вышла от Мальвы. Тошнота еще не прошла, лицо бледное, губы синеватые, руки дрожат. "Что она хочет от меня. Я не так глупа, чтобы не знать, Мальва от всех чего-то хочет. Но почему она выбрала меня? Почему делает вид, что просто по-дружески мне помогает, поддерживает, а , что у нее на уме на самом деле?"
  -- Привет, Катюша, ты так похорошела, - Влад поиграл грудными мышцами и зевнул, даже не, прикрыв рот. Майка ярко зеленого цвета сидела на нем как надо. Странно, но Катя в тот момент видела только туловище, лишь оно было в поле зрения, хотя все говорят, что самое важное - глаза. Катя перевела взгляд с уровня торса-майки и увидела голову. Прическа "ежик", уши маленькие для большой головы и массивной фигуры. Раковины заострены и выглядят, словно кисточки у рыси, а, может летучей мыши?
  -- Здравствуйте, Владислав... - она судорожно вспоминала отчество... Пауза... Не заметил? Владимирович?
  -- Катерина Ивановна, вы себя хорошо чувствуете?
  -- Да, спасибо, все хорошо. А у вас как дела? Дети и жена здоровы?
  -- Да, вполне
  -- Я рада за вас. Все, мне пора на урок.
  -- Так еще звонка не было!
  -- А у меня контрольная, - соврала Катя, - надо подготовиться.
  -- Тогда, пока, хорошо выглядишь.
  -- Спасибо.
   Катя вышла из учительской. Ноги ее шли сами по себе, отдельно от тела. "Все, все. Я никто для него. Почему мир так жесток? Все плохо. Да, еще урок". Из-за своих мрачных мыслей она пошла по коридору не в том направлении и заблудилась в своей школе, где знала каждый уголок и все ходы и выходы. Поплутав немного по зданию, она неожиданно для себя оказалась в классе. Опоздала, ну, так что ж не в первый раз. Ученики терпеливо ждали свою учительницу.
   Домой Катя пришла усталая, тошнило, болели ноги. Здесь и Петр.
   - Катюш, тут тебе позвонили какие-то родственники, я толком не понял, но ты сама разберешься. И приготовь покушать, доча на кружок ушла, уроки, кажется, сделала.
  -- Милый, а как я узнаю, кто звонил?
  -- Да там на столике бумажка - на ней все записано.
  -- Катюш, только покорми сначала!
   Катя накормила мужа, вернувшуюся с кружка дочу тоже, вымыла посуду, приготовила бутерброды на утро, пускай не так вкусно, но зато утром меньше времни уйдет на ублажение всех ее близких. Тошнота подкатила снова. Катя села на табурет и локтями облокотилась о стол. Потерла лицо руками и откинула волосы за спину. "Что же делать? Сказать - аборт, а, что говорить? Поздно... А, что же за звонок, может. Что-нибудь приятное".
   Приятного совсем не было. Скорее очень неприятное. Звонила соседка одинокой тети, которая жила в другом городе. Не очень далеко, но все же надо ехать. Болезнь, по словам соседки, была серьезной. Тетя в основном лежит, но еще поднимается, но хорошего ждать не стоит. "Все, надо ехать, - решила Катя. И она поехала.
   Вокзал... Снова вокзал, но ничего страшного. Теперь вокзал выступал лишь в роли декорации, а кто обращает внимание на бутафорию? Впереди была цель - тетя. Вдруг светит наследство? Помочь родственнице тоже надо, чтобы потом не грызли муки совести.
   Катя переступила порог тетушкиной квартиры. Запах смерти ударил в нос. Катя подумала, что увидит гроб с телом, но не увидала.
   Резвая маленькая тетушка встретила племянницу на пороге небольшой квартирки. "А, где же смерть? Ведь ею же так пахло?"
  -- Я здесь, Катя, рядом. Я скоро приду, а, может сейчас, а потом тоже - сойдет. Ты успеешь меня увидеть и почувствовать тоже. Что я такое?
  -- Сказали, что ты близко, даже совсем рядом.
  -- Нет, соврали. Я приду, но не сейчас.
  -- Но здесь так скверно пахнет, хотя чистота кругом и мертвецов нет.
  -- Это неважно. Умереть можно и при жизни. Ты, не знала?
  -- Да, знаю, потому что мне, кажется, что я не живу.
  -- Глупости. Ты думаешь, дышишь, страдаешь, а главное заботишься о близких. Ты же приехала сюда.
  -- Катенька, ты чаю хочешь? Устала с дороги.
   Катю затошнило от банальных фраз. Я выполняю свой долг перед старшим поколением в виде одинокой тетушки, которая в свое время порхала , как стрекоза и не заметила прихода зимы. А она всегда на подходе, особенно в средней полосе.
   "У меня будет ребенок. Я уже чувствую его в себе. О нем знает только Мальва. Кажется, она никому не сказала. Но я ни в чем не виновата, я замужем, а замужняя женщина вправе иметь столько детей сколько захочет. Курсы здесь ни причем. А Влада я люблю, точно, хотя ребенок от Петика.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   27
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"