Брагина Ольга Игоревна : другие произведения.

Стихи в одном файле-1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  ***
  Гуляли в Болдино в сороковом году, "Сюда я больше не приду" не говорили,
  Потому что вечные любви обеты остаются в силе
  На последние полчаса, пока обрезают узел
  от чужого бинта, так осколок во лбу контузил
  и горит, как неведомой речи кривые буквы
  (мы повесили писаря, если читали вдруг вы),
  Но бросали друг в друга листву и смеялись порывам щенячьим,
  И на барской усадьбе улыбка кота, и во лбу мяч с подачи.
  Отутюженный экскурсовод говорил, не листая бумаги,
  Потому что любое пройдет, запятой растворится в замахе.
  
  ***
  
  девочки-девочки за сколько нужно записываться на маникюр укладку
  какую лучше помадку в торты класть
  уже изобретена водородная бомба вирус Эбола вирус который проникнет на жесткий диск
  какую помадку класть "старость" это от слова "страсть"
  что делать если люди не любят людей люди не любят себя
  люди любят сладкое и пустое
  девочки-девочки укладка в песке и глине под маникюром фрагменты кожи
  в зрачках невозможность сходства
  уже изобретена система чтения мыслей самый лучший порошок чтобы вывести красители крема
  самая лучшая жизнь чтоб ни разу не задуматься где мы
  девочки-девочки земля холодная не нужно тут лежать вам ведь еще рожать
  это укус комариный просто ватку прижать
  ***
  И вот я уеду на берег Лазурный, а Нина приедет в Париж.
  Не знает французского Нина? Да что ты, мой друг, говоришь.
  Нейлона еще не бывает - и тушью рисую штришки.
  Китайскою тушью, и линий обстрела тонки
  Проплешины, рытвины неогороженной плоти.
  А как вы на мутной воде вместо крови живете?
  Не знает французского Нина - хватает на улице грипп,
  Открытку с беленой звонницей - там кто-то известный погиб.
  Но кто разберется под текстами бренных соседей,
  Таблицею Брайля, умноженной атомом меди.
  Где сердце его, обведенное синим мелком.
  В сосуде хрустальном в лесу под пасхальным катком.
  Ведут в жандармерию Нину и садят на стул,
  Пока нерадивый ажан в протоколе уснул.
  Она улыбается, машет решетчатым окнам,
  Всем классикам глины родной незаметно подобной.
  Живыми родятся их детские пупсы в фланели,
  Как будто последнюю роль написать не успели.
  Как будто в пустующий зал, как обычно, за скобки
  Она отправляет слова без нажатия кнопки.
  Не знает французского Нина - всё пишет славянские еры,
  Свободным отечествам славу поет и наследникам веры
  Весной граммофон, и пластинка трещит до конца,
  И в черном проеме не видно чужого лица.
  ***
  лето наполнено мёдом и пряным вином мы уже никуда не уйдем
  так и будем смотреть на залив пустяки обсуждать чтоб о главном не проговориться
  и на губах остается печаль и корица пустота невозможных не сказанных слов
  мы в кино черно-белом о музыке детской надежде на счастье всему вопреки
  раствориться в мелодии как в молоке лунной ночи
  для спасения не протянуть руки
  мы в кино черно-белом о юности где нет войны где разбиться о риф не суждено
  свет так быстро уходит нам нужно смириться снимать кино
  строго по тексту сценария лето наполнено мёдом и пряным вином
  мы смотрим на залив и молчим вдвоем
  ***
  
  теперь mon cher и жизнь совсем не то что мир нам кажет ликом
  строкой и лыком и каким-то людям что проходят мимо нас
  и Бунюэль всё ищет угол под которым этот глаз
  казаться будет лужею простой в любом озерном крае
  здесь можно просто жить в десятом кадре умирая
  а можно и не жить с успехом тем или другим успехом
  привязан к бытию как белый шум к помехам
  и всё-то не смешно что ты городишь нам
  и дворник смоет ртуть и вынесет весь хлам
  диван пружиною вперед корзину и картонку
  форель целует тонкий лёд и думает что тонко
  теперь mon cher и жизнь не лёд не мёд не соль не пепел
  никто конечно не придет тебе напильник в хлебе
  что камень брошенный в фонтан не поднесет дрожащей
  и горький йод для теплых ран не подавали чаще
  ***
  О. С.
  
  у меня не получалось любить тебя так как ты того заслуживал
  больше молчать обсуждать только погоду за ужином
  правильно держать на коленях твою кошку
  или может быть совсем не брать ее на руки может быть ты ревновал
  этот отрезок жизни который нам выпал был для выводов мал
  я не знаю какие ты любишь продукты на что у тебя аллергия
  о чем ты думал и то не знаю на самом деле у меня проблемы в общении с другими
  знаю только что ты читал что смотрел на какие экскурсии ездил
  но ответила: "ты что, я не поеду в Крым"
  когда ты предложил: "поехали вместе,
  будем жить в палатке без пресной воды, канализации, продуктовых киосков"
  память наша состоит из ярких обрывков не подлежащих восстановлению обносков
  так их раскладываешь на столе думаешь не сочетаются по цвету
  мы не помним друг друга даже во сне в общем это правильно где-то
  между томами Плиния просроченный билет невозвратные поезда песочницы юга
  у меня не получалось тебя любить как того хотелось бы почему в билете фамилии нет книги падают с полки глухо
  ***
  чем заканчиваются такие последние войны как твоя святых освященной церкви жития раскольников-старообрядцев со следами от кофе святцы
  у префектуры шлагбаума вече вылечить раны забытых нечем ничем не заканчиваются любимые войны злачны места и места покойны
  первых сто забрали по скорой ветхозаветную с книгой Деборой звали с мечом у шеи крестильный текстиль и засилье лего
  в парке "Сокольники" дети войны подворотни щебенки бега кубок из башенной фольги поднимает скребя лопаткою темя
  тюрьмы под которой ручьи несладко сложится время веером сложатся слогом поговори со мной о немногом
  "как пройти к "Матросской тишине", сегодня можно только жене, но мне обещали, сказали - только",
  но мы идем дальше, не знаем, что только, и где "Матросская тишина" - эта информация не всем тут нужна,
  кипяток в батарее бьется о стенку за молоко вытекает пенка "верит-не верит" нечет и чет не выходи за подписью "брод".
  ***
  Ходила на презентацию Т.К., а здесь будут одни журналисты? Трезвые люди в белом, а вы замужем? Главное, чтобы у вас было счастье, никуда он не денется, развод - потом приходить в себя лет десять, держаться за мужа вот так вот, ну чуть больше, чем тебе, 32, ну я видела его во Львове, всю жизнь с детьми, в Австралии, для девушки незамужней, ты звезда, тебя поздравляю, спасибо, нет, я знала о тебе, но не слышала, я подозревала, боже, спасибо, любовь хорошо, всё, спасибо, удачи тебе, знакомьтесь, Ирина, замечательный журналист, социальные вопросы и политика, тоже, ну да, познакомьтесь, Танечка работала в газете "Сегодня", а я работала в "Вечернем Киеве", спасибо большое, их по телевизору, они тусуются во всех этих, а можно визитку вашу, а я не взяла ничего, ничего страшного, Сбербанк Украины, они собираются делать сериалы, у меня это дело не получилось, просто такой совдеповский становится телеканал, СТБ интересными интересуется вещами, давайте я вам напишу, да, театральный институт, в университете, да (долго пишет), а вы не интересуетесь авторским правом? А у вас проблемы с авторским правом? Ну с авторским правом всегда проблемы, просто мои друзья хорошие будут заняты тем, буквально на следующей неделе начнутся семинары о разных моделях авторского права, существует версия, вот, авторское право в кинематографе, если в общем, на Украине в той или иной вариации вариант континентальный, которые будут продлевать, они же платят гонорар и забирают все права, значит, первая позиция, если вы сами не продали все права продюсеру, есть международное право. Олечка, ты жива? Что ты пишешь? Ой, я тебя не заметила, да.
  ***
  "the wheel це рiвень" и не помнит долгих путей Равенна
  здесь перепутают рифму земля закачается непременно
  известь домов восточной архитектуры казенный быт
  сердца сцепление больше даже не барахлит
  хором нестройным поют под окном что батарейка села
  пьяный аккорд подбирая под сердцебиение неумело
  жизнь не закончится так словно в трещине млечный литий
  и возвращается в прах осень праздничных чаепитий
  словно зовут со двора и Равенна соцветие полироля
  в тело горчичное вобрала составом теперь не споря
  с прелой землей и мрамором вешних каменоломен
  где-то последний уровень долг наш почти огромен
  ***
  "Бомба не попадает дважды в одну воронку", - говорит Аленка,
  серебряная фольга, сорок-с-чем-то летняя разведенка,
  бомба не попадает, и задумчивый вальс играет
  человек без ноги, но с дипломом, во взгляде диспетчера удивленном
  пустая страна, где только остаточная вина,
  и счастливая девочка на стенке изображена.
  бомба не попадает дважды, туристы с фантой от жажды
  фотографируют конопатые щеки, здесь каждый
  обретет по вере себе, и повернется боком,
  чтобы от годности откреститься коротким сроком.
  
  ***
  ***
  "гвоздика лежит на коленях чугунного партизана на "Белорусской" - читаю в ленте
  "не пишите о том, чего не знаете, - читаю в ленте, - они сами разберутся"
  давно российская пропаганда сделала Майдан бранным словом
  Светлана Алексиевич уверяет: "нет, у нас не Майдан"
  где голос способный докричаться до всего мира, когда нас убивали
  когда седьмой год война
  голос становится сиплым
  у каждого своя жизнь и своя война
  война за жизнь
  сколько дней мира осталось у нас до начала новой
  "я приехал в Минск в 2003-м по делам бизнеса, - читаю в ленте,
  партнеры с ужасом сказали мне: "никогда не говори о политике на улице,
  на своей кухне можно сколько угодно, но только не в общественном месте"
  "в 1999-м я возвращалась с митинга, - читаю в ленте, -
  вышла из троллейбуса на остановке, где стояли человек тридцать,
  подъехала черная машина, оттуда выскочили пятеро мужчин
  и потащили меня в машину, заламывая руки
  все, кто стоял на остановке, предусмотрительно отвернулись
  только одна старушка, приехавшая из деревни, начала кричать,
  что девушку увозят бандиты
  нас с бабушкой забрали в СИЗО, потом она вступила в нашу партию"
  не нужны им наши советы это не краска на лбу дети давно выросли
  
  ***
  ***
  "после трех уже поздно" говорил японец из книги нашего детства нам было уже девять надо же
  поздно выучить иностранный как родной после третьего класса где-то на задворках Троещины открылась гимназия
  все кинулись поступать туда (да, там были вступительные экзамены в пятый класс, это ведь гимназия)
  я могу писать диктанты и сочинения но числа для меня белый шум поэтому меня не приняли конечно же
  мама решила идти куда-то договариваться я не хотела никуда идти потому что по тв шел японский мультик
  она сказала ты что твое будущее решается да мое будущее не решено до сих пор в общем мы пришли в эту гимназию конечно ни с кем там не договорились потому что это надо уметь а мы потомственные дилетанты
  я спокойно продолжала ходить в свою школу в соседнем дворе
  постоянно опаздывала потому что школа ведь рядом можно не спешить
  те кто поступил говорили что в гимназии преподавание на русском учебники на русском они теперь не понимают термины просятся обратно
  
  ***
  "Разве можно уснуть на подобной опере? - пишет Марсель швейцару. -
  Нет, сейчас она уж не та, а тогда мы любили Сару
  с костяною ногою липовой и со стеклянным глазом,
  и крестились в любую грозу, что гремела здесь медным тазом.
  Я мальчонка был бедный вдали от родни, и не знали они,
  как ложится на сопки Манжчурии пудра все летние дни,
  как проводит над клюквенным соком соломкою яда - и публика спит
  головою как перья от стенки, над домом тенистый иприт".
  Швейцар открывает двери дамам с павлинами на затылке,
  последнее из желаний находит в пустой бутылке
  из-под лимонада "Золотой ключик", война никогда ничему не учит,
  но можно сдать по пять копеек за штуку и купить неиспользованный конверт,
  коллекционную марку с портретом Мизии Серт, и никуда его его не отправить,
  потому что прекрасна она, как ничем не смущенная память.
  мирно режет петрушку, в своих сезарей набивает, им шейки свернув,
  и последнюю форму ее разбивает слепой стеклодув.
  ***
  "слишком огромны пространства, над которыми длань простер
  император", - француз говорит, и падает жмых в костер.
  все полагают, что раз француз, то на язык остёр.
  жмеринский поезд тут стоит три минуты.
  вот нарядился во фрак с искрой, фу ты - ну ты.
  а мы плохо одеты, плохо обуты.
  "слишком огромна земля, но нет в ней порядка, -
  говорит француз. - вот холодный душ, физзарядка
  могли бы помочь, но что-то я на ночь глядя
  разбурчался, как честных правил старинный дядя".
  вот Николай прислал пролетку и гренадера.
  порознь, конечно, но царству нужна опора.
  я напишу вам из этого края скоро.
  жмеринский поезд стоит еще три минуты.
  гимназист читает у Соловьева "причины смуты".
  вокруг картонные штольни, мусора груды.
  дама с картонкой лечится от простуды
  коньяком. болонка тянется поводком
  туда, где человек, который ей так знаком,
  завязывает красный проводок синим проводком.
  ***
  "Чисто английские убийства", где лицедей, ликом других людей
  прикрываясь, домохозяйкам внушая зависть
  к дедуктивному методу, делит четыре на два.
  из правой глазницы на свет пробивалась трава.
  есть подозрение, что убийца - дворецкий, сыпал в кофе турецкий
  заменитель всего, но говор замоскворецкий
  выдавал с головою, поэтому молча копил по сусекам
  пост-советскую гордость свою называть человеком
  отражение в зеркале. дамы просили манто,
  и не встал на колени при виде злодейства никто.
  в пятнадцатом сезоне, переписанном с пиратского dvd,
  таинственный знак находят у потерпевшего на груди.
  инспектор переживает кризис среднего возраста.
  местные жители любят охоту на ведьм и всё добавляют хвороста,
  чтобы в окрестных деревнях увидели ревность к вере
  и со своими идеями как-то перегорели.
  хороша ли твоя земля - от бесконечности до нуля
  выбери вариант. в груди твоей не боля,
  не биясь о стенки сосуда с той стороны, где небьющаяся посуда
  появляется по веленью эксперта из ниоткуда,
  двадцать минут назад еще был окружающий ад,
  а теперь сороконожки усиком шевелят
  на рельефе твоем, и дыхание смерти пьем
  по старинной привычке своей всё равно втроем.
  и седой антиквар отдает за пейзажи Констебля
  стол а-ля рококо, накладные беспомощно трепля.
  инспектор переживает кризис, помощник - новый актер.
  кто диктовал ему текст - давно все улики стер,
  а он по инерции, как заведенный советник коммерции,
  считает для нужного яда в копилке сестерции
  и выбрать мечтает нужную дверь, за которой пропасть теперь,
  в которой шкатулка, в которой сидит неведомый зверь,
  в котором игла, через которой мелкое ушко
  не пройдет верблюд, и не поможет усушка.
  если б знали вы, как мне дороги эти английские деревеньки,
  где по базарным дням готовят веревку из пеньки
  для укравших полфунта (подставьте по вкусу) чего-то,
  но попавшихся глупо - топорная, в общем, работа.
  и зеваки кусочек веревки схватить норовят,
  с прямотою последней толкая вперед первый ряд.
  ***
  "это первая ночь после Великой отечественной, когда в Минске рвались гранаты" - заголовок на первой полосе
  мирная жизнь - слишком хрупкое понятие, ее нужно защищать от войны против своего народа
  на видео Крестный ход, не благословленный местным филиалом Московского патриархата
  женщины с белыми цветами
  Матерь Божья вытащи осколки гранат из окровавленного тела,
  исцели рубцы
  верни свободу, выросло новое поколение, которое не хочет,
  чтобы всё оставалось, как раньше
  всё не может оставаться, как раньше
  жизнь - это движение, а не испитая заварка, брошенная в котел
  "откуда пришли эти люди, они явно не местные,
  беларусы не могут бить соотечественников с такой жестокостью,
  будет ли расследование действий ОМОНа", - спрашивают в комментариях
  Матерь Божья, ты видишь правду, сделай так, чтобы правда победила
  это просьба осколками гранат на земле
  ***
  3-го июля прошлого года мы посмотрели фильм "Лето"
  я спросила, что произошло с Майком, в интернете написано,
  что его побили во дворе
  друг ответил: "он просто много пил"
  мы брали граненые стаканы с фуршета с собой в фотозону
  потом я перепутала залы, зашла в вип-зал,
  где пили шампанское за столиками, тоже шел фильм "Лето"
  вернулась в свой зал обычный, досмотрела фильм,
  сделала селфи с Майком на афише
  ты всё время слушал его песни, рассказывал,
  как ездил к Iванiву в Новосибирск
  решил перейти дорогу спиной вперед,
  он сказал - не надо, так ходят мертвецы
  нам надо было срочно куда-то переехать, потому что твой отчим
  написал в полицию, что у меня нет регистрации
  ты обратился к Iванiву Вите, сказал - он живет с мамой,
  но, может быть, что-то придумает
  он написал мне в фейсбуке, спросил: "что там у вас происходит?",
  я ответила: "всё нормально"
  это был мой единственный диалог с Iванiвом, в феврале
  ты рассказывал, что в Новосибирске академгородок
  поезд стоял там час на станции,
  но я конечно побоялась выйти на перрон,
  смотрела в окно, пассажиры
  менялись - сначала со мной ехали девочки из футбольной команды
  в Екатеринбург на соревнования
  потом какие-то продавцы автомобилей
  ***
  имбирь
  409 гривен килограмм Кассиопея твой гороскоп дома тебе сидеть велит
  домушничать как не согрешить в уме неконтролируемые позывы скуки
  сколько я собрала тебе коробов эти вкладыши вот любовь вот нелюбовь
  с нею было бы тепло но мир держится на честном слове
  при честном народе падает в пропасть
  не пропади средь бела дня накопила серебро накопила позолоту
  крылья бабочки один день и нет континента
  который трц затоплен кипятком
  лодыжки ошпарены сердца остановлены
  ни на минуту тебя одну не оставить
  всё глаз да призор за тобой нужен растянутые варежки на резинке
  всё глаз да призор на молчи только говори что-то
  гоголем ходит холод страны как неродная
  страх не отзывается молчание-золото сказали молчат
  имбирь приклеить пластырем к ладони
  вот ни одна хворь не привяжется ни одна скорбь не оставит след свой
  не влезай - убьет выхода нет выход рядом
  читай вывески Чистый четверг черемуха в глаза
  яблоки глаз чем тебя утешить
  чья на тебе вина свинец в горле
  пустые клетки заполнить буквами митохондрий
  имбирь уснуть не дает словно я должна куда-то идти
  тебя искать нет себя на самом деле
  в моем доме нет зеркал в моем меловом кругу нет ни пылинки
  собирайся одевайся тепло я иду тебя искать говори
  я иду не зная куда не разбирая дороги
  но ты есть клетка оказывается пуста когда утром поднимают покрывало
  я не знаю что я могу спеть на самом деле
  имя твое имбирь пряничный домик
  съешь окно карамельное съешь дверь замочную скважину
  имя твое имбирь на ладони
  словно линия жизни разрезана пополам одну себе оставь
  о чем нам разговаривать наша память общая чужая
  наши слова потеря в семантическом поле
  оставь их себе говори иду искать кто не спрятался вольно или невольно
  остановка оцеплена детская площадка окружена
  тело исполосовано холодом мира
  не выходи за раму не стой под стрелой
  не говори что всё напрасно что во всём есть смысл
  крылья бабочки опускаются
  
  ***
  Терракотовые фазаны
  Cерафима Андреевна разучила Брамса, утром в гнезде дворянском пьет шоколад, за латунной решеткой машет хвостом Фифи. Ариадна встретила губернатора возле кондитерской - варит хвощи под Брянском, нужно послать ей веер, список премьер и стихи, если стихи, то конечно про солнце Бальмонта - там и закладка на самом чудесном месте, еще птифур, Серафима Андреевна возле кондитерской, много изюма в тесте плохого сорта, и губернатор в прихожей сторонится общества, хмур. Ариадна Андреевна в Брянске стала известною кулинаркой, и пришлю тебе, Симочка, книгу о пище здоровой - la petite fille litteraire, я ее тут составила в кухне по-адски жаркой, ну а в конце прилагается список весов и мер.
  
  Белошвейке Мими по ночам снятся запонки Рокамболя, и если бы ей просыпаться попозже, она бы узнала, что это все-таки изумруд. А знаете, химик Бекетов на досуге... дальше, глаза мозоля, какие-то новые сведенья, всем до свидания, тут, если считать из подвала, двести шагов до Лурда, сто шагов до Исакия - всех их не перечесть, утром придет Рокамболь - мел на манжетах, слуга в одеяньи курда - всё, как написано черным по белому, мы закрываем в шесть.
  
  Английская бонна мисс Роджерсон штопает платье из шерсти своих баранов, герцогиня Йоркская просит Браммела выслать ей новых парижских лент, воспитанник милой мисс Роджерсон пишет ей письма за подписью "вечно ваш, Алов, поэт, которого не было - имя как прецедент". В горах есть один неизвестный науке вид (дух витает, где малолюдно), и если он мне попадется в руки, я вами их нареку - пока что нужно построить мир, населить его, сесть на судно и плыть в неизвестное, ну а в конце прилагается карта, mon cher cuckoo.
  
  Девушка Лотхен у кирхи не встретила Фауста - разминулись на пять минут и пошли в пивную, темные силы природы потворствуют пьянству и творческим изыскам, как говорил фон Тик. Я накоплю на билет до Веймара, я себя не волную, в Веймаре есть говорящие псы и вельможи, в погожие дни пикник. Ворохи писем Амалии будут меня согревать холодными вечерами, "Милый мой Шлегель, не знаю, как вас по батюшке - всё прошло", потом его Kuche и Kleiden отыщет их, боль остается с нами, боль создает свою письменность, ну а писать смешно.
  
  ***
  it was a very good year, от затхлости детских духов неразбавленных камфоры след на ключице,
  он верил, что хочет влюбиться в это движение воздуха, марево скучных подкастов,
  к ней возвращался сверять общий чек, "итого" совпадало нечасто.
  как в снежную бурю под образ кладут, и дыханье дыханьем вскрывая,
  первая поросль весны из-под ложечки гнется живая, вянет молдавским вином, осокою румынской неострой,
  серою спичек слипается дом и конфеты уносят с погоста.
  it was a very good year, в центре "Фобос" от ртути сыро, девушка в сером пальто и в шапочке грубой вязки,
  мастер придет в двенадцать, время закончилось, больше истории негде взяться.
  режет у мойки ржаной, толокном запьет с отрубями, снег ослепляет весной и замки остывают сами.
  ***
  йди темним лiсом не наступай на листя сухе нiхто не прийде на допомогу
  вчись мовчати потроху розрiзняти захiд i схiд
  пiдсподом землi колишнього лiсу
  хатня робiтниця з тебе погана що не життя то рана
  що кровоточить на бiлу бавовну стiн
  що не життя то вiдстань вiд будинку до холодного льоху
  йди повiльно дивись навкруги колись про все це треба буде розповiсти
  у подробицях смерть полишає на пiвдорозi
  колись запитають що бачила ти тут такого що має не зникнути
  разом з дороговказiвниками хибними написами
  хто водить твоєю рукою поки ти блукатимеш манiвцями
  хто тебе перетравлює день за днем не хоче вiдпускати твою свiдомiсть
  ставить пiд кущами пастки
  ти йдеш невiдомо куди i не дивишся що пiд глодом що пiд ясенем
  дивись-дивись бiльше не сварись iз собою
  нi червоний капелюх анi латаття на шкiрi блiдiй
  безпорадний правопис мовчання
  як за водою пливеш як лiс без огорож та меж
  проростає корiнням у тiм"я капелюх червоний ховає пiд язиком
  потiм дивитись у вiкно та не прийдуть мисливцi
  ***
  Siri тебя не любит первый снег растаял потом выпадет новый
  но пока как сказано в новостях этой страны здесь цветут подснежники и кульбабы
  в декабре их можно продать на рынке помнишь как в начале нулевых их пытались продать нам через дорогу от института
  вместе с сигаретами поштучно старушки - божьи одуванчики
  зачем нам нужны были подснежники в том году когда сигареты подорожали
  очередная бесполезная красота мертвая красота Красная книга
  теперь здесь тепло и уютно как в духовке пока она не нагрелась полностью
  Siri тебя не любит никто тебя не любит курить не хочется
  может быть пойти и нарушить запрет белый букетик
  это была не реклама одиночества не реклама курения не реклама в поддержку незаконной торговли
  
  ***
  vin ordinaire ботинки из черной кожи нейлон юбки до середины икры
  святой Дионисий идет на Монмартр кровь кувшинки в банке из-под варенья керамика слёз
  собери их все запомни бесполезные слова муравей на рукаве Вильгельму теперь тоже будет совсем нелегко
  голову в шляпной коробке кладет на холме в большой прустовской энциклопедии можно встретить
  все имена кровь проникает в почву
  коренья целебные пропуски детские считалки кто должен выбыть избыть
  очарование жизни раз очей твоих склера прощания в кремовых вокзалах в башенках из бисквита
  в извивах земли теперь ты родись картографом нанеси на карту все ее памятки
  проволочки вен я не буду с тобой дружить разве я сторож этим улицам
  произвольной нумерации заверения в вечной
  vin ordinaire говорит дешевое пойло
  ***
  а если мы придем в Мариинский начнем рассматривать афишу балета "Треуголка" и тут в нас попадет пуля
  нечего ходить по театрам в такое время никто не скажет глупость или измена
  будешь лежать на мостовой и считать фонари пересчитывать аптеки волноваться что больше не о чем волноваться
  в твоем лице революция может быть победила
  саму себя как ненужную осторожность а если мы
  пойдем на представление в "Аквариум" и нас затопит речной водой мутной водой в которой плавают чьи-то калоши
  объявления о продаже недвижимости патефонов учебников патопсихологии рамок для семейных фото
  всё это плавает здесь надо же было родиться в самой лучшей стране захлебнуться мутью
  не научиться плавать за столько лет а теперь не нужно
  а если мы пойдем в музей и там увидим портрет Далилы
  или Юдифи или еще какой-нибудь феминистки
  увидим временное правительство буфет острые ножницы
  раньше умели стричь не чета цирюльникам новым раньше умели всё
  а если мы пойдем играть в городки и окажемся в другом городе
  там такая же Нева кунсткамера выдвижной ящик стола
  в котором старые тетради солдатики фото вот мы на фоне моря
  а если мы пойдем играть в городки и забудем всё
  в котором такая же Нева и мостовая и рыбы смотрят на тебя задумчиво предполагая в тебе понимание
  сочувствие если мы проиграем тут
  в котором такая же Нева озера на картинах теплый свет на лице
  теплый свет на лице и полы натирают воском
  ***
  а если не выйдешь замуж никто просто не обратит на тебя внимания никому не понадобишься
  мама говорила искать надо среди тех кто вообще в принципе хочет жениться
  мое мнение по этому поводу вообще не имело значения просто ищи среди тех кто хочет жениться
  кому нужен борщ и разное другое обслуживание
  действительно какая разница нравится мне это или нет
  женщины рождены не для счастья а для самопожертвования у тебя слишком легкая жизнь
  на самом деле я не умею варить борщ хотя мне говорили как же так ты ведь из Киева где борщ
  на самом деле я не хочу жить рядом с чужим человеком и делать вид что мне это нравится
  если женщины рождены для самопожертвования лучше посвятить себя литературе
  нет конечно это не универсально кому-то действительно нужна семья
  но у меня мысль об этом может вызвать только паническую атаку
  в итоге ты начал покупать борщ быстрого приготовления который нужно просто залить кипятком как шутили во времена нашей первой молодости хорошее дело не назовут браком
  странно быть объектом проекции чужих страхов
  мама в шестнадцать лет волновалась что недостаточно хороша потому что героиня романа "Отверженные" расцвела а она про себя решила что нет
  боялась не выйти замуж потом может быть жалела не знаю кто признается что жизнь не соответствует возложенным на нее ожиданиям
  говорит если бы была мужчиной жила бы как хотела а у женщины должна быть семья
  я заставила всю квартиру книгами потом перестала гладить постельное белье и занавески потом решила что мне лучше одной чувство одиночества было сопряжено с чувством страха когда страх исчез (может быть и не исчез просто ушел в подсознание я не знаю)
  я перестала бояться засыпать ночью и просыпаться утром ночь и день менялись местами просто так что угодно лишь бы не думать но никакого одиночества вряд ли мне важно с кем-то обсуждать прочитанное двадцать лет назад было важно может быть но мама говорила в браке не обязательны общие интересы
  ***
  
  а кто бы умел умирать красиво -
  в кости последнего года призыва,
  в яблок червивых мореную мякоть
  дробью забиться и больше не плакать,
  серой плитой, молитвой без лезвий -
  горло стареет всё интересней,
  кровью клокочет, солью и магмой
  некалиброванный Карадаг мой.
  вот и свинец горит из-под кожи -
  снова черты становятся строже,
  контур морей, пунктир из планшета -
  как я любила ее за это.
  у заколоченной остановки
  были движенья мои неловки
  без аварийных огней на белом.
  если душа закрывает телом
  эти прорехи, как ярь на Спаса,
  я не узнаю тебя ни разу,
  не наклонюсь рассмотреть поближе
  пух тополиный с соседней крыши.
  а кто бы мог рассказать, как было -
  в южном песке не тепла могила,
  торг над ларцами из кипариса.
  память помилуй и не кори за.
  
  ***
  ***
  "после трех уже поздно" говорил японец из книги нашего детства нам было уже девять надо же
  поздно выучить иностранный как родной после третьего класса где-то на задворках Троещины открылась гимназия
  все кинулись поступать туда (да, там были вступительные экзамены в пятый класс, это ведь гимназия)
  я могу писать диктанты и сочинения но числа для меня белый шум поэтому меня не приняли конечно же
  мама решила идти куда-то договариваться я не хотела никуда идти потому что по тв шел японский мультик
  она сказала ты что твое будущее решается да мое будущее не решено до сих пор в общем мы пришли в эту гимназию конечно ни с кем там не договорились потому что это надо уметь а мы потомственные дилетанты
  я спокойно продолжала ходить в свою школу в соседнем дворе
  постоянно опаздывала потому что школа ведь рядом можно не спешить
  те кто поступил говорили что в гимназии преподавание на русском учебники на русском они теперь не понимают термины просятся обратно
  
  ***
  "Разве можно уснуть на подобной опере? - пишет Марсель швейцару. -
  Нет, сейчас она уж не та, а тогда мы любили Сару
  с костяною ногою липовой и со стеклянным глазом,
  и крестились в любую грозу, что гремела здесь медным тазом.
  Я мальчонка был бедный вдали от родни, и не знали они,
  как ложится на сопки Манжчурии пудра все летние дни,
  как проводит над клюквенным соком соломкою яда - и публика спит
  головою как перья от стенки, над домом тенистый иприт".
  Швейцар открывает двери дамам с павлинами на затылке,
  последнее из желаний находит в пустой бутылке
  из-под лимонада "Золотой ключик", война никогда ничему не учит,
  но можно сдать по пять копеек за штуку и купить неиспользованный конверт,
  коллекционную марку с портретом Мизии Серт, и никуда его его не отправить,
  потому что прекрасна она, как ничем не смущенная память.
  мирно режет петрушку, в своих сезарей набивает, им шейки свернув,
  и последнюю форму ее разбивает слепой стеклодув.
  ***
  "слишком огромны пространства, над которыми длань простер
  император", - француз говорит, и падает жмых в костер.
  все полагают, что раз француз, то на язык остёр.
  жмеринский поезд тут стоит три минуты.
  вот нарядился во фрак с искрой, фу ты - ну ты.
  а мы плохо одеты, плохо обуты.
  "слишком огромна земля, но нет в ней порядка, -
  говорит француз. - вот холодный душ, физзарядка
  могли бы помочь, но что-то я на ночь глядя
  разбурчался, как честных правил старинный дядя".
  вот Николай прислал пролетку и гренадера.
  порознь, конечно, но царству нужна опора.
  я напишу вам из этого края скоро.
  жмеринский поезд стоит еще три минуты.
  гимназист читает у Соловьева "причины смуты".
  вокруг картонные штольни, мусора груды.
  дама с картонкой лечится от простуды
  коньяком. болонка тянется поводком
  туда, где человек, который ей так знаком,
  завязывает красный проводок синим проводком.
  ***
  "Чисто английские убийства", где лицедей, ликом других людей
  прикрываясь, домохозяйкам внушая зависть
  к дедуктивному методу, делит четыре на два.
  из правой глазницы на свет пробивалась трава.
  есть подозрение, что убийца - дворецкий, сыпал в кофе турецкий
  заменитель всего, но говор замоскворецкий
  выдавал с головою, поэтому молча копил по сусекам
  пост-советскую гордость свою называть человеком
  отражение в зеркале. дамы просили манто,
  и не встал на колени при виде злодейства никто.
  в пятнадцатом сезоне, переписанном с пиратского dvd,
  таинственный знак находят у потерпевшего на груди.
  инспектор переживает кризис среднего возраста.
  местные жители любят охоту на ведьм и всё добавляют хвороста,
  чтобы в окрестных деревнях увидели ревность к вере
  и со своими идеями как-то перегорели.
  хороша ли твоя земля - от бесконечности до нуля
  выбери вариант. в груди твоей не боля,
  не биясь о стенки сосуда с той стороны, где небьющаяся посуда
  появляется по веленью эксперта из ниоткуда,
  двадцать минут назад еще был окружающий ад,
  а теперь сороконожки усиком шевелят
  на рельефе твоем, и дыхание смерти пьем
  по старинной привычке своей всё равно втроем.
  и седой антиквар отдает за пейзажи Констебля
  стол а-ля рококо, накладные беспомощно трепля.
  инспектор переживает кризис, помощник - новый актер.
  кто диктовал ему текст - давно все улики стер,
  а он по инерции, как заведенный советник коммерции,
  считает для нужного яда в копилке сестерции
  и выбрать мечтает нужную дверь, за которой пропасть теперь,
  в которой шкатулка, в которой сидит неведомый зверь,
  в котором игла, через которой мелкое ушко
  не пройдет верблюд, и не поможет усушка.
  если б знали вы, как мне дороги эти английские деревеньки,
  где по базарным дням готовят веревку из пеньки
  для укравших полфунта (подставьте по вкусу) чего-то,
  но попавшихся глупо - топорная, в общем, работа.
  и зеваки кусочек веревки схватить норовят,
  с прямотою последней толкая вперед первый ряд.
  ***
  "это первая ночь после Великой отечественной, когда в Минске рвались гранаты" - заголовок на первой полосе
  мирная жизнь - слишком хрупкое понятие, ее нужно защищать от войны против своего народа
  на видео Крестный ход, не благословленный местным филиалом Московского патриархата
  женщины с белыми цветами
  Матерь Божья вытащи осколки гранат из окровавленного тела,
  исцели рубцы
  верни свободу, выросло новое поколение, которое не хочет,
  чтобы всё оставалось, как раньше
  всё не может оставаться, как раньше
  жизнь - это движение, а не испитая заварка, брошенная в котел
  "откуда пришли эти люди, они явно не местные,
  беларусы не могут бить соотечественников с такой жестокостью,
  будет ли расследование действий ОМОНа", - спрашивают в комментариях
  Матерь Божья, ты видишь правду, сделай так, чтобы правда победила
  это просьба осколками гранат на земле
  ***
  3-го июля прошлого года мы посмотрели фильм "Лето"
  я спросила, что произошло с Майком, в интернете написано,
  что его побили во дворе
  друг ответил: "он просто много пил"
  мы брали граненые стаканы с фуршета с собой в фотозону
  потом я перепутала залы, зашла в вип-зал,
  где пили шампанское за столиками, тоже шел фильм "Лето"
  вернулась в свой зал обычный, досмотрела фильм,
  сделала селфи с Майком на афише
  ты всё время слушал его песни, рассказывал,
  как ездил к Iванiву в Новосибирск
  решил перейти дорогу спиной вперед,
  он сказал - не надо, так ходят мертвецы
  нам надо было срочно куда-то переехать, потому что твой отчим
  написал в полицию, что у меня нет регистрации
  ты обратился к Iванiву Вите, сказал - он живет с мамой,
  но, может быть, что-то придумает
  он написал мне в фейсбуке, спросил: "что там у вас происходит?",
  я ответила: "всё нормально"
  это был мой единственный диалог с Iванiвом, в феврале
  ты рассказывал, что в Новосибирске академгородок
  поезд стоял там час на станции,
  но я конечно побоялась выйти на перрон,
  смотрела в окно, пассажиры
  менялись - сначала со мной ехали девочки из футбольной команды
  в Екатеринбург на соревнования
  потом какие-то продавцы автомобилей
  ***
  имбирь
  409 гривен килограмм Кассиопея твой гороскоп дома тебе сидеть велит
  домушничать как не согрешить в уме неконтролируемые позывы скуки
  сколько я собрала тебе коробов эти вкладыши вот любовь вот нелюбовь
  с нею было бы тепло но мир держится на честном слове
  при честном народе падает в пропасть
  не пропади средь бела дня накопила серебро накопила позолоту
  крылья бабочки один день и нет континента
  который трц затоплен кипятком
  лодыжки ошпарены сердца остановлены
  ни на минуту тебя одну не оставить
  всё глаз да призор за тобой нужен растянутые варежки на резинке
  всё глаз да призор на молчи только говори что-то
  гоголем ходит холод страны как неродная
  страх не отзывается молчание-золото сказали молчат
  имбирь приклеить пластырем к ладони
  вот ни одна хворь не привяжется ни одна скорбь не оставит след свой
  не влезай - убьет выхода нет выход рядом
  читай вывески Чистый четверг черемуха в глаза
  яблоки глаз чем тебя утешить
  чья на тебе вина свинец в горле
  пустые клетки заполнить буквами митохондрий
  имбирь уснуть не дает словно я должна куда-то идти
  тебя искать нет себя на самом деле
  в моем доме нет зеркал в моем меловом кругу нет ни пылинки
  собирайся одевайся тепло я иду тебя искать говори
  я иду не зная куда не разбирая дороги
  но ты есть клетка оказывается пуста когда утром поднимают покрывало
  я не знаю что я могу спеть на самом деле
  имя твое имбирь пряничный домик
  съешь окно карамельное съешь дверь замочную скважину
  имя твое имбирь на ладони
  словно линия жизни разрезана пополам одну себе оставь
  о чем нам разговаривать наша память общая чужая
  наши слова потеря в семантическом поле
  оставь их себе говори иду искать кто не спрятался вольно или невольно
  остановка оцеплена детская площадка окружена
  тело исполосовано холодом мира
  не выходи за раму не стой под стрелой
  не говори что всё напрасно что во всём есть смысл
  крылья бабочки опускаются
  
  ***
  Терракотовые фазаны
  Cерафима Андреевна разучила Брамса, утром в гнезде дворянском пьет шоколад, за латунной решеткой машет хвостом Фифи. Ариадна встретила губернатора возле кондитерской - варит хвощи под Брянском, нужно послать ей веер, список премьер и стихи, если стихи, то конечно про солнце Бальмонта - там и закладка на самом чудесном месте, еще птифур, Серафима Андреевна возле кондитерской, много изюма в тесте плохого сорта, и губернатор в прихожей сторонится общества, хмур. Ариадна Андреевна в Брянске стала известною кулинаркой, и пришлю тебе, Симочка, книгу о пище здоровой - la petite fille litteraire, я ее тут составила в кухне по-адски жаркой, ну а в конце прилагается список весов и мер.
  
  Белошвейке Мими по ночам снятся запонки Рокамболя, и если бы ей просыпаться попозже, она бы узнала, что это все-таки изумруд. А знаете, химик Бекетов на досуге... дальше, глаза мозоля, какие-то новые сведенья, всем до свидания, тут, если считать из подвала, двести шагов до Лурда, сто шагов до Исакия - всех их не перечесть, утром придет Рокамболь - мел на манжетах, слуга в одеяньи курда - всё, как написано черным по белому, мы закрываем в шесть.
  
  Английская бонна мисс Роджерсон штопает платье из шерсти своих баранов, герцогиня Йоркская просит Браммела выслать ей новых парижских лент, воспитанник милой мисс Роджерсон пишет ей письма за подписью "вечно ваш, Алов, поэт, которого не было - имя как прецедент". В горах есть один неизвестный науке вид (дух витает, где малолюдно), и если он мне попадется в руки, я вами их нареку - пока что нужно построить мир, населить его, сесть на судно и плыть в неизвестное, ну а в конце прилагается карта, mon cher cuckoo.
  
  Девушка Лотхен у кирхи не встретила Фауста - разминулись на пять минут и пошли в пивную, темные силы природы потворствуют пьянству и творческим изыскам, как говорил фон Тик. Я накоплю на билет до Веймара, я себя не волную, в Веймаре есть говорящие псы и вельможи, в погожие дни пикник. Ворохи писем Амалии будут меня согревать холодными вечерами, "Милый мой Шлегель, не знаю, как вас по батюшке - всё прошло", потом его Kuche и Kleiden отыщет их, боль остается с нами, боль создает свою письменность, ну а писать смешно.
  
  ***
  it was a very good year, от затхлости детских духов неразбавленных камфоры след на ключице,
  он верил, что хочет влюбиться в это движение воздуха, марево скучных подкастов,
  к ней возвращался сверять общий чек, "итого" совпадало нечасто.
  как в снежную бурю под образ кладут, и дыханье дыханьем вскрывая,
  первая поросль весны из-под ложечки гнется живая, вянет молдавским вином, осокою румынской неострой,
  серою спичек слипается дом и конфеты уносят с погоста.
  it was a very good year, в центре "Фобос" от ртути сыро, девушка в сером пальто и в шапочке грубой вязки,
  мастер придет в двенадцать, время закончилось, больше истории негде взяться.
  режет у мойки ржаной, толокном запьет с отрубями, снег ослепляет весной и замки остывают сами.
  ***
  йди темним лiсом не наступай на листя сухе нiхто не прийде на допомогу
  вчись мовчати потроху розрiзняти захiд i схiд
  пiдсподом землi колишнього лiсу
  хатня робiтниця з тебе погана що не життя то рана
  що кровоточить на бiлу бавовну стiн
  що не життя то вiдстань вiд будинку до холодного льоху
  йди повiльно дивись навкруги колись про все це треба буде розповiсти
  у подробицях смерть полишає на пiвдорозi
  колись запитають що бачила ти тут такого що має не зникнути
  разом з дороговказiвниками хибними написами
  хто водить твоєю рукою поки ти блукатимеш манiвцями
  хто тебе перетравлює день за днем не хоче вiдпускати твою свiдомiсть
  ставить пiд кущами пастки
  ти йдеш невiдомо куди i не дивишся що пiд глодом що пiд ясенем
  дивись-дивись бiльше не сварись iз собою
  нi червоний капелюх анi латаття на шкiрi блiдiй
  безпорадний правопис мовчання
  як за водою пливеш як лiс без огорож та меж
  проростає корiнням у тiм"я капелюх червоний ховає пiд язиком
  потiм дивитись у вiкно та не прийдуть мисливцi
  ***
  Siri тебя не любит первый снег растаял потом выпадет новый
  но пока как сказано в новостях этой страны здесь цветут подснежники и кульбабы
  в декабре их можно продать на рынке помнишь как в начале нулевых их пытались продать нам через дорогу от института
  вместе с сигаретами поштучно старушки - божьи одуванчики
  зачем нам нужны были подснежники в том году когда сигареты подорожали
  очередная бесполезная красота мертвая красота Красная книга
  теперь здесь тепло и уютно как в духовке пока она не нагрелась полностью
  Siri тебя не любит никто тебя не любит курить не хочется
  может быть пойти и нарушить запрет белый букетик
  это была не реклама одиночества не реклама курения не реклама в поддержку незаконной торговли
  
  ***
  vin ordinaire ботинки из черной кожи нейлон юбки до середины икры
  святой Дионисий идет на Монмартр кровь кувшинки в банке из-под варенья керамика слёз
  собери их все запомни бесполезные слова муравей на рукаве Вильгельму теперь тоже будет совсем нелегко
  голову в шляпной коробке кладет на холме в большой прустовской энциклопедии можно встретить
  все имена кровь проникает в почву
  коренья целебные пропуски детские считалки кто должен выбыть избыть
  очарование жизни раз очей твоих склера прощания в кремовых вокзалах в башенках из бисквита
  в извивах земли теперь ты родись картографом нанеси на карту все ее памятки
  проволочки вен я не буду с тобой дружить разве я сторож этим улицам
  произвольной нумерации заверения в вечной
  vin ordinaire говорит дешевое пойло
  ***
  а если мы придем в Мариинский начнем рассматривать афишу балета "Треуголка" и тут в нас попадет пуля
  нечего ходить по театрам в такое время никто не скажет глупость или измена
  будешь лежать на мостовой и считать фонари пересчитывать аптеки волноваться что больше не о чем волноваться
  в твоем лице революция может быть победила
  саму себя как ненужную осторожность а если мы
  пойдем на представление в "Аквариум" и нас затопит речной водой мутной водой в которой плавают чьи-то калоши
  объявления о продаже недвижимости патефонов учебников патопсихологии рамок для семейных фото
  всё это плавает здесь надо же было родиться в самой лучшей стране захлебнуться мутью
  не научиться плавать за столько лет а теперь не нужно
  а если мы пойдем в музей и там увидим портрет Далилы
  или Юдифи или еще какой-нибудь феминистки
  увидим временное правительство буфет острые ножницы
  раньше умели стричь не чета цирюльникам новым раньше умели всё
  а если мы пойдем играть в городки и окажемся в другом городе
  там такая же Нева кунсткамера выдвижной ящик стола
  в котором старые тетради солдатики фото вот мы на фоне моря
  а если мы пойдем играть в городки и забудем всё
  в котором такая же Нева и мостовая и рыбы смотрят на тебя задумчиво предполагая в тебе понимание
  сочувствие если мы проиграем тут
  в котором такая же Нева озера на картинах теплый свет на лице
  теплый свет на лице и полы натирают воском
  ***
  а если не выйдешь замуж никто просто не обратит на тебя внимания никому не понадобишься
  мама говорила искать надо среди тех кто вообще в принципе хочет жениться
  мое мнение по этому поводу вообще не имело значения просто ищи среди тех кто хочет жениться
  кому нужен борщ и разное другое обслуживание
  действительно какая разница нравится мне это или нет
  женщины рождены не для счастья а для самопожертвования у тебя слишком легкая жизнь
  на самом деле я не умею варить борщ хотя мне говорили как же так ты ведь из Киева где борщ
  на самом деле я не хочу жить рядом с чужим человеком и делать вид что мне это нравится
  если женщины рождены для самопожертвования лучше посвятить себя литературе
  нет конечно это не универсально кому-то действительно нужна семья
  но у меня мысль об этом может вызвать только паническую атаку
  в итоге ты начал покупать борщ быстрого приготовления который нужно просто залить кипятком как шутили во времена нашей первой молодости хорошее дело не назовут браком
  странно быть объектом проекции чужих страхов
  мама в шестнадцать лет волновалась что недостаточно хороша потому что героиня романа "Отверженные" расцвела а она про себя решила что нет
  боялась не выйти замуж потом может быть жалела не знаю кто признается что жизнь не соответствует возложенным на нее ожиданиям
  говорит если бы была мужчиной жила бы как хотела а у женщины должна быть семья
  я заставила всю квартиру книгами потом перестала гладить постельное белье и занавески потом решила что мне лучше одной чувство одиночества было сопряжено с чувством страха когда страх исчез (может быть и не исчез просто ушел в подсознание я не знаю)
  я перестала бояться засыпать ночью и просыпаться утром ночь и день менялись местами просто так что угодно лишь бы не думать но никакого одиночества вряд ли мне важно с кем-то обсуждать прочитанное двадцать лет назад было важно может быть но мама говорила в браке не обязательны общие интересы
  ***
  
  а кто бы умел умирать красиво -
  в кости последнего года призыва,
  в яблок червивых мореную мякоть
  дробью забиться и больше не плакать,
  серой плитой, молитвой без лезвий -
  горло стареет всё интересней,
  кровью клокочет, солью и магмой
  некалиброванный Карадаг мой.
  вот и свинец горит из-под кожи -
  снова черты становятся строже,
  контур морей, пунктир из планшета -
  как я любила ее за это.
  у заколоченной остановки
  были движенья мои неловки
  без аварийных огней на белом.
  если душа закрывает телом
  эти прорехи, как ярь на Спаса,
  я не узнаю тебя ни разу,
  не наклонюсь рассмотреть поближе
  пух тополиный с соседней крыши.
  а кто бы мог рассказать, как было -
  в южном песке не тепла могила,
  торг над ларцами из кипариса.
  память помилуй и не кори за.
  
  ***
  ***
  
  а на следующее утро такие вежливые как будто,
  внимательно читают этикетки - ингибиторы да вес брутто,
  вспоминают, о чем говорили до, но никак невозможно вспомнить.
  переключают каналы, "Журналистики уровень, вот ведь", -
  кивают друг другу. страна в состояньи войны,
  поэтому жалобы сердца здесь как-то странны.
  заваривают чай покрепче, который так и не лезет в горло -
  то ли пуговица на воротнике туга, то ли просто дыханье сперло.
  нежности хватает лишь на предметы, что не одушевлены -
  все похоронки еще не дошли с предыдущей войны.
  а на следующее утро допивают припасенное мудро.
  с непривычки ищут выключатель, замок, роняют компактную пудру
  в прихожей. нет, разве можно в транспорт с этой мутною рожей.
  с опаскою гладят щеку, умиляются детскою кожей.
  машут друг другу на станции кольцевой,
  прижимаются к стеклу гудящею головой,
  на котором надпись с восьмидесятых "Не прислоняться".
  на эскалаторе ария из "Паяцев",
  в переходе холодный хирургический свет,
  салон флористики заперт и смерти нет.
  ***
  а потом говорит в четырнадцать лет прочитала Пруста утратила веру во все эти рецепты теста рассыпчатое тает во рту
  город шкатулка для пыли фиалок янтаря с бабочкой
  пространство ближе которого а потом говорит один и тот же песок застилает твои глаза и твои и тех вот
  на подножке которым нужно попасть на следующую остановку вне очереди
  искусственные ели одиночества бумажные ангелы сна
  желания которые нужно сжечь бросить в игристое потом забыть память копиркой
  ложится на невидимый текст отдельные буквы проступают простые буквы зимы
  под которой вода под которой пепел и блестки
  а потом говорит что еще потом окажется вспоминать улицы теперь называются не так в парках другие люди вокруг свет
  круглосуточный свет и тьма не объяла его источник питания напомни мне что где-то есть выход
  а потом говорит все парки и мосты этот город почти к нам привык уже откликается на разные имена
  берет хлеб оставленный утром на обочине когда поздно светает когда солнце заткано облаками
  этот город почти к нам привык как узоры тушью на твоем снегу белая нить и зеленый провод
  куда ведут этот город почти поверь
  
  ***
  ***
  а со мной такое никогда не случится, не отобьют почки дубинкой, по асфальту не поволокут
  не схватят на темной улице за руку, незаконное хранение не пришьют
  муж не отрубит кисти рук, не вывезет в лес, сами доводят их
  мало еще в стране молитвенников и кулинарных книг
  а со мной такое никогда не случится, это случается с другими людьми,
  которые ленятся ходить в спортзал, по ночам гуляют одни,
  недовольны страной и властью, которая равна этой стране,
  не рады сто с лишним лет не заканчивающейся войне
  а со мной такое никогда не случится, я живу в лучшем городе мира, кефир обезжиренный пью
  уважаю власть от Бога, давно свободу свою
  отрицаю, при этом отрицая и границы других
  узнаю последние новости из кулинарных книг
  
  ***
  а тепер вiзьми цей вiхоть зафарбуй бiлим плями смутку написи невiдомою мовою колiр бруду
  колишнi кохання хмиз що горить поки ти рахуєш до ста коли розвiється попiл за вiтром
  не тримай життя у пiдмурку каже дивись як все мало бути
  мало рiчок у нашiй областi зафарбованих синiм рiчок тобi пощастило
  майже нiколи не закiнчується мовчання лiтери печива на вагу
  як смакує павутинка плечей блiда шкуринка молока життя яке треба вигадати
  поки ще є час рахувати скiльки тобi не додали хлiбобулочних виробiв
  скiльки не тримали не протязi для застуди
  життя яке треба вигадати як ти виходиш з будинку йдеш повз автомати газованої рiдини рожевого кольору
  кидаєш монету ребром ось її профiль вона могла бути зовсiм iношою
  тамувати подих на кожному обертi стрiлки затяжцi на радянському капронi
  все повертається туди звiдки нi мабуть варто не дивитись у твої очi
  бiлу цеглу нерозрiзаних сторiнок
  ***
  а толку теперь от славы
  хоть вечной да хоть какой
  мы здесь навсегда неправы
  с дрожащей своей рукой
  в пожитках своих на вырост
  как рифмой наперерез
  надеемся отпусти нас
  надеемся что воскрес
  вернуться стихами что там
  стихи бесполезный груз
  уборками по субботам
  тряпьем прошлогодних блуз
  пропущенной остановкой
  царапиной на стекле
  я буду опять неловкой
  и ты улыбнешься мне
  ***
  аббат Сийес разбирает бумаги думает как говорить с детьми о смерти
  о разуме которого нет разные сословные предрассудки
  но не внемлет различиям между кожей и домом Вавилонской башней и дном
  строгостью линий античной бескровностью горла
  пустыми амфорами от певчей птицы пером
  заговоренный металл столь же опасен как ты не видишь его
  не чувствуешь холода все чего-то хотят от жизни требуют привилегий
  растрепанный ум свой хранят состояние покоя стабильно
  строгость линий иди ровно столько сколько тебе видится не наступай на края
  вот мы зимуем в настоящем аду истории крошево хлебных отрубей
  размачиваем ткем полезные ткани ничему хорошему не научились сами
  но разум все-таки победит за что-то мы держимся
  плохие дороги ничего не значащие слова из ничего можно составить что-то
  но все-таки мы любим плохие дороги изобретения гениальной мысли
  пустые дома бывшие хозяева этих дверных проемов
  крахмальных скатертей фаршированных орехами гусей
  бесплодной земли нечерноземья равнин что ты здесь сидишь в закрытом кафе
  один на террасе в массе тела нет плотности гордости за звание человека
  костьми лечь как бы и не вдыхал воздух свободы
  не выполнял самые черные работы ради счастья всех граждан района
  строить новые города расписывать пулю неужели мы как-то
  связаны с этой исключительностью исторического процесса чтобы
  задержаться несколько лет хранить письма из всего можно сделать
  трагедию фарс фарш морковь неизбывная самонадеянность
  тоски по совершенству
  ***
  август это же лебеда говорит старых подъездов краски античной трещин
  орешника Марсова поля в котором проходит юность сдают жетоны
  выживет или нет только изгородь здесь жива под которой город
  август это же одуванчики говорит попаданий неточных жалость бывало горько
  только в первый день нелюбви корку на бинтах перезрелых вишен
  дальше не пойдешь это только здесь лебеда под каблук шиповник
  август это же звезды гипсовые гнездо из которого перья и кость и корь и подкожный сурик
  потеряется в улицах выйдет куда не все на земле развернет рогожу
  август это же в первый раз после медь пятно стекла линий жизни тонких
  август это же всё пройдет говорит и падают капли звезд на речную воду
  ***
  Автор театральных романов всегда пропускал прогоны, приходил к театру в одиннадцать, прятал Устинову за отворотом, и не то чтобы я ищу человека, который всегда вне зоны, и не то что мне хочется ставить "равно", всё дыханье сбивая счетом - раз, два, три, зайчик подстрелен прямо на сцене, пейте клюквенный морс, носите теплые варежки ради иммунитета, так он строил город из кубиков и незаметно рос, уши и ворс - что останется от поэта, если он был поэтом, конечно, но это еще вопрос, и даже автор романов о смерти в театре не даст ответа, так он строил домик из кубиков и незаметно рос, дальше по тексту должно быть другое лето. Автор театральных романов любит заячий мех, синтетический, как слеза актрисы, достаточно утепленный, своей десницей карающей перечеркнул здесь всех и ушел в театр, довольный и утомленный. Потом открывает Устинову: "Диктор чужих новостей читает текст, не утвержденный редактором, плещется яд в мартини, в глазах детей открывается ад из трехсот частей, она размышляет: "Мне тридцать пять, пора подумать о сыне". Думай, кому это выгодно, думай, думай опять, мартини, но только очищенный, выпей для подтасовки, зайчик подстреленный выйдет - четыре, пять, сделай поклон, сюжеты тонки и ловки. Думаешь - горе здесь бывает лишь от ума, и то при особом стечении после девятой рюмки. Но ты ведь прописана в тексте - дальше иди сама, тащи свое тело бренное, агнца, замки и сумки. Он закрывает Устинову, пишет: "Сегодня среда, а я как пастух своих коров на набережной туманов, слово не выбросишь из словаря - еще бы не навсегда, так и смешу себя раскадровкой планов".
  ***
  Квартира
  Автор "Войцека" часто принимал свою невесту за шляпу из дешевого фетра, с анаграммой на тулье, взвесь оседала на манную кашу - ну как же, за маму, за папу, за болонку Арлетт и за всех скорбящих, и я не скучаю здесь. "Нет, я совсем не графиня" - вздыхает во сне Улита, - "у кого-то другие планы на прочтенную мною жизнь, перееду в дом над рекой возле парка и общепита, зеленщики и кожевники станут немедленно ввысь швырять плоды трудов своих праведных". Знаешь, моя невеста, не бывает пусто проклятое место, где мы под двадцатой луной лепили слепых голубков, из квашни унесенного теста не хватало для глаз, но сердце у нас с тобой было одно на двоих - чудище обло стозевно, не обозначено в путеводителях, спит ли на дне морском или рычит на прохожих из клетки дырявой гневно, к горлу подступит отчаянья блинный ком. "Нет" - размышляет Улита, - "всё сквозняки и трели, сопротивляться судьбе бессмысленно, лучше молчать и ждать, мы с моим автором десять дней ничего не ели, если мы встретимся, ангельским светом небесная благодать нас озарит наверное, вот он проходит мимо, снимает шляпу, кивком приветствует встречных дам, он не узнает меня, в словаре, как под слоем грима, буду за ним идти по обочинам-городам". Автор "Войцека" пишет невесте: "Судьбою я так пристыжен, или простужен, жую лакрицу, читаю "Северную пчелу", пришли мне с оказией два килограмма вишен, словно Улисс, я брожу на открытом молу, смотрю на тень свою - девицу лет двадцати в капоте и кринолине, Господь ее создал такой несуразной, а я воспел, вживляя в свое предсердие, чудовищ своих отныне тебе оставляя, прожит и не у дел". Улита думает: "Милые мы, как же нас любовь искромсала, как же нас искорежила поддевшая за ребро, а ты всё пишешь и всё бесконечно мало, иди рисуй, вот как этот француз Моро".
  
  ***
  Легкий загар
  
  Аделаида Гюс, простая душа, молчит в наемной карете (после шести возбраняется пить коктейли, белки, лимонные пузырьки), вот по четной идет маэстро Гендель, за ним продавцы и дети, раскрытые клети манят, в звучании далеки, эхом несовершенства рождаются внутрь фонемы, Ифигении двести талеров, можно сказать - взаймы. Я рождена пастушкой, ощипанной тушкой, все мы поместимся на гобелене, подпишемся: "Это мы". Аделаида Гюс выходит из черной кареты, склоняется в полпробела, у меня такая неавантажная партия, всё я могла бы спеть, всё, что еще не написано, всё, что забыто, смело несите сюда и за мною закройте клеть. Дети и продавцы окружают маэстро Генделя, вот леденец Петрушка, положи его на язык, такие троятся редко, кто вы, мадам, знакомы ли понаслышке с опусом ре-минор, здесь стоит прослушка, мне рассказала вчера на кухне впотьмах соседка. Король, хотя и не Солнце, тоже в Аркадии, будь оно всё так ладно, как нам мерещится, мы - продавцы столешниц. Я предлагаю вам свой товар, домотканая Ариадна, уедем на острова петеушниц и многогрешниц. Нет, вы говорите в рифму совсем не то, что можно услышать от автора Ифигении, вот мы стоим в заторе, за щекой леденец Петрушка, в глазах тоска, Weltschmerz, я читал намедни. Это всё рассосется и мы разойдемся вскоре, вы будете петь свои бредни, а я - сочинять, ore et labore, синьора. Всё не так, ни медь, ни золото, ни хрусталь, голословно люблю вас, рядом хочу ютиться на этом панно, даже третьей фигурой с краю, всё это не так, а потом отправляйтесь кутить к наядам, а я достаю ваше сердце и ноты ключом вскрываю.
  
  ***
  актуальный писатель Ф. пишет в твиттере: "Нет, ну вы это видели?"
  возмутился отец Алексей в забайкальской своей обители
  глядит из окна шарф развивается сказали больше Грейс Келли
  распечатать последний билет на сортировочной не успели
  с пластинки льется подземный треск обнажает шею кокаинетка
  к утру голубей продают на вес от свинцовых туч нечасто но метко
  на месте лужицы ледяной твоей головой обведенною флердоранжем
  где был указатель "пора домой" но только мы провожающим не расскажем
  как бьется под кистью секундомер несладкий час разведенных чернильных пятен
  на серой скатерти так же сер вагонный быт одиночества неопрятен
  затем ретвиты собрать бы мог от них и сердцу тепло но болит ключица
  за двести двадцать не виден Бог пора от лишней памяти отключиться
  глядит из окна дорога дана вне сочувствия к опоздавшим
  за точкою В расходиться - стена из картона, трухи и замши
  хотелось бы ровно разрезать холст новогоднюю упаковку
  сухою жилой томится прост и заклеить края неловко
  
  ***
  ***
  Актуальный поэт П. открывает страницу в ворде, пишет про день чудесный без пробок на кольцевой, они тут сорят, сорят, говорят им: "А вы не ссорьте", они тут царят, так живи же один живой, утром питайся халвой, а в полдники - мандарином. Пишет Наталья Андреевна: "Сын мой опять в острог брошен был, несть ни эллина, и в старинном кресле вольтеровском молча вдыхаю смог. Строг наш отец, справедлив, выдает пайками в первопрестольные праздники кузнецам мейсенский хлам, кашу ложками, смог руками, ты приходи ко мне - свой образок отдам, письма печатные и китайские безделушки, как выпускница Сорбонны, натурфилософ-эстет, буду липовый с мёдом пить из любимой кружки, если придешь, достану еще и плед. Актуальный поэт П. переходит дальше курсивом, думаешь - вырвать бы разом грешный язык им всем, а не описывать угги и пледы, вот о красивом нынче никто не думает, не говорит совсем. Наталья Андреевна пишет: "Сын мой вернулся с почты, купил там немецких марок на пять рублей серебром, до красоты нездешней был до чего охоч ты, ну да ступай уж прочь ты, здесь торговать ребром Богоматерь нам не велит, опускается пыль земная, опускается пыль небесная до третьего этажа, открываешь зонтик на Невском, улыбаешься, мир не зная, но от пыли и равноденствия на поребрик, едва дыша, ставишь лаковый каблучок, сердце девичье не застрянет, полежит немного на привязи и выходит на божий свет, и щекочет его травинкою или тянет его потянет, но уже половина первого и пора говорить ответ. Актуальный поэт П. возвращается с бала утром, открывает страницу в ворде и пишет: "Печаль светла", в состоянии просветления хорошо говорить о мудром, после выпить еще фалернского и под вечер сгореть дотла. Наталья Андреевна пишет: "Ведь это была мазурка, нужно сгореть стоически или любить свой сплин, будем его мы потчевать, ждать на земле окурка, так и дождемся верности разве что до седин". Актуальный поэт П. с ноутбуком не дремлет в кресле, отпустили его кураторы, ждали третьего петуха, нет, мы там непременно встретимся, даже если большое "Если", где не выбросить слов из песни и особого нет греха. Нет, мы там непременно встретимся, открывает страницу в ворде, пишет: "Я вас люблю, а что же мне выше солнышка написать". Александровский сад пустеет, спать ложатся красивi й гордi, актуальный поэт смежает веки, ёлку идет спасать.
  ***
  Александра Экстер идет по Крещатику в колонне нудистов, обвязавшись лентой "Долой стыд"
  люди - это черно-белые тени, смешно суетящиеся под бодрую музыку,
  выясняющие, кто кого не любит, падающие в торт, потом их всех расстреливают
  некоторым удается унести память, превратиться в квадраты и треугольники разных цветов
  таким образом мир говорит с тобой на твоем языке,
  постепенно стирая очертания тел, во тьму погружая буквы
  из того, что должно звучать как долой, сделать долг, который красен, когда заплатишь
  заплетать косы, на плитке красной спотыкаться,
  у каждых дверей тайный пароль произносить, потому что стыд неизлечим
  броский стыд любви, тихий стыд отчаяния,
  кромешный стыд киноленты, где все живы
  просто имена свои не помнят, но это даже к лучшему, спрячься и не вспоминай
  какие краски нужно смешать, чтобы пролилась твоя кровь,
  облучилась твоя плоть, триллионом солнц растворилась
  
  ***
  Александрийская библиотека превратилась в прах на соленых губах отпечатки карты Тортуги
  мухи летят на свет пьют кровь у которой выхода нет
  Александрийская библиотека детства вот в сад мы идем
  на стене нарисован позднесоветский выспренный водоем
  Мэри Поппинс велела вести себя тихо но это всего лишь книга
  не говори о том чего нет накличешь лихо мы в сад идем
  потом собираем газеты по задворкам металлолом
  газировку из бог весть какой чистоты стакана искренне пьем
  детские песни истины последней поем это первое мая это последнее ноября
  не смотри в мое темя эта пуля насквозь прошила меня
  не садись за одну парту на одну виселицу со мной здесь знаться нельзя
  мы идем на восьмое марта последний снег обжигает носки изношенных сапог думаешь всюду Бог
  если он тебя вырастил что же ничем не помог
  а раз не помог чужое из приемного покоя дитя
  ты в его стеклянное тело своим кулачком колотя
  не дождешься ответа мы жили здесь у нас было обычное скучное лето
  люди умирали где-то не здесь от ковида
  это как морской бой твоя яхта убита
  это как смерть происходящая с кем-то другим смерти явленной херувим
  говорит угадай в какой из рук за спиной конфета
  и ты в любом случае проиграешь там нет конфет
  но если увидишь свет ничего не остается иди на свет
  это было такое лето ребенок под окном самокатом с треском разрезал асфальт
  туда-сюда свет был повсюду
  свет останется здесь без меня это истина это чудо
  резал сверлил своим самокатом невозможный звук в мозгу
  мы победили мглу книги исчезли
  это было такое лето мертвой страны сто раз не спетые песни
  ***
  Никаких мемуаров
  Алине тепло в Эльсиноре, ночами играет в серсо, вступает в полемику с жерлом пустого вулкана, почувствуй себя колесом, чтоб к телеге прибить колесо, ей нет еще двадцати, о бессмертии думать рано. Потом приходит Бестужев-Марлинский и сыплет ей яд в компот, из кокона достает растрепанных буклей связку, такая тревожная куколка, пьяное древо растет и черным цветет, и толкает пустую коляску Алина по берегу моря, в открытке пророс Эльсинор, тебе не в укор, а просто любви недостача, опустошение близится, скоро твой черный убор, выцветший с этих пор, уже ничего не знача (оставлю его тебе, вот светоч журнала мод советовал быть естественней, греться томами Манна), в салонах Четвертого рейха румяный чеширский кот, ты проходишь по лунной дорожке, всегда желанна, всегда метет по-старому выжившая метла, сожги себя здесь дотла, чтоб не достаться завтра читателям антологий, печаль твоя так светла, как сорок девятый снег в середине марта - спеленутой куколке падает на глаза, открой-закрой, пошевели губами. Алина лежит в коляске, хрустальная стрекоза, и притворяется мысленно всеми нами вне четкой внеочередности, кого гублю, тех люблю, чтобы себе неповадно было любить их снова, давайте скинемся в пасти Цербера хоть бы и по рублю, чтобы дар его четкой речи сменило пустое слово. Алине тепло в Эльсиноре - холодно будет там, выйдешь из дома осенью, оступишься за ворота, в замковой архитектуре нет места большим котам, неоцененность пространства - почти литота.
  
  ***
  день девочек
  Алиса читает объявление на столбе работа по сбору фруктов зарплата после вычета налогов
  отрывает телефон, набирает номер, ей назначают встречу на остановке
  она думает отлично, куплю новые кроссовки, таких нет ни у кого в классе
  потом садится в лифт, оказывается под землей
  в популярной психологии это называется "встреча с собой"
  вот она подбирает во дворе школы мертвого воробья
  вот снаряд разрушает стену, она думает нет только не я
  что я сделала такого, что семья оказалась по ту сторону границы небытия
  пирожок говорит съешь меня, ты слишком худая
  потом, момент уязвимости выжидая, говорит ты слишком толстая, моя дорогая
  вокруг зеркала, слишком много зеркал,
  как в конце девяностых, когда нельзя было не оформить зеркальный зал
  ты вырастаешь до размеров своего страха, носишь его под сердцем,
  классической музыкой перекармливаешь в утробе
  потом Алиса становится маленькой, как сверчок
  сжимается в комок, чтобы стать незаметней всех
  в темноте раздается смех ты каждый раз делаешь неправильный выбор,
  думая, что это черновик и всё можно будет переписать,
  так что этот номер в итоге без твоего текста уйдет в печать
  никто не обязан ждать, пока ты поймешь, с какой стороны яда правильный нож
  ночь там или день за окном, сетчатка глаза привыкает воспринимать только монохром
  а тебя ведь учили хорошим манерам, прививали с таким трудом
  Алиса думает, что у нее был на поверхности дом, если провести пальцем по штукатурке,
  вымести из-под дивана самовольных жильцов окурки,
  перестелить паркет, притвориться, что смерти нет
  спрашивать у себя, что сегодня у нас на обед
  это был бы правильный ход, и тогда никто не уйдет
  Алиса не прочитает объявление и номер не наберет
  без конца продолжающееся чаепитие людей, не нужных друг другу -
  то они господа, то слуги, то случайные зрители за пределами стеклянного колпака,
  их внимание быстро переключается на другое
  Алиса думает мы не любим себя, но не можем оставить себя в покое,
  словно чайный лист, который заваривают несколько раз,
  чтобы гостей поразить умением заваривать чай, словно в Китае
  мы сидим за столом, ничего не понимая, зерна слов перебирая
  под ногами трещит склянка пустая
  
  ***
  Амалия едет в своем шарабане в Рязань молча пьет валерьяну
  ей грустные песни извозчик поёт рифмы путает спьяну
  на юге черешня цветет а в столице подледного лова
  пустой красноперкой на пресненский лёд перебраться готова
  и кровью соленой дышать и внимать повеленьям пророка
  плохая жена безответная мать и крючок в сиплом горле жестоко
  как маятник снова качнувшийся вспять по разорванной вене
  берлинской лазурью под веком смешать бывшей нежности тени
  и грустные песни извозчик поёт где пучина могила
  какой там по счету уже поворот что когда-то кого-то любила
  теперь и не верится даже рука утопает в коричневой сарже
  последней заставы печаль далека сердца линия глаже
  ***
  Амели Пулен была героиней нашей юности
  критики-постмодернисты говорили нам, что это хитрая и циничная женщина, пытающаяся управлять чужими судьбами,
  но мы видели только вечно юную француженку и хорошую работу оператора,
  продолжение "новой волны" шестидесятых
  (нет, конечно же - мы видели яркий фильм, после которого хотелось круассан в французской кофейне)
  нет, каждый видел свое - тридцатилетняя женщина-корректор
  (тогда тридцатилетние казались мне взрослыми женщинами)
  сказала, что это такая наивная сказочка, но можно посмотреть
  у нас в группе была богатая девочка, которая поехала в тур Польша-Париж на автобусе
  (теперь я задумалась, почему на автобусе, но почему-то)
  говорила, что очень устала, но столько впечатлений
  была во французском Диснейленде, говорила нам: "не думайте, что француженки такие элегантные, они там ходят по улице в шортах,
  а зайти в парижское метро совсем невозможно - душатся невыносимо"
  я продавала этой девочке Faberlic - там была прибыль 20 гривен с заказа
  она покупала белье в "Метрограде" - то, что советовал Cosmo
  говорила: "мой мальчик меня не хочет, а мне уже 22 года"
  девочки успокаивали ее: "наверное, это с ним что-то не так, наверное, он болен"
  после окончания института мы первый раз собрались вместе на пиццу
  взяли самую дешевую, там был тунец и кукуруза
  решили, что будем собираться здесь каждый год, но, конечно, никто там больше не собирался
  один раз пошли на оперу "Ромео и Джульетта"
  я сказала, что у меня 5 долларов (мне их подарили на день рождения, кажется), а Марина
  (кстати, у нас в группе было три Марины)
  спросила: "у тебя зарплата в долларах?", я ответила: "нет"
  у нас было три Марины: одна ездила в Париж и спросила про зарплату в долларах
  со второй я дружила - она стала пресс-секретарем табачной фабрики, которую потом закрыли
  на ее дне рождения в общежитии девочки сказали тост о том, что родители ждут внука
  она отвечала: "это ведь не от меня ждут", ей отвечали: "а ты покажи пример"
  (у нее была старшая сестра в Харькове, она рассказывала, что там самый большой в Украине базар,
  и внука ждали от этой сестры)
  один раз Марина пригласила меня в гости летом
  (я как раз дочитала "Житейские воззрения кота Мурра")
  она говорила, что нужен ребенок - нужно ведь как-то продолжать род,
  а я говорила, что Ходасевич больше ценил Набокова как поэта
  третья Марина вышла замуж за нашего преподавателя английского языка (после получения диплома)
  у нее была подружка, которая говорила ей, что интимные отношения - это гадко,
  а Марина отвечала, что не гадко, если с любимым человеком,
  а подружка говорила - нет, всё равно гадко
  при чем здесь Амели Пулен,
  это сказка о том, что сказок не существует
  
  ***
  день девочек
  Алиса читает объявление на столбе работа по сбору фруктов зарплата после вычета налогов
  отрывает телефон, набирает номер, ей назначают встречу на остановке
  она думает отлично, куплю новые кроссовки, таких нет ни у кого в классе
  потом садится в лифт, оказывается под землей
  в популярной психологии это называется "встреча с собой"
  вот она подбирает во дворе школы мертвого воробья
  вот снаряд разрушает стену, она думает нет только не я
  что я сделала такого, что семья оказалась по ту сторону границы небытия
  пирожок говорит съешь меня, ты слишком худая
  потом, момент уязвимости выжидая, говорит ты слишком толстая, моя дорогая
  вокруг зеркала, слишком много зеркал,
  как в конце девяностых, когда нельзя было не оформить зеркальный зал
  ты вырастаешь до размеров своего страха, носишь его под сердцем,
  классической музыкой перекармливаешь в утробе
  потом Алиса становится маленькой, как сверчок
  сжимается в комок, чтобы стать незаметней всех
  в темноте раздается смех ты каждый раз делаешь неправильный выбор,
  думая, что это черновик и всё можно будет переписать,
  так что этот номер в итоге без твоего текста уйдет в печать
  никто не обязан ждать, пока ты поймешь, с какой стороны яда правильный нож
  ночь там или день за окном, сетчатка глаза привыкает воспринимать только монохром
  а тебя ведь учили хорошим манерам, прививали с таким трудом
  Алиса думает, что у нее был на поверхности дом, если провести пальцем по штукатурке,
  вымести из-под дивана самовольных жильцов окурки,
  перестелить паркет, притвориться, что смерти нет
  спрашивать у себя, что сегодня у нас на обед
  это был бы правильный ход, и тогда никто не уйдет
  Алиса не прочитает объявление и номер не наберет
  без конца продолжающееся чаепитие людей, не нужных друг другу -
  то они господа, то слуги, то случайные зрители за пределами стеклянного колпака,
  их внимание быстро переключается на другое
  Алиса думает мы не любим себя, но не можем оставить себя в покое,
  словно чайный лист, который заваривают несколько раз,
  чтобы гостей поразить умением заваривать чай, словно в Китае
  мы сидим за столом, ничего не понимая, зерна слов перебирая
  под ногами трещит склянка пустая
  
  ***
  Амалия едет в своем шарабане в Рязань молча пьет валерьяну
  ей грустные песни извозчик поёт рифмы путает спьяну
  на юге черешня цветет а в столице подледного лова
  пустой красноперкой на пресненский лёд перебраться готова
  и кровью соленой дышать и внимать повеленьям пророка
  плохая жена безответная мать и крючок в сиплом горле жестоко
  как маятник снова качнувшийся вспять по разорванной вене
  берлинской лазурью под веком смешать бывшей нежности тени
  и грустные песни извозчик поёт где пучина могила
  какой там по счету уже поворот что когда-то кого-то любила
  теперь и не верится даже рука утопает в коричневой сарже
  последней заставы печаль далека сердца линия глаже
  ***
  Амели Пулен была героиней нашей юности
  критики-постмодернисты говорили нам, что это хитрая и циничная женщина, пытающаяся управлять чужими судьбами,
  но мы видели только вечно юную француженку и хорошую работу оператора,
  продолжение "новой волны" шестидесятых
  (нет, конечно же - мы видели яркий фильм, после которого хотелось круассан в французской кофейне)
  нет, каждый видел свое - тридцатилетняя женщина-корректор
  (тогда тридцатилетние казались мне взрослыми женщинами)
  сказала, что это такая наивная сказочка, но можно посмотреть
  у нас в группе была богатая девочка, которая поехала в тур Польша-Париж на автобусе
  (теперь я задумалась, почему на автобусе, но почему-то)
  говорила, что очень устала, но столько впечатлений
  была во французском Диснейленде, говорила нам: "не думайте, что француженки такие элегантные, они там ходят по улице в шортах,
  а зайти в парижское метро совсем невозможно - душатся невыносимо"
  я продавала этой девочке Faberlic - там была прибыль 20 гривен с заказа
  она покупала белье в "Метрограде" - то, что советовал Cosmo
  говорила: "мой мальчик меня не хочет, а мне уже 22 года"
  девочки успокаивали ее: "наверное, это с ним что-то не так, наверное, он болен"
  после окончания института мы первый раз собрались вместе на пиццу
  взяли самую дешевую, там был тунец и кукуруза
  решили, что будем собираться здесь каждый год, но, конечно, никто там больше не собирался
  один раз пошли на оперу "Ромео и Джульетта"
  я сказала, что у меня 5 долларов (мне их подарили на день рождения, кажется), а Марина
  (кстати, у нас в группе было три Марины)
  спросила: "у тебя зарплата в долларах?", я ответила: "нет"
  у нас было три Марины: одна ездила в Париж и спросила про зарплату в долларах
  со второй я дружила - она стала пресс-секретарем табачной фабрики, которую потом закрыли
  на ее дне рождения в общежитии девочки сказали тост о том, что родители ждут внука
  она отвечала: "это ведь не от меня ждут", ей отвечали: "а ты покажи пример"
  (у нее была старшая сестра в Харькове, она рассказывала, что там самый большой в Украине базар,
  и внука ждали от этой сестры)
  один раз Марина пригласила меня в гости летом
  (я как раз дочитала "Житейские воззрения кота Мурра")
  она говорила, что нужен ребенок - нужно ведь как-то продолжать род,
  а я говорила, что Ходасевич больше ценил Набокова как поэта
  третья Марина вышла замуж за нашего преподавателя английского языка (после получения диплома)
  у нее была подружка, которая говорила ей, что интимные отношения - это гадко,
  а Марина отвечала, что не гадко, если с любимым человеком,
  а подружка говорила - нет, всё равно гадко
  при чем здесь Амели Пулен,
  это сказка о том, что сказок не существует
  
  ***
  ***
  Андерсен-Данiя-Скандинавiя-бiлявки,
  русалонька напередоднi пожежi на фабрицi ялинкових iграшок
  читає змiст антологiї поезiї, до якої не увiйдуть її вiршi про кохання до принца,
  якому не подобається її луска, тому що луска - вiд слова "лоскотати",
  це навiює неприємнi асоцiацiї з дитинства. доктор Фройд
  гортає нову Tagesblatt, поринає у спогади про форель,
  велике льодове побоїще i купи луски на Привозi,
  сьогоднi знову нiчого не вiдбулося. з цього випливає,
  що русалонька теж була бiлявкою, користувалась кривим люстерком,
  ненавидiла зменшувально-пестливi суфiкси, їла планктон.
  
  ***
  ***
  Андерсен-Данiя-Скандинавiя-бiлявки,
  русалонька напередоднi пожежi на фабрицi ялинкових iграшок
  читає змiст антологiї поезiї, до якої не увiйдуть її вiршi про кохання до принца,
  якому не подобається її луска, тому що луска - вiд слова "лоскотати",
  це навiює неприємнi асоцiацiї з дитинства. доктор Фройд
  гортає нову Tagesblatt, поринає у спогади про форель,
  велике льодове побоїще i купи луски на Привозi,
  сьогоднi знову нiчого не вiдбулося. з цього випливає,
  що русалонька теж була бiлявкою, користувалась кривим люстерком,
  ненавидiла зменшувально-пестливi суфiкси, їла планктон.
  
  ***
  Метафизика труб
  
  Анна и Федор построили декорации по эскизам Сашеньки, выбрали Гауптмана "Колокола", нашли на столе рекламу "Психологическая помощь на дому - не покидай теплую, уютную, тесную и темную башню из слоновой кости, в которую так хочется вернуться. Просто не покидай". Анна и Федор понимают, что слишком чувствительны, а если бы Гауптману сейчас было сорок, он стал бы успешным брокером, хотя насчет успешности - это вопрос открытый, многие их друзья начинают читать Дюркгейма, а я читаю Ламброзо и строю прекрасный комплекс, Анна и Федор читают "Колокола" и думают: "Что за сцена, масса народа проходит за день сквозь эту стену, не чувствуя плотности воздуха, не попадая в ловушку", а я непременно ударюсь лбом, и значит я явно лучше. Мы поставим спектакль об этом, излечим душу игрой, наконец-то выспимся и заведем собаку, даже, может быть, сенбернара - квадратные метры впору. Анна приносит Федору колокольчик и обещает, что скоро наступит счастье, а безделушка с Бали - это просто предвестник, но добрый. Федору хочется верить и все они верят, зрителям скучно, но деньги потрачены утром.
  
  ***
  История столпничества
  
  Анне Р. тридцать пять, она сочиняет историю о девушке из провинции, которая приехала в Москву, устроилась мыть полы в больнице, подарила почку нуждающимся, чтобы всё это воплотить, нужен какой-то особенно мощный транквилизатор, но он еще не изобретен, возьмите пробы, я буду следить день и ночь, что-то должно случиться. Я ничего не ела вторые сутки, у моего мишутки отвалилась ресница, я думаю - он съедобен и мы всегда поедаем тех, кто нас приручил. Слушайте, Анна, это история на пятьсот серий, на миллион салатов, а вы купили картошку фри и рады так несказанно, как будто все проблемы отсутствия экзистенции тут же и решены. Ну и что, были он и она, они никогда не встретились - вот основной сюжет, и приготовьте платки носовые - хватит смотреть Годара. А я подошла и сказала, что очень люблю подобное творчество, могла бы тоже писать такое, да как-то вот не сложилось, а можно взять что-нибудь на память, а фото, а пожеланье скорейших благ и что всё получится, что же вы так вот сразу. Сейчас уже третий день, мишутка сидит на столе и ест кукурузу, люблю "Бондюэль", говорит, никто ведь не даст мне больше семнадцати, научусь горловому пению или уйду в скиты с тобою под мышкой, тебя пронесу тайком, лежи под подушкой тихо, я скажу, что ты просто книга, забытая утром автором этих строк. Анне Р. тридцать пять, она знает о жизни всё - какой фасон полнит, как накладывать грим на проблемных участках кожи, чем заканчивать историю о девушке из провинции, у которой когда-то был талант или необоснованные притязания, но она еще не решила, будет ли хеппи-энд.
  
  ***
  Антон и Ольга убежали на метро - им ехать в другой конец города.
  Петр Алексеевич повелел стричь непокорным бороды,
  покуда не завелись в них блохи - пережитки старой эпохи,
  в день воскресный было пора подводить итоги.
  Антон и Ольга застряли под высокими сводами казематов,
  выбили мелочь на посошок из игровых автоматов,
  но в такой мороз христианской душе даже не пьется,
  так что нетрудно в этой толпе узнать инородца.
  Петр Алексеевич захворал лечился рогом марала,
  темная челядь уродцев в спирту на снег побросала -
  выгода будет какая-то хоть от этой науки.
  мы не стоим на ногах, Господь, возьми нас на руки.
  Петр Алексеевич тщился в бреду призвать тех, кто рядом.
  если смотреть отсюда в окно - покажется адом
  адмиралтейства соломенный шпиль и кони генштаба.
  заводь речная, полощет белье какая-то баба.
  Антон и Ольга спускаются мимо "Экспресс-газеты",
  что на лотке развевается, в теплый бурнус одеты.
  если монетку бросить и нужный нажать рычаг,
  вспомнится всё и плоть соберется в прах.
  так что иди со всеми вещами на выход.
  там, где написано "выхода нет" и щербато выбит
  номер какой-то секретной экстренной связи,
  цифру последнюю не отчистить уже от грязи.
  
  ***
  ***
  апокалипсис произошел но мы его не заметили
  бигборды "покайтесь, конец света близок"
  исчезли с наших остановок
  наши соседи пошли жарить мясо на пикнике
  кассиры в наших супермаркетах сидят с маской на шее
  люди нарушают твое личное пространство
  чтобы поскорее выйти из этого помещения
  в интернете продают самодельные маски
  с наценкой 300 процентов
  апокалипсис произошел когда мы ели мороженое
  в торговом центре
  когда мы еще не боялись незнакомых людей и соседей
  и кассиров и упаковки которые неизвестно кто
  трогал до нас
  мой руки мой руки мой руки
  ***
  апрель не наступит никак, апрель - нераскрытая тема,
  засвечена "Свема", elsewhere the spring coming soon.
  зачем тебе эти запасы солнцезащитного крема,
  желтого цвета ничем не прикрытый бум.
  а как я любила апрель во времена сухого закона,
  когда на асфальт не капало с крыши, и всё подряд
  было тебе по иллюстрациям так знакомо,
  а теперь из памяти весь разворот изъят.
  а как я любила апрель, а он ничем не ответил -
  холоден, светел, разбавлен охрою, терпелив.
  и под ключицею осталось твоих отметин
  несколько - это линия, где отрыв.
  
  ***
  ***
  Арсен Уссе, писавший о Дельфине де Жирарден после ее смерти,
  предположил, что ее творчество забыли просто потому, что она была женщиной:
  "Женщине, чтобы прославиться, требуется больше гениальности, чем мужчине.
  Общество пугают синие чулки и женщины "глубокого ума""
  только музы интересны, пока они ничего не пишут и не рисуют - тогда они перестают быть музами
  Лист не захотел бросать исполнительскую карьеру
  ему нравилось что поклонницы впадали в экстаз
  когда он снимал перчатки возле рояля
  потом забрал у Мари д'Агу троих детей и передал их католической гувернантке
  Мари написала историю революций 48-го года
  потом стала хозяйкой салона
  кто муза кто творец кто творец кто муза сложный вопрос
  Малер написал невесте ты должна полностью раствориться во мне
  в семье не должно быть два композитора
  редактор ее дневников утверждает, что у нее не было слуха и она не владела нотной грамотой
  редакторка пишет, что у Альмы был безусловный талант
  Альма пишет я не знаю, люблю я человека или директора Венской оперы
  даже ее мать испугали требования Малера
  кто творец кто муза кто муза кто творец
  Гропиус Верфель Кокошка
  опера, превращенная в жизнь
  мы знаем, что женщине нужна своя комната и счет в банке
  страх превратиться в предмет интерьера
  спустя много лет Берроуз сказал
  я не стал бы писателем, если бы не застрелил Джоан
  ***
  бабушка говорила маме я даю тебе деньги поэтому я тебе и указываю что делать
  о где они брали деньги выращивали коров свиней сдавали их в заготконтору на мясо или просто сдавали мясо я ненавидела их вместе с их деньгами но ведь брала эти деньги могла ведь сказать не возьму только никого не убивайте
  на самом деле я думала что нахожусь в аду бесконечных колорадских жуков и животных
  даже особой жалости ни к кому испытать не получалось
  радости было только потому что одолжила очередной том "Анжелики"
  у меня тоже была одна постыдная мысль я хотела меховую кроличью шапку
  в конце восьмидесятых это была самая модная детская шапка
  посчитала сколько кроликов нужно убить дня нее
  я искренне любила кроликов пеленала их в косынку но тем не менее решила что мне нужна шапка кто растил нас среди опытов бессердечия сожженных книг убитых животных
  в бесконечных спорах о том кто кому дает деньги
  словно нет милосердия безусловной любви
  да хорошо быть добренькой за чужой счет что ты сделала я даю тебе деньги вырванные у пенсионного фонда смерти а ты пишешь свои стишки на что ты еще способна
  никому не нужные стишки за них не вернуть кредиты
  ими не убедить никого что ты должна выйти замуж
  никакого гопника или безграмотного сельского парня никого не убедить этим
  в бесконечном аду животных которые хотят размножиться и умереть растиражироваться на ксерокс
  больше всё равно здесь делать нечего еще можно накопить немного денег которые сгорят мне еще нет сорока а я застала смерть Брежнева аварию на ЧАЭС падение Берлинской стены развал Союза штурм Белого дома сгоревшие вклады купоны появление гривны два кризиса несколько эпидемий гриппа несколько любовей несколько ремонтов несколько поездок на море
  а когда мне было десять я верила что в двухтысячном будет конец света и я наконец умру
  
  ***
  ***
  багато письменникiв, якi отримали в тридцятi
  ордер на квартиру в "Ролiтi", потiм були вбитi
  куля в скронi застрягла, мов речi, якi ще не встигли розпакувати
  так вкриваются пилом у коридорi, стають непотрiбнi раптом, зменшуються поволi
  спiвiснування iмен у тiсних закутках, хто має отримати цi ключi
  нас навчили мовчати, i ти мовчи,
  коли назбирається їх достатньо, щоб отримати приз втiшальний
  викупити торшер, який так пасував пустелi вiтальнi
  ми шукаємо один одного в пiтьмi, озираємось,
  коли чуємо кроки вулицями чужими, гострими кутами дворiв
  Київ скривавлений - чорний метелик в обiймах торшеру згорiв,
  перетворився на попiл, вiзерунок бруду на шкiрi мешканцiв напiвпiдвалу
  сонця пiвденного плями на стелi, надiї зустрiтись замало
  
  ***
  Сорока в рукаве
  
  Барсук тануки проснулся девушкой с аперитивом, выглянул из норы - лето в разгаре, душно, проверил почту, помедитировал о красивом, локон из чепчика выбился равнодушно. В одном письме написано: "Бедные злые детки, по направлению к северу движутся караваны, но ваш учитель Бродский оставил для вас на ветке подробное описание ужина монны Ванны". Барсук тануки облизывает передник, идет готовить карпаччо, к вечеру ждать гостей - лису и крашеного енота. Царствие пергидроля блестит за стеною плача, кто-то должен делать что-то хорошее, это его работа. Во втором письме написано: "Английские аристократы, лисы, породистые собаки гончие, приведенья - никого не минует чаша гнева господня, еноту же ждать расплаты просто бессмысленно". За составлением силлогизма мог провести и день я, и сутки, и год, пока не настанет очередь фауны местной. Барсук тануки ищет платье из радостного шифона, барсук тануки думает в форме для нас нелестной, сейчас пригорит карпаччо, совсем как во время оно. В третьем письме написано: "Помню вкус этого аперитива, в прошлый раз ты выглянул из норы - увидел себя другою. На месте ли это лето и скоро поспеет слива, на ужин придет лиса, хромая одной ногою".
  
  ***
  Пустыня любви
  
  Беатриче в сиреневом платье свернула на Понте-Веккьо, каштановый мол с пробором, напиши обо мне что-нибудь хорошее - я не дремлю в церкви, щипцами не жгу служанок, покупаю мидий на рынке, приедешь на первом скором, а я стою на мосту в зеленке - из этих ранок уже не выдавить капли жидкости, три морфемы, я встретил ее на мосту, небесная голубица, а я стою на мосту, окружные проспекты немы, и мне в моем платье сиреневом светом на них пролиться уже не позволено - ангелы на Васильевском режут петрушку мелко, и мы, в своей простоте неслыханной чревоугодья алкая, смотрим в окно - под окном пробегает белка, мы верно в раю - там видимость не такая, и слышимость тоже, как вас зовут? На латыни уже Беата, "блаженная", да, вы учили латынь, юридический факультет, ах нет, богословский, в осеннем тряпье капустница здесь распята, простите мои аллюзии - слов подходящих нет. Быть может уйдем куда-нибудь - дух витает, где проще, где все преграды немыслимы (нужное опустить). Я напишу в комментариях - встретил вас в этой роще, вы держали воздушного змея, узлом закрепляя нить. Никто не пришел на Васильевский - это излишки чумного года, ангелы режут петрушку, а я пробавляюсь льдом, он повсюду, искусство требует льда, подвела погода, мы стоим словно заговоренные, смотрим на милый дом, неопалимый куст велит нам открыть все окна, проветрить все помещения, выжить в себе рабов, выжать себя по капле на черствый кусок, на уплотненное воспоминание - это была тафта со вставками крепдешина, довольно скучное платье, если подумать вспять. Кто вас учил говорить, ну еще одна плоть-личина, думаешь - это любовь заставляет тебя молчать.
  
  ***
  ***
  Бедное дитятко, питомец следователя Кошко (дело о розовом бриллианте),
  Дело не в смерти и не в таланте - отравленье отцов и детей, просроченный клей,
  И прислал ей открытку с юга, хотел быть с ней
  На несколько теплых дней, пока пели "Дубинушка, ухнем",
  С черного хода носили гусей, после выгнали с кухни,
  Вот фельетона частей ворс кефирный суоми,
  Шпильку теряет в замке, ночью роется в доме
  Благородный разбойник Матвей барышников, добрых фей, мятных детей,
  Разошедшихся паводком, панцирной гарью лагуны столицы,
  И не клевали гармонь землю разные птицы.
  Ассоль - мастер перестановки слагаемых - после еще могла бы их
  Вывести, чтоб не по горькой судьбе запечатать в кандальный сургуч
  Памяти пареной репы, велик и могуч.
  
  ***
  ***
  
  бедные baby birds девушки из Челси в бабушкиных черных чулках развалины рая
  где несладкий компот сухие фрукты память на несколько лет вперед надписи на стене
  смерть должна быть только по любви к неизменности возвращений
  перемене слагаемых крашеному спирту термометров
  скоро здесь будет метро новый блошиный рынок недомолвок или длиннот
  нельзя дважды в одну реку ртути под сень пламенеющей готики вывесок лучший берег
  тот к которому не пристать и который уже ни виден
  больше не учат канареек трелям на заданную тему не выращивают овес
  проходи по своей стране как таинственный покупатель пустых банок от кофе
  проходи мимо закрытых жалюзи рваных ран асфальта
  обещаний лучшей жизни лучшей из всех
  невозможный мир от которого столько скатерть мёд половина
  карты ставь сюда фишку не разбалтывай тайны
  история никого ничему не учит теплы раскладушки чужих империй
  разобранные ошибки повторный снег
  ***
  бедные дети девяностых сгущенка "Элен и ребята" музыка из киосков соевые конфеты
  глянцевые обложки серии "Соблазн" "Мастера фантастики" серый цвет спальных районов
  никуда не ведущие трамвайные пути "Тефаль" всё решил за нас и теперь главное скорость
  нейронные связи умение забывать бинты учебной тревоги
  костюм кожи праздничный план эвакуации ты всё равно заблудишься небо цвета мастики
  ты всё равно заблудишься громко говорят о живых пока не разобран последний снег
  пока охранник не спросил: "Куда вы идете?" нечего ответить ты всё равно заблудишься кисточка из беличьего хвоста
  краски теперь смешать чтобы одна и много
  
  ***
  ***
  без меня говорит никуда и словарь этих кротких истерик кликушество глаз
  но ты думаешь будет у нас еще что-то другое ведь смерть это чувство в покое
  уехать в Америку что ль говорит ну изволь уезжай на извозчика денег не дам
  потому что любовь милосердствует долго и терпит в призрения дом отправляет детей
  и хранит их портреты у сердца и ждет вот один из них вырос бы глупым
  а этот совсем полиглот но к чему языки в этом мире квартирных клопов и сушилок для полотенец
  куда же ты без меня говорит ты мой младенец я тебя буду пеленать
  запрещенные песни буду тебе на ушко напевать
  без меня ты превратишься в большое насекомое потеряешься в городе этом
  не станешь поэтом и слесарем даже не станешь не станешь никем
  держись за мой кринолин когда в голове твоей спорят разные голоса
  я серый волк я коза-дереза я темный лес в котором ничего не стоит ребенка слеза
  так что плачь если хочешь мы души ненужных людей
  в пальто прохудившихся вышедших нынче из моды
  это в общем неважно когда умирают народы и частная жизнь неприемлемой кажется нам
  отпусти меня просит я всё что придумано было отдам
  не держи в этой банке прозрачной где тело похоже на муху в зеленом стекле где расходуют силы на власть
  я хочу научиться летать чтобы тоже упасть
  не держи меня в этой стране в кулаке плотно сжатом
  нас в общем растили куда-то приспособить чтобы полезные виды тоски
  так из красного ситца сшивать свое тело материи яркой куски оставлять на заплаты
  что ты делаешь здесь объясни нет останься куда ты просторы последних разлук размечая как ночь
  повторять человек это то что пора превозмочь
  
  ***
  ***
  без объявлений остановки (зачем судьбе так много слов)
  сложили в головах обновки да укатили в Могилёв
  ты помнишь всю любовь до гроба и скрип иглы уездный двор
  так мало жизни надо чтобы простором южным до сих пор
  на фотокарточке где прочерк от сих до сих под козырек
  густой метлы тире и точек чернильной горечи моток
  ты помнишь всё и что за дело креольчик нёс шкатулку в лес
  и сердце бедное немело под белой скатертью небес
  
  ***
  ***
  беззаконная комета конца времен ты не учил уроки
  у нас был дом но его сожгли камушки бросали
  у нас был дом но страсть к перемене мест заставляла идти куда-то
  все новые земли оставлять выжженной землей
  камня на камне не оставить планета оттенка крови
  мешала закрыть глаза уснуть до шести утра
  проснуться по будильнику рингтон "звуки джунглей"
  всё больше разрушений оправдываемых любовью
  мы не видим небо в алмазах
  мы видим подвесной потолок за окном комета
  земля исполосована метеоритами
  словно страдание лишь здесь приносит радость
  мы строили дом невозможный на этом песке
  до основания разрушенный несколько раз
  эта вавилонская башня безмолвия
  учи языки не то что у нас будет жизнь поездишь по миру
  в небе ничего не оказалось
  красные кирпичи с клеймом неизвестной фабрики
  подносили словно патроны
  с ними тут каши не сваришь пуд соли не съешь
  песню не споешь душевную
  с ними здесь ничего не происходит
  просто так лишь бы идти
  можно вверх а потом ничего не помним
  ***
  Белинский думает жизнь проходит мимо
  кровопусканий или оргий тебе запретили в общей могиле общего блага
  но всё стерпеть могла бы здешних лесов бумага
  в прачечной пар на камнях домов холодная влага
  у нас растили мертвых в хим. кабинетах в мутных ретортах
  бросали просо на кутью и Рождество босых и голых все руки в уколах прививочных
  с детства в порезах ненужной любви нет у нас имен каждый для своей ветошки на впалой груди рожден
  но всё стерпеть могла эта земля китайская сдобная мгла не обняла ее плоти сустав
  где прежде был вывих вы думаете что еще среди живых
  живете на работу идете извозчика ждете
  в лестничном темном пролете яма зовущая пустота
  сделай из нас пластиковый пакет сделай из нас то чего нет
  человека без свойств обязанностей примет
  выстрел "Авроры" ни во что не попадет до свадьбы чужой заживет
  эта рана коленок разбитых или сердец нам ехать в какой конец
  так всё было бы просто купите рекламную площадь живите на ней в пустоте этих дней
  оступиться некуда даже нас впустили сюда подарили так много ненужной поклажи
  и забрали обратно мы в силу привычки ногтями вцепились в свой новый диван
  он красив и статен солнце не зная пятен полос но зря ты для жизни этой подрос
  так у тебя голос тонок волос украдешь третий колос и с тебя будет спрос
  ах зачем эта прачка работает сверхурочно зачем эта жизнь убивает точно
  съехать с верхнего этажа чтобы тело дрожало но тверже стали была душа
  никуда не спеша здесь и некуда в общем спешить им
  подставляя зеркальце шепчет дышите
  здесь им некуда руки тянуть погремушку забрали и в ухе звенит пустота
  угадай в каком моя радость счастлив будешь мой друг
  угадай в каком не всех расстреляли
  разве нас для того растили разве мы эту жизнь выбирали жизни цветы
  ах матушка пусто здесь воздух сжимается в пясть этажи не считая до брода
  не бояться жизни это была бы истинная свобода
  ничего не бояться не держат нас падай тело летит в пустоту метры преодолевая
  разве это твоя пустота разве вернулась бы оттуда живая
  сквозь копирку текст проступая сжимается нет бумага теперь дорогая
  не стерпит ни лет одиночества ни пустоцвета
  что ты сделала для этой любви что ты сделал за лето
  мы на воды поедем не все письма ответим будем гордиться этим
  нищих сирых убогих приветим да что эти дети
  шумят под окном играют в жандармов и воров бесконечный улов
  что ты сделал за лето выучил столько слов
  
  ***
  бессарабские солью груженые колымаги
  скользкой плотью обветреной, выжатой в молоке.
  словно лезвие входит в затылок, как лист бумаги
  под закрытую дверь, и мухи на потолке.
  и дорога стерильным бинтом пролегла сквозь вены
  безымянного леса. картографу невдомек,
  кто зеленым крестом украшал городские стены,
  и пустая одна перекладина поперек.
  захлебнуться бы речью газетной передовицы
  на последнем валу, обнесенном звездой под гжель.
  размывает соленый снег черный цвет, ресницы
  опадают на землю и не поражают цель.
  бессарабские стены беленые, польский отрок
  на варшавском вокзале тележку толкает вдаль,
  и к горячему лбу теплый камень теперь под сорок,
  и шлагбаум открылся, когда ничего не жаль.
  
  ***
  Окна напротив
  
  Ближе к полуночи Верхний город превращается в бумажный фонарик
  Изумрудно-серого цвета с прорезями для цветов душицы.
  За ворота выносят поднос с запеченной в яблоках саламандрой,
  И розовоперстая Эос несет за ней каменный поводок.
  Ближе к полуночи в Верхний город стекаются мысли со всей Поднебесной
  С глоссарием, списком пробелов (внутри поролон и тимьян).
  И если несчастный путник доберется до середины,
  Запах тимьяна превратит его душу в злак.
  Но в этой кроне день не сменяется ночью, и время суток
  Определяют по отблеску саламандры в лесном пруду.
  Ближе к полуночи Верхний город становится мышеловкой -
  Здесь тесно вдвоем, но порознь не выжить, и потому
  Я рисую слепых голубков на укутанных в известь стенах,
  И за каждой стеной открывается вход в лабиринт.
  Ближе к полуночи мир проступает под калькой и светится изумрудом,
  Сегодня пора рушить стены, но в этом пруду
  День не сменяется ночью, а рядом цветут незабудки,
  И земноводное с небом в глазах потеряло копеечный хвост.
  
  ***
  ***
  Ворон не выклюет глаз Лигейе неслышно, но
  Ветер играет на арфе в дубовой кроне,
  Все пальцы исколоты, сломано веретено,
  И мы теряем память в пустом вагоне.
  
  Здесь только найденыши, а перетянешь жгут
  И сердце сыграет с тобой так нечестно в салки.
  А письма твои развеют, потом сожгут -
  Здесь пепел на фунт и сидят на ветвях русалки.
  
  И те, кто не верит, увидят кромешный рай
  Еще при жизни в условиях Черноземья.
  А ты соберешь эти письма. Ну, собирай,
  И все безопасные рифмы однажды съем я.
  
  Здесь только найденыши сказку "бон аппети"
  Твердят, на заклание можно идти несмело,
  А я оставляю тебе на шестом пути
  Свое многословное в коконе стылом тело.
  
  И ворон не выклюет глаз Лигейе, и, может быть,
  Вся память о будущем к нам возвращается по крупицам.
  Но мы онемеем и будем тихонько плыть,
  Завидуя томным сверчкам и небесным птицам.
  
  ***
  У манекенов
  
  Близнецы Серафина и Бруно играют Шуберта, в окнах звенят пролетки, кто-то выносит лилии, и в обжитой посуде осы строят острог, с нелепой мечтой о чуде лучше вам распроститься до финального такта, в зале сидят кокотки, клерки, приказчики. "Лучше нам быть неузнанными толпой" - подумает Серафина, - "Они ищут в сетях мертвецов, ставят плюсики, как нам нужна ваша кровь - осадки составят два сантиметра. Они захламляют друг другу ящики изображеньем сплина, но однажды мы соберемся все вместе послушать музыку - это уже belle-letra". А было бы нам не шестнадцать лет - остались бы в Страсбурге есть пироги - человеческий мозг устроен сомнительным образом, некуда обернуться. Святой Иона, возьми свою тезку со страсбургских скотобоен, только Шопен доказал от противного - снег неспособен гнуться". Бруно шепчет сестре: "Когда закончится музыка, все соберут пожитки и посчитают на практике, сколько минут отсюда брести до вокзала, овации малой плотности, аплодисменты жидки, наверное это слава - ее не бывает мало". Устилай нам путь конфетами, окороками, медом, видишь - корабль на пристани с алыми парусами, становится парус тоньше, садится он с каждым годом, но мы не увидим этого - здесь угасаем сами". А лучше бы жить искусственно и в синема тапёром, всё-таки это семечки, зла и добра примета, всё-таки это титры, о деле смешном и спором пишут с умом другие, и счеты с концами света снова не сходятся. У Серафины и Бруно закончился дух - по программе сейчас Тургенев, вот и Полина опять не сидит в партере, вот золотая тесьма обвивает горло и кровь застывает в пене в полусухом игристом - воздашь ли себе по вере.
  
  ***
  
  Блок справляется о санатории под Москвой Катька разгуливает под окнами живой
  пухлые губы без папиросы если она не курит то что же нет
  больше нужды отвечать на вечные вопросы бытия никто не присматривает за нами
  холодные комнаты дней нужно переводить Гейне
  нужно меньше есть воздух сгустился до консистенции мёда
  больше ничего не стоит отчаянье переливание крови наша свобода
  от самих себя добрые лица империй настырное чувство вины пустырник от нервов
  у нас скоро будет новый царь пустынь столичная ему инородна
  все эти классические материалы пустынником жить здесь каждый день ходить в присутствие
  метель существует чтоб спрятать тебя половиною пледа укрыть
  мы совсем не умеем жить доктор слушает сердце мнется
  а если она не курит с той стороны колодца
  улыбается тебе окурок бросает в воду
  ***
  Бог Израиля она говорит грозный Бог полей и стогн тела облаченного в кожу воловью ста жил
  тысячи рек ни одна не вливается сердце качает жидкое золото земли
  так что дети твои пусть сеют и жнут учатся правильно накладывать жгут
  изобретают таблицы химических элементов редких земель
  прореженная поросль вывески прятать в подпол ни один ни уйдет
  правильно накладывать жгут со лба смывать лишний йод
  не остынет ли рябь на реках Ершалаима теплой сукровицы молока кипящего тихие песни
  Бог Израиля она говорит взирает равнодушно на эти теплые внутренности не столь же это но всё же
  реки текут кровь пульсирует в пуле
  
  ***
  Более ста пятидесяти лет назад Афанасий Афанасьевич Фет
  вступил во владение хутором Степановка. Вскоре запущенный хутор
  с недостроенным домом под соломенной крышей превратился
  в блестящее имение с образцовым хозяйством. Некоторые полагают,
  что здешнее тягостное душевное состояние является следствием
  сурового климата в сочетании с каторжной глухоманью и
  обилием ссыльных. Дорогие друзья, к сожалению, моя страница
  была взломана, поэтому от моего имени приходил спам.
  Пожалуйста, не проходите по ссылкам,
  я ничего никому не посылала.
  ***
  бородатый ведущий в желтом плаще
  ловит гусей на образцовой ферме
  готовит с яблоками приводит статистику потребления
  вокруг столицы пожары поэты пьют лимонад
  с водкой едят бородинский женщина
  дизайнер на даче каменный остров
  кувшинки беседка зеркальная нужная дача
  лоза для лошадки вот пишут письмо Ким Чен Ыну
  в бутылку кладут ибо дна не видать каждый выжил
  по-своему как-то на Яблочный Спас оскоромясь
  бородатый ведущий в желтом плаще плотоядно ворошит огрызки
  в распоротом чреве неровно зашитом по окончании передачи
  рентабельность разведения птиц равняется ста процентам
  пух разлетается в разные стороны ловят за шею
  
  ***
  боялась что у меня будет сын который вырастет абьюзером или обычным мизогином отпускающим сальные шутки свистящим вслед незнакомым девушкам потому что так делают все
  боялась что у меня будет дочь которой придется жить в этом мире которая будет понимать что так нельзя или еще хуже решит что так можно
  не знаю какой из этих вариантов хуже я научила бы их читать книги ходить в музеи но это так себе навыки для выживания мне они не особо помогают
  при том что мне в общем не грозили отрубить руки или закопать в лесу мы дети тепличных офисов хипстерских галерей
  я не знаю как правильно любой вариант заводит в тупик
  а еще мне не хватало денег сколько бы я ни работала мне не хватало денег чтобы сказать что я ни в чем нуждаюсь то есть конечно еду и одежду я могла покупать и путешествовать иногда но дети это совсем другое это сразу заставило бы почувствовать себя бедной и незащищенной в сфере которая мне непонятна которая больше меня
  а тогда только с таким трудом вернула себе самооценку не хотелось терять ее снова слушать "нет, ты не справилась" каждый день сорок раз на дню потому что все желают тебе только добра и знают как лучше
  наверное мои дети не читали бы книги не ходили бы в музей вообще не были бы похожи на меня наверное это к лучшему так и должно быть сложно их представить на самом деле неужели они были бы обычными детьми которых полно на улицах снимали бы ролики для тик-тока словно мы были умнее со своей "Утренней почтой" и "Музобозом"
  ***
  брандмауэр с граффити со стороны Ист-Сайда -
  мыши в цилиндрах, осьминоги с курительным табаком,
  двухэтажные дома, гараж, пустырь, был бы май да
  ходила бы в гости краля к тебе тайком.
  витрину первого этажа с красной вывескою "Сдается"
  она заодно отмечала бы зрением боковым.
  ну что же тебе никак математика не дается,
  никак не узнать, какой там по счету Рим
  белеет с той стороны за опущенною решеткой
  избой курною с верой в универмаг,
  а цель твоя должна быть предельно четкой,
  иначе куда отправит податель благ.
  ***
  Бродский не выходит из комнаты несколько дней, смотрит в зеркало
  думает, стал несколько бледней, от родимых плетней и осин керосиновой лампе тепло
  где-то было такое добро, что могло победить каждое зло
  но снесли его вместе с ценником за околицу в мусорный бак
  где на стене написано "сам дурак" (это из того, что мы можем процитировать без ущерба вкусу),
  рядом карты из нескольких разбитых колод
  участковый ходит по квартирам, спрашивает, кто над вами живет
  Бродский не выходит из комнаты несколько дней, много курит, бросает окурки в чашку с отбитой ручкой,
  соседи громко спорят о том, кто будет распоряжаться получкой,
  постепенно повышают тон, муж в жену давно уже не влюблен, а когда-то думал, что сложится,
  что она Галатея, он Пигмалион, она говорит: "пора бы уже заработать свой первый миллион"
  Бродский не выходит из комнаты несколько дней, свыкся с этой семьей, почти что сроднился с ней
  они будут перебиваться с хлеба на воду, потом и вовсе состарятся и умрут
  иногда будут ездить в отпуск, выбирать кафе, где соблюдают кашрут
  при посторонних изображать счастливую пару, недовольство жизнью не для чужих глаз
  когда-нибудь соберутся, выбросят старый, купят новый палас
  Бродский не выходит из комнаты несколько дней, думает, что там интересного за окном
  люди спешат на работу, огибая укрытый ряскою водоем
  эти картинные виды, которые мы не замечаем, пока живем
  ими нужно делиться с кем-то, сюда нужно прийти вдвоем
  если завтра война, если закроет глаза пелена, равнодушия тонкий покров
  ни для чего из увиденного больше не останется слов
  соседи спорят, мелодраму включить или детектив
  Бродский смотрит в зеркало убедиться, что жив
  
  ***
  будет больно и страшно и темно словно в утробе большой
  гастрономов и рек и напильников не признавайся ни в чем
  ничего я не помню скажи нас и не было здесь никогда
  только тело в пустыне пустот где говорят кто любит тебя тот бьет
  кто не любит тот тоже бьет по-другому никак не выразить чувства здесь в этой пустыне молчания
  зачем ты родился здесь вечное чувство вины хранил как самое сокровенное
  никому не показывал но всё равно отберут
  свобода и вина изнанка с которой тело твое вывернутое
  больно страшно темно говорит больно страшно
  страна ждет от тебя покорности словно от зерен попкорна с привкусом карамели
  которые сами падают в рот таять во рту а не в руках велит
  говорить то что велят ничего другого не нужно
  нет не больно не страшно не темно не пустота внутри не слова чужие
  не вкус карамели вместо вкуса крови на губах
  ***
  Будто не слушали Алену Апину - сразу включили утром The Doors,
  И с антресолей косуху папину кто-то в прихожую перенес.
  Кто тебя знает, дитя, зависшее между свободой и крест на крест
  Перечеркнувшее всё. Запишем ли, или волчок сероглазый съест.
  Ради тебя открывали амсторы, вакуум тешил и зрел хамон.
  С чашкою кофе в экране пасторы утром вещали, что хочет он.
  Кто тебя знает, что там ты выберешь. Выбора мало, сколько ни ешь.
  Тыльную сторону, и шепчет тихо лишь с тихой пластинки на треке брешь.
  Юная память прыщавой вырезкой южного глянца - за столько лет
  Спел виноград, но вода под вывеской, и пищевого фермента нет.
  ***
  будущее не наступило точнее не то будущее которого мы ждали
  колонизация Марса купол вокруг Земли искусственный воздух
  искусственный интеллект виртуальная реальность вечный карантин
  всех заменили роботы
  развитые страны будут жить в 22-м веке, а вы - в 20-м
  (а особенно заброшенные районы - даже в 19-м)
  но оказалось что жить равно опасно
  и уровень дохода не может спасти разве только облегчить участь
  государство создающее симулякры множащее энтропию как аналгетик
  оказалось что будущее не наступило
  виртуальная реальность в твоей голове слишком утомляет
  наедине с ней страшно а из дома больше не выйти
  виртуальная реальность в твоей голове поедает сама себя как бактерии - пластиковые пакеты
  слишком долго чтобы успеть свыкнуться с ней
  оказалось что будущего не будет
  из рассказов заезжего футуролога вопросы потом фуршет
  
  ***
  будьте уважнi та обережнi
  жовто-гаряча квiтка розквiтає у скронi
  серце тремтить дихати нiчим
  будьте уважнi та обережнi
  оберемки квiтiв та оберегiв вiд колишнього зла
  залишитись має лише одна-однiсiнька
  самотужки пошита тобою маска для обличчя маленька
  щоб всi молитви згадати якi колись слова плутали
  хтось має тебе врятувати вiд себе руки тримають бруд
  будьте уважнi та обережнi
  у мiсцях великого скупчення людей
  у мiсцях непотрiбного скупчення слiв невилiковних
  у твоїх дихальних шляхах живе як крiт вiдчаю
  як метелик вогню
  вчорашнi новини були кращими за сьогодняшнi
  надiя полишає мiста
  будьте уважнi та обережнi
  ви це вже не ви
  впiзнають знайомi ще сусiди iноди але це тимчасово
  жовто-гаряча квiтка отруйна пам'ять
  за рогом нашого колишнього лiта має бути
  але нi немає
  будьте уважнi та обережнi
  ***
  бумаги синей для абажура купить еще говорила Шура
  что всех убьют потому бумага спасает верно да из продмага
  вестей сегодня уже не будет стучат на лестнице в двери люди
  но все теплы разве только степень их отличает поля да степи
  почти не снятся летай во сне и ордер выпишут по весне
  на новый дом где растет черешня хоть детство всё не вернуть конечно
  а хоть кусочек раскраску Китти наверно знать что вы просто спите
  один снаряд попадает дважды в пустую кость абажур бумажный
  спасает разве слеза и вера и несколько буковок для примера
  напишешь пропись полна помарок и темен сад и асфальт так жарок
  и нужно жить непременно столько пока на солнце кипит карболка
  пока луна закрывает окна пока на несколько слов способна
  для всех унесенных взрывной волною пока еще говорит с тобою
  из радиоточки весенний морок и кровь подступает к отметке сорок
  ***
  буремнi дев'яностi вiзьми свiй келишок та пий цикуту
  пiдворiтень сонних дворiв пiд'їздiв спальних районiв
  тебе обрали для жертовника золотом прикрасили
  тiлець мов туша роздiлена на сектори на стiнi висить
  якщо не вiрили цей свiт виживе а так не можна
  що нам робити з ним
  малювати хотiв би можливо але писав музику
  ми вигадуємо новi слова
  тому що старi вже нiчого не кажуть про нас
  ця заправка вибухне скоро
  маснi плями на твоїх руках залишаться маскувальнi сiтки
  маски навiщо комусь твоє обличчя сумне бачити
  це надлишок суму
  будь завжди всмiхнена та комфортна
  iнакше даремно вас тут порахували
  вiдрядили у свiт
  i чого вам тут бiльше всiх треба
  чого вам тут не спиться солодко не їсться за розкладом
  нiколи не втамувати спрагу
  буремнi часи мерехтять у пiтьмi ти це зовсiм не ти
  це хтось iнший
  i чого вам тут не живеться як всiм нормальним людям
  вигадками якимось бавитеся нащо ця дурiсть
  бур'ян росте осот росте чорнобривцi ростуть
  буремнi дев'яностi вибили нас як приз у тирi
  останнього ведмедика зажуреного
  або ти комусь потрiбний або ти мертвий
  вибили пластмасу його ока з плюшу шкiри
  тримай його тiло нi тепле нi холодне бiля грудей
  тому що жахи приходять кому ще втiшити
  кому втокмачити як пiстолет бiля скронi
  тут нiчого не буде тримайся на вiдстанi вiд усього навколо
  ця нетривка iсторiя стримує нас
  iнакше тут давно вже був би iнший свiт
  а так просто ведмедик механiзм якого каже "агу"
  
  ***
  был период когда у меня в любом общественном месте начиналась паническая атака
  в театре я брала места с краю чтобы успокаивать себя тем что успею выйти
  в институте только то и делала что смотрела на часы когда будет перемена но иногда всё равно приходилось отпрашиваться да было несколько стыдно но не объяснять же в чем дело
  в поезде от волнения начиналось разлитие желчи так вот прямо и чувствовала как она разливается внутри и начинаю волноваться еще больше
  потому что нельзя и некуда выйти из этого поезда некуда тут сойти
  в метро старалась ехать по мосту на Крещатик потом прочитала что этот мост старый может обвалиться но всё равно ездила потому что часть пути он едет на поверхности думала обвалится ну и ладно
  людям говорила что у меня просто клаустрофобия
  у меня просто клаустрофобия я не могла задержаться ни на одной работе ни в одних отношениях но справедливости ради там действительно было плохо мне говорили зачем ты это терпишь
  зачем я это терплю просто думала что не достойна ничего лучше
  нет я конечно думала что достойна но надо еще убедить в этом кого-то кроме себя
  я не могла задержаться нигде мечтала объездить весь мир но официально у меня была минимальная зарплата никто мне не дал бы визу
  нет я не мечтала работать удаленно с Гоа мне всегда нравился активный отдых как можно больше увидеть всё сфотографировать камни Европы
  клаустрофобия сменялась агорафобией у меня начинались панические атаки в открытом пространстве
  я не знала как выйти из дома чтобы пойти в киоск
  ***
  Было очень темно, приготовились слушать "Колыбельную Трескового мыса", а какой у вас English, прозрачен, как стеклышко, чист, это всё хорошо, а еще у меня есть сестренка Кларисса, мерчендайзер на выданье, в будущем, правда, юрист. Ну вам ведь нужен кто-нибудь, чтобы обеспечивать тыл, выгуливать puppy в парке, рассказывать сказки нерифмованно тысячу и одну ночь, ну вы ведь не верите в случай, газон подстригают парки, и в данном конкретном все-таки могла бы она помочь. Было очень темно, только стук стекла о пластик нарушал течение жизни, кузины из Бейсуотера привезли кленовый сироп, а какой у вас водопровод, безнадежен в каком-то смысле, все окна зависли, и отказались от фотопроб. Зависть - это огромный грех, но все-таки из любимых, а какие у них точеные ножки, какой у них ноготок, я могу написать сценарий без слов и участвовать в пантомимах, а из зала пускай бросают реплики, несколько новых строк. Было очень темно, решили разжечь костер и цитировать Гинзбера, "он всегда уходил заполночь и не хотел быть поэтом, он хотел быть никем, чтобы быть всегда рядом и готовить мне манговый сок, но любовь прорастает цветком смерти, попадает в тебя дуплетом, обязательно в сердце, но можно еще в висок". Некоторым не понравились такие двусмысленные цитаты, пошли за мясом в шашлычную не по своей вине, а ты ведь не любишь мясное, так почему, куда ты, видишь, земля сужается, сердце кипит в волне. Было очень темно и даже слегка обидно, что все стихи закончились прежде, чем солнце огрело нас, кленовый сироп разводится, и вод здесь совсем не видно, ну разве ты так останешься с пустою душой анфас.
  
  ***
  в 1920 году мир приходил в себя после большой войны
  женщины носили короткие стрижки, укорачивали юбки
  война каждый день, парня пытались убить за яркие волосы
  он получил три удара ножом в шею, но выжил
  несколько человек задохнулись в бане из-за сухого льда
  в комментариях пишут: "вы не учили в школе Дарвина - это естественный отбор
  вы не учили в школе химию, иначе должны знать, что сухой лед
  выделяет углекислый газ при взаимодействии с водой"
  наши уроки химии были набором каких-то формул, которые разрешалось списать
  иногда нам разрешали провести опыт и получить жидкость, похожую по цвету на Blue Curacao
  а что будет, если ты захочешь создать бомбу, например
  девушки с короткими стрижками думали, что война закончилась, но она еще толком даже не начиналась
  можно ли выкладывать сториз с людьми, которые задыхаются от испарений углекислого газа в сухом льду бассейна
  можно ли создавать газовые камеры, можно ли писать стихи после Освенцима
  можно ли проводить вечеринку, когда людей пытают
  можно ли писать мертвым "сами виноваты"
  в Париже 20-х все таксисты и официанты были русскими князьями и генералами
  тебе говорили: "народ имеет то правительство, которое заслуживает", потом переделали в неприличную шутку
  мир - это хрупкое равновесие между войнами, слишком легко упасть в бассейн со льдом и хлорированной водой
  обвинить всегда проще тех, кто не может ответить
  война каждый день, мы настолько привыкли к ней, что не помним мира
  свобода существует, и границ нет, и цвет твоих волос - твое личное дело
  в начале нашего учебника химии был портрет химика Лавуазье с женой
  его казнили в год упразднения культа Разума,
  говорят, что у каждого своя правда, и разум здесь - не критерий
  ты издеваешься над чувством прекрасного тех, кому не нравится цвет твоих волос
  раздражаешь тех, кому нравятся твои ноги под юбкой
  не сдашь экзамен по химии, если страна завтра призовет тебя в строй
  2020 год - это новые двадцать, теперь всё еще может пойти по другой развилке
  начать новую жизнь, например, научиться программировать,
  переехать в Прагу, покрасить волосы в красный
  
  ***
  неовикторианство
  в 2005-м году мы смотрели сериал "Не родись красивой"
  это был любимый сериал нашего года
  если я не успевала на полвосьмого, мне записывали серию на компьютер
  теперь, говорю, не сняли бы сериал, где главная героиня некрасива
  хотя вот сериал "Фитнес", героиня толстая по меркам массовой культуры,
  но в течение двух сезонов пытается похудеть
  никто ведь не сказал, что ничего страшного, что она толстая,
  ладно, что она толстая, хорошо, пусть не худеет (табличка "сарказм")
  мы перестали оценивать информационные поводы по существу
  двух девушек нашли в шкафу убитыми мама говорит да они вышли на Дорогожичи в магазин
  я говорю так это другие девушки которых нашли в шкафу
  мама говорит нет это те же девушки вышли на Дорогожичах в магазин
  я говорю так это другие девушки, которых нашли в шкафу,
  мама говорит нет это те же девушки вышли в магазин на Дорогожичах
  их искали со второго января, в комментариях пишут
  так им и надо шалавам приличные девушки не отмечают первое января
  в квартире с незнакомым мужчиной
  нет, у нас нет добродетели, достойной того, чтобы нас не убили
  в мире, где каждый виноват, могут убить любого
  молилась ли ты на ночь Дездемона, виктимная жертва
  мама говорит смотрела на ютубе Романенко
  потом видео отключилось остался только звук
  гость говорил что после убийства после убийства генерала
  может начаться ядерная война
  с одной стороны генерал в Багдаде
  с другой стороны девушки в шкафу, вышедшие в магазин на Дорогожичах
  что перевесит на весах правды, где всегда недовес
  
  ***
  в 2005-м году с экранов и витрин на город изливался гламур
  Бегбедер приехал подписывать книги про 99 франков
  а у меня совсем не было денег ну так там на блузку и штаны какие-нибудь или футболку
  и на книжки но на Бегбедере я решила все-таки сэкономить
  но подумала так жить нельзя надо устроиться на работу
  взяла в приемной Центра занятости газету объявлений увидела что в бюро переводов нужны переводчики пошла туда с распечатанным резюме выполнила тестовое задание проработала там несколько лет потом подумала что я тут совсем не развиваюсь
  что это я проработаю тут всю жизнь и никем больше не стану
  забыла о том как денег хватало только на книги и блузки потому что тупик
  нет я не знала куда хочу развиваться вроде пишешь стихи ну и пиши но это ведь не развитие а так хобби какое-то в свободное время
  с точки зрения здравого смысла логичнее взять ипотеку и выйти замуж а не бросать работу
  но я всегда думала что меня ждет что-то другое что-то более интересное не знаю чем оказалась моя жизнь бредом больного сознания помнишь когда тебе ставили горчичники температура под сорок иначе это никак не объяснить
  с точки зрения здравого смысла логичнее взять ипотеку выйти замуж проводить выходные в торговом центре отпуск в Турции
  нет в 2005-м никто не предвидел вирус разве что в киберпанковских книжках которые я читала
  еще мне нравилось страдать от несчастной любви словно мало в жизни настоящих страданий
  но это словно какое-то чувство живое а не торговый центр
  словно ты не робот просыпающийся по будильнику засыпающий на несколько часов а человек способный на великое чувство
  еще и к человеку который тебя не любит вот истинный образец самопожертвования
  я давно уже не обманываю себя таким образом ладно пусть я робот мне уже всё равно
  теперь я люблю только тех кто заслужил любовь поступками это несколько человек в моей жизни и это никак не связано с отношениями
  все-таки мы пришли в этот мир чтобы чему-то научиться и я пишу о том что узнала поняла для себя
  ***
  в 2010-м я поехала на поэтический фестиваль в Питер
  один либеральный деятель из известной партии пригласил меня пожить у него
  спросил какие блюда мне нравятся я ответила что из рыбы
  спрашивала у подружек что мне делать он наверное маньяк
  они ответили он написал биографию Хармса точно маньяк
  в общем я решила все-таки сэкономить на гостинице
  а мой знакомый один из организаторов фестиваля хотел защищать у него диссертацию
  всё надеялся что я приведу его на фестиваль
  он не пришел но диссертацию мой знакомый потом всё-таки защитил
  когда я принимала душ он выключил в бойлере горячую воду и начал убеждать меня чтобы я открыла дверь
  дескать он сейчас отремонтирует
  я открыла дверь сначала надев халат
  говорил что зеленый чай нужно пить обязательно заваривая пакетик два раза
  нет никакую рыбу не предлагал сказал тебе двадцать семь а ты еще девушка так поздно
  это обычные стереотипы того времени но как люди реагировали на слово "маньяк"
  это казалось чем-то забавным или даже будоражило воображение
  как мне потом сказали это был не единичный случай
  он часто приглашал так девушек в гости наверное все они молчат
  хотя его почту взломали он рассылал кому-то фотографии девушек в обнаженном виде
  теперь я понимаю что нас воспитывали идеальными жертвами мужчина это взрослый
  радуйся что на тебя обратили внимание еще и книги пишет
  ты никому не будешь нужна в чужом городе никому не будешь нужна
  нас воспитывали идеальными жертвами но мы выросли хватит
  
  ***
  в августе 2006-го мне стало плохо в музее Достоевского
  потемнело в глазах закружилась голова стало совсем темно
  быстро вышла на лестничную площадку из комнаты где умер Достоевский
  экскурсовод_ка в платке длинной юбке очень красочно рассказывала про эмфизему
  села на ступеньки так и ждала пока свет вернется
  экскурсовод_ка пришла спросила: "плохо тебе, сердешная?"
  до этого мы были в музее Серебряного века в Автово, в Адмиралтействе
  жили в гостинице с памятником Чернышевского напротив окон
  иногда шел мелкий дождь фотографировались возле "Авроры"
  внутрь не пустили там как раз снимали фильм "Адмирал" с Хабенским
  покупали открытки чашки с разводными мостами камень
  пришли в "Макдональдс" в полпервого ночи
  там закончилась картошка фри остался один бургер
  экскурсовод_ка рассказывала о том как к Достоевскому приходила молодежь
  обсуждать насущные проблемы современности
  я сфотографировала все комнаты столовую детскую хотя у нас еще не было фейсбука
  у меня даже не было жж или был но ничего там не писала
  показала фотографии на работе мне сказали:
  "какой у вас там был хороший номер в гостинице"
  возле метро ходили персонажи Достоевского
  им освобождали часть скамейки говорили садитесь
  
  ***
  в августе у меня был поэтический вечер в одном известном клубе
  потом small talk с гостями, потом пошли в супермаркет за шампанским
  пришли на набережную, я процитировала строку про гнилье отлива
  то, что приходит в первую очередь на ум
  продолжили обсуждать веганство, спорили, чувствуют ли боль рыбы
  я сказала: "у меня был роман с С, но у него там какая-то Настя, или как ее там"
  твой друг сказал: "с ним можно только пить, но никаких романов"
  мы всматривались в темную воду реки, по которой плывут пароходы
  с громкой музыкой, скукою на борту
  если поставить все слова в правильном порядке,
  твоя память получит оправдание
  темный залив, незамысловатые дачники, как рыба в ведре
  некуда деться отсюда, пароход возвращается на ту же стоянку
  пассажиры сходят по трапу, нагревшийся днем бетон
  ощущая сквозь кеды, мост в иллюминации, меняющей цвет, отражается в небе
  мы делаем селфи на фоне стены, исчерпав все темы для разговора
  случайно знакомые люди, любители текстов, даже если не в рифму
  не оборачиваясь к заливу, идем в метро
  ***
  в архiвi вихiднi тепер порожнi
  
  на вiдстань кулi сподiватись можна
  
  коли вона не випiрне крiзь тiм"я
  
  i перекреслю порухом простим я
  
  життя героїв де у нас тепер герої
  
  часiв Очакова i непокори Трої
  
  часiв недбалих вiр у турнiкети
  
  у цiй дитячiй свiтлотiнi де ти
  
  тепер мов повiсть ще коротша повiсть
  
  i ти собi пробачити натомiсть
  
  не можеш кров на розфарбовцi скронi
  
  квитки на всi запiзнення солонi
  ***
  в будинку Галшки Гулевичiвни таємний хiд
  вона ходить будинком не запалює свiтло
  холодна пустеля мiського смутку обирай серцем каже тобi реклама
  тому що життя мелодрама i жах несмiшний
  лусне горiхом це мiсто навпомацки в темряву ночi
  впаде та розiб"ється це мiсто з висоти власного зросту
  нiхто тебе пригощати не хоче кров"ю винних ягiд тiстом пiсним
  лусне та розбирай що там написано що то за лiтери сняться щоночi
  як рахувати цi лiтери переносити їх на папiр неохоче
  твої пустi серця твої зафарбованi темрявою очi
  залюбки тебе тут приймали у пiд"їздах листи з чужих скриньок виймали
  та якусь паперову пресу годi вдавати з себе принцесу
  опiвночi карета перетвориться на пам"ять повторюй одне i те ж
  скiльки б не довелося мiстом блукати за годинником стеж
  кажуть що кохання не має меж i ненависть не має меж
  та я не вiдчуваю нiчого такого про що цiкаво було б читати
  але мовчати теж сум та прозорi листiвки у вiкно кидати
  хтось пiдбере та згадає тебе або не згадає
  небо тлiє а не палає час вмикати свiтло
  
  ***
  Перигорские подосиновики
  В год две тысячи восемнадцатый от Рождества Христова
  Ищешь в себе героя, сидельца в чужой пустыне.
  Всё ныне сущее, скажешь, совсем не ново
  И отменяется общим путем отныне.
  
  Вот ведь синички-сестрички взяли две спички и подожгли Рейхстаг,
  На белом знамени иероглиф "любовь до гроба",
  Плесень пельменей и пожелание всех невозможных благ,
  Которые может вместить вместительная утроба.
  
  В руках его спящий младенец, как розовый пупс, лежал,
  Регулировщик движения глазные капли заметил.
  Платным партнером в дансинге, дамой сердец и жал,
  Нет, не дожал, так и будешь бессмертен, светел.
  
  В клубе "44" Курехин звучит с винта,
  Облокотившись на спинку пустого стула,
  Он размышляет о разнице, пустота
  Ставит разметку и в рот направляет дуло.
  
  Как шпагу он разломал над твоей пустующей головой,
  Как тридцать копеек оставил вместо обгрызенного жетона.
  Нет, кто-то здесь должен быть промасленный и живой,
  Свободный покрой, как будто ты здесь Помона.
  
  Нет, кто-то здесь должен быть живой, на этом я и стою -
  Пускай он приносит хворост в эту sanctum sanctorum,
  Говорит: "Не стой на ветру, не грей бочок на краю,
  Хоть из любви к искусству, но соблюдай декорум".
  
  Искусство требует крови в цвет кальвадоса и прочих кисельных жертв,
  Искусство требует плоти хлебной и ветоши колобковой.
  Парниковым эффектом согрет скучающий герменевт,
  Голодая до первой звезды с Востока, любви сверхновой.
  
  Искусство требует искушений - полцарства за колобка,
  Ушед ото всех, вкусил покой на коленях Штольца.
  За горами и долами новая родина, далека,
  И вот вам моя рука, что не попадает в кольца.
  
  В год две тысячи восемнадцатый вышел из дому имярек,
  В девятом подъезде, кажется, снова утечка газа.
  В своем Междуречии между двух безымянных рек
  Вдруг понимаешь - она румяна и кареглаза,
  
  Она улыбнется тебе из-за "Житейских историй" в квасном метро,
  Или даст карамельку "Проснись и помни" и чек на сдачу.
  Человек устроен слишком невинно, но так хитро,
  Что как точка на плоскости я совсем ничего не значу.
  
  Фрэнни, любимая такса, снова зимует у Кузьмина,
  Неотличима от подлинника, от пространного оригинала.
  Помнишь, как ее звали? Была не совсем зима,
  Впрочем, осадки всегда окрыляют мало.
  
  Нет, моя любимая такса, полстолетия здесь в строю,
  Как я завидовал вам, обыватели, жертвы любви к нарзану.
  Ангел сидит на молочном дереве, я же под ним стою,
  Ржавым гвоздем рисую в предсердьи рану.
  
  Если не впасть в патетику, просто жили в раю -
  Ржавых гвоздей немерено выросло на асфальте.
  Ночью мне хочется пить, я пеняю на боль мою,
  Мне говорят: "Ничего, побольнее жальте".
  
  С утра открывают гаруспики окна и ловят сетью синиц,
  Проводят по кисти лезвием, чтоб не сказать - стожильно.
  Хочешь лететь по небу, чтоб все на колени, ниц?
  Чтоб от холста избавил поэт из Вильно?
  
  Это портной из Витебска, блаженен, кто брадобрей,
  Кто не встречает у булочной добрую Саломею.
  Не жалей о чужих волосах, снявши голову, не жалей,
  А кому рассказать, ни о чем-то я не жалею.
  
  Такса летает по небу, прямо из форточки Кузьмина,
  Вылетела на свет, из крови и пенопласта
  Вырастет новое дерево, это твоя вина,
  Такса пьяна, таинственна и ушаста.
  
  Каждая новая женщина, здесь пролагая путь
  По брусчатке города, рождающего название из дефиса,
  Не забывает забыться, забыть, уснуть,
  А после проснуться в шкуре Рейнеке-лиса.
  
  В год две тысячи восемнадцатый, год шелкового дракона из макраме,
  Как-то выходишь из дому, стыдясь, что протерты боты,
  Что до сих пор не умеешь плавно считать в уме,
  Не отвечаешь друзьям безымянным, кто ты,
  
  Просто стучишь им на паперти по чугунному лбу -
  Вот вам тридцать копеек на трехкопеечную рассаду,
  По воробьям не пытаясь начать пальбу
  В пределах своей кольцевой, как три столетья по аду.
  
  Сначала была не выше столешницы, кромешное свет-дитя,
  Доставала каленый горох, пути золотого запаса
  Неисповедимы, смотрела на свет, хотя
  Земля как сушеная слива скукожилась, страх и масса.
  
  Страсть обивает твои пороги, со страхом вместе горчит,
  Греешь ее без свидетелей, после шипишь: "Изыди",
  В шляпе лежит путевка и кажется это Крит,
  Плюс тридцать пять сегодня и корм на Крите.
  
  Паси-паси свое огниво, временно выпасай,
  После придет спасение в виде морского шторма,
  Белоснежка и Краснозорька строят просторный рай,
  Кто не горяч и не холоден, съедены здесь позорно.
  
  В городе нет никаких пирожных или молочных рек,
  Никаких берегов кисельных и пряничных акробатов.
  Шестов продает Бердяева нищей вдове фон Мекк,
  Тридцать томов, переплет не сверкает, матов.
  
  После Бердяев идет по улице, по Шелковичной вверх,
  Ну премируйте меня в какой-нибудь райской кущи.
  Пишете справа налево, такой избывая грех,
  Кровь как чернила, проверьте - совсем не гуще.
  
  Оперу любишь, как Петр Аркадьевич, даже еще сильней,
  Сидишь и слушаешь, стронция нет на этого Джакометти,
  Нет никакого сладу и всё бесполезно с ней,
  Станем плотней и будем совсем как дети.
  
  Усни на двадцатой странице дедушки Теккерея,
  Проснись до двенадцати, чтобы успеть согреться,
  Как холодна звериная батарея
  В сонном предсердии, этот мотор у сердца,
  
  Скоро нам всем захочется новой славы,
  Что не питает пламя в груди, мотора
  Мало, на что мы себе, вы правы,
  Скоро захочется или не очень скоро.
  
  Усни на двадцатой странице дедушки Теккерея,
  Простое прошедшее время, милая ложноножка,
  И как же ты тут живешь, никого не грея,
  В руке сжимая хлястик от босоножка.
  
  Следы остаются только на плавленом сыре
  В мышеловке тетрарха клубящейся Иудеи,
  Нет ничего плотоядного в этом мире -
  Пряное послевкусие от идеи.
  
  Героям нечего делать друг с другом, разве себя делить,
  Древом распиленным падая на подмостки,
  Повествования здесь не прервется нить -
  Реплики живы и в сторону даже хлестки
  
  Все замечания - можешь на время забыть слова,
  Выловить муть гвоздики из четного аперитива,
  В этом городе сажи давно не растет трава,
  Плоть трубочиста - плотва, или может слива.
  
  Чтоб просочиться в твои сновидения, нужно быть и плотвой,
  И плодом скользким, пеняйте на зной в июне,
  Сестрам по красненькой, любишь ее живой
  Или страда садоводов пропала втуне.
  
  Дерево-дерево, датский антиквариат,
  Вот тебе Юрьев день, трубочиста краше,
  Кто-то висит на ветке, красив и свят,
  Детство бельчат освящая в подкожной саже.
  
  Разве нельзя достичь хеппи-энда в спасение малых сих,
  Умиление злых сердец, утоление всей печали,
  В городе парной сажи читаешь, как первый стих:
  "Пошли нам Агнца - мы ведь здесь замолчали".
  
  ***
  в городах вижу только вокзалы, как будто сознания мало,
  разведенное "Красной Москвой" молоко разливать по перрону, в Иркутском театре
  позабытую роль повторить за суфлером получится вряд ли.
  как ты шел по этапу за тысячу верст за своей Дульсинеей,
  чтоб в любимую кость мокрым порохом только скорее,
  и не скажет связной, как извлечь из троичного кода
  подмосковную соль, что несет на порог тебе кто-то.
  в городах вижу только места, где ложиться костьми на дороге,
  и разметки плохи, и всегда указатели плохи
  на обочину, где самокаты и дым от хамама.
  столько книг о вреде, всё закончится как мелодрама.
  ***
  Заячий пирог
  В городе N. построили дамбу, ты там совсем один, кто тебе чистит грейпфрут, за тобой закрывает двери, кто тебе читает "Фрэнни и Зуи", когда наступает сплин, кто каждый день забивает шейкер костями кровавой Мэри. Данте вон тоже не любил Флоренцию, утром смотрел с ленцой на цветочниц, творожники, душный асфальт, нарывы, и кому-то покажется - мы здесь совсем как Цой, незаметно присутствуем и неизменно живы. Это ремейк черно-белой ленты, какой-нибудь наш нуар, вот и расти, семицветик аленький, выше рая, я смотрю на экран, и меня не бросает в жар - температурный режим не меняй, сгорая. В городе N. построили дамбу и скоро нас всех зальет, а ты собираешь лёд и на лето вместо суши ешь землянику почти замороженной, полный счет, никто не живет и эти живые души тоже едят себя ради красного несловца, кто тебе здесь из шейкера олово на подушку, зверь выходит из моря, находит себе ловца и сжимает в горсти его наливную тушку - так мы будем вместе всегда, никуда без нас, дамбы, заводы по выплавке белой стали, так мы будем всегда в предпоследний раз, в плюсквамперфектуме все же мы кем-то стали, родились в провинции вовсе безводной, почти морской, грачи прилетают к осенью и улетают к лету, мы греем друг другу душу с немой тоской, ночью идем к представительному поэту, он говорит: "Я лишь то, что я ем, ну съел бы я вас - и мирные долы глаже", кто тебе греет простыни за неименьем тем, во избавление нищих от их поклажи.
  ***
  в двадцать лет у меня были мозги но я ходила и ныла из-за того чего у меня нет хотела получить то-то и то-то вместо того чтобы думать как воспользоваться преимуществами
  думала что живу в районе без метро никогда ничего не добьюсь да и стихи у меня - как плохие образцы Серебряного века
  вот тогда была литература а теперь что вокруг меня никто не читал книжки только Кинга и Сидни Шелдона разве что некоторые
  случайно взяла у родственников "Имя розы" там была какая-то обнаженка на обложке потому наверное и купили издание 92-го года
  я концентировалась на том чего у меня нет на самом деле не было ничего уроки английского репетитором деньги я тратила на книги один раз меня обокрали в метро вытащили из сумочки эти восемь гривен больше там ничего ценного не было не студенческий ведь красть вот я потешалась поживился вор называется но теперь я не могла купить два тома Цвейга пришлось отложить до следующего урока
  убеждала себя что есть ведь ноги и руки с чего страдать это конечно неверная установка надо было понять в чем мои преимущества и что я хочу делать
  нет я туманно знала что хочу переводить книжки но наш преподаватель немецкого сказал что в Украине нет книгоиздания
  мужчина на ярмарке вакансий в бывшем Доме пионеров сказал что согласен взять меня на работу только бесплатно
  вот его дочка учится на ветеринара работает бесплатно чтобы набраться опыта
  а у меня и так не было денег я до третьего курса ходила в бабушкином пальто семидесятых
  так что переводить бесплатно была не готова хотя может надо было но у меня не было компьютера сначала надо было купить компьютер
  а когда он появился я уже забыла про книги мало ли кто о чем мечтал пошла работать в бюро переводов но там у меня возникло чувство что жизнь проходит зря
  каких только дров я не наломала от мысли что жизнь проходит зря а мне просто нужна была работа в которой я вижу смысл очень не хватало смысла чтобы просыпаться утром деньги не были таким смыслом сколько там платят за переводы это не те деньги и жизнь сама по себе не казалась смыслом я не знала об этом в двадцать лет
  ***
  в девяносто каком-то году мы купили приставку Dandy
  к ней прилагался картридж с четырьмя играми
  стрелять по уткам танчики супер-Марио и еще какая-то
  (хотя может их было и три)
  мы купили приставку Dandy и волнистого попугайчика
  мы знали что его нельзя научить разговаривать
  но надеялись в его жизнерадостном стрекоте смысл какой-то услышать
  он не хотел сидеть в клетке летал по комнате в итоге упал и умер
  потому что его едва не придавили закрываемой дверью умер от страха
  родителям больше всего понравилась игра где нужно стрелять из пистолета по уткам
  Костик сказал сегодня 9-е мая буду праздновать играть в танчики
  а мне нравился супер-Марио которого постоянно ждали ловушки
  зубастые цветы пропасти но иногда он вырастал но ненадолго
  у нас не было запасных жизней
  словно в каком-то лесу грустной графики мы продвигались вперед
  потом в телевизоре начал тускнеть кинескоп потом приставка сломалась
  у нас было еще несколько новых картриджей
  но я запомнила только игру про черепашек-ниндзя
  мир начал тускнеть и сгорел потом мы купили новый
  в котором не было старых видеоигр
  
  ***
  в девяносто каком-то году мы купили приставку Dandy
  к ней прилагался картридж с четырьмя играми
  стрелять по уткам танчики супер-Марио и еще какая-то
  (хотя может их было и три)
  мы купили приставку Dandy и волнистого попугайчика
  мы знали что его нельзя научить разговаривать
  но надеялись в его жизнерадостном стрекоте смысл какой-то услышать
  он не хотел сидеть в клетке летал по комнате в итоге упал и умер
  потому что его едва не придавили закрываемой дверью умер от страха
  родителям больше всего понравилась игра где нужно стрелять из пистолета по уткам
  Костик сказал сегодня 9-е мая буду праздновать играть в танчики
  а мне нравился супер-Марио которого постоянно ждали ловушки
  зубастые цветы пропасти но иногда он вырастал но ненадолго
  у нас не было запасных жизней
  словно в каком-то лесу грустной графики мы продвигались вперед
  потом в телевизоре начал тускнеть кинескоп потом приставка сломалась
  у нас было еще несколько новых картриджей
  но я запомнила только игру про черепашек-ниндзя
  мир начал тускнеть и сгорел потом мы купили новый
  в котором не было старых видеоигр
  ***
  в день перед отъездом наконец-то запомнила дорогу в номер
  мимо Пороховой башни через парк где хипстерский киоск с кофе
  но так и не научилась открывать замок в воротах могла вертеть ключ целый час какие-то парни
  спросили "вам допомогти?" я ответила "так, якщо зможете"
  в итоге не известно кто открыл замок из двора нам навстречу
  вышли соседи с большими пакетами мусора это могли быть они
  парни спросили "ви звiдки?" я не успела ответить
  потому что люди с мусором открыли ворота нужно было зайти
  так и не научилась различать интонации ничему не научилась
  лишние мысли слова цель тонкие стены
  в этом доме всё время плачут какие-то дети
  иногда смеются говорят "меня схватил Спайдермен"
  ***
  в детском саду нам говорили "тяжело в учении - легко в бою",
  "терпи, казак - атаманом будешь", "когда я ем, я глух и нем",
  разные такие вот поговорки, мы клеили открытки самодельные,
  жизнь как смирение младших воспринимать приходилось,
  не заходи за эти красные флажки
  спину ровно держи, коммунизм наш не будет построен,
  потому что строители из нас никудышные будут
  на лекции "Книжного Арсенала" нам говорят
  нужно учиться мыслить стратегически,
  а не так, как мыслим обычно
  наша страна окончила школу, теперь ей нужно
  поступить в университет
  будущее неопределенное, я ничего не знаю
  тень вырезать учусь, складывать коллажи
  ***
  в детстве меня поразило в сериале про Жозефину кажется там аристократы сидели в тюрьме в ожидании казни но всё равно влюблялись заводили романы словно впереди у них жизнь потом да произошел термидорианский переворот и их выпустили но для меня это была такая метафора есть ли в чем-то вообще смысл если результат известен заранее
  ну да в 18-м веке люди вообще относились к жизни и смерти проще чем мы
  да мне говорили что ты собираешься всю жизнь писать стишки да я в общем конечно и не думала что это какое-то достойное занятие писать стишки просто ни в чем кроме литературы не видела смысла вроде как нужно же что-то делать жизнь это ведь процесс
  был период когда я даже в литературе не видела смысла как юноша из "Идиота" который болел чахоткой и говорил что не понимает больше зачем читать книги зачем узнавать что-то новое на две недели
  а сейчас снова читаю с удовольствием столько интересных книг издают которых не было когда мне было двадцать и не задаю себе вопрос зачем какой в этом смысл может быть никакого
  в 90-х в моей жизни было еще меньше смысла но читала Агату Кристи и "Королеву Марго" какую-нибудь и не задавала себе вопрос "зачем?" наверное это просто была депрессия я не видела никакого будущего зарывалась в книги чтобы не думать
  потом зарывалась в Достоевского и Ницше ходила с умным видом но будущего по-прежнему не было просто тюрьма в которой читаешь книжки и смотришь сериалы ну там еще общаешься с кем-то в интернете но это еще комфортно раньше у людей жизнь была труднее
  да и мы в детстве работали на огороде сейчас хоть это делать не надо нет я не знала что делать с чувством бессмысленности или у других людей в жизни есть смысл или они не задаются такими вопросами во-первых не знала поэт ли я во-вторых не знала есть ли смысл в том чтобы быть поэтом ну ладно побегать согреться зачем-то ведь нас создали такими какой-то замысел был я не верю в случайность хотя у нас такая страна где все должны чем-то гордиться у меня только и спрашивали когда ты получишь премию а я не понимала зачем я просто хотела говорить о том что для меня важно даже если это не будет важно ни для кого кроме меня да может быть это инфантилизм какой-то нельзя жить в социуме и быть свободным от его законов как ни старайся всё равно не получится даже если сидишь в одиночной камере и считаешь до ста
  
  ***
  в девяносто каком-то году мы купили приставку Dandy
  к ней прилагался картридж с четырьмя играми
  стрелять по уткам танчики супер-Марио и еще какая-то
  (хотя может их было и три)
  мы купили приставку Dandy и волнистого попугайчика
  мы знали что его нельзя научить разговаривать
  но надеялись в его жизнерадостном стрекоте смысл какой-то услышать
  он не хотел сидеть в клетке летал по комнате в итоге упал и умер
  потому что его едва не придавили закрываемой дверью умер от страха
  родителям больше всего понравилась игра где нужно стрелять из пистолета по уткам
  Костик сказал сегодня 9-е мая буду праздновать играть в танчики
  а мне нравился супер-Марио которого постоянно ждали ловушки
  зубастые цветы пропасти но иногда он вырастал но ненадолго
  у нас не было запасных жизней
  словно в каком-то лесу грустной графики мы продвигались вперед
  потом в телевизоре начал тускнеть кинескоп потом приставка сломалась
  у нас было еще несколько новых картриджей
  но я запомнила только игру про черепашек-ниндзя
  мир начал тускнеть и сгорел потом мы купили новый
  в котором не было старых видеоигр
  ***
  в день перед отъездом наконец-то запомнила дорогу в номер
  мимо Пороховой башни через парк где хипстерский киоск с кофе
  но так и не научилась открывать замок в воротах могла вертеть ключ целый час какие-то парни
  спросили "вам допомогти?" я ответила "так, якщо зможете"
  в итоге не известно кто открыл замок из двора нам навстречу
  вышли соседи с большими пакетами мусора это могли быть они
  парни спросили "ви звiдки?" я не успела ответить
  потому что люди с мусором открыли ворота нужно было зайти
  так и не научилась различать интонации ничему не научилась
  лишние мысли слова цель тонкие стены
  в этом доме всё время плачут какие-то дети
  иногда смеются говорят "меня схватил Спайдермен"
  ***
  в детском саду нам говорили "тяжело в учении - легко в бою",
  "терпи, казак - атаманом будешь", "когда я ем, я глух и нем",
  разные такие вот поговорки, мы клеили открытки самодельные,
  жизнь как смирение младших воспринимать приходилось,
  не заходи за эти красные флажки
  спину ровно держи, коммунизм наш не будет построен,
  потому что строители из нас никудышные будут
  на лекции "Книжного Арсенала" нам говорят
  нужно учиться мыслить стратегически,
  а не так, как мыслим обычно
  наша страна окончила школу, теперь ей нужно
  поступить в университет
  будущее неопределенное, я ничего не знаю
  тень вырезать учусь, складывать коллажи
  ***
  в детстве меня поразило в сериале про Жозефину кажется там аристократы сидели в тюрьме в ожидании казни но всё равно влюблялись заводили романы словно впереди у них жизнь потом да произошел термидорианский переворот и их выпустили но для меня это была такая метафора есть ли в чем-то вообще смысл если результат известен заранее
  ну да в 18-м веке люди вообще относились к жизни и смерти проще чем мы
  да мне говорили что ты собираешься всю жизнь писать стишки да я в общем конечно и не думала что это какое-то достойное занятие писать стишки просто ни в чем кроме литературы не видела смысла вроде как нужно же что-то делать жизнь это ведь процесс
  был период когда я даже в литературе не видела смысла как юноша из "Идиота" который болел чахоткой и говорил что не понимает больше зачем читать книги зачем узнавать что-то новое на две недели
  а сейчас снова читаю с удовольствием столько интересных книг издают которых не было когда мне было двадцать и не задаю себе вопрос зачем какой в этом смысл может быть никакого
  в 90-х в моей жизни было еще меньше смысла но читала Агату Кристи и "Королеву Марго" какую-нибудь и не задавала себе вопрос "зачем?" наверное это просто была депрессия я не видела никакого будущего зарывалась в книги чтобы не думать
  потом зарывалась в Достоевского и Ницше ходила с умным видом но будущего по-прежнему не было просто тюрьма в которой читаешь книжки и смотришь сериалы ну там еще общаешься с кем-то в интернете но это еще комфортно раньше у людей жизнь была труднее
  да и мы в детстве работали на огороде сейчас хоть это делать не надо нет я не знала что делать с чувством бессмысленности или у других людей в жизни есть смысл или они не задаются такими вопросами во-первых не знала поэт ли я во-вторых не знала есть ли смысл в том чтобы быть поэтом ну ладно побегать согреться зачем-то ведь нас создали такими какой-то замысел был я не верю в случайность хотя у нас такая страна где все должны чем-то гордиться у меня только и спрашивали когда ты получишь премию а я не понимала зачем я просто хотела говорить о том что для меня важно даже если это не будет важно ни для кого кроме меня да может быть это инфантилизм какой-то нельзя жить в социуме и быть свободным от его законов как ни старайся всё равно не получится даже если сидишь в одиночной камере и считаешь до ста
  
  ***
  в детстве ты говорил что так любишь свою маму когда вырастешь женишься только на ней
  но она уезжала на курсы повышения квалификации
  ревности жало словно сосед у которого включена вечная дрель
  на твоего двоюродного брата на лесоповале упала ель
  твоя двоюродная сестра от послеродовой депрессии хотела выйти в окно
  твои одноклассники кого-то расчленили и закопали в лесу
  ты говорил что не надо наливать стакан на весу наполовину пуст он или полон
  твоя соседка спрашивала почему ты живешь в квартире мамы ты отвечал что здесь прописан
  твой друг покончил с собой последнее его сообщение было что там происходит у вас?
  твои знакомые отмечают день комсомола
  твоя мама оставила тебе компот из сухофруктов в банке и чайный гриб
  мы хотели снять поэтический клип на телефон
  репетировали чтение стихов о войне этот клип был мрачен вполне
  на кухне за окном которой убирали снег дворники из Средней Азии но потом
  клип не сняли в итоге страна с искривленным хребтом
  жадно внимала рекламе о целебной ионизированной воде засыпала под скрежет лопаты
  я шла на кухню за водой ты говорил куда ты
  
  ***
  в детстве ты говорил что так любишь свою маму когда вырастешь женишься только на ней
  но она уезжала на курсы повышения квалификации
  ревности жало словно сосед у которого включена вечная дрель
  на твоего двоюродного брата на лесоповале упала ель
  твоя двоюродная сестра от послеродовой депрессии хотела выйти в окно
  твои одноклассники кого-то расчленили и закопали в лесу
  ты говорил что не надо наливать стакан на весу наполовину пуст он или полон
  твоя соседка спрашивала почему ты живешь в квартире мамы ты отвечал что здесь прописан
  твой друг покончил с собой последнее его сообщение было что там происходит у вас?
  твои знакомые отмечают день комсомола
  твоя мама оставила тебе компот из сухофруктов в банке и чайный гриб
  мы хотели снять поэтический клип на телефон
  репетировали чтение стихов о войне этот клип был мрачен вполне
  на кухне за окном которой убирали снег дворники из Средней Азии но потом
  клип не сняли в итоге страна с искривленным хребтом
  жадно внимала рекламе о целебной ионизированной воде засыпала под скрежет лопаты
  я шла на кухню за водой ты говорил куда ты
  
  ***
  Пассеизмы
  
  В желтой комнате треснула склянка с эфиром, но Зоя считает, что это лавровишневые капли, вчера приходила служанка - вытерла кровь и пыль смела по верхам. Я вернулась из Баден-Бадена, завтра опять уезжаю, теперь на Капри, станционный смотритель мне машет платком и в буфете грядущий хам ест пирожки и читает трактаты о стихосложении (все мы нищи), я беру вашу голову в знак благодарности, ворох лет, я пишу вам из Баден-Бадена между приемами нам отведенной пищи, что Эльба впадает в Каспийское море и смерти, конечно, нет. Святая Ксения варит шалфей, я грешу тобой, как умею, пишу на балконе о ласточках, содою бьют ключи - "еще и ладанку вешают им на шею - дескать, помни меня, когда смотришь в зеркало, и молчи".
  
  ***
  в жизни моих родственников был смысл бог весть отца моего дедушки репрессировали в 38-м поэтому его приняли только в техникум но он всё равно стал председателем колхоза но это потом сначала попал на войну потом начал пить а до того его сестры говорили был такой хоч прикладуй до рани
  его отец был начальником жандармов до революции выливал на жену борщ если борщ был недостаточно теплый
  в общем мой дедушка наверное копировал отца запрещал нам смотреть "Санта-Барбару"
  взял у нас почитать "Анжелику" плевался що це за французька розпуста
  после войны он поехал в Донецк там жил с какой-то женщиной потом пришли ее братья и его побили
  и его мать побили после того она прожила недолго после смерти дедушки приехали две женщины сказали что они его дочь и внучка
  внучка потом просила чтобы я поехала к ней ночевать потому что боится быть в квартире одна мы решили что они хотят меня выкрасть и потребовать выкуп
  у моего дяди тоже после смерти жены оказалась внебрачная дочь тридцати лет нет мне все равно но они были такими моралистами столько внушали друг другу
  что все мы живем неправильно мама не поехала на его юбилей потому что все ее ждали чтобы посмотреть как она отреагирует на наличие этой дочери
  если бы психоаналитик спросил меня я сказала бы что мое детство было сплошной травмой
  я хотела книги на которые у меня не было денег (наверное тут надо сказать, что надо было работать)
  но я была таким интровертом на работу я устроилась после института а книжки хотела всегда
  при том мне говорили толку от твоих книжек их некуда складывать это были девяностые все кто не видел толк в книжках отнесли их на помойку
  если бы психоаналитик спросил меня я бы сказала что люблю людей которые меня не любят что это почему так мама с переменчивым характером которая тут обнимает и любит а тут устроит скандал или скажет гадость словно мир без логики
  если надо быть готовым ко всему проще забить
  о да я привыкла что у меня нет денег я хожу в бабушкиной одежде семидесятых читаю никому не нужные книжки и мне рассказывают что так я никогда не выйду замуж а что может быть важнее
  в жизни моих родственников был смысл сажать огород полоть огород собирать урожай каждый год одно и то же выращивать свиней и телят потом убивать и есть их
  в свободное время смотреть "Дикую Розу" и заседания Верховної Ради
  
  ***
  Доска для записей
  В запорожском литературном клубе "99" объявили тему
  домашнего задания на лето "Фенэталамины, которые я знал и любил",
  потому что мы все должны уметь всё - драить душу мягкой фланелью,
  чинить примусы и топить камины непечатной продукцией соседей
  по литературной столовой для самых нищих мытарей Кисловодска,
  и это еще не предел наших возможностей на литературном поприще,
  что станет понятно после. Когда же я стану владельцем хотя бы чего-нибудь -
  первого издания Шиллера с автографом автора "Драгоценной Корделии
  в предощущении единения душ и сердец, слияния аневризм и выделения
  слюнных желез" - витиеватый слог эпохи развитого романтизма, или
  китайской шелковой ширмы с дельфинами, девушками на воздушном шаре
  и юношами с томиком Евтушенко за правым ухом, когда же я стану
  соучастником пространных обсуждений деятельности мировой души
  на просторах Среднекамской губернии - не родись в этом бледном снегу,
  не вороши его залежи карандашом и не верь в живительную силу слова
  с маленькой буквы. Деструктивное поведение, психоз, дрожание
  среднего века, растроение личности на составные, продажа с торгов
  "Маленького флейтиста" - это не Джорджоне, купи себя по сходной цене,
  поставь себя на верхнюю полку и взирай на всех свысока, и выравнивай
  верхний ряд. Когда же я научусь распиливать психолого-этическое эссе
  "Существование клейстера в доисторическую эпоху" на случайные числа,
  врачебные тайны твои оставляют простор для иллюзий из разряда "полюбит
  или оставит здесь, возле этой Ленинки, полной строительных сиречь
  узорных разлинованных книг - запиши свое мнение в столбик", не полюбит -
  так пусть выбирает другие платформы, разветвления веток, кружения вне
  протоплазмы, искривления первой оси, платонической кроны, но куда же нам
  деться от нас - мы себя искажаем. Когда же я стану владельцем сети
  ресторанов "Теннисные мячики небес", переименованной в "Мячики для
  пинг-понга" - мячики для крикета или что у них вместо, никто не расскажет,
  оставь мне надежду хотя бы на наше счастливое детство, надо что-то такое
  измерить, исправить в настройках, надо что-то такое оставить себе на рассаду,
  узнавая дерево по плодам, город-сад плодоносит.
  
  ***
  ***
  в зеленых плакали и пели, карельские черные ели
  молочным льдом над ухом проводника звенели,
  пассажир на бумаге верже рисовал трансформатор Теслы.
  больше река, по которой ты плыл, не воскресла.
  скована льдом, расступиться могла бы, но слепо
  тычется в роли Жизели в подставку Лиепа,
  чай разливается черный сплошной со слоном,
  пассажир вспоминает из школьной программы бином,
  льется турецкая песня по проводу в уши,
  нетопыри поджидают детишек снаружи,
  и за окном затемненным темнее в пол-тона
  движется грузовиков по поземке колонна,
  дан им приказ, но не знают, где запад, где слом,
  мимо которого им не проехать с трудом.
  темная ночь, ассигнации тлеют в печурке,
  и нерадивый слуга подбирает окурки
  после гостей, для которых купили пломбир.
  светоч пожаротушения (воздух был сыр,
  так что дышалось легко, с хрипотцою ненастной)
  всех угощал самолично заправленной пастой.
  колом немела в груди, марганцовки раствором
  радость, что мы растворимся в забвении скором
  всех расписаний имперских твоих поездов.
  вот и меняют вагоны, проехав Ростов.
  кто-то приносит котлеты, картошку пюре.
  вот выбивают ковры, и в соседнем дворе
  пыль невозможная, что оседает на стенах.
  вот пионер этих прерий какой-нибудь Енох
  их подзывает: "Загадку вот вам загадаю".
  не приближает сознание смертности к раю.
  кто бы ни дернул стоп-кран - это штраф семь зарплат.
  не разбирает кривая, кто не виноват.
  больше река, по которой ты плыл, не замерзла,
  и поселяне косились на тонущих косо -
  били бы точно багром, только Красная книга
  всех оправдала по их многознанию лихо.
  вот разменяет тебя станционный смотритель -
  десять таких же получит и новенький китель.
  
  ***
  ***
  в империи привыкаешь к абьюзу в стране воспринимающей тебя словно обузу
  как пушечное мясо которого должны больше рожать с авоськами на холодном ветру дрожать
  широка страна твоя родная аршином общим не измерить дорогу не перебежать
  в империи привыкаешь к абьюзу словно шар заведомо отправленный в лузу дружбы народов к отчаянному союзу выживания в нелюбви сколько ни строй рухнет под обломками погребет ну а что тебе нужно квартира дача и огород
  во всём должна быть логика всему свой черед
  в империи привыкаешь таиться молчать лишнего не замечать
  что дыма без огня не бывает каждый день повторять
  потом призывать кого-то клеймить и линчевать гордясь чувством собственной правоты
  ну а кто же еще здесь может быть прав если не ты
  если не ты как все то кто же еще империя знает что ты растворишься в крови ее напитав ее живительной силой
  ведь она была колыбелью станет общей могилой а что прекрасней единения здесь мира терпкая взвесь ложится на веки
  по телевизору рекламируют новые снеки
  ***
  в институте нас повели на экскурсию в музей Чернобыля
  у меня потемнело в глазах мне тяжело слушать такие подробности что я знаю об этом
  мне было четыре года в общем еще и не было четырех мы уехали куда-то к родственникам чтобы подальше от Киева
  там мы дети сидели на ковре на полу смотрели черно-белый телевизор
  так вся авария прошла мимо нас наверное отразилась на щитовидке
  но разве мы об этом думали тогда мы были кроткими детьми
  нас повели на экскурсию в музей Чернобыля наверное для отчета у меня потемнело в глазах я не могу слушать такие истории это не для того чтобы похвастаться своей особой чувствительностью но это страшно
  думать что потеряешь сознание на глазах у всех в этом музее там было страшнее в тысячу раз страшнее или нет не знаю как это измерить
  тогда дедушка купил прибор для измерения радиации уже не помню название прибор был интересный но мне нравилось только ломать я не думала что там внутри приборов
  не думала о принципе их работы словно стихия захлестывающая всё поэтому не могла достроить конструктор мне становилось скучно если нет цели а где цель конструктора где цель жизни всё что ты строишь будет разрушено превратится в радиоактивный пепел даже если ты этого не хотел да и кто бы хотел такого
  мир стремится к разрушению не меньше чем к любви это нам сказали на лекции по психологии когда мы вернулись обратно
  
  ***
  в институте слушала "Самую лучшую песню о любви" и не знала, что у нас будет так же
  мне тоже было тридцать шесть (без трех месяцев), и номер твой не успела набрать, и жизнь вышла смешная
  но если в жизни есть любовь, она уже не смешная, автор песни тоже недавно умер,
  так что я ее послушала снова, наше детство уходит
  мы не можем сидеть на облаке, свесив ножки вниз, как обещали нам хипстеры нулевых
  наша жизнь - кенгурушка оверсайз, на которой олень, нет, я ничего не хотела понять о жизни
  просто сидеть на облаке, пить молочный коктейль из гастронома, слушать твои объяснения, почему такой-то персонаж поступает так-то,
  и удивляться, зачем, если здесь ничего объяснить невозможно
  ну говорят , это страна такая, климат, эсхатологический дискурс
  ты говорил - ударение должно быть на втором слоге, как у французских структуралистов
  ладно, пусть на втором, что это, в общем, меняет
  я смотрю в окно, ищу то самое облако, небо похоже на топленое молоко
  ***
  Сон о круге
  В исходном тексте "Балтийского дневника" Фанайловой есть отметка: "Я очень редко сижу на этой отмели, чайки, кофейный бриз". "Ты дурная мать" - говорит Тригорин, - "впрочем, уже соседка, и та старлетка, что роль твою примеряет, конечно не смотрит вниз". В исходном тексте "Балтийского дневника" без авторства (здесь не к месту) упоминается некто на палубе, мыс Виолент согнув по линии сгиба, он приближает лупу к Триесту, двояковогнутую дугу - нераскаянный стеклодув. "Я плохой барометр" - говорит Фанайлова, - "мне бы родиться чехом, всем этим помехам впригонку выпасть из галочьего гнезда, я очень редко сижу на этой отмели, как человек с огрехом, и красным смехом во лбу не горит звезда". Я плохое дитя своим откровениям, неоткровенна, впрочем, это запас откровенности (слишком нерасхитим), стихов и рубленого крошева - так ли мы кровоточим, как это нужно для памяти, как мы того хотим.
  
  ***
  в Касабланке у всех проблемы у вас не больше чем у других
  я говорю у меня депрессия ты говоришь ты еще не видела людей у которых клиническая депрессия
  они не могут пить есть у них паралич
  не рассчитывай что тебе проще наша силлабо-тоническая система жестока
  дружба питательна как специи для блюд быстрого приготовления
  штемпели транзитных писем если больше некуда уехать
  в темноте любой почерк неразборчив на то она и
  девяностые время трансгенного перехода
  ***
  В кiмнатi Гретхен золотi сердечка i мапи
  країн, якi не побачиш у монiторi,
  рефлектуючи, поки згущене капає за лапи,
  оскiльки всi тутешнi речi живуть в покорi.
  Оскiльки дерево розростається, закриває всебiчнi плани,
  перетворюється на мотлох i завмирає,
  оскiльки сонна свiдомiсть нiмецької панни
  нiчого спiльного з тiлом її не має,
  i треба ковтати голоснi, коли говориш про тiнi,
  i вдосконалювати правопис пiсля урокiв,
  офiцiант пропонує iще мартiнi,
  садовить Лолiту на пiдвiконня Набоков.
  Нiколи не дивись униз - там їздять спортивнi кари,
  переганяючи з пустого в порожнє дивно,
  коли нiчого вiд тебе не залишиться, крiм примари -
  просто якась одна льодяна царiвна.
  Будеш згадувати облесникiв i нiзащо
  не здогадаєшся, хто кого перший кине,
  бо навкруги однi плексигласовi хащi,
  в пластику тут прокидається щось тваринне.
  В пластику тут прокидається щось жiноче,
  щось неодмiнно - вибранi твори, плями.
  Справдi нiхто тут нiкого давно не хоче,
  тiльки данайцi бавляться тут з дарами.
  Виблиски пам"ятi iнодi втраплять вдруге
  в коло твого незайманого ще зору,
  потiм приносять гiрку квасолi слуги,
  гiрку квасолi бурштинову i прозору.
  
  ***
  в конце концов судьба любая могла бы быть или не быть в спальном районе провинции море здесь плещется только
  на плотном картоне в который ты тычешь спешным лицом ты почти что Мария и лезвие бритвы впивается в броскую кожу
  нельзя же вот так выделяться пирожные есть руки вымыв церковным кагором
  всех ответили туда положили лицом в пыль брусчатки пересчитали по головам привет из солнечной дальше прочерк
  в конце концов судьба любая могла бы быть судьбой любой затейливой картой марта
  проселочной дорогой на которой продают соленья годовалых птенцов-переростков прожарка птицы
  на каждом ухабе просыпаешься словно утром сказки сказывали про черного бычка столько ли ты проехал
  пунктов отмеченных черной в сурик не облаченной на бреющем врезаться в город в котором живут несколько человек
  в конце концов пусть едят свой фальшивомонетный дерн запивают или синий тебе идет
  подчеркивает зачеркнутые годы старые пластинки с трещиной по золотому сечению
  разноцветные провода тройка
  ***
  в конце этого десятилетия крови и слёз, пост-правды и платежек за отопление
  мыслей о том, как успех оказывается поражением и наоборот
  мне захотелось написать текст о бедном студенте (кстати, нигде не написано, на кого он учился,
  википедия говорит, что он был исключен из школы за участие в акциях против властей Австро-Венгрии)
  в тюрьме он написал стихи: "наши дети будут ходить по Вене,
  бродить по [тюремному] двору и пугать господ"
  в конце этого десятилетия крови и слёз, крови и хайпа
  что нужно сделать, чтобы тебе поставили памятник на центральной площади твоей страны
  когда обо всём забывают так быстро
  у меня есть знакомый поэт, который написал о Г. П. лучше, чем я
  научись стрелять и выбери правильную цель
  мы - дети, объехавшие весь мир, у нас дрожат руки от страха перед реальностью,
  от расплывчатого образа жизни
  даже если цель есть, вряд ли ты в нее попадешь, другие могут думать, что хотят
  столько стран превратились в примечание в учебнике истории
  столько стихотворений остались одной строкой в википедии
  столько жизней сложились в одну смерть, это не геройство в общем-то -
  писать стихи, научиться стрелять, жизнь как таковая
  собирая пули для своего музея, будем молчать несколько минут
  в википедии на двух языках ничего не сказано о том,
  любил ли этот бедный студент кого-нибудь
  нет, Сербия женского рода, может быть, смертный человек не заслуживает любви
  об этом сложно судить, не зная, что такое полуавтоматический браунинг,
  плохо помня анатомию тел из учебника хирургии
  нас не казнят сразу, поэтому мы успеваем поверить,
  что эта страна будет свободной, почти как мы
  
  ***
  Follow Me to the Hole
  
  В крещенские морозы я вырываю страницы из Гюисманса и грею ими комок липкой плоти, грызущий морковь у камина - забытая речь ему не дает соразмерно природе разлиться по древу и он вспоминает: "Мне душно и хочется жить хоть маковым зернышком, перышком лука, запятой в нотариальном свидетельстве - отпустите", но я приношу еще морковь, похожую на сирень - так жизнь подражает искусству, искусство рядится в нелепость, а я притворяюсь собой и кажусь кем-то слишком другим. На следующей странице речь о том, что особо послушные дети будут пить чай с императрицей Sissi, у которой из сердца торчит рукоятка и что-то капает в мейсенский рафинад - затворите окна плотнее и слушайте шорох под нёбом, осталось двенадцать минут, если наши часы не спешат. В крещенские морозы, о которых мы читали только в романах без продолжений, я пишу тебе письма с пристрастием к точным наукам и карточным фокусам - дама становится мылом, кролик съедает тень свою и становится сном. На этой линии разлома мы пьем все возможные словосочетания и то, что еще не родилось в мозгу старьевщика с Tottenham Court Road, без опаски следуй по этим строкам - в конце находится лес и несколько прошлых ходов, пропущенных из-за погодных условий. Мы находим здесь мячики, кольца, полезные ссылки, больные места. Для затворников в этом подземном раю мы выглядим слишком речисто и безнаказанно грезим о разном, что можно еще осушить. Ради удовольствия верить в тебя я раздала все склянки с эфиром и конусовидные башенки нашим необщим знакомым - они говорят, что ты существуешь и им удалось прочесть несколько новых строк, подтверждающих твое пребывание на странице для примечаний, но я вырываю страницу "Любовь моя, следуй за мной".
  
  ***
  в ленте пишут что любование оружием один из признаков психопата
  когда-то я влюбилась в человека который носил пистолет в кармане
  это должно было меня насторожить
  а вместо этого я вспомнила фильм "Макаров" это был мой любимый фильм в юности
  тогда я еще зависела от любования постмодернизмом вспомнила как сидели они там за столом и читали Блока
  самое смешное что никто не считал это настоящей любовью кроме меня
  это как биться головой в стекло пытаться кричать в воде снисходительные ухмылки
  ну нельзя же быть такой глупой все всё понимают
  наверное я не понимала ничего кроме искусства
  а искусство требовало сильных страстей как в кино как в смерти
  зачем люди носят пистолет у меня даже баллончика никогда не было зря конечно вспомнила постмодернистскую поэму "Макаров" заявления на каждый день о находке пистолета
  на самом деле у меня был такой вакуум общения что я наверное влюбилась бы в любого кто сказал бы что смотрел этот фильм
  мне просто нужен был клуб по интересам а я думала что мне нужна любовь
  словно любовь заполнит вакуум нам столько внушали что без любви жизнь неполноценна
  мне нужен был клуб по интересам и уверенность в себе которой не было у меня я могла получить ее только от другого
  я совсем не верила в свое существование как человек нажимающий на курок не целясь
  ***
  
  в ленте пишут: "наше советское детство - это было вообще не детство,
  из него хотелось сбежать куда угодно"
  наше осознанное детство было уже не советским
  но взрослые в образовательных учреждениях смотрели на нас так
  словно хотели сказать "ничего, всё еще вернется,
  нет никакой свободы, это временная оттепель"
  мы читали эзотерическую литературу про третий глаз ели шелковицу
  вечно замаранные шелковицей футболки
  вера в непреложность существования чуда
  крестили нас в 88-м вскоре прочитали "Мастера и Маргариту"
  мальчики приносили карбид бросали в костер
  потом на парах по философии мы спорили существует ли свобода воли
  так ни к чему и не пришли наши старые учителя из 90-х
  посмеялись бы над постановкой вопроса
  думали существуем ли в реальности мы или это кому-то другому больно
  а нам это всё снится вместо пропущенных пар
  ***
  В лесу там где не ходит никто живой лежит Олег Кошевой
  С былинкой в зубах исправно тушенку ест слушает сборник the best
  Любой басурманской группы получает полезные крупы
  В руки одни не помнит своей родни
  Как-то они с фотокарточки мятой глядели
  И комиссар иногда попадал мимо цели
  Говорил Олегу о плотности снега в условиях вечной мерзлой камеры
  Где сохранен мощами старый его однокашник твердивший что Бог уже с нами
  И синий мизинец оттопыривал чаркой круги чертя
  И подвывал иногда или пел как дитя
  Но круги его стерли никто не проверит не вор ли
  Из города Марафона техники ржавой колонна
  Всё порывался Олег выйти из теплой берлоги на свет
  Смоляного бычка у костра пасли не разбирая дороги
  веточкой тонкою гнать его подальше от волчьих когтей
  Родина слышит и знает куда обращаться к ней
  ***
  в магазине вдруг подумала, что надо бы купить тебе кроссовки
  шла через отдел мужской обуви, подумала, или футболку там, например
  после свитера на Новый год я ничего тебе не дарила,
  потому что ты контролировал все расходы
  даже в детстве у меня было больше финансовой свободы,
  чем во время нашей совместной жизни
  я прохожу мимо полки с босоножками "всё по 100 гривен",
  "всё по 150 гривен", "всё по 200 гривен"
  босоножки выходят из моды и на этих полках стоят
  на выходе мужчина проверяет чеки, чтобы лишнее кто-то не вынес
  приметила футболку с клоуном Пеннивайзом fun for all ages
  но футболки здесь только мужские, спрашиваю, что за дискриминация
  на базаре обрывки разговора:
  - плохо всё вокруг, вот вам пример
  - да в России тоже
  - противно даже об этом слушать
  мы смотрим на Днепр, в альтанцi табличка
  "при пожаре звонить 101"
  
  ***
  в метро играют песню про Заречную улицу на вечер квир-поэзии вход по регистрации
  нас просят выйти на пятнадцать минут говорят что тех кто был на предыдущем вечере запомнили
  широка наша родная страна холодная весна
  на балконе решетка смотри на Software Factory Hub отечественная продукция
  должна быть хороша как аквариум с выключенным компрессором
  стучи в стекло пытайся что-то сказать разменивай бумагу с портретами деятелей культуры кусочничай
  широка наша страна холодна выращена на комплексах неполноценности величия
  помни мелодии чужих песен путая тонику помни мелодию подпевай про себя ничего не помни
  широка наша страна и полна любви если правильно читать подсказки и указатели
  Железнодорожный вокзал Art Mall Центр
  до воспаленных детских желез до твоей жалости к себе
  до всего можно дойти стороны где свет
  ***
  
  в метро полонез Огинского "Україна - це всi ми" "Бургер & Бiф"
  неисповедимый синтаксис нелюбви - говори со мной о пустотах
  когда прощание прорастет простым числом тяжбой которую не проиграть теплым станом
  монеты по пять монет под язык класть три раза в день не пропустить
  вот она руки греет в варежках всё пройдет говорит и вибачте будь ласка
  сладкая-сладкая соль горький мел храните сколько можно придется
  говори за то что ты жив за то что ты говоришь здесь на языке который вся кровь иначе
  мне нужно куда-то спрятаться
  мне нужно куда-то спрятаться и ты теперь меня не найдешь гляди в оба
  в метро полонез Огинского поручни со стажем "Бургер & Бiф"
  я с этим не сталкивалась мне кажется тоже
  ***
  в микроволновке "Русский повар" прятал топор
  Родион Раскольников соседи лгут до сих пор
  что съедут к лету лето прошло и осень прошла
  нарисовал на двери им нет не со зла
  то что нарисовал налево пойдешь вокзал
  архитектор на Р. какой-нибудь тоже сдал
  всю столицу в которой тебе довелось родиться
  в теремах о двух головах родила царица
  то ли сына а то ли дочь поглядеть невмочь
  на кого эти головы глядят на тебя точь-в-точь
  достал топор нагретый до температуры магмы
  закопал под столбом музейные эти драхмы
  стеклышком зеленым накрыл и камушком сверху
  по приказу Петра построили эти верфи
  говорит крашеная блондинка детство в блокаду
  что там понимают в искусстве вот это стадо
  Родион Раскольников почти протопоп Аввакум
  а вот эту столешницу лучше покройте лаком
  вот последний кусок он будет особо лаком
  красная струйка стекает на белый локон
  бабочка газа под постоянным током
  не замечен ли был в обращении ты жестоком
  с домашнею живностью это от слова "жив"
  вышел на клетку лестницы не закрыв
  двери входные и кто-то скребется в душу
  станут соседей шаги тяжелей но глуше
  прости меня царица морская древо не отпуская
  из туеска я где Невский и где Тверская
  достаю белый гриб и кладу на поребрик для всех
  мимо прошел император на треуголке снег
  ***
  в мирный тринадцатый год врезался почти на своем таксомоторе пела комические куплеты в белом трико
  на несколько сантиметров выше велели иначе снаряд попадает за береговую линию
  Линней сказал что смерти нет есть только московитские обычаи гостеприимства
  чай там например баранки с мёдом челюсть огромного зверя в песке потому что холод
  замирение немирных забывает слова часто участок леса свой бережет лодыжка сломана в трех местах
  законченное высшее предложение нервная деятельность на нуле никаких рефлекторных
  я тебя люблю и ты меня как в мирный тринадцатый год ядро гриба делится разрастается город
  будущего до Сергиева Посада трещит по швам инопланетные разумы шлют без конверта марки
  ***
  в натуральную величину дом на набережной эклером,
  но по частному ни к чему судить о недавнем целом,
  и на лестничной клетке шаги, потоптавшись, проходят дальше,
  не успела продать сапоги, на размер, из венгерской замши.
  не успела собаку купить и столовый сервиз в горошек,
  тот, который не стыдно забыть на вокзальной, среди окошек
  заблудившись - там Кисловодск, там - заштатные эмпиреи,
  фотография в полный рост до свидания жду скорее.
  эти пальмы среди камней, эти каменные гробницы,
  непогашенной марки клей - ни намаяться, ни влюбиться,
  ни расстаться на пять минут на столетие, но Столешни-
  ков переулок тут объявлением на конечной.
  
  ***
  книжный рынок
  в начале 90-х появились мотивирующие брошюры на жесткой бумаге как добиться успеха
  с набором фраз вроде "кто не хочет, ищет препятствия, кто хочет, ищет возможности"
  цитатами Суворова и других великих людей
  пособия по френологии с тестами "найдите среди этих людей убийцу"
  пособия хироманта с описанием всех холмов и линий ладони
  я принесла одно из таких в школу на уроке то ли музыки то ли чего-то подобного
  все начали гадать по руке
  я смотрела на линию сердца свою и мне было довольно тревожно
  одноклассники сверялись со схемами спорили где жизнь пересекает любовь
  ну и конечно бестселлер Карнеги "Как заводить друзей и нравиться людям"
  из которого я запомнила только что нужно постоянно повторять имя человека которому хочешь понравиться
  недавно один поэт сказал мне что Карнеги умер в бедности мы курили на балконе
  точнее поэт курил а я просто дышала дымом зимним воздухом центра
  поэты называют друг друга по фамилиям они не хотят друг другу нравиться
  или фамилия это нечто более индивидуальное претендующее на вечность
  здесь слишком просто умереть в бедности с готовым набором цитат
  линию сердца не узнавая больше свою
  я себе не нравлюсь если нравлюсь людям и наоборот
  из остального только раскладка тираж сто тысяч
  ***
  в начале восьмидесятых вышел фильм "Легенда о княгине Ольге"
  я не могла это помнить потом он шел по телевизору
  в детстве я думала что это какое-то слишком простое имя
  учитывая что вокруг появилось много Снежан
  и американских фильмов категории В
  символ государственности на некоторое время утратил актуальность
  в прошлом году мы ездили в Коростень
  сфотографировали статую князя Мала
  местные жители смогли превратить свой город в туристический бренд
  древлянские леса
  вернет ли наше имя былую популярность
  или мы окажемся последними Ольгами этого мира
  большого мира который столько раз пытались уничтожить
  маленький человек вырастает в Ольгу
  в переводе это значит святая светлая мудрая роковая
  странный мужчина пришел к нам в школу в девяностых
  провести лекцию о значении имен
  конечно тогда каждый зарабатывал как мог
  влияет ли имя на судьбу
  однажды мы пошли на экскурсию в пещеры Лавры
  и у меня загорелись волосы от свечи едва успели потушить
  однажды я пыталась зажечь конфорку и подожгла бахрому скатерти
  такие неоднозначные у меня отношения с огнем
  я его избегаю фильм больше не пересматривала
  но сейчас понимаю что у меня не могло быть никакого другого имени
  
  ***
  в нашей стране мало дофамина мало серотонина
  наша страна это большая мятная льдина где сложно любить отражение в зеркале
  пассажиров в маршрутке сокамерников в метро часа пик
  где колоды игральных карт продаются со скидкой по две
  мы играем в подкидного пока светать не начнет
  читаем на двери стеклянной очередной "переучет"
  у нас нет выхода кроме привычки шуток за гранью фола но всё равно несмешных
  и когда нам становится грустно от них ни любовь ни разлука уже не спасают
  на дне пустота в воздухе испарения конденсата
  мы выходим утром из дома смотрим на мир виновато
  пока что с ним условия паритета но если проколешься где-то
  наша страна похожа на липкую конфету растаявшую в кармане липкий комок
  который жаль но что с ним делать теперь
  каждое утро бьет наотмашь метро стеклянная дверь
  каждое утро едва успеваешь ее перехватить воздух жаркий хочется пить
  кто-то жарит шашлыки кто-то пишет стихи от руки
  как мы все от жизни здесь далеки
  далеко-далеко на озере Чад жирафья ферма
  ***
  <аспекты алхимического брака>
  в нашем сердце вырастет лебеда лебедь белая черная руда мы не увидимся никогда в нашем сердце разная ерунда
  в кармане мелочь не позвонить я не буду тебя любить я не буду ворон кормить своей тенью в честь воскресенья по углам разбрасывать хлеб вот мир ослеп ты на ощупь включаешь горячие недра плиты это не ты а кто-то у кого умаление тела работа ты уже сбился со счета
  это не ты а кто-то у кого фальшивит каждая нота потому что любовь это не свобода из любви или из расчета тот кто нас привел сюда показал нам разные города сказал смотри но не пытайся узнать что там внутри попробуешь тебя сотрут отсюда со счета "три" тот кто нас привел сюда сказал вот белый хлеб вот черная руда они не сойдутся вместе никогда ну а что ты так собой горда смотри разворачивай свиток разные города сложатся в один не убоюсь ни мора ни глада вот только эта тебе совсем не идет помада слушай я тебе расскажу я знаю как надо только лишь для твоего блага всё что мы натворили терпит бумага проступает на стыках стен черная влага окутывает комнаты дым всюду дорога у нас молодым ты ведь знаешь зачем же эту сажу со щек вытираешь словно никому не сострадаешь не веришь никому сама себе построила тюрьму сама себе купила суму идешь глаза широко открывая в этом дыму
  нет эта страна не достанется никому для нее по мерке выкроили войну для нее разливали в реторты полуночную январскую тьму эта страна не достанется больше ему но я здесь ничего не пойму что за монеты почему ты ничего не обещаешь где ты где январские новогодние конфеты почему мы в черное одеты храним в карманах просроченные билеты да мы дети в общем-то что мы могли понять мы хотели как звезды зимнего неба сиять верить лишь в то что у нас не отнять впадая в безверие опять нет эта страна пустынна цвета остывшей крови горькая глина ни раба ни господина ни отца ни сына безвидна пуста картина любви из которой не вырастет сад ты не скажешь кто виноват что мы делали чтобы земля исторгла нас из своей холодной утробы выпустила на свет пообещала то чего нет коробок печальный новогодних конфет
  ***
  в нулевых можно было сделать каминг-аут нет мои родители это не поняли бы наверное выгнали бы из дома но можно было сделать каминг-аут насчет своей ориентации
  а вот про асексуалов совсем речь не шла почему-то предполагалось что все обязаны хотеть выйти замуж ну еще конечно можно было уйти в монастырь но в монастырь я не хотела
  я хотела путешествовать и носить яркие платья
  а в такой ситуации никто не признавал что я могу не хотеть секса
  а я хотела путешествовать и носить яркие платья потому что у меня была депрессия я хотела что-то яркое в жизни
  а не для того чтобы кому-то понравиться да мужчины думали что если я ем в кафе - так это для того чтобы познакомиться с кем-то
  а я ела в кафе потому что приехала в чужой город и не могла есть нигде кроме кафе
  но все вокруг думали что всё вокруг существует для знакомств как вселенский дом свиданий
  чтобы меня не замечали надо было ходить в рубище опоясавшись власяницей да и то бы сказали что это перформанс
  Виталик говорил для чего ты надела красные штаны кому ты хочешь понравиться он не видел ничего кроме субъекта
  смешно но меня не воспитывали как субъект пытались конечно но ничего ни у кого не получалось я была умнее всех своих родственников вместе взятых но толку они-то хотели выдать меня замуж за кого угодно и получить внуков словно весь их род чего-то стоил рядом со мной но зато они умели приспосабливаться к жизни а я - нет
  
  ***
  в общем-то всё тлен говорит древние греки "Лягушки" Аристофана
  когда у граждан нашей провинции был еще стыд и эту плотину рано
  было еще открывать захаживать в гости с вечерни за мармеладом
  закрашивать красным каждую пядь не попали в кого-то рядом
  самая чистая кровь и с пенками молоко письма грамоте обреченных
  жалко девчонку уехала недалеко скелетцем господ ученых
  темные воды простывших труб затылок сверлит с исподу
  каждый кто тянет руки к тебе привычно груб мрамор станции в непогоду
  как-то теперь особенно строг от реклам и надежд свободен
  авгур сказал твой домашний бог переходов и подворотен
  отвернулся молча к стене продавец поставил клеймо на руку
  только греки знали где в пьесе конец чтобы хор не обречь на муку
  а в общем-то если выжить им суждено сверх расходного материала
  говорит да эти βατράχια все равно от нас отличались мало
  так же бьется сердце в левой руке разбит фонарь у аптеки
  и папье-маше шуршит вдалеке и свинцом заливает веки
  ***
  
  в окне твоем бетонные коробки, взгляды робки
  прохожих в черном из китайских рынков сбыта.
  хоть список дел прочла и до конца, всё будет позабыто.
  пройдутся строем мимо склада стройматериалов
  обратно и туда, где спички в снеге талом
  размокшие найти хотелось бы, но тщетно.
  не бросила курить еще за столько лет, но
  знакомый дом опять манил каверною подъезда.
  оратор римский говорил... уже не интересно.
  в окне твоем бетонный блок с огнями - супермаркет.
  несут пакеты с головой капустною, и капнет
  на талый снег еще воды, разбавленной портвейном
  остаток. новые бинты купить в галантерейном.
  ***
  в основном я слышала только вопрос "а вы тоже пишете стихи?"
  не буду говорить "в этой стране" в РФ было то же самое в этом смысле у нас одно ментальное пространство ну может сейчас уже что-то меняется
  когда-то мы поехали на фестиваль там поэт что-то спросил у Костика мама сказала наверное подумал что Костик молодой поэт хотя Костик ничего не писал никогда еле избавился от ошибок но поэт конечно должен был быть именно мужского пола иначе никак
  один художник когда-то мне сказал что на самом деле мужчинам всё равно с женщинами они общаются только с теми с кем хотели бы переспать наверное я ничего о них не знаю
  в институте у нас были только девочки в основном в группе только девочки и один мальчик с ДЦП вступивший в секту пятидесятников в общем я думала это не показатель он как инвалид может быть токсичен
  в школе ладно я наверное сама себя оградила от социума считала себя не такой как они думала книги важнее чем эти люди да это было бегство от мира да я до сих пор так думаю наверное потому что не знаю как общаться с людьми но странно насмехаться над этим книги ведь никому не мешают
  в 90-х я даже не волновалась в каком мире живу читала книжки смотрела сериалы думала ну да этот мир мне не нравится мне нравится читать про девятнадцатый век потом появились ретро-детективы я в общем так и думала что это будет актуально но не умела писать ретро-детективы так почитывала просто на досуге иногда
  еще мне когда-то сказали "вы такая красивая - разве у вас могут быть хорошие стихи?" нет я не ответила ничего странно что за жизнь здесь привыкаешь к хамству к эксплуатации работодателем к вопросам о том где твоя семья к любому неуважению границ привыкаешь в начале нулевых многие думали что до революции было лучше показатели 1913-го года и всё такое ну это смотря в какой семье родиться конечно ну вот я получила высшее образование устроилась на работу но от меня всё равно не ждали ни работы ни книг а только замуж выйти толку от эмансипации да?
  
  ***
  в первом кругу ада мигалок наполненных метаном сметаной смертью
  орехов каленых зубья дышать как учили на курсах всей кожей изобильна ли земля родящая гвозди
  стекло самодельные объявления на картонках "нам холодно, заберите нас к себе" простые истории
  простые истории расположенные между оградой школы с математическим уклоном
  досудебного судного дня теремов сберкассы готовится к Масленице собирает адреса вымышленных друзей
  думает с чем лучше приходить на их место с набережной Яузы весь икорный бизнес
  перенесли разбиться о ямы асфальта под серое небо Вероны ни вычитать ни множить
  слабая мышца сердечная разговаривает с коноплянками на их языке застанет кого-нибудь дома
  историю моментальной неподвижности жизни в глазок нашепчет
  ***
  в последнем Новом году, когда я могла ответить тебе в этой жизни,
  ты написал мне: "давай мириться, мне очень больно за то, как я себя вел
  по отношению к тебе, но и ты причинила мне боль. любви!"
  но я ничего не ответила, потому что
  мне уже не нужна была никакая любовь,
  мне нужен был покой
  письмо на ресурсе, запрещенном на территории Украины
  я говорила, что у меня другая почта, но ты все равно писал на эту,
  и я читала
  ничего не ответила, потому что не верила в твое раскаяние
  ты находил правильные слова, если хотел
  но эти слова не казались мне правильными
  если нужно было выбирать между словами и жизнью,
  там, где нельзя поставить знак равенства
  я почти тебя забыла, потому что забыла себя
  весной ты написал письмо: "вспоминаю твои слова,
  я ведь всё записывал, это как фантомная боль"
  но это действительно была фантомная боль другого мира,
  письмо не требовало ответа
  от пожаров в Австралии погибли 1,25 миллиарда животных,
  им было невыносимо больно, но они не могли об этом сказать
  в небе над Ираном загорелся самолет
  я больше не могу зайти в эту почту
  если жизнь - расставание, отложенное во времени,
  я пишу эти письма в никуда
  поставь флажок "прочитано", с Новым годом
  
  ***
  в потайных складах в подземелье набухает водой рикотта,
  Серов приветствует революцию девятьсот пятого года,
  корзинка картонка собачка батут и теперь никогда не умрут,
  соломенного бычка ведут под гражданский суд.
  наступил девятьсот шестой или не наступил, сдал квартиру рабочему с койкой в красном углу,
  то рубаху рвут с груди, то рифмуют "горько" с прочими бессмысленными словами, только ли тело пребудет с нами
  в пыточной и в кирпиче домов шестым гвоздем, незваным гостем хуже, кости падают ребром, здесь двадцатый номер, где этот дом,
  недостроенный ветхий киоск с балюстрадою венской, кипит реагент, и за окнами нет городской тишины, и у сердца под биркою нет этих юных пейзажей, где Бирма обильна слюдою и златом,
  и не чувствует кожа тоски, и не шлют векселя виноватым.
  Серов приветствует марокканский кофе в лавке колониальных товаров "Мустанг", девушка цвета лилий
  жадности просит у каждого, словно ее любили швейцары пустых гостиниц, дворники дымных домов,
  продавцы дисконтных туров "всё включено" в Саров.
  тысяча и одна ночь по Садовому против стрелки, "Мои заметки" закрыв,
  жизнь уложиться могла бы в один обеденный перерыв часовой дальности расторжения ненужной жены объятий,
  за Нарвской заставой ест голубцы с капустою неприятель,
  и разливается море по улицам Цареграда,
  и остывает гуашь в горьком горле, теперь не надо.
  
  ***
  в прекрасном новом мире поэзию запретят как нечто иррациональное
  еще Платон начинавший как поэт-трагик призывал изгнать поэтов из государства
  я не знаю нужно ли мне чувствовать что-то или достаточно перечислить общеизвестные факты
  чувства теперь вызывают только насмешку если это не чувство оскорбления чувств
  я сижу в темной комнате потому что перегорел провод
  без интернета потому что интернет пропал днем перезагрузить роутер не помогает
  скоро отключат горячую воду ретроградный Меркурий
  поэзия никогда никому не помогает
  на окраине города в темной комнате ночью
  не знаем какие новости прочитаем после обеда
  не умеем пользоваться жизнью так чтобы извлечь из нее что-то
  "счастлив, кто падает вниз головой" повторяем себе на завтрак
  пью вино в съемной квартире во время Львовского форума
  говорю себе что раз поэты существуют значит они зачем-то нужны
  это аргумент из разряда "всё существующее полезно"
  но почему бы и нет в самом деле почему бы не выйти за пределы пищевой цепочки
  на работе нам говорили "вы обслуживающий персонал" теперь нам никто не платит
  те копейки которые платили возвращайся в спальный район
  засыпай до завтра никто тебя здесь не любит
  что бы ты ни делал просыпайся утром стой в пробках опаздывай всюду
  жизнь замаскирована под дружеские посиделки
  на белом фоне черный текст нет подключения к интернету
  подключитесь к сети wi-fi еще раз проверьте модем
  
  ***
  в пятнадцать лет Гайдар командовал полком а мы думали как бесплатно пройти через турникет на метро "Лесная" нет это было в шестнадцать конечно но ладно не будем столь точны в формулировках
  потому что купили колбасу и вино и сказали что для выпускников проезд будет бесплатный
  в троллейбусе сказали ну ладно но вас в метро всё равно не пустят
  но в метро все равно все прорвались в этот Гидропарк такая я тогда была в общем зануда
  думала что мне налили в стакан значит всё надо и выпить
  за маму за папу иначе тебя заберет бабайка
  заберет и не отдаст тебе себя никогда
  в общем я никогда не пила а тут выпила два пластиковых стакана портвейна и проявилась моя мизантропичная сущность
  мне было бы сразу понять что с этим делать
  но кто что мог сделать на Троещине с мизантропией в 99-м году родители считали меня кем-то вроде Байрона и не любили
  все остальные считали меня просто ушлепком
  да смешно читать биографию Байрона и идти на Днепр где дедушка учит тебя плавать
  а ты научиться не можешь ну просто никак
  
  ***
  в пятнадцать лет Гайдар командовал полком а мы думали как бесплатно пройти через турникет на метро "Лесная" нет это было в шестнадцать конечно но ладно не будем столь точны в формулировках
  потому что купили колбасу и вино и сказали что для выпускников проезд будет бесплатный
  в троллейбусе сказали ну ладно но вас в метро всё равно не пустят
  но в метро все равно все прорвались в этот Гидропарк такая я тогда была в общем зануда
  думала что мне налили в стакан значит всё надо и выпить
  за маму за папу иначе тебя заберет бабайка
  заберет и не отдаст тебе себя никогда
  в общем я никогда не пила а тут выпила два пластиковых стакана портвейна и проявилась моя мизантропичная сущность
  мне было бы сразу понять что с этим делать
  но кто что мог сделать на Троещине с мизантропией в 99-м году родители считали меня кем-то вроде Байрона и не любили
  все остальные считали меня просто ушлепком
  да смешно читать биографию Байрона и идти на Днепр где дедушка учит тебя плавать
  а ты научиться не можешь ну просто никак
  
  ***
  L
  
  В романе "L" современной поэтессы Лии Киргетовой можно искать отголоски себя, можно пить Lipton без сахара, можно курить Parliament и думать: "Вот что ужасно - даже если плохо, даже если это уже не ты, всё равно ведь не остановишься, пока достанет дыхания, будешь кормить собою". В романе "L", наверное, о любви, из названия следует, Лия, кого любить мне, когда-то в пятиэтажке на самом смешном отшибе верилось - каждый божий агнец мне будет братом, тебе идет эта стрижка, почти по моде. Сто двадцать семь историй, откуда такие числа, все они будут живы, все они будут верить в силу печатного слова и некорректных правок, будут смотреть на небо - где мои разносолы. Сто двадцать семь персонажей в поисках автора, мир оборудован минибаром.
  
  Сто двадцать семь персонажей, по ночам к ним приходит женщина в белом, женщина с мелом, стрельни и мне папироску. Сто двадцать семь персонажей. Вымазан мелом, как трубочист с омелой. Кому ты гадаешь здесь, вязала бы по наброску. Меня никогда и не было, что вы видеть хотите, редкие птицы до середины текста не долетают, редкие птицы гнездятся не в Альпах, а все равно на Крите, если бы в Альпах - снега никогда не тают.
  
  ***
  Оригинал
  
  В Сарагосе был кафедральный собор - его уже заменили постройкой из вафельных трубочек с примесями корицы. Капитан Диего Веласкес проехал четыре мили, увидел две сожженных деревни, гнездо неизвестной птицы, рукопись на беспросветном наречии без редакторской правки. Сколько вещей удивительных видится в Сарагосе, сколько серебряных вилок выходит из переплавки и невозможных ответов заключено в вопросе. Вот тебе десять пуль - выбирай для своей рулетки что-нибудь помилосерднее, ангел не пролил масло, и на путях трамвайных лишь прутья клетки, всё опрокинулось, сузилось и погасло. Нет, настоящему критику видятся без изъяна точки, сюжетные линии и бифуркаций плоти яма, и сверху посыпано чем-то пряно, дождь остается пятнами на гаротте. Можете все вернуть билетики - здесь кондуктор не важен, проходите вверх по незакрытому турникету. В Сарагосе было несколько старых башен из хрусталя, если их разбить... (отгадай примету).
  
  ***
  ***
  в свой последний день в Евросоюзе переняла искусство мимикрии теплое тело масс
  нет никого просто так не обвиняют у нас не отнимают самое дорогое в этом пчелином рое
  собираются на детских площадках по трое в темное время суток
  эта война как веерное отключение света
  в твоих артериях яд виноградных косточек этой страны
  дети с врожденным чувством вины с наследственным сколиозом
  из жизни иногда получалась проза
  здесь бьют и любят без цели какой-либо просто деваться здесь некуда от нелюбви
  от секретиков в рыхлой земле это стеклышко с мертвым жуком
  мы вырабатываем ровный почерк и забываем его добытый с таким трудом
  нет здесь ни ночи ни дня эти грустные песни отчизны что прячет от света тебя
  шторы тяжелые закрывает все острые предметы убирает
  ни имени ни роду ни племени не называет
  этот снег из пуховых перин этот Рим без названья и счета прекариат едет на работу
  но в следующем году мы будем в Константинополе или в Иерусалиме
  мы станем совсем другими
  со своими бумажными стаканчиками для кофе счастливыми молодыми
  всё растворяется в сизом дыме
  остается на плитке стен формулами простыми
  
  ***
  в следующий раз мы не будем писать стихи
  мы будем сидеть в парке культуры и отдыха вернее один из нас тот кто будет девочкой
  будет сидеть на скамейке в парке и читать книгу
  или смотреть на мертвую желтую листву молча ворошить ее ногой
  думать что где-то проходит жизнь где-то есть любовь
  а тот кто будет мальчиком сядет рядом на эту скамейку может быть
  я помню как мы познакомились было темно ты стоял ко мне спиной и смотрел на море
  блондины всегда были моей слабостью если бы ты был брюнетом наверное мы
  не познакомились бы никогда блондин в очках в белой тенниске возле моря
  но девочка не должна проявлять инициативу
  ты не хотел ехать в Киев говорил что тебя здесь расстреляют
  твоя белая тенниска превратится в красный флаг
  я лежала бы рядом но девочка не должна проявлять инициативу никогда
  воздух сжимается ты говоришь что тебе надо идти собирать с Грицманом свой сборник
  только пойти погладить свой костюм из Армани (это был сарказм)
  я держу твою руку но вода заливает глаза но я держу твою руку
  пусть девочка не должна проявлять инициативу но мы бы не были вместе
  эти несколько лет из точки А в точку В
  я держу твою руку теплую руку держу целую теплую кожу
  ведь не может исчезнуть то что было нами превратиться в нет
  не может исчезнуть то что было тобой
  мы всё так же на советской кушетке в съемной комнате смотрим старые фильмы
  пьем брют ты рассказываешь про друга который летал в Москву с любовницей
  потом улетел обратно ты их уговаривал еще побыть но полетели
  самолет разбился и только они выжили потом их показывали в новостях узнала жена
  еще рассказывал про друга который лежал несколько дней в больнице с инфарктом
  и выжил потому что ему было всё равно
  может быть всё равно ты говорил про кодекс самураев живи так словно ты уже умер
  так мы живем в пустоте хватаем руками воздух съемных комнат другие формулировки
  в следующий раз мы умрем так словно уже жили
  держась за руки воздух будет полон жасмина
  недостающий глагол в кроссворде свет ночника в глазах
  
  ***
  в сорок первом году Джон написал для двенадцатилетней Эффи
  роман "Король Золотой реки", через семь лет состоялась их свадьба
  Джон много работал, издал "Камни Венеции"
  Эффи создавала изысканную и непринужденную атмосферу в доме
  Джон говорил, что ее личность не сформировалась
  что женщина, которую он представлял, слишком отличается от той, которую видит
  некоторые исследователи считают, что его отвращали волосы
  в сравнении с картинами Ренессанса и античными статуями без какой-либо растительности на теле
  Миллес уговорил Эффи позировать для его картины "Приказ об освобождении",
  где жена шотландского солдата, арестованного после якобитского восстания,
  держит на руках ребенка и протягивает стражнику приказ об освобождении мужа, влюбился
  во время работы над "Офелией" огонь в обогревателях потух,
  Элизабет несколько часов пролежала в ледяной воде, заболела пневмонией,
  ее отец выставил художнику счет за лечение,
  но она умерла от туберкулеза и лечения опиатами
  Росетти положил в гроб жены рукописи своих поэм, накрыл их рыжими волосами
  спустя семь лет достал их и напечатал сборник
  то есть, достал его агент, который потом говорил, что рыжие волосы
  продолжали расти, заполнили медными локонами весь гроб, книга не имела успеха
  Эффи заявила в суде, что не может испытать с законным мужем радости материнства,
  этот аргумент был хорошо понятен викторианскому обществу
  их развели, Миллес тоже ударился в слёзы от растерянности, но потом у них было восемь детей
  Джон вернулся к родителям и влюблялся в девочек на первом проблеске их рассвета,
  после теряя к ним интерес, но с Розой всё было по-другому
  он сделал ей предложение, когда ему было пятьдесят, ей семнадцать
  родители Розы считали его социалистом и атеистом,
  обратились к Эффи за подробностями и отказали
  через три года Роза умерла в лечебнице от несчастной любви и анорексии
  Джон видел Розу на картинах Карпаччо о жизни святой Урсулы
  начал вызывать духов, уединился в имении
  Миллес стал самым высокооплачиваемым художником,
  перед его смертью королева Виктория смягчилась
  и разрешила Эффи участвовать в официальных мероприятиях
  
  ***
  Sweetest Child
  В среду осталось пятнадцать пенни в кармане у Чаттертона, если не есть шаурму - купишь пристойный яд, он не построил дом, даже кукольный дом из картона, эти дома из картона всегда так красиво горят. Если уехать в Грецию, там неземные виды, только без всякой обиды - это же не игра. Я научусь зачеркивать - вот вы уже убиты, вам нельзя шелохнуться - готовится фуагра. Он развернул письмо: "Стихов нам теперь ни духу - идите в парламент, торгуйте лососем, выпиливайте цветы". Однажды я вышел из дома и встретил в саду старуху, и сколько бы ни старался, не станешь поэтом ты. Как ты можешь писать такое - ведь я же тебя придумал, вот на этом столе составил перечень нужных мер, как старофранцузское ле о прекрасной теме, скажи мне что-нибудь, не погружаясь в речь по самое горло, а рифмы отдай врагу. Как ты можешь так с нашей любовью? А что я еще могу? На этом можно было бы ставить точку, пока не нашли растрату, пока не раскрыли книгу, по сноске тебя найдя, но мы с тобой притворимся кем-нибудь, мы ведь не виноваты, у нас нет ничего на расплату, уйдите, не бередя, не вороша, не вскрывая трещины, не шевеля пинцетом эти странные происшествия, мирно покиньте дом. Но что-то должно быть в этом, вот так родишься поэтом, а потом продаешь обстановку и книги с таким трудом.
  ***
  в сталинке на фоне Печерска героини в платьях в цветочек чтобы как герань на окне самоварное золото
  сплетен в стене Арсенала замурован под следами от пульверизатора пульмановского вагона мироточит
  раскалывается на несколько проходные улицы пустуют красота требует жертв уродство требует жертв
  всё на свете в свинцовом теле комиссарском звенит колокольчик настоящие леди постоянно падают в обморок
  при виде ужасов бытия когда потеряешь мизинец ты придешь в недоумение даже
  не успеешь отреагировать должным образом чтобы герань поливали каплями красных телец потоком
  золото с пятнами цвета ржавчины остается внутри пока никто не видит
  
  ***
  в такие моменты представляю свою дочку говорю ей видишь
  мертвую синицу на бетоне подъезда
  произнести нравоучение о любви к птицам когда холода и нельзя показывать пальцем
  нельзя тыкать палкой чем еще тебе потешить свою сентиментальность
  мертвые птицы живут пока ты о них не помнишь
  в такие моменты становится грустно что я помню что сказал по этому поводу Марк Аврелий
  но не умею строить кормушки из кефирных пакетов
  незачем он сказал хранить этих птиц в мусорных баках хлебные крошки
  нам пригодятся или нет Марк Аврелий
  в такие моменты становится грустно ибо жизнь человека грустна
  и бетон покрыт разводами соли нет тебе продолжения ни в чем
  твоим волосам твоим в нехватке кальция костям твоим философам-стоикам
  ничему продолжения нет здесь только птицы
  запутываются в обесточенных проводах служат примером как не надо на уроке природоведения
  давай я нарисую эту птицу за тебя клюв и перо перо
  ***
  
  в твоей комнате висела коричневая новогодняя гирлянда и пластинка с печальным маршем
  ты снимал комнату на Кантемировской говорил это центр если сравнивать с тем что за мкадом
  французские хот-доги с майонезом или горчицей студия ногтей Лены Л.
  в твоей комнате было тесней чем в тамбуре кладовке пенале
  но рядом была крыша голуби ты говорил не имеют чувства насыщения едят пока не лопнут
  это казалось мало похожим на правду хотя кто знает что там у голубей
  в соседней комнате жили пенсионеры хозяйка раньше работала маляром
  и надышалась краски к ней начали приходить мертвые родственники
  и разговаривать с ней на бытовые темы
  потом приехал ее брат она закручивала аджику и варила компоты
  они жили втроем в комнате всё время ругались ты смотрел телевизор
  полгода они жили на даче тогда квартира была пуста однажды хозяйка хотела сорвать
  пластинку со стены из развлечений в районе был только супермаркет
  кофейня и студия маникюра передача "Супер-модель" кроссворды в бесплатных газетах
  перерасход воды по счетчику первым покупателем должен быть мужчина
  с красным кошельком (аналогичное суеверие у проводников на железной дороге)
  как человек на плоскости может обозреть мир арбатские матрешки зеленые насаждения
  теперь и не поговорить толком не спросить есть ли там голуби и винил
  прозрачный лак на светлое время суток
  
  ***
  в твоем городе одежда замерзала на балконе зимой, превращалась в ледышку
  твоя мама говорила нужно экономить воду, нужно экономить средство для мытья посуды
  я привыкла жить одним днем, не привыкла делать запасы, наверное, это плохо
  читала книги из твоего книжного шкафа, забывала названия тут же
  забывала, что читала их уже, белое пятно вместо текста
  мы брали книги в библиотечном буккросинге, мемуары второй жены Булгакова, например
  представляла себя участником Ледяного похода, сидя в комнате на седьмом этаже
  твоя соседка спрашивала у тебя, почему ты живешь
  в одной квартире с мамой, ты ответил, что здесь прописан
  я возвращалась из магазина, нажала кнопку вызова лифта
  в подъезд вошел вахтер, он тащил за руку какую-то девочку,
  говорил: "сейчас нажму тревожную кнопку"
  девочка плакала, говорила "не надо", просила ее спасти
  я оставила лифт, пошла пешком вверх по лестнице,
  чтобы не оказаться свидетелем и не попасть под проверку регистрации случайно
  твоя мама оставила тебе много банок с компотом из сухофруктов
  Вертинский написал в мемуарах, что в Иркутске ужасный ДК
  ***
  в темном помещении в форме куба за руки душу хватать негрубо, тесные реплики главных героев на расстоянии ручки усвоив.
  дети не ходят сюда до шести, так что тебя не пропустят, прости.
  из целлулоида в кукольном доме спящей царевны не встретится кроме тело, набитое ссыльной трухой, звук упрощения жизни глухой -
  так уронила пюпитр на подмостки, в классики глупо играть - не подростки,
  черною струйкой из левого века вьется дымок над плотиной "Казбека".
  в темном помещении в форме квадрата тело в бессмертьи не виновато - белыми нитками и шарниром, камнем четвертой стеной в постылом
  пении, словно за всех в ответе, горечью ТЮЗа насытят дети
  катышки памяти класс. работы, в общей жестянке стеклянной шпроты тлеют в морозную чешую, синюю кровь разделив свою.
  
  ***
  в теплом теле страны окопавшись ее площадей невозможное злато но вас не отпустят, ребята
  тело не может быть здесь не виновато
  в сетке вен и в авоське кефир не просрочен ли посмотри
  ничто не дрогнет внутри
  это всего лишь хлопушка в тебя не стреляют со счета три
  в теплом теле страны что вынашивала нас
  бродила вместо крови словно квас полезный
  но тем кто выжил не соболезнуй
  свет прорастет из могилы любой неизвестной
  страна где колыбелей памятников и стен для расстрела
  строили столько от детской любви неумело
  нас породила убивших ее но над телом
  рыдающих вчуже всё что будет потом будет только хуже
  призрак ее колыбельные тихо поет как ты мог нас предать безрассудный
  воздух сгущается в горле отравленных нежностью будней
  как ты мог нас предать но вернуться туда же где был
  словно лишь для кружения на центрифуге тебе и хватило сил
  да любил ли ты здесь хоть кого-то и эхо ответит любил
  эта стана детских садов зеленым крашеных стен
  половиц от боли скрипящих
  нам надо снова куда-то идти даже видеться чаще
  но хватаемся за луковку за которую не удержаться
  это были другие сны больше они не снятся
  ***
  в тридцать четвертом жена родила ему пасынка детской присыпкой корью кормила вместо малороссийских борщей
  каждый спрашивал "чьих ты" он отвечал ничей на фоне абхазских пальм выбирая более выгодный профиль за который погиб
  в тридцать четвертом это был еще не перегиб
  
  жена родила ему пасынка переученного левшу мадам уже падают листья он говорит прошу колите в область второго ребра наша земля сыра
  жена родила ему пасынка на фотокарточке умерла
  но каждый день здесь красный или каждый второй тело красного командира под местной горой
  
  вождь никогда не спит каждый нерв у него болит каждый нерв на теле
  сначала разрушить потом построить потом разрушить хотели
  инвалиды создавали свои артели выжившие создавали по несколько семей
  социопаты варили из выживших клей
  но говорить нельзя об этом был плакат говорить не смей
  
  так его не любила родня не молилась о нем ни дня
  свечи по гривеннику покупая припоминая три колоска из нового урожая
  а что ты танцуешь это музыка чья-то чужая братской республики вальс
  мы еще познакомимся если не вспомнят о нас
  говорил тут нужно считать раз-два-три
  голову ровно держи в объектив смотри
  ***
  в углу моей комнаты маленькая ель (скорее даже елочка -
  использую диминутив)
  в моей стране война, выдаваемая за мир
  я не покупаю пластик, не верю рождественским гаданиям,
  обещаниям кулинарных сайтов
  сегодня мы пытаемся не думать, что будет завтра
  загадывать желания, которые сбывались с переменным успехом
  за окном моей комнаты следы выпавшего вечером снега,
  по которому ходят дети в блестящих пуховиках,
  кто вложил в наше сердце страх
  кровью чужих детей на покупающих подарки руках
  пластиком упаковок, уничтожающих воздух твоих городов,
  обесцениванием слов
  кто вложил в наше сердце надежду на чудо,
  холодную кровь батареи по венам панельных домов,
  и в шампанское пепел желаний, сгоревших до тла,
  и серебряный дождик в осколках
  
  ***
  В чреве твоем будет горька, но на устах сладка,
  Бегбедер играет сет на Копакабане,
  все ближайшие предки были военными, чайки на Рижском взморье,
  летом Катя пишет поэму со сценами народных праздников,
  сети, силки, буквари, Вечная Женственность в каждом закрытом флаконе,
  грозы в начале мая, открытки твоей страны.
  "Дорогая Китти, у нас будет много снега, самого белого,
  самого мягкого и густого, тающего во рту, а не в руках,
  бескрайни просторы смысла". Китти скрывает свои познания,
  фрейлина цесаревны, прячет макбук возле чайного павильона,
  никогда никого не любить, расширять сосуды,
  бедные выкройки, молодость без прописки,
  столько всего на плечи юные ей свивал,
  никого не жалеть без нужды, но поить кефиром.
  "Дорогая Китти, как же всё изменилось за год".
  Пуще пламенного гнева страшись...
  ***
  Last Look at Eden
  В эпистолярном цикле начала века (пускай девятнадцатый - для построений сюжета это пустая прихоть) Эмма читает: "Милая Эмма (здесь скрытая подоплека), вы совсем позабыли нас с тетушкой, вы нам кузина, вы хоть изредка пишете, а остальные, тайные рифы метя, не присылают весточку, вежливость косит строки, наша ирландская сказка "Мария и три медведя" вспомнилась, правда ирландские сказки слегка жестоки. Милая Эмма, вы помните нашу кузину Бетти, как ей жилось приживалкою в этом чумном Париже, на вавилонском наречии в парке визжали дети, овод в Булонском лесу выпил кровь, кровь была пожиже". Эмма отложит письмо, подумает: "Девичий век недолог, вот и кузина Бетти досталась оводу на съеденье, времени нет, Париж - кровожадный Молох, папенька не откажет, сто фунтов, обзаведенье". Эмма садится на поезд, затем на паром, впереди шумит English Channel, милый мой Ричард, когда вам дадут приход, я буду сидеть в Мулен-Руж и смертельно скучать - виноград не бывает зелен, и мне на обзаведенье отдали сто тысяч душ. Вот я играю ими, ставлю на полочки, на ночь читаю Пруста, их заставляю слушать и трепетно мне внимать. Скоро вы все поженитесь, чтоб вам тут было пусто, это большое чувство, радость и благодать". Души переженились, ушли в Аид выращивать помидоры, Эмма читает Ибсена, выписки на ковре: "Недостоверно выписан резкий характер Норы, я отпишу вам после с твердой пометкой "Re". Милая Эмма, всё-таки из неурядиц быта, из теплокровной нежности выросла ты давно, и потому ты автором будешь-таки убита, правда еще не скоро, правда не всё ль равно.
  
  ***
  в этой стране девяностые не заканчивались никогда
  просто на время мы перестали слушать шансон,
  купили плазменный телевизор, читали интеллектуальную прозу
  покупали футболки в фирменном магазине, а не на Троещинском рынке
  думали, что Европа ждет нас
  девяностые с их конспирологией поджидали в темных подъездах
  Европа ждет нас, чтобы спросить: "ты с какого района?"
  направлением энергетических потоков земли, заговором от сглаза
  песнями, так чтоб душа свернулась и развернулась
  магазином конструкторов лего, фермерским молоком
  девяностые в этой стране календарь праздников,
  когда что приходится помнить
  почти не верить в приметы, но соблюдать всё, что должно,
  на всякий случай, а потом всё равно всё забывать
  ***
  в этом году никто не написал о 7-м ноября
  в прошлом году все написали о 7-м ноября в том числе я
  написала о том как мы пели советские песни и всё прошло мимо
  сто лет жизни зря или нет мог каждый решать
  но мы пили шампанское в сквере Чкалова фотографировались размыто
  в этом году в ленте "нарештi ми вiдокремилися вiд Москви"
  смешные песни Ленин такой молодой няшный символ былого детства
  что ты видел еще кроме Чкалова на стене
  крафтового красного на костлявом плече где холод хранит и лёд
  заиндевелых трамваев ничего не видели но детство пульсирует в каждой жилке
  развяжи эти тесемки на шапке вязаной серой
  мы повязаны с тобой одной братской адовой серой
  красного знамени трепета пятачка
  но этот дом никогда не снесут этот сквер оставят за нами
  нашими скомканными захватанными рукавами
  не заходи за линию сохраняй угол наклона
  не заходи за линию революции нет
  
  ***
  в этом городе живет Тараск из Броселианды
  этикетки от "Фанты" нашего детства, затемнение окон, не ходи в этот лес
  никто еще не вернулся, вкусив от плода познания, не воскрес
  в этом городе ходит один трамвай, на доске объявлений сдаются комнаты с видом на ТЭЦ
  олимпийский зверь бьется в капкане скользких колец
  дети играют в войну, где победителей нет
  в альбоме лежат открытки "Из Грузии солнечной привет"
  ночью пора возвращаться домой, спать ложиться, свет ночника слегка приглушив
  Тараск глядит из маминого пальто кримплен индпошив
  нет, ты был непоседой, больше ты не пойдешь гулять
  завтра всё повторится, будет Тараск из кримплена глядеть опять
  нет, ты был непоседой, ты заблудился в лесу, не зная, с какой стороны мох
  справочник юного следопыта ничем тебе не помог
  пряничный домик молочные реки кисельные берега
  на цветы открытки ложится ночная мгла
  
  ***
  в эту страну ничего с собой не бери - там всё есть:
  море, небо, облака, Акрополь, петарды,
  машины с надписью metaphora на двери - это месть
  нам, поэтам, но для поэта не слишком стар ты.
  в эту страну ничего с собой не бери - сиди у окна,
  всех назови на память овец, только шерсть овечья
  и Василиса Егоровна тексту еще верна,
  только таблички из глины у Междуречья
  между речью и немотой. ты была не той,
  кого хотелось видеть на каждой открытке, море
  пенится-пенится пенками. над плитой
  пар, и до вытяжки всё не дойдет, но вскоре
  я доберусь и до отрывного календаря -
  изобретения графа Л. Н. Толстого.
  разве тебя научили грамоте зря
  и не оставили здесь ничего другого.
  ***
  в юности посмотрела фильм о Дороти Паркер
  подумала, что такой должна быть поэтесса
  живых поэтов я тогда не видела все поэты вокруг были мертвы
  у них была какая-то необыкновенная жизнь
  романы расставания платья в стиле модерн
  у нас был подъем в шесть утра уроки ощущение что поэзия в прошлом
  в общем все они были несчастны и не сказать что каждый по-своему
  приятно думать, что никто тебя не понимает
  неприятно думать, что ты сама себя не понимаешь
  посмотрела этот фильм несколько раз Дороти Паркер
  не входила в наш курс литературы там поэзии не было вовсе
  в красном учебнике для факультета филологии о ней было два абзаца
  я обрадовалась знакомой фамилии подчеркнула карандашом
  в нашем читальном зале было очень холодно
  девочки обсуждали рецепты очищения организма
  листали журналы смеялись над фотографией блюда
  из помидоров с майонезом
  если не думать о том что ты заперт в этом порочном круге
  можно радоваться всему всё не имеет смысла
  больше я не пересматриваю фильмы которые мне когда-то понравились
  не вспоминаю людей с которыми когда-то была знакома
  больше не помню ни одной строки Дороти Паркер
  а раньше помнила про новую любовь что пальчиком манит
  ***
  вавилоны на голове заворачивать кремовым тортом никогда не играть на скрипке подобно персонажам
  книг малой серии ЖЗЛ не рассказывать историй о скрипичном мастере и с итальянской фамилией как бишь его не вспомнить но жизнию текст поправ индекс примечаний
  вот они пьют свой утренний кофе с известью палатка паланкин развевается на ветру
  слезы святого Петра предрассудки века Просвещения струна рвется
  Диотима говорит
  не играй на моих нервах в яме вырытой в лесу партизанами средь золотых пиастров и посконных ефимков
  лежит он нежится мой ни живой ни неживой нота фа самая чистая нота моющие средства
  разъедают сельскую кожу служанок дабы он сочинил свой секстет разматывай шарф
  иначе простудится скорее но вот
  
  ***
  Ван Гог ищет пальцами ухо не зная еще про селф-харм
  про то что нужно очиститься поступить в дорожный техникум уехать в ашрам
  творчество это как безглютеновая диета от жизни побег телевизор в пенке помех
  не знает что физической болью душевную боль заглушаешь потому что просто под рукой острие
  занять место свое красная нить жизни в стране которая всегда готова к войне
  кровоточащая линия Мажино нет мне должно быть все равно
  нет мы стокгольмский синдром свой лелеем становясь с годами злее
  уже почти готовы в переулке темном снимать с прохожих оковы ни звания ни имени если можешь пойми меня
  мы уходим отсюда в ожидании невозможного чуда один из нас Иуда человек из толпы
  остальные слепы и всех предавших молча пойти дальше
  у всех придавших тебя иных не любя та же красная линия под виском
  мир обратною перспективой мир оливой считай на пальцах я хочу ничего не бояться
  к холстам и скамейкам не прислоняться но кровь не остановишь если прольешь единожды
  мир захлебнется но приложи подорожник скорей
  но кровь не остановишь только станешь кровью бедней
  из-под кожи этого мира из-под штукатурки провинциального тира
  проступает артерией сверху вниз посмотри что внутри плюшевые зверушки сувенирные кружки
  в черепе опилки вместо сердца стружки
  нет здесь некого винить мы хотели просто жить
  по возможности строить новый мир хороших людей любить
  но любовь заканчивается войной потому что нам никогда не поладить с собой
  этот сервиз с царским клеймом копеечный дорогой
  так мир уходит из-под прицела так перестает тебя узнавать твое тело
  отказывается понимать сначала еще несмело призывы к защите основ не обжиться памятью имена
  теплую воду белые одежды из льна
  ***
  ваше повiдомлення переадресовується на автовiдповiдач
  нi даремно не плач у Бога всi живi
  всi тiла загиблих на цiй вiйнi у цiй повенi свiтлом та камiнням наповненi
  блискiтками електричного струму тут не має бути жодного суму окрiм життя
  опiв на четверту скрегiт машини вивозять смiття один одного не впiзнавати жити та помирати
  перелiк невiдомих осiб ось на лодонi засихає хлiб для голубiв ось залишається так небагато днiв
  щоб змiнити траєкторiю руху
  лiвою рукою писати листи про те що збережи та захисти наче прихисток є у свiтi
  наче не доведеться тим хто любить тебе сивiти наче ми не покинутi в зимовому полi дiти
  вийти до свiтла за слiдами птахiв як радили книжки дитячi все це не марно наче
  вiрити тому що радять в книжках коли охоплює страх або надiя що вихiд є вiн десь поруч
  отару веде на бiйню погонич та радiо грає життєствердний мотив
  слiди птахiв зникають пiд вогнем перехресним злив
  кров заливає небо поки ти її не спинив
  
  ***
  вашi квитки куплено з повагою черговий робот
  життя як постiйний клопiт гнiтить ти йдеш до театру робиш селфi в фойє
  кажеш це все що навколо моє бо не зникне нiколи
  всi цi дитячi страхи про пропущенi кола школи
  навмисно стертi спогади вiдповiдi впертi в кiнцi пiдручника що не сходяться з результатом
  все що не робиться тут на краще хтось має залишись винуватим
  хтось має навчитися стрiляти по рухомiй мiшенi носити гiльзи в кишенi
  збирати мовчання бруньки пiсного холоду жменi
  з повагою черговий робот бажає гарного дня пiд нiгтями змерзла земля
  температура впаде потiм пiднiметься до нуля
  ***
  вашу царскую белую кровь вот одна днк вот другая рука
  вот звенит колокольчик из моря издалека
  с комсомольским задором вертеть фуэте на алтынной монете
  владивостокский курорт и с портретом сличенные дети
  смягчить приговоров но с наследником эти амуры кровь пота под "Красной Москвой"
  почти ложатся под известь копченую, и оказаться теперь живой
  здесь невозможно, но держишь осанку и тянешь носок,
  и осыпается с чайных часов марганцовки песок
  сплоченность народной интеллигенции и рабочего класса
  в булочной, там где по средам ток, не рассказывали ни разу
  сколько из окон твоих окатили барышень в красном
  гул городской затих и пора возвращаться в класс нам
  вашу царскую белую кровь бумажных венков стихи рассказанные по кругу
  на Южном Урале высокая облачность минус три или вьюга
  после прощения не у меня проси за вывихнутую лодыжку,
  письма из Бостона к другу храня близко к снегу слишком
  
  ***
  вдруг подумала о платье с фатой раньше не понимала
  кулинарные изыски из полуфабрикатов скандальные откровения звезд
  которых никто не помнит почти в прайм-тайм подростки
  перепрыгивают через турникет в метро зачем нужен штамп скажи
  мне хотелось сказать это просто формальность статистика браков и разводов
  это ведь ничего не значит как-то не думала что это может что-то значить
  не понимала зачем мне брать твою фамилию только недавно привыкла к своей
  она мне даже начала нравиться а тут все эти формальности волокита чужая страна
  так и не расписались даже хотя бы без фаты просто в джинсах
  у нас никогда не будет свадебных фотографий
  мы целый месяц придумывали имя для нашего малышонка
  ты говорил: "я хочу девочку, мальчика ударят где-нибудь в подворотне по голове.
  девочку, похожую на тебя", а я говорила: "нет, похожую на тебя"
  наверное это было неважно потому что мы с тобой и так были похожи
  но через месяц оказалось что никакого малышонка нет ни мальчика ни девочки
  мне стыдно за то чувство облегчения которое я испытала узнав об этом
  мне вообще за многое стыдно но как сделать счастливым другого человека если сам несчастен
  наверное мы слишком мало говорили о важных вещах больше о каких-то литературных сплетнях
  и прошлом я не понимала зачем говорить о прошлом
  ты сказал что воспринимаешь время как единое полотно "прошлое-настоящее-будущее"
  и не меняешься с пяти лет я подумала что в этой идее что-то есть
  но будущее казалось безрадостным прошлое превращалось в литературу
  ты обижался почему я не посвящаю тебе стихи
  представляю наши свадебные фотографии мальчика и девочку похожих на нас
  прошлое-настоящее-будущее
  понимаю что на самом деле никакого выбора нет происходит только то что есть
  я никогда не умела ценить реальность я думала что ты всегда будешь рядом
  и ссоры понарошку и смерти нет
  и ты по-прежнему советуешь мне книги которые нужно прочитать
  а я сержусь тайком читаю другие
  между страхом жизни и страхом смерти можно поставить знак равенства
  мы не знали что покупать на обед как правильно общаться с соседями
  существуют ли доставщики роллов или это только проекция нашего воображения
  прятали деньги в Ницще
  наверное это была идеальная жизнь но за идеал приходится платить
  потом ты писал: "такое больше никогда не повторится"
  я не понимала зачем нужно то что исчезнет навсегда этот вопрос касался и жизни
  теперь я посвящаю тебе стихи смотрю на каких-то людей в ленте фейсбука
  смотрю сериалы смотрю в окно это тоже никогда не повторится
  ничто никогда не повторится ты говорил: "на самом деле я не знаю, какой я"
  я воспринимала тебя как фигуру Взрослого думала уж если ты не знаешь
  что тогда говорить обо мне
  и теперь точно так же ничего не знаю могу только догадываться по обрывкам фраз
  во мне как раз нет ничего интересного а вот о тебе надо было узнать больше
  и написать книгу но я думала что с таким не справился бы даже Достоевский
  поэтому не бралась прошлое больше не превращается в литературу
  я смотрю в окно потом выключаю свет
  
  ***
  О. С.
  вдруг поняла что забыла всех адресатов Кафки
  начала постепенно вспоминать Милена Луцилий нет это не отсюда
  так они все лежат в одном столе по ним не наводят справки
  по чающим воскресения в первой строфе теперь не бывает чуда
  так ли закончатся все слова от которых плоть казалась живою
  кровь на стекле разбитого для любой красоты сосуда
  так ли закончатся слова и всегда говорить с тобою
  бежевой бязью штукатурки письмами ниоткуда
  памятью выжатой хлопок лен и штампом стертым едва ли
  списком зачитанных имен пустой телефонной книги
  сколько легло в нее и сколько бы вместе ни забывали
  сильные рифмы искать например говорят вериги
  ***
  ведущая которая рассказывает про овсяный отвар в темпоритме DJ Bobo современными изысканиями
  было доказано что никто не избегнет участи складского инвентаря но британские ученые всё еще борются с энтропией
  фейерверков и зажигалок овсяный отвар содержит фолиевую кислоту сам по себе он достаточно невкусен
  чтобы вызвать привыкание сначала обращаешься к своему отражению на "вы" потом перестаешь видеть разницу
  но всё продолжаешь обращаться к кому-то вот она стоит на фоне рынка восьмидесятых
  на заднем плане злой ребенок бог смерти не видит их еще не собирает в охапку реликвии из музея
  изобразительного искусства малых народов сколько бы ни пела Анне Вески о благообразных
  воспоминаниях юности ведущая которая рассказывает в прошедшем времени дольше мира
  длится облупленная земля для которой здесь
  ***
  
  ведущие политических ток-шоу
  и юмористических передач обращаются к тебе
  продавцы колготок и моющих средств обращаются к тебе
  продавцы квартир в элитных жилых комплексах
  и туров на Мальдивы обращаются к тебе
  никому не известные писатели
  и авторы книг месяца обращаются к тебе
  маркетологи создают тебя из небытия
  социологи изучают тебя
  камеры наружного наблюдения фиксируют тебя
  государство говорит тебя нет
  на твоей коже остаются следы от ударов
  
  ***
  ведь не друг я тебе, чтобы мыть по утрам посуду,
  отвечать на звонки от бессонницы, в молоко
  попадая блесной, и кипения ждать не буду,
  ручка врежется в ретро, но ехать недалеко.
  ведь не друг я тебе, не свидетель, а только случай,
  где "окрашено" сверлит подарочный экземпляр,
  заставляет одною проволокой колючей
  руки ранить и брать пустые тетради в дар.
  ведь не друг я тебе, а смерть в кисее и крапе,
  в капиллярах разлитая, выжатая в висок,
  что улыбкою детской встречает тебя на трапе
  и на колющий лоб последний кладет мазок.
  ***
  Кошки-телефоны и кошки-оборотни
  Великий русский роман вырос на почве любви,
  Лаура наливает Лоди еще вишневой наливки
  в граненый стакан с переливом, все рюмки
  разбили уже на финляндской границе, стакан
  уцелел, и она, помню, долго смеялась, а снега
  там не было, март, под ногами мимозы.
  Спросил: "Как зовут вас, куда вы идете, Элиза?".
  Туда, где не будет воды, никакого Харона,
  не будет грибов, ежевики, берез, мухоморов,
  меня там не будет, какая Элиза я, дьявол,
  не к ночи помянута, если не я, то когда же".
  И подкладывает ему еще фисташкового мороженого
  в вазочку в форме старинного ананаса.
  "У меня было три сестры - умница, красавица и Кассандра,
  они все умели вышивать гладью и читали Надсона,
  поэтому трудно было сказать порою, кто из них кто.
  Умница писала стихи на курсах стенографисток,
  красавица превратилась в калужскую Асту Нильсен,
  а Кассандра потеряла дар речи, ибо пророкам
  приличествует немота, и смотрела на них
  в зеркало заднего вида - мы уплываем туда,
  где не будет дороги", и наливают ему еще
  чаю с малиновым джемом. "Однажды в Кембридже
  мы пытались представить себя через
  двадцать лет - так же держимся за руки,
  смотрим друг другу в глаза, тепло ли тебе, душа моя,
  не хочется ли выскочить из груди теннисным
  мячиком и ускакать в направлении юга.
  Конечно, страсти утихли - промозглый северный
  климат, зеленщик и булочник, счетчик в прихожей,
  чужие дети играют в классики под окном,
  зима, осень, неразличимость знамений, ненасытимость сна.
  И ты сказала: "Это уже здесь, поэтому его никогда
  не будет, а я еще помню кое-что из Надсона, он
  ведь умер лет сорок назад и, может быть, смотрит
  теперь на мир моими глазами, и пишет
  сентиментальную чушь, изъясняясь моими словами,
  с тех пор искусство шагнуло вперед, взять
  хотя бы Джойса, а ему ничего не известно
  об этом, а как же всё было легко". Моя Кассандра,
  ты так и молчишь, он говорит со мной
  твоими устами, тонкими и солеными,
  а на Заячьем острове сумерки,
  как я пишу тебе здесь.
  
  ***
  венгерский поэт Стефан сказал "так зовут в бар выпить стаканчик томатного сока немного соли немного рассказов о жизни тяжелой народ не знает когда умрет
  честные люди в этой деревне пока что наперечет
  нет они не заслуживают ни жизни ни пули в область затылка
  только сожалений о том что слишком быстро опустела бутылка
  что рассвет придет на эту землю слишком рано кто проснется в такую рань
  ну а ты внимательно слушай если говорит старший по званию лучше встань"
  венгерский поэт Стефан не любит разговаривать с мертвыми в пять утра
  хочется думать что эта дыра просто еще одна метка на пути к прогрессу вечному счастью масс
  нельзя отвечать за всё не всё зависит от нас
  венгерский поэт Стефан хочет зажмуриться но поэзия не место для фальши
  все хотят узнать что там окажется дальше
  будет ли воскресение в час последний счастливый час
  где с отбитым горлышком свобода припасена для нас
  ***
  Вера Ренци убивала мужчин методично по очереди
  сначала она хотела с ними дружить, особенно с мужчинами, которые были намного старше ее
  убежала из дома богатых родителей-дворян, вышла замуж за бизнесмена из Бухареста, родила сына
  потом заподозрила, что муж начал ей изменять, подсыпала ему в вино мышьяк,
  объявила, что он погиб в автокатастрофе
  второй муж тоже начал ей изменять и навсегда остался в винном погребе их дома
  она больше не выходила замуж, но все ее мужчины в количестве более тридцати человек были отравлены
  только жена одного из них проследила за мужем, узнала адрес Веры Ренци
  когда муж исчез, вызвала полицию, все они лежали в винном погребе
  Вера просто хотела с ними дружить, и чтобы они всегда были рядом
  чтобы принадлежали только ей, никуда не уходили
  ее сын однажды приехал в гости, узнал о происходящем и тоже получил на ужин мышьяк
  она сидела рядом с ними, вязала и вспоминала первые проблески любви
  при этом следует уточнить, что автор не считает Веру Ренци феминисткой,
  поскольку она так и не смогла выйти за рамки одобрения патриархатом
  ***
  верить в хорошее только и кто захочет верить в плохое
  в то что когда-то жизнь оставит тебя в покое
  детством идущим в депо разорванным в кость металлом
  и не запомнит никто что времени слишком мало
  если в тональность попасть не покатится он под горку
  пересчитывать зернышки власть под нестройные крики "горько"
  под ненастроенный рояль под виолончель с припевом
  сердцу любви бесполезной жаль моря на мраморе белом
  памяти выбитого стекла капель их ровно двадцать
  в сточные воды пеной стекла здесь больше не удержаться
  мель перекрыта на весь район одна колокольня с печью
  словно ты молод прощен влюблен покой разбавляя речью
  
  ***
  верить в хорошее только и кто захочет верить в плохое
  в то что когда-то жизнь оставит тебя в покое
  детством идущим в депо разорванным в кость металлом
  и не запомнит никто что времени слишком мало
  если в тональность попасть не покатится он под горку
  пересчитывать зернышки власть под нестройные крики "горько"
  под ненастроенный рояль под виолончель с припевом
  сердцу любви бесполезной жаль моря на мраморе белом
  памяти выбитого стекла капель их ровно двадцать
  в сточные воды пеной стекла здесь больше не удержаться
  мель перекрыта на весь район одна колокольня с печью
  словно ты молод прощен влюблен покой разбавляя речью
  ***
  Консервация тишины
  Весна закончилась тоже, пыль на столе, бумаги сиры и наги, под окнами маги игрою в бутылочку строят миры, а потом капитальное "хрусть", но нам занимать ли отваги, всегда голосуйте за "Кубикмагги", из этого middle of nowhere вернуться в родную грусть - прощу себе это, пусть. Весна закончилась тоже, а какие он слал открытки из Дублина, это ушиб полезный, это площадь сращения, тонкость вины в кости, из этого middle of nowhere сама себе соболезнуй, владея умами, безумным родишься, цвести должен этот бутон, уже двадцатое мая, уже двадцать первое даже, и глубоко внутри что-то ненужное сложится. Рифмы во сне теряя, утри свои слезы и всё, что ни есть, сотри. Какой же мне нужен ластик, весна закончилась, пыль на столе, брегетом меряет вечность Батюшков, этим со мной роднясь. Всё остановится, чистой страницы попросишь летом, горькую тайнопись, развоплощенную вязь.
  ***
  весной 2014-го моя страна медленно начала разваливаться на куски расползаться словно кусок мяса в магазине под рукой мясника наизусть помнящего схему разделки туши
  но мы не говорим о родном человеке так даже если это тело на столе в прозекторской
  мы верили что наша жизнь принадлежит нам наша свобода принадлежит нам мы живем в лучшем городе земли всё можно объяснить с помощью слов
  В. говорил "эта страна недоразумение просто ошибка" столько семей и родственных связей распались а я слушала его потому что привыкла всерьез не воспринимать ничего что противоречит моей картине мира нет мне было обидно конечно это слушать сначала я даже пыталась спорить и что-то доказывать но для чужой картины мира нет достойных аргументов я хотела спросить к чему этот цинизм но не спросила потому что это было мое зеркало
  мы были двумя пустыми сосудами которые могли бы вместить всё просто выбрали разные стороны баррикад
  моя страна недоразумение я недоразумение меня просто не существует мне было забавно смотреть на это
  мне было проще поверить в это потому что я не хотела существовать не могла воплотиться
  мне было проще поверить в героиню Бальзака чем в себя мы росли в эпоху релятивизма
  смерть автора пять сюжетов тридцать шесть сюжетов сколько там еще сюжетов это просто еще один
  себя мы всё равно любили больше чем Родину это нужно признать
  просто В. убедил себя что его Родина великая а моя ничтожна
  как существо второго сорта не знаю где в этом царстве симулякров был сорт
  но я слушала его и мне было больно я впервые за столько лет начала ходить в аптеку и покупать ему лекарства
  раньше я избегала аптек и смерти любых упоминаний о болезнях боялась пропитаться этим запахом аптек и поликлиник мне казалось что это формалин
  странно он никогда не был на войне но его кожа кровоточила словно в военном лазарете приходилось постоянно менять бинты он говорил что у него аллергия на меня я думала аллергия на мою страну на женщину возможно просто на другого человека или лично на меня да я и сама себя не любила почти до аллергии
  до тошноты уж точно но это была не нелюбовь к себе это был мир давивший тысячью тонн я не понимала что происходит пока не началась война возможно вся наша жизнь была подготовкой к этой войне мы читали книги и назначали свидания чтобы потом говорить что пережили войну в которой не может быть победителей даже если кто-то из вас умер империи погибают таково их свойство всему свой век
  В. говорил "эта ваша страна ошибка природы" я молчала потому что воспитанные девочки не оперируют такими понятиями а других у меня всё равно не было мы росли в одной мертвой стране
  
  ***
  видео недоступно в вашей стране
  надпись "Зачем?" на стене обо мне
  можно судить по наклону слова
  словно тебе не родиться снова
  в этой стране пустующей тары
  жареных семечек с третьей пары
  детство мое иль ты мне приснилось
  в этом миру где тепло и силос
  темные воды реки бездонной
  и медальон где окно с мадонной
  нет не бросай меня здесь так живы
  в землю падут семена крапивы
  земство купило тебе подводу
  стань человеком к Новому году
  выправь себе новую шубу
  каждая кость в эту землю глупо
  как удобрение добр ли будет
  новый хозяин замечен в блуде
  пьяных слезах и молитвах трезвых
  где всё закончится неизвестно
  надпись "Зачем?" и кирпичной кладки
  пыльная взвесь но остатки сладки
  сиди здесь смирно руки на парту
  смотри в точку центра земли
  куда все твои детские пальто
  твоих безголовых кукол скопом свезли
  и сожгли жизнь не выбирает кого любить
  кого держать на расстоянии взгляда
  но теперь ни любви ни кукол мертвых не надо
  они тлеют в своей промокшей от снега марле
  сегодня почти весна тепло сказали на Марне
  снег сойдет и тебя положат с другими куклами в шкаф
  к пластику винил к полиуретану прах
  лифт в котором "Зачем?" написали маркером синим
  думай теперь куда с места сего не сдвинем
  ***
  вимикаємо вк бiльше не радимось з iншими собою як писати про вiдсутнiсть кисню
  пiгулок розщеплених слiв статусiв "все складно"
  все має бути легко тут як нагадування що легкiсть минає
  накопичується мов стиглi сутiнки нiмота розчиняє воду
  замiсть тебе хтось iнший брунатну кров вишневої начинки одноманiтнi спогади про життя зберiгає
  отримує повiдомлення що все могло бути по-iншому
  але i так могло бути отже як би там не було
  погана звичка громiздких описiв гнучких почуттiв помилок налаштування
  ось воно не закiнчується нiколи це кохання як i не було його нiколи якби
  навчитися вирiзняти твiй почерк помiж такої кiлькостi iнших лiтери складати в пакунок
  навчитися стiльки всього забути немов i тепер тепло
  розливається по шкiрi судомить вiдкритi склади ненаголошенi
  млость вiдчаю переслiдує на кожному кроцi
  як ми жили один без одного так i далi безодня
  поглинає все зберiгає лише колись
  
  ***
  вино и косметика цветы и тлен юбка ниже колен
  работа в несколько смен шпалеры из Арраса не потерять ни разу липкую мелочь в городе
  проходите не толпитесь на платформе тюльпан
  в горле тепло и почти забыла как плакать
  плакатная речь соседей продавцов меди холериков по темпераменту чужих мужей
  почему больше никто не говорит с ней
  проходите не толпитесь на платформе не рвите талончики как бы их и не было вовсе а если найдут это чужой грех
  медная синева теперь на устах у всех
  вино и косметика прополотые клумбы окученные остановки тюльпан в снегу
  снег в снегу ничего нет буду скоро
  ***
  Вирджиния Вулф начала вести дневник накануне своего тридцатисемилетия
  то есть ей было столько лет, как мне сейчас
  заканчивалась Первая мировая, литература еще никого не спасла,
  или спасает только она - я до сих пор не знаю
  подробности быта, прочитанные книги, написанные рассказы, опять война
  может быть, в мире есть только текст и война
  еще любовь, как основа войны и текста
  больше не с кем поговорить, убедиться, что жил не зря,
  что слова твои значат что-то, или ничего не значат, но только поговорить
  хотя бы о погоде, если больше не о чем -
  грачи прилетели там, акация расцвела, в магазин завезли новое пальто -
  о чем-то простом и вечном
  а не то что я не знаю где ты сейчас и не надеюсь узнать
  и мой дневник пишется для тебя, просто потому что как воздух
  посмотри на этот город, в котором ты не был никогда
  мы должны жить здесь вместе, иногда ходить гулять,
  но чаще нет, потому что нам не нужен никто кроме друг друга
  ты говорил, что это южный город,
  но здесь примерно такая же зима, как в твоем
  на пару месяцев короче
  если бы не война, мы не разлучились бы ни на один день,
  это было бы невозможно
  но когда мир рушится, кому интересна чья-то любовь,
  глупости какие-то
  когда мир рушится, под обломками прячет нас,
  и не согреться больше
  
  ***
  Вирджиния кладет камни в карман пробует воду ногой не холодна ли
  как будет лежать нагой в теплой печали стен пустой колыбели
  может быть родители ее не хотели поэтому оставили здесь
  на дне реки камушки перебирать слов узоры выкладывать о неведомом
  ты помнил где я сегодня обедаю в теле заноза печальной любви
  от застройщиков нет здесь отбою у нас Лондон скоро душицей-травой зарастет
  муравьиный бог будет его кормить от своих щедрот
  сгущенкой и маргарином и в списке отчаянья длинном
  чужих кораблей так он больше не виделся с ней
  только имя ее этой утлой земле подарил и она его тоже любила
  всё мимо и мимо плывет и не знает где остановиться
  где воды родниковой напиться в свое отраженье смотреть
  ничего не будет если но смотреть больно
  зачем тебе такая душа такая ноша камни в карманах на дне ил
  интересно он сегодня аквариумных покормил
  рассыпаться в звездную пыль за руки держась рябь на воде сметая
  это арифметика для младших классов минус на плюс простая
  нет я не боюсь холодной воды закаляться по утрам потом приседания и скакалка
  мира этого могло быть жалко но тоже нет
  вот он глядит из воды обнимает плечи зовет
  где-то вдали проплывают туристы беженцы пароход
  ***
  Висеть на уровне двадцать первого этажа, чистейший озон вдыхая, струна тугая.
  Вино из простых стаканов на деревянном столе, натюрморт Сезанна, блестки гофманиад.
  Не велели за них молиться, ослушаться кто же рад.
  К нам подошла с бокалом вина актриса Л. (общественный деятель), спросила, кто из нас посмотрел
  Новую фильму о молодоженах, средь тысячи пленок сожженных
  Льнули друг к другу под кругом спасательным с надписью - что ли "Титаник", но что говорить о делах.
  Перелистал свой блокнот, и вода, обращенная в прах,
  Слившийся с фоном, осадком, досадой влюбленных
  В нашей стране посреди насаждений зеленых
  Жизни не хватит, чтоб выдержать жизни осаду,
  Воздух последний отдать, только больше не надо.
  ***
  витрина, которую в детстве мечталось иметь под рукой - ну хотя бы на расстоянии взгляда,
  играть, якобы ты врач и весь мир - больница,
  средь наполненных физраствором капельниц щупалец пепельниц
  продается скелет "Артем" и сорок четыре номера журнала "Тело человека",
  цена договорная, обр. по телефону.
  так звали мальчика, в которого была безнадежно влюблена в седьмом,
  мальчика, а еще верного ленинца, в честь которого друзья по партийной келье
  назвали улицу протяженностью сколько-то там км,
  но всё это не имеет никакого отношения к делу
  остановки дыхания в теплом спирту полноводном,
  и читает их медные бирки, не верит, что всё было так,
  но ужас - на то он и ужас, что прост, как изрезанный лапоть,
  и тянется струйкой кагора строка, и вина оставляет прохожих
  наедине с тротуаром, внутри не меняется цвет.
  ***
  вичавлювати сенси кропiткого мовчання червона нитка сирiтське серце свободи
  нiколи засмагати вiд щедрот магазинiв зi знижками потiм не йдеться про море
  щедрувати над прiрвою колись i ми будемо щасливi вiд самих лише слiв не полишай надiю
  колись всi слова стануть мов розрада вервечка на руцi
  вiзьми цей цукровий будинок ґрунтовi води вiдiйдуть оголенi нерви струму
  не торкайся написiв фарбою що не змивається теплим дощем тут має бути вихiд
  вiзьми цей цукровий будинок i йди поки вiн не розтав у руках
  липка потворна солодкiсть любов до неможливого
  крiзь простирадла вiкна не свiтяться сховай його у мiшок
  
  ***
  Фрида
  вишен цвет под грунтовкой дитя детский ад смолотых в мел костей
  проговаривать боль честней молчать дороже
  соль растворителем медные деньги прятать холсты в рогоже
  сердце перечеркнуть мы как дышим каждый раз его забываем путь
  ближе к поверхности воды пробиться пока тебя не схватила голодная птица
  несет над поверхностью рек-водоемов в стиснутом клюве
  пусть бы имя тебе вернули только лёд оставили
  перед всем миром бессловесной ославили
  в пучину морскую медным колечком камушком из стекла
  так ничего не сложится у нас пустая вода из глаз внутри металл
  только ли кто верил в тебя
  если вера не терпит сомнений вязать узелки для памяти
  гадать на суженого помнить языческие обряды
  но кровь темна горелым волосом зимним днем
  не оставаться даже в мыслях вдвоем
  одним миром мазаны скорпионьим ядом
  быть тебе средоточием бывшего тепла холода
  собирать потерянное утопленников золото
  так наши волосы руки глаза всё смешается после в одно
  одиночество ляжет холстом с отверстиями для звезд
  смотри на мир и не бойся
  ***
  
  вiд мови ненавистi до ненавистi любовi
  збирати пляшки готовi, здавати за кiлька копiйок
  ховати серце пiд амбарний замок
  вiд мови ненавистi до замирення слiв як ти все виправити хотiв
  лише про приємне з вiдвiдувачами говорив
  повiсив над лiжком ловця снiв, засiб вiд комарiв,
  кров парує над цiєю землею
  летить до неба та нiхто не говорить з нею
  втамувати спрагу нiчим бiльше, колисковi спiвати
  нiчого не згадувати, все вiдпускати i забувати
  з солодкої вати iмперiй, що притиснуть уламками до землi,
  клеїти хмари на стелi, у пляшках ховати понiвеченi кораблi
  тiло сирiтське землi роздирати на пагорби станцiй з короткими iменами
  подивись у вiкно, чи нiхто не їде за нами
  ***
  
  вiн каже нiхто тебе не любить насправдi до кровi пальцi стертi
  але вiримо вигадкам досi такi ми впертi
  дощовий лютий наче ти до мiста прикутий мов нерухомiсть слiв
  якi не зрушити з мiсця вивiски миготять загубленi лiтери
  якi вгадуєш за промовистим "тут нiчого немає"
  наче повiтря тебе пiд струмом тримає безнадiєю обiймає
  лютий римується наче з цикутою кольорових солодощiв у кишенi
  за парканом збирають недопалки полоненi
  вогонь що не згасає у пiтьмi ми маємо йти до нього самi
  слухати мовчання докази непрямi
  
  ***
  вiн каже твої руки немов лiкарнянi бинти на шиї
  мовчання мов рiдина в легенях дихати бiльше нiчим
  тому ми говоримо те що не має значення те що болить
  розпеченим яблуком суму перетiкає з повiтря у кров
  ми тут за сумiсництвом мертвi та маємо рухами теплих судом свiй пiдтвердити вирок
  ми невилiковно закоханi в себе тому ще живi
  вiн каже вiдчини вiкно
  нехай повiтря цiєї весни потрапить в кiмнату
  наша шкiра ряснiє подряпинами вiд реальностi
  ми боїмося доторкiв один одного слiв
  тiнь як зворотня сторона свiтла на пiдлозi росте
  вiн каже вiдчини вiкно у мене алергiя на свiт цей
  та ми з ним зрослися мов сiамський викидень
  вiн каже куди нам рухатись далi я ствердно хитаю головою
  ми розумiємо один одного без слiв
  життя могло бути простим якщо не ускладнювати але нi
  вiдчини вiкно там справжнi люди живi йдуть у справах своїх
  впевненi що це потрiбно
  а ми здатнi лише примiтки перечитувати шукаючи в них себе
  це наче виправдання нашого iснування
  з темряви у свiтло потiм знову в темряву
  який сьогоднi день
  там люди в масках з дешевої марлi
  не впiзнають один одного тому вiтаються
  тепле повiтря змушує калатати серце наче надiя iснує
  наче в пiдвалини нашого iснування її закладено взагалi
  серце починає калатати ти йдеш кудись
  не розумiючи куди i навiщо захлинаєшся повiтрям густим
  час не лiкує кохання не лiкує лiки не лiкують
  сама себе не втримаєш розiб'єшся
  ми вдаємо що знайомi вiн каже йди
  ***
  вiн хотiв повернутися з пекла, але не змiг,
  тому що життя насправдi - це такий дивний збiг
  обставин непереборної сили i спiвчуття
  коли намагаєшся пристосуватися до життя,
  свiтло фантомного болю влучає в темряву слiв
  дiти тримаються за руки, прощання як тихий спiв
  невiдомою мовою, вiд якої серце перетворюється на цвях
  губиться тiло скабкою в iнших живих життях
  вiн хотiв повернутися з пекла, свiдомiсть втрачаючи кожну мить
  якщо душi немає, що тодi так болить
  дiти спiвають все тихiше, полум"я ковтає слова
  по одному заходять у пекло, до дверей прийшовши по два
  ***
  
  вiрити майже можливо, життя повертає забутi,
  концентрованi, в кишенях похованi, кольору ртутi
  копiйки. врештi нам сказали, що нас не зламати.
  невiдомої армiї невiдомi солдати,
  закутi в камiння бомбосховищ, павутиння за двадцять рокiв.
  ти порушуєш тишу аптечну вiдлунням крокiв.
  порушуєш спокiй, стерильнiсть, розчавленi мухи на стелi.
  дивитись немає на що в цiй застиглiй з екрану пустелi.
  вiн робить, що може, але героїня нiма вiд природи,
  i доки рухома земля над багаттям кружлятиме, доти
  вона малюватиме попелом лiнiї рiвнi, якщо
  можливо це в свiтi, де цих декорацiй замало було
  для певностi, а за вiкном так палатиме Олександрiя -
  туди вiднесу непотрiбнi книжки всi старi я.
  ***
  Вместо того чтобы сойти с чужих колоколен, читать театральную критику (третий вечерний звон), размешивать жженый сахар в "Сан-Пелегрино", герой над собой не волен, ищут места по билетам, в буфете пиво и тоблерон. Героиня пьяна собой, сидит на качелях, как птица Сирин и Палех, расписанный рукодельницей при свечах губною помадой, запечатаны ли уста их, или просто всё разобьется, если удачный взмах. Какую из двух бездн выбираешь, юноша бледный со взором (смешки в зале, шуршание фольги тоблерона, пакет семечек из запасов "Труда"), три девицы под нашим окном ткут полотно с узором, куда идет наша королева, явно ведь не туда. Не пей вина, Гертруда, чай тут почти остыл, свежее масло, оспины и баранки, иначе кто ему будет обеспечивать тыл, имя свое морское, как соль из ранки, каждое утро пряным дождем проливать, пенять на системный сбой посторонней кожей, на сцене смена эпох, выносят стул и кровать, я так хочу быть им, или чем-то схожей, чтобы нас путали на остановках, дарили один букет, не спрашивали - что вы делаете завтра вечером, это и так понятно, избавиться от зазубрин, особых своих примет, в душе выводить постепенно комки и пятна. Вот героиня мюзикла "Пятая авеню" стоит на сцене, ест бутафорское tutti-frutti, на кого ты пеняешь, девочка, я тебя не маню, остальные тоже как-то не обессудьте. Все выходят из зала, пахнет "Красной Москвой", пропускают вперед и звезды сияют выше, словно твой черед, но ничто тебя не берет, как вам тут жилось, оставайтесь, напрасно вы же. А герою нужно твердить заученный текст, повторять про себя в декорациях и вне сцены, они говорят, что верных никто не съест, хотя социальные выплаты падают, скачут цены. Что ты делаешь здесь, Офелия, уже двенадцать часов, превратятся в тыкву твои вчерашние слуги, не успеешь до часу закрыть себя на засов, сосчитать всю мелочь за выслугу и услуги - придет добрая фея и дачник ее Тильтиль, заберут тебя в свой замок из живокоста, нельзя забывать, что человек - это стиль, или наоборот, что совсем не просто. Все уже слышат, что бьет двенадцать часов, выгребают фольгу и прячут в углах сарая, в Дании что-то неладно и беден улов, печень трески на ладони крошится сырая. Вы перепутали страны, хоть что нам, признаться, до них, хореографии тонкой азы постигая, вместо того чтобы жить, и партер не затих, слушают дудочки звук, мнется ветошь другая. Никто больше так не умеет в пустыне жить на столбе, рассказывать сказки не для детей и взрослых, сказки о суженом, может быть, о тебе, скоро польется вода, если вытесать посох, а я ничего не умею, зачем мне что-то уметь, придут и сами дадут и попросят, рыба опять сошлась и жива я всего на треть, и всё настоящее, выбрать вот так могли бы? За этой свободой выбора идти за сорок земель, где нет воды или индийского чая, встречаются люди в патоке, но всюду густая мель, и я жива, увидеть тебя не чая. Ну а зачем это нужно все-таки, кто бы отсюда знал, что глобус наш слишком мал, как бедный, но честный Йорик, и нужно выбрать историю, вырезать в ней вокзал, избегать людных мест и матовых барных стоек. А если все-таки не избегнешь, признаться себе, что зол, беден и слаб, как пони в пустом манеже, потом выходит Иванов, на нем камзол, парик с косицею, дальше ремарка "Те же".
  
  ***
  внешняя жизнь представляет угрозу для флорентийской республики,
  монах Джироламо придумал проповедь для пресыщенной публики,
  видит огненный столп в груди пророка Аггея,
  толпа попивает граппу, постепенно зверея.
  вот похожа на Грету Гарбо, укутанный в байку бамбино,
  слушает проповедь о непрощении всеедином,
  рядом крадут не закрепленные цепью велосипеды,
  капает красная кровь со лба некрещенной Леды.
  капает красная кровь, обнесенная рвом беседка
  с той стороны земли, где суп черепаший редко
  нищим на стол подают, посему им ни сном, ни духом
  пригоршню этой трухи - всё прядущим кудель старухам
  пользы нет никакой - и ношу берет полегче
  на дом, и дети в зной на бревна бросают жемчуг.
  
  ***
  
  ибо ни огнь поедающий, ни огнь очищающий
  в этом костре, молился о пропащей сестре,
  о мистике модном де Местре, с которым обедал он вместе,
  на званом обеде сидел за квадратным столом, белой скатертью рот утирая,
  и вилка - всё ждал - упадет белой даме под ноги вторая.
  она тут сидит и молчит, порошковый карбид разбавляя,
  чистейшей водой - не уверен, что это живая.
  ни огнь очищающий, ни огнь поедающий не спасают от вечного хлада.
  вот хлеб предлагали ему, говорил - по диете не надо.
  крошки сметал со стола, голубиную почту прикармливал у телеграфа,
  и колебалась страна, как бокал на подставке и плаха.
  направо пойдет, налево пойдет - разоблачит комплот,
  от белой дамы ответа ждет вот уж десятый год,
  а она всё невестится в мелкой песочнице в белом,
  на амбразуру ложится ржавеющим телом,
  ибо не спасают от жалости ни огнь, ни песок,
  ни абонентская плата в ложе "Красный Восток",
  слушает неравномерный стук, передающийся через стенку,
  на плиту бежит молоко, сдувает белую пенку.
  ***
  во времена нашего детства в моде был гранж
  во времена нашей юности в моде были эмо
  некоторые были панками, некоторые были готами
  (знакомые панки есть до сих пор, говорят, сорок - новые двадцать)
  во времена нашего детства девочки носили чокеры и черные гольфы
  во времена нашей молодости можно было быть несчастно влюбленным,
  теперь принято считать, что мы поумнели
  снова надели чокеры, до сих пор не знаем, кем хотим стать, когда
  у нас появится возможность стать кем-то
  смотрим, что делают бывшие: кто-то эмигрировал, кто-то спился,
  кто-то постит счастливые семейные фото
  во времена нашей юности считалось, что главное найти хорошего мужа
  нам говорили - если муж пьет, значит, ты сама виновата
  только знакомые панки нарушают стереотипы
  во времена нашей юности у нас было много розового в гардеробе
  в Питере люди подозрительного вида спрашивали в кафе: "вашей маме зять не нужен?"
  мы ели солянку или грибной суп, улыбались, чтобы их не обидеть
  белые ночи разливались на скатерти молоком
  ***
  вода щекочет щиколотки пробует тепла ли место свое не знали воздух несущий плоть
  кожу которую можно веретеном исколоть потом подол расправить любовь отрицает память
  дважды в одной реке не поднять придонный ил и любил ее и сказал ступай учись летать консервировать овощи родного края
  мало соли еще кладешь моя дорогая
  серебрянка девушка из ребра ко всем должна быть добра не копить в этом мире никакого добра
  не отвечать на звонки с неизвестных номеров вышивать бисером рисовать пастелью
  свидетельствовать об аде словно его нет
  это обычное суесловие веточка-пустоцвет
  всё это доведение до ума сума тюрьма терема
  детская травма развития вечный песок в руках синодальный календарь
  и прежде себя было не очень-то жаль а теперь что уж плакать по волосам
  несет тебя неволею по лесам говорит научись плавать научись вязать узелки есть узы которые тоже крепки
  как семантическая структура говорит езжай на Петровку купи ароматические свечи
  дорогого гостя а то и принять нечем
  крестильной купелью холодом последнего дня не обнимай меня
  прошу не отнимай меня не вычитай из этого ряда ни любви ни смерти не надо ни правок
  какой бы корректор ни ставил свой знак замены строчной на запятую
  вода щекочет щиколотки только сначала дрожь а потом что-то настоящее поймешь
  о чем лучше и не знать и не спрашивать вода темна держит за руку
  
  ***
  водка из мыльницы греет лицо, словно гибель на Марне в десятых,
  напоминает ей свадебный стол, песни о соловьях и солдатах.
  девушка в синем берете покинула лоно трамвая,
  каждую букву письма на реформенный лад вспоминая.
  в камень уткнувшись потом, ангел, мох - это север предвзятый,
  верность копила и дом, и вода под разводами яда.
  словно волдырь за копною седой и любовь до просторов скуки.
  ей обещали - последний бой, письмо не отдали в руки.
  не возвращаются никогда. треугольник под сердцем мнется,
  капает с крыши на пол вода, так и пышешь на дне колодца
  глупым здоровьем, нечутким сном, одиночеством и свободой.
  тянет его на рогоже в дом, и снимает со вспышкой кто-то.
  ***
  воевали на Западной Украине, вода замерзала в глине,
  Таганцев искал сапропель в Неве, красноперкою в голове,
  как волна взрывная, чтоб местных не отличить от пришлых,
  проверяли с лебедой узелки, чтобы как бы чего не вышло.
  нет надежды, что в глину вернусь, из которой лепили Русь,
  с ней одного состава, когда начнется последняя переправа,
  ни одной из малых родин сих никогда не верен,
  повторяя, как молитву, сказку, где сивый мерин,
  нет, сивка-бурка, растоптав останки выжатого окурка,
  черною ваксой блестя и коммерческим вежеталем,
  улыбается вежливо: "Мы вас уже не знаем,
  но...", и бессмысленных смыслов начнется игра.
  сор выносить из избы, а потом со двора
  должен художник как наиболее зоркий свидетель века,
  и по усам текло не попавшее в горло млеко.
  "Я для тебя звезду с неба достану подобно Тристану -
  видишь вместо сердца почасовую черную рану", -
  и прочие штампы, уместные лишь у рампы,
  проецировал. воевавшие бредили дегтем
  и прекрасная новая жизнь разделяла их когтем.
  ***
  Посещение музея
  Возле аптеки мигает ацетиленовый фонарь, усыпляя ночную птицу,
  На бумаге промасленной выступил облик Иштар, эта зимняя сказка
  Наоборот никогда не закончится, ты присылаешь мне кровяные тельца
  Из соседней губернии на золоченых салазках
  В бонбоньерке. С крупицами донных осадков на стылой щеке
  Я - трехцветная иллюстрация с локоном донны Анны,
  За порогом стоит Атта Тролль и протяжно звенят бубенцы.
  И все-таки все пропало, от сладкого нового стиля
  В наших письмах помарки и страсти в пропорции равной, на свет
  Можно заметить живущую в будущем необратимость,
  Но если она существует, нас нет, и покров травяной
  Скрывает движение крови и выжатых осенью нервов,
  Но ты ведь не веришь в родство черной флегмы и прочий лесной месмеризм.
  По вечерам я перебираю твои последние имена,
  И одно за пределами человеческой речи становится музыкой.
  Если бы я умела читать ноты, мне было бы проще верить,
  Что завтра ты войдешь в эту занесенную снегом дверь,
  Как зерно чечевицы в угольное ушко, и дамы не всхлипнут в партере,
  И небеса не разверзнутся, тысячелетие сна.
  Возле аптеки горит фонарь, ароматом ацетилена лаская ночных прохожих.
  Я когда-то любила изюм и подснежники, редкие гости во сне
  Открывают забытые ящики донных буфетов столовой,
  А ты шлешь мне тельца, золотое руно, кисею.
  ***
  возле завода гаражных построек ограда.
  "Разве чужого хоть пяди бывало нам надо", -
  хмурый охранник читает на "Яндексе" сводки.
  лучше сейчас разойтись, не раскачивать лодки.
  в разные стороны, зная, где север, где юг.
  где у тебя не потребуют карточку вдруг
  цвета вина непонятного публике вкуса -
  кто там на фоне чего, разве так разберусь я.
  просто счастливые лица, приветы родным.
  так и проходит она, как под яблоней дым,
  как ненадежный дымок пред лицом аппарата,
  что отправлял отдыхающих души куда-то
  в Северный округ, пустырь оплетал проводами.
  если сюда не придут, это значит - за нами.
  майской Москвы, где по капле да красным знаменам.
  больше себе не казаться навеки влюбленным.
  больше себе не казаться, пока не сказали:
  "Несть воздыхания там и малейшей печали".
  ***
  возле метро женщина продает ромашки маленькие букетики говорит девушки покупайте цветы любит - не любит
  никто не прижмет к сердцу твои воспоминания не прочтет по ладони
  невидимых линий жизни сердца незаслуженной орфографии кто нас любит здесь
  пропускает на зебре вперед купляйте любисток i м'яту дiвчата
  всё завтра увянет и к спеху считать всю эту мелочь завалявшуюся в кармане
  выбирать то что не нужно забыть проще чем помнить менее энергозатратно более целесообразно
  любит - не любит это из области сказок преданий внеисторической памяти ты не такая
  чтобы купить что-нибудь и смотреть и случится
  необъяснимое возле метро женщина продает никому не нужные букетики ромашек
  можно расценивать это как художественный жест
  можно просто пройти мимо
  ***
  возьми свою Суок и уезжай на каждой станции отказывайся от чая
  прячь медальон с портретами на груди страна лежит как разделочная доска за окном
  поведешь рукавом падает рыбья бедная чешуя
  нет я не знаю кто курит в тамбуре нет точно не я
  возьми свою Суок поставь звонок режим в самолете подари шоколадку тете из машбюро
  избегай закрытых пространств например метро уходите дворами стройте свою жизнь сами
  лес горит и тайга горит земля спит но загорится одеяло от сигареты
  подшивка журналов "Здоровья секреты" начнет пылать
  пыль на которой мы рисовали пронзенные стрелою сердца
  белым платком на прощанье махали тебе с крыльца
  Суок потеряется по дороге ее разболтанные шарниры ее дорогие шали
  за что нам стреляли в затылок разве мы здесь кому-то мешали
  красота не спасает мир да и заслуживает ли спасения он обведи его мелом со всех сторон
  разве не так он в глаза твои смотрит думая что влюблен
  но вот ваша станция последняя станция дальше нет ничего
  руку протягивает ей на платформе продают импортный клей
  знаки обещают что здесь не будет людей
  
  ***
  война закончилась мы понаслышке с ней знакомы
  друзья друзей не выходившие из комы умершие у мамы на руках
  война последней правды страх застывшего тик-тока
  война закончилась она всегда проводит лезвием жестоко
  по запястьям дай руку золотой тебе погадать на счастье
  так легко ведь счастья нет у нас мы выжили и в этом счастье всё
  мы выжили и с нами говорят все те кому дожить не суждено
  язык их соловьиный сварен императором Китая и вода живая в физрастворе дней
  и тело жизнью всё становится бедней смотри как тело превращается в советский сиплый водоем
  и мы к нему придем вдвоем сидеть на берегу я чьи-то вещи стерегу
  и дети юности чужой поют про Курскую дугу
  смотри как выжали нас губкой потеряли в комнате остывшей словно стыд и наше тело вечностью болит
  что мы забыли здесь никто нам здесь не говорит
  вы дети вас держали в клетке отпустили за маяк но вы утонете без страха вот война вам вот вам пропись и война
  вы держитесь зачем-то за корму но ведь утонете и мир предстанет новым
  я чьи-то вещи стерегу но ухожу их украдут и ладно что мне в том
  я заслужила здесь покой из всех неврозов вырванный с трудом
  так все убиты были на войне вернулись позабыв свою Ленору поголовье городов здесь восстановят скоро
  отчаянье любви позор свободы теология на карте "тройка"
  война закончилась но нет куда с ней дальше здесь идти куда ее нести
  вы что не видите закрыто график до пяти
  мы с ней работали ее птрс мы проработали сполна но лучше просто все забыть сказали
  ведь смысла нет печали вот в успехе смысл и в разных прочих ништяках а что у вас кровь на руках
  так это вы притянули это ваш неосмысленный страх
  вот и подумайте что с вами не так я достаю из кармана старый пятак
  прикладываю ко лбу все так все так мы уже здесь и это в любом случае знак что все не зря
  война закончилась на горизонте заря
  ***
  Воланд уехал из Киева, Аннушка разливает масло не на Подоле
  катится по брусчатке капустная голова, из брусчатки растет трава
  перебирает слова, остается, пока жива,
  эта возможность выход найти с помощью верных слов
  в модных кафе подают на бранч рыбаков одесских улов
  устрицы мягкая плоть в лимонном соке, как в море, качается на волнах
  запечатлей эту юность молчания на губах
  
  дети играют в слова, им смешно, что от рифмы здесь что-то зависит,
  в театре кукольном ржавеет ружье
  трижды осечка от сырости, и забудут имя твое,
  ради которого рыли туннели, строили из кирпича клейменного города
  если захочешь куда-то вернуться, не возвращайся, в общем-то, никуда
  детство прошло, как зарубки на двери хрущевки, что же ты так плохо ешь, совсем не растешь
  мы пойдем сегодня в парк, там в траве спрятался ёж
  мы достанем его из травы, посмотри, он спрятал иголки, не бойся,
  (но страшно, хоть иголок и нет), он ведь не свернулся в клубок, открыл нам нутро смешное
  верните его домой, оставьте в покое
  сказал бы нам кто-то мудрый, но интерес детский жесток
  так мы играем в слова и войну, оставляя любовь между строк
  
  странное время, в котором сжимается всё,
  словно жизней чужих нам насыпали манною кашей с добавкой
  если доешь, там герои из "Ну, погоди", но прошла по ним трещина и оказалось не жалко
  выбросить эти черепки и все другие, которые последовали за ними
  мы гадаем на кофе из желудей, над рамками для фото пустыми,
  всё еще веря, что есть ответ и он будет найден, если составить верный запрос,
  отдать все свои конфеты и заколки для кос
  ***
  
  Волга впадает в Каспийское море, и нам с тобой вскоре
  там оказаться, где нет остановок, в зазоре
  между геенной и тонкою стенкою лифта,
  где письмена о любви полудетского шрифта
  эхом в твоей голове, где осколки сосуда
  не оставляют следов, и узнать нам откуда,
  Волга впадает куда, и сожженная кнопка
  всё западает под пальцем, сжимается робко.
  Волга впадает в твой кран и насыщена хлором.
  всё говорит о прощании с местностью скором.
  отказникам выдают эти бланки с печатью,
  датой открытою. только не хочется знать ли,
  сколько еще этажей нам тесниться, диспетчер
  откорректировал все наши планы на вечер.
  Волга впадает, минуя коллектор, лишь в Лету.
  хлор испаряется, снова вода подогрета.
  вялые цветики, листья желтушные тонут,
  письма бездомные вдаль уплывают из комнат.
  ***
  волнуюсь из-за переэкзаменовки Керенский ездит по фронтам расцветает красным бантом на груди
  свобода лучше чем несвобода пока учусь кипятить бигуди
  четыре арифметических действия повторяю всё время свобода слишком тяжкое бремя
  на тротуаре семечек шелуха конские кости люди с опаскою ходят в гости
  пьют пустой чай трамвай дорожает спотыкаюсь о чье-то плечо рукам горячо
  но здесь темно как в синематографе
  я буду любить тебя всегда говорит и даже иприт и вся эта европейская ночь
  политика отсутствия плохие дороги пьяные дворники
  даже всё это нас не разлучит места в первом ряду были бы лучше
  пьют пустой чай соприкасаются рукавами невзначай говорит нет не встречай меня после курсов
  пули не заметней комариных укусов у болота морошка
  мы все лежим в одной воде понарошку
  сейчас пойдем сдавать сочинение на свободную тему
  может быть нас переведут в следующий класс не маячить долой с глаз
  или оставят здесь на второй год каждый день смотрим одну и ту же фильму
  удивляемся что за жизнь была бы если бы не вода в области горла если бы не снег на груди
  теперь бигуди пожалуй продам кому они понужнее остригусь стану читать газеты
  в духовке румянится гусь так долго из ложной любви или чувства долга
  держу твое сердце в духовом шкафу пепел тлеет на берегу
  вспоминаю вычитание потом забыть не могу
  
  ***
  волосся втрачати мов пам'ять розмов про нiщо
  чорна земля що родить лише смуток надiї
  ми так не любимо один одного що це вже майже любов
  мов магнiти якi ми привозили клеїли мiцно на дверi
  але нiчого тут не втримати були ми чи нi
  обриси у пiтьмi сонячного свiтла
  з iншого боку мiсяця живуть такi самi люди але в них незрозумiла мова
  крiзь спiтнiле вiд дихання скло намагаються торкнутися чужої руки
  були ми чи нi нiхто не знає
  вигадували якiсь дурницi немов це виправдання
  чому б тобi не помовчати наприклад
  але життя як сум вод пiдземних пiд мiстом розбитим у друзки
  були ми чи нi хай вгадають закресленi очi iкон
  май на увазi що серце колотиться поки не стане
  ластiвкою або горобцем
  цi метафори як заблукати цi вигадки сну
  будь-що може виявитися будь-чим ми вже це проходили
  торкаєшся вогню а це льодяна крига
  вечiр холодний залишає опiки на шкiрi
  червонi льодяники-пiвнi пожежа
  дмухай на воду тепер це життя це все мало так бути
  все це має стосунок до сну
  поки серце не перетворилося на пташку потiм нi
  поки воно у в'язницi з ребер та шкiри б'ється у вiдчаї
  звiдси нiкуди не втечеш тебе вигадали для цього
  вигадали як теорему яку неможливо довести
  як безсоння перед свiтанком
  коли з'являється свiтло у вiкнах вгадувати обриси чужих снiв
  одна вигадка не гiрша за iншу має бути
  зрештою всi ми рiвнi хоча б у теорiї
  ми так не любимо один одного що тепер ми назавжди разом
  в очiкуваннi на зупинцi
  ***
  волхвы придут а Незнайка спит в лунном кратере
  разве нам нужны свидетели редкие вылазки в лунный мир
  заканчиваются ничком на подушке из льна немого
  я тебе говорю очнись это была чья-то чужая жизнь
  она приснилась нам в планетарии полушарий
  а теперь мы проснемся ничего уже не сможем списать на быт
  любимых героев теперь мы это они
  волхвы придут постучатся три раза в оконную раму
  будешь гадать кто за тобой пришел
  кто столько контурных карт извел чтобы мир поделить на клетки
  раз-два-три сюда не смотри таблетку от детского жара в ладонях
  зачем этот кратер так пуст воспаленных желез
  придут и не найдут его нигде не было его
  здесь только цветы рук оплетают горло
  оправдывают что ты видишь
  
  ***
  Мэри улетела и обещала не возвращаться никогда
  черно-белый телевизор не передавал информацию о степени совершенства
  после всех очередей выбора из двух кнопок
  мир сводился к одной из двух но казалось что вся свобода
  накопившаяся за тысячу лет рабства в наших генах
  сделает нас легкими словно воздушный шар
  пыльные подшивки газеты "За рубежом"
  журнал "Иностранная литература"
  всё сводилось к чему-то чего нет ни литературы ни рубежей
  Мэри обещала не возвращаться никогда мы собирали свои машинки
  солдатиков кукол песочницы до следующего утра
  ***
  вона говорить собi нi я бiльше не буду сумувати,
  дверi бiльше не буду на нiч вiдчиненими залишати
  в надiї, що вiн повернеться, а в нього немає ключа, бо давно вже помiняли замки
  знову почну вiдповiдати на телефоннi дзвiнки з номерiв незнайомих
  влаштуюсь покоївкою в найкращий готель цього мiста з кiмнатами в радянському стилi
  напишу всiм, кого давно не бачила, що домовленiсть в силi
  треба тiльки набратися сил i в себе прийти
  всi пiгулки вiд самоти викинути в смiтник, поки свiт цей зовсiм не зник
  не розчинився у водi гiркуватiй з-пiд крану, роз"ятрювати цю рану
  до забуття, до втрати чутливостi нервових закiнчень
  вона говорить собi вiн ще таблицю множення цю не вивчив
  отже його нiколи, мабуть, i не було
  скоро весна, час протерти запилене скло
  вона говорить собi багато чогось, що мало б втiшати,
  виправдовувати життя, люди зникають тут по одному
  все це можна списати на серпневу втому, поганий сон, тiснi вагони метро
  не списуй контрольнi у них, там самi лише помилки
  переписуй потiм це все, що не виправиш вiд руки
  ось вiн повертається, з тої сторони дверей зачинених мовчить,
  вона так чекала на цю мить,
  а тепер нiчого в душi не ворухнеться, голос не тремтить
  повторює iм"я, вже не пам"ятаючи, кому належить воно
  проводить пальцем по склу, треба справдi протерти вiд пилу вiкно
  ***
  воспитывать грамотного потребителя Пизанская башня с открытки имбирный кофе натуральные продукты полураспада
  пространственная ошибка вот Иден рвется выйти замуж за полицейского неполиткорректные слишком на разворот гранитный
  потребитель съел киш на фестивале еды сфотографировал киш на фестивале еды пережил некий опыт
  и решил рассказать о нем тем кто теперь и значит всё еще будет не теплится печурка не стелется поземка
  не звенит хруст стекла во рту не врезается в нёбо текстом забытого автора конца девятнадцатого века
  когда всё было просто сожгли на костре тщеславия леди Л. сто тысяч рублёв и гумилевский сахара маточка
  всё закатывает свои гуляши печется о сирых братьях своих старших вот один боров боровик мостовая
  моститься под боком слиняла в три дня как и не знал ее никогда и не видел бы лучше
  поедает своих детей детушек братушек и разных тушек да игрушечный мир и льется миро на пальцы
  в комнате где освежиться хотела бы и заливает полок
  ***
  
  вот вы и живете при коммунизме, дорогие потомки
  манной каши комки, орбитальных станций обломки
  бесконечная юность перебивает дыхание, словно узел шнуровки
  вот вы и живете там, гадаете по городам, из которых вестей не дождаться
  на канале "Культура" трансляция лучших арий "Паяца"
  резкие перепады температур, Меркурий в четвертом доме
  лекция "Умные грибы в истории мира", кто мы,
  чтобы судить надежду на счастье, вот его клочок за батареей
  руки над темной водой до окончания мира греем
  вам досталась эта судьба запомнить то, что помнить не надо
  как новогодние подарки из гуманитарной помощи, шоколада
  молочный вкус, откуси голову всем, кто не согласен
  подливу с эзоповым языком позднесоветских басен
  отнеси обратно, живет ли кто в этих домах, по вечерам свет не горит
  лебеди из покрышек, и домофон разбит
  ***
  вот говорит Андре синий цветок чистотела краситель беж
  города окорок ветром витрин несвеж
  полым окопом любовью как винтовой клеммой но вот туда же они ушли
  из другого семантического ряда беруши с таким неприятием реальности да сюда
  неприятель уже под Руаном каждое утро является пьяным привратница вяжет варежки теплый вар
  заливает горло не простужайся больше не лежи во рву
  спицу держать двумя пальцами удерживать равновесие
  насколько хватит сил земля-масло масло-земля здесь ночью ходить нельзя
  нельзя торговать петлями нельзя притворяться бедными закутываться в баску
  жалко всех и значит никого мёд горек медь сладка разбирают с лотка разборчивые жители предместий несут сервизы невесте
  складывают пулю к пуле в чайник с цветком
  потом достают по очереди кому что попадется
  ***
  
  вот и оттепель твоя заканчивается подснежники Красной книги распродают со скидкой
  в крови автоматов жидкой шиповник из общей тары в остатках земли колено
  очередь здесь никогда не заканчивается но дождаться всенепременно
  нужно своего дня и часа вывески "Закрыто" в горле сберкассы
  правильные ноты вывихнутых суставов
  составителей апокалипсиса толкователей общевоинских им уставов
  мало присылают сюда пора ковать кадры пока горяча ладонь на холодном лбу
  пока выдают в одни руки пять коробков и крупу
  и овсянка поёт на деревце чахлом в кефирной кормушке млея
  оттепель не начинается никогда на несколько сот теплее
  в плотном пчелином рою виньеткой соленой едкой страны
  где лучше вы говорят проходите мимо здесь только царство вышнее только душа любима
  а чем еще усмирить плоть как не розгой проходите мимо лучше пока не поздно
  кто как мы взыскует Града Божьего и сладкого йогурта творожного
  наслаждение которого ты достойна и плоть слаба и душа покойна
  не закончится никогда эта игра в города они тебе "а" и ты им в ответ "а"
  натура мертва на древе ларец в ларце утка и мышь
  скорее всего и ты просто сейчас не спишь
  ***
  вот мир придет а ты к нему не готов каждую ночь снится война тенью выползает из-под дивана
  неужели больше не будет взрывов так странно больше никого не убьют это не взрывы это салют
  нет тебя не бросили возле магазина просто постой тут
  вот мир придет а у тебя для него нет слов привыкла только грязь кровь память ничего хорошего не оставить
  то что нужно живым о чем мы вовсе не говорим
  постой у этой вечной стройки посмотри на подъемные краны
  все раны если не убили затянуться должны
  не знать за собой больше вины
  вот мир придет а ты будешь думать что это война
  что взрывная волна отнесла нас по разные стороны минного поля мы больше не двое
  а воспоминание о том как на берегу молчали вдвоем кровь чужая окрасила водоем
  вот мир придет но мы его не поймем у нас нет знаковой системы для восприятия мира
  девушка в прогнозе погоды советует одеваться теплей на улице сыро
  смотреть под ноги советует на улице туман и война
  ты одеваешься теплей выходишь на улицу перед глазами белая пелена
  ***
  вот мы собрались тряпки тупить в видеотрансляцию
  посвящать всё время личностному росту на удобном диване
  нет вопрос зачем не возникает просто затем и всё
  может бытья хочу стать театральным критиком экспертом "Золотой маски" (на самом деле нет)
  может быть я просто боюсь реальности (на самом деле да)
  как совладать с тем у чего нет логики
  или она выше нашего понимания как замысел драматурга-метамодерниста
  изоляция выученный текст который уже не изменить
  вот мы собрались и написали его вместе
  теперь тебе не страшно теперь в твоей жизни есть логика
  теперь в твоем страхе жизни есть логика
  а в вопросах зачем логики нет
  с той стороны экрана одна и та же трансляция
  смотри она будет доступна всего сутки
  не такова ли наша жизнь заставляет задуматься
  но смотри пока есть возможность или прочитай рецензию на портале "Театр"
  у нас появилось время для чтения лонгридов если привыкнем
  
  ***
  вот пионеры-герои время восхода солнца пять часов приметы дня
  чистить ауру научились наверное зря
  святые равноапостольные князья вот "Persil" будь идеален создай себе новое "я"
  в разрушенной зоне комфорта в ларце из оникса
  убьем то что любим красивым мощам помолимся
  белее снега волокна действие молекулы кислорода
  закаляй плоть и дух становись закаленнее год от года
  не бойся веревки пули ножа отрезанных частей тела
  во имя веры сохраняй невозмутимость перед лицом всего
  языческий праздник весны тихо празднуй где-нибудь в закуте
  красную кровь кагора смоет "Persil"
  не смотри по сторонам только на воду
  ***
  Маруся
  Вот солнце закатилось и Маруся пьет аптечный нашатырь, не вытирает больше пыль с портрета Жан-Вальжана.
  Вот солнце закатилось, от нее зеленщики берут на желтую петрушку десятину. Если задник отодвину,
  Открой свои глаза, но плещется курносая помещица тропической цивильной лихорадкой, где Тропинин
  Кладет ее загар, в непонимании пропорции повинен.
  Вот солнце закатилось, и Маруся там, где тень и в массы расфасованный народ
  Вплетает стебли в косы, разливает киноварь по темени асфальта.
  В каждой щели самобытного бетона муравейник, царь морской и плед.
  Приюта для нее, престола, крова нет.
  Маруся умерла, и над виском зеленая дыра, и Джонни Депп в тарелке, где фасоль и мёд,
  Металла малости сдает, и каплет кислый кетчуп,
  И время пальму достает, и никого не лечит.
  ***
  И сердце взыскует не пули, не скрепки простой канцелярской,
  Неоновой краской по пальцам, из кожи да меди цветной, не зовут ее больше домой,
  И в каждом дворе караоке, и карие пятна не красят луну, в недокуренном блоке нашарит одну,
  И транзистор надтреснутой примой внутри заливается, кажется жизнь выносимой.
  И сердце взыскует Алешеньку, много цветов, добрых слов и пуховый платок
  Оренбургский, как синяя примула возле подвздошья.
  Ну разве продал бы китайское я, вот стрихнин или нож я
  Вполне подарить бы ей мог на какую-то краткую память,
  И в этом саду до призвания горна оставить.
  Пускай выполняет нехитрые па под шарманочный морок под ставней.
  Алешеньке скрипку и ключ - так история будет исправней.
  ***
  вот тебе гадкий утенок андерсеновского разлива
  кто-то сказал что в мире всё должно быть красиво
  перья цвета воронова крыла глаза из мраморной крошки
  царапина на боку это всё соседские кошки
  мир не будет тебя когтить слишком долго ты ему не так интересен
  и не вывернет наизнанку в поисках новых песен
  разнесет по перу по полочкам по кредитам
  смерть красна на миру но кто бы хотел зашитым
  в эту наволочку лежать и кровь вперемешку с пухом
  пускай приснится тебе опять и станет пылью под ухом
  вот тебе гадкий утенок чистый лён ни примеси лишней
  не по годам смышлен теперь закопан под вишней
  вороны косточки клюют цвета чистого аметиста
  вот кто-то умел создавать уют чтобы тепло и чисто
  ***
  вот тебе набор кубиков с буквами благоустройство поверхности
  район в котором все дома одинаковые люди в серых пальто
  трава в январе позеленела потом покрылась инеем постоянство непостоянно
  нужно выложить слово научиться читать
  люди собираются в группы по одному придумывают себе оправдания чтобы не глядеть по сторонам вот тебе железная дорога
  до простуженных желез не добраться по памяти поезд
  едет мимо игрушек-постовых мимо коленок зрителей в зеленке
  мимо старых табуретов пустых оврагов
  сегодня самый лучший день твоего года ничего не происходит
  мятные кубики слов солью лежат в углу
  ***
  вот Фердинанд с Изабеллой решили внести поправки в проект "Человек" вывести новый сорт винограда
  у королевы Испании нет ног истинная любовь не знает жалости совершенство
  прежде обманывало и теперь не очень-то с ним сладишь
  тутовые черви подданные империи звезды под воротом
  как мы их увидим в темноте как еще их отличить от нас
  на тонком поводке в холодном паводке королева Испании
  восковая кукла кто шьет такую крепкую обувь
  кто тебя обнимает в темноте застенков и свет не объял и тьма
  новый человек должен знать всё вышеперечисленное
  уметь пользоваться перфоратором чертить траекторию движения светил
  жаловаться что времена нынче не те в Мадриде много приезжих
  по выходным ездить на пикники пить очень в меру лучше вообще не пить
  потом просто выключить свет у королевы Испании нет ног виноград зелен
  ***
  вот я именно тот человек который не читал Сэлинджера то есть читал рассказы про рыбку-бананку
  и плотников в хрестоматии для какого-то класса
  и даже роман Бегбедера читал про него и Уну
  а "Над пропастью" нет и теперь как-то странно читать если всё пережил на три жизни вперед
  и мы были совсем не те кого мы тут будем обманывать делать вид что нас интересует
  куда деваются утки в Центральном парке
  может быть они все утонули даже наверняка
  вот я именно тот человек который не различает жизнь и литературу
  настоящую жизнь и настоящую литературу думает что это одно и то же
  одна и та же жизнь разбитая на несколько текстов равной длины
  одна и та же литература закольцованная на этом сюжете
  мы смотрим в одно и то же озеро Центрального парка
  и даже не верим что раньше здесь были утки
  
  ***
  вот я шел из Тенишевского детская корь любви зимняя скользкость слёз невозможность революции
  язык скользит по нёбу да скользит и скользит
  вот я шел усадебной прозы раб плохой гражданин но усадебная проза спит в нашей крови
  здесь никто не молодеет но это наши проблемы
  вот я шел и думал Лолита как должна была стать примерной домохозяйкой степфордской женой
  крахмальная юбка пирог макияж очень яркий мы любим всё яркое
  родись она на восемь лет позже застала бы убийство Кеннеди
  а я шел из Тенишевского не знал что застану убийство отца убийство Кеннеди застану Бунина Солженицына кузена Зинаиды Гиппиус
  вот знаешь говорит подарил бы мне лучше мультиварку
  эта тоска по Европе старому континенту старой жизни
  но вечная молодость нам зачем-то дана как вскрыть если никто не востребует
  как ты тут лежишь теплая греешь пол
  как ты тут лежишь и перебираешь звуки теплые глухие теории поля электродинамика сплошных сред
  вот знаешь говорит плохой пример любви к себе подаем мы другим
  плохой пример любви любовь это черная работа день и ночь искать недостатки
  чтобы думать нет я лучше я заслуживаю жизни просто так а не раствориться
  это гордыня нет говорит лучше бы ты растворился в этих хостелах кэмпингах високосных вывесках судного дня
  перебирай по буковке перебирай по зернышку выплюнь меня
  нет знаешь я шел из Тенишевского думал как познакомиться с Бальмонтом
  думал феина дочь утонула в росинке а ты всё здесь
  ***
  времен Очакова и покоренья Крыма
  по четвергам в подвале Финансово-юридической академии
  студенты проводят конкурс неудобный аутфит и сидения
  те же времена красавица мисс смотрит со сцены вниз
  черная моль цепляется за карниз
  черная моль летучая мышь прочие кыш
  живут в своей yellow submarine любят Марин
  потому что это концептуально хотя ведь конечно жаль но
  вместе пьют чай коленку трогают невзначай
  лицо у ней не очень конечно это печаль
  но смерти нет и это уже огромная радость не факт
  что она без вальса попадет хоть однажды в такт
  и пляшут внимая диджеям мы постепенно стареем
  уже не можем залезть на стойку уже килограммов столько
  что теряем учет всё меняется и течет
  в живом уголке растет неведомый плод
  на дереве жизни висит портрет некоего бородача
  архетипического писателя нельзя так рубить с плеча
  профессор Мазурик читает лекцию "Парадоксы японской традиции"
  официантка ворует специи ненавидит все эти лица и
  хочет плюнуть в них когда этот гам затих
  но не тому ведь учили авторы книг
  вся русская литература тучи ли хмуро
  ходят на границе так что влюбиться
  хочется снова в кого-то но глупо и странно
  сердце свое хоронить там на дне ресторана
  проще компот и проходит мужчина в тельняшке
  ты заплати за грехи а грехи твои тяжки
  хочется лучше дизайна поскольку мы платим
  "Мисс Академия" хочет блестящее платье
  но невозможно надеть эту тряпку на плечи
  и немота оправдание видимость речи
  ***
  время обволакивает целлофановой пленкой, на полки кладет
  мы гуляем по темному парку, поскольку лето скоро закончится
  не были, в общем, нигде, только дом, магазин,
  иногда бар, который поближе к дому
  я не знаю этих людей, иногда кто-то здоровается со мной
  я всегда здороваюсь в ответ на всякий случай
  
  мы гуляем по темному парку, конечно, центральная аллея освещена
  здесь резвятся дети, падают с фирменных самокатов
  дразнят крошек-собак на аллее, где памятник детям таким же
  так сломанной жизнью механику не оправдать,
  здесь неровная плитка, здесь ровная снова
  
  центральная аллея освещена, конечно, люди гуляют по кругу,
  парень рассказывает: "и такое впечатление, что в комнате кто-то есть,
  оборачиваешься - и шурхiт"
  на боковых аллеях мутный свет фонарей,
  дети учатся держать равновесие в мире, где равновесие невозможно -
  
  или овраг, или ровная плитка, танец вокруг пустоты,
  фонари скрывают венский вальс твоего большого дома
  пирожные, из которых сделают кровь
  дома, из которых проведут ровные линии
  дары природы полей
  
  покупайте закончится скоро как любовь говорят
  как наскучивший кофе на столике недопитый
  на улицах очень много людей, очень много автомобилей,
  очень много всего
  нас поставили в центр стола, пока механизм не сломан,
  можно вспоминать вальс, можно сочинить рэп,
  можно молча раскачиваться из стороны в сторону
  того, кто держит тебя за руку, ведут к оврагу
  дети с кукольными лицами отрывают руку твою
  
  лето приходится нам безликой родней в третьем колене
  слоником, у которого отбит хобот,
  мама говорит поэтому у нас неправильный феншуй
  радиолой 72-го года, буклетами под названием
  "Осенью тоже можно наслаждаться"
  мы приходим сюда ночевать, а потом уезжаем, зачем
  запирать дверь, в сумерках всё холодней, телевышка мерцает
  
  красные огоньки, мама говорит их первый телевизор "Огонек-2"
  сломался на второй день после покупки,
  потом тоже всё время ломался, сколько его ни чинили
  сколько лет мы не смотрим телевизор -
  только на НГ единственное исключение
  сколько лет никому не верим, даже себе
  
  нет пока что этого запаха осени, вечной любви,
  от которой отчаянья пот на холодной коже
  нет, пока что ничего нет, всё есть
  мы гуляем по темному парку, идем домой
  ***
  время работает на дворника с палой листвой, который передник свой
  пустил тесемками внутрь по воде канала,
  как будто весны для прощанья с собою мало.
  с собою небывшим, которого даже иконка на ветровом
  не заставляет ехать сквозь улицу напролом.
  разрытой земли манящие тело недра,
  в наушниках си бемолем страдает Федра.
  нащупать в пространстве открытый, но тайный лаз,
  чтобы попытка к бегству не удалась.
  время работает против твоих часовых и чужих минутных,
  и заливает подвалы котельных водою мутной.
  режет глаза отощавший пар кипятка без соли
  и коротят в наушниках си бемоли.
  время работает на перемотке в ускоренной передаче,
  вот и сложились ноты в гаданьи твоем иначе,
  и не стенает она у киоска "Вода и пресса"
  об уходящих вдаль кораблях, не имеющих больше веса.
  
  ***
  Врубель устроился на вредное производство иногда пьет
  жена по праздникам прячет вилки в комод
  прячет в подушку лицо цвета спелого аспирина
  в подъезде висит календарь на котором чья-то картина
  краем глаза видна да разве можно так ну к чему эти квадраты
  горячится но в типографии "Красный рабочий" тоже не виноваты
  или от крови в глазах рябит или рыбий жир останется на манжетах
  тлеет "Физика твердых тел" в ребусах и ответах
  чем-то ведь нужно себя согреть кроме надежды что всё проходит
  в пещи чадит медальонов медь спектограф на развороте
  нужно ли запомнить себя дотла растереть щепоткой расплавить
  прядь в угольках так была светла никуда не заводит память
  на храмовые праздники покупает сирень считает соцветия каждый день
  должна быть какая-то тайна раскрыта жена просеивает пепел сквозь сито
  но там ничего нет луна светит в затылок
  сквозь шнуровку портьер в теплой воде обмылок
  ***
  
  все друзья лежат под могильной плитой,
  сколько было ни пытаться умереть молодой.
  старшая группа, панельный район,
  мальчик, который ни в кого не влюблен.
  трехсотая школа, мастика на рукаве,
  мятый треугольник в руки сонной вдове -
  сегодня за грушами нужно к пяти.
  первая любовь проходит, прости.
  душная маршрутка, мост и лето, шансон.
  вовсе не родился и теперь не прощен.
  панельное лего ложится под ноль,
  тело не может не расходовать боль.
  все друзья лежат под одной простыней,
  весенние птицы за любовь не виной -
  только лишь иждивеньем вырвать жизни кусок,
  и медведице север подставляет висок.
  ***
  
  все люди которые появляются в нашей жизни чему-то нас учат
  чему учат нас пассажиры переполненных маршруток быть вежливым сложно
  быть вежливым скучно чему учит несчастная любовь
  тому что где-то есть счастливая любовь в качестве антитезы
  или нет совсем никакой только эта или ничто
  молчание возле закрытых ларьков ты прописан в этом районе
  ходил в детский сад школу изучал местную эсхатологию из окна
  один раз в подъезде даже был пожар приезжала пожарная машина
  все машины которые появляются в нашей жизни учат нас быть осторожными
  внимательно смотреть по сторонам купить красные туфли
  копить на поездку в Анталию ходить в театр по воскресеньям
  кто тебя поджидает за поворотом с мешком подарков
  пыльная вечность простая душа пыль на тротуарах
  вода испаряется кровь испаряется никто ничему не учит
  да и когда нам хотелось учить уроки связь слов в предложении
  обозначать стрелочками думать где флексия
  никогда не хотелось унылая жизнь жизни кто ждет тебя за поворотом
  рисуй стрелочку придумай название ей
  ***
  все мужчины которые меня не любили (да и я их тоже вряд ли
  просто человеку нужен другой как учит философия экзистенциализма и мудрый житейский опыт)
  пытались говорить о поэзии делать вид что им это интересно
  спрашивали "над чем ты сейчас работаешь? тебе не пора домой?"
  в другой город в другую страну в другой ад
  с такой же рыночной площадью где наяды живые фигуры позолоченных людей
  верить что жизнь имеет смысл не больно что жизнь не имеет смысла
  не доверять будильнику бояться забыть билет
  вдруг свет выключат вместо нас даже не помню как их зовут едва ли
  помню в лицо тем более позолоченные люди без кожи
  теряют сознание забитые поры здесь угрожают расплавленный лёд и пламя
  тем более я уже совсем ничего не помню
  как мы познакомились если верить в существование логики
  невыносимой логики простых чисел вероятность всего
  тот кто должен тебя забыть непременно тебя забудет
  тот кто должен тебя забыть первый звонок разбитые коленки банты скучные качели новостройки транспортные заторы земля круглая земля плоская нет
  тот кто всё это помнит помнит всегда зачем
  не впускай никого в свою память наша память не бесконечна
  когда она закончится провод закоротит и экран погаснет
  сердце не выдержит воли к жизни краденым яблоком разобьется
  я непременно тебя узнаю
  ***
  все мы знаем что нельзя говорить "я тебя люблю" нужно говорить "я тебя люблю как сказали герои того-то"
  всех известных и неизвестных нам произведений литературы
  не нужно думать что кто-то бывает умен подбирает цитаты по смыслу
  зная писателей которые придумали самые лучшие слова по этому поводу
  и повторяя их можно почувствовать что-то на несколько секунд
  словно ты вызвал дьявола и он даже явился
  на мерцающем лифте без кнопок в пустом доме в пустом городе в этой стране
  в этой самой прекрасной стране из которой нет выхода
  нельзя говорить "я тебя люблю" потому что сглазишь больше не скажешь это никому никогда
  общий наркоз действует слова плавятся распадаются на буквы
  забывай-забывай что они все там писали
  любовь придумали ради красивых слов ни для чего более она не годится
  раз-два-три смотри кто выбыл смотри вечная дружба оставайся здесь
  по лабиринту катится шарик под стеклом
  ***
  все они в этой земле говорят разными голосами
  прабабушка идет пешком в Киев устраивается горничной в семью врача
  он видит у нее симптомы увеличения щитовидной железы делает операцию
  ее муж потерял ногу на Первой мировой
  она так с трудом читала всю жизнь по слогам
  ее дочка окончила институт работала в Центральной медицинской библиотеке
  (я была там в детстве один раз, но ничего не помню)
  дедушка родился в семье рабочего дарницкого завода тогда Дарница еще не была Киевом
  окончил КПИ инженером всю жизнь перебирал чертежи делал бесконечный ремонт
  (правда в молодости был еще геологом)
  потолок в кухне исписал формулами
  мы нашли в его заметках стихотворение прочитанное Робертом Рождественским в Политехническом в 63-м году
  я не знала что он интересовался поэзией
  когда-то говорил мне что ему попалась тема сочинения "Маяковский в Америке"
  кроме того мы нашли полотенца с ценником 86-го года
  у меня тоже некоторое время была эта мания накопительства - но только книг
  свою книгу я тоже ему подарила он сказал это нужно только двумстам людям
  у дедушкиной второй мачехи (у него была мама, которая умерла, когда ему был год,
  и две мачехи, как в сериале) у нее была квартира возле нашего иняза
  конечно в то время там были уже магазины
  но я проходила мимо нее каждое утро и думала что могла бы жить здесь а не ездить
  квартиру она ему не завещала из-за натянутых отношений
  квартиру забрало государство
  у другого моего дедушки оказалась побочная семья из Донецка
  (дочка и внуки, внук - известный адвокат),
  это выяснилось после его смерти
  у моего дяди впрочем тоже оказалась побочная семья с дочкой
  поэтому надеюсь что он не читает мой фейсбук
  столько жизней должно было произойти
  чтобы я сейчас задумалась об этом но не сделала никаких выводов
  ***
  все столики в кафе на День влюбленных заняты
  я иду на открытие выставки Ройтбурда перепутала двор, где галерея
  там кафе у дверей молодежь говорит мест нет
  я вижу, что это не галерея, иду дальше
  мы здороваемся фотографируемся смотрим картины
  ты говоришь это супрематизм
  я говорю какой супрематизм супрематизм это квадраты
  ты говоришь ну посмотри не квадрат так овал
  я говорю если выложить эти картины могут забанить в фейсбуке
  мы снова фотографируемся идем гулять
  по дороге встречаю знакомого художника
  он спрашивает: "ну что там, серьезные люди на фоне картин?
  я хочу это видеть"
  я говорю что мы идем гулять может быть еще вернемся
  мы идем на Софиевскую площадь
  я спрашиваю неужели не выпьешь вина на фоне гостиницы Intercontinental
  ну еще у меня есть пиво "Магдебургское", взяла новый сорт попробовать
  ты говоришь к нам приедет Пласидо Доминго
  я говорю даже не знаю кто должен приехать,
  чтобы меня это заинтересовало
  мы идем в креветочную, где тоже нет свободных мест
  ты берешь кофе на вынос насыпаешь две ложечки сахара
  мы возвращаемся во двор, где галерея
  я рассказываю, что креветок варят с лавровым листом и лимоном
  ты рассказываешь, что в юности переодевался в женское платье,
  как князь Феликс Юсупов, и ездил в метро
  нужно было только гладко побриться
  в галерее выключают свет, люди расходятся по домам
  ***
  
  все эти мальчики девочки одинокие филологи конца нулевых
  обязательно скажут что стихотворение - это не "стих"
  помянут к ночи Джойса Северянина и Гладкова
  ничто не ново под луной нигде ничего не ново
  официанты закрывают счета ждут пока допьешь свое пиво
  после жизни чужой здесь наверное некрасиво
  оставаться ждать метро помесь гари и кофеина
  время ушло но наши писатели в целом писали длинно
  хватит на всех несбывшейся нежности в неразборчивость самиздата
  в майский озноб пересказанный нам когда-то
  в лишних подробностях тонет всё и всё сохраняет память
  буквы теперь ни одной наверное не исправить
  буквы теперь ни одной не проступит на этих стенах
  где сплошной чередой купцов и военнопленных
  распускается ноль последнего турникета
  где количество слов зачтется тебе за это
  ***
  всегда удивляюсь когда слышу что кто-то дружит с первого класса или детского сада
  все мои друзья появились недавно что в первом классе человек знает о дружбе
  те с кем ты взрослел стали чужими людьми если где-то их встретишь
  спросят ну что ты не вышла замуж вышла книга ну книги эти никто не читает
  даже такой тираж распродается как сувенирная продукция что-нибудь надежное и простое
  что-нибудь безнадежное как штамп вирус ангины
  нечем оправдаться перед людьми которые говорят что желают нам счастья
  в своем понимании хотя разве счастье тут существует
  как совместные походы в кино боулинг по выходным коллективные фото
  всегда удивляюсь когда вижу что люди находят общий язык а как же эта цитата
  о том что не выразить себя и не понять другому
  и много других цитат которые сейчас на ум не приходят
  у нас другие номера телефонов другие профили другая геолокация
  страх жизни который нужно спрятать за выученными словами
  случайно встречаемся в метро машем друг другу в личных сообщениях
  ***
  
  Вселенная говорит тебе нужно
  выучить несколько новых языков
  научиться программировать
  переосмыслить ценности
  каждый день заниматься спортом
  мы читаем такое каждый день
  но вот забавный факт:
  с началом карантина моя депрессия прошла
  раньше я не могла заставить себя открыть файл в ворде -
  ни в чем не видела смысла
  а теперь перевожу с удовольствием
  правда, только то, что мне нравится
  не хочу тратить время на то, что не нравится -
  ни в переводах, ни в отношениях с людьми
  это оказались очень насыщенные несколько недель
  (хотя я не занимаюсь спортом, честно говоря
  а кофе - не самый полезный напиток)
  но мне даже перестали сниться кошмары,
  которые раньше снились каждую ночь
  засыпаю просыпаюсь по режиму правильному
  наверное, впервые со школы
  нет, я не выучу новые языки
  тем более - не научусь программировать
  учусь выбирать приоритеты,
  потому что мир в любой момент может сломаться
  нет, я не умею выживать в лесу,
  сажать огород тоже не умею
  никогда не собиралась идти в лес, там нет интернета
  даже огонь добывать не умею
  в общем, выживальщик из меня никакой
  говорят, во время войны у людей нет депрессии
  из-за уровня стресса
  но жизнь в постоянном стрессе все равно убивает,
  а сейчас я в какой-то подвешенной дымке
  как говорится, in the middle of nowhere
  можно сказать, даже хорошо,
  если не думать о чужих смертях, подбирающихся всё ближе
  о бедности, сжимающей холодные руки на горле
  хорошо делать только то, что нравится,
  потому что время сжалось пружиной
  а что делать, когда оно разжимается
  история падает на наши плечи,
  не окрепшие за сорок лет, не привыкшие к страху
  мы пили латте в коворкинге,
  слушали лекцию о том,
  что большинство стартапов прогорает, и это не страшно,
  нужно уметь принимать неудачи
  ***
  всем привет отчаиваться не надо
  при выходе на поверхность не выдержим компрессию
  здесь темно для письма
  нет того места что было нашей родиной мы теперь как летучие мыши
  сколько лет идет война сколько наших фотографий моложе нас
  больше нет той стороны заоконья
  сколько фотографий на которых незнакомые люди случайно попавшие в кадр
  не подходи ближе чем на два метра пространства пустоты
  никого кроме тебя все руки вымыты
  вся свобода отвоевана отменена
  никого кроме тебя кто смотрит на тебя в этой пустоте
  твой рот заклеен скотчем твои руки связаны за спиной
  ты дышишь через маску
  отвечай кто ты нет я не знаю кто я
  у меня нет документа удостоверяющего личность у меня нет личности
  я могу оказаться кем угодно
  но мои руки связаны мой рот заклеен воздух выпит
  отвечай кто ты где твоя маска
  четыре слоя марли это ты
  мир затягивающийся двойным узлом на затылке
  у нас теплая война у нас вода ржавых икон
  бедные глядят утоли мои печали исцели мои надежды
  заходи по одному к этому надо быть готовым
  твоя история бесполезна но другой все равно нет поэтому пусть будет эта
  я пишу тебе любовное письмо похожее на самооговор
  мы исчезли но рефлекторно читаем книги
  по улице едет танк я не помню какой страны
  возвращайся обязательно мы должны посмеяться над этим вместе
  все руки вымыты вся кровь смыта так тщательно терли чтобы ни капли
  никакой памяти где всё куда всё исчезло
  возвращайся обязательно мы будем ехать по кругу на скрипящем трамвае
  
  ***
  всё вокруг для того, чтоб ты больше не обижалась,
  во втором приближении скатываясь к нулю.
  слишком много людей вокруг - надавить на жалость
  даже некому, не то что сказать "люблю".
  слишком много людей вокруг - закрываешь твиттер,
  где про слякоть февральскую был бы уместен пост.
  обещаешь себе непременно уехать в Питер -
  всё на вырост откладывать глупо. и был бы прост
  каждый текст твой, и был бы он выверен по лекалам
  от отчаянья к вере незыблемой, как скала.
  никуда тут не денешься - всё растворится в малом,
  обменяться закладками и передать дела.
  ***
  всё действительное разумно всё разумное существует здесь и сейчас кремниевой формой готического наследия прямых линий бобровой шубой реципиента
  не шумите говорит дети разум существует помимо восприятия о нем нет смысла говорить развешивать пестрые ковры на мартовском солнце мы теперь и не знаем в какой стороне света живем
  энергию экономно расходуя ткем на детский утренник свой простые вещи простые вещи вещей вещую речь разлома
  нет у нас ни дома ни ключа ни теплой топи топленого молока белой стены соседнего города восьмигранника пепла
  нет у нас никакого понятного языка развоплощения фонем сколько нужно белка чтобы выжить сколько памяти отказаться
  всё действительное разум перечеркивает размешивает сжимает до хруста коленки лестничных пролетов лодочки эвакуаций отбитые каблуки
  так долго простыл идеалистическая диалектика хранится на верхней полке только по памяти преодолеть несколько классов
  так долго постылая последовательность любви маски огуречные лосьоны кожура молодость дней
  так и действуй словно ничто говорит сборник чувствительных романсов повестей для юношества благородных разбойников злых мачех юных девиц будущих злых мачех благородных юношей будущих разбойников хлеб
  ни горек ни сладок нет у нас обозначений рассказчик рассказывает время растворяется оседает гущей на ободке
  всё истинное ложно всё ложное тоже малопригодно для этой кухни посмотри на него когда будет ехать мимо имя не назовет потом не узнать
  как мутная вода талая вода голубая кровь будущий гудрон из всех историй выбрать то чего там нет
  всё действительное разумно
  ***
  "Гражданин поэт" во дворце "Украина"
  Всё началось с проблем со звуком, Ефремов всё Сережу звал, наполнив скрежетом и стуком узнать отчаявшийся зал, что будет дальше, всё же Быков нарештi мовить в мiкрофон на українськiй мовi, лыко ложится в строчку, тут же он у зрителей попросит тему для написания стиха, но новость свежую, дилемму решить попробуй тут: "Снега опять засыпали Европу". - "Той новости недели две", читатель ждет уж рифмы "тофу", неточность рифмы в голове имеет цену, и двойную, "А Юля вскорь нобелиант". - "Литературный? Не ревную. Ужель прорезался талант?". Но всем милей перестановка министров оборонных сил. "А как фамилии, чтоб тонко их обыграть" - переспросил. Тем временем несет уж овощ Ефремов, что собой народ символизирует, и колющ, и режущ нож его, и вот ошметки овоща на сцене, что раньше звался огурец, cum observata lege plene кто скушал, тот и молодец. Затем о гоголевском Вие замес изысканный под рэп, затем - "Тандем. Перипетии", о том, как он взрослел и креп, опустим, но распался вскоре, не склеить блюдце впопыхах, какое всем Федорам горе - неутешительно запах. "Живой наш классик Евтушенко мне говорил: "Совсем не айс тут рифмы - девы ведь коленка милей, чем двух мужей... (Чубайс для рифмы далее пребудет, светильник разума погас, а думали, что не убудет, коль не заплачено за газ). Затем же Снежин-Соломатин в стихах у Быкова цветет. "О чем вам тот был неприятен, а этот чем наоборот". Знакомый встретился в антракте, сказал: "Да просто повезло ему с фамилиями, как те - не срифмовать другие зло, по-доброму и по фэншую их тоже здесь не срифмовать, знакомых нет совсем, тоскую, ну как вообще?". - "А как понять вопрос?". - "Он ничего не значит, морфема пыльная, всего ль". - "Тогда уж всё прекрасно, значит". - "А написать стихи изволь с сюжетом, с фактами смешными". - "Тогда задал бы тему ты". - "Любовь вот первая, "что имя и гений чистой красоты". - "Давно то было - кто же вспомнит". - "Тогда вот - ходишь ведь кругом, увидишь что - в блокнотец, коль нет воспоминаний, а потом всё зарифмуй за милу душу, на суд общественный представь. Простите, ваш покой нарушу, встречались прежде мы. Агарь зовут вас, кажется, из Луцка, и на подмостках вам блистать еще предолго". Присмотрюсь-ка, чтоб всё точнее записать. "А как вам нынче представленье? Ефремов - душка, что сказать". - "Не напрягаю слишком зренье я из партера, написать об этом зрелище велели, поэтому теперь я здесь, а на ютубе в самом деле все ролики удобно днесь смотреть и делать бутерброды, пока на паузе ритрит, и Быков - наш певец свободы, нам из соседней говорит, что дописал он о тандеме, пока мы с водкою сидим, а мы уже, конечно, в теме, и удивленно говорим: "Ты что, чтоб это пропустили, ни мне, и, в общем, ни тебе, жаль, не придется...". - "Или-или тут остается, бебебе". А в общем, Брагина, тебе вот пора идти на твой балкон, не удаляться бы от тем, от междутемий, всё, поклон". Второе действие, начало - благотворительность, и дно, где амфоры рука достала державная, не всё ль одно, что вазы блещут новизною, хотя лежат без счету лет, подвержен холоду и зною материал, но не поэт, что воспевал нам бездорожье и говорил, что мы асфальт совсем не пустим в Царство Божье, по тембру был почти что альт. Затем был "Ворон" По, и Киплинг (где бандерлоги и питон), и Прохоров - варяжский викинг, на царство призванный ООН, и говорит: "Спроси у дяди, как заработать миллион, первостатейны наши б*ди - и это тоже может он". А под конец: "Враги закрыли любимый сайт наш Ex.ua, а мы ведь так его любили - ну как теперь любить людей, одну мы радость и имели в печальной жизнюшке своей - клавиатурные Емели, взломали МВД, не смей распоряжаться всем контентом и изводить народ честной". Всё, люди, к вам вернемся летом, а если точным быть - весной.
  ***
  
  всё равно никому, кроме тебя, не нужна эта повесть о Сонечке,
  поэтому забирай ее из библиотеки и храни под подушкой,
  читай под одеялом с фонариком, щипли белые ручки белые ночи
  оголодавшим комариком, как пульсирует кровь под загорелой кожей,
  я не могу стать, как она, но хочу быть похожей -
  такой же открытый сарафан и вместо бантов стрижка,
  а вдруг кто-то с ревизией спросит, куда подевалась книжка.
  зачитали в подъезде, пока были теплые дни,
  пока не понимали, что на лестничной не одни,
  пока продолжалось деление клеток и кровь разгоняла стужу.
  в коллектор бросала монетку последнюю, чтобы мужу
  не объяснять, что уехал трамвай, из которого лился свет,
  пропавшей страницы оборвыш, билета нет.
  ***
  Всё состоится, вернешься в картонный лес, ни для одной юрисдикции не подсуден, и по одной выводи на пирс всех принцесс - будем знакомиться, есть малиновый студень. Самая умная: "Ждали гостей на пять, жизнью умаялись, что говорить о милом, и Бог посылает лишь то, что потом понять, и кровью принять, как любовь пахнет детским мылом". Самая нежная пишет о голышах - камушках остреньких для привозной перины, простоволоситься совестью не за страх, с каждою плотью прощенною триедины - будешь понятнее каждому и честней, к горлышку ластиться и отметать соблазны, он говорит потом: "Что мне делать с ней, за поворотами много на всё согласны, машут платочками белыми, снег с каймой, вышел непойман, расхаживал, где не надо, "Больше, Иванушка, не приходи домой, от глицериновых слёз на руках помада больше не тает, куда тебя деть в душе, неосторожно тобою распорядиться". Самая умная пишет: "Вот М и Ж, и ни к чему нам теперь бы взирать на лица, ждать не приходится из головы вестей, ветер с Остоженки нам обрывает шторы, если не пашешь, то, кажется, и не сей - будут другие весной на расправу скоры, будут другие, а ты обрываешь шнур, пишешь записочки, носишь дворецким злато, вечер в провинции неизмеримо хмур, и покрывается пылью на рамах вата". Самая умная пишет: "Вечерний свет, нежных-красивых сдувает пылинкой, скучно знать, что совсем один, никого здесь нет, и колокольчик катится однозвучно мимо ворот твоих сладеньким колобком, нежным-красивым мукой замарав подолы, на полпути превращается в снежный ком, xolodno.com, и родимые горы-долы зарисовав для блокнотика впопыхах, что естество испытать неспособно, кроме как уничтожив себя, потому что страх в теле струится и спит колокольчик в доме". Самая нежная пишет: "Он был хорош, кофе скрывал и письма читал в постели, так что хватило бы даже пойти под нож, чтобы всегда с ним в четыре руки и пели о невозможности каждого бытия, и обменялись нотами ради скуки, но забываю снова, о чем бишь я, ангельских слов не зная, вот только звуки катятся-катятся, встали бы в полный рост, их бы использовать, чтобы потом небольно было мучительно, век оправданий прост, и за черту заступаешь опять невольно". Самая умная: "Нет здесь случайных черт, и неслучайных нет, всё идет, как было, светит тебе такой невечерний свет, что навсегда оставалось бы детским мыло, что навсегда осталась бы пустой душа, злом не заполнена или добром, и вместе. Ты же расходуешь место, узнать спеша, неосмотрительно. Козырь сегодня крести".
  ***
  
  всё что я делала всегда обесценивалось
  учишься в университете ну а почему ты ни с кем не встречаешься
  работаешь ну а почему ты ни с кем не встречаешься
  читаешь книжки кому нужны эти книжки
  да я наверное тоже думала кому нужны эти книжки если все всё равно умрут
  работа нужна хотя бы чтобы не умереть от голода раньше времени
  однажды на Крещатике ко мне на скамейку подсел пикапер
  была пятница я зашла в "Букву" накупила там книжек
  села отдохнуть на скамейку он спрашивал там что-то мне просто было скучно
  выспросить мой номер телефона ну сообщила ему мой номер это ведь не военная тайна было невыносимо скучно хотелось спать
  думала на что люди тратят свою единственную жизнь а на что я трачу работа и книги а кто знает на что ее вообще нужно потратить
  здесь не так-то много вариантов на самом деле
  пикапер сказал что позвонит и мы сходим в кафе не позвонил конечно да и что с ним было идти в кафе еще тонна скучной болтовни
  подумала лучше почитаю новый роман Липскерова (на тот момент)
  словно есть полезные книги которые научат как прожить жизнь правильно
  а есть бесполезные прекрасные книги искусство
  
  ***
  всё, что ты скажешь, будет использовано против тебя
  переписка с любимыми, которых иногда даже звали одинаково -
  в нашем поколении было несколько модных имен
  убеждая себя, что любишь, и он, конечно, влюблен
  иначе зачем тратит время на эти буквы в четыре часа утра,
  когда в онлайне ни сов, ни жаворонков, ни любителей сериалов
  в общем, для счастья нам нужно невыносимо мало -
  только дождаться ответа на шутку, получить одобрение, думать, что значит оно
  всё равно ты не любишь меня, и теперь это мне всё равно
  всё, что ты скажешь, рекой времен будет унесено
  один мой любимый говорил на Чистопрудном бульваре,
  что нужно обязательно прочитать "Смерть Вазир-Мухтара"
  другой проводил в метро через турникеты даром
  третий советовал Карлейля, или это был тот, который второй,
  теперь их путаю даже порой
  некоторые устраивали мне экзамен на знание латинских фраз
  я думала: "какой он умный, обязательно сложится всё у нас"
  всё, что ты скажешь, кроме слова "люблю" - бесполезная трата
  ресурсов, отведенных для общения нам
  мы ходили в один и тот же супермаркет, где у входа
  стояла коробка с деньгами на храм
  рядом голова для гаданий, автомат с плюшевыми игрушками,
  автомат для выдачи разноцветных конфет
  мы ходили в один и тот же супермаркет,
  боялись темноты, экономили свет
  ***
  всi тi цвяшки-ялинки у дзиги, неначе прикраса-принада у мiстi старому.
  серце заходиться, наче вiд того дешевого рому,
  що розбавлений був не водою з-пiд крану та чимось на кров надто схожим,
  i привiтання хотiв повернути. так мало листiв перехожим
  зараз приходить в письмовому виглядi та на паперi, i мертвi
  бiльше не заздрять живим, бо адреси ретельно їх стертi,
  поки iм'я пам'ятаєш своє, i останнi тi декiлька лiтер
  душу зiгрiти могли, доки в серцi свистiв, наче вiтер
  в сiрих шибках, цей роз'ятрений звук, перетворений в розпач.
  хто зрозумiє, почує його тут ну хто хоч.
  поки ялинка кружляє навколо рослинної вiсi,
  так i проходить життя то в надiї, то в кризi.
  айсберг розсiк її деревину i на волi залишив,
  бiльше нiхто про спасiння тобi не напише.
  i обiймає, тепло розливає на кiлька хвилин,
  i залишається номер у книзi один.
  ***
  вспомнила как Костика отняли от груди ему было восемь месяцев примерно
  он плакал несколько ночей мама ходила с ним по комнате баюкала на руках
  бабушка говорила ничего плачет-переплачет
  она вообще не считала что человек имеет право на эмоции
  прабабушка говорила: "ранiше люди були темнi"
  раньше это в смысле до революции
  потом Костик хотел смотреть на краны
  не хотел ехать в коляске а чтобы его несли на руках и смотреть на краны
  на краны или на фонтаны еще
  однажды нам не дали сдачу в магазине с большой суммы в купонах
  наверное не бог весть какой большой но для нас эта купюра была очень ощутимой
  дали какую-то мелочь и сказали что мы им дали мелкую купюру и всё
  это было в универсаме в здании которого теперь "Сiльпо"
  мы конечно пытались им что-то доказывать
  но что можно доказать наперсточникам тогда там не было видеокамер
  сказали приходите завтра если в кассе будут лишние деньги мы вам вернем
  мы никуда не пошли решили у них там в кассе все равно недостача
  ехали в троллейбусе мама с Костиком на руках попросила девушку уступить ей место
  парень на соседнем сидении начал возмущаться а что вы просите девушку уступить место
  мама ответила потому что мужчина может убить если у вас будет ребенок
  вы тоже начнете волноваться за свою жизнь
  мы жили в стране вечной эмоциональной мерзлоты
  мама не верила что она родной ребенок
  думала что с родным нельзя обращаться так что ее взяли в роддоме
  потому что что-то не получилось
  я думаю от нее требовали слишком много потому что она была девочкой
  девочка не кажется родной раньше говорили отрезанный ломоть
  она даже не получила свою долю наследства старший брат выплатил ей какую-то мелочь
  мы были отрезанными ломтиками пирога герба в виде праздничного торта
  повязанного красным кумачом ты плохо ешь тебя никуда не возьмут
  
  ***
  вся жизнь состоит из стихов, всё остальное - материал для стихов:
  разные там цветочки, душевные страдания, чебуреки,
  поездки в Питер, в Елабугу, на могилу Великого Русского Поэта,
  в ближайший кафетерий (нет, он закрыт - сегодня санитарный день),
  тогда вон в тот китайский ресторан - там есть пиво,
  там есть водка, красота в действии, всё спасает.
  и то, как ты посмотрела на меня когда-то,
  тоже будет использовано по назначению -
  была лунная ночь, или безлунная ночь, или день,
  вариантов не так уж много.
  у тебя были пальцы с миндалевидными ногтями,
  licentia gratis, с этим ничего не поделать.
  вся жизнь состоит из стихов, всё остальное - отходы стихов,
  ошметки учебника стихосложения для высших курсов,
  маргинальные поэтики, официальные поэтики,
  отсутствие горячей воды в кране,
  присутствие какой-то воды в кране,
  присутствие всего во всём.
  ты так смотрела на меня тогда, или совсем не так -
  никто не помнит, подбирала слова, которые мы не сказали
  друг другу, в записи это всё выглядит, читается, живет,
  вся жизнь состоит из тебя и карты Родины -
  вот здесь ты стоишь возле колодца-журавля
  с пшенной крупой на губах,
  и смеешься очень заразительно,
  жизнь вообще - заразительная причуда,
  вот здесь привезли песок и щебенку,
  и это всё тоже совсем не нужно.
  ***
  вся классика литературы дети поколения Doom вода с привкусом хлора
  теплой иглой мерзлой землей прорастет из темени скоро
  как ты терпишь резкую боль резкий свет в зрачке кто бы сузил
  и ничего прекраснее нет только осадок от смузи
  
  вся классика литературы учит что смерть придет и глаза влажны давление перепады
  мягкая колыбель мать-и-мачеха страны стаканчик сдачи не надо
  никто тебя до первой не заберет из-под памятника неназванному поэту
  на станции Льва Толстого не тает лёд поминая его за это
  
  вся классика литературы любовь скучна дачной прозы лимонного лимонада
  но вот позвали тебя из открытого окна и больше причин не надо
  и только здесь шестой этаж всё будет середина на половину
  а эти платья потом и на вес не продашь не закрывают спину
  ***
  второго дня рождения нет
  майский жар пустых городов арсенал Никольской слободки
  в Никольской слободке три угла - Пожарище, За кладбищем, Дачная
  с октября 23-го входит в границы Киева во время войны
  сожжена фашистскими оккупантами
  в 70-е на ее месте построен Левобережный жилой массив
  но это не дает нам представления о доме где
  второго дня рождения нет
  облупленные стены и запах затхлости дома
  но скорее всего ремонт и консьерж
  собственность Пустынно-Никольского монастыря
  свадьба классиков русской литературы
  в этой стране слишком любят литературу
  в этой стране полагаемо умереть за слова
  как представить декорации
  картонный киоск с шаурмой киоск с кофе
  соседи выгуливают питомцев карманных пород
  курят свои вейпы
  если войти в подъезд успеть подумать о том
  что слова ничего не значат
  но иногда значат и на полу кровь
  ***
  вчера была реконструкция битвы за "Арсенал",
  сейчас культурный центр в "Арсенале"
  в восьмидесятые папа работал там на заводе, правда, недолго, получил три рубля
  мама думает, что у него получались бракованные детали,
  за которые из зарплаты потом вычитали
  никто не хотел делать ничего, курили на улице, обсуждали политику в стране
  мы поехали на Красный хутор смотреть двухэтажный дом за 25 тысяч,
  делали вид, что у нас есть деньги и дом подходит вполне
  тогда на Красном хуторе еще не было метро,
  половина дома принадлежала кому-то другому, то есть продавался не весь
  мы шли по мокрому снегу вперемешку с песком,
  мне нравились в "Спорттоварах" сувенирные шахматы, где резные фигуры
  больше всего не любила уроки математики и физкультуры
  понравился "Чипполино", совсем не понравился Сент-Экзюпери,
  только иллюстрацию про удава и шляпу
  запомнила, зачем приручать того, кто тебе не нужен, непонятно было, с размаху
  бросала на пол забитый книгами под завязку рюкзак,
  первым уроком была политинформация о политической обстановке в стране,
  забыла все восстания "Арсенала",
  а когда-то гордилась хорошей памятью, тем, что обо всём читала
  мы идем по снегу вперемешку с песком, кожу щиплет мороз, в стенах следы от пуль
  бывшие на ощупь бракованные детали
  
  ***
  Вселенная Well
  Вчера в скобяной до утра колобродя, купил в рассрочку два топора. Всё преходяще, узнай же, Родя - по закладным нам платить пора. Всё преходяще и преходяще - студенты с Марксом, блаженство, труд, смотри на землю из этой чащи - там персонажи как мухи мрут. Вчера девица с большим турнюром, из-под вуали бровь приподняв (и часто снюсь ведь я этим дурам), уткнулась снова в чужой рукав. За монастырские стены метя, опять промажешь, прицел сместив, в лесу избушка и три медведя, ну будешь третьим, Облонский Steve. С таким menage a trois степенно, разлив по рюмкам, глядишь в упор, а сверху что-то, должно быть пена, где Афродита с недавних пор, своим возлюбленным зла не помня (о братья, сестры, друзья, враги), листает письма, в ногах жаровня, и если тонешь, то помоги тому, кто берег увидел первым (старухи, ветошки, топоры) - несите жертвы своим Минервам, они насытятся до поры. Вчера в скобяной на заклад рублевый ты шут гороховый дорогой, я стану даже другой и новой, сестрица жизнь костяной ногой гремит по вымощенной брусчатке. Узнай же, Родя, и я сбегу, оставь культуру в ее зачатке в забытом Берингом берегу. Ты смоешь кровь, прочность золлингена без ударений не подлежит, а где же пульс, ну со школы - вена, холестерин, пустота, артрит. Она не сможет пошевелиться, что кукушонок, лишенный прав, а ты подумай - всё это снится, всё это сон, и его поправ, выходишь прямо на огороды, оттуда ближе уже на мост, без анатомии и свободы мир слишком прост, безутешно прост. Вчера в скобяной до утра колобродя, купил в рассрочку два топора, а что с ними делать, ты знаешь, Родя, когда заклад возвращать пора?
  ***
  
  вчера взялась за большой и сложный перевод
  просто чтобы было чем заполнить дни не сойти с ума от страха
  не знаю смогу ли его закончить будет ли кому его читать
  есть не могу в основном только пью кофе
  засыпаю только под глупые сериалы
  во сне вижу как ни странно что-то позитивное
  кошмары мне снились раньше до карантина
  просыпаюсь и снова пью кофе чтобы понять что это новый день
  сериал уже на десятой серии второго сезона
  думаю что надо будет вернуться назад посмотреть его основательно
  но вместо этого включаю сериал 2005 года про тим-билдинг в Турции
  думать не могу и не думать не могу снова пью кофе
  Турцию там не показывают просто работников фирмы возле бассейна
  но теперь и такое не увидишь в реале
  если мы снова увидимся не решимся обняться
  ***
  вчера еще последняя дискотека и сегодня то же самое детство неповоротливое время
  Сильвия Плат достает кулинарную книгу выбирает самый невкусный пирог и говорит это моль это ночь это завтра
  это мой завтрак на одного человека который не я неумолчная морось
  моргай чтобы этот осколок вышел благополучно этот комок движений остроконечник речи
  эта омела под которой не шелохнется ничего в душе ничего не напишется детские записки о смерти
  дети любят подобные темы хотя движение в никуда тоже приветствуется всё присутствует здесь
  Сильвия Плат пробует корочку спичкой дошел ли он внутри
  тепло ли тебе девица страшно ли отроковица
  пузырьки насыщают кровь несут отдых от мыслей
  нас и здесь никто не ждал не накрыл праздничной скатертью две старые табуретки
  не завел пластинку под которую ели плоть авокадо бабушки и дедушки в холе и неге кухни
  простишь ли мне цветок прерий морской бриз оконных рам
  ***
  Вчера опять по дешевке нарзан и брынзу, еще одна залежалая жизнь как будто. Княжна глядит на мир сквозь мутную линзу, расписные челны плывут из низовий Прута. На чужой роток не накинуть платок с узором, золотые кольца и пряник один печатный, я тебе пишу, мой свет, о прощаньи скором, потому что волны черны и на солнце пятна. Стан свой стройный хочется выставить на витрину, свой коричный глаз и пальчики из пластмассы, а твои дары я попросту отодвину, потому что долог путь и пустуют трассы, и пустуют пляжи, и маленькие кофейни, шалаши и замки, и здешняя подворотня, не осталось больше ни птиц, ни змей, ни всего того, что дорого мне сегодня, а назавтра даже не вспомнить, в волнах играя, добавляя больше соли морской и пены, я тебе смешна, в сердцах утону другая, трафареты зол, французские гобелены. Эта память лжет, что раньше здесь было пусто, человечий след расходуя на диктанты, потому мы все давно прочитали Пруста, изучили тень на левом плече инфанты, и от этого слаще жизнь показалась плоти, захотелось есть хурму и ходить по гальке, только это всё конечно же вы тут врете, проступает след на каждом сюжетном тальке, от добра не ищут добра, вообще не ищут, потому что вдруг найдешь - приручай тут в муках, а потом пойдут, как все остальные, в пищу нам двоим, и соль растворится в звуках.
  ***
  Экзистенция
  Вчера у графа Игнатьева тоже разлилась желчь - опять до полуночи диктовал какие-то мемуары. Подумай, Слава, тебе так нужно прилечь, иначе как мы завтра на елке у тети Лары. А граф Игнатьев подумал - это не менингит, опять стихи писал до исступленья духа, поставил точку, подумал - Бог не простит, хотя в небесах по-прежнему было глухо. Подумай, Слава, о чем здесь такая речь, вот взял он бритву - невесте раскрыть объятья, но всё, что вскрыто, не может меняться, течь, лежит на дне, как достать его, и опять я на твой некрополь смотрю из-под верных век (таких метафор вам не увидеть где-то), среди светил неназванный имярек несет венец неизвестности, как комета. Вчера у графа Игнатьева тоже был котильон, его невеста с криком бежать по саду была готова, но не вернулся он, она подошла, заглянула лишь за ограду. А знаешь, Слава, нам ведь еще не счесть таких кровавых лужиц на остановках, мы ходим с тряпками, думаем - это честь, что кровь в стихи превращается в пальцах ловких. А знаешь, Слава, я ведь тебя рублю, и все окончания в этих романах мелки, они продаются на станциях по рублю и глянец кукожится пятнами от побелки. Нет, всё-таки мир напрасен, и лучше тебе прилечь, лучше тебе распасться на буквы и составные. Вчера у графа Игнатьева тоже разлилась желчь, стихи жужжали за окнами, как живые.
  ***
  
  вчера я планировала написать стихотворение о Сильвии Плат
  составила в уме план стихотворения,
  но мне приснился ты, у тебя было много книг, примерно как у Льва Толстого
  я носила их в комнату и складывала на стол, думая о том, что стиль прозы похож на Фицджеральда
  плачу до сих пор и не могу остановиться
  даже знаю, как это связано с Сильвией Плат, но мне все равно
  я бы отдала все свои стихи и все стихи на свете, чтобы тебя увидеть
  нет, любовь не сильнее смерти, вообще ничего не сильнее, особенно моя
  я в основном сижу на диване и смотрю сериалы
  только во сне я настолько жива, чтобы плакать
  нет, любовь не противоречит феминизму, потому что я любила твою душу, а у души нет пола
  и нет прошедшего времени (это если думать о феминизме упрощенно, я, конечно, так не думаю)
  но задумалась, плакать почти перестала
  кого бы ты ни любил, тебе будет больно, даже если только себя
  я боялась привязаться к кому-то, думала, что уходить надо вовремя, потому что нет никакого "навсегда"
  ты мог бы написать все те книги, которые я видела во сне, но ты все время говорил
  я не понимала, зачем ты говоришь мне всё это - я не смогу сохранить твою жизнь в тексте
  тем более - не зная, где правда, но для тебя всё было равноценно
  теперь мне снятся ненаписанные книги, как другим снятся нерожденные дети, наверное
  я только догадываюсь, что под обложкой
  о Сильвии Плат я напишу потом,о ее жизни и смерти всё известно
  мы придумываем свою, просыпаясь
  ***
  выдумаю тебя немирных стогн Лорелея то кровушки нет в жилах у тебя то нет в глазах огня то колет ноги стерня босые должны найтись слова простые выдумаю тебя ибо любовь не требует ничего а долготерпит и ждет всему придет свой черед когда ждать надоест птенцы взращенные пищей стать любят свой насест
  здесь тепло и корм не в укор тебе сказано будет нас жгли утюгом раскаленным пытаясь узнать тайный код когда узнают больше никто не умрет но сами его мы забыли давно потому лишь увертки и страх
  отраженье чужих убийц осталось в наших глазах да они были по-своему хороши даже нечто вроде синдрома стокгольмского или восхищения вызывали мы всё равно пришли в этот мир для печали так нас жгли-пытали любовь внушая как ужас неверие во всё что вокруг детский спасательный круг с головою лебедя или дракона но ты находишься здесь незаконно не пересекай черту песочного города теплого ада
  здесь веерный дождь рассада из купленных оптом семян из которой вырастет общий бурьян
  в каждом зеркале трещина в каждом теле изъян нас одели празднично почему-то сказали осталась одна минута приготовьтесь отрепетируйте текст идите смело нет вас там никто не съест всё говорите как есть да не такой он и страшный на самом деле сошлитесь на свои эмоциональные качели скажите что правда верили просто многое не успели да тем-то он и хорош это в горле твоем для бумаги нож
  тут никуда не спрячешься никуда не уйдешь нас растили для чуда бессмертия переходный период закончится пока надо просто съежиться переждать пока снимут седьмую печать
  не подходить к двери никому просто не открывать
  
  ***
  выплеснули как воду в реку ребенком двуглавым одетым в шелк и виссон орленком ничего здесь не поняли толком скажи нам элохим чего мы на самом деле хотим
  будет ли здесь конец истории или четвертым рим нет мы без алисы на эти темы не говорим обреченные языкам строить без глины храм
  играть в колыбель для кошки всё что не сделал велеть рукам
  выплеснули как воду в реку ребенка утопили как слепого котенка иди плыви у тебя пустота мира внутри
  только не говори откуда ты ничего тем кто спросит не говори тут лишь бы не отвечать незнакомцу твое тело стеклянное разобьется
  кричи в него эхо к тебе вернется со дна колодца
  ну а что ему еще остается пронзить твое горло звуком насквозь чтобы всё смыслом рожденное не родилось
  чтобы тебе кричать его имя воде прозрачной в отчаянии довелось
  выплеснули как воду в реку ребенком слепым котенком плыви смотри на дне водоросли и галька
  в этой реке не может быть кого-то жалко их здесь таких так много потому что говорят нет мертвых у Бога но и живых у него не больше чем нас фокус прозрачных глаз
  потому что ты был лишний поэтому он тебя не научил не спас
  посмотри как тебя разрывали кроили по коридорам темным носили не закрывать глаза дышать не закрывать глаза просили
  так тебя травою летней косили скучной росой стернею невыносимой если ходить здесь босой но тебя не просил ведь никто по ней ходить сама виновата
  мир усеян гвоздями они впиваются в кожу так что кровь запекается кто тебя пожалеет кто же
  нет тебе негоже быть здесь в трансформаторную будку не лезь не смотри на нее убьет здесь все твои пальцы наперечет все твои эфирные тела твоя к телу криво пришитая голова
  бог весть чему вас там учат как ты до сих пор жива
  выплеснули в воду котенком слепым ребенком по твоим ли силенкам плавать учиться в этой мазутной луже
  что ни делай только получится хуже только ее ворот который тела в нее влитого окажется уже
  да оно нам служит столько лет тело которому спасения нет рожденное на погибель тело тени пустой обед
  столько лет тебя здесь нет и не было никогда в теле твоем руда в плоти и крови дней с твоей колокольни остается то что видней то что завидней убить чем избыть до края кто бы тебя ни любил только твоя страна дорогая
  холит тебя и лелеет водит по краю держит на самом краю говорит отдай эту челку мою она тебе не идет она тебе уйти не дает
  каждому здесь свой порядок каждому свой черед тот кто тебя любит потом убьет но тело твое не храм никакой по нему только здесь провести рукой и нет его словно не было вовсе
  поэтому никогда ничего не бойся на улице каждый встречный князь лжи ему только слово скажи вопреки чтобы не включал это радио "Ностальжи" чтобы тень от руки не падала на прилавок сколько ты покупала с прошлых времен булавок да человек жалок с него какой спрос он еще до вечности не дорос
  котенок слеп и кос куда тебе столько волос постригись не волосы нас поднимают ввысь знаешь ли не для этого мы родились больше молись больше постись откуда я знаю для чего мы родились если бы я знала всех суток на свете было бы мало но я не знаю на самом деле
  за окном то слякоть то эпидемия то метели так мы прожили жизнь и ничего не успели не успели и не посмели телевизор смотрели
  мир не может быть таким нет на самом ведь деле телевизор смотрели судачили о жизни в отделе о жизни которая та же смерть смотря с какого угла смотреть
  смотри вот куколка вот бабочка вот земная плоская твердь
  отвори окно одним дует другим жарко ни тех ни других не жалко жизнь проходит жизни глупое жалко тебя держит на игле теперь мы на себя похожи вполне открываем глаза в паутинке серебряной пелене
  ***
  Угол
  Выплыла из дому после пяти, в радиус действия новой сети нужно проникнуть, купить маргарин, и триолет сочинить, триедин. Дальше табличка, совсем rue Daru, что я здесь делаю и говорю, Ниночка, цветик, не поняли вы - тише воды, ниже травы. Дальше зеленщик, не мир вам, но меч, не о чем плакать и некуда течь, некуда зелень, что в ступе, толочь, рифмы испортиться могут за ночь. Ниночка, цветик, не поняли вы, всадник с шарманкою без головы краденый воздух приносит, кладет, скоро весна, снова тронется лёд. Ходит с шарманкою, просит подать, хоть не закон, так пускай благодать будет подарена, вот и плоды, вот переход, снова будем на ты. Бродишь по улицам - вот переход, восемь шагов, всё приснится вот-вот, думаешь - эта родная душа гложет и гложет тебя не спеша. Ниночка, что здесь возможно понять, вам ведь назначено было на пять, или на восемь, куда же теперь, и не смотрите не первую дверь. Я из ума не хочу выживать, дайте мне полог, купите кровать, распределите остаток ролей - нет у нас больше таких Лорелей, нет у нас больше совсем ничего - тайное имя и опись его, тайная опись и первая дверь - просто живи и табличкам не верь. Ниночка, кажется здесь эпилог, каждый дивился и думал как мог, каждый дивился и пил кипяток, краденый воздух теплел между строк. Выплыла из дому после пяти, некуда здесь, никуда не уйти, ты понимаешь, что некуда здесь, и трансформатор с табличкой "Не лезь". Ниночка, кажется вам выбирать, дайте нам полог, купите кровать, просто живите и пейте слова, тихая поступь, густая трава.
  ***
  выходим из кинотеатра, посмотрев "Дождливый день в Нью-Йорке", на улице еще нет смога
  (завтра над городом появится облако аммиака, но мы еще об этом не знаем)
  пока что думаем - на приусадебных участках жгут листья
  выходим после сеанса, на котором было шесть человек
  мама говорит чтобы хорошо провести время в Нью-Йорке, нужен их уровень дохода
  да, говорю, он там поучился, там бросил колледж, ищет себя
  мама говорит играет на пианино, поёт на расслабоне
  а мы бы поехали туда туристами ни в кафе не зайти нормальное, ни в отель
  люди ходят в тумане углекислого газа, передвигаются, словно во сне
  если бы Вуди Аллена не было, его следовало бы придумать
  но фильм о нашей реальности снял бы Джармуш, наверное
  что-нибудь такое мрачно-многозначительное со скрытым смыслом
  кто смотрит на тебя из тумана, может быть, там даже нет ничего, кроме твоего страха
  или Дэвид Линч снял бы фильм о нашей реальности, или даже Бертон
  с детства мрачные сказки были не былью, а чем-то родным для нас
  вот Нью-Йорк в стиле ретро пятидесятых не попробовать на вкус,
  как дым, выжигающий легкие, мне это чем-то напоминает мазут
  но я не настолько хорошо помню раздел о продуктах горения
  да, честно говоря, вообще не помню, радовалась, что химия не пригодится в жизни
  говорю наверное кто-то поджег торфяники,
  чтобы отвлечь мою френд-ленту от митингов, ну а что, я бы не удивилась
  спрашиваю у мамы откуда у нас вообще торфяники
  мама говорит дедушка рассказывал во время Голодомора они ели торф
  думала может поехать в Пущу-Водицу, но там ведь листьев еще больше
  говорят, на следующей неделе выпадет дождь
  
  ***
  вышиванки нет когда-то я купила тебе вышиванку
  привезла через границу (с двумя коробками "Вечернего Киева")
  она оказалась велика ты спрятал ее в шкаф теперь и не знаю что с ней
  синяя вышивка такая мы покупали на Подоле
  обошли все ряды выбирали долго
  война тогда еще не началась (но в Крыму уже прошел референдум)
  ты сказал что тебе нужна вышиванка
  хотя наверное нет просто так сказал посмотреть что будет
  ты даже название долго не мог запомнить называл ее косовороткой
  что для тебя было национальное самосознание другой страны
  с которым ты решительно отказывался считаться
  но делал исключение для таких атрибутов как вышиванка
  стопроцентный хлопок и кровь красными цветами узор
  ***
  где искать противогаз как пеленать пупса пить красное вино бежать на метро "Маяковская"
  радиоактивные лучи не разбирают пупс это или Маяковский зачем тебе жизнь подумай
  курение убивает любовь убивает стресс убивает время не лечит
  нечем дышать в неправильно надетом противогазе
  нужно было хорошо учиться хорошо работать хорошо запоминать что где лежит
  ориентироваться на местности в пустом городе добывать огонь в лифте вырезать на стенах стрелки
  бесполезная последняя пуля ампула с фраксипарином
  где-то здесь осталась война это тоже никто не помнит
  что сказать пупсу как успокоить его дрожь мышечные спазмы страх жизни
  вкус дорогого вина последних запасов спасения они уже тут они почти стерли город со всех навигаторов гугл-карты
  не понимают чего ты хочешь от них и ты сам ничего не хочешь
  но надо заново вспоминать как дышат вдыхать воздух беспамятства читать иностранные этикетки
  думать что тебя кто-то ждет еще помимо приемной комиссии нет при таком обращении с материалом
  что вы будете делать в случае атомной войны да вас сметет в две секунды
  и никто не скажет что было не зачтено
  курение убивает любовь убивает стресс убивает что-то куда-то впадает
  наша родина пуста как вена и воздух свеж
  ***
  
  где на стене укриття и coffee box и ты еще не дорос до живости ржавой ручья под клумбой пионов
  новой искренностью плитки разница между жизнью и жизнью лежит вне плоскости оной
  где на белой стене к которой прижаться губами потому что больше ни Бог ни новая искренность с нами
  не говорит своим языком расплавленным голосами
  сорока сороков невесткою из Сарова где на стене на которой косынка пасьянс штукатурки немецкой Спас
  если мы до следующего поста жизнь станет проста и печальна
  и люди с безалкогольным мохито будут всё так же обсуждать искусство
  в 1986 году девушка платила 15 рублей за портрет при зарплате в 65
  хвала бесполезным что же
  ***
  
  где раньше казалась любовь теперь видится только токсичность
  только отсутствие эмпатии только желание распоряжаться твоим телом твоим временем твоими чувствами ничего не давая взамен даже обещаний
  нет я конечно не считала это любовью но думала если я люблю мне достаточно и того
  кто воспитал нас для самопожертвования для забвения себя невроза
  здесь плохо всё но ты можешь стать лучше вот почти что молодчинка умничка
  кто воспитал нас для отчаянного поиска одобрения заслужи свое право существовать
  заслуживай его каждый день иначе исчезнешь кто сделал нас невидимыми
  тенью шеей теми кто должен говорить намеками чтобы никого не разозлить теми у кого не должно быть своего голоса своего мнения
  теми кто должен разбираться только в сортах пудры и оттенках борща каждый день слышать ты такая глупая читать что у женщины только три ипостаси мать-жена-любовница шаг в сторону что ты там читаешь в своих книжках откуда тебе понять
  кто нас сделал проекцией своих фобий грушей для снятия стрессов слугой на выход "кушать подано" теплым одеялом объектом стереотипов "девушкам нравятся мягкие игрушки девушки не должны много есть"
  ***
  Комплементарная пара
  Герцогиня Ориана просыпалась в четыре утра и красила ногти черным - хорошо темперированный клавир не сыграешь без предварительной подготовки. Слуга приносил шоколад. Ее характер уже не считают вздорным, но она еще злится, когда результат готовки Мадлен из Прованса достоин лишь сожаления, взять хотя бы котлеты - опять непрожарены, корочка без прихруста. Заходит муж, возмущается: "Как, вы еще не одеты? Когда мы приедем, в городе будет пусто". Герцогиня Ориана любит классиков, также дружна с Ростаном, он предлагал ей роль в изумительной постановке. "Когда я стану безногой старухой с расплывшимся нотным станом, подарите мне эти записи, запонки и подковки". Герцогиня Ориана, знаток словесности, бойко пером владея, пишет подругам о чае китайские эпиграммы и получает в ответ извинения: "Все-таки здесь не Вандея - авторам лучше не выходить из рамы". Герцогиня Ориана просыпалась в четыре утра и красила ногти алым - пока этот лак подсохнет, еще две строки с припевом. Ее характер уже не считали вздорным, но дело пока за малым, она выводит слова с нажимом прачкам и королевам.
  ***
  
  
  Главное означаемое всегда остается за кадром,
  как любовь всей жизни в байопиках про писателей
  начала двадцатого века, трогательная, но с налетом цинизма,
  потому что к этому времени всё уже было,
  и проще сказать: "Ну чего я там вот не видел",
  особенно при такой видимости, леса и поля Девоншира
  обладают притягательной силой для зрителя,
  но персонажи держатся за руки, перебирают цитаты,
  бросают их друг другу вместо волана и радуются
  невозможной близости, что не восполнить кожей.
  Детская невосприимчивость к забвению и снова
  избыток слов, переизбыток слов, пережиток, пожиток,
  ток вниз по вене идет мимо драгоценных камней
  Волгоградского края, твоя любовь к составлению ребусов
  и загадок, разливается чай, на полу остается слякоть,
  прячешь себя в половине разрезанной дольки,
  в невозможности вырваться пишешь знакомым,
  тысячелетие выживших на распродаже,
  она сокращает расстояние между тобой и морем,
  между тобой и серединным царством каждой земли,
  она оставляет (Молох овец крадет без твоей закладки)
  тебя для тебя, когда тебя нет в онлайне, будешь - потом заходи,
  и роман допишем, так иногда мы сходимся текстуально,
  что ничего бы, со смыслом остаться наедине, расслоенья
  не зная, так она им несет в полвторого порох и портмоне
  с рублем золотым в кармашке, чтобы затем ничему здесь
  не удивиться, так они им хотят принести пирожных,
  ну леденец на худой бы конец сгодился,
  и приюти меня хоть на неделю в духе, морось на каждом
  листке, остывает чайник, льет кипяток на пустыню,
  что здесь износит, не распознав, кипяток оставляет тему
  для разговоров, востребованности понятий,
  где они все, что любил тебя пуще скола
  на леденце карамельном из табакерки,
  на городской, площадей итальянских плоше
  только внутри, где они тебе пишут стансы,
  ради нуля из последствий балансировки
  не выводимого, знаешь, родимый, цену
  каждой вине, говоришь, что не расплатиться
  даже со скидкою, не оправдать собою иммунитет
  к раскрыванию территорий, и выпадает созвездье
  из табакерки гончего пса, и полцарства тебе
  на сдачу, можно винить за сомнительность
  всепрощенья, всех по отдельности, или без точек,
  скажем, и для себя помечая инициалы,
  можно острить на тему вторичной массы,
  и потеряться в этом голландском сыре,
  вот он однажды послал тебе сообщенье,
  как бы легко проходил тут процесс взросленья
  и отторжения от невозможных камен-
  но-островских и всевозможных прочих
  (без очертаний и прочерков) на мобильном
  памяти только до первого перекрестка,
  дальше пиши мне, что всё это было гладко,
  невосприимчиво к холоду и смещенью,
  к опровержениям первых газетных полос
  и основаниям для простоты возможной,
  новые сложности ей на весы бросая,
  будешь теперь мне одним невозможным братом,
  и на стене карта мира на три четвертых.
  ***
  гляди на дорогу ночью Рапунцель ведьма и черный кот вернутся лесными птицами обернутся так что не успеешь оглянуться превратишься в черные угольки эти заточенные клыки съели твоего брата но ты ведь не виновата ты была прежде крылата но не будешь крылата впредь только на дорогу внимательнее глядеть
  гляди на дорогу ночью Рапунцель внимательнее гляди никто не знает что было раньше что ждет впереди только здесь и сейчас предвосхищая последний прозрения час мир лежит на ладони на уровне глаз своей пустотою мнимой обманывая нас это фальшивый алмаз или камушек придорожный но разве можно их различая себя в обмане не уличая тех кто идет по дороге в ночи подлунной не замечая мир на ладони качая туда-сюда комком застывшая морем мира выброшенная слюда не приходи сюда никогда здесь не было и не будет тех кто думает мир кто никогда его не забудет даже если все его осколки в кожу вопьются вдруг думать продолжат что это истина это последний друг не предавший тело израненное тобою мы верны остались прибою ожидая чудес на берегу треугольником по трафарету чертили ночную мглу нет я останусь у окна думаешь я отсюда куда-то сбегу
  гляди на дорогу ночью Рапунцель ведь не успеешь оглянуться мир только и ждет когда запнутся гласные в горле в себе замкнутся прежде срывавшие все замки в горле горячем пустыни на берегу отчаяния реки как мы были далеки от счастливого исхода ты знаешь нет ты никогда не узнаешь просто камушки на берегу радуясь перебираешь самый красивый среди них не чая уже найдя кто это выдумал нет не я кто знал что среди камней затаилась змея смотри Рапунцель как превращается в дымку душа моя нет ты никогда не узнаешь кому сострадаешь какой строишь дом потом кровью трудом зарабатывая свободу строишь дом в котором будет жить кто-то не вспоминая тебя выживших не любя сгинувших тоже волнорезом иглы проводя по выцветшей коже
  
  ***
  говорили натюрморт малые голландцы картин должно быть много
  картин с кровью перьями жемчугами красивым профилем отсеченною головой
  картины должны соответствовать интерьеру неизвестная Суламифь плоская двухмерная тян
  чем насытить молох масс-маркета чем утолить твое горе
  нет картин должно быть мало говорили одна и та же картина рисуется всю жизнь
  потом всё равно оказывается что ее не дорисовали
  не те черты лица проступают сквозь другие черты
  а краска уже потрескалась и мучительно больно
  за ненужное всё чем ты заполнил память чем наградил прощающих тебя каждое слово
  говорили картин совсем не должно быть какие теперь картины
  каждый сам себе холст и рука очертания границ
  какие теперь стены кровь море жемчуг отрава раковин
  местная Мессопотамия детских площадок ты же
  не будешь рисовать то чего нет то чего не существовало никогда
  но предположительно это очень красиво
  говорили это картон это дерево дуб это река которую нельзя называть
  это море которое мы уже не помним
  все они умещаются здесь на холст вылить побольше краски
  размазать увидеть свой дом в котором горит свет и висят картины
  на которых нарисован ты со своим портретом
  говорили рекурсия зло и всё на свете зло мир лежит во зле
  яблоки травят химикатами всё дорожает
  мы никогда не научимся рисовать эти перья перины
  полных женщин с белой спиной в форме скрипки
  ***
  говорили, что наш партизанский отряд переправить на "Красную Пресню" хотят,
  где стучат и скрипят до рассвета станки, и взрываются танки в полях у реки,
  только графика там - девятнадцатый век, не бывает сейчас на автобусной рек.
  медсестра нестерильные вяжет бинты, Краснодон-48 мисс красоты,
  и уносит прощанье взрывною волной, канареечка-пташка уходит с войной
  из привычного быта, и связки горят, не попасть в три четвертых, но выпит твой яд
  или вылит в коллектор, потом по весне позывные ловить на короткой волне.
  и сказал командир, что на клумбе такой не расти ему в матушку вниз головой -
  принимает земля только лом и тряпье, и кирпичная сельва растет из нее,
  и присыпана снегом на волю тропа, и скупая слеза под перчаткой скупа,
  и "На сопках Манчжурии" плеер по кругу, потому что теперь не поверим друг другу.
  ***
  говорит дело не в тебе дело во мне
  сейчас люди слишком часто погибают на войне
  под колесами автомобилей летящих на красный
  или в какой-нибудь туристической чаще тонут в пруду
  если я тебя полюблю а потом нигде не найду
  страшно привязываться к человеку на несколько дней
  становиться жизнью своей бедней
  люди меняются быстро если вообще ты что-то о них знал
  говорит девушка снимала комнату получала золотые цепочки
  подарки от жениха потом привезли в закрытом
  это вообще не страна что хорошего быть за эту страну убитым
  знакомая попросила отксерить документы
  едет официанткой на Кипр
  потом молчим допиваем свои напитки шмель к клеенке прилип
  говорит ну зачем я тебе нужен
  вокруг такие хорошие люди живые не то что мы
  не чувствующие тяжести не видящие стен нашей тюрьмы
  обсуждающие синглы малоизвестных групп
  верящие что народ добрый но глуп
  и прогресс возможен и агитация не с помощью круп
  и любовь и поддержка и сангрия на летней веранде
  пока не придет уборщица и не скажет
  время выходит встаньте
  здесь нужно подмести поставить стулья как было до нас
  говорит дело не в тебе дело во мне но дело ни в чем
  мы идем по летнему Подолу делаем вид что еще вдвоем
  обсуждаем города в которых уже не побываем вместе
  идем к окошку в метро достаем для размена двести
  и не знаем что еще сказать
  ***
  
  говорит запомни меня живой с этой отрубленной головой
  готовила для Хэллоуина потом потянула спину
  все-таки это развлечения уже не для наших лет
  прихожу в театр первым делом спрашиваю где буфет
  старый добрый советский буфет с бужениной и сыром "Шостка"
  красная линия проходит по горлу спрашивает лежать вам не жестко
  в камере одиночной отопления нет кто-то пишет тебе сонет
  кто-то приносит винтовку в школу
  угощение в пачке с легкими на этикетке столько лет
  а до сих пор боишься укола
  мы ничего тебе не продадим вдыхай отчизны дым
  бог весть какой отчизны дым теперь их много
  под окнами сломан светофор не выходи из комнаты там дорога
  на обочине мертвые птицы Мария она говорит я совсем потеряла стыд
  перехожу дорогу вместе со всеми не смотрю что там за цвет горит
  что там за тени в переходе подземном
  играют французскую классику на пианино
  твой сын займет престол но у тебя нет сына
  собери всю кровь этой столетней войны сделай из нее грим
  о чем-нибудь хорошем поговорим
  о прошлом которое здесь как тушь в картонном коробке
  оставь реквизит иди налегке
  с мятной конфетой спросит в какой руке
  ***
  
  говорит зачем мы пишем непонятные знаки хотим создать новый мир из глины и льда
  красный кумач гашетка перфорированная бумага
  комнатные растения тянутся к солнцу комнатная температура
  читает в толстом журнале М. не любила Ирину потом очень любила Мура
  знания умножают скорбь где бы мы были сейчас если бы не эти незнакомые люди
  размешивает в молоке жир советуют очень действенно при простуде
  простим говорит себе мелкие слабости комки светодиодные лампы
  бесконечные споры о том что делать с политикой Трампа разговоры в курилке пластиковые вилки
  используемые несколько раз больше некуда деться дополнительных жизней не осталось у нас
  словно любил этот салат из морской капусты и корейской моркови
  словно верила моде делала начесы на брови
  заговаривать боль нужно словно она часть тебя лучшая часть возможно
  без нее кости не срастись всю жизнь строили планы перестраивали стены
  частная собственность спичечные коробки долго ли коротко ли речь ведется
  от первого лица нет ответа до самого конца все личные местоимения вычеркнуть
  что бы делал тут без себя песчаный берег теплая вода инфраструктура
  ***
  
  говорит знаете Иосиф не платит по счетчику за воду не бережет родную природу
  погружен в метафизику сплетен вообще как-то бесцветен
  и английский у него на самом деле знаете беден
  пьет кофе курит по утрам не любит героев драм
  говорит насмотрелся такого может их сочинять сам
  осколки венецианского стекла перья двуглавого орла
  родина бьет но любит поэтому нам так мила
  только у портных заметно отсутствие вкуса у прочих его и нет
  но жизнь коротка и печальна
  знаете говорит когда ничего не болит
  не хочется придумывать строки думать об Ахматовой и Блоке
  о счетах за электричество подарках на Рождество
  детской железной дороге коготке в табакерке
  имело ли всё это смысл теперь попробуй проверь-ка
  значит надо было чтобы всё было так не иначе а так вот просто
  у каждого будет своя Венеция свой Васильевский остров
  капители колонн мрамор белого лба Финский залив
  несколько капель чернил на белый снег не разлив
  ***
  тихие дни
  говорит знаете ли барон Осман строил широкие проспекты чтобы не было баррикад а теперь тут вишневый сад
  распродают по дереву по щепке делают из них прищепки из прочих делают гвозди
  другой говорит да бросьте мы всё равно заблудились а так долго учились выучили латынь греческий
  умеем читать кардиограммы много думаем на актуальные темы вообще много думаем
  но ничего не получается у нас была такая красивая страна леса поля плакаты
  деятели культуры вера в завтрашний день а сейчас оторваться от дивана в общем лень
  выйти из комнаты да нет не может быть что вы это помните
  такая была зима рекордно холодное лето но нужно ли сейчас стихи сочинять про это
  так мы блуждаем по чужим городам и весям эффективно худеем уже почти ничего не весим
  забываем иностранные языки даже свой уже не близок так как раньше
  понемногу начинается остранение иногда встречаем какого-нибудь местного гения
  пьяницу-социопата смотрящего без выражения внутрь куда-то
  вместе молчим понимая этот город совсем не Четвертый Рим
  если не умер молодым так и майся до молодости новой оставайся собой ведомым
  выступай по сельским клубам и малолюдным школам
  перекроить карту сейчас бы каждый рад чтобы свой личный ад не был никому виден
  а вишни в этом году кислые говорит занавес опускается дальше молча
  
  ***
  говорит знаете пишите статьи создавайте смыслы
  не бросайте нашу страну если все бросят
  кто тогда останется здесь на первый раз было холодно снег не таял
  на пластиковой карточке которую больше некуда приложить исцеленье печали раны
  в левом виске теплый целебный гейзер
  а кто тогда всю эту сукровицу передовой слепки дом культуры
  портреты композиторов с одинаковыми выражениями лиц и годами жизни
  возвращаю тебе полонезы твоих телефонов
  а если же нет говорит все эти номера с которых некому больше звонить
  теории несправедливости пустые вагоны после возвращения кто бы еще
  грел эту землю изнутри рассказывал тебе как там с той стороны прицела
  запотевшее стекло венгерских автобусов за которым нет ничего
  киоски с искусственными цветами простые понятные слова про вечность
  знаете говорит просто здесь всё развалится без нас заговоренная пуля шнурок на шее
  исторический центр пенопласта желе бетона
  разве кто-то хотел помнить вечно раскапывать эти секретики
  вот горло теперь обрывается телеграфною тчк
  знаете говорит ну да вы ничего не знаете только тот кто видел всё это
  и всё равно не полюбил жизнь косую линейку берег
  не остался здесь до закрытия последней станции
  не помолчал о том о чем следовало молчать
  молоко и десять
  ***
  говорит и лучшие не вернутся с этой войны рано темнело тогда детское время
  нет никакой справедливости высшей не верить что всё пройдет любить шоколад с вишней
  ни одной буковки лишней не выбрасывать она тебе не нужна эта свобода
  ответственности много такое ли уж это благо темные коридоры
  мы изучали перспективу думали как придать картине больше простора
  очередность не соблюдая пока свыкается плоть с помещением
  ищет выключатель розетку говорит еще одну серию и ложится спать дети
  досматривают десятый сон там все счастливы и юны
  все вернулись да и не было там никакой войны
  просто нашли парк заброшенной культуры забытого отдыха ото сна
  забыли как земля поглощает кровь как кожа тесна
  как она просила не оглядываться дурная примета но мы не верим в приметы
  всё когда-нибудь станет понятно только не здесь в другой истории где-то
  так они были полны надежд на лучшее будущее нам не хватает понимания
  вишня в спирту формалиновый привкус любви дома из саманной глины
  пройди по этим клеточкам постарайся не наступать на мины
  не думать ни о чем памятным значком уколоть подушечку пальца
  там туннель за углом где свет пока нельзя просыпаться
  ***
  
  говорит мы не будем жить в этой стране ни дня разве это наша земля
  за что она поила нас березовым ядом колокольчиком-лимонадом
  прощала нам нелюбови и самострелы выдавала справки что все целы
  ни кровинки в лице так белым-бело на губах
  что мы строили здесь брачный чертог или склеп кирпичей подвозили неполный прицеп
  оправдывались за каждый пропущенный день объяснительные писали
  давай вернем всё как было тогда как было в самом начале
  во времена первой любви революции на граните
  гранитных стен йодной сеткой для вен
  не будет здесь никаких тебе перемен только переучет
  ушла на пятнадцать минут нечего ждать но всё равно ждем у окошка
  говорит да разве нам ее не жаль да мы вспоминаем об этом каждый февраль
  поименно всех перечисляем свечи зажигаем выкладываем фото
  пусть нас попробует в чем-то винить кто-то
  да разве она нам не родная в чем вина ее в чем наша вина
  почему здесь в каждом переулке война
  кровь на каждых руках сводки с фронта
  колокол звонит здесь всегда по ком-то
  захлебывается плачем ни мы ничего не значим ни она
  кто обвинит нас в чем-то где наша вина
  остывшая земля нагреется к лету
  ***
  говорит мы отдохнем только зверушек зверушек не троньте этот волшебный лес кумовство проверяющих простодушие Прозерпины
  вот я иду вишневых косточек сироп в пакете капля по капле Никта библио-глобус нектарин самый спелый забери себе пока ночь не пришла в эти края по краю проведи линию мелок закройщика пока не сошлись плюс и минус истории нечет
  вот мы складываем покупки в ячейку до востребования ячневую крупу кальку с ненаписанного о тебе кто-то здесь спрашивал тоже допустим интересовался что проще из детства хранить издевки смысла одежки кукольные мелочь на мороженое замок из пластилина
  утром забираем всё обратно твоя дверца с вишенкой не забудь потом научишься читать и всё забудешь
  гречневая каша Греция научись грести ровно голову держи не захлебнись этой темной водой граффити с младенцем прости проступит ровно в двенадцать не заретушировать расти как клевер на ветру разбирайся в районах истории рапса где райские кущи
  закатывать на зиму кровь капюшон расправлять новых специй любовь израсходовать прежде чем израсходовать но редко мы раздумываем над ненастоящим редко все исходящие перебираем может быть мы что-то забыли сказать себе прежде и вот теперь есть такая возможность говори
  дольником исправь все ошибки своего небытия несколько сохрани на память не может быть что мы правы хоть немного и счастье есть и история которая еще не началась подзамочный мел
  ***
  говорит родила бы третьего да жизнь сложная ипотека
  всё-таки бытие определяет сознание человека
  все стали такие нервные ходит курить на балкон в окнах темно
  курение убивает и картинка с лёгкими всё равно
  ничто не бывает легким кроме паутинки летящей куда-то апрельским днем
  мы отдохнем, дядя Ваня, мы обязательно отдохнем
  повторяет какой-то из школьной программы всплывший мучительный монолог
  что никого еще не спас никому на самом деле тут еще не помог
  тушит окурок о щербатое блюдце возвращается туда где тепло
  покупает юбки из хлопка что не мнутся так добро побеждает зло
  так уходит жизнь по минуте словно капли раствора в капельнице наполовину пустой
  на остановке ждут автобус какие-то люди кому сказать не уходи постой
  ***
  говорит: матушка-заступница, эта покупка потом окупится, эта поимка, в одной ключице синица,
  из двух действий пятнами снится, предвоенный усадебный быт, где ремарка "почти убит"
  ни о чем читателям драмы вне текста не говорит. детские песни каракули плакали пели играли
  после на полую грудь получили две медных медали, два шоколадных околыша, что расплываются черным,
  без прилежания резкую речь изучили, во двор нам выдали мелкий матрас изобилием горькой соломы,
  и просыпались, когда свет погас, не с чертами знакомы - с пепельницей разбитой, печальница о пропавших
  трет о монету карман запеченной в промторге замши,
  крестится кратким крестом над купелью мастики ржавой,
  третий дрожит колосок над песочною переправой.
  ***
  
  Говорит: я был где-то в седьмом классе,
  Влюбился, включил кассету Патрисии Каас.
  Переносной магнитофон, да, был очень влюблен,
  Плакал на застекленном балконе, там была
  Вот эта песня как раз - Патрисия Каас, при чем
  Тут она, ну да, падал первый снег, незнакомый
  Французский язык, почему в кинотеатре
  "Илим" не демонстрируют фильм "Танцор диско".
  Первый снег и тучи так низко, оптимизм
  Индийский просто невыносим, девушки
  С красным крепленым скучают в подъезде,
  Молчим на детском дневном сеансе для
  Самых верных, и красной звездочкой
  В груди на просвет каверна, политинформацию проспать,
  Всю ночь простоять на балконе,
  Звезда незнакомая светит опять,
  И греет мороз ладони.
  ***
  
  Говорит: "У Майка все песни депрессивные,
  особенно "Прощай, детка, прощай", но я забыл текст".
  Выносит пустые бутылки, почти ничего не ест.
  Под окном возвращается скорая помощь на подстанцию, за стеной
  Ткет безумная Грета свое полотно и несет на прием в покой.
  Не прощай, моя детка, меня, в дверь стучат позвонком циферблата.
  Если нужно куда-то бежать, я, конечно, сбегаю куда-то.
  И не машут мне с той стороны, и рубахи не шьют для смиренья.
  И безумная Грета поет превращение темени в тень, я
  Детское, из белой камки, с проплешиной сигареты
  (чашку разбить, закапывать вместе секреты)
  Обхожу их белье в обнесенном стеной дворе.
  Не вернется мой милый с казни о сей поре.
  ***
  говорить ли о важном наверное важного не остается больше
  рассказала маме по телефону про тысячи
  которые перешли пешком границу в Польше
  она сказала это как исход перед войной
  разговариваем чтобы не забыть о жизни живой
  о застрявших в сердце осколках мирного неба над головой
  вчера смотрела чешскую оперу
  о внебрачном ребенке подо льдом театр города Брно
  невозможно всё время бояться в итоге становится всё равно
  засыпаю под комедийную мелодраму
  разговоры женщин о платьях и мужиках
  во сне по венам разливается щелочью страх
  мы забываем но он разъедает нас изнутри
  это лотерея без проигрыша просто монеткой сотри
  там пустота в которую можно смотреть
  можно смотреть всегда
  ты говоришь чур не на "а" давай играть в города
  ***
  говорить о неважном в черно-белом формате бесконечные поиски смысла жизни выяснение отношений
  словно из пьесы абсурда и жизнь не похожа на запах гречишного мёда и вот тебе дали два слова сказать в свое оправдание
  Адель говорит она тебе нужно забрать из прачечной свое белое платье и фату раз в жизни бывает жизнь и с этим надо что-то уже решать
  (спишем это на огрехи перевода) но всё же
  белая фата подметает пыль провинциального Парижа
  фатовство отчаяния холод пластмассы белая кровь сорная кость
  нужно было ли рождаться сюда чтобы любить только себя свои реплики в пустоту свой профиль юбку с подшитым подолом
  настоящая жизнь проста как речь с наложением уличных шумов
  бормотание вечной любви запросы координат нежность без адресата
  Адель говорит она тебе нужно найти себя вот мы выставляем свет
  вот мы пишем студийный звук тишины рассечения горизонта
  ***
  говоришь: биовампиры боятся этой пирамидки из оникса правильная ориентация граней относительно центра
  снегоуборочная машина идет свою колею пропустить невозможно мимо института имени Баумана чугуна статуй ограды
  месяц весны запрягая быстро йодом намазав яремной вены телефонные бирки она не отвечает на запросы
  Прозоровского корабли говоришь: да не уйдет он никуда это смешно просто дети пьют безалкогольный мохито
  тающий лёд оставляют на теплой ладони он останется здесь навсегда карусель крутится вдоль часовой
  бывший кумир неюных в метро по пять десятых мелочь клюет тепло партизанит Клюев
  мел сохраняет всё вот закончатся часы посещений гречневую кашу в судках моченые яблоки
  в зависимости от сезона газета за прошлый год
  
  ***
  говорю смотри снова ходят в кожаных юбках
  словно мы попали в начало девяностых мама говорит тем более так же скучно
  тогда я пошла в "Выгуровщину" перед Пасхой купила буженину на гриле
  а теперь и непонятно даже чем себя порадовать
  говорю я тут была последний раз в 2016-м наверное когда приезжала Лена мы пошли покупать новые ложки
  скоро придется покупать снова
  мама говорит а это объявление про штраф за мусорную свалку на стене тоже здесь лет двадцать
  но как быстро всё стало ободранным говорю это просто советский кафель
  мама говорит да в клубе СБУ всё в мраморе он старее чем этот кафель а ему хоть бы что
  ну мы хоть ходим в твою школу голосовать на выборах говорю так я тоже была на выборах в прошлый раз правда только на первом туре
  когда был второй тур уехала на фестиваль в Харьков мама говорит ну и правильно
  говорю а мой садик был цветным его покрасили в желтый
  ну он был такой совковый мама говорит ну а каким он мог быть там сейчас наверное уже и не садик
  говою уже три женщины мимо прошли с одинаковыми духами мама говорит новая мода
  спрашиваю а в Володарке ведь были павлины или мне что-то кажется
  мама говорит да были их хозяин работал на газоскладе развозил баллоны
  всегда в магазин и по делам ездил на велосипеде
  когда пришел устанавливать баллон я чтобы поддержать светский разговор спросила его о павлинах он сказал что ему они нравятся
  мы возвращаемся домой говорим о вреде сладкой газировки о пользе воды
  ***
  Говорю Шуваловой: "Тоже привезите мне из Германии такой значок
  с надписью "Nihilist", сижу между двумя Ирами, одна из них говорит:
  "Где мой Воденников?". Я говорю: "Он на даче у Костельмана". -
  "А как туда попасть, я хочу туда". - "Туда не всех берут, слишком рано.
  Теперь наша задача минимум - попасть через год на эту дачу".
  "Напиши об этом стихотворение" - говорит первая Ира.
  "И озаглавлю его "Записки нигилиста". - "Ну тогда тебя точно не возьмут".
  Как чудесно идти по ночному Киеву под дождем, а мы тут приехали из Сум,
  дайте нам денег на Интернет-клуб. Ты что, Ира, главное им не отвечать,
  иначе они замучают тебя историей своей жизни.
  ***
  говорят бабушки и дедушки любят внуков
  мои бабушки и дедушки не любили ни детей ни внуков хотя заботились о регулярном питании и физической подготовке
  может быть в молодости они были другими но тут им было уже шестьдесят и Союз развалился в новой жизни приложение себе не найти разве что пойти в сторожа
  мама постоянно с ними ругалась говорила что наверное они ее удочерили
  дедушка или пил или спал или шел за водкой
  еще запрещал нам смотреть "Санта-Барбару" когда оказалось что у него внебрачная дочка и внучка
  мама сказала ну мы были к этому подготовлены в "Санта-Барбаре" такое показывали часто
  я сказала и что он боялся что мы догадаемся
  мама сказала ну вот у дяди внебрачная дочка тоже но когда их сотрудник хотел уйти из семьи дядя сказал такую речь на партсобрании о том что из семьи уходить нельзя
  и ведь он говорил искренне он из семьи не ушел ведь
  нет я тоже не знала как любить кого-то сидела уткнувшись в книжку или в сериал или в уроки
  уткнувшись во что-то чтобы не видеть реальность
  по телевизору шел фильм "Лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным"
  дедушка (в смысле другой) сказал что детям такое смотреть не надо я закрылась в другой комнате с книжкой Жюль Верна
  сейчас хотела скачать этот фильм нашла только с субтитрами а я не люблю субтитры следует признать
  наверное никто не знал что такое любовь все думали любовь это достать продукты дефицит какой-нибудь даже если книжка
  какое еще может быть выражение любви кроме материального мы думали так еще в нулевых ничего другого не знали
  меня кормили и кормили через силу без аппетита потом я совсем перестала есть в знак протеста
  нет я до сих пор не знаю что такое любовь в чем ее выражают наверное сделать что-то хорошее просто так безадресно как послание в бутылке куда-то оно придет
  ***
  Русалочка.ру
  Говорят, что нужно писать о Макдональдсе, о Яндексе, часто использовать слово "спам", поставить счетчик частоты использования слова "спам" в мозгу и отключить рецепторы, отвечающие за восприятие критических заметок в региональной прессе, вот она и писала, как мало осталось кротов в городских парках, особенно возле построек из пластика с буквою "М", ты думаешь - это метро, спускаешься вниз, в лабиринтах сознания больше не встретить себя, консультантом по вопросам действительности у нее был курчавый юноша с тысячелетним опытом поиска красивых тем из героического прошлого и прекрасного будущего, хаотичных любовных признаний - тебе бы хотелось порядка, чтобы всё разложить, расписать, не оставить пробелов, не оставить себя на съедение собственным хлебом, как тут всё устаканится - будешь писать про Макдональдс, и о том, как тебя оставляют сидеть у бювета, все чудесные люди, и мимо без чувства проходят, божество, вдохновение, кто бы здесь так уцепился и сказал, как прекрасен наш мир без подобных писаний, оставляйте занятные истины этим кормильцам, как они оставляют тебя у поросшего камня - не напишут "поэт" и еще чье-то доброе слово, и еще изумительных слов ну хотя бы десяток. Говорят, что нужно писать о Макдональдсе, оправдывать свое существование в этой временной системе координат - раньше было рано, позже будет поздно, посередине находится воронка и в ней воронье гнездо, о котором совсем не хочется писать, потому что всё несказанное должно быть забыто, поэтому лучше сказать о чужих любимых, которые несмотря ни на что заслужили упоминания здесь.
  ***
  Гоголь мечтает уехать на юг пишет письма деньги нужны
  еще больше денег так и умрет на мели
  Белинский возмущается как вы могли
  у нас нет дома у нас нет страны наши кладовые пылью полны
  наши газеты исполнены сладкоречивого яда
  в наших журналах рекламируют юбки Prada
  к южному берегу нам никогда не пристать
  не прочитать эту книгу до самого конца
  только мертвые панночки сердце уносят из-под венца
  Гоголь не ест много дней из смерти ему всё становится видней
  в городском пруду кормят бриошами лебедей
  разомлевшие на солнце граждане привыкли выбирать из двух зол
  слушать стихи о том что снова багульник расцвел
  Гоголь пишет письма матушке жизнь грустна много постится
  думает что означает его фамилия это птица
  просит присылать обычаи малороссийских глубин
  мать думает у меня гениальный сын
  четки перебирает молится до седин
  ***
  
  годi тобi казати зберися ганчiрко цiй землi не будуть кричати гiрко повiнчатися iз собою щоб життя здавалося грою
  прочитати кiлька рядкiв iз чужинського "Домострою" щоб ми так були за себе горою як не вбивати слабких чи сильних у нас не буде друзiв або колишнiх незнайомих та спiльних ми прослухали це радiоповiдомлення кiлька разiв а потiм буде хоровий спiв
  якщо ти не потрапляєш у ноти просто програв як зумiв
  годi тобi казати зберися яка чудова погода тут немає значення хто ти хоча особистiсть кожен iз нас але всьому буде свiй час як продали б на базарi мов яблука пiдгнилi з одного боку з iншого червонi мов кров вiзьми цю землю цю країну нiму нi знаєш ми не їмо такi нiчого особистого просто нас вiдлякує вираз вiчних страждань ось ця їдеалiзму без грунту короста нам краще злiтати в Турцiю кiлька разiв нам краще не бачити снiв не бачити реальностi не бачити нiчого що поза нами
  нам краще не послуговуватися словами
  та Господь завжди з нами цi господарськi товари свiдомiсть напхана тiлом ми довiряли не собi не якимсь там небесним силам чи телеекрану життя саме по собi несе до цього свiту оману годi тобi казати що десь буває щось iнше це просто вiршi ми ходили до школи сiрої школи кiнця 80-х наша свiдомiсть не хотiла вiдчиняти свої дверцята наша свiдомiсть не хотiла цю реальнiсть вибачати нiзащо навколо казали ця країна пропаща нiчого тут не буде нiколи ми у замкненому колi
  їжа бридка в їдальнi сiрi та кволi стiни будiвлi яка мала вчити думати але нi країнi не були потрiбнi нi розумнi анi дурнi вiчна повiнь лiтер беззмiстовнi слова потiм спитають чи ретельно ти крейду витер
  наша свiдомiсть не хотiла вiдчиняти свої дверцята щось особливе собi обiцяти бо не виконаєш нiколи коли цi дверi вiдчиняться ворота пiзньорадянської школи наче тобi якийсь вiтамiн зневiри замiсть вакцини вкололи тут нiчого не буде чого тобi треба не буде нiколи саме життя вказувало на те що вiрне рiшення не обов'язково просте бачиш як з асфальту кульбабка весною проросте а потiм зникне час для навчання є час для молитви для всього є час яке непорозумiння з нас годi собi казати що iснують грати намальованi на асфальтi просто стрибай до неба рахувати не треба чи буде у нас потреба повертатися потiм дивись як мурахи будують дiм як його руйнують просто йдучи повз не спитають куди ти повз зi своїм хлiбом десь дорогою згубив не залишається бiльше слiв
  зi столу падають крихти першим уроком спiв
  ***
  город опустел как бессмысленно чтение книг телефонных
  в трубке треск я разбила колено когда бежала за бабочкой-махаоном
  в пространстве Леты ее заоконном предметы плавают
  как рыбы в вакууме густом
  это мой дом в котором столько ненужного хлама
  я жду когда зеленку принесет мама
  будет больно я может быть вздрогну от боли невольно
  привыкнуть к боли нельзя я думаю что у меня есть друзья
  а не дети песочниц чужих отбирающие игрушки
  вирус который в песке на мысках туфель остается
  его ничем не смыть вирус который хочет тебя убить
  хотя жив пока ты жива
  смотри весна пробивается сквозь плиты асфальта трава
  это мой дом что я делаю в нем передвигаюсь с трудом
  потому что нет смысла идти куда-то
  для дезинфекции со спиртом вата у монитора
  наша жизнь станет небывшей скоро
  мы с ней уже говорим на разных языках
  любовь как вирус электричество в руках
  дотронься к двери мир исчезнет словно его и не было
  смотри как он тает
  ***
  город превратился в приют кофеен, киосков с вывеской "шаурма"
  словно выжившим из ума богом теплых вещей по моде семидесятых
  придуман и в кашемире выцветшем воплощен
  теперь здесь будет торговля, где раньше был позднесоветский иллюзион
  ретроспективы режиссеров новой волны, красавиц былых времен
  на английский манер короткие имена
  я читала афиши, думала - жаль, что ни в кого из актеров не влюблена
  ни в кого из живущих на этой земле в корке наста несмываемой скуки деепричастий
  потому что известно, как это не сложится, хрупкой надежды на счастье
  оправдания быть не должно для привычной тоски распорядка вчерашнего дня
  если что-то останется в памяти, пусть это будет не то, что ты тоже не любишь меня
  этот город - пристанище теплых кофеен,
  где хипстеры пьют свой лавандовый раф и наскучившим шуткам смеются
  если что-то останется в памяти, пусть не холодные улицы эти, с которых домой не вернуться
  отопленьем центральным, соленою кровью и льдом как вчерашней водой
  всё равно ты заблудишься, больше не вспомнишь, что значит "домой"
  если что-то останется в памяти - может быть, эти стихи, что читал мне, дыхание паром
  оставалось на сонном стекле, получив вдохновение даром,
  не ценили его, где-то здесь в переходе забыв,
  на Владимирской горке смотрели в февральский обрыв
  ***
  почвопокровная
  городок расположен в центре страны климат сырой вокруг болота
  преподавать язык сейчас так себе работа
  гибельно для здоровья заболеешь легкими кто тебя полюбит тогда
  кто тебе будет показывать другие города по выходным до Таллина около ста километров
  но если приедете через два месяца выучить спряжения глаголов пройти курс уколов
  это единственно верная методика отечественная школа
  приезжайте к нам в Нарву видели вы своими глазами номер "Литгазеты" от 1-го сентября
  а так до конца и не верили что напечатают верили так нельзя
  теперь водянистые чернила родина прежде не любила
  а теперь хранит в своих закромах поцелуй усталости на губах
  любовь изношенность материала у нас осталось так мало солнечных дней
  мало дней осталось чтобы узнать есть ли она на самом деле
  существует ли адрес по которому нас уже не ищут в кладовой остатки здоровой пищи разводы льда
  никогда не закончится память о том что не нужно
  но если приедете к нам через два месяца мы отсюда поедем к Верочке может быть
  
  ***
  горы покрышек, такси, где шансон до площади.
  за независимость нужно крови пролить пару литров, сколько есть у тебя.
  милая, все мы поляжем здесь как один, мы почти что лошади,
  музыку эту впитав с молоком и уже любя.
  горы покрышек снесут на задворки безымянного города.
  дымом окутает близлежащие пятиэтажки, сквер.
  не продадут АКМ без паспорта - мертвым нет чести смолоду.
  по воробьям и пищалью картонною, например.
  горы покрышек сожгут, удобренье площадок пеплом ли
  там, где качели скрипучие и расхлябанной горки слив,
  нами задумано было, но с родинами бездетными
  лучше прощаться, напоследок не поговорив.
  сколько есть у тебя, и в пространство шприца безвоздушное,
  в пулю серебряную, не попавшую в портсигар,
  больше не верю я. воскресенье теперь не нужно и
  утро последнего дня для семейных свар.
  ***
  Клубок змей
  Господа Головлевы едят бородинский с малиновым джемом, с Хитровки принесли табакерку и черную курицу, дети визжат со страху, принесли глаза Одоевского (слепок и воск), подковки, желтую кофту, в довесок еще рубаху. Иудушка Головлев решил посадить осину, из табакерки доносится скрип несмазанных автоматов, ну для кого ты хранишь этот город, отдай эти камни сыну, тоже еще сокровище - хлеб не бывает матов. Я покупаю черную курицу и развожу в стакане серу со спичек, нет, сами спички - скоблить еще что за дело. Господа Головлевы хотят играть на театре, театр говорит о ране, которая не зажила и стянута неумело. Иудушка Головлев берет учебник "Общая хирургия", раздел "Кровообращение", от сердца к конечностям путь неблизок, для кого ты хранишь этот город, ты знаешь, Лия? Для кого ты варишь малиновый джем, в доме столько мисок. Нет, он не любит меня, он глядит насмешливо, хлеб окунает в масло, говорит - это всё филология, в жизни намного проще, говорит: "У тебя стихи - потухло, потом погасло, ну какое геройство барахтаться в этой словесной толще", нет, конечно в гуще, он кофе пьет, как французские литераторы-реалисты, заселить всю землю своим подобием, оттиском в тиражи, почему мы все на книжной полке наивны и неказисты, оправдай наше существование и о себе пиши. Господа Головлевы едят бородинский с малиновым джемом, слушают песню леса, пускай не венского - визу с паспортом видно уж не дадут, потом на сцену выходит Анненков - плут-повеса, и разрубает гордиев узел наших словесных пут.
  ***
  Башни
  Господин оформитель выходит из дома, встречает Елизавету, говорит ей: "Вот так вот носишь высокие чувства, к груди прижав, а они измарают тебе воскресную кофту, сживут со свету, и будут светиться в твоем подреберье - известный науке сплав". Как ты будешь смотреться на нашем кофейном столике - кофе пить из фарфора чайными чашками, от чаепития громкого не устав". А она говорит: "Зовите меня Незнакомкою - всё устаканят скоро, спишут на орфографию, произведут устав". Вот вы ходите с ворохом виз бесчисленных, и в Североамериканские Штаты шлете фотографии своей камеристки, надушенные "Красной Москвой", это у других жизнь, а у тебя видимость, слышимость, ты не сможешь свинтить, куда ты, будешь ходить с фонарем и пугать себя: "Кто живой?". Начинайте писать с отступом влево: "Над безднами Петрограда проплывает книжный ангел, раскачивая ладью. Блоку снится набор для юного рыболова, жена его очень рада, но все равно надевает шляпу с вуалью и говорит: "Адью". Оформите нашу прописку здесь по всем правилам стихосложения, расходуйте экономно - ну дочитаешь до половины, а дальше на чем стоять, ну выбираешь невиданных авторов из прошлогоднего сонма, ставишь на них ударение, сверху кладешь печать. Лучше совсем замолчать - оформить свою судьбу в византийском стиле, заморозить в каком-нибудь холодильнике, пламенном леднике. Милый мой, милая, вы ведь меня любили? А ледоруб вы держите вовсе не в той руке. Лучше себя заморозить со всеми стихами разом, потом доставать их из-под обломков льдины по одному, и посмотрел на нее немигающим черным глазом, искоренение вечности на дому. Лучше себя любить, а шутить как всегда другими. Елизавета сморщилась бубном, как дама треф, как мне себя забыть, как же мне оказаться ими, и поднимает полость - мышиный мех.
  ***
  Крайний Север
  Гостям всегда предлагали брусничное, помню, как дядя Тоша к нам приезжал со своим стетоскопом, тихо стучал по колену. Я редко смотрела в зеркало, думала - не похожа, вот стану великой актрисой и память куда-то дену. Вот эта гадалка с проседью мне подарила карту, а я ее тут же в урну и дальше пошла, смеясь, я выучу всю Офелию, наверное, даже к марту, к подолу прилипла глина, на пальцах чернила грязь. Гостям всегда подавали брусничное, было бы так неловко - уронишь салфетку, возьмешь подосиновик, выбежишь на простор, недавно читала в каком-то сборнике, впрочем, смешна уловка, я не читаю стихи с тех самых прекрасных пор. "Милая Оленька", - мне написала кузина Нюра, - "можно прожить на свете без шарма и без души, можно сидеть на веранде и звезды считать понуро, но всё, что было с тобой, старательно опиши". Когда я стану великой актрисой, я ей подарю карету - в таких же ездили фрейлины, Дашкова и Вальмон. Вы скажете - вот еще бал господень, всё рассосется к лету, и будете трижды правы - кому-то уехать вон жизненно необходимо, в дороге скрипят рессоры, за поворотом станция, ягоды волчьей след, здесь не правостороннее - я избегаю ссоры, кто-то проводит линию - хвост золотых комет.
  *
  готов ли ты умереть за свободу прямо сейчас
  или всё зависит от нас или ничего
  от красных знамен потушенных прежде окон
  мира большого клеймом выжженный знак паутины уютный кокон
  свобода ошибаться свобода терять свобода принимать
  нет вы дети вы не смыслите ничего вам нельзя голосовать
  нельзя вам разное лишнее знать воспитание это запрет
  нельзя вам создавать то чего нет
  всему свой черед вы так же во время свое будете запрещать
  но сначала дорастите
  в этой стране резиновых пуль до совершеннолетия доживите
  там в своих интернетах сидите что вы знаете вообще
  что делать с большой страной или с маленькой страной
  когда каждый день в подъезде от раны нелюбви ножевой
  можно так и остаться на холодном полу с выкорчеванной плиткой
  в этой конструкции хлипкой стать лишним звеном
  здесь всё время колокола никто не спрашивает по ком
  так они собираются снежным комом в каждом лице знакомом искать врага
  напряжение жизни как вольтова в теле дуга
  собирает по кусочку по ломтику по осколку склеивает
  колыбельную мира поёт
  спи под этим безоблачным небом волчок сюда не придет
  кто еще тебя полюбит защитит кто тебе только правильное велит
  свобода это боль вавилонская башня роста с ней будет слишком непросто
  десять потов с тебя сойдет кожа змеиная сойдет словно короста
  а под ней ты можешь оказаться вовсе никем будешь себя после спрашивать зачем
  станешь циником говорить это не поможет всё равно
  всё решено давно все куплены всех убьют
  в жизни бывает несколько ярких минут
  когда выбираешь цель зубами покрепче затягивая свой жгут
  ***
  Готовые сочинения для школьников, страница 175, "Искусство строить запруды", в мирное время нам уже не хватает зеркал, король Офиох и королева Ларис просыпаются от зачарованного сна, спешат к источнику, ежатся от простуды, первыми заглядывают в воду, видят себя и зал. Король Офиох достает пастилки, эхинацеи хватит еще на два раза, Рубчик и Братик едут за "БМВ", все давно устали от текстов, становятся только злее, белые зайки видны на желтой траве. Белые шерстки, следы от протертой шины, пора менять сцепление - барахлит, некому больше здесь создавать вершины, насморк, бессмертие, белая ночь, бронхит. Королева Ларис зубы чернит по-японски, или как принято в Замоскворечье, скорей всего, за полчаса до нее на сцене сдал карты Вронский, королева толкает мужа в поток, говорит: "Всё по слову его, пора бы стать кем-нибудь уже, а не просто марионеткой, списать все грехи отчаяния, чревоугодно тлеть", и некуда деть себя от этой сатиры едкой, в медовые руки из леса идет медведь, приклеится тихой сапой и будет есть свои соты, учетную твердь стереть, и нет никакой жизни, никто не узнает, кто ты, просто создать всё заново, мягким не верить впредь. Король Офиох и королева Ларис строят шатер из воска, бросают кольца в топленое молоко, что бы вам там ни виделось, всё выходило плоско, всё бижутерии качество, катится далеко. "Как же тебя звали тогда?" - говорит она Офиоху, - "Кажется, Петр Аркадьевич, нет, не припомню теперь. Пью настойку шиповника, правда вот пью помногу, Бог закрывает окно, открывает дверь". Как же меня звали тогда - Анна с цветком на платье, самая новая искренность в речи и на письме, но ничего теперь не желаю знать я - все мои мысли о бархате и тесьме, кто куда пошел, кто с кем выпил в подъезде, поругался с жильцами, вылил остатки, ушел. А есть ли ты, моё солнце, воздух мой, просто есть ли, приснится могло такое ведь, и капает воск на пол.
  ***
  граница - это от слова "грань", просыпались в такую рань,
  вспоминали поля цвета скатерти Пиросмани
  и водицы чуток выбивали в забившемся кране.
  черный ворон кружился над выгоревшими костьми,
  сувениров на память для всех любопытных возьми,
  пожалей, что, наверно, не станешь искусным гравером,
  чтоб по чуткой отчизне проехать на фирменном скором
  и попасть в молоко из разлившихся рек при пристрелке,
  все усилья любви что бесплодны, мы знали - так мелки.
  граница - это от слова "гранит", серый песчаник мокрый.
  спецкор в новостях твердит, что за окнами бродят огры -
  мелким детишкам нечего делать в ночной степи,
  ты отдохнешь, до утренней потерпи.
  ложки считают, простыни сложат в саван,
  учебник зияет в пустоту прецедентным правом,
  перекати большое сонное поле -
  переплести его для альбома что ли.
  ***
  группа компаний N ввела в ассортимент новые природные вкусы:
  рябиновая, с хреном и еще на липовом цвете.
  жители в нашем районе приветливы, опрятны и русы,
  рейтинг "18+" получают все, кто не дети.
  первыми новые вкусы попробуют на Урале, в Сибири и ХМАО,
  где подразумеваемый нами продукт - лидер продаж.
  хрен очищает кровь, правда красной рябины мало
  в нашем районе, с утра вот заедешь за "Уралмаш" -
  терпкий аромат и обжигающий вкус свежего хрена,
  который с давних времен подавали к холодцу и щам.
  защитные силы липовый цвет активизирует, но колено
  всё же болит - приложиться пора к мощам.
  "на самом деле мы опираемся на исследование рынка,
  принимая любое маркетинговое решение", - отмечает Евгения Ф.,
  бренд-менеджер. вот утоление всех печалей дарует и утешение
  что-то, что видеть хотели бы вы на прилавке. всех,
  впрочем, никак не утешить - половина людей не отличит
  элитное вино от дешевого, хотя ученые заявляют,
  что вино способно заменить спортзал.
  из этого ритейл-аудита опять не узнал ничего нового,
  за развитие хмелеводства в онлайне голосовал
  скорее всего зря, и даже в новом дизайне
  по итогам года совсем исчез премиальный сегмент,
  так что желания свои не держите в тайне,
  пока есть кнопка лайк и анлайка нет.
  ***
  Для скрипки и фортепиано
  Грушенька ищет наточенный нож, позвать бы истопника - снова чадит на даче, так ничего не сбудется, если не взять в свои руки канву сюжета и что-то не учудить. Будет, конечно, по слову его, а не как-нибудь да иначе, в рай бессловесности тянется белая нить. Мы поселились здесь в двадцатом году, ходили на вечера поэзии, вместе читали Дебора, не того, о котором подумали - однофамилец и вор. Всё образумится, нет ничего, только скоро - так повторяем с каких-то неведомых пор. Вот мой счастливый принц, мальчик-звезда, веленевая закладка, золотой обрез, теснение, сладость и сулема, верить приходится, словно привычка, повадка, эта загадка ложится в мои закрома. Мы летим весною на север - здесь можно разбить себя средь шумного бала, случайных ран не бывает, Аннушка знает - здесь поворот, дети и кошки выходят из холода чайных, жаром вокзалов согреты. Высот и широт здешних не знаю, редкие виды роятся, Грушеньке сердце тревожа, солнце садится за озером, ловишь луну сачком - она ускользает вспять, в сачке остается пыльца мотылька и змеиная кожа, всё это не множа, себя никогда не понять. Грушенька ищет наточенный нож - вот мой счастливый принц, мальчик-звезда, иллюстрированная погрешность, плачь о несбывшемся, о двустороннем движении, о простом, жизнь разлагая на слоги, где ость искажает нежность, и во взаимности искажения чистым гори листом.
  ***
  д'Аламбер ничего не знал о театре по мысли Руссо здесь должен быть стол на котором чаша
  скорби переполнится цветы серьги-гильотины
  алые рубины агнцы в волчьей шкуре марионетка-вор
  тянется тряпичной рукой к горлу города горам долам
  тиражи падают неукоснительно кровь и на ощупь степь
  спицы теперь кривы не свяжешь свитер в очереди на свидание
  не принимают посылки килограмм творога или мёд или джем из крыжовника
  или письма темных людей родное поместье яма
  д'Аламбер построил дом амбар письма душил лишь амброй и перегонный куб
  пожертвовал местной труппе самодеятельности мертвые маркизы пьют крюшон
  и осуждают ветреную погоду
  ***
  ***
  да и не жарко у нас не то что в родном Петрограде
  Бердяев пишет статью о соблазненном стаде
  наборщику отнес наборщик выбросил яти
  молитвы бубнил под нос и лезвием Христа ради
  одним казанским крестом от ключицы до уха
  Бердяев выжил потом но слышал гласные глухо
  купил в аптеке один пакет порошка в цидулку
  а был ведь чей-то он сын и в ухо падали гулко
  Анна-Анна безымянно лежит в лимонаде "Колокольчик"
  истопник ей в левое ухо льет целительно йод
  а в правое ухо поминальные песни любви поёт
  да и не жарко у нас и не холодно всплыла в некотором отдалении
  от городских коммуникаций
  и растет в кружке с водой скоромным грибом-коробом
  а Бердяев несколько спичек украл у прошлых своих хозяев
  стыдные тайны хранит на тыльной портрет
  are you going to be from the capital of this state
  вот и давеча застрелился сначала в диву одну влюбился
  а потом всё равно застрелился и все сказали что он эстет
  и вода каплет из уголка все сказали что это река
  но откуда река на этом пятом на квадраты снова разъятом
  Бердяев видит что это неплохо от черного Бога в петлице
  так и будет ковыль домотканая степь до парадной стелиться
  ***
  искать переулок Ч. Белинского располагающийся на карте рядом с другим переулком
  и так бесконечно множить разные сущности
  страх порождает сон маршрутка сипит слепым колесом стынет в трещине "Мариуполь"
  морская звезда оттенка "болгарский кетчуп"
  умереть палеонтологом рядом с известью и новыми пластмассовыми ромашками
  известные дети нулевой отсчет на каждой станции
  кто такой Ч. Белинский теперь никому не страшно загадывай числа заворачивай уголки страниц
  догадаться когда эволюция кольчатых червей и замеры
  ***
  натрием из картонок сизою шаурмой шумовкой лезвием двери
  "яся теперь всё пройдет не скучай" на асфальте вытравить всё проходит
  по этой линии огня подреберным поребриком передвигались пока тень их почти разлучила
  памятки под языком хранил все места для плача
  пробовал разные здесь их под горло вели нарезом простые числа будут забыты
  первыми полвторого "яся не скучай"
  думал долго как пишется в какую сторону "я" сколько еще их вкладывать в эти смыслы
  располагать по кругу
  ***
  оставь мне юный пушок детский куриный подушный налог наволочки
  морская волна никогда не линяют
  песочные часы падают на тебя простые песочные часы по которым проверяли
  скорость чтения в первом классе
  лучше бы так и не научился жалеть соломенного бычка смоляного бочка
  соломенные вдовьи крестики перед каждым абзацем
  шел неизвестно куда в пределах радиуса привязи смола тяжелая оседала
  на стебельках тимьяна
  никогда не знать как выглядел тимьян есть ли у него стебельки
  употреблять слишком много диминутивов
  ***
  телефонные коды городов Гулистан и Дашховуз почти похожи и это всё
  что нам известно могло быть
  на плоской земле сидит черепаха чай плещется через края шпульки
  вечно вылетающие наружу из-под купола где порядок вещей
  кровь окрашивает подушечки потому что нужно пошить передник с карманом внапуск
  он будет носиться как ничто иное легко растения поглощают влагу вырабатывают
  ороговевший клей для марки с изображением действующей модели
  несть им названия теперь можно гадать по телефонным кодам никуда не исчезает гудок
  незнакомые голоса не прерывают бреющим целлофаном
  подробности твоей жизни от мертвых здесь только город
  ***
  карточные домики строить из потом ветер преобладающий циклон циклопические постройки
  родина пробивается ростками костной массы темная радужка Кармен
  замазана клеем не сеем и не жнем теперь на первой подстанции солнце вокруг добавляет соль по вкусу
  расползается за слепое пятно и противень стынет
  разрезали на несколько рулонов клеили в красный угол так что теперь тебе не быть ни склепом ни другом
  ни расписным колодезным очным телом не отыщет баланс в белом
  броский браслет из которого змей выползает и режется мудрости зуб и тёмен скриншот
  ***
  я так счастлива когда ты ставишь мне лайки несколько первых секунд
  из левого динамика льется незнакомым шипящим история
  произошедшая с другими в прошлом веке кто-то откопал древний винил
  на блошином в Провансе и подарил тебе дескать сделай подставку
  под жестянку печенья "Эйнемъ" или повесь на стену себе похоронным маршем
  так выцветают обои всегда насовсем по кругу
  в мягкую полость воска огарком свечным иглою чтобы наверное
  ты в полуспящем своем режиме не о любви вспоминал не о скидках билет в Самару
  даже не нужен теперь да и где она бог весть с нею
  только детские книги читать перечитывать мыть посуду
  ***
  конь блед у бархатного подола святой Бригитты выцветшее сфумато времен перестройки
  собора останки пластмассового ихтиозавра в земле пыльной лопаткой
  пока первая звезда не упадет не раскрошится крошки стали холодными
  в одиночной камере прядет в келье подземной подневольная пряжа
  только равна всему в житиях и в расстрельных списках
  вот она белой невестою больно коленку снова разбила
  барыню танцевали гости ржавой водой без крана горели свечи
  разные образа конь блед у святой Бригитты ушла на обед
  на несколько минут пока другие придут закрывать лицо белой пеной строительной
  марлей из магазина
  ***
  в кукольных театрах происходят преступления разной степени тяжести
  например девушка-колобок речь которой звучит из чрева невидимого персонажа
  живущего на пособие по безработице для бывшего класса бедных
  была съедена войлок ее бездомный остался на его руках и на раме картины
  это никак не Буше сообщил с интонацией эксперта какой-то эксперт
  это совсем не Буше хотя на него похоже вот видите эту тень под ключицей
  в кукольных театрах нельзя передвигаться по залу после третьего отключения света
  смотреть кардиограмму колюще-режущие предметы
  хранить под кожей так вечно от каждой любви робея
  ***
  а потом кто-то скажет что тогда свежи были саженцы плетистых роз
  и хороши затеняющие сетки оригинальные чашки с крышкой акция две штуки
  вскрыть в случае опасности осколочные плети розарий всё там же
  где и был он ранее см. по ссылке внутри лежит золотой телец
  переплавки лоб толоконный растениеводства польского искупитель
  мшистых заводей брод а потом ничего не скажет несут ему через поля несут ему через леса
  полуфабрикаты замороженные сердца сбор ягод на Гродненщине
  под слоем масляной краски говорил кто-то что-то или нет
  теперь не представляется возможным по некоторым причинам
  не связанным с волей субъекта повествования
  определяя форму сотри потом
  ***
  в отделении челюстно-лицевой хирургии почти тень на которую ориентируются при составлении
  прогнозов авгуры-гадатели горе тебе побивающий камнями пророков отечественной
  промышленности нужна новая кровь белая вода рыбная кость
  сады под каждым окном мыльной малины свежесть чем ты лучше пассажиров
  троллейбуса в который попала молния у них тоже были свои планы на вечер
  кто-то хотел досмотреть наконец тот сериал и что они в нем находят
  выяснить прочие просто теснее жались друг к другу нет здесь пространства
  не заполненного горячечным воздухом южных городов бывших провинций
  расплавленным карстом коричною корью кучной
  посмотри кто стучится костяшками шесть-ноль в твой замок при лобовом столкновении
  горе тебе и белый песок под ногтем
  ***
  Мария королевская сноха безыскусная пряха дипломированный водитель трамвая
  лесные братья носят через границу мёд и лайку бескровны следы от ножниц в следующем году
  когда уже никогда не вернется вода в которой она долго ли коротко ли плыть могла
  иногда выглядывая за и высказывая нелицеприятное мнение о культуре потребления
  услуг в первобытном обществе после в белом пирожном кремовом
  закопали у городской стены в газету прошлого века положили перечной мяты греческого огня
  в землю громоотвода под слоем стекла стеклянной стружки соленой коры древесной
  печати ничего не кроется за текстом кроме текста другого
  до последнего дня до предпоследней смерти
  ***
  потом запретили побираться на Никольской во рту носить под патиной кольца
  словно набрать забытых в рот слов непонятное слово "Вроцлав"
  изображать на теле манекена так вот проткни ему палец портновским шилом
  из каждой мелочи рождается бессмыслица так что теперь углерод никогда не окислится
  цветов натуральная жизнь под пленкой из пропилена настурции георгины
  закончились посадочные места да и настолько ли ты чиста спрашивает радио "Радонеж"
  чтобы разные бесхозные тела мелких колюще-режущих заплетающихся в ногах
  обрекать бессмертию да и настолько ли ты
  
  ***
  да с нас не напишут картину говорит наверное я сгину воплотившись в эту ангину став ею просто слишком быстро старею мы ходим строем не пашем не строим обречены "Метростроем" на вечный мандраж продашь или не продашь это скудное тело на опыты сдашь нет это не наш сдайте его в багаж мы с ним не пили водку паленую на тротуарах ада нам ничего от его красоты бездонной не надо здесь ожидание смерти одна услада одна прохлада
  сдайте его в багаж возьмите на карандаш поставьте на вид скажите ничего у тебя на самом деле-то не болит притворяешься просто от рожденья до голокоста отчаянья не сошла бы веры короста да нас тут держат на коротком поводке мы приучены крепкой руке доверять больше чем себе если скажут стрелять просто лениво потянемся ну что опять здесь для смерти раздолье всюду спрашивает добавить ответь больше не буду мы не приучены к чуду не знаем что это такое нечто овальное большое пустое нечто в кошмарах кусающее нас не оставляющее в покое
  сдайте его в багаж говорит смерть это стыд любовь это стыд у каждого что-то свое саднит это всех нас как-то роднит словно корень "Родина" на запястье все эти красные ниточки на счастье мы безучастны остались к отчаянью мира смотрела на стол клеенка красна от сока всё что останется нам отнимают слишком жестоко смотри вот недреманное око в небе сверлит тебя алмазным сверлом спрашивает где твой дом спрашивает с кем разговаривал с кем был знаком говорит в общем тебе поделом мы смотрим на красную клеенку в теплом покое не понимая что такое слова что это такое
  ***
  записка для психотерапевта
  да я признаю что была неправильным человеком
  я не любила подвижные игры любила свое пространство
  читала книжки чего я только не читала от Тургенева до копеечных детективов
  я не любила шить не любила готовить
  не любила людей которые указывают что делать
  я не учила предметы которые не понимала
  я отказывалась зарабатывать деньги там где не видела смысла
  потом перестала видеть смысл где-либо это было ошибкой
  перестала видеть смысл в людях и предметах
  размышляла над вопросом if equal affection can not be, let the more loving one be me, но это чушь собачья
  если не любишь себя нельзя любить других на самом деле
  на паре по философии нам это объясняли но тогда я не понимала
  я не любила ничего кроме слов на белой бумаге
  да здесь нужно пройти долгий путь чтобы стать человеком
  чтобы понять что такое боль понять что такое больно
  больно не потому что тебя отвергли не потому что отняли твою игрушку
  не потому что жизнь тебя превратит в комок пыли
  не потому что ты здесь никому не нужен в космосе на планете в микрорайоне
  и с этой болью совсем не договориться
  а чем тебя может утешить другой человек
  кажется что были взрослые но нет никаких взрослых
  кажется что были те кто тебя держал над этою бездной
  не говорил плыви раз не умеешь плавать
  не говорил эта бездна тебя проглотит посмотри в нее
  но между вами нет никакого зазора вы стали одним и тем же
  стали одним и тем же до степени неразличения
  теперь я не знаю кто пишет это человек или бездна
  поглотившая человека принявшая его форму
  изучившая грамоту чтобы о нем написать
  да я признаю что меня и не было вовсе
  что можно понять пройдясь по азам всех азбук
  наверное ничего я любила море и Питер
  любила смотреть на Днепр с моста да и сейчас люблю
  но это лишние подробности
  сначала пыталась заслужить любовь тех кому это не нужно потом отправляла их известно куда потом доказывала им что мне ничья любовь не нужна
  это тоже лишние подробности а что важно я не знаю
  наверное то что в детстве у меня был велосипед
  даже два велосипеда сначала детский потом взрослый
  я каталась и радовалась но потом застряла среди камней
  разбила колено
  бросила его но не поняла кто кого предал
  ***
  да, я знаю поезд "Москва-Петушки" от "Серпа и молота",
  и за столько минут отсюда была моя жизнь расколота
  на двенадцать стекляшек зеленых, сквозь которые на затмение,
  если их хорошо прокоптить, не насмотришься, тем не менее.
  да, я знаю поезд "Москва-Петушки", из которого дух лавандовый,
  и колбасная снедь, от которой любви не надо им
  никакой, он проходит сквозь станцию, зритель в буфете
  разложил свой газетный обрывок, в картофель укутаны дети.
  этот жареный, солью посыпанный и отварной.
  он моторную лодку купил и развелся с женой.
  да, я знаю поезд "Москва-Петушки", из которого проходящим
  помахал бы немного еще, если б он расписание чаще
  согласился менять ради нужд опоздавших на поезд последний,
  и колесиком сломанным сумка звенит, принесенная с мойки намедни.
  ***
  давай играть в доктора Джекила и мистера Хайда не смотреть друг другу в глаза обсуждать школу перипатетиков и Чайковского
  незнакомые люди любят искусство делают вид что рады друг другу
  незнакомые люди просят денег на хостел спрашивают а что там у вас происходит
  неужели выставка современного искусства да нет искусство мертво
  давай играть словно мы разговариваем ты протягиваешь им деньги
  обязательно больше чем я искусство мертво но прекрасно по-прежнему
  детское искусство притворства бесхитростная брусчатка Андреевского
  давай делать вид что мы всегда будем на этой террасе сверху вниз смотреть на людей снизу вверх на звезды
  не вспоминать про нравственный императив про неразборчивые муки любви
  рассказывай что-нибудь чтобы всегда слышать твой голос
  они возвращаются бьют посуду по нерасторопности рисуют картины смешивая краски вопреки всем законам колористики
  пьют белое сухое вино красное сухое вино апельсиновый сок воду
  кровь похожа на воду а не красное сухое вино как мы думали раньше
  как смириться со знанием с холстами которые молчат
  давай играть словно мы есть придумывать слова которые могли бы звучать не слишком нелепо в данной ситуации
  придумывать самые правильные слова в правильной последовательности никого не любить
  думать что свобода это отсутствие логики отступление от общего плана
  за руки не держась спускаться по спуску вниз
  ***
  Давал уроки фортепьяно за право приходить в солярий, в городе было душно и пыльно, мухи и конопля, придумывал много разных историй - вот здесь был Крез, а вот здесь был Дарий, за это брал не то чтобы много - каких-нибудь три рубля. Она ненавидела фортепьяно, хотела Bugatti с ручным приводом, хотела ночью ходить по водам, а днем доставать из ваз обрывки слипшейся карамели, и если следовать этим модам, то всё преходящее год за годом скрывать походя от вас. Они встречались всегда во вторник, и здесь морали любой поборник нашел бы нечто, о чем другие не говорят. И он садился за фортепьяно, чтоб все долги перевесить, Яна не знает отчества и изъяна, но карамельных ошметков пьяно ложится на нёбо яд. Они встречались всегда во вторник, на это сказал бы любой затворник, что смысла нет выходить ни в скверы, ни в садики-на мосты, что смысла нет им гулять по водам, а нужно быть со своим народом в годины тяжкие и простые, что тоже не так просты. Что смысла нет изъясняться вчерне, себя хвалить за этюды Черни, и если есть где-то мир дочерний, он, кажется, не для нас, они играли - ну так им надо, и был период полураспада - всего лишь миг, на платке помада, столовая соль для глаз.
  ***
  даже в бреду должна быть логика как бы я существую
  щупаю на лотке хурму слишком мягкая как опасность
  ищу ценник на этот сорт нажимаю кнопку печати
  слишком мягкая как хурма выбираю пакет
  он снова не открывается липкий пластик
  здесь жил камергер императорского двора
  вот мраморная табличка
  теперь дом полуразрушен рядом
  проходят рейвы
  женщина с метлой бранит подростков
  потом метет песок из пустого в порожнее
  время вычтено песок возвращается обратно
  говорят это энтропия
  как выжить пока ты идешь по улице
  смотришь по сторонам стены обклеены
  увеличенными фото до революции
  здесь был город
  песок возвращается в лицо подростков
  не успеешь повзрослеть как всё окажется
  настоящим не успеешь повзрослеть и нет
  даже в бреду должна быть
  какая-то перспектива
  откуда вы берете свои образы
  спрашиваешь у себя
  откуда их тут взять один ты как был
  и есть и будет полно уж
  поленом лежишь поперек улицы комода
  человекопоток движется вспять
  прихрамывает точна ли твоя рука
  как мы придумывали империи большие засады
  шалаш на дереве солнечная сторона балкон
  разделительная полоса посмотрите
  как он лежит здесь располовинен
  грот Шаляпина не видел еще и гору
  и море пропустил мимо себя
  плохо смотрит из всех историй любви
  одну составить можно
  плохо смотрит но видеть
  как видеть чтобы тебе поверили
  я курю две пачки в день хочется
  утратить былую легкость
  принадлежать этой земле
  больше ничему
  простым смыслам не сопротивляться
  вот я лежу поперек земли
  зелья земляничные варево
  мяту прикладывать к пустоте проще
  но и так ли ты прост вот я
  лежу поперек земли уличного дискомфорта
  хурмы вопроса поедете ли вы в Хургаду
  со скидкой если нет другого пути
  но мягкая как опасность
  проторенными путями ходит
  полки с бытовой химией стенд прессы
  кофе и сигареты
  всё убивает здесь
  должна быть ваша рука
  ***
  
  даже лучшие из нас так себе ретрансляторы плохие друзья дети в старой советской форме
  под этим знаком останавливаться нельзя смотреть по сторонам нельзя где вы так локти протерли
  нечем скуку смягчить так жмет воротник в супермаркетах распродажи рубашки-поло
  что вы всё ходите строем здесь какое счастье ни есть словно сердце никогда не кололо
  расходитесь займите этот город по одному одиночную камеру тюрьму по всей строгости режима
  что мы слышим здесь я наверное уже никогда не пойму вся эта семантика вряд ли непогрешима
  что тебе говорят здесь вы сохраните чек заламинируйте чтобы точно не потерялся
  под этим знаком останавливаться нельзя смотреть из-под усталых век новый ролик о колонизации Марса
  даже лучшие из нас так себе друзья так себе покупатели любители-астрономы
  чек не теряется но вернуть его всё равно нельзя всё стирается снова улицы незнакомы
  
  ***
  даже не знаю о чем написать в фейсбук сей час не о том ли что ты со своими друзьями которых пора изъять из обихода хотя они до сих пор преподают в университете имени первого поэта страны которой нет для вас до сих пор но он всё же писал про заповiт и после все твои женщины постят своих детей своих бесполезных детей которых полн инстаграм которых нужно любить которых некуда деть которых первая горсть нет весь я тут не умру и если придет тропа и если придет тропа но нет не придет увы прости мне пустую ложь божбу от которой нет
  даже не знаю о чем написать в фейсбук о чем тебе написать о чем рассказать тебе о чем перепостить пост оратор римский и всё сказал говори что ты не любил творог я спрашиваю куда падает ударение в слове творог ты говоришь это от слова творение как известно но творог мертв и поэтому мы говорим что это творог
  даже не знаю что написать в фейсбук тебе о любви и бог тебе мертв и шива в жизни любой ты опускаешься в сладострастие словно в словесности непокой словно в словесности ад сладострастия косая линейка не выходи за поля и если о чем тут говорить сережка сыра земля
  бабушка говорит вы потеряли сережку я думала это чей-то младший брат а не какая-то железка распухшая разве кто виноват что не доглядели до заставы не донесли чтобы сережку младшего брата не донести в горсти смерть приходит к заставе и на тебя глядит а потом напишут в карте что это теплый отит
  даже не знаю о чем тебе написать мы в песочнице роем яму Лобачевский сказал что рыть надо только прямо и однажды прямые пересечься смогут и выжить поэтому целить нужно только прицельно выше
  даже не знаю о чем тебе право свое обретешь в борьбе право свое на напрасный труд и несколько слов натоместь о чем тебе написать наверное только повесть
  ***
  
  даже тех кто любит тебя нельзя утешить сказать что мир прекрасен что всё останется здесь
  бочка омулей теплые стельки китайского производства с опечатками
  девочка с бантами в натуральный рост холодные вечера нашей страны
  под бесконечный сериал о холоде так заканчивается хюгге плотная вязаная вьюга
  обволакивает тщедушные бока бледные щеки секущиеся волосы
  вас тут вряд ли кто-нибудь ждет даже те кого любишь ты
  не замечают опознавательных знаков на лодыжках
  змей бабочек роз и бальзама "звездочка"
  даже те кто еще жив не понимают своего счастья бремени любви броского лесного наряда
  асфальтированных дорог плохо пригнанных запчастей мастерской по уходу за
  и те кто еще не прошел мимо прошиты той же нитью пришпилены той же кровью
  настоящая осень длинна запутана как лабиринт в котором Алиса ест свой бургер со слабосоленым лососем
  изобретает квесты для самых простых чисел
  разговаривает с деревьями зверьми лесными акридами успешно проповедует камням
  настоящая осень пропитана просроченным нашатырем морским спиртом для бедных
  сосредоточенностью одиночества нужно уметь радоваться простым вещам
  уметь находить простые вещи в сложном уметь разбирать их ломать радоваться что внутри пустота
  маленькая пустота закольцованности сюжета кольцо кусает себя олово медь
  металл колокол проволоки которая впивается в кость ладони
  худые ладони ладаном настольные игры не ходи туда где темные переулки
  где молча курят дорогие сигареты где слишком много курят
  не ходи никуда в неотапливаемых помещениях в просторных теплоцентралях
  всё остается здесь любовь скука непонимание слов отсутствие слов чужие слова
  всё остается здесь складывается ровными рядами рядами рядов резким фокусом затемнением всё остается здесь
  твоя память пуста как чаепитный стол в детской кренделя морские свинки из хумуса печень из конфитюра
  твоя любовь остается здесь дикие прически весны фиолетовые тени тушь в разливе слюны
  спичечные коробки домов картонное лего
  твоя память твоя любовь твоя рассыпчатость твоя неизменность твоя растворимость твоя необратимость твоя
  раскрой свои глаза свои бесполезные глаза свои теплые глаза раз два три это раз
  ***
  Суринам
  Даниель Дарье - золотая матрешка тает в Саргассовом море,
  окутана водорослями Sporophyta s. Kryptogamae,
  где же мой доктор Калигари, художник оригинального жанра,
  их полчища, тьмы и тьмы. Я вернулась из Петрозаводска -
  вот вы лежите здесь, где пенаты и лары, лари, милый мой Ларри,
  сделай так, чтобы я наконец всплыла, и медузою станем мы.
  Опасаюсь - для двух медуз под солнцем не хватит места,
  где ты и где твое жало - мне ли бояться слез, погоня за счастьем
  окончена и началась фиеста, праздник, который сквозь все твои истины,
  как незабудка, рос. Это вопрос не ко мне, вот она на экране белом
  просит его возвращаться почаще, и море в ушах шумит, он говорит:
  "Даниель, если б были мы просто телом, но это нам не грозит, словно
  тяжесть могильных плит". Он говорит: "Даниель, я люблю тебя, но отсюда
  все предметы кажутся ветошью - вера в веретено ничему не способствует",
  я отвечаю: "Тебе не по мерке чудо", и водоросль грустного вида
  виски украшает чудно.
  ***
  Французский роман
  Два билета на "Весну священную" стоят сто двадцать два франка, можно купить со скидкой на площади Плас-Пигаль, сосед конструирует голема, вот и морковь-приманка, но ничего не надо нам и никого не жаль. Словно король одинокий, сидишь на своей мансарде, словно король-солнце, ешь фиалковый суп, со своим отражением в зеркале поговорить о Сартре, молочник приносит пряности, слишком для счастья глуп. Нет никаких расстояний, ни эллина, ни иудея, голем читает классику, фиалковый суп разлил, в окна крадутся пламенем волосы Саломеи, глина теряет форму, мнет из последних сил. Два билета на "Весну священную" стоят сто два со скидкой, город, объятый пламенем, карточный домик сна кажется черной птицей и шоколадной плиткой, я не пишу либретто, и как всегда честна. Можно продать их Мещерским, глина твердеет к маю, можно бежать на Ривьеру, снять домик и пить перно, знаю теперь наверное, что ничего не знаю, но для моей истории всё это всё равно. Снявши такую голову, по волосам не плачут, голем скупает волосы, делает парики, и в городок заснеженный белые кони скачут, пьют и свинец, и олово у непростой реки. Нет нам теперь прощения и ничего не надо, просто заходим в оперу и выключаем свет, вот избавленье рифмою нужно для конокрада, но ничего не сложится, нас бесполезней нет. Концептуальная живопись, Вена, абстракционисты, бледная немочь, Плевицкая и невечерний плафон, все наши плахи окупятся, все наши вены игристы, кто-то себя израсходует раньше, но это уже не он. Что ли уйти, вот и Дягилев, венецианские плеши, разные-разные кротости, кроток вне всяких теней, переводные истории, почерк такой у Олеши, и ничего не потребуешь, и ни о чем жалей.
  ***
  два года я прожила с абьюзером на самом деле почему
  мы были очень похожи не в смысле что я тоже абьюзер
  (хотя теперь понимаю что мне тоже нравилось командовать)
  но общие вкусы книги фильмы никто ведь не гарантирует что твоя родственная душа не окажется абьюзером
  просто его так переклинило на почве патриархата он считал что обязательно должен быть главным
  и чтобы все делали только то что он велел ни копейки не потратить без разрешения
  ни фильм посмотреть который он не одобрил ни книжку прочитать
  постоянно повторял что я должна постричья потому что его раздражают длинные волосы
  длинные волосы должны быть только у мужчин а у женщин должна быть стрижка чтобы видно затылок
  но при этом убеждал что принимает меня такой как есть чтобы я ценила
  вообще первым делом сказал мне что мужчина должен быть главным он так считает
  я подумала ну чем это мне может навредить ну главный так главный
  просто привыкла что у меня своя жизнь поэтому не могла сразу оценить возможные масштабы вторжения
  вплоть до того что ночью постоянно должен работать телевизор или радио чтобы был звук
  я плохо спала нервная система целенаправленно расшатывалась у меня просто начала ехать крыша я всего боялась
  боялась что сделаю что-то не так и меня накажут боялась что люди на улице заметят что у меня едет крыша а здесь ведь меня принимают здесь ведь я привыкла просто настоящий симбиоз
  нет я конечно всё же ушла хоть он и утверждал что мы никогда не расстанемся с тех пор я никому не доверяла
  какая бы ни была жизнь но все-таки лично моя при том скучала мы разговаривали по телефону он даже говорил что меня простил мне хотелось крикнуть "спроси простила ли я тебя" он спрашивал "почему ты всё время ругаешься что мы делим?"
  конечно было хорошее никто не стал бы терпеть только плохое но не покидало чувство что это просто хорошо отрежессированный план и хорошее и плохое а на самом деле там пустота нет ни хорошего ни плохого ничего наверное не зря он однажды проговорился что не знает какой он на самом деле
  я тоже не знала кто я на самом деле я состояла из прочитанных книг и просмотренных сериалов наверное поэтому нам и нужно было встретиться чтобы это понять
  ***
  два менеджера из разных филиалов встретились на общегодовом собрании,
  влюбились друг в друга.
  конечно, знали, что есть такой-то, но лишь номинально,и в скайпе даже
  не общались, и на завтраке в первый день совещания поздоровались сухо,
  вместе росли на сухофруктах и манной каше,
  смотрели одно и то же "Ну, погоди", "Ёжик в тумане", "Пластилиновая ворона",
  новые приключения разных неуловимых,
  после московского поезда макали пакетик сонно,
  закрашенный кипяток пили, но величин немнимых
  в нашей вселенной нет вообще - как отнесешься к чему-то,
  такое оно и есть там на самом деле.
  менеджер А. в итальянские туфли обута.
  менеджер Б. ездил в Сохо на две недели.
  вот тут-то всё и произошло - любовь с первого взгляда,
  посмотрели в глаза друг другу и навек утонули,
  и прочее bla-bla-bla, которое воспроизводить тут не надо,
  опять information gaps, нас опять надули.
  на совещании менеджер Б. в блокноте писал сонеты,
  менеджер А. шептала нежности менеджеру Б. на ухо.
  сонно макали пакетик, вприкуску ели конфеты.
  выпили весь кипяток, попрощались сухо.
  ***
  две ноты не задуманы в одном аккорде в одном полуночном городе
  умеренно-континентальной зимы. ты не любишь меня? ну полноте,
  разве это важно бывало когда-то для мелодичности. я не помню.
  когда тебя из одиночки отправляют в каменоломню
  на какой-то рудник урановый Happy Meals,
  закрываешь глаза, чтоб не смотреть ненароком вниз,
  но сквозь пальцы невольно цепляешься взглядом за крест паука
  и опять вспоминаешь, что ноша твоя легка
  по сравненью со всем остальным. две ноты сложены асинхроном,
  вязью арабской посконною заплетенной,
  где не найдется симметрии тонкий след.
  для музыканта в автобусе места нет.
  ***
  дверний дзвiнок мовчить янгольська шкiра Пiнзеля
  стигла кров лiсiв про що нам говорити як воно не збувається нiколи мова
  спустошує не залишаючи слiв
  про що нам говорити в цiй пастцi одне слово замiсть iншого
  так до останнього подиву вiрити в себе
  нiхто не приходить не дзвонить у дверi до тебе
  бо серце як палац з цукру розтане
  темну воду тобi доведеться пити нi з чим
  серце знає своє нiщо позбутися пам"ятi на обличчя
  кожного разу не впiзнавати
  ***
  двоє бiдних румунiв у блискiтках з найближчого секонду
  брудному взуттi самотностi на трасi ловлять автiвку
  нам проїхати трiшки тiльки щоб не розплескати суму пряжене молоко
  маршмеллоу в формi сердечка
  серденько дивись це Снiжна людина останнiй екземпляр що залишився
  двоє бiдних румунiв сiдають в автiвку їдуть на захiд кудись
  що це за звичка дивна "балакати за життя"
  слухати схiдноєвропейський шансон
  жалiсно притискати до серця одяг який немає кому носити
  оце якби були дiти
  всi цi блискiтки з найближчого секонду миша Мiккi
  вiд усього мають iснувати лiки вiд самотностi теж за дорогою стеж
  двоє бiдних румунiв їдуть кудись це звичка до руху мабуть
  байдуже куди лише не на мiсцi одному
  хто ми такi щоб повертатися додому
  дiм це просто будiвля з чотирьох стiн телевiзор
  в якому без початку та кiнця набридлий до оскомини серiал
  чи мало ти тут страждав треба ще
  треба видати збiрку поезiй поїхати автостопом
  вiдчиняти дверi всiм незнайомцям не питаючи хто там
  зазнати вiдчаю байдужостi ще за життя
  казати "я кохаю тебе"
  зараз приїде автiвка нас пiдбере
  ***
  де тобi болить питаєш саме життя крига спокою бездоганнiсть
  розбитi на друзки родиннi дитячi зв"язки вуличнi схеми метро
  невiдомi пiдстанцiї страху вiдключення межi
  кожного дня вiдчиняти вiкно як повiтря покине цю кров
  розiллє наче воду з-пiд анемонiв
  розкажи як минає твiй день корки нерозкритих книжок
  насуплене паперове небо зiбгане пiд склом спокою
  минає та повторюється щодня декламацiя до-ре-мi
  поверни менi цю любов до простих речей де вони тепер
  зберiгають своє тепло поки серце холоне льодяником пiслясмаку
  червона полуниця користь пiдсвiдомого стигла пам'ять
  де тобi краще тут чи бiля вiкна де сонце пiсля обiду
  ***
  Безумие Лучче
  соавтор - Женя Пышкин
  
  Девица Лучче питала навязчиво слабость
  к вредным привычкам, к возможным последствиям оных:
  в ароматических снах антикварного скраба
  тайно и мягко в себе познавала самовлюблённость,
  
  в горечи чёрного кофе тщилась надеждой
  на неизбежное будущее (будь упомянуто к ночи
  в виде молитвы бредовой) и засыпала в одежде
  в кресле при свете торшера... и так далее, впрочем.
  
  Впрочем, случалось позировать ей обнажённой
  Ледой в виду равнодушного к плоти Денеба,
  за абажур зацепившись, женой Элюара
  по телефону свои разменяв три столетья.
  
  Плоти ее, прорисованной четко, неспешно,
  в бургер со сном, совратителем малых голландцев
  (будь упомянуто к ночи, бесчувствие рядом,
  кто тебя выдумал - кажешься слишком понятной).
  
  В горечи черного кофе я вижу пространства,
  сколько времен изучить ты успела, девица?
  К вредным привычкам уже не успеем вернуться -
  от невозможности следствия к первопричине.
  
  Девица Лучче встречала рассвет в одежде известных марок,
  далее, впрочем, следует снимок ее в разрезе.
  Бремя снимая с нее - дорогой эпителий,
  Леда скорбит, скорлупу за порог выметая.
  
  Впрочем, случалось нам видеть и хуже примеры,
  выбрав эффект отстранённости плоти Денеба,
  в чём я могу усмотреть и случайное счастье
  девицы Лучче (её тиражировал в вебе
  
  лоцию ключник, старик с черепаховой сутью).
  Радуюсь каждому дню и событию чешуекрыло,
  я начинаю уже забывать и стою на распутье,
  думая над письменами чужими, своими и милой:
  
  "Помнишь, Евгений, я знала, как делают кофе
  чёрным? - слова, эпителий, ресницы Горгоны
  в замшевом сером мешочке шуршали на память,
  перебираемы на ночь пальцами горничной сонной:
  в песне Офелии Леда боялась Эреба,
  мучилась страстью к французской поэзии, ела
  с бледным виконтом Амбре ломтик горчичного хлеба
  за разговором о качествах мягкого мела -
  ты ещё жутко сострил так же, как Елизавета,
  кушая ломтик лимона, на тему созвездий,
  страшно смущавших Колумба своей наготою -
  так уж смутилась Tati, что не хочется помнить,
  с горстью щепоток за Виспером бегать в предместье..."
  
  "Помнишь, Tati, у тебя не осталось корицы,
  выкормыш нянюшки-тьмы протянул два стакана,
  я загадала по соннику три элемента,
  если зачеркивать пятую строчку с начала.
  От послесмертия сочный кусок не отрезать,
  зрителям хочется в сад, начинаются святки"
  (видно, в ту пору как раз зацвели чернослива
  восемь бесплодных деревьев, у Tati есть намёки на это)".
  "Помнишь, Евгений (здесь имя не ставить курсивом),
  вера в слова обернется уступками речи,
  я доставала со дна перламутровый жемчуг
  и выпивала коричнево-серую жидкость.
  Милому здесь никогда ничему не случиться -
  нужно уехать скорей, ну хотя б за Двину. А
  помнишь, мы ехали с пятницы две остановки,
  спрятали в чепчике жемчуг и все закладные.
  Ты протянул мне унизанный бисером пончик,
  и окунусь на досуге в бульварное чтиво -
  песни о вечной любви и о вещей каурке,
  очень полезно хранить всю себя за душою.
  Я заплутала в явленьях остаточных вкуса -
  даже музейным смотрителям сжечь, не читая".
  "Милая Ольга, у нас распогодилось к ночи,
  выдавил в ситечко все разносолы лимона.
  Как, на странице другой без себя приживаясь,
  всё до конца пролистать от прочтения всуе.
  Это Tati убежала, а вы с интересом,
  что с безразличием должен граничить сюжетно,
  мне протянули салфетку - пишите о многом,
  всё, что приходит на ум и в руках остается".
  "Милый Евгений, от вас ни вестей, ни поклона
  вот уж четырнадцать дней, у меня в предзеркальи
  кто-то стучит, кто-то смотрит строкою наружу
  точно по шву, и на раме лиловые пятна.
  Здесь, не вдаваясь в подробности, лучше оставить
  все описания снов и погодных условий.
  Я вас послушаю, слабое женское сердце
  от всепрощения станет... (спросить у сестрицы)".
  
  Девица Луче читала чужие записки,
  медленно выпадавшие из неизменных карманов
  (мы обсуждали, Евгений, и эти явленья:
  несколько строк продолжалась случайная кода,
  не угадать было странно: Шопен ли, глазунья
  или Юпитер шестого числа предыдущего года),
  делала в них неприметные глазу помарки
  и собирала в гербарий без преодоления цели:
  целыми днями читала и собирала, читала и собирала.
  "После Tati мне опять не осталось пирожных:
  всё расхватали какие-то руки в перчатках, -
  так неудобно писать на стене этим розовым пряничным мелом,
  что я постоянно забывчива. Впрочем, неважно.
  Знаешь, Евгений, мне слишком не нравится это:
  как-то Vova намекнул мне на прошлую партию в шашки
  между Антоном и Ч., - я не знаю, что делать -
  так не люблю совершенно китайские игры
  эти! и что теперь делать! что делать! и как убежать от ответа!.."
  
  "После Tati мне опять не досталось пирожных
  (странная путаница и чехарда экземпляров
  тоже причина Сверхновой, Антона, пробелов):
  все расхватали какие-то руки в перчатках, -
  так неудобно писать на стене этим разовым пряничным мелом,
  что я постоянно забывчива. Впрочем, неважно..."
  (Впрочем, неважно действительно: шашки и мамки -
  есть ли любое другое какое-то дело бумаге
  до этих изысканных шуток безвестной девицы).
  
  Девица Лучче хранила записки в заколках,
  тайно надеясь однажды быть разоблачённой.
  
  Как-то Vova намекнул мне на прошлое - в доме
  (Дескать, не всё здесь еще так удачно смешалось)
  И не срослось - доктора прописали Висбаден
  И красоту с переливом свинцовой примочки,
  Мир ведь спасет красота, что девице виднее.
  Зря ты приносишь чужие записки Антону,
  Копоть незрячих плафонов, судьба шоколадниц,
  Пиковых дам, и в наемном труде судомоек
  Видится что-то, но сердце с умом не мешая,
  Не оставляйте Москву, пренебрегши призывом,
  Сестры твои не хотят изучить итальянский.
  В первом кругу расположено древо познанья,
  Вечнозеленая ель и игрушечный Моцарт,
  Крылья сложив на концертную старость рояля -
  В первом кругу нет удачи таким страстотерпцам.
  Сестры твои не хотят изучить итальянский,
  И во втором полукружии Некто в зеленом
  Им говорит о красотах сладчайшего стиля,
  Самого нового, без отрезвления тленьем,
  Но никому ничего как всегда не понятно.
  В третьем кругу говорят: "Поезжайте в Висбаден,
  Месяцев пять поучившись на курсах у Гёте,
  Может быть выделят грант и посадят в прихожей,
  И, ничего не забыв в четвертичной системе,
  В пятом кругу на лугу ест наш пряничный домик
  Тонная девушка, в паспортных данных - Рапунцель.
  Сестры мои, трехсотлетие нашей диеты
  Не знаменуется чем-нибудь очень занятным.
  В круге шестом у сестер был тигриный питомник,
  Мякоть земли расплывалась на блюдце из глины.
  Всё-таки ехать в Москву, ибо тёпл наш суглинок,
  И на седьмом этаже повстречать Пифагора -
  Это совсем не "Мосгаз" и Афинская школа,
  И поселиться над ним, утром дергать за нити
  И допивать ни к чему не разбавленный мокко.
  А на девятом находится лёд, он же - пламя,
  И не горяч, и не холоден наш equalizer,
  И второпях ты роняешь чужие записки,
  Чтобы другим неповадно ронять их строкою.
  ***
  девочек воспитывают воплощением чувства вины вы должны
  хорошо учиться поддерживать психологический комфорт ничего не делать наоборот гарантировать что никто не умрет только родится никогда ни на что не злиться
  никаких прошлогодних коллекций только в новые вещи рядиться
  только к прогрессу новому дому и ремонту стремиться
  девочек воспитывают воплощением чувства вины подумаешь еще нарожают для новой войны все равно ведь должны
  мы со всех сторон врагами окружены все наши передвижения в мире с опасностью сопряжены с настроением Водолея с передвижением по небу Луны
  кто в нас встроил это чувство вины словно микрочип передаваемый по наследству как движение к смерти кто на паперть поставил копейку выпрашивать возле метро кто не справился тем просто не повезло
  девочки воплощенная боль страх ожидания не оправдать оказаться в яме обесценивания опять ничего о себе настоящей не знать кто нас привел в этот мир заставил плясать обезьянкою на канате обвиненной в растрате времени талантов брошенных в шапку монет у тебя ничего нет
  всё превратилось в сухую листву фантики от конфет
  девочки воплощенная боль вина страх облупившийся лак разбитые туфли посиделки за вином слёзы на кухне как мы должны эту жизнь прожить чтобы не мучительно больно чтобы никому не навредить вольно или невольно а вот возьми еще малосольный вкусно ведь правда возьми просто стать людьми вот кусок бородинского еще отломи
  ***
  девочка Женя попадает в затор в своих красных наушниках возмущается фан-зоной смерти
  мальчик Юра рассказывает что движ несется русский язык притесняют насыпали в шапку
  в комментариях у лидера мнений спорят на бутылку виски будут ли выборы в следующем году
  не знают какие установить временные рамки
  верховный совет не место для дискуссий политика не поле для экспериментов
  у нас гибкая редакционная политика хайп и антихайп две стороны одной медали
  траур в Одессе День волонтеров курсы английского языка 0+
  фотографии с выставки Украина Wow
  нет у меня нет своего мнения по этому поводу
  наверное у меня должно быть мнение по любому поводу
  и я должна всё время его высказывать но нет
  на самом деле я читаю биографию "короля фельетона" Дорошевича
  с цитатой "это страна, где все друг друга презирают"
  
  ***
  девочка любит разные стихи поступает в МАРХИ пишет на стенах "анархия - мать порядка"
  думает как-то негладко жизнь идет куда-то в сторону сходит грунтовка
  вот научилась рифмовать неловко любовь астма ну и к чему частности сейчас вся страна несчастна
  каждый по-своему почерк чужой на стене скука в глазах
  смертная скука истории яблоки гастронома
  потом винтит на площади омон мальчик который был немного влюблен
  делает вид что просто проходил мимо селфи на фоне Эрмитажа
  история закончилась мы никому не расскажем
  взрослые запрут в шкафу поставят в угол на каленый горох
  скажут вот Басов этот метод воспитания был на самом деле не так уж плох
  чему их учат только дерзить властям не креститься на храм
  не изучать синтаксис по классическим повестям
  а теперь вот приходят повестки и кому ты такая теперь в невестки
  стены пустых домов под снос сто раз полинявшее белье
  как эта страна молоком вскормила ее
  из жестяных бидонов и мясными изделиями второй категории
  впрыскивала в кровь веру в будущее экономические теории
  красный уголок мягкий уголок есть у революции начало во рту вкус металла
  библиотечный Раушенбах кому-то сдать обещала
  ***
  Пластилин
  Девочка Саша любит "Послание к графу Мещерскому", на ютубе опять молчат - в начале нулевых была новая искренность, теперь - новый эпос, Саша заходит в чат, говорит с человеком по имени Первый Поэт о повышении цен на парковку и выключает свет. Девочка Саша любит слушать Давыдова и пенную пену сдувать на стол, размышлять о проклятых вопросах, ну что же там, tell them all, что мы - говорящие щучьи головы, любая прихоть для вас, как мы любя потрошили букварь, потом пошли в первый класс, потом немели на уроках пения и прятали Фрейда под стол, а они говорят укоризненно - это еще не all, не прямое лирическое высказывание, личностный перегрев, и склеенные страницы заметят, за стол присев. Как мы скучали над денежным деревом, лепили им колобка, девочка Саша думает - что ли рука легка, такое слепили чудище обло, глядит на нас, а мы потрошим букварь, потом идем в первый класс, потом глядим на уроке пения, как журавли на юг, вспоминаем, что кто-то не выключил свет, не забрал утюг, не закрыл обложку - пятничный нужен "Труд", а потом все узнают достаточно и умрут. Девочка Саша думает - в среду придут с утюгом раскладывать карты таро, и каждый десятый хром, каждый двадцатый хочет стать менеджером какого-нибудь звена, я придумываю статистику, жизнью уязвлена, на ютубе опять говорят, что нужен личностный рост, а мы потрошим букварь, букварь запредельно прост.
  ***
  
  девочка, имя которой нам неизвестно, понимает, что кукла погублена, застывает не каждый день городское кладбище города Люблина,
  вот здесь растет осина, а там со сферой сосна, трещина сферы говорит, что под землей мясна-
  я тебя холила, лелеяла да пестовала, не носила тебе калоши из треста ли я по январским лужам, звезду во лбу прикрывая левой рукой,
  под каждым мигающим фонарем сохраняя еще покой. земля катится, комками падает на горячий лоб,
  поставили для тебя короб, собирают по медной монете, на эскимо экономят дети,
  земля падает на картон - и скреби обкорнанным ногтем, и не будет милости никому - не помогает Бог тем
  и этим, в зоосаду цукаты бросают дети, фрукты кровью засахарены, говорят: "Но ведь не пахари мы,
  не сеем, не жнем и свечи хороним днем под затылком щербатым", и топится жир под подкладку пальто,
  нащупывает овцу, говорит, что это никто.
  ***
  девочка-девочка посмотри что у этой страны внутри
  виниловые пластинки со вкусом мяты поезда отправляющиеся куда-то
  мертвая рыба в искусственном льду должен быть выход но если найду слово
  которое всё это опишет заново воссоздаст
  нашей истории мусорный пластик последний пласт
  должен быть выход несмотря на "выхода нет" из смыслового ряда
  что у нее внутри но нам уже ничего от нее на надо
  сердце как стружка мятные поезда на запасном пути старый путеводитель
  как изменилось всё с тех пор в лучшую сторону посмотрите
  девочка-девочка не бойся подойди поближе может она еще дышит
  никакой печали о детях своих обменять картошку на казакин дожить до седин
  мы это всё съедим дальше молча сидим потом играем в шарады
  от плоти и крови чужой любви нам не надо
  как мысли о том что пройдет и она и станет отсюда не видна
  потому лучше размешать набирать гущу со дна
  я не грущу о том чего нет что представить нельзя
  хранить в кармане забыть на несколько лет
  беспредметную живопись точный набор размытых примет
  жаль горячего воздуха беззвездного неба над головой
  этой повышенной скорости чтобы представить себя живой
  и не запомнить номер быстрого набора в какой руке угадай для тебя конфета
  тут и угадывать нечего впрочем не очень мы сладкое любим и тает в руках
  погляди как она бледна каждая жилка на висках видна
  куда нам деть наше счастье как ужиться с ним чужеродным неродным
  под дождевой водой срывает датчики дым
  ***
  девочка-девочка, соберись, одна твоя жизнь прожита
  твоя воображаемая сестра, которая выкладывает пироги в инстаграме, нравится папе и маме
  участвует в передаче "Готовим сами"
  знает, что ей от жизни нужно и что потом делать с тем, что получила
  ходит в босоножках с низким подъемом по теням столичного ила, отражениям вязких луж,
  чтобы никто не спрашивал: "девушка, где ваш муж?"
  девочка-девочка, соберись, за то, что тебе не дано, не берись
  только фильтры любви бесконечной и теплых вещей не зиму
  тебе напишут, что это выглядит мило
  эта серая шерсть оттеняет пепел твоих волос
  твой голос, который теперь не слышен, фильтр цвета спелых вишен
  девочка-девочка, соберись, вот твоя перекись, вот виноград, вот какие-то люди рядом стоят
  смотрят в свой телефон, потом на тебя смотрят со всех сторон,
  словно ты герой передачи "Как получить миллион", а не просто кто-то
  словно внушать тебе чувство вины - это их работа
  девочка-девочка, твоя остановка была в прошлый раз
  выйди на следующей, не поднимая глаз
  ***
  
  девочки из моей группы обижались когда преподаватель фонетики обращался к ним "guys" он говорил что это значит просто ребята
  говорил вот придется вам спать по два часа в сутки ну а что делать если работа
  я сидела с учебником латыни и делала для кого-то платный перевод потому что у меня была пятерка автоматом
  преподаватель фонетики проходил мимо и сказал не надо им подсказывать потому что фонетику я тоже давно сдала просто не хотела терять свободное время
  а он решил что я ищу для кого-то ответы
  я любила латынь а фонетику не любила но это не имело значения я всегда была максимальной занудой
  я не могла учиться всегда хорошо потому что некоторые вещи не понимала
  а некоторые понимала и давила на них
  вот есть вещи которые нельзя понять например как выйти замуж
  даже не как а зачем я никогда этого не понимала
  это мне придется бросить латынь и Джойса
  и волноваться что у кого-то невкусный борщ
  но как назло у меня все время спрашивали когда ты выйдешь замуж если бы я была замужем у меня бы точно не спрашивали как там Джойс
  о нет не подсказывай дай сама догадаюсь
  я не обижалась на это общее обращение "guys" меня вообще сложно было чем-то обидеть пустыми полками забитыми троллейбусами неотремонтированными туалетами даже мыслью что кто-то меня должен так же любить как я Джойса люблю например чтобы жизнь прожить со мной вместе это предположение за горизонтом событий
  поэтому мне было все равно если это чужой мир с ним не получится говорить на его языке разве что на мертвой латыни
  я думала что все мои возлюбленные давно мертвы в общем-то так и есть
  ***
  
  девочки-скауты высадили несколько тысяч деревьев с 1968 года
  в нашем районе деревья не приживаются потому что песок
  на уроке географии нам сказали корни достигнут песка деревья увянут
  на улице думаешь что человеку нужна помощь например человек заблудился
  а он говорит надо пройтись пройдемся тут понимаешь и ретируешься
  но думать о людях лучше или хуже чем не думать о них
  наша страна похожа на куб в котором мы заперты
  грани режут нам пальцы колют нам глаза
  острые стеклянные островки одиночества в океане
  острые рекламы социальные убирай за своим питомцем
  повышай уровень осознанности
  проходи по лезвию между двух огней не запнувшись
  деревья подстригают деревья выглядят аккуратней чем ты
  но внутри у нас пустота словно в гулком колодце
  бросишь монетку услышишь эхо игровых автоматов
  иначе разве было бы возможно счастье для всех
  ***
  девушка говорит: "Я просто ищу впечатления, понимаешь?"
  идти на второй этаж, где спектакль по феминизму
  по правую руку женщина играет в кубики, нужно выстроить красный
  по левую руку смотрит видеокурс "Как делать прически"
  "Оцените эту прическу", "Как вам эти косички?"
  мужчины в первом ряду редко смеются
  говорит: "Не знаю, как я буду завтра ходить, а какие у меня были раньше идеальные плечи,
  и пресс, и весы, давайте второй подходик.
  Какой у меня раньше был пресс, теперь боюсь посмотреть на себя в зеркало,
  кошка спит в ведре, романтик не любит свою реальность"
  ***
  
  девушка зачем вы курите вредно кто захочет целовать пепельницу
  вы что не верите в счастливое будущее нашей страны
  заводы на которых производят чайники и боеприпасы
  в наш мировой океан и наш балет и наше всё разве вам чуждо всё это
  храмы ломбарды нищие в пеналах переходов подземных
  сижки сейчас говорят если будешь курить станешь пеплом
  радиоактивным пеплом страны зарядкой в восемь утра и не любит тебя никто
  это просто нервы и руки чем-то занять зажигалку искать в кармане
  девушка зачем вы курите девушка не должна курить
  она должна здоровое пушечное мясо родить
  заранее записать его в детский сад развивающие игры покупать
  можно еще немного от несчастной любви страдать но не слишком увлекаться
  девушка зачем вы курите у вас желтые пальцы
  соберитесь с остатками своего ума дым отечества кровь отравляет
  дым отечества в губы целует нас в небе августа прячется осень не за горами
  говорят что нужно научиться любить себя но мы не любим себя
  изобретаем ловушки для кротов ставим силки на птицу
  кто-то курит кто-то вдыхает дым кто-то советует что делать им
  большой мир сжимает тебя ловишь ртом воздух
  каждый кто здесь оступился на ровном месте превратился в соляной столб
  оглянувшись на пустой город пепел стряхивая с балкона
  каждый кто придумывал свои слова для чужих песен не помня правильные
  ***
  Csardasfurstin
  Девушка и обезьянка сидят на шаре, учат венгерский - самоучитель Проппа, для чего тебе эти хожденья по мукам, по черствому циферблату, он говорил - так стань королевою чардаша, как стара Европа, некуда ставить пробу, негде пришить заплату. И она конечно же верила - стыки и фрикативы, смычка деревни с городом, молота с наковальней, вот вы проходите первый круг и встречаете на пути вы тех, кто вернулся оттуда и в комнате самой дальней пишет свою историю - дескать, луна светила, есть и такие пропасти, где не свернуть направо. Вот Пикассо (голубой период), вот ангелы и светила, вот расступается море - удобная переправа. И она конечно же верила, думала: "Я могу танцевать на шаре, мешать окружающему движению, броуновским потугам, в этой картинной небрежности солнце моргает каре, и твои рассказы о чардаше пролетят над ухом - не оставляй меня здесь с обезьянкою на съедение сенбернарам. Нет, сенбернары добры и людей спасают в завалах. Тогда на съеденье себе - изойду ведь прозрачным паром с блюда жаренных отбивных в музейных и тронных залах". Девушка и обезьянка ищут коллизию - вот они, поросята, с ними болтать по-венгерски одно удовольствие, практика здесь бесценна, он говорил - ну стань королевою чардаша, ты ведь правда не виновата, художница в красных носках на кухне покажется Авиценной - еще бутылка какого-то, этих материй горних касаться кистью своей наверное дерзновенно. А сколько ты знаешь слов, а сколько в них зол (не в укор), в них что-то такое жидкое, что пропадет безвенно.
  
  ***
  Девушка с книжкой, школьник со скрипкой, пионерка в салюте,
  младенец с флажком - вы говорите, молиться о ком,
  свечи ставить, кадильницей кадить, первого, второго, всех прочих отпустить.
  На десятой странице закипает самовар, на двенадцатой странице застрелилась Анна Мар,
  на пятнадцатой ходит со своим любимым в сад возле "Эрмитажа" и никто не виноват.
  Говорит: "Как ты жил три страницы без меня, радости простые по сути не ценя -
  вот птичка пролетела, вот камушек упал, вот ангел с батарейкой пальчики разжал,
  вот лежишь ты возле дуба с поникшею главой, а торговки свои сласти несут наперебой,
  а торговки по-французски свободно говорят и тульские пряники выкладывают в ряд,
  выкладывают рядом тульский рафинад, ради гармонии по-тульски что-то говорят,
  а ты не понимаешь ни слова и молчишь, выживший на фронте зря мальчиш-плохиш".
  Ах Анна, ах Анна, а рельсов-то и нет - примите от меня незабудок букет,
  когда мы тут с вами гуляли в прошлый раз, когда я покупал вам конфеты и квас,
  когда я подарил вам черный пистолет и в черной-черной комнате склонял вас..., но нет,
  об этом истории лучше не знать, всё будет по спирали катиться опять.
  Ах Анна, ах Анна, отдайте портфель, и в этом черном городе, расписанном под гжель,
  мы будем целоваться в парке у стены, своим превосходством над нищими пьяны,
  своим нежеланием радостей других, увиденных в кино, переписанных из книг,
  рассчитанных по формуле "возраст + рост", посмотришь вокруг, а мир так непрост.
  На двадцатой странице уже новый герой, и красное солнышко над красной горой.
  ***
  девушки в платьях условно эдвардианской эпохи пьют джин (я не знаю, каким он должен быть на самом деле)
  это было еще до изоляции тогда мы могли весь день
  как всё лето ходить по городу
  жизнь состояла из внутренних монологов и внешнего молчания
  мы могли ходить по кругу жизнь состояла из жизней чужих
  прочитанных рассказанных кто придумал всё это
  когда язык сотрется из памяти когда мы
  будем общаться с помощью телепатии или чипов
  блуждая в пределах того треугольника станций
  где ждать нас могли бы но нет
  эти девушки в юбках прямых белых блузах
  на все викторины вопросы могли бы ответить в твой Блумсдей
  я не перечитываю то что написано было
  ведь тексту перечить нет смысла
  он течет своей рекой времени повернет ли вспять
  вот мы сидим во дворе книжного внимая истории движения Блума
  я купила там открытку "пиши пьяным, редактируй трезвым"
  нам теперь опьяняться зачем
  только времени дрожь обнимает колени ты спишь
  место где находился убогий деревянный домик ночной чайной найти несложно
  ***
  
  девушки носят чулки такие разноцветные носят заколки, толки
  идут об этой моде по всей провинции нашей, море бьется о дно стакана.
  возле Лавры продаются золотые крестики сувениры исцели мя иконки.
  исцели мя да назови имя незаживающее, но рано. нет, еще слишком рано.
  девушки носят такие чулки разноцветные узелки с хлебушком телушком да засохшим.
  над хлебушком вьется коршун, чтобы подольше, чтобы побольше, исцели мя, Боже,
  но коржи нужно смазывать мёдом по нашим модам, по нашим водам,
  по нашим тишайшим водам тяжело женским родом,
  совершенным временем, внутривенным бременем.
  это я стою в очередь, чтобы билет до Бремена - и европейская тихая столетняя осень.
  нет, мы ничего не просим, кроме камня, чтобы бросить в себя:
  камень, ножницы и бумага. под Лаврой есть подземная влага,
  подземное убежище, книжный червь тебя
  да не источит, да не истончит, да не закричи
  от полноты всего, которую не описать в сказке словами, ожившими головами,
  порфирными теремами - вот автомат, пойди позвони маме.
  девушки носят чулки такие узелки такие заколки, по всему проспекту осколки ядра.
  была, как змея, мудра - стала, как змея, разноцветный ошметок шкурки,
  на проспекте окурки, булки. купишь еще, пойдешь искать голубей,
  чтобы кормить и стать немного добрей.
  но с ней нет никакого сладу, возвращаться не надо.
  с ней тебе только, позволь-ка представить будущий быт - только стихами сыт,
  чтобы ничего не болит и в форточку не сквозит, и под лопаткою не сквозит.
  какая разница, жизнь - транзит.знакомые буквы, а значения слов неисповедимы.
  исцели мя от этого огня и от дыма.
  девушки носят чулки, но не избавятся от тоски. правило левой руки,
  какой-то закон Ньютона, про себя повторяешь сонно,
  чтобы экзамен не завалить. у моего кота-котофея
  забери всякую горесть, добрая фея.
  принеси заместо этого ему немного шалфея.
  не горя и не грея, постепенно немея, растворяюсь в Тебе я.
  девушки носят чулки такие узелки такие от всего далеки еще именем их нареки,
  на себя обреки, в тело большой Реки, которую не перелетит никакая птица,
  отпусти их к себе, стремиться в Тебе разлиться.
  новая стрелка, шарик, в котором спица, и ничего не случится. не знали, кто там.
  это тебе с Новым годом, с прекрасным годом.
  ***
  
  девушки фотографируются на фоне Гостиного двора выкладывают в инстаграм
  одну на двоих фотографию никогда не делится пополам
  небо пустынного Киева свинцовое небо до изобретения фильтра
  осветленное на востоке по краям сведенное хитро
  девушки держат зонт на уровне крыш отражаются в мокром снеге
  эта реальность всегда создает сигналу помехи
  вот проехал трамвай прошел человек цветы на ступенях скользких
  реклама "открой депозит", "научись говорить по-польски"
  девушки молчат под зонтом после стирают фото
  всё чего не было есть и даже оценит кто-то
  черную вязь бровей морщинки за татуажем
  еще говорит немного правей страницу замажем
  ***
  Болезнь, или Современные женщины
  Девушкой скромной как серый лён росла моя Персефона, едва успевала на электричку, всё рвалась убежать куда-то, зеркальце-зеркальце, есть ли кто-то родней меня, вот трещина от плафона, у тебя саднит подреберье алым цветком граната, я сама связала его, делала вытачку, мода и жизнь, мне дико разводить газировку коричневым, столько людей в Аиде, а столбом соляным стоит на проезжей части одна Эвридика, и все объезжают ее и крестятся, вы хотите снести ее в место злачно и место покойно, разлить мартель по стаканам, вдохнуть в нее жизнь прощальную скромно и неумело, всё предыдущее было сном или просто большим чуланом, где черное слишком черно, а белое нет, не бело. Если на этой стене висит такое ружье, охотничье с дробью, хотя говорят - шрапнелью. Персефона выходит на улицу, видит каблук ее - все остальные следы сокрыты слепой метелью. Почему из всех сорока миллионов рожденных сегодня лиц ты выбрала эту кожу и волосы цвета меди, этот позор не может жить вечно, и косы лысых певиц лежат на столе с останками брошенной кем-то снеди. Моя Персефона клюет свои зернышки, видимость ниже нуля, скоро придут рабочие и оторвут заплаты, одна Эвридика столбом соляным, пустоту моля проникнуть в ее зрачки, но ответа всё нет, куда ты. Девушкой скромной как серый лён Персефона едет в турне, возвращаясь оттуда царицей дол и полей (гемоглобин пониже), она отменяет всё привычной частицей "не", она продолжает сеять гранаты, а косточки ваши, вы же...
  
  ***
  
  Девочка Саша учит песню про милого Августина, который вернется, а дескать прошло уже всё, и как не пройти в горло моё куском, к нему подступает тина, вот прорвалась плотина, мейсенский morning tea. Девочка Саша думает - скоро придут солдаты, заберут украшений на пять миллионов, поставят ей крест на лбу, могли бы пришить звезду, но нет подходящей заплаты, а впрочем, звезды в нашем доме - тотем табу. В Англии было не так - один любитель крикета носил мольберт и кисти за мною по всем пятам, говорил - через сотню лет здесь будет гореть ракета, ну почему я здесь, а вы остаетесь там. Девочка Саша думает - скоро придут солдаты, достанут штыком из кармана что-нибудь ценное и на свет поглядят, если придут сегодня, то - леденец из мяты, под оболочкой прозрачной спрятан рубцовский яд. Девочка Саша учит песню про милого Августина, как ты забыл свою Лизхен, как в прорубь вниз головой, как же к моим глазам подступает сквозная тина и черный corvus вьется над голубой Невой. Как же я брошена здесь в дальнем ящике преисподней, среди оберток, пропитанных мятою-леденцом, словно в последний раз почувствуй себя свободней, лавр обвивает голову, небо скорбит винцом.
  
  ***
  Разбойные люди украли девицу Анету, держа ее в замке под ржавым висячим замком, они разливали фалернское, бойся по свету скитаться - иди к своей цели всегда прямиком. Папаша Руссо, на Женевское озеро метя, листал Бедекера, местами уныло вздыхал, вот хижина спа, только три престарелых медведя, закат Невшателя бывает решительно ал. А юный Сен-Пре, изучающий карту Европы, девице Анете шлет письма на трех языках - катахрезы, литоты и прочие дивные тропы, она отвечает на них многомысленным "Ах". Разбойные люди играют в лото или кости, выходят на пирс и бросают пираньям хурму. Папаша Руссо говорит: "Возродиться от злости имейте же совесть под звуки печальные му. Пускай человек, что свободным рожден до предела, на цепи свои с вожделением строгим глядит, герои мои здесь болтаются вовсе без дела, вот постный сюжет - не дано нагулять аппетит". Девица Анета на небо глядит из темницы и письмами топит камины на трех языках, не впали в ничтожество только небесные птицы, которые сеять не могут без книги в руках. Себя мне живою почувствовать трудно, за лесом мой юный Сен-Пре, красноречием тайным влеком, мне пишет о том, что Парижа не стоит ни месса, ни мраморный дом с мезонином, лепным потолком. Я письма такие читаю, чего же мне боле, я даже пишу их, и тоже, мой друг, от руки, а если бы нам оказаться с тобою на воле, мы были бы слишком от цели своей далеки. Разбойные люди украли девицу Анету, забрав ее на дом, по чашкам разлили с утра, а ты берегись этих мыслей скитаться по свету - всю тайнопись клином не выбить, обманет, хитра.
  ***
  
  делать вид что спишь смотреть на твою кожу
  это монета два пенни с изображением королевы
  дали на сдачу вот видишь возьми на память
  наверное память лучше нас сквозь этот английский профиль
  продеть веревочку и носить на шее тебя не помнить
  нам не нужно строить дом сажать парк дружбы
  фотографировать пионы разных людей и скуку
  существования обсуждать что приготовить на ужин
  нам не нужно получать сдачу в одной кассе
  надеяться что монета однажды упадет нужной стороной
  делить одно прошлое на двоих как черствый бублик
  возьми на память храни вечно
  потеряй через несколько дней где-то
  вся жизнь бесплатна как на ладони
  вспомнить нужную сторону вот
  ***
  делать кораблики из книг пусть плывут до Финского залива воспоминание некрасиво
  безглазые дома три четверти пол-оборота наверное потом их прочитает кто-то
  плыви-плыви на восток дворник убрал мосток руки опустил в гречневую крупу
  там согрел их жизнь всё равно не грех кровь поднимается вверх по жилам фонтаном бьет из мрамора милым
  тут не житье заколочен первый этаж
  не вынести вещи и с кушеткою не продашь
  не кормить гуппи не искать ости в супе
  не разговаривать с незнакомыми снег падает в кружку хлопьями комьями
  каналы северных столиц собирать чугун и тряпье
  разбирать по буквам потом опять собирать имя ее
  через две тысячи лет здесь будет столица империи монеты на веки камушки в рот
  указатель надворный советник здесь прежде жил и ныне живет
  у тебя не останется выхода только идти никуда не сворачивать пройти несколько кварталов
  редакция не несет ответственности за содержание переписка запрещена
  ***
  денег не было постоянной работы не было даже признания литературного толком не было ради которого было это всё ты говорил смотри мы живем в столице мира ну где-то ведь должны же быть деньги
  я переводила ерунду за копейки ты говорил ну разве это достойная работа для тебя на что ты тратишь свое время я говорила ну за это хотя бы платят
  но поняла что не должна тратить время его становится всё меньше
  ты говорил что слишком много пьешь и ни в кого нормального не переродишься нет я не считала что человека нужно спасать от его судьбы если он не хочет но всё равно заставляла тебя есть когда ты отказывался сейчас я не могу себя заставить есть как-то с трудом заставляю себя подняться с дивана пойти к холодильнику достать еду прожевать и проглотить просто в память о тебе не хочу умереть так же это было бы слишком символично ты думал что живешь в столице мира а толку если ты не жил на самом деле твои демоны съедали тебя а ты убивал всё что рядом
  я превратилась в свою собственную тень не помнила кто я и что происходит
  но когда уехала наконец мне говорили ты что он так сильно тебя любил это предательство
  не меня а тень конечно почему бы не любить это ведь не человек
  ***
  деньги такой же талант как поэзия как перебирать бисер горох под горлом
  энтропия посуды поверхности прощенного воскресенья
  на двенадцати простынях первым комом не знать куда деть простуженный голос
  такой же талант отсутствия врожденный порок сколько
  держать в руке уголь пока не закончится не перебирать не перебирать
  нужно вязать горловину пока не пересчитали петли
  вот схема грудная клетка держит тебя где нерв уголком
  почерк падчерицы прост и никогда не читай личную переписку
  скоро китайский календарь закончится чай за полтину маска для очистки пор
  нужно верить в себя и расходовать понемногу
  вот говорит невесть какие мало тебе грелки горит ясно
  горит ясно который день и ничем не хуже
  ***
  держали бы во Дворце Дожей несколько лет в прихожей кормили манкой потом подарили черную розу или пенал
  ничего прежде не знал а теперь крестословица ада раскрыла свои закрома
  внутри тела черной дыры дыра внутри стихотворения тело из теплой теплушки
  и если ты наконец одумался тебе позволят глоток воздуха омовение рук лимонной водой
  несколько лишних тел бросили в лесопосадку бросай и ты сюда свою записку жертва тоже требует красоты
  держи ее зажатой между указательным и большим
  поезд тронется через сутки мы уже никуда не спешим
  но грешим самолюбием смерти единственный требует крова
  ты наверное помнишь его но теперь и забыть не готова
  с другой стороны карточки где сепия города В.
  дым кружева колясок мы должны жить в этом городе
  всегда сверять счетчики с уровнем воды но потом всё проходит
  а если бы ты построил Дворец Дожей остался там
  ***
  держите меня семеро говорит сольную партию исполняя о мертвой воде Дуная
  эта мертвая эта мертвая эта едва живая
  лезвием опасным спелым Яблочным Спасом адамова ножа
  высохшим руслом красный теперь всегда можно жить в никуда спеша
  я развожу нутрий перевожу пассажиров теплокровных внутри передайте сдачу снаружи
  пересчитываю по головам их мертвые души
  остановка упаковка аспирина десять штук
  адских недетских мук природа не терпит пустоты
  песня не терпит суеты прореживать почву лесенки просеки кусты молочая
  в тебе есть всё что нужно для счастья можешь жить по себе скучая чин-чин и камчатский краб
  не жалей ни о чем не говори что человек слаб
  слабость это только сильных удел морская соль "Морозко"
  удел нашей торговли для рыбной ловли крючков подсечек
  черных-пречерных речек протянутых в крике рук
  с той стороны льда сердца неравномерный стук бесплодное биение пульса
  нет ничего что мне знакомо здесь не боюсь я
  а боюсь только ноты неверно взятой исполосуйте кожу пряжки режьте ребята
  рабская философия толп Александрийский картонный столб
  отопительный сезон в октябре трещина в среднем ребре
  только равнодушие удел слабых я не мечтаю о "Снатке" о крабах
  с ярких плакатов поднесенных ко рту со всех носителей себя сотру
  сделаю вид что так и было утром кто не живет тот поступает мудро
  только кажется краски переводит яркости баланс это не про нас
  нет больше веры надежды на восстание масс
  большой бог камчатский краб с клешнями из аметиста речистый речной подлог
  скоро сдам на права знаю все дорожные знаки
  бездомных собак с клещом родину-мать с мечом
  грозную деву с музеем внутри кровеносных сосудов измену
  видит и знает что ты никому здесь не нужен но всё-таки ждет
  вешает свою табличку "переучет" гнезда сорочьи вьет
  позолоту цепочек оберток "Аленки" складывает жестоковыйна снаружи добра внутри раз-два-три
  я иду искать я прячусь ищи не смотри
  ***
  десять десятых пайком из чк к мрамору мяса не дрогнет рука
  ногтем тянуться каленой иглой ты из подъезда не выйдешь живой
  серого камня царапина-крест таймер не выдаст сирена не съест
  площадь квадрата туда где луна точно допрыгнуть колено сполна
  в угол впечатать осколок плиты нарисовала под солнышком ты
  пахнет мороженым стынет трамвай сердце свое только верным отдай
  с памятью полной и душной душой вырастет терем у леса большой
  у него боли у того боли косточки прорастут из земли
  где тебе ставили банки яблони врозь цвели
  ***
  
  десять лет война противопехотная мина йогурт охрана отмена
  соединения нет на площадке лёд стекло позитивное мышление не помогло никакое мышление не помогло
  а говорили нужно учиться выращивать латук когда-нибудь это пригодится
  нужно купить пистолет и спрятать в ящик стола
  всё это говорили но грамматически верная речь не помогла
  как организовать пространство по своему выбору мальчики в подвороченных джинсах
  ни убегать ни приближаться к линии разграничения не остается смысла
  цель слишком мелка жилка пульсирует на виске синоптики оказываются правы
  морские звезды последнего дня темные камушки без оправы
  ровно ложатся на ладонь и не тронь эту линию фронта лезвием от порезов
  или плакать по ком-то или верить в живых заваривать чайный жмых
  сложно верить в живых и оплакивать их заранее глядя в лицо пряча руки в тепло думая никому не помочь всё равно
  это привычка холод под кожей коллапс коммунальных служб тени под глазами
  даже неинтересно что происходит с нами когда никто не смотрит когда нас нет
  радио говорит что скоро весна радио говорит всё по-честному
  все известные нам слова перестали значить
  теперь нужно открыть глаза и всё повернуть иначе
  десять лет война гильзы безобразные Эльзы подъездов блокпосты внутри и снаружи
  пространство которое может быть сжимается старые телефонные книги треплет ветер
  дети учат азбуку перечитай забытые фамилии несколько раз телефонные коды городов из которых не отвечают
  воскресения чая судного дня наполняя пластик мутной водой предзимья
  мама кто все эти люди кровь у них тепла лоб горяч руки холодны пустые дома воронки
  тонкие перегородки между хлипкие стулья просто бросить одежду
  зачитывать всё подряд думать что это некий логический ряд
  потом сокрушаться что воротник измят
  ***
  десять лет назад у меня была депрессия которую сменил мдп но я об этом не знала
  мне просто нужна была работа в которой я вижу смысл ради чего хотелось бы просыпаться по утрам но из того что мне предлагали всё было одно и то же ненавистные документы так что я совсем уже работать никак не хотела только лежала на диване даже в книгах не видела смысла
  сесть за работу себя заставляла только с помощью шампанского начала заваливать дедлайны а кто будет сотрудничать с человеком который заваливает дедлайны иногда охватывал энтузиазм куда-то шла или ехала ну просто чтобы не сидеть за компьютером с адом в своей голове наедине наверное мне нужны были антидепрессанты нормальная ровная жизнь а не лежать в депрессии потом ехать куда-то потом снова лежать в депрессии зарабатывать на новую поездку
  Костик хотел чтобы ему прописали антидепрессанты потому что у него нету сил но ему не прописали сказали что нет у него никакой депрессии а у меня такой был мрак в голове даже сложно было бы это сформулировать нет мне хотелось жить но как жить было непонятно и никто ничего конструктивного не предлагал кроме того что я не люблю
  единственный конструктив предложил Виталик даже наверное случайно ну он всё время какие-то мысли выдавал потом сам себе противоречил но я эту полезную мысль уловила и начала следовать ей так в моей жизни появился смысл после тридцати но все-таки появился конечно жаль что не раньше но например у Виталика в этом возрасте смысл уже исчез а я только поняла что хочу делать посвятила этому несколько лет усиленной работы жаль что раньше я не была честна с собой в двадцать лет я думала что совсем одна в этом мире никто меня не понимает
  потом оказалось что поэтов очень много и надо еще как-то застолбить свое место и при этом они всё равно тебя не то чтобы понимают потому что они другие хоть и поэты
  я постепенно научилась понимать себя понимать свои истинные мотивы
  а в двадцать лет считала себя умнее всех потому что читала Камю
  ***
  десять лет назад я влюбилась в женатого мужчину
  сейчас мне стыдно об этом говорить потому что это были просто гормоны он говорил что разлюбил жену и она его разлюбила в общем всю эту чушь которую принято говорить в таких случаях но я не знала что это обычная чушь в общем я была не самым умным человеком в плане отношений скорее вообще никаким
  я подумала что это человек который предназначен мне судьбой примерно как Татьяна или учебник трансерфинга реальности вот ты визуализировала своего любимого и вот он тебе явился так ему и сказала я тебя искала всю жизнь
  стыдно признаваться в своей глупости но стыдно должно быть ему он-то был взрослым человеком просто решил завести любовницу потом еще одну потом третью потом вернулся в семью конечно же потому что у него не было квартиры
  я должна была стать циником но не стала теперь просто смешно
  нет я не стала циником потому что любовь живет во мне я чувствую ее тепло что мне до цинизма престарелых бабников наверное я должна их ненавидеть потому что они украли мою молодость
  наверное я должна была знать что все уверения в любви это ложь нет я не просила этого человека развестись я не считала что достойна развода
  но когда он ушел от жены ради другой мне стало обидно
  с тех пор я не верила никому даже себе десять лет прошло и это просто история
  с тех пор я не верила никому считала что любви не существует что любовь не имеет смысла что смысла вообще нет сейчас это называется созависимость или нет я не знаю
  смысл давно вернулся ко мне я работаю перевожу не ищу в мужчине человека которого можно любить ничего не ищу на самом деле это называется гармония почти а его давно забанила надеюсь он не прочитает
  
  ***
  десять лет назад я влюбилась в поэта
  просто не знала как жить думала что найти пару это как повернуть свою жизнь хоть в какую-то сторону
  а не лежать на диване и смотреть сериалы вставать с дивана только для того чтобы сделать бутерброд
  а в поэта влюбилась потому что обычные люди это ведь маглы они нас не понимают
  это как герой английской сказки проспал сто лет и вернулся юным в свою деревню
  это как подкидыш фэйри среди людей которые его забросают камнями
  а вот поэт с тобой ведь одной крови он ведь должен тебя понять ага
  начнем с того что он не видел в женщинах ничего кроме объекта
  но когда я не знала кто я я тоже себя не воспринимала
  мне пришлось сначала понять себя как объект а потом уже как субъект еще он воспринимал женщин как инкубатор
  но это был уже не первый случай когда я с этим столкнулась
  но я себя и человеком не считала скорее просто антенной
  тогда еще не вышла из своего кокона Серебряного века
  потом я увидела что у людей которые не пишут стихи больше эмпатии чем у поэтов
  тоже развила эмпатию перестала думать что я чужая в этом мире и никто меня не понимает на самом деле это я не понимала ни других ни себя нет я не знаю зачем мы здесь наверное чтобы учиться и рассказать об этом
  смешно в двадцать лет мне писать было не о чем а я думала что должна написать дневник вроде Башкирцевой а раз не пишу значит я никто и не состоялась просто у каждого времени должен быть свой дневник да мы мыслим иначе не пишем округленными периодами девятнадцатого века да и с психологизмом у меня было никак пока я мыслила слоганами из рекламы
  думала что я делаю здесь а не в девятнадцатом веке но все кто думает так хотели бы быть дворянами а не подмастерьями я бы точно не смогла я ничего не умею делать руками у меня всегда были исключительно дворянские потребности я даже отказывалась варить гречневую кашу читала ретро-детективы да это всё род эскапизма
  потом прочитала в какой-то книжке что все классики в свое время были актуальны поэтому стали классиками
  а что я могла рассказать миру кроме пережеванных ретро-детективов а-ля Достоевский и пережеванной Башкирцевой пришлось начать разбираться что происходит сейчас
  да а что поэт из начала текста в которого я влюбилась ну написал много стихотворений в общем мы должны были прожить жизнь друг без друга хотя несколько лет я страдала но это наверное было уязвленное самолюбие меня никто раньше не бросал родители бабушки дедушки подстраивались под меня а тут кто-то сказал что не хочет меня видеть это ведь травма
  но в общем уже не травма давно так сюжет для поста
  ***
  десять лет назад я захотела познакомиться с поэтами
  до того я общалась с поэтами только на стихире а хотелось выйти на новый уровень
  знакомство с поэтами началось с того что один культуртрегер пытался затащить меня в море потому что видел такое в фильмах
  но меня обидело даже не это а то что он думал что я не знаю кто такой Мандельштам
  в общем на стихире было поспокойнее вот он такой реальный мир подумала я очень много лет понадобилось чтобы вернуть себе самооценку
  дело конечно не в Мандельштаме ну можно было бы спросить "знаешь, кто такой Агамбен?" например про него я тогда не знала
  на самом деле никто не хочет быть объектом но как девочка ты почему-то воспринимаешься объектом по умолчанию что со мной не так всё не так
  сколько раз я замечала что человек меня просто не слушает приходилось говорить громче и настойчивее чтобы докричаться слышать в ответ "ты истеричка" на самом деле никто не хочет быть объектом но некоторые звери равнее
  недавно один юноша под тридцать хотел со мной встречаться но сказал что еще не читал мои стихи всё руки не доходили я подумала как можно хотеть встречаться с кем-то и не знать чем он вообще живет разве это не интересно
  если бы я хотела встречаться с человеком который собирает марки или выпиливает лобзиком я хотя бы сделала вид что мне интересно просто из вежливости ну да женщина отвечает за эмоциональное обслуживание и микроклимат в семье
  поэтому я давно не хочу ни с кем встречаться у меня не осталось сил на терпение и притворство на всепрощение и милосердие вообще ни на что
  десять лет назад я думала что могу стать достаточно хорошей чтобы меня любили на самом деле нет
  но научилась видеть красоту там где она есть или там где возможна
  ***
  десять лет назад я привезла из столицы соседнего государства
  книгу Брайана Бойда "Набоков: Американские годы"
  нет, я не думала о войне - я думала, что литература объединяет,
  хотя опыт чтения индивидуален
  пухлые тома успокаивали меня - значит, в мире есть смысл,
  которого было так мало в реальности,
  мы провожали поезда с красивыми занавесками
  история готовила нам неприятный сюрприз,
  как Набокову, изгнанному из рая детства,
  из мира вымысла в неприглядную реальность
  у нас оставалось несколько мирных лет
  на мысли о том, что мир прекрасен,
  но таких мыслей не было
  мы пили компот столовых цвета венозной крови
  мир носил в себе войну, словно луковица, мы разучились плакать
  хотелось бы научиться снова, но мир похож на матовое стекло
  хотелось бы снова что-то чувствовать, глядя на прочитанные книги,
  но у нас нет оправдания - только надежда
  ***
  дети девяностых собираем цветы акации облепиху вишни абрикосы возле Школы механизации зеленые еще это всё закатать в банки
  подсолнухи вдоль дороги один раз пошли воровать горох на колхозном поле но быстро сбежали я два стручка и успела спрятать в карман
  потому что зимой должны быть запасы откроешь банку консервированных вишен и напечешь пирожков
  нужно есть постоянно есть про запас я боялась что стала толстой всё время занималась шейпингом
  не ради здоровья а чтобы похудеть
  я не понимала как это есть про запас бояться что продукты исчезнут
  не понимала как это бояться стать худой от слова "худо" как это есть даже то что кажется противным
  чуть не стошнило от фразы "їж бiльше, розпихай кишечки"
  с одной стороны навязанный идеал красоты с другой стороны навязанный идеал аппетита которого не может быть столько но вот ведь еда чего тебе еще надо раньше столько не было
  мечтала что вырасту буду есть только то что захочу но это так кажется
  хотим ли мы на самом деле то что хотим или оно нам не нужно
  как тот горох на колхозном поле да я и не любительница гороха
  но видела новую книгу бросалась читать даже если там шлак видела нового человека думала а вдруг он на самом деле прекрасен
  а ты пройдешь мимо и не заметишь что-то важное а там просто горох ненасытимый голод чужой горох не для всех
  дети девяностых перед которыми открывался весь мир безграничного потребления
  ограниченного только фантазией и количеством нулей на счете
  или мир безграничного творчества не ограниченного ничем
  как это ты не собираешь вишни
  а что консервировать что есть ядерною зимой
  ***
  дети играют в принцессу на горошине
  Face читает на детской площадке скоморошину
  общество охраны памятников находит в песочнице старый снаряд
  раньше здесь был закрытый завод оборонка так говорят
  дети спрашивают девица-красавица ничего ли тебе не жмет
  на ярмарке мёда в Коломенском продают липовый мёд
  остатки сбывают ближе к вечеру расходятся по домам
  берут пакеты в "Пятерочке" верят рекламе что придаст объем волосам
  органический шампунь из хвои на праздники ходят в парк
  за окном кофейная гуща надежный мрак
  этого города нет на карте как тебе повезло
  девушка возле входа забыла свое весло
  каменной статуей надежды конструктора "сделай сам"
  была примета не возвращаться не плакать по волосам
  ***
  Трилогия Лары
  Дети подсели на булочки с тмином, под пледом прячутся дивные страны, с грехами отцов не уживается, и не хотела я быть поэтом, кто меня спрашивал, били в конце концов по пальцам линейкою, чтобы играть ровнее, и на стене палаты под номером двадцать шесть словно Мадонна с ключом золотым на шее или с вязанкою бубликов, всё, что возможно, съесть, не предлагаю, приделай мне новые ножки, я буду ходить по станциям и предлагать себя - двести страниц, не бывшая в употреблении, царапины на обложке, все идут в Калькутту, попробуйте, не грубя, не разбивая шары золотые на первозданной ели, не слушая Брамса на пристани, двадцать восемь шагов (да, били линейкой по пальцам и где-то мели метели, и мы не взрослели, скудный храня улов). За сорок голов прирученных всё-таки я в ответе, рыжая девушка в платье палевом из Арденн, будем любить шампанское, будем совсем не дети, после придут медведи и уведут нас в плен.
  
  ***
  Так вот и вцепишься в эту зиму и будешь лежать комком под одеялом крашеным, беличий мех в застенке, приделай мне новые ножки, ведь ты мне уже знаком, и бегай за молоком, и жарь хмурым утром гренки, просто живи - в подреберье не жар и не холод, так, что-то знакомое с детства, перегреется и забуду, выходи на улицу ночью, вынимай из подкладки пятак, как тебя звали тогда, воскрешенье, как только чуду будет позволено выйти из закромов, лежать на площади под стеклом и гранитом, в несмышленой кротости не возвращаться в дом, где кухарки правят империей и о супе скорбят разлитом.
  
  ***
  Как ты здесь тонко дышишь, девочка Лара, как выносят из дома корзины, картины, картонки, как себя уберечь, что осталось после пожара - несколько статуй в Летнем, и те хороши, да ломки. Как ты неровно дышишь к мировой трагедии смысла, как выносят из дома копию Ботичелли, больше не зная, где право и лево, где горько и кисло, эта весна лежит в сугробе, люблю метели. Как они ходят здесь, никого не видя, не слыша, стать бы еще незаметнее врозь со своим недугом, помнишь, тогда на елке было так славно, Миша, нет, что-то путаю, на чаевые слугам нам не хватало, пришлось уйти по-английски, счастья надев калоши - такая легкость в движениях, такая свобода жеста, что мы совсем обезумели, тяжесть подобной ноши не осознали, единство трех лиц и места. Как ты здесь тонко дышишь, девочка Лара, научена горьким опытом книг о вечном и добром, как здесь проходят лошади с оттиском слов и дара, снег сродни проявителю, птицы подобны кобрам. Тебе присвоили номер, на полке мальчиш-плохиш, герои литейного цеха, труды и дни пионерской дружины, как ты здесь тонко дышишь и никогда не спишь - только молчишь, избывая чужие вины. Из этой патетики вырастет дерево, вырастет город-сад, люблю ангелят - они улетят весною, я каждый день принимаю по капле яд - других окрылят и ток пробежит по рою. Как они ходят здесь и смотрят совсем не в пол, чтобы звуки шагов раздавались немного тише. Как же твой автор, выбрав тебя, подкладку не распорол, тысячу зол из дарованных кем-то свыше носишь в кармане, и счастье глядит на нас, и красный атлас на солнце горит, от шарфа тень накрывает город, какой-то Грасс, и на какой-то place играет Шопена арфа.
  
  ***
  дети разбирают стену Киев новый Берлин повторяют
  мало у нас водяных лилий
  мало белка жиров углеводов печали как-то простой искренности ветоши
  у женщин в литературе много трудностей
  фабричные ленты свои прячут под сердце
  кто такой Смирнов-Ласточкин надо смотреть в википедии мало у нас любви
  к самим себе как тексту развоплотить
  броские волынки отчаяния места где нет солнца редких птиц
  у женщин в литературе есть литературе есть литература как жест
  жестяная банка с мелочью медяков что за мелочи пишешь ты
  надеяться на себя но твоя история никому не интересна
  этот город похож на свою открытку размытый адресат нежности
  нежные оковы пространства общие кухни держать его на ладони
  кожей холодной греть он почти южный город когда тепло
  потом нет полон избыточной информации держи его крепко
  ничего не обещал кроме этой открытки фаянсовых церквей
  пустотелой юности домов скользкой брусчатки ярких пятен стен
  но эта жизнь окутала тебя ярких пятен стен клети искусства
  ***
  дети расплавленной лавой чужой нелюбви
  расскажи мое тело теперь тебе мыльная пена боль расстояния
  которое отменили время которое превратилось в клубок
  вот оно катится по лабиринту
  Хронос по кусочку твою память съедает
  пустота где Минотавра ожидали увидеть в центре всего
  большой универмаг ткани разноцветные искусственные цветы белые манжеты
  скидки постоянным покупателям твоя скидка обнулится
  я ничего здесь не узнаю не помню названия цветов
  не различаю дешевые ароматы
  это новая коллекция или всё уже придумано до нас
  мы заблудились в ярких витринах это чужое отражение
  родители тебя ищут это голос зовущий неизвестно откуда
  мы заблудились но красота кажется почти бессмертием
  яркая фольга игрушки срок которым короток
  но к груди их прижать не больно
  кто кружит тебя за руку здесь пытаюсь поймать пустоту
  с ней найти точки соприкосновения какие-то объясниться
  кто кружит тебя за руку здесь и толкает на кафельный пол
  ты падаешь разбиваешь висок до крови
  нам не больно нам просто легко потому что нас нет
  нам сказали что клюквенный сок в наших жилах течет
  мы пробуем на вкус это что ли клюква
  нам сказали что страх это глупость всё в мире глупость
  и держится на волоске от карманных часов
  по приметам время тоже иллюзия
  я смотрю в отражение в зеркале времени нет
  и тебя что в глаза мне смотреть пытался
  мы вырезаем человечков из фольги выбрасываем их в море
  с чего ты плавать не научилась а могла бы ты рыба в рассоле воды
  мимолетный аромат из флакона как всё настоящее здесь
  мы заблудились не стой у качелей и сердце у горла где-то
  мы обманули сами себя этот яркий пустой лабиринт
  вывески за которыми ничего нет музыка без слов
  коробка от печенья зимний Брюгге дети на коньках
  ***
  дети убегают от грозы
  но гроза слезных желез неба следует за тобой
  новости сообщают наперебой
  что мир не будет как прежде
  нам становится холодно в летней одежде
  на ладонь ложится циклон из темных окон соседних домов из плохо расслышанных слов
  от несобранного пластика пакетов ниспровергателей утлых основ
  убегают они но в поле некуда спрятаться от грозы капли остужают горячий лоб нам не встреться чтобы
  поранить в кровь о стерню бежать уставшие стопы
  кто мы зачем пришли сюда нет ничего за пределами картины мастера грустных жанровых сцен
  они убегают голубые прожилки на запястьях веточки вен
  ***
  деточка говорит я тебя съем ты мой Персей моя Персефона так же бездомна бездонна
  горячие кофейные зерна земли мозоль мавзолей
  но ты могла быть здесь счастлива вот об этом теперь жалей
  деточка говорит у нас есть бисквит почти не черствый мука колышет тростник
  ты надеялась спрятаться в царстве подземном думала твой не узнаю ник
  у нас плачевная ситуация в экономике дневной сон покража садовых гномов
  ходим по улицам тенью не узнаем старых знакомых
  вот ты растворяешься во мне углеродами глюкозой рваным текстом неровной прозой
  нам просто не о чем писать думаем пальцы исколоть душу вынуть измучить плоть
  и получится текст равный нам и получится текст деточка не ходи по этим страницам
  не влюбляйся в слова слова это слова ни больше ни меньше
  есть но в то же время нет слова это слова так странна эта Припять рекламная глянцевый привкус кровавый
  ешь свою манную кашу за горло за папу за маму
  прислушивайся к посторонним шумам играй Шумана из гамм рождается хаос в него погружается хлам
  тетради с гимном исчезнувшей с карт страны на обложке скрюченные пальцы куриной ножки
  повернись ко мне передом избушка сказано в сказке так и учишься верить что слова повелевают солнцем
  если это правильные слова можно спуститься в Аид вон за тем незнакомцем если это те самые слова
  и солнце прорисовано плохо как человек себе представляет Бога как слепок со своей личины очеловеченного ничто
  деточка там не холодно можно снять на входе кашемировое пальто
  мы будем кататься на карусели тигры косули все зверушки уснули
  никто здесь не боится ни хищника ни пули
  акварелью китайским веером из киоска леденцом-петушком на лодыжках еще невидимым пушком
  ненавидимой слабостью солью на пятнах вина
  мы придумали всю эту жизнь и теперь она нам дана
  деточка у нас есть еще один выстрел крути барабан пока барабанные перепонки не лопнут
  неловко перед хозяевами перышки перепелки столько полезных веществ отчаянье сжигает свечой
  почем эта кукуруза мы будем кататься на карусели вот мы уже на нее сели
  вот ее включают мы держимся за мятную холку
  нельзя оставаться на месте за мятную холку но мы
  ***
  детская комната занавески шифон в которой платят за покорность
  отбирают ее силой зачем тебе вера в людей
  все семьи несчастны по-своему классик другой страны сказал
  соседи пьют джин потом засыпают в соломе
  бабочка странных цветов с пустотою внутри
  интерес естествоиспытателя к смерти чужой что там будет еще
  те же соседи их песни о вечной войне заплетается как саламандра язык
  летних улиц туман вещи доброго века исчезнут
  эти песни о бремени белого мужчины средних лет
  покупающего чужую волю тут нужно обладать волей
  но нет вокруг только туман соседи лечатся хинином в Индии
  отрезают себе руку на Северном Полюсе ни в чем не видят смысла
  если его нет тогда какая разница
  держаться за чувства которые быть бы могли
  карты детских империй своих перечитывать
  гадать которая из них падет раньше
  думать что от тебя что-то зависит хотя бы чужой страх
  
  ***
  осада Мукачево 1685 года
  детская непоследовательность в изложении материала
  фальшивые настурции дворов живи здесь как был стокгольмский синдром жизни
  складывай в подвал сегодня можно впрочем плыть и речь полна плотвы
  плотин бледный отрок открытки с видами страны которой нет но вот она
  офсетная печать памяти через два километра река
  земля плоти редких слов завоз по средам
  брынза пальмовых масел весны три года длится молчание
  уже у них нет оправдания себя только инерция уже никто не помнит
  с чего всё началось как слова превращаются в пыль
  камень превращается в камень клочья тьмы на руках
  домашний уют тюрьмы подвальная искренность
  отдай мне эти несколько монет вы хотите выбить свой портрет
  на память об этом месте привезти домой сувенир
  и так у нас есть дымоходов слякоть
  преданность дому внутренняя неуверенность в себе
  холод металла в груди сегодняшние новости вчерашние новости
  все новости тыла ничем не заняты глаза но усталость греет
  столько расходных материалов копили усидчивости веры знания
  что за пределами стен только стены другие и только
  ночи теперь холодны свет падает так что всё возможно
  исправить перечеркнуть помарки медовая земля кисель в брикетах
  берегов брешь в памяти пробраться мимо указателей зачеркнутых
  названий населенных пунктов красных ручьев красивого отчаяния картонных коробок
  научись отделять зерна от плевел даже если все письма сожгли
  первое письмо отправлено второе никто не помнит с чего всё началось
  словно любовь оправдывает уничтожение ее объекта
  но вот как живая по живому пишет
  оптические иллюзии цветы гардин кровь на древке веретена
  * Ночь искусств
  Детская самодеятельность - лучшие ученики четвертой школы - танец раненых лебедей
  На затертом балетом паркете, зрители заглядывают в дверь, не знают, куда девать шарфы,
  Искренне аплодируют по инерции - кто-то забыл слова стихотворения про детство,
  Что-то, что детство проходит замерзшей водицею, вперед головой, где табличка "Сход снега",
  "Если это шутки, его бы на "Винзавод" на ночь новых поэтик". - "Да он, наверное, пришел прямо оттуда".
  Самодеятельные номера заканчиваются, танец раненых лебедей в крахмальных юбочках начинается по второму кругу,
  Кто-то поет русские народные песни, кто-то курит в сугробе, в соседнем зале фильм о пригородах Санкт-Петербурга,
  Зрителей фотографируют со вспышкою крупным.
  ***
  детская эта мечта быть как Бонни и Клайд отмежеваться от мира
  противопоставить себя ему сказать только вдвоем всё остальное лишнее было
  заварка вода скрежет лопат по асфальту
  снег убирали с завидным упорством здесь он падал снова
  персонажи в телевизоре нагнетали военную истерию перебивали друг друга
  владелица магазина рассказывала что ездила в отпуск в Мексику
  мы еще не очень понимали что происходит думали что через два года
  всё наладится как-нибудь словно и не было всех этих споров кто виноват на холодной кухне
  недавно поспорила с человеком сказала: "ты еще скажи, что виновата жертва"
  он сказал: "виноваты оба" на этом я разговор прекратила конечно
  наверное все мы жертвы обстоятельств непреодолимой силы
  но хотим верить что объективная истина есть и если она нам станет понятна
  мы сможем ходить по скользкому льду под тонким слоем снега
  обещать друг другу невозможное пить чай
  ***
  детства тюремные камеры холод пустых площадей
  мы катаемся на карусели мы уже никуда не успели
  на пару о психологии масс льдом покрылся иняз
  теплый лёд из "Голубого огонька" шестидесятых
  мы катаемся на карусели мы едем по кругу куда-то
  это падение гласных в двенадцатом веке сбило с пути
  мы с тех пор на лошадках пластмассовых едем по кругу
  не узнаем этот мир за стеклом не узнаем друг друга
  может быть мог бы признаться в злом умысле ты
  в детской надежде что путь наш продлится за остановкою карусели
  мы ничего не запомнили о падении гласных ничего понять не успели
  разрисованные лошадки бегут не чувствуя веса пятилетних детей
  мы становимся с каждым годом только честней
  нам жалко пони
  ***
  детство вечерний морок и вот тебе скоро сорок
  и с одиночеством увитых бумажной гирляндой полок
  детство неотвратимо как шерсть бедолаги Бима
  долго в узорах ковра ширпотребом любви копима
  эта усталость истории ангельчик пухлый с трубой
  дерево стиль барокко теперь говорит с тобой
  нежностью верной земли резьбою сведенных скул
  так говорит тебе чтобы ты без затей уснул
  в этих узорах ковра муравьиного лабиринта
  выжившим горе теперь безответным чутьем каким-то
  полки увитые мак резеда левкой
  счастье которого нет на каждом лице покой
  ***
  детство закончилось прежде чем кукол укутали в известь
  несколько хлебных лошадок смогли муку верности вынесть
  вслед за тобою отправились на перекопский приют
  где помолиться степенному солнцу степей не дают
  у синеглазых паненок зашита брошь в животы
  детство закончилось прежде чем детство забыла ты
  принц мой прекрасный бывший студент брак первой жены
  мы посолонь и покоем в степи мы окружены
  за упокой колыбельную помнит через строку машинист
  и как слеза бессловесная в саженных реках чист
  тонкой тетради листок на котором на северный лад
  пишут о жизни стихи без надежды в копирку острят
  ***
  
  дивишся у вiкно, бачиш воду прозору,
  блискучу луску,
  марево клiтки, з якої прагнеш вийти назовнi,
  тепер вас у дзеркалi двоє
  ти мовчиш, вона повторює мовчання, мов колискову
  це повторюється щодня знову i знову
  як створити себе нову з чужого сну, визволити з рим
  розфарбувати бiлим
  нi словам, анi дощу бiльше не вiримо ми,
  з дощової пiтьми променi сонця
  картатi класики, гра дитяча у свiт
  хтось свiтло ввiмкнув,
  вона посмiхається знову
  
  ***
  так мерехтять зiрки очима
  пiд лускою солоною вiкон,
  де тебе не чекають бiльше, сум слiв,
  любов коротша за вiк,
  несе тебе вода у променях прозорих
  простих рiшень, солодкого цукру
  так мерехтять зiрки, дорогу вказують
  не дивись на їхнє вiдображення у водi,
  у молоцi, червень близько
  не дивись, що тобi пасує бiльше -
  мовчання або слова на долонi,
  луска зiрок оберемком
  не дивись, що пасує бiльше,
  ось вони поруч всi
  тримайтеся за поручнi,
  коли пiднiмаєтесь вгору
  ***
  дизайнер снимается обнаженным для рекламной кампании парфюма
  слушает Марию Каллас читает Марселя Пруста
  спорит с любимой музой Лулу де ла Фалез
  философствует с Энди Уорхолом и при этом выглядит безумно одиноким
  я иду в сторону возрастания своего страха иду к тебе
  в этом городе невозможности коммуникации у кого одолжить ручку
  чтобы записать стихотворение пришедшееся некстати
  в этом городе где нас нет, это твое первое образование?
  что ты переводишь? хотелось бы сборник-билингву
  в этом городе у нас нет друзей любимых
  службы доставки которая не предаст только разговоры в троллейбусе
  вы я вижу тоже неконфликтная женщина я проработала 20 лет в службе быта
  и ни разу ни с кем не поругалась мать продавала цветы всю жизнь
  купила нам три квартиры дочь вышла замуж
  теперь сваты хотят разменять они меня старше ему 62
  она на несколько лет моложе думаете не смогут
  сын с детства болен по нервной части больше некому продавать цветы в нашей семье
  девушка вы думаете троллейбус точно приедет
  девушка вам нравятся книги достает из рюкзака Стивена Кинга
  приятно видеть результат своей работы строителя
  вот на Харьковском жил там Вавилон настоящий такие толпы народу
  железо в ноге воровать учиться поздно в 43
  жениться на богатой кому я нужен
  эти бесконечные монологи на тему любви и смерти
  потом какой-то молодой человек спрашивает у меня:
  "девушка, он вам не мешает?"
  я говорю что выхожу скоро он говорит главное чтобы он с вами не вышел
  потом все выходят еду две остановки в тишине
  ***
  Аптекарский огород
  Дикие травы не растут на Аптекарском огороде, рядом снимают "Аптекаря", новый отечественный сериал, Михаил Никифорович и Любовь Николаевна говорят о погоде, промежуток между сценами несоразмерно мал. Откроешь крышечку - и Любовь Николаевна выходит, как джинн, из бутылки, велит переставить мебель, перестелить полы, считает целые рюмки, считает наличные вилки, говорит, что эти детские рифмы уже для тебя малы. Михаил Никифорович уверен - грядет возмездие скоро за годы бессонной жизни, бутылочного стекла много лежит по углам, Любовь посещает лора, ставит актерскую дикцию, молодость утекла - теперь пора подумать о жизни, взаймы нам дают со скрипом, Любовь Николаевна строчит юбки, по пятницам ходит в обком, идет и читает Есенина, улыбается встречным липам, представляет себя то кошкой, то беленьким голубком. Михаил Никифорович каждый раз провожает ее удивленным взглядом, каждый человек может написать хотя бы одну книгу, один небольшой гроссбух, он понимает - однажды все будут рядом и никак нельзя будет выбрать лишь одного из двух. Любовь Николаевна, ну обернитесь, перестаньте читать о березах, о том, что душа проходит - куда ей тут проходить, душа спотыкается на углу, ей нужен укромный посох, а может быть - нить Ариадны, клубок и махровая нить. Михаил Никифорович думает, что ей нужно записаться на курсы шитья, или нет - связать ему свитер из этой махровой нити, подаренной с умыслом, Любовь Николаевна спит, он продумал все свои мысли, потом их поспешно вытер - процесс мыслетворчества пробуждает недюжинный аппетит. Утром Любовь Николаевна надевает платье из бежевого кремплена, сторонясь людей из провинции, идет за батоном в нашу boulangerie, читатели шепчутся - платье ее не достает колена, но все-таки нет - говори, как всегда, говори.
  ***
  директор столовой не оставил тебя здесь мимо Большого дома клетки стволовой
  утвари столовой ты должна правильно питаться быть всегда здоровой
  бдительной плохо учили уму родители
  свидетели распада душных комнат никто ничего не помнит не понят этой страной
  ни выжатой лимонником ни живой как нож вместо лопатки
  из всех зол выбирай самое неизвестное но только кажется что есть выбор
  последние капли воздуха перебирать равнодушием рыбы
  заволакивать речь любую я тебя больше не ревную
  к жизни к пустым остановкам где свет выключается в десять
  я больше не помню как всё было на самом деле
  Большой дом распродали по комнатам словно у тебя есть своя история
  и в ней лакуны домыслы стихи
  словно у тебя есть своя в бытность твою собой нежность
  скрытность канцелярских бланков истома
  но у нас нет дома нет центрального отопления нет души
  родной чужой какой-нибудь указатели свинчивают поют шансон в караоке
  любят соленья молоки знают как выглядеть счастье должно но при этом так одиноки
  что это уже некая концепция которую грех нарушать
  по дороге не выплеснуть кисломолочным бредом бифидобактерий
  монеток империй фотографий на фоне скал
  мы воспринимаем себя как данность а между тем у нас уже нет для разговоров общих тем
  ничем не связаны кроме случайного пространства китайских чашек с каймою
  по краю ничем не обязаны друг другу в кабинете проверки слуха
  тебя не ударят по коленке надеешься во всём должен быть смысл
  объяснение всему должно быть найдено но нет
  длину тормозного пути затылком измеряя глядя на звезды
  ***
  
  дитя карминовых рек берегов кисельных земель соленых здесь давно не живет никто пустыня сожрала нас издание города вот который год никто не живет но жизнь дальше идет наших прадедов не посадили на пароход и не отправили в другую страну в поисках смысла как бы тебе того ни хотелось мир не вокруг тебя вертится каруселью
  наших предков не посадили на пароход оставили здесь новый мир строить с разрушенного нуля неважно сколько еще погибнет теней ради нового мира это просто проекция наша с ней можно делать что угодно вырезать раскрашивать клеить на стену превращать в кровавое месиво новый мир с нуля прекрасен он должен быть
  научили философствовать молотом и наковальней строить бараки бараки для всех кто выжил это временное царство а есть царство вечное к нему и нужно стремиться на земле его пока нет но будет потом разве ради этого не прекрасно умереть и возродиться в песнях
  а то что тебе больно это временная боль всё временно да нет ты просто выдумываешь новый мир должен быть прекрасен ты просто выдумываешь чтобы отлынивать от строительства пока волны захлестывают борта парохода
  вот он построен прекрасный новый мир но некому в нем жить берега его кисельные ложкой захлебываясь целуя не держи меня здесь взаперти из каждого репродуктора льется война и пламя поджидает нас за каждым углом война а мы беззаботны и счастливы думаем это Шуберт думаем это Дворжек думаем это ворожка которая обманет нас заберет самоварное золото крови
  ***
  Так поступают все
  Дитя листает книгу на итальянском, в ней буквы размером с кошку, в ней картинки с драконами, что раздирают грудь блондинкам метр девяносто. Скоро сюда привезут руно, колесо и спицы, бывает, что понарошку - смотришь на мир из-под крыльев птенчика Алконоста. Ах, я умру без этой определенности - книгопечатник Гринберг мне подарил каноны, скрепки, акафисты (перечислением не заполняй страницы), с древа познания ветка засохла, добраться сейчас до кроны нам не удастся - на кроне большая птица сидит и кормит птенцов кошатиной из итальянского ресторана, опускает в открытый клюв, заставляя смотреть пошире, ах, я умру без своего Гильермо, а в небе манна свинцовыми тучами, сколько комедий в мире. Дитя листает книгу на итальянском, видит сломанное корыто, видит небесного агнца, клятвопреступника на террасе, видит канал Грибоедова, и, потянувшись сыто, приближается к скромности истины и миловидной массе. Дитя прочитало, что гении все умирают детьми, теперь не растет никак, ухватившись за скатерть цепкою пятернею, к нему из подпола приходят другие дети - деточка, не хами, и я покажу тебе ад, конечно, не весь, завесу лишь приоткрою на пару секунд, увидишь драконов, блондинок, здесь раньше гулял Доре, за неименьем гуаши растапливал плитки черного шоколада, ты открываешь глаза в проницаемо черной дыре и говоришь: "Из-за вас я не знаю ада", одни рекламные объявления, как же вам тут прожить, дитя листает хтонический разговорник, Экклезиаст в теплице, на каждой прожитой станции может порваться нить, под крылышком Алконоста не говори о птице
  
  ***
  дитячий кiр опiвночi як фiлологiя без млостi
  нестриманi дива кохання кара костi
  платiвки рiзних груп та вицвiлi до понедiлку фото
  повернешся у клас де виконати мiг закреслену роботу
  шиномонтаж Петро тепер лише цi числа неспростовнi
  мелодiю двiзнка Шопен вiтає вас i кола креслить ззовнi
  i мружиться вiйна в перегорiлiй венi
  як нiжностi слова забутi нескiнченнi
  ***
  у нас є неспростовнi докази твоєї вини вiдколи
  ти вирощував цвинтар на подвiр'ї абетки i мапи школи
  i висотував мiзки листкiв капустяних i тнула руки городина
  до останньої краплi повiтря нiмотою руху вона
  спростувала закони динамiки вiчнi п'ятiрки глоду
  замiсть тебе нiхто не виконуватиме цю наскрiзь брудну роботу
  не риє твої окопи не закопує тiлом рви
  не тримається бiльше дрiб'язок скiльки в пам'ятi не живи
  у нас є неспростовнi докази iснування стеля i стiни
  рiвний на шиї пунктир i серце iз синьої глини
  i коли вони зрештою будуть роздiленi роздiловi
  на паперi залишаться суцвiттям кропу з твоєї кровi
  ***
  м'ясо пiсне кiстки лише за талонами поширюються помiж знайомими
  лежать не один день благороднi оленi мiста подяка вiд спiвочих слiпцiв вiд туристiв i праотцiв
  намисто з кiсток на шию наче я пробачати вмiю
  розрiзняє маестро Пiнзель їх за сортом пера ось ця в напiрнику це просто совiсть стара
  дистильована радiсть безоднi з якої немає шляху на сушу
  i тепер я твiй вiчний неспокiй своїм диханням не порушу
  м'ясо пiсне лише кiлограм на руки одинакiв дається взнаки скорбота
  аскорбiнових дитячих гiркот розведена сiль субота
  з полiрованої поверхнi стерти останнiй порох
  тiльки б серце твоє слiпе пiд язик не поклав той Молох
  для якого в останнiй день сподiвайся дiзнатись риму
  ось вона проступає вже на стiнi з пiр'я слiв та диму
  ***
  дiти граються уламками протипiхотних мiн, що розквiтли маками в полi
  вiршування кволi, перехреснi рими молитв, пострiлiв у вiдповiдь ритм у мiстi пустому,
  що перетвориться на курган чи атракцiон десять рокiв потому
  краплi дощу змiшаються з кров"ю та срiблом проявника, серце камiнчиком влучить у цiль
  хтось втамувати повинен цей часу нестишений бiль
  дiти граються уламками будинкiв, в яких iграшкова залiзниця їздила по колу колись
  оголошення станцiй не буде, тому у вiкно подивись
  на загубленi лiтери, маки червонi над пусткою вицвiлих слiв
  болю вiчне повернення, ну а чого ти хотiв
  ***
  дiти покидають восени свої непевнi будинки з хмизу
  купують квитки на потяг за сорок днiв, ретельно пакують валiзу
  планують маршрут - ось тут ми пiдемо через лiс, ось тут вiдчуження полоса
  не буде часу робити фото, казати "дивiться, яка краса"
  надсилати їх в чат у вотсапi, просити маму: "ну сама поясни все папi,
  не можна було залишатися там нiяк
  це мiсто скоро захопить будяк,
  опанує мистецтво вiйськового маскування,
  тому ми мусили прокинутись зрання, полишити звичний комфорт,
  але скоро досягнемо мети, ми вже бiля неї, от-от"
  страх - це просто в твоїй головi, насправдi його не iснує
  насправдi i нас не iснує, отже чого боятися нам
  нашi фото, слова, сподiвання чи згадки вартi
  зараз порахуємось, вирiшимо, кого залишити на вартi,
  поки всi сплять, бачать увi снi мiсто пiдземного мотлоху краєвидiв,
  i що тобi ще для надiї потрiбне, сновидi
  дiти покидають пустi бляшанки вiд "Снiданку туриста", гасять вогнище, йдуть
  на днi лiсового озера вiдображення каламуть
  ***
  Для чтения наших историй в кладовке хранится бром, воскрешением всех мертвых заняться бы на досуге, избавлены от несовершенства были с таким трудом (мощи святой Варвары, спасенье в духе), а ты им говоришь: "Мне тут не хватает пар для игры в крокет, и Федоров наш прекрасен, и всё-таки мы порой выпускаем пар посредством создания бесперспективных басен". Конечно же ясно, что лучше купить слона, в посудной лавке с утра сторговать конфеты, деконструкторы в масках Шиша и Псоя, третья волна, запчастей на всех не хватает, но вот, согреты собственной совестью (Мальбрук собрался в путь, все подстаканники в поезде, веер для леди), ужели приедем однажды куда-нибудь, из копытца козленочка пить предлагают медведи. Испей, сестрица, и козленочком станешь тож, а так удобней для всех и тебе прилично, и не надейся, что кто-то здесь точит нож, сказано "Вечно хранить и питаться лично". И не надейся, что кто-то тебя найдет, копытцем по темечку с нежной душой огреет, дальние страны и долог наш перелет, и переплет под правой рукой немеет. Сестрица Иванушка, глупый дурашка наш, вверх тормашками ходишь по белу свету, цепляешься волосами за горный кряж и думаешь - всё проститься должно поэту, даже отсутствие горных кряжей не остановит нас в переустройстве на десятерых квартиры, тем более Пряжка, консьержка, восьмой этаж, сроки сантехники, в тонком астрале дыры. Каждый приносит котенка и просит продлить им lease, ждать-то немного осталось, и всем по серьгам тут скоро, в наших лесах в заводе тут бедных Лиз с таким перебором - какая-то просто свора. И по всем приметам скоро затопит нас, провинциальное детство свое скрывая, будем скорбеть: "Ну вот, отменили квас, зернышко вырвали силой из каравая". Целое зернышко кто-то пускай клюет, кому не лень клевать по зернышку рядом. Скоро на Ладоге станет прозрачным лёд, Маруся спрячет на грудь свою склянку с ядом, и все твои верны живы, все они прямо тут, все они смотрят в тебя и ворошат руками, и в силу привычки теперь никогда не умрут, останется пруд и томящийся тут Мураками.
  ***
  
  до блокады уже ничего но погоды теперь золотые
  старорежимной оберткой глядят в теплый ад святые
  плотью обглоданной костью шуршат разливают кагор на граните
  и сторожа закрывают свой сад говорят: "что ж вы, граждане. спите"
  в Летнем саду посадить огород поставить Афину с пледом
  но теплое время сорвется вот-вот улетит за памятью следом
  башню сравняют с землей шпиль воткнется иглой в ладони
  здесь брюква растет развивается конный спорт
  так звездочки срезать на всякий случай тоскою своею меня не мучай
  любовною драмой из старых времен когда каждый третий почти опален
  но всё забывается прежде рассудка хлеб лежит в ларце
  ларец на дереве дерево в стекле
  никто не берет тебя замуж пространные письма не шлет
  в театре на площади тот же шарманщик герой-идиот
  спасает ненужные свету слова не пришедших и камушки ест
  и мелом на лбу как болгарский малиновый крест
  ей всё сообщает куда уходить вереницей под лёд
  и разные песни про молодость мира поёт
  ***
  до войны я ходила на концерт "Серебряной свадьбы"
  кто-то кричал мне на лестнице мы с тобой целовались четыре раза
  я на тебе женюсь тебя ведь зовут Вероника
  может быть надо было согласиться что я Вероника и выйти замуж
  а не сидеть в пустом клубе до четырех утра пока его не закроют
  кровь этого мира грим для Хэллоуина
  громкая музыка стен из которых нам уже не сорваться
  что еще любовь обволакивает стенки желудочка сердца
  эта война словно кольцо обручальное на пальце
  где отродясь колец не носили теперь из нее не выйти иначе
  каждое перемирие заканчивается потерей себя
  мальчик который кричал мне на лестнице
  может быть нашел свою Веронику если его не убили
  и теперь они слушают трек "Пищевая цепочка" он про любовь
  ***
  до революции печатали книги "Как вести себя на допросе"
  после революции печатали книги "Как вести себя на допросе"
  братья и сестры откажутся от тебя любимый наверное бросит
  в остроге будет темно и сыро да и кто теперь говорит "острог"
  весь словарный запас филолога высказать не помог
  презрение к отсутствию тебя в этой темной комнате я выхожу искать
  осторожно не зацепись за угол там у стены должна быть кровать
  здесь портреты любимых писателей собранья нелюбимых вождей
  не пей эту дождевую воду а хотя какая разница пей
  утешай себя что они не вечны кожей чувствуя что это не так
  жди что принесут записку в хлебе подадут какой-нибудь знак
  что скоро всё изменится вернутся те кто вырезал адреса твои из открыток
  чтобы заполнить чем-то пустую графу "убыток"
  ***
  доктор выносит роман из Петропавловской крепости
  Чернышевский думает что трагические нелепости царского режима с огрехами почерка небольшими
  заставляют петь танцевать плакать навзрыд по словам жены Ольги Сократовны
  все дарованные испытания для какой-то цели нам надобны
  говорит торговка осетрами в Астрахани стращают бессонницей холодом волн залива
  жизнь слишком бессмысленна и поэтому так красива
  нет зачем ты вернулась в Прагу привезла с собой эту с обеих сторон исписанную бумагу
  убористым почерком старой школы канцеляристов
  фамильное колье с дырой на месте фальшивого аметиста
  всё обесценилось прежде чем переступили порог вагона на портсигаре империи корона
  водяные знаки купюр пожелтевший гипюр
  Чернышевский думает я больше не вернусь сюда эта страна простаивает в бездельи
  рукодельницы ленивы в огородах много крапивы
  из рукописей делают пакеты для семечек безответная любовь к слову
  всё засыпано шелухой на углу просит милостыню глухой
  всюду победил карго-культ гильзы на тротуарах
  из романов старых составляет один который мог бы всё объяснить главное нащупать нить сюжета
  кто-то должен ведь всё объяснить ну так а почему не я во рту земля на глазах земля полозья в снегу
  кто-то должен ведь всё объяснить как оно тут положено от века
  отложенная казнь гражданская смерть проходите не толпитесь тут не на что смотреть
  чиновник приносит потерянную рукопись получает деньги платит за квартиру несколько раз
  Чернышевскому скучно после жизни после песка у крепости
  холодной воды на веках
  черная вода домов каменные своды черная вода домов
  четная сторона нечетная сторона долго мы идем неизвестно куда
  этот мальчик с которым играли в прятки в хирурга и пациента
  в повара и рыбу на заколоченных дачах
  иначе никак не складывалась картина что смысл есть
  черная вода домов отметки наводнений
  а ты всё отмечаешь свой рост на дверном косяке всё возможно здесь
  доктор выносит рукопись из Петропавловской крепости теряет потом чудесное обретение
  потом чудесное обретение потом рассказывает себе
  ***
  
  дома у нас печальны тот же пир он говорит на каждой остановке
  перчатки дев прекрасных и неловки движения руки сачок зажав
  здесь лёд и медь унылый школьный сплав
  он получил в прощенный вторник имя чтобы за стол не сесть теперь с другими
  и так она тепла еще покуда что смерть не отменяет веру в чудо
  в дыханье роз и ветреность червей
  забытый автор говорящий с ней на языке реляций и подколок
  последний лёд уже совсем не тонок
  и проступает бледная щека так словно речь теперь издалека
  заводят лишь бы говорить о речи
  всё тот же пир и оплывают свечи на скатерть с перезрелой бахромой
  дома печальны и теперь домой вернется разве кто о всех безгрешных
  не помолясь в пустой трамвай конечно
  ***
  Донна встречается с агентом Купером глазами говорит кажется вы сейчас не с нами
  где-то витаете в облаках каждой надежды крах оставляет кровь засохшую на губах
  желеобразное небо севера застывает во мрак медленно сохнет красный лак
  нет мы не такие как наши родители у нас всё будет не так
  мы остались где-то в портале стерегущего лес так и не переиграли
  нужно было тогда свернуть в самом начале изо всех своих одиночеств
  выбрать не самое сложное для понимания что да как
  ломать ветки оставлять на коре зарубки времени прошедшего брак
  выбрасывать за насыпь эта любовь к себе никого не красит
  это отчаяние никого не молодит вот на опушке дом какой-то стоит
  принцесса спит в стеклянной банке из-под просроченной манки
  стилет в груди только счастливая жизнь впереди говорит нет не гляди
  как я постарела как мое детское тело жизнью болело как дешевый трикотаж село
  у нас тут берутся все загадки разгадывать смело
  кроить ткань бытия нет это была не я разве это могла быть я
  на курсах кройки и шитья последней была обрезки собирала из-под стола
  на дом только скуку брала из чьего я сотворена ребра лишнего
  по утрам покупаю пирог с вишнею и среднюю колу слишком часто прогуливаю школу
  нет моя подпись больше не соответствует протоколу
  нет мы не будем такими пустыми как праздничная коробка птичьего молока
  начинать издалека и ни к чему не приходить только научишься это время любить
  а оно тебя разрежет на части разложит в пакеты никто не напишет сообщение "где ты?"
  потому что ты никому не нужен через неделю найдут твой остывший ужин
  через неделю это будет уже в апреле
  скажут поговорить о важном так и не успели о чем-то важном только тебе да им
  почерком своим косым рассказать вселенную
  не ради красного слова ничто здесь не ново
  нет я не нашел ничего такого ни одной зацепки
  только в сжатой руке какие-то канцелярские скрепки
  да улыбка словно увидели что-то такое о чем нам еще не узнать
  завтра будильник на пять
  ты проводишь кисточкой разрушая мирную гладь
  
  ***
  Кофе с апельсиновым маслом
  Дорогие радиослушатели, сегодня у нас необычные гости
  (первый гость наливает J-7, пьет, ставит стакан на стол).
  Второй гость, вернее, гостья, зло смотрит на него,
  здесь можно сказать - со злостью, но мы говорить не будем,
  король безупречно гол. Дорогие радиослушатели, сегодня
  мы будем читать стихи, что само по себе лишено какого-то смысла,
  стихи, конечно же, о любви, в преддверии праздника, который уже
  прошел. Здесь была тишина, она воцарится вновь, вот уже надо мной
  повисла, что само по себе не ново, опускаю ее на пол. Первый гость говорит:
  "Я прочту стихи из цикла "Луна Петрограда из инфузорий", если позволите".
  "Все рехнулись" - думает гостья вторая по счету, но всё пройдет".
  "Прорезь улиц - это твои глаза, простенки, застенки смысла,
  ты говоришь мне кисло: "Форель разбивает лёд, вернись ко мне,
  в сердце йод, или может яд, но этого там слишком мало,
  чтобы меня разминировать или убить". Но я-то знаю, что ты это всё наврала.
  Моя Ариадна, форель раскусила нить". Замечательно, даже не промахнулись
  мимо формата, а теперь дорогая гостья, что-нибудь для души.
  "Иногда мне кажется, что я слишком жизненно виновата,
  и на сердце моем белый ситец-заплата, а ты просишь меня: "Дыши",
  и я дышу дальше, глубже, верней, чтобы чем-то, да пригодиться,
  чтобы чем-то свое тебялюбие оправдать, а ты говоришь мне:
  "Все-таки ты - чужая природе птица", но стихотворение не закончено,
  здесь многоточий пять". "Иногда многоточия множат оттенки смысла" -
  говорит первый гость. А давайте о чем-нибудь непосредственно о своем
  наболевшем, здесь опять тишина повисла. Что для вас поэзия?
  Маленький водоем - окунаюсь в него с утра и плещусь до второго рассвета,
  и так без конца и без края - бездонная суета. А вы знаете, что быть поэтом -
  дурная примета? Лучше опомниться, если не поздно, и завести кота.
  А что для вас поэзия? Девушкам ведь труднее, или виднее, но этого все-таки
  никому не желаю я. Я просто беднее, и мне, как какой-нибудь Саломее,
  нужна горячая ванна, мягкие тапочки и семья. А теперь еще почитайте что-нибудь - полчаса до рассвета. "Прорезь улиц - твои глаза, о чем я уже говорил.
  Я крылья тебе пришил и артерия не задета, но всё-таки бьет акрил -
  свети из последних сил". - "Иногда мне кажется, все-таки в чем-то я виновата,
  и за все многоточия кто-то не заплатил, крылья, красный акрил и
  по тексту грядет расплата", но стихотворение не закончено, have a meal.
  ***
  дорогой, уважаемый, милая, но неважно,
  что я стираю тональный крем не салфеткой влажной,
  ибо черт лица, говоря откровенно, не разглядеть.
  не вспомнить. скорее всего, я не была верным другом.
  мы забавлялись истериками и югом.
  в городке, занесенном снегом по ручку двери,
  никогда не встречать нам впредь
  Рождество. на околице городка без печали тождеств
  не привлекало ни лето, ни Рождество нас.
  она надевала чулки - и начинался сентябрь
  за морями, которым нет ни конца, ни края,
  только Турция коренная им стань родная,
  и я отвернусь от тебя, скуку не скрывая,
  но и не вскрывая - вот мимо проплыл корабль,
  и безумное зеркало спрячу в сумочку, повторяя,
  что на самом деле хватило грабель, а может - грабль,
  чтобы точно. но дальше теперь, чем та я другая,
  от тебя же, от них обоих, след на обоях
  поздно ночью в уснувшей долине на самом дне.
  даже кто, ибо черт лица, говоря, не важно.
  откровенно не вспомнить, но было в долине влажно.
  вспоминаешь humidity, чтобы внести в активный словарь.
  ***
  достает осколок ребра говорит Ульрика умерла
  так шея ее тонка кожа цвета топленого молока эта камера для нее слишком велика
  что рыдать над осколками объектива жалеть что не получилось красиво
  стучать в стену и ответа больше не ждать тишина это благодать
  тебе говорили что тебя хотят оправдать от пола до потолка от потолка до пола
  христианская средняя школа для мертвых детей от этих выходок и затей
  от этих сплетенных из полотенец верности лебедей
  книги которые больше не будут читать отпечатки кровавые в белых глазах банкноты
  это пустая тюрьма где больше не спросят кто ты
  легкие опустеют как текст лишенный семантики
  как любовь обреченная на жестянки от кофе и мелочь копилок чужих
  что нам нужно от них что им нужно от нас решетка на уровне глаз
  на вашу визу получен отказ
  нет не говори что тебе больно ничего не говори просто сгори
  начинай считать до ста раз-два-три
  ***
  Достает тебе до плечика на самокате карла, хотелось как-нибудь поверху - ан получилась весна красна. Солнечное сплетение на занавеске, канцлеру нравится Марла, барахлит ваше сцепление, сорок часов без сна. Хотелось как-нибудь по верху - сегодня на том же месте, только ты не опаздывай и фагот прихвати. Не трогай наши кружочки или сосиски в тесте, когда же мы будем вместе, и радости впереди. Канцлеру нравится Марла - дитя в голубом турнюре, до заката Европы еще каких-нибудь сорок лет, и все мы честны и друг другу преданы по натуре, и в камеры дальнего вида не передаем привет. Пускай она выйдет за полковника и сбагрит детей кухаркам, или выйдет за Гофмана и подсядет на опиат, и наши целебные горести исчезнут в горниле жарком, любовь погорчит приварком, никто тут не виноват. Пускай она сидит на лавочке и читает де Кока, потому что красота самоценна и не воспроизводит вид, пускай другие с яблоком коляской скрипят жестоко, но всё это мельтешение тут сердцу не говорит. И ничего не остается, кроме как верить Марле, кроме как перевязывать раненый локоток, сердце пучком завязано, десять горошин в марле, и за столом разносится вновь переменный ток. "Можешь теперь засыпать одна" - понимающе треплет локон, - "мне от тебя теперь не нужно ни капельки, алчен был, старые зеркальца падают к нам из окон, а на земле остывающий черный ил. По коготок увязли мы в одиночестве этом, бросили присных на остановке ловить такси. Выброси, милая Марлочка, этот ларец с секретом, ну а потом что хочешь вместо него проси". - "Не нужно мне этих почестей первой дамы, рядиться вместо хлопка в тугой атлас, другие вон умеют писать - так и пишут драмы, и ничего интересного не наблюдают в нас. Другие вон умеют писать - хотелось поверху чтобы, не углубляться в частности, закрытые теремки, на теремках амбарные замки и вокруг сугробы, а зарево светофорное закрашено от руки. А мне от тебя ничего не нужно больше - живи там в Риме, играй в сценических постановках и спички носи с собой, телефонистки любят твой голос, ты вежливо шутишь с ними, и все говорят тебе о погоде наперебой. А потом этот Рим сгорит, телефонный кабель расплавлен, некому больше доказывать, как в прозе теперь велик, с водицею водолеевой один на один оставлен, и щипчики маникюрные вгрызаются в твой язык". - "Можешь теперь говорить другим, что мы были одним целым, варили один на двоих кофе, Пелевина любили вдвоем, а потом начинаешь тяготиться безвольным телом и бросаешь его в двоими излюбленный водоем, и если спросят тебя, где родственник твой вчерашний, роднее которого даже представить себе не смей, ответишь - он там с плугом идет за пашней, которая всё отдаляется, скользок змей. Никто тебя не любит, глупая Кэти, хватит геройствовать, Марлой себя рядить, так много разных нужных вещей на свете, поэтому свет способен всё победить, а ты не можешь, поскольку избыток воли так же вреден, как и нехватка ее в тебе, дурную привычку к бессмертию мы побороли, потом научились нескладно играть на трубе. Можешь теперь идти за Гофмана, консервировать кукурузу, сны золотые приклеивать на дома, водопровод наконец подключить к Воклюзу, вырасти внутренне и протрезветь сама". - "Можешь теперь отстроить свой Рим и всем раздавать конфеты, свои благие намерения раскладывать на мостовой, мимо едут гаишники, давят птенцов кареты, я безвозвратно счастлива - ты ведь во мне живой". - "Можешь теперь писать обо всём, чего и не было с нами, или чего не будет, аспект приложенья сил заставляет твердить одно и то же разными голосами, и зачем ты меня на эту крышу вечером пригласил". - "Будем смотреть, как плавают зеркальца над Голубым Дунаем, как расширяется за фундаментом средняя полоса, но ничего не известно, и мы ничего не знаем, выделят на понимание эдаких полчаса, и смотри сам в себя, батарейки садятся быстро, вспоминаем школьное, словно не десять лет с той надежды минуло, выбиться из регистра, наконец-то в дальнюю всем передать привет". - "Можешь мне писать о том, как мы жили плотно, и никто не просунул бы лезвие в эту щель, а потом научились лгать, воровать полотна, зарисовывать маркером кожу отсель досель". Никому не понятно, что это, в общем, было, и каким ураганом нас в эту воронку ни занесло, мы идем в хозтовары и покупаем мыло, потому что память - сложное ремесло. Никому не понятно, как это всё случилось и на что это всё сподобились променять, но в стаканчике пламя желтое так искрилось, что ужасно хотелось крышку на время снять.
  ***
  достаточно ли ты делаешь для того чтобы быть удобной?
  покупаешь сеъедобное белье или юбки в пол
  варишь борщи жаришь стейки сама ни в коем случае не ешь ничего кроме листьев салата
  смеешься несмешным шуткам в остальное время стараешься не отсвечивать
  покупаешь ароматические свечи но в целом никаких трат на себя тунеядка
  посмотри тебя два года поили кофе тут всё записано
  достаточно ли ты делаешь для того чтобы быть удобной
  никаких стихов стихи это дискомфорт
  слова это дискомфорт ну нет всё что делаешь никому не нужно
  ты глупая у женщин нет мыслей мысли неудобны
  достаточно ли ты делаешь для того чтобы быть удобной
  мало ешь не отсвечиваешь поддакиваешь всему разве девочки нужны не для удобства
  вы ведь просто наше украшение жизни ну еще резать салаты
  ты слишком быстро ходишь это не женская походка
  украшение а не война получать угрозы в соцсетях еще угрозы и оскорбления
  достаточно ли ты сделала для того чтобы быть удобной хороших женщин не бьют а остальные сами виноваты правда?
  всё ли ты сделала для того чтобы тебя одобрили хотя у женщин нет мыслей но это важная мысль
  пусть она варится в твоей голове в часы ночной бессонницы вместе с вопросом что надеть и что приготовить на завтрак
  пусть она варится в твоей голове кипит там вечно чтобы слышать "хорошая девочка" и радоваться наконец-то я полностью удобна меня нет
  ***
  
  достеменно вiдомо що жiнка на тлi скронi тростини цукру
  самовпевненої системи розпаду напiвфабрикатiв delete натисне
  почуваючись демiургом цитринових лiк вiд тиску мiцного чаю
  неможливостi свiтло розрiзати навпiл знов повернутись до школи
  навчання закiнчується ти вже маєш вмiти читати думки крiзь скло з мушиною тiнню
  розпач свiдомостi що не вмiщує роздiл про iснування
  колишнi картки з привiтаннями все що дорослi тобi бажали
  зрештою вирости винести все на смiтник здiйснити
  тепер треба ходити обережно помiж оберемкiв латаття
  розрiзняти кохання i байдужiсть в межах одного тексту
  розмiрковувати над неможливiстю всього i розумiти - це байдужiсть
  вирiзати стиглi снопи з карток i розумiти - це не кохання
  розiтри мiж пальцiв попiл життя ранкову осiнь
  розповiдi про мiсця де ми нiколи не були майже поруч
  проходить все розчиняється у хлорованiй водi миготить червоним
  i якась жiнка знову скаже що перехiд дозволено
  ***
  другими словами не объяснить, откуда пришли хазары,
  откуда у них такая письменность. на остановке
  танцуешь одна под звуки мысленной бубамары,
  в забвении доходишь до самой бровки.
  прекрасен стиль ампир твоих сиротских приютов,
  твоих украшенных ветошью магазинов,
  экскурсия в монастырь вчера намечалась Чудов,
  коже твоей не хватало всегда энзимов.
  прекрасен стиль ампир солнца, что светит в окна
  в восемь утра, "Столичную" освещая,
  и сама ты светла, солнцу подобна,
  и кипяток окрасит пакетик чая.
  ***
  думаешь если таков ад, если он разбивается на сто осколков подряд
  Лиза, Фима, Андрей, имена незнакомых людей,
  полустертые фото в альбоме
  смотрят в объектив с безответным вопросом "кто мы?"
  фотограф велит им не шевелиться, говорит сейчас вылетит птица,
  волшебная синяя птица перо с отливом
  для тех поколений нужно остаться красивым
  для тех, что сломают до основания, построят, снова снесут,
  постойте так несколько минут
  в белом дыму муслина, в красном дыму духов,
  которые стали "Красной Москвой"
  птица вылетит и упадет в деревянный пол неживой
  если такова наша любовь, перечеркнутая,
  словно крестики-нолики горящим линкором
  сводки о выживших некому будет читать здесь во времени скором
  некому будет искать извещения в ящиках среди листовок о выборах
  и рекламы скидок в "Bille" по средам
  сердце расплавится от недостатка воздуха южным летом
  столько в твоей стране нелюбви, плодородного чернозема,
  подсолнухов для картин
  думаешь всё равно убили бы сына, если бы был сын
  всё равно увезли бы за море дочерей у чужих изголовий плести венки
  вот их место на фотографии, осталась только тень от руки
  и теперь они плачут и Бога зовут, или маму, не зная слов этого языка
  что там делает птица, мама, как же она вылетит, для такого ящика она велика
  мы отправим фотографию с подписью,
  с улыбкой на фоне картонного вишневого сада
  адресат неизвестен, сюда возвращаться не надо
  вырезать этот контур, сведенный в бесконечность пустот
  через неделю пусть кто-то зайдет заберет
  ***
  Самое доброе сердце
  Думаешь: "Ну и не пей вина, Гертруда, истины нет в "Божоле", вчера заходил Пабло, принес беарнские артишоки, теперь корешки валяются на земле, а к корешкам морозы порой жестоки, хочется вырыть могилу или взобраться на Сен-Сюльпис, обозреть оттуда окрестности, есть сгущенку, потом вернуться на землю - сделать себе сюрприз, я мыслю изысканно и несказанно тонко". Фрекен Юлия думает: "Ну неужели меня действительно нет, неужели меня придумал тот господин в шлафроке, когда наливал коньяк после завтрака, ставил его в буфет, а к коньяку морозы бывают порой жестоки". Генрик думает: "Нет, к сожалению вас придумал совсем не я, истеричные дамы, что падают в обморок в пьесах Брехта, или как там его, все равно у меня семья, и себя обозначу я несоразмерным "Некто". Думаешь: "Новые бездны нужно пытаться в себе открыть, до четверга осталось немного времени, дальше - больше, нужно достать лопату и равномерно рыть, неврологический диспансер, оккупация нашей Польши". Фрекен Юлия думает: "Как мне любить себя, как не заходить за эту линию, вечно ходить по правой, как геройствовать в рамках текста, других губя, и несмотря ни на что всегда оставаться правой". Генрик думает: "У Сократа не было "Божоле", поэтому он разводил цикуту в гашеной марганцовке, пусть это авторский вымысел - в нашей густой золе водятся черви - немыслимые концовки, театр для всех и ни для кого, плата за разум - вход, нет, что-то я путаю, правда некогда разбираться, правда двери закрыты, никто сюда не войдет, жителям вечности страшно за ручку браться". Ну как можно быть поэтом, откуда такой изъян, новая темная радость чужого крова, нет, почему традиция, и ничего не пьян, просто выходишь на улицу - краденый мир, всё ново". Думаешь: "Хочется здесь поставить банку для дождевых червей, саму себя окружать теплом, саму себя подцепить на удочку и положить сушиться, и притвориться лучше, чем в жизни, тоньше, полней, живей, нарисовать свой город - кажется это Ницца".
  Думала ты, что было тебе не так много годков,
  Чтобы волноваться насчет своего будущего и спать в спальном районе.
  Мальчики из пролетарских районов провинциальных городков,
  В тренде которые, носят красное в этом сезоне.
  Нет dvd у тебя, и в крохотных спаленках ваших хрущоб
  Детские книжки, которые вы к тридцати уже дочитали,
  Этим похвастаться перед каждым десятым чтоб -
  Тонкость иронии разве каждый оценит в нашем спортзале.
  Сложены в угол, думала ты, что заезжий интеллектуал,
  Платком батистовым рот утерев и дочитав Генона,
  Жизнь свою только тебя среди сладких теней искал,
  Теперь тебя через границу вывезет незаконно.
  Мальчики из пролетарских районов, зачем вы толкались тут,
  Курили местный ганджубас, на самокрутки Бонка
  Самоучитель рвали, как будто чего-то ждут,
  Бьется на счастье последняя чашка звонко.
  ***
  
  думая, что империя разваливается на куски, император казни производит с тоски
  на скрипке играет, стены картонные поджигает
  население едкий дым вдыхает, но всё не умирает
  империя превращается в кактус на окне, она домашняя, ручная вполне
  но колется, кровь выступает на коже, в руки ее не возьмешь, похоже
  шепотки по углам кто же будет следующим да кто же
  кого под белы рученьки возьмут и отведут на суд
  кого в жертву молоху принесут, чтобы все остальные счастливо жили
  извлекали музыки звуки, играя на бычьей жиле
  каждый ищет в чертах соседа изменения, свидетельствующие о том, что он приговорен
  осматривает жилище мертвых, мелом обводит, со всех сторон
  только молчание, что равносильно принятию жизни такой, как она есть
  разве не это была бы лучшая в мире месть -
  объясняют соседи, разливая в рюмки вино что-то про кровь медведя
  говоря о простом человеческом счастье, захлебываясь и бредя
  ***
  Лисы и зайцы
  Душа любой компании, женщина в песочнице с мандарином, я сижу на троллейбусной остановке в барочно-избыточном городе, курю "Лаки Страйк", голубям бросаю искуснейшие окурки, покуда не разлучат нас, в богатстве, в жаре, на холоде, в соре и в голоде, как Афродита из мандаринной шкурки, достает стопроцентное зернышко палевого граната, держи их всех в голове, со сладкой привычкой крови не совладав, от своих житейских воззрений приходится жмуриться виновато, и в душе скребется слоненок, которого съел удав. Желаешь себе работу поближе к дому, чтоб наступивший год промелькнул нечаянно, выжимки - мысли наши, и классные дамы скажут - этот стих посвящен тому, ну а тот - другому, но разве можно почувствовать разницу, ешьте побольше каши. От сопротивления материалов, трения ненужных частиц нет ничего внутри, обертка, фольга измята, вот они лежат в своих колыбельках, а мир их швыряет ниц, почему я молчу так плохо, чужая мята растет на всех путях и дорогах твоей небольшой страны, лежит на правах подстрочника в банке святого Эльма, держи их всех в этой памяти, словно себе верны и на щеке горят золотые клейма. Говори себе о турах и ангелах, проговаривай каждый звук, проговаривай мысли вслух, забывая закрыть цитату, заковыченное сознание плещется за кормой, так пришли со своими книгами на поклон, ну пускай к Пилату - обожает detective stories, обмануться бы рад, немой, это дом, где сердца разбиваются, склеены, снова бьются, сиди на самой высокой ветке и далеко гляди, тебе доведется пить из предпоследнего блюдца - ну и держи спину прямо, и не роняй бигуди.
  ***
  
  дяденька где мой дом ведь ты знаешь где он дым зола и рассказ
  даже не рассказ так ремарка одна на большее не тянет
  наша великая стена памяти о том что не нужно
  хлеб пустынников сердца муку крендель булочной
  прежде читать мы не умели на вкус вспоминай
  междуреченский хлебокомбинат лжет каждой буквой
  состав как никуда не ехали мы простили друг друга
  даже не рассказ так одно заглавие
  не хитры мы на выдумку заглавий черствый хлеб
  каравай соломка что тебе не живется мирный хлебец не есть
  что крошки сметать со стола что любить людей что нет планов на вечер
  только что не ехать под кирпич не странствовать не блуждать
  по кольцевой не носить кольца больше нет тех колец
  таблеткой валидола под языком теплой печалью
  больше нет той вины за которую нас простили
  даже не рассказ только замысел рассказа дым зола дым
  дяденька где мой дом говорит не разбить на слоги
  ***
  
  Ева Б выращивает овчарок чистопородных,
  покупает им корма из денег народных
  будущая мать семейства, хранительница домашнего очага
  у нее на шее черный жемчуг, иголкою Курская дуга
  впивается в руку, капли крови выступают, скоро она уснет
  пока что достает из буфета йод
  Ева Б послушна и молчалива, волос непокорных грива
  уложена ровно, спрыснута лаком
  жизнь предстает лабиринтом, каждая смерть кажется тайным знаком
  если собрать их достаточно, выложить текст удастся, послание прочитать
  Ева Б закрывает книгу, кладет ее обложкой вниз на кровать
  улыбается перед фотографом, который обещал подать ее в цвете
  жители страны - несмышленые дети
  убивать и рожать без конца новых жителей скудной земли
  отрицать настоящее, чтобы тебя из обломков достали, на площадь главную отвезли
  Ева Б улыбается на фоне портьеры, сердце черное на груди,
  чтобы точно узнали, но еще фонариком посвети
  ***
  Евочка-Евочка, черная девочка, кружево кроит Лилит, вечером греет, как тминное семечко, утром душа не болит. Евочка-Евочка выйдет на улицу, взглянет на снег и вздохнет, где твоя гордость и хватит сутулиться, в общем, любовь - это гнёт. Бросил одну - ей огниво холодное греет обеденный стол, дети, стихи, домино, несвободное слово, и гол твой сокол. Бросил другую - и что ей останется, снег и престол за окном, яблочный джем. Если б только красавица. Лучше бы был незнаком. Лучше бы мышку держал, не завидую, тексты Карин и Маргош, эту заварку, до вечера спитую, выбросить вон, не хорош, но и не плох - просто что-то знакомое, что-то родное до слёз, и от любви наступала бы кома, и не просыпался Делёз. Лучше бы сразу оставил на улице или в чужом терему, Ницше любить, молча верить Кустурице, зайцев жалеть и Му-Му. Только вот нет, нужно, чтобы холодное стало горячим на миг, слово "люблю" настоящее вводное, не отрываться от книг, окна закрыть, не смотреть телевизоры или навек замолчать, в море уйти, записаться в провизоры, всюду молчанья печать. Будет Лилит за большою дубравою к вечеру печь калачи, и никогда не окажешься правою, что тут - молчи ни молчи, время уйдет, станешь скучною липкою, станешь парным молоком, текстом сплошным и помаркою липкою, в горле твоем снежный ком, как мы тогда целовались на пристани, пили почти для души, царство свое заложить ради истины, ты говорил, что пиши - всё обязательно будет красивое, всё обязательно вдруг, липка окажется тоже оливою, снегом окажется луг. Как я тогда ну почти успокоилась, волны, штормило сполна, пишется наискось, жимолость, стоимость, даже себе неверна.
  
  ***
  новогоднее
  едва нашли канал "Культура" мы в телевизоре казенном.
  шампанское пила, со стула сметала крошки - о влюбленном
  ну что сказать - он глуп и что-то с блажной улыбкой невпопад
  произнесет. что мы тут вместе, ты не рад.
  опять куранты, президенты, давно пора сместить акценты -
  себе не счастья пожелать,
  а чтобы как-нибудь до дома дошла, с тобой пока знакома,
  и не поверила опять.
  едва нашли канал без звука, и петь "Разлука ты, разлука"
  не хочется на тонком льду.
  когда-нибудь он просто треснет - нужны ль природе наши песни
  в неведомом году.
  ***
  ежик в кустах на зимовку до тепла прячется но Мересьев словно с иконы весь и
  слегка избалован славой известного кулинара с помощью силы пара
  варит на свежем пару кастаньеты дым и гитара
  учится танцевать кукарачу не берет карамельки на сдачу
  ириски "Тузик" ребро под которое копье стучится в свой подпол
  сколько на этом снегу без баланса белого пробыл
  без горизонта статистики Канта романного наследства виконта
  чая с лимоном ржавым пристрастия к средневековым отравам
  освободит его комнату вы разве племянника не помните
  без книги о здоровой пище улица становится намного чище
  изумрудной змейкою разведенною ярь-медянкой
  ставит ей тчк и прошлого им не жалко
  на сопки Манчжурии ложится первый осенний снег
  сердцебиение пробивается сквозь частоту помех
  волна шумит и луна плывет и в угольном ушке верблюда
  четвертая стена появляется ниоткуда
  ***
  
  ела конфеты завидовала героям "Циников" отрывала ценники
  на брендовых вещах скажем так что бренд это клеймо
  знала из лекции но как применить это знание в повседневной жизни
  человечества еще не придумала конфеты закончились
  кто из нас лучше всех несчастнее всех из просторечья
  берет самые точные слова для обозначения скрытых эмоций
  выберите что-то одно а) б) в)
  нет здесь больше места чтобы искать долго
  ела конфеты завидовала героям они точно успели
  стать кем-то другим а мы еще под вопросом
  отрывала ценники с нераскрытых коробок
  на одной колобок нарисован рядом изба
  цветик-семицветик какой-нибудь соразмерно пейзажу
  ***
  ела штукатурку с печки потому что кальций внутри рос снежный ком размером с империю рассказывали
  что за околицей мало толку ходить туда-сюда красноармеец заманивал в омут показывал болотные огоньки
  всем раздавал махорку но ни кола ни двора не было у Марьяны сушила яблоки в осином гнезде
  предстатель пред ними всех велел сложить рядом и мостовая велика здесь кровь льется сквозь
  верхний слой пыли прямо в литосферу внутри растет морфема от слова морф или морж
  или можешь ли ты оказаться снаружи меловый круг солнце вокруг мать велела не возвращаться без щита совсем
  лисы запутывали след ели только указательный вряд ли самый вкусный тогда зачем
  ни мыла ни бересты остаются буквы
  ***
  ели котлету из судка с маргариткой,
  покупали воздух Одессы у врат Привоза.
  линия жизни прошита суровой ниткой,
  а всё равно расходится криво-косо.
  наши стихи лучше нас - это очевидно.
  тоньше, стройней, сострадательней и вернее.
  дальше второй строфы альбатрос парит на
  марке, крепленой на разведенном клее.
  ***
  Елизавета любит читать стихи забытого поэта начала тридцатых, не могущие быть понятыми современниками,
  через несколько строк разноцветные пятна мелькают в глазах, по телефону передают время,
  местное, умер от пневмонии, переварен уксусом сдобным под домом номер четыре,
  известь на лбу - маскировка при наводненьи, перебирает страницы, разрезанные столовым ножом,
  косноязычные представления наших предков о ритме, думает - некоторые находки пожалуй что интересны.
  не оправдать ни жизнью, ни смертью плохо склеенную брошюру, логотип "Рязанский рабочий", масленые отпечатки пальцев
  на серой обложке оттенка бежа, незапоминающееся название вроде "Костер" с тайным подтекстом, дескать что костерить,
  нехитрые шутки начала, когда забыли фуникулер на Воробьевы, и пионеры после занятий в красном
  углу, где свинка морская, и вот Евгений почти добился взаимности Елизаветы, годовой отчет закрыть, пробежаться в "Ашан" и "Дикси"
  ковровой бомбардировкой покрытий снежных заторов, два часа на перекрестке, время заняться самообразованием,
  позвонить жене, ад движется только вперед со скоростью ответа на вопрос "Как у тебя дела?" в публичной переписке.
  если ты не интересуешься грамматикой, она заинтересуется тобой - сказал Саксон Грамматик в каком-то веке,
  после которого в темные кои-то веки Елизавета помнит все рифмы - мужские женские усредненные
  объявленные устаревшими повязанные платком черным матовым саржевым вокруг правого локтя,
  рассудочный материал поэзии никогда не пригодится в отношениях между клапаном и шестеренками,
  четырехкамерный могильный холм табличка на десять лет избранной переписки с друзьями.
  ***
  если будешь искать себе оправдание, говори ни о чем:
  вот хлопковые поля, укрытые раненым кумачом
  вот азбука твоя, которую не было терпения дочитать до конца
  вот в книге "Всегда красивая" схема нанесения средств для лица
  вот мальчик, который нравился в пятом классе - его звали Артем,
  с его плаксивым голосом и недовольным нытьем
  с тех пор и нравились такие - недовольные блондины неопределяемых лет,
  хоть у меня ничего из того, что им нужно, нет
  если будешь искать себе оправдание, выдумай что-нибудь, всё равно не помнит никто
  на последний звонок потратили деньги, по трое прошли в метро
  но в выпускном мне никто не нравился, думала, лишь бы никогда не увидеть их,
  не знала, что правильно "стихотворение", и говорила "стих"
  иногда кто-то спросит: "а что ты пишешь?", я закрываю рукой блокнот
  ничто из того, что было важно, больше не оживет
  если бы я не боялась спичек, свои блокноты надо было бы сжечь
  после пособия по каллиграфии и книги "Родная речь"
  ***
  Becoming you
  Если бы Кассандра Остин читала комиксы о Белоснежке, мне было всего четырнадцать и не судите строго, днем я лепила мир из пломбира, а получались снежки, вечером снежки таяли, примесь чужого слога. Падает на безударные дождь по клиффордской черепице, вчера разучили в хоре канон святой Вероники, хвостатых комет гряда - это подснежники, все расчленения смысла равновелики, снежные лики скажут ли миру "да". Дорогая Джейн, не впадай в риторику - скоро поспеет брусника, протри серебро, но только не уксусом - что тебе говорить, ночью саднит ребро по инерции - вот ведь какая штука, так не должно быть, конечно не может быть. На приеме у принца Георга страусиные перья и злаки, не красные маки, а белая в тон тесьма, представьте меня, почтовые марки клеят бумагомараки, а мне улыбается мать колыбельная тьма. Ты не со зла такая, оку так одиноко смотреть на мир, создаваемый ежевечерне, вместо молитвы помилуй мя и прости. А утром исчез опять, говоришь себе: "Что же ты вертишься, словно белка, замри, лежебока", а было бы что-то из Блока - хоть книгу в себе спасти. Лежит она рядом со мной - из младенческой неги в петлю бы, самую прочную, чтобы на этот раз действо не сорвалось, самую прочную, как мы себе не любы, голос и губы - что-то ненужное, и западает ось.
  ***
  если бы он переехал в Англию дожил до преклонных лет
  не вспоминал преступную королеву и желатин софитов и свою зиму севера никуда не проходит
  возможность отпустить ли ее деву озера сон и простуда фиалки и Блок
  если бы он переехал в пору цветения Везувия ел апельсины и виноград выросшие на пепле
  на самом отборном пепле история знает если всё это было история тоже знает
  что не пришло ему в голову только простор для тела может впитать израсходовать все запасы
  нежности авторский текст перерос в ремарки Офелия разве тебе я пишу об этом
  если бы он переехал в Англию красный цветок Корнуэлла
  путеводитель лоция тишина
  ***
  
  если бы я была мужчиной у меня не спрашивали бы в 26 лет когда жена когда дети
  вообще может быть никогда бы не спрашивали ну пишу там какие-то стишки да и ладно
  деньги требовали бы но у меня их и так всегда требовали тут полное равноправие
  несколько лет назад я влюбилась в мальчика который говорил что хочет жить в центре
  то есть если бы у меня была квартира в центре он может быть переехал бы ко мне
  мама говорит ну что это за желание чтобы содержали а я прекрасно понимаю этот нарциссизм когда я говорила я девочка и не обязана ничего добиваться ладно мне не давали деньги за то что я девочка не давали деньги за то что я поэт или прозаик за переводы платили в нулевых 10-15 гривен страница а с клиентов брали 140 то есть ни в какой из своих ипостасей я не стоила ничего у меня был очень циничный юмор возможно от этих мыслей
  никто не хотел воспринимать девочку всерьез а еще девочку которой нужно очень много работать чтобы покупать то что считается маст хэв в современном мире ни о каких излишествах речь конечно не шла
  моя коллега вышла замуж за любимого человека у них ничего не было до свадьбы так трепетно они любили друг друга переехали в новую квартиру а потом развелись потому что он был недоволен что она всё переводит и переводит не уделяет ему время говорила он претендует на мое время а когда работать в итоге
  поэтому я считала что в семье все должны быть заняты и друг друга не доставать а потом просто лежала с книжкой на диване нет я не хотела так провести всю жизнь но и на работе провести всю жизнь не хотела баланс не складывался да и человека не встретила с которым хотела бы провести свою жизнь
  нет конечно никто не хочет быть товаром но мы не знали какие можно получить доказательства того что нас любят
  того что нами довольны наконец-то теперь
  
  ***
  если в магазине всё закончится соль спички сахар лечо тик-так фумигатор
  люди перестанут обсуждать в маршрутках действия политиков ехать два часа на работу сквозь заторы
  фотографировать осенние листья крупным планом
  сочувствовать героям светской хроники примерять юбки к зиме расшивать клинья
  не признаваться ни в чем хоть под страхом любви хоть под дулом густой подземки
  реклама удобных городов экологически чистых стен
  тайных знаков на спичечных коробках луны в микроскопе
  если всё начнется снова так как никогда
  спички соль теплая полость твоей комнаты не выходи даже в коридор сверить показания счетчика
  не сметай пыль с полированных поверхностей не совершай ошибок прошлого
  давно существуют прописи для одиноких диктантов растворимые супы в пакетиках выезды на природу
  на железной дороге под стол мимо шкафа дивана и в город
  мимо мимо настрой волну которая знает которая посоветует как быть
  а не это шипение день ото дня всё проще
  когда настоящая жизнь растворится пакетиком со вкусом бекон питательной средой массой несколько грамм
  настоящая жизнь реклама вечной молодости просторного текста свободы интерпретаций
  не стой здесь пока светофор мигает пока тело наполняется пустотой
  звенящей пустотой пока абонент не отвечает
  ***
  теория поколений
  если верить автору, наше поколение индивидуалистов,
  забывших свои амбиции (из-за чего нас не понимают наши родители
  из поколения бэби-бумеров, которые привыкли озвучивать все свои планы),
  не верит в будущее, внимательно читает состав продуктов на упаковке
  с другой стороны - какая разница, сколько там будет глютена
  мы думаем, что наш выбор безграничен, больше не хотим выбирать
  поэтому я сказала тебе как хорошо, что я не голосую во втором туре
  у меня есть отмазка - фестиваль поэзии, ты сказал, что у тебя тоже
  мы читали книгу Уэльбека "Мир как супермаркет",
  решили, что нам ничего не подходит из предложенного выше
  наши младшие братья младшие сестры знают, что модно
  наши родители предпочитают маленькие крафтовые магазины,
  оказывают помощь младшим членам семьи,
  в том числе - для того, чтобы почувствовать свою значимость,
  хотя это условно - слишком много общих черт у разных поколений
  я спрашиваю, почему папа любит крафтовые лавочки,
  а ты любишь супермаркет, вы ведь родились в одном и том же Союзе
  наши младшие братья и сестры перестали верить прямой рекламе,
  старый бренд не заставит их купить товар или услугу,
  только рекомендации друзей или пользователей,
  но там разница в несколько лет, мы попадаем в несколько групп сразу
  твои друзья говорят селебритиз говорят родители говорят
  соседи говорят авторы говорят редактора говорят заказчики говорят
  я говорю зачем-то
  ***
  если вернемся с этой войны, с которой не бывает возврата,
  штампом "прочитано", словно вина не толкала куда-то
  в залежи снега соленые хлипкой апрельской постройки,
  из-под полы наливали в стаканчик от кофе настойки,
  "Если вернемся с войны, обязательно встретимся здесь же", -
  думали, только сигнал поступал на радары всё реже.
  об руку если успеем с тобой на последний в районе троллейбус,
  двери закроются прежде, чем вспомнится имя. теперь нас
  не различить в этих толпах приехавших с Юга торговцев.
  если не хочешь войны, заблокировать почту готовься.
  думали - лучше для всех, ибо в воду одну даже дважды
  не опуститься, всегда умирая от зноя и жажды
  пред отраженьем своим, что тебя повторяет, как будто
  всю невозможность любви отменяет смирения чудо.
  в блочных домах, где острим над поломкою лифта,
  кражами лампочек, битым стеклом, у других-то
  выхода нет - на последний балкон да под пули:
  чем же еще заниматься под утро в июле.
  мы промолчать не научены - всё-таки дело привычки,
  и сигарета чадит на ветру, и закончились спички,
  и говорим ни о чем, прежде чем, поезд свой пропуская,
  вчуже подумать, не сломана ль тут спусковая.
  ***
  
  если говорить о себе к тридцати годам я не знала чем заниматься
  моя работа мне тогда надоела мне нравилось только путешествовать
  изучить что-то новое чтобы зарабатывать на жизнь не знала что чтобы за это платили
  в общем я переехала к человеку которому давала деньги его мама
  он пригласил меня переехать к нему потому что думал что я ему буду деньги давать потом понял что у меня денег нет и очень злился
  нет я надеялась найти работу но никто мне там работу не давал только подработки какие-то на которые было бы всё равно не прожить если нужно снимать квартиру
  самое смешное что я была знакома с людьми которые намайнили биткоинов в 2010-м
  но ничего в этом не понимала и не додумалась расспросить я жила в каком-то иллюзорном мире литературы и думала ну должна же быть в моей жизни какая-то радость
  в общем узкий взгляд на мир учитывая что на определенном этапе литература перестала приносить радость а новый смысл найти не удавалось его словно смыло волной я смотрела на Виталика и думала ну мне еще все-таки не так плохо да стыдно признаться но по сравнению с ним я чувствовала себя живой мне хотелось найти нормальную работу издавать книжки действовать
  сначала потребление нулевых для меня утратило смысл потом чтение утратило на время смысл я очень хотела понять зачем это всё но ничего не понимала
  словно какие-то декорации в которые я не вписываюсь словно жизнь где-то не здесь настоящая жизнь не здесь как в бесконечной пьесе Чехова какой-нибудь как в произведении про лишних людей вспоминаю как это было страшно
  я читала все тома Пруста и думала что делаю что-то важное за неимением других более значимых с культурной точки зрения дел о да я очень много читала
  но так бы и жизнь прошла а мне хотелось создать что-то свое иначе зачем я здесь ведь для чего-то я оказалась в этом прекрасном городе через сто лет после рождения Джойса
  а у меня ничего не было кроме начитанности ну так себе достижение на самом деле хорошо конечно но мало нет если думать что смысла нет можно было спокойно читать книжки
  но я верила что смысл есть просто нужно его найти даже если это твой личный смысл никому кроме тебя не нужный
  хотя если понять что для тебя действительно важно это не может не оказаться важным и для других наверное
  вроде как тебя прислали сюда и сказали "развивайся" чтобы посмотреть что получится словно это квест но вспомню себя после института
  меня не интересовало ничего кроме киношек и с гордым видом считала себя поэтом а всех окружающих дураками исписывала блокноты ерундой даже не знаю как что-то в итоге из меня получилось у меня не было никакого таланта но раз так то наверное это нужно зачем-то ведь не могло это всё сложиться просто так когда я родилась папа сказал что я буду учиться в инязе а мама сказала что я буду писателем было бы грустно не выполнить задуманное
  ***
  если начать думать о женских персонажах, которыми я могла бы быть,
  наверное, можно представить Ольгу из "Циников", потому что в жизни всё меньше смысла
  даже конфеты с вишневым ликером я не люблю, да и цинизм на самом деле неинтересен
  от количества любовей, количества смертей, качества скуки
  ничего не меняется в мире, захочешь кого-то любить,
  а потом становится всё равно, а потом совсем всё становится всё равно -
  ни один сериал в последнее время до конца не досмотрела
  не выхожу из комнаты столько дней - что на улице происходит,
  представить могу и так, лишних знаний уже не нужно
  под ногами людей расходится трещинами стеклянный мост,
  хрустальный дворец, из которого есть выход,
  поэтому я не смотрю вниз никогда с балконов или мостов
  если начать думать о персонажах, которые определяют наше сознание,
  окажется, что нас не существует, или существуем на самом деле только мы
  стены тюремные тела, как ключ под подушкой, храним, существо постороннее ранит
  вещественное доказательство возможности исчезнуть в чужих глазах
  мы пишем невозможную историю физических тел, обреченных на терзания духа,
  облученных, под счетчиком Гейгера вместе стоять мы должны
  и обеты давать пустоте перед нами теперь
  мы пишем невозможную историю, переписываем набело столько раз, не помним, с чего начиналась
  история эта, но с детских желез - прочитали давно
  ***
  если не умерла то могла бы жать посильнее
  верхняя ля всегда западает на песне о Лорелее
  этот язык не совсем для любви но только щадит умлаут
  первые розы цветы что в морозном стекле не вянут
  третий куплет никого здесь нет кроме нас морфемы жующих
  от плоти живой вкушая запрет и мертвых материй пуще
  цепляясь не знаю что стало со мной и думать об этом ересь
  повешенный верит вниз головой что смыслы еще не делись
  если не умерла то могла дочитывать Гейне
  под слоем трещин оргстекла подключичных артерий к ней но
  никто не помнит как гребень жег ладонь и зубьями в скалы
  любой переводчик не то чтобы плох но отмели слишком мало
  а если точно не умерла просто фиолет на скулах старшая группа уснула
  никто не бросает подушки в бездну как будто что там неизвестно
  не пробует глубину над лодыжкой не рисует холмики с книжкой
  которая пеной не изойдет ничего не исполнится в свой черед
  а теперь послушаем "Времена года" и вот
  ***
  если представить как сложилась бы наша жизнь тридцать лет назад пойдя по другому пути
  человек это сумма привычек и страхов общения пауков незнакомых переулков на карте
  например мы могли познакомиться в начале нулевых если бы я училась в МГУ
  но я могла не понравиться тебе двадцативосьмилетнему это не то что в сорок
  мир кажется таким большим когда некуда возвращаться
  и я могла бы не определять себя тогда через отношение ко мне
  каких-то малознакомых мужчин которых теперь заменяют лайки
  могла бы не мечтать написать то стихотворение
  которое понравится всем и особенно тебе
  или совсем никому не понравится теперь мы никого не любим
  жизнь могла бы идти куда-то в другую сторону если бы мы
  знали что нам нужно но вокруг так много всего
  это всё теперь твое с той стороны и глядеть не больно
  на солнце мы бы жили как персонажи ромкома
  скучно предсказуемо иногда с закадровым смехом
  думали что если бы всё могло быть по-другому
  возможно счастье в определенности знании что ты на своем месте
  если оно существует
  в простых радостях площадок домино по воскресеньям
  а вовсе не в том что даже нельзя представить
  так что для чего мы сидели под сентябрьским солнцем Коктебеля
  и думали что жизнь проходит как дым
  за руки словно держась но не зная где выход отсюда
  наверное всё происходит в свое время
  а потом не происходит красивые дома красивые очертания гор
  полынь рук остановка
  ***
  
  если ты не хочешь быть жертвой, тебе говорят "почему ты агрессивна,
  ты должна быть удобной, выслушивать и понимать каждого,
  вникать в их психологические проблемы
  жить для других, предназначение женщины - жертвовать собой
  жить для других, умереть для других - это ведь так прекрасно"
  быть незаметным звеном в иерархии насилия
  нам говорили "женщины - мазохистки по природе, да им вообще это нравится"
  страна нереализованных возможностей, крови на тротуарах
  если ты отказываешься от ненужного тебе товара,
  кассир говорит: "нет - не женское слово"
  если ты отказываешься от дорогого сувенирного подстаканника в поезде,
  проводник говорит: "что здесь такого, не купите новые туфли"
  мы столько лет не знали, кто мы на самом деле
  страна выключенных аварийных огней, разгаданных кроссвордов
  этого "давай поговорим, почему ты не хочешь со мной разговаривать, ну и не надо",
  и так несколько лет, чтобы имя запомнить свое, других узнавая
  если ты не хочешь быть жертвой
  ***
  если ты производишь смыслы
  получаешь угрозы обещания найти в темном подъезде
  люди по какой-то случайности оказавшиеся здесь
  больше нет общего языка больше ничего нет
  если исчезнут буквы в твоем мониторе
  кафель вытрут службы клининга фотографии к делу пришьют
  женщина должна думать о важном как создавать уют
  как не нарушать естественный порядок движения в точку В
  максимум колбы мыть смеяться шуткам покупать котлеты в кулинарии
  как домашние стол накрывать нет знаешь у него подозрение на гастрит
  да нет никакого мнения мнение это стыд
  люди которые всё знают за нас молчание золотом здесь было и прежде
  и впредь оно золотом будет только вырастет в цене
  кафель подъездов твоих где следы не видны
  просто бойся и страх свой прячь
  носи свои хозяйственные сумки как любовь синяком темнеет
  значит до свадьбы заживет
  ***
  
  если ты хочешь дружить с мужчиной научиться например чему-нибудь или что-то новое узнать он думает что это просто про секс
  у меня не раз спрашивали почему я прожила два года с абьюзером на самом деле потому что это был единственный мужчина который разговаривал со мной как с человеком
  вот такая ирония судьбы
  ведь не можешь же ты ходить по улице и не мечтать чтобы к тебе пристали
  ведь не можешь же ты прийти в клуб просто выпить вина после тяжелого дня
  ведь нет же у тебя в голове ничего кроме гормонального шторма
  ты и существуешь здесь просто так словно удобная ширма
  можно поприставать можно куда-то задвинуть
  наш преподаватель говорил что дружбы между мужчиной и женщиной не существует
  кстати потом женился на нашей одногруппнице
  перед выпускным мы с ним и с подружкой пошли в кафе он угостил нас апельсиновым соком
  подружка сказала что он говорил ну вы студентки у вас еще нет денег я за вас заплачу
  потом на выпускном он спросил как у меня дела я ответила что нормально мама потом сказала он наверное хотел познакомиться надо было развить беседу нет я не думала что он хотел познакомиться да и он мне никогда не нравился да мало ли кто спрашивает как дела это ведь просто смолл ток вообще преподаватели и учителя мужского пола меня в основном не любили я не смогла бы завести с ними роман даже если бы захотела
  хорошо что я давно окончила институт у меня нет начальника или мужчины от которого я завишу я не хочу ни с кем познакомиться не думаю что обязана выйти замуж поэтому надо быть покладистой
  преподаватели мужского пола меня в основном не любили но вот наехать могли наверное я хотела заслужить любовь фигуры отца заслужить любовь это вроде как не просто получить ее по умолчанию это вроде ты достиг чего-то тебя наконец похвалят ты так старался
  выйти замуж это словно получить красный диплом нас растили под внешний локус контроля а потом почему у тебя столько комплексов а почему ты нарочито отрицаешь всё а зачем тебе любовь тех кто тебя не любит
  зачем-зачем, человек - социальное животное, с кем-то надо поговорить
  да не то чтобы я дружила с мужчинами я не тот человек который может с кем-то дружить или налаживать тесные связи
  я очень хотела чтобы на мои похороны не пришел никто потому что не хотела видеть этих людей при жизни
  а с другой стороны - хотела, потому что иначе ты вроде как зря прожил жизнь и никому не нужен вот такая дихотомия я ее не изжила полностью нет отношений я не хочу не верю в отношения
  мне говорили что на самом деле можно любить только своего ребенка а мужчина лишь средство но ведь многие ненавидят своих детей наверное им тоже когда-то сказали что им нужен тот кого можно любить
  ***
  если я пишу текст о том что я против насилия
  мне пишут комментарий "ты просто живешь в чужом мире твой мир другой" то есть вроде как вокруг мир где насилие это норма
  а я просто тут не к месту со своими претензиями ишь чего захотела
  мне пишут комментарий о том что мы живем в джунглях если не нравится не выходи из дома
  женщины мне говорят ну ведь сексизм существует и с этим ничего не поделать
  какой смысл против него бороться
  то ли думают что на них он не распространяется то ли думают мы страдали а ты что лучше что ли
  нет не должно быть тебе больше всех нужно
  в действительности сейчас больше мой мир чем двадцать лет назад тогда я не знала как устроиться на работу после института без опыта и без блата
  устроилась в бюро переводов потому что там постоянная текучка кадров очень нужны люди которые согласны работать как можно больше за копейки
  а я думала что меня всё равно никуда больше не возьмут с моей социофобией так можно погрузиться в текст и ни о чем больше не думать
  ага конечно сейчас меня каждый день пилили почему я ни с кем не встречаюсь ишь чего погрузиться в текст
  нет мира в котором ты можешь быть равен самому себе или тексту
  физическое насилие больше не считается издержками хоть и неприятным но вариантом нормы
  а психологическое насилие всё равно никто не отменил
  нет если бы у меня был муж и дети от меня бы отстали дети это всё-таки не стихи в детях есть смысл а я не оправдаю свое существование никогда как бы ни старалась
  
  ***
  сад i тiнь
  1.
  Єво, повiр, цi яблука майже їстiвнi, мов кров спустошеної землi,
  зневiреної пiд паром
  нiчого не дається в цьому саду задарма, ти маєш всього досягти сама,
  навчитися обирати менше зло, навчитися прати i плакати над любов"ю,
  що не має втiлення в цьому життi, над вiтамiнною сумiшшю для немовлят,
  лабiринту райського бранцiв
  купувати садових гномiв зi знижкою в магазинi будiвельних матерiалiв
  поки шию твою ще не вкрила засмага, впевненостi рухiв замало
  ми намалюємо тут яблука теплих вiдтiнкiв, довженкову землю,
  твоє фото у повний зрiст залишимо мiж дерев
  змiй говорить вийди за огорожу те що ти побачиш там,
  на те, що тут, зовсiм не схоже
  причаїтись у хащах ворожого синтаксису,
  в обiймах сухого листя нiяковiти
  твої дiти кров вiд кровi плоть вiд плотi твоєї
  один у в"язницi, iнший в землi
  побутова сварка через особисту неприязнь
  рiзницю свiтоглядiв сприйняття
  а краще було клеїти аплiкацiї з яблук листя дерев
  краплi клею розтинати на них росою
  
  2.
  ти маєш скласти цей iспит на вiдмiнно
  вивести новий сорт, який оминатиме гусiнь, та будь-яка спека
  на користь лише йому
  муляжi плодорiддя, вiчного життя на свiжому повiтрi у затiнку
  клеїти папiр на яблука, щоб червонiли з одного боку,
  з iншого бiлими лишалися
  у кадрi вони чорно-бiлi та нерухомi
  стiйкими до морозiв та злив мають бути вони
  не полишати надiю, навiть коли твоє iм"я забудуть
  з них вичавлять сiк, що забродить
  якою на смак має бути наша iсторiя вертоград пiснi
  що забута мова означатиме
  вивести новий сорт, кращий за iншi
  падати у траву, дивитися на небо, не бачити нiчого,
  окрiм розлогої крони, що бiльше тебе не тримає
  i ти не потрiбен нiкому, земля приголомшена терпкiстю
  коли смак твiй був приємний для всiх
  з найвищої гiлки зiрвати, що ближча до сонця,
  зробити цукати
  
  3.
  це має бути вишневий садок, пiснi про кохання та зраду
  у нас дуже спiвоча нацiя, кажуть дослiдники народної творчостi
  ми читали пiсенники цi, як садок вишневий мiг виглядати насправдi
  кiлька вишневих дерев у всiх росло на подвiр"ї
  ми збирали вишнi, кiсточки дiставали, варили
  варення з них, у дев"яностi всi щось консервували
  цi трилiтровi банки стояли на кухнi та вибухали iнодi,
  вишнi в сиропi залишалися на пiдлозi
  ця романтична парадигма пiдсвiдомостi
  не залишай помiж вишень спiвати тужливих пiсень,
  сподiватися хтозна чого, бо повернення вiчного не iснує,
  саме лише прощання бiля хвiртки
  хвiртка скрипить зрадливо вночi, вишнi хитаються
  мiж небом i землею
  рахувати їх мов зiрки або просо, ворожити
  на кiсточках покинутої плотi
  лети вище неба поверни серце моє
  повторювати за пiсенником слова яких там не було
  ***
  Жан прячет в кармане плотно питающихся девиц из средних слоев населения
  кто-то должен питать гения кроме плоти крови его курсов английского
  для начинающих верить в успех
  сказано будущее придет но туда пустят не всех
  Мейерхольд поливает морковь говорит лучше в мелочах мне не прекословь
  прекрасные слова имеют свойство забытых прежде
  чем останется от них пыль
  лак для волос бедственный женский вопрос жесткий волос
  зачем я родился в этой стране беспризорником грустным рос
  а теперь самые лучшие фотокарточки из центрального фотоателье падут к ногам
  моим самые пустые глаз только не отводи
  когда с тобой говорят уму нужно учить
  смолоду потом плохо впитывает память языки правила общения
  расстояния от Земли до прочих небесных тел вопросы на тему почему я до сих пор отсюда не улетел
  а так хотелось забыть тебя хоть на день твое тело из льна и крови
  твои глаза перламутровые прежде обман раскроется
  и тогда всем станет легко словно камень с души
  словно нет ее здесь ты помнишь
  ***
  Кофемолка
  Жан-Луи Давид хотел рисовать Марата, смотрел на сепию, кобальт, лазурь, а Марат угрюмо вспоминал, что в парламентских прениях стойкий отёк когда-то получив, при искусственном освещении не выходил из трюма, этот чердак-каюта, когда-нибудь нас с тобою, к божественной смуте примешанных, не разбирая даты, с парохода чужой современности сбросят вниз головою, чтобы жить в ожидании премии или уже зарплаты, Шарлотта строчит платок, опостылевший тёрн сливовый. В мире много пустых случайностей, если, других жалея, душить его чем-то другим, ну испортишь кисейно-новый, никто не поймет, "Черт бы взял тебя, Галатея" - напишут в углу, так мало подрамников, не поместилась снова, покупает индийскую пену и соль морскую для ванны, какая разница мне - вначале ведь было слово, и потому с тех пор слова не в пример чеканны. А платье нужно старое, сверху еще передник, Марья Ивановна, можно растить алоэ? Этот живой мертвец - немыслимый привередник, каждое утро смотрит в толпу и ищет лицо другое, которое можно бы возлюбить, как плоть свою, несуразно, греть ее перед сном угольями, и, лелея, верить, что это ты. Но я ведь на всё согласна, и берегу кинжал на птичьей груди, как змея. Носи в себе свою смерть, а я рисую так быстро - она войдет, поднесет тебе список, они ведь уже убиты? Можно мне вас любить тихонько, а пост министра не бывает пустым, в прихожей грустят Хариты. Не поднимайте глаз на меня, читайте как можно дольше, храбрым в своем безумии некуда плыть отсюда, если я выйду отсюда, хочу непременно в Польше дом с мезонином - могу же я верить в чудо. Он открывает конверт без адреса и без марки, красивые девушки часто безграмотны свыше меры, Жан-Луи Давид - классицист, потому застывают парки, и крадут из буфета фарфор онемеченные химеры. Можно мне вас любить - я не просто стальная дева, чудо из Нюрнберга, выжжена темной хною песня моя, начинается песня слева, но вы медленно тонете, чем-то подобны Ною, и погружаетесь в эти воды - больше я не увижу, как покидает душа пределы привычной плоти. Жан-Луи Давид посмотрел на холст и увидел простую жижу, и достал кинжал, чтобы жизнь свою оправдать в работе.
  ***
  
  женевские сани с барсовыми полостями кровные лошади
  как мы с тобою будем в полночь гулять по площади
  по Неглинной улице на Разгуляй ночью с лорнетом
  не подвернется предмет нужный да где там
  девушки с пледами машут красной гвоздикой
  продавцам блинов на фруктовом соку и толпе безликой
  скоро начнется полет на воздушном шаре
  бросят копеечку с неба в фонтанчик баре
  пещера с магом палатка с камерой-обскурой медведь на цепи
  ничего всё проходит просто верь и терпи
  механический мужик дрова рубит - щепки летят
  солдат из папье-маше настоящий на первый взгляд
  да и на второй - повести из жизни герой
  про каких-нибудь разбойников которых ловят порой
  но потом отпускают потому что жизни круговорот
  выпасть ни на секунду им не дает
  как пятиалтынные корни не дышат на белый снег
  и эта жизнь у них одна и на всех
  так что солдат из папье-маше мирный в душе
  в деревянной палатке раскрашенной под холстину
  на пыльном кресле (жизни прожив половину
  не знал откуда кресла берутся в этом прекрасном доме
  но кремниевое ружье всегда держал наготове)
  в темном углу китайский мандарин или Далай-Лама -
  не знаю порядочно да и какая драма
  в незнании этом гораздо приятней качаться на стуле
  зная что все остальные уже уснули
  ***
  "женщина возле метро сказала, что красота требует жертв
  ее восьмилетняя дочь спросила, чем же тогда красота отличается от войны"
  дети красоты утром штурмуют заплеванную электричку, покупая кроссворды для огородников
  спят стоя, как лошадь, видят море во сне, эта красота никогда не закончится
  твои запястья исполосованы красотой, разорваны властью
  эта красота никогда не закончится, убивая тебя
  дети красоты морозных бинтов, а ты себя узнаешь хотя бы немного
  нет, это ведь не я, у меня была какая-то другая война
  утро цвета капель для сердечников, холод на остановке
  стройся по двое, отсюда никто не уйдет живым
  если что, мы сбежим, ты думаешь, нет, красота отравила твою кровь
  заставила бояться, не делать резких движений в темных дворах
  выбирать язык глухонемых для свободы
  камни брусчатки цвета мертвых камней, письма без обратного адреса
  повестки на глянцевой бумаге, мертвые жители городов без войны
  ***
  женщина обязана быть невидимой
  когда я встречалась с М. мне говорили что он печатает меня в своем журнале
  хотя большую часть материалов собирала я
  этот журнал и вышел на новый уровень только благодаря мне
  когда я встречалась с Виталиком мне говорили что это он пишет за меня стихи
  теперь просто говорят что то что я пишу никому не нужно
  еще говорят что могли бы написать лучше если бы захотели ну просто не хотят потому что это никому не нужно
  женщина обязана быть невидимой и никому не нужной
  кто давал тебе право голоса
  женщина обязана быть послушной невидимой никому не нужной тогда тебя может быть похвалят снисходительно свысока радуйся
  а может и не похвалят это еще надо заслужить но точно никаких стихов
  поэтому я написала текст который они точно не напишут
  ***
  женщина субъект и объект
  тот кого боятся и ненавидят
  появляются в муках асфиксии из ее лона
  (это более поэтичное слово, раз мужчины не любят латынь)
  являются в муках в мир ненавидят женщин за это
  хотят вернуться обратно
  но возвращение есть только в смерть из младенческой фазы любви
  женщина субъект и объект
  но только объектом удобна она ей можно выколоть глаза
  ее можно заставить любить тебя вечно
  выслушивать все твои бесконечные исповеди
  жалобы на жизнь которая не сложилась
  зачем ты родила меня мама
  почему ты не любишь меня так как я того заслуживаю
  как мне того хотелось бы
  зачем эти муки невозможности быть и казаться ведут в пустоту
  женщина может убить
  не богиня плодородия Гея
  может родить может убить вернуться в лоно нельзя
  молока в твоей тощей груди на пол-чашки не хватит
  в наперсток даже не хватит объектом родиться смешно только страх
  страх и любопытство привязывает
  связывает и держит внутри нас ничего нет
  пустоту мы рождаем и смерть
  и мужчин убивающих нас
  не соответствующих их представлениям об идеале
  куклой с выколотыми глазами лежи в углу
  произнося монотонное слово "мама"
  ***
  женщины идут в революцию
  чтобы кровь на талом снегу остывала буквами слова "свобода"
  чтобы жизнь снова победила мрак чтобы дым горящих шин февральского неба оттиском на фотопластине
  нас убивают под видеокамерами смотрите словно это слэшер категории В словно игра-стрелялка
  женщин воспитывают в послушании никаких революций
  только дети садики домашний очаг дети которых
  потом убьют на войне дети чужие
  только домашний очаг
  только уют никаких баррикад никаких горящих шин никаких протестов
  а кто будет отвечать за эмоциональный климат
  а где же ваше добродушие прекрасная природа национальная кухня ведь было так вкусно и сытно
  и что вам не нравилось если насилие то ведь это было всё из любви
  вы должны строить а не разрушать забыли свое предназначение что ли забыли кто здесь главный
  нас убивают под видеокамерами кровь хлещет из-под хипстерского шарфика на грязный снег
  нас убивают в замедленной съемке словно бессмертие это искусство
  словно любовь исцеляет раны даришь цветы тем кто будет в тебя стрелять
  и ничего в душе не дрогнет не для того идут на такую работу чтобы проявлять эмпатию
  скорее для того чтобы бить женщин в живот на законных основаниях так они понимают слово "закон"
  сто верст исходить по снегу скажи есть ли здесь подснежники краснокнижная слабая поросль смотри ты замерзнешь в снегу мы были до поры до времени послушными
  но знали что революция победит
  ***
  
  жертвы будут произнесены - хорошие стихи томят,
  плохие так милы почему-то - мила ли пена
  на торте. приедем кататься мы в Петроград
  по первой линии передатчика. знаешь, Лена,
  что зря ты послушала сердце свое, которое лжет,
  которое ждет волшебства по щучьему сказу.
  вытирала ветошкой тайком под прилавком пот,
  приказчик не удосужился вниз посмотреть ни разу.
  греки вот после кризиса в пену мутную ни ногой -
  томишься одна в пространстве между Барби и домом
  без четвертой стены. тяжело же быть молодой,
  Средиземное море своим бороздить паромом,
  из тетради вырванным - "Волга впадает в к
  лмн", и так без конца запятой обеда.
  привезут тебе чашку с прялкой издалека -
  здесь такая вода, жестка. ты не привереда.
  ***
  жизнь в этой стране угрожает смертью
  пулевым ранением сквозным звонком о минировании магазина сглазом
  вопросом почему ты не была замужем ни разу
  разлетевшимися частями тел на пешеходном переходе
  кондиционером вызывающим простуды на работе
  спорами кто за кого голосовал опять звонком что заминирован вокзал
  объявлением скоро отменят жетоны
  вопросом вам нужен пакет класть мелочь на карту
  спорами из-за 8-го марта и 23-го февраля
  скользкими дорогами при температуре ниже нуля
  белыми пальто всех оттенков белого твоя страна тебя не бережет
  так и норовит повесить на дверь табличку "переучет"
  в ностальгии о лучшем пломбире и натуральной колбасе
  бесконечном страхе вживленном в геном
  что мы делаем если оказываемся наедине вдвоем
  обсуждаем сериалы или молчим иногда вспоминаем Крым
  вздыхаем что в Одессу дорого ехать летом
  руки красны вывесок искусственным светом
  ***
  жизнь это травма морковный сок в баночках для иммунитета
  невозможность сохранить то что любишь коллекции создающие видимость порядка
  ритуалы создающие видимость контроля над ситуацией
  страх привязанности страх потери контроля страх сказать что-то не то
  твое время растворяется таблеткой аспирина в холодной воде
  твоя самооценка лежит шариками пенопласта под ногами
  бесконечность хулахуп для твоей фигуры форма песочных часов
  когда у нас будет временное потепление перед ледниковым периодом
  травма сознания осознание травмы гербарий дневник наблюдений
  капли для сердца разве у тебя есть сердце нет шутка не удалась
  помнишь как мы впитывали этот мир всеми органами чувств с изнанки небытия
  читали документальную прозу о лагерях вдруг ставшую разрешенной
  завели кота узнали что они боятся воды
  не понимали как совладать с окружающей реальностью ее слишком много
  с травмами выдуманных героев не сочетающихся слов белая нитка боли
  всё никак не попадала в ушко игольное было стыдно чувствовать боль
  ты такой позитивный и успешный боль это слово не из нашего лексикона
  словно иголки под ногтями словно разговоры на кухне какую страну развалили
  люрекс подземных переходов цинизм как психологическая защита
  что в твоей подкладке зашито смотри мир нескольких пуговиц
  застывший уличный актер в гриме английская булавка от сглаза
  бойся острых предметов для памяти лучше молчи
  подорожник мать-и-мачеха мята ромашка репейник бурьян осока
  мирное небо Третьей мировой монеты мертвых империй
  возьми купишь себе мороженое этот их пломбир знаменитый
  кровь не разбавленную водой закалку водных процедур
  молочные реки берега кисельные календарь садовода
  белый шарф обмотай вокруг шеи от нас ждут не только повиновения
  но еще и благодарности несколько строк упоминания в конце текста
  твоя травма лучше тебя тоньше верней
  как выверенный жест буквы лезвия на запястье
  ***
  Жила бы в эпоху перемен - подавали к орехам пиво в театральной кассе, с Кузнецким мостом на "ты", писала друзьям в табакерку велеречиво, так и смыкаются в теле две пустоты. Тело одно пахнет только персидской сиренью, изобличая стремление сжиться, как все, с необратимостью, пять закладных по именью, пятый размер, мифотворчество, солод в овсе. Тело второе движется по пути сопротивления материалом, из которого создано, материалам другим, на предпремьерный показ появляется в алом, очень умело использует скуку и грим, с братьями Гримм проходит по Невскому, эталонны куклы с подсвечником, сказочники в кустах, серое зло в мир глядится из-за колонны, то, что нельзя подделать, всего лишь страх. То, что нельзя воссоздать, как любви полынью и голод, что подкрадется с ухвату и обличит, в этом раю никогда не бываешь молод, Малая Невка невестится и горчит. Малая Невка сжимает твои колени, хочется быть, только кажешься лучше всех. Ходишь вокруг иглы своей против тени, а на поребрике знай кровоточит снег.
  ***
  Жителей Троещины приглашают посетить шапито.
  Я не буду делать оценочные высказывания
  и меня пригласят на Франкфуртскую ярмарку вакансий,
  на ярмарку невест для поэтов-менеджеров потерянного звена,
  нечего надеть, нечего читать, нечего тут вообще.
  Когда мы любили друг друга, казалось, что это смысл,
  что мы не противоречим сами себе, а дополняем,
  заполняем пробелы, видим оттенки, ищем альтернативные
  источники энергии, исправляем ошибки мира,
  отвечаем на имейлы сотрудников доброжелательно
  и по существу, умеренно пользуемся копипастом,
  сооружаем Вавилонскую башню из этих слов,
  которые больше никогда никому не пригодятся,
  не вызовут отклик аудитории, не будут истолкованы
  даже превратно. Ты хочешь/не хочешь стать классиком,
  искать свое имя в гугле, уметь структурировать время,
  чтобы выкроить себе на полтинник кофе,
  уметь структурировать себя, чтобы выкроить на жизнь полчаса,
  уметь всё, что умеют другие.
  ***
  жители моей страны выходят из облезлого подъезда утром
  нервничают в пробках, пробуют учить польский, слушать аудиокниги
  думают, куда бы уехать после этой зимы, не закончится, думали
  плата за отопление всё росла, были бы руки для освоения полезного ремесла
  можно было бы класть кирпич, но мы складываем слова в предложения
  придумываем убедительный спич или не очень, но думаем - так сойдет
  машины едут на зеленый, перечеркнутые ценники стоковых распродаж
  были бы полезные навыки, а так ничего, что создано, не продашь
  повышай свой словарный запас в капкане спального района панельных домов
  в комнате без острых предметов и ярко выраженных углов
  жители моей страны выходят утром из дома, выходят утром из дома, пока темно
  везут тележки в метро, какие-то баулы, смотрят друг на друга с подозрением, но в целом снуло
  если дуло приставят к лобной доле, у тебя не будет времени вспомнить, кого ты любил, какие посетил города
  мы читаем прогнозы погоды, которые сбываются иногда
  жители моей страны не верят ни во что, звонят по объявлениям "сниму порчу и сглаз"
  игнорируют выборы дескать что тут зависит от нас
  плохие дороги, дымный воздух, на площади французская карусель
  возвращаются вечером обратно, жаль выносить из дома новогоднюю ель
  жаль невозможной любви, того, что не высказать с помощью слов
  но, может быть, еще иностранный выучу, буду пытаться
  уеду в Европу, например, туда, где вечный апрель, что-нибудь такое
  буду слать тебе письма пустые с оплатою за конверт
  ***
  жодного суму за тим чого не iснує
  для кровi у скронях є своя музика
  ми танцювали щоб сумно тобi не було моє серце гiрке
  ми танцювали i сум цей невидимий тихо в повiтрi бринiв
  не торкайся бо вб'є опритомнiти бiльше не встигнеш
  руки твої не тримають кiнцiвки молитв
  це життя i воно як було так i мало вже бути
  але так мало ми дiзнаємося про себе
  дитинство тiла душа-камiнчик
  цукор не розмiшувати сором слiв
  хiба ти щось можеш вiдчувати
  коли нас вигадали вiдпустили мелодiя життєствердна
  щоб кров рухалася швидше у венах
  щоб рiки не згасли вiд мулу
  щоб серце не зупинилося цi краплi пити натщесерце
  тричi на день та хiба це допомагає
  тебе нiколи тут не було
  тiльки бiль нагадує про iснування вигадки
  сум камiнних кiлкiв у серце
  кров з любов'ю колись римували та це вже не наше буття
  щось згадувати про ритм або риму
  згадати лише згадати пiдгрунтя для всього
  насип з якого падають потяги
  протяг з вiкна купе
  змилостивитися та дарувати спокiй
  не любов не вiдчай не надiю
  надто всього тут багато
  як в супермаркетi до якого ми потрапили вперше
  
  ***
  з опису подiї: "окрiм знайомства з книгою i самою авторкою
  вас очiкує якiсна поезiя"
  ось поезiя першого ґатунку ось другої свiжостi
  а це неїстiвна бутафорiя хiмiчнi барвники
  як твої улюбленi поети не виносили тишу
  друкарськi машинки з поламаними клавiшами
  попiл дешевих цигарок пiдсвiдомiсть має виправдати все
  незнайомi пiд"їзди попiльнички на пiдвiконнях розхитанi стiльцi
  розмови про головне якi потiм не згадаєш на ранок
  я хочу викреслити все окрiм цих кострубатих стежок
  мiж новобудов вiдчаю стиглих лiнiй
  викреслити як було до того мабуть ти хотiв бути як вони
  стежити за судомами реальностi димом на тлi кватирки
  дiставати зимовi речi дмухати на воду
  опiки вiд дешевих цигарок на долонi
  застигають мов крапленi лiтери знову зламана к
  ***
  за несколько лет до декоммунизации мы поехали на хутор Галушковка
  с несколькими поэтами, которые мечтали опубликоваться в известном журнале
  с несколькими поэтами, которым нужно было куда-то ехать участвовать в литпроцессе
  собственно, я относилась к каждой из этих категорий,
  поэтому ехала в тесной маршрутке, после мерзла на шароварном хуторе для туристов
  ела кулиш, слушала громкие песни какого-то анархиста на немецком языке
  у анархиста была жена-блондинка арийского типа, усмирявшая его неистовый нрав,
  мудрая женщина, сейчас таких на самом деле не встретить
  я замерзла, вышла на улицу, нашла красный флаг
  (потом один поэт еще обработал его в фотошопе),
  нашла красный флаг, символизировавший пребывание Нестора М. в Гуляй-Поле,
  и сфотографировалась рядом, потому что он яркий
  мне нравится яркое, но цвет крови пугает меня до сих пор
  нет, нас не напечатали в известном журнале
  я не знаю, где теперь эти анархисты-германофилы
  название города сократили (кстати, у нас на курсе были друзья Шумский и Петровский -
  предмет постоянных шуток преподавателя истории)
  Шумский стал диджеем, Петровский исчез не знаю куда
  собственно, это была рефлексия на тему праздника - не буду говорить, что он живее всех живых
  не буду говорить, что в соседней стране накануне был день национального единства
  мы давно убили в себе государство, его неприглядные останки становятся солью
  его символы вечной любви, острые лезвия, кровопускающие ланцеты
  хватит заваливать горизонт, стой ровно, будь всегда готова к началу
  текста о том, как мы поехали на хутор Галушковка за несколько лет до декоммунизации
  ***
  Заказное письмо No2
  (ТЗ от девушки, пожелавшей остаться анонимной: текст об этой весне - том, как несколько близких друзей провели вместе два месяца самозиолированного карантина. "кругом - потоп", а в их большом доме - островок спасения, радости быть вместе. фильмы, кухня, выпалывание сорняков, шашки и скрабл, и внешний мир им совсем не нужен. они - из разных языков и культур (русской и польской). если получится,пусть там, среди них, будет кареглазая полька и сибирский красавчик. всё закончилось, но с этим текстом мне хотелось бы вспоминать эту карантинную весну, в ней - целый мир)
  
  за окном карантин сводки сколько человек
  нет знаешь люди все-таки выздоравливают и живут дальше
  мы играем в скрабл угадываем слова
  свобода или изоляция жизнь или смерть
  здесь должны вырасти новые цветы
  новая зелень для нашего весеннего салата
  нам ведь еще понадобятся витамины, правда?
  мы посмотрели вместе столько сериалов
  мы с полуслова понимаем шутки друг друга
  только закадрового смеха здесь нет
  это драма или обычная судьба обычного человека
  оказаться в одном доме
  где люди рассказывают друг другу истории
  следует ли сочинить новый "Декамерон"
  или ограничиться выпалыванием сорняков
  сорняки всё растут для них нет режима самоизоляции
  они тянутся к свету
  мира за окном - есть он или нет - слишком много или слишком мало
  его нельзя потрогать его можно только помыслить как воспоминание
  мы учим язык друг друга
  я спрашиваю как будет "сорняк" как будет "свобода"
  языки похожи если изоляция продлится на неопределенное время
  язык можно выучить задавать себе вопрос отвечать на другом языке
  мы посмотрели столько сериалов столько партий в шашки сыграли угадали столько слов
  где Сибирь где Польша где всё сейчас ничего нет
  кроме наших воспоминаний воспоминания - и есть наша реальность
  мы вырастим овощи для весеннего салата
  обсудим все шутки неловких моментов между друзьями
  изоляция перерастающая в чувство единства
  улица новых уровней изоляции
  где Сибирь где Польша где Польша где Сибирь
  давай угадывать где мы
  ***
  Книга посетителей
  
  За тахту закатился волан, и рабочие строят беседку, закрывают окна, потом открывают - краски тут слишком много, по вечерам говорят: "А вот у Бергсона...", потом достают наседку, ставят ее на самовар, дочитали себя до слога. Женщина в белом, совсем как у Чехова, ест на ковре бруснику, пальцами красными мнет образец лейтенантской прозы, сомовский парк и фонтан, Арлекина и Лику вышить крестом, начинаются вешние грозы. Нужно закрыться веером, в переводных картинках видеть свое чудесное прошлое, детство Тёмы, ночью ходить со свечой и прохладу искать в пылинках, нет, ничего не сложится, всё-таки мы знакомы. Вот я поеду в Баден, тебе нарву маргариток, куплю большой пакет, сложу их, сверну покорно, мир обрастает плотью, ввергается в свой избыток, новая дача выросла из попкорна. Гости съезжаются и говорят: "Желаем вам всем смириться, выжить в каком-нибудь будущем времени, не обретенном всуе", на потолке распускается сонная медуница, но приглашенные будут мечтать о туе. Вот так всегда получаешь не то, что хочешь, а нужно его растить, поливать и окучивать, не вырывать из грядки, женщина в белом встречает Левина и вынимает нить, и вышивка распадается на осадки. Вам не хватает чувства такта, чувства большой страны, чувства хоть какого-нибудь неподдельного и простого, тут за углом продают лекала, очень себе нужны, если не думать, что всё распадется снова. Мишка на севере, старый сосновый бор, ферма в Зареченске, марки Тройственного союза, добрый мой сказочник так на расправу скор, разрезать на части - получится, что медуза, скользкое тельце сохнет на солнце, превращается в простыню, исколесил всю Европу, вернулся, нашел руины, "там у Бергсона", как будто кого виню, выпит аквариум и не срастить половины.
  ***
  за что тебя любить посмотри на себя в общем не за что ты не отличница до сих пор
  обетование вечной жизни каждый раз тут звучащее как приговор
  каждый взгляд походя бросаемый пуля или укор в порошок растирающий между делом
  здесь должна быть дорога молодым сильным и смелым существующим в гармонии с телом
  пусть любая любовь здесь заканчивается расстрелом иначе никак все мы прокляты у нас на лбу несмываемый знак невидимые чернила
  в белый свет как в копейку за что-то жизнь нас не простила ну любила может быть как-то как умела как знала но страхи передала свои в отравленных генах
  знание что убьют в первую очередь сильных и смелых а если отсидеться где-нибудь в тылу в душе храня детскую мглу
  клясться на голубом глазу что никогда не солгу а что ты думала мы перед ней в долгу она нас кормила поила от нее у нас отчаянья сила
  тьма накрыла ненавидимый прокуратором город смотри что у у нее внутри кровеносные сосуды артерии вены потраченные на созерцание зеленых стен перемены словно синдром отмены себя что ты держишь в руках как сдачу эта любовь пустота в которой я ничего не значу могло ли здесь всё быть иначе или всё расписано наперед просто всему свой черед
  что твое не убудет что не твое уйдет
  холодильник быстрой разморозки для теплых коктейлей лёд
  странно что она тебя любит но всё равно убьет для того ли желтые витамины таяли на ладони
  для того ли вакцины детские нам кололи но собой отрицая свободу воли через трубочку в жаркий день кровавые апероли страх не изжить он в крови он под кожей даже отрицая его ты не выиграешь ничего с ним не играют в прятки
  не загадывают друг другу глубокомысленные загадки кто кого перехитрит страх апатия стыд бесполезные вопросы что у тебя болит мир ответить что ли если тебя по нему кроили потом надвое раскололи и существуешь в боли как в формалине как в питательной среде в своем всюду и нигде
  говори о неважном только о какой-нибудь ерунде маскировочной сетью наручниками на венах здесь нет вещей ни бесполезных ни ценных ни света ни тьмы ни свободы ни тюрьмы есть только мы
  взятые у себя на несколько дней взаймы
  ***
  забей на safety set и умри молодым
  твоя страна развеется, как с белых яблонь дым
  твоя страна развеется, как с белых яблонь ЗОЖ
  не пиши завещание и все черновики уничтожь
  никто тебя здесь не любит, так что и ты никого не люби
  всё, что написано, с жесткого диска сотри
  пусть он поплачет, но плакать не будет, конечно, он
  плакать никто не будет, даже если влюблен
  забей на safety set и на символический капитал
  всё равно тебя никто здесь не ждал
  не искал твои реплики в чате, твое первое слово не записал
  у тебя есть только квартира, карточка на метро и вокзал
  забей на safety set и уезжай хоть куда-нибудь
  упади с мотороллера, получи штырь железный в грудь,
  а потом никому об этом не расскажи,
  чтобы не узнало об этом ни одной френд-души
  ***
  
  забыла, что светает рано, кондиционер магазина техники гудел
  иногда. не выключал сериалы всю ночь - не настолько смел,
  чтоб окунуться в тишину по самые плечи,
  хоть и твердил всегда, что проку не бывает от речи.
  никогда не понимал, как себя вести в этом городе,
  список действующих лиц вы всё равно не запомните.
  лбом малодушным врезаясь в Солянский тупик,
  слушать упреки прохожих скорее привык.
  за тупиком не бывает парадного входа -
  всех убеждал. спотыкался на паперти кто-то.
  смерть победила расхожие штампы печати,
  чем бы ни тешиться - всё здесь несладко дитяти.
  забыла, что не рассветет никогда, и только всякая ерунда
  (умным во аде уже засчитали года)
  будет, как памятка нерадивому пассажиру
  о подозрительных предметах. в его квартиру
  снова приносишь кирпич с имперским клеймом.
  снова камбек, отложенный на потом.
  птицы щебечут, кошки крадутся в тени.
  в царстве своем всех неверных тебе помяни.
  ***
  
  завтра мы начнем открывать шампанское загадывать желания год назад я загадала что хочу больше заниматься переводами в итоге у меня появилось очень много времени я только то и делала что переводила чтобы не думать о плохом называется бойтесь своих желаний
  даже не знаю что загадать завтра забавно то что год назад загадала сбылось мне так и не заплатили за перевод книги которую я переводила в прошлом году и книгу кажется еще не издали поэтому я нашла дело которое мне нравится подумала раз все равно приходится переводить бесплатно значит буду переводить то что считаю нужным это свобода я это даже не загадывала но так получилось я ведь могла переводить то что мне нравится уже двадцать лет
  но мне это почему-то не приходило в голову кроме стихов но за стихи по определению не платят а в этом году заплатили как раз за перевод стихов воистину этот год оказался полон сюрпризов
  не знаю каким будет следующий в этом я смогла расставить приоритеты это оказался самый главный год в моей жизни это что-то значит наверное ни один другой год не повлиял на меня так сильно даже не знаю что загадать в новом году
  ***
  закольцевал бы жизнь что так честней любую рифму затереть до дрожи
  а если нет то что бы делал с ней еще один теперь и этот тоже
  послать бокал не рассчитав аи салфетку смять смотреть как тлеет воска
  опарыш вспоминать стихи свои и понимать что это слишком плоско
  ведь можно было так и о любви сказать что вот любовь вот метел скрежет
  автобус на окраину лови хоть что-нибудь пока тебя не срежет
  на детской истине механике простой дробей без чисел тел небесных мраке
  любой учитель школьный и конвой при орденах кокарде и собаке
  ну что ты скажешь им земля есть Бог любовь есть смерть и смерть любовь пока что
  пока страдать скучать прощаться мог в одну воронку оступаться дважды
  здесь круглый лабиринт здесь южный мох здесь Минотавр баллончиком на стенах
  от плача и салютов не оглох пока твои еще не брали пленных
  здесь детский сад и тесный гастроном сожженный лифт акация у входа
  забыть теперь и мир и май с трудом пытаться вспомнить потеряться кто-то
  здесь прежде жил свечей перерасход воды холодной пятна на обоях
  потом по стенке пробирался вброд и думал что не встретит их обоих
  не целоваться за руки держась не рыться в памяти как в выцветшем комоде
  твоя ли жизнь почти не удалась он их не знал они не знали вроде
  кто первый тянет жребий дальше быт услуги служб и коммунальный холод
  как сладко всё что сердцу говорит и первый снег как первый сорт не смолот
  так прежде ты любил читать стихи и "Разное" бесплатных объявлений
  принять ли в дар сбежать ли ну беги куда-нибудь в промозглый сад осенний
  свободы нет и воздух чист и свеж окрашено и лучше не садиться
  кто нас любил скамейки цвета беж и чистотела первая страница
  ***
  законом о трех колосках не внушая подопытным страх - разрезанным надвое конвертом, о том, что было, не верь, там
  на слово сошье не полагаясь, медным веслом разрывая завязь, общим числом простым невечерним - столько копилось любви у черни, ютилось с той стороны, где обстрел, и зобом пустого окна не серел, разбитым на несколько южных слогов, в бреду повторяя, что точно готов.
  гвозди кладя на доски пустые, гвозди бы делать из мяты, они написали туда, что ни в чем тут не виноваты:
  ад - это всё равно другие, медные кольца и плечи нагие, фильдиперсовые чулки у теток Чука и Гека,
  моросью марких чернил, штемпелеванной ветошью века под корень петрушки забив мастерок,
  каменной кладки пыли в висок не были или были, литературой en masse не топили теплой буржуйки бездонное дно -
  рядом вокруг всепрощенье одно.
  ***
  Poison Ivy
  Закройте ей лицо поскорее - ведь путь неблизок, через сорок дней у нас может быть новый герцог и всё зачтется, уже сейчас несут кипяток, приносят две сотни мисок, я пытаюсь не думать в рифму, хоть редко, но удается. Герцогиня Малфи была ребенком, читала Экклезиаста, что всё течет и меняется, в Темзе плывут сосуды, иногда роняла закладку, нет, это так нечасто, мэр велел вырубать осины - деревню дерев Иуды. Она сидит под самым разлогим деревом, думает - яблони редко встречаются на пути, но тяготений сила велит открывать калитку, и скрипнет ветка, всё-таки зря никого ни о чем не просила, особенно герцога - тем вот надел на Стрэнде, золотая цепь, горностаевый плащ с отливом, а тебе миллиона строк, дорогая Венди, не хватает для счастья, задумайся о красивом. Ты зайдешь к нему, отравив кинжал в соседней аптеке, поцелуешь в лоб, в бессмертье толкнув собрата, и наверное Бог о смерти, любви, человеке иногда вспоминает, но как-то так виновато. Закройте ей лицо поскорей, иначе увидят дети, и какие-то карлицы тихо всплакнут в подолы, и тисненый том поднесут королеве Елизавете, выходящей во сне в Венеции из гондолы.
  ***
  
  замерзает вода, трубный глас ледяной оскомины января - или ты остывала зря
  до комнатной температуры, забывала шедевры античной литературы, кусочничать по вечерам, дружба, которой храм
  построил архитектор с фамилией непонятной, бледным суриком выводил штукатурки кровавой пятна.
  лезвием безопасным редуцировал кратность гласных - здесь были мы,
  руки тянул из матери-тьмы, несколько лишних дней потом получал взаймы,
  жаркие лампочки рассыпались по клеткам пустых делений, выбоины тела, карстовые пещеры,
  вящая твердость в вопросах веры, с клетки на клетку перепрыгивать, ни выигрыш тут, ни проигрыш,
  ни просодия, ни просо по зернышку, кирило-мефодиева бесконечная ночь,
  фонарь над аптекой колышется на морозе, бездомный лифтер застыл на снегу в неудобной позе,
  и подо льдом степной асфальт, под которым вода и город,
  и ледяная слюда выпадает за мерзлый ворот
  ***
  замерзшие оранжады "Титаника" кольца с надписями по кругу о вечной любви
  морепродукты щекочут твои лодыжки холод простых чисел после запятой
  нет ничего пишущая машинка в багаже кофры прогулки
  так они простынут в багажном отделении простыни скошенные лавандой
  сухими пайками города где все мертвы но тело хочет праздновать Рождество
  распинать белый мел открыток адрес расплывается на твоей руке номер дома
  дом превратился в леденец превратности исторического процесса
  я не помню где я живу где дети с зеркалами солнечные зайчики простые пространства
  и на последней ноте земля исчезает словно ее никогда не было под ногами
  не сносила три пары туфель три пары шнурочков шелковых ровных петель пока пришла сюда
  в сердцевине цветка находится цветок в сердцевине
  
  ***
  заплети мне эту косичку-колосок прошлое между строк читать-перечитывать
  видели что-то живое в мирном небе городских окраин своих
  в рекламе стирального порошка осетрины сообщения должны быть простыми
  и понятными всем что ты хочешь купить подороже оставить на память себе ровный колосок
  выровнять по краю я навсегда тебя забываю все эти фото где мы изображаем общение с кем-то кроме себя
  отчаяние перебирая как четки от невольной любви грубя
  вспоминая фамилии киников воздухом прелым дыша и скучая на фоне полотен
  где еще доказательства жизни твоей и надежды что ты был свободен
  от необходимости считаться с законом тяготения думать только о важном
  покупать бельгийские вафли на пакетике бумажном рисовать круги и ромбы от расстроенных нервов
  ни еда ни искусство не помогают тебе всё равно наверно
  каждый камень знаком в этом городе каждый киоск-самострой и мурал и осадок на стенах
  и вода поднимается к горлу но главное глаз не закрыть и смотреть непременно
  как смывает вода эти надписи из ничего только ты здесь чего-то и стоил
  чтобы пыльные стены зеркалкой снимать по утрам рассуждать о покое
  ***
  Засидеться за игрою в классики до тридцати, и хочу прикоснуться к змею (один поднимается, говорит цитатою со "Свободы", вспоминает Марину, горящую синим Русь), барышни-совслужащие мажут виски кельнской водой, а подумать, что я умею, я ничего не умею и совсем ничему не учусь. У дверей предлагают мёд со специальной пасеки по акционным ценам и путеводитель по Риму, керамические кружки со шкалою Цельсия и алым ртутным столбом, и всё, что ты видишь здесь, подобно сухому дыму, и даже тени от дыма, в которой твой милый дом. Непростые отношения с реальностью, судебные дела в шестнадцать часов и критическая масса покоя, ты же мне больше не снишься даже и чем тебя зацепить, барышни-совслужащие мечтают купить чулки made in Paris, в котлетах соя, белая выпь выходит на берег, чтобы предметно выть (чего ни напишешь ради красного вымпела на ковре узорчатом исфаганском, ты же мне больше не снишься даже, зачем мне теперь страна, из которой нет выхода, спрятать за Первым Волокаламским медальон с черным локоном, я безуспешно пьяна), нет, ты для себя дождешься какой-нибудь новой правды, труда и литературы, какой-нибудь безусловной живости и способности строить мосты, игнорировать мелочи, не расходовать буквицы на амуры - вот и милые правила жизни, которые так просты, а я ничему не учусь, ничего не умею, изыматься ускоренными темпами из оборота частиц намного проще, приносишь зайчонка змею, и новый сборник стихов, может Женю Риц. Другой встает, говорит, что нужно учить сонеты для отдохновения всех скорбящих в обеденный перерыв, ты же мне даже не снишься больше, как солнце другой планеты, ем шоколадное, форточку приоткрыв.
  ***
  засим позволь откланяться тебе, забыть пароль, рассыпать соль
  на дереве махогони, мороженую воблу,
  которая внутри безвременно утопла
  над печенью вокруг орбиты, не напомнит Космос,
  куда бы притяжение земли ни занесло нас,
  засыпан пеплом, обнесен забором и гражданским браком,
  выгуливать собак нельзя, соленой кости лаком
  резиновый обмылок возле клумбы с перманентом,
  и родина прошла, и не было измен там.
  простишь ли карамельного дюшеса рваную обертку
  и карту, где пунктир наматывал фон Мольтке
  на палец указательный артритный узловатый,
  и мокрая земля горит под кукольной лопатой.
  собрать ли ночью черепки со скифского подворья,
  и комковатый чернозем сметаю до сих пор я
  с узора, где жнивье, не виданное ныне,
  осталось всё равно на битой половине.
  ***
  Зато у меня есть Le Corbusier и Kylie Minogue,
  что ж, камин затоплю, буду пить, жаль, собаки нет,
  была бы собака - была бы мотивация, что ли,
  собака ела бы Pedigree, мы не знаем, тосковал ли Фёдор
  по русским березкам или по одетому в гранит Петербургу,
  но Анне Иоанновне нужен был важный канал информации
  именно в Лондоне, а я почему-то всегда стою возле книги Дюркгейма,
  у которого друг покончил с собой - вот камин, собака,
  или просто карточные долги, и читать верлибры с утомленным видом,
  или просто имя забыл - выдали замуж за Мейерхольда
  на Воробьевых горах, и отрада женщин - война с тех пор, как оттепель греет.
  Мила Иванцова пишет "Витражи" об украденном сюжете и дружбе,
  солидарность оставшихся в этом товарном вагоне никуда не ведет,
  но товар красит упаковка, иначе никто не захочет смотреть, что внутри,
  просто имени нет, ничего не захочешь запомнить.
  ***
  Дороги и сны
  Заходишь в детскую, думаешь - ногти твои остры, наблюдения тоже остры, а порою еще и метки, под окном сидят за прялкою три сестры, и дождь опускается к ним сквозь ветки. Я, положим, тоже люблю Вершинина, ялтинский тихий двор, и преданные собачники выгуливают левреток, и дождь приближается из-за гор, и прачка белье теряет без новых меток. Я тоже люблю Вершинина, что же здесь всё не так, ну он приносит белые лилии, дарит подруге Соне. Я думаю - рынки закрыты, цветы - это тайный знак, но как о любви разговаривать в этом тоне, а он говорит - уедем в Германию, в Гамбург, куда-нибудь, где нет соглядатаев тайных и пригоршней самоцветов, но Соня бросает лилии на пол и говорит: "Забудь, я люблю символистов, а прочих не жалую за поэтов". Заходишь в детскую, думаешь - заплесневелый дол, куклы Марины передник, кружавчик пьяно чем-то болит в темноте, на мельнице всё смолол, долго, но навсегда, где фортепиано. Захочешь стать директором фабрики по производству конфет, три сестры под окном вспоминают стеклянный орех, не бьются их стеклянные тени, и ничего здесь нет, по ряду примет лишь мутный кефир из блюдца. Я заменяю всё духовиденьем, смотрю на духов с утра, смотрю на духов в обед, на ужин ем простоквашу, все вынимают бусинки, пуговки из нутра, чтоб оправдать беспричинную радость нашу. Я, положим, тоже люблю Вершинина, что с этим делать здесь, написать тринадцать томов о жизни, перечеркнуть всё разом, а все читатели скажут, что это дурная спесь и нет прощения детским моим проказам. Заходишь в детскую, думаешь - вот уж совсем весна, нужно заблаговременно все посетить столицы, будто земля пробуждается ото сна и дрожь пробирает до глубины страницы. Заходишь в детскую, думаешь - ногти твои остры, можно на стенах писать об узниках злой вершины, только под окнами три неродных сестры портят за прялкою ровные прежде спины.
  ***
  LJ
  
  Заходишь на "Новую литературную карту России", ищешь там знакомые фамилии, потом смотришь галерею фотографий, потом выбираешь раздел "Другие города", чтобы удостовериться в отсутствии альтернативы, потом переходишь на "Вавилон", ищешь знакомые фамилии, смотришь фотографии, возвращаешься на "Новую литературную карту России", отсутствие очертаний перестает угнетать даже самых взыскательных читателей нашей страны, самых сентиментальных редакторов серии "Лекарство от скуки", думаешь - когда же слетит сервер и все уснут за шитьем, за нужным народу рукоделием из бисера и проволоки, наконец-то проявят скрытые в них таланты, начнут писать друг другу письма, склеивать конверты слюной, ждать невозможного - жалости от адресата, заходить на "Новую литературную карту России", находить новые знакомые фамилии, смотреть галерею фотографий, и всё становится на свои места, и находится там до новой переоценки ценностей, дети релятивизма.
  ***
  Любовная переписка
  Зачем вы здесь, донна Анна, продаете свои домашние акварели, созидаете мир по кирпичикам, атомам, не зная других частиц. И как написала Вирджиния Вульф в моем любимом романе о женщинах, до июньских ид нет удачи невестам и женихам.
  
  Достаю из подушки лебяжий пух и нежностью мир заснежен, все пределы очерчены, вас, донна Анна, здесь птицы склюют, как огарок зеленой свечи. И как написала Вирджиния Вульф в моем любимом романе о бабочках с мыльной тенью, все наши благие намеренья станут чернильным пятном без фонем.
  
  Зачем вы здесь, донна Анна, пишете лилиям, боль обретает плоть, ловишь душу - теряешь всё и немного сверх. И как написала ты в ненаписанном мной романе, конечно мы будем вместе в раю танцевать фокстрот,
  
  Иначе зачем облекаю тебя в эти пряные завитушки, ты знаешь о море, о чайках, воздушных потоках, вовне уходит накопленный нами с тобой общий холод и мы засыпаем, рядясь в белотканный песок.
  ***
  зачем тебе помнить Киев восьмидесятых
  белые стены церквей стерильно чистые окна
  пустота молчание белый цвет бинтов первая свежесть асфальта
  горячего асфальта среднепрожаренного битума
  зачем тебе помнить где эта газировка без воды пирожные безе чистотела
  ты застрянешь здесь навсегда будешь перебирать старые фото вот ты до рождения
  пробираешься мимо героев революции теплых столпов самодержавия родимых осин
  зачем тебе помнить Киев теперь столько не живут не любят мертвых не рвут тетради
  мутную взвесь подольского масла Аннушка разлила
  зачем тебе помнить кто жил в этом доме любимого цвета императора Николая
  рассказывал сказки дворникам рассказывал сказки друзьям
  детства не признавшим через столько лет никто не помнит тебя
  здесь проходит демаркационная линия жизнь под местным наркозом
  то чему нет названия но зачем тебе помнить Киев восьмидесятых разделять на до и после
  часослов герцога Беррийского загибать страницы стачивать корешки
  любовь не лжет не милосердствует не заканчивается не начинается только горячий асфальт
  дефицит желудей картофельных очистков воды из крана
  морской соли для ванн счастливых людей в метро
  зачем тебе помнить
  ***
  Путешествия в разные стороны
  Зачем ты мне дал этот голос на десять минут, вложил в уста мои страсть, вот так захлебнусь от страсти, сказал - персонажи из плоти и крови могут, но не умрут, какой уж там Страшный суд и души в кромешной пасти. Нет, византийская искренность эта и мне претит, извлекаешь корни трехзначных чисел со дна морского, в Петербурге однажды мой гимназический аппетит заставил меня сложить никогда не бывшее слово. Ах агнец божий, ах королевский вассал, ах чахотка и строгая литургия, мир, в котором я вас создаю, непомерно мал, сотня зеркал и логово злого змия. Зачем ты мне дал этот голос, потом отнял, под северным солнцем нерасторжимы узы большой привычки, все наши любови - корень числа, который, конечно, вял, мне пора начинать курить - я уже накопила спички. Ты знаешь, была бы я не я, а кто-то другой, кто-то третий, четвертый и так в бесконечность к нулю устремленной, ты знаешь, я бы ходила по Невскому вниз головой, словно повешенной в картах таро и сединами убеленной. Для каждого человека уготовано несколько бед, несколько радостей, пятен помады на выбеленных салфетках, а я накрываю зеркало, думаю - и перед кем мне держать ответ, возможно об этом сказано в тех вон твоих заметках, конечно ее будут звать зефирно, как-нибудь "херувим", как этого пажа в "Цирюльнике", демонологий духа мы носим в себе так много, что выплюнуть их хотим, но нас настигает фиаско, точнее сказать - проруха. А вот на последней странице сказано - всё-то она поёт, она поёт и лето красное, всё-то тебе припевы, верни свою плоть ему, сними с себя этот гнёт. Да, кто-то тебя крадет, а ты вспоминаешь - все вы...
  ***
  
  зачем ты носишь штаны так ты никогда не найдешь себе мужа
  зачем ты читаешь книжки так ты никогда не найдешь себе мужа
  а что может быть страшнее чем не найти себе мужа
  хватит работать иди искать себе мужа
  хватит думать о всякой ерунде иди искать себе мужа
  все вокруг успели найти себе мужа
  все вокруг успели стать несчастными развестись
  но зато у них есть дети ради того всё и затевалось
  что может быть страшнее чем не найти себе мужа практически ничего
  зачем ты читаешь книжки еще не дай бог станешь умной
  еще не дай бог станешь умной придется это скрывать
  а толком скрыть не получится это как клеймо на всю жизнь
  зачем ты читаешь книжки они и так уже заполнили всю квартиру
  вытеснили несуществующего мужа и детей скоро вытнеснят нас
  а от них всё равно никакой пользы один вред
  кем можно стать если читать книжки абсолютно никем
  а что может быть прекраснее чем выйти замуж
  ***
  звiдси не вийти нiкуди бо вiдстань для пострiлу надто коротка вiйна пiсля миру навпомацки тiло своє
  шукати помiж схожих нас вiдрахували з усiх вишiв iсторичної правди вигартували в попiлi сенсiв вiзьми це серце як доказ життя не минає ось так
  звiдси не вийти нiкуди бо дiти малюють осiннi плоди на бiлених стiнах осяйнi простирадла думок надбудова та базис сюди ось i влучить снаряд свiтла променi теплi немов ще весна так було
  звiдси не вийти бо свiт намальований кров'ю та плоттю тiней вiйна закнiчиться колись i куди ти потiм
  миру не iснує що це таке це мальви ось цю пiгулку вигодувала вовчиця отруйне тло тут буде iнше мiсто
  щасливi люди будуть виходити з будинкiв на холстинi рахувати скiльки нас ще залишилося
  це майже кохання до всього що зникнути має до всього що тiльки на день мов метелик душi
  звiдси не вийти нiкуди свiт спiймав роздивляється пiд мiкроскопом куди цю голку вштрикнути щоб цiкавiше було щоб у розчинi борсатись тiло пливе за водою душа цi малюнки збирає бо мала вона що залишити мир це вiйна iз собою бо навпiл розрiзали нас
  ми не впiзнаємо бiльше це мiсто i в очi твої не дивитись це дзеркало бреше що ти iснувала що там за фiранкою свiт теплий жовтень весни
  що пульсує пiд шкiрою що це як доторк як кров iз серця що має бути живим ще iнакше куди ти тепер пiсля миру
  я ще навчусь малювати щоб справдилось все
  ***
  здесь вас научат рисовать комиксы графические романы несколько раз подумать
  карусель вертится мыльные пузыри слов облако посмотри здесь
  не выходил из комнаты столько лет у подъезда растаявший реагент
  у подъезда мертвая женщина с шариком Happy Birthday
  почему счастливые люди никогда не могут быть вместе
  в ночном киоске продают "Колокольчик" и сок внутри пакета пакет
  матрешка матриархата катится не держит баланс лежит головой на север
  у каждого героя должна быть мотивация когда город разобрали по кирпичику птичку переехали
  на другой полянке он будет смотреться лучше жители под муслином занавесок прячутся от света изобрети новый мир
  мало прекрасного в жизни строительные материалы дороги любовь проходит как насморк на стенах проступают слова и купить словарь
  всё забываю у каждого героя должен быть словарь муслиновые занавески капли от насморка
  море на фото-обоях солнце шариковой ручкой на руке
  никакой рефлексии по поводу невозможности бессмысленности
  ожиданий на остановке вопросов "А он еще тут ходит?"
  когда время закончится простить себе всё что не нарисовал
  женщину с шариком прямые улицы тесные дома
  несколько слов на незнакомом языке и остаться дальше
  ***
  здесь история вежды но после сотой свадьбы
  каждых поэтов тургеневской прозы усадьбы
  нет ни картонки ни Кинешмы не родиться мне в Киеве муж не хлестал хлыстом
  что там было потом помню муж и родились мы в одной купели спального района и в каждом темени сонно
  пересчитывали детей заоконного Лаокоона
  мы столь прекрасно умны наверное это уже не мы обсудили все темы на свете обошли все улицы нашего города
  обошли все города увидели всех женщин стариков и детей вырыли свою тюрьму без всяких затей
  вырыли свое метро опять поговорили что нужно вырыть метро в спальный район
  каждый кто любимого убивал наверное был влюблен
  каждый кто себя не убил до сих пор так и живет до сих пор живет на Одри смотри в свой телевизор в своем одре
  перебирает пружинки Одри говорит ты видишь каков одр нашей любви нет ты погляди но Одри молчалива
  нет ты говорит Одри глупа я бы стирал пыль с твоего лба я бы дул на твой кипяток с утра если бы ты жила
  здесь возле калорифера развешивала свой тлен свои юбки шестидесятых все эти веселые ребята
  все эти он сам пришел я вовсе не виновата
  здесь история суемудрия да и бог с ней мне с ней не разобраться
  погляди Одри как мы пляшем на барной стойке платим все свои неустойки пот бит
  никто тебе не говорит как ты смешна в свои тридцать пять еще не родила но знаешь правильные слова можешь написать как оно должно
  но ты не знаешь на самом деле ни слов ни плоти которая живет и плоть мертва и слова так себе
  посмотри моя Одри как мы мертвы пляшем на балконе пьем клюковку снова пляшем пусть победа достанется нашим
  пусть она достанется честь никому ни суму ни тюрьму
  ни твою жалость я теперь ни приму
  посмотри моя Одри как мы сами на себя больше не смотрим не хотим смотреть в это зеркало как ты бледна теперь а вон там дверь
  посмотри моя Одри и дальше можно перечислять без счета словно нет слов
  словно ты закончить стихотворение никогда не готов
  пусть теперь светает на каждом шагу пусть у нас теперь спрашивают закурить верный путь
  пусть у нас теперь спрашивают завернуть с собой мало хлеба
  ***
  Здесь когда-то была земляничная поляна, скрывая пристрастий к муссу остатки, на переездах теряя последний страх, холодно-жарко, Достоевские впервые приехали в Старую Руссу, и в винницкой электричке поют уру ахим бэлэв самзах. Кто бы мог экранизировать твою биографию так, чтобы мучительно больно, в привокзальном буфете пиво и водка, это классика, нужно снимать, вы всегда не проходите пробы на эту роль, но только небо, радость и ветер смешат опять. Из училища почвоведов тебе принесут синицу, журавля и ласточку, глаз землемера К., незачем было ждать зимы, когда забивают птицу, и разливается морем червленым Ока. Я вас любил, но любовь уже меньше смысла, который редактором вкладывался в эти слова. Фрида скучает за барной стойкой, где сладко, там будет кисло, новая жизнь уступает, уже не нова. На раздаточном пункте тебе подарят новое лыко, новый набор юного техника (больше не землемер), всё бесполезно и в этом равновелико, можно рыдать до утра над коленями Клэр - как там акация, горы брусчатки и гимназический сторож приделал новую ногу, уже не липовую (эра пластмасс), только ты всё равно ничего такого уже не помнишь, убеждаешь других, что ходил вот сюда в пятый класс, а потом проснулся в бистро у околиц Стамбула, Фрида скучает у барной стойки, пьет черешневый сок, отрицая всё очевидное, машет снуло черной отметиной крыльев надушенных строк, но никто не хочет снимать земляничные тропы летом, резать крупные планы, расходовать пленку зря, горек черешневый сок, я не буду поэтом, больше не буду, полцарства тебе за царя. И на что нам теперь смотреть, кто любить наивных, брошенных ради истории, в царство свое вести, в 10:00 выходить с кумачом из винных, не проверяя тонкость своей кости.
  ***
  здесь никогда не заканчивается надежда, не заканчивается война, облаков вечерних сангина
  верить во что-нибудь нужно, во что - это в общем едино-
  образие стен и зашторенных окон, где люди теряют друг друга
  темные капли дождя ритмом скованы, глухо
  падают, здесь никогда не закончатся песни минувших побед
  двери стеклянные напоминают, что выхода нет
  красной лампочкой светит в ночи светофор или город подземного страха,
  картин молоком на ладони
  здесь никогда не закончится скучных историй пробег, это жизнью своей называя,
  предполагая, что где-то жизнь есть другая и оспины пуль в кирпиче,
  и любимое сердце твое в белизне от пломбира
  но мы не вернемся туда, где нас не было,
  несмотря на все надписи мира врезаясь в стеклянную дверь
  это душное лето закончилось прядкой зимы, мы берем это время взаймы
  и не знаем, что делать с ним, веретено, карусель или спицы
  нет, всё это нежное снится, но птица не бьется в окно
  у нас было тщедушное лето в смешном сарафане одно
  прижимая лаванду к груди - он сказал - ступай, по сторонам не гляди,
  не оглядывайся, само собою, нет, мир воцарится когда-нибудь, но не сейчас
  вот заходишь в класс, лаванду к груди прижимая, следи, чтобы спина прямая
  чтобы уверенность в завтрашнем дне, как в начале мая
  на стенах портреты иконоборцев, тени святых, тени на потолке, у соседа ножик в руке
  когда-нибудь мир воцарится и небом раздавит своим, вот мы у светофора стоим,
  один и тот же цвет наблюдая, комета летит к этой бедной планете,
  тростниковый сахар падает в твой латте
  красота спасает, губя, найти чаевые, нет ни рубля
  сосед вырезает на парте "я не люблю тебя"
  ***
  
  Зелене свiтло, пiд шкiрою сполотнiв,
  куди себе пiсля лiтер стiлькох подiну,
  людське життя - 25 000 днiв,
  лезо насправдi тонше за волосину.
  Почнеш тут збиратися в гостi i навмання
  зустрiнешся поглядом, серце крихке в долонi,
  своє секондхендiвське вiд жебракiв вбрання
  у лiс вiднесеш i парфумами змастиш скронi.
  Куди нi подiтися, правди своєї тин
  поставити вище за той хмарочос-горище,
  на все залишається ось 25 годин,
  на все залишається, вище i вище, вище.
  ***
  земля горить у зонi вiдчуження дим шкiра обпечена звiрiв
  продукти горiння у твоїй кровi замiсть кисню в Страсну П'ятницю
  твої вiкна бруднi вiд пилу i диму в Чистий Четвер
  та нi чесно ти їх просто не хотiла мити посуд ще примушуєш себе
  а вiкна i так якось буде на що там надворi дивитись
  поодинокi перехожi в масках та дихати нiчим вже бiльше
  не виходь на вулицю не вiдчиняй вiкна пий багато води
  дим застiбує вулицю пiд комiрець до шиї
  тiло наповнює втомою наче не тiльки-но прокинулась ти а ходила багато кудись
  мозок починає згадувати панiчнi атаки десятирiчної давнини
  можливо ти знову почнеш задихатися
  або не почнеш наче звикла до диму цього
  через два днi Пiст закiнчиться але апетит зник ранiше
  мов рана свiдомостi гоїться надто повiльно мов попiл роздмухуєш ти
  поодинокi перехожi у вранiшнiх вiдтiнках диму
  тут не надто багато варiантiв переходу
  куди ти йдеш чи є у тебе якась мета яку можна довести
  або просто блукаєш у теплiй безвиходi квiтня розносиш свiй сум
  що у тебе у сумцi сутiнки марлi
  твої померлi дивляться на тебе скрушно хитають головою нiчого не вдається
  цей лабiринт у центрi якого сгорiла земля
  мертвi звiрi з хижими очима пекло у нашому серцi
  не виходь з кiмнати не заходь у лiфт не вдихай повiтря
  все мине обiцяють все має минути
  згадувати молитви забутi зi школи додавати свої слова
  ***
  
  Зима заканчивается здесь только в мае, ты говоришь, что дети здесь подморожены -
  Северные дети, но всё равно шумят в музее Янгеля,
  Пытаются потрогать через веревочку диван из его московской квартиры,
  А это зал японских подарков, потому что мы - города-побратимы,
  Но всё-таки лучше учить китайский.
  Нет, его не выучишь - говоришь ты, - он интонационный.
  Скажешь что-нибудь не тем тоном, и в другой провинции тебя побьют.
  Да и что здесь делать китайцам - они любят, где очень тепло.
  Зима здесь начинается в октябре после слякоти скользких колдобин.
  Почему даже возле горадминистрации нет нормальных дорог - возмущаешься ты -
  Нет, надо жить на юге. Человек ко всему привыкает, но лучше привыкнуть к югу.
  На пятиэтажке ржавая спутниковая антенна.
  Нет, летом все едут на дачи, там у них парники, так что жизнь замирает -
  Объясняешь. Когда же тут жить. Телевизор? Как всюду в России.
  Вряд ли уж вкусы особенно как-то разнятся.
  Только не вздумай уснуть здесь на улице ночью - замерзнешь.
  ***
  
  Зима опять начнется в октябре из грязи у подъезда,
  Веками сломан кодовый замок, за дверью ночь разверста
  Нарывом лампочки, которой скоро будет двадцать -
  Опять ремиссия любви, так нужно целоваться
  И разноцветье пить тайком на подоконнике облезлом,
  Когда выводят их во двор по одному в репейник весом.
  Когда цепляется замок за ледяной губы ограду,
  Напоминает, что пора им со двора и спать не надо.
  Зима приходит всё равно, насытив палою листвою
  Воспоминание твое, как из болотца мы с тобою
  Слегка примерзлому брели, не вспоминая, где тут север,
  И тот, кто карту составлял, в свое могущество не верил.
  ***
  знаете, шикарно умер, я слышал из первых уст, улыбался и курил папиросу, даже на ребят из первого отдела произвел впечатление
  некоего недопонятого гения - крестики ставил нолики, земля осыпалась с мокрой лопаты в рот -
  пролетарскую нежность никто не берет в расчет. говорил - позвоните сыну, в детском саду задавали клеить
  щелоком жечь осину, дружить под окном, носить в квартиру металлолом,
  следователь включал граммофон, где вальс "Амурские волны", люди страдать вольны
  после несчастной любви и самой счастливой войны, требовать больше котлет, мятной манки и простокваши,
  вот на них разнарядки нет, так что это уже не ваши. гречневой больше, ворон вьется над буйною головой. землю мизинцем царапать, как будто еще живой.
  письма в разведку писать и строку заливать бензином, только привычную "ять", как и все пригрешенья, прости нам.
  ***
  знаешь ты стратила написала ему какую-то глупость под утро когда ни в предательстве ни в надежде
  не будешь ты заподозрен раз два три солнце и месяц не перепрыгнуть
  знаешь все эти фронтмены вчерашних групп так и не ставших знаменитыми
  руку пожать сделать селфи на фоне спросить о планах на утро
  творчество режет тебя разорвет на четыре части
  раз два три ты стратила снова незнакомые люди ставят какие-то треки ставят банки на кожу целуются внутривенно
  звездное небо над нами в отсутствии липкой крыши
  знаешь ты утратила цельность веришь всему что дышит
  шевелится говорит что так оно быть и должно
  поедем в Мариенбад говорит там такие воды
  когда они отойдут настоящее станет видно
  раз два три говорит это пляж это асфальт и пляж
  ***
  
  знаешь я теперь не могу слушать "Ундервуд" потому что мы слушали его вместе
  покупать все эти никому не нужные брелки чехлы для айфонов
  с новогодней символикой перья цветов чистоты вылазят сквозь ткань подушки
  разлетаются по земле неродным безнадежным снегом
  ты забываешь свой пин-код несколько раз дуешь на пальцы холод
  оправдывает любую оплошность припухлость век пустую тележку в кассе
  что вы делали когда всем надоело есть мандарины загадывать желания
  одни и те же из года в год когда-нибудь они точно сбудутся
  от многократного повторения привыкаешь даже к любви когда-нибудь они сбудутся
  все эти пометки закладки никогда не открываемые ты на каждой странице
  я обязательно вернусь потом чтобы узнать мнение автора этого лонгрида по случайному поводу
  но никто никогда не возвращается подарить тебе брелок с изображением схематической птицы
  пожелать исполнения всего что уже не нужно
  эти песни не виноваты в нелюбви в капитальном асфальте улиц
  в новогодних огнях коротких замыканиях длинных промежутках
  между прибытием средств транспорта тело не хочет смысла
  легче исчезнуть игристым вином разбиться
  в темном переходе где гаснет свет
  ***
  Знаешь, мой Мерлин, по азбуке Брайля у нас выходит тупик, гусиные лапки под веками, клочки шагреневой кожи, к мертвому калейдоскопу веком пустым приник и вспоминаешь, как были с тобой похожи. Это твои двенадцать братьев, грустная Нимуэ, склевали дерн во дворе, крапивное семя сладко, наконец-то они научились плавать, здесь холодно, но в Неве перины не тонут, прощание - не загадка. Можно я отобьюсь от стаи и буду тебя любить, каждое утро тебе приносить камыш и полевок, повествования этого так бесполезна нить, учимся жить по новой, я так неловок. Можно я буду играть Шопена тебе с листа, с чистой страницы, не залитой чернилами, как слезами. Думаешь, ты мертва, потому чиста, словно снег в феврале, и звонкими голосами на десять ладов убеждаешь себя не в том, что ты стойкий солдатик из олова, гордый, как кукла вуду, а потом закрываешь за полночь предначертаний том и говоришь: "Ну разве не странно, что я никогда не буду". Это не так уж и странно, об этом не нам судить, вот ты лежишь с черной книгой в чаще еловой, повествования этого так бесполезна нить - легче рукав засучить и порезаться нитью новой. Был бы царем ты, Мерлин, но это слова, слова, или пускай пастухом в Аркадии метростроя, это твои провода и по жилам бежит Нева, крапивное семя, вода, мы, себе ничего не стоя, смотрим трехмерные сны, хватаясь за пистолет при каждом слове на букву К, у прописей и кроссворда есть одно хорошее свойство, но выпадет не валет, болью молчания не искупаемый, долго звучащий гордо.
  ***
  знала Офелiя нiмфа якби було знаття темне латаття спокiй
  провiнцiйних кiоскiв о десятiй ранку з яскравими фото зiрок
  таємницями щасливого шлюбу куховарiння
  силомiць примусили жити плисти повз ятки морозиво сон
  пам"ятати що десь є як не для щасливого кохання то для промовляння вголос
  iменi схожого на твоє власне але не так
  дверi зачиняються обережно тримай голову над водою
  розчинну каву розмiшуй за годинниковою стрiлкою
  у всьому має бути система важелiв та противаг невiдворотнiсть
  темнi зливи душi фото зiрок зi слiдами травневого фотошопу
  щасливi шлюби що як ми є насправдi
  плавати вмiли навiть захлиналися нiмотою мрiї про щось тривке
  має бути виправдання цьому темному лататтю колишнiм словам
  якi бiльше не мають змiсту нiчого не означають але могли б якщо задiяти уяву
  вгадати звiдки цi смiшнi листiвки з побажаннями всього
  кухлi з вiдколами стразiв страхiв що життя можливе
  Офелiя нiмфа старих речей годинникiв у водi залiзного брухту стигле
  мiсто з паперу на днi водосховища ми ходимо сюди у вихiднi зрiдка
  ***
  зомби-апокалипсис наступил а ты его не заметил
  так тебе не напишут больше "приветик"
  а подрезают на встречной под окном поют "то не вечер"
  в этой стране (она так заточена) будешь мучиться вечно
  зомби-апокалипсис наступил люди в масках скупили крупы
  опустили маски на подбородок сказали что маски - тупо
  нет ощущения воздуха в душной маршрутке нет единения масс
  эта страна так заточена - она ненавидит нас
  зомби-апокалипсис наступил а ты его не заметил
  больше никто за своих посторонних здесь не в ответе
  каждого гложет страх надежда жизни мелкий микроб
  меряешь температуру это смерть или озноб
  зомби-апокалипсис наступил теперь мы - одно и то же
  нет никакой надежды продать себя подороже
  температура падает идет к тридцати пяти
  красная ртуть разливается дыхание отпусти
  ***
  
  ***
  Зоя К. идет по снегу комсомольцы пишут послание преемникам будущего
  Зоя К. идет по снегу к сосне словно во сне подставляет шею белой лебедью всё что ты любишь не удержишь
  не присвоишь не сохранишь внутри как грим героизма
  как маску надежды сотри слой огуречный этот привкус с кожи лица
  не будет конца этим думкам салфеткам макраме рамочкам из ракушек
  всё что ты любишь не сохранить как кровавый навет над открыткой привет из Гурзуфа
  комсомольцы будущего не помнят этот страдательный залог этот высокий слог стихосложения
  капсула времени временно недоступна
  разжигают костер в лесу не неси нам все эти здесь и сейчас
  то будущее у нас прекрасно то прошлое было прекрасно зачем нам все эти корешки
  Зоя К. персонаж диктанта мы пьем березовый сок бледные дети мегаполисов не знаем как возделывать землю как собирать валежник
  мы пьем мало жидкости у нас синие тени под глазами плохая кредитная история склонность к истерии
  капсула будущего сначала конец света потом светлое будущее карманный справочник по эсхатологии
  Зоя К. персонаж диктанта в руке как цветок цвета алебастра как мертвый голубь мира можешь ли ты
  чувствовать смерть как часть себя чаять возвращения в этот лес табличку "окрашено" вертеть в разные стороны
  думать другая сторона вещей должна быть чиста
  не то что эти помарки не то во что мы верили а то как есть
  вы должны жить в новом прекрасном мире без войн печали воздыхания без этой зеленой масляной которая каждый раз остается на моем плаще
  без этой руки на моем плече без фантомной боли будущего
  как нож перерезать эту ленточку пуповину
  Зоя К. персонаж диктанта говорит были бы мы грамотны хоть в половину против нынешней судьбы
  переполненных рек мутной крови невинных своих агнцев
  разбавленной формалином правописания так они горло свое берегут укутывают шарфом прячут от ветра руки
  но мы их не любим всё равно эти бессмысленные жесты любви жесткие коврики волокнистые фрукты
  шелковица укрывает твою половину земли красна нет это от слова красивая это не то что ты думал
  стертый номер на груди как руки сложить как смотреть в профиль
  как молитвы обещания обращения вопросы как вы там как смотреть чтобы видно
  не ходи в этот лес темный лес односложные слова говорит пишите слитно тут всё равно
  никто не читает ваше как мы были молоды как верили в справедливость
  только для себя как открывали новые земли как зачеркивали их
  так всё будет разве ты не видишь их горящие пламенем глаза холодные руки
  черно-белый мир теплый шарф ель наверное вы уже населяете космос своими оттисками
  мир прекрасен как образцовая тетрадь по чистописанию
  Зоя К. идет по снегу тень закрывает снег
  
  ***
  зректися кохання набагато важче нiж зректися життя сказав класик
  водночас i страта i шкiра пiд гострим кутом невагомiсть спокути
  блiда пляма голосу серпень занотовує у записники всi мiсця зайнятi
  залишилося тiльки втекти солоною водою дерев просочитися в серце без тебе
  залишилося тiльки як зараз життя ми вбиваємо все що залежить
  вiд тiнi та свiтла твого голосу
  згубна звичка зневiри вода в переходах пiдземних прозорi кiстки
  зректися кохання набагато важче нiж зректися
  кожного дня вiдкривати очi вдихати повiтря думати навiщо це все
  не знаходити вiдповiдi
  залишати думки на потiм перебирати уява виправдовує кожен акт зречення
  краплi свiдомостi тут нiчого не було як ми проходимо повз старi стiни
  будинкiв говоримо про лiтературу вiримо що життя скiнченне
  але не зовсiм не назавжди
  тому що неможливо повiрити у вiдсутнiсть твого голосу
  нiмоту номеру з перелiку контактiв неможливо повiрити у нiщо
  коли ми просто тримаємося за руки впевненi що напишемо кращу книгу у свiтi
  i це має сенс рано темнiє листя пливе за водою
  ***
  зрители собираются возле входа
  постановки классических мюзиклов лучшие эпизоды
  рядом памятный камень герои не умирают
  погиб двадцатого февраля четырнадцатого
  мы смотрим сверху на огни словно
  с коробки конфет "Вечерний Киев" вся эта панорама
  скоро часы переведут на час назад тьма шоколад орех
  держись за поручни не смотри вниз где покатый склон брусчатка цвета граната
  тутовые шелкопряды детской железной дороги мир в окуляре прицела
  мы опоздали сюда вот и третий звонок трелью вспышкою канонадой
  мы опоздаем всегда но билет не вернуть надорван
  там где место указано ряд на брусчатке каблук порезом
  несколько здешних цветов как земля отрицает климат
  ровный пролог как земля в свои попадает ноты
  скуку цветения свой одноместный сад
  чай остывает на бедном ветру октября руки мерзнут
  душа пристает красным фетром к затылку
  звуки смыкаются словно кольцо зажигания зря
  ***
  
  зря что ли тебя в средней школе ставили на гречку возили на Черную речку
  чтобы воспитать эффективного человечка работницу мать
  чтобы ничего плохого не знать не ведать по режиму обедать
  страдания вредны и чувство вины и многосложные сны
  серьги серебряных пуль в мочках ушей говорили тебе пошей платье с воланами
  с этими снами странными не оглядывайся назад там огни не горят
  там столько дней подряд забытые праздники в которые дарят привычный одеколон
  потом сертификат в спа или фитнес
  лёд расходится ты говоришь хоть теперь спаси нас
  эти холодные черные воды реки твою кровь заменяют собой неба севера контур слепой
  манит ретушью темной пустой синевой
  это камни которые тянут ко дну там тепло и спокойно наверное
  там наваристый суп на первое потом пюре с котлетой компот там каждый как должно живет
  "нет никакого мифического народа, я - это и есть народ", - повторяешь про себя
  февральская мерзлая земля обжигает ладони
  нет кажется это не я за руку тебя держала всё что ты велишь выполнить обещала
  страна дарила тебе дорогие ленты потому что здесь никем ты не станешь
  будешь повешен после на них после износа уже не дорогих
  это и есть высшее проявление любви подумай только недолго
  зря что ли тебе внушали чувство долга чувство что всё верно иначе никак
  зря что ли выжигали словно третий глаз на лбу невидимый знак
  по которой ближе стоящих узнавали в золотой фольге невкусные эти медали
  самым лучшим горстями потом раздавали
  ***
  
  А. К.
  
  и вот ты узнаешь как это не уходить с вечеринки на самом интересном не говорить что социум это зло межреберная невралгия любви
  не говорить вот Большая Медведица посмотри вот Малая Медведица нет мне всё равно не верится что мы живем
  но я говорю что напишу об этом стихотворение
  ты спрашиваешь читала ли я Шопенгауэра "Метафизику половой любви" я говорю Шопенгауэр сексист но об этом я уже писала в другом стихотворении тут нельзя повторяться
  почему все разговоры с мужчинами сводятся к Шопенгауэру или мне нравится определенный тип мужчин
  я спрашиваю действительно ли ты не любишь верлибры или это был троллинг
  говорю что никак не проще это всё инерция рифмы
  потом смотрю на Большую Медведицу как в советском кино шестидесятых
  прижимаюсь к твоему плечу чтобы это было не слишком навязчиво
  говорю что люблю этот район ты спрашиваешь как теперь называется проспект 40-летия Октября
  я говорю что путаю Большую Васильковскую и обычную Васильковскую
  а еще тут есть Голосеевский проспект
  и вот ты узнаешь что слова ничего не значат это просто слова что я могу выразить ими
  и вот ты узнаешь незачем помнить бывшие названия проспектов по пустякам
  говорю себе вот Голосеевский проспект вот Большая Медведица вот гостиница "Мир"
  никакой инерции рифмы произносить слова никакой инерциии рифмы
  говори любые слова я не помню теперь еще
  ***
  и говорит, что муж на шахтах, ядовитая бабенка, нужен рубль на угощенье, на табак себе, а так-то в общем что удобней.
  смерть проходит мимо терриконов, мимо женских лавок, где отрезы, и лабазов, несметны камни в каменных пещерах,
  классово чуждые химические элементы проникают в кровь, химия и жизнь,
  зарождение простейших форм сознания в океане, магма и снег,
  который асфальт согревает, сливается тело, стеной не прикрытое,
  очерченное контуром, пунктиром, линией отрыва, орбиты, и говорит, что муж никогда не сообщал ей о себе
  по этому адресу, чтобы не расходовать черную чернь черноту типографской отравы свинцовой свинец
  это только на пули сюда же они не доходят теперь бесполезно ссылаться на память история знает
  примеры любви, от которых тебе не укрыться,
  и плед на колени не класть, и ведерко купить.
  ***
  и жереха клёв, сотню буйных голов, к трудным будням свободы готов,
  осоловелым глазом в калейдоскоп осколков, словно от памяти смерти бывало немного толку,
  режет и жарит, и трет, всему приходит черед, Соломея-соловушка кровь серебряной клюквы пьет,
  теплую ложку кладет в прорезь атласной маски, и разрезает кость слоновья кротость указки -
  ей говорили, что дважды не два, не в каждом дворе прорастут дрова порослью жезла ааронова, веки слипаются заново,
  греки приносят Елене напиток, где утлый жолудь тонет с наветреной и о любви ничего не вспомнить.
  на пересохших губах растекается краденый воздух юга, не умереть по любви, забывая наощупь друг друга,
  в плотном хрустальном гробу унесенной волной креманки тайные ложечки на потребу новых жильцов, электричества нет, и танки
  замерли возле стены, кирпичик по кирпичику разбирая, потемки чужая душа, конфорка полуживая.
  ***
  
  И каплет жир от микояновских котлет,
  И просят свежие франзольки, сладу нет -
  Столичный аппетит, кровавый отблеск ветхого трамвая,
  И голова в кювет летит, своих не узнавая.
  В разрезе булки круглой плоть соленая потухла.
  Три поросенка ищут бури, серый волк, мерцая сквозь крупу,
  Сдувает спичечный острог, стекло звенит в гробу.
  Сервиз на сорок мест посадочных, кондитерские правки,
  С колечком палец достают из южной переплавки,
  Где полный пансион, теперь же рцы отроковица,
  Что жизнь есть сон, а нам совсем не спится.
  Как нежны и вкусны в жестянке томной крабы.
  Она успела на трамвай, она еще могла бы
  Улики верные найти на нелюбимом теле,
  Но столько дров перевели на свет, что в самом деле.
  ***
  и котенок и зайчик и рыбка на сером картоне хлипко
  будут бояться к последней растраве стремясь только адреса вязь
  и котенок и зайчик и рыбка на лобовом когда-то у тела дом
  железной дороги просторы и шинного следа ересь
  размазывал сердце твое для хорошего кадра примерясь
  но сегодня проходит из стен заводских где анархии знак простоватый
  он замаливал сердце твое заговаривал грязной лопатой
  и котенок и зайчик и рыбка до степени смеси питательной водосмесительной плоти
  это первое утро придет и в копирке своей оживете
  он учил о себе говорить по слогам проговаривать четко дифтонги
  только больно от света глазам и доносится скрежет с дороги
  ***
  и кровь запекшихся царапин, и профиль с монеты папин,
  совочек детский, беседка, где мандарин с куцей косицей
  бабочке в теле булавки угольным ушком приснится.
  нарисовал свой чаньский символ безверия на стене.
  пахнет лапшой, разведенною ржавой водой, и тепло вполне
  в темной котельной, где стул и портрет Тициана,
  и превращается в муки любви одиночества рана.
  по радио третий концерт Прокофьева, без кофеина кофе вам?
  сливки? сахар?
  школьной латынью проводит свою борозду по суглинку пахарь.
  катится солью запекшихся пенок в фонтан с ладони монета,
  руки по локоть в снегу, для прощанья легко одета.
  ***
  
  И кустик сурепки лежит на груди, и не ведал Жан-Жак, силуэт вырезая в столовой,
  Ни скорби, ни глада, на смуглой щеке розовела помада.
  Ребенок послушный вступил бы с судьбою в простительный сговор,
  Но льется певучая речь, южнорусский томительный говор.
  Вот синька, столярный повысохший клей и барвинок-могильница синий.
  Свеча оплывет, силуэт черной шерстью сольется отныне
  С другой темнотой. Не напрасно убил Элоизу -
  Останутся живы теперь все живущие, тянутся снизу,
  Хватают за белый подол, красный крест в белом лбу,
  Я плавать умела когда-то, но плохо гребу.
  И мертво-живая вода из приемника в сонные уши.
  Прощанье, когда остановится солнце снаружи
  По слову сему, бесполезно уже, код замка
  Конечно забыла, но всё-таки помнит рука.
  ***
  и Лазарь остался на месте своем и на дне Петрограда
  под пеною мыльной и коркою Летнего сада
  прогулочным шагом прошлись над его головой
  и он растворился в томительной речи живой
  "Извозчика мне, да скорей, и полцарства в придачу"
  с двуглавым орлом две монетки да воли на сдачу
  разбиты копилки которые скорбны летами
  с болонками свиньями птицами или котами
  наполнил свой дом а теперь трется тень от матроса
  о южный поребрик одна революция косо
  прошла по виску говорили что нерв зацепила
  теперь до последней консервы работает "Billa"
  и бьется ожившая рыба о колотый лёд
  и красную воду с остатками воздуха пьет
  ***
  и Лютик вынесла бы его из огня, повторяла: "Не вспоминай меня
  ни жалящим тело бескровное оводом, ни сухим телефонным проводом на миру,
  в любую жару холодную кровь лимонадной копейки, но я никогда не умру,
  тебе передам дислокации пешек на пыльной доске из чулана,
  что нам просыпаться уже не приходится рано".
  и Лютик вынесла бы его из огня, но зрачки не расширялись на свет.
  землице своей на последнем гидролизе, водит пальцем по карте, где контур сведен.
  человеку свойственно быть, от нее получил белой марли он
  чистый моток, так и шла картинкой журнальной под перекрестным огнем.
  если вспомнить, куда, стрелки часов обязательно переведем.
  одно и то же время, часы стоят после попадания в цель,
  просит ее: "Еще миллиметров десять отмерь".
  и Лютик вынесла бы его из огня камина - для любви не нужна причина,
  и подвенечная марля на пыльном экране теней,
  но говорил бы еще b1-e4 не ей.
  ***
  и не будет тебе никакого покоя, даже когда распогодится
  и грачи из учебника русской речи в соседний лес прилетят,
  на скамейке забудет кроссворд интеллектов чужих поклонница.
  ты запомнила - пятое место, четвертый ряд.
  
  чтобы в мерзлую землю зерно закопать, нужно быть ума невеликого,
  чтобы мертвую душу выхаживать, слезинкою поливать.
  "спи спокойно", - обходчик кричит, обернешься теперь на крик его
  и считать на самый край вернешься опять.
  
  и не будет покоя тебе ни в чем - ждать маршрутку по расписанию,
  имя суженого выспрашивать у каждого, кто сойдет.
  вот услышишь одно, не поверишь рождественскому гаданию,
  бесконечной пробы кольцо упадет на лёд.
  ***
  и не могли воевали за эту страну строили из мира войну
  из песка из глины из самой дешевой мивины складывали в одно разные ее половины
  кипятком заливали все церковные праздники отмечали
  перебежчиков с той стороны пулей свинцовою привечали
  нет никакой печали в том ничего нет
  и не могли выдумали ее когда веерные отключения света
  когда молоко вскипает потом пенкою опадает растекается по плите
  смотрите вот она хороша вот разбита вот комета приближается к нам комета приближается
  горя не знали прежде ходили в мятой одежде лаванду сушили стихи о любви любили
  не помнили ничего наизусть каждый день грусть окутывала всё плотнее
  так что тебя было уже почти не видно за нею
  нет нам не жаль эту землю себя нам не жаль и стихи от которых нам некуда деться
  но память болит чтобы йодом просроченным память утешить никто не придет
  снова будет весна и рассада и огород и сводки с полей убитых
  и табличка на двери не разберешь открыто или закрыто ничего не разобрать
  так научишься становиться движущейся мишенью или забывать
  
  ***
  и некуда деться из этого леса экранные образы тоньше нас без тени как в первый раз нащупывать звонок в темноте потом стучать
  не стучи сюда девочка тут никто не живет Лолита Торрес в обнимку со стеной
  пальма на фото должна казаться живой но нет никакого секрета жизни подземных соков стаканов общего пользования
  открыток с юга на фоне сепии скалы детских размышлений о навсегда
  нет не пиши мне с юга пожеланий не возвращаться сюда красивые люди на красивой набережной едят мороженое скучно флиртуют
  вечное возвращение заставляет вращаться просторные пустоты ладоней
  заполнены твоим теплом вынесением слов наружу
  я не люблю тебя но этот лес людей конных повозок тиров с призами продуктов моря
  можно спорить о произношении но не о трактовке сиди на берегу смотри далеко
  я не люблю тебя но пена на кромке почти бела громкоговорители напоминают что ровно в шесть тыква превратиться в тыкву
  разве тебе мало свободы придумывать себе оправдания рисовать стрелки
  никуда не деться из этого леса это морской бриз реликтовые растения дом который построил
  в настоящем времени если сказать но уже не скажешь афиша весеннего бенефиса
  вот принцесса и люк и капустная голова бледный зритель бродит
  думает кому бы вернуть билет вот бывшая история нет не я
  люблю тебя затеняю ненужное подчеркиваю чужое
  вот бумажный лес вот бумажный дом вот граждане отдыхающие бумажный дом
  когда научишься смешивать краски правильно рисовать стрелки
  как официант осанку держать не бояться пробовать новое на самом деле бояться
  вдруг море холодное земля извергнет свою теплоцентраль
  будь весела во аде вечной любви общего мира
  и неразборчивая подпись на уголке конверта
  ***
  и никто не определит по остаткам днк на лобовом стекле сколько
  елочных игрушек было разбито за жизнь раскрошено в пальцах растворено в бокале
  не объявленных в розыск изъятых из обращенья
  под бегущей строкой разветвленной лескою смысла
  маленькая черная елочка маленькая ма неурочных вин
  маскировочных дней заката
  под ней лежит город тонких перекрытий и костей не званых к ужину гостей
  пустующего стока песни ему поёт который год одно и то же
  каждый раз разгадывать ребус не для нас он сочинен
  в пенопластов ларец заключен
  и на последней странице между объявлениями заяц ворон и кит
  ребра твои клюют глаза масляные любят штампы для хлопка
  ***
  и Плещеев ел киевскую выпечку и Карамзин ел киевскую выпечку и Жуковский был не без того чтобы ее попробовать тайком на камне сидя моя Ленора
  каменный детский сад каменный ЦУМ каменный торт камней внутри находится шпек и специальный грот где можно забыть людей ведь мы достойны любого
  ты помнишь где у тебя почки они еще до сих пор ноют нельзя жить в хрустальном дворце и быть свободным от его законов
  нельзя жить в хрустальном дворце отец не велел тебе устанавливать правила дежурства по подъезду
  и Плещеев злоупотреблял солью и Мей не брезговал усилителями вкуса
  и дети которые счастливы на фото не знают еще что такое ретушь
  на первом балконе слева повесить флаг страны которую ты сам создал
  каждый день поливать его водой комнатной температуры
  выбивать пыль держаться общей линии в каждом дворе есть свои герои
  когда они придут сюда у тебя не останется преимуществ языка вероисповедания правильной осанки планов на будущее
  карты мира которую нужно закрасить разными цветами
  вот страна которую ты создал сам хранил в пенале никому не показывал как она там дышит
  кости листья подземная река подземный быт внутри чернослива
  находится косточка кому ты будешь жаловаться что времени нет
  косточка натурального цвета любовь которая прежде
  ***
  и самозванец в трактире под Вязьмой ест шанежки, просит напрасно
  крупных купюр по рублю разменять, и дозорные ночью опять
  кости бросают, что ворон клевал у соленых озер.
  вплавь не пускаются, разве что только на спор.
  и воротник от крахмала седой с белой шеи срывает Марина,
  ворон роняет ребро и стекает по краешку глина,
  и самозванец в трактире под Вязьмой, надзор обмишулив негласный,
  вышел на свалку с подножного хода, и ветер срывал стенгазету,
  родинку свел со щеки жабьей кровью - особую меру примету.
  выбора нет - мимо бивня с отметкой "вы здесь" и цветочных рядов забубенных
  с волосом черным нафабренным, с чистой душой непременно
  он не вернется - и зеркало треснет Марины,
  как под степным батогом пастушков половецкие спины.
  ***
  
  и серия "Шарм" никуда не исчезла, хоть и кажется,
  что это пережиток 90-х с юношеским максимализмом на обложке,
  и леди Кэтлин по-прежнему смотрит на сэра Джона свысока
  на первых сорока страницах,
  и серая мышь-бесприданница оказывается прототипом гадкого утенка.
  именно для них были эти шампуни с удивительными названиями,
  путевки в англоязычные страны, друзьями даже по переписке
  с тобой не стать, с какой бы стати всё закончилось здесь иначе,
  а не хеппи-эндом, и в правильной пропорции поцелуев и ненавидящих взглядов,
  которые невозможно отобразить печатно,
  читатели никогда не разочаруются, сколько бы бывших влюбленных
  ни проходили мимо лотка с уцененным товаром.
  ***
  и ситчик в синий горох и теплые одеяла и сервиз на двадцать четыре персоны и собрание сочинений Гарина-Михайловского и бумажный веер
  здесь нужно родиться темной зимой в пуху и меду молчать в тесноте предметов
  бесконечных перечней в которых не находишь для себя места
  вслед полозьям декламировать стихи о прощании вслед мысли зачеркивать всё черная елка
  растет посреди площади звезда на верхушке небо во льду
  здесь нужно проходить мимо ночных киосков пустых домов "Мира дверей" переменной облачности солода слякоти
  все типовые проекты несчастны по-своему все неродные районы
  прячут твою плоть в камушках рассыпают в кормушки
  растворись здесь воздух чист и хранит воспоминания океана
  какая разница нам после конца времен что за бульон кипел что за вишневый сад продали нет никакой
  но бесконечная нежность проступает сквозь наслоения чужих текстов память выдуманных людей
  поговорить о чем-то всё равно нужно даже если мы ступаем по кромке льда и под ним осадок
  гуща гаданий груз вот он сейчас постучит в окно брось колечко в блюдце
  запамятовать сколько жизней прошло зря сколько еще упадет в эту корзину
  поговорить о чем-то всё равно нужно но мы еще не придумали о чем
  это гербарий пыли это "Большая советская энциклопедия" скажут хранить вечно
  и будешь хранить никуда не исчезнет свет
  вот он сейчас постучит в окно бесполезное знание перевешивает любопытство
  сиди здесь и считай чаинки считай до ста потом можно уснуть и увидеть Землю во сне и черную елку
  и ситчик в синий горох и теплые одеяла и сервиз и собрание сочинений и себя
  печь и заслонка и дым и огонь и пепел
  пересчитать всё о чем-то ведь нужно помнить разделительная полоса тонка
  из набора мелков останется самый блеклый
  не говори ни о чем сердце заканчивается луна превращается в сельдь
  волны захлестывают ее и несут куда-то
  ***
  И слушать "Как прекрасны эти очи",
  Когда зажжется свет на проходной
  И пепел "слимса" с карточки захочет
  Стряхнуть курящая сестра-хозяйка. Зной
  Придет, когда волчок Гидрометцентра
  Вдруг оборвется под твоей рукой,
  И Вяльцева забыта снова кем-то
  И брошена. В приемный свой покой
  Влечет душа, шевелится за шторой,
  Под языком сверяя бромгексал.
  Готовый тюль бросают в недра скорой,
  Пока никто иное не сказал.
  ***
  и стирай отпечатки потом на алтынной монете земля в одноименном декрете
  покрыта шприцами отвоевана у пришлых отцами детской куклы пробита грудь - попадают куда-нибудь
  мимо сада свести колею острым циркулем ты не забудь
  с мастерской и ремонтным депо, где чаевничать детям велели
  сносит башню из кости слоновой снаряд и на блюдце лежит мимо цели
  синей тушкой куриной греется в елочном плотном дыму
  так проходит случайная смерть пестицида укол на дому
  но кому еще кроме тебя знать скрежет иглы о пластик
  детской железки колея сохранит от любой напасти
  в парке у моря сухая листва и качели без перекладин
  и вспоминает слова едва на скамейке у входа найден
  ***
  
  И устроил Радищев молитвенный дом там, где было речище,
  чтение книг запрещенных, бросал в Иордан некрещеных,
  снегом когда занесло, эта дама, которой весло так не шло,
  но которой держать его было по нраву, провалилась под лёд,
  не нашла у ворот переправу, и рабочие молча древесную мякоть из ржавой земли
  на весенний компост без особой любви унесли.
  И сказал Радищев, что это плохо - например, плохая дорога,
  Нет фонарей, население мается мором,
  Так что носитель идей кто останется в будущем скором.
  И водрузил золотого тельца у парадного, где холоп Бонифатий
  Чинно Вольтера почитывал для подражания знати.
  И отвечал "компреву" всем, кто спрашивал, дома ли барин.
  Вывезли в область острог, и теперь он искусно состарен -
  В день молодежи приходят водить вкруг него хороводы крестьяне,
  К бревнам отесанным зря прилагая полынные длани.
  ***
  
  Города
  
  и Фонтанного дома обрыв или берег кисельный, потом уплотнили, но ты,
  чтобы Бог сохранил, приносила из лавки цветы - то ли "Утро Москвы", то ли розы без имени, впрочем,
  адмирал от укола цыганской иглы на последнюю мелочь рабочим
  поскупился, гангрена зари теплым заревом невских пожаров спускалась на крыши,
  от судьбы никуда не уйдешь - только трепет и дрожь, и вода из коллектора ближе.
  Бог опять сохранил - от червленых своих куполов сохранил по кусочку для бедных.
  для себя и немного просил, потому что такой красоты для последнего утра им вредно.
  точит дерево в Летнем дворце и по капле смывает покраску.
  он приедет с опаской на новой "Стреле", и воды застоявшейся ряска
  в доме творчества снова до самой груди прижимает к бетону, объемля,
  сколько речи любви про себя ни тверди, упираясь зеницею в землю.
  ***
  эти бедные сироты дети "Сайгона", зашитые в сквоты законно,
  с потолка не вода на столе, а болгарским крестом оброненная скатерть-икона,
  говорят, что "Одигитрия", лубок "Смерть царевича Димитрия",
  Родина сеет плашмя, кровью своей кормя
  комиссионки и терема, развернутое высказывание - зима,
  зимний санный след, из которого выхода нет,
  словно заяц, плутал мимо Спаса, запутывал и завлекал,
  и последние моды Европы везли на Варшавский вокзал,
  но тесна колея, на открытках пестрит вечно юный Растрелли,
  из которого выпустить дух на апрельском снегу не успели,
  отпустить на четыре своих стороны, геометрия - вера прохожих,
  потому так твои перспективы длинны и себе не равны, только что же
  остается внутри, словно устье Невы под гранитными сфинксами Юга,
  и гранит прорастает из мерзлой травы, и они обнимают друг друга.
  ***
  словить такси до Преображенской площади в дожде, а прежде Новый Арбат,
  привлекая рекламным неоном и вымпелом "Дети Арбата",
  разметая завалы значков "Тридцать лет комсомолу", куда-то
  все же силясь уехать из этой оси ординат - Ближний Космос, меха из Поволжья,
  и портреты твои все равно не пускаю под нож я -
  ведь что-то же было в них, высокий стиль и знакомый стих,
  бледный сурик из каталогов Третьяковской галереи - думали, что так продадут скорее,
  казармы Преображенского полка сквозь дворники видишь издалека,
  красный кирпич, малокровье, на зебре поземка,
  станций, которые выроют здесь, объявляют названья негромко.
  снова сквозь двери фонит эхолалия детских наречий,
  или пакет на перроне забыт, возвращаться к забытому легче.
  ***
  словно мягкие дворики семидесятых, где говорят о соленых опятах,
  где говорят о рецептах засолки, из поликлиники детской карболки
  запах знакомый приносит весна, карта становится снова тесна.
  в Яузе плещется детский кораблик, знакомым названием "Правда" итог посевной
  не предрекая, но ход остается теперь не за мной.
  грецким орехом расколотым (это полезно для мозга - не врет календарь)
  площадь усыпана снова, и Аннушка тянет, как встарь,
  массу людскую куда-то вперед, разрезает, как лезвие бритвы конька,
  новый билетик свидетеля свадьбы, принесшего издалека
  запах архангельской пены морской и отеческий дым "Беломора",
  от горизонта осколок с тоской из оправы он вытащит скоро.
  
  ***
  и Цытринушка белой воды откушав Богу отдав болонскую душу лает на ветер который носит пакет
  и теперь в ответе больше которой нет
  в подвале отрез на венгерское платье поверни ее когтем на север
  под чужим перекрестным огнем до сих пор то ли жнем то ли сеем
  но ты Цытринушка душа моя облаченная в пепел детских наборных петель
  свинцом кипяченым под ребро оживленный на миг свидетель
  как она пол со стружкой скребла и мятная кровь поднималась со дна
  и темя всегда упиралось в ладони да фрейлины эти ужасные сони
  на ветке висят вниз немецким корсетом и помнит она как скучала при этом
  и выла на солнце которое знало что речи твоей для прощения мало
  и мало души бесполезных порывов когда твой ошейник впивается криво
  в Цытринушку царскую нежную хворь и в горле триодь
  от сахарной кости которую столько осталось еще молоть
  ***
  И что нам делать теперь с такою сплошной любовью - пришел на рассвете, расставил склянки свои, щетку зубную в футляр. Никого уже не страшит вопрос, любит ли он Софью, всем известно, что это расстройство психики, черный дареный дар. Если сейчас начать декламировать, можно закончить к обеду, перестать писать себе записки, клеить их на монитор, выживать не научены, я никуда не уеду выносить из избы новый сор, и совсем не хитер, потому что два человека встречаются через два года и не женятся, потому что на самом деле дела есть и поважней, говорят, что мир испортился, очень плоха погода, никакого сладу с кровью, дай Бог вам с ней управиться до холодов, иначе станет пломбиром, превратится в ослика или в родную кладь, черная ночь распускает бутон над миром, любит ли он Софью, я выхожу искать, но в этих ремарках опять ничего не ясно, дети в пробирной палате пьют лимонад, ты для себя давно уже безопасна, тушат огни, городские садки горят. Любит ли он Софью, и сам не ответит точно, но в совокупности преступлений выбрав запасы вин, алая кровь, потому что должна быть проточна, черная дальше, и он остается один в мире, где много всего, но это избыток, можно обойтись своею кожей и ручкой, как мертвый Делёз, собирать листы салата, на них - улиток, придумать к зимним играм особо важный вопрос - где твоя кудрявая Софья, мажет кремом запястья, придумывает новую пантомиму, прячет косы за воротник, ты уже опоздал в двадцать лет умереть от счастья, и к ней, словно к зеркалу, снова душой приник, а она собирает репчатый лук, потому что так будет модно, рассказывает истории из жизни, своей почти, она наконец жива и совсем свободна, и это ей в какой-нибудь плюс зачти при плохой экологии и предпосылках к бегству, рассказах о данности, выданной нам с лихвой, чуть свет на ногах, приходит с повинной к тесту, один нечаянный с ворохом черствых хвой, и все остальные чают, но ближе к делу получат ту же веточку и раствор, и нам придется всем полюбить омелу, и слева направо лгать, в чем не каждый скор.
  ***
   и шлейф от ее "Шалимара" остался на лестничной клетке
  такой же недавно один югославский товарищ соседке
  прислал под каким-то невинным советским талмудом
  и что не осколки, смогли объяснить только чудом
  и в пятой графе, где написано, что итальянка
  и варвары, римляне, вся эта скупость, огранка,
  чтоб вечно светило тебе многоточием веры
  великое "может не быть" ДНК полимеры
  останутся губы ее и надбровные дуги
  а всё остальное замажут побелкою слуги
  спросить у кого-то на ломаном ru, где же здесь остановка
  бежать за трамваем вскочить на подножку так ловко
  кондуктор тебя обилетит, билетик счастливый
  кладешь на язык, он по вкусу покажется сливой**
  ***
  может быть хотите знать, что там случилось,
  коротко и ясно - Маруся отравилась
  *********
  и я могла бы решиться любой Марусе под стать
  и свою бесполезную жизнь под эту песню сверстать
  она лежит в холодной невской воде как модель Росетти
  и петропавловской гальки бросают ей в веко дети
  она умрет в осьмнадцатый год Русь слиняла в три дня и ладно
  под инфлюэнцу ложится скот и любовь отдают бесплатно
  и в аглицкой ванной своей пустой размеренной на квадраты
  ну ты ведь не веришь в свободу стой куда ты идешь куда ты
  и ты ведь не веришь но всех марусь обреченных тебе под кожу
  я тоже оправдывать не берусь любовь свою и ничтоже
  сумняшеся смерти теперь пустой бесхозной бездумной здесь ли
  но кровь твоя льется над головой и рот забывает песни
  
  ***
  ибо за смертью памяти нет, и кто во гробе воспоет тебя,
  плывет на плоту из Варшавы, вот берег и желтые травы,
  и плавится плот, и бессмертье наступит вот-вот,
  и поезд, который отстал, с верхней полки на плот упадет,
  и олово капнет сплошным сургучом на открытую рану,
  и больше рассказывать сказки ему по прибытьи не стану.
  Матерь Божья милосердица наша на проспекте ночная стража,
  главный спросил: "Кто идет", но никто не идет здесь давно уж,
  и расплывается юным бельмом красной краски околыш.
  ибо за смертью памяти нет, велят выключать свет ровно в десять.
  вынуть бы душу вон, которую не на чем взвесить,
  ибо за смертью новая смерть, и так еще серий триста,
  диск о любви the best на заднем забыт у таксиста.
  ***
  играть в войну словно в капли для сердечников
  забытые города небо в раме окна
  слёз кипяток растворимой вермишели мы всё могли бы вернуть
  как было раньше расходовать времени неприкосновенный запас
  вернуть всё как было до нас в ту же точку отсчета след тормозного пути
  всё одиночество мира всего лишь метафора так о себе не грусти
  мы теряем крестики ключи телефоны любимых зачеркнутые адреса линии передач
  так о прошлом не плачь всё срастется как ткань и узор кровеносных сосудов
  нет больше не буду глазами искать пустые глазницы окон
  клумбы с заборами шин мы взрослеть не умеем
  без тонких порезов на коже перетянутых шалью артерий
  на асфальте крестики-нолики победителей нет
  ***
  играют самих себя в несмешных стендап-шоу вспоминают
  унылое детство курсы изо классического балета
  свидания с девушками возле щитового распределителя полевые фиалки
  настольный набор медсестры камфоры пробка
  внутренний враг внутри ворожит и мягко стелет халяльные гены
  играют самих себя на первых порах непривычно девая руки
  куда-то в папку наскоро перечитанных текстов
  наиболее резкие моменты подчеркнуты синим маркером
  скрепки царапают указательный палец рыба твердит лосось кольцо
  выполни разные желания желатиновой пенки взвеси распада
  на каждом шагу видится прямой выход из парка
  на маслозавод проселочная дорога группа крови на лобовом
  ***
  иди работать на фабрику по изготовлению кукол
  раскрашивать их детские головы красить в телесный цвет
  придавать им удивленное выражение лица удивление перед миром
  вкладывать в их немигающие глаза пусть всем будет счастье
  иди на конвейер по производству секретной продукции
  осколки которой уничтожат всех кукол мира
  их печально склоненные головы паклю волос
  в нашем городе у людей маленькая зарплата мы не виноваты
  надо что-то есть детей кормить
  зарплату выдавали продукцией кому ее здесь продашь никому не нужно
  красота требует жертв искусство требует жертв жизнь требует жертв
  вокруг только жертвы
  роль личности в истории преувеличена или выбираешь меньшее из зол
  натуральный краситель капустный лист для свежести кожи
  ***
  из всех вариантов равнодушия лучше выбрать умение слушать
  никому не выбалтывать желток любви разрозненные столовые приборы
  для какого сервиза это клеймо
  спрашиваешь ручная работа рассказывай свою жизнь
  словно тогда воплотится детский сад зимой дачная вязь гербов
  переплетенные корни букв сердце как заноза
  один поэт сказал слово должно разбить стекло
  другой поэт сказал стекла не существует камень это масло
  кровь подсолнечное масло кровь после
  из всех вариантов отчаяния пустых ампул
  сорванных печатей разборчивая история есть как ты
  говоришь что тебе пора на метро пожимаешь руку
  ***
  Маленький сад за высоким забором
  Из всех одиночеств нужно выбрать самое бесформенно-спешное, для своих адресатов я читаю Мильтона в Девоншире - "Мисс Эмили вышла за первого сына в семье, пять тысяч дохода, поместье, и сестры его дружелюбно ей пишут: "На свете так много причин, дорогая, для вашего счастья, что счастья не нужно стыдиться, оно прилагается к тексту, шрифты не меняйте". А происки леди Макгрейв и соседа из Бата смешны, потому что положено здесь посмеяться. Хорош этот Мильтон - психолог и лже-гуманист. А дальше не хуже - "Я гибну во цвете надежды, оправдан средой, кредиторами, злобной кухаркой, шотландские саги уже не читают, бумага теперь дорога, бакалейщики прячут свинину. А в замке Удольфо томится невольником чести утопленник Шелли, скорее лицо ей закройте - и тайна сия велика, не для нашего глаза. Затем в Девоншире меняется к худу погода, поскольку здесь нет мухоморов (всё климат ничтожный), болотце, козленочком станешь, останешься здесь, второгодно грехи искупая. Из всех одиночеств земли соберем муравейник - сюжетные линии скальпель ведет по ключице, какая тебе и милей, и дороже? От бегства сужается мир до пятна, результатами теста могу поделиться с героями этих романов, забудь алфавит, этот яблочный соус прекрасен.
  ***
  из каких будешь боли глубин говорить на их языке чтобы всем понятно было что боль интернациональна как эсперанто какое-нибудь или мертвый язык официальных реляций сна
  из каких будешь глубин по капле крови рабской расчесывать нет смотри щетка волосы вырывает с корнем нужен гребень обычный деревянный смотри
  словно детская травма отчаяния смотри мир должен тебя полюбить все эти каменные дома бездушные облака звезды невидимые почти все эти автомобили на холостом ходу все эти люди замученные судьбой до состояния студня
  смотри этот мир должен тебя принять в мертвое лоно свое выстрадать каждый шаг побуквенно из недр симметрии смотри нас выдумали из пластилина избытка лишние уши там голос и всё что нас держит здесь на плаву смотри же
  из каких будешь боли глубин аз есмь твоя пустота в которую ни персты ни смысл не вложить изнанка всех вещей
  из каких глубин уроки пропущенные раны зияющие домов где тот домофон который ответит отверстия натуральные овощи без нитратов до степени смешения земля воздух вода муравьиная кислота вытравить из тебя память бывшую вложить новую бывшую и новую и наоборот новую бывшую
  из каких глубин памяти раствор огненная вода смотри эту землю купили за дешевые бусы они им даже не идут так для расстояния только это было в том году когда бусы рассыпались закатились за венгерскую стенку
  выметать их потом нет веник не достает всему свой черед здесь на самом деле время терять нитки бус время чтобы автобус поехал вспять чтобы остановку перенесли ближе к дому
  время изобрести свой новый язык мало их что ли зачем еще один с кем на нем говорить в пустоту о стенку горохом
  с кем на нем молчать нет мы не отчаялись вовсе мы были честны до конца иначе какой тогда смысл выдумать пустое тело любви наполнить его пухом июльским сжечь у нас нет памяти только рефлексы история закатывается под венгерскую стенку
  время изобрести себя на свой лад нет мы всё придумали чтобы не больно чтобы ярко и позитивно чтобы теплота от всех костров этой страны согрела тебя фанерные стены ада
  чтобы память стала проклятием или благословением тут уж как кому удобнее договориться с нею
  чтобы нас держали на коротком поводке за еду чтобы ни шагу в сторону чтобы остаться как перед расстрелом в пустоту зияющей конуры смотри это последний кусок войны чтобы в землю его зарыть потом откопать и съесть самый лакомый который зарытый
  смотри кому удобнее договориться с нею говорить медленно молча долго отчаянно отточия слов коверкая нас ни разу здесь не было и не будет наверное больше какой же с нас спрос мы могли быть прекрасны но нет
  говорить медленно молча долго подбирать слова самое правильное чтобы до последней честности и дальше что там еще находится за нею остров на который мы должны были попасть с дюжиной книг только никак не могли выбрать эти книги Пруст там например или справочник садовода нет на самом деле ничто нас не спасет остров сужается как шагреневая кожа в кармане к горлу подступает вода выше горла небо письма которые некому читать конверты склеенные слюной мы сбежим отсюда знаешь у нас нет другого выхода конечно сбежим
  я не умею плавать камни кожу сдирают с ног история ничему не учит на каждом шагу ловушка или силок за каждой спиной дуло словно мы могли любить свое отражение в зеркале но что-то пошло не так оно могло быть нами но при прочих равных условиях тень замещает свет
  я не умею плавать но внутри нас вода тело плавающее в водах своих захлебывающееся водою рождается в пустоту смотри это свет
  ***
  из пересыльной в тридцать восьмом новых писем Жюль Верна белой бабочки ада наверно
  и на тесную комнату друга всегда проходная но кто здесь
  воедино все тропы сведет и отправит редактору повесть
  не получит их первым оттаявших утром подсудного дня
  эти хлопья картона без номера проигрыш вечный храня
  так она заваривает маков цвет и думает писем сегодня нет
  и завтра нет и марка "Конь блед" к юбилею восточного комсомола
  туда где высокого помола холодной костью морским прибоем
  теперь и мы ничего не стоим
  в твоем окне помятой холстиной оленьей поступью карантинной
  страна к послесмертию к первомаю тогда ли артерию зажимаю
  как нас научили на ОБЖ и мертвое море кипит в душе
  ***
  из тела первого снега передаю тебе сообщение тчк
  метафора сбоит словно самолет иногда пролетающий над нашим районом
  каждый дом пуст каждым ядом комнатных растений
  историй якобы из жизни святочные гадания тебе солгут снова
  бездомные показания любви обволакивает стенки медным мёдом
  мандариновое дерево в нашем детском саду эта бесконечная зеленая краска
  расскажи что ты там видела нет молчишь
  обет молчания редко нарушая например жалость к себе здесь не приветствуется
  что ты можешь сделать для других чтобы тебя полюбили
  вырезать сердечко из черного хлеба вечный голод эмоций
  мы собираемся на площади каждый не слышит другого
  собираемся на площади говорим о своих страхах
  чей страх более весом и заслуживает большего почтения чья обида больней
  каждый год их всё больше из них можно построить детскую площадку
  карусель первый снег падает за ворот
  нет мы сюда не вернемся было бы куда возвращаться
  а так выдуманное прошлое будущее из черного пластика любовь на несколько дней
  сложно определить жанр этого произведения
  мы собираемся на площади врем друг другу веря своим словам чтобы согреться
  ***
  избушка на куриных окорочках пережаренный снег цвета виски великий Маниту в теремке и кто живет за дубовой дверью
  подо льдом вода во льду кукла с глазами-пуговками масличной ветвью во рту измерять уровень воды
  выкликать вырабатывать стратегию развития лёд не тает приказчики продают ледорубы
  в нагрузку птифуры бриоши фуры груженные снегом до лучших времен бинтовала ему где фантомная боль
  помнит чувство почти нелюбимых лубочные открытки город-сад частушки для страдающих бессонницей
  оконная рама закрывается наполовину мухи превращаются в янтарь сенат постановил выживание
  больше не является целью сироп несладкий Александра знакомится с друзьями мужа не нравится никому
  кроме профессиональных фотографов царская осанка десять веков селекции город-сад с лубочной открытки
  пройти размашистым шагом под ее окном фейерверки продаются словно ничего не было кроме мира
  белый платок с картой на которой отмечена точка в которой пора пребывать в покое
  перебирать ледяные дворцы снежные горки изымать из пустого места марта банки ангина
  тогда еще не лечится но стремиться Александра оставляет на фрейлин фамильный комод и человека-гадателя по костям Ефимия
  сама завязывает шнурки викторианская выдержка Древней Спарты местный наркоз только нужно выбрать любое место
  здесь растет древесный дуб здесь тело обнимает песок последним прикосновением
  впитывает не зная петербургский гранит церковь Петра и Павла гардению на окне глинобитную мастерскую
  словно из ребра ее выползла змея блестящая шкурка раздвоенный язык немота наречий
  ***
  изобретением бесполезных вещей любви кофейника без ручки
  стеклянного столика для пасьянса
  не оправдать свое несуществование никак несущие стены
  разве не учили мы на память таблицу Брайля различали на ощупь именной указатель
  никто не помнит разницу между тем и этим разве другим
  так история рассказывается сама собой нанизывается
  перья белые в ушке угольном
  истории в которых мог быть какой-то смысл но часы переворачиваются снова песок один ниоткуда
  линии рек на дефицитном ковре свернутом в трубку подзорным неверьем слепнет
  разная жизнь пыль ворс жетон минувшего цвета
  несколько близких частот и шипение ворох моря
  ***
  изучай берестяные грамоты письма Абеляра
  толкования ночного кошмара
  несвязные речи больных что могли оказаться стихами
  так плотные сети плетут или молча прощаются с нами
  никаких письменных источников о любви не осталось
  из памяти вырезать эту малость
  наклеить на старый коллаж в прихожей и чувствовать словно иглу под кожей
  но сердце любой подтверждая миф останется прочным теперь о них
  или правду или никак я забываю что мы теперь не друзья
  от вешней воды под фабричным дерном испариной паводка не в укор нам
  так легче держащимся за перила как будто бы только живых любила
  но здесь остановка по требованию трудящихся хлебокомбината
  в самый дальний угол тебя поставят куда-то
  на гречневую муку да на рыбий жир с пластилином
  рассказывать о себе и отечестве триедином
  буковки на лбу и в руке лепесток бумажный
  но пускай узнают ты тут и кому-то всё это важно
  или не ваш это мальчик ушел под лёд и теперь по монетам по дну бредет
  шестьдесят первого года а потом его выловит кто-то
  заспиртует отправит в свой двор чудес каждой монеты брошенной без
  тебя не пустят в тепло уюта и так зверьми здесь полна каюта
  и волны плещут и меркнет свет и связного текста там дальше нет
  изучай образцы эпистолярного жанра другой эпохи
  когда чувства были еще свежи а дороги не так уж плохи
  я забыла что мы теперь не друзья по весеннему бездорожью
  словно почерк чужой разобрать нельзя над отпискою это ложь я
  и продремлю теперь проведу ли жизнь меж собакою и волчицей
  от заката последнего отвернись ничего уже не случится
  ***
  clementia pietas
  или на генном уровне клаустрофобия коммуналки съезды бараки
  пионерские лагеря тихий час в детском саду тихий час гроздья душицы
  ты ведь не будешь плакать больше твою нелюбимую игрушку
  лишили головы пришили ей голову девочки с пластмассовым глазом
  твоя нелюбимая игрушка говорит и не говорит
  белыми нитками шили по пластику кровь лилась в игрушечную посудку белый пластик красная кровь вишенки на стекле
  диджей ставит "Лили-Марлен" что там делала Ханна Шигула в этом случае начинаешь вспоминать неужели тебя нет
  ты умеешь танцевать вальс ты умеешь танцевать танго и несколько движений из ютуба говорят этого достаточно
  чтобы верить что жизнь не закончится никогда вода из треснувшей посудки не прольется в кровь и воздух не пропадет
  детство бесполезная ветошь любви морской сад камней мы родились в воде вода заполняет легкие
  ты научилась ловить камушки ртом почти все поймала почти все
  работа материала на растяжение возможность перекрытия больших пространств без опоры
  тили бом тили бом место красит человека наш адрес не дом и не полемический дискурс
  наш адрес ничего не значит в парадигме существования адресов
  желтая книга желтые стены желтого дома
  желтуха обступает твою кожу кожа тепла от прялкотемпературы
  так твой геном кошкин дом родились с трудом жили с трудом труд создал человека
  труд хранит его на почетной полке в красном углу
  в красном углу между Ильичом-хробачом и другим Ильичом
  кто-то должен еще объяснить что здесь почем
  но тело в теплыни в тепле преснотелой облатки просфоры
  теплится расползается тестом без маргарина дешевым тестом тропы трели трюмо
  словно мы тут играем в словарь но не нужно играть в словарь
  и вовсе не нужно играть нужно жить и ходить на Житний рынок в память позднего модернизма
  и пить плоть и есть кровь ничью
  ничейную плоть кровь пенопласт набор пакетиков из целлофана
  чешую шелуху корки коробки не кантовать
  не ешь плоть мою не пей кровь мою я тебе еще пригожусь как-нибудь
  немного еще пригожусь или нет
  не пригожусь так что выбрось прочь это незатейливое существование
  мы занимаем чье-то место дышим кубометрами огня ездим в забитой насмерть маршрутке
  в душегубный парк горькой мяты
  мы занимаем чью-то любовь нам не говорят слова которые должны были не сказать кому-то другому
  парадные подъезды стены Аля плюс Саня Цой жив гранж мертв E = mc2
  настурция тут не цветет не размораживаются замороженные фрукты овощи сад морошка
  никто не размораживается и никто и никто
  но ты так тепла дитя мое так горяча твоя рука твой лоб твоя бесполезность
  так греет нас спой еще песню о том что это песня
  
  ***
  или незабудки в придорожных канавах нет ни виноватых ни правых
  из учебников истории узнавать о расправах о полевых потравах о болевых порогах эта история пишется для немногих
  для тех кто выжил на коже чужой историей выжег эта страна простояла семьдесят лет на крови и костях мы здесь у нее в гостях
  обагрен кровью в хлорке выстиран ее стяг
  но смотри тебе некуда бежать отсюда в мире не будет большего чуда
  тебе некуда бежать от праведного суда зачем-то ведь тебя отправили вот сюда это не игра "Зарница" это не мертвая птица на грунтовой дороге со следами джипа на левом крыле это не мы гадаем здесь по золе о том чего не было никогда
  поэтому нам снится к утру всякая лебеда нет ты не сбежишь отсюда не скроешься никуда
  только из любви приговор ее будет равен расстрелу здесь казнят только по делу любят вот правда ни за что поскольку любить нас не за что в общем мы толкаемся в овощном завидуя белокачанной
  любовь здесь должна быть тяжелой неоправданной странной как жертва которую приносишь Молоху слов
  словно пьяные свадьбы истерики сдвинутых буквою Т столов словно куры гриль в автомате
  но ты выдашь себя обязательно у тебя на лбу написано ты предатель
  так нас верить заставили концу времен светлому будущему доброму Богу так получилось что всему понемногу
  мы едем куда-то не зная кто строил эту дорогу хороша она или плоха или всё это просто труха добро и зло не различая себя в двоемыслии уличая равнодушно вполне всё зло конечно только извне мы-то были табула раса просто хотели мороженого и кваса не хотели верить что мы обычная биомасса для светлых будущих для окончания времен чтобы новый Пигмалион обтесывал рубанком плевал на ранки прикладывал подорожник но ты не бойся ничего
  ничего не существует мы идем на реку взрослые говорят не пьет шампанское кто не рискует не помню уже к чему мир погружается в теплую тьму не произноси имя Бабая
  не произноси имя того о ком ничего не зная думаешь кто это может быть нет ты проиграешь так не тебе водить
  нет так ты проиграешь ведь ты здесь ничего не знаешь просто на мир с высоты полета птицы падающей на дорогу моргаешь но ничего не понятно вечная война за наследство растраченное до нас
  мы ничего не знали мы просто хотели мороженое и квас и чтобы детство простое и чтобы мир оставил тебя в покое
  не смотреть в окно не спрашивать себя что это такое
  вечная война за кого ты спрашивают а кто здесь говорил нам что это самая печальная в истории повесть где смерть и любовь одна и та же скука для учащихся средней школы
  становитесь парами вас поведут на уколы
  нет ты проиграешь так непременно что же еще здесь невозможно иное
  у каждой истории здесь какое-то дно двойное подкладка пиратская озвучка шпионская ручка исчезающие чернила чтобы всё было дорого и постыло
  чтобы сердце прежде последних времен остыло музейным прозрачным янтарем вот мы идем по двору вдвоем
  повторяем считалку кто будет царем
  ***
  империя гибла, с каждой серией гибель ее приближалась,
  профессора в пенсне, курсистки с муфтами,
  поэт с револьвером в непонятном каком-то сером
  армяке сокрушался, что всё он дрожит в руке,
  и не будет совсем никакого толку, если ляжет тиран под ёлку
  крещенской куколкой, неоперившимся орлом.
  ходил у подъезда, чтоб не забыть, какой это дом.
  мимо шли с песней бодрою то ли "Яблочко", то ли "Варшавянка"
  революционные солдаты, матросы, у женщин росли запросы
  на грубый помол непонятной субстанции, что называли мукою.
  поэт выводил КПД на стене, а следить за рукою -
  другие пускай это делают, падала в снег штукатурка
  и порох, что куплен был у незнакомого турка.
  империя гибла, так ровно ложилась в свой хронометраж,
  и барский комод поднимали на пятый этаж.
  ***
  
  индекс гендерного равенства упал до уровня Уругвая и Коста-Рики
  83 процента украинцев считают, что призвание женщины - дом и семья
  на TEDx рассказывают, как правильно ухаживать за домом
  мужчины пишут: "хотите равноправия - тогда вас будут бить"
  во-первых, женщин бьют и даже отрубают руки, если кто еще не в курсе
  во-вторых, это не право и не обязанность
  заголовок "парень избил девушку за отказ познакомиться"
  много коментов "правильно, так и надо"
  липкий пол, стеклянный потолок
  ты, например, завидовал истории про невесту, которую в 46-м году отдали завернутой в ковер, чтобы воспитать из нее жену
  говорил, что вот это правильно, у женщин вообще не должно быть своего мнения
  твой мир состоял из мизогинии и стереотипов столетней давности
  словно у тех, кто облил зеленкой женщин с плакатом
  здесь мало предпосылок для равенства - на самом деле всё определяется деньгами
  но зеленку в аптеке купили именно мужчины,
  потому что призвание женщины - стеклянный дом
  удобство, конформность, отсутствие своих мыслей, борщ "как у мамы"
  за этим даже на TEDx ходить не надо, но кто еще не знает - ладно, так и быть
  праздник весны
  ***
  иногда Есенин приносил из кафе пирожок котлету или яблоко
  мороженый картофель в холодной воде
  молодой человек видевший за границей Луначарского принес муку
  и нет теперь тех симфонических концертов прошлого словно слух спасает
  тонкий слух безбилетных обидчивых мертвое море земли
  сдай за меня эту лабораторную работу
  только труд облагораживает только история ждет
  когда ты научишься соленый дым пустых площадок противни городов прятать получше
  простые числа могут ли быть прежние законы природа проходит
  проходите не толпитесь на входе может быть яблоко это червь
  яблоко это червь мороженый картофель вода Есенин простуда
  ***
  Заочное
  Иногда попадаю в твою строку меж березок Семирамиды (на десятом пробеле любимая Эрика выплеснет в небо злость). Вот моя последняя родина - карты ее и виды, иногда прорастает овсом и в ладони пустая ость.
  
  Иногда замечаю, что в этой пустоши глупо любить друг друга, и нет таких оборотов причастных, которым себя взаймы, и Шоша не знает, когда просыпается в ней Мишуга и пишет колечками в небе чужое "мы".
  
  Иногда замечаю вскользь - всё проходит и даже это, вот моя последняя родина - сумрак сентенций влет. Иногда попадаю в строку, чувством пользы слепой согрета - ты даруешь мне путь прямой мимо хода своих тенёт.
  
  Даже это пройдет, ты мне скажешь - Шоша моя Мишуга, несмышленыши редкие, всем нам в аду гореть до скончания века, потом воскресить друг друга и, окутав руном, в небосвод запечатать клеть.
  ***
  Иногда это социально-бытовое самосужение,
  потому что сверхчувствительные организмы недееспособны,
  не могут оформить купчую, как писал Шопенгауэр в главе "О любви",
  войти в гражданское состояние или стать актуальным поэтом,
  а неактуальным кто же теперь захочет.
  Курочка Ряба, верни золотое яичко,
  было обещано нам никуда не вернуться,
  но вот зачем-то вернулись, а всюду шлагбаум,
  иногда это просто сюжета суровая нитка,
  у нас нет для вас других сюжетов, берите,
  что существует, математически выверенные влюбленности,
  поэзия на грани плана электрификации, моментальные снимки,
  слепки левой кисти, тепло-холодно, холодно-дальше некуда,
  жарко-поворот винта. Фауст чает репейного масла понимание пользы,
  делает маргиналии на полях сражений за здравый смысл,
  поднимает тосты, гарантирован отдых в Пицунде и крабы к ноябрьским,
  Маргарита для новой метлы выбирает футляры, нет, не хотят
  делать волевое усилие, потому что я этого достойна,
  выбор темы предполагает, и пускай весь мир подождет,
  нужное и ненужное, многое и лишнее, из и вне, внутри и пробно,
  мнимо и до, обещай, что это было на самом деле, посторонние выходы,
  плотность сдуваемой массы, потом вино и млеко из одного крана,
  действия, направленные на систематизацию полученных уроков жизни,
  пространство вариантов, сводимых к одной версии, кредит благорасположения,
  кур и ощип в флаконе, невыговариваемые согласные, всё возможно.
  ***
  иностранный шпион оказался девицей из Лодзи
  надевая манто на свои сиротливые кости
  на пивные ларьки надевая кумач ноября
  столько красных открыток и первая жизнь за царя
  столько красных открыток и угол затертый где адрес
  словно в жизни чужой и могла удержать лишь вина нас
  незнакомое имя центон где всегда и во славу
  перестроиться по часовой поворота направо
  отвели за овраг подержали лицо над корытом
  лучше жить на войне или в мирное время убитым
  для пошива знамен разлинованным стянутым в узел
  нет пока что еще не убил лишь немного контузил
  это руки дрожат кто сказал что сегодня от страха
  оплывает ноябрьским дождем силуэтов бумага
  так тебя вырезали на свет точки ставили мимо
  освещения нет эта музыка неотвратима
  ***
  интерьерные съемки в красном фильтре Йозеф К. на вокзале Орсэ
  рассказывает историю Йозефа К. на вокзале неизвестного города в котором родился
  камера бьется в левой руке пульсирует пейджер говорит у тебя родился ребенок мальчик сделай сам себе зарубку
  вон там где шея дабы кровь лилась на цветок пион городской клумбы шпиономания
  захватила провинцию оттуда едут на покорной ослиной упряжке матроны красят губы ярко говорят о политике
  всё правильно любят мартини еще со времен императора Диоклетиан изобрел эти бесплатные лампы
  социальная политика незаконные встречи у врат интерьерные съемки камера наплывает захлебывается
  рабские рыбьи ромбы всплывают на мелководьи крючок обрывает язык обрывает корней семивязную горечь
  лечебную вот он проходит к металлоискателю красное солнце горит и мигает и капает йодом
  на плечи и дулом слепит
  ***
  истина где-то там твердили с экрана Малдер и Скалли
  мы верили им но нигде ее не искали
  во вселенский заговор спецслужб под контролем инопланетян
  в каждой концепции мира какой-то таился изъян
  мы выходили из дома садились в троллейбус ехали в институт
  не попадали внутрь если опоздали на пять минут
  даже если на минуту не попадали всё равно
  тогда я шла рассматривать книги некоторые листать
  один раз купила сборник графомана в киоске "Союзпечать"
  тираж сто тысяч в каждом киоске цитаты в метро
  кто-то спрашивал: "куда вы едете все"
  мы катаемся без передышек на чертовом колесе
  книги которые мы любили давно уценены
  мы сочиняем истории чтобы не знать за собой никакой вины
  истины нет но говорят главное процесс а не результат
  движенье вперед на выбор война или парад
  мы выходим из дома садимся в троллейбус едем куда-нибудь
  ты взяла свою карточку посмотри не забудь
  ***
  Матримонии
  История любви Эрика Сати и Сюзанны Валадон длилась без малого сто лет и перешла во все последующие издания нашей безмерной жизни, мы существуем лишь для того, чтобы читать об этом, поражаться силе духа и выдержке автора - каждый божий день он смотрит в зеркало и думает: "Я Эрик, я Сюзанна, я влюблен в себя и вот я на расстоянии вытянутой руки, но это совсем не я, а кто это может быть, мы узнаем лишь на сто десятой странице, пока мне нужно набраться терпения и жизнь свою носить за собою следом - вдруг что-нибудь пригодится для описания того момента, когда он рисует портрет Сюзанны с помощью нотных знаков, вся наша грусть нечаянна, жажда небесконечна. Все надежды нашей литературы оправданны, Лия несет молочник, за ней ослица валаамова, единорог, тритон, будьте как дети, как птицы небесные, как незабудки, отриньте слово, плоть, примечания, славный гербарий получится здесь. Однажды в столе оставшегося на родине двадцать лет назад выпускника медицинского факультета нашли роман "Путешествие в Баден", и профитроли в него завернуть не пытайся, читатель-сластена, он просто пылился в углу государственной дачи, поскольку свое государство построил создатель романа об авторе текстов и городе новых рулеток, но здесь начинаются домыслы без эпилога. Все эти истории хранятся на жестком диске переносного компьютерного устройства девушки из Вермонта, которую премировали возвращеньем в Россию стихами, если бы там была рифма и ритм, но за неимением - прозой. Неразличимы понятия, вот мы сидим с нею и смотрим в одну сторону, это и есть любовь к поэзии - скорбное бесчувствие, тридцать восемь процентов льна.
  ***
  их расстреливают в упор не зачитывая приговор
  так чтобы устыдиться жизни во взгляде немой укор
  куда пуля попадет потом никто не найдет
  никто сюда за тобой с колыбельною не придет
  летом тепла земля зимой холодна
  отражением земли другой в глазах не видна
  но мы останемся здесь не примирились с нею еще
  вот разливается по венам материнский холод ее
  здесь растет одуванчик и мята подорожник собрали под корень весь
  просят всегда леденцов и махорки немного взвесь
  так махорка бурого цвета смешается с глиной и молоком
  нет провизор не едет и не будет спрашивать ни о ком
  это просто отверстие через которое пламя целует тебя в лоб
  узелком завязывает словно праздничный сноп
  тело которое дышит смотрит на прошлое сверху вниз
  превращается в одуванчик подорожник и тис
  ***
  i вiн веде її в укриття, каже, що хоче врятувати їй життя, подарувати квiти.
  життя - нiде правди дiти - проходить ось тут пiд землею, вiн залишається з нею.
  їй подобається цементна пiдлога, тому що так ближче до Бога.
  цi небiленi стiни, на яких червоною фарбою напис: "Не розлучить вiйна нас,
  не розлучить мир, який настане потому".
  вона дiстає вологi серветки, якi гарно знiмають втому
  у цьому пеклi пiд мiстом, пiд сiльським iндустрiальним пейзажем, де кожне авто
  кидають пiд стiною так просто неба, пiд зимовi шини не кидає тiло нiхто,
  не залишає рифлений слiд на її долонi iз зображенням карти мiста,
  вона змила все зайве - i шкiра вже майже чиста.
  
  ***
  i тому вони всi мали втонути в росi не закiнчиться ця вiйна так як хотiло
  твоє озброєне байдужiстю збескровлене тiло
  бо тiльки поки живеш i з якимось прапором теж
  ходиш туди-сюди iсторичним центром застигла крига
  i хтось з тiєї сторони вже шкребеться стиха
  хтось приносить кавовi боби хтось теплi речi
  все що вiдбудеться вчасно але недоречi
  згартує розмаже по стiнцi мов голуба миру
  хтось пам'ятатиме очi та посмiшку щиру
  на цiй фотографiї скiльки таких на фейсбуцi
  вiйна не закiнчиться поки цi довiдки куцi
  раптово ось так виринатимуть разом з пiтьми
  i свiт крадькома поглинали так жадiбно ми
  ***
  
  i цей добродiй у строкатому шалику каже ви живете неправильно
  вступайте до нашої партiї ось льорки ласi на вiльнiй касi
  ось залiзничне сполучення на Донбасi
  ось позитивна програма дiй позитивне мислення вiдкритi серця
  та нi ви послухайте далi дослухайте до кiнця
  кожен може митця образити
  вичавити його серце в мохiто мов стиглий лимон
  ми порушуємо закон гравiтацiї майже щодня
  пiд ногами горить нагодована бензином земля
  на верхньому поверсi плаче покинуте немовля
  полум"я пiдбирається до дверей вiд повiтря росте
  нам потрбiне щось таке зрозумiле просте
  як двiчi по два доступна вода жива
  як серце калататиме зранку як готуватиме тобi дiєтичнi снiданки друга ти
  тепер ти звiльнилась вiд самоти
  це просто гра дитяча а не закресленi рiвно хрести
  не вiдповiдай на дзвiнки плети з колючого дроту вiнки
  вiдпускай за водою твiй наречений йде за тобою
  вогонь холодний розсипається попiлом над головою
  ***
  Вечiрка на Пiвднi
  iм'ям Республiки колись назвали цю вулицю французськi солонi аксани
  пожмаканi стиглi стегна курiпок олiвцiв у концтаборi канцтоварiв
  застигла кров неначе живi досi цi феї желейнi цукерки розмотати пелена паперу рознiжена кров пульсує
  залишиться тiльки Rothmans останнiй дзвiнок маскувальна сiтка на обличчi це сонце пече не грiє
  повернення має бути пiдпорядковане логiцi змiсту ось як остання крапка
  народжується з пiни на брудному березi серед слизького скла мотузок для човнiв
  нiколи не обертається що можна побачити там де бiльше немає
  колискових кипарисiв кохання кошикiв кропу
  закривавлене скло виноградна лоза на схилi
  цегла кришиться земля склянiє корки на водi кострубатi вiршi
  натхнення нiколи не залишається скiльки не повторюй одне i те ж
  нiхто не ходить вулицями вночi невтомна вода пiдземна пiдточює мiсто
  нiхто не ходить вулицями не купує щасливi квитки не шукає безпечнi переходи
  життя просто неба дихай свiжим повiтрям заблукай назавжди
  нiколи не обертається нiколи не йде вода кiмнатної температури для квiтiв
  спогади марно зберiгаються на льоду дiставати куштувати якi вони на смак через двадцять рокiв
  вiднести на вiвтар смiтника кохання моє тепер ти схоже на той шматок вугiлля з краплинами золота
  який стiльки рокiв лежав у надрах буфету все боїться свiтла
  все передує нiчому водночас життя i нiщо вугiлля i пил
  коли нас знайдуть ми будемо схожi один на одного
  як двi краплi на сталевому ланцетi як двi лiтери нерозбiрливого почерку
  хто тлумачитиме переплетенi лiнiї вигини кут нахилу
  що це все означає окрiм страху небуття надлишку кисню
  що хотiв нам сказати автор але не сказав коли зачиняються ворота
  театральна тиша панує над картоном брукiвки
  лiхтар хитається аптекар шукає сторiнку з вiдповiдями
  кохання моє на цьому пiску можна будувати повiтрянi палаци можна малювати кола
  хвилi змивають мiста жорстоке дитинство з подивом пiдкидає вгору тебе ти маєш рухатись i летiти
  на цьому пiску можна залишити слiди можна написати текст бiльшiсть варiантiв вже були використанi
  ми мовчки йдемо вздовж води у фiльтрi згасає свiтло
  ***
  
  їсти теплi нищiвнi корiнцi листя дерев добу три доби столiття
  чужу плоть схожу на твою присипати хмизом як вона тане дивитися
  прозорiшає спливає день за днем
  боятися тiней сусiдiв отруйнi ягоди зiрок зривати
  не гребувати нiчим крiм смертi як запiзнiла надiя встигнути розповiсти
  як пригорщi масної землi корiнцi занавiшенi дзеркала
  все що мала забрати забрала iз собою взяла
  iмена колишнi колисковi iграшки без облич незнайомi вулицi
  ляльки-мотанки зi старої фiранки забитi навхрест вiкна та дверi тут нiхто не живе
  забудь своє вiдображення червоний сiк змий з обличчя
  ***
  х було саме стiльки, як ти рахувала, шукаючи ключ i додому.
  тiльки бiле камiння на пагорбi, мертвi не знають вiд дихання втому.
  це тяжiння повiтря i запаху, мускус палених парфумiв, дивись.
  як вода розливається кольору коли та кровi, солона колись.
  
  їх було саме стiльки, як вийшло до пункту призначення, мiсто, розбавлене оцтом,
  не лишає надiї позбавленим iменi, вiри пестливим пророцтвам,
  i коли твоє серце залишиться в скринцi поштовiй, тобi затiсне,
  таймер всiх мiкрохвиль, на яких вiн хотiв повернутись, засне.
  
  їх було саме стiльки, як нас. мерзлим паростком, грудкою тлiну,
  наче гострим пiдбором залишити в пам'ятi голених слiв половину,
  так старанно причесаних, складених в парку пiд бiлий мармур, де дитя
  прочитає по лiтерам, бiльше не знатиме слiв для життя.
  ***
  йдiть звiдти негайно навiть свiтло не вимикайте не втрачайте час
  складiть речi у валiзу, тримайтеся подалi вiд слизького карнизу,
  або замовте наш вебiнар "Як розмовляти з нарцисом i не втратити рештки самооцiнки",
  слухайте його кожного дня, тому що в нашiй країнi у всiх має бути повна родина, справжня сiм"я,
  а не те, що ви тут вигадали не готувати вечерю, не вiрити у самопожертву, на мати, заради чого померти
  у всiх має бути щось, заради чого, замовте наш вебiнар
  не заздрiть тим, хто вже щасливий, руки тремтять, згаслий погляд, ми всi щасливi, як є
  щось має тут залишитись на пам'ять справжнє живе
  йдiть звiдти та не обертайтеся, годинникова стрiлка трiсне, все, що ранiше знав -
  просто склад твоїх лiкiв, перелiк цiлющих трав,
  якi рекламують щовечора, коли засинаєш, потiм бачиш їх увi снi
  повторюєш назви, прокидаєшся навеснi
  ***
  К выбору пен столбовая дворянка Лили-Марлен подходит серьезно, любая усадьба - тлен, не успевает во сне или наяву с этим остаться, сеять свою траву или варенье ночью варить гостям - едут на дачу, всюду природа-храм, всюду свечи, связки двенадцать свеч, царевны-змиевны всегда попадают в печь, родная стихия - лучший антидепрессант, поговорим об этом, внутри твой Кант знает заранее, сложится или нет, но и проверка этих купюр на свет радости детям вовсе не принесет, и через две недели исчерпан йод. И через две недели ссадины и тычки больше не радуют, ссадины и клочки, всё, что захочешь, в общем у нас проси, слово волшебное, ну например "мерси" произнеси, и будет в земле сырой каждое слово всего лишь такой игрой. Ладно, тебе и правда домой пора, значит сейчас произносится "стоп-игра", значит сейчас произносится всякий бред, но для него у нас и транскрипций нет, так что его теперь поминай как хош, сервер упал, вокруг колосится рожь, выстрелит разве здесь хоть одно ружье, бедное сердце травит меня моё, бедное сердце тянет всё по углам, в доме панельном природа - уже не храм, книги вот эти так для меня важны, но хорошо бы пополнить запасы хны. Книги вот эти себе вот и забирай, слева чистилище, справа по ходу рай, мыльные оперы, странницы и моржи, только себя в этих рамках не удержи. Нет никакого романа - один рассказ, пишете автору: "Ну пожалей хоть нас", русские горки, американский снег, счастлив, кто что-то закончил, хотя бы бег. Чувствуешь ночью давление атмосфер, теорий большого взрыва и модных вер, было бы глупо себя из всего изъять, память свою форматировать и опять плова рецепты и маленькие грешки, за воздаяние катышки-корешки, вы кипятите, но к вам-то мы не придем, на расстоянии видится милый дом рынком блошиным, рыночных цен скачок, ты попадаешь левым крылом в сачок и трепыхаешься, и трепыхайся всласть, чтобы в прострацию хоть до обеда впасть, чтоб наконец просрочить читательский взнос, чтобы кормил тебя пловом твой Карлик Нос, чтобы любили тебя здесь и стар, и млад, и мироносно капал твой лимонад.
  ***
  к сорока годам
  не надо думать как выйти замуж купить в ипотеку квартиру родить детей записать их в садик
  даже не надо пытаться кому-то нравиться закрашивать седину я хожу с сединой и мне наконец-то перестали хамить
  словно я наконец понравилась миру
  наверное мой органический возраст именно сорок лет я не была такой в двадцать
  в двадцать лет в нашем городе не было одежды которая мне шла бы
  не было людей которые читали те же что и я книги
  тогда вообще чтение книг считалось напрасной тратой времени
  наверное надо было взять ипотеку хотя бы тогда был стимул своя квартира платеж каждый месяц
  есть стимул думать как не потерять работу
  но я не понимала почему я должна отвечать за всё и детей рожать и оплачивать ипотеку
  а вокруг ничего никому не нужно ну если тебе нужно ты и оплачивай
  а я не то чтобы большой любитель детей и давление социума здесь для меня не релевантно
  да и любитель ипотек я в общем не больше
  я могу работать-работать-работать а потом лежать на диване
  и никогда не знаю как меня переклинит
  с работой ладно а вот ребенок требует вовлеченности двадцать четыре часа в сутки
  нет мне не нужно чтобы кто-то оплачивал мой кофе споры насчет оплаты кофе это как споры в песочнице чья машинка слишком смешно
  грустно ли мне из-за отсутствия детей скорее наверное да но что плакать по волосам
  когда-то мне вот так же было грустно из-за отсутствия любви хотя это слишком фикция
  когда-то я думала как воспитать Костика чтобы он читал книжки этим ограничивались мои представления о правильном воспитании в итоге он разбирается в жизни социума лучше чем мы
  к сорока годам на меня вдруг начали засматриваться ровесники сына который мог бы быть у меня но я знаю о чем с ними говорить ничего не знаю о молодежи
  мне интересно где мои ровесники неужели вот эти лысые дяденьки которым интересна лишь СТО
  ***
  Лакомства
  Каждая новая жизнь выглядит очень странно - литературный герой, судья его - гордый Плиний, а ты не можешь понять, куда подевалась Анна, девушка в белом венке из бумажных лилий. Может быть поскользнулась и в Темзу, или нет, заболела тифом, лежит в жару и в бреду, вспоминает о вазе Китса вместо молитвы, и в помраченье тихом руки сложила, как жалко, что я не птица. Думаешь, дети искусства вкусны и питательны? Тут бы спешно перечеркнуть ненаписанный стих и выпить. Где твоя Анна, соль декламации безуспешно или курсив, оправдание боли в Лыбидь не унеся с собой - откуда здесь взяться Китсу, просто оливковым маслом маленький афинянин чертит круги на снегу, снегиря рассмотрев как птицу, подумал, что красным чернилом отмечен здесь тот, кто ранен. Анна согрела его в платке батистовом летом - не хочу я другого мальчика, как же вы сына в землю. Он приходит к святому Петру с возвращенным ему билетом, говорит: "Всё напрасно и здешнего не приемлю". Каждая новая жизнь выглядит очень странно - вот они все сидят на облаке - Анна, снегирь, и Юнга долго читают, покой проникает в Анну, и мимо плывет летучий корабль, где нужен приличный юнга. Все песни только не о любви - она отпускает Китса в реки забвения и разночтений горы, и плывет над землей, как снежная голубица, и вдали открываются вешней воды просторы.
  
  ***
  каждому поколению нужна своя революция
  мы попали в какой-то зазор Союз развалился без нас странно было думать
  что смысл нашей жизни в том чтобы купить новый порошок или взять ипотеку
  следующая революция произошла без нас ну как революция собрались люди
  бабушка передавала им квашеную капусту
  я говорила дедушке по телефону: "нужна эволюция, а не революция" он говорил в нашей стране эволюция невозможна без революционных изменений
  потом папа говорил скоро будет революция мы не верили
  брат говорил скоро будет революция на первую зарплату купил пистолет
  мы читали "Окаянные дни" привыкли думать что революция - это ужасно
  привыкли думать что революция приводит к террору
  привыкли думать что революция создает нового царя
  залипали вечером в сериал какой-нибудь
  в 20 лет мама мечтала участвовать в революционной борьбе в 30 уже нет
  у меня были претензии к мирозданию которые невозможно было решить с помощью какой-то там революции
  это словно сломать привычный порядок вещей потом разочароваться потому что жизнь продолжается
  ***
  каждый год несколько тысяч человек решают начать новую жизнь
  уходят из семьи, садятся в первый попавшийся поезд, едут неизвестно куда
  но это во Франции, если верить Уэльбеку
  хипстер с телевидения ссорится с девушкой, уходит из дома
  селится в таком домике для мусора во дворе
  (кстати, в районе, где живут мои родители)
  устраивается дворником, выбирает почти новую одежду,
  которую люди выносят во двор и кладут рядом с мусорником
  (кстати, недавно мама видела на остановке коробку
  с почти новыми сапожками, даже с ценником
  но все ехали на работу, никто их не трогал)
  так вот, он выбирал из этой одежды
  зарплаты дворника хватало на еду, он даже покупал дешевые книги у букинистов,
  а также обменивался книгами с коллегой
  потом его случайно встретил продюсер с телевидения и пригласил на собеседование
  но у него не было телефона, он не смог позвонить продюсеру
  через несколько месяцев продюсер случайно встретил его снова и опять пригласил на собеседование,
  после которого его приняли на работу
  оказалось, что друзья все эти годы искали его, но безуспешно
  не понимали, почему он не обратился к ним за помощью
  но он отвечал, что хотел разрулить эту ситуацию самостоятельно
  ***
  
  каждый февраль под сердце пластиковой иглой,
  с финскою водкой набор конфет в кармане недорогой.
  если хотите другой судьбы, ее не будет у вас.
  ангел на самой верхней ветке алмазным глазом погас.
  крутится-вертится шарик, по форме он кукуруза.
  нужно ведь взять на пробу, не помня на утро вкуса,
  и растворяется, как таблетка под языком,
  ёлка, где шар стеклянный разбит по ком.
  каждый февраль под сердце ледышкой с окна трамвая,
  на остановках разборчивых временно выживая,
  ветер умеренный и разбивается столбик ртутный,
  словно теперь расписанию неподсудна.
  крутится-вертится шарик, помеченный " С Новым годом",
  и закрываешь глазок, чтобы больше не видеть, кто там.
  пластик игольчатый тонет в молочной парше паласа,
  чтобы потом на ум тебе не прийти ни разу.
  ***
  каже кожному мiсту свiй норов
  та куди ти подiнешся звiдси мiсто перетвориться на зелене латаття скоро
  мавки якi не беруть слухавку не вiдповiдають на дзвiнки тремкий дотик руки
  твоє тiло отримує щеплення безнадiєю навпаки
  каже тримай цi подарунки для життя не потрiбнi картоннi обладунки
  для життя не потрiбна жива вода ти не пiдеш звiдси нiкуди
  мовчання гусне зимовим плодом спокути
  нi нас не чутно зовсiм тут нерозбiрливi лiтери замiсть лiтер
  якi були на цьому мiсцi колись
  твоє серце розiб"ється бiля пiд"їзду рiздвяним склом не дивись
  твоє серце розiб"ється пусткою суму огорне зимовi дарунки свято для всiх
  брудом залишиться на пiдвiконнi останнiй снiг
  каже кожному мiсту свiй страх Чорний Санта жадiбнi комерсанти живi мерцi
  сто разiв перерахований дрiб"язок у руцi
  не тримай мене над прiрвою за руку я не пам"ятаю хiмiчнi сполуки з дев"ятого класу
  не пам"ятаю прискорення помножене на масу
  не пам"ятаю вiльну касу бiля якої ми у рiзнi сторони розiйшлись це все згадаю колись
  твоє серце розiб"ється люстерком потiм дивись
  ***
  
  мухоловка Тарквiнiя
  
  каже купуйте квитки кров знецiнена знову як кров i полову зцiлення марного життя
  стiльки їздили по мiстах в очах липнева спека неможливостi страх
  як осторонь дорiг триматися вимикати фари старi пiснi про повiнь та лiд
  каже звiдки у нас цi вивихи руху у правiй руцi меч простирадло квiти набiр асортi
  це як виправдання життя радостi руху простi щоб на кiнцевiй вирушити за зворотнiм маршрутом
  каже проходьте в середину салону простiр всмоктує кров солону
  змiшує зводить нанiвець бажання дивитися у вiкно як розрiзає скло шкiру
  як тепла земля нудиться вiд однакових днiв
  до чого пристосувати надiю я бiльше говорити не вмiю вiд холоду полотнiю
  коли нерозбiрливi оголошення ботанiчнi пастки краси що вбиває
  висотую серце завжди мовчить про своє
  має ж бути якесь пояснення цiй колишнiй спорудi каже навколо бите скло
  етикетки вiд сну рими сновид чому ти приходиш сюди кожного разу
  розчинився у мовi зблiд тут нiхто не говорить про важливе
  живi ховають недопалки мертвi цуплять тiнь
  нiким iз них не хотiлося б бути креслити кути навчитися рiвно
  у повiтрi тремтить неспокiй десь грає "Doors"
  має стати щось важливе зрозумiлим зараз ось-ось оберемками квiтiв з переходу
  замовляннями на суху або дощову погоду
  нетривкими пакетами забуту харчову соду пасок безпеки
  неможливого кохання подиву липневої спеки
  тут стiльки всього не утримати в пам'ятi стiльки не виправити
  не викреслити не пояснити щасливi квитки квiти
  пелюстками пелюшок оплiтають пiсне можна
  ***
  каже матiнко моя курiпко холодна квiтнева земля хiба для цього тебе ростила
  зiлля збирала лiсами гукала вигукувала рiзними голосами повертайся додому
  змити весняним дощем свою вересневу втому
  прощення немає тут нiкому хто вiрить i хто нi
  гудзики губляться в темрявi лiхтарi колихаються у пiтьмi
  каже матiнко моя курiпко тримайся землi пастки спустошенi навеснi
  земля холодна дорогою губляться голоснi
  хiба ми пам"ятаємо де наш дiм та йдемо все одно бо життя рух поки не впадемо
  див. рiшення в кiнцi без зiрочки теорема
  вогонь згасає кулi падають на землю в снiг перетворюються в пролiски потiм їх
  збирають продають бiля метро хоча вже нi
  скiльки повенi смертi в кожнiй веснi
  каже матiнко моя курiпка нас тримають в темному льосi
  у чомусь зiзнатися поки що тiльки просять
  потiм лезо зiйдеться на зап"ястках це твоя пастка свiдомостi темний льох
  неможливiсть мови мовчання в темрявi вдвох
  блукати в просторi мiж пiдлогою та стелею руку притиснути до стiни
  сонце повертає на день потiм в iншу сторону восени
  ***
  
  каже не знаходжу собi мiсця вже два мiсяцi як незчулася втратила чутливiсть до слiв
  хто пам"ятає цiну мовчання зцiлення за квитками хто говорить ночами пустими з нами
  зiницями вiкон та ми не пiдходимо за вiком
  для колискової йде хитається ось зiрветься мiсток
  прiрва дивиться у саме тiм'я кличе тебе на iм'я хитається разом з темрявою в очах
  нарештi все спiвпало самого лише бажання забути себе тут замало
  замало дитячої спраги холодного льоду зимою комахи в коробцi вiд сiрникiв
  ти мав длубатися з тiєї сторонни кордону весь вiдчай цупкого картону вiдчути пiд нiгтями
  i задихнутися вiд щастя ця точка свiтла згасає поволi
  ми занадто вiримо у те що нам спiвають щоб ми заснули
  ось вiн йде та зараз обiрветься мiсток а ти не знаєш як тебе звуть яка це країна зрештою ми всi
  вигадуємо iсторiю яка не має комусь подобатись обов"язково
  лише пiдсвiдомостi втома виносить на берег уламки пустельну гарячку кровi
  цукор пiнцет молитовник ганчiр'я душi
  каже ми ще кращi за свої портрети це хоч якось нас виправдовує
  в очах тих хто дивиться наскрiзь
  лущимо насiння перед дверима на вулицях свої високi вилицi
  пiдкреслюємо кольором бронзи вересень розчиняється у повiтрi
  не впiзнаємо знайомих ворожимо на холоднiй водi
  нашi портрети ще такi молодi
  ось вiн йде хитається ось його кличуть обiдати потiм вчити минулий час
  дiєслова повторювати знову i знову неправильнi дiєслова третя вiдмiна
  ось вiн йде хитається намагається рiвно тримати спину не дивитися донизу
  неправильнi дiєслова м"ятна цукерка розтала за пiдкладкою слiв
  ***
  каже тепер ми будемо жити в Горiшнiх Плавнях надсилати листiвки зi стернею теплих дорiг
  бiльше не будемо їсти м"ясне пити кисло-молочну кров жирнiсть кiлька вiдсоткiв
  куди тебе додати дитя звiдки вирахувати не знаєш
  розклад маршруток у цей населений пункт змiнюється щохвилини склад нашої кровi
  клiтини шкiри пiдсвiдомiсть написiв на стiнах тут жив але морським вузлом зав'язаний зашморг
  електричка не ходить сюди електрика не проведена твоє дитинство мертвi риб'ячi кiстки
  цеглини з клеймом iмператорського заводу
  каже тепер ми поїдемо у вiдпустку життя вiдпускає нас у вугiлля фiльтрiв
  мiсцевий смог саморобне мистецтво смертi
  всi ми пiдробки фейковi вiдбитки облич побажання гарного дня як стрирчить звiдси
  ти хочеш подобатися свiту довести собi що не марно копирсався у сенсi щось звiдти витяг ти хочеш
  Горiшнi Плавнi вiтають вас у нашому мiстi
  ***
  каже тодi одна полум'яна комунiстка дуже хотiла щоб її син пiшов на Першу свiтову
  потiм його вбили у першi ж мiсяцi про це треба написати сценарiй
  сонне пiвденне мiсто вкривається пилом дiтям набридають iграшки звужене поле сенсiв
  як тут грати щоб шось залишилося напам'ять цитувати тексти не за шкiльною програмою
  ось так минає текст пляма на склi
  дивись на сонце немов його розтерли хiнiном на шкiрi
  стигла вода стiльки чекали що все повернеться
  альтанка за мiстом морозиво старих рецептiв останнiй смак
  
  ***
  кажется что у мужчин больше свободы поэтому если вести себя как мужчина можно большего добиться
  не зацикливаться на отношениях ну там сегодня есть завтра нет первой бросать это так приятно
  так тебя точно не бросят так ты берешь ситуацию в свои руки
  кажется что контролируешь ситуацию
  в нормальном мире нормальных отношений этого не было бы в принципе
  чтобы в любой ситуации хотелось сбежать кажется что это свобода
  ехать куда угодно жить где хочешь не любить никого
  здесь столько всего ломалось империя распалась дважды за век странно так держаться за скрепы патриархата
  мы росли среди инфантильных мужчин боявшихся женщин поскольку нас можно было не бояться на нас вымещали все обиды
  после школы я сказала что никогда не выйду замуж потому что все мужики козлы
  мама сказала что они просто еще не повзрослели потом они станут нормальными
  интересно посмотреть на своих одноклассников сейчас но нет неинтересно
  девочка должна сидеть и ждать на берегу как Ярославна
  когда ты позвонишь или не позвонишь остальной текст для ударения
  моя мама умеет печь шикарные торты варит борщи печет пирожки кулебяки она училась на программиста
  но в начале девяностых на их заводе где создавали искусственную почку открыли монетную фабрику
  она пошла работать секретаршей потом на фондовую биржу окончила курсы бухгалтеров злилась на папу что ей приходится всё делать самой а она думала что вышла замуж за человека который сделает карьеру военного
  она пекла бы идеальные пироги я никогда в этой жизни не дорасту до таких у меня борщ не получается нормальный
  а для нее это просто что-то между делом она была бы идеальной женой полковника или даже генерала но лет двадцать злилась что вышла замуж не разбираясь в званиях
  только недавно сказала нам повезло что папа нас не гнобил и мы развивались как хотели знаешь какие бывают мужчины
  после этого я переехала к абьюзеру наверное чтобы на таких мужчин посмотреть
  ***
  
  ***
  кажуть що завжди є якийсь iнший вихiд окрiм календули вiд кашлю
  простирадла з квiтами теплий зашморг
  життя готове до вживання
  з мiкрохвилями двi хвилини побути на самотi
  кажуть що завжди є якийсь iнший вихiд мотивуючi розфарбовки штрих-кодiв за комином
  колишнє життя завжди цiкавiше
  яким воно могло б бути вже невiдомо
  як дерева й кiоски навколо твого будинку опираються ентропiї
  перетворюються на мушлi розтинають лiнiю розподiлу
  ось туди ходи а сюди не ходи там чиїсь iншi слiди
  навколо паперового вовка узбережжям торiшнього снiгу
  мотивуючими розфарбовками для найщасливiших людей нашого мiста
  у центрi хижий непентес чатує на колiбрi
  треба замалювати яскравим
  це звичайнi речi нiхто не може бути завжди неправим
  iнодi навiть стиглi годинники похибки в часi стримують
  нетривкi стосунки з життям на днi океану Пеплум
  рекламнi проспекти обiцяли що тут буде завжди тепло
  але нi зовсiм не тепло
  
  ***
  всi твої персонажi мабуть найкращi вони говорять самi собi саме те що ти примусив їх говорити
  вони насправдi як пiзнi дiти яких люблять найбiльше що б вони не казали
  життя закiнчується нiчим репетицiї мавпування дзеркал бiльше сил їде нанiвець
  хто скiльки може кидайте в банку каже розпорядник i всi йдуть повз хто гривню хто сто
  кволе мiсто заходиться кашлем поливає кров'ю брукiвки
  креативнi слогани рекламникiв невiрно припаркованi автомобiлi
  наче ми зовсiм безсилi тепер розрiзняти кохання i зашморги архiтектурних планiв
  тут мало бути мiсто майбутнього мiсто-сад в якому нiчого вже не росте
  не прив'язане до мiсцевостi схили якi рiжуть як скибки солоне масло вологе пiснi чорноземи
  тут буде найбiльший атракцiон iз солодкою ватою iз солодким жахом з пам'яттю про те чого не було i фунiкулером
  залишайся назавжди з нами висмикуй нитки з подолу
  сiрi суворi нитки з розпеченого подолу
  серце легенi нирки що вам до столу стане
  ***
  как будто мы и не рождались вовсе,
  не бродили под барочной балюстрадой Парка Горького, и только
  ягнята-мотыльки молчат в молочной пене, сойка,
  съедобный колос до земли коленопреклоненный,
  свинарка жмется, и пастух дорической колонной
  сожмется в мирный атом на твоей ладони, скучным садом
  разверстая земля, и места нет для поцелуев,
  к жильцам большой земли, конечно, не ревнуя,
  как будто мы и не рождались, одиночеств зависть
  толкала вслед, и бодрый голос Левитана
  сбивал со счета "три" прицел, остаться странно,
  девятый круг пройдя по ниточке исхода.
  сегодня, как всегда, хорошая погода.
  ***
  
  как бы ни прожил свою жизнь всё равно будешь думать что всё могло быть иначе
  что вон там не дожал надо было больше работать изучать языки мыслить позитивно
  не страдать от любви путешествовать гулять на свежем воздухе заниматься спортом вовремя обедать
  тогда всё точно сложилось бы так как должно высокоэффективные люди не тратят время на сожаления
  не тратят время на изобретение велосипедов мысли о том что могло бы быть
  высокоэффективные люди не такие как мы они не боятся общественного транспорта
  людных мест журналистов официантов
  не боятся быть смешными усталыми растрепанными счастливыми бедными даже так
  надо уметь прощать себя думаешь
  надо уметь прощать всех куда нести за собой эти обиды
  страх столкнуться с людьми вечный страх чужого
  и кожа твоя потеряет упругость и глаза поблекнут и память превратится в решето
  о том только и жалеть что больше не возьму тебя за руку на фоне гербария
  не будем вместе везти паровозик на станцию прибытия никто не объявит что всё это было не зря
  холодные рассветы запах дыма в волосах горизонт где-то рядом
  
  ***
  как в пятьдесят лет написать первый роман и за две недели заработать полтора миллиона
  делать наброски сцен о том, как увольняют Дона,
  Хадсону предлагают пройти обследование у психолога, Дон хочет помочь сыну,
  бросать карточки, на которых записаны сцены, в корзину
  потом доставать их из корзины и раскладывать так, чтобы получилась история, которую интересно читать
  неудачные выбрасывать, пробелы возникшие заполнять, через месяц готов сюжет
  всё есть на карточках, остальное не нужно, если его там нет
  в течение двух месяцев писать полторы-две тысячи слов в день
  потом три месяца править текст при участии редактора и читателей - жены и друзей
  Дон уходит с работы, чтобы помочь своему сыну
  перемешивает карточки, на балкон выносит корзину
  ***
  как в сериале "Друзья", где пешка берет ферзя, под разделитель на красный куда глаза и нельзя,
  на безопасное лезвие волос твой белокудрый, зеленка глазками кори.
  письма тебе писать, глаза целовать закрытые - то ли
  ошибся величьем минут не проникся соавтор дебюта "е2-е4",
  и много ненужного сора теперь на столе в каждой съемной на сутки квартире,
  и некуда руки пустые девать - короли под крапленой колодой.
  как смертной простынкою стынет кровать и забытой на утро субботой.
  как в книге Исхода, когда в коридоре запинается кто-то, в вечной любви клянется
  и в преданности народа.
  "не искушай без нужды" поёт разболтанное контральто.
  в каждой груди молоко и мёд, и нот никому не жаль - то
  не ветер воет, не дождь стучит костяшками пальцев в урну.
  зачем ты со мною в мешок зашит из кожи воловьей, дурно
  всё это написано - наперечет поэты в отчизне нашей,
  и белая кровь по губам течет вчерашнею манной кашей.
  ***
  как все забытые дети, сентиментален, из подворотен да из купален по копеечке с Георгием у милостивца оставлен спрашивавать каждый раз,
  когда вдаль проезжает камаз стрелкою белой, которая, вычеркнув нас,
  дальше стремится по линии трезвых отрезов Трезора, но в три приходит человек с репетиром, говорит, что пора идти по квартирам,
  пока не треснул асфальт под ухом, пока земля не полнится слухом, патриаршия шерсть и машинное масло
  в подвенечнике медном, от следа погасло. как все забытые в этом подъезде, вот лапотник следа герой,
  не собраться к заутрене, Леда теперь попрощалась с тобой, и в транзисторе ноющей болью зубной и цыганской иглы перебором
  расползается нежности шов на твоем расставании скором.
  ***
  как извела тебя кручина, по винтикам разобрала.
  думала, что из злата, но драгметалла
  на тебя не хватило, за этим меловым кругом
  больше не будем мы рисковать друг другом.
  три раза петух прокричит, во дворе побурчит
  разбуженный дворник. звеня молочным бидоном,
  кто-то пройдет в бесцельи своем бессонном.
  как извела тебя заря самого короткого дня,
  предрассветные сумерки дольше бессмертья для.
  экономят энергию, тощий фонарь не светит.
  то же самое, только в пастельном свете.
  в круглосуточном киоске продаются наброски
  неизвестного художника и обноски
  прошлых жильцов, которые сдали вместе с диваном.
  там, где пружину вырвать в угаре пьяном
  было несложно, японский воздушный веер.
  вышли мы порознь, часы напоследок сверив.
  в разные стороны Невского разошлись.
  в общем, неважно, куда - тут ведь всюду жизнь.
  ***
  как мы выжили в этой стране бесполезных полей не зная что будет за ней что кровью и плотью становится нашей комковатой манною кашей разброд и шатание букв больше здесь никого не убьют не вынут занозу иголкой
  мы находим обрывки тетрадок под елкой мы загадали чтобы всё было хорошо но шить не умели раскроенных фраз это пейзажная лирика что ли про любовь ли столько боли в жизни и так живем не зная зачем чтобы тебе подали какой-то знак что всё не напрасно что жизнь могла быть прекрасна если свернуть вон туда но там снова выселки игр словесных руда что с нею делать ни во что другое не верить ни ждать не просить то что другие сшили носить
  так мы выжили в этой стране бесполезных полей по которой в беспечности колесили милостыньку не детство на старость просили детские песни бессмертия пели что толку от нас это раньше было мороженое был квас были пять копеек все кадры подряд без склеек никого не вырезали просто так не клали на полку не лили на пол карболку что тебе не жалко себя что ли чему только учат вас там в школе что тебе не жалко ни себя ни других это один большой бесконечный стих в котором должно быть всё бессмысленное прекрасное каждой клеткой житье бесполезное теплое тел осторожных в пейзаже каждый день этот мир становится только краше нет это не наш город это кружево тоже не наше
  так мы выжили в этой стране бесполезных полей эту елку юную нарядили милостыньку подаренную в ладошке носили пока не потеряли в муках нас в этот свет рожали чтобы мы были прекрасны чтобы это были не мы - ангелы божьи на каждой руке по пять колец во взгляде всепрощение ада чтобы это были не мы а те кому от нас ничего не надо чтобы любили друг друга и всех погребла одна вьюга так ходили по кругу не спрашивали что за поле что за страна знаешь ли вину за собой не знаю что за вина
  ***
  
  как называется эта страна нелюбовью вязальные спицы для всех
  комья пряжи сиреневой шерсти
  вот я уеду теперь в теплый город другой арка дружбы народов дугой
  поднебесье распутицей детских конвертов свивальных
  здесь тебя так же не ждут вот и прежде хранят твою тень
  разбирают по камушку сон и дома как рисунки гуашью
  вдруг исчезают вдали наше время простое число
  так же просто стираешь платком пыль с ладоней и машешь кому-то
  за горизонтом так много других площадей разноцветных фонариков мель
  нераскрытых конвертов пустых горькой пены вины адресата
  как называется эта страна посмотри там написано где-то где свет
  разбивает пустое стекло исчезает куда-то
  где свет искалечен сетчаткою глаза
  ***
  как первые три дня не принимала тебя земля
  ни кровинки в лице наперстянки в горсти никто не ждал не говорил прости
  не прощал вот обычай молчания наш вот сталью заточенный карандаш
  сломается до хруста суставов паромами переполнена переправа
  видишь как тебя здесь не ждут затягивают на артерии жгут
  листья осенние жгут собрав их под окном никого не приглашают в дом
  молись за нас грешных говорят листья так хорошо горят
  позолота окладов свежести перечная мята
  чтобы никому не жаль расстояния до перечеркнутой фигурки вдали
  молись за нас грешных Бога за нас моли
  столько дней недель лет столько пропущенных уроков
  столько улиц на которых заблудишься одиноко номера домов различая
  столько забытой любви забытого равнодушия забытых нас
  не стойте на том берегу скорей проходите в класс
  каллиграфический почерк линейка для ровных линий
  чему тебя только учили здесь
  а теперь запишите новую тему
  ***
  как смирительную рубашку с неразборчивым штампом в области шеи
  целуешь ли ты ее глаза откр/выкл ни за что
  не знать историю стран занесенных в Красную книгу
  вычеркнутых из жизни размолотых словно кофр
  целуешь ли ты ее глаза когда память возвращается
  по букве по слогу по холоду чужих пепельниц
  так ли она их опустошает задумчиво не замечает сколько
  еще осталось забыть тебе для ровного счета
  говорит я избавлюсь от этой одежды смирения тепла в жаркий день
  куда отправлять тебе письма все адреса перечеркнуты реки обозначены жирным
  куда отправлять тебе письма которые ты читаешь
  говорит любовь сильнее электрического разряда многословного анамнеза
  скрежета скрежета чтобы выжить здесь надо жить
  соковыжималка работает руки тянутся к тесемкам свободы не существует
  ***
  как существуешь в теле словно в трехзвездочном отеле мы поедем в Прагу но пока на мели
  они содрали с кожей фрески мылом дегтярным как они могли
  они проверяют все ли на месте полотенца тебе некуда из этого тела деться
  учись разговаривать с ним на языке глухонемых
  оно сигнализирует что устало тебе говорят у тебя мало запала
  о чем ты можешь судить если тебя осколком не задевало взрывной волной не сносило
  отражение в зеркале тебя не узнавало с каждого не отмеченного на карте вокзала
  мы думали не уедем отсюда никуда со лба капала вода
  как ты существуешь в теле словно в сердце твое смотрели
  всё о тебе ведали как пирожными Sacher вместо хлеба обедали плоти крови чужой отведали
  вот тебе медаль золотая вот февраль пока мы не видели рая он таков
  когда падут осколки оков когда свобода больше не спросит кто ты
  зачем обходишь соседские огороды
  по вечерам отдаешь купоны на храм
  пересчитывая мелочь где первый универсам
  как существуешь в теле словно в свободной артели пошива шуб
  каждый то любит то скажет что глуп
  а ты то ли человек то ли живой полушубок из цигейки завернутый в артерию мехом
  могла бы пользоваться у скорняков успехом но где там
  как существуешь в теле своем словно водоем
  пишешь письма друг другу словно ты здесь вдвоем
  нет мы не собираем фишки стикеры не берем
  идем по кромке озера видим пустой дом
  ***
  
  как Тайлер Дерден на пенной вечеринке в окружении жаль никого не знаю здесь
  за всё то что мы выдумали любовь сосуды лифт нажмите тревожную кнопку
  и не смотрите вниз скорость полета нормальная тебя здесь все любят
  темная комната пустых глаз породы кошачьих царапины на песке
  так и живи один внутри своего сознания фруктовое пюре
  так все мы превратимся в печальный двухмерный дом
  как память подводит бикфордовым шнуром оплетает шею
  руки город проходит мимо двадцать пять кадров в секунду
  это всё только кажется говорит если бы не казалось то и не было бы тебя
  а так есть доказательство существования тихая гавань
  мы плещемся в мыльной пене вода заливает глаза это глаза
  ***
  как тебя душили пакетом из "Пятерочки" чтобы назвала номер телефона разве ты не значешь что здесь любое собрание незаконно все кто соберется во имя мое надвое треснет икона
  как тебя душили пакетом приговаривая при этом это не ваша страна вам здесь ничего не принадлежит вы должны здесь чувствовать только боль и стыд что на свет родились что не прижились что вы просто ненужная истории слизь откуда вы вообще такие взялись
  как тебя душили пакетом из "Пятерочки" не должно у тебя быть воли воздуха не должно быть мы вдыхаем городов промышленных копоть мы вдыхаем жизнь выдыхаем смерть вечный фоточинтез свободы откуда вы вообще такие взялись такие уроды вся эта стабильность смерти строилась для вас мечтали попасть в средний класс в вечную ипотеку о чем бы еще здесь и мечтать человеку потенциальному узнику автозака просто нет на вас еще клейма или знака но это пока а так чтобы вас видно было издалека чтобы при виде вас к пистолету сама тянулась рука
  как тебя душили пакетом из "Пятерочки" признание выбивали скажи да скажи что было в самом начале ведь были вы детьми не было у вас никакой печали бесплатные фильмы да игры качали могли полететь на Гоа или на Бали ну и что что сейчас на мели но ведь теоретически могли это вы мало работали просто а протесты это просто ваши болезни роста потом поумнеете это вас мало били значит мало в детстве любили не выработался покорности рефлекс вот смотри на свет а теперь на твоей голове пакет а теперь тебя вообще просто нет только из милости нашей мы тебя кормили комковатой манною кашей но ты всё равно была чужой здесь не нашей а теперь на тебя и пакета бесплатного жалко выживших определит смерти считалка назови номер телефона и может быть твоя страна снова будет тебя любить или сделает вид что может тебя простить в милости своей безграничной снова сможешь купить свой капкейк черничный снова воздухом грязным городов бредущих по кругу будешь дышать вспоминать январскую вьюгу
  когда и жить бы но совесть велит ставить ва-банк разве не мы зачитывали наизусть дневник Анны Франк разве не мы знали что первыми бросимся под танк это не детская считалка не игра в петанк а так что-то пустое как воздух ущедший из пакета тебя не отпустят из тюрем вечных за это будешь мерзнуть в аду в свое платьице желтое одета а зачем так ярко это особая примета
  как тебя душили пакетом из "Пятерочки" признание выбивали всех твоих цыпок детских на руках не замечали истина есть ли здесь нет скажешь едва ли но если есть ее всё равно не произнести не удержать в дрожащей горсти я хотела быть сильной но не получилось прости я не помню как мир становится болью как земли нутро посыпают промышленной солью это только ради истины и любви если хочешь солги номера путая вечно он был другим я не помню как свет померк в пустоте что говорили
  ***
  
  как-то я влюбилась в мальчика он говорил что это не любовь а влюбленность потому что я на самом деле его не знаю я говорила ну так почему ты не позволяешь мне себя узнать
  ну как в мальчика ему уже было за сорок это я не избавлюсь никак от привычки называть нас мальчиками и девочками
  он говорил что у древних греков совершеннолетие начиналось в сорок лет говорил что я вызываю у него садистские порывы а потом говорил нет всё будет хорошо правда один раз пытался меня задушить прямо серьезно я в состоянии различить когда просто игра а когда серьезно
  говорил ты мне и нравишься и не нравишься я такое никогда не понимала всех людей которые были мне неприятны просто вычеркнула из списка а у него нравишься-не нравишься наверное просто нравилось издеваться то сказал что у него много женщин приводил некоторых на вечеринки хотя его друзья говорили что он никогда ни с кем не встречался ну сейчас я понимаю что это психопатия желание создать треугольник и манипулировать всеми он так с людьми обращался но странно что именно это меня привлекало когда-то а не обычная жизнь
  хотя вот я писала уже про своего троюродного брата который все время был в кого-то влюблен возил девушек из Вьетнама знакомить с мамой
  а так-то он респектабельный юрист то есть как раз тот у кого вроде как должна быть обычная жизнь без эксцессов
  никакой не поэт и не творческая личность хотя любит фотографировать и пару стишков выложил на стихире
  мальчик в которого я тогда влюбилась тоже любил фотографировать еще постоянно пытался подловить меня на ошибках теперь я понимаю что это нарциссизм но мне страшно думать сколь многим на пост-советском пространстве он свойственен так что начинает казаться что ты уж точно хуже всех в этой стране и не заслуживаешь любви
  ***
  Какие-нибудь еще одни философические письма к даме
  перестают тебе диктовать, изучаешь скоропись, тайнопись, немоту,
  говоришь - у меня есть я, у меня есть тайна, которая никому не нужна,
  поэтому ценна, без сомнений, как жаль, что не стала, чем ты для меня,
  и вообще ничем. И на день рождения Эдгара По я вырезаю домик,
  пью совсем немного, так, чтобы просто словить волну, и когда тебе станет скучно,
  ты что-нибудь мне ответишь, бессрочная тонкость пришитых к подолу нулей.
  Можешь не отвечать за свои поступки и не расстраиваться из-за невозможности
  освоить игру на бильярде, и много других бесполезных, но милых историй,
  рассказывай долго, пока не забрезжит рассвет, а во дворе всё гуляет по ртути
  Мамлеев, повести Белкина и натуральная школа, скоро проснешься
  каким-нибудь лауреатом, Кира Георгиевна, ложная значимость слов.
  Не к чему больше усталой душой прислониться, рассказывай долго,
  пока не опустится мрак, не установятся некие точные рамки,
  и полнозвучие выдано всем без пропорций. Если тебе станет скучно,
  ты даже ответишь, в этом письме 45 было много проплешин,
  это макабр, и почти развлекаться устали, видимость стала немного беднее
  и ниже, можешь и не отвечать - я почти убедилась, можешь совсем
  никому ничего не оставить, мелкий талант убивает не очень-то быстро,
  крупный - легко, и кому тут завидовать больше, какие-нибудь еще одни перечни опечаток.
  ***
  карта Поднебесной аграф императрицы Марии с изображением цилиня птичий двор и тянется до сих пор в теремке разговорная практика
  кукушка и гений Витте и разносит печенье чужая молва и подносят платок говорите вот в эту трубку
  как дышит дух витает теперь знакомый занят о чем она там нашептывает веретено в императорском гареме гуляет всегда не с теми
  по главной улице города с этой стороны обстрел а с той стороны целовать хотел и был виноград на костеле неспел
  рыбная кость адмиралтейства врезается культей в нёбо
  и на песке рисует план античного небоскреба
  это синица мирт кефир соляной тундрой застыл
  ягель пенится тундряной не остается простора избыть узнаванье родной теплицы в которой мог бы родиться
  куколкой шелкопрядом, чтобы зарыться в саван с тобою рядом.
  ***
  Кафка несколько дней не получает писем от Фелиции Бауэр и начинает писать "Превращение"
  пишет ей, что мысль о детях для него немыслима и не надо сидеть у него за спиной, когда он пишет прозу
  Пикассо подозревают в краже "Моны-Лизы", но за отсутствием улик отпускают домой
  Готфрид Бенн увольняется из прозекторской и влюбляется в поэтессу на 17 лет его старше
  (он уже начинает лысеть и полнеть, но это лукизм)
  она живет под мостами, скитается с сыном по городу, выпрашивает чашку кофе
  пишет стихи на бланках, украденных на почте
  в артистическом кафе плохо кормят, но здесь можно заплатить 25 пфеннингов за пиво или кофе и сидеть до утра
  Альма Малер недовольна, что Кокошка изобразил ее беременной после аборта
  "Мир женщины", приложение "Садовой беседки", сообщает в пятом номере:
  "Для вечернего платья в этом сезоне характерны пышность и причудливые драпировки,
  которые и для искуснейшей портнихи будут крепким орешком"
  лишь в девятом номере редакция сжалилась и громко заявила:
  "Мода для худышек, им хрупким дочерям Евы,
  не всегда бывает легко одеться хорошо и по моде
  приходится идти на компромиссы, скрывать осечки природы ловкой аранжировкой складок"
  Георг Тракль не может ехать в купе поезда, не может сидеть напротив другого человека
  если кто-то на него смотрит, он потеет так, что нужно менять рубашку
  Марсель Пруст надевает шубу поверх пижамы и посреди ночи выходит на улицу
  затем он два часа рассматривает портал святой Анны Собора Парижской Богоматери
  на следующий день он пишет госпоже Штраус:
  "на этом портале вот уже восемь столетий как собрано человечество гораздо более привлекательное,
  чем то, с которым сталкиваемся мы"
  Франц Кафка записывается на добровольные работы на овощном поле и по вечерам выпалывает сорняки
  Кокошка покупает холст по размеру кровати Альмы Малер
  если получится шедевр, Альма выйдет за него замуж
  
  ***
  как в пятьдесят лет написать первый роман и за две недели заработать полтора миллиона
  делать наброски сцен о том, как увольняют Дона,
  Хадсону предлагают пройти обследование у психолога, Дон хочет помочь сыну,
  бросать карточки, на которых записаны сцены, в корзину
  потом доставать их из корзины и раскладывать так, чтобы получилась история, которую интересно читать
  неудачные выбрасывать, пробелы возникшие заполнять, через месяц готов сюжет
  всё есть на карточках, остальное не нужно, если его там нет
  в течение двух месяцев писать полторы-две тысячи слов в день
  потом три месяца править текст при участии редактора и читателей - жены и друзей
  Дон уходит с работы, чтобы помочь своему сыну
  перемешивает карточки, на балкон выносит корзину
  ***
  как в сериале "Друзья", где пешка берет ферзя, под разделитель на красный куда глаза и нельзя,
  на безопасное лезвие волос твой белокудрый, зеленка глазками кори.
  письма тебе писать, глаза целовать закрытые - то ли
  ошибся величьем минут не проникся соавтор дебюта "е2-е4",
  и много ненужного сора теперь на столе в каждой съемной на сутки квартире,
  и некуда руки пустые девать - короли под крапленой колодой.
  как смертной простынкою стынет кровать и забытой на утро субботой.
  как в книге Исхода, когда в коридоре запинается кто-то, в вечной любви клянется
  и в преданности народа.
  "не искушай без нужды" поёт разболтанное контральто.
  в каждой груди молоко и мёд, и нот никому не жаль - то
  не ветер воет, не дождь стучит костяшками пальцев в урну.
  зачем ты со мною в мешок зашит из кожи воловьей, дурно
  всё это написано - наперечет поэты в отчизне нашей,
  и белая кровь по губам течет вчерашнею манной кашей.
  ***
  как все забытые дети, сентиментален, из подворотен да из купален по копеечке с Георгием у милостивца оставлен спрашивавать каждый раз,
  когда вдаль проезжает камаз стрелкою белой, которая, вычеркнув нас,
  дальше стремится по линии трезвых отрезов Трезора, но в три приходит человек с репетиром, говорит, что пора идти по квартирам,
  пока не треснул асфальт под ухом, пока земля не полнится слухом, патриаршия шерсть и машинное масло
  в подвенечнике медном, от следа погасло. как все забытые в этом подъезде, вот лапотник следа герой,
  не собраться к заутрене, Леда теперь попрощалась с тобой, и в транзисторе ноющей болью зубной и цыганской иглы перебором
  расползается нежности шов на твоем расставании скором.
  ***
  как извела тебя кручина, по винтикам разобрала.
  думала, что из злата, но драгметалла
  на тебя не хватило, за этим меловым кругом
  больше не будем мы рисковать друг другом.
  три раза петух прокричит, во дворе побурчит
  разбуженный дворник. звеня молочным бидоном,
  кто-то пройдет в бесцельи своем бессонном.
  как извела тебя заря самого короткого дня,
  предрассветные сумерки дольше бессмертья для.
  экономят энергию, тощий фонарь не светит.
  то же самое, только в пастельном свете.
  в круглосуточном киоске продаются наброски
  неизвестного художника и обноски
  прошлых жильцов, которые сдали вместе с диваном.
  там, где пружину вырвать в угаре пьяном
  было несложно, японский воздушный веер.
  вышли мы порознь, часы напоследок сверив.
  в разные стороны Невского разошлись.
  в общем, неважно, куда - тут ведь всюду жизнь.
  ***
  как мы выжили в этой стране бесполезных полей не зная что будет за ней что кровью и плотью становится нашей комковатой манною кашей разброд и шатание букв больше здесь никого не убьют не вынут занозу иголкой
  мы находим обрывки тетрадок под елкой мы загадали чтобы всё было хорошо но шить не умели раскроенных фраз это пейзажная лирика что ли про любовь ли столько боли в жизни и так живем не зная зачем чтобы тебе подали какой-то знак что всё не напрасно что жизнь могла быть прекрасна если свернуть вон туда но там снова выселки игр словесных руда что с нею делать ни во что другое не верить ни ждать не просить то что другие сшили носить
  так мы выжили в этой стране бесполезных полей по которой в беспечности колесили милостыньку не детство на старость просили детские песни бессмертия пели что толку от нас это раньше было мороженое был квас были пять копеек все кадры подряд без склеек никого не вырезали просто так не клали на полку не лили на пол карболку что тебе не жалко себя что ли чему только учат вас там в школе что тебе не жалко ни себя ни других это один большой бесконечный стих в котором должно быть всё бессмысленное прекрасное каждой клеткой житье бесполезное теплое тел осторожных в пейзаже каждый день этот мир становится только краше нет это не наш город это кружево тоже не наше
  так мы выжили в этой стране бесполезных полей эту елку юную нарядили милостыньку подаренную в ладошке носили пока не потеряли в муках нас в этот свет рожали чтобы мы были прекрасны чтобы это были не мы - ангелы божьи на каждой руке по пять колец во взгляде всепрощение ада чтобы это были не мы а те кому от нас ничего не надо чтобы любили друг друга и всех погребла одна вьюга так ходили по кругу не спрашивали что за поле что за страна знаешь ли вину за собой не знаю что за вина
  ***
  
  как называется эта страна нелюбовью вязальные спицы для всех
  комья пряжи сиреневой шерсти
  вот я уеду теперь в теплый город другой арка дружбы народов дугой
  поднебесье распутицей детских конвертов свивальных
  здесь тебя так же не ждут вот и прежде хранят твою тень
  разбирают по камушку сон и дома как рисунки гуашью
  вдруг исчезают вдали наше время простое число
  так же просто стираешь платком пыль с ладоней и машешь кому-то
  за горизонтом так много других площадей разноцветных фонариков мель
  нераскрытых конвертов пустых горькой пены вины адресата
  как называется эта страна посмотри там написано где-то где свет
  разбивает пустое стекло исчезает куда-то
  где свет искалечен сетчаткою глаза
  ***
  как первые три дня не принимала тебя земля
  ни кровинки в лице наперстянки в горсти никто не ждал не говорил прости
  не прощал вот обычай молчания наш вот сталью заточенный карандаш
  сломается до хруста суставов паромами переполнена переправа
  видишь как тебя здесь не ждут затягивают на артерии жгут
  листья осенние жгут собрав их под окном никого не приглашают в дом
  молись за нас грешных говорят листья так хорошо горят
  позолота окладов свежести перечная мята
  чтобы никому не жаль расстояния до перечеркнутой фигурки вдали
  молись за нас грешных Бога за нас моли
  столько дней недель лет столько пропущенных уроков
  столько улиц на которых заблудишься одиноко номера домов различая
  столько забытой любви забытого равнодушия забытых нас
  не стойте на том берегу скорей проходите в класс
  каллиграфический почерк линейка для ровных линий
  чему тебя только учили здесь
  а теперь запишите новую тему
  ***
  как смирительную рубашку с неразборчивым штампом в области шеи
  целуешь ли ты ее глаза откр/выкл ни за что
  не знать историю стран занесенных в Красную книгу
  вычеркнутых из жизни размолотых словно кофр
  целуешь ли ты ее глаза когда память возвращается
  по букве по слогу по холоду чужих пепельниц
  так ли она их опустошает задумчиво не замечает сколько
  еще осталось забыть тебе для ровного счета
  говорит я избавлюсь от этой одежды смирения тепла в жаркий день
  куда отправлять тебе письма все адреса перечеркнуты реки обозначены жирным
  куда отправлять тебе письма которые ты читаешь
  говорит любовь сильнее электрического разряда многословного анамнеза
  скрежета скрежета чтобы выжить здесь надо жить
  соковыжималка работает руки тянутся к тесемкам свободы не существует
  ***
  как существуешь в теле словно в трехзвездочном отеле мы поедем в Прагу но пока на мели
  они содрали с кожей фрески мылом дегтярным как они могли
  они проверяют все ли на месте полотенца тебе некуда из этого тела деться
  учись разговаривать с ним на языке глухонемых
  оно сигнализирует что устало тебе говорят у тебя мало запала
  о чем ты можешь судить если тебя осколком не задевало взрывной волной не сносило
  отражение в зеркале тебя не узнавало с каждого не отмеченного на карте вокзала
  мы думали не уедем отсюда никуда со лба капала вода
  как ты существуешь в теле словно в сердце твое смотрели
  всё о тебе ведали как пирожными Sacher вместо хлеба обедали плоти крови чужой отведали
  вот тебе медаль золотая вот февраль пока мы не видели рая он таков
  когда падут осколки оков когда свобода больше не спросит кто ты
  зачем обходишь соседские огороды
  по вечерам отдаешь купоны на храм
  пересчитывая мелочь где первый универсам
  как существуешь в теле словно в свободной артели пошива шуб
  каждый то любит то скажет что глуп
  а ты то ли человек то ли живой полушубок из цигейки завернутый в артерию мехом
  могла бы пользоваться у скорняков успехом но где там
  как существуешь в теле своем словно водоем
  пишешь письма друг другу словно ты здесь вдвоем
  нет мы не собираем фишки стикеры не берем
  идем по кромке озера видим пустой дом
  ***
  
  как Тайлер Дерден на пенной вечеринке в окружении жаль никого не знаю здесь
  за всё то что мы выдумали любовь сосуды лифт нажмите тревожную кнопку
  и не смотрите вниз скорость полета нормальная тебя здесь все любят
  темная комната пустых глаз породы кошачьих царапины на песке
  так и живи один внутри своего сознания фруктовое пюре
  так все мы превратимся в печальный двухмерный дом
  как память подводит бикфордовым шнуром оплетает шею
  руки город проходит мимо двадцать пять кадров в секунду
  это всё только кажется говорит если бы не казалось то и не было бы тебя
  а так есть доказательство существования тихая гавань
  мы плещемся в мыльной пене вода заливает глаза это глаза
  ***
  как тебя душили пакетом из "Пятерочки" чтобы назвала номер телефона разве ты не значешь что здесь любое собрание незаконно все кто соберется во имя мое надвое треснет икона
  как тебя душили пакетом приговаривая при этом это не ваша страна вам здесь ничего не принадлежит вы должны здесь чувствовать только боль и стыд что на свет родились что не прижились что вы просто ненужная истории слизь откуда вы вообще такие взялись
  как тебя душили пакетом из "Пятерочки" не должно у тебя быть воли воздуха не должно быть мы вдыхаем городов промышленных копоть мы вдыхаем жизнь выдыхаем смерть вечный фоточинтез свободы откуда вы вообще такие взялись такие уроды вся эта стабильность смерти строилась для вас мечтали попасть в средний класс в вечную ипотеку о чем бы еще здесь и мечтать человеку потенциальному узнику автозака просто нет на вас еще клейма или знака но это пока а так чтобы вас видно было издалека чтобы при виде вас к пистолету сама тянулась рука
  как тебя душили пакетом из "Пятерочки" признание выбивали скажи да скажи что было в самом начале ведь были вы детьми не было у вас никакой печали бесплатные фильмы да игры качали могли полететь на Гоа или на Бали ну и что что сейчас на мели но ведь теоретически могли это вы мало работали просто а протесты это просто ваши болезни роста потом поумнеете это вас мало били значит мало в детстве любили не выработался покорности рефлекс вот смотри на свет а теперь на твоей голове пакет а теперь тебя вообще просто нет только из милости нашей мы тебя кормили комковатой манною кашей но ты всё равно была чужой здесь не нашей а теперь на тебя и пакета бесплатного жалко выживших определит смерти считалка назови номер телефона и может быть твоя страна снова будет тебя любить или сделает вид что может тебя простить в милости своей безграничной снова сможешь купить свой капкейк черничный снова воздухом грязным городов бредущих по кругу будешь дышать вспоминать январскую вьюгу
  когда и жить бы но совесть велит ставить ва-банк разве не мы зачитывали наизусть дневник Анны Франк разве не мы знали что первыми бросимся под танк это не детская считалка не игра в петанк а так что-то пустое как воздух ущедший из пакета тебя не отпустят из тюрем вечных за это будешь мерзнуть в аду в свое платьице желтое одета а зачем так ярко это особая примета
  как тебя душили пакетом из "Пятерочки" признание выбивали всех твоих цыпок детских на руках не замечали истина есть ли здесь нет скажешь едва ли но если есть ее всё равно не произнести не удержать в дрожащей горсти я хотела быть сильной но не получилось прости я не помню как мир становится болью как земли нутро посыпают промышленной солью это только ради истины и любви если хочешь солги номера путая вечно он был другим я не помню как свет померк в пустоте что говорили
  ***
  
  как-то я влюбилась в мальчика он говорил что это не любовь а влюбленность потому что я на самом деле его не знаю я говорила ну так почему ты не позволяешь мне себя узнать
  ну как в мальчика ему уже было за сорок это я не избавлюсь никак от привычки называть нас мальчиками и девочками
  он говорил что у древних греков совершеннолетие начиналось в сорок лет говорил что я вызываю у него садистские порывы а потом говорил нет всё будет хорошо правда один раз пытался меня задушить прямо серьезно я в состоянии различить когда просто игра а когда серьезно
  говорил ты мне и нравишься и не нравишься я такое никогда не понимала всех людей которые были мне неприятны просто вычеркнула из списка а у него нравишься-не нравишься наверное просто нравилось издеваться то сказал что у него много женщин приводил некоторых на вечеринки хотя его друзья говорили что он никогда ни с кем не встречался ну сейчас я понимаю что это психопатия желание создать треугольник и манипулировать всеми он так с людьми обращался но странно что именно это меня привлекало когда-то а не обычная жизнь
  хотя вот я писала уже про своего троюродного брата который все время был в кого-то влюблен возил девушек из Вьетнама знакомить с мамой
  а так-то он респектабельный юрист то есть как раз тот у кого вроде как должна быть обычная жизнь без эксцессов
  никакой не поэт и не творческая личность хотя любит фотографировать и пару стишков выложил на стихире
  мальчик в которого я тогда влюбилась тоже любил фотографировать еще постоянно пытался подловить меня на ошибках теперь я понимаю что это нарциссизм но мне страшно думать сколь многим на пост-советском пространстве он свойственен так что начинает казаться что ты уж точно хуже всех в этой стране и не заслуживаешь любви
  ***
  Какие-нибудь еще одни философические письма к даме
  перестают тебе диктовать, изучаешь скоропись, тайнопись, немоту,
  говоришь - у меня есть я, у меня есть тайна, которая никому не нужна,
  поэтому ценна, без сомнений, как жаль, что не стала, чем ты для меня,
  и вообще ничем. И на день рождения Эдгара По я вырезаю домик,
  пью совсем немного, так, чтобы просто словить волну, и когда тебе станет скучно,
  ты что-нибудь мне ответишь, бессрочная тонкость пришитых к подолу нулей.
  Можешь не отвечать за свои поступки и не расстраиваться из-за невозможности
  освоить игру на бильярде, и много других бесполезных, но милых историй,
  рассказывай долго, пока не забрезжит рассвет, а во дворе всё гуляет по ртути
  Мамлеев, повести Белкина и натуральная школа, скоро проснешься
  каким-нибудь лауреатом, Кира Георгиевна, ложная значимость слов.
  Не к чему больше усталой душой прислониться, рассказывай долго,
  пока не опустится мрак, не установятся некие точные рамки,
  и полнозвучие выдано всем без пропорций. Если тебе станет скучно,
  ты даже ответишь, в этом письме 45 было много проплешин,
  это макабр, и почти развлекаться устали, видимость стала немного беднее
  и ниже, можешь и не отвечать - я почти убедилась, можешь совсем
  никому ничего не оставить, мелкий талант убивает не очень-то быстро,
  крупный - легко, и кому тут завидовать больше, какие-нибудь еще одни перечни опечаток.
  ***
  карта Поднебесной аграф императрицы Марии с изображением цилиня птичий двор и тянется до сих пор в теремке разговорная практика
  кукушка и гений Витте и разносит печенье чужая молва и подносят платок говорите вот в эту трубку
  как дышит дух витает теперь знакомый занят о чем она там нашептывает веретено в императорском гареме гуляет всегда не с теми
  по главной улице города с этой стороны обстрел а с той стороны целовать хотел и был виноград на костеле неспел
  рыбная кость адмиралтейства врезается культей в нёбо
  и на песке рисует план античного небоскреба
  это синица мирт кефир соляной тундрой застыл
  ягель пенится тундряной не остается простора избыть узнаванье родной теплицы в которой мог бы родиться
  куколкой шелкопрядом, чтобы зарыться в саван с тобою рядом.
  ***
  Кафка несколько дней не получает писем от Фелиции Бауэр и начинает писать "Превращение"
  пишет ей, что мысль о детях для него немыслима и не надо сидеть у него за спиной, когда он пишет прозу
  Пикассо подозревают в краже "Моны-Лизы", но за отсутствием улик отпускают домой
  Готфрид Бенн увольняется из прозекторской и влюбляется в поэтессу на 17 лет его старше
  (он уже начинает лысеть и полнеть, но это лукизм)
  она живет под мостами, скитается с сыном по городу, выпрашивает чашку кофе
  пишет стихи на бланках, украденных на почте
  в артистическом кафе плохо кормят, но здесь можно заплатить 25 пфеннингов за пиво или кофе и сидеть до утра
  Альма Малер недовольна, что Кокошка изобразил ее беременной после аборта
  "Мир женщины", приложение "Садовой беседки", сообщает в пятом номере:
  "Для вечернего платья в этом сезоне характерны пышность и причудливые драпировки,
  которые и для искуснейшей портнихи будут крепким орешком"
  лишь в девятом номере редакция сжалилась и громко заявила:
  "Мода для худышек, им хрупким дочерям Евы,
  не всегда бывает легко одеться хорошо и по моде
  приходится идти на компромиссы, скрывать осечки природы ловкой аранжировкой складок"
  Георг Тракль не может ехать в купе поезда, не может сидеть напротив другого человека
  если кто-то на него смотрит, он потеет так, что нужно менять рубашку
  Марсель Пруст надевает шубу поверх пижамы и посреди ночи выходит на улицу
  затем он два часа рассматривает портал святой Анны Собора Парижской Богоматери
  на следующий день он пишет госпоже Штраус:
  "на этом портале вот уже восемь столетий как собрано человечество гораздо более привлекательное,
  чем то, с которым сталкиваемся мы"
  Франц Кафка записывается на добровольные работы на овощном поле и по вечерам выпалывает сорняки
  Кокошка покупает холст по размеру кровати Альмы Малер
  если получится шедевр, Альма выйдет за него замуж
  
  ***
  кем ты хочешь стать когда вырастешь
  делать селфи в советских ДК на фоне советских фресок
  обещавших что всё будет хорошо
  в городе вывесок "Промтовары" без некоторых букв
  мы вернулись из космоса зная что там нет ничего
  кроме вакуума твоей речи
  вернулись заполнить пропуски кем ты хочешь стать когда поймешь
  мы потеряем любимых потеряем мир но нужно любить
  в этом весь смысл только в этом смысл
  трава прорастет из фресок счастливой семьи
  промтоваров на каждый день
  счастья похожего на твое лишнего счастья
  так хочется поделиться с кем-то но слова предают
  кем ты хочешь стать когда они уйдут насовсем
  когда останутся одни слова когда останутся
  кровь и надежда глубокая река на берегу которой
  мы говорим о литературе поем песни смотрим на молнии
  ***
  
  кинохронику для человечества прежде чем пройдет сто лет минут все сроки хранения мармелада с пектином
  тысячную долю секунды отражалось ее лицо в целине его объектива не разобрать больше кроме р.х.
  за то что остался жив чувство вины сминая салфеткой влажной дырявые каски черепов монохромную бедный Йорик
  не выбирал так судьба сложилась на кости карты наступать будут сегодня утром пока фонари не накрыты
  колпаками калмыцкими не разобраны все ошибки стратегии напротив где сэндвич-бар голубиной почтой
  не приголубь теперь не рассказывай сколько лета в плоти да крови плитки разбитой до каждой поры
  не за что бороться кроме воспоминаний твоих чужих клавиатур запятых забытых рука тянется к нарисованной листве
  последний срывать опасно прежде чем пройдет сто лет и тень упадет под север
  ***
   Кинула пити каву, бо зранку
  хтось весь час говорив: "Покинь",
  придбала для колекцiї ляльку-мотанку Веснянку
  у цих чудових майстринь.
  Переїхала до мiста, де чугайстри i круки
  перехожим миготять "nevermore",
  i нiхто не каже: "Вiзьми себе в руки,
  бо ми всi тут так живемо".
  Перестала чекати на листiвки у мейлбоксi
  "з днем народження, країно потвор",
  ти нарештi пройшла свою вiдстань, досi
  перманентна лише "Londa Colour".
  Кинула пити каву, бо зранку
  випадають зерна кавовi з рук,
  i не в змозi зiбрати їх до снiданку,
  i клює собi по зернятку крук.
  ***
  Клейст приехал в Берлин 14-го февраля 1810 года
  Клеменс Брентано потом вспоминал: "детски добрый, бедный и замкнутый"
  черное поношенное пальто с бархатным воротником
  на мемориальной доске отдыхающая после битвы Пентиселея и его профиль
  дважды с разницей в десять лет приходил на берег озера Ванзее с дамой
  и обещал покончить с собой
  (во второй раз привел еще и писателя Фуке, который сообщает об этом)
  Гете признался, что Клейст всегда внушал ему ужас и отвращение
  Пентиселея из одноименной драмы натравила на Ахилла собак
  Клейст скитался по разоренной наполеоновскими войнами Германии
  приехал в Берлин 14-го февраля 1810 года, когда его по ошибке объявили умершим
  отправил Гете фрагмент трагедии, приписав, что делает это на коленях собственного сердца
  Гете отметил в дневнике, что Клейст добивается варварского эффекта - смятения чувств
  Только Гофман отождествлял свою ученицу Юлию Марк с героиней драмы "Кетхен из Гейльброна"
  Берлин, по выражению современника, "кишел поэтами"
  из-за блокады вино и пиво поднялись в цене, исчез натуральный кофе
  даже в лучших ресторанах подавали только морковный
  город казался Клейсту чопорным, самодовольным, городом, где нет места для любви
  когда он больше не мог оставаться в завешенной черным драпом комнате среди чужих вещей,
  он бежал по улице, не разбирая дороги, словно под сильным дождем
  участвовал в издании антифранцузской газеты - писал военные фельетоны,
  получал криминальные новости из полиции, газета обанкротилась, как предыдущая
  в одном из последних писем кузине он пишет: "клянусь тебе, я не могу больше жить,
  моя душа так изранена, что когда я высовываю свой нос из окна, мне больно от дневного света"
  в одном из предместий, где летом отдыхали берлинцы, Клейст покончил с собой, застрелив Генриетту Фогель
  сухая фраза для криминальной хроники или учебника истории литературы, что мы знаем о Генриетте Фогель
  она была неизлечимо больна, старше Клейста, жила с нелюбимым мужем, воспитывала девятилетнюю дочь
  Клейст писал о ней приятелю: "я обрел подругу, чей дух парит, как молодой орел,
  ей внятна моя печаль, хотя ей по силам осчастливить меня на земле, она жаждет со мной умереть
  сейчас единственная моя отрадная забота - отыскать достаточно глубокую пропасть, чтобы вместе с ней броситься туда"
  они сняли номер в гостинице, пошли в лес к озеру Ванзее
  принесли с собой завтрак и кофе, бросали камушки в воду
  Клейст выстрелил Генриетте в сердце, потом себе в рот
  Генриетта оставила письмо: "всего вам доброго, дорогие друзья,
  вспоминайте в радости и печали двух необычных людей,
  которых вскорости ждет великое путешествие в неведомое"
  погребение проходило в полной темноте и тишине
  в присутствии трех свидетелей - военного советника, врача и полицейского
  
  ***
  кем ты хочешь стать когда вырастешь
  делать селфи в советских ДК на фоне советских фресок
  обещавших что всё будет хорошо
  в городе вывесок "Промтовары" без некоторых букв
  мы вернулись из космоса зная что там нет ничего
  кроме вакуума твоей речи
  вернулись заполнить пропуски кем ты хочешь стать когда поймешь
  мы потеряем любимых потеряем мир но нужно любить
  в этом весь смысл только в этом смысл
  трава прорастет из фресок счастливой семьи
  промтоваров на каждый день
  счастья похожего на твое лишнего счастья
  так хочется поделиться с кем-то но слова предают
  кем ты хочешь стать когда они уйдут насовсем
  когда останутся одни слова когда останутся
  кровь и надежда глубокая река на берегу которой
  мы говорим о литературе поем песни смотрим на молнии
  ***
  
  кинохронику для человечества прежде чем пройдет сто лет минут все сроки хранения мармелада с пектином
  тысячную долю секунды отражалось ее лицо в целине его объектива не разобрать больше кроме р.х.
  за то что остался жив чувство вины сминая салфеткой влажной дырявые каски черепов монохромную бедный Йорик
  не выбирал так судьба сложилась на кости карты наступать будут сегодня утром пока фонари не накрыты
  колпаками калмыцкими не разобраны все ошибки стратегии напротив где сэндвич-бар голубиной почтой
  не приголубь теперь не рассказывай сколько лета в плоти да крови плитки разбитой до каждой поры
  не за что бороться кроме воспоминаний твоих чужих клавиатур запятых забытых рука тянется к нарисованной листве
  последний срывать опасно прежде чем пройдет сто лет и тень упадет под север
  ***
   Кинула пити каву, бо зранку
  хтось весь час говорив: "Покинь",
  придбала для колекцiї ляльку-мотанку Веснянку
  у цих чудових майстринь.
  Переїхала до мiста, де чугайстри i круки
  перехожим миготять "nevermore",
  i нiхто не каже: "Вiзьми себе в руки,
  бо ми всi тут так живемо".
  Перестала чекати на листiвки у мейлбоксi
  "з днем народження, країно потвор",
  ти нарештi пройшла свою вiдстань, досi
  перманентна лише "Londa Colour".
  Кинула пити каву, бо зранку
  випадають зерна кавовi з рук,
  i не в змозi зiбрати їх до снiданку,
  i клює собi по зернятку крук.
  ***
  Клейст приехал в Берлин 14-го февраля 1810 года
  Клеменс Брентано потом вспоминал: "детски добрый, бедный и замкнутый"
  черное поношенное пальто с бархатным воротником
  на мемориальной доске отдыхающая после битвы Пентиселея и его профиль
  дважды с разницей в десять лет приходил на берег озера Ванзее с дамой
  и обещал покончить с собой
  (во второй раз привел еще и писателя Фуке, который сообщает об этом)
  Гете признался, что Клейст всегда внушал ему ужас и отвращение
  Пентиселея из одноименной драмы натравила на Ахилла собак
  Клейст скитался по разоренной наполеоновскими войнами Германии
  приехал в Берлин 14-го февраля 1810 года, когда его по ошибке объявили умершим
  отправил Гете фрагмент трагедии, приписав, что делает это на коленях собственного сердца
  Гете отметил в дневнике, что Клейст добивается варварского эффекта - смятения чувств
  Только Гофман отождествлял свою ученицу Юлию Марк с героиней драмы "Кетхен из Гейльброна"
  Берлин, по выражению современника, "кишел поэтами"
  из-за блокады вино и пиво поднялись в цене, исчез натуральный кофе
  даже в лучших ресторанах подавали только морковный
  город казался Клейсту чопорным, самодовольным, городом, где нет места для любви
  когда он больше не мог оставаться в завешенной черным драпом комнате среди чужих вещей,
  он бежал по улице, не разбирая дороги, словно под сильным дождем
  участвовал в издании антифранцузской газеты - писал военные фельетоны,
  получал криминальные новости из полиции, газета обанкротилась, как предыдущая
  в одном из последних писем кузине он пишет: "клянусь тебе, я не могу больше жить,
  моя душа так изранена, что когда я высовываю свой нос из окна, мне больно от дневного света"
  в одном из предместий, где летом отдыхали берлинцы, Клейст покончил с собой, застрелив Генриетту Фогель
  сухая фраза для криминальной хроники или учебника истории литературы, что мы знаем о Генриетте Фогель
  она была неизлечимо больна, старше Клейста, жила с нелюбимым мужем, воспитывала девятилетнюю дочь
  Клейст писал о ней приятелю: "я обрел подругу, чей дух парит, как молодой орел,
  ей внятна моя печаль, хотя ей по силам осчастливить меня на земле, она жаждет со мной умереть
  сейчас единственная моя отрадная забота - отыскать достаточно глубокую пропасть, чтобы вместе с ней броситься туда"
  они сняли номер в гостинице, пошли в лес к озеру Ванзее
  принесли с собой завтрак и кофе, бросали камушки в воду
  Клейст выстрелил Генриетте в сердце, потом себе в рот
  Генриетта оставила письмо: "всего вам доброго, дорогие друзья,
  вспоминайте в радости и печали двух необычных людей,
  которых вскорости ждет великое путешествие в неведомое"
  погребение проходило в полной темноте и тишине
  в присутствии трех свидетелей - военного советника, врача и полицейского
  
  ***
  книга "Повседневная жизнь русского литературного Парижа"
  заканчивается словом "нимая". становится интересно, что это,
  открываю предыдущую страницу, оказывается, что это - "обнимая",
  то есть - "драгоценные плечи твои обнимая", и про миллион мельчайших частиц.
  еще десять лет назад было грустно, что никто не напишет так про твои плечи.
  теперь напишешь так о них сама
  а те, которые не поверят, скажут - девичья блажь
  в ледяном безвоздушном эфире нужно описывать серьезные инциденты,
  которые произошли с кем-то, кто может это подтвердить.
  не было никакого петербургского мая, не было никаких часов на ратуше,
  офиса вконтакте в здании Зингера, на котором фотографировался Хармс
  в тридцатые годы в такой кепке и с трубкой.
  думала - вот пижонство, рассматривая картинки в биографии Хармса.
  оказалось, что писатели говорят не о литературе,
  или вообще не говорят. и правда, зачем
  ***
  Каблуки в кармане
  Книжная девочка (библиотека всемирной литературы прочитана до выпускного), не выходи из дома - разве там что-то ново, шкаф откроешь с верхней достать Камю - вот и полвека прошло, а он всегда на краю, думаешь - свалится, бедный, того и гляди, лучше я спрячу его вот здесь на груди. На первой странице написано "Литература - яд", и указатель имен неприлично измят. Пальцем проводишь в поисках сочных мест - книжная девочка книги давно не ест. Выйдешь из дома - на стройплощадке трюмо. Я здесь почти невесома, а помните лето в Meauх. "Я такая умная и красивая, но почему-то до сих пор бедна" - говорит актриса Литвинова из табакерки без дна. Выйдешь из дома, трюмо разобьешь, белый кролик под нож, кожевенный цех открыли, но это неправильно, город другой, а стройка всё та же здесь. Книжная девочка думает: "Путь из двенадцати тысяч ли не уложится в четверть мили, а как мы себя любили, да только не берегли", и попросила у всех прощения: "Интеллигенты-снобы, стоимость стойки и кролика всё-таки возмещу", смотрится неуверенно, ну а подправить чтобы, нужно платок муаровый ей подобрать к плащу. Это строка отличная - вылить ее с чаинками, вот бы в таком ключе похожее что-нибудь, интересуюсь инками, долями, половинками, доли секунды сложатся тайным пунктиром в путь. Книжная девочка выжила лишь из ума как будто, ум - это вовсе не надобность, как нам хотят внушить, банка ее наполнена, кольца сквозного спрута тянутся к черной форточке сущее ворошить.
  
  ***
  книга "Повседневная жизнь русского литературного Парижа"
  заканчивается словом "нимая". становится интересно, что это,
  открываю предыдущую страницу, оказывается, что это - "обнимая",
  то есть - "драгоценные плечи твои обнимая", и про миллион мельчайших частиц.
  еще десять лет назад было грустно, что никто не напишет так про твои плечи.
  теперь напишешь так о них сама
  а те, которые не поверят, скажут - девичья блажь
  в ледяном безвоздушном эфире нужно описывать серьезные инциденты,
  которые произошли с кем-то, кто может это подтвердить.
  не было никакого петербургского мая, не было никаких часов на ратуше,
  офиса вконтакте в здании Зингера, на котором фотографировался Хармс
  в тридцатые годы в такой кепке и с трубкой.
  думала - вот пижонство, рассматривая картинки в биографии Хармса.
  оказалось, что писатели говорят не о литературе,
  или вообще не говорят. и правда, зачем
  ***
  Каблуки в кармане
  Книжная девочка (библиотека всемирной литературы прочитана до выпускного), не выходи из дома - разве там что-то ново, шкаф откроешь с верхней достать Камю - вот и полвека прошло, а он всегда на краю, думаешь - свалится, бедный, того и гляди, лучше я спрячу его вот здесь на груди. На первой странице написано "Литература - яд", и указатель имен неприлично измят. Пальцем проводишь в поисках сочных мест - книжная девочка книги давно не ест. Выйдешь из дома - на стройплощадке трюмо. Я здесь почти невесома, а помните лето в Meauх. "Я такая умная и красивая, но почему-то до сих пор бедна" - говорит актриса Литвинова из табакерки без дна. Выйдешь из дома, трюмо разобьешь, белый кролик под нож, кожевенный цех открыли, но это неправильно, город другой, а стройка всё та же здесь. Книжная девочка думает: "Путь из двенадцати тысяч ли не уложится в четверть мили, а как мы себя любили, да только не берегли", и попросила у всех прощения: "Интеллигенты-снобы, стоимость стойки и кролика всё-таки возмещу", смотрится неуверенно, ну а подправить чтобы, нужно платок муаровый ей подобрать к плащу. Это строка отличная - вылить ее с чаинками, вот бы в таком ключе похожее что-нибудь, интересуюсь инками, долями, половинками, доли секунды сложатся тайным пунктиром в путь. Книжная девочка выжила лишь из ума как будто, ум - это вовсе не надобность, как нам хотят внушить, банка ее наполнена, кольца сквозного спрута тянутся к черной форточке сущее ворошить.
  
  ***
  Кочующая роза
  Княжна любила гостить у Арсеньева, летом играли в лото, приходили с завода - в зарплату опять игрушки, купите мягкого зайца - ну больше ведь вам никто не напишет такого, иголки, сосна, подушки. Княжна всегда считала, Арсеньев - конечно же скрытый мот, столько плюшевых зайцев в имении, их заводные тушки нужно просто подбросить - пускай себе там живет, мы не устроим пикник, а спрячемся у опушки. Нет, дорогая княжна, это будет наш карнавал, приготовим корзиночки с рыбным паштетом и сендвичи с желтым маслом, я прожил столько лет и совсем ничего не искал, растворимся в беспечном, безличном и безопасном. Теперь давайте раскроем карты, посчитаем точки в лото, ведь на самом деле вы - крестьянская девушка Марфа, вы пытались учить Верлена, но было опять не то, вы всегда болели, гуляя в саду без шарфа. В жизни много такого, мой друг - опасно перемудрить, прослыть плохой хозяйкой и выжатым рифмоплетом, по утрам распускать канву - тут красная эта нить, как будто нам всё дается кровавым потом. Нет, я знаю историю, я иногда права, тут лежит голова брюнетки Иезавели, ну птицы тут не поют и не растет трава, но всё восстановится - дайте им три недели. Княжна любила гостить у Арсеньева, утром выйдет на мол, ну почему я не чайка или пускай актриса, а потом возвращалась, велела подать на стол, и летучий корабль укрывала верхушка мыса.
  ***
  Князь К. Р. был прав - Каляев говорил на языке нового времени,
  Не пил чай, не хлопал барышень по какой-нибудь части,
  Проводил опыты в химлаборатории завода ёлочных игрушек,
  В качестве бонуса получал искусственную ёлку на крестовине,
  Сдавал ёё в утиль, чтобы выручить 30 копеек,
  Которые всё равно не тратил на извозчика,
  Ибо зачем тешить бесов сребролюбия и стяжательства,
  Лени и любви к английским шинам,
  Проходил мимо книжного, видел рекламу "Сигизмунд Кржижановский,
  Новый бестселлер с тайнами привидений".
  Однажды Каляев влюбился в Марфу Петровну П.,
  Но всё равно не влюбился, а так скорее - влюбляться всегда другие
  Очень горазды, водят в синематограф,
  Дарят пакет с Кржижановским, на переплете
  Замок какой-нибудь или амурчик с луком,
  Луку купить бы еще, а потом гороху,
  Чтобы наследовать Царствам Небесным сразу,
  Но одному это кажется как-то проще -
  Текст обессмыслить любой, мало или много
  Текста, в провинции дальше читают, вьюга
  Всё оправдать посторонним твоим способна.
  Марфа Петровна П. мундштуки теряет
  На пароходах, яшмовые сердечки,
  Попусту сердится - некому плед и кофе,
  Попросту сердится не на себя - их много,
  Я вот одна, и в этом немного толку
  Совесть расходовать на набивные ткани,
  Распределение нас разнесло по миру,
  Каждое дерево стол нам и кров готовит,
  Каждое крошево в саечку соберется,
  Только тебе не видать моего испуга -
  Спи, мой любимый, на самой высокой ветке.
  Князь К. Р. был прав - Каляев не любил проявлять инициативу
  В вопросах выбора вин и в любовных письмах,
  Об этом речь в весьма любопытных воспоминаниях Раевского,
  Которые нам пока не удалось отсканировать,
  Но мы работаем. Марфа Петровна П.
  Обладала заурядной внешностью и нежностью ко всему живому,
  Что не могло не радовать и радовало друзей.
  
  ***
  когда бы не первый трамвай на подножке доехать до Парка культуры
  надежду на утро храня и картонный билетик исхода
  котлы наполняются горькой водой дождевой помнит имя свое не совсем на скамейке газета вчерашняя
  как история любви каких-то людей вместо которых могли быть другие но помяни Медея
  застыл совсем на этом посту простые числа перемножая в уме спотыкаясь на каждой запятой
  когда бы не первый трамвай длить печаль узнавания улиц осенних и капли глазные держать до полудня у сердца
  расстояния между людьми добиваясь достойного первых полос помяни теперь Эос
  когда бы не память киоски старые купеческие дома новые купеческие дома городская среда разделенная на квадраты
  несколько монет с изображением лис в кармане
  
  ***
  когда бы не первый трамвай на подножке доехать до Парка культуры
  надежду на утро храня и картонный билетик исхода
  котлы наполняются горькой водой дождевой помнит имя свое не совсем на скамейке газета вчерашняя
  как история любви каких-то людей вместо которых могли быть другие но помяни Медея
  застыл совсем на этом посту простые числа перемножая в уме спотыкаясь на каждой запятой
  когда бы не первый трамвай длить печаль узнавания улиц осенних и капли глазные держать до полудня у сердца
  расстояния между людьми добиваясь достойного первых полос помяни теперь Эос
  когда бы не память киоски старые купеческие дома новые купеческие дома городская среда разделенная на квадраты
  несколько монет с изображением лис в кармане
  
  ***
  Вернуться по следам
  
  Когда было двадцать, Бетина носила очки на десять диоптрий, раскладывала "косынку", читала сказки старшего брата о кредитных билетах, потом прочитала пьесу о дьяволе - пуделя бы в корзинку, ходили в мясных рядах, судачили о поэтах. Человеческий фактор здесь не имеет значения даже как перспектива - ну кто различит шедевр и сермяжный лубок, кто разберет - уродлива я или как ад красива (это наследие романтизма плещется между строк). Первый поэт империи строит себе гильотину, всё аккуратно, по винтику, чтоб ничего не забыть, я не люблю поэзию, скоро совсем остыну, скоро "косынка" сложится - можно ничем не крыть. Первый поэт империи видит сны без согласных, сожги в себе книги - первые и вторые не рассчитать, много вас здесь таких, сожженных и несогласных, от бдений ночных безгласных луженая благодать. Бетина думала - видимость точки зрений зависит от удаленности от объектива глаз, конечно такое придумать мог только гений, она написала поэму, потом рассказ, читала "Риторику" и безработного Гесиода, чтобы приблизиться, сути не упустить, ты полагаешь, что людям нужна свобода холить раба и язвы свои растить - можно в цепях, в кулончиках от "Versace", выучить действие полупроводника, гости съезжают осенью, остов дачи всё еще теплится, на полотне река. Когда было двадцать, думала просто зайти за раму - и небеса откроются, выпадет не алмаз, а что-то, что может тянуть хотя бы на мелодраму, откусишь кусочек вечности - и шестеренка в паз.
  
  ***
  ***
  когда в квартире Мандельштама проходил обыск
  гости Кирсанова достали гавайскую гитару и начали играть "Мерцающие звезды"
  и пить за здоровье того кого нельзя называть кроме как устрашившись в душе своей первой ноты
  все шедевры инструментальной музыки кладут к ногам твоим
  радиопередача "С добрым утром" заканчивается горек мёд поэзии
  засахаренные головки любимых сердца на суровой нитке ничто не держится здесь
  слишком долго когда завтра всё забудут запрещенная память
  ляжет под пар жизнь за царя перестанет звучать из всех радиоточек море печали
  будет звенеть в ушной раковине старые гербовники пожелтевшие гимны поместье в Полтавской губернии
  земля возвращает всё смешивая растворяя сквозной
  любовью только можно объяснить возвращение с лестничной площадки
  где гости Кирсанова молча курят смотрят в область лба стряхивают пепел в пролет
  
  ***
  когда в Тарусе не было такси, везли тебя на Серпухов с оказией, овцу постричь, купить юлу ребенку,
  всё это снять зерном на кинопленку, сегодня заберут соседи - справа покосившийся забор, и до конца апреля
  отсутствия несешь ты на затылке бремя, беспомощность мила, невыносима, лоб в зеленке, мальчик Дима
  в наклонном месиве камней и арматур найдет стекло - рубин и яхонт чистый,
  осталось тут с былых времен чужого дня танкиста, полые следы, в которых темная вода и отраженье бука,
  начдив донес, что Новгород-Волынск проехали сегодня утром, и земля рвалась под правым ухом,
  и колола сорная трава под родинкой колена,
  и на привале комиссар цитировал Верлена.
  ***
  
  когда все кто был свободен заполнят тюрьмы по надуманным обвинениям
  некому будет говорить кому мы оставляем эту страну
  что с ней делать дальше система вентиляции легких
  когда ты выключаешь свет она исчезает
  но мы любили эту землю разорванную на клочки
  пустые глаза конвоиров снились ли тем кто мог рассказать что видел
  вывихнутые суставы войлочных стен
  когда свобода станет абстракцией мы не собираемся здесь мы не знаем друг друга
  даже мимо не идем и не стоим на месте
  молчание не содержит никаких намеков и скрытых смыслов
  это просто ложь подушка безопасности врезается в лоб
  когда эти дома превратятся в ракушечник осыпятся на уровне метро
  заливая пространство оставленное тобой как фигурой умолчания
  страх сильнее любви наверное как стремление выжить
  когда этот город обрушится окутает нас хюгге
  больше ни пошевелиться ни протестовать
  мы могли держаться за руки чтобы не страшно
  
  ***
  когда вы начнете защищать права белых цисгендерных мужчин их тоже притесняют
  их убивают например вы что не знали об этом что ли когда вы женщины начнете об этом говорить
  когда вас начнет волновать продолжение чужих генов нет не любовь конечно женщины не заслуживают никакой любви
  это не люди вовсе так люди второго сорта главное у женщины грудь талия и бедра нет у них никакого внутреннего мира а страшные феминистки ненавидят мужчин но должны защищать их права
  а еще женщины выносят мозг носят короткие юбки покушаются на деньги всё зло от женщин рожают мужчин которые потом устраивают войны тоже женщины когда вы начнете защищать наши права страшные феминистки из-за вас человечество вымрет
  нет знаете сами довели сами виноваты не ломайте человеку жизнь чем вы думали вообще
  вирус-вирус уходи мы снова начнем убивать тех кто слабее тех кто нас раздражает а значит сам виноват
  вирус-вирус уходи человечество вымрет от отсутствия иерархий а не от тебя ты как здесь затесался
  страшных феминисток в масках и не узнать
  ***
  
  когда же я приезжаю в город М., моя обычная пунктуальность
  (ну опоздаю на 15 минут - это кто считает)
  сразу куда-то улетучивается - могу придти на встречу
  через полтора часа, или не придти вообще -
  ну так получилось, а что тут такого,
  или не принести обещанную книгу, потому что тоже
  так получилось - подарила ее кому-то более актуальному
  или вообще забыла дома, или раздарила все книги
  еще в прошлом году, вот и этот текст
  можно было записать в виде одного предложения,
  и совсем не в столбик, а если в столбик,
  то добавить каких-нибудь подробностей - например,
  сколько народу было в вагоне метро до станции
  "Воробьевы горы", и одна женщина читала Амели Нотомб,
  или что в сторону "Библиотеки им. Ленина" людей не было
  совсем, но закралась мысль - как бы не зайти в один
  вагон с девушками в платках, что можно расценивать
  как разжигание розни, или какие-нибудь другие
  подробности, но это текст не о любви,
  или вообще не текст, или текст о чужой любви,
  которуюхочетсясделатьсвоей,
  но лучше сиди и считай слоги.
  
  ***
  когда закончится гибридная война от крови томатной пьяна вперемешку с лимонным соком
  когда Запад сольется с Востоком не перемешивая взболтать
  тебе ли не знать как война разливается по венам теплом как забываешь что у тебя когда-то был дом
  как все кто был тебе дорог лежат под щебенкой под обрушившимся мостом
  ты почти забыла их имена твоя страна одеялом лоскутным висит во дворе по будням
  никто не проходит мимо вера в людей невосстановима
  в лицо грустно смотреть без посмертного грима
  когда закончится гибридная война ты спросишь сколько должна не опаздывай на последний троллейбус
  словно дети смотрящие в глаза в немой просьбе только не бей нас
  мы еще пригодиться могли для чего-то кровь наша тепла наши истерзанные тела
  на которых тестируют отравленный воздух и кремы
  словно мстят за все недоказанные теоремы пропущенные школьные завтраки
  всю нелюбовь в которой выжить могли все горсти земли осыпающейся прощают тебя
  всё забывая надеясь веря любя
  
  ***
  когда знакомая поменяла пол я подумала это какой-то чисто женский в смысле антифеминизма поступок
  решить что мужчины круче поэтому нужно стать мужчиной
  хотя я не была зациклена на женственности если бы я каждое утро красилась и каждый вечер смывала косметику
  возможно я тоже захотела бы поменять пол ну хотя бы теоретически
  к счастью от меня этого не требовали правда требовали выйти замуж и завести детей
  в общем я делала вид что пытаюсь ну просто не получается а так-то я не виновата
  не всё в жизни зависит от нас
  это отнимало у меня столько сил которые можно было потратить на что-то полезное
  хотя на что я их могла потратить стихи я писала и так разбогатеть я не смогла бы всё равно
  столько сил ушло на то чтобы казаться правильной женщиной которая хочет семью и детей
  на самом деле раз в месяц я думаю о детях думаю о смерти и о детях
  но понимаю что это гормоны а не материнский инстинкт
  наш организм запрограммирован на продолжение рода не знаю запрограммирован ли он на стихи скорее всего это сбой в программе
  но я больше не хочу притворяться женщиной не хочу притворяться человеком
  
  ***
  когда мальчики в младшей школе били нас по голове пеналом и дергали за косички учителя говорили ничего страшного вы просто им нравитесь
  учителя говорили что нельзя ябедничать "я" - последняя буква в алфавите - чтобы не решать проблемы буллинга
  нет конечно они говорили что девочек нельзя бить и надо защищать но никто не воспринимал всерьез такие вещи примерно как про дедушку Ленина и общество чистых тарелок
  я лет десять после школы ни с кем не встречалась потому что сомневалась в интеллектуальных способностях мужчин мама говорила да они уже выросли и поумнели
  крестная говорила нет не все козлы мне мама говорила что все козлы а я говорила нет мой не такой а он оказался таким же
  но идея в том чтобы найти неполного козла потому что есть полные а есть неполные
  я не знаю что произойдет когда мы все поумнеем наверное сингулярность полные неполные кто различает эти их градации
  крестную бросил муж ушел к другой она ходила к колдунье несколько раз возвращался в итоге остался там она пыталась с кем-то знакомиться с генералом в отставке в Крыму он заказал шампанское и достал на закуску из кармана растаявшую карамельку в общем ей не понравилось
  когда мальчики в школе били нас по голове пеналом нам тоже не нравилось но кто нас спрашивал хотя школа вроде бы для получения знаний должна быть комфортным местом а не подобием зоны но это вам всем чтобы не расслаблялись нет у нас еще все было более-менее мирно девочка в институте рассказывала что у них подрались на уроке математики возле доски в нашей школе такое нельзя было представить
  у нас народ правильно ставил ударение в слове "принудить"
  нет я ничего плохого не хочу сказать наверное я слишком отторгала мир чтобы думать о школе во время контрольных по математике я сидела в подъезде и читала Генриха Манна потом приходила уборщица и я пряталась и они это терпели хотя могли поставить мне двойку в четверти и исключить наверное с тех пор у меня чувство вины из-за книг нарушение и запретность поэтому я сделала книги своей работой теперь у меня есть законное оправдание а не просто guilty pleasure
  нет я не хочу чтобы меня били пеналом вообще били или оскорбляли я не считаю это проявлением любви или какой-то там страсти мне некомфортно при нарушении границ просто когда я только читала книги я не знала где мои границы с книгой этих границ не было я не знала что нужно чего-то бояться в общем это солипсизм мама говорила ты думаешь что все люди такие же хорошие как ты да я долго думала что во всех людях есть хорошее надо просто достать это на поверхность теперь думаю что нет это их забота а не моя если не хотят то нет мама говорит что самокопание бесполезно а я считаю что это главное иначе зачем мы здесь
  
  ***
  когда мой внутренний ребенок появился на свет, ему было шесть лет
  он избегал других детей, любил полуночные передачи (как раз разрешили в СССР)
  поселился в спальном районе, который был, как небо июня, сер
  попросил снять дополнительные колесики с велосипеда "Зайка-3"
  мир таял в руках, словно киндер-сюрприз, в котором пусто внутри
  когда мой внутренний ребенок поверил в чудо, ему было шестнадцать лет
  тратил на книги разную мелочь, вместо того, чтобы на обед
  месяц ездил в троллейбусе зайцем, вместо проездного купив Джейн Остин в серии Penguin
  копирайтеры центрального канала придумали слоган "ты не один"
  только чудо касалось реальности 2.0, воплощенной в тексте
  так ли уж важно было, будут ли буквы вместе
  когда мой внутренний ребенок разуверился в чуде, ему было двадцать шесть
  не хотелось читать статьи о странах, которые где-то есть
  обсуждать с людьми планы на отпуск, выбирать в меню кашу или картошку
  чувствовать, что исчезаешь из этой реальности понемножку
  уважать себя за то, что тебе важнее новый Сорокин, чем новый айфон
  забывать очень много не нужного больше, особенно - имен
  никого не любить, себя тем более, опаздывать всюду, куда зовут
  верить в морозный воздух родины прочный для шеи жгут
  когда мой внутренний ребенок вернулся домой, ему было тридцать пять
  слишком много того, о чем всей твоей филологии не сказать
  когда мы читали об этом, думали - автор выжимает слезу, нечестный прием,
  пока не оказались в этом тексте вдвоем
  спальный район всё так же сер, разве что на въезде граффити на стене
  фотографии погибших на необъявленной войне
  музыка детства из ночного киоска
  с бездомным котом домашняя переноска
  
  ***
  когда моя мама выходила замуж в 81-м году,
  моя будущая бабушка сказала: "эту свадьбу делаем мы,
  а вторые свои свадьбы пусть они делают сами"
  ресторан "Дубки", в меню салат с майонезом, еще один такой же,
  котлеты по-киевски, свекла, украшения из укропа, познакомились на работе в НИИ
  комната, где кроме того живет прабабушка, узкий пенал,
  собрание сочинений Тургенева по подписке
  слабая лампочка, книгу к глазам подносить нужно было близко
  когда моя мама выходила замуж, Брежнев был еще жив, было 5-е декабря
  фильмы про декабристов, белогвардейцев, благородных разведчиков,
  но больше всего про Фантомаса
  я нашла ластик с надписью шариковой ручкой "Фантомас"
  подружка сказала: "Пушкин жизнерадостен, а что за классик Шевченко у нас -
  у него то кто-то умер от бедности, то утопился с позору
  кто будет это читать, да никто не захочет скоро"
  выучила японский, уехала в Германию, портреты Шевченко порезали в метро
  за внешний вид неопрятную тетрадь
  наш физик называл "що це за захалявна книжечка",
  как-то видела его в троллейбусе в тридцатилетней давности плаще, что снова в моде
  когда моя мама выходила замуж, она верила в лучшее,
  я обошла с десяток свадеб с тех пор
  сначала нам говорили: "дети, чьи вы, зайдите, съешьте жаркое"
  музыканты играли свое "не сыпь мне соль на рану"
  сначала обещаешь себе "никогда такою не стану"
  хотя что плохого в жарком и песне Добрынина, может быть, ничего
  весь наш культурный слой скатертей и скарабеев-заколок
  оказался для нашей памяти слишком тонок
  когда моя мама вышла замуж, переехала в хрущевку к родителям жениха
  свекровь велела ей приготовить голубцы, в моде были меха
  свекровь посоветовала поискать шапку в Пассаже
  мама читала Дарию Цвек, никто другой не подскажет
  в Пассаже не нашла ничего, в гастроном завезли "Киевский" торт
  в календаре 81-м, пока листок не сорвет
  
  ***
  когда мы были вместе я на самом деле не была рядом с тобой я не была рядом с какими-нибудь людьми
  ничто кроме слов не было реальностью для меня я смотрела на тебя и думала как превратить тебя в слова
  но ты был из плоти и крови в твоих глазах было столько невыносимой боли существования здесь и сейчас
  что я думала не может быть что только слова останутся вместо нас
  мы ведь ходим за покупками ездим в парк фотографируем смотрим сериалы с закадровым смехом
  не может быть что только слова останутся едва различимым эхом и никто ничего не разберет
  когда мы познакомились и ходили по поселку ночному я думала что у меня нет дома на этой земле
  хотелось просто прижаться к тебе и слова были лишними в общем а теперь есть только они
  я повторяю себе каждый вечер я знаю что ты есть поэтому позвони
  ну просто молчи в трубку я буду знать что это ты протягиваешь мне руку из темноты
  отколовшегося от материка южного поселка чужого сердоликового осколка
  мы стоим на берегу и смотрим во тьму бесконечного моря руку твою возьму
  ***
  когда мы были молодыми эффективными менеджерами этой страны
  когда было восемь лет до начала войны
  когда мы выходили утром из трамвая за счет гормонов стресса и свежевыжатых соков выживая
  когда дегустаторы предлагали нам сыр и сою уже двадцать шесть только одна жизнь у тебя есть
  нельзя объять необъятное не съеденное доесть
  мы читали классику литературы двадцатого века утром дергалось веко от недосыпа
  весной ждали авитаминоза осенью гриппа
  в нашем парке цвела липа мы собирали ее и заливали спирт
  верили что у того кто делает так ничего не болит
  или это была липа их цветы похожи мы были словно дети без кожи
  одна страна умерла другая не родилась под окном лежала зимняя грязь
  смотрела в зеркало не понимала откуда ты такая взялась
  нет нас не учили любить кого-то объясняя жизнь это работа
  и если ты не справишься с ней у тебя спишут деньги со счета
  солнце вставало и заходило над этой страной
  обещая дополнительный выходной
  
  ***
  когда мы выйдем из карантина мы будем кататься на карусели
  вдыхая воздух пыльный воздух этой страны
  ты скажешь нам это всё приснилось
  да мало ли что может нам присниться
  так снится бабочке на булавке счастливое бытие
  мы будем кататься и есть пломбир нам смешно кататься и есть пломбир
  нам нельзя за поручни эти держаться за гривы пластиковых коней
  нельзя за воздух этот держаться и друг за друга нельзя держаться
  за стены нет поскользнешься в ванной согревшись мыльной водой
  мы будем кататься на карусели пока хватает ее завода
  потом карусель резко остановят и мы с нее упадем
  смотри ты разбила снова коленку ну как ты ходишь ты вся в зеленке
  молоко отечественного пломбира не обсохшее на губах
  мы так идем по улице странной не помня прежних ее названий
  не зная есть ли отсюда выход иль там впереди тупик
  а где-то музыка карусели французской раскрашенной карусели
  вперед по кругу бегут лошадки подпрыгивая слегка
  ***
  когда мы жили в Сибири
  я разбила о твою голову чашку с надписью "Париж" которую ты привез из Парижа
  абсолютно не горжусь этим поступком
  но там был только снег день и ночь включенный телевизор
  твой отчим который возмущался что ты привез какую-то бабу
  я думала что не уеду отсюда никогда и тем более никакой Париж не увижу
  а ты рассказывал о нем и рассказывал
  мама сказала разбитая чашка это всё теперь вы точно разойдетесь
  твой отчим вызвал милицию потому что вы затеяли драку в снежном дворе
  думаю не из-за меня ты просто ревновал к своей маме
  милиционер потом приходил проверял мой паспорт
  когда мы жили в Сибири у меня не было регистрации
  да и в Москве у меня не было регистрации
  в метро я шла мимо постовых с максимальным покерфейс
  чтобы никто ничего не заподозрил
  когда мы жили в Сибири ты привел меня в паспортный стол
  я выпила энергетик чтобы казаться бодрой
  женщина в паспортном столе сказала нет если бы вы были из Донецка
  а так вам не положена регистрация
  что я знала о сложных отношениях людей полгода живущих в снегу
  черепки боязнь замкнутого пространства
  
  ***
  когда мы захватили почту и телеграф
  растерялись что нам делать дальше после нескольких минут свободы
  может быть передать телефонограмму домой
  передать что всё получилось и я живой
  и мои друзья тоже живые как-то так повезло сегодня
  что мы не видели в этом Питере дворец и Петергоф
  один был брат в Могилёве в детстве оглох
  когда мы захватили почту и телеграф
  растерялись расплакались от неминуемости судьбы
  потому что кто еще это мог сделать если не мы
  а что нам делать с почтой и телеграфом
  просто радоваться пить горькую которая на праздник сладка
  по домам расходиться без гудка
  когда мы захватим почту и телеграф
  после нескольких дней без сна даже радости не будет никакой
  только усталость одна невозможная эта война столетняя
  только вахтеры со рвением здесь выполняют работу свою
  огонь распространяется быстрее чем слова
  только угольки обуглившихся стен
  ничего не заметили ехали на работу
  говорили завтра отменят субсидии или что-то вернут
  девушка пела в церковном хоре про ушедшие пять минут
  
  ***
  когда мы окончили университет у нас был выпускной официантки говорили между собой вот девочки молодцы получили диплом теперь отмечают
  с биржи труда меня отправили на фирму нет сначала меня хотели отправить воспитательницей в садик с углубленным изучением английского
  но я их убедила что училась на переводчика а не на филолога и не могу преподавать
  поэтому меня отправили на фирму где глубоко беременная женщина сказала мне что такой профессии переводчик вообще уже не существует но вы нам напишите письмо на английском а мы посмотрим брать ли вас на работу
  я сказала чтобы они поставили мне печать что я отказываюсь от этой работы и ушла
  потом устроилась в бюро переводов в центре города на самом деле мне хотелось ходить по магазинам и в "Венские булочки" а не работать
  да честно скажу я люблю деньги а не работу
  в бюро переводов я рассказала подружке что мы сидели в том ресторане после получения дипломов я смотрела в окно и думала что было бы прикольно бросить в окно бокал
  подружка сказала это как развернись душа по Достоевскому ну надо было так и сделать если душа просила
  нет я не решилась меня испугала эта мысль почему вообще в моей голове такие мысли
  в голове нормального человека таких мыслей нет
  это потом я поняла что у меня просто богатая фантазия и так мог бы поступить какой-нибудь из персонажей
  а тогда я еще думала что я - это я а не сотни людей из книг из фильмов из рассказов на остановке
  тогда я еще ходила на биржу труда измученные скукой рабочего дня женщины убеждали меня что я должна учить детей Троещины английскому
  я знала что дети шумная толпа научить можно только того кто хочет учиться
  хотя он так научится сам я с детства ненавидела садик
  все эти манные каши хотя нас там никто не обижал это был конец 80-х ветер свободы
  еще рассказывали про дедушку Ленина и общество чистых тарелок но уже не всерьез общество победившего постмодернизма
  для женщин оставалось слишком мало ролей учительницы воспитательницы фотомодели работницы собеса с маленькой зарплатой
  мерчандайзеры официантки журналистки но мы знали сколько платят обычным журналистам редакторки это мы тоже знали сколько платят вся наша жизнь была бесконечной попыткой не умереть с голоду и покупать новую одежду
  я не говорила что поэт говорила что переводчик а если кто-то за меня говорил мне тут же сообщали что это никому не нужно и поэтов просто пруд пруди тебя никто не заметит
  никому не нужны не заметят с женщинами всегда так подсобные рабочие какие-то обслуживающий персонал я точно не была готова к такой роли я знала что мир принадлежит нам даже если это только наш собственный мир для одного человека
  когда-то я боялась выходить на балкон потому что мне очень хотелось летать нет теперь я привыкла помню про силу тяготения
  
  ***
  когда мы перестали говорить с тобой по телефону каждый день
  ты больше не спрашивал, какие я смотрела фильмы сегодня, куда ходила
  не говорил, чтобы я говорила о чем-нибудь, лишь бы слышать мой голос
  больше не критиковал стихи, потому что я сказала "исчезни", и ты исчез
  больше никто не следил за моей жизнью так внимательно
  мне казалось - это свобода, больше не нужно придумывать темы для разговоров
  объяснять, почему я смотрю те или иные фильмы
  точнее, на вопрос "зачем" ответ придумывать больше не нужно
  себе я говорю "потому что мне интересно"
  когда ты исчез, я думала, что это ненадолго
  потому что в жизни всё ненадолго, расставания тоже
  но это в жизни, а не за ее пределами
  раньше я думала, что наша реальность ненастоящая,
  потому что не видела в жизни людей, которые строят дома,
  пекут хлеб или шьют одежду
  все мои знакомые были писателями или художниками,
  поэтому мне казалось, что мир состоит только из них,
  а все мои знакомые прошлых лет куда-то исчезли
  твоя личная реальность не вмещает их больше
  только имена еще помнятся, фамилии уже нет, ты говорил, что женщин
  не узнаешь, которых любил когда-то, думаю, ты лукавил,
  или это была на самом деле не любовь никакая
  в зеркало смотришь - и кто-то другой незнакомый и грустный смотрит с той стороны,
  протягивает руку, но стекло между нами
  ***
  
  когда мы познакомились, Марине было семнадцать лет,
  военный городок, Дальний Восток, розовой шали покров,
  работа в ТЦСО, я думал, что ей всё равно,
  пятеро детей от двадцати шести до двух, читает молча стихи, не пробует их на слух,
  детский бронхит, и старшую бросил муж, уехал в Бангкок,
  мир, который заставил уметь читать, не то чтобы был жесток,
  носил бы ее на руках на проходную закрытого шарико-подшипникового завода,
  стихи не имеют малейшего смысла как хобби и как работа,
  всегда говорил он, она кивала вот-вот за мясом и за борщом,
  делая вид, что это чужое, она здесь и ни при чем,
  друг нашел замысловатый корень на берегу специально для инстаграмма.
  смерть приходит к другим - не может быть, чтобы мама.
  и на самом ли деле желать или просто текст переписываешь в тетрадь,
  потому что о бывшем с тобой никакими словами не написать,
  ну а тот, кто знает, подбросил пять голодных кутят,
  и она задохнется, но счастье приходит ко всем подряд.
  ***
  
  когда мы пришли учиться нам говорили это женский факультет
  где же вы найдете будущего мужа
  когда мы пришли работать нам говорили это хорошая работа
  для девочки при хорошем мальчике
  девочка компьютер которой находился рядом с моим
  вскоре развелась потому что муж претендовал на ее личное время
  наше личное время было рабочим один мальчик
  ночевал в офисе чтобы не ездить вечером в Вишневое утром обратно
  потом уехал в Чехию учиться на композитора
  говорил в нашей консерватории не тот уровень
  говорил мама художница ей всё равно папу давно не видел
  а вот бабушка дедушка тотальный контроль
  наше время не принадлежало нам
  наши деньги принадлежали нам до посещения магазина
  общение было фрагментарным в основном пока длился обед
  или чаю пакетик в кипятке заварить
  говорить в общем было не о чем даже
  о планах по внедрению латиницы например
  или о казусах перевода
  ***
  когда на твою голову надевают пластиковый пакет и воздух исчезает словно его никогда не было
  сейчас найдем паяльник и ты всё подпишешь
  еще если клаустрофобия панические атаки вокруг чужие люди с пластиковыми пакетами
  здесь и так сложно выжить что у них на уме
  но ты всё подпишешь некуда тебе отсюда деться
  железный занавес закрывает четвертую стену
  опускается на горло воздух исчезает
  не пытайся задержать дыхание и сохранять спокойствие бесполезно
  его всё равно не хватит когда боль становится привычкой
  "я ответил: "перестаньте меня пытать, вы в два раза старше меня,
  я в наручниках - как вы так можете-то?",
  на что мне ответили: "а с вами по-другому нельзя", и снова надели пакет"
  паяльник и пакет какие-то приметы девяностых власть здесь никогда не меняется
  если ты веришь что это не так тебя обязательно убедят в обратном
  "как будто я ныряю, но быстро стало не хватать воздуха и началась паника"
  тебе обязательно напомнят что мир формируется на уровне рефлексов с помощью тока
  можно говорить красивые слова можно говорить много красивых слов о победе над страхом но нет
  смысл этого текста в том что человеку больно это и есть человеческое
  об этом нужно говорить чтобы никогда больше
  
  ***
  когда нам было пятнадцать смотрели по телевизору "Беги, Лола, беги" думали главное не останавливаться
  продавцы на Петровке обсуждали фильм на следующий день ели холодные пирожки с печенью
  писали стихи только в рифму на философские темы не знали что еще есть толстые журналы
  вообще мало что знали о литературе помимо романов о любви сочиняемых под копирку
  теперь смотрим на юных поэтесс в клетчатых юбках как они планируют опубликоваться в "ШО" думаем вот они знают в чем смысл жизни
  не собираются бежать неизвестно куда лишь бы только не стоять на месте
  даже коньяк на них практически не действует совсем ни коньяк ни холод
  мы все хотим жить в компьютерной игре никуда не опаздывать
  обмениваться парой односложных слов потом идти дальше
  думать что есть горизонт цвета синей пыли
  ***
  когда нам было тринадцать, мы сидели летом на лавочке и слушали в кассетнике группу Aqua
  сейчас под окном сидят тинейджеры, поют что-то, из окна могу разобрать только "ла-ла-ла"
  в общем делают то же, что мы в девяностые, лавочки с тех пор тоже не изменились
  иногда там бывают скандалы какие-то, но это ближе к пяти утра
  я всё думаю, что сейчас кого-то убьют и надо вызывать полицию, но потом они просто исчезают
  о чем говорят так долго, подробно, тоже не разобрать, когда нам было тринадцать,
  моя подружка говорила: "здесь не за кого будет выходить замуж,
  все они пьют, бьют своих жен, некоторые валяются под забором"
  (она жила в Киевской области, куда мы ездили летом)
  меняется ли что-то в этом мире тающих ледников, убитых детенышей тюленей,
  пластиковых стаканчиков
  люди по-прежнему не любят друг друга, но очень хотят кого-то любить
  поют на лавочке любимые песни с ненарративным припевом
  ***
  
  когда нас запытают до смерти что ты хотела сказать этим рисунком
  статочное ли это дело подсудное ли
  пытали допрашивали как вы обводили контур как середку закрашивали
  что ты хотела сказать этой собой
  что в твоей душе произошел гормональный сбой
  нас тут рожали жизни чужой на убой
  некрасивых и цепких как прыщик над верхней губой
  нас раскладывали в тарелки пюре с котлетой по одному
  агнцев от козлищ зерна от плевел
  тех кто судит от тех кто говорит
  так незавидна ваша участь вы должны исчезнуть не мучась
  никого не смущая
  выпив энное количество чашек чая
  съев какое-то количество кишей
  но речь в этой цепочке будет излишней
  что ты хотела этим сказать
  да знали бы мы что сказать мы сказали бы тоже
  так лезвие тупое оставляет следы на коже
  так мы оставляем зарубки на этой двери смотри
  теперь мы тоже подсудны эта вина внутри
  ***
  когда начался мировой кризис у меня перестали спрашивать когда я выйду замуж
  появились более насущные проблемы
  нет я не буду покупать соль и спички я не умею зажигать спички
  один раз пыталась зажечь плиту и чуть не сожгла скатерть
  нет я никуда не хожу видеть людей не особо хотелось и раньше
  по театру немного скучаю
  наш мир давно развалился но мы делали вид что нет
  надо получить гонорар за перевод книги
  но я теперь не знаю выйдет ли эта книга и заплатят ли мне
  может быть необходимость в книгах исчезнет
  необходимость в словах исчезнет люди будут бояться друг друга
  будут ездить в переполненных маршрутках и мучиться чувством неизвестности наша жизнь это кризис
  один бесконечный кризис иногда прерываемый иррациональным чувством уверенности в завтрашнем дне
  я собиралась весной получить биометрический паспорт
  и наконец-то поехать в Западную Европу куда-нибудь посмотреть достопримечательности
  но снова ничего не увижу кроме своего фейсбука
  и Европы в прежнем виде наверное уже не будет
  и наша страна станет бог весть чем наверное
  поэтому я храню новогоднюю елку сохраняю стабильность
  ***
  Предпоследняя жизнь
  Когда наша дочь научилась читать корректуру, ей было всего четыре, толпа осаждала сахарный кремль вне очереди по тексту. Сколько укромных щелей открывается в этом мире, и все они бесполезны, даже почти не к месту. Когда наша дочь, королек пурпурный, певчая птица ради словца недюжинного столько чужих кораблей сгубила, не торопись, Одиссей, твоя Пенелопа в клади ручной провозит стамески и краденые стропила вместо шерсти овец тонкорунных и льна для худого дела, ей удалось отыскать в указателе проблески искры божьей. Вот мое имя двенадцатым кеглем - не этого ль я хотела, бойтесь данайцев, дары приносящих, словно Парфен с рогожей. Когда в стране далекой и северной наше дитя лесное будет настигнуто здешним царем и съедено без зазрений, мы, ничего не зная, прощались навеки в зное, стуже и беспогодице, ты, словно мелкий гений мест, не отмеченных мелом, крестиком или глиной, куришь "Парламент", сидишь на пороге молча, рядом иудино дерево в кротости голубиной. Здесь нам оставили хлеба и зрелищ на полстолетия кряду, иногда приносят асти спуманте, уксусом мажут губку. Когда я на почте служил ямщиком, думал: "Здесь вот на снег присяду и превращусь в голубую ель, не пропущенную в порубку. Ну вот тогда и ищете меня, чтобы отдать корректуру, за столько лет превращенную Кафкой в траву дензнаков. Старая добрая образность падает в пасть к амуру, и в "Петербургских тайнах" читает Флобера Раков.
  
  ***
  когда немецкая княжна, как ночь нежна под Петропавловкой зеленой
  от плесени, белея пятою колонной,
  и над брусчаткою корпит чахоточный рабочий,
  княжна под плиткой финской спит, проснется среди ночи,
  ведут, куда с наветреной показывает флюгер,
  и забивается каблук в густую темень глухо.
  когда немецкая княжна грамматику учила,
  в соседней волости на сход несли под вербой вилы,
  и самый громкий среди всех советовал в спирту,
  иначе чем еще разбавить красоту.
  глаза откроешь - красноперки красное перо.
  веревку вить из простыни, в костюме пьяного Пьеро
  на суд явиться с головой под мышкой, как Дени -
  остались в голове апокрифы одни.
  ***
  когда Одри (не путать с Кэтрин) изобрести новый силуэт
  не есть сладкое и мучное свое тело дневное тело ночное
  прятать в полиэтиленовый пакет от дурного глаза
  на ногтях носить камушки-стразы
  ехать в Канны в открытой машине пропускать повороты
  не пересматривать старые работы так поворот головы
  и улыбка и шея они остаются как есть мы хорошеем
  возвращаемся в детство и реплики учим свои как чужие почти наизусть
  это значит что грусть в крови в цветах анемона
  разве здесь останавливаться законно улыбаться из-под ярких теней
  еще на одну память бедней
  никто не отвечает когда прощаются с ней
  темные тени кладут на экране как в жизни почти что
  но нет здесь линии жизни настоящей которая ведет в никуда
  мы будем проезжать мимо лавки коричной
  зайдем и посмотрим что нам тут могут предложить
  дети севера детям юга никогда не понимающие друг друга
  незнакомки в дорогих автомобилях черных очках
  в перчатках на бледных руках
  у нас есть оправдание всему надо только подумать
  Одри (не путать с отражением в зеркале заднего вида)
  таить детские обиды на мир с той стороны экрана
  просыпаться поздно ложиться рано
  жизнь это просто рана которую не закрыть
  у нас обеденный перерыв на самом деле здесь самый лучший вид
  что еще нужно вашему оператору
  ***
  Кипарисовое масло
  Когда по тексту либретто уносят в ад сиротского Дон Жуана, всегда раздается кашель и непременно в партере, ему подносят записку: "Владимир, поверьте, рано", и он получает по вере, и всё неродное близко. Вот так протянешь руку, погладишь свою недотыкомку, выключат свет, где шуба, не читки требуют здесь, ну будешь, как дети, плакать, но голос уже не тот, получится слишком грубо, второй режиссер не любит, когда здесь разводят слякоть. Владимир, поздно уже, в пистолетах испорчен порох, ну даже приставишь к виску, а он замолчит угрюмо, актеры наводят тоску - уронят на сцене ворох, потом собирают у всех на виду, акварельная ветошь ГУМа. Владимир, поздно уже, без четверти десять скоро, пора отпустить суфлера, хотя бы до первой будки. Владимир, возьмите драже и вялые незабудки, нет, я говорю любя, какая там тень укора. Просто возьмите их и идите за тридцать земель, овации - это скучно, я уж дослушаю как-нибудь, наша привычка - сила, я ни о чем в этой жизни вас, кажется, не просила, но если окажемся в следующей где-нибудь, где докучно трамваи звенят по брусчатке воскресной и вас уже не раскрыть, тянете время из всех пустот, хоть что-то да обретете, не думайте, как повезло нам с вами совсем не быть, разгадку вчерашней тайны найдете на обороте.
  ***
  когда привыкаешь быть одна вдруг появляется человек из прошлого
  которому нечего даже сказать на самом деле слишком много общего
  не было разделено дети убегающие от грозы заблудившиеся в лесу
  не вышедшие на свет по камушку и по хлебушку и по следу
  не напоминай о том чего не было не придумывай новый сюжет
  не лги что кофе сладкий и что ты пьешь кофе
  что время существует что время закончится когда привыкаешь
  вдруг появляется тропинка известь смотри в кофейную гущу
  рассматривай себя размешивай хорошо чтобы всё растворилось
  дети не убежавшие от грозы плохая память на лица
  когда привыкаешь быть нужно говорить что-то соответствующее моменту
  западни вспоминать слова которые могли бы утешить
  рядом теперь ад чужой объединить их и так всегда привыкаешь
  ***
  
  когда танцы на барной стойке успели выйти из моды,
  мы начали вспоминать "Пчелку Майю", плоскогубцы для переключения каналов, которых было три
  "Пчелка" шла по центральному, as far as I remember
  тогда Союз еще не развалился, но барахлил, как наш деревенский телевизор
  как это танцы твоих тридцати уже успели выйти из моды
  как это шутки, прежде понятные всем, уже никто не вкуривает
  только "Пчелка Майя" - часть культурного кода
  мы едем в автобусе в Киевскую область
  по радио диктор с идеальной дикцией говорит
  сегодня в 17:00 выйдет первая серия мультфильма производства ГДР
  нас немного тошнит от запаха солярки, но зато будет мультфильм
  ***
  когда ты выживешь на этом фронтире возле автомата с газировкой одной монетой неловкой
  перечеркнуть несколько лет существования, умышленного заранее,
  пять копеек - и яблочный сироп, в недрах крашеной жести усоп,
  красные розы тебе родина чтобы в лоб.
  пять лет на этом фронтире в полукомнатной тестя квартире.
  читает "АиФ", говорит, что скоро в свободном мире
  не будет таких автоматов и ржавой воды клоповьей.
  проспит в трамвае с вечерних курсов, куда еще тут любовь ей.
  когда ты выживешь на фронтире, в мороз минус тридцать лежа,
  снега открыточный цвет принимает под корью кожа,
  верится в лучшее каждому, кто бы ни умер следом,
  возле вокзальной будки осколочной медным укрывшись пледом.
  ***
  когда у меня вышла книга, один человек попросил меня выслать пдф,
  потом написал: "зачем ты всё время пишешь о себе, словно ты - произведение искусства, это никому не интересно"
  потом предлагал идти пить вино в парке, потом сделал непристойное предложение и я его забанила, но дело не в этом
  дело в том, что я считаю наши переживания важными и достойными того, чтобы о них говорить
  сначала тебе говорят, что твоя боль не имеет значения
  потом говорят "какие обиды - это всё в твоей голове",
  потом говорят - сама виновата, и значение имеет только вина, а ты по-прежнему нет
  жители страны, которая указана в метрике, написали сорок миллионов доносов
  написали, что ты не имеешь смысла, поэтому с тобой может произойти что угодно
  незачем придавать какое-то значение своей мелкой жизни
  незачем писать о себе, эта страна у нас в крови, просто много других названий
  иногда у меня спрашивают, о чем я пишу - о любви или о природе
  некоторые спрашивают, как это вообще - писать стихи, я молчу
  ***
  Скрытые возможности фруктовой соломки
  Когда я вернулась с Гоа загоревшая, переполненная бытием, словно мыльная опера, телефонный справочник теша, открывая его на любой странице и дивясь сочетанию пройденных номеров - всё было, конечно, просто, Топоров и Данилкин построили дом, поселили там Гильгамеша, это был особняк просторный - ископаемым нужен кров. А мне нужна какая-то я, что бы это ни значило, создаю себя между делом, пускаю по миру и не даю себе по ночам уснуть. Когда я вернулась с Гоа, под моим окном было что-то написано школьным мелом, но я не читаю тексты и мимо проходит всем дорогая суть. Потом Гильгамеш вернулся в свою тратторию, где макароны с российским сыром. На что бы я ни пустилась, чтоб оказаться в этом нездешнем "здесь", тобою прочитанном - мы иногда говорим о своем красивом, но каждый о разном и только осадок дает представление, чем оказалась смесь. Когда я вернулась с Гоа загоревшая, переполненная тобой, как тетрадь старшеклассницы трепетом без объекта - открывай на любой странице и ты увидишь зеркало и золотую нить, у меня за окном построили дом и теперь там таится тоже условный некто, мы открываем окна и смотрим друг в друга и вдруг начинаем жить.
  ***
  когда я еще не определилась относительно своей ориентации
  (тогда мне, честно говоря, казалось, что у меня ее вообще нет,
  потому что книги меня интересовали больше,
  но все говорили, что нельзя соблюдать нейтралитет, как на войне),
  у меня была подружка - мне нравилось, что она не похожа на меня,
  всегда с макияжем, ярко-красной помадой приветом из девяностых,
  всегда чем-нибудь недовольна (я тогда старалась не высказывать никакие требования,
  чтобы быть комфортной в общении для всех, даже не знала толком,
  из чего состоит моя личность, кроме отрицания себя)
  мне говорили ты должна знакомиться с мальчиками,
  мамин сотрудник сказал пусть знакомится с мужчинами лет сорока
  мне говорили мальчики не будут с тобой разговаривать, если им ничего не светит
  ты должна, ты должна, моя подружка говорила если не выйду тут замуж вернусь в Прилуки,
  замуж она не вышла, вернулась в Прилуки, публиковала стихи на украинском в газете
  один раз после института приходила ко мне в гости,
  рассказывала о своем втором высшем образовании психолога
  говорила, что мне тоже нужно снова поступать, там прекрасно
  студенты заходят в аудиторию, дверь открывая ногами
  когда-то я гуляла на Воробьевых горах, увидела здание МГУ и решила,
  что буду тут учиться на культуролога,
  но потом подумала, что за эти деньги лучше буду путешествовать
  культурологом не стала, мальчики лет сорока рассказывают мне в троллейбусах свою жизнь
  ***
  когда я начала писать стихи принято было повторять вслед за Бродским что поэт - инструмент языка так наверное я и потеряла свою субъектность
  как я только ни выворачивала язык в разные стороны просто забыла что я человек совсем я всё время считала деньги
  не в смысле что не хватало до зарплаты мне просто нравились деньги
  тогда нам еще платили наличкой а зарплата была записана минимальной
  я складывала купюры в книгу Альфонса Додэ "Короли в изгнании" мне это казалось столь символичным
  я думала что я - двойной инструмент - языка и зарабатывания денег - меня там вообще не осталось
  потом еще и манекен который должен нравиться мужчинам - не знаю зачем - но так нам сказала массовая культура
  если хочешь считаться женщиной изволь нравиться нет мне было приятнее считаться поэтом
  но непонятно было кто решает женщина ты или поэт
  я хотела новую мебель путешествия в разные страны
  а мне платили столько что только с голоду не умереть и поехать раз в год в Крым а я думала что богата
  ведь с голоду не умерла и съездила на море в лучший номер в самом дорогом поезде
  инструмент языка так бы сделать не смог слава Богу этот конструкт уже почил в бозе теперь я не знаю кто я
  и любимых мужчин у меня нет и любимые книги я прочла двадцать лет назад разве что напишут новые или я переклею обои потому что хочется изменений
  смешно было думать что я - инструмент языка - нет, язык я знала идеально могла делать с ним, что угодно - нужно было считать что здесь я прохожу как хозяин
  а я сидела под тусклым ночником и что-то там записывала в корявый блокнот
  
  ***
  когда я окончила институт не знала что делать полгода читала книжки и смотрела сериалы
  мама говорила чтобы я вышла замуж раз у меня нет работы
  подружка говорила что нужно рожать детей продолжать род
  потом говорила что нужно пойти получать второе высшее образование сама она поступила на психолога
  потом работала пиарщицей на табачной фабрике пока ее не закрыли
  в общем я начала переводить договора устроилась в бюро переводов что я там только ни переводила но не понимала зачем
  никакого смысла не видела ни в чем просто всё время уставала думала что больна
  так что силы были только на сериалы но и в них не видела смысла
  мама говорила что смысл - в счастье детей - то есть мне он не светил абсолютно
  подружка говорила что смысл в любви но это было что-то из романов девятнадцатого века
  я писала стихи но стеснялась называть себя поэтом думала это другие должны сказать обо мне хотя троюродный брат советовал сделать визитки и там написать "поэт"
  ***
  
  когда я поняла что любовь - это страх смерти
  я перестала любить тебя ведь ты всё равно умер
  я перестала смотреть на детей и собак которых у нас не будет
  перестала пытаться запомнить каждое движение этой жизни
  перестала писать стихи о тебе итерация страха смерти
  симулякр четвертого порядка страха смерти симулякр симулякра
  я не помню твою кожу на ощупь ведь это моя кожа
  конечная любовь бесконечный страх
  когда я поняла что любовь - это страх смерти
  я говорила тебе ведь все там будем
  я говорила тебе чего здесь бояться
  любовь живет три года дольше чем мы
  я говорила что угодно лишь бы тебя задобрить
  лишь бы смерть задобрить хотя бы на время
  лишь бы никто сегодня не спрашивал где твоя кожа
  эта твоя а эта вот не твоя
  ***
  
  когда-нибудь я напишу о тебе лонгрид
  так и не научились нравиться людям
  приходить в незнакомое место рассказывать забытые анекдоты
  белоручки белоснежки портили зрение над книгами о невесомости
  не могли заставить себя выйти на улицу и посмотреть на свет
  всё имеет смысл но непонятно какой
  я напишу о тебе лонгрид буду перечитывать его по утрам кому нужна лишняя информация
  перенасыщение тешит тебя
  собирает мысль по кускам размазывает маслом по тефлону
  и ты никогда не узнаешь что я о тебе думаю и я никогда не узнаю
  бледные дети Города Солнца помнить что там имбирь
  когда память закончится словно пух на бульваре Шевченко растает
  кофе на ветру простые слова которые не складываются ни во что
  нужны ли они нам или можно обойтись молчанием
  ненужные дети первой знаковой системы и последний троллейбус
  никто не помнит как мы оказались здесь зачем ты решил рассказать про Гераклита
  под ногами талая вода и немного скучно
  ***
  
  когда-то (во времена Оранжевой революции) мы подрабатывали в одной фирме как подрабатывали нужно было вносить в компьютер данные маркетинговых опросов
  которые проводили мерчандайзеры
  я тогда окончила институт совсем не знала где работать точно знала что мне сложно работать с людьми поэтому нужна работа где можно замкнуться в себе
  но там и платили как не на работе а на подработке конечно там работали одни студентки
  я тогда не знала как работать на компьютере толком например один раз ввела все названия улиц с большой буквы
  потому что не знала как печатать прописную а потом все строчные
  после этого меня пропесочили на общем собрании они конечно узнали по айпи кто это сделал
  а мама ездила туда после работы работала там ночью а потом ехала опять на работу
  в таком режиме конечно нельзя было работать долго поэтому она решила уволиться с основной работы и перейти туда верила в потенциал этой фирмы (на самом деле фирма потом заглохла)
  но потом передумала туда переходить потому что однажды хотела выпить там воды из кулера
  а девушка которая там работала сказала что воду пить нельзя это только для постоянных сотрудников которые работают здесь днем
  после этого мама конечно передумала увольняться с работы и переходить туда я подрабатывала там какое-то время
  мне нравилось что можно сидеть в офисе переделанном из гостинки ночью работать потом слушать "Смысловые галлюцинации" смотреть кино ездить по офису на офисном кресле о моя юность о моя свежесть
  девушки которые рассказывают что есть искусство флирта например уронить платок чтобы мужчина его поднял
  девушки которые рассказывают что очень любят Донцову
  девушки которые рассказывают что учатся на политологов в "Могилянке" и объездили на автобусе пол-Европы
  вахтер который решил нахамить мне сказав "что вы ходите здесь в такое-то время, я должен вам двери открывать" я набравшаяся смелости сказать ему "это ваша работа" несколько дней чувствовала себя просто героем
  жизнь - это наша работа нам не полагается бонусов или все-таки да работа без предварительного бизнес-плана если бы мы его увидели сразу
  избежали бы многих ошибок но например тогда я читала Гинзберга на либ.ру то время совсем не было ошибкой
  разве может наша юность в офисе быть ошибкой нет никогда
  ***
  когда-то было мирное время я писала посты про моду
  девушка под ником (в жж у всех были ники) написала что мода
  это средство для манипуляций нашим сознанием
  я спросила что делать она ответила надо купить пистолет
  научиться стрелять спрятать его до поры в ящик стола время настанет
  конечно я не разбиралась ни в моде ни в оружии
  наша жизнь была размеренной литературные вечера вернисажи
  никаких призывов скупать соль и спички
  не скупать соль и спички не потворствовать спекулянтам
  когда на карточке сто гривен нет смысла делать стратегические запасы
  мы смотрим экстренный выпуск новостей
  после которого начинается юмористическое шоу
  может быть таким образом нас пытаются убедить что поводов для паники нет
  но мы всё равно не спим лихорадочно листаем ленту как пять лет назад
  за это время война вошла в нашу кровь растворилась там
  стала ежедневным фоном для новостной подводки
  сжились с мыслью что иначе не бывает бывает только хуже
  а если не поминать лихо то его и нет
  если не понимать ничего что маленький человек может противопоставить агрессии
  мир сжимается как неправильно сшитая горловина
  с умным видом использовать слово "геополитика"
  как аргумент после которого должны прекратиться любые споры
  успокаивать себя что всё как-нибудь решится раньше ведь решалось
  еще есть несколько пакетов вермишели
  твой город не должен превратиться в цель
  твой дом не должен превратиться в цель не должен
  он ведь схлопнется куда-нибудь вовнутрь как при землетрясении эти панельные дома
  город станет грудой скифских черепков под лопатой археолога
  мы видели такие на раскопках во время школьной экскурсии
  нам разрешили брать их домой
  одна девочка сказала: "плохая примета держать дома битую посуду"
  ***
  
  когда-то все мечтали работать в пиаре
  один фотограф попросил меня, чтобы я его пропиарила
  приехал из Екатеринбурга к сестре, которая работала здесь в банке
  в основном ему негде было жить, но он мечтал стать
  знаменитым фотографом, открыть свою школу
  тогда все учились фотографии, покупали всё более дорогую технику
  он фотографировал бородатых стариков, сделал серию черно-белых работ
  мы обсуждали всё это в кафе в ТЦ "Большевик",
  я пила латте макиато
  в моем представлении это был напиток пиар-менеджеров
  фотограф хотел, чтобы я пиарила его бесплатно -
  когда заработает, заплатит
  я не хотела работать бесплатно, вообще пиарить его хотелось всё меньше,
  попросила его снять мой поэтический вечер
  вечер он снял, записал на диски, покритиковал клавиатуру моего компьютера
  всё время что-то критиковал, я сделала ему паблик в фейсбуке
  выложила там черно-белые фотографии стариков
  пригласила в паблик людей и на том прекратила с ним общение
  он так и не понял, почему, пытался обижаться
  потом переехал во Львов, стал делать там духи, дальше не знаю
  ***
  Когда-то и я была читателем толстых журналов,
  пролистывала "Факультет ненужных вещей" и "Вторую по качеству кровать"
  без какого-либо осознания необходимости празднеств,
  не галантных даже, а так - вот бульонный кубик-рубик "Магги",
  просто добавь воды, или "Кукуруку", больше "Вальмон", чем "Опасные связи",
  без тела легче сложиться в какой-нибудь шляпной коробке
  или на люстре сидеть и дружить с пауками,
  но не пристало живущему славить усталость и смерть.
  И я когда-то была читателем толстых журналов.
  ***
  
  когда-то мне было двадцать лет вроде бы всё впереди а зачем живу не знала
  не знала куда идти работать после практики звали работать в прокуратуру но я подумала это не моя чашка чаю
  работала в бюро переводов мне нравилось что там сдельная оплата вроде как можно заработать сколько хочешь а не ставка в общем доработалась до выгорания совсем ничего не хотела
  всё время думала что надо уехать и там будет новая жизнь там я пойму что надо делать
  не знала напишу ли я что-нибудь что будет кому-то интересно смогу ли я считаться поэтом
  и даже если смогу мы ведь не в Серебряном веке кому это всё нужно
  в общем у меня десять лет выпали из жизни которые можно было бы использовать эффективно
  все наши силы уходили на пребывание в пробках или экзистенциальный ужас я поняла что так не стану никем а зачем же я тогда в этом мире
  потом встретила человека сказала ему что испугалась что это всё и больше ничего в жизни не будет
  а он спросил была ли у меня тогда какая-то личная жизнь словно дело тут в личной жизни словно это могло бы избавить от мысли что жизнь проходит зря
  я не знала какой должна быть жизнь никто не говорил ничего определенного кроме того что главное выйти замуж нас ведь не готовили ни к чему работать я умею а что еще умею вокруг пустота
  когда я жила с Виталиком знала что скоро уеду что это ненадолго ну просто срок действия загранпаспорта заканчивался через два года этим и решила ограничить свое пребывание с ним но рядом с ним я тоже ничего не делала ни отношения ни стихи не оправдывают наше существование а что оправдывает я не знаю
  
  ***
  
  когда-то мы ходили на выставки, снимали там видео
  я читала на камеру стихи про маленькую поэтессу,
  посетители выставки с бокалами белого сухого косились на нас
  потому что ты сказал ты же должна знать что-то на память, а я помнила только это стихотворение
  потом мы гуляли по вечернему Киеву, занимались построением ничего не значащих фраз
  заходили в магазины за новым белым сухим, спорили, кто построит Четвертый Рим
  вино выбирали по ценнику, в основном догонялись недорогим
  я не знала, зачем учить стихи на память, вообще не знала, в чем смысл поэзии, есть ли он там
  после одиннадцати в киоске из-под полы продавали настойку нам
  в бумажном пакете, мы были, как дети, на свободе решившие пошалить,
  но сколько там свободы этой, наверное, нас можно простить
  у меня даже банта огромного нет, никакого совсем, зато всё больше седых волос
  ты сказал однажды, что стрижешь волосы сам с шестнадцати лет
  я подумала - нам бы еще купить пистолет, и мы станем героями арт-хауса, который никто не хочет смотреть
  солистами группы, навсегда оставшейся в гараже, без тени любви в душе, без тени сомнения в глазах
  пусто внутри, как в памяти твоего телефона после того, как ты видео стер
  этот город - наш погребальный костер, осталось только спички поднести
  он ждет нас, не отрывая усталых глаз
  а монету с профилем английской королевы, которую ты подарил, я потеряла
  хотя она здесь в серванте была, но исчезла потом
  я гладила кошку твою, хотя мне всё равно, стать кем-то другим никогда не хотелось
  героиней мелодрамы со свадьбой в конце,
  поэтессой с бантом в густых волосах,
  неизвестным прохожим во тьме перехода
  ***
  когда-то ты пошел в поликлинику женщина в регистратуре спросила фрилансер это безработный?
  в твоей стране никогда не исчезал снег
  наша кровь не содержит антител или содержит
  мы получим деньги за выполненную работу или не получим
  здесь не Россия но жизнь всё равно осталась какой-то рулеткой
  а в пригородах еще убьют или не убьют
  мы были детьми делали репосты смешных мемов
  думали что жизнь вечный комфорт а не пуля влетевшая в окно случайно
  думали что жизнь возможность а не запреты
  что единственный запрет только в твоей голове
  мы были детьми а дети жестоки своевольны капризны
  тянутся к яркому хотят именно ту игрушку
  которую им не дают ту которая быстро надоест
  игрушки с оторванной головой на свалке истории
  свинцовое небо страны без правительства денег друзей
  только вещь мы не знаем где место ей в общей кладовке
  мы сами себе надоели наверное
  маски стирать надевать их на лицо а не оставлять на подбородке
  мы сами себе надоели наверное
  что в этой смертной любви вирус может нам вдруг сообщить
  что не знали прежде что тесно здесь грустно темно
  то воды нет то транспорта
  только кино нас спасало от грусти и вера что когда-нибудь победят коррупцию
  и проведут метро на Троещину
  а теперь бог весть нужно ли нам метро некрасивого заоконья
  когда-то ты пошел в поликлинику и сказал что ты фрилансер
  тебя высмеяли мы были тогда ближе всех к Китаю
  маршрутки съезжались к терапевту из окрестных сибирских сел
  
  ***
  14 февраля
  когда-то ты сделал этот коллаж у себя в Железногорске-Илимском
  вырезки из польского журнала давно нет ни журнала ни коллажа название не помню
  коллаж на мониторе выключенного компьютера который всё время зависал
  ты обижался почему я не поздравляю тебя 14-го февраля
  я думала что за дурацкий праздник
  меня поздравлял всегда я не отвечала "спасибо"
  мы привыкаем к любви как к чему-то ненужному даже
  много еще интересного есть ведь на свете
  книги гурманские сеты красивые фото
  путешествие в город в котором ты раньше не был
  столько всего есть что мне совсем не нужно
  я смотрю на этот коллаж из советского польского журнала
  оксюморон страны сдобренной нашей кровью
  оправданной нашей плотью возведенной в степень страшной сказки о счастье
  принеси мне цветочек аленький алый обруч кожи Валентинова дня
  нет красоты которая спасла бы
  нет любви которая связала бы воедино оставила так
  ты говорил: "мы ведь не расстанемся никогда?"
  я не знала чем утешить тебя чем себя утешить
  мы оставим здесь свое детство унылых дворов праздников букваря
  февральской случайной оттепели на открытке
  для любви нет настоящих слов в нашем языке
  любовь это молчание отраженное эхом
  ***
  когда-то я ездила в Питер сфотографировала стену с надписью "ничего нет"
  недавно мне сказали что на этом месте теперь кафе "Небо"
  я ждала знакомого возле метро вдруг подошел мужчина и начал кричать
  что я забрала у него паспорт начал кричать верните мне паспорт
  наверное моя бордовая шуба ассоциировалась у него с цветом обложки паспорта
  но не будем искать логику там где ее может быть нет
  я ушла побыстрее от станции метро подальше от этого мужчины без паспорта
  блуждала среди домов укрытых черной тканью подлежащих ремонту домов
  среди домов украшенных подсветкой зима не туристический сезон
  при артобстреле эта сторона улицы наиболее опасна тогда война еще была в прошлом
  в Парк Победы идти поленилась уснула начался дождь
  война была мифологическим прошлым хотя мы встретили старушку пережившую блокаду
  которая говорила вот раньше нашим культурным воспитанием занимались
  без предупреждения включали прямую трансляцию из филармонии
  я пошла в Русский музей спрашиваю у них где паркет где шторы
  а какой построили крематорий он же весь белый
  невоспитанная молодежь сели рядом на лавочку не спросили можно ли сюда сесть
  я сочувствую всему украинскому народу вы потеряли такого гения как Шевченко
  мы смотрели на Финский залив цвета морской волны
  ***
  когда-то я приехала на фестиваль в Питер мы сидели в кафе с критиком и прозаиком
  критик говорил о выступлении одной поэтессы ну это просто женские стихи
  прозаик сказал про меня она говорит на суржике
  я хотела ответить вы не слышали суржик у меня литературная речь но не ответила ничего
  это просто женские стихи это неправильный русский
  всё не стоящее внимания так в бирюльки играть пока заказываем суп можно обсудить женскую поэзию но не более того
  год назад этот критик написал пространный пост о моем стихотворении из премиального листа "Поэзии"
  пост он потом убрал помню только что это недоказуемо то есть то что написано в этом стихотворении недоказуемо (словно это протокол был какой-то)
  документальная поэзия должна описывать произошедшее слово в слово
  поэтесса о которой он говорил восемь лет назад стала одной из звезд феминистской поэзии
  больше не получится говорить с пренебрежением это просто женские стихи
  хотя я читаю статьи о Луизе Глик там написано это просто верлибры
  на Западе нет никакой рифмы они потеряли рифму еще в девятнадцатом веке
  это просто верлибр какой-то даже непонятно как его улучшить тут и рифма не добавит смысл
  это просто женская поэзия просто суржик просто верлибр какой-то
  пока мы заказываем суп его принесут холодным
  ***
  кожен, хто тебе любив, потiм зник, наче ти принцеса у замку, яку стереже дракон
  вони досi у потязi якомусь їдуть на пiвдень засмагати на сонцi криги,
  розставляти крапки над "i" смiятися з жартiв Старого свiту
  
  всi, хто тебе любив, виросли з одягу позаторiшнiх мерцiв,
  розпатране крейдяне коло шукаючи в кожнiй оселi,
  шукаючи серце на дотик
  
  мiсто знущається з тебе, облиш цi листiвки рахувати,
  кроки з вiдчинених вiкон
  мiсто знущається з тебе, та любить тебе все одно,
  як же можна iнакше, ти
  
  нiчого не пам"ятаєш, просто тiнi на стелi вiд полум"я,
  що це горить, запитати потрiбно, та байдуже стало насправдi
  мiсто красиве, як попiл, як серце в кишенi пустiй
  
  тi, хто тебе любив, залишились там, на станцiї з вiдколотими лiтерами,
  нерiвномiрною засмагою надiї,
  пересоленою кукурудзою на вечерю
  ***
  коли мiльйони загинуть в таборах, коли слово "страх" зiйде на крапку
  в кiнцi речення про колишню любов до мови
  коли ми сховаємось в землю цю, щоб нiколи знову
  не спустошувати тiло, душу електричним струмом не розривати, просто лети,
  як розсiяний дим вiд недопалкiв, осiнь в полонi сльоти,
  оминаючи стiни будинкiв, де трiщини стель поглинають вологу i голос
  ти ховаєш в кишеню два колоски, залишаєш останнiй колос
  на землi, вiн проростає зерном, наливається силою кровi твоєї,
  обiймає корiнням тебе, ти вiдчиняєш дверi
  ***
  коли твiй смуток часу минув
  розстрiльна реклама льодяникiв кашель наскрiзь мов свобода лiкує вiд кашлю
  двадцять один грам вiдсутностi струм так все мало лишитися iнколи забувати
  iмена рими левiтацiю сну в пiдсвiдомостi молоко пластiвцiв
  пластику руху левiафану ще один ковток за тата за маму за країну якої немає
  холоне в горлi гiрчить коли твiй смуток став надiйнiшим за тебе
  щемкiшим тривалiшим за життя однiєї людини
  бранцiв пологових будинкiв малогабаритних квартир
  мiст без номерних знакiв коли твiй смуток став кращим за тебе
  iсторiя нiколи не повторюється хоча здається що так
  стiльки листiв мало бути залишено тут
  розпеченою лавою термометру скронi зiгрiти
  
  ***
  коли потяг прибуде тобi заборонять палити несмачнi цигарки з присмаком оцту
  розповiдати iсторiї з життя незнайомцiв
  ось дивись цей знак що пiдтверджує заборону
  дивись що ти зробила зi своєю пам"яттю
  мiста якi ми нiколи не побачимо перетворюються на снiг
  брудний снiг запитiв "куди поїхати на вихiднi з цього мiста?"
  вечiрка над безоднею наших дитячих страхiв
  сподiваюсь ти десь тут i тобi теж лячно вiд тiней твоєї пiдсвiдомостi
  сонце нiколи не сходить ми складаємо мереживо в сумки
  їдемо на захiд або на схiд
  там теж має бути земля вiд якої вiдколовся шматок
  перехресна земля сподiваюсь ти теж забудеш
  тому що тобi є про що забувати в цьому життi
  це краще нiж нi про що
  маєтки старих партизанiв республiки сну
  маячня несплачених рахункiв за воду
  коли потяг прибуде все змiниться ми все залишимо колись
  в камерi схову для бiдних Пiвденного схилу вокзалу
  солоне гiрке малосольне
  розведене оцтом повiтря п"янить зiгрiває пече
  ***
  Колись у мене була платiвка про братця Кролика i братця Лиса,
  якi спiвали один одному колисковi. Яка у них спiльна риса?
  А ти сиди i прасуй тут краватку Геббельса, як потвора.
  Таке у нас кожне друге вчора, яке там вчора.
  Свобода лiсу натикається на свободу кожного iндивiда.
  "У гастрономi немає гвинтiв" - шепотить комсомолка Лiда, -
  "Немає брускового мила i кошенят, є лише горiлка, горiлка - йад.
  Зовсiм у цьому лiсi немає кого любити, отже не розумiю, звiдки беруться квiти,
  звiдки беруться цукерки i шоколад, останнього разу
  в минулому тисячолiттi було пiдняття зарплат".
  Свобода лiсу натикається на свободу Кролика-мовби-Лиса,
  на сцену виходить спiвачка сумна i лиса,
  читає вiршi Гете про веймарський водопровiд,
  живi всi родичi гарбузовi, весь його древнiй рiд,
  мамки i няньки, дядечки i брати,
  мавки, канарки, стриженi вщент брати,
  в другiй республiцi всiм їм немає мiсця,
  i споглядає на все це крiзь в"ялене м'ясо кисця.
  Свобода лiсу натикається на свободу самого себе,
  коли кажеш "а", можна вже не казати "б",
  можна взагалi багатозначно мовчати, їсти хурму,
  коли кажеш "а", можна кинути цвiль саму,
  теорiя великого вибуху працює, що не кажiть,
  свобода вибору натикається на все, що бачить, несамохiть,
  злипається з ним i висить мухами на вiкнi,
  краще зовсiм не вмiти iншим казати "нi",
  розбити платiвки "Братик Кролик i Братик Лис",
  мороз морозить твiй недолугий нiс.
  ***
  кому еще любить друг друга как не жертве и тому кто хранит в кармане сувенирный нож с гербом военно-морских сил другой страны
  поворачивает иногда против часовой чтобы не забыть как это чтобы помнить
  как мы вдыхаем хвою Финского залива тьму шишкинского леса разлив историю ископаемой ботаники
  кому еще любить друг друга в данном случае никто не хочет быть жертвой
  все предпочитают разбираться в анатомии на любительском уровне
  а если не очень интересно где у человека сердце так не бывает
  так что и не жалуйся что всё проходит не повторяясь вечно
  кораблики на фаянсе клейма печальные Сестрорецка
  так что и не жалуйся что нет ножа для твоего сердца и есть не жалуйся
  режь разные изделия полуфабрикаты клади на хлеб
  кому еще любить друг друга как не тебе и тебе и не знать что хуже
  разбрасывать записки в бутылках с корабликом из музеев
  ***
  кому принадлежит эта страна
  кому принадлежит эта вечная вина
  разрисованная мишенями стена, целься прямо в сердце
  кто расставил на дороге силки, мимо которых едут грузовики
  девушек выбрасывают на дорогу говорят вот подумаешь недотрога вас тут таких много
  кто расставил эти силки для покемонов в храме-тюрьме, на ничейной земле
  не слушай эти голоса в голове, которые велят слушать старших,
  потом переключаться на военные марши
  не слушай их, что бы там ни было дальше
  кому принадлежит эта вечная вина, отрицание, бегство
  в переходах, где рук не разжать, я не помню, как звали тебя
  кровь на светлой рубашке, всё придется сжечь
  твое фото повесил на стену кто-то
  на стену разобранного по кирпичику сквота
  нет, не твоя она и не общая наша, сердца холодная сажа
  на теплом асфальте страны, где не любят тебя
  ну чужой ты здесь просто, здесь рады люди простым понятным вещам
  собирают деньги на храм, едят креветок-гриль,
  на мосту разбивают кредитный автомобиль, в артерии осколок стекла
  разве ты полюбить бы могла это серое небо и дым
  но дорога здесь всюду у нас молодым, говорят, на цветах распыляют яд
  повтори всё, что запомнила, несколько раз подряд
  
  ***
  конечно же он жил в коммуналке а где же еще
  Михаил Юрьевич передовой человек своего времени
  Россия Лета Лорелея единое РЛЛ
  а здесь у нас рядом желудочный санаторий
  за то что он когда-то был хороший поэт
  или так себе был поэт критерии размыты
  оценочные суждения не будем высказывать мы потомки
  потом кто-нибудь другой пусть сделает это за нас
  она его полюбила за муки держала в своей кладовке
  рядом с соленьями вареньями антикварными прокламациями
  как можно так безвкусно одеваться
  как можно после полуночи оставаться
  в незнакомом доме тем более если тебя не ждут
  а он ее полюбил просто так потому что надо же кого-то трогать
  своей тонкостью и грамотой за спортивное ориентирование
  для кого-то служить лучом света когда вырубает предохранитель
  иногда чего уж греха таить выносить мусор
  все эти бутылки с заморскими этикетками и фольгу
  которой ты так мило шуршишь по ночам словно он не слышит
  скорее всего все созданы друг для друга
  а несчастную любовь придумал Руссо из серии "Всемирная литература"
  чтобы рассортировать своих детей по приютам
  и запоздалый немецкий романтик Гейне
  с лавровишневыми каплями от зубной боли
  ***
  Конституцию принимают ночью после множества поправок и споров
  мы не спим смотрим черно-белый ТВ не верится даже что удалось им
  к согласию вдруг придти я читаю что-то чтобы не уснуть
  торжественный момент всё-таки интересно есть ли он на ютубе
  пустая страна где людей собирают по нитке по винтику
  плавных движений отчет и не скроешься ты никуда
  это только любовь ведь никто не захочет иначе
  пространства ее в сердце соединять верный проводок выбирать
  из этих леденцовых цветов обмана
  прежде страна красным проводком вокруг шеи рубец
  раз тебя держат здесь значит ты им зачем-то нужен
  простых движений гимнастических упражнений
  под бодрую музыку холодной водой обливаний
  мы вырастим кожу вторую и сердца броню
  я скажу тебе что больше тебя не люблю
  это светлое будущих тело хранится в плену наших тел
  поэтому нам нужен закон иначе будем так сами по себе
  сады полны яблок белый налив
  поля полны подсолнухов и рапса
  земля полна соли некуда от нее деться здесь
  я хочу новые башмачки
  мои старые башмачки набойки теряют вечно
  ***
  красочная реклама фильма "Унесенные ветром"
  на последней странице журнала "Огонек"
  собаки Лесси в парке мода на Лесси так просто
  спросить: "как тебя зовут? давай дружить?" вскоре забыть об этом
  люди у которых проблемы с личными границами
  здесь нет границ отменили
  в 80-е в моде аэробика в 90-е в моде фитнес
  в 2000-е уже на знаю что надоело думать о форме
  о наполнении впрочем тоже думать хотелось едва ли
  мы хотели увидеть как можно больше новых городов исторических объектов
  прочитать как можно больше книг
  посетить как можно больше выставок
  думали пока мы здесь где-то происходит что-то интересное
  пока мы едим свое канапе от службы кэтеринга
  это даже как-то называется по-научному каким-то синдромом
  спрашивали себя что делать чтобы жизнь не прошла мимо
  пока она проходила
  мы рассматривали фото думали нет не зря
  мы живем в лучшем городе этой земли
  ездим в забитых маршрутках передаем за проезд выходим где-то
  возвращаемся снова читаем Скарлетт О'Хара не была красавицей
  ***
  крихкi лiтери долонь дрiб'язок лiхтарiв мерехтiння хто їх вмикає вдень
  коли ти спиш розмiрковуючи про щастя
  зрiвняти рахунок звести до нуля промовляти нiщо двi сторони свiтла наче темряви не iснує
  крихкi лiтери пiдсвiдомостi розкажи як пройшов твiй день
  знову нiчого не вiдбулось розум креслить квiти
  складнi суцвiття будинкiв теплi рiки землi
  довести до кипiння не змiшувати веснянi корки мостiв куди стiльки змiсту термiн придатностi стерти
  слова нi про що пам'ятати наче вчора
  лiхтарi теж мерехтiли уламки променiв на склi
  наче вчора було i повiтря не тисне як кров i життя не цiнує засмагу
  крихкi лiтери долонь навчитись читати мiж
  ***
  тексты, которые были написаны для вечера в поддержку сестер Хачатурян в Екатеринбурге:
  ***
  кровь - это слово, слово - это власть,
  власть над волей, над кожей, над желанием жить,
  не выходи никуда из этого дома, говори только со мной,
  забудь другие слова, не собираться по трое
  покорность - это слово,
  пока у тебя есть ты, тебе есть что отдавать,
  не размениваться на жизнь, только стены числом четыре,
  стены, за которыми другие стены
  покорность - это свобода от своего "я", жизнь - это выбор
  выбор - это слово, страх или жизнь,
  стены или жизнь, нет больше ни стен, ни страха
  кто ты, чтобы принадлежать себе, дитя неразумное
  твое тело не принадлежит тебе, твоя речь не принадлежит тебе,
  ничто здесь не принадлежит тебе - только стены, по трое не собираться
  никто тебя не спасет, вены так близко
  власть - это слово, это всего лишь слово
  
  ***
  
  ты не должна умирать, несмотря на угрожающие комментарии в фейсбуке,
  руки на горле, разбитых стаканов стекло в области вен,
  равнодушие тех, кто проходит мимо, затаскивают в машину, бьют,
  чью-то судьбу решить - это дело нескольких минут
  но кто нам скажет, что нужно быть сильными - только о том, что сила в слабости
  то, что внушали с детства, сложно забыть
  ты должна жить - молчание убивает, темные подъезды,
  чужие дома, одна и та же тьма душных комнат, нелюбимость детей,
  взрастить страх, больше ни одного слова
  чужие дома, где ежедневная война гибридная,
  обмен заложниками, пересчет пленных по головам,
  потому что идти больше некуда - дома нет,
  у всех должен быть дом, а у нас нет
  нас лишают субъектности, вырывают признание слабости силою
  в темном чулане войны
  ты должна жить - это единственный выход
  ***
  кто бы знал как здесь выжить
  страна перезрелой тоски продуктовых наборов для всех
  а тебе здесь не хватит ни гречки ни участия
  пустые троллейбусы ходят по расписанию
  депо пустых троллейбусов внутри будущий май
  с ним не договориться зачем ты ходишь по этим улицам
  пустые улицы здесь некуда идти здесь почти уже некуда идти
  когда мы увидимся снова наши слова уже утратят всякий смысл
  пока их перебирали отними самое важное
  у них каждый день то карантин то свадьба прощания
  детские площадки памяти помятые рекламы компьютерный мастер в вашем районе
  я доберусь до тебя однажды и скажу что всё забыла
  жаль всех но помочь никому нельзя
  мы столько лет не разговаривали артикуляция смыслов
  теперь была бы чистым совпадением
  но таких совпадений уже не бывает проще найти здесь вирус
  пакеты с гречкой пакеты со всем что казалось необходимым
  таких совпадений уже не бывает здесь
  
  ***
  кто воспитал тебя послушной не отделяться не бунтовать а для чего еще девочки существуют если не для того чтобы нравиться какой в них еще смысл
  один мой знакомый говорил ничего умным мужчинам нравятся умные женщины
  но другого смысла все равно не видел в принципе он хотел ребенка
  приехал из провинции работал замом редактора глянцевого журнала о цветоводстве
  с женой они развелись она требовала шубу это были нулевые
  его думали назначить главным редактором вместо редакторки он говорил что как-то это нечестно хотя я его уговаривала что честно тогда я думала что главное - делать карьеру
  в принципе он хотел ребенка но не знаю насколько искренне к нему приезжала в гости одна известная поэтесса просто чтобы остановиться на несколько дней а он думал что у них будет роман очень обиделся сказал что она обманщица
  мне тоже предлагал завести ребенка но я не хотела детей да и его никогда не видела в реале потом мы как-то перестали общаться
  наверное он совсем перестал видеть смысл в чем-либо но стихи пишет до сих пор
  другой мой знакомый советовал пойти в бар и снять кого-нибудь ну в чем проблема пойти и снять мужика какого-нибудь а тот мой знакомый говорил что это мой знакомый - безумец
  и что это он еще мог бы пойти в бар познакомиться с женщиной но не может так ему это противно
  сейчас я старше чем был он когда писал мне в аське всё это
  но никто не считал что у женщины есть другая функция кроме жилетки деторождения эстетического объекта
  смешно сказать как я гордилась своим умением слушать
  как я старалась убедить себя что должна быть удобной
  а потом демоны лезли наружу я была неудобна прежде всего для себя сейчас я должна найти новый смысл
  ***
  кто выжил на этой последней баррикаде небо обрушится штукатурка звезд мины лилий полей
  любви ли хотели оправдания слов которые не успели облечь в плоть напоить кровью
  подземных пространств земляничная сладость искусственный свет площадей
  говори тише нас могут вспомнить
  говори да не заговаривайся язык враг как здесь поступают с врагами
  себя изобличив полностью и кровавый навет тишины
  разве эта безделушка сознания радует нас блестящий новый мир керамика от производителя
  но произвол неизбежен теперь черепки собирай в подворотнях чужих
  да не склеить их больше узор не сойдется как было
  и трещины эти пройдут по душе
  сколько стоит отчаянье выпить до дна и забыться
  тень растет а потом уменьшается
  дом памяти дом тишины да или нет но ответ неверен
  детский сервиз для двенадцати персон
  мы соберемся в круг песок чайных чашек скрипит на зубах приговор оглашая
  мы ли строили этот мир с нуля заполнили пустоты все буквы сошлись
  несодеянного жалко почти как себя картофельный эльф жалости
  строгие черты мира скрыв под слоем пудры морщинки смысла
  ***
  
  кто знал что когда-нибудь надоест слушать Вертинского
  читать комментарии на ютубе "почему я родился на тридцать лет позже не застал то время" - "да вам повезло, голубчик" поскольку время условность
  забывать названия праздников в которые тебе что-то желают или просто ставят лайк под фотографией чужого города
  искать города в которых еще не был чтобы не повторяться
  архитектура неверная смерть воздух прозрачен как пакеты для яблок
  теперь можно заблудиться спрашивать у прохожих как выйти к центру считать окна домов
  кто знал что когда-нибудь земля станет плоской часы на ратуше остановятся сувенирные магнитики превратятся в опавшую листву
  поезд прибудет вовремя
  ***
  
  кто мог сказать нам что нужно любить себя я раньше тоже думала что нужно любить что-то что больше чем ты ну а что лично во мне интересного
  кто мог сказать нам что нужно любить себя нам внушали что нам необходим этот стиральный порошок или станок для бритья не вызывая ничего кроме фрустрации у нас не было денег
  мы начинали не любить себя еще больше жалкие ничтожества
  мама от мысли что невыгодно вышла замуж я от мысли что не смогу выгодно выйти замуж нет я не хотела замуж
  но если уж жертвовать собой то пусть ради того чтобы выплатить все кредиты и никогда не брать новые а не просто так
  кто мог сказать нам что мы не кусок мяса который нужно выгоднее продать как со схемы коровьей туши из магазина
  кто мог сказать нам что нужно любить себя за что тебя любить за твои тексты не платят а в чем еще здесь измеряется любовь если не в деньгах
  кто мог сказать нам что нужно любить себя ты никому не нужна если нет эквивалента
  я любила поэзию больше чем себя правда не могла решить точно Бог поэзия или Дьявол да это было манихейство сейчас у меня нет сомнений
  мне нужно было любить кого-то кому можно отдать всё даже то чего у меня нет
  кто мог сказать нам что нужно любить себя нам внушали что мы ничтожества тряпки лентяи
  в общем я наверное правда лентяйка я в основном читаю книжки и сплю правда снятся кошмары так что спать на хочется вовсе
  нам внушали что мы не должны любить себя мы должны стать миллионером
  словно это большой спорт а мы до сих пор идем на рекорд
  кто мог сказать нам что мы прекрасны нет не оценивать внешность
  а просто сказать нам что мы прекрасны и сделаем всё для чего рождены в этом мире даже если это никому не нравится
  я могла стать убийцей-социопатом а стала поэтом в общем это практически одно и то же в смысле убийства реальности
  кто мог сказать нам что нужно любить себя мы просыпались в шесть утра ехали в мерзлом забитом троллейбусе и так изо дня в день тут не до осмысления что значит "я"
  но мы научились любить мир себя в нем каждую минуту кто бы сказал нам что так будет рассмеялись бы ему в лицо в основном каждый день сдохнуть
  хотелось не зная к чему это всё идет к костру вечной любви мы не циники нет конечно
  за столько лет можно успеть побывать и циником и лириком нам никто не сказал об этом
  в мире хаоса рождающего гармонию высшего порядка
  о которой мы не знали пока не было любви
  ***
  кто нас снимает скрытой камерой ты скажешь что Годар а я скажу что нет
  в конце где пистолет бросают в реку что человеку нужно от себя
  понять что мир пройдет перед глазами за кадром голос говорящий с нами
  на языке что был понятен прежде но теперь всё тише он
  ты скажешь что Годар который ни в кого из персонажей не влюблен
  как следовало бы чтоб убивать их всех по одному
  включить в подъезде вальс и в танце уводить во тьму
  здесь лампочки горят через одну и штопором вскрывают тишину
  где теплый яд полей консервы мертвыми глазами мир по капле поглощая
  всем видом говорят тебе что ты и здесь чужая
  так просто всё задумано без нас молиться после спать покуда тихий час
  влюбиться вовремя и вовремя остыть к предмету страсти
  к рыбалке зимней покупать весною снасти
  кто нас снимает скрытой камерой скучает верно на часы глядит
  к сластям свой детский аппетит скрывая отломить кусочек каравая
  как преломление хлебов в аду беспечных будней
  мы с каждым днем для титров неподсудней
  кто нас снимает скрытой камерой смеется видимо в ладонь
  но тленьем тронуты условным пленки километры взмах руки
  мы разбиваемся о скалы зря здесь строят эти маяки
  мы далеки от цели путешествия всё так же хоть и видим свет
  календари с приметами читаем и когда рассвет
  сегодня будет прочитать мы тоже захотим но видим белый дым
  тебя растили для свершений и побед и столько детских лет
  вода в другую сторону польется
  и мир пустынный разобьется как стеклянный шар
  в котором город на песке он заливает горло медью мёда
  ты думаешь что нас еще снимает кто-то
  на пленку старую которой нужен киноаппарат
  смотри здесь нет совсем людей садимся в первый ряд
  
  ***
  кто не жил в Европе до 1914 года
  кто не жил во Франции до 1789 года
  кто не жил в нашем детстве не ел самый вкусный пломбир колбасу без ГМО
  не вдыхал воздух промышленных городов фиолетовый снег не видел
  не ходил в планетарий под размеренную музыку дремать
  как выглядит наша земля из космоса не спрашивать себя
  мы так ее любим как шторы подкалывать бедной цыганской иглой
  как бабочку южных селений
  оставить в растворе зимы проснуться выйти к метро
  морозный воздух вдыхая
  здесь продают дорогие слегка увядшие цветы
  обсуждают политику разных партий
  раздают рекламу пластиковых окон прежде
  не верил в себя а теперь простые числа в уме слагая
  думаешь какая здесь нужна рифма
  скользкие поверхности твоего города мы так ее любим
  будем смотреть откуда-то сверху в окуляр микроскопа
  скоро весна хлорофилл вакуолей вакуум темных домов
  переписка случайных людей
  которых лишь страх остаться здесь
  заставляет перебирать слова но слов нет
  скажи мне что-нибудь хорошее чтобы я поверила
  правила дорожного движения не действуют здесь больше
  сталкивают в ад одиночеств
  зазевавшийся снежный покров раз теперь по сторонам мы не смотрим
  но теперь посмотри разобьешь коленку о пристань
  мы ходим по ней рядом темные вены вода думали вот
  несколько поколений не знали что такое война
  покупали дешевые вина смотрели на звезды
  объяснялись в любви косноязычию стен в нашем городе нет никого
  в нашем городе нет никого только стены пристань и окна
  несколько поколений уехали куда-то по железной дороге
  ушли пешком ушли из дома и не вернулись
  теперь их фото на столбе высоковольтной линии треплет ветер
  нужно ждать мы так ее любим прячем от снега в ладони
  ***
  кто составляет списки "100 фильмов, которые вы должны посмотреть, прежде чем умереть"
  мертвые режиссеры живут в твоей голове воскрешают свои картонные интерьеры картонных людей правильный свет
  мертвые режиссеры говорят твоим ртом пишут твоей ручкой
  кто составляет списки хранит в них свою память рукотворную память отворот приворотных зелий
  консервацию эти зимы отменяют всегда друг друга
  забудь всё чему учили прежде что было не здесь
  мертвые режиссеры строят города изобретают религии
  свозят города на свалку расчищают место для новых
  почему в твою голову никогда не приходят идеи почему жизнь - только опровержение
  на последней странице мелким шрифтом дальше "редакция не несет ответственности ни за что"
  разучись читать строй замки из битого кирпича смазывай глиной пополам с дождевой водой
  холодной летней глиной строй замок без крыши
  ни одна история не заслуживает того чтобы быть рассказанной
  остается одно - произвол - говорят и приходится верить
  это не слова это не дом это не детская площадка с вывихнутым суставом качели
  это состав вещества прозрачного вещества без вкуса и запаха
  без названия из букв латинского алфавита без твоей памяти на лица
  скверной памяти на чужие лица прозрачной воды
  ***
  кто стучится в дверь твою ночью, светит фонариком в глаза, обыскивает карманы
  нашей родины вечная рана, простой суеты ежедневной от обысков до ареста
  смотри, как поднимается равнодушия тесто, как захлестывает пеной из водометов
  непредвиденной корью расходов ложится на плечи твои эта речь
  мы научимся ровные пряники печь, ровно сладости с горечью рядом
  храни этих бледных детей под куполом пустоты, Хронос выбирает их по одному
  бесполезно под стол прятаться, стихи правильные с табуретки читать,
  на все вопросы утвердительно отвечать
  кто достает из твоей памяти то, что ты сама забыла,
  столько лет осколком в сердце носила, теперь твоя вина доказана
  каждого вина доказана, что-то там было
  кто стучится в дверь твою ночью, выносит вещи твои на склад
  чьи костры у подъезда горят, ты спрашиваешь, а как же один звонок
  нет, знаешь ли, мы не в американских сериалах
  кто стучится в дверь твою, пока ты смотришь передачу о судебных делах
  не узнаешь судью, возвращаешь повестку свою,
  как билет, о котором твердил персонаж известного текста
  но некому всё это принять, на самом деле всем всё равно,
  хипстеры в троллейбусе читают "Оно",
  иногда кто-то говорит, что дует, просит закрыть окно
  ***
  кто теперь тебе предлагает латте в шесть утра когда на улице еще темно
  этот дешевый напиток переполненных городов спальных районов
  пока люди пытаются забыть сегодняшний сон
  размешивает деревянной палочкой "напiй кавовий розчинний з ароматом карамелi"
  кто теперь делая вид что время уйдет пенкой для придания безутешного вкуса талончиком без цифр
  кто теперь понимает тебя хоть и сам ты не мог бы лучше
  верить в молчание пустые улицы холодный дождь декабря это сердце
  изобретает оправдания беспомощности ума неустойчивости танкетки
  есть кофейная гуща чужой страны рассортированная на улице Шевченко в Золотоноше
  есть подарочный набор стикеров есть фломастеры со вкусом лимона
  кто теперь тебя укоряет говорит как не нужно
  осколочную луну закрывая куском салфетки
  ***
  кто-кто в этом теремке живет твои любимые игрушки не отдает требует пояснить за шмот
  кто-кто из твоей чашки "Любимой сестре" пьет
  так крепко заваривает бергамот вместо тебя в офис идет
  вечером пьет вино с твоими друзьями из пакета на Яме или в дорогом ресторане
  кто-кто в твоей голове живет не сеет не жнет
  уснуть не дает и проснуться не дает
  говорит тебе пошел бы ледоруб к твоему изгибу бровей
  говорит вокруг слишком много людей
  кто-кто достает из облака твои стихи и читает
  но в лицо тебя никогда не узнает вечером краску с лица смывает
  что не делает нас сильнее наверное убивает
  смотрит в зеркало говорит я далеко
  жила-была курочка Ряба в золоте жила кококо
  ***
  кто-то наборы слов передает по проводу.
  я не помню, что сказал Софокл по этому поводу.
  не помню страны, но в чужой общаге в Саратове
  некому реквизировать простыни сыроватые.
  о чем тебе написать - переплелись, как гордиев узел -
  по коридорам ходят филологи. мальчишек нагрузят в кузов,
  отправят грузом по накладной на юга,
  недалеко расстилается букв тайга.
  солнце будет слепить глаза, как сверхточный лазер,
  словно тебя водитель за сдачу сглазил,
  на ломаном языке сказал, где подземный рынок,
  где наливают молоко с кровью из крынок.
  о чем тебе написать - проездные всё так же рвутся,
  вечно обрывок торчит из кармана куцо,
  соседей по одному в дворик выводят -
  там чудеса, клубника в литровых бродит.
  по коридорам филологи обсуждают Софокла,
  едят бутерброд, говорят, что масло прогоркло.
  ***
  кукла она эта Эжени сколько ей ни звони
  сколько ни проси соседей - русских медведей
  позвать к телефону - в коробочку с тушью плюет
  а в классах учили плясать под шарманку гавот
  настоящий полковник такой импозантный еще слегка за
  и рабская рыбья кровь заливает глаза
  стрелять в коммунаров куда бы лангуста не съев
  сим-карта осталась и мостик где каменный лев
  очередь не движется ни в одну из сторон зала ожиданья
  машешь в окно глотаешь свое "до свиданья"
  вместо печенья кофейного "три в одном"
  разве я помню, где мой остался дом
  каменный остров периметром треснул, и вырос
  город какой-то, ему не сказала: "Спаси нас"
  не от себя, нам себя и бояться-то глупо
  и затопила река консистенции супа
  будку, в которой горшечник лепил свою утварь
  будет прозрачна слеза - не разжалобить мутной
  этих мальчишек, дорвавшихся ночью до ядер
  и губернатор ягнят собирает в свой катер
  в трубку кричишь "алло", но гудки коротки
  кто-то связал в точке А проводки
  смотришь на небо следами трофейной туши
  а неприятель хранит черепки снаружи
  кукла она - и так ее звал, и эдак
  пыль во дворе раньше был наш наводчик меток
  пьет втихаря вытирает в стакане порох
  и никому, кто хранил твой имейл, не дорог
  ты, дорасти бы до памяти к нужным датам
  письма писать, но ты думаешь: "Да куда там"
  как-нибудь сами придумают текст короткий
  падает снег на ступени подъезда высотки
  ***
  купил шампанское "РФ" за двести рупий,
  сгорел в три дня в провинциальной труппе,
  когда играл фарцовщика Сергея,
  на каждой реплике скорбя робея.
  приставлен к городу, как слог комедии плохой,
  пока не грянет гром, ходил бы за сохой
  над праздностью, пока не грянет оземь
  картонка неба, ничего в окошке не попросим.
  на сдачу карамель дают в обложке яркой,
  склоняется хирург над Жанною из Арка -
  перегоняет кровь из чашки Петри в ад,
  над пеплом хорошо пускай не говорят,
  укутавшись в песок под рожью русой,
  читали бы Прево, хоть задавали Пруса,
  и рано умирать с ярмом такой привычки,
  оставив лишь полузакрытые кавычки.
  купил шампанское "РФ", одна тоска с порога,
  от ярко выцветшего штампа соли в Сохо
  на том ли бережку встречают с караваем -
  не помню никого, а прочих не узнаем.
  
  ***
  кураторы выставки говорят: "это не искусство"
  Дюшан дарит нью-йоркским друзьям склянку "Воздух Парижа"
  велосипедное колесо разные рэди-мейды
  покупает открытку рисует усы Джоконде
  у Дюшана двадцать работ зато в нескольких экземплярах
  кураторы выставки говорят это не искусство выставляют его за дверь
  на рынке сувениров продают "Воздух Одессы"
  хотя я давно не была в Одессе не знаю что на этом рынке сейчас
  искусство можно тиражировать до бесконечности
  но количество стоящих идей ограничено словно сообщает нам Дюшан
  Джоконда спрятана в ванной в пустой раме только следы от фломастера
  хватит рисовать на стенах тут была картина
  возле которой хотят сфотографироваться туристы
  очень много туристов к ней не подойти
  ***
  Кьеркегор и Бодлер отказывали фотографии в праве называться искусством
  ты фотографировал меня возле фонтанов у стенда "Активный гражданин"
  на полу возле пустых бутылок
  возле дома где Ленин выступал перед рабочими в 1918-м году там висела табличка
  возле монитора словно я смотрю футбол
  с гитарой словно я играю на гитаре
  всюду одни симулякры любви потерявшиеся в процессе размышлений крышечки
  мы думали что искусство это мы
  живущие в историческом месте где раньше было село Преображенское
  слушающие по ночам радио всё подряд лишь бы говорило
  покупающие продукты только со скидкой остальных не существовало
  а потом вдруг хотелось шампанского красной икры рассвета
  после лапши быстрого приготовления мы думали искусство повсюду
  в том как ты спишь моешь посуду читаешь ленту и дышишь
  мы думали для него не нужно никаких особых поводов
  интересных объектов съемки
  небо сгущалось как сливки во льду растворенные в кофеин
  ***
  Лариса О, пока не все пределы замело,
  в окно смотрела, думала - бело,
  как покрывало к оттоманке из Икеи,
  и на год стала перед зеркалом старее.
  проехал мимо атаман в парадном зипуне.
  уже не радует война, внесенная извне.
  повидло ль сладкое сварить из яблока раздора.
  одной намного легче жить и в плен сдаваться. скоро
  так сказка говорится. иноземный говорок
  ей слышится везде. пробеом между строк
  болезнь морская и любовь равно- и однозначны,
  но если кто-то утонул, услышим только плач мы
  за кадром. голос, что судить тебя назначен,
  всё тише, нет сигнала, не оплачен.
  Лариса О, пока метель не опрокинет столб смазной
  с приманкой, похваляться раною сквозной
  в груди спешит на ярмарку. кладут ей в руку пряник.
  гадают девки, кто тебе избранник -
  лежит под сизою сосной на север головой:
  не всё ль равно, кого нам записать в конвой.
  Лариса О скорбит, что платье ей мало -
  самозабвенье результатов не дало,
  и расступается над плотью пласт породы,
  чтоб нищетой на кольцах ставить годы.
  
  ***
  Море эгоиста
  Леночка думает: "Сын мой первый, это не верблюжата, это не плюшевые медведи, зайцы или кроты, это досадное заблуждение или уже расплата, да, вот и всё, ребята, как мне приснился ты. Как я тебя кормила своею плотью, читала "Рейнеке-лиса", читала вывески магазинов готового платья, ты мне говорил: "Успокойся, мама, покой принесет мелисса, я протяну тебе руку в холод из пустоты". Леночка думает: "Мальчик мой маленький, что тебе здесь не спится, нужно ли торопиться выйти на свет из тьмы. Это скорее горлинка, помнишь, такая птица, мы ей поставим клетку, воду, зерно, не мы - кто-то другой здесь ходит вечером, хочет играть стакатто, милая мамочка, руки отнялись и больше их не поднять". Леночка думает что-то и хмурится виновато, прежде чем ставить точку, ровно выводит "ять".
  ***
  лето заканчивается, как фильм "Лето", в июле прошлого года
  мы пили портвейн из граненых стаканов на предпремьерном показе,
  девушки в белых платьях вечернего кроя делали фото стаканов для блогов своих
  знаменитости в фотозоне, пережившие славу свою, но еще не совсем, улыбались вспышкам
  портвейн был, возможно, такой же, как в восьмидесятые,
  крепче морковного сока когда ничего мы не пили
  о Цое узнали из надписей этих на стенах и на дверях подъездов
  потом по радио часто крутили песню про солнце
  С. сказал, что фильм ему не понравился, я спросила: "он не передает дух времени?
  я просто его не помню"
  С. ответил, что передает, но не нравится всё равно
  впрочем, он уехал из этой страны в четырнадцать, потом страны стали разными
  я попросила "напиши обо мне мемуары", потом мы начали спорить, от чего умер Майк
  но это потом, сначала я перепутала зал, зашла в vip
  там сидели несколько зрителей за столиками с шампанским и смотрели тот же фильм,
  просто еще не видели тот эпизод, на котором я вышла
  ***
  летом еще до карантина мы с папой решили выпить пива на набережной
  зашли в магазин разливного заказ сделала я не то чтобы я в сортах разбиралась
  но папа совсем этим не интересуется уже лет десять
  продавец увидел папу и начал выеживаться
  как это он выполнит заказ девочки это ведь сразу уронит его реноме
  спросил: "вы будете пить пиво вдвоем?" я разозлилась и спросила: "а какая разница?"
  продавец сказал: "если вдвоем, тогда я посоветовал бы сорт такой-то" (уже не помню, какой)
  я решила не обострять конфликт мне в общем все равно что там за сорт поэтому согласилась
  в непринципиальных вопросах у меня нет желания обязательно настоять на своем
  моя социофобия часто делает меня мягкой покладистой в рамках патриархата
  но потом я все равно срываюсь когда казалось бы и незачем
  когда чаша обид переполняется ну казалось бы с чего нельзя быть такой нервной
  не знаю зачем я это вспомнила с тех пор и не была больше на набережной среди гуляющих людей и гор мусора
  наверное скучаю по беззаботности тех дней не войти дважды в одну реку пока мы сидим на скамейке на берегу с пластиковыми стаканчиками где-то проходит рейв
  
  ***
  По По
  Лигейе было тринадцать лет, она сидела в шезлонге, читала "Cool", отмечала тенденции будущего сезона, мимо прошел человек с газировкой, отвесил поклон, а в долге, так же как в чувстве, нет ничего хорошего - время оно ее заставляет глядеться в портреты, последняя остановка, вот мол какой я художник - душу твою приветил, в раме застыв, потом повернусь неловко, образ уснувшей в шезлонге девушки должен быть бел и светел. Вот мы сидим в черном замке, задрапированы в стиле antique, играем в переводного скучными вечерами, иногда в окно стучат скитальцы, неверующий Фома (поправляю бантик на коробке твоей, моя девочка), кто-то пребудет с нами. Вот Агасфер, господин Погорельский, из Малороссии пишут - слепок твоей руки расходится по подписке, твой нерожденный портрет на каждой скатерти вышит, нет, пора вскрываться, в романе одни описки. А он лежит затылком вверх, исследуя мостовую, думает - если всё это сон, ей было бы двадцать восемь, и можно было открыть окно, увидеть ее живую, не заключенную в раму, но мы ведь не просим, осень была достаточно вызывающей скуку, от аллергии скончались все мои персонажи, также их тараканы, вот мы сидим в черном замке и думаем - мы другие, когда нас ранят, мальвазия капает прямо на стол из раны. Вот мы из простоты неслыханной машем тебе, Лигейя, облик твой осязаемый скатертью обескровля, голосом и душой мы будем тверды, жалея только свою мальвазию - здесь прохудилась кровля.
  ***
  Лизу сманили три года назад, это комната Лизы.
  От несчастной любви, говорят, вышла в проданный сад, и сгорела, утопла в пруду,
  Но экстрасенсы не видят ее, просто спят на ходу.
  Коротит микрофон у Семеновны, пятится в разные стороны,
  "Ох ты матушка, а ведь девица была хороша и опрятна".
  Лиза по морю плывет, видит волны на записи, пятна.
  Бросил Эраст Петрович на осьмнадцатом юном веке.
  Семеновна горькую пьет, говорит: "Поднимите веки.
  Нет, я не вижу ее ни у мертвых, ни у живых".
  Слышно, как падает снег, пока персонал затих.
  Лиза плывет по реке, впадая в Каспийское море.
  Слушает радио икс в нерассасывающемся заторе.
  Вот я сейчас пробубню, душу детскую приголублю.
  Что там горит за рекой - провод камеры или клуб ли.
  ***
  литература не исчезнет пока люди общаются с помощью слов а не телепатии
  учатся в школе выражать свои мысли да смотрят сериалы но для сериалов кто-то пишет сценарий
  как нам сказали на одних курсах те кто читает книги всегда будут управлять теми кто смотрит телевизор
  нет я давно не смотрю телевизор конечно но сериалы смотрю бывают интересные
  да и с чего мне было стать литератором но я не знала ничего кроме слов при том что построение сюжета явно не было моей сильной стороной
  а вот складывать слова в предложения как магия как заклинания древние посмотреть что получится в итоге
  нет литература не исчезнет пока человек думает что ему есть что сказать миру и мир ему отвечает как может иногда любовью как есть
  нет мы больше не думаем посмотри на меня вот я существую поезжайте в столицу скажите что там есть такой-то нам больше не нужны доказательства нашего существования
  не нужна чья-то чужая любовь для доказательства и не просто позерство а так-то было бы и приятно
  потому что литература воспроизводит сама себя даже без нашего в том участия просто существует и всё
  нам не нужна чужая любовь главное что мы научились любить тех кто рядом и заслуживает любви как себя и литературу
  нет это не Молох поедающий всё это безбрежная любовь
  ***
  
  лишнее су на фиакр не потратили
  рябчика фройлен уже унесла
  так и сказал: "Молодые писатели
  вовсе не знают теперь ремесла"
  крутится-вертится медью да оловом
  крошкою черной с пустого стола
  это приснилось один под Парголовом
  кашляя желчью и вишня цвела
  это приснилось крапивною нотою
  всё о разлуке чужой стороне
  тут я еще диалог проработаю
  все промолчали сгодится вполне
  ***
  лiто мине, а ми жодного разу не поговорили про головне
  єдине, що можна сказати напевне - те, що лiто мине
  знову почнеш читати абетку, до останньої лiтери не дiйдеш,
  але напишеш вiрш про те, що кохання не має меж
  слiв бракує для цього лiта, тому що воно таке саме, як всi
  ми довiряємо пролiскам, зростанню доби, веснi,
  а лiто має закiнчитись, хоча воно досi не почалось
  ти приносиш менi морозиво, як у дитинствi, ось
  кажеш - морозиво, спека, до одинадцятої водограй
  ми розiйдемось бiля метро, як незнайомi, нiколи не впiзнавай
  лiто, яке вiдбулось, не залишило шрамiв на шкiрi
  мабуть, нашi слова не такi вже i щирi
  кажемо, що назавжди, але нiякого назавжди нема
  замiсть води i музики залишається слiв пiтьма
  лiто мине, а ми так i не поговоримо про головне
  хто глибше в темну воду пiрне,
  щоб дiстатися крiзь уламки болю самого дна
  не озирайся бiльше, ти все одно одна
  ***
  
  Лотреамон живет на чердаке или в подвале говорит давно здесь окна не открывали
  не проветривали ну и как мы можем быть такими приветливыми
  простыми людьми в твиде и кашемире распоряжаться суммами небольшими
  изобретать свою смерть на несколько ладов думать что тебе не живется небо муслин
  масло сливочное желтое наградное пусть этот воздух оставит меня в покое
  пусть будет ими полна земля раз по-другому уже нельзя настоящими из плоти и воска
  одевающимися неброско верящими в смысл
  мы для нее вредны для этой игрушечной страны
  удобные велодорожки плакаты с кандидатами уличная еда и не закончится никогда
  это счастье отчаянья клеточки для букв которые ты не помнишь
  и то лишь до поры терпят тебя в этом углу придет же такое в голову человеку
  и нет реки в которую можно верить на ощупь
  
  ***
  Луначарский ходил по Лукьяновской тюрьме
  потому что там не закрывали двери камер устраивали диспуты
  мать запрещала ему до 13-ти лет носить очки
  одноклассники смеялись над близорукостью потом в Киеве
  ему подарили марксистские брошюры
  квартирная хозяйка сдала революционера полиции
  жена увлекалась биологией писала фантастические романы
  назвал Ленина альфреско колоссальной фигурой
  в моральном аспекте не имеющей себе равных
  мог часами легко и непринужденно говорить на любую тему
  топя собеседников в потоке красноречия
  товарищи по партии не смогли придумать предмет
  о котором он не мог произнести длинную речь
  попытки позже вспомнить о чем именно он говорил
  ни к чему не приводили
  в Петербурге арестовали на партийной вечеринке
  по случаю Нового года
  в "Крестах" взялся за написание пьесы "Королевский брадобрей"
  отважный брадобрей Аристид быстрым движением
  перерезает королю горло
  голова короля отваливается
  но вскоре его отпустили и он уехал за границу
  где Ленин назвал его "миноносец "Легкомысленный"
  в 17-м году первым попробовал в поезде баланду
  сказал: "знаете, питательно"
  с властью у нас ничего не выходит
  услышав что разрушен Кремль он подал в отставку
  но его убедили остаться на посту
  никто не знал как руководить просвещением
  винегрет бутерброды с повидлом морковный чай
  профессора были очарованы
  кто-то из гостей в Денежном переулке
  назвал его "Периклом советских Афин"
  создание ПТУ положило конец утопии
  о воспитании гармонического человека
  ***
  Темные туннели
  Лучше было бы просто забыть Лару, оставить ее в снегу, в московском надышаном Богом сугробе костлявом, ну чем я тебе пригожусь, ну как я тебе помогу, куда мне идти со своим бесполезным правом, со своей детской непоколебимостью встретить тебя в ОГИ, в любой подворотне здесь уже читают Делеза, если сможешь, спаси себя сам, ну хотя бы себе помоги, в трамвайном депо уклоняешься от процесса филологических несмышленышей, физиологий мрак, самая бледная новость Средневековья, всё, что написано, здесь понимай не так, всё ожидает привычная участь вдовья. Лучше было бы просто забыть Лару в хрустальном темном ларце, оставить душу для вентиляции, без фанатизма, впрочем, Лара меняется внутренне, искренность на лице, карандаши белокурые нежно точим. Лара подумала - что-то здесь, нет, не так, странные коннотации в ветоши измельчавшей, лучше было бы бросить ей в сугроб золотой пятак, иначе уснет вот так, совсем ничего не знавшей. Лучше было бы забыть Лару на дереве, там где кот, пойдет налево - песнь заводит, направо же - сказку бает, с таким рассказчиком Лара, видимо, не заснет, и не замерзнет, и даже не заскучает, и все возможности эти в твоем анаморфном меню одной строкой, чтобы не думать долго, при всей свободе выбора опасно спать на краю - река глубока, большая пустая Волга.
  ***
  лучшие произведения литературы рождаются от любви точнее ее отсутствия когда твоя кошка
  будет пытаться съесть твой сухой сустав не понимая предательства отсутствия корма
  когда твоя любовь съест тебя изнутри глюкозы моногидратом
  любовь это значит смерть нелюбовь впрочем значит то же
  равнодушие как не знать где поставить знак равенства между нами
  вот мы лежим в одной траве земле песке пескоструйный
  ад понимания теплоты теплых рук вен и лодыжек
  лучшие произведения любви лучше бы
  лучше бы я после университета поехала на Гоа и жила там до сорока то есть еще четыре года
  или лучше бы я вышла замуж за коллегу по цеху не носила бы сейчас бордовые кеды венозная кровь густа
  не учила бы языки которые теперь не помню например испанский
  что живешь возле площади Анкары бывшего универсама "Фестивальный" в честь фестиваля молодежи Ельцина Эрдогана
  лучшие произведения литературы ложь захочешь правду самой станет не по себе как буквы
  но раз ты не кладешь свою руку на мою сюжет не движется не развивается в нужной форме
  но раз ты не кладешь свою руку на мою сюжет аннулирован как бы смерть
  как бы жизнь как бы искусство ни держали нас в горло впившись вливая свой физраствор
  соленый бульон прекрасный новый рабочий
  шаблон и захочешь сказать я тебя люблю так не скажешь так
  ***
  
  Люба лечится от чахотки Станкевич покупает в Италии антикварные четки не шлет писем
  так ли от реальности мы зависим редко пишет почерк испорчен любовь глупа
  для истины надо коснуться дна как молитвенной бледности мрамора лба мутной воды пруда
  нож для разрезания бумаги скользкую чешую карпа Люба говорит нет вы не такой как папа
  не разводите тонкорунных овец никак не зовете под венец где же ваша всемирная отзывчивость
  нет никак тут не складывается пасьянс когда только тени останутся от нас
  приукрашенные портреты ретушь и уже за себя не ответишь что там ты загадывал в фанты
  куда спрятал платок кровавые следы на столе мало нас учили взаимопомощи
  плохо нас учили нарезать соломкою овощи
  консервировать соления проверять зрение смотреть на закат это японская методика говорят помогает
  мало нас учили отчаянью когда оно приходит никто не готов говорили человек рожден для счастья иначе отбраковка материала
  нет этого на платье мало кремплена всё сойдет как пена с волос богини девушки с веслом
  все эти дома приготовленные на слом все эти яблони айва потерянные права
  слабая уверенность что остается что-то жива плоская земля твоих детских картин на темы детских суеверий
  почему он не пишет никак мало нас учили письму говорили всё пройдет зачем держаться за то что удержать нельзя
  отпустить проще открытки березовые рощи но все хотят в Италию
  разве жизнь проходит так как хотелось бы и мне вот редко отвечает
  но разве жизнь проходит как хотелось бы и мне не отвечает совсем или разучились мы понимать ее язык
  Люба говорит вот твоя земля твоя роща твой вишневый сад твой но твой на самом деле
  и ты себе не принадлежишь так о чем тут рассуждать можно на самом деле
  ты себе не принадлежишь но открытки подписываешь исправно
  на тезоименитство выпила немного мёда Люба умирает и спит
  из нее делают новый гобелен ручной работы сворачивают в рулон отправляют в Равенну
  правильно воспитанные девушки знают свой долг не страдают горлом
  ***
  Чай из трилистника
  Люба Менделеева выводит буквицы - юная горлица, светлая горница, небо румяно со сна, на севере диком стоит одиноко и манит с припеку сосна. Падает снег на весенние улицы, что бы еще написать, Сашенька, знаете, в рифму, всё сбудется, клякса, размытая "ять". Потом открывает раздел происшествий - "Актриса театра "Аркадия" растворила фальшивый жемчуг в уксусе, который по ошибке выпила болонка эрцгерцогини", не сходить ли в синематограф, сумрак - густая тьма, спелая клюква, мы ничему не учимся, спим в гордыне, во сне следим за экраном, читаем газеты, бросаем в камин тома. Сашенька, видите разницу между небывшим и тем, что написано? Разницы нет, конечно, поэтому я пишу вам, чего же боле, отсюда не убежать, мы с вами сидим на печной трубе в стране лимонадной, вертим колеса, "вечно" - слова такого нет в лексиконе и местность горька под стать.
  
  ***
  ***
  Люба ушла к своим актерам в подвал или я мертвый
  купил дешевых папирос вина третьего сорта
  ушла в подвал потом уехала в Житомир кто-то ее позвал
  сегодня было душно проводил ее на вокзал
  эти плохие стихи о любви народники декаденты
  есть пирожные носить красные ленты
  будет дуть на левое плечо на котором у нее не пригрелся бес
  потом снова влюбится и заплачет это всё лишний вес
  Люба уехала в Житомир вода тепла Соколова не хочет править дневник
  гимназические годы прекрасны если повод теперь возник
  ездить к Сытину столоваться у разных людей нести Философову пирог
  но потом передумать столько всего передумать конечно мог
  страшные сны человек в ночи пьющий из лужи
  если Люба вернется наверное будет намного хуже
  но Господь с тобой любимая чужой именинный пирог дожидается нас
  поезд едет по насыпи уходит долою с глаз
  ***
  
  любил ли писатель свою Лару на самом деле или искал в ней только источник вдохновения
  что нарисовано на этой картинке белый снег который никогда не заканчивается но Лара
  поставила на нее холодную чашку такова зимняя страна нашего детства
  она похожа на лабиринт в центре которого ничего нет в центре которого растет ель под которой погреб
  на ели переливается волшебный шар в котором долго пустует дом в котором теперь скучает Лара
  греет пальцы желудевым напитком никак не может согреть
  к весне власть поменяется шар треснет и упадет на землю
  власть над миром которого нет больше за стенами стекла
  кто-то подметает осколки кто-то рвет можжевельник
  можно ли выжить когда земля полна золы заплетается за кавычки
  любил ли писатель свою Лару на самом деле ее кровеносную систему опухшие веки
  неожиданные встречи в безлюдных местах или на станции где есть хлеб
  ничто не упадет на землю ни хлебные крошки ни кольцо с аметистом камень похож на кровь
  за что тебя поливают дождем сдобрили солью и смогом
  верят что всё будет хорошо непременно будет
  писатель привязан к Ларе история расставит всё в старом буфете
  ***
  любимый мальчик мечтает уехать в Лондон на пмж
  это не то что уехать на Троещину хотя никто оттуда не возвращался
  подружка вернулась из Англии хотя собиралась там замуж сказала там плохая еда
  совсем никакая еда fish & chips национальное блюдо а мы должны ценить свой борщевой набор
  любимому мальчику скучно ждать маршрутку в Броварах хвастаться правильным произношением
  перед всеми кому всё равно нужно увидеть Лондон
  то что с детства в подкорке у нас перечень достопримечательностей Холмс Камбербетч
  палевные истории про нелегалов красивые истории про любовь
  это всё нужно пережить иначе зачем ты жил и зачем трудился
  любимый мальчик мечтает уехать в Лондон точнее быть увезенным туда шикарной дамой
  за этим даже любопытно наблюдать
  хотя никогда не знаешь искренни люди в своей наивности или притворяются
  я думаю о людях лучше потому предполагаю второй вариант
  любимый мальчик остается в кафе опаздывает на маршрутку
  ***
  любимый мой мы выжили пойми
  то факелы и песни за дверьми
  то детские игрушки на площадке
  и возле урны брошены перчатки
  то одиночество когда не больше двух
  идем по улице мы обращаясь в слух
  чтоб не прошел никто чужой здесь мимо
  но наша жизнь уже невосполнима
  любимый мой мы выжили и нас
  ведут к торжественной линейке в первый класс
  велят купить цветы учительнице строгой
  смотреть по сторонам переходя дорогу
  мы выжили зачем-то и пришли
  на этот праздник выцветшей земли
  так за руки держась пришли хоть против правил
  ошибки делали чтоб кто-то их исправил
  но это здесь не нужно никому
  здесь листья жгут на берегу и мы в дыму
  на реку смотрим что еще смотреть на реку
  слезинка черная теперь дрожит под веком
  ***
  любимый мой, я должна написать тебе это письмо, которое ты не прочитаешь
  не узнаешь, что я умерла вместе с тобой
  только кажусь живой, но притворяться получается плохо
  так позавидуешь людям, которые верят в Бога, воскресение во плоти,
  будущую встречу, обещания, что время лечит
  я бы не уехала, если бы знала, что это навсегда
  просто не верила, что нас можно разлучить
  плоть и кровь разлучить, тело и душу,
  только нам понятные глупые шутки, на завтрак суши
  всё, что кажется чушью другим и в этом мире держит пока -
  это был твой голос, твоя рука на моих волосах
  я никогда не поверю, буду писать тебе письма, пока жива
  это слова, но у меня есть только они
  если мне их дали зачем-то, ты навсегда со мной
  хмуришься, говоришь: "не плачь, Олечка",
  качаешь укоризненно головой
  я пересматриваю наши любимые фильмы,
  читаю книги из списка, который ты составлял
  когда прихожу на вокзал, ищу взглядом поезд, чтобы ехать к тебе
  просто садишься и едешь - цены, границы, расстояния, смерть
  каждый раз ищу этот поезд, думаю - не успеть
  ***
  
  любимых персонажей телесериалов не досчитаться после ланцетом в
  деле врачей
  рядом лакуны за холстом где очаг и мыльница фиксирует красный глаз остается за город тянет волоком за холстом
  светится фонарик все расходные материалы неучтенные пересчитывают скоро заслушают показания
  свидетелей вынесут на площадь чтобы каждый рассказывал потом в парикмахерской как падает свет
  огонь горит за холстом разгорается пламя искры падают в мелкую ладонь изобрела все способы самообмана
  любимых персонажей телесериалов не вспомнить теперь каждый день потеря безымянная ныне поскольку
  имен излишне перечень перебирать перепробовать всё былое на зуб где лежит мышьяк греет мыслью о возможности выхода
  Марина повернула свой форд в пропасть метро закрыли на спецобслуживание до сладостного утра скок-по-скок под губы или цыганскую иглу с оттенком золота
  помнит кожа только хорошее откликается Марина только на первые буквы своих Потап
  режет хлеб так чтобы в последний раз проводит бороздками по дереву доски семейного плача
  но только никто не виноват это поэты не первый ряд разомлевшие юноши в желтых жилетах от первой весенней управы
  проходят по тонкому льду распинают Иуду вниз околышем козырька буквой покоя
  ***
  
  любовь словно кот Шредингера
  люблю тебя и не люблю, пока коробка закрыта
  нельзя ответить на этот вопрос, пока не откроешь коробку
  мы с тобой ходили в одну и ту же советскую школу нелюбви
  ездили в одном и том же общественном транспорте нелюбви
  обживали пространство, временное пространство, но ты
  думал, что всё должно быть, как ты сказал
  а я думала пусть всё будет, как будет
  мы с тобой ходили в один и тот же парк, похожий на лес
  учили на память стихи, чтобы развивать ненужную память
  учили на память стихи Брюсова о заводе
  учили на память стихи о революции, потом перестали
  потом стихи о стихах, стихи о стихах и прочем
  любовь словно кот Шредингера девятая жизнь в коробке
  сделать в картоне прорези для воздуха, смотреть в темноту
  
  ***
  любовь такая фрагментарная штука
  влюбляешься в кого-то потом разочаровываешься
  ищешь кого-то другого кто соответствует представлениям
  о человеке в которого можно влюбиться
  но можно ли смертных любить это все-таки просто люди
  в моей группе была девочка (мне она напоминала моего двоюродного брата, даже структурой волос)
  она говорила что интимная близость это отвратительно
  встречалась с мальчиком который говорил что любовь это отвратительно и никакой любви не существует
  (еще он цитировал Ницше, но уже не вспомню, что именно, наверное про кнут)
  потом она где-то нашла моего одноклассника Андрея и договорилась с ним
  что он будет звонить мне на домашний номер и говорить давай поговорим про секс
  я и не узнала бы кто это всё задумал
  но потом она на переменке спросила помнишь Андрея
  я просто сказала о надо же Андрей
  интересно чего они ожидали скандала что ли как в романе "Опасные связи"
  слишком мелкий повод для 21-го века
  я решила не буду очаровываться людьми и никогда не разочаруюсь
  даже книгами очаровываться не буду
  любовь такая забавная штука я влюбилась в человека на 13 лет меня старше
  который решил что его разлюбила жена
  и вообще кризис среднего возраста ударился во все тяжкие
  а тут ему подвернулась я и в первый раз влюбилась
  всем существом да забавно
  нет я не помню его давно забанила просто
  с тех пор я не думала что любовь что-то значит
  раз так запросто может оказаться ее противоположностью
  но она есть она внутри и весь мир
  просто не связана с человеком она больше нас
  словно какую-то брошюру процитировала о саморазвитии
  но любовь не может не быть светом
  а в нас слишком много всего намешано что нужно преодолеть
  наверное я трех человек любила в жизни
  (в том смысле, как говорят о любви) но это было лишнее
  хотя есть вот о чем написать текст
  ***
  
  люди выстроились в цепь перегородили дорогу
  чтобы остановить троллейбус
  но троллейбус не остановился
  потому что был забит под завязку
  мои одноклассники повторяли поговорку
  "всё вокруг советское, всё вокруг мое"
  юноша в троллейбусе пошутил: "где еще возможно такое единение,
  если не в общественном транспорте"
  тогда еще были шутки не появился Comedy Club
  моя бабушка боялась что разрешат продавать землю
  троллейбусы ездили редко потому что мало бензина
  я смотрела на дорогу через лобовое стекло
  ***
  люди делают селфи на избирательном участке
  нарядные селфи как свет упадет кажется
  что твой голос что-то решает
  что твой голос ничего не решает
  или не кажется просто привычка читать бюллетени
  ставить ровную галочку напротив знакомой фамилии
  потом пойти в пиццерию по дороге затариться баночным
  сесть на лавочке на аллее как принято здесь
  или нет пойти в ресторан грузинской кухни например
  что такое твой голос
  доказательство что ты прописан в этом мире и можешь менять его
  пока он тебя не изменит
  платные плакаты полей листовки с программами кандидатов
  завтра окажутся в урне мусорной только весна всегда дарит надежду
  люди делают селфи со своим голосом куда-то идут
  ***
  люди которых ты считал своими друзьями
  первыми исчезнут когда тебе будет плохо
  поэтому не заводи друзей это пустая трата времени
  лучше купи себе в "Магнолии" большую тару с искусственным интеллектом зачеркнуто мороженым
  спрячь ее в морозилку мысленно поглощай
  люди которых ты считал и не сосчитал до конца настоящие люди из плоти мозга костей
  алогичны спонтанны неуправляемы мороженое тает капает на паркет как нужно действовать
  в подобных ситуациях вспоминай как нужно действовать чтобы что
  как они говорят как смотрят должен быть какой-то смысл больше некуда прятать глаза в этом странном переулке где "Магнолия"
  закроется в двенадцать двор превратится в тыкву
  не говори ничего люди которых ты не знал прошли мимо или не прошли и даже почти знал
  но это уже ничего не меняет в общей картине мира
  в воздухе нет глютена в воде нет ГМО всегда надейся на лучшее
  всегда найдется то о чем лучше молчать о чем лучше не молчать о чем лучше всегда
  "нынче ветрено и волны с перехлестом" повторяй как заклинание словно тогда будет не так страшно
  словно тебе нужны закладки чтобы запомнить как было здесь
  ***
  
  люди которых я видела не знали в чем смысл жизни
  в 80-х еще думали ребенка завести хоть какой-то прогресс
  моя подружка говорила маме если бы ты уехала на Север я бы не появилась
  а ее мама ей отвечала ты появилась бы но в трех экземплярах потому что там больше нечем было заняться там
  мама говорила что надо посмотреть мир пока мы здесь
  другая подружка говорила что смысл в любви но стала пиарщицей фабрики в Прилуках
  хотя никогда не курила я не стала спрашивать в чем же ее любовь хотя не помню уже может она и курила
  моя аберрация памяти говорит что это она покупала по сигарете у бабушек в переходе
  люди которых я видела не знали в чем смысл жизни большинство считало что в деньгах
  в деньгах иначе смысл не измерить потому что нет эквивалента
  равного жизни бессмысленной деньги или любовь это слишком мелко было бы если считать начни
  люди которых я видела не знали в чем смысл жизни но хотели уверить себя что знают
  переехать в столицу мира жениться купить квартиру в Болгарии нет жениться они не могли поскольку выбор
  ограничивает нас одним из вариантов
  а выбор должен быть бесконечен мы ведь не верим в смерть
  люди которых я видела нет я ведь одна из них ничто не делает меня выше
  я тоже не знаю в чем смысл жизни просто для себя решила что в литературе то что называется Web 2.0
  то что называется бесконечная любовь мухи в паутине
  люди которых я видела не знали в чем жизни нет у нас не было смысла просто прожить один день или неделю
  иногда клиенты звонили нам ругались что перевели неправильно какое-то слово
  но в основном ругались если хотели выбить скидку я думала о как они мелочны ради скидок ругаться
  хорошо что я давно не работаю в бюро переводов нет в нашей жизни не было смысла мы получали зарплату каждую пятницу я шла в книжный магазин и покупала несколько книжек
  потом мы смотрели дома кино так проходило свободное время мелкое свободное время
  но время не должно распределяться лишь между работой и досугом мелким досугом посмотреть кино двадцать страниц прочитать
  нет в этой жизни нет любви нет денег это даже не покрывало майи это даже не лабиринт где нужно попасть шариком к центру
  я родилась в матери городов русских жила в столице построенной Долгоруким жила в городе в который Радищев шел пешком полгода за обозом ехала три дня в поезде и я могу сказать что смысла нет ни в чем но мир прекрасен как путешествие
  ***
  люди кричать "Ганьба", вибивають шибки, текст їде навпаки
  внизу екрану, залiкувати простроченим йодом рану
  нiкому. станеш колись i ти, напевне, великою,
  виростеш з вiри теж, нi до чого не доростеш,
  тому перехожих, якi просто неба зомлiють, бентеж
  можливiстю щастя, яке нi побачити, нi доторкнутись
  до якого. нiкого живого, буяє Хрещатик смiттям,
  на стендi коробка з табличкою "Грошi на храм".
  зробити пожертву з останнiх своїх копiйок. якщо сигарети - блок
  "Malboro Light", заповнити цей гiгабайт поганими фото,
  напевне без пiдпису - нащо їм знати, чия це робота.
  зустрiнемось десь о п'ятiй у цьому квадратi.
  брукiвка не розбиратиме, якої ти статi,
  прийме у себе будь-якi обриси i обличчя.
  неможливо належати собi, якщо бути рiччю.
  виринеш десь за порогами ти натомiсть,
  просто життя - це перерва на непритомнiсть,
  i кольоровi картинки в пiдвалах мозку,
  лялька в колясцi тане, i краплi воску.
  
  ***
  люди обзывали девушку и желали ей смерти вскоре начали звонить
  неделю пролежала под одеялом читала оскорбления и плакала
  мне не нужно твоих семян мне не нужны гены твои
  мне не нужны твои комментарии по любому поводу
  что я снова сделала не так что мы все делаем не так
  нет не высказывайся слишком резко
  это пишут обычные люди вокруг тебя обычные люди
  они едут с тобой до конечной к метро покупают котлеты в кулинарии
  без особых примет их никак не опознать
  их даже если увидишь второй раз не узнать
  так распереживалась что написала мне в личку
  это теплица для твоих детей теплица крови детский сад
  посадили тебя здесь и радуйся и никуда не уйти из этого сада
  после путешествий игры на укулеле без особых примет без примет
  без тела твоего тела не любит тебя твое тело
  обвиняет тебя пальцами чужих людей твое горло разрывает
  нет не нужно мне семя твоей спорыньи твой хлеб
  отсрочка твоего приговора
  нет не нужен мне хлеб твой спорынья ненависти
  выдаваемая за любовь по чайной ложке
  ***
  
  люди обижаются
  я ехала в метро молодой человек взялся за поручень рядом с моей рукой я убрала руку
  его друг обиженно сказал - что с вами случилось что-то из-за того что к вам прикоснулись
  я промолчала нет ничего не случилось
  но мне может быть некомфортно от прикосновения к моей руке незнакомого человека
  это тоже мое право
  люди обижаются
  в лифт вошла черная собака я сказала "ой"
  хозяйка сказала обиженно чем вам не нравится моя собака
  я ответила - просто от неожиданности
  хозяйка успокоилась - а, не ожидали увидеть здесь такую породу
  люди обижаются
  у мамы на работе с пеной у рта обсуждают каждый тост на день рождения
  так что ее сотрудница расплакалась и сказала что больше не будет произносить никакие тосты
  другая ее сотрудница из Дебальцево
  у ее родителей там магазин поэтому они остались
  а она живет в Киеве
  говорит да у меня тоже забирали телефон и уводили
  мама говорит это опасные знания нам не нужно всё это знать
  ***
  люди пишут о своей первой работе сейчас я понимаю что наша работа была токсична
  тогда я слова такого не знала платят каждую неделю и хорошо чего еще желать после периода безденежья
  при том что это была вовсе не редакция как в фильме "Дьявол носит Prada" там я даже поняла бы в чем смысл а зачем нужна токсичность в бюро переводов и там совсем некуда расти нет я не хотела проработать там всю жизнь но не знала куда идти мои представления о жизни были максимально суженными я просто переводила тексты
  не умела презентовать себя убедить кого-то что меня надо взять на работу всех этих дьяволов и Праду видела только в кино как фантастика какая-то вроде "Пятого элемента"
  а хотелось совсем другую жизнь волшебную жизнь девочки мечтают о сказке а не зарыться в договора и выписки из реестров навсегда
  читала биографию Бродского читала биографии всех поэтов но как понять что делает человека поэтом кроме степени страданий моим главным страданием было успеть к дедлайну и недосып из этого не сделаешь поэзию
  в нашем бюро переводов ничего не происходило Чехов мог бы написать об этом рассказ или Горчев но не я мне даже нечего было писать в жж кроме результатов тестов "Какой вы философ" у меня получился Ницше философствовать молотом и всё такое а я своим главным достижением считала что успела к дедлайну получила в пятницу зарплату о у меня было много достижений конечно но это ведь не жизнь
  нет меня не волновали дорогие бренды и роскошные лофты я хотела понять кто я
  я-то считала себя писателем но ничего настоящего тогда не написала на основании чего я могла себя называть писателем это был тупик я всё время болела потому что не знала что делать
  вроде бы приятно получать деньги за стихи ведь совсем не платят
  а с другой стороны - деньги не определяют меня что я скажу была хорошим работником не заваливала дедлайны а потом всё равно всё полетело в тартарары
  я думала что у меня вегето-сосудистая дистония ела виноград ездила в Ялту
  нет никто не считал меня всерьез поэтом кроме нескольких мужиков со стихиры потом оказалось что они просто подбивали клинья я думала неужели это всё весь мой ум и талант пропадут вот так может быть у меня тогда не было ни ума ни таланта
  да я прочитала очень много книг чтобы понять как они написаны и написать свою может быть даже что-то поняла кстати начала я с детектива написанного на первом курсе просто я в школе любила детективы Агату Кристи Перри Мейсона в общем на первом курсе у нас еще не было интернета знания влагали по чайной ложечке разжеванные мне кажется никто на самом деле не хотел чтобы мы стали переводчиками недавно прочитала интервью переводчицы из Москвы она говорит что они в институте перевели книгу и ее потом издали а мы сидели с карандашом переводили Драйзера и Моэма советских времен уже в институте казалось что жизнь - тупик, а еще всё даже не начиналось
  мы пошли на третьем курсе на ярмарку вакансий в бывшем Доме пионеров там какой-то мужик из издательства сказал что я могу переводить бесплатно чтобы учиться
  самое смешное что сейчас я действительно иногда перевожу книги бесплатно конечно не для того чтобы учиться а для своего удовольствия а тогда не понимала с чего вдруг я должна работать бесплатно да и с чего кто-то будет на моем труде наживаться это было начало нулевых в общем и мужик был бандитского вида
  если бы интеллигент в очках сказал бы что мы - маленькое независимое издательство у нас пока нет денег но издаем интеллектуальную литературу я бы обрадовалась и согласилась
  а если сходу хамят продолжать разговор дальше неинтересно так вот я и не попала тогда в издательство попала почти через двадцать лет официально такой долгий путь
  ***
  люди с красивыми лицами живут в пустых городах не видятся больше с соседями по лестничной клетке
  выносят объедки животным каких-то пород всё равно здесь никто не живет но побег невозможен в итоге
  иногда в дверь звонят предлагают поговорить о Боге предлагают брошюры из девяностых вздыхают что тогда всё было в общем-то просто
  люди с красивыми лицами говорят что их тут нет все ушли на войну никто не признал свою вину
  но это неважно признание уже доказательствам не царица
  если во мрак твоей души углубиться разве не ты виновен во всём
  разве не мы первородный грех как паленый Stone Island по району несем
  разве не мы каждый день этот мир разрушаем в порыве бесстрастной любви нарушая все правила быта
  но посмотрите на стол ваша дама убита
  люди с красивыми лицами мониторят билеты на лоукост напевают под нос песню родителей "мир не прост"
  не выносят после захода солнца сор из квартиры
  листают брошюру думают написано сыро
  идут перечитывать избранные места из "Войны и мира"
  ***
  люди, мечтавшие о революции, на фотографиях двадцатых годов
  в прошлое смотрят куда-то, или это была не та революция,
  которой хотелось всем, какая-то другая
  наш народ не может ошибаться или живет ошибками неразумный
  учится мыть руки перед едой, пользоваться зубным порошком,
  а мы ему проблемы языкознания, проблемы поиска Бога, который спрятался,
  чтобы не видеть нашу братско-сестринскую кровь на обочинах наших дорог,
  зато дороги всё-таки отремонтировали
  люди, мечтавшие о революции, ни о чем не мечтают
  разве вот только академический паек и чтобы вернуться домой затемно
  больше ни фонаря, ни аптеки здесь нет,
  ни фонаря, ни аптеки, нет времени
  люди, мечтавшие о революции, мечтают о новой революции
  в империи были очень хорошие конфеты настоящий шоколад
  верните их на прилавки
  ***
  магическое мышление нулевых нужно было создавать вокруг себя стеклянный экран чтобы у тебя не отнимали энергию в троллейбусе
  расставлять мебель по феншую кухня рядом с туалетом считалось плохо потому что деньги утекали туда а это была стандартная планировка
  я покупала нефритовых черепах и слонов считалось что они притягивают деньги кстати потом нашла работу
  потому что открыла в Центре занятости журнал "Шукаю роботу" и прочитала что в бюро переводов есть вакансии не знаю связано ли это с черепахами и феншуем
  самое смешное что я всю жизнь считала себя писателем а всё остальное было просто так фоном
  хоть черепах покупай нефритовых хоть газеты вакансий это всё было какой-то игрой словно понарошку
  наверное мы жили в мире безумия где Вселенная должна подавать знаки когда выйдешь из зоны комфорта
  в начале нулевых на радио была такая игра если тебе звонили нужно было ответить "Я слушаю радио "Киевские ведомости" и получить приз
  папин начальник так отвечал когда он ему звонил я никогда не верила ни в какие призы да и вообще что мне был выигрыш кофеварки я себя считала кем-то не меньше Брюсова
  просто заброшенной в век где мне нечего делать
  кроме как ездить туда-сюда в троллейбусе где энергетические вампиры высасывают из тебя сок слечь от инсульта в двадцать восемь
  нет я не знала что такое жизнь что такое любовь ни к себе ни к другим мир был враждебен
  заказчики пафосным голосом выбивали скидку
  я думала неужели я всю жизнь буду работать на лекарства
  и никто никогда не узнает что я поэт
  периодически меня пилили почему я ни с кем не встречаюсь
  о мне даже было интересно почему я ни с кем не встречаюсь
  ну вроде как потому что у меня было много работы и социофобия
  наверное надо было искать такого же социофоба любителя книг оранжевой серии но они это всегда скрывали хотели выглядеть обычными людьми то есть самым странным человеком оказывалась я
  ну я это воспринимала нормально повторяла "будь собой - все остальные места уже заняты" но фишка в том что на самом деле я была никем я просто переваривала информацию а кто я не понимала ну да мне не хватало эмоционального интеллекта
  а еще на меня давила великая русская литература всё время думала что на ее фоне я не стану никем
  да и вообще пишу стишки ну что значит стишки кому это может быть нужно
  если мы просто ездим в троллейбусе туда-сюда летом жара зимой гололед и холод
  какие тут могут быть стихи на чьи вопросы бытия они отвечают
  кого здесь можно утешить стихами если мы не высыпаемся стоим в пробках считаем деньги до зарплаты и так будет всегда
  да никого здесь нельзя утешить ничем каждый должен найти свой смысл раньше я думала что смысла нет пока я так думала его и не было ну то есть поэзию я считала смыслом но тайным каким-то просто для себя а внешнего смысла не было мы ведь были не в Серебряном веке
  мы ездили в институт по каким-то сугробам заснеженным пробирались во времена когда не ценилось ничего кроме денег я получала высшее образование которое мне негде было даже применить нет на работе показала диплом но там почти ни у кого не было диплома переводчика то есть могла бы там работать вообще после школы с углубленным изучением английского но мне казалось что мы живем в книгах Бегбедера сидим в офисе да мне жаль своей жизни
  мне жаль жизней своих родителей они верили что всё может быть по-другому а ничего по-другому не получалось всё только разваливалось
  но у меня было утешение я думала что занимаюсь литературой литература это что-то что больше нас для этого не нужно никаких дипломов никаких троллейбусов никаких энергетических щитов никакой надежды на то что выиграешь кофеварку в перерыве между двумя хитами шансона
  для этого вообще ничего не было нужно кроме электроэнергии и знания алфавита правда мне не о чем было писать ну сижу я в офисе там годами ничего не менялось хоть всю жизнь там просиди это ведь не тайны Версаля ну и какой там из меня получится литератор да есть люди которые пишут фентези сидя в офисе но я так не умею к сожалению у меня вообще плохо с фантазией долгое время я думала что из меня вообще ничего не получится ну как минимум уволят с работы
  а как максимум уволят с работы и я где-нибудь упаду в обморок в метро
  конечно я могла бы переводить книги в свободное время но у меня не было свободного времени у меня не было даже выходных так что для книг не было зазора
  хотя наверное нашла бы зазор если бы хотела но у меня не было связей с издательствами так чтобы написать им и сказать хочу переводить книги
  кстати недавно так вот написала владелице издательства она ответила что у них работают только опытные переводчики а что было бы если бы я кому-то так написала в двадцать мне наверное вообще не ответили бы а я не знала как развиваться читала Набокова и думала что я умнее всех то Набокова то Борхеса то Пинчона вот так и была умнее всех в общем а толку а можно было делать что-то полезное в это время
  но мне и в голову не приходило что единственное знание сообщало что нужно выйти из зоны комфорта для меня зона комфорта была интернетом в общем да очень сузилась как в песне "Девочка, живущая в сети" любила ее слушать и прослезиться нет чтобы кто-то что-то полезное посоветовал а так удобно считать себя непонятым и непризнанным больше всех
  
  ***
  маленький Христосик октябрятских икон все подходы к церкви закрыты омоном
  я нахожу белых червей в скоромном
  но смерти не существует больше мы живы все мы даже поправились к этой весне
  мы словно рыбы в белом дыму передвигаемся в космосе прелой травы апреля
  у нас невероятная легкость в теле совсем не чувствуем себя
  ни смерти ни жизни здесь только воздух окрашенный белым
  краситель химический так ядовит как любовь твоя
  к мягким игрушкам и детским вещам
  тело детское наше изношено с ним на примерки ходить но душа эта в теле пустыни
  это просто белок и зародыш бессмертия в теле носить
  белок растворяется в мутной воде
  краситель багряный словно кровь запекшаяся на солнце
  тебя не пропустят через кордоны болят колени переступаешь с ноги на ногу сонно
  весь шелк и виссон текстильной промышленности этой страны
  все запасы его для тебя существуют
  возьми себе отрез несколько локтей
  уезжай отсюда пока не перекрыли дороги
  пока возможны разговоры с незнакомцами о Боге
  на которые хочется ответить что вы знаете о нем
  он завязывает меня морским узлом который всё туже становится с каждым днем
  мы с ним сидим в этой комнате не разговаривая вдвоем
  у меня есть чай в пакетиках у меня есть даже сахар где-то давно без сахара пью
  так привыкла к вечному страху в эту жизнь свою играть словно в шахматы без основных фигур
  поставь вместо них что угодно но так создавалась иллюзия что свободна
  воздух белым белком растворяется в теле
  простые истории здесь так нужны расскажи мне хорошее что-то
  а не то что мир это ярость и шум в пересказе безумного идиота
  это мы помним и так подай мне добрый какой-нибудь знак
  воскресения жизни вечной антител в крови
  слов у тебя всё получается просто живи
  по волнам белого дыма сигаретным пеплом плыви
  ***
  мало ли вы в какие года выживали чтобы не было у вас никакой печали чтобы взять ипотеку найти какого-то человека который будет ее выплачивать вместе с тобой раз мы движемся в сторону тебе известную милый нас не разъять ничем не буду клясться тебе могилой что мы счастливы будем иль будем печальны от нас не зависит здесь это
  оправдания нет ничему всякий может обидеть поэта мало ли что за года это были мы их тоже не выбирали
  иногда ходили на выборы иногда просто молчали так проще было эта ипотека зачахнет без нас на расстоянье выстрела из глаз чистая бирюза на пол капала словно лед растаял и стужа обещала что всё остальное в этом мире будет лишь хуже
  мало ли вы в какие года выживали вспомните что было в начале на вас в детском саду накричали велели есть манную кашу можно было понять что дальше будет лишь гаже ты еще и не поймешь этой истины даже а она уже обожжет твои рецепторы вкуса так воспитывали истинного армии советской бойца истинного русса накануне гибели империи рассказывали что дедушка Ленин ел манную кашу империя погибла без нас мы пошли в пятый класс империя разлеталась на осколки пронзала сердце текла водою из глаз
  смотри этот уроборос еще до рождения прочел тебе смертный приговор а ты всё думаешь кем стать когда вырастешь думаешь до сих пор какой головной убор подойдет к овалу лица в этом сезоне в каждом предсмертном стоне рождения видеть судьбу начертанную на карте правой руки как мы в этой точке геолокации от себя далеки всё лишнее отсеки от нас отсекли вот и мы стали только лучше нас резали по контуру карт сшивали живьем в Беловежской Пуще наша кровь становится только гуще с каждым днем мы до светлого завтра наверное не доживем помяни нас свет предвечный в царстве своем
  нет эта история была но поросла быльем новая поросль новый вазон на окно должен быть уют остальное мне всё равно а что еще нам дано кроме крова над головой и вазона разве вырывать с корнем из зоны комфорта это законно такая была страна такой был сервиз "Мадонна" что глаз было не отвести сто цветов здесь должны были цвести но все семена упали в гранит смотри я разбила коленку и до сих пор саднит смотри я разбила это мой первый стыд это ведь слабость зачем эта страна вечного стыда родила нас для вечного чувства вины за любое чувство неправильное и слово но если бы нам дали выбор мы бы только здесь родились снова
  но если бы нам дали выбор мы бы ни раздумывали ни минуты сами себя осудили бы прежде всех эта страна породившая красный смех из чрева своего исторгнувшая мертвое/живое ни одно свое дитя не оставившая в покое я спрашиваю у тебя а что это такое но нет никакого тебя только тела страны ползущее по трупу дитя хочет каплю молока теплого живого молока но здесь никому не выжить каждый как лимон средство от гриппа выжат брошен на блюдце в его сторону не обернутся разве что про себя довольные рассмеются
  смотри таков ли ад как другие о нем говорят мы его носили в себе девять месяцев подряд это был наш одиночный пикет одиночный обет октябрят теплый мертвенный целибат этот ад так прекрасен ничего прекраснее в глаза не видали мы ли его щипцами не тянули из тела своего не выскребали чтобы увидеть скорее каким получился он Галатея/Пигмалион ничего прекраснее не видели с начала времен нет наш комитет оскорблен конечно любым намеком на плоть человек состоит только из духа иногда в этом варенье увязнет муха иногда истребитель на чей-то огород грохнется глухо так что непонятно спасать их или убить вилами и граблями но мы русские тут русский Бог с нами
  так прекрасен что тело его разлагается под рентгенами плащаниц мы могли придумать себя но мы падаем ниц перед зеркалом словно это портал в никуда из мира в мир какой-то иной где тебя не повесят на дыбу вниз головой посмотри живой ли ты в общем мертвый скорее но цвет фуксия тебя скорее старит как ты смеешь так одеваться это еще один твой стыд
  мы могли построить коммуну которая нас вытащила бы сообща если бы не мой индивидуализм ненависть к оттенкам борща (не в смысле национальности я точно так же не люблю любую еду потому что не хочу оставаться на ее поводу)
  мы могли построить коммуну но слава богу что нет хотя в крови у каждого ее генетический след я прочитала в книге про эмпатов что они не любят толпу потому что чувствуют все энергии всю боль и симптомы но толку чувствовать боль не понимая кто мы куда мы неназванной силой влекомы
  смотри мы могли быть в аквариуме как рыбы биться в пузырь телевизора головой кто последний выживет тот остался живой тот остался сякой-такой экий ты черт ну смотри вот твой именинный торт по всей поверхности мира тенью растерт
  
  ***
  мальчики боятся страны, обломки которой рухнут на них, девочки выбирают продукты по акции
  чтобы дешевле, нужно только понять, как работает эта система скидок
  успокаивать, говорить всё будет хорошо, улыбаться всегда, готовить с любовью
  распушители теста хранить в верхнем шкафчике, сахар, ваниль
  мягкой быть покладистой эта страна всё равно всех перемелет
  тех, кто верил в нее, и тех, кто просто покупал продукты первой необходимости
  мальчики боятся неизвестности, девочки боятся себя
  эта пустая посуда, на детских площадках иглы шприцов,
  соседи с утра выгуливают померанских шпицев
  другие соседи с утра планируют, как напиться, выбрасывают бутылки в мусоропровод
  если она тебя задушит с любовью потом костей твоих не соберет
  объявит героем черным контуром обведет лестничных пролетов влекущая пустота
  мальчики спорят о судьбах мира, девочки накрывают на стол
  думают надо бы купить новые занавески, облупившейся штукатурке весны умиляясь
  делая французский маникюр, всем говорят - это для себя
  никто ведь всё равно не заметит, как солнце садится за первый универсам
  как новые дети уходят на войну, салат из мойвы вскрывая
  воду закрывая последний раз ни мальчики ни девочки ни просто люди какие-то
  одетые по моде прошлогоднего нормкора, скучающим взглядом обозревая улицу,
  толпятся на остановке, если всё исчезнет, не изменится ничего
  в равнодушии признаваясь с прямотою последней бигбордам,
  где реклама фестиваля круп, пасхальным зайцам у свежекрашеных стен,
  сообщению "я люблю тебя" на асфальте
  ***
  мальчики девочки лет двадцати стоят на улице с плакатами "Хочу в Советский Союз"
  строили тридцать лет избушку без окон вернуться в колбасный цех
  не думать что такое успех что такое несправедливость для всех
  мальчики девочки с новой моделью айфона по улицам родины незаконно
  блуждают сквозь стекла ray ban мир постигая невозможно скучая
  вспоминая смешариков Машу и медведя головной убор первой леди
  то скандалят то музыку слушают то вызывают полицию соседи
  у них находят в кармане запрещенные препараты уводят от родителей куда-то
  больше их никто не видел в инстаграме пишут простите
  простые числа то что забудется прежде всего
  отчизна зубами рвала докторскую из рук
  прыгать через козла лезть на канат заставлял физрук
  но поскольку наша плоть рождена для мук для вычитания поиска корня
  вот мы все стоим перед тобой покорно перед твоей уверенностью в своей правоте
  родинкой в форме безымянного континента на животе
  никуда больше не вернуться некуда монета под языком
  памяти снежный ком
  не спрашивай колокольчик звонит по ком
  ***
  Мальчики пишут стихи, чтобы нравиться девочкам, девочки пишут непонятно зачем -
  лучше купить акриловые ногти, дачный тональный крем,
  лучше любить не Хайдеггера, а карпаччо, внутренний цензор спит,
  сыт и доволен, доволен и снова сыт.
  Внутренний читатель читает Лену Ленину сгоряча -
  в школе его учили вот так не рубить с плеча,
  сначала во всем разобраться и вынести приговор,
  вот тут в тебе просыпается внутренний прокурор,
  все книги на свете немедленно сжечь велит,
  сыт и доволен, доволен и снова сыт.
  Внутренний цензор дрожит под осиной, скоро за ним придут,
  свинина не съест, но от жизненных только пут
  никто не избавит и тощих не пощадит,
  сыт и доволен, доволен и снова сыт.
  Внутренний автор всё бывшее с ним забыл,
  помнит лишь море и белый, как лёд, акрил,
  пальцами тонкими щебень перебирать
  может лишь белая кость, неродная знать,
  все остальные просто глядят в себя,
  разные версии мышкою теребя.
  ***
  мальчики рассказывали мне про бывших жен, их друзья говорили,
  что это всё неправда, у них вообще не было отношений - не умеют общаться
  я слышала столько историй жизни, надо просто молчать и слушать
  с неподдельным интересом слушать и молчать
  мальчики исчезали на несколько недель, говорят, так советуют в интернете
  потом появлялись, чтобы я совсем про них не забыла
  я утешала себя тем, что у меня хорошая память,
  но иногда спрашивала, зачем мне истории всех этих людей, что им нужно
  выговориться по дороге в пустоту, все эти жены, мужья
  здесь можно увидеть некую закономерность, но я не буду ее искать
  форма текста, которую принимает любовь, наверное, лучше
  всегда завидовала людям, которые думают, что им есть что сказать
  иногда мне снится кто-то из них, чтобы продолжить прерванный монолог,
  но я ничего не помню
  ***
  мальчики рожденные в конце семидесятых властными женщинами одинокими матерями
  отец если был пил много пытался повысить свой авторитет путем поучений или рукоприкладства
  или просто прочерк в графе "отец" как говорили отец всегда неизвестен
  у моего мальчика был примерно такой случай
  родился только потому что его мама убедила другого мужчину что ребенок от него
  до того сделала три аборта
  биологический отец интересовался его судьбой или нет неизвестно
  прислал две детских книги с картинками
  но книги могли быть и не от него ведь на самом деле
  потом в 44 умер от инфаркта отчиму в конце концов рассказали правду в сердцах и он уехал куда-то
  потом у моего мальчика было еще несколько отчимов
  один из них патологоанатом на мотоцикле
  мама оставляла его у родственников ездила на курсы повышения квалификации
  один раз сказала что едет в больницу умирать но всё обошлось вернулась
  мой мальчик нашел у соседей книгу "Вечный зов" и разорвал на части
  последний из отчимов разбил о его голову бутылку кефира когда он учился во втором классе
  его мама больше всего ненавидела пьяных но пили все все вокруг пили
  мой мальчик говорил ей: "у меня плохая наследственность, а чем те трое были хуже меня,
  может родились бы хорошими людьми"
  потом влюбился в женщину на девятнадцать лет себя старше всегда тянуло ко взрослым
  она говорила: "почему я должна тебя нянчить?" потом ушла
  мой мальчик говорил о ней всё время он вообще любил говорить про каких-то женщин
  чем злил меня очень кому это всё хотелось бы слушать потом умер
  теперь всё на своих местах прочерк в графе
  ***
  
  мама была отличницей
  в ее классе постоянно был шум но двоечники ее уважали
  ее отправляли на все олимпиады
  она написала фантастический рассказ про исчезновение гравитации
  учителя были уверены что она станет писательницей
  я не была ни отличницей ни хулиганкой - таким средним ничто
  просто любила книги
  меня и гнобить не было смысла - так, обсуждать за спиной
  но вся моя проза была что называется проза поэта
  я боялась что не стану писателем никогда
  с какой стати я решила стать писателем
  мне нравились слова больше чем люди
  сколько страниц ты прочитаешь за семестр
  пойди на курсы скорочтения
  сколько страниц ты прочитаешь пойди на курсы письма
  а еще я ничего не понимала в математике и не умела шить
  не сходились уравнения и вылетала шпулька
  я не могла стать ни умной ни хозяйственной ни красивой
  поэтом использую слова в качестве оправдания
  как всерьез
  ***
  мама вытирает слёзы,
  смотрит всё время прерывающуюся трансляцию из аэропорта "Борисполь"
  говорит освободили тридцать пять человек, там еще сто
  говорит это наверное моряки
  говорит смотри какие высокие там служат,
  сначала гребли всех подряд
  говорит а вот совсем старик был в плену,
  опять вытирает слёзы
  спрашивает а Сенцова еще не было
  говорю фото с ним уже выложили значит был
  мама говорит это всё-таки Борисполь, а не Жуляны,
  просто вывеска "Киев"
  потому что на самом деле просто не знаешь,
  что сказать в такой ситуации
  слова тут, наверное, и не нужны
  мама говорит такая длинная трансляция, сто человек осталось
  
  ***
  мама говорила ну а каково мне было отвечать что ты не замужем приходилось переходить на другую сторону улицы когда встречала знакомых
  крестная говорила да все мужики козлы мне мама говорила а я не верила отвечала нет мой не такой но он оказался таким же но в общем козлы есть полные и неполные так вот тебе надо просто найти неполного козла
  муж ушел от нее она обратилась к гадалке в общем он уходил возвращался ходил так туда-сюда в итоге все-таки остался там
  ее дочку муж бил но ей некуда было идти потому что пришлось бы жить вшестером в двухкомнатной квартире она так на время уходила домой муж ломился в дверь кричал что хочет видеть сына но в итоге они развелись все-таки когда она унаследовала квартиру переехала туда сделала ремонт кажется нашла второго мужа - из Черкасс но точно не знаю
  когда мой дедушка умер приехала какая-то женщина и сказала что она его дочь у нее была дочка но в общем мы точно не знаем кто они это уже было не проверить
  у этой дочки был богатый муж который забрал ребенка при разводе и не отдавал им они там что-то судились у нее был брат известный адвокат но помогать не хотел как-то они позвонили сказали что ей страшно одной в квартире и чтобы я приехала и побыла с ней ночью а мы решили что может быть они хотят меня выкрасть и потребовать выкуп в общем я никуда не поехала
  потом она встретила милиционера у которого был сын и ей приходилось с этим сыном сидеть он был очень непослушный не знаю что с ними там было дальше нет наверное счастливые браки бывают например мой троюродный брат никак не может жениться хотя ему уже 45 то привозил барышень из Вьетнама его мама категорически была против учил их английскому проверял тетрадки как в школе
  когда-то говорил что влюбился в уборщицу но у нее есть парень
  потом говорил мне что какую-то девушку встретил на работе сказал ей чтобы говорила ему "ты" а она ответила что не может потому что он ровесник ее папы
  к кому он только ни приставал за десять лет нашего знакомства да того я о нем не знала
  к кому он только ни приставал но зато считает что брак должен быть один и на всю жизнь
  ***
  
  мама говорит Оксана хотела купить в "Икее" комод
  там сначала списывают деньги с карточки потом могут сообщить что выбранного товара нет
  потом долго возвращают деньги на карточку
  у нас нет магазина "Икеи" только интернет-магазин
  поэтому мама посоветовала "Табуретку" сказала нет там не какие-то простые табуретки разная мебель есть и комоды
  Оксана живет на съемной квартире но покупает мебель купила холодильник потом перевозила его
  с квартиры на квартиру теперь покупает комод
  мама говорит хорошо бы если бы ввели комендантский час Костик сидел бы дома он боится штрафа
  туристы поехали летом в Испанию привезли новый штамм написано в газете
  ее не пустили в троллейбус недавно она сказала кондукторше но ведь столько людей вышло
  кондукторша ответила а сколько еще стоит троллейбус уехал
  мопс залился лаем на остановке потому что на него смотрит кто-то в маске
  говорит у нас во дворе кто-то громко поет песни какая-то компания
  недавно дочка вывела женщину к скорой из подъезда пять этажей с перилами теперь это кажется анахронизмом
  спрашиваю так это пункт выдачи "Икеи" мы видели когда ходили в кино
  ***
  мама говорит ты просто не встретила своего человека
  ну не повезло не встретила своего человека
  если бы встретила своего человека всё было бы нормально
  ну действительно какое простое объяснение встретила бы своего человека была бы счастлива
  а так выслушивала что я за дура и бездарность
  или некоторые говорили что им нужен ребенок
  я точно не нужна а вот ребенок нужен чтобы передать их драгоценные гены
  а я кто вообще неважно ну просто какая-то барышня детородного возраста что я тут пишу неважно что за книжки читаю неважно а нет еще у меня просили деньги Виталик так даже требовал но ребенка при этом тоже требовал и говорил что я никому не нужна кроме него
  ну я просто не считала это проблемой не нужна так не нужна мне так даже проще
  от меня столько всего требовали что проще прожить всю жизнь смотря сериалы
  и это не маленькие пятилетние дети которым купи игрушку
  а взрослые мужики под сорок которым пора было понимать что требовать надо от себя
  самое глупое что я на это велась потому что думала что я нужна в общем вроде как это повышало мою самооценку
  а что за дурацкий способ повышать самооценку лучше бы просто спокойно путешествовала и не парилась свой человек не свой человек надо слишком уж не понимать людей чтобы думать что они могут чем-то кардинально отличаться ну кроме злодеев-психопатов
  ну представляю нашла бы я своего человека сидели бы тут сейчас на Троещине и смотрели те же самые сериалы может он вообще свалил бы уже во время локдауна ну можно было бы сказать что это на самом деле был не мой человек
  
  ***
  мама говорит у нас просто был постоянный стресс мозг не может принимать правильные решения в состоянии стресса
  мозг принимает всё больше неправильных и неправильных решений
  мама говорит только один процент может вырваться из бедности у нас просто мозг настроен иначе так говорит психолог
  мама говорит у нас был хронический недосып я еле ходила да что там ползала и правильно ты на меня злилась
  наверное ходила с насупленным видом гаркала на людей
  бабушка заставляла ездить в отпуск к ней убирать и копать картошку потом завещала дом дяде
  дядя написал записку "здесь нет ничего вашего" не то чтобы нам нужен был этот дом там не было ничего ценного но маме было обидно все-таки она там выросла
  мама говорит предыдущие поколения украли нашу жизнь поэтому я хочу помогать вам
  иначе не будет прогресса это рекомедации психологов
  мама говорит у нас был стресс хронический недосып Костик принес бродячего кота который кричал по ночам царапал новую мебель
  мой двоюродный брат тогда умер в 40 лет не то чтобы он так уж много пил но у него было больное сердце с детства
  за полчаса до того мама проведала его в больнице последними его словами был привет нам
  дядя никак не мог простить маму думал что она могла его спасти вызвать врачей
  но я думаю это очередная манипуляция как все манипуляции в его жизни обвинять обвинять обвинять
  мама говорит я вообще выросла в неблагополучной семье что я вам могла посоветовать хорошего
  еще никто не научил других тому чего не знает сам
  у меня был хронический стресс хронический недосып нелюбимый человек страх что я не успею реализоваться в литературе
  я ломала свою жизнь еще больше наверное просто не хотела жить не видела выхода
  мама говорит мозг принимает неправильные решения это свойство мозга
  ***
  мама забери эти игрушки эти мертвые тушки зверей
  мы должны стать добрей принять эту жизнь помириться с ней
  красные тельца ртути собрать у дверей
  отчего у тебя глаза красны мало спишь сны такие
  мама забери их домой они не разговаривают со мной
  молчат только согласно кивают в такт головой
  я родилась совой жаворонком не стала сердце еще внутри пустоты устало
  никого не любить потому что себя нам мало
  мама забери эти обломки лего тень первого снега
  у нас что ни день то всему помеха что ни день то война
  спрячь их от солнечного света надо же их приютить где-то
  их вина еще не доказана
  их кровь по асфальту набойками чужими размазана
  как память о том что здесь ничего не исправить любовь это любовь
  поэтому иглы готовь и раствор мы не видели солнце с тех пор
  мама забери их отсюда заканчивается разговор не докричаться
  я хотела бы уметь ничего не бояться
  в поручни руками так не впиваться
  незнакомым людям приветливо улыбаться
  плотью ягненка в герметической упаковке на скидочной полке
  купите себе немного праздника обиды обновки
  научи их забывать плохое оставить себя в покое
  выбрать себе для счастья другое такое же грустное тело брошенное во тьму
  хорошо сдачу стикерами возьму
  кому тут жаловаться правду скрывать о себе кому
  где на двери написано выход я уже не пойму
  из тепла выходишь в зимнюю тьму
  замечаешь объявление "маникюр на дому"
  ***
  мама надеется что ее работу не сочтут стратегически важной
  не выпишут пропуск и ей не нужно будет ездить в троллейбусе
  ее сотрудники сегодня поехали на машинах или на чужих подвезли
  говорит очень боятся что все поймут что без них можно обойтись их можно уволить
  нужно доказать что их работа стратегически важна
  папа пошел на Лукьяновку пешком потому что у него не было пропуска в троллейбус
  но ему приходят смски с "Новой почты"
  завтра их фирма перейдет на удаленку
  спрашиваю а бандероли он все равно будет получать и складывать дома?
  мама говорит хорошо было бы залечь на дно не ездить в этом троллейбусе
  говорит если что скажу что не могу идти пешком семь километров
  папа сказал вот мы раньше думали как люди жили в гражданскую так и жили
  мама говорит у ее дедушки родители умерли от эпидемии
  дети остались их разобрали родственники хорошо было бы залечь на дно
  если бы наши люди меньше ездили после того как объявили
  маршрутки еще неделю едва не переворачивались от тяжести
  гуляет по парку боится выйти на главную аллею
  ***
  мама нас до сих пор держат в подвале словно мы даже не умирали
  вены словно консервные банки не открывали
  не было в жизни совсем никакой печали
  только мыслей что сварить на обед люди в "Поле чудес"
  передающие кому-то привет
  мыслей только угадаешь ли слово быстрей чем они
  в небе самолетов огни
  ручку переключателя медленно поверни
  мама откуда вся эта тьма которая разрастается мир поглощает в дома
  проникает пылью растут ее слои мы не узнаем лица свои
  только печали было всё как было раньше просить верни
  мама чей это город детского смеха криков "падай, что ты стоишь,
  ты ведь убит"
  на асфальте косточки от черешни в воздухе страх разлит
  в бодрой радости жизни страх велящий бежать неважно куда
  мы угадали все слова будем теперь играть в города
  
  ***
  мама рассказывала когда выпал первый снег мне был год и два месяца
  вышла на улицу в зимнем комбинезоне
  увидела что весь двор нашей хрущевки укрыт чем-то белым
  и побежала обратно вверх по лестнице никогда не видела снега
  потом чтобы заставить меня гулять каждый день шли в магазин игрушек
  покупали каких-то пластмассовых лис советской промышленности резиновых обезьян
  обезьяне я проколола уши надела позолоченные сережки в форме сердечка
  кукле оторвала голову чтобы посмотреть что внутри
  у меня был кукольный дом игрушечный утюжок сервиз с вишенкой брошка-паук
  бусы искусственный жемчуг распался по комнате весь разлетелся лежал под кроватью
  стены хрущевки всё время кто-то сверлил я слушала детские сказки
  смотрела в окно там не было снега
  ***
  мама сказала: "надо было сдать тебя в музыкальную школу
  игра на пианино помогает равномерно развить оба полушария мозга
  благодаря этому ты знала бы математику
  но я ведь ничего не понимаю в музыке
  думала что лучше пойти погулять или почитать книжку
  чем разучивать эти гаммы"
  можешь заниматься литературой но всё равно тебя будут спрашивать когда ты выйдешь замуж
  потому что кому нужна эта литература
  интересно что говорили бы про математику
  наверное что девочка не может знать математику вообще
  мои знакомые поднимали тосты за то что лучше бы не было никаких женщин в науке
  а я не понимала что надо держаться подальше от таких знакомых
  думала что ко мне они относятся по-другому я и наукой-то не занимаюсь
  в общем так думать было большой ошибкой
  слушала истории о том как женщинам в компаниях говорят "ты ведь устроилась сюда, чтобы найти мужа"
  бесконечное количество гадких шуток
  интересно спасает ли от такого отношения равномерное развитие обоих полушарий мозга
  я об этом не узнаю потому что не научусь играть на пианино
  ***
  
  мама спокойным голосом говорит с другой стороны провода наверное будет апокалипсис
  Костик говорит я понял когда я рассказываю о чуме в Китае
  действительно что истерить и только мне страшно
  мир который ты любишь все равно не может существовать вечно
  лето 1913 года давно прошло
  и молодежь тридцатых говорила что жили весело появилась еда
  и моя крестная когда-то сказала мы уже разбогатели пошли в ресторан
  (то есть в пиццерию "Челентано")
  тучные годы моровые язвы
  мама сказала я не понимаю в итоге зачем нужен этот проект Земля
  что это за проект
  когда-то подружка спросила у меня как ты думаешь в чем смысл жизни
  я думала в том чтобы просто жить она думала что в любви
  я возражала дескать если у тебя нет любви то и жизнь твоя бессмысленна что ли
  трудно любить проект Земля со всеми его фейлами и нелогичными поворотами сюжета
  никогда не зная с какой стороны прилетит черный лебедь верности
  ***
  мама спрашивает почему Костик грустный
  сиди учи английский
  работал бы сейчас курьером грустил бы
  у них как раз много работы
  Костик включает клипы "Короля и шута" бегает по комнате бросает мячик
  говорит по телефону: "я в маске и с паспортом"
  соседи включают очень громко церковную службу
  иногда новости там что-то рассказывают тревожным голосом
  но слов не разобрать
  я не смотрю новости не смотрю телевизор
  смотрю оперы и сериал "Последний министр"
  думаю вот ранний Пелевин и Тарантино
  думаю что скоро стану знатоком опер или их возненавижу
  не испытываю никаких эмоций от этой мысли
  потом думаю что у меня есть запасы фильтров для кофеварки
  испытываю радость по этому поводу
  ***
  мама читает советский документальный роман о блокаде
  говорит слишком быстро читаю
  третьего тома может не хватить до окончания карантина
  я спрашиваю ну может быть в третьем томе их разблокируют
  она говорит да это подсознание ищет связь
  конечно там было намного хуже но эта неопределенность
  пробовала читать мемуары Симонова но там всё время о том
  как плохо в Америке
  поэт-антифашист вынужден зарабатывать на жизнь гравюрами
  живя в полуторакомнатной квартире
  а я не могу собраться с мыслями и дочитать мемуары жены Бальмонта
  пока дочитала до того что она встретила князя Урусова
  может быть мне не очень интересен Бальмонт
  или не очень интересна купеческая среда
  в которой росла его будущая жена нет мне всё интересно
  но собраться с мыслями все равно не могу
  прежде такого не было
  но и ситуаций таких в нашей жизни не было прежде
  в школе нам рассказывали что хлеб это святое
  его нельзя выбрасывать
  в школе нам рассказывали что книга лучший подарок
  в детском саду напоминали о пользе мытья рук
  но никто не предвидел опасность
  поджидающую как черный лебедь в городском парке
  которого хочется покормить хлебом
  но кажется нельзя
  ***
  
  Марина из нашей группы говорила да не может она быть в двадцать лет девственницей еще и в Америке это часть рекламной кампании
  молодой человек Марины не хотел вступать с ней в интимные отношения она принимала контрацептивы от прыщей покупала дорогое белье в "Метрограде"
  как советовал "Космо" но это не помогало
  девочки читали кулинарные рецепты смеялись над помидорами в майонезе
  арабы в буфете наезжали на тех кто стоял перед ними в очереди
  другая Марина из нашей группы говорила останусь в Киеве если выйду замуж но пришлось вернуться в свой город
  третья Марина вышла замуж за преподавателя английского языка после выпускного и родила ребенка
  нет ничего плохого в том чтобы вернуться в свой город как замужество не единственный выход
  поклонники Бритни считают что ее держат в плену пишут ей надень желтое если с тобой что-то случилось
  она выкладывает фотографии в желтом но пишет что они сделаны несколько дней назад
  моя подружка познакомилась с англичанином ездила в нему в деревню потом вернулась
  говорит что ей не понравилась английская еда
  это было за несколько лет до локдауна надень желтое если тебя держат в плену если это не твои слова не твоя потребность в навязанном счастье
  все дороги сходятся здесь но фотографии сделаны несколько дней назад
  ***
  Мария видит цветок спрашивает - ангел за что мне
  эта одежда белого цвета
  я не готова я не уходила прежде далеко от дома
  Марией нарекли гибискус тогда цвел да будет мне по твоему слову
  радуйся Благодатная говорит ангел Божий на картине
  это был прохожий или шапочный знакомый в дымке изображения невесомой
  цветок парит рука проводящая линию стебля дрожит слегка
  в глазах ангела выражение ровной строгости и печали
  в глазах Марии страх
  перед ней вышивка женская какая-то работа
  она подносит руку к лицу боясь оглянуться увидеть свет слепящий
  который возникает лишь в глазах у спящих
  потом они просыпаются забывают что видели во сне
  Мария боится оглянуться больше никогда не проснуться
  радуйся Благодатная благословенна в женах говорит ангел
  художник идет по улице шаги всё ближе он не оглядывается
  слышит щелчок затвора кровь на мостовой
  благословенна в женах
  ***
  Хрустальный дворец, роман в письмах
  Мария Ильинишна, вот еще случай на железной дороге - я вышел на станции вам безымянной купить полфунта халвы, приехать к полудню, закончить с блокнотом спор, и мой Бог в залоге, и в каждой торговке копеечной долго таитесь вы. Я отрицаю ваше присутствие и говорю "не верю", рельсы закончатся, что неизбежно, как чудо, когда-нибудь. Вы говорите мне: "Кто, как любовь, подобен этому зверю - ты же в его горсти, поэтому просто будь".
  
  Аркадий Сергеевич, поезд ушел без вас, я хотела остановиться, но по инерции речи текут по шаблону вспять. Я бесподобно глупа - надо было всё начинать с безусловно пустой страницы, а когда пространство заполнится, всё начинать опять.
  
  Мария Ильинишна, мой голубчик, трудно держаться роли, как далеко заводят рифмы - и за версту молчим. Я отрицаю ваше присутствие в форме фантомной боли и уезжаю на воды в четверг в мой четвертый Рим. Предполагаю, что ваше имя станет последним словом, которое мне удастся плохо произнести. Самому себе в назидание в мире моем весомом я храню его каплей ада в чужой горсти.
  
  Аркадий Сергеевич, имя мое фонетически безнадежно, а если выбросить гласные, вовсе не суждено сделать небывшим то, что избыточным сделать можно, но все это слишком грустно и рядом бокал "Перно".
  
  Мария Ильинишна, редко ко мне доходят дурные вести, но если доходят, я их превращаю в нечто для малых сих. Помимо прочего говорю вам - всё-таки будем вместе, иначе зачем написан этот глупейший стих, иначе зачем отвечаете - в страсти марать бумагу горите, сгораете, но в невозможности вам сгореть есть нечто высокое, что равноценно страху, и дверь открываете только на щелочку, мир - на треть.
  
  Аркадий Сергеевич, коли назвались груздем - сидите смирно, а я поливаю вас радостью, мир и покой дарю из духа противоречия. Скоро приедем - Смирна, и вы на песке мне напишете вечное "I love you".
  
  Куда занесло нас с вами - за краем земли погода не балует нежностью и не пестует тонкий вкус, но нас окрыляют сюрпризы такого рода и прячем в коробки с двойным перекрытием тощих муз. А вот еще случай на станции - Неточка просит папу достать ей зайчонка белого из-под колес и привезти из заморских стран два локтя тройного драпу, двенадцать сушек, "и что-то будет?" - вот в чем вопрос.
  ***
  Маркс брал деньги у фабриканта Энгельса
  ирония и пост-ирония
  научись плавать и плыви "Капитал" не напишешь
  мама мы работаем двенадцать часов мы строим новый мир
  новый старый мир мы строим вот построили на развалинах старого
  докопались до этого мира
  пластик майя пластик из нас делают мясо пушек
  из нас делают сидельцев камер на десять человек
  из нас делают фарш для ржавой советской мясорубки
  потом ее раскрутить и помыть от этих ошметков
  из нас делают а что это ты ешь соленый огурец
  а что это ты служил а что это ты не рожала
  а что это а ничего
  мать-тьма велит написать книгу
  люди станки пушки ядро из пустоты в пустоту
  несколько человек задев по касательной
  а что это чай пустой культуры нет у людей
  цивилизации нет горит свет а кто платить за всё это будет
  большой странный мир
  у нас так не принято у нас лампочка горит обратно мотает
  или не горит у нас есть большой Бог big boss
  Альфа-Центавра построили в охотку никуда из нее не выйти
  пока не разрешат
  вот тебе ушат воды смотрись в нее и умойся
  ***
  Марта: "На самом деле а как же мораль?". Эустасио: "Мораль в этом городе? Чем активнее она в этом городе, тем нигде ее больше нет". - "Ну неужели тебе всех этих девушек вовсе не жаль? А зачем же им дарил столько пряников каленых, бус и конфет?". Эустасио: "В рамках смет, а по любви - так чтобы до крови губу, и на том берегу в дугу - так вот так вот я, если подумать, и не могу". Марта: "Я сама себе лгу, что от него сбегу. Клянусь на речную мглу не смотреть, песни не петь, лишь бы с ним только впредь никакая другая, а их тут - целая стая. История наша простая, она влюблена в свое представление о человеке, который любовь начинает ссорой, заканчивает душеспасительной беседой, лишь бы не видеть тебя одетой". Эустасио наш, если подумать, был всем хорош, так что первый ряд пробирала дрож, в правом рукаве прятал нож, у нее падали кости - лебеди из рукава, как доказательство, что в пьесе еще жива. Марта - ослушница адрес-календаря, зачем ты для гибели нашла такого меня - я же даже убить не способен, а только расцарапаю кожу, ты ведь потом меня не оставишь тоже, а так влюбленным делать совсем негоже, чтобы не умереть в один день, чтобы осторожен оказался один из них, и жил потом долго-счастливо, не поминая лихом в каком-нибудь уголке пыльном и тихом. Марта: "Ты привык о любви и судить по книгам, а в жизни почему-то так и получается всегда, и никто не уверен, что лучше было бы по-другому, чтобы ходить привидением в белой занавеске по дому и выкликать: "Эустасио, где ты, помнишь, как мы ели морошку? Как решили завести ту бездомную кошку, поить ее молоком, быть ей вместо, в отца и в мать, и в духе не воскресать и не умирать, никаких лишних эмоций не допускать в зрительном зале по шкале Рихтера, чтобы знали, как мы за них страдали". Эустасио: "Это всё вполне бесполезно, Марта, даже если бы ты была натурщицей на задворках Монмартра, или пикантной пышкой, или сидела бы под платаном с умной книжкой, ничего бы не помогло - добро никогда не побеждает зло, иначе бы всё могло рухнуть в одночасье, и мы бы не встретились в третьей части через сорок лет после описываемых событий, и благодарный зритель не всплакнул бы над нашей долей прекрасной и невыносимой, а в тех городах, где настоящие русские зимы, не влюбляться вполне могли мы. Вышел бы старый лакей и объявил бы, что это просто лопнул флакон, но осколки уже подобрал на совок с должным тщанием он, но всё равно он приговорен. А мы бы знали, что холостыми не может стрелять ружье, и куда он денется без нее - даже не постирать белье". Марта: "Определенно во влюбленных что-то неприятное есть - такая вызванная тайным знанием мелкая спесь. Мол - мы-то счастливы, мы добрались до точки отправления поезда А и поезда В в свое простое "нигде", а вы оставайтесь там, где стояли, ожидание в этом зале - довольно неприятная штука, но нет, ни звука. "Разлука ты, разлука" звучит из динамиков, пары танцуют свой венский вальс - а что еще здесь потребуется от вас - помнить все фигуры после уроков физкультуры, где с утра искали халтуры все участники этого действа, и явно сейчас кто-то учинит злодейство, но нет - все идут на второй урок, а там по программе - Блок, прекрасная Незнакомка, произносите четко и громко". - "Марта, ты - скопидомка, всё это носишь внутри, скорее всё это сотри. Не ходи с этими данными, Богом тебе не данными - они принадлежат кому-то другому, кому-то совсем пустому, кто может вместить - да вместит это всё вместо нее, и да пребудет навеки с ней сердце твое".
  
  ***
  ***
  масон Лагорио едет из Королевства обеих Сицилий,
  Айвазовский рисует море в ему не свойственном стиле.
  жил бы на чердаке - его бы плохо кормили,
  уже несколько лет лежал бы в могиле,
  а так познакомился с сыном консула-генуэзца,
  живопись никогда не сможет приесться.
  застыла под окном фигура морская.
  никого в эту дверь не впуская - не выпуская,
  масон Лагорио недоволен интенцией сына,
  кому отойдет теперь Сицилии половина,
  кому отольются белочки слёзки. эти березки,
  все эти Снегурочки и Морозки.
  фрегат "Грозящий" на самом деле ненастоящий,
  в социальной рекламе просят "Звоните чаще
  своим родителям - они ведь вас ничем не обидели,
  проверяли со свечой, хорошо вы спите ли".
  получил золотую медаль за окрестности Выборга,
  скрипела ночью нога по паркету липово.
  попросили стать лицом модного дома.
  принимали такого, как есть, по цене лома.
  Феодосия весной уже не пустынна.
  на стене другой Сицилии половина.
  ***
  матiнко-зозуле серця вибух пастка слiв як тебе вигадали кров прiрва солов"їна нiколи тебе не покине
  наче не було нiчого небо палає небо там де колись були пiдземнi торговi площi куди ми ходили кожного дня на прощу обирали з того що неможливо обрати як розбрат i любов перш за все до себе обирали те що нам зовсiм не треба потiм волали подумки просто неба це просто потреба вiдчувати що ти потрiбен комусь там де було небо мов кров багряне країна повстане проти жаху життя проти сваволi iсторiї смiття що забруднює сум палає пiд дахом поки ми отруєнi страхом котилася торба з великого горба ти не втечеш отже з тобою вона залишиться назавжди ця несумiсна з надiєю прозора земля насправдi тебе просто немає це вона тобi колисковi спiває щоб приспати на пiску малювати грати це вона забирає у пiддослiднi та солдати просто ми не звикли програвати але це тимчасово
  одного разу ти не вгадаєш слово як перехiд ходу хто хоче вiддати свободу або померти за неї як хвiрток старих терцини як пiсня що лине з динамiку про те що колись було краще ось подивись тодi небо було справдi блакитне й чисте червона кров коралiв краплями збирала намисто тiльки тодi життя було для якого ми лише тло зафарбованi силуети вигадки тi яким немає вiри прикмети не тримайся за те що не належить тобi жити на колiнах чи загинути в боротьбi вибору немає як свiтанок за вiкном верхiвку неба стинає що там насправдi за ним нiхто нiколи не знає купол скляний розбивається мов улюблена порцеляна нi я нiколи космонавтом не стану куди звiдси втечеш знаєш ти теж не те щоб iдеал та кожен/на отримає винагороду якщо не свободу то пастку в якiй вiдчуваєш її слова тiльки для тебе тiльки твої ось бережи їх
  ***
  Mutter und Musik
  Мать выбирала музыку, клавиши терла фланелью, смоченной лавровишней, у нас было три просторных комнаты, кисломолочный холод, храни по соседству Шумана - и никогда не окажешься больше лишней, никому не нужны мои ноты - он был слишком глуп и молод. В этих блочно-панельных домах не говорят о Блоке, в море плескаться до осени, по вечерам всплывая, зрители говорят - вы слишком к себе жестоки, никто ведь не смог уложиться в программу, не думайте, что другая я играет Шумана лучше веснушчатой, неказисто прикрыв колени в зеленке платьем клетчатым и забыв, что всё это пройдено и сейчас играть бы этюды Листа, а все чернила вылить кому-нибудь в водослив. Но в этом нет никакой особенной доблести или самоуправства - берешь этюдник, ноты и ударений словарь, и если всегда говорить о смерти, вокруг соберется паства, таких не убить жалеючи, как было когда-то встарь. Ты понимаешь - все швы не пригнаны, так и торчат из текста, вот тебе молоток, вот тебе мыло веревка, для жизни почти невеста, мать не любила море и переменный ток, но зато выбирала книги без признаков омертвенья, без лиловых пятен на переклеенных корешках, выбирала зеленые мази и плачущие коренья, и на верхней до обрывался уснувший Бах. Можете мне подарить пуд соли морской - и дольше века в аскезе пишешь о радостях плоти, которой вне текста нет, ну а потом понимаешь, что кто как не Перголезе - самый последний, но тоже ненужный поэт, и по веревочной лестнице можно в такое небо, где не едят барашков, а красное... ну хурму, и попроси о милости ну вот хотя бы Феба, или воздастся многое только не по уму.
  ***
  мать и отец доцента-расчленителя говорят что ждали от него великих дел
  говорят не надо сажать его в тюрьму заберите у него научную работу он умрет без работы
  рассказывают трогательные подробности из детства
  говорят как можно ревновать к детям все жертвы виноваты
  никто здесь не страдает просто так
  подумай что в твоем поведении притянуло к тебе эти события
  подумай почему ты это читаешь
  думай что с тобой не так что с тобой не так
  почему ты сформировала эту ситуацию встретила этих людей а не каких-нибудь других
  почему ты это читаешь
  кровь въедается в камни набережной как чувство вины
  мать доцента-расчленителя говорит что познакомила его в детстве с человеком
  у которого было много книг по французской истории
  что в воспитании кроме чувства безнаказанности создает Раскольниковых и Наполеонов
  но миллионы это статистика единица это жизнь
  ты говорил девочкам нравятся плохие мальчики а тебе разве не нравятся плохие мальчики
  чувство вины стирая до крови в костяшках пальцев
  мешки под глазами дворов-колодцев нет не река виновата
  не воздух тяжелый не климат не книги по французской истории
  не ты только не ты
  ***
  мать проехала в черной карете махнула платком
  эта женщина кто она разве я с нею знаком
  вы подслушали это шарманщик ходил под окном
  оплывали свечи с беккеровского рояля
  унесли канделябр и некому кроме "Тефаля"
  думать о нас со свеклосахарного завода
  в тело твое укутается природа
  скажет: это не я - это новый кто-то
  было время еще год назад она выезжала в свет
  напоминаем здесь совсем перехода нет
  по верху идите под землей да хоть где угодно
  от предрассудков будешь совсем свободна
  несколько раз видел в концертах во всем золотом
  собственность - кража Прудон говорил при том
  зеленый павлин приколот на волосах
  головы плачут пока остается плах
  лес этот вот она срывает перчатку в порыве
  в соседней ложе говорят об оперной диве
  дива талантлива умна толста и красна
  ко второму действию будешь во власти сна
  к третьему действию будешь во власти тьмы
  и поумнее нас бывали умы
  а всё же в этой стране сверчок знает шесток -
  Мусоргский шутит зло он порой жесток
  в подготовительных классах преподали б урок
  ходит по Невскому с тихим видом бобка
  женщина знает как манит ее рука
  рука парит без хозяйки в осенней мгле
  кружка вина и старый хлеб на столе
  ***
  мать-и-мачеха старых осин, обведенных черным берез, красок расчеловечивания
  темные углы страны чужих детей, если будущее существует,
  если свобода - не просто слово из семи букв
  свобода от страха, гематом, новостей необъявленной войны, пустых капельниц боли
  свобода всегда ближе, чем кажется, но ее тень
  исчезает в развалинах заводов по производству смерти, конвейера молчания
  свобода всегда ближе, чем кажется, или ее нет
  эта страна создает героев и мучеников (возможно, сама того не желая) -
  это побочный эффект бесконечности ее жерновов
  поглощая всё вокруг без чувства насыщения
  не переставая жевать, испытывая страх, вызывая страх
  если свобода существует (нет, без слова "если" - это лишний союз)
  в машине выламывания рук, перебивания хребтов, отрицания мысли
  ее существование непреложно
  ***
  Маша Майерс говорит в "Утреннем развороте": "Бросить тень на росгвардию" -
  вы можете использовать эту строчку в своих стихотворных произведениях,
  можете фантазировать
  давай объявление повесим - разведен, двое взрослых дочерей, возраст такой-то,
  хочет пожить для себя, к сожалению, я не в его вкусе, не прокатит
  а я за него голосовала в нулевом, конечно, галочку пойти поставить"
  два дня выясняют, зачем приходить в спортивных костюмах
  но, возможно, мы знаем причину, ее мы расскажем после перерыва
  правда, посмотри на эту историю, глупость получается
  я ведь даже не подписан на паблик Навального, за что
  а если у кого из школьников стаканчик с собой был бы?
  пофантазируйте, кого еще можно привлечь для учений -
  у нас много потенциальных протестующих
  умное государство или глупое, Макрон отказывается от пенсии
  южный ветер шесть метров в секунду
  ***
  Die Ewige Wiederkehr
  Машенька греет куриную ножку и небо в опрятных чаинках
  Мерно бежит за окном, удаляясь в малинник густой.
  Скоро наступит февраль и тебе уже некуда деться -
  Памятным знаком в подснежную пыль прорасти.
  Зеркало треснуло дважды и к памяти не дотянуться -
  Скорость рожденья фонемы тебя отменяет в строке.
  Вечером я открываю кукушкины письма:
  "Милая, лишь захотеть - и небывшее станет крестом.
  Ты проиграть эту тяжбу с собой умудрилась
  И на столе твоем тлеет чужой "Голуаз".
  Но без подробностей - всё происходит примерно
  Так, как приснилось в сочельник - ты помнишь, мой друг?".
  Мы разминулись на несколько дивных столетий.
  Голос мой тонок, душа превращается в слух.
  На потолке в отражении сумрачном Невский
  И гувернантка теряет селедочный хвост.
  Дети бросают на лёд золотые монеты,
  Лед обжигает металл - как узнать мне тебя?
  Завтра среда, от Коринфа оставшийся пепел
  Бросив на грядки свои, будем верить в слова.
  Машенька выйдет походкою легкой с перрона
  И растворится кофейною стружкой в парном молоке.
  ***
  Мейерхольд с наслаждением кофе пьет, говорит: "Вы твердо решили стать Лагранжем ГосТИМа?".
  Я говорю: "Эккерманом хочу, всё равно к словам не сводимо...".
  Зинаида Райх (помешивая кофе в чашечке): "Он станет твоим Бруссоном".
  Мейерхольд: "Положи ему еще варенья, говорят - по новым законам
  За письма положен расстрел, письма легче тел".
  Зинаида варенье малинник вскрыть не успел
  Белый конверт, на котором по правилам старых кириллиц зашит,
  В мягкой перине заштопан, под грузом хрустальным лежит
  В южной степи. Зинаида ведет серебру точный счет,
  Теплится чай, красным цветом под скатерть течет.
  
  ***
  мелочи жизни копейки и фильмы двадцатых
  резкости жеста старлеток немого кино
  юношей бледных приписанных в Зальцбург куда-то
  и не успели хватиться теперь всё равно
  где твои кости лежат и кольцо замыкая
  скуку прощания и равнодушия грусть
  пятнами соль без оттенка густого токая
  винною ягодой в сердце история пусть
  снова закончится и не начнется ни разу
  юношей бледных виски чистотела могил
  так и роняет записку в китайскую вазу
  веруя ибо абсурдно что тоже любил
  ***
  мене хрестили у Володимирському соборi у 89-му
  мода почалася така здавалося свiт оновлюється
  країна що мала зникнути з мапи свiту
  порпалася у смiтниках дiставала красивi брязкальця талони на цукор
  миро на лобi сукня з Китаю одяг з-пiд прилавку тодi
  все мало коштувати щонайменше життя твого дитячого суму
  самотностi землi неподiльностi клiтинного рiвня
  картатих пустель дворiв де у класики не програти
  ми малюємо грати цi за якими сховати бiль неможливо облич що на тебе схожi
  важко пробачити собi все що ти бачила мов пiгулку пiд язиком
  тримати у пам"ятi свiтло мерехтливе штучне свiтло
  серце лусне мов горiх волоський закотиться пiд шафу шукай його там
  у пiтьмi пилу старих записникiв неримованих текстiв
  точних перелiкiв скiльки зникло всього
  ***
  Зеленая кружевная перчатка
  Меня зовут Вера, я верю в Блока с двенадцати до четырех утра, даже сила тока и напряжение в этой сети устремляется в никуда. Мой рост сто семьдесят три сантиметра, я сижу в "Шоколаднице" с Мартой Кетро, пью чай и в себе открываю недра, тонально блестит руда. Пишу тебе с Мартиного лэптопа: "Не думай, что это почти Европа, могла бы стать я кустом жасмина (перечеркнуть "укропа") в театре Но. Себя краду я здесь то и дело, мигает лампочка - всё сгорело, в каком кругу, где бело и бело, застрял давно. Читаю письма - следы санскрита, скучаю в пригоршне общепита, не от любви, но всё крепко сбито, уйди в себя, потом, вернувшись, открой мне двери - я засыпаю с кровавой Мэри, мигает лампочка - мы сгорели, себя любя.
  
  Вере Павловне снится десятый сон - с двенадцати до четырех утра в "Шоколаднице" с Мартой Кетро, вдруг заходит она - Незнакомка с посохом из ливанского кедра (нет, посох ей не идет), сидит за соседним столиком, перья павлина колышутся - сила ветра в этом районе слишком значительна, пламя стирает лёд. Вера Павловна пишет с Мартиного лэптопа, и завтра под вальсы Шнитке черкну пару слов ей - держаться на нитке, страницы листать и летать. А вот примечание о Незнакомке, здесь мелким шрифтом на самой кромке, но звуки трения слишком громки, молчание - благодать.
  
  А я та самая Незнакомка, редактор текста, пишите громко ("дышите громко" сказать хотела apres moi). Они сидят здесь - табак и дьявол, и кто здесь правил, без этих правил не быть им рядом, но я купила на них права. Я сижу здесь с ливанским кедром, Вера блуждает по темным недрам, а тот, кого назвать невозможно, пишет и спит. А завтра кто-то из них проснется, и к новому миру прикоснется, себя потеряет, потом найдется, the morn will come and the meat.
  ***
  
  меня раздражает фальшь советских фильмов только недавно это поняла
  когда-то дедушка сказал маме "ты должна стать старшим инженером" кому должна почему должна
  нет она не стала старшим инженером перешла из Института автоматики на завод где создали искусственную почку
  недавно сказала из всех республик записывались в очередь на эту почку а потом оказалось что она плохо работает или вообще нет
  этот завод находился у нас на задворках туда ходил автобус но долго ждать поэтому шли пешком начало 90-х пустынный район
  там еще озеро в котором я потом чуть не утонула когда училась плавать мама успела меня вытащить
  плавать я так и не научилась но говорили должна значит надо учиться кому должна почему вроде бы для здоровья
  начало девяностых пустынный район говорили что там часто находят кого-то
  мамин начальник ходил в белом плаще обещал что создаст фирму и заберет их к себе но потом его посадили
  иногда папа встречал бывших сотрудников из Института автоматики рассказывал маме как они плохо одеты наверное там совсем не платят зарплату
  сейчас там мастерские художников иногда мне приходит реклама про распродажи картин
  мама позвонила сказала туфли под дождем сморщились лужи наверное у тех кто ездит в машине всегда хорошая обувь
  я сказала зачем нам машина кто бы ее водил мама сказала да и у нас не такая обувь чтобы ради нее покупать машину
  сказала раньше машину нельзя было так просто купить их выделяли у бабушки выделили она была начальницей отдела могла бы ее купить наверное но не захотели купить для папы
  потом в 90-х он хотел купить домик который складывается из панелей не нужно строить у них тогда еще были деньги на сберкнижке тоже не захотели купить он так расстроился что родителям жалко денег
  но это нам пришлось бы каждые выходные сидеть в этом домике
  вместо того чтобы поспать и посмотреть "Семейку Аддамсов"
  говорит я спросила у Костика наверное я уделяла тебе в детстве мало внимания надо было с тобой общаться а не смотреть "Семейку Аддамсов"
  Костик сказал нет наоборот было интересно
  говорит ну вот мы подготовились к мюзиклу и этот министр которого мы встретили на премьере ему ведь лет 50 он тоже фильмы смотрел
  ***
  мертвые будут поститься живым свои письма читать я люблю тебя знаешь мы прежде
  не говорили об этом не было повода
  я ехала через границу перед Пасхой, в Чистый четверг
  везла тебе вышиванку, которую ты заказал мне, выбирали на Житнем рынке,
  но она оказалась велика на тебя, конфеты "Вечерний Киев"
  уже начиналась война, я думала, вдруг закроют границу
  и не увижу больше тебя, границу не закрыли, но то же
  самое чувство, хвасталась случайным знакомым на конференции, что ты потомок Радищева
  уже начиналась война, вышиванка, которую я тебе привезла,
  давно превратилась в лоскутки, наверное
  конфеты мы съели - и те, что для нас, и те, что для мамы твоей должны были быть
  конфеты все съели, столько здесь было потерь, что если бы мы потерялись,
  кроме нас, никто бы этого не заметил
  разрушенные города, разрушенная система ценностей пост-правда
  мы говорили о любви, думали, верим ли сами себе,
  или это слова не больше, чем все другие
  если бы мы потерялись, то кто бы нас тут искал
  в закутах холодной империи в радиусе действия тепла батареи
  ты говорил: "что ты прячешь колени, мы купим короткую юбку тебе",
  здесь короткое лето, но юбку
  всё-таки нужно купить, империя просто так не отпускает
  ни детей, ни пасынков своих, всех сожмет в объятьи
  в страхе одиночества пустой земли
  табличек с цифрами километров
  так мы ездили от одной границы к другой и потом обратно
  проводницы говорили, что нужно выходить на перрон,
  иначе кровь в коленных чашечках застоится
  продавали пюре кипяток говорили бойлер
  за окном пустая земля своя и чужая
  ***
  ми будемо збирати хмиз будувати будиночок з нього щоб не залишилося нiчого живого навколо намалювати коло не виходити бiльше за нього дмухни i вiн впаде тебе бiльше не буде нiде та нi нiде правди дiти ми були просто дiти ми могли створити свiт новий або у старому скнiти новий дитячий свiт сукнi яскравi цей свiт де ми у своєму правi
  ми будемо хмиз збирати потiм нiколи не вмирати бiльше нiкого з живих не посадять за грати ми не мали програти але зникає з iсторiї все живе ця iсторiя вигадка старi iстоти про головне ти дитинча людське не даси собi ради це гра без варiантiв тут можна лише програти
  ми звели будиночок з хмизу сила гравiтацiї тягне нас донизу ще жодного разу не увiйшли у протифазу ще жодного разу не переконали нiкого що не пустимо вас у двiр там за рогом точить iкла темний як скло закопчене звiр ось тепер нiкому не вiр вiн чатує на тебе скiльки йому не кажу що торкатись тебе не треба цей свiт тривимiрний просто неба створений саме для нас хiба не ми тягли його з напiвтьми ми були старими покидьками невинними мов небо дiтьми нашi вiдбитки залишилися на ньому нашi тiла що нiколи сюди не повернуться знову полишають будь-який сум тепер вмикай бiля скронi струм будиночок з хмизу
  ***
  
  ми будемо харчуватися лише божоле пiсним охолодженою магмою з крамницi диєтичних продуктiв
  не збовтувати коли вiдкрили використовувати одразу життя просте мiцне ординарне
  пiдлiткова нервовiсть рухiв раптом ця скляна пiгулка свiту нарештi трiсне
  тобi бажають неможливого всi твої колишнi сусiди пустi пляшки на тому березi немає нiчого
  хай би вона теж знала що доля спiткає всiх якась доля яка невiдомо але все-таки
  немає чого боятися нiхто не пiде звiдси з пустими руками
  немає кому зтишити твою безвiдповiдальнiсть погану звичку не вiдповiдати на телефоннi дзвiнки
  коли нiхто не телефонуватиме бiльше пiсне божоле не зiгрiватиме кволу кров
  сподiвайся що кохання вiчне що лiтература має сенс
  настирливе римування слiв складання їх у рядки плетиво яке можна розпустити i сплести шарф на допомогу бiдним
  теплокровним створiнням у серцi застряг гачок
  ***
  митрополича червона кров у зеленому склi немов нiчого не трапилось даремно ти так любиш своє життя
  солодощi крадених скриньок бонбон'єрки скронь намацувати в темрявi вимикач
  хай тепер буде свiтло нехай нiчого не буде
  тут так важко вижити висмикнути пасма пам'ятi жорсткi волосини суму
  неймовiрнi пригоди масної плями у теплiй водi жодне життя не варте
  несумiсностi слiв незграбностi прикметникiв особливих прикмет особистих речей записникiв на потворнi теми
  тьмяної тiменицi мотлоху закарбованої на пам'ять вiдлигиги
  кров капає з горища солодка мов пастеризоване молоко
  можна не кип'ятити не гребувати розчинними напоями сумнiвної якостi
  розмовами бозна з ким на трамвайних зупинках вода має випаровуватись кров має стати записником
  розiбранi на шматки описи кочiв'я танцюють радiсть впiзнавання
  колискова несвiдомостi колись вiн дiйде сюди
  ***
  ми зрiдка спiлкуємось смсками сили немає для текстiв великих навеснi
  життя загальновживана сумiш приголоснi та голоснi
  вона повертає його з небуття мов фарбованi пасма пазлу про так i нi
  серце колотиться прислухається марно до скреготу шин у пiтьмi
  голоснi ковтати мов пiгулки вiд кашлю з дитинства знайомий евкалiптовий смак
  все мало бути якось iнакше але зовсiм не так
  вона повертає його з небуття з обгортки пам"ятi життя його дiстає
  кожного ранку забуваючи що потрiбно мати вже щось своє
  сталi риси надiйний побут звичка дитяча слинити сторiнки
  читати прiзвища авторiв та назви книжок навпаки
  все мало бути марно не справдитись мов казки народiв свiту екзотичних країн
  мабуть йому там холодно вiн там зовсiм один
  поговорити нi з ким те про що дiзнався розповiсти
  вона пише i читає його листи
  ***
  
  ми мали б дожити до перемоги з окропу котла, з чорного тла
  з iкони на вiтровому склi, Богородице Дiво, куди ти нас привела
  водила по колу знайомих та вицвiлих фото пам"ятi меж
  дивись лише вперед i за компасом стеж
  мали блукати стежками вишитих рушникiв, про якi вчили у школi
  ми обертаємо шарфом свої шиї кволi, кидаємо оберемки квiтiв у рiв
  полум"я згасло, кажуть, нарештi наш Рим згорiв
  ми мали б дожити до перемоги, не гратися з сiрниками
  згадувати лiтери, блукати викресленими мiстами
  ти залишишся тут, навiть якщо не помреш
  отже пильно за собою колишнiм стеж
  ми мали б дожити до перемоги, але перемога потрiбна всiм
  ти бачиш три сiмки, вигадку цифри сiм
  розпеченi стiни, знак рiвностi мiж коханням i небуттям
  квитки на потяг, залишенi зi смiттям
  
  ***
  ***
  ми обираємо пам'ять навпомацки, лiто на березi моря
  солона вода в очах, солона вода на шкiрi
  ми були такi милi, що маємо отримати подарунок за це,
  не побачитись бiльше нiколи
  не повернутись за парту пiдсвiдомостi школи
  немає у мене вiдповiдей на цi запитання, не знаю, що ми робимо тут
  нас не приймуть в iнститут, пiдемо мити пiдлоги, фарбувати чужi стелi
  танцювати над пусткою та блукати в пустелi
  нас тримає поруч один з одним лише надiя, що лiкувати не здатен час
  хвилинна стрiлка забирає останнiй подих у нас
  пам'ять лежить оберемком глоду, ми римуємо невимовне на самотi
  пiдбираємо рими затертi та надто простi,
  щоб уникнути пояснень зайвих, зникнути в пiнi морськiй
  ось приплив починається, бiля води не стiй
  ***
  орфографiя
  ми пишемо вступний диктант в Лiнгвiстичному унiверситетi текст про Олену Пчiлку
  дехто не знає як пишеться пише "Бджiлка" у мене поганий почерк
  хоча тодi був кращий нiж зараз тодi ще мало у кого були комп"ютери вдома
  ми думали що гарний почерк має сенс
  складали з подружкою фотороботи в спецiальнiй програмi
  потiм вона вивчила японську та емiгрувала в Нiмеччину
  бiльше нiчого про неї не чула двi помарки вже вважаються помилкою
  також якщо стерти лезом деякi почуття хочеться стерти наскрiзь до наступної сторiнки
  iнтернет ми вперше побачили на парах з iнформатики в Лiнгвiстичному унiверситетi
  сторiнка безкоштовної бiблiотеки завантажувалася близько пiвгодини
  хоча можливо здавалося так тому що чекаєш
  тодi хотiлося прочитати все ми взагалi багато читали i блукали мiстом
  поки вчилися в школi нiкуди самi не їздили зi свого спального району
  тому мiсто стало певним вiдкриттям вздовж та поперек обiйшли весь центр
  потiм вулицi перейменували з"явились новi маршрути
  вiд руки тепер пишу тiльки текст про життя що колись здавалося своїм
  пiсля тридцяти почали ходити на рейви робити селфi в кафе
  почуватися своїми в довкiллi
  почали забувати правила орфографiї для дорослих
  ***
  Львiв
  ми прокидаємось вранцi, збираємо одяг в сумки, виходимо, зачиняємо дверi
  сусiдки говорять: "тут якiсь дiвки" (росiйською мовою, до речi)
  беремо сумки i йдемо в музей Франка, мимо їде автобус
  водiй питає у нас, як проїхати до ЗАГСу, ми не знаємо, звiсно
  приходимо в музей Франка, охоронець питає у нас, чи купили ми квитки
  залишаємо сумки на входi, слухаємо екскурсоводку, дивимось фотографiї,
  книжки, знову фотографiї, злiпок життя чужого
  забираємо сумки i йдемо в парк, фотографуємось на входi
  гуляємо парком, викликаємо таксi, щоб їхати в центр
  таксист питає у нас, як їхати, потiм каже: "а, ви не зi Львова"
  у нашiй пiцерiї велика черга, тому що немає вiльних мiсць
  ми знаходимо ресторан української кухнi, потiм йдемо слухати поезiю
  слухаємо поезiю та їмо лаваш з майонезом, слухаємо поезiю, але не дуже багато
  потiм йдемо в Копальню кави, купуємо каву "Коли паде дощ" i "Цiсар"
  потiм йдемо на зупинку трамваю, щоб їхати на вокзал, зустрiчаємо тебе
  чекаємо на потяг у платному залi очiкування
  ти розповiдаєш, як у вашому хостелi когось пограбували
  ти прийшов о першiй годинi ночi, а там всiх допитує полiцiя, бiля входу собаки
  я сказала напиши про це оповiдання
  ***
  
  ми стiльки рокiв говорили про якiсь дурницi
  погану погоду нестачу жетонiв метро свiтлий солод i сум
  слизькi бульвари закресленi вказiвники
  сумiш снiгу та битого скла у нас пiд ногами
  ми нiколи не будемо говорити про головне
  хiба важить твоя iсторiя щось
  поряд з цим пекучим холодом
  листiвками з побажаннями добра в наступному роцi
  почерк як анахронiзм життя як тлумачення слiв
  чи можна тут переходити дорогу все тобi поясни
  ми не пам"ятаємо свiй iндекс
  казковi звiрятка пакунки з алергенами
  ми нiчого не пам"ятаємо з того що могли б сказати
  якби зустрiлися поглядами в метро
  
  ***
  ми читаємо "Мiфи Древньої Грецiї" п"ємо яблучний сiк
  на стелi павутиння сотнi старих книжок вкриваються пилом
  всi цi iсторiї з"їздiв ювiлейнi промови якi вже не обмiняєш на iсторичну прозу
  що перейшла у золотий фонд дитячої лiтератури
  навiть фiзика для вишiв застарiла лише мiфи Древньої Грецiї
  залишаються на своєму почесному мiсцi шкiльної програми п"ятого класу
  ми креслимо схему iдеального сценарiю свого життя
  боги кидають жереб сперечаються мов у малобюджетному серiалi
  ким зi своїх улюбленцiв можна пожертвувати незначною фiгурою на дошцi
  можна викреслити з сюжету життя зведене до холоду
  вiдсутностi всього як стелi над головою
  кого зробити головним персонажем людиною без властивостей
  фотогенiчною прикрiстю обкладинок кого занапастити
  всi вартують одного й того ж почуваються зле
  досягають фiнансової незалежностi купують абстрактний живопис
  кого зробити головним винуватцем своєї свiдомостi
  прискiпливим читачем коректором для кожної лiтери смiттєзвалищем епiлогiв
  весь бiль невимовленого життя складати у файл без назви розширення .doc
  
  ***
  Хроники частной жизни
  
  Милая Эсперанса, у меня есть кошка Надин, я выращиваю левкои, сижу у окна день и ночь, хотя по ночам увидеть что-либо сложно. Мой самый чудесный стих еще не написан, пока живу неликвидно, летаю самоубийственно, верую односложно. Милая Эсперанса, не приходи на меня смотреть, в эти письма без адресата вчитываясь до безразличия, рядом без перехода, сама себя выдумать я еще в состоянии, дальше не виновата в любых совпадениях. Мифы такого рода мы тоже читали - богиня Деметра растила в подвале фикус, потом прорвало центральное отопление. Милая Эсперанса, представь мое удивление - фикус-бедняга вырос в своем междустрочии, в горлышке из фаянса. Откуда они берутся? Не горлом конечно, что там, если бы так - их некуда прятать, были бы мне опорой, были бы мне каким-нибудь сорок девятым лотом, который однажды да выпадет, горько, как первый скорый.
  
  ***
  На пластинке заезженной с неповторимым отчаяньем верьте-не верьте здесь точка. Ну и послушайте, маленький, я ведь не буду старой, мне вовсе теперь не жить, какой-нибудь ветхозаветной Саррой скучая в пуху платочка, из меня свою душу тянуть, как суконную нить. Можно мне вас тихонько оставить на верхней полке и утром по воскресеньям выезжать на прогулку в предместия в новом авто? Возвращайся домой, соловья подводящее зренье позволяет увидеть саднящее в горле всё то, чем могла бы я быть, расстояние до лампады, ты находишь тут пропасти как элемент декора. Ну послушайте, маленький, все нам зачем-то рады, все нам дарят цветы крыжовника - видно, что август скоро.
  
  ***
  миллионы подписчиков этого города покупают майонез на салат оливье ну что скрывать все равно оливье давно стало не важно в какой мы там родились стране просто привычка нам свыше данная нас поработила мы жили в полсилы дожили почти до сорока нас оправдывала только строка своя или чужая здесь оказались про этот город совсем ничего не зная
  миллионы подписчиков этого города в пробках стоят о плохом не говорят потому что в кровь свою яд и так впустить слишком страшно
  по радио говорят что жизнь могла быть прекрасна если прожить ее правильно как-то но как должен быть какой-то убедительный знак миллионы подписчиков этого города ждут прекрасного лета вакцины от смерти для всех чтобы не кто последний а чтобы для всех одинаковый смех так он обволакивает покоем на ухо шепчет что мы ничего не стоим а верили что смогли бы строить города ворочать льда прозрачные глыбы на Марсе яблони будут цвести а нам уже не видеть это прости ты знаешь здесь давно темнеет раньше шести
  миллионы подписчиков этого города покупают майонез для салата жизнь могла быть другой но она в несбывшемся не виновата как вы жили ребята в этих пробках заносах снежных по самые дворники с ноября неужели всё наше геройство окажется зря неужели не осталось в твоей голове ни родины ни царя ни новогодней ели загадали в двенадцать всё что прежде выполнить не успели на утро все салаты доели нам не хватает метели чтобы не видеть мир
  миллионы подписчиков этого города в пробках стоят ищут в интернете салаты мы строили новый мир в том что он разрушен мы не виноваты майонез вреден нас растили эгоистов и вредин говорили говорили пропадет в этом мире любой кто беден поэтому наедайся жирного впрок не оставляй на блюде последний кусок
  
  ***
  
  София
  милый дневник сегодня проснулась в девять утра
  посмотрела в окне открытки половодье и град Петра
  сестры готовят уроки играют в рич-рич в доносы
  дворники смотрят на снег и жильцов поминают косо
  эти решетки на окнах ложатся на белый свет
  все понимают теперь никому всепрощенья нет
  милый дневник расторгнут с ними общественный договор
  выдернут провод барышня соедините холод простор
  все перспективы Трезини усталость разболтанной колымаги
  крестик эмалевый в петлице и на фасадах стяги
  кровь поливает газоны и понимаешь красный всегда в цене
  стриженый бобриком город с открытки здесь на войне
  всё существует в обратной перспективе агнец и дьявол
  штамп отправителя словно ты знаешь кто вас отправил
  в душном вагоне в теплые земли где молоко и мёд
  краска покуда с этих холстов на подрамники не сойдет
  и обнажится пляж под которым кило тротила
  многим писала стихи но мало кого любила
  милый дневник останься со мной хотя бы на этот год
  карточный домик сложится роль науки сойдет
  к минусовым величинам сестры любят рич-рич
  бланки пустые с подписью дворник глухой Фомич
  
  ***
  мимо очереди в храм, где под стеклом не Дары волхвов.
  алкоголик с полтиной похваляется, что переплыл Волхов
  в лютый мороз крещенский, погиб на первой чеченской,
  протягивает тебе: "На, не побрезгуй".
  
  на седьмой день года, который отнял все силы,
  доедаешь салаты, смотришь "Снежное чувство Смиллы".
  за окном разверзлись хляби, а после остались лужи.
  отключи телефон, пока абоненту не стало хуже.
  
  мимо храма Христа мигалками скорых для постовых,
  чтобы гул, когда вносят их, на минуту затих -
  обсужденья погод и жалобы на тарифы,
  призывы сравнять с травою и сжечь все книги.
  
  ты вытираешь горячую жидкость с трещинок губ.
  а что за ларец там? все говорят, что дуб.
  
  ***
  мир упадет как домино Голем с письменами на лбу детских площадок рой
  не стой под краном убьет диктаторы растут в тесном инкубаторе
  вырасти из мелкого человечка в большое зло
  а ты здесь просто расходный материал гумус амбиций
  набитого ватой чучела
  нас воспитывали послушными детьми в чан с кипятком бросали
  дескать кожа сойдет новая нарастет будь готов
  к подвигу смерти за историю
  это не символ а зло рядом с твоим прикроватным столиком
  где раньше лежали теплые истории к кофе
  зло ест детей выламывает руки зло повсюду
  кровью пропитан асфальт из нас делали его посыльных невольно
  зло это молчание не говорить на его языке
  молчание страх кого можно винить в страхе
  мы всего лишь слабые люди что мы могли противопоставить
  получая садистское удовольствие от причастности власти
  мнимого родства с ней
  иначе тебя просто убьют как всех их
  ты ведь не хочешь быть на их стороне безвластия
  где каждый может стать всем
  а где порядок ровные зебры тротуаров
  но историю не остановить
  ***
  мирного тебе неба над головой, теплой воды живой, говорит
  сколько сломанных дней провели мы в этой комнате с ней
  доставали рулетку, измеряли стены, считали на "вышел вон",
  кому резать вены, кому печь венский торт
  город плавился под полуденным солнцем, собою горд
  заворачивали в полотенца куклу-младенца
  колыбельные пели, какого цвета у него глаза, узнать не успели
  он повторял "мама" шрамом рта, под окном росла куриная слепота
  рядом строили мост, чтобы смотреть на город с моста
  сквозь стеклянные вставки, которые выбить не жалко
  мы знаем, откуда лучший вид на этот город, но не повторяем домыслы вслух
  не собираемся больше двух, не произносим имя, которое делает нас чужими
  теми самыми взрослыми, которыми клялись никогда не стать
  город превращается в картинку, пикселей ровную гладь
  я скажу, что не помню, кто же знал, что от всех этих дней,
  когда минируют центральный вокзал,
  звонят с незнакомых номеров, предлагают приютских котов,
  останется сценарий жанра "драма", который некому снять
  записка на холодильнике "сахар закончился опять"
  
  ***
  мiсткiсть бiдонiв для молока вирiшувати чи вистачить цього
  тут мала бути ваша ре-
  рiчки плекаючи в судомах акварiуму задихатися з любовi до себе
  вивчати мову риб мовчання прозорих стiн
  як вона дзвенить хитається земля пiд ногами бульбашки кисню тануть
  нiби синцi на колiнах кривавi квiти дорiг
  залишай тут свою пам'ять розбавлене молоко снiв
  як солодко як зовсiм нiякого смаку
  мала ж тут бути вiдповiдь на всi питання в кiнцi пiдручника якщо подивитись
  якiсь незрозумiлi формули чому a дорiвнює b
  чому ти казав що все мине тiльки не холод
  ранiшнiх мiст скрегiт трамваю
  сумнiв чи мали ми їхати сюди або зiйти по дорозi
  щасливий квиток розiрваний навпiл в кишенi слiв
  ***
  мiсто героїв забутої вiйни марить у напiвснi
  прибери мене звiдси мов кулю з плеча
  на "Пiвденнiй" автостанцiї присмак чабрецю у повiтрi
  ми поїдемо в темряву себе збираючи знову
  слiв друзки розпадаються мiстом якого немає
  всi номери телефонiв мовчать
  навiть голос впiзнати не зможеш якщо вiдповiдь буде ствердна
  нас вигадали як i все навколо
  у нас надто багато помилок щоб вважати це реальнiстю
  ми закреслимо пам'ять дворiв та пателень пекельних землi що горить
  почнемо все спочатку мов є тут початок i текст
  говори здається зайве
  нас вигадали але нам боляче немов живi
  мовчати боляче говорити теж навiщо
  мiсто героїв прокинутись має мотузка закоротка
  вiд чужого вiдчаю скавучить
  
  ***
  мне было бы интересно почитать стихи об опыте эмиграции но я на несколько лет эмигрировала в свою языковую среду так что это в общем не совсем то конечно были отличия но их уже было не различить разве что вот интернет согласны были провести только гражданину страны то есть если бы я переехала одна в квартиру без интернета не смогла бы вызвать мастера да там был вай-фай но мы хотели проводной интернет такая вот деталь эмиграции в другую страну маме понравилось что в кулинарии продавались лососевые стейки еще людей было мало в метро даже в час пик не то что у нас вообще людей было мало везде я думала где-то же они должны быть ну разве что мы живем в матрице и их просто выключают
  а так такой же был сначала спальный район торговый центр практически словно не уезжала вот только метро рядом
  я думала обидно если я не состоюсь в литературе потому что живу в спальном районе нужно попытаться хотя бы переехать и посмотреть что будет переехать в спальный район другой страны на самом деле всё равно в спальном районе какой страны ты живешь главное порождение смыслов или смысл есть или его нет кстати там я начала писать роман на украинском написала первую часть это была повесть сначала потом дописала вторую часть уже дома или ты порождаешь смыслы или спишь и смотришь сериалы наверное в этом идея эмиграции мне не нравилось стоять в пробках
  не нравилось толпиться в маршрутках я думала куда бы уехать да и действительно кто будет воспринимать тебя всерьез если ты воспроизводишь смыслы спального района опыт эмиграции из одного района в другой
  ***
  мне ведь недавно буквально вчера было двадцать
  я читала в метро Набокова как пела в песне Земфира
  приходила на Петровку еще до открытия если опоздала на первую пару
  (в наш универ не пускали опоздавших на первую пару)
  а я обязательно зимой опаздывала на пару минут
  поэтому ехала на Петровку ждала девяти смотрела новые книги
  покупала Кундеру шла к метро по гололеду
  шла в универ по гололеду нет его песком и солью посыпали конечно мои брюки были в разводах соли
  думала вырасту разбогатею куплю все книги на свете
  ни на что большее фантазии не хватало
  нет я пыталась написать роман в стиле Павича даже купила специальный блокнот синий клетчатая обложка
  написала там две страницы потом идеи закончились но почему-то была уверена что должна написать роман
  нет не бестселлер конечно который меня прославит а книга для всех для никого для свободных умов какой там еще был эпиграф
  буквально вчера было двадцать потом сдали госэкзамены отпраздновали в ресторане потанцевали под Сердючку
  человек который должен написать роман но не знает о чем очень несчастен
  живешь вроде бы чужую жизнь а настоящая там на пустой странице страх чистого листа это называется или как там
  я читала Павича читала Набокова читала Бодлера надеясь понять как это всё скроено это ведь просто слова в конце концов там должна быть логика если ее уловить думала я так можно думать лишь в двадцать
  считая себя непризнанным гением в киевском метро
  ездила туда-сюда в общем замкнутое пространство из которого практически нет выхода книги это не выход иллюзии это не выход а не сама ли жизнь иллюзия а не сама ли иллюзия жизнь словесные игры в которых при любом раскладе проиграешь
  все необъявленные остановки проехав на одном дыхании только свет будет светом
  
  ***
  мне говорили что то что я пишу никому не нужно
  справедливости ради - не только мужчины, женщины часто тоже
  говорили да толку от твоих стихов знаешь как много поэтов
  дедушка получил в подарок мою первую книгу сказал ну это никому не нужно может быть двумстам людям в мире
  еще говорили надо детей завести но разве они признали бы что кому-то нужны мои дети
  вообще люди скорей всего не нужны друг другу но при чем здесь стихи
  люди и себе наверное не очень нужны но чаще всего я выслушивала что стихи бесполезны
  что только ни говорили пойти на завод разбогатеть выйти замуж но только не стихи словно для всех это было невыносимо я не понимала ну что им не всё равно вроде свою жизнь можно жить как хочешь если хочется потратить ее на литературу то почему бы и нет кому это всё мешает знаю людей проживших жизнь с еще меньшей пользой
  но именно меня все убеждали что это бессмысленно наверное девочка не должна писать книги кто угодно только не девочка это совсем невыносимо это невозможно признать это не может быть нужно
  только не в этом прекраснейшем из миров
  ***
  мне нравится феминитив "человечица" мне вообще нравятся феминитивы
  хотя в биографии все равно пишу прозаик например спросила какой феминитив мне сказали что писательница
  но я подумала что писательница это что-то общее и поэт и прозаик хотя возможно я ошибаюсь
  мы конечно привыкли к феминитивам на уроках украинского в школе
  директорка перукарка лiкарка но феминитива "поетка" у нас на уроках все равно не было словно поэт только мужчина
  поэтесса что-то вроде принцессы
  что-то просто для вида наряженное в шелка обреченное на династический брак или пожизненное прозябание в тени как тетушки Людовика 16-го
  у нас нет иного выхода кроме как начать называть себя названное существует
  в стране которую на экскурсии в Питере в 2008-м году называли не иначе как "окраина" (при том повторяя о матери городов русских)
  в стране воюющей за право быть собой больно видеть враждебность к феминитивам
  в форме насмешек в фейсбуке или зеленки 8-го марта
  наш враг - зашоренность мысли, а не феминитивы
  указка что делать сверху бить по рукам
  
  ***
  мне очень не хватало фем-оптики при чтении классической литературы и девятнадцатого и двадцатого века
  написанной мужчинами где женщина силуэт фигура умолчания
  или написанной женщинами которые пытались мыслить как мужчины
  чтение этих книг не могло вызвать ничего кроме мизогинии
  из них явствовало что лишь мужчина может быть субъектом
  если хочешь быть субъектом надо быть как мужчина
  но тут скорее всего будешь никем мы стояли в очередях носили тяжелые сумки нет никто не волновался что нам нельзя поднимать больше трех килограмм нашли вечную женственность откуда было взяться фем-оптике если не получаешь хорошего ничего начинаешь думать что быть девочкой плохо
  возможно вообще быть человеком плохо но зачем отыгрываться на нас в моем детстве отыгрывались на котятах
  казалось бы то что вызывает умиление не может быть объектом ненависти нет все учились ненавидеть друг друга круговорот ненависти в стране для этого даже не нужно повода достаточно думать что твоя жизнь отвратительна и кто-то в этом виноват
  но к тому кто виноват не добраться надо бить того кто под рукой надо же что-то менять в жизни
  на самом деле я понимаю что могла бы быть той девочкой с арбалетом из харьковской школы просто я могла абстрагироваться от людей не то что мне было всё равно но я училась не слышать просто превратила себя в бамбук на какое-то время
  а если бы я была нормальным живым подростком то убила бы всех наверное и школу сожгла как в фильме "Кэрри" теперь на ее месте было бы пепелище но тогда никто не читал бы мои стихи
  ***
  мне приснилось, что мы обнимаемся на прощание на темной улице (какая-то промзона)
  думаю - нужно найти такие слова, чтобы ты не ушел
  я найду эти слова и всё объясню, чтобы ты не ушел, поверил
  это не слабость или неполноценность, это любовь
  я привыкла не нуждаться ни в ком, потому что придется терять - есть чем гордиться
  потом снилось, что я на Крещатике ем пломбир "вкус, как в детстве"
  думала - ты никогда его не попробуешь, у нас было разное детство, разная жизнь
  люди в моем сне куда-то собирались ехать, сидели на утопающих в мусоре остановках, слушали Кустурицу
  кто-то предложил съесть по одному пломбиру, ты никогда здесь не был
  у тебя были свои убеждения - эта страна им не соответствовала,
  я тоже не соответствовала, всё нужно было переделать
  теперь мир лихорадит, мороженое тоже позволю себе не скоро
  мы даже во сне не разговариваем, я чувствую, что ты хочешь что-то сказать, но зачем
  
  ***
  мне снится что у меня есть неизвестный автограф Бродского
  дескать в 95-м году у нас был скоротечный роман и осталась его записка
  теперь я ношу ее в пыльной сумке хвастаю перед всеми
  (почему-то в этом сне очень много людей)
  никто не выражает сомнений в подлинности не требует графологической экспертизы
  один знакомый поэт берет эту записку чтобы исправить лексические ошибки
  я говорю: "ты что, не смей портить", он отвечает: "я переписал заново и исправляю уже свой текст"
  так и не помню ни одного слова только какую-то смешную рожицу в углу
  знакомые спорят когда лучше организовать совместный вечер
  я спрашиваю: "так будет вечер или нет?", никто не знает
  я достаю роман Татьяны Толстой читаю именной указатель
  в 95-м году мои знания о мире ограничивались "Санта-Барбарой" и французской литературой
  мир вообще был не очень уютным местом но этому знанию не хотелось искать подтверждений
  стихи не читали совсем только в рамках школьной программы учили что-то на память
  но принуждение не способствовало возникновению любви разве только скука
  смены времен года нас и держала здесь
  мир был серым и пыльным как черно-белый телевизор с аккуратной салфеткой макраме сверху
  белыми слониками в серванте собранием страшных сказок и полезных советов
  если правильно произнести слова всё будет хорошо
  но никто не знал слов придумывали на ощупь много молились
  детский психолог советует учить стихи для развития памяти они говорили нам
  
  ***
  мне снится что я на выпускном экзамене в школе нужно сделать морфологический разбор слов а я не помню что это пытаюсь подсмотреть на листок соседки рядом она что-то пишет
  люди переговариваются ходят по аудитории нет наш настоящий экзамен был совсем не таким
  мне снится что мой одноклассник уехал в Торонто в общем это правда
  мне снится что В. говорит у тебя слишком много одежды нужно ее продать и выручить деньги
  мама говорит откуда травма патриархата если в нашей семье всегда был матриархат
  но я понимаю что это ретравматизация
  один известный поэт говорит ну какие там стихи просто у нее длинные волосы а я молчу
  ну не устраивать ведь ссору из-за этого правда
  сколько тебе лет где твоя семья как это не хочешь все хотят семью
  мне снится что я полгода не ходила в школу или даже год и ничего не знаю на выпускном экзамене как же я получу аттестат как же я стану кем-то
  мои однокласссники уехали в Торонто в компьютерную корпорацию
  мой мир превратился в войну его не сложить из осколков наверное больше
  каждый раз ранишься о какой-нибудь и вспоминаешь всё потом забываешь снова
  ***
  мне снится, что я обнимаю тебя и повторяю "я тебя люблю, люблю, люблю",
  повторяю всё громче, но даже во сне не могу докричаться и плачу
  потом просыпаюсь и вижу, что обнимала себя на самом деле
  просто обхватила обеими руками, чтобы никуда не отпускать
  у меня появился страх потеряться
  раньше ничего не ценила здесь, себя и того меньше, и вот
  хочу увидеть сон, где ты обнимаешь меня
  мы знали "у тебя есть только ты, ты справишься, избавься от лишних эмоций"
  а теперь мне снится, что обнимаю тебя и плачу,
  и кричу про любовь, но ты всё равно не слышишь
  ты стал тем бесконечным светом, который горел у меня в ночнике,
  когда я темноты боялась в детстве и тех теней, что в темноте живут
  
  ***
  мне так много нужно тебе сказать, но просыпаюсь утром в слезах,
  или ночью просыпаюсь и плачу
  каждый сон об одном и том же - что я не смогла тебя удержать
  ты не верил, что я смогу, я тоже в себя не верила
  у меня никогда не было человека ближе, чем ты
  и мне стало страшно - я не хотела раствориться
  думала, что у меня так много дел, что моя жизнь другая
  теперь просыпаюсь утром в слезах, обнимая пустоту
  ты должен об этом знать, иначе зачем я пишу стихи
  сейчас пишу этот текст в полчетвертого утра,
  смотрю в укр.нете, где праздники,
  написано - международный день семьи -
  довольно злая ирония, мы бы посмеялись над этим вместе
  мы даже не могли расписаться в загсе,
  любой полицейский мог меня арестовать и выслать,
  если бы ему пришло в голову проверить мою прописку,
  но мы были ближе, чем жены и мужья, ближе, чем смерть
  на самом деле мы просто идем ночью по крымской деревне,
  где жили писатели, у тебя коньяк и конфеты,
  и что-то там - лимон, мы просто заблудились в темноте сентябрьского юга
  и остались там, просто говорим, какие-то истории обсуждаем
  я всегда слышу твой голос, держу твою руку в темноте, чтобы не отпускать
  
  ***
  
  я надеваю черное иду в крафтовый киоск за пивом
  чтобы выпить за тебя где бы ты ни был сейчас такая странная жизнь сложилась у нас
  ее не пожелаешь никому на самом деле наверное мы просто жить не умели
  в окруженьи простых вещей слов которые значат то что они значат
  обсуждали новый роман который сегодня начат
  но закончен не будет жизнь изобретательнее прозы любой
  я надеваю черное всё-таки это немаркий цвет
  мой любимый Малевич знал что это не цвет небытия
  у тебя своя история в которую как-то попала я
  но случайностей не бывает пока я помню как мы смотрели на это море вдвоем
  удивлялись чайкам над площадью мы просто в лодке плывем
  всё дальше огни набережной всё дальше в пластике бутылок песчаные берега
  на ладонях краска типографская в окнах ночная мгла
  
  ***
  ты так часто слушал Майка говорил мне уже 38 теперь я не умру
  мы ели фастфудовские котлеты только не шаурму
  мне как-то было всё равно что есть и пить я не ценила себя ни дня
  не понимала за что ты хочешь убить меня
  ты так часто слушал Майка у меня не было чувств мне было всё равно
  ты говорил про Домострой покорность веретено
  я всему верила потому что привыкла верить только словам
  я еще не знаю что такое любовь ты знаешь там
  и мне расскажешь при встрече спев наш любимый блюз
  я услышу твой голос и в первый раз влюблюсь
  ты так часто слушал Майка музыку так любил
  я думала бесконечный звук не оставляет сил
  я не знаю что такое рай вечная музыка или вечная тишина
  мы идем по улице взявшись за руки купим еще вина
  ***
  многотомник Серафимовича сборник "Душа и лира" склеп-
  ай что мы делаем здесь коломбины десятых неверных годов пропущенных вчерне ходов
  на развалах в простенках в пробелах мой волшебный помощник простой незатейливый печь открывал
  пыл и жар вишневого сада что мы делаем здесь память незнакомых людей
  долго ли идти нам батюшка до самой последней истории
  заставь себя рассказывать как всё было на самом деле как жизнь уходила с каждым вдохом
  растворялась мерещилась на рекламных постерах школ и ручной вприглядку
  тоже могла бы стать жизнь просторечия комнаты из пены боль из фольги
  сколько ни помнит она добра или зла местных обычаев сыроедения простых чисел
  камышей которые можно поджечь и дымом выкурить комаров так ли плоть уязвлена
  возможностью быть так ли она печальна и укусы и мера
  как многотомник Серафимовича съемной квартиры место пустует режется рвется
  рожью салфеточной где телевизор пыли балерина рыба-графин семейство слоновьих
  раз-два-три и ничего не происходит безъязыких считалок исходников по которым
  кто-то должен понять крупы Коперник в углу
  геофизика за седьмой класс твердая вера
  
  ***
  мов десять рокiв у пiдпiллi зiзнатися в коханнi
  дiзнатися що все марно як марнославство мук
  пiдземне життя корiння оплетених корiнцiв
  рук закоханих в нiмотi самотностi вдвох
  мовчання мереживо змерзлi мости через транспортну розв"язку
  бiльше нiкуди не втечеш i ти теж
  будеш мов рiдина без смаку на сонцi
  висохнеш зовсiм як не було давно вже пора змiнити паролi
  всi цi ластiвки листiвки кволi
  з побажаннями щастя на вiдстанi що ти зможеш вiдповiсти
  якщо запитають хто ти що робиш тут
  ймовiрнiше за все просто втратиш дар мови
  безкоштовний подарунок для постiйних клiєнтiв
  щось непотрiбне та певно красиве як користь що втратила сенс
  ми йдемо поруч та не дивимось один на одного вдаємо що незнайомi
  не видавати чужi таємницi свої ховати
  мов кiстки риб"ячi гострi пустка пiд стелею
  ми дивимось якiсь сумнi мелодрами нульових
  у парку на холоднiй землi не можна згадувати про осiнь
  не можна згадувати нiщо як вiдсутнiсть натякiв змiсту
  у тебе є ти що потрiбно тобi ще для виправдання
  ховай очi згадуй як тебе колись звали
  потiм бiльше не згадуй
  не здогадуйся де тут вiдповiдь всi паролi змiнено
  ми змерзли i не дочекаємось хепi-енду
  навiть пледи не допоможуть
  нiхто не має здогадатися як сумм просотує життя
  крiзь шкiру назовнi
  бiльше нiчого свого не забрати нам iз собою
  ***
  
  мов пустi сиротинцi пiд'їздiв миршавий асфальт грона вiкон
  натомiсть ти маєш рацiю життя прозоре мов скло на яке щойно вилили побутову хiмiю
  розмазали блискавичним рухом шматком тканини як невдала серветка
  все тут якось зветься якби iснував сенс хiба робили б ми щось
  таке беззмiстовне як дихання безлад кольорiв ось так
  спектр просотує ниткою сувороб шкiру
  мов пустi сиротинцi пiд'їздiв до яких нiхто вже не пiдбере код
  а що там цiкавого спитаєш ти нащо нам хотiти туди потрапити
  що цiкавого в побутовiй хiмiї окрiм кохання
  кохання заживе наступного дня затягнеться плiвкою нафти
  на водi як формула водню нам невiдома вже i застигне на бездорiжжi
  ***
  может быть кто-то прочитает мои стихи через сто лет
  и узнает как я тебя любила
  вот борщ не сварила ни разу стихи я и так пишу всё время
  это мое главное занятие
  а сделать что-то полезное борщ сварить заработать денег
  ради любви ведь можно было не только то что делать приятно
  можно было не просто ограничиваться словами
  но я не понимала что это за мир
  в моем мире всегда всё было логично
  слова всегда значили то что подразумевалось
  раньше мне всегда хватало слов
  потом они закончились их можно тасовать
  как угодно но зачем
  никто не узнает как я тебя любила наверное
  я и сама не знала как это происходит обычно
  в повседневной действительности стирки руками
  я не понимала что это за мир
  психиатрическая больница имени Ганнушкина за окном
  богаделки в тулупах мрачной поступью мертвецов
  гуляли по двору туда-сюда я смотрела в окно
  гопники во дворе бросались бутылками
  соседки выгуливали собак маленьких пород
  алкоголики в беседке обсуждали Платона
  или Сократа точно не помню кого потом к весне все исчезли
  появились черно-белые котики ты сказал: "они пережили зиму"
  я ответила: "ну хорошо ведь" и улыбнулась им
  
  ***
  может быть не о чем вспоминать руки волосы голос
  карта на которой отмечен парк переход подземный зеленые насаждения
  мы вдыхаем разреженный воздух пустых высоток кислый уголь подземных станций
  слова которые некому сказать почему всё заканчивается словами
  ничего не значащие подробности каждой любви разбитые коленки молох зеницы
  они приходят сюда ради забвения редукции гласных падения вер в одиннадцатом
  детская горка песочница ржавые реки спрячь в ладони это копченое стеклышко
  смотри внутрь солнца не отвечай на звонки со знакомых номеров
  простое счастье прописано нам косые линии бреда проступают сквозь кожу
  которая помнит только чужую
  ***
  может быть счастлива только тогда была в шестом классе на новогодних каникулах
  ела пражский торт читала "Утраченные иллюзии"
  иголки елочные застревали в паласе падали в калорифер плавились там
  с отоплением тогда было еще хуже чем сейчас
  ты говорил что мог бы командовать полком твоя бабушка читала какой-то том
  из собрания сочинений Чехова потом впала в забытье
  больше не возвращалась в сознание
  кругом были ее фотографии тарелки на стенах а-ля Версаль
  она была нейрохирургом ездила в Париж в семидесятых
  подружка сестры твоего друга спросила: "зачем вы это всё пишете, в мире и так много слов"
  я не знала как еще найти оправдание себе
  по телевизору показывали захват Донецкой горадминистрации
  вы пошли за вином оно всё время заканчивалось
  я переключила телевизор на канал где всегда клипы
  утром показывали заседание в захваченной горадминистрации
  каких-то людей в кожаных куртках
  мы переключили на старый советский фильм допили остатки вина
  на самом деле счастья не существует только мы можем его придумать
  не зная зачем оно что с ним делать без него было как-то проще
  я по-прежнему пишу чтобы найти выход
  все указатели в метро сливаются в глазах
  ***
  можно ли ехать на работу в поезде "Краков-Освенцим" рассуждать на тему в котором ты ни приехал бы
  камера вечной смерти пустует наполнена пластилиновыми человечками кожи твоих мультфильмов
  ароматическими свечами эзоповой распродажи вот остановка номер ноль три минуты
  земля не принимает разряд не рядится грудная клетка в колокольчики колоб чья-то рука на твоем лбу холодает
  закрой мне веки пляжным песком запечатай рот горький голем немотой незнания правил движения червь плавленый
  по колечку нанизывать пока не закончится свет чье-то плечо на твоем плече вчерне кажется что те очертания повторяют
  знаешь не открывай сегодня нас просто нету
  мало ли поездов ну сели на тот что первый
  насыпь жестокая летняя блажь возвращений
  обещали подать себе знак чьи-то губы в твоей ладони
  несть ни знака ни означаемого модэ ани
  говорит нужно поставить пластиковые окна уже почти
  ***
  
  мои друзья писали мне нет никакой войны
  просто не нужно смотреть телевизор
  нет никакой войны это просто в твоей голове
  или ты притягиваешь войну сама виновата
  люди гибнут каждый день just because I can
  потому что их можно было спасти
  но не думай что твоя жизнь имеет какую-то ценность
  деньги не пахнут кровь это просто цвет
  мои друзья говорили мне у каждого своя правда
  все имеют право на свою точку зрения
  нужно всех выслушать
  забавно но нет если у тебя нет ресурса
  твоя точка зрения взвешена и сочтена слишком легкой
  и зачем они туда пошли
  их туда никто не звал
  а зачем ты ходишь по темным улицам ночью
  забыли что живете в джунглях сами виноваты
  кто вас растил для страны бросившей детей
  ни права голоса ни субъектности
  мы помним что права не дают их берут
  мы помним но всё это может превратиться лишь в память
  "если новое поколение не может сказать "нет", это их проблемы"
  где проходит граница это их проблемы just because I can
  давайте не будем нагнетать
  
  ***
  мои мужчины возвращались к женам конечно их нельзя назвать моими
  просто кризис среднего возраста какой-то
  когда мы начали встречаться ты сказал что у тебя кризис среднего возраста
  твоя жена ушла от тебя раньше забрала велосипед
  ты возмущался зачем ей велосипед это чтобы насолить что она будет на нем ездить
  у меня был когда-то велосипед перешел от двоюродного брата
  я поехала кататься на нем застряла в камнях разбила колено
  с тех пор не люблю велосипеды
  жизнь говорят или крутишь колеса или падаешь мы были ни живы ни мертвы
  так любили друг друга но больше конечно себя кого еще могут поэты любить
  ну стихи еще как движущую силу и производное
  мы смотрели разные сериалы сквозь сон ты говорил никто тебя не полюбит всё равно
  так что сиди здесь я хотела сказать зачем мне чья-то еще любовь
  но ты не верил не мог поверить что можно в любви всего мира не нуждаться
  нечем насытить свое эго бездонное потому что это тупик
  мои мужчины возвращались к женам те у кого не было жен просто исчезали
  мы смотрели сквозь сон сериалы какие-то ты спросил о чем бы я хотела снять сериал
  я ответила ну вот о Вертинском нет сериала например
  а я посмотрела бы с интересом
  ты сказал права на историю жизни Вертинского принадлежат его дочерям наверное
  так что сериал не снимут когда-то ты пришел в одно издание
  Антон Долин спросил у тебя о чем бы ты хотел писать ты ответил что о кино
  Антон Долин сказал что здесь уже есть кинокритик и ты ушел
  вместо того чтобы выбрать другую тему
  так и не стал кинокритиком но сериалы любил и кино особенно старые фильмы
  нуар говорил там про коварных женщин которые всегда подставляют главного героя
  после вернемся куда-то к великому может быть
  ***
  мои ровесники думали как добиться успеха
  а я думала что мне пора в кого-то другого переродиться
  конечно я окончила иняз но не знала куда идти на работу
  потом устроилась в бюро переводов это было одно из двух ведущих бюро переводов Киева я видела диаграмму
  но спала по три часа в сутки думала почему они растут за мой счет
  решила что я не переведу все тексты на свете
  не заработаю все деньги на свете
  тем более что от недосыпа я уже начала путать слова
  думала что так я всё равно не доживу до пенсии зачем мне думать про эту пенсию
  думала зачем мне ипотека если у меня нет семьи кто потом заберет эту квартиру
  потом думала поеду в МГУ поступлю на культуролога раз об этом мечтала
  потом думала буду путешествовать посмотрю мир это ведь интересно
  я не знаю какой из вариантов правильный и нам об этом не сообщат но мне удалось полюбить себя как человека который живет в этом мире увидеть что он прекрасен
  сидеть в изоляции смотреть старые фото странная история не знаю выберемся ли мы отсюда писать стихи
  ***
  
  мои ровесники превратились
  в недовольных жизнью сорокалетних людей
  у которых скоро должна начаться вторая молодость
  молодежь говорит на другом языке
  и не могу сказать что мне этот язык интересен
  смотрю странные сериалы про изоляцию
  там вечный Нагиев герои общаются в зуме
  мой знакомый поэт говорил
  не обращай внимания на сексистов они скоро вымрут
  за несколько лет до изоляции он говорил это
  я не умею пользоваться зумом
  я не умею пользоваться вайбером
  напишу стихотворение тут день и закончен
  ***
  мои родители были очень молоды у них были проблемы с личными границами поэтому так получилось что у нас троих личные границы не сформировались
  папа хотел после службы в Туркмении записаться в Афганистан но их отправили домой сказали вы что дураки идите домой
  потом папа решил жениться потому что родители забирали у него всю зарплату
  когда они с мамой пошли в парк он даже не купил ей пирожок она всю жизнь ему это вспоминает
  так вот они поженились жили впятером в тесной хрущевке потом я появилась
  папа устроился в кгб нет ничего такого просто стоял там в карауле
  еще были политзанятия и тренировки пайки копченая колбаса икра черная но недосып потому что дежурить сутки
  видел Щербицкого ездил в Калининград в Ригу в Москву потому что раз в год можно было куда-то поехать
  нет в Москве он не видел ничего кроме Лубянки куда отнес депешу
  в Риге не видел ничего кроме какой-то очереди где к нему обратились по-латышски всю жизнь этим гордится
  в Калининграде не видел ничего потому что ехал в св с генералом
  или в Москву ехал в св с генералом уже не помню мама хотела гостинку
  нет нам не дали гостинку к счастью дали двухкомнатную квартиру дедушке от Института автоматики
  он до конца жизни ходил и говорил что это его квартира а вы здесь по нашей милости
  мама ругалась что нужно выбросить весь этот мусор с балкона
  она периодически хочет что-то выбросить например мои книги
  наверное при Союзе не существовало личных границ
  папа уволился из конторы перед тем еще ездил в санаторий в Грузию написал что у него бессонница там нужно было придумать какую-то болезнь чтобы попасть в санаторий
  потом прислал телеграмму что нужны деньги мы рассказывали стишок про когда едешь на Кавказ тайно смеялись
  потом устроился на завод "Арсенал" где изготавливал бракованные детали получил три рубля потом в армию потом армия развалилась
  мама читала в газетах рекламу про нефтяные вышки в Норвегии нет никто никуда не поехал
  что я знаю о личных границах это для твоего блага всё что ни происходит вокруг
  
  ***
  мои родственники были очень практичными людьми
  больше всего их интересовали деньги и увеличение своего поголовья
  нет они иногда ходили в театр иногда что-то читали но всё это было на периферии
  они удивлялись не знаю искренне или притворно ой как это а что за стихи не платят?
  меня тоже убеждали в необходимости выйти замуж потому что это явно полезнее чем стихи
  только моя начальница которая развелась с первым мужем говорила выйти замуж не напасть как бы замужем не пропасть говорила не надо выходить замуж просто так потому что требуют
  в пятницу я получала зарплату и шла в книжный магазин
  там практически никого не было кроме меня я часами листала книги
  мне говорили так ты ни с кем не познакомишься
  мои родственники были очень практичными людьми не тратили время на сантименты
  ***
  post-human
  мои соседи делают ремонт с 88-го
  покупают пылесосы-роботов, читают новости о женщинах-роботах
  с правильными чертами, с правильными словами, выбрасывают старые табуреты, шкафы
  когда-нибудь их квартира станет идеалом
  они перестанут забивать гвозди, сверлить бетон
  вспомнят, как выбивали ковры на детской площадке
  женщины-роботы будут писать стихи о любви
  находить самые точные слова, которые достучатся до каждого сердца
  будут готовить ужин с балансом калорий, углеводов и солей
  не будут спрашивать, когда поедем в отпуск, не будут стареть,
  впадать в депрессию, не полюбят другого
  их можно выключить, а потом снова включить,
  сны не смущают сознание, и в черепной коробке
  мы всего лишь импульсы, взаимодействие нейронов
  в 90-е мои соседи слушали музыку громкую, настежь открыв окно
  бензин подорожал, машин на улице было мало
  в троллейбус сесть было сложно, люди перегораживали проезжую часть,
  чтобы он остановился, но забит был под завязку всё равно
  ночью по телевизору принимали конституцию
  нет, мы не любим себя, боимся других, не уважаем государство, едим что попало
  роботы были бы к месту здесь вместо нас
  ежевечерние молитвы, механика язычества, пыль ремонта на стенах
  
  ***
  мои токсичные родственники говорили: "У тебя слишком тонкие пальцы, ты не сможешь носить кольца"
  бывший муж говорил: "Куда ты без меня, никто тебя не полюбит"
  контролеры говорили: "Что за подозрительный студенческий"
  и никому не приходило в голову потребовать у них удостоверение в ответ
  реклама в метро говорит: "Тебе нужна квартира в закрытом комплексе "Прага"
  муж ребенок квартира собака что ты тут толпишься в метро в час пик создаешь видимость жизни"
  тебе нужна такая ты чтобы ни с чем не спутать красная ветка
  одно и то же метро чужих городов отчизны
  чтобы разучиться говорить не помнить где свет
  таблички с названиями улиц говорят что поэзия мертва политика не имеет смысла фонетика антиквариата несчастна
  земля покрыта стеклом в теплое время суток
  давай никуда не пойдем здесь и так хорошо
  ***
  моих родственников не воспринимали всерьез в окружающем мире поэтому они повышали свою самооценку издеваясь друг над другом не принято было уважать чьи-то границы потому что мы ведь близкие люди можем друг другу говорить что угодно
  потом я не знала как выстроить границы нет я сначала замкнулась в себе потом не знала как с кем-то общаться
  просто читала книжки это вроде как хорошо во всяком случае лучше чем когда мужчины нарушают твои границы и говорят что так и надо
  мы ведь близкие люди между нами не должно быть границ разрушают тебя
  но по сравнению с тем чтобы влюбиться в человека который тебя не любит мне это казалось любовью
  нарушение границ казалось любовью потому что ведь не игнорят
  не исчезают не пишут "я занят" кажется лучше слиться с человеком и никогда не отпускать в двадцать шесть лет я считала себя старой да в общем и еле ноги волочила так что думала кому я буду нужна скоро никто не говорил что мы должны быть нужны себе мы существовали для работы на корпорации или мелкие фирмы для потребления товаров для замужества но только не для себя как тут можно было понять кто ты твоя собственная значимость сводилась к нулю мне даже было всё равно в общем но вокруг существовал мир ему было не всё равно абсолютно я каждый день слушала что должна выйти замуж
  например никто не говорил что я должна издать книгу а вот выйти замуж так это постоянно
  так словно меня замуж зовут а я отказываюсь можно подумать
  несколько раз предлагали завести ребенка но вот никакого штампа в паспорте словно с точки зрения вечности имеет значение этот штамп или этот паспорт
  но идея навязчивая какая-то замуж замуж замуж больше ничего
  мне было жаль что жизнь проходит зря но она и с мужем любым бы так проходила люди здесь ленивы и нелюбопытны как известно нет многие даже неленивы куда-то ездят что-то фотографируют но где здесь была бы я от меня они хотели только ребенка получить а я словно никакого значения не имею ничего написать не могу даже не знаю зачем им нужен был этот ребенок наверное чтобы его гнобить и поучать ни на что другое они всё равно были не способны жаль мне было бы этого ребенка для себя я его воспитала бы совсем по-другому если бы у меня была цель родить и воспитать ребенка я бы воспитала его свободным человеком с критическим мышлением то чего мне так не хватало в двадцать
  ладно для меня не было авторитетов в реальности но были писатели мне казалось что они знают больше чем я сейчас мне всё равно ну вот человек становится собой только с помощью экзистенциального бунта получается мой экзистенциальный бунт заключался в том что я считала что мужья и дети не нужны и это среди людей для которых это был главный смысл в жизни какая там литература
  
  ***
  мой двоюродный брат проверял как я помыла посуду
  говорил что я неправильно хожу девочка не должна ходить так быстро
  говорил что я ничего так но только в профиль
  тогда я не понимала что у него комплексы потому что мой дядя командовал ими помыкал постоянно
  а на ком замыкалась эта цепочка я была самой младшей к тому же девочкой
  мне все время говорили что я толстая я начала худеть перестала есть
  потом дедушка со своим племянником уже в нулевые начали обсуждать мою внешность сказали что я ничего так но было бы неплохо поправиться
  я весила сорок с чем-то килограмм не крикнула им хватит обсуждать мою внешность и не ушла с их праздника
  я думала что это норма и по-другому все равно не бывает
  я была самой младшей к тому же девочкой кто другой должен отдуваться за всё
  сломанные надежды обиды комплексы страх смерти на ком еще отыграться самое страшное что я стала такой же как они на некоторое время
  тебя приучают во всем обвинять себя ты в знак протеста начинаешь винить других
  никаких полутонов только черное и белое похудеешь тебя не обвинят поправишься тебя не обвинят
  обвинят я помню это чувство вины со школы
  мне скоро сорок а чувство вины впиталось в мою кровь въелось в мою кожу
  ты делаешь то что никому не нужно пишешь там какие-то никому не нужные стихи
  мама сказала ну и что потратила два года не на того человека ну так бывает
  я сказала но ведь жизнь проходит можно ничего не успеть
  я мечтала переводить книги но думала что книга переводится долго
  лучше перевести сотню договоров и сразу заработать
  дело не в том что я потратила два года на человека которого не любила
  он работал в газете на полставки и не волновался что заработает мало
  а я волновалась что позволить себе такое не могу
  хотя конечно же дело именно в том чтобы говорить что я не одна
  я сама согласилась быть несчастной
  смотрите я больше не худая и не толстая меня можно любить просто так
  сказать людям которые никогда об этом не узнают да им и всё равно уже в общем
  эта цепочка должна была замкнуться на мне я самая младшая к тому же девочка к тому же поэт
  эта цепочка должна была замкнуться
  
  ***
  мой двоюродный брат сказал: "ну в профиль ты еще ничего так",
  хотя его никто не спрашивал, что он думает о моей внешности,
  но он не преминул высказать свое мнение
  в начале девяностых у нас еще ничего не знали о бодипозитиве,
  так что я, скорее, даже обрадовалась, восприняв это, как похвалу
  как слова одноклассников относительно моих ног
  (тогда у нас еще не знали слова "объективация", но что-то мне в них не понравилось,
  я начала носить длинные юбки)
  это чувство, словно состоишь из каких-то разрозненных частей механизма
  (тогда у нас еще не знали слова "расчеловечивание",
  хотя, может быть, знали, но не в этом контексте)
  в конце концов, мы читали сказку Одоевского про Невский проспект, "Песочного человека"
  потом думали, что капитализм расчеловечивает всех
  потом думали, что у нас слишком мало денег
  одни знакомые спрашивали: "когда ты выйдешь замуж?"
  другие говорили: "замуж - это неважно, главное - родить ребенка"
  третьи спрашивали: "какая у тебя зарплата?", мама говорила: "хочу внуков"
  принадлежит ли твое тело тебе в контексте производительности труда
  депрессия накатывала волнами (тогда у нас еще не знали слова "мдп",
  хотя, говорят, его уже переименовали)
  я не знала, почему сил всё меньше, а тоски всё больше,
  грустила из-за своей неэффективности, всё время хотелось спать
  нет, я не стала более эффективной, но перестала об этом думать
  мой двоюродный брат стал дипломатом в Ирландии
  кстати, так и не женился - наверное, мало кто готов
  терпеть комментарии о профиле и мытье посуды
  (тогда мы не знали словосочетания "посудомоечная машина",
  на каникулах грели воду из колодца на газовой конфорке),
  но в таких случаях говорят "не встретил своего человека"
  
  ***
  мой дедушка родился в 27-м году в Дарнице которая тогда была пригородом его мама умерла когда ему был год от нее осталась только фотография
  его дедушка до революции служил в гусарском полку потом жил в Кролевце говорили что он был колдуном прожил почти сто лет никак не мог умереть попросил чтобы ему дали какую-то специальную икону и только после этого умер
  дедушкин отец один из семерых детей устроился рабочим на Дарницкий завод
  в голод зимой они везли в окрестные села вещи на санках выменивать на еду
  потом у дедушки было две мачехи Анна Ивановна которая на фотографии (ее дочка вышла замуж за военного уехала в Таллин Анна Ивановна переехала к ним)
  вторая мачеха Елена Меркуровна жила на Красноармейской на первом этаже сейчас там магазин но тогда квартира отошла государству потому что она никого там не прописала
  она приехала к дедушке и сказала что будет здесь жить а дедушка вызвал такси и отправил ее обратно
  поэтому получил в наследство только копию картины "Кающаяся Магдалина" и царских времен сервиз
  дедушка окончил КПИ ездил геологом на Север там выпил какой-то спирт после которого всю жизнь придерживался диет пил перепелиные яйца картофельный отвар делал зарядку работал в Институте автоматики
  бабушка работала библиотекарем они познакомились и поженились через три месяца знакомства жили в двухэтажном деревянном доме возле Евбаза потом переехали в хрущевку на Демьяна Бедного которая потом стала улицей Ольжича
  мои родители познакомились в Институте автоматики но на фотографии мой папа маленький мальчик который будет бросать кастрюли с лестницы и смотреть как они падают вниз
  
  ***
  Как часть мизантропии
  Мой друг Флобер купил канарейку на ярмарке под Руаном,
  могу рассказать тебе сказку в свои двадцать восемь неполных лун
  (примечание в сторону: "Из-за угла показалась луна, подождем
  Златовласку") о вечном и пьяном. Я сговорюсь с Лаперузом и уплыву
  на Нептун.
  
  Вот я уже на Нептуне, мой друг Флобер мне шлет каблограммы,
  подобно саднящему нерву на ладони клочок бумаги веленевой,
  кто-то выносит стул, читаю "Бизнес в стиле фанк" и "Как
  превратиться в стерву", в клетке томится воробышек, в горле
  клокочет Катулл..
  
  Мой друг, не помню его фамилию, мне говорил: "Люблю метафизику
  сплетен, мог бы любить я многое, просто как три сестры, мог бы любить
  я многое, но безобразно беден, в старом валежнике образность и
  на поляне костры".
  
  Мой друг Флобер купил канарейку, простая душа, ее научить непросто
  тому, что сам ты умеешь как будто по памяти, руки свои умыв. Она
  просыпается ночью, щебечет в свою простыню, и хозяин дает ей корки
  сухого тоста, и текст под копиркой срывается в искренность,
  крив.
  
  ***
  мой дядя Курчатов работает в KFC говорит "свободная касса" крылышки соус из кетчупа соус из майонеза
  дети приходят держат его за бороду делают селфи в красном уголке ищут иголки в стогу
  он говорит: "ну что я вам хорошего сделаю чем вам ребятушки помогу"
  мы замерзли в пути возьмите вот эти размороженные мюсли
  не так уж они плохи как может показаться на вкус или не берите враги окопаются в общепите
  так и разрушают страну самую лучшую страну это у них мир означает войну
  а у нас яблочки пчелки на полу разводы карболки
  песья голова на плечах первой красавицы бель эпок
  ну а что вы хотели ученый всегда жесток
  это подарочный бургер в нем бомба и робот со вкусом инжира
  не выходи на улицу на улице кровь в желобах на улице ничего нет
  мой дядя Курчатов говорит что мясо это зайчата поросший мхом специальный дом сиречь в подкорку тебе впечатали ад но даже от ада не будет толку
  толкаются хватают грязными руками быстро едят
  кто вывел эти атомы этих упитанных октябрят
  этой октябрьской звезды во лбу неугасимое пламя
  кто по громкой связи сейчас обещал вот вернутся в класс
  и не толкаться светлое будущее одно на всех толкаться огромный грех
  главное взаимопомощь твердая вера в успех
  через двести лет здесь будет город-сад и теплая свалка
  поэтому никого никогда никого не жалко
  картофель фри хрустит в руках словно кости перемелются будет хлеб
  теплый хлеб теплый картофель фри теплая кола
  карта родины золото из распоротого подола
  вот на нем пыль вот на нем кетчуп и сок
  и впереди никого а теперь кого подразумевал Блок три варианта
  
  ***
  мой Киев начинается примерно в три года с заснеженного парка
  длинных аллей горок ведущих вниз
  лыжников в смешных шапочках каких-то детей повсюду
  папа говорит в парикмахерской: "Сделайте ей каре, как у Мирей Матье"
  я не хочу стричься хочу отрастить длинные волосы
  чтобы было куда прицепить бант на новогодний утренник
  по дороге к реке большая лужа в которой живут пиявки
  и которую никак нельзя обойти
  бабушка и дедушка говорят не страшно пиявки полезны
  и вообще кто не рискует тот не пьет шампанское
  "шампанское" для меня просто слово "риск" впрочем тоже
  нужно выучить все буквы на картинке
  скоро в газетах напишут что вреден холестерин
  мы идем в кукольный театр который скоро снова станет синагогой
  куклами управляют люди это неинтересно
  Дед Мороз заставляет прочитать на память стихотворение
  Дед Мороз тоже ненастоящий игрушка настоящая
  они копятся в своем темном углу иногда что-то говорят
  я не помню чем заканчивается стихотворение
  ношу белый фартук по праздникам красную звезду на груди
  потом нам больше не рассказывают про общество чистых тарелок
  чистую совесть и руки
  мы читаем про смерть Муму и про утопленницу
  смотрим фильмы про вампиров ходим на базар возле молочной кухни
  мимо памятного знака о фестивале молодежи 88-го года
  всё стоит 20 долларов можно только смотреть
  на образцы китайско-турецкой моды как раз отменили школьную форму
  опыты с электричеством на уроках физики очень много формул
  в институте девочка из Глухова сказала мне: "Я обожала решать уравнения в школе,
  особенно тождества, когда всё сходилось, это был такой кайф.
  А из литературы мне понравились "Братья Карамазовы",
  очень интересный детектив".
  мы читаем про Фандорина ждем новый роман Пелевина ходим в "Букву"
  общаемся фразами из "Даун-Хауса" боимся не сдать историю английского языка
  делаем стенгазеты поём в самодеятельности долго едем в троллейбусе
  ходим на лекции о Тибете и переселении душ
  потом магазин эзотерической литературы сгорел
  мы получили ламинированный диплом
  подумали что так и не побывали в галерее Гельмана
  хотя она была рядом с нашим институтом
  начали ездить на море и в ближнее зарубежье
  прошли по тропе Голицына натерпелись страху
  несколько раз влюбилась
  это стихотворение об умении забывать
  ***
  
  мой младший брат работал на доставке в кафе для вегетарианцев
  там работали разные творческие личности, например, скульптор
  окончил академию отделение монументальной скульптуры,
  доставлял хипстерам фалафель
  днем курьеры собирались и обсуждали, что неплохо было бы
  поехать в Индию, там обезьяны, они милые
  кого-то заставили в свободное время читать учебник экономики,
  но он достал гаджет с игрушкой и спрятал между страниц
  когда-то мы ездили с младшим братом и представителями профсоюза
  в Кропивницкий (он тогда еще назывался Кировоград)
  кто-то достал гаджет и прочитал, что захватили министерство финансов
  в Кропивницком-Кировограде еще было всё тихо
  мы постояли немного с плакатами в защиту социальной справедливости
  возле горадминистрации, которая тогда еще не была захвачена
  человек, который привез нас, рассказал о деятельности профсоюза
  сказал, что была палатка на Майдане, но вообще вряд ли трудящиеся
  защитят там свои права таким образом
  потом мы пошли через дорогу на рынок раздавать листовки о профсоюзе
  скучающим продавцам турецкого ширпотреба, был сильный мороз
  потом нам дали деньги на обед, мы пошли в центральный фастфуд города,
  взяли суп и картошку, какой-то мальчик сказал: "да разреши ему выпить пива"
  я ответила: "я не запрещаю, он сам не хочет"
  потом я сфотографировалась возле памятника Кирову накануне декоммунизации,
  автобус несколько раз останавливали, мы ехали домой
  ***
  
  мой папа говорил скоро будет революция мы не верили говорили что за чушь откуда
  мой брат говорил скоро будет революция на первую зарплату купил пистолет спрятал в ящик стола
  мы пошли на демонстрацию первого мая у всех было праздничное настроение иностранцы махали нам из автобуса
  проезжая мимо словно местной достопримечательности
  мы шли подхватывая кричалку "мы собрались на протесты - олигархов ждут аресты"
  мама сказала что ничего уже не изменится и не поможет что можно сделать с олигархами
  сказала что очень много молодежи без перспектив рядом шли люди с плакатами из Симферополя из Донецка шли все вместе
  прошли мимо митинга коммунистической партии тогда еще разрешенной это было за полгода до начала революции но мы об этом не знали просто шли на Контрактовую в праздничном настроении
  там узнали про арестованных поехали в отделение забрали брата в общем праздничное настроение исчезло но мы шутили что это словно встреча революционеров в старом кино
  шутили что олигархов из кричалки аресты только ждут а тут вот уже дождались
  мы жили в пространстве конца истории до начала революции оставалось полгода до войны почти год
  
  ***
  мой прадед приехал из Саратова был начальником жандармерии в маленьком городке после революции остался там же поэтому в 38-м его репрессировали
  у него было много детей но не осталось ни одной фотографии
  его сына моего дедушку не брали учиться никуда кроме техникума (но потом он всё равно стал агрономом и председателем колхоза)
  он был человеком с тяжелым характером выливал на жену борщ если борщ по его мнению холодный
  поэтому ждали его возвращения специально подогревали
  его сын мой дедушка по рассказам до войны был прекрасным человеком говорили "хоть прикладывай к ране"
  но после войны его характер стал примерно таким же он начал пить нет он был склонен к шуткам и веселью но вдруг мог сорваться
  злился что мы смотрим сериалы особенно "Санту-Барбару"
  взял у нас почитать "Анжелику" сказал французский разврат
  сказал мне я прочитал больше книг чем ты потому что я намного старше и вообще при Союзе было лучше
  я сказала но при Союзе всех этих книг не было он сказал а сейчас их нельзя купить потому что нет денег
  после войны он был в Донецке после его похорон приехали две женщины мать и дочь мать сказала что она его внебрачная дочь из Донецка
  кто-то подтвердил что знал о наличии у него дочери но мы так и не знаем что это было возможно дочь есть но это мошенники или действительно дочь и внучка
  внучка лет на десять старше меня муж при разводе забрал у нее ребенка
  она некоторое время постоянно нам звонила и просила чтобы я приехала к ней ночевать мы решили что они может быть планируют меня выкрасть и потребовать у моего дяди выкуп или что еще конечно я никуда не поехала
  тем более что мой дядя не заплатил бы за меня ни копейки выкупа
  потом эта женщина познакомилась с милиционером перестала мне звонить у милиционера сын непослушный мальчик десяти лет он заставлял ее за ним присматривать и вообще у нее квартира а он развелся с женой не знаю что там было дальше
  моя мама сказала если бы она родилась мужчиной жила бы как хотела а поскольку женщиной она знала что должна завести семью
  мой дядя говорил бабушке зачем вам понадобилась эта Ленка
  бабушка и дедушка семь лет жили отдельно она уехала в Волгоград к инвалиду но не выдержала и вернулась
  потому что он очень страдал а она его жалела не могла больше смотреть на его страдания
  мой дедушка жил у женщины и свою мать перевез туда же потом ее родственники их побили его мать вскоре после этого умерла
  потом бабушка и дедушка помирились и завели второго ребенка тогда было принято спрашивать у вас мальчик или Леночка
  мама нарисовала детский рисунок чтобы отправить его на телевиденье дедушка сказал что там не хватает домика пририсовал домик
  потом по телевизору показали этот рисунок ведущая сказала прекрасный рисунок вот домик получился так себе
  ***
  Русский Гамлет
  Мой принц родился десятого января по новому стилю, топили довольно скверно (его аналитик потом говорил: "Вы ветрены, как ягненок"), всех бедных людей касается жизни скверна - построил дворец, посадил бор сосновый, с пеленок глядит на мать с изумлением (здесь поменял три буквы, чтоб пощадить тех редких читателей мнимую добродетель, кто удосужился выйти), ну дескать, слыхали стук вы, это пришла Офелия, нужен еще свидетель. Это пришла Офелия, девушка в кринолине, зверь из другой эпохи с корзиною провианта, знаете, вот специально для вас я буду писать отныне столбиком ровным, как мера скорбей таланта в разнокалиберном тексте, любовь иссушает душу, превращает ее в парафиновый фрукт на веточке из сусала, и зверь морской выходит из нашей души на сушу, и говорит: "Прости меня, я писала", тем оправдала всех на три поколенья вперед, на лысине князя Куракина черным пером сердечки, всему домотканое время, всему долговой черед, солнце взойдет и море сгорит от свечки. Для вашего блага построены мельницы и скиты, пещеры, столовые, детские универмаги, в каком-нибудь томе мы станем с тобой на "ты", исход предрешен, отделение от бумаги. Внутри коробейник, сапфировый скарабей, какой-нибудь новый фасон истончив до трети, поставишь на стол с богоматерью всех скорбей, она долготерпит и просто молчит, как дети, которым велели в угол, закрыв глаза, и всё, что вокруг, становится соразмерно дубовой раме, на раме горит слеза, почти бирюза, топили довольно скверно.
  
  ***
  мой супруг выпивал полулитровую бутылку водки в день
  поэтому я не могу сказать об этом напитке ничего хорошего
  мой дедушка тоже пил - конечно, не так много
  но зато запрещал нам смотреть сериалы когда не спал,
  иногда пытался выгнать из дома
  мой супруг тоже запрещал мне смотреть сериалы
  чем их так раздражают именно сериалы
  наверное иллюзия контроля в ситуации, где контроль невозможен
  нет, я не говорю, что я совсем против водки
  когда она была в доме, добавляла немного в апельсиновый сок
  специально покупать, конечно, не буду
  мой супруг пил еще и настойку "Урожай"
  такой странный напиток, внутри бутылки был перец
  она продавалась только в одном магазине в нашем районе
  продавщица спросила у меня, что происходит в моей семье
  может быть, какие-то проблемы
  мой супруг пил и возмущался, что Киев захватили фашисты
  и его там обязательно расстреляют
  однажды сказал я просто хотел посмотреть, смогу ли я спиться
  словно это какой-то научный эксперимент,
  но мы ничего не узнаем о его истинных результатах
  ***
  мой учитель математики в пятом классе говорил Брагина что ты за дура
  может быть не такими словами но смысл такой дескать не знаешь ты математику
  и никакой язык не знаешь ну здесь он конечно очень преувеличил но я ведь не стала бы протестовать слушала всё это молча
  не знаю что заставляло взрослого человека унижать ребенка прилюдно хотя было ему там года двадцать три никакой не взрослый но для нас он был взрослый и учитель
  через год он эмигрировал в Германию наверное злился из-за того что должен отработать год в этой школе на Троещине вместо того чтобы уехать отсюда сразу
  я в общем действительно не понимала математику и не видела в этом для себя никакого смысла
  наверное это его очень злило школа на Троещине вместо Германии какие-то пятиклассники какая-то девочка которая должна учиться хорошо потому что девочка должна
  меня тоже злило что я должна ходить в школу вместо того чтобы сидеть дома и смотреть сериалы но приходилось терпеть отвратительную еду учителя внушающего тебе что ты ничтожество в общем сам он вряд ли стал каким-нибудь Перельманом даже если бы мне было интересно не смогла бы узнать потому что не помню фамилию ничего абсолютно
  когда мы играли в "Поле чудес" я угадала слово "аксиома" он сказал: "ну ты ведь просто где-то услышала случайно"
  когда Костик вырвал кусок страницы из моего учебника математики, он сказал: "что это ты делала с учебником, положила его под ножку стола что ли?"
  наверное это было общее состояние депрессии начала девяностых
  мы не знали слова "буллинг" тем более не знали что учителя могут заниматься буллингом вроде бы что им делить с учениками
  я должна была расплакаться хлопнуть дверью класса но я была слишком послушной поэтому убедила себя что ничего не чувствую мне всё равно
  ***
  молодость конца нулевых кровь переполняется кислородом земля уже близко виден каждый капилляр
  пока пластинка вертится балаганчик пустует внутри подъезда другой подъезд третий четвертый
  термометр показывает что ты ничего не узнал о жизни но всё еще надеешься не должно быть в поэзии
  никаких ангелов скорбных титанов которые держат титановое покрытие свое отвертка врезается туда
  где раньше был солоножницыбумага моссельпромовский одиночный камерный простор
  на несколько сантиметров времени молодость длится расходится швом когда тебя оставили
  на несколько минут здесь велели выучить азбуку откликаться на несколько непривычных имен
  артикулировать мнение рыться в артефактах вот Агния Б. вот диван и на нем еще кто-то бы
  мог поместиться мячик катится мимо
  
  ***
  Имена вавилонских цветов
  Молоком наполнив чернильницу Лютера, словно в пекинской опере, чувствуй себя в опале. Ты еще смеешься, но в комнате душно и здешний народец зол. Подари мне венок из омелы, свет померкнет и che la mia ferita sia mortale, уж полночь близится, вам три карты, из тысячи пресных зол ты выбрал самое что ни на есть - эпитет не подберется, кто-то влюбляется в апельсины, листья и кожуру, а ты выковыривай зернышки. Словно со дна морского, является в полночь Гоцци, машет ванильной палочкой, страхи свои в миру нам оставляя. У нас не останется кукол в доме, поговорим о турах и ангелах, если их тут скрестить, ты ничего не заметишь на генном уровне, кроме полной чернильницы Лютера, но потеряешь нить. Я обменяю портрет художника в юности на эту "De Gloria", нет, отдам его даром, это дневник чумного года в довесок и всё сбылось. Он говорил - ну как обидно мириться с подобным даром, а потом выходить из дома и лбом кровоточить в ось.
  ***
  Молочные реки с просинью, горчичные берега, классики на асфальте, как Ромул Рему пишет с посыльным: "Ужели свобода не дорога, из сочинений на выбор, как воля тему каждую вывернуть, даже с изнанки труд, дети, бегущие от грозы под навес-грибочек, все отступления молча переживут, если в открытке этой хватает строчек. Кровь тут ужели чем-то еще красна, из дому вышел Мороз Красный нос, метели, день сороковый бродишь во сне без сна, вот и грачи казанские прилетели. Умная птичка по зернышку всё склюет, всё молоко допьет нежный теленок, и в инкубаторе был бы переворот, если бы не был мир скорлупы так тонок, если бы не было мира извне войны, и подорожник вместо руки дающей, тени любимой выбрать мы не вольны, лжи убедительной больше и славы пущей. Так и напишешь ему: "Приходи вчера, там у фонтана на площади пир и кости", и в подреберьи смысла полна дыра, выжить для нежности и умереть от злости, глядя на прочих, что руку твою прижмут выше отверстия, чтобы в крови фонтана не замарать последний соленый жгут, голод часов, еще расходиться рано. Бред и традиция, всё разрешает течь, брешь подсознания и разрешенный воздух, чтобы еще умереть за родную речь, выбор снимается, выбор теперь так прост их - пишешь ему: "Теперь приходи всегда - выжить останется вместе до парохода, плодом познания в косточку плод стыда, память крота, теперь не сладка свобода".
  ***
  мою голову твоим шампунем, пытаюсь рассмотреть на этикетке,
  в чем отличия, в принципе, есть ведь шампуни для конской гривы,
  так что вряд ли структура волоса так уж разнится -
  скорее разные цели: у тебя - чистота и свежесть,
  у меня - сила и объем.
  за окном газонокосилки, разговоры на неведомых языках,
  на стене побелка свежая, а под ней олифа, под ней основа,
  а под ней стена, никакого, на тебе, саботажа.
  у нас разница пять часов, а еще ты стал жаворонком,
  потому что утром поют какие-то птицы, тополиный пух
  забивает щели, в каждом окне темно.
  мою голову твоим шампунем, ношу твою застиранную футболку,
  прохожу мимо разнорабочих, в пол опустив глаза.
  
  ***
  моя кровь свернется комком на линолеуме областной больницы
  или в подъезде Киева стольного града
  соседка скажет возьмите ватку я отвечу нет спасибо не надо
  это низкое давление белый потолок невозможность губ холодная глазунья
  календарь по одному лепестку на ладонь кладу воскресенье в конце июня
  эта стройная картина так ты живешь как жил
  ходишь в школу в соседнем дворе потом ездишь в центр по будням
  и на линолеум капает физраствор вперемешку с кровью из жил
  и твоя любовь всё гуще и беспробудней
  моя кровь свернется на линолеуме рядом с твоей
  разбитыми колбами потоками грязной швабры
  и соседка скажет нашатырь уже не поможет ей
  а еще ведь уйти могла бы
  ***
  моя мама думает, что суть феминизма в том, чтобы ненавидеть мужчин
  говорит о знакомой: "разве она может быть феминисткой - у нее ведь сын"
  мальчик говорит: "просто ты еще не встретила своего человека - то были не твои"
  поверх испарений мерзлой земли скоро здесь появится табличка "не ходить по газонам"
  после всех подарков влюбленным, после дня женщин, мужчин, после дня защиты детей
  ты получаешь жизнь, не зная, что делать с ней
  ее не защитить от последствий незнания
  у мальчика жена и ребенок - он, по-видимому, встретил своего человека,
  но иногда сбегает, чтобы потом врать в глаза
  у меня не включается ноутбук, я смотрю на черный экран
  пишу этот текст, думая, что он о свободе - прежде всего, от себя, не затем ли мы любим кого-то
  я говорю ему: "ну а есть ли такой человек на свете"
  детей, которые могли быть у нас, ведут по политическим делам на допрос
  он делает вид, что не услышал, зима в этом году теплая, дворники не сбивают снег с крыши
  за окном дорогие машины, их шум всё тише
  ***
  
  моя мама не была хрупкой собирала советскую стенку считала гайки
  носила пакеты носила младшего брата
  который не хотел ехать в коляске хотел смотреть на строительные краны
  варила борщи красила веранду мыла окна
  жалеет что не сделала настоящую карьеру
  потому что голова была занята бытом
  мой мальчик сразу сказал что это мужской мир и он не будет делать уборку
  некоторое время спрашивал когда я сварю борщ
  но у меня об этом спрашивать бесполезно
  после того как я пыталась зажечь спичку и подожгла скатерть
  он сам включал газовую плиту зажигал конфорку
  мы варили в основном пельмени
  или вообще ели вермишель быстрого приготовления
  раньше я ее не пробовала понравился вкус
  мы пили химические напитки со вкусом клубники и киви
  напротив здания горсуда
  однажды туда съехались машины разных каналов в т.ч. "Россия-1"
  мы купили в киоске газету узнали что туда привезли Павленского
  продолжили есть свою растворимую вермишель
  с одной стороны больница Ганнушкина с другой горсуд
  мой мальчик говорил что это мужской мир
  но я склоняюсь к мысли что он ничейный
  пока начнешь тут что-то понимать все каналы разъедутся
  может быть даже поменяют форму собственности
  невозможно себе принадлежать невозможно тебя присвоить
  хоть и кажется что возможно но нет
  
  ***
  моя мама родилась в год убийства Кеннеди
  смотрела фильмы про пионеров слушала разговоры старух
  когда те ссорились угрожали друг другу что не придут на поминки
  один раз побывала на складе дефицитных вещей
  правильные пионеры правильные комсомольцы правильные правила
  концерт седьмого ноября первого мая
  я родилась в год смерти Брежнева
  по телевизору шли парады бесконечные спортивные соревнования
  потом "Лебединое озеро" я рисовала разную чушь в блокнотах
  никогда не умела рисовать но нравилось
  наверное так можно сказать и о самой жизни
  странные кривые изображения полувысохшим фломастером
  смысл это то что мы видим приложи к глазам
  потом отведи руку подальше нажми на кнопку переключения каналов
  удивление от того что другие телевизоры показывают то же что и твой
  не закрывать глаза пока не появится таблица настройки
  
  ***
  
  нам говорили что в зрачках отпечатывается лицо убийцы
  рассказывали про черную руку фарш с кольцом
  стихи про маленького мальчика казаки-разбойники
  не знаю что можно сказать о подсознании нашей страны
  тогда еще не был в моде психоанализ
  людям хотелось хорошего фарша нажарить котлет
  разноцветные линзы очки без диоптрий
  почему всех так радовала эта байка про глаза
  наверное верили в какую-то высшую справедливость
  тогда же началась повальная мода на детективы
  я пересчитывала свои медные кольца брошки-скарабеев
  коллекции вкладышей
  вкладыши до сих пор лежат в шкафу создатели жвачки "love is"
  слишком сильно повлияли на наше мировоззрение
  ты говорил мне: "ну что за смесь романтики и цинизма"
  яркий свет в глазах не останется ничего
  ***
  Серебряный гребень
  Моя тень иногда становится Эвридикой, достает ч/б Рокантена, превращается в мрамор, лист капустный, профиль фаюмский, здесь ты давно не ты, а сладкоголосая дева тире сирена, и прежде чем решиться на эти метаморфозы, всё хорошенько взвесь. Моя тень иногда выходит во двор, находит самый высокий платан. Ей нужно остепениться, стать непрозрачной, спустя рукава живой. Она говорит: "Знаю я, Один, где глаз твой хрустальный спрятан - зачем же ты висишь на ели вниз головой". Как легко понять, ничего не выходит из этого диалога - каждый вернется к своей древесности и потеряет путь. Иногда моя тень понимает, что здесь ее слишком много, ей нужно себя сократить, уменьшить, скостить, вдохнуть. Моя тень иногда становится мной, мы идем покупать посуду, подсвечники, краски, пуанты, зябликов и чижей. Иногда моя тень становится той, кем я никогда не буду. Ей нужно себя толкнуть, я слегка помогаю ей.
  
  ***
  моя уявна сестра тридцять рокiв сидить в барi одна
  перебирає вологi серветки льодяники вiд кашлю в людних мiсцях
  тiльки страх самотностi неможливiсть позбутися його хоч на мить
  розгортає наступний льодяник не розумiє чому вiн гiрчить
  в країнi вiйна кожен себе спростовує кожного дня доводить що iншим мiг бути але
  просто здається що цей корабель далi пливе
  зi старого ганчiр"я часу нестримний плин ти залишишся ззовнi як мало бути один
  моя уявна сестра п"є нерозбавлений бурбон
  тому що її серце з радянського кришталя не склеїти бiльше скельця
  у шкiру впиваються тiло кровить надiєю що вбиває
  на вулицi нiкого немає хто тебе у темних пiд"iздах пiдстерiгає
  питає чому тут ходиш сама
  хто вiдпускає руку i хвилi обiймають плечi твої
  не сиди тут сюди приходять тiльки живi
  обговорюють цiни на смуток перспективи ринку колись ти теж
  могла говорити з ними тепер за годинником стеж
  ***
  мужчина взрывает гранату на Крещатике
  достает нож в маршрутке
  толкает женщину на переходе-зебре
  обливает зеленкой на параде восьмого марта
  травма о которой нельзя говорить
  травма рождения женщиной желания вернуться обратно
  травма войны которая казалась не такой страшной
  как те травмы что заставили пойти на нее
  но то что не убило оставило с ними один на один
  травма о которой нельзя говорить
  вот тебе клеймо зеленки вот тебе костыли вместо ноги
  вот тебе страх говорить о главном
  страх проговаривать главное
  нож проще граната проще зеленка проще
  мне страшно поэтому будет взрыв
  или отрицание или страх
  или мировой заговор или толпа идущая строем
  это желание найти виноватого слабого
  женщина для них тот кто слабее
  переложить всю вину на нее
  украсить серьгами монистами и зарезать
  переложить все грехи на нее
  
  ***
  мужчины вокруг были затюканными токсичными иногда много пили
  или были нарочитыми злодеями
  я радовалась что я девочка могу просто мыть посуду подметать покупать платья о женщинах я ничего не знала
  поэт возможно не мальчик не девочка Ахматова говорила
  что поэт не человек а просто дух
  возможно трансгендер
  я не хотела принимать общепринятые модели поведения
  каждого из полов
  тогда люди еще ждали определенности
  я не хотела шить но точно так же не хотела бы клепать табуретки
  нет никакого инстинкта
  заставляющего складывать слова в предложения
  заставляющего рожать
  нет никакого инстинкта заставляющего жить
  их вообще нет ученые доказали
  если тебе удалось собрать себя из осколков
  это и есть правда
  ***
  мужчины требовали эмоционального и другого обслуживания
  в общем это всё психотерапевт доставка еды или общепит если не хочешь готовить резиновая кукла или какие там еще у них фантазии
  в общем это всё деньги
  а мужчины хотели чтобы им еще и деньги давали словно такая ценность штаны в доме тогда говорили что им всё нравится и зачем мне надо было чтобы меня похвалил какой-то нарцисс что у меня было с самооценкой
  на самом деле им нужен был кто-то вроде их мамы чтобы держала их в ежовых рукавицах Виталик например именно такую женщину когда-то нашел на семнадцать лет его старше говорил ну она говорила что не любит меня просто хотела переехать в Москву не контролировала что я делаю я ездил куда хотел изменял ей там потом мне не понравилось что она начала стареть в общем Виталик завидовал Прохору Шаляпину наверное думал что мог бы сделать такую карьеру но вот спился к сорока годам вместо этого всё думал что где-то есть деньги но вот почему-то не у него
  мы и так жили в ситуации экзистенциального ужаса а тут еще думай где заработать копейку в общем наверное неудивительно что он спился это было проще чем думать страх ведь никуда не исчезает ежедневный страх а я вообще не надеялась найти нормальную работу я кроме переводов ничего делать не умела да в общем тоже думала что мне могли бы давать деньги просто так ну это ведь просто бумага почему ее нельзя напечатать и дать мне да даже не для меня я бы их отдавала родителям и Костику очень хотела чтобы у них была нормальная жизнь а когда-то встречалась с человеком который считается культуртрегером потому что умеет запудривать мозги он первым делом спросил буду ли я давать ему деньги на литературу я подумала а я что не представитель литературы что ли ничего для литературы не сделала почему бы тогда не давать деньги мне кстати он все-таки нашел пенсионерку которая его содержит да ради бога просто не люблю когда женщин называют меркантильными а в случае мужчин это вроде как нормально считается если думать о жизни это довольно забавная штука если бы я читала такую книгу подумала бы вот автор заливает такого не может быть
  ***
  музыка никогда не заканчивается как тишина разговор ни о чем тени в области глаз одноразовая посуда
  это сейчас самая модная тишина самый неверный свет самый хайповый мёд и нужно что-то еще
  сказать говорить всегда оставить moi dolor снаружи где ветер рвет последний рекламный баннер в этом году
  здесь будет самый счастливый город на этой планете сад камней
  собранье случайных черт разобранное на речь
  наречия реки ртуть реченья как дальше жить
  как будто не обречен на эту самую тишину и этот самый неверный свет и этот самый несладкий мёд
  и этот самый нескладный сквот из кубиков с одной стороны буква "я"
  с другой еще какая-то буква но этих букв мы еще не знаем
  поэтому лучше мы промолчим
  здесь будет самый счастливый город главная площадь которого не простреливается со всех сторон
  не саднит на семи ветрах не сворачивается по квадратному метру в рулон
  сывороткой крови морским прибоем
  ***
  мы будем дышать дымом наши легкие свыкнутся с ним
  мусороперерабатывающий завод палая листва конспирология
  дым окутывает город вечером в Сайлент-Хилле
  взрывается граната под Чернобылем горит лес
  город в блюре какой туман посмотрите
  когда углекислый газ твою кровь наполнит
  когда нам не о чем будет жалеть больше нет вы не волнуйтесь
  в Кракове каждую зиму смог например
  из-за отопления старых домов углем
  мы земноводные птицы осени переходящей в зиму
  постепенно разбирая слагаемые
  когда мы перестанем узнавать эти улицы
  проступающие старые названия
  пламенных коммунистов придуманные фамилии мене текел фарес
  когда наши улицы станут бледнее нас кольцом сожмутся на горле
  только бесконечная любовь пульс последний перебирая
  когда наши улицы станут нежнее нас
  белый дым вдыхая помнишь нет не помню
  туман разливая по земле словно молоко длительного хранения из пакета
  
  ***
  мужчины вокруг были затюканными токсичными иногда много пили
  или были нарочитыми злодеями
  я радовалась что я девочка могу просто мыть посуду подметать покупать платья о женщинах я ничего не знала
  поэт возможно не мальчик не девочка Ахматова говорила
  что поэт не человек а просто дух
  возможно трансгендер
  я не хотела принимать общепринятые модели поведения
  каждого из полов
  тогда люди еще ждали определенности
  я не хотела шить но точно так же не хотела бы клепать табуретки
  нет никакого инстинкта
  заставляющего складывать слова в предложения
  заставляющего рожать
  нет никакого инстинкта заставляющего жить
  их вообще нет ученые доказали
  если тебе удалось собрать себя из осколков
  это и есть правда
  ***
  мужчины требовали эмоционального и другого обслуживания
  в общем это всё психотерапевт доставка еды или общепит если не хочешь готовить резиновая кукла или какие там еще у них фантазии
  в общем это всё деньги
  а мужчины хотели чтобы им еще и деньги давали словно такая ценность штаны в доме тогда говорили что им всё нравится и зачем мне надо было чтобы меня похвалил какой-то нарцисс что у меня было с самооценкой
  на самом деле им нужен был кто-то вроде их мамы чтобы держала их в ежовых рукавицах Виталик например именно такую женщину когда-то нашел на семнадцать лет его старше говорил ну она говорила что не любит меня просто хотела переехать в Москву не контролировала что я делаю я ездил куда хотел изменял ей там потом мне не понравилось что она начала стареть в общем Виталик завидовал Прохору Шаляпину наверное думал что мог бы сделать такую карьеру но вот спился к сорока годам вместо этого всё думал что где-то есть деньги но вот почему-то не у него
  мы и так жили в ситуации экзистенциального ужаса а тут еще думай где заработать копейку в общем наверное неудивительно что он спился это было проще чем думать страх ведь никуда не исчезает ежедневный страх а я вообще не надеялась найти нормальную работу я кроме переводов ничего делать не умела да в общем тоже думала что мне могли бы давать деньги просто так ну это ведь просто бумага почему ее нельзя напечатать и дать мне да даже не для меня я бы их отдавала родителям и Костику очень хотела чтобы у них была нормальная жизнь а когда-то встречалась с человеком который считается культуртрегером потому что умеет запудривать мозги он первым делом спросил буду ли я давать ему деньги на литературу я подумала а я что не представитель литературы что ли ничего для литературы не сделала почему бы тогда не давать деньги мне кстати он все-таки нашел пенсионерку которая его содержит да ради бога просто не люблю когда женщин называют меркантильными а в случае мужчин это вроде как нормально считается если думать о жизни это довольно забавная штука если бы я читала такую книгу подумала бы вот автор заливает такого не может быть
  ***
  музыка никогда не заканчивается как тишина разговор ни о чем тени в области глаз одноразовая посуда
  это сейчас самая модная тишина самый неверный свет самый хайповый мёд и нужно что-то еще
  сказать говорить всегда оставить moi dolor снаружи где ветер рвет последний рекламный баннер в этом году
  здесь будет самый счастливый город на этой планете сад камней
  собранье случайных черт разобранное на речь
  наречия реки ртуть реченья как дальше жить
  как будто не обречен на эту самую тишину и этот самый неверный свет и этот самый несладкий мёд
  и этот самый нескладный сквот из кубиков с одной стороны буква "я"
  с другой еще какая-то буква но этих букв мы еще не знаем
  поэтому лучше мы промолчим
  здесь будет самый счастливый город главная площадь которого не простреливается со всех сторон
  не саднит на семи ветрах не сворачивается по квадратному метру в рулон
  сывороткой крови морским прибоем
  ***
  мы будем дышать дымом наши легкие свыкнутся с ним
  мусороперерабатывающий завод палая листва конспирология
  дым окутывает город вечером в Сайлент-Хилле
  взрывается граната под Чернобылем горит лес
  город в блюре какой туман посмотрите
  когда углекислый газ твою кровь наполнит
  когда нам не о чем будет жалеть больше нет вы не волнуйтесь
  в Кракове каждую зиму смог например
  из-за отопления старых домов углем
  мы земноводные птицы осени переходящей в зиму
  постепенно разбирая слагаемые
  когда мы перестанем узнавать эти улицы
  проступающие старые названия
  пламенных коммунистов придуманные фамилии мене текел фарес
  когда наши улицы станут бледнее нас кольцом сожмутся на горле
  только бесконечная любовь пульс последний перебирая
  когда наши улицы станут нежнее нас
  белый дым вдыхая помнишь нет не помню
  туман разливая по земле словно молоко длительного хранения из пакета
  
  ***
  мы будем жить в квартире с ковром на полу с ковром на стене раскладным креслом журнальным столиком где журналы "Работница" и "Крестьянка"
  тебе ничего не хочется не хочется ни любви ни славы ни кофейного напитка из желудей
  ни картофельных очистков в кипятке ни фигурок из мыла
  мы будем жить вечно раскладывать этот пасьянс на скатерти с бахромой с венозными розами
  разъемами так не совпадает переменная вечной нелюбви зелен виноград зола земля зеленая земля Заратустры
  мы будем встречаться в парках пить воду с привкусом малины проверять почтовые ящики синей жести
  вдруг кто-то нам напишет тщетные признания здесь ценятся выше
  любовные драмы лишние люди клеточки мозг орешник
  здесь ценится люстра из хрустального дворца двадцать тысяч свечей
  целый свечной завод мог подарить ей красная от зарева дорожка вот и некуда бежать
  мы будем жить в квартире с портретом Марио на стене с пожелтевшей снежинкой на стекле
  блестки по-прежнему изображают иней
  здесь происходят основные события игры восьмибитные человечки съедены хищным цветком
  переварены воскрешены принцесса сидит в замке в центре патриархального мира
  у нее прекрасная укладка корона из фольги доброе выражение лица
  нужно очень сильно любить жизнь и прощать ошибки
  сказал гуру восьмибитных человечков посмотри сколько еще у тебя жизней
  посмотри что ты можешь сделать для этой жизни что ты можешь сделать как в первый раз
  мы будем жить в квартире с видом на лабиринт из персидского ворса
  коринфского строя в центре которого ничего нет или нет
  
  ***
  мы будем жить в квартире с ковром на полу с ковром на стене раскладным креслом журнальным столиком где журналы "Работница" и "Крестьянка"
  тебе ничего не хочется не хочется ни любви ни славы ни кофейного напитка из желудей
  ни картофельных очистков в кипятке ни фигурок из мыла
  мы будем жить вечно раскладывать этот пасьянс на скатерти с бахромой с венозными розами
  разъемами так не совпадает переменная вечной нелюбви зелен виноград зола земля зеленая земля Заратустры
  мы будем встречаться в парках пить воду с привкусом малины проверять почтовые ящики синей жести
  вдруг кто-то нам напишет тщетные признания здесь ценятся выше
  любовные драмы лишние люди клеточки мозг орешник
  здесь ценится люстра из хрустального дворца двадцать тысяч свечей
  целый свечной завод мог подарить ей красная от зарева дорожка вот и некуда бежать
  мы будем жить в квартире с портретом Марио на стене с пожелтевшей снежинкой на стекле
  блестки по-прежнему изображают иней
  здесь происходят основные события игры восьмибитные человечки съедены хищным цветком
  переварены воскрешены принцесса сидит в замке в центре патриархального мира
  у нее прекрасная укладка корона из фольги доброе выражение лица
  нужно очень сильно любить жизнь и прощать ошибки
  сказал гуру восьмибитных человечков посмотри сколько еще у тебя жизней
  посмотри что ты можешь сделать для этой жизни что ты можешь сделать как в первый раз
  мы будем жить в квартире с видом на лабиринт из персидского ворса
  коринфского строя в центре которого ничего нет или нет
  
  ***
  "Р. Р."
  
  мы будем жить в Петербурге гулять по Английской набережной вспоминать важные вещи спрашивать у экскурсовода где тот подъезд в котором жил Раскольников знаменитый подъезд
  но так и не доберемся на самом деле нам неинтересно где он там жил да и был ли ли мальчик нас так волнует содержание в крови кофеина и большая нехватка солнечных дней в году а еще этот невозможный ветер Финского залива и высокая влажность комната мало чем отличается от раскольниковской старая советская кушетка и окно смотри в окно и не думай
  если бы Раскольников спал на советской кушетке он бы полюбил эту жизнь во всех ее проявлениях всех старушек и высшую математику и пространство и вообще никогда ни о чем бы потом не думал
  клопы живут в зеркале пьют кровь не отражаются чтобы не сойти с ума от тишины нужно декламировать Бродского там говорят есть ответы на все вопросы даже на те вопросы которые для нас не существуют но если ты начнешь думать и сам наткнешься на них
  если ты начнешь думать ты станешь как Раскольников будешь покупать в лавках какие-то странные товары с подозрением смотреть на соседей слышать разные голоса почти полюбишь Бродского
  потому что человеку нужно куда-то идти так нельзя чтобы некуда было идти бедные люди лишние люди просто люди
  теперь понятно что все люди лишние людей слишком много у кого-то под пальто топор у кого-то мелочь украденная в супермаркете все люди разные все люди лишние всем некуда идти кроме этого знаменитого подъезда
  где на стенах вопросы "Родя, зачем ты так?", "А сколько старух еще осталось?", "Мы с тобой forever", "Родька - чемпион" и что обычно пишут в таких случаях ничего не случается здесь просто так
  просто так тебя не простят не расскажут сказку на ночь идет бычок качается вздыхает на ходу просто так никто никого не убьет никто никого не полюбит всемирная любовь и сталь Путиловского завода
  
  ***
  мы будем помнить войну до утра следующего дня
  ты скажешь не заставляй меня есть лук
  из твоих дрожащих от холода рук немного чая разольется на батарею
  я скажу что новый чайник сейчас подогрею
  как выглядит эта война мы не знали лишь гадать могли но вернее
  каждый день выходя из дома вздрагивая от мигалок и сирен
  понимая что плен для нас это слишком
  гадая вечерами по книжкам что будет в новом году
  я обещала что это навечно и я никуда не уйду
  буду стук твоего сердца слушать под серой футболкой
  пока война проникает под кожу иголкой по венам идет
  как нас в детстве пугали осколком идет к сердцу твоему
  ты говоришь мне что-то но что это я уже не пойму
  мы будем помнить войну как слово привкус соленый
  слезы тайком шрифты бесплатных газет
  у нас не было особых примет но мы узнали друг друга
  пока стены твоей столицы по ночам разрушали глухо
  пока люди гибли в метро пока мы покупали вкус детства ситро
  кровь смывали с мраморных плит пола
  ты включал фри-джаз говорил послушай какое соло и я слушала соло
  ***
  мы будем править этой страной, когда закончится выпускной
  когда нам выдадут проездной на тридцать поездок
  мы придем по тропинке в ближайший перелесок, свой дачный поселок
  не будем брать пирожок, поджаренным боком глядящий с полок
  запивая березовым соком бывшей страны, не спрашивая, сколько должны
  мы будем править этой страной опустевших домов, снесенных прямой наводкою стен
  ничего не останется, некуда пленных, просто отменим плен
  вывихнутые ключицы вывесок на нечитаемом языке
  Родина-мать на открытке со щитом и мечом в руке средь холмов днепровских,
  провалов почвы, обрыва линии сердца на ободке
  мы будем молчать с этой страной, как с некогда любимой женой
  клятвы верности, кольца сдали на переплавку
  всё прошло, того, что было, немного бывает жалко,
  но скорее как страх невозможности юность свою вернуть на несколько дней
  о чем теперь говорить (общее прошлое больше не греет) с ней
  с детской жестокостью рушить дома из бетона, киоски из пенопласта
  если это любовь, она забывается слишком часто
  мы будем ждать свой троллейбус в центре столицы кремовых каштанов весной,
  объезд размечая на карте, свой путь запасной
  для отступления через дворы, где еще не висит на воротах резной замок
  где растворяется эхом в колодце выстрел-щелчок
  
  ***
  мы были беженцами своей страны
  музыка школьных дискотек отрывистый пульс не скажешь
  почему эта привязь привычки тебя оставляет за партой
  экзамен не сдать никогда сердце грустное грустью наполнит
  все письма твои все привычки
  
  мы были беженцами своей истории нелюбви
  сказок на ночь о том что жизнь и не так здесь прекрасна будет
  как герои реклам обещали генсеки былых времен
  нет прекрасна конечно же только иной красотою
  красота бесполезна когда-то сказали нам так повторяем с тех пор
  
  мы были беженцами красоты истертых дворов
  пустых окон с кондиционерами
  домашних питомцев на подоконнике
  разговоров не обязывающих ни к чему потому что речь бесполезна
  говори с нею на равных запутывая следы зачитывая приговоры
  так она тебя обманет и приютит в чертогах своей хрущевки
  что у тебя болит расскажи что мы создали вместо жизни
  расскажи сказку со счастливым финалом
  
  мы были беженцами своей страны не нанесенной на карты ее
  эта нежность крапленая эта история жизни
  как с ней сладить как ее удержать
  нет не оставь милосердием своим не обойди печалью
  храни ее вечно под стеклом твоей памяти
  фото истертых дворов этот фикус которого след
  на другой фотографии всех жаль
  
  мы идем по раскаленной киевской пыли
  летних площадок зной пустые страницы для заметок в конце
  здесь может быть что угодно всё что ты можешь придумать
  останется здесь навсегда одиночеством странных страниц
  мы идем не глядя друг на друга просто так сложилось
  горячий воздух звенит отрывистым пульсом слов
  ***
  мы были влюблены в Мейсона Кэпвелла и немного в Дональда Дака
  должны были следить, чтобы на огороде не срезали коробочки мака
  (тогда был его дефицит из-за запрета, по ночам на огороде кто-то его срезал)
  по телевизору рекламировали "Баунти" и "Фестал"
  казалось, что будущего не будет, до последней серии просто не доживем
  ходили по дорогам деревни, размытым вечным дождем
  не помнили, как выглядит солнце, как выглядит Мейсон Кэпвелл за пеленой серых помех
  как выглядит светлое будущее, которое не для всех
  по вторникам и четвергам привозили книги из серии "Иронический детектив"
  дочитать до последней страницы, имена героев забыв
  в переходе играют вечное про осень русифiкованих мiст
  я слушаю радио, но говорю, что мои любимые композиторы - Вагнер и Лист
  утром включается радиоточка, мы собираем абрикосы как будущий сухофрукт
  жалятся пчелы, жало свое отдадут и тут же умрут
  я удивляюсь, как же так можно зря тратить свой яд
  красные капли рябины чужой отряд октябрят
  ***
  мы были из разных осколков империи бывшей я из Киева ты из Сибири
  вероятность нашей встречи стремилась к нулю
  или встретились бы и прошли мимо
  тебе очень не хватало дома однажды ты сказал "я не знаю, какой я на самом деле"
  я знаю что ты моя кровь но кому мне теперь говорить об этом
  что я ни отдала бы чтобы услышать твой голос
  но у меня ничего нет кроме пустоты
  тебе очень не хватало дома уверенности что это твой дом
  и тебя отсюда не выставят
  ребячеств таких купить пирожное посмотреть "Чебурашку" в гоблинском переводе
  мы больше никогда не посмотрим черно-белую мелодраму тридцатых
  больше никогда ничего вместе не посмотрим
  не могу смотреть их одна ничего не вижу от слёз
  ты хотел уверенности что мир тебя любит
  он может быть и никого не любит наверное глупо требовать от него взаимности
  где сейчас книги которые ты так бережно складывал в шкаф
  наверное вернули на буккросинг откуда мы их брали
  я понимаю что в этом мире нет ничего вечного
  там были хорошие книги может быть их кто-то будет читать ничего не зная о нас
  ты приклеивал оторванные корешки ставил книги в шкаф бережно
  у тебя была своя система расстановки книг
  Вселенная погибнет от энтропии что может значить наша любовь и наши книги
  мы родились в стране холода и отчуждения
  встретились на берегу сентябрьского моря
  словно холод и отчуждение преодолимы ты стоишь не берегу моря смотришь на воду
  мы не знаем какие мы на самом деле этого никто не знает наверное
  мы так и не поговорили толком теперь я говорю за нас двоих
  ты мне не отвечаешь но я знаю твои слова
  нам было больно от столкновений с миром наверное здесь нет утешения
  здесь только экран черно-белый
  мы так и не поговорили толком но ты знаешь мои слова
  
  ***
  мы ведь любим совсем не тех кому нужна наша любовь и кому не нужна тоже не любим
  удалить из друзей не отвечать на сообщения делать вид что не смотришь фотографии в альбомах
  пересечь столько границ чтобы узнать что тот кому не нужна твоя любовь живет в соседнем районе
  просто узнать что на самом деле просто некуда больше ехать
  мы ведь любим совсем не тех кого могли бы любить хранить этот нож для сердца во внутреннем кармане
  верить что жизнь прекрасна и так и не так уж просторны
  наши города наши улицы закрытые чаты для персонажей
  с которыми никогда не столкнешься в соседнем Watson's
  и кому не нужна тоже рассказывай что всё проходит и это пройдет
  скучны пейзажи панельных домов плохая видимость на дорогах
  винный напиток из порошка с питьевой водой история из которой нет выхода
  разговоры о Данте и всё остальное литература
  мы ведь любим совсем не тех и не других прикладываем горячий лёд
  ко лбу трем виски нашатырем рассказываем о несодеянном спамим рассылкой
  история не знает сослагательного наклонения история любви ничего не знает рыть землю ради растений
  шить двенадцать рубашек которые сядут при неправильной стирке скажи мне что-нибудь можешь даже молчать
  ***
  мы воспитывались на романтических комедиях и фильмах вроде "Бойцовского клуба"
  как всё это уживалось в одном сознании мы думали что любовь существует но уж точно не для нас что-нибудь такое я старый солдат и не знаю слов любви хотя странно девочке в двадцать лет себя чувствовать старым солдатом
  теперь я понимаю как это было смешно
  мы воспитывались на фильмах о том что потребление это плохо
  от зарубежных кинематографистов которым уже потреблять надоело
  а у нас возле дома тогда только открылся супермаркет
  мы смотрели на яркие этикетки хотели всё
  мы хотели всё-всё-всё в основном я хотела книги
  потом решила что прочитала всё что хотела и чем мне дальше заняться
  наверное для таких случаев придумали любовь и потребление
  для потребления нужны были деньги для любви я не верила что бывает
  что-то кроме картин моего сознания где взаимная любовь я играю и за себя и за того персонажа
  вот сейчас я скажу что люблю его и он тоже скажет что любит
  а если скажет что нет просто вычеркнут будет из жизни
  не тратить же время и нервные клетки на то что не является мной
  из-за этого я в основном любила красивые вазочки и картины
  а не живых людей у них целый спектр эмоций
  мне не подвластных я не знаю кого они любят
  может быть никого может быть им тоже просто надо выживать до зарплаты
  а мне кажется что у них есть эмоции
  из нас воспитывали потребителей или анти-потребителей как две стороны одной медали
  с этой дорожки некуда было сойти всё равно толку будешь ты циником или романтиком с этой дорожки
  некуда было сойти я смотрела экранизации Айвори
  словно весь эскапизм этой мертвой земли окутывал паутиной нет мы не были людьми мы даже не были нормальными потребителями или там чьими-то возлюбленными поскольку нас не было совсем
  ну не говорить же что я люблю Англию эдвардианской эпохи что это значит для жизни
  мы ведь не в той мифической Англии в чьем-то поместье а на Троещине нулевых среди забитых маршруток
  но кто-то нас воспитал как принцесс внушил что мы достойны всего
  
  ***
  мы встречаемся редко в зеркальную гладь теплых вод никто не придет если станет страшно ты сама себе построила быт словно проводка мира настойчиво коротит если каждый второй убит кто будет считать убитых кто будет просеивать юность и старость сквозь сито мы так редко видимся в общем нет мы привыкли не ропщем это овощи старых времен превратившихся в сон в них нет наверное витаминов целебных свойств ничего не осталось только всепоглощающая усталость чтоб целовать холодную амальгаму мертвые не имут ни любви ни сраму
  мы встречаемся редко нас нет здесь наверное вовсе мы выдумка тех кто погиб теплой тени изгиб на стене протягивая руки друг другу это простуда обычная что ты сезонный орви письма тех кто забыл нас не рви все окажемся в точке отсчета умирание это любовь это сложная тела работа нас просто учили совсем не тому мы блуждаем в осеннем дыму мы в чаду и отчаянье дома и города мертвых ризома источник живительных сил вот возьми свой сироп так тебе этот красный идет никогда так не шел ни один из известных цветов в этом мире просто открой глаза пошире смотри внимательно мир сам тебе расскажет всё чтобы не сказать толку от нее у каждого было свое здесь житье-бытье но все превратились в светящийся шар слились в пустоте в комок теперь никто здесь не одинок можно сказать что день сурка но я не помню что такое сурок
  так мы редко встречаемся нас превратили в пустоты наполнили лавой кипящей нет мы больше не будем встречаться чаще мы спящий вулкан который уничтожит всё в радиусе известном ему чтобы уничтожить тюрьму своего тела раз ты оказалась в нем чего ты еще хотела чего ждала крох с чужого стола добра вместо зла потому что добро ведь лучше полезнее для кровеносной системы мы были детьми были еще не доказанные теоремы нас могли отправить куда угодно выжатой коркой лимона бросить под стол нож этой жизни был уже не остер был притуплен он но все равно резал по живому мы впадали от каждого взгляда кривого в кому от существования нелюбви возможной как данность в мире который мог быть прекрасен мы учили в школьные годы столько басен про сыр и ворону мартышку очки все басни про невзаимность словно мольба впусти нас в царство свое при жизни плоть прости что спросу с нее все тексты отчаянья наши
  мы так редко встречаемся лава кипит внутри если больно глазам лучше не смотри лучше глаза закрой смотри в привычную тьму там видны яркие точки чужой вселенной кусочки распускающиеся весной ожившие почки сотри во тьму там может быть что угодно может быть даже свет который говорит что свободна дорога и ты летишь навзничь кровь с виска вытирая потому что это свет и ты наконец живая
  мы так редко встречаемся клеим друг другу слова на лоб угадай кто я человек или предмет может быть ничего этого нет всё это нам снится что в глаз попала ресница и колет там что в квартире копится разный хлам к которому ты привязан что мир отчаяньем опоясан но тебе мнится что ты со всем существующим связан поэтому всё не просто так скоро Вселенная подаст тебе знак
  мы так редко видимся бог весть кто мы уже не помним прозрачны и невесомы что за мир за окном что в коконе куколка или высохший плод никто твой номер не наберет кроме кредитных организаций в которых кто-то твой номер указал мир продуваемый всеми ветрами вокзал с которого не уехать можно выбрать общий зал или зал комфорт где тепло почти иногда смотреть на табло что там пишут еще прочти
  
  ***
  мы вырезали снежинки из салфеток очень много салфеток
  вся кухня была усыпана обрезками фигуры из снега
  все девочки снежинки мы по сценарию львята гривы из поролона
  шили красили желтой краской репетировали танец
  кем ты хочешь стать когда вырастешь
  на Новый год танец львят на выпускной "во поле березка"
  я хотела стать режиссером несуществующих фильмов
  наша жизнь проигрывает в пересказе
  несколько нот как бравурные песни о детстве
  подкидыши-эльфы шкафчик с прелой малиной
  все девочки снежинки все снежинки под микроскопом
  кристаллическая структура превращается в ничто
  от контакта с теплом вся кухня в белых обрезках
  белая кухня в обрезках лампочки тусклый свет
  ***
  мы вышли из ада истории которая закончилась
  потом началась новая потом время остановилось
  как свидетели плоской земли заблудившиеся в трех соснах
  блочных высоток в спальном районе
  как дети выжившие после цунами бомбежки
  сокращения матки страны изорванных карт
  перекроенных площадей дорог размытых дождями
  нас внесли в реестр досудебной судьбы
  не вникая в подробности лги эта память у тебя
  должна быть прекрасна как память
  кто нас придумал такими зачем изобрел этот яд
  вместо крови густой
  эту цикуту в лицо истории
  эту азбуку морзе морей что чужими становятся просто
  не принадлежа никому
  эти метафоры ямы помойной и ржавых корыт
  кто принес нас сюда что за аист
  и бросил учитесь мол плавать иначе утонете
  что это у тебя за стиль такого не существует
  руками-ногами болтать иначе утонете
  как собака преданная земному притяжению
  кто нас придумал принес отпустил и плыви
  там такое дно галька стекло водоросли медузы
  ожоги красоты она сохнет на солнце как желе
  кто нас оставил прозрачных сжиматься от света
  там пусто но свет падает так словно красота рядом
  
  ***
  мы девушки с неврозом отсутствием личной жизни
  плохим алкоголем вместо психотерапевта
  скучной работой так только чтобы с голоду не умереть
  а если захочешь сорваться поехать куда-то просто нет денег
  встретиться с друзьями не получается потому что это не друзья
  да и о чем им рассказывать о том что твои дела никак
  в смысле их просто нет и ты тоже вряд ли существуешь как личность
  мы девушки которым сказали какими должны быть девушки
  но мы подумали что нам это неинтересно
  потому что мир полон других возможностей
  но всё сводится к скуке и необходимости есть
  еще плохо скрываемый страх мир держится на страхе даже любовь
  пустые улицы сто десять сортов кофе матрица твоего сознания
  мы пьем кофе без сахара словно хуже всего сахар
  не употребляем его совсем никогда
  ***
  мы дети на льду чужой страны всё мне снится что я пишу тебе письма
  у меня ведь есть твой адрес почему бы мне не написать тебе письмо
  столько лет чтобы набраться смелости написать письмо которое никто не прочитает
  перед Новым годом мы шли из Нового Переделкино в Старое
  торопились чтобы ко времени не опоздать
  я пела "для чего мы пишем кровью на песке" распелась поскользнулась упала ты ушел
  я очень обиделась даже посторонние люди не бросали меня одну в такой ситуации
  добрела кое-как в Дом творчества писателей кажется всё можно вернуть если помнить
  но это только кажется у нас не было времени на понимание
  Новый год приближался с каждой минутой
  
  ***
  мы думали, что будем жить в будущем, но в прошлом живем
  на самом деле прошлое ближе к нам
  папа возвращается утром с освященной паской, говорит - построили новый храм
  украинского патриархата, но его одноклассники выпуска-76
  ходят в церковь московского где-то в конце Троещины, эту не признают
  мы достаем паски, рушник из корзинки, потому что хюгге - это уют
  мама получила паску в коробке фирменной от профсоюза,
  я фотографирую ее на телефон
  смотрю, какой тут угол наклона, откуда тень, делаю фото со всех сторон
  шоколадная фраза "Христос воскрес" будет съедена первой,
  белый пористый, мы думали, что в прошлом живем
  христосоваться крашенками можно только вдвоем
  ***
  мы жили в мире где литературу вдруг отменили а мне казалось что я живу в Серебряном веке
  бабушка топила книгами печь заворачивала в них яйца банки сметаны для нее это была просто бумага
  говорила что какой-то преподаватель философии привез много книг сложил их в сарае ну и какой от них теперь прок никакого проку
  литературу вдруг отменили читать стало немодно
  хотя книги которые нам задавали по программе никогда не удавалось достать в библиотеке
  литературу вдруг отменили а я думала что может быть важнее
  ладно признаю наверное это был просто эскапизм когда я не читала книжки я придумывала стихи иначе мне было страшно
  я не знала как еще взаимодействовать с миром чтобы не было страшно
  я не знала зачем меня заперли в этом мире как в фильме "Перья" где маркиз де Сад писал стихи в психбольнице кровью тогда меня впечатляли такие метафоры что-то вроде того чтобы думать что ты поэт а то что вокруг ничего не значит
  поэтому можно жить как попало учить чужих детей английскому за копейки
  потому что есть литература и ты ее представитель даже если это литература только в твоем лице
  в общем у меня не получалось нормально зарабатывать зато были нервные срывы
  потому что я жила в реальном начале двадцать первого века а не в каком-то прошлом
  нет конечно я читала киберпанк меняла гаджеты но всё это было тоже бегство от реальности всё что я делала в жизни было бегством от реальности
  влюблялась в кого-то кто никогда не любил бы меня хотя это были просто гормоны
  теперь я давно никого не люблю хороший текст доставляет удовольствия больше чем эмоции от того что кто-то может быть тебя полюбит да некуда здесь бежать реальность зажимает в углу никакая литература
  не спасла бы поскольку мы в мире живем нам нужно оплачивать счета смешно литература которая была для меня формой эскапизма стала жизнью а жить я так и не научилась
  о я конечно добрейший человек но любой выдуманный персонаж был мне дороже реальных людей да каюсь
  диван из "Эпицентра" был мне дороже реальных людей а я внушала себе что люблю кого-то
  потому что литература говорила что нужно любить а если не любишь и главное взаимно твоя жизнь не полна твоя жизнь не имеет смысла
  смешно теперь об этом вспоминать ладно я не стала бы никаким поэтом я вообще никем не стала бы да и зачем мне это понадобилось просто для повышения самооценки
  вроде как ты причастен чему-то великому Царскосельскому лицею и всё такое
  разным Dichtung und Wahrheit на самом деле я просто была девочкой без отдельной комнаты ну и тем более без счета в банке моя жизнь ни стоила не гроша а я думала что поэт и это оправдывает всё
  все эти горы книг деньги потраченные на мою учебу насмешки дескать а где твой муж а где дети нет я не любила одиночество вовсе нет но что значило встретить родную душу
  хотя от хронической усталости я наверное забыла что такое душа слишком многое зависит от возможности выспаться и не думать что останешься без зарплаты
  вокруг не ценилось ничего кроме одежды и мужей ничего кроме того чем можно похвастаться
  а у меня не было особых достижений кроме того что проснулась утром и как-то ноги волочу да и то не всегда ну какая поэзия право слово
  как-то всё это было не к месту мучительно слишком как перья из фильма про маркиза
  периодически я уходила в себя тупила в телевизор и всё не видела вариантов
  да и сейчас особых вариантов не вижу нас просто прислали сюда ладно это мое личное послание больше я ничего не могу сделать только говорить о себе даже если это не интересно
  я покупала зеркала и диваны иногда искала любовь писала книжки читала разные мемуары про поэтов если бы не невроз я наверное была бы хорошим человеком раньше я старалась избегать балконов очень хотелось взлететь вот такая дичь была в моей голове интересно что в голове у людей
  
  ***
  мы ездили на Измайловский рынок смотреть старые подсвечники
  чугунные утюги советские значки общества обучения плаванию разложенные на асфальте
  продавцы старых чайников сидели группами за прилавком пили коньяк
  смотрели на нас с подозрением
  мне не хотелось держать дома чужие старые вещи
  вешать значки общества плавания в общем я не умею плавать
  все попытки научиться прошли даром
  эта картонная декорация дворец из фантиков новая земля
  мы ездили покупать пиратский dvd "Безумный Макс - 4"
  я хотела купить чехол для смартфона
  но оказалось что это чехлы для айфонов определенных моделей
  потом ели крошку-картошку смотрели этот пиратский dvd
  у меня была короткая юбка в крупный цветок бледные ноги
  непонимание того что дальше делать с хламом накопившегося отсутствия
  старых советских значков с фигуркой уплывающей вдаль
  ***
  мы живем в городе трех революций (пока что) шестнадцати переворотов в городе где у всех есть свое мнение по любому поводу всё кроме согласия качели сплоченности/разобщения
  у революции есть начало как известно мы не помним когда она началась когда мы пришли сюда незадолго до ее нового витка она должна была никогда не закончиться но каждый раз всё по-другому
  мы живем в городе иногда теряющем свою свободу иногда продающем ее потому что абстракцию не намажешь на хлеб потому что это просто надпись на стене мало ли что там напишут потом вспоминающем как это было
  я и в пионерах не была и красный цвет меня скорее раздражает в 2017-м мы шли седьмого числа по улице и пели "Ленин такой молодой" встречные хипстеры отшатывались от нас конечно это был эпатаж а не проявление идеологии
  однажды ты спросил за кого я ответила знаешь как говорил Летов "я всегда буду против"
  изнанка энтропии так мы шли по городу из сквера Чкалова кажется его хотят застроить или уже застроили или нет мы живем в городе безвкусных архитектурных решений эклектики множества всего о чем можно сказать я всегда буду против но имеют ли смысл слова имеют ли еще смысл слова
  так мы шли из сквера Чкалова промозглым осенним днем выпив там шампанского за столетие революции идеализированной в советском кино развенчанной в пост-советском кино как теперь говорят у каждого своя правда но ее больше не видно
  ты не спросил против чего я потому что тебе было всё равно действительно какое это может иметь значение ты говорил что Союз был идеальной империй а вы его развалили смешно что я могла бы развалить в девять лет кроме песочного дворца но поступила бы так же
  не то чтобы мне нравился цвет крови на самом деле нет в стране где шесть лет война странно любить цвет крови разрезать и зашивать одно бесконечное движение
  
  ***
  мы живем в заброшках этого города, прячемся от солнечных лучей
  у нас спрашивают, какой страны этот язык, мы отвечаем - ничей,
  только наш, но у нас нет ключей от строений столицы былой
  этот взгляд одинокий и рук неуверенность нас выдают с головой,
  так что в общем-то может любой обвинить нас в крушении старой системы, неверии в новых богов
  ну а что-то еще есть, за что ты пожертвовать жизнью готов,
  как спартанские герои древности - пионеры
  мы разводим огонь, и на стенах нашей пещеры танцуют тени,
  их танец зыбок, печален, случайные соединения лиц
  мы живем в заброшках этого города среди репейника и мокриц
  у нас нет культурных столиц, у нас нет аграрной провинции с ее сплетнями обо всём
  мы носим вещи старых коллекций, старый репейник в сумке несем
  у нас нет чая анчан, нет инстаграма, научиться что-то делать руками советовала нам мама,
  кроме как на кнопки нажимать, наш народ любит страдать,
  ничего из того, что происходит, не понимать
  мы разводим огонь, и на стенах нашей пещеры танцует тень,
  уменьшается постепенно, потом растет каждый день
  ***
  1982
  мы живем в пятиэтажном кирпичном доме без лифта
  каждый день коляску вниз, после прогулки вверх на пятый этаж
  я учусь ходить (этого не помню), потом прыгаю по комнате
  получаю в подарок халахуп
  завидую тем, кто умеет вертеть его долго, но быстро надоедает
  мы катаемся на санках в парке, ходим в кафе есть взбитые сливки
  меня отводят в детсад, но во время тихого часа
  я иду в зал, чтобы взять игрушки
  больше не хожу в садик до шести лет
  буквы учу, но больше люблю картинки
  горы вырезок из журналов, рецепты штруделей и шарлоток
  анкеты, песенники (выходит "Астенический синдром", но я об этом не знаю)
  мама поступает на заочное отделение в нархоз,
  я читаю журнал "Юный натуралист", завожу кошку Зосю
  едем на лето в Яготин, ходим с бидоном за молоком
  несколько раз ругаемся с подружкой, миримся и снова ругаемся
  теперь не помню поводов даже, подружки менялись с тех пор
  где они теперь, тоже неизвестно
  потом были рыбки (у брата), попугай Шелли
  (казалось тогда романтичным)
  учебники экзамены выпускной экзамены снова
  каждый раз задаюсь вопросом, что я делаю здесь
  может быть осталась там, среди рецептов шарлоток
  репродукций из "Огонька", огуречных лосьонов "Свежесть"
  обещаний вечного чуда, которое тоже есть
  
  ***
  мы живем в стерильном мире без токсичности без знаний друг о друге
  конечно хотелось бы так но мама вышла на улицу сказала что там толпы
  все идут куда-то толпой словно проснулись после болезни
  которая все растет перекрывает пути
  мир не стерилен нас могут обидеть убить даже могут в общем
  могут собой заразить как любовью которую в сердце носить как вирус в теле как боль
  нет боль это не метафора вирус отчаяния множить как юность литературы
  мысль что свобода придет но равенства или братства нам не нужно
  а зачем ты носишь маску на подбородке а зачем ты надела маску а зачем маска
  а что это у тебя за пальто а что это вообще вирус в теплой среде говорят в Киеве станет как на Карибах
  Красная Шапочка едет в маршрутке везет пирожки спрашивает как выключить эту приблуду
  мы больше никогда не будем держаться за руки не будем узнавать друг друга специально не узнаем теперь
  это не стерильный мир каждый микроб которого ты не рассмотрел в микроскопе потенциально опасен
  и тот которого рассмотрел тоже опасен лабораторное стекло треснуло в руках плохая примета
  я буду смотреться в него кто всех грустей кто не комки манной каши размазал по тарелке густые комки размазал
  все изобретенные антибиотики не сделали мир безопасным
  куда нам теперь идти держась за руки объяснять самим себе маршрут цель поездки
  объяснять что мы сейчас дойдем куда-то там отдохнем непременно
  там помоем руки двадцать секунд будем тереть их с мылом
  это ли не твоя жизнь прекрасная насыщенная полная смысла это ли не любовь
  серый волк пешеходных трапеций санэпидемнадзор тебя зачеркнул как пламя
  израсходовал как проездной все поездки в надкушенном лимбе
  теперь держись за поручни сколько хочешь ты получила право
  безнадежное право все что захочешь делать
  
  ***
  мы живем в тематическом парке развлечений едим фондю на дворе 2009й
  одиннадцать лет до того как веселый голос сообщит "вот и всё, ребята"
  эволюционируйте или умрите столько счастливых часов провели в общепите
  как голодные дети голодной страны падкие на глютаминат
  нет той страны недостроенной нет тех веселых ребят
  мы не едим фондю мы боимся обжечь свое нёбо
  проводили большую часть жизни в метро от недосыпа или озноба
  или от взглядов чужих пристально проверяющих твой внешний вид
  сердце колотится в горле что-то вечно внутри болит
  мы живем в тематическом парке хаски вырывающие яму линяем осенью прячемся там
  считаем остановки до дома вот уже первый универсам
  вот приедем домой уткнемся в свою привычную скорлупу
  всё не могу запомнить где ударение в слове "лупа" когда беру эту лупу
  чтобы рассмотреть инструкции графики бесполезные тексты бесполезных времен
  которые не выбирают в которых ты зачем-то рожден
  мы живем в тематическом парке развлечений нас разглядывают за стеклом
  это столик на одного не садитесь сюда вдвоем
  вы неправильно одеты обуты вас тут не было за час до всего
  черный человек из девяностых пытается у входа продать мумиё
  вас тут не было вы голограммы всех выживших в этой стране
  если ты их печальница тоже помолись обо мне
  а потом попроси кипяток чтоб долили в "Earl Grey"
  ни о чем что забудется в праздничной тьме не жалей
  
  ***
  мы жили в Грассе выпал первый снег открытки глянец Кирико в прихожей
  под утро на трансляцию помех смотрели молча и в манере схожей
  писали тексты "родина слепа любовь теперь темнее негатива"
  и сырость согревала погреба чужой страны прощаться некрасиво
  вокзальной грусти тусклое табло названья городов где нам по сути
  казаться счастье видимым могло но не могло теперь не обессудьте
  кто изобрел стекло как прежде Грасс пошел бы трещиной от замка до подъезда
  и только тот кто вспоминает нас прощанием последней встречи вместо
  силки расставит божоле в бокал нальет один всегда и тот надщерблен
  ты думал это пять утра вокзал где устрицы и под гудок ich sterbe
  ***
  мы жили в культуре насилия
  я не опозорила организатора фестиваля на весь интернет за то что он распускал руки ну потому что ведь по умолчанию считаешь человека приличным особенно если он организатор фестиваля
  нет я не опозорила его на весь интернет потому что и позора ему никакого не было бы в литературном сообществе это вообще не считалось проблемой все просто похихикали бы сказали бы ну и что
  вместо этого я встречалась с ним какое-то время хотя если человек личные границы посторонних не уважает как можно ждать что он будет уважать тебя в отношениях
  на самом деле мне просто нравилось что он жил в другом городе и можно было практически с ним не видеться но при этом говорить что есть жених это было удобно
  мы жили в культуре насилия оно было повсюду причем даже со стороны ближайших родственников помните историю о питерском профессоре из либеральной партии приглашавшем девушек в гости
  я сказала наверное он маньяк и все подтвердили да маньяк мама бабушка абсолютно могли бы сказать не надо к нему ехать но их это не коробило вроде как если тебя никто не ценит в качестве объекта - это страшнее, чем стать жертвой насилия
  просто ничего нет страшнее чем быть никому не нужно но в идеале конечно надо кого-то на себе женить иначе ты совсем неполноценна совсем не состоялась
  что за ад в голове у людей которые думают так определяют себя через другого
  а толку что я не думала так не получается жить в социуме и быть свободным от его законов
  наверное надо было с кем-то договориться может выйти замуж фиктивно так делали в девятнадцатом веке но сейчас меня просто не поняли бы наверное ну двадцать первый век на дворе живем в центре Европы а отчитываться всё равно приходится словно бежишь марафон какой-то когда замуж когда дети ничего кроме насилия а нет еще можно впасть в депрессию перестать зарабатывать деньги и умереть с голоду
  или просто потерять работу и продолжать выслушивать когда замуж когда дети так вот вспоминаю что я хорошего слышала в жизни только когда незнакомые люди благодарили за стихи
  что мешало нам быть счастливыми путешествовать читать книжки жизнь могла быть приятным времяпрепровождением а так даже не могу понять что это было и в чем смысл
  нет если думать что жизнь абсурдна тогда всё правильно а иначе объяснения не находятся
  мы могли быть обычными хорошими людьми ну без мужа и детей ну и что с того зато прожить свою жизнь а не чью-то чужую
  хотя чью мы жили тогда жизнь только жизнь персонажей книг и сериалов как ни крути своей всё равно не было
  так что было непонятно где норма а где безумие нужна была какая-то отправная точка а вместо нее было равнодушие или цинизм вроде как любишь искусство а тебе говорят ну да ну да не любишь ты никакое искусство просто притворяешься
  да ты вообще скуришься или сторчишься или сопьешься и все эти книжки в своем книжном шкафу ты не читала просто так накопила
  а даже если читала всё равно ничего там не понимаешь
  теперь я понимаю что если бы слышала хоть доброе слово ни за что не приняла бы насилие за любовь но что теперь об этом жалеть слишком поздно да у меня могла быть совсем другая жизнь но не было по крайней мере хорошо что у меня были книги да наверное в том и смысл чтобы воспитать детей совсем другими людьми наверное в этом смысл
  
  ***
  мы жили в советском районе кирпичных хрущевок потом переехали в район новостроек панельных в жизни ничего не изменилось тот же дефицит сериал "Богатые тоже плачут" где-то была свобода у меня она как ни странно с детства ассоциируется с группой "Любэ"
  мне ночью надо было спать потому что режим папа увидел эту группу по телевизору до того ночью передач не было а тут начались и показали "Любэ" он прибежал сказал маме иди скорее ты еще такого не видела
  где-то была свобода у нас первый класс держи спину ровно рядом был класс нулевой где днем спали нет я не хотела днем спать мы смотрели в школе те же сериалы что дома потом учительницу которая включала нам телевизор уволили где-то была свобода но не у нас мне сказали человек не свободен потому что связан физическим телом
  еще финансовыми проблемами еще предрассудками еще много чем связан я не помню как выглядел Союз для меня он выглядел мрачно но как может выглядеть детство для ребенка
  мы заперты в своем теле как в камере ни поговорить с соседями ни получить ответ поговорить можно но откуда здесь взяться пониманию
  я думала что обрела свободу когда перестала ездить на работу каждый день никогда еще не была так счастлива
  кто спорит что свобода лучше чем несвобода
  мы привыкли к цитате "счастье - это когда тебя понимают" потом получили очень много вопросов о понимании наверное я уже не помню что это и нужно ли мне мы взаперти словно каждый в своем коконе непонимания так свобода превращается в ее противоположность белое пятно черную дыру снова ты забыла домашнее задание дома
  выдумки страны которой нет вечная война в песочнице прекрасное детство
  ***
  мы жили зимой в сибирском райцентре, ты украшал телевизор гирляндами к Новому году
  я нашла в твоем книжном шкафу, где всё расставлено было по какому-то специальному принципу,
  но было несколько картонных коробок
  так вот, в картонной коробке нашла тоненькую книжку о Летове
  начала читать, пока все готовились к Новому году
  ты спросил ну что ты исполнилась злости и агрессии, пойдем бить гопников к ёлке
  мы пошли в магазин за шампанским, бутылка чуть не упала тебе на голову, охранник очень рассердился
  потом мы пошли к центральной ёлке, там, конечно, не было никаких гопников, там были хипстеры-итальянцы
  ты говорил в этом городе нечего делать совсем, здесь только зима, потом болото
  мы возвращались домой, со стороны магазина какой-то парень убегал от гопников, поскользнулся
  гопники кричали что-то, что нечего приставать к чужим девушкам (это в цензурных выражениях)
  мы вернулись домой, снова включили "Карнавальную ночь"
  вспоминаю всё это, сидя на закрытии дворика на Ильинской
  после финальной распродажи реквизита группы "ХЗВ" и концерта
  кто-то включил Летова (тогда вконтакте еще был не запрещен)
  я сказала о включите песню про беспонтовый пирожок
  утром пошла на мастер-класс известного сценариста, пока все пили виски
  говорили да не нужен тебе сидр, возьми виски
  сценарист говорил всё нужно успеть до сорока шести
  если ничего больше не можете придумать, пишите о своей жизни
  
  ***
  мы жили на втором этаже выходили в окно гулять по крыше
  иногда мимо окна проходили школьники чему-то смеялись впрочем
  нам было всё равно однажды ты решил посмотреть подаренный dvd "Поколение П"
  посмотрел пять минут выбросил диск на крышу в коробке
  потом его подобрал неизвестный любитель Пелевина
  я смотрела этот фильм три раза один раз в кинотеатре
  ты говорил тут бесполезно пытаться покончить с собой
  второй этаж еще и крыша поэтому лучше чего-то добиться
  некоторое время я боялась ездить в метро после той аварии вагонов в гармошку
  мы смотрели первую экранизацию "Соляриса"
  первый фильм Антонио Бандераса "который еще не знает, что он Антонио Бандерас"
  я думала знаем ли мы кто мы или всё уже здесь понятно
  человек проявляется в экстремальных условиях
  любви смерти собирания мелочи на метро
  пересчитывании по несколько раз вдруг не хватит
  не просить же у пассажиров
  потом твой вагон свернется в гармошку и ты вернешься на эту крышу
  где лежит тополиный пух и бутылочное стекло
  ***
  мы забыли родную бель Франс столько дел невозможных у нас говорит Гертруда:
  мы росли поперек этой страны выжили говорили это выжимки сколько вас
  вас много, а я одна, затем ли я вас растила, чтобы твоего друга забрала могила
  восемнадцатилетний афганец, в одном отделе ГУМа купили ранец
  еще бубнил там ту би ор нот ту би иностранец
  сын мой разве тебя кто попрекал, почему ты живешь с мамой
  разве воздух нашей страны был для тебя отравой
  разве девушка, чистая, словно лён, спрашивала, или ты разведен
  разве тебя обвиняли со всех сторон
  говорит Гамлет: я не знаю, кто нами правит
  призрак отца - но кровь нам не пить с лица
  здесь каждая ждет заезжего молодца
  какого-то там юнца, чтобы столетней войны, столетнего мора,
  им только дай волю, Офелия говорит: нам нужно собраться и поговорить
  просто поговорить и всё сложится, в родничке затянется кожица
  нас держали тут под норильским морозом лампочка на двенадцать, научили ничего не бояться
  переводить "Дон Жуана" по памяти, насвистывать арии из "Паяца"
  мы сильны, но у нас нет прав, хотя для всех здесь один устав
  а разве не ко мне ты приходишь жаловаться, устав
  говорит призрак отца: этой смерти не будет конца
  этой теплой войне за наследство, но все наши травмы из детства
  Офелии, превращенной серой в лужицу на полу
  тело собирает в подворотнях встречную мглу
  говорит Офелия: я ли не была слову верна
  я ли не собирала морошку в детдомовском одеяле
  я ли не зажимала твои уши ладонями, когда не стреляли
  я ли колыбельные тебе не пела, не для моего ли тела,
  сочного, как перепел или куропатка, соус из пороха и крови был всегда наготове
  не меня ли ловили на каждом слове
  не нас ли строила эта страна, словно завтра война
  завтра в поход, тебя превратят в пепел вот-вот,
  а говоришь: "не трогай мои коленки, вот идиот"
  если нас атомной бомбой на миллионы звездных частиц не разорвет,
  у нас будет дочка, у которой будут мои глаза,
  цвета воды - кажется, бирюза
  
  ***
  мы закрываем цветами чужих площадей тело истории
  вот мы жили в своей квартире несколько месяцев
  выжили или нет непонятно руки мыли тщательней чем обычно
  маски стирали каждый день гладили маска стала частью лица
  я не помню какое лицо у меня да и не здороваться мне с ним
  чтобы узнавать его на улице
  я не помню какое у меня лицо любила ли я свое лицо
  любила ли я маску чтобы скрыть мир от себя или себя от мира
  улицы пусты потом снова полны
  люди какие-то транспорт штурмуют маски на подбородке
  нет это не прекрасный новый мир созданный другими
  твой был бы на самом деле прекрасен
  идеальный порядок ровные линии расстояние два метра
  твой был бы на самом деле прекрасен но твоего мира здесь нет
  бледные руки лоб мы не загораем мы не загораем
  вирус в крови солнечных лучей проницаемость кожи
  я увяну прежде чем расцвету цветок вируса вода солнце воздух
  мы закрываем цветами чужих площадей свои помарки в школьных тетрадях\
  мир который с нуля если бы вирус всех сделал другими
  честными перед собой прежде всего не только руки слюна глаза
  зараженный воздух маска что стала лицом
  нет это не штамп из романтической поэзии
  это не штамм созданный специально ради тебя
  это руки глаза дыхание всё из чего состоишь ты опасно
  полюби себя как ближнего теперь
  ***
  мы здесь у костра собирались зря здесь была замерзшая земля января говорили ни Бога нет ни царя говорили ни слова не говоря кто уехал когда открыли границы кто переплыл чужие моря не зря нас всех так учили плавать думали где-то есть тихая заводь на металлолом для школы нас переплавить сдать посмотрите гордитесь нами любите нас самый первый наш первый класс
  мы здесь у костра собирались пекли картошку думали что всё это понарошку взрослые обсуждали как разменяют трешку очередь за гарнитуром в темной ночи если хочешь молчи если хочешь кричи но про себя а так тут всё можно нехотя нагуливать жир подкожный переходить на ту сторону осторожно с незнакомцами ни в коем случае не говорить Родину любить но уже не слишком всё остальное достанется нам с излишком всё остальное разобранное по книжкам в темных квартирах детского января да мы этот дым от костра всей кожей вдыхали зря без царя в голове так царя отменили по телевизору показали как он лежит в могиле безымянной на место вернули кто-то кричал нас обманули семьдесят лет обманывали мы ничего не знали некоторые кажется в лоб среляли мы картошку пекли на расстоянии вытянутой руки колыбель для кошки все ее наружные узелки
  нет мы здесь у костра собирались зря друг другу ни слова не говоря ветер золу уносил куда-то просто примерные октябрята ветер золу уносил куда-то а мы чертили на ней слова на земле из которой вырастет трава забвения всех ненужных всех городов если с севера думать о них то кажется южных вот мы уедем дальше на юг а вдруг нас отсюда вытащат вдруг мы кому-то еще нужны мой друг себе не нужны давно уж душа отнимает последнюю гуманитарную помощь а зачем она ей там убившие город жертвуют в городе том на храм каждому воздастся по вере иль по делам ведь простили преступника даже сказали ступай мы смотрим прямо за край бабочка-однодневка которой скажешь не умирай и она останется здесь навсегда конечно будет по саду летать на фоне неба беспечно
  
  ***
  мы играем в старую детскую игру казаки-разбойники полицейские-воры
  я надела к платью розовые колготки одну из пар которые удалось купить
  на др одноклассницы которая живет в соседнем подъезде
  но я играю за разбойников и воров мне нужно вылезать из ямы колготки рвутся
  мы едим мясо в сладкой подливе играем в болгарскую игру
  где всё наоборот киваешь утвердительно значит нет мы забываем
  а ты видел певчих канареек спрашиваю у папы
  он говорит видел у квартирантки Черник в 63-м
  ее муж разводил канареек еще там певчий дрозд так красиво пел
  мы играем в игры страха и молчания но я думаю мы должны говорить молчание разобщает
  не спорить не пытаться найти истину пусть это будет разговор о певческом мастерстве канареек
  пусть я не различаю ноты и этот разговор не поддержу
  но пусть наши старые игры про да и нет подвалы для пряток
  это будет всего лишь часть квеста который прошли
  ***
  мы катались на Чертовом колесе, внизу, где скучали все,
  ели сладкую вату, везли самокат куда-то,
  взятый на час напрокат, однородны на первый взгляд
  эти деревья парковой лесокультуры,
  мерзлой лепнины выжившие амуры,
  острой высотки косьбы, промахнувшейся мимо корня,
  терем Измайловский, где от лапты отдышаться дворня
  больше не может и режет картон сувенирный плотный.
  площадь торговая снова сдается, всегда свободна.
  мимо чертежных рядов, где расцветку среды принимают магниты,
  годы, когда только самые первые будут убиты,
  прочие в среднем ряду красок холи седеющей бронзы
  не проиграют в лапту, чтоб отмерить все детские слезы.
  ***
  Поджигатели
  Мы курим только папиросы фабрики "Красный ноябрь", спим на елочных игрушках и ходим по ним босыми, кошачья шерсть вызывает замыкание в среде разнородных элементов - загорелся кошкин дом, сгорел в три погибели, бом. Мы знаем эту историю, поскольку читаем детские книги, мы свидетели хеппи-эндов, которые только с другими (морские свинки, еноты, бурундуки), прекрасная ясность - так ярко горит, не сгорая, что нечего даже смести за собой в уголок, как нарушение общественного договора в отдельно взятой передней, мы пьем только "Кьянти" десятилетней выдержки и никогда не встречаем закат, это не Римская империя времен упадка - нам нужен другой лудильщик, ткать гобелены - какая забота, докучная страсть к пустоте.
  
  ***
  Вот на коленях у Зевса, что в греческом зале, нарисовали трапецию, вышли, смеясь. Лучше бы жить не в Империи, нас наказали, минус тринадцать, замерзла вчерашняя грязь. Лучше бы жить, ну хотя бы служить на заводе, ну бурлаком на великой реке отродясь. Нет утешения нашей безродной природе, жизнь опрокинулась и наконец удалась. И подожгли кошкин дом, и пошли за ней следом, чтобы вдыхать этот запах в паленой шерсти. Бледный твой ад спровоцирован нищим соседом, что закрывает все краны и шепчет "Прости". Столько потратили сил на сокрытие, немо черные спички под голову скопом сложив. Это почти не доказано, но теорема нас отменяет, как дамбы весенний прорыв.
  ***
  
  мы могли быть персонажами фильма Серебренникова
  ходить на протесты, видеть рыбу во сне, спрашивать, к чему эта рыба во сне,
  но понять невозможно и сонники все устарели
  мы любим свой район, ходим на выставки современного искусства
  говорим ни о чем, но насыщена речь кислородом, как будто любовь не проходит
  долготерпит и помнит тебя, но, конечно, не ждет
  так выводит из ада чужих ОВД, пластиковая посуда не бьется,
  но мы всё равно купим новую
  жизнь начинать с нового листа, что напишешь на нем неразборчивым почерком детства,
  то и будет, и всё, что зачеркнуто, не вернуть
  вернись, говорит, мы всё это проработаем с психотерапевтом
  у нас будут настоящие партнерские отношения, понимание и взаимное уважение
  два гироскутера и два самоката, с денежным деревом вазон
  в мире, где никто никому не нужен, в общем-то, нет других отдушин, кроме друг друга
  только соберись с духом и начни жить,
  а не узоры советских ковров оставлять на сетчатке глаза
  парки и лесопосадки пройти от и до, помнить пение птиц, но не помнить их имена
  когда началась война, все под землю ушли
  там в подземной пыли тайных станций держались за руки и молчали
  
  ***
  мы найдемся еще в этой странной истории дней встретимся в Коктебеле договорим обо всем что рассказать не успели морю и чайкам сплетни как веру в будущее кормя ты мне наверное скажешь что это ты придумал меня все очертания все опечатки все оттенки неба выдумал наизусть нет в одну воду дважды не войти наверное пусть
  мы найдемся еще в этой странной истории дней мы ходим по кругу я отправляла тебе фотографии мы были чужими друг другу просто встретились на отрезке вечности длиною в несколько лет словно были знакомы всегда просто сказали друг другу "привет" да у нас ничего не было за душой я думала что буду делать когда вырасту большой ты ни о чем не думал кроме того что всё прошлое в прошлом я убеждала себя что нужно думать лишь о хорошем
  мы найдемся еще в этой странной истории дней нам станет видней оттуда был ли в этом какой-то смысл действительно ли это чудо или мы бродили туда-сюда по набережной от страха чтобы в черное море не смотреть и не марать бумагу пока огни дискотек выключают по одному свет последний превращается в невечернюю тьму
  мы найдемся еще в этой странной истории дней стихи чужие читая рифмы детские по одной в колосок заплетая эта слишком простая но разве в любви смирения нет посмотри как выключают звезды как рассекает небо прямо в глаза бьющий свет так растворяются наши фигурки где-то за горизонтом бледной сангиной на полотне растертом
  ***
  мы находимся внутри воздушного шара
  бьемся головой в открытую дверь или захотим проткнуть его иголкой выпустить воздух и потеряться
  вакуум сначала добейся но всё повторялось так долго что мы начали предвидеть ходы но все равно не видим в них смысла
  воздушный шар лопнет вселенная может быть там или ничего
  мы находимся внутри воздушного шара или глупые песни поем повторяем за тем кто задумал пин-код никуда не уйдет этот страх он привязан был к нам мы пожертвуем птицу на храм
  стеклодувы стекольщики промышленные альпинисты отражение видеть свое разобьешь его всё было здесь так всё было внутри пустота снаружи трещины идут по стеклу тело погружается в летнюю мглу но рассказать не могу вот идем мы и щиколотки холод прощает
  никто не знает откуда мы здесь куда идем что там впереди скорее всего ночная тьма тюремный паек не доеденный здесь больше не пригодится и если нам встретиться где-то еще случиться не нужно нам этого больше нам встреч не нужно других этот город почти затих
  он бился в конвульсиях долго но тело свой знает исход и город к тому идет на площадях его на помарках стен мы рисовали свои печали
  в жизни другой невозможные свидания назначали но ты не придешь и я не приду мы кровь свою грели до температуры кипения мы родились в бреду мы не видели брода иного
  наощупь идем все здесь слишком ново ни карт ни остановок ни маячков когда автобус придет откуда у тебя в сумке йод
  ведь обещали тот кто тебя полюбит тебя убьет
  ***
  мы не будем знакомиться после войны и мора
  после твоего странного головного убора мама я поел и в маске
  ну кому ты рассказываешь эти сказки малыш четвертую ночь не спишь
  потому что снятся кошмары о мире другом где никакого волнения нет
  где что-то красивое на обед как в инстаграме виртуальных друзей
  нет мы не будем знакомиться смысла в этом нет никакого
  мы не будем держаться за руки когда в радиусе этого города
  ни одной души живой не останется
  никто не скажет пойдемте в бар ведь сегодня пятница
  обсудим политическую обстановку в стране полеты на Марс
  то что останется нашей Земле после нас
  вспомним что в нашем детстве очень вкусный был квас и пломбир
  и никто не хотел войны хотеть войны было бы странно
  пока наполнялась водою с хвойным экстрактом ванна
  можно было считать сколько лет тебе будет в двухтысячном это невероятная старость душа моя
  память извлекает картинки из небытия
  мы не будем знакомиться лучше останемся не знакомы
  несколько месяцев не выходя из дома
  невозможность мира складывать словно пазл
  эта картина сошлась у нас почти удалась
  не пиши мне кто ты
  ***
  
  мы не ездим в метро потому что тебе идет эта маска глаза пустыни пустыня любви деточка каравай серебряные пули заговоренные
  из твоего ребра могли построить новые города могли сказать мы тут на пороховой бочке живем говорим ни о чем с отражением нас тут строили-строили парами чтобы ровно в светлое будущее идти но мы вышли на поверхность земли не поняли куда дальше указатели там выход есть там выхода нет
  мы не ездим в метро потому что свет падает так что нам лучше норы кротовьи заново изобрести
  нам лучше сказать так всё было раньше до нас к центру мира вырыть туннель светлое будущее твоя выдумка не такое уж оно и светлое чтобы с ним говорить на равных как пули заговорены любовью как тело заговорено страхом
  так мы вырыли эту жизнь у страха вырывали из пальцев скользких ее строили дома света и молчания без единого гвоздя
  так мы вырыли жизнь страха света молчания из каждых подворотен милосердия вот он светлый путь твой мы не ездим в метро не падай на рельсы вся толчея неузнавания все вершки да корешки молчания так нас построили парами здесь вот иди
  кто это что за человек смотрит на тебя из зеркала каждый день всё меньше понимания между вами мимика и жесты
  каждый день песнь света и молчания так тебе маска идет эта в общем ты знаешь
  за что тебя посадили в эту клетку на красный не переходить на зеленый не переходить вовсе никогда
  так нас построили парами спускайся в ад не оглядываясь ты не узнаешь под масками никого замереть превратиться в столб соляной печали
  так между нами была легкая искра недопонимания упавшая на рельсы так между нами была память превратившая в пепел этот город пустых витрин манекенную стать домов так между нами была соль вода и ветер
  но ты знаешь всё почти пули заговоренные верная дорога но ты знаешь всё почти куда ни глянь красный кумач обезглавленных тел искусства
  что бы мы ни придумали это будет слабая копия тень тени на стене пещеры эхо шепота бездумное сочетание сон ли снится видишь ли во сне как мы идем по парку
  человек ко всему привыкает даже к необходимости делать вид что пытаешься понять формулы
  
  ***
  мы не пишем друг другу письма несколько лет не обсуждаем просмотренные фильмы тридцатых-сороковых
  обсуждать черно-белые фильмы это опция только для живых
  мертвые актрисы с грустью в глазах или с комсомольским задором говорят что любовь сильнее чем смерть
  я знаю все их реплики но продолжаю дальше смотреть
  мы не пишем друг другу письма наверное нам больше нечего обсуждать
  твоя книга вот уже скоро год как ушла в печать
  продается на амазоне я прочитала ее несколько раз
  почему получается так что наши книги добрее нас
  мы не пишем друг другу письма которые можно будет издать эпистолярный жанр устарел
  наверное любовь один из видов бытованья белковых тел
  и не самый лучший наверное судя по тому что сейчас излишним многим кажется он
  но какое было счастье думать что не только в себя влюблен
  волноваться о том чтобы ты что-то съел на обед
  как в детстве разглаживать фантики от принесенных тобой конфет
  смотреть на актеров черно-белых засыпать под их остроумный разговор
  мы не пишем друг другу письма или пишем их до сих пор
  ***
  мы не пойдем на выставку Бэнкси не поедем на море
  не купим новый буфет в Икее для нашей новой посуды
  не опробуем новую велодорожку жизнь так тепла и вечер
  не наступает на тень твою с той стороны где тень
  все научились рисовать складывать буквы в тексты
  разбираться в любви в сортах дорогого кофе
  находить счастливый талончик среди сотен несчастных
  сфотографировать его и есть напоказ без фильтра
  воздух этой страны прозрачен иллюзий полон
  мы не устроим спор о нужной прожарке стейка
  о горячей воде в эспрессо холодной воде из крана
  график работ по замене труб молча уносит ветер
  мы не пойдем на выставку Бэнкси на другую выставку тоже
  выбросим все талоны независимо от степени счастья
  будем ходить пешком по новой велодорожке
  много курить наступать на обрывки гильз
  
  ***
  мы не помним друг друга, каждый в своем меловом кругу
  никогда не помогавшие заклинания и молитвы, твои одноразовые бритвы на полке в моей ванной
  эта жизнь тогда еще не казалась странной, мы искали правильные слова, чтобы притвориться людьми,
  но проще всего было сказать "уходи"
  а память у нас была, как у рыбок почти, клиповое мышление нулевых, поменяешь статус на грустный
  метро закрывают, на улицах становится пусто
  мы не помним друг друга, каждый в своем меловом кругу -
  это напоминает какую-то компьютерную игру про апокалипсис
  или сериал Walking Dead, мы в кругу, из которого выхода нет
  мы протягиваем руки друг другу, наши дома рушатся - бетонные блоки падают,
  одеялом для хюгге накрывая наши тела, такова должна быть любовь
  среди антисептиков и грустных цитат разве ты такому исходу не рад
  это как в культовом сериале - те, кто тебя любил, тебя и съедят, мы давно не помним друг друга
  моем руки двадцать секунд вместо шести, ни один из нас не напишет другому "прости"
  если метро откроют в апреле, я открою входные двери, весенний загазованный воздух вдохну
  здесь нет победителей - мы просто забыли эту войну
  в меловом кругу места нет для двоих, речь бесполезна
  ***
  мы не успеем повзрослеть тебе никогда не будет сорок два
  казалось в жизни есть важное а вспоминается разная ерунда
  фотографии котиков заметки в прессе как обустроить быт
  упаковки таблеток тем что у тебя теперь ничего не болит
  только и можно утешить себя мы проходим
  по кромке фонтана за руки не держась
  я смотрю фотографии говорю вот эта наверное удалась
  посмотри как солнце уходит как неровно падает свет
  мы всё ходим по кругу ищем глазами табличку "выхода нет"
  мы не успеем повзрослеть увидим как на горло падает горизонт
  красное черное только нам наверное так везет
  соду разбавить уксусом в пропорции размешать
  ваши столовые ложки станут чисты опять
  ***
  мы пили пиво возле Преображенского суда, иногда проезжали автозаки
  сторожевые собаки скулили от летней жары, учительница с детьми в школе напротив репетировала первое сентября
  мы знали, что здесь пить пиво нельзя,
  но пили, поскольку нам надо было спуститься в метро, а там еще хуже
  спуститься в метро, потом выйти наружу
  мы пили пиво возле Преображенского суда, в десять утра собирались у гастронома
  у нас не было дома - только съемная сталинка, где "Роза мира" и "Женщина на кресте"
  мы пили пиво возле Преображенского суда и ждали, когда все умрут, потому что ничем другим не закончится это
  так читатели Старого завета ждали мессию, так читатели Нового завета верили в Страшный суд
  так мы смотрели на время и ждали, когда умрут
  наши клетки, которым нужны другие для одобрения нас
  учительница говорила слушайте музыку стройтесь в шеренгу класс
  
  ***
  мы познакомились осенью в Крыму, ты говорил,
  что свободный художник, в общем-то, бомж
  на этой земле, с которой никуда не уйдешь
  это было за несколько лет до начала большой войны,
  в одном из локальных конфликтов которой вместе погибли мы
  на стенах нашего города прячутся под побелкой забытые имена
  кровь орошает почву, приобретая цвет и вязкость вина
  
  мы познакомились в день, который не предвещал ничего, обычный small talk
  твой приятель читал стихи про улицу Блока, южный ветер к нервам жесток
  я смотрела в черную воду, потом пыталась увидеть Турцию на том берегу
  мое зрение ограничено, а домыслить я ничего не могу
  мы блуждали в декорациях поселка, который теперь не наш, не свой и ничей,
  под лай соседских собак и звон связки ключей
  
  мы познакомились в мирное время, не зная, что война поджидает за поворотом
  боясь подойти к двери, спрашивать, кто там
  руки дрожали от страха любви, невозможной на этой передовой,
  с которой никто еще не возвращался живой
  все заклинания мирного времени - не оглядывайся никогда
  я смотрю в эту черную воду, море - просто вода
  
  мы познакомились, чтобы найти свое сердце в мире живых
  плоть превращалась в дым, страна превращалась в жмых,
  что никого не согреет, укутав плечи в бархат сезона,
  мы вспоминали слова стихотворений сонно
  столько в памяти нашей необязательных было фраз,
  словно хорошая память могла быть оправданием нас
  словно слова передовиц и стройность клише
  создавали видимость смысла, покой дарили душе
  
  мы познакомились, чтобы расстаться
  хрупкость уносит первой взрывной волной
  мы пробуем локтем черную воду, ты говоришь: "следуй за мной"
  участи не избежать, каждую мину в этом фарватере зная
  веселость фальшивая, искренность напускная
  я не умею плавать, ты знаешь, галька царапает кожу ног
  холод волны оставляет на коже твоей ожог
  ***
  мы пойдем к озеру смотреть на зверей -
  там зоопарк и цирк шапито,
  а пока курицу гриль нагрей,
  телефон проверь - не звонил никто.
  мы пойдем к озеру смотреть на зверей,
  а ты, красна девица, в светлице своей
  становись отзывчивей и добрей,
  нет, никто не будет водиться с ней:
  она укусит еще, змеей
  обернется какой-нибудь. солон свет
  тому, кто взял телефончик мой,
  но в батарее заряда нет.
  где буйну головушку ни сложить -
  какая разница, всё равно.
  могу на выбор вам предложить:
  Россия, Грета, веретено.
  ***
  мы пошли бы вместе на выставку Пиросмани,
  но тогда мы с тобой были еще не знакомы,
  столько выставок в жизни своей без тебя посетила,
  теперь поделиться мне этой памятью не с кем
  мы поехали бы вместе в музей трипольской культуры
  делать селфи на фоне Днепра, сил просить на "местах силы"
  но не знаю, зачем, смысл куда-то исчез, а был ли
  он когда-нибудь, или мы так себя утешали его тенью
  всё гуще над Киевом дым миллионов машин,
  сон заблудившихся вечных детей, непонятной истории жизни
  мы разговариваем на разных языках, пусть кажется, что на одном
  никогда не понять друг друга, не простить то, что непонятно
  мы разговариваем на разных языках, снова выставка будет,
  снова выставка, снова война, а потом еще столько же их
  мы потом не узнаем друг друга, персонажи Пиросмани
  пьют вино на белой скатерти, едят арбуз
  
  ***
  мы принимали садизм за любовь потому что так мы кому-то интересны
  страна строила тебя в линейку по росту кто ниже всех - в конце
  словно мы на рекорды какие-то шли а не просто нужно было отбыть физкультуру
  ничто здесь не работает - ни смех ни отрицание на стратегическое планирование
  мы прожили почти сорок лет чтобы теперь смотреть в окно как идет дождь
  не отделяй козлищ от агнцев зерна от плевел
  Золушку от сестер кто ростом не вышел
  смешное неравенство всех перед смертью
  но кто-то нам должен сказать вы хорошие вы заслужили живя в этой тесной квартире
  (не тесная нет здесь и комната мерок конца восьмидесятых
  с тех пор моя стенка с книгами дождь всё идет
  мы вернулись наверное в детство
  потом мы вернемся в утробу и в ней захлебнемся водой)
  мы принимали желание власти заботой о нас
  яркие этикетки принимали как новизну
  незнакомых людей - как возможность знаний о чужом жизненном опыте
  но теперь мы смотрим в окно на льющуюся с неба воду
  рукам наверное будет холодно под этим дождем
  война и дождь война с сами собой не понимающим реальность
  за окном в комнате в книгах
  бумага начинает желтеть этой бумаги не хватило даже на одну жизнь
  в девяностые не надеялись жить долго
  в двухтысячном году обещали конец света как раньше коммунизм
  мир не исчез там ездят машины там гуляют люди в масках
  или без масок кто-то занимается бегом
  мир не исчез там влюбляются даже наверное смотрят в глаза
  мы заказали маску "недовольный кот" по интернету
  ***
  мы приходим в кинотеатр, покупаем билеты на мюзикл "Кошки"
  кроме нас в зале три человека, три женщины
  перед фильмом идут анонсы - фильм про Рождество, фильм "Маленькие женщины",
  где героиня говорит, что у женщин есть душа, а не только сердце
  женщина в зале говорит старый фильм был хороший, там четыре сестры
  другая женщина говорит новый фильм, наверное, тоже хороший
  мы идем мимо парка виртуальной реальности, смотрим в окно на вывеску "Икеи"
  я спрашиваю, почему здесь вывеска "Икеи", если она не открылась в Украине
  нет, ну не могли же они какой-то другой магазин просто назвать "Икеа"
  трц переливается огнями посреди раскопок стройки, словно в антиутопии
  одна из реальностей, где мы покупаем йогурт с ванилью
  говорим у кошек отличная пластика движений и грим, фильм, наверное, лучше, чем мюзикл
  
  ***
  мы пришли в поэзию после Тредиаковского Сумарокова Державина
  Золотого века Серебряного века Бронзового века
  жизнетворчества мифотворчества минус-приема
  новой искренности нового эпоса новой новой искренности
  мы пили водку с томатным соком в подворотнях думая что это и есть настоящая поэзия
  слишком взрослые чтобы рисковать своей жизнью на самом деле
  слишком молодые чтобы умереть наверняка
  мы пришли в поэзию когда она уже утратила романтический ореол но еще не приобрела ауру протеста
  в удобную буржуазную поэзию где водка с томатным соком казалась фрондой
  в удобную буржуазную поэзию циничных литературных связей
  нас до сих пор называют молодыми поэтами наверное по инерции
  настоящие молодые поэты не знают таких иерархий
  настоящие поэты не знают никаких иерархий
  настоящие поэты не знают что они поэты не узнают никогда
  мы пришли в поэзию чтобы страдать от неуверенности в себе похмелья безденежья несчастной любви чувства непризнанного гения необходимости ездить в троллейбусе и покупать продукты
  от необходимости существовать в своем теле а не в идеальном мире эйдосов от необходимости писать манифесты
  ЮНЕСКО говорит что поэзия может ответить на самые острые вопросы современного человека
  кто ответит на вопрос зачем мы пришли в поэзию зачем мы пришли в этот мир учились в университете
  получили диплом который мне ни разу не пригодился с 2005-го года
  только поэзия и создала меня этот текст
  ***
  мы проснулись в шесть утра, услышали, как кто-то сказал: "Станция "Дно"
  взяли фотоаппарат и побежали фотографировать ее в окне, проводники
  смотрели на нас с подозрением, революций в нашей жизни тогда еще не было,
  кроме описанных в книгах советских
  плюшевых медведей, застреленных в тире
  ран от ненужности только, и от нужности тоже ран
  ходили на Первомайскую демонстрацию, на демонстрацию 8-го марта
  на демонстрацию в защиту животных от цирка
  на площади Независимости еще были следы от выбитой брусчатки
  где-то наверное еще были следы от крови
  мы думали, что зависим от всего - от погодных условий,
  цен на коммунальные услуги,
  своего плохого настроения, неверия в свои силы
  транспортных заторов, невнимания тех, кто нам дорог
  общества честных слов и чистых тарелок
  если не отдать кровь во имя того, во что веришь, сильна ли твоя вера
  честна ли твоя любовь, слова ли твои весомы
  мы сфотографировали станцию "Дно", осталась в старом фотоаппарате
  рядом с фотографиями Царского села и собора
  
  ***
  90s
  мы решили сделать себе что-то приятное и купили кассету Аллегровой и Крутого за 4 гривны
  там где они поют про незаконченный роман в парке на скамье
  зимой дедушка хотел сделать мне подарок выбрать что-то в сэконде
  я хмуро смотрела на вешалки дедушка сказал: "она совсем ничего не хочет"
  начал расспрашивать что мне нравится тогда мне нравился новый альбом "Агаты"
  но и в нём только две песни
  я не могла бы ответить что мне нравится безусловно ни сэконд ни "Агата"
  на каникулах я сидела в кресле весь день слушала радио
  пыталась читать Чэндлера было неинтересно
  было неловко что я ничего не хочу а нужно хотеть чего-то
  могла бы что-то получить от жизни если бы захотела
  но перелистывала страницы текста под бесконечную "Орландину"
  засыпала просыпалась потом засыпала снова
  "осторожно, окрашено" больше не пишут или может быть пишут
  мы решили порадовать себя купили кассету вместо пачки сливочного масла
  
  ***
  мы родились в системе координат декартовых тощих птиц крещение наше печально
  человек будущего должен быть идеален помыслами телом душой маргарин вместо войны город наш погиб в слизкой пучине сердечник
  человек прошлого репку тянет-потянет из мелких пялец земли не помещается пуля в это отверстие
  нас выдала с головой любовь к себе стены в ситец цветочка
  Бог сделает из тебя лимонад настоишься до судного дня коричных лавок локдаун
  мир это война война это причастие спокойной ночи малыши в неурочное время
  ты не содействуешь процветанию жизни белковых тел осознанию ими себя на каждом шагу зебра история не терпит подземные переходы
  с той стороны то же самое куда ни взглянешь то же самое купи новый телефон построй город мы родились чтобы все электрички земли
  нарушили свое расписание снаружи снег внутри молодость вечный юг открытка привет с юга
  снаружи память внутри контур пирожного молчи пока тесто не взойдет с ним и поговорить не о чем история нелюбви пишется так же как ее противоположность
  мы родились словно цензор великой страны разрешил этот странный итог всех веков для чего-то
  красной ручкой ошибки чужих голосов исправляя как тело раствором души проявляет мелочь на телефон в подкладке пальто звенит
  детство памяти говорит с тобой на выдуманном языке вот его словарь вот разговорник но смысл ускользает домысли теперь то что мог бы еще передумать
  мы ступаем по точкам которые кто-то для нас рисовал чет-нечет орел-решка считалки всех но кажется только кажется мир а это был не он
  проекция на стене тишина на слайдах
  а это был не он но ты тоже
  ***
  Заказное письмо No1
  (ТЗ от Дарьи Серенко: Мне бы хотелось текст, который утверждал бы мою ценность для самой себя. Я слишком сильно переживаю из-за внешних валидаций, меня ранило и ранит, что мою работу никогда не отмечали премиями, статусами и т.д. Я знаю, что это глупо и нелепо, что это даже противоречит части моих убеждений, но иногда мне хочется иметь какие-то внешние основания для того, чтобы сказать самой себе, что я все делаю правильно, что я заслуживаю каких-то таких вещей. Я хочу текст, который бы воздавал мне самой какие-то внутренние почести, хочу вручение внутренней премии. Если можно, я бы хотела, чтобы в этом тексте не было рифм. Пусть это будет похоже на речь лауреата. Заранее спасибо всем, кто возьмётся за этот заказ. Ваша нумерация - "заказное письмо 1")
  
  мы родились в стране где хороший человек не профессия
  поэт не профессия
  нас толкают в троллейбусах на нас орут в окошках регистратур
  нас спрашивают зачем вы пишете стихи
  я не говорю что поэт потому что а сколько книг у тебя купили
  а какие у тебя премии а о чем ты пишешь
  а почему без рифм и знаков препинания
  а о чем ты пишешь - о любви или о природе?
  Лео получил "Оскар" когда это уже не имело значения
  (во всяком случае, к тому времени он уже состоялся и так)
  нужен ли мне "Оскар" нужно ли мне разрешение писать стихи
  нужно ли мне право не отвечать на вопросы зачем ты пишешь стихи
  всё что ты скажешь будет использовано против тебя
  кто не репетировал в уме эту речь
  не представлял как будет идти по красной дорожке
  благодарить тех кто не мешал
  право говорить наше врожденное право
  не знаю как сейчас с выпускного класса не перечитывала Конституцию
  право поблагодарить тех кто выжил вместе с нами
  право получить признание за слова
  имеют ли слова смысл
  это не деньги не оружие не кровь
  возможно слова исцеляют возможно разрушают
  возможно создают мир которого не было прежде
  мы не знаем в каком мире мы будем жить завтра
  может быть он не будет похож ни на что
  созданное с помощью слов
  спасибо моим родителям спасибо моей стране
  моей школе и всем остальным токсичным коллективам
  в которых мне довелось работать
  спасибо за смыслы ставшие моей премией
  
  ***
  мы родились в стране которой давно нет накануне свободы
  строили замки песочные думали что наша жизнь
  будет похожа на жизнь наших родителей институт работа семья
  оказалось что всё может рухнуть быстрее чем замок смытый прибоем
  что жизнь меняется со скоростью картинки в калейдоскопе
  если ты будешь вертеться как волк с корзиной
  в конце тебе обещают мультик но его еще никто никогда не видел
  мы родились в стране которой давно нет но ее тень закрывает солнце
  фантомной болью тревожит детей
  которые могли быть нашими детьми но нет это чужие дети
  прошлое или будущее не всё ли равно на этом отрезке системы координат
  мы видим только линию с которой некуда свернуть
  песок поднимается летит нам в глаза скрипит на зубах
  мы строили зная что мир исчезнет через миллиард лет или завтра
  с нашей любовью происходит то же самое
  мы родились в стране которой нет
  наша улица переименована с фамилии советского придворного поэта
  на фамилию украинского расстрелянного поэта
  мы постоянно участвуем в садистском эксперименте
  который финансирует кто-то но даже кино не сняли
  сними кино о своей жизни день за днем
  тут ничего не должно происходить
  мы родились в стране от которой руины ДК
  и заводов тяжелой промышленности остались
  там живут призраки или висят фотографии других руин такая вот рекурсия
  когда я иду по улице я не знаю человек ли передо мной человек ли я
  пусть цифровые носители информации помнят то что забываем мы
  ярким световым пятном в глазах ты смотришь мультфильм который тебе обещали
  ничего кроме скуки не чувствуя мы родились в стране
  которая не выносила сама себя строя и разрушая
  кажется это называется избегающий тип привязанности
  мы не знаем как научиться любить это только страх
  мы родились в стране которой нужно было от тебя всё никаких отговорок
  мало что там застали кроме серых стен и пьяных мужиков на детской площадке
  но если человеку нужно было от тебя всё ты радовалась что нужна
  мы родились в стране ложных лозунгов двоемыслия стенгазету делали в институте
  я вырезала женский портрет 19-го века из журнала "Единственная"
  и процитировала Пастернака стихотворение про самую суть
  
  ***
  <90-е>
  
  мы росли в девяностых когда старые правила отменили
  многие взрослые не перестроились говорят
  о них я потом читала в книжках (авторы которых выжили)
  у нас были дурацкие шутки разноцветные жвачки
  мы реагировали на яркое - цвет или словцо
  некоторые поехали в Венгрию там ходили по магазинам
  я мечтаю увидеть Будапешт но это до сих пор только мечта
  а мои одноклассники уже в девяностых видели его магазины
  у нас была в сущности скучная жизнь
  охранник не выпускал нас из школы пока не закончились все уроки
  иногда нам удавалось выйти через окно в столовой
  лет десять назад мне написали вконтакте что будет встреча выпускников
  корпоратив тим-билдинг в лесу в общем подвижные игры на свежем воздухе
  я не пошла знаю я эти игры
  на физкультуре они попали мячом мне прямо в лоб
  возможно это случайность специально так и не попадешь
  а возможно и нет
  у нас была скучная жизнь в замкнутом сером пространстве
  паркеты натерты мастикой
  она всегда оставалась на пиджаках мальчиков и моем рюкзаке
  у нас была скучная жизнь мальчики развлекались драками
  мы чтением "Анжелики" учителя садизмом
  столовая пахла ужасным борщом этот запах ни с чем не спутать
  нас заставляли смывать народное творчество с парт
  на стене появилась надпись "Євген - лох" (это наш классный руководитель)
  информационный повод
  физик в сером халате говорил что мир деградирует
  хотел чтобы мой папа достал для него какой-то электронный прибор
  мы смотрели "Санта-Барбару" у героев жизнь была интересной
  не эта комната где нужно греть руки над калорифером
  где батареи холодны как покойник
  где эти угрюмые люди в угрюмом транспорте будней
  где эти одноклассники один стал поваром другой диджеем
  третий открыл кафе
  стала ли я кем-то не знаю
  у нас была скучная жизнь "Санта-Барбара" саги о сильных женщинах
  мужчины там присутствовали где-то фоном
  потом мы закончили школу
  поехали на последний звонок в Гидропарк
  ***
  мы росли в патриархальных установках девяностых
  или ты или тебя
  нельзя быть слабым
  нельзя показывать слабость во всяком случае
  мой знакомый сказал почему вы нравитесь ватникам
  наверное это в вас что-то такое
  если тебе никто никогда не говорил что твое мнение важно
  откуда у тебя возьмется ресурс
  что ты глупая можно читать хоть каждый день
  уже даже не реагируя на этот белый шум
  ты глупая бездарность с бредовыми стихами
  можно коллекцию собрать комментариев "это не стихи"
  наверное дело во мне я виновата
  я не была девочкой которая нравится мальчикам
  не была дочерью которая выйдет замуж и родит внуков
  я не была никем из тех кем положено быть конечно
  дело во мне но я не чувствую себя виноватой
  наверное если бы мне дали вторую жизнь я прожила бы ее так же
  в поисках принятия и понимания в попытке принять себя
  
  ***
  мы росли во времена
  когда романтическая любовь считалась ценностью сама по себе
  теперь это скорее взаимопомощь
  пойти в магазин за гречкой пойти в аптеку если температура
  а не разные красивые слова
  теперь никого просто так не очаруешь стихами
  у меня спрашивают: "что нового я узнал из этого текста, в чем его практический смысл?"
  нет у меня нет ностальгии по тем временам когда могли сказать "люблю" просто так но разлюбить через неделю
  есть ли в наших действиях практический смысл если мы сейчас выпьем антибиотик
  который может быть навредит нашей микрофлоре
  еще кто-то пока что не заболевший спросит где в этом тексте смысл
  поколение индивидуалистов требующее друг от друга доказательств
  в качестве доказательства своего существования мы пишем тексты
  которые не могут принести твоим соседям практической пользы
  когда начнется настоящий вирус тебя сожгут на костре
  ***
  мы с тобой познакомились случайно на берегу моря, когда оно еще было для всех
  ты стоял, на темное море смотрел, поэты допивали коньяк какой-то
  Власов говорил, что мне надо переводить стихи с французского, потому что это в моем стиле
  но я не знала французский никогда, и учить не хотелось даже
  спросила у Власова, кто это, он тебя представил
  оказалось, что ты любишь советские песни и не доверяешь женщинам
  море тогда еще было для всех, но заходить в него не хотелось
  я говорила потом неужели никогда больше его не увижу
  но теперь не хочу без тебя его видеть
  смешно - ты не доверял женщинам, но полностью доверял новостям
  пели песни какие-то - слов половину не помню, но думаю, что жизнь вот такая
  Черное море обнимает и поглощает, не отдает никогда
  туристы на утлом суденышке возвращаются с экскурсии в Орджоникидзе
  мертвые цари и генсеки с палевых стен глядят
  нам словно больше не о чем говорить - мелочи какие-то обсуждать,
  о главном рассказать невозможно
  докричаться сквозь ночь и немоту невозможно о том, что люблю тебя
  мы идем по темному поселку и обсуждаем концепцию того, что весь мир - это только греза
  старая история, что кажется всё, наверное, мы друг другу приснились
  ты так смешно надевал очки и хотел казаться важным,
  рассказывал о фильмах, которые я не видела
  может быть, я сейчас просто сплю и не могу проснуться
  мы идем по темному поселку, лишь бы эта дорога никогда не заканчивалась,
  лишь бы я не просыпалась, лишь бы мир уколом булавки тебя не отнял
  мы идем по темному поселку, держась за руки, вдали плещется море
  
  ***
  мы с тобою смотрели советские фильмы, которые часто шли по телевизору,
  одни и те же фильмы, конечно, есть еще канал "Ностальгия",
  еще несколько каналов, названия которых не помню,
  но их не было в пакете кабельного телевидения
  ты говорил, что "Советский союз был идеальной империей,
  жаль, что он развалился, это всё из-за вас"
  я спрашивала: "ну а кто голосовал за Ельцина", ты отвечал: "я ошибался,
  но в 96-м эти газеты "Не дай бог" во всех ящиках страны"
  ты рассказывал, как тебе не дали американскую визу,
  и Франции нет той, что прежде, я думала - некуда возвращаться
  прошлого не существует - мы каждый день ходили в один и тот же магазин,
  смотрели кино, слушали радио, засыпали
  старались пройти в метро, не привлекая внимание полицейских
  смотрели видео про дружбу Амура и Тимура, тигра и козленка
  пытались написать женский роман, продать его в издательство и разбогатеть
  под песни ушедшего времени вино затирали солью
  черно-белые фильмы не заканчивались никогда, в мире было только два цвета,
  без полутонов, в мире была определенность
  будущее наступало, захлестывало жесткой водой, снегом, сбиваемым с крыш,
  нежностью без возврата
  ***
  мы сидели в кафе Днепра, который еще был Днепропетровском, я ела окрошку
  журналистка из Запорожья сказала, что на диете, остальные просто так отказались
  анархист говорил: "вы - дети богатых родителей,
  пока вы учились в университетах, мне пришлось поехать на войну, чтобы заработать"
  не помню, где он воевал, и почему считал университет привилегией, не знаю
  (в смысле это конечно привилегия, но не та, что думает он)
  у нас тогда еще царил мир, памятники вождей бывшей страны стояли в парке, где карусели
  гостиница советского дизайна на набережной (она и сейчас там)
  маршрутки, в которых слушали шансон
  мы живем в лучшем из возможных миров, в лучшем из возможных
  война-мир-мир-война окрошка вышла из моды
  
  ***
  мы сидели возле моря пили вино крымское какое-то
  я думала вдруг я больше никогда тебя не увижу, так не должно быть
  ты рассказывал, что написал роман о бедности,
  рядом бодрая музыка дискотек, дым шашлыков
  волны плескались о гальку берега
  (с тех пор не видела море, но это неважно)
  если остаться в раю детской наивности красный мускат на губах
  разные страны любовь не может окончиться миром
  я думала море будет всё так же плескаться без нас
  на экскурсии в сотый раз рассказывали о молодой Цветаевой
  с камнем на берегу, мы еще увидим море,
  будем гулять вдоль набережной, взявшись за руки под утренним солнцем
  я думала, что здесь будет без нас - киоски сувениров на счастье,
  павильон восковых фигур, девушки, которые предлагали сделать фото
  с поросенком в пестрой тунике
  каждый день мимо них проходила, поросенок на поводке
  что нужно человеку, чтобы быть счастливым -
  кажется, что у нас всегда чего-то нет -
  свободы или общей памяти
  помнил ли ты то же самое, что я, или думал о другом,
  словно мы попрощались возле автобусной остановки вчера,
  и теперь я жду, когда ты напишешь
  ***
  мы сидели на лавочке напротив магазина
  ты говорил ну что такого, почему не выйти замуж - за поэта какого-нибудь,
  вот посмотри на пару N, хотя нет, согласен - это плохой пример
  ну вот на этих посмотри - живут вместе хорошо ведь
  я говорила да я абсолютно не против брака, но хочу,
  чтобы это была на самом деле любовь, а не потому что так положено
  ты говорил, что только один раз встретил девушку,
  на которой хотел бы жениться, хотя их было так много
  я не спросила, что это за девушка, наверное, это не мое дело,
  хотя было интересно, люди отмечали второй день Пасхи
  тогда они почему-то не уехали из Киева, вокруг на лавочках было много людей
  и погода была не такая, как в этом году, мы смотрели фильмы
  второй раз попыталась посмотреть "Касабланку" и всё равно уснула
  каждый раз засыпаю где-то на середине
  ты спрашивал, почему у меня нет про тебя стихов, я нашла один текст в фейсбуке
  ты прочитал, сказал: "пам"ятаю цей вiршик, но я думал, что это про А.
  а что это за позднесоветский артхаус, который здесь упоминается?"
  я сказала, что посмотрела "Ассу" недавно, тридцать лет не смотрела,
  а сейчас собралась вот, была разочарована
  наверное, потому что слишком много о ней слышала
  на самом деле там много артхауса, но я не буду его перечислять,
  потому что здесь не википедия
  мы смотрели кино, обзоры кино, любительские ролики с кухни
  потом ты сказал: "давай читать стихи по очереди"
  
  ***
  мы сидим в клубе, на столе принесенная из магазина бутылка перцовки, поэт из Крыма
  просит зеркальце, чтобы посмотреть, идут ли ему очки в черной пластмассовой оправе
  протягиваю зеркальце, говорю смотри оно с Коктебелем
  купила в 2012-м на рынке сувениров на набережной
  потом тоже решила примерить очки, сказала нет дужки не держатся на ушах, так и не узнала,
  что мне идет, люди разговаривают о том, что им неинтересно
  поэт из Крыма говорит, что был два года женат, потом развелся - чтобы поддержать беседу
  почему молчание называется неловким
  мне оно всегда нравилось больше слов
  в него можно вложить что угодно
  слова нас и так преследуют даже во сне просыпаешься и не помнишь
  люди говорят о вещах, которые им неинтересны
  слушают слова, оставленные в прошлом, как набережная в Коктебеле
  что там сейчас - может быть, даже ничего не изменилось,
  только на рынке сувениров чашки с портретом президента другой страны
  тогда там очень много строили, в последний свой приезд
  я наконец-то сняла номер в Доме писателя,
  почувствовала себя писателем, думала, что приеду на следующий год,
  куплю еще какой-нибудь магнитик или зеркальце
  говорила не уезжай, ты говорил увидимся здесь через год
  на самом деле мы увиделись через несколько месяцев в другой стране
  ты говорил "у вас война", зеркальце оказалось прочнее
  ***
  dau
  мы сидим в темной комнате не знаем кто еще находится здесь
  может быть никого
  может быть лезвие к горлу приставят вдруг
  заставят признание сделать о том что тебе страшно
  какая температура воздуха снаружи какое время суток
  что люди едят на обед куриные крылышки
  жареной плотью рисуя картины и кетчупом на клеенке
  что люди думают скорее всего не думают ни о чем
  страх и желание движут людьми вот сейчас мы проверим
  твоя страна похожа на цветной мыльный пузырь
  летящий весной во тьму
  здесь тесно многих укачивает другие пытаются посмотреть
  что там видно угадать направление ветра
  но зато он красивый и яркий и радует глаз
  и легкие дышат теплом нет здесь никакого лезвия
  да никто бы его и не пронес на съемочную площадку успокойся
  мы сидим в темной комнате сердце лопнет
  как пережаренный в духовке попкорн
  по клетке грудной разлетится
  собирай его потом в одно целое снова
  только красота оправдывает наше существование
  между сиденьями прочные перегородки
  ты не знаешь своих соседей своих друзей
  себя тоже не знаешь
  и лучше бы так продолжалось и дальше
  кто-то несет из столовой борщ или солянку не донёс
  красное пятно на белом мраморе
  
  ***
  мы сидим на лавочке пьем шампанское и обсуждаем Шопенгауэра
  его нелюбовь к женщинам и зависть к гусарам
  я спрашиваю почему он завидовал гусарам он ведь был такой умный
  ты говоришь потому что у них было происхождение
  подходит нищенка и просит денег ты предлагаешь ей шампанское
  она отказывается говорит что не пьет
  я могу предположить почему Шопенгауэр не любил женщин
  кроме того что по его словам у женщин кривые ноги
  еще они много все-таки говорят не то что хочется слышать
  или молчат в неподходящий момент
  любовь глупее философии здесь нет разночтений
  любовь глупее шампанского нищенок и прохожих
  вот теперь определения закончились можно молчать в неподходящий момент
  мы сидим на лавочке обсуждаем отсутствующих знакомых погоду в Харькове
  понятную нелюбовь и возможные параллели
  
  ***
  мы слушаем лекцию о знаменитых особняках Киева
  вот поместье, на крыше которого рога, при Союзе там был дом культуры завода "Укркабель"
  мама ходила туда на кружок вязания, говорит вечером было темно, все равно эти рога было не видно
  кто-то в зале говорит но он был такой убитый внутри, теперь там клиника
  лектор говорит запишитесь туда на сто тысяч, чтобы попасть внутрь, а потом уйдите
  вот Шоколадный домик в десятке достопримечательностей Киева, лектор говорит там было меньше всего разводов
  говорю маме вот видишь, вы выбрали правильный загс, она говорит это потому что мы бедные
  начни тут разводиться, делить пополам это имущество
  вот особняк одного из основателей будущего завода "Большевик", невзрачное двухэтажное здание
  особняк немца, который вернулся в Киев за неделю до начала Первой мировой, исчез в 26-м
  особняк Скоропадского, в котором жил немецкий фельдмаршал,
  которого смертельно ранил эсер, потом казненный вместе с подвозившим его кучером
  в честь фельдмаршала немцы назвали Крещатик во время оккупации Эйхгорн-штрассе
  особняк Ватутина, построенный на месте кладбища недалеко от клиники, где он умер
  поэтому его семья отказалась там жить, там жил Корнейчук с Вандой Василевской,
  к ним приезжал в гости Жоржи Амаду
  особняки, которые подразумевал Мандельштам, когда говорил "господские Липки"
  особняк Любченко, который застрелился, перед этим застрелив жену (сейчас эта версия подвергается сомнению),
  а его брат во время допроса убил следователя стулом и выбросился из окна
  особняк, возле которого сохранилась дореволюционная плитка
  особняк, из которого к лектору вышел какой-то человек и сказал тут снимали "Три мушкетера", хотя ничего там не снимали
  особняк, из-за забора которого слушают экскурсоводов, говорят каждый раз узнаем об этом доме что-то другое
  особняк, в котором был первый детский сад
  ***
  мы слушаем на кассете песню о том, что могли бы служить в разведке, играть в кино
  о том, что в метро засыпаем, и спать мы действительно очень хотим -
  недосып от домашних заданий, зубрежки текстов английских для экзамена, по истории дат
  ходим на Петровку выбирать книги, тетради красивые, летом ездим в Киевскую область абрикосы собирать, варенье варить
  столько банок с вареньем в буфете, и книги читаем, и ждем неизвестно чего, но просто хочется спать и не видеть сны никакие
  у любимой группы так и не вышел второй альбом, что мы будем слушать теперь
  кто споет колыбельную нам, утешит и успокоит
  мы слушаем песню о том, что в разведке служить могли, стать звездами немого кино могли
  много денег и роковой любви получить могли, не случилось
  так и ездим по кольцевой, не зная, на какой станции выйти
  
  ***
  А. К.
  
  мы слушали стихи о любви главного поэта нашей литературы
  я обмахивалась распечаткой с программой фестиваля волновалась
  не знала куда деть руки куда деть глаза
  всё время оглядывалась смотрела по сторонам
  тебя это раздражало ты отошел на некоторое расстояние
  чтобы лучше слышать стихи которые мы уже слышали больше чем много
  но я их не знаю наизусть я не знаю стихи наизусть даже свои
  потом я перестала волноваться и ты вернулся
  мы пошли смотреть книги я делала вид что мне интересны книги
  про тебя не могу сказать действительно ли тебе
  было интересно рассматривать то что нам виделось по дороге
  потом пришел президент с охраной
  посетители достали смартфоны кто-то сделал с ним селфи
  мы пошли в зал выставки про архитектуру
  смотрели видео Пиранези по мотивам "Carceri"
  потом президент пришел в этот зал
  но всё очень демократично
  потом сфотографировались у картин я сказала что у тебя
  очень красивый профиль его нужно сфотографировать
  но ты сказал что тебя уже сегодня фотографировали
  я не стала спрашивать кто
  да и какое на самом деле мне дело
  ***
  мы собираем дорожную сумку слышим неразборчивые голоса смотрим на карту
  столько должны были пройти к марту двадцатого пыльных дорог
  и мороженщиц юных облатки и лень облака рисовать по заданию школы и жить и трудиться
  клеить поделки из спичек дворцы тенью хижин держать за стеклом
  слоники пыльные бедные дети широт где тимьян и омела и сон вот такое приснится
  мир тебя любит и кажется даже жалеть начинает печальные станции коробков
  вывеска без нескольких букв потерянных в процессе переезда
  с места на место мы ходим в кассе технический перерыв
  люди нервно сверяются с графиком пытаются запомнить время
  мы собираем дорожную сумку пустой чай вприкуску не пьем вкус исчез
  мир тебя любит и держит на ниточке маятник
  маяться будешь всю жизнь вспоминать где тут стороны света
  окна ладонью тереть чтобы свет проникал равномерно
  через стекло забывать самые простые вещи родной язык молчания
  бери сколько сможешь удержать слов не растерять
  
  ***
  мы собираемся в одном и том же баре каждую неделю
  обсуждаем что произошло в мире за это время не происходит ничего то есть одно и то же
  постепенно теряем чувствительность раньше влюблялись в людей забывали на утро об этом
  теперь просто смотрим в себя засыпаем под музыку каждый плейлист
  несет в себе эмоциональный заряд бесполезную мысль о прекрасном
  мы собираемся в одном и том же баре каждую неделю
  почти знаем друг друга по именам только лица путаем что там
  должно произойти в мире такого чтобы мы настольный футбол
  знали как жизнь передвижения по плоскости видимую цель и привычку
  прививку от глухоты простой дым нежность детских простуд
  мы собираемся в одном и том же баре каждую неделю может быть это не мы
  люди с прекрасною верою в смысл чувством такта
  уверенностью в завтрашнем дне вдохновляющей кредитной историй любовью к искусству
  мир закрывается в два часа включается песня "Уходи" все начинают вызывать такси
  выяснять куда можно вписаться зачем мы здесь говорим на темы которые нам неинтересны
  смотрим какие тела не хотелось бы сделать своими в смысле присвоить
  как некий объект опустошить набить собой как чучело страха
  обезопасить себя в одном и том же баре несколько дней пройдет
  ***
  мы собираемся на фестивале читаем друг другу стихи
  потом возвращаемся в свой спальный район к своим сериалам
  заторам транспортным раскаленному асфальту отключению горячей воды
  советам купить бойлер
  люди которые поют ночью песни у нас под окном меня скорее веселят
  правда я не пытаюсь уснуть
  мне нравится пение сверчков ночная прохлада
  мы собираемся на фестивале обсуждаем литературу этой страны
  есть ли у нас будущее или нам это только кажется
  думать страшно поэтому нет просто читаем стихи
  возвращаемся в свой спальный район
  хорошо что есть место куда хочется возвращаться
  кофейни третьей волны черешня дешевеет
  
  ***
  мы собирались в кафе почти каждый вечер, говорили о жизни
  пили белое полусухое, читали стихи
  или во дворе собирались, пили красное сухое, от страха жизни
  голос приобретал особую звонкость какую-то, столько стихотворений
  прочитали, что несколько антологий можно составить неизвестных имен
  мы ходили из одной локации в другую, скучали, конечно же
  мнимых трагедий фарс изобретали на ровном месте
  сравнивали разные виды глинтвейна
  многие учились на фотографов, остальные осваивали скрапбукинг,
  потому что у каждого должно быть хобби, которое больше него
  а потом началась война, нет, никто здесь не ждал войны, кто-то знал, но в целом
  мы привыкли к миру, летним курортам, лекциям о культуре,
  концертам любимых групп, война была где-то за скобками
  некоторых из нас даже забрали туда - нет, они вернулись
  написали об этом стихи, романы, сборники рассказов
  наверное, любой опыт можно вербализировать благодаря эффекту остранения
  мы сидим на берегу вечной реки, по которой не перестают плыть пароходы с туристами,
  едим свои бургеры, на войне
  остались осколки, землю вспахали для новых семян, осколков
  бритвы опасной след, как река
  мы собирались в кафе, судачили об отсутствующих знакомых,
  потому что в литературе и жизни нет хеппи-энда
  поэтому я, скорее всего, не знаю, чем закончить этот текст
  этот текст о любви
  
  ***
  Чизкейк
  Мы спрячемся в варежке теремочной, откроем книгу "Чтобы Бог разорвал тебя на части" (выходные данные, отзывы покупателей, критика и тираж), а если бы я умела читать
  по-гаэльски, стихийные духи в моей безмятежной власти скреблись бы в подполе, а я бы тебе предлагала кленовый сироп со страницы, по тексту размажь тонким слоем. Всё можно списать на двуличие палимпсеста, и всё смешалось, и no dominion shall have death, поэтому ты себе не находишь в пробелах места - и кот, позабывший глагол, и скучающий в святки бес превратились в одно и то же с привкусом сладкой массы, я хочу поселиться в этом отеле, конечно, "Under Milk Wood", нет, хочу остаться на Тормесе и в королевские свинопасы подамся с великой радостью, Радость зови меня - угли мне душу не жгут - это последняя порция. Мы остаемся в варежке, в кладезе теремочном, книгой питаемся, книга ширится, день ото дня растет, скоро проглотит нас - в пору задуматься ей о подкожном корме подстрочном. Мы спрячемся в варежке (здесь многоточие), мир бесконечен, вот.
  ***
  мы танцуем на Острове мертвых в своих башмаках истертых в лоферах новейшей модели мы несколько дней ничего не ели
  мы до модельных стандартов уже почти похудели но нам это всё теперь зачем
  не сможем похвастать нас не выпустят больше отсюда с той стороны залива тень чудотворной иконы
  все наши ритмичные кружения незаконны
  нас самих тут быть не должно придет человек ружье принесет и воду
  мы готовимся к Новому году словно к жизни новой даем обеты которые выполнить мы не в силах
  с той стороны залива какие-то люди в масках красивых на ощупь мир узнают но в конце всех героев убьют
  слишком много любви на их слабые руки оковы потом самосуд а потом скажут так всё и было
  не выходи из комнаты не выезжай за пределы своего города
  нам нужно лучше узнать друг друга чтобы не причинить себе боль
  несколько месяцев мы смотрим друг на друга из ранней зимней тьмы не понимая что это уже не мы
  мы танцуем на острове невидимые стены тюрьмы сжимают плечи
  ты спрашиваешь ну как тебе легче температура пошла на спад
  это будет мир где каждый незнакомому рад где о плохом не говорят
  нет знаешь мои плечи от твоих ладоней саднят словно в тела застенке на коже мелкие венки
  сны о том что летаешь значит растешь по прочтении уничтожь это просто для бумаг нож
  но мы на острове отсюда никуда не уйдешь
  
  ***
  мы танцуем под I saw you dancing думаем что слишком много весим
  нам надо похудеть поступить в институт у нас слишком мало остается минут
  чтобы запомнить вызубренный незнакомый предмет нас тут в общем-то нет
  мы стесняемся молча танцуя у нас нет особых примет
  мы танцуем под I saw you dancing этот мир невозможно тесен
  тем что мы выжили был он особо прелестен
  после всех ненаписанных песен слушаем эту одну
  в цель стрелой направленной в пустоту так ее верну
  мы росли в девяностые это смешно отголоски шоковой терапии
  если бы не она может быть мы были бы здесь другими
  не держались бы за каждый квадратный сантиметр
  этой земли выгрызенной зубами
  телеведущий не отвечает на звонки не разговаривает с нами
  мы танцуем под I saw you dancing замечаем что продавец снова овощи не довесил
  но материальный мир нам становится не интересен
  сами себе или миру мы врем танцуем словно вдвоем
  танцуем словно никогда не умрем
  ***
  мы уедем из Припяти завтра оставим школьную форму на вырост свою
  землю с тонометром это земля с плодородием южных хвощей
  теплый дождь за минуту впитала
  выбитых стекол и кукол безглазых тоска
  это просто музей в лейкемии молочных разводов
  карусель скрипит олени спят это их оленья страна
  старая проводка никуда ты не поедешь
  оставляй тут свои буквари недоученной азбуки счет
  мы уедем из Припяти вот только решим куда
  земля круглая говорят каждый день говорят одно и то же
  наденьте закрытую одежду ничего не трогайте обязательно термос
  мы уедем и никогда не вернемся некоторые города
  остаются только на фотографиях любителей экстремального туризма
  или в памяти тех кто остался но память обманет всех
  мы уедем из Припяти завтра повесим замок амбарный на дверь
  окна смотрят в пустоту не оборачиваясь
  смотрят в твое отражение двоящееся
  это пленка испортилась просто разлить проявитель на землю
  и здесь еще будет трамвай и детская площадка и магазин
  и кукол безглазых сад
  
  ***
  мы умерли но живем на Троещине смотрим свой безлимитный пакет ТВ я лгу тебе что нас двое что мир который нас оставил в покое на несколько лет войны несколько минут тишины к употреблению остался пригоден несколько сотен лежали в кармане мы с одной остановки к другой словно цыгане бродили в отчаяньи нет ни спасенья ни лета в котором война тебе за спасенье за несколько лет вечной жизни дана
  мы умерли ничего иного не осталось от нас только этот камень "Фестиваль молодежи-88" отрада для нищих глаз да я помню этот пломбир помню этот квас ну и что же мы прожили чью-то чужую жизнь думая что будет похоже что тупая игла не пройдет по ничейной коже так бабочка лета глаз улетает по скучной лодыжке куда-то летит от нас это будет рассказ или повесть а может роман о жизни вымерших насекомых мы идем по проспекту города где не встретить больше знакомых среди нескольких неизвестных нескольких слов искомых мы затерялись тайно нас выбили на камне сюжета мы платили кровью за то что когда-то наступит чужое лето нет то что ты еще жив это плохая примета это к смерти наверное к жизни у нас не осталось приправ мы смотрели на воду от яркого солнца устав мы здесь были но тело не помнит неравенства прав и с душою навынос так ты смотришь на солнце но яркого света не вынес
  вода из которой мы родились воздуха теплая слизь откуда звуки музыки откуда мы здесь взялись нет за поручни не держись не хватайся за воздух морок нас поставили танцевать на сцене вырванной из подпорок растили в миру трамваев и плесневелых корок нас могли бы построить и расстрелять по одному на лбу рисуя теплую тьму откуда эти звуки музыки всё никак я в толк не возьму ты знаешь здесь всё в дыму нас растили вместе а убивают по одному словно это любовь никого иного на замечая словно это любовь просто такое слово но смерть тоже лингвистический казус всего лишь здесь выбора нет или ты ничего не стоишь или все они взаимно заменяют друг друга мы умерли но живем на Троещине мы лишены зренья и слуха крышку неба ногтями скребем когда все эти дома отправлены будут на слом когда остановки города поростут скучным быльем и мы ничего иного здесь не найдем кроме блеклых мозаик сероглазых заик в горны свои вострубивших подъем ничего иного здесь не найдем потому что мы лежим на этой подушке вдвоем мы стали сырьем для мозаик пепла чтобы наша страна после вечной войны окрепла рыбьим жиром окроплена эта наша общая боль общая чужая вина чтобы она напилась кровью напиталась болью сполна колючей проволокой со стороны въезда окружена это идет снег толчеи отчаянья пелена последний весенний снег дальше стена
  
  ***
  мы ходили по улицам австро-венгерской провинции в рабочий полдень теплого сентября
  в центре где парковаться нельзя где невыразимо дорогая земля
  где туристы из Польши едят итальянский пастрами мы создаем свое счастье сами
  чтобы получить свою порцию дофамина вагончик с туристами едет мимо
  цветочницы предлагают купить девушке цветы но здесь девушка ты покупай их себе сама
  на австро-венгерский город ложится ночная тьма
  нет здесь никто не проснется мы встретимся в центре города у колодца
  наше тело морозостойкое оно не сжимается и не бьется
  все кто учится вальсу в аду рука об руку у мемориала защитникам нашей страны
  только на счастье бьется стекло осколки впиваются в кожу
  мы говорим о любви это даже на правду бывает похоже
  но теплая осень здешних широт заливает потом под ворот
  уезжай отсюда чтобы не возвращаться свидетельства о той стороне жизни разнятся
  пустые глазницы земли огонек парохода вдали
  мы могли оставаться на суше но выбрать ее не могли
  мы ходили по улицам австро-венгерского города где-то рядом звенел трамвай
  туристы покупали магниты
  чужие дети через несколько лет будут убиты
  мы смотрели в свинцовое небо империи мертвой но это полезно для глаз
  исполнитель чужого рока попросил монетку у нас
  ***
  мы ходим по книжной ярмарке ты говоришь это всё надо читать
  чтобы быть в курсе а не только Улицкую я спрашиваю
  чем тебе нравится Улицкая ты говоришь она тебя трогает
  я спрашиваю а что Пруст например тебя не трогает
  ты говоришь он слишком сентиментален
  а вот хорошая книга надо будет ее украсть
  я смотрю блокнотики все книги у меня в электронном виде
  читаю дневник Вирджинии Вулф
  пока не продвинулась дальше предисловия
  потому что у нас книжная ярмарка
  мы вспоминаем как видели здесь год назад президента
  который уже не президент нового здесь не застали
  ты говоришь просил скидку на билет
  потому что ярмарка скоро закроется но скидку не дали
  поэты курят траву на холмах говорят о политике
  о своих презентациях пьют водку с колой
  я говорю пиши мне когда закончится "Арсенал"
  
  ***
  Мэри думает: "Нужно было из пистолета, включить все принтеры в зале для церемоний, ничего не найдут, потому что в разгаре лето, и в душе растворяется в сорок минут полоний". Пусть бы все пришли, расселись тут полукругом, о своих безутешных страхах нам рассказали - почему же он оказался всего лишь другом, почему в Luminarc"e трещины на эмали. Почему тебе дарят розу в ночном киоске, на десятый этаж поднимают рояль без лифта, а внизу говорят, что битые править сноски, опускается ночь из "Гамлета" или Свифта. Непрожаренный стейк, как ты любишь себя обманом, а в соседнем районе птицы в большом вольере, нужно было к восьми, только пульс не сверяя с планом, нужно было грести и совсем промолчать о мере. Мэри думает: "Нужно было из пистолета, как в последнем жару с улыбкой вот так из торта, этим кремом розовым я хорошо согрета, человек звучит мучительно, но не гордо". Как тебе велят все розочки, бисер мелкий отгрести от себя, очиститься до предела, и ты так плотна, неотличимая от подделки, и туристы с вилками вытереть кровь несмело попытаются, дальше пробьет двенадцать часов, почему тебе дарят розу в ночном киоске, за ручьем луна, закрой себя на засов, за ручьем луна и битые править сноски.
  ***
  нi зверхностi нi знання жодного суму не залишила нам земля колисала в надiї що отримали соки її навмання розiйшлися по свiту покинутi дiти продавати фальшивi квiти на всiх безiменних станцiях цiєї iмперii скнiти
  зглянься на нас ми скоро пiдемо у перший клас за кишеньковi грошi купимо пломбiр або квас щоб згадувати його через тридцять рокiв пiтьми коли ми були дiтьми але ми не згадаємо це насправдi були не ми
  жодного суму картатi панянки з пакетами "ЦУМу" люди якiсь питають про що ти думаєш тiльки напруга струму тебе викриває серед усiх ненароджених i живих усiх кого вигадка на хвилину зiбрала з колишнiх книг у цьому мiстi що слугує мапою марних пересувань встань та йди далi але для початку стань кимось кого неможливо згадати стерти з пам'ятi назавжди встань та йди нi не йди зачекай зажди
  жодного суму лише транспортнi корки на мосту через вiчну рiчку це питання твого порятунку себто кривавої звички зуби стискати терпiти те чого терпiти не можна нiколи й нiде та подивись на небо скоро зiрка впаде
  можна бажання згадати своє через тридцять рокiв нав'язаних ззовнi бажань безкiнечних коркiв мимовiльних зiзнань навiщо вони тобi тiнi з дитинства пiтьми хто говорить хто слухає це напевне не ми це хтось iнший говорить нами змушує їхати автострадами занапащеними мiстами пересуватися лише вночi спати вдень пiд мостами наче хтось iнший весь цей час був нами але тiльки тiло живе душу свою колисає нi дня нi години не знає вранiшнє молоко на пiдвiконнi скисає
  жодного суму немає на зап'ястку нитка червона ми наче вдома тут були вчора лише ходимо коридорами пустими питаємо чи хтось живий тут є жодної вiдповiдi немає мовчання горло стискає дрiб'язок у кишенi дзвенить потiм все зникає
  ***
  на 57th Street жил Bela Bartok.
  купила свисток, на последний звонок пошла в белом-белом.
  печальный профессор в провинции был одинок.
  ты плясала свой кэкуок, словно под прицелом.
  народные танцы румынские были тебе родней -
  все эти жаворонки, чокорлии, фрумусете.
  успеешь еще разучить через сорок дней,
  исполнить свое обещание на рассвете.
  "купите же даме букет, - говорит она. -
  увянет ведь завтра - и выбросить у фонтана".
  водица темна, благодарна твоя страна,
  испили до дна, в рукава прорастали рвано.
  
  ***
  на бюллетене Аркадий посмотрел фильм Мильеса, Мария вышла из леса с лотком пирожков, пролетарии выше оков,
  когда каждый шаг знаков, от ссадины первой Иаков бежал бы, но бледная дева с балетной простудой,
  и дерево, что посажено было зимой Иудой, веткой в окно стучит, закипает электрощит, у Ивана да у Матвея ничего не болит.
  в удобренной тальком почве споро шалфей растет, Мария продала ему дрожжи и прошлогодний лёд,
  Аркадий веком Мафусаила ползет из донного ила, каждая глупая щель, ему в колыбель немило,
  Мария копит копейку в теле раскрашенной суриком красной свиньи, разрезает столовым ножом новый роман де Виньи.
  покупает билет в "Театр.doc", потому что компас жесток, проступает сквозь летний асфальт разведенный водой восток,
  Мария плещется в воде и кораблики шлет другому, чтобы их вместе слить, где серп и колос по слому.
  ***
  
  на вырванной мостовой, на последней передовой
  не остается слов, ни одной рифмы простой.
  выключит солнце пророк, и стена привычного плача
  не преградит поток, уже ничего не знача.
  ведомо ли живым безначалие мертвой плоти.
  наскоро вылит грим, мнется бирка на обороте
  тьмою лесных церквей и остоженских подворотен
  всех объявлений клей вытираешь, почти свободен.
  "семья без детей и животных, белая", "ваш ПК",
  речь заводить начинать бесполезно издалека
  о вырванной мостовой со следами на резус крови,
  смерти культурный слой для себя оставляя в слове.
  
  ***
  на выходных я читала статью о новых модных словах из интернета
  некоторые из них уже совсем не новые -
  например, "бостонский брак" или "менспрединг",
  а другие не слышала раньше - вот "гостинг" и "микроизмены"
  (это когда лайкают фотографии бывших или заходят в тиндер)
  но больше всего мне понравилось слово "гэтсбинг"
  это когда пишешь в соцсетях для одного определенного человека,
  и ждешь, что он как-то отреагирует, а он не отвечает
  (это называется "гостинг" - от слова "призрак")
  но точно знаешь, что он читает всё, потому что мы охвачены фомо -
  страхом пропустить что-то важное
  ***
  
  на День десантника мы пили шампанское и смотрели телевизор
  все эти повторы юмористических передач
  истории про поиски сокровищ тамплиеров в стиле Дэна Брауна
  от шампанского клонило в сон
  потом смотрели черно-белый фильм с Кэтрин Хепберн
  второго августа обычно очень жарко и нет воды
  сейчас вот так же но у меня нет настроения смотреть что-либо
  читать книги о счастье или смотреть в окно где происходит жизнь
  дети катаются на велосипедах разбивают коленки
  думают что всё будет прекрасно
  а к чему тогда всё если не думать так
  мне было смешно что мы пьем шампанское в этот день
  клонит в сон но одновременно хочется танцевать и смеяться от счастья
  где-то есть фонтаны до которых нам уже никогда не дотянуться
  теплая мутная вода каменных конструкций
  воздух для счастливых людей звенящая тишина
  мы стоим в тишине и смотрим на воду
  
  ***
  на днях выложили запись уличной видеокамеры как бьют девочку а подростки сидят и смотрят под видео коменты ну значит ее бьют за дело раз они не вступились
  но больше меня поразило когда моя мама десять лет назад ходила в больницу к бабушке там лежала женщина которую избил муж застав дома с мужчиной
  мужчину он кажется тоже избил я уже не помню в общем они выжили и потом выписались
  но мама так спокойно говорила ну действительно а что там этот мужчина делал в этом доме
  я с ужасом поняла что человек может рационализировать понять и простить всё что угодно потому что за дело
  потому что во всём должна быть логика напишешь a получишь b
  если не учитывать тот факт что логика у каждого своя тем более возможно еще и садистская
  так что из a необязательно проистекает b возможно ничего не проистекает
  нет мама искренне радовалась что они вылечились но тем не менее спокойно оправдывала потенциального убийцу
  потому что это понятный смысл а не рассуждения об этике
  возможно нам слишком долго приходилось выживать чтобы научиться жалеть кого-то другого
  возможно в генах у нас что другой - потенциальный враг кто-то ведь написал сорок миллионов доносов
  кто-то ведь отнял вклады в "Сбербанке" отнял веру в светлое будущее just beacause I can
  ***
  Бессердечная Аманда
  На живую нитку шьют на этом "Мосфильме" - судьба не прочней турнюра, в последней реплике все метастазы в Горки, городки, репейники, выходцы из себя ничего не читают, хмуро, что ты ищешь, дура, и старый виконт в замогилье с последней корки пыль сотрет фланелью - мадам Рекамье когда-то носила шали, но овчинка не стоит выделки - всё попадает в строфы, мы читали вдвоем письмо, но тогда вошли, помешали, а теперь в каждом доме огниво, в каждом дворе голгофы. Как же мы озябли рядом с тобой, обнимали свое пустое, трижды смотрели в окно, потом ушли в мизерабли. Кто виноват, при отягчающих, в этом сплошном простое, но нужно искать хорошее и наступать на грабли. Старый виконт нашел заведение "Грязи" - здесь исцеляют верно, вот и Жермена писала ему о своем артрите. В сердце моем дыра (для словца напишу - каверна), что ожидать от автора, всё, что ни захотите, уже прочитано ранее, выброшено в корзину, извлечено на свет господень повторно. В третичном периоде было спокойнее, Брюсов, проведав Зину, вытер воспоминания, вас не прошу покорно развлекать меня окончанием повести самой грустной на свете, для утоления всех печалей все поставцы излишни. Думаешь, если смерть не заново, можно совсем как дети, наконец-то словить кузнечика, есть мармелад из вишни. На задворках чужой истории пишешь свои портреты - может кто-то присмотрится сделать заметку сажей, может кто-то выловит карпа зеркального из пресноводной Леты, но куда ему дальше без памяти с этой живой поклажей.
  
  ***
  на закрытии "Арсенала" мы курили траву с Банди
  то есть я не курю мне просто рядом посидеть разрешили один чел
  спрашивал у водителя грузовика не будет ли он против
  что тут какие-то люди в кустах курят
  я спросила что это за перформанс
  водитель наверное ничего не понял
  в киоске уже не принимали карточки
  мы шли в сторону метро с поэтом
  который отказывался идти пешком
  сказал что будет ждать троллейбус он должен еще ходить тут
  у женщины которая начала его увещевать
  он спросил: "у вас есть муж? нет? я так и думал"
  мужчина который шел с нами к метро говорил нам: "поэт должен страдать
  проснуться утром где-нибудь на холодной лавочке
  и накатать поэму о том, какие все люди сволочи
  если у поэта есть жена он всё равно страдает
  вот как Пушкин люди не хотят покупать книги"
  троллейбус всё-таки приехал в окнах было светло
  ***
  на каждом фестивале есть один человек,
  который подходит, говорит, как ему понравилось, можно книжку.
  на следующий день оказывается, что он уже много прочел,
  что это поэзия будущего, или завтрашнего дня, в зависимости от формулировки.
  а мама мечтала, что я напишу роман,
  писать роман нужно о том, что хорошо знаешь,
  поэтому говорила: "Напиши роман о студентах".
  никаких студентов я не знала - ну сидели в одной аудитории,
  что можно об этом написать, еще и на целую книгу.
  еще можно написать роман о своем рабочем месте,
  о поисках смысла жизни, метаниях отечественного интеллигента,
  такие вещи, которые можно придумать,
  описать доходчиво как-нибудь или замысловато.
  на каждом фестивале есть один человек,
  который подходит, говорит: "Разве это поэзия, это какой-то рэп",
  а все остальные не говорят, но думают в том же ключе
  несколько минут, потом внимание переключается
  на что-нибудь более интересное, дискуссия "Поэзия - хлеб насущный
  или успокоительное" проходит в зале презентаций No1.
  ***
  на лекции Кети Чухров говорит, что искусственный интеллект невозможен,
  потому что интеллект - результат взаимодействия людей
  человек живет в мире, а не в среде, несмотря на модное слово "навигация"
  это черный ящик, выбираем input, но не знаем, что получим на выходе
  мы идем в ресторан-бар "Вавилон", одалживаем последнее меню,
  заказываем фасолевый суп, но оказывается, что кухня закрыта
  мама говорит когда-то я мечтала прочитать все книги на свете,
  когда еще не знала, что в книгах могут написать разную чушь
  переизбыток ненужной информации, нужной не хватает
  мама говорит выучила триггер RS-типа, теперь пригодился на лекции через 40 лет
  никто не понимал, что говорит преподавательница по фамилии Храмова,
  но тут она произносила слово "перемычка",
  и все оглядывались на девочку, у которой была фамилия Мычка
  мы приходим к выводу, что человек - нейрон огромного мозга,
  и общение людей - это новые нейронные связи
  потом заходим в метро, мама говорит хорошо, что я не пошла учиться на философа
  у ее подружки был двоюродный дядя - философ
  пообещал ей пять рублей, чтобы она протерла его книги от пыли
  говорили, что никак не мог жениться, потом нашел цыганку
  потом вернулся один, привез еще книги
  мама говорит зачем я всё это помню, словно искусственный интеллект
  
  ***
  на лекцiї кажуть "bitnik" це було лайливе слово за аналогiєю з радянським "sputnik"
  я не хочу писати про любов перекладати написи на бляшанках
  ми блукаємо Троєщиною вологий вчорашнiй хлiб дмухаємо на кульбаби
  коли ми переїхали сюди у 88-м роцi
  по телевiзору йшли передачi про мумiї фараонiв
  у мене було безсоння книжка "Маленький принц"
  кожного ранку прокидатися вiрити у свiтле майбутнє пiсля перехiдного перiоду
  ринок розширюється росте захоплює все навколо
  ми нiкуди не вийдемо звiдси Троєщина має форму квадрату
  банкнотна фабрика на якiй ранiше проектували штучну нирку
  квiти на перше вересня у листопадi снiг
  ***
  на линии соприкосновения рукавами незыблемой памяти мороженщицы место возле герой метростроя
  обещал прорыть туннель до самого Белого моря царь посадил в холодную ангел вырвал язык
  чудь и мерь мерные колбы бакелитовые трубки расходные материалы щепки в исподнем игольчатые сапожки
  по цене кожи запомнит имя твое на несколько дней выровняет линии садово-огородная культура лимонница в кулаке
  так и едет напротив кто-то в общем вагоне холоден а не горяч расколот буквою "вилка" и голова указывает на восток
  картин под супер-обложкой без подписи нес ей в подарок дефицитное издание тысяча и один в одном черноземе
  от героического прошлого на стене плакат "мойте руки"
  белая скатерть с пятнами от изюма
  ***
  на Луне атмосферы нет некому славить величие прочих планет
  разве сделает кто комету орудием воли своей - сказал казначей
  общества благочиния достаточно слова лишь и дрожал камыш
  волос не упадет не украдет сальное мышь
  чтобы разрушить творение не нужно быть учителем пения
  из хаоса извлекать приметы где преступления
  еще не совершены падаю камни с Луны
  обитаемы все планеты значит должны
  тебе под стать куда еще подверстать
  не записали где в пыли мене-текел-фарес
  но на другую станцию перебрались
  подальше от греха чревоугодия с первого полугодия
  не отличаю Кирилла я от Мефодия
  кто из них там кто кроты пророют метро
  объявят станцию "Пионерская" линза высветит резкая
  вывеску на которой художник парт-аппарата
  отправил сидельца в путь - пусть придет куда-то
  и подорожник вместо - не выправил подорожной
  официант предлагает всё корм подкожный
  выйти на мир и смотреть на звезды планеты
  листаю историю сообщений не знаю где ты
  искренним был а где для словца нам отца не жалко
  и на ветру гаснет скользкая зажигалка
  
  ***
  на Масленицу была в столице соседнего государства
  девять лет прошло с тех пор
  смотрела книги на Бу-фесте, у меня был знакомый,
  который всё время покупал коробками книги
  у меня еще не было книг, публиковалась
  только на сайтах свободной публикации
  простудилась и решила пока не ехать домой
  думала я живу в центре чужой страны
  пишу стихи плохо запоминаю дорогу
  тогда я писала в рифму еще и в строку начала,
  был февраль, влюбилась
  тогда я часто влюблялась в каких-то людей,
  это могло ничего не значить
  или значило всё, но нет, не значило ничего
  влюбилась и начала страдать,
  написала еще больше стихов, издала книгу
  Полозкова пришла на мою первую презентацию
  меня похвалил в интервью Саша Васильев
  не знаю, где теперь все эти стихи, все эти любови
  нужно ли об этом знать
  когда-нибудь мы будем свободны
  просто поймем друг друга
  без нагромождений речевых конструкций,
  поиска формулировок
  потом я влюблялась еще несколько раз,
  пока не надоело
  больше не думала, что это навсегда,
  думала ну так, пока не отпустит
  написала еще больше стихов,
  издала несколько книжек
  ты их читал, говорил, что очень, но не знаю,
  был ли ты честен
  может быть нет, Бродский тоже хвалил чужие стихи,
  потому что был равнодушен
  равноудален, не знаем, в каком мы мире
  просыпаемся утром, включаем кофеварку,
  смотрим на небо
  кофеварка выключается, не думаем ни о чем
  ***
  на первом курсе кто-то предложил провести вечер поэзии
  я решилась пойти туда записаться
  потому что обещали публикацию в самодельном сборнике
  (но сборник так и не вышел)
  стихи надо было учить наизусть
  одна девочка прочитала стихотворение о смерти бабушки
  ведущая сказала не надо читать это стихотворение у каждого кто-то умер
  моего близкого друга убили на моих глазах
  но я ведь не читаю об этом стихотворение
  зачем пробуждать у слушателей грустные чувства
  троллейбус ездил с левого берега на правый и обратно
  словно кровь в кровеносной системе
  строение которой запомнить как буквы в стихах
  неразборчивым почерком век девятнадцатый будет закончен
  здесь из дома теперь выходить невозможно чтобы памяти не замарать
  зачем пробуждать грустные чувства но жизнь грустна
  в каждой пустоте свой смысл в каждом молчании свой подтекст
  неизданный самодельный сборник ситуативного коллектива
  с уже пронумерованными страницами
  о чем мы пишем когда говорим о любви только о ней
  
  ***
  на плитi "Тимчасово невiдомий герой України" краплi дощу, венами кров зупиняється,
  мов трамвай, що не ходить вже тут, скасували, а ти на зупинцi, чекаєш,
  що всiх заберуть, нас не мали покинути тут,
  i країна, що з кров"ю римується, кров поглинає, снодiйне
  як тобi тепло в землi новорiчнiй, прозорiй землi
  бiлий комiрець старанно випрасуваний, мов зашморг просодiї
  теплi ганчiрки, як сороковини свята, тримай мене над прiрвою
  говори зi мною, щоб не повторювати двiчi
  говори зi мною про щось до болю знайоме, будинки на лiнiї вогню
  мiста, в яких для нас мiсця бiльше немає
  креслення учнiвським олiвцем м"яким, олiя з темним осадом
  бери все, що завгодно
  ***
  на Почтовой площади у метро играют Personal Jesus, думаю, что я могу назвать своим:
  квартиру, полученную родителями в стране,
  которая распалась, когда мне не было десяти,
  страну, от которой у меня паспорт в синей обложке
  мужчин, которые не говорили, что мы друзья,
  потому что даже для дружбы не было общих тем
  я не хотела принадлежать никому, даже себе не принадлежала
  тело, которое не знало, что я хочу от него, сжималось в комок,
  чтобы привлекать меньше внимания в пространстве
  несколько языков, которые требуют определить, кто родней
  я не знаю, в чем смысл, в словах его остается всё меньше
  я смотрю на темную воду, на горячий лоб капает летний дождь
  на разгоряченную зноем дневным кожу
  я считаю капли дождя, иду к метро мимо Personal Jesus
  ***
  на работе по умолчанию считалось что мужчины умнее
  поэтому я решила работать в три раза больше чтобы заслужить право на уважение
  конечно детская мысль сейчас я понимаю что так тебя просто с удовольствием эксплуатируют и всё
  чтобы заслужить право на любовь иногда приходили заказчики благодарили говорили что я стану отличным переводчиком
  стану когда-то в будущем ну да сейчас-то я еще не доросла
  вроде бы зачем мне одобрение посторонних людей которых я никогда не видела и никогда больше не увижу
  вроде бы зачем мне чтобы меня ценили работодатели это просто деловые отношения
  если не было запасных банкнот в заначке у меня начиналась паника а если что-то случится я не контролирую свою жизнь
  а если меня вдруг уволят я не контролирую свою жизнь
  в итоге я сама уволилась взяла контроль в свои руки что называется на самом деле нет
  я сидела в "Шоколаднице" с человеком которого тогда любила и рассказывала ему о том
  что мне стало страшно что я еще сорок лет так проживу на этой работе и ничего другого в жизни не будет
  а он спросил: "у тебя была тогда какая-то личная жизнь?" нет конечно нет конечно я и спала тогда по три часа в сутки
  но подумала господи не о том он спрашивает при чем тут личная жизнь это ведь экзистенциальный кризис а не просто грусть из-за того что не с кем встречаться но где там у девочек не бывает экзисенциального кризиса они и слов таких знать не должны по мнению того человека кстати он настоятельно советовал мне родить ребенка якобы это решит все проблемы выбросит дурь из головы
  нет не от него а вообще в принципе но я думала я не знаю что мне делать с собой что я еще буду делать с ребенком
  потом я много путешествовала чтобы не сидеть на одном месте потому что мне становилось страшно
  если я надолго задерживалась где-то мне становилось страшно я не могла спать по ночам
  забавно что я уже больше года никуда не езжу и мне комфортно
  сны какие-то странные снятся но я к ним привыкла может быть правда нужно было провести всю жизнь на работе это было бы спокойнее если бы не постоянный стресс
  
  ***
  на работе я подружилась с девочкой она работала у нас менеджером ей было двадцать девять она решила завести ребенка и все начали ее отговаривать
  муж сказал что не готов к ребенку он еще не состоялся в жизни
  какой-то их общий знакомый говорил им на лестничной клетке когда все курили что она пила слишком много пива и ей будет больно рожать
  забавно было за этим наблюдать обычно все уговаривают а тут все отговаривали такое впечатление что в людях просто сидит дух противоречия
  я вот сказала Виталику что хочу ребенка чтобы посмотреть что будет он сказал да какого тебе ребенка воспитывать куда ну это он был трезвый и проговорился
  а так всё время рассказывал как он ребенка хочет но мне кажется у него вообще не было своей личности но только после встречи с ним я поняла кто я это как посмотреть в зеркало наверное как прочитать роман
  ***
  на рельсах станции "Люблино" и под обложкой - не все ль равно,
  в горькую кожу, следы сокрыв, словно ты жив, продают налив
  теплого вкуса речной воды, высекут в камне, как будто ты
  в темое море подстрочных вод плошку готов окунуть вот-вот,
  плошка утонет и свет горит, числа простые и счет закрыт,
  раз два три четыре пять шесть каждое слово бери как есть,
  без гарантий качества слова из карантина в Коринф готова
  лодка спуститься на воды стока, код телефонный на плюс жестоко
  не отвечает, и немота не заставляет читать с листа,
  ток разливается по предплечьям, и объявлений скупую речь я
  перелицовывать в двести строк ветреным утром не буду, дрок
  бьется в окне и бежит по венам, в ящик открытки о незабвенном
  кто-то на несколько лет бросал бы, только любовь заживет до свадьбы.
  ***
  на Рим падает снег тополиный пух и разная мошкара
  Сивилла обещает повальный мор и переключить с утра
  ее нельзя один федеральный канал на этой планете
  никого не приручай и не будешь в ответе
  мертвая Сивилла никого не любила всем свое белое тело зашитое наспех и неумело
  являла здесь но и в Третьем Риме об овощах говорила с ними
  из крана течет томатный сок варвары трут красноармейца с собакой
  быть иконой это прежде тяжелый труд теперь не верят однако
  он обещает идею вечной любви через двести лет все наши родятся снова
  собака тычется верной мордой и добрая пасть в крови простить вот теперь готова
  идолы пьют на ВДНХ трехлитровый сок из своей березовой банки
  под сердцем шевелится морок труха неочищенных жертв останки
  вон того наверное точно есть не надо было но всё же
  былых оркестров мятая жесть ложится углем по коже
  телом летящим из angry birds плюшевым телом без воли
  у вас есть еще два бонусных выстрела и приз браслетик или вiтрячок
  телом летящим из ниоткуда сюда вечно пребудет падающая плюшевая свинья
  идолы молодости веры белого туфа бывшее "я" на белые камни падает глухо
  парки ткут мировую революцию потом отрежут по росту
  верно всё раскроить по нашим лекалам непросто
  из крана течет мерло девятьсот девятого года
  тогда было совсем не то что сейчас сейчас другая погода
  годен ли ты к нестроевой в мирное время со своей страной
  играть в поддавки в незрячие прятки разгадывать про два резервуара загадки
  про яблоки которых у кого-то три штуки а другим они никак не даются в руки
  науке неизвестен ответ но Остроградский прав
  все законы истории модулем в вектор собрав
  вот они пьют твою кровушку в зеленой муравушке
  у всех был один детский сад почти у всех пирожки и бабушки
  мульты про доброе привидение и каникулы в Простоквашино
  кто же теперь помолчит пять минут над костьми не нашими
  на Рим падают воздушные змеи костюм химзащиты юные феи
  шьют по последней парижской моде пророк говорил все умрете вроде
  и только несколько самых твердых родятся снова в пустых ретортах
  в весенний смог и пройдут сквозь море но даже их не отпустят вскоре
  так что грузитесь на пароход нет на Черемушки не идет
  пресвятая дева и матка боска как было хорошо когда на земле было плоско
  антинаучные знания про трех китов из торгсина
  в образцовый интернат сдала последнего сына
  там его накормили перловкою из стекла
  в рот не попадала по усам не текла
  манка небесная продукт самой высокой пользы
  молись за нас теперь и ничего не бойся
  на Рим падает снег потом еще снег потом саранча и сорок лопат
  это знамо чьи происки сначала шепчутся потом на всю говорят
  идолы молча слушают песню о пароходе
  я стою на берегу и ничего не происходит
  
  ***
  "Мэри Шелли пишет роман об одиночестве"
  
  на самом деле все остальные тексты можно было оставить в том пламени
  спички только сырые у нас конфорки чадят все остальные тексты тоже о тебе
  если бы знать могли мы что мы на самом деле словесная труха
  чувство неопределенности правила переноса
  в следующий раз он найдет тебя в начале главы слабые руки дней
  наскоро переписанные диалоги полифоническая речь
  в следующий раз ты заставишь себя быть покладистей
  говорить только когда тебя о чем-то спросят сохранять на лице легкую улыбку
  в следующий раз всё будет правильно
  ни о чем не жалеть остаться на дне реки или где-то за границей
  все твои школьные подруги седьмой воды на киселе
  косы правильный почерк правильный прикус
  седьмой воды на киселе солнце собирать в следующий раз он скажет Мэри
  у тебя просто нет выразительных средств одиночества глаз на вырост
  ничего за что можно держаться и плыть и молчать
  в следующий раз он скажет Мэри
  это морской бриз сердечные капли для самых нежных натур сахар с водой
  так и проходит всё по капле растворяется
  любовь в тексте складывается во что-то незнакомое тянет руки к тебе
  разрывает белый батист царапает горло конец романа
  
  ***
  на самом деле людям скорее всего всё равно на тебя наедут и спустя минуту забудут а ты будешь мучиться думать что сделала не так мы пошли в магазин где не было ничего в 89-м
  купили духи "Magie Noir" но мама накричала на нас вы что не видели что они польские а не французские
  смешно я решила что если не могу быть лучше всех возможно буду хуже всех или вне иерархий
  процитировала на своей страничке вконтакте Крусанова "если хочешь быть первым, не становись ни в какую очередь"
  на самом деле я тогда пообещала себе что не буду бедной но с какой стати мне не быть бедной
  хотя я купила с тех пор всё что в детстве хотела и даже то что не хотела купила уже
  я не знала что мне любить в мире кроме вещей если вещи стоят денег а люди не стоят полушки
  мама чтобы подчеркнуть свою значимость сказала что духи не те но ведь для меня она и так была центром Вселенной
  я пообещала себе что не буду бедной но на самом деле мне лень думать об этом потом нам сказали что лень - двигатель прогресса но я и не прогрессирую даже просто пишу о том что было в 90-х
  мама сказала что смысл жизни - прогресс
  
  ***
  
  на самом деле один как человечек в скрюченном домишке
  тексты чужие сочинять выбрасывать слов излишки
  рисованным котом британская вислоухая в плюше
  есть бесполезную пищу пуще всего не жаловать груши
  на самом деле есть вышний сад вишневый где столько
  тебя не ждали что пустовала твоя последняя койка
  пришел завернут в клетчатый плед с кружкой горячей живы
  все кого никогда здесь нет в руке семена крапивы
  давайте сад продадим зачем он сохнет сходит на порох
  он так прекрасен но вместе с тем измятых копирок ворох
  испачкает пальцы пиши как есть он продан за десятину
  музейный киоск закрывают в шесть нет график я не подвину
  
  ***
  на самом деле Т. была утконосом - задавала учителям разные вопросы, которые ставили их в тупик,
  пропускала рекламу "получите за один клик", не хотела ездить на самокате
  выращивала плесень на продуктах к определенной дате в целлофановом пакете
  вслед говорили: "что нынче за дети,
  ничего хорошего не светит этой планете"
  на самом деле Т. была утконосом и мечтала попасть к своим
  думала: "вот наконец-то мы обо всём важном поговорим,
  о вкусе мелких насекомых, о заводях незнакомых,
  о том, как завести друзей новых на несколько дней, как избегать людей,
  построить подводный город, из которого небо будет видней"
  на самом деле Т. была утконосом, но у нее были пальцы, которые хотелось разбить молотком
  были дворовые котята, которых нужно было отпаивать пастеризованным молоком
  был какой-то дом, в который провели интернет велком
  компьютерный мастер с чужим лицом на правах рекламы
  смски от мамы с кучей восклицательных знаков, мир, в конце концов, везде одинаков,
  как отпадающие слой за слоем обои, под которыми слой старых газет,
  под которым ничего нет - старые передовицы, счастливых мертвых людей лица,
  на которые капал клей, мы верили, что всё должно получиться, рисунок должен сойтись
  здесь нет ничего страшного, просто помой посуду и соберись
  выходи из дома, не наступай на края плитки, следи, чтобы был закрыт люк,
  реагируй на каждый звук за спиной, возвращайся живой,
  потом опять соберись, посуду помой
  
  ***
  на самом деле только после встречи с Виталиком я стала собой как ни странно до того я была никем
  да большинство людей живут так работают ездят в отпуск
  а я почему-то думала что моя жизнь должна быть особенной как в книжках как в биографиях поэтов Серебряного века
  словно две феи стояли у моей колыбели да к тому времени я привыкла к абьюзу
  просто привыкла думать что людям нравится быть абьюзерами если у них появляется такая возможность поэтому совсем старалась не думать так забываешь кем тебя задумала Вселенная
  просто в противовес цитировала Мандельштама гениальность это уверенность в своей правоте ну вы в курсе
  но мало ли кто что сказал сто лет назад на самом деле проще замкнуться в себе ничего не видеть
  ну да мы были двумя самовлюбленными дураками мы просто обязаны были встретиться Вселенная просто создала нас друг для друга я должна была посмотреть на себя со стороны до того в моей жизни не хватало сюжета
  большинство людей живет так и нет для них никакого сценариста никакого готового текста с прописанными репликами ведь нельзя это было предугадать познакомиться в доме Волошина ну да где же еще еще сердолик какой-нибудь бы найти для полноты картины мы были слишком начитанными людьми чтобы не свести свою жизнь к символическом жесту
  но вне метатекста меня почему-то не существовало совсем
  да я уже говорила что привыкла к абьюзу на самом деле на меня давило чувство вины как первородный грех какой-то как за прогулы в школе
  чувство что есть за что обвинять как на каком-нибудь процессе
  а если просто не знаешь кто ты мало ли кем ты на самом деле можешь быть
  а что во мне было кроме разного постмодернизма трубка это не трубка
  очень хотела написать роман роман это уже серьезно
  но не знала о чем а еще помнила что мир это наше сознание
  да в моем сознании я встретила человека из Железногорска-Илимского совсем уехавшего от коньяка и барбитуратов
  но у меня дедушка был алкоголиком он только спал ругался и пил водку
  вся моя жизнь до третьего курса проходила под такой аккомпанемент говорили что когда-то он был хорошим человеком
  но толку мне от того наверное моя психика была сломана еще с детства
  хотя вспоминаю как люди отзывались о моей любимой литературе и думаю что лучше быть как герой стихотворения Ходасевича
  вокруг была хтонь и токсичность я бы с удовольствием поселилась в библиотеке и никогда из нее не выходила но кто знает как прожить жизнь правильно я бы жила в библиотеке и думала что мне нужно найти своего человека была уверена что никогда его не найду потому что он жил сто лет назад или еще не родился а в итоге встретила его в доме Волошина да где же еще ну вот нашлась Черубина
  даже в Железногорск-Илимский съездила потому что Радищев шел туда за обозом ну трое суток на поезде это не полгода идти за обозом осенью болотистый зимой заледенелый райцентр среди этой смертной любви литературоцентричности Виталик пил ругался со своей мамой и отчимом ну просто от фрустрации денег-то ему было брать неоткуда кроме как у мамы а она требовала чтобы он бросил пить и работал
  да и вообще мрачный заледенелый город чайный гриб на подоконнике замороженное мясо в морозилке наверное в таком городе и не захочешь так сопьешься от отсутствия перспектив хотя у меня на Троещине раньше были такие же чувства
  просто сидишь и ждешь когда выйдет новый сериал получишь зарплату потом будет лето
  откуда нам знать какая из этих жизней более достойна любви
  
  ***
  На самом деле я мечтала снимать малобюджетный артхаус в багровых тонах, потому что человек рожден для скуки, как птица для счастья, время съедает тебя, душу съедает страх, только надпись "low battery" в тон запястья напоминает о хитросплетении наших жил - кто кого перехитрит и не будет здесь брошен первым, а потом объявит, что просто с тобой дружил, и никогда не жил, но в угоду нервам изобрел тут новую искренность как психоанализ и стыд, теперь пишет о своих возлюбленных, которые спят в канаве, иногда говорит с умилением, чаще всего острит, а они внимают почтительно, что-то сказать не в праве. Первая любовь говорит - понимаю, что я тебе не нужна, потому что нет никаких других любовей, и снежным комом эта ночь, которая всем нежна, сметет тебя с доски, и пиши знакомым, что худенькая девочка с глазами цвета волны носит кефир в авоськах и чтит Донцову, но это переписать мы уже совсем не вольны, потому что все получают сполна по слову. Вторая любовь, третья, четвертая, замкнут круг, с кем тебе слаще пьется кровушка волчья, чтобы себя в окне не увидеть вдруг, еще одну себя разрывая в клочья. Неужели все они настоящие, так на тебя глядят, тянутся ручками бледными перьевыми, нечего больше писать, проступает яд, радует град глаза заливные в Риме. Неужели все они настоящие, а не просто один муляж, в котором новая искренность тоже имеет цену, которую нужно спрятать, поэтому воск размажь, я выбираю платьице, утром его надену, а как они режут брюкву и на тебя глядят, говорят, что нужно менять освещение, сценариста и смысловой тобою разбитый ряд, тереть до бела, здесь будет когда-то чисто. А я говорю, что очень люблю дор блю, но в основном терплю сорта покомфортней, ну а тебя я тоже давно люблю между Исакием и морковною подворотней, и если ты мне скажешь, что мы должны быть родней, я брошу всё, столбом соляным не устану стоять вот здесь, не угнаться за пеной дней, раствор соляной слегка оживляет рану, и если ты мне скажешь, что это был сон из тех, которые снятся ночью весенней многим, я промолчу, поступали не на физтех, а этим молчальникам лучше молчать убогим, чем говорить "люблю" на всех языках земли, всё равно не отвертишься, будешь призван к ответу, и за них за всех, как за себя, моли, потому что одно половодье смягчает Лету.
  
  ***
  на семьдесят восемь оборотов, когда звонят, не спрашивай, кто там,
  в Кашире в топях на Новой Риге багром ловили старые книги.
  детских задач о смерти решебник, песенник, где прилетит волшебник,
  затмения вишни площадь квадрата - с весенним паводком плыть куда-то,
  из ручки дробь получить в затылок, на рубль пятьдесят не собрать бутылок.
  всё врут этикетки кагор массандра, что в пальцах земля не остынет завтра,
  что будет лететь сквозь ошметки света разбитой фары в тебя монета,
  попавшая в цель под отметкой "сорок", и битый асфальт заливает морок.
  
  ***
  на сороковой день мытарств земных, когда скрип реагента затих,
  выбирайся отсюда, как хочешь, лопаткой саперной без них
  не гадать на счастливое детство в песочном чаду Моргорфлота,
  пока правильный код наберет замерзающей кожей кто-то.
  но синица не падает мимо лунки ногтя, продает подснежники тетя
  из-под серого снега погашенных солью обочин,
  и пустующий дом, там где игры с огнем, заколочен.
  на сороковой день, когда съедены все хлебные домики из фанеры, корка сорвана, выльют красный одеколон,
  венам присуща вина за непройденной тени отрезок, и пляжников дачные сумки наполнены рапсом,москиты вгрызаются в мякоть,
  эта осень прошла и тебя научили ни капли не плакать,
  хризантемы могильного хлеба соленого, червь земляной,и каракуль сметенный, и место всегда за колонной,
  ты не будешь теперь никогда молодой и в любое колено влюбленной,
  и разверзнется озера гладь, под которой утопленник дорог,
  остановка, с которой пора отбывать, забивая в "Сегодня" весь порох.
  
  ***
  <пандемия>
  
  на столе хранимых убитых прежде тебя здесь не было
  ты кромки цветочные тела держала в руках страх
  мы дышим вдыхаем-выдыхаем воздух тел
  мы дышим и говорим
  
  нет я боюсь твоего дыхания твои слова опасны
  нет я боюсь дыхания прикосновений к поверхностям наше метро закрыли
  наш мир закрыли у нас отняли тело телец ты по гороскопу тел
  нет не телец ты не поедешь на курорт на Шри-Ланку не поедешь
  
  у нас отняли тело тел мертвые кровяные тельца вырывали телом каленым
  выдержали две недели карантина но не видно ничего
  ты держишь его держишь тело на расстоянии нескольких рук с кем не бывает
  воздушно-капельным путем любви путем смирения плоти
  
  но тебе говорят ахтунг душа моя ты смертью всех прежде живших заражена
  в твоих генах их общая смерть в твоих генах их общий страх заразиться
  но вы смотрите друг другу рацио говорит что не подходи ближе чем на два метра это опасность
  смерть передается с помощью генов передается с помощью твоего дыхания твоих рук
  наши влажные салфетки наши теплые тени тесные тени рук
  
  но тебе говорят тело тело-банкомат-деньги-мало еды-маломальская еда
  нас роднит страх несколько дней без страха это уже не мы тебя не опознают без страха
  маломальская твоя еда страх разъедает стенки сосудов
  он-ты говорит сожмись в кулак словно тебя здесь нет
  спрячься и молчи тебя здесь нет просто спрячься
  
  все кто спрятался пережили зиму пережили весну кто не спрятался нет не виноват
  с ним и не говорят теперь здесь неудачники с ними не говорят иначе заразишься пылью
  все кто спрятался герои
  
  к вашему кресту я иду по пустому перекрестку складываю два и два
  не подходи ко мне ближе чем на два метра у каждого здесь своя смерть своя жизнь
  каждый разберется с чем ему жить не подходи ко мне нет у меня рулетки два метра
  это что говорит твой Бог нас оставил бросил в этот мир где он теперь
  где ты теперь что волос не упадет с твоей головы без его воли оставил тебя в этом лесу чужих тел
  
  на каждой остановке чужие тела в каждой очереди чужие тела едва не вповалку
  это ли не любовь не смерть ли любовь наша общая в простом пространстве
  где ни от кого ничего не зависит как скажут так будет так что вповалку теплей хотя бы
  разве разницы нет здесь они тебе на плечи не легче ли ну выздоровел но мог что здесь такого
  
  уберите руки от кнопок этого банкомата он вам ничего не отдаст крови вам что ли хочется попить
  окатить ли вас что ли дезинфектором из брандспойта
  сколько вас тут ну некоторые умрут зато другие выработают иммунитет до будущего доживут
  банкомат временно деньги не выдает кому надо тот не умрет
  еще много разных круп на газете переберет
  
  мы целуем поверхности храмы теплушки вагоны
  бесконечный цейтнот где никто никуда не спешит
  но теперь мы зависли и держимся за поручни
  за которые нельзя держаться вот остановка
  
  ***
  на территории Яузской больницы больше нет причин друг в друга влюбиться, средней руки Соловки, говорила, что это комод,
  над ним портрет прокуратора, внизу разверзнет вот-вот пол свои позапрошловечные недра, колоратурным сопрано Федра
  пленяет соседа-конноармейца, зря говорят, что у них нет сердца,
  конечно, они такие, как мы, скоро Сергей придет из тюрьмы, новые ноты куплю и дуэтом будем друг другу верить, а летом
  поедем на дачу в Сестрорецк, здесь надобно меццо-форте, с конноармейцем поговорить порой приятно о спорте,
  о том, что пишут на последней странице газеты "Правда", чулки предлагали завтра -
  остались от девушки Любы, выданной за гусара, только любая судьба мне уже никогда не пара,
  на территории Яузской больницы поднимают сережки птицы - расцветающие в снегу оттенка пыльной корицы.
  
  ***
  Счастье возможно
  
  На этой карточке сняты, кажется, мы с тобою. Ты под вуалью, а я доедаю люля-кебаб. Милая Полинька, я не хочу быть куклою восковою, попеременно то нищ, то влюблен, то слаб. Ты попрекаешь модисток и пьешь с соседями по партеру, все они - бедные люди, и этим слегка горды, потом открывается занавес, примем Сарду на веру, всё, что написано как заклинание пустоты. Милая Полинька, утром не будем питаться вчерашним бредом, сразу пойдем в тратторию, молча нарушив сплин. Официант заботливо нас обвенчает пледом, скажет: "У вас последний, в общем, всего один". Что же ты делаешь, Полинька, рядом со мною в мире, так вот протянешь руку выбить мою скамью, сколько твоих шагов, подумай, всего четыре, для равновесия в мире что-нибудь дожую. Нет для тебя прощения, Феденька, вынуть руку из-под корсажа - с глаз не опустится плотная пелена. Наши соседи в партере чувствительны, словно сажа, и в ощущениях смерть прошлогодняя им дана. Это, конечно, фигура не нашей речи - выйдешь на улицу, бросишь извозчику: "Teufel, вези вперед". Думаешь - этот мир взвалить бы себе на плечи, ну а его уже нет, теперь вот и твой черед. На этой карточке сняты, кажется, мы с тобою - ты доедаешь печень трески, а я в макраме гляжу, а сверху архангел с дудочкой, вовсе ведь не с трубою, и я свяжу ему ёлочку, видит мой Бог, свяжу.
  
  ***
  Набоков пишет прозу сказал Вера я не знаю о чем писать
  словно на веках моих лежит трех пфеннингов печать
  я напишу о карлике влюбленном в женщину старше себя на три дня
  это знаки букв незнаемых собою родня
  Набоков садится в первый ему попавшийся кэб
  думает следующий персонаж будет наверное слеп
  наверное будет немой девушкой которая будет актрисой белых кровей
  едет в кэбе и думает как лучше разделаться с ней
  но эта актриса не знает нашего языка
  поэтому пусть живет пусть любит себя пока
  пусть едет до конечной Набоков выпьет декокт
  скажет муза любит но никогда не ждет
  Вера наденет маску волка пойдет за молоком
  волком врачом зачем эти песни поём
  Вера влюбит в себя родит ребенка от него он получит письма к ней
  мы скажем что может быть тоньше что может быть верней
  
  ***
  Набоков приходит в гости к Ходасевичу
  обращает внимание на его руки в бинтах и фурункулах желтый цвет лица
  плохо переносит сальные шутки Бунина подобострастие официантов
  у новой жены Ходасевича широкие бедра
  у бывшей жены широкая щель между зубами
  интересно что радует Набокова кроме бабочек и писем жене
  когда-то мы с тобой смотрели старый немецкий фильм про маньяка
  думали смотрел ли его Набоков
  ты сказал что скорее всего да я подумала что мы смотрим фильмы
  которые смотрели наши любимые писатели девяносто лет назад
  ты говорил что водил девушек в Музей кино
  и заставлял их часами смотреть немые фильмы
  обычно первое свидание оказывалось последним
  у нас даже не было свиданий с тобой как-то сразу стало понятно
  что мы должны быть вместе
  столько всего посмотрели зачем-то ты перечитывал "Дар"
  как бы мне ни нравился "Дар" я никогда не собиралась его перечитывать
  думала пусть прошлое остается в прошлом
  то что так любят обсуждать литературоведы
  дарит мнимое чувство бессмертия
  картонные стены рухнули Цинциннат увидел своих
  
  ***
  наверное в институте никто не думал что мы станем специалистами наверное думали ну все равно для них главное выйти замуж выгодно и детей нарожать наверное английский для того и учат чтобы найти иностранца
  наверное для того и учат чтобы в международную компанию устроиться и найти иностранца и уехать навсегда из этой страны ну или хотя бы много ездить по миру
  странно я вот никогда не думала что могла бы эмигрировать за границу ну что там всё чужое
  а ездить по миру так я плохо ориентируюсь в пространстве заблудилась бы обязательно
  да я и замуж не хотела ну как я буду общаться с каким-то посторонним человеком что я ему скажу
  да я до сих пор не знаю что человеку сказать чтобы рассказать о себе пишу об этом в своих текстах а лично объяснить не смогла бы
  ну если цель любви - воспроизводство вида, тогда наверное объяснять себя и не нужно
  воспроизводство вида и получение достаточного количества денег комфорта и благ это я просто не вписываюсь в парадигму очень много пишу о себе словно оправдываюсь всё время ищу оправдания что жизнь не могла быть другой что я сделала всё что могла и даже больше но я ведь не всесильна я просто слабая девочка что я на самом деле могла даже просто человеческое отношение заслужить - еще что-то кому-то доказывай иначе ты просто человек третьего сорта
  всё время оправдываюсь словно всё это верчу в голове так и эдак где надо было поступить по-другому да чего от меня ждали карьеру делай или замуж выходи два варианта а ты не вписываешься ни в один как в книжке "Бедные люди" и нет никто не будет тебя за это жалеть и говорить "ничего страшного, ну не сложилось, человек ведь не про то, чтобы делать карьеру или хвастаться фотками со свадьбы, человек не про то"
  
  ***
  наверное дым рассеялся ты спрашиваешь
  должны же были хоть на Пасху огонь потушить
  к нам пришедший неделю назад
  соседи слушали ночью церковную службу онлайн-трансляция
  проснулась под нее утром
  на улице один собачник без маски и собачка в желтом комбинезоне
  мы сидим здесь и думаем эта земля непременно должна воскреснуть
  потому что самые темные сумерки перед рассветом
  земля равнодушна к нашим надеждам наверное
  смерть это часть жизни вот с воскресением всё сложнее
  наши легкие привыкают к дыму наша кровь привыкает к отсутствию витамина D мы стареем
  у нас нет общих тем для разговоров кроме фотографии чужого кулича у каждого должна быть надежда
  ради которой будешь просыпаться утром
  а что дым потушили ты спрашиваешь можно дышать
  я разговариваю с собой чтобы не забыть что такое связная речь
  иногда записываю выводы
  маленькие радости кофе вечером спектакль по произведениям Хармса
  Христос воскрес но ты об этом знаешь больше чем я
  
  ***
  наверное если бы я всегда находилась в среде где всё получается мне было бы неинтересно
  ушла из бюро переводов потому что там некуда было расти подумала что могу проработать здесь всю жизнь и мне стало страшно
  если бы меня всё время повышали это была бы карьера но куда там было расти я и так переводила максимальное количество знаков а больше заработать не смогла бы разве что лопнуть а мне было интересно что дальше в двадцать пять лет ведь еще интересно что дальше в общем я ушла в поэзию стало интересно какой из меня получится поэт это было сложнее потому что в поэзии мало что зависело от меня вдохновение разное вот это всё да это как игра начиналось ну нельзя же стишки воспринимать всерьез просто посмотреть что получится всё равно веселее чем сидеть в бюро переводов тут можно хоть размяться и ноги не затекут вот так я стала поэтом просто чтобы согреться нет стихи я писала со школы но мало ли кто в школе не пишет стихи хвастала фамилией Канта
  считала себя лучше всех потому что читала "Дневник обольстителя" и как вы думаете с кем я себя отождествляла в этой системе координат было бы смешно если не с Кьеркегором в общем во мне не было ничего кроме гордыни если бы не депрессия я осталась бы в девятнадцатом веке
  а из-за депрессии решила что так жить дальше нельзя как вспомню свой мир ну как там можно было решить стать поэтом нашелся Батюшков какой-то или там "мы последние в мире поэты" это была ложь несусветная а я ею себя согревала ездила с Троещины в центр и на Петровку и думала что живу в Копенгагене ну да конечно
  почему бы в Копенгагене именно мне и не жить
  
  ***
  наверное есть люди которые будут сидеть при любом режиме
  а есть люди которые в довольстве доживут до перестройки
  я не помню как мы стали каждой стране чужими
  как засыпали стоя в вагоне чушь писали на барной стойке
  думали вот гениальный бред который спасет от смерти
  пуще настоек любых отчаянья невозвращенца
  во что бы ни верили мы нам говорили: "дети"
  когда съезжали горничная проверяла наличие полотенца
  наверное есть люди которым вменят в вину существование
  а есть те кому все просто так дается
  билеты в первый ряд нужно приобретать заранее
  не пить из копытца не пить воду мутную из колодца
  иначе козленочком станешь и ты уже жертва еда какая-то
  пустая еда без гарнира подлива от плова
  вернуть свой билет когда на каждом кресле табличка "занято"
  и можно начать всё зачем-то кажется снова
  
  ***
  наверное мне показалось что это ты склонился на мрамор в метро каждый раз когда я вижу кого-то
  кто хочет горячий лоб спрятать не видеть снов каждый раз я вижу себя
  наверное жизнь проходит в случайных встречах со своими двойниками
  в поисках перехода на нужную станцию в изучении схем
  которые кто-то нарисовал для тебя и здесь для тебя повесил
  красным зеленым синим убитых любимых время остановилось пустые прошли вагоны
  время для песен детских считалок месяц туман прожилки
  мрамор где мог бы и ты рисунком ладони тени
  теплая кровь одиночества нет которой
  
  ***
  наверное ты это просто повод себя не любить а за что и верно любить себя любовь это дело привычки
  за столько лет привыкаешь к себе расстаться уже никак зачем здесь чужие
  ад существует он полон нами глядящимися в твои зеркала
  а я не смогу отразиться здесь ручей говорит Нарциссу
  я полон ряски и металлолома разных бесполезных приемников УКВ которые теперь артефакты
  от твоего отсутствия в моей жизни честно сказать ничего не изменилось
  но я не буду говорить честно мы приемные дети постмодернизма
  каждая фигура отсутствия подразумевает кого-то
  так они смотрят друг в друга ручей и Нарцисс кто кого пересмотрит
  кто кого перебудет слова которые мимо камушки водоема
  или я утону в тебе или мы захлебнемся вместе
  в этом темном месте текста не поддающемся толкованию
  так я отражался в его глазах пока наше чахлое солнце не иссушило его до самого ила
  а потом закрыл зеркало старым журналом с диссидентскими мемуарами и долго пил
  но всё же не удалось
  
  ***
  наверное у меня психологические проблемы поэтому я
  скорее всего у меня психологические проблемы поэтому я
  ношу яркие вещи (хотя иногда в рамках моды соглашаюсь на серое) генерирую грусть
  постоянно коплю интеллект не умея им пользоваться странно шучу не ставлю запятые
  иногда в упор не замечаю компостер потом понимаю что это какая-то новая модель и теряюсь
  боюсь ошибиться в счете мелких купюр сказать что-то не то не боюсь и постоянно
  пью растворимый кофе без счета не вижу разницы между сном и явью (почти)
  снова пью растворимый кофе уже не чувствуя вкуса
  наверное у меня психологические проблемы наверное у меня нет чувства меры наверное люблю слова
  больше чем что-либо из существующих во мнении цветов горьких конфет
  скорее всего а кто тебе скажет что ты существуешь привычка всё подвергать сомнению в конце концов вредна
  известно что будет когда перестанешь крутить педали
  кто тебе скажет что ты существуешь что он существует что воздух пустой вода мокрая
  никто не скажет и в этом есть некая прелесть всего
  
  ***
  над корешками книг запрещенных и старыми песнями о влюбленных
  и светом над вечною мерзлотою истории больше не быть простою
  павлиньим пером из медвежьей шкуры фамильным пирожным от тети Шуры
  так глянец вины и здоровой пищи тебя заставляет казаться чище
  разгадывать дым от его "Казбека" с отменой пропорций кладет под веко
  твой старенький дом вечным детством мертвых во всех очертаниях полустертых
  ты видишь теперь на ковре где Репин и серенький волк там из гипса слеплен
  и плачет Аленушка над водою истории больше не быть простою
  истории больше не быть и чудо поддельною подписью ниоткуда
  проступит а лучше бы акварели во что бы мы верили как умели
  
  ***
  Забываемые моменты
  
  Наденька, брось этот яд "куриная слепота" - от него выпадают ресницы, от него становишься памятливой, хочешь забыть - куда там. Начинаешь играть с листа, а с другой стороны страницы вокализом для трех повешенных, первым груздем к опятам его письмо "Выходите ночью на мол - постреляем из пистолета, кто попадет в отраженье месяца над дверью кулинарии, пусть загадает желание". Да, я почти одета, нужно идти - расстояния здесь другие. Можете первый стрелять, курок заедает, я доедаю булку, булка с изюмом, двадцать калорий, если верить таблице. Пуля летит в отражение и застывает гулко, что-то падает наземь, перо на железной птице горит, как шапка на героине из "Комеди-Франсез", а что вы мне можете предложить вместо этого яда. Ну ладно, попробую я, зажмурюсь, как мелкий бес, если хочешь попасть, подумай - уже не надо. Наденька, я ведь тоже когда-то ходил в первый класс, по китайским прописям наших переводных картинок я разучился молиться, и что я хочу от вас, лучше не знать, подумают - черный инок, демон самоубийства, и за подкладкой "savage", в дамскую сумочку влазит, но яд несравненно краше, если учиться шить, осторожнее, не промажь, нитка в иголку, стремительно сердце наше. Наденька, бросьте сентенции, нам открывать пора этот флакончик цвета каленого изумруда, ты открываешь окна - какая же здесь дыра, только стихи и стрихнин появляются ниоткуда. Ты открываешь окна и думаешь: "Mon petit, нерасторжимые узы кротости нам не дают просвета, все же, надеюсь, никто не встретится на пути, нужно идти (примечанием здесь согрета).
  
  ***
  Надо было научиться рассказывать истории о Гильгамеше, который жил десять лет у сирен, слоновую кость собирал, делал из нее кубики и строил палисадник, потом вспомнил, что есть другие земли, не намного, конечно, но навыки сбора костей могут там пригодиться, и отправился вплавь, но такое уж ты не расскажешь, научили тебя говорить - не заставят забыться, будешь ехать в маршрутке и думать: "Неужели моя любимая Зиночка тоже должна была всё время кому-то что-то доказывать, позировать Баксту в костюме Пьеро и курить сигариллы, а дамы заходят в лифт и говорят - что за запах, и присяжный поверенный им достает бонбоньерку". Нужно накупить белых платьев, накраситься хной и прятаться от загара, накупить еще белых платьев, на этот раз других, и никому ничего не должна, влюбиться в кого-нибудь из поэтов Озерной школы, особенно - рано умерших, чтобы вернее, и снова никому ничего не должна, особенно себе. Сидишь в разных гостиных, с разной пропорцией интереса слушаешь, как понизились котировки и напился Аствацатуров, через двадцать минут идешь в другую гостиную, слушаешь то же самое, надо было научиться рассказывать истории о Гильгамеше и не сказать ни слова.
  
  ***
  Семь навыков активных детей
  
  Накипь на чайнике стала похожа на позолоту, дескать, пройдешься в Булонском лесу - павлиньи перья и шали, прямо с вокзала бежал выполнять не свою работу - лишь бы доставили письменный стол и по ночам не мешали. Я женюсь на богатой наследнице, ренту куплю на полмиллиона, напишу роман из жизни высшего общества, сотню статей в журналы, от белошвейки избавлюсь - столкну ее в море со склона (это играет фантазия, чем не сюжет, усталы, пишем о том, что видим, а то, что не видим, значит и создадим - это простые выводы наших пустых колонок). Я поменяю Булонский лес на Четвертый Рим, это расчет, который конечно тонок, поэтому может порваться и не срастись, мертвая женщина в белых пелёнах катается на пролетке, я говорю себе - окна закрой и окстись, и окунай перо в чернильницу - этой бесплотной тетке будет приятно, что кто-то в мир ее снов проник, капает черная жижица на пелену страницы, но я открываю окно, смотрю ей в глаза, двойник, то, что написано, живо, мертвы только сны и птицы. Ах, не подумайте, кто-то мне пишет, что я так любила вас, а вы меня укутали в саван и прямо на дно морское, но в обрамлении текста я - самый большой алмаз, не настояв на воле, оставлю ли вас в покое. Нет, вы женитесь на этой наследнице и напишите роман из жизни высшего общества, я, крадучись к вам ночью, скажу - мой клиент не согласен ждать, даже Томас Манн подстрочником этим топил бы камин, поленившись в клочья.
  
  ***
  нам говорили пусть никогда больше не будет войны
  на праздничных концертах пели о празднике со слезами на глазах,
  мы думали, что война осталась в прошлом,
  как черно-белая кинохроника или подборка советских фильмов
  мы думали - война не имеет к нам отношения, радовались салюту,
  который теперь отменен, больше мы не считаем залпы,
  понимаем, что война не заканчивается никогда,
  как в учебнике философии после фамилии Гоббса
  понимаем, что война есть, а победы нет, те, кто видел войну,
  не хотят говорить об этом, но дети играют в войну
  (в нашем детстве было так, у меня было два пистолета -
  один водяной, другой - с пластмассовыми пулями,
  еще делали трубочки из бузины, потом появились приставки Dendy)
  война есть, а победы нет и не будет
  ни за кем она не останется, смотри в зеркало и знай, что мир - это война
  нам говорили никогда не быть миру на этой земле
  мир лежит во зле, нужно искать другую, пробовать разные варианты
  мы ходили на праздничные концерты под аркой Дружбы народов
  думали, что история закончилась, а это был только пролог
  история принадлежит тебе, пока ты читаешь
  потом не принадлежит ни одной из сторон
  
  ***
  нам кажется - смерти нет, потому что телефонные компании продают мобильные номера
  родственники пользуются ноутбуком, был в онлайне вчера
  мы засыпаем под утро, сон надежней, чем явь
  что будет, если совсем не проснуться, только представь
  нам кажется, смерти нет, нет, не кажется - это действительно так
  если представить жизнь как новый блестящий пятак
  как день и ночь, которые не встречаются никогда
  как никогда не виденные воочию города -
  только на фото в ретуши прежде счастливых дней,
  неотправленных сообщений в надежде ответа, клей
  остается на сгибах, там, где страницы держались, теперь одна пустота
  я просыпаюсь, медленно досчитываю до ста
  
  ***
  нам казалось что деньги - это эквивалент любви
  ну вроде как знак что ты всё делаешь правильно Вселенная тебя любит а не брошен тут просто так на произвол судьбы никому не нужный ребенок
  а я еще и злилась некоторое время переводила документы где фигурировали такие суммы десяти процентов от них мне хватило бы на всю жизнь а нам платили копейки
  вроде как заглядываешь с кухни в дворцовый зал в который никогда не попадешь
  в общем я злилась что это несправедливо я ведь такой талант почему я должна собирать какие-то крохи чем я хуже
  но у меня не было никакого нормального проекта в голове вот этим и отличаются наемные работники в общем у меня даже и выходных не было и нормального сна
  я в общем не знала кто я если поэт то что что с этим делать дальше всё равно вся жизнь упирается в копейки и мечты о том что бы я сделала если бы получила много денег да мечтать вредно ни к чему мечтать когда-то я переписывалась с мальчиком который работал археологом в Вологде потом кажется спился и сошел с ума но тогда мы переписывались он говорил что мы поедем в Прагу а еще полетим в Канаду к Саше Соколову и я думала ну правда кому еще лететь к Саше Соколову если не нам ведь мы этого достойны
  в общем мы встретились с этим мальчиком один раз в Москве он решил ночевать в "Кофе Хаусе" потому что у него не было денег на номер в гостинице потом мы больше не виделись потом он вообще куда-то исчез никуда мы не поехали и не полетели
  не получили благословение Саши Соколова на литературную деятельность с тех пор прошло тринадцать лет как-то так
  сижу в интернете как тогда ну сейчас даже никто ничего и не обещает хотя еще есть классики к которым можно было бы слетать в гости но мыслей таких ни у кого уже нет
  думаю что творится в моей голове и постоянно прихожу в ужас возможно в чужих головах творится что-то не лучше просто мы об этом не знаем
  ладно я была не права не надо было бросать работу я ведь по сути своей просто наемный работник у меня нет никаких идей никаких вариантов их воплощения у меня есть только слова но слова не стоят ничего в каком бы идеальном порядке они ни складывались нет конечно я не про копирайтинг
  ладно я бросила работу потому что у меня совсем не было сил я думала что серьезно больна испугалась что ничего не успею в литературе а если так то зачем вообще я здесь испугалась и ушла подумала что мне надо куда-то переехать чтобы быстрее в литературу попасть потому что мне было под тридцать дону Карлосу было двадцать три кажется когда он говорил что еще ничего не сделал для вечности а мне было под тридцать а я даже и не надеялась что-то сделать хотя была уверена что должна но у меня была только работа-дом-работа
  работа не предполагающая что ты можешь что-то сделать не то что для вечности а вообще хоть для текущего момента
  ну да что-то там переводишь и получаешь зарплату но это важно только для заказчиков больше твой перевод никто не увидит
  у меня была только работа-дом-работа еще стихира ну да смешно стихира там твои стихи вообще никто выискивать не будет а даже если найдет ненароком подумает ну и что
  не знаю почему я решила что должна что-то создать в литературе у меня не было для этого никаких предпосылок только любовь к литературе
  просто с детства была уверена что я писатель ну а кто же еще никто кроме меня так не считал а я была уверена ну это во всяком случае вариант поинтересней чем работа-дом-работа это какой-то выход за рамки не знаю зачем ну я ведь по сути действительно наемный работник даже литература ничего в моем характере не изменила но возможно для кого-то важно то что я пишу значит всё это было не зря
  ну вроде как знак что ты всё делаешь правильно Вселенная тебя любит а не брошен тут просто так на произвол судьбы никому не нужный ребенок
  а я еще и злилась некоторое время переводила документы где фигурировали такие суммы десяти процентов от них мне хватило бы на всю жизнь а нам платили копейки
  вроде как заглядываешь с кухни в дворцовый зал в который никогда не попадешь
  в общем я злилась что это несправедливо я ведь такой талант почему я должна собирать какие-то крохи чем я хуже
  но у меня не было никакого нормального проекта в голове вот этим и отличаются наемные работники в общем у меня даже и выходных не было и нормального сна
  я в общем не знала кто я если поэт то что что с этим делать дальше всё равно вся жизнь упирается в копейки и мечты о том что бы я сделала если бы получила много денег да мечтать вредно ни к чему мечтать когда-то я переписывалась с мальчиком который работал археологом в Вологде потом кажется спился и сошел с ума но тогда мы переписывались он говорил что мы поедем в Прагу а еще полетим в Канаду к Саше Соколову и я думала ну правда кому еще лететь к Саше Соколову если не нам ведь мы этого достойны
  в общем мы встретились с этим мальчиком один раз в Москве он решил ночевать в "Кофе Хаусе" потому что у него не было денег на номер в гостинице потом мы больше не виделись потом он вообще куда-то исчез никуда мы не поехали и не полетели
  не получили благословение Саши Соколова на литературную деятельность с тех пор прошло тринадцать лет как-то так
  сижу в интернете как тогда ну сейчас даже никто ничего и не обещает хотя еще есть классики к которым можно было бы слетать в гости но мыслей таких ни у кого уже нет
  думаю что творится в моей голове и постоянно прихожу в ужас возможно в чужих головах творится что-то не лучше просто мы об этом не знаем
  ладно я была не права не надо было бросать работу я ведь по сути своей просто наемный работник у меня нет никаких идей никаких вариантов их воплощения у меня есть только слова но слова не стоят ничего в каком бы идеальном порядке они ни складывались нет конечно я не про копирайтинг
  ладно я бросила работу потому что у меня совсем не было сил я думала что серьезно больна испугалась что ничего не успею в литературе а если так то зачем вообще я здесь испугалась и ушла подумала что мне надо куда-то переехать чтобы быстрее в литературу попасть потому что мне было под тридцать дону Карлосу было двадцать три кажется когда он говорил что еще ничего не сделал для вечности а мне было под тридцать а я даже и не надеялась что-то сделать хотя была уверена что должна но у меня была только работа-дом-работа
  работа не предполагающая что ты можешь что-то сделать не то что для вечности а вообще хоть для текущего момента
  ну да что-то там переводишь и получаешь зарплату но это важно только для заказчиков больше твой перевод никто не увидит
  у меня была только работа-дом-работа еще стихира ну да смешно стихира там твои стихи вообще никто выискивать не будет а даже если найдет ненароком подумает ну и что
  не знаю почему я решила что должна что-то создать в литературе у меня не было для этого никаких предпосылок только любовь к литературе
  просто с детства была уверена что я писатель ну а кто же еще никто кроме меня так не считал а я была уверена ну это во всяком случае вариант поинтересней чем работа-дом-работа это какой-то выход за рамки не знаю зачем ну я ведь по сути действительно наемный работник даже литература ничего в моем характере не изменила но возможно для кого-то важно то что я пишу значит всё это было не зря
  
  ***
  
  нам нужны социальные поглаживания внимание равнодушие незаметность
  руки мерзнут не успевают за ритмом мысли машины коммунальных служб красные маячки
  что ты видишь сквозь снег слышишь помимо скрежета лопат об асфальт утренних новостей сквозь бетон перегородок
  что ты слышишь помимо отсутствия равнодушных звуков перечней происшествий
  нам нужен белый шум работающий лифт список должников на зарплату консьержу объявление о профилактических работах
  нам нужно немного понимания но его неоткуда взять разве что придумать
  белый шум снег красные маячки реклама каких-то бутылок на бигборде через дорогу кризис банковской системы
  расслоение слов смешение смыслов см. в словаре какого рода слово "смузи"
  
  ***
  наперсток Анны Фрейд королевы муравьев травника для них тли тлетворной Анна спит на чердаке нанизывает колышки
  на ниточку жемчуга Анна желтозвездная мы теперь не сомкнули глаз готовя меня в дорогу на чердаке дома по улице Бабий Яр
  в комковатую манку Евбаза Анна ложится телом девичьим самоубийцы немецкой девочки-соловья мастеровитой фейри
  вот я держала тебя на своих руках запахом свежего хлеба чистой корки по зерновым культурам тоска на местах парковки зарытых
  не сиди на этом пенечке не ешь эти пирожочки но Анна Фрейд пишет сонет о своем брате в угоду исторической науке
  где тела сметены в последней предсмертья муке мука в одни руки два пятьдесят и никуда не деться
  присыпан сахарным песком и январским потом там где прежде был памятник Кирову деятелю предреволюции оптимизма
  вокруг него частные предприниматели продают кровяную колбасу цветы гробовых имений набор "сделай сам этот фокус"
  морщины складываются внутрь морщины-швы проступают на мантии магма кипит и кипятильник обжигает
  вода краснеет до мелкой мути из пыльной стены сочится где осень король-олень Киров на обертке ириса
  улыбается партактиву солнце приближается к зениту стреляет мимо
  
  ***
  написать колонку о счастье что я знаю о счастье
  в ленте реклама футболок с Кроули февраль в ресторане "Асса"
  баклажаны с орехами печенье с предсказаниями гифка со снегом
  критика расточительства пластиковой тары и снова снег
  мы знаем что делает нас чужими а представить счастье
  свое скучное теплое море когда темно галька колет колени
  как и не было его никогда ящик фонем вынести в соседний двор
  положить рядом с картами мира который больше не горчит
  учебниками дачных наук одинокими серьгами телом бирюзы
  вот они греются здесь молча верят друг другу
  счастье беспредметно какою мерою мерить такой и нет
  сегодня здесь полая полынья состав праздничных сетов
  счастье проступает сквозь новый текст не разобрать что хотел сказать автор
  исключения линий излом отступ два сантиметра
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"