Ботсич Светлана Феликсовна
Кризисный терапевт для Богов Вероника Ильина (глава 1-2)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вероника Ильина, экзистенциальный терапевт, думала, что её ждут сеансы с менеджерами и творческими личностями. Вместо этого её нанимают Высшие Силы для работы с "сложными божественными активами". Теперь её работа - спасать реальность, проводя психотерапию для мифологических существ. **Добро пожаловать на сеанс. Ваше бессмертие больше не является оправданием.***Все имена, персонажи и события в этой книге являются вымышленными. Любые совпадения с реальными людьми, богами или вселенскими коллапсами случайны.* Вместе с Ии-помощником Deepseek
  
  **Кризисный терапевт для Богов Вероника Ильина**
  
  *Роман, созданный в соавторстве с искусственным интеллектом Эхо.*
  *История рождалась в диалоге, где человеческое воображение и машинное творчество слились воедино, чтобы оживить мир, где боги нуждаются в психотерапии.*
  
  **Аннотация**
  
  Вероника Ильина, экзистенциальный терапевт, думала, что её ждут сеансы с менеджерами и творческими личностями. Вместо этого её нанимают Высшие Силы для работы с "сложными божественными активами".
  Теперь её работа - спасать реальность, проводя психотерапию для мифологических существ.
  **Добро пожаловать на сеанс. Ваше бессмертие больше не является оправданием.**
  Кризисный терапевт для Богов Вероника Ильина.
  Дело No1: Кащей Бессмертный.
  
  Небесный контракт
  
  Три месяца. Всего три месяца назад Вероника Ильина повесила в прихожей своей однокомнатной квартиры-студии табличку "Частный психолог. Вероника Ильина. Экзистенциальная терапия". Три месяца борьбы с сомнениями, поиском первых клиентов и пьянящего ощущения, что она **сама себе хозяйка**.
  
  И вот, в четыре часа вечера в среду, прямо посреди её бежевого кабинета с икеевским столом и папкой "Входящие/Исходящие", пространство нехотя разошлось с тихим *хлюпком*. Из него вышли двое. Не демоны, не ангелы - клерки. Безупречно одетые, с лицами из вощёной бумаги.
  
  - Вероника Ильина? - спросил первый, сверяясь с планшетом из чистого света. - Мы из Отдела Кадров Высших Сил. Поздравляем, ваш стартап прошёл акселерацию.
  
  Он протянул ей толстую папку. На обложке золотым тиснением значилось: "СУБЪЕКТ K-001 (Кащей Бессмертный). Дело No 000-0001".
  
  Вероника онемела. Её взгляд перебегал с их невозмутимых лиц на её скромную табличку, на её собственный бизнес-план, распечатанный на листе А4.
  - Я... я работаю на себя. Я никуда не устраивалась.
  
  - Тендер был безальтернативным, - парировал второй клерк. - Ваша должность: кризисный менеджер по работе со сложными божественными активами.
  
  - Но...
  - Оформляем вас по срочному контракту, - перебил первый, открыв папку. - Социальный пакет, включая страхование от небытия. Первый сеанс - завтра.
  
  Они развернулись к порталу. Вероника вскочила.
  - Погодите! Я только-только ушла "свободным плаванием"! Я не хочу работать на кого-то! Тем более на...
  Оба клерка остановились и повернулись с идентичными, вежливо-сожалеющими улыбками.
  
  - Мисс Ильина, - сказал первый. - Вы сейчас не работаете *на кого-то*. Вы работаете **на всё мироздание**. Разница, как вы понимаете, фундаментальна. Неявка или саботаж приравниваются к соучастию в коллапсе реальности. Со всеми вытекающими... - он мягко кашлянул, - ...*аннигиляционными* последствиями для вашего "свободного плавания" и всего, что вы знаете.
  
  Портал *хлюпнул*, и они исчезли.
  
  Вероника осталась сидеть, сжимая в окаменевших пальцах контракт. Её частная практика. Всё это было так хрупко.
  Она медленно перевела взгляд на свою табличку. "Частный психолог".
  
  "Частный, - с горькой иронией подумала она. - И вариантов, кроме как явиться на работу, не оставалось.
  Глава 1. Пациент "Чёрная дыра"
  
  Документ назывался "Срочный контракт на оказание экстренной психологической помощи субъекту K-001 (Кащей Бессмертный)". В графе "Причина обращения" стояло: "Экзистенциальный распад, стадия 3. Наблюдается утечка тлена в смежные реальности, угроза парадоксального коллапса".
  
  Вероника Ильина перечитала это в пятый раз, стоя перед вратами, которые были высечены из единой тишины. Её пальцы похолодели. Она была экзистенциальным психологом, а не экзорцистом. Её клиенты жаловались на бессмысленность бытия в уютных кабинетах с панорамными окнами, а не в чертогах из окаменевшего отчаяния.
  
  *"Так, дыши, - приказала она себе. - Он всего лишь пациент. С клыками. И способностью обращать материю в прах. Ничего особенного".*
  
  Врата растворились без звука. Внутри пахло пылью замшелых библиотек, озоном после грозы и чем-то неуловимо сладким - как будто тление имеет свой аромат. Тронный зал был огромен и пуст. И на костяном троне, больше похожем на памятник самому себе, сидел он.
  
  Кащей Бессмертный не был похож на грозного владыку. Он был похож на директора обанкротившегося завода, который забыл, как умирать. Его плечи были ссутулены под невидимой тяжестью, а пальцы с длинными, жёлтыми ногтями бессильно лежали на подлокотниках.
  
  - Вероника Ильина, - представилась она, и её голос прозвучал неприлично громко в этой всепоглощающей тишине. - Ваш... консультант.
  
  Он медленно поднял на неё взгляд. Его глаза были не злыми. Они были пусты. Как два высохших колодца.
  
  - Зачем? - его голос был скрипом ржавых петель. - Всё бессмысленно. Ваши усилия - тоже.
  
  *"Отлично, - промелькнуло в голове у Вероники. - Классическое сопротивление. И отрицание. И, кажется, моя воля к жизни начала испаряться просто от его взгляда".*
  
  - Меня наняли, чтобы это выяснить, - она сделала шаг вперёд, стараясь, чтобы колени не подкашивались. - Можете рассказать, что вас беспокоит?
  
  - Всё, - он отвёл взгляд и уставился в стену, где тени сплетались в бесконечно повторяющийся узор. - И ничего. Это одно и то же.
  
  Она достала блокнот и ручку. Ручка была дешёвой, шариковой, из ближайшего к её дому магазина. На её фоне вся вечность Кащея казалась особенно нелепой.
  
  - Как давно вы испытываете чувство бессмысленности? - начала она стандартный протокол.
  
  - Всегда.
  
  - Были ли у вас мысли о... - она запнулась, "о самоуничтожении" звучало бы как издевательство. - ...о кардинальных изменениях?
  
  - Я бессмертен, - он усмехнулся, и это было ужаснее, чем любой рёв. - Все изменения для меня - лишь перестановка мебели в склепе.
  
  Вероника чувствовала, как её профессиональный арсенал - эмпатия, техники активного слушания, шкала депрессии Бека - рассыпается в прах перед этим монолитом апатии. Нужно было найти хоть какую-то зацепку. Она осмотрела зал. Повсюду груды хлама, сокровищ и костей, сваленные в беспорядке. И вдруг её взгляд упал на небольшой бюро из тёмного дерева.
  
  Среди свитков, испещрённых смертельными заклятьями, стояла хрустальная ваза. Исключительно изящная. А в ней - не пепел, а нечто иное. Мелкая, серебристая пыль, аккуратно собранная и сформированная в миниатюрный ландшафт: призрачные горы, долина, даже крошечное русло реки. Это была не груда праха. Это был *пейзаж*.
  
  - Что это? - не удержалась она.
  
  Кащей вздрогнул, словно его застали за чем-то постыдным. Он резко махнул рукой, и ваза исчезла.
  
  - Прах, - просипел он. - Прах ангела-хранителя. Очень старого. Он выцвел... интересно.
  
  *"Выцвел интересно", - мысленно повторила Вероника, чувствуя, как в груди загорается первая, крошечная искра понимания. Эстет. Он эстет.*
  
  - Он напоминает лунную дорожку, - сказала она вслух, очень тихо.
  
  Кащей замер. Он снова посмотрел на неё, и в глубине его пустых глаз что-то дрогнуло. Не гнев. Нечто более сложное. Удивление? Признание?
  
  - Вам пора, - произнёс он, и пространство вокруг Вероники поплыло. - Сеанс окончен.
  
  Она не успела издать ни звука, как оказалась снаружи, перед вратами из тишины. Сердце бешено колотилось. В ушах стоял оглушительный звон.
  
  Но в руке она сжимала блокнот. А в блокноте, рядом с первым вопросом, она торопливо начертала: *"Пациент K-001. Гипотеза 1: не зло. Глубочайшая депрессия на почве рутины и экзистенциального тупика. Гипотеза 2 (ключевая): скрытый эстет. Обладает тонким восприятием красоты в процессах распада. Глубоко скрывает, считает недостойным".*
  
  Она глубоко вдохнула. Это был не просто пациент. Это была бездна, которая, как выяснилось, умеет создавать из пыли прекрасные горы. И её, Веронику Ильину, наняли, чтобы уговорить бездну... перестать грустить.
  
  *"Ну что ж, - подумала она, сжимая потёртый блокнот как талисман. - Судя по всему, моя карьера достигла дна. В буквальном смысле".*
  
  И, странное дело, ей стало почти не страшно. Появился азарт.
  
  Глава 2. Домашнее задание для Зла
  
  Следующий сеанс начался с молчания. Кащей сидел в той же позе, но теперь его безразличие казалось слегка натянутым. Он ждал.
  
  Вероника заняла своё место, поставив на колени не только блокнот, но и небольшую, твёрдую папку.
  
  - На прошлой встрече, - начала она, тщательно подбирая слова, - вы продемонстрировали исключительное чувство формы и композиции. Меня это заинтересовало.
  
  Он не шелохнулся, но тень внимания в его взгляде стала гуще.
  
  - Я хочу дать вам задание, - она открыла папку и достала лист. Это был опросник, но составленный не как тест, а как творческий брифинг. Вверху было написано: **"Дневник наблюдателя. Каталог мгновений"**. - В течение времени до нашей следующей встречи я прошу вас фиксировать моменты, которые... вызвали у вас эстетический отклик.
  
  Кащей медленно склонил голову, читая пункты:
  * *"Опишите самый интересный узор, который вы видели".*
  * *"Опишите игру света, которая вас остановила".*
  * *"Опишите объект, чья разрушенная форма кажется вам совершенной".*
  
  Он поднял на неё взгляд, и в нём читалось ледяное недоумение.
  - Это абсурд.
  - Всякая терапия с точки зрения пациента - абсурд, - парировала Вероника. - Это просто инструмент. Вы же не отказываетесь от заклинаний только потому, что они выглядят как странные жесты и набор звуков?
  
  Он провёл пальцем по бумаге. Лист под его прикосновением мгновенно пожелтел и покрылся вековой патиной, но слова остались чёткими.
  - Вы хотите каталогизировать моё падение?
  - Я хочу понять ваш язык, - честно сказала она. - А красота - это универсальный словарь. Даже если она... своеобразная.
  
  Он не согласился, но и не отказался. Это был прогресс.
  
  ***
  
  Следующая их встреча произошла через неделю. Вероника вошла в зал с сердцем, готовым выпрыгнуть из груди. Она боялась, что он проигнорировал задание. Боялась, что это оскорбило его.
  
  Кащей сидел на своём троне. Перед ним на низком столике из слоновой кости лежал не свиток, а её лист. Он был исписан с обратной стороны ровным, угловатым почерком.
  
  - Ну? - сказала она, подходя.
  
  - Ваше задание, - произнёс он, и его голос по-прежнему был скрипом, но в нём появилась какая-то странная, сдержанная энергия. - Оно бессмысленно.
  
  - Тогда почему вы его выполнили? - тихо спросила Вероника.
  
  Он отвёл взгляд.
  - От нечего делать.
  
  Она взяла лист. И замерла, читая.
  
  *"...трещина на щите поверженного витязя. Не хаотичная, а идеально симметричная, расходящаяся от точки удара, как паутина. В ней есть... логика. Заключительный аргумент в споре, застывший в материи".*
  
  *"...луч света, пробившийся сквозь разлом в куполе склепа. Он падал на пол, и в нём танцевали пылинки. Мириады их. Каждая - прах когда-то жившего. Их танец был хаотичным и вместе с тем совершенным. Симфонией случайностей".*
  
  *"...окаменевший вздох последней эльфийки в моём саду. Не газ, а структура. Хрустальное дерево с ветвями, застывшими в вечном".*
  
  Она читала, и по коже бежали мурашки. Это не был бред сумасшедшего. Это были заметки художника. Учёного. Философа. Он видел мир с разрешением, недоступным смертным. Он видел поэзию в конце всех вещей.
  
  - Вы... видите не разрушение, - проговорила она, с трудом находя слова. - Вы видите *метаморфозу*. Превращение одной формы совершенства в другую.
  
  Кащей резко встал. Его тень накрыла её, холодная и живая.
  - Вы ничего не понимаете, - его голос внезапно сорвался, в нём впервые зазвучала не скука, а боль. - Это всё - эпитафии! Надгробия! Я не творю красоту, я лишь констатирую её гибель!
  
  - Но чтобы констатировать, нужно её *видеть*! - вскочила и она, забыв о страхе. Её собственная профессиональная одержимость пересилила инстинкт самосохранения. - Вы не ненавидите жизнь! Вы отчаянно ревнуете к её способности заканчиваться! Потому что только окончание придаёт ей ценность! А вы... вы обречены быть вечным зрителем на этом празднике мимолётности!
  
  Они стояли друг напротив друга, дыхание сбито. Он - бледный, с искрами настоящего, немого гнева в глубине глаз. Она - с трясущимися руками, но с горящим взглядом.
  
  Он молчал несколько секунд, а потом его плечи снова обвисли. Гнев иссяк, сменившись той же древней усталостью.
  
  - Ревную?.. - он тихо повторил её слово, как будто пробуя его на вкус. - Возможно. Вы невыносимы, доктор.
  
  И, не сказав больше ни слова, он развернулся и растворился в тенях, оставив её одну в огромном зале с листком бумаги в руках - самым ценным клиническим материалом во всей её практике.
  
  Вероника медленно выдохнула. Она не знала, выживет ли до следующего сеанса. Но она знала наверняка: она задела что-то настоящее. И это "что-то" было опасно, болезненно и бесконечно важно.
  
  *"Прорыв, - лихорадочно подумала она, прижимая к груди исписанный лист. - Болезненный, рискованный, но прорыв. Гипотеза подтверждается: пациент не лишён чувств. Он переполнен ими. И они его медленно убивают".*
  
  Она посмотрела на исчезнувшее тенью место, где он только что стоял.
  Глава 3. Божественные жалобы и системный сбой
  
  Вероника только собралась заварить успокоительный чай, как воздух в её временном кабинете затрепетал. Пространственный шов разошёлся, пропуская внутрь трёх существ, чьи ауры давили на психику, как физическая тяжесть.
  
  Первый был соткан из сияния. Не слепящего, а холодного, стерильного, как свет в операционной. **Радаэль, архангел Чистоты.** Его крылья напоминали лучи, выстроенные в безупречный геометрический порядок. Лицо прекрасно и неподвижно, как маска.
  
  - Вероника Ильина, - его голос был ровным, но каждый звук обладал весом и резал слух. - Ваша деятельность вызывает обеспокоенность Совета Светлых Сил.
  
  Второй возник из тени, пахнущей тиной и глубиной. **Водяной, хозяин реки Стикс.** Он был похож на груду мокрого тёмного тряпья с парой тускло горящих глаз-уголков.
  - Да-а-а, - протянул он, и голос его булькал, как вода, уходящая в сток. - Деятельность. Это вы мягко сказали. У меня рыба дохнет. Стикс, понимаете ли, обмелел. От тоски вашего подопечного.
  
  Третья появилась последней, возникнув прямо из пылинок в солнечном луче. Молодая женщина с венком из несуществующих цветов и глазами цвета весеннего неба. **Диона, дриада Рощи Вечной Весны.** Она не смотрела на Веронику с укором - её взгляд был полон растерянной грусти.
  - Простите за вторжение, - её голос звучал как шелест листвы. - Но в моей роще... лепестки опадают, не успев раскрыться. Пчёлы забывают, как летать. Всё замедляется и... грустит. Это идёт оттуда.
  
  Они выстроились перед ней, и Вероника почувствовала себя школьницей у доски перед строгими учителями, представляющими разные предметы: геометрию, биологию и поэзию.
  
  - Конкретнее, - потребовала Вероника, заставляя свой голос не дрожать.
  
  - Фениксы, - отчеканил Радаэль. - Начали линять вне графика. Это сбой в цикле перерождений. Его апатия нарушает квантовую связь между смертью и новым рождением.
  - Стикс, - булькнул Водяной, с неожиданной злостью выжимая воду из бороды. - Уровень упал! Моя река - столп стабильности! Представьте, река в депрессии!
  - А в моей роще, - тихо добавила Диона, - новые ростки не хотят пробиваться. Им словно говорят: "Зачем? Всё равно всё закончится". Это его голос. Голос... конца без начала.
  
  Они засыпали её свитками, таблицами и лепестками, исписанными жалобами. Вселенная буквально протекала, и пробоина была в душе её пациента.
  
  Когда визитёры, наконец, исчезли - Радаэль растворился во вспышке, Водяной утёк в щель в полу, а Диона просто растаяла в воздухе, - Вероника несколько минут просто сидела, не двигаясь. Холодный ужас сковал её. Это была не метафора. Его состояние било по основам мироздания.
  Её сердце бешено колотилось, в висках стучало. *" Это слишком. Я всего лишь психолог"*.
  
  Но затем, с силой выдохнув, она подняла голову. Проблема перестала быть абстрактной. И с конкретной проблемой можно было работать.
  
  Она собрала разбросанные свитки, аккуратно сложила их в папку и крепко обняла её, как якорь.
  
  *"Хорошо, - подумала она, и мысль была подобна выкованной из стали. - Значит, будем чинить Вселенную. Через одного вечно грустного клиента".*
  
  С этим чувством - свинцовой тяжести на душе и странного, чистого спокойствия воли - она отправилась на следующий сеанс.
  ***
  
  На очередной сеанс она явилась с папкой, полной этих жалоб. Она швырнула её на трон с таким видом, будто это был акт о капитуляции.
  
  - Почитайте, - сказала она без предисловий. - Утренняя почта.
  
  Кащей лениво протянул руку. Свитки сами развернулись перед ним. Он пробежал по ним взглядом. На его лице не дрогнул ни один мускул.
  
  - И? - произнёс он. - Их проблемы меня не волнуют.
  
  - Вот именно! - парировала Вероника, её голос дрожал от сдержанной ярости и страха. - А должны! Потому что вы - часть системы! Ваша апатия - это не ваше личное дело! Это сбой в матрице бытия! Вы - великий дестабилизатор, который даже не получает от этого удовольствия!
  
  Он медленно поднял на неё взгляд. В его пустых глазах промелькнула искра - на этот раз не боли, а интереса.
  
  - Продолжайте.
  
  Воодушевлённая, она подошла к стене и, используя обломок кости как мел, начала рисовать на чёрном камне.
  
  - Смотрите, - она нарисовала большой круг. - Вселенная. В ней всё связано. Рождение, жизнь, смерть, перерождение. - Она провела стрелки. - Вы - здесь. - Она ткнула костью в сектор "Завершение". - Ваша функция - ставить точку. Без этого всё расползается, теряет форму, смысл! Но вы... - она с силой зачеркнула его сектор. - Вы бастуете. Вы оставляете многоточия... из тлена. И система летит в тартарары!
  
  Кащей смотрел на схему. Он смотрел на неё так, словно видел её впервые.
  
  - Я... функция? - произнёс он. В его голосе не было обиды. Было странное, медленное понимание. Как будто ему впервые за тысячелетия показали его должностную инструкцию.
  
  - Да! - выдохнула Вероника. - Вы- "Великий Финалист"! Но вы выполняете свою работу как бракодел! Вместо ювелирной работы - грубый снос. Вместо изящного завершения - бессмысленное затягивание агонии!
  
  Он поднялся с трона и подошёл к стене. Его длинный палец с желтоватым ногтем проследил нарисованную ею линию.
  
  - Функция... - повторил он шёпотом.
  Он отступил на шаг и снова посмотрел на схему. А потом, к её величайшему изумлению, тихо рассмеялся. Это был не тот скрипучий, безрадостный звук, что был раньше. Это было нечто горькое, но живое.
  
  - Вечность, - сказал он, - а я и не знал, что у меня есть должность. И, выходит, я на ней... халтурю. - Что же, доктор, - он повернулся к ней, и в его взгляде плясали осколки нового, странного огня. - Похоже, пришло время провести ревизию моих профессиональных навыков.
  
  Она замерла на несколько секунд, а потом кивнула, всё ещё не в силах вымолвить ни слова. Страх сменился головокружением от успеха.
  
  *"Боже правый, - пронеслось у неё в голове. -Кажется, это сработало".*
  
  Глава 4. Вакансия для Бога
  
  На этот раз Вероника вошла в чертоги Кащея без страха. Тяжесть ответственности вытеснила дрожь. Она несла под мышкой не папку с жалобами, а старый потрёпанный альбом для эскизов и упаковку цветных карандашей - единственное, что она смогла найти в своей сумке, подходящее для арт-терапии.
  
  Кащей ждал её. Он стоял у стены, где она нарисовала свою схему, и водил пальцем по кругу, обозначавшему его "сектор".
  
  - Функция, - произнёс он, не оборачиваясь. Его голос был задумчив. - Вы сказали, я выполняю её плохо.
  
  - Не плохо, - поправила Вероника, подходя. - Неэффективно. С точки зрения системного подхода - вы вредите самому себе. Вы превратили свою силу в наказание.
  
  Она положила альбом на тот самый столик из слоновой кости.
  - Давайте проведём мозговой штурм. Если вы - "Функция Завершения", то как можно выполнять эту работу... с удовольствием? С чувством? С искусством?
  
  Он медленно повернулся. В его взгляде читалось скептическое любопытство.
  - И какие ваши варианты, доктор? Я весь внимание.
  
  - Вариант первый, - она открыла альбом на чистой странице и нарисовала грубый эскиз плаката. - "Арт-директор Апокалипсиса". Вы отвечаете за эстетику конца. Чтобы миры уходили не с хлюпаньем и скрежетом, а... симфонией из треска реальности.
  Кащей фыркнул, но не прервал.
  
  - Вариант второй, - она нарисовала нечто, отдалённо напоминающее музейный зал. - "Главный куратор Музея Ушедших Эпох". Вы не уничтожаете цивилизации. Вы... собираете их историю. Последний вздох, застывшую мысль, отпечаток эмоции. Вы становитесь хранителем памяти о том, чего больше нет.
  
  Она посмотрела на него. Он молчал, но его пальцы слегка постукивали по крышке альбома.
  
  - Или... - Вероника сделала глубокий вдох, вынимая козырь. - Мы создаём "Гильдию Последнего Вздоха". Услуги: эстетичная утилизация отживших миров. Ваш навык - управление тленом. Ваша миссия - превращать хаотичный распад в осмысленный ритуал.
  
  Она отступила на шаг. Кащей смотрел то на её рисунки, то в пространство перед собой. В его глазах шла борьба. Тысячелетняя привычка к отчаянию сражалась с зыбкой, новой надеждой.
  
  - С... консультациями? - наконец произнёс он, и в его голосе прозвучала неподдельная, почти детская заинтересованность.
  - Конечно. Уходящие боги, завершающие цикл миры... все они станут вашими клиентами.
  - А... материалы? - он указал на карандаши. - Прах ангела, скажем, и пепел демона... они ведь обладают разными свойствами. Разной... палитрой.
  
  Сердце Вероники екнуло. Это был прорыв.
  - Да! Вы сможете составлять каталоги! - воскликнула она. - С описанием текстур, оттенков, магических свойств! Вы станете не просто утилизатором, а знатоком. Экспертом.
  
  Он медленно протянул руку и взял зелёный карандаш. Посмотрел на него, как на диковинку. Потом провёл им по странице альбома, оставив бледную, неровную линию.
  
  - Они будут... - он запнулся, подбирая слово. - У них будет выбор. Бронза... или свет далёкой звезды. В качестве материала для памятника.
  
  В его голосе не было ни насмешки, ни сомнения. Была сосредоточенная, деловая заинтересованность. Огонёк в его глазах разгорался, превращаясь в ровное, уверенное пламя.
  
  - Значит, договорились, - тихо сказала Вероника, наблюдая, как он осторожно, будто боясь сломать, берёт в руки красный карандаш.
  
  Он не ответил. Он был уже не здесь. Он смотрел на чистый лист.
  
  Вероника вышла из чертогов, оставив его за новым занятием. Она шла и не могла сдержать улыбки, несмотря на всю необычность происходящего.
  
  *"Диагноз окончательный: профессиональное выгорание на почве нереализованного творческого потенциала, - мысленно констатировала она. - Лечение: карьерный рост. Прогноз: благоприятный. Для всей Вселенной".*
  Глава 5. Открытие галереи "Феникс"
  
  Ровно через год Вероника Ильина стояла на пороге того, что когда-то было Чертогами Вечной Тоски. Теперь это место называлось "Галерея Феникс". Двери из окаменевшего отчаяния сменились арочным порталом из резного обсидиана и светящегося кварца, символизирующего возрождение из пепла.
  
  Внутри царила оживлённая, приглушённая суета. Воздух, некогда густой от пыли и апатии, теперь был свеж и напоен лёгким ароматом ладана и озоном после грозы - запахом обновления. Свет мягко лился с потолка, подсвечивая инсталляции, расставленные в зале.
  
  И это были не груды праха. Это были произведения искусства.
  
  В одном углу из серебристого пепла павшего ангела был выложен целый город-призрак, застывший в момент своего наивысшего расцвета. В другом - из чёрного камня распавшейся реальности возвышалась абстрактная скульптура, передающая музыку Большого Взрыва. На стенах висели "картины" - застывшие, переливающиеся плёнки последних снов угасших цивилизаций.
  
  И в центре этого преображённого пространства, окружённый небольшой толпой, стоял он.
  
  Кащей Бессмертный. На нём был строгий, изысканный костюм, сотканный из теней и звёздной пыли. Его осанка выпрямилась, взгляд, некогда пустой, теперь был собран и внимателен. Он не был грозным владыкой. Он был - арт-директором.
  
  - ...и этот проект мы назвали "Элегия для Бронзового Века", - его голос, всё ещё низкий, приобрёл уверенные, лекторские интонации. - Обратите внимание на текстуру. Это не просто прах. Это сплав воспоминаний о семи утраченных технологиях и одного невысказанного признания в любви.
  
  В толпе, состоявшей из богов, духом, арт-критиков из параллельных миров и нескольких бывших "царевен" (ныне - восторженных поклонниц его таланта), послышался одобрительный гул. Одна из них, девушка в платье цвета лунного света, задавала умный вопрос о влиянии гравитации на процесс кристаллизации праха.
  
  Вероника наблюдала за этим, прислонившись к дверному косяку, с чашкой нектара в руке. Она ловила на себе взгляды - кто с любопытством, кто с уважением. Архангел Радаэль, стоя поодаль, кивнул ей с холодным, но безошибочным одобрением. Системный сбой был устранён. Вселенная снова была в балансе.
  
  Кащей заметил её. Он извинился перед собеседниками и направился к ней. Его походка была лёгкой, без прежней давящей тяжести.
  
  - Вероника, - произнёс он, и в его голосе звучала тёплая, живая нота. - Вы пришли.
  
  - Не могла пропустить открытие, - улыбнулась она. - Вы... превзошли все ожидания.
  
  Он окинул взглядом свою галерею, и в его глазах вспыхнула та самая искра, которую она когда-то с таким трудом разжигала. Теперь это был ровный, уверенный свет.
  
  - Вы были правы, - сказал он тихо, чтобы слышала только она. - Вы показали мне... моё призвание. Оказалось, я люблю... придавать хаосу осмысленную, завершённую форму.
  
  - Это и есть исцеление, - ответила Вероника. - Найти то, что заставляет тебя чувствовать себя живым. Даже если ты бессмертен.
  
  Он кивнул. В этот момент к нему подбежал посыльный - мелкий дух с табличкой. "Владыка, вас ждут для консультации по утилизации трёх отживших параллелей! Срочно!"
  
  Кащей извиняюще взглянул на Веронику. - Работа зовёт.
  
  - Идите, - она сделала глоток нектара.
  
  Он улыбнулся - по-настоящему, без тени былой горечи - задумчиво всмотрелся в неё на несколько долгих секунд, будто хотел ещё что-то сказать, но отступил, снова погружаясь в водоворот бесед и обсуждений.
  
  Вероника осталась одна. Она смотрела, как он, бывший символ конца, теперь давал вещам новую жизнь в памяти, в искусстве, в истории. Он превратил свою вечность из проклятия в инструмент.
  
  И на её лице появилась лёгкая, почти счастливая улыбка.
  
  Дело No2: "Хранитель леса Забвения"
  
  Глава 1: Пациент "Нарративная Чёрная Дыра"
  
  Три месяца. Всего три месяца относительного спокойствия. За это время Вероника Ильина успела привыкнуть к мысли, что её основным клиентом является бессмертный арт-директор апокалипсиса, и даже разработала для него специальный бланк "Шкала субъективного ощущения тлена (ШСОТ)". Её крошечная квартира-студия снова пахла кофе и нормальным, человеческим беспорядком.
  
  И вот, в пять часов вечера в понедельник, пространство в углу комнаты снова нехотя разошлось с противным *хлюпком*. На сей раз из него выкатился не клерк, а нечто, напоминающее смятый лист пергамента с дымящимися краями. Он шлёпнулся на её икеевский коврик и замер.
  
  Вероника, не отрываясь, допила свой кофе. Подошла, подняла "документ". Он был холодным на ощупь и пахнет прелыми страницами и чем-то горьким - как будто чернила были разведены в слезах.
  
  "СРОЧНОЕ УВЕДОМЛЕНИЕ О НАРРАТИВНОМ ИНЦИДЕНТЕ КЛАССА "ОМЕГА",
  - гласил заголовок. -
  **Субъект:** Л-002, "Хранитель леса Забвения" (быв. Старичок-Лесовичок).
  **Локализация:** Сектор "Волшебный Русский Лес", переквалифицирован в зону "Лес Забвения".
  **Суть угрозы:** Активная деструкция сказочных паттернов. Наблюдается цепная реакция коллапса сюжетных арок. Герои второго плана стираются из реальности. Первичные архетипы демонстрируют признаки экзистенциальной рефлексии, не предусмотренной сценарием.
  **Примечание:** Субъект не стремится к уничтожению реальности. Он методично превращает её в дурную бесконечность собственной травмы. Что, с точки зрения системного анализа, ВАРВАРСТВО.
  **Задание:** Нейтрализовать угрозу. Восстановить нарративный поток.
  **Статус:** КРИТИЧЕСКИЙ.**
  
  Вероника медленно опустилась на стул. Кащей страдал от депрессии. Этот... этот был садистом с скальпелем, вскрывающим сами основы бытия. Ей стало физически плохо.
  
  Она не успела прийти в себя, как знакомый *хлюп* раздался снова. Двое клерков. На сей раз их безупречные костюмы были слегка помяты, а на лицах читалось нечто, похожее на панику.
  
  - Мисс Ильина, - начал первый, без предисловий. - Ситуация развивается по негативному сценарию. Коэффициент "хэппи-эндов" в смежных реальностях упал на семь процентных пунктов. Иваны-дурни массово увлекаются философией абсурда и отказываются искать Жар-птиц.
  
  - У меня, - булькнул второй клерк, - в отделе учёта второстепенных персонажей... трое исчезли. Просто испарились из ведомостей! Один безымянный витязь, две говорящих зверюшки!
  
  - Вы - наш специалист по безнадёжным случаям, - подытожил первый, протягивая ей толстую папку с грифом "Л-002. Совершенно секретно. Угроза нарративу". - Контракт бессрочный. До полной победы.
  
  Они развернулись, чтобы уйти. Вероника нашла в себе силы встать.
  
  - Погодите! А если я откажусь? У меня своя практика! Я... я не хочу!
  
  Оба клерка остановились и обернулись. На их вощёных лицах впервые появилось что-то, отдалённо напоминающее человеческую усталость.
  
  - Мисс Ильина, - тихо сказал первый. - Вы сейчас отказываетесь не от работы. Вы отказываетесь от... смысла. Если он продолжит в том же духе, через пару веков вся реальность превратится в одну сплошную, бессмысленную, вечно длящуюся трагедию. Без начала и конца. Вам это нужно?
  
  Портал *хлюпнул*, и они исчезли.
  Вероника осталась стоять посреди комнаты, сжимая в руках папку, от которой веяло ледяным отчаянием. Её взгляд упал на её скромную табличку: "Частный психолог".
  "Частный, - с горькой иронией подумала она. - Частный спасатель вселенского смысла".
  Её рука непроизвольно потянулась к шейному платку, под которым на кожаном шнурке лежал странный кулон - **"Слеза Вечности"**, алмаз, внутри которого пульсировал тусклый, холодный огонёк. Подарок Кащея. Первая и пока единственная реальная оплата её титанических усилий. Он говорил, что в критический момент она может ненадолго остановить для себя время. Она ещё ни разу не решалась его проверить.
  На этот раз портал ей не понадобился. Дорога нашла её сама. Выйдя вечером вынести мусор, она не нашла знакомой урны. Вместо неё между двумя панельными домами зиял проход, заросший чёрными, корявыми деревьями. Воздух из него шёл тяжёлый, пахнущий пылью и полынью.
  
  "Лес Забвения", - беззвучно прошептала она и, поправив сумку с блокнотом, сделала шаг вперёд.
  
  Тишина там была гнетущей, выжидающей. Деревья стояли неестественными, скрюченными позами, словно застыв в момент падения. Тропинки вились нелогично, заводя в тупики из спутанных корней, на которых, как плоды, висли блёклые, полустёртые образы - чьё-то невысказанное признание, оброненная надежда, забытое обещание.
  
  Она шла, чувствуя, как на её психику давит чужое, концентрированное отчаяние. Это было в разы хуже апатии Кащея. То была вселенская скука. Это была - направленная, осознанная агрессия пустоты.
  
  Пещера оказалась не углублением в скале, а клубком сгустившейся тьмы, поглощающей свет и звук. Вероника остановилась на пороге, собирая волю в кулак.
  
  - Входи, - прозвучал голос изнутри. Он был тихим, безжизненным и в то же время пронизывающим насквозь, как ледяная игла. - Тебе указать путь? Тебе понравится...
  
  Она вошла. Внутри было темно, но её глаза постепенно различали фигуру, сидящую в центре на чём-то, напоминающем трон из спрессованных корней. Он был меньше Кащея, но его присутствие ощущалось острее - как заноза в сознании. Ржавые цепи, вросшие в его грудь, слабо пульсировали тусклым багровым светом, словно прогнившее сердце.
  
  - Вероника Ильина, - представилась она, заставляя свой голос звучать твёрдо. - Кризисный терапевт.
  
  - Знаю, - откликнулся он, не двигаясь. - Ты чинила Вечного Скучающего. Зачем пришла ко мне? Я не скучаю.
  
  Он сделал легкий жест рукой, и в темноте, как на экране, вспыхнули призрачные, беззвучные сцены: Иван-Царевич с пустым, выжженным взглядом бредёт по бесконечному полю; Алёнушка, беззвучно шепча что-то, пытается жестами объяснить что-то братцу-козлёночку; Василиса Премудрая с тоской смотрит на карту, где все дороги закольцованы в бессмысленные петли.
  
  - Я вижу вашу коллекцию, - тихо сказала Вероника, чувствуя, как холодный пот стекает по спине. - Но разве она приносит Вам то, чего вы на самом деле хотите?
  
  Тьма вокруг сгустилась, стала почти осязаемой.
  - А что я хочу, по-твоему? - в его голосе впервые прозвучала едва уловимая искра интереса, приправленная ядом и тысячелетней обидой. - Просвети.
  
  - Вы добились своего. И что? Пустота ушла?
  
  Он резко встал. Тень его выросла, упершись в свод пещеры, поглотив последние проблески света.
  - Ты смеешь говорить о пустоте? Знаешь ли ты, каково это - быть фоном! Вечно полезным и вечно невидимым инструментом в чужих руках! Мной пользовались, как палкой-указкой, и бросали в грязь, не потрудившись даже запомнить моё имя!
  
  - Значит, вы предпочитаете быть монстром? - парировала Вероника, не отступая, хотя всё внутри сжималось от страха. - Потому что быть страшным монстром лучше, чем быть удобной вещью? Но спектакль всё тот же. Вы по-прежнему зависите от взгляда зрителя. Только теперь вы требуете не благодарности, а страха. Это прогресс?
  
  Он замер. Словно её слова, как отточенный скальпель, вскрыли неожиданный, глубоко запрятанный нерв. Ржавые цепи на его груди дрогнули и издали тихий, жалобный скрежет.
  
  - Уходи, - просипел он. Но в его тоне не было прежней, спокойной уверенности. Была ярость.
  
  - Я могу уйти, - сказала Вероника, чувствуя, как почва уходит из-под ног. - Но ваша боль будет грызть вас вечно.
  Она повернулась к выходу, давая ему переварить её слова. Это был самый рискованный блеф в её жизни. Она не была уверена, что он её догонит или согласится. Она почти ничего о нём не знала. Но она знала одно: она задела ту самую рану, которую он пытался прикрыть чёрной дланью монстра. Рану одинокого существа, которое отчаянно хотело, чтобы его наконец-то *увидели* по-настоящему.
  
  И, как ни странно, с этим она уже умела работать.
  
  Глава 2: Диагноз - Синдром Непризнанного Архитектора
  
  Тишина в Лесу Забвения была иной, нежели в чертогах Кащея. Та была тяжёлой, как свинцовое покрывало. Эта - колючей, настороженной, полной невысказанных упрёков. Каждый сучок, хрустнувший под ногой Вероники, звучал как обрывок чужой несбывшейся мечты.
  
  Она вернулась. Её последние слова - "Но ваша боль будет грызть вас вечно" - повисли в воздухе пещеры ядовитым туманом. И он, Хранитель, дал ей войти снова. Молча. Это был её первый крошечный выигрыш.
  
  Он сидел на том же месте, но теперь перед ним, на срезе гигантского гриба, похожего на блюдо, лежали несколько призрачных, полупрозрачных сфер. Внутри них копошились, как муравьи, миниатюрные фигурки.
  
  - Смотри, - скрипуче произнёс он, не глядя на неё. - Новые поступления. Витязь, который струсил в решающий миг. Невеста, которую сглазили накануне свадьбы. Гусляр, оборвавший струну в самом пафосном месте песни.
  
  Он ткнул длинным пальцем в одну из сфер. Фигурка витязя внутри замерла, а потом начала беззвучно биться головой о невидимую стенку.
  
  - Они не могут двигаться дальше. Их истории упёрлись в тупик. Я даю им приют.
  
  - Приют? - тихо переспросила Вероника, подходя. - Или тюрьму? Вы не разрешили их конфликт. Вы законсервировали его. Это жестоко.
  
  - Жизнь жестока! - его голос впервые сорвался на крик, эхом отозвавшись в пещере. Ржавые цепи на его груди дёрнулись, издав короткий, яростный скрежет. - Она использует тебя и бросает, как старую ветошь! Ты, со своими блокнотиками и умными словами, разве можешь это понять?
  
  Вероника не отступила. Она смотрела на эти сферы, на это безумие, рождённое из боли, и в её голове складывалась гипотеза.
  
  - Вы ненавидите незавершённость, - сказала она. - Хаос живых, непредсказуемых историй. Вам нужен порядок. Идеальный, выверенный порядок. Вы не разрушитель по натуре. Вы... архитектор. Которому никогда не давали построить ничего своего.
  
  Он замер. Словно её слова попали в невидимую цель. Он смотрел на неё, и в его глазах, этих двух высохших колодцах, плеснулось что-то живое - не гнев, а изумление.
  
  - Архитектор? - он прошептал с горькой усмешкой. - Я - дорожный указатель. Фон. Декорация.
  
  - Нет, - настаивала Вероника. Она достала свой блокнот. Не тот, что для протоколов, а другой, с чистыми листами. - Указатель просто показывает путь. А вы... вы всегда режиссировали. "Обойди муравейник", "здесь корень торчит". Вы направляли поток, стараясь сделать его идеальным. Но вас никто не благодарил за режиссуру. Только за функцию.
  
  Она протянула ему блокнот и коробку цветных карандашей, купленную по дороге в отчаянной надежде на арт-терапию.
  
  - Что это? - брезгливо поинтересовался он.
  
  - Ваше домашнее задание. Я называю его "Дневник Нарративного Архитектора".
  
  Он не взял. Но и не оттолкнул.
  
  - Я не буду рисовать солнышки и домики.
  
  - Я и не прошу. - Вероника открыла блокнот на первой странице. - Вот первое задание. Опишите не как вы сломали историю Василисы. Опишите, какую **идеальную, с вашей точки зрения, концовку** вы для неё проектировали. Опишите её как режиссёр. Со всеми деталями. Свет, звук, последняя реплика.
  
  Он смотрел то на блокнот, то на неё. В его взгляде шла борьба. Тысячелетняя привычка к цинизму сражалась с внезапно проснувшимся профессиональным интересом.
  
  - Это бессмысленно, - пробормотал он, но его пальцы сами потянулись к карандашу. Он выбрал чёрный.
  
  - Хорошо, - кивнула Вероника, чувствуя, как загорается искра. - А как визуально передать это озарение? Где она должна стоять? Что видеть?
  
  - В Зале Зеркал Времени, - почти неосознанно вырвалось у него. Голос потерял скрип, стал ровнее, задумчивее. - Каждое зеркало - версия её жизни. И все они ведут... в никуда. А она стоит в центре, и её отражения дробятся, пока не превращаются в ту самую пыль... Но не прах, а... звёздную. Чтобы было красиво.
  
  Он запнулся, словно поймав себя на чём-то постыдном, и отшвырнул карандаш.
  
  - Глупости.
  
  - Нет, - возразила Вероника, и её голос дрожал от предвкушения прорыва. - Это не глупости. Это - работа мастера. Вы не хотите просто уничтожить. Вы хотите придать гибели совершенную форму. Вы не разрушитель. Вы перфекционист. Вас достали халтурщики, которые не ценят вашу работу.
  
  Он сидел, опустив голову, его плечи тряслись. Прошло несколько долгих минут.
  
  - Уходи, - наконец просипел он. Но в его тоне не было прежней силы. Была лишь бесконечная, копившаяся веками усталость.
  
  Вероника молча встала и направилась к выходу. На пороге она обернулась. Блокнот и карандаши лежали на полу. Он на них не смотрел.
  
  Но когда она уже выходила из леса, краем глаза она заметила движение. На одном из чёрных, скрюченных деревьев, на самом видном месте, висел свежий, только что сорванный гриб-трутовик. А на нём углём были начертаны два слова: **"Возвращайся. Завтра"**.
  
  Она улыбнулась. Это была не просьба. Это был вызов. Но она его принимала.
  
  *"Гипотеза подтверждается, - лихорадочно писала она в своём основном блокноте, уже в безопасности своей квартиры. - Пациент Л-002. Глубинная потребность - не в мести, а в признании его авторства. Травма: "синдром непризнанного архитектора реальности". Лечение: не борьба с симптомами (агрессия), а перенаправление творческого потенциала. Задача: найти ему социально одобряемую "строительную площадку".***
  
  Она откинулась на спинку стула. Первый штурм крепости прошёл. Враг показал слабое место. Теперь предстояло самое сложное - предложить ему новую, достойную его форму.
  
  И, как ни странно, идея уже начинала зреть в её голове. Идея об Архиве.
  Глава 3: Жалобы из Небытия и Новая Вакансия
  
  Воздух в квартире Вероники снова затрепетал, но на этот раз не с властным *хлюпком* клерков, а с тихим, надрывным всхлипом. Пространство в углу комнаты расползлось, как мокрая бумага, и из него вывалилась... девочка. Лет восьми. Простая деревенская рубаха, босые ноги в пыли. Но самое ужасное - её глаза. Они были огромными, полными слез, и в них не было ни капли надежды.
  
  - Дедушка... леший... - прошептала она, обращаясь к пустоте. - Где сестрица? Я её ищу... Все её забыли. И меня скоро забудут.
  
  За ней, словно вытекая из самой тени, возникла ещё одна фигура - высокая, бледная, в доспехах, на которых не было ни герба, ни имени. Его взгляд был остекленевшим.
  
  - Меня... не было в списках, - проскрипел он. - Никто не знал моего имени. А теперь... теперь и след простыл. Я -безымянный витязь, которого не заметили даже в сводках потерь.
  
  Вероника онемела. Это были не боги и не архангелы. Это были **обрезки сказок**. Статисты, чьи микро-истории были стёрты из-за глобального сбоя, который устроил её пациент.
  
  Не успела она прийти в себя, как портал расширился, и в комнату, отчаянно булькая, вплыл знакомый Водяной. Он выглядел ещё более потрёпанным.
  
  - Ильина! Новые жалобы! - он швырнул на пол мокрый свиток. - Из-за твоего художественного лешего в Стиксе пробка! Души, которым положено было переправиться, бродят по берегу и не могут вспомнить, ЗАЧЕМ они пришли! Они забыли свои грехи и свои подвиги! Река смысла мелеет!
  
  Пока Вероника пыталась осмыслить этот натиск, из портала, словно опадающий лист, выпорхнула Диона. Её веснушки казались потускневшими.
  
  - Вероника... - её голосок был слабым. - В моей роще... новые ростки не хотят пробиваться. Им словно говорят: "Зачем? Всё равно вас забудут, как забыли тех, кто был до вас". Это его голос. Он... крадёт не только голоса, но и память. Саму возможность начаться чему-то новому.
  
  Комната наполнилась призраками, жалобами и отчаянием. Вероника чувствовала, как её собственная воля к жизни начинает иссякать под этим напором вселенского беспамятства. Она сжала в кулаке свой блокнот - свой единственный якорь.
  
  - Я поняла, - тихо, но твёрдо сказала она. - Я работаю над этим.
  
  Когда последний призрак растаял, а портал сомкнулся, Вероника несколько минут сидела, глядя в одну точку. Холодный ужас сменился ледяной решимостью. Он не просто мстил. Он методично уничтожал саму ткань нарратива. И с этим нужно было заканчивать.
  
  ***
  
  На этот раз она вошла в его пещеру без страха. С папкой, набитой жалобами, и с горящими глазами.
  
  Он ждал её. На срезе гриба лежал её блокнот "Нарративного Архитектора". Он был открыт на странице, испещрённой яростными, угловатыми зарисовками - схемами Зала Зеркал, летящей звёздной пылью, разбивающимися отражениями. Это была гениальная, безупречно продуманная трагедия для Василисы.
  
  - Ну что, доктор? - цинично спросил он. - Оценили мой проект?
  
  Вероника не ответила. Она швырнула папку с жалобами ему под ноги. Свитки разлетелись по полу пещеры.
  
  - Оцените вы! - её голос громыхнул, как никогда. - Это - результаты ВАШЕГО проекта! Вашего "искусства"!
  
  Он нахмурился, лениво поднял один из свитков. - И? Их проблемы...
  
  - ДА! ИХ ПРОБЛЕМЫ! - перебила она. - Вы хотели внимания? Поздравляю! Вы добились внимания целой Вселенной! Взгляните! - Она подошла и начала тыкать пальцем в разбросанные свитки. - Безымянный витязь, которого стёрли из-за того, что вы сломали историю Ивана-Царевича! Девочка, сестру которой все забыли, потому что вы украли голос у Алёнушки! Река, которая не может течь, потому что вы украли смысл у тех, кто должен был её пересечь!
  
  Она встала перед ним, вся напряжённая, как струна.
  
  - Вы- вандал! Вы не пишете свою историю, вы пачкаете и рвёте чужие! Вы уничтожаете не героев - вы уничтожаете сам воздух, в котором могли бы родиться новые сказки!
  
  Он смотрел на неё, и в его глазах плескалось что-то новое - не ярость, а замешательство. Он видел последствия своих действий не как абстрактные, а как конкретные, живые (и уже почти мёртвые) судьбы.
  
  - Они... всего лишь второстепенные персонажи, - попытался он защититься, но в его голосе не было прежней уверенности.
  
  - НЕТ! - крикнула Вероника. - Они - фундамент! Без них не бывает главных героев! Без забытых сестёр не бывает Алёнушек! Без безымянных витязей некому сложить голову за землю русскую!
  
  Она сделала глубокий вдох, собираясь с силами для главного. Папка с её собственной, чистой концепцией была у неё в руках.
  
  - Вы говорите, что даёте "приют" забытым историям? - её голос стал тише, но от этого ещё более пронзительным. - Это не приют. Это морг. Я предлагаю вам... **библиотеку**.
  
  Она открыла папку и положила перед ним единственный лист. На нём была изображена схема, похожая на цветущее дерево или нейронную сеть. В центре было написано: **"Архив Не начавшихся Начал"**.
  
  Он смотрел на схему, не понимая.
  
  - Начните **собирать**. Станьте тем, кто даёт приют всем историям, которые не случились. Альтернативным финалам. Забытым версиям. Отвергнутым сюжетным ходам.
  
  Она указывала на ветви схемы.
  - Вот - тропинка, где Иван-Царевич не нашёл Жар-птицу, но стал мудрым отшельником. Вот - реальность, где Василиса не пошла к Кощею, а основала свою школу магии. Вот - мир, где та самая девочка нашла свою сестру. Вы не Хранитель Сломанного. Вы можете стать **Архивариусом Всего, Что Было Возможно**.
  
  Он замер. Его взгляд, прикованный к схеме, стал остекленевшим. Он видел это. Он видел это прекрасное, бесконечно сложное, идеально упорядоченное здание. Царство, где нет места хаосу живых, непредсказуемых историй, но есть место для каждой из них в законсервированном, совершенном виде.
  
  Ржавая цепь на его груди издала тихий, жалобный звон. Он медленно поднял на неё взгляд.
  
  - Архивариус... - произнёс он, пробуя слово. И в его голосе не было ни насмешки, ни сомнения. Был жадный, ненасытный интерес мастера, которому наконец-то показали достойный его масштаба проект.
  
  - Да, - выдохнула Вероника, чувствуя, как с её плеч спадает тяжёлая ноша. - Ваша новая вакансия. Если хотите.
  
  Он не ответил. Он смотрел на схему, и его пальцы сами потянулись к лежавшему рядом чёрному карандашу. Он начал что-то чертить на полях, усложняя и без того сложный рисунок.
  
  Вероника поняла, что сеанс окончен. Она повернулась и вышла, оставив его наедине с его новым, грандиозным замыслом.
  
  Он больше не был монстром. Он был архитектором, поглощённым проектом новой Вселенной. И это было опасноо это был единственный путь вперёд.
  Глава 4: Первая Реставрация
  
  Тишина в Лесу Забвения была уже не колючей, а сосредоточенной, словно весь мир вокруг затаил дыхание в ожидании. Деревья стояли чуть прямее, а тени казались менее враждебными. Вероника шла по едва заметной тропинке, и ей почудилось, что корни под ногами отступают вежливее, осознавая её новый статус - не незваного гостя, а... партнёра по проекту.
  
  Он ждал её не в пещере, а на поляне, посреди которой лежал гигантский, когда-то расколотый валун. Теперь трещина в нём была аккуратно заполнена переливающейся смолой, в которой застыли серебристые искры - не просто ремонт, а художественное восстановление. Рядом на пне лежал её блокнот "Нарративного Архитектора", испещрённый новыми чертежами и схемами. Архив разрастался в его воображении с пугающей скоростью.
  
  - Ну что, доктор, - произнёс он, и в его скрипучем голосе слышалось нетерпение. - Готова заложить первый камень в фундамент? Я уже продумал систему каталогизации. По хронологии, по типу конфликта, по эмоциональной окраске финала...
  
  - Подождите, - мягко остановила его Вероника. - Прежде чем строить дворец, нужно научиться класть кирпичи. Мы начнём с малого. С реставрации.
  
  Она оглянулась и нашла то, что искала - маленькую, полупрозрачную сферу, затерявшуюся среди корней. Внутри неё металась фигурка в простой крестьянской одежде. Это была та самая девочка, что являлась к ней в квартире.
  
  - Она? - скептически хмыкнул Лесовичок. - Её история - пыль. Сестру забрал Леший, потому что родители забыли про него в праздничный день. Девочка отправилась искать, заблудилась, и её тоже забыли. Тупик. Я лишь констатировал факт.
  
  - Нет, - возразила Вероника. - Теперь давайте создадим другой. Альтернативное завершение.
  
  - Какое? - в его голосе прозвучал неподдельный интерес. - Чтобы Леший внезапно раскаялся? Слащаво и неправдоподобно.
  
  - Нет. Чтобы она его **перехитрила**. Используя его же правила. Она ведь не героиня, у неё нет меча-кладенца. Но у неё есть... память. И невероятная любовь к сестре.
  
  Лесовичок замер, его взгляд стал острым, цепким. Это был вызов его мастерству.
  
  - Продолжайте.
  
  - Вы - Архивариус. Вы знаете все правила этого леса, все его ловушки и условности. Помогите ей найти слабость Лешего. Не силу, чтобы победить, а знание, чтобы договориться. Чтобы предложить сделку.
  
  Он медленно протянул руку к сфере. Его пальцы, обычно беспомощно лежащие на коленях или сжимающиеся в ярости, теперь двигались с точностью хирурга. Он не разбивал сферу. Он будто размотал её, как клубок, и фигурка девочки выпрыгнула из неё на ладонь, растерянно моргая.
  
  - Леший стар, - задумчиво проговорил Лесовичок, и его голос приобрёл странные, повествовательные интонации. - И он... забывчив. Он коллекционирует забытых. Но что, если... - он повернулся к лесу, - ...если предложить ему не душу, а... память? Яркую, сильную? Чтобы он сам не забыл, кто он есть?
  
  Он что-то прошептал на ухо невидимому лесу. Тени зашевелились. Одна из них, длинная и корявая, отделилась от ствола и приблизилась. Это был не сам Леший, а его эхо, его слуга.
  
  - Вот твоя тропа, - сказал Лесовичок девочке, и его указательный палец провёл по воздуху, оставляя за собой мерцающую нить. - Иди и пой. Пой песню, которую пела тебе бабка. Песню про старых духов леса. Самую древнюю.
  
  Девочка, всё ещё прозрачная, кивнула и побежала по светящейся тропе. Вероника и Лесовичок наблюдали, как её фигурка скользила между деревьями. Они видели, как тень Лешего замерла, слушая. Видели, как из чащи вышла вторая, такая же полупрозрачная фигурка - её сестра.
  
  Сделка состоялась. Леший, тронутый (или раздражённо умилённый) песней, которую помнил только он, отпустил сестру в обмен на обещание девочки раз в год приходить и напоминать ему эту песню. Чтобы он не забыл своё имя.
  
  Две фигурки, держась за руки, растворились в солнечном луче, пробившемся сквозь чащу. Они не обрели прежнюю жизнь - та была безвозвратно потеряна. Они обрели свой, новый, завершённый финал.
  
  Лесовичок стоял, глядя на пустое место. На его лице не было торжества. Была глубокая, сосредоточенная мысль.
  
  - Это... несовершенно, - наконец изрёк он. - Слишком много случайностей. Но... - он повернулся к Веронике, и в его глазах горел новый, холодный огонь. - Это был процесс. Создание.
  
  Он посмотрел на свои руки, словно впервые видя их.
  
  - Я не указатель. Я... - он запнулся, подбирая слово, которое она ему подарила. - Архивариус.
  
  В этот момент ржавая цепь на его груди, та самая, что вросла в плоть на месте украденного имени, издала тихий, чистый звон, похожий на хрустальный удар. И треснула. Не рассыпалась, нет. Но тонкая паутинка трещин побежала по ржавому металлу.
  
  Он не обратил на это внимания. Он уже смотрел на другие сферы, на свои "коллекции", и в его взгляде читался не голод разрушителя, а азарт реставратора.
  
  - Следующий, - сказал он, и его голос звучал твёрже. - Безымянный витязь. Интересная задача. Что можно предложить тому, у кого не было даже имени?
  
  Вероника молча наблюдала. Она не исправляла его. Она дала ему инструмент. И он, вечный ученик, с жадностью гения начал им пользоваться. Лес вокруг медленно, но неуклонно менялся. Из склепа забытых кошмаров он начинал превращаться в мастерскую, где разрушенному дарили новую, пусть и причудливую, форму.
  
  Он нашёл своё призвание. И в этом была не только его победа, но и её величайшая профессиональная удача. И, возможно, самая большая опасность.
  Глава 5: Тихая Победа в Бесконечном Зале
  
  Вероника шла по Лесу, который больше не был Забвения. Он был... Архивом. Тишина здесь была иной - не мёртвой, а насыщенной, как тишина в библиотеке, полной мудрых книг. Воздух пах старым деревом, воском и чем-то неуловимо свежим, словно от только что разрезанного яблока - запахом нового начала.
  
  Пещера преобразилась. Вход теперь обрамляла арка, но не помпезная, а естественная, будто два древних дерева склонились в почтенном жесте. Своды внутри светились мягким, ровным светом, исходящим от самих стен. Повсюду, в идеальном порядке, располагались "хранилища": не инсталляции для зрителей, а скорее каталогизированные ячейки. Одни напоминали книжные полки, где вместо книг стояли кристаллы, в которых, как в каплях росы, переливались целые судьбы. Другие - свитки из берёсты, испещрённые звёздной картой альтернативных путей.
  
  И в центре этого бесконечно сложного, но безупречно упорядоченного пространства, сидел он.
  
  Он больше не был "Лесовичком" или "Хранителем леса Забвения". Он был **Архивариусом**. Его борода была аккуратно заплетена в простую, но тщательную косу. Никаких серебристых нитей - только знакомые веточки и травинки, но расположенные с новым, осознанным изяществом. Ржавые цепи исчезли. На их месте, прямо на груди, проступал причудливый узор из прожилок коры, напоминающий одновременно и карту звёздного неба, и схему запутанного, но логичного маршрута.
  
  Он не выступал перед толпой. Он был один. Перед ним на столе из сросшихся корней лежал развёрнутый свиток, и его пальцы медленно водили по строкам, будто читая шрифт Брайля повествования. Он был поглощён. Абсолютно.
  
  Вероника остановилась на пороге, не решаясь нарушить это сосредоточенное спокойствие. Но он поднял голову. Его взгляд был ясным, глубоким и... узнающим. В нём не было ни прежней боли, ни требовательного ожидания. Было просто понимание того, что она здесь.
  
  - Вероника, - произнёс он. Его голос утратил скрип, но приобрёл новую, бархатистую глубину, похожую на шелест страниц.
  
  - Архивариус, - кивнула она в ответ, подходя.
  
  Она оглядела зал. Никаких гостей, никаких зрителей. Лишь бесконечные ряды упорядоченных историй.
  
  - Где же... торжественное открытие? Все те, кому ты... помог? - осторожно спросила она.
  
  Он мягко улыбнулся. Это была не та язвительная усмешка, что была раньше, и не торжествующая улыбка. Это было выражение тихого, глубокого удовлетворения.
  
  - Зачем? - тихо спросил он. - Они нашли свои тропы. Василиса изучает глоссарий не случившихся дипломатических договоров с Кощеем. Иван-дурак... прости, Иван-альтернативный, консультируется с разделом "Бытовые философские трактаты". Их путь - их путь. Мой путь - здесь.
  
  Он обвёл рукой свой архив. Этот жест был исполнен не гордости, а ответственности. Спокойного принятия своей истинной роли.
  
  - Но... они видят теперь тебя? По-настоящему? - выдохнула Вероника, вкладывая в вопрос весь смысл его многолетней боли.
  
  Он посмотрел на неё, и в его глазах вспыхнула та самая, знакомая ей искра понимания.
  
  - Они видят дорогу, - ответил он просто. - А я и есть дорога. Не указатель. Сама дорога. Тот, кто хранит все её возможные повороты. Этого... достаточно. Более чем достаточно.
  
  В этот момент Вероника поняла - он добился своего. Не через страх или требование, а через принятие. Он стал невидим снова, но на сей раз - как воздух, как закон тяготения, как фундамент, на котором стоит мир. Его ценность стала незыблемой и не требующей доказательств.
  
  - Ну что, - тихо сказала она. - Довольны новым амплуа?
  
  Он снова опустил взгляд на свиток, и его пальцы вновь легли на текст.
  - Пока - да. Хотя работа... - он чуть заметно усмехнулся, - ...предстоит титаническая. Только вчера поступило три новых варианта развития сюжета про Курочку Рябу. Нужно систематизировать.
  
  Вероника улыбнулась. "Знакомый симптом. Называется "смысл". Добро пожаловать в клуб".
  
  Она поняла, что её миссия завершена. Не потому, что он стал "здоров" или "счастлив" в человеческом понимании. А потому, что он обрёл свою экологическую нишу в мироздании. И нашёл в ней покой.
  
  Она повернулась и вышла, не прощаясь. Её уход был таким же естественным, как её приход.
  
  ***
  
  Вернувшись в свою квартиру, она нашла на столе небольшой деревянный браслет, сплетённый из корней. Он был тёплым на ощупь и пах лесом после дождя. С запиской "ключ от всех троп". Это было и напоминанием о том, что любая дорога куда-нибудь да ведёт.
  
  Она надела браслет на запястье. И только тогда заметила новый, официальный конверт от Отдела Кадров.
  
  Она тяжело вздохнула, посмотрела на браслет, потом на конверт. В её душе не было опустошения. Была лёгкая, странная усталость и тихое, уверенное спокойствие.
  
  Она вскрыла конверт.
  
  **"Вероника Ильина. Кризисный терапевт.**
  **Новый контракт прилагается.**
  **Субъект: Р-001 (Русалка, Амурского бассейна).**
  **Диагноз: Острое экзистенциальное расстройство на почве профессионального выгорания. Сомнения в целесообразности собственной функции (заманивание и утопление путников). Жалуется на творческий кризис и отсутствие "подлинной связи".**
  **Статус: СРОЧНО. Наблюдается резкое падение эффективности искушений, угроза дисбаланса в водной экосистеме иллюзий."**
  
  Вероника несколько секунд смотрела на листок, потом на тёплое дерево браслета на своей руке. Она подошла к окну, за которым тускло горели огни обычного, человеческого города.
  
  Она просто покачала головой, и на её губах играла чуть уставшая, но доброжелательная улыбка.
  
  - Частный психолог, - прошептала она в стекло, за которым была её другая, невероятная жизнь. - Частный психолог для всех, кому неловко обращаться к государственному.
  
  Она повернулась, взяла контракт и потянулась за чайником. Работа никогда не заканчивалась. Но теперь в ней был тёплый деревянный браслет - молчаливый символ того, что даже самая запутанная дорога может привести к тихой победе.
  
  Продолжение следует
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"